Сохранить .
Лабиринт Сумерек Анна Клименко
        Квадрат мироздания #2
        Под небесами Эртинойса плетут интриги наделенные властью смертные…
        В собственной келье убит посвященный светоносного бога; могущественный Альбрус, один из правящих Хранителей Границы, поручает воину своего Ордена слежку за жрицей темного храма, а неприметный раб волею обстоятельств оказывается втянут в смертельно опасную игру.
        За что поплатился жизнью посвященный? Каковы истинные намерения Альбруса? Что на самом деле ищет темная жрица? Эристо-Вет, воин Ордена Хранителей, пытается получить ответы на эти вопросы. Но сможет ли она выбраться из бушующего водоворота лжи, на дне которого кроется истина?
        Анна Клименко
        Лабиринт Сумерек
        Пролог
        В году восьмисотом от сотворения Эртинойса, в час, когда вечерняя звезда одинокой слезой блеснула на восточном краю неба, в свободный город Альдохьен на крупном щере въехала путешественница.
        Она была женщиной из народа ийлуров, высокая и крепкая телом, как и все дети Пресветлого Фэнтара. Да и не отличалась она ничем от сотен подобных ей, разъезжающих по дорогам Эртинойса - разве что длинные волосы, заплетенные в тугую косу, были приметного синего цвета.
        В то время из города выходил торговец щеровыми шкурами. Он направлялся к границе Алхаима за товаром, незадолго до того вдрызг разругался с супругой и оттого был сердит на всех женщин под этими небесами. Сей прискорбный факт, однако, не помешал ему с интересом рассмотреть незнакомку, и он пришел к выводу, что девица приехала из Гвенимара - только там вошло в обычай расшивать бусинами шаровары, а на шнуровку безрукавки цеплять глупые кисточки.
        - Ну и времечко настало, - буркнул торговец и с интересом взглянул на незатейливое ожерелье путешественницы. Уж очень зазывно поблескивал полированный агат из глубокого выреза. - Девки сходят с ума и отправляются шастать по дорогам. Что дальше-то будет?
        Затем взгляд его мимоходом скользнул по крепкому бедру женщины, задержался на простых кожаных ножнах…
        - Наемница, - сообразил торговец, - тьфу! Что за времечко…
        После этого он занялся изучением щера и подсчетом выручки за такую красивую шкуру, словно расписанную тонкими черными полосами.
        А чуть позже они разминулись. Ийлура въехала в город. Торговец, все еще оглядываясь и поминая недобрым словом тот день, когда взял соседскую дочку в жены, уныло побрел дальше.
        …Минуя арку ворот, женщина ловко швырнула пошлину в большую медную кружку. Та ответила благодарным звоном и разбудила дремлющего на посту седого элеана, который вот уже десять лет не мог летать из-за сломанного в давнем бою крыла. Элеан спохватился, кряхтя поднялся, но только и успел, что крикнуть вдогонку:
        - Эй, эй! А ну говори, зачем едешь в свободный Альдохьен?
        Ийлура обернулась, блеснули в потемках зеленые кошачьи глаза.
        - По личному делу, почтенный!
        И, звонко рассмеявшись, хлестнула щера.
        Элеан долго смотрел ей вслед, до тех пор, пока наездница не скрылась за поворотом.
        - Много вас тут шастает, - буркнул он и передразнил: - По личному делу, да! Так я и поверил! Оторва…
        Вернувшись на свое место, элеан сделал внушительный глоток из своей старенькой и верной фляжки. Прикрыл глаза, надеясь снова задремать, но сон не шел. Зато примчались незваными гостями воспоминания - о той, последней битве, где он вместе с крылом навсегда лишился надежды когда-нибудь взлететь и прикоснуться к жемчужным облакам.
        …Синеволосую ийлуру звали Эристо-Вет. Или - Эристо, по старому гвенимарскому обычаю скрывать вторую часть имени.
        Она въехала в свободный город Альдохьен, что отстроили не так давно на самой границе Диких земель. Первые поселенцы пришли сюда лет через пять после того, как вновь ожил Храм Шейниры; торговать с верховным жрецом синхов было чрезвычайно выгодно, особенно если дело касалось рабов. Выросли как грибы храмы богов-покровителей, вокруг толкались боками дома - самые разные, и деревянные, и каменные, на сваях и уходящие глубоко под землю, насколько позволяла близость подпочвенных вод. Впрочем, было бы глупо удивляться этому разнообразию, ведь жили в Альдохьене и крылатые элеаны, и ийлуры, и кэльчу, и даже синхи.
        Эристо проехала по достаточно широкой и непомерно грязной улице города, задержалась на минутку у лотка торговца вафлями - исключительно для того, чтобы спросить дорогу. Затем, в точности следуя полученным указаниям, свернула в проулок и пустила щера мелкой рысью, до тех пор, пока не уперлась в сложенное из бревен неуклюжее строение. Еще не успевшая поблекнуть вывеска сообщала, что местечко называется «У Отступника».
        Ийлура усмехнулась, покачала головой. Да, все это было в Эртинойсе, и не так давно. Старый жрец Шейниры, сумевший силой веры заточить покровительницу синхов, и Избранный, судьбой которого была дорога к Темному Храму. Не в силах простого смертного бороться с богиней; Отступник был убит, а в Храме появился новый верховный жрец по имени Элхадж. С той поры многое изменилось в Эртинойсе, и Эристо-Вет не была уверена, что в лучшую сторону.
        …Внутри таверны царили мир и согласие, что само по себе было редкостью для подобного заведения. Посетителей - раз-два и обчелся: коренастый кэльчу в углу за кружкой пива, два молодых элеана… Но не они были интересны ийлуре, она приехала в Альдохьен вовсе не ради этих случайных смертных, которых она вряд ли еще когда встретит. Взгляд Эристо-Вет заскользил дальше, по одинаковым, темным от въевшейся грязи столешницам, по закопченным стенам, и остановился на занятной троице в дальнем углу трапезной.
        Там, словно королева на троне, восседала молодая ийлура в щегольском платье из темно-синего бархата с белым кружевным воротником. Шелковый тюрбан составлял великолепную пару воротнику и был украшен булавкой с изумрудом - Эристо-Вет подумала, что от такого камешка не отказался бы ни один из ныне живущих владык. На тонких и бледных пальцах женщины вызывающе сверкали перстни. А сопровождали эту особу два крепыша в черненых латах и шлемах, закрывающих левую половину лица.
        Эристо-Вет невольно завела руку за спину и быстро начертила в воздухе охранный знак бога-покровителя: она нашла тех, за кем ей надлежало присматривать. Темная ийлура из Храма Шейниры и сопровождающие ее храмовые стражи, несчастнейшие из смертных - ибо нет ничего страшнее, чем забыть себя и стать послушными куклами в руках Темной Матери всех синхов. Лица их были прикрыты оттого, что верховный жрец клеймил каждого стража знаком Шейниры, и печать эта, явившись из тьмы, не любила дневного света.
        - Что будем заказывать, милочка? Не стой столбом, не то, клянусь всеми богами, я умру от старости, дожидаючись от тебя слова.
        Ийлура вздрогнула, обернулась и в первое мгновение не увидела никого. Затем, сообразив, опустила взгляд: в двух шагах от нее нетерпеливо переминался с ноги на ногу старый кэльчу, коренастенький, плотный, как чурбачок, и воинственно топорщил белые костяные пластины - то, чем бог Хинкатапи заменил своим детям волосы.
        - Только что изжарил щеров окорок, - заверил он Эристо-Вет, - не желаешь?
        - Желаю, - она снова поглядела на темную жрицу.
        Молодая, красивая. На вид - ни дать, ни взять, аристократка откуда-нибудь из Алхаима, одна из тех, что всю жизнь проводят сидя в высокой башне. Кожа такая белая, что светится в потемках, а в рассыпавшихся по плечам рыжих волосах прыгают кровавые искры - отблески огня в камине.
        - Пить что будем? - было похоже на то, что хозяин заведения решил восполнить недостаток посетителей стоимостью заказа.
        - Воду.
        И Эристо-Вет, прошагав через весь зал, развязно плюхнулась за стол неподалеку от темных. Храмовые стражи покосились на нее, один даже схватился за меч - но рыжеволосая ийлура рассеянно положила пальчики ему на локоть, и воин сразу поник, съежился, даже стал казаться меньше.
        «Интересно, зачем темная понадобилась Альбрусу?» - подумала Эристо-Вет. Пока не принесли заказ, она старалась делать вид, что разглядывает потолок. Но все же, волей-неволей, посматривала на соседку. - «Следовать за ней, куда бы она не отправилась… Хотелось бы знать, зачем…»
        Подавальщица, ийлура лет пятнадцати, с размаху грохнула об стол подносом, так, что содержимое его подпрыгнуло и жалобно звякнуло. Затем, видя, к кому приковано внимание Эристо-Вет, зло прошипела:
        - С самого утра здесь сидят… Ничего не едят, не пьют… Не к добру, да хранит нас Пресветлый Фэнтар!
        Темная ийлура вздрогнула и обернулась, уставилась неподвижным взглядом на девчонку, отчего та пискнула и умчалась на кухню. Глазищи у жрицы Шейниры были - упаси Фэнтар ночью приснятся - такие черные, что тонул во тьме вертикальный ийлурский зрачок.
        Эристо-Вет посмотрела вслед убегающей девчонке и спокойно принялась за жаркое. Она нашла их, теперь оставалось только присматривать, как изволил выразиться метхе Альбрус. А что будет дальше - сие только богам ведомо, да еще великому Дракону.
        Уплетая мясо, великолепно зажаренное и перед этим, скорее всего, вымоченное в кислом вине, ийлура терпеливо ждала. Побери Шейнира этих темных и убереги Фэнтар от козней Темной матери синхов… Мясо и вправду было приготовлено знатоком дела.
        …В трапезную вошел посетитель - теперь уже в длинной рясе послушника из храма Фэнтара. Молодой, с жиденькими волосами, забранными в крысиный хвостик сзади и с бледным, неприметным лицом. Хотя - нет. Как раз-таки лицо можно было легко запомнить благодаря большой, словно фасолина, бородавке под правым глазом.
        Ийлур быстро огляделся и, семеня, поспешил прямиком к темной жрице. Эристо-Вет удивленно моргнула - вот это новости! Мальчишка из Храма Пресветлого - и к темной перебежчице? Воистину, здесь, в этой богами забытой таверне, происходило нечто весьма интересное!
        Она отхлебнула из кружки, прикрыла глаза, всем своим видом показывая - мол, мне все равно, что здесь творится, и вообще, я даже не смотрю…
        - Он не мог приехать, - скороговоркой выпалил послушник, - но просил передать тебе вот это.
        Тонкие пальцы темной легли на пухлую книжечку.
        - Благодарю. Надеюсь, ты будешь вознагражден по возвращении? В любом случае, да пребудет с тобой Мать всех синхов.
        Эристо-Вет едва не поперхнулась водой. Похоже, этой жрице не было чуждо чувство юмора: послушник вздрогнул, коленки затряслись под рясой - как только в обморок не грохнулся от страха.
        - С-спасибо, - заикаясь, он уже пятился, быстрее и быстрее, к выходу, не забывая осенять себя оберегающими знаками Пресветлого Фэнтара. Хлопнул дверью и исчез в прохладных сумерках осени. А жрица Шейниры, ухмыльнувшись, принялась разглядывать книжицу. Нетерпеливо открыла, полистала; пальцы ее бережно скользили по исписанным страницам, пальцы ийлуры, не привычной к обращению с оружием, но проводящей все свои дни и ночи за чтением.
        - Пойди, принеси свечу, - негромко сказала она храмовому стражу, - ничего не вижу в этой берлоге.
        Эристо-Вет снова принялась за мясо. Похоже, у Альбруса было чутье на любопытные истории… Темная ийлура и послушник из храма Фэнтара.
        «И что же будет дальше?»
        Она улыбнулась при виде стража, несущего громоздкую масляную лампу.

* * *
        …Старик сидел под деревом.
        Он только что проснулся и теперь, зябко кутаясь в обрывок мешковины, щурился на утреннюю зарю. По небу словно разлили густой малиновый сироп, в котором молочными хлопьями плавали облака. На западе в синей дымке тлела последняя звезда. А под небесами вздымались, топорщились и сталкивались друг с другом базальтовые глыбы, аспидно-черные. Такая же неживая, каменная и сводящая с ума чернота заменяла землю.
        Старику было не привыкать. К тому же, ему дозволялось иногда покидать свой дом, чтобы взглянуть на истинный Эртинойс. Но он был так немощен, что едва хватало сил добрести до выхода. Так что большей частью старик продолжал сидеть под деревом и, закрыв глаза, смотреть чужие сны; здесь, в тени Священного Древа, это давалось легко. Все равно, что протянуть руку и коснуться холодного ствола. Или обратиться с молитвой к богу Сумерек, Всевеликому Санаулу.
        Из-за лиловой кромки неба выкатился шарик солнца - раскрасневшийся после сна - и поплыл по сини, отмывая румянец и набираясь золотого сока. В расселинах Сумеречного Хребта собирался туман, сползал все ниже и ниже, оставляя влажные следы на камнях. Медленно, неохотно просыпались горы, и старик слышал эхо бьющихся сердец, и чувствовал отголоски жизни - как будто по лицу прыгали солнечные зайчики…
        Он закрыл глаза.
        «Ты слышишь меня, Сумеречный Отец? Знаю, что слышишь. Но молчишь. Ты ведь бог, и должен понимать, чего я хочу, ведь так? Ну так отчего же ты не даешь мне просимое? Ведь это так… просто для тебя. Дай мне силу - или дай уйти, покинуть и Сад, и Эртинойс. Я слишком стар и слаб. Все, на что меня хватает - это мелкие пакости вроде кошмарных снов. Да еще твои неудавшиеся дети по-прежнему послушны моей воле. И тварь придачу, но она тоже стара и слаба. Что я смогу сделать, когда сокровищу будет угрожать опасность?
        Молчишь. Что ж, я понимаю. Ты не можешь ничего изменить, кроме того, что позволено. Но ты хотя бы мог ответить мне, дать знак, что ты по-прежнему меня слышишь, и что я, как и раньше, твое возлюбленное дитя…»
        По коричневым, изрезанным морщинами щекам потекли слезы, но старик не хотел - да и не мог их удержать.
        Что еще остается, когда нет больше ни сил, ни былого могущества? Правильно, только печаль и унылое ожидание конца, которого, судя по всему, не будет до тех пор, пока плывет в холоной пустоте вечности сам Эртинойс.
        Он потер кулаком глаза… Впору самому оборвать собственное жалкое существование, но - он не смел.
        «Я ненавижу тебя, Отец. Неужели, даже зная это, ты ничего не скажешь?»
        За спиной раздался тихий хруст, словно лопнула кожура переспелой дыни, в затылок повеяло холодком.
        Старик не стал оборачиваться, он знал, что увидит.
        «Враги могут прийти сюда. А ты, ты… по-прежнему хранишь молчание… Проклятие! Законы Эртинойса - это жалкая отговорка для того, кто всегда их презирал».
        Он сидел под священным древом и щурился на расстилающуюся покуда хватало взгляда черную долину. Над ней веселой синевой плескалось небо, и мохнатый клубок солнца перекатывался с боку на бок, забираясь все выше и выше.
        «Но что ты будешь делать, Отец, если твой народ останется без сокровища?…»
        Глава 1
        Беглец
        Лан-Ар, с трудом переводя дыхание, прислонился к стене. Мысли бестолково прыгали, метались под стенками черепа и сплетались в цветистый клубок - не разобрать, что где. Лан-Ар только стиснул зубы. Ему хотелось плакать от собственного бессилия изменить происшедшее, а затем пасть ниц перед настоятелем храма и молить о пощаде.
        «Но я же ничего не сделал?» - ийлур не заметил, как произнес это вслух.
        «Зачем же тогда убежал?!!» - сдержанно поинтересовался воображаемый настоятель.
        Лан-Ар зажмурился так крепко, что выступили слезы. Ой, какой дурак, иного и не скажешь! Зачем улизнул из Храма, когда надо было поспешить к Верховному и рассказать обо всем, что видел?
        «Но уже поздно, поздно… Они точно думают, что это - моих рук дело! Потому что невиновные не бегут, это точно».
        Ну, а теперь? По закону, когда раб убивает хозяина, его надлежит расчленить заживо и сжечь, дабы другим было неповадно. Наверное, именно поэтому Лан-Ар, увидев обнаженное тело хозяина на полу кельи, испугался. Ему тогда показалось, что никто не поверит презренному рабу, и вся тяжесть вины сразу ляжет на него… Неслыханная глупость, рожденная страхом за собственную шкуру. А расплата за нее будет такой, что согласишься скорее спрятаться в шейнировом царстве тьмы, если только ты не полный дурак и не убежденный мученик.
        Ийлур потер слезящиеся глаза. Перед мысленным взором все еще стояла картина, увиденная на рассвете. Хозяин требовал, чтобы каждый день ранним утром Лан-Ар приносил в келью свежий чай. Лан-Ар, который спал там же, на полу, отлучился за чашкой и чайником, задержался, чтобы натаскать воды. А когда вернулся, то…
        Хозяин лежал на циновке посреди кельи. Совершенно голый, хотя за час до этого он был в рясе, как и положено посвященному. Голова ийлура была запрокинута назад, и как раз под подбородком - словно открылся второй рот. Аккуратный черный провал, весь в сгустках крови, и по циновке тоже расплылось темное вязкое пятно. В кулаке хозяин сжимал серебряную цепочку с брелоками, дешевое украшение, коими любят щеголять шлюшки с дворцовой площади.
        Черное, вязкое нечто тогда заполнило сознание Лан-Ара. Он стоял, беспомощно сжимая в руках поднос с чаем, и смотрел, смотрел… Мысли тонули в желейной темноте, и он ничего не мог с собой поделать. Словно со стороны, увидел себя: в серой застиранной рясе, побледневшего, коротко остриженные волосы торчат во все стороны смоляными рожками, а пальцы мертвой хваткой впились в деревянные ручки подноса, будто это - спасение. И откуда-то всплыла мысль: настоятель Храма непременно решит, что раб убил своего хозяина. Воображение тотчас же подсунуло столь наглядное зрелище собственной казни, что Лан-Ар выронил поднос, на подгибающихся ногах выскользнул за дверь и, воспользовавшись утренним затишьем, никем незамеченный покинул храм Пресветлого Фэнтара.
        «Что же теперь будет?»
        Он приник пылающим лбом к прохладной каменной кладке, все еще надеясь привести мысли в порядок. Нужно было что-то предпринимать, но что? На шее - бронзовый ошейник раба, в спину дышит погоня, отряженная настоятелем. И он - совершенно один в Хатране, приграничном городе королевства Алхаим. Ни друзей, ни денег.
        - Фэнтар, помоги мне, - прошептал по привычке ийлур, но тут же осекся. Зачем обращаться к богу, который не отвечает на твои молитвы? Ведь именно так и становятся храмовыми рабами послушники; сам Лан-Ар тоже начинал свой путь послушником, но затем выяснилось, что отец-покровитель не слышит юнца, и вот итог.
        Перед глазами все поплыло. Грязные стены, залитая помоями улочка, тощая кошка, расположившаяся на гнилом пне…
        «Только не хватало грохнуться в обморок, точно девица на выданье», - Лан-Ар отлепился от спасительной стены.
        Нужно было… что-то делать. Куда-то идти, чтобы храмовые ищейки потеряли след. Туда, где его не найдут, как бы ни искали…
        «Зря я убежал», - в который раз подумал Лан-Ар, - «надо было пойти к настоятелю и все рассказать. Но теперь, теперь наверняка никто не поверит».
        - Эй, ты! А ну с дороги!
        Ийлур едва увернулся от тележки, груженой овощами. Торговец, молодой и оттого нахальный кэльчу, обернулся, презрительно плюнул себе под ноги.
        - Иди, придурок, в храм - там тебе самое место!
        Тележка, вызывающе поскрипывая, покатилась дальше.
        А на Лан-Ара, как ни странно, грубый окрик подействовал отрезвляюще. В голове начало проясняться, коленки перестали мерзко дрожать, и сердце забилось ровнее.
        Он согнал кошку с пенька, уселся на него сам и задумался.
        Поздно менять то, что уже сделано; теперь стоило подумать о том, как хотя бы остаться в живых и не попасть к храмовым мастерам дознания.
        «А для этого мне надо убраться из города».
        Лан-Ар прищурился на осеннее небо - ярко-синее, в позолоченной рамке древесных крон. Пушистое облако, казалось, повисло на шпиле Храма Пресветлого Фэнтара, отца-покровителя всех ийлуров. На юг, в Дикие земли, тянулся едва видимый с земли клин гусей.
        «Мне самая дорога туда, где Храм не имеет такой силы, как здесь», - заключил про себя ийлур.
        Он потрогал ошейник - от него тоже нужно избавиться, и чем скорее, тем лучше. Но как? Самому не распилить, а в первой же кузне найдется доносчик, который помчится в Храм… Лан-Ар подтянул шнуровку на вороте, чтобы бронзовый обод не бросался в глаза, и хмуро потер гладко выбритый подбородок. Вот оно, то, что ему сейчас не спрятать под тряпками: свободные ийлуры носили бороды, причем бороды самые разные - и клинышком, и лопаткой, а северяне вообще предпочитали заплетать косички. Рабам предписывалось бороду сбривать, равно как и коротко стричь волосы. Надо признать, погибший хозяин Лан-Ара строго следовал этим правилам. Да и вообще, Посвященный проявлял заботу о своем невольнике - начиная с ежедневных тренировок, чтобы тело не забыло, как обращаться с оружием и заканчивая странным рисунком, нанесенным на кожу.
        Ийлур тихо выругался и поднялся с пня. Тощая кошка тут же вновь заняла свое законное, как она считала, место, окинула Лан-Ара недобрым взглядом и принялась умываться.
        Нужно было уходить из города. Но он вдруг представил себе, как - в лучшем случае - доберется до ворот, худой, бритый и коротко остриженный парень, да еще и в храмовой рясе, как его окликнут с одним-единственным вопросом: а куда, собственно, навострил снегоступы раб Пресветлого?.. Во рту вновь собралась горечь. Как в то мгновение, когда Лан-Ар осознал, что хозяин его убит, и в келье все вверх дном, словно что-то искали…
        - Прекрати, - процедил он зло, пытаясь унять свою трясущуюся от страха половину. Другая, как ни странно, была полна холодной решимости вырваться. - Прекрати… В конце концов, ты еще на свободе.
        И, не теряя более ни минуты, Лан-Ар накинул на голову капюшон, сложил благочестиво на груди руки и побрел по пустому переулку, делая вид, что просто идет по важному делу.

* * *
        Боги Эртинойса, похоже, были вовсе не против того, чтобы Лан-Ар сбежал. Может быть, даже сам Фэнтар, отложив в сторону свой молот Света, проникся сочувствием к ничтожному рабу и одним мановением руки подбросил Лан-Ару веревку с вывешенным на просушку бельем. Ийлур не стал долго раздумывать; одного быстрого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять - никто за добром не присматривает. Он быстро сдернул первые попавшиеся штаны, мятую и латанную рубаху, а затем, скомкав и зажав под мышкой добычу, двинулся дальше. По-прежнему изображая погруженного в собственные мысли служителя Храма. Позже, втиснувшись в вонючую щель между домами, Лан-Ар сбросил рясу и облачился в новую одежду; теперь получилось нечто, похожее на раба свободного землепашца. Именно раба, потому как даже самый распоследний нищий носил бороду и длинные волосы.
        «Но так хотя бы я уже не похож на храмового невольника», - подумал ийлур. И на всякий случай вознес благодарную молитву Фэнтару, хоть еще ни разу бог ему и не отвечал.
        Тем временем пустынный переулок влился в чуть более оживленную улицу. Здесь по-прежнему воняло помоями, платья женщин были слишком вызывающими, а мужчины сильно напоминали Лан-Ару оголодавших волков. Он ссутулился и, стараясь ни на кого не глазеть (упаси Фэнтар, еще будет расценено как оскорбление!), поспешил вперед. До городских ворот оставалось каких-нибудь пара часов блужданий по таким вот зловонным кварталам. Неприятно, конечно, даже для храмового раба, но соваться в более людные места Лан-Ар не хотел - потому что там обязательно будут сновать храмовые ищейки.
        …Ийлур не дошел до следующего проулка. Хозяева этих мест все-таки не удержались при виде беззащитного на вид прохожего и напали первыми. Хотя началось все довольно безобидно - дорогу преградил одноглазый верзила с длинной бородой неопределенного цвета и такими же сальными волосами.
        - Монетки не будет?
        Лан-Ар остановился перед ийлуром, развел руками.
        - Ты же видишь, почтенный, что я - несчастный раб.
        Краем глаза Лан-Ар уже заметил, что сбоку неторопливо заходит неряшливого вида элеан, а от угла покосившегося и вросшего в землю дома семенит кэльчу.
        - Но хозяева могут отправить раба с поручением, снабдив монетой, - поучительно заметил одноглазый. - Выворачивай карманы, ублюдок, пока мы не развесили твои кишки по забору.
        - У меня ничего нет, - упрямо пробубнил Лан-Ар.
        И это было сущей правдой; жаль только, что ему не поверили.
        …Сила жреца Пресветлого Фэнтара - в молитве. Чем могущественнее жрец, тем быстрее он может призвать на помощь Силу Битв, даруемую отцом всех ийлуров, и тем труднее одолеть его в бою.
        Ходили слухи, что настоятелем Храма становится ийлур, который может призывать божественную силу одним движением мысли, даже не прибегая к словесным формулировкам. Но молитвы молитвами, а все послушники Храма начинают свой долгий путь служения с тяжелой учебы - ибо что может быть страшнее для врага, чем собственные силы и умения, преумноженные волей Бога?
        К сожалению (и по недосмотру богов), бывает и так: рождается в Эртинойсе ийлур, начисто лишенный дара призывать силу своего отца-покровителя. Тогда бедняге не остается ничего, как рассчитывать только на себя, и порой даже случалось, что такой вот «неодаренный» одерживал победу над «одаренным», выигрывая как раз те мгновения, кои требовались счастливчику для молитвы.
        Сила и умения Лан-Ара были преумножены отчаянием. А еще - сознанием того, что Пресветлый Фэнтар никогда не услышит его зов, и никогда не дарует столь вожделенную в Храме Силу Битв. Поэтому первым в грязь улегся одноглазый, вопя и хватаясь за сломанное запястье.
        Лан-Ар повернулся к элеану: этот уже не был столь опасен. Призывать силу Битв могли только ийлуры, элеаны же и кэльчу были отмечены иными божественными умениями.
        Впрочем, элеан не спасовал; рванул из-за голенища внушительного вида нож, сделал первый выпад, от которого ийлур уклонился. Стараясь не упускать из виду кэльчу, у которого в руках откуда ни возьмись появилась тяжелая дубинка, Лан-Ар попытался развернуться так, чтобы в любой момент рвануть прочь со злочастной улочки; теперь оба противника были на виду. И не только они, ийлур прекрасно видел нестройный ряд покосившихся, подгнивших хижин. А из окна ближайшей скромно высунулся самострел; толстая стрела глядела прямо в грудь Лан-Ару.
        Он резко присел, ощущая, как напряглись, почти разрываясь, сухожилия. Смерть пронеслась со свистом, пригладив волосы на макушке; из оконца донеслась забористая брань. И Лан-Ар, напоследок отвесив элеану зуботычину, побежал.
        Слыша за спиной свист и улюлюканье, поскальзываясь поминутно в жидкой грязи, замешанной на помоях, ийлур втиснулся между двумя шаткими хижинами, проложил себе путь через горы мусора и, разорвав на плече рубаху, упал в громадную лужу уже на другой столь же омерзительной улочке. Подняв тучу брызг и обдав кого-то, судя по возмущенному воплю, зловонной водицей.
        - Ну, ты, урод! Смотреть надо!
        - Прошу прощения, - пробормотал Лан-Ар. Дурацкая привычка, привитая в Храме, и здесь совершенно неуместная. Хотя, учитывая, что обдал он грязью особу женского пола…
        - Видала я твои прощения!
        И пострадавшая, не чураясь пройтись по щиколотку в помоях, отвесила Лан-Ару пинок под ребра.
        От неожиданной, резкой боли перед глазами завертелись звездочки. Лан-Ар, хрипя, только и мог, что хватать ртом воздух. Он согнул ноги в коленях, оперся ладонями о мягкое, скользкое дно лужи, поднял голову…
        - Что, мало? - поинтересовались сверху.
        Ийлур увидел две пухлых коленки, затем - бережно подобранный подол платья, из дешевого, небеленого льна.
        - Погоди… - прохрипел он, - что ты…
        Договорить ийлур не успел. На него вдруг что-то обрушилось, вышибая дыхание, и впечатывая в зловонную жижу. Он успел подумать - ха, вот так и расправляются с бывшими послушниками Храма, быстро, а главное - неожиданно.
        Больше он ничего не видел и не чувствовал.

* * *
        …Все было мокрым. Одежда, башмаки. Лан-Ар поморщился от острой, пульсирующей боли в затылке, мысли ворочались тяжко, словно мельничные жернова. Ийлур вспомнил, что поскользнулся и упал в лужу, затем в памяти всплыл образ пухлых, с аппетитными ямочками, женских коленок…
        - Побери меня Шейнира, - он с ужасом представил себе, что так и валяется посреди улицы, выставив всем напоказ свой рабский ошейник. И это в то время как его ищут!
        «А затылок-то что так болит? Неужели упал неудачно?»
        Лан-Ар повернулся набок, втянул голову в плечи - может, хотя бы первый прохожий не заметит на шее начищенного до блеска обода, затем пощупал ноющий затылок… Пощупал бы. Потому что уже в следующее мгновение ийлур понял, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой.
        На него обрушился поток ледяной воды.
        - Тимо-Тан, это шейнирово отродье очухался.
        Голос показался на удивление знакомым. Лан-Ар крепко зажмурился, пытаясь прогнать плавающий вокруг туман, а когда вновь открыл глаза, то в потемках увидел все тот же подол из небеленого льна.
        - Ну что, красавчик? Жив вроде?
        Взгляд ийлура скользнул выше: не очень-то чистый передник, отороченый измявшимся кружевом, накидка, на шее сколотая дешевой брошью… На него с интересом взирала женщина из народа кэльчу. Костяные пластины воинственно торчали в разные стороны, так что голова была похожа на свернувшегося в колючий шар ежа, но при этом ее выпуклый лоб украшал обруч с огромным и наверняка фальшивым рубином.
        - Дай-ка, я гляну, - вмешался низкий, мужской голос, и в поле зрения появился немолодой ийлур. Бородка клинышком, пегие волосы заплетены в две косы. А лицо - желтое, одутловатое, и чернота под глазами, и щека, покореженная рваными шрамами…
        Сильные руки перевернули Лан-Ара на другой бок, деловито пощупали затылок.
        - М-да. Хорошо я его приложил, - задумчиво подытожил Тимо-Тан, - следующий раз буду осторожнее.
        И тут Лан-Ар наконец решил, что пора бы вмешаться в ход событий.
        - Почему вы меня связали?
        В ответ раздался громогласный хохот.
        «Неужели прочитали надпись на ошейнике и хотят отвезти в Храм?!!»
        От этой мысли ийлур похолодел. Нет, он готов сделать все, что угодно - только чтобы не возвращаться… Потому что тогда - смерть, медленная и мучительная. Никто не будет слушать оправданий раба… Раб он и есть раб. Посвященных - не так уж и много, а вот рабов можно купить и из числа одаренных, и из числа забытых Фэнтаром ийлуров.
        Тимо-Тан, отсмеявшись, резко развернул Лан-Ара к себе лицом.
        - Э, видишь ли, дружок, мы тут прочитали надпись на твоем ошейнике… - он сделал паузу, внимательно наблюдая за выражением лица пленника.
        - Не надо, - быстро проговорил Лан-Ар, - только не в Храм!
        - Вот дурачок, - вмешалась кэльчу, - да скажи ты ему, Тимо-Тан, не то еще помрет со страху, а мы…
        - Пусть только попробует, я его из садов Фэнтара достану, - буркнул ийлур. Затем его темные, неопределенного цвета глазки умаслились. - Так вот, мы, видишь ли, с этой достойнейшей женщиной ведем дела торговые. А потому отвезем тебя в свободный город Альдохьен и там продадим какой-нибудь знатной госпоже.
        Лан-Ар поперхнулся воздухом. Из огня да в полымя, как говорится; только что он трясся от мысли, что его вернут в Храм - теперь оказалось, что никто и не собирался возвращать беглеца. Его попросту собирались перепродать.
        - И на твоем месте я бы радовалась, - подмигнула кэльчу, - готова руку дать на отсечение, что там, в Храме, за тебя бы принялись ваши заплечных дел мастера. Храмовые рабы просто так не шляются, да еще и переодевшись…
        Он промолчал. Да и что тут можно было сказать? Отпустить все равно бы не отпустили, а помощница Тимо-Тана была права. Ну, и попасть в Альдохьен - тоже неплохо. А там боги подскажут, что делать дальше…
        - Меня ищут, - сказал Лан-Ар, - наверняка у ворот ждут ищейки Храма. Как вы меня провезете?
        Вместо ответа Тимо-Тан повертел у него перед носом половинками рабского ошейника.
        - Теперь ты - не храмовый раб, приятель. Теперь ты - наш товар, на тебя уже и грамоту нужную нарисовали. Так что не трясись, до Альдохьена мы тебя довезем в целости и сохранности. А что ты сделал такого, что убежал из Храма?
        Лан-Ар вздохнул. Снова перед глазами вставала скромная обстановка кельи, и хозяин - голый, с перерезанным горлом и с зажатым в руке дешевым браслетиком…
        «А может, я его и убил, только боги заставили меня об этом забыть?» - ийлур вздрогнул. Если и вправду так? Нет, нет, прочь, дурные мысли… В конце концов, только одержимые злыми духами способны на нечто подобное.
        - Ничего я не сделал, - пробормотал он, не глядя в глаза любопытной кэльчу, - ничего…
        - Невиновные не бегут, - назидательно произнес Тимо-Тан. А затем, обернувшись к женщине, добавил, - Кельма, помоги мне. Надо этого красавчика в кандалы обрядить, чтобы далеко не убежал.
        Ийлура ловко подняли, поставили на ноги. Туман перед глазами рассеялся окончательно, мысли прояснились - и Лан-Ар понял, что все это время он провалялся на полу в кузнице.

* * *
        Память - скверная штука. Если бы все смертные начинали новый день, не помня ни хорошего, ни плохого, просыпаясь на рассвете с ощущением пустоты, заполнившей «вчера» и чистого листа бумаги, означившего «сегодня» - жизнь была бы куда проще. Ни мыслей о давно ушедших днях, ни проживания заново и заново того, что хотелось бы забыть.
        Лан-Ар плелся за щером, глядел на его короткий и широкий, словно лопатка, хвост. Отчего-то вспомнились Черные Пески и убитый хозяин. Казалось бы - и ничего плохого не произошло тогда, в пустыне, но память упорно, раз за разом вовращала его туда. Словно тайна хозяина была погребена среди аспидных курганов.
        … - Иди-ка сюда, бездельник.
        Хозяин, Посвященный Ин-Шатур, стоял на дне ямы глубиной в два ийлурских роста и был похож на тварь Шейниры, какими их любили изображать на фресках - черные волосы, черное лицо. Только глаза с вертикальным ийлурским зрачком казались двумя яркими кусками бирюзы, оставленными посреди пустыни.
        Лан-Ар склонился над ямой.
        - Кажется, я просил воды.
        Ийлур только прищурился на заходящее солнце - кровавый шар над черной долиной - и спешно поклонился.
        - Прошлый раз, хозяин, когда ты просил воды, я ее принес. Но уже прошло пол-дня, ты наверняка запамятовал.
        Посвященный громко выругался, что было совсем не к лицу служителю Пресветлого.
        - Ну так принеси еще!
        Лан-Ар вздохнул и поспешил к бурдюкам с водой, по щиколотку увязая в крупном черном песке и мысленно умоляя Фэнтара вернуть рассудок хозяину, потому что если Ин-Шатур не образумится, оба они навсегда так и останутся в этой проклятой долине.
        … Черные пески. Мертвая, страшная пустыня на южной окраине Эртинойса, где не растет ничего. Совсем - даже колючкам нужна вода; а тут ее нет, и никогда не бывает. Щеры околели два дня назад, проводник сбежал и того раньше. Воды осталось ровно столько, чтобы кое-как добраться до предгорья Сумеречного хребта. А хозяин словно ополоумел, день за днем копаясь в вырытой Лан-Аром яме, позабыв напрочь о том, что им еще возвращаться, и о том, что до Алхаима далеко.
        Ийлур молча спустил в яму полупустой бурдюк, также молча наблюдал за тем, как хозяин жадно пьет, поминутно давясь и захлебываясь.
        - Все, иди. От тебя все равно никакого толку. И воду не смей без нужды тратить, уразумел?
        Конечно, уразумел… Лан-Ар вдруг испытал прилив злости; нет, даже больше - ненависти. Он ненавидел эту пустыню, черный песок, которым с ног до головы был затрушен посвященный Ин-Шатур, злое солнце, от которого трескалась кожа и все лицо покрылось мелкими белесыми пузырьками… Но больше всего, пожалуй, Лан-Ар ненавидел самого хозяина, который сподобился забрести в самое сердце Черных песков и, похоже, твердо вознамерился там же и отойти к Фэнтару. Да, вот так - даже не вылезая из своей ямы.
        «Ну и шел бы сам!» - Лан-Ар в сердцах швырнул полупустой бурдюк к его давно опустевшему собрату, - «или тебе надо, чтобы и я здесь сдох?»
        Глаза жгли злые слезы; и вместе с тем под сердцем, распирая грудь, ширилась и росла мерзкая, скользкая личинка обреченности, потому что Лан-Ар был не в силах ничего изменить.
        Ничего? Как бы не так… Он бросил осторожный взгляд в сторону ямы; оттуда по-прежнему летел песок - хозяин продолжал вгрызаться вглубь, собираясь добраться до шейнирова подземного царства. А что, если?..
        «Воды мне хватит», - подумал Лан-Ар, - «и до Сумеречного хребта я как-нибудь доберусь, а там…»
        Он тут же одернул себя. Шейнира, не иначе как она навевала все эти гадкие, подлые мыслишки.
        «Но если он и правда потерял разум? Почему я должен подыхать вместе с ним?»
        Ийлур закрыл на мгновение глаза, усилием воли выбросил из головы все то, о чем думал. Но отчего-то воображение продолжало рисовать Лан-Ару, как он подбирает оставшуюся воду и - уходит, неслышно, незаметно, оставляя хозяина одного среди бескрайней мертвой пустыни.
        - Избави меня от темных мыслей, Отец, - пробормотал ийлур.
        Затем взял бурдюк, вознамерившись хлебнуть теплой, пропахшей кожей воды. И тут же услышал возмущенный вопль хозяина.
        - Я тебе сказал - воду береги!
        Лан-Ар замер, так и не донеся до губ живительную влагу. Ненависть снова полыхнула, обжигая изнутри так же, как солнце обжигало снаружи.
        «Да оставь меня в покое!» - едва не крикнул Лан-Ар, - «хочется тебе - подыхай, а меня оставь!»
        Тем временем хозяин был уже рядом. Весь притрушенный песком и оттого похожий на порождение Шейниры. Но - улыбался. И, улыбаясь, отвесил Лан-Ару оплеуху.
        - Собирай вещи, раб. Мы возвращаемся.
        В руке Ин-Шатур нес потрескавшуюся глиняную табличку, испещренную отверстиями и желобками.
        - Мы возвращаемся в Алхаим, - повторил Посвященный, - теперь дело за малым…
        Солнце прилегло на черный хребет бархана, размазывая по песку хищные, красноватые лучи. Не тратя времени, быстро собрались, определили направление - и двинулись в путь. Хозяин тоненько хихикал, смотрел на небо сквозь найденную табличку и все бормотал про какой-то неведомый ключ. Лан-Ар тихо злился, шагая следом. Ему хотелось пить, но более всего хотелось просто заснуть где-нибудь в тени, чтобы восточный ветер навевал прохладу, напитанную водяной пылью…
        «Надо было его бросить тут», - подумал ийлур, перебрасывая поклажу с одного плеча на другое, - «я был бы свободен… свободен…»
        И вдруг… Странное чувство, что за ним наблюдают. Легкое покалывание между лопаток, словно кто-то беззастенчиво таращится в спину.
        Лан-Ар чуть выждал, обернулся - никого. Только закатная пустыня, черные барханы. Скрип песчинок под подошвами сандалий.
        «Здесь недолго и самому рассудка лишиться», - устало подумал ийлур и поспешил за хозяином, который налегке вышагивал впереди.
        Но в самый последний миг, на самой границе зрения, ему померещилась фигура синха на одном из гребней.
        «Черный синх на черном бархане! Фэнтар, убереги от дурных мыслей… Хотя - почему синх? На таком расстоянии это мог быть кто угодно».
        … Лан-Ар плелся за бредущим впереди щером, позвякивая кандалами и стараясь не вступать в лепешки, которыми зеленая тварь отмечала свой путь. Кельма ехала в седле, Тимо-Тан вел щера на поводу.
        - Ты когда-нибудь бывал в Альдохьене? - вдруг повернулась к нему кэльчу.
        - Нет, никогда, - Лан-Ар покачал головой, - я побывал только в Черных песках, вместе с хозяином.
        - Ха, твоего хозяина, должно быть, Шейнира попутала, - Кельма покрутила пальцем у виска, - тебе еще повезло, что вы оттуда ушли живыми.
        Лан-Ар промолчал. Необязательно рабу поддерживать беседу с хозяйкой. Он покорно шел за щером, далеко позади остался Хатран, впереди, на горизонте, тусклой дымкой стелились Дикие земли.
        - О чем думаешь, красавчик? - не унималась кэльчу, - небось, уже мечтаешь о новой хозяйке?
        Ийлур вздрогнул, покачал головой.
        Нет, он думает… На самом деле из головы не идет мысль о том, а не мог ли он сам убить хозяина? Ведь тогда, в пустыне - еще немного, и бросил бы на верную смерть.
        Глупо все это. Наверное, не мог - все-таки ходил за чайником на кухню. Но память, это истинное проклятие богов для смертных, тут же подсовывала эпизод, читанный в одной книге. О том, что синхи могут изготовить такой отвар, который отшибает память и делает простого смертного послушным, как кукла.
        «А вдруг и мне подмешали чего-нибудь?»
        И снова, снова черная фигурка на гребне черного же бархана…
        Лан-Ар поежился. Еще немного, и самому недолго свихнуться.
        «Отец, избави от дурных мыслей…»
        И он принялся бормотать тихонько молитву Фэнтару, Отцу всех ийлуров, невзирая на то, что бог-покровитель никогда ему не отвечал.
        Тем временем над головой сомкнули руки вековые дубы, преддверие Диких земель. Запахло сыростью, травяным соком и болотами; дорога стала чуть уже - и чуть хуже, вся в колдобинах, изрытая тележными колесами. До Альдохьена, наверное, осталось недолго…
        - Что ты там шепчешь? - пискнула кэльчу.
        - Отстань от него, Кельма, - мрачно пробасил Тимо-Тан, - не видишь, благочестивый ийлур возносит молитву.
        - А вдруг он призывает Силу? - в голове женщины прозвучало сомнение.
        - Если бы он мог призвать Силу, то не стал бы храмовым рабом, - заметил Тимо-Тан.
        Ийлур вдруг икнул. Как-то странно, и сразу начал заваливаться набок, ухватившись за зеленую щерову шею. Кельма успела спрыгнуть на землю, но тут же захрипела, хватаясь за грудь - из-под ключицы торчала арбалетная стрела. Лан-Ар не успел ни пригнуться, ни упасть ничком на землю; замер, тупо глядя на корчащуюся кэльчу, на ее вмиг посеревшее, исказившееся до неузнаваемости лицо, на белые короткие пальцы, вцепившиеся мертвой хваткой в древко стрелы…
        - Та-ак, что тут нам боги посылают?
        Лан-Ар даже не попытался обратиться к Фэнтару, испрашивая силу Битв. Он просто обернулся и взглянул в лицо убийцы, ожидая третью стрелу себе в сердце.
        Глава 2
        Миссия для Эристо-Вет
        Самая обычная альдохьенская гостиница.
        Кровать, вторящая каждому движению спящего. Стол, всем своим видом напоминающий пьяного кэльчу - такой же низкий, коренастый и с кривыми ногами, расползающимися в разные стороны.
        Небольшое окно было завешено тряпкой неопределенного цвета, хотя, пожалуй, оно и вовсе не нуждалось в занавеске: осевшей на дешевом стекле пыли с лихвой хватало, чтобы скрыть от нескромных глаз все, происходящее внутри.
        Эристо-Вет прошлась по комнате. Затем смахнула со стола таракана внушительных размеров (его жизнь тут же оборвалась под жесткой подошвой башмака), плотнее задернула шторы (они исторгли из себя облако серой пыли) и, убедившись еще раз, что дверь закрыта на щеколду, приступила к воплощению в жизнь своего плана.
        Потому как надо было что-то предпринять. В конце концов, к чему торчать в Альдохьене, если больше ничего не происходит?
        Темная жрица обосновалась в гостинице напротив и вот уже несколько дней выбиралась из своего номера - как поняла Эристо-Вет - исключительно на вечерние прогулки. В сопровождении дюжих телохранителей она неспешно доходила до каменного колодца в самом конце улицы, также неторопливо, с выражением задумчивости на аристократическом лице огибала его, а затем возвращалась в гостиницу.
        «Так и скажу Альбрусу», - Эристо-Вет ухмыльнулась, - «ой, нет. Еще не все. Иногда она срывает листья с деревьев, рвет их на мелкие части и бросает на ветер. Не иначе, приносит бескровную жертву Шейнире».
        Ийлура старательно вычерчивала на дощатом полу квадрат. День, ночь, вечерние и утренние сумерки; уравновешенная фигура, и на каждую вершину - по богу-покровителю, по народу из тех, что населяют Эртинойс с начала времен.
        Вернее, с того самого момента, как боги собрались вместе и решили, что время, текущее сквозь мир - это слишком скучно.
        Легенды гласили, что Шейнира всегда желала слыть самой могущественной; она слепила из глины первых синхов, оживила их тела и вложила каждому душу из своего ожерелья Проклятых душ. Разумеется, не просто так - после смерти все они должны были вернуться к своей Темной Матери, и пребывать в вечном плену до конца времен.
        Затем встрепенулся Санаул, бог вечерних сумерек, бог провидения и прорицания. Существа, созданные им, были красивы; по образу и подобию своего отца они обладали крыльями и могли покорять небеса, летая быстрее ветра. Но бог элеанов решил, что этого мало, и даровал тем, чья молитва сильна, возможность взглянуть в алмаз, венчающий его божественное чело. Взглянуть - и увидеть прошлое, настоящее или даже грядущее. Элеаны назвали драгоценность Оком Сумерек.
        Третьими в Эртинойс вступили кэльчу, созданные Хинкатапи; говорили, что, если синхи были слеплены из глины, то первых кэльчу хитрый божок сотворил из горной породы. Потому получились они неказистые на вид, коренастые и предпочитающие свету дня мрак подземелий.
        А последними в Эртинойсе появились ийлуры. Их светоносный отец, Фэнтар, долго говорил, что он - неповторим, и что не нуждается в том, чтобы доказывать прочим свою силу и власть. Но потом все-таки решился и создал ийлуров, которые были подобны истинному свету…
        «И свет мог как дарить жизнь, так и отнимать», - мысленно процитировала Эристо-Вет, завершая квадрат мироздания, - «свет подобен обоюдоострому клинку, и должен разить тьму. Так было сказано Отцом, и записано Жрецами».
        Она прищурилась, оглядела получившуюся фигуру, затем приложила ровную дощечку к каждой из сторон.
        «А в центре квадрата царит Дракон Стерегущий Время, и в кольцах его бесконечного хвоста - Эртинойс. И пока Дракон спит, время не прерывает своего потока, и течет сквозь мир, и все идет своим чередом. Пока Дракон спит, ничто не угрожает существованию Эртинойса».
        Ийлура удовлетворенно хмыкнула: квадрат получился идеальным. Для выполнения задуманного оставалось немного, и она, порывшись в дорожном мешке, поставила на пересечении диагоналей квадрата прозрачный зеленоватый кристалл.
        История этого камня тоже была весьма занятной. Его привез метхе Альбрус из одного путешествия. Тогда еще Эристо-Вет не знала о том, что древние кэльчу соорудили тайные пути, по которым можно было во мгновение ока перенестись из одного края Эртинойса в другой, и удивлению ее не было предела, когда метхе, поставив на пол два кристалла, коснулся одного из них и исчез, чтобы в следующее мгновение оказаться стоящим рядом со вторым.
        «Один портал пришлось разрушить», - вздохнул старый синх, расправляя на груди складки дорожной альсунеи, - «ну да Хинкатапи простит. Их осталось и без того достаточно, чтобы прыгать по всему Эртинойсу, да никто ими толком и не пользуется»…
        Только много позже Эристо-Вет собственными глазами увидела древние порталы, и поняла, сколько пришлось молиться метхе Альбрусу всем четырем богам, чтобы заполучить в распоряжение Ордена столь ценную вещь.
        - А теперь нам нужно обсудить мое пребывание здесь, - пробормотала ийлура.
        Она еще раз внимательно оглядела комнату: окно завешено, дверь закрыта. Хотя… Мм… высадить тонкую дощатую дверь не составит труда даже изящному элеану, не говоря уже о первом попавшемся ийлуре.
        Эристо-Вет тряхнула синей гривой волос. Нет, прочь сомнения и дурные мысли. Кому понадобится вламываться в комнату самой обычной наемницы?
        «Разве что ийлуру, набравшемуся браги».
        Но осторожность взяла свое: Эристо-Вет придвинула к двери кровать, подперла ее тяжелой лавкой. И только затем шагнула в квадрат и коснулась кристалла.
        Перед глазами полыхнул призрачный огонь; пол дрогнул под ногами, а потом и вовсе исчез.
        А в следующий миг Эристо-Вет оказалась в кабинете синха Альбруса, одного из правящих Хранителей Границы.
        Из грязной гостиницы - в изысканные апартаменты, где всегда царит уютный полумрак, подмигивают огоньки свечей и каждый свободный уголок заставлен древними книгами и свитками. Ийлура глубоко вдохнула теплый воздух, где витал запах корицы, мельком глянула на ставшую такой привычной статуэтку Шейниры из черного дерева: выше пояса женщина народа синхов, ниже - змеиный хвост, сложенный кольцами.
        Хозяин кабинета восседал за письменным столом, и его лица почти не было видно из-под глубокого капюшона. Только желтые глаза поблескивали парой новеньких монет.
        Он нетерпеливо побарабанил когтями по столешнице.
        - Приветствую тебя, Эристо-Вет.
        Ийлура осторожно переступила начерченный на полу квадрат, внутри которого ярким фонариком горел зеленый кристалл, и поклонилась.
        - Мое почтение, метхе Альбрус.
        …Их всегда было четверо - синх, ийлур, элеан и кэльчу. Их могущество было велико, и каждому из них доставало одного движения мысли, чтобы призвать Дар того или иного бога-покровителя. Но только синх брал учеников, и когда-то маленькой ийлуре с синей шевелюрой очень повезло.

* * *
        Они шли по осеннему саду, и шорох мраморной крошки под ногами вплетался в шелест падающих яблоневых листьев. Воздух был по-осеннему прозрачен, шепот деревьев навевал ощущение покоя и тихого, мимолетного счастья - к которому тут же примешивалась легкая горечь оттого, что невозможно для ийлура взлететь и раствориться в ранней осени, ощутить дыхание свежего ветра в вышине, а потом вернуться на землю, укрытую золотой вуалью опавших листьев…
        - Осень в Гвенимаре куда лучше, чем в Диких землях, - метхе Альбрус словно читал ее мысли, - озеро Яма слишком хорошо подогревает их. А потому получилось вечное лето, ничего не поделаешь. Но синхам нравится.
        Эристо-Вет молча покосилась на него. Даже не сказал «нам нравится», словно и не считал себя одним из детей Шейниры. А, быть может, он уже перестал принадлежать только своей богине: столетия служения всей четверке, охрана Границы, что пролегла между миром живых и миром теней… Здесь не обойтись одним покрывалом Смерти, что даровала Мать синхов своему народу, здесь приходится призывать всех сразу, чтобы сохранить тонкую грань между сущим и тем, чего уже нет.
        Синх остановился, сорвал яблоко и протянул его Эристо-Вет.
        - Рассказывай. Иначе зачем бы тебе возвращаться сюда?
        Ийлура понюхала глянцевую кожицу, с наслаждением вдохнула живой аромат.
        - Я не знаю, что мне делать дальше, метхе Альбрус. Та ийлура, за которой вы приказали следить, не делает ничего, что могло бы привлечь наше внимание. Она просто живет в Альдохьене, выходит каждый день на прогулку в сопровождении храмовых стражей. И все.
        Желтые глаза старого синха хитро блеснули в тени капюшона.
        - Ты делаешь ошибочные выводы, моя дорогая Эристо-Вет. Разве не ты мне докладывала, что к этой темной приходил послушник из храма Фэнтара? И разве не передавал он ей нечто?
        - Это была маленькая книжка, - уточнила ийлура, - понятия не имею, что в ней…
        - Прекрасно, пусть будет маленькая книжка, - прошелестел Альбрус. Говорил он на общем великолепно, но нет-нет, да проскальзывал легкий шипящий акцент, особенно когда метхе что-то волновало.
        «И ему интересно, что могло быть в этой книжке», - заключила Эристо-Вет, но вслух ничего не сказала. Пусть Альбрус говорит сам, что ему нужно, и что делать дальше.
        Долго ждать не пришлось. Метхе остановился у искореженной бурей яблони, сорвал желтый лист и энергично смял его в кулаке.
        - Отчего бы тебе не пробраться в комнату этой почтенной ийлуры и не взглянуть на содержимое книги? Когда темная будет на прогулке?
        Она пожала плечами.
        - Как прикажете, метхе Альбрус. И затем доложить вам?
        - Не обязательно, - тонкие губы синха растянулись в скупой улыбке, - ты будешь следовать за ней, куда бы она не отправилась. А затем, когда она найдет то, что ищет, тебе потребуется всего лишь поставить портал - и я смогу почтить вас своим присутствием…
        - Не понимаю… - она отбросила назад синюю прядку, выбившуюся из косы, - почему бы вам не объяснить, метхе, что в действительности происходит? Возможно, тогда бы я действовала бы более решительно.
        Капюшон Альбруса всколыхнулся, и Эристо-Вет на миг показалось, что глаза сверкнули раскаленными угольями.
        - Почему бы нам не присесть? - иссушенная временем рука указала на скамью, - пожалуй, тебе и вправду следует кое-что рассказать.
        …Ийлура осторожно сгребла в сторону листья, которыми была усыпана скамья. Пусть и опавшие, они все равно казались ей живыми, и было жаль просто взять и стряхнуть их, словно мусор.
        - Эта ийлура ищет сокровище, которое бы не помешало Хранителям, - сухо промолвил Альбрус, - Откуда я знаю об этом? Не забывай, дорогая, что я много часов в день провожу в медитации, а это, как тебе должно быть известно, едва ли не самый верный способ познания Сущего - потому что Санаул никогда не обманывает того, чьи молитвы сильны.
        - Но отчего вы не обратились к Санаулу с вопросом, где находится сокровище, и сами не взяли его? - Эристо-Вет напустила на себя озабоченный вид, - почему желаете, чтобы другие нашли его вместо вас?
        Синх развел руками и улыбнулся.
        - Видишь ли, моя дражайшая Эристо-Вет… Санаул не пожелал показать мне место, где сокрыта драгоценность. И я пытался найти карту и ключ, но не успел. К сожалению, меня опередили… Да, откровенно говоря, не карта - главное. Главное то, что сам я не могу на длительное время покидать Орден, а на поиски требуется время.
        Эристо-Вет улыбнулась, глядя на старого синха. Хитрая, хитрая ящерица. Проклятая душа из ожерелья Шейниры. И не изменить этого, хоть и прошло столько лет служения сразу всему квадрату мироздания…
        «Значит ли это, многоуважаемый метхе, что ты разделаешься с теми, кто сможет добыть драгоценность?»
        - Я все поняла, метхе Альбрус, - она поднялась со скамьи, - в следующий раз я постараюсь донести до вашего слуха то, что содержится в книжке. Быть может, ее стоит украсть и просто принести в Орден?
        Метхе Альбрус покачал головой.
        - Не стоит, Эристо-Вет. Они могут что-нибудь заподозрить… Делай то, что я говорю. Постарайся хотя бы узнать, что внутри.
        Она поклонилась.
        - Да, метхе.
        На обратном пути никто не проронил ни слова. Возможно, Альбрус полагал, что и без того сказал достаточно, а Эристо-Вет размышляла над тем, что задумал почитаемый ею метхе. В голове назойливо вертелся один-единственный вопрос: что за сокровище ищет темная ийлура, и почему оно так важно для Хранителей Границы?
        В полном молчании они пересекли внутренний двор - чистый, лоснящийся на солнце полированной плиткой, поднялись в кабинет метхе Альбруса. Там все также уютно золотились надписями корешки книг, и зловеще ухмылялась на полке Шейнира из черного дерева.
        - Иди же, - вдруг нарушил молчание синх, - и помни, что ты моя ученица. Пусть эта миссия станет для тебя последней ступенью к наставничеству.
        Эристо-Вет поклонилась, положив руку на сердце - знак высшей преданности - и шагнула к тускло светящемуся кристаллу. Перспектива бытия наставницей не шибко радовала; более того - наводила на мысль о том, что задание может оказаться нелегким. В конце концов, метхе никогда раньше не заговаривал с ней о повышении…
        «Что же это за сокровище такое?» - успела подумать ийлура, прежде чем сияние портала закружило ее и, выдернув из кабинета Альбруса, перебросило обратно в захудалую гостиницу, - «ты готов многое отдать за него, метхе… Почему?»
        Вопрос - и нет на него ответа.
        «Пока нет», - ворчливо подумала Эристо. Уж она-то постарается докопаться до сути происходящего… Ну, а метхе - ему вовсе необязательно знать о том, какое недостойное хранителя любопытство проявляет его ученица.
        Ноги коснулись грязного дощатого пола, сияние погасло. И в тот миг, когда ийлура обрела способность видеть, она поняла, что не одна в комнате. А дверь была по-прежнему закрыта на щеколду и перегорожена кроватью.

* * *
        …Вдох.
        Неведомый враг не двинулся с места. Очевидно, выжидает - и только его тень, расплывшаяся по всей комнате, едва вздрогнула, но то - игра света.
        …Выдох.
        Краем глаза Эристо-Вет увидела, как противник шевельнулся и подался вперед. К ней, то есть.
        Выхватить из-за пояса кинжал-дагу было делом одного мгновения. Со следующим вдохом Эристо-Вет стальной пружиной оттолкнулась от пола, одновременно разворачиваясь в прыжке и занося для удара верное оружие… Уже почти ощущая, как клинок погружается в беззащитную плоть врага - а по-иному и быть не могло, только враг мог тайком пробраться в ее комнату и поджидать ее рядом с кристаллом - но не тут-то было. Кинжал с мерзким, продирающим до костей скрежетом прошелся по кольчуге и соскользнул. Все, что могла сделать Эристо-Вет - отскочить на пару шагов назад, готовясь к отражению выпада противника.
        - Ты что делаешь? - совершенно спокойно спросил он, - здесь не так уж и темно, чтобы не узнать…
        Эристо-Вет ощутила, как щекам стало горячо. Очень… Именно в таких случаях говорят - «готова со стыда провалиться сквозь землю».
        - Побери меня Шейнира, - пробормотала она, - Дар-Теен!
        И, уже нимало не заботясь о том, что кто-нибудь увидит снаружи тусклый зеленоватый свет кристалла, раздернула пыльные занавески на окне.
        - Побери тебя Шейнира, - ийлур пожал широченными плечами, - пора на отдых, если ты кидаешься с оружием на ийлуров, даже не разглядев, кто это.
        И тут же хитро подмигнул:
        - Или я заслужил?
        Эристо-Вет вбросила кинжал в ножны и шагнула навстречу старому, старому другу. Они давно не виделись, может быть, целый год, потому что Дар-Теену пришлось уехать на север. Там он, в соответствии с полученным заданием, наблюдал за состоянием Границы, а в свободное время - как сильно подозревала ийлура - предавался всяческим плотским радостям вроде поедания вяленой рыбы с пивом.
        Эристо-Вет еще раз оглядела Дар-Теена и пришла к выводу, что он почти не изменился. Только волосы выгорели и стали совсем белыми, и бороду он больше не заплетал в две косички, как предписывалось этикетом владыки Северного Берега - предпочел лелеять совсем короткую бородку и усы.
        Все прочее осталось таким, как раньше: яркие голубые глаза, в которых наивно светилось счастье, детская улыбка и милые ямочки на щеках, которые видно только тогда, когда Дар-Теен улыбается.
        - Ты что, совсем не рада меня видеть? - улыбка медленно сползла с губ Дар-Теена. И его лицо сразу стало жестким, холодным и… чужим.
        - Н-н… нет, рада, отчего же…
        - Я думал, что тебе будет приятно меня повидать. Столько лет уже прошло.
        - Не так уж и много.
        «И сколько же? Сколько зим ты провела в гордом одиночестве после того, как вы расстались?»
        Эристо-Вет тихонько вздохнула. Провались все к Шейнире! Когда она, выполняя очередное задание метхе Альбруса, встретила Дар-Теена, то и в мыслях не было, чем может окончиться миссия. А завершилась она просто блестяще - в дорогой гостинице, в огромной кровати, убранной сверкающим гвенимарским шелком. Тогда Эристо-Вет казалось, что этот ийлур, переживший гибель возлюбленной и страшное предательство почти-что-друга, станет ее вечной и единственной любовью. Тогда… И дни полетели, будто сухие листья по осени. Им было хорошо вдвоем, и никто не думал о будущем. А потом наступили сумерки их любви, и Эристо-вет ничего не могла с этим поделать. Ибо что есть сумерки? Одни видят в них разбавленную светом тьму, другие - затушеванный чернотой свет. Эристо-Вет и Дар-Теен расстались.
        …Она сделала глубокий вдох, затем шагнула вперед - но в следующий миг позабыла обо всем. И о метхе Альбрусе, и о миссии, и о таинственном Сокровище.
        Задыхаясь от внезапно набежавших слез Эристо-Вет, как девчонка, повисла на шее ийлура.
        - Побери тебя Шейнира, - пробормотал ей на ухо ийлур, - если ты сейчас же от меня не отлипнешь, то я могу вообразить себе боги ведают что… Того, чего уже давно нет - и жаль, что нет!
        Отпрянув, Эристо-Вет закрыла ему рот ладонью.
        - Не надо. Ты обещал больше не вспоминать, что было - то прошло.
        - Я все равно рад тебя видеть, сестренка.
        И от этого на душе стало легко и радостно, словно вдруг разрешились все безответные вопросы.
        - И я… мне приятно снова тебя встретить, Дар-Теен.
        …Через час они сидели за столом и наперебой рассказывали друг другу, как прошел последний год. Эристо-Вет казалось, что вот так, болтая и глупо хихикая, она готова провести целую вечность. Горькие мысли ушли, давно ушли - остались только приятные воспоминания о былом.
        - Как ты меня нашел? - она, не отрываясь, смотрела в яркие, как лазурит, ийлурские глаза.
        Дар-Теен сдержанно улыбнулся.
        - Милочка, ты что? Разве не ты научила меня обращаться к Санаулу, чтобы взглянуть в Око Сумерек? Я задал ему вопрос - он ответил.
        - Жертва? - Эристо-Вет оттянула рукав Дар-Теена. Обращаясь к чужому покровителю, приходится приносить жертву и, как правило, жертву кровавую.
        Ийлур поспешно вернул рукав на место, но она все-таки успела заметить свежие шрамы на венах.
        - Зачем ты спрашиваешь? Сама знаешь… - помолчав, он вдруг спросил, - а что ты делаешь сейчас? Я слыхал, метхе отправил тебя выполнять очень секретную миссию. Она и вправду так секретна?
        И подмигнул.
        - Ох. - своим вопросом Дар-Теен вернул ее под небо Эртинойса, - миссия-то секретная… Но, пожалуй, ничего не случится, если я тебе расскажу.
        - Фэнтар создал женщину болтливой, - теперь с губ ийлура не сходила улыбка, - давай, излагай мне свое задание. Вдруг я чем-то могу помочь?
        … И чем больше она говорила, тем серьезнее становился Дар-Теен. Темная ийлура, послушник из Храма Фэнтара, желание метхе Альбруса непременно заполучить то, что они разыскивают, и якобы нежелание Санаула открывать то место, где спрятан клад.
        - Ну, это он так сказал, - добавила Эристо-Вет, - я не слишком верю метхе.
        И тут же получила едкое замечание.
        - Он же твой учитель?
        - Учителя можно почитать, но до конца верить не следует. Особенно если учитель - синх. Шейнира не дремлет, кто знает, что за мысли крутятся в старой голове нашего метхе?
        Дар-Теен замолчал. Долго смотрел на мутные осенние сумерки за пыльным окном, что-то обдумывая. Потом взглянул на Эристо-Вет - тревожно и печально, словно потерявшийся ребенок. Так он смотрел на нее, когда они расставались - ийлура ощутила под сердцем отголосок застарелой боли и поспешно отвела взгляд.
        - Темная ийлура… Не нравится мне все это. Скажи, что ты намерена предпринять дальше?
        Дальше… Эристо-Вет выдавила кислую улыбку.

* * *
        Гостиница, где остановилась темная жрица со своими телохранителями, оказалась не в пример лучше той, где обосновалась Эристо-Вет. И просторнее, и чище, и светлее; правда, тараканов и отсюда прогнать не удалось - рыжие усы нагло шевелились изо всех щелей, словно наблюдая за немногочисленными в этот час посетителями.
        Ийлура задумчиво помешивала бульон, гоняя золотистые сухарики, и глядела в окно. Дар-Теен сидел напротив и маленькими глотками потягивал пиво из огромной кружки с беззаботным видом - ни дать, ни взять, наемник на отдыхе.
        «Мне не хочется туда идти», - вдруг мелькнула мысль, - «не хочется… так, словно если я войду в комнату этой предавшей своего бога ийлуры, то что-то изменится в моей жизни, раз и навсегда. Но что?»
        Она украдкой посмотрела на Дар-Теена - того, похоже, никакие предчувствия не мучили. Ну, или он очень умело это скрывал.
        «Да брось ты», - Эристо-Вет выудила сухарик, размокший в жирном бульоне и отправила в рот, - «все дурные мысли - от Шейниры. Похоже, ей нравится нас пугать, и наслаждаться страхами и сомнениями смертных. Наверное, лучше думать о том, где может быть спрятана та книжка, в которой точно найдутся ответы хотя бы на часть моих вопросов».
        За окном медленно проплыла темная ийлура в сопровождении двух храмовых стражей. Изящная кукла с фарфоровым, не знающим загара лицом и непроницаемо-черными глазами, в которых при всем желании ничего не прочтешь.
        Дар-Теен перехватил взгляд Эристо, но оборачиваться не стал. Даже кружка в руке не дрогнула.
        - Иди. Если она вернется раньше, я попытаюсь их задержать в коридоре.
        - Только будь осторожен, - шепнула ийлура, - два храмовых стража и темная, наверняка умеющая призвать Покрывало Смерти…
        - Но ведь ты знаешь, где я могу укрыться от них, - Дар-Теен подмигнул, - иди, не теряй попусту времени.
        «Знаю ли я? Конечно, знаю… Только вот ненадежное это укрытие, и далеко не всегда получается в него попасть. И ушедшие не любят гостей».
        Эристо-Вет совсем некстати вспомнила, как однажды едва не погибла от смертоносного покрывала Шейниры. А ведь тогда она была близка к Границе, чтобы шагнуть через нее и на время исчезнуть из мира живых, пропуская мимо саму смерть, но…
        «Что же тогда пошло не так? И вдруг повторится, но теперь уже с Дар-Тееном?»
        Ийлура поежилась. Нет, надо бы гнать прочь недобрые мысли…
        - Будь осторожен, - шепотом повторила она и, едва коснувшись большой и теплой ладони ийлура, поднялась из-за стола.
        - Постараюсь, - одними глазами улыбнулся Дар-Теен.
        …Застывшие было мгновения полетели с устрашающей скоростью.
        Раз - выйти из обеденного зала, свернуть в коридор, по обе стороны которого, словно куры на насесте, топорщились перьями отстающей краски одинаковые двери.
        Два - добежать до крайней, на которой мелом неуклюже намалевано число «10».
        Три - орудуя отмычкой и оглядываясь - а не идет ли кто, открыть дверь и скользнуть внутрь.
        …Как и можно было предположить, темная ийлура предпочитала полумрак. Шторы на окне - не пыльные тряпки, а именно добротные льняные шторы, оказались плотно задернутыми, ни единого лучика света не пробивалось внутрь. Посреди комнаты вальяжно расположилась огромная кровать под балдахином, в одном углу прислонился к стене старый комод с вычурными резными ножками, в другом нашли приют два соломенных тюфяка, на которых, скорее всего, спали храмовые стражи.
        Эристо-Вет тихо выругалась, поминая Шейниру и тех, кто ей прислуживал. И где, спрашивается, искать маленькую, неприметную книжечку в кожаном переплете?
        …Под подушкой.
        Ийлура сунула руку под шелковую подушечку. Затем - под матрас в изголовье кровати. Под вторую подушку. Пошарила под одеялом.
        … Или в комоде? Но будет ли темная хранить что-либо ценное там, где его легче всего найти?
        «Разве что только там есть потайные ящики».
        Не тратя даром ни минуты, Эристо-Вет уже копалась в содержимом комода. Ароматические масла, осветляющая притирка для кожи, коробочка пудры, костяной гребень… Другой ящик оказался сплошь забит мешочками с сушеными травами, третий - какими-то свитками. И ни следа маленькой книжки!
        Ийлура быстро утерла выступившие на лбу капельки пота. Так, думай, думай Эристо-Вет. Не зря ведь метхе Альбрус взял тебя в ученицы, и учил целых пять лет?
        Она прислушалась - в коридоре тишина. Наверное, Дар-Теен уже занял свой пост на углу, чтобы, притворившись пьяным, задержать темную троицу.
        «Как правило, то, что мы не можем найти, будет лежать в самом приметном месте», - говаривал метхе Альбрус, - «смертные частенько не видят того, что у них под носом».
        Эристо-Вет на всякий случай осмотрела тюфяки стражей, но там, кроме колоды карт и нескольких листов бумаги с изображениями полуодетых (или полураздетых) женщин, ничего не было.
        Тогда она вернулась к кровати. Обошла ее, поворошила простыни - они кое-где оказались в липких пятнах еще свежей крови, словно ийлура взывала к Шейнире, принося ей в жертву собственные вены.
        «А вдруг она носит книжку с собой?»
        Эристо-Вет раздраженно передернула плечами. Что ж, все может быть…
        Но уже в следующее мгновение ийлура мысленно обругала себя круглой дурой. Маленькая, аккуратная книжечка лежала прямо на полу; наверное, темная читала ее, лежа в постели, а потом просто положила рядом с кроватью.
        «Интересно, они уже обогнули колодец?»
        Ийлура снова прислушалась. За дверью было тихо, никаких признаков пьяной ссоры. Но надолго ли?
        И Эристо-Вет, моля Фэнтара о лишних мгновениях, подошла к окну и открыла первую страницу.
        От начала времен.
        Отец элеанов, Санаул, бог вечерних сумерек, даровал своим детям возможность взглянуть в темный кристалл.
        Но каждый взгляд, обращенный в него, стирал одну из граней.
        И тогда Санаул, любящий детей своих, создал Вечный Сад, Сад Бога, и спрятал его в Лабиринте Сумерек…
        За спиной скрипнула половица. Слишком громко. Нагло.
        Словно кто-то не заботился о том, чтобы остаться незамеченным.
        - Дар-Теен? - она удивленно обернулась. Ведь договаривались же, что он будет в коридоре, чтобы задержать…
        У Эристо-Вет мигом пересохло во рту, и книжка полетела на перепачканные жертвенной кровью простыни - неведомо откуда появившись, притом, что дверь по-прежнему была закрыта, в двух шагах стояла тварь. И большими, как плошки, алыми глазищами смотрела на ийлуру.
        - Что еще за порождение Шейниры? - Эристо-Вет даже не осознала, что сказала это вслух.
        А тварь, издав утробное рычание, двинулась вперед. Ийлура только и успела разглядеть в потемках мощные лапы, тело, похожее на кабанье, которому неведомый шутник приставил голову гривастого льва, грозы холмов кэльчу.
        Но выучка брала свое. Эристо-Вет отскочила в сторону, рванула из ножен короткий меч.
        - Ну, иди ко мне, котик.
        «А откуда ты здесь взялся, поразмыслим потом. Неужели тебя здесь оставила темная?»
        Котик рыкнул еще раз - и проворно, легко, словно кузнечик, прыгнул на ийлуру.
        - Проклятье! - Эристо-Вет быстро ощупала глубокую царапину на предплечье. Это порождение шейнирова царства оказалось куда проворнее, чем могло показаться на первый взгляд. Большая, тяжелая туша на коротких лапах - но ловкая, стремительная…
        «Как сама смерть».
        Ийлура тут же подумала, что дурные мысли всегда находят отражение в сущем. Не хотелось идти в эту комнату - вот, пожалуйста. Неведомая гадина того и гляди заполучит ее на обед…
        «И чему тебя учил метхе Альбрус?» - усмехнулась в ее душе другая Эристо-Вет, не знающая сомнений и испытывающая страх, пожалуй, только перед самой Шейнирой.
        Еще несколько прыжков по всей комнате. Слепленное из тел разных животных чудовище оказалось на диво проворным и, что самое неприятное, слишком сообразительным. Слишком. Потому что с легкостью угадывало, какой трюк выкинет Эристо-Вет следующим.
        «Мысли он, что ли, читает?»
        Ледяной иголочкой кольнул страх. А если так, то что?
        Поврежденная рука начала неметь - плохо, ой, плохо… Эристо-Вет послышался шум в коридоре, и голос Дар-Теена… Нужно было уходить, уходить как можно скорее, но монстр припер к стене, и оставалось только размахивать мечом - от которого, между прочим, тварь ловко уворачивалась.
        Словно читая мысли Эристо-Вет.
        «Проклятье, проклятье!!!» - ийлура с отчаянием глянула на окно. Вот оно, единственно возможное спасение, но только как до него добраться? И она подумала о том, что если прыгнуть, если повезет, и она пролетит над тварью…
        Чудовище вмиг поднялось на дыбы.
        И Эристо показалось, что на зубастой морде играет отвратительная, наглая ухмылка - мол, а что ты теперь будешь делать, детка?
        - Да пошел ты!.. - не выдержав, рявкнула ийлура. Сделала выпад, едва не выколов твари круглый глаз, - отправляйся к Шейнире, туда тебе дорога!!!
        …Она не сразу увидела, как отворилась дверь.
        И в комнате появилось новое действующее лицо. С белой, точно алебастр, кожей. В темно-синем платье с высоким воротником, в шелковом тюрбане с великолепным изумрудом.
        Помедлив на пороге, темная жрица резко шагнула внутрь и захлопнула за собой дверь.
        - Что, побери меня Шейнира, здесь происходит?
        Эристо-Вет так и не нашлась, что ответить.
        А потом и думать стало некогда, ибо в точеных пальцах темной появился жертвенный нож. Брызнула кровь из рассеченного запястья, в лицо дохнуло тленом и - вздыбилась мутная завеса, словно сотканная из невесомых частиц пепла.
        Покрывало Шейниры. Тот самый божественный дар, которым наделяется с рождения каждый синх Эртинойса. - «Тьфу, от какого рождения? Да они же вылупляются из яиц, словно ящерицы…»
        И сразу стало тихо, и время остановилось, застыв капелькой янтарной смолы.
        - Прими в жертву эту ийлуру, Мать Всех Синхов, - донесся до Эристо-Вет мягкий шепот.
        Сотканная из тьмы пелена покатилась по комнате, пожирая на своем пути все живое.
        Глава 3
        Свободный город Альдохьен
        …Лан-Ар обернулся и взглянул в лицо убийцы, ожидая третью стрелу себе в сердце. Он даже не успел удивиться тому, что смотреть в глаза своей смерти совсем не страшно. Просто стоял - и безмолвно ждал, и ни одной сколько-нибудь толковой мысли не появилось в голове, а на душе воцарилась странная, равнодушная пустота, как в пересохшем колодце.
        Время с каждым вздохом медленно утекало, стеклянными каплями ссыпаясь в бездонную яму былого.
        Лан-Ар смотрел на бук, увитый плющом с глянцевыми листьями. Ему отчего-то казалось, что именно оттуда должен показаться убийца - ну, или вылететь толстая арбалетная стрела… И ему не хотелось ни шевелиться - «К чему? Все равно настигнут» - ни молиться.
        В этот миг щеру надоело стоять на месте. Он утробно рыкнул, резко подался вперед - словно чуял далекий пока что Альдохьен и сытные кормушки в щернях. Лан-Ара при этом развернуло с той легкостью, с какой ветер швыряет сухие листья; только мелькнули перед глазами сплетенные меж собой пальцы ветвей, а затем - ощущение влажной, остро пахнущей травы на щеке, и четкое осознание того, что если щеру вздумается рысить до самого города или, что еще хуже, до ближайшего дикого стада себе подобных, от него, Лан-Ара, останутся только клочья мясца, кое-как надетые на костяк…
        - Провались я к Шейнире, - прозвучало откуда-то сверху, - мы сегодня убили двух зайцев. Даже трех!
        Щер остановился. А Лан-Ар, лежа на животе, кое-как повернулся на голос, и первое, что он увидел, были блестящие носки щегольских сапожек. Дальше (или выше?) последовали сафьяновые голенища приятного мохового цвета, штаны из щеровой кожи, такая же безрукавка прямо на голое тело. И, наконец, лицо - вовсе не хмурого убийцы со взглядом, «подобным стальному клинку». На Лан-Ара с интересом взирала молоденькая ийлура, почти отроковица.
        В память впечатались светлые, точно наледь в лунном свете глаза. Белые волосы истинной северянки были заплетены в тонкие косички и рассыпались по нешироким, но крепким плечам. На щеках, еще не утративших детской мягкости, дрожали милые ямочки.
        - Тебя вели на продажу? - уточнило прекрасное дитя Фэнтара, задумчиво склоняя головку к плечу.
        Лан-Ар поперхнулся воздухом. Глядя на спасение, явившееся в образе голубоглазой ийлуры, он отчего-то разволновался; ему стало неловко оттого, что перед этим небесным созданием он валяется на земле, закованный в кандалы, словно преступник, в грязных лохмотьях, едва прикрывающих тело… Он почувствовал, как кровь приливает к щекам, и от этого стало еще хуже, впору было зарыться в землю, чтобы никто не видел его таким жалким и беспомощным.
        - Ты глухой? Или немой? Или слабоумный?.. - она наклонилась к нему, косички с шелестом скользнули вниз, а Лан-Ар вдохнул свежий, почти резкий аромат благовоний, которыми пользовалась девушка.
        - Я… - слова выползали тяжело, застревали в горле, словно маленькие колючие каштаны, - я…
        - Тьфу, нашла у кого спрашивать, - ответили за него со стороны щера, - ты же видишь, что это раб. Тимо-Тан волок его на продажу.
        И в поле зрения появилась вторая ийлура. Те же сапожки, абсолютно та же одежда, и лицо, и косички. Лан-Ару показалось, что в глазах двоится; он торопливо заморгал, но, само собой, ничего не изменилось. Теперь на него сверху вниз глядели близнецы.
        - А он ничего, - после длительного молчания заявила первая и подмигнула сестре, - мне всегда нравились черные глаза. Знаешь, так занятно в них смотреть, кажется, что смотришь в колодец, полный теней из шейнирова царства.
        - Я рада, что тебе нравится, - вторая присела на корточки, аккуратно убрала со лба Лан-Ара волосы. Эти девушки даже пользовались одними и теми же духами. - раз нравится тебе, значит, понравится еще кому-нибудь.
        И, уже обращаясь к Лан-Ару, деловито добавила:
        - Поднимайся, раб. До Альдохьена еще два дня пути.
        Наваждение схлынуло прочь, как будто кто-то плеснул водой на только что завершенную картину. Свет вокруг двух прекрасных, словно посланницы самого Фэнтара созданий, померк - это были две самых обычных ийлуры, ну, разве что боги одарили их довольно сносной внешностью.
        - Зачем я вам? Отпустите… - Лан-Ар попытался поймать за хвост ускользающую надежду.
        - Еще чего, - фыркнули хором северянки, - мы тебя продадим в Альдохьене.

* * *
        Он даже не запомнил их имен. Да и вообще, весь оставшийся путь походил на мутный, нехороший сон в душную летнюю ночь, когда гроза нависает над Эртинойсом, но еще ни единой капли дождя не упало на пересохшую землю. Лан-Ар словно погрузился с головой под воду; когда-то, в детстве, он едва не утонул в пруду, и помнил, как над головой сомкнулся зеленоватый холод с размытым кругом далекого солнца, а внизу была тьма, и ничто…
        Мимо проплывали деревья, укутанные плющем, яркие кусочки неба, солнечные пятна на сочной траве. Потом лес закончился, они вошли в город; замелькали ийлуры, элеаны, кэльчу, пару раз даже встретились синхи в своих неизменных балахонах - до жути похожих на рясы послушников Храма Фэнтара. Лан-Ар видел странные жилища на сваях, и дома, похожие на норы в земле; Альдохьен был одним из тех редких городов, где смогли ужиться дети четырех богов Эртинойса - но все это промелькнуло и унеслось прочь, словно гонимая ветром сухая листва.
        Потом… Зеленая муть разбилась сотней брызг. Лан-Ар глубоко вдохнул, все еще не веря в происходящее с ним, огляделся - и понял, что стоит на помосте, рядом с прочими рабами, выставленными на продажу, а вокруг суетятся покупатели.
        Он покрутил головой в поисках сестричек; одна из них стояла чуть поодаль, рыская взглядом по разношерстной толпе альдохьенцев, другая куда-то испарилась - только арбалет и ее дорожный мешок остались у стены.
        «А что, если…» - Лан-Ар передернул плечами и отвернулся.
        В самом деле, куда он собрался? Оставленное без присмотра оружие ровным счетом ничего не значит, особенно когда можешь передвигаться только мелкими шажками, а железо стерло лодыжки в кровь.
        Смотреть на покупателей тоже не хотелось, и он принялся разглядывать собственные запястья, и кисти рук, исчерканные темными дорожками сукровицы. Вынырнула мысль о том, что так можно и горячку крови подхватить, а там - прямая дорожка к Фэнтару.
        «Ну и пусть», - Лан-Ар с обидой взглянул в светлое утреннее небо. На восходе оно было чистым, словно умытым, но на закате белело несколько перышек облаков. Наверное, где-то там и обитал Пресветлый Фэнтар, отец-покровитель всех ийлуров.
        «Тогда я спрошу, отчего ты никогда не отвечал мне», - мрачно закончил Лан-Ар свою мысль.
        И вдруг остро почувствовал меж лопаток чей-то пристальный взгляд.
        Сердце екнуло - неужели его сейчас уведут с этого проклятого помоста, снимут кандалы, а там - до свободы рукой подать?
        Ийлур обернулся. И вздрогнул. Оказалось, особа, столь пристально его рассматривающая, умудрилась незаметно подняться на помост и подойти так близко, что при желании Лан-Ар мог бы дотронуться до ее роскошного темно-синего платья. А сестрички куда-то пропали, теперь уже обе, и Лан-Ар остался один на один с этой ийлурой.
        Он смутился, не зная, куда девать скованные руки. Раньше бы непременно спрятал бы их в широких рукавах хламиды, но теперь цепи не давали даже развести их в стороны. А незнакомка молча стояла и разглядывала его, склоняла голову то к одному плечу, то к другому, словно принимая важное решение. Лан-Ар смутился окончательно: он вдруг представил себе, что эта холеная, богато одетая ийлура желает приобрести раба для развлечений. В самом деле, а для чего же еще? Когда он жил в Храме, ни одна ийлура не смотрела на него так… И, хоть и не давали рабы обетов безбрачия и вечного целомудрия, среди женщин, с коими Лан-Ару приходилось сталкиваться, не было таких красивых, как эта.
        Он оторвал взгляд от собственных запястий и осторожно взглянул незнакомке в лицо. Да, он и в самом деле еще не видел никого прекраснее: молочно-белая кожа, к которой не липнет загар даже в преддверии Диких земель, роскошные волосы настолько густого и сочного рыжего цвета, что кажутся просто красными. А глаза - черные, такие же, как у самого Лан-Ара, полные влажной, манящей тьмы, и от этого кожа кажется еще белее, еще нежнее… И если прикоснуться губами к шее, рядом с ключицей… Наверняка это будет похоже на глоток прохладной и чистой воды в жаркий день…
        Ийлур вздрогнул и попятился. Чем только Шейнира не шутит! Он хотел было завести руку за спину, чтобы сотворить оберегающий знак Света, но, но… Звякнули кандалы, возвращая к действительности, а незнакомка улыбнулась одним краешком бледных губ.
        «Неужели догадалась?»
        Лан-Ара жег стыд. Проклятье, так стыдно ему даже не было в тот час, когда Настоятель объявил его Храмовым рабом! А тут - всего лишь женщина…
        - Как тебя зовут? - вдруг спросила она, нетерпеливо отбрасывая упавшую на лоб прядь. Голос был довольно низким и ласкающим слух, словно мягчайший гвенимарский бархат - кожу.
        Лан-Ар, с трудом ворочая языком, назвал себя.
        - А где твои хозяева? - ийлура покрутила головой, скорчила недовольную гримаску, - хотелось бы мне их видеть.
        Она поправила белоснежный воротник, и Лан-Ар подумал, что никогда прежде не видел рук столь совершенной формы. Только вот…
        Запястье, перевязанное широкой черной лентой.
        «Может быть, для нее не прошло время скорби по погибшему супругу?»
        Взгляд ийлура помимо его воли, остановился на шее незнакомки, скользнул по плавной линии плеча… И - снова - завораживающее, щекочущее нервы ощущение, словно он касается губами этой гладкой кожи, а потом одну за другой расстегивает маленькие застежки платья.
        Лан-Ар тряхнул головой и на всякий случай крепко зажмурился. Да что, проклятье Шейниры, с ним творится?!! И, самое главное, где? На позорном помосте.
        - А, вот, кажется, и твои хозяйки, - деловито заметила ийлура, - это ведь они?
        Он взглянул на торопливо семенящих сестричек и кивнул.
        Смутило лишь то, что две северянки, всегда бойкие на язык, как-то слишком быстро и тихо приняли деньги от рыжеволосой ийлуры, зачем-то непрерывно осеняя себя оберегающими знаками Фэнтара. Забрали аккуратную стопку золотых монеток, а затем поспешили убраться с глаз долой.
        Ийлура вздохнула, провожая их взглядом. Внимательно посмотрела на Лан-Ара.
        - Следуй за мной.
        И двинулась к ступеням, ведущим с помоста. Лан-Ар плелся за ней, боясь нечаянно наступить на подол ее платья.
        «Она снимет с меня кандалы», - размышлял он, - «и тогда… тогда я убегу».
        Тяжелые локоны колыхались в такт ее шагам, приоткрывая кусочек белоснежного плеча. Блеснула толстая серебряная цепочка, которой он не заметил раньше. Лан-Ара охватила непонятная тоска. Предчувствие?..
        Тем временем ийлура ловко спустилась на землю, пнула носком туфельки подвернувшийся под ногу камешек и сказала:
        - Вот еще один. Забирайте всех, и отправляемся. До алтаря далеко, а нам нужно успеть до заката.
        Ее ждали. Два огромных, плечистых воина-ийлура, в черных доспехах и в шлемах, закрывающих левую половину лица. Начиная свой путь послушником Храма, Лан-Ар прекрасно понял, что все это значило; ноги приросли к земле.
        Проклятые шутки богов!
        Все сразу стало на свои места, как последние кусочки мозаики: и перевязанная рука, и странно-молчаливые сестрички, и знаки, оберегающие от сил тьмы, коими они себя непрерывно осеняли.
        Его продали ийлуре, отринувшей Фэнтара и обратившейся к Шейнире.
        А она, судя по всему, намеревалась принести своей темной богине обильную жертву.

* * *
        …- Теперь я знаю точно, что ты покинул меня. Вернее, ты никогда и не обращал на меня свой божественный взор, и не склонял слуха своего к моим молитвам. Так зачем и кому нужен такой Бог, как ты?
        Лан-Ар замолчал. Ему казалось, что после таких слов оскорбленный Фэнтар непременно ответит. Или поразит наглеца молнией. Но ничего не произошло - только горестные всхлипывания в углу стали громче. Лан-Ар раздраженно передернул плечами и отвернулся; ему совсем не хотелось смотреть на то, как плакала, скорчившись, молоденькая элеана. Это было бы - по разумению ийлура - похоже на подглядывание в замочную скважину за раздевающейся послушницей, а сам он никогда этого не делал. Слишком грязное и постыдное занятие.
        Фэнтар безмолвствовал. И ему было наплевать на дитя свое, подготовленное для жертвоприношения Претемной Матери Всех Синхов.
        Лан-Ар покосился на замершего у стены молодого кэльчу. В потемках было не разобрать, но тот уж точно не рыдал. Уселся скрестив короткие ноги и опираясь спиной на глинобитную стену сарая, положил руки на колени. Наверное, молился своему хитроумному божку, Хинкатапи. Но что мог сделать обладатель Бездонного Кошелька? Ничего… Покровители никогда не вмешивались в дела Эртинойса. Только давали божественную Силу тому, кто просил - или же притворялись глухими.
        Ийлур прикрыл глаза. Мгновения текли, сливаясь в часы. И он совершенно не знал, сколько еще осталось. Темная ийлура, купившая трех смертных для жертвоприношения, удалилась готовиться к ритуалу, а их заперли в темном и вонючем сарае.
        Этот сарай был выстроен рядом с треугольной призмой из узорчатого малахита, алтаря Шейниры, а сам алтарь вот уже боги ведают сколько лет стоял на лысой и плоской вершине маленького холмика. Место было приметным: издалека виднелось огромное высохшее дерево, белое, словно старая кость, протянувшее скрюченные руки-ветви в немой мольбе к солнцу, и обряженное в тогу из вечно зеленого плюща с глянцевыми листочками.
        «Сколько же здесь было принесено жертв?» - подумал Лан-Ар, глядя на темный алтарь. А затем посмотрел на рыжеволосую ийлуру. - «И что такого случилось с тобой, что ты предала нашего отца и обратилась к мерзкой матери этих полуящериц?»
        Она поймала его взгляд, снова улыбнулась одним уголком красивого рта. Грустно улыбнулась, понимающе. Словно хотела сказать:
        «Да, я знаю, что поступаю дурно. Я знаю, что после смерти участь моя будет ужасна. И мне жаль вас - но я уже не могу повернуть назад, и не могу отказаться от той крови, что высохла на моих руках».
        Казалось, что ее молочно-белая кожа источает мягкое сияние в тени.
        «И ты режешь вены, чтобы этой жертвой купить смертоносный дар Шейниры».
        Его взгляд зацепился за черную ленту, которой было перевязано тонкое запястье. Темная неловким движением поспешила натянуть рукав до самых кончиков пальцев.
        И тут Лан-Ар с ужасом поймал себя на том, что начинает чувствовать едва ли не жалость к этой божественно красивой женщине. Жалость совершенно ненужную и неуместную, особенно принимая во внимание что эта ийлура собиралась сделать с купленными рабами.
        Он быстро опустил глаза и уставился на собственные кандалы, словно там, на побуревшем от ржавчины железе, были записаны волшебные слова спасительной молитвы.
        …Потом их втолкнули в сарай и заперли снаружи дверь. Элеана ударилась в слезы, кэльчу принялся усердно молиться. А Лан-Ар просто уселся на пол и стал ждать.
        «Не нужно было убегать из Храма», - в который раз подумал он, - «даже если бы меня казнили, чем это было бы хуже того, что со мной сделают сегодня до заката?»
        Мысли текли неторопливо и лениво. В душе воцарилась теплая, уютная темень; и в ней не было места сомнению или страху - ведь все уже давно было решено богами. Возможно, кто-нибудь из бывших приятелей Лан-Ара и спросил бы удивленно:
        - Как так? Ты стоишь на пороге смерти, и не молишься, и даже не боишься?
        Но - ийлур был в этом уверен - страх можно испытывать тогда, когда думаешь о том, что может с тобой случиться. Когда это уже происходит, остается пустота, и ты покорно следуешь своей судьбе, уже не имея сил свернуть в сторону и изменить грядущее. В душе остается лишь тоска о несбывшемся, о восходах солнца, запутавшегося в жемчужных прядях облаков, и о хрусте сочного яблока на зубах, и о густом запахе свежескошенной травы…
        Лан-Ар вдруг поежился. И подумал о том, что ждет его за последней чертой.
        «Никто из нас не может представить, что его больше не будет. Не будет не только тела, оно быстро сгниет и обратится в землю, но не будет и мыслей. Не останется ничего».
        Вот это уже было по-настоящему страшно. И он, как утопающий за соломинку, ухватился за мысль о том, что все ийлуры после мерти попадают в царство Фэнтара. Конечно! Иначе и быть не могло - зачем еще тогда нужны хранители Границы, следящие за том, чтобы не смешались два мира - живых и ушедших…
        - Прости меня, - пробормотал ийлур, судорожно стискивая руки на груди, - Отец мой, пусть будет правдой то, что говорят о смерти. Пусть останется хотя бы что-нибудь, малая толика меня, и пусть все это не будет пустой болтовней наших Посвященных…
        Фэнтар молчал.
        Элеана тихо всхлипывала в углу.
        Кэльчу безмолвно молился свому хитроумному божку.
        И снаружи тяжело громыхнул засов.
        …Стражи из храма Шейниры выволокли их навстречу закатному солнцу и неотвратимо приближающейся гибели. Лан-Ар, щурясь после темного сарая, поискал глазами темную… Она уже была у алтаря. В длинном черном одеянии, с распущенными по плечам волосами - в редких розовых лучах заходящего солнца они обрели цвет спелой рябины. На груди поблескивал серебряный медальон, изображение третьего глаза Шейниры, который так похож на соединенные в центре три лепестка лилии. Говаривали, что богиня синхов являла свое тайное око далеко не всем, и те, кто его видел, обладали особенной властью, умением читать истину в сердцах…
        «Наверное, эта женщина - избранная Шейнирой», - подумалось Лан-Ару, - «и могущество ее велико… Но к чему матери синхов осыпать дарами дочь света?»
        И тут же мелькнула мысль, что, наверное, близость смерти смутила его рассудок - ибо настал час последней молитвы Фэнтару.
        - Отец моего народа… - шепнул ийлур, - склони свой слух к моим жалким словам…
        Стражи схватили элеану и молча поволокли ее к алтарю. Она заверещала, словно попавший в ловушку мелкий зверек, затрепыхалась в крепких руках ийлуров. Веревки, стянувшие крылья, затрещали, но выдержали; девушку ловко швырнули на алтарь. Еще мгновение - жертвенный нож в руках темной опустился вниз, рассекая горло жертвы.
        …точно также был убит посвященный Ин-Шатур.
        - И возьми мою душу к себе, в царство твое…
        Лан-Ар, словно зачарованный, не сводил глаз с темной жрицы. И, наверное, только он заметил, как дрожала рука, сжимающая обсидиановую рукоять кинжала, и как ийлура - перед тем, как оборвать жизнь девушки - на миг зажмурилась. Словно ей самой было страшно.
        Тело элеаны столкнули вбок, и оно медленно сползло на известняковую макушку холма.
        - Ибо ты есть начало и конец, рождение и смерть… - Лан-Ар уже не слышал собственных слов.
        Взмах ножом - и кэльчу, хрипя, валится рядом с замершей уже элеаной.
        …Время останавилось.
        Лан-Ар, чувствуя спиной холодный камень, смотрел в лицо темной ийлуры. Она прокусила губу, и по подбородку текла тоненькая струйка крови. Левая щека ее нервно дергалась - при этом казалось, что ийлура весело подмигивает своей жертве.
        - Мать Синхов, прими эту светлую душу, - выдохнула она, занося кинжал.
        - И все мы приходим в Эртинойс и возвращаемся к тому, кто создал нас… - он произнес последние слова молитвы Светлому богу ийлуров, отцу-покровителю, который так часто предпочитал не слышать собственных детей.
        Лан-Ар закрыл глаза. Пусть будет так. Из темноты - к свету, туда, где его ждут тепло, и радость, и покой.
        …Ничего не произошло.
        Он моргнул при виде застывшей с ножом в руке темной жрицы, попробовал шевельнуть руками - но нет, его продолжали держать стражи.
        Ийлура, чьи щеки стали вдруг белыми как мел, резко рванула ворот рубахи Лан-Ара. Вернее, и рубахи-то уже не было - так, лохмотья одни. А потом молитвенно сложила руки.
        - Благодарю тебя, Претемная Мать. Ты указала мне на этого ийлура, и со мной по-прежнему твое благословение… Уберите его.
        Лан-Ар едва понимал, что лежит на теплом известняке в двух шагах от алтаря. Живой, хотя по-прежнему в кандалах.
        Жрица кивнула одному из стражей.
        - Мать должна получить обещанную жертву.
        Страж храма, очень спокойно и обстоятельно, будто выполняя самое обычное задание, улегся на алтарь. Ийлура подняла нож, на миг зажмурилась, и…
        - Нет… Зачем?!!
        Лан-Ар зашелся в кашле, давясь собственным воплем.
        Сам. Лег под нож.
        Да что же они делают со своими стражами там, в темном храме?!!
        Он лежал и тупо смотрел на черный провал под запрокинутым подбородком храмового стража, смотрел, как частые капли крови стекают на малахитовую глыбу, и… в то мгновение ненавидел себя. Хотя и сам не смог бы объяснить, за что.
        Жрица Шейниры аккуратно вытерла жертвенный нож и бросила тряпицу на тела жертв. Лан-Ару померещилось, что она пошатывается, но потом все закружилось перед глазами - и узорчатая мозаика листвы на синем небе, и коричневые, нагретые солнцем стволы, и черные одежды убийцы… Он чувствовал, что тонет - как тогда, в далеком детстве, и ничего не мог с собой поделать.
        - Мы возвращаемся в Альдохьен, - донеслось откуда-то издалека.
        Больше ийлур ничего не слышал.

