Женитьба дядюшки Жиля Салма Кальк
        Магический XVI век (однотомники) #6
        Остаться без мужа и без денег, зато с тремя детьми - и не такое случается. Есть старый замок, правда, до него далеко. Есть брат и его друзья, они не дадут пропасть. Есть возможность нового брака… что? Замуж? Опять? Вот за него? И что теперь, что принц, а вы его вообще видели? Не хочу и не буду!
        Вернуться из дальних странствий в разорённый замок, провалить интригу, потерять давнего друга и невесту - можем, умеем, практикуем. Но говорят, есть одна подходящая магически одарённая дама из приличной семьи, не жениться ли на ней? Как не хочет? Так не бывает!
        Кальк Сальма
        Женитьба дядюшки Жиля
        ПРОЛОГ. КТО-ТО, ГДЕ-ТО И КОГДА-ТО
        - Хорошо придумал, молодец. И где же ты возьмёшь сильного мага, который согласится для тебя что-то делать? Сильные маги, как правило, богаты и могущественны, им не до твоих бед.
        - Можно уговорить или заставить. Скажем, у вдовы вашего старшего есть очень перспективный в этом плане брат.
        - Он сумасшедший. На него не так посмотришь - и уже, считай, нарвался. Они ж, говорят, недавно с друзьями Безье разнесли по камушку, ни ворот не осталось, ни привратной башни, всё сожгли, даже камни, слышал? Знаешь, куда он тебя пошлёт, если его спросить? А если второй раз спросить, то не только словами пошлёт, а ещё магической силой, и шпагой добавит, чтоб не сомневался!
        - Ты как первый раз родился. Спрашивать надо с умом и подготовкой. Кто мне рассказывал, что он за сестрёнку свою беспокоится, и даже, вроде, кому-то из вас за неё рожу чистил?
        - Ну. Было дело.
        - Так сестрёнкой-то его и прижать. Она вообще где?
        - Так он же её забрал. Мы ей сказали - уезжай к себе, она и убралась. Вместе со своим выводком. Ещё не хватало - кормить тут их всех!
        - А она была вот прямо совсем бесполезная, да? Брат у неё - маг, а она что - пустышка?
        - Да нет, тоже маг. Не боевой только. Она это, там, убраться, дыру зашить, ещё какую работу в доме сделать. Дом-то и подзарос, как она уехала! Ну и свет с теплом, и воду погреть умела. Такая, обычная.
        - Обычная она ему! Ещё был бы сам магом, была бы обычная. А то сам никто, а туда же, магами разбрасывается! И что, говоришь, дети у неё? Тоже, поди, маги?
        - Да три девки там, толку-то с них! Только у старшей какие-то способности и прорезались, и всё!
        - Так лет немного, наверное. Дурак ты, и помрёшь дураком. Была бы она у вас дома - саму бы прижали, или детей её - и братец примчался бы её выручать, как миленький. А тут мы бы с ним и договорились. Да и вообще кто-нибудь из вас мог бы на ней жениться! Это раньше она девок рожала, а потом могла бы и мальчишек рожать. Магов, заметь.
        - Да мне нельзя жениться, будто не знаешь.
        - Так у вас там и кроме тебя ещё есть. Ты того, подумай. Я вообще терпеливый, но моё терпение уже кончается. Или плати долг - или находи мне мага, как хочешь. И сроку тебе на всё - десять дней. Понял?
        - Понял…
        ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. КРАСАВИЦА И ЧУДОВИЩЕ
        - Мамочка, что за чудовище приходило к тебе? - раздался громкий шёпот, и из-за большого кресла показались два юных личика.
        Чепцы где-то потерялись, ой, нет, под креслом валяются, причёски растрепались, платья все в пыли, и это при том, что в Пале-Вьевилль всегда очень чисто, хоть здесь и живёт множество людей - если и меньше, чем в королевском дворце, то не слишком. Где девочки всегда находят столько пыли?
        - Аделин, сколько раз я говорила тебе, что нельзя так говорить о незнакомых людях? А вдруг это принц? - усмехнулась Мадлен, больше, правда, про себя.
        - Мамочка, ну какой же это принц? - не поверила старшая дочь. - Принцы красивые! А этот - только одет красиво, а сам-то страшный! Настоящее чудовище!
        - Нет, не похож он на принца, - авторитетно сообщила средняя дочь, Мари. - Принцы - не такие!
        Уж конечно, обе они видели в своей жизни не так много принцев, чтобы судить уверенно, потому что из гостиной только что вышел самый настоящий принц. Племянник покойного короля Франциска, кузен покойного короля Генриха и дядя нынешнего короля Карла. Младший брат хозяйки дома, её высочества Катрин, герцогини Вьевилль.
        Жиль де Роган - настоящий принц.
        И стало быть, та, на ком он женится, станет настоящей принцессой.
        И эта невероятная честь только что была предложена ей, Мадлен де Кресси, урождённой де Саваж, вдове неполных двадцати семи лет, матери трёх дочерей. А означенная Мадлен де Кресси, урождённая де Саваж, совершенно не понимала, что ей с этой честью делать.
        - Дети, сколько раз я просила вас - не лазать под креслами и столами, и не подслушивать? Вас могут не заметить и чем-нибудь придавить. А подслушивать нехорошо.
        - Но мамочка, как мы узнаем, что происходит? Ты же нам не рассказываешь! - возмутилась Аделин. - Мы ничего не знаем - ни сколько ещё тут жить, ни когда мы поедем к бабушке!
        - Я сама не знаю, детка, - Мадлен обняла обеих дочерей. - К бабушке мы поедем, когда ваш дядя Жанно сможет нас сопровождать. А он далеко, и тяжело ранен, и я не знаю, когда мы теперь увидимся.
        - А почему он ранен? Он с кем-то бился? - нахмурилась Аделин. - Он же непобедимый воин и могущественный маг!
        - Увы, в спину могут подстрелить и непобедимого, и могущественного, - вздохнула Мадлен. - Он решал свои семейные дела, что-то там не сложилось с братом его супруги.
        - Анжелики? - уточнила Аделин. - Она приедет к нам в гости? Она мне очень понравилась!
        - И мне! - сообщила Мари. - Может быть, мы сами съездим к ней в гости? И она расскажет нам сказку! Никто больше не знает таких сказок!
        Мадлен представления не имела, о чём таком рассказывала девочкам новоиспеченная супруга брата - по виду, сама девчонка девчонкой. Но эта девчонка отказалась от двух принцев и выбрала Жанно, и все говорили, что по любви. Да-да, принц Жиль де Роган и принц Анри де Роган, дядя и племянник, искали благосклонности этой девицы и её богатого приданого, но - всё досталось Жану-Филиппу Саважу. И как так вышло, Мадлен не знала, у неё было не так много времени, чтобы поговорить обо всём с Жанно, когда они с Анжеликой приехали и забрали их с девочками из дома Ангеррана де Кресси, её покойного супруга. Потому что братьям того супруга она совершенно не нужна, зато дом на улице Сен-Этьен - нужен, и лучше уж жить под покровительством маршала Вьевилля, чем рассчитывать на милосердие мужниной родни.
        Маршал Вьевилль - могущественный вельможа и сильный маг. Он женат на принцессе - тётке короля, его старший сын женат на принцессе - сестре короля. Его средний сын тоже женат на принцессе, но - сестре короля соседней Арагонии. Его младший сын - высокопоставленный служитель церкви. В его руках армия. Хорошо, что он знает Жанно Саважа с детских, можно сказать, лет, и хорошо к нему относится. Потому что в его доме - как за каменной стеной.
        Господин маршал Вьевилль был очень добр к ней и детям, и сказал - она может оставаться у них, сколько потребуется. Позже прибыла его супруга, принцесса Катрин, и подтвердила - Мадлен де Кресси с детьми не стесняет их никак. Но… не свой дом он и есть не свой дом, а где свой? Замок Варансон, до которого две недели пути?
        По-хорошему, нужно было бы найти каких-нибудь людей, которые путешествуют в ту сторону, и отправиться вместе с ними. В Варансон, или вовсе в Саваж - к матушке, вдовствующей графине Шарлотте, по которой Мадлен назвала младшую дочь. Но ей было страшно покидать безопасный дом Вьевиллей - мало ли, что ждёт снаружи? Еретики, изменники, да и просто воры и разбойники - одинокая женщина всегда представляет собой лёгкую добычу.
        Мадлен надеялась на то, что Жанно решит все свои семейные дела, и что-нибудь придумает. Он никогда не отказывал ей в помощи, наверное, поможет и тут. Но… Друг Жанно, его преосвященство Лионель де Вьевилль, сказал - он выздоравливает, но рана была тяжёлой, его спасли только потому, что вовремя переправили порталом аж в Фаро, а там - лучшие целители, какие только вообще могут быть. Мадлен очень слабо представляла, где находится Фаро, понимала только, что - далеко, даже дальше родного Саважа. И что Жанно, когда поднимется на ноги, не прибежит первым делом решать её сложности - у него теперь есть свои.
        Почему-то Мадлен думала, что сможет справиться сама. Уедет в Варансон - как-нибудь, и будет там тихо жить с детьми. Но с ней к Вьевиллям отправились только три служанки - её горничная Одиль, нянька младшей, Шарлотты, Луиза, и Николь, воспитательница старших девочек. Четыре женщины и трое детей отправляются через всё королевство? И далеко ли они уедут?
        Конечно, новое замужество было бы достойным выходом. Это свой дом, это какая-никакая защита, это обеспечение. Но…
        Его высочество Жиль де Роган - принц, придворный маг короля Карла Девятого и прочая - сидел в гостиной доставшегося от отца столичного дома возле камина, поглаживал своего огромного кота и размышлял.
        Всю свою жизнь, то есть - последние без малого тридцать лет, примерно с шестнадцати - он прожил сам по себе и сам за себя. И неплохо прожил, что там - грех небеса гневить. И искренне думал, что или так и помрёт, сам-один, да ещё на чужбине, или вернётся, и…
        Что там было, в этом «и», он никогда не задумывался. Вернётся со славой, и получит всё, что таким, как он, причитается - и по праву рождения, и за его собственные заслуги и подвиги.
        Но вышло иначе.
        Здесь, дома, приключения и подвиги Жиля де Рогана в удивительных дальних странах не интересовали ровным счётом никого. Никто не спешил к нему с деньгами, почестями, приглашениями в гости - и просто не спешил. Ему самому пришлось напомнить о себе и родне, и старым приятелям.
        Родня - две сестры, одна вдовая, другая замужняя. У вдовой Анриетты тоже не было никого, она тихо жила в замке покойного мужа, еле таскала ноги после магического истощения, но на судьбу не роптала. Замужняя Катрин наоборот - являла собой образец супруги, матери и бабушки, да-да, шестеро детей обоего полу, и уже столько же внуков, если не больше, и это ещё младшего сына отдали церкви, а две младшие дочери пока не замужем. Ещё был племянник Анри, сын старшего брата Франсуа, уже покойного, молодой человек девятнадцати лет, наследник фамилии Роганов и владелец приличных богатств.
        В общем, семья как-то жила все эти годы без него, и неплохо жила, на самом-то деле. Более того, и Катрин с мужем, герцогом Вьевиллем, и Анриетта вполне искренне приглашали погостить - пока сам не обустроится. Но Жилю не хотелось гостить, он снова хотел сам.
        Увы, городской дом и замок Акон, доставшиеся ему по завещанию отца, принца Людовика, являли собой нечто, не очень-то подходящее для столь высокородной особы. И он совсем не представлял, с какой стороны браться за эту свою новую жизнь - хоть обратно на Восток беги, да только здоровье уже не то, и не ждут его там. Здесь не ждали, а там - и подавно.
        Жилю было проще придумать интригу и историю, чем нанять прислугу, он так и сделал. И изрядно напортачил - с той интригой. Правда, в итоге всё равно остался в выигрыше - потому что обрёл дочь.
        В своих странствиях Жиль иногда подумывал, что вот неплохо было бы - если бы был у него сын. Или - сыновья. С ними можно было бы заниматься магическими искусствами, вместе придумывать те самые истории и интриги, и добывать какие-то блага земные. Но жизнь распорядилась так, что на родине у него отыскалась дочь - прелестная взрослая девушка, маг-целитель, и не только целитель. Жиль в первый момент всё равно что ещё раз по голове получил, потому что представления не имел - что делать со взрослой дочерью. Что с ними вообще делают, с дочерьми - замуж выдают?
        Жакетта оказалась племянницей его приятеля Флориана де Безье и начинала в камеристках у его дочери Анжелики, а потом уже добрые люди помогли ей развить свой немалый дар. Она наполнила жизнью и замок Акон, и мрачный городской дом, и Жиль, прямо сказать, привязался к ней мгновенно и накрепко. Она играючи решала все непонятные вопросы со слугами, с поставками продовольствия, с мелким ремонтом - что в Аконе, что в столице. Он попытался ответить в силу своего разумения, но Жакетта наотрез отказалась от замужества за каким-нибудь из принцев. Принцев много, нашли бы подходящего. Но оказалось - прелестная дева влюблена в нищего виконта де ла Мотта.
        Правда, при ближайшем рассмотрении нищий виконт оказался не так плох - он был изрядно одарён свыше магической силой и прилежно учился ею пользоваться, время от времени устраивая разные каверзы, на некоторые из них у самого Жиля в том же возрасте не хватило бы ни сил, ни выдумки. Звался он Орельеном, вырос при племяннике Анри, а теперь перебрался к Жилю следом за Жакеттой. Парень к ней весьма неровно дышал, и с восторгом слушал рассказы Жиля о дальних странах и магических приключениях - ему они пришлись очень даже по нраву. Более того, он был готов поучиться у Жиля тому, чего пока по малолетству не умел сам.
        Так что у его высочества вдруг оказалась подопечная молодёжь - дочь и жених дочери. Жениху, правда, хотелось что-нибудь дать - ну там, земли, или замок какой поприличнее, потому что где они потом будут воспитывать его, Жиля, внуков? А что рано или поздно народят, сомнений не было.
        В общем, нужно было как-то устраиваться в жизни. И по представлению зятя, герцога Вьевилля, Жилю было предложено очень своевременно освободившееся место придворного мага. Прежний запятнал себя участием в заговоре против королевской фамилии, оказался организатором беспорядков в ночь святого Бонифация и был убит во время штурма королевского дворца, туда ему и дорога. А Жиль думал-думал - ещё не хватало, он и придворная должность, скажете тоже! - и согласился.
        А далее хотелось бы расширить семью. Дочь - это чудесно, но она уже почти что замужем, и вообще собралась отправиться в Фаро - учиться целительству, и не только. И Жиль эту идею, страшно сказать, одобрял - потому что понимал всю необходимость полного и своевременного магического образования. Это стихи можно не писать, и песенки не петь, а магии, если уж свыше дана, надо учиться. И чем больше дано, тем серьёзнее учиться. Поэтому - пусть отправляются, только поженить бы их сначала.
        И неплохо бы самому найти жену. Совсем неплохо - магически одарённую жену. Правда, магов в принципе меньше, чем обычных людей, и не во всех семьях готовы признаваться, что их дочери - маги, но можно ведь найти? Просто чтобы вероятность рождения магически одарённых детей была выше. Так-то у него, конечно, получилась неплохая дочь даже и при том, что мать её магом не была, а если бы была?
        Анжелика де Безье, на которую он, было, нацелился, стала женой графа Саважа - и ни один здравомыслящий человек не будет становиться между этими двумя сумасшедшими. Да и не был Жиль до конца уверен, что ему нужна жена, которая в припадке гнева плавит железные ворота и каменные стены. Саважу же - самое то, что надо.
        Но эта самая Анжелика и предложила ему вариант, который он, подумав, решил попробовать осуществить. У Саважа имелась сестра, точнее, там был целый выводок сестёр, и все, как одна, маги, и все замужние. Кроме самой младшей, которая овдовела в недавних беспорядках, и осталась одна против троих братьев покойного мужа, желавших её дом и что-то ещё из её имущества. Саваж определил её в дом к маршалу Вьевиллю - пока, до каких-нибудь лучших времён. А потом его невероятная во всех отношениях супруга придумала - а не хотите ли, господин Жиль, взять в жёны магически одарённую даму из приличной семьи? У дамы уже есть три дочери, и старшая из них - вполне себе маг, пока не понять, какой, но маг же. Так что глядишь, и вам родит ещё парочку этих самых магов, будете воспитывать.
        Правда, Анжелика глянула на него сурово и сказала - чтоб даже и не думал даму заставлять или привораживать. Говорит, мол, что крутой - так пусть идёт и ухаживает, сумеет очаровать - будет его, ну а не сумеет - сам дурак. Вот прямо этими словами и сказала, паршивка такая. А супруг её, брат потенциальной невесты, только стоял рядом и посмеивался, и кивал - правильно, мол, говоришь, Мадлен у нас хорошая, принуждать её ни к чему не нужно, а более всего - к замужеству. И поскольку тот Саваж обещался с сестрой поговорить, то Жиль подумал - и согласился.
        И даже согласился дать магическую клятву, что не будет принуждать и привораживать. А сейчас уже думал - не поторопился ли? Может, обошлись бы без той клятвы - ну, как-нибудь?
        Правда, вышло всё не так, но когда оно выходит так? Помянутый Саваж получил два арбалетных болта в спину при штурме замка Безье - родственные отношения бывают весьма сложными и запутанными. И выжил только благодаря тому, что его ближайшие друзья - дети герцога Фаро, и один из них - искусный портальщик, он и переправил умирающего к тамошним целителям практически мгновенно. А целители там отличные.
        Но Жилю-то пришлось справляться самому!
        Он заглянул в гости к родичам - посмотреть на даму, что она из себя представляет-то? Дама оказалась на вид очень молода, даром, что три дочери, стройна и хорошо сложена, выглядела скромно и строго, глаз не поднимала, и разве что из-под чепца торчал завиток медно-рыжих волос. Откровенно говоря, в ней не было ничего особенного. Но почему-то Жиль думал о ней целый вечер, и потом ещё половину ночи, и утро - прежде, чем решиться на разговор.
        Решился, называется. Вдовушка глянула сурово - ему, правда, показалось, будто обожгла - и сказала, что не думала пока о повторном замужестве. Что ему оставалось? Только попросить не отказывать ему сразу и в лоб, а дать, что называется, шанс. Позволить навещать её и беседовать с ней. И потом, позже, спросить ещё раз. На это уже ей было нечего возразить, она и не возразила, вздохнула только. И сестрица Катрин утверждает, что нет там никакого поклонника, это у неё самой что-то в голове. Эх, женщины, вечно у них что-то в голове.
        Жиль вдруг понял, что не знает - а что им вообще надо-то, женщинам? Он ещё не стар, сорок шесть - это не старость, особенно для мага. Зятю-маршалу за шестьдесят, а его старым никто не назовёт. Что лыс - ну, так вышло, мог бы быть золотистым блондином вроде любого из племянников-Вьевиллей, да и был - до определённого момента. Хром - ну тоже невелика беда, верхом-то ездит, как дай бог всякому здоровому. И то Жакетта, его золотая девочка, ему ногу неплохо подлечила, можно на неё опираться почти без боли и иногда - даже без посоха.
        Да и вообще, он принц и Роган. И уже не первая такая вот особа ему - ему! - отказывает, и даже не вторая - он-то знает, что на самом деле Анжелики де Безье было две. И ни одной он не глянулся. И теперь вот ещё госпожа Мадлен.
        Эх, шла бы речь о паре ночей - не посмотрел бы на запрет, воспользовался бы магией, хотя бы в самом начале. Но он-то хочет не на пару ночей, да и госпожа Мадлен ему, откровенно говоря, приглянулась, с ней бы попробовать по-настоящему.
        Значит, придётся понимать, как оно вообще, когда по-настоящему.
        Мадлен не могла уснуть до полуночи - думала о странном предложении Жиля де Рогана. Откуда на её голову взялся один из первых вельмож королевства? Где подвох? Потому что поверить в то, что она заинтересовала его сама по себе, не выходило никак.
        Когда она впервые услышала о нём? Зимой, когда весь королевский двор обсуждал его возвращение из дальних странствий и таинственное завещание его брата? Или раньше?
        Да ничего она не знала.
        То есть как, знала, конечно, что существуют в природе Роганы. Как королевская семья, как Вьевилли, как Рокелоры, как Марши, в конце концов - всё это примерно про одно. И одного даже знала лично - потому что братец Жанно каким-то образом в своих дальних странствиях сдружился с целым одним Вьевиллем, и потом уже, по возвращению, через него - с его кузеном Роганом. Тому Рогану Жанно их с мужем даже как-то представил - звали его Анри, и был он весьма юн, ещё младше Жанно, а тот у них в семье самый маленький.
        И в связи с этим Анри Мадлен и услышала про его родственника, Жиля.
        Болтали, что тот давным-давно рассорился с остальным почтенным семейством и отправился восвояси, или что он совершил что-то такое, за что собственный отец, принц Людовик, брат короля Франциска, выгнал его из дому и запретил возвращаться. Мадлен не знала, сколько правды было в тех россказнях, но историю эту притащил в дом младший брат мужа, Жан-Люк, который единственный из всех четверых братьев Кресси имел придворную должность - под началом главного ловчего. Он и сообщил - что Жиль де Роган явился ко двору, потрясая каким-то завещанием, и требовал часть имущества своего покойного брата, отошедшего ныне к племяннику, тому самому Анри.
        От Мадлен тогда ещё потребовали рассказать, что она знает про того Анри - ведь это друг её брата! Но поскольку за разговоры с друзьями брата с неё в этой семье всегда весьма строго спрашивали, она только плечами пожала - по имени знаю, и в лицо, потому что видела, да и всё.
        Позже до Мадлен долетали разве что отголоски - например, когда тот самый Анри прибыл ко двору с невестой, Анжеликой де Безье, они с мужем подходили познакомиться - Жанно зазвал. И просил быть внимательными и смотреть в оба - мало ли что, всё же родичи, а чего ждать от того Жиля - никто не знал. Но о том же он просил и сестрицу Мари с мужем, бароном Эспри. То есть, шума было много, а самого Жиля Мадлен и не видела. Надеялась - когда вся эта история завершится, Жанно придёт в гости, сядет в гостиной и всё-всё ей расскажет. Он-то в самом центре событий! И Мадлен тогда ещё не понимала, насколько в центре событий.
        А потом случился заговор еретиков в ночь святого Бонифация - маршала Мартена, короля Рокелора и всякой местной швали, которой лишь бы побунтовать. Жанно предупредил Мадлен, а она - всех четверых братьев Кресси, ну да кто ж будет её слушать? Потащились все четверо, посмотреть, что там происходит, и вдруг удастся себе что-нибудь под шумок добыть, а вернулись - втроём. Нет бы, как тот же барон Эспри, уехать с семьёй из столицы! Замок Кресси невелик, зато находится недалеко, всего-то полтора дня пути, уехали бы и отсиделись. Но Жан-Люку, следующему за её Ангерраном, очень уж хотелось что-нибудь в тех беспорядках себе приобрести. Вот и приобрёл - старшинство в роду. И немногочисленное фамильное имущество.
        Мадлен не знала, что б она делала, если бы не Жанно, который вдруг нашёлся, и вдруг оказался в столице, и только услышал её - как сразу же сказал, что сейчас приедет. И приехал - со своим ближним человеком Марселем, охраной и молодой женой. Мадлен бы сама не поверила, если бы ей кто сказал, что Жанно женился, потому что… это было не про него. Потому что любая, кого он замечал, была его и так, безо всякой женитьбы. А тут ещё и не просто жена, а бывшая невеста того самого принца Рогана, та самая девица де Безье!
        Девица де Безье, то есть теперь графиня де Саваж, при близком знакомстве выглядела престранно. Нет, она была красавица, это Мадлен заметила ещё при дворе. И одета роскошно - как же, богатая невеста, на шее жемчуга стоимостью как весь замок Кресси, и пояс золотой, как пол-Саважа. Но - бойкая, языкастая, глядит дерзко, а Жанно смотрит, слушает и умиляется. Наверное, и вправду влюбился.
        В тот день они очень помогли - стоило ей только рассказать, что с ней и как, и они оба сказали - нечего здесь оставаться, нечего надеяться на милость Жан-Люка или Гектора, или Оноре. Пока - поедем к господину маршалу, а потом - будет видно. Что-нибудь придумаем.
        И пока Мадлен собирала вещи, новоиспеченная невестка ещё и за детьми приглядывала - собрала их в кучу, села вместе с ними на ковёр и сказки рассказывала. Да так, что девочки до сих пор помнят. За что ей, конечно, спасибо.
        А потом Жанно с супругой уехали, сначала - куда-то, где прятали его величество, потом в Лимей, потом в Безье, и где-то там они стакнулись с тем самым Жилем. Мадлен не отказалась бы узнать подробности, но - это станет возможным, когда Жанно вылечат. Когда он встанет на ноги и вернётся в столицу из далёкого Фаро.
        Своими глазами Мадлен увидела его высочество только вчера. Он пришёл на обед к сестре и зятю, и она сначала не поняла вовсе, для какой такой надобности её вытащили из комнаты, где она занимала младших девочек, ещё до обеда. А там - представили гостю.
        Гость оказался высок и строен, но абсолютно лыс, и смотрел так - будто хочет съесть заживо. И ощущение от него было такое, что глаз поднимать от тарелки не хотелось, а только зажмуриться и бежать. А ещё Мадлен присмотрелась - боже мой, у него ж пальцев на левой руке не хватает! Безымянного и мизинца. И ходит он с посохом. Наверное - старый… Хотя что, покойному Ангеррану было чуть за сорок, и брюхо у него было побольше, и ходил он хоть и без посоха, но с боку на бок переваливался. И ещё у него пахло изо рта, потому что зубы не чистил, как с детства не приучили, так и она не смогла приучить. От принца Рогана не пахло ничем недозволенным, или она не подходила так близко и не принюхивалась - опасалась. Вообще нюх у неё всё равно что звериный, так странно вывернулись в ней магические способности, и сильные запахи Мадлен переносила с большим трудом. Но - могла обнюхать человека и составить о нём какое-то впечатление.
        В Жиле де Рогане она не унюхала ничего особенного. Просто - одежда, немного пот, немного лошадь. То есть - несмотря на хромоту, перемещается он верхом. Наверное, это ему в плюс. Но было там что-то, не запах, не вот прямо запах, а какое-то ощущение… в её представлении это ощущение было связано с сильной и мощной магией. Наверное, в ней всё дело, а в чём ещё-то?
        Мадлен пыталась вспомнить - а какого цвета у него глаза? Не вспоминалось. Помнилось только, что страшные. Или - смотреть ему в лицо страшно. Потому что как впился в неё теми глазами… Никто на неё так не смотрел, даже пьяные братья Ангеррана. А этот… видимо, раз принц, то всё можно. И смотреть, как будто нелюдь - тоже.
        Кто его вообще знает, где его носило, по каким таким чужедальним землям, и что он там вообще делал. Ну да, сильный маг - это даже Мадлен понятно, хоть она сама и не может похвастаться особой магической силой, у них в поколении вся сила досталась Жанно, и правильно это - потому что он мужчина и глава семьи, ему нужнее. И что теперь, раз принц и сильный маг, то всё можно? Вот зачем она ему - немолодая вдова с тремя дочерьми?
        И придумать ответ на этот вопрос Мадлен не смогла, как ни старалась.
        Жиль отправлялся из королевского дворца, но - не домой, а к сестрице Катрин. Или даже к её супругу - нужно было с ним кое-что обговорить, важное для обоих. Катрин на вызов ответила и сообщила, что богоданного супруга где-то с утра носит, но к ужину с большой вероятностью принесёт домой, так что пусть братец Жиль направляется прямо к ним и даже не раздумывает. Отлично.
        Дочь сообщила, что допоздна задержится у наставника, целителя Сен-Реми. И что Орельен сопроводит её домой, они уже договорились. Нет, больше никого не надо, если что - они отобьются.
        Жакетта уродилась в Роганов - прелестная блондинка с голубыми глазами, и слышать от неё вот это «мы отобьёмся» Жилю было непривычно. Но - девочка бывала в бою и умеет отбиваться. Точнее, отбиваться будет Орельен, он в бою неплох, а она - держать ему щит. Они умеют, тренировались. Жакетта жалеет, что племянника Лионеля нет в столице - с ним, говорит, были очень толковые тренировки. И ещё с графом и графиней Саваж. Ну да, графиня Саваж ей подружка. Ладно, вернётся Лионель в столицу - надо будет попросить, пусть заглядывает к ним иногда. Или привозить Жакетту в Пале-Вьевилль.
        Жиль кивнул сопровождавшим его молодым людям - их было трое, не считая Орельена, и взялись они от зятя-маршала. Все владели магией, но - ещё не в полную силу, потому что молодые. У всех где-то далеко были какие-то благородные родители, которые додумались, что детей нужно не дома мариновать, а учить уму-разуму, и пристроили их к маршалу, а от маршала уже они попали к Жилю.
        Сначала повздыхали и поморщились - из двух зол они, конечно же, если бы их кто спросил, выбрали бы нормального военного, а не какого-то хромого мага. И даже то, что хромой-то стал магом его величества, дело поправило не сильно. Ну и ладно, пусть их.
        Вообще Жиль совершенно не был уверен, что эти молодые дарования ему нужны. Вон, Орельен хочет у него учиться - так и учится, а эти лбы зачем? Но дорогой родич сказал - положено. Нечего принцу из Роганов ездить по столице одному, то есть - только лишь с охраной непонятного свойства. У такого вельможи должны быть при себе какие-то люди, а если ты их, дорогой родственник, не удосужился завести сам - таких, каких тебе надо - то будешь ездить с теми, кто оказался под рукой. Глядишь, и сам привыкнешь, и из молодёжи что-нибудь выйдет. Ещё усмехнулся - можешь, сказал, их побить. Глядишь, и проникнутся уважением.
        Конечно, способ был предложен работающий, но на взгляд Жиля - слишком примитивный. Если бы нужно было приручить молодёжь быстро - он бы так и сделал. Но пока его никто не торопил, поэтому - как будет, так и будет.
        И сейчас четыре головы склонились в приветствии - чёрная кудрявая, рыжая хвостатая, белокурая коротко стриженая и пепельная. Орельен де ла Мотт, Робер д’Аккарен, Даниэль Жироль, Жером де Сен-Мишель. Они по очереди помогали Жилю забраться в седло, сегодня была очередь Орельена. Что поделать, проклятая нога не позволяет нормально сделать многое из того, что он раньше и вообще за дело не считал. Ну подумаешь, сесть в седло? А вот ведь.
        Но в седле проще, чем на своих двоих. И вороной Вихрь терпеливо стоит, ждёт, пока Жиль сообщит ему - куда дальше.
        - Де ла Мотт и Сен-Мишель - домой. Остальные со мной в Пале-Вьевилль.
        Жерому не хотелось домой, остальным - в дом маршала. Ничего, не развалятся. Один Орельен доволен - он отправится за Жакеттой.
        И Вихрь тоже не возражает - по мостовой лучше, чем стоять в конюшне.
        В Пале-Вьевилль Жиля всегда встречали безукоризненно вежливо - понимают, держат престиж дома и его хозяина. Как бы ему-то своих выучить? А то не приведи господь, ещё придётся гостей принимать? Да не тех, кто его и так знает, а каких-нибудь этаких?
        Правда, сестрица Катрин утверждала, что всё образуется. Постепенно. И что её дражайший супруг тоже завёл свои порядки не вчера, а понемногу, в течение тьмы прошедших лет. Просто все привыкли.
        Она встретила Жиля в своей гостиной, и там с ней сидели её дочь Шарлотта, герцогиня де Лок, и Мадлен де Саваж, то есть де Кресси. И они втроём разглядывали какие-то вещи, которые при его появлении вручили горничной, и та их унесла. Зато вторая горничная принесла поднос с арро и закусками.
        В принципе, идею о магической страже, то есть - внедрении магов и магической связи в некотором потребном количестве в городскую стражу всех крупных поселений королевства можно было в первом приближении обсудить и с Катрин. Супруга маршала во что только не вникала за свою жизнь - и в политику, и в придворную жизнь, и в дела веры, и в дела охраны тоже. Она с любопытством слушала и задавала вопросы, а девицы, то есть замужние дамы, внимали молча. Шарлотта - с улыбкой, а госпожа Мадлен - настороженно. Жиль же был доволен, что его слушают и готовы обсуждать то, о чём он говорит.
        - Жиль, я благодарна тебе за рассказ, - кивнула Катрин, когда он высказал всё, что хотел. - Но тебе всё равно придётся повторить для Годфри, когда он вернётся, точнее даже - после ужина. Ты ведь останешься на ужин?
        Конечно, он останется на ужин. Только предупредит Жакетту - пусть его не ждут.
        - Вот и отлично, - продолжала сестрица - А пока - могу я попросить тебя?
        - Конечно, - кивнул Жиль, не ожидая подвоха.
        - Будь добр, выведи Мадлен подышать в наш сад. Она уже стала совсем одного цвета со своим чепцом, потому что всё время сидит в комнате, - дорогая сестрица ещё и усмехается!
        - А госпожа Мадлен согласна пойти со мной в сад? - вкрадчиво спросил Жиль, глядя прямо на названную особу.
        Особа вздрогнула - вот прямо вздрогнула.
        - У госпожи Мадлен в том саду дети играют, - снова усмехнулась Катрин. - Они проследят, чтобы с ней ничего не случилось.
        Ещё и дети. Спаси господи. