Чудовище Нина Катерли
        Катерли Нина Чудовище
        Нина Катерли
        Чудовище
        - Лучше уж пускай бы как раньше, - сказала тетя Геля и вытерла глаза.
        - Как раньше?! Благодарю вас! Хорошенькое дело: "как раньше!" - так и задох нулась Анна Львовна. - Я всю жизнь живу в этой квартире и всю жизнь варю суп в комнате на плитке, почти не пользуюсь газом. И вынуждена была до последнего бук вально времени ходить в баню, хотя у нас есть ванна. Я боялась лишний раз выйти в туалет, не говоря уж о том, что моя личная жизнь...
        - Нет, лучше бы как раньше, - упрямо повторила тетя Геля, - на это я просто смотреть не могу.
        Я-то лично к Чудовищу привыкла и не очень боялась его даже в детстве. Я родилась, когда оно уже поселилось в нашей квартире, и для меня не было ничего необычного в том, что в коридоре около ванной или в кухне можно встретить кос матое существо с одним багровым глазом посреди лба, с длинным чешуйчатым хвос том... Да что там описывать - чудовище как чудовище, не чудовищнее других.
        Говорят, еще до моего рождения наши жильцы обращались куда-то с заявлением, чтобы Чудовище отселили в другое место, чтобы даже предоставили ему отдельную квартиру. Но им отказали - мол, если все отдельные квартиры раздавать чудовищам, то куда же тогда селить многодетные семьи, мол, чудовищ много, а квартир мало, а наш случай, они так и сказали: "Ваш случай еще не самый тяжелый, - ни одного смертельного исхода или тяжкого телесного повреждения".
        А то, что мужа Анны Львовны на целый месяц сделали алюминиевой кастрюлей, так это, оказывается, не тяжкое повреждение. Муж этот, говорят, как очухался после того, что в нем месяц варили борщи и тушили мясо, так сразу и ушел к дру гой, а Анна Львовна осталась одна и с тех пор не может простить Чудовищу, что оно разбило ей жизнь. Чудовище, правда, давало честное слово, что превратило мужа Анны Львовны в кастрюлю именно за то, что тот каждый вечер звонил из коридора по телефону своей даме и сюсюкал с ней, и он, дескать, все равно бы ушел, а так поневоле лишний месяц прожил дома, хоть и в виде кастрюли.
        Не знаю, чем кончилась бы эта история - Анна Львовна, говорят, грозилась подсунуть Чудовищу в миску перегоревшую электрическую лампочку, - но тут Чудо вище надолго уехало в какую-то экспедицию с музеем этнографии и антропологии, где служило экспонатом.
        Потом история с мужем Анны Львовны как-то забылась, но у Чудовища с воз растом стал портиться характер, и оно жильцам буквально прохода не давало.
        То приходишь в ванную комнату, а в раковине и в ванне полно лягушек и трито нов, то вдруг все холодильники начинают противно завывать и греться и в них заки пает молоко и печется мясо, то у несчастной Анны Львовны на носу вскакивает неве роятных размеров прыщ и каждый день меняет окраску: сегодня он синий, завтра - лиловый, а послезавтра - ядовито-зеленый.
        Надо сказать, что с тетей Гелей у Чудовища были какие-то более ровные отно шения, - найдет она у себя в буфете вместо хлеба черепаху - и радуется: "Смот рите, рептилия! Я ее сейчас отнесу в детский сад, в живой уголок!"
        Меня в детстве, как я сейчас понимаю, Чудовище просто терпеть не могло, так я его раздражала. И тем, что с топотом бегала взад-вперед по коридору, и что громко смеялась, и в комнату к нему любила заглядывать. Поэтому Чудовище вечно устраивало мне ангины. Не очень тяжелые, но такие, что и не посмеешься - голоса нет, и не побегаешь - укладывают в постель.
        Когда я выросла, Чудовище одно время очень мне вредило: стоило позвонить по телефону какому-нибудь знакомому, как оно всегда успевало раньше всех схватить трубку и прошипеть: "Нету. Ушла на свидание к другому".
        Сейчас я живу одна. Родителей уже нет, семьи не получилось, тетя Геля, соседка, опекает меня, как может, а Чудовище... Во всяком случае, изводить меня оно перестало. Ну, конечно, стоит мне поздно вернуться из театра или из гостей - тут уж обязательно или споткнусь в коридоре о кота, которого у нас никогда не бывало, или новое платье разорву о колючую проволоку. Но это так, мелочи. А пос леднее время и того нет, последнее время с Чудовищем что-то творится, не узнать его: глаз из красного сделался каким-то грязно-рыжим, шерсть поседела - одним словом, стареет наше Чудовище. На службу оно теперь не ходит, сидит целыми днями у себя в комнате и то шипит, то вздыхает. И вот сегодня тетя Геля как раз ска зала, что лучше бы уж все оставалось по-старому, а то у нее душа болит смотреть на Чудовище и сил больше нет подметать за ним чешую.
        - Что касается этой мерзкой чешуи, - заявила Анна Львовна, - то тут я с вами, Ангелина Николаевна, целиком и полностью согласна: это безобразие! Надо заставить его дежурить лишнюю неделю, никто не обязан убирать за ним грязь!
        Тут разговор прекратился, потому что дверь чудовищевой комнаты громко заск рипела, а через минуту и оно само появилось на кухне.
        - Моете мне кости? - спросило Чудовище, и глаз его слегка порозовел. Ну-ну..
        А вот я сейчас вас всех простужу! Такого холоду наделаю!
        И Чудовище принялось дуть, отчего щеки его сразу посинели, а голова мелко затряслась.
        - Ф-ф-у-у! - дуло Чудовище, и вдруг я заметила, что тетя Геля дрожит и прип рыгивает на одном месте, постукивая ногой об ногу и потирая нос, будто он у нее отморожен.
        - Хо-о-лодно! Хо-о-лодно! - жалобно тянула тетя Геля и зачем-то подмигивала мне. - Ты что стоишь? - вдруг закричала она. - Двигайся! Двигайся! Не то - верная пневмония! Руки на пояс! Приседай!
        Мне было не то что не холодно, а даже довольно жарко, тем более что дело происходило на кухне, где были зажжены все конфорки. Но тетя Геля так подмиги вала и кричала, что я уперла руки в бока и начала приседать.
        - Ага! Ага! - обрадовалось Чудовище. - То-т-то же! Попляшете теперь у меня!
        Не успела я опомниться, как тетя Геля схватила меня за руку и стала вскиды вать ноги в каком-то дикарском танце. Я топталась рядом.
        - Сумасшедший дом какой-то! - гневно заявила Анна Львовна и вышла из кухни.
        Чудовище испуганно посмотрело ей вслед, потом перевело взгляд на пляшущую тетю Гелю и тихим голосом спросило:
        - Почему она не пляшет? Почему она ушла?
        - Она око-че-не-ла! - задыхаясь, выкрикнула тетя Геля, продолжая танец. - Понимаете меня?
        Но Чудовище уже забыло, о чем спрашивало. Везя хвост и оставляя на полу след чешуи, оно подошло к своему холодильнику и открыло дверцу.
        - Где же кость? - растерянно сказало Чудовище. - Ведь я помню... Вчера была здесь, я купило ее в гастрономе...
        - Ваша кость? Так вот же она, вы утром сварили из нее бульон, помните? - притоптывая, тетя Геля протягивала Чудовищу свою белую кастрюлю с супом.
        - Разве? Хм... - Чудовище недоуменно уставилось в кастрюлю: - У меня не было такой миски.
        - Ваша, ваша мисочка, я ее немножко почистила - вот и все.
        - А-а-а! - загремело Чудовище. - Так вы посмели трогать мою миску?! Я запре щаю! За это... За это вы обе... Окаменеть сейчас на тридцать пять минут!
        Тетя Геля тут же застыла, как в детской игре в "замри", а у меня как назло зачесался нос, и я подняла было руку, но тетя Геля вдруг незаметно, но очень больно ущипнула меня за бок, и я замерла тоже.
        Чудовище окинуло нас победным взглядом, потом выхватило из тети Гелиной кас трюли вареную курицу и сжевало ее целиком.
        - Прре-кррасная кость! - проурчало Чудовищу облизнулось и сжалилось над нами.
        - Можете идти, - разрешило оно и важно удалилось из кухни, прихлебывая суп через край кастрюли.
        - Зачем вы отдали ему весь свой обед? - спросила я, когда дверь за Чудовищем закрылась. - И где его кость, в самом деле?
        - Да не было у него никаких костей, - махнула рукой тетя Геля, - оно и в магазин-то уже неделю не ходило.
        - Так чего же оно ищет?
        - А кто его знает! Может, забыло. А может, просто так, хочет показать, что все в порядке. А у самого - денег ни копейки, голодное сидит.
        - А пенсия?
        - Какая там у него пенсия? Оно же - экспонат, его... списали. - Тетя Геля понизила голос. - Его как бы нету. Я вот за комнату теперь боюсь, не выселили бы его. Ты только смотри Анне Львовне ничего не говори.
        - Не скажу, - сказала я тоже шепотом.
        Кости и фарш мы с тетей Гелей покупали теперь по очереди в домовой кухне и клали Чудовищу в холодильник. Как-то тетя Геля положила туда еще два яблока и пакет с кефиром.
        - Что это - все мясо да мясо! Так и желудок можно испортить, - сказала она. - Я хотела ему кефир в бутылке взять, так оно ведь целиком все глотает, лучше уж пакет.
        - Яблоки точно выкинет, - сказала я.
        - Посмотрим. Может, не сообразит, оно последнее время видеть плохо стало, - тут тетя Геля оглянулась на дверь, в кухню входила Анна Львовна.
        - Смотрю я на вас обеих, - заявила Анна Львовна, - и, право же, становится смешно. Вся эта ваша тайная благотворительность - думаете, не вижу? Все это притворство, одним словом - спектакль! И, главной, ради кого! Был бы человек, а то... нечисть какая-то.
        - Неужели вам не жалко, оно же старое, - сказала я.
        - Жалость, милая моя, не то чувство, которым можно хвастать, жалость уни жает. А уж в данном случае, - она поставила кофейник на плиту, - в данном случае говорить вообще не о чем. Еще пока оно приносило какую-то пользу в своей... кун сткамере, можно было терпеть, а сейчас... Животное должно жить в лесу.
        Чудовище вошло в кухню так тихо, что мы даже не заметили. Оно стояло в две рях, и глаз его багровел, как когда-то в далекой молодости...
        - Так... значит - животное... - медленно произнесло Чудовище и опустилось на табуретку. - Сейчас я вам покажу.
        Оно тяжело и прерывисто дышало, редкая седая шерсть на его голове и шее под нялась дыбом.
        - Сейчас... у вас подкосятся... ноги... да! Ноги! И вы все... упадете... на пол, а потом... Раз! Два! Три! На пол!
        Мы с тетей Гелей грохнулись одновременно. Анна Львовна продолжала стоять, прислонившись к краю плиты, и усмехалась, глядя Чудовищу прямо в глаз.
        - А ты? - спросило Чудовище. - Тебя не касается? Почему не падаешь?
        - А с какой это стати я должна падать, скажите на милость? - ощерилась Анна Львовна.
        - Так я же тебя заколдовало.
        - Ой, уморил, - Анна Львовна подошла к Чудовищу вплотную. - Колдун нашелся! Да ты только и можешь, что мусорить чешуей да подъедать чужие подачки! Тебя скоро в утиль сдадут, рухлядь такую! Ты никто! Ты - списан!
        - Спи-сан? - шепотом повторило Чудовище. - Это кто списан? Я списано? Неп равда! Неправда! Я все могу! Посмотри на них, они упали, упали!
        - Ха-ха-ха! - заливалась Анна Львовна. - Да они притворяются. Из жалости - понятно? А ты - списан! Я сама была в музее и видела акт.
        - Нет! - Чудовище вскочило с табуретки и заметалось от двери к плите, колотя по полу совсем уже облезлым хвостом. - Я тебе сейчас покажу. Я превращу тебя в крысу! В крысу!
        - Ха-ха-ха! - только и ответила Анна Львовна и вдруг изо всех сил каблуком наступила Чудовищу на хвост.
        Чудовище закричало. Крупные слезы одна за другой покатились из глаза, став шего сразу бледно-голубым и тусклым. Мы с тетей Гелей вскочили с полу.
        - Как вам не стыдно! Пустите его! Пожилой человек, а такая жестокость!
        - В крысу! В крысу! - шипело Чудовище, не помня себя, и тыкало Анну Львовну в плечо темным скрюченным пальцем. - Раз! Два! Три!..
        - Ха-ха-ха! - веселилась Анна Львовна.
        И тут закричали мы с тетей Гелей:
        - Крыса! Крыса! - кричали мы. - Подлая крыса! Гадина! Раз! Два! Три!
        И вдруг не стало Анны Львовны.
        Только что она хохотала нам в лицо, двигала плечами в белой блузке, и нету. Совсем нету, будто и не было никогда.
        В кухне стало тихо. Что-то живое ударилось об мою ногу и сразу отскочило к стене. Я завизжала и полезла на табуретку.
        Большая серая крыса пересекла кухню и юркнула под стол Анны Львовны. Чудо вище тихо всхлипывало, отвернувшись к стене.
        - Вот видите, - сказала тетя Геля, - все у вас получилось. Не надо плакать. Пойдемте есть суп.
        - Это у вас получилось, а я... я ведь и правда списано. Есть акт.
        - Да какое нам дело до акта, - тетя Геля осторожно гладила Чудовище по шер сти, - не бойтесь вы никого. А если вас кто-нибудь тронет, я напущу на него... муравьев.
        - И я напущу! - сказала я. - Ладно?
        Чудовище не ответило. Привалившись к стене, оно дремало, закрыв глаз и обмотав ноги тонким голым хвостом.