Нагибатор Сухоруков Василий Кленин
        Император Сухоруков #03
        История обычного негероического попаданца в необычном времени и необычном месте продолжаются. Хотя, сам "император" Сухая Рука, казалось, делал все для того, чтобы эта история оборвалась. Причем, максимально нелепым образом. Третья история из новой жизни Сухорукова о том, как самые простые желания - денюжку бы - приводят к самым неожиданным последствиям.
        Пролог
        - Человеки! Людины! - какой-то человечек стоял на стволе дерева, упавшего в зеленоватые воды Мезкалы, нетерпеливо подпрыгивал и размахивал руками.
        - Что это такое? - удивился Атотола и тревожно стиснул нефритовую булаву.
        - Какой-то местный, князь, - хмыкнул один из гребцов. - Мы вроде уже в четланских землях… Надо бы пристать и выяснить: может, тут, у них какие правила есть? Запреты?
        Князь недоверчиво покосился на незнакомца. Он впервые заплыл в эти горы и опасался подвоха. Но ссориться с местным владыкой тоже не хотел.
        - Подгребайте!.. Неспешно только!
        Лодки снизили скорость и медленно двинулись к берегу. Коротышка, завидев это, заплясал от радости, сиганул в воду и устремился навстречу торговцам.
        - Кто таков? Зачем звал? - сурово прикрикнул Атотола, когда до местного осталось шагов пять.
        Мальчишка (а незнакомец оказался вовсе не коротышкой, а молодым пареньком лет пятнадцати-шестнадцати) жадно впился в говорившего глазами. Казалось, у него даже уши зашевелились от внимательного слушания. Радость понимания отразилась на лице, и он воскликнул:
        - Толимека?
        - Так и есть, - важно кивнул князь. - Ты зачем звал нас?
        Мальчишка тут же кинулся в объяснения, перемежая слова и жесты. Что-то он говорил неправильно, многие слова вообще были из других языков, но, к удивлению, князь умудрялся его прекрасно понимать.
        - Я проведу вас по реке! Сейчас вода низкая, а выше нашего селения на дне много скал, которые почти у самой поверхности торчат. Я уже много лет помогаю лодкам проходить, все места знаю. Возьмите!
        - Мы можем и по середине Мезкалы проплыть, - пожал плечами один из гребцов.
        - Так по стремнине против течения вы до Излучного будете больше двух дней плыть! А я вас по-над берегом к завтрашнему полудню доставлю!
        - Почему ты решил, что нам надо в Излучное? - нахмурился предводитель путников.
        - А куда же еще? - изумился четланин, удивленно распахнув свои и без того большущие глаза.
        Князь промолчал.
        - Возьмите! - усилил атаку коротышка, почуяв слабину. - Я ведь никакой платы не возьму! Мне просто самому в Излучное надо. Поможем друг другу!
        - Залезай, - махнул рукой толимек. - Как тебя звать-то?
        - Конецинмайла, - радостно протараторил мальчишка свое невыговариваемое имя. - А твое?
        - Атотола, - гордо ответил князь.
        - Слово какое-то… совсем непонятное, - нахмурился паренек. - А что оно значит?
        - Атотола - это такая светлая птица. С большой головой и еще большим клювом. А под клювом у нее - мешок. Атотолы - мудрые охотники. Они ловят рыбу ватагами, окружают ее и загоняют на мелководье.
        - Никогда не слышал, - восторженно прокомментировал Конце… Коне… проводник.
        И верно, откуда ему знать про таких птиц! Живет тут в горах, даже моря, наверное, ни разу не видел.
        - Можешь звать меня просто князем, - снисходительно бросил Атотола, как бы намекая, что перед ним не абы кто сидит, а могучий владетель многих селений. И с ним стоит вести себя соответственно.
        - Вот это да! - глаза четланина превысили все мыслимые размеры, восхищение выглядело неподдельным. Только вот почтения в поведения не прибавилось.
        - А ты князь на правом берегу или на левом?
        Атотола вспыхнул. Но сдержался. Мальчишка задал вопрос без всякого умысла. Откуда ему знать, что по всей Толимеке и князья, и простой народ точат зубы на правителей Куалаканы и Хетци-Цинтлы. Два княжества располагались в аккурат по обе стороны от Мезкалы. Когда главным рынком была Закатула - все имели к торговле равный доступ. Но в последние годы все стали говорить об Излучном, о владыке, что активно торгует дивными товарами. При этом, охотно покупает соль и хлопок, золото и какашут. А всего этого в Толимеке было в избытке! Но добраться до Излучного можно было только по Мезкале! И два князя быстро перекрыли доступ к реке. Велели продавать товары им и уже сами везли толимекское богатство в горы. А оттуда привозили удивительную стек-тлу. И торговали ею с соплеменниками. Втридорога! Неудивительно, что четлане только об этих двух князьях и слышали.
        «Ну, я это поменяю!» - решительно нахмурился Атотола.
        Терпение князя лопнуло! Настолько, что он собрал караван из лодок и по маленькой реке сам лично вывел их в море! Полдня лодочки болтались на высокой волне, с трудом ползли на закат, пока караван не вошел в устье Мезкалы. Заросшими тростником рукавами они обошли Закатулу, выбрались на самую середину огромной реки и принялись грести на север! В манящие горы. Конечно, обитавшие по берегам Мезкалы жители Куалаканы и Хетци-Цинтлы видели их - но что они успеют сделать!
        Впереди Излучное. Впереди выгодная торговля! Атотола довольно потер руки.
        - Нет, малыш. Мое княжество находится далеко от Мезкалы. Дальше не восход, у самого моря. Я - князь Амотлаткуа, князь своевластной земли.
        Четланин внимательно поглядел на Атотолу.
        - Я запомню, - кивнул он серьезно. И тут же улыбнулся. - А вот ты мое имя никак не запомнишь! По-вашему мое имя означает Дитя Голода, можешь так меня называть.
        …Заночевали прямо на открытом берегу. Дитя Голода заверил, что до четланской столицы рукой подать. Так что места тут спокойные, опасаться нечего. Атотола от волнения проснулся ни свет ни заря, растолкал своих людей и решительно загнал на лодки.
        - Быстрее-быстрее! - торопил он толимеков и проводника.
        - Да чего торопиться, - беззаботно махнул рукой последний. - Змеев День только завтра.
        - Змеев День? - насторожился Атотола. - А что это?
        - Не слышал? - удивился Конецинмайла. - А я думал, что ты, князь, специально на праздник едешь.
        - Нет.
        - Ну, тогда делай сегодня свои торговые дела, а завтра я тебе всё покажу!
        Солнце только взошло над горами, как на берегу показалось крупное селение. Все сразу оживились.
        - Это Излучное?
        - Это? - проводник фыркнул. - Нет, это Черное Урочище. Видите, оно по левой стороне? А Излучное на другом берегу стоит. Уже скоро! - подбодрил он толимеков.
        Мезкала резко свернула на восток. С севера реку прижимала черная, почти безлесая гора, нависая своей громадой над маленькими лодочками. Гребцы, которым передалось волнение князя, налегли на весла.
        - Вот-вот! - подзуживал толимеков Конецинмайла. - Вон река снова крутой поворот делает - видите? Это в Мезкалу Серая Вода впадает. А сразу за ней - Излучное.
        Но Атотола уже сам видел: их лодку вынесло на крутом речном повороте, и взору торговцев предстало место полное жизни! Конечно, мангра скрывала большую часть берега, но всё равно можно было разглядеть десятки, если не сотни теснящихся домиков, редкие столбы печных дымов. Ближе к горам вся земля была рассечена на прямоугольники черных, бурых и желтых полей, которые скоро начнут готовить к севу.
        Большое селение. Конечно, ему далеко до Закатулы, но всё равно, трудно ожидать встретить такое людное место в этих диких горах. Однако, князь смотрел не на селение. Он забыл и про домики с дымами, и про поля… Взгляд Атотолы (равно как и всех прочих толимеков) приковался к реке. От голого галечного берега в воду шагов на тридцать шел длинный деревянный настил. А к этому настилу была привязана большая… нет, просто гигантская лодка!
        - Что это?
        - Нравится? - хитро прищурился мальчишка. - Это кора-пиль!
        Караван как раз приближался к привязанному чудовищу. Атотола прикинул длину лодки, и у него вышло заметно больше двадцати шагов. Конечно, он понимал, что долбленки бывают и подлиннее - всё зависит от длины ствола дерева. Но этот… кора-пиль имел еще невероятно высокие борта! Они торчали на речной волной на полроста, а ведь часть судна была под водой.
        - Таких деревьев не бывает, - пробормотал князь.
        - Кто знает? - задумчиво произнес проводник. - Но я таких точно не видел. Просто кора-пиль построили из многих деревьев. Он такой тяжелый, что его на берег стараются не вытаскивать: потом кора-пиль только две двадцатки назад смогут столкнуть. А вы видели, какие вёсла у него?
        - Вёсла? - толимеки присмотрелись.
        Вот чудо какое! Все люди делают вёсла короткими: где-то по грудь. А зачем больше, когда гребешь, сидя в лодке у самой кромки воды? У кора-пиля весла оказались длиннее самого длинного копья! Причем, они торчали из дырок, которые зачем-то прорубили в бортах судна. И таких весел было по шесть с каждого борта. А тринадцатое весло свисало с одного из носов кора-пиля (этот нос, кстати, был неправильный - широкий, незаостренный). И оно было просто чудовищное: с кривой изогнутой ручкой и лопастью, которой можно целого человека накрыть.
        - У вашего владыки в услужении есть великан? - севшим голосом спросил князь.
        - Чего? - не понял Конецинмайла, но через миг залился смехом. - Нет! Этим веслом не гребут. Только шевелят: влево-вправо. И кора-пиль поворачивает куда нужно.
        - На таком и в море не страшно выйти, - грустно вздохнул один из гребцов. И тут же закричал. - А это что такое?!
        За кора-пилем открылась стена. Да! Просто большая стена. Без дома, без ничего. Стена из ткани высотою в три роста. На стене сидел огромный слегка полноватый человек с довольным лицом. Человек был богато одет, украшен перьями и камнями. В одной руке у него была дымящаяся чаша, в другой - пучок маиса. А вокруг него разложены различные богатства.
        - Великан… - выдохнул Атотола.
        Четланин-проводник давился от смеха. Он смотрел на нарисованного человека без ужаса и почтения.
        - Тогда и маис тоже великанский, князь! - заметил паренек. - Смотри: початок ему почти в локоть длиной.
        - Но почему тогда человек такой большой? - не мог понять происходящего Атотола.
        - А чтобы видно было издалека! Вот плывем мы посередине реки и отлично видим, что на берегу можно купить много всяких разных товаров. И продать. И кое-что еще!
        - Что еще?
        - О! Князь, - мальчишка широко улыбнулся. - Тебе в Излучном придется еще много раз удивляться!
        Он вдруг вскочил в лодке и замахал руками.
        - А чего весла положили? Быстрее к берегу - за нарисованным человеком уже рынок начинается!
        И караван повернул к берегу. Мангра внезапно кончилась, и толимеки увидели десятки лодок (обычных, конечно), которые облепили голый берег, как мухи разрезанную гуанабану. Здесь тоже было сооружено несколько мостков, но чужие лодки облепили и их.
        - Эх, всё занято! - вздохнул Дитя Голода. - Ну, понятно: все на праздник съехались. Давайте вон туда, южнее ручья. Хоть там остановимся.
        Атотола покорно повторил приказ. Если честно, он слегка растерялся. В его мыслях всё выглядела гораздо проще. Сейчас же он не понимал, что делать дальше. Куда девать товары? Где искать стек-тлу? Где расположить людей? Конецинмайла, словно, подслушал его.
        - Князь, пойдем сейчас со мной. Людей оставь при лодках и товарах, а я отведу тебя на рынок. Там есть специальные люди, которые встречают торговцев. У них уже узнаешь, где разместиться можно, как торговать положено.
        - Как торговать положено? - переспросил Атотола. Иногда ему казалось, что он неправильно понимает четланина. Разве торгуют не везде одинаково?
        - Ты удивишься, Атотола, - снова многозначительно улыбнулся проводник. - Идем!
        Они с трудом перебрались через ручей (тот был мелким, но берега его были высоки, укреплены стенками из переплетенных веток, и всюду стояли лодки) и почти сразу оказались на небольшой площадке, заполненной народом. Те, что помоложе, резвились на странных сооружениях из бревен и веревок, а люди постарше обступили… Атотола не мог подобрать слова увиденному.
        - Что это?
        - Атоматли! - ответил Дитя Голода, потирая руки.
        Князь нахмурился.
        - Я надеялся на объяснения, а не новые непонятные слова.
        - Прости, - улыбнулся четланин. - Это маленькие волшебные алтари разным духам. Чтобы приезжие могли помолиться своим покровителям.
        - Волшебные?
        - Ну, так говорят. Они и впрямь удивительные!
        Конецинмайла принялся объяснять князю, в чем волшебство. Каждый атоматль требовал небольшого подношения: щепоть соли, пригоршню зерен или несколько красивых перьев. А затем начинали твориться чудеса. На алтаре Речного Наездника чаша воды приводила в движение целую систему из веревок, плошек, лопаточек. Большая Капибара была вылеплена из глины и стояла на четырех цилиндрах-ногах. Прорезь для подношений у нее находилась прямо на спине. После жертвы молящийся должен был потянуть атоматль за хвост: хвост вытягивался, а цилиндры начинали вращаться. Причем, каждая «нога» состояла из нескольких частей.
        - Пока цилиндры вращаются Большая Капибара посылает силу твоим ногам для долгой дороги, - рассказывал Дитя Голода. - А видишь, князь, на каждом из них разные знаки? Местные говорят, что из получившихся в итоге сочетаний знаков можно даже получить предсказание на будущее.
        - А что за предсказание получили мы?
        - Я не умею распознавать эти знаки, - пожал плечами паренек. - Их так много. Мне достаточно просто крепких ног для завтрашнего дня!
        Атотоле-Пеликану больше всего понравился алтарь Вечного Кецаля (который, как тут говорят, снес яйцо, из которого вылупились боги). Это был просто ящик. Сам кецаль был искусно нарисован на стенке, только раскрытый клюв торчал наружу. Из ящика выходила изогнутая медная трубка.
        - Дунь в нее! - подмигнул Конецинмайла.
        Князь дунул, внутри что-то зашуршало - и из клюва Вечного Кецаля полилась песня! Короткая - всего одиннадцать звуков - но такая красивая! Потрясенный Атотола тут же кинул в «гнездо» еще перьев и снова дунул - Кецаль спел песню снова и снова, ни разу не ошибившись. Пока в груди толимека не кончился воздух.
        - Красота? - подмигнул Дитя Голода. - Я в прошлый раз разговорил мальчишек-гостеприимцев, и те раскрыли мне секрет этого атоматля. Там сверху подвешены колокольчики: медные, серебряные. А в центре - горизонтальная палка. На палку особым образом насажены молоточки. Когда кто-то дует - палка начинает крутиться. И молоточки бьют по колокольчикам!
        Атотола всё равно не понял, как палка и молоточки могут родить песню. Для него всё равно атоматль оставался чудом.
        - Я тоже хочу, чтобы алтарь моего покровителя тут стоял! - заявил он мальчишке. - Чтобы ему тоже возносили подношения.
        - Прости, князь, - развел руками проводник. - Духов в этом мире так много - никакой площади не хватит. Здесь возносят молитвы богам, которых чтут на всей Великой-Мезкале. Ну, или вот как в случае с Кецалем - это какой-то знатный господин с севера приехал и подарил владыке двадцатку корзин малахита! Люди его языка тут часто торгуют, вот он и хотел, чтобы можно было молиться их богу даже в Излучном.
        Атотола скривился: двадцать корзин малахита - это очень дорого.
        - Поспешим, князь! - Дитя Голода взял своего спутника за руку и потянул к далекому навесу из ярких тканей. - Задержались мы тут, а нужно отметиться.
        - Что сделать?
        - Все, кто приезжает в Излучное, должны сообщить о себе человеку владыки. Вон он!
        Под навесом сидел худющий человек, волосы которого были укрыты странной повязкой из ткани. Вообще, Атотола сначала подумал, что перед ним стоит коротышка еще ниже, чем Дитя Голода, но нет. Человек владыки сидел, но не на циновке, а на каком-то странном сооружении из палок и дощечек. И этого не было видно, так как перед худым стояло еще большее сооружение, тоже из досок и палок.
        - Шлю тебе приветствия, господин! Пусть труд твой станет основой процветания нашего владыки! - радостно загалдел проводник, встав перед пестрым навесом.
        - Кто таков и зачем? - важно, но устало оборвал его болтовню худой.
        Он откинул полы своего явно очень дорогого плаща с богатым рисунком, придвинул листочки и зачем-то взялся за длинное перо.
        - Конецинмайла, господин, из Большого Следа, - бодро отчитался Дитя Голода. - Приплыл на праздник, хочу участвовать в играх Горы. А со мной толимек Атотола, он приехал торговать. Он князь!
        Невозмутимость человека владыки нельзя было пронять ничем.
        Пролог-Б
        - Толимек Атотола, сколько с тобой прибыло человек?
        - Господин, он не знает нашего языка, - тихо пояснил проводник. - Но с ним приплыли две пятерки и два человека.
        Худой макнул перо в чашку с черной жижей и на расчерченном листе поставил одну точку слева, а справа - три точки и две черты.
        - Ты останешься, я буду тебя опрашивать. А толимеку объясни, что ему нужно идти к распорядителю…
        - Да, я знаю, - оборвал Дитя Голода человека владыки и повернулся к Атотоле. - Князь, меня тут оставляют. А тебе сейчас нужно идти вон к тому навесу. Там сидит Широкий Дуб - он самый главный во всем рынке. Этот человек знает твой язык, и он всё объяснит про торговлю: где и как, что можно, что нельзя.
        Атотола заозирался, хоть с трудом, но понял, куда его посылают. В голове всё путалось, он уже жалел, что ввязался в эту торговлю. Казалось, самым трудным будет не опрокинуть лодки в море, проплыть мимо жадных жителей Куалаканы и Хетци-Цинтлы. А самое сложное начиналось здесь.
        - Завтра я найду тебя, князь! - неслось ему в спину. - Я помню, что обещал тебе показать День Змея!
        По счастью, указанный человек - Широкий Дуб - очень хорошо принял князя. Он неплохо знал толимекский. Он первый оценил, что торговцы прибыли не из княжеств на Мезкале, а из далекого Амотлаткуа!
        - Мне так жаль, господин, но на рынке нет ни одного свободного прилавка, - в искреннем горе всплеснул руками распорядитель. - Завтра праздник - и торговать вышли все, кто может.
        Атотола пожал плечами: он и не хотел никаких прилавков. Вообще, толимек думал торговать по привычке прямо с лодок, с берега… но уже понял, что в Излучном так не пройдет. Люди привыкли торговать в специальном месте. Ну, ничего, его люди походят с мешками вдоль рядов, выменяют нужный товар.
        - Вы можете попробовать выкупить прилавок у кого-нибудь из местных! - предложил Широкий Дуб. - Нет, конечно, для гостей у нас прилавки бесплатные, но сами понимаете - спрос рождает предложение.
        Последняя фраза была какой-то странной и малопонятной, но Атотола на всякий случай кивнул.
        - А какой товар вы привезли?
        - Соль в головах - чистую и белую! - гордо начал перечислять князь. - Ткань хлопковую, три мешка какашут, пчелиный мед очищенный, сушеный перец в мешках, накидки с пером цапли - у нас делают их лучшие мастера! А еще редкие раковины, добытые с глубин моря!
        Широкий Дуб в восторг не пришел. Долго что-то прикидывал в голове.
        - Соль нужна, князь. Но соли сейчас слишком много. Может быть, ты продашь ее отдельным жителям. А вот какашут владыка у тебя с радостью купит. И пчелиный мед, думаю.
        - А накидки? А раковины?
        - Вряд ли, - извиняющимся тоном ответил четланин. И скривился, будто зуб у него болит. - А золота у тебя нет?
        Атотола мотнул головой.
        - Есть немного нефрита.
        - Это не то… Я в любом случаю, расскажу владыке о твоих товарах, господин.
        - И он сам придет меняться?
        - Ну, это вряд ли, - улыбнулся Широкий Дуб. - Если твой товар окажется важным - придет Ннака. Большой человек! Но мой тебе совет, - распорядитель перешел на доверительный шепот. - Ты с ним хорошенько торгуйся! Изо всех сил!
        - Разве такой знатный человек будет называть нечестную цену?
        Широкий Дуб закатил глаза к серой агавовой ткани своего навеса и промолчал. Потом он выделил Атотоле щуплого гостеприимца, который выглядел мальчишкой даже на фоне Конецинмайлы. Новый помощник на толимекском практически не говорил. Сначала он что-то заученно рассказывал, но махнул рукой и, в основном, показывал: туда идти можно, туда - нужно, а туда - нельзя ни в коем случае.
        Князь взял пяток человек, велел отобрать товар подороже - он всё еще верил в накидки и раковины (какашут с медом решил придержать для неведомого Ннаки) - и они, наконец, вошли на рынок. Прилавки выстроились в три ряда! И они, действительно, были все заняты.
        Толимека - богатая земля. От гор и до самого моря. Поэтому Атотола спокойно смотрел на прилавки, заваленные зерном, овощами или даже рыбой. Таким его не удивишь. Только вот это были всё больше приезжие купцы. А местные продавали гостям разные непонятные изделия из дерева, кости, кожи. В нескольких местах стояла посуда - и была она такой идеальной выделки, с такими тонкими стенками! Видел князь и знаменитые глазурованные горшки - гладкие и блестящие. А вот к самому дальнему прилавку со стек-тлой было не протолкнуться…
        Прохаживаясь по среднему ряду, Атотола краем уха услышал толимекскую речь. Здесь, среди чужих, было так приятно услышать родной язык! Он быстро обернулся - и увидел земляков за небольшим прилавком: те вовсю расхваливали разные крашеные ткани из хлопка. Улыбка сползла с лица - это же были люди из Куалаканы!
        «Смотри-ка, какие! Торгуют, как все! Со своим прилавком».
        Князь остановил своих людей. Пройти мимо них с мешками на плечах он просто не мог. Гордость не позволяла. Он для того и приехал сюда, в далекие горы, чтобы ни в чем не уступать заносчивой Куалакане!
        - Значит, так! - ударил он себя кулаком в ладонь. - Ищем прилавок, который можно выкупить!
        Как ни странно, но смельчакам из Амотлаткуа повезло: сначала они очень долго пытались донести свою нужду до мальчишки-гостеприимца, но, едва тот всё понял, как тут же пробежался по рядам и нашел нужное. Прилавок толимекам уступили два парня откровенно бандитской наружности с какими-то белыми знаками на плечах.
        - Давайте, занимайте! - широко махнул рукой тот, что постарше. - У нас всё равно распродано всё. Но это только на сегодня и завтра.
        Атотола предложил им в уплату раковины, убедившись уже, что такой прекрасный товар в Излучном не котируется. Пятнистые почесали затылки, растопырили пять пальцев - и сделка состоялась! Толимеки быстро перетаскали товар из лодок (влезло почти всё), и торг пошел. Князь признал, что с прилавком, конечно, намного удобнее. Товар можно было и разложить, и подвесить. Навес защищал от солнца, под прилавком стояли удобные вместительные корзины. А главное - покупатель сам к тебе идет! Причем, пока одни торгуют на месте, другие могут ходить и выбирать нужный товар сами.
        Соль, кстати, спрашивали. И весьма часто. Но все поголовно пытались сбить цену до неприличной. Князь недовольно хмурился.
        День уже заканчивался, когда к прилавку пришел Широкий Дуб.
        - Все-таки взяли прилавок? - улыбался он. - Молодцы! Только вот, если вы торгуете, то вам нужны весы и точные измерители.
        Атотола только недавно успокоившийся, снова напрягся.
        - Какие измерители?
        - Ну, вот смотрите: торгуете вы головами соли. Каждая голова по одной и той же цене. А ведь у ваших голов вес разный - я это даже на глаз вижу.
        Толимеки пожали плечами - они в этом беду не видели.
        - Нет, дорогие гости, у нас так не принято. Одинаковая цена должна быть за одинаковый вес. Поэтому владыка и ввел на рынке точные измерители: длины и веса. Я вам более скажу: если человек, купивший у вас товар, заподозрит, что ему недодали - он может обратиться к моему помощнику. Тот всё перемерит. И, если недовес превысит одну двадцатую - то вас заставят вернуть плату.
        - И что же нам делать?
        - Лучше всего купить набор измерителей. Они у нас самые точные, по таким сейчас все в Излучном измеряют и взвешивают товар.
        Широкий Дуб махнул помощнику, который только этого и ждал. На прилавок легла стойка с перекладиной, к которой были подвязаны две деревянные чашки.
        - Это весы, - пояснил распорядитель рынка.
        - Я знаю, - зло процедил сквозь зубы Пеликан, который не раз бывал в Закатуле.
        - Не сомневался! - угодливо улыбнулся Широкий Дуб. - Весы выдаются торгующему на прилавке бесплатно. Но их и с собой нельзя забрать. А вот измерители.
        В деревянном ящичке в несколько рядов стояли разноразмерные цилиндры, точеные из камня. На головках у них были выбиты какие-то знаки.
        - Самый большой - это голова, - тыкал пальцами четланин. - Затем идет кулак. Пять кулаков равны одной голове. Самые маленькие - горсти. Пять горстей - один кулак. Если же вы будете продавать что-то совсем тяжелое, то лучше идти ко мне. За моим навесом стоят большие весы, где можно измерять товар лодками.
        - Лодками? - почти хором изумились толимеки.
        - Одна лодка - это двадцать голов, - вежливо пояснил Дуб. - Лодками по осени продают маис, уаутли, уоту, фасоль.
        Затем он вальяжно выложил на прилавок досточку: ровную, гладкую, блестящую. И тоже покрытую знаками.
        - Это измеритель владычного шага. Вся длина его - это длина шага. Видите большую насечку - это длина локтя. Два локтя - один владычный шаг.
        - Большой шаг, - хмыкнул кто-то из-за спины князя.
        - Вы еще не видели владыку, - улыбнулся четланин. - А маленькие насечки - это ладони. Пять ладоней - один локоть. Таким измерителем удобно мерить ткань, например - а у вас как раз хлопок. Этот набор - абсолютно точный - вы можете взять с собой. Но он платный.
        «Началось!» - закатил глаза князь. Рынок в Излучном, конечно, был удивительный! Удобно, богато, интересно. Но товары постоянно куда-то утекали!
        - Конечно, на один раз можно и без них обойтись, - поспешно сдал назад Широкий Дуб. - Но… Если вы хотите торговать у нас часто… К тому же, вы можете дома по этому образцу делать свои измерители! Владыка это только приветствует. Главное, чтобы они были одинаковыми - так торговать становится гораздо удобнее. И вам, и нам.
        Пеликан задумался. Торговать он хотел часто. И только теперь он подумал: а ведь действительно, как удобно будет, если везде будут такие вот одинаковые измерители! И у четлан, и в Закатуле…
        «И в моем Амотлаткуа» - добавил князь, полный державных планов и тут же спросил:
        - Сколько?
        - Обычно, берут маисом, - осторожно начал Дуб. - Три мешка. Это где-то поллодки. Мой вам совет: обменяйте на соль. Думаю, вы уже поняли, что здесь на ней много не заработаете.
        Начался торг. Сошлись на четырех головах. Дуб самолично взвесил выторгованные головы. Заодно научил толимеков пользоваться измерителями и доказал, что все головы имеют разный вес.
        - Торговля скоро совсем стихнет. А вы с дороги. Я бы предложил вам попариться в гостевом темескале, но сегодня в Излучном так много приезжих, что мест наверняка нет. А вот в таверну сходите непременно!
        - Таверну?
        И князь узнал про еще одно удивительное место в столице владыки Сухой Руки. Место, в котором за тебя приготовят еду, где есть удобные места, обслуга, своя посуда. Просто садишься и ничего не делаешь!.. Главное, платить. Атотола с грустью посмотрел на свои тающие запасы товаров. А он ведь даже не добрался до заветной стек-тлы.
        - Не сомневайтесь, там места будут! - неправильно понял сомнения толимекского предводителя четланин. - Сегодня накрыто и в зале, и на веранде, и под навесами. Обслугу наняли вдвое больше обычного - еды готовят целую гору!
        Широкий Дуб уже было развернулся, чтобы самолично отщипнуть немалую толику этой горы для своего вместительного живота, как вдруг резко хлопнул себя ладонями по бедрам.
        - Вот Чужой напылил! Самое главное вам сказать забыл: я сообщил сиятельному господину Ннаке о ваших товарах! Как я и предполагал, завтра утром он прибудет и скупит у вас весь какашут, неизвестное количество меда. И, возможно, перец, - он заговорщически понизил тон. - Можешь смело требовать стек-тлу, князь…
        И ушел.
        Пеликан от последней новости повеселел. Всё-таки не с пустыми руками вернется! Похоже, в первый раз он в Амотлаткуа большой прибыли не получит. Но он многому научится! У него уже есть измерители, он знает, какие товары нужны в Излучном, а какие - нет. Куда идти, к кому обращаться, на что надо тратить сбережения, и в какую цену обходятся местные услуги. Из следующего похода он вернется богачом.
        - Сгребайте эти треклятые раковины! - с облегчением махнул он своим людям. - Идем в таверну.
        В таверне ему неожиданно понравилось. Он заглянул в зал. Подивился убранству, но свободные места были только под навесом. И это оказалось к лучшему. Во-первых, не нужно было есть за неудобными громоздкими штуковинами из палок и досок - они назывались столы. Под навесом все сидели на циновках, перед которыми стояли низенькие удобные столики. И то не везде. А во-вторых, здесь для посетителей пел бродяга. Старец с густыми седыми волосами выводил очень грустную протяжную песню на незнакомом языке, а рядом сидел два тощих мальчугана и подыгрывали ему на дудочке и маленьком барабанчике.
        Песня была красивая, и все толимеки с грустью жаловались небесам на то, что не могут узнать, о чем она. По счастью, рядом нашелся знаток языков, который посочувствовал приезжим и кратко перевел песню.
        - Старик пел о великом храме, во тьме которого сокрыто четыреста стражей-черепов. Ярким золотым огнем горят их глаза, день и ночь следят стражи за всеми восемью сторонами света - и ни один враг не попадет к храму незамеченным. Ранее все они были великими воинами и защищали родной холм от бессчетных врагов. Было тех восемь тысяч, и вёл их младший сын самого Чужого. До последнего сражались воины и все полегли на том холме. Но защитили его. А кровь восьми тысяч врагов наполнила их души великой силой - и стали они бессмертными стражами. Утром жители пришли к холму, каждый бросил камень - и вырос над могилой высокий храм!
        - Это где же такие чудеса творились?
        - Да здесь же! - улыбнулся незнакомец. - За таверной площадь, а над площадью высится храм Золотого Змея, покровителя владыки Хуакумитлы. Вы не могли его не заметить днем!
        Атотола, действительно, видел храм к востоку от рынка. Особого внимания не обратил - видел он храмы и повеличественнее. Однако, даже у такого небольшого храма, оказывается, есть своя мистическая история.
        - А как давно пали четыреста стражей в великой битве?
        - Этим летом, через пару лун, будет два года.
        Князь Пеликан быстро опустил вниз глаза, чтобы незнакомец не обиделся, прочитав в них недоверие. И хмыканье сдержал. Он привык, что чудеса случаются исключительно во времена былые. Когда жили деды дедов. Легко поверить в то, что боги ходили среди людей и творили чудеса тогда, когда тебя и в помине не было. А у четлан, значит, чудеса происходят прямо сейчас?
        «Хотя, если где и должна быть земля чудес, так это здесь», - улыбнулся Атотола и поблагодарил незнакомца за помощь. А еще вынул из мешочка пару осколков нефрита и подарил их старому певцу.
        Ночевали толимеки, кто в лодках, кто на берегу, завернувшись в одеяла. Князь, кстати, узнал, что в Излучном и на этот случай имелась услуга - Гостевой Дом. За небольшую плату можно было получить на ночь мягкую циновку для ночлега: в теплом помещении, под крышей. Или даже целую комнату! Одному человеку - целую комнату! С постелью, дурацкими стульями, со своей водой в кувшине. Но на такие траты князь не решился и увел людей за ручей к родным лодкам. В горах оказалось непривычно прохладно, но настоящие мужчины легко выдержат любые испытания. Правда, под утро заморосил дождик, и плата за циновку не показалась такой уж высокой.
        Правда, даже морось толимеков не разбудила - слишком длинным оказался прошедший день, слишком много было впечатлений. А поднял их тот, о ком они и думать забыли - Дитя Голода.
        - Насилу нашел тебя, князь! - радостно заголосил вчерашний проводник, рассмотрев закутавшегося Пеликана. - Столько лодок! А я забыл, где мы вчера приставали!
        - Ты?! - недовольно высунулся Атотола из-под пустой корзины, которую утвердил над собой, чтобы хоть голова не промокла. - Ты чего пришел?
        - Как чего? - удивился Конецинмайла. - Сейчас из-за гор выйдет солнце и начнется Змеев День. И я, как обещал, всё тебе лично покажу, князь! Давайте костер разводить - дождь вот-вот кончится, я чувствую!
        Пролог-В
        Толимекский князь и юный четланин шли в сторону площади. Атотола решил, что сегодня трудностей не возникнет, а потому с торговлей справятся и два его сводных брата от младших жен отца. Отдельно наказал им быть особо вежливым с неведомым большим человеком Ннакой, но торговаться до последнего. А сам взял проводника - и новые знакомцы снова устремились за ручей. Рынок на этот раз прошли быстро, не задерживаясь.
        - Я вчера здесь был, - невольно похвастался князь, указывая на таверну, когда спутники оказались среди целого комплекса внушительных зданий.
        - Я тут был утром, - как-то вяло улыбнулся Дитя Голода.
        - Здесь так рано начинают кормить? - поразился Пеликан.
        - Не всех… Утром на кухне могут раздавать еду, которую за вечер не съели.
        Князь промолчал. Он догадался, какие люди ходят по утрам к кухне за объедками, и пощадил гордость четланина, оставив расспросы.
        - А это что за дом? - перевел он тему.
        - О, сюда лучше не ходи! - рассмеялся проводник. - Это Дом Удачи.
        - Что это?
        - Там играют в разные игры. И все игроки ставят свои богатства на выигрыш. Говорят, кто-то выходит оттуда, страшно разбогатев. Но все, кого я знаю, оставляют там всё, что принесли.
        - Богатеют те, кто хорошо играют?
        - Нет, там такие игры, где побеждает только удача. Например, там есть большой круг с нарисованными зверями. Круг крутят, а игроки выбирают зверя. Если специальная метка замирает на том звере, какого ты загадал - то ты выиграл. Мне не нравится это место, в этих играх от меня ничего не зависит. Только помощь духов принесет победу. Многие даже бегают к алтарям-аутоматлям, просят удачи, после чего ставят все свои богатства…
        - И? - завороженно спросил Атотола.
        - Проигрывают, - хмыкнул Комацинмайла. - Красный Хохолок говорит, что стыдно обращаться к высшим существам с такими низкими просьбами.
        - А это кто?
        - Красный Хохолок? Хозяин большого храма Золотого Змея Земли. Ты сегодня его увидишь.
        Дитя Голода показал гостю из далекой Толимеки гостиницу - приземистое длинное здание, в который лично князь легко впихнул бы человек двести, но четланин сказал, что там ночует не больше восьмидесяти человек. Причем, сам Конецинмайла, не имевший средств на таверну, смог позволить себе ночевать в платном помещении.
        - А что? - удивился он. - Там есть совсем недорогие места. Зато сухо и тепло.
        Справа, у самого ручья стоял гостевой темескаль. Четыре купола парных с пристроенными печами были расположены крестом, от каждого к центру вел закрытый коридорчик. А в центре стояло квадратное здание без окон.
        - А там что? - уточнил князь.
        - В центре - общий бассейн. А у вас нет темескалей?
        - Нет. Но я бывал в таком в Закатуле. Правда, без бассейнов.
        Дорога, ведущая на восток, уперлась в пустоту. Перед спутниками открылась большая четырехугольная площадь. С севера к ней подступал тот самый мистический храм Змея: три высокие платформы, одна на другой, каменная лестница с южной стороны. Наверху здания не было, только алтарь и высокий идол Золотого Змея Земли. Над богом был сооружен навес, но не из пальмовых листьев или соломы, а из ярких тканей.
        С других трех сторон площадь была условно ограничена невысокими каменными столбиками, выкрашенными известью. На площади было людно.
        - Пойдем к храму, пока можно - рассмотришь его вблизи, - потянул Дитя Голода князя за руку, на ходу выпростав из-под рубахи какую-то странную подвеску: кожаный диск с нарисованными непонятными значками.
        - А что это такое? - заинтересовался Атотола.
        - Это? Оберегающий амулет. Мне вчера выдали. Помнишь долговязого господина, что оставил вчера меня для опроса? Вот. Он меня спрашивал, а после дал амулет.
        - А что спрашивал?
        - Да разное. Непонятное. Что люблю, что не люблю. Кого спасу с затопляемого острова, если у меня есть лодка и одно свободное место. А еще: у дерева четыре ветки, на каждой ветке сидит по три кецаля, а у каждого кецаля по четыре змеиных пера в хвосте. Сколько всего перьев?
        Пеликан, забыв обо всем, встал столбом и принялся сгибать и разгибать пальцы на руках.
        - Сорок восемь, - улыбнулся Дитя Голода. - Пойдем уже.
        Храм все-таки не очень впечатлил толимека: ни издали, ни вблизи. Резьбы нет, высота небольшая. Но невольно в голове зазвучал протяжный мотив вчерашней песни. Во мраке глубин пирамиды замерцали тени четырех сотен бдящих черепов… Удивительная земля!
        Он пропустил момент, когда на первой платформе храма появились люди. Более десятка человек в длинных, пестро раскрашенных одеяниях и пышных головных уборах со множеством ярких перьев, выстроились и слаженно запели. Некоторые из людей наигрывали приятную мелодию на длинных дудках - выходило весьма красиво. Народ затих и обернулся к пирамиде.
        На самом верху, перед алтарем возник жрец. Маска его была вырезана в высшей степени искусно и наверняка отлично защищала естество жреца при общении с духами. Даже Атотоло смотрел в оскаленную пасть и невольно содрогался от ужаса. В руках у жреца были маленькие барабанчики-трещотки, на руках и груди висели звонкие колокольчики, а длинную рубаху украшали тяжелые медные изображения высших духов, породивших зверей и людей. Входя в экстаз от ритуала, жрец медленно спустился на вторую платформу… и снял маску!
        - Безумец! - ошарашенно пробормотал князь. - Неужели он не боится?
        А жрец отдал маску одному и певцов, воздел руки - и тишина каменной плитой придавила площадь. Посредник богов зычно и страстно заговорил что-то, обращаясь к народу. Пеликан не понимал ни слова, но и его пронизала насквозь сила жреца. У того был только один здоровый глаз - правая глазница была покрыта сеткой багровых шрамов. Однако, даже левый полыхал практически настоящим пламенем - оторваться не было сил. Божий человек вещал что-то, а люди вокруг тихо ахали и прикладывали ладони ко лбу. Даже Конецинмайла поддался всеобщему экстазу.
        «Наверное, жрец рассказывает им про своего бога. Про Змея Земли» - догадался князь.
        - Вот это и есть Красный Хохолок, - шепнул Дитя Голода своему спутнику.
        В это время жрец радостно воскликнул и протянул руки к востоку. Дудочки запели что-то бодрое, с востока им отозвались другие - с более низким и даже грозным голосом. Толпа зашевелилась.
        - Скорее! - потянул проводник толимека за руку. - Нужно уйти за граничные столбы.
        Они отошли к югу, в сторону ручья, стараясь остаться в первом ряду. Однако, остальные тоже мечтали об этом, а этих остальных на площади собралось дважды четыреста! А то и трижды. Началась возня, грозящая перерасти в свалку, но она быстро стихла. На площадь вышли стражи. Двадцатка за двадцаткой. Рослые, плечистые, в матерчатых панцирях, украшенных шлемах, с толстыми расписными щитами и здоровенными маками на плечах - они обходили площадь по краю, грозно поглядывая на излучинцев, которые вели себя неподобающе. Возня тут же прекращалась.
        - Золотые! - восторженно прошептал Дитя Голода.
        А затем вынесли владыку четлан. Атотола чуть не вывернул шею, когда заприметил паланкин, который несли со стороны востока - там находились дворец и крепость владыки. Только его не несли… Богато украшенный тканями, перьями и резьбой паланкин двигался сам! Сам? Пеликан ничего не понимал. Видно было плохо, князь раздвинул зевак, чтобы рассмотреть и даже нарвался на грозный окрик стража. Но носильщиков совершенно точно не было! Вместо этого паланкин покоился на… на двух каких-то кругах. Которые вращались и двигали владыку.
        Вернее, не так! Пеликан, наконец, увидел. Впереди паланкина шли два молоденьких тапира! С помощью каких-то приспособлений животные тянули две жерди, прикрепленные к паланкину. Два небольших тапира легко тянули большущие носилки и немаленького владыку!
        «Я не тому удивляюсь! - оборвал князь сам себя. - Два тапира, словно домашние собачки, послушно идут и тянут за собой паланкин! Где такое видано?».
        Справедливости ради стоило уточнить, что животные очень робели. Но рядом с каждым из них шло по человеку, которые придерживали зверей за ремни, поглаживали тапиров и шептали им что-то успокаивающее.
        Атотола так увлекся паланкином и колдовством, которое усмирило диких зверей, что даже не особо рассматривал правителя четлан. Тот сидел прямо, глядя «в вечность», укутанный в драгоценный плащ, который полностью скрывал его фигуру. Паланкин остановился напротив лестницы, что вела на вершину храма. Легко поднявшись на ноги, владыка сбросил плащ и сам спрыгнул на землю. Атотола впервые увидел маленькую усохшую правую руку правителя. Значит, правду говорили. А еще говорили, что именно этой рукой Хуакумитла убил своего кровного врага, который вступил в бой против владыки. Мол, в калечной руке хранится сила Змея, которая пробуждается в нужный момент.
        Сухая Рука был облачен в потрясающей красоты головной убор с перьями десятка разных птиц. Его плечи украшало богатейшее оплечье из множества красивых камней. А вот на тело была надета простая рубаха, украшенная только лишь изображением Змея. Владыка поднял руку (левую, здоровую) и махнул ею на три стороны. Четлане заголосили радостно и принялись махать в ответ, но как бы, наоборот, подгребая.
        «Благословение?» - догадался Пеликан.
        Сухая Рука быстро поднялся на вторую ступень храма. Обернувшись к народу, он принялся что-то увлеченно вещать, размахивая рукой. Время от времени толпа дружно взрёвывала, поддерживая своего правителя. А затем из-за спины Хуакумитлы вышел жрец. Красный Хохолок держал в руках богатую чашу и обсидиановый нож.
        «Время кормить бога» - догадался князь.
        Он ждал, что сейчас выведут пленных, либо священную добровольную жертву, но случилось странное: из толпы на площадь с криками радости выскочили сразу несколько человек - пять или шесть. И стражи не стали их останавливать. Вознеся над головой руки, они (мужчины и женщины разных возрастов) начали подниматься к лестнице.
        - Это божьи люди, - взволнованно прошептал Дитя Голода. - Так много сегодня…
        «Божьи люди» дошли до Красного Хохолка и протянули ему руки. Жрец, вознеся молитвы, полосовал ножом одну за другой и подставлял чашу. Кровь из ран капала, а люди нестройно пели какие-то священные песни, которые подхватывала толпа внизу.
        «Они дарят свою кровь богу, - понял Атотола. - Бог берет в меру, но у многих… Какой странный у них договор».
        Первым жертвам быстро перевязали раны, а под нож свои руки уже подсовывали люди в длинных одеждах, которые пели песни в самом начале. В итоге, чаша наполнилась едва не до краев. Владыка принял ее одной здоровой рукой (силен Хуакумитла!) и поднялся на верхнюю платформу. Поставив чашу, он окунул руку в кровь и принялся - на глазах у всех! - мазать жертвенной влагой морду идолу. Толпа ревела!
        Атотола решил, что праздник близится к завершению, но всё только начиналось! Хуакумитла спустился, снова произнес какую-то речь, вызвав новую бурю радости. Стражи вновь очистили восточную дорогу - и по ней двинулось войско. Сначала прошли уже знакомые князю золотые стражи. Правда, вместо изысканных головных уборов у них были невысокие кожаные шапки, и щиты не столь разукрашенные. Во главе этих воинов шел немолодой вождь. Такой здоровый, крепкий и кряжистый, что казалось, будто он вытесан из камня. Здоровяк рявкнул - и золотые, как единый организм встали. Новая команда - и воинство рассыпалось. На каждый выкрик командира - слитное слаженное движение. Удар макой (или топором) - подъем щита - удар из-под щита - толчок невидимого врага - резкий выпад. Пеликан завороженно следил за этой организованной мощью…
        А за золотыми следовал уже новый отряд. Пестрые одежды, хитрые взгляды, слегка насмешливые улыбочки… и знакомые белые знаки на плечах и руках! Так ведь у таких же парней толимеки выкупили прилавок! Эти воины были налегке: никаких щитов, толстые шапки и доспехи только у некоторых. Но у каждого с головного убора сбоку свисал пушистый хвостик какого-нибудь мелкого зверька. А в руках они несли длинные крепкие луки.
        - Это Белое воинство, князь, - пояснил Пеликану Дитя Голода. - Стрелки. Хозяева лесных троп.
        Белые в это время выхватили по стреле, мигом наложили их на тетивы и запустили прямо в небо. К каждой стреле были привязаны яркие ленточки - и небеса расцветились всеми цветами радуги. А лучники уже сделали второй залп! Третий.
        Стрелы, конечно, были тупые. Ленточки мешали им лететь быстро, так что снаряды попадали на площадь и даже немного в толпу, не причинив никому вреда. И тут же пошли на сувениры.
        Не успели белые отойти в сторону, как на площадь выдвинулись новые бойцы. Перед плотной, укрытой щитами колоннами несли большое полотнище с черным треугольником на светлом фоне.
        - Вот они, - завороженно прошептал четланский проводник. - Воины Черной Горы.
        Совсем другие. Атотоле сразу бросились в глаза высокие овальные щиты, которые закрывали большую часть тела бойца. Кроме того, каждый был облачен в толстую кожаную шапку с нащечными пластинами и матерчатую кирасу. А еще - их руки до локтя и ноги до колена были обмотаны слоями толстой кожи. И не только…
        «Да это их нужно было назвать золотыми!» - мысленно воскликнул толимекский князь. Ибо воины эти едва не сияли от изобилия желто-красного металла!
        Большие сияющие пластины были прикреплены к кирасам сверху, закрывая плечи. Лоб на кожаных шапках также был укреплен выгнутой чашкой из этого сплава. Тонкие полоски метала крепились вдоль кусков кожи на руках и ногах. Но главное даже не это. В правой руке почти у каждого черного было не очень длинное копье… которое сияло на солнце острым наконечником из такого же металла!
        Колонна медленно входила на площадь, плавно заворачиваясь в круг, а Пеликан затуманенным взором видел змея. Огромного Золотого Змея, который вползал на открытое место и свивался кольцом.
        - Сколько же их? - в никуда спросил князь.
        - В каждом ряду по пять человек. Рядов всего сорок, - пожал плечами Конечинмайла, как бы сообщая очевидное. Но увидел растерянный взгляд своего сотоварища и пояснил. - Десять двадцаток. Двести. Ну, почти.
        В строю, кстати, с копьями и щитами шли не все. Каждый правый в ряду воин вообще не имел щита. А на плече держал длинное древко, намного больше своего роста. И каждое такое древко увенчивал тяжелый и острый клюв из того же желто-красного сплава. Страшное оружие.
        К этому времени «змея» окончательно свернулась в кольцо, заглотив собственный хвост. Раздалась гортанная команда - Черное воинство резко перестроилось. Щитоносцы развернулись и выстроились в две линии. Щиты плотно сомкнулись, уперевшись нижним краем в землю. Воины слегка присели, так, что над кромкой щита выглядывали только их глаза. Вся «змея» ощетинилась «шипами». Это воины выставили пред собой копья: первый ряд - на уровне пояса, второй - над плечами первого ряда. А над головами щитоносцев грозно покачивались тяжелые металлические «клювы».
        Повинуясь приказам невидимого начальника, кольцо по команде двигалось то в одну, то в другую сторону. Все двести человек! И плотность стены щитов не нарушалась. Невольно Атотола задумался, как бы он стал атаковать подобную шипастую змею - и невольно передернулся, осознав бесплодность подобных попыток.
        А та зашевелилась. Строй распался, отдельные двадцатки вытянулись в тонкие линии, которые быстро перегородили площадь вдоль и поперек, тем самым, поделив ее на почти равные участки. В центре началось какое-то суетливое движение - и над людской массой вознесся человек. Именно вознесся, а не подпрыгнул или забрался на плечи. Атотола догадался: он просто встал на щит, которые подняли над головами другие черные.
        Был этот человек не особо крупный, весьма молодой, в обычном доспехе (если можно так говорить об удивительном доспехе этих воинов). Ничем не выделялся. Но он окинул взглядом притихшую толпу - и такая власть волной окатила всех стоявших, что даже у князя колени слегка дрогнули.
        - Ну, сейчас начнется… - с горящими глазами прошептал Дитя Голода, сжимая и разжимая кулаки.
        Пролог-Г
        - Что начнется? - насторожился князь.
        - Как?!… Ах да, ты же не знаешь. Сейчас начнется большой смотр - игры Горы! Каждые полгода, в День Змея, Черное воинство принимает в свои ряды одного человека. Все равно, кто он и откуда. Но он должен быть самым лучшим! Я ведь для этого сюда и приехал!
        - Ты? - князь недоуменно окинул взглядом щуплого мальчишку. - Ты хочешь стать одним из черных?
        - Хотят все, - улыбнулся Дитя Голода. - А я стану.
        Он решительно шагнул вперед, следуя призыву командира черных. Почти сотня юных парней и взрослых мужчин сделали тоже самое. Целая сотня четлан горела желанием получить место в Черном воинстве. Начались игры Горы.
        Сначала участникам предстояло бороться друг с другом. Их разбили на пары, и князь невольно закусил губу: по жребию противником его знакомца оказался просто огромный здоровяк. Он тоже выглядел молодо, и был скорее полный, чем мускулистый… Но всё равно, эта туша на больших весах Широкого Дуба перевесила бы троих Дитятей Голода. К тому же, здоровяк был явно местный - в толпе зевак его поддерживали более десятка друзей или родственников.
        По счастью, на первом испытании не нужно было драться. Черные выкатили на площадь множество коротких гладко оструганных бревен. Каждому сопернику дали по кожаному мешочку, набитому песком, на длинной веревке. А потом объяснили задание: надо скинуть с бревна врага, а самому устоять.
        Соперники вместе вскочили на бревно. Поначалу они стояли на расстоянии, отпихиваясь друг от друга свободными руками, а мешочки с песком держали сзади, на отлете. Атотола понимал, что Конецинмайле даже смысла нет бить толстяка. Слишком мало силы будет в ударе, так что нужно искать другой способ. Наконец, здоровяк решил перейти к активным действиям. Хорошенечко отведя руку (нет, лапу!) назад, он с уханьем обрушил свое оружие на щуплого врага. Однако Дитя Голода среагировал моментально: резко присел, сохраняя обе ноги на бревне, и мешок с песком пролетел над его головой. Излучинец вложил столько силы в удар, что его невольно повело вслед за оружием, и толстяк слетел с бревна сам. Победа оказалась быстрой и на удивление легкой.
        - Да! - радостно заорал Пеликан, неожиданно сильно увлекшийся этой борьбой.
        Для следующего испытания черные прямо на земле площади начертили более двух десятков больших кругов. Новой задачей стало вытолкать, выкинуть соперника за границу круга.
        «Вот, наверное, сейчас толстяк кусает локти, - усмехнулся князь. - На этом испытании ему бы не было равных».
        Победителей первой игры снова поделили на пары, и против Конецинмайлы оказался четланин заметно постарше. Он не выглядел толстым или атлетичным, скорее, наоборот. Но зато был намного выше, чем Дитя Голода. Даже выше Атотолы.
        Соперников загнали в круг и дали сигнал к схватке. Четлане сначала кружили на расстоянии, оставаясь на противоположных концах круга. Выставив руки перед собой, они пытались поймать противника на ошибке. Наконец, долговязый решился на сближение. Используя длину своих рук, он потихоньку загнал паренька к краю круга, а, когда тому уже некуда было деваться, попытался поймать его. Дитя Голода отбрасывал руки, как мог, но вскоре они зацепились и схватились друг за друга изо всех сил. Проводник князя был в невыгодной ситуации, он находился гораздо ближе к краю, чем его противник. Долговязый если и был тяжелее, то не намного. И просто выдавить Конецинмайлу наружу не мог. Он принялся раздергивать паренька из стороны в сторону, надеясь, что тот потеряет равновесие. Однако, Дитя Голода отлично чувствовал, куда его тащат, и тут же всем весом начинал давить на противоположную строну. Реакция у него снова оказалась лучше, чем у соперника.
        Наконец, долговязый психанул и, зарычав, начал давить на проводника всем телом. Дитя уперся лбом в район ключиц своего противника и сопротивлялся, как мог. Он уже весь вспотел от натуги, но не сдавался. Впрочем, долговязый выглядел не лучше. Он давил, широко расставив ноги и уже всем весом навалившись на малыша. А дальше Атотола даже не понял толком, что произошло. Сначала показалось, что Дитя Голода рухнул от слабости. Но нет! Мокрый от пота проводник скользнул вниз и вперед, опустившись на четвереньки под долговязым. Последний, давивший вперед изо всех сил, вдруг утратил сопротивление и по инерции провалился в пустоту. Практически шлепнулся на спину Конецинмайле. Тот же, оттолкнувшись от земли руками, поднялся, разогнулся. Из-за высокого роста большая часть веса долговязого оказалась «по ту сторону» схватки. Дитя Голода напрягся и сбросил противника назад. Как раз за линию круга.
        - Отлично, парень! - не сдерживаясь, заорал князь и понял, что за мелкого болеет уже не он один.
        Третья игра была сложнее. Двадцати шести победителям выдали настоящие щиты и специальные палки, соответствующие длине копий. Только вместо удивительных желто-красных наконечников на них намотали куски мягкой тряпки. А потом против каждого вышел черный с таким же снаряжением.
        Казалось бы, задача простая - надо хотя бы раз поразить «копьем» опытного воина. Одна заковыка: воин был опытный. Против Дитя Голода вышел тоже невысокий воин скромной комплекции. Он не казался особо быстрым или сильным. Только вот щит и копье для него были словно продолжения рук. А парень-проводник, похоже, был не очень знаком с таким оружием. Копье еще более-менее, а вот щит он держал на выносе, во время атак частенько уводил его в сторону, чуть ли не за спину, забывая о защите.
        Тем не менее, поначалу Конецинмайла насел на черного. Мальчишка и впрямь был резвым. Он очень хотел поскорее ткнуть в мягкое и пройти уже на последний круг игр. Только ткнуть не получалось. Опытный воин был сдержан, даже неспешен. Но его щит всегда перекрывал все возможные направления атаки. Он легко сбивал шустрое копье «врага», прижимал его к земле. Пару раз черный даже крепко ударил паренька… щитом! Один раз плоскостью, второй - ребром.
        «Он не сражается с Дитем Голода, - понял вдруг Атотола. - Он учит его!».
        И проводник учился. Работал со щитом всё лучше и лучше. Только черный тоже не оставался на месте. Он всё активнее сопротивлялся наскокам юноши и даже начал подключать к схватке свое «копье». Несколько ударов по разным уровням Дитя Голода кое-как отбил. Но тут воин наложил свой щит сверху на вражеский и начал давить изо всех сил. Сам же в это время сунул палку под ноги проводнику. Тот невольно присел, начал отступать назад, зацепился за копье ногами и позорно рухнул на землю. Тут же быстро подскочил и изготовился к бою, но черный уже отступил назад, поставив щит и «копье» строго вертикально.
        - Нет, парень, - покачал он головой. - Извини, но рановато тебе еще в Черную Гору.
        Дитя Голода вспыхнул, уронил оружие. А потом кинулся в толпу.
        - Парень! Стой! - попытался остановить знакомца Атотола. - Ты отлично себя показал! Я даже не ожидал…
        Багровый от унижения Дитя Голода ничего не слышал. Ловко ввинтился в толпу и пропал. Князь не стал его искать - всё-таки хотелось посмотреть, чем дело закончится. На площади завершались последние поединки. Было видно, что почти везде черные сражались не всерьез. Они лишь проверяли возможности участников игр. В толпе поговаривали, что лишь двое претендентов действительно задали жару ветеранам воинства Горы. Кроме них, черные допустили нанести себе «раны» еще четырем игрокам, которые показали себя хорошо. Таким образом, на последний круг вышли шестеро. Им оставили безопасное оружие и объединили в единый отряд. Пока опытные воины объясняли игрокам новую задачу, остальные черные быстро соорудили из бревен широкий проход с небольшим коридором.
        - Вы должны будете защищать ворота! - объявил глава воинства. - Вас будет атаковать двадцатка воинов. Как только последнего из вас вытолкают из коридора - бой закончится.
        И это был эпичный бой. Новички своими щитами впритык перекрывали проход между бревнами. Они яростно оборонялись, но и черные теперь не сдерживались. Двадцать сильных бойцов насели на живые ворота со всей силой и яростью. Они гневно кричали боевой клич, непрерывно били своим оружием в любую самую маленькую щель. Если бы «копья» не имели смягчения… Хотя, князь был уверен, что и от таких палок игрокам изрядно досталось - синяков будет много.
        Финальная шестерка отбивалась героически. И все-таки ветераны вытеснили их достаточно быстро. Последний игрок (из тех, что в прошлом круге сам надавал черному) практически зубами вцепился в последние бревна коридора, но противники с веселым смехом вынесли и его. Парень тоже смеялся, ибо оказался последним защитником ворот. А значит, победителем.
        Тем временем, двадцатка черных собралась в кружок. Воины что-то увлеченно обсуждали, а потом старший из них ткнул пальцем в другого воина.
        В другого! Победителем игр объявили парня, который вылетел из коридора гораздо раньше ловкого бойца. Глава Черного воинства начал что-то объяснять, а Атотола ни слова не понимал. Между тем, в его груди клокотали мысли: Что случилось? Почему лучшим признали этого парня? Он не на шутку разволновался.
        - Что? Что он говорит? Что случилось? - кидался князь ко всем своим соседям.
        Наконец, кто-то понял его толимекскую речь.
        - Черный Хвост говорит, что их войско всегда славилось чувством локтя, - перевёл доброхот. - Последнее испытание на играх Горы дается не для отдельных воинов, а для всего отряда. Тот шустрый парень, что вылетел последним - прекрасный воин. Но во время боя он думал только о себе. Ему было плевать на остальной отряд. А тот парень, на которого указала двадцатка, сражался в строю, защищал своих товарищей, боролся за общую победу, а не личную…
        Атотола слушал, растерянно опустив руки. Как это всё было странно и непривычно. Ведь для любого воина всегда высшей ценностью была личная храбрость, личное умение. Все мужчины, живущие не только выращиванием маиса или хлопка, всегда стремились доказать свое превосходство над другими… Эти черные - очень странные воины.
        Князь не дождался церемонии награждения. Впечатлений было и так уже слишком много. К тому же, хотелось отыскать Дитя Голода. Успокоить парня - он слишком близко к сердцу принял свою неудачу.
        Только вот где он?…
        Конец пролога
        Часть I. Денег нет, но
        -
        Глава 1. Уникум
        - Готов отчет по Дню Змея?
        Передо мной стояли два моих «секретаря» - Добчинский и Бобчинский. Я сам их так прозвал, хотя, парни были категорически не похожи друг на друга. Долговязый сутулый Добчинский и бочкообразный Бобчинский не менее радикально отличались и характерами. Объединяло их только одно - феноменальная память. Собственно, что и привело их в «секретари». Если нужно передать длинный и сложный приказ, не исказив содержания - я зову Доби и Боби! Если нужно получить издалека информацию слово в слово - посылаю Доби и Боби! Незаменимые люди в ситуации отсутствия письменности. После войны с пурепеча и расширения моей «империи» работа по управлению резко усложнилась. Я даже в Излучном не мог присутствовать везде сам, не говоря о более дальних владениях. Так что стал просто счастлив, обнаружив талант сначала у Добчинского, который до этого просто растил маис в роду Клювастых Крыс. После, уже целенаправленно, нашел толстяка Бобчинского. И мужики невзлюбили друг друга люто! Однако свое дело делали, заметно упростив мне работу.
        Много ее было. Работы. Пурепеча молча проглотили обиду от поражения. Никаких договоров с нами не заключали, но и мир больше не нарушали - вот уже почти два года. Так что я занялся внутренними делами. После того, как Черное Урочище во главе с Ицкагани присоединилось к моим владениям, началось «триумфальное шествие» сухоруковой власти. Меньше чем за месяц все четланские общины прислали гонцов и радостно признали правление владыки… Собственно, только благодаря этому мы в Излучном не померли с голоду до сбора урожая. Да, первое мирное лето вышло тяжким. Мы латали дыры, восстанавливали силы, возрождали «производство». И искали еду.
        А еще мне пришлось заняться «административными реформами». Число подданных выросло вдвое, и территории новые появились. По аналогии со стариком Кочи, который носил почетный титул Правой Руки и управлял долиной Серой Воды, я назначил Ицкагани Левой Рукой и отдал ему под управление всех четлан в долине Мезкалы. Новый союзник титулом весьма гордился, ведь моя левая рука была во много раз сильнее скрюченной правой. Обе Руки собирали подати, организовывали работы и имели административную власть. Но не военную! Еще до войны я разделил в Крыле «гражданскую власть» и «армию» - мне феодальные князья не нужны.
        До конца осени мы довели число Золотого воинства до 240 человек. Шесть двадцаток служили в Излучном, а по три - в Крыле и Черном Урочище. У них были свои командиры, которые подчинялись не Рукам, а генералу Глыбе и мне. Я придумал еще одну штуку: каждые полгода (в день Змея, приходящийся на весеннее и осеннее равноденствие) эти отряды перетасовывались и начинали служить на новом месте. Чтобы не привыкали, не обрастали связами и считали, что служат всей «державе», а не одному вождю.
        Ополчением в селениях занималось Черное воинство. Я обязал каждую деревню иметь хотя бы одну двадцатку подготовленных и более-менее вооруженных парней. Черный Хвост высылал своих ветеранов для организации таких отрядов, а после - для инспекции.
        Кстати, количество черных также выросло. До первого урожая мы восстановили первую сотню, а, когда поля на Сухотье показали свою высокую производительность, то нарезали новые участки и постепенно почти набрали вторую. Если золотые для моей казны на самом деле были «золотыми», то черные содержали себя сами. Их снабжали оружием, доспехами, но ничего не тратили на житьё-бытьё. Воины «Черной Горы» содержали себя сами. Более того, если первое копье новобранцу торжественно вручал Черный Хвост, то следующее (в случае поломки или потери) бойцу пришлось выкупать из казны за свой счет. Это же касалось щитов и прочей воинской амуниции.
        Главная, особенность черных - это регулярные сборы, на которых они оттачивали не индивидуальный бой, а командную работу. Причем, воинство создавалось как кадровая часть. В любой пятерке каждый боец мог исполнять обязанности командира. А командир пятерки мог возглавить двадцатку. Как во время войны с пурепеча, теперь щитоносцы «Горы» могли вобрать в себя большое количество ополченцев и за считанные дни создать из них целую армию - в четыре раза больше своего нынешнего состава. Причем, даже в мирное время черные охотно приглашали на свои сборы «гражданских» - чтобы «нюхнули пороху». Прошлись в общем строю со щитами, потыкали друг друга тупыми копьями.
        Если честно, Дни Змея были придуманы как раз для этого. Демонстрация силы народу, а затем массовые тренировки со всеми желающими. Это потом уже Черный Хвост сказал:
        - А давай, Хуакумитла, устраивать испытания и приглашать в наши ряды самых лучших! Всё равно за полгода появляется несколько свободных мест: кто-то выбывает по возрасту, по болезни или даже погибает… Будем брать лучших, но и с остальными тоже потренируемся».
        В итоге, всё больше мужчин Излучного (и не только) получали какой-никакой боевой опыт. И, в случае чего смогут встать в общий строй. Для этих… «резервистов» казна моя изо всех сил создавала арсенал с запасным оружием. Увы, этот процесс пока находился в зародыше.
        Но самое интересное за эти годы случилось с Белым воинством - с лучниками. Муравей-Аскуатла подошел к созданию отряда грамотно и весьма творчески. Начну с того, что я (балбес и дырявая голова!) назначил командиром стрелков человека с прозвищем Слепыш! Вообще вылетело из головы, что у парня проблемы со зрением. По счастью обошлось: Муравей плохо видел вблизи, а вот в дали мог сосчитать пятнышки на шкуре олененка. То есть, страдал банальной дальнозоркостью, которая не помешала ему за несколько месяцев неплохо овладеть азами работы с луком. Людей в отряд он подбирал поштучно и только за личные заслуги, умения и навыки. Белое воинство росло медленно, зато очень быстро превращалось в сплоченную самобытную группу.
        Во-первых, Аскуатла увел своих людей из Излучного. Они переправились на южный берег Серой Воды, разбили там постоянный лагерь, где жили и тренировались. Интуитивно Муравей нащупал основные принципа тимбилдинга и вовсю их использовал. Его воины носили свои особенные элементы одежды, наносили тайные знаки на тело. Вечерами постоянно устраивались посиделки, на которых награждали отличившихся: в обучении или мастерстве. Старого гуамара Мокрое Лицо (который обучал парней делать луки, стрелять из них и даже периодически попадать) окружили почти мистическим почетом, называли исключительно Дедушкой, учили его язык и обычаи. Некоторые даже переняли, сделав своей исключительной «фишкой».
        День, когда Мокрое Лицо заявил, что всему научил четлан, и пришла ему пора уходить, запомнился многим. Муравей закатил в своем лагере пир горой. Старика кормили и поили, развлекали музыкой и плясками… А потом пустили ему кровь. Белые тщательно изучили гуамарский похоронный обряд, ибо это было в условиях договора, который я заключил с наемниками. Муравей и его люди похоронили Мокрое Лицо со всем тщанием, а его могила стала святыней для отряда. После этого татуированная черная капля на правой щеке стала почетным знаком для лучников. Ее позволяли колоть только самым выдающимся бойцам.
        Но это еще не всё. Муравей уже через пару месяцев интуитивно понял, что создает совершенно уникальное подразделение со специфическими задачами. Его воины нужны не для прямых боевых столкновений. Лучники должны быть легки и быстры, возникать там, где их не ждут, осыпать врага ливнем стрел и исчезать, не дав до себя добраться. Белые просто созданы для разведки, шпионажа и провокаций. Поэтому он отказался от всех этих тяжелых (хоть и матерчатых) доспехов, наручей и поножей (которые я начал вводить в других воинствах). С другой стороны, Муравей выкинул нафиг все эти перья и прочие демаскирующие украшения, которые так любит индейская «солдатня». Своим бойцам он оставил только крепкие защитные шапки из кожи и прочные сандалии для бега по горам. К шапкам лучники повадились крепить хвостики разных лесных зверей, что также служило маскировке.
        Разумеется, к постоянным упражнениям в стрельбе добавилась новая тренировка - походы. Ежедневно часть отряда, небольшими группами уходила в горы, училась ходить бесшумно, чтобы даже чуткий тапир не учуял, выслеживать людей и зверей, маскироваться и стремительно перемещаться по весьма пересеченной местности. Со временем, походы становились всё длительнее. И вот уже белые уходят на две пятерки дней, в горы диких оцколи, изучают: где те живут, что делают. А потом Муравей собирал и обобщал разведданные о наших неспокойных соседях. Без ложной скромности могу сказать, что на сегодня мне известно обо всех основных общинах горцев к югу и к северу от Серой Воды. Мы знаем о самых выдающихся вождях, кто с кем враждует и даже, кто что замышляет (отчасти, конечно). Только на самом востоке горы были еще не исследованы лучниками Муравья.
        А за походами логичным продолжением стала охота. Как еще практически применять навыки в стрельбе, если войны нет? Ежедневно пара десятков из неполной сотни уходили за добычей. Так Муравей вывел свой отряд на самоокупаемость. Вообще, я думал, что служба белых будет оплачиваться, как и золотых. Казне пришлось бы поднатужиться, но она справится с такой задачей. Однако, Аскуатла внезапно облагодетельствовал казначея Ннаку. Поначалу лучники кормили добытым мясом только себя. Но его было так много, что белые принялись вялить, коптить и солить. А еще выделанные шкуры, кожа! Рога и копыта в предприимчивых руках тоже становятся неплохим товаром. Кроме того, имелся постоянный заказ лично от меня: юные поросята-пекари. Я готов был скупать их в неограниченных количествах.
        Бизнес Белого воинства достиг такого размаха, что Муравей даже зарезервировал на рынке постоянную лавку! Полученные доходы шли на содержание отряда… ну, и что греха таить - на регулярные гулянки. Кутежи сплачивали лучников сильнее общих тренировок. В последнее время они даже устроили в Излучном несколько массовых потасовок, окончательно застолбив за собой репутацию отъявленного хулиганья. Причем, в подобных случаях Муравей, такой разумный и лояльный (мне, разумеется), всегда был горой за своих! Корпоративный дух - сферический и в вакууме. Я смотрел на наивные «хитрости» своего третьего военачальника, тихо посмеивался, но пока решил не обрубать ему крылья - творческие и креативные люди мне нужны!
        А это действительно была беда. Кадры! Кадры были главным дефицитом, ценнее любого золота или стекла. Потому что все идеи надо воплощать. Надо «допиливать» на местах и адаптировать к имеющимся реалиям. Я мог сколько угодно всего навспоминать и напрогрессорствовать - но кто это воплотит? Кто поймет задумку во всей полноте и обладает достаточными личностными качествами для ее реализации? Я не строил иллюзий: среди четлан таких талантов, как Муравей или Ннака с Лучом Света, были единицы. Подавляющее большинство - это обыватели с практически первобытным мышлением. Закостенелые мозги, опора исключительно на пережившую века традицию, полное отсутствие инициативы. Нужно просеять тонны пустой породы, чтобы найти несколько жемчужин.
        И для этого мне тоже нужны были Добчинский и Бобчинский, мои верные секретари.
        - Кто на празднике занимался опросом новых людей?
        Вперед шагнул своими ходулями Добчинский. Откашлялся и начал отчет:
        - Владыка, я дежурил перед рынком весь день и выявил шестнадцать пришлых, которые, вероятно, задержатся в Излучном. Опросил всех. Девять человек не показали выдающихся результатов по всем шкалам…
        Доби гордо выговорил непривычное слово «шкалы», которое явно как-то подслушал в моей речи. Я вообще старался не засорять четланскую речь лексикой из своего времени, но, порою, никак без них! Так появились в челтанской речи «стек-тла», «кора-пиль» и еще с десяток искаженных русских заимствований. Но вот «анкета», «шкала» - это я держал при себе. Однако секретари мои на память дюже крепкие ребята! Что услышат - сразу в закрома памяти!
        Да! Змей меня задери, я все-таки занялся анкетами! Еще в первый год в Крыле я поставил себе такую задачу, и только прошлой осенью смог этим заняться. Первая большая комплексная анкета должна была просто выявлять разные склонности людей, уровень их талантов в разных областях жизнедеятельности. Более пятидесяти вопросов и ситуаций, адаптированных к жизни четлан - я убил уйму времени на ее создание. А ведь это должен быть только первый шаг. Чтобы просеять породу и отобрать жемчужины. И просеивали как раз Добчинский с Бобчинским. Феноменальная память позволила им запомнить все вопросы, все варианты ответов - на листочках они лишь помечали номер вопроса и номер варианта ответа. Эти двое за полгода опросили не меньше тысячи мужчин и более сотни женщин (их я тоже не сбрасывал со счетов). Постепенно, они разобрались в механике анкетировнаия и даже научились сами отсеивать тех, кто выдавал «плохие результаты». Я так не мог. Мне надо положить перед глазами саму анкету, разбить ответы на отдельные шкалы и подсчитать результаты на бумажке.
        Вот что значит дикарская память, не испорченная «костылями» письменности! Хотя, надо признать: Добчинский и Бобчинский были уникумами даже среди своих. Они запомнили все вопросы и ответы, в голове разбивали их по темам-шкалам, помнили, какие ответы считаются «плохими» - и сходу выдавали мне, кто бесперспективен. А с остальными я уже сам занимался. В моем кабинете, в картотеке собрано почти четыреста «личных дел». В них - итоги общей анкеты, результаты моих личных наблюдений. Настоящих жемчужин было совсем мало. Но картотека уже давала свои плоды: я время от времени перебрасывал людей с одной работы на другую, привечал талантливых гостей, уговаривал их остаться и работать на меня. Рано или поздно эта система начнет работать по-настоящему эффективно.
        - Хорошо. Девятерых вычеркиваем, - продолжил я разбираться с новым поступлением в Излучное. - По остальным что?
        - Вот, владыка, пометки, - подошел к столу Добчинский и положил несколько листочков. - Все ответы, а еще нагрудные знаки подрисованы, которые я им выдал. Велел носить, не снимая, чтобы их потом легко было найти. Но двое из семи - не четлане. Они с севера приехали с торговыми людьми. Не знаю, останутся ли. Из прочих я бы хотел особо отметить… - секретарь засуетился, перебирая листочки. - Вот! «Дятел и цветок» - вот этот парень. Совсем молодой, но многие его ответы - самые лучшие из возможных. А задачи на разумность решал чудо как быстро!
        Лучшие из возможных? Ну-ка, ну-ка! Я придвинул листок к себе, достал анкету и начал высчитывать. Действительно, по шкале интеллекта - высший балл. Очень высокие показатели по эмпатии/интуиции, по нравственности. Инициатива - тоже почти максимум! Неуравновешенный характер… Но это логично, при таких-то данных. Я выписывал колонку баллов и плавно округлял глаза. Самородок какой-то! Это даже не жемчужина, это…
        - Парень, говоришь?
        - Да, владыка! Совсем молодой. С юга приехал, с какого-то окраинного селения. Звать - Дитя Голода.
        - И имя даже запомнил?
        - Да он такой плюгавый, владыка, полностью имени соответствует - как не запомнить! Еще в черные хотел.
        - Что?
        - Да, владыка, так и сказал: приехал для участия в игре Горы, хочу, мол, служить в Черном воинстве.
        - И… как? - я пытался вспомнить, кто на этот раз победил в Игре, но не выходило.
        - Нет. В финальной группе его точно не было. Наверное, с бревна еще вылетел. Говорю же: плюгавый он совсем.
        - Слушай, Доби, - протянул я, вчитываясь в удивительные комбинации цифр на листочки. - Ты сейчас, наверное, брось все дела. И найди мне этого уникума. Как бы он не уехал из Излучного.
        - Найду, владыка! Сразу вести к тебе?
        - Нет, зачем же? У меня сейчас совет будет. Ты главное найди его. И не дай уехать. В гостевом доме посели, если нужно. За мой счет.
        Долговязый секретарь кивнул и удалился. Я повернулся к Бобчинскому.
        - Совет казны собрался?
        - Уже ждут, владыка.
        - Ну, пошли.
        Глава 2. Я мог бы быть богатым
        - Мы передали Широкому Дубу восемнадцать чаш из стек-тлы, - настаивал Луч Света, хмуря лицо. - Это наша последняя плавка. Отдали всё целиком, как велели. Для закупки металла.
        - Я получил три пятерки чаш! - гневно хлопал ладонью по бедру смотритель рынка. - Три пятерки, и то две были с дефектом! Поэтому золота только на четыре кулака.
        - Я вру, значит? - заиграл желваками мой главный «инженер». - Чаши сдавали в присутствии Ннаки. Пусть подтвердит!
        Мясо медленно поднял глаза. Заматерел мой казначей. Нарастил солидности и на боках, и на пузе, и под подбородком. Был таким живым, подвижным, как ртуть, а теперь лишнее движение сделать лень. Но хватку не растерял. Даже приобрел. Хватка у горца стала поистине крокодилья.
        - Чаш было пятнадцать, - весомо произнес Ннака. - Почтенный Циль Наукаль, наверное, что-то перепутал.
        Воруют, суки! Быстро мои четлане этому научились. Богатство развращает независимо от культурных особенностей и уровня развития. Я точно знал, что мой ухватистый оцколи начал приворовывать еще в Крыле. Он уникальный в этом плане человек - везде видит выгоду. Потому-то я многое ему спускал - он ведь и для меня выгоду находил. Но в последнее время малоизвестную здесь иудейскую заповедь «не укради» стали нарушать всё шире. Объемы производства и торговли растут, людей вовлекается всё больше и больше, логистические цепочки удлиняются - и проследить за всем нет никакой возможности. А системы контроля нет. Невозможно ее организовать при почти бесписьменном обществе.
        Конечно, Ночка изо всех сил работает над своей идеей буквенной письменности. Но одной идеи оказалось мало. У Ийохали в ее алфавите накопилось уже почти шестьдесят букв. Я понимал, что некоторые лишние и дублируют друг друга - но с советами не лез. Пусть азбуку создает носитель языка. И девушка создавала. Она сильно увлеклась идеей, а я подпитывал эту «топку», как мог. Но надо признать: буквенная письменность плохо приживалась у четлан. Я даже принуждал некоторых проходить у Ночки обучение, но головы индейцев концепцию усваивали плохо (мои секретари, например, не смогли). Пандемия дислексии какая-то! Так что этот вариант письменности прогрессировал медленно. А ведь казалось: создам школы, построю новое общество…
        Ннака же своей пиктографией особо ни с кем не делился. Он в своих пометках прекрасно ориентировался, четко знал, что у него есть, сколько и почем. И понимал, что это знание дает ему власть. Ведь он и только он мог манипулировать информацией… и никакого внешнего аудита!
        …Сжимая и разжимая правый недоразвитый кулачок, я вглядывался в своих экономических советников. Кто же? Кто врет? Луч Света демонстративно смотрел в окно, где вдалеке стояло его заметно разросшееся «конструкторское бюро». Моему технологическому гению, по большому счету, было наплевать на все эти дрязги. Его манили открытия. Наверняка в КБ сейчас в разгаре какой-то очередной проект, и Циль только ждал момента, когда сможет уйти со скучного совещания и заняться настоящим делом. Любимым детищем «инженера» были, как ни странно, не стекло, не тумбага, а банальная зольная вода. Луч Света нашел этому раствору кучу применений: в плавке, в стирке, в отбеливании…
        «Нет, это, конечно, не он, - мысленно качнул я головой. - Значит, случилось страшное: Широкий Дуб спелся с Ннакой».
        Когда-то, еще только создавая рынок в Излучном, я поставил во главе человека максимально далекого от моего ушлого горца. Дуб был из рода Капибар, у него имелись свои интересы, и я надеялся, что казна с рынком будут соперничать. Но неотвратимое случилось.
        В принципе, мне плевать на эти три чашки. Важно, что двое человек, в руках которых вертится почти весь мой оборот, вступили в соглашение. Я вспомнил, как недавно Ннака подошел ко мне и сообщил, что в две зерновые ямы попала вода, и маис пропал. Нужно закупить семена к севу. Я тогда не обратил внимания, а мне рассказали, что на День Змея куча народу ходила по рынку, площади и предлагала всем маисовое пиво. Не из моего ли «пропащего» зерна его сварили? И кому достались прибыли? Я не знаю, что случилось на самом деле: возможно, Ннака оперативно распорядился промокшим зерном. Или никакой воды вообще не было. Но пара десятков мешков зерна - это уже не три чаши.
        Это надо как-то пресечь.
        - Последний расплав у нас странный получился, - Луч Света словно услышал мои мысли и повернулся к столу. - Мы сейчас добавляем в расплав порошок малахита - ну вы уже видели красноватую стек-тлу?
        Все кивнули. Я тоже. Красить стекло получалось пока плохо, но народ ничего подобного не видел и хватался за бурую посуду, как за произведения искусства.
        - Паитцин смешал два тигля, но не учел, что расплавы в них были разной жаркости, - продолжил «инженер». - В итоге они плохо смешались, и весь расплав вышел необычным.
        Луч Света достал из поясной сумки вытянутый слиток стекла: чересполосный, то матово-белый, то кроваво-бурый. Где-то в мутной белизне размазывались багровые капли - интересный вышел рисунок…
        А главное - запоминающийся.
        Циль положил полоску на стол, чтобы все могли ее рассмотреть, а я - взять в руки.
        - Боби, вызови старшего из стражи дворца, - махнул я секретарю и обратился к подозреваемым в мошенничестве. - Сейчас мы продолжим совет, а золотые пойдут в ваши дома. Устроят обыск на предмет поиска посуды вот с таким узором. И молитесь Змею, чтобы они у вас ничего не нашли!
        Луч Света откинулся на спинку стула (он был одним из немногих четлан, кто сразу полюбил этот предмет мебели), еле сдерживая улыбку. Ннака сохранял каменное спокойствие, видимо, абсолютно убежденный в надежности своих тайников. А вот Широкий Дуб поплыл.
        - Владыка… - робко начал он, но я не желал слушать его оправдания.
        - Сам принесешь?
        Тот молча кивнул.
        - Крысы амбарные! - я грохнул левой рукой по столу. - Вы - моя опора! Я полагаюсь на вас! А вы крысить?!
        Я вскочил, развивая этюд «гневный босс». Даже Мясо слегка отодвинулся.
        - Вы думаете, я ничего не вижу? Или думаете, вы такие бесценные, и вам всё позволено? Не надейтесь! Жалеешь вас за прежние заслуги, а вы на шею садитесь! Но вот этого, - я ткнул пальцем в пеструю стекляшку. - Я не потерплю! Вы мое воинство обворовали! А за это чересчур большого наказания быть не может! За это и без погребения можно остаться! Хладным трупом по реке уплыть! Ясно? - рыкнул я персонально на Ннаку, ибо тот казался мне недостаточно напряженным.
        - Так я-то что, володыко? - невинно округлил свои глаза Мясо.
        - Цыц! - хлопнул я снова ладонью, так, что посуда дзинькнула. - Ты Дуба только что передо мной выгораживал! Думаешь, не знаю я, что вы оба в доле?!
        Я не знал. Но предположить, что оцколи будет какого-то защищать забесплатно - это уж увольте! Так что рыльце… рыло у моего казначея в пуху, к гадалке не ходи! Непонятно только, кто из двоих в этом деле инициатор.
        - Значит, так. Воровать запрещаю. Именем Змея. И по воле его буду карать виновных. Теперь за каждым будет догляд. Советую, если что уворованное есть - верните. Казна примет. А Ннака ничего не утаит, - с нажимом завершил я.
        Сел. Продышался (а то сам закипать начал, поддавшись театральным эмоциям). Но всё равно остался осадочек. А ведь совещание так хорошо начиналось!
        Подводили «коммерческие» итоги Дня Змея. Пожалуй, он превзошел все предыдущие праздники. На рынке работало рекордное количество прилавков, а среди них - рекордное количество приезжих торговцев. Широкий Дуб перечислил длинный список всего, что удалось продать и удалось купить… На слух совершенно невозможно понять: много ли это и насколько много? Но смотритель рынка в обороте разбирался хорошо, можно верить.
        Моё Излучное всё активнее становилось торговым центром на Нижней Мезкале. Я уже не рассматриваю в качестве конкуренции Черное Урочище (там мы решили развивать узкопрофильный зерновой рынок), нам вполне можно «мериться письками» с Закатулой или Чурумуко. У них «приборы» пока еще подлиннее, но равняться надо на лидеров.
        А ведь в позапрошлом году, после войны наше селение находилось на грани голодной смерти. Как только народ в столицу вернулся, и производство возобновилось, мы всё меняли на еду. Так и дотянули до первого урожая. Он, наконец, показал, что удобрения дают свои плоды. Крыло, в котором эксперименты с навозом, золой и компостом проводились второй год, собрало рекордный урожай. Там уже научились не перебарщивать с удобрениями, отработали кое-какие методики. Пришла пора распространять полученный опыт на всю мою «империю». Ну, или, хотя бы, на Излучное и Черное Урочище. Крыльчане убедились, что самым эффективным был навоз. Только вот беда: это навоза было - кот накакал. Некому гадить: нескольким сотням домашней птицы да двум-трем тапирам. Так что, пока упор приходится делать на компост и золу. К тому же, компост надежнее, им не сожжешь семена, как какашками.
        Думаю, еще два-три года, новые технологии приживутся - и земледелие в Четландии совершит резкий скачок. Можно будет активнее вводить в оборот поля под паром. К тому же, набор инструментов тоже потихоньку обновляется. Жаль, нельзя сделать так: нажал кнопку «технология изучена», и все ею пользуются. Нет, сначала надо придумывать, как из говна и палок сделать хорошую лопату. Потом объяснить это мастерам и еще убедить, что это нужно. Потом найти где-то ресурсы (людские, сырьевые), чтобы лопат хватило всем (а это не десяток и даже не сотня лопат!). А потом еще и убедить этих всех, что новые лопаты лучше привычных палок-копалок! И вот последнее, пожалуй, труднее всего. Можно убедить одного. Десяток… Собрать, наконец, в кучу жителей Излучного и с платформы храма объявить «божественную волю»… Криво-косо, но может сработать. А как донести эту мысль до тысяч четлан, живущих в десятках селений? Прогресс в имеющихся условиях - дело очень медленное. Инерция страшная. Иногда просто руки опускаются.
        И всё же, в земледелии наметились значительные подвижки. Чего не скажешь о животноводстве. Тапиры оказались малоперспективным направлением. Сидели в своих загонах, категорически не одомашнивались, умирали один за другим. Разве что навоз исправно поставляли. В Крыле в итоге остались всего один самец и две самки. Я уже отчаялся, но вдруг обе самки почти одновременно разродились. Едва детеныши окрепли и перешли на подножный корм, я велел везти их в Излучное. Второе поколение к людям относилось гораздо спокойнее. Недавно мы даже смогли успешно запрячь подростков в мою венценосную арбу - и успешно. Жаль, кататься на ней почти негде: Четландия - страна без дорог.
        Зато минипоросятки пекари не подвели. Ребята стадные, стресс нахождения подле человека переносят легче, в «обслуживании» удобнее, едят всё подряд, размножаются бесперебойно. К сегодняшнему дню я свое стадо довел до сотни и, наверное, начну уже молодняк раздавать желающим. Глядишь, через пару-тройку лет свинина на излучинских столах станет нормой. А потом и дальше распространится.
        В прошлом году, покончив с голодом, мы впервые начали продавать излишки сельхозпродукции. Конечно, я понимал, что на этом успеха не добьешься: маис и агава есть у всех. Моих куцых экономических познаний хватало на то, чтобы понимать: продавать надо не сырье, а технологичные товары. Локомотивом экспорта, конечно, у меня было стекло. Две большие печи плавили его практически непрерывно. За два года Луч Света подготовил с десяток спецов, технология была отточена, линейка товаров постоянно росла. Использование порошка из зольной воды облегчило выплавку, сейчас стеклодувы работали над увеличением прозрачности и пытались делать разноцветную массу. Но пока выходило так себе.
        Разумеется, на одном стекле империю не построишь. Но в Излучном уже широко использовался гончарный круг. Новая посуда не стоила особо дороже той, что лепилась вручную (я видел такие шедевры ручной лепки, что поверить невозможно!), зато себестоимость ее была заметно ниже: делалась быстрее, материала уходило меньше. Наши мастера своими плошками могли завалить всю Нижнюю Мезкалу, тем более, что глина в окрестностях Излучного была хорошая. Но такого большого спроса просто не было. Так что надо искать новые рынки сбыта. Глазурованную керамику покупали намного охотнее, но она и сама по себе выходила недешевой.
        Для развития экспорта я постоянно пытался воплотить идеи из своего мира, но пригождалось не всё. Одежду с карманами в Излучном оценили. И гостям она нравилась. Но проблема в том, что в моей Четландии ткачество находилось на низком уровне развития. Приходилось закупать хлопок и уже из него шить новую одежду. Усилий много, а прибыль копеечная. Отличной идеей стали восковые свечи! Делать просто, народ сразу оценил достоинства. Но пчелиный воск - совсем немассовый материал, большой бизнес не построишь. Да и соседи довольно быстро поняли принцип изготовления. Сейчас свечи делают даже пурепеча. А вот мебель вообще не заходила. Несколько излучнинских плотников жили только за счет «госзаказов».
        Таким вот методом тыка торговля и развивалась. Я поощрял частные инициативы, за подаренные идее казне тоже перепадало. На полном государственном коште находились только самые стратегические отрасли: стекло, зарождающаяся металлургия, оружейка. Но параллельно росло еще одно денежное дерево, которое приносило богатство буквально из воздуха.
        Сфера услуг. И это ноухау в местном мире практически неизвестно. Моя маленькая гордость.
        На рынке я по-прежнему не собирал торговые пошлины, дабы не отпугнуть купечество. Но за прилавки торговцы платили исправно. А, когда конфликты на почве «обсчета» достигли критической массы, меня посетила отличная идея унифицировать систему мер и весов: горсть - примерно 200 граммов; кулак - килограмм; голова - пять кило и так далее. Камнерезы уселись за непривычную работу: нужно было делать совершенно одинаковые гирьки. А Ннака продумал гениальную схему, которая не только распространила мою весовую систему далеко за пределы Излучного, но и позволила нам подзаработать. Любой человек на рынке мог потребовать перевесить купленный товар, и если обвес превышал одну двадцатую часть, то продавцу вешали штраф. И тут же Ннака предлагал всем желающим купить эталонный набор гирек (после еще мерило длины добавилось). Достаточно быстро обвесы сократились, торговля пошла бойчее, а казна постоянно пополнялась. Меня утешало еще и то, что, в принципе, мы делаем прогрессивное дело. Полезное не только лично владыке четланскому, но и населению всего региона.
        Неплохую прибыль приносили атоматли - так местные перекрестили мое слово «автоматы». Автоматические алтари с разными механическими приспособами оказались очень популярны. Делал их Луч Света с парой самых близких помощников. Идею обычно дарил я: владыка, имеющий одни идеи, но не знающий, как их реализовать. Мастера ломали головы, но примерно в половине случаев находили решения. Шесть алтарей разным духам стояли перед рынком. «Молитвы» стоили сущие «копейки», так что очереди не иссякали: всем хотелось богоугодно развлечься. Пятую часть доходов забирал себе храм Змея, как бы намекая, что он тут монополист на духовный бизнес. Но я не возражал, ибо прибыль реально делалась из воздуха.
        А вот таверна уже обходилась в копеечку. Самый рискованный бизнес в сфере услуг: люди работают, продукты переводятся - а съедят ли их люди, еще вопрос. Поначалу таверна работала в минус. Но постепенно гости столицы оценили сервис, руководство таверны оптимизировало работу - и первая точка общепита на континенте (по крайней мере, я так нескромно думал) стала доходной. С появлением меди я даже добился реализации главной задачи попаданца - построил самогонный аппарат. Ребята Циль Наукаля кое-как «слепили» змеевик, и можно было заняться перегонкой браги (которую индейцы из чего только не делали!). Но тут меня ждал облом: четлане оказались совсем несклонными к пьянству. Я изучил вопрос и выяснил, что неумеренное возлияние жестко порицается здесь у целого ряда народов. В державе пурепеча алкаш мог лишиться всех привилегий. А где-то за пьянство даже казнили! Так что в итоге самогонный аппарат куда-то засунули и забыли (я решил не искушать судьбу и не делать настоечки для себя любимого).
        С гостевым домом было проще, но его услугами торговцы пользовались не так охотно, а местным он был без надобности. Только в праздники, подобные Дню Змея, гостиница давала заметный прибыток.
        Совсем недавно удалось запустить еще два проекта: Дом Удачи и темескаль. Идею бани я подсмотрел у купца Накацтли в Уэтамо, только сделал ее намного больше, с сильными печами и небольшим бассейном. Это место жители столицы полюбили сразу. Темескаль был недорогим и широкодоступным местом, так что быстро отбил затраты и начал приносить казне прибыль. А вот с казино всё было не так просто. Идею я вынашивал давно и долго, но здесь максимально остро встал кадровый вопрос: мне нужен был человек, который поймет идею оболванивания азартных людей во всей полноте, наладит процесс… и не начнет обворовывать меня. По счастью, тогда я активно начал анкетировать народ и нашел подходящего пройдоху… среди золотых! Парень долго не хотел оставлять почетную наемническую стезю, но посеянные идеи проросли в его голове буйной порослью - и через неделю после отказа воин сам пришел ко мне и попросился на должность. Дом Удачи - единственное заведение, которое я отдал под прямой контроль Ннаки. Только мой ушлый горец мог держать в узде не менее ушлого «директора казино». Пока народ к заведению относился настороженно. Но те,
кто туда заходил, обычно, возвращались вновь. Думаю, скоро это место станет приносить мне серьезные дивиденды.
        Нда… Я был богат. Вернее, я мог бы быть богатым.
        Если бы не одна статья расходов, которая сжирала все мои ресурсы.
        Перевооружение армии.
        Глава 3. Милитарист
        Армия. Сейчас у меня воинов было ненамного меньше, чем у злобных пурепечей, что пришли в мой дом с войной два года назад. Одно лишь присутствие в Излучном такой прорвы народа, которая ничего не производит - уже удар по экономике. Хотя, конечно, черные с белыми частично производили, а содержание половины золотых я скинул на Крыло и Черное Урочище. И всё равно это была прорва ртов, которая ежедневно ела, пила, одевалась, нуждалась в жилье и предметах быта. А мы живем в безденежной экономике: производимые товары и есть само богатство.
        Но главное не в этом. Я убежден, что сегодня мои воины раскатали бы орду рыбоедов в чистом поле в одни ворота. Они почти не уступали пурепеча по численности, в среднем превосходили в выучке (кроме тамошних «рыцарей»-кенгариеча). И они были лучше вооружены. Гораздо лучше! Вот на это-то оружие и уходили все прибыли моей империи.
        Глобальное перевооружение началось сразу после того, как в Уэтамо я обнаружил источники медной руды, а потом мне попался кусок тумбаги - весьма прочного сплава меди и золота. И эта работа до сих пор еще окончательно не завершилась.
        Первой задачей стало обеспечение сырьем. Главным поставщиком медной руды выступил куитлатекский купец Накацтли из Уэтамо. Тем более, что в округе этого города имелись обширные залежи малахита. Также через подставных купцов мы закупали руду в Чурумуко и гораздо севернее - в Ингуаране и Уакане. В Жарких Землях было много меди, но беда в том, что индейцы ее добывали мало. Не очень ценили. Местные жители ходили в рудники в свободное от сельхозработ время. И, прямо скажем, сильно не напрягались. В сезон дождей котлованы затапливало - и добыча могла остановиться на пару месяцев. Мне даже пришлось посылать к Накацтли свои бригады. Купец тайно отводил четлан к дальним котлованам - и мы нагло воровали местную руду!
        Недавно, после того, как белые принялись изучать горы дикарей-оцколи, нашлось еще одно месторождение к северу от Серой Воды. Но в этих опасных землях вообще трудно наладить добычу. Выкупали, что могли.
        В итоге, я смог довести закупку руды до 150 - 200 килограммов в месяц. Не только малахит. Были еще буроватые камни с золотистым отливом и почти черные с изумрудными прожилками. Последние, кстати, давали самый высокий выход меди. Понятно, что мой спрос привел к росту цен. Накацтли - хороший мужик - но свою выгоду упускать не собирался. Так что, чем дальше, тем дороже обходилась мне моя милитаризация. А своей меди в пределах «империи» найти не удалось.
        С выплавкой дела обстояли более-менее сносно. С процессом некоторые четлане были знакомы, а стеклоплавильные печи выдавали такую температуру, что руда плавилась на ура. Правда, резко вырос спрос на древесный уголь. По счастью, работа не сложная, и я начал использовать на ней проданных. Рабский труд в небольших количествах очень даже выгоден.
        Циль Наукаль построил пару новых печей с мехами - уже исключительно для металлургических целей. Были набраны новые работяги (которых опять же нужно было содержать за счет казны), которые, после первого десятка запоротых плавок, начали стабильно получать относительно чистую медь. До половины от веса руды, редко - чуть больше половины (когда плавили черный камень).
        А вот со вторым компонентом - золотом - было уже сложнее. Оно, в принципе, добывалось даже в пределах империи: на горных притоках Серой Воды находили золотой песок. Я, конечно, сразу велел собирать его и сдавать владыке. Что-то вроде налога, но самым активным добытчикам я слал подарки - дабы стимул был. Но всё равно, общими усилиями всего региона в месяц удавалось добыть кулак золота… Килограмм, в смысле. Так что приходилось закупать. Золото шло, в основном, с юга, но было его мало, и поставки крайне нестабильные. Иной раз удавалось 20 кило за месяц получить, а на следующий - и десяти не набиралось. В любом случае, золота не хватало на то количество меди, что у меня уже имелось.
        Мой «главный инженер» нашел нужный рецепт сплава меньше чем за месяц. Пропорции золота и меди составляли где-то один к трем. Но было еще много разных нюансов по температуре, что во что вливать и так далее. Я парню ничем помочь не мог. Мои знания не только не помогали, но даже мешали. Вот, например, я помнил, что металл можно закаливать: сунул раскаленную саблю в воду или масло (или кровь девственницы) - и оно станет прочнее. А оказывается, что с медью всё ровно наоборот! Если ее резко охладить - то металл станет мягче. А вот, если долго отпускать - наоборот, прочнее.
        Короче, я заткнулся и просто морально поддерживал своего гения. До первого Дня Змея наши металлурги научились стабильно выплавлять от 30 до 50 килограммов тумбаги в месяц (в зависимости от количества золота).
        И вот тут начался затык. Я знал, что нам надо делать, мог описать изделие, нарисовать, даже с горем пополам вылепить. Но у моих мастеров не получалось это изготовить. Попытка ковать отлитые болванки «на холодную» и «на горячую» привели к полному фиаско. Тумбага, в отличие от меди, коваться не хотела напрочь. Ситуацию спас внезапный гость. Вернее, он был не совсем внезапный: в Уэтамо объявился чужеземный медник, который пытался осесть в этом городе и «делать бизнес». Разумеется, местные его быстро вытурили. Накацтли подумал обо мне и предложил старику доставить того в такое место, где мастера станут носить на руках.
        И не соврал.
        Старый медник был откуда-то из далеких восточных земель. Толком не говорил ни на одном из окрестных языков. Свой народ он называл беэнасса, и означало это что-то вроде «жители облаков». Он действительно вырос среди облаков, потому что, глядя на наши горы, только пренебрежительно фыркал. Но дело свое знал отлично. Старик никогда не работал с тумбагой, но ему было всё равно, из чего отливать. Тем более, что сплав Луча требовал меньше жара, чем медь. Иноземный мастер делал восковые модели того, что я хотел изготовлять, и заливал их жидкой глиной. Потом глиной погуще, еще погуще и совсем твердой. Формы имели входное отверстие и несколько выходных. Расплавленная тумбага вытесняла воск, и вуаля - у меня уже наконечник копья. Конечно, только заготовка. Ее еще до ума доводить надо. Убирать лишнее, затачивать.
        Беда была в том, что таким способом литейные формы было делать долго, расход воска оказался большим (а я уже говорил, что того и так не хватало). Я наудачу вбросил в воздух идею о многоразовых формах из камня.
        - Можно делать из двух половинок: сложили - залили, разложили - вынули.
        Разумеется, эта идея облачному старику не понравилась.
        - Но ведь тогда все изделия будут совершенно одинаковыми, - разочарованно протянул он.
        Я закатил глаза: смотрите, какая творческая натура выискалась! Да мне и нужны одинаковые! Много, быстро, качественно! Я начал давить на деда, и тот сдался. Подтянули парочку камнерезов для мозгового штурма. Решили, что на формы пойдут даже мягкие породы камня. Так что особых проблем с изготовлением не было… Нет, ну как не было. Мучились парни долго: нужно было идеально выровнять внутренние плоскости каждой половинки и сами формы вырезать так, чтобы они полностью совпадали. Даже опытные камнерезы запороли с десяток форм.
        В итоге мы подготовили три типа форм: четыре - для наконечников копий, с десяток - для дротиков и три - для топоров. К сожалению, втульчатых наконечников у нас пока не будет, такие формы мои мастера еще не могли изготовить. Пришлось делать черешковые, минус которых очевиден: от каждого удара такой наконечник понемногу раскалывает древко. Но в любом случае, это был огромный шаг вперед! Мы могли поставить производство тумбажного оружия на поток.
        Это было очень непросто. Я бы сказал: геморройно это было. Сделать металлический наконечник намного (намного!) сложнее, чем каменный. Требовалось большое количество людей (причем, квалифицированных), большое количество операций. Добыть/привезти медную руду. Подготовить ее, то есть, старательно измельчить. Изготовить древесный уголь. Выплавить медь в специальных печах. Затем выполнить хитрый сплав с золотом, который создает ту самую особо прочную тумбагу (а это умели делать только Луч Света и несколько его помощников). Разлить расплав по формам (тоже немалое искусство, если вам нужна отливка без слоев, без каверн и прочая). Потом удалить всё лишнее, сделать доводку, заточить.
        Только по одним трудозатратам наконечник из тумбаги обходился раз в пять дороже каменного, а делался раз в десять дольше. При этом, в чем-то (например, в остроте) он проигрывал камню (и именно поэтому я решил ножи пока не делать). Но зато новый наконечник был практически «вечным». Каменное копье (особенно, обсидиановое) могло расколоться от любого неудачного удара. Оно быстро выщерблялось. А металл мог гнуться, сминаться, но ломался крайне редко. Воину достаточно взять свое поврежденное оружие, поправить, подточить - и снова в бой! Поскольку металл не ломался, то и тыкать копьем во врага можно изо всех сил - а значит, пробивная сила оружия вырастала. Похожая картина была и с дротиками.
        Между прочим, топоры мы начали делать сразу с проушиной. Я вылепил образец из глины, камнерезы призадумались и родили форму из трех частей. Так что новые топоры, в отличие от каменных, не втыкались в топорище, а насаживались на оное. Понятно, что таким оружием можно лупить изо всех сил, рукоять не расколется.
        Началось литьё с этих трех видов оружия, но аппетит приходит во время еды. С Глыбой и Черным Хвостом мы частенько устраивали мозговые штурмы на темы вооружения и доспехов. В итоге родилась мысль отливать небольшие пластины и вшивать их внутрь матерчатых панцирей. Хотя бы, в самых важных местах. Таковыми мои командиры посчитали плечи, по которым часто прилетает сверху, и середину грудины. Защиту рук и ног предложил уже я: начали делать кожаные наручи и поножи. Кстати, та еще проблема была - найти кожу. На доспех тонкая шкурка не пойдет, а толстая в этой несчастной Америке не «произрастала». Если у пекари брать, то разве что самую спину - там потолще. Подходили шкуры тапира, оленя… да, пожалуй, и всё! Даже у здоровяка ягуара шкура тонкая оказалась! Поэтому в течение последнего года я устроил тотальную скупку толстых кож, чтобы сделать своим воинам шлемы и защиту конечностей. А ведь всего-то нужна банальная корова! Серьезно, я корове обрадовался бы гораздо сильнее, нежели благородной лошади. Это и мясо, и молоко, и шкура, и рога. И движущая сила для моего потенциального колесного транспорта! И для
плуга… тоже потенциального.
        Мечты. Пустые мечты. Пока работаем с тем, что имеем.
        Так вот, я предложил отливать длинные полоски тумбаги и нашивать их вдоль наручей и поножей. Они смогут неплохо держать поперечный удар. Похожие полоски также нашивались на кожаные шапки, которые я гордо именовал шлемами. Последние полгода наш «литейный цех» увлекся новыми экспериментами. Попытки сделать «меч», хотя бы, короткий, в локоть длиной - увенчались полною фиаскою. Ковыряльники получились неудобные, тяжелые, легко гнулись и даже ломались. А вот новое двуручное оружие удалось. За основу взяли мою боевую кирку, увеличили ее, утяжелили и насадили на двухметровый дрын. Получилось оружие одного удара: если попадет, то это фаталити. Сначала его взяли на вооружение командиры пятерок в Черном воинстве. Но потом решили просто давать самому рослому бойцу. Тот вставал за щитоносцами своей пятерки и лупил мегакиркой по головам врагов «великой четланской империи».
        В общем, постепенно мои воины выглядели всё круче и круче. В грядущих боях их повредить становилось всё труднее, они же повреждали противника всё эффективнее. Но проблема в том, что в итоге, на каждого золотого у меня уходило примерно два с половиной кило тумбаги, а на черного - все четыре! Если с мегакиркой - то и пять! А теперь перемножьте это на 440 воинов. При этом, расход всё равно был: что-то ломалось, что-то терялось. Конечно, за новое оружие я воинов заставлял платить. Да только это оружие всё равно надо сделать! И немалое количество людей ежедневно продолжало трудиться на добыче, доставке, переработке сырья, плавке, отливке, доводке изделий. Всех их нужно было содержать. Тратить накопления на закупку малахита, золота, кожи.
        Постоянно.
        Я закрыл глаза. Если бы я продавал тумбажные изделия в том объеме, которого мы достигли - я б озолотился! Этот товар еще круче стекла. Но за полтора последних года я не заработал на нем ни щепотки соли. Наоборот - это была огромная бюджетная яма, куда уходили все доходы. Вся тумбага шла на армию. Хотя, вру. Сколь мало мы ни выплавляли этого бесценного сплава, всё равно часть пришлось выделить на гражданские нужды. Мой старый мастер отлил не меньше двадцати «мирных» широколезвийных топоров. Потому что между каменными и металлическими топорами просто пропасть пролегла! Тумбажный топор с проушиной и свежей заточкой рубил раз в двадцать раз быстрее каменного, а срок его жизни был опять же почти «вечным». Разумеется, пришлось разработать и сделать минимальный набор «кузнечных» инструментов: клещи разного размера и пробойники. Каменотесам тоже помогли: сделали зубила, клинья, которые после отливки еще и проковали на горячую для придания большей плотности. А это еще килограммы и килограммы бесценной тумбаги, которой не хватало ни на что. И, думаю, излишне напоминать, что с этих инструментов я тоже не
поимел никакой прибыли. Разве что косвенно: все-таки производительность труда людей с новыми инструментами заметно выросла. Но что могут дать несколько десятков инструментов, когда даже для моего маленького народа потребны тысячи!
        Я напомню, что накопление золота заметно отставало от меди. И последняя всегда оставалась в избытке. Часть медных слитков я копил про запас, на «черный день», но некоторое количество всё же пытался пускать в ход. Мастера Луча Света и Облачного Деда делали из них вещи, которые подсказывал я: мотыги с проушиной, широкие тяжелые лопаты, простенькие серпы, а также ножи и топорики. Всё это, как вы понимаете, внедрять приходилось с криками и угрозами - как Петру Первому новогоднюю елку. Четлане упорно не видели своего счастья и держались за старые палки, словно за близких родственников. Но ко второму году ситуация сдвигалась с мертвой точки. Хотя, положа руку на сердце, от медных ножей и топоров толку действительно было немного. Каменные получше.
        Медь, кстати, неплохо ковалась, так что в Излучном начали появляться не только литейщики, но и первые кузнецы. Все они «тусили» в КБ, где уже собралось более полусотни мастеров самого разного профиля. Я очень надеялся на то, что рано или поздно мой милитаристский монстр (мною же и взрощенный) наестся тумбагой и прочими удовольствиями. И уже после этого весь сформированный производственный комплекс перейдет на «орала». Вот тут-то Четландия и озолотится!
        Но это случится не сегодня. И не завтра. Пока же я сидел на хозсовете и пытался залатать дыры в трещащей по швам экономике. Там нужны люди, тут нужны люди. Там поломались все тачки, тут закончился древесный уголь. Вся глина пошла в кирпичную печь, гончары остались без сырья - список проблем бесконечен.
        И всем надо платить!
        Опять же: как платить? У меня нет кошелька, нет денег. Всем нужны какие-то товары, какие-то вещи. И у всего этого цена колеблется не только в зависимости от времени, но и в зависимости от человека. Одного можно неделю нанимать копать глину за мешок маиса, другой за этот мешок с циновки не поднимется. Вечно возникали споры: чем платить за работу? Да, все хотели стекло, но его запас не резиновый и в основном уходил на закупку стратегических ресурсов: меди, золота, соли, кожи… Людям же почти невозможно угодить! Получается: чтобы оплатить все нужные работы, в моей казне должен иметься запас «ваще всего». А это в принципе невозможно при таких активных тратах. Да и нерационально держать огромные богатства: бабки должны крутиться! А в итоге чуть ли не ежедневно приходится решать ребус: кому чем заплатить? Искать баланс между потребностями людей и возможностями казны. Конечно, голову ломает, главным образом Ннака. По счастью, он прекрасно ориентируется в «императорских запасах». Печально, что только он и ориентируется, отчего эти запасы время от времени прилипают к его рукам.
        Куча! Куча неудобств с этим натуральным обменом! Который постоянно стопорит дело. Обидно то, что я - человек из «прекрасного будущего» - отлично знаю, что нужно для решения проблемы… Но я не знаю КАК это провернуть!
        Нет, я определенно сегодня пойду на пирамиду!
        Глава 4. Деньги нужны!
        Конечно, три ступени храма Змея - это нескромная претензия на то, чтобы называться пирамидой. Но мне так хотелось - могу себе позволить. Народ к моим «походам на пирамиду» уже привык и под руку не лез. Даже Красный Хохолок, окажись он в такой момент при храме - тут же находил срочные дела, которые и шел исполнять. Бежал!
        Потому что на «пирамиду» я ходил выораться! Когда в очередной раз всё шло не так, все планы ползли по швам, дела не делались, люди не понимали упорно моих гениальных идей - я мысленно хлопал дверью, посылал всех подальше и, привалившись к левой лапе идола, орал, матерился, жаловался, обещал уйти в монастырь (как только таковой появится).
        Общался с богом - как тактично называли это в Излучном.
        Я едва дождался конца совета, но сразу исполнить мечту не удалось: Добчинский уже разыскал паренька с выдающимися анкетными данными и привел во дворец. Дитя Голода оправдал возложенные на него подозрения с лихвой! Редкий умница, проницательный, живой и экспрессивный - вся душа нараспашку. По всей видимости, крайне лояльный к верховной четланской власти в моем лице (тут до преданности один шаг - и мы его обязательно сделаем). Был еще один талант, который не показывали анкеты - Дитя Голода был очень располагающим к себе. Открытый, позитивный, внешне приятный - с ним было легко и интересно. Парень заражал своими эмоциями, и я быстро понял, что это тоже оружие. А вот сам Конецинмайла, похоже, этого еще не понимает.
        - Пойдешь ко мне на службу, - резюмировал я.
        - Владыка! - Дитя Голода просиял, а потом рухнул мне в ноги. - Ты не пожалеешь! Я ту схватку почти выиграл! Я стану отличным черным воином!
        - Стоп-стоп-стоп! - я не собирался сорить такими драгоценностями и отправлять парня на убой. - Ты мне нужен не в войске.
        Паренек сразу сник. Что поделать: возраст героев. «Война - дело молодых».
        - И что я должен буду делать?
        - А вот это вопрос.
        Я погонял парня по разным темам (заготовочки у меня уже имелись), но так и не смог определить. где же лучше всего применить таланты.
        - Мы сделаем так: ты будешь изучать различное мастерство у разных людей. Составим план, и ты будешь ходить к Аскуатле, где тебя обучат стрельбе из лука; к Циль Наукалю - где плавят тумбагу; к Лостицаку - где воспитывают тапиров и пекари; к Хапочи - где делают кора-пиль; к Нельтицу - где делают колеса, стулья и прочее; к Облачному Деду - где делают топоры и копья… А еще будешь ходить к Ийохали дочке Иттануаки - она станет учить тебя искусству рисовать слова.
        Дитя Голода округлял глаза с каждым новым именем.
        - Будешь прилежно всему учиться. Но не просто так. Запоминай, думай. А чрез неделю расскажешь мне, чему научился, что понравилось, а что нет. Что ты сделал бы иначе, - мне нужен свежий взгляд со стороны на мои затеи; кого еще использовать, как не этого самородка.
        Вообще, беседа с Конецинмайлой так подняла мне настроение, что я даже подумал отменить «визит к психотерапевту», но уже через пять минут меня быстро вернули в прежнее состояние.
        - Владыка! Массовая драка на рынке!
        - А что же золотые?
        - Так их мало было совсем… Пока помощь подошла…
        Выяснилось: драку строили приезжие толимеки. Причем, напали на таких же толимеков, но из другого княжества. Зачинщиков из Куалаканы возглавлял аж «сам» брат тамошнего князя. Свидетели показали, что он первым принялся дерзить и выгонять соплеменников с рынка. А тех возглавлял вообще князь. Который, разумеется, никуда не пошел. Слово за слово… Куалаканцы накинулись на других толимеков, и, пока золотые разняли драчунов, нескольких уже успели порезать. Индейцы, как горцы - за ножи хватаются быстро.
        Событие неординарное: обычно, я судебные тяжбы спихиваю на вождей, но тут придется самому. Как-никак, венценосные особы по бытовухе проходят. Ко мне притащили обе группы толимеков (кроме тех, кому потребовалась лекарская помощь).
        - Ну и какого рожна? - грозно спросил, восседая на судейском троне.
        - Побережники вконец охамели! - выскочил вперед толимек с распухающей левой стороной лица. Видимо, тот самый брат князя, Куарумхоц. - Приперлись в Излучное торговать! Сами!
        - У меня все имеют право торговать, - недоуменно ответил я. - Может быть, они нарушили какие-то ваши законы?
        Куарумхоц побагровел.
        - На Мезкале торгуют только Куалакана и Хетци-Цинтла! - буркнул он.
        Хозяин рынка Широкий Дуб, разбирающийся в ситуации, тихонько, на ушко ввел меня в курс дела. Оказывается, два княжества толимеков, расположенные по обоим берегам Мезкалы, захватили всю торговлю по этой реке. И остальных соплеменников принуждают все товары продавать им, а потом сами везут их по реке на север.
        - А этот кто такой? - шепнул я, бесцеремонно тыча пальцем в индейца, потирающего ушибленный кулак.
        - Это Атотола, князь откуда-то с побережья. Первый раз у нас, сам привел лодки. Товары, конечно, не очень интересные, но он - торговец с пониманием. А эти на него напали.
        Что ж, симпатии Дуба очевидны. Да и мои - тоже. Во-первых, Куалаканцы распустили руки. В моем доме! А во-вторых, эти гады там у себя обнаглели сверх меры: соплеменников ко мне не пускают, торговле моей мешают! И по расчету, и по совести этого Куарумхоца надо наказать.
        - Нет законов, которые запрещают торговать Атотоле. Ни у вас, ни, тем более, у четлан. Потому вина за драку на тебе и твои людях, Куарумхоц. Можешь, выплатить виру согласно вашему обычаю, либо я назначу ее сам.
        - Что?! - куалаканец выпучил глаза. - Я? Платить ему? Да ты знаешь, кто я такой, Сухая Рука?
        Начались типичные пацанские понты, которые до оскомины одинаковы в любое время и в любой культуре.
        Я оскорбился.
        - Видимо, ты не знаешь, кто я такой. Слушайте волю Сухой Руки - наследника владычного рода, избранника Золотого Змея Земли, сына Сытого Орла! Атотоле и его людям отдать двадцатую часть товаров за рукоприкладство в чужих владениях. Всем гостям из Куалаканы немедля покинуть Излучное. А этого, - я ткнул пальцем здоровой руки в исходящего пеной брата князя. - За поношение священной власти владычной - в тюрьму!
        Да, у меня теперь и тюрьма есть. Прямо в окружении казарм золотых, которые я перенес из Аграбы и разместил вдоль дороги между крепостью и храмом. А что делать? Рост торговли невольно пробудил в людях страсть к легкой наживе. Теперь вот тюрьму и первый «политический зэк» посетит.
        Куарумхоц вопил и грозил, пока, наконец, кто-то из стражи не дал ему под дых… а я с болезненной остротой понял, что на пирамиду все-таки пойду.
        … - Ну, что опять не так? - пробурчал недовольный папановский басок, едва я привалился на золоченую левую лапу Змея Земли.
        - Почему так мало хороших людей и так много уродов? - начал я издалека, подавляя желание просто орать в небеса.
        - А может, тебе надо просто планку требований занизить? - хохотнул бог.
        - Вот только не надо говорить, что дело во мне! - вскинулся я.
        - Не в тебе, а в твоем отношении к ситуации…
        - Хватит пичкать меня этими шаблонными фразочками из мотивационных книжек! Я же по-серьезному пришел…
        - Ну, так и говори по-серьезному: что не так? Без соплей воздушных! - топнул лапой Змей.
        Я задумался. Что меня бесит? Ну, не балбес-толимек, на самом-то деле! Вскрывшаяся махинация Ннаки с Дубом? Тоже нет. Неприятно, конечно, но это не проблема. А вот вечная маета с расчетами - кому, что, сколько и за что платить - вот это бесило практически ежедневно!
        - Мне нужны деньги, - сфокусировал я проблему до трех слов.
        - Говоришь, как моя бывшая, - продолжал глумиться надо мною бог.
        - Да твою ж мать! - заорал я в небеса, забыв, что с площади меня прекрасно слышно.
        - Ну, всё-всё, - примирительно загудел идол. - Серьезно так серьезно. Ну, и на что тебе не хватает?
        - Ты не понял, - вздохнул я. - Мне не богатства не хватает, а именно денег. Как идеи.
        - Нужно пояснить, - озадаченно отозвался бог.
        Хотя, всё он понял! Сидящее в моей голове альтер-эго.
        - Деньги - это идея. Универсальный измеритель богатства. Особый уникальный товар, ну, или символ, который измеряет ценность любой вещи. Или труда. Общий знаменатель ко всему. И здесь его просто нет.
        - Нет, значит, надо создать.
        - Но как? Просто издать приказ: повелеваю, чтобы были деньги?
        - Ну, вспомни, как это в твоем мире было?
        - Да, кто ж его знает… Сначала, как и везде (и тут тоже) был натуральный обмен. А потом всё стали пересчитывать на вес драгоценных металлов: золота и серебра. Какие-то слитки появились, потом монеты.
        - Почему бы тебе не наделать монеты?
        - Думал я об этом, - буркнул я. - Куча моментов против. У местных народов почему-то драгметаллы не так ценны. Золото ненамного дороже той же меди. А какие-нибудь редкие перья - гораздо больше ценятся. Во-вторых, золото для меня не абстрактная ценность, украшение, а ключевое сырье для производства тумбаги. Не могу я его на деньги переводить. А в-третьих, его просто мало.
        - Наделай денег из меди. Ее у тебя в достатке, а по цене она сопоставима с золотом.
        - Сопоставима, - кивнул я. - Такой же поделочный металл для украшений. Можно наделать монеток, да только самоценности у кругляшей меди нет. Их будут брать, как просто медь. И только те, кому нужна медь. Будут переплавлять в слитки и делать из них что-то потребное себе. Понимаешь, хождение денег не начнется. Они по-прежнему будут оставаться одним из товаров. А не универсалом. Можно попытаться своей волей приказать монетки не портить, назначить стоимость, велеть всё покупать за них. Но это будет искусственно. Как в СССР приказали, чтобы доллар стоил 64 копейки (или сколько там?). Но никто по такой цене доллары не покупал. Я не смогу заставить ценить деньги силой. Они должны быть самоценными.
        - А если придать им священную ценность? - небрежно вбросил Змей. - Изобразить на монетках… меня. Заявить, что на них держится благословение бога. Это же самоценность?
        - Хм! - я даже оторвал спину от идола. - Не думал о таком. Хотя… Ну да, такие монетки они брать будут. А потом что?
        - А что потом?
        - Ну, представь себя на их месте: дают тебе реликвию, пусть маленькую. Ты ведь тут же ее сховаешь, под очаг закопаешь. И так с каждой новой - чтобы пожирнее благословение в доме стало! Люди ничего не станут покупать на такие деньги, будут их копить, я буду вбрасывать всё новые килограммы меди, которые уйдут в никуда. Механизм не заработает…
        Я тяжко вздохнул и привалился к деревянной лапе.
        - Тупик.
        - А я вот не согласен! - бодро возразил нупогодишный волк. - Мы уже далеко продвинулись. Уже понятно, что ты можешь делать деньги из меди. Примерно, сколько?
        - Думаю, килограммов пять или десять в месяц могу позволить. Ну, или поднапрячься и сразу килограммов тридцать пустить в дело - запасы имеются.
        - Как делать деньги из меди думал?
        - Угу. Чеканить тут никто не умеет. Я так понимаю, для этого сталь нужна. Так что будем лить, формы делать камнерезы уже научились.
        - Получается, остается только одно - придать монетам материальную ценность в глазах четлан.
        - Так это самое сложное!
        - Давай думать. Просто представь себя на их месте и подумай, что нужно сделать с деньгами, чтобы они обрели ценность в их глазах?
        Я представил, как мог. Но было трудно, ибо для меня деньги - базовая жизненная реальность. Даже четыре года обитания в теле «императора» не помогают прочувствовать мир без денег. Их удобство очевидно!
        - Надо, чтобы деньги были обещанием чего-то, - пришла в голову пока еще аморфная мысль. - Чтобы я… или ты что-то гарантировали людям в обмен на монеты.
        - Прощение грехов? - хихикнул бог.
        - Лучше все-таки что-то другое, - поморщился я, вспомнив все эти средневековые циничные ужасы про индульгенции. - Что-нибудь материальное. Если я гарантирую людям, что за мою монету всегда можно получить что-то ценное… гораздо более ценное, чем кусок меди - то это сделает деньги ценным товаром!
        - Стекло? - тут же спросил Змей.
        - Да. Но нет, - я начал грызть ногти от волнения. - С одной стороны, это ценность. И стекла можно производить много. Но у разных изделий разная ценность, как приравнять стоимость к монете? К тому же, каждый человек рано или поздно насытится стеклом. Заставит у себя все «полки в серванте» - и деньги станут ему не нужны. Или, как минимум, станут менее ценными.
        Я вскочил и начал ходить по площадке перед идолом. Что-то нащупывалось!
        - Нужен однородный товар. Который легко разбить на равные партии. И который нужен постоянно.
        - Типа маиса? - подхватил мою мысль незримый собеседник. - Но…
        - Верно! Но маис есть у всех, - мы с богом были уже на одной волне, явный признак того, что верный путь нащупан. - Нужно что-то более редкое и ценное. Соль. Или…
        И тут я встал столбом.
        - Вот дебил! - картинно хлопнул себя по лбу. - Ответ-то уже готов. На севере, у пурепеча и дальше есть товар, который и так используют почти как деньги! Редкий! Ценный! Легко измеримый! И расходуемый!
        - Какашут, - улыбнулся бог.
        - Какао! - выкрикнул я почти забытое русское (русское?!) слово. - Идеальный товар! Если я объявлю, что в обмен на деньгу гарантирую выплату скольких-то зерен какао - то ценность их возрастет! И они будут востребованы постоянно.
        Какао-какашут очень ценилось и среди моих четлан и среди соседних народов. Ему приписывались мистические свойства, раствор из зерен какао считали кровью земли. Божественной кровью. Правда, сам напиток они делали невероятно пряным, а еще чаще смешивали с маисовой кашей и даже с кровью (человеческой, разумеется). Я всю эту гадость терпеть не мог, а обычное какао сделать не получалось - не было ни сахара, ни молока.
        - Идея отличная, «император», - прервал мои восторги бог. - Но есть одно большое «но». Ты же понимаешь, что должен обеспечить все свои деньги какашутом? И поначалу большинство людей будут сразу идти к тебе за обналичкой. Понимаешь, к чему я клоню?
        - Понимаю, - вздохнул я. - Если я не обеспечу деньги зернами какао, то ценность их сразу упадет. И вся задумка схлопнется. Медяшки превратятся в искусственную валюту, которая никому не будет нужна.
        - У тебя есть какашут?
        У меня в казне было уже мешка четыре ценного товара. Обычно, его использовали в религиозных церемониях или для расплаты за особо ценные услуги.
        Четыре мешка. А мне даже для старта «денежной реформы» нужно раз в десять или двадцать больше. И этот запас надо регулярно пополнять! А вся беда в том, что деревья какао в наших горах не росли. И даже в Жарких Землях не росли. Заросли какашут находились у далекого северного моря, еще дальше на востоке, где обитали различные племена многочисленного народа виников. В некотором количестве какао выращивали и на юге, в землях толимеков, чумбиа и пантеков.
        - Конечно, можно начать закупать какао. Наверное, где-то за полгода я смогу собрать нужный объем…
        - И как быстро он у тебя исчезнет? А еще подумай о том, сколько богатства на это уйдет. Ты и так закупаешь множество потребных тебе ресурсов: медную руду, золото, соль, хлопок. Выдержит ли твоя казна новую статью расхода? Причем, постоянную!
        - Ты, как будто, отговариваешь меня от этой идеи, хотя, только что призывал к ней!
        - Я не отговариваю. Просто ты явно не замечаешь все возможные пути решения проблемы.
        - Чего я не замечаю?
        - Ну, смотри: почти всё сошлось. Есть готовый (в общих чертах) план внедрения денег. Осталось только решить проблему с какашутом. Но ты упорно смотришь на нее только в экономическом ключе.
        Я насторожился.
        - Объяснись, червяк.
        - Да всё просто. Не притворяйся дурачком. Задача: добыть какашут. Данные: у тебя почти под боком есть регион, где растут какао-деревья. А еще у тебя есть армия. Маленькая, но, без ложной скромности, лучшая в окрестной вселенной.
        - Ты предлагаешь развязать войну?!
        - Да. Извини, что пришлось лично являться к тебе и вытаскивать наружу клещами эту мысль. Иначе, ты бы никогда ее не озвучил!
        - Но это война!
        - Стоп! - незримый бог выкрутил громкость на полную, оглушая меня. - Ничего не говори. Просто подумай. Подумай и прими решение.
        И отключил питание.
        Глава 5. Десять вопросов
        Я ждал полной тишины.
        Военный совет близился к завершению: обсудили потребности в пополнениях, в количестве требуемого оружия, назначили очередной перевод золотых двадцаток в Крыло и Черное Урочище. Муравей отчитался о новых контактах его разведчиков с вождями оцколи в северных и южных горах. Мирных контактах и не очень. Вроде бы всё обсудили, но я поднял здоровую левую руку, призывая командиров к тишине.
        - Мы начинаем войну. Наши воины пойдут на юг и подчинят толимеков воле моей и воле великого Золотого Змея Земли, - с уверенностью, которой совершенно не чувствовал, торжественно объявил я.
        Как же тяжело дались мне эти слова. Желтый червяк, конечно, выбрал самый удачный момент, чтобы посеять в меня эту идею! Именно сегодня, после Дня Змея проводились большие советы. Хозяйственный - с утра, военный - вечером. Такая вот традиция сложилась. И бог подкинул мне идейную бомбу именно сейчас!
        Да, я прекрасно понимаю, что хриплые скабрезности бога - это лишь мой внутренний голос. И его иди - это мои идеи. Которым я не доверяю, которых - боюсь. Но кого-то же нужно обвинить! Если что… И эта мысль была пугающей и страшной. Одно дело: быть готовым к защите, к оборонительной войне. И совсем другое: начать войну самому. Напасть на кого-то!
        Оглушенный этой мыслью на пирамиде, я добрался до Аграбы и залез в личный миниатюрный темескаль-баню. Пот стекал по моему телу, а в голове лихорадочно билась о стенки черепа мысль: война - это плохо! Начинать войну - это плохо!
        - Так, стоп! Вот эту дребедень XXI века - убираем в сторону. Я живу в другом мире, здесь иная реальность. Гуманизм здесь - всего лишь слабость. Ценность жизни измеряется практической потребностью. Атеизм, рационализм - вообще из области невозможного. И война в этом мире - нормально. Надо просто подумать: нужна ли она?
        Я снова смолк, откинувшись на спинку сидения… Получается: нужна. Отсутствие денег страшно тормозит развитие моих хозяйственных планов. Тормозит торговлю. Имея стратегические запасы зерен какао, я реально смогу в короткий срок внедрить свои деньги в Излучном и даже превратить их в устойчивую валюту по всей Нижней и Средней Мезкале. От Закатулы до Уэтамо. А со временем… Впрочем, пока не будем о фантастике.
        - Имеются ли возражения? - выдал я вопрос в сырой потолок своей личной баньки.
        Возражения имелись. Больше года собирал я свое войско. Больше года потребовалось на то, чтобы полностью укомплектовать 540 воинов трех воинств - Золотого, Черного и Белого. Наладить более-менее подготовку ополчения в большинстве селений. А перевооружение до сих пор до конца не закончено! Тумбаги катастрофически не хватает, закупка сырья и финансирование работ требует огромных средств…
        И вдруг я всё это потеряю?! Даже не так: если просто меня ждут серьезные потери в войне? Например, нужно заново завербовать, обучить вооружить сто или двести человек. Сколько у меня на это уйдет времени? Сколько потребуется ресурсов, чтобы вооружить их и обучить? И есть ли вообще у меня эти ресурсы? Людские, сырьевые, технологические. Если я буду также по крохам собирать армию, а с севера придут… пурепеча, например.
        Весомый аргумент. Но вторую чашу весов тут же уравновесило: а зачем мне такая дорогая и сильная армия? Уже второй год я, напуганный нашествием северной державы, наращиваю воинскую мощь. Войска обходятся мне в немалую копеечку! Я почти все доходы государства на это вбухиваю. И армия у меня - конфетка! Даже Глыбы не устает благодарить за то, что дал старику возможность поруководить не крохотным отрядом, а настоящим воинством настоящего владыки.
        Ресурсы вбуханы огромные, а выхлопа нет. Чувство собственной безопасности? Не дорого ли мне оно обходится? Можно залезть на высокую гору, затаиться в пещере - будет не хуже. И заметно дешевле. Вложенные средства должны приносить дивиденды! Это аксиома. Хотя бы, грабительские набеги! Правда, грабить в округе особо некого, а в Жаркие Земли сунуться - себе дороже выйдет.
        Так что война с толимеками - это наилучший способ «заработать» на армии. И цель не какая-нибудь жалкая гопстопная! Почти благородная цель! Главное, понять: что и как надо сделать для того, чтобы мое войско понесло наименьшие потери?
        - Что и как надо сделать? - бубнил я себе под нос, спешно наматывая простыню на мокрые чресла. - Что и как надо сделать?..
        Забыв о мытье я - мокрый и босой - бежал ко дворцу, выкрикивая:
        - Доби! Боби! Кто ближе? Бумагу мне, краску и перо!
        …И вот самые главные слова сказаны. Генерал Глыба смотрел на меня глазами ребенка, которому, наконец, подарили сто тыщ мильонов конфет. Черный Хвост вскочил из-за стола, возбужденно сжимая и разжимая кулаки.
        - Владыка, это из-за оскорбления, которое тебе нанес презренный толимек? - с прищуром спросил он.
        Муравей-Аскуатла, Теплый Ветер, Брат Гнева и еще несколько командиров, допущенных на заседание совета, тоже радостно перешептывались. Все хотели подвигов, славы и добычи.
        Я потребовал тишины.
        - Хочу сказать вам сразу, что это будет не грабительский набег. Мы завоюем Толимеку.
        - Когда выступаем, владыка? - с широкой улыбкой спросил Глыба. - Приказывай!
        - Что ж, - я ждал этого вопроса. - Вы получите мой приказ сразу же после того, как я услышу ответы на следующие вопросы…
        И развернул листок, исчирканный за последний час вдоль и поперек. Вопросы были следующие:
        Сколько мои командиры могут собрать обученных и необученных воинов, и как быстро они соберутся?
        Кто сейчас правит в Толимеке, что это за князья, какими достоинствами и недостатками они обладают?
        Какими силами располагают толимекские князья? Сколько у них обученных и необученных воинов?
        Как мы можем скрыть от всех нашу подготовку к войне?
        Как мы сможем доставить всех наших воинов в Толимеку?
        Чем мы будем кормить наших воинов на войне в течение, хотя бы, месяца?
        Как наши воины будут искать поселения врагов и вызнавать тайны у пленников?
        Кто будет лечить раненых в бою воинов, где они будут восстанавливать свои силы?
        Кем и как мы будем восполнять наши потери, где будем находить новое оружие?
        И самое главное: как мы обеспечим покорность завоеванных толимеков?
        Десять вопросов. Которые я, не спеша вывалил на своих отцов-командиров. У меня были еще, но это уже лично для меня, ибо касались непосредственно целей войны, о которых я пока не распространялся.
        За столом царила мертвая тишина. «Генералы Четланской империи» с горем пополам могли ответить разве что на первый вопрос. На остальные они не то что ответа не знали, они даже задумывались о большинстве из них. Я с видом великого гения озирал свой генштаб.
        «А ведь это только предварительные вопросы, ребята, - хмыкнул я. - После этого надо будет еще план кампании разрабатывать. С задачами и ответственными, сроками исполнения… И пр и др».
        - Я так понимаю, нас ждет много работы. И помните главное: никто! Вообще никто! Ни одна живая душа не должна знать о наших планах!
        Засиделись до глухой ночи. Выяснили, что мы знаем, что мы можем. Оказалось, не так много. Нет, набег совершить - хоть завтра! А вот завоевательную войну вести вообще не готовы.
        И началась работа. С утра Глыба занялся непривычным делом: пошел на рынок к Широкому Дубу с одним из моих секретарей и принялся выпытывать всё, что тот знает о толимеках. Дуб оказался полезным человеком, прежде всего, тем, что свел генерала со многими людьми, которые сами бывали в Толимеке. Прежде всего - Уардаро, наш купеческий амбассадор в Закатуле. Торговец прочно захватил южное направление торговли стеклом и за свое льготное положение готов был почти на всё.
        Черный Хвост начал новый объезд селений Четландии, дабы проверить подготовку ополчений. Кроме того, в самом Излучном начали проводить открытые тренировки с приглашением всех желающих поучаствовать - мы начали готовить базу возможных резервистов. Конечно, в основном, это были почти мальчишки безусые (хотя, здесь все безусые), но в этих местах взрослеют рано.
        Аскуатла разослал отряды своих стрелков на юг, вплоть до самых прибрежных равнин. Пусть потихоньку изучают будущий театр военных действий: дороги, источники воды. Богата ли охота, наконец? Сам же командир белых отправился в горы. Я поручил ему объехать самых дружественных вождей оцколи и поинтересоваться: не нужна ли какая помощь против недружественных? Уже через несколько недель к горцам отправились небольшие сводные отряды: двадцатка черных, двадцатка золотых и две пятерки белых. Я настоял, чтобы в каждом «экспедиционном корпусе» были смешаны все воинства. Участвуя в стычках между горцами, они не только получат важный боевой опыт, но и сплотятся между собой. В предстоящей войне мне нужно дружное войско, эта вечная конкуренция между золотыми и черными уже начинала переходить границы допустимого.
        К подготовке был привлечен и Ннака, ему я по секрету открыл наши планы. Во-первых, казна придержала торговлю старым (каменным) оружием. Хорошо бы иметь хоть такой запас, опять же, ополченцев можно лучше вооружить. Значительную часть работников, имеющихся под началом казначея, направили вверх по Мезкале к диким лесистым берегам. Я велел выдать им все имеющиеся тумбажные топоры и приказал валить лес. Вязать его в плоты и сплавлять к Излучному - нам понадобятся вместительные плавсредства.
        Кроме того, немногочисленных собственных торговцев, которые стали появляться в Излучном, мы с Мясом переориентировали на торговлю с югом. Вообще, главным нашим торговым партнером был Уэтамо, но сейчас легкие лодки устремились в Закатулу.
        - Не спешите, - напутствовал я четланских негоциантов. - По Мезкале чаще останавливайтесь, общайтесь с местными. Узнавайте всё про их житьё-бытьё. В Закатуле тоже не торопитесь. Выгода не так важна, как новые связи. Заводите знакомства: и среди горожан и среди других купцов.
        Торговцы станут главной моей разведкой. После первого «рейда», собрав первичную информацию, я запущу их уже более точечно.
        КБ Луча Света тоже не было обойдено вниманием. Я заявил ему, что выплавка тумбаги теперь - приоритетная задача. Мне нужно больше оружейного сплава для литья дополнительных наконечников и топоров.
        Также, в Излучном спешно формировалась «языковая школа». Благодаря моей картотеке и данным, что хранились в чудо-головах Добчинского и Бобчинского мы быстро составили список людей, владевших толимекским языком. Их уже через день собрали, привели ко мне, а я подарил им ценные подарки и велел взять по нескольку учеников для обучения языку «потенциального противника». Разумеется, про противника я ни словом не обмолвился. Учеников отобрали заранее: весь высший офицерский состав, разведчики, те, кто будут пытать и выпытывать. Каждый ученик ежевечерне обязан был явиться к своему учителю и хотя бы час времени потратить на овладение толимекской речью. Даже я выбрал себе учителя (им, конечно, стал Широкий Дуб) и периодически хаживал к нему, чтобы в общих чертах понимать речь моих будущих жертв. Говорить… за меня другие поговорят.
        Пока сотни подданных искали ответы на десять моих вопросов, сам я занялся решением дополнительных, личных задач. Мы засели со стариком-литейщиком за разработку дизайна будущих «денюшек». Я объяснил, как мог, задачу и выдал ТЗ: делать изделия должно быть легко, а подделать трудно. Отливка плоских монет показалась Облачному Деду слишком замороченной. В итоге он предложил делать их в форме маленьких конусов. И форму сделать легко, и вытряхивать деньги из нее не проблематично. Для усложнения фальсификации мастер предложил покрыть стенки форм резным узором. Но самое главное: пока залитый металл не остыл в «жопку» каждого конуса можно вдавливать резную печать. Как бы «визируя», что эта деньга является настоящей. Да, это слегка замедляет процесс литья, но и мне по десять тысяч монет в день не требуется.
        Вторая тема: какао. Я вдруг понял, что совсем мало знаю о его выращивании. Как ни странно, но в этом вопросе мне тоже помог Облачный Дед. Оказывается, в его горной стране имеется некая замечательная долина, где растет всё. Даже какао. Очень необычное дерево оказалось. Во-первых плоды у него растут прямо на стволе! Большие такие овальные штуки, наподобие мяча для регби. Внутри мякоть и десятки зерен. Чтобы получить правильное какао, зерна сначала сушили в раздолбанных плодах, а потом тщательно отделяли от мякоти и досушивали отдельно. По большому счету, какао плодоносило круглый год, но основные сроки сбора урожая: на исходе лета и на исходе зимы.
        Дерево было весьма привередливым: какао росло только там, где тепло, сыро и не очень солнечно. Именно из-за последнего пункта плантаций какао не существует в принципе. Деревья любят расти только среди других деревьев - в их тени. Я так и не понял со слов старика: высаживают ли индейцы саженцы сами или только ухаживают за растущими деревьями. Сам же я вознамерился после войны вывезти к себе несколько десятков молодых деревьев, нескольких местных спецов - и все-таки попытаться завести какао-сады на Серой Воде.
        Увы, Дед знал о какаоводстве не так много, как мне хотелось, так что нужно было искать более авторитетные источники. Меня волновали вопросы урожайности (сколько можно будет безболезненно отнять зерен у толимеков) и хранения (наилучшие условия, сроки). Вообще, интересно: если я создам хранилище для обмена денег на какао, то через сколько лет (месяцев?) мои «золотовалютные запасы» испортятся? Как часто надо хранилище обновлять? Вопросов было в избытке.
        И потекли дни, недели, делающие неопределенный «час Х» всё более конкретным. В Излучное стекались первые разведданные, формирующие общее представление о Толимеке. Я даже примерную карту начал рисовать (моя личная блажь, ибо индейцы упорно не понимали эту абстракцию). Муравей договорился с горцами, и два сводных отряда уже ушли исполнять «интернациональный долг» и набираться опыта. «Тумбагоплавильный металлургический комбинат» имени Луча Света давал пятилетку в четыре года, выполняя и перевыполняя намеченные показатели. Появились и первые монетки - словно крупные зерна какого-то экзотического растения. Блестели на ладони румяной, еще не окислившейся медью - пока всего пара сотен, не более. Я старательно запер их в сундуке. До лучших времен.
        Потихоньку пришло время сева. На этот раз удобрение полей илом, навозом, компостом и зольной водой было поставлено на достаточно широкую ногу - так что я строил большие планы на предстоящий урожай. В столице на время полевых работ приостановили все учения - жратва важнее всего! Кстати, «великий император» в моем лице лично показал пример своим подданным. Я ведь картошечку, купленную чисто случайно, сберег! Не съел, не погубил неосторожным севом. Уже два урожая снял. Последний - пять больших мешков. Даже решил мешок оставить на кулинарные изыски. Остальное же - лично засеял. На самом главном поле страны - к нему даже золотой страж персонально приставлен! Чтобы никто не уволок бесценный корнеплод. Ничего! Еще годков пять - и в Излучном картошки на всех хватит! А лет через двадцать - вся страна приобщится!
        «Через двадцать… - глубокомысленно рыкнул божественный басок с небес. А потом папановский тембр вдруг сменился голосом Веры Алентовой. - Через двадцать лет вообще всё по-другому будет!».
        «Принесла нелегкая!» - вздохнул я.
        «Знакома цитатка? - хмыкнул червяк. - Вот ты смело планы строишь! На двадцать лет! Ты вообще задумывался о том, какой будет эта самая твоя страна через двадцатилетие?»
        А я ведь и вправду не задумывался. Казалось, что какая сейчас, такой и будет.
        «Ну, счас! - возмутился бог. - Кто-то вообще собирается Толимеку завоевывать! Так твоя империя чуть ли не втрое вырастет».
        «Или наоборот, - вдруг посетила меня мысль. - Не получится ничего… И некому будет картошечку есть. И тумбагу плавить. И стеклянные чаши лить…».
        - Так стоп! - мысленно хлопнул я себя по щеке. - Пока у меня всё по плану идет!..
        Вот сразу после этого планы и начали рушиться.
        Разговоры в тени - 1
        - Досточтимый господин Ннака! Позволь поприветствовать тебя! Всё ли хорошо в твоем доме?
        - Мой дом - не твоя забота. Надоть чего?
        - Досточтимый Ннака, не помнит меня? Меня зовут Апочатли…
        - И что?
        - Я безрод из Крыла, твой земляк… Я служу посланником в бывшем дворце владыки. Ты как-то просил меня…
        - Всё! Вспомнил я тебя… земляк.
        - Верно, господин! Ты говорил, что, если в Крыле будут какие-то особо важные новости, и я расскажу их тебе прежде, чем владыке - то ты щедро отблагодаришь меня.
        - Верно. Есть таковы новости? Выкладай!
        - Но награда…
        - Так откуда же я ведаю, что новость твоя важнатая?
        - А я откуда знаю, что ты заплатишь мне после того, как уже узнаешь новость? Ягуар опасен до тех пор, пока голоден.
        - Вот ты каковой, земляк… Поэтому, наверное, и запомнился. Что ж: вотож голова соли, всё по весам владыки, без обмана. Она твоёвая. Остальное сможешь заполучить, если новость твоя окажется стоящей. Если же расскажешь бесполезницу, а соль оставишь себе - то не попадайся мне боле на глаза!
        - Справедливо, господин! Поверь мне: соль возвращать не придется. В Крыле помер Правая Рука.
        Пауза.
        - Старый Кочи умер?
        - Я так и сказал. Уже четыре дня как. Болел страшно, двадцатку дней с циновки не вставал. И, наконец, духи прибрали его к себе.
        - Однако, земляк… Забировай всю корзину. Постой-кож! А кто в Крыле сейчас правит?
        - Сынок евонный. Засел во дворце и кричит, что он - новый законный Правая Рука. Прочие вожди родов бузят, кричат, что род Волосатого Человека - равный им, и они не будут подчиняться.
        - А что Теплый Ветер?
        - Ну, его золотые обязанности исполняют. Только приказам мальчишки он не подчиняется. Теплый Ветер, собственно, и принудил послать в Излучное гонца. Меня, то есть.
        - Крайне интересно… - протянул Мясо, расхаживая по комнате.
        Потом вышел в заднюю дверь. Гонец слышал какое-то приглушенное громыхание, а потом казначей вышел с двумя полными корзинами в руках.
        - Вот. Здесь есть воск, немного нефрита, ткани… хорошейные! Не агава, а хлопок. А это - чаша из стек-тлы! Хочешь - и всё енто будет твоим, земляк?
        - Как не хотеть?
        - Тогда ступай к владыке! Сообщи-тко ему печальную новость, которую прислал Теплый Ветер. Но добавь к посланию несколько слов…
        Глава 6. Дыру бы залатать
        Кочи умер. Кочи был невероятно вредным, но бесконечно надежным стариком. Когда я переехал в Излучное - то практически думать забыл про свои восточные владения. Подати исправно собирались, суды вершились, даже начинания, введенные мной, не забрасывались. Под присмотром старика Кочи продолжали удобрять поля, содержать недобитых тапиров. Хозяйство храмовое росло (хотя, я сам уже шепотом посоветовал Правой Руке сдерживать амбиции верховного жреца по переманиванию четлан под свою власть). Кочи бесил всех, но власть держал крепко.
        А тут словно вынули кол, на который все веревки крепились. Я вдруг резко вспомнил, что Сероводье (и Крыло в особенности) - это клубок противоречий! Такой клубок, что размещенные во дворце три двадцатки золотых могут и не вывезти…
        Нужно было срочно искать новую Правую Руку. И это точно должен быть не сынок Кочи. При всем уважении к старику, я не был намерен плодить династии наместников. Которые потом первые начнут рвать на части мою великую «империю». Нужен был совершенно надежный человек, при этом, имеющий «политический вес». Назначить кого-то из вождей Крыла - это стопроцентно спровоцировать свару. Все роды в старой столице враждуют друг с другом поколениями, и усиление любого из них приведет к крысиной бойне. Правда, на миг я задумался о Котах. Род бывшего вождя Излучного - Иттануаки - который я переселил на восток. В нем правит другая семья, лично мне благодарная за возвышение. Род, опять же, сильный…
        «Нет, опасно! - отмахнулся я. - С одной стороны, все роды против чужака объединятся. А с другой - все-таки вчерашние враги. Зачем их усиливать?».
        Эх, как было бы здорово просто взять и назначить «губернатора»! Не мучиться, не лавировать между местными элитками, не бояться бунта. Подписал приказ - и поехал чиновник, куда послали. А подданные вежливо бросают в воздух чепчики. Но такое даже в моей прежней жизни не всегда работало.
        «Погоди! Ну, а почему бы не попробовать? - вдруг всплыл в голове хриплый басок бога. - Всё равно нужно строить централизованную систему власти. Давай, пробуй, раз такая ситуация возникла! Лучше сейчас протестировать, пока в стране всё более-менее благополучно. Ну, в крайнем случае, пошли в Крыло еще золотых - на всякий случай».
        Ненавижу, когда желтый червяк прав! Раскачивать лодку не хотелось. Сейчас-то она выглядела устойчивой, потому что все разновекторные силы, вроде как уравнялись. А только надави не там… Но давить надо. Надо, чтобы лодка стояла ровно в любую погоду. И, если заняться этим - то как раз сейчас.
        «Ну, и кого я пошлю? - из вредности заспорил я. - Людей-то походящих нет. Есть командиры вроде Теплого Ветра или Брата Гнева. Они преданные. Авторитетные. Но в управлении ничего не понимают! Я ведь людей подбираю по достоинствам. Они - командиры хорошие. Но не администраторы и не финансисты. Таковых же у меня кот наплакал: Мясо с Дубом, да несколько бригадиров и помощников. У которых пока никакого авторитета… Да и опыта тоже».
        Всплыл в беседе казначей - и я тут же вспомнил про странное послание от Теплого Ветра. Тот не только сообщил о смерти Кочи, но еще и выразил пожелание, чтобы новым Правым Рукой стал именно Ннака. Я крайне удивился, что командир гарнизона полез не в свое дело… Еще столько комплиментов горцу навешал. И мудрый, и справедливый, и гроза злодеям!
        И ведь сам Ннака, как специально, по три раза на дню на «аудиенции» напрашивается. По разным поводам… А, может, и специально. Он парень ушлый, не исключено, что пронюхал весть про смерть Кочи.
        Да только как же я его назначу?! Вся казна на нем одном держится. Все связи замкнуты на незаменимом горце, только он знает: сколько чего у меня в закромах имеется. Не могу я его отослать.
        Два дня я маялся, пока не принял решение: ничего не решать. Добчинский был отправлен в Крыло, чтобы от моего имени объявить: сына Кочи отправить домой; временно обязанности Правой Руки будет исполнять Теплый Ветер; позже владыка пришлет своего человека. Вот так. По крайней мере, я публично заявил, что назначу «губернатора». Посмотрим, как это стерпят вожди. За это время постараюсь найти и подготовить человека. Или случится чудо - и Теплый Ветер окажется еще и топ-менеджером. Но тогда надо будет у него гарнизон забирать - нечего всю власть отдавать в одни руки.
        За этой вознёй подошло время экзаменовать нашего вундеркинда - Дитя Голода. Я бы и забыл, возможно, да экзаменаторы напомнили сами.
        - Забирай его, владыка, от греха подальше! - Луч Света был непривычно эмоционален. - Хватает всё на лету, но у него вместо рук вторая пара ног. И те кривые! Ничего толком сделать не может: ни трубу поправить, ни тигель до форм донести! И советы мне его не нужны! Пусть сначала работать научится.
        От прочих наставников также поступали противоречивые сведения. Корабельщик и остальные ремесленники также хаяли парня за криворукость. Умение они ценили выше понимания. Аскуатла признал, что парень очень старается, но хорошего лучника из него не выйдет. Пекари и, особенно, тапиры Конецинмайле полюбились, я подкинул мальчишке несколько бихевиористских идей, на которых базируется дрессировка - и Дитя Голода их понял… Но парень не мог проявить должной строгости - эмпат, что поделать. В конце концов, главный животновод Лостицак заявил, что тот зверей балует и попросил забрать. Немного лучше ситуация была у Сына Обезьяны. Он единственный полюбил разговоры с Конецинмайлой, оценил его отличную память, умение не только запомнить, но и понять. Правда, ученик хотел понимать глубже, чем мог объяснить учитель. Вопросы «а почему так?», «а зачем это?» выводили советника из себя.
        Единственная, кто была в полном восторге, это Ночка.
        - Он всё понял! - с сияющим лицом докладывала мне Ийохали. - За пятерку дней он выучил все знаки! Сейчас он читает быстрее меня!.. Пишет, правда, медленно. Но он так здорово разобрался в знаках, что даже предложил упростить. Две пары знаков отчасти повторяют друг друга - их можно объединить. Всё равно читается. Конецинмайла считает, что чем проще - тем лучше. Но самое главное - он объясняет лучше, чем я. Последние дни Дитя Голода не учится, а других учит. И… и он так понятно это делает…
        Девушка смутилась, признавая, что кто-то превзошел ее в любимом деле.
        - Пожалуйста, оставь его у меня.
        С той самой нашей нелепой размолвки она ни о чем не просила меня. Как я ни пытался наладить отношения - хотя бы дружеские - всё натыкалось на стену молчаливой обиды. Когда умерла мать Ночки, я построил для девушки домик на окраине Аграбы. Принцесса уверенно встала на ноги. Она делала чернила (а я обеспечил ее монополией на этот бизнес), даже наняла двух помощниц - и неплохо на этом зарабатывала. Хорошие краски для записей нужны были не только мне. Возле дома, на пустыре, Ийохали соорудила навес, где учила желающих писать. Как я уже говорил, выходило не очень хорошо, хотя, «учеников» я к ней поставлял активно - это было и в моих интересах.
        Но она всегда оставалась сама по себе. И даже не обращалась ко мне. А тут… Я почувствовал болезненный укол ревности.
        - Мне надо будет изучить его способы обучения. Вероятно, Дитя Голода будет полезен в твоем деле. Но он не будет служить только у тебя.
        Только вот где… Конечно, нельзя разбрасываться таким сокровищем и оставлять его на роли «училки начальных классов». Я не могу себе позволить так транжирить ценными кадрами. Но как применить этот талант? Дитя Голода явный интеллектуал, у которого голова слабо соединена с руками. И, если бы у меня имелась академия наук, я бы точно знал, куда его определить. Но вышло так, что пока все мои помощники занимаются прикладным трудом. Нет чистых теоретиков. И в любой сфере Конецинмайла оказывается полезен только наполовину.
        Вопрос висел над головой, а жизнь уже подкидывала новые задачки. Я возвращался ко дворцу и увидел, что возле входа накапливалась толпа. Ну, не прям толпа, а с десяток взволнованных, галдящих людей.
        «Уже бунт?» - удивился я.
        Люди заметили меня и кинулись навстречу. Они размахивали восковыми табличками, которые в Излучном активно использовались для временных записей.
        - Что происходит? - грозно окрикнул их я (все-таки со мной были Вапачиро и двое золотых, а возле дворца стояли еще шесть стражей).
        - Шесть кусков агавовой ткани! - закричал в ответ самый ближний.
        - Маиса три мешка, чтобы кормить лесорубов на севере! - вклинился другой.
        - Инструменты для каменоломни! - хмуро требовал третий.
        - А ну стоп! - я вздел здоровую руку. - Почему ко мне?
        Оказалось, что казначей Ннака заболел. Страшной болезнью, что даже не мог подняться и заниматься своими обязанностями. Я не поленился и зашел в гости. Оплывший горец лежал в кровати (перенял от меня старательно), укутанный одеялами, охал, ахал, плакал «володыко, прости», но делал это так театрально, что я не поверил ему ни на миг. И понимал, что Мясо сам хочет, чтобы я это понял.
        «Мстит, - решил я. - Не получил назначение в Крыло - и мстит. Мол, не оценил меня, володыко, так и получай! Как дитё… Нет, не случайно от Теплого Ветра пришла просьба назначить новой Правой Рукой Ннаку! Не случайно».
        Я же оценил, насколько завишу от хитрого толстяка. Слуги чубатого оцколи оказались отличными исполнителями, но совершенно бесполезными самостоятельно. Они не знали толком, сколь и чего имеется в казне, не знали планов на имеющиеся ресурсы. Толстые папки записей читать они не умели. Ннака окружил себя исключительно функционалами «подай-принеси». На два дня мне пришлось практически забросить все дела и подвязаться завхозом. Просильщики атаковали меня с утра до вечера, и уже через час я понял, что просто выдавать требуемое нельзя. Документов с печатями у нас по понятным причинам не было, так что приходилось полагаться на слово. А для того, чтобы тебя не обманули, нужно было точно знать: где и какие работы ведутся, сколько там реально людей, что им уже было выдано раньше. На счастье, мясовы помощники оказались неплохими соглядатаями. Я посылал их за людьми, которым выдавал ресурсы, и слуги следили, куда уходят богатства владыки. Уже к вечеру двоих жуликов вычислили и публично выпороли.
        «А ведь не исключено, что они и раньше приворовывали, - задумался я. - Только прежде это делалось по соглашению с Ннакой».
        На второй день я уже чуть получше ориентировался в потребностях Излучного и его окрестностей. Но всё равно вырваться из хранилища не мог. Даже по своим делам принимал людей прямо среди мешков с маисом. По счастью, ничего экстренного, требующего моего участия, за эти дни не случилось. Когда на третий день Ннака поднялся с постели и пришел на «работу» - он весь лучился от удовольствия. Наказал «володыку»! Показал, как я от него завишу!
        Действительно, показал. И, видимо, зря. Потому что за последние две малосонных ночи я многое обдумал. И сейчас тоже готов был лучиться от удовольствия. Потому что понял, как одной проблемой нейтрализовать другую - зарвавшегося казначея.
        - Велик твой труд, Ннака! - покачал я головой, демонстрируя своё поражение перед горцем. - Даже не подозревал, как нелегко тебе приходится. Я вот думаю, что помощь тебе нужна. Твои помощники слабовато справляются. А у меня есть парень на примете: старательный, страсть просто! Пусть у тебя поработает.
        - Еще один нахлебник, володыко! - фыркнул Ннака, чувствующий себя королем положения. - Токма казне убыток, еще одного такого содержать.
        - А ты ему назначь половину платы, - посоветовал я. - Все-таки он неопытный, ничего делать не умеет. А на службу его все-таки возьми. Мало ли - опять заболеешь.
        Наверное, в свою последнюю часть я влил слишком много двусмысленности - мой оцколи сразу насторожился. Звериное чутье у мужика. Но виду не подал, а только угодливо кивнул.
        Я вернулся домой и тем же днём призвал к себе Дитя Голода.
        - Нравится ли тебе изучать письменность?
        Паренек энергично закивал.
        - Тогда останешься у Ийохали и станешь по вечерам помогать ей. Но днем у тебя будет другое задание. Я отправляю тебя служить в казнохранилище. Будешь помощником у Ннаки. Делай всё, что тот велит. Старайся. Не умничай! Это важно. И потихоньку изучай его работу. Самое главное - у Ннаки тоже есть своя письменность. У нее другой принцип: значки обозначают не звуки, а смыслы. Ты должен разобраться в ней. Изучить. Но! Ничего не расспрашивай у самого казначея. Только сам, своим умом.
        Конецинмайла сиял! Я подсунул ему интеллектуальную задачу со звездочкой - это ли не пир духа для умника, вроде него! Но парня придется слегка расстроить.
        - Я знаю, что Ннака что-то утаивает, что-то присваивает, чем-то делится с сообщниками. С помощью его записей ты должен вычислить эти… преступления. И сообщать о них мне.
        Мальчишка сразу запасмурнел. Не очень геройская задача для юного сердца, жаждущего подвигов.
        - Так надо, Дитя. На работе казны покоится вся основа державы. И она должна хорошо работать. Поэтому и для тебя важнее не сообщать о кражах, а разобраться во всех тонкостях работы Ннаки. Ты должен сам всё понять, всему научиться. Но сам казначей не должен этого заметить.
        Надеюсь, это хоть немного утешит паренька. Конецинмайла послушно кивнул и покинул мой кабинет. Что ж, друг мой Мясо, ты дал мне хороший урок. Ни от кого нельзя зависеть так сильно. Даже от ближайшего соратника, с которым начинал. Ты думаешь, что проучил меня, поставил на место. А на самом деле, вежливо указал мне на слабое место. И оставил возможность найти заплатку на обнаруженную дырку.
        Уж поверь! Я дыру залатаю.
        Глава 7. Так есть же самогонный аппарат!
        - Вапачиро! - кликнул я своего верного телохранителя, выбравшись из глубочайших недр пещеры Аладдина. - Надо нам срочно решать вопрос с Мацихатлой.
        Тайный агент Ицкагани, коварный шпион Мацихатла продолжал сидеть в тайной пещере в глуби гор. Всё это время - уже почти два года - я исправно ходил к потайному каменному мешку и лично кормил предателя. Иногда разговаривал. С удивлением обнаружил, что сам пленник ко мне особой ненависти не испытывает. Стоиком оказался. Всё происходящее он видел, как захватывающую игру разумов, в которой я выиграл. Селяви, как говорится, чего на мир роптать? Поначалу я думал, что Мацихатла притворяется, но где-то через полгода он убедился, что оказался в недрах горы навсегда, и смысла лицемерить нет. Я же - его единственный собеседник и шанс не сойти с ума в одиночестве. Шпион стал откровеннее, многословнее - и наши беседы порою затягивались на часы.
        В общем-то, он и предателем не был. Мацихатла честно служил Ицкагани, как его отец служил отцу хозяина Черного Урочища. Он просто честно исполнял свой долг. Творчески и с душой. Помню, когда я ему рассказал, что Ицкагани стал моим ближайшим помощником, Левой Рукой - пленник вообще не расстроился, не почувствовал себя обманутым. Просто порадовался, что у его господина всё хорошо… Не понимал я этого парня.
        Единственное, что я не мог простить Мацихатле - это смерть Носаченыша. Искусил, обманул мальчишку, загнал в прокрустово ложе сомнений и довел до смерти. Пусть и невольно….
        Вапачиро был единственным, кто кроме меня знал о тайном пленнике. Потому что, когда я не мог, ему приходилось ходить в пещеру Аладдина и кормить шпиона. Уж он беседы с врагом не разводил. Небрежно кидал вниз порцию еды, плевал сверху и молча уходил. Последний раз он кормил пленника дней десять назад.
        - А что с Мацихатлой? - хмуро спросил Серый. Впрочем, с тайной надеждой: может, пора, наконец, прибить вражину?
        - Вода прибывает, - пояснил я. - Раньше тонкой струйкой через его мешок протекала, а теперь поток хлещет. Вдруг и дальше будет расти? Придем к нему с едой, а пленник уже захлебнулся.
        Мой телохранитель слегка приподнял бровь, что для сдержанного Вапачиро было максимальным проявлением изумления.
        - Захлебнулся?
        - Ну да! Я ему смертной казни не назначал. Он жить должен и отвечать за свои злодеяния. Я думаю, надо его оттуда переводить. Его ведь сразу после войны в горе спрятали. А с тех пор в Излучном уже нормальную тюрьму построили. Надо его в тюрьме и разместить.
        Серый снова стал непроницаемым. Конечно, мои желания казались ему странными, но он четко давал понять, что это не его дело.
        - Когда прикажешь это сделать, владыка?
        - Давай завтра же. А то вдруг вода нас обгонит!
        Уже разгоралось жаркое американское лето, когда я вдруг понял, что в своем плане военной подготовки совершенно упустил из виду один важный пункт.
        «Солдатиков твоих жалко», - пробасил бог без приветствий, когда я взошел на очередную медитацию на верхушке храма.
        «Это война, - вздохнул я. - Мои воины лучше вооружены, лучше защищены и обучены. Я и так для их жизни больше, чем любой другой в этом мире».
        «Ну да, ну да, - пробубнил Змей. - Больше. Убить-то твоих ребят и впрямь не просто. А вот ранить - легко. А ведь даже несерьезная рана - это воин выпал из боя. И ты будешь терять так в каждом сражении. Уж не знаю по сколько, но будешь! А что с ними потом станется?».
        «С кем?».
        «Что будет с ранеными солдатиками? - уже злее рыкнул бог. - Плевать что ли? Пусть в чащу лезут и зализывают раны? Ты так быстро без армии останешься. Даже, если всегда выигрывать будешь. Новичками будешь заменять? А много ли у тебя в запасе таких новичков?».
        «Черный Хвост занимается этим вопросом, - буркнул я. - Но ты прав, черт возьми! Я совсем не подумал о раненых. А ведь нужно, чтобы они возвращались в строй - и как можно быстрее. Или, в худшем случае, выживали и возвращались домой, к родным. Чтобы могли трудиться».
        «Во-во! - укоряюще поддакнул бог. - О себе-то ты позаботился, а про воинов даже не подумал».
        Он был прав. Прав настолько, что мне стало стыдно. Я действительно одной из главных задач в этом мире ставил личное здоровье. С самых первых дней. Здоровое питание, санитария и гигиена (по счастью, индейцы любили мыться и уважали чистоту). Пил только кипяченую воду, старательно мыл фрукты и овощи, постарался обеспечить себя медикаментами, насколько это возможно в данной реальности. Шаманы, занимающиеся у четлан медобслуживанием, мне помогли мало. Изгнание духов болезни с помощью заклинаний и окуриваний - это не наш метод. А вот знаток леса Сын Обезьяны мне очень пригодился. Я выпытывал у него знания о целебных свойствах трав, грибов, коры разной - и, отсеивая явно бредовое, пополнял аптечку. Мы совместно разработали разные мази на животном жиру, но их было мало. Потому что и жир в дефиците, и хранились они недолго. Хватало только-только на меня.
        По счастью, никаких страшных поветрий в наших краях не было. А ведь я читал, что мои земляки из Евразии когда-нибудь принесут в Америку такой букет болезней, что в итоге выживет лишь ничтожное меньшинство. Надеюсь, это случится не на моем веку!
        «Но ведь это хорошо, что я о себе позаботился, - вывернулся я из моралистического капкана Змея. - Я уже знаю, как заботиться о здоровье в имеющихся условиях. Есть люди, которые в этом разбираются».
        «Угу, - хмыкнул желтый червяк. - Только тебе теперь нужно распространить свой опыт на пятьсот или даже тысячу человек! Которые будут находиться в ситуации повышенного риска! Готов?».
        «Вообще не готов», - я обессиленно откинулся на бок статуи Змея.
        Передо мной возник новый (еще один!) фронт работ, которые надо выполнить в срочном порядке. При том, что Излучное и так работало в полном напряжении сил над решением прочих задач.
        «Ну, ты это - лапки-то не опускай! - слегка смутился бог. - Давай-ка определим задачи и начнем искать пути решения».
        «Ну… - я начал судорожно выколупывать из недр памяти знания с военной кафедры, которую посещал исключительно формально, лишь бы срочную не служить. - Главная проблема на войне - это раны. Раны получают в боях…»
        «Гениально!» - не смог промолчать язва-червяк, но я его игнорировал.
        «Нужно обеспечить первую помощь сразу на месте, - рассуждал я уже увереннее. - Хотя бы на уровне: промыть рану и перевязать. Для этого минимум у половины воинов должны иметься бинты и дезинфицирующие средства. И опыт. Нужно провести обучение. Затем нужен госпиталь: подготовленное место где-то недалеко от театра боевых действий. Не в Излучное же раненых везти! И там уже нужны более опытные медики…».
        И ничего этого у меня нету.
        Хотя, разложив задачу по полочкам, я стал двигаться к цели мелкими шажками. Проще всего оказалось с бинтами - это был лишь вопрос времени и «денег». Увеличиваем заказ на покупку тканей, сажаем женщин резать и сматывать - и перевязочный материал имеется. Хотя, его, конечно, потребовалась целая гора. Я исходил из пяти сотен воинов: каждому нужно по два куска на четыре «владычных шага». Итого - нужно около двух тысяч метров бинтов. И это - только первостепенная потребность. Еще нужны запасы для госпиталя, стратегический запас.
        Гораздо хуже было с дезинфекцией. У меня имелось два варианта: кипяченая вода и мази из трав, которые знал Сын Обезьяны. Второй вариант казался гораздо сложнее. требуется целый стог лечебных трав и полцентнера жира. Ну, допустим, можно придать Сыну Обезьяны отряд детишек - и пусть ощипывают все окрестные горы. Сколько-нибудь да соберется. А вот жира где столько натопить - понятия не имею. Заменить на растительные масла? Все-таки в наших краях растят подсолнечник - масло можно насобирать. Или купить. Только вот пригодно ли оно?
        К моему ужасу, даже вариант с кипятком оказался сложным. Чистой воды в наших тропиках найти трудно. А в равнинных краях, куда мы двинем с войной ситуация еще хуже. Так что для промывания только кипячение! Опять же, бинты надо стирать и кипятить. А в чем? Глиняные кувшины на войну не натаскаешься. Бой тары будет катастрофическим. Меня озарило: медные котелки! Ресурсы были на пределе, мастера работали на износ. Но найти 50 - 60 килограммов можно. Сделаем хотя бы три десятка котелков, будем загодя кипятить воду и бинты на всех…
        А мои мастера даже понятия не имели, как сделать такие котелки! Отливать в форме - так тяжеленная дура выйдет. Склепать из кусочков - не умеют четлане клепать. И я их не научу. А котелки всё равно протекать будут. Нужно медные листы прокатывать, потом из них котелки прессовать. Стоит ли объяснять, что в наших реалиях это невозможно. Облачный Дед пообещал только, что подумает.
        А потом… А потом я вспомнил, что в таверне стоит и пылится перегонный аппарат! У меня давно стоит готовый агрегат для изготовления спиртосодержащей жидкости, а я про него и думать забыл! Потому что, видите ли, индейцы не очень любят бухать, и делать бабки на их спаивании у меня не вышло. И ведь даже не подумал, что не самогонкой единой… Что ж, коллектив таверны был озадачен новым госзаказом. В больших чанах начали ставить бражку на маисе и агавовом соке, чтобы потом гнать из нее аквавиту - идеальную обеззараживающую жидкость.
        Подготовка «госпиталя» оказалась задачей еще более трудной. Потому что я плохо представлял, что надо делать. Но главное - я не знал, где найти людей. Потому что, с одной стороны, мне нужны были кандидаты напрочь лишенные глупостей типа «приложим к животу фигурку гения рода - и дух болезни исчезнет», а с другой - они должны понимать в том, как ухаживать за больными и ранеными. В конце концов, я решился на страшное - начал искать женщин. Задача трудная - все-таки общество патриархальное, и женщина всегда должна быть при каком-нибудь мужчине. Отце или муже, ближнем родиче, наконец. Отдать женщин в будущий госпиталь под начало какого-нибудь мужчины - значит, отдать их этому мужчине. Так все и будут воспринимать.
        Я решил собрать вдов - эти всегда были немного свободнее любых других своих «коллег по гендеру». Но это мне два года назад стоило искать. Тогда вдов хватало. А сейчас - практически не осталось. Женщины должны рожать, так что со временем пристроили почти всех.
        В отчаянии я обратился за помощью к Сыну Обезьяны, и нашел ее! Он очень удивился тому, что нужны именно женщины. Долго не верил мне, что обычные бабы годятся на такую работу. Но все-таки, после кражи черепа, я у советника был в авторитете. И уже через три дня тот привел мне два десятка кандидаток. Все безроды, как и он. Все одинокие, многие в возрасте и даже бездетные. Некоторые откровенно падшие. Я прогнал их через тесты и отобрал дюжину женщин, способных к обучению и склонных к милосердию. В короткий срок мы соорудили легкое быстровозводимое помещение и начали готовить из них полумедиков, полусиделок. Я давал им азы санитарии, правила ухода за больными, Сын Обезьяны делился тайнами траволечения. Потихоньку собирали «хирургические чемоданчики»: загнутые иглы для сшивания ран, бинты, бутыльки с аквавитой, жгуты - на что хватало моей фантазии.
        В Излучном, кстати, всё равно решили, что я за что-то крайне благодарен Сыну Обезьяны и подарил ему за это аж двенадцать жен! Да еще и содержу их за свой счет.
        Впрочем, это уже проблемы Сына Обезьяны. Мне не до этого: подготовка к войне идет уже три месяца, а конца-краю не видно.
        Это я такой мнительный или завоевательная война - дело весьма непростое?
        Разговоры в тени - 2
        - Цитлалли! Девочка моя! Как я рад, что ты все-таки приехала навестить старика!
        - И я рада, брат отца моего! С прошлых холодных дождей не виделись. Благорасполагают ли к тебе Боги левой руки? Процветает ли твой дом?
        - Хвала Вира-Амбани! Дом мой никогда не процветал так, как сейчас! Особенно, после того, как в Уэтамо удалось скинуть старого миэх тлатоха, а многие пиринда убрались на север к своим соплеменникам.
        - Счастлива слышать это, почтенный Накацтли!
        - А всё ведь благодаря тому однорукому вождю с низовий. Ты уже уехала к отцу, когда его люди вышли на меня и начали скупать медный камень. Скупали, как сумасшедшие! В Уэтамо никогда не велось столько работ в рудных ямах. Сейчас добывать медный камень едва ли не выгоднее, чем растить хлопок и маис. Ну, а вся торговля через меня идет. Стоило помочь беглецу - и боги отблагодарили меня за это!
        - И зачем ему столько меди…
        - Не ведаю, дочь брата моего. Поговаривают, что его мастера научились делать дивный сплав. Но где он? К четланам постоянно уходят полные мешки и лодки медного камня, а товаров из меди или ее сплава не привозят никогда. Только стек-тлу, - куитлатекский купец призадумался. - Но мне от этого только лучше! Стек-тлу покупают везде, не торгуясь. На западе есть и другие торговцы, но на востоке, выше по реке - я такой один. И сам назначаю цены.
        - В наших горах тоже незадешево продаешь.
        - Нехорошо, Звездочка, обвинять родича в нелюбви к своему народу. Я рад помогать куитлатекам. И ты знаешь, что для этого мы в Уэтамо и обосновались. Но стек-тлу делаю не я. Секрет ее изготовления мне неведом. Так что покупать приходится. И задорого покупать. А каждая партия товара может оказаться последней.
        - Как последней? - девушка непроизвольно прижала руки к груди. - Ты что-то знаешь?
        - Да нет, - беззаботно протянул Накацтли. - Рыбоедов-пурепеча Сухая Рука выжил из своих земель. И вроде бы даже замирился с ними. Но солнцеликий каконци (да сгниют его потроха при его же жизни!) такое не забывает… Хотя, дело даже не в этом. Смотрел я в глаза однорукому вождю… Есть в них что-то такое - непокойное. Не будет он сидеть свою жизнь на теплом троне. Куда-то поманит его эта искра в глазах. А тут уж всё от воли богов зависит: на дело оно пойдет или на погибель?
        - А… как он там живет? - с нарочитым равнодушием спросила Цитлали.
        - Говорят, что хорошо. Всех четлан подмял, храм большой построил. А рынок отгрохал - не хуже чем, в Чурумуко! Обычно, туда мои парни плавают, но один раз и я выбрался. Хороший рынок. И столько там дивного!.. Не женат. Да что толку от рассказов! Ты бы, Звездочка, сама съездила да посмотрела. Раньше ты была легка на ногу.
        - Нечего мне там смотреть, брат отца моего. Всё, что нужно - я уже видела. И на ногу я уже не так легка: мой отец и князь нашел для меня жениха.
        - Вот оно как, - вздохнул купец. - Почему-то мне всегда казалось, что ты, с твоим характером, сама себе жениха найдешь… И кого нашел мой брат? Этот юноша достаточно знатен?
        - Этот мужчина очень знатного рода. Он отмечен милостью богов, покрыт славой героя и является предводителем многих воинов.
        - Многих воинов?
        - Это не куитлатек, Накацтли. Мой жених живет на восточных озерах…
        - Что?! - купец вскочил и от гнева едва не разбил чашу с отваром о пол, но вовремя вспомнил, что это бесценная стек-тла. - Они все-таки решились? Я ведь четыреста раз говорил, что нельзя вступать ни с кем в союз! Что пурепеча на западе, что теночки на востоке - они сожрут нас и не заметят! Нужно лавировать, нужно возрождать величие куитлатекского союза, стравливая врагов между собой…
        - Брат отца моего! - Звезда тоже встала на ноги. - Ты полжизни потратил на свои мечты. И эти полжизни ты - обычный купец в Уэтамо, который остается под власти рыбоедов.
        - Не скажи! - разволновавшийся Накцтли замахал руками. - Последнее время, при помощи Сухой Руки я добился больших успехов. Новый тлатох Уэтамо совсем не любит рыбоедов и хочет отделить город окончательно…
        - Полжизни, Накацтли, - вздохнула девушка. - Ты потратил столько сил. И то повезло - попался этот четланский князь. Ты просто не хочешь признать, что время державы куитлатеков ушло. Это прошлое. Можно либо жить мечтами об ушедшей империи… либо выбрать нужную сторону. Сторону сильного, сторону тех, чьи боги по-настоящему могучи. Сторону тех, кто прикончит наших старых врагов!
        Торговец открыл было рот, переполненный возражениями… Но застыл, затем схлопнул челюсти и протяжно вздохнул.
        - И многие так думают?
        - Все. В горах - все.
        - А на равнине?
        - А равнинных мы не спрашиваем.
        Новый протяжный вздох.
        - Решились, значит… Не о таком объединении мечтали мы. Мы с твоим отцом, между прочим!
        - Боги левой руки посылают мудрость малыми крупицами. И не сразу. И не всем.
        - Мала ты еще, делать мне такие намеки. Зачем ты вообще в Уэтамо приехала?
        - За тобой. Мы с отцом зовем тебя домой.
        - Зачем я вам? Старый дурак, лишенный мудрости богов.
        - Ты важный человек в роду. Твои сыновья когда-нибудь возглавят княжество. Твои знания помогут нам. Поехали!
        - Я приеду, девочка моя, - после долгой паузы. - Завершу текущие дела и приеду. Хотя, пусть я и старый дурак, но, уверен, что уж в одном ты точно ошибаешься. Твой славный жених уже не даст моим сыновьям править в нашем княжестве… Нет, не даст.
        Разговоры в тени - 3
        - Как звать тебя, сиделец?
        Чужак, валявшийся на циновке слева, молчал, набычившись. Плохое начало для знакомства. В тюрьме.
        - Может, всё-таки назовешься? Нам теперь тут вместе бедовать, надо разговаривать. Опять же, никогда не знаешь, чем тебе может оказаться полезен незнакомец.
        Чужак выкрикнул что-то гневное и непонятное, а потом возмущенно скрестил руки на груди.
        - А! Толимек, что ли? И как ты, интересно, попал в тюрьму в Излучном… Радуйся, толимек: я немного знаю твой язык, - и гость перешел на другую речь. Которой пользовался медленно и неуверенно.
        - Здоровья и процветания тебе, толимек. Меня звать Мацихатла. Похоже, я буду сидеть здесь с тобой. Как тебя зовут?
        - Зачем тебя посадили со мной? Я всегда был здесь один.
        - Мое прежнее место заточения стало малопригодным для жизни. Извини, но решал не я. Меня просто взяли за шкирку и бросили к тебе. Может, все-таки назовешься, чтобы я мог обращаться к тебе по имени?
        - Нет необходимости. Я долго тут не задержусь. Я - большой человек!
        - Может, и не задержишься. Ты, наверное, побил четланина? Или украл что-нибудь на рынке?
        - Что ты сказал?! Я - жалкий вор? Если хочешь знать, меня скрутили за то, что я поставил на место вашего князька!
        - Князька? Ты имеешь в виду владыку? Ты что, так его и назвал - князёк?!
        - Он этого заслуживает, - высокомерно заявил толимек после паузы, не сказав, таким образом, ни «да», ни «нет».
        - Получается, ты попал сюда за то, что оскорбил владыку. Избранника Золотого Змея. Тогда у меня для тебя плохие новости - ты здесь надолго, безымянный сиделец. Очень надолго.
        - Ха! - начал старательно храбриться толимек. - Ты просто не знаешь, кто я такой!
        - Вот именно! Я уже который раз пытаюсь это узнать, а ты молчишь!
        - Мое имя - Куарумхоц, - пленник гордо выпрямился, подождал немного, не дождался эффекта и добавил. - Мой брат - Тепеапили, князь Куалаканы. Я родной брат князя.
        - А где это - Куалакана? - невинно спросил его собеседник.
        Брат князя фыркнул.
        - Кто не знает славнейшее из княжеств Толимеки? Все прочие князья почтительно сидят в тени моего брата.
        - Понятно, - улыбнулся Мацихатла. - Он самый сильный. Но я тебя расстрою: Недоносок над своим величием трясется, как над родной матерью. В его случае, даже больше, ибо на родную мать ему плевать. И оскорблять себя никому не позволяет. Вот я. Когда воины владыки захватили Излучное, я говорил, что он захватчик, что власть здесь принадлежит роду славного Иттануаки… И меня сразу же схватили! Посадили в темную пещеру… Тогда даже тюрьмы этой не было. Знаешь, сколько я просидел за свои слова? Два года! Целых два года… И еще сколько просижу - неизвестно. Но, хоть с людьми теперь можно поговорить… И ты особо не надейся, толимек.
        - Но мой брат… - Куарумхоц растерял большую часть спеси.
        - А что твой брат? Сюда приходило целое войско пурепеча! Более пяти сотен воинов, могучие кенги, дикие варвары степей. И что? Отбился Недоносок! Несколько месяцев держался, но сандалии их предводителю целовать не стал. Что? Найдется у твоего брата хотя бы двадцать двадцаток опытных бойцов? А ведь Недоносок с тех пор еще сильнее стал, ему Черное Урочище покорилось и другие четланские селения.
        Толимек ссутулился и устало молчал.
        - Я так думаю, если что и сможет сделать твой брат, так только выкупить тебя. За золото. Слышал я, что Недоносок сильно золото любит. Тоже больше своей матери.
        Мацихатла задумался.
        - Ты бы лучше попросил прощения у владыки, - добавил он после паузы. - А то, глядишь, и за выкуп не отдаст. Недоносок - не бедный правитель, у него всего в избытке. Зато очень обидчивый.
        - Ну, вот еще! - толимек собрал в кулак имеющуюся гордость. - Я княжеского рода! Видят боги, в нашем роду никто не извиняется!
        - Молодец! Сразу видно истинного воина, избранного над людьми. Я рад, что судьба свела меня с таким человеком: смелым и гордым!
        Мацихатла снова задумался, раздираемый противоречивыми мыслями.
        - Нет, я все-таки не могу молчать! Слушай, толимек: если ты достаточно смел, я помогу тебе бежать.
        - Что?
        - Надеюсь, это тебя не испугает? Я ведь был не последним человеком в Излучном еще во времена славного вождя Иттануаки. И здесь у меня осталось немало друзей. Когда меня вели из пещеры в тюрьму, я встретился с одним из них. Мы обменялись знаками… Слушай, толимек: я собираюсь бежать! Мне помогут! Давай со мной! Я помогу тебе бежать из тюрьмы, а ты поможешь мне укрыться в ваших землях. Если, конечно, не боишься.
        Глава 8. Диктаторское головокружение
        - Мы готовы, владыка.
        Это был не военный совет в чистом виде, но и не хозяйственный. В зале для совещаний собрались все, кто загодя знал о готовящемся вторжении. Тайный совет.
        Лето близилось к концу, и в последнее время советники собирались ежедневно. Сами. А теперь вот пригласили меня. Ключевую фразу сказал Черный Хвост, остальные сидели молча, кивками подтверждая: ответы на все десять вопросов имеются.
        Первым слово взял Широкий Дуб. Казалось бы, почему он? Однако, вышло так, что почти вся разведывательная информация скапливалась у него. И отчет держать ему.
        Распорядитель рынка, получив от меня дозволение, встал, откашлялся и начал речь, которую явно долго готовил. Для полного ощущения заседания генштаба ему не хватало указки и карты с ними и красными стрелками, но… карты четлане отвергали с настойчивостью муравьеда, нашедшего новую кучку с лакомыми насекомыми.
        - Всем нам ведомо, что толимеки живут далеко на юге. Между оцкольскими горами и бескрайним морем. Между Мезкалой на западе и небольшой речкой Эццоатойя на востоке. За ней уже обитают чумбиа. Только небольшая часть толимеков поселилась за Мезкалой. Земель у них ненамного больше, чем у нашего владыки, но зато богатств там столько, что у меня сердце наливается черной кровью. В Толимеке тепло также, как в Жарких Землях, но там намного больше дождей. А потому там больше лесов, всё растет и плодится. На своих полях толимеки выращивают не только маис, амарант, тыкву, фасоль и подсолнечник, но и хлопок. У них растет какашут! А самое главное: в Толимеке собирают по два урожая в год. Правда, только на тех полях, что орошаются из рек и каналов - ибо зима у них засушливая. Море дает им немало рыбы и зверя, в жарких лагунах они добывают соль. А предгорные ручьи богаты золотым песком, особенно, на западе. Все эти богатства из года в год стекались в богатую Закатулу, и только недавно толимекские купцы стали заезжать к нам на рынок, созданный владыкой.
        Широкий Дуб перевел дыхание.
        - Надо ли говорить, что на такой щедрой земле толимеков теперь живет вдвое, а, может быть, и втрое больше, чем четлан…
        - Зато они разобщены! - настойчиво влез в разговор генерал Глыба, который тоже старательно изучал будущего врага.
        - Именно так, - с легким поклоном согласился Дуб. - Великий Золотой Змей Земли не дал им мудрости и не одарил народ толимеков избранным правящим родом. Толимеками правят князья. Как говорят старики, всегда этих князей было разное количество: кто сильный - тот и правит. Нет в их власти божественной сути. Каждому князю служат избранные воины, с помощью которых правитель подчиняет две-три пятерки соседних селений. Конечно, не таких маленьких, как у нас в горах.
        Ближе всего к Излучному находятся два княжества: Куалакана - на левом берегу Мезкалы, Хетци-Цинтла - на правом. Хетци-Цинтла, наверное, самое богатое, там добывают много золота и выращивают в изобилии хлопок. Правит в нем князь Пиапиапац, хотя, все знают, что всё там решает его старшая жена.
        Мои генералы понимающе захмыкали. Подкаблучник. Это требует хмыканья «настоящих мужчин» в любой культуре и в любое время.
        - А вот в Кулуакане находится сильный и уверенный князь Тепеапили. Это зрелый муж, который в молодые годы совершил немало набегов, а потому к нему охотно присоединяются опытные воины из разных земель. Кстати, как раз его младший брат и сидит сейчас у нас в тюрьме. Кроме того, именно в Куалакану стекается вся торговля с востока Толимеки. Ну, та, что остается после того, как по стране пройдутся торговцы Закатулы. Так что недаром на наш язык Куалакана переводится как «Благоприятность».
        По словам Широкого Дуба, дальше на юг от Кулуаканы располагалось княжество Ахатла или Большая Вода по-нашему. Некогда это было могучее владение, но сейчас оно находилось в явном упадке. С запада давила Закатула, отжимала понемногу земли, переманивала общинников, навязывала невыгодную торговлю. Похоже, именно сюда в молодости совершал свои набеги «сильный и уверенный» князь Тепеапили. А не так давно восточная часть владений тамошнего правителя Тувуака взбунтовалась и отложилась. Взбунтовал ее никто иной, как наш знакомец Атотола, князь-пеликан. Он гордо назвал свои владения Амотлаткуа - «Своя власть». И, поскольку скоро ему в должности князя отмечать первый юбилей, выходит, суверенитет он отстоять смог.
        Приморцы не так богаты хорошей землей, нередко на их берега наваливаются мощные ураганы. Зато у них в избытке соль и всяческие дары моря.
        В окружении Куалаканы, Амотлаткуа и Ахатлы находится княжество Уекахуа. По-толимекски это означает «старый», «старинный», «ранний». По иронии судьбы правит им ужасно древний князь Уамотоц. Он настолько стар, что многие местные говорят, будто Уамотоц правит вечно. Правитель явно уставший от жизни, а вот земли его, находящиеся в самом сердце Толимеки - лучшие. Невысокое нагорье, без высоких скал с самым умеренным и равномерным климатом. Здесь есть богатейшие леса, а значит немало деревьев какао.
        О самых восточных землях Толимеки мои люди узнали мало. На северо-востоке, в горах находилось княжество Чапопотила или «Край смолы». Мало хорошей земли и частые набеги оцколи (да, наши горцы и толимекам жить мешали!) - вот и всё, что пока можно было сказать. А вдоль граничной реки расположилось последнее - седьмое - княжество с одноименным с рекой названием Эццоатойя или «Река крови». Насколько я слышал граница с чумбиа была довольно мирной, особых конфликтов между народами не наблюдалось.
        Широкий Дуб закончил свой «доклад», а с «передней парты» уже тянул руку Черный Хвост.
        - Две сотни черных полностью собраны и вооружены тумбажным оружием! - гордо заявил он. - Я лично объехал селения и могу сказать, что на войну можно призвать почти девять сотен воинов. По двести из Крыла и Черного Урочища, сотню - из Излучного (здесь слишком много народу занимается важными для войны ремеслами, их трогать нельзя). Ну, а мелкие селения готовы выставить по двадцатке, как ты им и указывал, владыка - всего около четырехсот.
        - Почти тысяча ополчения? - округлил я глаза.
        - Да, - кивнул мой командир. - Но я хочу предложить не брать их всех. Каждая моя сотня может принять по четырехсотке новобранцев, но это сделает нас не только сильнее, но и слабее.
        - Поясни!
        - Обученные воины растворятся среди необученных. Да и запасов оружия таких у нас нет. Щиты и шлемы еще найдутся, а вот тумбажного оружия практически нет. Я предлагаю ограничиться ополченцами из трех столиц. В Излучном и в Крыле многие проходили обучение. У господина Ицкагани многие мужчины тоже имеют воинский опыт… - здесь Хвост слегка смутился, ибо напоминал о временах, когда Черное Урочище было нашим врагом. - В общем, одну сотню можно довести до пятисот человек из крыльчан и урочинцев. А вторую дополнить только сотней излучинцев - чтобы получился небольшой, но ударный отряд.
        - А остальные ополченцы? - хмуро спросил я.
        - Мало там настоящих воинов, владыка, - вздохнул Черный Хвост. - Я предлагаю тебя явить волю и призвать в Излучное хотя бы по две пятерки от каждого селения. Пусть охраняют Аграбу и селение, пока мы воюем. А я оставлю с ними ветеранов, которые ежедневно станут обучать крестьян. Вот и появятся у нас готовые запасы на случай потерь - о чем ты ранее спрашивал.
        Неплохой план, подумал я. Толпа вчерашних крестьян, действительно, большой выгоды не даст. Кормить-поить их надо, а в бою могут и побежать. Что гораздо опаснее, чем, если бы их не было вообще. А Излучному защита пригодится. Мы с Глыбой уже планировали, что из 240 золотых две двадцатки останутся в столице, чтобы обеспечивать порядок. Но, конечно, этого маловато. Так что я решил принять предложение моего друга и соратника в полном объёме.
        Меж тем, о своих делах докладывал командир золотых. У Глыбы все воины также были вооружены и обучены, кроме того, он сообщил, что плоты из северного леса уже практически готовы.
        - На них легко разместятся двадцать двадцаток… С едой и прочими запасами, - каменное лицо слегка тронула довольная улыбка: генерал уже знал, что пойдет в бой первым.
        Казалось бы, уже можно подбивать «войсковой бюджет» предстоящей войны, но я махнул рукой Аскуатле. Глава белых кивнул и легко встал со стула.
        - А у меня всё еще недобор, - улыбнулся он. - До полной сотни не хватает четверых. Зато я могу привести гораздо больше воинов… Владыка, как ты и велел, я лично обошел всех дружественных нам вождей горцев. Могу уверенно сказать, что девятеро из них придут на войну в отплату за нашу помощь… И за обещание добычи!
        - Говорил ли ты им, что в этой войне им придется подчиняться мне? - уточнил я.
        - Да, владыка. Они готовы. Но! - поспешил уточнить Муравей. - Думаю, вряд ли оцколи признают над собой командира из наших.
        - И много этих… дружественных оцколи? - с откровенным скепсисом в голосе спросил Глыба.
        - Общины горцев невелики… Удивлюсь, если кто-то из вождей сможет привести хотя бы две двадцатки.
        Генерал фыркнул. Я тоже едва не поддался этому же порыву, а потом вспомнил, что совсем недавно, на заре моей императорской карьеры, у меня (у владыки целого народа!) было немногим больше… Все-таки я кое-что сделал за прошедшие годы!
        - Какими силами мы в итоге располагаем? - повернулся я к Ннаке, который орудовал цифрами, что твой опытный жонглер.
        - Точно не скажу, ибо не знаю, сколько точно приведут оцкольские вожди, но выходит примерно тысяча триста воинов.
        Тысяча триста! И еще пара сотен в резерве. Я аж взмок. Нет! Конечно, я читал книги, смотрел фильмы про армии в десятки и сотни тысяч человек, на фоне которых моё войско - капля в море. Но сейчас я воспринимал это не как мертвую цифру, а толпу реальных живых людей. Ее же почти невозможно охватить взглядом! Тысяча триста живых человек, которые по моему приказу пойдут убивать. И умирать. Огромная, просто невероятная толпа народа, которую нужно обучить, вооружить, кормить. И я всё это смогу? Смог?
        Голова кружилась, глаза туманились. Сейчас я очень хорошо понимал диктаторов всех времен и народов, которые теряли берега, почувствовав силищу в руках, и мечтали подмять весь обитаемый мир.
        - Куда пойдем, мои верные генералы?
        Боевые планы мы тоже несколько раз обсуждали. Раз уж враг разобщен, сам Змей велел бить его по частям. Но с чего начать? Меня в рамках моих личных задач больше всего интересовали два западных княжества на Мезкале и «Старое». Пути были ко всем трем, но в богатое Уекахуа придется идти через горы. Можно выйти прямо из Излучного и топать на юг. Но провести в горах огромное войско да еще по бездорожью - это сложнейшее искусство. Потери в войске начнутся задолго до начала боев. К тому же, потребуются сотни носильщиков, ибо весь военный обоз индейцы носят на своих плечах.
        То ли дело западное направление! Сел на плоты - и ты у цели. Не уставший, с нужными припасами. И удар окажется внезапным и стремительным, хоть речной путь длиннее. Поэтому выбор у нас был только между двумя княжествами: Куалаканой и Хетци-Цинтлой.
        - Первым надо бить самого сильного, - изрек вечную гоповскую истину Глыба. - А Тепеапили более славный и воинственный князь.
        - Согласен, - добавил Ннака. - Уже начинается сбор летнего урожая какашут, и товары из восточных княжеств свозят в Куалакану. Это больше добычи.
        - Если мы ударим по Закатному княжеству, то в Куалакану может успеть подойти помощь из других владений, - высказался Муравей-Аскуатла. - А вот если нападем на Тепеапили, то как бы разрежем толимеков на две части: Хтци-Цинтла окажется одна на западе, а все остальные - на востоке.
        Мудрости остальных советников хватило на то, чтобы согласно кивать. Кивнул и я.
        - Решено. Проверьте еще раз готовность наших воинов - и объявляйте сбор войск! Призывайте оцколи!
        А меньше чем через неделю случился побег из тюрьмы в Излучном. Ночью, непонятным образом, вскрыв двери, бежал толимек Куарумхоц, а вместе с ним - пещерный сиделец Мацихатла.
        Часть II. Когда нас в бой пошлет

* * *
        Глава 9. Звенящая тишина
        Кора-пиль рассекал речную волну, гордо спускаясь по самой середине Мезкалы.
        «А ведь я уже сам в мыслях называю его не корабль, а кора-пиль, - улыбнулся я. - Кто кого адаптирует: я их или они меня?».
        Непривычно длинные для местного мира весла дружно вспенивали воду, рулевой с умным видом покачивал ручкой руля. Я вообще-то еще и парус хотел, но так и не смог додуматься, как крепить мачту к лодке? Никогда не задумывался над этим вопросом, так что парус прел на складе до лучших времен.
        Кора-пиль издалека был похож матушку-утку, которая впервые вывела на большую воду свой выводок. Потому что следом за ним, в кильватерной колонне, поспешали еще почти две двадцатки лодочек поменьше. Заметно поменьше - я построил настоящего гиганта для Нижней Мезкалы. Не знаю, может быть, где-то были суда и покрупнее, но здесь я ничего похожего не видел.
        Кильватерная колонна - это я, конечно, для красного словца ляпнул. Лодки шли нестройным стадом, мельтеша и мешая друг другу, чем только усиливали ассоциацию с уткой и бестолковыми суетными утятами.
        Только «утята» были полны бойцов, собирающихся убивать. Со мной шла белая сотня и двести черных - элитная (слегка расширенная) сотня под командованием лично Черного Хвоста. Причем, я не ломился в авангарде «на белом коне». Мой отряд - это вторая волна. А есть еще и третья: Брат Гнева вел пятьсот черных с ополченцами по берегу реки. Ну, не было у меня плавсредств на всю мою бесконечную орду! Они вышли первыми, почти на сутки раньше, но даже я уже их обогнал. А впереди всех на пресловутом «белом коне» двигался Прекрасная Слеза. Ему были отданы все плоты, две сотни золотых и почти триста наемников-оцколи. Горцы на фоне моих упакованных «по фэншую» воинов выглядели голыми дикарями. Вооружены чем попало, зато бойцы явно опытные, в набеги ходили все.
        И по моим прикидкам эта полутысяча уже должна вступить в бой, тогда как мне до нашей первой цели грести еще несколько часов. Целью была Мока - большое куалаканское селение прямо на берегу Мезкалы. Это была своего рода главная перевалочная база товаров, основной речной порт толимеков. По сообщениям разведки, народу здесь жило больше, чем в Крыле. Точных цифр не было, но я для себя решил, что где-то около трех тысяч человек. Хорошо жить в плодородной низине! Можно себе позволить огромные деревни.
        - Дымы, владыка! - крикнул кто-то с носа кора-пиля.
        Рыба-карась, война началась… Далеко на юге, над густой листвой действительно курилось несколько дымных столбов. Появились ли они прямо сейчас или это мы их только заметили? По нашему «штабному» замыслу, я должен подойти к Моке в самый разгар схватки. На случай, если что-то пойдет не по плану мои черные и белые должны решить исход битвы. Но особого сопротивления мои генералы не ждали. Это не княжье селение, гарнизона здесь нет (не доросли еще толимеки до такого уровня военного управления). В идеале нас ждет просто большая масса относительно боеспособных мужиков, совершенно не готовых к схватке.
        - Поднажмем! - зычно крикнул я, и мою команду по цепочке передали всему «утяцкому выводку».
        «Эскадра» ускоренно заюлила по похотливым извивам Мезкалы, берега которой густо поросли лесом. Выбравшись из горных теснин, Великая, словно викторианская дама, снявшая строгий корсет, вся растеклась, оплыла вширь. Река стала едва ли не вдвое шире. Думаю, никто из белой сотни не смог бы перестрелить из лука с одного берега на другой.
        - Все, кроме гребцов, к бою! - рявкнул я новую команду, ибо в речном ветерке уже явно ощущался запах гари.
        Мока совсем близко, сквозь заросли мангры уже просвечивала желтизна предосенних полей с налитой кукурузой, круглолицыми подсолнухами и прочей индейской буколикой. Шума схватки пока не слышно, река заглушает, да и наш «десант» изрядно шумит.
        Я слегка нервно погладил свою боевую «кирку» - уже давно тумбажную. Снова слегка похолодело в низу живота. Снова зароились мысли: вот бы всего этого не было! Казалось бы, я прошел уже через добрый десяток боев. И в общей свалке дрался, и один на один. Но к такому не привыкнуть. Это ведь не кино, не поединок на ринге. Всё по-настоящему, вокруг сейчас появятся люди, желающие твоей смерти. И надо убить их первым. Говорят, есть такие люди - воины - которым наоборот комфортно в такой обстановке. Адреналин наполняет их жизнь яркими красками. Но я точно не из таких… Нет, я научился. Жизнь, как говорится, заставила - даже с одной рукой. Но кайфа от этого не испытываю по-прежнему.
        …Мой флот плавно выкатывался к открытому берегу. Мока оказалась огромной, она раскинулась широко и привольно. Еще бы! Тут ведь нет никаких гор, которые могут ограничивать. Никаких укреплений, платформ, храмов, пронзающих небеса. Просто огромная деревня. И богатая!
        - Во славу Змея! - загрохотали мои воины, бряцая сверкающим золотом оружием.
        Однако, на бой себя накручивать не потребовалось: даже поверхностный взгляд показывал: всё уже кончилось. Ну, либо заканчивается. Вдали еще кричали перепуганные люди, в нескольких местах что-то вяло горело. Но на берегу уже расслабленно отдыхали не меньше двух двадцаток золотых: бинтовали раны, чинили оружие, перекладывали какие-то корзины и мешки. Наше появление они отметили слегка снисходительными помахиваниями руками: мол, не парьтесь, настоящие воины уже всё сделали.
        - Старший! Ко мне! - рявкнул я во всю глотку, после того, как нос кора-пиля с хлюпаньем влип в мокрую глину берега. В Моке мостков не знали.
        Какой-то малознакомый мне двадцатник споро вскочил на ноги и затрусил к воде.
        - Победа? - поинтересовался я.
        Страж гордо расправил плечи.
        - Да, владыка. Победа, - его глаза сияли. - Да, боя-то особо и не было. Мы гребли, как сумасшедшие, нас тут совершенно не ждали.
        Воин явно собирался живописать мне все прелести отрубания голов трусливым толимекам, но я остановил его нетерпеливым движением здоровой руки.
        - Знаешь, где Прекрасная Слеза?
        Золотой мотнул головой за спину.
        - Там, зачищает окраины Моки. Нас сюда послали помочь раненым, сторожить плоты и вас встречать…
        - Пошли здорового воина к командиру. Пусть прибудет ко мне, если может оставить воинов.
        Двадцатник глянул на меня слегка осуждающе (зачем лишаю их генерала возможность вершить ратные подвиги?), но поклонился и отправился исполнять приказ.
        Глыбу пришлось ждать долго. За это время я успел организовать высадку всех трех сотен моих воинов. В отличие от первой волны, которая мчалась в бой налегке, наши лодки были нагружены всякими припасами. Десятки навесов, немного запасного оружия, тумбажные инструменты: мотыги, кирки, топоры. Война прожорлива, даже это немногое мне пришлось забрать у работяг в Излучном. Вещи распаковывались на берегу, лагерь я пока велел не разбивать. Часть лучников разослал патрулировать окрестности, одну лодку послал вверх по течению, поддержать связь с третьим - пешим - корпусом, который еще был в пути.
        Генерал явился, как и полагается герою-завоевателю, весь в крови поверженных врагов. Щит - в хлам! Как только на руке еще держится. Зато на лице - состояние безграничного счастья.
        - По лицу вижу, Прекрасная Слеза, что план наш удался, - я сделал упор на «наш», чтобы перетянуть немного славы на себя. - Но мне нужны подробности.
        - Владыко! Вот как ты наметил на своем листочке - так всё и вышло! - пророкотал Глыба. - Каждый пунктик. Когда наши плоты вышли из гор на равнину, мы начали гнать без остановок. Горцы тут не подкачали, гребли наравне с моими. Все встречные лодки расстреливали, пленять было некогда.
        - Много было? - расстроенно спросил я.
        - Три, - сухо ответил генерал. - Всех не уберечь, владыка… И пытаться не надо. Зато мы подошли к Моке совершенно внезапно. Я велел оцколи высаживаться к северу от селения и охватывать его окраины, а сам с моими парнями ринулся прямо сюда.
        Атака горцев с севера тоже планировалась заранее. Я знал, что «резиденция» князя Тепеапили находится в предгорьях к северо-востоку отсюда. Чем дольше князь не узнает о нападении, тем лучше. Быстрые и ловкие бандиты с гор очень хорошо подходили для перехвата беглецов на опасном направлении.
        - Клянусь всеми клыками Змея! - взахлеб продолжал Глыба. - Первые наши плоты уже втыкались в берег, а они еще не понимали, что на них напали! Центр мы заняли моментально, потом уже началась борьба. В плен было взято несколько местных, языкознатцы тут же выпытали у них, где находятся склады, где живут старейшины. Оказалось, тут обитает и человек князя. Мокой он не управляет, но решает некоторые вопросы. У него даже ватага крепких парней имеется… стражей я бы это назвать не стал, - улыбнулся предводитель, гордый за своё Золотое воинство.
        Дальше было понятно. Отправив небольшие отряды занимать склады и захватывать местный олигархат, Глыба собрал кулак из трех двадцаток и лично разнес в щепы резиденцию представителя князя. С поединком - всё, как положено. Представитель князя выплюнул салат из зубов и кровищи и отказался от дальнейшего сопротивления. Как и немногие выжившие из его головорезов.
        - Дальше, на окраинах пошло сложнее. Роды здесь селятся широко, некоторые на большом отдалении от центральной части. И, когда стало ясно, что мы тут не мимоходом, эти поселочки начали бороться за своё добро. Где-то и до сотни защитников набиралось. Ни оружия толком, ни выучки, но за свой дом дрались отчаянно, - в голове Глыбы проклюнулось уважение.
        - Вы одни с местными сражались? - уточнил я.
        - Ты про оцколи, владыка? - Прекрасная Слеза нахмурился. - Они моим людям помогали… иногда.
        - Что, грабежом занялись? - понимающе вздохнул я.
        - Практически сразу… Владыка! - решившись на что-то, он с легким отчаянием в голосе решил всё высказать. - Эти горцы… Они, как пожар! Их, конечно, можно использовать, но только как пал: пускать туда, где тебе уже ничего не нужно - пусть всё сгорает.
        - Ну, ведь я же им говорил: никаких грабежей! - прорычал я, понимая, что мои надежды были весьма наивными. - Ведь договаривались…
        - Что толку. То, что они умудрились избрать общего командира и не перерезали друг друга - еще ничего не значит. Не будут воины слушать приказы чужого вождя. Тем более, такие… непопулярные. Если деревню захватил, то, как не пограбить, как девку не снасильничать!
        - Но что же ты? - с укором спросил я и тут же устыдился. Нельзя требовать такого от командира, которому своих бы бойцов от соблазна удержать.
        - Их три сотни, владыка, - обиделся Глыба. - А я еще и бой вёл. Конечно, я бы смог… Думаю, я бы смог одолеть и оцколи, и толимеков. Но тогда, вместо пяти сотен бойцов, у тебя осталось бы меньше сотни. Мне показалось, что ты этого не хочешь.
        - Ты прав. Горцами я займусь сам.
        Но сначала надо озадачить Ннаку. Да, пухлый казначей тоже был при мне! И это даже не мое желание. Просто на том самом великом совете, когда мы сидели до глухой ночи и планировали детали кампании, когда я формировал «корпуса» и назначал командиров… Вот в этот самый момент Мясо поднялся и заявил, как само собой разумеющееся:
        «А я кем буду командовать, володыко?».
        Я так и замер с полуоткрытым ртом. Отцы-командиры тоже. Рыхлый оцколи, жадный казначей рвется в воеводы? Я и думать о таком не мог, но по лицу горца было явно видно, что тот спрашивает совершенно серьезно.
        «Ннака, разве ты имеешь опыт ведения войны?».
        «Когда пришли пурепеча - я дрался», - набычившись, стоял на своем казначей.
        Это верно. Ннака и на стене стоял во время осады и в последнем побоище принял участие. Однако, он никогда никем не командовал! Я стеснялся сказать ему об этом прямо, потому что видел: его это оскорбит. Ударит по самолюбию. Почему я не замечал этого раньше?
        В итоге, максимально дипломатично я предложил Мясу руководить снабжением войска в походе. Сделал его главным фуражиром… почти единственным, поскольку отдельных людей на это у меня не было. Конечно, не такого ждал горец. Но принял назначение и ничего не сказал.
        Сейчас Ннака уже выбрался с кора-пиля и оглядывался. Я прикинул: большинство белых уже разбежались по окрестностям, а вот двум сотням Черного Хвоста пока делать нечего.
        - Ннака! - позвал я оцколи. - Принимай командование над всеми черными. Ваша задача: собрать богатства Моки. Найди большие сухие помещения и собирай туда какашут. Подготовь зерна к отправке домой. Также собирай еду для воинов. Вычищайте только большие склады, в дома к простым толимекам не лезьте… По крайней мере, пока.
        Затем я взял оставшиеся две двадцатки белых и двинулся на север, где вовсю буянили горцы. Собрать всех девятерых вождей было непросто: оцколи разбрелись по округе: перетряхивали барахло и портили девок. Я буквально вылавливал наемников поштучно, пытался послать их за своими командирами, а меня посылали в ответ. Оцколи были убеждены, что сейчас их личное время. После боя им сам царь не царь и бог не бог.
        Дело пошло чуть лучше, когда удалось найти главного вождя - Пятого Когтя. Его власть, над прочими была, конечно, очень условной, но мужик он матерый и в авторитете. Долго ли коротко ли, но все-таки удалось собрать всех. Каждый предводитель привел с собой одного-двух близких помощников, так что в итоге собралось более двадцати человек. Мы разместились прямо на одном из личных подворий, где я старательно не замечал следы крови и подозрительную тишину в хижинах.
        Оцколи разместились прямо на земле, для меня лучники нашли крепкую корзину вместо стула. Горцы хмуро поцокали на странную манеру высоко сидеть, но промолчали.
        - Богатая земля, - неспешно начал я разговор, окидывая взглядом тучные поля, заросшие маисом, хлопком, разными овощами.
        - Эт-ко да! - довольно подхватил кто-то из вождей. - Ты ужо не разобижайствуй, володыко, токма твои-то селища намного бедовственнее!
        Горец хохотнул, довольный, что так ловко намекнул на то, что ранее грабил мои владения. Пятый Коготь недовольно зыркнул на весельчака, но промолчал.
        - Местный князь оскорбил меня, - также велеричаво продолжил я, игнорируя колхозный юморок. - И я пришел забрать его владения. Вот посмотрел на них и решил наделить этими полями ваши роды. За верную службу, за пролитую кровь. Нечего вам голодовать в ваших горах.
        Тут уже загалдели все! Им подарят такую богатую страну?! А я не лукавил. Когда мы в узком кругу обсуждали способы покорения толимекских земель, то Аскуатла предложил именно это. Девять вождей, пришедших воевать с нами - это более тысячи подчиняющихся им оцколи. Расселить их по окрестным заимкам совсем нетрудно. А у нас появится опора в этих местах. Нет, конечно, я не думал, что горцы станут так благодарны мне, что начнут служить верой и правдой. Горбатого, как известно, могила исправит. Но им придется жить в окружении враждебных и многочисленных толимеков. Поневоле горцам придется опираться на мою поддержку и защиту.
        Переселить в Моку пару родов четлан с Мезкалы или Серой Воды, оставить небольшой гарнизон, как организующую силу, «распылить» в округе оцколи - и вот уже целый район находится под плотным контролем. Надежная база для подчинения более обширных пространств. А ограничиваться одной Мокой я, конечно, не собирался.
        - И, конечно, я обещал вам дать щедрую добычу по итогам битвы, - продолжал я, вызывая новую бурю восторгов.
        - О, добыч! Нам-оть нужон добыч! - надсаживались вожди, уже совсем расслабившиеся и поверившие, что окрутили, подмяли слабого безвольного царька, которому так нужна их бесценная поддержка.
        Они совсем не понимали, куда я веду.
        - Но я слышал, - я поднялся в корзины и возвысил голос. - Слышал, что кто-то из вас самовольно принялся брать добычу в захваченном селении.
        Подворье притихло. Вожди резко набычились, слабое ворчание сменило недавнюю радость.
        - А ведь мы говорили! - уже кричал я, глубоко дыша и накачивая грудь легкими, чтобы гневаться по-настоящему. - Говорили еще в Излучном, что без моего слова никого грабить нельзя! Говорили?
        Я тыкал вопросом в каждого вождя. Тыкал, пока тот не кивал согласно, словно нашкодивший двоечник.
        - А вы грабили, - холодно резюмировал я.
        - Володыко, то кто-ито из мальцов юночих! Раззадоривались, от кровицы сбрендювали! - попытался замять конфликт один из вождей.
        - Выдать их мне! На расправу за нарушение моего приказа! - рявкнул я и услышал ее.
        Звенящую тишину.
        Глава 10. Мягкая сила Мяса
        Почти все оцколи вскочили - боле двадцати лучших воинов гор. Но рядом со мной стояли Вапачиро и Муравей, а за спиной - четыре десятка белых. Позы расслаблены, луки приставлены к земле. Но тетивы на всех натянуты, а стрелы под рукой. Нет, если что, этих мы перебьем легко, но после тотальный конфликт станет неизбежен. Я уверен, что по сигналу мои воины соберутся гораздо быстрее, чем мародерствующие горцы. И почти пять сотен золотых, черных и белых разнесут обезглавленных наемников в пух и прах. Только погибнет в этой схватке больше народу, чем смогут у меня отнять все толимеки вместе взятые. Такого начала кампании я не хочу.
        А они? Хотят ли эти вожди бесславной смерти? Вместо богатой добычи и жирных земель.
        В такие непростые мгновения многие тявкающие пасти затыкаются. И говорит всегда один - у кого хватает духу ответить за всех.
        - Володыко, - спокойно, но мягко начал Пятый Коготь (как бы убаюкивая вспыхнувший костер). - Мы не знаемо виновнутых. И те не скажутся сами-то.
        Я понимал, что, если стану казнить всех, кто участвовал в грабеже - мне придется перебить практически три сотни наемников. Да и кое-кого из золотых. Но кто-то должен был пострадать, иначе мое войско быстро превратится в озверевшую орду, которое режет, грабит и ни во что не ставит своего предводителя. То бишь, меня. Давать заднюю нельзя.
        - Если предводитель поклялся служить мне, - медленно начал я подводить оцколи к жуткой мысли. - И если его люди нарушили условия клятвы… То понести наказание должны либо виновные, либо…
        Предводитель горцев вскинулся, сжав кулаки. Он понял, куда я клоню - и все поняли! Смятение на лицах вождейчиталось крупным шрифтом. Да, они все враждовали друг с другом и нередко строили козни, но здесь разом вспыхнула «классовая солидарность». Сегодня казнят Когтя, а завтра? Во что это четланский «император» хочет их превратить?.. А с другой стороны: обещание богатых земель, добычи, которую уже видели, практически в руках держали…
        Пятый Коготь только взглядом скользнул по «коллегам» и сразу понял: за него не встрянут. Покосился на меня, хмыкнул, гордо выпятил грудь - и шагнул вперед.
        Прямиком в легенду. Которую горцы будут пересказывать друг другу: как смелый вождь отдал себя, но не выдал храбрых воинов, служивших ему верно, на расправу злобному Недоноску.
        - Вождь отвечает за дела своих людей, - спокойно сказал он. - Я их вождь. Я отвечу.
        Стало мучительно стыдно. Неужели придется казнить того единственного, кого убивать совершенно не хочется?
        - Ты благородный вождь, если готов принять на себя вину твоих воинов. Можешь передать оружие своим людям, чтобы его вернули в семью. Если хочешь, я предам тебя благородной смерти, во славу Змея…
        - Харковать мне на твойную змеюку! - сплюнул вождь, которому уже нечего было терять. - Казни как хошь. Токма в водяну телово не бросай. Сожжени, хочу к дедовьям вознесться.
        - Как скажешь. Реши сам, кого оставишь вместо себя, чтобы людьми командовать?
        - Некож, - покачал головой Пятый Коготь. - Врядко моейные воины остановятся с тобой… Володыко. Ежель сможешь - выпусть евон с миром.
        Белые увели вождя, я же повернулся к остальным.
        - Грабежи прекратить. Теперь мои люди сами будут искать виновных… Раз уж вам не видно. Награбленное вернуть. Или на дележ добычи можете не приходить. Утром жду всех у лодок.
        Развернулся и ушел. Вряд ли все отреагируют должным образом, но, надеюсь, масштабы грабежей и мародерства снизятся. Если что, я готов казнить и поболее одного человека. Белым уже рассылался приказ высматривать нарушителей.
        До конца дня оставалось еще одно важное дело: переговорить с местными шишками. Глыба нашел переводчика из своих и отвел меня в хижину, где сидели более двадцати старейшин местных родов. В Толимеке селения, подчиненные князьям, не могли иметь вождей, ибо вожди имели склонность сами становиться князьями. Так что местными делами рулили патриархи больших семей - по нескольку от каждого рода.
        - Перед вами - наследник владычного рода, избранник Золотого Змея Земли, сын Сытого Орла Сухая Рука! - зычно рыкнул Глыба, сказав по-толимекски только «перед вами».
        «Хуакумитла, Хуакумитла» - зашептали старики знакомое четланское имя. Большинство принялось, кряхтя, вставать на ноги и неловко кланяться, но некоторые оставались сидеть, «глядя в вечность».
        - Вели принести старейшинам еды и питья, - велел я генералу, зная, что войска уже начали готовить ужин.
        А потом через переводчика начал заготовленную речь.
        - Родич вашего князя оскорбил меня в моем доме. И, вместо того, чтобы понести справедливое наказание, трусливо сбежал. Я пришел сюда, чтобы наказать его и весь род преступников и трусов. Знайте: у Тепеапили отныне нет власти над Куалаканой. Теперь на этой земле правлю я. Я и мой бог - Золотой Змей Земли.
        Я прошел ближе к старикам и сел рядом. Вапачиро стоял за моей спиной тихой тенью, хотя, вряд ли кто из этих дряхлых старцев решится на нехорошее.
        - Завтра вас отпустят домой. Отпустят, если вы отдадите мне в качестве заложников своих старших сыновей и поклянетесь в верности именем Золотого Змея. Знаю, вы не почитаете этого бога и можете не придавать клятве значения. Но Змею всё равно, власть его велика, и он уже карал многих моих врагов… После клятвы верности вашим родам оставят ваше имущество и вашу землю (либо выделят другую). Вы сможете жить согласно своим обычаям, чтить своих духов. Если ваши роды будут исполнять мои приказы, вовремя платить подати, то с вашими сыновьями будут обращаться, как с почетными гостями. Если же вы нарушите мою волю, то заложников грязно убьют, а тела их сбросят в воду без должного погребения. Мятежные же роды лишатся всего.
        Брать заложников для обеспечения верности предложил я сам, вспомнив, что так поступали казаки в Сибири. Причем, я, действительно, хотел относиться к ним, как к гостям. Построить для них удобные общежития, показать наш уровень комфорта, обучать языку, традициям. Потворствовать женитьбе на четланских девушках. Потом эти заложники вернутся домой, сменят отцов - и будут проводниками четланского образа жизни. И моей власти.
        - Владыка Сухая Рука! - просипел один из стариков. - Ты говоришь, что станешь нашим правителем. Но глаза мои видели другое. Я видел, как твои воины врывались в наши дома, как враги. Убивали мужчин, насиловали женщин, брали то, что им нравится.
        «Сейчас главное не оправдываться» - мысленно приказал я себе.
        - Я знаю. Мне уже передали, что часть воинов не подчинились моим приказам. Шли сюда, как в набег. И их командир будет наказан. Его кровь заберет Змей. Ты, старик, можешь присутствовать при жертвоприношении.
        Хлопнув ладонью по бедру, я пружинисто встал.
        - Думайте. Решайте. У вас одна ночь, - и ушел.
        До ночи я проверил, началось ли обустройство лазарета (все-таки раненые уже появились) и поинтересовался у Глыбы, нашел ли он место под базу.
        - Есть подходящий холмик к югу отсюда. Два местных рода его как бы обтекают, растительности мало. Снести придется всего с десяток хижин. Холм земляной, так что, думаю, колодцы выкопаем без труда.
        - Утром этим займемся.
        Утро началось с докладов. Разведчики вернулись и сообщили, что третий корпус под командованием Брата Гнева - сотня черных, четыре сотни ополченцев и сотня носильщиков - уже идут по толимекским землям и до конца дня должны добраться до Моки. Все целы и здоровы, сопротивления не встречают. Я ждал этих ребят с нетерпением. Впереди у меня - сухопутная война, которой я не знал, так что опыт Брата Гнева по проведению пеших маршей мне был очень нужен. Как искать дороги, как тупо не потерять людей по пути, сколько носильщиков нужно - масса вопросов, на которые у меня совершенно нет ответов, а опыт прошлой жизни не помогает ни капли.
        Затем порадовал Ннака, сообщив, что удалось собрать две двадцатки небольших мешков какао. В каждом - больше четырех кулаков зерен свежего урожая. Это не меньше тридцати голов. Полтораста килограммов за один день боевых действий! Еще вчера я грустил, что война только началась, покорено земли на пяток километров во все стороны - а уже навалилась куча трудностей и проблем. Теперь же я заметно повеселел. В конце концов, какао - это и есть моя главная цель похода.
        - Золота, меди и прочих ценностей совсем мало собрали. Зато нашли увесистый сундучок со стек-тлой, - улыбнулся Мясо. - Продукты отдельно собрали - войско кормить хватит на пять-шесть дней.
        А вот это плохо. У меня в лодках запасов только на один день, Брат Гнева вообще приведет полуголодных людей, ибо носильщиков взяли по минимуму. Охотой и собирательством такую толпу не прокормить ни за что. Неужели придется заняться реквизированием еды? Поля у толимеков еще не собраны, запасов мало - могут обозлиться.
        Хотя… через пять-шесть дней (даже раньше!) я уже должен буду находиться в столице Куалаканы. И уж там доберусь до княжеских запасов - не чета местным.
        А потом была казнь. Красный Хохолок уже всё подготовил: на площади соорудили каменный алтарь из подручных средств, жрец расписал его священными знаками. Ритуальную чашу и прочий инвентарь он привез с собой. Я велел привести пленных старейшин, горские вожди тоже пришли. Теперь с каждым было не менее пятерки телохранителей. Некоторые оцколи выглядели мрачными и подавленными, но отдельные вожди уже повеселели: радужные перспективы перевесили негатив ситуации.
        Казнь-жертвоприношение прошла без эксцессов. Песнопения, окуривание, ручьи крови, стекающие в чашу, и финальный удар тумбажной секирой по шее. Пятый Коготь умер, как настоящий индеец и воин - не проронив ни звука, окидывая притихшее собрание презрительным взглядом. Тело его быстро подобрали и отнесли на уже приготовленный костер.
        - Идите к своим людям, - велел я оцколи. - Решайте, кто будет вашим новым командиром.
        А потом выжидательно посмотрел на старейшин. Деды всё поняли и жидкой цепочкой пошли к алтарю. Клясться. Красный Хохолок диктовал священные формулы, переводчик переводил, толимеки повторяли, а затем протыкали правые ладони ножом и опускали руки на алтарь, дабы бог чужаков отведал их крови. Получил над ними власть.
        «Как они от эпидемий не поумирали с такими традициями, - покачал головой я, глядя на происходящее. - А, может, поэтому болезни европейцев и нанесли индейцам настолько страшный урон? Вместо того, чтобы думать о гигиене, дезинфекции, эти несчастные непрерывно пускали кровь, умоляя богов о помощи. И только способствовали распространению заразы».
        Войска тоже разошлись (я держал верные отряды поблизости, опасаясь непредсказуемых оцколи), и местная аристократия смогла наблюдать удивительное зрелище: двадцатка воинов дружно подхватывала еще вчера вытащенный на берег плот, подпирала бревна плечами и бодро тащила куда-то вглубь селения. За первой трюк повторяли вторая, третья, четвертая двадцатки.
        - Что они делают?
        - Дом строят, - довольно ответил я. - Наш дом.
        Готовясь к вторжению, мы делали не плоты. В Излучном сразу строили сборную быстровозводимую крепость, которая станет нашей опорой в чужой земле. Бревна заранее подгонялись нужной длины, их увязывали веревками, закрепляли клиньями и шипами. Сейчас часть воинов таскала звенья будущей крепостной стены, тогда как остальные копали траншею под основание стены. При должной сноровке уже вечером на южной окраине Моки появится невиданный доселе острог. Насколько я понял, индейцы вообще особо не использовали укрепления в виде стен. Глиняные или каменные заборы, насыпные платформы - да, а вот бревенчатых стен у них вовсе не было.
        Острожек по моим прикидкам будет небольшой - метров 300 - 400 по периметру. Этого хватит для того, чтобы разместить там землянки-хранилища, укрыть раненых, а в случае нужды здесь может спрятаться почти всё мое воинство. Постепенно четлане укрепят стены подпорными бревнами, по углам установят настилы с лесенками для лучников. На первое время сойдет. А вообще надо задумываться о строительстве настоящих каменных крепостей. Почти все возможности для этого у меня уже есть.
        Остаток дня, пока мы все дожидались последней части нашего войска, опять пришлось решать проблемы с наемниками. Оцколи Пятого Когтя, как тот и предсказывал, в моем войске не остались. Увязали тюки с добычей и молча, по-английски, растворились в лесной чаще. Узнав об этом, я было напрягся, а потом решил: пусть так. Пусть в горы вернутся воины с богатой добычей и рассказами о грозном четланском деспоте. И то и другое мне на руку.
        Единственное, меня не устраивала утрата контроля над ситуацией. «Это не она меня бросила, это я сам от нее ушел». Нашел Аскуатлу и попросил помочь.
        - Возьми отряд своих, сколько нужно, и догони беглецов. Не атакуйте. Как догонишь, просто отдай им несколько мешочков с маисом (у Ннаки возьмешь, я распоряжусь). Скажешь: владыка платит виру за кровь Пятого Когтя. И возвращайтесь.
        Муравей молча кивнул. Муравей всё исполнит, как надо. А, значит, все увидят, что это я их опустил. Всё под моим контролем. Однако, если побежит следующий отряд наемников, то мои белые проводят их уже стрелами.
        Между тем, среди оставшихся горцев началась новая смута. Снова никак не могли они выбрать себе единоначальника над всеми. Правда, если в прошлый раз проблема была в том, что все хотели стать верховными вождями, то сейчас не хотел никто. Потому что раньше это было место славы и лучшей добычи, а теперь - место ответственности за всех. Вожди прекрасно понимали, что не в состоянии добиться полного подчинения даже от своих бойцов, не говоря уже о чужих. И никто не хотел кормить своей кровью желтого червяка за чьи-то косяки.
        - У вас времени - до заката! - рычал я на оцколи. - Не решите - убирайтесь в свои горы! Как хотите - пусть вас толимеки переловят и перережут по дороге!
        И вот тут ко мне снова подошел Ннака.
        - Володыко, - тихо начал он. - Отдавь их мне.
        - Чего?
        - Я могу вскомандовать оцколи. Доверь горцев мне!
        Опять! С каким-то маниакальным упорством Мясо рвался на командные должности. Хотел воевать, подвиги совершать - я не знаю. Мой гениальный торгаш, ловкий махинатор, ушлый интриган - что с ним случилось? Или ничего не случилось, а я просто чего-то не углядел в его характере?
        Но оцколи! Эти скорпионы в банке - я побоялся бы поставить над ними даже Глыбу. При всей его несгибаемой силе воли - такая коса на камень найдет, что трагедия станет неминуемой! А тут Мясо…
        Я смотрел на своего пухлого казначея и задумался. А ведь тут и не нужна несгибаемость. Тут больше пригодится то, чего как раз в избытке у Ннаки - умения договариваться. Ушлый парень обведет вокруг пальца любого. Мягкая сила Мяса сможет сделать больше, чем железная воля Прекрасной Слезы. К тому же, он ведь тоже оцколи - какой-никакой, а свой для этих дикарей.
        - А как же снабжение? - неуверенно поинтересовался я у казначея.
        - Да чегой там того снабжения! - отмахнулся Ннака. - Сваливай в мешки да считовай. Любой дурак справится. Хочешь, я и дальше продолжу этим заниматься. С новыми помощничками у меня еще лучше всё получится!
        И Мясо лукаво ухмыльнулся. Ох, хитрющая же морда была у моего горца!
        - Ну, смотри! Не знаю как, но мне нужны послушные исполнительные оцколи. Если я велю что-то делать - они должны будут сделать. А, если что-то запрещаю - то чтобы даже не смели!
        Я не ведаю, как себя повел Ннака среди горских вождей. Угрожал или подлизывался. Подкупал или договаривался. Но, забегая вперед, горцы не бузили, не бунтовали, приказам следовали (как попало, но следовали). А, если что и творили непотребное, то очень тихо и незаметно.
        А вечером пришел Брат Гнева. Бесконечно длинная цепочка воинов долго - наверное, два часа - выползала из прибрежных зарослей и втягивалась в Моку. Измученные переходом воины, среди которых четыре пятых были неопытными ополченцами, добирались до временного лагеря и без сил валились на землю. Командир устало доложил, что, кроме десятка приболевших, все живы и относительно здоровы.
        - Это хорошо, - улыбнулся я. - Отдыхайте. Завтра утром выступаем в поход.
        Глава 11. Вызов лавины
        И, конечно же, конечно, утром мы никуда не вышли! Самыми готовыми оказались оцколи. Легкие на подъем, ни в чем не нуждающиеся. Тюки с добычей навьючили, на копья повесили и собрались идти дальше - за новым хабаром.
        А вот у меня вскрылась куча незавершенных дел. Во-первых, нужно было отправить часть лодок домой, в Излучное. Увезти мешки с какао, часть самой ценной добычи и 37 молодых заложников. Для этого пришлось реквизировать половину носильщиков из сотни, имевшейся у Брата Гнева. Тот же заголосил, что идти через леса без носильщиков невозможно. На всю армию надо еще не меньше парсы сотен крепких спин. Особенно, учитывая, что столицу Куалаканы мы планировали основательно пограбить.
        - Да зачем? - пренебрежительно отмахивался Аскуатла. - Будем больше за носильщиками следить, чем к цели похода идти. До столицы пара дней хорошего хода. Еду можно на себе нести. А добычу назад на людях Тепеапили повезем.
        В итоге решили набрать из местных еще полсотни. Проводники тоже были нужны, так как разведчики путь знали лишь в самых общих чертах. Причем, проводники нужны надежные, не сусанины. Хотелось найти тех, кто обиду имел на князя, но времени у меня не было и пошли по пути страха: забрали семьи у знающих дорогу и пригрозили, что убьем всех, коли не туда заведут. А вот если хорошо поработают, то получат несметные богатства. У меня имелся сундучок халявного стекла, так что я не лукавил.
        Параллельно люди Черного Хвоста спешно достраивали острожек, сносили туда собранную добычу, переносили раненых, копали колодец. Порывшись в закромах своего школьного образования, я торжественно нарек наш аванпост Мангазеей. Для четланского уха звучало приятно.
        Во всех трех воинствах спешно собирали в дорогу еду, воду, инструменты, запасы оружия. Вроде и планировали идти максимально налегке, но еще до выступления я осознал, что правда стоит на стороне Брата Гнева. В мире, где нет ни лошадей, ни быков - нужны толпы носильщиков. Либо воинам придется идти с такими тюками на горбу, что ни к какому бою они пригодны не будут.
        В Моке оставались около трех десятков раненых и по три двадцатки золотых и черных - неполных, которые понесли самые серьезные потери в боях за селение. С учетом «выбывших» оцколи у меня «под ружьем» оставались примерно 1100 воинов и сотня носильщиков.
        Солнце перевалило полуденный бугор, когда, наконец, мы выступили в поход. Ну, как выступили. Словно клубок ниток, который потихоньку разматывался: тонкая веревочка, идущих гуськом воинов углублялась в зеленый океан, а сам моточек оставался на месте. Первые десятки были в пути уже более часа, углубились в лес на несколько километров, а арьергард еще даже не выступил.
        Шли невероятно медленно. Прежде всего, из-за местных «дорог». Эти козьи тропы, конечно, были неплохо натоптаны, но джунгли субтропиков это вам не березовые лесочки. Они непрерывно стремятся поглотить окружающий мир. День не походишь по такому пути - и тот уже зарастает. Так что идущим впереди приходилось прорубаться сквозь свежие заросли. Вскоре я понял, что нагрузка на первых в колонне ложится крайне тяжелая и велел через каждые полчаса головной двадцатке отходить в сторону, пропускать свою сотню вперед и пристраиваться к ней сзади. А на следующий день решил ставить впереди другую сотню.
        Любая осыпь, овражек, ручей или поваленное дерево страшно задерживали движение. Люди скапливались у препятствия, отставали от общей колонны. Возникали разрывы, которые еще больше растягивали мое войско. Потеряться же в лесу крайне легко, маленькая заминка - и часть четлан могла пойти по вообще другой ветке тропы. Уйти черт знает куда! Это было ужасно! Случись сейчас какая-нибудь неприятность в голове колонны, большая часть войска об этом не узнает, не услышит и уж точно не успеет прийти на помощь.
        Самое главное, что и разведку толком тоже вести не получалось. Да, мои лучники старались прикрывать бока основной колонны, бродили по лесам, выглядывали засаду. Но что может сделать сотня белых на дистанции в несколько километров! К тому же, не везде можно пройти. Впереди разведку вести вообще невозможно - просто потому что люди Аскуатлы не знали дороги.
        Я понял, что большая армия на марше находится в максимально беззащитном состоянии. Небольшой, но хорошо организованный и знающий местность отряд мог бы сейчас с нами сделать ужасное. И я почти ничего не мог сделать. Да, постоянно пинал разведку. На каждом пятачке открытого пространства останавливал движение и накапливал хотя бы часть войска в единый кулак. Это еще больше замедляло движение войска, но я, хотя бы, проверял: все ли на месте?
        А в остальном приходилось полагаться на удачу и молиться желтому червяку.
        «Когда война закончится и появится время рефлексировать, надо будет устроить с господами генералами плотный мозговой штурм и продумать эффективную механику перемещения больших войск посуху, - твердо решил я. - И в лесах, и в горах».
        За два дня мы трижды выходили к людям. Я каждый раз напрягался (хоть, проводники и уверяли, что до столицы еще далеко), но это оказывались небольшие деревеньки, вполне сопоставимые с селениями четлан. Все они, конечно, о нашем приходе узнавали заблаговременно и столь же заблаговременно растворялись в окрестных лесах. Попрятав, разумеется, всё самое ценное… Если таковое вообще имело место быть в этих деревнях. Да оно и к лучшему. Хотя бы, у буйных оцколи меньше искушений.
        Сёла мы не грабили. В каждом я оставлял одного из толимеков-носильщиков, которые должны были передать местным старейшинам, что они теперь под властью владыки Сухой Руки, а после идти домой с чистой совестью. Да… пока покорение выглядело так. Сначала нужно отрубить голову. А уже потом…
        Равнина плавно переходила в горы. Леса вокруг становились одновременно пожиже и побрутальнее. Идти легче не стало. Прыгать с камня на камень аки козел можно, но не с грузом в 20 килограммов на плечах. Если честно, я уже начал уставать от всех этих мытарств, когда с головы колонны по цепочки пришла радостно-тревожная новость:
        - Дошли!
        …Четланское войско стояло плотной, даже слегка робкой кучкой. Не такой уж и гигантской, как мне казалось ранее. Перед не очень грозными завоевателями раскинулась Куалакана (да, столица называлась также, как и всё княжество). Хотя, нет. Не раскинулась. Горный рельеф диктовал своё и городок - а у меня уже не поворачивался язык называть это селением или деревней - был заметно компактнее той же Моки. Но толимеки здесь не подстилались смиренно под волю природы. Они изо всех сил перекраивали рельеф: все склоны вокруг были рассечены извилистыми горизонталями высот - каменными террасами. Собственно и сама Куалакана, расположившаяся в уютной амфитеатральной впадине, тоже была прорезана тремя террасами: одна над другой. Вдали, на самой верхотуре, виднелась обширная насыпь-платформа с несколькими большими зданиями. И снова - никаких пирамид.
        Вся нижняя терраса была запружена шумными вооруженными мужиками. Сколько их - я не имел ни малейшего понятия! Может быть, три сотни, а может - три тысячи. Правда, я (как человек с опытом) с трудом представляю себе, как местный князек сможет собрать, организовать и прокормить такое воинство. Да и по разведданным, у Куалаканы не имелось таких мобилизационных возможностей. Но нет сомнений - князь смог собрать ополчение не только в столице, но и во всех окрестных селениях. Настолько медленно мы шли от Моки. Никакого эффекта внезапности.
        Толпа яростно орала, поражая многоцветьем украшений из перьев и раскрашенными полуголыми телами.
        «Это сейчас нам придется штурмовать первую террасу, - задумался я о плане баталии. - Всего три или четыре каменные лестницы, а сама терраса местами выше человеческого роста. Допустим, выбьем мы их. Так они на вторую отойдут. Потом на третью. Наконец, закрепятся на верхней платформе. Сколько у меня останется людей для решающего штурма?».
        Я начал перебирать варианты. В принципе, защитников можно обойти с флангов. Думаю, белые и горцы смогут забраться на эти склоны. Неплохо, но, если толимеков очень много, то атаковать сверху нет смысла. Враги, конечно, пострадают от обстрела сверху, но смогут бить нас по частям.
        Как-то давно, в прошлой жизни, мне подарили «Искусство войны» Сунь-Цзы. Очевидный пижонско-интеллигентный подарок: что-то эффектное, но ненужное. Я вяло пролистал его, но, разумеется, у меня и в мыслях не было читать книгу внимательно. А как жаль! Наверняка в ней нашлось бы что-нибудь полезное для данной ситуации.
        Поскольку все арьегарды из лесу уже выползли (спасибо Тепеапили - не стал бить нас по частям), просто стоять и ждать не было смысла. Нужно что-то делать, чтобы в головах воинов не завелись плохие мысли. И я принялся раздавать приказы, велел махать стягами и дуть в дудки, пытаясь выстроить воинство для боя. Выходило медленно, неуклюже, отдельные отряды вечно получали приказы слишком поздно. Нет, этим вопросом мы, конечно, занимались. Уже давно была разработана сигнальная система. Но беда в том, что на большом пространстве сигналы плохо слышно и видно. А большая часть воинов - ополченцы и горцы - ее просто не понимали.
        Опять же, сигналы не универсальны. Я скомандовал построиться. А где? Нужно пойти и чуть ли не пальцем ткнуть в требуемое место. И линию фронта указать. И кто за кем идет. И как помехи на местности ликвидировать. Мы, кстати, строились прямо на поле. В стороне от зарослей маиса, на тыквенной бахче и томатных грядках. Так что, заборчики пришлось порушить, редкие подсолнухи порубить.
        Наконец, черные уверенно заняли центр позиции: элитный отряд Черного Хвоста слева, а пять сотен Брата Гнева - справа. Вытянулись в две линии щитов, за которыми стояли рослые бойцы с двуручными кирками. На левом фланге тучей мошкары скучились оцколи. Зеркально справа расположились золотые. У меня не было какого-то хитрого плана: просто разместил надежных воинов Хвоста рядом с менее надежными горцами. И наоборот: элита золотых должна быть подкрепой для ополченцев Брата Гнева.
        Толимеки за всё это время наших предварительных батальных ласк героически отсиживались за террасой, понося завоевателей гнусными словесными конструкциями. Особенно изгалялся крепкий воин со шкурой ягуара на плечах. Он прыгал по камням, размахивал шипастой дубиной и что-то требовательно выкрикивал в нашу сторону. Знатоки языка и обладатели чуткого слуха донесли мне:
        - Кажется, это Тепеапили и есть. Он требует поединка с… с Недоноском.
        Надо же, как далеко распространилось мое прозвище!
        - В моем войске такого воина нет! - громко с улыбкой ответил я, надеясь, что фраза разойдется среди воинов. - А вообще, никому не советую вступать в бой чести с трусом и братом труса, который ночью, тайно бежал от заслуженного наказания.
        Нет, ну зачем мне лезть на рожон? Я был готов рисковать собой в бою с Иттануакой, потому что от этого зависла моя жизнь. Чтобы за мной пошли - необходимо было геройствовать. А сейчас за мной и так идут более тысячи неплохих бойцов. К тому же, против Носача я вышел на пике своей формы (я тогда тренировался, как сумасшедший). Сейчас же, я хорошо, если раз неделю оружие в руки брал. Так что князь утрется без поединка - я не собираюсь рисковать своим войском, своими планами ради удовлетворения честолюбия.
        - Как в нашей первой битве, владыка, верно? - с улыбкой обратился ко мне генерал Глыба. Он оставил полторы сотни золотых на Теплого Ветра, который был вполне опытен в командовании, и стоял рядом со мной, с чувством глубокого удовлетворения озирая наши ряды.
        - Что? - не понял я своего командира.
        - Наш первый бой! - напомнил Прекрасная Слеза. - Неужели забыл, владыка? Оцкольские горы, их банда засела в деревне. Мы не решались напасть из-за возможных потерь, они не желали выбираться из укрытий.
        Верно! Я вспомнил! Жалкая стычка с грабителями в самом начале моей «императорской» карьеры. Совсем другие масштабы, но ситуация похожая.
        - Ты прав старина, - кисло улыбнулся я. - Другой враг, но та же проблема. Нам нельзя атаковать - мне еще понадобятся мои воины. Живые и здоровые.
        - Верно, - кивнул мой командир. - Но ты ведь помнишь, как мы перехитрили ту банду?
        Я помнил. Я велел начать ложную атаку, а потом пуститься в бегство, чтобы выманить врага с удобной позиции.
        - Что, владыка? Пустим на толимеков наших оцколи? Они начнут бой, потом притворно убегут, а люди князи бросятся следом! А?
        - Нет, Прекрасная Слеза. Не всегда в схожих ситуациях работают одинаковые решения. Оцколи от толимеков могут так получить, что их бегство станет не притворным. А толимеки преследовать их не станут. Вспомни: там была гора, за которой мы спрятали засаду. А тут все наши воины на виду. Зачем им нападать, если можно перебить нас, защищаясь?
        Глыба нахмурился.
        - Не переживай, друг! - улыбнулся я широко, вызывая удивление генерала. - Старый прием не сработает. Зато у нас сейчас есть то, чего не было там, в оцкольских горах. Очень здорово, что ты мне напомнил о нашем первом сражении! - и я побежал к воинам, выискивая глазами Аскуатлу.
        Часть белых исследовала окрестности на предмет: нет ли где затаившихся врагов. Но четыре двадцатки лучников стояли кучно позади воинов Горы, готовые к бою. Вот их-то я и решил использовать. Гуамарские луки бьют гораздо дальше атлатлей, поэтому белые могут встать на предельной дистанции и расстреливать толимеков до тех пор, пока те не поймут, что надо атаковать. Ну, а в чистом поле можно рассчитывать на чистую победу (да, я страдаю каламбурами!).
        - Надо сделать так, чтобы в строю черных появились проходы, - объяснял я задачу Черному Хвосту и Брату Гнева, которые подбежали ко мне. - Пропускаем воинов Муравья вперед, потом они забегают за ваш строй обратно, и проходы должны быстро закрыться! Потому что за спиной у белых будет враг.
        Куалаканцы по-прежнему предоставляли нам право первого удара, так что было время всё продумать и отрепетировать. Крайние воины каждой двадцатки по команде должны сделать два шага: из первой шеренги встать перед соседом, из второй - позади соседа. Пришлось пройти перед всем строем, объяснить задачу. Хвост рыкнул команду, двадцатники по цепочке ее повторили - воины открыли проходы, а потом по команде быстро восстановили строй.
        - Ну, - выдохнул я. - Змей нам в помощь! А то уже до вечера недалеко.
        Белые разбились на пятерки, через проходы вышли вперед и двинулись к террасе. У каждого лучника имелось при себе по двадцать стрел. В «обозе» везли еще тысячу запасных - примерно по десятке на каждого. Были еще наконечники без древков - пара тысяч - но их мы оставили в Моке. В итоге, мои воины могли сделать не более тридцати выстрелов по врагу. Если за это время враг не дрогнет, продержится - то нам придется придумывать новый план. Но, с другой стороны, три десятка выстрелов - это не так уж и мало. Тем более, толимеки на террасе - прекрасная мишень! Это против ближнего боя насыпь помогает, а вот от обстрела никак не защитит. Пока мои воины строились, я изучал противника. Щиты - небольшие, круглые - хорошо если у половины. Доспехи - у считанных единиц. Примерно треть толимеков вообще щеголяла голым торсом. На голове у многих были ободки, утыканные красными, жестко торчащими вверх перьями. Не знаю, был ли это шлем или просто украшение, но и такое имелось далеко не у каждого. В общем, есть куда стрелять.
        Пройдя шагов 30 - 40, белые вытянулись в жидкую цепочку, наложили стрелы и по команде дали первый, пробный залп. Не все стрелы с первого раза ушли, куда нужно, но воинственный рев толимеков сбился. Они начали ответную стрельбу, но даже с высоты террасы, даже из самых лучших атлатлей дротики до четлан не долетали. А белые, пристрелявшись, начал бить точнее и кучнее. Роговые, костяные и даже каменные наконечники на такой дистанции не имели особой пробивной силы. И убить могли только при самом сверхудачном попадании. А вот ранить - легко! Тем более - полуголых индейцев. Боец же с колотой или резаной раной руки, ноги - уже не совсем боец.
        Пятый залп. Десятый. Пятнадцатый… Где-то на этом этапе князь толимеков понял, что его орда утрачивает боеспособность.
        И лавина стронулась.
        Глава 12. Логистика, бессердечная ты…
        - Осторожно! - крикнул Вапачиро и кинулся на меня.
        Некрупный (особенно, на моем фоне) телохранитель смял своего «императора» словно тряпичную куклу и опрокинул на вытоптанные грядки. Тут же в воздухе просвистели два дротика и с чавканьем вонзились в неспелые тыквы позади.
        - Прости, владыка, - шепнул Серый. - У меня не было щита.
        С таким надежным защитником можно и расслабиться! Хотя, наверное, я и так уже это сделал. Так увлекся битвой, что напрочь проглядел опасность. Сражение разгоралось. Толимеки, не выдержав безответного обстрела из луков, рванули вперед. Как я понял, случилось это без приказа - нервная атака. Кто-то устал смотреть, как вокруг него падают окровавленные друзья, и ринулся в бой. За ним - ближайшие соседи, а, заметив нарушение плана - уже все. Кто-то спускался по лестницам, но многие просто спрыгивали с террасы и, занеся над головой оружие, с дикими воплями неслись на черных.
        В целом, выглядело жутко. И поначалу казалось, что толимеков очень много. Но всё дело в том, что они бежали рассеянной толпой, заполнив собой неубранные поля перед Куалаканой. Распаленные, они выпустили дротики (легко принятые на ростовые щиты), и сходу вломились в строй. Толимеки бежали неорганизованно, атаковали не всей массой, а по частям, но всё равно линия черных поколебалась. В паре мест ее даже прорвали, всё-таки обилие ополченцев, которыми разбавили сотни черных сильно ослабило боеспособность воинства Горы. Особенно, тяжело пришлось там, где орудовали настоящие берсерки - здоровяки с маками и дубинами в руках. Похоже, это были личные бойцы Тепеапили. С большим трудом линию удалось выровнять. Толимеки плотной кучкой уперлись в глухую стену щитов, требовательно стучали в них «леопольд - выходи»… И теперь ясно стало видно, что их не особо-то и больше - шесть-семь сотен. И процент опытных бойцов у них гораздо ниже. Я не говорю уже про вооружение.
        «Стоять», - мысленно приказал я своим воинам, потому что выкрикивать какие-то команды в этом грохоте оружия, какофонии криков боли и ярости - бессмысленно. Со своего «командного пункта» позади строя я пытался рассмотреть, что творится на флангах. Оцколи и золотые, как и было запланированно, избежали прямой атаки местных и отошли в стороны. Замысел был таков: дождаться, когда толимеки увязнут в бою с черными, забудут обо всем окружающем мире - и вот тут зайти им в спину и атаковать. Сейчас как раз шел маневр обхода. Я завороженно смотрел, сколь ловко реализуется моя «гениальная» стратегия и вообще не заметил полетевшие в меня дротики. Похоже, что кто-то из командиров толимеков, осознав бесплодность атак на черных, решил выиграть бой, лишив четлан полководца.
        Я с ужасом подумал: а ведь гадам это едва-едва не удалось. И, пока создавал вокруг себя личную маленькую стену щитов, пропустил решающую атаку. Золотые вышли на расстояние в двадцать шагов. Кто-то, возможно, их и заметил, но основная масса куалаканцев с яростью наседала на щитовой строй и ничего не видела и не слышала. Дротики из атлатлей были пущены практически в упор, и каждый нашел свою жертву. А потом в дело пошли чудовищные маки воинов Глыбы. Горцы слева тоже не сильно отставали.
        Поле битвы наполнили вопли гнева и ужаса. Толимеки враз растеряли весь свой пыл и стали думать лишь о спасении, кто-то успел вырваться из не совсем замкнутого «котла» и бежал в городок. За ними я послал белых, у которых оставалось уже совсем немного стрел. Кто-то - в основном, ополченцы из малых селений - сдавались на милость победителей. И только небольшая группа в центре отчаянно дралась до конца. Где-то среди них был и сам князь.
        …Бой завершился быстро. Мои люди перебили и переранили более трех сотен защитников, почти двести взяли в плен, остальные разбежались. Тепеапили гордо погиб в бою, зато в плен снова попал его невезучий братец Куарумхоц, подаривший мне такой удобный повод для начала войны.
        Дав четланам несколько минут на ликование, я повел большую часть войска вперед. Золотые остались внизу, чтобы собрать раненых, повязать пленных и подобрать оружие. Мы же организованно захватывали террасу за террасой, пока не добрались до верхней платформы. Ее уже никто не защищал. Мои воины быстро заняли дворцовые покои князя. Черный Хвост лично взобрался на храм и поскидывал оттуда нескольких идолов. Оцколи я строго-настрого запретил грабить имущество Тепеапили, пообещав, что завтра в их распоряжении будет весь город. Куалакану я решил разорить капитально, чтобы былая столица уже не воспряла.
        Распределил места для ночлега, прошелся по закромам. Казну явно пытались вывезти и спрятать, но всё не увезешь. Даже беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять - у меня уже хватает какао для ввода денег в Излучном.
        На верхней платформе зажглись десятки костров: мои воины устраивали пир, жарили уток и индюшек, пекли лепешки прямо на огне - ароматы разносились дивные.
        Так закончился седьмой день войны.
        А с утра - привычная послебоевая рутина, про которую не снимают голливудские пеплумы. Я официально спустил часть воинов на грабеж и разорение Куалаканы. Строго наказал не убивать людей. Хотел бы добавить «и не насиловать», но это бесполезно. Надеюсь, многие женщины за ночь успели убежать.
        - Не хватайте всё подряд, - уговаривал я воинов. - Мы просто не унесем это. Берите лишь самое ценное.
        Ннака с парой десятков горцев, которые поняли, что с казначеем дружить выгодно, занялись перетряхиванием запасов. Какао собрали в два раза больше, чем в Моке. Нашелся целый склад хлопка: сырье и готовая ткань. Надо забрать хотя бы часть! Толимека богата золотоносными ручьями, и казна Тепеапили это подтвердила. Найденный песок позволит заметно увеличить производство тумбаги. А еще хотелось взять зерно и соль, поделочный камень, смОлы, красивую керамику и многое другое.
        А ведь у нас ведь еще огромное количество оружия появилось! Пусть большей частью дрянного, но не оставлять же его здесь, у потенциальных врагов! Я велел ополченцам присмотреть себе вооружение - вдруг найдут получше, а остальное приказал сломать. Каменные пластины, наконечники собрали в корзины - еще могут пригодиться. А деревянные части просто сожгли.
        С девятью старейшинами, которых удалось найти в городке, я провел традиционную беседу: так и так, княжества больше нет, теперь вы служите мне. Дайте заложников и правьте по старым обычаям. Только подати платите! Старики проникались, скрывали за каменными масками лиц злобу и отчаяние. Но сыновей в итоге привели. Плохо только, что это было меньше трети старейшин Куалаканы. Я объявил, что право на управление будут иметь только те, кто присягнул мне и моему богу. Надеюсь, это посеет раскол: власть, как ни крути, заманчивая штука.
        После я и все знающие толимекский язык занялись допросами пленных. Отложив самых тяжелораненых (я разрешил местным жителям заняться их лечением), в остатке я получил более трехсот относительно целых человек. Небольшую беседу провели с каждым. Во-первых, выясняли, откуда они. Оказалось, на помощь князю пришли добровольцы из семи селений. Я отобрал по парочке из каждого (стараясь, чтобы они были легкоранеными и выглядели максимально жалко) и отпустил домой со словами:
        - Расскажите вашим старейшинам то, что видели здесь. Скажите, что я жду их в Моке. Кто придет и принесет мне клятву верности перед богом моим, тот сможет и дальше управлять своим селением от имени четланского владыки. Я же отпущу домой пленных из вашей деревни. Даже несмотря на то, что они подняли на меня оружие.
        Хотя, всех пленных я отпускать не собирался. Мои люди опрашивали пленных и на предмет рода их деятельности. Все-таки толимеки по уровню технического развития превосходили четлан (до моего появления), так что хорошие матера нам пригодятся. В итоге отобрали около полусотни камнерезов, гончаров, ткачей, а самое главное - тех, кто умел ухаживать за деревьями какао (я не оставлял мысли попытаться развести какао у себя в «Четландии»). Когда придем в Моку, отправлю их с добычей в Излучное, там сейчас нужны рабочие руки.
        Допросил я и Куарумхоца.
        - Теперь ты понял, кто Я такой? - припомнил я княжичу наш разговор в суде. - И каково это: оскорблять меня и не подчиняться моей воле?
        Толимек подавленно молчал.
        - Твой род больше не будет править Куалаканой. Никогда.
        - Посмотрим еще! - вскинулся Куарумхоц. - Сын брата моего спасся с верными людьми! Он еще покажет…
        - А сколько лет сыну брата?
        - Девять… - начал было пленник, но схлопнул челюсть, поняв, что и так наболтал лишнего.
        - Ну, скатертью ему дорога, - равнодушно хмыкнул я, отметив про себя, что награду за выдачу мальчишки стоит объявить. - Ты лучше расскажи, куда люди твоего брата спрятали часть казны. Это облегчит твои страдания.
        Толимек гордо молчал, пялясь в стенку.
        - Ну, где хоть твой подельник, с которым вы из моей тюрьмы сбежали?
        - Не знаю, - буркнул Куарумхоц. - Как добрались до Куалаканы, так на второй день он пропал. Ничего не сказал.
        Мацихатла опять растворился в неизвестном направлении. Шустрый парень…
        Весь день все женщины Сына Обезьяны и часть воинов обустраивали временный госпиталь. В бою у меня погибло 23 бойца, почти все - ополченцы, не имевшие ни опыта, ни надежных доспехов. Раненых же - более сотни. Причем, пятеро из них явно не дотянут даже до Моки. Сейчас им по возможности облегчали последние часы жизни. А вот остальных старательно перевязывали, поили разными отварами, кормили «с ложечки». Здоровые воины готовили носилки для пострадавших, чтобы донести их до обустроенного лазарета в Моке.
        В общем, готовиться к возвращению мы начали только на следующий день. И это оказалось непростым делом. Я не представлял, как вывезти из Куалаканы всё добытое. Ничего нельзя было бросить, оставить. А ведь кроме моей добычи у воинов была еще и личная. У оцколи ноги дрожали от напряжения, когда те закидывали на плечи свои тюки. И горцы наотрез отказывались избавляться от «кровного» барахла. Еще нужно было нести не меньше трех десятков носилок для тяжелораненых. И белые разведчики, которых нельзя нагружать… Да и хотя бы часть пехоты должна идти налегке, чтобы быть готовой к отражению нападения. Всё-таки по лесам разбрелись сотни полторы из воинства Тепеапили. Если не больше.
        Конечно, решили использовать больше трех сотен ходячих пленных. Но этого не хватало категорически, и я потребовал от старейшин выдать нам еще носильщиков. В итоге, вместе с имеющимися четланами обоз составил почти пятьсот человек. Мы старательно паковали груз, прочно приматывали его к пленникам, чтобы те не могли ни напасть, ни бежать. Долго выстраивали караван, чтобы носильщики равномерно перемежались с отрядами воинов и находились под контролем. Следить за первыми поручили ополченцам: один охранник на пятерку носильщиков. Тот должен был следить за ними, вести, куда надо, поить, кормить.
        Когда всё было готово, солнце уже склонилось к лесу. Выступать не имело смысла. Снова долгая распаковка, связывание пленников… Не сделав ни шага, мои люди вымотались, как после перехода.
        Лишь на следующее утро гигантский караван ушел в леса. По дороге, конечно, были инциденты. Несколько пленных пытались бежать, а один раз на нас даже напали. Причем, это были явно не остатки куалаканского войска, а свежие люди. Может быть, кто-то из тех, кто не успел к битве. Или вообще люди другого князя. По счастью, нападение вышло робким, неуверенным и явно совершенным с целью грабежа. Так что мы отбились почти без потерь (кроме десятка корзин с добычей и нескольких часов времени).
        Войско возвращалось на юг, а позади него оставались трупы беглецов и лишняя добыча. Особенно, активно сбрасывали лишнее оцколи, которые явно переоценили свои силы. Шли же мы так медленно, что вместо двух дней на дорогу затратили почти четыре. Увы, в Моке, помимо долгожданного отдыха нас ждали новые проблемы.
        Разговоры в тени - 4
        - Сиятельный господин! - робкий голосок проник в опочивальню и в томный полуденный сон Уикишо. - Прошу прощения у сиятельного господина! Но… но срочные вести принесли с Матери-реки.
        Местных не переделать. Они всегда будут звать Мезкалу - Матерью, а богатую Закатулу - Водным Домом. И под властью куитлатеков, и под властью предвечного каконци, и кто бы еще не пришел сюда, к берегам безбрежного моря.
        - Что там случилось? Смотри у меня, если поднял впустую!
        - Нижайше прошу простить, сиятельный Уикишо. Но вести чрезвычайного характера!
        - Ну, говори уже! Всё равно разбудил.
        - С Матери-реки сообщают, что пришел флот. Стоит уже у пределов города…
        - Снизу пришли? - оживился сановник. - Что-то рано в этом году. Урожай на полях, толимеки еще ничем не торгуют. Они что там, за морем, совсем на звезды не смотрят?
        - О нет, господин, - слуга совсем смутился. - Совсем не так. Люди утверждают, что флот пришел сверху. И он странный…
        - Да что странного-то? К нам с Жарких Земель торговцы не спускались, что ли?
        - Говорят, что слишком большой флот для торговцев. И странный… Нет, я не могу описать по чужим словам. Сиятельный, вам лучше убедиться самому.
        Уикишо богохульно выругался. Да, в совете он негласно отвечает за сношения с морскими гостями. С востока, вдоль берега приходят многие, некоторые даже настолько удивительные, что речь их неведома никому в Закатуле. Но со всеми торговец умел находить общий язык. А, если купцы пришли с севера - то он тут причем? Однако, порученец был крайне взволнован. Даже разбудить его не испугался.
        - Сандалии мне! - рявкнул Уикишо. - Плащ новый! И официальный головной убор!
        Когда небольшая делегация вышла к берегу, у Уикишо отвисла челюсть. Он невольно сделал шаг назад, за спины стражей. Это были не торговцы. На реке, среди полей и окраинных строений города, стояли (стояли!) по меньшей мере три десятка лодок, полные воинов! Лодки подошли к правому и левому берегам Мезкалы, где течение было слабым, и неспешно выгребали, чтобы держаться на месте. Они не высаживались на берег и не спускались к центру Закатулы. Это что-то означало.
        А в центре, на самой стремнине… Нет, Уикишо понял, почему затруднился в описании его слуга! Презирая мощное течение, на Мезкале стояла гигантская лодка. И длина, и ширина, и высота бортов ее были невероятны! Равно как и чудовищная длина весел гребцов! Которые даже не месили воду. Тем не менее, великанская лодка стояла на месте. С носа и с кормы в воду уходили канаты… может быть, секрет чуда в этом? За лодкой располагались два обширных плота, на которых также сидели десятки воинов.
        - Да кто они такие? - тихо прошептал перепуганный торговец, как вдруг ветер вяло развернул полотнище, болтавшееся над чудо-лодкой. Яростный желтый змей вильнул перед глазами Уикишо, и кое-что уже стало понятно. Это четлане. Уже несколько лет в Закатуле только и разговоров было, что про однорукого вождя горцев, который под сенью своего родового духа - Золотого Змея - объединил окрестные племена, отбился от целого войска, которое возглавляли могучие уакусеча. Сейчас он, вроде бы, служит предвечному каконци… А, вроде бы, и нет.
        «Прямо как Закатула», - тихонько ухмыльнулся советник.
        - Зовите Уардаро! - скомандовал он своим сановникам. - Этот торгаш из гор не вылезает, и речь четланскую знает отлично.
        Когда недовольный Уардаро притащил к берегу свой тяжелый зад, слухи уже широко расползлись по городу. На берег пришли еще пять-шесть уважаемых торговцев, число личных стражников достигло почти сотни, так что Уикишо чувствовал себя увереннее. Он велел людям помахать полотнищем, дабы привлечь внимание. И привлек.
        Гигантская лодка зашевелилась. Люди на ней вытащили канаты, на концах которых оказались тяжеленные камни, весла ударили по воде, судно чрезвычайно ловко развернулось и устремилось к ожидающим его торговцам. Нос его еще не воткнулся в берег, а с бортов спрыгнули удивительные воины. С огромными щитами, укрытыми головами и копьями, наконечники которых сияли на солнце. Две пятерки этих бойцов бодро выстроились в линию: внушительно, но без угрозы. А потом на берег легко спрыгнул рослый здоровяк. Едва Уикишо увидел его иссушенную правую руку, как сразу понял, что это тот самый вождь и есть. Сухая Рука.
        Сухая Рука в окружении нескольких человек (откровенно бандитского вида) смело шагнул вперед и заговорил на своем языке. Уардаро, одновременно напуганный и гордый, что без него господам советникам никуда, что-то ему ответил.
        - Наследник владычного рода, избранник Золотого Змея…
        - Уардаро, нам не нужны титулы этого дикаря, - оборвал переводчика Уикишо. - Просто поприветствуй его уважительно и кратко объясни, чего он хочет.
        - Еды.
        - Нет, давай тогда уже поподробнее!
        - Сухая Рука хочет, чтобы мы кормили его войско.
        - Я ничего не понимаю! Что его войско делает здесь?! Почему мы должны его кормить?!
        - Сейчас узнаю.
        Уардаро вступил с вождем в диалог на дикарском языке, а потом повернулся:
        - Кратко объяснять?
        - Да, - кивнул Уикишо, но быстро спохватился. - Только, чтобы всё понятно было!
        - Вождя оскорбила княжеская семья Куалаканы. Он прибыл в Толимеку, чтобы покарать своих обидчиков.
        - Он хочет воевать с Куалаканой?!
        - Нет. По его словам, он уже завоевал Куалакану. Князь убит, столица разорена. А сам вождь сейчас живет в Моке и приводит толимеков к подчинению.
        Купцы потрясенно молчали.
        - А причем же мы? - наконец, выдавил из себя Уикишо.
        - Сухая Рука хочет, чтобы мы снабжали продовольствием его воинов. Ведь позапрошлой весной его люди кормили воинство пурепеча под командованием уакусеча Апачетаме. Сейчас же пришло время отдавать долг, ведь мы тоже подданные правителя пурепеча.
        - Стоп! Стоп! - Уикишо схватился за голову. - Но ведь Апачетаме воевал против Сухой Руки!
        - Верно, - спокойно согласился Уардаро. - Юный Апачетаме хотел подчинить Излучное. И всё это время его воинов кормили другие четлане. Люди вождя Ицкагани. А сейчас этот Ицкагани служит Сухой Руке.
        - То есть, он нас уверяет, что сам кормил войско, против которого воевал?
        - Получается, что так, - пожал плечами Уардаро.
        - Но это же полный бред! - закричал Уикишо.
        - Это - бред, - согласился еще один купец, слушавший весь разговор. - А вот флот на реке - это реальность. Лодки полные воинов - реальность. И посмотрите только, какие это воины! Я не хочу посылать своих людей на эти копья. Уикишо, возможно, ты готов поспорить с дикарем о его правах?
        Уикишо надулся и молчал.
        - Возможно, несколько мешков маиса - это не такая уж и дорогая плата за спокойствие, - в никуда бросил Уардаро.
        - Спроси у вождя, сколько ему нужно продовольствия?
        - 25 лодок* зерна и 150 голов живой птицы, - ответил Уардаро после переговоров. - Это на пять дней для пяти сотен воинов.
        (*напомню, «лодка» - это принятая у четлан мера веса, около ста килограммов)
        - Мне кажется, что прокормить пять сотен воинов намного легче, чем победить их в бою, - вздохнул всё тот же купец.
        Глава 13. Нормальные герои всегда идут в обход
        Я смотрел, как шустрые закатульские лодочники подплывают к моим плотам, как лихо они перекидывают мешки с зерном, клетки с птицей - и всё еще не верил, что моя авантюра удалась. Хотелось нервно смеяться, но я старался не палиться. Всё-таки с берега за мной пристально наблюдало обворованное купечество.
        Нет, я считаю, что предусмотрел многое, не оставляя городу шанса врубить заднюю. Главный аргумент: более четырех сотен воинов Брата Гнева. Которые сидели со мной в лодках. А выше по течению в получасе ходьбы ждали сигнала все белые и золотые. Но мое обоснование! Кормите мое войско, ибо я кормил войско пурепеча! Войско пурепеча, которое пыталось стереть с лица земли мой маленький мир. Я видел округлившиеся глаза купцов, услышавших мою аргументацию - и это дорогого стоило!
        Когда же смирившиеся закатульцы спросили «сколько?», я намеренно занизил численность своих сил вдвое. Нечего раскрывать все карты. Лучше слегка затянуть поясок, чем показать соглядатаям пурепеча, какими силами я уже располагаю. Враг должен тебя недооценивать.
        …Мой флот двинулся на север, а я выдохнул с облегчением: угроза голодной смерти отсрочена. Кто бы мог подумать, что эта опасность окажется сильнее, чем острые копья и топоры врагов. Вернее, как можно было не подумать, что люди хотят есть ежедневно?! Увы… Нет, я не дебил, я понимал, что армии нужно продовольствие. Мы старательно реквизировали его и в Моке, и в Куалакане. Но я и не ожидал, что оно будет уходить так быстро! Каждый день! Каждый день мне требовалось накормить почти 1100 строевых воинов и полторы сотни раненых. А еще более трехсот пленных!
        Кризис подкрался незаметно. Мы вернулись в Моку из Куалаканы, обнаружили, что здесь всё спокойно. Уже пришел караван лодок с севера, и я отправил в Излучное новую партию добычи, заложников и самых ценных пленников. Пару дней мы отдыхали, чинили вооружение, лечили раненых, укрепляли Мангазею. Я принимал первых робких старейшин из мелких деревень, которые, после разгрома столицы, начали присягать мне на верность. А потом Ннака и говорит:
        - Надо забирать запасы у крестьян. Завтра половине воинов не хватит еды.
        Вот те раз! Оказывается, войску нельзя отдыхать! В мирный день оно мне обходится во столько же, сколько и в походе, а добычи не приносит.
        «Оказывается, мирное подчинение - это плохо! - тут же проклюнулся в моей голове знакомый басок. - Лучше бить, жечь и убивать?».
        «Но ведь так и есть, - у меня не было сил бороться с божественным сарказмом. - Сейчас некого грабить и нечем кормить людей. Война становится убыточной. А зачем нужны убыточные войны?»
        «Вот как ты заговорил, - хмыкнул Змей. - Ну, и как теперь, по-твоему, надо спасать… военный бизнес?».
        «Вариантов немного: закупать зерно у местных или отбирать зерно у местных. Но и то, и другое меня не устраивает. В обоих случаях, война продлится недолго».
        «А больше негде брать продовольствие?».
        Я задумался.
        «Конечно, мы далеко не всё вывезли из дворца Тепеапили, но сейчас туда уже поздно возвращаться. Свои же вычистили всё до последнего зерна».
        «Не разграблю я - разграбят другие», - загоготал желтый червяк.
        «Еще можно подвозить продовольствие из Четландии, - продолжал я мозговой штурм. - В принципе, это лучший вариант… среди худших. Долго, но можно организовать… Только я, знаете ли, не олигарх, чтобы так тратиться!».
        «Ну, прибедняться-то не надо! - не поверил мне бог. - Хотя, везти жратву из Излучного - не лучший вариант. Коммуникации растянешь - могут и порваться. Ты ведь с войсками дальше пойдешь? Придется всю дорогу в безопасности держать. Рассосется твоя армия, не с кем будет мир покорять».
        «Рассосется, - согласился я. - И чего делать?».
        «Искать место поближе, - туманно ответил червяк. - Богатое место. Где много зерна».
        «Да, понял я! Понял, - притормозил я божественные намеки. - Закатула совсем недалеко. Только что толку? Покупать продовольствие - дороже обойдется, чем из дому везти. А захватить город у меня, наверное, и сил не хватит. К тому же, это новая война с пурепеча. Только уже настоящая, полномасштабная. Ты к чему меня толкаешь?».
        «А если не купить и не отобрать?».
        «Украсть что ли…», - опешил я.
        «Ну… Это уже интересный вариант. Думаем дальше», - лукаво подзуживал меня Змей.
        Вот тут-то меня и озарило! Оставив в Мангазее только воинов Черного Хвоста и оцколи, остальных (которых нечем было кормить) посадил в лодки и пошел вниз по реке. Горцам велено было заняться охотой, чтобы хоть как-то смягчить приближающийся голод. До Закатулы добрались за несколько часов. Дольше переговорщиков ждали да «долги» грузили.
        И теперь мы везли назад более двух тонн зерна, полторы сотни уток и индюшек. Добравшись до лагеря Глыбы и Муравья, я велел организовать небольшую стоянку. Подозвал Брата Гнева.
        - Ну, как? - спросил я командира черных, для которого у меня было отдельное поручение.
        Отцы-командиры стояли рядом, навострив уши - они тоже посвящены в замысел.
        - Да! - радостно откликнулся Брат Гнева. - Двоих нашел! Как ты и требовал владыка: ни на кого не давил, не принуждал, искал самых алчных.
        Что сказать. Мною явно овладел дух авантюризма. А еще в последнее время мне стало жалко гонять войска вхолостую. Выглядело это, как неэффективно работающее предприятие. Вот я и подумал: раз уж мы спускаемся к морю, то почему бы заодно не захватить Ахатлу? Я прикинул, что для нападения на приморское княжество мне даже не понадобится вся армия. Куалакана-то была сильна, а Ахатла - угасающее владение. Закатульцы медленно, но верно отжимают у него земли на западе, а на востоке уже давно отделился старый наш знакомец Атотола-Пеликан. Пять сотен воинов мне за глаза хватит! С меньшей армией и переходы по лесам пройдут легче. Главное - найти хороших проводников.
        Вот этим-то Брат Гнева и занимался. Лучшие его переводчики заговаривали с лодочниками из Закатулы и интересовались на предмет «проводить до Ахатлы». Столица княжества Хокотиль находилась дальше восток, буквально в пяти-шести километрах от океана… Так маняще близко…
        И проводники нашлись! Получив задаток от Брата Гнева и обещание купаться в стек-тле после завершения сделки, оба закатульца смело приплыли за нами вслед, готовые за хорошую плату натравить одних дикарей на других.
        А мне только этого и надо.
        Быстро перегруппировавшись, мы отправили сотню людей Брата в Моку - продукты нужно довезти в целости. А 300 черных, без малого 100 белых и 180 золотых закинули на плечи минимальный запас продуктов и углубились в чащу. Это будет стремительный поход, насколько возможно быть стремительным в лесном бездорожье.
        И поначалу нас ждала та еще пытка. У моря леса гуще и непролазнее, насекомые - агрессивнее. А земля - зачастую болотиста. До вечера мы прошли совсем чуть-чуть, устали, как собаки, перекусили всухомятку, без костров и увалились спать. Утром проводники неожиданно вывели нас на широкую тропу. По местным меркам, практически хайвэй. Конечно, ехать на колесном транспорте здесь всё равно было невозможно: перепады высот, ухабы, нет ровной поверхности. Однако, это была широкая незаросшая тропа, которой явно пользовались. А мои воины уже спокойно могли здесь идти по двое и даже по трое в ряд!
        Настроение поднялось, четланское войско уплотнилось, перестроилось и зашагало быстрее. Мы надеялись добраться до Хокотиль уже сегодня. Но четлане идут быстро, а глазастые гонцы мчатся еще быстрее. Конечно, такую огромную толпу - без малого пять сотен здоровых мужиков - заметили. И столицу кто-то успел предупредить. Настолько рано, что нам даже успели организовать засаду.
        У приморцев был шанс. Дорога загибалась вдоль каменистого кряжа, развалившегося по левой стороне. Заросло тут так густо, что можно укрыться в двух метрах от дороги. А мы не вели разведку впереди, поскольку не знали маршрута, шли за проводниками. Зато по флангам мои лучники шерстили тщательно. И заметили засаду, когда голова колонны черных только начала втягиваться в ловушку. Не знаю, кто были эти белые, что приметили врагов, но они не стали орать на весь лес, незаметно сползли к дороге и предупредили Аскуатлу, а тот - уже меня.
        - Идем медленнее, - тихо по цепочке скомандовал я первой сотне, за которой шел сам. - Щиты на руку.
        Обычно, в походе тяжелые щиты черных висят на ремнях за спиной. Но не думаю, что толимеки что-то заподозрят в этом перестроении.
        - Аскуатла, - скомандовал я взволнованному командиру разведчиков. - Иди назад, прикажи Глыбе остановиться накапливайтесь вместе с золотыми. А как только начнется заварушка - сразу обходите врага и атакуйте в спину!
        Примерно так и вышло. Мы не учли лишь, что враги засели с обеих сторон. Запела дивная птица, лес зашевелился и заголосил душераздирающими воплями. Размалеванные рожи с оскаленными пастями ринулись на нас, и, как бы мои воины ни были готовы к удару, их всё равно застали врасплох.
        Что нас спасло от больших потерь? То, что горный кряж был слева. Толимеки решили (и справедливо решили), что стрелять сподручнее с горки, а не из ямки. Поэтому почти все копьеметатели, пращники сосредоточились слева. А слева у черных на руках висели огромные щиты. Которые и приняли на себя почти весь смертоносный град засадников.
        А потом враги кинулись в бой. Неумело, неорганизованно, недружно. Как только и умеют это делать воины, не обученные маневрировать крупными толпами. Да, поодиночке они, возможно, были и круты. Только крутых одиночек снова встретил почти монолитный строй. На этот раз ополченцы действовали лучше и не подвели своих старших товарищей черных. А когда в спину толимекам ударили стрелы и дротики, горе-засадникам резко стало ясно, что пора делать ноги. Только вот делать их было особо некуда. Тем, что атаковали справа, с низинки, еще получилось бежать, так как их не успели окружить, а вот стрелков с горы побили или попленили почти всех.
        - Столица приморцев явно близко! - крикнул мне распаленный боем Глыба. - Надо спешить! Ворвемся по их свежим следам!
        Я согласился. Три двадцатки черных оставили, чтобы те вязали пленных, помогли раненым и собрали оружие, а остальные ринулись за убегающими. Воины Брата Гнева бежали по тропе плотной колонной, а золотые и белые неслись широким фронтом прямо через лес. Менее чем через 20 минут мы выскочили на открытое место. Пологие склоны были полностью усеяны хлопчатником, словно на землю натянули гигантские бараньи шкуры. А вдали, в ложбинке, словно в складках этих шкур, раскинулась Хокотиль. Не суровая каменная Куалакана, а теплая глиняно-соломенная деревня. Не такая уж и большая (я потом понял, что видел лишь часть приморской столицы).
        И ее совершенно никто не защищал.
        По широкой дороге к нам двигалась небольшая процессия. Власти Ахатлы явно шли говорить, а не драться. Я дал сигнал сбора, трубы рыкнули, и мои ретивые воины сбавили прыть. Недовольные золотые, иронично хмыкающие белые стягивались к знаменам, а я махнул своей охране выдвигаться вперед.
        Толимеки робко замерли в паре десятков шагов. Наконец, от делегации отделился одинокий человек. Примечательный весьма. Высокий, почти, как я, но ссутулившийся настолько, что едва доставал до моего здорового плеча. Обильные расписные одежды скрывали фигуру, но, судя по впалым щекам на смуглом клиновидном лице, мужчина был весьма худым. Впалые глаза дополняли образ. В руках у него был резной посох, и это явно не ради красоты - незнакомец держался за него обеими руками.
        Неспешно он прошел почти всё расстояние, разделявшее нас, и слегка поклонился. Весьма неумело.
        - Приветствую владыку Хуакумитлу в моем доме! - слабым голосом на ломаном четланском заговорил он. - Тебе, князь, не нужно представляться, чтобы быть узнанным.
        Значит, это и есть Тувуак - князь Большой Воды. Измученный болезнями правитель измученного соседями княжества. А тут еще и я. Тувуак выглядел абсолютно покорным, но не испуганным. Он с интересом рассматривал двадцатки моих тяжелодышащих воинов.
        - Похоже, что Аматкуиль ошибался, - сипло закаркал князь, я не сразу понял, что это смех. - У тебя осталось слишком много воинов. Чересчур много воинов…
        - Это не все, - подлил я масло в огонь. - Часть моих людей осталась на дороге: собирает оружие с ваших мертвецов.
        Тувуак мелко и часто закивал.
        - А Аматкуиль выжил… Нет, он очень и очень ошибался, решив напасть на тебя.
        Я с удивлением услышал злорадство в его голосе. Князь радуется неудаче своих воинов? А потом понял. Чахлый болезненный правитель не может быть реальным лидером своих воинов. И неизбежно на этом месте появится другой человек. Человек, которого любят воины, от которого веет героизмом. Местный генерал Глыба. И, конечно, такой человек легко может перешагнуть грань от опоры князя к угрозе князю. Я по-новому посмотрел на Тувуака. Это ведь я! Недоносок, лишенный здоровья, задавленный местными интриганами. Только он не изменился. Не стал мной сегодняшним.
        Странное чувство охватило меня: сочувствия и одновременно какой-то гадливости. А еще я понял, что с Тувуаком надо быть осторожнее. Если в такой сложной ситуации он смог сохранить власть (а князю было уже явно за сорок лет), значит, у него есть иные таланты, за неимением широких плеч и гордого взора. Он, например, мог искренне радоваться гибели своих людей, если та играла против его соперников.
        - Я смиренно склоняюсь перед твоей силой, Хуакумитла, - снова слегка поклонился Тувуак. - Хокотиль теперь в твоей власти. Но, прежде чем ты отдашь приказ своим воинам, позволь мне поговорить с тобой наедине.
        Князь протянул в сторону и назад иссушенную руку, предлагая отойти. Вапачиро нахмурился. Я тоже был не в восторге. Вроде бы, риск невелик. До остальных приморцев далеко, нападения этого задохлика можно не бояться. Но не во владении кинжалом заключалась сила князя. И я опасался оказаться с ним наедине, когда вдруг проявится эта сила. Однако глубоко запавшие глаза смотрели на меня с обещанием.
        И я кивнул. Жестом остановил Серого и пошел вслед за Тувуаком, который покорно подставил спину.
        - Чего ты хочешь, Хуакумитла? - неожиданно прямо спросил меня задохлик.
        - Сейчас? - неуверенно уточнил я.
        - Нет. Зачем ты пришел в Толимеку, владыка? Что тебе нужно?
        - Я принес сюда справедливость. Которую попрали куалаканский князь и его гнилой род.
        Тувуак скривился, как от зубной боли.
        - Не надо, - покачал он головой. - Не надо пустых слов. Они бессмысленны. Я ведь не спрашиваю тебя, почему четланские воины находятся в землях Ахатлы, хотя, их владыку оскорбили в Куалакане. Это тоже пустые слова. Мне хочется знать, чего ты здесь хочешь.
        Я настороженно молчал. Профессиональное чутье подсказывало мне, что сейчас надо быть осторожным с каждым словом.
        - Хуакумитла, это не праздный интерес, - буравил меня своими провалами глаз Тувуак. - Я и мой народ в твоей власти. Но, может быть, мы сможем оказаться полезными тебе, если я пойму твои цели? Как я понял со слов беженцев, ты устроил явно не грабительский набег. Может, ты хочешь переселить свой народ в наши благодатные земли? Или хочешь подарить эту страну пурепечскому каконци, ради его благорасположения? Или наоборот, собираешь силы для восстания против него? Скажи мне, если это не тайна?
        Я продолжал молчать. Тувуак оказался очень проницательным. Он уже много знал. В своих гипотезах он оперировал сразу многими неизвестными. Я не хотел упражняться в игре разумов с этим задохликом. Лучше уж принять вызов Тепеапили на поединок… Но, с другой стороны, мои цели, действительно не были тайной.
        - Я хочу подчинить Толимеку, - наконец, решился я. - Всю или частично. Подчинить только себе. Я принесу в эти земли разумное управление и заберу лишь малую часть ваших богатств. Меня интересуют золото и какашут.
        Тувуак удовлетворенно кивнул.
        - У меня есть и золото, и какашут, - покладисто начал он. - Ты и сам легко заберешь это. Но я думал правильно. Мы можем быть тебе полезными. Ты ведь хочешь получить еще больше золота и какашута?
        Глава 14. Великий комбинатор
        «Началось! - затрубили тревогу трубы у меня в голове. - Сейчас нам сделают предложение».
        - Слушаю тебя, Тувуак.
        - Я признаю твою высшую власть, Хуакумитла, - спокойно начал раскидывать карты толимекский князь. - Я отдам тебе всё золото и какашут, что хранятся в моем дворце. И буду отсылать в будущем. Но за это прошу тебя помочь мне восстановить справедливость. Несколько лет назад мятежный вождь отнял мои законные владения. Ты видишь, я слаб. И не могу сам вернуть их. Но твоих воинов так много… Они так сильны! С твоей помощью я легко возвращу утраченное. А ты - ты только приобретешь! Во дворце Атотолы ты возьмешь еще больше богатств! С моими воинами завоевать Амотлаткуа будешь легче, чем в одиночку. И самое главное - в Толимеке тебя не будут считать завоевателем. Ведь ты будешь на стороне справедливости!
        Тувуак забрасывал меня выгодами сотрудничества, я, буквально, чувствовал, как мои руки и тело обволакивает чем-то липким.
        - Стоп! Я понял тебя, князь. Подожди неподалеку, я дам тебе ответ чуть позже.
        - Почему… владыка?
        - С богом посоветоваться надо.
        Прозвучало почти как глумление - даже в этом религиозном мире. Но самое забавное - я сказал правду. Мне нужно обмозговать предложение со своим внутренним богом. С желтым червяком, моим вредным альтер-эго.
        «Ну? Чего боишься?».
        «Понятно чего: меня хотят попользовать, не снимая носков. И при этом уверяют, что делают это из чувства глубокого уважения».
        «Гы! Похоже, - развеселился бог. - Ну, так пошли его нафиг! Ты ж сейчас хозяин ситуации?».
        «Сейчас да», - неуверенно согласился я.
        «А что тогда? Манят его вкусные предложения?».
        «И манят, и пугают. Ну, воины его мне и задаром не нужны, особенно, после того, что мы им в лесу устроили. А вот легитимность расширения владений - это заманчиво. Недоносок Сухая Рука - не чужеземный завоеватель, а восстановитель попранной справедливости».
        «Но ты почему-то считаешь, что это плохо», - не то спросил, не то заявил Змей.
        «Да. Амотлаткуа я завоюю - говно вопрос. Но вот для кого? Для себя или для Тувуака? Сейчас он расстилается передо мной, а когда я уйду? Что сделает он, став вдвое или втрое сильнее? А рядом еще целая пачка княжеств мне не подчиненных? Я ж спиной к нему повернуться не смогу!».
        «Ну, так гони его в шею! - воинственно зарычал желтый червяк. - Дворец - выпотрошить и сровнять с землей! Ахатлу объявить Приморским районом Толимекской области Четланской империи!».
        «Это было бы идеально, - вздохнул я. - Ввести нормальную унифицированную систему управления с пресловутой вертикалью власти… Об этом можно только мечтать».
        «А почему только мечтать?».
        «Даже в Четландии такое не сработает. Общество традиционное, приходится вплетаться в него, ибо ломать трудно, может полностью по бревнышку рассыпаться. А здесь, в Толимеке - вообще не реально. Я бы с радостью, но всех моих глав муниципалитетов вырежут на следующий же день, как только я вернусь в горы. В самом лучшем случае - не станут слушаться. А значит, мне придется в каждом княжестве разместить контингент человек в пятьсот. А где столько взять? И на какие шиши содержать? Тут никаких выгод от завоевания не будет».
        «Но вы же думали о том, как держать в подчинении толимеков? - пробурчал Змей. - Это же в твоих десяти вопросах было».
        «Думали! - кивнул я. - И придумали немало: брать заложников, заселять землю горцами, поддерживать покорных и послушных, выдвигать их наверх. И, на мой взгляд, на Куалакану этих мер хватит. Особенно, если еще крепостью и гарнизоном подкрепить. Но на несколько княжеств я не найду ни переселенцев, ни гарнизонов. Здесь нужно другое решение: искать местных лидеров, заинтересованных во мне. Через них можно контролировать чужие земли».
        «А! - протянул бог. - Теперь понятно. Этот задохлик - заинтересованный лидер. Так бы сразу и сказал».
        «Верно. Только он ПОКА заинтересованный. А получит свое - и может стать совсем незаинтересованным».
        Бог хохотнул.
        «Ты сам только что показал решение, а сам не видишь».
        «Это какое?», - нахмурился я.
        «Этот Тувуак - конечно, тип непростой. Только вот ему сейчас торговаться нечем. Козырей нема. Так что ты соглашайся! Соглашайся от всего сердца, выказывай заинтересованность, бери смело полную плату… Но не делай главного. Обещай с три короба, обсуждай детали - но не более. Подкармливай костер его надежды. И, пока тот не погаснет, Тувуак весь твой!».
        Я невольно присел на поваленный ствол. Так просто? Тувуак стоял неподалеку в окружении сановников и неотрывно смотрел на меня. Пальцы рук теребили посох - волнуется. Очень хитрый князь. Но я его перехитрю. Влезу в его клейкую западню всеми лапками. Буду выглядеть жадным, очень жадным. Таким, которому очень мало Приморского княжество, которому очень хочется захапать владения князя-пеликана.
        Я пружинисто встал и махнул рукой: мол, садимся за стол переговоров.
        Стола не нашлось, обошлись циновками. Со мной: Вапачиро, Глыба и Муравей; с Тувуаком - шестеро сановников. Я первым делом поинтересовался, который из них Аматкуиль, хотя, по виду уже догадался. Тувуак с невинными глазами торжественно представил своего неудачливого «генерала», а я, напрягая дохлые мыщцы, указал на него недоразвитой правой рукой. Рукой смерти ее прозвали еще после поединка с Носачом. Надо же держать марку!
        Моя стража рванула вперед, заломила Аматкуилю руки и увела в кусты. Я успел заметить, как радостно сверкнули глаза князя… Рано радуешься, дорогой!
        - А вот теперь поговорим.
        Я начал с наживки. Принялся расспрашивать про княжество Амотлаткуа, про его правителя Атотолу. Какие силы у него, какие богатства. Дороги-пути. Разумеется, на конкретные вопросы у князя не было ответов. Потом я принялся яростно торговаться за размер податей, которые мне будет платить Тувуак… после завоевания Амотлаткуа. Торговался с азартом, чтобы задохлик и на миг не сомневался: я ОЧЕНЬ хочу захватить мятежное княжество.
        - Значит так, - подытожил я. - У нас не принято нападать наобум. Поэтому, князь, я оставлю у тебя двадцатку своих лучших воинов с опытным командиром. Он будет собирать те сведения о врагах, которых нет у тебя. Мои воины послужат всем знаком, что ты теперь под моей защитой. К тому же, подучат твоих бойцов воевать получше. Скоро начнется пора сбора урожая - нам нужно вернуться в Четландию. А вот потом мое войско снова спустится в Толимеку - и мы вместе вернем тебе утраченные земли!
        Я уже знал, кого оставлю в Приморском. Двадцатку золотых под командой молодого Иштлакоцила - Желтое Лицо. Парень очень неплохо знал толимекский язык, а в моей картотеке проходил под грифом «перспективный». Двадцатника я настроил готовиться к войне серьезнейшим образом. Но! Ни за что не поддаваться на просьбы князя и не ввязываться в боевые действия. Кроме того, Желтое Лицо должен старательно заводить знакомства в Хокотили. Искать: кто к Тувуаку хорошо относится, а кто - плохо. Пригодится.
        Задохлик согласился на это предложение с удовольствием. Двадцатка власть не захватит, а пользу от нее поиметь можно.
        Я видел, что «пациент» уже окончательно расслабился. Заглотил наживку по самые гланды. И тут я выставил счет. Какао с золотом Тувуак мне сам пообещал. Но я потребовал еще зерна и мяса для прокорма моих оголодавших воинов. И сотню носильщиков, чтобы помогли донести это всё до Моки. Больше всего Тувуака напрягло требование дать мне заложников. Князь пошел в отказ, мы, мол, так не договаривались. Однако, Золотой Змей был прав: козырей у задохлика не было. Я давил, Тувуак боялся, что его хитрый план по охмурению меня сорвется… и согласился на всё.
        Ночь мы провели в окрестностях Хокотили. Толимеки вели себя смирно, а уже утром мы получили положенную дань и покорных носильщиков. Караван сбивали часа три, я проверил на два раза: всё ли без обмана, потом тепло попрощался с Желтым Лицом - и мы тронулись. Пять дней по лесам, пять муторных дней с постоянными задержками, отставаниями. Пять дней ожиданий атаки из зеленого моря Толимеки (по счастью, бесплодных). Мы шли почти напрямик, теперь у нас точно были надежные проводники.
        Один из них бодро сообщал мне, что уж сегодня-то мы точно заночуем в Моке, до нее осталось всего ничего. Именно в этот момент ко мне подошел встревоженный Аскуатла.
        - Владыка, - негромко произнес он почти на ухо. - Разведчики сообщают, что над Мокой стоит черный дым.
        Разговоры в тени - 5
        - Остановись, брат! Останови свадьбу!
        - Накацтли! Ты врываешься в мой дом, не пожелав мне ни доброго здоровья, ни радости…
        - Пусть пожрут духи ночи вежливость! Я бежал сюда последнюю пятерку дней не для пожеланий! Не мучай девочку! Не отдавай ее в жертву чужим богам и чужому мужу! Эта сделка не принесет пользы ни ей, ни нашему дому!
        - Хватит! Я все-таки твой князь, Накацтли! Прояви должное уважение.
        - …
        - Что за демон вселился в тебя? Даже все дела торговые бросил…
        - Разве ты сам не звал меня, брат?
        - Звал, но не для ругани в своем доме. Ты слишком привык общаться с торгашами на базарах, брат. Твоя борьба за Жаркие Земли испортила тебя.
        - Я, хотя бы, борюсь за них!.. Как могу. А не продаю дочь и собственный народ.
        - Умолкни, Накацтли! - вскочил князь. - Воистину, ты пришел сюда, чтобы испытать мое терпение! И ты уже почти добился своей цели!
        Князь заставил себя замолчать. Успокаивая дыхание, он снова сел на изукрашенную циновку и сделал брату приглашающий жест: садись, мол, рядышком.
        - Что за демон безумный вселился в тебя?
        - Не в меня, брат. Не в меня.
        - Что ты хочешь этим сказать?
        - Что ты не только дочь, ты всю землю нашу продаешь! Или неправду, говорят люди о том, что твой любезный жених с восточных озер ведет на свадьбу 8000* украшенных боевыми перьями гостей?
        (*напомню, что 8000 у мезоамериканских индейцев - это не конкретная цифра, а суперкруглое число: 20х20х20. В речи употребляется, как… ну, стопицот, например)
        - Ах, вот ты о чем. Да, жених Звездочки - большой вождь. Он - родич говорящего большой столицы. Он - предводитель многих воинов. И я горжусь тем, что моя дочь будет жить с таким мужем. Этот зять обеспечит могущество нашему княжеству! Всему народу куитлатеков!
        - Не говори это мне, брат. Говори так на крыльце перед народом, но не мне. Ты продал наш дом. Продал востоку с потрохами…
        - Не забывайся, Накацтли! - снова злобно зазвенел голос князя.
        - Я не забываюсь, брат, - устало возразил враз постаревший торговец из Уэтамо. - Я всегда говорил, что мы не должны принимать сторону ни одного из великих народов. Они нас пожрут. Только играя в опасную игру между ними, между восточными и западными озерами, мы сможем сохранить себя. А, может быть, и былую власть… И я помню, что ты всегда был со мной не согласен.
        В комнате повисла тишина.
        - И вот ты все-таки продал нас. Но я же купец (ты же сам любишь тыкать мне этим в лицо). Я привык торговаться. И очень хорошо отличаю выгодную сделку от невыгодной.
        - Хочешь сказать, что я продаю свою дочь задешево?
        - А разве нет? Скажи мне сам, куда и для чего сюда идут воины иноземного жениха? Скажи, чтобы я снова не пересказывал чужие сплетни!
        - Если ты намекаешь на то, что эти войска будут размещены в наших горах, то это неправда. Теучимальцин идет походом в другие земли. Он мог бы пройти туда силой, но предложил договор и союз. Мы пропустим его войско на юг, поможем его людям, а он поделится с нами добычей! Это союз, брат! Союз с могучим народом. И брак с моей дочерью только подтверждает серьезность нашего договора. Перед богами и духами предков. Это очень нужный брак. Он сделает нас сильными.
        - Ты только послушай себя, брат! Восток покупает нас. Привязывает брачными узами. Ты говоришь с гордостью, хотя, проторговался так, что любая базарная торговка рыбой подняла бы тебя на смех. Если бы! Если бы это войско шло воевать с нашими врагами! Если бы князья пропустили их на запад, против мичуаке-рыбоедов! Я бы тебя еще понял. Но они идут туда, куда им нужно. Им, а не нам! Идут захватывать и грабить народы, которые нам ничего плохого не сделали. Это не принесет куитлатекам никакой пользы! А все наши княжества сделает карманными. И ты - отец жены этого…
        - Теучильмацина.
        - Да, Теучильмацина. Ты станешь главным заложником! Через тебя восток станет отдавать приказы княжествам куитлатеков. Тебя очень скоро возненавидят все наши горы.
        Снова тишина.
        - Брат, - совсем тихо добавил Накацтли. - Пока не поздно откажись от брака. Или, хотя бы, измени условия сделки.
        - Как будто так легко сказать «нет» жениху, за спиной которого стоят 8000 воинов.
        - Так и ты сейчас представляешь чуть ли не все наши княжества! Не надо бояться. Войско чужаков собралось для битв с другими народами. Они не захотят рисковать и превращать во врагов еще и куитлатеков. Это нарушит их планы. Ты сможешь…
        - Мне кажется, ты не помочь хочешь, - горько усмехнулся князь. - А подставить меня. Или даже всё наше княжество. Боги! Ты готов вызвать войну, погубить весь народ, лишь бы всё шло по-твоему! Что ж… Пожалуй, мне стоит сказать то, что надо было объявить с самого начала. Свадьба уже состоялась. Цитлали попрощалась с предками и богами, вернула им своё имя и стала женой могучего Теучильмацина.
        - Как… Когда?
        - Удивительно, но вчера. Волею богов ты опоздал всего на один день, брат. И не смог испортить столь славный день.
        Накацтли весь осунулся. Сгорбился. И какое-то время смотрел отсутствующим взглядом в пол.
        - А Цит… твоя дочь еще здесь? - наконец, поднял он глаза. - Я… Мне можно будет проститься с ней?
        - Да, она не уехала, - кивнул князь. - Но уже слишком поздно. Не стоит ее беспокоить в то время, когда солнце не защищает нас своим светом… Приходи завтра.
        Накацтли растерянно закивал головой.
        - А пока отдохни, брат. Ступай. Твой дом, как и всегда, ждет тебя и твоих сыновей. Никто не занимает эти покои. Ступай, тебя проводят.
        Шаги (слишком медленные шаги для человека, который пять дней бежал аж от самых Жарких Земель) постепенно стихли. Князь подошел к окну, но не смог рассмотреть удаляющиеся фигуры в эту безлунную ночь. Факелы на подворье тоже никто не зажег.
        - Он не послушается тебя, - услышал князь за спиной тяжелый низкий голос.
        Закрыл глаза.
        - Он всегда будет спорить с тобой, - продолжал вещать голос с малоразличимым акцентом. - Будет подвергать сомнению твои приказы. Твою власть.
        - Ничего удивительного, Теучимальцин, - вздохнул князь. - Так было всегда. Мы спорим с самого детства.
        - Мое сердце громко стучит, а печень раздувается от боли и обиды за тебя! - повысил голос гость. - Ты - отец моей жены, ты - мой второй отец, и я не могу потерпеть умаления твоей власти! Никто не смеет относиться к тебе без надлежащего уважения! Поверь мне, ты поступил совершенно правильно!
        Князь почти незаметно усмехнулся, не отворачиваясь от окна. «Еще бы! Разве ты можешь сказать иначе».
        Гость правильно истолковал молчание хозяина дворца.
        - Это не просто слова, мой второй отец. Знай же: брат мой и мой повелитель, что послал нас на юг, сведущ в магических таинствах. Многое открыто его взору. По секрету он сообщил мне, что в золотых землях не будет никого сильнее тебя, князь! А твои потомки станут владыками всех куитлатеков!
        - Мою власть наследует кто-то из сыновей Накацтли. Так повелось издревле, - возразил хозяин.
        - Верно, - кивнул Теучимальцин. - И об этом говорил мой владыка. Накацтли - угроза твоей власти. Не сыновья его, а он сам! И ты сейчас лишний раз убедился, что это так и есть. Твой младший брат не успокоится. Он попытается остановить тебя.
        Тишина.
        - Но я не позволю этого, второй отец. Только дай знак - и я остановлю этого изменника. Здесь есть мои люди: сильные и опытные. Мы сделаем всё тихо. Никто ничего не узнает! А после этого ничто не станет препятствием для твоей власти. А твои потомки - дети твоей прекрасной дочери - станут править всеми куитлатеками! И мой народ будет для них опорой и защитой… Только дай знак.
        Князь стиснул кулаки. Но не сказал ничего. И даже не обернулся.
        Теучимальцин всё понял. Улыбнулся, глядя на молчащего тестя из-под изогнутых бровей, повел широкими плечами, как перед тяжелой работой, откинул циновку, закрывающую вход, и тихо вышел в густеющую темноту ночи.
        Которая скроет всё.
        Глава 15. Побоище у Моки
        Я, конечно, подрасслабился. Мой личный поход, в котором я, в лучших традициях Остапа Бендера, обул закатульцев, подчинил целое княжество, захватил богатую добычу - слегка вскружил мне голову. К тому же, за эти дни воинов погибло меньше, чем у меня пальцев на одной руке, а заметные ранения получили где-то пара десятков человек. Это ли не успех! Я ли не чертов гений войны и интриг!
        И вот расплата. Кто-то ударил в самое сердце наших завоеваний, по главному плацдарму - по Мангазее. Черный дым… Острожек сожгли?
        - Аскуатла, я должен всё увидеть сам. Далеко ли еще идти?
        - До самых окраин Моки пара тысяч шагов, до Мангазеи еще около тысячи.
        - Мы можем - лично я с твоими ловкими воинами - подобраться к крепости так, чтобы мы всё видели, а нас нет?
        Муравей скупо кивнул и тихим свистом начал созывать своих. Я отдал Глыбе приказ: дальше вперед не идти, накапливаться прямо здесь. А сам, с двумя пятерками белых, с неизменным Вапачиро и Аскуатлой, легкой трусцой двинулся на север.
        Мы двигались практически под заборами подворий какого-то южного рода жителей Моки. Разведчики приметили пачку кустов на горочке - оттуда всё будет видно отлично. Я уже знал, как минимум, две вещи. По традиции: хорошую и плохую. Хорошая: Мангазея уцелела. Черный дым - это сигнальные костры, которые догадались запалить Черный Хвост или Ннака, чтобы предупредить нас. А плохая: острог осадило войско. Прям войско! Кто такие, сколько - непонятно, но толпы воинов носились по всем окрестностям.
        - На землю! - глухо рыкнул Аскуатла и воткнул меня мордой в жухлую траву.
        Мы тихо переждали опасность, и, по сигналу переднего разведчика, поднялись и проскочили, наконец, к пункту наблюдения.