* * *
        …Он снова тонул. Все повторялось с завидной точностью, словно талантливый переписчик делал копии старой книги: под ногами - трухлявые доски заброшенного мостка, сквозь которые просвечивает мутная, в пятнах ярко-зеленой ряски водица. И старший брат, уже перебежавший на другую сторону пруда.
        - Чего копаешься? Давай, быстрее! - кричит он.
        Лан-Ар, хватаясь за скользкие перильца, делает первый осторожный шаг. На темных досках местами красуется сизая плесень, та самая, что тусклыми огоньками светится в темноте. Многие думают, что это болотные огоньки, души утопленников - но Лан-Ар прекрасно понимает, что все это сказки. Плесень светится, и нет никаких неупокоенных…
        - Ну! Шевелись, не то опоздаем!
        Второй шаг. Третий. В щели между темными досками глядит зеленая вода, вся в лишаях ряски. Перила слишком скользкие, за них не ухватишься, если что…
        - Побери тебя Шейнира, Лан-Ар!
        «В самом деле, чего я боюсь?»
        Он, отпустив перила, бросается вперед, к ожидающему брату. А затем - хруст, громкий треск, и над головой смыкается холодная зеленоватая муть, сквозь которую виден размытый белый круг. Солнце.
        - Лан-Ар!!! - доносится откуда-то издалека, и он уже не уверен, что это голос брата. Может быть, голос Фэнтара, явившегося спасти тонущего мальчишку?
        Легкие разрываются от боли, перед глазами темнеет - и Лан-Ар, судорожно барахтаясь, выныривает на поверхность, чтобы схватить крошечный глоток воздуха - и вновь погрузиться в холодную, воняющую гнилью воду.
        - Руки, держи его руки, - командует брат. Или не брат? Голос не похож… Но кто еще может быть рядом с лесным прудом?
        Легкие, бронхи словно забиты раскаленными углями. Это невыносимо больно, но превыше боли - страх, все тот же мерзкий, животный страх перед распахнувшимся небытием.
        «А вдруг от меня ничего не останется?..»
        И уже не выдержав, Лан-Ар кричит, вопит от ужаса близкой смерти, и вопль устремляется к мутному кругу солнца, вместе с блестящими пузырьками воздуха.
        - … Итого, премилостивая госпожа, с вас пятьдесят гиней.
        - Пятьдесят? Побойся Покровителей, несчастный. Ты всех постояльцев так бесстыдно обкрадываешь?
        Лан-Ар с трудом разлепил веки. Ему все казалось, что он плавает в холодной воде, и она струйками стекает по щекам, впитываясь в волосы.
        - Извольте, госпожа, прочтите сами. Урон, который был нанесен моей уважаемой гостинице вашими… гхм… молитвенными изысканиями… Разбитая кровать только чего стоит, да еще высаженное окно…
        - Дай-ка сюда.
        Лан-Ар уставился в беленый потолок. Он лежал на чем-то мокром, и по лицу по-прежнему стекали крупные капли. Попробовал шевельнуться - не получилось. Только голову смог повернуть на звуки голосов.
        Рыжеволосая ийлура, темная жрица, внимательно изучала предоставленный счет за постой. В изящном платье из темно-синего бархата с белоснежным воротничком под горло она очень походила на довольную жизнью горожанку… Если бы не силуэт в черных доспехах, маячащий за ее спиной.
        Дородный и белоголовый кэльчу, хозяин уважаемой гостиницы, топтался у порога и - как быстро сообразил ийлур - за спиной отчаянно чертил в воздухе оберегающие знаки.
        - Хм. - сказала ийлура, возвращая счет, - а где ты, мошенник, увидел испорченный комод? Мне кажется, он как стоял, так и стоит.
        Кэльчу грациозным скоком вмиг покрыл расстояние от порога до указанного предмета мебели и ткнул пальцем в деревянный бок.
        - Царапина, госпожа. Знаете, этот комод - очень ценный. Достался мне от матери, а я уж его в лучший номер поставил…
        Ийлура пожала плечами.
        - Будь по-твоему. В конце концов, я не последний раз приезжаю в Альдохьен, а твоя гостиница далеко не самая плохая в этом засиженном мухами и клопами городишке.
        Она кивнула храмовому стражу, тот отстегнул от пояса кошель и бросил его кэльчу.
        - Но здесь…
        - Гораздо больше, - холодно закончила ийлура, накручивая на пальчик локон, - Храм Шейниры достаточно богат, да будет тебе известно… Но не в этом дело. Я плачу тебе еще и за то, чтобы - если меня будут разыскивать - я никогда не останавливалась у тебя. Понятно?
        Кэльчу заметно побледнел. Он откровенно не любил подобные истории, когда от кого-то что-то надо скрыть. Все это дурно, по его разумению, попахивало и частенько - мертвечиной. Несколько мгновений он судорожно обдумывал благовидный предлог чтобы отказаться от просьбы темной ийлуры, затем хрипло скороговоркой выпалил:
        - Но, госпожа, могут ведь спросить и у других. А вы здесь жили, не скрываясь.
        - Ты просто делай то, что я тебе говорю, - сказала ийлура. Теперь она стояла спиной к Лан-Ару, и тот разглядывал замысловатое плетение кос на ее затылке. - будь уверен в том, что если спросят кого-нибудь с улицы, то внезапно окажется, что ни одна смертная душа не видела здесь темной ийлуры и двух стражей из Храма Шейниры.
        Она помолчала и добавила:
        - Природа смертных такова, что они предпочитают не знать и не видеть ничего лишнего.
        - Тогда приятной вам поездки, госпожа, - кэльчу низко склонил голову, отчего заскрежетали костяные пластинки на шее, - буду рад видеть вас снова.
        - Будь спокоен, еще увидишь, - ийлура нетерпеливо махнула рукой, - а теперь, пошел прочь. У меня много дел, чтобы с тобой болтать.
        Хозяин гостиницы съежился, разом став меньше, и выскользнул было за дверь - но на пороге столкнулся с другим кэльчу, помоложе. Заминка продлилась несколько мгновений, затем вновь прибывший коротко поклонился выходящему.
        - Здравия, господин Хекраш-та.
        - А, господин ювелир, и вы тут! - кэльчу выдавил из себя кислую улыбку. В тот миг на лице его было написано нечто вроде - ага, хитрюга, пришел из госпожи деньги трусить? А ведь эту кругленькую сумму, что ты унесешь с собой, она могла оставить и мне за придуманную царапину на двери!
        - Что поделаешь, дела торговые, - ухмыльнулся ювелир, демонстрируя ряд мелких острых зубов. Костяные пластины приятного каштанового цвета воинственно встопорщились, и хозяин гостиницы предпочел ретироваться окончательно.
        - Принес? - не оборачиваясь спросила темная. Стоя у окна, ийлура что-то внимательно разглядывала на улице.
        Кэльчу тихо, на цыпочках, скользнул в комнату, по пути бросил подозрительный взгляд на Лан-Ара и снова осклабился.
        - Принес-принес, высокая госпожа. Все, как вы заказывали. Все сделал, несколько ночей с учениками трудились.
        - Ты не останешься в убытке, - заверила его ийлура, - давай его сюда.
        Они стояли спиной к Лан-Ару, и потому он не видел, что же такого отдал кэльчу темной жрице.
        - Хорошая работа, - только и сказала она, - я люблю, чтобы все было красивым… Даже это. Сколько, говоришь, я тебе должна?
        Кэльчу назвал баснословную цену, но ийлура не стала возражать. Вручила ювелиру тяжелый мешочек и, самолично проведя его к двери, напомнила:
        - Смотри, держи язык за зубами. Не то знаешь меня - достану и из шейнирова царства.
        - Да, высокая госпожа… Позвольте ручку вашу…
        И он несколько раз, поглядывая снизу вверх на ийлуру, подобострастно приложился к перетянутому черной лентой запястью.
        - Ну, ну, довольно. Пошел отсюда, пока я не сочла тебя достойной жертвой для Темной матери.
        Этих слов оказалось достаточно, чтобы господин ювелир мгновенно испарился.
        А жрица, словно почувствовав на себе взгляд Лан-Ара, обернулась к нему.
        - Меня зовут Нитар-Лисс.
        Целый смерч мыслей закружился в голове ийлура в ответ на эти простые слова. Он был жив, не погиб на жертвенном алтаре - по какой-то причине его пощадили, перерезав горло ни в чем не повинному храмовому стражу. Он был сперва без чувств, а затем болен - и его не бросили, а принесли в гостиницу и выходили. Лан-Ар вдруг представил, что эта удивительно красивая и страшная женщина просиживала над ним ночами, и ее руки - белые, совершенной формы, прикасались к его телу…
        - Похоже, у тебя снова жар, - спокойно заметила она, - я-то думала, уже все позади.
        - Н-нет… - он едва расслышал собственный шепот, - мне… уже лучше.
        - Значит, сегодня же выезжаем, - тем же тоном сказала Нитар-Лисс, - нам предстоит долгий путь.
        - Нам?!!
        - Нам, - она одарила его прохладной улыбкой, - только сперва ты ответишь мне на один простой вопрос. Откуда у тебя этот рисунок?
        Лан-Ар недоуменно посмотрел на нее. Нитар-Лисс нетерпеливо хрустнула пальцами, прошлась по комнате, шелестя платьем по полу.
        - Не притворяйся. Татуировка у тебя на груди. Я видела нечто подобное раньше, но только однажды.
        …- зачем это, хозяин?
        - Терпи. Если будешь орать, заткну тебе рот.
        Посвященный Ин-Шатур старательно переносил рисунок с глиняной таблички, найденной в Черных Песках, на кожу своего раба.
        - И вообще, не твоего ума дело, - хмуро добавил ийлур, - если кому в Храме скажешь, убью.
        Лан-Ар молчал. Только сжимал зубы и глотал набегающие вдруг слезы, когда боль становилась особенно едкой.
        - А позже мы с тобой отправимся к Сумеречному хребту, - сказал Ин-Шатур. От напряженной работы он раскраснелся, как свекла, но в голубых глазах светилось торжество победителя, - после того, как я найду ключ к вратам.
        - Я не понимаю, хозяин.
        - А тебе и не нужно понимать.
        Посвященный, закончив работу, схватил глиняную табличку и разбил ее о стену.
        Лан-Ар вдруг ощутил себя круглым дураком. Побери их Шейнира - и хозяина, и эту ийлуру… Выходит, все это время с ним играли, затягивая в опасное плетение чужих интриг.
        - Мне ее сделал хозяин, - выдавил он, не глядя в черные глазищи Нитар-Лисс.
        - А! Посвященный Ин-Шатур?
        С каждой минутой разговор становился все интереснее. Жрица из темного Храма, оказывается, хорошо знала посвященного из храма Фэнтара?
        - Я знала его, - подтвердила Нитар-Лисс так и не высказанное предположение Лан-Ара, - более того, именно с ним я должна была отправиться в путешествие. Но Ин-Шатур не явился в назначенное место, из чего я прихожу к выводу, что с ним что-то случилось. А потом я еще и встречаю раба Ин-Шатура, сбежавшего из Храма… Спасибо Претемной Матери, указала на тебя…
        Она замолчала и пристально посмотрела на распростертого на койке и все еще привязанного ийлура. Посмотрела так, что у Лан-Ара мороз побежал по коже; ибо в черных глазах темной он увидел отражение подземелий Храма Шейниры - и жертвы, жертвы… Принимая эту кровь, даруй нам Силу, Мать Всех Синхов.
        - Его убили, - хрипло прошептал Лан-Ар, - Посвященный Ин-Шатур мертв.
        А сам вдруг вспомнил аккуратный, точный разрез на горле хозяина, и то, что сделала эта ийлура с молодой элеаной и кэльчу.
        «Не твоих ли рук это дело?» - мелькнула мысль.
        Лан-Ар тут же задавил ее, словно только взошедший росток. Не приведи Покровитель, эта женщина умеет читать мысли. Тогда малейшее подозрение - и все. Не миновать жертвенного ножа.
        Нитар-Лисс помолчала. Кажется, она даже немного растерялась от такой новости - или сделала вид. Во взгляде на крошечную долю мгновения скользнули и страх, и сомнение, и растерянность… И в тот краткий миг ийлура стала похожа на маленькую перепуганную девочку, которую было нужно защищать, и оградить от всех опасностей Эртинойса…
        «Что она со мной делает?» - Лан-Ар обреченно прикрыл глаза.
        Нитар-Лисс была опасной. Более того - она была темной, предавшей своего отца-покровителя. Но Лан-Ару так и хотелось взять ее за руку, пообещать, что все как-нибудь наладится, и что ради нее он, раб Храма, готов идти хоть на край мира.
        «Обереги меня от теней Шейниры», - с замиранием сердца подумал ийлур, взывая к своему богу. Фэнтар промолчал, предоставляя ему возможность решать самому.
        …Нитар-Лисс быстро взяла себя в руки.
        - А кто мог желать его гибели? - спокойно поинтересовалась она, - ты, часом, не знаешь? Может быть, что-то взяли из его вещей?
        - Не знаю, - Лан-Ар не мог отвести взгляда от ее отягощенных перстнями пальцев, - я увидел тело посвященного, испугался и убежал. Но убийца что-то искал в келье, все было вверх дном.
        На правой руке темной жрицы сиял новенький серебряный браслет, и Лан-Ар подумал, что, наверное, именно его принес ей кэльчу. Украшение было необычным - плотно облегало запястье и плетением кружева вперемешку с блестящими чешуйками спускалось до самых пальцев, прикрывая тыльную сторону ладони.
        Ийлура, поймав его взгляд, коснулась украшения.
        - Красиво, а? Надеюсь, оно стоит того золота, что я отдала хитрецу-ювелиру. Ну, а что до твоего бегства… Пожалуй, ты правильно поступил. Тот, кто разделался с Ин-Шатуром, мог вернуться и за тобой.
        И тут - Лан-Ара словно сама Шейнира в бок толкнула.
        - Госпожа… Я могу спросить?
        Тонкая, с капризным изломом бровь приподнялась. И, расценив молчание темной жрицы как согласие, Лан-Ар задал вопрос:
        - Мой хозяин говорил о том, что ему нужно найти ключ к вратам. Это… связано с изображением, которое он сделал на моем теле?
        - Странно, что хозяин вообще говорил тебе об этом, - буркнула Нитар-Лисс и покачала головой.
        А Лан-Ар подумал, что темно-синий цвет чудо как идет к ее белой коже и огненно-красным волосам.
        - На твоем теле - карта, - сказала она, - а у меня есть ключ к вратам. Вот почему мы должны были идти вместе, я и посвященный Ин-Шатур. Теперь его не стало, значит, со мной отправишься ты. И больше пока ни о чем не спрашивай, клянусь ее претемным величеством, я боюсь спугнуть удачу.

* * *
        …Они покинули Альдохьен тихими вечерними сумерками. До этого, невзирая на вялое сопротивление Лан-Ара, Нитар-Лисс распорядилась устроить ему горячую ванну («от тебя смердит, как от больного щера»), отправила мальчишку за одеждой («терпеть не могу оборванцев»), а последнего своего стража - за приличным, по ее словам, оружием («нам предстоит долгое и опасное путешествие»). И пока Лан-Ар прятался от нее в деревянной бадье с мыльной водой, Нитар-Лисс преспокойно расхаживала взад-вперед по комнате, заложив руки за спину и о чем-то напряженно размышляя.
        - Удивительно, что я не успела принести тебя в жертву, - наконец проговорила она и уставилась на Лан-Ара. Тот едва успел нырнуть в чистую рубаху, и снова ощутил, как приливает кровь к щекам. Ему опять стало стыдно - но уже оттого, что краснел, как мальчишка, когда на него просто смотрит женщина.
        «Прекрасная, как посланница Фэнтара… Тьфу. Ийлура, обратившаяся к Шейнире. Хуже не придумаешь».
        Он торопливо, стараясь не смотреть на жрицу, нырнул в штаны.
        - Каким он был, твой хозяин? - вдруг спросила ийлура. - я встречалась с ним всего пару раз, и мало о чем говорила. Но, судя по всему, он был не лишен некоторого величия… Смертный, задумавший такое, просто не может быть ничтожеством.
        Вопрос застал Лан-Ара врасплох. Смертный, задумавший такое… Что же было на уме у Посвященного? Теперь только Богам известно.
        Ийлур натянул кожаную безрукавку, застегнул тяжелый пояс с ножнами.
        - Посвященный Ин-Шатур… - начал Лан-Ар и запнулся. Вот ведь странно - прожил столько лет бок о бок с хозяином, а теперь даже и сказать толком ничего не может.
        - Мне известно его имя, - ядовито обронила ийлура, - не заставляй меня думать, что я оставила жизнь слабоумному. Расскажи о своем хозяине. Чем он любил заниматься?
        - Он изучал архивы, - Лан-Ар брякнул первое, что в голову пришло. Хотя он был недалек от истины: хозяин на самом деле все свободное время проводил за чтением старых, покрытых вековой пылью фолиантов. Что-то он искал там, а когда нашел - потащил Лан-Ара в Черные пески…
        - Многие великие черпают знания из глубины веков, - Нитар-Лисс согласно кивнула, - этому я не могу не верить. Иначе откуда бы он узнал о…
        Ийлура прикусила язык, оборвав себя на полуслове. Затем, одарив Лан-Ара улыбкой невинного младенца, поинтересовалась:
        - Ну, а признайся, девиц он к себе водил?
        «Посвященный не станет водить к себе продажных девок», - чуть было не возмутился Лан-Ар. Но тут же вспомнил о дешевом браслетике, зажатом в мертвой руке Ин-Шатура. Хорошо ли он знал своего хозяина?..
        - Я не видел ни одной, - осторожно сказал ийлур.
        - Значит, Посвященный ушел к Фэнтару с незапятнанной честью, - усмехнулась Нитар-Лисс, - тем лучше, тем лучше…
        «А если это и правда она убила? Ведь, обладая ключом, она могла пожелать и карту, чтобы не зависеть от Ин-Шатура…»
        Лан-Ар осторожно глянул на ийлуру и невольно отшатнулся: Нитар-Лисс решительно шла к нему с мечом в руках.
        - Это тебе. Путь предстоит долгий, и коль скоро я лишилась одного стража, тебе придется меня защищать. Умеешь клинок в руках держать?
        Лан-Ар с некоторым облегчением принял оружие, несколько раз взмахнул мечом, примеряясь… Нитар-Лисс с интересом наблюдала за ним; в ее черных глазах розовой искрой отражалось закатное солнце.
        - Я вижу, рабов неплохо обучают, - наконец произнесла она.
        - Рабами становятся послушники, которым не отвечает Пресветлый.
        - А, вот как! Я этого не знала.
        Снова растерянность в глазах, промелькнула и исчезла, как тень от летящего ястреба. Нитар-Лисс потрогала новый браслет, словно хотела почесать руку под серебряным плетением, но забыла, что теперь к коже не прикоснешься.
        - Так, значит, ты хотел стать жрецом, да не получилось? Фэнтар отвернулся от тебя, и остался глух к твоим молитвам?
        Лан-Ар вбросил меч в ножны. Его все еще пошатывало от слабости, нет-нет, да кружилась голова - и немудрено, после того, как он несколько дней провалялся в горячке.
        - Я никогда не хотел быть жрецом, - ответил ийлур, - я хотел стать путешественником. Но мои родители решили иначе…
        - Можешь не продолжать, - Нитар-Лисс махнула рукой, - мне известная эта история. Видишь ли, Лан-Ар, перед тобой несостоявшаяся жрица Пресветлого.
        …Позже, когда позади остались западные ворота Альдохьена, и щеры мерной рысью устремились к лесу, у Лан-Ара появилась возможность хотя бы попробовать разобраться с собственными мыслями.
        Он старательно, так, как учили когда-то в Храме, раскладывал по полочкам известное и неизвестное, пытаясь таким образом угадать, что ждет дальше, за поворотом. Хозяин, зарезанный неведомо кем - а может быть, даже ийлурой, едущей чуть впереди; карта неизвестно чего, въевшаяся в кожу Лан-Ара до конца жизни; нечто, за которым пустилась в путешествие Нитар-Лисс, обладательница ключа.
        «Знать бы еще, как этот ключ выглядит! Да и от какой двери этот ключ?..»
        Лан-Ар вздохнул. Слишком много неизвестных. Как говорил старый учитель, в такой ситуации может быть сколь угодно много предположений. Спросить бы у Нитар-Лисс, но… Лан-Ар не смел. И каждый раз, ловя на себе пристальный взгляд угольно-черных глаз, он робел и смущался, безуспешно пытаясь унять заходящееся в дикой пляске сердце.
        Ничего подобного Лан-Ар не испытывал ни разу в жизни. И все пытался себя убедить - это происходит потому, что Нитар-Лисс темная жрица, отвернувшаяся от Фэнтара и присягнувшая на верность Шейнире.
        Она, в конце концов, просто опасна для любого доброго ийлура, почитающего Фэнтара. И ее утонченная красота - приманка для светлых душ, которые пожирает Шейнира в своем подземном царстве…
        «Я должен сбежать», - вдруг решил Лан-Ар, - «На первом же привале. Ведь теперь я свободен, и в руках оружие… Не пропаду».
        Нитар-Лисс, ехавшая впереди, натянула поводья; дождалась, пока Лан-Ар поравняется с ней - теперь ийлур мог созерцать ее совершенный, словно выточенный из мрамора профиль.
        - Я совсем забыла тебе сказать, Лан-Ар, - прошелестела она, - даже не пытайся меня обмануть и удрать. Я все равно тебя найду, но когда найду - все будет по-другому. Я сдеру кожу с твоей груди, и таким образом заполучу карту.
        И мягко, почти нежно улыбнулась, глядя в разливающуюся по лесу ночь.
        Лан-Ар промолчал.
        Но, глядя на нее, снова вдруг подумал о том, что прикосновение к ее белой коже будет подобно глотку прохладной ключевой воды.
        Глава 4
        По ту сторону
        Граница всегда рядом. В любой точке Эртинойса, стоит только протянуть руку - и коснешься ее, тонкой, как стенка мыльного пузыря, и такой же радужной. В кулуарах ордена Хранителей любят говорить, что Граница всегда ходит за тобой по пятам. Точно также, как ходит сама смерть - ибо Граница - это то невесомое, но почти непреодолимое для простых жителей Эртинойса, что разделяет мир живых и мир теней.
        Разумеется, все рано или поздно попадают в мир ушедших. Верховные жрецы полагают, что, пробыв по ту сторону положенное время, смертные неизменно обретают покой у тронов своих отцов-покровителей.
        Склонные к философскому анализу еретики считают, что после смерти душа раздваивается, и верхнее, «эфирное» ее тело уносится к покровителю, а нижнее, более плотное, остается по ту сторону Границы. Ортодоксы преследуют еретиков, сажают их на кол или сжигают на костре; не лучший, но довольно действенный способ отстоять свой взгляд на мироустройство. Оставшиеся в живых еретики злословят в адрес ортодоксов и на тайных собраниях проповедуют Истину. А те простые смертные, кому проповедуют и первые, и вторые, уверены в том, что, испустив дух, они пойдут по длинной и извилистой тропе, которая в конце концов приведет их к Отцу-Покровителю… И все они - и ортодоксы, и еретики, и разумные обитатели Эртинойса, несомненно, правы. Ибо того, что же происходит на самом деле после жизни, не знает никто. И никому еще не удалось разговорить тень по ту сторону Границы. Мертвые слишком ревностно оберегают свои тайны.
        Единственное, что удалось сделать одному смертному - это, пребывая в особом состоянии, шагнуть через Границу и вернуться оттуда живым. Он повидал много и, хотя и не разгадал тайн мироздания, кое-что все же натворил - своим путешествием нарушил шаткое равновесие между миром живых и мертвых. А потому по возвращении основал орден Хранителей Границы, адепты которого взвалили на себя бремя - охранять хрупкий переход между двумя мирами.

* * *
        Эристо-Вет успела обернуться.
        Темная ийлура стояла у порога. На пол одна за другой звонко шлепались темные капли жертвенной крови. В широко распахнутых черных глазах плясал, переливался странный красноватый отблеск. А по тесной комнате стремительно катилась волна, сотканная из пепла.
        Она миновала проломленную во время схватки кровать, захлестнула тварь - и та осыпалась на пол горстью невесомого праха.
        Покрывало Шейниры на мгновение задержалось, будто переваривая только что сожранное живое существо, а затем алчно метнулось в сторону Эристо-Вет.
        … Ийлура понимала, что шансов у нее почти не было.
        Страшно, когда остается только надежда; и даже не на свои собственные силы - но на бездушное и бестелесное нечто, на невидимую дверь, которая может открыться - а может и оттолкнуть незваную гостью. Эристо-Вет судорожно сглотнула, не сводя взгляда с нависшей над ней волной смерти.
        «Ну, где же ты…»
        Как там учил метхе Альбрус? Сосредоточься, ищи, и увидишь.
        Она в отчаянии закрыла глаза; страх уже царапал по позвоночнику, хотелось завопить и проснуться, и увидеть над собой простой белый потолок гостиницы…
        «Где же ты…»
        В лицо дохнуло тленом. Не нужно было смотреть, чтобы понять: лучшее оружие синхов близко.
        Ищи, и увидишь.
        Эристо-Вет с силой зажмурилась. Вот оно, последнее мгновение, когда еще можно что-то изменить; а тонкая, радужная пленка мыльным пузырем маячила где-то на краю сознания, и оставалось только дотянуться до нее…
        Ийлура подалась всем телом к невидимой Границе; окно, не выдержав удара, взорвалось тысячью стеклянных брызг. Перед глазами мелькнул дом из серого камня, что был напротив гостиницы, Дар-Теен, перебегающий улицу…
        «Жив!» - успела подумать ийлура - «Хвала Фэнтару, жив!»
        …Радужная пленка стремительно приближалась, увеличиваясь в размерах. Эристо-Вет даже показалось, что Граница причмокивает, как сладкоежка при виде пирожка. А в следующее мгновение ийлура плечом врезалась в этот водораздел живого и мертвого; граница спружинила, словно в недоумении, а потом разошлась. Словно кто-то раздернул шторы навстречу лунному свету.
        Шедший по другую сторону улицы элеан только и успел, что удивленно моргнуть при виде вываливающейся из окна гостиницы синеволосой женщины. Правда, до мостовой она так и не долетела, с легким хлопком исчезнув прямо в воздухе. Элеан покачал головой, сотворил оберегающий знак Сумеречного бога и поспешил дальше.
        Эристо-Вет упала, неудачно, ударившись плечом о мостовую. Кое-как поднялась, ругаясь и шипя от боли, на всякий случай выдернула меч из ножен - но уже через несколько минут вложила его обратно.
        Она прошла через Границу.
        …По ту сторону не существовало времени. Сколько ни приходилось Эристо-Вет пересекать Границу, каждый раз она видела одно и то же: темное небо с жиденькими перышками облаков, застывшие точки звезд и полную луну совершенно неправильного для нее зеленого цвета. Отражая живой Эртинойс, этот странный мир хранил в себе безмолвные саркофаги городов и усыпальницы поселков, провалы озер и реки, полные стоячей воды. Лес, увязший в лучах странной луны, нашептывал о посмертном покое, и немые птицы в густых ветвях застыли навеки, таращась на блуждающие тени.
        - Побери меня Шейнира, - выругалась Эристо-Вет, потирая ушибленное плечо.
        Не то, чтобы она была непривычной к боли, но эта оказалась чересчур обидной и тянущей, слезы так и брызнули. Хорошо бы кость осталась целой…
        Скрипя зубами, ийлура тщательно обследовала пострадавшее место и немного успокоилась: она просто неудачно упала и стукнулась о мостовую. А по ту сторону любая ранка, даже порезанный палец, болит сильнее.
        Эристо-Вет покрутила головой: она стояла на булыжной мостовой, под выбитым окном альдохьенской гостиницы. Да и улица была самая что ни на есть альдохьенская: те же дома, глядящие в ночь пустыми глазницами окон, редкие деревья, застывшие в безветрии.
        «И ни одной тени вокруг», - мрачно подумала ийлура, - «словно тут никто и не умирал!»
        На самом дне рассудка закопошился червячок тревоги. Нет, конечно же по ту сторону Границы никогда не было оживленным местом, но все же - тени умерших предпочитали оставаться там, где покинули Эртинойс. А здесь получалось, что в Альдохьене все жили вечно.
        «Не верю», - Эристо-Вет, колеблясь, стояла посреди улицы и озиралась.
        Ну хоть бы одна тень, чтобы развеять опасения! Самая маленькая, завалящая тень пьяницы, или нищего… Пустые дома Альдохьена безмолвно взирали на нее, стекла светились мутной зеленью, отражая свет луны.
        - Ну и пропадите вы все пропадом, - сердито буркнула ийлура, в основном, чтобы разбить гнетущую тишину.
        Решив не обращать внимания на странную пустоту этого места, она пошла вперед; раз уж перешла через Границу, следовало вернуться как можно скорее, пока окончательно не закрылся тоннель. Ну, а лучше всего следовало бы это сделать подальше от гостиницы - темная жрица, с легкостью вздымающая Покрывало Шейниры, все еще стояла перед глазами, и, положа руку на сердце, Эристо-Вет вовсе не горела желанием встретиться с этой рыжей опять.
        «Вернусь у колодца», - размышляла она, нарочито громко топая по мостовой, - «Там она меня искать не будет, это точно. У нее своих забот хватит - в конце концов, хотя бы выяснить, откуда взялась тварь».
        И правда, откуда?
        Кажется, она не принадлежала темной. Следовательно - кто-то очень хотел избавиться от нее, и этот кто-то владел искусством перехода через Границу. Иначе как еще объяснить появление зверя ниоткуда?
        Эристо-Вет хмыкнула. Догадки, догадки… Любопытнейшая история сплелась в Альдохьене, у метхе точно великолепное чутье на подобные вещи. И вдруг сердце екнуло. Ийлура даже шаг замедлила - ну а как тварь послали за самой Эристо-Вет? Или все же темная поняла, что за ней ведется слежка, и решила избавиться от «хвоста»?
        «В этой истории замешан кто-то еще», - она снова ускорила шаг, - «кроме меня, рыжей, метхе Альбруса и неизвестного из храма Фэнтара, которому принадлежал дневник… Но цели, побери их Шейнира, каковы цели?!!»
        Ийлура тряхнула головой. Мысли, словно козье стадо без пастуха, разбредались в разные стороны, догадки мелькали одна за другой, и на очередном «а что, если?..» Эристо-Вет решила остановиться. Нет, сейчас она не ответит ни на один из своих вопросов. И наверняка метхе Альбрус тоже не ответит - не потому, что не знает, а, скорее, просто предпочтет сохранить при себе кое-какие секреты.
        …Колодец был уже близко. Его округлые бока мягко светились гнилостной зеленью. Ведро, оставленное на крышке, тоже поблескивало в лунном свете - словно покрытое изморосью.
        «Только этого не хватало!»
        Эристо-Вет присела на корточки, коснулась гладкой спинки булыжника и выругалась, поминая Шейниру и всех ее тварей. Самый обычный камень словно вспотел; мелкие бисерины дурно пахнущей зелени сплошь покрывали и его, и соседние камни, и всю улицу до самого колодца.
        - Молодец, Эристо-Вет. Вляпалась. - буркнула она.
        А затем развернулась и пошла обратно, намереваясь свернуть в первый же «сухой» переулок.
        …Все дело, как любил говорить метхе Альбрус, в том, что приграничье подвержено флюктуациям. Дальше он всегда цитировал один из любимых учебников, написанных отцом-основателем ордена: флюктуации случайны, и никто не может предсказать, в каком месте будет повреждена приграничная область. На вопрос Эристо-Вет: а чем же так страшны эти самые… как их там… флюктуации? - старый синх спокойно ответил:
        - В поврежденной области невозможен обратный переход. И еще - попавший в поврежденную область может навсегда остаться там. Флюктуации дурно влияют на разум, запомни это.
        «Вляпалась, вляпалась!» - Эристо-Вет уже бежала по улице, обратно к гостинице. А зеленая изморось, словно почуяв добычу, торопилась следом. Слизью потели дома, оконные стекла, земля… Даже сама луна, казалось, сочится гнойной зеленью.
        Ийлура обернулась - и припустила во весь дух. Пусть, побери ее Шейнира, она вывалится обратно в комнату темной жрицы, пусть ее попытаются схватить - все это сущий пустяк… Она метнулась к знакомому зданию, но тут же отшатнулась и, свернув в проулок, рванула дальше. Вывеска «Добро пожаловать» сверкала изумрудными бисеринами.
        Эристо-Вет бежала, не оглядываясь. Носок башмака запачкался в светящейся слизи, и это значило - столь любимая Альбрусом флюктуация следовала по пятам и дышала гнилью в затылок. Впереди замаячили северные ворота Альдохьена; ийлура устремилась к ним, как будто там, в лесу, ее ждало спасение.
        «Быстрее, быстрее!»
        Бултыхающаяся в груди ледышка страха сбивала дыхание; ей, повидавшей многое ийлуре, хотелось закричать - и проснуться. Чтобы обнаружить себя в мягкой постели и желательно не одной, чтобы шепотом рассказать другу страшный сон…
        Она все-таки обернулась.
        То, что осталось за спиной, и то, что было отражением живого Альдохьена в зеркале потустороннего мира, расплылось, вздулось единым светящимся пузырем. Не осталось ни домов, ни оград - все сливалось, закручивалось спиралью, в центре которой - как померещилось Эристо-Вет - чернел провал. Точка пустоты, из которой на мертвый мир взирало голодное, пожирающее все на своем пути ничто.
        - Шейнирово царство! - ийлура, с трудом переставляя ноги, заставила себя сдвинуться с места.
        Шаг. Еще шаг. Прочь от мерзкого, зеленоватого света; прочь из этого постылого мира, где даже вода имеет вкус пепла…
        Мостовая на несколько локтей впереди нее покрылась испариной. Воздух загустел, стал похож на холодный кисель, и каждый вдох давался все тяжелее. На глаза навернулись слезы. Провались все к Шейнире, неужели она так и завязнет в этом гниющем волдыре?!!
        Отчаяние придало сил.
        С хрипом выдохнув прогорклый воздух, Эристо-Вет рванулась к воротам; ударила всем весом в деревянную створку. Хруст ломаемых гнилых досок - и она кубарем летит в кромешную тьму.
        Потом была злая, до искр перед глазами, боль в виске. Чья-то сильная рука подхватила ее под локоть и потащила. Все вперед и вперед, дальше от Альдохьена - который перестал существовать, обратившись в сияющий зеленью нарыв на теле приграничья.

* * *
        … - Флюктуации, - ийлур пожал плечами, - я заметил, что все ушли отсюда. Тени боятся этого, хотя вреда нам никакого.
        Эристо-Вет, потирая висок, со все возрастающим изумлением рассматривала столь неожиданного собеседника - и еще более неожиданного спасителя. Ведь это он волок ее, почти лишившуюся сознания, до ближайшего холма, куда не докатилась гибельная изморось, усадил под дерево и даже спрыснул лицо водой из ее же фляги.
        Ийлур был не то, чтобы молод, но еще и не стар; длинные светлые косы и голубые глаза выдавали в нем северянина, одежда - служителя Фэнтару, а странная неподвижность и чрезмерная правильность черт - принадлежность к легиону теней.
        То есть спасший ее ийлур не был живым.
        И это, провались все к Шейнире, было странно - не-живой ийлур рассуждает о флюктуациях, как будто слушал лекции метхе Альбруса.
        «Из ученых», - вдруг подумала Эристо-Вет, - «наверняка высокой степени посвящения… Иначе - откуда бы ему знать?»
        - Скоро все закончится, и вы сможете вернуться, - спокойно добавил он, с тоской глядя на зеленую луну.
        Эристо-Вет не нашлась, что ответить, и с преувеличенным вниманием уставилась на то, что осталось от города.
        Некоторое время они сидели молча и наблюдали, как медленно плывет, размазывается по ночному воздуху ядовито-зеленая спираль флюктуации. Потом Эристо-Вет, осмелев, вдохнула поглубже и спросила:
        - А вы, что вы здесь делали? Почему не ушли со всеми? Я, разумеется, бесконечно благодарна за то, что вы мне помогли, но все же…
        По губам ийлура скользнула слабая, беспомощная улыбка.
        - Я не мог не прийти сюда, потому что должен передать в мир живых послание, - сказал он, - не откажете?
        Эристо-Вет только вздохнула. Слишком много событий за один день: сперва ее чуть не съели, затем - дышащее в затылок изменение пограничья, и вот теперь - пожалуйста, будьте добры получить задание от мертвого ийлура.
        - Мм… - беспомощно промычала она. Хитрец, почти не оставил ей выбора! Как можно отказать тому, кто спас тебе жизнь? Ведь задержись она у ворот, еще не известно, чем закончилось бы бегство от зеленой испарины…
        - Это несложно, - ийлур испуганно посмотрел на нее, - для вас- несложно. Мы ведь, здесь сидя, много чего видим. И я, да простит меня Пресветлый, очень рад, что повстречал именно вас.
        Эристо-Вет выдавила из себя улыбку, по-прежнему не зная, что делать. Сказать «да» значило добровольно взвалить на себя еще одно задание, сказать «нет» - кто знает, на что способны тени?
        Ийлур усмехнулся, потер ладони друг о дружку.
        - Хорошо, я прекрасно понимаю ваши колебания, уважаемая Эристо-Вет…
        «Да он, побери его Шейнира, даже имя мое знает!» - вконец расстроилась ийлура.
        - … Тогда я сперва расскажу, что и кому вам необходимо передать.
        Он указал в сторону города. Ядовито-зеленое сияние сделалось бледнее, словно разбавленное вечной тьмой этого места. Рукава спирали гасли, оседая на землю тускло мерцающей росой, и кое-где сквозь клочья гнилостного тумана просвечивали городские стены.
        - Альдохьен возвращается на свое место. Могу я сопроводить вас? - спросил ийлур.
        Эристо-Вет обреченно кивнула.
        …Поминутно оскальзываясь в мокрой траве, они спустились с холма. Дальше начинала дорога, в живом Эртинойсе изрытая сотнями ног и щеровых лап, а здесь - идеально ровная, как зеркало. Только с каждым шагом в воздух поднималась едкая серая пыль, скрипела на зубах и оставляла во рту привкус затхлой воды. А зловещий нарыв флюктуации продолжал таять: сияние погасло, и теперь только городские стены да черный провал северных ворот с покосившейся створкой мерцали зеленой росой.
        - В Альдохьене живет одна ийлура, - начал бывший служитель Пресветлого и глубокомысленно замолчал.
        Эристо-Вет, ради приличия выдержав паузу, осторожно заметила:
        - В Альдохьене живет далеко не одна ийлура. Которая вам нужна, почтенный?
        - А, вы легко ее найдете, - и опять беспомощная улыбка, которая казалась совсем неуместной на довольно приятном и строгом лице тени, - у нее красивые волосы густого рыжего цвета. Такие, что когда в них играет солнце, то цветом они похожи на рябину. Вы ведь знаете, что такое рябина?
        - Знаю, - буркнула Эристо-Вет. Кажется, она видела в Альдохьене рыжую особу - но до последнего хотелось верить, что ийлур говорит не о ней.
        - Она приехала в Альдохьен в сопровождении двух стражей из Храма Шейниры, - каждое слово тени падало камнем, - вы наверняка уже сталкивались с ней…
        «Еще как», - подумала Эристо-Вет. А вслух как можно более безмятежно обронила:
        - Предположим, что так оно и есть. Что вам-то от нее нужно? Судя по вашей одежде, вы имели по меньшей мере ранг Посвященного. Темная ийлура - и ревностный служитель Фэнтара? Звучит более, чем странно.
        Посвященный вздохнул. Некоторое время уныло смотрел на стынущий зеленью Альдохьен, а затем промолвил:
        - От нее мне уже ничего не нужно. Но с ней - мой бывший раб. Передайте ему мои слова, молю именем Фэнатара… Передайте… - тут его колени словно подломились, он бухнулся в пыль перед Эристо-Вет и словно клещами вцепился ей в запястье. - Скажите ему… Чтобы не ходил с ней туда. Лабиринт Сумерек не для него… Он слишком… Слишком еще молод, и слишком наивен. Он хороший, добрый малый, а сумерки ломают именно таких, понимаете?
        Утратив дар речи, ийлура молча пыталась вырваться из железной хватки Посвященного.
        - Да что… что вы себе… позволяете?!!
        Невольно попятившись, Эристо-Вет все-таки отвоевала свободу.
        - Нет, нет! - ийлур, как был, так и остался на коленях в дорожной пыли, - не бойтесь меня! Я не сделаю вам ничего плохого, поверьте! Но вы должны, понимаете? Должны предупредить Лан-Ара, потому что этот их поход может кончиться весьма плачевно… Для всех. Я много, очень много размышлял над этим, перед тем, как отказаться!
        «Чокнутая тень», - Эристо-Вет мрачно взирала на него. - «Только этого мне и не хватало на сегодня».
        Она подумала, что можно взяться за меч и попробовать пригрозить безумцу оружием, но затем решила, что этого клинком уже не напугаешь.
        Похоже, ей оставалось только одно - пообещать, что просьба будет исполнена. В конце концов, она сможет передать слова Посвященного ийлуру по имени Лан-Ар, буде тот встретится на ее пути. А нет - так нет. Если когда-нибудь еще доведется столкнуться с этой явно повредившейся в уме тенью, всегда можно будет сослаться на то, что рыжая была в Альдохьене одна, и никакого Лан-Ара поблизости не оказалось…
        - Провались все к Шейнире, - буркнула она. И, уже обращаясь к застывшему на коленях ийлуру, сказала:
        - Мм… Поднимитесь, уважаемый. Я выполню вашу просьбу.
        - Правда?!!
        Посвященный резво вскочил на ноги, бросился было к ней, но вдруг застыл, как вкопанный. Лик странной луны отразился в его задумчивых глазах.
        - Ну вот… Теперь я, пожалуй, вспомнил… Я сам должен был идти с ней, но - передумал. А теперь я здесь, и ничего не могу изменить. Остановите ее, пока не поздно! Остановите Лан-Ара, он еще слишком… - несколько мгновений посвященный молчал, подбирая нужное слово, - слишком невинный для этого испытания, понимаете?
        - Понимаю, - Эристо-Вет решила не спорить с тенью, чье помешательство уже не оставляло сомнений, - я передам ваши слова Лан-Ару. Обязательно.
        Но ийлур ее просто не замечал. Он стоял посреди дороги, раскинув руки в стороны, смотрел на повисшую в темном небе луну и бормотал нечто совершенно несуразное. Эристо-Вет только и смогла разобрать:
        - Передумал… не должен был… она опасна, опасна… и я ей верил…
        - Посвященный, - Эристо-Вет осторожно прикоснулась к его плечу, - Посвященный…
        Тот по-прежнему не обращал на нее внимания. Ветер, принесший с собой запах болотной тины, захлопал длинными полами его коричневой рясы, делая широкие рукава похожими на крылья диковинной птицы.
        - Я передумал, - тихо сказал ийлур, обращаясь к зеленой луне, - может быть, потому я здесь? Но никто не должен входить туда, это святотатство…
        Эристо-Вет молча обошла посвященного и побрела к Альдохьену. На душе было нехорошо; предчувствие чего-то очень плохого засело в груди, неприятно щекоча тонкими лапками и царапая под грудиной - так, что по спине побежали мурашки.
        «Не его ли дневник принес тогда темной жрице послушник?» - подумала ийлура, - «а теперь этот ийлур мертв, скорее всего, убит».
        У ворот Альдохьена она оглянулась. Посвященный Фэнтара по-прежнему стоял на дороге и смотрел ей вслед.

* * *
        …Дар-Теена она нашла там же, где оставила перед вылазкой в комнату темной жрицы. Он сидел за столом в трапезной, медленно цедил пиво из кружки внушительных размеров и мрачно смотрел в окно.
        - Ты не поверишь, - Эристо-Вет плюхнулась на лавку напротив.
        Ийлур внимательно оглядел ее, хмыкнул и сделал большой глоток.
        - Отчего же? Поверю. Тебя не было семь дней с того момента, как ты отправилась обыскивать рыжую красотку.
        Говорил он очень спокойно, будто не произошло ничего из ряда вон выходящего. Но в глазах, ярких голубых глазах северянина, металась тревога.
        - Я пытался их задержать, - добавил он, - сколько мог. Потом пришлось уйти с дороги… Что с тобой приключилось, Эристо-Вет? Хвала богам, ты вернулась, живая и здоровая… И, клянусь всеми Покровителями, я верил в то, что все так и будет, но…
        - Все по порядку, - Эристо-Вет с благодарностью пожала его руку, сделала большой глоток из кружки. Оказалось, Дар-Теен пил воду. - где она сейчас, темная?
        Ийлур пожал плечами.
        - Пока тебя не было, она успела купить трех рабов, двоих принесла в жертву Шейнире, а третьего оставила себе. Потом еще некоторое время жила в гостинице, а затем уехала. Мне кажется, что куда-то на запад, через Дикие земли. Возможно, что в свой Храм. Так что нам придется поторопиться, чтобы ее догнать и чтобы метхе Альбрус не разочаровался в своей ученице.
        Эристо-Вет хмуро взглянула на Дар-Теена.
        - Метхе Альбрус подождет.
        - Неужели? - он приподнял брови, - наверное, с тобой приключилось нечто занятное, раз ты говоришь такое.
        «Даже слишком занятное».
        Ийлура кисло улыбнулась.
        - Ты не знаешь, как зовут того раба? Ну, что уехал с темной?
        Дар-Теен задумчиво почесал бороду.
        - Кажется, Лан-Ар… а что?
        - В том-то и дело, - буркнула ийлура, - посвященный-то оказался не настолько умалишенным, как того бы хотелось…
        - Посвященный?!!
        Эристо-Вет вздохнула.
        - Мне не нравится то, что здесь творится, Дар-Теен. Более того, мне еще меньше нравится, что в этом принимает участие метхе Альбрус. Но у меня есть кое-какие мысли… как ты смотришь на то, чтобы отправиться в паломничество?
        - Никогда об этом не думал, - Дар-Теен озадаченно покрутил на столе кружку, - но если ты считаешь, что нам… ээ… нужно духовно очиститься, то я готов.
        - Боюсь, что эта поездка нас только перепачкает, - заметила Эристо-Вет.
        … Они проговорили до полуночи. Эристо-Вет рассказала обо всем, что с ней приключилось, начиная с появления монстра в комнате Нитар-Лисс и заканчивая просьбой посвященного. Дар-Теен внимательно слушал, прихлебывая густое красное вино из высокого бокала - не то, что подают в альдохьенских заведениях, а дорогое вино из погребов Ордена Хранителей. Он ни разу не прервал ее повествования, только молча кивал и постукивал ногтями по округлому боку фляги.
        - Ты что-нибудь слышал про Лабиринт Сумерек? - наконец спросила Эристо-Вет, - если правда то, о чем бормотал несчастный посвященный, наша темная и раб направляются именно туда.
        Дар-Теен пожал плечами.
        - Нет. И, думается мне, мало кто слышал - за исключением тех, кто его ищет. Жаль, что тень не пожелала рассказать больше.
        - Метхе Альбрус наверняка знает, что это за место, - Эристо-Вет нахмурилась, - но он не скажет. Потому что сам хочет туда попасть. Похоже, мой учитель желает, чтобы я таскала ему каштаны из огня. А в этом огне уже погиб один ийлур, и только Покровителям ведомо, сколько еще смертных отправится к своим богам.
        Дар-Теен усмехнулся.
        - Полагаю, у тебя уже есть план?
        - Угу, - Эристо-Вет невесело посмотрела на него, - есть. Надеюсь, что сработает. Вот, послушай…
        Глава 5
        Удачное начало путешествия
        Нитар-Лисс расположилась у костра на ковре, что поспешно развернул страж Храма. Ийлура полулежала на боку, опершись на локоть, и читала маленькую книжицу в переплете из коричневой кожи.
        Отблески огня румянили ее белые щеки, россыпью мелких рубинов ложились на корону из кос и будили сказочный блеск драгоценных украшений, коими, к слову, служительница Претемной Матери Синхов не пренебрегала.
        Со своего места Лан-Ару было удобно наблюдать за ней; она читала, совсем по-детски шевеля губами, словно хотела каждое записанное слово повторить вслух и заучить. Время от времени ийлура хмурилась, постукивая ногтями по серебряному кружеву браслета или теребя черную повязку на другом запястье, иногда чуть заметно улыбалась - и в эти редкие мгновения казалась не жрицей Шейниры, а милой девчонкой из Алхаима. Впрочем, наверняка Нитар-Лисс и была рождена именно там, а может быть даже южнее - ведь среди северян не найти ни одного темноглазого ийлура.
        - Ты о чем-то хочешь спросить? - вдруг раздраженно спросила она.
        Ийлур смешался, но взгляд темной жрицы выдержал.
        - Нет.
        - Чего тогда уставился? - она зло тряхнула книжицей, - проклятье, не хватает листов. Твой благочестивый не в меру хозяин их вырвал, прежде чем передать мне дневник. Он что, думал меня этим остановить?!!
        Тут же сообразив, что сболтнула лишнее, Нитар-Лисс умолкла. Торопливо улыбнулась Лан-Ару, но улыбка получилась фальшивой.
        «А ведь и правда, она могла его убить», - подумал ийлур и опустил глаза.
        Над их маленьким лагерем повисло неловкое молчание.
        - Или кто-то вырвал эти листки, - вдруг задумчиво проговорила Нитар-Лисс, - тот, кто убил Ин-Шатура… Но тогда…
        Она резко поднялась, прошлась по кромке дрожащего круга света, хрустя пальцами.
        - Но тогда отчего убийца не забрал с собой дневник?
        Остановившись рядом с Лан-Аром, ийлура замерла, глядя в ночь и прислушиваясь к вкрадчивому шепоту деревьев.
        - А ты что думаешь, а, Лан-Ар?
        Ийлур осторожно взглянул на нее снизу вверх. Перед тем, как выезжать из Альдохьена, Нитар-Лисс облачилась в «одеяние, более подходящее для езды на щерах» - то есть в облегающие штаны, высокие сапоги и свободную блузу. Ни дать, ни взять - самая обычная ийлура, каких сотни разъезжают по Эртинойсу. Посвященный Ин-Шатур, правда, отзывался о таких женщинах плохо, да и Настоятель твердил, что дело женщины - сидеть дома, но Лан-Ару все же казалось, что это хорошо - вырваться на свободу и ехать туда, куда велит сердце…
        - Посвященный никогда не делился со мной планами, - ответил ийлур, - я даже никогда не видел этого дневника, госпожа…
        Нитар-Лисс раздраженно передернула плечами.
        - Тьфу, толку с тебя…
        И развернулась на каблуках, собираясь уходить.
        А Лан-Ару вдруг захотелось, чтобы жрица Шейниры просто села рядом.
        - Ты ничего не слышишь?.. Ничего странного? - вдруг спросила она. И, не дожидаясь ответа, кивнула стражу Храма, - ты, Аль-Кер, будь наготове. Разрази меня Фэнтар, если за нашими головами не идет охоты! И ведь, паршивцы, всего-то два дня пути от Альдохьена…
        Они ехали по Диким землям, с каждым часом все глубже вдаваясь в сочную мякоть южного леса. Осень, нарядившая золотом север Эртинойса, по воле богов отступила перед жарким дыханием Ямы-озера и обжигающими вихрями Черных песков; здесь дни казались длиннее, а ночи были душными и очень темными. «И каждый вечер наполняет бокал дня мраком шейнирова царства», как сказал один гостивший в Храме бард-путешественник. Верно сказал, если вспомнить об истинных хозяевах Диких земель: ведь синхи по воле Темной Матери появились именно в этих исходящих душными испарениями лесах. Здесь они строили свои города, здесь возвели Темный Храм - и отсюда ушли искать лучшей доли, когда Шейнира отвернулась от своего народа. Говорили, что тогда Темная богиня была изгнана из Эртинойса, но кем и как - этого Лан-Ар не знал, а Посвященный Ин-Шатур только ядовито отшучивался, говоря, что рабу достаточно знать расположение кухни и щерни.
        Синхов, к слову, они встретили только единожды, в ночи пути от Альдохьена.
        Наверное, эти синхи хорошо знали Нитар-Лисс - подошли, почтительно поклонились, сверкая желтыми глазищами в тени капюшонов. Разговаривали они на языке детей Шейниры, так что Лан-Ар не понял ни словечка. Но после этой встречи ийлура до самого утра пребывала в дурном настроении, и на первом же алтаре Шейниры принесла жертву, спрыснув малахитовую призму собственной кровью. Потом ийлура долго молчала и как ребенка прижимала к груди пораненную руку, свободной управляя щером. Вид у нее при этом был совсем больной, так что Лан-Ар даже начал опасаться, что она не удержится в седле. Ему хотелось спросить, что такого передали ей синхи, но - не смел. Попробовал разговорить стража Темного Храма - безрезультатно. Ийлур стеклянными глазами пялился на узкую дорогу и уделял Лан-Ару внимания столько же, сколько могла удостоиться невесомая мошка. Так и ехали, забирая все южнее и южнее.
        … - Кто нас может преследовать?
        Нитар-Лисс усмехнулась.
        - Я вот думаю, Лан-Ар, ты нарочно задаешь дурацкие вопросы, чтобы поддержать беседу? Представь себе, у меня немало врагов. К тому же, за нами может идти тот, кто отправил Ин-Шатура в царство Фэнтара. Пораскинь, в конце концов, мозгами - если таковые у тебя есть. А, да что там…
        И она с размаху плюхнулась рядом на траву. Так близко, что Лан-Ар ощутил тепло ее тела и слабый аромат благовоний.
        - Нам предстоит долгий путь, - медленно, глядя прямо в глаза промолвила ийлура, - я хочу знать, с кем иду. Откуда ты взялся в Храме, Лан-Ар? Что было до того, как на твоей шее запаяли ошейник?
        От прикосновения горячей ладони он вздрогнул. Надо же, все время думал, что кожа Нитар-Лисс будет прохладной и гладкой наощупь, как фарфор - и ведь глупо было так думать. У живых не бывает холодной кожи, а Нитар-Лисс никак нельзя было назвать тенью.
        И этими же руками она приносила жертвы Шейнире.
        Ощущение было таким, как будто вместе с прикосновением узкой ладони на коже остался бурый отпечаток. Лан-Ар невольно отодвинулся, и тут же пожалел об этом - потому что лицо Нитар-Лисс вмиг окаменело.
        - Да что ты знаешь об этом, - зло процедила она, - вы, все…
        И торопливо поднялась.
        - Завтра на рассвете двинемся дальше.
        Потом она улеглась на свое место, укрылась шерстяным одеялом и больше не произнесла ни слова. Лан-Ар покосился на стража - тот по-прежнему сидел, не шевелясь, и стеклянными глазами пялился на пылающие поленья. Тогда Лан-Ар откинулся на траву и закрыл глаза; усталость брала свое, и скоро он задремал. Правда, сон его не был крепким - ему все время казалось, что Нитар-Лисс беззвучно рыдает, уткнувшись лицом в одеяло.
        «Наверное, не сладко быть темной ийлурой», - сонно подумал Лан-Ар и заснул - теперь уже по-настоящему.
        Ему приснился странный и неприятный сон: как будто он лезет по крутому склону горы, оступаясь, хватаясь за ломкие корешки растущего повсюду кустарника. Вдруг что-то тяжелое повисло на ноге; Лан-Ар посмотрел вниз - и обомлел. В щиколотку мертвой хваткой вцепился старик-элеан, настолько древний, что даже крылья стали белыми. Лицо - не лицо, а застывшая коричневая маска, вся в глубоких черных бороздах-морщинах, и глаза не аметистовые, как у всех элеанов, а угольно-черные.
        «Упаси Фэнтар от призраков Темного царства», - подумал Лан-Ар и попытался стряхнуть невесть откуда взявшегося старикашку; ведь ему во что бы то ни стало нужно было добраться до вершины.
        Элеан оскалил давно сгнившие зубы и еще крепче ухватился за ногу, перебрался выше, к колену.
        Лан-Ар, цепляясь за корни, изо всех сил дернул ногой, старик ударился о камень и при этом его тело захрустело так, словно раздавили саранчу. Но ноги не выпустил; хищно загнутые когти больно впились в кожу.
        - Да что тебе надо? - в сердцах крикнул Лан-Ар, молотя кошмарное создание о камень, - проваливай туда, откуда явился!
        И вдруг старик соскользнул. Просто разжал пальцы - и покатился вниз, уже больше напоминая поломанную куклу, чем живого элеана. Длинные седые волосы паклей цеплялись за колючие ветки, крылья комкались, словно бумага. Лан-Ар провожал его взглядом, пока не убедился, что старик остался лежать у подножья горы. А затем продолжил свой путь наверх, стараясь унять бешено колотящееся сердце…
        До вершины оставалось совсем немного; Лан-Ар даже видел ее косматую макушку, увитую плющем, словно венком триумфа - но в какой-то миг просто понял, что ему нечем дышать.

* * *
        - Тихо, не вздумай закричать! - прошипела на ухо Нитар-Лисс.
        В темноте она казалась бледным призраком, глаза - два провала в шейнирово царство. Лан-Ар вдруг сообразил, что ее ладошка плотно зажимает ему рот, не давая вздохнуть, и что сама Нитар-Лисс лежит рядом на траве, прижимаясь к нему всем телом. Все это было совершенно немыслимо, так что Лан-Ар даже усомнился в том, что проснулся.
        - Они близко, - мягкие пряди, выбившиеся из прически, касались его щеки, - лежи и не шевелись, понял? Пусть думают… что мы спим. А когда они нападут, то я буду готова…
        В свободной руке Нитар-Лисс уже сжимала жертвенный нож, и блики лунного света скользили по чистому лезвию.
        «Она сумасшедшая», - вдруг подумал Лан-Ар, глядя в широко распахнутые черные глаза, - «Шейнира отобрала у нее разум».
        Получив, наконец, возможность вздохнуть, он первым делом нащупал рукоять меча. Он и сам не знал, для чего - то ли обороняться от неведомого противника, то ли…
        Зарубить Нитар-Лисс и стать совершенно свободным ийлуром.
        - О ком вы говорите, госпожа? Кто на нас может напасть?
        - Ш-ш-ш… - Нитар-Лисс вдруг подмигнула, - скоро сам увидишь. Я их чувствую, и они уже здесь… Смотри. Там, за костром.
        В ее голосе натянутой струной звенело ожидание. Ни тени страха; так встречает врага тот, кто уверен в собственном превосходстве.
        Лан-Ар же, вглядевшись в залитую чернильными тенями ночь, пожалел о том, что не может обратиться легким дымом от костра и унестись прочь, к темным макушкам деревьев… Ибо там, за дрожащим пятном света, появилось нечто, чуждое и застывшему под луной южному лесу, и Диким землям - да и всему Эртинойсу.
        Пока что расплывчатые, мутные силуэты, бесшумно крадущиеся в зарослях. Неясные блики в сочной мякоти плюща, одевшего старые деревья, раскинувшего всюду свои плети… И - страх. Темный, необъяснимый, липнущий к сознанию, словно паутина.
        - Что это? - невольно прошептал ийлур, - кто это?!!
        На холеном лице Нитар-Лисс появилось выражение азарта, как у заядлого картежника при виде колоды карт и собравшихся игроков. Она с силой сжала серебряный медальон с образом третьего глаза Шейниры, так похожий на соединенные вместе три лепестка лилии.
        - И создал Он стражей, дабы хранили, - пробормотала ийлура. Затем взглянула Лан-Ару в глаза и усмехнулась, - мы на верном пути, мой друг.
        Лан-Ар снова поглядел в ночь. Пальцы немели, сердце - маленький комочек плоти - жалко трепыхалось под ребрами. Руки налились мерзкой слабостью; и вот он уже лежит на траве, словно тюк шерсти, весь в ледяном поту - но, не отрываясь, смотрит…
        Размытые в душной ночи силуэты обретали форму. Сперва тьма вылилась в покрытые густым мехом тела, затем луна высветила крылья - короткие, на которых не взлететь.
        Твари передвигались на полусогнутых, опираясь о землю длинными руками, то и дело останавливаясь - тогда Лан-Ар видел, как нетерпеливо подрагивают усаженные шипами крылья и влажно блестят длинные клыки. А морды этих странных существ казались белыми, как будто лишенными серого покрова.
        - Тебе придется стать между мной и ими, - зловеще шепнула Нитар-Лисс, - бери меч, воин. Самое время вспомнить, чему тебя учили в Храме!
        И, нехорошо усмехнувшись, поднялась во весь рост.
        - Как же Аль-Кер? - только и успел крикнуть ийлур.
        Его хриплый от страха, шершавый голос был тем сигналом к атаке, которого ожидали пришлые твари. В тишине мертвой и душной хрустнула одна ветка, вторая… А через мгновение серые мохнатые туши посыпались отовсюду - из кустов, с деревьев, разве что не с неба.
        - Делай то, что должен! - рявкнула Нитар-Лисс. Широкие рукава ее блузы крыльями метнулись в стороны, затем вверх, к присыпанному легкими облаками небу… - мне нужна жертва, болван!
        «Жертва…» - Лан-Ар повторил это слово про себя. Она с такой легкостью отдавала Темной богине чужие жизни, как будто для нее прочие смертные были не более, чем куча опавших с дерева и успевших подгнить яблок.
        «А меня она решила поберечь», - мелькнула горчащая мысль, - «поберечь для чего-то важного, и после я стану мясом, которое можно отдать Шейнире…»
        - Дурак! - взвизгнула за спиной Нитар-Лисс, - чего застыл?
        …Предсмертный крик Аль-Кера словно заставил Лан-Ара проснуться. Разворачиваясь, он поднимал меч; брала свое храмовая выучка. И чудовище, уже заносящее когтистую лапу для удара, с хрюканьем ткнулось мордой в траву. Хотя… Мордой ли? Ийлур стиснул зубы и встретил честной сталью еще одну тварь, и еще…
        «Этого не может быть на самом деле», - в отличие от порхающего меча мысли ворочались вяло, словно тяжелые камни на дне ручья, - «Боги не могли сотворить такого!»
        Вместо оскаленной звериной морды на мохнатые плечи были насажены самые обычные головы, и лица были почти самые обыкновенные - если не обращать внимания на торчащие изо рта загнутые клыки.
        - Ко мне! - сиплый голос Нитар-Лисс был едва слышен, - иди ко мне, быстрее!
        Лан-Ар оглянулся: ийлура стояла на клочке земли, свободном от тварей. Отчего-то не торопились чудовища нападать на темную, словно чуяли власть Шейниры в Эртинойсе.
        Нитар-Лисс замерла, раскинув руки крестом; ее лицо с провалами глаз белым пятном светилось во мраке.
        - Ну же!
        Клинок с хрустом вошел под ребра ближайшей твари. Лан-Ар отпихнул серую тушу с дороги, крутнулся на месте, прочерчивая острием меча кровавую полосу по мохнатым телам, перескочил через дергающегося в конвульсиях врага. Голень словно огнем ожгло, и это было плохо, потому что любая рана в бою - лишний шанс противнику, а здесь… Очутившись рядом с Нитар-Лисс, он ловко отсек голову еще одному чудовищу.
        - Ближе, - сквозь зубы процедила ийлура, - ближе, не то…
        Лан-Ар поднырнул ей под руку и послушно стал сзади, спина к спине.
        - Так?
        - Да, так.
        Несколько мгновений пришедшие из ночи твари топтались вокруг них, все еще не смея нападать на темную, а затем словно по команде ринулись вперед.
        Лан-Ар поднял меч и вяло подумал, что им не уйти с этой поляны. Искаженные яростью, полубезумные лица были так близко, а Нитар-Лисс по-прежнему бездействовала. Чего она ожидала? Милости Матери Всех Синхов? Голень по-прежнему жгло, как будто в штанину насыпали горячих углей, и башмак начал резать распухающую лодыжку.
        И в этот миг - когда надежда узорчатым дымом устремилась к небу - что-то изменилось.
        Это случилось настолько быстро, что Лан-Ар даже не успел как следует рассмотреть происходящее: и странные твари, и лес, и небо, и любопытная луна - все подернулось дымкой, словно разом в воздух поднялось облако тончайшей серой пыли. А потом - мохнатые тела валились наземь, одно за другим, в страшном безмолвии, и, падая, тут же рассыпались прахом. На поляну пришла смерть… Вернее, она неподвижно стояла прижавшись спиной к Лан-Ару, и он даже сквозь одежду ощущал жар ее тела.
        «Фэнтар, помилуй и спаси», - Лан-Ар зажмурился, - «так вот что значит покрывало Шейниры!»
        - Благодарю тебя, Претемная Мать, - услышал он тихое бормотание Нитар-Лисс, - пусть кровь жертв никогда не высыхает на твоих ладонях, и да пребудет с нами твой Дар.
        Ночь полнилась шорохом, как будто во время листопада. Несколько мгновений - и все стихло.
        …В молчании запалили два факела. Лан-Ар, преодолевая отвращение, все-таки осмотрел одну из убитых им тварей. Ничего подобного он никогда не видел и даже не читал: тело чудовища, принимая во внимание крылья и голову, могло принадлежать элеану. Только крылья были слишком короткими и сплошь усаженными шипами, руки - чересчур длинными, и нагое тело сплошь заросло серым мехом.
        - Проклятье! Они загрызли наших щеров, - холодно констатировала Нитар-Лисс, стоя меж серых туш, - придется теперь все тащить на себе… Учитывая, что Аль-Кер отправился к Шейнире.
        «Учитывая, что ты его убила», - передразнил ийлур.
        Он перешагнул через аккуратную горку праха, которая совсем недавно была живым существом.
        Ла-Ару было плохо: ногу жгло, дергающая боль поднималась все выше, к бедру, а темные силуэты деревьев угрожающе протягивали к ийлуру корявые руки.
        - Ты оглох? - осведомилась ийлура, поднося факел к его лицу, - сколько можно тебя спрашивать?
        - Э… прошу прощения, я не расслышал, - выдохнул Лан-Ар, - ногу задели в драке…
        Земля угрожающе качнулась.
        «Да что со мной? И ведь крови-то почти нет, и кость цела», - он недоуменно заморгал, когда Нитар-Лисс молча поднырнула под руку и, обхватив за пояс, потащила к ближайшему дереву.
        - А, вот в чем дело, - с задумчивой улыбкой протянула она, разрезав штанину, - шипы-то на крылышках ядовитые. Вот так.

* * *
        Лан-Ар слабо помнил, что было после. Ему все казалось, что мохнатые твари с лицами знакомых послушников засовывают его ногу в приспособление, которым по слухам в давние времена пытали отвернувшихся от Фэнтара ийлуров. Штуковина эта по виду напоминала сапог, изнутри усаженный железными шипами, и хранилась в одном из подвалов Храма. Лан-Ар брыкался изо всех сил, но послушников было много, и они каждый раз побеждали - тогда он вопил во всю силу легких и именем Фэнтара молил отпустить его и больше не мучить. Послушники ухмылялись, почесывая мохнатые бока, и продолжали истязание; исколотая шипами нога распухла, и больше походила на бревно, чем на живую конечность. Временами наведывалась Нитар-Лисс, в темно-синем платье с белоснежным воротником - как он увидел ее впервые на рынке. Ийлура со знанием дела тыкала пальцем в исстрадавшуюся ногу, качала головой и уходила с выражением недоумения на прекрасном лице.
        А потом он проснулся. В липком вонючем поту, с пересохшим горлом, язык царапал по нёбу, как терка. Высоко над головой шушукались деревья, а рядом на траве, скрестив ноги, сидела жрица Шейниры. Растрепанная, с темными кругами под глазами - и с набухшими венами на руке, не скрытой браслетом.
        Заметив, что Лан-Ар пришел в себя, Нитар-Лисс только скривилась.
        - Надо было попросту содрать с тебя кожу, - заявила она, - тот кусок, где посвященный Ин-Шатур оставил копию карты.
        - Что слу…
        - Ты в самом деле хочешь знать, что случилось? - вкрадчивый голос Нитар-Лисс шелестел гадюкой по траве, - ты едва не отправился к своему обожаемому Фэнтару! Ты, ты… И это тогда, когда дорог каждый день!
        Она вскочила на ноги, и вдруг сорвалась на визг, куда более подходящий базарной торговке нежели жрице.
        - А я вместо того, чтобы попросту взять карту, трачу свою кровь! И для чего? Чтобы привести тебя в чувство! Очень ты мне нужен был, а?
        Вдруг ийлура замолчала. Ее губы задрожали, еще немного - и заплачет. Но, быстро взяв себя в руки, она провела ладонью по волосам, нервно передернула плечами и, уже совершенно спокойно продолжила:
        - Шейнира явила свою милость, позволив мне тебя исцелить. Так что… поднимайся. И двинемся дальше…
        Лан-Ар, боясь сделать лишнее движение, осторожно сел. Отодвинул разрезанную штанину - нога была совершенно здоровой, осталась только россыпь маленьких шрамов. Мысли спутались в клубок. Наверное, он должен был сказать что-нибудь, но… Слова благодарности застряли в горле. Ничего не изменилось: он по-прежнему оставался пешкой в чужой игре, и был мясом, которое пока что берегут; для чего - неизвестно…
        Нитар-Лисс поймала его взгляд и улыбнулась краешком губ.
        - Если ты помнишь, мы остались без щеров, а путешествие только начинается, - голос ее был подобен сладкому яду, - тебя ждет тяжелый дорожный мешок.
        Лан-Ар промолчал. Мешок так мешок, не слишком большая плата за то, что тебя спасли. Да и разве не привык он таскать тяжести, живя при Храме?
        - А топать нам до Сумеречного Хребта, - зло обронила ийлура, - нет, мне совершенно не везет. Все против меня.
        И раздавила гриб-поганку. А у Лан-Ара возникло странное чувство, что жрица ждет от него чего-то.
        Он откашлялся, прочистил горло.
        - Мы могли бы завернуть в Храм Шейниры, госпожа, и взять там новых щеров.
        Нитар-Лисс поморщилась, как будто ей наступили на мозоль.
        - Во-первых, прекрати меня величать госпожой. Иногда это раздражает… А во-вторых… - она помолчала, о чем-то задумавшись. Гладкий лоб вдруг собрался тонкими морщинками меж бровей, и обозначились горькие складочки у рта. - мне лучше не возвращаться в Храм. По крайней мере, не сейчас.
        Лан-Ар тут же вспомнил, как Нитар-Лисс встретила синхов, и как долго после этого была не в себе. Значит, и у этой темной госпожи не все гладко, как может казаться?
        Ийлура усмехнулась и, задумчиво растягивая слова, проговорила:
        - В двух днях пути есть город синхов. Мы свернем туда и купим щеров… Надеюсь, ты их не слишком боишься?
        - Кого? - не сообразил Лан-Ар.
        - Синхов!
        Ийлур пожал плечами.
        - Они такие же смертные, как и мы. Почему я должен испытывать страх?
        Нитар-Лисс подошла и, склонив голову к плечу, прошептала:
        - Ты говоришь так потому, что совсем их не знаешь. Я, прожив с детьми Шейниры бок о бок два десятка лет, не стала бы утверждать, что их не боюсь.
        Заходящее солнце запрыгало алыми искрами по ее волосам, и Лан-Ар снова подумал о том, что не видел ийлуры красивее.

* * *
        До темноты они так и не двинулись с места - Нитар-Лисс перебирала вещи, чтобы не тащить с собой ничего лишнего. Позже, когда дымчатый цвет неба сменился глубоким синим, ийлура махнула рукой на сборы и приказала Лан-Ару разжечь костер. Стало ясно, что ночевать придется тут же, к вящему неудовольствию Лан-Ара: от убитых тварей их отделяли только пышная завеса плюща и каких-нибудь два десятка шагов.
        - Ничего, - буркнула Нитар-Лисс, - одну ночь потерпишь. Эти больше не нападут.
        Тут же, внезапно шмыгнув носом, она добавила:
        - Провались все к Шейнире, щеров жалко.
        И вернулась к своему занятию - попытке уместить в одном мешке содержимое трех, а Лан-Ар молча занялся костром.
        Теперь, когда у него появилось время размышлять, он снова принялся выстраивать в ряд все, что с ним приключилось: убитый хозяин, темная ийлура, с которой он должен был куда-то идти, и теперь вот твари, коих не мог создать ни один из богов-покровителей Эртинойса. В конце концов, если правдивы записи в священных книгах, каждый из небожителей сотворил только одну расу; встречались, правда, в Эртинойсе твари настолько кошмарные, что их причисляли к выходцам из шейнирова царства. Но ни одна из них - опять-таки, если верить написанному - не была похожа на тех, что напали на их маленький отряд прошлой ночью.
        - … Опасайся сумерек, - вдруг насмешливо сказала Нитар-Лисс.
        Сидя рядом с уложенным мешком, она теребила свой медальон с образом третьего глаза Претемной и с интересом рассматривала Лан-Ара.
        «Мысли она, что ли, читает?» - ийлур поежился.
        В конце концов, это было нечестно; возвышало темную над ним так, что он сам себе казался букашкой на ее ладони. Прихлопнет или позволит жить дальше? Об этом мог знать только Дракон Стерегущий Время.
        - Свет и Тьма не хранят в себе столько секретов, сколько можно раскопать в сумеречной мгле, - тихо продолжила ийлура. Голос вплетался в потрескивание горящих веток, - и секреты это темные, отравляющие наши сердца. Наверное, поэтому Ин-Шатур испугался…
        В древесных кронах шелестела южная ночь, и сладко пахло отдыхающим от жаркого солнца лесом. Нитар-Лисс глубоко вздохнула, подтянула к груди колени, а подбородок положила на сцепленные пальцы.
        - Существа, которые напали на нас прошлой ночью, пришли из сумерек, - уверенно изрекла она.
        И, отпустив медальон, отвернулась. Только шея белела во тьме.
        - Куда мы идем? - спросил Лан-Ар.
        Нитар-Лисс пожала плечами, смерила его насмешливым взглядом.
        - Не скажу. Довольствуйся тем, что просто идешь со мной.
        Лан-Ар ощутил, как внутри медленно растет нечто едкое, раздражающее. Вспомнился некстати хозяин, то, как они жили в Черных Песках, и то, как он подолгу копался в черной яме, изводя Лан-Ара своим вечным недовольством. Нитар-Лисс, похоже, была для Ин-Шатура вторым сапогом до пары; и, судя по ехидной улыбке, ей начинало нравиться злить Лан-Ара.
        - Я могу убежать, - сказал он, - тогда тебе будет просто некуда идти.
        Улыбка на губах ийлуры стала еще шире - и, как назло, еще красивее. В груди, там где сходятся ребра в грудную кость, сладко защекотало; ийлур вновь посмотрел на белую шею Нитар-Лисс, и опять - проклятие - ему показалось, что прикосновение к ее коже будет подобно глотку прохладной воды. Хотя… Конечно же, это было глупо. В те минуты, когда Лан-Ар спиной чувствовал ее тело, оно было горячим, даже слишком.
        - Значит, тогда я признаю свою ошибку, - сладко отозвалась ийлура.
        Это была маленькая, но победа. И Лан-Ар уже хотел сказать что-то вроде «отчего бы не сказать сразу?», когда Нитар-Лисс закончила:
        - Надо было не выпрашивать у Шейниры жизнь для тебя, а просто содрать кожу с картой.
        «Вот дрянь!» - он в сердцах плюнул в траву и отвернулся, чтобы не видеть ее. Лан-Ар и сам не знал, чего ему хочется больше - придушить Нитар-Лисс или поцеловать.
        - Мне в самом деле интересно, что ты выберешь, - смиренно проворковала ийлура, - пожалуй, у тебя не слишком-то много опыта ни в том, ни в другом?
        Лан-Ар с ужасом увидел, что она опять поглаживает медальон, будь он трижды проклят. Теперь сомнений не оставалось: Нитар-Лисс удавалось читать мысли. Душа заметалась, словно птичка в силках, а Лан-Ар, сгорая от стыда, подумал, что самое время вскочить - и бежать в лес, в темноту без оглядки - лишь бы подальше от этой… этой…
        - Я бы предпочла второе, - Нитар-Лисс подмигнула и принялась укладываться спать.
        Лан-Ар молча смотрел, как она улеглась на бок, укрылась одеялом и закрыла глаза. В свете костра бледное лицо казалось невинным, как у совсем юной, не познавшей первой любви девушки, но временами, когда под внезапным порывом ветра огонь прижимался к поленьям, ломаные тени превращали Нитар-Лисс в самую что ни на есть шейнирову тварь.
        Он отвернулся. Наверное, правильным было бы вздремнуть перед долгой дорогой, но под грудиной что-то вертелось и ерзало, и в голову лезли мысли о посвященном, о том, что его могла убить Нитар-Лисс, о том, что ему, Лан-Ару, нравится смотреть на ее руки, пусть и погубившие не одну жизнь…
        «Укажи мне правильный путь, о Пресветлый», - ийлур крепко зажмурился, до цветных пятен перед глазами.
        Душа по-прежнему не находила покоя, металась в груди пойманной птицей, а Фэнтар предпочитал отмалчиваться.

* * *
        …Лан-Ар вздрогнул и открыл глаза. По-прежнему стояла ночь, сквозь листву на землю стекал лунный свет. Было тихо; только догорающий костер едва слышно потрескивал, да одинокая лягушка заливалась трелью в траве.
        Ийлур повертел головой, силясь понять, что его разбудило; ведь заснул крепко, а проснулся, словно от сильного толчка… И вдруг - крик.
        Вопль, полный такого ужаса, что по коже побежали мурашки. Лан-Ар вскочил, бросился к Нитар-Лисс. Ийлура металась во сне, веки трепетали, как будто она пыталась проснуться, стряхнуть кошмарное видение - но не могла. Сжавшись в комок, она опять вскрикнула, тоскливо и безнадежно; руки метнулись к горлу, судорожно сжались, как будто Нитар-Лисс душил кто-то невидимый, а она из последних сил пыталась вырваться.
        «Ну вот», - вдруг подумалось Лан-Ару, - «она совсем беспомощна. Ты можешь убить ее, а сам уйдешь, исчезнешь…»
        Нитар-Лисс забилась в конвульсиях и захрипела.
        «Да мне и убивать ее не придется», - он смотрел на ее синеющие губы, а перед глазами стоял алтарь Шейниры… Юная элеана, скатившаяся в траву. - «Кто-то сделает это за меня».
        И вдруг наваждение спало: по позвоночнику словно провели холодным острием кинжала, костер пыхнул, разгорелся с новой силой…
        «Да что же это я?!!»
        Перед Лан-Аром мучительно умирала молодая ийлура, которая, между прочим, не дала ему отправиться к Фэнтару… А он до сих пор как дурак стоял на четвереньках и ничего не предпринимал.
        Ийлур, не раздумывая более ни секунды, крепко тряхнул Нитар-Лисс за плечи; она не проснулась, только хрипела в его руках. Тогда Лан-Ар, принялся бить ее по щекам и успокоился только тогда, когда черные глаза раскрылись и злобно уставились на него.
        - Мне показалось, что тебе было плохо, - растерянно сказал ийлур. Он торопливо уложил Нитар-Лисс на одеяло и отодвинулся.
        Она глубоко вздохнула, с силой провела руками по лицу, словно стряхивая остатки кошмара и глухо сказала:
        - Ты все сделал правильно. У него больше не будет власти надо мной.
        - У кого?!! - Лан-Ар тряхнул головой, пытаясь привести в порядок взбудораженные мысли, - у кого? Или ты сейчас же скажешь мне, куда и зачем мы идем, или…
        Нитар-Лисс поморщилась, потерла горло, а затем села. Обхватив руками колени, долго смотрела на Лан-Ара, затем скривилась.
        - Хорошо. Я расскажу тебе… почти все. Чтобы ты был готов к тем испытаниям, что выпадут на нашу долю.
        - Почти все? Но почему?
        - Потому что всего я и сама не знаю, - огрызнулась Нитар-Лисс, - слушай внимательно… Только для начала я бы не отказалась от чашки горячего чаю.
        - Я тебе не слуга. Своего слугу ты отдала на растерзание тем тварям. - это было грубо. Отвратительно. Но что-то, сидящее глубоко внутри, гаденько хихикало и подзуживало «давай, давай, милый. Рабом был, рабом и останешься…»
        В черных и блестящих, словно кусочки полированного агата, глазах ийлуры мелькнуло удивление. Она дотронулась до медальона, устало вздохнула и сказала:
        - Глупо. Заваренный чай сделает тебя рабом не больше, чем меня - послушницей в Храме Фэнтара. Впрочем, я не собираюсь с тобой пререкаться…
        И, поднявшись, медленно побрела к мешку с запасами еды; и в этот миг Лан-Ар был готов провалиться сквозь землю.
        - Ты тоже видел во сне старика-элеана? - вдруг спросила Нитар-Лисс, - тогда не удивляйся тому, что порой на тебя накатывает то, чего бы ты никогда не сделал и не сказал бы раньше.
        Он вскочил, метнулся к бурдюку и налил в котелок воды. Проклятье. Ну почему, почему бы ей просто не рассказать обо всем? Ведь он не слабоумный какой-нибудь, и готов идти дальше - хотя бы ради того, чтобы ей не быть совсем одинокой… И тут же осадил себя. Темная жрица… Она ведь обязательно пожертвует им, когда будет нужно.
        Изящные пальчики перебирали образ третьего глаза Шейниры.
        - Любовь не выбирает, - заметила Нитар-Лисс, - а сам ты не принадлежишь свету. Я вижу… Сумерки в твоей душе, Лан-Ар. И это плохо, клянусь Ожерельем Шейниры. Свет или тьма сущности однородные и устойчивые, а сумерки - их гремучая смесь…
        Ийлур принялся устанавливать котелок над огнем. Нитар-Лисс тем временем развязала мешочек, и в душной ночи поплыла смесь ароматов. Лан-Ар узнал мяту и мелиссу, третьим же льнул к ним незнакомый запах - приторно-сладкий, заманчиво щекочущий ноздри. Ийлура подхватила щепоть трав, бросила в закипающую воду.
        - Ну вот. Теперь я могу начать рассказ.
        Усевшись на ствол поваленного дерева, одетый в добротную моховую шубу, она похлопала ладонью рядом с собой.
        Любовь не выбирает.
        Слова эти надоедливо вертелись в голове Лан-Ара, зудели, как вдруг проснувшаяся зимой муха.
        «При чем тут это?» - ийлур осторожно опустился рядом с Нитар-Лисс, - «любовь бывает чистая, светлая… А здесь этого нет… точно нет».

* * *
        - Все началось, когда я нашла ключ, - холеные пальцы Нитар-Лисс скользили по растрепавшейся прическе, ловко выпуская на свободу кроваво-красные пряди, - ключ, спрятанный в подземельях храма Шейниры, всеми забытый - но слишком необычный для того, чтобы быть обычным ключом от обычной двери. Он оказался выточенным из цельного изумруда. Я тогда подумала, как глупо делать ключ из камня; ведь, если замок заест, такой ключ легко сломается. Тогда я предположила, что либо это украшение, блестящая безделушка, либо существует в Эртинойсе дверь подстать моей находке… И пока он отдыхал в моем сундучке, я начала искать ответ на свой вопрос. Под любым предлогом отлучалась из Храма, побывала едва ли не во всех уголках Эртинойса - а потом, когда надежда почти угасла, встретила одного торговца драгоценностями. Он-то и рассказал мне, что на днях к нему заходил служитель Фэнтара в ранге Посвященного и спрашивал о странном предмете, напоминающем мою находку.
        - Это был Ин-Шатур, - невольно пробормотал ийлур.
        - Да.
        Она медленным, тягучим движением поднялась со своего места, ловко сняла с огня котелок и разлила по чашкам травяной отвар. В трепещущем свете костра Лан-Ару показалось, что на дне закоптившегося котелка что-то блеснуло. Что-то похожее на золотой песок…
        - Держи, - Нитар-Лисс вручила ему горячую чашку. В ней и следа не осталось от надменной темной ийлуры; теперь она казалась просто молодой женщиной. Слишком красивой женщиной.
        Принимая чай, Лан-Ар случайно коснулся ее пальцев, и едва не расплескал кипяток себе на колени. Повисло неловкое молчание: Нитар-Лисс стояла, чего-то ожидая, а Лан-Ар не знал, что сказать. Затем ийлура отвернулась и принялась наполнять свою чашку.
        - Ин-Шатур был великим смертным, - ее голос дрогнул, - пожалуй, он был единственным смертным, которого я могла бы полюбить… Мне так кажется. Но мы виделись всего несколько раз, и он всегда держался на расстоянии.
        «Потом ты его убила», - заключил про себя Лан-Ар. Тепло от выпитого отвара ползло по телу, вместе с ним волнами растекалась приятная легкость - и Нитар-Лисс в красных отсветах казалась приятной и доброй, ее хотелось обнять и успокоить, оградить от всех опасностей Эртинойса…
        - Как бы там ни было, у него оказалась карта, которую он перенес на твою кожу, - продолжила ийлура уже более решительно, - и он знал, от какой двери я нашла ключ.
        Она замолчала и уставилась на огонь.
        - Затем, судя по всему, он передумал, но свой дневник решил передать мне. И в самом деле передал, но кое-что предпочел оттуда убрать.
        И, прикрыв глаза, она процитировала:
        - И создал он Вечный Сад, Сад бога, и спрятал его в Лабиринте Сумерек…
        - Значит, Лабиринт Сумерек? - уточнил Лан-Ар, усиленно моргая, чтобы не заснуть. Наверное, одна из составляющих отвара обладала снотворным действием. Нитар-Лисс зевнула, тряхнула головой - и алые локоны, освобожденные от шпилек, рассыпались по плечам.
        - Да. Там хранятся великие сокровища прошлого. Но, как ты уже понял, их охраняют. Тот старик… он, похоже, испытывает нас, чтобы понять, на что мы способны.
        - А это еще кто такой?
        - О, это старая элеанская легенда, - она потянулась, - быть может, я расскажу ее тебе в следующий раз.
        - Я бы предпочел узнать сейчас, что это за элеан, который может шляться по чужим снам, - проворчал Лан-Ар.
        Ему невыносимо хотелось спать, веки слипались, и казалось - стоит прислонить голову к мешку, сразу накатит сон.
        «Что она добавила в чай-то?»
        Нитар-Лисс, хоть и позевывала, прикрывая рот ладонью, выглядела бодрее.
        - Но если ты прогнал его, то он тебе ничего плохого уже не сделает, - заметила она.
        - Только мелкие гадости, - съязвил ийлур, - кто он?
        Нитар-Лисс подлила себе дымящегося отвара и, сделав глоток, поинтересовалась:
        - Ты поверишь в то, что этот сморщенный, как сушеный гриб старичок - сын Бога?
        Лан-Ар едва не поперхнулся. С другой стороны - а отчего бы и не поверить? Простые смертные не лезут в сновидения. Он кивнул, и тогда Нитар-Лисс продолжила:
        - Эта легенда стара, наверное, как сам Сумеречный Хребет. Когда-то Санаул, отец элеанов, появился в Эртинойсе. Ему, видите-ли, хотелось узнать, как живут сотворенные им существа… И покровитель нашел их столь прекрасными, что не удержался и влюбился в смертную из народа элеанов. Конечно, это продлилось недолго: ему нужно было возвращаться в свое жилище, да и очень скоро надоела ему женщина, которая на поверку оказалась существом довольно мстительным и сварливым - в общем, Санаул покинул Эртинойс, а у той элеаны родился сын. Сын Бога. И было ему дано состариться, но никогда не умирать. Санаул же, прознав о существовании полубога, спустился в Эртинойс еще раз, и приказал своему отпрыску стеречь Лабиринт Сумерек и все его сокровища.
        Лан-Ар прищурился.
        - И ты собираешься сразиться с сыном Санаула?
        - Знаю, знаю, - Нитар-Лисс с наигранной беспечностью махнула рукой, - меня можно упрекать в излишней самоуверенности, но - уж поверь - этот старик нам не помеха. Смертная его половина давно превратилась в трясущееся, древнее существо, а кровь бога не дает ему отправиться к трону своего отца. Единственное, что может Шатоэл - это пугать нас в снах и пытаться заманить в ловушку. Так что будь осторожен, Лан-Ар. Встретишь старика - беги и не давай ему себя обвести вокруг пальца.
        Ийлур сонно кивнул. Веки налились свинцом, перед глазами все плыло - и Нитар-Лисс, на косах которой плясали алые огоньки, и догорающий костер, подернувшийся серебром золы, и черные стволы деревьев в сизой дымке утренних сумерек.
        - Спи, - прошептала над ухом Нитар-Лисс, - тебе стоит немного отдохнуть… ты еще слишком слаб.
        Как-то незаметно она подобралась совсем близко, заботливо подсунула под голову свернутое одеяло.
        «Да она же подсыпала мне в чай сонного снадобья!» - подумал ийлур, - «проклятье, ей было очень нужно, чтобы я заснул!»
        - Спи, - улыбнулась в тумане забытья Нитар-Лисс, - спи.
        Глава 6
        Прорицательница Эльваан
        Эристо-Вет полагала, что план ее гениален, как и все простое. Дар-Теен не возражал, лишь напомнил, что гадалки иногда врут клиентам, совершенно не опасаясь гнева Покровителей - дабы наивным смертным грядущее казалось слаще пряников. Эристо-Вет, в свою очередь, не стала спорить; жизненный опыт подсказывал ей, что вступать в словесные перепалки с мужчинами, даже самыми разумными, бесполезно - а потому она упрямо мотнула головой и заявила:
        - Эльваан не гадалка. Она прорицательница. Между прочим, лучшая в Альдохьене!
        - Как скажешь, дражайшая Эристо-Вет, - согласился ийлур, - главное, чтобы путь темной госпожи не свернул куда-нибудь в сторону от увиденного уважаемой гадалкой. Ведь ты даже не знаешь, где сейчас темная жрица.
        - Вот поэтому я и собираюсь обратиться за помощью к прорицательнице.
        - К гадалке. - он хмыкнул.
        - Нет, к прорицательнице. И, будь любезен, не назови ее гадалкой в глаза, иначе нам придется поискать кого-нибудь еще.
        - Тогда тебе лучше идти одной, - подмигнул Дар-Теен.
        Он вытянул ноги, откинулся на кривую спинку стула и отсалютовал Эристо-Вет кружкой с пивом, всем своим видом напоминая котяру, только что отвалившегося от горшка с мясом. Ийлура вздохнула, затем мысленно повторила слова лучшей стряпухи Ордена Хранителей.
        «Запомни, деточка, ни один мужчина не позволит себя переспорить. Это все равно, что пытаться собственным лбом разбить дубовую столешницу».
        - Вот и замечательно, - рассеянно пробормотала ийлура и вышла в коридор.
        Эристо-Вет доверяла Эльваан. И не только потому, что ее дом был отмечен знаком прорицателей, но и потому, что когда-то на их головы свалилось немало приключений.

* * *
        Прорицательница обосновалась на западной окраине Альдохьена, в небольшом, но уютном доме на сваях, и Эристо-Вет пришлось потратить немало времени, бродя среди леса подобных жилищ. Не то, чтобы она никогда раньше не прибегала к помощи Эльваан; но за последний год в Альдохьене обосновалось немало детей Санаула - и большая их часть осела вокруг дома уважаемой всеми провидицы.
        - Ну, наконец-то, - ийлура с облегчением вздохнула, увидев знакомый рисунок на «днище» дома. На потемневшем от времени дереве алой краской был небрежно намалеван правильный шестиугольник, элеанская руна «кристалл». Такие же шестиугольники украшали каждую сваю.
        Эристо-Вет покрутила головой, увидела длинный шнур с шелковой кисточкой, хорошенько за него подергала - и едва успела увернуться от падающей сверху веревочной лестницы.
        - Поднимайся, странник, и да явит тебе свою милость Отец Сумерек.
        Этот голос - подвывающий и претендующий на бытие потусторонним - мог принадлежать только самой Эльваан. Ийлура усмехнулась и полезла наверх.
        Она отдернула полог из волчьих шкур, едва не стукнулась о висящий на цепочке совиный череп и смело шагнула в пахнущий полынью сумрак.
        - Эльваан?
        - Что хочешь знать ты, о странник? - теперь в голосе прорицательницы сквозили усталость и легкое раздражение, и у ийлуры появилось стойкое ощущение, что она сегодня уже далеко не первая посетительница.
        - Это я, Эристо-Вет, - сказала она, жмурясь. Нырок из света в темноту отозвался в глазах роем серых мошек.
        - А! - усталость тотчас сменилась неким подобием радости, - Эристо, побери тебя Шейнира! Ну, проходи, проходи… Давненько ты у меня не была, давненько…
        Ийлура сделала еще шаг в неизвестность, поморгала - и, наконец, увидела великую прорицательницу.
        …Как и положено особе, приближенной к самому Отцу Сумерек, Санаулу Всевидящему, Эльваан восседала на троне. Верх спинки и подлокотники - исключительно для устрашения посетителей - были украшены, словно бусами, птичьими черепами. Перед троном стоял низенький круглый столик, где исходила горечью полыни медная курильница и мутно взирал на Эристо-Вет большой кристалл горного хрусталя. Все это впечатляло и заставляло верить в силу прорицательницы, но сама она совершенно не внушала доверия жаждущим узрить свою судьбу. Эльваан была молоденькой элеаной с круглой мордашкой, сотней тонких косичек, украшенных выточенными из самоцветов фигурками зверей, и лукавым взглядом аметистовых глаз.
        - Проходи-проходи, - она, кряхтя, слезла со своего трона и колобком подкатилась к Эристо-Вет, - как тебе мой «череп видения» у входа?
        - Мм… - неопределенно промычала ийлура.
        - А знаешь, некоторые женщины пугаются, - заговорщицким шепотом сообщила Эльваан, - одна даже свалилась вниз, представляешь? Грохнулась в обморок - и свалилась. Хорошо еще, что внизу мягкая травка и нет камней… Ну, а ты как? Рассказывай, что нового?
        Эристо-Вет не успела и глазом моргнуть, как элеана подтащила ее к дивану, обтянутому шкурами, усадила и всучила чашку остро пахнущей жидкости.
        - Это что?
        - О, это мой новый состав, улучшающий настроение, - подмигнула Эльваан, - угощаю им клиентов, и еще ни один из них не ушел недовольным.
        - Гм. - Эристо-Вет отставила чашку, - вообще-то я к тебе по делу.
        - Ты пей, пей, - в аметистовых глазах запрыгали смешливые искорки, - тебе понравится.
        - По серьезному делу, - уточнила ийлура.
        И поняла, что прорицательница огорчилась. Даже крылья задрожали, издавая при этом тихий печальный шелест.
        - Скажи, Эристо-Вет, ты когда-нибудь навестишь меня просто так? Не по делу, и не по серьезному делу - а просто выпить чего-нибудь крепкого и вспомнить былое?
        Эристо-Вет вздохнула. А вспомнить было о чем: и о том, как синеволосая ийлура спасла будущую гадалку из рук жрецов, которые собирались прирезать девчонку на алтаре Санаула, и о том, как они добирались до Альдохьена от самого Сумеречного Хребта… О том, как Эльваан увела у Эристо-Вет бравого капитана городских стражей, темноглазого Эль-Тая, ийлура предпочитала не вспоминать.
        - Так что тебе нужно на сей раз? - гадалка взяла из рук Эристо-Вет чашку и отхлебнула, буркнув при этом, мол, не пропадать же добру.
        Ийлура еще раз окинула взглядом не в меру мрачные покои великой прорицательницы. Будь это кто-нибудь другой, ни за что бы не обратилась - но Эльваан она доверяла. Потому как эта смертная на самом деле была близка духом Сумеречному Отцу.
        - У меня есть два вопроса, - наконец сказала Эристо-Вет, - и я хочу, чтобы ты задала их своему Покровителю.
        - Ага. Заглянуть в Око Сумерек, этого ты хочешь? - уточнила, все еще улыбаясь, прорицательница.
        - Во-первых, мне нужно узнать, в каком из храмов Фэнтара был на днях убит служитель в ранге Посвященного. Во-вторых - где сейчас находится и куда направляется темная жрица, снимавшая комнату в альдохьенской гостинице.
        - Всего-то? - Эльваан кокетливо изогнула брови, - ты просишь не много, Эристо-Вет. На самом деле я могу узнать гораздо больше… Например… Кто убил этого Посвященного. Или тебе это неинтересно?
        - Это было бы хорошо, - ийлура торопливо отстегнула от пояса кошель и протянула его элеане, - вот, возьми. Из сундуков нашего ордена.
        Та задумчиво взвесила его на ладони и протянула:
        - Ну-у… Разве что из сундуков… Сама знаешь, с тебя бы я ничегошеньки не взяла.
        Затем Эльваан напустила на себя самый строгий вид, на который только была способна и замогильным голосом произнесла:
        - Что ж, тогда приступим.

* * *
        Сперва элеана выволокла из-за трона деревянный ящик. Красная от напряжения, она вытащила его на середину гадательных покоев, ловко сбила крышку. Ящик оказался доверху набит новенькими белыми свечами.
        - Помогла бы, - Эльваан бросила сердитый взгляд на ийлуру, - если хочешь быстрее получить ответы…
        Эристо-Вет, для которой ритуал не был в новинку, послушно сгребла горкой лежащие сверху свечи и выжидающе взглянула на элеану.
        - Вот, - Эльваан нетерпеливо указала на пол, - уже все готово. Или думаешь, что я каждый раз вымеряю лучи?
        Эристо-Вет пригляделась - и правда, на добросовестно струганных досках тонкими линиями проглядывал набросок семилучевой звезды.
        - Ставь на расстоянии ладони друг от дружки, - последовало следующее указание.
        И обе они, ползая на четвереньках, принялись расставлять свечи по нарисованному контуру.
        - Видишь ли, Эристо-Вет, - пыхтя, поясняла Эльваан, - на каждого клиента делать разметку слишком хлопотно. Поэтому я решила сделать ее один раз для всех.
        - Вижу, куда уж тут, - буркнула ийлура. Звезда была немаленькой, и свечей в ящике оказалось предостаточно, куда больше, чем могло показаться на первый взгляд.
        - Это весьма ускоряет проведение ритуала, - деловито заметила прорицательница, - не то тебе бы пришлось ждать пол-дня.
        - Угу.
        - А так - одного часа дело.
        - Угу.
        Как-то незаметно оказалось, что по полу ползает одна Эристо-Вет, а Эльваан преспокойно стоит в центре звезды, то и дело заботливо указывая на свечи, которые хоть на волос, но отклонились от вырезанных в полу линий.
        - Ну, вот видишь, - в аметистовых глазах прыгали лукавые искорки, - теперь зажигаем…
        Ийлура отряхнула колени, разогнула затекшую спину.
        - И садись в центр, рядом со мной, - добавила Эльваан, извлекая из очага горящую лучину, - ты ведь у меня еще ни разу этот ритуал не проводила?
        - Нет, - отозвалась Эристо-Вет.
        - Ну, просто не удивляйся. Теперь я это делаю немного не так, как другие.
        «Неужели и меня попробует байками накормить?» - хорошее настроение ийлуры стремительно портилось. Побери Шейнира эту элеану! Неужели годы так изменили ее, что она готова обманывать даже старых знакомых?
        - Даже не думай, - улыбка медленно сползла с круглой мордашки Эльваан, - не думай об этом, слышишь? Я на самом деле собираюсь воззвать к Санаулу, и ты получишь верные ответы на те вопросы, на которые он пожелает дать ответ, понятно?
        - Как скажешь.
        Эристо-Вет пожала плечами и уселась в центр звезды, скрестив ноги. Ей стало немного стыдно оттого, что она заподозрила Эльваан во лжи, и оттого, что та с изумительной легкостью догадалась о подобного рода сомнениях.
        - Ладно тебе, - обронила элеана, - чтобы ты не дулась, расскажу, в чем дело.
        Усевшись напротив, она встряхнула крыльями, аккуратно разложила их по полу - словно серый плащ. А затем извлекла из кармана будто бы отлитый из свинца кубик размером с кулачок младенца. Покатала его в ладонях и осторожно, словно бокал из хрупкого гвенимарского хрусталя, поставила его на пол между собой и Эристо-Вет.
        - Что это? - ийлура потянулась было пальцем к тускло блестящей свинцовой грани, но тут же получила по рукам.
        - Лучше не трогай, тебе нельзя, - усмехнулась прорицательница, - эта… вещь… ее должна касаться только хозяйка.
        И тут же торопливо добавила:
        - Ты не подумай, мне не жалко. Для тебя это может плохо кончиться. Ты все-таки не элеана…
        Эристо-Вет смутилась. Побери Шейнира… Понятно, что не стоит хватать все подряд, да еще если эта штука принадлежит прорицательнице. Но, во имя Фэнтара, как хотелось потрогать! Прикоснуться к твердому ребру, ощутить на пальцах приятный холодок…
        Она моргнула. Еще раз поглядела на кубик - он преспокойно лежал на дощатом полу.
        И снова - странное, навязчивое желание прикоснуться к нему. Да что там прикоснуться - схватить, и бежать, бежать с ним подальше от Эльваан… Приложить саму гадалку чем-нибудь тяжелым по голове, чтобы не вздумала кричать, и ходу!
        - Я вижу, что с тобой творится, - холодно сказала элеана.
        Эристо-Вет вздрогнула, как от удара и растерянно посмотрела на хозяйку странной вещи.
        - Что это, Эльваан? - ее голос упал до шепота, - эта штука, она…
        - Да. Поэтому убери-ка руки подальше. Лучше тебе ее и не трогать, понимаешь?
        Ийлура вздохнула. Шейнирово царство! В покоях прорицательницы происходило нечто странное. Свинцовый кубик, проглоти его шейнировы твари, неведомо как - но соприкоснулся с рассудком, изменяя его.
        - Мне его привезли недавно, - хрипло сказала элеана, - ты ведь знаешь, что мой дух был всегда близок к нашему богу… И это передавалось через поколение в нашем роду. А теперь вот, в горах ушла к Санаулу моя бабка, и брат привез мне то, что она оставила после себя. Вот, его.
        Эльваан погладила тускло блестящий бок своего сокровища, растерянно взглянула на Эристо-Вет.
        - Я знала, что у бабки была вещь, позволяющая задавать вопросы Санаулу без жертвы. И, пока жила в пещерах Сумеречного Хребта, спрашивала ее - откуда у нее появился этот кристалл…
        - И откуда? - не выдержала Эристо-Вет.
        Под ребрами снова завозилось предчувствие - словно она была близко, очень близко… к разгадке.
        «Это ответ», - ийлура не сводила взгляда с безобидной на вид вещицы, - «но, побери меня Шейнира, я пока не знаю вопроса!»
        - Она мне так и не сказала, - печально пробормотала Эльваан, - только раз обмолвилась, что отец ее отца спускался очень глубоко, и в пещерах нашел чудесный каменный сад… Сокровища, понимаешь? Но он не посмел взять ничего, кроме вот этого. И больше никто из наших так и не смог найти открытую дорогу туда… Закрытые пути - они-то, конечно, есть. Но нет сейчас тех, кто мог бы из открыть, ключи затерялись в веках, или - как гласят легенды - были похищены у элеанов.
        «Сад Бога», - вдруг подумала Эристо-Вет - «И спрятал его в Лабиринте Сумерек».
        Она выругалась. Проклятье, но ведь не знаешь наверняка, что это на самом деле так, и что свинцовый кубик - оттуда…
        Эльваан положила пальцы на блестящую грань, прикрыла глаза.
        - Дай мне руку, Эристо-Вет. Я обращусь с молитвой к Санаулу, но должна чувствовать то, о чем ты хочешь спросить.

* * *
        … Мгновения застыли в пахнущем полынью сумраке. Желтые огоньки беспомощно царапали густую темень, свечи рыдали крупными восковыми каплями - а Эльваан молчала. Только изредка ее губы беззвучно шевелились, глаза же были закрыты; пальцы напряженно подрагивали на кристалле.
        Эристо-Вет сидела напротив и ждала, стараясь даже не смотреть на сокровище из глубин Эртинойса. А мысли крутились в голове, как свора псов вокруг высоко подвешенной мозговой кости: ответ на так и не придуманные вопросы был рядом, совсем - но по-прежнему недосягаем.
        «Сад Бога», - эти слова ворочались в голове двумя каменными глыбами, - «и Лабиринт Сумерек. Уж не туда ли отправилась темная? Но зачем, зачем?!! Что ей нужно? Такой же куб?.. Хм…»
        Эристо-Вет пожалела, что так и не расспросила толком тень Посвященного. Но тогда, в приграничье, он показался ей попросту сумасшедшим; да наверняка он и был таковым… А все им сказанное - полубред, но если как следует подумать, то…
        Аметистовые глаза элеаны широко распахнулись. Она посмотрела куда-то сквозь Эристо-Вет и прошептала:
        - Спрашивай. И попытайся представить того, о ком спрашиваешь.
        - Э… - ийлура торопливо прочистила горло, - в каком Храме был убит Посвященный, и за что его убили?
        Она постаралась представить его себе - ийлура с приятным, но почему-то не запоминающимся лицом, в коричневом одеянии Посвященного. Тогда… он стоял, раскинув руки, и тоскливо смотрел на зеленую луну. Может быть, он молил Фэнтара о чем-то… Теперь уже ничего не узнать.
        Эристо-Вет взглянула в лицо Эльваан - та показалась ей бледнее мела.
        - Я вижу, - едва слышно выдохнула элеана, - и ты смотри.
        Мрак душного помещения, свечи - все закружилось перед глазами, расплылось красками под южным ливнем. Радужные пятна поплыли, размазываясь, перетекая друг в друга, пока…
        Ийлура не увидела Храм Фэнтара.
        Это был самый обычный Храм, коих сотни разбросаны по Эртинойсу: сложенный из цельных мраморных глыб, с массивными круглыми колоннами по обе стороны от входа в зал Молитв. Перед Храмом желтела вымощенная ракушечником площадь, напротив - городская ратуша красовалась новенькой черепицей, синей, как василек. Фонтанчик в центре площади серебрился водяными нитями, а вокруг толпились дома зажиточных горожан - совсем как живые, и каждый старался отхватить себе побольше места, чтобы подмигивать городской площади чисто вымытыми окнами.
        Эристо-Вет повертела головой, осматриваясь. Место казалось знакомым; особенно ярко-желтый круг площади - словно ийлура уже бывала там, но разве упомнишь?
        - Здесь убили того, о ком ты спрашиваешь, - голос Эльваан доносился издалека, шелестел сухой травой на ветру, - он был Посвященным, но…
        Элеана умолкла.
        - За что его убили? За что? - почти выкрикнула Эристо-Вет.
        Молчание. Картинка смазалась; ийлуре даже померещилось дуновение пахнущего морем восточного ветра - хотя откуда ему взяться в видении? А в следующий миг невидимая длань Бога сгребла ее за шиворот и бросила вниз, на отточенный шпиль Храма; Эристо-Вет не успела даже вздохнуть - и с трудом сообразила, что ничего страшного не случилось. Она неслась дальше, сквозь крышу, сквозь перекрытия и стены, мелькали бледными пятнами лица послушников и посвященных, темно-коричневыми кляксами расплывались на светлом фоне стен их повседневные рясы.
        - Эльваан! - позвала Эристо-Вет.
        Снова тишина. Настороженная, недобрая, от которой по спине побежал неприятный холодок.
        - Эльваан!
        - Я тебя слышу, - устало прошептала прорицательница, - я делаю все, что в моих силах… Смотри получше…
        Полет оборвался столь же внезапно, как и начался - Эристо-Вет обнаружила себя в скромно обставленной келье. Пожалуй, из числа прочих ее выделяли солидные груды книг по углам да наличие письменного стола, за которым и сидел убитый Посвященный. Перед ним, поверх разложенных пергаментов и пожелтевших от времени листов бумаги, лежал уже знакомый Эристо-Вет дневник; ийлур что-то старательно записывал в него.
        «Жаль, что не могу прочитать», - подумала Эристо-Вет, и уже хотела попросить Эльваан взглянуть поближе на работу Посвященного, как дверь кельи приоткрылась.
        Ийлур поспешно спрятал дневник в ящик стола, поднялся навстречу посетителю. Через порог осторожно шагнула женщина в скромной рясе послушницы южного храма; капюшон надвинут на лицо - так, что Эристо-Вет увидела только плотно сжатые губы и острый белый подбородок с маленькой ямочкой.
        - А, это ты, - сказал посвященный и, словно успокоившись, снова опустился на стул, - проходи.
        «Его имя было - Ин-Шатур», - вмешалась прорицательница в мысли Эристо-Вет, - «запомни, Ин-Шатур в городе Хатране».
        «И правда, Хатран! Как я могла забыть?»
        Обстоятельства, приведшие Эристо-Вет в тот город, нельзя было назвать приятными; она даже не сама пересекла границу Алхаима - ее привез один торговец, а еще раньше он подобрал ее раненую на дороге. Случилось это несколькими зимами раньше, чем Эристо-Вет повстречалась с Дар-Тееном, и тогда жил в Хатране замечательный лекарь, который и поставил на ноги синеволосую ийлуру.
        …- Да, это я.
        Послушница небрежным жестом откинула за спину капюшон.
        - Она - убийца? - быстро спросила Эристо-Вет у Эльваан.
        Та не ответила.
        Вошедшая в келью ийлура тоже оказалась знакомой. У нее была кожа, подобная самому тонкому фарфору Гвенимара, выразительные глаза - настолько черные, что не было видно зрачка, и волосы густого рыжего цвета. Настолько густого, что они казались красными. Вернее, цвета спелой рябины.
        - Убийца?!! - не веря собственным глазам, прошептала Эристо-Вет, - отвечай!
        - Я хочу его увидеть, - между тем сказал Ин-Шатур, - никогда не думал, что Ключ найдется в Храме Шейниры… что именно ты его отыщешь.
        Темная ийлура презрительно вскинула брови.
        - Я тоже не думала, мой дражайший Ин-Шатур. Представь себе, что я нашла его случайно в сокровищнице Храма. Ключ, умеющий звать.
        - Он у тебя? - быстро спросил Посвященный.
        - Нет, - темная качнула головой, - к чему мне носить с собой то, за чем могут охотиться многие?
        И тут же, ухмыльнувшись, поинтересовалась:
        - А карта? Где она?
        - Я ее хорошо припрятал, - ядовито ответил Ин-Шатур, - к чему мне хранить при себе то, за чем могут охотиться многие?
        Темная поморщилась, как после горького лекарского снадобья, но играть умела, и быстро взяла себя в руки. Прошлась по келье, осматриваясь.
        - Как бы там ни было, Ин-Шатур, нам придется провести в обществе друг друга немало дней и ночей, - наконец прошелестела ийлура, - и если не доверять…
        - Не смеши меня, Нитар-Лисс, - ийлур с усмешкой следил за гостьей, - тебе ли говорить о доверии?
        - Но мне некому доверять. Особенно в Темном Храме. А здесь, как ни крути, обитель Света. Или я ошибаюсь?
        На щеках посвященного появился румянец. Шейниров хвост! А ведь, похоже, ему нравилась эта жрица.
        «Это она убила его?» - Эристо-Вет раз за разом повторяла вопрос, - «за что она убила его? И что они замышляли?»
        Но Эльваан молчала.
        А изображение вновь начало смазываться; Посвященный Ин-Шатур уподобился большой коричневой медузе, плывущей в грязно-желтых волнах пергамента; черная ряса послушницы рассыпалась осколками, и только рябиновые блики напоминали о том, что там только что стояла темная ийлура Нитар-Лисс.
        - Эльваан? - растерянно позвала Эристо-Вет.
        Все смешалось россыпью цветных стеклышек в калейдоскопе. А через мгновение - свист ветра в ушах, небо и, наконец - сочная зелень южного леса. Эристо-Вет только моргнула при виде все той же Нитар-Лисс, которая продиралась сквозь дикие заросли в компании молодого ийлура. Темная жрица загадочным образом лишилась и роскошного платья, и обоих стражей из Храма Шейниры; а простая походная куртка поверх шелковой блузы была щедро забрызгана чем-то бурым.
        «Кровью, что ли?» - Эристо-Вет могла только гадать, что приключилось с блистательной ийлурой. Схватка с работорговцами? Вряд ли. Мало кто польстится на темную, от такой скорее будут удирать, сверкая пятками…
        Попутчик Нитар-Лисс, если судить по отсутствию бороды и коротко остриженным черным волосам, был рабом. Возможно, тем самым Лан-Аром, о котором говорил убитый Посвященный, и которого следовало предупредить об опасности. Эристо-Вет хмыкнула: ийлур то и дело бросал в сторону Нитар-Лисс полные обожания взгляды.
        «Как же, предупредить… Да его от этой куклы на аркане не оттащишь!»
        - Куда они идут, Эльваан?
        - На запад, - неопределенно отозвалась прорицательница.
        А Эристо-Вет показалось, что ее голос дрожит.
        - Что они ищут?
        Прорицательница молчала.
        Ийлура еще раз окинула взглядом странную парочку, темную ийлуру и раба. Очень интересно. Зачем Нитар-Лисс этот ийлур? Ведь он был - ну, или по крайней мере казался - самым обычным. В меру ловким, в меру сильным. Да и в образованности храмового раба можно было усомниться. Так отчего же темная, расправившись с Ин-Шатуром, пробирается сквозь джунгли именно с этим невинным, как жертвенная овечка, мальчишкой?
        - Эльваан, почему они идут вдвоем? - спросила Эристо-Вет, не сводя глаз с Лан-Ара. Может быть, она ошибается, и есть в этом ийлуре нечто такое, чего Нитар-Лисс не смогла найти в других?
        - Эльваан?..
        …И поняла, что сидит в темных, пропахших полынью покоях прорицательницы.
        Свечи догорели. На полу стыли восковые кляксы; кое-где над обугленным червячком фитиля вился дымок, кружевом вплетаясь во мрак. Лицо Эльваан в темноте было похоже на фарфоровое блюдце, и вокруг ее лукавых аметистовых глаз залегли тени.
        - Все, - прошептала элеана. - Уходи, Эристо-Вет. Пожалуйста. Ты теперь знаешь все, что тебе нужно.
        Ийлура кивнула.
        - Да. Город Хатран, но…
        - Что - но?
        - За что его убили, Эльваан? Что такого собирался отыскать Посвященный в компании с темной ийлурой? Ты ведь знаешь? Что за ключ, и что за карта?
        Взгляд Эльваан подозрительно прилип к полу.
        - Нет. Санаул ничего мне не открыл.
        И она торопливо повторила:
        - Уходи, Эристо-Вет. Я… я слишком утомлена.
        «Ты просто не хочешь говорить», - подумала ийлура.
        Затем, поднявшись, вспомнила про веселящий отвар, но не стала напоминать. Теперь, зная расположение Храма, ей следовало поторопиться - чтобы самой найти ответы на все вопросы. До того, как в игру вступит метхе Альбрус.

* * *
        Выпроводив Эристо-Вет, Эльваан на подгибающихся ногах добралась до своего трона. Ее знобило, во рту плавала полынная горечь. Элеана обхватила руками плечи и замерла, не зная, что делать дальше.
        Хотя, конечно же, надо было уходить. Бросить дом, столько лет служивший верой и правдой, бросить нажитое добро - и бежать, хоть на край Эртинойса, хоть за Черные пески. Лишь бы они не успели ее найти.
        Эльваан вдруг вспомнила, что забыла на полу кристалл Видения; он преспокойно лежал там, где его и оставили, в центре семилучевой звезды.
        «Шейнира меня дернула им воспользоваться», - элеана мрачно кусала ноготь, - «а теперь я знаю больше, чем надо. Хорошо еще, хватило ума не говорить Эристо-Вет, что искал Посвященный… Иначе…»
        - Иначе у меня не осталось бы шансов. Совсем. - прошептала она в полумрак.
        «Но кто знал? Разве я могла предвидеть, какие вопросы задаст Санаулу эта ийлура?»
        Проклятье. Как бы ни пыталась она себя оправдать, им будет наплевать. Все, что их заботит - это тайна священного места. И все…
        Спохватившись, она вскочила на ноги и начала собираться в дорогу. Эльваан еще не знала, куда отправится, и точно также она не была уверена в том, что бегство ее спасет, но - схватив первый попавшийся мешок, принялась швырять туда все самое ценное, что у нее было. Иными словами, те предметы, которые помогли бы ей с легкостью выдоить золотишко из карманов недалеких смертных, жаждущих узнать свою судьбу.
        Первой в в темное нутро мешка полетела друза горного хрусталя. Ведь обычный ритуал, известный не-элеанам как «взгляд в темный кристалл», проводится с помощью любого прозрачного кристалла и жертвенной крови. Только так прорицатель может приблизиться к Сумеречному Отцу, чтобы испросить милости…
        Далее в мешок нырнула чаша для жертвенной крови, короткий кинжал в черных ножнах, два совиных черепа. Не удержавшись, Эльваан прихватила с собой мешочек с ароматическими притирками и баночки с тонко истертой сурьмой и румянами. Затем остановилась в задумчивости над небольшим - всего две ладони в длину - но весьма тяжелым сундучком.
        Брать его с собой не хотелось, оставлять было откровенно жаль. Да и кто бы не испытывал терзаний, расставаясь с замечательными, звонкими монетками?
        - Тьфу, провались все к Шейнире!
        Эльваан резко отвернулась. Какая же она дура, если думает о золоте! В то время, как надо печься о собственной шкуре…
        Подхватив мешок, элеана решительно шагнула к выходу. Взгляд зацепился за оставленный на полу кристалл Видения…
        - Проклятье, - буркнула Эльваан. Ведь она чуть не забыла самое главное свое сокровище!
        «А так ли он тебе нужен?» - пискнул в душе тоненький голосок сомнения, - «ритуал можно проводить и без кристалла, а с ним… с ним тебя быстрее найдут, куда бы ты не подалась».
        Несколько мгновений элеана колебалась. Разумеется, разумеется… Можно и без него. Но разве расстанется она с истинным сокровищем?!!
        - Никогда!
        Эльваан подняла кристалл.
        Побери его Шейнира, как приятно он холодит пальцы! И как хорошо становится на душе, словно она только что едва не потеряла часть самой себя. Эристо-Вет, небось, едва разума не лишилась - так ее глаза горели, и так ей хотелось заполучить Кристалл…
        Она с силой сжала кубик, до боли в пальцах. Нет, никому она его не отдаст, провались все в шейнирово царство. Пусть на куски режут, вешают, сжигают…
        - Ты - мой, - тихо сказала элеана, поглаживая сокровище.
        «Навсегда», - ответил ей бестелесный голос, - «пока бьется твое сердце и ветер играет в крыльях».
        Эльваан хихикнула и спрятала Кристалл Видения в карман. А когда, подхватив мешок, метнулась к выходу, то поняла, что опоздала.
        - Я долго тебя искал, - сказал незнакомый ей ийлур, невесть как оказавшийся в дверях. В руке он держал обоюдоострый ийлурский меч, что не оставляло сомнений в его намерениях.
        Эльваан попятилась, беззвучно хватая воздух. Как-то сразу стало душно в ее доме, так, что перед глазами замелькали серые точки.
        - Ты?!! - слова застряли комом в горле, пришлось откашляться, - Ты не элеан, тебе какое дело?
        А сама, едва соображая что делает, пятилась и пятилась, пока не добралась до своего трона, крикливо и безвкусно украшенного черепами.
        «Нож. В подлокотнике нож», - мелькнула мысль, как блестящая рыбка в мутной воде.
        От ужаса Эльваан едва не стошнило. Она судорожно сглотнула, и сделала еще один шаг, ближе… Нет, даже не к спасению - а только к надежде.
        - Тебе какое дело? - выкрикнула она вновь, - ты - чужак!
        Ийлур шагнул вперед и сказал:
        - Да, это так. Я бы сказал - меня попросили…
        Будучи не в силах оторвать взгляда от клинка в его руке, Эльваан пошатнулась, словно от слабости, вцепилась в спинку трона. Кинжал, где же он?..
        «С другой стороны!» - едва не взвыла она, - «дура!»
        - Шатоэл просил передать, - роняя камнем каждое слово, ийлур приближался, - что тебе простили предательство твоих предков. Но ты сунула свой нос туда, куда не следовало, и Хранитель это увидел. Хвала Санаулу, вовремя. Этого тебе уже не простят.
        Эльваан взвизгнула, метнулась к тайнику с кинжалом, но не успела - совсем чуть-чуть.
        Последнее, что она видела - были метнувшиеся куда-то в сторону стены ее жилища, затем - дощатый потолок. И все погасло, залитое вязкой тьмой, которая почему-то пахла кровью.

* * *
        … - Думаешь, не испортится? Здесь куда теплее, чем в Гвенимаре.
        Эристо-Вет потыкала пальцем тугие кольца кровяной колбасы.
        Дар-Теен, которому еще утром было поручено собраться в дорогу, истолковал это задание по- своему и набрал полный мешок съестного. И чего здесь только не было! И сухие соленые ящерки, излюбленное лакомство синхов (но, надо признать, вполне съедобные), и румяные хлебцы, посыпанные тмином, и полоски вяленого мяса щеров, и даже огромый яблочный пирог. Ну, и колбаса, конечно же - коричневая, лоснящаяся на солнце и распространяющая запах, от которого рот наполнялся голодной слюной.
        Дар-Теен почесал затылок.
        - Не удержался, Эристо. Но, - он сделал многозначительную паузу, - колбаса не успеет завоняться. Мы ее съедим на первом же привале.
        Ийлура махнула рукой. Похоже, спорить с Дар-Тееном и впрямь было бесполезно - и потому она решила перейти к обсуждению ожидающего их путешествия.
        - Я узнала у прорицательницы все, что хотела, - сказал она, - ну… или почти все. Храм Фэнтара, в котором был убит Посвященный Ин-Шатур, находится в Хатране.
        - Граница Алхаима? - приподнял брови Дар-Теен, - что ж, не так уж и далеко. Могло быть и хуже.
        В его голубых, точно северное небо, глазах прыгали смешливые искорки.
        - Эльваан провела настоящий ритуал, - насупилась Эристо-Вет, - и у меня нет повода ей не верить.
        - Разумеется, - взгляд ийлура стал серьезным, - если ты ей доверяешь, то я - тоже.
        - Тогда мы отправимся в Хатран, добудем одежду послушников и - не будь я Эристо-Вет - обязательно обыщем келью Ин-Шатура…
        - А почему ты не спросила у этой, как ее… Что именно собирался сделать Ин-Шатур?
        - Эльваан не ответила на все мои вопросы.
        - Тогда откуда такая уверенность, что все сказанное и показанное ею - правда?
        Эристо-Вет замолчала. Действительно, с чего она вдруг взяла, что все, явленное элеаной, было правдиво?
        «Но к чему ей было лгать?» - тут же возразила себе Эристо-Вет, - «Да и не могла она показать ложь; ритуал позволяет видеть то, что есть, и то, что было…»
        Она откашлялась; Дар-Теен молча ждал ответа.
        - Мы с тобой знаем, что ритуал позволяет увидеть только истинные события.
        - И правда, - он усмехнулся, - прости, Эристо. Что-то я стал не в меру подозрительным…
        - Забудь, - она уже разворачивала карту Эринойса, - гляди сюда. Вот Хатран. Предположим, что наша жрица, которую, к слову, зовут Нитар-Лисс, движется на запад. А мы, потеряв почти семь дней, уже не нагоним ее… Но можем обогнать, если воспользуемся дорогами древних кэльчу. Воспользуемся вратами, что неподалеку от Хатрана…
        Эристо-Вет провела пальцем по точкам, означившим пути кэльчу. Вторые врата, из которых они могли появиться, расположились как раз на западной границе Диких земель.
        - Мы дождемся ее там, - уверенно сказала ийлура.
        - Если только она никуда не свернет, - пожал плечами Дар-Теен, - твой план балансирует на грани безумия, дорогая. Впрочем, как всегда.
        - Зато у нас появится шанс узнать, что разыскивает Нитар-Лисс, и зачем она тащит с собой того раба. В конце концов, - Эристо-Вет подмигнула, - я никогда до конца не доверяла синхам, даже если синх - мой учитель.
        Дар-Теен, прищурившись, смотрел на нее. И было совершенно неясно, что за мысли крутятся в голове этого северянина. Затем он поинтересовался:
        - Скажи, о многомудрая, даже если мы обгоним Нитар-Лисс, как ты узнаешь, где она?
        - Принесу жертву Сумеречному Отцу и сама проведу ритуал, - Эристо-Вет беззаботно улыбнулась, - собираемся, Дар-Теен.
        … К несчастью, сборы затянулись. И двух резвых щеров им удалось купить только к вечеру - как назло, во всем Альдохьене не оказалось ни одного щера на продажу. Пришлось Дар-Теену отвалить немало золота синху, чтобы тот уступил им своих зеленых тварей. Так что выехали они далеко за полдень.
        У ворот их нагнал торговец-кэльчу, на маленьком, но юрком щере.
        - Да пребудет с вами благословение Хинкатапи, - вкрадчиво проговорил он, слегка пришепетывая, - слыхал я, в Хатран путь держите?
        Ийлур досадливо поморщился, а Эристо-Вет, не подозревая ничего дурного, просто ответила:
        - Да, в Хатран. А почему это тебя интересует, уважаемый?
        - Я тоже еду в Хатран, - темные глазки кэльчу умоляюще перебегали с лица Эристо-Вет на лицо Дар-Теена и обратно, - неспокойно нынче на дорогах. Позвольте ехать с вами? Я… Я хорошо заплачу.
        - Шейниров хвост, - с чувством сказала Эристо-Вет, - ну поезжай, Фэнтар с тобой. Только не докучай нам, не то останешься без языка.
        Это означало, что на протяжении всей дороги им с Дар-Тееном придется старательно выбирать темы для разговора.
        - Да наполнит Хинкатапи ваши кошельки! - с чрезмерной горячностью воскликнул кэльчу, - и что за времена настали? По дорогам шатаются, в городе шатаются… Вон, слышали, вчера прорицательницу убили?
        - Что?..
        Эристо-Вет покрепче вцепилась в седельную луку. А торговец взахлеб принялся рассказывать о том, что жила в Альдохьене некая Эльваан, известная прорицательница, и что вчера нашли ее голову…
        - Ну, у нее совиный череп у входа висел. Так, чтобы внушить должное уважение, - тараторил кэльчу, - так вместо того черепа… ее голову… Страх-то какой! И на полу в доме надпись на элеанском, кто мог прочесть - поскорее оттуда ушли. Что там было, не знаю…
        Дар-Теен, ловко управляя своим щером, поддержал ее под локоть. Прошептал:
        - Да что с тобой?
        - Я… была у этой элеаны… Со своими вопросами. - выдохнула ийлура, - что, побери меня Шейнира, происходит? Ин-Шатур, теперь Эльваан…
        Он пожал плечами.
        - Нам просто следует быть осторожными. Очень.
        Глава 7
        Ассасин Темного Храма
        Город синхов вынырнул из-за узорчатой завесы джунглей столь внезапно, что Лан-Ар даже растерялся. Ведь казалось, что они все время брели по нехоженным местам, то прорубаясь сквозь колючую поросль акаций, то путаясь в повисших, словно волосы, лианах. А потом - раз! - и перед Лан-Аром выросла желтая стена, невысокая, с округлой кромкой и как будто слепленная из песка. Чуть поодаль, шагах в двадцати, в зелень джунглей вдавалась смотровая башня мягких очертаний с узким глазом единственной бойницы; была она немногим выше городской стены, и Лан-Ар в недоумении плечами пожал: толку-то с этой башенки?
        Рядом, тяжело дыша, остановилась Нитар-Лисс. Ей, привыкшей проводить время в библиотеке Храма или же в седле щера, было тяжело с непривычки идти по лесу, даже налегке - Лан-Ар тащил на себе их единственный, а оттого несусветно тяжелый мешок.
        - Ну, вот и пришли, - сказала ийлура, сдувая упавшую на глаза прядь, - осталось добраться до городских ворот.
        Прихрамывая, она медленно двинулась вдоль стены, затем обернулась.
        - Ты идешь?
        - Здесь как-то слишком тихо, - нахмурился Лан-Ар, - не нравится мне это.
        Нитар-Лисс беззаботно махнула рукой.
        - Брось. Вокруг поселений синхов всегда тихо. Это тебе не свободные города в Диких землях. Пойдем же.
        Лан-Ар только вздохнул. Темная ийлура, за которой он шел, сам толком не понимая зачем… Было видно, что она устала и едва держится на истертых в кровь ногах, и что все, о чем мечтает - это добраться до жилья, нормально поесть, полежать в горячей ванне с ароматическими травами, а после заснуть в мягкой и чистой постели. После нескольких дней перехода Нитар-Лисс имела крайне плачевный вид; лицо осунулось, похудело, и глаза, казалось, стали еще чернее и глубже. А исцарапанные руки так и светились синими жилками, с каждым днем становясь все прозрачнее и прозрачнее.
        - Ну, пойдем, - проворчал ийлур и двинулся следом.
        Очень вовремя, поскольку ковыляющая впереди Нитар-Лисс опасно покачнулась.
        - Покровители… Голова закружилась, - выдохнула она, освобождаясь от поддержки Лан-Ара. И тут же добавила: - Все бы отдала за хорошую ванну!
        Ийлур промолчал, все еще чувствуя на ладонях тепло ее легкого тела, а про себя подумал, что они выбрались из чащобы вовремя, поскольку слабеющая Нитар-Лисс в любую минуту могла слечь с лихорадкой, и тогда - все.
        «Все? Тогда ты был бы свободен», - Лан-Ар смотрел на узкую спину идущей впереди ийлуры. Наверное, как раз спина у Нитар-Лисс и болела; ийлура то и дело хваталась за поясницу, а порой с ее губ слетал чуть слышный стон.
        «Но я иду за сокровищами элеанов», - возразил сам себе Лан-ар. И тут же зло сплюнул под ноги. Какие, к Шейнире, сокровища? Пришла пора сказать правду хотя бы самому себе: он попросту тонул, как муха в меду, в бархатной черноте глаз этой женщины. Без надежды на взаимность, с глухой тоской в груди, которая больно перебирала щупальцами каждый раз, когда Нитар-Лисс опиралась на его руку.
        Лан-Ар с наслаждением пил эту боль, как сладкий яд, как настойку из лепестков золотых роз - которая медленно убивает, но перед уходом делает смертного счастливым.
        «Дурак. Она выбросит тебя, как изношенное платье, когда ты станешь ей не нужен».
        Ийлур вздохнул. В общем, возразить было нечего.
        - Уфф. - Нитар-Лисс остановилась, растирая ладонью поясницу. Затем оглянулась на Лан-Ара и криво улыбнулась, - нужно будет принести жертву Темной матери, иначе завтра я не поднимусь с кровати.
        Поймав недоумевающий взгляд Лан-Ара, она мотнула головой.
        - А, да что там… Пока я приношу жертвы Шейнире, она позволяет мне ходить… Когда-нибудь расскажу, как было дело.
        … К полудню они достигли ворот, а заодно и единственной в этих местах дороги. Здесь Лан-Ар наконец ощутил, что подходит к городу: душераздирающе скрипела выезжающая телега, стрекотали синхи, порыкивали щеры. Два синха в темно-синих альсунеях вышли из города и отправились куда-то пешком, оставляя в пыли отпечатки когтистых лап, затем вдогонку поспешило еще одно дитя Шейниры, уже в коричневой альсунее с яркой вышивкой по подолу.
        - Посвященный, - только и заметила Нитар-Лисс, - интересно, куда это они направились… Ну да ладно. Следуй за мной.
        Выпрямившись, она решительной поступью выбралась на дорогу, подождала, пока отчаянно дребезжащая и скрипящая телега с запряженным в нее щером освободит проход… И тогда на них обратили внимание.
        Как из-под земли на дороге вырос сутулый синх в чистой альсунее. Капюшон был отброшен за спину, мелкие чешуйки масленисто поблескивали на солнце. Глаза - круглые и желтые, точно золотые монеты - казались холодными и лишенными какого бы то ни было выражения.
        «Ну вылитая ящерица», - невольно подумал Лан-Ар, - «только хвоста не хватает».
        Синх почтительно поклонился Нитар-Лисс и между ними завязался тихий разговор на общем, из которого ийлур понял только два слова: «голова» и «охотник». Нитар-Лисс недобро усмехнулась. Кивнула на Лан-Ара и что-то прострекотала - уже на языке детей Шейниры. Синх причмокнул губами, как будто ему только что предложили соленого тритончика, затем опять поклонился, и, сделав знак следовать за ним, потрусил в город.
        - Я сказала им, что ты добровольно примкнул к Храму, - сквозь зубы обронила ийлура, - понимаешь, что это значит?
        Лан-Ар отрицательно качнул головой, во все глаза рассматривая город ящероподобных созданий. Почему-то он всегда считал, что существа, созданные богиней тьмы, обязательно должны жить в каком-нибудь отвратительном месте, например, среди гнилых болот. На деле оказалось, что синхи предпочитают места сухие и чистые, такие, как этот город - с аккуратными круглыми домами, с посыпанными песком дорожками и с блеском слюды в маленьких окошках. Местами на охряных стенах белели орнаменты, сложенные из ракушек, а главное - повсюду, словно бросая вызов прочим Покровителям, яростно сверкали золотые розы.
        - Не совсем, - ответил он, все еще вертя головой.
        - Я сделала это для того, чтобы ты мог сюда войти, - пояснила Нитар-Лисс, - несколько лет назад Элхадж придумал кое-что занятное для Храма. Тот, кто добровольно приходит к служению Шейнире, не нуждается в ее печати (которая, как должно быть тебе известно, отбирает у смертного волю), и становится одним из ассасинов Темной Матери. Синхи их не то, чтобы любят, но уважают.
        - Понятно, - отозвался Лан-Ар, - а куда нас ведет этот сын Шейниры?
        - В дом для гостей, - без промедления ответила ийлура, - потом нас обязательно навестит верховный жрец этого города.

* * *
        …По-прежнему все было чистым и опрятным: две циновки на песчаном полу, в изголовье поджидали свернутые валиком синие шерстяные одеяла, в середине - маленький очаг, который, судя по всему, никто давно не разжигал. Косой луч перекликался с жарко блестящей золотой розой. Забытая когда-то в кувшине, она там и высохла.
        Дом был поделен пополам тонкой переборкой. Лан-Ар заглянул в дальнюю половину - то же самое, но уже без розы. Он вернулся в первую часть дома для гостей и застал Нитар-Лисс уже на циновке. Ийлура лежала на спине, закинув руки за голову, и неподвижно глядела в тростниковый потолок. А Лан-Ар подумал, что она и правда сильно исхудала за время их короткого перехода, словно… Словно сама жизнь куда-то утекала из этого тела.
        Почувствовав его взгляд, Нитар-Лисс улыбнулась уголком губ.
        - Я распорядилась насчет обеда, ванны и… жертвы.
        - Разве жертва столь необходима?
        Лан-Ар устало опустился на свою циновку. Теперь их разделял холодный очаг.
        - Необходима, - ийлура капризно сморщила носик, - видишь ли… Я как-то говорила, что едва не стала жрицей Фэнтара. И это так, Лан-Ар, хочешь верь, хочешь нет. Храм тот до сих пор стоит далеко на юге, за Ямой-озером, и таких храмов мало, потому что живут там женщины. И я… дожна была принять высокую степень посвящения, но по странному стечению обстоятельств выпала из окна. Бывает и так…
        Она замолчала и снова уставилась в потолок, задумавшись. Потом вздохнула, снова посмотрела на Лан-Ара - в тот миг он был готов поклясться, что видит в ее глазах слезы. Настоящие, искренние.
        - Я даже не сама упала, - прошептала ийлура, - мне помогли. И получилось так, что я не разбилась, но спина моя… В общем, ходить я больше не могла.
        Лан-Ар молчал. Хотел было сказать - но ты же ходишь, да вовремя прикусил язык. Чужой беде не помочь словами, какими бы светлыми они ни были. А Нитар-Лисс молчала. Веки опустились, она тихонько засопела - и ийлур понял, что она попросту заснула, так и не досказав свою историю.
        Потом, низко кланяясь, вновь появился их проводник и принес поднос, заставленный горшочками самых разных форм и размеров. Нитар-Лисс моментально проснулась, провела ладонями по лицу, прогоняя остатки сна, и занялась исследованием обеда.
        - Чего ждешь? - она подмигнула Лан-Ару, - иди сюда, подкрепись.
        Ийлур не стал противиться: от горшочков ползли по дому приятные запахи жареного мяса и пряностей. Он подобрался к подносу, сел на циновку рядом с Нитар-Лисс.
        - Вот, бери, - усмехнувшись, ийлура кивком указала на сушеных ящериц, - сперва может не понравиться, потом привыкнешь. Я в Храме это каждый день ем.
        - Да неужели?!!
        Лан-Ар увидел, как замерла рука Нитар-Лисс. Да и сам он оторопел на миг, настолько неожиданным было появление еще одного действующего лица - и только потом повернулся к дверному проему.
        - Какими судьбами? - тускло спросила ийлура, положив сушеную ящерку обратно на поднос.
        - С очередным заданием, - беззаботно ответил гость, - могу я войти, жрица Темной Матери?
        … Спустя пол часа Лан-Ар сидел на своей циновке и украдкой рассматривал словно с неба свалившегося ийлура по имени Шез-Нолд. Был он не молод и не стар; седина только-только подкралась к вискам, успела присыпать солью, но почти терялась в густых темно-каштановых кудрях. Лицо Шез-Нолда на первый взгляд казалось приятным - широкий лоб, густые брови, бархатный взгляд карих глаз из-под длинных ресниц. Но чем дольше смотрел на него Лан-Ар, тем больше ему казалось, что вновь прибывший что-то скрывает - уж слишком явно старался этот ийлур не встречаться глазами с Нитар-Лисс. Которая, похоже, ничего не замечала.
        - Верховный зол на тебя, - между прочим обронил Шез-Нолд. Держа двумя руками ящерицу, он неторопливо обкусывал хвостик, - Шейнира, сама понимаешь, не терпит непослушания.
        Нитар-Лисс полулежала, опираясь на локоть, и свободной рукой поглаживала свой медальон.
        - Мне уже сообщили, что он выслал охотника за моей головой, - промурлыкала она. И в первый раз очень внимательно взглянула на Шез-Нолда. - Скажи, ты здесь один?
        Ийлур хохотнул.
        - Я-то один, милочка. Да ты, я вижу, не одна.
        Затем, словно Лан-Ар был пустым местом, Шез-Нолд поинтересовался:
        - Где ты откопала этого недотепу? И зачем?
        - Не твое дело, - ласково ответила ийлура, - подай-ка мне воды.
        Лицо Шез-Нолда окаменело. И если вначале оно не было лишено некоторой мягкости, то теперь рядом с Нитар-Лисс сидел настоящий хищник, не знающий жалости. Впрочем, как и она сама.
        - Не играй со мной, - хрипло сказал ийлур, - не то…
        - Для ревности нет повода, дорогой, - скривилась она. И тут же кивнула Лан-Ару, - пойди, прогуляйся. Нам надо кое-что обсудить.
        Шез-Нолд победно ухмыльнулся и положил руку на талию Нитар-Лисс. Темная жрица улыбнулась.

* * *
        Лан-Ар вылетел из дома для гостей как ошпаренный. Под сердцем словно поворачивался ржавый гвоздь, а перед глазами все еще стояла самодовольная ухмылка Шез-Нолда, и то, как его толстые, с обломанными ногтями пальцы касаются темной жрицы. Ийлур споткнулся о кем-то оставленные вилы, мгновение смотрел на них - а потом резко отвернулся. Слишком велик был соблазн подхватить их и вернуться, а потом долго и с наслаждением смотреть, как Шез-Нолд истекает кровью.
        - Ведь он врет, врет! И ты этого не видишь?!!
        Злоба разрослась в душе чудовищной опухолью. Ему вдруг захотелось что-то сломать, исковеркать - а еще лучше разнести по камешкам весь этот городишко.
        - Ну и провалитесь к синховой матери, - пробормотал ийлур, глядя в кровянистый глаз повисшего над горизонтом солнца. Золотые розы полыхали огнем заката.
        А Нитар-Лисс… Как она может так поступать?
        Лан-Ар затряс головой, пытаясь отогнать назойливое видение - вот пальцы Шез-Нолда неуклюже справляются с застежками на ее блузе, сдергивают черный шелк вниз, на утоптанный песчаный пол… Застонав от едкой подсердечной боли, Лан-Ар вспомнил про вилы, и вновь представил себе, как насаживает на них и незваного гостя, и саму темную ийлуру.
        «Перестань, перестань!» - он даже не заметил, что выкрикнул это вслух, напугав синха, чинно шагающего навстречу. Крыльями ветряной мельницы мелькнули перед глазами широкие рукава альсунеи - и дитя Шейниры поспешило убраться с дороги ийлура.
        «Она тебя использует. До поры до времени, а потом принесет в жертву».
        Лан-Ар резко остановился. Да, он и сам не раз думал об этом, но сейчас кто-то словно ввернул эту мысль в голову. Огляделся - так и есть! Впереди маячила знакомая уже фигура белокрылого элеана из сна.
        - А ну, стой! - рявкнул ийлур, - да, ты!
        Но старик и не думал убегать. Он преспокойно стоял рядом с большим кустом золотых роз и наблюдал за Лан-Аром. Ийлур схватился за меч и рванулся вперед.
        В черных провалах глаз старого полубога мелькнуло понимание, а в следующее мгновение элеан исчез.
        - Куда?!!
        «Она тебя использует».
        Шепот тихой реки, в которой купается луна.
        … Ийлур опомнился от боли в руке.
        Разжал пальцы - под ноги, шелестя, упала неведомо откуда сорванная роза. На ладони медленно выступали глянцевые капельки крови, и это несколько отрезвило Лан-Ара.
        - Шейнирово отродье! - он остановился.
        Солнце село, оставив лишь багровую отметину на горизонте, а над Дикими землями уже сладко дремали сумерки. Все - и охряные стены домов, и желтый песок под ногами, и пышные кусты священных для Шейниры цветов - стало тусклым, словно приближающаяся ночь пила краски дня. На улицах было пустынно и тихо, только кое-где привязанный щер хрустел и чавкал, глотая жаб.
        «Надо возвращаться», - подумал ийлур, все еще переминаясь с ноги на ногу. От мысли о том, что он может застать по возвращении, снова защемило под ложечкой, но теперь Лан-Ар ловко отмахнулся от этой странной боли.
        «Да и какое тебе дело до того, с кем развлекается темная жрица? Или ты, раб Храма, думал, что поход через джунгли что-то изменит?!!»
        Думал. От самого себя не утаишь. И боролся с собой, как мог - но, похоже, безнадежно проигрывал.
        Лан-Ар вздохнул и, ссутулившись, побрел к гостевому дому.
        - Наверное, мне и правда лучше уйти, - размышлял он вслух, - сокровища сокровищами, но лучше будет если я уйду сейчас. Чем дальше, тем тяжелее будет разорвать эти путы, и может случиться так, что я совсем потеряю себя.
        «И добровольно отправишься на жертвенный алтарь, если она прикажет», - проскрипел в сознании гаденький стариковский голос.
        Ийлур только плечами пожал - может, и прав старик. Тут, главное, не утратить способность к здравым рассуждениям…
        - Значит, собираю вещи, и - ходу. Пока госпожа жрица занята.
        Собственно, собирать особенно было нечего, разве что прихватить огниво, флягу с водой и несколько лепешек?
        Лан-Ар вдруг понял, что немного заплутал в городе снихов, среди одинаковых кругленьких домиков с тростниковыми крышами и орнаментами из ракушек.
        «Спросить бы у кого-нибудь», - он пошел вдоль живой изгороди из золотых роз. Воздух стремительно наливался тьмой, и даже сияние цветов померкло, словно подернулось пылью. По ту сторону изгороди были слышны голоса. Лан-Ар воспрянул духом, и еще больше обрадовался, когда понял - говорили меж собой ийлуры. Продолжая идти вдоль плетения ветвей, он невольно прислушался.
        - Только Шез-Нолд умеет обмануть третий глаз, - донесся хриплый бас, - поэтому его Верховный и отрядил на поиски этой чокнутой девки.
        - А что она такого сделала-то, что синх захотел ее голову? - вяло поинтересовался сочный, молодой голос.
        - Еще не сделала. Собирается сделать, понимаешь? Элхаджу это не понравилось, и он…
        Лан-Ар замер, боясь шевельнуться. Любой звук - треснувшая ли под ногой ветка, шорох ли потревоженной листвы - мог сейчас привлечь внимание.
        Все-таки Шез-Нолд лгал, лгал мастерски. И прибыл в город синхов не один. С заданием…
        Крадучись, ийлур прошел мимо спутников убийцы из Храма Шейниры. Теперь сердце колотилось и прыгало в груди, как у загнанного зверя. А что, если он тут прохаживается, а Шез-Нолд уже выполнил свое задание? Что тогда?!!
        «Тогда ты будешь просто свободен», - мелькнула гадкая, но донельзя прилипчивая мысль.
        А руки все еще хранили память о том, последнем прикосновении, память о ее легком теле. Перед глазами Лан-Ара потемнело.
        - Нет. - он судорожно сжал кулаки.
        И помчался назад по улице. Пробегая мимо сонных домов, он с удовлетворением думал о том, что узнает дорогу, по которой шел раньше, и теперь уж наверняка успеет добраться до гостевого дома раньше, чем…

* * *
        Пар клубами плавал под потолком. Источником его служила большая бадья, полная горячей воды. Мокрый песок красноречиво говорил о том, что немалое ее количество выплеснулось во время купания.
        «Успел!» - и ликование сменилось яростью, когда Лан-Ар наконец разобрался что к чему.
        - Да твой сопровождающий просто нахал, - проворчал Шез-Нолд, - ты бы научила его манерам.
        Нитар-Лисс, голова которой до этого покоилась на смуглом плече ийлура, неохотно открыла глаза.
        - Что тебе, Лан-Ар?
        Тонкая белая рука на темном дереве казалась и вовсе фарфоровой.
        - Мне нужно кое-что тебе сказать, - Лан-Ар невольно опустил глаза.
        Проведя всю свою сознательную жизнь в Храме Фэнтара, он даже не представлял себе, что когда-нибудь станет свидетелем такого бесстыдства.
        - И ты, конечно же, не мог заявиться попозже, - с деланным равнодушием заметил Шез-Нолд, - не видишь, что госпожа отдыхает?
        - Да, иди, иди, - махнула рукой Нитар-Лисс и снова закрыла глаза, - я так устала в этих кошмарных джунглях… Спать хочется…
        «А вдруг он ее отравил?» - Лан-Ар с ужасом взирал на точеное запястье, свесившееся за край бадьи, - «но она еще жива, и если… если убить Шез-Нолда сейчас, то…»
        - Ты слышал, что тебе сказала госпожа жрица Шейниры?
        Лан-Ар потоптался на месте. А что, если прямо сейчас броситься на Шез-Нолда?.. Но, проклятье, он успеет свернуть шею ийлуре… Значит, еще не время…
        - Нитар-Лисс, - он откашлялся, - я прошу тебя.
        - Ты оглох, Лан-Ар? - она нехотя приподнялась, совершенно не заботясь о том, что стоящему в пороге ийлуру видно слишком много, - убирайся… раб.
        Одно-единственное слово ожгло, как удар плетью.
        Лан-Ар попятился, все еще не сводя глаз с Нитар-Лисс, но в душе вскипала едкая пена злости. Раб, значит? Ну и пусть. Да, пусть так и будет. И копченая голова жрицы украсит кабинет Элхаджа в Храме Шейниры…
        Развернувшись на каблуках, он вышел прочь, думая о том, что теперь уж точно станет свободным. Подобрал у двери пустую флягу, затем порылся в дорожном мешке и добыл огниво. Из-за переборки донесся короткий смешок Нитар-Лисс, что-то неразборчиво пробурчал Шез-Нолд…
        - Счастливо оставаться, - проговорил Лан-Ар и шагнул через порог.
        Ответом ему был всплеск воды.
        … А снаружи уже накатилась ночь. Мягкая, очень темная, какие бывают только на юге. Квакающим где-то поблизости лягушкам вторили цикады, и в одном из розовых кустов засел голосистый соловей. Лан-Ар постоял-постоял, вдыхая напоенный сладким ароматом воздух, а потом не спеша двинулся вперед - и прочь из города синхов. В небе медовыми каплями висели звезды, и над черным силуэтом сторожевой башни повисла такая же напившаяся меда луна, довольная и круглобокая.
        Ийлур шел между спящими домами к воротам и, как ни странно, на душе было легко.
        «Все к лучшему», - он прищурился на аккуратные створки ворот, - «вернусь в Альдохьен, наймусь охранять караваны и… очень скоро все забуду».
        Мирно спали синхи. Кое-где в овальных оконцах моргали огоньки. Громоздкие силуэты щеров клонили к земле угловатые морды…
        Забудешь ли?
        Сможешь ли выкинуть из памяти то, что дал ассасину убить беззащитную женщину?
        «Да какая она, к Шейнире, беззащитная?!!» - возразил сам себе Лан-Ар, но было поздно.
        Ноги сами понесли его обратно, к дому для гостей.
        «Успею. Должен успеть».
        Лан-Ар на ходу выхватил меч. Что бы не происходило сейчас в домике для гостей, он сможет выволочь ассасина на улицу, подальше от Нитар-Лисс…
        Поворот. Ставший уже знакомым куст, где заливается трелями соловей. Равнодушная охряная стена и - Лан-Ара прошиб ледяной пот - ни огонька в овальном, забранном слюдой оконце.
        Сердце упало. Неужели все?!!
        Он на миг закрыл глаза, пытаясь успокоиться и сосредоточиться, но вместо этого…
        Острова мыльной пены плавают в горячей воде, меняя очертания, сталкиваясь, сливаясь друг с дружкой, и вновь распадаясь, образуя новые кусочки суши. Пахнет жасмином, словно целый куст его вырос рядом. Несколько белоснежных цветков звездами кружатся между клочьями пены, и медленно, один за другим оседают на дно. На лицо, но грудь, на бедра темной ийлуры, которая замерла под водой. Словно заснула. И не шевелится, и белая рука обращена ладонью вверх, словно изо всех сил тянулась к небу, но не выдержала и упала надломленным стеблем…
        - О, Пресветлый, - судорожно выдохнул Лан-Ар, - упаси от власти Шейниры и избави от дурных мыслей.
        Неужели он опоздал?
        Вот и порог, и тонкая дощатая дверь. Чуть приоткрытая, словно кто-то уходил торопливо, опасаясь быть застигнутым врасплох.
        Лан-Ар свободной рукой рванул ворот куртки - ему вдруг стало нечем дышать, теплый воздух как будто загустел киселем и никак не желал вливаться в легкие. Скрипнув зубами, ийлур осторожно поддел дверь клинком, глянул внутрь. Ничего - только темнота и страшная тишина. Косой луч нарисовал размытое пятно света на пустой циновке.
        «А может быть, они просто ушли?» - он покачал головой. Плохо, когда начинаешь обнадеживать сам себя - это всего лишь означает, что надежды больше нет…
        Лан-Ар вдруг снова представил себе бадью с пенными островами, жасмин и неподвижное тело Нитар-Лисс на дне.
        Или так даже лучше? То, что ее больше не будет?
        - Входи, - раздался насмешливый голос, - я так и думала, что ты вернешься.

* * *
        Нитар-Лисс стояла у входа на вторую половину дома и расчесывала гребнем волосы, волнами ниспадающие до пояса.
        - Где Шез-Нолд? - быстро спросил ийлур, переступая через порог, - он… я хотел сказать, но…
        - Его прислал Элхадж за моей головой. Сама знаю.
        Лан-Ар сделал еще один осторожный шаг.
        - Где он?
        В темноте Нитар-Лисс казалась призраком с провалами вместо глаз, и у Лан-Ара - он сам не понял отчего - по спине побежали мурашки. Губы темной жрицы дрогнули и растянулись в холодной улыбке.
        - Его больше нет в Эртинойсе, - сказала она и отвернулась.
        - Что?!!
        Вмиг все стало на свои места. Похоже, Нитар-Лисс догадывалась о том, какая роль уготована ассасину из Храма, и приложила все усилия, чтобы отвлечь его, завлечь, очаровать… А затем быстро и ловко убила, вернее, принесла в жертву Темной Матери синхов. И то, что Нитар-Лисс приказала Лан-Ару убираться вон, могло означать только одно: она не хотела, чтобы раб из храма Фэнтара стал свидетелем еще одного убийства.
        - Как… твоя спина? - почти беззвучно спросил Лан-Ар. Просто так - чтобы ушла, растворилась в звуках ночи повисшая между ними тишина.
        Он прислонился плечом к прохладной глинобитной стене; во рту плавала горечь.
        «Да что это с тобой?» - издеваясь, спросил себя Лан-Ар, - «разве не ты кинулся спасать эту ийлуру? Разве не ты хотел, чтобы она осталась жить?»
        - Великолепно, - отозвалась из темноты жрица, - не болит.
        Шелестя по полу одеянием, она медленно пересекла разделявшее их пространство и остановилась на расстоянии вытянутой руки.
        - А ты, Лан-Ар, скажи, почему ты вернулся? Если бы ты ушел, я бы не стала тебя преследовать…
        Свет луны робко тронул ее плечо, скользнул по шелку вниз, на пол.
        - Потому что перерисовала карту, когда ты спал.
        Лан-Ар вспомнил золотые пылинки на дне котелка и невольно усмехнулся. Ну конечно! Золотые розы, всюду они, заполонили Эртинойс, как сорная трава…
        - И тебе не нужны сокровища, о которых я говорила, - с усмешкой продолжила ийлура, - и тебе больно от того, что идешь к Сумеречному хребту с такой ийлурой, как я… Знаешь, как я поднялась на ноги? Шейнира обещала исцелить меня в обмен на приносимые жертвы. И те, кто умирает на алтаре - все они отправляются к Шейнире только потому, что мне не хочется быть калекой… Так отчего же?
        Лан-Ар молчал. То, что он мог ответить, витало где-то рядом, в темном и душном воздухе - но никак не желало обретать внятную форму.
        Нитар-Лисс покачала головой.
        - Счастливы те, кто не задумывается, - медленно сказала она, - но ты, кажется, не выглядишь счастливым.
        И вдруг, зло сверкнув глазами, спросила:
        - Шез-Нолда больше нет здесь, так чего тебе еще надо?
        - Ничего.
        Лан-Ар вздохнул, огляделся. Кажется, на эту ночь все закончилось; теперь усталость давила каменной глыбой, хотелось просто лечь, закрыть глаза и не о чем не думать.
        - Хм. Ничего… Сам-то ты в это веришь?
        Ийлур так и не понял, что такого сделала Нитар-Лисс - только моргнул при виде ее свалившегося на пол одеяния. Она отточенным движением перешагнула через шелк.
        - Что бы там ни говорили, Лан-Ар, Шейнира сильна в наших сердцах. Слишком мало в Эртинойсе тех, чье сердце на самом деле исполнено света. В моем уже давно царит тьма, в твоем обитают сумерки. И чем закончится наш поход, не известно даже Санаулу.
        Он хотел что-то сказать, но не успел. Думал, что прикосновение к коже Нитар-Лисс будет подобно глотку прохладной воды, но ошибся. Жрица Шейниры вся горела, словно у нее был жар.
        … - И что теперь? Меня тоже принесешь в жертву?
        - Нет. - она зевнула, - твое время еще не настало. Не беспокойся об этом.
        Глава 8
        Храм Фэнтара
        …По земле стлался туман, оседая алмазной пылью на траве и застывая хрустальными каплями на паучьих сетях. Дорога, мощеная ракушечником, тонула в сумерках; над головой шелестели ладонями-листьями старые клены - и все мешалось вдали сизой дымкой, разбавленной уходящей ночью.
        - Мне не дает покоя убитая Эльваан, - громким шепотом сказа Эристо-Вет.
        Элеана, как живая, стояла перед глазами. Круглая мордашка, задорная улыбка, хитрый прищур ярких аметистовых глаз. И вот теперь - ее не стало. Кто мог желать ее гибели? Обманутый клиент, обычный вор - или же… Те, кто может стоять за убийством Ин-Шатура?
        Эристо-Вет покачала головой. Нет, что-то здесь не так. Ведь Посвященный сам сказал, что его убила Нитар-Лисс, а в тот вечер, когда отрубили голову Эльваан, темная ийлура была далеко.
        «Но, может быть, у нее в Альдохьене остались сообщники?»
        - Кто мог ее убить? - пробормотала она, уставившись на жесткий гребень щера, - да и зачем?
        Дар-Теен молча ехал рядом. Он, как и раньше, предпочитал не вмешиваться в размышления Эристо-Вет, а тихо думал о своем. Кэльчу задремал в седле и поминутно клевал носом, было бы правильным разбудить его - не приведи Фэнтар, свалится да свернет себе шею, но болтовней надоел он всем хуже горькой редьки, и Эристо-Вет мстительно не будила его, наслаждаясь воцарившейся тишиной.
        Она зевнула. Провались все к Шейнире, сейчас бы заснуть… Но время дорого, да и осталось до Хатрана совсем немного.
        - Ин-Шатур сказал, что его убила Нитар-Лисс, - прошептала ийлура.
        И нахмурилась. Если она начинает рассуждать вслух - плохо дело. Значит, запуталась окончательно…
        «Да и… проклятье! Разве Ин-Шатур говорил, что его убила именно Нитар-Лисс? Ведь он… да, он всего лишь сказал, что эта женщина очень опасна. И все».
        - Бедная Эльваан, - ийлура вытерла набежавшие вдруг слезы, - хотелось бы знать… Осталась бы ты в живых, не навести я тебя со своими дурацкими вопросами?
        - Не стоит себя винить, - подал голос Дар-Теен.
        Он пришпорил щера, поравнялся с Эристо-Вет.
        - Даже если ее убили из-за того, что она увидела в гранях Темного кристалла. Более того, если это так, то ты поступаешь правильно. Не стоит быть куклой в руках метхе Альбруса, я так думаю.
        Эристо-Вет поймала себя на том, что окончательно раскисает. Ей вдруг стало жаль себя и Дар-Теена, и свои мечты о «тихой жизни когда-нибудь», и то, что этот ийлур будет еще много лет безмолвно ждать ее, поддерживая в тяжелые минуты и ничего не требуя взамен. Она тихо всхлипнула и отвернулась.
        Ведь, по сути, что им мешало быть вместе? Только то, что она его не любила. Наверное, не любила…
        - Хатран, - негромко заметил Дар-Теен, - смотри, мы подъезжаем.
        Кэльчу, задремавший в седле, встрепенулся, потер глаза.
        Эристо-Вет вздохнула и тронула поводья своего щера. Ей совершенно не хотелось слушать тот словесный поток, что извергал их маленький спутник. Она даже мысленно поблагодарила Фэнтара за то, что в жемчужной дымке занимающегося дня наконец появились очертания высоких стен.
        - Благослови Хинкатапи мой день, мой кошелек и мою торговлю, - забормотал за спиной кэльчу.
        Эристо-Вет зевнула. И подумала о том, что для обыска кельи Посвященного Ин-Шатура было бы неплохо разжиться двумя рясами.

* * *
        …- Главное, найти послушников, которые готовы отдать нам свои тряпки, - изрек Дар-Теен.
        Ийлур остановился и, задрав голову, принялся разглядывать барельефы, венчающие каждую из четырех колонн Храма. Сюжетами служили деяния Фэнтара в Эртинойсе: сотворение ийлуров, возведение первого храма, обучение ийлуров кузнечному мастерству - в частности, изготовлению мечей, и, наконец, низвержение Шейниры в подземное царство. На последнем барельефе Мать Синхов была какой-то маленькой, гораздо меньше отца всех ийлуров, и жалко вскидывала тонкие ручки в попытке защититься от Молота Света, коим Фэнтар воинственно размахивал прямо у нее перед носом.
        - И будут дети мои подобны лучам света, - процитировал Дар-Теен и замолчал.
        - А свет может как дарить жизнь, так и отнимать ее, - закончила за него Эристо-Вет, - пойдем в Храм. Уж там-то должны быть послушники.
        - Готовые оголиться перед алтарем Пресветлого…
        Глядя на ухмыляющегося Дар-Теена, ийлура уперла руки в бока.
        - Сдается мне, твой язык был сотворен отнюдь не Фэнтаром!
        Он почесал отросшую бородку, затем поправил на плече лямку дорожного мешка.
        - Чего мы ждем, Эристо? Храм перед нами.
        Ийлура еще раз окинула взглядом барельефы, мимоходом подумала о том, что неизвестный скульптор сильно польстил Фэнтару, изобразив его едва ли не в четыре раза больше Шейниры, и поплелась вслед за Дар-Тееном.
        На входе она смиренно поклонилась двум Посвященным, стоящим на страже Храма. И, надо признать, трудно было придумать лучшую охрану для сокровищниц Света: Фэнтар склонял свой слух к молитвам посвященных, даруя им Силу Битв. А настоятели Храмов и посвященные высших ступеней вообще могли испросить эту силу одним движением мысли, не тратя времени на произнесение нужных слов. Ну, а всем известно, что мастерство, дополненное священным Даром Покровителя, делало ийлуров непобедимыми в бою. Так что стоило пожалеть того смельчака, который бы попытался проникнуть в Храм с целями, далекими от благочестивых.
        «Чем мы и занимаемся», - Эристо-Вет стало тоскливо на душе.
        Ей вовсе не улыбалось сойтись в бою с посвященными, потому что единственно возможным исходом было бы позорное бегство через Границу. Ийлура покосилась на Дар-Теена - тот уверенно топал впереди, но пальцы по привычке держал на рукояти меча.
        Перед Молитвенными Покоями, как и полагалось, путь им преградили Врата Познания - идеально гладкие зеркальные створки. Так уж повелось от самого первого Храма, возведенного самим Фэнтаром: взгляни на себя и познай глубину своей веры.
        Эристо-Вет критически оглядела свое отражение. Невольно улыбнулась: Врата были расположены таким образом, чтобы каждый, взглянувший в зеркало, за своей спиной видел самого бога-покровителя - синеглазого и светловолосого, с боевым молотом на плече. Казалось, что божество заглядывает через плечо; еще чуть-чуть - и заговорит…
        Ийлура покосилась на отражение Дар-Теена. Пожалуй, северянин сам похож на изображенного на фреске Покровителя - такой же синеглазый и светловолосый, только молота не хватает. Взглянула - и явственно ощутила, как на затылке шевелятся волосы.
        «Убереги нас Фэнтар…»
        Из-за плеча ийлура в зеркальную поверхность Врат вместо Фэнтара Пресветлого смотрел элеан.
        Старый, очень старый элеан, спутанные седые волосы ниспадают на костлявые плечи, побелевшие, почти прозрачные крылья подрагивают за спиной… Лицо - коричневое, словно высохшее яблоко, морщины лежат частыми бороздами. А глаза черные, как два провала в шейнирово царство.
        «Убереги нас Фэнтар от призраков тьмы».
        Эристо-Вет моргнула. Глянула еще раз и с некоторым облегчением вздохнула. Старик в зеркале пропал; теперь на его месте поблескивал позолотой кудрей Фэнтар Светоносный.
        А Дар-Теен, похоже, ничего и не видел - стоял и преспокойно разглядывал свое отражение.
        «Игры Шейниры, не иначе», - Эристо-Вет тронула ийлура за локоть.
        - Пойдем.
        И, одновременно толкнув легкие створки, они шагнули в зал Молитв.
        …По традиции это помещение имело форму квадрата - фигуры устойчивой, а потому - формой идеального равновесия сил. Вдоль белоснежных стен дымились курильницы, легкие и ажурные; забранное слюдой круглое отверстие в потолке давало мягкий, чуть приглушенный свет. И сизое кружево дыма стелилось, сливаясь с золотистым потоком, льющимся на пол.
        В этот час зал Молитв был пуст.
        - Что дальше? - тихо спросил Дар-Теен, озираясь по сторонам, - похоже, твой план начинает трещать по швам?
        Эристо-Вет вскинулась было, хотела сказать в ответ что-нибудь язвительное - но, взглянув на ийлура, поняла: он вовсе не хотел ее обидеть.
        - Что будем делать? - Дар-Теен хмуро кивнул в сторону алтаря, - неужели ты хочешь идти дальше?
        Она развела руками.
        - В келью Ин-Шатура иначе и не попасть.
        - А как же одежды послушников?!! - и тут же, схватив ее за руку, потащил прочь из зала.
        - Ты что? - Эристо-Вет выдернула ладонь из его сильных пальцев, - совсем ума лишился?
        - Прачечная, - на ходу бросил Дар-Теен, - мы совсем забыли, что одежды послушников время от времени стирают, и делают это в храмовой прачечной. А вход туда - с заднего двора.
        … Миновав врата Познания, Эристо-Вет все-таки не удержалась и обернулась. С замиранием сердца - но все же глянула на отражение уходящего от зеркала Дар-Теена. Со спины он был самым что ни на есть обычным ийлуром.
        «Уфф… Привиделось», - и она облегченно вздохнула.

* * *
        Не прошло и часа, как два послушника, смиренно опустив головы и глубоко надвинув капюшоны, вошли в Храм через черный ход. Дальше - тут Эристо-Вет пожалела, что в свое время уделяла слишком мало внимания урокам истории, что давал метхе Альбрус. Ведь он рассказывал и о том, как строились храмы Фэнтара, и даже набрасывал примерный план расположения служебных и жилых помещений; будь тогда Эристо-Вет поприлежней - и не пришлось бы стоять на перекрестье четырех коридоров, каждый из которых куда-то вел.
        - Должна признать, все не так гладко, как казалось, - пробурчала ийлура.
        - Ты не знаешь, куда идти?
        Дар-Теен повертел головой, тщась разглядеть что-либо в конце коридоров. Затем присел на корточки, потер ладонью пол.
        - Нам туда.
        - Это почему же? - ийлура подозрительно заглянула в темный проход, - я, конечно, не против, но…
        В синих глазах Дар-Теена запрыгали озорные искорки.
        - Мне кажется, что по этому коридору ходит больше ийлуров, чем по прочим. Значит, он ведет в какое-то важное помещение. Ну, а там…
        - Верно. Там мы спросим, где келья Ин-Шатура, - Эристо-Вет уже спешила по выбранному коридору, - в конце концов, это был отмеченный Фэнтаром ийлур, причем невинно убиенный… Отчего бы не посетить его келью?
        - Если найдется дурак, который тебе поверит, - донесся сердитый голос Дар-Теена, - готовься прыгать через Границу, Эристо-Вет. Потому как то, что ты задумала…
        - И то верно, - легко согласилась она, - надо быть ко всему готовыми… О, вот и трапезная!
        Коридор, истоптанный обитателями Храма, привел их к пище.
        - Кажется, я начинаю понимать, отчего мы никого не встретили по дороге, - задумчиво пробормотал Дар-Теен.
        - Угу, - она растерянно кивнула.
        Растерянно - ибо зрелище, представшее перед ними, было достойно кисти самого мастера Лео-На.
        Эристо-Вет и Дар-Теен стояли на пороге зала очень внушительных размеров. От стены до стены были расставлены длинные, потемневшие от времени столы - и, если бы Эристо-Вет смогла взлететь под самый потолок, то она непременно бы решила, что сверху трапезная напоминает хвост енота: темная полоска стола - белая полоса мраморного пола. Послушники, посвященные, храмовые рабы унизали каждую скамью, словно бусины шелковую нить; и вся эта братия размеренно и энергично поглощала содержимое мисок, почти одновременно отправляя ложки в рот и затем черпая следующую порцию кушанья.
        Пахло топленым маслом и подгоревшей кашей. Из арочного проема, наверняка ведущего на кухню, показался храмовый раб в грубой темно-коричневой рясе. Ворочая по полу тяжелый котел, он принялся двигать его к краю одного из столов.
        - Никогда не видел ничего подобного, - признался Дар-Теен, - но… Мы что, пойдем туда?
        Эристо-Вет потерла переносицу - ей отчаянно хотелось чихнуть; малоаппетитный аромат подгоревшей еды нахально щекотал в носу. Пробормотала нерешительно:
        - Н-нет… наверное, не стоит.
        И они стали дожидаться окончания трапезы в коридоре.
        …Жертва появилась довольно скоро. Это был широкоплечий, плотный ийлур, но такой низкорослый, что на него не нашлось одеяния подходящего размера. Семеня по коридору, он то и дело наступал на край рясы, поминал недобрым словом Шейниру и, подоткнув подол за пояс, торопился дальше. Принятые меры помогали, но ненадолго, он опять спотыкался, едва не падал - и все повторялось сызнова, ровно до тех пор, пока он не наткнулся на преградившие ему путь две фигуры. По его желтому лицу пробежала нервическая судорога, и он стал, как вкопанный.
        - Да пребудет с тобой Пресветлый, - пробасил Дар-Теен.
        - И вам того же. Позвольте пройти.
        Бесцветные, словно выгоревшие на солнце глазки ийлура перебегали от Эристо-Вет к Дар-Теену; он силился вспомнить, где видел этих послушников…
        - Только один вопрос, - ийлура была сама почтительность, - мы прибыли издалека, чтобы повидать Посвященного Ин-Шатура…
        - Это невозможно, - отрубил послушник и нервно затеребил жидкую белобрысую бороденку, - вы не можете его увидеть.
        - Но посвященный сам пригласил нас. Мы из Храма… - тут Дар-Теен завернул такое название, что Эристо-Вет не запомнила бы его при всем желании.
        Послушник впился взглядом в Дар-Теена. По коридору доносился топот множества ног, обед закончился, и доблестные служители Фэнтара расходились по кельям.
        - Земли Эртинойса необъятны, - мудро заметил Дар-Теен, - ты мог и не слышать о таком храме. Но, уверяю тебя, в нашем Храме мы точно также возносим молитвы нашему Покровителю, как возносите их вы…
        Стук каблуков по каменным плитам приближался.
        - Так неужели ты не поможешь нам, брат? - Эристо-Вет вцепилась ийлуру в локоть и потащила его вперед. Отвечать на вопросы Посвященных ей не хотелось, а потому надо было спешить. - По возвращении мы обязательно представим отчет нашему Настоятелю, и ты сможешь получить в нашем Храме степень посвященного…
        «Если его найдешь», - она усмехнулась про себя.
        - Э-э… - нерешительно промычала их жертва. В блеклых голубых глазках проснулся интерес к происходящему, - я… право же. Не могу.
        Дар-Теен наивно заморгал.
        - Но почему? Какие помыслы удерживают тебя в нынешнем положении послушника? Думается мне, ты достоин куда большего.
        - Вы не понимаете! - вдруг истерично взвизгнул послушник. Он резко выдернул локоть из пальцев Эристо-Вет, - вы просите невозможного, да простит меня Фэнтар… Посвященный Ин-Шатур не может с вами встретиться, потому что… Его зарезали в собственной келье!
        - Не может быть! - Эритсо-Вет искренне удивилась. Поймав рукав коричневой рясы, она снова вцепилась в руку коротышки, - но… что же нам теперь делать? Мы шли сюда много дней, только чтобы услышать мудрые слова Посвященного Ин-Шатура!
        Тут она всхлипнула.
        - Свет его мудрости теперь уже не коснется нас, - пробасил Дар-Теен, - все погибло, все!
        Он судорожно принялся рыться в карманах рясы.
        - Сейчас, сейчас… Какая ужасная потеря для вашего Храма!
        Казалось, послушник был тронут.
        - Э-м-м-м… Да, Ин-Шатур был одним из самых ученых Посвящнных, - пробормотал он, - но теперь он отдыхает в садах отца нашего и создателя. К несчастью, вы проделали зря столь долгий путь.
        - Вот, возьми себе! - Дар-Теен силой вложил в руку ийлура что-то маленькое и блестящее, - мы везли эту вещицу Ин-Шатуру, но коль скоро он присоединился к пресветлому…
        Эристо-Вет заморгала при виде медальона на желтой ладони послушника. На золотом поле загадочно переливалась всеми цветами радуги фигурка Покровителя.
        Она оглянулась - из-за угла появился ийлур в одеянии посвященного. В общем, это была та же коричневая ряса, но с белой каймой по краям рукавов и по подолу. Послушник тоже заметил новое лицо, но вместо того, чтобы обратиться к нему, поспешно сунул медальон в карман и отвернулся.
        - Слушайте, - его надтреснутый голос упал до громкого шепота, как-то смягчился, словно ийлур только что проглотил кусочек масла, - мне искренне жаль, что вы зря проделали такой далекий путь. Но Ин-Шатур мертв, и его тело было сожжено вот уже десять дней тому назад. Единственное, что я могу сделать для вас, так это отвести в его келью. Все осталось нетронутым, и будет оставаться еще семь дней. Может быть, в его записях вы найдете то, о чем хотели спросить?
        - Брат, Фэнтар да благословит твой путь, - горячо прошептала ийлура, - веди же нас!
        …Они едва поспевали за торопливо шагающим и поминутно озирающимся послушником. Встречая посвященных, он весь съеживался, втягивал голову в плечи и оттого становился еще ниже; Дар-Теен - наоборот, выпячивал грудь и всем своим видом давал понять, что он - не какой-нибудь чужак, тайком пробравшийся в Храм, а наоборот, всеми уважаемый ийлур, прибывший в Хатран по чрезвычайно важному делу. Эристо-Вет - та просто шла за ними, путаясь в длинном одеянии послушницы, и изо всех сил старалась запомнить дорогу к келье Ин-Шатура. Она пыталась незаметно поправлять меч, чтобы не слишком уж оттопыривалась ряса, но это приводило к тому, что она то и дело останавливалась, вызывая недовольные взгляды Дар-Теена и сальные улыбочки послушника.
        Впрочем, после пятого «направо - налево - в третий коридор по правую руку» ийлура запуталась. Поразмыслив, она решила, что если бежать - то все равно придется через Границу. Ну а там уж можно бродить не спеша и долго, и в конце концов выход все равно найдется.
        - Вот, пришли, - их проводник остановился перед потертой дверью, - это келья убитого.
        - Не сомневаюсь, - Эристо-Вет прочла выцарапанную на элеанском фразу, которую на ийлурский язык можно было перевести примерно как «Посвященный Ин-Шатур - он еще глупее кур», - мы можем войти?
        - Идите, - кивнул послушник, пряча руки в широких рукавах, - здесь не заперто. А мне, уж прошу извинить, пора прочесть пять раз «Пресветлому поклоняюсь» и десять «Склони свой слух к моим призывам».
        - Весьма ценные молитвы, - заметил Дар-Теен, - ты, брат, готовишься к поединку?
        - Послезавтра… Пытаюсь получить первую степень посвящения, - склонил голову ийлур, - что ж… прощайте.
        И, отвесив учтивый поклон, послушник отправился восвояси, то и дело поддергивая рясу и спотыкаясь каждые десять шагов.
        Взгляд Дар-Теена остановился на лице Эристо-Вет.
        - Ну, что, пойдем?
        - Пойдем, - согласилась она, - только скажи мне, откуда у тебя медальон?
        Ийлур пожал плечами.
        - Купил, разумеется.
        И, в ответ на недоумевающий взгляд Эристо-Вет добавил:
        - Нам бы убраться отсюда… Пока послушник не понял, что ему всучили дешевку.

* * *
        Келья убитого Ин-Шатура оказалась светлой и просторной, такой, какой ее показала Эльваан - наперекор тому, что порой рассказывали на базарных площадях о жизни Посвященных в стенах Храма. В дальнем от двери углу стояла кровать, напротив приютился небольшой письменный столик, заваленный раскрытыми книгами и свитками. Чуть ближе всю стену занял стеллаж - тоже забитый так, что лишней книги негде было поставить. И, напоследок, у самой двери на полу были уложены одна на другую несколько циновок, что, вероятно, служило постелью рабу Ин-Шатура.
        - Они даже кровь не стерли, - пробормотала Эристо-Вет.
        Прямо посреди кельи, на тонкой циновке неприятно бурело пятно.
        - Похоже, нам не солгали, и здесь на самом деле все осталось так, как было до убийства, - Дар-Теен внимательно разглядывал обстановку, - что ты хочешь здесь найти, Эристо?
        Эристо… Он называл ее так когда-то… На пути к Темному Храму, когда в его сердце еще была жива старая любовь, а о новой никто из них двоих не думал.
        Под сердцем кольнуло сладкой болью воспоминаний, но Эристо-Вет только передернула плечами. В конце концов, разве не она решила, что все закончилось? И разве Дар-Теен сам не согласился с тем, что им лучше оставаться добрыми друзьями?
        - Что-нибудь, - ийлура уверенно двинулась к столу, - скорее всего, Ин-Шатур оставлял какие-нибудь записи о том, что он собирается искать.
        - Если только их не прихватил убийца.
        Эристо-Вет уверенно взяла верхнюю книгу, полистала.
        - Как думаешь, Дар-Теен… Тот дневник, что послушник принес Нитар-Лисс, принадлежал нашему посвященному?
        Обернувшись, она застала ийлура стоящим на четвереньках и исследующим все то, что оказалось под кроватью.
        - Возможно, - не сразу отозвался Дар-Теен, - но сейчас это ничего не меняет. Ты ведь так и не прочла до конца ту книжицу, верно?
        - Мне помешали. Похоже Ин-Шатур увлекался элеанскими легендами, - Эристо-Вет отложила книгу в сторону и принялась ворошить свитки, - побери меня Темная мать…
        И, в конец опечаленная, уселась на стул.
        - У нас слишком мало времени, чтобы перебрать все имущество Ин-Шатура. Мне следовало об этом подумать еще до того, как мы сюда отправились…
        Дар-Теен хмыкнул. Теперь из-под кровати торчали только его ноги, обутые в мягкие сапоги, и Эристо-Вет ничего лучше не придумала, как продолжить осмотр письменного стола.
        Надо сказать, в любой другой момент ийлура не преминула бы позаимствовать пару-тройку фолиантов, чтобы, сидя потом у огня, спокойно их прочесть. Книг у посвященного было много и, к тому же, книг весьма редких и интересных. Некоторые из них были написаны на языке детей Санаула, другие - на ийлурском и на общем; но все это были книги очень старые, с пожелтевшими страницами, местами измятые, погрызенные мышами и даже залитые чем-то, напоминающим засохшую кровь. Пожалуй, единственное, что объединяло их - это содержание. Все, все книги до одной оказались посвященными творению Эртинойса и истории народа элеанов.
        «И тогда Санаул, любящий детей своих, создал Вечный Сад, Сад Бога, и спрятал его в Лабиринте Сумерек…» - вспомнилось ийлуре.
        Побери Шейнира все эти загадки! Эристо-Вет уже не сомневалась, что Нитар-Лисс и раб убитого посвященного направляются к Сумеречному Хребту, чтобы найти этот треклятый Лабиринт. Но зачем? Что такого они собирались искать там?
        Наверняка ответ она могла найти в книгах и свитках, хранящихся в келье Ин-Шатура. Наверняка… Но, проклятье, как же их было много - и как мало на самом деле оставалось времени. Даже если не принимать в расчет обведенного вокруг пальца послушника…
        Она вздрогнула, когда за плечом деликатно кашлянул Дар-Теен.
        - Э-э… Я тут нашел кое-что.
        На широкой мозолистой ладони лежал крошечный, с ноготь большого пальца, клочок бумаги.
        - Похоже на то, что Ин-Шатур уничтожал свои записи, потом обрывки собрали - а этот, бедняжка, затерялся под кроватью, - пояснил Дар-Теен.
        Эристо-Вет все смотрела на находку. Там аккуратным почерком было выведено: «обен бо».
        - Но это может быть нечто, совершенно для нас ничего не значащее, - пробормотала она, - письмо, в конце концов, которое было порвано и выброшено, а этот обрывок завалялся под кроватью.
        - Может быть, - согласился Дар-Теен, - а ты, ты что-нибудь нашла?
        Ийлура скривилась.
        - Ничего определенного. Но, сдается мне, нам придется тащиться через пол-Эртинойса. Здесь все, - она широким жестом обвела комнату, - все об элеанах, Лабиринте Сумерек, запрятанном в пещерах Сумеречного Хребта. Больше я пока ничего не нашла, но, думаю, если порыться…
        Дар-Теен молча спрятал обрывок в кошелек, проворчал:
        - Давай, помогу тебе.
        - Помоги.
        И они приступили к осмотру бумаг Ин-Шатура вместе.
        «Как в старые добрые времена», - Эристо-Вет улыбнулась.
        Но, увы - им не было суждено добраться до истины среди бумажных и пергаментных баррикад на столе.
        Дверь кельи распахнулась от удара, и через порог неторопливо шагнул высокий седоватый ийлур. На нем была темно-коричневая ряса с золотым позументом, и поверх - такого же цвета кафтан, по горловине отороченный куньим мехом. За спиной этого ийлура вздрагивала тень послушника, который, вероятно, попробовал медальон на зуб и пришел к выводу, что сработана безделушка вовсе не из благородного металла.
        «Настоятель», - Эристо-Вет уныло смотрела на вошедших, - «если он призовет силу Битв, то мы и вдвоем не управимся…»
        Она невольно сжала пальцы Дар-Теена, и тот ответил ей легкой, едва заметной улыбкой. Молчание, повисшее в келье Ин-Шатура, тревожно сдавливало грудь.
        А Настоятель, пошевелив седыми кустиками бровей, холодно спросил:
        - Кто вы такие?
        Эристо-Вет взглянула в серые глаза главы Храма и поняла, что миф о послушниках издалека здесь не поможет. Быстро шепнула Дар-Теену:
        - Уходим.
        - Как скажешь, - ийлур спокойно пожал плечами, как будто они находились где-нибудь в придорожной таверне и обсуждали, куда отправиться дальше.
        - Я же говорил, нет такого Храма, не-ту! - пискнул из-за крепкой спины Наставника их бывший проводник, но ийлура уже не слушала.
        Изо всех сил потянулась к радужной пленке, маячащей на кромке сознания; ощутила, как проваливается в холодное и упругое нечто - и, не выпуская руки Дар-Теена, начала падать, падать… Пока Граница не лопнула мыльным пузырем, и они не очутились в совершенно пустой, давно заброшенной келье посвященного Ин-Шатура.

* * *
        - Может, здесь поищем?
        Дар-Теен с интересом осматривался. Келья по ту сторону ничем не отличалась от кельи в Эртинойсе, но все здесь было холодно, пусто и мертво. Редкие пылинки, поднятые ийлурами, плыли в косом зеленоватом луче. На полу, разбитые перекрестьем окна, лежали бледные осколки лунного света.
        Эристо-Вет, не удержавшись, чихнула - с пола поднялось облако тонкой пыли.
        - Вряд ли, - она пожевала губами, пытаясь избавиться от мерзкого привкуса во рту. Словно золы наелась. - Что, забыл? Этот мир повторяет Эртинойс. Если ничего не нашли там…
        Дар-Теен вздохнул и еще раз огляделся.
        - Лучше поскорее отсюда убраться. Куда пойдем?
        Она ответила не сразу. Сперва подумала о том, что было бы недурственно добраться до ближайшего портала кэльчу, а уж оттуда прямиком отправиться в предгорье Сумеречного Хребта, чтобы обогнать Нитар-Лисс. Но затем вспомнились и флюктуации, и то, что по ту сторону время течет совсем не так, как в истинном Эртинойсе. Задержись они здесь - и Нитар-Лисс исчезнет в пещерах Сумеречного Хребта, следы ее затеряются, и никакие молитвы Санаулу не помогут ее разыскать.
        - Я бы предложил просто уйти из Хатрана, и там вернуться в Эртинойс. Время-то бежит… - подал голос Дар-Теен, и Эристо-Вет досадливо поморщилась. Побери его Шейнира! Все, что не предлагал ийлур, было правильным, а она, Эристо-Вет, пусть и не лучший воин ордена, но все же довольно удачливый в присутствии северянина сама себе напоминала молоденькую ученицу, впервые оказавшуюся по ту сторону.
        Ийлура тряхнула головой, отгоняя назойливо лезущие гаденькие мысли. Надо думать не о том, кто прав, а о том, что правильно - вот и все.
        - Хорошо. Только… Для начала давай снимем эти замечательные одеяния.
        …Без долгополых ряс идти было куда удобнее. Выпутавшись из лабиринта коридоров, они скорым шагом пересекли задний двор, вернулись на городскую площадь. Затем была утонувшая в покое и лунном свете мертвая улица. Кое-где на пути встречались бесцельно бродящие тени, то широкоплечий и гордый ийлур, то маленький кэльчу, в чьих глазках мокрыми бликами плавала тоска, то элеан, хмуро сидящий на высоком крыльце и опустивший крылья. Видеть эти беспомощные, жалкие остатки тех, кто навсегда покинул Эртинойс было неприятно, и даже стыдно - оттого, что на живых тени взирали с немым укором. Для них жизни больше не было; осталось лишь ожидание, застывшее слезой в неизвестности - и время, которое здесь ничего не изменяло.
        «Но лучше видеть теней, чем снова попасть в зеленую плесень», - подумала Эристо-Вет.
        …Из-за угла серого дома вывернул мальчишка-оборванец. Тоскливо поглядел на живых, а затем поплелся следом, моргая на тусклый свет луны. Эристо-Вет только зубами скрипнула; наверняка этого так и не выросшего ийлура убили случайно, в уличной драке. Получается, не успел и пожить, а уже отправился туда, где поджидает свернувшаяся в бархатной тьме вечность. И еще - наверняка никто толком и не скорбел по мальчишке. Скорее, этот ийлур попросту был никому не нужен.
        - Он слишком долго тащится за нами, - сквозь зубы процедил Дар-Теен, - мне это не нравится.
        - Обычно тени не причиняют вреда, - отозвалась Эристо-Вет.
        Обернулась - маленький ийлур отстал, уселся под дерево и положил руки на тощие коленки.
        - И потом, разве может быть опасен мальчишка? - ийлура поглядела на Дар-Теена.
        - Не забывай, где мы, - подмигнул тот.
        И вдруг -
        - Берегись!
        Эристо-Вет толком не поняла, как очутилась на присыпанной серой пылью земле. Там же, где она стояла, образовался клубок из тел; причем одно явно принадлежало Дар-Теену, второе же было сплошь покрыто длинной серой шерстью, и, кроме того…
        «Провались я к Шейнире! А крылья-то, крылья!!!»
        Крылья твари и впрямь заслуживали внимания: короткие и серые, словно у элеана-недоростка, они были так густо усажены шипами, что сами по себе превращались в смертельное оружие.
        Времени на раздумья не осталось. Не было его и у Дар-Теена, когда тот оттолкнул ее в сторону и принял атаку на себя - ийлур даже не успел выхватить меч.
        Эристо-Вет в два прыжка очутилась рядом с дерущимися, примерилась - и ткнула мечом куда-то под крылья зверю. Клинок окрасился черным глянцем.
        - Бей, Эристо! Он живой! - прохрипел Дар-Теен из-под серой туши, - Давай же!
        «Живой», - повторила она про себя. Мысли путались. Живой - по ту сторону Границы - и напал на них. Это было плохо, очень…
        Ийлура погрузила меч в странно хрустящую плоть, затем еще, и еще. Она смотрела, не могла оторваться от чудовищного крыла, аккуратно прижавшегося к плечу Дар-Теена, и ей вдруг стало жутко - а вдруг ийлур не выживет, и умрет прямо здесь, под зеленым светом странной луны?..
        Дар-Теен резким движением сбросил с себя мохнатую тушу, перекатился на бок и, ругаясь на чем свет стоит, поднялся на ноги. В пыль темными шариками плюхнулись первые капли крови.
        - Нет, ну ты только подумай, а?!! - ийлур с размаху пнул неподвижную уже тварь, - откуда, откуда, хотел бы я знать? А?!!
        И зло посмотрел на Эристо-Вет, как будто она могла объяснить, откуда в мертвом мире появилась живая, да еще нападающая на них тварь.
        - Давай, я тебя перевяжу, - пробормотала она, - рука…
        - Сам вижу, - буркнул Дар-теен и, не удержавшись, отвесил еще один пинок ничего уже не чувствующему зверю, - побери меня Шейнира! Свалился, шейнирово отродье, как снег на голову!
        Он внезапно замолчал и опустился на ступеньку. Раненная рука висела плетью, на лбу выступили крупные бисерины пота.
        - Эммм… - ийлура уже достала из сумки полотенце и торопливо рвала его на бинты, - ты как?
        Дар-Теен взглянул на нее - теперь уже грустно.
        - А ты как думаешь?
        - Угу. Понятно.
        Эристо-Вет присела на корточки, разрезала рукав куртки и, осмотрев места уколов, тихо выругалась. Вокруг сочащихся кровью ранок быстро расползались черные пятна; похоже, шипы неведомой твари оказались ядовитыми. А любая, даже незначительная ранка по ту сторону…
        - Надо отсюда уходить, - ийлура торопливо бинтовала руку Дар-Теена, - немедленно.
        - Что, плохо дело? - он ухмыльнулся.
        - Мы уже далеко от Храма, нас никто не будет здесь искать, - скороговоркой выпалила Эристо-Вет. Смотреть в лицо ийлура ей уже не хотелось, потому что черты его стремительно расплывались, кожа обрела странный желтовато-зеленый оттенок.
        - Прежде чем уходить…
        Дар-Теен, кряхтя, поднялся и подошел к убитой твари.
        - Переверни его, Эристо. Я хочу видеть, что это было.
        Она подчинилась.
        - Любопытно, - сказал Дар-Теен и снова помянул недобрым словом Шейниру и ее тварей, - любопытно… да…
        К мохнатому телу неведомого зверя кто-то словно приставил голову самого обычного элеана. В неподвижных аметистовых глазах отражались круглая луна и редкие, светлые облака.
        - Уходим, - пробормотала Эристо-Вет, - сейчас же.

* * *
        …Ей было тяжело. Очень. Потому как теперь нужно было не только продавить радужную пленку Границы и вынырнуть в живой Эртинойс, но еще и протащить за собой Дар-Теена, который слишком быстро сползал в пропасть беспамятства. Устремляясь к живому теплу и свету, Эристо-Вет оглянулась - посреди улицы над телом мертвой твари стоял старик-элеан. Тот самый, чье лицо она видела в зеркальной глади Врат Познания.
        Глава 9
        Поединок
        Бывает так, что в одночасье мир переворачивается с ног на голову. То, что казалось правильным до, становится слишком похоже на глупые ошибки. Сияющие сокровища правды рассыпаются по грязному полу цветными стекляшками. То, о чем говорили годами от самого рождения колеблется тусклой дымкой, грозящей окончательно развеяться на ветру сомнения.
        Все это неприятно и страшно, но хуже всего то, что та, старая правда - остается таковой по-прежнему. Меняется не Эртинойс, меняешься ты - и с замирающим сердцем чувствуешь, что скользишь куда-то вниз, поначалу очень медленно и незаметно, а затем все быстрее, быстрее. До тех пор, пока не встретишь на своем пути упругую и липкую паутину, вырваться из которой не хватает сил.
        Лан-Ар молча смотрел в потолок. Там дрожало багровое пятно света - жалкий трофей, отвоеванный у ночи старой масляной лампой. В углу, как раз на его зыбкой границе раскинул сети большой черный паук - и, покачиваясь на едва заметном сквозняке, ждал, ждал…
        «Зачем я здесь?» - мысли текли медленно и вяло, словно паучий яд уже добрался до мозга, - «Почему не ушел, как собирался? А главное, зачем…»
        Ответа не было. Лан-Ар так и не понял, почему он, отданный отцом в послушники Пресветлого, не отшвырнул от себя с омерзением темную жрицу. Воля увязла в черных глазах ийлуры, словно комар в меду. И Лан-Ар, проклиная самого себя, принял из ее губ отраву, которая оказалась слишком сладкой, и словно муха забился в липкой паутине безумной ночи. Их ночи.
        «Впору броситься на меч», - мрачно подумал он, переводя взгляд с потолка на Нитар-Лисс.
        Которая тихо спала рядом, на циновке, укрывшись шерстяным одеялом.
        Ее лицо было спокойным и невинным; Лан-Ар вдруг вспомнил, как кто-то (уже и не помнил, кто) сказал - «дети во сне похожи на взрослых, а взрослые на детей». А потом ийлур представил, как с таким же выражением спокойствия на лице Нитар-Лисс приносит в жертву Шез-Нолда… Хотя, нет. Она все же слегка морщилась, как помнилось виденное приношение Темной матери под Альдохьеном.
        Нитар-Лисс спала, тихонько посапывая, и даже один раз улыбнулась. От нее пахло золотыми розами - аромат тяжелый, сладкий. Слишком сладкий - как фальшивая улыбка.
        «Что же я наделал?» - ийлур осторожно отодвинулся на край циновки.
        Одна его часть - вскормленная благочестивыми рассуждениями посвященного Ин-Шатура и Настоятеля - вопила, корчилась в ужасе и умоляла: бежать, бежать отсюда, пока этот подобный нектару яд не пожрал весь рассудок. Другая - та, которая не принадлежала никому, кроме самого Лан-Ара, зло нашептывала о том, что эта дочь тьмы отнеслась к Лан-Ару так, как никто до этого, что ее глаза слишком глубоки, а кожа чересчур нежна, чтобы повернуться и уйти. Эта же, вторая половина, была твердо уверена в том, что покинув Нитар-Лисс он не проживет и дня. Да и к тому же, сокровища…
        «Да, сокровища!» - Лан-Ар ухватился за эту мысль так, словно именно она и оправдывала то, что он до сих пор лежит рядом с темной ийлурой, а не бежит от нее, как от больной костяной лихорадкой. - «Она идет за сокровищами, которые спрятаны в Лабиринте Сумерек. И пусть меня пожрут твари Шейниры, если я не вернусь оттуда свободным и богатым!»
        Тут ему стало противно. Уж себе-то можно было признаться? Или нет?
        Лан-Ар снова уставился на паука, безмятежно застывшего в центре ловчей сети. Пятно света дрогнуло, качнулась и черная паучья тень.
        Все-таки «признаваться» можно было в чем-то. А Лан-Ар - он по-прежнему не знал, как назвать происходящее с ним. Душа рвалась на части, остаться было противно и больно, а уйти - невозможно.
        …Внезапно его прошиб холодный пот. Лан-Ар откинул одеяло и сел. Пальцы шарили рядом с циновкой, нащупывали рукоять меча.
        Ийлура приоткрыла глаза, смерила его мутным взглядом.
        - Что случилось?
        - Шез-Нолд! Он…
        - Ну да. Он уже гостит у Матери синхов.
        Шепот ее был мягким, как тонкая алхаимская шерсть.
        - Нет, я просто… забыл. Шез-Нолд, он приехал сюда не один.
        - А-а, - протянула ийлура, поворачиваясь набок, - ты о тех двоих? Спи, предоставь их здешним почитателям Шейниры.
        - Но если Шез-Нолд прибыл по приказу Элхаджа…
        - По секретному приказу. Никто не знал, что охотник - это Шез-Нолд. Ну, а что такое жизнь трех ийлуров для здешнего жреца? Это прекрасный подарок для Темной Матери, если ты, конечно понимаешь.
        Лан-Ар замолчал. Потом долго сидел, думая о том, что этой ночью три воина отправились прочь из Эртинойса. Паук все также раскачивался на паутине, и на потолке меняла очертания его тень. Когда за окном ночь налилась молоком, проснулась и Нитар-Лисс, окинула Лан-Ара долгим изучающим взглядом.
        - Я почти подумала, что ты решил меня убить.
        «А ведь и правда», - ийлур почувствовал, как стремительно краснеет, - «она была совсем беззащитной, когда спала, и мы были с ней одни!»
        - Ложись, - она пожала плечами, - утро еще далеко. Синхи спят долго.
        Видя, что Лан-Ар не торопится подчиниться, она поднялась и, мягко обняв его за плечи, потянула на циновку. Прошептала:
        - Знаешь, когда я увидела тебя первый раз, на рынке, то подумала - какой странный, не похожий на прочих ийлур!
        - И чем это я непохожий?
        - У тебя это внутри, - Нитар-Лисс улыбнулась, - если ты не хочешь спать, мы можем продолжить то, на чем остановились ночью.

* * *
        Жрец пришел, когда солнце бодро катилось к зениту.
        Высокий, почти на голову выше Лан-Ара, и тощий, как жердь, синх казался самим воплощением воли Шейниры в Эртинойсе. Темно-коричневая альсунея мерцала богатым шитьем - и блеску золотых нитей вторил блеск глаз в тени клобука.
        Это был старый синх. Коричневая кожа шелушилась на подбородке, и тонкие полоски, начинающиеся в уголках безгубого рта, изрядно вытерлись. Словно кто-то взял тряпку - и промакнул только что нарисованный чернилами узор. Руки синха тоже выдавали его возраст: загнутые ногти (которые куда больше походили на ястребиные когти) пожелтели и потрескались, суставы распухли, и потому пальцы походили на стручки фасоли.
        Жрец застал Нитар-Лисс за умыванием: накинув длинный халат, ийлура плескала в лицо холодной водой (тоже пропахшей розами), которую из кувшина лил Лан-Ар.
        Синх, не потрудившись даже поприветствовать их, молча прошел в домик для гостей и опустился на циновку. Ийлура продолжала умывание, словно и не видела вошедшего, затем, получив из рук Лан-Ара чистое полотно, быстро промакнула лицо.
        - Да благословит Шейнира твой день, жрец Менраш, - она говорила на общем, словно хотела сделать свидетелем беседы Лан-Ара. - надеюсь, жертвы были приняты Темной Матерью?
        Золотые глаза синха недобро сверкнули.
        - Ты меня обманула.
        Это было сказано тоже на общем. Лан-Ар поставил кувшин и отошел к окну, чтобы не мешать. Ему хотелось присутствовать при беседе.
        Нитар-Лисс стянула пальцами слишком уж разошедшийся ворот, затем присела на циновку напротив синха, подобрав под себя ноги.
        - У тебя есть основания для обвинения? - негромко спросила она, - разве тебе неизвестно, чем карается подобное оскорбление стоящих выше?
        «Говорит-то как!» - невольно восхитился Лан-Ар, но тут же вспомнил паутину, паука и себя, тонущего в сладкой отраве, и до боли сжал зубы. Проклятье, и он ничего не может с собой поделать!
        - Ты полагаешь, что я не в своем уме? - осклабился жрец.
        Рука, похожая на связанные вместе стручки фасоли, нырнула в карман альсунеи. Через удар сердца Лан-Ар увидел свиток, перевязанный черной бархатной лентой.
        - Под утро приехал посланец Элхаджа Великого, - веско произнес жрец, - ты ведь знала, что три ассасина прибыли в наш город по твою душу?
        - Откуда я могла это знать? - на лице Нитар-Лисс не дрогнул ни один мускул, - я ощутила зов Матери, она пожелала жертвы… Вот и все.
        - Я тебе не верю, Нитар-Лисс, - прошелестел синх, - я слишком хорошо тебя знаю.
        - Но если ты меня знаешь так хорошо, как об этом говоришь, то к чему бросаться громкими обвинениями во лжи? - она нервно накрутила на палец рыжий локон, - или ты думал, что я собственноручно отдам свою голову Элхаджу? Любая жертва, мой дражайший Менраш, будет защищать свою жизнь. До последнего вздоха.
        Синх с видом оскорбленной невинности сложил на груди искалеченные болезнью руки и безмолвно отвернулся к окну. Замолчала и темная жрица. Лан-Ар поймал ее взгляд - Нитар-Лисс хитро подмигнула, мол, не волнуйся, этого простака я отделаю с легкостью.
        - Я сказал посланцу, что ассасины еще не появлялись, - наконец проскрипел синх, - в конце концов, не мог же я поведать, что все трое принесены в жертву?!!
        - Это искупает твой долг, - сладко пропела Нитар-Лисс.
        - Вы должны покинуть город. Ты, - синх кивнул в сторону Лан-Ара, - и этот.
        - Мы не будем бросать тень на эти жилища, - она понимающе кивнула, - нам нужен провиант и два хороших щера.
        - Ты все это получишь.
        Синх поднялся. И, как бы между прочим, спросил:
        - Чем ты прогневала Эдхаджа?
        Лан-Ар навострил уши - а вдруг жрецу она скажет правду? Но, конечно же, его ожидания не оправдались. Ийлура потупилась и неохотно буркнукла:
        - Мне всего лишь не хотелось быть одинокой в Храме, Менраш. А верховный жрец не захотел этого понять и простить.
        Синх кивнул.
        - Это ведь очередная ложь, не так ли? Впрочем, мне нет дела до ваших высочайших игр.
        Он спрятал свиток обратно в карман, поднялся. И уже на пороге обронил:
        - Вы можете выбрать щеров прямо сейчас, уважаемые гости.
        Нитар-Лисс тряхнула волосами, отчего они алым всплеском легли на черный шелк халата.
        - Великолепно. Ты предлагаешь следовать за тобой?
        Лан-Ар вдруг почувствовал ощутимый укол под ложечкой. Опасность… Но где?.. Тяжелый медальон, «третий глаз Шейниры», бесполезной серебряной игрушкой лежал на циновке, Нитар-Лисс сняла его ночью - «я даже не хочу знать твои мысли, сейчас мне до них нет никакого дела».
        Лан-Ар кивнул в сторону медальона, она, перехватив его встревоженный взгляд, понимающе улыбнулась.
        - Идемте же, - Менраш стоял на пороге, переминаясь с ноги на ногу, - у меня слишком много дел, чтобы уделять вам столько времени.
        «Интересно, а какие дела могут быть у жреца Шейниры?» - успел подумать Лан-Ар.
        - Мы следуем за тобой, er’shezz.
        Так и не взяв медальон, ийлура быстро вышла следом за жрецом, и Лан-Ару ничего не оставалось, как догонять их. Но «третий глаз» он все-таки подхватил и сунул за пазуху - так, на всякий случай…
        В тот миг, когда он переступал порог гостевого дома, чувство неясной опасности снова кольнуло в груди. Словно шип золотой розы.
        А потом вдруг кромешная тьма надвинулась на Лан-Ара, вместе с острой болью в затылке.

* * *
        …Голоса он узнал сразу. Те самые, что слышал ночью, когда крался вдоль живой изгороди.
        «Значит, жрец лгал, и никакого жертвоприношения не было».
        Лан-Ар разлепил кое-как глаза. Сквозь мутную пелену беспамятства что-то просвечивало зеленым.
        «Наверное, связали», - эта мысль проплыла сонной рыбой в мутной воде. - «шейнирово отродье».
        Он попробовал шевельнуться - только для того, чтобы убедиться в своем предположении. Затылок, где в такт дыханию пульсировала боль, упирался в нечто мягкое.
        «Где это я? И где, во имя Фэнтара, Нитар-Лисс?»
        - Вы недоумки. Развяжите меня, - голос жрицы донесся откуда-то сбоку. Она пришла в себя раньше - или же и вовсе не провела ни часа без сознания.
        Лан-Ар крепко зажмурился, поморгал. Белые хлопья тумана постепенно рассасывались, впитываясь в свежую зелень джунглей. Высоко над лежащим ийлуром сплелись ветвями деревья, а плющ увековечил эти объятия.
        - Ну же! - потребовала Нитар-Лисс.
        Лан-Ар нашел в себе силы повернуть голову, и увидел то, что, в общем-то и ожидал: двух ассасинов Храма, священнодействующих над маленьким костерком и в отдалении черный сверток, туго перетянутый веревками. Судя по тому, как он шевелился, его содержимым и была темная жрица Нитар-Лисс.
        - Вы оглохли? - ее голос с трудом пробивался сквозь ткань, - снимите с меня… да как вы вообще посмели?.. Меня, выполняющую тайное задание Элхаджа!
        Один из ассасинов наконец соизволил обернуться. Был это немолодой северянин, голубые глаза казались чересчур светлыми на фоне бронзовой от загара кожи.
        - Сиятельная госпожа, на твоем месте я бы так не брыкался. Если Элхадж дает кому-то поручения, он не высылает потом ассасинов за головой этого отмеченного благодатью Шейниры смертного.
        Нитар-Лисс простонала что-то неразборчивое, но северянин прекрасно ее понял.
        - Шез-Нолд сделал ошибку. Он хотел твою голову, мы же привезем тебя целиком, чтобы ты имела возможность сама объясниться с Верховным.
        Второй ийлур, что до сих пор сидел на корточках над огнем, обернулся - и Лан-Ар с удивлением понял, что никогда не видел таких ийлуров. У этого были иссиня-черные прямые волосы, жесткой гривой спускающиеся почти до пояса, узкие глаза-щелки - и кожа очень странного желтоватого цвета. Тут невольно вспомнился Ин-Шатур, который любил говорить «мир необъятен, друг мой, и то, что считается Эртинойсом сейчас, лет через сто окажется лишь крошечным островом в центре неведомых ранее земель».
        - Вряд ли Элхаджу понравится то, что ты сделала с Шез-Нолдом, - добавил желтокожий.
        - А тебе-то что? - прошипела Нитар-Лисс и присовокупила пару слов на языке синхов. Смысл сказанного, вероятно, носил бранный характер, потому как северянин зло плюнул себе под ноги и отвернулся.
        - Мы были дружны с Шез-Нолдом, - невозмутимо ответил желтокожий.
        - Не лги самому себе, в Храме Шейниры каждый одинок.
        Лан-Ар невольно улыбнулся. А потом - чего уж скрывать- восхищенно подумал: «Вот ведь заноза! Кого хочешь переговорит…»
        Впрочем, ассасины Храма не собирались спорить с Нитар-Лисс. Их внимание, невзирая на злобное шипение черного свертка, плавно переместилось на Лан-Ара.
        - Ну, а ты кто такой? - устало поинтересовался северянин, склоняясь над пленником, - не с Северного Берега, это точно…
        - Из Алхаима, - подсказал Лан-Ар.
        Мысли крутились, как веретено в пальцах пряхи. Может быть, ему удастся отвлечь разговорами этих двоих, а потом и скрыться? Или же добраться до связанной Нитар-Лисс, и попытаться ей помочь?..
        - Понятно, - ийлур вполне дружелюбно рассматривал его. - как же тебя угораздило связаться с претемной жрицей Шейниры?
        - Это мое решение.
        - Следует понимать, как «не вашего ума дело», - с ухмылкой пояснил желтокожий.
        Он тоже подошел ближе, и Лан-Ар с еще большим удивлением заметил острые клыки, выступающие у ийлура из-под нижней губы.
        «Да где же такие живут?» - изумленно подумал он.
        На шее желтокожего красовалось ожерелье из лазуритовых бусин, нанизанных на тонкие кожаные ремешки, в ухе поблескивала синей каплей серьга.
        - Пожалуй, - согласился Лан-Ар, - у каждого своя история.
        Северянин вдруг быстро дернул за шнуровку, которая стягивала ворот рубахи Лан-Ара.
        - Бывший раб, что ли?
        И хохотнул.
        Лан-Ар предпочел промолчать. А желтокожий, теребя свое замечательное ожерелье, протянул:
        - Раб - не раб, какая разница? Что с ним делать будем?
        Почесав макушку, северянин весело блеснул глазами.
        - От нас ждут только Нитар-Лисс, - сказал он, - так что принесем этого в жертву - и все. Раз уж Претемная Мать приняла его в ассасины, то уж конечно не откажется принять его в своем подземном царстве.
        Лан-Ар отчего-то не удивился такому повороту событий. Н-да. Выходило, что он уже второй раз попадал на жертвенный алтарь.
        - Недоумки! - донеслось из притихшего было свертка, - развяжите меня, поговорить надо! Проклятье, да вам никто не предложит того, что я могу предложить!
        - И не надо, - кротко заметил желтокожий, - хвала Покровителям, Элхадж хорошо платит нам за службу.

* * *
        Как назло, алтарь отыскался уже к вечеру - малахитовая треугольная призма высотой по пояс. Алтарь возлежал на ковре из плюща, как драгоценность на бархате, и лучи заходящего солнца торопливыми штрихами обрисовывали опоясавшие камень орнаменты.
        Здесь было тихо, словно птицы предпочитали держаться подальше от этого посвященного Шейнире места. Воздух пах нагретой на солнце травой, но - Лан-Ар потянул носом - в букет зелени приторно-сладкой нитью вплетался уже знакомый аромат. Золотые розы, будь они неладны.
        - Ну, вот и приехали, - бодро сообщил северянин. Кивнул в сторону Лан-Ара: - этого тащим, а жрица пусть остатся на месте.
        «На месте» означало, что Нитар-Лисс так и останется лежать поперек седла, на зеленой щеровой спине.
        Лан-Ар посмотрел на алтарь и тихо выругался. Шейнирово царство, а ведь, похоже, и правду говорят: кому суждено быть повешенным, тот не утонет. И если уж Лан-Ару Покровители уготовили смерть на жертвеннике, то так тому и быть. Пресловутый алтарь будто преследовал его и попадался на пути уже второй раз.
        Ийлур терпеливо дал стащить себя с гладкой спины щера. Покосился на темную жрицу - та была связана так, что и пальцем не могла пошевелить, не говоря уж о том, чтобы предпринять попытку бегства.
        «Ей-то что? Небось, умаслит Элхаджа - и тот ее простит».
        Мысль эта, скользнувшая тенью перелетной птицы, внезапно разозлила. Ну конечно! Если нитар-Лисс не беспокоится о своем будущем, значит ей попросту нечего опасаться, в то время как его, Лан-Ара, уже волокут к малахитовой глыбе.
        …- Ты нож взял? Ритуальный?
        - Спрашиваешь! - северянин похлопал по ножнам на поясе. Лан-Ара он продолжал держать за предплечье, но… только одной рукой, за что и поплатился.
        За бытность свою рабом Лан-Ар не забыл и не растерял ничего из того, чему учат послушников: Фэнтар не слышал его молитв, и рассчитывать приходилось только на себя.
        Медленнее потекли мгновения, водух сделался плотным, как студень и горячим, словно дыхание раскаленной печи. Лан-Ар, разворачиваясь и слыша, как хрустят его собственные связки, вырвался из рук желтокожего, успел боднуть его в лицо - а северянина лягнуть в живот. Еще - он успел услышать, как хрустнула переносица одного ассасина, как затрещали ребра второго. И все. По-прежнему связанный по рукам и ногам Лан-Ар ничком рухнул в траву.
        - Ах ты…
        Желтокожий явно не находил слов. Тяжело дыша, склонился над Лан-Аром; на щеку упало несколько горячих капель - «я же ему нос разбил». - а затем под ребрами расцвел чудовищный цветок боли.
        - Получай, синхово отродье!
        «И это говорят те, кто этим синхам служит», - холодно усмехнулся кто-то в душе Лан-Ара.
        Все происходило как будто и не с ним. Ийлур вдруг увидел себя словно со стороны, скорчившимся на траве - а два ассасина Темного Храма смешно и странно приплясывали вокруг, резко выбрасывая вперед то одну, то другую ногу.
        - Стой! - первым опомнился северянин. Хрипя, сплюнул кровавый сгусток - «хорошо я ему ребра посчитал». - Стой, кому сказал! А то до алтаря не доживет…
        Желтокожий выругался и осторожно, стараясь не дотрагиваться до поломанного носа, промакнул кровь.
        - И то правда. Давай, потащили.
        - Потащили.
        Северянин склонился над Лан-Аром. Его лицо плавало в багровой дымке и выглядело странно распухшим и желтым. Как луна, напившаяся небесного сока…
        Хрипя и задыхаясь от жгучей боли в легких (уж ему точно сломали не одно ребро!), Лан-Ар задергался в крепких руках. Теперь ему хотелось только одного - чтобы его наконец оставили в покое. Малахитовый алтарь был похож на занятную безделушку, блестящую полированными боками в лучах заходящего солнца.
        «Красиво», - вдруг подумал ийлур.
        Мысли путались, сплетаясь в клубок из разноцветных ниток, а сам клубок все быстрее и быстрее катился в темный овраг беспамятства.
        Алтарь мелькнул совсем рядом - в каких-нибудь пяти шагах…
        И вдруг все пропало. Остался только черный шелк перед глазами, в ноздри ударил приторный аромат золотых роз…
        - Ты! - прохрипел северянин.
        - Я, - подтвердила Нитар-Лисс.
        Позже, много дней спустя, Лан-Ар все думал, что ему примерещилось. Может, это было видение на самой кромке забытья, а может и причудливая игра сознания, затуманенного болью. Ему казалось, что в какой-то миг он поднял голову и взглянул снизу вверх на темную жрицу.
        «Какая она бледная», - подумал ийлур, - «бледнее, чем обычно».
        Ее тонкие руки, в которых было зажато по кинжалу, резко взметнулись в стороны - и немного вверх. Повисшая тишина разорвалась с противным хрустом, ийлура дернула клинки на себя, вырывая из тел ассасинов, раскрашивая воздух веерами алых брызг… И Лан-Ар больше ничего не видел, потому что упал. Ткнулся лицом в ломкие травяные стебли и наверное потерял сознание.
        Наверное…

* * *
        - Возблагодари Шейниру.
        Нитар-Лисс, как ни в чем ни бывало, сидела на траве и жевала стебелек травы. Вечерние сумерки осторожно гладили ее распущенные по плечам волосы, - «ах, да. Она же не успела их собрать, выходя вслед за жрецом.» Точеное, совершенных форм плечо вынырнуло из распахнувшегося ворота шелкового халата. В потемках соблазнительно белели узкие щиколотки, а вот кистей рук видно не было: они утонули в шелестящей зелени травы.
        - Ну? - в ее голосе проснулись требовательные нотки, - чего лежим? Поднимайся, у нас еще куча дел.
        Лан-Ар осторожно пошевелился. Покровители! А ведь, похоже, у него ничего не болело. Это было странно, невозможно - но, тем не менее, БЫЛО.
        - Возблагодари Шейниру, - повторила Нитар-Лисс, - она приняла две жертвы и позволила мне быстро привести тебя в чувство. Если бы не ее сила, то, быть может, топал бы ты уже к своему Фэнтару.
        - А я думал, что дар Шейниры - это только ее Покрывало, - прошептал Лан-Ар первое, что пришло в голову.
        Темная жрица согласно кивнула.
        - Жрецам Фэнтара выгодно говорить именно так. Пусть все думают, что Шейнира дарует только возможность убивать! Пусть все проклинают зло Эртинойса, убивают синхов… Хотя, по правде говоря, некоторых синхов я бы сейчас и сама убила… Но нет, Лан-Ар. Умелые жрецы могут исцелять. В конце концов у тебя нет причин этому не верить - я ведь тебя поставила на ноги, хотя ты и умирал от побоев. Но цена этому - другая жизнь, отданная Темной богине.
        Лан-Ар сел, а затем и вовсе поднялся.
        Нитар-Лисс окинула его задумчивым взглядом - как художник в последний раз осматривает свою картину, перед тем как показать ее всем любопытствующим, и пробормотала:
        - Хорошо, что ты их отвлек, иначе я бы не смогла выбраться.
        И протянула ему руку.
        «М-да. Выбраться…»
        - А как ты…
        Договорить он не успел, потому что губы оказались заняты поцелуем.
        - Помолчи, - шепнула темная жрица, - и не задавай мне глупых вопросов. Мне нужно кое-что обдумать, прежде чем мы вернемся.
        - Вернемся?!! - Лан-Ар не поверил собственным ушам, - да ты что? Этот жрец, он же…
        Черные глаза Нитар-Лисс вдруг сверкнули настолько необузданной яростью, что ийлур отшатнулся.
        «Шейнирова тварь. Опасная и жестокая, не знающая жалости, следующая своим путем и стирающая в пыль каждого, кто посмеет помешать».
        Он вдруг вспомнил паука, раскачивающегося на невесомой ловчей сети, и вновь захотелось бежать, разорвав липкие путы, но… Пальцы сами собой нащупали за пазухой медальон с образом третьего глаза Шейниры.
        - Да, - совершенно спокойно сказала Нитар-Лисс, - мы вернемся в город, чтобы вызвать жреца на поединок. Теперь, надеюсь, ты понимаешь, почему синхов следует бояться? Ну, или хотя бы относиться к ним с некоторым недоверием?
        Вздохнув, Лан-Ар молча достал медальон и протянул ей. Относиться с недоверием… Ийлур хотел заметить, что Нитар-Лисс и сама попалась на удочку синха, но вовремя прикусил язык.
        …В путь они отправились не сразу. В неверном свете костра Нитар-Лисс тщательно обыскала обоих ассасинов Храма, неразборчиво бурча себе под нос и нещадно бросая в костер все, что считала неинтересным и бесполезным. Оставила она лишь ожерелье странного желтокожего ийлура, несколько серебряных перстней с черным обсидианом и ритуальный нож, рукоять которого венчало изображение третьего глаза Шейниры, такое же, как на ее медальоне.
        - Откуда он? - не выдержав, Лан-Ар кивнул на желтокожего, - я никогда не встречал таких ийлуров.
        И снова вспомнил слова Ин-Шатура о бесконечности Эртинойса.
        Нитар-Лисс устало откинула за спину то и дело падающие на лицо волосы. Выпрямившись, потерла поясницу.
        - Я только знаю, что этот приплыл из-за моря Радуг, - задумчиво сказала она, - корабль прибило к берегу штормом. Те, кто плыли, так и не увидели иных берегов, он один остался в живых и попал к кэльчу. Ну, а оттуда - в храм Матери Синхов.
        - Странный ийлур…
        - Он не принял Фэнтара, - опередила так и не заданный вопрос жрица Шейниры, - но нам он говорил, что у них были иные боги. Совсем не те, что у нас.
        Нитар-Лисс замолчала и долго смотрела на трепещущий в ночи огонь. Затем, словно опомнившись, кивнула Лан-Ару.
        - Нам пора. Утром жрец Менраш отправится к Шейнире.

* * *
        Понукая щера, он все думал о том, что услышал о желтокожем. Выходило так, что тысячу раз прав был посвященный Ин-Шатур, и что нынешний, знакомый каждому Эртинойс - далеко не все, что было создано богами. Само существование приплывшего из-за моря ийлура с кожей другого цвета было доказательством того, что покровители создали и другие земли, и населили их другими существами… Да что там говорить - а вдруг покровителей было вовсе не четыре, как принято считать?!!
        От таких мыслей голова шла кругом. Лан-Ар с замиранием сердца ждал, что Нитар-Лисс заговорит, и расскажет еще какую-нибудь тайну желтокожего - а ведь наверняка она неплохо его знала! - но ийлура ехала молча, понурившись и почти отпустив поводья, тем самым позволяя щеру самому выбирать дорогу. Щер и выбирал, возвращаясь к родной кормушке…
        «Чудовища, напавшие на нас», - размышлял ийлур, - «а вдруг и они просто явились из-за моря? Или… или же из-за Сумеречного хребта?»
        Вспомнились короткие крылья, усаженные ядовитыми шипами так, как ветка иголочками инея, покрытые густым мехом тела, слишком длинные руки. И лица - совсем как у обычных элеанов, только глаза безумные и клыки торчат изо рта.
        «А ну как и правда они пришли из-за Сумеречного хребта? И кто же… кто же тогда отец-покровитель этих существ?»
        Ему стало неуютно. Все, чему учили, рушилось на глазах, рассыпалось песочным замком. И - да простят Покровители - как было бы хорошо не знать всего этого, и оставаться обычным храмовым рабом!
        Лан-Ар покосился на Нитар-Лисс - не читает ли жрица его мысли, сжимая в кулаке свой «третий глаз».
        «А теперь еще и она… как же гадко, мерзко все получилось!»
        Паук, раскачивающийся на паутине снова возник перед мысленным взором Лан-Ара. Паутина, паутина… И не разорвать ее, не сбежать - как не сбежать от себя самого.
        «Но она тебя использует, и ты это знаешь», - укоризненно прошептал голос разума.
        - Я буду осторожен, - прошептал Лан-Ар, - очень.
        «А сможешь ли ты сразиться за свою жизнь, когда настанет время, и она решит принести тебя в жертву? Ин-Шатур, видимо, не смог». - Задал он себе вполне резонный вопрос. И ответил:
        - Не знаю.
        - Что? - ийлура, ехавшая чуть впереди, встрепенулась. - о чем это ты?
        Он несколько мгновений молчал, не зная, что ответить. Затем спросил:
        - Так это правда, то, что ты приносишь Шейнире жертвы, а она позволяет тебе ходить?
        - Чистейшая, - отозвалась темная жрица, - к чему мне лгать?
        - Слишком велика цена, - вырвалось у Лан-Ара, и он тут же пожалел об этом.
        В голосе Нитар-Лисс зазвенела сталь закаленного клинка.
        - В конце концов, войны прошлого развязывались только потому, что один правитель неучтиво посмотрел на другого. Что ты скажешь на это?
        Лан-Ар промолчал. Ибо спорить с Нитар-Лисс было бесполезно.
        …А еще он думал - или злорадно надеялся - что жрец Менраш испугается, увидев на пороге своего дома Нитар-Лисс. Ну, или хотя бы удивится.
        Не произошло ни того, ни другого, разве что только желтые глаза полыхнули яростным огнем, да безгубый рот вытянулся в нитку.
        Синх наклонился и поднял с пола мятую золотую розу, которую швырнула ему в лицо ийлура. Вызов был принят.
        - У него не оставалось выбора, - ворчала Нитар-Лисс, шагая к назначенному для поединка месту, - или позор, или смерть.
        - Он все-таки синх, - осторожно заметил ийлур, шагая за ней след в след, - разве может Шейнира дать тебе больше, чем ему?
        - Боги капризны и прихотливы…
        - А если он одержит верх?
        - И когда-то синхи предали свою мать. Вернее, один из них предал. Шейнира все помнит…
        - Если он тебя убьет?!!
        - Не думаю, - голос Нитар-Лисс был слаще меда, - я должна победить, Лан-Ар. Сокровища Сумеречного хребта ждут…
        - В обмен на жертву, - уточнил он, - и кого ты зарежешь в этот раз? Меня?
        - Нет, - просто ответила она, - ты сам возьмешь ритуальный нож и выберешь жертву.

* * *
        За кольцом городских стен, захлебываясь в буйной зелени, чернела идеально круглая площадка. Словно один из Покровителей, расписывая Эртинойс всеми цветами леса, взял - и случайно капнул чернилами. Они впитались в твердь мира, высохли, покрыв землю твердой коркой; а потом пришли синхи и решили, что, коль скоро их Мать правит Тьмой, то блестящее на солнце черное пятно будет идеальным местом для поединков.
        Такова была легенда, а что случилось на самом деле - этого не знал никто. Даже синхи, построившие неподалеку свой город.
        - …Что?!!
        Лан-Ар остановился, как вкопанный. Негодование пенной волной захлестывало рассудок; в конце концов… он просто не мог… да, не мог принять то, что ему предлагала темная ийлура.
        - В чем дело? - Нитар-Лисс тоже остановилась и смерила его холодным взглядом. Затем, спохватившись, похлопала по поясу. - Ах, прости. Я забыла дать тебе ритулаьный нож.
        - Я не буду это делать, - Лан-Ар угрюмо уставился себе под ноги. Он стоял точнехонько на границе площадки, но пребывал в таком смятении, что даже не задумался над происхождением пятна, где не росло ни былинки.
        Ийлура усмехнулась. Быстро огляделась - зрители уже начали собираться вокруг «арены», Менраш, стоя под раскидистым дубом, о чем-то беседовал с синхом в темно-синей с золотым позументом альсунее. Затем она протянула Лан-Ару ритуальный нож.
        - Бери.
        - Нет. - ийлур нашел в себе силы посмотреть ей прямо в глаза, где поселилась вечная ночь.
        - Почему, хотелось бы мне знать? - улыбка так и не сошла с губ Нитар-Лисс, - или ты забыл, что в телах синхов - проклятые души, и истребляющий их делает благое дело для всего Эртинойса? Да и для Фэнтара Пресветлого в том числе?
        Лан-Ар посмотрел на клинок с образом третьего глаза Шейниры на рукояти. Затем снова на темную жрицу. Что-то нужно было ответить, но что?.. Аргументы Нитар-Лисс казались подобными лучшей алхаимской броне, которую не брал ни один арбалет.
        - Это… другое. - наконец выдавил ийлур.
        - Почему же?
        Она продолжала улыбаться, и по-прежнему протягивала нож.
        - Ну-у, - промямлил Лан-Ар, - одно дело убить кого-то в бою, а другое…
        «Ох, не то. Совершенно не то городишь, уважаемый!»
        - А какая разница? Исход все равно один, - кротко сказала Нитар-Лисс, - мертвый синх, вот что получается в итоге.
        «Я не должен делать это во имя Шейниры!» - сообразил ийлур. И повторил то же вслух.
        Нитар-Лисс поглядела на него с выражением смешанного недоумения и сочувствия, как будто Лан-Ар был дурачком, «порченным», как их прозвали в городах. Затем быстро вбросила кинжал в ножны.
        - Что ж… Значит, мне сегодня не повезет.
        И развернувшись, она зашагала дальше. А Лан-Ару вдруг показалось, что в тот, самый последний миг, в глазах Нитар-Лисс появились неподдельные отчаяние и страх.
        - Постой! - он метнулся следом, хотел поймать ее за рукав халата, но цапнул воздух. Когда нужно, темная жрица умела быть верткой, словно малек.
        Покровители… Теперь он уже и сам не знал, что правильно, а что - нет, где свет, где тьма, и где то, что он должен сделать.
        «Да нет же, нет!» - Лан-Ар стоял, уставившись на край площадки, напоминающей на огромное блюдо из черного стекла. - «Наверняка она припрятала козырь в рукаве, о котором я не знаю. Нитар-Лисс не из тех, кто позволит просто взять и себя убить».
        Ийлур почувствовал ее взгляд, поднял глаза: жрица стояла, зябко обхватив плечи. Ветер игриво дергал ее за полы халата, ворошил волосы цвета спелой рябины.
        «Да ей на самом деле страшно!» - и он лихорадочно пошарил взглядом по толпе собравшихся синхов.
        «Покровители… А может быть и правда я должен кого-то убить? В конце концов, какая разница, ради чего? Суть дела от это не меняется. Совершенно…»
        Лан-Ар вдруг представил себе, как бочком-бочком подходит к ближайшему синху, например, вон к тому, в длинном зеленом одеянии, достает из-за голенища сапога нож, и…
        - Am’the, am’the!
        Маленький синх, чья кожа еще была совсем светлой, подбежал к воображаемой жертве и уткнулся мордашкой в подол. Лан-Ар торопливо отвернулся.
        «Ну, а все-таки?..»
        Менраш и Нитар-Лисс разошлись в разные стороны; теперь расстояние между ними составляло двадцать шагов. Синхи разом умолкли, повернулись к черному полю.
        «Да это же легко», - вдруг подумал ийлур, - «подойти незаметно, и…»
        Он и в самом деле двинулся к ближайшему дитю Шейниры.
        «А ведь это подло», - усмехнулась совесть, - «бить в спину».
        - А разве не подло то, что нам устроил Менраш? - буркнул Лан-Ар.
        «Так не уподобляйся», - пропела его чересчур светлая половина.
        И в этот миг, соткавшись из тишины, на Нитар-Лисс покатилось покрывало Шейниры. Мутная пелена, отнимающая жизнь, серой кляксой залила небо, охватывая черную площадку-блюдо по бокам, накрывая ее куполом… Ийлура стояла, безвольно опустив руки и уронив голову на грудь.
        - Ну, давай же, давай! - невольно выкрикнул Лан-Ар.
        А потом вдруг опомнился: жрец - дитя своей богини, ему не нужна жертва для того, чтобы получить смертоносный дар. А Нитар-Лисс - чужачка. И как раз ей-то жертва и была нужна…
        «Да и что будет с тобой, если ее убьют?» - вспышкой мелькнула мысль, - «ты ведь отправишься следом!»
        Он выхватил нож, в два прыжка оказался рядом с сутулым синхом, и…
        По толпе зрителей пронесся гул. Лан-Ар только вскинул глаза - и понял, что Нитар-Лисс в очередной раз посмеялась над ним. Неизвестно как, но она подняла навстречу Менрашу такую же несущую гибель волну, которая смяла, поглотила смертоносное покрывало, созданное синхом. Через один вздох жреца не стало. Он осыпался на глянцевую черноту площадки.
        …Синхи умели проигрывать. Нет, даже не так. Синхи умели бессловесно признать правоту сильнейшего - и потому тихо разбредались по домам. Некоторые подходили к Нитар-Лисс, прося благословения Шейниры; жрица быстро касалась зеленого или коричневого лба, произнося скороговоркой молитву, и проситель спешно удалялся чтобы уступить место следующему.
        Лан-Ар шагнул на блестящую, словно залитую черным стеклом, площадку и пошел к ийлуре. Перед глазами все плыло: небо, лес, долговязые синхи в разноцветных долгполых рубахах - как их там называют? - ах, да… Альсунеи… Странное слово, не говорящее ийлуру ровным счетом ничего; странный народ, для которого возможно просить благословения у той, что только что разделалась с почтенным и наверняка уважаемым жрецом…
        - Ты тоже просишь милости у Матери Синхов?
        «И даже голос ее слишком сладкий, как запах золотых роз».
        Лан-Ар вдруг заметил, что по пальцам Нитар-Лисс вяло катятся алые капельки и, срываясь, падают на аспидную гладь площадки.
        - Зачем? - едва слышно выдохнул ийлур, - зачем ты это со мной делаешь? Ведь я…
        Лан-Ар хотел сказать о том, что боялся за Нитар-Лисс, но замолчал, внезапно поняв: более всего он боялся за себя.
        - Я полагала, что ты мне поможешь, - холодно ответила Нитар-Лисс, - видимо, ошиблась. Но неужели ты мог подумать, что я позволю себя убить какому-то деревенскому жрецу?!! Ха! Не будь дураком…
        - Я тебе поверил, - ийлур чувствовал, как тонет в багровом омуте безысходной ярости. И ради этой темной он едва не убил ни в чем не повинного синха?!! Покровители, да она этого не стоит!
        Или все же стоит?..
        Он опять запутался, забился мотыльком в ловчей сети паука, и снова не знал, где истина, а где ложь. Как не лгать хотя бы самому себе, как увидеть истину такой, какая она есть?
        - Сумерки. - ийлура шутя погрозила ему точеным пальчиком, - сумерки внутри тебя, Лан-Ар. Впрочем, это как раз то, что нужно…
        Он упрямо сжал зубы. Да, истина…
        - Я не пойду дальше.
        Нитар-Лисс пригладила растрепавшиеся волосы, слабо улыбнулась.
        - Можешь оставаться. Карта теперь у меня есть, а попутчик найдется.
        Гордо вскинув подбородок, она пошла прочь - точеная фигурка из дорогого черного дерева на зеленом бархате леса. Распущенные по плечам алые волосы искрились как дорогое вино в хрустальном бокале, и - Покровители! - как же она была красива в тот бесконечный, застывший в тишине и солнце миг…
        - Подожди! - Лан-Ар быстрым шагом нагнал ийлуру, - подожди, Нитар-Лисс.
        - Для чего? - она вскинула брови, - обойдусь сама.
        Ее лицо дышало холодом и презрением, а Лан-Ар… Он вдруг снова ее увидел такой, какой она была позапрошлой ночью. Две этих Нитар-Лисс были настолько разными, что впору было задуматься - а какая из них настоящая?
        Она приносит жертвы только для того, чтобы не быть калекой.
        … И посмела бросить вызов самому Элхаджу.
        - Не задерживай меня, - прошипела Нитар-Лисс, - мне сегодня нужно еще кое-что сделать.
        А ты для нее ничего, совсем ничего не значишь на самом деле.
        Лан-Ар стиснул зубы. Он словно погружался в темный, бушующий водоворот собственной ярости, для которой не было выхода. И вдруг весь Эртинойс будто вздрогнул. Глаза - всего на миг - застлало кровавым туманом яростного безумия, но… этого оказалось достаточно.
        - Покровители!.. - задыхаясь, Лан-Ар разжал пальцы, на которых продолжало жить ощущение гладкой теплой кожи.
        Нитар-Лисс хрипела, ловя ртом воздух; на белой шее стремительно наливались чернотой синяки. Ее тонкие руки были беспомощно разбросаны в стороны и тонули в траве. А потом ийлура рассмеялась, глядя на него снизу вверх.
        - Я… я не хотел, - пробормотал Лан-Ар, - прости… если можешь.
        И, обхватив руками голову, бросился прочь.
        Глава 10
        Лекарь Вееталь
        «Давняя и почти забытая любовь пахнет лавандой», - сказал как-то один бард.
        Он был молод, хорош собой и любил все, что казалось красивым, будь то силуэт далекой горы в сиреневой дымке или же наложница северного князя, томящаяся в неволе.
        «Почему?» - спросила Эристо-Вет. Тогда… она была немного пьяна, совершенно свободна и почти влюблена в этого одаренного Покровителями юношу. - «Почему лавандой?»
        В желтых глазах ийлура (редкий цвет даже для Гвенимара) мелькнула грусть.
        «Ни один цветок, будучи мертвым и высушенным, не хранит аромат так долго, как эти невзрачные синие цветочки», - ответил бард.
        …«И был тысячу раз прав, провались я к Шейнире!» - мрачно подумала Эристо-Вет.
        Кто-то нагло пялился ей в спину. Ийлура обернулась - чего уставились? - и парочка влюбленных, верно истолковав ее свирепый взгляд, поспешила убраться с глаз долой.
        «Но ведь я еще могу что-то сделать?» - растерянные мысли бродили в голове, точно заблудившиеся овцы, - «или уже поздно?!!»
        Наклонившись к лежащему поперек улицы Дар-Теену, ийлура пощупала пульс. Под пальцами едва прослушивались вялые толчки крови, казалось, еще немного - и все. Наступит тишина.
        «Ну же… Я ведь не могу позволить тебе просто так взять - и умереть!»
        Эристо-Вет огляделась, лихорадочно соображая, что предпринять дальше. Граница выплюнула ее в одном из респектабельных кварталов Хатрана: по обе стороны улицы тянулись ряды высоких, о двух этажах домов с вычурной лепниной по карнизам - кричащей о наличии у хозяев приличного дохода и полном отсутствии вкуса. Из-за ажурных оград выглядывали роскошные розарии, белые крупные бутоны в листве сверкали точно жемчуг на зеленом бархате. Вся эта роскошь дремала в прозрачной свежести раннего утра, только вдалеке Эристо-Вет заметила слугу, катящего тележку с дровами.
        Ийлура снова посмотрела на распростертого Дар-Теена. Дело было плохо: рука, исколотая шипами, распухла так, что казалось - вот-вот лопнет второпях наложенная повязка. А лицо ийлура очень напоминало ту самую зеленоватую луну по ту сторону, такое же круглое, раздувшееся… Глаза Дар-Теена были закрыты, дышал он часто-часто и неглубоко, так что иной раз казалось, что и вовсе не дышит.
        - Побери меня Шейнира, - в сердцах выругалась Эристо-Вет.
        Задыхаясь и чувствуя, как подгибаются ноги, она кое-как доволокла ийлура до ближайшей ограды и посадила его там, прислонив спиной к витым прутьям. Дар-Теен оказался чересчур тяжелым даже для нее, крепкой и тренированной. Оставалось только диву даваться, как этот громадный ийлур совершал прыжки и невероятные кульбиты во время боя.
        - Посиди-ка тут, - буркнула Эристо-Вет, - и не вздумай отправляться к Фэнтару!
        Еще мгновение она пристально смотрела на Дар-Теена, тщась увидеть проблески сознания, а потом развернулась и со всех ног кинулась бежать.
        Она очень надеялась на то, что успеет.
        До того, как раненного ийлура найдет кто-нибудь из разжиревших обитателей квартала. До того, как позовут городскую стражу. До того, в конце концов, как Дар-Теен покинет Эртинойс!
        Мимо проносились дома белого и желтого алхаимского мрамора, плескали водой небольшие фонтаны, вокруг которых уютно шептались розовые кусты. А Эристо-Вет - совсем некстати - вдруг вспомнила…
        Плывущий в ночи густой, почти осязаемый аромат цветущего жасмина. Посеребренные луной песчаные дорожки, что на сотни зеленых островков рассекли парк у главной башни Ордена. И крупные, низкие звезды, застывшие на небе, и пение цикад, и журчание бегущего ручья…
        - Значит, ты уже решила?
        В голосе Дар-Теена не было ни обиды, ни злости. Совсем ничего - холодная пустота, словно все чувства вмиг умерли.
        - Да. - Эристо-Вет откашлялась и повторила уже громче: - да.
        Ийлуры стояли рядом, плечо к плечу, и она ощущала тепло крепкого, сильного тела. Даже в длинном кафтане, без оружия Дар-Теен все равно не был похож на обычного горожанина, оставаясь воином.
        Дар-Теен вдруг резко повернулся. Глаза лихорадочно блестят, и на лице - боль, мгновенно отозвавшаяся под сердцем Эристо-Вет.
        «Ничего, это пройдет», - она выдержала тяжелый взгляд ийлура. А тот, помолчав, спросил:
        - Почему?
        «Почему?!! И ты еще спрашиваешь, почему? Ты же видишь, что мы одинаковые, и равны друг другу во всем, и потому просто не можем быть вместе!» - кричала в душе Эристо-Вет. А вслух, деревянными губами, она произнесла:
        - Я тебя не люблю больше.
        Дар-Теен вздрогнул. Потом вдруг засмеялся - как ийлур, стоящий на краю жизни и у которого в Эртинойсе не осталось ничего, что могло бы его задержать.
        - Ты лжешь, Эристо. Впрочем… - его лоб пересекла глубокая складка, которая так и не разгладилась с той ночи, - впрочем, решать тебе. Но я… всегда буду…
        Внезапно он замолчал. И, не прощаясь, ушел в ночь, растворился среди серебряной листвы и мелких жемчужин цветущего жасмина. А у Эристо-Вет появилось чувство нависшей беды.
        «Да нет же, все правильно», - она поймала себя на том, что оправдывается перед самой собой, - «я смогу жить только с мужчиной, который будем во всем превосходить меня. И только так».
        …Задыхаясь от быстрого бега, хватая ртом ставший вдруг горьким воздух, Эристо-Вет схватила бронзовый молоток и что есть мочи заколотила в парадную дверь.
        - Откройте! Открывайте, скорее!
        Тишина.
        Эристо-Вет набрала полные легкие воздуха.
        - Господин Мееталь! Господин…
        Покрытая затейливой резьбой дверь отворилась столь внезапно, что едва не стукнула ийлуру по лбу - благо, что хранительница успела отскочить.
        - Господин Мееталь!
        И прикусила губу, потому что на пороге стоял отнюдь не тот, кто был нужен.
        «Неужели уехал? Или, того хуже, отправился в сумеречные сады?!!»
        Она в отчаянии воззрилась на открывшего дверь элеана - молодого, с глазами цвета аместиста на пол-лица. Алый халат с вышитыми по вороту птицами скорее всего подбирался с умыслом - гармонично оттенить иссиня-черные волосы, заплетенные в три замысловатые косы (как и положено элеанам из клана лекарей), а заодно и подчеркнуть молочную белизну кожи.
        - Э… - ийлура кое-как одернула куртку, провела рукой по волосам, приглаживая растрепавшуюся косу. Наверное, в глазах столь блистательного элеана она выглядела сущей оборванкой, попрошайкой, а то и вовсе воровкой, которую стоит прогнать взашей - но еще лучше просто вызвать стражей, чтобы отправили куда положено. В городскую тюрьму, то есть.
        - Я слушаю вас, уважаемая, - мягко сказал мужчина.
        Эристо-Вет невольно принюхалась - пахло от него жасмином. Наверняка этот красавчик не пренебрегал умащиванием своего благородного тела разного рода маслами.
        - П-простите… Я… верно, я ошиблась, - ийлура предприняла еще одну попытку отбросить со лба синие пряди. - Но разве не здесь живет господин Мееталь?
        Элеан с искренним сожалением смотрел на нее.
        - Господин Мееталь уже год как пребывает в сумерках. Но, если вы знали его… Быть может, я могу чем-нибудь помочь?
        - Мне нужен лекарь. - Эристо-Вет воспряла духом. Трясущимися руками отцепила от пояса кошель с золотом и протянула его элеану, - вы лекарь, господин?..
        - Вееталь, - сдержано улыбнулся тот, - я племянник Мееталя. И, как видите, приехал, дабы занять его место в достойном городе Хатране.
        Он взял кошель, взвесил его на ладони - «Покровители, какие у него красивые пальцы!» - а затем вновь уставился на Эристо-Вет, которая под пристальным аметистовым взглядом опять почувствовала себя не в своей тарелке.
        - Что случилось?..
        - Меня зовут Эристо, - представилась ийлура, - и мой товарищ… опасно ранен. Похоже, что яд проник в рану. Вы можете послать слуг с носилками?
        А сама подумала - чего он медлит? И это в то время, когда дорог каждый миг?!!
        - Нужно торопиться, - она выразительно глянула на пребывающего в задумчивости лекаря, - если мы хотим застать моего друга живым.

* * *
        Эристо-Вет уже ни на что не надеялась. Процедура одевания лекаря заняла никак не меньше часа: мучительный выбор мантии, более подходящей к случаю, затем - сборы лекарской сумки… На то, чтобы снарядить слуг с носилками, времени потребовалось менее всего.
        Но Дар-Теен их дождался. Там же, где его и оставила Эристо-Вет - позеленевший и с опухшим лицом он по-прежнему сидел, опираясь спиной на ограду. Вокруг помаленьку собирались любопытные; из обрывков разговоров Эристо-Вет поняла, что уже послали за городской стражей.
        - Пропустите, пропустите же! - работая локтями, она прорвалась к ийлуру, бухнулась на колени - они тут же отозвались едкой, вышибающей слезы болью - и сунула пальцы под оплывший подбородок. Биение пульса, хоть и слабенькое, все еще прослушивалось.
        «Только не умирай. Только не теперь, когда помощь так близка!»
        - Спасибо, что подождал, - пробормотала ийлура. Глаза щипало, она вытерла их тыльной стороной ладони и обернулась к нависающему над ними Вееталю.
        - Что это с ним? - спокойно поинтересовался лекарь.
        Эристо-Вет так и вскипела.
        «Неужели этот мальчишка еще и ничего не умеет?!!»
        - Я же… сказала, - в горле перекатывался комок, мешая говорить, - яд в рану попал. Вы можете что-то сделать?
        Взгляд прекрасных аметистовых глаз лениво обежал Дар-Теена.
        - Никогда не слышал о подобном яде, - пробормотал Вееталь, - впрочем, пусть слуги положат его на носилки. Я не могу отказать в помощи женщине, которая знала дядюшку.
        «Да еще и хорошо заплатила», - закончила его мысль Эристо-Вет.
        Она подняла сумку Дар-Теена, повесила ее на свободное плечо. Похоже, больше от нее ничего не зависело.
        - Хотя, должен заметить, я рассчитывал на нечто более обыденное, - недовольно прошелестел элеан, - о, да кладите же вы его аккуратнее, ну что за остолопы!
        Повернувшись к замершей Эристо-Вет, добавил:
        - Пойдемте, уважаемая. Здесь я ничем не могу помочь вашему другу, но в моем доме… Хотя, нет.
        Носилки, уже начавшие движение к дому почтенного лекаря, снова замерли. Вееталь пошарил в сумке, извлек оттуда хрустальный флакончик с голубоватой жидкостью.
        - Это поддержит его силы, - пояснил он, вливая несколько капель в рот Дар-Теену, - и мы, по крайней мере, доберемся до дома.
        Эристо-Вет кивнула. Силы внезапно покинули ее; впору самой было упасть под оградой, закрыть глаза и не шевелиться.
        «Не бросай меня одну», - она сквозь слезы смотрела на изменившееся до неузнаваемости, но когда-то любимое лицо.
        «Когда-то? Боги, кого ты хочешь обмануть?!!»
        - Давайте поспешим, - выдавила она, - пожалуйста…
        Прикосновение мягкой ткани к щеке. Эристо-Вет невольно отшатнулась от Вееталя, словно в руке он держал не платок, а гюрзу, никак не меньше.
        - Не беспокойтесь, - элеан смутился и принялся мять платок красивыми и холеными пальцами, - судьба вашего друга в руках Покровителей. Ну же, такой красивой женщине не пристало проливать слезы…
        - Он стоит того, он стоит моих слез, - вырвалось у Эристо-Вет до того, как она осознала что говорит.
        «Да что же это такое?!! Я не мыслю жизни без Дар-Теена, я даже не могу себе представить того, что его не окажется рядом!»
        Она покачала головой и решительно сказала:
        - Поспешим, господин Вееталь. Мне не остается ничего иного, как держать себя в руках и молиться Фэнтару о жизни этого благородного ийлура.
        …Дом сего достойного лекаря оказался похож на несессер стареющей кокетки, отчаянно цепляющейся за уходящие годы и с ужасом разглядывающей новые морщины. Кокетка складывает в несессер все, что попадается под руку и кажется необходимым для ее красоты. Он уже набит доверху, черепаховые гребни, щетки с густым ворсом, коробочки с румянами, пудрой и черной краской для бровей и ресниц переполняют его, порой вываливаясь и разбиваясь. А она, увидев очередную склянку с ароматической притиркой, немедля покупает ее и с усилием запихивает в многострадальный нессесер, веря - в самом деле веря, что вот она, та единственная склянка, которая отсрочит надвигающуюся старость.
        Вееталь не боялся старости, поскольку напасть эта - хвала Покровителям - была еще далеко. Возможно, он просто любил красивые вещи, а Эристо-Вет никак не могла взять в толк, как это он ухитрился забить солидный дом ушедшего к Санаулу Мееталя таким невиданным количеством совершенно бесполезных предметов. Ее неприятно удивили статуэтки всех четырех богов-покровителей на одном из трех столиков в гостиной, расставленные на окнах - и наверняка пустые - глиняные горшочки из-под ароматной помады для волос, с десяток напольных ваз, чередой выставленных вдоль свободной стены. Когда здесь жил Мееталь, все было по-другому, строго и просто, а сам дом казался просторнее, светлее - и как-то дружелюбнее.
        - Сюда, сюда, - командовал Вееталь, семеня впереди и подметая пол сложенными крыльями, - да осторожнее, остолопы! Гобелены, не повредите гобелены!
        Эристо-Вет брезгливо поморщилась: разница между дядей и племянником была слишком очевидна. Но промолчала. Только пожала горячую и тугую наощупь руку Дар-Теена.
        «Пожалуйста, Фэнтар, пусть он выздоровеет».
        - Перекладывайте его, - визгливо распорядился Вееталь, - о, боги! Да осторожнее же, не бревно ворочаете!
        «Ну, хоть на этом спасибо», - подумала Эристо-Вет.
        Наконец Дар-Теена разместили на широкой кушетке. Слуга принес два табурета, один для лекаря, второй для Эристо-Вет, и Вееталь приступил к осмотру раны.
        - Странно. - После нескольких минут молчания проговорил элеан, - я никогда не видел такого раньше. Что это было?
        Эристо-Вет смотрела в широкое окно. Зарождавшийся день обещал быть еще одним великолепным осенним днем в Хатране - и мог стать последним для ийлура по имени Дар-Теен. Косые лучи падали в комнату, путались в шторах жизнерадостного желтого цвета, плясали искрами на хрустальном деревце в углу. В воздухе витали запахи корицы и мускатного ореха, словно повара на кухне затеяли Большую Выпечку.
        «Я думала, что смогу жить без тебя», - ийлура сглотнула слезы, - «Но ошибалась. Так неужели нам суждено расстаться именно теперь?!»
        - Вы что, не слышите? - элеан заерзал на стуле, - ваш друг опасно ранен, и я не уверен, что смогу помочь… А вы даже не изволите сказать мне, что за тварь изжалила его плечо. Между прочим, тогда я мог бы подобрать противоядие…
        «И правда!» - она встрепенулась, глянула на Дар-Теена и поспешно отвела взгляд. Плечо, раздувшееся до размеров тыквы, выглядывало из разрезанного рукава, места, где ядовитые шипы прокололи кожу, стали глубокими гноящимися язвами.
        - Ну? - элеан приподнял красивую бровь.
        - Я не знаю толком, что это было, - быстро сказала ийлура, - простите… похожее на вас, детей Санаула, только с волосатым телом и короткими крыльями, на которых невозможно летать. Крылья были сплошь в ядовитых шипах… и вот…
        Вееталь задумчиво рассматривал рану.
        - Никогда о таком не слышал. Но, сами понимаете, спасти вашего друга может только чудо…
        - А как же?..
        Эристо-Вет едва не выкрикнула - а как же вы, уважаемый лекарь? Отворачиваетесь в страхе? - но не успела.
        - Я дам ему снадобье, которое поддержит силы, - сухо закончил элеан, - и мне понадобится некоторое время, чтобы изучить записи моего отца, который был неплохим лекарем в горах. Надеюсь, наш дружок достаточно силен, чтобы продержаться до завтрашнего утра.

* * *
        …Никого не было рядом - ни прислуги, ни Вееталя, деятельность которого ограничилась тем, что он влил Дар-Теену еще несколько глотков из склянки, бормоча при этом, что раненый просто обязан дожить до утра. Потом лекарь удалился и заперся у себя в библиотеке, напротив комнаты, где остались ийлуры. Эристо-Вет поначалу прислушивалась к легким шагам элеана, к шелесту переворачиваемых страниц; все ждала, что откроется дверь, и господин Вееталь - растрепанный и раскрасневшийся - выскочит оттуда с воплем «Нашел!». Но часы шли, Дар-Теен по-прежнему лежал неподвижно и не приходя в сознание, лекарь не выходил из кабинета. Эристо-Вет пошарила взглядом по гостиной, ее мучила жажда, но воды не обнаружила. Звать прислугу она не решилась.
        «Подожду еще часок», - решила ийлура.
        Приложила пальцы к шее Дар-Теена и облеченно вздохнула, почувствовав слабые толчки крови. В общем, состояние Дар-Теена не ухудшалось - или же не ухудшалось столь быстро, чтобы это было заметным.
        От нечего делать Эристо-Вет принялась ходить по комнате, рассматривая собранные Вееталем безделушки. Фарфоровые статуэтки, вазочки, изготовленные в лучших традициях сумеречного народа - узкие и высокие, но раскрывающиеся диковинным цветком кверху. Затем в одном из посудных шкафов Эристо-Вет высмотрела занятное блюдо. В целом, это было самое что ни на есть обычное фарфоровое блюдо, быть может, отличавшееся от своих собратьев лишь размерами: на нем с легкостью бы разместилась испеченная целиком индейка. Заинтересовала Эристо-Вет роспись: элеан, коленопреклоненный перед высохшим деревом. На самой нижней ветви сиротливо трепетали последние листки, почему-то изображенные в виде квадратов. Или кубов - разобрать было сложно.
        «Любопытно», - подумала Эристо-Вет и, убедившись, что никто за ней не подглядывает, взяла блюдо в руки.
        Оказалось, Вееталь коллекционировал не только бесполезные вещи, но еще и вещи очень старые. Можно даже сказать - древние. Покрытое сеткой мелких трещин и кое-где даже надколотое, сие блюдо являло собой образец утвари - «кажется, века Мечтаний» - вспомнились уроки метхе Альбруса. Именно тогда элеаны начали делать посуду с росписью в синих тонах. Ну, а то, что каждый изображенный сюжет имел свое, особое значение - так у детей Сумерек было всегда, от начала мира.
        «Спрошу у Вееталя, что означает элеан перед древом», - подумала Эристо-Вет, осторожно возвращая находку на место.
        И тут же ей стало невыносимо стыдно. Покровители! Да как же она может глазеть на тарелки и прочие горшки, когда Дар-Теен, ее Дар-Теен…
        Эристо-Вет на цыпочках вернулась к постели и уселась на табурет. В голове куролесили самые разные мысли, приводящие в смятение и без того растревоженную душу.
        «Постой-ка, милочка… С чего это ты так заговорила, а? Мой Дар-Теен… Ха! Не ты ли его прогнала той жасминовой ночью? А теперь, когда прошло несколько лет, теперь ты вдруг поняла, что была неправа… Не слишком ли поздно?!!»
        От ехидного голоса совести не спрячешься.
        Ийлура смотрела на безжизненный профиль ийлура и мысленно молила Фэнтара о самой большой милости - позволить этому воину остаться в Эртинойсе.
        То, что было - прошло. И пусть даже Дар-Теен никогда больше не вернется к ней, как к своей женщине - пусть он хотя бы останется жив…
        Шорох у входа.
        Эристо-Вет подскочила; вот он, наконец-то, Вееталь!
        Но нет. Выгибая спину, о дверной косяк терлась большая кошка.
        Ийлура разочарованно вздохнула и отвернулась.
        …А потом она задремала, убаюканная одиночеством и сонной тишиной. Задремала, сидя на табурете и положив руки и голову на край кушетки, и ей приснился странный, неприятный сон.
        … Ийлура была совершенно одна. И медленно брела вперед сквозь лабиринт, где было пусто и тихо - только сквозь отверстия в потолке лился грязноватый свет сумерек. Эристо-Вет не знала, зачем идет по сплетению коридоров, но знала, что должна идти. Там, в сердце запутавшихся в клубок ходов, ее ждал…
        Старый, очень старый элеан. Он сидел на белом камне, отесанном в виде куба, под совершенно сухим деревом, которое было мертво боги ведают сколько десятков лет.
        Элеан сидел, ссутулившись и упершись подбородком в костлявую грудь. Темная, изрытая морщинами кожа проглядывала сквозь прорехи в сшитой из мешковины хламиде; скрюченные пальцы нетерпеливо перебирали руны, нанизанные на жилу. А сложенные крылья его были белы, словно снег с вершин Сумеречного Хребта, и такой же белизной сверкали длинные волосы, спутанные и давно не чесанные.
        - А я тебя жду, - сказал элеан, глядя на оторопевшую Эристо-Вет пронзительно-черными глазами, - нам не мешало бы кое-что обсудить.
        - Кто ты? - язык плохо ее слушался, словно одеревенел.
        - Я… - старик недобро ухмыльнулся.
        И вдруг все исчезло, завертелось. Эристо-Вет заморгала на мятущийся огонек свечи.
        - Что такое?!!
        - Вы заснули, - мягко сказал Вееталь, - наступил вечер.
        «Ах, да… Я же в доме лекаря», - мучительно вспомнила Эристо-Вет.
        Она быстро пощупала руку Дар-теена и, убедившись, что ийлур еще жив, вновь уставилась на элеана.
        Надо сказать, что изучение книг не пошло ему на пользу: косы растрепались, под глазами надулись синеватые мешки, подбородок дрожал, словно красавчик-элеан собирался всплакнуть. Да и рука, сжимающая крошечный флакончик, заметно подрагивала.
        - Нашел, - просипел он, - я нашел лекарство. Нужно давать по пять капель каждый час… Это последнее средство. Если за сутки этот ийлур не поднимется на ноги, то его уже ничто не спасет.
        Эристо-Вет пожала плечами.
        - Пусть будет так. То есть… Либо ему полегчает, либо он отправится к Фэнтару?
        - Совершенно верно, - кивнул элеан, - я прикажу слугам подать воды.
        - Я бы тоже не отказалась.
        Эристо-Вет осторожно приняла из липких от пота пальцев лекаря снадобье. Покровители! Как ни крути, это был последний шанс Дар-Теена. Или нет?.. Она что-то упустила?

* * *
        К утру Дар-Теену в самом деле стало лучше. Опухоль спала, и лицо его - строгое, решительное лицо воина - показалось Эристо-Вет красивым, как никогда раньше. Ийлура все хотела осмотреть плечо, по которому прошлись ядовитые шипы, но оно было туго перебинтовано, и она не решилась снимать повязку.
        Потом восходящее солнце отразилось двумя звездами в глазах ийлура. Дар-Теен вздохнул, чуть заметно шевельнулся и с улыбкой посмотрел на Эристо-Вет.
        Она пожала его пальцы. Еще вечером они пылали, а теперь стали холодными, и, конечно же, это был добрый знак.
        - Эристо. - Дар-Теен повернулся к ней, - я хочу тебе… сказать…
        - Не сейчас, - она улыбнулась сквозь внезапно набежавшие слезы, - все это не важно. Потом скажешь, у тебя еще будет много времени…
        - Нет. - он зажмурился, поморгал на яркий свет. - у меня больше не будет… времени. И, знаешь… теперь мне страшно… потому что я не знаю, что меня ждет… там.
        - Да нет же! Ну, сам подумай, что ты говоришь? - она метнулась к столику, где на серебряном подносе стояло драгоценное снадобье, - вот, гляди, это спасло тебе жизнь…
        Дар-Теен улыбнулся ей - мягко и снисходительно одновременно, как улыбаются взрослые маленьким детям.
        - Мне тебя всегда не хватало, моя неукротимая Эристо-Вет. Даже тогда, когда у меня были другие женщины… Я все равно не мог забыть…
        - Помолчи, помолчи ради Покровителей! Потом все расскажешь.
        Она смотрела в его чистые глаза - прозрачные, бесконечно глубокие. Дар-Теен выздоравливал, сам того не ожидая, и потому принял выздоровление за свои последние часы.
        - Мне уже недолго осталось, - сказал ийлур и строго посмотрел на нее, - ты ведь знаешь, что иногда… боги даруют выздоровление, перед тем, как забрать нас к себе.
        - Да что ты…
        Эристо-Вет поднялась. Где-то на самом донышке души проснулась тревога - мутная и необъяснимая.
        «Но ведь он выздоравливает… Похоже на то, что выздоравливает?»
        - Я тебя всегда любил, - прошептал Дар-Теен, - наверное, полюбил сразу, как увидел впервые.
        Но она не слушала.
        Думай, Эристо-Вет. Хорошенько думай, если не хочешь потерять того, без кого не представляешь себе Эртинойс.
        Отчего таким растерянным - и… даже испуганным выглядел племянник Мееталя? Почему дрожали его красивые аристократические руки? Почему?!!
        - Тебе ведь стало лучше, - неуверенно сказала она, глядя на Дар-Теена.
        Тот лишь усмехнулся.
        - Да, это так. Но я… - в уголках красивого рта, который она так любила целовать, пролегли горькие морщинки. И Дар-Теен торопливо добавил, - внутри все горит, понимаешь? Да и рук… я уже не чувствую рук.
        Перед глазами потемнело. Что же такого дал Вееталь под видом лекарского снадобья?!!
        Она сжала в кулаке хрустальный флакончик. Проклятье, и она собственными руками давала отраву Дар-Теену… Но так ли это?
        Ийлура оглянулась - о дверной косяк снова терлась спиной ручная кошка Вееталя. Когда-то Эристо-Вет довелось услышать разговор двух старух, одна из которых, брызгая слюной и ругаясь на чем свет стоит, утверждала - кошек тянет туда, где гнездится болезнь…
        - Кис-кис, - позвала ийлура, - иди-ка сюда, моя хорошая, иди-иди…
        На нее подозрительно уставились зеленые глазищи с вертикальными - как у ийлуров - зрачками.
        - Кис-кис. - она быстро откупорила флакон, отложила в сторону притертую хрустальную крышечку.
        Кошка медленно подошла, потерлась о ноги.
        - Что ты хочешь сделать, Эристо? - Дар-Теен слабо пошевелился, - зачем ты…
        Кошка только и успела, что мявкнуть от неожиданности, когда железные пальцы сгребли ее за шкирку, а в горло полилась неизвестная, но обжигающая нутро и несъедобная жидкость.
        - Проверяю, насколько хорош лекарь, - буркнула ийлура, не сводя глаз с серого создания.
        Кошка отбежала к порогу и теперь сидела там, с оскорбленным видом вылизывая шкуру - в том месте, где ее схватила Эристо. Дар-Теен посмотрел на нее долгим, усталым взглядом.
        - Лучше просто побудь со мной. Напоследок.
        - Заткнись, будь так любезен… Ах ты, шейнирово отродье!
        Последнее относилось уже к особе лекаря. Кошка захрипела и, опрокинувшись на спину, судорожно заскребла воздух лапами.
        Эристо-Вет подхватила меч и широким шагом вышла из комнаты, где медленно умирала ее любовь. Не забыла она и склянку с лекарством.

* * *
        Элеан сидел за столом и что-то растирал в маленькой медной ступке. Когда с треском распахнулась дверь, и в кабинет вихрем влетела ийлура, он только и успел, что привстать и выпустить из рук старинный, отполированный за годы пестик.
        - Ах ты, thergh!
        Эристо-Вет сгребла побелевшего то ли от испуга, то ли от только что полученного оскорбления Вееталя за ворот роскошного лилового халата, хорошенько встряхнула и заставила пару раз встретиться лицом со столешницей.
        - Помо…
        Следующий бросок избавил почтенного лекаря от шелковой сеточки, под которой были прибраны его благоухающие жасмином волосы, а заодно и от широкого рукава. Элеан отлетел к стене, собирая по пути коллекцию статуэток и обращая ее в груды фарфоровых осколков.
        - Помогите! Уби…
        И осекся, увидев перед носом сверкающий в утреннем солнце клинок. В его аметистовых глазах плавали боль, страх и предчувствие. Кровь из сломанного носа кляксами залила вышитый белыми цветами воротник.
        - Говори, - прошипела Эристо-Вет, - лучше тебе сказать все сразу.
        И сунула Вееталю в лицо флакон с отравой.
        - Не… не понимаю, - он беспомощно шмыгнул носом.
        Может быть, лекарь и умел готовить яды, но лгать он не мог совершенно, самым постыдным образом покраснев.
        «Ах, так!» - Эристо-Вет злорадно смотрела, как темная кровь струйкой стекает по изящному подбородку.
        Она поставила пузырек на стол и спокойно, словно они сидели и попивали чай, поинтересовалась:
        - Почему ты отравил моего друга? У меня есть еще время, чтобы это узнать.
        Лицо элеана исказилось ненавистью. Почти до неузнаваемости.
        - Ни один элеан тебе этого не скажет! - прохрипел он. И тут же испуганно втянул голову в плечи.
        «Интересно, почему?» - Эристо-Вет мягко улыбнулась скорчившемуся у стены лекарю.
        - Хорошо. Будь по-твоему, Вееталь. Только вот скажу я тебе одну истину: есть те, кто не боится смерти, но боли, уж поверь, боятся все. Я заставлю тебя говорить, а ты… Ты будешь умолять меня слушать.
        Вееталь съежился и стал будто меньше.
        - Существо, ранившее ийлура, священно!
        «И чем дальше, тем интереснее!»
        Эристо-Вет смотрела на червяка, ползающего у ее ног, а в душе снова появилось нехорошее ощущение опасности. Куда, побери его Шейнира, впутал свою ученицу метхе Альбрус? Наверняка ведь речь идет не просто о сокровищах, пусть даже спрятанных в Лабиринте Сумерек - куда, само собой, закрыт путь обычным смертным…
        Промедление стоило ей дорого.
        - Помоги-и-ите! - взвизгнул тоненько Вееталь, - убивают! Помогите!!!
        Вопли оборвались, и элеан сполз на пол - все еще живой, но уже без сознания. Ийлура встряхнула рукой, подула на ободранные костяшки.
        - Вот ведь поганец…
        А по коридору, громко топая, неслись слуги - выручать своего господина, и Эристо-Вет с замиранием сердца разобрала тяжелую поступь ийлуров.
        - Шейнирово отродье! - она в сердцах пнула бесчувственного лекаря, подхватила со стола флакон и выскочила из кабинета.
        «А вдруг Дар-Теену уже не помочь?» - под серцем словно провернули гвоздь.
        С двух сторон к ийлуре подступали слуги лекаря. Один, два, три… пятеро. Среди них всего один элеан, вооруженный парными кинжалами, а остальные - ийлуры.
        «И наверняка кто-то уже спешит звать городскую стражу», - мрачно подумала Эристо-Вет.
        События развивались явно не в ее пользу. Мелькнула мысль - а не ловушка ли все это? И если это так, то кто, кто - во имя Покровителей - мог ее подстроить? Не метхе Альбрус же, в самом деле?!!
        Ийлура не стала дожидаться, пока чрезмерно усердные слуги доберутся до нее. Хвала Фэнтару, дом старого Мееталя был построен так, что лестница, ведущая на второй этаж и к кабинету лекаря, плавно переходила в подобие балкона, нависающего над холлом первого этажа. Посему Эристо-Вет, для острастки очертив вокруг себя сверкающий сталью круг, перескочила через перила и таким образом избавилась от необходимости прорубать себе путь к лестнице.
        - За ней! - рявкнул кто-то басом, - держи!
        Эристо-Вет опережала их всего на несколько вздохов, но этого хватило, чтобы первой добраться до гостиной.
        - Хвала Богам, ты еще жив!
        На побелевшем лице Дар-Теена отразилась тихая радость, тут же сменившаяся недоумением, когда Эристо-Вет, хрипя и задыхаясь от напряжения, принялась стягивать его с кровати.
        - Эристо… детка… что ты делаешь? Зачем?
        - Уходим, уходим, - буркнула она.
        Несколько бесцеремонно оставив ийлура прямо на полу, она метнулась к сваленным в углу их дорожным мешкам, выхватила камень портала и поставила его рядом с замершим Дар-Тееном. Походя расквасив каблуком слишком любопытный нос, сунувшийся в дверь, и обливаясь потом, ийлура четырьмя росчекрами изобразила на полу некое подобие квадрата. Поправила мешки на плече.
        - Все. Ходу отсюда!
        Последним, что она увидела сквозь мятно-зеленое свечение, были застывшие в изумлении и перекошенные искривлением пространства лица доблестных слуг. Пальцы заныли от напряжния, когда раскручивающийся портал подхватил и понес ее и Дар-Теена вперед, сквозь материю Эртинойса.
        И первое, что она услышала - когда сияние погасло, были слова старого синха:
        - Ты с ума сошла!..
        Глава 11
        К закату от Храма
        Их путешествие продолжалось, невзирая ни на что. Даже если весь день Лан-Ар твердил себе, что должен уйти, сбежать от этого сумасшествия, воплотившегося в прекрасный образ рыжеволосой ийлуры. С наступлением темноты силы куда-то девались, и он снова тонул в беспроглядной черноте глаз Нитар-Лисс, как мошка в меду, и снова обжигала пальцы ее белая кожа, как горящий лед… Замкнутый круг, разорвать который мог кто-то сильный, а Лан-Ар, наверное, таким не был. И каждый раз он корил себя за эту слабость, и точно также каждый раз находил оправдание - то в своем бытии рабом Храма, то в мифических сокровищах, о которых нет-нет, да заговаривала Нитар-Лисс.
        …Прошло два дня с того достопамятного утра, когда Нитар-Лисс вызвала жреца Шейниры на поединок и одержала верх. Щеры бодро трусили сквозь заросли, ломая хрупкие побеги плюща, отчего те брызгали едким, остро пахнущим соком.
        Но щерам все равно, им не привыкать к Диким Землям, им нипочем и душные ночи, и жаркие, распаренные под солнцем джунгли, и тучи гнуса всех пород. - «А дальше будет еще хуже», - заметила Нитар-Лисс, глядя на попытки Лан-Ара отогнать мошкару. Ийлура порылась в своем мешке и добыла две густых сетки. Ими обмотали головы, отчего дышать стало еще тяжелее, но зато исчезла необходимость хлопать себя по лицу и без толку размахивать руками.
        Ийлура не солгала. Дальше к жаре, духоте и мошкам добавились еще и болота, заслуженно получившие прозвище «Бродячие».
        - Дикие земли берегут Темный Храм, - пояснила Нитар-Лисс, когда щеры уперлись в топь, едва прикрытую изумрудной ряской, - на карте это болото гораздо севернее, а мы движемся пока что к югу.
        Лан-Ар внимательно слушал, не перебивая. За время их бешеной скачки сквозь джунгли он уже привык к тому, что порой Нитар-Лисс начинает заговаривать о сущих пустяках, а потом, нет-нет, да скажет что-нибудь этакое, о чем Лан-Ар не то что не знал, а даже не представлял себе, что такое возможно.
        И щеры медленно двинулись вдоль кромки болота, обходя с севера. Так уж повелось, что щеры чуют, когда под обманчиво-густой травкой не твердь Эртинойса, а провал в шейнирово царство, заполненый вонючей черной жижей.
        - Мы пройдем рядом с долиной, и ты даже сможешь увидеть Храм Шейниры, - помолчав, добавила она.
        Голос из-под сетки звучал глухо, как будто издалека. И, наконец, ийлура закончила свою мысль:
        - А затем нас ждет портал, который приведет к предгорью, на границу Черных Песков.
        …Портал. Это было нечто новое для Лан-Ара. Когда-то, очень давно, Ин-Шатур обмолвился о существовании коридоров, построенных древними кэльчу не иначе как при помощи самого Хинкатапи.
        «Ходы пронизали Эртинойс, словно кротовьи норы», - читал Посвященный вслух, аккуратно листая потрепанную книгу из библиотеки Храма, - «на севере их нет, первый вход расположен в Ничейных степях и добраться до него не представляется возможным, ибо кочевники хорошо стерегут границы своих владений. Известно, что он ведет к Кар-Холому, столице маленького народа. Следующие три входа можно найти на востоке Эртинойса, еще пять разбросано по Диким землям… Но до сих пор никто так и не составил точной карты направлений, ибо никогда не знаешь, куда ведет тот или иной портал».
        Затянутые в тонкую перчатку пальцы Нитар-Лисс мимолетно коснулись «Третьего глаза».
        - Синхи составили такую карту, - не оборачиваясь, ответила она на так и не высказанный вопрос Лан-Ара, - поэтому я знаю, куда иду и где выйду.
        И, уж совсем неожиданно для Лан-Ара, начала рассказывать о том, откуда появились порталы.
        … Все случилось тогда, когда Покровители решили дать смертным любовь. Любовь к красоте. Это было так давно, что ныне дивный дар богов почти выпарился из душ, узорчатой дымкой унесся в небеса. Отались жалкие крохи, мужчины любят женщин, женщины мужчин и своих детей, и при этом проживаем мы свой век сущими слепцами, в сером тумане дней не видя истинной красоты, которая разлита вокруг нас. Разве что в миг последнего вздоха, перед тем, как покинуть Эртинойс, мы замечаем и божественную глубину небес, и мимолетные тени облаков, скользящие по заснеженным горным вершинам, и неповторимую гармонию каждого, даже самого невзрачного цветка. И тогда вместе с последним вздохом мы просим - Покровители, не дайте мне уйти сейчас, когда я только-только смог разглядеть то прекрасное, что окружало меня с самого рождения… Но слишком поздно. И любовь, только проснувшаяся, покидает этот мир, чтобы уже никогда не вернуться… Впрочем, раньше было не так.
        Дар любви был силен тогда, у начала Эртинойса. Ийлуры влюбились в солнечный свет, в сочные краски дня. Синхи находили непревзойденной прелесть ночи (и правда, разве можно придумать нечто более прекрасное, чем долина Золотых роз, спящая в паутинке лунного света?). Элеаны любили свои горы, снежные вершины, тающие в вечерних сумерках, зыбкие тропы над краем пропасти. Ну, а кэльчу - о них разговор особый. По воле Хинкатапи получилось так, что его дети увидели истинную красоту Эртинойса в том, что ныне зовется драгоценностями. Они великолепны, не так ли? Агаты, сапфиры, изумруды, рубины - все не счесть, но для нас это просто камни. Для кэльчу они стали подобием Бога.
        Позабыв о дневном свете, они бросились рыть твердь Эртинойса, вгрызаясь все глубже и глубже, добывая все новые и новые драгоценности. Тогда же был отстроен великий Кар-Холом, столетия спустя своды пещеры обрушились, погребя под собой более половины города, но тогда это был процветающий город, полный диковин. Дети Хинкатапи все углублялись и углубялись в твердь нашего мира, сколько бы драгоценных камней не было добыто, им не хватало, и не раз можно было застать кэльчу, умирающего от голода, но застывшего благоговейно перед своими сокровищами…
        И так продолжалось много лет, пока один из царей этого народа не задал себе один простой вопрос: а какие сокровища хранятся у трона Хинкатапи?
        Спешно собрали совет старейшин, отрядили самых лучших воинов, одаренных Силой Взгляда. И они отправились на поиски своего Бога. История умалчивает о том, долго ли они искали трон Покровителя, и каким образом нашли - но результат известен. Один воин, чье имя затерялось в веках, добрался до дворца Хинкатапи и проник в сокровищницу. Видел он там много чудес, но отчего-то пожелал иметь только один изумруд размером с лесной орех. Сунул его в кошель и на цыпочках, чтобы не проснулся Хинкатапи, начал красться прочь из дворца. А бог тем временем дремал, сидя на троне, и с виду был таким же маленьким кэльчу, как и все его дети. Только пластинки на голове оказались не костяными, а из превосходно ограненных бриллиантов, отчего вокруг головы Покровителя прыгали и искрились тысячи солнечных зайчиков. Воин успешно миновал трон, добрался до балкона, под которым шкурой ягненка кучерявились облака… И тут бог проснулся.
        - Как ты попал сюда? - спросил он кэльчу.
        - Я поднялся по лестнице, - заикаясь, ответил воин. Хинкатапи был веселым богом, но кто знал, как он накажет вора?!!
        Испугавшись, кэльчу быстро достал из кошелька изумруд и швырнул его вниз, на Эртинойс - потому как решил, пусть лучше я лишусь драгоценности, но останусь живым.
        - Ну так и спускайся обратно, - зевнул Хинкатапи, лукаво прищурившись, - здесь не место смертным, а камень, который ты бросил вниз, слишком велик для твоего кошелька.
        Изумруд, падая сквозь небеса, стремительно рос в размерах. Там, где он ударился о твердь мира, образовалось озеро-яма, полное кипятка. Сам камень раскололся на много частей, и осколки разбросало по всему Эртинойсу.
        …Нитар-Лисс замолчала. Мерно рысили щеры, пищала мошкара, злая на то, что лица путешественников скрыты сетками, и до них было не добраться. Лан-Ар поерзал в седле, рассчитывая на продолжение истории, но темная жрица не произнесла ни звука, погруженная в свои мысли. Ийлур видел только ее узкую кисть, сжимающую поводья, и вновь поймал себя на том, что испытывает к Нитар-Лисс странную смесь страха, восхищения, ненависти и… любви.
        Да-да, именно любви. Наконец-то у него хватило сил признаться себе хотя бы в этом. Любви обреченной, не здоровой, дающей жизнь, а больной, разрушающей свою жертву.
        «Это как настойка из лепестков золотой розы», - усмехнулся ийлур, - «дарит смертному счастье, при этом медленно убивая».
        Впрочем, он был уверен, что в должное время Нитар-Лисс попытается убить его быстро, полоснув по горлу жертвенным кинжалом. Как и посвященного Ин-Шатура.
        Он вздохнул. И этим привлек внимание ийлуры - она обернулась, и сквозь сетку стало видно, что Нитар-Лисс улыбается. Улыбается ему, Лан-Ару…
        - Чем закончилось-то? - заплетающимся от счастья языком спросил ийлур - Хинкатапи убил вора?
        Нитар-Лисс пожала плечами.
        - Нет, зачем же. Вор и так был хорошо наказан, лишившись того, что возлюбил более всего. В легенде говорилось, что, обезумев от потери, он сам бросился вниз с балкона и, разумеется, разбился в лепешку. Но кэльчу находили осколки того камня, и там, где части изумруда Хинкатапи вошли в почву, издали было заметно зеленое свечение. Стоило войти в него, как смельчака переносило в места отдаленные, туда, где зарылся в землю другой осколок. Камень-то был единым целым, и даже части его оказались слишком сильно связанными меж собой. Вот и все.
        Она отвернулась и пришпорила щера.

* * *
        К вечеру деревья расступились, открывая большую, заросшую папоротником поляну. Лан-Ар осторожно тронул поводья, пуская вперед щера, - а вдруг среди этого великолепия притаилось болото? - но зеленая тварь радостно принялась топтать сочные побеги, всем своим поведением доказывая обратное.
        - Болото ушло, - задумчиво проговорила Нитар-Лисс, - я помню, оно было здесь… Но, видать, перебралось на другое место. Значит, здесь и заночуем.
        Лан-Ар не стал возражать. Так уж получилось с самого начала, что темная жрица командовала в их отряде; она требовала безоговорочного подчинения, но у Лан-Ара и мысли не возникало, что может быть как-то иначе.
        Он вырубил крошечный пятачок в изумрудном кружеве папоротников. Потом расширил его - «лучше, если до зарослей будет свободное пространство.» - и занялся костром. Нитар-Лисс тем временем привязала щеров, отсыпала каждому по пригоршне сушеных ящериц.
        Конечно, сыт с этой подачки щер не будет, но природа гигантских ящериц была такова, что они могли идти вперед очень долго почти без еды. Правда, с каждым днем для наездника возрастал риск быть съеденным собственным щером.
        «Тогда мы их бросим», - заверила Нитар-Лисс.
        А пока они ехали на щерах, и это, конечно же, было куда лучше, чем продиратсья сквозь буйные заросли южного леса.
        …Лан-Ар невольно загляделся на темную жрицу: не знай он, что эта ийлура принадлежит Храму Шейниры, ни за что не догадался бы. В куртке и штанах из щеровой кожи, с волосами, заплетенными в тугую косу, Нитар-Лисс была самой обычной путешественницей, коих не одна сотня в Эртинойсе. Правда, из-под грубых манжет куртки выглядывали на свет грязноватые кружева тонкой сорочки, и это несколько портило образ вольной наемницы. Последние вообще предпочитали не носить сорочек, ведь это глупо - надевать в поход одежду, которая быстро пачкается, рвется и вообще нуждается в тщательном уходе.
        Нитар-Лисс поймала его взгляд и улыбнулась.
        «Э, да ты совсем раскис», - Лан-Ар нахмурился и отвел взгляд, - «еще немного, и сам ляжешь на алтарь, если она того захочет».
        «Но она не захочет этого!» - мысленно возразил он себе, - «только не со мной…»
        «Ты так в этом уверен, красавчик?» - пискнул голос здравого рассудка. И умолк.
        Потому что Лан-Ар все-таки решил задать Нитар-Лисс тот вопрос, который на протяжении всего дня зудел мухой под стенками черепа.
        - Легенда о любви к красоте… Э-э…
        - Да? - откликнулась ийлура.
        Ее тонкие пальчики порхали над котелком, в кипяток сыпались сухие корешки и какие-то листочки. Мошкара здесь почти не беспокоила, жрица подняла сетку, что весь день закрывала лицо, и с наслаждением подставляла щеки легкому дуновению ветерка. Огонь кокетливо смотрелся в зеркало ее черных глаз.
        - Ты хотел что-то спросить, - напомнила ийлура.
        Похоже, она намеренно не трогала свой медальон, предоставляя Лан-Ару самому высказать свои мысли.
        - Эта красота… Ты говорила о ней так, как будто сама видела. Или… ты ее видишь?
        Нитар-Лисс выпрямилась и отряхнула ладони.
        - Разумеется, я ее видела. Когда летела из окна кельи к земле, понимая, что все, что я вижу - вижу в последний раз. Вот тогда… Впрочем, зачем нам это теперь? Я жива, и собираюсь жить еще долго.
        - Но почему ты не обратилась за помощью к Фэнтару? - не выдержал Лан-Ар, - ты же могла…
        - Нет. - внезапно обрубила ийлура, - и довольно об этом.
        …Ужинали молча. Наверное, она вспоминала - то, что было до Храма Шейниры, и то, что когда-то было самой сутью жрицы светлого Бога, но ушло, утонуло в беспросветной черноте с запахом жертвенной крови. Потом, когда Лан-Ар улегся под бок к задремавшему щеру, Нитар-Лисс безмолвно подобралась к нему и скользнула под одеяло. Шепнула на ухо, обдавая ароматом золотых роз - «Опять пила настойку».
        - Мне каждый раз почему-то думается, что ты уйдешь.
        Смешок.
        Лан-Ар хотел сказать, что не нужно было пить этот сладкий яд, но промолчал. Не ему давать советы этой женщине, не ему…
        - Но ты не уходи, - ийлура хихикнула, - когда мы доберемся до Лабиринта Сумерек, и найдем сокровища… О, тогда сам Элхадж будет трепетать передо мной. И мне не нужно будет думать о том, что он посылает по моим следам убийц.
        - А меня в это время уже не будет? - он в упор посмотрел на нее, - ты меня убьешь к тому времени?
        В ее глазах, замутненных настойкой, появилось нечто напоминающее осмысленное удивление.
        - Что за чушь… К чему мне тебя убивать, Лан-Ар? В конце концов, я думаю, что ты ничем не хуже Ин-Шатура. Хочешь, будем вместе править Эртинойсом?
        И она снова хихикнула.
        - Править Эртинойсом… - Лан-Ар повторил это вслух, тщательно пробуя на вкус каждое слово, - какая глупая затея…
        И подумал о том, сколько их уже было в истории, этих властителей, которые хотели единоличной власти над миром. Хотя, если рассуждать здраво, Эртинойс велик, и в нем хватает места всем.
        - Не глупая, а осуществимая, - поправила Нитар-Лисс, - вот увидишь…
        Она не договорила. Заснула на полуслове.
        Лан-Ар несколько минут смотрел на то, как она улыбается во сне, затем осторожно поцеловал ее в пахнущие золотыми розами губы.
        - Да ниспошлют тебе Покровители хороших снов.
        А сам подумал:
        «Будем вместе править… Хм… Чепуха… Не похоже на Нитар-Лисс…»
        И вместе с тем вдруг невольно представил себя на золотом троне, у подножия которого плескалось море простых смертных. Все они поклонялись ему, и только ему, позабыв и о Покровителях, и о Великом Драконе Стерегущем Время…
        «О, боги… чушь какая!»
        Но видение не исчезло - только стало еще ярче.

* * *
        … А утром Лан-Ар проснулся в тот миг, когда распластавшаяся в воздухе серая туша падала на него.
        - Нитар-Лисс!!!
        Молнией мелькнула мысль о том, что тварь попросту раздавит хрупкую жрицу, и что даже он, Лан-Ар, не в состоянии остановить ее полет…
        Вдавливая ставшее вдруг непослушным тело в душный утренний воздух, Лан-Ар встретил чудовище ударом меча. Успел подумать - снова то ли элеан, то ли порождение шейнирова царства.
        Мохнатое тело надломилось, разбрызгивая на папоротник алые бусины, и шумно рухнуло на кострище, взметнув тучу колких огненных брызг.
        - Нитар-Лисс!..
        Ийлур вдруг понял, что его спутница куда-то исчезла. Проклятье!!! Купился на посулы, не доглядел, думал, что она будет крепко спать, утомленная долгим переходом и одурманенная настойкой из золотых роз - и вот тебе, получай. Нитар-Лисс не было ни на одеяле рядом с ним, ни на ее собственном одеяле.
        «Будем править Эртинойсом!» - с издевкой повторил Лан-Ар, озираясь.
        Похоже, среди папоротников прятались другие твари. Выжидали удобный момент - хотя куда уж удобнее? Он совершенно один на крошечном пятачке, за границей которого начинаются заросли… Ну, и оба щера проснулись и зевают, раскрывая огромные пасти… Два?!! Значит, Нитар-Лисс не бросила его. И, значит, ее могли… похитить.
        Лан-Ар крутнулся, обводя мечом вокруг себя сверкающий круг. Рявкнул:
        - Выходите! Выходите, сколько вас там?
        Тишина. А затем внезапно загалдели птицы в ветвях, словно предупреждая об опасности. Лан-Ар взглянул вверх - и вовремя, едва успел отскочить в сторону. Грубо сплетенная сеть дохлым пауком свалилась туда, где он только что стоял.
        - Получили, а?
        Значит, нападения можно было ожидать и сверху. Да и кто знает? Может быть, и Нитар-Лисс уволокли куда-нибудь на дерево…
        Размытая тень метнулась на него сбоку, но ийлур был настороже: почти играючи уклонился от удара дюжей лапы, рубанул по ядовитым крыльям, отсекая их напрочь… Следующий удар пришелся по шее твари, мохнатое тело на миг застыло в воздухе, потом продолжило свой полет, заливая папоротник кровью из разрубленных артерий.
        «Сколько их?» - Лан-Ар, восстанавливая дыхание, крутил головой, - «двоих я прикончил, еще неведомо сколько засело на деревьях… Покровители, кто-нибудь из них обязательно меня достанет…»
        - Вниз, Лан-Ар.
        Он едва не подпрыгнул на месте. Голос… Побери его Шейнира, голос не принадлежал Нитар-Лисс. Да и прозвучавшие слова не могли быть произнесены ийлуром: слишком много шипения, чересчур заметный акцент, словно некто, внезапно пришедший на помощь, совсем недавно выучил Общий.
        …Хотя раздумывать было некогда. Особенно о том, стоит ли подчиняться неизвестно кому, кого даже не успел увидеть. Лан-Ар бросил свое тело на землю, изо всех сил вжался в сплетение влажных корней и - скорее ощутил, чем увидел, как пронеслось над ним что-то холодное, серое… чуждое по сути своей ийлурам, но послушное детям Шейниры.
        Все. Умолкли птицы, застыли звуки леса - даже, казалось, ветер замер в страхе.
        Покрывало. Проклятый дар Темной Матери…
        Лан-Ар оперся на руки, легко поднялся и ничуть не удивился, увидев высокого синха в богато расшитой альсунее цвета переспелой вишни. Капюшон был отброшен за спину, и Лан-Ар получил возможность без помех рассмотреть своего спасителя: молодая ярко-зеленая кожа, круглые золотистые глазищи, совершенно такие же, как у ящерицы, тонкие полоски, горизонтально прочерченные на лбу, спускающиеся от висков к подбородку… Одним словом, синх. Молодой, но - если судить по одежде - знатного происхождения.
        - Кажется, мы успели, - сказала Нитар-Лисс, появляясь из-за изумрудной завесы плюща. Как ни в чем ни бывало, подошла к Лан-Ару, - ты не ранен? Брат Эльмеус отправил ублюдков к Шейнире.
        А ийлур вдруг ощутил прилив злости. Покровители! Он уже думал о том, что темную жрицу похитили, что ее жизни угрожают полубезумные крылатые чудовища… Ан нет - вот она, полюбуйтесь. Проснулась пораньше и ушла по своим темным делам, оставив его одного… Как приманку?!!
        - Почему ты ушла и меня не разбудила? - он едва соображал, что из горла вместо гневных слов выползает сдавленное шипение.
        - Ох, я тебя умоляю!
        Ийлура сделала паузу - исключительно для того, чтобы хлопнуть себя по щеке. Сетку она не надела, и теперь нахальная мошка так и вилась рядом с вкусной добычей. А Лан-Ару захотелось схватить за шиворот эту стерву и тряхнуть хорошенько, так, чтобы зубы клацнули…
        «Да что это я?!!»
        Он мотнул головой и со страхом вспомнил, как душил ийлуру на черном поле поединков, а она только смеялась ему в лицо. За этим жутковатым приступом ярости последовала ночь совершенно безумной любви.
        «Нет, так нельзя… нельзя…»
        А Нитар-Лисс молча смотрела ему в глаза и, похоже, догадывалась, о чем он думает.
        - Меня позвал брат Эльмеус, - спокойно скзаала она, - мы уже близко подобрались к Храму, а мне надо было кое-что обсудить с тем, кто на моей стороне.
        - Понятно, - сквозь зубы процедил Лан-Ар.
        - В конце концов, - ее пальцы больно впились в руку повыше локтя, - чем ты недоволен, побери тебя Шейнира?!! Мы успели вовремя, на тебе ни царапины. Так что тебе еще надо?..
        И правда, что?..
        Лан-Ар и сам не знал. А потому решил промолчать, и вместо ответа учтиво поклонился брату Эльмеусу.

* * *
        Синх взялся проводить их до самого портала. Лан-Ар не возражал, предложение было здравое - особенно учитывая невесть откуда берущихся мохнатых полу-элеанов. Свой щер у брата Эльмеуса тоже имелся; синх перебросился парой слов (из которых Лан-Ар не понял ровным счетом ничего) с Нитар-Лисс, затем куда-то удалился. Вернулся, ведя на поводу огромного щера замечательной темно-зеленой масти.
        «Значит, он заранее был готов отправиться в путешествие», - заключил про себя Лан-Ар и молча забрался в седло. Проклятье, пусть себе Нитар-Лисс творит, что хочет. А ему, пожалуй, и в самом деле пора отправляться в ближайший свободный город…
        Поймав хмурый взгляд ийлуры, Лан-Ар постарался думать о чем-нибудь другом. Все-таки жрица слишком легко читала его мысли.
        Немногим позже Лан-Ар пришел к выводу, что его желание уйти исходит от того, что он все еще зол на Нитар-Лисс. Масла в огонь подливали ее задушевные беседы с синхом, многозначительные взгляды, которые ийлура нет-нет, да кидала в сторону Лан-Ара. Синх важно кивал, соглашаясь, и негромко высказывал свое мнение, а ийлур чувствовал себя дурачком, которым вертят, как хотят.
        «Впрочем, пора бы и привыкнуть», - съязвил он, - «Ин-Шатур тебя использовал, теперь вот она… Все повторяется… за исключением того, что…»
        Мысль показалась Лан-Ару до того смешной, что он не удержался и фыркнул. Покровители! Все действительно повторялось - за исключением того, что они с Ин-Шатуром не были любовниками, и Посвященный не предлагал совместно править Эртинойсом.
        «По-моему, я схожу с ума», - завершил свои размышления Лан-Ар, - «ийлур, пребывающий в здравом рассудке, не будет так думать».
        И бросил осторожный взгляд на узкую спину Нитар-Лисс. Она и брат Эльмеус ехали бок о бок, и длиннопалая рука синха обнимала ийлуру за плечи.
        Лан-Ар мысленно выругался и с преувеличенным вниманием уставился на седельную луку. Теперь ему хотелось придушить и Нитар-Лисс, и синха впридачу.
        …Между тем они все глубже и глубже вдавались в зеленую мякоть Диких земель, забирая на юг, к Темному Храму. Гнуса, как ни странно, убавилось, плети ставшего ненавистным плюща уже не свисали с ветвей, а аккуратно вились по стволам, одевая деревья в мягкие шубы. Даже воздух, казалось, стал легче, прозрачнее, и уже не походил на вязкий, горчащий болотными испарениями студень. Щеры пошли веселее и принялись порыкивать, словно переговариваясь.
        Потом Лан-Ар увидел в траве маленькую золотую розу. Он, не говоря ни слова, натянул поводья и, соскользнув на землю, подобрался поближе к священному цветку. Сперва решил сорвать, но затем передумал. Пусть себе растет, и цветет, прославляя Шейниру.
        Но потрогать цветок захотелось - хотя бы потому, что каждый его лепесток казался сделанным из сусального золота и потому выглядел блестящей поделкой мастера-искусника, но никак не живым цветком. Лан-Ар осторожно поднес руку к цветку, золотая роза тут же ожила, потянулась к теплым пальцам живого существа, но, замерев вдруг на пол-пути, резко отпрянула. Лепестки сжались, и цветок закрылся в тугой бутон. Лан-Ар в недоумении уставился на своенравную розу, не зная, то ли и вправду сорвать, то ли пусть себе цветет и дальше.
        - Ash’hsch, - прозвучал за спиной голос Эльмеуса.
        - Что еще? - ийлур в раздражении обернулся.
        Оказывается, и синх, и Нитар-Лисс стояли в двух шагах и наблюдали.
        «Чтоб вам пусто было!» - он торопливо выпрямился, отряхнул колени.
        - Я могу перевести, - насмешливо сказала Нитар-Лисс. - Брат Эльмеус сказал «Сумерки».
        И, махнув рукой, обронила:
        - Едем дальше.
        …К вечеру, усталые и измотанные, они внезапно выехали к обрыву, и тогда Лан-Ар увидел Темный Храм.
        Воистину, странными были устроены Дикие земли! Словно сама Шейнира занималась их обустройством: бродячие болота, разбросанные по лесу, который, оказывается, рос на возвышенности. А под обрывом выгибалась блюдцем долина, где курчавились, как шкура ягненка, небольшие островки леса, и жемчужно розовели в заходящем солнце мелкие ручьи. Судя по всему, болот там не было вовсе. Еще дальше жарко полыхала в закате долина Золотых роз, на нее даже смотреть было больно, глаза слезились. И там в нестерпимо яркм сиянии возвышался Темный Храм.
        «Он похож на черепаху», - вдруг подумал ийлур, разглядывая твердыню синхов, - «да, именно так…»
        Храм Фэнтара, весь состоящий из простых и четких линий, все-таки тянулся к небу, потому что именно там должен был находиться дворец отца-покровителя. Храм же Шейниры, невзирая на наличие башен, как будто смотрел в землю. Не потому, что не смел подняться к дворцу Фэнтара, а потому, что Претемная Мать обитала где-то в извечной тьме недр Эртинойса. Небеса Храму были попросту не нужны и неинтересны.
        Храм чернел в багряном зареве, огромный, приземистый, словно большая старая и очень ленивая черепаха, для которой даже поднять голову повыше казалось чрезмерным усилием. Мощные смотровые башни, стены с треугольными зубцами, массивное строение под куполообразной крышей, окруженное несколькими башнями повыше и поизящнее. Все это куда больше походило на старый замок, нежели на храм одного из Покровителей.
        - А говорили, что Храм Шейниры сложен из малахитовых глыб, - вспомнил Лан-Ар рассказы одного из Посвященных.
        - Я бы сказала, обложен малахитовыми глыбами, - подала голос Нитар-Лисс. Она тоже смотрела на долину. - Он тебе кажется черным, но на самом деле он зеленый. Если бы подъехали поближе, то…
        - Тебе не следует туда соваться, - веско напомнил синх, - Верховный слишком зол на тебя…
        - Я вовсе не собиралась, - ийлура обиженно оттопырила губу, - я всего лишь объясняю Лан-Ару…
        «И он не выглядит отвратительным», - вдруг подумал ийлур, - «как странно, я ведь должен видеть Темный Храм мерзким гнездилищем зла, но это не так… да, теперь я понимаю, что это не так, просто не может быть так… потому что Храм - спокоен, и вовсе не он творит зло в Эртинойсе…»
        - Нам следует успеть к порталу до темноты, - прошелестел синх, - не будем задерживаться.

* * *
        От обрыва они сразу же свернули на закат. Нитар-Лисс то и дело нахлестывала своего щера да поторапливала остальных. Синх, казалось, хранил каменное спокойствие; только иногда взгляд его золотистых глаз останавливался на Лан-Аре - при этом тонкие губы Эльмеуса растягивались в непонятной, а потому не предвещающей ничего хорошего усмешке.
        …Солнце село. И, стоило багряной горбушке исчезнуть за горизонтом, как мигом накатила темнота. Вообще, в Диких землях день слишком быстро сменялсян ночью. Сумерки были короткими и проскальзывали над джунглями на скорую руку, нехотя - как будто понимали, что здесь исконные земли хозяйки Вечной Ночи.
        Лан-Ар услышал, как Нитар-Лисс обронила на общем «Лишь бы в болото не влезть», и как синх что-то ответил ей на родном языке.
        - А я и не боюсь, - запальчиво возразила ийлура и замолчала.
        Над маленьким отрядом повисло напряженное молчание. Только шумно пыхтели щеры и хрустели ветки под их лапами.
        Еще через некоторое время теряющийся среди теней силуэт ийлуры замер с поднятой рукой. Лан-Ар дернул поводья, да так резко, что сам едва не очутился на земле: щер вздумал проявить недовольство и привстал на задние лапы.
        - Ну, пошали у меня! - заглушая страх звуком собственного голоса, рявкнул ийлур.
        Зеленая тварь мгновенно успокоилась, шумно и обиженно засопела. А из потемков раздался голос темной жрицы:
        - Все, добрались.
        - Isch ge’ss’arght de…
        - Прошу, говори на общем, - перебила ийлура, - я хочу, чтобы и Лан-Ар понял…
        - Здесь я вас покину, - прошипел синх с неожиданной злостью в голосе.
        Наверное, обиделся, что его посмела перебить какая-то там ийлура.
        - Верховного может обеспокоить мое долгое отсутствие, - добавил Эльмеус.
        Щер приплясывал под ним, выписывая круги и с хрустом топча сочные побеги.
        - Тогда пусть Темная Мать пребудет с тобой в пути, - без промедления отозвалась Нитар-Лисс, - надеюсь застать тебя на прежнем месте, когда вернусь.
        - Если вернешься, - поправил ее синх.
        Он развернул щера и, не останавливаясь, пронесся мимо Лан-Ара, словно того и не существовало.
        Ийлур поглядел ему вслед, но щер с наездником уже скрылись. Лан-Ар пожал плечами и, щурясь, вгляделся в темноту. Туда, где должна была сидеть в седле Нитар-Лисс.
        - Похоже, я ему пришелся не по нраву, - Лан-Ар сказал это просто так, чтобы разбить затянувшееся молчание, - но где же портал?
        - Спустись.
        Оказывается, она уже стояла на земле, придерживая щера за уздечку.
        - Прежде чем мы войдем в портал, я хочу быть уверенной в том, что ты пойдешь со мной до конца, - сказала Нитар-Лисс.
        Он удивился. Вот как мы заговорили!
        … И как же вы, уважаемая жрица, собираетесь в этом удостовериться?
        - А где портал-то? - буркнул ийлур.
        Ему не хотелось спускаться во влажную траву, так и кишащую кусачими и по большей части ядовитыми тварями, но Нитар-Лисс торопливо привязала своего щера к ближайшему сучку и протянула руку Лан-Ару.
        - Ну же, мой паладин Сумерек!
        «Теперь я уже стал паладином?»
        Усмехнувшись и не совсем понимая, чего именно от него хотят теперь, Лан-Ар спешился и подошел к ийлуре. А она стояла, не шевелясь, и в душной ночи вдруг показалась маленькой и жалкой.
        И все это была одна и та же Нитар-Лисс. Безжалостная убийца, надменная аристократка и просто уставшая женщина, забывшая, что такое просто быть счастливой. Лан-Ар потянул носом воздух и понял, что она снова приняла настойку в погоне за призраком.
        «Надо будет отобрать у нее это зелье», - подумал он, глядя в лихорадочно блестящие глаза.
        - Привяжи щера, и пойдем, прогуляемся к порталу, - хрипло попросила ийлура.
        Именно попросила, а не приказала, как она это делала в начале их путешествия. Потом взяла Лан-Ара за руку и потащила за собой, не говоря ни слова.
        - Долго еще? - он вглядывался в темноту, но видел только бесконечное плетение ветвей, сдобренное плющем.
        - Нет.
        Они и в самом деле шли недолго и остановились перед вылезшим из мягкой породы куском скалы.
        - Это и есть?..
        Лан-Ар не скрывал разочарования. Что же это за портал такой? Гладкий кусок гранита, самый обычный… Не совсем, правда, понятно, как такая махина очутилась далеко от гор, но то уже другой вопрос. И где же, спрашивается, зеленоватое свечение?!!
        - Все внизу, - Нитар-Лисс кивнула, соглашаясь с его недоумением. Пальцы она держала на медальоне. - Здесь есть вход. Кэльчу в свое время куски камня закопали поглубже, чтобы никто другой не нашел, придумали хитроумные замки… В общем, спрятали свои сокровища, как могли. Но не в этом дело…
        Ее лицо белело во мраке, точно мрамор, и рыжие волосы, короной обрамляющие лоб, казались почти черными - такими же, как глаза. Губы нервно подрагивали, и так же подрагивала левая щека, и оттого казалось, что Нитар-Лисс постоянно подмигивает. Хотя, конечно же, это было не так.
        - Я знаю, ты много раз хотел уйти, - начала она негромко, - и точно также знаю, что в этом виновата я. Но теперь настал час, когда обратной дороги уже не будет. Скажи мне… Нет, поклянись, что пойдешь со мной за сокровищами Лабиринта Сумерек, даже если против нас восстанут все элеаны Сумеречного хребта!
        Казалось, она не сказала ничего плохого. Или жуткого. Но Лан-Ара почему-то охватил такой животный, необъяснимый страх, что он едва нашел в себе сил не броситься прочь.
        «Да что же это со мной?»
        Ийлур взглянул на темную жрицу - она стояла перед ним выпрямившись, гордо подняв подбородок, словно одна из тех цариц древности, лики которых чеканили на монетах. Глаза Нитар-Лисс смотрели сквозь него. В жаркую ночь Диких земель.
        - Разве… сокровища Лабиринта столь ценны, что ради них можно пойти против целого народа? - нерешительно спросил он.
        Перед мысленным взором - ой, как некстати! - возник образ паука, раскачивающегося на ловчей сети. Паук и мошка, спаси и сохрани Фэнтар…
        «Но ведь я иду за сокровищами!» - успокоил он себя, - «за сокровищами?..»
        Узкие ладони ийлуры легли на плечи, обжигая прикосновениями сквозь одежду. Ее щека - нежная, как лучший шелк из Гвенимара - коснулась лица. А затем Нитар-Лисс прошептала на ухо:
        - Послушай меня, Лан-Ар. Я говорю это тебе сейчас, не раньше… я много думала, я сомневалась в тебе, но теперь точно знаю, что именно ты и есть тот, кого я вымаливала у Покровителей. Не Ин-Шатур, пониаешь? Ты…
        - Не пони…
        - Молчи, не перебивай, - горячо зашептала темная жрица, - сейчас я скажу тебе все, как есть, ничего не скрывая… Ин-Шатур вырвал листки из дневника, но ведь я видела раньше то, что было в них написано! И знаю… и могу тебе сказать… Видишь ли, мой дорогой Лан-Ар, в Лабиринте Сумерек Санаул спрятал Вечный Сад, Сад Бога. И там, на священном древе, раз в столетие вызревает один-единственный плод…
        Лан-Ар явственно ощутил, как по спине побежали мурашки. Невесть откуда потянуло легким холодком - свежим и приятным. Словно ветерок принес в Дикие земли дыхание гор. К тому же, Нитар-Лисс стояла так близко, что хотелось обнять ее, и не отпускать больше никогда, до самого последнего часа.
        - Око Сумерек, - прошептала щекочуще ийлура, - и тот, кто завладеет им…
        Глава 12
        Секреты старого синха
        - Ты с ума сошла! - рявкнул метхе Альбрус на общем, сильно пришепетывая, - что ты творишь, хотелось бы мне знать, а?!!
        Синх не пошевелился, продолжая сидеть за столом, но в том, что учитель пребывает в ярости, Эристо-Вет не сомневалась. Да и было отчего, в конце концов.
        - Ты… - вкрадчиво прошелестел старый метхе, - ты посмела оставить портал в руках врагов? И что, провались я к Шейнире, здесь делает Дар-Теен?!!
        Волоча на себе ийлура, Эристо-Вет доковыляла до кресла.
        - Помогите ему, метхе… Он умирает от яда.
        - Я не слышу ответа, воин Ордена.
        Кое-как усадив Дар-Теена, она повернулась к Альбрусу. Желтые глаза синха пылали, как золото на солнце - и были такими же безучастными и бездушными. Но - провались все в шейнирово царство! Метхе Альбрус, похоже, был единственным, кто еще мог спасти Дар-Теена, и плевать на то, что потом будет с ней.
        - Метхе… - она все еще держала руку ийлура.
        - Что? - Альбрус вдруг сорвался на визг, - ты соображаешь, что натворила? Потерян один из порталов… И что делал с тобой рядом Дар-Теен, когда ты должна была следовать за жрицей?!!
        Эристо-Вет молча опустила глаза. Безусловно, метхе Альбрус был прав - как всегда. Но Дар-Теен, он же… что она могла сделать сама?
        - Помогите ему, умоляю, - прошептала она, стараясь не глядеть в полыхающие злостью глаза синха, - я… готова ответить за проступок… в соответствии с правилами ордена.
        - С правилами ордена, - горько передразнил ее Альбрус, - да что ты, молодая дурочка, знаешь о правилах ордена?
        Он поспешно выбрался из-за стола, и Эристо-Вет вдруг подумала, что для такого глубокого старца метхе Альбрус движется удивительно ловко и быстро.
        - Казнь! - прошипел он ей в лицо, обдавая ароматом золотых роз, - за непослушание - смертная казнь! Ты готова была заплатить такую цену за то, чтобы остался в живых твой бывший любовник?
        Конечно же, она не думала об этом. Совершенно. Потому что единственной мыслью, крутившейся в голове, было спасти Дар-Теена. Любой ценой… похоже, цена оказалась слишком высока.
        Эристо-Вет тоскливо посмотрела на синха, затем на безмолвного ийлура. Дар-Теен доживал последние минуты, по крайней мере, говорить он уже не мог. Только одинокая слеза покатилась по землистого цвета щеке.
        - Метхе…
        Она опустила голову, мысленно моля Фэнтара, чтобы помог, чтобы надоумил упрямого синха.
        - С дороги, - Альбрус одним словом вылил на Эристо-Вет целый ушат презрения. И добавил: - дура. Благородная дура.
        Но прежде чем склонитсья к умирающему, метхе поднял с пола зеленый кристалл портала и переставил его на стол. Извлеченный из центра квадрата, камень тут же погас, подернувшись мутной дымкой. Теперь это был просто камень, и на той стороне портала остался такой же неограненный изумруд.
        - Теперь говори, - приказал Альбрус, не глядя на Эристо-Вет, - должен же я знать, в какое ge’hre вы вляпались.
        Даже пребывая в бешенстве, синх никогда не ругался на общем, предпочитая родной язык детей Шейниры.
        - По ту сторону на нас напала странная тварь, - с трудом проговорила Эристо-Вет.
        «Покровители, как же я устала! Пусть скорее закончится… все… это…»
        - И? - Альбрус уже срывал повязку с плеча Дар-Теена.
        Ийлура тоже бросила взгляд на рану - ее чуть не стошнило прямо на ковер метхе. Там, где за день до этого были глубокие язвы, теперь висели клочья почерневшей кожи. Гнойна корка отвалилась вместе с бинтами.
        - Она была… - ийлура судорожно сглотнула и уставилась на светлую арку окна, - похожа на элеана. Только крылья короткие, тело волосатое. И, да, на крыльях ядовитые шипы.
        Альбрус хмыкнул, ковырнул загнутым ногтем в гноящейся ране, а затем поднес руку к носу, принюхиваясь. И тут же раздраженно заметил:
        - Ты не договариваешь. Здесь не только это…
        - Я нашла лекаря-элеана, - быстро сказала ийлура, - но он, пообещав исцелить, дал яд. Вот он…
        Эристо-Вет поставила наполовину пустой флакончик на край стола.
        - Теперь все, метхе.
        - Сумерки, - прошептал Альбрус, и в его голосе мелькнуло странное удовлетворение, - ты была на верном пути, Эристо-Вет. Все дело в том, что сумерки слишком опасны… А теперь - пошла вон.
        - Что? - она в недоумении уставилась на появившийся в руках синха ритуальный кинжал. Один из тех, что так любят жрецы Шейниры - с фигурным лезвием и черной обсидиановой рукоятью.
        - Пошла вон, - внятно повторил Альбрус, и, скривившись, пояснил: - этот ийлур всегда выполнял наши поручения, в отличие от тебя. Так что я могу ему помочь - но для этого… Мне нужно обратиться к Шейнире.
        И Эристо-Вет вдруг ощутила, как в лицо повеяло промозглым холодом.
        «Что ж… Я буду благодарна тебе, метхе. Не смотря на то, что мы попали в это дерьмо, как ты изволил выразиться, из-за твоего странного задания».
        - Отправляйся в свою келью и жди приговора, - процедил Альбрус, - ну же!

* * *
        …Тихо прикрыв за собой дверь, Эристо-Вет прислонилась к косяку. Келья. Место, где она провела столько лет, почти от самого рождения. Место, принадлежащее только ей. Даже метхе Альбрус никогда не заходил сюда, предпочитая оставаться у порога. Впрочем - ийлура усмехнулась - она никогда его и не приглашала, потому что разделить с кем-то келью означало разделить и чувства, и мысли… в общем, все, чем жила и дышала синеволосая Эристо-Вет.
        Взгляд лениво обежал исчерканное косыми лучами пространство. Вот старый книжный шкаф - высокий, до самого потолка, и маленькая лесенка, прислоненная к потемневшей боковине. Его Эристо-Вет забрала со всем содержимым у прежнего хозяина, когда тот отправился к небесному трону Покровителя. Потом оказалось, что по меньшей мере половину книг можно было смело отправить на помойку - это были дешевые, плохо оттиснутые романы о путешествиях и любовных похождениях одного паладина Света. Зато вторая половина оказалась небезынтересной: старый ийлур несколько лет провел среди Холмов кэльчу и подробно описал их традиции.
        Ближе к окну стояла кровать, слегка прихрамывающая на одну ногу. Ее Эристо-Вет обрела вместе с кельей, ну а что до коротковатой ножки - под нее пришлось подложить деревяшку.
        Напротив, у другой стены, гордо стояли письменный стол и стул - дорогие, из розового дерева. Подарок самого метхе Альбруса. Наверное, они презрительно взирали на соседей по комнате, и ушли бы в какое-нибудь более подходящее для них место, но… Самостоятельно передвигаться не умели, а потому остались в келье Эристо-Вет.
        …Ийлура бросила мешки в угол и, не раздеваясь, легла на кровать. Усталость налила свинцом веки, мысли вяло шевелились и бродили в пустоте, как потерянные овечки.
        «Жди приговора», - повторила она слова метхе. Затем еще раз.
        Не слишком ли высокой оказалась цена жизни Дар-Теена?
        Эристо-Вет закрыла глаза. Нет, теперь уже поздно. Ничего не изменить, остается только сидеть и ждать решения Четверки.
        «А что потом? Ты покорно пойдешь на казнь?!!»
        Она усмехнулась. Что ж… Если они решат, что попытка спасти собрата из Ордена достойна смертной казни… Тогда…
        Впрочем, ийлура и сама не знала, что будет делать тогда. Но единственное, в чем она была уверена - так это в том, что умереть ей предстоит отнюдь не от руки палача.
        «Поразмысли лучше о том, что с вами приключилось и о том, на кого может работать Нитар-Лисс».
        Эристо-Вет закрыла глаза, глубоко вздохнула. Покровители, пусть Дар-Теен выздоровеет, тогда все будет гораздо проще - «Ты на самом деле так думаешь?» - «Наверное. Мне хочется в это верить».
        А Нитар-Лисс… Стоило хорошенько обдумать, что нужно этой стерве в Лабиринте Сумерек, где никто и никогда не бывал, ну разве что избранные, отмеченные волей Санаула элеаны.
        «Зачем лекарь отравил Дар-Теена? Что такого он знал, чего не знаю я, и что, возможно, знает метхе Альбрус?!!»
        Стоило вспомнить о старом метхе, как мутная, нехорошая тревога защекотала лапками сердце. Синх ведь сказал, что темная ийлура ищет сокровище, полезное Ордену - «Ордену ли? А, может быть, самому метхе Альбрусу?».
        Тогда все, что ни происходило, было в духе того, что привык делать метхе. Старик был хитер - но одной хитрости мало, чтобы всегда получать желаемое. Метхе Альбрус обладал почти безграничным терпением, и вместо того, чтобы самому бросаться в бой, предпочитал подождать, когда исход битвы будет уже решен.
        «Так чего же ты ждешь на этот раз, дорогой учитель?»
        … И тут ийлуру посетила одна шальная мысль.
        Эристо-Вет села на кровати и уставилась на полосу солнечного света, рассекшую пополам келью.
        - Шейниров хвост, - буркнула ийлура, - да это просто сумасшествие… А что будет, если он меня застанет?
        И сама себе ответила:
        - Тогда уж точно не миновать казни.
        Она неслышно поднялась с кровати, рассеянно огляделась. Проклятье, мешки… Дорожные мешки все еще стояли у порога. Может быть, не торопиться, и для начала подготовиться к бегству?
        «Здравая мысль, подруга. Потому как - вполне вероятно - что тебе придется удирать от метхе Альбруса, сверкая пятками, и тогда лучше иметь при себе все, что пригодится в длительном путешествии».
        Эристо-Вет вздохнула, сгребла оба мешка - и свой, и Дар-Теена, а затем вывалила их содержимое на циновку.
        «Надеюсь, ты не обидишься, что я позаимствовала у тебя кой-какие вещицы», - мысленно обратилась она к ийлуру, откладывая в сторону моток веревки и точильный камень, совсем новенький.
        Под руку подвернулась тугая колбаска сложенных столбиком и зашитых в тряпицу монеток. Тоже пригодится. В конце концов госпожа, путешествующая в одиночестве, должна иметь приличный запасец золота, чтобы не пришлось в первую же седьмицу путешествия ограбить какого-нибудь почтенного купца. Эристо-Вет фыркнула. Побери ее Шейнира, а ведь это настоящее безумие - то, что она задумала! И может окончиться - в лучшем случае - вечным изгнанием из рядов Хранителей Границы…
        «Ну и что? Боишься остаться предоставленной самой себе? А разве истина не стоит того?»
        Покачав головой, ийлура продолжила сборы. Вот запасные перчатки с вшитыми стальными пластинами, вот крючья для того, чтобы лазать по стенам (тоже вещь нужная), а вот…
        Эристо-Вет вдруг явственно ощутила, как рот наполнился горечью. Келья качнулась, закружилась вокруг нее; ийлура поспешно выпрямилась и уцепилась за спинку кровати.
        А потом… келья угрожающе накренилась и закружилась перед глазами. Да что же это такое? Что, в конце концов, происходит в это мире?!!
        Тускло поблескивая гранями, среди вещей Дар-Теена лежал кубик размером с детский кулачок. Эристо-Вет не нужно было долго рыться в памяти, чтобы вспомнить, кому принадлежала эта странная вещь.
        - Покровители! - ийлура покачала головой, - но почему?!!
        Ей стало страшно. До озноба, до дрожи в руках.
        Но испугалась Эристо-Вет отнюдь не за себя - за ийлура, которого она, невзирая ни на что, по-прежнему любила.

* * *
        … За окном сгущались сумерки. Час Санаула, когда отец элеанов обретает силу над Эртинойсом. Час, когда приходят тревожные, беспокойные мысли, когда задумываешься о том, что грядет ночь, и что еще один день прожит, нанизан на ожерелье Дракона Стерегущего Время. Еще один день… Но сколько их осталось на дороге к Покровителю? Сие никому неведомо, и оттого сжимается в тревоге сердце, и душа трепещет, так и не находя ответа на главный вопрос.
        Эристо-Вет, вздрогнув, очнулась от размышлений. Затем рассеяно завернула кубик Эльваан, Кристалл Провидения, в тряпицу и сунула к себе в мешок - вдруг да понадобится? Она распахнула окно, вдохнула полной грудью осенний воздух - по-особенному чистый и свежий. Не было больше ароматов летних цветов, не было больше пыли и духоты гвенимарской. Остались печаль с легким привкусом опавших листьев, солнечного золота, навеки прикованного к земле.
        Из окна кельи открывался вид на город Альмаран, столицу Гвенимара. Вернее, на ту часть города, что за королевскими чертогами; на белеющие дворцы нобелей, на прозрачные, почти лишившиеся листвы кроны деревьев в парке. Еще дальше начинались кварталы купцов, затем - городская стена. Неимущим не нашлось места в Альмаране, все они жили за Жемчужным кольцом. Правда, король высшей милостью объявил право бедноты искать укрытия за городскими стенами в случае осады, но сколько лет уже прошло с последней войны? Никто не нападал на Гвенимар, ни Северный берег, ни воинственный сосед Алхаим. С Гвенимаром было очень выгодно торговать, но никак не воевать, потому что сами Покровители любили этот роскошный город. Синхи, отдавшие предпочтение Альмарану, жили здесь спокойно и сыто, а заключенный столетие назад договор обязывал их стать на защиту Гвенимара. Ну, а ведь всем известно, как трудно сладить с синхом, вызвавшим Покрывало Шейниры или хотя бы прибегнувшим к познаниям по части ядов.
        …Эристо-Вет ступила на карниз и, прижавшись к еще теплой и приятно-шершавой кладке, начала продвигатся вдоль стены. Вниз она больше не смотрела. И ее келья, и покои метхе Альбруса по счастливому стечению обстоятельств находились на одном уровне - но очень, очень высоко.
        «Дожились», - нервно хихикала в душе ийлура, - «Идешь обыскивать учителя. И это вместо того, чтобы сидеть в своей келье и размышлять о собственных проступках, и ожидать, когда тебе вынесут приговор…»
        В голове не осталось ни единой мысли, да оно и к лучшему. Сейчас ей была нужна ювелирная точность каждого движения, но никак не тягостные размышления о том, сам ли Дар-Теен убил Эльваан, кто-то приказал ему это сделать - или же ийлур был невинной овечкой, а кристалл ему подбросили с умыслом. Н-да. О таких вещах лучше поразмыслить, спокойно сидя у камина, грея пальцы о стаканчик теплого глинтвейна - но никак не на карнизе башни Ордена, когда редкие порывы ветра так и хлещут по щекам.
        «Я дойду», - успокаивала себя Эристо-вет, - «наверняка в покоях старой ящерицы что-нибудь разыщется. Что-нибудь такое, о чем я пока не знаю… Ведь все неспроста, это точно!»
        И, радуясь тому, что карниз превосходно сохранился и нигде не осыпался, ийлура медленно продвигалась дальше. К окну метхе Альбруса.
        «Да уж. Дожились», - твердила она, чтобы не думать больше ни о чем другом, - «После этого тебе только и остается, что навсегда покинуть Хранителей Границы. Даже если метхе не догадается…»
        Время было выбрано не случайно. Как раз в этот сумеречный, бередящий душу час метхе Альбрус отправлялся читать лекцию молодым воинам Ордена, и его покои пустовали. Правда, Эристо-Вет не знала - остается ли там кто-нибудь из охраны, но очень надеялась, что два мрачных синха в черных альсунеях по-прежнему несут службу у дверей с наружной стороны.
        …Рука провалилась в нишу, и Эристо-Вет с некоторым облегчением вздохнула.
        «Рано радуешься. Еще обратно идти!»
        Она поддела оконную щеколду кинжалом - тут же невесть откуда взявшийся ветер хлопнул тяжеленными створками. Благо что открывались они внутрь, иначе…
        «Иначе уже летела бы вниз», - мрачно подумала ийлура.
        И, ловко скользнув в окно, спрыгнула на ковер. В покои метхе Альбруса.
        - Уфф… - она сдула упавшую на глаза прядь.
        Пока все складывалось удачно: стражи метхе, видимо, остались снаружи, а сам Альбрус действительно отправился учить молодняк. Эристо-Вет быстро огляделась: очутилась она в спальных покоях, отсюда массивная дверь вела в кабинет, где, как правило, метхе принимал жаждущих аудиенции.
        «И там же он лечил Дар-Теена.»
        Она поймала себя на том, что - к великому своему стыду - даже не думала о том, а исцелен ли Дар-Теен или уже отправился к небесному Покровителю. Тряхнула головой. Да нет же, как раз здесь нечего опасаться. Если метхе взялся за целительство, то обязательно поможет. Эристо-Вет была свидетельницей того, как за два дня Альбрус исцелил кэльчу, у которого был сломан позвоночник. Кэльчу самостоятельно встал на ноги и долго целовал край бархатных одежд синха… Правда, о том, что было с этим счастливчиком дальше, Эристо-Вет не знала.
        …Покрутив головой, ийлура первым делом занялась кроватью. Пошарила под подушками, приподняла перину. Ничего интересного. Да и что можно найти в кровати? Разве что полотенца и ночную сорочку… Вдруг пальцы наткнулись на что-то твердое и квадратное. Она извлекла из-под покрывала книгу и разочарованно вздохнула - «Подвиги великого Элхаджа». Тьфу. И метхе читает подобную чушь? Тем более, что по мнению самой Эристо-Вет, упомянутый Элхадж никаких подвигов не совершал, а делал исключительно одни гадости. Если бы Дар-Теен увидел эту книжицу, наверняка бы разозлился; слишком хорошо он помнил, как Элхадж бросил его умирать под обрывом…
        Усмехнувшись, Эристо-Вет положила книгу на место и занялась письменным бюро. Вот здесь было куда как интереснее: письма, письма, письма… Но ничего такого, что позволило бы нащупать путеводную ниточку. А вот толстая, в богатом переплете книга - легенды Сумерек, переведенные на ийлурский. Вот ведь странно, почему язык Санаула никогда не переводили на язык синхов? Или все дело в том, что синхам были неинтересны сумерки? Эристо-Вет выдвинула плоский кожаный пенал для писчих принадлежностей. Ого, а здесь что?
        Сердце подскочило, грозя выпрыгнуть из груди. И Эристо-Вет дрожащими пальцами извлекла из-под жесткой крышки с золотым тиснением три листка, исписанных красивым почерком и явно вырванных из небольшой книжки.
        - Любопытно, любопытно, - пробормотала она.
        Пришлось подойти к окну, чтобы разглядеть буквы. Оказалось, писал ийлур, и писал он…
        Лабиринт сумерек - священное место, где каждый познает себя таким, какой он есть. Но далеко не каждый способен преодолеть сумерки в своей душе и свернуть на нужную дорогу. Много алчущих истины сгинуло в лабиринте…
        Она, затаив дыхание, пробежалась взглядом по следующему листку.
        И раз в столетие на священном древе вырастает новое Око Сумерек.
        … И тот, кто завладеет им, станет подобным Богу.
        - Побери меня Шейнира, - растерянно прошептала Эристо-Вет.
        Кусочки мозаики один за другим становились на свои места. И, хоть и оставалось много неясного, кое-что начинало обретать весьма четкие контуры.
        Старинное блюдо Вееталя… Там был изображен элеан, обращающийся с молитвой к священном древу! Да и сам лекарь был далеко не так прост, наверняка он что-то заподозрил, увидев рану Дар-Теена, а потому решил избавиться от того, кто странным образом оказался связан с тайным сокровищем Сумерек…
        А обрывок, найденный Дар-Тееном у Посвященного?.. Там ведь было - «обен бо». Подобен богу!..
        - Побери меня Шейнира, - повторила Эристо-Вет, - как же я была слепа!
        Она взглянула на последний листок. Там, на полях, было написано: «год 800 от сотворения. Ин-Шатур, Посвященный Храма Фэнтара Светоносного».
        Вот так. У метхе Альбруса оказались - неведомо как обретенные - листки, вырванные из дневника убитого Ин-Шатура.
        Тогда… не сам ли метхе расправился с Посвященным? Может быть, не стоило так поспешно обвинять в этом Нитар-Лисс?
        Стараясь унять дрожь в пальцах, Эристо-Вет навела порядок в бюро и двинулась к распахнутому окну.

* * *
        …Она успела.
        Стоило только притворить окно, как бесшумно распахнулась дверь, и из темноты коридора вылился долговязый силуэт Альбруса.
        «И тот, кто завладеет им, станет подобным Богу. Какую игру ведешь ты, уважаемый метхе? Хочешь предотвратить появление нового небожителя - или же наоборот, хочешь прикарманить Око Сумерек?»
        Метхе остановился на пороге. Быть может, ждал приглашения, но Эристо-Вет не торопилась. Наконец синх чуть заметно вздохнул и, пришепетывая, проговорил:
        - Дар-Теен будет жить. Можешь более за него не беспокоиться.
        Ийлура подняла на него глаза.
        - Метхе намекает на то, что мне следует побеспокоиться о себе?
        Она моргнула при виде мгновенно выросших за спиной Альбруса фигур. Синхи, побери их Претемная. Неужели ее сейчас поведут на казнь?..
        Эристо-Вет сжала зубы. Нет, нет, и еще раз нет. Кто бы ни пришел, кем бы ни был палач… Она не даст отрубить себе голову, пока рука держит меч, пока бьется сердце…
        Альбрус поднял руку - силуэты исчезли. Всего лишь один шаг назад, в темноту, и они растворились в ночи.
        - Я говорил с оставшимися Тремя, - тихий голос синха обволакивал, усыплял бдительность.
        - И что, они согласились с тем, что моя вина искупится только кровью?
        - Не перебивай, - метхе потоптался на пороге, выразительно глянул на ийлуру, но та промолчала. - Твоим наказанием станет изгнание сроком на пять лет. Мы учли то, как ты служила Ордену все эти годы, и, кроме того, ты спасла жизнь одному из способнейших наших воинов.
        «Всего-то! Всего пять лет?!!» - чуть не вырвалось у Эристо-Вет, но она вовремя прикусила губу. Больно, почти до крови.
        Разумеется, то, что говорил синх, было хорошо для нее, для ослушавшейся приказа, но все же…
        «Не обойдется без подвоха, это точно», - решила ийлура и молча уставилась на синха, ожидая продолжения.
        - Ты должна будешь покинуть Орден в течение пяти дней, - сухо закончил Альбрус и повернулся, чтобы уйти.
        «И все?!!»
        Она не выдержала и окликнула своего старого учителя.
        - Метхе, постойте! А как же… как же мое задание?
        - Я нашел другого исполнителя, - процедил синх, - тебя это не должно более…
        - Кто? Дар-Теен?
        Эристо-Вет брякнула это наобум, надеясь, что Альбрус ее исправит, и не обманулась.
        - Нет. К чему Дар-Теену заниматься такими мелочами? - как ни в чем ни бывало, синх растянул тонкие губы в улыбке, - Этт-Раш завершит начатое тобой… Как только сотворит ритуал и узнает, где сейчас Нитар-Лисс.
        «Взгляд в Темный Кристалл», - догадалась Эристо-Вет, - «он уже разыскивает жрицу, чтобы преследовать. Но, Покровители, почему Этт-Раш?!!»
        Выбор учителя показался ей странным. Этт-Раш был молодым бесшабашным ийлуром, хвастуном и задирой, и за пребывание свое при Ордене не выполнил ни одного сколь-нибудь важного поручения. Ийлура потерла подбородок.
        «Да он же не справится! Плохой выбор, метхе, из рук вон плохой… Уж лучше бы ты выбрал Дар-Теена, который, похоже, и так играет на твоей стороне…»
        Золотые глаза синха загадочно блеснули.
        - Если ты мне позволишь войти, Эристо-Вет, я дам тебе кое-что на прощание, - миролюбиво прошелестел Альбрус, - кто знает, когда ты вернешься, я уже могу пребывать в царстве нашей Претемной Матери. А мне… мне бы хотелось, чтобы ты помнила своего старого учителя, невзирая на некоторые… мм… наши разногласия.
        - Я буду помнить вас, метхе, до конца своих дней, - она удивленно взглянула на синха. Покровители, а ведь он и вправду стар… Слишком стар, чтобы протянуть долго. - прошу вас, метхе. Удостойте мою келью великой чести…
        Синх ссутулился, став похожим на мерзнущую ворону, и переступил порог. Долгопалая рука нырнула в кармашек расшитой золотом альсунеи.
        - Вот. В этом медальоне частица Молота Света. Реликвия, можно сказать, для ийлуров. А на обратной стороне выгравирован Квадрат Мироздания.
        Эристо-Вет невольно затаила дыхание. Покровители! А потом она еще раз взглянула на старого хитрого синха, и сострадание к тому, кто скоро покинет Эртинойс - кольнуло сердце. Альбрус молча протягивал ей медальон на толстой серебряной цепочке и жалко улыбался.
        - Слишком роскошный подарок, метхе, - она со всем возможным почтением взяла сокровище. Пальцам стало тепло, наверное, потому что там была частица легендарного молота Фэнтара, Отца-покровителя всех ийлуров Эртинойса…
        - Ты моя лучшая ученица, - прошептал синх, - пусть Фэнтар хранит тебя, моя девочка. Я хочу, чтобы ты помнила своего метхе, и никогда не снимала медальон.
        Эристо-Вет быстро сглотнула горький комок. Эх, Альбрус, Альбрус… Что бы ты не делал, каким бы ни был - но прошлого не перечеркнуть. Ты был Учителем, каких днем с огнем не сыщешь…
        - Благодарю, - пробормотала ийлура.
        Она вздрогнула, когда тонкие губы синха коснулись ее лба.
        - Носи и помни.
        И Эристо-Вет снова осталась одна.

* * *
        … И тот, кто завладеет им, станет подобным Богу.
        Эристо-Вет стояла и смотрела на Альмаран.
        Близилось утро. Край неба у восхода зарделся, и редкие облака, замершие в ожидании солнца, полыхали багряными соцветиями. А на закатной стороне Эртинойса еще властвовала тьма и, едва заметные, блестели утренние звезды - те, что быстро тускнеют, словно растворяясь в сизом рассвете.
        Альмаран медленно и неохотно просыпался. Эристо-Вет точно знала, что за его пределами, там, где к Жемчужной стене жмутся поселки, уже кипит жизнь: хлебопашец запрягает щера, чтобы отправиться в поле, гончар месит глину, ткач налаживает свой станок… Но здесь все было иначе. Истинному альмаранцу не было нужды добывать себе хлеб, а потому ранним утром улицы пустовали. И путешественник, ненароком заглянувший в этот роскошный город ранним утром, мог встретить разве что старательного слугу, спешащего на рынок, да торговку, нахлестывающую запряженного в груженую телегу щера.
        Вздохнув, Эристо-Вет отвернулась от окна. Взгляд задержался на собранном дорожном мешке, добротном, из щеровой кожи. Он стоял в углу, пока что бок о бок с мечом в ножнах и парными кинжалами…
        Что ж, решение было принято. С кельей придется распрощаться, но не на пять лет, как говорил метхе Альбрус, а навсегда, как ни печально это звучало. Наверное, придется забыть и про сам Альмаран, но в Эртинойсе много других городов, да и сам Эртинойс велик, почти необъятен - в нем наверняка найдется место еще одной умелой наемнице…
        На мгновение ийлура ощутила неуверенность - а ну как ее план потерпит неудачу? И вообще, стоит ли нырять в омут с головой?
        «Эх, подруга, а ведь ты можешь и не выплыть…»
        Пальцы нащупали серебряный медальон, великодушно подаренный Альбрусом. От него исходило тепло - «Любопытно, откуда у метхе частица Молота?» - и тепло это вселяло надежду.
        На то, что ей удастся выполнить задуманное.
        На то, что она успеет догнать и Нитар-Лисс, и ее странного компаньона, и Этт-Раша. До того, как будет совершено непоправимое, настоящее святотатство, после которого крыланы все, до одного, поднимутся на войну с ийлурами… Скорее всего, этих троих придется убить, и это будет непросто - во-первых, потому, что уничтожить темную жрицу дело само по себе сложное, а во-вторых - Эристо-Вет придется убивать тех, кто лично ей никогда не причинял вреда.
        «Но разве тебе, воину Ордена, не приходилось убивать раньше?!! Тех, кого ты вообще видела впервые?»
        Приходилось. И каждый, кто пал по воле Хранителей Границы, навсегда отстался в памяти синеволосой ийлуры, тревожа в снах.
        «Это нужно сделать», - Эристо-Вет прошлась по келье, - «смертные не должны посягать на то, что принадлежит Богу, иначе богов станет слишком много для этого мира».
        Проклятье! Если бы знать, что действительно на уме у Альбруса! А вдруг он тоже хочет уничтожить зарвавшуюся ийлуру? Но к чему тогда слежка? Он ведь достаточно могущественный синх, чтобы выследить ее и убить без огласки… Или все-таки старый метхе соблазнился возможностью стать богом?
        «Вернее, подобным Богу».
        Н-да. Стоило еще поразмыслить над тем, каким образом листки из дневника убитого Ин-Шатура попали к метхе Альбрусу, и о том, какую роль многомудрый синх отвел Дар-Теену… При мысли об ийлуре у Эристо-Вет болезненно сжалось сердце. Боги! Почему именно Дар-Теена выбрал Альбрус для своих сомнетильных делишек, почему не кого-нибудь еще? Того, кого был бы для Эристо-Вет серой, безликой тенью…
        И вдруг она вспомнила элеана. Того самого старика, образ которого Эристо-Вет увидела в отражении Дар-Теена, старика, который, между прочим, сумел проникнуть по ту сторону Границы. Или тогда все это привиделось?
        На душе стало погано. Покровители! Она совсем, совсем ничего не знала и не понимала в интригах разыгрывающейся трагедии. Ну, а в том, что это именно трагедия, Эристо-Вет отчего-то не сомневалась.
        «Я сделаю то, что решила», - она подняла меч, - «пусть моя цель будет проста, но этим я наверняка разрушу планы многих, кто заинтересовался Оком Сумерек».
        В конце концов, она так и не поняла толком, что было на уме у синха Альбруса, и кто стоит за узкой спиной Нитар-Лисс. Возможно, сам Верховный Жрец, Элхадж Великий собственной персоной?..
        Обрывки мыслей начали путаться. И Эристо-Вет предприняла то, что предпринимала всегда в подобных случаях: она начала действовать.
        Попрощавшись со своей кельей, ийлура быстро завершила свое обмундирование, легко подхватила дорожный мешок. С собой она, к слову, уносила козырь, о котором мало кто знал - свинцовый кубик Эльваан. Наверняка через него можно будет что-нибудь узнать, Санаул милостив к тем, кто его почитает, но лучше проводить ритуал не в башне Ордена, а где-нибудь в неприметной таверне… Эристо-Вет, перепрыгивая через ступеньку, спускалась к щерням.
        По дороге она налетела на незнакомого ийлура, пробормотала извинения и поспешила дальше. Но на душе остался непрятный осадок, размытое воспоминание о том, что где-то она видела этого сутуловатого малого.
        «Неужели Дар-Теен в самом деле убил элеану? Но зачем? Когда она вернулась, ийлур сидел в трапезной и потягивал пиво…»
        Ох, нет. Это было раньше. Когда Эристо-Вет вернулась от Эльваан, Дар-Теена не было, он явился чуть позже, с мешком, набитым всякими вкусностями, и они устроили отменный ужин.
        В щернях было светло и чисто. Метхе Альбрус не выносил грязи и любил покататься на щере, ну, а старого синха простые смертные побаивались, и оттого порядок в щернях был близок к идеальному.
        Ийлура разыскала щера помоложе да порезвее, сняла с гвоздя уздечку.
        - Ну-ка, иди сюда, красавчик.
        И для большей убедительности поцокала языком.
        Угловатая зеленая башка с высоким гребнем, начинающимся меж ушных отверстий, приблизилась. Из пасти щера пахло только что съеденными жабами.
        - Вот молодец, - искренне восхитилась ийлура и сделала попытку взнуздать зеленую тварь. Щер недовольно ухнул и отпрянул.
        - Гад, - констатировала ийлура.
        И замерла. На переносице выступили капельки холодного пота. А чья-то тяжелая рука на ее плече заметно дрогнула.
        - Я тебя искал, - негромко сказал Дар-Теен, - услышал, что тебя приговорили к изгнанию, но не думал, что ты соберешься в путь так скоро.

* * *
        - Ты… - язык плохо слушался ее, - как ты… ты что, следил за мной?!!
        Эристо-Вет в ярости обернулась, но весь злой огонь, полыхающий в ее душе, мигом осыпался пеплом, стоило ей увидеть Дар-Теена.
        Ийлур сильно похудел и осунулся. Корка засохшей крови на потрескавшихся губах, черный синяк, разлившийся от переносицы до виска и охвативший правый глаз, словно маска. Короткая борода исчезла, тщательно выбритая - «в знак скорби ийлуры порой лишают себя бороды» - морщины вокруг рта стали резче, глубже…
        «Да что же с ним делал Альбрус? Ох, что за глупости… метхе его поставил на ноги, в то время как он умирал от яда!»
        Она встретилась с Дар-Тееном взглядом и быстро отвернулась. Потому что, провались все к Шейнире, видеть в сапфировых глазах такую любовь Эристо-Вет была не в силах. Особенно, если вспомнить, как погибла прорицательница…
        - Я хотел навестить тебя сегодня, - прошептал ийлур, - прости. В конце концов едва успел догнать в щерне… Так, значит, все? Уезжаешь?
        - Да.
        Вот так. Одно-единственное, решительно сказанное слово - и главное при этом не смотреть на него, потому что иначе… Иначе она не выдержит и очертя голову бросится в его объятия.
        - Где я смогу тебя догнать? - тихо спросил Дар-Теен.
        - Ты не можешь покинуть Орден, - процедила ийлура.
        - Тебя не будет здесь пять лет, если то что мне сказали, правда. Пять лет - большой срок.
        Сердце Эристо-Вет рыдало и рвалось к Дар-Теену. О, если бы она могла, если бы не это треклятое Око Сумерек, если бы не свинцовый кубик, найденный в его мешке…
        «А если все отбросить? Смогла бы ты вернуться?»
        Да, смогла бы. Более того, ей очень хотелось вернуться, потому что - пусть с большим опозданием, она поняла, что Дар-Теен есть дом ее, и сон ее, и пища.
        «Так, может, оставить все в прошлом, и пустить в будущее только любовь, и ничего больше?!!»
        Эристо-Вет скрипнула зубами. И спросила:
        - Зачем ты убил Эльваан?
        - Что?!!
        Ха. Дар-Теен был хорошим воином, но лгать не умел совершенно. И это «что» прозвучало слишком фальшиво, слишком наигранно. Переизбыток изумления - это тоже плохо, многие могут не поверить.
        «И он мне пытается лгать», - пропел внутри Эристо-Вет язвительный голосок, - «а солгав единожды…»
        - Ты слышал, что я спросила, - она окинула ийлура надменным взглядом.
        - Я не понимаю.
        - Ты все понимаешь.
        И тут Эристо-Вет, не выдержав, сорвалась на крик. Лед презрения треснул, и теперь она изо всех сил колотила Дар-Теена по груди и по плечам, совершенно забыв о том, что он только-только выздоровел, и что ему наверняка больно.
        «А мне, мне разве не больно?!!»
        - Ты! Жалкий враль! В какие игры ты играешь, а?!! Провались ты к Шейнире! Зачем?!! Чем тебе, чем Альбрусу мешала Эльваан?..
        Ийлура очнулась от тугой, пульсирующей боли в запястьях. Потемневшие от гнева глаза оказались совсем близко, заглянули в душу, словно ища ответ на все вопросы именно там.
        - Я не понимаю, о чем ты вообще говоришь, - каждое слово Дар-Теена падало камнем, - я не убивал Эльваан… Я вообще не знал, кто она такая и где живет. А теперь успокойся и скажи, куда ты едешь, чтобы я мог к тебе присоединиться. Ты ведь не бросишь свою темную жрицу, а?!!
        «Только этого не хватало», - ийлура вдруг всхлипнула. Ее начинал бить озноб, и хотелось только одного - чтобы все это поскорее закончилось.
        Она не может взять с собой Дар-Теена. Не может, потому что не знает, какая роль ему уготована. Не хочет, в конце концов, потому что понятия не имеет, что будет с ней самой, когда дело дойдет до развязки…
        - Я слушаю, - он терпеливо напоминал о своем присутствии.
        - Да, да…
        Эристо-Вет резко отбросила его руки и попятилась.
        - Я уезжаю сама, - резко сказала ийлура, - тебе со мной не по пути, Дар-Теен.
        - Это почему же?
        Улыбка - презрительная, высокомерная, далась нелегко.
        - А зачем ты мне нужен? Побери меня Шейнира, за то время были и другие мужчины, пока ты шлялся невесть где. Ты, поверь, далеко не лучший из них.
        Ийлур вздрогнул. И улыбнулся в ответ - также холодно и презрительно.
        - Понятно, госпожа Эристо-Вет. Тогда… Мне следует поблагодарить тебя за то, что не дала издохнуть в доме элеана. Наверное, с меня причитается еще и за то, что ты наказана. Из-за меня.
        - Ничего страшного, - прошептала она, - пять лет свободы - это тоже недурственно. Уходи, Дар-Теен… Пожалуйста, уходи, и больше меня не преследуй. Иначе я буду вынуждена…
        - Тебе не придется себя утруждать, - он пожал плечами, - я остаюсь в Ордене.
        Глава 13
        Когда портал похищен
        - … Будет подобен Богу.
        Нитар-Лисс медленно отстранилась и заглянула Лан-Ару в глаза.
        - Ты пойдешь со мной, ты будешь бороться до конца? Я предлагаю тебе разделить власть, которую даст Око Сумерек, и править вместе.
        Он растерянно смотрел на нее, не зная, что и сказать. Да и что можно сказать окончательно свихнувшейся жрице Темного Храма?
        Из-за облака вынырнула ущербная луна, осветила и гранитную глыбу, под которой был спрятан портал, и замершие в ожидании деревья, и саму Нитар-Лисс. Которая тоже ждала, а по щекам пролегли две едва заметные мокрые дорожки.
        «Покровители, а плачет она почему?!!»
        Жрица судорожно вцепилась в свой медальон, и Лан-Ар понял, что ей очень, очень важно знать, о чем он сейчас думает. Нитар-Лисс стояла так близко, держа его за руки, ее дыхание грело щеку, но неприятно отдавало приторной сладостью золотых роз.
        - Я не сумасшедшая, - строго сказала она, - не нужно думать так. И я покинула Храм, не подчинившись приказу великого Элхаджа только для того, чтобы заняться поисками Лабиринта Сумерек. Теперь у меня нет выбора - либо я стану сильнее Верховного Жреца Элхаджа, либо он меня в конце концов уничтожит. А у тебя, Лан-Ар, еще есть выбор… Но я хочу… я прошу, чтобы ты пошел со мной.
        Ийлур - совсем некстати - вспомнил, как Ин-Шатур любил повторять: ни один умалишенный таковым себя не считает. Но Нитар-Лисс… Побери ее Шейнира, похоже, эта ийлура хорошо знала, о чем говорит, и кому говорит. И в чистом свете луны Нитар-Лисс казалась такой красивой…
        … красивой…
        Сознание зацепилось за это слово в отчаянной попытке выиграть время.
        «Я тоже видел красоту», - вдруг подумал Лан-Ар, - «еще тогда, на алтаре, когда она занесла нож для последнего удара… Я посмотрел на небо, и на проплывающее мимо облако, чужое и равнодушное, но не понял, что еще никогда не видел их такими…»
        - Почему ты молчишь? - в голосе Нитар-Лисс сквозило отчаяние, - ты сомневаешься?!!
        - Я… - он откашлялся, - я не знаю… Но почему ты выбрала именно меня?
        Две луны отразились в непроницаемо-черных глазах Нитар-Лисс, и она ответила:
        - Ты появился на моем пути по воле Шейниры. Я увидела тебя на рынке, хотела принести в жертву, но на твоем теле нашла то, что считала безвозвратно утерянным со смертью Ин-Шатура. Потом… - она потупилась, но затем еще сильнее сжала пальцы на руках Лан-Ара, - потом я думала, что скопирую карту… что я и сделала… а тебя брошу, или убью… - «Но ты меня так или иначе ведь все равно убьешь!» - а позже я поняла, что именно ты и есть тот единственный ийлур, способный войти в Лабиринт и достичь Вечного Сада.
        Лан-Ар приподнял бровь. С чего бы это?
        - В твоей душе - сумерки, - быстро выдохнула Нитар-Лисс, - Ин-Шатур тоже был… как раз таким, подходящим… Но его не стало. И его место занял ты.
        Ийлура внезапно разжала пальцы и сделала шаг назад, к осколку гранитной скалы.
        - Решай.
        Лан-Ар помолчал. Око Сумерек, побери его Шейнира. Ему и в страшном сне не могло присниться, что алмаз, украсивший бледное чело Санаула, растет на священном дереве, которое, в свою очередь, можно найти в Лабиринте. Откуда об этом узнал Ин-Шатур, тоже оставалось неясным, ну да Посвященный все свободное время проводил за чтением древних манускриптов, частенько переводил летописи элеанов. Там наверное и откопал сведения… Позже, по воле Покровителей, Ин-Шатур встретился с Нитар-Лисс - и пошло-поехало… Хм. Неужели Ин-Шатур видел себя в роли повелителя Эртинойса?
        - Смертные по большей части одинаковы, - усмехнулась Нитар-Лисс, - одинаковы и хотят одного и того же. Самой ценной наградой всегда была власть, но стать подобным богу означает не только стать всемогущим. Это означает - стать бессмертным, что манит еще сильнее самой абсолютной власти. Согласись, что, хоть мы и говорим о царстве своего Покровителя, однако, никто туда не торопится…
        - И ты предлагаешь мне…
        Ийлура развела руками.
        - Я прошу тебя, Лан-Ар. Пойдем со мной. Я принадлежу истинной тьме, таких как я - достаточно. Но тех, кто принадлежит Сумеркам, не так уж и много. Пойдем, и ты никогда не пожалеешь.
        Лан-Ар почесал начавшую отрастать бородку. Покровители… Цель путешествия Нитар-Лисс была весьма сомнительной, и все же… Он вдруг снова увидел себя на сияющем, точно солнце, золотом троне. Глупая и гаденькая мыслишка, которая прочно засела в мозгу и никак не желала убираться прочь.
        «А почему бы и нет?»
        Лан-Ар снова посмотрел на Нитар-Лисс. Ее бледное лицо дышало надеждой, и было так невыразимо прекрасно, что, казалось, эта красота способна растопить камень.
        «Почему бы и нет?» - повторил про себя ийлур, - «если только это правда… Стать подобным богу, сделавшись при этом бессмертным…»
        И тогда… Какую роль он отведет Нитар-Лисс? Будет ли она равной ему, или предпочтет оставаться в тени, когда он сможет править народами Эртинойса и вести их к процеветанию?
        «Боги, какая чушь!»
        Ийлуру вдруг показалось, что он стоит на краю обрыва, и ледяной ветер хлещет по лицу, норовя сбросить вниз, в бездонную пропасть. Повернуть обратно значило спастись, но…
        «Ради чего? Чтобы, прожив еще десяток-другой лет, отправиться к Фэнтару?»
        И Лан-Ар, глядя в черные глазищи Нитар-Лисс, сказал:
        - Я пойду с тобой до конца.
        А про себя подумал, что Нитар-Лисс наверняка захочет от него избавиться, как только они доберутся до Ока Сумерек. В конце концов, алмаз-то был один, а их - двое.
        - Ты не пожалеешь, поверь, - шепнула темная жрица.
        В ее глазах, рядом с отражениями луны, ийлур вдруг увидел самого себя - растерянного и взъерошенного, запутавшегося в лабиринте собственной души.
        «Смешно. Как же все это смешно на самом деле - я, храмовый раб, собираюсь овладеть Оком Сумерек и править миром. Боги, на что мне это нужно?!!»
        Нитар-Лисс улыбалась, глядя на него, и тут Лан-Ара словно осенило - да ведь она тоже понимает, что Око Сумерек - только одно, и достанется только одному из них… Тому, кто окажется хитрее и безжалостнее.
        Сердце как будто с размаху ухнуло в яму с нечистотами и затрепыхалось в попытках выбраться из вязкой мерзости.
        «Фэнтар, зачем я иду с ней? Зачем?!!» - Лан-Ар, чувствуя, как к нему всем телом прижимается жрица Шейниры, бросил последний взгляд на небо. Туда, где среди далеких грозовых облаков стоит невесомый дворец Пресветлого…
        Небо, невзирая на влажную духоту ночи, выглядело холодным, кристаллы звезд, казалось, только тронь - и зазвенят ледышками. Небо строго смотрело на Лан-Ара, но без сочувствия, и в нем больше не было той красоты, которую он видел всего единожды.
        Больше Лан-Ар не смотрел вверх; ловкие пальчики Нитар-Лисс добрались до застежек его рубахи. Ярко блестел браслет на ее правой руке - настоящее серебряное кружево, попробуй, найди мастера, чтобы сделал нечто подобное…
        «Как скоро ты захочешь от меня избавиться?» - эта мысль неприятно горчила, Лан-Ар растоптал ее, словно змееныша.
        - Я хочу, чтобы ты всегда был рядом со мной, - сказала Нитар-Лисс. И усмехнулась.

* * *
        …С восходом солнца ему показалось, что все случившееся ночью было дурным сном. Голова гудела, как после крупной пьянки, веки потяжелели и опускались сами собой, намекая на необходимость вздремнуть.
        Поспать и впрямь не помешало бы: Нитар-Лисс - та сразу уснула, закутавшись в одеяло, а Лан-Ар снова остался дежурить, он не доверял Диким землям и помнил, что по их следам идут мохнатые полу-элеаны. Да и ночь уже катилась к завершению: на востоке мрак словно разбавили ключевой водой…
        Он кое-как досидел до рассвета. Тени уползали, ныряя под вспученные корни деревьев, звезды гасли одна за другой, и в лицо на смену душной темноте повеяло легкой прохладой раннего утра. Теперь, когда над Диким землями занимался новый, умытый сумерками день, Лан-Ар вспоминал ночной разговор с темной жрицей и задавал себе один и тот же вопрос: а было ли все это?..
        Чтобы прогнать сон, ийлур поднялся и, стараясь не шуметь, прошелся от дерева к дереву. Затем развернулся на каблуках, прошагал обратно и покосился на Нитар-Лисс - та сладко спала, подложив под щеку ладошку.
        «Око Сумерек, провались оно к Шейнире!» - мрачно подумал Лан-Ар. И невольно зевнул.
        Скажи ему кто-нибудь раньше, что он отправится за священным алмазом в компании темной жрицы, не раздумывая, плюнул бы в лицо лгуну.
        …Еще один осторожный взгляд на спящую ийлуру. Проклятье! И почему никогда не понять, говорит ли она правду или нет?
        Ресницы Нитар-Лисс затрепетали, и Лан-Ар быстро отвернулся. Ему хотелось побыть в одиночестве, хотя бы попытаться все обдумать. В присутствии Нитар-Лисс так не получалось - Лан-Ар чувствовал, как его подхватывает поток чужой воли и несет, несет… к водопаду, из которого уже никому не выбраться…
        «А если и Око Сумерек - ее очередная ложь? Откуда она вообще знает, что его можно добыть?»
        И тут же сам себе ответил: но Ин-Шатур был уверен в этом, иначе не стал бы наносить карту на грудь своему рабу.
        «Тогда подумай хорошенько, зачем ты ей нужен? Почему бы Нитар-Лисс не взять алмаз самой?»
        Проклятье… Одни вопросы, и нет ни одного сколь-нибудь вразумительного ответа…
        «Она что-то говорила о сумерках. Тот, кто идет в Лабиринт, должен быть как-то связан с сумерками, потому что Санаул - бог сумерек, и элеаны, его дети, тоже принадлежат… сумеркам…»
        Лан-Ар передернул плечами. У него вдруг появилось стойкое ощущение, что за ним наблюдают… Ну конечно! Нитар-Лисс уже проснулась и молча смотрела на него своими черными глазищами. Даже у него, Лан-Ара, глаза не столь черны, скорее, просто очень темного серого цвета. А у жрицы радужка как будто впитывает свет, да и сама Нитар-Лисс… Тьфу! Отдает жизнь за жизнью Темной Матери только для того, чтобы ходить по дорогам Эртинойса… Отвратительно, мерзко - иначе и не скажешь.
        - Лан-Ар, - легкий шепот сорвался с губ ийлуры, - иди сюда.
        Испытав вдруг легкий приступ тошноты, ийлур присел рядом с Нитар-Лисс. Она поднялась, опираясь руками о траву и потягиваясь, словно дикая кошечка. Солнце кровавыми искрами рассыпалось в ее тяжелых косах.
        - Ты сомневаешься, - мягко прошелестел ее голос, - не стоит. Поверь, Око Сумерек будет нашим, и тогда… Тогда ты получишь все, что когда-либо желал.
        Ийлур кивнул. И отвернулся, потому что в это утро смотреть на Нитар-Лисс ему было отчего-то неприятно.
        …Щеров они отпустили на волю. В горах с них толку было мало, как объяснила Нитар-Лисс, а так они все равно добредут до ближайшего города синхов, или, что еще более вероятно, прибьются к кочующей стае и отправятся в Ничейные степи.
        Гранитная глыба, отметившая расположение портала, в свете дня выглядела самой что ни на есть обычной кровянистой глыбой, торчащей из земли. Лан-Ар даже заскучал, пока Нитар-Лисс десять раз обошла ее, высматривая одной ей ведомые знаки. Мелькнула мысль - может, жрица ошиблась, и они вышли не к тому камню?
        - Иди-ка сюда, - раздался голос ийлуры, - я все думаю, отчего не видно ключа? А он вот где спрятался…
        Нитар-Лисс стояла рядом с пышным кустом золотых роз, который разросся так густо, что наполз на гранит. Ийлура пробурчала нечто вроде «Мать простит».
        - Руби его, Лан-Ар.
        - Священный цветок? - не удержавшись, съязвил он.
        - Ну… - она развела руками, - а что делать?
        Через несколько минут бесполезной борьбы со сталью куст осел шелестящей бесформенной кучей зелени вперемешку с золотыми цветками. Нитар-Лисс не ошиблась: там, где гранит врастал в землю и там, где беспомощно торчали остатки поверженного куста, в камне был вырублен грубый барельеф: сидящий на корточках Хинкатапи. Лан-Ар только и узнал его по круглой и большой голове, испещренной короткими засечками, что должно было означать костяные пластины. В руках покровитель Кэльчу держал нечто, похожее то ли на хлеб, то ли на кошелек.
        - Так гораздо лучше, - проворковала ийлура.
        Присев на корточки, она извлекла из ножен ритуальный кинжал и острием поддела каменный кругляш. Лан-Ар хотел было сказать, что она только нож сломает таким образом, однако руки Хинкатапи внезапно опустели, а ноша покровителя перекочевала на ладонь ийлуры.
        - Ты бывала здесь раньше? - Лан-Ар тоже наклонился, заглянул в образовавшееся отверстие. Там была пустота; оказалось, гранитная глыба была сплошь обманом…
        «Сумерки любят обман, так же, как и тьма», - вдруг подумал ийлур.
        - Я здесь впервые, - Нитар-Лисс медленно выпрямилась и потерла свободной рукой поясницу, - но я читала о том, как это должно выглядеть.
        - И что теперь?
        - Теперь… - она пошарила взглядом по блестящей слюдяными искрами поверхности камня, - теперь нам вот сюда…
        Оказывается, чуть левее и на высоте ийлурского роста красовался такой же вырубленный в граните Хинкатапи. Только в руках он ничего не держал, там была выемка, в которую идеально лег каменный кругляк. Нитар-Лисс нажала на него, раздался звук ломаемой косточки - и что-то заворочалось, заскрипело в нутре лже-глыбы. Лан-Ару только и оставалось, как приоткрыв рот смотреть на быстро растущую щель в казалось бы монолитном камне.
        - А теперь - вперед! - скомандовала Нитар-Лисс.
        И, подхватив кем-то оставленный в ржавой подставке факел, заторопила:
        - Давай огниво, Лан-Ар, быстрее…
        - Многие знают про этот портал?
        Искра, соскочившая с кремня, мгновенно зажгла паклю.
        - Нет, - ийлура покачала головой, - полная карта вообще есть только у Верховных… про другие порталы знают другие избранные, но простолюдины - те, конечно, слыхом не слыхивали о камнях кэльчу…
        - А сами кэльчу?
        Они начали спускаться вниз по старым, истертым ступеням. Снизу тянуло холодом, и Лан-Ар невольно поежился. Нитар-Лисс же быстро скользила вперед, слова ее горошинами отскакивали от стен.
        - Кэльчу-то знают, разумеется… но им здесь нечего делать, Лан-Ар. Это раньше они шастали по всему Эртинойсу, а теперь они дальше холмов своих предпочитают не высовываться… Ну, пожалуй, еще в Алхаиме и Гвенимаре живут некоторые кланы… времена меняются, Эртинойс меняется, ничто не стоит на месте.
        Лестница вела все глубже и глубже, вгрызаясь в твердь мира.
        «Глубоко же они зарыли камень». - подумал ийлур, - «наверное, не хотели чтобы кто-нибудь им еще пользовался».
        - Возможно, что и так, - усмехнулась Нитар-Лисс, и он понял, что темная жрица вновь держится за свой медальон. Медальон, позволяющий чувствовать мысли других смертных.
        - Почему же они не выставили стражей?
        - Выставили, еще как выставили, - хихикнула она и ткнула пылающим факелом куда-то в сторону.
        Лан-Ар только и успел, что разглядеть нишу, а там - чьи-то кости вперемешку с ржавыми звеньями цепи.
        - Но, сам понимаешь, любых стражей надо время от времени кормить, - весело продолжила ийлура, - а еще заменять тех, кто отправился прочь из Эртинойса от старости или болезни. Вот эти, последние, застряли у порталов навсегда - кэльчу просто о них забыли. Не сразу, конечно, постепенно. Детей Хинкатапи перестал интересовать весь Эртинойс. И они стали путешествовать все реже, реже… пока окончательно не осели на юго-востоке.
        - Понятно, - буркнул Лан-Ар.
        Ему стало жаль того, чьи кости лежали в нише. Ийлур попытался представить - а каково это, умирать в темноте, но час за часом ждать, и надеяться, что вот-вот засветится, встрепенется во мраке багровое пятно света, и кто-нибудь обязательно придет, чтобы помочь, чтобы спасти… Ну, или хотя бы просто подержать за руку, не оставляя один на один со смертью.
        «Хотя в час смертный каждый одинок», - вспомнилось ийлуру, и от этой простой фразы, сказанной когда-то настоятелем Храма, ему стало неуютно и даже страшно. Потому что, наверное, так оно и было на самом деле…
        - Мы почти пришли, - напомнила Нитар-Лисс и, ловко взмахнув факелом, сшибла на каменный пол мохнатого паука. Как ни странно, это был живой - да, к тому же, просто огромных размеров паук. Охваченный огнем, он засучил многочисленными лапами, и замер, превратившись в обгоревший комок.
        - Хотелось бы, - буркнул ийлур.
        Между тем спуск завершился, вылившись в длинный коридор. Алые блики танцевали на сводах потолка, на тяжелых, сложенных из грубо отесаных камней стенах.
        Приглядевшись, ийлур заметил, что и пол, и стены покрыты непонятными значками. Он хотел указать на них жрице, но передумал. Наверняка Нитар-Лисс и сама все заметила…
        Шли они, как показалось Лан-Ару, долго, а тоннель все не кончался, заворачивая то вправо, то влево. Нитар-Лисс что-то бурчала себе под нос, что-то на языке синхов; коридор полнился змеиным шипением и шорохом их шагов. А впереди - впереди по-прежнему было темно.
        - Не нравится мне все это, - Нитар-Лисс остановилась, - мы уже достаточно близко, чтобы увидеть…
        Факел затрепетал на невесть откуда взявшемся сквозняке, грозя погаснуть; пятна света взметнулись к потолку, скользнули по стенам…
        - Мне кажется, там тупик, - растерянно сказал ийлур.
        - Sh’ashesch.
        Судя по выражению лица темной жрицы, это было ругательство.
        Нитар-Лисс злобно плюнула под ноги. Затем медленно дошла до монолитной стены, нервно дергая выбившийся из косы локон, наклонилась, потом и вовсе присела на корточки.
        - И хотелось бы мне знать, какой ублюдок позволил себе это сделать, - донеслось до Лан-Ара.
        Он не понимал, в чем дело, и что так разозлило Нитар-Лисс. Осторожно подошел и заглянул в яму, вырытую у стены.
        - Копали не так давно, - задумчиво проговорила ийлура, - о, знать бы, кто это сделал!
        Ее щека снова дергалась, и оттого казалось, что ийлура хитро подмигивает. Затем, поразмыслив еще немного, Нитар-Лисс медленно развернулась и пошла обратно.
        - Портал похищен, - обронила она сквозь зубы, - теперь наше путешествие продлится дольше, чем того бы хотелось.
        Лан-Ар промолчал, предпочитая не злить жрицу Шейниры, а сам подумал, что - вот оно. Покровители не одобряют ту цель, с которой два смертных плетутся к Сумеречному Хребту…
        Выбравшись, ийлура долго бродила вокруг камня и ругалась на чем свет стоит. Затем, словно очнувшись, хмуро посмотрела на Лан-Ара и заявила:
        - Тот, кто похитил портал, сделал это не потому, что мы должны были им воспользоваться. Ведь грядущее сложно увидеть, сложно даже для избранных элеанов… Сдается мне, кто-то умыкнул камешек для того, чтобы создать свои собственные порталы… Которые, к примеру, можно носить с собой и пользоваться тогда, когда на то возникнет необходимость.
        Помолчав, Нитар-Лисс промурлыкала:
        - Жаль, что я сейчас не могу узнать, кто возомнил себя выше прочих на голову. Даже - побери меня Шейнира - даже Элхаджу не приходило в голову украсть древний путь кэльчу!
        Лан-Ар уныло кивнул. От того, что жрица выстраивала предположения относительно кражи портала, не менялось ровным счетом ничего… И им по-прежнему предстояло пересечь Дикие земли, чтобы выйти на юге к Сумеречному Хребту.
        Замолчав, Нитар-Лисс уселась на один из мешков, аккуратно переплела косу. Серебряное кружево браслета искрилось на солнце, но Лан-Ару вдруг показалось, что внутренняя его часть, та, что прилегает к запястью, почернела.
        «Отчего бы?»
        Он без дела бродил по месту их последней стоянки и мучительно пытался сообразить, что можно взять с собой из оставленных было вещей.
        - Если мне не изменяет память, - донесся задумчивый голос ийлуры, - чуть восточнее, в полудне пути, мы выйдем на торговый тракт синхов. Он ведет к Храму Шейниры от Черных Песков, и там можно будет найти щеров.
        - Повернуть обратно? - Лан-Ар приподнял бровь, - сколько времени мы можем извести на поиски тракта?
        Нитар-Лисс тяжело поднялась с мешка. Она потерла поясницу, чуть поморщилась - ийлур понял, что у жрицы Шейниры снова начинает болеть спина, а это значило только одно: первый же попавшийся на их пути встречный будет принесен в жертву темной Матери Синхов.
        - Я вижу, ты спешишь к Лабиринту?
        И Нитар-Лисс усмехнулась краешком губ. В ее глазах плясали огоньки из шейнирова царства, и Лан-Ар смутился. Выходило, провались все к Шейнире, что он и вправду торопился. Но зачем? Заполучить Око Сумерек?!!
        «Да нет же…» - пока ийлур судорожно придумывал, что бы ответить, улыбка на губах Нитар-Лисс стала шире.
        - Поиск тракта займет гораздо меньше времени, чем ты думаешь, - промурлыкала темная ийлура, - ни о чем не беспокойся.
        … Он так и не успел ничего сказать в свое оправдание. Потом махнул рукой - пусть себе думает, что хочет.

* * *
        Над Дикими землями собиралась гроза. Замерло затянутое тяжелыми тучами небо, умолк, собираясь с силами, ветер. Джунгли медленно задыхались в коконе духоты, горячий воздух загустел и лип к коже, скатываясь за ворот каплями пота.
        Нитар-Лисс тревожно поглядывала на далекие лоскуты неба, просвечивающие сквозь малахитовую зелень. Она ежеминутно напоминала Лан-Ару, что надо торопиться, что до начала грозы им следует не только выбраться из леса, но и подыскать себе надежное убежище… Лан-Ар по большей части пропускал слова жрицы мимо ушей. В конце концов, Покровители обделили ийлуров крыльями, и толку в ворчании жрицы было мало. К слову, их маленький отряд задерживала именно она, все время отставая, хромая, поскальзываясь на влажной траве - при этом разражаясь потоками непонятных Лан-Ару слов на языке синхов.
        - Проклятая спина, - наконец выдохнула она, - скорей бы добраться…
        - И принести жертву? - уточнил ийлур. Слишком равнодушно, в то время как Нитар-Лисс наверняка ждала сочувствия.
        - Не бойся, тебя это не коснется, - огрызнулась темная жрица, - лучше руку дай, побери тебя Шейнира…
        Она отстегнула от пояса флягу и сделала несколько торопливых глотков. Запахло золотыми розами, а Нитар-Лисс пробормотала, что, мол, так гораздо лучше.
        - Ты просто не знаешь, что такое гроза в Диких землях, - сказала она, глупо улыбаясь, - даже синхи, которых, как должно быть тебе известно, здесь поселила сама Шейнира, предпочитают пересидеть грозу в каком-нибудь тихом и - что самое главное - сложенном из камней прибежище.
        Жрица смешно взмахнула руками, словно они были крыльями, а сама она собиралась взлететь в хмурое небо, потом еще раз окинула Лан-Ара помутневшим от настойки взглядом и решительно пошла вперед.
        «Порой сладкий яд придает сил». - ийлур плюнул себе под ноги и поспешил за Нитар-Лисс.
        … Впрочем, ийлурам повезло. Тракт - широкий, мощеный крупным темно-красным булыжником - показался сквозь изумрудную вязь плюща как раз в тот миг, когда Лан-Ару на лоб шлепнулась первая капля. Высоко в кронах зашелестел предвестник, краткий и незлой порыв ветра.
        Нитар-Лисс оглянулась.
        - Ох, во имя Покровителей, быстрее! Скоро уже… начнется…
        Еще одна крупная и теплая капля угодила ийлуру точнехонько в макушку. Затем ее сестрица щелкнула по зеленому листу вьющейся орхидеи. Лес полнился мягким, печальным шепотом; Лан-Ар поглядел на небо - набухшие водой тучи цеплялись животами за верхушки деревьев.
        «Должно быть, вот-вот грянет», - подумал ийлур.
        И этот миг гроза, так долго собиравшаяся, обрушилась на Дикие земли.
        Ветер, который до сих пор отсиживался среди свинцовых башен туч, очертя голову ринулся вниз. Следом хлестнули струи ливня, темное небо раскола молния, где-то наверху, не иначе как во дворце Фэнтара громыхнуло… Лан-Ар вспомнил, что еще будучи мальчишкой не раз слышал россказни о том, что когда гром гремит - ключница самого Фэнтара в гневе горшки бьет. И было неясно, откуда у Покровителя взялась ключница, и отчего ей необходимо бить горшки, но слова крепко засели в памяти, словно гвозди - так что ийлур даже невольно улыбнулся. Вспомнились долгие зимние вечера, в Алхаиме мягкая зима, но день все равно короток, и за окном - темнота, кромешная, густая… все оттого, что снега выпадает мало, он к вечеру тает и превращается в мышастого цвета жижу, но ведь то снаружи, а дома, у камина, тепло и уютно, и старая нянька бормочет что-то о злющей ключнице…
        - Смотри!!!
        К действительности Лан-Ара вернул вопль Нитар-Лисс. Ийлура что есть сил вцепилась ногтями в локоть, и не переставая что-то кричала. Но слова тонули в неистовстве бури, в раскатах грома и бешеных завываниях ветра. Он только и услышал - «смотри».
        Нитар-Лисс промокла до нитки. Вода струилась по лицу, по плечам, по слипшимся косицами волосам; ийлура еще кое-как пыталась прикрыть голову плащом, но он тоже давно промок и не спасал от хлещущих потоков.
        - Смотри!.. - прохрипела она, указывая куда-то за мутную пелену льющейся с небес воды и кружащихся на ветру листьев, - там!!!
        Раздался угрожающий треск, и за их спинами на тракт ухнула толстая ветка.
        «А ведь придавила бы, точно», - Лан-Ар мрачно глянул туда, куда все тыкала пальцем темная жрица. Свободной рукой она продолжала цепляться за Лан-Ара, вода стекала по ее бледному лицу. А дальше… дальше, за спиной Нитар-Лисс все смешалось: зелень, вода, ветер, хлещущие по Эртинойсу плети молний.
        «Покровители, так вот что это такое, гроза в Диких землях!»
        Впереди, сквозь ярящуюся бурю, моргал золотой огонек.
        - Таверна! - прокричала, задыхаясь, ийлура, - быстрее, Лан-Ар… все… только начинается…
        - Держись за меня, - Лан-Ар сжал зубы. Вот уж и вправду - надо бы отсидеться в надежном укрывище…
        И они пошли к этому неверному, мерцающему свету, который с каждым шагом становился ярче и ярче. Ветер усиливался, норовя сбить с ног; он играючи гнул вековые деревья, словно ивовые прутики, а когда Лан-Ар на мгновение обернулся, то увидел, как с неба тянутся вниз черные хоботы смерчей.
        Выругавшись, он с утроенной силой потащил Нитар-Лисс вперед, к огню. Ийлура спотыкалась и падала, но Лан-Ар подхватил ее под мышки и в конце концов поволок, словно тюк шерсти. Нитар-Лисс обмякла в его руках и молчала, и было неясно - то ли она потеряла сознание, то ли попросту решила не мешать Лан-Ару.
        - Покровители! - выдохнул ийлур в нескончаемые потоки воды, - ну, наконец!
        Маленькое окно придорожной таверны помаргивало в разыгравшуюся грозу неверным огоньком масляной лампы. И Лан-Ар, взвалив на плечо безвольное тело жрицы, дернул на себя тяжеленную дверь.

* * *
        Внутри было тепло, сухо и - стоило грозе остаться снаружи - очень тихо. Ветер бесился, кидаясь на сложенные из камня стены, глухо подвывал в трубе над очагом; тогда вскидывалось, взвивалось огромным рыжим смерчем пламя, рассыпая по полу колючие искры и швыряя по трапезной бесформенные тени, а затем, уже в следующее мгновение припадало к раскаленным углям, словно из опасения потерять свое гнездо.
        Лан-Ар остановился у порога, кивнул собравшимся. Ему стало неприятно, что каждый из присутствующих счел своим долгом повернуться в его сторону, но он мысленно махнул рукой - пусть глядят, если интересно… Нитар-Лисс висела на плече, не шевелясь, не произнося ни звука, и ийлуру стало не по себе - а ну как помрет в этой забытой богами таверне?..
        «Ох, лучше бы ты об этом и не думал».
        Еще раз оглядевшись, Лан-Ар приметил в углу у очага свободную лавку и направился туда. Рядом, правда, сидели два синха, тоже промокшие до нитки, но ийлур решил не обращать на них внимания. В конце концов, все они оказались здесь из-за грозы. Непогода уймется, и каждый отправится дальше, по своим делам.
        …Между тем, компания, собравшаяся в таверне, была довольно занятной. Помимо двух упомянутых синхов, вокруг которых на дощатом полу образовались две внушительного размера лужи и которые, ничуть не смущаясь, продолжали выжимать набрякшие водой альсунеи, в обеденном зале присутствовали: два ийлура - вольных наемника, старый кэльчу и, к неудовольствию Лан-Ара, почти дюжина вооруженных до зубов элеанов. На душе заскребли кошки - ох, неспроста и не к добру здесь собралось столько детей Санаула! Не то, чтобы Лан-Ар боялся элеанов или не любил их. Но события последних дней, признание Нитар-Лисс в том, что идут они ни много, и мало, а за Оком Сумерек, нападения странных мохнатых существ, так похожих на элеанов, но таковыми не являющихся - все это заставляло задуматься, а не поджидают ли крылатые молодцы именно их в этом забытом богами месте?
        - Посмотрим, посмотрим, - буркнул себе под нос Лан-Ар, укладывая бесчувственную ийлуру на скамью. Нитар-Лисс казалась слишком уж бледной, руки посинели от холода и наощупь были как ледышки.
        Он взял ее хрупкие пальцы в свои и попробовал согреть, растирая и разминая, но затем решил, что этого недостаточно. Похлопал по щекам - безрезультатно.
        - Да очнись же!
        Лан-Ар невольно погладил ее по мокрым слипшимся волосам… Тут же бросил осторожный взгляд в сторону элеанов, но те уже вернулись к прерванному появлением Лан-Ара занятию, к поглощению содержимого винного бочонка.
        «Ей тоже вина не помешало бы», - он огляделся в надежде увидеть кого-нибудь из прислуги, затем сообразил, что старый кэльчу и есть прилуга… То есть, судя по всему, хозяин заведения.
        Он как-то незаметно подобрался к Лан-Ару и преспокойно стоял в двух шагах от него, сверля темными глазками лицо Нитар-Лисс. Ийлур порылся в кошельке и ловко подбросил вверх мелкую серебряную монетку.
        - Принеси госпоже подогретого вина.
        Кэльчу ловко поймал плату, но за вином не кинулся.
        - В чем дело? - Лан-Ар смерил его хмурым взглядом, - разве я мало тебе дал?
        Лицо кэльчу, изборожденное морщинами и оттого похожее на высохшее яблоко, расплылось в фальшивой улыбке.
        - Нет, господин… Вернее, достаточно, господин. Но мне кажется, что это не поможет госпоже Нитар-Лисс… - «Проклятье, да ее здесь знают!» - я бы осмелился посоветовать глоток настойки из золотых роз. Ведь она всегда носит ее с собой?
        - Принеси вина мне! - рявкнул ийлур, - с госпожой я и сам разберусь… без твоих советов!
        - Как прикажет благородный господин. - зыркнув на медальон Нитар-Лисс, кэльчу поспешил на кухню.
        И пока он шел, Лан-Ар не без интереса глядел ему вслед. Ийлуру казалось, что слишком уж гладкая, слишком легкая походка у держателя таверны. Да и Нитар-Лисс была ему знакома… Ловушка?
        Он быстро отстегнул флягу с настойкой от пояса ийлуры, выдернул зубами пробку (в нос ударила волна тяжелого, приторного запаха роз). Затем, ловко подсунув руку под затылок жрицы, приподнял ее голову и в приоткрывшиеся губы влил маленький глоток настойки.
        Кэльчу - кем бы он ни был - явно не торопился с вином. Элеаны начали посматривать в их сторону, изо всех сил делая вид, что заняты беседой. И каждый раз, ловя на себе осторожные взгляды, Лан-Ар невольно хватался за меч. А Нитар-Лисс, как назло, не спешила возвращаться в Эртинойс, предпочитая пребывать в беспамятстве.
        Ийлур снял перчатки, присел у нее в ногах. Под закопченным потолком таверны медленно сгущалась тревога, нависая над столами призрачной сетью паука-крестовика.
        «Неужели западня?» - Лан-Ар хмуро поболтал флягой с настойкой. - «Влить, что ли, ей остатки? Мм… еще отравится…»
        Он взглянул на белое и осунувшееся лицо ийлуры, на темные стрелки слипшихся ресниц, на завиток, прилипший к щеке.
        «Но если она так и не придет в себя, что я буду делать?!!»
        И, приняв решение, Лан-Ар остородно влил в рот темной жрице еще настойки.
        Теперь уже Нитар-Лисс закашлялась, схватилась за его руки. А когда кашель унялся, прямо-таки впилась взглядом в Лан-Ара.
        - Что… что со мной было?
        Оставалось только облегченно вздохнуть. Нитар-Лисс по-прежнему была с ним, вполне живая и здоровая, и в ее черных глазах все так же плавились надменность, презрение ко всем живущим в Эртинойсе и… что-то еще?.. Далекий, едва заметный отблеск тепла, крошечная звездочка, вспыхивающая каждый раз, когда она смотрела на него?
        «Да ты и сам бредишь», - мысленно заключил Лан-Ар. Пожав плечами, он медленно оторвал пальцы Нитар-Лисс от своих рукавов.
        - Тебе лучше лежать. Пожалуйста, полежи… Не знаю, что уж там с тобой приключилось, но ты упала в обморок.
        - Это все гроза, - торопливо, будто оправдываясь, пробормотала ийлура. И добавила, - спасибо, что не бросил меня… там, на дороге…
        - Почему я должен был тебя бросить? - Лан-Ар не поверил собственным ушам.
        - Потому что… мне казалось…
        Она махнула рукой.
        - Так, глупости. Мне показалось, что ты бы предпочел взять Око сам.
        Лан-Ар улыбнулся и погладил ее по руке.
        - А разве я могу взять его сам?
        Губы ийлуры дрогнули и, казалось, она побледнела еще больше - хоть и трудно было такое представить. Но ответа Лан-Ар так и не дождался: через грязную столешницу на лицо Нитар-Лисс упала кособокая тень. Элеан, смерив Лан-Ара полным ледяного презрения взглядом, спросил:
        - Это та самая ийлура, которая хочет добыть сокровища Лабиринта Сумерек?

* * *
        …Выхватить меч. Опрокинуть стол, чтобы выиграть несколько драгоценных мгновений. Подхватить на руки Нитар-Лисс, добраться до двери и… И что? Вырваться из круга элеанов, чтобы очутиться в сердце неистствующей бури?!!
        Лан-Ар едва осознал, что тонкие пальцы Нитар-Лисс неожиданно сильно впились в запястье.
        «Что ты делаешь? Не мешай!» - едва не крикнул ийлур, но жрица его опредила.
        - Да, это мы, - сказала она, разглядывая элеана с ног до головы, - к чему это тебе, сын Санаула?
        «Ей даже не интересно, откуда они узнали», - растерянно подумал Лан-Ар, - «что там она еще замыслила?»
        И опять, как постоянно всплывающий в памяти кусочек кошмара, ему привиделся паук. Беспрестанно колеблющуюся на ветру ловчая сеть - и ее страшный хозяин.
        Элеан ухмыльнулся, тряхнул головой. Тут только Лан-Ар обратил внимание на то, что темно-каштановые волосы крылатого заплетены не меньше чем в сто тонких косиц, и в каждую вплетена нитка с каменной бусиной. Наверное, он и головой время от времени встряхивал и вертел только для того, чтобы все услышали мелодичное перестукивание самоцветов.
        - Я хочу предложить сделку, - элеан ухмыльнулся, - могу я сесть?
        Не дожидаясь ответа, он развязно плюхнулся на лавку и разложил на ней крылья.
        - Помоги мне подняться, - шепнула Нитар-Лисс, - послушаем, что скажет нам сей достойный сын Сумерек.
        Лан-Ар притянул ее к себе, мимоходом подумав о том, что надо бы Нитар-Лисс укутать и напоить горячим вином, а то выходило как-то даже смешно: темная жрица, у которой от озноба зуб на зуб не попадает. Но тут появился кэльчу с вином, расставил на столе кувшин и широкие глиняные чашки, и все закружилось, полетело дальше по тропе Судьбы.
        - Меня зовут Шенирье, - сказал элеан, - мой клан изгнал меня и моих людей из родных пещер.
        … Он говорил долго. Вообще, Лан-Ар пришел к выводу, что элеаны - это народ, склонный к чрезмерно приукрашенному изложению собственных мыслей, а также истории своих подвигов. Ровно половину повествования ийлур пропустил мимо ушей, отлавливая из словесного водопада смысл несущие крупицы. Впрочем, и того оказалось чересчур много; всю речь Шенирье можно было бы уложить в одну-единственную фразу: «Меня изгнали, и теперь я хочу отомстить, помогая чужакам».
        - Я принимаю твои условия, - с улыбкой прошелестела Нитар-Лисс.
        - Нет, подожди! - Лан-Ар, не удержавшись, дернул ее за руку, но так, чтобы элеану не было видно. Быстро шепнул: - Зачем они тебе?!! Да и откуда они знают про твой поход? А если это ловушка?
        - Что случилось? - нахмурился сын Санаула, - ты мне не веришь, женщина?
        - Верю, - поспешно сказала ийлура, - но мне… нам нужно кое-что обсудить. Так, ничего значащего.
        Кивнула Лан-Ару.
        - Отойдем к камину, дорогой. Есть о чем потолковать.
        … - Зачем ты соглашаешься? - Лан-Ар смотрел на бешеную пляску огня.
        - Потому что они нам будут полезны. - Нитар-Лисс привстала на цыпочки, обняла его за шею и зашептала на ухо, - ведь это удобно, пойми! Нет ничего лучше, нежели предатели, собирающиеся ограбить святыню собственного народа!
        - Но они могут прирезать нас на первом же привале.
        Темная жрица хихикнула.
        - На первом же привале мы избавимся от них. Самое главное, что они помогут нам быстро добраться до Сумеречного Хребта. Побери меня Шейнира, недурственная замена пропавшему порталу!
        Вот так. Наверное, стоило чего-то подобного ожидать от Нитар-Лисс… Но Лан-Ар все не мог привыкнуть к тому, что жизни других для нее ровным счетом ничего не значили. Вернее, значили - добрую жертву для Темной Матери синхов. Во рту внезапно стало горько, и к горлу подкатила тошнота. Так стремительно, что Лан-Ар едва сдержался.
        «Спаси и убереги Фэнтар. Зачем я иду с ней? Ради чего? Ради нее - или уже ради себя?!!»
        - Послушай, - снова зашептала Нитар-Лисс, - все будет так, как хочет Шенирье. Он же объяснил, побери тебя Шейнира! Или ты проспал все это время?
        - Я… - Лан-Ар вздохнул и замолчал. Толку оправдываться? Наверное, в самом деле он проспал все на свете…
        - Ему явился во сне сын Санаула и сказал, что Шенирье должен меня убить, - сердито прошипела Нитар-Лисс, - но Шенирье попросту хочет отомстить, а потому собрал своих ребят… Старик не имеет над ним власти. В конце концов, Лан-Ар, пусть они донесут нас до Сумеречного Хребта, а там… там посмотрим, что с ними делать дальше. Главное, пусть себе думают, что доберутся до сокровищ Лабиринта.
        И она с очаровательной улыбкой повернулась к элеану. Тот, насупившись, наблюдал за их советом, одновременно ковыряя кинжалом столешницу.
        - Вы решили? - помолчав, спросил он.
        - Разумеется, - ответила Нитар-Лисс, - мы согласны на все твои условия, уважаемый. Месть, в конце концов, дело благородное, а что касается сокровищ Лабиринта - довольно им спать в пыли забвения.
        Глава 14
        Прекрасный способ избавиться от слежки
        На сердце у Эристо-Вет было тяжело.
        И дело даже не в том, что она покидала Альмаран с твердым намерением разрушить планы темной жрицы и собственного учителя, а под сердцем ворочалась боль, которую увидела Эристо-Вет в глазах того, кого любила. И, пожалуй, даже не в том, что она вдруг ощутила себя куколкой в чужих руках, которая до поры до времени только и занималась тем, что двигала ручками-ножками, подчиняясь натяжению нитей… Эристо-Вет чувствовала себя так, словно в одночасье жизнь хрупкой соломинкой разломилась на две половины. Все, что радовало и было дорого - навеки осталось за плечами, грустным напоминанием о том, чему никогда уже не повториться. А впереди - горечь, страх и неизвестность. Да-да, именно так. Эристо-Вет, морщась, признавалась себе, что попросту боится грядущей бури.
        Слишком много оказалось намешано в кипящем котле интриги. Во-первых, темная жрица и бывший раб Светлого Храма, бредущие через пол-Эртинойса за святыней элеанов. Эристо-Вет отчего-то не верилось - в то, что рыжеволосая ийлура собралась стать подобной богу; предчувствие подсказывало, что Нитар-Лисс вовсе не из тех, кто хочет править миром. Но тогда - к чему ей понадобился Лабиринт Сумерек? То ведомо лишь Великому Дракону. У Эристо-Вет все не шел из головы синх Элхадж, верховный жрец храма Шейниры. Может быть, он пожелал присоединиться к своей Темной Матери на равных? Если говорить об Элхадже, то тут, побери его Шейнира, все возможно.
        Следующей фигурой, которая, словно ноющий зуб, досаждала ийлуре, был ее дражайший учитель. Метхе Альбрус собственной персоной, самый старый из четверки смертных, правящих Орденом Хранителей. Если он хочет стать богом, завладев Оком Сумерек, то почему не отправился сам в Лабиринт? Боится? Но - Покровители! Эристо-Вет не знала ни одного смертного существа в Эртинойсе, которого Альбрусу бы следовало бояться. Слишком могущественным был старик, и все четыре бога отвечали на его молитвы… Совсем другое дело, если Альбрус попросту прибегнул к излюбленной тактике выжидания. К чему лезть в пекло? Пусть другие таскают каштаны из огня, а он, старый и немощный, подождет в собственном хорошо протопленном кабинете, сидя в уютном кресле… Была, конечно, вероятность, что по каким-то причинам Альбрус не мог самолично войти в Лабиринт Сумерек - но тут Эристо-Вет уже просто терялась в догадках. Старик обладал слишком большим могуществом, слишком…
        Ийлура скрипнула зубами. Проклятье. Вот уж и вправду, как бурлящий котел с разноцветными масляными пятнами на поверхности: казалось бы, вот-вот сложится внятная картина происходящего - но сию же минуту всплывающие пузырьки воздуха рвут ее в клочья.
        А помимо темной жрицы и Альбруса колыхались на хаосе пляшущего зелья тени посвященного Ин-Шатура, Дар-Теена и древнего элеана с настороженными угольями глаз - чересчур зорких и внимательных, чтобы принадлежать обычному старику. Неужели Ин-Шатур тоже хотел стать богом? А Дар-Теен? Кто стоит за ним - Альбрус или же кто-то еще?
        Осененная внезапной догадкой, Эристо-Вет натянула поводья - так резко, что щер привстал на задних лапах. А ийлура, словно очнувшись от тяжкого забытья, огляделась по сторонам, приметила в тени Жемчужной стены маленькую таверну - вишневая черепица, коричнывые стены из гладких булыжников - и направила щера туда.
        Шейниров хвост! Тот молодой ийлур, с которым она столкнулась на лестнице в башне Ордена, неспроста показался знакомым. Эристо-Вет только теперь вспомнила, где видела его раньше; это было…
        Проклятье, проклятье, тысячу раз проклятье. Именно этот паренек в одежде послушника из Храма Фэнтара принес дневник Ин-Шатура темной жрице.
        Запутавшись окончательно, Эристо-Вет пробормотала короткую молитву Фэнтару - своеобразную просьбу очистить мысли и навести на нужный след. Затем спешилась, привязала щера под навесом и, наклонившись, шмыгнула в низкую дверь таверны.
        Посетителей было немного - цепкий взгляд Эристо-Вет выхватил из уютного полумрака купца-кэльчу в сопровождении наемника ийлура. Кэльчу рядом с телохранителем казался уж совсем маленьким и круглым, положения не спасал даже длинный кафтан с шитыми серебром вертикальными стрелками, которые должны были придать фигуре должную стройность.
        В углу, ближе к камину, потягивал вино элеан в мундире королевского гонца, синем с алыми обшлагами; он сидел в гордом одиночестве, чем и пользовался, разостлав крылья по всей длине лавки. А у окна, опершись спиной о стену и вытянув обутые в щегольские сапоги ноги, подремывал еще один ийлур, к которому и направилась Эристо-Вет. По пути она с неприязнью разглядывала светлые, почти белые волосы мужчины, заплетенные в две длинные косы, его холеную бородку, постриженную по гвенимарской моде, лопаткой. Кафтан ийлура золотился богатым шитьем, искры так и прыгали по отворотам рукавов и широкому, шалькой, воротнику.
        «Красавчик, тоже мне», - неожиданно разозлилась Эристо-Вет. Она и сама не знала, что в облике дремлющего ийлура так задело ее - а потом поняла. Он, побери его Шейнира, походил на Дар-Теена. И тем, что был светловолос, и шириной плеч, и гордой посадкой головы - но, Покровители, все-таки оставался совершенно другим ийлуром.
        Изобразив на лице смесь почтения и радости, Эристо-Вет склонилась к спящему, но тут же отпрянула, испытывая сильное желание разукрасить красивое и мужественное лицо густыми синяками.
        - Этт-Раш!
        - Да, моя милая, - пропел ийлур, окончательно открывая глаза.
        И помахал у Эристо-Вет перед лицом рукой. Словно пытался остудить пальцы, которыми только что ущипнул ее за бедро.
        - Ума не приложу, зачем мне было нужно просить тебя о встрече, - буркнула ийлура, усаживаясь напротив.
        - Я тоже, милочка, я тоже, - быстро ответил ийлур, явно наслаждаясь звуками собственного баритона (который был весьма приятен для слуха), - жажду услышать объяснение. И - клянусь богами - от всего сердца надеюсь, что интерес ко мне вызван отнюдь не завистью по поводу моей новой миссии.

* * *
        Легенда гласила, что, создав первых ийлуров, Фэнтар пришел в Эртинойс одним глазком взглянуть на собственных детей. Покровитель принял облик смертного, спустился из дворца на самую высокую гору, Столп Мира, что на севере Сумеречного Хребта, оттуда кое-как добрался до ближайшего селения у моря Холодов, и там встретился с ийлуром, который, к несчастью, замерзал в лесу. Потрясенный, Фэнтар обнял свое дитя и заплакал, то ли от радости, что наконец увидел собственное творение, то ли от горя, потому как оное творение собиралось покинуть мир. Слезы Бога упали на заледеневшие губы несчастного, тот из последних сил слизнул их - и чудесным образом спасся от смерти. Потом счастливчик вернулся в селение, рассказал о том, что пережил. А история покатилась дальше, прыгая мячиком от города к городу и сквозь столетия, обрастая новыми подробностями пребывания отца ийлуров под небом Эртинойса.
        …После третьей рюмки «Слезы Фэнтара» Этт-Раш уже не казался ийлуре полным ничтожеством, каким она его считала с того самого момента, как впервые встретила в башне Ордена. Пожалуй, Эристо-Вет даже нравились его изящные, но сильные пальцы. У Дар-Теена руки были просто большими и крепкими, он с легкостью гнул медные пятаки, но не умел толком ни читать, ни писать; здесь же, приглядевшись, Эристо-Вет увидела руки ийлура образованого, местами испачканные чернильными пятнами. Этт-Раш с одинаковой легкостью справлялся и с мечом, и с пером. Да и лицо Этт-Раша тоже оказалось вовсе не надменным и застывшим, словно его вылили из воска, а просто строгим. Синие глаза, гораздо темнее, чем у Дар-Теена, смотрели вдумчиво и внимательно. Ийлур все еще гадал, зачем Эристо-Вет понадобилось с ним встречаться и при этом молоть всякую чушь об обычаях Ордена, но… То ли хорошее воспитание, полученное в аристократической семье, то ли простое любопытство мешали ему подняться и уйти, оставив ийлуру в компании полупустой бутылки «Слез».
        - …И все-таки я не понимаю, зачем ты просила о встрече, - наконец сказал Этт-Раш. Слегка заплетающимся языком; Эристо-Вет мысленно поздравила себя с маленькой, но все же победой. - Приятного пути ты мне пожелала. Но кажется, у тебя крутится еще что-то на языке, а ты отмалчиваешься… Или нет. Наоборот, городишь несусветную чушь.
        Она заморгала на четвертую - уже полную рюмку - и с тоской подумала о том, что прозрачными намеками отговорить Этт-Раша от возложенной на него миссии не удалось. Как ни крути, этот хранитель границы был пока в своем уме - а ведь только совершенно ополоумевшей особе могло прийти в голову ослушаться метхе Альбруса.
        «Вроде тебя, дорогая».
        Но, быть может, стоит попробовать еще раз?
        - Я… э-э… - нерешительно начала Эристо-Вет.
        - За успех моей миссии! - провозгласил ийлур, глядя сквозь прозрачную жидкость на огонь в камине, - Покровители! Чистая, как слеза… Как слеза отца нашего, и такая же целительная!
        - Да уж, - хмуро подтверила ийлура, - да уж…
        Голова слегка кружилась, а потому пятую и шестую порции божественного напитка Эристо-Вет незаметно выплеснула под стол. А Этт-Раш, глупо улыбаясь, перегнулся через стол и, схватив ее за руки, горячо зашептал в лицо:
        - Крошка, ты такая милая! Я думал, что ты гордячка, но это вовсе не так… Я ошибался, ты хорошая, добрая ийлура, истинная дочь нашего Пресветлого… Давай уйдем отсюда?..
        Эристо-Вет сосредоточилась, насколько это было возможно в ее расслабленном (совсем чуть-чуть!) состоянии. Так, так, господин Этт-Раш. Вот как вы заговорили!
        А ийлур, глупейшим образом улыбаясь и мня себя не иначе как самым галантным кавалером во всем Гвенимаре, смущенно закончил:
        - Я тут в мансарде комнатку снял. Пойдем?
        Эристо-Вет захлопала ресницами, мучительно соображая, что делать дальше. Ее трезвая часть, прятавшаяся от «Слез Фэнтара» в темном и душном закоулке сознания, возмущенно сжала кулаки и ринулась на Этт-Раша - намереваясь сделать из наглеца добротную рубленную котлету. А та, вторая часть ийлуры, которая успела как следует поднабраться веселящего зелья, кокетливо подмигнула, повела плечом - «Почему бы и нет? В конце концов, не я ли решила остановить этого чудака, который сам не ведает, куда лезет? Вдруг да получится? Пусть даже и не совсем честно…»
        - Ммм… - неопределенно промычала Эристо-Вет, прислушиваясь к аргументам спорящих сторон. - «Боги! Нет, так нельзя. Что бы сказал Дар-Теен, узнай он о твоих намерениях?». - «Да какое ему дело, этому северянину? Вы же расстались несколько лет назад. И, позвольте, остановить Этт-Раша все-таки надо. Чтобы он не тащился за Нитар-Лисс и ее мальчиком для битья. Ну, а для этого любые средства хороши, не так ли?»
        - Пресветлый Фэнтар, глупости какие! - не выдержала она.
        - Что? - Этт-Раш отпрянул и воззрился на нее в изумлении.
        - О, я хотела сказать… - ийлура широко улыбнулась, - да. Конечно же, я согласна подняться с тобой… туда… если, конечно, никто не узнает.
        - Слово аристократа, - он торжественно приложился горячими губами к ее запястью.
        «Что, небось, поджилки трясутся? Так тебе и надо!» - зудела добродетельная половина Эристо-Вет, пока они поднимались по скрипучей лестнице.
        «Не мешай!» - огрызнулась шкодливая, озорная и - по правде говоря - изрядно набравшаяся «слез» ее другая часть души. - «в конце концов, если я решила, что Этт-Раш не поедет за темной жрицей, именно так и будет!»
        И Эристо-Вет даже нашла в себе силы улыбнуться, когда шедший за ней ийлур шлепнул ее пониже спины.
        - Ты просто душка, - она обернулась, опасно качнулась на узкой, стертой посередине ступеньке. Этт-Раш кинулся ее поддерживать и таким образом заключил в объятия.
        …Наверху выяснилось, что Этт-Раш основательно подготовился к свиданию. В ведерке со льдом охлаждалось вино, курильница пускала тонкие колечки ароматного дыма, которые тонули в полумраке мансарды. Огромная кровать, на которой бы пометился властелин Северного Берега и все его жены, зазывно белела простынями.
        «Вот бы поспать», - Эристо-Вет невольно зевнула. Поглядела еще раз на бутылку с вином. Затем бочком-бочком подобралась к ней, и, взяв за горлышко, взвесила в руке, примеряясь. Этт-Раш, ничего не подозревающая жертва, отвернулся к кровати и пытался снять кафтан, который, в свою очередь, так и норовил связать рукавами благородного ийлура.
        «А если его оставить здесь денька на два?» - размышляла Эристо-Вет, приближаясь, - «конечно, потом, когда Этт-Раша найдут здесь связанным и с кляпом во рту, он рванет за Нитар-Лисс. Но время будет упущено, может, что-то изменится… Стоп. А если заплатить хозяину таверны, чтобы он продержал Этт-Раша чуть дольше? Чтобы я… успела добраться до жрицы первой?»
        - Милчка, идка сда, - ийлур наконец справился с кафтаном, широким жестом швырнул его на пол и, шатаясь, обернулся к Эристо-Вет.
        - Иду, мой пирожок! - ухмыльнулась она. И, сжав горлышко бутылки, двинулась вперед.
        - Вот и прекрасно.
        …Она слишком позно осознала, что в чем-то и где-то просчиталась. Недооценила - тьфу! Какой позор! - недооценила северянина и позволила завлечь себя в ловушку. А теперь к горлу прижималось холодное лезвие ножа. И Эристо-Вет отчего-то была уверена - стоит только дернуться, и Этт-Раш прирежет ее, не раздумывая и не сомневаясь в правильности своего поступка.
        - Я так и знал, что ты захочешь меня остановить, - доверительно сообщил ийлур. А у Эристо-Вет появилось нехорошее ощущение, что он совершенно, ни капельки не пил.
        - Ты что? - она поперхнулась от возмущения, - ты в своем уме?
        - Разумеется, милочка.
        Горло резнула едкая боль, и за ворот потекла тонкая теплая струйка.
        - Не дергайся, - посоветовал Этт-Раш.
        Он кивнул на бутылку, за которую Эристо-Вет судорожно хваталась - как утопающий за соломинку. Но - проклятье! - Этт-Раш был таким же Хранителем Границы, как и Эристо-Вет, и скорее всего успел бы не только уклониться от удара, но и полоснуть ее по горлу.
        - А теперь, крошка, тебе придется выпить еще чуть-чуть.
        «А дальше?»
        При мысли о том, что вино может быть отравлено… Даже нет - скорее всего отравлено, она похолодела. Боги, как тяжело порой загнать в угол собственный страх, и не терять хотя бы остатки достоинства, когда животный ужас запускает в сердце тонкие и острые, словно иглы, когти.
        Эристо-Вет посмотрела прямо в васильковые глаза ийлура. Посмотрела презрительно и холодно - Этт-Раш едва не расхохотался ей в лицо.
        - Давай-давай. Это вино прекрасно завершит столь удачно начатый обед. Не бойся, я не буду тебя травить - ты проспишь до вечера, а я тем временем успею убраться из Альмарана, чтобы ты не висела на хвосте моего щера.
        Ийлура недоверчиво глянула на бутылку, затем - снова на Этт-Раша. И мимоходом подумала, что все-таки он - полное ничтожество. Как она могла сравнивать этого самодовольного, разряженного, словно купеческая дочка, хлыща с Дар-Тееном?
        - Послушай, крошка. - не убирая ножа, Этт-Раш намотал на руку косу и запрокинул ей голову. От злой, обидной боли у Эристо-Вет брызнули слезы из глаз; стыд жег щеки - оттого, что прилипла к раскинутой паутине ловушке, и оттого, что сама ловушка предназначалась скорее для гулящей девки, а не для Хранителя Границы… - сейчас у тебя есть выбор. Либо сразу отправиться к Фэнтару, либо хорошенько проспаться. Так или иначе, но мне нужно тебя задержать в Альмаране, чтобы не мешалась под ногами. Метхе Альбрус предупреждал, что ты можешь выкинуть что-нибудь этакое…
        Невольно всхлипнув, ийлура зубами выдернула пробку, выплюнула ее на пол и понюхала содержимое бутыли. Пахло недурственно - по крайней мере, вином.
        - Я жду. - не преминул напомнить Этт-Раш, - еще раз говорю, что травить мне тебя незачем. Но если дернешься - сразу отправишься к Фэнтару.
        Эристо-Вет обреченно взвесила в руке все то, что ей предстояло выпить. Побери Шейнира этого Этт-Раша! Похоже, выбора не осталось.
        И она, зажмурившись, принялась пить, большими глотками. По горлу покатилась горячая волна, теплом коснулась желудка. Ноги, руки стремительно наливались тяжестью.
        Оторвавшись от бутылочного горлышка, Эристо-Вет вдруг поняла, что совершенно свободна. Этт-Раш стоял и, сложив на груди руки, наблюдал за ней.
        Свободна… Ийлура подумала, что в былые времена ей бы ничего не стоило запустить Этт-Рашу в голову тяжелую бутыль с остатками вина. А что с ней сталось теперь? Все плыло и кружилось перед глазами, ноги подгибались…
        Бутылка с глухим стуком ударилась о пол. Эристо-Вет хотела выхватить меч - но пальцы уже не слушались, онемели. Да и руки внезапно оказались словно вырубленными из железного дерева.
        - Ты меня отравил!
        - Вовсе нет.
        Он склонялся к Эристо-Вет так, словно она уже была на полу. За головой Этт-Раша в тумане плавали потолочные балки.
        Потом все омылось тьмой. Но даже во мраке Эристо-Вет чувствовала, как ее волокут куда-то, и слышала глухие голоса. Она силилась понять, но не могла. И рядом не было Дар-Теена, который мог бы утешить и дать надежду.

* * *
        …Этт-Раш не обманул. Это была первая мысль, которая посетила Эристо-Вет, как только ийлура вынырнула из темного омута сновидений. Да, Этт-Раш не обманул, не отравил и не выбросил тело в отхожее место…
        Второй мыслью, пришешей на ум ийлуре, была - «я тебя убью, шейнирово отродье».
        Окончательно прийдя в себя и с трудом ворочая налитой свинцом головой, Эристо-Вет обнаружила себя посреди роскошно убранной комнаты, лишившейся и щера, и дорожной сумки с кристаллом Эльваан, и какого бы то ни было оружия. А ко всему прочему - еще и голой.
        Хм. Не совсем, конечно, голой - но облаченной в чересчур легкомысленную сорочку, тонкую, словно паутинка и по длине едва прикрывающую бедра. Шею плотно облегал ошейник из железных звеньев, и тонкая цепочка тянулась к добротному кольцу, ввинченному в стену. Все говорило о том, что Этт-Раш продал сестру по Ордену в альмаранский дом для развлечений.
        - Шутник, - буркнула ийлура, - ну я до тебя доберусь.
        Кряхтя и постанывая сквозь зубы, она села. Наверняка Этт-Раш напоил ее сонным зельем, иначе почему голова раскалывается от тягучей, надоедливой боли? Пожалуй, единственное, что радовало - они не посмели отнять медальон с частицей Молота, подаренного метхе.
        Эристо-Вет осмотрелась и снова пришла к неутешительному выводу о том, что находится в борделе. Все здесь было роскошно и безвкусно - и круглая кровать, и дорогие, но неудобные кресла, и два тяжелых сундука у стены (тут ийлура задумалась, каким образом они могут быть использованы во время развлечений посетителей, но ни одной толковой мысли в гудящую голову так и не пришло). Зоркий глаз Эристо-Вет отметил маленькую дверь, почти незаметную на фоне тисненых обоев цвета сильно разбавленного малинового сока, небольшое бюро у дальней стены. Окно в комнате тоже было, завешенное розовыми шторами с обилием бантов и рюшей, но - увы! - длина цепи не позволяла к нему приблизиться.
        Она подергала железные звенья. Неужели Этт-Раш оказался настолько глупым, если возомнил, что цепь удержит истинную Хранительницу?
        Ийлура выругалась и, скрестив ноги, села на кровати. Удержит, еще как. Ей, за всю свою жизнь так ни разу и не призвавшей Силу Битв, не разорвать железные, старательно держащиеся друг за дружку звенья. И не сломать ошейника. Так что… Этт-Раш все правильно рассчитал.
        Эристо-Вет поежилась. Не то, чтобы в розовой комнате было холодно; страх накатывал волнами, щекоча сознание ледяными иголочками.
        Да, ей самой ни за что не освободиться.
        А вдруг… Вдруг никто не зайдет сюда?!!
        Она было ухватилась за мысль о том, что можно шагнуть через Границу, но тут же вспомнила о том, что «по ту сторону» полностью повторяет Эртинойс. Следовательно, и там шею будет украшать гибкий, но прочный ошейник.
        Проклятье. И ведь надо было поверить в то, что Этт-Раш пил «Слезу Фэнтара»…
        Ийлура поднялась. Еще раз попробовала подойти к окну - длины цепочки хватило ровно настолько, чтобы дотянуться кончиками пальцев до шелковой шторы. Попыталась добраться до замаскированной двери - тоже безуспешно. Затем Эристо-Вет внимательно осмотрела ввинченное в стену кольцо, подергала: оно крепко сидело в кладке. Одно было хорошо - ийлура не увидела ни намека на механизм, который бы мог укорачивать ее привязь.
        «И то ладно», - Эристо-Вет из последних сил боролась с подступающими к горлу слезами. Обобрали и продали, иначе и не скажешь… А кристалл Эльваан, где он теперь?
        Ийлура забралась на кровать и свернулась калачиком под легким одеялом. От медальона шло слабое, приятное тепло; она накрыла его ладонью и попыталась молиться Фэнтару. О чем? Хотя бы о том, чтобы в замыслы Этт-Раша не входило уморить ее голодом. О том, чтобы в розовую комнатку кто-нибудь зашел - уж тогда она приложит все усилия, чтобы не остаться здесь надолго. И еще… совсем чуть-чуть… о том, чтобы ничего дурного не приключилось с Дар-Тееном.
        Фэнтар хранил молчание. Но, видимо, горячая молитва Эристо-Вет достигла его божественного слуха. Стоило ей начать задремывать, как незаметная на розовых обоях дверь отворилась, и в комнату вошла - или, скорее, вплыла - элеана.
        …Она была молодой и удручающе красивой. Все в ней казалось особенно хрупким - нежная шея, запястья и лодыжки, узкие бедра и немыслимо тонкая талия. Волосы цвета воронова крыла, собранные в пучок на макушке, крупными завитками спускались до пояса; миндалевидные глаза сверкали, точно пара аметистов. Крылья, украшенные маленькими золотыми колечками, с тихим шелестом волочились за ней по ковру. А одеяние этой красавицы чересчур походило на сорочку самой Эристо-Вет. Но превосходя в длине, также превосходило и в прозрачности.
        Ийлура прыгнула. Так быстро, как только позволяли собственные мышцы и сухожилия. Сбросив одеяло и оттолкнувшись от кровати едва ли не всем телом. Но пальцы ухватили воздух, а сама Эристо-Вет запоздало поняла, что нежная и беззащитная на вид элеана оказалась опытным бойцом: ее маленький кулачок неожиданно остро ударил под ребра, вышибая дыхание, заставляя позорно скорчиться на пушистом ковре.
        - Меня предупредили, что следует быть осторожной, - услышала ийлура откуда-то сверху.
        Все еще хватая ртом внезапно раскалившийся воздух, Эристо-Вет подняла голову. Элеана, как ни в чем ни бывало, стояла над ней и дружелюбно улыбалась.
        Покровители! Вот она, рядом… Стоит захлестнуть цепью белую шею, и тогда…
        - Не глупи, - посоветовала красавица, - если хочешь поесть сегодня.
        И, прочитав в глазах Эристо-Вет немой вопрос, представилась:
        - Меня зовут Гирлоиль. Я хозяйка «Радости жизни» - и теперь твоя хозяйка.

* * *
        Глядя на Гирлоиль, ийлура мечтала о том, как свернет шею Этт-Рашу.
        Разумеется, это может произойти не раньше, чем она покинет этот чересчур гостеприимный бордель. И, следовательно, не раньше, чем с нее снимут цепь. Если вообще здесь не принято развлекать посетителя будучи на привязи.
        Эристо-Вет порылась в памяти, припоминая тот, последний раз, когда она посещала подобное заведение - с одной-единственной целью встретиться с агентом Хранителей. Тогда женщины, которых она видела в том замечательном месте, свободно расхаживали по холлу, ну да в каждом доме - свои правила. Оставалось лишь надеяться, что и здесь ее не будут держать взаперти слишком долго.
        Тем временем элеана морщила аристократический, но слегка вздернутый носик. Тонкие золотые браслеты позвякивали в такт ее шагам.
        - Мне обещали красивую и покорную рабыню. Я заплатила за тебя цену трех здоровых рабов. Заметь, не для того, чтобы ты нападала на каждого, кто будет входить в эту комнату. И если ты не образумишься, я найду, как тебя обуздать.
        Эристо-Вет пожала плечами.
        - Отпустите меня, Гирлоиль. Если дело только в деньгах, я могу внести за себя выкуп, пусть даже и в два раза больше, чем было вами заплачено.
        На миг в широко распахнутых глазах элеаны мелькнуло сомнение, но тут же спряталось в аметистовых глубинах. Гирлоиль поджала красивые губы и сухо произнесла:
        - Ты непокорна, но достаточно красива. Достаточно… для того, чтобы стать истинной жемчужиной моего дома. Даже если ты не лжешь, и в самом деле могла бы внести выкуп, я не настолько глупа, чтобы рисковать дружбой с нашим общим знакомым.
        Эристо-Вет вспыхнула. Да что, во имя Покровителей, возомнила о себе эта стрекоза?!!
        Но, помня о молниеносной реакции элеаны, даже не пошевелилась. Замерла на краешке роскошной постели.
        - Я не буду развлекать твоих гостей, Гирлоиль. Более того, я убью каждого, кто посмеет ко мне приблизиться!
        Через удар сердца Эристо-Вет пожалела о сказанном, но слова уже прозвучали в Эртинойсе - а черноволосая элеана их прекрасно поняла.
        - Что ж… - в ее звонком голосе серебряными каплями перекатывалась жалость, - посиди тут, подумай. Но лучше бы тебе согласиться сразу, потому что…
        - Ты ничего мне не сделаешь, - в отчаянии брякнула ийлура. Сказанного не воротишь и, возможно, было самой большой ошибкой дать волю гневу. - ты же не будешь портить свою собственность?
        - О. - тонкие брови элеаны взмыли вверх. Она даже остановилась, и позвяивание золота прекратилось. - Ты думаешь о телесных наказаниях? Ну что за глупости, дорогая?
        И, не произнеся более ни слова, удалилась. Только крылья по ковру прошелестели.
        А Эристо-Вет, обхватив себя руками за плечи, осталась сидеть на кровати - понимая, что первую схватку она безнадежно проиграла.
        …За розовыми шторами наступало время ночи. Потемнело размытое пятно окна, комната пила сумерки, наполняясь темнотой - но больше ничего не менялось. Будто все вымерли в «Радостях жизни». Только изредка до Эристо-Вет доносилось далекое печальное позвякивание, но ийлура так и не смогла определить - то ли это бродила по комнате такая же, как она, узница, то ли прислуга возилась на кухне.
        Она так и сидела на кровати, подтянув к груди коленки. Эристо-Вет было зябко в тонкой и короткой сорочке, забраться бы под одеяло, но - шевелиться не хотелось. Вот пить - да. После «Слез Фэнтара» и вина, щедро приправленного сонным зельем, жажда набросилась на Эристо-Вет как оголодалый щер на котел с жабами, горло пересохло, язык превратился в горькую терку, царапающую нёбо.
        «Пол-царства за глоток воды», - ийлура грустно усмехнулась в темноту. Наверное тот, кто это придумал, тоже вот так сидел взаперти без особой надежды на вызволение.
        Чтобы отвлечься, она пыталась думать про Око Сумерек, про смертельную игру, в которую ее втянул метхе Альбрус. Но мысли безнадежно сворачивали к Дар-Теену; Эристо-Вет вспоминала его лицо в то мгновение, когда было сказано - «у меня были и другие мужчины…» Это было жестоко. Слишком. Теперь, когда ничего не изменить, сердце болело от жалости - к Дар-теену, к себе, к ним обоим… Сами боги прокляли их союз, иначе Эристо-Вет уже давно была бы с тем, кого всегда любила, но боялась в этом признаться даже самой себе.
        Ийлура почувствовала, как по щеке потекла слеза. Торопливо зашмыгала носом, вытерла глаза - вдруг кто зайдет и застанет ее рыдающей? Но боль накрепко засела в груди.
        «Нам нельзя было расставаться в ту жасминовую ночь».
        Эристо-Вет показалось, что рядом, в потемках, сидит Дар-Теен. Провела рукой по шелковым простыням - и вздохнула. Конечно же, все это были только ее глупые и запоздалые мечты.
        Внезапно она осознала, что в ее розовой комнате происходит нечто новое. Из-под замаскированной двери во мрак боязливо тянулись золотистые лучики света, словно кто-то притаился за дверью… подслушивая? Или даже подглядывая?..
        - Эй! - ийлура вскочила с кровати, - там, за дверью! Принесите мне попить, что ли? Или хотите меня уморить?
        Некто, будто смутившись, тут же пригасил лампу - яркая полоска под дверью почти слилась с сумерками.
        - Не уходите! - Эристо-Вет шагнула к двери, цепь, натянувшись, жалобно звякнула, - принесите хотя бы воды!
        И вдруг с легким скрипом дверь приоткрылась. На пороге стояла ийлура в мешковатом сером платье, молоденькая северянка. В руках она держала поднос.
        - Хвала покровителям, - пробормотала Эристо-Вет.
        В конце концов, это была самая обычная девчонка, которая принесла пленнице поесть. Ну, а если ее задобрить - даже самые преданные слуги могли стать сообщниками.
        - Хвала покровителям! - уже громче сказала ийлура, подпустив в голос отчаяния, - мне казалось, что я умру здесь… одна… в темноте, без еды и питья. Кто ты, добрая девушка?
        Служанка предпочла отмолчаться. Аккуратно опустила на пол поднос, так, чтобы Эристо-Вет могла до него дотянуться, и, по-прежнему недосягаемая, выскользнула за дверь. Тихо щелкнул замок.
        - Шейнирово отродье, - ийлура едва удержалась от того, чтобы не влепить подносом в приторную розовую стену.
        Затем, до боли закусив губу, подтянула его к себе и быстро осмотрела содержимое. Кувшин с водой, маленький элеанский кувшинчик с вином и дурно пахнущая, подгоревшая каша, размазанная по широкой глиняной плошке.
        Эристо-Вет вздохнула и принялась пить.
        Проклятье! Не получилось заговорить с прислугой, ну да ладно. Ведь она здесь не в последний раз…
        А время идет. Где сейчас Этт-Раш? А темная жрица? И о чем думае метхе Альбрус?..
        Ийлура отставила наполовину пустой кувшин, блаженно зажмурилась. Жажда отступала, спасаясь от прохладной, свежей воды.
        Теперь… не мешало бы поесть.
        Эристо-Вет в потемках шарила по подносу в поисках ложки, раздраженно потерла заслезившиеся внезапно глаза… И вдруг ее охватил панический, животный страх. Что там говорила элеана? Я найду на тебя управу, Эристо-Вет. И не нужно никаких телесных наказаний, не нужно боли… Достаточно лишь подмешать унцию зелья в питье или еду.
        - Нет! Пожалуйста, не надо, - выдохнула ийлура.
        Сознание съеживалось, ища укрытия; а розовые шторы - о, это были не просто куски шелка. Это были… призраки. Зловещие, покинувшие шейнирово царство призраки, которые вошли через окно и медленно, не показывая лиц, окружали ийлуру. Она съежилась и становилась все меньше и меньше, постепенно высыхая и превращаясь в овсяное зернышко. А те, кого ей пришлось убить за время службы Ордену, уже поджидали ее на границе бреда.

* * *
        …Они снова были вместе.
        Дар-Теен шел чуть впереди, дорога чихала пылью, отзываясь на каждый его шаг. По обе стороны тянулась степь - желтая и поблекшая, словно засуха выпила весь травяной сок. Пахло полынью и пижмой; и того, и другого было предостаточно - седые кустики с жесткими волокнистыми стеблями и гроздья желтых шариков, впитавших злое солнце. А в синем, прогретом до самого дна небе плыл черный силуэт ястреба.
        Эристо-Вет шла за Дар-Тееном. Она не думала, куда они движутся и зачем; она радовалась, что призраки когда-то убитых ей ийлуров, элеанов и кэльчу отступили, снова превратившись в розовые занавески. Потом пропали и они, распахнувшись в иссушенную солнцем степь… Но там был Дар-Теен. Видения прошлого разлетелись испуганным вороньем, не навсегда, конечно, но ийлура точно знала: пока она идет вслед за северянином, ни один кошмар не посмеет коснуться ее сознания.
        И ей было легко и радостно шагать, выбивая из дороги скучные сизые облачка. Страхи ушли, на душе стало по-особенному покойно и уютно…
        - Эй, - позвала она, - как ты нашел меня?
        Не оборачиваясь, Дар-Теен пожал плечами.
        - Это было несложно, дорогая. Мы же знаем с тобой, что сумеречнй отец порой склоняет свой слух и к молитвам ийлуров? Я, конечно, не думал, что тебя занесет в бордель, но…
        - Меня продал туда Этт-Раш, - хмуро оборвала Эристо-Вет, - опоил и продал, когда я пыталась его остановить.
        - Пусть себе делает то, что ему приказал метхе Альбрус, - ийлур оставался невозмутим. - все равно долго не протянет. Темная жрица не по зубам Этт-Рашу, уж поверь мне.
        Ийлура только вздохнула.
        - Мои вещи, Дар-Теен. Он меня еще и ограбил.
        - Но ты же можешь купить себе новый меч? - усмехнулся ийлур.
        - Там, побери меня Шейнира, дело не только в мече. Там…
        И она осеклась, вспомнив… Эльваан. Ведь Дар-Теен убил ее? Проклятье, лучше бы и вовсе не находить в его мешке свинцовый кубик, потому что теперь - теперь сердце рвалось на части.
        Дар-Теен продолжал энергично идти вперед. По обе стороны дороги все также тянулась выпитая зноем степь.
        - Это правда, что ты не убивал Эльваан? - несмело спросила ийлура, - во имя Покровителей, Дар-Теен, скажи правду.
        Ийлур промолчал.
        - Значит, все-таки твоих рук дело? - внутри все будто сжалось в ледяной ком, - но почему, почему?
        Снова молчание.
        - Ответь, побери тебя Шейнира! - не выдержав, сорвалась на крик Эристо-Вет, - почему ты не оборачиваешься?
        Дар-Теен даже не соизволил замедлить шаг.
        Эристо-Вет рванулась к нему, намереваясь хотя бы взглянуть в лицо молчаливому убийце, но…
        Расстояние между ними не сократилось.
        Выругавшись и помянув Темную Мать синхов, Эристо-Вет побежала - это оказалось на удивление тяжело, подошвы сапог словно липли к дороге. А Дар-Теен по-прежнему спокойно вышагивал впереди, не останавливаясь и не оборачиваясь.
        - Подожди! - взмолилась ийлура, давясь пылью, слезами и раскаленным воздухом, - прошу, не уходи!
        Собравшись с силами, она оттолкнулась от ненавистной дороги и, в прыжке настигнув Дар-Теена, повалила его в пыль.
        - Побери тебя Шейнира! Почему?!!
        Ломая ногти о жесткую куртку ийлура, Эристо-Вет развернула его к себе лицом - и закричала. Теперь уже от ужаса.
        Она вопила и вопила, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. А пальцы продолжали судорожно цепляться за заскорузлую от грязи мешковину.
        На Эристо-Вет спокойно взирал старик элеан. С коричневым, исхлестанным морщинами лицом, с пронзительными черными глазами. Невесть откуда взявшийся ветер расплескал длинные седые пряди, и они липли к лицу Эристо-Вет словно паутина.
        - Я ошибался в тебе, - сказал старец, - я открою тебе путь. Быть может, твое присутствие что-то изменит, но… Будь настороже, ибо враг идет за тобой.
        …Она охрипла от крика. Холодный пот заливал глаза, руки тряслись.
        Но не было больше ни степи, ни старика. Эристо-Вет очнулась в темноте, едва разбавленной чахлым огоньком масляной лампы, темноте, пропахшей горячей камфорой и медом. Ощущая под ладонями грубое домотканное полотно, она повернулась к свету - и сердце зашлось в суматошном беге. Там, где тени сгущались, парой золотых монет горели глаза синха.
        - Метхе, - прошептала ийлура.
        - Помолчи.
        - Метхе Альбрус… - она улыбнулась и судорожно схватилась за шершавую руку синха, - как вы…
        - Дом развлечений не лучшее место для хранителей Границы, - назидательно прошелестел синх.
        Он склонился над Эристо-Вет, осторожно пощупал ее лицо, оттянул веки и, удовлетворенный осмотром, оставил в покое.
        - Еще несколько дней, и ты бы делала все, что тебе прикажут.
        - Несколько дней? - она испуганно смотрела на уродливое коричневое лицо. Боги, как же стар был метхе! Полосы расплылись, стерлись… Говорили, что, когда с кожи синха исчезает последняя полоска, его жизнь завершается…
        - Но ты же никуда не торопишься? - подмигнул Альбрус.
        Ийлура поспешно прикусила губу. Не хватало еще проболтаться…
        - Зачем ты хотела остановить Этт-Раша? - развернувшись, Альбрус снова нырнул во тьму, и тут же вернулся. - впрочем, теперь уже неважно. Северянин припрятал твои вещи, и он не так уж и виноват перед тобой. Он хотел пошутить, но хозяйка борделя решила, что ты пригодишься ей самой.
        Эристо-Вет села на постели и огляделась. Вместо розовых обоев - беленые стены, вместо штор - пыльная тряпка. На грязном столе исходила паром глиняная кружка, скорее всего там метхе держал целебное снадобье. Испуганно трепетал огонек лампы.
        Одеяние ийлуры тоже претерпело изменения - вместо прозрачного лоскутка на ней оказалась добротная, до пят, полотняная рубаха с туго стянутой шнуровкой у горла.
        «Он перенес меня сюда, когда забрал из борделя», - вдруг подумала Эристо-Вет.
        На миг ей стало не по себе оттого, что к ней прикасался старый синх, и что он же наверняка переодевал ее.
        - Метхе…
        - Скажи спасибо, что никто не позарился на твой медальон, - ухмыльнулся синх, - может быть, испугались кары Пресветлого.
        - Как мне благодарить вас? - выдохнула наконец ийлура.
        - Помилуй, за что?
        Альбрус развел костлявыми руками. Задумчиво склонил голову к плечу.
        - Я не мог тебя оставить. Ты же моя ученица… Не лучшая, конечно же, но удачливая, это точно. А теперь - уж извини - меня ждут дела Ордена. Ийлура, в доме которой ты находишься, честная женщина. Выздоравливай - и пусть все, что с тобой приключилось, забудется, улетит дурным сном, чтобы уже никогда не повторяться.

* * *
        Альбрус покинул ее тем же днем. Ушел, аккуратно сложив на столе и дорожный мешок, и одежду, и оружие. Порывшись в вещах, Эристо-Вет пришла к выводу, что все оказалось нетронутым. Кристалл Эльваан заманчиво поблескивал свинцовыми гранями, по нему гуляли красноватые блики; словно манил, шепча на ухо - возьми меня и будь со мной. Навсегда.
        Эристо-Вет вздохнула, потерла кубик рукавом сорочки. В мыслях она была с Дар-Тееном и чувствовала себя так, словно половина души вылетела из тела. Повиснув над Эртинойсом в скорби, эта половинка искала и звала того, кто был далеко - и, судя по всему, попал в беду.
        Глава 15
        Сумеречный хребет
        …Это случилось давно. Тогда еще не был Лан-Ар ни рабом Храма Фэнтара, ни послушником, юным и исполненным надежд - он был… просто мальчиком. Самым обычным, каких непременно наберется сотня-другая в любом городе Алхаима. И, как водится, у Лан-Ара были и мать, и отец. Последний, насколько помнилось Лан-Ару, приходился дальним родственником одному из алхаимских нобелей, об этом нет-нет, да упоминали, но родство получилось, как говорят, «седьмая вода на киселе», а потому ийлура, давшая Лан-Ару жизнь, принадлежала вовсе не к сапфировому кругу нобелиата, а к гильдии Вышивальщиц.
        Когда-то… Да, он помнил каменный дом о двух этажах, с большими окнами и светлыми комнатами. Там всегда пахло лавандой и розами, мать любила перекладывать сушеными букетиками белье, «для радости и успокоения». Будучи храмовым рабом, Лан-Ар не раз хотел встретить отца и спросить - зачем вы отдали меня в Храм? Чего вы ждали от юркого черноволосого мальчишки? Наверное, они желали видеть его жрецом, а еще лучше - Настоятелем Храма. Только вот просчитались в одном: Фэнтар Пресветлый не отметил печатью своего благословения Лан-Ара… Но это было уже не важно.
        Важным было то, что одним утром Лан-Ар забрался на резную спинку своей кроватки, оттолкнулся от нее, и… вытянувшись в струнку над светлыми, гладко оструганными досками пола, полетел. Чтобы двигаться вперед, он помогал себе руками и ногами, загребал теплый воздух ладонями, колотил по нему ногами, а добравшись до двери, развернулся и встал на плетеный коврик.
        …Потом он снова обнаружил себя в кровати, но ощущение полета никуда не ушло. Лан-Ар побежал к матери, которая в это время распоряжалась на кухне, уткнулся лицом в пахнущий теплым тестом передник.
        - Мама, я летал! Я долетел от кровати до двери!
        Мягкая рука с длинными, чувствительными пальцами легла на голову и взъерошила волосы.
        - Глупости, деточка. Ийлуры не могут летать. Ты же не элеан?
        - Но я летал! - он поднял голову, чтобы посмотреть на лицо самой дорогой на свете ийлуры. Она тогда была самой красивой и самой лучшей из всех, зеленые глаза с вертикальными зрачками лучились светом, и этот же свет играл в золотых кудрях, распущенных по плечам.
        - Тебе приснилось, дорогой, - мать пожала плечами, - ийлуры не умеют летать, запомни это.
        Лан-Ару вдруг стало горько. Почему она не поверила? Ведь он прибежал рассказать о том, как тело стало невесомым, и радость пенилась игристым вином… Так почему?..
        - Я летал, - упрямо повторил он и, оттолкнув податливую ткань предника, бросился обратно, в свою комнату. Задыхаясь, повторил все, что делал раньше: забрался на резную спинку кровати, выпрямился, и, оттолкнувшись… Тяжело, на всю ступню, прыгнул на пол.
        Это было странно. Волшебное, божественное ощущение полета не забылось, но воздух более не желал его держать, и Лан-Ар расплакался, словно самая распоследняя девчонка. Ему было горько; потом он не раз пробовал летать, но больше никогда не получалось.
        «Ийлуры не умеют летать, запомни это».
        Больше сомневаться не приходилось. Все, что произошло, оказалось детским сном, не более.
        …И спустя два десятка лет Лан-Ар летел. Судорожно вцепившись в плетеную корзину, которую несли три элеана, едва ли что видя из-за выступивших на глазах слез. Их можно было бы вытереть, и смотреть в свое удовольствие, как далеко внизу проплывают Дикие земли, сплошь покрытые лесом. Сверху это напоминало часто настеленные лоскуты овчины, ярко-зеленой, а между ними то сверкала нитка реки, то желтел торговый тракт. Но Лан-Ар никак не решался отпустить край корзины; ветер в небесах оказался таким сильным, что корзина скрипела и раскачивалась, опасно накрениваясь каждый раз, когда кто-нибудь из элеанов прекращал взмахивать крыльями и начинал плыть в небесных потоках.
        Лан-Ар понимал, что где-то позади точно также болтается крошечным коробком, игрушкой ветра, корзина с Нитар-Лисс, но обернуться и посмотреть тоже не решался. Так и сидел, скорчившись, цепляясь за веревки… В конце концов, стараясь даже не думать о том, а что будет, если элеаны возьмут - и отпустят корзину.
        Потом… что-то изменилось. Ветер вдруг затих, Лан-Ар даже умудрился одной рукой вытереть глаза, но то, что он увидел, разбудило в душе самый настоящий, почти животный ужас. Ни один из элеанов более не взмахивал крыльями. Солнце размазалось по небу в сверкающий овал. Внизу покров Эртинойса превратился в серо-зеленое море.
        Ийлур зажмурился. Фэнтар, спаси и убереги, если ты слышишь хотя бы одну мою молитву… А затем, догадавшись, рассмеялся. Элеаны, дети Санаула, попросту обратились к силе своего отца-покровителя! Ведь не зря говорили, что им было дано летать быстрее ветра, одолевая долгий путь во мгновение ока… и вот оно - именно так, получается, все это и выглядело…
        Лан-Ар снова открыл глаза, и ему стало любопытно - а как там Нитар-Лисс. Хотел повернутьcя и посмотреть, но передумал. С темной жрицей ничего страшного не произойдет; такие, как она, всегда добираются до поставленной цели, чего бы это не стоило, пусть даже придется ползти, и мир вокруг будет рушиться… И на сей раз она дойдет до Лабиринта Сумерек, чтобы похитить принадлежащее Санаулу. Шейниров хвост! Безумная затея, весь поход - одно сплошное безумие… И Лан-Ар вдруг подумал - а каково это, стать подобным Богу?
        Но придумать ответа на свой вопрос не успел. Зло хлестнул в лицо ветер, снова по щекам потекли слезы, а потом появилось тошнотворное чувство падения. Элеаны, сложив крылья, устремились вниз, Лан-Ара вдавило в дно корзины - и только поэтому он и не вывалился. Вдох, выдох. А затем корзину снова дернуло, и теперь уже ийлур не удержался; но не успел даже испугаться, всей спиной ударившись о твердую землю.
        К нему склонился Шенирье, с любезной улыбкой на губах, потряс головой, самозабвенно прислушиваясь к перестукиванию самоцветных бусин.
        - Мы на месте, уважаемые. Извольте вставать.
        Лан-Ар, приподнявшись на локте, поискал глазами Нитар-Лисс. Та неподвижно лежала в траве, раскинув руки, и Лан-Ар было испугался за нее, но затем понял, что ийлура попросту отдыхает после сумасшедшего полета. Нитар-Лисс задумчиво глядела на Шенирье, улыбаясь своим мыслям. Лан-Ару же захотелось исчезнуть, став туманом… Лишь бы не видеть того, что могло последовать за этой тишиной. Ийлур отвернулся и - у него захватило дух, потому что, объехав с Ин-Шатуром пол Эртинойса, он ни разу не был в горах.
        Сумеречный Хребет, исконные земли элеанов, у начала времен создавал их отец-покровитель. Нагромождения гранита и базальта, изрезанные глубокими разломами, утыкались в небесный купол, словно колонны чудовищного замка. Вершин Лан-Ар не увидел. Там, наверху, все тонуло в седых клочьях тумана и облаках, ветер баламутил их, но, как ни старался, так и не мог согнать прочь, чтобы жемчужное ожерелье гор засверкало на солнце.
        - И потому здесь всегда сумерки, - шепотом пояснила Нитар-Лисс. Она незаметно подобралась к Лан-Ару и тоже стала рядом, положив руку ему на локоть, - в каждом ущелье живут элеаны, там ведь все изрыто пещерами. А самое глубокое ущелье проходит точно посередине и вдоль хребта, говорят, оно ведет в царство Санаула, и оно же отгородило Эртинойс от сущего по ту сторону хребта. Мы никогда не узнаем, живет ли там кто или же дневное светило согревает безжизненную пустыню. И даже элеаны не могут пересечь ущелье - оно исторгает ядовитый дым…
        Лан-Ар помолчал, разглядывая темную жрицу. Все-таки путешествие здорово ее изменило: холеная, роскошная женщина с внешностью аристократки превратилась в исхудавшую и растрепанную оборванку с лихорадочно блестящими глазами и запавшими, покрытыми нездоровым румянцем щеками. Роскошные рыжие волосы слиплись и висели грязными косицами, Нитар-Лисс то и дело отбрасывала со лба надоедливые прядки. А еще от нее почти постоянно пахло настойкой из лепестков золотых роз, темная жрица то и дело прикладывалась к заветной фляге, словно хотела унять грызущую ее боль.
        - Отойдем к деревьям, - прошептала она одними губами.
        Внутри все сжалось в тугой ком. Значит, настали последние мгновения для Шенирье и его товарищей? К горлу подкатила тошнота, ийлур задышал часто-часто, чтобы только не вывернуть на траву содержимое желудка.
        - Ты…Не делай этого, Нитар-Лисс.
        - Что за чушь? - она поморщила вымазанный в грязи аристократический носик, - тебе лучше следовать за мной, Лан-Ар, если не хочешь последовать к Фэнтару.
        Вот так. Она, как и раньше, не оставила никакого выбора.
        …Впрочем, все оказалось не так страшно, как это представлял себе Лан-Ар. Взметнулась к небу серая шаль, Покрывало Шейниры, на миг повисла над головами элеанов - и точно так же бесшумно рухнула вниз, осыпаясь на травяной ковер вместе с высушенными до состояния мумий телами. Они не успели даже закричать, и вряд ли успели что-либо почувствовать.
        Нитар-Лисс постояла-постояла, прислушиваясь к чему-то, затем глубоко вздохнула.
        - Ну вот. Теперь мы почти на месте.
        - Ты могла оставить их в живых, - запинаясь, пробормотал ийлур. Туда, где только что стоял Шенирье, он старался не смотреть. Бесцельно шарил взглядом по изрезанным ущельями горам.
        «Похоже на замковую решетку», - внезапно подумал он, - «то, что преграждает путь в святая святых, то, что должно остановить осаждающих…»
        - Могла, - неожиданно легко согласилась темная жрица, - но к чему? Во-первых, эти парни перерезали бы нам глотки сразу же, как только я открыла бы врата в Лабиринт Сумерек. Во-вторых, я только что принесла обильную жертву Матери синхов, и это нам очень скоро пригодится. Сам увидишь.
        Он молча кивнул. В самом деле, к чему жалеть элеанов, когда в Лабиринте, сокрытое от глаз смертных, зреет новое Око Сумерек?

* * *
        Остаток дня, до самого заката, они продвигались на юг, вдоль Сумеречного Хребта. Едва заметная тропа вилась меж базальтовых глыб, то выпрямляясь и ложась пояском на жухлую траву, то стягиваясь петлями вокруг небрежно насыпанными горками мелких камней. Горы, словно вереница молчаливых стражей, хмуро темнели по правую руку, над головой все также клубился густой туман, и ветер рвал клочья седых облаков, расшвыривая во все стороны их бесформенные лоскуты.
        Иногда Лан-Ар, задирая голову, видел элеанов - далекие, едва заметные силуэты в тумане. Но дети Санаула не проявляли никакого интереса к двум бескрылым путешественникам. Пока не проявляли.
        … День закончился быстро. Как только солнце нырнуло в мглу, у подножия гор разлились густые фиолетовые тени. Из ущелий потянулись молочные щупальца холодного тумана, дохнуло холодом ледников… И в Эртинойс пришли сумерки.
        - Все. Хорош на сегодня.
        Нитар-Лисс остановилась у гранитного осколка высотой в ийлура. Здесь тропа снова стягивалась петлей, словно предлагая обойти вокруг чудного каменного сада. В отличие от насыпей, которые встречались им раньше, здесь собрались крупные камни самых причудливых форм: некоторые и впрямь походили на низкие, кряжистые деревья без ветвей, другие напоминали то нахохлившуюся птицу, то свернувшуюся клубком дремлющую кошку. Лан-Ару даже привиделся самый настоящий ийлурский терем с двухскатной крышей, и рядом - огромный длинноухий заяц. Он хотел сказать об этом Нитар-Лисс, но промолчал. Казаться смешным не хотелось, а в глазах темной жрицы - тем более.
        Ийлур бросил мешок у подножия «дерева» о трех ветвях и занялся костром, время от времени поглядывая на Нитар-Лисс. Та сперва пошла вглубь сада, но затем круто развернулась и выскочила обратно, за невидимую черту, словно пребывание внутри жгло ноги. Как только занялись поленца, ийлура подошла и протянула руки над огнем; ее знобило.
        - Это священное место, - наконец сквозь зубы процедила она, - когда-то здесь принесли добрую жертву Санаулу, а над телами поставили каменный сад.
        - И поэтому ты не можешь там находиться? - приподнял брови Лан-ар, - вот уж не думал, что жрицу Шейниры могут испугать жертвы!
        - Дурак, - беззлобно сказала Нитар-Лисс, - ты не понимаешь… Это место попросту не мое. Оно принадлежит Санаулу. А он, как ты можешь догадаться, пребывает не в лучшем настроении. Наверное, знает уже, зачем мы здесь.
        Лан-Ар установил над огнем котелок, налил туда воды из бурдюка - не много, половину, потому что вода и без того подходила к концу, а впереди была только неизвестность.
        - Он бог, - пробормотал ийлур, - он может остановить нас, если захочет.
        - Боги не могут вмешиваться в жизнь Эртинойса. Если бы это было так, то наш мир уже давно утонул бы в крови и умер… На самом же деле… - тут она загадочно улыбнулась и, поднявшись на цыпочки, прошептала Лан-Ару на ухо, - я раскрою тебе один секрет. На самом деле смертный может одолеть бога, если будет сильна его вера в то, что он делает!
        Ийлур невольно отодвинулся и подозрительно воззрился на жрицу - не смеется ли? Но Нитар-Лисс была серьезна, ни тени улыбки не мелькнуло на бледных губах.
        - Это доказывает история Отступника, который смог на время изгнать саму Шейниру из Эртинойса, - и она подмигнула, - когда-нибудь я тебе расскажу то, что слышала от самого Элхаджа… Подай-ка мне мешочек с травами.
        Сказанное вернуло Лан-Ара к действительности. Кивнув, он наклонился к мешку; жарко полыхнул в рыжем свете браслет Нитар-Лисс.
        - Проклятие! Да у тебя же вся рука в крови! Ты что, ранена?
        Ийлур подхватил кусок чистой тряпки.
        - Давай сюда, перевяжу. Что же ты не сказала, а?..
        Жрица молча разглядывала свою руку, как будто видела ее в первый раз. Лан-Ар, стараясь действовать как можно осторожнее, повенул к свету белое запястье. Побери Шейнира этот браслет, снять бы его, что ли…
        - Ерунда, не стоит так беспокоиться, - ийлура мягко отстранила его, - это… это не рана.
        - Ну да. И кровь там тоже не твоя.
        Лан-Ар снова взял ее за руку.
        - Браслетик надо снять… Как эта штука расстегивается, а?
        И замер. От тихого смеха Нитар-Лисс по коже побежали мурашки, а Лан-Ар - в который раз - усомнился в здравости ее рассудка.
        - Оставь и не трогай, - Нитар-Лисс улыбалась, - во имя Шейниры, Лан-Ар…
        И вдруг, сделав шаг навстречу, обняла за шею и поцеловала. Легко, нежно. Словно южная ночь, напоенная ароматом золотых роз коснулась своим горячим дыханием.
        - Ты правда беспокоишсья за меня, а? - теперь эта непроглядная ночь с прищуром смотрела на него из глаз ийлуры, - или тебе нужно, чтобы я помогла тебе дойти до Лабиринта и открыла врата?
        - Перестань…
        Горло сжималось - от липкого, омерзительного страха. Покровители! Как же легко она читала его! Даже не мысли, то, что было зарыто гораздо глубже… И задавала вопросы, на которые он, Лан-Ар, сам не мог дать ответа…
        - Впрочем, не важно.
        Нитар-Лисс медленно отстранилась, но ее взгляд не отпускал.
        - Ты ведь знаешь, что мы можем обращаться к чужим покровителям в обмен на жертву? И, кроме того, порой жертву нужно принести до того, как в сердце родится молитва? - спросила она. И, не дожидаясь ответа, пояснила: - я заказала этот браслет в Альдохьене. Удобная штука, знаешь ли. Стоит нажать на пружину, и - раз!
        Лан-Ар невольно отпрянул при виде стальных лепестков, показавшихся из ажурного плетения рядом с костяшками пальцев.
        - Именно так я освободилась тогда, когда ассасины тащили тебя к алтарю. И - два!
        Лепестки скрылись. Нитар-Лисс прикусила губу, вздрогнула… А из-под серебра на жидкую травку упали первые капли крови.
        - Таким образом Шейнира получает жертву, - глухо закончила ийлура и отвернулась. - это вовсе не рана, полученная в бою. Помнишь поединок в городе синхов?
        - Угу. Понятно.
        Лан-Ар вернулся к приготовлению травяного чая, может быть, слишком поспешно. Но ему не хотелось, чтобы темная ийлура видела его лицо и читала мысли.
        А ведь он даже не подумал, что она носит на себе столь изощренное оружие… Которым может призывать Покрывало Шейниры, не прибегая к явной жертве, и которым может с легкостью вспороть живот своему спутнику…
        Лан-Ар выругался в ласковую темноту сумерек. Боги, а ведь получается, что Нитар-Лисс действительно могла от него избавиться, когда бы ни пожелала. Потому что даже будучи обнаженной, она никогда не снимала браслет.
        - Давай-ка посмотрим на карту, - промурлыкала над ухом ийлура, - побери тебя Шейнира, Лан-Ар! Не сиди как истукан!
        …Карта, найденная Ин-Шатуром и перенесенная сперва на грудь Лан-Ару, а затем, стараниями Нитар-Лисс, на пергамент, с самого начала казалась ийлуру странной. Там не было ни рек, ни гор, ни лесов. Вообще ничего общего с простыми и всем понятными картами Эртинойса: штрихи, образующие друг с другом пересечения, и жирно, от души нарисованные точки, словно мухи на потолке таверны. Нитар-Лисс повертела карту в руках и едко заметила:
        - Конечно же, посвященный не рассказал тебе, как этим пользоваться.
        - Зачем ты спрашиваешь? - Лан-Ар покачал головой, - знаешь ведь, что…
        - Знаю, - отмахнулась Нитар-Лисс, - Побери меня Шейнира, если я хоть что-то понимаю. Тут не хватает чего-то… для полноты картины… но вот чего?
        Ийлура умолкла и сидела тихо-тихо, вперив взгляд в пока что оказавшуюся совершенно бесполезной карту. Над ней нависало каменное «дерево», и оттого Нитар-Лисс казалась маленькой, щуплой и жалкой, словно замерзшая птичка. Кожа и кости, вообще неясно, в чем только душа держится, да еще треклятый браслет, пьющий из нее жизнь. Лан-Ар с утроенным вниманием принялся разглядывать каменный сад, плетение скачущих по гранитным глыбам теней и света. Ему, в конце концов, иной раз было просто больно смотреть на темную жрицу - но еще больнее было осознавать то, что она может попросту его использовать в своих целях. Даже нет, не так… Скорее всего именно так оно и было на самом деле - ни любви, ни влечения, ни симпатии. Только цель.
        - Чего-то не хватает, - пробубнила Нитар-Лисс, - я не совсем понимаю…
        Он скользнул взглядом по ее скорчившейся фигурке, боковым зрением заметил, у «терема ийлуров» шевельнулось нечто… так похожее на тень от каменного заячьего уха… и все же…
        - Не шевелись, - одними губами произнес Лан-Ар, - ради всех богов, не шевелись. Продолжай говорить.
        Ийлура поняла. Кивнула и, как ни в чем не бывало, заговорила о прелести весеннего дня в горах. Но Лан-Ар видел, как нетерпеливо ее пальцы потирают серебряное плетение браслета, словно готовясь…
        «Ну да, я же не знаю, сколько их явилось!»
        Он быстро поднялся и, шагнув прочь из дрожащего круга света, прижался спиной к боку каменной «вороны». Так - как представлялось Лан-Ару - неведомый, притаившийся в «саду» враг должен был потерять его из виду. Осталась Нитар-Лисс у костра, но она сидела, прижавшись спиной к широкому стволу «дерева» и, чтобы добратсья до нее, им пришлось бы сперва подойти к костру.
        «Кто бы это мог быть?»
        Лан-Ар тенью заскользил от камня к камню, приближаясь к подозрительно черной тени. В том, что это было отнюдь не мохнатое чудовище с крыльями, ийлур уже не сомневался: те просто и незамысловато нападали. Незваный же гость не торопился, а наблюдал и слушал.
        Лан-Ару повезло. Забеспокоившийся лазутчик только сообразил, что спутник жрицы отлучился от костра отнюдь не по нужде, а уже был хорошо виден силуэт незнакомца - высокий, широкоплечий.
        «Ийлур!» - недоумение Лан-Ара росло. Впрочем, как и желание не убивать молодчика, а расспросить его - кто таков и откуда.
        Стараясь двигаться бесшумно, Лан-Ар вышел из-за «нахохлившейся вороны», нырнул за «спящую кошку»; но в этот миг скрючившийся у «терема» ийлур наконец догадался, как именно его обдурили и принялся озираться по сторонам - в мутной тьме Лан-Ар только и видел, как поблескивает, ловя редкие искорки света, кольчуга.
        И тут раздался вопль, от которого у Лан-Ара потемнело перед глазами. Кричала Нитар-Лисс, да так, словно ее живьем резали на куски. Позабыв обо всем на свете, он метнулся было назад, к костру, который уже потерял из виду, но тут же опомнился. Дурачок, темная жрица не будет вопить просто так, равно как и никому не даст себя в обиду! Так что, скорее всего…
        Он угадал. Неизвестный ийлур вздрогнул, выглянул за угол «терема», надеясь увидеть происходящее с Нитар-Лисс. И Лан-Ар, не теряя более ни мгновения, ударил его - плашмя. По затылку. А затем, уже не раздумывая, подхватил тяжелое, обмякшее тело и, взвалив на плечо, поволок к костру.
        Навстречу поднялась живая и пребывающая в добром здравии Нитар-Лисс.
        - Ну, я надеялась, что у тебя хватит ума догадаться, - буркнула она, - давай сюда этого красавчика. Кажется, на дне моего мешка был набор ритуальных ножей из Храма.

* * *
        Ийлур оказался северянином. Как будто только что покинул двор Владыки Северногого берега, даже не покинул - так, отлучился на минутку, чтобы прогуляться и подышать свежим воздухом. Светлая бородка была заплетена в две щегольские косички с вплетенными золотистыми нитями, поверх кольчуги таинственно мерцал бархатный кафтан, черный, словно врата в шейнирово царство и на груди щедро украшенный шитьем. Сапоги из прекрасно выделанной щеровой кожи нахально сверкали фигурными пряжками, каждая из которых могла кормить семью вилланов на протяжении полугода, не меньше.
        Жрица изумленно вскинула глаза на Лан-Ара.
        - Я вот думаю, это ловушка?
        Задумчиво теребя медальон с образом третьего глаза Шейниры, она склонилась к пребывающему в беспамятстве ийлуру. Затем скомандовала:
        - Вяжи его, Лан-Ар. Как только этот благородный (вне всяких сомнений) ийлур вернется в Эртинойс, я лично допрошу его. Хвала богам, у меня достаточно опыта в этом деле.
        «Кто бы сомневался», - ийлур мрачно усмехнулся и принялся за работу.
        Нитар-Лисс тем временем вновь достала карту. Вертела ее, складывала, смотрела на мятущийся огонь сквозь пергамент. Затем досадливо поморщилась:
        - Надеюсь, нам не придется топать обратно ни с чем только потому, что твой Ин-Шатур оказался жадиной и не посвятил меня в тайну найденной карты.
        Ийлур проверил, достаточно ли надежно стянуты запястья пленника, и приступил к лодыжкам.
        - Ин-Шатур мог и сам не знать, что с картой делать, - мягко возразил Лан-Ар.
        - Да нет же… знал, пройдоха… и ни с кем не захотел поделиться…
        Северянин застонал, приходя в себя. Нитар-Лисс тут же отложила карту и открыла обитый тисненым шелком плоский ящик. Внутри, в мягких гнездышках из алого бархата, ждали своего часа ритуальные ножи из Темного Храма - маленькие и большие, прямые, скривленные, выполненные в форме спирали… Лан-Ар, представив их в деле, от души выругался в темноту.
        А жрица мило улыбнулась и взяла один из ножей - самый маленький, странно изогнутый полумесяцем, с заусенцем на острие. На рукояти из черного обсидиана запрыгали алые блики. Свежей кровью заискрилась серебряная вязь браслета.
        - Итак, наш многоуважаемый гость…
        Лан-Ар, стоя чуть в стороне, наблюдал за ийлуром и чувствовал себя премерзко. Можно было сколько угодно убеждать себя в том, что связанный по рукам и ногам пленник - враг, и что допрашивать его должно именно так, как это собиралась проделать Нитар-Лисс, но… Вместе с мыслями о предстоящих пытках появилось ощущение налипшей на руки грязи, которую не смыть до конца дней.
        - … надеюсь, тебе известно, почему синхов считают самыми лучшими лекарями, - не переставая улыбаться, сказала Нитар-Лисс.
        Страх на мгновение показался в глазах ийлура, но тут же исчез, нырнув в их васильковую глубину.
        - Меня учил сам Элхадж, - спокойно продолжила Нитар-Лисс, - учил, сам понимаешь, на приносимых в жертву ийлурах, элеанах и кэльчу. Я могу превосходно врачевать, но также превосходно могу убивать. Медленно и мучительно. Ты понял?
        Ответом был исполненный ледяного презрения плевок. Жрица пожала плечами, задумчиво повертела в руках нож - так, чтобы пленник как следует разглядел замысловатую форму лезвия.
        - Как знаешь. Я все равно заставлю тебя говорить… О том, кто тебя послал, зачем и почему именно за нами.
        Лан-Ар покосился на северянина: тот лежал, сжав кулаки, с побелевшими от напряжения костяшками, крепко зажмурившись. Может быть, не хотел или не мог смотреть, как беспощадное лезвие коснется тела. Или?..
        Память. Добрая услужливая память. Сам Лан-Ар никогда не делал ничего подобного, потому что Фэнтар предпочитал не обращать внимания на его призывы. Другие же, счастливчики, ставшие Посвященными, Жрецами Пресветлого, могли обратиться к Покровителю и испросить крохи божественной силы Битв.
        - Назад! - крикнул он, - он призывает!..
        Нитар-Лисс успела отпрянуть, точно кошка, метнулась к каменному дереву - весьма своевременно, потому что в тот же миг полетели в стороны обрывки веревок. Северянин избавился от пут играючи, он просто развел в стороны руки, как будто их ничто не сдерживало. Лан-Ар прыгнул вперед, меч в руках чертил серебристые круги, но ийлур оказался проворнее. Щегольский кафтан мелькнул перед глазами, распластались рукава, словно крылья хищной птицы… Все это продлилось один удар сердца, и Лан-Ар согнулся пополам, хрипя от боли и судорожно ловя ртом воздух.
        - Беги! - выдохнул он, глядя на замершую в растерянности жрицу, - беги!..
        Ийлур, призвавший силу Битв, становился непобедимым в бою. А Нитар-Лисс стояла слишком близко, чтобы успеть обратиться к Темной Матери синхов.
        …Лан-Ар падал. Он даже не понял, чем его ударил северянин - то ли кулаком, то ли мечом, нанизав на клинок, но осознать и понять уже не было времени. Ийлур вдруг увидел, как, осененный благословением самого Фэнтара, пленник на миг обернулся. Может быть, он хотел убедиться, что Лан-Ар на время выбыл из игры. Может быть, хотел посмотреть, как вываливаются на землю внутренности присягнувшего Шейнире. Лан-Ару показалось, что ийлур тогда улыбался; потом мир начал медленно гаснуть, тонуть в жгучей, пульсирующей боли. Но северянин потратил лишнее мгновение, задержался перед жалким, трепещущим костерком, и этого застывшего мгновения на пороге вечности хватило.
        Лан-Ар продолжал падать. Но вытянул вперед, к северянину, руки. А затем сомкнул пальцы на чем-то твердом - и, словно в кошмарном сне, успел увидеть, как выбросила вперед раскрытую ладонь жрица Шейниры.

* * *
        - Эй.
        «Я все еще жив?»
        - Поднимайся.
        «И снова ее голос».
        - Не притворяйся. Ты даже не ранен.
        «Но что тогда со мной было?»
        Лан-Ар ощутил влажные и холодные прикосновения к лицу. Приоткрыл глаза - оказывается, Нитар-Лисс сидела на корточках и преспокойно изводила запасы воды, обтирая ему лицо. Тут же проснулась жажда.
        - На вот, попей, - мягко сказала темная жрица, - здорово ты его… Я бы сама не успела, это точно.
        Лан-Ар сел, жмурясь. Похоже, прошло совсем немного времени: над Эртинойсом царила все та же ночь, хрустел, поедая дровишки, костер. И Нитар-Лисс… Спокойная, словно только что закончила молитву Шейнире. Красивая, как в тот, самый первый раз, когда он увидел ее в синем платье с белоснежным воротником.
        - Что я сделал? - откашлявшись, виновато спросил Лан-Ар, - не помню.
        - Ты спас жизнь нам обоим.
        Губы ийлуры дрогнули, внезапно выдав только что пережитые треволнения.
        - Он тебя ударил под сердце, - тут же пояснила она, - а ты, падая, успел схватить красавчика за ногу. В итоге он грохнулся на землю, как тюк шерсти… Ну, а потом и я подоспела. Жаль вот только, уже не узнаем, кто его подослал…
        - Главное, мы живы, - пробормотал ийлур.
        И пожал холодные пальцы Нитар-Лисс.
        - Пока что, - уточнила она, - я помогу тебе подняться.
        Лан-Ар встал, опираясь на худые плечи ийлуры. Огляделся. На миг ему померещилось, что каменный сад ожил, и глыбы гранита беззастенчиво пялятся на двух чужаков.
        «Впору с ума сойти», - нахмурился Лан-Ар.
        Все это… просто игра света и теней.
        Но что-то было не так. Странная тревога, повисшая, словно паутина, в темном воздухе. А Нитар-Лисс, похоже, ничего не чувствовала - ну, или старательно делала вид, что все в порядке.
        Жрица снова вертела карту, поворачивая ее и так, и сяк. Потом вздохнула, окинула их крошечный лагерь рассеянным взглядом. Ритуальные ножи оказались разбросанными вокруг костра, и она принялась их собирать, складывая горкой рядом с важной, но совершенно бесполезной пока картой. Коричневые брови жрицы сошлись на переносице, словно она напряженно что-то обмысливала.
        - Что-нибудь осталось от северянина? - спросил Лан-Ар, - вдруг подсказка найдется на одежде?
        Нитар-Лисс махнула рукой.
        - Я уже смотрела. Ничего. Совершенно ничего, словно он возник из ниоткуда… Впрочем, туда же и отправился.
        Собрав ножи, ийлура подняла раскрытый ящик, присела на корточки, чтобы разложить храмовое имущество по местам. И вдруг схватилась за карту.
        - Покровители!!! Я, кажется, догадалась…
        Но боги не оставили ей ни единого шанса договорить. Паутина тревоги, которую так хорошо чувствовал Лан-Ар, лопнула, рассыпалась тяжелыми бисеринами по склонам гор. Шорох осыпающихся камней, в начале едва слышимый, превратился в глухой рев жадного до теплой крови чудовища.
        Нитар-Лисс прижала к груди карту и, побледнев, повернулась в сторону опасности. К склонам гор.
        - Проклятье, Лан-Ар! Вот и они!..
        Оцепенев, ийлур смотрел на вход в ближайшее ущелье - узкое, словно прорубленное в мякоти камня топором. Там с грохотом и ревом, вспенилась серая масса - и покатилась вниз. К каменному саду и чужакам, посягнувшим на сокровище.
        - Их много, - растерянно пролепетала жрица, - никогда не думала, что их может быть так много!
        Позже… Лан-Ар метался вокруг замершей в трансе Нитар-Лисс. У него почти не осталось сил, но он понимал, что, брось он меч - и волна мохнатых тел захлестнет их, и острые зубы, когти, вопьются в плоть, разрывая ее в клочья. Лан-Ар не видел, но чувствовал, как с пальцев темной жрицы срываются и падают вниз тяжелые капли крови. Ее собственной, приносимой в жертву Шейнире. Он знал, что потом Нитар-Лисс упадет без сил и будет умолять о глотке воды, но все это будет не сейчас, когда враг показал свое истинное лицо.
        - Иди… ко мне… ближе…
        Шепот Нитар-Лисс, и без того едва различимый, утонул в предсмертном реве серого чудовища. Но Лан-Ар почувствовал, попятился к ней.
        Серые туши с шипастыми крыльями надвинулись, заслоняя и небо, и горы, и весь Эртинойс… Но в тот же миг с земли взметнулась тонкая серая пыль, купленная ценой крови у матери синхов.
        Ийлур обернулся - Нитар-Лисс парила над землей, разбросав крестом руки и закинув назад голову. Покрывало Шейниры волной расходилось по кругу, гася жизни тварей так же легко, как во время грозы порыв ветра гасит свечи.
        Глава 16
        Ритуалы Ордена Хранителей
        Все повторялось. Звезда, составленная на полу из белых дешевых свечей, тонкие коготки пламени, оставляющие на полотнище тьмы сизые царапины. В центре заклинательной фигуры покоился свинцовый куб, рядом на полу, скрестив ноги, сидела ийлура. Не было только веселой элеаны и маячащего во мраке ее трона с птичьими черепами, но Эристо-Вет все мерещилось, что невесомые пальцы Эльваан ободряюще касаются плеча - мол, делай, что задумала и не сомневайся. Ийлура оборачивалась, ища глазами старую подругу, а призрак ускользал, прячась в пахучем дымке свечей, и на душе становилось неспокойно, сердце сжималось в дурном предчувствии.
        …Эристо-Вет поймала себя на том, что начинает попросту оттягивать время. Все было готово: хозяйка приютившего ее домика выдворена к соседке, двери заперты. Даже окна Эристо-Вет закрыла изнутри досками; разумеется, они бы не спасли, пожелай кто попасть в бедняцкую лачугу - но куда лучше скрывали происходящее в доме, нежели истрепанные до дыр занавески.
        А под рукой ждали прокаленный на огне нож, глиняная плошка, которая за неимением лучшего должна была заменить жертвенную чашу, и - загадочный кристалл Эльваан, якобы добытый глубоко в пещерах Сумеречного Хребта. Было ли это так на самом деле? Ийлура не знала наверняка. Но в том, что маленький свинцовый кубик - вещь не совсем обычная, сомневаться не приходилось.
        Эристо-Вет вздохнула и взялась за нож. Жертва, всюду нужна жертва - и в этом самая большая, самая страшная несправедливость Эртинойса, особенно когда необходимо испросить милости чужого бога-покровителя. Даже Фэнтар, День и Свет мира сего, склоняет слух свой к молитве элеана ли, кэльчу ли - только принимая горячую кровь. Может быть, именно поэтому другие народы не слишком-то часто обращаются к Фэнтару за силой Битв? Элеаны довольствуются дарованной Санаулом быстротой полета, кэльчу хватает дара видеть драгоценности в толще Эртинойса. Ну, а синхи - синхи с легкостью справляются с врагами, испрашивая у Претемной Матери свой особенный Дар…
        Впрочем, даже элеаны для проведения ритуала приносят жертву. Так что - наверное, все дело в ее размерах. Да еще в том, что элеан всегда знает: несколько капель крови - и отец-покровитель ответит. Эристо-Вет же вовсе не была уверена в успехе предприятия.
        Засучив рукав, ийлура вдавила острие ножа в вену. Темные, словно спелые вишни, капли покатились в плошку. Невесть откуда потянуло сырым холодом, золотые огоньки свечей моргнули - и опять все успокоилось.
        Эристо-Вет закрыла глаза. Темная каморка, горящие свечи, капли крови, торопливо шлепающиеся на глиняное дно посудины и собирающиеся в глянцевую лужицу - все это оставалось в Эртинойсе. Ей же, Хранительнице Границы, следовало обратиться к Санаулу, Сумеречному отцу всех элеанов, испрашивая дозволения увидеть то, что свершилось. Самый обычный ритуал, который у детей Сумерек зовется Взглядом в Темный кристалл. Только вместо горного хрусталя - свинцовый куб Эльваан…
        «Склони слух свой к моим молитвам, Бог Сумерек».
        Она отложила нож и туго перевязала руку.
        «Эту жертву я приношу тебе, и прошу - позволь обернуться лицом к прошлому».
        Ийлура попыталась представить себе Санаула: бледное лицо - с широким лбом, острыми скулами и узким подбородком, глаза - аметистовые, как у большинства элеанов, иссиня-черные волосы, волной ложащиеся на широкие мускулистые плечи. А меж широких, словно углем нарисованных бровей - Око Сумерек, темный алмаз, переливающийся тысячами граней, каждая из которых есть отражение былого и того, что еще только грядет.
        «Позволь мне задать вопросы и получить ответы, Отец вечерних сумерек, и позволь приблизиться к тебе, непознаваемому, и заглянуть в драгоценное Око».
        Эристо-Вет протянула руку над жертвенной чашей. Ладони стало тепло; ийлура опустила глаза: лужица крови занялась призрачным голубоватым пламенем, Санаул принимал жертву, но - пока не подпускал чужачку слишком близко.
        «Благодарю тебя, Отец элеанов», - Эристо-Вет полностью открывалась навстречу полутьме-полусвету, позволяя жемчужному сиянию охватить себя. Она словно раздвоилась: была Эристо-Вет, сидящая в центре семилучевой звезды, составленной из дешевых свечей - и была ийлура, воспаряющая над Эртинойсом, летящая сквозь дымку к Богу Сумерек.
        И та Эристо-Вет, что оставалась в подлунном мире, вдруг ощутила зов свинцового куба Эльваан. Как и раньше, это было желание обладать сокровищем, но теперь она не стала противиться. Накрыла ладонями кристалл, ощутила мимолетный жар прикосновения к могущественному, но неживому и неразумному существу - а затем начала медленно сползать в бездонный колодец.
        Эристо-Вет улыбнулась. Пол прогибался под ногами, таял, словно оставленное на солнцепеке масло. Где-то далеко, наверху, горели свечи - а вокруг струился приятный сумеречный свет.
        «Яви свою милость, Отец всех элеанов. Из полутьмы взываю к тебе…»
        Свинцовый куб, чувствуя взгляд Бога, запел в руках.
        Эристо-Вет тоже ощутила присутствие Санаула.
        «Я хочу найти жрицу Нитар-Лисс и ее спутника», - подумала она, - «помоги мне, Отец Сумерек».
        Несколько мгновений - или часов? - ничего не происходило. Она по-прежнему висела в дымке, не видя ничего вокруг себя. А затем - словно кто-то резко дернул в сторону серое покрывало, и Эристо-Вет понеслась головой вниз навстречу прошлому. Только перед тем, как погрузиться в омут событий, ийлура сообразила, что странный свинцовый куб показывает ей вовсе не то, о чем она просила у Бога.
        Или же Санаул пожелал, чтобы Эристо-Вет получила ответы на вопросы, которые не осмеливалась задать.

* * *
        …В узкое окно кельи заглядывала ночь. Повсюду было темно и тихо; спали послушники и посвященные, видел десятый сон Настоятель Храма, ворочался в углу на циновке ийлур по имени Лан-Ар - так, словно пытался избавиться от навязчивого кошмара.
        Ин-Шатур, поглаживая бородку, щурился на тонкий язычок огня в лампе. Если смотреть на него сквозь ресницы, получалось, будто багряная звезда сошла с неба и поселилась в душном сумраке.
        Посвященный сидел за столом, сложив домиком пальцы. Перед ним в чернильнице отдыхало истертое перо, а рядом приютилась маленькая книжка в коричневом переплете. Этой глухой ночью работа, наконец, была окончена; Ин-Шатур отдыхал - но мысли без устали крутились в голове, словно стая оголодалых волков вокруг загнанного в угол, но еще полного сил оленя.
        «Итак, моя дорогая Нитар-Лисс, время настало. Мы ведь оба знаем, что Сад Бога - не для смертных. И к Оку Сумерек может прикоснуться только Санаул. Но ты нашла ключ, и теперь не успокоишься, пока не достигнешь Лабиринта; тебе хочется быть выше Эртинойса - или уж хотя бы выше твоего учителя Элхаджа. Наверное, для тебя это будет означать свободу - но для элеанов это окажется страшным святотатством, коего не должно случиться никогда. И поэтому мой долг - остановить тебя, впрочем, как и любого, кто нашел бы ключ. Я еще не знаю, как - но без карты ты и близко не подберешься к Лабиринту, а значит - есть еще способ тебя остановить, и Темный кристалл по-прежнему будет служить только лишь Сумеречному Отцу…»
        На сердце было неспокойно. Ин-Шатур встал, прошелся по келье. Он старался ступать тихо, чтобы не разбудить раба, но циновки похрустывали под ногами - и Лан-Ар вдруг резко сел на своем подобии постели, уставился на посвященного своими темными и недобрыми глазами.
        - Вам не спится, хозяин?
        «А достаточно ли я хорошо спрятал карту?»
        - Отдыхай, Лан-Ар. Скоро новый день, а у тебя немало работы. Не мешай мне размышлять.
        Парень почесал затылок, и молча улегся, отвернулся к стене. Но было видно, что он не спит, а прислушивается к сухому шороху циновок под сандалиями посвященного.
        «Как странно», - думал Ин-Шатур, - «совсем недавно я полагал, что смогу дойти до Вечного Сада и стать подобным Богу, а теперь… я уверен, абсолютно уверен в том, что туда идти нельзя. Спасибо Фэнтару, который вовремя даровал мне разум».
        …У него не было имени. Только номер - Десятый. Сколько всего агентов Ордена путешествует по Эртинойсу, не знал никто. Но Десятый даже не путешествовал. Вот уже который год он безвылазно жил в Хатране под видом послушника, подслушивал и подглядывал за одним - ничем, казалось бы, не приметным Посвященным. Но метхе, всемогущий синх, придерживался иного мнения, а потому Десятому время от времени казалось, что он так и проведет остаток жизни в храме Фэнтара, да так и отправится к Покровителю из тесной и похожей на щель кельи послушника.
        Но однажды все изменилось. Возвращаясь с утренней молитвы, Десятый столкнулся в коридоре с незнакомым ийлуром в одеянии такого же послушника.
        - Прошу прощения, - пробормотал Десятый, на что незамедлительно получил ответ: - Загляни в карман.
        Больше этого странного послушника Десятый никогда не видел, но в нагрудном кармане шерстяного одеяния нашел записку.
        Принеси мне дневник Ин-Шатура.
        Почерк Десятый узнал и поспешил сжечь записку.
        Он знал, что Ин-Шатур вот уже без малого год роется в пыльных архивах и делает записи в маленькой книжке, переплетенной в мягкую коричневую кожу. Что ж… метхе заинтересовался писульками Посвященного? Тем лучше. По крайней мере, некое разнообразие в скучной жизни послушника.
        …Кабинет метхе. Полумрак, свечи, плачущие воском в тяжелом бронзовом подсвечнике, слетение запахов корицы, мяты и золотых роз. Синх осторожно перелистывает дневник Ин-Шатура, его желтые, как у ящерицы, глаза то вспыхивают, то гаснут. А Десятому страшно. Он всегда боялся старого метхе, наверное, потому что истинный синх, каким бы он ни был, всегда остается предан Темной Матери. А Шейнира - это тьма. Все, что есть в смертных от тьмы, называют проклятьем Матери Синхов…
        - Любопытно, - метхе откладывает в сторону дневник, - я подозревал, что Ин-Шатур затевает что-то грандиозное. Не зря Сумеречный Отец не дает полных ответов… Но, судя по всему, наш посвященный передумал, и это плохо.
        - Что я должен делать дальше? - Десятый низко кланяется. Он всегда кланяется старому синху, потому что боится.
        - Отнеси дневник жрице Шейниры, посвященного убей. Рабом Ин-Шатура мы тоже займемся, но чуть позже… Этот парень еще нужен. Сделай так, чтобы подозрения пали и на него, нам это придется на руку. А Посвященный… пусть все выглядит еще и так, словно его убила женщина. Может быть, это лишнее, но… Чем Шейнира не шутит?..
        Десятый снова кланяется. Приказание метхе свято и будет исполнено в лучшем виде…
        - Погоди, - синх торопливо пролистывает дневник и вырывает несколько страниц, - вот так-то лучше. Это мне еще пригодится.
        Десятый покидает кабинет. В душе он недоумевает, что за сложную игру ведет метхе Альбрус, но спрашивать не смеет. Ведь могущество этого синха велико - достаточно велико, чтобы взять желаемое самому. Так почему же?..
        Догадка приходит внезапно: может быть, есть кто-то еще более могущественный, с кем не хочется ссориться синху, и потому он предпочитает идти к цели окольным путем?
        И снова Храм Фэнтара. После того, как некто украл дневник, Ин-Шатур стал осторожным и подозрительным. Все время заглядывает собеседнику в глаза, словно пытается высмотреть правду. Как будто каждый, кто заговаривает с Ин-Шатуром, причастен к краже дневника. А еще посвященный почти не остается один, молодой и крепкий раб всюду следует за ним, как тень. Ин-Шатур даже тратит свои драгоценные часы на улучшение боевых навыков парнишки, словно они могут рабу понадобиться. Десятый, конечно, справится с Лан-Аром, но это значит - нарушить приказ метхе. И потому приходится ждать… А дневник уже давно у темной жрицы, Десятый передал ей книжицу, проезжая через Альдохьен - где, кстати, помянутая ийлура ждет встерчи с Ин-Шатуром.
        …Он не без труда дождался часа, когда Посвященный остался один. Раб ушел на кухню с подносом и с чайным набором. Десятый постарался сделать так, чтобы этот молодой ийур пробыл вне кельи хозяина как можно дольше. А Ин-Шатур - тот опять завалился на кровать. Несколько капель настойки из золотых роз в воду дают превосходный сон.
        Десятый неслышно вошел в келью, ножом полоснул Ин-Шатура по горлу. И, пока посвященный хрипел на полу, захлебываясь в собственной крови, он устроил беспорядок - будто жилище посвященного обыскали. Пусть себе думают, что хотят…
        Затем - быстро стянуть платье с бездыханного уже ийлура, вложить в скрюченные пальцы дешевый браслетик, словно сорванный со щиколотки гулящей девки, и - ходу. Раб уже топает обратно с подносом, на чем свет стоит ругая брата-трапезника. Отчего-то на кухне не оказалось воды, пришлось потерять драгоценное время, чтобы достать ведерко-другое из колодца.
        …Десятый спешит прочь из Храма. Его задание выполнено, и метхе может уверенно дергать марионеток за ниточки и дальше.

* * *
        Легкие жгло. От нехватки воздуха мельтешило перед глазами - а она продолжала висеть в мутной воде и не могла всплыть. Далеко наверху рябью колыхалось белое солнце, внизу - ночь, непроглядная тьма. И веревка, к которой привязан камень, тянется от лодыжки прямиком в небытие.
        «Отпусти меня!»
        Эристо-Вет дернулась, взмахнула руками - мимо, задевая ее, промчался рой маленьких юрких рыбок. Еще один вгляд в темноту, отчаяние, заволакивающее сознание вечерними сумерками. Ох, не камень тянет ее на дно, отнюдь. Маленький свинцовый кубик Эльваан.
        «Отпусти меня!»
        Она зажмурилась. Затем, перегнулась - головой вниз, потеребила узел на лодыжке. Но веревку завязали на совесть. И тут Эристо-Вет вспомнила, что у нее остался нож Дар-Теена.
        …Колышащийся круг на воде стал ближе, тьма отступала. Вода толкала ийлуру вверх, и вверх - ровно до тех пор, пока она не смогла вздохнуть.
        «Обернись».
        Эристо-Вет, отплевываясь, замерла. Где она слышала этот голос раньше? Ах, да. Эльваан.
        Она медленно шагала по воде к ийлуре и улыбалась.
        «Я же говорила, тебе лучше не трогать мой кристалл».
        - Но я… я должна узнать правду! - выкрикнула Эристо-Вет.
        Ее голос утонул в мягких, словно пуховые подушки, облаках. С безбрежного неба брызнул теплый дождик, он был гораздо теплее, чем вода, в которой барахталась ийлура.
        «Тогда смотри», - Эльваан примирительно улыбнулась и склонилась к своей старой подруге, - «вопрос только в том, какую правду ты увидишь».
        …Альдохьенская прорицательница металась по своему жилищу, стаскивая в кучу все, что могло пригодиться в дороге. Ее миловидное личико застыло белой маской ужаса, косы растрепались. Эльваан в панике хватала все, что подворачивалось под руку, но тут же бросала, начинала рыться в пожитках, что-то судорожно запихивала в мешок…
        Потом она замерла над оставленым на полу Кристаллом Видения, забормотала что-то себе под нос - и торопливо сунула кубик в карман.
        Все. Теперь - бежать, бежать отсюда, хоть за Черные Пески.
        Эльваан двинулась к выходу, но там ее уже поджидала тень.
        А потом… Дар-Теен шагнул вперед, поднимая меч.
        - Я долго тебя искал.
        Эльваан попятилась - но в каждом ее движении было так же мало жизни, как в движениях поломанной марионетки.
        - Ты?!! Ты не элеан, тебе какое дело?
        Она продолжала пятиться к своему трону, и птичьи черепа насмешливо наблюдали за ней.
        «Нож. В подлокотнике нож».
        - Тебе какое дело? - прохрипела она, - ты - чужак!
        Дар-Теен вдруг улыбнулся. Снисходительно. Мол, ты знаешь слишком много, милочка, но главное по-прежнему закрыто от тебя.
        - Да, это так. Я бы сказал - меня попросили…
        Элеана судорожно нажала на потайную пружину в подлокотнике. Еще и еще…
        «С другой стороны!» - она едва не взвыла, - «дура!»
        - Шатоэл просил передать, - роняя камнем каждое слово, Дар-Теен приближался, - что тебе простили предательство твоих предков. Но ты сунула свой нос туда, куда не следовало, и Хранитель это увидел. Хвала Санаулу, вовремя. Этого тебе уже не простят.
        Эльваан взвизгнула, метнулась к тайнику с кинжалом, но…
        Дар-Теен неторопливо осмотрелся. Прошелся по комнате, перешагнув через тело прорицательницы. Казалось, ийлур размышляет о чем-то, вытирая тряпицей клинок. Затем он вздрогнул, обернулся - свинцовый кубик Эльваан выкатился на пол из ее кармана. Дар-Теен подобрал его, сунул в кошель на поясе. И все утонуло в непроглядной тьме.

* * *
        - Госпожа! Госпожа, что с вами?
        … Кто-то что есть сил тряс ее за плечи. Но к чему просыпаться, если так хочется спать?
        - Фэнтар Пресветлый, да очнитесь же!
        «Оставьте меня. Я всего лишь хочу отдохнуть. Я так устала, и запуталась, и мне так больно оттого, что я ровным счетом ничего не могу изменить».
        Послышались сдавленные рыдания. Несколько теплых капель упало на щеку, и ийлура вяло удивилась тому, что над ней кто-то плачет.
        «К чему все это? Мне так хорошо, так тепло. Я лишь хочу отдохнуть, и ничего страшного в том, что я еще немного вздремну».
        А потом ей стало больно - что-то едко обожгло щеку, затем другую. И еще.
        Эристо-Вет неохотно разлепила глаза. Над ней взъерошенным чучелом нависала хозяйка лачуги и, размазывая по не очень-то чистым щекам слезы, встряхивала ее, Эристо-Вет, за плечи.
        - Да очнитесь же! - визгливо крикнула она, - Покровители, только и не хватало, чтобы вы отправились к Фэнтару из моего дома!
        «Как странно», - более всего на свете Эристо-Вет хотелось закрыть глаза, - «почему она так испугана? И почему говорит обо мне так, словно… я умираю?»
        Ийлура с трудом осознала, что ее оставили в покое. Хозяйка куда-то испарилась, и теперь Эристо-Вет с досадой подумала о том, что ей помешали выспаться, и что теперь как-то неудобно лежать на твердом…
        Взлохмаченная голова ийлуры опять появилась в поле зрения - теперь уже в облаках пара.
        - Вот, пейте. Ну же! У меня больше ничего нет.
        Эристо-Вет почувствовала, как в рот полилась горячая вода. Невольно глотнула - и все тело скрутило от жуткой, непереносимой боли.
        - Покровители! - она с трудом втянула воздух. Отголоски судороги не торопились уходить, скручивая мышцы рук и ног узлами, - да что же…
        - Когда я вернулась, вы лежали тут без чувств, - дрожащими губами докладывала хозяйка, - боги! Руки в крови, на полу кровь… что тут стряслось?!!
        - Не… не знаю… - Эристо-Вет все не могла отдышаться.
        Боль уходила, но неохотно, словно ей понравилось вместившее ее молодое тело. Ийлура осторожно оперлась рукой о скользкий земляной пол лачуги, приподняла голову. Так, так. Свечи догорели и погасли, застыли грязно-серыми восковыми бородавками. Повязка неведомо как сползла с руки, на коже остались бурые потеки, а совсем рядом, у центра заклинательной звезды, образовалась липкая лужа. Жертвенная чаша оказалась расколотой.
        «А кристалл?»
        Ийлура покосилась на стоящую над ней женщину. Простушка на вид, но кто знает - вдруг метхе Альбрус намеренно выбрал именно эту хижину?
        - Ты ничего не брала здесь? - хмуро спросила Эристо-Вет.
        Ийлура тотчас же сотворила оберегающий знак Фэнтара.
        - Упаси Пресветлый! Я уж и не рада, что вас пустила… надо было кликнуть соседа, и гнать взашей синха. Тьфу, проклятые души! Все от них, все зло!
        - Но…
        Еще один взгляд - странная вещь Эльваан бесследно исчезла.
        - Когда ты вошла, здесь должен был лежать свинцовый куб, - веско произнесла ийлура, не сводя глаз с взлохмаченного и несчастного с виду существа.
        - И верно, лежал.
        Хозяйка дома наклонилась и ткнула пальцем в середину жирного пятна на полу.
        - Вот здесь. Но я-то кинулась вас будить, благородная госпожа. И как только вы глаза открыли в первый раз, он растекся.
        - Растекся?!!
        - Ну, как будто кусок жира на сковородке, - уточнила свое наблюдение ийлура. - а потом впитался в землю… Но я с ним ничего не делала, клянусь Покровителем!
        - Я тебе верю, - пробормотала Эристо-Вет.
        Постанывая, она кое-как встала на четвереньки, а затем - не без помощи добросердечной хозяйки - поднялась. Комната тотчас закружилась перед глазами, и Эристо-Вет ничего не оставалось, как позволить уложить себя в постель.
        - Позвольте, я куплю вам вина.
        - Да, пожалуй… Как тебя зовут-то? Метхе мне ничего не сказал…
        Ийлуру звали А-Ша. За то время, пока она заботливо поила пострадавшую гостью нагретым ягодным вином, Эристо-Вет успела выслушать всю историю А-Ши - начиная от того, как бедняцкая семья пришла в Альмаран на поиски лучшей доли и оканчивая тем, как супруг предпочел делить ложе с соседкой, а потом и вовсе куда-то исчез.
        Эристо-Вет слушала в пол-уха, поддакивала - но думала совсем о другом.
        О чем?
        О том, что Кристалл Видения, неведомо как попавший к альдохьенской прорицательнице, на самом деле оказался опасной штукой - в чем Эристо-Вет и пришлось убедиться на собственном печальном опыте.
        О том, что истинным кукловодом всей этой истории оказался старый синх, метхе Альбрус.
        О том, что теперь - хочешь-не хочешь, а придется расправляться с каждым, кто приблизится к Оку Сумерек. Альбрус хотел, чтобы Нитар-Лисс нашла Лабиринт? Прекрасно. Значит, и темная жрица, и ее спутник отправятся к Шейнире до того, как метхе добьется своего. Хотя… Как раз он-то, хитрая ящерица, ничего и не добивался. Сидел себе и ждал, время от времени дергая за нужную ниточку. Эристо-Вет скрипнула зубами. Метхе, метхе. Учитель, которого можно было опасаться - но которым нельзя было не восхищаться.
        …И о том, что Дар-Теен убил элеану, солгав при этом ей, Эристо-Вет.
        А-Ша рассказывала о том, как ее муж любил поставить ей пару-другую синяков. А Эристо-Вет только стискивала пальцы на медальоне с частицей молота Пресветлого и беззвучно шептала молитву.
        Помоги и наставь на правильный путь. Ибо некому дать совета, и некому больше довериться.
        …И среди всех неприятностей, так внезапно свалившихся на ее голову, занозой сидела мысль о том, что свинцовый кубик так и не показал просимое. Эристо-Вет по-прежнему не знала, где сейчас темная жрица - и понятия не имела, как ее догнать.
        Ийлура закрыла глаза.
        «И тогда я посмотрела на себя в зеркало», - бубнила А-Ша, - «знаете, у меня когда-то было настоящее зеркало…»
        - Да, конечно, - шепнула Эристо-Вет, мечтая лишь об одном - чтобы Покровители наказали эту женщину немотой.
        Но память, самое страшное проклятие богов - и самый лучший их подарок - уже вцепилась в произнесенное слово.
        «Зеркало».
        Ийлура усмехнулась. Мысленно разворачивая холст воспоминаний, неторопливо размышляя, чем может закончиться для нее еще один ритуал Хранителей… Когда-то, давно, ей довелось провести его - и эта глупая попытка едва не окончилась печально. Больше Эристо-Вет за все годы службы Ордену ни разу не делала ничего подобного, и даже забыла о том досадном происшествии, но… Упоминание о зеркалах внезапно разбудило само прошлое.
        «И почему я не сделала этого раньше?» - подумала Эристо-Вет, - «Почему не вспомнила? Многое бы стало куда проще».
        Но метхе Альбрус, побери его Шейнира - он не желал, чтобы его ученица помнила. Наверное, тогда старый синх ценил свою ученицу и не хотел ее потерять.
        - Я тебя попрошу еще кое-о-чем, - Эристо-Вет крепко сжала пальцы А-Ши, - обещай, что сделаешь. Я дам тебе золота…

* * *
        Метхе Альбрус был лучшим, но в то же время самым надоедливым учителем из всех когда-либо живших под небом Эртинойса. Так искренне считала молоденькая ийлура с роскошными волосами глубокого синего цвета, сидящая за широким - в полный размах рук - деревянным столом. Чудной оттенок шевелюры достался ей от матери и был редкостью в Гвенимаре; но, попав в Орден шести лет от роду, Эристо-Вет помнила, что на восточном побережье материка синие волосы встречаются часто - как будто их обладателей отметило дыхание океана.
        Она закусила кончик пера и попыталась сосредоточиться на объяснении метхе. Это, конечно, было нелегко: шаловливый весенний ветер то и дело хлопал оконной рамой, вместе с ним в кабинет врывались запахи просыпающихся полей, травяного сока и разомлевшей под солнцем сырой земли. Ийлура представила себе, как хорошо в этот ясный денек запускать воздушного змея, или просто сесть на быстроногого щера и махнуть за пределы Жемчужного кольца - туда, где навстречу солнцу рвутся из зимнего плена крошечные зеленые ростки, а по синему куполу неба медленно плывет силуэт ястреба…
        Представила - и невольно зевнула. Метхе Альбрус кашлянул, тем самым деликатно напоминая о своем присутствии, а затем молча прикрыл окно.
        - Продолжим.
        - Да, метхе.
        - Записывай, Эристо. Видящий Границу может не только говорить, но и вызвать в Эртинойс тень, если это необходимо. Однако, подобные действия опасны для вызывающего и могут привести к летальному исходу.
        - Эмм… Метхе…
        - Значит, к смертельному, - синх усмехнулся, отчего резко обозначились тонкие полоски в углах рта. - Тень, попадая в Эртинойс, чувствует себя несчастной, начинает завидовать живым и может с легкостью увести вызывающего за собой. Понятно?
        - Но если вызывающий не хочет идти, разве может тень утащить его силой?
        Желтые глаза метхе сузились. Он замолчал, словно плыл по тихой реке воспоминаний. Потом вдруг обернулся к Эристо-Вет.
        - Силой? Боги, к чему это теням? Они могут сделать так, что ты сама побежишь за ними. Спасти может только одно… Пиши, Эристо… крик или кудахтанье петуха.
        «Глупости какие», - подумала ийлура, но слова метхе прилежно занесла в конспект.
        А синх продолжал, расхаживая по кабинету, временами останавливаясь - то у высокой, с изогнутым горлышком вазы, которая была вылита из радужного стекла, то у богомола, застывшего в янтаре. В классной комнате было расставлено немало занятных - а порой и страшных - вещиц.
        - Зеркала, Эристо. Вот ключ к Границе, вот откуда они могут наблюдать за нами - а мы за ними. Два зеркала, установленные друг против друга, образуют малый разрыв. И если позвать, тень не сможет противиться - и придет. Разрыв закрывается, если убрать одно из зеркал. Но - клянусь Покровителями… Это не записывай, Эристо… Такой ритуал окончился весьма безрадостно не для одного хранителя Границы. А потому я не советую тебе его применять.
        - Зачем же вы тогда рассказываете о нем? - ийлура удивленно подняла глаза на синха.
        - Он включен в общий курс, - пожал плечами Альбрус.
        …К вечеру Эристо-Вет в точности знала, как правильно установить зеркала, на каком расстоянии от круга, их описывающего, разместить свечи и что говорить вызванной тени. В нее словно шкодливая тварь тьмы вселилась - наперекор здравому рассудку и предупреждениям метхе. Она подзуживала и нашептывала о том, что нет ничего плохого в желании еще раз увидеть матушку, и что эта тень, уж конечно, совершенно безопасна и не сделает ничего плохого оставленной много лет назад дочери.
        В компаньоны ийлура взяла соседку по келье - черноглазую и темноволосую девчонку, уроженку южной оконечности Гвенимара, что граничила с Холмами Кэльчу. Она была младше Эристо-Вет, но за полную глиняную кружку медяков (которые прилежная ученица Альбруса копила едва ли не год) согласилась даже украсть петуха где-нибудь на задворках - что и сделала. Шевелящийся и недовольно кудахтающий мешок спрятали до вечера, а потом пленник сам затих, уснул в темноте.
        И вот, запершись от любопытных глаз наставников, ийлуры приступили к ритуалу. Два квадратных мутных зеркальца, установленные друг напротив друга, образовали бесонечный коридор отражений, по бокам которого в скором времени тускло засветились огоньки.
        По спине Эристо-Вет бегали мурашки, но она, замирая от предвкушения запретного и тайного, с наигранной бодростью отправила южанку за дверь. Вместе с петухом, который недовольно заквохтал в своем узилище.
        - Смотри же, - ийлура напоследок пожала худенькую лапку подруги, - не усни.
        Та кивнула. В черных глазах - ни намека на дрему, только колкие огоньки свечей отразились, когда девчонка бросила последний взгляд на установленные зеркала.
        Эристо-Вет осталась одна. В келье сразу стало как-то холодно и неуютно, ийлура набросила на плечи пуховый платок. На миг ей показалось, что в пределах разрыва даже пламя горит неохотно, словно ему не хватает пищи, но затем - поморгала, потерла глаза. Все опять стало обычным.
        Усевшись на табурет, ийлура уставилась в бесконечный коридор. - «И чего это метхе так предостерегал? Ничего ведь страшного…» - Она положила подбородок на сцепленные пальцы и мысленно позвала.
        «Мама. Прийди. Я зову тебя, твое дитя».
        Глаза защипало, разрыв Границы дрогнул - но ничего не произошло. Ийлура мимоходом подумала - а не мог ли метхе пошутить над своей ученицей? Ох, нет. Она попросту забыла ключевую фразу…
        «Я приказываю тебе явиться, как смотрящая, видящая, хранящая Границу».
        Хлопнула оконная рама, по келье закружил голодным зверем холодный ветер. Эристо-Вет вскочила, закрыла окно - и вдруг очутилась в кромешной темноте. Свечи потухли.
        - Шейниров хвост!
        Прошло еще несколько драгоценных минут, пока ийлура нащупала на столе огниво, пока высекла искру, пока сызнова зажгла свечи.
        А потом горло сжалось - то ли от ужаса, то ли от внезапно подступивших слез. На хромоногой кровати преспокойно сидела синеволосая ийлура. Она была похожа на Эристо-Вет - скуластое лицо, главным украшением которого были зеленые, распахнутые навстречу миру глаза. Даже челка, выбившаяся из тугого плетения кос, упрямо падала на лоб точно также, как у Эристо-Вет… Хотя, нет. Наоборот. Это Эристо-Вет была похожа на свою матушку.
        Ийлура прислонилась к холодной стене кельи. Вдруг задрожали ноги, на переносице выступили капельки пота. Внезапная слабость накатила мутной волной, подхватила, понесла… чтобы не грохнутсья в обморок, Эристо-Вет пребольно ущипнула себя за руку.
        - Ты пришла.
        - Ты звала, и я здесь, - улыбнулась тень.
        Улыбки у них тоже были почти одинаковыми.
        - Но ты же… настоящая? - неуверенно спросила ийлура.
        - Настолько, насколько это вообще возможно, - заверила ее мать. - поди сюда, сядь рядом со мной. Я так давно тебя не видела, Эристо. Там… я все сплю, сплю… хорошо, что ты меня разбудила.
        Потом время пугливо замерло. Даже капля воды, повиснув на носике надколотого чайника, не торопилась сорваться вниз.
        Эристо-Вет хотелось плакать, но она только крепче сжимала зубы. Хотелось обнять явившуюся из мира теней ийлуру, положить ей голову на колени и слушать, без конца слушать певучий, сильный голос - но Эристо-Вет не смела. Это было похоже на последний порог: перешагнешь - и все. Не останется в ней, ученице синха, ничего от смертной…
        - Я все время думала о тебе, - пробормотала Эристо-Вет.
        Холодная ладонь накрыла ее пальцы, и снова ийлура не посмела выдернуть руку.
        - Знаю, - голос матери доносился как будто издалека, хоть она и сидела рядом, - мне жаль, что у нас не было времени побыть вместе.
        - Да, жаль… - эхом откликнулась Эристо-Вет.
        В зеленых глазах она читала любовь, которой так не хватало в мире, где каждый одинок.
        - Я бы тебя оберегала, - прошептала мать, - я бы сделала все, чтобы ты была счастлива.
        Ледяные пальцы коснулись лба, пригладили непокорную прядку. Эристо-Вет зажмурилась. Так хорошо сидеть рядом с матерью, точно такой, какой она осталась в воспоминаниях - но почему так холодно?..
        - А хочешь, пойдем со мной?
        - Но…
        - И вернешься, - улыбнулась матушка, - я просто покажу тебе тот мир, где я спала все это время.
        - Я боюсь, что не смогу, - промямлила Эристо-Вет.
        Она и сама не поняла, что именно не сможет - то ли перейти через Границу, то ли потом вернуться.
        - Пойдем, - твердо сказала мать.
        И крепко взяла Эристо-Вет за руку. Ледяные стрелы рванули вверх, к плечу, отнимая способность двигаться.
        А Эристо-Вет, к собственнмоу ужасу, поняла, что встает и идет следом за тенью к зеркалам.
        «Петух!» - вдруг вспомнила ийлура, - «Почему он молчит?!!»
        Ей было и невдомек, что едва ли не в начале ритуала наставник, проходя мимо запертой кельи, заметил ийлуру с подозрительным мешком и отвел ее метхе Альбрусу.
        - Мы заснем вместе, - прошелестела тень. Не мать - а только ее тень, застрявшая по ту сторону Границы.
        - Оставь меня, - выдавила Эристо-Вет.
        Все попытки вырвать руку не увенчались успехом - и до входа в мир иной оставались считанные шаги. Свечи гасли одна за другой, зеркальный коридор в темноте казался вратами в само шейнирово царство.
        - Пойдем, - прошипела тень, - теперь я не уйду сама.
        Эристо-Вет хотела закричать, чтобы ее подруга по ту сторону двери придавила петуха, но голос больше не слушался. Вокруг сгущались пустота, тишина и… сон.
        Скрипнула отворяемая дверь. Эристо-Вет успела заметить высокий силуэт синха - а затем все погасло.
        … Потом она долго болела и все звала маму. Не ту, что приходила в полночь - а ту, далекую, что любила и согревала. Эристо-Вет почти ничего не запомнила из того странного, проведенного в полудреме времени; только коричневое лицо метхе Альбруса. Старый синх держал ее за руки и беспрестанно повторял:
        - Ты все забудешь, забудешь…

* * *
        «Но настает время вспомнить, пережить заново и учесть ошибки».
        Эристо-Вет сидела за шатким столом. Перед ней, отражаясь друг в друге, стояли два небольших бронзовых зеркальца, купленные А-Шей в лавке неподалеку. Горели дешевые, там же приобретенные свечи. А на противоположном конце стола дожидались своего часа: большой лист бумаги, новенькое перо и старая, надтреснутая чернильница - которая, по словам той же А-Ши досталась ей еще от деда.
        Ийлура в нетерпении ерзала на лавке, в который раз перепроверяя расстановку зеркал и свечей. Время, как назло, тянулось медленно - как подозревала сама Эристо-Вет, исключительно потому что ей нужно было спешить.
        В конце концов, несколько дней она потеряла - сперва сидя на цепи в розовой комнате, затем валяясь без чувств и приходя в себя от выпитой отравы. Кто знает, где сейчас темная жрица и Этт-Раш? И чем, побери его Шейнира, занят метхе Альбрус?..
        Эристо-Вет сцепила пальцы рук и попыталась сосредоточиться. Кристалл Видения не подвел, поведав ийлуре куда больше, чем следовало, и почти вывел на чистую воду старого учителя. Похоже, с самого начала синх вел свою игру; даже Ин-Шатур погиб для того, чтобы Нитар-Лисс в итоге получила карту и все-таки отправилась за сокровищем.
        Но все же, все же… До сих пор единственной загадкой Эртинойса по-прежнему оставался вопрос «что задумал синх».
        «Они размышляют не так, как мы», - сказал когда-то Дар-Теен, - «и мысли у них крутятся по-другому. Они - дети тьмы, никогда не поймешь, чего от них ждать».
        У Эристо-Вет не было повода сомневаться в его словах, потому что этот ийлур знал самого Элхаджа…
        «Тьфу, я опять думаю о нем!»
        Она потерла виски и уставилась в бесконечный коридор отражений. Близилась полночь, а вместе с ней - и время, когда тень убитого Посвященного должна была явиться на зов.
        - Я приказываю тебе, Ин-Шатур, явиться. Как смотрящая, видящая, хранящая Границу.
        Огоньки свечей затрепетали под холодным дыханием не-живого Эртинойса.
        - Я жду, - ийлура, не мигая, смотрела в зеркальный коридор.
        В его темной глубине что-то шевельнулось, мелькнуло.
        Эристо-Вет повторила словесную формулу вызова тени. Сейчас, провались все к Шейнире, на кону стоит слишком много, чтобы бояться и трястись при воспоминании о детских ошибках.
        Коридор вздрогнул, одна из его стенок вспучилась радужной пленкой. Ийлура удовлетворенно хмыкнула, наблюдая за тем, как в мир, прорывая Границу, идет нечто извне.
        - Ин-Шатур, я здесь, - шепнула она в зеркало, оставив на гладкой поверхности туманное облачко.
        И в это мгновение и коридор, и зеркало покрылись сетью волосяных трещинок. Эристо-Вет ойкнула от неожиданности - да и трудно представить, чтобы начала ломаться бронзовая пластина - а потом ощутила ледяное прикосновение к плечу.
        - Зачем ты меня позвала? - тихо спросил Ин-Шатур.
        …Эристо-Вет подумала, что эту тень также трудно вывести из терпения, как и гранитный монолит. Даже явившись из потустороннего мира, Ин-Шатур выглядел совершенно спокойным - как будто просто вышел на прогулку. Моргая на потускневшие вдруг огоньки свечей, ийлур окинул взглядом убогую комнату, а затем вновь воззрился на Эристо-Вет.
        - Так зачем ты меня позвала?
        - Я хочу, чтобы ты нарисовал карту, - ответила ийлура, глядя в светлые глаза посвященного.
        Он неторопливо прошелся вдоль стола, шурша коричневым одеянием служителя Фэнтара, еще раз осмотрелся. И вздохнул.
        - Карту, говоришь… К чему она тебе?
        Ийлура прищурилась. А Ин-Шатур не так прост, как того бы хотелось…
        - Я хочу догнать Нитар-Лисс и уничтожить ее. Я хочу расстроить планы того, кто приказал тебя убить… Думаю, этого достаточно? Но я не смогла узнать, где сейчас темная жрица и твой раб, а потому последую за ними в Лабиринт Сумерек. Нарисуй мне карту, Посвященный.
        И добавила, вспоминая правила проведения ритуала:
        - Как видящая и смотрящая, я приказываю тебе. Ты не можешь ослушаться.
        - И в этом ты, несомненно, права. - он ухмыльнулся, потрогал кончик пера, стоящего в чернильнице. - ты хочешь карту, которая была на груди Лан-Ара?
        - Я хочу карту, по которой я смогу найти Лабиринт. Ты ведь сам не хотел, чтобы Нитар-Лисс туда попала?
        - Разве я могу нарисовать карту по памяти? - Ин-Шатур пожал плечами, - к тому же, то вовсе была и не карта…
        - Мне она нужна, - твердо сказала Эристо-Вет, - и ты мне дашь ее.
        Посвященный молча уселся за стол, подвинул к себе лист бумаги, а затем быстро, короткими штрихами принялся набрасывать очертания Сумеречного Хребта.
        - Раньше я бы не смог дать тебе полную карту, - негромко говорил он, - но теперь я вижу достаточно. И точно так же… Уважаемая Эристо-Вет… Я вижу, что медальон на твоей шее может помешать тебе осуществить задуманное.
        - Это же частица Молота, - ийлура недоуменно прикоснулась к гладкой поверхности подарка метхе.
        - Разумеется, - Ин-Шатур улыбнулся, продемонстрировав ряд острых зубов, - но вспомни, кто дал тебе его?.. Впрочем, ты просила только карту…
        И, пожевав губами, тень продолжила рисование. Эристо-Вет было плохо видно, что происходило на листе бумаги, но ей очень хотелось верить, что тени не лгут.
        - Ты так и не передала мои слова Лан-Ару, - глухо пожаловался Ин-Шатур, - теперь мой раб обречен. Ему не пройти Лабиринта.
        - Тьфу! Да его арканом не оттащишь от темной жрицы!
        - Знаю, - усмехнулся посвященный, - она умная женщина, но ее тоже используют.
        Его рука с пером порхала над бумагой.
        - Но их нужно остановить, - спокойно произнес он, - я многое забывал, но теперь вспомнил. Ока Сумерек не должна касаться рука смертного…
        - Потому что Эртинойсу не нужен новый бог?
        - Нет, потому что Око тогда погибнет. Раньше… Я не знал этого.
        Он замолчал, отложил перо.
        - Вот твоя карта, Эристо-Вет.
        - Покажи. Я приказываю…
        Ин-Шатур послушно поднял лист и поднес его к огню. Перед ийлурой на самом деле была самая обыкновенная карта, в одном месте помеченная крестом.
        - Раньше, будучи живым, я бы не смог дать тебе полную карту, - повторила тень, - а сейчас я подчиняюсь.
        - Хорошо. - она кивнула и выдавила из себя дружескую улыбку, - положи ее на стол. Так. И уходи.
        Во взгляде тени появилась тоска. Ин-Шатур протянул руку Эристо-Вет и спросил тоном обиженного ребенка:
        - А ты пойдешь со мной?
        - Нет. Я должна догнать Нитар-Лисс и твоего раба.
        - Они все равно обречены. - еще одна улыбка и влажный блеск острых зубов. Ийлура нервно передернула плечами.
        - Но ты ведь знаешь, что я делаю все правильно?
        - Избавься от медальона.
        Ин-Шатур как-то незаметно оказался рядом и осторожно коснулся локтя Эристо-Вет.
        - Пойдем со мной.
        - На самом деле ты ведь этого не хочешь? Я знаю, что ты делаешь это не по своей воле, - она несколько раз громко стукнула по столешнице и…
        Ничего не произошло. А тень, улыбаясь все шире и шире, взяла Эристо-Вет за руку.
        - Пойдем.
        И было что-то убаюкивающее в голосе Ин-Шатура, чего не объяснить простыми словами - но отчего начинает нестерпимо хотеться спать.
        Эристо-Вет зевнула и еще раз постучала по столу.
        - Она спит, - обронил Ин-Шатур, - твоя подруга за дверью.
        - Что?!!
        Ийлура поняла, что осталась одна. Один на один с убитым Посвященным, вызванным в Эртинойс - и рядом больше не было могущественного Альбруса… Но в то же время это была уже далеко не та Эристо-Вет, которая по молодости-по глупости вызвала тень собственной матери. Нынешняя Эристо-Вет оперилась и больше не нуждалась в опеке.
        - Я никуда не пойду, - жестко сказала она, - и не в твоей воле меня заставить.
        А сама, вывернувшись из хватки Ин-Шатура, вскочила из-за стола, вышибла ногой хлипкую дверь. А-Ша всполошилась в углу и, не соображая спросонья в чем дело, выпустила из рук мешок с петухом.
        Пиная несчастную птицу Эристо-Вет понимала, что после этого петуху место только в похлебке. Но своего-таки добилась: ночь огласилась сиплым криком, который перешел в затихающее кудахтанье.
        С трудом переводя дыхание, ийлура заглянула в комнату. Свечи горели ровно, а Ин-Шатур бесследно исчез.
        На столе квадратом светлела нарисованная карта.
        Глава 17
        Лабиринт
        …Рассвет гасил последние искры в серебряной золе. Туман, подбирая рваные рукава, уползал в ущелья. На камнях оставались крошечные капельки влаги, словно тонкая алмазная пыль, красивая, но совершенно бесполезная. Ни напиться, ни в бурдюк не собрать - только взгляд Бога утренних сумерек, многомудрого Хинкатапи и радует.
        Лан-Ар вздохнул. Наверное, им следовало идти дальше, но Нитар-Лисс все еще спала, что-то бормоча себе под нос. Жрица заснула сразу же, как только извела всех вышедших из ущелья тварей, даже не стала разговаривать с Лан-Аром. Но взгляд ее был красноречивее любых слов: Нитар-Лисс попросту смертельно устала и потратила слишком много собственных сил. Темная ийлура, разящая врагов сотнями, оказалась куда как более уязвима, чем казалось поначалу…
        От сидения затекла спина, но Лан-Ар продолжал упрямо сидеть, глядя на камень-«дерево». Уж лучше смотреть на вспотевший росой гранит, чем на гору изрубленных мохнатых тел. Покрывало Шейниры не тронуло их, погибших от меча; оно пило только живую влагу.
        «Пора идти».
        Ему снова начинало казаться, что камни с интересом разглядывают их, двух чужаков. А «заяц» - тут ийлур быстро начертил в воздухе оберегающий знак Фэнтара - каменный заяц вроде бы даже шевельнул ухом.
        - Убереги нас Пресветлый от видений Сумерек!
        Лан-Ар склонился к спящей Нитар-Лисс: жрица выглядела бледнее обычного, но дыхание было глубоким и ровным. Рука, заключенная в браслет-убийцу, покоилась на груди; серебро побурело от засохшей крови.
        «Может меня убить в любую минуту», - всплыла нехорошая, полная мутной тревоги мысль. И, как ни старался Лан-Ар выбросить ее из головы, она всегда возвращалась и зудела, как навозная муха, жужжала, уговаривая и убеждая…
        - Тьфу.
        Ийлур с чувством выругался. Это все сад виноват, не иначе. Давние жертвы, давняя кровь, сила Сумеречного Бога…
        Он легонько прикоснулся к плечу Нитар-Лисс. Коричневые ресницы затрепетали, и через удар сердца на Лан-Ара уставились черные глазищи.
        - Э-э… - он не сразу нашелся, что сказать. Ийлура смотрела на него зло, как на врага. - Нам пора дальше.
        «В любую минуту, когда сочтет необходимым».
        Нитар-Лисс моргнула, взгляд потеплел.
        - Проклятье, ты что, не мог меня разбудить пораньше?
        Она встряхнула раненой кистью.
        - Шейниров хвост! Вот уж не ожидала… И что будет дальше, известно только Покровителям… У нас вода еще есть?
        - Что? - не сразу сообразил ийлур. Затем протянул темной жрице похудевший бурдюк. Плескалось где-то на донышке, Нитар-Лисс хмуро вынула пробку и, закинув голову, долго пила. Лан-Ар ее не винил, он знал, что, когда теряешь кровь, потом мучает жажда.
        - Я поняла, что делать с картой, - объявила ийлура, - не успела давеча тебе сказать, ну да ладно. Еще есть немного времени. Будь любезен, разведи огонь.
        … Пришлось снова возиться с костром. Нитар-Лисс исчезла из поля зрения, а когда вновь появилась, в ее руках играл и переливался травяной зеленью ключ размером с ладонь. Жрица уселась на траву рядом с Лан-Аром, приобняла его и положила голову на плечо.
        - И ведь я нашла его случайно! Тогда еще удивилась - из такого огромного изумруда выточили ключ. И для какой двери?
        Лан-Ар слушал, а сам рассматривал то, что когда-то было цельным камнем размером никак не меньше кулака взрослого ийлура. За такой изумруд любой из правителей отдал бы свой дворец и всех рабов впридачу, это точно. Но кому-то понадобилось из сокровища выточить странной формы безделушку, которую, к слову, сложно было назвать именно «ключом»: это была сильно вытянутая правильная пятиугольная пирамида, у основания переходящая в идеально гладкий шар.
        - Вот уж правда, испортили камешек, - невольно усмехнулся ийлур. А сам подумал - где все это время его прятала Нитар-Лисс? Не могла же она, в конце концов, тащить столь ценную вещицу в дорожном мешке?
        …Потом вспомнил. Как он забыл о тонком пояске, серебряной цепочке, дважды обернутой вокруг талии ийлуры? Сбоку к цепочке крепился кожаный пенал, перевязанный цветными нитками. Как будто там хранился оберег. Наверняка именно там Нитар-Лисс носила изумрудный ключ, хотя… Попробуй, разгадай эту темную.
        Жрица заговорщицки подмигнула.
        - Ну-с, поглядим, куда нам укажет ключик.
        Потерев изумруд ладонями и подышав на него, Нитар-Лисс разложила на земле карту.
        - Смотри внимательно, Лан-Ар, - тонкий палец указывал куда-то в середину пергамента. А там - и правда! - там, среди хаоса штрихов и точек, желтело пустое место, почти не тронутое чернилами.
        - Мне кажется, что карта без ключа лишена смысла. Равно как и ключ без карты.
        Несколько минут ийлура внимательно рассматривала результат своих размышлений. Лан-Ар почесал затылок, а про себя решил, что все вместе - и ключ, и карта, тоже лишены смысла. И место, где «у начала времен Санаул создал Лабиринт», по-прежнему было скрыто от взглядов смертных.
        - Хм. - Нитар-Лисс покачала головой, - Шейниров хвост…
        И тут же с деланной веселостью в голосе добавила:
        - Не будем отчаиваться. И не будем забывать, что сейчас утро, и потому мы не видим игры света в камне… Надо бы ночью попробовать.
        Лан-Ар, не удержавшись, скептически хмыкнул - чем заслужил хмурый взгляд жрицы. Напустив на себя самый смиренный вид, ийлур поинтересовался:
        - И куда мы теперь пойдем?
        - Известно, куда. На юг, Лан-Ар, на юг. Мы идем на юг, это я точно знаю!

* * *
        …Уплывающий в сумерки день не принес ничего плохого. Даже наоборот - они наткнулись на хрустальный ручеек, вытекающий из-под рябого, словно перепелка, валуна, и наполнили пустой бурдюк. Нитар-Лисс долго пила, черпая пригоршнями ледяную воду, затем умылась, попробовала стереть кровавые пятна с куртки, но потом махнула рукой - пустое, бесполезное занятие. Лан-Ар тоже хлебнул водицы, плеснул себе в лицо, с силой провел мокрыми пальцами по волосам, словно желая привести в порядок беспорядочно скачущие мысли. На руках остались багровые разводы, и он торопливо сунул руки в ручей. Это была кровь убитых чудовищ, и Лан-Ару вдруг стало противно до тошноты - оттого, что он весь, с ног до головы, покрыт бурыми пятнами, и не может отмыться. Кровь чудовищ словно въелась в кожу, при этом запачкав саму смертную душу ийлура.
        Нитар-Лисс внимательно поглядела на ийлура и буркнула, что это близость Лабиринта так действует, и что кому-кому, а Лан-Ару следует проявить осторожность.
        - В мыслях и поступках, дорогой. Лабиринт Сумерек на то и Лабиринт Сумерек, чтобы свести с ума тех, кто до сих пор не нашел своего места под небесами Эртинойса.
        - А разве я не нашел? - Лан-Ар смотрел на журчащую воду. Наверное, этому ручью было хорошо и беззаботно - бежать себе от Хребта на равнину, ни о чем не думая и не беспокоясь. Может быть, оттого и вода была такой чистой и вкусной, потому как ни одно сомнение не мутило ее…
        - А что, нашел? - усмехнулась ийлура, - не убивайся, Лан-Ар. Именно такой, как ты, и должен войти в Лабиринт.
        - Не понимаю.
        Он набрал полные пригоршни ледяной воды и плеснул в лицо.
        - Идем дальше.
        - Хорошо, - миролюбиво улыбнулась жрица.
        … А тропа все вилась петлями вокруг насыпных холмиков. Изредка попадались и каменные сады, а один раз ийлурам встретилась каменная плита с выбитым текстом на языке элеанов. Нитар-Лисс остановилась и углубилась в чтение, а Лан-Ар тем временем смотрел в небо. Он никак не мог отделаться от мысли, что на них в любой момент могут напасть элеаны - но те не нападали, невзирая на то, что по их исконным землям медленно тащились два ийлура.
        - Это закон гостеприимства, - задумчиво сказала Нитар-Лисс, - он многое объясняет. Хотя кое-что по-прежнему остается загадкой…
        И молча двинулась дальше, не оставляя Лан-Ару иного выбора, кроме как идти следом. По правую руку, как и днем раньше, черными колоннами тянулись ввысь горы хребта, древние, изрезанные морщинами ущелий, избитые оспинами пещер и пещерок, подпирающие небо Эртинойса…
        Сумерки накатились рано. И сразу же Нитар-Лисс объявила привал. На счастье, среди камней встретился зеленый оазис: две жиденькие акации, прилепившиеся к гранитной стене. У их вспученных, натруженных корней журчала вода и влажно шепталась высокая, по колено, трава.
        Как только затрещал костер, жрица разостлала на траве плащ и достала карту.
        - Уж не знаю, чего нам ждать этой ночью, - донеслось до Лан-Ара.
        Потом она бормотала еще что-то, поворачивая пергамент и так, и сяк; достала изумрудный ключ.
        - Так я и думала! - в голосе Нитар-Лисс послышались торжествующие нотки, - давай сюда мою сумку, живее!
        И, получив просимое, она принялась торопливо потрошить содержимое мешка. В разные стороны полетели свертки, бархатные мешочки, ящик с ритуальными ножами…
        - Ох, да где же они…
        Издав победный вопль, ийлура наконец достала плоскую деревянную коробку, в которой оказался писчий набор - перо и стеклянный пузырек чернил с завинчивающейся крышкой.
        - Поглядим… Благослави, Претемная мать синхов.
        Нитар-Лисс углубилась в рисование. Лан-Ар тоже присел на корточки, посмотрел - и едва не рассмеялся. А ведь секрет карты оказался прост, впрочем, как и все гениальное, что существовало под небесами Эртинойса: когда источник света находился строго слева от пергамента, а в центре лежал изумрудный ключ, каждый лучик зеленоватого света становился продолжением недоведенной до конца чернильной линии. И потому Нитар-Лисс, закусив кончик языка, прилежно обводила дрожащие травяные полоски, и на карте - наконец-то! - появились и горы Хребта, и предгорье, и кромка Диких земель. Ийлуру показалось, что в одном из пятнышек он даже узнал каменный сад, в котором они ночевали прошлый раз, и крошечный ручеек, журчащий в траве, восточнее впадал в катящуюся на равнину речку…
        Нитар-Лисс ловко обводила зыбкие отблески, то и дело сажая кляксы, тихо бурча ругательства, снова и снова макая перышко в чернильницу. Оказалось, что они прошли куда больше половины пути; заветный крестик чернел южнее, но уже близко, и Лан-Ару не верилось, все крутился на языке вопрос - неужели все так просто?
        - Еще дойти надо, - заметила жрица, - здесь отмечен только вход.
        Ийлур молча смотрел на карту. Все равно, даже завершенная, она казалась странной.
        - А точки? Что это за точки? - встрепенулся он, - ведь они не вписываются в рисунок, они - сами по себе…
        - Разве ты не узнаешь? - Нитар-Лисс уже завинчивала крышку чернильницы, - это же рисунок созвездий! Вот, гляди, это Большой и Малый Лебеди, а это - Паук.
        Лан-Ар почувствовал, что к щекам прилила кровь. Может быть, ийлуре и были скопления звезд, но в Храме Фэнтара этому не учили, и теперь ему было стыдно - оттого, что он не разбирается в столь простых, казалось бы, вещах.
        - Так должно выглядеть небо над Лабиринтом, - закончила жрица, - ну, вот и все. Нет больше ни тайн, ни загадок. Осталось только остаться в живых и прикоснуться к Священному Древу.

* * *
        А ночью, во сне, пришел Старик.
        Так уж получилось - Нитар-Лисс решила дежурить первой, обещала разбудить, если почувствует опасность. Лан-Ар поначалу воспротивился; не то, чтобы совсем не доверял темной жрице, все-таки он был ей нужен, но…
        Женщина есть женщина. И отнюдь не женское это дело, сидеть одиноко в ночи, у подножия враждебных гор, и слушать, и всматриваться в кромешную темень, что вытекает из ущелий Хребта. К тому же, Нитар-Лисс не выглядела румяной пастушкой. Схватка с мохнатыми тварями выпила из нее довольно жизни, только глаза - огромные, черные - жили на бледном, как бумага, лице.
        Впрочем, спорить с Нитар-Лисс было бесполезно. Она как-то очень мягко, нежно поцеловала его в лоб, игриво запустила пальцы в начавшую отрастать бороду.
        - Отдохни, мой неутомимый воин, - шепот сливался с журчаньем ручейка, - я разбужу тебя, как только увижу или услышу что-нибудь странное.
        И Лан-Ар обмяк. Разом навалилась усталость всех этих сумасшедших дней и еще более безумных ночей; ийлуру захотелось просто закрыть глаза, чтобы потом проснуться - пусть и на полу, на жесткой циновке, - но в Храме Пресветлого. Чтобы посвященный недовольно требовал свежий чай, и чтобы, спросонья потирая веки, бежать на кухню с подносом и глиняным чайником… Одним словом, Лан-Ару вдруг захотелось, чтобы на самом деле все происшедшее оказалось сном.
        - Я посижу, - повторила темная жрица, устраиваясь у акации. Она завернулась в плащ, только лицо белым пятном светлело в сумраке, - мне нужно кое-что обдумать.
        - Когда принести меня в жертву? - невольно съязвил Лан-Ар. Он не хотел злить ийлуру, так уж получалось: иной раз слова срываются с губ до того, как обдумаешь последствия сказанного.
        Нитар-Лисс нахмурилась было, а потом, сквозь зубы, прошипела:
        - Дурак. Спи, пока я действительно не решила принести жертву.
        Он молча лег на бок и, стоило закрыть глаза, навалился душный, неприятный сон.
        Как будто Лан-Ар шел по узкому коридору с низким потолком. Каменная кладка была старой, раствор из швов между камнями высыпался, а в нишах, прикрытые серой пылью, спали чьи-то кости.
        Лан-Ар шел и понимал, что не может повернуть обратно, и это было странным: никто не гнался за ним, ни единого звука не доносилось из тусклой серой тишины за спиной. Ийлур просто знал, что должен идти вперед, и вперед. Там ждало спасение… Спасение и бессмертие.
        Дышать стало тяжело. Низкая кладка сводчатого потолка давила, заставляя нагибаться. Проход все сужался и сужался, Лан-Ар начал задевать рукавами осклизлые сырые камни.
        «Да когда же ты закончишься?» - зло подумал ийлур, продираясь в узкую щель между придвинувшимися друг к дружке стенами. Мелькнула мысль, что коридор мог попросту желать его, Лан-Ара, гибели, и мог запросто раздавить его, как назойливого таракана… Но ийлур не испугался, словно понимал - как только дашь страху овладеть рассудком, все тут же и закончится, оборвется в небытие.
        «Когда ты сам того захочешь», - ухмыльнулись древние стены.
        «Да чтоб ты провалился в шейнирово царство!»
        Лан-Ар, повернувшись боком, выхватил меч. Разумная его часть пробубнила, что от стали мало проку среди камней. А сердце запело о том, что стальной клинок есть оружие, а оно, в свою очередь, было выковано для того, чтобы поразить врага. Он резко рванул меч из ножен - и в тот же миг коридор треснул, раздался вширь. В глаза брызнул яркий свет, заставляя жмуриться.
        … И Лан-Ар увидел. Сперва Старика, того самого, с длинными седыми волосами, похожими на паклю, с недобрыми черными глазами на пугающе-неподвижном морщинистом лице, с побелевшими от времени крыльями. А затем - дерево. Оно было странным и неживым, как будто сплетенным из свинцовых стержней. Ствол - сросшиеся спирали, серые и тускло блестящие. Ветви - словно нанизанные на твердый каркас металлические бруски. Листья, маленькие и большие кубические кристаллы, неведомо как держащиеся на ветвях. В одном месте ствол треснул, раздался в стороны, и там…
        Лан-Ару было больно смотреть туда, и он взглянул на сидящего под деревом старика. Тот хищно улыбнулся.
        - Пришел, а?
        Ийлур вспомнил, как полз в гору, стряхивая с ноги назойливого элеана. Нитар-Лисс говорила, что это самый настоящий сын Санаула, побери его Шейнира…
        - Что тебе опять нужно в моем сне? - спокойно спросил Лан-Ар. Меч он продолжал держать в руке. Мало ли что взбредет на ум такой древности, как сын Покровителя?
        Элеан продолжал сидеть под деревом на корточках. Сквозь грязные тряпки просвечивало тощее, по стариковски дряблое тело. Он молчал и, казалось, с сомнением разглядывал Лан-Ара.
        - Это не я лезу в твой сон, - наконец прошипел старик, - это ты лезешь в мой Лабиринт. Это ты, в конце концов, хочешь взять то, что не может принадлежать смертным. Да ты попросту сгоришь, как только прикоснешься к Сокровищу!
        Ийлур покачал головой.
        - Если я сгорю, к нему прикоснувшись, зачем же ты тогда его охраняешь?
        И тут старик разозлился. Он подскочил, шагнул к Лан-Ару, но, вдруг опомнившись, попятился к стволу дерева.
        - Недоумки! Вы оскверните Око, и оно погибнет… Неведомо, сколько лет пройдет… прежде чем… вырастет новое…
        Элеан подпрыгивал, размахивал сухими и немощными уже руками, брызгал слюной и выкрикивал проклятия. Лан-Ар не стал его слушать: щурясь, смотрел на дерево, на трещину в стволе… Око Сумерек ждало его там, играя темными гранями. Это было удивительно, и странно - темный кристалл, а внутри все равно заключен свет. Сумерки, одним словом. Черное и белое, слившиеся воедино, вечное сомнение и смятение, и только смертному решать, что именно он видит в час Санаула: разбавленную тьму или замутненный свет.
        «Значит, так тому и быть», - подумал ийлур. Даже не понял, чему быть - просто решил - и все тут. Сияние золотого трона показалось близким и горячим.
        - … Лан-Ар! Да проснись же ты, ну?!!
        Он сперва не понял, что произошло. По-прежнему была ночь, по-прежнему горел костер… Нитар-Лисс изо всех сил трясла его за плечи.
        - Они идут, Лан-Ар… Проклятье, ты мне будешь нужен… потом…

* * *
        Лан-Ар в самом деле был нужен «потом». Когда Нитар-Лисс падала без чувств и ее приходилось отпаивать сперва настойкой из золотых роз, а потом просто водой. Днем Лан-Ар нес ее на руках, потому как темная жрица оказалась не способна к самостоятельному передвижению. У нее все чаще и сильнее болела спина, но на вопрос - а почему нельзя принести в жертву Шейнире тех же мохнатых тварей - только покачала головой.
        - Мать синхов не принимает их души, - стуча зубами, проговорила Нитар-Лисс, - ты не понимаешь… Ей нужны разумные существа, вроде нас с тобой. И он это понимает, поэтому ни одного элеана не вышло против нас. Одни безмозглые твари… Похоже, он хочет меня измотать.
        Лан-Ару было не тяжело ее нести, жрица до того исхудала, что стала легкой, как перышко. Но ему не нравилось то, что руки были заняты, и теперь он бы уже не смог быстро выхватить меч.
        - Не беспокойся ни о чем, - шептала Нитар-Лисс, - просто… иди вперед. Или нет. Сперва дай мне воды.
        Ночами ей приходилось убивать тварей Санаула. Сотнями… Лан-Ар все гадал, а сколько же их будет в Лабиринте Сумерек? И должны же они были закончиться когда-нибудь, эти страшные туши с лицами элеанов?…
        А днем они продвигались все дальше и дальше, на юг, все время сверяясь с картой.
        Потом пришлось свернуть в ущелье, где ничего не росло ни травы, ни мха. Только голый и очень холодный наощупь камень.
        - Какое страшное место, - вдруг подала голос жрица, - все здесь… принадлежит Ему.
        - Значит, мы уже близко, - процедил ийлур.
        - Да, ты прав.
        Нитар-Лисс обхватила его руками за шею и прижалась головой к плечу.
        - Что мы будем делать, когда станем богами, а, Лан-Ар?
        Он не ответил. Станем богами, как же… Почему бы, дражайшая Нитар-Лисс, тебе не задать этот вопрос самой себе - «Что я буду делать, когда стану богиней, перед этим избавившись от простофили-ийлура?»
        - Ты что?!! - взвизгнула она, - больно же!
        Лан-Ар, очнувшись от своих мрачных мыслей, разжал пальцы - но было поздно. На белом запястье ийлуры темнели свежие синяки.
        - Прости.
        Больше они не разговаривали. Ущелье сужалось, пласты базальта нависали над головой, а там, где оставалась жалкая полоска неба, клубились сизые облака. Под ногами сухо шуршали мелкие осколки, такие же черные, как и стены ущелья; они словно отгородились от всего Эртинойса - или же наоборот, мир выбросил их в отросток слепой кишки, куда не проникало даже ставшее уже привычным пение ветра.
        - Странно, - наконец не выдержал Лан-Ар, - сколько мы уже идем? Мне казалось, что вот-вот наступит вечер.
        Ийлур остановился, огляделся: ничего не изменилось - базальтовые пласты, каменное крошево под ногами, а далеко наверху - серая муть, не разобрать - то ли густой туман, то ли облака.
        - Поставь меня на землю, - выдохнула жрица, - надо посмотреть по карте.
        Она развернула свиток и принялась хмуро водить пальцем по чернильным линиям. Лан-Ар заглянул ей через плечо; в глаза бросились жирные точки, разбросанные по листу.
        - Зачем там отмечены звезды? Их все равно не видно.
        - Не знаю, - пожала плечами Нитар-Лисс.
        Это следовало понимать - знаю, но тебе не скажу, чтобы в следующий раз думал, прежде чем поставить мне синяк.
        - Может быть, раньше здесь было видно небо? - все-таки предположил ийлур.
        - Возможно, - сухо ответила ийлура и принялась сворачивать карту, - мы почти на месте.
        - Значит, успеем до ночи?
        - Ночи не будет. - она улыбнулась, - здесь всегда сумерки, Лан-Ар.
        Дальше ийлура предпочла идти самостоятельно, хоть и прихрамывала на обе ноги. Лан-Ар угрюмо брел следом, прикидывая, что еще ждет их на пути к Оку Сумерек… И внезапно вспомнил свой сон. И дерево. И лабиринт.
        Усмехнувшись, тряхнул головой. Неужели все так и есть?.. И старик, полубог, сидящий целую вечность у корней странного дерева?
        Нитар-Лисс остановилась и дернула его за рукав.
        - Смотри туда, Лан-Ар. Видишь?
        Ийлура указала на нишу в скале - внушительных размеров, высотой в три-четыре ийлурских роста и странной формы: как будто кто-то играючи вдавил в камень днище лодки.
        - Это… оно и есть?
        Лан-Ар недоуменно поглядел на вмятину. Если бы не столь необычная форма, прошел бы мимо, не сомневаясь. Хотя…
        Он невольно приблизился, не без опаски потрогал базальт. Конечно, только слепец мог пройти мимо - ниша была сплошь покрыта мелкими барельефами. Санаул Творящий, Санаул Видящий, Санаул Карающий… Крылатые фигурки элеанов, казалось, чуть заметно подрагивают в такт дыханию, шевелятся их маленькие крылья…
        - Скорее всего - да. - наконец услышал он Нитар-Лисс.
        Ийлура уже стояла на четвереньках, ладонью отгребая каменную крошку от основания врат.
        - Здесь где-то должен быть запирающий механизм, - пояснила она.
        - И что, мы туда войдем? - Лан-Ар с сомнением оглядел то, что жрица назвала вратами. Ни намека на то, что им когда-либо суждено открыться.
        - Не задавай мне глупых вопросов, - фыркнула ийлура, - да, мы туда войдем. Если хочешь, можешь не входить.
        «О, вот и начинается», - мельком подумал ийлур.
        - Но если я не войду, то кто же тогда станет богом?
        Нитар-Лисс перестала отбрасывать базальтовые осколки, обернулась и очень внимательно на него посмотрела. Лан-Ар выдержал ее взгляд, но в самый последний миг ему показалось, что ийлура вздохнула.
        - Желающих стать богом всегда найдется предостаточно, - усмехнулась Нитар-Лисс, - уж поверь.
        В ее руках снова загорелся зеленым огнем ключ. И, не успел Лан-Ар и понять, что произошло, скала вздрогнула. Всем своим телом, словно испугавшись. Сверху посыпались мелкие камни, они осели с гулким шумом, подняв при этом тучу пыли… Но ничего не изменилось. Врата по-прежнему оставались заперты.
        Правда, Нитар-Лисс сей прискорбный факт нимало не смутил. Ийлура затянула шнурки на своей дорожной сумке, взвалила ее на плечо и вопросительно глянула на Лан-Ара.
        - Ну что, идем?
        Ийлур только руками развел. Либо Нитар-Лисс окончательно помешалась на своей идее войти в Лабиринт, либо он совсем ничего не понимал.
        - Я, конечно, не посвященный Ин-Шатур, который перечитал всю библиотеку Храма. Может быть, я много не знаю и не понимаю, но… Куда мы должны идти?
        Темная жрица без тени улыбки на лице указала вниз.
        - Туда, мой дорогой. Все туда же.
        Он досадливо поморщился. Вот уж точно, Ин-Шатур должен был идти с этой ийлурой - умный, образованный, все свободные часы отдававший чтению манускриптов, а вовсе не храмовый раб, лишь несколько лет пробывший в послушниках. Почему он ждал, что распахнутся украшенные резьбой створки, пропуская в лабиринт? Покровители! Да ведь несложно додуматься, что те самые Врата могут располагаться где угодно… Например - под ногами, узкой кишкой подземного хода уходя под базальтовый пласт.
        Но там, на удивление, не было кромешного, абсолютного мрака, как можно было бы себе представить. Из открывшегося лаза, в который взрослый ийлур мог едва-едва протиснуться, сочился серый свет. Так бывает, когда ненастный день подходит к концу, отдавая мир в руки ночи.
        Ийлур вдруг почувствовал, что на него смотрит Нитар-Лисс - молча и выжидающе, как будто сейчас он, Лан-Ар должен был обязательно что-то сказать. Или сделать.
        Но мгновения утекали, а он все стоял над тайным ходом в Лабиринт. Кишка, наполненная слабым жемчужным светом, казалась ему слишком узкой, слишком ненадежной. Она всем своим видом будто говорила: а вы чего ожидали, простаки? Широких ступеней, винтом уходящих вглубь Эртинойса? Но так бывает только в добрых сказках, а по-настоящему - только так, как есть. Извольте, уважаемые, съезжать вниз на седалищной части тела, рискуя переломать ноги о внезапно возникшее препятствие…
        Лан-Ар едва поймал за локоть жрицу, которая уже сидела на краю провала, свесив ноги.
        - Я полезу первой, - огрызнулась Нитар-Лисс, - в конце концов, я тебя понимаю. Только дурак будет прыгать в неизвестность. Тем паче, что ни ты, ни я не знаем, что нас ждет там.
        Он отволок ее, брыкающуюся и сопротивляющуюся, от края лаза. Бросил в исказившееся внезапной злобой лицо:
        - Ты пойдешь за мной.
        И, не давая самому себе опомниться, подошел к вратам и скользнул вниз. Сделать это оказалось на удивление легко - наверное, потому что сапоги не нашли никакой опоры. Стены лаза были отполированы так, что Лан-Ар устремился вперед, как будто съезжал по обледенелой горке.
        Он все быстрее и быстрее несся в жемчужную муть Лабиринта Сумерек, мысленно моля Фэнтара только об одном - чтобы на пути не встретилось никакого препятствия. О том, следует ли за ним темная жрица, ийлур предпочитал не думать.

* * *
        … Полет окончился, как водится, внезапно. Погас мутный свет тоннеля, затем на мгновение стало очень светло, как будто солнце забралось под гору, а потом Лан-Ар, подняв тучу брызг, оказался с головой в ледяной воде, от которой моментально свело судорогой ногу.
        Ийлур замолотил что есть сил руками, легкие жгло, но вокруг была только вода - и ни глотка воздуха. Он услышал, как рядом плюхнулась и ушла в черную бездну Нитар-Лисс; эта-то уж точно не умела плавать - Лан-Ар, продолжая молотить руками, выдрался из смертоносных объятий подземного озера, хватнул ртом воздуха - и нырнул снова. Теперь уже за жрицей, которую довольно ловко подхватил за шиворот и потащил вверх, подальше от неминуемой гибели.
        Вынырнув вторично, ийлур быстро огляделся. Озерцо, в которое они угодили, на счастье оказалось небольшим; ругаясь на чем свет стоит и скрипя зубами от боли в ноге, ийлур погреб к берегу. Нитар-Лисс кашляла, нахлебавшиь воды, но у нее хватило разумения хотя бы не дергаться и позволить дотолкать себя до каменистого берега. И только тогда, когда оба они оказались на базальтовой плите, Лан-Ар кое-как рассмотрел то странное место, куда они угодили.
        - Покровители! - выдохнула рядом Нитар-Лисс.
        Она крутила головой и, похоже, не верила собственным глазам. Да и было отчего!
        В нескольких шагах от подземного озерца вспучились, словно ледяные торосы на море Холодов, иссиня-черные глыбы базальта. Некоторые из них, пониже, топорщились каменными шипами в разные стороны, другие, что повыше, походили на зубчатые стены замков. Ну, а те, что были самыми высокими, исчезали в небесной дымке… Да. Здесь, под горой, наверху синело чистое, умытое горным снегом небо и светило солнце, самое обычное, какое освещает все покрывало Эртинойса.
        «Вот почему на карте есть звезды», - подумал ийлур, - «ночью здесь видно небо».
        - Ты видишь то же, что и я? - неуверенно спросила Нитар-Лисс.
        Лан-Ар кивнул. Здесь любые слова казались неуместными, пустыми и ненужными. Потому что и ледяное озерцо, и уходящие вдаль, сливающиеся друг с дружкой горные цепи в утробе Сумеречного Хребта, и обманчиво-приветливое небо не принадлежали смертным.
        «И спрятал Сад Бога в Лабиринте Сумерек», - вспомнил ийлур, - «где же, однако, сумерки? Пожалуй, мы попали сразу в Сад?»
        - Было бы недурственно согреться, - снова подала голос жрица.
        Лан-Ар обернулся: она приплясывала на месте, обхватив себя руками. Нитар-Лисс безжалостная, холодная и страстная одновременно… Покровители! Если бы боги собрались вместе, чтобы нипослать смертным кару за их грехи, вольные и невольные, им было бы довольно послать в Эртинойс одну Нитар-Лисс. Что они, в общем-то, и сделали. Но за что они наказывали Лан-Ара?.. Перед глазами качнулась тень паука на раскинутой паутине.
        - Погляди, может, огниво не промокло, - канючила ийлура, - я тут окончательно слягу, в этом лабиринте…
        - Дров здесь мы точно не найдем, - неохотно отозвался Лан-Ар. Он тоже замерз, и тоже зуб на зуб не попадал, но все равно ему казалось святотатством говорить здесь.
        - Правда, - ийлура встряхнула головой, разбрызгивая водяной бисер по базальту, - ну тогда пошли, что ли… Может, на ходу согреемся?
        - Куда идти-то?
        Он окинул взглядом панораму аспидно-черных нагромождений камня. Вдали все сливалось, но было прошито и тут, и там, червоточинами. Лабиринт, провались он к Шейнире…
        - Пойдем куда-нибудь, - шикнула ийлура, - здесь безразлично куда идти, мы все равно найдем Сад Бога.
        Лан-Ар пожал плечами.
        - Так это что, и есть Лабиринт Сумерек?
        - Ну да, - не раздумывая ответила Нитар-Лисс.
        - А где же сумерки?
        - Внутри, - коротко обронила жрица.
        Лан-Ар ее не понял.
        Глава 18
        Подарок метхе Альбруса
        Эристо-Вет понимала, что безнадежно опаздывает.
        Невзирая на то, что за пазухой хрустела карта, и по счастливому стечению обстоятельств альмаранский портал вывел ее прямиком к Сумеречному Хребту.
        Проходя мимо чудного сада из камней, ийлура заметила на его окраине сваленное грудой тряпье. И словно Фэнтар толкнул в бок - она свернула к приземистому каменному «дереву», поворошила носком сапога находку… А затем вдруг вспомнила, на ком в последний раз видела и этот запылившийся щегольский кафтан, и высокие сапоги с фигурными пряжками. Сама мысль о том, что надо бы разыскать Этт-Раша и припомнить ему розовую комнатку в альмаранском борделе теперь казалась пустой, словно яичная скорлупа.
        - Упокойся у трона Фэнтара, покровителя нашего, - прошептала ийлура.
        Она извела остаток дня на то, чтобы сложить над останками Этт-Раша маленький курган. Посидела немного, тщетно пытаясь вспомнить что-нибудь хорошее об ийлуре - и двинулась дальше.
        Эристо-Вет то и дело натыкалась на изрубленные мохнатые туши. Это были твари, одна из которых напала на Дар-Теена - даже сейчас на шипах, словно роса, стыли клейкие капли яда. Ийлура, стараясь не смотреть в посиневшие обескровленные лица, старательно обходила места схваток. Ей было не по себе - и оттого, что на ее пути осталось слишком много этих странных, никогда не виданных тварей, похожих на элеанов, и оттого, что порой приходилось брести по щиколотку в зернистой серой пыли.
        «Ты ведь догадываешься, что это, Эристо?»
        Но именно тогда у нее и появилось чувство, что время упущено и ей не нагнать темную жрицу.
        Они, побери их души Шейнира, прошли здесь по меньшей мере два дня назад. И наверняка уже достигли Лабиринта - если только не шагают по тропам Сада, к вожделенному Оку Сумерек.
        «И тогда все будет напрасным», - мрачно думала Эристо-Вет, - «все мои попытки что-либо изменить».
        Но ведь это не значило, что можно повернуть назад?
        И она шла вперед, стараясь не думать о том, что может опоздать. Стараясь не вспоминать про Дар-Теена, потому что мысли об убийце Эльваан рвали на части ее сердце. Шла - почти без сна, стараясь держаться в тени гор и от всей души надеясь, что элеанские патрули не обратят на нее внимания так же, как не обратили его на жрицу Шейниры.

* * *
        …- И куда это мы так спешим?
        Меч легко, с тихим шелестом порхнул в руки. Эристо-Вет обернулась на голос - и слезы обиды и разочарования едва не брызнули из глаз. Почему, во имя Покровителей?!! Ну почему ей так не везло - и патруль обратил внимание вовсе не на странную парочку, сотнями уничтожающую мохнатых монстров, а на одинокую ийлуру, без особых приключений бредущую на юг?
        - Бросай меч, - беззлобно повторил тот же голос. Говорили на общем, но акцент за версту выдавал элеанов.
        - А если нет, то что?
        Ийлура развернулась и замерла в оборонительной позиции - так, как учили в Ордене.
        - Не глупи, тебе все равно нас не одолеть, the’maell.
        Эристо-Вет в сердцах плюнула себе под ноги. «The’maell», ползущая по земле и не имеющая крыльев.
        На нее с интересом глядели три рослых и конечно же вооруженных до зубов элеана. Патрульные походили друг на друга, словно братья - а может быть, таковыми и являлись. Только у двоих глаза были аметистовые, а у третьего, который весьма прозрачно намекнул на ее, Эристо-Вет, неполноценность с точки зрения крылатого народа, они казались парой угольков.
        «Трое», - ийлура мрачно уставилась на черноглазого, - «могла бы я от них отделаться?»
        Мимоходом она подумала - а не прыгнуть ли через Границу, но тут же отбросила эту мысль. Во-первых, последние события наглядно демонстрировали то, что По-ту-сторону больше нельзя было считать местом безопасным. Во-вторых - время там текло не так, как в Эртинойсе, и неизвестно, через сколько дней можно было бы вернуться.
        Чтобы выиграть немного времени - «Хотя для чего? С тремя хорошо обученными молодыми элеанами мне точно не управиться!» - ийлура напустила на себя вид оскорбленной добродетели.
        - Что вам от меня нужно? Я иду своей дорогой, на юг. А между ийлурами и элеанами нет войны.
        - Пока нет, - холодно улыбнулся элеан с аметистовыми и, что уж таить, очень красивыми глазами.
        Черноглазый молчал, нахально разглядывая Эристо-Вет.
        - Но слишком уж много странного произошло в предгорье за последние дни, - добавил третий патрульный, хранивший до сих пор молчание, - взять только вот это…
        И он, грациозно шагнув в сторону, пнул носком сапога серую тушу.
        - Я не знаю, что это за звери, - торопливо брякнула Эристо-Вет.
        Острие меча все еще смотрело прямиком в грудь черноглазому.
        - Это священные звери, - он вдруг устало провел ладонью по коротко остриженным темным волосам, - но не в этом дело. Мы не можем более рисковать… Отдай нам меч, женщина. Как бы хорошо тебя не обучали, мы обучены не хуже. И ты не успеешь призвать Фэнтара до того, как тебя выпотрошат.
        «Если бы Пресветлый еще меня слышал», - Эристо-Вет невольно вздохнула.
        Черноглазый привел достаточно веские доводы для того, чтобы сдаться в плен. Но - Покровители! А вдруг ее задержат на несколько дней? Что тогда?
        Эристо-Вет медленно опустила меч, но расставаться с ним не торопилась.
        - Я очень спешу, - сказала она, глядя прямо в черные, точно спелая ежевика, глазищи. Отчего-то ийлуре казалось, что именно этот малый должен ее понять. С каждой минутой в душе росло желание топнуть ногой и поинтересоваться, а куда это смотрели бравые вояки, когда темная жрица сотнями косила тех самых священных зверей?
        Казалось, он понял. На красивых, четко очерченных губах появилась самая располагающая улыбка.
        - Мы не задежим тебя надолго, женщина. Ровно настолько, сколько понадобится нашему капитану, чтобы выяснить кое-что.
        - Хорошо.
        Она покорно кивнула и протянула крайнему элеану свой меч рукоятью вперед.
        - Мудрое решение, - усмехнулся черноглазый, - а сейчас мы препроводим тебя в надежное место, где ты и расскажешь о цели своего путешествия.
        «Наверное, он старший среди них», - подумала ийлура, - «жаль, что не один».
        Следующей в голову Эристо-Вет пришла идея - а не рассказать ли этому элеану все, как есть? Ведь ему должно быть хоть что-нибудь известно про Око Сумерек, а там - чем Шейнира не шутит - вдруг отпустит на все четыре стороны?
        И она уже открыла рот, чтобы чистосердечно признаться куда и зачем идет, но не успела. Два элеана подхватили ее под руки, распахнули крылья и взмыли в воздух, Эристо-Вет едва сдержалась, чтобы не завопить - когда твердь Эртинойса ушла из-под ног и стала стремительно удаляться. В лицо хлестнули струи ледяного ветра, дыхание колким ершиком застряло в горле.
        «Вот уж воистину, the’maell. Смотри, не уделайся на лету от страха», - хмыкнул в душе язвительный голосок той, бесстрашной Эристо-Вет.
        А часть души, принадлежащая обычной и привыкшей ходить по земле ийлуре, сжалась от ужаса и, как говорится, поспешно спряталась где-то в области пяток.
        «Нет. Так нельзя, нельзя!» - «А что, если отпустят?..»
        Эристо-Вет наконец пересилила себя и, сжав зубы, бросила быстрый взгляд через плечо. Назад и вниз.
        Черноглазый элеан, мерно взмахивая крыльями, летел следом. А твердь Эртинойса была так далеко, что дух захватывало.
        Ийлура зажмурилась и постаралась не думать о том - а что будет, если ее «случайно» уронят. Затем любопытство взяло верх, и Эрито-Вет, леденея от страха, не только открыла глаза, но даже осмотрелась. Базальтовые пики Хребта выросли, заслонили собой небо; мелькали крылатые тени элеанов. Вплоть до ледника горы были изрыты оспинами пещер, куда то и дело ныряли создания Сумеречного бога.
        «На что же это похоже?» - Эристо-Вет невольно улыбнулась, вспоминая. - «На норки стрижей в глинистом обрыве. У моря, там, где был мой дом».
        Полет не продлился долго. Через считанные мгновения ийлуру уже поставили на узкий карниз перед черным зевом пещеры, а затем с силой толкнули внутрь.
        Эристо-Вет покорно пошла вперед, по узкому и душному коридору. Она невольно прислушивалась к разговору патрульных - но говорили они исключительно на языке элеанов и притом очень быстро, так что беседа их напоминала птичьи трели и была совершенно непонятна для ийлуры.

* * *
        Страж, волею Санаула Сумеречного возведенный в ранг капитана, был чрезвычайно горд занимаемым местом. Он так старательно надувал щеки и добавлял в голос ледяное презрение, что казалось - еще немного - и гордость вкупе с самодовольством полезут через край, словно кипящая каша из горшка. Представив себе, как все это будет выглядеть, Эристо-Вет невольно прыснула - но тут же зажала рот ладошкой. Упаси Пресветлый разозлить надутого болвана!
        Капитан многозначительно кашлянул, переглянулся с черноглазым стражем. Последний ограничился скромным кивком и осторожной улыбкой, адресованной Эристо-Вет.
        «Как сообщники», - вдруг подумала она, - «мы переглядываемся, словно нас что-то связывает… Тьфу! Ну что за глупость?»
        - Я вижу, тебе весело, - сухо констатировал капитан, - а между тем, ты так и не ответила на мой вопрос. Что ты делала в исконных землях элеанов?
        Эристо-Вет потупилась. Можно, конечно, в душе посмеиваться над капитаном, выставляющим напоказ золотые цепочки отличия, пристегнутые к крыльям и при каждом удобном случае поправляющим в ухе изумруд размером с лесной орех - но лучше при этом замереть в почтительном поклоне. Потому что аметистовые элеанские глазищи хорошо видят в потемках «кабинета» - даже слишком хорошо…
        - У меня нет причины для грусти, добрый господин. Мой отец - да упокоится его дух у трона отца нашего, Фэнтара - завещал мне дойти до самой южной оконечности Эртинойса…
        - Ты нагло врешь, женщина, - перебил ее капитан, - все знают, что более всего выдается на юг Драконья Челюсть.
        - Я позволю себе не согласиться, - Эристо-Вет задорно тряхнула челкой, - о том, где истинно южная оконечность Эртинойса, до сих пор ведутся споры самых известных путешественников.
        И вздрогнула, когда крепкий кулак элеана с грохотом опустился на крышку стола.
        - Замолчи! - бравый капитан сорвался на крик, - мне надоело слушать эти сказки! Да пусть мои внутренности пожрут твари Шейниры, если хотя бы одно твое слово - истинная правда!
        В гроте воцарилось тяжелое молчание. Даже молочно-белые кристаллы, установленные в канделябры и служащие неплохим источником света, испуганно заморгали и чуть пригасли. Капитан, заложив руки за спину, ходил из угла в угол, то и дело бросая на Эристо-Вет не обещающие ничего хорошего взгляды; сложенные крылья волочились по полу, словно серый плащ. А черноглазый элеан больше не улыбался. Ийлуе даже показалось, что он укоризненно качнул головой - мол, что ж ты так, все-таки разозлила этого надутого инлюка…
        Она прикусила губу. Покровители! Не время ли прыгнуть через Границу, исчезнув перед самым носом у капитана? И тут же уныло опустила плечи. Допустим, здесь возможен переход. Но как, во имя Фэнтара, спуститься вниз по почти отвесным склонам?
        - У тебя слишком хорошее оружие, - вновь заговорил капитан. Самовлюбленность, гордость и наигранное презрение разом схлынули, как ил, уносимый весенним разливом реки. Теперь этот элеан был собран, внимателен и зол - а потому опасен.
        - Я знаю, что женщины ийлуров любят путешествовать, - слова падали с тихим шорохом, словно осыпающаяся тропа над обрывом, - но ты мне солгала, сказав, что твои предки все до единого путешественники. Простые ийлуры не покупают себе меч из гвенимарской стали, который можно обменять на десяток щеров. Простые ийлуры не будут носить богатые кинжалы, и уж конечно, обычные путешественники не носят при себе отмычки и крючья для лазанья по стенам.
        Эристо-Вет поморщилась. Проклятье… Отмычки. Она всегда носила их в дорожном мешке на случай - а вдруг придется влезть в чью-нибудь пустую, но запертую спальню. И крючья, которые она позаимствовала в мешке Дар-Теена…
        - Все это говорит о том, что ты не та, за кого себя выдаешь, - заключил элеан, останавливаясь перед Эристо-Вет, - следовательно, мне не остается ничего иного, как посадить тебя под замок без воды и пищи. До тех пор, пока ты не соблаговолишь рассказать, зачем пришла в наши земли.
        - Э-э… - ийлура в отчаянии глянула на выход из пещеры. Маленькое пятнышко света. И, побери его Шейнира, слишком высоко. Вниз не спуститься даже с крючьями, если даже она успеет их отобрать или найдет по ту сторону.
        «Выкручивайся, как можешь, подруга», - она преданно взглянула в аметистовые глазищи, подернутые ледяной корочкой.
        - Капитан… Я преклоняюсь перед вашей проницательностью.
        - Продолжай. - Он с интересом сморел на нее, словно это была не ийлура, а заморская зверушка.
        - Вы раскрыли меня, - прошептала Эристо-Вет, - но обещайте, что узнав правду, не будете более задерживать!
        - Я сомневаюсь в том, что это будет правда, - элеан скривился, словно разжевал неспелое яблоко, - однако готов выслушать очередную ложь.
        - На самом деле я дочь родовитого ийлура с Северного Берега и разыскиваю возлюбленного, который отправился в черные пески, да там и сгинул.
        - И где же твои льняные волосы и голубые глаза? - не остался в долгу капитан.
        - Моя матушка была с восточного побережья, - широко улыбнулась Эристо-Вет.
        - Все, довольно.
        Он отвернулся, разом потеряв к Эристо-Вет всякий интерес и начал говорить с одним из стражей - разумеется, на элеанском.
        - Капитан…
        Ийлура ощутила под сердцем холодок. Может быть, стоило сказать всю правду сразу? И тогда… а что было бы тогда? Возможно, элеан дал бы ей в помощь десяток-другой стражей, которые помогли бы справиться с Нитар-Лисс…
        - Капитан, - снова позвала Эристо-Вет.
        Элеан раздраженно обернулся; золотые цепочки настороженно звякнули в его крыльях.
        - Вы хотите знать, кто убил столько ваших священных зверей?
        - Ты похожа на насекомое, цепляющееся за соломинку над водой, - обронил капитан и вернулся к прерванному разговору.
        Эристо-Вет не поверила своим ушам. Неужели этот немолодой уже, с проседью в темных волосах элеан, окончательно разуверился в возможности добиться от пленницы правды?!!
        - Это, побери меня Шейнира, глупо, - громко сказала ийлура, - может быть, я и пыталась солгать поначалу - но ведь каждый смертный может совершать ошибки. А теперь выслушайте меня, прошу… Я иду за теми, кто уничтожил сотни тех существ, которые лишь отдаленно напоминают вас, детей Санаула. Мне не понять, отчего вы их не заметили, капитан, но… Те, кого я преследую, направляются в Лабиринт Сумерек чтобы похитить сокровище, принадлежащее Богу.
        В кабинете вновь повисла тишина. Страшная, пустая - казалось, слышно, как за пределами скалы рассекают воздух крылья элеанов…
        «Да это же мое дыхание», - поняла Эристо-Вет мгновение спустя.
        С надеждой глядя на замершего в изумлении капитана, ийлура молча ждала. Краем глаза она заметила, как нахмурился черноглазый, и как стал белее простыни другой страж, присевший на табурет у входа.
        - Ты, как я погляжу, много знаешь.
        Капитан говорил тихо, и приблизился к Эристо-Вет едва ли не на цыпочках - словно боялся разбить купол тишины.
        - Если вы поторопитесь, то я могу их нагнать. И уничтожить.
        Элеан не обратил внимания на ее слова.
        - Наверное, твои познания куда глубже, чем того бы хотелось, - вкрадчиво продолжил капитан. Аметистовые глаза превратились в злые щелки.
        - Я все сказала, - ийлура выпрямилась под пристальным взглядом, - может быть, и хорошо, что все получается именно так. Темная жрица хочет заполучить Око Сумерек, капитан, мне неизвестно, на чьей стороне она играет - но говорю вам: ийлура, присягнувшая на верность Шейнире, может покуситься на ваше сокровище. Дайте мне несколько воинов, и мы еще можем нагнать ее, пока не случилось непоправимое.
        Элеан усмехнулся и потер друг о дружку узкие ладони.
        - Любопытно… да-а…
        Черноглазый внимательно рассматривал Эристо-Вет и беззвучно шевелил губами, словно произносил слова молитвы.
        - Отведите ее вниз, - дрогнувшим голосом и на общем скомандовал капитан, - о таких вещах, как Лабиринт, лучше всего рассказывают на дыбе.
        - Да вы с ума сошли! - Эристо-Вет схватила элеана за узкий рукав, облегающий тонкую, но мускулистую руку, - все, что знала, я уже сказала! Торопиться надо, чтобы схватить жрицу Шейниры…
        Он с усилием избавился от ее хватки, и в то же время ийлура ощутила, как ее хватают за локти, и как тонкая удавка врезается в шею. Эристо-Вет кого-то пнула носком сапога, кому-то с силой наступила каблуком на ногу; освободившейся рукой вцепилась в шнур, лишающий ее воздуха.
        - Отпустите! Вы… поверьте мне, побери вас Шейнира! Просто поверьте! О таком не лгут!
        Капитан покачал головой, махнул рукой.
        - Отчего же, я верю. Но должен убедиться в том, что ты ничего не скрываешь.
        В ушах Эристо-Вет гулко заухала кровь; дышать становилось труднее и труднее - а руки снова заломили. И вместе с тем пришло осознание того, что она все делала неправильно с самого начала. Не нужно было говорить с Этт-Рашем, и не стоило пытаться соврать элеанам. Правильным… Правильным было бы тихо следовать за новым агентом Альбруса, и говорить седовласому капитану только правду. А теперь - расплата за собственную глупость. И даже через Границу не прыгнуть, потому что слишком крепко ее держат, и слишком тяжело дается каждый вздох, и перед глазами уже замельтешили темные мошки, вестницы беспамятства…
        - Вот и поговорим, - откуда-то издалека донеслось до Эристо-Вет, - в любом случае это не займет много времени.

* * *
        Ее волокли вниз, вниз и вниз. По бесконечным коридорам, перемежающимся с узкими винтовыми лестницами. Мелькали по бокам вставленные в камень молочные кристаллы, кое-где сочилась по стенам вода, собираясь в лужицы на полу, а затем ускользая в невидимые трещины. Задыхаясь, Эристо-Вет все еще пыталась сопротивляться, кричала о том, что сиятельный капитан еще пожалеет о потерянном времени, и что нужно снарядить погоню за темной ийлурой. О том, что она, провались все к Шейнире, все равно не даст себя пытать, а попросту исчезнет из рук палачей - хотя, конечно, это будет без толку, все равно потом не выбраться из лабиринта внутри горы…
        Затем они уперлись в небольшую дверцу, откуда-то вновь появился черноглазый красавчик-элеан. В руке он держал некое подобие факела: светящийся кристалл, укрепленный в расщепленной жерди.
        - Погодите, - он говорил на общем. Не иначе, чтобы Эристо-Вет поняла. - Я сперва сам допрошу эту красотку.
        И окинул Эристо-Вет плотоядным взглядом, отчего ийлуре захотелось плюнуть ему в лицо. Проклятье! А она-то, дурочка, считала его чуть ли не единственным элеаном, с которым можно было бы договориться!
        Один из стражей что-то недовольно буркнул, на что тут же получил исчерпывающий ответ:
        - А вы продолжите. И капитану об этом вовсе не нужно знать, верно?
        «Ну, попробуй, мой сахарный», - Эристо-Вет хмыкнула.
        Чем дальше, тем сильнее плескалось у нее в груди обжигающе-злое море. В нем собрались все неудачи этого дурацкого похода, все недомолвки и обман метхе. И, в конце концов, предательство Дар-Теена - «На кого он, шейнирова тварь, работает?!!»
        И теперь, значит, с ней хотят развлечься, как с девкой какой-нибудь?
        «Ну-ну, поглядим, что у вас выйдет».
        Пусть у нее связаны руки, но эти хрупкие дети Санаула даже не представляют, на что способна разъярившаяся хранительница Границы.
        …Ее втолкнули в круглую комнату, элеан зашел следом, тщательно прикрыл за собой дверь - а потом и вовсе запер ее на засов.
        Эристо-Вет, которую наконец-то избавили от удавки, хватала ртом сырой, застоявшийся воздух.
        - Только подойди.
        - И что? - он приподнял бровь, - что ты мне сделаешь?
        - Узнаешь тогда, - огрызнулась ийлура, глядя на приближающегося врага.
        - Мм… - элеан вдруг беспечно улыбнулся, - Сумеречный Отец, какая женщина! Не женщина, а тигрица с окраины Черных Песков! Послушай меня…
        Он сделал еще один шаг и вынул нож. Эристо-Вет попятилась. Нож - это плохо, конечно, но справиться можно. Тем более, один на один, и когда дверь заперта изнутри. В ее душе плескалось столько злости и отчаяния, что совсем не осталось места для страха.
        - Послушай, - повторил элеан, странно блеснув глазами, - сейчас за твоей спиной может открыться потайная дверь. И ты можешь войти в нее, если…
        - Если?.. - она удивленно моргнула.
        Новый вихрь событий подхватывал ее, грозя вновь унести. Только вот куда?
        - Если позволишь разрезать веревки, - устало закончил черноглазый. - не брыкайся, позволь мне тебя освободить. И послушай, наконец, что я тебе скажу.
        Вся ее злость, так долго копившаяся, разом схлынула. Осталось лишь удивление - да извечный вопрос «почему».
        - Я тебе верю. В то, что ты рассказала про священных зверей, и про Лабиринт Сумерек, и про Око… Невзирая на то, что не должны чужаки об этом знать - а те, кто знают, должны немедленно отправиться к своим богам.
        Он говорил тихо, и дыхание гладило щеку ийлуры - пока элеан перепиливал веревки.
        - Ночью мне было послание, - продолжил он, отступив на шаг, - я увидел и тебя, совершенно такой, какая ты шла на юг, и отца нашего Санаула, и единственного сына его, который указал мне правильынй путь. Видишь ли, женщина, легенды умирают вместе со смертными. Каждое следующее поколение теряет частицу старой памяти, и не нужно винить капитана - он и знать не знает, что на самом деле нашелся ключ к вратам в Лабиринт. Последний жрец, который открыто водил в Лабиринт избранных, исчез не меньше двух веков тому назад. Кто бы мог подумать, что ключ отыщется?
        Элеан замолчал, склоняя голову то к одному, то к другому плечу. Было видно, что он принимает важное решение.
        - О какой потайной двери ты говорил? - спросила Эристо-Вет.
        - За ней начинается тоннель, который приведет тебя в Лабиринт Сумерек, - пронзительные черные глаза испытывающее уставились на нее, - никто о нем не знает, и я не должен знать.
        - Ты пойдешь со мной?
        - Нет.
        И она вдруг все поняла. Покровители, как жестоко может быть ваше решение!
        «…И я не должен знать».
        А узнав, буду вынужден покинуть Эртинойс.
        Впрочем, как еще может поступить капитан стражи с подчиненным, упустившим… Нет, даже выпустившим на волю ийуру, которая слишком много знала?!!
        - П…прости, - выдавила Эристо-Вет.
        - Я выполняю волю своего бога, - спокойно ответил элеан, - Сумеречный Отец будет доволен, и мне нечего бояться. Я верю в то, что найду приют у его трона.
        Он ободряюще ей улыбнулся и пожал руку. Пальцы элеана оказались холодны, как застывший в ожидании камень.
        - Когда ты уйдешь, я закрою ход и выйду к ним, - прошептал он.
        Затем тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли, и уже совершенно обыденно сказал:
        - Возьми. Вот твое оружие, я нес его с собой. И немного воды - она может тебе понадобиться… чтобы дойти до Ока Сумерек. Не думаю, что тебе придется возвращаться… Разве что Санаул смилостивится и пошлет тебе знак.
        Эристо-Вет невольно втянула голову в плечи. Вот он, приговор. Да ей самой не придется возвращаться под небо Эртинойса! Но - выбора больше не осталось. Никакого.
        «Фэнтар Пресветлый, дай мне сил сделать то, что задумала».
        - А теперь - иди.
        Элеан пошарил по камню рукой, у самого пола нажал скрытую пружину. Заскрежетали древние механизмы, и прямо напротив запертой на засов двери каменная плита ушла вверх, открывая узкий, но на удивление освещенный коридор. Выполненные в форме правильных пятиугольников камни давали тусклый белый свет.
        - Иди, - твердо сказал элеан, - и ни о чем не беспокойся. Я верю в знаки Санаула, и ты не сомневайся, ибо нет ничего хуже, чем сомнение.

* * *
        Эристо-Вет не стала медлить. Ей все казалось, что сквозь опустившуюся плиту просочатся крики стражей, обнаруживших предателя. Она боялась, что услышит и предсмертный хрип черноглазого элеана - а потому бежала вперед со всех ног.
        Быстрее, быстрее.
        В то время как он, избранный Санаула, лежит на каменном полу, отдавая базальту последнее тепло и последнюю кровь.
        В то время как его последнее дыхание мягко касается тяжелых и равнодушных сводов пещеры, навсегда покидая Эртинойс.
        В то время как капитан стражи сердито звенит золотыми цепочками и кричит на подчиненных, которые безмолвно стоят перед ним, опустив головы.
        В то время как…
        Нитар-Лисс и бывший раб Ин-Шатура все ближе и ближе к Оку Сумерек.
        Эристо-Вет бежала. Вперед - и вниз. По широкой спирали. Коридор плавно заворачивал, уводя в недра горы, даже глубже, туда, где Санаул спрятал от глаз смертных Сад Бога.
        И не оставалось у нее больше ничего - ни надежды, ни раздумий, ни слез. Только цель. Успеть и убить посягнувших на святыню. А потому на душе было легко, и ноги без устали отталкивались от шершавой поверхности пола.
        Эристо-Вет спешила - но все же остановилась, когда закончился коридор, а под ногами заволновалась гладь стеклянного озера. Ийлура знала, что может смело идти по густой и упругой, словно губка, воде - и точно также была уверена, что как только ей захочется нырнуть, Сумеречный Бог позволит ей это сделать. А там, вместо дна…
        Цепи черных скал. Звенья цепляются друг за дружку, пересекаются, расходятся…
        Лабинит Сумерек.
        - Спасибо тебе, - прошептала ийлура, обращаясь к чужому богу, - спасибо, что поверил. И я тебя не подведу.
        Она присела на корточки, глядя сквозь стеклянную толщу. Лабиринт расстилался под ней множеством дорог, сплетением стен-скал, и там не было темно, даже наоборот - как будто сверху светило солнце. Эристо-Вет прищурилась, ей показалось, что посреди черной пустыни зеленеет одинокий островок… И вдруг сердце испуганно сжалось.
        Далеко внизу по дороге меж аспидных клыков брели двое, мужчина и женщина.
        «Вот и вы, мои голубки», - Эристо-Вет покачала головой.
        Все говорило о том, что близок конец ее путешествия. А что ее там ждет - было ведомо лишь Санаулу.
        Потом, спохватившись, ийлура снова побежала, легко отталкиваясь от пружинящей поверхности озера. Оставалось нагнать темную жрицу, нырнуть сквозь застывшую стеклом воду… - «Да откуда ты знаешь-то, что придется нырять?» - «Знаю. Чувствую. Иного здесь не нужно».
        - И успеть убить ее до того, как будет призвано покрывало Шейниры, - мрачно выдохнула Эристо-Вет.
        Она остановилась. Теперь парочка брела почти под ногами, две крошечные букашки посреди вздыбившихся костей мира сего. Эристо-Вет набрала побольше воздуха, зажмурилась и, уже ни о чем не думая, нырнула - головой вниз, так, как будто под ней была самая обычная вода.
        …Перезвон. Кто-то водил серебряной ложечкой по хрустальным бокалам.
        … Свет. Ни на что непохожий. Наверное, именно таким он видится жемчужине, когда приоткрываются перламутровые створки ее тюрьмы.
        …Ласковое, но ледяное прикосновение к коже, как будто скользишь по гладкой льдине.
        А затем в лицо ударил раскаленный ветер - и сразу стих, будто испугался чего-то.
        Эристо-Вет повертела головой. Зрение и слух быстро возвращались; под ногами - распаренный, исходящий жаром базальт. А сверху на Лабиринт Сумерек гневно смотрело солнце, которого, к слову, здесь быть вообще не могло…
        - Великолепно, - буркнула ийлура, - не хватало теперь потерять моих драгоценных ийлуров.
        Она хотела стать в тень, отбрасываемую ближайшей скалой, похожей на хищно загнутый коготь, но, приблизившись к каменному исполину, передумала. Камень дышал зноем - впрочем, как и все вокруг.
        Эристо-Вет прислушалась. Тишина - и ничего больше. Тишина, растворившаяся в зное…
        «Неужели я их потеряла?»
        Задыхаясь, ийлура подбежала к краю черного «паруса», высунулась в соседний коридор - никого. Метнулась к другой дороге, за скалой-клыком - тоже пусто. Горло сжалось в отчаянии, и Эристо-Вет, в который раз за этот безумный поход, захотелось сесть и разреветься, словно маленькой девочке.
        «Нет, нет», - она принялась усердно грызть ноготь, - «они должны быть где-то поблизости… Разве что я упала не туда, куда хотела… Но как проверить?»
        Под ложечкой заныло. Время шло, а она продолжала топтаться на месте, не имея ни малейшего понятия, куда идти дальше.
        Но в тот миг, когда Эристо-Вет уже была готова воззвать к Покровителям - кто-нибудь да ответил бы - что-то больно ударило в грудь.
        А затем свет померк. Нахлынула тьма, но в последний миг перед глазами Эристо-Вет полыхнуло мятной зеленью.

* * *
        Наверное, она пробыла без сознания очень мало. С трудом оторвала голову от горячего камня, перекатилась на бок. Легкие жгло, словно туда набилось не меньше сотни диких пчел. И вдруг…
        «Медальон!» - ее мысли ворочались лениво и медленно, словно тяжелые жернова.
        Эристо-Вет немеющими пальцами нащупала обрывок цепочки - он серебристой змейкой сполз в ладонь. Медальон, сверкающий на солнце серебряный квадрат, беспомощно лежал в двух шагах и выглядел так, словно его изжевал щер. А за ним -
        - Метхе Альбрус, - обреченно выдохнула Эристо-Вет.
        Она сжалась в комок. Проклятье, проклятье… Проклятый синх, проклятая ее глупость. Ведь говорила тень Ин-Шатура - избавься от медальона. Но кто мог подумать, что у старого синха достанет умения соорудить такую ловушку? А ведь, если как следует подумать, что мешало ему взять осколок украденного портала, вставить его в серебряный медальон с выгравированным квадратом мироздания и вручить своей ученице - мол, вот тебе частица Молота Фэнтара, носи себе на здоровье… И отнеси меня в Лабиринт Сумерек.
        - Моя дражайшая Эристо-Вет.
        Альбрус отвесил церемонный поклон. В тени капюшона его глаза блестели парой золотых монет.
        - Надо сказать, я не обманулся в своих ожиданиях, и ты привела меня туда, куда надо. Ты была талантливой девочкой, Эристо. Не самой лучшей, но и далеко не худшей.
        «Впору сгореть от стыда», - Эристо-Вет кисло улыбнулась.
        Она-то считала, что разрушит планы Альбруса, а получилось как раз наоборот… И ведь чувствовал, ящерица, просто был уверен - синеволосая ийлура не остановится, пока не достигнет Лабиринта Сумерек…
        Эристо-Вет спросила:
        - Почему вы пришли только теперь, учитель?
        Синх нервно передернул плечами.
        - Ты что, полагаешь, у меня было так много времени? Помилуй, Эристо-Вет, я даже на пару дней не могу отлучиться из башни. А теперь твоими стараниями осталось совсем недолго… В Лабиринте каждая дорога приведет в Сад.
        - Вы хотите стать богом? - Эристо-Вет быстро задала следующий вопрос.
        В этом и было ее спасение - заговорить старика, успеть дотянуться до кинжала…
        - Зачем мне это? Быть богом… Фи. - метхе говорил искренне, - но, сама понимаешь, слишком много охотников получить Око Сумерек, оно мне и самому не помешает… А теперь, когда твое любопытство удовлетворено - прощай.
        Ийлура рванула из ножен кинжал. Метнуть его в старого и медлительного синха было делом одного мгновения, но Лабиринт уже подернулся пеплом.
        - Молот Фэнтара!
        Сердце пропустило один удар - тот самый, единственный, который разделял Эристо-Вет и катящуюся волну смерти.
        А крик… Это был не ее вопль, не ее боевой клич.
        Полыхнул мятной зеленью портал, скрытый в медальоне, отчего серебряный квадрат взорвался брызгами металла. Солнечный свет заслонила плечистая фигура.
        - Дар-Теен! - выдохнула ийлура, не веря собственным глазам.
        Он, казалось, подмигнул ей - а в следующее мгновение добрый меч северянина развалил метхе Альбруса надвое.
        Но то, единственное мгновение, когда взгляды Эристо-Вет и Дар-Теена встретились, стоило целого мира. Синх рванул катящееся покрывало Шейниры обратно к себе - и серая шаль с головой накрыла ийлура. Как раз в тот миг, когда сам Альбрус перестал существовать. Когда сама Эристо-Вет уже была готова покинуть Эртинойс и отправиться тайными тропами к Фэнтару Пресветлому…
        - Дар-Теен!..
        И ее шепот увяз в мертвой тишине лабиринта.
        В бессильной злобе опало смертоносное покрывало Шейниры. Плюхнулось на горячие камни разрубленное тело старого синха.
        - Дар-Теен!!!
        Эристо-Вет подняла глаза к неправильному, фальшивому небу. Солнце было серым, как зола давно погасшего костра.
        «Нет, нет, погоди… что-то не так…»
        Безумно шаря взглядом по останкам метхе Альбруса, стиснув на груди руки, Эристо-Вет все еще пыталась понять. Покровители! От ее ийлура, ее Дар-Теена не осталось ничего… Даже напоминания. И в этом чувствовался подвох. Ведь Покрывалу не нужны ни оружие, ни одежда; серую завесу интересует только живое и разумное, все то, что воля Шейниры может обратить в горсти праха.
        «Ничего не осталось», - повторила про себя Эристо-Вет.
        Ее колотил озноб.
        Ни одежды, ни оружия. Но чем это объяснить?
        …Только тем, что в последний момент ийлур успел перескочить через Границу.
        Встрепенувшись, ийлура зажмурилась. Где она, эта невидимая взгляду простых смертных грань? Повсюду, ходит за тобой, как сама смерть.
        На кромке рассудка дрогнула, выгибаясь, радужная пленка.
        «Ага, вот и ты, моя хорошая!»
        Эристо-Вет уже тянулась к ней, слыша, как хрустят суставы. Всего-то и надо, что коснуться хотя бы кончиками пальцев.
        А щель, затянутая многоцветной мыльной мембраной, уже летела навстречу, раскрываясь и принимая в себя; ийлура успела только захватить побольше воздуха перед тем, как вломилась в упругий водораздел двух миров - и, ловко перекатившись через плечо, вскочила на ноги уже по ту сторону.
        - Дар-Теен!
        - Его здесь нет, - проскрипел метхе Альбрус.
        Вернее, уже его тень.
        Эристо-Вет развернулась; меч с пением рассек неживой, застоявшийся воздух потустороннего Лабиринта.
        - Не… не приближайтесь, метхе. Лучше стойте там, где стоите.
        Синх величественным жестом поправил капюшон альсунеи и вздернул коричневый подбородок. Он замер как раз там, где в живом Лабиринте осталось лежать его разрубленное тело, но здесь, конечно же, никаких останков не было. Только тень.
        Эристо-Вет еще раз быстро огляделась - никаких признаков Дар-Теена.
        - Где он?
        Метхе покачал головой. А затем, мстительно ухмыляясь, прошипел:
        - Понятия не имею.
        - Отвечай. Я, как смотрящая, как видящая и хранящая, приказываю. Отвечай же!..
        Альбрус молчал. Стоял неподвижно и смотрел на свою пока что живую ученицу. А ей вдруг захотелось подойти и вытрясти из этогой ящерицы всю правду.
        «Нет, стой, стой… Нельзя… Ты не знаешь, какая власть осталась в руках этой тени».
        - Метхе, - она откашлялась, - не я убила вас. Но вы не можете не ответить на вопрос хранителя Границы.
        - Я уже ответил, - прошелестел Альбрус, - понятия не имею, где тот, кто меня убил. Пораскинь мозгами, девочка. Разрыв границы и покрывало Шейниры перехлестнулись…
        - И что? - ее меч все еще глядел в тощую грудь синха.
        - А то, что это привело к мгновенной флюктуации, - ехидно прошипел метхе, - Дар-Теен, конечно, меня обошел. Ухитрился влезть в портал следом за мной, но свое получил сполна. Здесь, по ту сторону Границы его нет.
        Глава 19
        Последнее испытание сумерек
        День сменился ночью. Над головой рассыпались яркие звезды, нехотя выглянула круглобокая луна и припудрила Лабиринт Сумерек блестящей пыльцой. Тени от базальтовых гигантов загустели, словно патока, и застыли, растекшись по гладкому полу пещеры.
        - Может, передохнем? - предложил Лан-Ар.
        Собственно, мог бы и не спрашивать: все равно последние часы он нес жрицу на руках. Все из-за ее дурацкого упрямства! Нитар-Лисс в начале пыталась бодро вышагивать впереди, но ровно до тех пор, пока не споткнулась на ровном месте и не повредила лодыжку.
        - Давай, - неожиданно согласилась она и добавила: - странно, что до сих пор мы никого не встретили.
        - Ну… - Лан-Ар шутливо подмигнул ей, - либо войско закончилось, либо…
        - Либо он выжидает. Даже если я перебила все проклятое племя мохнатых элеанов, наверняка у Шатоэла осталось что-нибудь в запасе… Что-нибудь этакое, чего мы от него не ждем.
        - Он мог призвать элеанов защитить Око Сумерек. Хотя бы здесь.
        Нитар-Лисс фыркнула.
        - Ох, Лан-Ар, уверяю тебя, здесь Шатоэл хочет видеть элеанов не более, чем нас с тобой. Думается мне, нас ждет что-то иное, похлеще обычных детей Санаула.
        Лан-Ар осторожно поставил ее на ноги, и жрица, доковыляв до ближайшего черного монолита, тут же уселась.
        - Перекусить бы…
        Ийлур только пожал плечами. Он и сам был не прочь положить что-нибудь на зуб, а еще лучше - сесть и основательно отобедать. Но падение в озерцо лишило их даже скудного ужина: завернутые в тряпицу лепешки превратились в густую массу, которая при этом ухитрилась размазаться по содержимому мешка. Оставались еще ломтики сушеного мяса, но Лан-Ар попробовал один и тут же, не удержавшись, выплюнул, до того горькими они были. Виноватой оказалась вода, которую не то что пить, в рот было взять невозможно.
        «Так всегда», - усмехнулась Нитар-Лисс, - «чем ближе к цели герой, тем в более бедственном положении он оказывается».
        «Так то ж в легендах», - возразил тогда Лан-Ар, на что получил терпеливое разъяснение:
        «И в жизни тоже. Разница лишь в том, что в легендах герой побеждает, и живет потом долго и счастливо, а под небом Эртинойса такое бывает вообще редко. Чаще герой побеждает зло, а затем, всеми забытый, гибнет нелепо и глупо».
        Сидя бок о бок с темной жрицей, Лан-Ар смотрел на далекие звезды. Отчего-то ему казалось, что здесь, в Лабиринте Сумерек, время течет совсем не так, как в Эртинойсе. Хотя небо выглядело так, как и должно выглядеть небо над Эртинойсом; Лан-Ар мало что понимал в созвездиях, но к самым крупным и ярким звездам привык и знал, где они располагаются. Выходило, что своды пещеры, в которой был спрятан Лабиринт, прозрачные изнутри?..
        - Я вот все думаю, - подала голос Нитар-Лисс, - если этот Лабиринт должен быть сокрыт от глаз смертных, зачем были сооружены врата?
        «И это она меня спрашивает!»
        Лан-Ар покосился на ийлуру. Сонно моргая, она тоже смотрела вверх. Луна отражалась в черных глазах, придавая им выражение печали. - «О чем она может грустить? О том, что было - или о том, что только грядет?»
        - Верующие должны восславлять своего Покровителя, - брякнул ийлур.
        - И делать это в Саду Бога? - тонкие коричневые брови Нитар-Лисс надменно приподнялись. - Не говори чепухи. Никто так и не ответил на этот вопрос - ни Ин-Шатур (да упокоится его душа рядом с Фэнтаром), ни Элхадж…
        - Великий синх знает о Лабиринте? - как можно более равнодушно поинтересовался Лан-Ар. Похоже, слишком много игроков предпочитало до поры до времени оставаться в тени.
        - Разумеется. Именно поэтому мы и поссорились - я хотела идти сюда, Верховный запретил мне это делать.
        - И ему совсем неинтересно, что скрывает Лабиринт Сумерек? - Лан-Ар пристально вглядывался в безмятежное лицо ийлуры, надеясь увидеть хотя бы слабый отблеск ее мыслей. Покровители! Да разве можно верить в то, что говорит сейчас темная жрица? И это после того, как был убит Ин-Шатур - «Не забывай, Лан-Ар, убит этой женщиной!» - и после того, как позади осталось столько препятствий…
        - Ему-то, может, и любопытно, - задумчиво протянула Нитар-Лисс, - но вряд ли бы он воспользовался тем плодом, что здесь растет. Место Элхаджа - при Матери Синхов. И нигде больше.
        Она замолчала и положила голову на плечо Лан-Ару. Им было удобно так сидеть - опираясь спиной о нагретый за долгий и солнечный день камень, а боками прижавшись друг к дружке. Не прошло и получаса, как Нитар-Лисс засопела, и Лан-Ар понял, что жрица спит.
        «Покровители! Зачем я здесь, зачем я с ней?!!»
        Ийлур вздохнул, прислонился затылком к гладкой поверхности скола. Зачем он идет с Нитар-Лисс? Вопрос, которым он уже себя извел, но ответа так и не придумал. Действительно, зачем?..
        «Если она может меня убить… В конце концов, мы уже почти пришли. Не настало ли время разделиться и искать Око Сумерек только для себя?»
        Нитар-Лисс шевельнулась во сне. Тонкая рука в ажурном браслете тяжело легла на локоть Лан-Ара - а тот, замерев, боялся дохнуть. Слишком простым оказалось внезапно сделанное открытие: да провались все к Шейнире, он может идти дальше один!
        «Но ты не знаешь, что еще ждет впереди».
        - И правда, - выдохнул в темноту Лан-Ар.
        Он наклонил голову вбок, почувствовал щекой мягкие волосы спящей Нитар-Лисс. Похоже, им предстояло еще немного побыть вместе. И Лан-Ар почему-то не заметил, как задремал - а когда проснулся, темной жрицы и след простыл. Ее дорожный мешок тоже исчез.

* * *
        В первое мгновение Лан-Ар струхнул. Ну да, да! Он сам подумывал о том, не бросить ли жрицу, но никак не ожидал, что первой это сделает именно она. Побери ее Шейнира! Нитар-Лисс оказалась самой великой лгуньей из всех, кого ему доводилось встречать. Ее «больше не могу» и «моя нога, моя нога» оказались умело разыгранной комедией. А дальше… Вдруг дальше его ждут сотни, тысячи крылатых и мохнатых чудовищ, в крови которых захлебнется его меч, и с которыми не сладить даже Настоятелю Храма, не говоря уже о невольнике?
        Лан-Ар без особой надежды обошел вокруг аспидного тороса, рядом с которым они ночевали. Никаких следов. Жрица Шейниры не оставила даже намека, в какую сторону двигаться дальше. А вокруг… В затылок дохнул неприятным холодком страх - вокруг, сколько хватало взгляда, вздымались к утреннему небу черные кости мира, цепляясь друг за дружку, выстраиваясь цепочками, складываясь в причудливой формы коридоры. Проклятие! Нитар-Лисс удрала, прихватив карту с рисунком звездного неба - а ведь наверняка это и была последняя подсказка куда идти.
        «А не повернуть ли назад?» - шепнул в ухо бестелесный голос здравого смысла.
        Ийлур только хмыкнул. Обратно, как же… Теперь уже не найти дороги, как ни старайся. Нитар-Лисс, может, и нашла бы - опять-таки, водя точеным пальчиком по карте, высматривая созвездия - которые для Лан-Ара были бессмысленными скоплениями светящихся точек на небосводе. Но ийлуры больше не было рядом, он остался совсем один посреди Лабиринта Сумерек…
        - А, пропади оно все пропадом!
        Лан-Ар зло плюнул под ноги. Еще раз осмотрелся. Стыдно признаться, но в глубине души он все еще надеялся увидеть темную ийлуру… И даже не потому, что у нее были карта и знания. Просто… на губах все еще жило ощущение ее мягкой и гладкой, словно шелк кожи, пальцы помнили каждую застежку на ее одежде. А к запаху ее тела всегда примешивался аромат золотых роз, и оттого рядом с Нитар-Лисс Лан-Ар никогда не чувствовал себя в полной безопасности. Вот этого-то и не хватало теперь, когда ийлур остался один.
        И Лан-Ар, на всякий случай помолившись Фэнтару, двинулся дальше, куда глаза глядят. Как обмолвилась Нитар-Лисс - «куда бы они не пошли теперь, обязательно найдем Сад Бога». Ему очень хотелось, чтобы слова эти, оброненные случайно, не оказались очередной насмешкой темной жрицы.
        …К полудню в Лабиринте стало жарко. Дохнули зноем базальтовые плиты под ногами, раскалились гигантские каменные клыки, лезущие отовсюду, вздымающиеся к прозрачному, чистому небу. Даже тени стали короткими, словно высохли на солнце… Это было так похоже на Черные Пески! Сколько они провели там дней, посвященный Ин-Шатур и его личный раб?..
        Остановившись, ийлур сделал большой глоток из фляги. Вода оказалась теплой, с противным железистым привкусом - но это была последняя вода. Нитар-Лисс предусмотрительно прихватила с собой полупустой бурдюк. А сколько еще идти неведомо куда?..
        Лан-Ар вытер пот, заливающий глаза, привязал флягу обратно к поясу. Проклятая жрица, вот уж действительно - истинная тварь Шейниры… Черные гиганты снисходительно поглядывали на него, блестя на солнце сколами.
        «А ведь и правда, совсем как Черные Пески», - усмехнулся ийлур.
        Он повязал голову тряпкой; так и пот не досаждал, и казалось, что солнце печет меньше. Где-то глубоко, в самых потаенных уголках памяти, шевельнулось воспоминание, мутный, почти забытый образ, связанный со смертоносной пустыней… И вдруг, устермившись на поверхность, серебристой рыбкой ярко сверкнуло на солнце.
        … На границе Черных Песков и Диких земель стоит маленький город - невзирая на жаркие ветры, то и дело дующие из пустыни, стоит, крепко цепляясь за мысок зелени, закрыв лицо грубыми ладонями-стенами.
        На удивление, в том городе, названия которого Лан-Ар так и не запомнил, жило немало ийлуров. Посвященный частенько беседовал с ними за обедом в крошечной таверне, где окна были всегда прикрыты грязными занавесками - «от пыли», как объяснил хозяин-кэльчу. Там посвященный и его раб прожили никак не меньше лунного круга, Ин-Шатур все ждал чего-то, но Лан-Ару, естественно, не считал нужным объяснить.
        Потом, видать, дождался: отпустил раба на всю ночь, еще и монет отсыпал - мол, иди, повеселись. Лан-Ар немного поломал голову над тем, что такого надумал хозяин, но потом махнул рукой и отправился гулять по городу. Потом, когда стемнело, он завернул в одно уютное местечко, где подавали брад. Напиток этот местные готовили из плюща, которого было предостаточно на окраинах Диких земель, Лан-Ару доводилось его пробовать в Храме, совсем немного, на праздник Сошествия Фэнтара.
        …Он вернулся чуть раньше, чем его ожидали. Дернул на себя дверную ручку - ведь даже в голову не пришло, что надо бы постучать сперва - и остолбенел от увиденного. За столом сидел Ин-Шатур и держал за руку… Женщину! Она была укутана с головы до ног в черное, даже лицо было скрыто под густой вуалью. Только вскочила, неловко опрокинув стул, бросила в сторону Лан-Ара недовольный, но отнюдь не смущенный или перепуганный взгляд. Словно две черных молнии сверкнули в полумраке.
        - Ты же говорил, что никто не помешает! - ее голос прозвучал глухо, - теперь я ухожу.
        - Но…
        Лан-Ар еще ни разу не видел Ин-Шатура таким… растерянным и смущенным.
        - Доброго тебе дня, посвященный, - процедила ийлура и, едва не задев Лан-Ара плечом, выскользнула в коридор.
        - Десять плетей, - спокойно известил Ин-Шатур своего раба, - десять, и не меньше.
        А в маленькой душной комнате витал странный аромат - чересчур сладкий, чтобы быть приятным.
        …Лан-Ар горько усмехнулся. Надо же! Он не узнал ее сразу, не узнал ее на базарной площади Альдохьена. Ведь в ту ночь Посвященный встречался с Нитар-Лисс, сомнений не оставалось. Но что она делала в забытом всеми богами городе?!! Неужто специально приехала, чтобы повидать Ин-Шатура? Или занималась своими, темными делами?
        Еще глоток из фляги. И еще одна безнадежно-горькая мысль о том, что, верно, придется бродить по лабиринту до самой смерти. Без воды, без пищи, без веры в то, что он выйдет к Саду Бога.
        «Но даже если и выйду, что дальше? Нитар-Лисс наверняка уже там, и взяла Око Сумерек… Проклятье. Ну и пусть. Неужели оно мне нужно, это Око?..»
        Лан-Ар вздрогнул. Даже не сразу понял, что его испугало, среди стеклянной тишины Лабиринта - все также в знойном мареве плавали базальтовые торосы, над головой издевательски ухмылялось солнце, мохнатый клубок огня…
        И внезапно крик повторился. Вопль, полный такой безнадежной тоски, что по коже побежали пупырышки. Выругавшись, Лан-Ар выхватил меч, рванулся вперед, на звук - он узнал голос темной жрицы. Нитар-Лисс была где-то совсем рядом и звала на помощь.

* * *
        Посреди истекающей жаром черной пустыни нашелся зеленый оазис, словно бог-покровитель вырезал ножом кусочек Диких земель и пристроил его меж базальтовых великанов. Зеленые щупальца плюща тянулись к черному камню, цепляясь усиками за выступы - и тут же, увядая, опадали желтой шелухой. Лабиринт Сумерек не собирался уступать жизни ни дюйма из пространства поверх того, что было даровано богами.
        Лан-Ар врубился в упругую зелень точно маленький смерч, кроша сочные побеги, срывая и разбрасывая листья. Дыхание сбилось; он рубил и рубил, прокладывая себе путь сквозь непроходимые заросли, и даже не задался вопросом, как туда попала темная жрица.
        Снова крик. Теперь уже рядом, где-то справа - меч Лан-Ара очертил сияющий круг, сбрасывая в траву изумрудный занавес. В зеленой губке открылось свободное от деревьев пространство, и он кинулся туда.
        - …И-ите! - простонала, задыхаясь, Нитар-Лисс.
        Где-то близко, и - снизу. Голос ийлуры как будто стлался по земле, запутываясь в ярких стеблях невесть откуда взявшейся осоки.
        Ийлур, озираясь по сторонам, шагнул вперед. Мысли прыгали, словно цветные мячики, и перед взором Лан-Ара то и дело возникали картины одна страшнее другой: то растерзанная жрица в зубах хищника, то мохнатые элеаны, вонзающие в ее совершенное тело ритуальные ножи…
        «Да что за чушь!» - он рассердился на самого себя. И вдруг -
        - Лан-Ар!!!
        Его имя Нитар-Лисс уже не выкрикнула, прохрипела из последних сил, захлебываясь слезами. А через мгновение -
        - Осторожнее!.. прошу…
        Опустив глаза, он вскрикнул. Превеликие Покровители! Ну откуда, откуда в Лабиринте Сумерек, посреди каменной плиты, взялось болото? - «Но ты ведь не задаешься вопросом, откуда появился оазис!»
        Расплескивая болотную жижу, в осоке билась жрица Шейниры. Если бы не голос, Лан-Ар никогда не узнал бы ее; все было черным-черно - и лицо застывшее маской ужаса, и рыжие волосы в мокром глянце, и даже всегда белые руки, которыми она изо всех сил колотила по трясине, с каждой минутой уходя все глубже и глубже… Туда, откуда уже нет возврата.
        - Лан-Ар! - завизжала она, - вытащи меня! Скорее!
        А смерть, воспользовавшись судорожным движением жрицы, подобралась к подбородку. Над поверхностью топи оставались голова и руки.
        …Он не раздумывал долго. Вообще не думал, расстегивая пояс и бросая его на обманчиво-надежный ковер из нежной зелени. Потом осторожно тащил Нитар-Лисс на твердую почву, уговаривая ее крепче держаться и не разжимать пальцы. А когда ийлура, наконец, выползла к его ногам и замерла, скорчившись, в голове Лан-Ара что-то щелкнуло и перевернулось.
        - Ты сбежала! Почему?!!
        Нитар-Лисс подняла к нему лицо - и тогда Лан-Ар ее ударил. Впервые и наверняка в последний раз, потому что жрица Шейниры ничего и никогда не прощала. Из разбитой губы брызнула кровь, а затем потекла к подбородку, смешиваясь с жидкой грязью.
        - Почему ты сбежала?.. - выдохнул ийлур.
        Упав рядом с ней на колени, он прижал к себе худое, содрогающееся в рыданиях тело. Ненависть и любовь сидели в петле из плюща и, держась за руки, наблюдали за ними.
        - Ты хотела… сама найти Око Сумерек? - прошептал он в мокрые, пахнущие тиной и гнилью волосы Нитар-Лисс.
        Жрица всхлипнула и вцепилась зубами ему в рукав. Ее трясло от только что пережитого, и, похоже, она даже не осознала, насколько ее только что унизил бывший храмовый раб.
        - Боги, что… что ты говоришь? Ты же… ты сам ушел!!! Сам…
        - Но…
        И ему вдруг стало все понятно. Ох, какой же ты дурень, Лан-Ар! Вы вошли в Лабиринт Сумерек, где властвуют Санаул и его сын, Шатоэл. Неужели ты думал, что все будет гладко? Сумерки, полусвет, полутень, недосказанная правда и надуманная ложь… Чего еще следовало ожидать от этого места?
        Лан-Ар еще крепче прижал к себе трясущуюся ийлуру.
        - Ну, все. Успокойся. Я же успел… Успел!
        Нитар-Лисс продолжала судорожно цепляться за него, как будто боялась - отпусти она руки ийлура - и снова попадет в ледяные объятия топи.
        - Прости, - совсем тихо прошептал он, - я не хотел…
        - Я проснулась, и поняла, что ты ушел, - на одном дыхании, словно оправдываясь, выпалила жрица, - проклятье! Какая же я дура! Надо было сидеть и ждать, и никуда не идти… А теперь…
        - А теперь мы идем дальше, - шептал ей Лан-Ар.
        Отчего-то ему хотелось плакать, но слезы, не найдя выхода, так и застыли твердым комком в груди. Казалось бы, что тебе еще надо? Ты нашел жрицу, и теперь вы отправитесь дальше вдвоем. Но вместе с Нитар-Лисс к Лан-Ару вернулось и колкое, леденящее душу чувство опасности.
        «Все это - игра», - вдруг подумалось ему, - «жрица Шейниры не настолько проста, чтобы вот так запросто попасть в болото!»
        - Я увидела родник и пошла к нему, - прорыдала на ухо Нитар-Лисс, - проклятье, Лан-Ар… Ты же унес бурдюк с водой!

* * *
        Зной укатился прочь, смываемый фиолетовой волной сумерек. Одна за другой загорались звезды, точно большие светляки; здесь, в Лабиринте, они казались особенно большими и чистыми, да и само небо, как чудилось Лан-Ару, выглядело куда ярче и сочнее, чем над остальным Эртинойсом. Оазис не отставал от небосвода: все в нем было «немного чересчур» - слишком сочные побеги плюща, слишком зеленая, свежая трава без изъяна, слишком мощные деревья… Пожалуй, только родничок, звонкой струйкой вытекающий из-под коричневого, похожего на картофелину валуна, оказался самым обычным, с холодной и вкусной водой. С тихим журчанием маленький ручей огибал болото, а затем исчезал, скатываясь в бездонный провал. Лан-Ар сонно слушал пение воды, и ему мерещилось в ее переливах - «не простит, не простит»…
        Ведь адепты Шейниры, как и их Темная хозяйка, не прощают. Никогда и ничего. Так стоит ли ждать, что жрица простит презренному рабу оплеуху, от которой распухла и до сих пор кровоточила губа? Нет, Нитар-Лисс ничего ему не сказала, только посмотрела, когда отмывалась в ручейке от грязи и тины - и тогда уже Лан-Ар все понял. Умолять, валяться в ногах было бессмысленно.
        …Он повернул голову, наслаждаясь прикосновением мягкой травы к щеке, и встретил взгляд темной ийлуры.
        - Нам пора, - тускло напомнила она, - до ночи успеем немного пройти.
        - И правда, пора, - согласился Лан-Ар.
        Он мог бы и промолчать, но хотелось говорить, чтобы не повисала между ними настороженная, враждебная тишина.
        Нитар-Лисс потянулась, затем села и снова уставилась на него. - «Чего она ждет?»
        - Жаль, бурдюка больше нет, - проворчал Лан-Ар, - ты правда его не брала?
        Жрица беззлобно выругалась - да так, что у ийлура моментально покраснели уши.
        - Я же говорила, что ты его забрал. Но если не брал, значит, нас обоих обвели вокруг пальца.
        И, разминая запястья, добавила:
        - Хотела бы я встретиться один на один с этим Шатоэлом…
        - Не стоит искушать судьбу, - он, заведя руку за спину, начертил в воздухе оберегающий знак Фэнтара.
        - Ох, я тебя умоляю, - хихикнула Нитар-Лисс.
        Казалось, мир и согласие были восстановлены.
        …Потом они снова брели меж черных молчаливых гигантов. Лан-Ар уже не прятал оружия; ему в каждой тени мерещились чудовища лабиринта - а Нитар-Лисс наоборот беззаботно вышагивала впереди.
        - Я гляжу, ты исцелила ногу? - поинтересовался он.
        Жрица обернулась, и в ее улыбке Лан-Ару почудился зловещий оскал шейнировой твари.
        - Мать синхов меня исцелила.
        Вот так. Изволь теперь гадать, Лан-Ар, то ли с самого начала растянутые сухожилия были обманом, то ли вправду Шейнира помогала своей верной слуге…
        - Проклятье, все бы отдала за кусок щерова окорока! - ийлура тряхнула гривой грязных, спутанных волос.
        - Я бы тоже, - усмехнулся Лан-Ар, - клянусь Покровителями.
        Но голод, еще пол-дня назад терзавший внутренности, утих, задремал. Желудок перестал урчать, словно забыл, что есть на свете пища, а дальше - Лан-Ар знал, что дальше он попросту начнет слабеть. До тех пор, пока не свалится среди треклятых черных булыжников…
        - Ничего, уже близко, - проворковала Нитар-Лисс.
        - Об этом говорит карта?
        - Нет. Я… просто я чувствую, и все. А разве ты - ты ничего не ощущаешь?
        Лан-Ар помолчал, прислушиваясь к собственным ощущениям. Пожал плечами.
        - Нет, ничего.
        - Ну и ладно.
        На ночлег остановились у встопорщившейся базальтовой плиты, похожей на гребень щера. Не было ни костра, ни ужина - просто сели, прижавшись боками друг к другу и долго смотрели на россыпи звезд.
        - Знаешь, мне хорошо с тобой, - вдруг сказала темная жрица, - сидеть вот так, ни о чем не думая и ни о чем не заботясь.
        Ее фарфоровая кожа мягко белела во мраке, принимая в себя хрустальный свет небес.
        «И это она говорит мне», - подумал ийлур, - «Покровители! Кто бы мог подумать, что со мной приключится такое…»
        На миг ему стало тепло и уютно, как будто снова очутился в давно ушедшем детстве, и снова взбирался на спинку кровати, чтобы, раскинув руки, полететь над светлым дощатым полом. А потом - все вдруг сгинуло, окрасившись жуткой, багровой болью.
        - Что?..
        Нитар-Лисс проворно вскочила на ноги и теперь глядела на него сверху вниз. А Лан-Ар… его пальцы скользнули по ребрам и натолкнулись на холодную рукоять ритуального ножа. Вокруг камня расплывалось липкое и горячее пятно.
        - Дальше я пойду одна, - мягко сказала Нитар-Лисс, - но мне нужно было принести жертву Темной Матери, чтобы она дала мне сил добраться до Ока Сумерек.
        - Ах ты…
        Он рванул из раны нож, но тут же пожалел об этом: следом в темноту ночи плеснуло кровью. Его, Лан-Ара, жертвенной кровью. И перед глазами все поплыло - и белое, словно маска, лицо жрицы, и хоровод базальтовых стражей, и небо, до краев насыпанное звездами…

* * *
        - Лан-Ар!!! Побери тебя Шейнира, прекрати так вопить!
        Он непонимающе заморгал на розовый свет утренней зари. Под ребрами, там, где побывал нож, еще болело, и сердце, трепыхаясь пойманной птичкой, все никак не желало успокоиться.
        - Ты сейчас созовешь всех чудовищ Лабиринта, - прошипела Нитар-Лисс.
        Она склонялась к нему, и рыжая прядь щекотала подбородок.
        Так, значит, все это… Только сон?!!
        Тонкие пальцы Нитар-Лисс легли на медальон с образом третьего глаза Шейниры, ийлура несколько мгновений пристально смотрела Лан-Ару в глаза, а затем рассмеялась.
        - А, вон оно что! Послушай, сколько раз я должна повторить, что не собираюсь тебя убивать? Мне и жертва-то не нужна - или забыл про мой браслет?
        Лан-Ар молчал и хмурился. Он начал вспоминать, а было ли на руке ийлуры серебряное кружево? В том… сне?!!
        Нитар-Лисс прошлась вокруг него, потирая ладони.
        - Послушай, Лан-Ар…
        - Я смотрю, твоей ноге стало легче.
        - Мать синхов меня исцелила.
        Под сердцем разлился неприятный холодок. Полноте, да был ли то сон? А вдруг… Вдруг это дыхание Лабиринта Сумерек позволило заглянуть в самое сердце грядущего?!!
        - Давай, я тебе объясню, - ийлура, миролюбиво улыбаясь, присела на корточки. Не рядом, напротив. И, положив подбородок на сцепленные пальцы, продолжила: - ты ведь принадлежишь Сумеркам, Лан-Ар. Именно поэтому я тебя с собой и взяла. Мне-то уже сумерки не по зубам - я давно во власти Шейниры. Но ты - в сумерках, и потому именно ты выведешь нас к Саду Бога…
        - Разве не ты дорогу указываешь? - он недоверчиво всматривался в черные глазищи Нитар-Лисс, пытаясь понять, насколько правдивы ее речи. Но без толку выуживать истину из двух полированных кусочков черного обсидиана. На губах темной ийлуры прилипла сладкая улыбка, но в глазах - ночь, вечная ночь…
        - Это только так кажется, - она хлопнула ладонью по коленке и поднялась, - на самом деле дорогу выбираешь ты. Но и Лабиринт тебя сильнее испытывает - я Лабиринту тоже не по зубам. А вот Сумерки в душе, сомнения и страхи - о, наверное, это для него лакомый кусочек. Так что будь осторожнее, сын Фэнтара.
        …Они шли весь день. Лан-Ар то и дело поглядывал на Нитар-Лисс, безуспешно пытаясь или подтвердить или опровергнуть ее слова о том, что именно он выбирает путь. Но жрица словно была настороже, брела чуть позади Лан-Ара - и правда, получалось, что теперь он сворачивал в ту или иную сторону, обходя аспидные острова лезущих к небу базальтовых пик.
        «Куда бы не пошел, все равно придешь к Саду», - мысль эта растерянно бродила в неприятно-пустой голове. Рядом ужом извивался давешний сон; Лан-Ар никак не мог от него избавиться. Покровители! Слишком уж настоящей была его кровь, чтобы вот так взять - и забыть. А ощущение того, как весь мир уплывает вникуда, просачиваясь водой сквозь пальцы? Ийлур вдруг поймал себя на том, что едва слышно бормочет молитву Фэнтару.
        «И убереги от сумеречных теней…»
        Что ж, такая молитва казалась очень, очень уместной. И он принялся молиться с удвоенным усердием, не заботясь о том, слышит его темная жрица или нет. Но Нитар-Лисс хранила молчание и делала вид, что пристально всматривается вдаль.
        - Смотри, кажется, оазис, - вдруг обронила она.
        Лан-Ар замолчал. Похоже, сон повторялся за исключением того, что теперь ийлура вовсе не тонула в болоте, а шла, прихрамывая, рядом.
        - Хотелось бы знать, как он туда попал, - брякнул ийлур.
        - На все воля богов. Шейнира! Хотелось бы разжиться там съестным.
        Надеждам Нитар-Лисс не суждено было оправдаться. На изумрудном островке они нашли только воду, несмело журчащий ручеек. Он изгибался петлей вокруг приятной на вид поляны, сплошь заросшей травой; Лан-Ар едва успел схватить жрицу за локоть - как раз в тот миг, когда ее нога провалилась по колено в топь.
        - Побери меня Шейнира! - в сердцах выдохнула ийлура, - проклятье… а ведь и не видно, что здесь ловушка!..
        Тут же, повернувшись к Лан-Ару, она нежно потрепала его по щеке.
        - Ты же мне жизнь спас.
        - Предчувствие, - буркнул ийлур.
        С каждой минутой сердце билось все быстрее и быстрее. Ийлур осмотрелся - ничто им не угрожало. Болото спокойно ждало под шитым травкой покрывалом, ручей мирно пел, нагоняя сон. И все было немножко «чересчур» в этом странном оазисе посреди черной пустыни - брызжущий из надломленных побегов сок, мощные, уходящие ввысь деревья, мягкая земля под ногами, зовущая вздремнуть.
        Проклятье, слишком мягкая земля.
        Словно зеленый островок вырос на большой кротовой куче.
        - Не нравится мне здесь, - шмыгнула носом Нитар-Лисс.
        - Ночевать точно здесь…
        Он хотел сказать - «не стоит», и не успел. Травяной ковер, будто ловчая сеть, дернулся под ногами, земля подернулась крупной рябью, вмиг сморщилась - и потекла. К болоту.
        - Бежи-им!
        Нитар-Лисс, позабыв о больной спине и едва исцеленной лодыжке, вскочила и дикой кошкой прыгнула в сторону границы коварного оазиса. Лан-Ар тоже успел подняться, снова упал, оттого что слишком уверенно полз под ногами зеленый ковер.
        - Давай, ходу отсюда!
        Он успел подумать - как хорошо, что они не стали заходить вглубь островка, и что здесь не было дикого плюща из ночного кошмара. Задыхаясь, ийлур с усилием оттолкнулся ладонями от лживой земли, прыгнул вперед, к дереву - и обернулся. На месте болотца, словно клюв голодного птенца, открывалась воронка; хвала Покровителям, ничего не вылезло из нее, но слишком уж рьяно Лабиринт заглатывал и оазис, и двух чужаков.
        Нитар-Лисс проворно добралась до границы стремительно уменьшающегося зеленого пятна. Да и самому Лан-Ару оставались считанные шаги; он увернулся от падающего дерева, рванул из последних сил вперед, к базальтовой плите… Уж по крайней мере она казалась надежной и никуда не двигалась… И вдруг замер.
        Темная жрица, повернувшись к нему лицом, поднимала руку, заключенную в серебряный браслет. Зачем? У Лан-Ара почему-то не осталось сомнений по этому поводу. Он хотел крикнуть - нет, только не сейчас!.. Почему ты решила избавиться от меня именно так?
        Но дыхание застряло в горле. Рука ийлуры судорожно дернулась, сжалась в кулак, первые капли крови упали на черный камень, и…
        - Ко мне! - рявкнула она, - живо!
        В следующий миг Лан-Ар спиной ощутил обжигающий холод. Едва соображая, что делает, ийлур оттолкнулся от земли, тяжело, мешком свалился под ноги Нитар-Лисс. Но внутри все пело, ликовало: жрица Шейниры ударила по тому неведомому, что пожирало оазис. Отнюдь не по своему попутчику.
        - Совсем из ума выжил, - свирепо сказала она, - еще я на тебя не тратила собственную кровь.
        И указала Лан-Ару за спину.
        - Там был кто-то… живой.
        Он оглянулся - оазис замер и больше не шевелился. Только поваленные деревья намекали на то, что вся эта зелень едва не уползла на обед твари Лабиринта.
        - Я не была уверена, что ему хватит оазиса, - хмуро добавила ийлура. - Пойдем дальше, мой бесстрашный воин.
        И усмехнулась.
        Лан-Ар ничего не ответил. Покровители! Вел себя, как мальчишка, как распоследний дурак…
        «Но с другой стороны, ты ведь знаешь, что она тебя рано или поздно убьет?» - прошелестел над ухом бестелесный голос. Ийлур резко обернулся - естественно, никого. Только черные громады, вздымающиеся к лиловому сумеречному небу.

* * *
        На ночлег…
        Они остановились у встопорщившейся базальтовой плиты, похожей на гребень щера. Не было ни костра, ни ужина - просто сели, прижавшись боками друг к другу и долго смотрели на россыпи звезд. Сколько им осталось идти вместе? Лан-Ар не знал. Нитар-Лисс тоже скорее всего имела смутное представление о том, насколько близко - или же далеко - от них Вечный Сад.
        - Знаешь, мне хорошо с тобой, - вдруг сказала темная жрица, - сидеть вот так, ни о чем не думая и ни о чем не заботясь.
        Лан-Ар вздрогнул. На сумеречном дне сознания шевельнулся, оживая, давешний сон. Ее слова… проклятье. Похоже, все повторялось.
        Под его рукой мелко вздымались худые плечи Нитар-Лисс, она дышала часто-часто, как будто уже и не осталось сил на глубокий вздох. Ийлур наклонился, чтобы заглянуть ей в лицо.
        «Может быть, теперь я увижу правду?»
        Ее фарфоровая кожа мягко белела во мраке, принимая в себя хрустальный свет небес.
        Под сердцем кольнуло, и тут же заскреб иглами-коготками страх.
        «Пресветлый Фэнтар, убереги от сумеречных теней Лабиринта».
        Лан-Ар тряхнул головой. Стоп. То кошмарное сновидение наверняка было предупреждением, словно некая сила - пока неизвестная, до могущественная - заботится о нем… И вот сейчас…
        Наперекор всему, стало тепло и уютно. Как будто снова очутился в давно ушедшем детстве, и взбирался на спинку кровати, чтобы, раскинув руки, полететь над светлым дощатым полом.
        Что там приключилось во сне после этих коротких мгновений вернувшегося счастья? Он помнил, причем слишком хорошо.
        Время стремительно утекало. А Лан-Ар… Продолжал сидеть, будучи не в силах пошевелиться. - «Ты как будто сам ждешь удара жертвенным ножом!» - «Но разве я могу что-то изменить?»
        - Я тебя люблю, - прошептал он одними губами.
        - Ой ли, - Нитар-Лисс взглянула на него исподлобья и криво улыбнулась, - ты сам-то в это веришь? Меня нельзя любить, я же темная ийлура.
        …И даже это ничего не изменит? Жрица снова оказалась права. Произнесенные слова не были правдой, всего лишь зацепкой, попыткой отвлечь ее от того, что она могла и - скорее всего - собиралась сделать.
        Он заметил, что жрица одной рукой рассеянно крутит медальон, а вторая, свободная, скользнула к бедру - где спал в ножнах ее ритуальный нож. Лан-Ар опять вспомнил раскачивающуюся на сквозняке паучью тень… И еще миг укатился слезой в бесконечность.
        - Нитар-Лисс, - пробормотал он, - я…
        - Ш-ш-ш-ш. Не нужно было ничего говорить.
        Он почувствовал, как темная ийлура бесшумно достала ритуальный нож.
        «Но я не могу ее убить!» - крик боли уже рвался из горла.
        Ведь исчезни Нитар-Лисс, что останется от него самого?
        «Глупости. Ты сам и останешься. Она - ничто, дурной сон, которого могло и не быть».
        - Кто это сказал? - он растерянно взглянул на жрицу и в ее глазах прочел свой смертный приговор.
        - Ты о чем? - ийлура непонимающе улыбнулась, - спи, что ли… Я посижу…
        И удобнее перехватила обсидиановую рукоять.
        «Я не могу…» - сердце сжалось, зашлось плачем.
        - Нитар-Лисс…
        - Да?
        «Я хочу… всего лишь жить».
        Ее рука с ножом метнулась к Лан-Ару, но… Он знал. И потому опередил. Лезвие кинжала мягко, словно в масло, погрузилось в живот темной ийлуры; Лан-Ар вскочил, отталкивая ее от себя, уже выискивая взглядом ритуальный нож… Лезвие, блестящее под звездами.
        - Идиот!.. - прохрипела жрица, - какой же идиот…
        Лан-Ар непонимающе уставился на ее руку, в которой вместо смертоносного клинка Шейниры был зажат носовой платок.
        И дыхание застряло в горле.
        Он упал на колени рядом с ийлурой, сжал ее лицо в ладонях. - «Боги, помогите ей. Не умирай, только не умирай…»
        Но во взгляде Нитар-Лисс медленно угасала такая ненависть, что Лан-Ар невольно отшатнулся.
        - Будь ты… проклят… - донесся до него сдавленный шепот.
        Она начала бормотать что-то на языке синхов. Обращаясь к Темной Матери, Призывая ее силу, Покрывало Шейниры… И тогда Лан-Ар побежал.

* * *
        Ийлур не знал, сколько минут - или часов - прошло. Над Лабиринтом по-прежнему плыла ночь, подмигивали звезды, и водили молчаливые хороводы базальтовые стражи. Казалось, не изменилось ровным счетом ничего, и все же…
        Хватая ртом воздух, Лан-Ар прижался лбом к теплому изгибу камня. Перед глазами все кружилось, сердце зашлось в безумных спазмах. Покровители! Все как будто повторялось. Ведь совсем недавно… Лан-Ар вспомнил, как пытался бежать из Хатрана. Точно также стоял, задыхаясь от ужаса, и не знал, что делать, потому что по следам шли храмовые ищейки, а он, храмовый раб, оставил в келье мертвого, зарезанного хозяина. Но тогда - он ушел от погони, попал в руки работорговцев, а затем в Альдохьен. И там на помост поднялась к нему божественно красивая женщина в темно-синем платье с белым воротником. Тогда и началось это безумное, безумное путешествие в сумерках - на самом деле Лабиринт открылся еще в Альдохьене.
        Ийлур скрипнул зубами и потер слезящиеся глаза. Нитар-Лисс… Он что, в самом деле убил темную жрицу?!! Невозможно…
        «А может, она жива?» - Лан-Ар все еще прижимался лбом к камню, словно тот мог дать ответ, - «и все это - очередная ложь Сумерек?»
        Затем одернул себя. Нет, на этот раз все произошло по-настоящему. Кинжал, по самую рукоять погрузившийся жрице под ребра, ее кровь, мигом пропитавшая сорочку - и дикая смесь ненависти и страха в черных глазах. После такого не выживают. Просто чудо, что ему удалось уйти от Покрывала Шейниры…
        Лан-Ар сел под осколком скалы и задумался.
        Нитар-Лисс. Он убил жрицу Шейниры. Единственную женщину, которую любил - «А любил ли?!!» - и по меньшей мере боялся. А может, и ненавидел, теперь уже не скажешь наверняка. Одно было ясно: чудовище в облике красивацы навсегда ушло из его жизни и впридачу из Эртинойса, это было правильно и хорошо…
        «Но она столько раз спасала тебе жизнь», - завозилась совесть.
        «А сколько жизней она загубила только ради того, чтобы остаться на ногах?» - мысленно возразил Лан-Ар.
        Он тряхнул головой. Нет, все правильно, сомнений быть не должно. К тому же, Нитар-Лисс только использовала его, а Око Сумерек - одно, и хозяин у него тоже должен быть один.
        - Я все правильно сделал, - вслух произнес ийлур.
        Черные гиганты неодобрительно смотрели на него и молчали.
        «Как ты теперь будешь жить без нее, Лан-Ар?»
        - И я свободен, - торопливо добавил он. Наверное, слишком торопливо.
        Место в душе, которое раньше с удобством занимала рыжая ийлура, было неприятно пустым.
        «Не так все это нужно было делать, не так», - совесть не желала уняться, - «Неужели ты не мог придумать ничего лучше, чем пырнуть ножом женщину, достающую носовой платок?»
        - Я не знаю, - вяло откликнулся ийлур, - но мне кажется…
        Прочь сомнения. Он поступил так, как был должен. В конце концов, избавил Эртинойс от темной жрицы, которая сама по себе воплощение зла мира сего.
        «Думаешь, это было правильно?»
        Лан-Ар вдруг поймал себя на том, что ведет дискуссию отнюдь не с собственной совестью. Кто-то другой, чрезвычайно могущественный говорил с ним - и нет-нет, да слышался шорох чешуйчатого хвоста по камню.
        - Шейнира! - догадавшись, ийлур вскочил.
        Бежать, бежать без оглядки… Но куда?!! Куда можно спрятаться от богини вечного мрака, лжи и коварства, если она решила коснуться мыслей смертного?
        - Убереги меня от царицы Тьмы, - Лан-Ар попытался воззвать к Фэнтару. Естественно, безрезультатно: бог не желал внимать его словам, зато слух уловил тихий, шелестящий смешок.
        «Забавно наблюдать за тобой, жалкий червяк. Мне смешно оттого, что ты сам до сих пор так и не знаешь, где была правда, а потому извиваешься, пытаясь успокоить себя, а заодно и найти мир под небом Эртинойса».
        - Замолчи!!!
        Он сжал пальцами виски.
        - Я не желаю - и не буду тебя слушать, Мать Синхов!
        Казалось, вновь над Лабиринтом воцарилась тишина.
        Лан-Ар поднес к глазам ладони и с ужасом заметил на правой руке кровь.
        «Это все твои происки», - зло подумал он обращаясь к Лабиринту, - «это все ты, ты! Но теперь - я обязательно найду Око, и тогда…»
        Что могло быть тогда, Лан-Ар и сам не знал. Но отчего-то ему казалось: стоит приблизиться к богам, и существование станет куда проще, мимолетнее. Тогда он забудет и Нитар-Лисс, и все, что их связывало, и то, как она умерла от руки беглого храмового раба.
        Шейнира хихикнула.
        Лабиринт молчал. Но - Лан-Ар чувствовал, что спокойствие, окружившее его, было фальшивым. Тысячи невидимых глаз смотрели в спину, а за во-он тем, похожим на клык камнем пряталась и сама Нитар-Лисс. Ведь жрица была не из тех, кто легко сдается…
        Глава 20
        Вечный Сад
        Порой Эристо-Вет казалось, что Лабиринт не имеет ни начала, ни конца. Придуманные Санаулом скалы отбрасывали разгоряченные тени, шелестели шаги по базальтовой плите. Черно-синяя мозаика, такая яркая, что на нее больно смотреть.
        Узкий коридор, по которому шагала ийлура, время от времени разветвлялся и пересекался с другими, ему подобными. Тогда Эристо-Вет шла наугад, потому что - куда бы ты ни направлялся, рано или поздно достигнешь Вечного Сада. Так сказал старый синх, и у ийлуры не было оснований ему не верить.
        На сердце у Эристо-Вет тоже было легко. Невзирая на то, что покинул Эртинойс учитель. Самое главное - остался жив Дар-Теен. Пусть он сейчас неведомо где, это не важно. Если тень метхе призналась в том, что ийлур не остался в мире мертвых, значит его следует поискать в мире живых. И рано или поздно они вновь повстречаются - Эристо-Вет из Ордена Хранителей Границы и северянин, примкнувший к Ордену оттого, что ему больше некуда было идти.
        - Я тебя разыщу, - шептала Эристо-Вет Лабиринту, - пусть даже уйдут годы. Я тебя разыщу и мы снова будем вместе, как раньше - потому без тебя Эртинойс не полон.
        Ийлура уже не вспоминала о том, как Дар-Теен расправился с Эльваан. Имело значение лишь одно: нарушив все запреты, забыв о законах Ордена он пришел, чтобы спасти ее, свою Эристо. Пришел, рискуя жизнью - и наверняка перед кабинетом метхе остались лежать бездыханные тела стражей. Появился в тот миг, когда уже не оставалось надежды, но… Непознаваема воля Покровителей. Вместо того, чтобы остаться с ней, Дар-Теен исчез. В этом, конечно, была страшная несправедливость, но Эристо-Вет более не отчаивалась.
        - Если я спасу Око Сумерек, Санаул не откажет мне и даст знать, где ты, - решила ийлура.
        Она быстро шла вперед. Мимо проплывали черные, матово поблескивающие на солнце скалы, и - Эристо-Вет была в этом уверена - каждый шаг приближал ее к цели. В глубине души она знала, что еще не поздно, и что драгоценность все еще на своем месте. А потому надо просто идти вперед, и все как-нибудь образуется: темная жрица будет уничтожена, Око Сумерек спасено, и когда-нибудь она откроет дверь - а на пороге, умытом розовой зарей, будет стоять ее вечная любовь…
        Тем временем солнце подкралось к зубчатой кромке Лабиринта. Повертелось, перекатываясь с боку на бок - а затем шустро нырнуло в ночь. Из-под стен Лабиринта выползли сумерки, на небе зажглись серебряными точками первые звезды и выкатилась полная луна.
        «Скорее бы», - досадливо поморщилась Эристо-Вет.
        На самом деле, все, что ей осталось - сразиться с Ниар-Лисс и победить в этом бою. Храмового раба она в расчет не брала, он был пешкой, не более. А потом…
        «Потом я тебя найду. Обязательно».
        Трусливую мысль о том, что одержать верх может вовсе не она, Эристо-Вет с позором изгнала. Но, во имя Покровителей, сколько еще придется идти по Лабиринту, пока не покажется Вечный Сад?!!
        Тут ийлура подумала, что не имеет ни малейшего представления о том, как может выглядеть Сад Бога. Воображение рисовало малахитовую травку, стройные вязы, синее озерцо, в котором отражается пышное облако. Но, само собой, так быть не могло - Сумеречный Отец наверняка сотворил нечто незабываемое и, что самое главное, неповторимое.
        «Посмотрим-посмотрим», - Эристо-Вет безмятежно улыбнулась далеким звездам, - «И когда все закончится, я вознесу молитву Санаулу и попрошу, чтобы он явил мне место, где по вине метхе оказался Дар-Теен».
        ….Стена из желтого ракушечника выросла на пути столь внезапно, что ийлура едва не уткнулась в нее носом. Казалось ведь, что впереди - только бесконечный коридор и черные гребни, выпирающие из-под камня, и вдруг - раз! Как будто задернули поблекшие в ночи желтые занавески.
        Сердце екнуло.
        «А что будет там, за стеной?»
        Эристо-Вет быстро нащупала в мешке веревку с крючьями.
        «Прости, Сумеречный Отец, что я вхожу в твой тайный сад. Но ведь ты знаешь, что мои намерения чисты».
        Спустя еще мгновение…
        Эристо-Вет, словно кто-то мягко толкнул, протянула руки и ладонями коснулась теплого, еще не остывшего камня.
        «Поспеши, ибо время дорого».
        - Кто это? - она повертела головой, но, естественно, кроме собственой тени больше никого не увидела.
        «Поспеши».
        И вдруг Эристо-Вет поняла, что это с ней говорит священное древо. Она увидела его тотчас: раскидистое и древнее, как и сам Эртинойс. Но назвать его деревом, конечно же, было сложно: все оно как будто было свито из толстых свинцовых стержней, местами треснувших, кое-где искореженных временем… И вместо листьев - редкие кристаллы. Свинцовые кубики, как тот, которым владела Эльваан…
        Древо шевельнуло ветвями, потянулось к Эристо-Вет, но тут же замерло. В страхе.
        «Поспеши…»
        - Да, я стараюсь, - ответила она.
        Теперь священно древо Санаула напоминало испуганного ребенка, которого заперли в темном чулане. Кристаллы-листья мелко задрожали, позвякивая, ствол начал съеживаться, как будто пытался спрятаться от нависшей угрозы.
        И вдруг Эристо-Вет задохнулась от накатившего волной ужаса. Но это был не ее страх, и не ее кошмарный сон: пористая поверхность ракушечника вмиг покрылась ледяными каплями, словно вспотела.
        «Око!»
        Стуча зубами, ийлура принялась разматывать веревку. Руки тряслись, едкий пот заливал глаза. Боги! Еще никогда ей не было так страшно, никогда…
        А прозрачные капли скатывались вниз по грубо отесаным камням. Сад Бога плакал над участью взрощенной драгоценности, над судьбой единственного в мире алмаза.
        И над участью тех, кто посягнул на Святыню.

* * *
        … - Я дошел. Дошел! - крикнул он стене. Не только стене - всему Лабиринту, этим дурацким кускам базальта, этому ненастоящему небу.
        - Дошел, - повторил ийлур и принялся разматывать веревку. К счастью, на последнем привале он уложил ее в свой мешок.
        «Торопишься стать богом?» - ехидно поинтересовалась Шейнира, - «или мысль о том, что бывший раб может править миром уже не кажется тебе глупой?»
        «Мне не нужен мир», - возразил он, прикидывая, где удобнее подниматься на стену. Сколько бы ни было лет кладке, Лабиринт сберег ее превосходно.
        «А что же стоило того, чтобы убить Нитар-Лисс?»
        «Она бы сама убила меня, если бы понадобилось», - ийлур не смутился, - «я всего лишь опередил, и потому остался жив. И, раз уж дошел до Сада, добуду и Око Сумерек. Это всего лишь… плата. За то, что меня использовали сперва Ин-Шатур, потом жрица Шейниры. Все лучше, чем если бы Око досталось Элхаджу!»
        Оправдываясь таким образом, пыхтя, оскальзываясь на гладкой стене он кое-как добрался доверху, перебросил ногу через край.
        Треклятая совесть никак не желала успокоиться, все скребла под ложечкой коготками… Как будто Лан-Ар и в самом деле совершил нечто такое, от чего не отмоешься до конца жизни.
        «Нитар-Лисс тебя спасала».
        «Ну так что с того?» - в который раз огрызнулся он, - «я был ей нужен… Она сама говорила, что только я могу найти Сад Бога».
        Усевшись на кромке стены, Лан-Ар быстро осмотрелся.
        Над Лабиринтом плыла ночь, но здесь и звезды, и луна светили так ярко, что излюбленное время Шейниры куда больше походило на сумерки. И для Лан-Ара не составило труда хорошенько разглядеть то странное место, где должен был расти темный кристалл Сумерек.
        …Сад оказался небольшим. Со своего места Лан-Ар превосходно видел всю желтую цепочку зубцов, образующую идеальный круг. Сразу же за стеной начиналась поросль странных деревьев: ийлур не увидел листвы, но зато и стволы, и ветви тускло поблескивали свинцом. Ближе к центру Сада из черной базальтовой плиты вспучивался холм - и на нем замерло, раскинув неживые ветви, самое высокое и ветвистое дерево.
        «Наверное, Око там», - решил ийлур.
        Он еще раз окинул взглядом плетение свинцовых ветвей.
        Тишина.
        И было не похоже на то, что в этом саду его поджидают сколь-нибудь серьезные враги… Хотя - кто может до конца познать сумерки?
        Лан-Ар сбросил вниз конец веревки и, упираясь ногами в стену, начал спуск.
        Он скользил все быстрее и быстрее. Тело исполнилось легкости и силы, Лан-Ар почти парил в воздухе, едва касаясь носками сапог кладки и почти разжимая пальцы. Потом ийлур спрыгнул на базальтовую плиту, быстро огляделся - снова никого? - и побежал.
        Он несся, разбрасывая руками надоедливые тонкие ветви; они протяжно звенели, как звенят, встречаясь, мечи, но Лан-Ар уже не обращал внимания. В висках ухала кровь, каждый вздох обжигал легкие, но при этом ийлур почти не чувствовал, как ноги касаются земли. В душе, словно выброшенная на берег рыба, билось ликование - «Я дошел!» - и тело было готово взлететь, подняться и над Садом, и над Лабиринтом Сумерек. Вверх, к ярким золотым звездам.
        «А как же Нитар-Лисс?»
        Лан-Ар ухмыльнулся.
        Ийлура отправилась прямехонько к Шейнире, и ей там самое место. Да он же, как ни крути, сделал доброе дело, избавив Эртинойс от такого создания, как Нитар-Лисс!
        «И сам стал таким же?» - усмехнулась… Теперь уже Мать Синхов. Ее Претемное Величество никак не желало оставлять свою жертву.
        «Заткнись», - зло подумал Лан-Ар.
        И все вдруг пропало - ощущение полета, дивной силы и легкости в каждой мышце. Осталось только разочароваие оттого, что все так быстро закончилось.
        Но - он стоял у подножия холма, на котором росло дерево, тянулось к лживому - как многое в Лабиринте Сумерек - небу.
        Терпеливо взрощенное Санаулом, странное это было дерево. Не ствол, покрытый корой - а словно переплетение толстых свинцовых цилиндров, расходящихся во все стороны голыми ветвями. Хотя… Нет. Кое-где позвякивали… даже не листья, а маленькие темные кристаллы, кубики, такие же свинцовые, как и ствол.
        «Привет тебе, странник Лабиринта», - услышал ийлур.
        Что-то мягкое, словно перышко, коснулось щеки - и тут же исчезло. Ветви дерева вздрогнули, подались было к Лан-Ару - и замерли на пол-пути.
        Лан-Ар растерялся. Он хорошо помнил, что пришел за Оком Сумерек - но просто стоял перед священным древом и не знал, что делать дальше. Смотрел, как луна бережно оглаживает витой ствол, и как невесомая вуаль звездного света лежит на корявых и как будто уставших ветвях.
        А дерево, на миг проснувшись, снова дремало в ладонях мира. Ему совершенно не было дела до жалкого смертного, замершего у корней, но даже спящее, неподвижное и древнее оно заставляло преклонить колена.
        Перед Сумерками. Перед Богом. Перед самой Вечностью.
        …И вдруг оно очнулось от глубокого сна.
        «Зачем ты здесь?»
        В голосе древа не было ни угрозы, ни злости. Только безмятежность. А ийлур вдруг вспомнил, как был совсем маленьким, и мать гладила его по лицу, утирая слезы.
        «Я пришел за Оком Сумерек», - он поднял глаза к развилке.
        В обманчивом свете луны там что-то вспухло и пульсировало под гладкой корой.
        «Зачем ты здесь?» - мягко повторило древо.
        «Я хочу взять Темный Кристалл. Наверное…»
        «Ты еще можешь вернуться домой», - качнуло оно ветвями.
        А Лан-Ар… Вдруг снова увидел себя, забирающимся на спинку кровати, чтобы, раскинув руки, пролететь над полом.
        «У меня больше нет дома».
        Его взгляд словно прилип к развилке. Неужели… неужели оно там?!!
        «Но у тебя есть целый мир», - заметило дерево, и Лан-Ару почудилось в его шелестящем голосе разочарование.
        «Я уже все решил». - «Сумерки есть вечное колебание весов. Ты никогда не примешь решения».
        - Ты такое красивое, - прошептал ийлур, делая шаг в сторону древа. - Красивое, но… лживое, как и все здесь.
        «Лабиринт Сумерек - отражение смертных в водах вечности».
        - Но я не лгу хотя бы себе! - усмехнулся ийлур. И осекся.
        Да нет же! Все, похоже, было именно так, как говорило это древнее и странное создание Санаула. И всю жизнь - да, с того момента, как поверил в невозможность достичь неба - всю жизнь он блуждал по Лабиринту. А истина, дразня, показывалась то сбоку, то впереди - но стоило шагнуть к ней, как сумеречный коридор делал новый виток - и все начиналось сначала.
        «Ты заблудился в Лабиринте», - безмятежно ответило древо и умолкло.
        Лан-Ар упрямо сжал зубы. Тряхнул головой, приводя мысли в порядок.
        А затем вдруг понял, что его попросту водят за нос.
        Он резко обернулся, выхватывая меч, и не сдержал торжествующего вопля. Так и есть! Сзади крался старик-элеан, тот самый, из снов - белые волосы паклей, коричневая, дубленая временем кожа, утратившие всякий цвет крылья. И ржавая алебарда в трясущихся руках.
        - Ха! - Лан-Ар вдруг снова ощутил себя почти всесильным. Тело - легкое, послушное - оторвалось от базальтового холма, меч мгновенным росчерком залил стариковское тряпье кровавым глянцем. Старик даже не успел ничего сказать, опрокинулся навзничь, как сломанная кукла и замер. Все оказалось чересчур просто, даже не верилось…
        «И это был сын Санаула?..Шатоэл?»
        Побери их Шейнира. Всех. Снова где-то был подвох; в голове просто не укладывалось то, что теперь он убил еще и сына Сумеречного Бога.
        - Не-ет!!!
        …Время иссякло. Выругавшись, Лан-Ар кинулся к древу. Он, провались все к Шейнире, оказался не один в Лабиринте. Не знал, кому принадлежал голос, но решил не испытывать Судьбу - а потому из последних сил рванулся к свинцовому стволу, опираясь о вспученные корни, дотянулся до «живой» развилки… Даже не подумал о том, что, быть может, там затаилась хищная тварь, оставленная Сумеречным Отцом. Сердце пело в предвкушении, да и весь он будто наполнился светом.
        Сомнений не было. Там ждало своего часа Око Сумерек.
        - Нет! Подожди!..
        Кажется, это кричала женщина. Лан-Ар, судорожно щупая горячую и скользкую кору, успел оглянуться - из-под гибких свинцовых ветвей Сада вынырнула фигурка ийлуры.
        «Ну уж нет», - он скривился, когда пальцы погрузились в нечто горячее, словно в мякоть только что испеченного хлеба, - «ты достанешься только мне».
        И нащупал четкую, твердую грань.
        …Вырывая из-под пульсирующей коры Око Сумерек, Лан-Ар - совсем некстати - опять вспомнил, как был маленьким и отчего-то решил, что сможет летать.
        «Теперь - смогу!»
        Потом пришло воспоминание о первом дне в Храме, когда он, Послушник, вознамерился стать по меньшей мере Посвященным, а то и вовсе Настоятелем. Горькое, сжигающее душу воспоминание… Ведь несколько лет спустя всем стало понятно, что из юркого паренька с черными глазами может получиться только храмовый раб.
        «Я стану тем, кем пожелаю!» - выкрикнул Лан-Ар, сжимая в кулаке око Сумерек.
        И подавился собственным воплем, который плеснул из горла горячими кровавыми сгустками.
        «Но почему?» - ийлур разжал пальцы.
        Да, оно лежало в его руках, словно драгоценное яйцо в гнездышке. Око Сумерек, алмаз-тысячи-граней. Впитывая свет неба, разгоралось злым алым светом.
        - Я становлюсь богом! - прохрипел ийлур, вновь сжимая сокровище.
        «Ийлуры не летают, запомни это».
        И вместе с торжеством его захлестнула боль. Необъятная, как само небо над Эртинойсом, как сами боги - которых никогда не познать до конца, ибо познав правящего каждый смертный мог бы ему уподобиться.
        «Неужели быть богом так больно?» - успел подумать Лан-Ар.
        И закричал, потому что не мог терпеть.
        Око Сумерек мигнуло и погасло, превратившись в сгусток кромешной тьмы.
        А еще через мгновение не стало и самого Лан-Ара.

* * *
        Задыхаясь, Эристо-Вет подбежала к поникшему - как будто осиротевшему - древу. У его корней, отливающих тусклым свинцовым блеском, дымилось нечто, мгновением назад бывшее ийлуром. Тело не утратило формы, но почернело, обуглилось. Страшные неживые руки продолжали сжимать Око Сумерек. Божественный кристалл тоже умер: ни одной искры не отражалось в его гранях; свет как будто тонул в пористом камне, проваливаясь в бесцветное ничто.
        Эристо-Вет охнула.
        Хотела было выхватить Око из обугленных пальцев Лан-Ара, но вовремя спохватилась. Она, провались все к Шейнире, опоздала… На считанные мгновения, но все же - этого с лихвой хватило беглому рабу Ин-Шатура, чтобы уничтожить и Око Сумерек, и себя самого.
        «Уничтожить?!! Но как же…»
        Эристо-Вет замерла над останками, разглядывая алмаз Санаула.
        Ин-Шатур писал в дневнике, что овладевший камнем станет подобным богу. Значит, что-то пошло не так, как ожидал Посвященный? Или… Или он ошибался с самого начала и произошло именно то, что и должно было? Да и вообще, что значило - уподобиться Сумеречному Отцу и прочим из правящей четверки?
        Ийлура с надеждой взглянула на древо - вдруг оно что-нибудь подскажет? Но, расставшись с Оком Сумерек, древнее создание Санаула молчало.
        Эристо-Вет склонилась к изменившемуся алмазу, ставшему похожим на кусок черствого хлеба. Может, еще не поздно?..
        Увы. И Лан-Ар, и Око Сумерек погибли. А она так и не смогла выполнить то, что должна была.
        Эристо-Вет трясущимися руками вложила в ножны бесполезный теперь меч. Но вдруг встрепенулась, мысленно обзывая себя круглой дурой. Нитар-Лисс! Побери Шейнира эту жрицу… Нитар-Лисс не было рядом с Лан-Аром, и вовсе не она погубила Око Сумерек…
        «Так что же произошло на самом деле?!!»
        Древо… Наверняка оно знало, но отмалчивалось, обидевшись на всех смертных Эртинойса. А Сумеречный бог и вовсе отвернулся в гневе, не желая ни видеть, ни слышать того, что творилось в его Вечном Саду.
        Озираясь, ийлура медленно приблизилась к последнему участнику трагедии.
        Седой элеан с выбеленными временем крыльями скорчился у подножия холма, уткнувшись лицом в базальтовое крошево. Коричневые пальцы продолжали сжимать старую алебарду, как будто она чем-то могла помочь.
        - Не повезло тебе, - вздохнула Эристо-Вет.
        Ийлура не видела, как погиб старик, но догадывалась, что элеан попытался остановить Лан-Ара, за что и поплатился. Эристо-Вет перевернула бедолагу на спину - и отшатнулась. На лбу выступили капельки холодного пота. Ну конечно! Именно этого жуткого старика она видела в снах, и этот же элеан заглядывал через плечо Дар-Теену, когда они остановились перед вратами Познания в городе Хатране…
        - Уж не знаю, кем ты был, - пробормотала ийлура, - но теперь ты точно отправился к Санаулу.
        Эристо-Вет хотела поправить заскорузлую от грязи и крови мешковину, чтобы прикрыть рубленую рану через стариковскую грудь. Ей показалось, что губы элеана дернулись - «неужели живой?!!» - а затем бывалый воин Хранителей Границы едва не завопила от ужаса: сморщенные и высушенные временем пальцы отпустили древко алебарды и ловко схватили ее за руку.
        - Покровители!..
        Еще через мгновение на нее в упор уставились злые черные глаза.
        - Где Око? - просипел старик.
        Несколько тяжелых и долгих мгновений он смотрел на нее, прислушиваясь, пытаясь осознать все происшедшее. А затем, почувствовав гибель алмаза, вечный элеан тихо заплакал.

* * *
        …Редкие слезы катились по коричневым щекам.
        Он сидел, подтянув к груди тощие ноги, распластав белые крылья по черному камню. Глядел на дерево и беззвучно рыдал, словно и не было рядом Эристо-Вет.
        Ийлура молчала. Она не знала, что говорить, но думала - вот, похоже, хранитель Вечного Сада, который в одночасье лишился своей драгоценности, а заодно, скорее всего и покровительства Санаула. Какой бог потерпит такое святотатство? Да никакой.
        Странно вот только, что старик так и не отправился к трону Покровителя, и полученная смертельная рана затянулась, словно царапина.
        «Но разве только это кажется тебе неправильным?»
        Нет, не только… Старик стоял за Дар-Тееном и гляделся в зеркало врат Познания. И не раз приходил к Эристо-Вет в снах. Но… Как его заставить говорить? Дать ответы на все накопившиеся вопросы? А вдруг хранитель знает, где сейчас Дар-Теен?
        Он поднял голову и, шмыгая длинным носом, пристально уставился на ийлуру. В лунном свете мокрые дорожки на щеках поблескивали, будто наледь.
        - Ты опоздала, да?
        - Мне казалось, что я могу спасти Око Сумерек.
        Элеан нервно хихикнул и, обхватив руками колени, прижался к ним острым подбородком.
        - Его не смог спасти даже Сумеречный Отец. А теперь - сколько еще ждать, пока в лоне древа вызреет новый плод?!! И все это время элеаны будут лишены возможности зрить истину!
        Он вдруг вскочил на ноги, подбежал к обугленным останкам и ткнул пальцем в пористый булыжник.
        - Это все, что мне теперь осталось! Жрица Тьмы извела войско Сумерек и добилась своего. Око погибло…
        - Я думала, что она хотела стать подобной богу, - пробормотала Эристо-Вет.
        - Подобной богу?!! - элеан повернулся к ней настолько проворно, что ийлура усомнилась - а так ли он стар, как кажется.
        - Так было записано в дневнике Ин-Шатура, - растерянно промямлила она, - а он, вероятно, перевел сказания твоего народа, хранитель.
        Старик застонал и схватился за голову. Его плечи затряслись.
        - Он не мог нигде прочитать об этом, - с хрипом выдохнул элеан, сверля Эристо-Вет безумным взглядом, - ни в одном сказании моего народа не говорится о том, что смертный, взявший в руки Око Сумерек, станет подобным богу.
        - Но…
        - Если бы это было так, представь, женщина, сколько желающих стать богами уже пришло бы сюда! А ведь избранные элеаны все еще знают, как попасть в Лабиринт… Но хорошо хранят тайну.
        - Но откуда же Ин-Шатур тогда…
        Старик перебил ее, так и не дав закончить вопрос.
        - Он наверняка ошибся, женщина. Тот, кто хотел найти Око Сумерек, всего лишь ошибся, толкуя древнее писание. Он полагал, что станет подобным богу? Но истина в том, что строки о Темном Алмазе на ийлурском будут звучать вовсе не так!
        Эристо-Вет моргнула. А элеан, торжественно выпрямившись и расправив крылья, изрек:
        - И обратится в божественное ничто тот, кто прикоснется к Оку, и сгорит в божественном пламени Око, и соединятся они у трона Отца-покровителя нашего, Санаула.
        Ийлура тихо выругалась. Вот оно что, провались все к Шейнире! Умник Ин-Шатур возомнил, что знает элеанский достаточно хорошо, чтобы толковать древние легенды… И чем все закончилось?
        Тряхнув головой, она все-таки спросила:
        - Неужели до Ин-Шатура никто из народа ийлуров не брался за перевод?
        - Отчего же, брались, - злобно осклабился старик, - но я делал все, что мог, дабы сохранить тайну этого места и неприкосновенность Вечного Сада. На сей раз я не преуспел.
        Эристо-Вет помолчала, глядя на черное пятно сажи вокруг навеки замершего Лан-Ара. Куда же исчезла Нитар-Лисс?..
        Старик печально опустил крылья и совсем по-детски всхлипнул.
        - А теперь я потерял все. И на самом деле ни на что не годен. Зачем я здесь, зачем я нужен Санаулу?!!
        Обернувшись к ийлуре, он снова ухмыльнулся - зло блеснули черные глаза-уголья.
        - Ты можешь спросить меня, женщина, если есть о чем. А потом - уходи. Я не желаю, чтобы твое присутствие продолжало осквернять и без того поруганную святыню.
        Эристо-Вет не заставила просить себя дважды. Вопрос давненько поджидал своего часа - страшный и неприятный, он много дней бередил душу ийлуры.
        - Почему Дар-Теен убил Эльваан?
        - А-а, вон оно что… - старик прищурился, - а ты догадлива, хоть и ийлура. Хочешь знать? Эльваан умерла, потому что сунула свой нос в тайну Сада. А приказал ее убить - я. Уговорил того ийлура во сне, чтобы он прислушивался к моему голосу… Мы заключили с ним сделку. И после того… Дар-Теен иной раз и сам не помнил, что творил, потому что его воля… - тут элеан судорожно стиснул кулак, - его воля была вот здесь. У меня. И в Лабиринт потом ийлур прыгнул за Альбрусом вовсе не для того, чтобы тебя спасать - а для того, чтобы просто убить синха…
        Эристо-Вет не поверила своим ушам. С одной стороны - все выходило гладко, старик очень хорошо объяснил, что и зачем делал Дар-Теен сам того не зная. Но оставалась маленькая зацепка.
        - Зачем же ты тогда хотел уничтожить своего воина? Там, по ту сторону? Зачем подослал мохнатое чудовище?!!
        - Вы оба должны были погибнуть тогда, - недовольно буркнул элеан, - мне думалось, что Дар-Теен больше не понадобится, я стал терять свою власть над ним, а ты… ты тоже сунула свой нос туда, куда не следовало. Вот и все. Я уже говорил, что не умею читать мысли, а потому ошибаюсь подобно простым смертным.
        У Эристо-Вет зачесались кулаки. Сумерки, побери их Шейнира.
        - И где же сейчас Дар-Теен?
        Старик развел руками и стал похож на огородное пугало: большая голова с паклей вместо волос, тощее туловище, жерди-руки и ноги.
        - Не знаю. В Лабиринте его нет.
        - Но в мире мертвых его тоже нет, - Эристо-Вет с сомнением глядела на старца. Врет? Или соизволил говорить правду?
        - Все! Я все тебе сказал! - вдруг взвился элеан, - убирайся!
        - Хорошо, - мягко сказала ийлура, - покажи мне дорогу из Лабиринта, и я навсегда покину это место.
        И тут древний элеан сказал нечто такое, отчего Эристо-Вет бросило в пот, ледяной и липкий. Как во время ночного кошмара.
        - Э, нет. Неужели ты думаешь, что я позволю тебе покинуть Лабиринт и всем растрезвонить о том, где он находится? Ты… Ты, и еще та, другая, будете бродить здесь, пока жажда не иссушит ваши тела, пока солнце не выпьет ваш мозг. Уж я постараюсь, чтобы вы никогда не покинули Лабиринт Сумерек.
        - Да ты просто выжил из ума, - бросила ийлура, - почему бы тебе не отпустить меня? Я… я хочу найти Дар-Теена.
        - Вы обе сдохнете здесь! Обе! Здесь!
        И элеан пустился впляс вокруг останков Лан-Ара, размахивая руками и то и дело наступая на собственные крылья.
        - Зачем же ты тогда позволил мне войти в Лабиринт? - крикнула Эристо-Вет, - это ты указал путь сквозь пещеры!
        Старик остановился, тяжело и хрипло дыша.
        - Я думал, ты успеешь убить кого-нибудь из них. Но я ошибся. Вместо этого ты притащила за собой синха.
        - Не строй из себя невинность, - запальчиво проговорила ийлура, - можно подумать, ты не знал, какую ловушку построил метхе из медальона?
        Элеан вздохнул. С искренней печалью. И даже опустил крылья.
        - Я - не бог. Мне не открыто все, а Отец в то время хранил молчание.

* * *
        …Больше они не перебросились ни словом. Элеан-хранитель сидел на корточках над погибшим Оком Сумерек и время от времени тяжко вздыхал. А Эристо-Вет, поразмыслив, решила уйти. Куда? Она и сама толком не знала. В сердце маячила призрачная надежда, и синеволосая ийлура решила идти к ней, покуда хватит сил.
        Эристо-Вет вспомнила о зеленом островке, который видела сквозь озеро. Наверняка там была вода, а, возможно, и кое-какая пища. Ийлуру так и подмывало проследить, чем, собственно, питается неудачливый хранитель Сада - но он, погруженный в горькие думы, не торопился приступать к какой бы то ни было трапезе.
        «Вот шейнирово отродье!» - ийлура в сердцах плюнула под ноги и взвалила на плечо дорожный мешок.
        Подождала, не скажет ли что-ниудь на прощание старик.
        А затем развернулась и зашагала к желтеющей в утренних сумерках стене. Пусть себе… Ей больше не было дела ни до этого чокнутого старца, ни до Санаула. Осталось найти выход из Лабиринта и отправиться на поиски Дар-Теена.
        Эристо-Вет перебралась через ограду из ракушечника, бережно смотала веревку и побрела куда глаза глядят.
        Ведь Лабиринт есть лабиринт, всюду одно и то же - аспидные торосы, базальт под ногами и жемчужное небо над головой. Сумеречная хмарь помаленьку рассеивалась. День обещал быть жарким.
        …Ийлура недолго пробыла в одиночестве и даже почти не удивилась, когда ее окликнули.
        «Ты, и еще та, другая, будете бродить здесь…»
        Обернувшись, Эристо-Вет дождалась, пока ее догонит темная жрица. И куда только делось роскошное платье и невероятная, сотканная из множества кос, прическа? Рыжие волосы растрепались, висели грязными лохмами. Одежда запылилась. Один сапог отчаянно «просил каши». А в довершение ко всему на грязной блузе бурело внушительных размеров пятно, о происхождении которого было несложно догадаться - но вместе с этим возникал вопрос: каким образом эта ийлура зацепилась за жизнь и не отправилась к своей темной покровительнице.
        - Доброго дня, - прошелестела Нитар-Лисс. Она запыхалась от быстрой ходьбы и все не могла отдышаться, в легких что-то беспрестанно булькало и клокотало.
        - И тебе того же, - Эристо-Вет усмехнулась, - что нужно?
        - Ты ищешь выход из Лабиринта? - жрица Шейниры изогнула тонкую бровь.
        - Очень точное наблюдение.
        - И ты хотела меня убить, не так ли? - рыжая весело подмигнула.
        - Это так, - Эристо-Вет вздохнула, - мне казалось, что тебе нужно Око Сумерек… Но, выходит, я ошибалась.
        Жрица мотнула головой. А затем, шагнув к Эристо-Вет, взяла ее под локоть - ну ни дать ни взять, лучшая подруга…
        - Послушай, - зашептала она, поминутно озираясь, - как только я тебя увидела, у меня зародилась очень здравая мысль. Ты ведь из Ордена Хранителей Границы, не отрицай… - перепачканные в засохшей крови пальцы сомкнулись на медальоне с образом третьего глаза Шейниры, - я хочу предложить тебе сделку. Ты обучаешь меня переходить через Границу, а я… я вытащу отсюда нас обеих. Как тебе?
        Эристо-Вет отстранилась.
        Судя по всему, эта девица превосходно влезала в чужие мысли - то ли с помощью самой Шейниры, то ли попросту уродилась с таким редким и страшным даром.
        - Интересное предложение. Но, видишь ли, секрет перехода должен умереть вместе со мной. Понимаешь?
        Темная ийлура широко улыбнулась, но вдруг ойкнула и схватилась за бок.
        - Ничего…Это… ничего, все пройдет, - она мягко оттолкнула руки Эристо-Вет. - Мой драгоценный Лан-Ар счел нужным выпотрошить меня. Лабиринт Сумерек, знаешь ли, порой сводит с ума, заманивает в ловушку… Особенно тех, кто сомневается и не знает своего истинного пути. Спасибо, Претемная Мать спасла меня и на этот раз.
        - Ты знала, что взять Око значит умереть? - прищурилась Эристо-Вет.
        Нитар-Лисс не стала юлить.
        - Я догадывалась. Поэтому и позволила Лан-Ару взять его. Нужен был кто-то… вроде этого ийлура, заблудившегося в собственном лабиринте. Сперва я полагала, что им будет Ин-Шатур, который и заварил всю эту кашу. А потом, когда посвященный погиб…
        - Мой учитель избавился от него, - мрачно сказала Эристо-Вет. Врать и изворачиваться больше не было смысла. Все закончилось - но, похоже, начиналось нечто новое.
        - О, старый метхе… - жрица пожевала губами, задумавшись. Затем подняла взгляд на Эристо-Вет, - то, что ты говоришь, новость для меня. Я не знала, что мое исследование привлечет внимание столь могущественных особ. Не зря Элхадж запретил мне лезть в Сумерки… Избранный Шейнирой слишком мудр, чтобы путаться в таких играх.
        Они помолчали, каждая думала о своем. Затем черные глазищи Нитар-Лисс так и впились в лицо Эристо-Вет.
        - Ты хочешь поторговаться, дочь Фэнтара? - спросила она, - что еще ты желаешь знать за секрет Границы?
        Ийлура тихо выругалась.
        Покровители! Вот, она стоит рядом с жрицей Шейниры, предавшей свой народ - и они спокойно беседуют. Воистину, неисповедимы пути Богов…
        - Тварь в твоей комнате, в Альдохьене, - выпалила Эристо-Вет, - ты ее там оставила?
        - Что за глупости, - так же быстро ответила темная, - мне не дано править монстрами. Чудовище подослал Шатоэл…
        И, видя непонимание в глазах Эристо-Вет, она пояснила:
        - Ну, тот повредившийся умом старик… С которым ты имела удовольствие беседовать. И кто бы мог подумать, что это сын Санаула? Забитое, никчемное создание… Да еще и полубезумный к тому же.
        - Сын Санаула?
        Эристо-Вет хихикнула. Действительно, а что такого? Сын Бога Сумерек, которого оставили охранять Лабиринт и который оказался недостаточно силен, чтобы справиться с возложенной на него миссией.
        Нитар-Лисс кивнула. Серьезно посмотрела на нее.
        - Спрашивай еще. Я в самом деле хочу узнать секрет Хранителей - но точно также и ты хочешь выбраться из этого треклятого места. Разве тебе не нужно отыскать кое-кого?
        - Очень мило, что ты отвечаешь на мои вопросы, - нахмурилась Эристо-Вет, - было бы недурственно еще знать, как это вы с Лан-Аром прошлись по землям крылатых и ни разу не попались.
        Темная ийлура только руками развела.
        - Могу лишь догадываться. Я сняла с шеи одного… мм… странного ийлура ожерелье. Помнится, он говорил, что сия вещица отводит взгляд.
        - Понятно, - буркнула Эристо-Вет.
        Думать о том, что приключилось с прежним обладателем ожерелья, ей не хотелось.
        - Ну что, по рукам? - взгляд Нитар-Лисс не отпускал.
        - По рукам… Куда идти-то?
        И они двинулись вперед, прочь от Вечного Сада.
        «Исследование», - думала Эристо-Вет, - «любопытно, она сама решила испробовать на зуб Око Сумерек или кто надоумил? Она точно сумасшедшая, если играет с такими силами в угоду своему любопытству… Что теперь ждет элеанов? Сто лет без возможности провести ритуал?»
        Покосившись на темную жрицу, Эристо-Вет негромко поинтересовалась:
        - А что было бы, окажись толкование Ин-Шатура верным? Мы бы получили нового бога?
        Нитар-Лисс помолчала. Затем, потирая поясницу, процедила:
        - Думаю, нет. Я была почти уверена в результате… представь, сколько богов мы бы имели, окажись Ин-Шатур прав? Ведь хранитель Лабиринта не всесилен, скорее - немощен.
        - Понимаю… Но как же мог ошибиться Ин-Шатур? Все-таки Посвященный, не виллан какой-нибудь.
        Жрица Шейниры пожала плечами.
        - Даже самые блестящие умы Эртинойса порой ошибаются. Но - клянусь Темной Матерью - сперва я полагала, что Ин-Шатур прав.
        Эристо-Вет прищурилась на ломаную кромку Лабиринта.
        А что такого пообещал старик Дар-Теену, что ийлур соблазнился предложением и заключил сделку с потомком Сумеречного бога?..
        Эпилог
        «Как же ты, многомудрый Альбрус, купился на такой простой трюк? Неужели подумал - раз уж жрица Шейниры собирается заполучить Око Сумерек, то и тебе не помешает? А Нитар-Лисс… Истинная женщина. Стоило запретить ей даже думать про Око, как она тут же собрала вещички и отправилась на его поиски… И главное - все началось с сущего пустяка, когда посвященный Ин-Шатур, копаясь в пыльных фолиантах, наткнулся на неверно сделанные копии элеанских легенд. Впрочем… Все к лучшему. Нет больше у элеанов Ока Сумерек - прекрасно. Виноваты ийлуры? Превосходно. А нам с тобой, Альбрус, было бы тесно под одним небом, я в этом почти уверен. Как там говорится - одной стрелой - двух зайцев?..»
        - Ты слишком далеко зашел.
        - Не понимаю, о чем ты, Мать-Хранительница.
        Он не мог ее видеть, но чувствовал присутствие вечной жрицы Дракона.
        - Не шути со мной. Жаль, что все это время я была далеко и не могла уделить должное внимание происходящему в Эртинойсе.
        - Далеко… - синх пожевал губами, пробуя это слово на вкус. Несколько лет назад и он мог мог идти куда глаза глядят, и был свободен, ровно до тех пор, пока не пришел в свой Храм. - Это приятно, совершать путешествие. Если не секрет - куда?
        - Не «куда» а «в когда». Я видела будущее, Элхадж. И оно - поверь - печально для всего Этинойса. Лучше бы тебе остановиться. Ты слишком могущественная фигура, чтобы наслаждаться местью. А месть твоя может зайти… Нет, уже зашла слишком далеко. Остановись, пока не поздно.
        - Но ведь ты мне ничего не сделаешь, вечная жрица Дракона?
        - Ничего. Ты теперь также вечен, как и я, и также прикован к своей Претемной Матери. А душа твоя давно украшает ее Ожерелье…
        - Но я не виноват в том, что произошло с Оком Сумерек, - он пожал плечами, - клянусь всеми Проклятыми Душами. Всего этого могло и не случиться, и не я приложл руку…
        - Разумеется. Тебя никто не заподозрил, метхе, - горько усмехнулась Верховная Жрица, - но берегись. Тень нависла над Эртинойсом, и в этом есть и твоя вина. Чем ты станешь, если исчезнет твой мир?

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к