        Под стенами Мангазеи плясала орда. По крайней мере, под южными и западными - которые нам было видно. Это точно были толимеки: обычная солянка из как попало вооруженных и снаряженных мужиков, куча жестких красных перьев над головами. Но кто именно - непонятно. Они, кстати, плясали не под самыми стенами - это я перегнул. Осаждающие держались на почтительном расстоянии, потому что вдоль частокола были оборудованы шесть стрелковых площадок, где сидели мои пращники и дротикометатели. Видно, что толимеки уже несколько раз неплохо получили оттуда и теперь держались на почтительном расстоянии… Эх, если бы в крепости были лучники!
        Орда выглядела весьма бестолково. Какого-то руководящего центра у нее не было. Ну, или я не видел. При этом, толимеки вели себя очень активно: везде кто-то бегал, кричал, кто-то даже пытался обстреливать защитников. Только делать это снизу вверх было себе дороже. В целом, как я и предполагал, индейцы не знали, что делать с крепостной стеной. Была ли она для них неожиданностью или нет, не ведаю, но брать стены штурмом толимеки не умели. Пытались поджечь - я сам заметил несколько четных подпалин на частоколе - однако, к такому повороту я подготовил защитников заранее. В Мангазее были выкопаны два колодца и по всему периметру стояло множество крупной тары с водой. Так что тут всё было надежно прикрыто: мокрые бревна горят плохо, а напалма или даже завалящей нефти у осаждающих не было.
        - Аскуатла, - подозвал я главу своих разведчиков-диверсантов. - Нужен пленник! Нужен, как воздух!
        Муравей кивнул и молча кивнул троим своим подчиненным. Те улыбнулись и бесшумными ужами скрылись в высокой траве. А я вернулся назад. Когда мы добрались до лагеря, уже смеркалось. Глыба обустраивал лагерь: максимально тихий и незаметный. Люди размещались концентрическими кругами: внутри - носильщики и раненые, затем - плотное кольцо золотых и черных, а снаружи - неприметная россыпь белых. Чтобы ни один бродяга даже случайно не смог наткнуться на шесть с лишним сотен воинов. Оттянем момент «знакомства» до последнего. Никаких костров, никаких факелов! По счастью, ночь была безлунной и скрывала нас хорошо.
        А дальше на юг, в темном распадочке на маленьком костерке калили тумбажные кинжалы, которые люди Аскуатлы крепко прикладывали к телу невезучего толимека, что попался моим разведчикам на окраине Моки. Тот яростно рвался из пут, завывал от боли сквозь плотно зажатый рот - но, наконец, я услышал:
        - Благородный Пиапиапац услышал мольбы куалаканцев… Он собрал всех воинов своей земли… Вся Хетци-Цинтла пришла на зов… Ждали на том берегу реки… Одним ударом смели врагов… Загнали, как крыс в нору… Мужчины Моки встали на сторону справедливых…
        Я морщился от вони паленой кожи, пропускал мимо ушей пропагандистский дух ответов и нервно кусал губы. Лопухнулись мы с господами генералами! «Подкаблучник! Подкаблучник! Ахаха, немужик!». Даже думать забыли о Закатном княжестве и его жалком правителе, что слушается указов жены. А правитель взял, да и напал! Куда надо и когда надо. Включил мужика. Либо его пресловутая жена включила. А что? Бывают женщины и «с яйцами», и с державным умом.
        В принципе, не так важно. Главное, сейчас было выручать своих. Деблокировать Мангазею. А в идеале - навалять зарвавшимся толимекам! Глыба, Муравей, Брат Гнева, Тихий Ветер и еще пара командиров собрались в тесный кружок, строя планы.
        - Прости, владыка, но пленник не смог рассказать, сколько всего осаждающих! - повинился Аскуатла. - Всё твердил о бессчетных восьми тысячах… Кажется, он сам не знал.
        - Ничего, это мы примерно и сами подсчитаем, - улыбнулся я. - Он говорил, что на запад пришли куалаканцы. Это, видимо, битые защитники столицы, их там разбежалось не более полутора-двух сотен. Сказал, что жители Моки их поддержали. Молодых и крепких тут тоже сотни полторы. А само княжество Хетци-Цинтла ни в чем не уступает Куалакане. Тепеапили смог собрать 700 - 800 человек, но к нему подтянулись не все. А вот Пиапиапац готовился тщательно, долго. У него может и тысяча наберется.
        - Это что же получается, - изумился Брат Гнева. - Столько же, сколько и у нас?
        - У нас столько было в начале похода, - оборвал его Глыба. - А сколько уже побито, поранено? Но самое главное, разделены мы! Пять сотен - в Мангазее. Шесть - здесь. Нельзя дать им бить нас по частям!
        - Нашу разделенность и на пользу можно обратить, - хитро заметил я. - У них ведь неорганизованный сброд. Толпа. И это нужно использовать.
        - Эх, напасть бы под утро, - мечтательно протянул Теплый Ветер. - Взять их тепленькими.
        - Не выйдет, - вздохнул Аскуатла. - С юга от Мангазеи голый склон, с запада и востока - дома и поля. Открытое место, сами такое место выбрали, чтобы округа просматривалась. А главное - эти толимеки, как стадо! Они повсюду ходят, валяются. Нас обязательно заметят…
        Планы строили допоздна. Без луны трудно время измерять, но спать мы разошлись далеко за полночь.
        Так что утром я дал своим выспаться. Спешить не надо, нам не нужна внезапность. Зато важно, чтобы защитники Мангазеи точно проснулись, чтобы были готовы к бою. Они тоже должны поучаствовать. Да, связаться с ними мы не могли. Но в крепости был Черный Хвост. Он всё и увидит - и поймет, что надо делать. Я был уверен.
        Брату Гнева досталась самая короткая дорога. Почти триста черных, остававшихся у него, шли прямо на север, спускаясь с пологого взгорка. Удобно, ничего не скажешь. Можно было бы с наскоку так ударить… Только вот тяжелы были черные. С щитами, с копьями, двуручными кирками. Да и выучены плохо. В отряде Брата четыре из пяти - ополченцы с минимальной выучкой. Они, конечно, уже прошли несколько боев, могли неплохо держать строй, не бежали от вражеских воплей ярости. Но вот идти строем - это навык, который за раз не выработаешь.
        Очень медленно шло воинство Горы. Да еще и по открытому месту. Толимеки закричали, заверещали - и кинулись наперерез. Ну, как, кинулись… Как стадо овец к кормушке. Кто со всех ног, а кто - лениво. Некоторые уже на расстояние броска камня подошли, а другие только глаза продрали. Кто-то вообще был по другую сторону Мангазеи и даже не спешил на битву. Некому приказывать.
        Самые отчаянные толимеки уже кидались на щитовой строй малыми группками, уверенные в своем превосходстве. Ну, как же - их ведь орда! Брызги агрессии разбивались о крепкую стену щитов. Черные шли твердо, всаживая сияющие тумбагой наконечники копий меж ребер, круша золотистыми «клювами» черепа. Но они втягивались в бурлящий котел. Толимеки всё пребывали, их становилось всё большее. С моего командного пункта видно плохо, но врагов было очень много. Может, пятьсот, а может - и вся тысяча. Как железные опилки, тянущиеся к магниту, они заполонили всё предполье перед Мангазеей.
        Пока черные крушили первых атакующих, но вскоре они так увязнут в толимекском живом болоте, что сами из него не вылезут. Я тяжело дышал, сердце колотилось, даже несмотря на то, что пока всё шло по плану. Планы, знаете ли, могут и нарушиться.
        Черные не спешили. Черные были на виду. А вот их вечные соперники - золотые вели себя совсем по-другому. Глыба вел своих предельно быстро и предельно тайно к западной стороне Мангазеи. За то же время его бойцы преодолели вдвое большее расстояние… И их пока не заметили. Восемь двадцаток, оставшихся в строю, бежали, пригнувшись, по подворьям и огородам со стоявшей еще в полный рост кукурузой. Когда, наконец, тревожно закричали на западе, Глыба распрямился во весь свой немалый рост, рявкнул команду - и золотые выбрались на широкую дорогу. Они не вставали в строй, наоборот, бежали просторной толпой, на ходу заряжая атлатли дротиками.
        Их первый удар был страшен. Жидкие ряды толимеков, которые еще не поняли, что их атакуют с двух сторон, просто смело. Но запас дротиков у моей стражи не велик - не больше пяти. И вскоре им пришлось доставать из-за спин щиты, вынимать из петель топоры и маки. А толимеки уже сбивались в плотную кучу. Я видел, что кто-то начал уже их организовывать. Натиск на черных ослабел, многие нападающие решили, что золотых мало, они на этом поле боя - слабейшие. Так что лучше уж их бить. А кто им прикажет? Каждый воин сам определял себе задачу. Особенно, в такой запутанной ситуации. В лучшем случае, приказы ему отдавал командир из родной деревни.
        Золотым пришлось туго.
        - Двигайтесь! Отступайте! - кричал я, забыв, что до Глыбы метров пятьсот. Улица, на которой были мои воины, конечно, широкая… Но это улица. Она слишком тесна для маневра, даже для полутора сотен воинов. Золотых зажимали всё плотнее. Наконец, раздались громкие крики… и мои стражи дрогнули.
        Да не дрогнули! Они припустили бегом, обратно на запад, прочь от Мангазеи! Толимеки радостно завопили и припустили следом. Понятное дело, что толпой. Толпа эта с каждым шагом растягивалась. Растягивалась, чтобы превратиться…
        В мишень.
        Стрелы полетели в них с обеих сторон от дороги. Практически в упор! Пока золотые неслись толпой на врага, мало кто обращал внимание на малоприметных воинов в неярких одеждах и звериных шкурках. Лучники Аскуатлы занимали дворы и сараи по обе стороны. Затаивались. Потому что «бегство» золотых было запланировано заранее.
        И ловушка захлопнулась. Раненые толимеки в корчах валились на пыльную землю, уцелевшие в ужасе подались назад. Сейчас всё решала выучка: насколько быстро золотые смогут от бегства перейти в наступление. И ребята Глыбы не подвели!
        Команда. Золотые дружно остановились. Развернулись. И сельская дорога превратилась в дорогу смерти для десятков и десятков толимеков! Ни щиты, ни просоленные панцири не могли спасти тех - только быстрые ноги. Воины подкаблучника, достойные своего князя бежали назад, искали помощи у отставших, которые еще только собирались вступить в бой. Толпы толимеков сжимались, ощетинивались обсидиановыми копьями, не зная, откуда придет роковой удар: с юга или с запада.
        - Вот сейчас, - шептал я… нет, заклинал я, глядя на стены Мангазеи. - Вот сейчас самое время для удара… Хвост, ты же видишь! Ты не можешь этого не видеть!
        Толимеки и думать забыли про Мангазею. Врагов мало, но они бьют со всех сторон. Всегда здорово завести резерв за спину такому противнику и ударить! А тут и заводить не надо: за спиной и так находится почти пять сотен отличных бойцов! Только ворота открыть, успеть их быстро вывести и ударить. Ну же, Хвост! Не подведи!
        Черный Хвост не подвел. Ворота тихо отворились, щитоносцы быстро вышли, наскоро построились…
        - Во славу Змея! - новый боевой клич из сотен глоток перекрыл на миг шум боя.
        Воинство Горы ринулось на опешившего врага. До него было далековато. Многие опомнятся. И даже развернуться успеют. Но этот строй сомнет их, сплющит в лепешку, которую останется только добить.
        - Дааа!!! - заорал я, багровея лицом и колотя здоровым кулаком по колену. - Да! Так их!!! Как по нотам!
        - Их слишком мало, - озадаченно произнес Вапачиро, хмуря брови.
        Что?! Я всмотрелся. Плохо, крайне плохо отсюда было видно, но я бы сказал, что из Мангазеи вышла пара сотен… Пара сотен?! Но этого мало! Крайне мало. Три отряда окружили мятущихся толимеков, но в этих отрядах людей было чуть ли не вдвое меньше, чем окруженцев! Они физически не могли сделать то, что собирались - окружить. Отряд Брата Гнева уже выгнулся дугой, потому что закатные отряды обтекали его с трех сторон. Золотые тоже вышли из тесноты улицы, и толпа толимеков скоро просто затопит этот небольшой отряд. А те, кто сделал вылазку из крепости, шли такой тонкой линией, что она легко порвется. Стоит только толимекам опомниться. Опомниться, собрать кулак и ударить в ответ.
        Что случилось в Мангазее? Потеряли много людей при осаде? Перебили друг друга сами?
        Нить боя натянулась до предела. Я боялся любого перышка, которое может упасть не на ту чашу весов.
        Первышко упало. Правда, не то, которого я боялся. Всё дальнейшее я почти не видел и не слышал, а узнал со слов Аскуатлы, который вовремя разглядел опасность.
        «Ну, а как быть? - разводил он руками передо мной. - Стрелы у нас заканчивались, мы еще после Куалаканы толком запас не восстановили. Новых не наделали. Стоять и смотреть, как наших избивают?».
        Белые на стали стоять. Муравей собрал своих в плотный кулак, обошел слева золотых и не широким строем, а крепким клином врезался в рыхлую массу толимеков. Белые были плохо готовы для ближнего боя. Щитов и доспехов нет, из оружия - только небольшие топорики или вообще тумбажные или медные кинжалы. Кто-то подобрал валяющиеся щиты толимеков. Но этого было мало. И пускать лучников на толпу, хоть, и на толимекскую салянку, было самоубийственно. Помогло только то, что удар был внезапный, а люди Аскуатлы держались плотно и защищали друг друга.
        Резким рывком они буквально прорезали вражескую толпу, отделив от золотых добрых три сотни толимеков. Самые первые дошли даже до тех, кто дрался против людей Черного Хвоста. Аморфная армия Пиапиапаца оказалась рассечена на две неравные части. Только вот надолго ли? Пожалуй, я всё равно осудил бы Муравья за самоубийственный приказ, но у парня, оказывается, план шел еще дальше!
        Полтора десятка его воинов, хорошо болтавших по-толимекски, шли по левому краю клина Белого воинства. И вот, когда враги уже плотно сошлись в бою, толмачи-разведчики принялись голосить во всю глотку:
        - Князя убили!
        - Мы окружены!
        - Бежим к берегу!
        - Четлане захватывают лодки!
        - Спасайся!
        Представляю, как это выглядело в сумятице. Кто кричит? Откуда? Уже через пару шагов ничего непонятно. Это трусы? Или это вообще приказ? Толимеки смешались. Перемены проходили крайне медленно. Казалось, провокация ни к чему не привела. Но это лишь потому, что задние ряды толимеков поджимали передних. Возникла странная диффузия: отставшие еще шли вперед, а вот передовые начали «протекать» в тыл. К реке! К лодкам! Князя убили!
        А потом: словно вспышка подожженного тополиного пуха! Паника охватила всё западное крыло врага. Три сотни разом стронулись - и помчались к реке. Конечно, это заметили остальные. Те, кто не был зажат моими воинами, устремились за беглецами, остальные начали меньше думать о бое, а всё больше - о спасении.
        Мы выиграли битву.
        Глава 16. Чужой и неправильный
        «Чего не радуешься?» - папановский бас бога врезался в голову резко, я аж вздрогнул.
        А что я? Я радуюсь. Особенно, когда лучники переломили ход битвы, когда, наконец, из Мангазеи вышли горцы с ополченцами - и толимекам пришла полная хана. Получаса не прошло, как битва завершилась полностью. Все занялись делами: вязали пленных, добивали чужих раненых, помогали своим раненым… И лутали, лутали, лутали обширное поле битвы. И бойцы, и командиры со всем отлично справлялись сами.
        А я как-то вдруг стал не нужен. Стоял на каменистом склоне прямо напротив Мангазеи. Смотрел на усеянное телами поле, дышал воздухом, пропитанным кровью, стонами боли и воплями радости - и что-то совсем мне было не радостно.
        «Если бы генералы да императоры почаще видели плоды своих побед… Вот так - перед самым носом… Наверное, войн было бы гораздо меньше» - вздохнул я.
        «Ну, чего ты киснешь?! - возмутился Золотой Змей. - Победа ведь! И не первая. Раньше ведь радовался. А?».
        «Я помню, - кивнул тихонько. - Как за Излучное дрались. Как зубами готов был глотки грызть. И какая радость разливалась по душе, когда селение освободили. А здесь… Здесь как-то не так».
        «Потому что там всё выглядело справедливее?».
        «Ну, наверное… Там мы защищали свои дома, а тут - жжем чужие. Разве не в этом принципиальная разница?».
        «Столкнулись люди. И у каждого своя правда. И нет, по большому счету, разницы между этими правдами, - бог вздохнул. - Надо просто выбрать, какая правда твоя. И идти за ней до конца… Вот примерно так тут и живут, император».
        «Я понимаю… Я помню все наши разговоры, бог. Помню, как сползала твоя саркастическая маска, и ты проговаривался о том, что я нужен тебе, чтобы помочь твоему народу. Твоему непутевому народу… И как требовал, чтобы я учился понимать его. А не лез со своими мерилами, такими чистыми и правильными… Я пытаюсь. Честно! Но… я не могу. Я какой-то неправильный. Сколько здесь не живу - я всё равно чужой этому миру».
        «Не кручинься! - голос бога вдруг стал непривычно мягким. - Может быть, ты мне как раз такой и нужен? Чужой и неправильный. Потому что свои не справляются. Еще не знают, но уже не справляются. А ты… Ты, как поломанная вещь с непредсказуемыми возможностями. Идеальное сочетание, а? Поломанная вещь в поломанном мире. Вы помогаете друг другу: этот мир меняет тебя, а ты - потихоньку меняешь мир».
        Тишина. Вокруг царили стенания и вопли, а мое сознание наполнилось тишиной.
        «Ты часто был неправильным. Старательно мимикрировал, но палился. И разве плохо? На моих алтарях вот уже несколько лет не убивают людей. На полях простолюдинов растут урожаи, а в руках у них не грубые палки, а удобные инструменты. Четлане едины и не враждуют друг с другом. Они учатся писать, делают красивые вещи… И это не всё. По-моему, неплохая неправильность, а?» - бог тихо, почти неслышно хохотнул.
        «А сейчас? - не унимался я, хотя, последние слова желтого червяка меня согрели. - Сейчас, как быть? Войско твоего народа одержало славную победу. Его ждет богатая добыча и расширение власти. А я не рад. Не рад этим трупам, что четланским, что толимекским. Как тут быть? Как твоему народу поможет моя неправильность?».
        «А откуда ты знаешь, кого я имел в виду, когда говорил о МОЕМ НАРОДЕ?» - хмыкнул бог.
        А я так и замер с открытым ртом. Я - человек, выросший в эру многомиллионных наций, в эру глобализации - очень быстро привык к местным канонам. Есть только свое племя - а вокруг враги. И тут мой бог, плод моих подсознательных фантазий, с позиций глобалиста тычет мне в лицо моим же дикарством?!
        «Блин, я ведь даже не думал, что можно повернуть всё по-другому, - ужаснулся я. - Не делить, а объединять».
        Я снова оглядел поле битвы, обильно орошенное кровью врагов. Врагов?!
        - Господи, какой же ужас я сотворил! - простонал я вслух, закрыв глаза, которым стало больно смотреть.
        «Мы все совершаем ошибки, сын мой, - тихо погладил меня бог. - Просто прими это. И не стоит становиться полным идеалистом: в этом мире без войн не обойтись. Вспомни, что было два года назад. Просто надо думать: для чего ведутся эти войны?».
        «Что же мне делать?».
        «Знаешь… Ты, наверное, напейся-ка сегодня - уж больно твое величество расклеилось. Взболтай душу - и успокой ее. А завтра, в страдающем теле, как в колючем свитере, и душа быстрее в тонус придет. Твои парни пока и без тебя справятся - ты их неплохо подготовил».
        И я напился. Под удивленными взглядами моих генералов, не собирая отчеты о потерях, не выясняя, почему половина гарнизона Мангазеи не вышла на бой - просто велел выдать мне дезинфицирующей самогонки - и заперся в «штабе».
        А утром - всё, как обещал Змей. «Колючий свитер» раздирал тело, а отчеты терзали разум. Что Глыба, что Аскуатла, что генералы поменьше сияли самоварами! Такая виктория! Немного хмурился только Черный Хвост, да Ннака, в целом, старался не отсвечивать в поле моего зрения.
        А у меня сердце кровью обливалось от озвученных потерь. За один день погибло более 50-ти воинов! Раненых было почти 130 - и это только достаточно серьезно раненые! Мелкие «царапины» мы уже не считали. Из госпиталя сообщили, что привезенные запасы бинтов, трав, мазей и дезинфекции почти закончились. У лучников не осталось стрел, нужно делать. В целом, снаряжение поизносилось, а заменять трофеями неразумно - у нас-то получше будет.
        Я сидел с восковкой в руках, складывал в столбик числа и мрачнел. За три недели настоящих серьезных боев было всего два. Везде мы уверенно побеждали, только вот всё равно моя армия таяла на глазах. Я потерял почти четыре сотни: примерно 240 человек сейчас валялись в мангазейском «госпитале» (четыре десятка раненых уже скончались от ран и, возможно, это не финальная точка), полторы сотни погибли. Золотых осталось 130 от двух сотен (еще одна двадцатка «гарнизонила» в Приморском княжестве); количество белых после вчерашнего сократилось до 70; черные с ополченцами потеряли больше всех, от семи сотен в строю осталось меньше пяти. Оцколи тоже сократились на целую сотню, но тут, в основном, из-за дезертирства.
        «Да как же они раньше воевали?! - недоумевал я, думая о древних воителях, в целом. - Месяцами. Годами! Без должной медицины, снабжения… Как все эти армии не передохли посреди войны?».
        Война нравилась мне всё меньше. Даже не из-за нравственных терзаний - они пока вышли вместе с перегаром. Терзания были чисто практического характера: у меня исчезала огромная боеспособная армия. Я захлебывался в заботах о раненых, о снабжении, а ведь мы еще толком не уходили от Моки. Максимум на два-три дневных перехода (что с учетом скорости больших войск растягивалось на пять-шесть дней). Стало очевидно, что пока к далеким походам я не готов. Мы не готовы. Да и времени не было: на носу уборочная страда, местные толимеки уже начали ощипывать копейный строй маисовых полей. А у меня большая часть войска оторвана от своих полей. Как их домой не пустить? Так и владыку могут поменять…
        Это я, конечно, шучу, совершенно убежденный в безграничной любви своих подданных.
        Вернемся. Может быть, на несколько дней позже, чем положено, но вернемся. Однако, сначала нужно разобраться с Закатным княжеством и князем-подкаблучником.
        Сегодня я буду наказывать. Похмелье - отличная приправа для грозного владыки-карателя. В первую очередь, выяснили, кто из Моки поддержал вторжение из Хетци-Цинтлы. Мои помощники уже допросили ряд товарищей, и выяснилось, что практически от каждого местного рода были добровольцы. Но многие рванули «бить четлан, спасть Толимеку» по личной инициативе. И только два рода поддержали Пиапиапаца активно, включая всё высшее руководство.
        Настало время публичной порки.
        Я послал людей к этим родам и велел выволочь всех, кого смогут.
        - Ваши роды опозорили себя, - начал я хмуро. - Вы предали клятву. Вы вызвали гнев Золотого Змея Земли. Бог ярится, и ярость его кипит в моей груди. Все! Все ваши мужчины, взятые в плен, будут проданы. Они утратят свободу навсегда. Вы же - кто не остановил их, кто поддержал и кто даже направил - вам отказано в праве жить в Моке. Собирайте пожитки и убирайтесь прочь! Завтра до полудня те, кто не уйдут - присоединятся к пленникам и также будут проданы. Ах да! Оставайтесь где-нибудь у берегов Мезкалы: может быть, тогда вам удастся выловить трупы ваших заложников, которых скоро казнят в Излучном, а тела, без погребения бросят в реку.
        Толпа ахнула. Люди смотрели на меня волками, но я выдержал каждый взгляд. Остальные жители Моки, равно как и других селений, должны четко понять: бунтовать - плохо, подчиняться - хорошо. А на освободившихся землях я поселю пару четланских родов и кого-нибудь из оцколи.
        Горцы. Пришло время для казни за номером два. Я уже знал версию Черного Хвоста, касательно вчерашних событий. Когда пришла пора делать вылазку, вожди оцколи разделились, некоторые побоялись идти в чисто поле против такой толпы. И Ннака принял сторону трусов, заявил, что обязан удерживать Мангазею. Таков, мол, мой приказ. Я не сильно удивился. Все-таки Мясо - не воин. Он неплохо (действительно, неплохо!) руководил разношерстной толпой наемников. Но лишь в составе общего войска. А вот, когда настала время самому решать, да еще в боевых условиях… Увы, при всех мозгах, потолок Ннаки - быть капитаном. Но никак не генералом.
        Вожди оцколи на этот раз сразу встретили меня хмуро. Понятно, что сейчас я подарки раздавать не стану.
        - Мне говорили, что в горах нет храбрее воинов, чем вы, - с наигранной грустью начал я. - Я поверил. Я обещал вам за помощь богатую добычу, обещал плодоносную толимекскую землю. А теперь мне начинает казаться, что воевать вместе со мной приехали трусы. До добычи вы жадны, а вот чести вам не хватает.
        Горцы вскочили.
        - Что?! - крикнул я гневно. - Не так? Так докажите мне обратное! Вчера за вас сражались и умирали мои люди. Теперь ситуация поменяется: вы пойдете первыми! И, если хоть кто-то из вас поступит так же, как вчера… Я сам пойду в горы! Я на каждом перевале буду выкрикивать имена трусов! Пока в самой дальней деревне не узнают об этом! Пока в самой глухомани бродячие охотники не начнут смеяться над вами! Понятно?
        Наказывать по-настоящему горцев не хотелось. У меня слишком мало осталось боеспособных войск. А вот замотивировать их не помешало. Лица вождей полыхали от стыда и гнева - кажется, мотивации прибавилось.
        На третье осталась самая большая толпа - пленники из Хетци-Цинтлы. Почти четыре сотни - огромная толпа! И вот этих-то я решил не карать вообще. Во-первых, не предатели какие-нибудь, не трусы, а честные враги. Во-вторых, у меня не было ни возможностей, ни желания возиться с ними. А в-третьих, эти ребята мне сейчас очень сильно помогут.
        Всю ночь пленники просидели прямо во дворах под бдительной охраной. Сейчас гигантское человеческое стадо согнали ближе к берегу реки и усадили на землю, привязав к тяжелым бревнам.
        Невдалеке от толпы натянули двенадцать навесов, где уже уселись одиннадцать переводчиков, которых я заранее проинструктировал. Последнее свободное место я занял сам. По команде черные брали дюжину пленников и отводили по одному в «допросные комнаты». Поначалу я расспрашивал очередного горемыку: кто таков, чем живет, о чем мечтает…
        - Жалко мне тебя, - вздыхал я предельно участливо. - Втравил вас князь в нечестную войну. Славы хотел, а теперь вся ваша земля огнем полыхать будет. Я ж не могу снести такого оскорбления. Будут гореть ваши села, кровь реки затопит. А кто виноват? Вот скажи, кто во всем этом виноват?
        Иногда пленники сами говорили, что виноват паскудный подкаблучник Пиапиапац. Иногда мне приходилось.
        - Ты ступай домой, - говорил я ошарашенному пленнику. - Глаза у тебя честные. Верю, что против моих людей ты больше оружие не поднимешь. А, вот если найдешь Пиапиапаца, да отрежешь его непутевую голову и мне принесешь - то не только княжество от разорения спасешь. Еще и получишь от меня богатства небывалые! Хлопка, соли, маиса - полную лодку! И даже стек-тлу дам…
        Одновременно со мной то же самое говорили остальные одиннадцать толмачей. После чего пленников освобождали, вели к берегу под белы рученьки и на лодке перевозили на западный берег Мезкалы.
        Что видели сотни пленников? Что с их товарищами по несчастью о чем-то говорили, а потом просто отпускали домой. А потом на допрос вели уже их самих… где им предлагали убить князя! Это что же?.. Это почему же тех опустили? А ведь и отпускали не всех. Я не зря велел спрашивать закатников о житье-бытье. Если попадался нужный мне мастер - такого я велел не опускать, а вести в отдельную клеть. После увезу в Излучное. А картинка у пленников вырисовывалась еще более реалистичная: одних - освобождают, других - наказывают. Видимо, отвечают по-разному?
        А мне, на самом деле, плевать было, как они отвечают. Главное, чтобы в каждом проснулось подозрение. Кто-то доберется до Пиапиапаца (которого, конечно, никто не убил, подкаблучник сбежал в числе первых) и расскажет ему о моих планах. И трусливый князь в каждом (в каждом!) станет видеть опасность и угрозу. А каждый житель Хетци-Цинтлы будет смотреть на князя своего и видеть вместо него лодку, набитую богатствами.
        Ох, и тяжело им всем придется! Такие враги в кулак уже не соберутся. Тотальное недоверие разрушит союз от любого резкого движения. А я еще планировал подлить масла в огонь: одни селения щемить всячески, а к другим относиться по-доброму.
        День клонился к закату, когда «стадо» полностью рассосалось. От четырех сотен остались три десятка (сплошь кулибины да левши), кого в ближайшее время отвезут на север.
        - Щемлением займемся уже завтра, - решил я. Всё-таки войску нужен хороший отдых. А коварным сплетням - время для распространения.
        Утром, в Мангазее, прямо за завтраком собрались все мои отцы-генералы. Даже пристыженный Ннака сел в уголочке.
        - Войну потихоньку сворачиваем. С завтрашнего дня начинаем вывоз всех ценностей и раненых в Излучное. Для этого часть войска останется в Моке.
        - Часть? - прищурился Глыба. Будь у него шерсть на загривке…
        - Совершенно верно. Не можем же мы оставить подкаблучника без ответного визита! Но пойдут немногие. У Хетци-Цинтлы сейчас вряд ли появится возможность хотя бы две-три сотни в кулак собрать. Драться они не станут. Будут прятаться и бегать. Поэтому и нам нужно не огромное войско, а сильный быстрый отряд. Аскуатла - ты даешь три двадцатки лучших стрелков. Отдашь им все стрелы, что есть. Прекрасная Слеза - пять двадцаток золотых. Хвост - пять двадцаток черных. Никаких ополченцев, только твои лучшие щитоносцы. Ну, а горцы пойдут полным составом - там у нас все лучшие!
        Командовать ударным корпусом я поставил Черного Хвоста. Глыбу, Муравья и Мясо оставил в Моке, чтобы не умалить их должности. Тем более, у Ннаки появилось много работы по транспортировке трофеев. Хвосту я дал список селений, которые велел не грабить. Ни под каким предлогом.
        - Задача простая: двигаться стремительно; где не ждут - бить; где ждут - уходить. Порхай, как бабочка, мой генерал, а жаль, как пчела. Людей не теряй, за барышом не гонись. Иной раз лучше просто сжечь, чем пытаться сохранить. Покорившихся - жалей. Первыми в бой посылай горцев - пусть искупают. И постоянно шли мне донесения! Два раза в день, не реже!
        Охотиться за князем, его стервой-женой и немногими оставшимися ему верными людьми у меня не было желания. Надо просто сделать жизнь закатников невыносимой. И сделать это надо за одну-две недели, потому что мы собирались уходить домой. И Хетци-Цинтла до этого времени должна быть если не усмиренной, то, хотя бы, лишенной сил для борьбы.
        Так прошло шесть дней. Хвост исправно слал гонцов, один раз даже пригнал небольшой караван с добычей. Война шла по плану, случилась пара крупных стычек, обе завершились успешно. Потери - минимальны. Горцы - искупают изо всех сил.
        А на седьмой день на дальнем берегу Мезкалы появился какой-то толимек, который принялся кричать и размахивать кожаным мешком. Увидели. Привезли. Познакомились. Толимек оказался Циаком - лидером деревеньки Батуль. А в мешке у него лежала голова Пиапиапаца.
        Князя-подкаблучника.
        Глава 17. Улыбка Дитя
        - Легкой дороги! - Иштлакоцил стоял на мостке - первом, который мы построили в Моке - и махал нам обеими руками.
        Желтое Лицо со своей двадцаткой был срочно вызван в Мангазею из Приморского княжества по радостному для него поводу - я решил назначить его наместником всех присоединенных территорий. А что? Командир неплохой, в ситуации разбирается, народ местный знает, с Тувуаком личный контакт уже наладил. Территория ему досталась огромная - не намного меньше, чем было у Ицкагани или Теплого Ветра в Крыле. Поэтому в войске его быстро окрестили Третьей Рукой.
        Обязанности, конечно, непростые. Куалаканой ему предстояло управлять непосредственно. В Ахатле сидел хитрый Тувуак, который будет нам верен до тех пор, пока надеется, что мы поможем ему свалить князя-пеликана. А вот что будет дальше… Но это вопрос будущего. С Закатным княжеством было и проще, и сложнее. Мы его так и не покорили, столицу не разграбили. Ибо пришел вождь Циак, принес голову старого князя и пообещал верно служить мне и какао с золотом поставлять. Меня это устроило. Наверняка многие в Хетци-Цинтле ненавидели Циака за его измену, так что марионеточный князек будет нам верен, ибо без четланских воинов ему долго не протянуть. Единственное, что настораживало: жена бывшего князя, которая уже успела стать женой князя нового. Клеопатра какая-то! Я стал серьезно задумываться о роли этой загадочной бабы в недавних событиях. Черт его знает, к чему она подтолкнет своего нового мужа… Но пока устранить ее не было возможности.
        Желтому Лицу оставили полную сотню золотых - большую часть того, что оставалось у Глыбы.
        - Твоя задача максимум, - напутствовал я Третью Руку. - Подавлять все выступления против моей власти и следить за князьями. Задача минимум: быстро предупредить о серьезных проблемах и удержать Моку до нашего подхода.
        Иштлакоцил с легкой улыбкой кивал - его новая нагрузка не напрягала. А вообще, парень умный, сообразил, наверное, какие выгоды сулит руководство покоренной провинцией. Так что я напустил строгий вид:
        - Людей не грабь! И другим не давай! Привечай тех, кто к нашей власти смиренно относится. А еще открой торговлю с нами для всех толимеков! Пусть увидят, что наша власть - лучше.
        Войско и остатки добычи вывозились на север в пять «рейсов». Я решил никого не посылать пешком - не сильно быстрее выходит. Сам уезжал последним заходом вместе с Белым воинством - всё раздавал ЦУ, никак не мог остановиться и отпустить проблему. Но в Излучном я тоже был нужен. Почти месяц отсутствовал! К тому же, настала пора проводить финансовую реформу. В смысле, вообще вводить финансы в оборот.
        …Если честно, я ожидал, что Излучное встретит меня сонной атмосферой. Все-таки месяц некому было пинать людей. Занятый войной, я попинывал через гонцов лишь производителей тумбаги и денег.
        Однако, ожидания мои не оправдались. Столица гудела ульем, в который залез лапой Винни-Пух, притворившийся тучкой. Оно и понятно: почти все отряды прибыли в Излучное раньше меня. Городок был полон баек, рассказов. Таверна и храм работали нон-стопом. Да, храм! Почти тысяча воинов спешила поблагодарить Золотого Змея Земли за то, что сохранил им жизнь. Раненые особенно рьяно благодарили, ибо видели смерть достаточно близко. Благодарить, конечно, стоило Сына Обезьяны, который с вдовушками и безродками спасал жизни дни и ночи. Многих удалось спасти. Без госпиталя потери оказались бы гораздо выше. Нет, надо выделить время и заняться здравоохранением плотно… Когда это время появится.
        К моему удивлению, шумел и рынок! С одной стороны, никто не приезжал с юга (оно и понятно). С севера тоже торговцев было мало, поставки меди заметно просели. Немногочисленные торговцы рассказывали тревожные, но смутные сплетни о грозных телодвижениях за пределами державы пурепеча. Кто-то куда-то шел, кто-то кого-то подчинял. Еще и Накацтли уехал в родные горы.
        Так вот! «Заграничных» торговцев было крайне мало, зато рынок заполонили мои ветераны. Вытряхивали сумки и корзины добычи на прилавки, продавали, не торгуясь. На внезапное богатство сбежались окрестные главы родов, старейшины и прочий люд.
        Ну, а еще страда началась. Излучинцы высыпали на поля, ополченцы и черные спешно к ним присоединялись. Даже я первым делом сходил на свою персональную делянку с картохой. Подкопал с десяток кустов - в этом году картофан не особо уродился. Позволил себе сварить немного, но решил, что этот урожай тоже полностью пойдет на семена.
        Первым, кого я позвал к себе, был Конецинмайла. Месяц всего прошел, а Дитя Голода сильно изменился. Брови его плотно сошлись над переносицей, непотопляемая ранее улыбка не всплывала поминутно на лице… Мне стало неловко. Нагрузил парня тяжелыми и не очень приятными задачами. Но я подавил в себе стыд и начал с дела.
        - Ты разобрался в записях Ннаки?
        - Да, владыка, - паренек вынул из сумки пачку листов, бережно укутанных в ткань. - Думаю, я узнал значение всех знаков.
        Я распахнул сверток: листы были плотно исписаны: слева - значок, а справа - пояснение буквами Ночки. Я пока еще плохо владел этой письменностью, сам по-прежнему делал пометки кириллицей.
        - Сколько всего этих знаков?
        - Не знаю, - Дитя Голода немного растерялся. - Я не считал… Наверное, четыре сотни.
        Ну да, двадцать двадцаток. На самом деле, может быть, сколько угодно.
        - Трудно подсчитать, владыка. Какими-то знаками он пользовался на каждой странице, а есть такие, которые появляются всего раз или два.
        Я задумался. Мне, конечно, ближе буквенная письменность. Но эти иероглифы… я вдруг понял, что в отличие от письменности Ночки, знаки казначея будут равно понятны на любом языке. Могут стать международным языком.
        - Как ты считаешь, это полноценная письменность? Можно ими записать любую мысль?
        - Не уверен, - покачал головой мой агент. - Большая часть этих знаков - это обозначение вещей. Но есть и действия: «поделить», «принести», «наградить». Самые сложные знаки обозначают незримое: «долг», «дорогой», «везение».
        - Везение?
        - Ага, - Дитя Голода быстро порылся в пачке и ткнул в нужное место. - Вот этот значок… Я думаю, далеко не всё можно записать этими знаками, владыка. Способ Ийохали лучше.
        - Ты помогаешь ей учить людей?
        - О да! - парень, наконец, улыбнулся во всю ширь. - Многие хорошо учатся. Замечу: чем моложе ученик, тем легче он обучается.
        Я кивнул.
        - Продолжай! Это очень нужное дело. И составь мне список тех, кто хорошо научился писать. Я выделю этих людей.
        Мы помолчали, оттягивая неизбежное.
        - Ты нашел доказательства краж казначея?
        Лицо Конецинмайлы потускнело. Он молча достал из сумки второй сверток. Развернул, разложил листы по стопочкам.
        - Вот тут я записал конкретные кражи. Где-то есть пометки, от кого он получил, когда утаил.
        - Он что, это записывал?!
        - Нет, владыка. Я людей спрашивал, что-то на рынке всплывало, - Дитя Голода обратился к другой стопочке. - Тут просто пропажи. Были-были товары и куда-то исчезли. Или вдруг резко уменьшились. Хотя, записей о выдаче нет. Конечно, всякое могло случиться. Но Ннака очень умный, я не верю, что он мог не заметить пропажи.
        «Ннака очень умный», - согласился я, нервно покусывая нижнюю губу.
        - Много украдено? - спросил слегка севшим голосом.
        - Очень много, - вздохнул «шпион». - Если честно, так много, что у него дом должен лопнуть от спрятанного. А я был у него дома - ничего подобного. Конечно, несколько кладовых забито товарами, но это так мало! А он ведь еще и торговлей занимается…
        - Думаешь, где-то прячет?
        - Возможно, - пожал плечами парень. - Я ничего о тайном схроне не слышал.
        Мы опять тяжело помолчали.
        - Ладно! - бодро объявил я завершение грустной темы. - Больше ты у Ннаки не работаешь! Есть для тебя другое дело…
        И я в течение часа объяснял Дитю, что такое деньги и банки. Описывал, как это работает, к каким последствиям это может привести. Я не обманулся в своих надеждах - парень поймал суть очень быстро. Глаза загорелись, улыбка стала наплывать на лицо без усилий. Новое, интересное дело! Что ж, ему и развивать его!
        - Дом Какашут уже строят: на дороге между храмовой площадью и Аграбой. Здесь будут проводиться все операции по обмену. Конечно, главное хранилище и зерен, и денег будет в крепости. Эти товары не будут подчиняться казначею. Вся ответственность ляжет на тебя. Ты должен будешь знать, сколько у нас запасов какашут, сколько денег мы выпустили, сколько выдано людям. Помни: количество денег не должно сильно превышать запасов какашут!
        - Я понимаю, - кивнул Дитя Голода. - Если вдруг все придут менять медь на зерна, а у нас их не хватит, то пропадет доверие к деньгам.
        - Верно. Всё это ты должен отслеживать, согласовывать производство денег, рассчитывать выдачу денег людям. И регулярно докладывать мне.
        Пока Дом Какашут достраивался, Конецинмайла занялся какао. Пара десятков женщин в Излучном принялось шить маленькие мешочки - каждый на 40 зерен. Мы решили, что это и будет номинал моих конических монет. Дитя Голода с парой помощников лично заполняли все мешочки, и на каждом выдавливали восковую печать, гарантирующую точность подсчета. Поскольку какао не вечно, на мешочках помечали год производства. Этот год постановили назначить первым.
        «Интересно, не начнется ли с этой хозяйственной записи новое летоисчисление?» - пришла мне тогда в голову дурацкая вроде бы мысль.
        Сам я, вместе с Облачным Дедом занялся деньгами. Блестящих медных конусов накопилось уже преизрядное количество. Я заказал несколько сундучков, в которые помещается около 400 «монеток» - привык уже к местным круглым числам. Каждый сундучок также будет запечатываться после перекрестного подсчета. Вообще, когда ценность денег станет очевидной, надо продумать систему полного контроля за всей линией производства и реализации «конусов». Причем, контроль должен быть независимым от Конецинмайлы.
        Чтобы деньги были востребованы, мы с Дитем Голода продумали целый ряд возможностей для их реализации. Самое главное - какашут продается только за деньги и по твердому номиналу. Затем на оплату «конусами» переходили алтари-аутоматли, таверна, баня-темескаль и, конечно, местный игорный дом. Вот последнее заведение должно просто молиться на наше нововведение! Ибо теперь расчет станет намного удобнее.
        - Поначалу ты будешь только менять какашут на их деньги, - наставлял я будущего банкира. - Но потом люди начнут просить «конусы» у тебя. Знай: продавать их нельзя. Ты можешь давать их людям в долг. Взяли в долг у Дома Какашут 20 «конусов» - на новую луну должны вернуть 21. Таков будет закон. И за каждую следующую луну просрочки добавляется по одной монете.
        Я еще решил, что половину жалованья золотым тоже будут выдавать деньгами. За все работы, на которые лично нанимаю людей, тоже буду платить медью.
        «Это, получается, при мне должен постоянно находиться филиал банка, - пришло мне в голову. - Какой-то человек должен быть рядом, выдавать деньги, а в конце каждого дня - нести отчет Конецинмайле, чтобы тот подбивал баланс расходов».
        Воплотить финансовую систему в условиях Четландии даже в проекте оказалось непросто. Наверняка, когда дойдет до дела, вскроется немало новых подводных камней. Но вводить деньги надо и как можно скорее!
        Вторая срочная задача, которая стояла передо мной: восстановление численности всех трех воинств. У генерала Глыбы осталось всего шесть десятков боеспособных людей (плюс сотня в Толимеке), Черному Хвосту не хватало почти семи десятков, Аскуатле - сорока лучников.
        - Прекрасная Слеза! - начал я с самого дорогого (по финансированию, конечно). - Тебе нужно будет набрать семь двадцаток воинов. Если есть раненые, которые вернутся в строй в течение месяца, то прибереги для них места. Доведем Золотое воинство до трехсот. По три двадцатки будут охранять Крыло, Черное Урочище и Мангазею, остальные - в столице.
        Глыба оживился. Старое милитаристское сердце бурно колотилось в его могучей груди… Всё ему мало!
        - Подсчитай, сколько нужно будет доспехов, оружия; и сколько из этого не хватает.
        Мы во время похода почти ничего не лишились и даже оружие павших воинов заботливо вывезли в Излучное. Но что-то сломалось, что-то потерялось… плюс расширение. Надо засадить мастеров за новый госзаказ. Дорого, но сейчас я могу себе это позволить: богатая добыча с юга, да еще и деньги скоро в оборот пойдут.
        Черному и Белому воинствам было велено довести штатный состав до прежних (довоенных) размеров. Муравей молча кивнул, а вот Черный Хвост озадаченно нахмурился.
        - А ненужных людей с земли выгонять?
        - Каких людей?
        - Тех, что на земле живут, владыка, - вздохнул Черный Хвост. - Каждому черному ты милостью своей выделил участок земли. С них и живут они. Кого-то война ранила или покалечила. Кто-то погиб, но уже семьей обзавелся. Есть несколько участков, которые полностью освободились - там погибли воины, не успевшие семью завести. Но большая часть пока занята.
        Я закусил губу. А вот и минусы экономичного воинства. Когда идея родилась, земля на Сухотье бросовая была. А сейчас, когда все участки заняты, один на другом практически сидит - Черное воинство подороже наемного выглядит.
        - А на Сухотье совсем нет свободной земли? - неуверенно спросил я.
        - И на две пятерки не наберется, - развел руками Хвост. - А мне потребуется гораздо больше. Что мне делать? Гнать людей?
        Мой соратник и генерал смотрел хмуро. Своим воинам он был отцом, несмотря на возраст. Перспектива выгнать на улицу тех, кто не может уже тянуть «солдатскую лямку» его совершенно не утешала.
        - Нет, конечно, - ответил я. - Пока набирай людей на имеющиеся свободные участки. И составь мне список семей погибших и ушедших по ранению. Возможно, мы сможем дать им на замену участки в Толимеке.
        Заселение Толимеки было моей третьей срочной задачей. Я решил переселить два или три рода с Серой Воды, чтобы они заняли в Моке земли изгнанников. Отправил Добчинского подыскать желающих. Удивительно, но в Крыле сразу вызвался глава рода Волосатого Человека. Тот самый сын старика Кочи, который хотел захапать должность отца, не согласовав со мной. Похоже, мужика сильно задела неудача в карьере. Настолько, что он сам захотел бросить насиженные места в старой столице и рвануть на новые и неизведанные места. А, может быть, дело было в земле. В Крыле ее остро не хватало, еще и храм забирал себе всё новые участки. А вернувшиеся из похода ополченцы наверняка такое понарассказывали о южных богатствах, что голова могла вскружиться.
        Кроме того, я ждал оцколи. Восемь вождей, с которыми я завершил поход, дружно заявили, что готовы переселяться. Кто-то уже даже приметил места. В ближайшее время в Излучное должны прибыть их гонцы, после чего я планировал составить график. Все-таки я обещал им дать лодки для доставки, а на всех зараз лодок не хватит. Да и в Моке такое столпотворение не нужно, у Желтого Лица и так дел полно. В общем, будут потихоньку сплавляться и селиться, где укажут. Одну-две общины горцев я также планировал расселить в Моке, благо, они не такие многочисленные, как у четлан. А остальных - неподалеку, на целинных местах.
        За пару месяцев после сева я собирался выполнить переселенческую программу. Думаю, что за это время мои генералы пополнят ряды своих воинств, и мы даже сумеем их вооружить должным образом. Оружия надо много! Прошедший поход показал, что всё портится, ломается (особенно, при такой частоте сражений, как было у нас). Расход стрел и дротиков идет невероятный! Мы к войне наделали три тысячи стрел - тогда мне казалось, что это ужас как много! На сотню-то человек. А теперь понимаю, что надо, хотя бы, в два раза больше…
        В общем, за два месяца я рассчитывал все вопросы решить.
        Кто бы мне их дал…
        Глава 18. Атака «клювиков»
        До нового Дня Змея - осеннего равноденствия - оставалось всего ничего. Излучное изо всех сил готовилось к празднествам. Воинские состязания должны на этот раз пройти с особым размахом. А я мучился идеей-фикс запустить в оборот деньги до этого праздника. Чтобы многочисленные гости, которые съедутся с юга и севера, уже заметили ноу-хау. Заинтересовались.
        Но подготовка оказалась сложнее, чем я думал. Даже, начиная с банальной фасовки зерен какао. Когда оперируешь большими круглыми числами, не слишком задумываешься, насколько они круглые. И большие. Я ввел в дело порядка полутонны какао. Просто некая абстрактная масса. Но в одном кулаке-килограмме примерно 700 зерен. То есть, всего их примерно 350 тысяч. А, значит, мне их нужно рассовать почти в 9 000 пакетиков! Ну, не мне, а моим людям. Чисто физически изготовить столько пакетиков, расфасовать зерна, проверить, что расфасовано правильно - всё это требует кучу времени. А еще, выходило, что я могу смело вводить в оборот девять или даже десять тысяч монет-«конусов». У меня же пока их было что-то около 6 000.
        - Больше денег! - кричал я, потирая ручонки.
        - Тогда мне нужно больше меди, - ворчал Облачный Дед.
        Я распоряжался выделить требуемое. Но тут всплывало недовольное лицо Луча Света.
        - Больше меди нужно мне, - хмурился Циль Наукаль. - Ты же сам говорил, что нужна тумбага для нового оружия и доспехов…
        Короче, вечная проблема нехватки ресурсов. Но к ней-то я привык. Однако была и другая…
        Я уже много раз обжигался с внедрением новых идей у четлан. А каждому лично лекцию не прочтешь. Но тут я решил не сдаваться и протолкнуть идею денег чуть ли не силой. Собрал у себя хозяйственный пул: торговцев, бригадиров, близких мне мастеров; и принялся объяснять им принцип универсального эквивалента всем товарам. Размахивал мешочком «конусов» и мешочком какао, рисовал выгоды. А потом потребовал, чтобы они доносили идеи окружающим.
        Потом, в качестве пробы, мы внедрили медные деньги в игорном доме. Выигрыш там теперь платили исключительно медяшками, объясняя, что за каждую в Доме Какашут дадут две двадцатки зерен. В целом, прижилось, но 95 % выигрыша в ближайшие дни игроки выменивали на какао. Пока деньги не задерживались в руках четлан, не становились мерилом для обмена. Единственный плюс - у денег быстро появилось название - «клювики». И впрямь, похоже!
        Потихоньку я и другие «создатели рынка труда» начали расплачиваться «клювиками» с работниками. Деньги брали без проблем, все-таки ювелирное изделие из меди. Ценное само по себе. Но их тоже стремились быстрее «натурализовать». Потому что 40 зерен какао в головах четлан выглядели намного ценнее медного конуса, который даже к налобной повязке не пришьешь. Или к переднику.
        Я начинал кусать губы. Реальность, ты опять? Что ты вечно лезешь в мои мечты!
        День Х состоялся меньше чем за неделю до праздника. Сразу и единомоментно я вбросил в оборот не меньше тысячи «клювиков». С кем-то рассчитался за нужные товары, выплатил жалованье Золотому воинству, а еще вручил «дары» разным людям. Всем, разумеется, объясняли о главном достоинстве медяшек. И, конечно, в тот же день перед Домом Какашут выстроилась очередь. Но я был готов к ней. Дитя Голода имел строгую инструкцию: обналичивать не более одного «клювика» в день от одного человека.
        Начались возмущения, крики, но мои банкиры стояли на своем непреклонно, а совсем рядом находилась казарма золотых - сильно не повыступаешь. И туго, со скрипом, но начался обмен! Кто-то кому-то за что-то отдал свои «клювики», кто-то пошел в игорный дом. А потом, методом тыка, выяснилось, что на «клювики» можно сходить и в баню, и в таверну. И бесценную стек-тлу продают за «клювики»! К утру Дня Змея стало ясно, что медяшки вполне себе удобны. Стихийные законы рынка туго, со скрипом, но работали даже здесь, на богохранимых задворках мира.
        Я решил, что в праздничный день лично пройду по рынку и накуплю всякого тыщи на три «клювиков». Утрясем «курс валюты», сформируем цены. И приличная денежная масса в Излучном начнет ходить. Да чего греха таить… не только в Излучном! У меня были наполеоновские планы.
        Раздать тысячи в одно рыло тяжеловато, помощники нужны. И накануне праздника я вызвал Ннаку, тем более, что на нём лежит обязанность по закупкам всех важных стратегических товаров. И разговор у нас, мягко говоря, не задался. Нет, он всё понял. Про деньги, как всё будет работать. Но мой горец понял всё немного глубже, чем мне хотелось.
        - Почему ты забираешь у меня какашут и «клювики»? - прямо спросил Мясо.
        - Потому что это важное дело, и мне нужно, чтобы специальный человек занимался только этим, не отвлекаясь на другие дела, - начал я на ходу выкручиваться, прикрывая частичной правдой правду истинную.
        Тишина. Ннака стоял передо мной, сидящим за столом, и буравил взглядом.
        - Володыко, - тяжело начал он. - Ты не можешь простить мне Мангазею?
        - Что? Нет! Конечно, там твои воины подвели. Но я понимаю, что все люди разные. И каждый хорош на своем месте. Глупо винить кецаля в том, что он плохо плавает. Ты мудрый казначей, просто не надо было рваться на войну, - я сыпал словами, не останавливаясь, и внутренне бесился от того, что оправдываюсь перед наглецом, которого самого впору обвинять.
        Но Ннака, казалось, услышал только первое «нет», а всё прочее пропустил мимо ушей.
        - Тогда почему-тко?! - оцколи кинулся прямо к столу, нависая надо мной. - Чего ты також со мной?
        Казначей был дико взволнован, это легко понять по горскому говору, который начал прорывать в его четланской речи.
        - Как? - я откинулся на спинку стула, не понимая, что происходит.
        - Почему-тко приниживаешь? Позоруешь перед всеми!
        - Да ты чего?! Напился?
        - Я бывча с тобой в самое тяжко время! - Ннака уже не мог остановиться, его несло. - Я да Хвост. Никочь более! Мы-тко возвысили тебея! Мы-тко твоея опора! И что я получил? Торгаш? Всегда торгаш!
        - Ты - важнейший человек в державе! - возмутился я. - Тебе что, не по нраву быть казначеем?
        - Торгаш! - обвиняюще крикнул горец. - Простоть главный торгаш… Я-тко понимаю, когда твоей Рукой стал Кочи - уважатный вождь. А потомочь второй Рукой стал Ицкагани. Вражина! А стал твоей Рукой. Не Хвост, не я. Но я-тко стерпел. Кочи помер, и снова почетное титло досталось кому-то, но не глупому Мясу! Торгашу Мясу, который нешто боле не пригоден! А топерь! Топерь третьей Рукой стал простой золотой! Вообще никто! Он-тко почета поболе достоин, нетож како я!
        Вот это да… Я смотрел на бушующего Ннаку и удивлялся, как по-разному люди смотрят на мир. Для меня-то все должности были функциями, и я подыскивал на них подходящих исполнителей. А для моего казначея это было признанием заслуг, почетом. И, получается, я его этого почета лишаю. Раз за разом. Невольно вспомнилось, как мне на мозги капали, чтобы я назначил Мясо Рукой в Крыло. Ведь он сам это и организовал! Гляди, как почета хочется парню!
        - Мало тебе, значит? - я резко встал из-за стола, кровь прилила к моему лицу. - Значит, двадцатника простого я возвысил - это плохо. А вспомни-ка, кем ты был? Пленник, безрод - и как я тебя возвысил!
        - К работе приставил, - буркнул Ннака. - Всё на тебя тружусь, ни почета, ни уважения…
        - На меня?!
        И тут у меня окончательно снесло башню. Я кинулся к полкам, дрожащей от гнева рукой начал рыться в папках, нашел нужные листы и яростно хлопнул ими о стол.
        - На меня?! - и я начал читать. - «Четвертая луна, день девятый. Шесть змеев-спиралек из стек-тла указаны, как битые. В переплавку ни одного осколка не доставили. Четвертая луна, день шестнадцатый. Три двадцатки тюков с агавовой пряжей из Крыла передали ткачам. В казну вернули ткани на треть этой пряжи. Четвертая луна, день двадцатый…
        Я читал и читал раскрытые прегрешения своего казначея, багровея лицом. Ннака стоял столбом, мелко дрожа всем телом. О нет, ему не было стыдно! Я ясно видел, что всё им сотворенное горец считает нормальным. Частью своей работы. От понимания этого меня колотило еще больше.
        - И это - только с прошлого Дня Змея! - уже орал я. - За это тебя наградить?! За это почет тебе полагается! Как же ты неправ, Ннака! Всё это время я помнил, кто ты для меня. Я всё видел! Каждый твой шаг мне известен, но я был благодарен тебе за то, что ты поддерживал меня в трудные дни. Я закрывал дела на твои мелкие дела, а ты решил, что так и полагается? Так вот знай: с сегодняшнего дня я буду оценивать тебя по заслугам! За любую кражу из моей казны, за любую махинацию взыщу по полной! А почет? Почет теперь заново заслужить придется!
        Ннака набычился, сжимая и разжимая пухлые кулаки. Я не боялся: Мясо никогда не был для меня опасным соперником. По крайней мере, в той борьбе, где участвуют кулаки.
        - Вон отсюда!
        Циновка нервно покачивалась, скрыв ушедшего казначея. Я плюхнулся на стул и прикрыл глаза. Вот когда это случилось? Когда веселый пронырливый, но такой верный парень стал циничным воротилой с непомерными амбициями? И чего ему сдался этот почет? Эти чины…
        В общем, вечер накануне праздника был испорчен бесповоротно. Да и сам праздник. С утра стало ясно, что на рынок съехалось заметно меньше народу, чем весной. Из Жарких Земель было всего несколько купцов, совсем не было куитлатеков. А ведь раньше люди Накацтли День Змея не пропускали. С юга тоже гостей не прибавилось, хотя, мы и разрешили всем толимекам свободно торговать по Мезкале, отменили запрет Куалаканы и Хетци-Цинтлы. Наверное, я их понимаю: только что мы с войной пришли, а теперь в гости зовем.
        Так что с низовий прибыли только закатульские торговцы. Хотя, самым ярким гостем стал новоиспеченный князь Хетци-Цинтлы. С супругой. Да, ловкий Циак привез свою загадочную жену. Ту самую, что вертит правителями, как хочет.
        Интересно ведь! Ну, устроили торжественный прием. У меня свита цвела пышным цветом, самого императора тоже вырядили в пух и перья. А также в нефрит, золото и тумбагу. Мой новый тронный зал почти достиг пышности зала в Крыле, а вот использовался редко. Ну, как не пригласить «дорогого гостя»! Жена двух князей оказалась ожидаемо эффектной женщиной. Уже немолода, но статная. Весьма высокая, кстати. Уж точно повыше своего «молодого супруга». Лицо острое, большой орлиный нос и глубоко посаженные глаза - просто гигантские глаза! - в обрамлении густых бровей. Выдающиеся скулы были вытатуированы паутинным орнаментом. Кажется, это южная, закатульская мода. Ну, и разумеется, украшения! Много и разных!
        Не буду скрывать - я не смотрел на дважды княгиню. Я пялился на нее. А она, зараза, не отводила взгляд. Принимала мою реакцию, как должное.
        - Владыка, - шепнул мне, не размыкая замерших в улыбке губ, Ицкагани. - Умоляю тебя, перестань так смотреть на нее. Эта женщина неправильно тебя поймет - и Закатное княжество лишится еще одного князя.
        Я не сдержался и хрюкнул, подавив смех. Конечно, передо мной была классическая «черная вдова», пожирающая мужчин и выплевывающая их остатки, когда на горизонте появляется новый перспективный объект. В нашем патриархальном обществе таким выжить нелегко, но эта смогла. Что все-таки заслуживает некоторого уважения.
        «Нельзя, нельзя на нее пялиться и терять контроль над собой, - убеждал я себя. - …Но до чего же хороша, чертовка!».
        - Вместо того, чтобы облизываться на чужое, владыка, - не унимался Ицкагани. - Лучше бы пристальнее смотрел на то, что рядом. Что готово упасть в твои руки с благодарностью и по достоинству оценит твою благосклонность.
        Это он про свою дочь. Господин Черного Урочища навязывал мне ее уже почти год. Девушка была на три года младше Сухой Руки, и ей давно пора замуж. Но Левая рука придерживал ее, рассчитывая породниться с владыкой. И, в принципе, я был не сильно против, а молодой организм весьма хотел регулярной половой жизни… Но я чересчур опасался усиления Ицкагани. Да, после известных событий он принял меня и мою власть всем сердцем. Но человек-то не меняется. Как был интриганом, так им и остался. И раз нельзя стать первым на Великой, то все свои силы он вложил в подковерную борьбу за второе место. Только получалось это у него плохо. В моем царстве-государстве для карьерного роста надо дела делать! Влезать в проекты, реализовывать их, что-то предлагать… А Ицкагани, при всем своем уме, оказался страшным консерватором. Человеком, развернутым лицом в прошлое, ревнителем традиций. Ничего нового ему нафиг не упало.
        Так что обженить меня на своей дочери стало для Левой Руки главной целью. И я совсем не хотел помогать ему в ее достижении. Как бы дочь Ицкагани не будила мое либидо (а она будила!). Есть более безопасные способы сбросить напряжение…
        Сам праздник прошел хорошо. Тапиры отлично катили церемониальную арбу (а я снова вспомнил, что хочу усиленно заняться их разведением… вот только время найдется…), все три моих воинства устроили неплохое милитари-шоу, после которого началась Игра. Уж на этот раз все желающие будут приняты - в армии кадровый голод.
        А потом я с придворными пошел на рынок сорить деньгами. Я и мои люди скупали всё… при условии, что за товар примут «клювики». Кто-то уже что-то слышал о них, кто-то удивлялся. Я уверял всех, что «завтра их легко можно обменять на какашут». Но втайне надеялся, что за остаток дня деньги осядут в самых разных местах - рынок услуг в Излучном весьма развит.
        Сегодня не было задачи заработать. Осенний День Змея стал одной сплошной промо-акцией денежной экономики.
        Бойкая торговля шла три дня, после чего большинство гостей разъехались. Дитя Голода это время провел весь в мыле. Я ежевечерне мониторил ситуацию, силясь понять: выстрелило или нет. По итогам всей ярмарки наши «золотовалютные запасы» в лице зерен какао сократились чуть ли не на треть. В Дом Какашут вернулись почти две тысячи «клювиков», еще какая-то часть монет осела в таверне, бане и игорном доме. Но полторы-две тысячи медяшек точно остались на руках у людей. Кажется, четлане уже начали понимать их ценность и, возможно, удобство использования.
        Хороший старт. Главное, у меня разом высвободилось немало ресурсов. И нанимать работников стало проще - а работы у меня непочатый край! Восстановить армию, сделать добротный запас оружия и доспехов, организовать переселение на юг. Думаю, через месяцок можно снова плыть в Моку: укреплять и расширять базу, подчинять Закатное княжество и думать, что делать с Приморским.
        - Владыка, к тебе послы! - подбоченился Добчинский.
        - Откуда это вдруг?
        - Говорят, из Толимеки.
        «Интересненько… Это точно не от Циака, тот недавно сам здесь был. Может, кто-то из князей решил под мою руку идти?».
        Через полчаса шоу в тронном зале было организовано. Я восседал весь в золоте и перьях, а скромно одетый посол поклонился и выступил вперед.
        - Мой господин и князь Амотлаткуа, коего все с уважением зовут Атотолой, приветствует тебя, владыка! И просит вернуть тебе твоё…
        Посол князя-пеликана достал кожаный мешок, перевернул его и вытряхнул… голову Тувуака.
        Часть III. Историю пишут победители
        -
        Разговоры в тени - 6
        - Отличная у тебя пульке, Ннака! И вкусная, и забористая. В таверне такую не подают. В чем секрет?
        - Нет никакого секрета, Прекрасная Слеза. Ты ведь знаешь медный котел, в котором варят средство для смазывания ран твоих воинов? Так вот, секрет мне невольно открыл владыка. Он изредка берет это средство - и пьет.
        - Брр! Знаю об этой его странности. Чистый огонь, как такое пить можно?
        - Согласен, генерал. В чистом виде - яд. Но, если в небольшой доле добавить в пульке - то выходит вот такой чудесный напиток. А что касается вкуса, то сообщу лишь тебе: я кроме агавового сока добавляю в пульке лепестки акоцили. Отсюда и аромат.
        - Молодец, Ннака! Спасибо, что пригласил. А то я в казарме совсем одичаю.
        - Странно, что тебе - победителю пурепеча и толимеков - приходится жить в казарме.
        - Ну, у меня там все-таки свои комнаты. Удобно, просторно. Я не женат, семьи нет - зачем мне что-то еще? И золотые всегда под боком - можно гонять от души.
        - Не согласен с тобой, почтенный. Люди, возвеличивающие владыку, должны и оцениваться по достоинству. Неважно, сколько тебе нужно для жизни! Народ должен видеть, насколько правитель тебя ценит. Твой дом, твоя прислуга, твои украшения и наряды - всё это демонстрация твоего значения.
        Собеседники помолчали.
        - Мне грустно смотреть на окружение Сухой Руки. Столько мудрых, могучих людей. Они столько делают для владыки, вознесли его на вершину могущества. А что он в ответ? Посмотри на себя, на Черного Хвоста. Или хоть на Луча Света, который пусть и мастер, но снабжает Сухую Руку и стек-тлой и тумбагой. Единственный, кто пребывает в достойном дворце - это Правая Рука в Крыле. И то лишь потому, что там уже имеется старый дворец владыки. А остальных Сухая Рука не ценит…
        - Ты и себя забыл упомянуть, казначей.
        - Что я… Я скромный торгаш. К тому же, у меня был дворец. Бывшая усадьба Носача… Покуда не пришли пурепеча. И покуда владыка не велел снести эту усадьбу. Дал ли он что-то мне взамен?
        - Но ведь дал?
        - Будку при хранилище! Прекрасная Слеза, я ведь таков же, как и ты. Мне много не надо. Но это унижает высшую власть. Владыка не понимает, что копает под собой яму. Что видит народ? Он видит не почтенных сановников, имеющих статус, достоинство. Он видит таких же простых людей. А раз они простые - то зачем им служить? А раз они опора владыки - то, может быть, и владыку слушаться не след? Разве ты не видишь, Прекрасная Слеза, что происходит? Покуда мы все заботимся о величии и процветании державы, Сухая Рука ведет ее в пропасть!
        - Ну, не знаю… На пропасть не очень похоже.
        - А что будет, если все мы: и ты, и я, и Хвост с Ицкагани и прочими - если все мы лишимся уважения народа? Ведь на нас всё держится. И этот мир просто рухнет. Разве мы можем такое допустить?
        - Ннака, мне кажется, ты…
        - Нет, ты скажи, Прекрасная Слеза: готов ты допустить гибель державы?
        - Нет, конечно, но…
        - Разве держава, детище Золотого Змея, не превыше всего?
        - Превыше, но…
        - И что дороже и богам, и людям: держава или владыка?
        - Остановись, Ннака! - растерянный Глыба, наконец, возвысил голос и хлопнул каменной ладонью по колену. - Разве Золотой Змей не защитник и покровитель владыки? Не источник его священной власти?
        - Золотой Змей покровитель владычного рода, генерал. Через этот род, через его правителей он простирает свою благодать на весь четланский народ.
        - Вот! - закивал Глыба. - Теперь правильно говоришь. Как же можно вообще думать о том, чтобы мы… чтобы народ перестал слушаться Сухую Руку?
        - А кто сказал, что Сухая Рука - единственный, кто имеется во владычном роде?
        Глава 19. Мы словно ляхи
        Погребальный костер был совсем небольшим - все-таки сжигали лишь голову. Голову несчастного Тувуака - князя-задохлика, который хотел переиграть всех. Неожиданно его переиграл даже не я, а молодой князь-пеликан. Который, если честно, весной показался мне простоватым. Правда, деятельным. И вот, деятельный Атотола узнал, что Тувуак спелся с четланами - и не стал ждать.
        - Ты мне одно скажи, - глядя на пламя, тихо спросил я у посла, которому велел прийти со мной на погребальный обряд. - От моря до Излучного долгий путь, как тебе удалось привезти голову в такой отличной сохранности?
        - Мудрый Атотола велел мне везти Тувуака живым, - со спокойным почтением в голосе ответил посол. - А за день до приезда в Излучное отрубить ему голову и положить в кожаный мешок.
        «Как дети, - покачал я головой. - Жестокие дети, не ценящие чужие страдания».
        - А с телом что сделал?
        - В реку сбросил.
        - Это плохо.
        Посол согласно вздохнул. Он был излишне спокоен. Послы с головами в кожаных мешках, обычно, обратно возвращаются таким же образом - головами в кожаных мешках. И толимек приехал в Излучное, готовый к подобному исходу.
        «Однако, тебе, парень, страшно повезло, - мысленно обратился я к индейцу-камикадзе. - На тебя у меня другие планы».
        - После похорон верно служившего мне князя я буду пребывать в трауре и молиться Золотому Змею о лучшей доле для его души, - сообщил я послу, едва костер прогорел. - Поэтому пока мы не можем завершить переговоры. Тебя вызовут ко мне, когда придет срок. Пока же можешь отправить домой гонца с вестью о том, что свой долг ты выполнил.
        Посла я передал Широкому Дубу. Пусть поселит его в гостинице и с завтрашнего дня устраивает регулярные экскурсии по местным достопримечательностям. Я же отправился…
        «Нет, не молиться, - грустно усмехнулся я. - Прости, червячок, пока не до этого».
        В моем рабочем кабинете меня уже ждали оповещенные отцы-командиры. Будем совет держать! Хотелось ворваться на совет с криком: «Солдатушки-ребятушки! Нашему царю показали фигу! Умрем все до последнего!»… Но не буду, наверное.
        - Посол из Амотлаткуа передал слова князя Атотолы: мол, четлане, вы наказали куалаканцев за их дерзость, это по обычаю. Но в другие княжества вы лезть не должны. Гоухом!
        - Чего? - удивился Аскуатла.
        - Уходите в свои горы, говорят. Ну, что, братцы, уйдем?
        За столом оживление и смешки. Генералы потирают ладони, только-только отвыкшие от оружия.
        - Верно понимаете! Такое спускать нельзя. Да и вообще, появился отличный повод идти дальше. В новые княжества. Но сделать надо всё умно.
        Я сел за общий стол.
        - Посла я в Излучном на несколько дней задержу. А за это время надо многое сделать. Прекрасная Слеза? - Глыба, почему-то единственный хмурый среди общего веселья, вскинул голову. - Сегодня же отправь гонца к Желтому Лицу в Моку. Пусть сообщит нам все новости. Третья Рука должен немедленно вооружить всех четлан и оцколи, что уже успели переселиться. Всем быть наготове, усилить патрули, укрепить Мангазею.
        Генерал кивнул.
        - Чуть позже отправим большое посольство. Повезем прах Тувуака на родину, я уже заказал Лучу Света роскошную урну из стек-тлы. Пусть видят, что мы чтим тех, кто нам служил. Посольство мирное, его возглавит Красный Хохолок. Надеюсь, жреца не тронут. Муравей! - Аскуатла пружинисто вскочил. - Отбери несколько своих, самых ловких и остроглазых. Пойдут с посольством, замаскируются под носильщиков. Задача: всё узнать про ситуацию в Приморском княжестве. Есть ли там вражеские солдаты, какие силы остались у них, какие настроения. Узнать всё, что можно, про планы Атотолы. И еще их задача - защитить Хохолка. Жрец нам нужен живым.
        Я перевел дух.
        - И главное: с утра начинаем собирать войска и готовить поход.
        - Так твой же посол, владыка, всё и увидит, - удивился Черный Хвост. - Почему ты его не казнишь?
        - Верно подмечено! - обрадовался я. - Посла казнить нельзя. Он должен вернуться к Атотоле и сказать ему, что Излучное живет тихой-спокойной жизнью.
        - Так как это? - озадачился Хвост.
        - Просто войско мы будем собирать не здесь. А, например, в Черном Урочище. Потихоньку, по двадцатке за раз туда будут уходить черные, золотые и белые, там будем собирать лодки и плоты, копить припасы, туда будут приходить ополченцы. А столица будет тихо и спокойно спать. На глазах посла. О чем он и доложит своему князю.
        - А в это время мы!.. - хлопнул радостно кулаком по ладони Теплый Ветер.
        - Верно!
        - Но у нас же еще не готовы войска, - влез в беседу Брат Гнева.
        - Тоже верно, - вздохнул я. - Но не всегда война начинается, когда тебе удобно. Нужно уметь подстраиваться под ситуацию. Что у нас по составу?
        - У меня как раз почти две полные сотни, - улыбнулся Черный Хвост. - Новички вооружены полностью, но еще почти не обучены.
        - Муравей?
        - Как обычно, несколько человек до сотни не хватает. С обученностью новичков та же проблема. Луков в избытке, а стрел совсем мало.
        Глыба поднялся без команды.
        - А у меня всё плохо, - сразу набычился он. - Ты, владыка, велел до трехсот довести Золотое воинство, так что мне еще человек 50 нужно найти… Все-таки у меня более штучные бойцы.
        - Ну, хотя бы две сотни сможешь собрать?
        - Если отряды из Крыла и Черного Урочища полностью вывести - наберется.
        - Отлично! Выводи.
        - Владыка! - Черный Хвост влез без очереди. - Ополчение будем созывать?
        - Да. Но на этот раз много нам не нужно. Пока мы выступаем против одного княжества, хватит части наших сил. К тому же, прошлый поход показал, что слишком много крестьян не столько усиливают черных, сколько ослабляют их. Так что набираем не больше двухсот ополченцев на две сотни твоих.
        - Я хотел предложить на этот раз набирать народ не из крупных селений, а наоборот из малых. Все хотят получить добычу на войне. Всем нужно боевой опыт приобрести. Ну, и без потерь никуда. Плохо, если кормильцы из одних и тех же поселений гибнуть будут.
        - Дельная мысль! Составь список селений и определи, сколько от каждого нужно будет взять людей, чтобы двести набралось. С утра шли гонцов!
        И мы начали скрытную мобилизацию. В строжайшей тайне, даже воинам не говорили. Просто генерал отправлял очередной отряд в Урочище - и только там бойцы узнавали, что их ждет впереди. Отряды копились в глуби селения, на берегу только плоты сколачивали - на это раз в Моку поплывет весь экспедиционный корпус. Никаких пеших переходов. В Излучном носился только Ннака - собирал всё необходимое для похода. Тюки и корзины небольшими партиями тоже свозили в Черное Урочище. Сбором продовольствия я напряг Ицкагани. Пусть помогает, у него закрома полны!
        Всё это время я старательно молился на пирамиде, а Широкий Дуб выгуливал посла по тихому сонному Излучному. Наконец, на шестой день мне доложили, что уже почти всё готово. Толимека тут же привели в тронный зал.
        - Владыка крайне недоволен случившимся! - сообщили послу. - Убийство Тувуака - друга четланской державы - неприемлемо. Ступай и сообщи своему князю: он должен явиться в Излучное, заплатить виру за мертвого, после чего мы будем договариваться о разграничении владений.
        Посол должен видеть, что мы расстроены. И должен почувствовать, что мы хотим торговаться. А значит, у Атотолы еще вагон времени. Конечно, он никуда не поедет. Но и нас ждать тоже не будет. Не верящий своему счастью толимек рванул на лодке вниз по реке с такой скоростью, что мы бы его при всем желании не догнали.
        А нам и не надо. Пусть занесет дезу в уши Атотолы. Пусть тот расслабится. Мы выступили через день. Огромная россыпь лодок и плотов выходила из прибрежной мангры, отходила от урочинских мостков. На этот раз у меня было менее семисот воинов. Думаю, на князя-пеликана уж как-нибудь хватит.
        Речная армада двигалась плотно и не спеша. По пути перехватывали все встречные лодки, оберегая тайну второго похода. Мы бежали от осени, которая в горах уже вовсю вступила в свои права. Ничего, на побережье тепло. Я бы даже сказал: жарко. Уж простите меня за эти аллегории!
        Зато, едва добравшись до Моки, темп резко изменился. Я еще принимал доклад у Желтого Лица (всё спокойно, враг занял Прибрежное княжество, но в куалаканских землях не появлялся, местные не бунтуют), а мои командиры уже строили бойцов, набирали носильщиков из жителей Моки и грузили на них запасы еды. Мы выступили в тот же день по уже известной нам «дороге» - на Хокотиль. Никаких засад - нас явно не ждали. Я пустил белых и золотых вперед, оставшись с Черным воинством и обозом. Когда мы вошли в столицу Ахатлы - приятный глазу городок Хокотиль - там уже всё было спокойно. Немногих воинов Атотолы взяли тепленькими в постельках, коллаборационистов из местных скрутили и выставили в рядок пред мои грозны очи.
        - Ведите их в Моку! Накормят кровью Змея.
        Оставив в Хокотиль две двадцатки золотых для наведения порядка, я нашел проводников и пошел на восток. Толпа носильщиков пополнилась - обратно, возможно, понесут большую добычу.
        Однако, я снова недооценил князя-пеликана. Так далеко на востоке мы еще не бывали. Равнина, густой влажный лес - никаких зацепок. Но я примерно понимал, что резиденция Атотолы должна быть где-то в стороне восходящего солнца. Однако, наше растянутое войско брело как попало, продвигались мы в самые разные стороны. На третий день Аскуатла подошел ко мне с озабоченным видом.
        - Владыка, у меня чувство, что нас петлями водят.
        И Муравей оказался прав. Мы почти не продвинулись на восток, устали, как собаки, а уже вечером третьего дня наши отряды, растянувшиеся в джунглях, начали атаковать. Робко, небольшими группами, не втягиваясь в рукопашный бой. Выскочат из кустов, наорут, накидают дротиков - и наутек! У меня появились первые погибшие.
        Похоже, Атотола не купился на дезинформацию своего посла. Видимо, моя репутация в Толимеке уже была такова, что в лень и слабость Недоноска не верили. Либо князь-пеликан настолько предусмотрителен, что при любом раскладе оказался готов к стремительному началу схватки. Едва я взял Хокотиль, Атотоле уже доложили о вторжении четлан. И он почти сразу смог выдвинуть свои отряды навстречу. Пусть небольшие, но те здорово сдерживали наше продвижение. А еще он догадался подсунуть нам своих людей в качестве проводников…
        - Пусть голодные духи ночи сожрут твой труп, четланин! - выплевывал в меня оскорбления толимек, которого пытали каленой тумбагой мои дознатчики.
        Индейцы любят боль. Пускать себе кровь, страдать от боли - это всегда была лучшая жертва богам. Местные гордятся своим страданием и с радостью ждут пыток. Конечно, имеется немало исключений (боль есть боль). Но среди наших проводников таких не нашлось. Зато мы оказались посреди леса без каких-либо ориентиров. Идти вслепую? Город Атотолы может быть в трех километрах, а мы пройдем мимо и даже не заметим!
        Войско сконцентрировалось на нескольких близрасположенных полянах, изготовившись к обороне. Вокруг кружили летучие отряды толимеков. Приходилось постоянно отстреливаться - мои воины начали чувствовать дефицит стрел и дротиков. Пришло время вспомнить о пращах. В это время мои люди обхаживали толимекских носильщиков.
        - Покажи дорогу! - бедолагам сулили и стек-тлу, и золото, и нож из тумбаги! Но те лишь жались друг к другу и на сотрудничество не шли. Наконец, кто-то самый жадный (или самый отчаявшийся) согласился показать путь не до столицы Амотлаткуа, а до ближайшей деревеньки.
        Утром мы выступили. Черных и носильщиков я торопил, как мог; лучники прикрывали общий отход, весьма смахивающий на бегство. Ничего! В деревне я точно найду проводников. Припугну расправой над семьей - покажут дорогу. Не радуйся, Пеликан, я до тебя доберусь!
        Деревня появилась еще до обеда: около сорока хижин - и все пустые. Да вашу ж мать!
        - Накапливаемся здесь! - скомандовал я, еще не зная. - Подтягивайте скорее тылы.
        - Что делать будем? - тяжело дыша, спросил Глыба. Кажется, он растерян. Да и я не лучше.
        - Остановимся здесь. Все-таки есть какая-то защита, дома для раненых, питьевая вода. Дорогу будем искать сами - я пошлю белых. Но для начала нам надо нанести несколько ударов по этим лесным бегунам, - я зло сплюнул. - Чтобы поосторожнее стали, и на наших лучников не кидались.
        Увы, этим планам тоже не суждено было сбыться. Не успели мы собраться и отдохнуть, как началось.
        Глава 20. Искусство ловить плоды
        Они нагло высыпали из зарослей на окраины сельских полей, где только-только начал прорастать зимний урожай. Примерно полсотни полуголых, размалеванных толимеков с пучками дротиков в руках. Они уже не боялись, не прятались по кусточкам. Нет, лесные бегуны нагло что-то кричали, задирали передники и бросались какашками… Последнее я уже досочинил. Враги появились на северо-востоке деревеньки и прямо-таки нарывались на бой.
        - Владыка, прикажи! - неистовствовал Аскуатла, которого наши неудачи уже начали злить. - Белые их перестреляют.
        - Не стоит. Побереги стрелы. Здесь больше подойдет не ястреб, а черепаха.
        Черный Хвост понимающе кивнул. Вскоре на поле вышла двадцатка черных. Дротики толимеков не причиняли вреда их щитам, воины Горы двигались медленно, сберегая силы.
        - Давай, я пошлю золотых в обход! - оживился, наконец, и Глыба. - Пока они на хвостовых бойцов пялятся, мои по лесочку пробегутся и вырежут их.
        - Эх… - с сожалением протянул я. - Не знаем мы, что там в лесочке творится. Как бы охотник добычей не стал. Вот если черные смогут их на поле вытянуть - тогда сразу атакуй!
        Я надеялся, что разгоряченная толпа дикарей кинется на малый отряд. Черные закроются щитами и быстро отойдут - а толимеков отоварят золотые, которые уже роют землю копытами в нетерпении… Фиг там. То ли, «партизаны» боялись скопившейся в деревне толпы четлан, то ли… У них была другая задача. Что творится! Боевые задачи у толимеков!
        - Манят они нас, - пришел к похожему выводу Черный Хвост. - Хотят, чтобы мы за ними пошли.
        - Ну, так давайте пойдем! - я изо всех сил изображал жизнерадостность.
        - Так ведь ловушка там - можно даже духов не спрашивать, - удивился глава черных.
        - Но, если мы ее ждем, то попасть туда не так и страшно. Зато хоть до ребят этих доберемся. Потому что здесь, в деревне, мы в тупике.
        У генералов не было козырей, чтобы покрыть мой последний довод. Затрубили дудки, замахали тряпки - четланское войско занялось перестроениями. Центр селения старательно забаррикадировали, оставили внутри носильщиков и три двадцатки черных. В обороне они полезнее, чем в игре в догонялки. Уже около шестисот воинов осторожно ступили на зыбкую почву авантюры, старательно щупая обстоятельства под ногами. Толимеки, разумеется, брызнули в лес, еще больше крича, еще страстнее демонстрируя свои гениталии.
        Так они нас несколько часов и раздергивали: наскочат, постреляют, поорут - и в кусты. Но всегда в определенном направлении. Разумеется, нас старательно заманивали, но и мы не просто так шли. Аскуатла рассыпал своих широкой полосой, лучники прощупывали лес, заходили слева и справа всё дальше. Лес всюду оставался глухим и сплошным. Но, по крайне мере, мы понимали, что нас не окружили. Собственно, благодаря белым мы узнали загодя, что впереди стоит войско. Но узнать одно, а увидеть - совсем другое…
        - Владыка, ты только посмотри, - Черный Хвост тыкал пальцем сквозь ветки.
        Впереди была широкая безлесая ложбина: местами слегка заболоченная (ручеек расплылся, зарос тиной и травой), но кое-где набухали сухие холмики. На них-то нас и ждали. Только Хвост показывал на другое. Справа, на ближайшем сухом взгорке стоял щитовой строй.
        Щитовой строй!
        Не менее полутысячи толимеков стояли дружной толпой и закрывались высокими почти прямоугольными щитами. Из леска, в котором мы пока находились, трудно было рассмотреть, как и из чего они сделаны… Но я точно знал, что ничего подобного у толимеков не было (военные вопросы мы до войны изучали тщательно).
        Получается… Атотола быстро учится! Он ведь приезжал весной в Излучное. Видел наши «плац-парады»… А, если он еще и металл для оружия научился делать?!
        - Зато слева воины попроще, - криво усмехнулся Глыба.
        «Фаланга» на холме была не единственной. Вокруг нее, в низинке крутились еще несколько сотен полуголых толимеков с пращами и атлатлями. Как раз к этой россыпи сейчас спешно отступали «лесные бегуны», честно выполнившие свою задачу. А еще дальше на правом фланге (от нас слева) на втором бугорке поменьше стояла еще одна толпа. Редкие малые щиты, обилие красных жестких перьев на головах, копья, маки, топорики. Типичные толимеки.
        - Странно, что они особняком стоят, - удивился Теплый Ветер. - Явно же они вместе против нас собрались.
        - А вы подумайте: почему так? - я не мог упустить шанс для очередного урока по стратегии. Всё равно времени много: наши только-только начали выстраиваться на опушке леса.
        - Коварный план? - пожал плечами Ветер. - Хотят заманить нас и ударить с двух сторон?
        - Как же мы заманимся? - изумился Черный Хвост. - Вон они на виду стоят. Неужели мы настолько тупые, что по жиже между ними пойдем?
        - На один холм не влезли, вот два и заняли, - равнодушно высказался Глыба. - Они явно хотят, чтобы на них снизу вверх лезли.
        - Это да, - согласился я. - Но это не вся правда. Почему никто не посчитал, сколько их?
        Хвост прищурился, оглядывая поле боля.
        - Пять сотен справа… Слева - три-четыре… Ну, и по болоту пара сотен бегает. Тысяча, владыка. Чуть больше, чуть меньше.
        - А какие у нас были данные по Амотлаткуа, по их военной силе?
        - Ну, личная дружина у него крепкая… Само же княжество небольшое, ополчение только… - Хвост хлопнул себя по лбу. - Здесь несколько княжеств выставились!
        - Точно! Атотола успел найти союзников, и эти союзники пришли. Только они себя считают ничуть не хуже князя-пеликана. И командир их ничуть не хуже. И вообще они сами молодцы. Вот и стоят особняком.
        «Немало успел Атотола, - вздохнул я. - И войско начал перевооружать, и союзничков нашел, и Тувуаку голову отрезал. До чего прыткий! Кружил меня по лесам, успел такую толпу собрать…».
        - Надо это использовать, - уверенно заявил Черный Хвост.
        - Что? - отвлекся я от своих мыслей.
        - Их разрозненность. Надо атаковать!
        - Их почти вдвое больше. Ты хочешь штурмовать холмы из болота шестью сотнями? - нахмурился Глыба.
        - Тогда атакуем только один холм! Силы будут поровну.
        - Второй отряд спустится и ударит по нам в спину.
        - Зато он будет в низине!
        - А давайте сразу оба отряда атаковать?
        Спор длился минут десять. Мои генералы размахивали руками, тыкали пальцами в предстоящее поле битвы. А я не мог налюбоваться на то, как они научились взвешивать за и против, использовать свои сильные стороны и слабость врага. В итоге план устаканился. Мы исходили из того, что щитоносцы Пеликана еще плохо обучены новым методам ведения войны, они наверняка медлительны. А его союзники… его союзники не слишком заинтересованы в том, чтобы умирать за чужие интересы. Поэтому их и надо сразу и резко выводить из игры.
        Четланское войско заново перестраивалось: три с половиной сотни черных смещались на левый фланг. По моему приказу им была придана самая лихая двадцатка золотых.
        - На рожон не лезьте, - напутствовал я их. - Но ваша задача: взять живого пленника с перьями погуще! Остальное сделают воины Горы.
        Лучники, как ни странно, на этот раз заняли центр. Их задача: прикрывать черных от правого холма. А оставшиеся полторы сотни золотых получили самое веселое задание: издеваться на щитниками Пеликана.
        - Стоять на дистанции броска! Поносить самыми гадкими словами! И не давать им пойти на помощь союзничкам. Как только повернутся - засыпайте их дротиками и камнями. Если кинутся на вас - сразу отходите. Вы наверняка быстрее, даже в этом болоте.
        Заревели сигнальные трубы, и черные, развернув строй, двинулись по диагонали налево. Сзади и справа за ними шли лучники. Я искренне верил, что большинство толимеков еще понятия не имеют о дальнобойности белых и сунутся под обстрел.
        Так оно и вышло. Голопопые «лесные бегуны» с пращами и атлатлями, что крутились вокруг правого холма, увидели большой отряд щитоносцев и ринулись их обстреливать. Для этого им пришлось подбежать к черным на 30 - 40 шагов - для людей Аскуатлы, это почти что детский тир. Стрелы со свистом впивались в бездоспешных толимеков, те бросились наутек, но даже по мелкому болотцу бегать непросто. В итоге, потери оказались чересчур серьезные, но спасение так и не пришло - справа заходили воины Глыбы. Золотые атаковали легкую пехоту с другого бока - и жалкие остатки «лесных бегунов» укрылись на холме за щитами пеликановых бойцов. Золотые отошли.
        В это время воины Черного Хвоста приблизились к левому холму. Здесь соотношение сил было почти один к одному, а, значит, враг был обречен. Только он этого еще не знал. Толимеки воинственно голосили, метали дротики, которые особого вреда строю не причиняли. С холмика союзники не сходили - понимали выгоду своей позиции. По счастью, этот бугор был не особо крутым. Поэтому черные перевели дух за щитами - и пошли наверх. Каток тяжелого строя соприкоснулся с галдящей толпой и, почти не сбавив скорости, начал оттеснять врагов.
        Щитоносцы правого холма видели происходящее и забеспокоились. Командиры что-то кричали, отряд начал спускаться с холма, чтобы поскорее прийти на помощь союзникам. Тут-то золотые и атаковали.
        Атотола был молодец, он старательно перенимал новое. Только для того, чтобы перевооружить целых пять сотен воинов нужны значительные финансы. И производственная база нужна. И владение технологиями. Ничего этого у князя не было. Поэтому щиты вышли громоздкими, неудобными. Да и тех было меньше сотни. Когда в спину начали лупить дротики, закрыться оказалось уже нечем. Щиты начали перетаскивать в тыл, но из центра по отряду Пеликана ударили лучники. Закрыться отовсюду не получалось. «Фаланга» смущенно втянулась обратно на холм, под улюлюканье золотых. Улюлюканье обидное (тем более, воинов Глыбы было втрое меньше), а дисциплина у толимеков слабая. И вот щитоносцы кинулись на нового врага! Разумеется, догнать легких на ногу золотых не вышло, и пеликаньи воины отступили назад. Золотые тоже вернулись назад, выказывая свое полное презрение. Атотола отобрал воинов полегче - добрых две сотни - и бросил в атаку их. Но к месту действия уже подтянулись ребята Муравья, а для лучников воин без щита - просто дар богов. С новыми потерями толимеки вернулись по защиту щитов.
        А в этом время на левом холме началась резкая пандемия паники. Союзники вообще ничего не могли противопоставить строю черных. Их кололи копьями и планомерно выдавливали с выгодной (казалось бы) позиции. А треклятый Атотола, втянувший их в эту авантюру, почему-то не спешил на помощь. Держались враги недолго. Первые беглецы появились почти сразу, а, когда над холмом уже явственно запахло толимекской кровью - толпа схлынула и рванула в леса, на север. Оставив две двадцатки своих и всех прикомандированных к нему золотых для пленений врагов, перевязки своих, сбора трофеев и удержания холма, Черный Хвост развернул строй на юг и двинулся добивать Атотолу.
        Князь-пеликан прекрасно всё видел: со своими пятью сотнями он оставался теперь один на один против пяти сотен четлан. То есть, расклад совершенно невыгодный. И толимеки начали отступать. Криво-косо, но отряд достаточно организованно пополз на запад (не то, что его союзники). Кажется, внутри их аморфной «коробки» даже раненых несли. Мои люди быстро заняли освобожденный холм, белые навесом выпустили по врагам последние стрелы…
        И всё.
        Конечно, очень хотелось догнать и добить прыткого князя, доставившего мне столько проблем. Но толимеки уже дошли до леса, а солнце как раз начало щекотать пузико верхушками деревьев на западе. Ломиться в густой лес в сумерках - это растерять всё наше боевое преимущество. В такой ситуации Атотола еще может показать, кто в доме хозяин.
        Да и вообще: боезапас на исходе, помочь раненым нужно. А виктория и так одержана убедительная. Раскатали почти тысячу врагов, перебили не меньше трети, остальных рассеяли.
        Войско расположилось на правом холме. Я только отослал половину лучников и золотых в пустую деревеньку, где оставались все наши носильщики всего с двумя двадцатками гарнизона. Конечно, толимеки отступили в другую сторону, но лучше не рисковать. Лагерь расцвел двумя десятками больших костров. У самого центрального разместился мой штаб: похавать да планы обсудить. На первое блюдо были запланированы пытки.
        Золотые постарались. В войске союзников они захватили целых три пленника, увешанных «регалиями». И один из них оказался самим «генералом» - командиром дружины князя Такоциана. Престарелый Такоциан уже бессчетное количество лет правил княжеством Уекахуа, которое расположено в самом центре Толимеки (к северу от мест, на которых мы расселись ужинать). Владение это было обширное, чрезвычайно плодородное. Если в Хетци-Цинтле было много золота, в Куалакане - хлопка, а Приморье богато солью, то Уекахуа являлось главной житницей какао! В общем, не стоит говорить, что старый болван сделал мне подарок, поддавшись на уговоры Атотолы. Теперь у меня был повод для выяснения отношений - повод вот такой ширины, вот такой вышины!
        Мы усадили уважаемого пленного «генерал» в общий круг с моими командирами, угостили чашей бодрящего пива. Всё чин-чинарём: великие общаются с великими.
        - Достопочтенный Коллиль, - начал я. - Как же так вышло? Мы чтили власть и границы великого княжества Уекахуа, никак на него не посягали, но ваши воины сами подняли на нас свое оружие.
        Коллиль сидел, гордо выпрямив спину. Он долго молчал, потому что быстро говорят только ничтожные. Наконец, решив, что пауза вышла вполне достойной, склонил голову и приступил:
        - Мне прискорбно признавать это, четланский владыка. Предки с грустью смотрят на своих правнуков из-за их деяний. Но даже они не в силах всё исправить. Мой долг и мои клятвы обязывают меня исполнять волю законного правителя - князя Такоциана. Не хочу наговаривать на него, но спина князя всё хуже переносит тяжесть власти. Атотола своим змеиным языком проник в самый его разум, отравил речами… даже запугал. И в итоге мне пришлось исполнять повеление своего владыки и вести моих воинов против четлан…
        Я слушал многословные напыщенные речи чванливого командира и наблюдал полное расхождения формы и содержания. С одной стороны форма: гордая спина, мужественный голос, напыщенные словеса. А с другой: он сдает всех подряд, выгораживая себя любимого. Верности князю в этом человек было ни на грош. А страхом воняло за километр. Похоже, пытки отменяются. Немного лести, немного завуалированных угроз - и Коллиль наш с потрохами. Главное, дать ему возможность сохранить лицо.
        - Достопочтенный Коллиль, - начал я осторожно подводить пленника к расставляемой ловушке. - Ты ведь очень любишь народ Уекахуа.
        Это был не вопрос, но воевода старательно кивнул.
        - Думаю, тебе, как и мне не хотелось бы, чтобы селения вашего княжества утонули в крови. И у тебя есть возможность спасти своих людей. Спасти честь и достаток, Уекахуа. Думаю, благодарность духов предков к тебе станет неиссякаемой… Да и моя благодарность тоже чего-то стоит в этом мире.
        Большая красномордая рыба распахнула пасть и ринулась на крючок.
        …Когда Коллиля увели к прочим пленникам, мы обсуждали за костром только один вопрос: куда пойти в первую очередь? Атотола, конечно, сберег немало сил, сохранил управление и оставлять его на свободе опасно. Больно деятельным оказался парень. Но при этом, мы ясно понимали, что захватывать его столицу сейчас бессмысленно: там только ветер гуляет по пустынным улицам. А с другой стороны. Практически к нам в руки падает перезрелый плод. Сочный, вкусный, сладкий! Уекахуа в полном раздрае, армия рассыпалась по джунглям, управления толком нет, а главный воевода изо всех сил старается угодить новой власти в моем лице. И самое важное: у меня полное моральное право на ответный ход. Откладывать «ловлю падающего плода» опасно. Может руководство организоваться, может Коллиль «одуматься»… Могут вообще другие подобрать.
        Решение оказалось нелегким.
        Разговоры в тени - 7
        - Туа! Туа! - малыш Чокопиц нёсся по темному коридору и вопил во всю глотку. - Ты где?
        - Да не кричи! Вот она я, - юная княжна высунула голову из-за занавески.
        - Туа-Онче, там дядя Коллиль вернулся, - громким шепотом поведал брат, а огромные распахнутые во всю ширь глаза малыша кричали то, что не решались озвучить губы: «Прячься!».
        - Коллиль? - княжна сама не знала, чего больше в ее голосе: страха или удивления. - Его войско вернулось уже третьего дня…
        Точнее, то, что осталось от многих сотен, которые вышли из Уекахуа. Оборванные, усталые, они прямиком отправились в тронный зал. А кто их остановит? Коллиль ведь забрал практически всю стражу. Девушку, конечно, не пустили, но дворец она знала великолепно. Туа-Онче устроилась за стенкой у большой трещины справа от трона и прекрасно слышала душераздирающие рассказы о разгроме. О страшных четланах, от которых отскакивают дротики, о сияющем оружии, которое пробивает всё. О кровожадном уроде по имени Сухая Рука, который поедает трупы врагов, а их души отдает на расправу своему золотому богу. Дедушка сидел молча, не в силах держать спину прямо, голова его тряслась сильнее обычного, а на правой щеке (Туа-Онче видела только правую щеку) слезы пробирались вниз по лабиринту бесконечных глубоких морщин.
        - Чокопиц, беги немедленно к себе, - строго велела братце девушка. - Сиди с теткой и никуда не ходи! Слышишь?
        Малыш закивал, а потом ухватил сестру за плащ.
        - Ты что, пойдешь туда? - испуганно спросил он.
        - Конечно, пойду! - Туа-Онче топнула ножкой в мягких сандалиях из оленьей кожи. - Мы - князья Уекахуа.
        - Я тоже… князь, - неуверенно просопел Чокопиц.
        - Ты тоже, братик, - голос девушки потеплел. - Но сейчас ты должен быть с теткой.
        Глубоко вдохнув, она пошла вперед. Коллиль как раз подходил к широкому входу во дворец со старой резной лестницей из девяти ступеней. Подавив желание спрятаться, Туа-Онче запахнулась в плащ и стала ждать его ровно на границе света и тени.
        - Туа! - фамильярно заворковал начальник стражи, растекаясь сальной улыбкой на широкой харе. - Ты как всегда прекрасна! Цветы бледнеют рядом с тобой.
        - Ты сильно задержался, Коллиль, - с трудом контролируя голос, оборвала его княжна. - Твои воины вернулись три дня назад.
        - А ну, цыц! - от улыбки не осталось и следа. - Я один сделал для Уекахуа больше, чем все войска твоего деда и этого болвана Пеликана. Где Такоциан?
        - Дедушка очень болен, к нему нельзя, - Туа-Онче встала посреди коридора, заслоняя дорогу в большой зал.
        - Тебя забыл спросить! - И Коллиль схватил ее за руку, сдвигая в сторону.
        Он схватил ее за руку! Девушка задохнулась от страха, омерзения и удивления. Раньше он такого себе не позволял. Комплименты. Похабные намеки. Порой и нагрубить мог. Но схватить княжну!
        «Это всё потому, что папа умер… При папе он себя такого никогда бы не позволил».
        К сожалению, старший сын Такоциана умер. И все остальные его сыновья тоже. И даже всех братьев своих дедушка пережил, хоть, и был самым старшим. Остались у него только она и малыш Чокопиц.
        - Ты бы лучше пошла к себе Туа-Онче, - бросил глава стражи через плечо. - И принарядилась, как полагается твоему положению. Скоро во дворце будет высокий гость… Очень высокий!
        Коллиль гадко рассмеялся. Догадка пронзила сердце княжны.
        - Ты?! Ты привел его сюда! Сухую Руку! - только сейчас она поняла, что множество мужчин в низу улицы - это не их стража и даже не ополчение селян. Это страшные четлане!!!
        - Молчи, глупая, о чем не понимаешь! - страшно ощерился воевода. - Он бы и сам сюда пришел. Его маленькое воинство наголову разгромило оба ополчения - и твоего деда, и Атотолы. Глупый Пеликан хвастался, что научился воевать на четланский манер… Ничему он не научился, бросил нас одних, сам сбежал. Чему там учиться, если на стороне Сухой Руки самые могучие духи! И теперь некому защищать Уекахуа! Никого не осталось. И только я вас всех сейчас и спасаю… Иди, наряжайся! - рявкнул он и распахнул двери большого зала.
        Туа-Онче никуда не пошла. Прикованная страхом, она оставалась на месте и, не моргая, смотрела, как медленно, неспешно приближаются четлане ко дворцу. Такие веселые, беззаботные. Жуткие. Люди вокруг с криками разбегались, но горцы никого не ловили, не грабили. Они даже махали толимекам руками и хохотали, видя испуг на лицах селян.
        Конечно, она сразу не приметила его. Владыку всех четлан, который топит своих врагов в их же крови. Который указывает на кого-нибудь своей скрюченной сухой рукой - и этот человек падает замертво! Не приметила, потому что плащ его был завязан над левым плечом, а потому скрывал правую руку. А во-вторых, правитель горцев шел сам! Ногами! Впереди всех! Практически один! Без придворных! Только один невзрачный воин с палкой в руках шел за его правым плечом.
        Разве так ходят правители?!
        Сухая Рука бодро взбежал по лестнице. Девять ступеней, но он сделал всего четыре шага - такой он был высокий, что легко перешагивал через ступеньку. Страшный владыка горцев встал прямо перед ней, нависая всей своей огромной жуткой тушей. Туа-Онче продолжала стоять. Замороженная страхом.
        - Ты здесь служишь? - спросил чужак по-толимекски, смешно коверкая слова.
        И улыбнулся! Широко так. Почти по-детски.
        Но Туа-Онче, по-прежнему, не могла вымолвить ни слова. Только отрицательно качнула головой.
        - Жаль… А ты не знаешь, как пройти к местному князю?
        «Как пройти к местному князю»! Девушка вспыхнула, фыркнула! О чудо! Она снова могла двигаться. Княжна уже во второй раз топнула мягко ножкой, развернулась и ушла прочь. Не боясь повернуться спиной к этим злобным варварам.
        Правда, вскоре за ней и за братом пришли. Заставили нарядиться и отвели в большой зал. Наследникам велели стоять рядом с троном князя. Дедушка сидел совсем поникший. А перед ним - во весь свой невероятный рост! - стоял Сухая Рука. Теперь вокруг него было много придворных. Теперь он был невероятно холоден и совсем не улыбался. Он не говорил смешно по-толимекски, а требовал, чтобы его речь переводили. Он вообще много обвинял и требовал в этот вечер.
        А на нее даже ни разу не посмотрел.
        Предводитель горцев опять был в плаще, скрывавшем его легендарную руку. А, может быть, и нет никакой уродливой руки? И все эти ужасы про владыку выдумали?
        Глава 21. Будни мифотворчества
        - Слушай, а почему оно так называется? - я лениво перевернулся на своей горе из подушек в сторону Вапачиро.
        Война никогда еще не была такой приятной. Здесь, в Уекахуа мы отдыхали уже пятый день в режиме «всё включено». Не менее полусотни четлан разместились прямо во дворце, остальные тоже расквартировались с комфортом. Местные выполняли любые наши желания, лишь бы «страшные четлане» вели себя мирно. А мы и вели. Вяленько шли переговоры о репарациях за «оскорбление моего величества», за пролитую четланскую кровь… Я каждый день придумывал что-нибудь новенькое. Старый Такоциан всё больше молчал и вздыхал, воняя старостью, все дела решались через расторопного Коллиля. Который щедро продавал нам княжество, надеясь, что то, что мы не унесем, достанется ему.
        Замечательно всё шло.
        А что? Кормят-поят нас нахаляву, раненые лечатся в комфортных условиях - даже Сын Обезьяны почти не ворчит. Я наладил связь с Мангазеей через надежных четланско-толимекских гонцов и неплохо контролировал ситуацию на западе. Можно и отдохнуть.
        Утро пятого дня было омерзительно дождливым. Струи дождя наотмашь хлестали по стенам - выходить наружу совершенно не хотелось. Мы потребовали «чего-нибудь горячего» и валялись, категорически отказываясь вставать. Мы - это Вапачиро, Черный Хвост и я. Свой вопрос я адресовал именно Серому потому, что до Четландии он уже бывал в Толимеке и знал этот край чуть получше любого из нас.
        - Кто оно? - не понял вопроса мой друг и телохранитель.
        - Ну, Уекахуа. Мне сначала перевели это название, как Старое. Но я вот занимаюсь их языком, и сейчас понимаю, что это слово, скорее «Старшее»… или даже «Первое».
        - Нет, не первое! - возмутился Хвост, тоже претендующий на лавры полиглота. - Один у них звучит как «таи». Уекахуа - это, наверное, «Раннее».
        - Всё равно! - отмахнулся император в моем лице, недовольный, что ему перечат. - Не знаешь, Серый, почему такое название?
        Серый значительно поковырялся в затылке.
        - Вроде бы где-то тут есть скала - которая была самой первой сушей… - неуверенно начал он. - Есть какая-то легенда, что первый человек… как его там… кинул скалу в сплошное море - и появилась твердь. Вот она где-то тут.
        Я резко сел.
        - А это селение, случайно, не является самым первым на этой суше? - я еще толком не понимал, почему мне это так важно… но что-то в этой информации меня страшно заинтересовало.
        - Вряд ли, - пожал плечами Вапачиро. - Ничего об этом не слышал.
        - Но ведь можно такое предположить? А? Раз первое место, то и городок этот был первым. А вдруг его этот самый первочеловек основал?
        - Ну, это уж совсем! - возмутился Серый. - А зачем тебе это, владыка?
        - Да вот думаю я… Не получится у нас Толимеку под своей властью объединить. Долго мы думали: про заложников, про переселение, про зависимых князей… А всё это без толку! Потому что они, в принципе, объединиться не готовы. Даже без нас. Нет у них в головах идеи единства. Кто силен, тот и правит. Вон Атотола против Тувуака восстал, свое княжество выдумал - и всех это устраивает. Так и с нами будет: пока мы здесь, пока мы в силе - они нас станут признавать. А только отвернемся, только ослабеем - сразу всё по норам растащат, и каждый хомяк на кочке начнет себя князем величать. Слабых загрызут, сильные договорятся.
        Я уже начал вещать, друзья слушали меня заворожено.
        - А всё потому, что нет у них идеи. Толимека есть, а понятие единства отсутствует. Вот у нас, у четлан есть: и род владычный, и власть священная от Змея… Как бы и им такую же придумать?
        - Как это, придумать? - вытаращил глаза Хвост. - Это же всё от предков идет. От духов!
        Так! Осторожно, горе-император, мы на скользкой дорожке!
        - Идеи всегда придумывают люди, Хвост. Всегда. Но иногда это идеи плохие, и их быстро забывают. А авторов могут и в реке утопить. А в других случаях, идеи принимают. И верят в них, словно, боги это сказали… Знаешь, от чего так бывает?
        Хвост с расширенными глазами яростно замотал головой. Словно ребенок, которому очень страшно, но безумно хочется узнать, что будет дальше.
        - Эти идеи они подслушали в вышних мирах. Даже сами того не подозревая. Это называется откровением.
        Хвост со свистом выдохнул и только тут понял, что всё это время не дышал.
        - Но как же такое могло случиться?
        - Да это даже сейчас случается. Даже в нашем Излучном!
        Тут даже невозмутимый Вапачиро привстал.
        - Вот скажи мне, Хвост, что находится под главным храмом в Излучном?
        - Ребята наши там находятся, - помрачнел командир черных. - Те, что не пережили последний бой с пурепеча.
        - А сколько их там?
        И Хвост замялся. Взглянул на меня исподлобья и промолчал. Догадался, к чему я клоню.
        - Не четыреста?
        - Ну… Вроде… Говорят…
        - Да какие четыреста?! Нас всех вместе взятых тогда меньше было! И живых и мертвых! Но сегодня даже ты в это веришь! И в то, что там, под храмом глаза всех четырехсот черепов горят кровавым светом и следят на все восемь сторон света - не идут ли в Четландию враги!
        - Ну, владыка! - тон Хвоста стал умоляющим.
        - Не знаю, кто первым это сказал, кто это выдумал. Но это было откровение! И сегодня эта идея в Излучном живет. Она стала выше правды. Той правды, которую мы знаем, но уже сами в ней сомневаемся.
        - И ты хочешь такую идею придумать для толимеков? - прищурился Вапачиро.
        - Именно!
        - И чувствуешь… откровение?
        - Не знаю. Такое наверняка не скажешь. Но мне кажется, что да.
        - А вдруг это окажется плохая идея, - неуверенно возразил Черный Хвост. - И нас… утопят.
        - Ну, руки у них коротки - это раз! - улыбнулся я. - А два: надо хорошенько подумать. Чтобы идея им понравилась, она должна быть очень… толимекской. Должна им нравиться. И должна быть подана - очень красиво.
        Базовые идеи PRa крайне трудно даже изложить на четланском… а уж воплотить!
        - Я вот подумал, - оборвал мое вдохновение Серый. - А не сыграет ли твоя задумка против тебя, владыка? Ты дашь толимекам откровение, научишь их единству - они и объединятся… против тебя!
        - Есть такое опасение, друг, - кивнул я. - Но потому я и чувствую, что всё так неслучайно… что эти мысли пришли ко мне именно здесь. В Уекахуа, где стоит самая древняя скала. В Уекахуа, где князь уже при смерти, а его наследник - маленький мальчик. Мальчик, который мог бы стать объединителем Толимеки. И которому в этом поможем мы! Наши люди будут стоять у него за правым и левым плечами. Наши деньги, наши знания, наши советы сделают его главным в Толимеке. Но преданным и послушным нам. Не нужно контролировать каждого князька. Нужно контролировать одного! А остальных будет держать в узде идея!
        Пауза. Все потрясенно молчали.
        - Теперь мы просто обязаны создать эту идею, - задумчиво сказал Хвост. - А почему, владыка, ты не договариваешь самого главного в этом замечательном плане?
        - Чего не договариваю? - искренне удивился я.
        - Того, что может привязать Уекахуа и всю Толимеку к тебе еще сильнее. Туа-Онче.
        Вот это да… А Хвост-то ушлый царедворец!
        - Что? Да она же еще совсем девчонка! - вяло начал отбиваться я, задним умом понимая, что всё это бесполезно. Ибо это действительно идеальный вариант.
        - Ей все 15 лет! Если не 16, - возразил Хвост. - Она давно уже кровавит и пригодна для брака. Зато с этим браком власть маленького князя укрепится стократ. Как и его зависимость от тебя.
        - А ваши дети вберут в себя кровь владык и Четландии, и Толимеки, - буднично добавил Серый, добивая меня окончательно.
        - Я тебе больше скажу, владыка. Я видел, как эта Красная Морда Коллиль облизывается на княжну. Если ты ещё потеряешь день или два, тот её сам заберет, силой. И ты будешь придумывать идею уже для власти отпрысков Красной Морды.
        Меня передернуло от этой мысли.
        - Владыка, забирай девочку и поскорее, - улыбнулся Вапачиро. - Я очень хочу увидеть выражение лица Коллиля!
        - А я - Ицкагани! Который так и не пристроит свою дочь! - и оба моих друга залились просто животным смехом.
        Просмеявшись, мы начали думать, как реализовать задачу. Выяснилось главное: у нас совершенно нет информации. И первым делом нужно узнать побольше мифов и легенд. Собственно, с этой целью мои верноподданные заставили меня надеть рубаху поярче и выперли из моей же комнаты!
        - Иди, найди княжну и поспрашивай ее хорошенечко! - делая грязные жесты, напутствовали меня они.
        Я, конечно, уже знал, что княжна - это та самая мелкая угловатая девчушка, которую я принял за служанку. После, в большом зале увидел ее возле трона и понял, как опростоволосился. Стыдно было! Даже старался не смотреть в ее сторону.
        Найти Туа-Онче нетрудно. Дворец Такоциана небольшой, с просторным центром и двумя крыльями коридоров. В дальнем от нас княжеская семья и обитала. Правда, так вышло, что встретились мы гораздо скорее - в переходе за главными помещениями. Девчонка внезапно вынырнула из-за поворота и практически ткнулась в меня.
        Не буду лукавить: не такая уж она была и девчонка. Очень худая, как и все подростки, но в ней однозначно начала проклевываться женщина. У Туа была весьма длинная шея, слегка уходящая назад. А стоять княжна любила, склонив голову чуть вниз и на сторону. Возникал эдакий… лебединый эффект, что ли? Смотрелось маняще. И глаза у нее были большие, это, видимо, их общая семейная черта.
        - А я как раз искал тебя, княжна! - торопливо начал я объясняться, но просьба застряла у меня горле.
        Туа-Онче стояла, застыв на месте. Вытаращив глаза, он смотрела прямо в меня и тяжело дышала, потеряв дар речи.
        «Рука! - вдруг с досадой подумал я. - Я же до этого всегда был в плаще, мою правую закорючку не было видно. Она еще не видела сухую руку…»
        Внезапно стало так стыдно! Я едва подавил непроизвольное желание повернуться, спрятать эту неполноценную ручонку… Она всегда мешала мне жить. Каждый день, с момента пробуждения и до отхода ко сну. И на войне и во время посещения туалета. Но никогда еще я не испытывал к ней такой ненависти, как сейчас.
        Какие тут легенды!
        Глава 22. Божья Коровка форева
        - Великий Золотой Змей Земли - мой покровитель - явился ко мне ночью в блеске своем и славе, - зычно вещал я с широкой дворцовой лестницы Уекахуа. - Был он грозен, был он в таком гневе, что я прикрыл глаза рукой, дабы не ослепнуть! «Мой возлюбленный владыка! - обратился ко мне великий бог. - Как можешь ты спокойно спать! Как можешь счастливо жить в своих благословенных горах, когда в мире творится такая несправедливость!». Кровь вскипела в моих жилах! «Боже мой! - вскричал я. - Поведай, где попирают правду! Мы, четлане - народ справедливый. И мы не потерпим несправедливости! Мы всё исправим!». Слеза скатилась со щеки Змея, слеза чистой жидкой стек-тлы - упала на землю и прожгла ее до самых владений подземных духов. «В несчастной Толимеке, - грустно ответствовал Змей. - В богами возлюбленной Толимеке отняли законную власть у избранных князей. Разорвали власть, даренную самому Калема-Кавацу и его потомкам - князьям Уекахуа! Разорвали на части - оттого и лишилась благодати несчастная Толимека!».
        Далее я живописал собравшейся столичной толпе свое горе по поводу несчастной Толимеки. Как не мог не есть, не спать, как поникли поля благословенной Четландии. Покуда сами четлане не пришли ко мне и не сказали: надежа-государь, айда спасать Уекахуа, а то сами тут загнемся.
        И пошли мы спасать!… И пришли вот.
        На площади собралась добрая тысяча человек. Князь Такоциан велел прийти делегациям от каждой деревни. Офигевшие толимеки слушали, развесив уши, что оказывается, здесь их вовсю спасают! По просьбе целого бога!..
        Но, если вы думаете, что это и есть наша идея - то вы сильно заблуждаетесь. Это - финальная точка. А до нее была проделана гигантская работа. Сначала я преодолел-таки свои подростковые комплексы, растормошил перепуганную княжну и начал выпытывать ее насчет тутошних легенд. Девчонка все-таки оказалась дельной и посоветовала «тетку». Вообще, та была нянькой младшего брата Туа-Онче. Я подумал, что неплохо будет узнать поближе обоих наследников и просто сказал девушке: «Веди».
        С теткой было тяжело. Она так меня боялась, что на ее фоне страх Туа - тьфу да и только! Пришлось девушке успокаивать старуху, которая аки наседка всё пыталась запихать под себя маленького Чокопица-княжича. Мальчишка единственный ничего не боялся, метал в меня грозные молнии из своих блюдечных глазищ. Хороший будет князь! Надо только воспитать правильно.
        С горем пополам, через гору ненужных сказок про лесных духов-воров, про водяных утопленников и прочая - мне удалось нацедить горсть информации про Первочеловека Калему-Каваца, про скалу Уекахуа и про историю княжеского рода. Увы, они вместе никак не были связаны, и это предстояло сделать нам. Я максимально вежливо попрощался, пообещал, что приду еще (что все восприняли, как явную угрозу) и поспешил творить.
        В тот же день сформировалась рабочая группа. Вапачиро из нее нагло вышел. Зато с радостью вошел Аскуатла. Муравей сходу въехал в идею, причем, его ни капли не смутило то, что мы тут жонглируем богами. Для главы белых это была просто игра. Тем более, что просиживая в Уекахуа без дела, он категорически скучал.
        Именно Аскуатла предложил ввести в миф Змея.
        - Как ты себе это представляешь? - тут даже я изумился. - Змей - наш бог, а у толимеков свои.
        - Ну… Он может сюда заскочить, как в гости, - пожал плечами Муравей. - Только надо невзначай показать, что Змей хороший. И что более могуч, чем все тутошние боги.
        В итоге мы очень органично впихнули желтого червяка в этап испытаний. Калеме-Кавацу приходилось просить землю для людей у разных духов, и те заставляли первочеловека что-нибудь сделать. Обязательно что-нибудь трудное и бесполезное. В мифах парень сам справился, а мы повернули так, что каждый раз Калема шел за помощью к Золотому Змею Земли, «укрывшемуся в благословенных горах». «Так, мол, и так, наши духи круты, но ты еще круче - помоги!». Меня в этой конструкции смущало то, что Первочеловек еще только мечтает создать землю, а Змей уже живет в горах. Но мужики заявили, что я ничего не понимаю, это горы мира духов.
        В общем, дальше мы легенду сильно не коверкали. Добыл Калема скалу Уекахуа, метнул ее в море - и пошла земля. По ней уже пошли люди. И самое главное мы добавили в конце: Калема-Кавац нашел жену, заделал ребенка и завещал, что он будет править в Уекахуа. И все толимеки должны ему верно служить.
        Над содержанием мы работали два дня, а вот форма… Она потребовала гораздо больше времени. Сначала я хотел запилить первый в Толимеке (а то и всей Америке) театр. Сочиним постановку, запилим декорации… Меньше часа хотел. Потом представил фронт работ. Поиск актеров. Репетиции (если вообще будет с кем). А потом ужаснулся от мысли: а вдруг не оценят?!
        И отказался.
        «Обойдемся имеющимися творческими формами» - спустился я с небес на землю.
        А это песни. Петь толимеки любят, у них тоже есть свои бродячие певцы-сказители. Ключевое слово бродячие. Что ж, расширим рабочую группу. Коллиль получил строгий приказ: найти всех певцов и привести их в столицу. Вежливо, но настойчиво. Я же покуда занялся материалом. Что примерно поют и слушают индейцы, я знал. Но брать готовое не хотелось.
        «Надо их удивить! - рассуждал я. - Но удивить не сильно. Песня должна быть новой, но в рамках их привычного культурного кода».
        По счастью, к моим услугам имелся весь опыт утраченного мной человечества. Я заперся ото всех на целый час и старательно выписывал на восковку песни, которые по звучанию были близки местному индейскому фольклору. И которые я худо-бедно смог бы воспроизвести. Всё это время Хвост с Муравьем носились по Уекахуа и собирали фокус-группу. Перепуганных селян рассортировали по полу и возрасту на кучки по 6 - 7 человек. Заводили в комнату, где я из-за ширмы напевал по две мелодии. Без слов, просто мычал мотивчик. А ничего не понимающие толимеки голосовали, какая им больше нравится.
        Знаете… В списке были бессмертные «Зеленые рукава», битловская «Облади-Облада», даже «Ты ж мене пидманула»! Но пять групп из шести отдали победу песне «Ягода-Малинка»… нет-нет-нет! Группы «Божья коровка», которую я сам непонятно каким чудом вспомнил!
        Пипл хавает… Даже в индейской Америке…
        Делать нечего. Я засел за текст. Набросал его начерно, криво-косо на «родном четланском». Поскольку главная мысль, которую я хотел вдолбить в толимекские головы, была у нас в конце (про правителей Уекахуа, которым должны служить все толимеки) то ее я решил вставить в припев и втыкать в песню раз пять или шесть. Когда черновик был готов, начались главные мучения - перевод.
        Мы включили в рабочую группу носильщика из Моки, смекалистого парня, которого отметили бойцы из Мангазеи. Ему сразу дали «ящик печенья и бочку варенья» и объяснили задачу. Когда носильщик узнал, что такое рифма, у толимека в организме случился переизбыток музы, он превратился в Незнайку и принялся рифмовать палку с селедкой. Пришлось остановить творческий порыв. В итоге я и еще пара знатоков языка принялись сами переводить текст на толимекский, а грустный носильщик только поправлял, где мы говорим неправильно. И еще помогал находить синонимы.
        Это был ад. Пока всё мое воинство прохлаждалось, я работал в поте лица! Но это должен быть стопроцентный хитяра - или всё просто бесполезно.
        Когда Коллиль притащил, наконец, шестерых сказителей, которых удалось насобирать по всему княжеству, текст был готов. Бродяги с дудками в Толимеке не особо жируют, здесь вам не средневековая Франция. Поэтому я сходу завалил певцов дарами, отчего у тех резко проснулось вдохновение! Мы, как смогли, исполнили перед ними Балладу Намба Ван.
        - Ну, как?
        «Трубадуры» сидели просто потрясенные. И новизной хита, и нашим исполнением.
        - А можно лучше я попробую спеть? - робко спросил один из них.
        - Нужно! - радостно возликовал я. - Более того, если вам какие-то детали не нравятся, можете поправить. И каждый, кто начнет исполнять эту песню здесь, в Уекахуа или в другом месте - получит от меня щедрые дары.
        Оставив «трубадуров» с носильщиком, который отлично знал текст, я вышел из комнаты. Всё готово. Настало время для самого серьезного разговора.
        - Князь, - я стоял перед мелко дрожащим древним стариком. - Призываю тебя отречься от власти и передать титул внуку. Я обещаю, что буду оберегать его, покуда мальчик будет мне верен. Более того, я объявлю его князем всех толимеков и помогу добиться этой власти.
        Мне казалось, что Такоциан уже мало чего понимает и лишь послушно кивает. Но дед еще соображал.
        - Хочешь загребать жар руками мальчишки? - пронзил он меня взглядом из-под обвисших бровей. - Сердце не ёкает?.. Впрочем, лучше уж ты. Коллиль, коли дорвется до власти, вообще его удавит. А тебе он, хотя бы, живым нужен… Ох, горе-горе Уекахуа…
        - Почему горе? Начинается новая великая пора!
        - Много ты понимаешь… Пацан! - старик долго молчал, а потом, видимо, на что-то решился. - Приведи ко мне Чокопица. Говорить с ним буду. Наедине! А потом уже тебе ответ дам.
        - Хорошо, - кивнул я. - Но есть еще одно: я возьму в жены твою внучку. Она станет законной правительницей.
        На этот раз Такоциан отреагировал веселее.
        - А вот это ладно! Это неплохо… Всех, значит, решил к рукам прибрать?
        - Всех, - не стал отпираться я.
        - Тогда веди их обоих ко мне.
        Внуки долго оставались в зале наедине с дедом. Конечно, было любопытно, что он им говорит. Но я внезапно таким уважением к старику проникся, что решил исполнить его просьбу и не подслушивать.
        Дети вышли заплаканные. Заметили меня и сами двинулись в мою сторону. Туа-Онче поклонилась, не поднимая взгляд.
        - Дедушка сказал, что я тебе кланяться не должен, - слегка всхлипывая, хмуро заявил мальчишка. - Мы с тобой равны. Почти.
        - Почти, - согласился я.
        Пять дней мои скальды-наймиты распевали Балладу Намба Ван в каждой подворотне. У колодцев и на площадях. В домах, когда звали. Конечно, пели вперемешку с другими песнями, чтобы не так подозрительно выглядело. Я через своих людей устраивал горячие опросы, и результат меня радовал: народу нравилась песня, народу нравилась зароненная в ней идея.
        Я же все эти дни готовил шоу. Пусть не театр, но что-то похожее.
        … - И вот я пришел по зову бога моего, чтобы вернуть справедливость. Ваши воины напали на меня, но я пришел в ваш дом с миром! Потому что знаю: правда Золотого Змея всегда будет сильнее лжи темных духов, что сбивают нас с пути!
        Я шагнул вперед.
        - Люди! Сегодня вы станете свидетелями великого события! О котором будете рассказывать своим внукам!
        На «авансцену» вынесли паланкин с Такоцианом, который уже много-много дней не появлялся на людях. Надтреснутым голосом он объявил, что передает власть своему внуку Чокопицу. Я же поднял руки и объявил, что мальчик станет править всей Толимекой. По завету Калемы-Каваца и воле Золотого Змея Земли.
        После этого мы двинулись к главным «декорациям» - к горе Уекахуа, которая возвышалась над городком с северо-западной стороны. Здесь, в священном месте, была обустроена богато украшенная площадка. Везде стояли разряженные стражи князя и мои золотые. Маленький Чокопиц гордо вышагивал вместе с нами. Затем с трудом, но старательно забрался на высокий помост.
        - На этой священной земле, родине всего мира! - местный жрец своей луженой глоткой, конечно, мог легко посрамить меня. - В присутствии духов предков, пред ликом всевидящего солнца…
        Солнце уже садилось, но можно было засчитать, что «пред ликом». Тем не менее, наша площадка находилась в тени горы, и становилось темновато. Люди толпились тесно, как сельди в бочке, толпа колыхалась, словно неспокойное море, а от столицы подходили еще и еще.
        Мальчик под песнопения жреца воссел на свежесделанный трон: большой, яркий, богато украшенный. Старика подвели к внуку, трясущимися руками тот снял с себя богатый головной убор и водрузил его на голову. Здесь всё было традиционно. А затем к трону подошел я и вручил князю здоровый топор из тумбаги. Топор был обычный, типовой, какими орудуют золотые (собственно, у одного воина Глыбы я этот топор и отобрал). Но мастера заменили рукоять на более длинную. Деревяшку украсили резьбой, утыкали яркими перьями. Тумбагу заполировали и наклеили целую россыпь самоцветов. В общем, оружие стало почти бесполезным, но зато таким эффектным!
        У Чокопица глаза загорелись (он не знал об этой части ритуала), мальчишка вцепился в топор обеими руками.
        - Долгих лет князю всей Толимеки, потомку Калемы-Каваца, избраннику Золотого Змея Земли! - во всю глотку проревел я, воздев над головой левую руку с боевой киркой. Маленький князь, подражая мне, поднял топор обеими руками, мордаха у него была совершенно счастливой.
        Внизу, перед помостом был обустроен большой роскошный алтарь. В широкой чаше полыхало пламя, сучья, пропитанные смолой, давали отличный огонь. Жрец призвал собравшихся принести клятву верности князю перед духами предков. Каждый толимек подходил, говорил слова клятвы и зажигал от священного огня факел. Желтые языки постепенно заполняли пространство, и в сгущающихся сумерках это выглядело невероятно мощно.
        «Да охренительно выглядит! - не удержался я от мысленного комментария. - Мне кажется, я даже перестарался…».
        «Да нормально усё! - напугал меня внезапный голос. - Наконец, ты что-то вразумительное и для толимеков сделал!».
        «А я побаивался, вдруг ты осудишь наши еретические фантазии», - улыбнулся я в ответ.
        «Нет, я тихо ржал у тебя в мозжечке и не мешал, - утробно заржал бог. - Ты только не сильно ли увлекся? Пеликан-то на свободе, с войском и наверняка не бездействует!».
        «Сейчас займемся, - успокоил я Змея. - Как раз у наших «сержантов» нашлось время, чтобы из местной стражи сколотить нечто вразумительное. Теперь пойдем с подкреплениями. Надо только последнее дело завершить».
        Уже было совсем темно, когда я отправился на поиски Сына Обезьяны. «Санитарки» из госпиталя заявили, что их босс только что ушел.
        - Каждый вечер вон в ту рощу уходит, - сокрушенно вздохнула толстая добрая женщина, бывшая тут за старшую. Она явно осуждала это пристрастие своего начальника. - Но оно и понять можно. Тяжело ему, владыка. Постоянно: кровь, слезы… смерть. А он сердобольный…
        В роще я и двух раз не успел крикнуть, как совсем рядом послышалось:
        - Рад видеть Большого Человека, - Сын Обезьяны бесшумно спрыгнул с ветки дерева и подошел ко мне.
        - И я рад! - ни капли не слукавил я. - Скажи-ка мне, дружище: сможет ли твоя лекарня действовать и без твоего руководства?
        Безрод замер. Такого он не ожидал.
        - Наверное, да. Женщины уже не первый месяц исцеляют воинов, заботятся о них. Все знают, что им должно делать. А почему…
        - Ты мне очень нужен, Сын Обезьяны, - оборвал я его. - Мы обещали поддержку Уекахуа. Сегодня на трон возвели мальчика, скоро я заберу в жены его сестру. И мне нужен человек, который будет представлять здесь интересы Четландии.
        - Понятно, - протянул мой собеседник. - Но я люблю Излучное… Там много близких мне людей…
        - Я не стану тебя принуждать! - я выставил руку вперед в упреждающем жесте. - Но здесь не подойдет обычный расторопный двадцатник со смекалкой. Здесь останется мальчик. Учитывая, что дед еле дышит, останется совсем один. И мне нужен человек, который не контролировать его будет. А поможет встать на ноги, вырастит из него хорошего князя. Дружественного нам, разумного, смелого правителя. Я долго думал… Но у меня совсем нет таких людей! Я таких раньше не искал, не приближал… И в голову только ты приходишь!
        Сын Обезьяны долго молчал, усевшись на земле.
        - У меня был отец, - наконец, глухо заговорил он. - Возможно, ты слышал о нем. Он был отмечен духами… С ним было очень тяжело. Временами. Но он всегда любил меня. И заботился. Знаешь, Большой Человек, всё, что есть у меня, во мне - всё это только благодаря отцу… Я никогда не верну ему этого долга. Видимо, Большой Человек, придумал, как мне расплатиться!
        Сын Обезьяны улыбнулся своей знаменитой открытой улыбкой.
        - Я останусь рядом с мальчиком.
        Глава 23. Морда пеликанья
        Мы выступили через три дня. Через три, потому что Такоциан слег сразу после обряда. Видимо, даже такие усилия оказались для него фатальны. Или старик решил, что жить больше не для чего. В любом случае, он промаялся чуть больше суток и умер. Похороны ситуацию, конечно, смазали. Внуки ревели у погребального костра в три ручья. Ни о какой свадьбе сейчас не могло быть и речи. А ждать нельзя - Атотола ведь не дремлет!
        - Туа, - я взял княжну за руку, та на миг дернулась, но сдержалась. - Я ухожу. Нам нужно усмирить князя-бунтовщика, чтобы вернуть приморские земли под власть твоего брата… Не бойся, здесь останется надежный человек, Сын Обезьяны. И сотня моих лучших воинов! Они защитят тебя… вас обоих! А, когда я вернусь, мы поженимся! Ты станешь правительницей Четландии.
        Девушка послушно кивнула, не поднимая глаз. Ладно, мол, согласна стать правительницей. Я ругался, на чем свет стоит… про себя, конечно. Вот что это за кивок? Согласие или просто покорность? Когда я решил, что женюсь, мне тут же захотелось, чтобы и она этого желала! Не меньше, чем я. Но Туа-Онче всегда послушно кивала, давала держать себя за руку, касаться волос… и всё. И никак не вызнать ее настоящих чувств!
        А хочу ли я их узнать?..
        Война! Скорее на войну, там мне явно будет привычней и спокойней.
        Сотня черных осталась в Уекахуа - обеспечивать лояльность новых союзников. А с нами отправились более двухсот толимеков. Стражу гордо возглавлял мордастый Коллиль. Этого подлеца я намерен был держать на виду и поблизости. Коллиль покачивался в паланкине, но выглядел мрачнее тучи. Да, у него две сотни копий, по-толимекским меркам - отличных копий! Только вот каждую двадцатку возглавлял мой воин: черный или золотой. Им поручили подготовить из стражи и селян нормальных воинов, они же остались руководить своими отрядами в походе. Формально да - они подчинялись Коллилю. Но воевода и сам прекрасно понимал, что никто не выполнит его приказа, если я не кивну.
        Новая пехота была вооружена лучшим, что мы могли собрать из трофеев. Они уже неплохо реагировали на приказы, различали сигналы и команды… Но я очень сомневался в том, что это настоящее войско. Скорее, вспомогательные силы.
        Еще около трех десятков взял к себе Аскуатла. Это были скорее вольнонаемные силы: местные охотники, которые отлично знали окрестности, умели вести себя в лесу. Эти даже толком вооружены не были; в лучшем случае - праща. Но Муравью они были нужны для разведки, теперь наши уши стали вдвое острее, а глаза - втрое зорче.
        Итого - семь с половиной сотен (не считая носильщиков, которых мы взяли по минимуму, только для переноски еды). Уж этого должно хватить для того, чтобы добить князя-пеликана. Хотя, я и в прошлый раз так думал…
        До границ Уекахуа мы дошли быстро. А дальше куда? Про врага у нас никаких новостей не было.
        - Надо на столицу его идти! - рубанул Глыба. - Даже если она пустая, обозначим нашу власть. Может, он отбить ее захочет. И вообще, осень на исходе, в хижинах ночевать гораздо приятнее, чем в лесу.
        Лучше идей не было, и мы пошли, благо, теперь у нас проводников было в избытке. Шли неспешно, раскинув широко сети разведки, вдруг какая информация про «мятежного» князя появится.
        Появилась. Да не та, что я ждал.
        - Атотола… напал… на Уекахуа!
        Аскуатла стоял передо мной с вытянувшимся лицом. Рядом - еще более ошарашенный белый да гонец, которого он привел. Гонец еле дышал и мог говорить слово через вдох. После мучительного ожидания выяснилось: Пеликан напал на столицу Старшего княжества через три дня после нашего выступления. Его воины заняли предместья и сразу атаковать дворец не решились. Что было дальше, гонец не знал, ибо его и еще пятерых быстроногих послали за Сухой Рукой. Добрался он один.
        Я смачно выматерился, запрокинув голову. Получается, всё это время Атотола следил за Уекахуа. Раз мог привести войска уже через три дня после того, как я ушел. Я ни черта не знал о нем, а он всё знал обо мне! Ну, какой гад!
        - А он мне нравится, - сказал Черный Хвост, когда мы уже легкой трусцой неслись обратно на север. Сказал как бы сам для себя, но, явно рассчитывая, что я услышу. О ком говорит - дураку понятно. Наглец! Атотола ему нравится!.. Хотя…
        Всех золотых и часть лучников я послал вперед - спасать столицу.
        - Только в засаду не вляпайтесь! - наставлял я Глыбу. - Берегите себя - войско важнее Уекахуа. Если их много - ждите остальных.
        Надо заметить, что оставшееся войско не сильно отстало от авангарда, даже толимекские новобранцы бежали изо всех сил. Все-таки их родной дом.
        А родной дом, в смысле, дворец, встретил нас распахнутыми воротами и озадаченным генералом Глыбой.
        - Не было их уже, - смущенно отчитался он. - Местные говорят, людей Атотолы совсем немного было - меньше двух сотен. День побегали, поорали, где-то пограбили, что-то пожгли - и ночью тихонько ушли.
        - Гад! - прошипел я и злобно зыркнул на Черного Хвоста; как будто он в этом соучаствовал. - Внимание! Всем отдых до полудня! Аскуатла, найди не очень уставших разведчиков, пусть найдут следы пеликаньих налетчиков - уж две-то сотни незаметно пройти не смогли бы! Коллиль, обеспечь войско запасами еды!
        Воевода собрался было раздавать приказы, но я его оборвал.
        - Сам! - рявкнул я, почти обрадовавшись, что есть на кого спустить пар. - Ножками!!!
        Выступили сразу после полудня. Я оставил в Уекахуа сотню местных стражей и Брата Гнева - столица нуждалась в опытном командире, у меня же оных уже переизбыток. Надеюсь, такой гарнизон успешнее отобьется от внезапного нападения. След беглецов читался прекрасно, и мы с азартом охотников снова окунулись в зеленый океан.
        Увы. Два человека почти всегда бегут быстрее, чем десяток. А десяток - быстрее сотни. Вот и двести налетчиков Атотолы бежали явно быстрее, чем шесть с лишним сотен мстителей под моим началом. Весь остаток дня мы двигались на восток, и только в глубокой темноте остановились у какой-то крохотной деревеньки. Перепуганные селяне подтвердили: да, пробегали лиходеи, ничего не трогали - просто проскакали мимо.
        Утром погоня возобновилась. Мы непростительно растягивали свои ряды, чуть ли не на десяток километров. Я очень хотел догнать князя-пеликана, но умом понимал, что сейчас любая успешная засада может привести к катастрофе. Приказал сбавить темп, подтянуть тылы. Так прошли второй день и третий. Мы шли, скорее, наугад, чем по следу…
        Блин, неужели опять впустую?
        Союзнички даже засомневались, что мы движемся по земле Уекахуа.
        - А где мы тогда?
        Толимеки пожали плечами: границы княжеств очень размыты. По их мнению, мы могли оказаться и в Эццоатойе - самом восточном княжестве, а могли и в Чапопотиле - это небольшое горное владение толимеков, означающее в переводе Край Смолы.
        Блин, не слишком ли мы зарвались?
        О нарушении международных протоколов я толком не подумал: с передков пришла по цепочке странная весть.
        - Там на тропе мужик. Он белых остановил и велит дальше не идти.
        - В смысле, остановил? - опешил я. - Там войско, что ли?
        - Нет, один мужик, - возразил докладывавший двадцатник. - Мне так передали.
        - И как это один всех нас смог остановить? - черный в ответ только пожал плечами.
        Со всем штабом я рванул на опережение вдоль колонны.
        - Никто не останавливается! - кричал я на ходу. - Все быстрее подтягивается к передовым!
        …На тропе, действительно, стоял один-единственный человек. Не особенно боевого вида даже. Но стоял гордо, уверенно. Даже слегка красуясь.
        - Кто такой? - грубо бросил я.
        - Я человек Куатэ, князя Кровавой Реки. Кто бы вы ни были! Вы войском вошли на земли Эццоатойя! Князь может принять это за угрозу. Немедленно покиньте наши пределы или ваша участь будет незавидной!
        - На всей Толимеке есть воля только одного князя - Чокопица! - решил я гнуть свою линию.
        - Не знаю такого, - пренебрежительно отмахнулся посол. - Здесь хозяин - Куатэ.
        - Скоро узнаешь, - многозначительно пообещал я. - Чокопиц повелел поймать мятежника Атотолу. И я пройду за ним по любым землям.
        - Ах, Атотола! - улыбнулся посол. - Он тут совсем недалеко. За моей спиной начинается долина, которая как раз ведет к его лагерю. Но я советую вам всем развернуться и уйти назад в свое Уекахуа. Потому что здесь только мой князь решает, кому жить, а кому умереть.
        - У тебя осталось совсем немного времени, чтобы уйти с дороги и пропустить нас, - начал быковать я.
        - Я не бог, чтобы остановить целое войско, - посланник весело улыбнулся, развел пошире пустые руки и картинно сошел с тропы на каменистую россыпь.
        - Вперед! - прорычал я команду и раззадоренный сам рванул во главе колонны.
        Вапачиро незаметно положил мне ладонь на плечо, надавил и заставил сбавить темп.
        - А вот этот мне совсем не нравится, - невесело заметил Черный Хвост. - Не нужно ли нам усилить разведку?
        - Да, конечно, - я, наконец, остыл и начал думать разумно. - Если Атотола действительно так близко, как сказал этот тип, то спешить нам некуда. А если посол соврал… то тоже некуда.
        Не соврал. Рваные каменистые горки, которых в этой части Толимеки было в избытке, рвали полотно леса. И вот на одной такой горке и расположился Атотола. Со всеми своими товарищами. Человек пятьсот. Даже без союзничков нас было не меньше. На что надеялся Пеликан?
        А понадеялся он на мать природу. Холм, на котором обосновалось его войско, с западной стороны - как раз напротив нас - был голым камнем. Стена изломана и почти отвесна. Видимо, Атотола сразу оценил выгоды места: толимеки здесь были уже довольно давно, вырубили подлесок. Над холмом костерки дымили.
        Блин, их даже снизу не обстрелять!
        Я сейчас их отлично видел, так как наши передовые отряды размещались на склоне другого холма - гораздо более пологого. Но для того, чтобы атаковать, нам придется спускаться в долину. По камням и кустам, через периодический лесочек. Ужасно! А впереди еще и природная стена.
        - Нет, ну не гад ли? - в сердцах выругался я. - Доволен собой, наверное… Морда пеликанья! Он, что думает, я отступлю теперь? Он что думает: я не смогу этот треклятый холм с другой стороны обойти? Дурак! Да мы их похороним на этом холме!
        Мои генералы молча слушали своего императора, отводя глаза. Давно они не видели меня таким злым. А, может, вообще никогда не видели. Князь-пеликан попортил мне крови. С ним пора заканчивать. Здесь и сейчас!
        Войска еще подтягивались, а я уже набрасывал план действий. Показывал командирам. Куда им вести людей. Толимеки тоже оживились, начали свои традиционные «танцы с бубнами» с непристойностями, которые мы, в силу расстояния, не могли ни расслышать, ни рассмотреть. Постепенно четланское войско подтянуло тылы - и мы начали. Сотня союзников пошла прямо вперед, на скалу. Громко, шумно, неспешно. Я разрешил им кидаться камнями, но под удар не лезть и быть готовыми прийти на помощь основным силам. Основные силы в лице двух с половиной сотен черных уже двинулись влево, в обход позиций Атотолы. На севере склон действительно был намного ровнее, можно подняться, не теряя строя. Лучников на этот раз я расставил по бокам от тяжелой пехоты. Золотые пока в резерве. Они тоже спустились в долину, но оставались на равном расстоянии от обоих отрядов.
        Разумеется, толимеки заметили наши эволюции. Более того, полностью игнорируя шумный цыганский табор из Уекахуа, они начали разворачиваться к северу, к черным. Нет! Они оказались настолько вежливы, что стали спускаться вниз, даже склон от жесткого и густого кустарника принялись очищать!
        - Джентльмены **евы! - всё еще не мог успокоиться я.
        Штаб наш располагался среди золотых: все стяги, трубы, гонцы, носильщики. Из командиров со мной оставался только Глыба. Снизу с обзор был похуже, но все «шахматные фигуры» пока на виду. Вдруг вижу - со всех ног к нам несется побагровевший Коллиль! Бросил своих в бою! Ты посмотри!
        - Тебе чего? - хмуро крикнул я еще на подходе. - Почему не командуешь стражей?
        - Важное… Важное сообщение… - задыхался от бега мордастый. - Владыка!
        - Ну, чего?
        - Беда! - только и выдохнул Коллиль, пихнув вперед какого-то забитого несчастного толимека.
        - Я… Бежал из войска Атотолы… владыка, - перебежчику с трудом далось последнее слово. - Не наказывай меня, умоляю! В прошлом сражении наш отряд был на холме с Пеликаном. И с ним же отступил, когда мудрый Коллиль… вернулся домой. Всё это время князь нас не отпускал. Ничего нам не говорил. Но сейчас я увидел, что Уекахуа сражается на твоей стороне - и сразу убежал от Атотолы…
        Выпалив всё это скороговоркой, перебежчик воздел руки.
        - Вам нужно срочно бежать, владыка! - запричитал он. - Пеликан вас обманул. Он сговорился с другими князьями, и те привели к нему помощь. Атотола велел им спрятаться, пока его люди заманивали вас сюда. Отряды двух князей были всё это время в лесу - и они уже идут сюда.
        Перебежчик не врал. К сожалению, паскудная реальность подтверждала его слова. Пока люди Атотолы медленно спускались навстречу черным, на их место на вершине холма с дальней - невидимой для нас стороны - выходили новые отряды.
        - Смотрите! - закричал испуганный перебежчик. - Это люди князя Кровавой Реки!
        А из-за холма раздавалось фальшивое переливчатое пение сигнальных раковин.
        - Князь Моччитуа из Чапопотилы тоже пришел со своими людьми, - почти всхлипнул толимек. - Даже чумбиа пришли из-за Кровавой Реки. Но их совсем немного, двадцаток шесть или семь.
        Мои сигнальщики трубили и махали всем, чем можно команду «стоп». Я лихорадочно озирался. Теперь понятно, почему Атотола сам пошел нам навстречу: такому войску на пятачке холма просто негде разместиться. Пеликан научился на своих ошибках и решил не допустить, чтобы их били по частям. Он пожертвовал своими, поставил их вперед, зато они прикрывали остальные отряды. Мы никак не сможем обойти передних, чтобы ударить по князьям-союзничкам. А если ударим по самому Атотоле, то задние отряды успеют прийти на помощь. Тем более, больших щитов у людей Пеликана стало еще больше. Продержатся.
        - Что будем делать, владыка? - тревожно спросил у меня Глыба.
        - Бежать? - влез Коллиль, как мне показалось, с надеждой. Глыба неприметным движением оттер его за спину.
        - Нельзя отступать, - рассуждал я вслух. - Они уже не отцепятся. Будут посылать вперед быстрые малые отряды и нападать… До самого Уекахуа.
        - Но здесь тоже плохо, - заметил генерал.
        - Отходим к нашему склону! - решил я. - Пока не сцепились, надо собраться в один кулак и занять позицию сверху. Пусть они нас выковыривают! Коллиль, иди к своему отряду! Никогда! Никогда не оставляй своих в бою!
        Я велел сигнальщикам трубить отход, а знаменосцев послал на склон «нашего» холма, чтобы указывать, куда именно отходить. Я убедился, что все отряды правильно поняли команду и начали отступать. Даже толимеки-союзники. Только правильно наш маневр понял и Атотола. Его толимеки наверху заголосили, заулюлюкали, а потом с криками задрали свои здоровые тяжеленные щиты и ринулись вниз, на отходящих черных. Лучники Аскуатлы встретили их дружным залпом, но тот не принес особого вреда щитоносцам. Пеликаньи бойцы не желали отпускать воинов Горы, которых уже считали своей добычей.
        - Твари! - рыкнул я. - Отменить отход! Прекрасная Слеза, посылай золотых, пусть в бок ударят!
        Похоже, бой все-таки состоится внизу. На неровности, на просторе. Где такая толпа толимеков сможет нас окружить… Ну, ничего, мы их и тут порвем, как тузик грелку! Соберемся в кулак и устроим…
        - Нет, ты смотри! Коллиль всё еще в горку отходит! Гаденыш, ну, он же не может не видеть, что внизу происходит! Почему не реагирует?
        - Успокойся, владыка, - осаживал меня, как мог, Глыба. - Он, хотя бы, начал приказам нормально следовать. Уже неплохо.
        - Что мне от этого «неплохо»? - вздохнул я, понимая, что уже по-любому поводу начинаю психовать. - Его воины тут нужны. А там их одних в любом случае перебьют. На что он рассчитывает?
        - У наших друзей быстрые ноги, - напомнил мне генерал без тени улыбки.
        Грохот щитов возвестил о столкновении двух отрядов тяжелой пехоты. Пеликановцы вцепились в моих бойцов, и началась заруба! Я понимал, что мои воины ее легко выиграли бы, только толимекских щитоносцев в полтора раза больше. Золотые уже совсем близко, и шанс смять врага достаточно велик… Только вот с холма также быстро неслись воины Кровавой Реки и Края Смолы. Кто будет первым?
        Всё повисло на волоске. Я глубоко вдохнул… и поперхнулся воздухом.
        - Великий Змей, что это?!
        Глава 24. Чудеса сами не случаются
        Глыба проследил мой взгляд на гору, замер на миг, а потом расхохотался.
        - Боги с нами, владыка! Им необходимо принести обильные жертвы.
        На холме шел бой. Воины княжества Эццоатойя (она же Кровавая Река) еще только засовывали в атлатли свои дротики, как вдруг им в спину ударил отряд из Чапопотилы! Первых было заметно больше, но толимеки князя Моччитуа ударили сверху, внезапно по ничего не подозревающим… соратникам?!
        - Ничего не понимаю…
        - Потом будем разбираться! Надо добить Атотолу, - генерал закрутил маку над головой, так что воздух загудел, и ринулся в бой.
        Я еще раз охватил взглядом долину. Князья-союзники насмерть рубились на склоне горы, маленький отряд чумбиа в коротких желто-зеленых плащах стоял чуть в сторонке, не понимая, что происходит. А всё решалось здесь, в низине. Если быстро сомнем паликановцев, остальные сами сдадутся/разбегутся. Глыба прав, ринувшись в бой лично - сейчас важен каждый фактор для победы.
        Я вынул кирку, покосился направо: Вапачиро был рядом и наготове. Он заменит мне щит, который я на этой войне ленюсь цеплять на калечную руку.
        «А ну-ка, пропустите царя-батюшку!» - я вклинился в ряды золотых стражей. Через строй черных пробиться вообще нереально.
        Пять сотен толимеков против пяти сотен отлично подготовленных и вооруженных четлан! Да еще и во главе с самим ампиратором! Они проигрывали нам во всем! Ни выучки, ни управления, ни хорошей снаряги. Но бились пеликановцы насмерть! Даже не думали сдаваться или бежать. Они еще думали, еще надеялись, что подкрепления подойдут. Их же так много! Их чуть ли не полторы тысячи человек!
        Я цеплял боевой киркой тяжелые щиты, используя рост и длину рук, дергал их на себя - и открывшихся врагов били мои соседи по строю. Это не поединок, здесь никакого геройства, просто работа по убиванию людей… Индейцы страшно любили геройствовать, у своих я выжигал это каленым железом (которого у меня не было). И сейчас те, кто работали - побеждали, а те, кто геройствовали - умирали. Через каждые несколько минут я выходил из первого строя и окидывал взглядом ратное поле. Жертвы измены, воины Кровавой реки уже начинали разбегаться. Чумбиа, ввязавшиеся в чужую войну и попавшие в переплет, потихоньку уходили на восток, в родные земли. Наши союзнички, наконец, поняли, что надо драться и спешили к шапошному разбору. Строй, порядок - всё забыто! Несутся, высунув языки - добивать врага!
        Геройствовать.
        Даже командиры из моих не помогли. Все-таки настоящее войско за неделю не делается. И за месяц. Да и четлан еще надо доводить до ума…
        Воздев свою сияющую на солнце кирку, я заорал боевой клич и ринулся в бой. Надо быстрее дожать пеликановцев, пока воины Чапопотилы не освободились. А то мало ли, что дальше будет!
        …Князь Моччитуа торжественно подъезжал ко мне в паланкине. Ты смотри, даже после битвы надо только из «статусной тачки» переговоры вести. Или это не переговоры, а стрелка на «мерсах» из давно забытых 90-х? Вокруг паланкина шла серьезная свита. Все нарядные, расфуфыренные. А справа…
        Сегодня у меня явно день удивлений! Справа от паланкина, держась легонько рукой за бортик, шел Мацихатла! И всё стало на свои места. Никаких чудес. Хочешь, чтобы случилось чудо, сделай его сам. Шпион Ицкагани стал моим шпионом. Не могу сказать, что за два года в «пещере Аладдина» я перековал этого ушлого типа. Мацихатла оказался стопроцентным стоиком. Он принял свое поражение, и ему стало на всё плевать. Единственное, что оставалось у него - это невероятная преданность Левой Руке. Поэтому, когда появилась нужда в шпионе, я просто пошел к Ицкагани. Они встретились - и Мацихатла сразу согласился мне помочь. Мы организовали побег. У шпиона не было четкой задачи. Найти возможность внести разлад среди толимеков - и внести этот разлад. Я вообще-то думал, что он в Куалакане окопается, но там никаких его следов не нашел.
        «Ну, свалил да и свалил», - махнул я тогда рукой. Задачи сыпались, как из дырявого мешка, некогда было рефлексировать. А он, поди ж ты! Не подвел! Хотя «не подвел» это так мягко сказано! Если сейчас удастся разыграть карты правильно, то я, вместо одного князя, заполучу трех! И у меня будет «полный набор карточек»!
        Крепкий Моччитуа, не слезая из паланкина, начал разговор с любезностей. Я ответил ему тем же, рассыпаясь благодарностями «нашему другу и союзнику». Князь тут же перевел «бой в партер», дабы выяснить свой статус поконкретнее. Все-таки две наши армии-победительницы стояли настороже и крепко держали в руках оружие… Однако, я ничего конкретного говорить не собирался, пока не удастся перемолвиться с Мацихатлой. У меня слишком слабое знание ситуации. Я обозначил лишь, что считаю бой законченным, и отметил, что нужно заниматься неотложными делами. Это, кстати, была правда, хотя Моччитуа удивился: какие это могут быть дела, когда бой закончился? Пей да гуляй! Ну, разве что жертвы духам принести пообильнее, чтобы удача не отвернулась.
        «Вот поэтому вы нам и проигрываете», - хмыкнул я про себя и дал понять, что вечера буду страшно занят. Толимеки поднялись наверх и расположились лагерем на месте, которое ранее обжил Атотола. А мы стали ставить лагерь прямо в долине. Первым делом - лазарет. К этому я приучал своих четлан строго: собрать всех раненых и как можно быстрее оказать первую помощь. И заниматься этим должны все свободные от несения службы. Обирание врагов шло только вторым пунктом. Конечно, многие норовили их совместить, но вот поменять приоритеты местами не смел никто!
        - Ищите Атотолу! - напутствовал я своих командиров под хлипким навесом, который для меня успели соорудить.
        И увидел Мацихатлу. Он неприметно протопал через всё четланское войско и встал неподалеку от меня, не подавая особых «признаков жизни». Я тихонько кивнул ему. Лазутчик подошел и низко поклонился на местный манер.
        - Мы можем говорить открыто? - шепнул я.
        - Сейчас да, - улыбнулся Мацихатла. - Великий князь послал меня передать приглашение на пир вечером. Если честно, он обиделся на то, как ты его спровадил. И очень хочет разобраться, в каких вы дальше будете отношениях.
        - Я тоже хочу. Но пока ничего не понимаю. И выходка твоего князя, и ты сам оказались для меня неожиданностью, - улыбнулся я. - Приятной, но неожиданностью. Так что надо разобраться.
        - Для того я и напросился в гонцы… владыка.
        - Расскажи кратко, что ты делал после побега, как попал сюда? И главное: почему попал?
        - Долгий путь был. В Куалакане мой «подельник» про меня быстро забыл. К тому же, я пригляделся и понял, что здесь я особо ничего сделать не смогу. Я понимал, что ты нанесешь первый удар как раз по ним, и у княжества не будет шансов при любом раскладе. А вот дальше можешь увязнуть. В общем, выклянчил я награду за спасение княжеского брата и уехал в Закатулу. Там собирал информацию о Толимеке, о князьях, и их проблемах. Искал обиженных.
        - Ближе не нашел? Самый край страны ведь.
        - Как ни странно, нашел. Сначала мне приглянулась Ахатла. Приморское княжество обижали все вокруг - идеальный вариант. Я пришел в их столицу, но, едва познакомился с Тувуаком - сразу передумал. С одной стороны, там не дворец, а клубок змей. Интригуют все. А Тувуак - самый подлый и коварный среди них. Только потому и держится.
        - Держался, - поправил я его.
        - Да, слышал… Атотола, конечно, всех удивил. Но именно убийство Тувуака мне больше всего и помогло. Только я вперед забегаю. После Ахатлы отправился я в Чапопотилу. Самая окраина Толимеки. Местные испокон веков самые обиженные. Живут в горах, с трех сторон - дикари. Земля самая бедная среди семи княжеств, к морю выхода нет, даже к реке не пускают.
        - К Мезкале?
        - Нет, к местной реке - Эццоатойя. Это восточная граница Толимеки с народом чумбиа. Весь ее правый берег речной князь Куатэ занял. Вел какие-то дела с чумбиа, а последнее время, там еще какие-то соседи появились… В общем, Край Смолы мне показался идеальным вариантом. И князь Моччитуа неплохим оказался. Я имею в виду, что обижался на весь мир изо всех сил! В этот очаг только солому подсыпай - само полыхать будет.
        - И как ты к князю пристроился?
        - О, это будет долгий рассказ. А у тебя мало времени, владыка. Скажу лишь, что я помог ему в склоках с князем Кровавой Реки. Куатэ стал всё чаще грабить наши селения. У него появлялись какие-то наемники. Вот и сегодня он отряд чумбиа привел. В целом, я вел дело к войне между этими князьями, но тут пришел Атотола. Сначала подбил на войну Уекахуа, а потом и моих драчливых соседей призвал. Куатэ, как ни странно, согласился сразу. У него какие-то свои расчеты. А мой князь на войну идти не хотел. Я ему наглядно показал, как ты поступил со Старым княжеством, и как Атотола поступил с Тувуаком. Но отказываться Моччитуа боялся. Вот тут я и предложил ему план. Как поквитаться с речным князем и в выгоде остаться.
        - Скажи мне самое главное: будет ли он упорно биться за свою независимость?
        - Он будет упорно биться за свою выгоду. Моччитуа больше всего не любит быть голодным.
        Я задумался.
        - Это хорошие новости, Мацихатла. Я обязательно передам Ицкагани, что ты превзошел все мои ожидания. И заслуживаешь награды. Если ты захочешь вернуться, я с радостью разрешу тебе это. Другие награды тебя тоже не минуют.
        - Нет, владыка. Слишком многие знают меня дома, как предателя. Возле паланкина Моччитуа мне неплохо. Если позволишь, то возвращение домой я сохраню про запас.
        Он улыбнулся.
        - А вот «другие награды» - это очень хорошо! Но попозже и не при всех.
        Вечером я с небольшой делегацией поднялся на холм, где пир шел горой. Моччитуа был хмельной, но больше от желанной победы, нежели от расширяющих веществ. Так что говорить с ним можно. После некоторых дискуссий официально великим князем всей Толимеки был объявлен маленький Чокопиц, «потомок Калемы-Каваца». Но фактически он правил только родным Уекахуа и двумя приморскими княжествами. С Моччитуа мы заключили «секретный протокол к пакту»: формально он подчиняется мальчишке, но правит самостоятельно и отчитывается только передо мной. Шлет «подарки». За это князь Чапопотилы получал себе все земли Кровавой Реки.
        - Кроме того, если вдруг в будущем мальчик Чокопиц захочет править без поддержки Четландии - то князем всей Толимеки вполне можешь оказаться ты, - добавил я вполголоса.
        Надеюсь, теперь князь с удвоенным усилием будет следить за сепаратистскими поползновениями мальчика. А еще - если не дурак - то догадается, что это дело можно провернуть и в обратную сторону. И не станет рисковать имеющимся.
        Оставшиеся два княжества - Куалакана и Хетци-Цинтла - юный Чокопиц «дарил» мне в качестве свадебного подарка. Вроде бы, бессмыслица (я и так ими владею), но нет! Теперь мои завоевания обретают иллюзию легитимности. Сказители продолжают петь нужные мне песни, Моччитуа прилюдно признал династию Уекахуа старшей над всей Толимекой - вот так постепенно иллюзия станет реальностью.
        Договорившись обо всех деталях, князь Края Смолы (а теперь еще и Кровавой Реки) решил сделать мне подарок:
        - Хотел оставить себе, но теперь-то можно… - Моччитуа странным образом оборвал фразу, махнул рукой - и к пиршественному костру привели связанного Куатэ. Низложенный только что князь был обильно покрыт ранами, но на ногах держался твердо.
        - Поклянись в верности владыке четлан, князю всей Толимеки и новому князю Кровавой Реки - то есть мне! - радостно заржал Моччитуа.
        Куатэ гордо молчал, высокомерно оглядывая нас.
        - Глупцы! Никто из вас не может претендовать на эти земли, потому что у них уже есть настоящие хозяева!
        Если честно, мне эта идея с глумлением не нравилась. Но после слов пленника уже нужно было идти до конца.
        - Нет иного господина над Толимекой кроме Чокопица. Поклянись в верности ему именем Золотого Змея Земли или будешь предан лютой смерти! - начал блефовать я, зная, что толимеки легко клянутся именем чужого бога, до которого им нет особого дела.
        Однако, Куатэ предложенную тропинку к спасению отверг. Он рассмеялся нам в лицо:
        - Вы скоро узнаете, кто настоящий господин над Толимекой.
        Раззадоренные новые союзники принялись поливать пленника оскорблениями и угрозами. Вольно или невольно, но к общей травле присоединился и я… И в итоге князя сожгли.
        Это… Это было так жутко и странно. Я вообще не собирался ничего такого делать. Просто хотел сохранить лицо. Но толимеки ярились, Куатэ упорствовал и провоцировал нас. В конце концов ситуация дошла до такой стадии, когда заднюю врубать уже нельзя. И пиршественный костер превратился в костер казни. Безумный Куатэ даже в огне осыпал нас проклятьями, пока нестерпимая боль не лишила его рассудка.
        Мягко говоря, праздник был испорчен. Даже Моччитуа, избавившийся от давнего врага, сидел подавленным. Я же оказался раздавлен полностью, ибо мне пришлось сидеть и смотреть на ужасную смерть человека до самого конца.
        Больше в ту ночь мы ни о чем не говорили. Утром мне сообщили, что князь пришел в наш лагерь и хочет говорить со мной. Я долгое время оттягивал встречу, но толимек упорствовал.
        Сели. Помолчали.
        - Куатэ был еще тем безумцем, - начал Моччитуа без предисловий. - Но вчера я его не узнавал. Раньше он легко бы поклялся тебе, а потом плюнул в спину…
        Мы снова помолчали.
        - Что это за хозяева, про которых он кричал? - наконец, спросил я.
        Князь пожал плечами. Я знал, что к востоку от толимеков, в полосе между морем и горами, жили народы чумбиа, пантеки, тепучтеки. Поинтересовался: не мог ли кто-нибудь из них попытаться завоевать Толимеку со своего конца? Моччитуа фыркнул.
        - Они все значительно мельче нашего народа. У чумбиа князь, конечно, силен, он объединил всё племя, но не сильнее наших князей. Еще дальше на восток и на север, в горах живут куитлатеки. Давным-давно они хозяйничали и здесь, и в Жарких Землях. Но те времена давно прошли.
        - Тогда о ком говорил Куатэ?
        Князь только вздохнул, а потом вдруг глаза его загорелись хищным огнем.
        - Давай узнаем?
        …Эццоатойя - Кровавая река - совсем не выглядела кровавой. Обычная речка, весьма маленькая. Мы нашли перекат, по которому можно переправиться своими ногами, без каких-либо плавсредств. Позади - Толимека, уже практически полностью мной покоренная. Где-то еще бегает неуловимый Атотола, но у него не осталось сил для борьбы.
        А впереди - земли чумбиа. Где-то там, возможно, находятся неведомые «хозяева».
        «Ну, это мы посмотрим, кто тут хозяева!» - хорохорился я, глядя на пену бурных вод Кровавой реки.
        Да! Я принял совершенно дурацкое и явно навеянное похмельем предложение своего нового подданного и союзника. В любом случае, идти на восток придется через земли речного княжества, а его надо бы окончательно усмирить. Так что польза от похода в любом случае будет. Выступили, конечно, не сразу: я старательно обобрал побежденных и отправил почти всех носильщиков в Уекахуа. Отдельно отобрал красивых перьев и камней в подарок невесте. К обозу присоединили и раненых и минимальный отряд сопровождения. В итоге у меня осталось ровно 460 готовых к сражению бойцов. Моччикуа тоже отправил к себе домой сотню самых потрепанных воинов, а заодно нагнал из своих земель пару сотен носильщиков с запасами продуктов - чтобы было чем питаться в походе. С его бойцами наша армия чуток не дотягивала до восьми сотен.
        Переправлялись долго - до самой ночи. Пока арьергард еще «лаптей» не намочил, наша совместная разведка уже нашла в холмах, в нескольких часах пути, небольшую деревеньку. И там, похоже, о нас ничего еще не знали.
        - Этой ночью мы отдыхать не будем, - распорядился я.
        Утром у местного вождя глаза на лоб полезли, когда он обнаружил, что все удобные спуски из деревни перекрыты войсками. Загудели раковины, засуетился народ. А потом вождь разобрал, что селение обложили толимеки и четлане - и его глаза округлились еще сильнее. Он даже не поленился спуститься и возмутиться нам в лицо:
        - А вы-то куда полезли?!
        Тут-то мы всё и узнали. Есть хозяева. Целая орда хозяев.
        И зовут их аколуа.
        Глава 25. Глаза страха
        Мы лежали на еле нагретых солнцем камнях (почти зима все-таки) и смотрели в долину. Мы - это я, Моччитуа, Серый, Муравей и десяток моих лучников. А в долине бурлил и кипел… нет, не лагерь. Целый городок из тысяч и тысяч разноголосых жителей! Сколько же их…
        Я максимально бесшумно отполз от края обрыва и сел, облокотившись на стену горы. Тупо смотрел на камни перед собой и молчал.
        «Что притих, император?» - хмыкнул папановский басок божества.
        «Это капец, - покачал я головой. - Это просто капец… Огромная орда, какую я и представить не мог. 8000… Там их реально чуть ли не 8000! Этой армии мы ничего сделать не сможем. Если они пойдут дальше… Божечки ты мои! Если они пойдут дальше, мне просто нечем их остановить! Большая часть Толимеки только рада будет, что Недоноска Сухую Руку отшлепают по заднице. Кто встанет со мной? Маленький Чокопиц? Или Циак со своей сексопильной женой? Не смешите меня!».
        «Мы и не пытались» - слегка надулся желтый червяк.
        «Я не удержу Толимеку, - я зацикленно качал головой, словно больной ДЦП. - Не смогу. Столько усилий впустую!»
        И тут страшная мысль пронзила меня раскаленной иглой.
        «А если они пойдут дальше? В Четландию!»
        «Будет плохо, - рассудительно заметил Змей. - Поэтому что?».
        «Поэтому что?» - малоосмысленно повторил я.
        «Поэтому надо их остановить здесь!».
        Я только бессильно рассмеялся. Мои спутники тревожно смотрели на своего «поехавшего» владыку.
        Маленький, суетливый вождь не соврал нам, когда живописал, размахивая руками: на прошлой молодой луне пришли в земли чумбиа несметные полчища чужаков с востока. Целых восемь тысяч! Все огромные, сильные, с хорошим оружием и в звериных масках. Имя им - аколуа! Уже ряд племен легло под их власть, и вот настал черед чумбиа. Князя с детьми убили. Раскинули лагерь в самом центре земель и начали планомерно грабить страну.
        Я, конечно, ему не верил. Хотя, наш собеседник был, что называется в материале. Он оказался братом князя - единственным, кто выжил из всей правящей семьи. И сейчас прятался на самой окраине своих владений. Всё, что у него осталось - это пара двадцаток приведенных с собой бойцов, да сотня местных мужиков, способных держать оружие. В основном, только держать.
        - Вы поможете нам? - с надеждой в голосе спросил он, и я еле успел пихнуть локтем Моччитуа, который уже хотел гордо заявить, что, конечно, поможем.
        Невероятно авантюрный мужик! Все предыдущие годы он вынужден был терпеть подавляющих его соседей, а теперь, получив союз с четланами, стал воспринимать это, как билет на все аттракционы.
        - Это не наша война, достопочтенный, - дипломатично ответил я. - Но я бы хотел получше узнать, что это за аколуа такие.
        …И вот узнал. Проводник нас точно вывел к лагерю, где пришлая орда уже несколько недель сидела, откуда делала вылазки и куда сносила всё награбленное. Награбленное… Сотни и тысячи захватчиков жили и спали чуть не под открытым небом, а для добычи отстроили большие склады. Вот эти склады, да еще целые рощи на окраине, воняющие дерьмом, показывали, что аколуа тут давно.
        - Владыка, - Аскуатла попытался пробиться сквозь мое отупелое состояние. - Какой у нас план, владыка?
        - План? - я вытаращился на своего командира. - Какой у нас может быть план! Три с половиной сотни наших, около пяти сотен толимеков и сотня местных. А их - восемь тысяч!
        - А вот и не восемь, - набычился Моччитуа. - Я считал: там навскидку хорошо, если семь наберется.
        - А семь - это уже другое дело?! - вскинулся я.
        - Нет у них семи тысяч бойцов, - с ленцой протянул Вапачиро.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Вон там и там, - Серый подполз обратно к краю и тыкал пальцем. - Похоже, действительно, воины. А за складами - обычные носильщики. Вы посмотрите, какая у них прорва добычи. Им здесь нужны тысячи носильщиков.
        - Верно, владыка! - обрадовался Аскуатла. - Можно смело две или три тысячи отбросить. Мало того, что носильщики, так еще наверняка из местных. Побежденные. Понимаешь?
        - Понимаю, - вздохнул я. - Ну, допустим, их даже пять тысяч…
        - Так и пяти нету, - улыбнулся Муравей. - Что тот брат князя местного говорил? Эти аколуа, кого подчиняют, тех с собой идти заставляют. Он говорил, что там и чумбиа несколько сотен есть. А сюда они через многие племена прошли. Думаю, тысячи полторы наскрести могли. Вряд ли больше… Я бы на месте их командира больше брать не рискнул. И, как я понял, часть их воинов в набеги частенько уходит.
        - Нет так уже и страшно, - нарочито заулыбался Моччитуа. - Аколуа немного, но на них вся эта толпа держится. Вот как бы нам именно на них напасть… Да так, чтобы остальные вмешиваться не стали…
        Мозги князя от чрезмерных усилий заскрипели так, что, наверное, и в лагере было слышно. Хотя, там такой ор непрерывно стоял…
        А я вдруг совершенно успокоился.
        - Так ведь это проще простого, - с мягкой улыбкой тихо заявил я. - Они сами придут, куда нам нужно. И в нужном количестве.
        Князь вытаращил глаза.
        - Ты можешь так ими управлять?!
        Приятно, когда настолько верят в твое всемогущество.
        - Этими? Смогу. Ведь у нас есть сладкая тыква на веревочке… - меня упорно не понимали. - Брат князя! Слить им эту информацию, и они сами побегут!
        - Ты хочешь подослать им человека? - оживился Аскуатла. - Но поверят ли ему? Там, наверное, не полные дураки командуют.
        - Даже подсыл не нужен, - улыбнулся я. - Нам ведь врать не надо, информация точная. Пусть сами узнают! Отряд князька встретит их людей… случайно. Кинется наутек и доведет их разведку до самой деревни. Вот и всё. Главное, чтобы в это время наше войско не отсвечивало, а притаилось где-нибудь повыше в горах.
        - Князь-то согласится?
        - А мы ему выбора не оставим. Пообещаем выдать в любом случае, так что будет он вместе с нами воевать! За жизнь свою!
        - А почему ты думаешь, что аколуа к нам всей толпой не пойдут?
        - Чтобы раздавить муравья не нужно хватать бревно. Я по себе знаю: выгоднее всего брать минимальное число воинов нужных для победы. Большое войско медлительно, много ест, его сложно напоить, разместить на ночь. В походе растягивается так, что трудно контролировать, - я как мог, пытался раскрыть парням экономическую себестоимость войны. - Их разведка доложит, что у князька всего одна-две сотни воинов. Сколько нужно для захвата? Тысяча, ну, может быть, чуть больше. Но! Только самых надежных: чтобы поймали князя, чтобы в лагерь привели.
        - А тысяча на тысячу… даже на полторы - это вполне по силам! - тихо засмеялся Аскуатла.
        - Верно. К тому же, вы заметили, в какой чудной деревеньке окопался наш князь? Стоит на горной площадке, кругом скалы, всего несколько спусков. А если их еще укрепить?
        - Ты опять хочешь построить Аграбу? - закатил глаза Серый.
        Я кивнул.
        - Причем, за несколько дней: когда уйдут разведчики и пока не придет войско. Чтобы сюрприз был. Хотя, подготовительные работы можно уже начинать.
        - Владыка, а ты не боишься, что аколуа под деревней зубы обломают и поспешат за реальной подмогой? - нахмурился Муравей. - С которой никакая Аграба не поможет справиться.
        Я с лукавой улыбкой смотрел, как наш союзник Моччитуа переводит взгляд с одного человека на другого и совсем выпал из диалога. Да, это уже не его стратегический уровень. Эх, будь с нами еще Черный Хвост!..
        - Всё верно, - кивнул я. - Эти чужаки не будут атаковать скалы, пока все не передохнут. Едва они поймут, что краб в панцире им не по зубам, то решат уйти или позвать подмогу.
        Я сделал многозначительную паузу, которая так напрашивалась.
        - Поэтому главный удар нужно нанести не там.
        Разговоры в тени - 8
        - Я смотрю, великий Тлалок, сегодня посылает нам новые знаки внимания, - молодой воин тревожно глядел на черноту, которую несло с гор.
        «Ну, ты мне еще расскажи о грозе, пацан, - проворчал мысленно старый воин, отложивший починку дротиков. - Я эту грозу еще с утра чуял, ноги просто выкручивало с утра».
        Проворчал мысленно, потому как Тольцину Беспёрому страсть как хотелось поболтать хоть с кем-то. Правда, почти все собеседники уже ушли пять дней назад - захватывать последнего чумбийского князя. Не с этими же дикарями, которые бестолково отираются по лагерю, предаваться воспоминаниям! А вот Истликохцин, хоть и молокосос, но свой, аколуа. Старик вспомнил, что парень, кажется, родом из селения под Уэшотлой. Тоже глухомань, но, хотя бы, своя. Да и сам малец завел разговор не ради обсуждения погоды. Скучно, поди, целый день склады охранять.
        - Дарующий Воду напоминает, что слишком долго бродим мы вдали от его горного дворца, - назидательно произнес Тольцин, поднимая руки. - Слишком долго не чтим его достойным образом, не кладем на его алтари жертвы. Но ничего! Как вернемся, уж я-то снова вернусь на блаженные склоны Текскоцинко. Я пятую часть добычи подарю величайшему из богов.
        - Ты бывал в садах Говорящего? - изумился парень.
        - А то! - подбоченился старик. - Давно, правда, это было. Тогда Усмиряющий Плоть Принц только-только сменил отца и стал Говорящим. Вот в его свите и побывал. Райское место. Там цветут деревья и цветы со всего Анауака! Благоухание такое, что голова кругом идет. Ближе к храму Тлалока на холм подведены акведуки с горной водой. Там сделали настоящий водопад! Представляешь, малец?
        «Малец» рассеянно чесал ухо (а уши у мальчишки преогромные выросли!), рассказы о красотах его интересовали мало.
        - Всюду мраморные лестницы, - мечтательно закатывал глаза Тольцин, он видел всё так ярко, словно побывал на Текскоцинко вчера. - А ниже храма - представляешь - целый бассейн! Да не яма вырытая, нет, он выложен из камня. И по краям его сидят три толстые каменные лягушки. Не знаешь, поди, каков в этом секретный смысл заложен?
        - Да, знаю-знаю, - сморщившись отмахнулся от несуществующей мошки Истликокохцин. - Бассейн - это наше великое озеро. А лягушки - три столицы, три братских народа. Ты же сам мне и рассказывал, Беспёрый. Ты вот лучше расскажи, а в столице ты бывал?
        - В которой?
        - Ну… в нашей, конечно.
        - Бывал! - фыркнул старик. - Да я в ней считай что живу…
        - И с дворцово й челядью, наверное, знаком?
        Тольцин закатил глаза.
        - У Говорящего дворец состоит из трехсот комнат. Служит ему там две тыщи человек. Да в городе каждый кого-то из слуг знает!
        - Значит… и разговоры всякие слышал?
        Тучи наползали неотвратимо. Скоро они скроют заходящее солнце - ночь сегодня придет стремительно. Где-то вдалеке ворчал гром. В унисон с божьим голосом заворчал и Беспёрый.
        - Ты уж прямо бы и спросил! Что, до сплетен грязных твои уши такими здоровыми выросли?
        Истликохцин побагровел от стыда. Но желания свербели в нем сильнее болезненных червей.
        - Когда в поход уже выступали… говорили… говорили, что казнили кого-то…
        Старик упорно делал вид, что не понимает, о чем речь.
        - Это ж столица, малой! Тут, считай, кажен день кого-то казнят.
        - Нууу… Не простые казни… Вроде как наложницу Говорящего казнили… и сына его.
        - Ах ты, сопля-нескладеха! - взбеленился Тольцин. - Это кто ж тебе такое порассказывал?!
        Парень от смущения даже к стене склада отступил. Испугался, что ляпнул лишнего, да еще про правящую семью. Старик насладился в полной мере видом обделавшегося стражника и мелко засмеялся.
        - Ну, было такое. Казнили любовницу…
        - А которую? Как звать? - резко оживился мальчишка.
        - А ну цыц! Нет у нее больше имени! Сама померла, и имени ее жрецы лишили. Но это была та, что во дворец из Тулы попала.
        - Ух ты! Тольтечка что ли? Из древнего рода?
        - А я знаю? Но роду точно не древнего. Дочь она была купеческая.
        - Купчиха? И стала наложницей Говорящего? - не поверил охранник.
        - Я тебе больше скажу: самой любимой наложницей. Усмиряющий Плоть души в ней не чаял. Везде с собой водил, подарками осыпал.
        - Ого! - уважительно поцокал Истликохцин. - Что же тогда случилось?
        - Страшное, - зловеще продолжил Беспёрый. - Таковы были ее чары бабские, что не удержался от них и старший сын Говорящего. Да не какой-нибудь ублюдок, а самый что ни на есть законный, от матери-правительницы. Уже ходил походом на Уэшоцинко, славу отцу принес. Потом и его бы сменил, сам бы Говорящим стал… Да вот, околдовала его купчиха из Тулы…
        Гром загрохотал уже совсем близко. Свинцовые тучи окружили солнце и спрятали его от людского взгляда. Паренек невольно схватился за амулет.
        - Неужто, колдуньей оказалась?
        - Да нет, это я так. Бабское колдовство… оно им с рождения присуще. Знаешь, небось: когда личико миловидное. Или вот титьки добрые! Но и это не всё. С женщинами ведь как: мечтаешь о них, всё, что есть, отдать за них готов. А разденешь, ноги раздвинешь, семя в лоно ей бросишь - так словно и не нужна становится. Вот совсем!.. Но есть такие, с которыми и после перепихона хорошо! Редкие женщины. Умные. Интересные. Загадочные.
        Малец слушал старика, открыв рот. В его жизни перепихонов было немного. Большая часть, как раз в этом походе. И все - насильные. Он как-то не задумывался, что после окончания… ну, этого самого… что после еще что-то может быть.
        - А про купчиху из Тулы говорили удивительное, - продолжал вещать старик с затуманенным взором. - Редкого ума была женщина. С воинами она могла говорить о храбрости и подвигах, с мудрыми старцами - о былом, с жрецами - о божественном. Стихи сочиняла! Вот наследник Говорящего и не устоял.
        Повисла пауза, нагнетаемая свистящими порывами грозового ветра.
        - После казни Усмиряющий Плоть Принц был в великом горе. Шутка ли: любимая женщина и любимый сын. Именно поэтому, когда было решено идти воевать за горы, он не смог сам возглавить войска. Поэтому-то Теучимальцин вызвался заменить его.
        - Хорошо, когда у тебя есть такие родичи, - вздохнул паренек о чем-то своем.
        - Хорошо, что после этой войны наш предводитель наверняка войдет в число четырнадцати высших мужей. Особенно, после того, как женившись, подчинил себе куитлатеков. Эх, паря, когда мы вернемся домой, нас ждут невиданная слава и почет! Мы всем покажем, что аколуа тоже умеют отлично воевать! А то в союзе стали забывать, какая из трех лягушек самая великая.
        - Кажется мне, что сегодня Теучимальцин уже не вернется, - с опаской посмотрел на небо Истликохцин. - В такую погоду надо укрытие искать, а не по местным каменюкам прыгать.
        В подтверждение этого черное небо над лагерем треснуло. Словно бы оно было сделано из дерева, и вот на это деревянное небо упала скала. С треском небо рушилось на утопающий в низине лагерь с тысячами людей-мурашей. Последние резко засуетились, будто какой-то шкодливый мальчишка кинул в муравейник камень. Наемные куитлатеки, пантеки, чумбиа-перебежчики, множество разноязыких носильщиков - все начали суетливо носиться, понимая, что сейчас на долину обрушатся потоки воды.
        Ослепительная молния резко осветила утопающий во тьме муравейник. Тут уже все схватились за амулеты и начали умолять великого Тлалока быть милостивее. Свет погас, как и возник - моментально. Поэтому не все заметили маленький предмет, что пролетел по широкой дуге. Упал на окраине лагеря, прокатился, подпрыгивая, и улегся у самых ног Беспёрого. Новая вспышка света - и старик глаза в глаза уткнулся в своего командира, могучего Теучимальчцина, родича Говорящего.
        Точнее, в его голову. Отрезанная голова, уже посеревшая из-за отлившей крови, лежала прямо на земле, лишенная всех остальных частей, полагающихся великому полководцу аколуа.
        - Великий Тлалок! - в испуге заорал Тольцин, вскочив на ноги и не в силах оторвать взгляда от мертвых глаз.
        А с небес валились новые головы, десятки и десятки голов, которые раньше принадлежали могучим воинам. Воинам, что ушли в горы, покарать последних мятежников-чумбиа. Грозовой ливень из голов теперь видели все: и немногие остававшиеся в лагере аколуа, и их союзнички, и весь остальной лагерный сброд.
        Старик стал затравленно оглядываться. И везде натыкался на смятение и ужас - словно, на отражение своих собственных чувств. Те, кто послабже, падал на землю, закрывал головы руками и шептал знакомые с детства защитные молитвы.
        И тут в горах раздался душераздирающий рев. Желтый свет залил отдаленную скалу, словно зев вулкана распахнулся внезапно. И вот, над отсвечивающей лавой возникла черная тень. Огромная, с жуткой головой и четырьмя лапами и длинными когтями на них. Тварь задирала лапы, а ее мерзкий рев проникал в самое нутро.
        - Это не Тлалок! - заверещал Истликохцин. - Это местные боги пришли наказать нас!
        Подобные мысли наполнили тысячи голов. Страшные местные демоны вылезли из преисподней, пожрали лучших воинов аколуа и теперь пришли за оставшимися. Первыми - прямо в ночь, прямо в грозу - ринулись многочисленные носильщики. Затем - неверные союзники. Их даже не пытались остановить. Немногие аколуа, кто еще не устремился за трусами, испуганно жались в кучу, ожидая неизбежного.
        И оно пришло.
        Глава 26. Подсадные утки и Сувлехим Такац
        Так уж вышло, что сражение под «новой Аграбой» я пропустил. Уже в селении чумбийского князька стало ясно, что обезглавить войско захватчиков мало. Им нужно дать толчок. Который должен стать, как удар кия в бильярде: в одну точечку, но самую уязвимую! Чтобы все шары посыпались. Идея плавно оформлялась, от нее прямо веяло чем-то вальтероскоттовским… но в ней утешало то, что в случае неудачи мы ничего не теряем.
        Но зато пришлось отколоться от основного штаба и пустить его в «самостоятельное плавание». В нескольких километрах от селения мы нашли отличное ущелье, куда запихали всё четлано-толимекское войско. Потом обрядили пару двадцаток золотых в местные стильные короткие плащи и пустили порезвиться «в поля». Те довольно быстро и грамотно «наткнулись» на гулявшую по джунглям толпу аколуа в сотню копий и «в страхе» пустились наутек. Бежали быстро, да только крайне неряшливо: оставляли кучу следов, роняли оружие и ценные украшения. Ну, как тут откажешься от преследования. И вдруг бац! - деревенька неграбленная, немножко воинов и сам князек. Бегает везде, пыжится, командует. Аколуа тут же побежали докладывать боссу о заманчивых перспективах. А мое войско в это время пряталось в ущелье и хихикало.
        Вот тут мне пришлось оставить своих и выдвигаться прямо к логову врага. С собой я взял лишь двадцатку золотых и примерно столько же местных. Мне подходили и совсем мальчишки и старики, так что боевые ресурсы я почти не занял. Потащились к той самой скале, с которой мы следили за аколуа. Она идеально подходила для моих планов (собственно, эта тайная площадка и натолкнула меня на авантюрную идею). Тропа к ней шла через расщелину, которая выходила на дальнюю сторону горы, так что враги не должны нас заметить.
        Враги выступили скоро. Я понял, что оставшемуся войску и повезло… и не очень. Дело в том, что из отряда вышла не тысяча и даже не полторы, а целых две тысячи народу - мы подсчитали точно. Ну, сотни три из них носильщики, однако, всё равно многовато. Судя по помпезному паланкину, с ними отправился самый главный командир, так что, в случае победы, обезглавливание станет максимальным. Я послал гонца с предупреждением, а сам занялся своими делами, стараясь заглушить тревогу. Мы собирали хворост, сухие стволы, расставляли барабаны, крепили к трубам огромные деревянные насадки, которые успели наделать в селении. А возле отвесной стены складывали из камней помост.
        Не очень много работы было. А вот оставшееся войско «трудилось» в поте лица. В укрепленном селении оставался Моччитуа с тремя сотнями своих лучших воинов. Вместе с местными выходило около пятисот - вполне достаточно, чтобы оборонять крепость, но не так много, чтобы напугать захватчиков. К князю в качестве военного советника мы откомандировали Теплого Ветра. К чести толимека, он этот жест оценил правильно и слушал моего командира внимательно.
        Стены, конечно, возвести не успели, но узкие тропки были завалены обломками скал, чтобы наступать стало предельно неудобно. Всюду, где можно, обустроили министенки, закрытые площадки, недоступные снизу насесты, где собрали гигантские запасы камней. И, конечно, оборудовали костры для кипятка.
        Как мне потом рассказали, аколуа ринулись на деревню сходу, без фантазии (как, собственно, и принято здесь воевать) и так огребли по самые помидорки, что вылетели из узких тропинок со свистом! К чести, захватчиков, опыт из ошибок они извлекать умели. И какое-никакое понимание дисциплины у них тоже было. Командир со старшими покумекал, принял новое гениальное решение, отдал приказ - и ошпаренные аколуа послушно пошли на новый штурм. Кто-то пытался наших хитро обойти, кто-то выманивал на себя боезапас (особенно, кипяточек, который быстро не восполнить). Ну, и ставку сделали на обстрел, все-таки атлатлей у нападающих раз в пять больше было. Только вот снизу вверх стрелять - это вам не сверху вниз. И дальность, и точность, и сила броска разные. Эх, были бы на тех насестах мои лучники - кирдык ихним стрелкам пришел! Но у лучников своя задача.
        В целом, вторая атака оказалсь менее катастрофической, но совершенно безуспешной. Внутри деревни потери оставались близкими к нулю. Пара отрядов аколуа все-таки не выдержала и снова рванула на прорыв, но Теплый Ветер научил Моччитуа держать на этот случай стратегический резерв. И тот у нашего князя имелся. Всего две двадцатки, но они оперативно заткнули дыры, дали толимекам и чумбиа время, чтобы перегруппироваться.
        Аколуа отошли, взяли деревню в блокаду и принялись думать: как быть дальше? Разумеется, рано или поздно у них должна была появиться мысль собрать всю многотысячную толпу и закидать защитников шапками. А после - тех, кто выживет - придать лютой и мучительной смерти. Чтобы бога радовались, прыгали на небесах от счастья и всё такое. Только это мы учли. И за вражеским войском постоянно наблюдали.
        Поняв, что генерал аколуа крепко задумался о будущем, на авансцену вышла очередная подсадная утка в лице бойцов Глыбы. На этот раз целая сотня. Теперь парни были в своем, шли походным строем и, как бы внезапно, наскочили на временный лагерь аколуа. Замерли в замешательстве, не зная, что делать: бежать или кланяться. Подолы теребят, смущаются.
        Захватчики тоже напряглись: это еще что за перцы? Почему не знаем? Но, может, эти чужаки не враги? Надо проверить! И какой-то вожак с личной охраной пошел навстречу, демонстрируямирные намерения всеми частями тела… Когда переговорщики подошли на удобное расстояние, наша сотня просто нашпиговала их дротиками!
        Подлый расстрел дипмиссии произошел на глазах у всего воинства. Аколуа заревели от ярости и кинулись восстанавливать справедливость. Я до сих пор толком не понимал, как устроена их армия. Похоже, что четких подразделений, как у меня, у них нет. Просто большой вождь собирает малых вождей, те приводят с собой бойцов. Сколько могут или сколько положено. И воины привыкли слушаться только своего вождя. В такой схеме неизбежны проблемы с дисциплиной. Ближники убитого кинулись в бой сходу, несколько вождей заорали «мочи козлов!», и их отряды рванули следом. Похоже, пока главнокомандующий аколуа среагировал, человек 700 уже были вне зоны досягаемости его глотки.
        Я не знаю, почему тот не попытался ситуацию изменить. Ясно, что он не подозревал о засаде. Ибо подмогу вслед не послал. Но и возвратить никого не пытался. Наверное, решил, что наказать «козлов» необходимо. Либо просто не мог заставить остановиться воинов, которые взывали к праву мести. Не знаю.
        Но точно знаю, что мои ребята ждать расправы не стали, и кинулись наутек. Ага, ровно, как пять дней назад! Но, если люди не учатся, то кто им виноват? Опять же, заманивали врага по-разному и с разной целью. Сейчас - с целью уничтожить. Группа золотых неслась, сверкая пятками в то самое ущелье, где пряталось наше союзное войско. Только сейчас оно было не В ущелье, а НАД ним. Лучники, стрелки из Уекахуа и Чапопотилы заранее вскарабкались на отвесные склоны, подняли туда весь наличный боезапас и ждали часа икс. Когда группа золотых метеором пронеслась по дну ущелья и попряталась в заранее помеченных схронах - этот час настал.
        На аколуа обрушился плотный град стрел, камней, дротиков и прочего смертоносного хлама. Могу себе только представить кровавое варево, образовавшееся на дне ущелья. Белым был дан четкий приказ отстреливать тех, кто идет сзади, чтобы у преследователей подольше не возникало желание отступать. Захватчики ринулись на скалы, но взбираться по ним было непросто и в менее критической обстановке. Самых шустрых союзники сбивали первым делом.
        Всё это время, пыхтя и громыхая щитами и доспехами, гору оббегали черные. Их задачей было, как можно быстрее добежать до устья ущелья, чтобы перекрыть его своим строем. Главное в нашем плане: чтобы из этой мясорубки не ушел никто. Когда аколуа ринулись назад, боеспособных среди них осталось сотни три. Почти в два раза больше чем воинов Горы, но это были испуганные, измученные, растерянные люди, а черные… разве что слегка запыхались, выстраивая стену щитов.
        Аколуа были хорошими воинами. Опытные, отлично вооруженные по местным мерках. Но их натиск рассыпался о ростовые щиты, как горох. А сверху еще падали стрелы и камни. Да из щелей повылезали золотые - мастера индивидуального боя.
        В общем, не ушел действительно никто. Пока черные методично обходили ковер из тел и старательно добивали раненых, золотые опять устроили маскарад. Сняли с мертвых их плащи, взяли щиты. Аколуа еще любили на головах носить… то ли шлемы, то ли маски в виде хищных птиц и зверей - узнаваемая деталь. Вот их стражники Глыбы тоже на себя надели. И, как только всё союзное войско собралось в кулак - двинулись во главе общей колонны.
        Уже смеркалось, когда колонна союзников подошла к лагерю аколуа. А в сумерках видно хуже всего. Вроде бы и не ночь, а всё размывается, становится нечетким, однообразным каким-то. Когда в такое время в лагерь возвращаются воины, ты смутно видишь знакомые щиты, плащи, звериные маски - и не приглядываешься внимательно.
        Переодетые (в очередной раз) золотые подошли почти вплотную к крайним группам отдыхающих аколуа, когда кто-то, наконец, заметил обман. Но мои воины уже рванули в атаку, а из-за их спин выдвигались белые, черные, союзники. В короткий срок весь лагерь был вовлечен в битву. Здесь оставалось еще не меньше тысячи человек, правда, среди них многие были в разной степени ранены. Но всё равно - гораздо, гораздо больше.
        Зато все они сильно увлеклись схваткой с врагом из леса и напрочь забыли про деревеньку. А в ней сидело почти пятьсот, пусть не самых лучших, зато отдохнувших воинов! Плюс командир хороший (я не о Моччитуа, а о Теплом Ветре), который и отлично знал, что бить в спину - это самое милое дело! Толимеки с чумбиа держались наготове, а, как только шум побоища до селения дошел - молча ринулись в атаку. Опыт ночных боев мы уже имели, поэтому все воины заранее повязали на головы белые лоскуты. Теплый Ветер хотел, конечно, их построить, чтобы ударить по врагу максимально мощно… но это уже выходило за рамки установок аборигенов. Они выбегали на оперативный простор, видели манящие спины аколуа - и теряли последние нити управляемости. Кровь била в голову, жажда геройства закипала в крови - и осажденные окатили тыл войска захватчиков, не сильной волной, а рваными брызгами.
        Да, удар вышел крайне слабым. Но это вышло в темноте! Внезапно! В спину! Конечно же, аколуа запаниковали. Вместо того, чтобы организовать отпор, пока толимеков с чумбиа было мало, они что-то кричали, кого-то звали или проклинали. И постепенно, на новом фронте сконцентрировались все пять сотен бойцов. Аколуа окончательно лишились численного преимущества. Но это всё еще оставалась достаточно организованная, подготовленная армия воинов с большим боевым опытом. Такие в трудную минуту не запаникуют.
        И это, еще на этапе планирования битвы, учел Глыба.
        - Когда станет совсем трудно, нужно дать им шанс для спасения, - предложил Прекрасная Слеза. - Если ягуар в ловушке не видит выхода, он будет драться так отчаянно, что не поздоровится и охотникам. А вот если появится лазейка - зверь начнет думать о спасении.
        Такую лазейку мои воины и организовали. Продуманную до мелочей - мы даже учли, куда лучше бежать этим аколуа. Точно не на восток, в сторону лагеря. Поэтому проход «сам собой» возник в противоположной стороне, чтобы захватчикам пришлось бежать в сторону реки. Наверное, сотни три смогли воспользоваться этой возможностью. Толимеки из Чапопотилы старательно гнали их до самого берега, символично загнали в воду Кровавой и осбтреливали ло последнего дротика и камня, чтобы ребята уж точно какое-то время не думали вернуться на восток.
        А в это время возле селения мои четлане активно добивали раненых… и отрезали им головы. Самая жуткая часть нашего плана, но без нее было никуда. Сломить дух оставшихся в главном лагере войск можно только так.
        Часть ночи союзное войско провело в тревожном отдыхе, дабы хоть немного набраться сил. А затем, еще до рассвета, воинство трех племен двинулось на восток. В селении остались почти все чумбиа, которые оберегали раненых (которых набралась тьма-тьмущая!), собирали трофеи и утилизировали трупы. Так что в последний поход двинулось всего около четырехсот человек - тех, кто еще был жив и здоров. И у каждого с собой было по две или даже три отрубленных головы врага.
        Шли они налегке, по уже известному маршруту, так что до главного лагеря аколуа добрался еще до вечера. Мои дозорные сразу заметили оговоренные условные сигналы: я понял, что свою часть плана мои генералы выполнили и готовы к финальному шоу. Я тут же поднял прохлаждавшихся помощников. С гор дальней стороны долины плавно наползали тучи, обещая грозу. Это было и хорошо и плохо. С однойстороны, атмосфера от «шоу» вырастет в разы, но с другой, сильный дождь мне тут просто всё зальет. Так что надо успеть до того, как стихия прокатится через всю долину.
        Прикомандированные ко мне чумбиа быстро достали надежно укрытые дрова, хворост и разложили перед каменным помостом огромное кострище. Я достал тыковки-фляги, куда была собрана вся имевшаяся у нас дезинфицирующая самогонка, и вылил ее на дрова. Туда же бросили пяток горшков со смолой. Умельцы собрали сигнальные трубы с полыми цилиндрами, которые мы соорудили еще в чумбийской деревне; расставили барабаны.
        Было еще рано, стемнело недостаточно, но гроза-таки навалилась на долину, задули ветры, забумкал пока еще слабый гром. Так что ребята внизу решили, что ждать больше нечего. Четлане и толимеки уже давно подобрались к границам лагеря, оставаясь на дистанции в 20 - 25 шагов. Учитывая, что захватчики караулы не выставили (уж не знаю, всегда у них так положено или просто без начальства расслабились), те почти не рисковали.
        Когда старшие засвистели условный сигнал (трубы-то я все забрал), воины начали раскручивать головы убитых воинов и забрасывать их прямо в отдыхавших в лагере людей. Мне рассказывали, что некоторые привязывали к волосам короткие веревки, раскручивали их, как спортивный молот - и такой «снаряд» улетал шагов на 50.
        Дозорные сообщили, что внизу уже началось. Без команды, блин!
        - Махмуд, зажигай! - заорал я, как резаный.
        С перепуга какой-то мужичок из чумбиа полез к кострищу с подлпаленным жгутом сухой травы. Полыхнуло так, что дядька чудом не загорелся сам. Светило и пекло знатно. Кстати, на фоне костра стало заметнее, что вокруг уже достаточно темно.
        - Трубы! - заорал я новую команду.
        Наши трубачи раздули щеки - и импровизированные «карпатские трембиты» выдали такой рёв! Еще с высоты, еще эхом от гор отдало! Барабанщики тоже загрохотали…
        Увертюра проиграна.
        - Пошел! - крикнул я своему самому долговязому воину, который уже давно сидел на каменной насыпи.
        У него на голове была дурацкая шапка с торчащими во все стороны кривулинами из веток. Боец медленно разогнулся (мы репетировали несколько раз) - и сзади на отвесной скале появилась его тень. Огромная, метров пять или даже шесть, за счет того, что воин стоял выше костра. Не стану кривить душой - я сам хотел исполнить эту роль. Но помешал один нюанс - а именно треклятая сухая рука, которая подпортила бы шоу.
        Тень выходила очень рыхлой.
        - Сделай шаг от костра, - регулировал я изображение. - Еще… Еще… Хорош!
        Тень стала заметно четче, но и съежилась на целый метр.
        - Руки пошли! - и боец плавно поднял в стороны и вверх руки, где к каждому пальцу было привязано по веточке.
        В багровых отсветах костра он выглядел весьма зловещим. Я услышал, как за моей спиной на камни грохнулась «трембита».
        - Сувлехим-Такац… Сувлехим-Такац… - тревожно зашептались чумбиа, видимо, вспоминая какого-то своего черта.
        «Надеюсь, внизу реакция не хуже», - вздохнул я и продолжил режиссировать.
        - Вторая пара рук пошла!
        К первому воину сзади пристроился второй и раздвинул свои руки, украшенные такими же «когтями».
        - Бегут! Бегут! - радостно заорал в ухо дозорный. - Уже прямо толпами бегут!
        - Барабаны громче! - заорал я. - Больше пламя!
        Под усилившуюся какофонию мы начали кидать в костер уже толстые сучья, обрубки бревен. Постепенно огонь поднялся метра на четыре. Жарило так, что все жались по краям площадки. Теперь снизу можно было видеть лишь полыхающую гору. А полыхающая гора в этой стране - самое страшное, что может быть. Ибо вулканов тут, как грязи, и у каждого племени имелся свой миф про вселенский пипец в виде извержения.
        Я подошел к краю площадки. Внизу, из-за грозы царила лютая темень, но я видел, как по всем окрестностям загорелись десятки точек факелов. Наши воины стягивались в полукруг, приближаясь к лагерю, в котором оставалось от силы пара сотен перепуганных людей.
        В это время грозовой шквал, наконец, добрался до нас и окатил потоками холодной воды.
        Глава 27. Три удара мешком
        - Пятьсот! - твердо сказал я. - Мне нужно пятьсот. И в ближайшие дни.
        Князь чумбиа заламывал руки и клялся всеми имеющимися богами - своими и чужими - что это категорически невозможно.
        «Вот жук! - мысленно возмутился я. - Да он молиться на нас должен!».
        А он и молился. Мужичок был на грани полного краха, перед ним стоял выбор: героически умереть или дальше прятаться по норам в завоеванной врагом стране. А тут мы - бог из машины высшей пробы! Врага победили, власть ему на блюдечке с голубой каемочкой преподнесли. И даже подчинить себе не пытались. Я подумал было об этом (все-таки чумбиа сейчас сильно обескровлены войной, налицо вакуум власти), но решил, что попа моя гарантированно треснет на таком количестве стульев. Лучше уж иметь на востоке (который оказался весьма загадочным и преподносящим сюрпризы) надежное буферное государство, которое будет предельно дружественным к нам. Поэтому чудо спасения и регалии власти мужичок получил практически задаром.
        Так что, если вам кто-нибудь скажет, что роялей в кустах не бывает - не верьте. Просто где-то в глуби вселенной как-то так провернулись невидимые нам колесики Детерминизма.
        Всё, что я требовал от нового князя - это дать нам носильщиков. И побольше. Потому что в один момент мы стали обладателями просто гигантского богатства. Всё, что аколуа грабили в течение месяца (а, может, и больше)! Склады забиты хлопком, тканями, какао, полудрагоценными камнями, обсидианом, золотом, медью, перьями, солью. Множество неотсортированных готовых вещей, изделий. И просто тонны продовольствия! Даже сундучок со стеклом нашелся. Я ясно понимал, что не могу это всё оставить.
        А князь не менее ясно понимал, что всё, что мы унести не сможем - достанется ему. Поэтому «я вам искренне благодарен, но носильщиков у меня нету, вообще нету!». Я же требовал пять сотен. Не меньше.
        Конечно, имелись свои ресурсы. Во-первых, воины. Они, конечно, и своим нагрузились, но я им прямо намекнул: получите груз и в дороге выкидывать придется свое, а не мое. Пусть мы будем идти по десять километров в день, но уж голов семь-восемь чистого веса я навешаю на каждого. Беда в том, что у нас очень много раненых, некоторых предстояло нести на носилках. Да и легких особо не нагрузишь, им бы свое оружие донести.
        Также имелись пленники. В сумме в плен к нам попали более шестисот человек. Это из относительно здоровых (тяжелораненых я велел добивать, и поверьте, это было гуманное решение: наших медслужб на своих не хватало, так что лечением этих бедолаг никто не займется, будут лежать и страдать). Кого-то пришлось отпустить. Например, полсотни чумбиа. Князь лично осмотрел каждого. Кто был простым носильщиком - забрал, а вот тех, кто служил аколуа с оружием в руках, великодушно оставил мне. Нашлись тут и три десятка куитлатеков! Казалось бы, другой конец мира! Но, оказывается, аколуа шли к побережью через их земли. Пленники отвечали невнятно и неохотно, но я понял, что с ними захватчики не воевали. Этих отпустил всех. Публично объявил, что там, у себя в горах я с куитлатеками дружу, а потому идите-ка домой, парни! И помните мою доброту.
        Но более полутысячи у меня оставалось, а белые регулярно вылавливали в лесах новых неосторожных беглецов. Их рассадили по ямам и пока кормили, как на убой. А что, еды дофига! Вот в пути они у меня по горсточке маиса в день будут есть! Я лишний груз нести не намерен!
        Достал я восковку, рассчитал вес добычи на имеющуюся толпу - мало вышло. Я остро понял, что так много добычи ни за что не оставлю! И начался яростный торг с чумбийским князем. Я давил и требовал, угрожал, что останусь тут навсегда, пока всю добычу не съем. В итоге, по всей округе собрали человек триста.
        В итоге у меня набралось чуть боле тысячи крепких спин (Моччитуа тоже успел вызвать из-за Кровавой реки несколько сотен своих подданных, но эти понесут богатства не в мою сокровищницу). Стало очевидно, что при любом раскладе значительная часть добычи останется. Я в очередной раз поплакал по поводу отсутствия в Америке коров и лошадей и снова сел за таблички расчетов, учитывая значимость ресурсов. Своим союзникам я прямо и без обиняков заявил, что золото, медь и какао забираю полностью. Далее мне были нужны ресурсы, пусть недорогие, но редкие - кожа, воск и, конечно, обсидиан (тумбаги до сих пор не хватало для полного перевооружения). Также мои люди старательно отбирали предметы роскоши, лучшие образцы оружия. Но эти вещи нужны постольку поскольку. Я охотно делился ими с союзниками, дарил отличившимся. Маис тоже взяли, всяких дорогих приправ…
        Много всего взяли. Наш бесконечный караван потащился на запад многокилометровой змеей. Обожравшейся змеей, которая еле движет раздувшимся пузом. Мы только через Кровавую реку переправлялись больше дня. Больше дня! Дотянувшись до Чапопотилы, мы сердечно распрощались с князем Моччитуа, он, по доброте душевной, одолжил нам всех своих носильщиков, и змея поползла чуток быстрее. Я молился, чтобы никто не напал на нас во время этого путешествия. И на этот раз боги меня услышали. Кто же знал, что делая это, они уже подленько хихикали в кулачки…
        Уекахуа было всё ближе и ближе. Я предвкушал очередной «отпуск», представлял, как все разинут рты от нашей добычи, готовился справить помпезную свадьбу с лебединошеей княжной… Но еще за сутки до цели нас встретил взволнованный гонец.
        - Прибыл посланник из Излучного, - сообщил он мне. - С плохими вестями.
        - С какими? - нахмурился я.
        - Не знаю, владыка, - виновато развел руками гонец. - Посланнику велено сообщать только тебе или твоим ближайшим помощникам. Сын Обезьяны послал в лес десяток гонцов, чтобы тебя искали и призывали скорее вернуться в Старшее. Посланник ждет там.
        В принципе, правильное решение. Не знаю, кто так распорядился в Излучном - Мясо, Широкий Дуб или Дитя Голода - но лучше, если толимеки не будут знать о наших проблемах. Я сразу же оставил караван и с одной двадцаткой золотых рванул в Уекахуа.
        …Посланник увидел меня, бухнулся в ноги, распростерся и долго отказываться вставать, несмотря на мои уговоры. Наконец, я психанул и заорал на него, что есть силы. Четланин виновато встал и, не поднимая глаз, начал:
        - Грустная новость у меня, владыка. Одной темной ночью твой человек Ннака с друзьями проник в казнохранилище, забрал всё самое ценное и сбежал из Излучного.
        - Чего?! - я охренел от случившегося. - А кто позволил? Куда все смотрели?
        Посланник снова плюхнулся на пол и дальше говорил уже оттуда.
        - Кто мог возразить ему… Ннака был одним из самых главных людей в столице, - я вынужден был признать правоту этих слов и задумался. Однако, гонец приподнял голову и робко сказал. - Но это еще не все плохие новости…
        - Ну, валяй, - бросил я ему, думая: куда уж хуже?
        Как же я ошибался.
        - В аккурат через четыре дня после этого банда оцколи захватила Крыло. Было их около двухсот…
        - Чего?! - я аж подскочил.
        В этой новости было невероятно почти всё: оцколи напали на старую столицу?! Их собралось около двухсот?! У нас что ли научились…
        - Неужели у Крыла не хватило ополчения, чтобы отбиться? - озвучил я последний вопрос.
        Посланник отвечал так тихо, что я его еле слышал.
        - Во главе оцколи был… Ннака. Как минимум два рода признали его власть: роды Волосатого Человека и Котов-убийц.
        Я почувствовал, что мне нужно сесть. Три удара мешком с песком по голове и каждый следующий всё сильнее. Получается, Мясо не просто сбежал. Я-то подумал, что хитрый оцколи разочаровался во мне и рванул за хорошей жизнью в большие города Жарких Земель. Но это был заговор, долгий, отлично спланированный. И мой друг-приятель, как минимум, решился отщипнуть у меня кусок власти… Или вообще всю отнять?
        «На что он рассчитывает?» - озадачился я.
        «На богатство, - прошипел Змей в моей голове. - Ты же слышал: двести оцколи ему подчиняются, два рода сами на его сторону перешли. Хорошо, если только два. Думаешь, откуда он столько верности себе взял?».
        «Купил?» - догадался я.
        «К гадалке не ходи. Зато теперь ясно, куда бесследно исчезали его невероятные накопления», - буркнул бог.
        «И верно, - признал я. - Предприимчивый у нас Мясо. Не копил в сундуках, как старый скупой рыцарь, а выгодно вкладывал. В людей».
        «Боюсь, раз он решился на мятеж, значит, считает, что купил их уже достаточно», - заявил желтый червяк, и у меня похолодело в низу живота.
        «Ну, не знаю, - вздохнул я. - Да хоть всех вождей он там купит! Войско-то всё со мной!».
        «А ты уверен, что и здесь никого не купили?»
        И вот в этот момент мне стало по-настоящему страшно. Я так привык, что меня окружают преданные люди, а теперь…
        В этот момент в зал вошел Брат Гнева, командовавший гарнизоном Уекахуа. Я покосился на него… А если он? Или Аскуатла? Глыба?.. Черный Хвост?!
        «Нет-нет, только не Хвост!» - замотал я головой.
        - Чего тебе? - остановил я Брата Гнева вопросом, непроизвольно покрепче сжимая рукоять боевой кирки.
        - Дозорные заметили первые отряды наших, - сообщил тот, с подозрением оглядывая меня. Ну да, видок у меня сейчас еще тот…
        - Отличная новость! - заставил я себя улыбнуться. - Вели местным раскрывать ворота закромов пошире! Завалим их!
        Брат Гнева кивнул и развернулся к двери, но я его догнал окриком:
        - И сотню черную собери! Пусть будут наготове!
        - Наготове к чему? - удивился командир.
        - Просто… Наготове… - с деланным равнодушием ответил я.
        «Нет, - бешено неслись у меня в голове мысли. - Не мог он купить моих генералов. У них ведь нет лично им преданных войск. По нескольку человек, несомненно, есть. Но не целыми же отрядами! Они все мне служат. От меня плату и землю получают».
        «И даже у Хвоста с Глыбой нет?» - ехидно заметил желтый червяк.
        «Ну, разве что у них… Но они же со мной вместе начинали!»
        «А Ннака разве не с тобой вместе начинал?»
        «Вместе… Это и обидно. Но он же оцколи. Чужой человек… Нет, все-таки я здорово сделал, что разделил войска на две конкурирующие группировки. Даже три. Если одну купят, вторая ни за что на эту сторону не встанет. А, значит, всегда есть на кого опереться!».
        «Всегда - это очень смелое слово» - вздохнул бог.
        «Да иди ты! - психанул я. - И так тошно…».
        «Объевшаяся змея» тянулась в Уекахуа до глубокой ночи. Отряд за отрядом приходили, разгружались, разгружали приданных им пленников и носильщиков, последних отпускали с наградой, первых вели в ямы, которые спешно копали местные. Воины были довольны и даже счастливы. Счастливы, что выжили в этом непростом походе. Счастливы, что вернулись с прибытком. Счастливы, предвкушая основательный отдых после окончания войны.
        Я же собрал своих генералов на срочный совет. Рассказал им всё без утайки, тщательно следя за реакцией. Офигели все. Реакция была бурной и искренней. Либо предатели так ловко маскируются, что я не распознаю признаков измены.
        «Добро пожаловать, паранойя», - грустно усмехнулся я себе и продолжил совет.
        Генералы потребовали выступать прямо с утра, но я их охладил. Мне ведь жениться надо. Снова откладывать свадьбу я не собирался. Придется вот так, наспех. Сучий Мясо! Всю радость от победы и возвращения омрачил. Вот и свадьбу скомкать приходится. И так с невестой контакт не чувствуется!
        - Так что завтра бойцы пусть отдыхают, - невесело улыбнулся я. - Хоть день мирной жизни.
        «Подбили бабки» по количеству людей в каждом войске. Заметно поредели все три. Может быть, только лучники Аскуатлы не имели серьезных потерь. Раненых была просто прорва - их всех решили оставить в Уекахуа. Ну, и сам собой возник вопрос, а кого оставить для защиты? И раненых, и завоеваний вообще.
        - Давайте я останусь, - хмуро бросил Глыба. - Всё равно мои раскиданы и в Мангазее, и в Хокотили. У меня в строю всего 120 воинов осталось. Там они погоды не сделают. А здесь - поддержим власть владыки и Великого Змея.
        Идею неожиданно поддержал Черный Хвост.
        - Правильно. Здесь, в Толимеке важно не количество войск, а предводитель. Наш Прекрасная Слеза одним своим видом заставит сомневающихся определиться, - улыбнулся он.
        «А чего это они такие согласные друг с другом?..» - начал было я щурить глаза, но быстро оборвал себя и повернулся к Глыбе.
        - Слушай тогда мой боевой приказ! Покорить это демоново княжество! Амотлаткуа! Но! Своих людей не теряй. Здесь подготовь три сотни местных воинов. И Моччитуа пусть столько же пришлет. Да и на запад пошли гонцов - пусть Циак хоть сколько-нибудь воинов даст. Пора ему свою верность доказывать. Вот этими силами мятежников подчини. Поставь своих ребят командовать отрядами, но остальных наших побереги.
        Глыба кивнул.
        - И еще. Поговори с местными сановниками: надо по всей Толимеке разослать весть. Что за Атотолу я готов заплатить богатый дар. Стек-тла, какашут, хлопок, нефрит, обсидиан - что угодно! И кинжал тумбажный сверху! Но - за живого! Пусть так всем и передают: за мертвого Пеликана ждет всех страшная кара!
        - А чего так? - удивился Муравей.
        - Не хочу, чтобы ему свои же голову отрубили и в мешок сунули. Атотола заслуживает почетной казни. Как минимум, - подытожил я и поймал одобрительный взгляд Хвоста.
        А потом был тяжелый разговор с Туа-Онче. Новость «а свадьба завтра» настолько сильно ее потрясла, что даже покорно-молчаливая девушка не выдержала:
        - Как завтра? А как же очищение? Молитвы? Разве не пригласят на свадьбу вождей со всего княжества?
        Я краснел и молчал. Великий владыка мечтал поразить девчонку своим могуществом, завалить дарами, а сам даже приличную свадьбу организовать не может! Ни тачки с куклой на бампере, ни клятв под арочкой, ни даже завалящих белых голубей. Распишемся в среду, без банкетного зала. Единственное, на что меня хватило - это роскошный пир чуть ли не для всей столицы. В главном зале дворца расстелили столы для 60-ти гостей, а перед дворцом раскинули циновки на сотни желающих. Весь день десятки нанятых поварих варили, жарили, парили. Я скупил десятки уток и индеек, всё имеющееся в городке бухло. Зал был по-мещански вычурно украшен перьями, каменьями, яркими тканями.
        Ранним вечером на том самом помосте у священной горы местные жрецы поженили нас. Я завалил девчонку подарками, пытаясь разглядеть признаки удовольствия. Кажется, принцесса слегка оттаяла. Зал в стиле кич поразил ее до глубины души, и я уже подумал, что свадьба не такая уж и плохая.
        - После мы поедем в Излучное, и нас еще раз повенчают в храме Золотого Змея, - шептал я ей, как будто обещая путевку на Мальдивы. - Ты увидишь мою страну, мой дворец…
        Я осекся. А ведь мой-то дворец был весьма практичным обиталищем, который вряд ли вызовет восторг у принцессы. Еще всюду эти странные стулья, высокие столы.
        «Ладно, потом разберемся».
        Пир длился до глубокой ночи. Я почти не пил и посматривал, чтобы отцы-командиры тоже не увлекались. Все-таки с утра в поход.
        А потом нас увели в опочивальню. Для консумации венценосного брака. В комнате горели две лучины, слабо освещая довольно просторную комнату. Я снял с девушки покрывало, почувствовав, как она вся дрожит. Взглянул на худенькое тело, послушно опущенные руки, которые старательно ничего не прикрывали - и мной овладел такой стыд, что возникла угроза полного неосуществления консумации. Усадил ее на низкую грубую неудобную постель, начал бестолково шептать какие-то невнятные теплые слова. Словно, не прелюдией занимался, а утешал ее перед неизбежной операцией. Брачная ночь шла в каком-то категорически не том направлении. Наконец, мы полностью разделись, я затушил лучины и приобнял невесту. Долго гладил, легко целовал ее волосы, щеки, плечи.
        Распалял.
        Ну, себя все-таки немного распалил. Моя левая рука всё настойчивее и требовательнее ласкала маленькую крепкую грудь, щекотала мягкий животик, дерзко бродила по внутренней стороне бедер. А потом решительно их раздвинула…
        Секс с девственницей - это вещь, которую только с ооочень большой натяжкой можно назвать эротикой. Обилие неловких движений (усугубленных моей правой рукой), страх причинить боль, неизбежное причинение боли. А потом, я как мог, утешал девочку, гладил ее лицо, чувствуя влагу на щеках и с нетерпением ждал, когда же нас заберет к себе бог сна. А утром, едва продрал глаза, тут же кинулся прочь из спальни - собирать войска.
        На войну! Скорее на войну!
        Разговоры в тени - 9
        - Как нога? Не сильно болит? - Сухая Рука подсел к костру, стрельнул взглядом, и стража из черных понимающе отошла в тень.
        - Терпимо, - буркнул Мясо, но невольно попытался отодвинуться назад, к камням.
        Сломанную ногу прорезала острая боль, и бывший казначей зашипел. Он настороженно смотрел на владыку, который словно окаменел. С ним такое бывало изредка, Сухая Рука, словно, щит незримый перед собой выставлял. Он становился молчалив, малоподвижен. И только его мерзкая скрюченная правая ручонка начинала сама собой подергиваться. Кажется, Хуакумитла сам этого не замечал. А вот он, Ннака, замечал прекрасно. И в такие моменты терпеть не мог своего венценосного друга… Бывшего друга.
        - Да что ты на нее уставился? - скривил рот в недоброй усмешке владыка, проследив взгляд пленника. - Тоже веришь в байки про мою убивающую руку? Прекрати! Только не ты. Ты сам помнишь, из-за чего они возникли.
        Ннака отрицательно мотнул головой. На всё сразу.
        - Значит, так, горец мой разлюбезный, - начал зло цедить слова Сухая Рука. - Я за тобой по этим треклятым горам две пятерки дней бегал… Может быть, еще столько же пришлось, если бы ты ногу не сломал, и твои же земляки тебя тут не бросили… Короче, я заслужил правду! Расскажи мне, что ты вообще тут устроил.
        Ннака посмотрел на Хуакумитлу. Без страха. Без раскаяния. Ногу снова прострелила боль, напоминая о воле богов. Чего уже отмалчиваться?
        - Что желает знать володыко? - нарочито угодливо спросил он (что ему еще осталось, кроме как поязвить напоследок?).
        Сухая Рука пропустил тон мимо ушей. О, он умел не поддаваться на подначки!
        - Давно ты начал готовить заговор?
        - Трудно сказать. С одной стороны - с самого начала. Я помогал людям. Кому советом, кому подарком. В какой-то момент оказалось, что многие люди мне должны. Не только простые, но и благородные. Они готовы выполнять мои просьбы. Но я ничего не просил. Я решил, что копить это полезнее, чем копить нефрит или воск.
        - Понятно, - что-то сам себе отметил владыка.
        - Что понятно? - нахмурился Ннака и тут же просиял. - А! Ты про все мои прегрешения, о которых со списком в зубах тебе сообщил этот мальчишка? Представляю, как вы ломали головы, гадая, куда же я всё это спрятал.
        Хотелось рассмеяться в лицо правителю, но тело не хотело смеяться. Тело ничего не хотело. Разве что унять боль в ноге.
        - Но я тогда не хотел устраивать заговоры. Я хотел всего лишь стать твоей Правой Рукой. Получитьто, что заслужил по праву. И по божескому и по людскому! - Мясо разволновался и понял, что это его до сих пор не отпустило… плохо. - Сколько людей я купил, чтобы они помогли уговорить тебя… Сколько долгов стребовал… Страшно представить. Вот после этого я и начал скупать всех, кого можно: и безродов, и вождей. А оцколи я давно подкармливал. Тех, на которых ты походом ходил, и где меня в плен взял. Они далеко живут, ребята Муравья до них и не добрались даже. А мои люди добирались. Подарки дарили, чтобы меня в горах добрым словом поминали.
        Замолчал. Владыка тоже молчал. Нехорошо так. Недобро.
        - Ну, и на что ты рассчитывал? Глупо же.
        - Ну, почему же глупо? Последние сведения о тебе, что до нас дошли: как ты за Кровавую реку ушел. И что там огромное войско неведомое. Это даже Змей не разберет, как далеко! Оттуда тебе месяц только добираться… А ведь ты мог вообще не вернуться. Времени было - что воды в Великой. И люди готовы. Правда, в Крыле мне купить удалось немногих: родственников Носача-покойника и обиженного на тебя сына Кочи. На последнего даже одних обещаний хватило.
        - Тогда почему ты с Крыла начал, если там был не силён?
        Какой же он странный, этот Сухая Рука. Обсуждает, словно Мясо не против него мятеж поднял, а будто перед ним очередная задачка, которую интересно решить.
        - Странно, что именно ты, владыка, не понимаешь этого. Крыло - это священное место. Место владыки и место бога. Ты можешь сколько угодно строить платформы в Излучном, вы с безумным Красным Хохолком можете сколько угодно молиться… Но вы молитесь не Золотому Змею. Великий покровитель владычного рода жил, живет и будет жить только в Крыле. Только в старом храме. И только там он может вдохнуть священную власть в нового владыку.
        Ннака перевел дух, откровенная речь давалась ему тяжело. Отвык он от откровений за эти годы.
        - Вот для этого мне и нужны были горцы - быстро занять дворец и храм. Затем я должен быть обрести дыхание Змея, подчинить себе Крыло и округу, набрать ополчение, захватить Излучное, опрокинуть лживый алтарь, но…
        - Но что-то пошло не так, - помог пленнику продолжить Сухая Рука. Проклятье, как же он спокоен!
        - Сначала всё испортил старый жрец, - вздохнул Ннака. - Он заперся в самом храме. Божьи люди окружили надстройку и собирались умирать, но не пускать меня внутрь. А Ецли-Ицла сидел внутри день за днем, пил кровь пополам с какашут, вдыхал дым от мудрых трав и упорно молчал. Ни да говорил, ни нет. Кажется, отвернулся тогда от него Змей. Надо было мне задуматься, но я решил, что он просто трусит. Тебя с твоей культяпкой боится.
        Ннака снова с неприязнью посмотрел на подрагивающую скрюченную правую руку правителя. Перевел дух.
        - Тогда я решил захватить Излучное. Скинуть тамошнего идола, надеясь, что после этого старый жрец осмелеет. Собрал людей среди Котов, среди Волосатых да безродов - и пошел вниз по Серой Воде… Но тут всё испортил ты, володыко. Ты не сгинул в чужих далеких землях. Ты прошел прямо через горы и оказался на моем пути раньше, чем я смог добраться до Излучного. И войск у тебя было прилично.
        - На самом деле, через горы я прошел всего с двумя сотнями: немного черных, немного белых.
        - Но…
        - Но в столицах не дремали. Ицкагани и Конецинмайла собрали ополчение в Излучном и Черном Урочище. В Аграбе имелся обширный арсенал оружия (каменного, но все-таки), так что было чем вооружиться. И, когда я перебрался через горы, вышел к Серой Воде, с запада ко мне сразу пришли почти три сотни пополнения… Вот так.
        - Нда… Наверное, эти три сотни я бы еще смог одолеть. Может быть, даже без битвы… Но с тобой, и с обученными воинами - никакого шанса. Еще оцколи с четланами плохо ладили. В итоге последние вообще отказались идти в бой… И вот мы здесь, в сердце гор. Меня бросили последние мои люди…
        - Мясо, да у тебя в любом случае не было шанса. Даже, если бы я опоздал. Даже, если бы ты успел захватить Излучное. Это Четландия! Здесь всегда правит владычный род. Моя власть от Змея, потому что во мне течет нужная кровь. Даже, если бы ты вытащил жреца из храма и принудил его сказать, что бог дает тебе власть - кто бы поверил? Каксвященную власть можно отдать чужаку?
        - Я не собирался никого заставлять, Сухая Рука, - зло процедил пленник. - Мне не нужна была ложь. Я лишь хотел, чтобы меня допустили к Золотому Змею, потому что… Потому что я не Мясо!
        Последние слова он выкрикнул. Словно, оторвал от души всю боль, что копилась годами. Прилипшую, как кровавая вонючая тряпка к ране.
        - Когда мы с тобой впервые встретились… Я лежал связанным, ты стоял рядом, перепуганный насмерть… Тогда я едва не сказал тебе свое имя. Но тоже испугался и не договорил. Меня зовут Ннакоуатла, Плоть Змея… Я твой брат.
        Наконец, Хуакумитлу проняло. Он выпучил глаза, поперхнулся собственным дыханием, а скрюченная его лапка задергалась еще сильнее.
        - В то время, как тебя отец прозвал по твоему увечью, я уже родился, и мой отец - родной брат твоего - дал мне имя священное. Божественное. Потому что я стал старшим во владычном роде. И власть Змея должна была перейти ко мне, - Ннака замолчал, после стольких лет старательного молчания правда давалась ему с трудом. - Знаешь, ты почти никогда не вспоминал своего отца. И я благодарен тебе за это. Потому что именно Сытый Орел разрушил весь мой мир. Я помню тебя: маленького, вечно хнычущего младенца. Тогда казалось, что у тебя все лапки скрючены. По дворцу ходили упорные слухи, что ты принес в наш род проклятье. Владыка ловил каждого, кто болтал подобное и жестоко наказывал… А на меня смотрел с ненавистью. В итоге твой отец попытался убить моего. И его, и меня. Но отца предупредили, и мы всей семьей бежали в горы.
        Хуакумитла по-прежнему сидел с ошарашенным выражением лица.
        - Ну, что ты так смотришь? Конечно, ты тогда был совсем мал. Меня ты помнить не мог, но ведь наверняка слышал сплетни об этой истории. Сытый Орел тогда почти полностью сменил всех приближенных, да только разве такое утаишь? И Ецли-Ицла всё знал, и Мохечеката. Да многие!.. Мой глупый отец унес с собой кое-какие сокровища. Он хотел объединить оцколи и повести их походом на Крыло. Так ведь было уже когда-то. Когда-то первый глава нашего рода жил в горах. И мы, четлане, были теми самыми оцколи. Но спустились в долину Серой Воды, одних местных убили, других подчинили. Отец был уверен, что сможет повторить, и я все-таки стану владыкой… - пленник невесело усмехнулся. - Он, похоже, вообще не понимал, кто такие горцы. Как трудно их объединить. Как непросто им доверять. В горах у отца просто отобрали его богатства. Он ютился то у одной общины, то у другой, уговаривал вождей пойти походом в долину. Зудел на ухо. Пока очередному вождю это не надоедало, и тот не прогонял нас дальше. Пришлось жить, как оцколи: охотиться, собирать плоды, взращивать маис на клочках скудной земли… Сначала к духам ушла моя мать,
потом - отец. Помню, как он лежал в горячке, хватал меня за руки и сипел о моей великой судьбе, что я должен бороться дальше, что меня ждет Золотой Змей Земли… А я с досадой ждал, когда он уже умолкнет.
        В глазах предательски защипало. Ннака с силой ткнул кулаком в сломанную ногу, чтобы не забывать, что такое настоящая боль, а не вот эти душевные сопли.
        - Пришлось стать горцем. Жить, как оцколи, говорить, как оцколи. Думать. У меня не было родни, за меня в горах никто не стоял. А жизнь там суровая, слабому трудно выжить. Приходилось хитрить, юлить. Иногда просто быстро бегать. Я так старался выжить, что уже и думать забыл о своем прошлом, о своем предназначении. А потом пришел ты. Так далеко в горы воины владыки почти никогда не заходили, в набеги в долину меня не брали. Так что я живых четлан не видел много лет. А тут сразу так много. И ты еще. Крохотный скрюченный младенчик вырос в оплывшего дылду с испуганными глазами, - Ннака со смаком воспроизвел первые впечатления, которые оставил у него Сухая Рука.
        Какие бурные чувства тогда его обуревали. Это же брат! За столько лет - родной человек. Хотелось кинуться на шею, умолять о защите и заботе! Но липкий страх залеплял рот: ведь это ЕГО сын! Несущий проклятье. В итоге, Ннака пошел по третьему пути: прицепился к владыке, не выдавая своего происхождения.
        - Это был шанс вырваться из мрачных гор. И я им воспользовался. Ты тогда был наивен, как дитя… Я совсем не ощущал родство с тобой. Никакого зова крови. Но ты мне нравился, Хуакумитла. Ты был убежден, что я всего лишь дикий безродный оцколи, но держался со мной… почти, как с братом. Тогда-то у меня и зародились мысли о том, что я смогу вернуть себе положенное. Но, не борясь с тобой, а вместе с тобой! И я стал служить тебе так, как никто и никогда не служил. Я вел тебя вверх, думая, что ты и меня за собой утянешь. Твой дворец, конечно, был тогда клубком змей. Даже странно, во что он превратился с тех пор, как мы с отцом оттуда бежали. Дворец сжирал тебя заживо. И это почти случилось, когда задушили твою служанку. Странно, но тогда ты не сломался окончательно, а наоборот стал сильнее. Вообще, мне начало казаться, что внешний вид наивного дурачка - это что-то вроде маски жреца, за которой прячется кто-то другой.
        «Хорошие были времена, - подумал Ннака. - Несмотря ни на что».
        - Как говорят в Доме Удачи - я сделал верную ставку. Да, я не стал владыкой, но быть рядом с тобой, даже на втором месте - меня устраивало. Это очень близко к Золотому Змею. Да, я не буду пить кровь бога, не буду дарить ему кровь четлан, но всё равно я чувствовал его дыхание. Я так ждал признания! - Ннака весь потянулся к владыке. - Твоего признания! Но ты возвышал всегда других. Старого Кочи, врага Ицкагани, просто воина - кого угодно только не меня!
        - Я очень тебя ценил… - подал, наконец, голос Сухая Рука. - Ты великолепно управлял казной, и это была самая важная должность в нашей державе. Я ценил это. Я закрывал глаза на твои… проступки.
        - Благодарю, владыка! - едко засмеялся Мясо. - Такая честь. Должность торгаша. И я отличный торгаш. Полезный торгаш. Словно какой-нибудь инструмент. Мотыга. Или серп. Хороший серп Ннака. А то, что он подворовывает: так это ничего. Он же заработает еще больше! Выгодно?
        - Жаль, что ты не рассказал мне свою историю раньше, - Хуакумитла опустил глаза.
        - Да? Тогда бы я стал твоей самой-самой главной Рукой? - Ннака попытался поймать взгляд брата. - То есть, все-таки казначей - это не настолько уж почетная должность? А что мешало оценить меня по достоинству раньше? За то, что я делал! За то, что сидел у твоего тела с палкой, когда ты был болен после смерти той служанки! За то, что смог унять наемников-оцколи! А они мне очень дорого обошлись…
        - Ты всё неправильно понял, Мясо, - вздохнул владыка, качая головой. - Но теперь уже поздно что-либо менять.
        - Теперь поздно, - согласился пленник.
        - Я не смогу тебя простить. А, если и смог бы, то всё равно не смогу тебе доверять, как раньше. Но, в знак нашей былой дружбы, я могу исполнить твое желание. Хочешь, я организую для тебя изгнание? На корапиле тебя отвезут к морю: к Закатуле и дальше - к дальним городам востока. Если ты поклянешься не возвращ…
        - Нет! - резко отмахнулся Ннака. - Я не хочу уезжать и не буду ни в чем тебе клясться. Я знал, на что иду, и уже тогда готов был отвечать за то, что делаю. Но просьба у меня к тебе есть. Верни меня Змею! В Крыле. По старому обычаю.
        Хуакумитла передернулся. Многие поговаривали об этой странности владыки: тот не любил крови Не нравился почему-то ему вид текущей крови, не видел он в этом источника силы. Сам стремился смазать и укрыть любую свою рану. Вот и в походе велит пострадавшим в бою воинам сразу заматывать раны - лишает духов-покровителей платы за защиту. Говорят, даже кровь бога он пьет только во время публичных обрядов. Да и то старается лишь пригубить ее, но не глотать. Это многие замечали.
        - Я хочу, чтобы меня принесли в жертву в истинном храме, в Крыле. Хочу вернуться к богу нашего рода, чтобы получить возможность вернуться. Чтобы попытаться выполнить договор с Золотым Змеем.
        - А что за договор? - не подумав, спросил владыка. И замер.
        Ннака тоже замер. Он посмотрел на Хуакумитлу удивленным, пристальным взглядом. Не шутит ли его пленитель? Но Сухая Рука смутился очень по-настоящему, он так притворяться не умеет.
        - Ты не знаешь? - улыбка озарения расцветила его лицо, убрав тень постоянной боли. - Может ли быть такое? Твой отец не рассказал тебе о связи нашего рода с богом? О нашем родовом обещании?
        «Он всегда, всегда казался мне странным, - лихорадочно носились мысли в его голове. - Может быть, духи лишили его памяти? Я слышал о подобных случаях… Или… Или чужой дух поселился в его теле?! Забрал его и притворяется наследником владычного рода!».
        Ннака быстро опустил глаза, чтобы дух (если в теле Хуакумитлы сидит именно он) не прочитал его мысли. Владыка недовольно сопел.
        - Запамятовал, - наконец, с наигранным равнодушием ответил он. - В детстве отец мне что-то такое говорил, но я тогда не придал значения. И со временем забылось.
        «Ну да, конечно, - молчаливо язвил пленник. - Забыть такое! Да скорее можно забыть, как дышать!».
        - Расскажи мне, что это за договор? - после паузы спросил Сухая Рука. Голос выдавал его волнение.
        Бывший казначей поднял голову и рассмеялся.
        - Вот уж нет, володыко! Я проиграл и полностью в твоей власти, но боги перед смертью подкинули мне подарок. Я ни за что не расскажу тебе это! Можешь, начинать меня пытать, но ты не узнаешь тайну нашего рода! И на тебе прервется благословение Змея! А вот я вернусь, я вернусь снова, чтобы выполнить предначертанное!
        Ннака расправил спину.
        - Пытай меня! Зови подручных, жги мое тело - я не расскажу тебе ничего!
        - Не буду, - Хуакумитла грустно улыбнулся. - Ты заслужил право на эту маленькую месть. Ты умрешь, как и просил, Мясо. На алтаре, в старом храме.
        Он легко поднялся на ноги. Постоял. Вздохнул.
        - Мне очень жаль, что так всё вышло.
        Глава 28. Лодки! Лодки?
        На мне было две рубахи, но я кутался в расписной закатульский плащ, потому что на вершине храмовой пирамиды пронизывающий зимний ветер вгрызался в тело ледяными зубами. Хорошо, хоть утренний стылый дождик закончился.
        «Нет, надо заняться одеждой нормальной! - подумал я под зубовный стук. - А то ходим, как дикари, в тряпочки заматываемся! Нужно, хотя бы, штаны их научить делать».
        «Опять ты со своими колонизаторскими замашками, - зарычал папановский бас бога. - Прекращай мне проецировать на ребят свои «белые» вкусы. Не нужны им твои штаны, неудобны они. Да и нечего тут изобретать: ты же видел воинов аколуа? Там у некоторых полных доспех был - целые стеганые комбинезоны со штанинами до щикотолок».
        «Заставлять никого не буду, - буркнул я в ответ. - Но себе лично штанов наделаю. Ты бы лучше не гундел под руку, а рассказал, что за договор у тебя с владычным родом?».
        «Опять-двадцать пять! - закатил невидимые глаза Золотой Змей Земли. - Ну, мне-то откуда знать? Твое психологическое величество давно, вроде бы, выяснило, что я - это ты. Альтер-эго… Разве могу я знать то, чего не знаешь ты?».
        «Да, ладно, - отмахнулся я. - Мне оно и не надо. Я больше в образовательных целях».
        И все-таки, нет-нет, а тайна Ннаки, которую тот унес с собой, всплывала у меня в голове. Тогда мы вернулись в Крыло, и я примерно наказал всех, кто присоединился к мятежу, потом казнил и своего внезапного кузена. Как и обещал, принес в жертву со всеми почестями. Лично. Правда, мы со старым шаманом Ецли-Ицла сделали это не прилюдно, а по-тихому, чтобы не плодить в народе новых баек и легенд.
        Затем, стараясь забыть этот нелепый бунт, как страшный сон, я почти месяц провел в Излучном, переводя хозяйство на мирные рельсы. Задача была крайне важной, ибо война нанесла ощутимый урон экономике. Торговля зачахла. В Излучном, которое уже пятый год упорно переходило на товарное производство, возник пресловутый кризис этого самого перепроизводства. Товары некому сбывать. Я организовал пару больших торговых караванов на север, выдал самым ценным мастерам беспроцентные ссуды (хвала богам, что с медными «клювиками» это стало несложно сделать).
        Медно-тумбажное производство переориентировали на мирное русло, решил, что пока запасов нового оружия хватает, для экстренных случаев у меня теперь имеется гигантский арсенал каменных копий, мак, топоров и прочего. В мастерской Облачного Деда и у Луча Света начали делать инструменты для работ с камнем и обработки полей. Этой весной я собирался расширять свою «аграрную революцию» за пределы старой и новой столиц. Искал крестьян, готовых делиться опытом, договаривался с вождями, чтобы не чинили препоны.
        Осенний урожай в горах, кстати, оказался не очень. Отчасти из-за того, что большое количество рабочих рук было занято на войне… и не все из этих рук удалось вернуть к родным полям. К весне придется закупить зерно, либо дополнительно обобрать толимеков (чего делать не хотелось). Вообще, от краха, вызванного войной, ситуацию спасало только обилие добычи. Каждый воин принес домой несколько голов (мера веса) ценностей, а уж казна забита так, что и Ннака не смог всего утащить. Но опять же, все эти богатства почти некому продавать - зачахла торговля-то!
        - Нафиг-нафиг эти войны! - процедил я сквозь замерзшие губы, глядя на реку.
        Я, собственно, ради вида на реку сюда и залез. Гостей ждал. Мой могучий генерал Глыба оставался в Толимеке и закончил-таки войну. Причем, как я и велел, силами местных. Он собрал отряды Уекахуа, Чапопотилы и Хетци-Цинтлы, с недельку помуштровал их с помощью своих золотых - и повел на юг. У князя-пеликана уже не было сил для войны. Союзников тоже искать было негде. Атотола принялся бегать по лесам южной части Толимеки, но на этот раз его враги знали местность не хуже. В итоге не было даже какого-нибудь генерального сражения. Так, несколько стычек на марше, захват и разорение столицы (причем, толимеки вели себя с побежденными гораздо более жестоко, чем наши четлане).
        После Толимеку можно было смело считать покоренной и объединенной. Случилось это буквально через пару дней после того, как я казнил Мясо. Однако, узнал я об этом лишь пару недель назад, когда из Моки-Мангазеи прибыл очередной караван с добычей, пленными и радостным известием. Хабар мы радостно разгрузили, а в обратный путь я послал напутствие: пора домой возвращаться! Глыба с большей частью остававшихся в Толимеке воинов заслужили отдых. На юге останется не больше сотни четлан. За западной частью моих завоеваний будет присматривать Желтое Лицо, за срединной - Сын Обезьяны, а на востоке незаметно, но бдительно обещал следить за всем Мацихатла.
        Но самое главное, я велел везти в Излучное императрицу. И, честно говоря, именно Туа-Онче я больше всего и ждал. Даже морозил ради этого задницу на вершине храма, надеясь поскорее увидеть. Не то, чтобы сильно скучал по девочке… просто вся наша личная жизнь с ней шла пока как-то через задницу. Сначала пришел захватчиком, потом, не спросясь, заженихался. В целом, здесь так и принято, но мне хотелось бы поухаживать сначала. Но времени не было. Потом не было времени жениться. Наконец, свадьба заполошная - и я снова убежал воевать. Чему ей тут радоваться, скажите?
        Очень хотелось исправиться. Две недели мой куцый дворец, построенный для работы, а не для жилья, украшали, как только можно. В нем было тесновато, не роскошно, но я всё же надеялся, что смогу приятно удивить девоньку комфортной постелью с балдахином от паскудных насекомых; самольющимся душем прямо во дворце и уютной баней-темескалем, которую я оборудовал полками, минибассейном для охлаждения… А еще туалет! С удобной седушкой. Его надо было смывать вручную, но зато отходы по наклонной трубе убегали далеко, и туалет совсем не вонял. Да, о личном комфорте я никогда не забывал, и сейчас жаждал этим с ней поделиться.
        Комната императрицы начинала напоминать склад. Я достал из хранилища все более-менее яркие расписные ткани. Несколько мастериц днями напролет изготовляли вычурные накидки из перьев. Мастеров Луча Света я заставил наделать разных стеклянных украшений, особенно, из цветного стекла, которое в Излучном уже начали делать более-менее уверенно. Ювелиры-литейщики тоже не отлынивали и отлили мне украшений из золота и тумбаги килограмма на два. Часть этого я уже раскидал по шкатулочкам в покоях жены, но остальное буду дарить ей постепенно, чтобы подогревать радость.
        Покупаю девоньку? Да, не без этого. Конечно, будем действовать и личным шармом, но, как говорится, лучшие друзья девушек - это нефритовые проколки в нос.
        «На реку-то глянь», - добродушно фыркнул желтый червяк, и я оторвался от раздумий.
        И верно: из-за поворота, со стороны Черного Урочища уже выплывали лодка за лодкой, борющиеся со встречным течением. Я крикнул бодрое «ура» и засеменил вниз по лестнице - прочь от гадкого ветра. Впереди торжественная встреча, пир в зале, много тепла и вкусной еды!
        На площади перед храмом тренировались черные. Вообще, на Сухотье у них есть свой основной плац, но сейчас все три воинства активно пополнялись, и новичкам приходилось заниматься отдельно. Вот и здесь две двадцатки старательно учились ходить со щитами: быстро, ровно, четко. С понимания своего места в строю, с понимания и быстрого исполнения команд и начинается непобедимая стена щитов, которая отлично показала себя на прошедшей войне.
        Я ненадолго задержался, вглядываясь в новичков. Наконец, нашел его: в первом ряду, четвертым справа, почти закрыв лицо щитом, шагал Атотола. Князь-пеликан, доставивший мне столько неприятностей. Его тоже привезли с недавним караваном, как пленника номер один. После захвата столицы свои же выдали князя Глыбе за лодку богатств и прощение. Пеликан прибыл в Излучное в весьма потрепанном виде и смотрел на меня волком… койотом. Я же, наоборот, принял его, как близкого друга. Атотола стал пленником, но очень почетным. Ел от пуза, приглашался на специально утраиваемые пиры. Я изо всех сил восхищался его талантами (и вполне искренне!), хвалил героизм и мудрость.
        - Тебе наших знаний не хватало только, - сочувственно сокрушался я.
        Я рассказывал ему, что не хочу стать злобным завоевателем. Напротив, используя ресурсы Толимеки (людские, природные) и таланты Четландии, я хотел одинаково укрепить и возвысить оба народа. Тут я, конечно, включил Остапа Бендера, рассказывающего про Нью-Васюки, мешал правду пополам с огульными сказочными прожектами!
        - У вас есть море, а мы строим кора-пили, каких не видывали нигде в мире! Мы доберемся на них до края земли! У вас тучные земли, а у нас мудрые способы ее обработки - каждый селянин станет богачом! У вас храбрые воины, а у нас самое лучшее оружие и мудрые командиры - такое войско никто не сможет победить!..
        И так далее. Я говорил, что успех любого дела решают мудрые одаренные руководители. И найти таковых очень трудно. А Атотола как раз такой. Не от того, что вождь, а по тому, что у него есть в голове и в сердце. Таких людей - один на восемь тысяч! Таких людей нужно беречь, даже если они твои враги! Потому-то я и запретил убивать Атотолу кому-либо.
        Льстил по полной. Но все-таки главной причиной успеха операции по сманиванию князя-пеликана стал не я, а Черный Хвост. Мой верный генерал уже давно испытывал к толимеку заочную симпатию. И буквально выпросил его «для себя». Я отдал пленника Хвосту на поруки - и это дало свои плоды. Конечно, я был не во всем искренним. Хотел попользоваться ценным ресурсом. И Атотола не мог этого не чувствовать. А вот Черный Хвост был искренним! Он помогал Пеликану, таскал его всюду, всё показывал. Раскрывал все свои тайны и секреты (я разрешил). Вот как, оказывается, можно обучать войско и управлять им! Вот, оказывается, как можно организовывать людей в бою! Хвост от всей души хотел стать другом, и пленник (тоже человек определенных моральных достоинств) не смог на это не отреагировать.
        И вот он стоит в одном строю с новичками (где, кстати, есть еще три толимека!), учится правильно держать щит, делать синхронные развороты. Как простой пацан-новобранец. Это мы так с Хвостом решили - пусть пройдет всю воинскую школу с низов. А дальше? А дальше Атотола станет командиром третьей сотни воинства Горы. Сотня будет состоять на 40 % из четлан, на 40 % - из толимеков и на 20 % - из оцколи и других иноземцев. Поселится эта сотня в Толимеке, возле Моки-Мангазеи. Только на другом берегу реки. Мы уже и место хорошее нашли, чуть выше Моки по течению, и князя местного уведомили. Новое поселение позволит нам контролировать оба берега Мезкалы, а у Желтого Лица под боком появится сильный отряд, который, если что, защитит Мангазею. А Мангазея защитит их.
        К лету, если всё будет хорошо, если я окончательно поверю в Атотолу - он поедет на место своей будущей службы. А сейчас туда уже отправлены полсотни пленников-проданных, которые корчуют лес и выжигают будущие деляны для черных воинов.
        Проданных у меня, кстати, накопилось невероятное количество - больше шести сотен. Всех опытных ремесленников я раздал своим мастерам - для увеличения производства и обмена опытом. Обещал за ударный труд дать свободу и даже помочь обзавестись своими мастерскими. Но всё равно оставалось более половины праздных рук. Они рубили лес, кололи камень, работали на глиняном карьере, жгли древесный уголь, но, в отсутствие крупных строек, занять их мне было нечем.
        И я решил строить дороги! Хотя бы, в Излучном. В конце концов, надо же и колесный транспорт создавать! Работы возглавил Горный Хлопок - безрод, который неплохо себя проявил при строительстве Аграбы. Горным хлопком - не тканью, а барашками ваты на кустах - индейцы называют снег, который видят лишь на вершинах самых высоких гор. И мой безрод-бригадир был настолько светлокож, что я даже заподозрил неладное. Но Горный Хлопок был стопроцентным четланином, просто вот так шутканула над ним Природа.
        Трудно было объяснить парню, что я хочу. Вернее, что - это понятно. Ровная, твердая дорога без перепадов, без ям - пригодная для колес. Но как этого добиться? Тут я сам мало что знал. Мы долго сидели и рядили с Горным Хлопком, пока, наконец, не решилистроить «гравийку». Работники Снежка будут сначала выравнивать поверхность дороги: срезать подъемы, засыпать ямы. По краям дороги станут выкладывать камни и скреплять их известковым раствором. Потом полотно дороги засыплют слоем песка, а сверху - слоем щебенки.
        Дороги решили вести от рынка. Одну на север - к каменоломням и месту добычи известняка. А вторую - вдоль ручья до Сухотья и дальше на юг - к глиняному производству и углежогным ямам. Эта дорога в будущем может продолжиться до Серой Воды и до самого Крыла. Горный Хлопок прикинул, сколько ему нужно будет людей, инструментов, вывел требуемые запасы еды, одежды. Я, не споря, «подписал смету». И вот уже десятый день шесть небольших бригад проданных занимались каждая своей частью общего дела. Дороги пока не было видно вообще, но я понимал, что дело это небыстрое…
        - Блин, лодки! - опомнился я и побежал к берегу.
        За рынком стояла запряженной моя церемониальная арба с двумя выросшими тапирами. Начну удивлять свою женушку с этого дивного конструкта живого и мертвого. А на берегу уже стояла стража в парадном, несколько придворных и заранее заготовленные носильщики - все-таки кроме Туа-Онче еще и добычу привезут.
        Лодки в аккурат подходили к пристани - хорошей, обустроенной пристани, такой даже в Моке еще нет. У крайних сходен покачивался дивный кора-пиль (по прежнему, без мачты и паруса - надо заняться!). Я уже видел закутавшуюся в одеяла девушку, заулыбался, как дурак, и приветственно махнул левой рукой. Заметила? Кажется, она так замерзла, что не видела ничего.
        Лодка пришвартовалась, и я кинулся вперед сам, чтобы подать руку своей хрупкой продрогшей избраннице. Та, наконец, посмотрела на меня, изобразила, как могла улыбку на замерзшем лице.
        «Ну да, у них-то, у моря, заметно потеплее», - вздохнул я, сочувствуя своей маленькой женушке.
        Повел ее к встречающим. Она еще и босая! Идет по мокрым холодным доскам, пальцы на ступнях аж синие - императрица, блин. Ну, ничего, мы это исправим: обуем, оденем… в постельке отогреем. От последней мысли приятно захолодело в низу живота.
        «Заживем!» - предвкушая всестороннюю заботу о жене, улыбнулся я.
        - Лодки! - заорали с берега.
        Заорали тревожно, так что я обернулся. Особого страха не было, теперь и вверх и вниз по Мезкале стояли посты, которые заранее предупредили бы Излучное о большом флоте. Но всякое ведь бывает. С мостков стало видно, что по реке сверху плывет чуть больше десятка лодок. На вид крупные, а две из них даже привязаны борт к борту и чем-то загружены. Незнакомые гости. Но нагруженный катамаран (хорошая, кстати, идея!) намекал на то, что это торговцы.
        И все-таки… Надо подождать, блин! Вместо того, чтобы удивлять свою девоньку тапирьей упряжкой и дворцовой сантехникой… Опять дела!
        Лодки уверенно шли к пристани, они явно не плыли мимо. Все они густо усеяны людьми, которые пристально разглядывали берег (тоже весьма людный). Но никакого страха в глазах и поступках! Гости выкидывались на берег (я мостки для кого строил?!) и бодро выпрыгивали из своих посудин.
        Очень, очень необычные люди. Рослые мужчины в стеганных желтых комбинезонах от шеи до щиколоток, густо размалеванных яркими пятнами. А на головах - полушлемы, полумаски, в которых без труда угадывался яростный оскал ягуара. Все, как один - с расписными круглыми щитами и тяжелыми маками с поблескивающими на солнце зубьями обсидиана.
        Впереди «пятнистого спецназа» - вообще здоровяк (хотя, и слегка поплывший от сытной жизни). На голове сложнейший убор из синих и зеленых перьев, на левом плече завязан богатейший расписной плащ. Руки его были свободны, но рядом стоял плюгавенький оруженосец с отороченным мехом щитом, на котором синими нитками был вышит непонятный, но явно агрессивный зверь с когтями и клыками.
        «Спецназ» выстроился. Было их совсем немного. Явно не угроза не только для Излучного, но даже для собравшейся у пристани толпы. Но выглядели они так, словно, это мы должны их бояться. Сила власти, буквально, проистекала от них. Ее чуть-чуть - и ее руками можно было пощупать.
        Из-за «богатырей» кое-как протиснулся согбенный, но расфуфыренный старичок, глянул на здоровяка, кивнул и затянул торжественно на языке пурепеча:
        - Четлане, встречайте посла великой державы теночков!
        Глава 29. Собакозверь
        Так вот вы какие - теночки. Я вспомнил, какие слухи ходили об этом загадочном народе. Как сам в отчаянии пытался добраться до них, надеясь на помощь против захватчиков из Циннцуннцана. Как купец Накацтли отговаривал меня, пугая страшными историями. Пурепеча, кстати, в свое время теночков разбили, но факт налицо - все, кто знал про этот народ, говорил о нем с легким чувством страха.
        Вот они и до нас добрались.
        Я огляделся. Только что я стоял один с Туа-Онче под ручку, а теперь вокруг меня сгрудились Вапачиро, только что приехавший Прекрасная Слеза и добрый десяток золотых в своем расфуфыренном парадном одеянии.
        Всех проняло.
        Я, наконец, слегка «оттаял» и кивнул гостям нежданным. Встречаем, мол.
        - К вам прибыл почтенный Пятая Трава, сын Водной Маски, племянник и официальный посланник Верховного Говорящего всей державы теночков Большого Собакозверя, Скрытого в Воде! - объявил старенький переводчик.
        Я пробежался глазами, в поисках кого-нибудь из местных полиглотов, владеющих языком пурепеча. Заметил Бобчинского.
        - Представь им меня, - приказал я секретарю. - Скажи, что я рад… и все такое. Предложи им отдохнуть с дороги, подкрепиться. А после уже встретимся в большом зале.
        Пока Бобчинский разливался соловьем (все-таки у меня тоже титулатура на не одну строчку мелким шрифтом), я судорожно размышлял, как вести дело дальше. Посольство выглядело… грозно. И, кажется, имело серьезные полномочия. Но я совершенно не представлял, что у далеких теночков, живущих где-то далеко на северо-востоке, может быть ко мне за дело. Может быть, про стекло услышали? Но непохоже было, что это торгаши ко мне приехали.
        В это время крошка Туа-Онче прижалась к моей руке. Совсем замерзла. Надо хоть немного ей внимания уделить.
        - Веди гостей в таверну, - велел я Бобчинскому, едва тот закончил рассказывать, как я рад приезду теночков. - Пусть их покормят хорошенько. Я оплачу. Потом размести в Гостевом Доме. Если они хотят говорить непременно сегодня, то пошли гонца во дворец и веди их в зал после полудня.
        Дальше всё пошло быстро и скомканно. Быстро усадил женушку в арбу, даже не насладившись ее удивлением. Во дворце показал покои, вывалил подарки, неумело наговорил теплых слов… и оставил, сообщив, что вечер мы проведем непременно вместе. Гонец уже стоял в коридоре и виновато сообщил, что послы желают говорить сегодня.
        Значит, надо срочно готовить зал. Зала-то для церемоний у меня вообще не было! Самое большое помещение - кабинет для совещаний. Столами заставленный. Столы вон! Стулья все - туда же! Только мой личный оставьте - троном будет. Пол быстро застелили циновками, вдоль стен повтыкали ароматные курильницы. Я для понта велел установить большие подсвечники. Свечей у меня было совсем мало, только для себя, и то - нечасто. Но тут нужно пофорсить. Разослал слуг созвать всех, чьим мнением я дорожил. Пусть поприсутствуют, чувствую, ждет нас потом совет долгий.
        Когда посольство пришло, всё уже было готово. Посол теночков взял с собой только старичка, оруженосца со щитом и четырех «спецназовцев». Но и они еле влезли в зал - так много народу туда набилось. Здоровяк криво усмехнулся тому, насколько жалкими оказались мои хоромы, встал передо мной и, не кланяясь, заговорил.
        - Почтенный господин Пятая Трава (и так далее и тому подобное), - заблеял на пурепечском франтоватый старичок.
        - …принес тебе, владыка четлан, - негромко переводил на четланский Бобчинский. - Слово Верховного Говорящего. Владыка державы теночков обвиняет тебя в том, что ты коварно напал на его воинство, разграбил добычу и лишил жизни царственного Теучильмацина, который это воинство возглавлял!
        Последние слова толмач посла говорил с напором, а вот у моего секретаря язык еле шевелился.
        Чего?! Боюсь, я совершенно не смог удержать маску высокомерной уверенности. Да и кто бы смог!
        - Где же я мог коварно напасть на войско теночков? - прорвалось наружу мое недоумение, но Бобчинский, не ведающий о риторических вопросах, тут же его перевел.
        Цепочка переводов дошла до посла, и Пятая Трава, нахмурившись, все-таки соизволил дать пояснения.
        - Это случилось в далекой южной земле, близ моря, где живет племя чумбиа, - донес до меня (надеюсь, не поломанный) телефон.
        - Нет-нет-нет! Позвольте! - я в волнении даже встал со стула. - В земле чумбиа мы сражались с войском народа аколуа! Я уверен в том, что это были никакие не теночки.
        - Аколуа - близкие соседи и самые преданные союзники нашего народа, - поведал мне в ответ Пятая Трава. - Лично я женат на дочери Говорящего всего народа аколуа, что правит в городе Тескоко. И погибший Теучильмацин, таким образом, тоже мой родственник. Славный Теучильмацин был послан с войском от имени всего нашего союза с целью подчинить нашей власти все племена побережья, вплоть до Закатулы. Он не воевал с вашим горным племенем, вы первые сами подло напали на него!
        Я медленно сел на стул. Вот это влипли. Не только каких-то аколуа сделали врагами, но и целый союз! Какой-то неведомый союз, в который мало ли кто входит. Но точно входят вот эти теночки. И теночки явно готовы влезть с головой в борьбу за своих сторонников.
        - Но мы были вправе, - попытался объясниться я. - К нам за помощью обратился законный наследник князя. Он попросил заступиться и защитить его народ от захватчиков. Это было справедливо…
        - О какой справедливости ты мне говоришь!!! - заревел посол, и я по интонации понял его ответ, даже не дожидаясь перевода. - Вы первые напали на наших родичей, которые с вами не воевали! Убили многих, присвоили себе добычу! Это мы сюда пришли говорить о справедливости!
        О чем тут еще можно было спорить… В мире, где правит кровная месть, теночки выходили кругом правыми.
        - И как же, по мнению Верховного Говорящего, выглядит справедливость? - спросил я, сконцентрировавшись только на том, чтобы голос мой звучал твердо. Надеюсь, получилось.
        - Покиньте приморские земли. Пришлите к аколуа богатые дары с извинениями. И пусть эти дары трехкратно перекрывают награбленное вами. А ты, владыка, лично отправляйся к Верховному Говорящему, припади к его стопам и моли о прощении, - каждая фраза здоровяка каменной плитой рушилась на нас с потолка, придавливая всё ниже и ниже. - Я подскажу тебе, как вернуть благосклонность Говорящего: завоюй для него Закатулу. Возможно, это и спасет тебя и твое жалкое горное племя.
        Посол замолчал. И я молчал. Даже откровенная дерзость в конце речи посла не возбудила во мне каких-то чувств - плиты слишком давили на плечи и спину.
        - Мы услышали тебя, посол, - наконец, заставил я себя заговорить. - Ступайте, отдыхайте, пользуйтесь нашим гостеприимством. А завтра мы продолжим разговор…
        Здоровяк, еле заметно усмехнулся, услышав перевод моих слов, наконец-то (!) слегка склонил голову и вышел из зала. Остальные последовали за своим господином. Едва дверь зала задвинулась, Конецинмайла бросился к моим ногам.
        - Владыка, - страстно зашептал Дитя Голода. - Отпусти меня к ним! Я скажу, что меня служить приставили, порасспрашиваю. А то мы ведь ничего про них не знаем! Надо узнать.
        - Толку-то, - вздохнул я. - Да и как ты их расспросишь? Все немые, только старик по-пурепечски говорит.
        - Мне их язык знакомым кажется, - улыбнулся Дитя. - На толимекский сильно похож.
        - Да разве похож? - невольно изумился я. - Звучит, словно ручей о камни бьется, булькает.
        - Это верно. По звучанию непохоже, а вот если в отдельных словах разбираться, то они почти толимекские. Словно два разных ростка, а корешок у них общий. Да и не одними словами можно общаться.
        Я в очередной раз изумился талантам Конецинмайлы.
        - Ну, ступай, - хлопнул я хозяина Дома Какашут по плечу. - Только осторожен будь, больно суровые они на вид… И утром мне всё доложишь. А мы… пока совет держать будем.
        Это был самый молчаливый совет на моей памяти. Кто-то грустно разводил руками, кто-то стыдливо отводил глаза.
        - Я не знаю, что нам делать, - взял слово генерал Глыба. - Но нам точно не удалось бы этого избежать. Мы слышали посла - аколуа собирались идти до Закатулы. А, значит, так или иначе с нами пересеклись бы. Может, и к лучшему, что мы первые напали. В другом месте и они нас побить могли. Война еще осенью началась бы. А так они осторожничают. Послов шлют.
        - Утешаешь, Прекрасная Слеза? - невесело усмехнулся я. - Спасибо тебе за эти слова. Я ведь действительно начал думать, что сам свой народ в это втянул. Но всё равно утешение слабое. А ситуация очень тревожная. И что с ней делать?
        Кто-то отчаянно предложил утопить всё посольство в Великой реке. Как будто и не было никого.
        - Это будет план «Б», - сказал я в полголоса. - На самый отчаянный случай. Поможет, хотя бы, отсрочить неизбежное. Хвост, но ты с утра вооружи всех, кто есть в Излучном, и расставь грамотно. Если придется убивать, надо, чтобы никто не ушел.
        Хвост мрачно кивнул.
        - А мы пока поищем варианты получше. Можем ли мы принять их условия?
        - Ну… - протянул Широкий Дуб. - Толимеку отдать можно. Жили же без нее. Еще раз пограбить на прощание - и отдать.
        - Но ехать к теночкам тебе нельзя, владыка! - жарко влез в разговор Аскуатла. - Уморят тебя там. Они же знают, что всё на тебе да на воле Змея держится.
        - И Закатулу захватывать нельзя, - неожиданно влез в разговор мастер Луч Света. - Это же ловушка. Если нам кто и сможет помочь в борьбе с теночками - так только пурепеча. А, если мы их город захватим - разве они нам помогут?
        Здраво рассудил мой инженер, не ожидал от него. Пурепеча… Я задумался. Действительно, никто кроме них нам помочь не сможет. Но звать пурепеча на помощь, это то же самое, что отдаваться в их власть. А она вряд ли сильно лучше, чем власть теночков. Вот, если бы спровоцировать теночков самих на Закатулу напасть! И тогда уже мы, как будто на помощь к их каконци придем. Это уже похоже на союз, а не подчинение.
        Только вот как это организовать?
        Я снова обвел взглядом своих людей. Судя по глазам, новых идей нет.
        - Ладно… Расходимся, - глухо бросил я. - А завтра каждый может с утра обратиться ко мне со своим предложением. Если таковое появится.
        Четлане разошлись, а я продолжал сидеть на стуле посреди пустого зала. Мысли крутились, вертелись, бились о стенки черепа, доставляя физическую боль. Всюду тупик. Вылез, ваше величество, на большой простор?! Вот и получи! Тут уже не щуки, тут Большие Собакозвери в воде плавают. Хана карасику…
        «А, если принять предложение? - вдруг озарило меня. - Что я так держусь за эту свою самостийность? Есть сильный союз с большими возможностями. Так, может быть, взять и прийти… припасть к ногам. Подарить дары: топоры из тумбаги, цветную стек-тлу, кора-пиль, «клювики». У меня уже много даров: повозка и ручные тапиры, письменность, атоматли, крепостные стены, которые тут не используют, крепкие луки, гончарный круг, щитовой строй, удобрение полей, мотыги и лопаты, доспехи. Неужели не оценят? Я ведь могу стать самым полезным человеком для теночков. Научить их многому, сделать сильнее и богаче. А? Стану придворным, добьюсь успеха. И результат будет помасштабнее, чем здесь, в горах».
        Я думал так старательно и членораздельно. Я так хотел, так ждал диалога, что бог не мог не ответить.
        «Иди-ка ты спать, - глухо и несколько разочарованно бросил Змей. - Совсем голова не работает».
        «Но почему?» - уперся я рогом.
        «Ты как будто забыл, что живешь не в идеальном мире. Ага, как же, пришел к ним с дарами, они тут же берут тебя под белы рученьки к успеху и в ножки кланяются. Ты враг для них! И чем круче окажется враг, тем он опаснее. Отобрать, что можно, а остальное нехай пропадает - вот их цель. Не нужны им твои инновации, вспомни, с каким трудом почти всё у четлан приживалось. А ты здесь всю свою власть применял, - желтый червяк помолчал, сопя. - Но даже, если допустить волшебную мысль о том, что к тебе прислушаются… Просто подумай о том, куда ты рвешься - в деспотичный двор, где царедворцы бьются насмерть за место под солнцем, поближе к Говорящему. Поближе к кормушке. Кем ты будешь для них всех? Только конкурентом. Которого надо сожрать и уничтожить. Что ты им противопоставишь? Какая там у тебя будет сила? Это здесь тебе повезло, за тебя была традиция и вера в меня. А там ты никто - опасный выскочка, не имеющий никакой защиты. Тебя уничтожат конкуренты. В лучшем случае, тебя будут использовать… а потом все равно уничтожат. Ну? Готов ввязаться в такую борьбу?».
        Я сидел подавленный и ничего не отвечал. Очередной тупик. Свечи, уставшие гореть, окончательно оплыли, увяли и постепенно наполнили зал темнотой. Проклятье! Уже ночь кромешная! Я бегом выскочил из зала и понесся по коридору к спальне.
        Туа-Онче спала, замотавшись во все одеяла, хотя, комнату грели две жаровни. Она стиснула подушку в объятьях и лежала так на самом краю широкой постели. Ткани, шкатулки с украшениями лежали на полках нетронутые.
        - Да твою же мать! - шепотом выругался я, осторожно вытянул вторую подушку и пошел спать в рабочий кабинет, где у меня стояла лежаночка для полуденного отдыха.
        Может, неслучайно всё так у меня с ней выходит? Судьба? Вернее, несудьба.
        Только голову приклонил, а меня уже будит вкрадчивый шепот. Да ладно бы, женушки моей, но этот голос я сразу узнал.
        - Просыпайся, владыка! - гундел на ухо Дитя Голода с нотками нетерпения, что было вдвойне непочтительно.
        - Пошел вон! - возмущенно прохрипел я. - Кто тебя вообще пустил посреди ночи!
        - Так утро уже! - удивился до омерзения бодрый Конецинмайла. - А стража пустила, поскольку это был твой приказ: с утра доложиться.
        Я разлепил тяжеленные веки - в окошки под потолком вовсю лупило утреннее, еще почти негреющее солнце. Сел, покряхтывая: из-за неудобной лежанки всё тело затекло, застыло, мышцы ныли и настойчиво звали спать дальше.
        - По морде твоей вижу, что разузнал что-то…
        - Что-то - да, - не без хвастовства заявил парень. - Я им сказал, что, хоть, и служу в Излучном, но я толимек, пленник. И меня тут же с собой в Гостевой Дом забрали. Расспросить хотели. А вышло наоборот.
        - И в языке их разобрался?
        - Не сразу. Поначалу дедушка-переговорщик помогал. Главное было к произношению привыкнуть. И самые основные слова понятны стали. А что речь не раскрыла, то глаза говорили. Руки. Ну, ты знаешь, владыка.
        Я знал. Редкий дар был у Конецинмайлы: понимать людей. И что говорят, и что думают. Без всего вороха психологических премудростей, просто мог и всё. Под этой черепной коробкой работал мозг невероятной производительности. Я до сих пор не мог найти ему должного применения.
        - Ну, выкладывай.
        - Теночки живут на большом озере, таком огромном, что и за пятерку дней не обойти. А с закатного берега восточный не видно.
        - У озера, значит, живут…
        - Нет, я же сказал: НА озере, - улыбнулся добровольный шпион. - На озере они живут, по озеру ходят и на нем же маис и прочие вкусности растят.
        Мое удивленное лицо принесло ему ожидаемое удовольствие, и парень поспешил пояснить удивительную мысль.
        - На том озере есть острова, и на одном из них они построили свой город. Теночтитлан называется. От того и теночки. Хотя, народ этот прозывается по-разному. Мешики - в честь давнего вождя. А еще астеки - в честь их далекой прародины Астлан.
        - Стоп!
        Дитя Голода отшатнулся, взглянув в мои расширившиеся глаза. А я с ужасом понял, наконец, кто такие эти теночки. И ведь всегда знакомым казалось. Теночки, Теночтитлан - слышал ведь… И теперь понял - это ацтеки!
        Кровожадные ацтеки, покорившие половину Мексики, убивавшие сотни, если не тысячи пленников на своих пирамидах в… да-да, том самом городе на острове. В Теночтитлане! Столько лет. Столько лет я прожил непонятно где, непонятно с кем! Все эти четлане, пурепеча, куитлатеки, толимеки… беэнасса и виники - кто они такие? И были ли вообще такие в моем реальном прошлом?
        И вот первая зацепка - ацтеки. Которых помню еще со школы, как самый кровожадный и жестокий народ. И весьма могущественный. И меня угораздило нарваться на конфликт именно с ними!
        Глава 30. Спасатели пятого Солнца
        - Ты что-то понял, владыка, - пристально глядя на меня, не то спросил, не то заявил Дитя.
        - Да, понял…
        Понял, как минимум, две вещи: мы в полной жопе и в школе надо было историю учить. Ибо я почти ничего не помнил про этих ацтеков, кроме пирамид, жертв, Кортеса и… вот, правителя последнего помню - Монтесума!
        - Ты про правителя их что-нибудь узнал?.. Про зверя-собаку этого.
        - Да, владыка, - обрадовался Конецинмайла. - Их правители, как и у многих других народов, называются говорящими. По ихнему - тлатоани. Но в Теночтитлане правит уэйтлатоани. И сейчас там правит Ауисотль. Я, кстати, долго с этим именем мучился. Мудрый дедушка в их посольстве неправильно перевел. То говорит выдра, то собака. Но я выяснил, что это отдельный дивный зверь. Он такого же размера, как и те звери, и мордой схож. Но живет он в глубоких пещерах на дне их великого озера. Передние лапы его, как руки. И хвост такой же - с пальцами. Зверя этого наслал Тлалок - их водный бог. Ауисотль защищает тамошних рыб. А еще, по приказу бога он приносит тому понравившиеся души. Приманивает человека к воде, например, детским плачем, потом хватает хвостом и утаскивает в воду. Съедает ему глаза, зубы и ногти, а душу отвозит Тлалоку. Вот по имени этого зверя и назвался новый уэйтлатоани. Правит он уже две пятерки лет.
        - Ничего себе, - выдохнул я, удивляясь, как любят дикари смешивать сказки с жизнью. - А у этого Ауисотля нет какого-нибудь другого имени? Монтесума, например.
        - Мон-те-сума, - неуверенно выговорил Дитя. - Нет, вообще об этом имени не слышал. Этот Ауисотль третий брат, которые подряд правят в Теночтитлане. И никого так не звали. Кстати, наш посол Макуильмалиналли - Пятая Трава - родной сын старшего из братьев. Он сын и племянник Верховных Говорящих. А еще оба его прадеда были уэйтлатоани.
        - Высокого полета птица, - присвистнул я. - Хорошо, Конецинмайла. Твои знания мне очень помогли. Ты, наверное, продолжай с ними общаться. Узнавай, как можно больше.
        - Но я уже много узнал! - возмутился шпион, жаждущий поделиться знаниями. - Они рассказали мне, какие народы и города теночки захватили.
        - Да-да, ты мне всё расскажешь. И мы даже это запишем - пригодится. Но я и так понимаю, насколько они сильны. Нам ни в коем случае нельзя воевать с астеками… Они нас сотрут в порошок.
        Последнее я практически прошептал, но хозяин Дома Какашут услышал.
        - Всё очень плохо? - я кивнул. - Я верю тебе, владыка. От этих людей исходит ощутимая сила. И привычка побеждать. Нам нельзя воевать и некуда отступить. Значит, надо торговаться!
        - Что ты имеешь в виду?..
        …Благодаря усилиям Конецинмайлы посольство теночков-ацтеков сильно заполуночничало, а потому встали гости поздно. Когда Макуильмалиналли и компания созрели для второго акта переговоров, мы уже ждали их во всеоружии. Ситуация не стала лучше, она, скорее, усугубилась, когда я понял, с кем мы имеем дело. Но вчерашняя растерянность исчезла. И я, и мои советники собрались и приготовились бороться за Четландию. Еще толком не зная как.
        С другой стороны, и послы как-то переменились. Здоровяк Пятая Трава шагнул вперед и попросил слова. Я соизволил. Посол глянул на старичка-переводчика, тот едва заметно кивнул. Здоровяк вздохнул и заговорил.
        - Вчера, владыка, я был голосом уэйтлатоани, - дошли до меня его слова в двукратном переводе. - И говорил я то и так, как велел мой грозный дядя Ауисотль. Но сегодня я хочу добавить кое-что от себя. Вчера мы немного узнали о вашей земле. О твоей разумности и отваге. О том, как вы отчаянно воевали с проклятыми пурепеча…
        Макуильмалиналли задумался, собираясь с мыслями.
        - Мне не хочется уничтожать вас, Хуакумитла, - по-простецки прямо заявил он мне, причем, «уничтожить» он произнес буднично и уверенно, как если бы сказал «наносить воды в бочку» или «вскопать грядку». - Я взываю к твоей разумности: подчинись нам. Признай власть уэйтлатоани - и твоя жизнь перестанет быть бессмысленной. Служа нам, ты и твое племя обретете высшую цель!
        Вот это да! Такого я не ожидал. Даже интересно.
        - Какую высшую цель?
        - Мы, теночки, спасаем мир, - гордо заявил Пятая Трава, и мне чудом удалось не захохотать.
        Ущипнув рукой бедро, я сдержался, а посол продолжал явно заготовленную речь.
        - Вы здесь, в глуши, наверное, не знаете, что весь мир находится на краю гибели. А между тем, прошло уже четыре эпохи, четыре божества зажигали солнца - но все светила гибли и миры разрушались. В первое солнце всех людей съели ягуары и оцелоты, во второе - всех убил страшный ветер, в третье - бесконечный огненный дождь, в четвертое - великий потоп. Каждый раз богам не хватало сил, чтобы сохранить жизнь. Сейчас мы живем под пятым Солнцем, коим является Изъязвленый Бог или Тонатиу, как его стали называть. И у него тоже не хватает сил. Мир может разрушиться в любой момент: на этот раз вулканы и землетрясения обрушат солнце, сдвинут твердь и уничтожат всех нас.
        Я украдкой оглядел собрание: все мои генералы и советники стояли, отвесив челюсти. Посол потряс всех до глубин первобытных душ. Надо же, не ожидал я такого поворота от сегодняшней встречи.
        - А как же теночки-астеки спасают мир?
        - Очень просто, - улыбнулся Пятая Трава. - Мы даем богам силу.
        И это было сказано так сильно, что у многих в зале дрогнули коленки.
        - Но как? - я уже сам изнывал от любопытства.
        - Мы непосредственно даем богам высшую силу нашего мира - силу крови. Наш бог и покровитель астекского рода Уицилопочтли открыл нам это знание. Долгие века мы приносили жертвы скромно в меру наших сил. Но постепенно стало ясно, что жертв нужно больше. Силы крови явно не хватает. Особенно опасно в год и день окончания 52-летнего цикла - в это время судьба мира висит на волоске. Но мы придумали, как спасти мир. Астеки объединили народы. Одни из них помогают нам, как братья, всей своей силой. Другие - дают нам пищу, одежду, инструменты и оружие, чтобы наш народ занимался самым главным делом - спасением мира. Ну, а третьи - дают нам кровь. Мы достаем сердца жертв, посылаем их богам в огромных количествах - и только благодаря этому пятое Солнце всё еще сияет на небесах.
        Я просто офигел от такой картины. Создать кровавую империю, обирать многие народы - и с такой благой, но безумной целью! Хотя, одни ли ацтеки этим страдали? Кто-то уничтожал народы ради торжества христианства (или ислама), кто-то - ради построения коммунизма. Еще поди посчитай, где было больше жертв.
        - Я вижу, ты не до конца веришь мне, владыка, - усмехнулся посол, словно я был каким-то недалеким ребенком. - Но я тебе расскажу о правлении моего прадеда уэйтлатоани Мотекусомы…
        - Как ты сказал?! - подпрыгнул я на месте.
        - Мотекусома, - растерялся Пятая Трава. - Мой прадед и отец моей бабки.
        «Это Монтесума? - завертелись мысли у меня в голове. - Но как же это может быть? Посол сказал, что это его прадед, а ведь Монтесума был последним… Здесь что, так и не объявились испанцы? Или это другое имя? Просто похожее».
        - Продолжай, - выдавил я из себя.
        - Мотекусома правил более полувека назад. И начало его правления омрачились целым рядом бед. В шестой год Кролик случилось гигантское нашествие саранчи. Уже на следующий год, седьмой Тростник выпал снег, да такой обильный, что рушились хижины под его весом. В десятый год Кролик случился мор среди рыб и зверей. А на следующий год - одиннадцатый Тростник - начались заморозки, которые уничтожали посевы - и было так три года подряд! А на третий год - тринадцатый Дом - завершилось всё землетрясением. Мой прадед понимал, что приближается конец 52-летнего цикла, и землетрясение - явный признак гибели пятого Солнца. Они с братом Тлакаэлелем стали искать спасение и обратились к мудрым жрецам. Зажглись огни на алтарях богов! - Пятая Трава даже воздел руки в приступе экстаза. - Задымились жертвенные сердца, потекла кровь, наполняя силой мир божественного! И уже после праздника Нового Огня бедствия пошли на спад, начались регулярные дожди - и у крестьян вырос, наконец, полноценный урожай. Так астеки спасли мир на прошлое 52-летие.
        Мощная история. Да еще с фактажом, каждый год пронумерован, все эти кролики, тростники - я и тогда, в гостях у Накацтли, не разобрался в местном летоисчислении… Даже не проверить!
        - А когда заканчивается следующий 52-летний цикл? - поинтересовался из чистого любопытства.
        - О, до него еще больше десяти лет, не бойся, Хуакумитла! - улыбнулся посол, неправильно истолковав мой интерес. - И мы снова спасем наш мир, не переживай! Лучше поучаствуй в этом. Присоединяйся к нам!
        Я вежливо закивал головой. Да-да, уже бежим. На алтари ваши. Где твой кинжал, вот грудь моя. Узнать то, что ацтеки еще и фанатики - было полезно, но я стал бояться этих ребят вдвойне больше. Как-то пурепеча, не говоря уже о толимеках и куитлатеках показались мне более вменяемыми. Если уж присоединяться, то точно не к этим… Но пора было уже переходить к нашей части пускания пыли в глаза.
        - Достопочтенный Макуильмалиналли! Я поражен тем, что ты мне рассказал. Невероятный подвиг, который совершает ваша держава по спасению мира, вызывает искреннее мое восхищение! Если бы я знал об этом заранее. Если бы знал, что для поддержания пятого Солнца Тонатиу вам нужны приморские земли - я бы ни за что не стал покорять Толимеку. Нет, нет и нет! Вам она, конечно же, нужнее. Но беда в том, что я уже сделал это, к моему великому горю. А наш бог и покровитель - Золотой Змей Земли - почти всесилен, но временем повелевать не может. Однако, думаю, мы можем решить эту проблему. Скажи, уважаемый, что вы планировали брать с приморских земель?
        - Первым делом, разумеется, рабов, - ответил посол. - Из числа тех, кто не захочет признать нашу власть. А затем… Обычно, провинции шлют нам те товары, которыми они богаты. Мы слышали, что в приморских землях выращивают отличный хлопок. А еще там хорошая соль и много золота.
        - Отлично! Вот что я предлагаю, досточтимый посол: а если, я сам буду платить вам дань за Толимеку?
        - Как это?
        - То, что вы бы стали брать с земель толимеков, буду присылать я. Вам не нужно покорять толимеков, не нужно тратить силы на управление провинцией, на борьбу с бунтами. Вы будете только получать товары, чтобы продолжать спасать пятое Солнце.
        - Но сколько ты сможешь платить?
        - А это тоже решите вы. Пусть из Теночтитлана приезжают опытные чиновники и торговцы. Они посмотрят, сколько в Толимеке добывают хлопка, соли - и мы вместе определим размер дани. Более того, если мы договоримся, то я непременно пошлю вашему уэйтлатоани великие дары! Причем, не только то, что добыл в Толимеке, но и кое-что из нашего. Вы, возможно, уже слышали про наши украшения из стек-тлы? Такого больше не делают нигде.
        Судя по вспыхнувшим глазамПятой Травы - и слышали, и видели. Посол явно растерялся: он только разошелся гнуть свою линию, а тут такое встречное предложение. Выглядит очень щедрым, но… какое-то оно странное. Мне тоже оно таким показалось, когда Дитя Голода подкинул идею. Но, если вдуматься, то меня это устраивает. Я ведь не грабить Толимеку хотел, а честно использовать ее ресурсы для развития общей экономики. Отдавать часть ресурсов ацтекам можно (только вот золото отдавать не хотелось - оно и так было в остром дефиците). Опять же, в случае недовольства толимеков, можно всё валить на злых теночков. Неидеальный вариант, но в текущей ситуации это было лучшее, что я мог выторговать. Опять же, важно то, что я буду платить дань не за себя, а лишь за одну из своих территорий. То есть, я не подчиняюсь ацтекам, но плотно с ними сотрудничаю.
        - Это очень странно, Хуакумитла, - наконец, прямо признался посол ацтеков. - Я не могу принять такие решения сам, мне нужно сообщить обо всем уэйтлатоани.
        - Конечно, - кивнул я, внутренне ликуя.
        Это тоже выгодно. Недели на поездку туда, обсуждение, недели на поездку обратно. Если не сговоримся сразу, можно озадачить ацтеков вопросами «а что не так?» и новыми предложениями. Всё это растянет процесс на месяцы! Сейчас теночки настроены по боевому, на отказ быстро соберут армию. Но, когда идет переговорный процесс, не будешь же все эти месяцы держать «под ружьем» войско. Они растратят боевой пыл, поутихнут. Так что есть шанс договориться без крови. А там глядишь, кто-то да поможет столкнуть лбами ацтеков и пурепеча. И мы еще отомстим за вчерашнее унижение.
        Остаток «второй части марлезонского балета» прошел в гораздо более теплых, но еще неопределившихся красках. Каждая сторона раскрыла свой интерес, заявила о своих заинтересованностях. С чувством глубокого облегчения я пригласил всё посольство на вечерний пир. Заодно и жену свою выгуляю.
        Пьянка прошла достаточно весело. Я принес немного антисептической самогонки: чистой и разбавленной со всяким вкусным. Ацтеки не оказались исключением - бухать им не нравилось. Разве что воины пили чистоган, чтобы доказать друг другу, что они настоящие мужики, и им всё нипочём. Знаю я, к чему приводят такие писькомерства, поэтому выставил на стол совсем немного. Зато дал им несколько бутылочек в дорогу: если в пути перепьются и набьют морды себе и другим - то не моя вина.
        Кроме самогонки насовал им и других подарков. Изо всех сил рекламировал наши чудесные товары. Прежде всего, стекло: каждый гость пил из цветного полупрозрачного бокала, а потом с чистой совестью мог забрать стеклотару себе. Также дал гостям кое-какие стеклянные украшения, лучшие образцы нашей тонкостенной керамики на гончарном круге, различные мелкие ноу-хау из кожи, дерева, которые всё шире входили в обиход в Излучном. Подарил медные ножи (не всем, правда, свободных почти не нашлось), инструменты. Даже одну маленькую пилу, которые мы только-только начали делать. Дерево такой пилкой не перепились, а вот всякие мелкие работы она худо-бедно выполняла. Разумеется, ничего тумбажного я им не давал и не показывал. Наверняка посольские видели дивное оружие у моих воинов, но, надеюсь, не придали ему особого значения.
        Надеюсь, наши подарки вызовут некоторый фурор в Теночтитлане, и едва не случившуюся войну мы переложим на рельсы взаимовыгодной торговли. Ресурсов у ацтеков море - найдется и то, что мне пригодится.
        В общем, расстались мы чуть ли не друзьями. Макуильмалиналли обещал передать мое предложение уэйтлатоани - и потом, видимо, ко мне отправится уже другое посольство.
        А я слегка выдохнул. Слегка. В тот же день была собрана рабочая группа в составе Черного Хвоста, Муравья, Дитя Голода… и я включил в нее Луча Света, который показал себя весьма проницательным политиком.
        - Будем надеяться избежать войны, - начал я. - Но исходим из того, что она случится уже через несколько месяцев, когда исчерпаются все возможности переговоров. И готовиться к ней начнем уже сегодня. Будем молиться Змею и Луне, что всё это окажется зря… Но лучше перебдеть…
        - Чем недобдеть, - хмуро закончил Хвост перенятую от меня поговорку. По-четлански она звучала не так прикольно.
        А я взял со стола листок, подписанный по-русски: «Военное положение». Ну, держитесь, ребятки!
        Глава 31. Будущее семьи
        - У нас будет несколько задач, - начал я сходу, почти не заглядывая в листок. - Первая: дипломатическая. Единственный, кто может противостоять теночкам - это пурепеча. Нам нужно собрать товары, дождаться первого же каравана из Закатулы, что идет на север, и пристроиться к нему. Добраться до Циннцуннцана и осмотреться. Первая задача: узнать вообще, чем живут пурепеча, чего хотят, готовы ли к войне. Конецинмайла, тут я только на тебя надеюсь. Отправляйся с караваном, пусть Широкий Дуб даст тебе в помощь опытного торгаша. Обживитесь в их столице, торгуйте неспеша, ищите связи с руководством. Если вдруг ты увидишь благоприятные возможности для заключения военного союза против астеков - начинай переговоры сам! Считай, что полномочия у тебя есть. Но только осторожно. И до весеннего Дня Змея мне нужна вся информация.
        Дитя Голода кивнул.
        - Вторая задача: военная. Укрепляем все три наши воинства, как и планировали. Но я сразу говорю: в бою против астеков у нас нет ни единого шанса. Мы чудом и хитростью разбили аколуа, а это была лишь часть воинов этого народа. Но астеки гораздо сильнее аколуа. Поэтому мы сразу отметаем возможность боя в поле. Задачи у нас другие: наши воины всегда должны быть готовы к бою, готовы задержать врага. А все мирные люди должны подготовиться к тому, чтобы быстро уйти, - я так и не подобрал подходящего слова для эвакуации. - Исходим из того, что первый удар будет по Излучному. Нужно подготовить удобные места обороны, снабдить их камнями и бревнами для быстрого создания преград. Каждый отряд должен знать, где его точка обороны и прибыть туда по первому сигналу. Хвост, это твоя работа.
        Мой генерал сжал кулаки.
        - Луч Света, пока воины будут сдерживать врага, мы должны организовать уход всех самых нужных людей. Всех мастеров, носителей знаний - они важнее казны. В короткий срок по сигналу этих людей нужно собрать, снабдить едой, дать им самые важные инструменты. Они должны сесть на заранее подготовленные плоты и лодки и уйти. У тебя должны быть списки всего: ценных людей, нужного оборудования, кто за что отвечает. Уходить будем в сторону Крыла.
        Тут я повернулся к Аскуатле.
        - Но, возможно, враг дойдет и до Крыла. Поэтому мы будем уходить в горы. До новой Луны найди самого дружественного нам вождя оцколи. Завали его дарами! И в его землях найди укрепленное место для базы. Ты получишь проданных и с их помощью построй там убежища, хранилища на две-три сотни человек. Возможно, даже сделаем там запасы продуктов, если, конечно, горцы смогут гарантировать их сохранность.
        Муравей тихо присвистнул.
        - Третья задача: хозяйственная. На тот случай, если мы с астеками все-таки договоримся. Тогда нам придется обдирать толимеков на регулярной основе, чего делать, конечно, не хотелось бы. Поэтому что-то мы должны дать взамен. Пока я это вижу так: нужно создать два больших центра нашего присутствия. Первый, разумеется, в Моке, второй - где-нибудь поближе к Уекахуа. Там мы должны завести поля со всеми передовыми методами работы: разведение пекари, использование удобрений, новых инструментов. Нужно поставить там самые важные мастерские: гончарные, текстильные, золото-медные, по работе с кожей, с деревом. И всем этим - я имею в виду методы работы - мы должны активно делиться с толимеками. Учить их, помогать делать свое. Чтобы у них были не только потери, но и пополнения. Наверное, сделаем несколько больших хранилищ, куда будем собирать излишки зерна, чтобы помогать тем, кто разорится.
        Выдохнул.
        - Этим займусь я сам. В Моку поеду уже через недельку, как соберем людей и средства. А в Уекахуа - на исходе зимы, когда подойдет второй урожай какашут.
        Оглядел притихших советников.
        - Всё понятно? Эти задачи - для вас первоочередные. Докладывать о сделанном будете ежедневно! Ну, кроме тебя, Дитя. Хотя, если найдешь возможность послать отчет к нам - то это просто замечательно будет! Знаки Ночки там никто не прочитает, так что перехвата не бойся. Спорить буду с каждым из вас, поэтому готовьтесь отстаивать свои решения.
        Хлопнул левой ладонью по столу.
        - Всё! Идите по домам, обдумайте перед сном и утром - на свежую голову. Завтра выслушаю ваши первые предложения.
        Вся рабочая группа дружно встала, советники поклонились и вышли из зала. Я глянул в окошко: зимние сумерки уже навалились, но ночь еще не пришла. Наконец-то! Сейчас я посижу, успокоюсь - и все-таки пойду к Туа-Онче! Я возьму свою жену - нежно и страстно. И потом мы не будем спать. Я буду говорить с ней. Буду спрашивать и рассказывать о себе, как и положено на первых свиданиях (да, тут всё вышло шиворот-навыворот, но что делать). Буду спрашивать о ее желаниях и стараться их удовлетворить. Буду делиться с ней планами на нашу международную четлано-толимекскую семью. У меня большие планы. Конечно, полные радости и счастья. И беззаботного детского смеха.
        И у нашей международной семьи должно быть будущее - долгое и безоблачное.
        Я обязан его обеспечить.
        Разговоры в тени - 10
        - Адмирал Океана и вице-король Индий дон Кристобаль Колон! - бас распорядителя гулко разнесся по просторам зала приемов. - Преклоните колени перед Их Католическими Величествами!
        Новый титул «Лос Рейес Католикос», пожалованный папой в прошлом году, звучал красиво. Колумб, не медля, припал на колено, сразу почувствовав холод камня. Зима нового, 1497 года уже была на исходе, но здесь, в горах Кастилии, еще оставалась в своих правах.
        - Мы сердечно приветствуем дона Кристобаля в нашем доме, - негромко сцедил дежурные слова вежливости Фердинанд.
        «Король поздоровался первым - недобрый знак», - вздохнул Колумб.
        Католические короли сидели вместе, как всегда. На двух равных тронах, всегда вместе: Изабелла и Фердинанд. «Ярмо» и «Стрелы» - как было изображено на их эмблемах.
        - Какая нужда привела вас к нам, дон Кристобаль? - с заботой, претендующей на искренность, обратилась к нему королева.
        «Нужда привела, - заскрежетал зубами адмирал. - Я уже третий месяц вымаливаю эту аудиенцию! Всю зиму проторчал в этих горах, вдали от моря!».
        Но вместо этих слов, он вскинул голову и воскликнул патетически:
        - Ваше Величество! - взглянул он на Фердинанда. - Ваше Величество! - это уже Изабелле, более страстно, ибо одутловатая королева и нелюбимая жена считала себя чем-то вроде его дамы сердца. - Я поспешил к вам, дабы стать защитником королевского слова и не дать его попрать!
        - Это кто же попирает королевское слово? - недовольно заворчал король.
        - Вы, Ваше Величество, - тихо ответил Колумб, скорбно потупив взор.
        - Объяснитесь-ка! - рявкнул Фердинанд.
        Колумб рисковал, но он был просто обязан пойти на риск, ибо сейчас терял всё, что с таким трудом обрел. С каждым днем потери росли. И росли необратимо.
        - В свое время Ваши Католические Величества доверились мне. Вы поручили мне и только мне исключительное право искать, открывать новые земли на западе. С неимоверными усилиями и немалыми потерями я смог это сделать. И благословенные Кастилия и Арагон обрели новые земли. Новый мир! Однако, когда прошлым летом я вернулся в Испанию, то узнал, что вами же подписан указ, по которому любой ваш подданный получил право свободно плавать в западных морях. Плавать и открывать земли, присваивая их себе! Никак не считаясь с волей адмирала Океана. Именно об этом попрании вашего же слова я и говорю…
        - Мы всегда помним и чтим ваш подвиг во славу короны по открытию новых земель… - мягко начала королева.
        - Но вы же ни черта не открываете! - вдруг, вспыхнув, оборвал свою супругу Фердинанд. - Я вам прямо скажу, дон Кристобаль: с тех событий, за которые мы вам благодарны… особенно Ее Католическое Величество… С тех пор прошло около пяти лет! И что мы имеем? А имеем, как и в первое ваше плавание - Эспаньолу и горстку мелких островов с голыми дикарями! Где Сипанго? Где древние города Великого Хана? Я не говорю уже об Индии, в которую португальцы плавают чуть ли не ежегодно!
        Надо было срочно парировать. Пусть даже уже много раз обговоренными фактами.
        - Это не так, государь! В последнее плавание я открыл остров Сантьяго, который немногим меньше Эспаньолы. А еще раньше я обнаружил берег, что местные именуют Кубой. Мы плыли вдоль него несколько дней и не обнаружили края земли. Я убежден, что это уже берег Индий! Пока малолюдный, но где-то там начинаются владения Великого Хана!
        - Слова, - король мрачно покосился на свою супругу. - Что у вас есть, кроме них? Видели ли вы города? Дворец Хана, крытый черепицей из золота? И где золото?! Кроме того, конечно, что привезли осенью.
        Колумб закусил губу. Он лично прибьет капитана, так его подставившего. Прошлой осенью с Эспаньолы прибыло письмо, в котором расторопный наместник радостно сообщал о бесценномзолоте, которое вскоре прибудет из Индий в Испанию. Радостный Христофор растрезвонил об этом всем вокруг - все ведь только одного от него и ждали - этого треклятого золота. А на корабле привезли лишь три сотни невольников… Именно их капитан поэтически назвал «золотом Индий». Сколько было смеха и издевательств. Но главный ужас не в этом: ведь осенью Католические Короли распорядились выделить ему шесть миллионов мараведи! Их вполне хватало на снаряжение новой экспедиции. Вот тут-то и пришло это письмо. Скряга Фердинанд тут же решил, что Колумбу хватит своего золота и потратил шесть миллионов на другие нужды! И вот уже почти полгода тишины. А в это время новые молодчики уже ищут деньги, собирают команды, чинят снасти - и готовятся ринуться на запад! На запад, по тому пути, который открыл он! Колумб! Эти бездари воспользуются его открытием и напихают себе полные карманы богатств! Его богатств!
        - Ваши Католические Величества! - прижав руки к сердцу, воззвал адмирал и вице-король земель, которые у него вскоре смогут отнять. - Я нашел. На Эспаньоле я чудесным образом обнаружил долину, богатую золотом. Убежден, это та самая страна Офир, в которой черпал богатства библейский Соломон. И те богатства еще не иссякли. Я потратил много времени и сил на разработку копей. Но индейцы бунтуют, дворяне бездельничают и строят заговоры. Я провел немало времени в горах, дабы наладить работы по добыче золота для нашего королевства… А в это время приплыл Агуадо и принялся распоряжаться на побережье, словно это он вице-король…
        - Про Агуадо мы уже говорили и решили этот вопрос, - холодно оборвала Колумба королева. - Не стоит начинать снова.
        - Да, Ваше Величество, - поспешно заткнулся Колумб (не хватало еще потерять последнего союзника). - Я хотел лишь показать, как много забот отвлекают меня от главной задачи - поиска новых земель.
        - Вот мы и решили найти для вас помощников! - радостно откинулся на спинку Фердинанд, явно довольный удачной шуткой.
        Колумбу надо было подыграть и вежливо посмеяться… Но он не стал. Напротив, он гордо распрямился, насколько позволяла его коленопреклоненная поза и ровным голосом заявил.
        - Эти помощники, в большинстве своем просто займут пустующие берега на Эспаньоле, где сейчас нет вице-короля. Кто-то не доберется даже до нее. Лишь немногие смогут открыть ближайшие мелкие острова. Я знаю об их существовании к юго-востоку от Эспаньолы, мне много о них рассказали индейцы. Но только я смогу найти для вас Сипанго и Китай, только я доведу каравеллы до Индии. Я думаю, вы уже успели убедиться в том, что мои слова не являются хвастовством.
        Изабелла повернулась и со мстительной улыбкой посмотрела на своего враз погрустневшего мужа. «Я же тебе говорила!» - так и читалось на ее лице.
        Колумб решил ковать железо, пока оно горячо.
        - Дайте мне деньги на экспедицию - и я уже этим летом докажу вам! Я брошу все разбирательства на Эспаньоле, поручу поиск золота другим людям - а сам пойду дальше! И открою новые земли!
        Прозвучало неплохо, Колумб приложил все силы, чтобы скрыть довольство собой. Но на этот раз не помогало ни что.
        - «Дайте деньги», - ворчливо повторил Фердинанд. - А денег нет. Королевство не существует, дон Кристобаль, ради одних ваших желаний. У королевства есть другие нужды, другие проблемы. Королевство ведет войны во имя торжества католической веры!
        Колумб перевел взгляд на Изабеллу. Та опустила глаза и еле заметно покачала головой. Значит, правда нет денег. И дело не только в обидах Фердинанда.
        - Но когда?…
        - Может быть, в следующем году, Колон, - оборвал его король, даже не назвав доном.
        - А ваш указ? Я ведь пришел по вопросу отмены указа!
        - Ну, хоть кто-то должен открывать новые земли, если вам не на что, - Фердинанд явно начал тяготиться аудиенцией, размеры желчи на его языке возросли многократно.
        Он бы еще что-то сказал, но тут королева сама оборвала своего супруга.
        - Мы обдумаем вашу просьбу, дон Кристобаль, - заявила она, не глядя на мужа. - И примем справедливое решение. Благодарю вас за визит.
        Колумб уходил из дворца поникший. В этом году ему в новых землях не побывать. Ах, если бы вице-король Индий знал, какие странные события происходят в глуби еще не открытой им земли! Возможно, тогда он проявил бы больше рвения в желании открыть ее.
        Конец третьей книги.
        ЗДРАВСТВУЙ, ЧИТАТЕЛЬ! РАД СООБЩИТЬ ТЕБЕ, ЧТО ЭТО КОНЕЦ КНИГИ, НО НЕ КОНЕЦ ИСТОРИИ «ИМПЕРАТОРА» СУХАЯ РУКА. ЧЕТВЕРТЫЙ РОМАН ЦИКЛА - «КОНДОТЬЕР СУХОРУКОВ» - ПОЯВИТСЯ В СКОРОМ ВРЕМЕНИ.
        СМЕЛО СТАВЬ ЛАЙКИ, КОММЕНТИРУЙ, ПОДПИСЫВАЙСЯ, ДОБАВЛЯЙ В БИБЛИОТЕКУ - ВСЁ ЭТО ДАЕТ МНЕ СТИМУЛ ПИСАТЬ БОЛЬШЕ, ЛУЧШЕ И БЫСТРЕЕ!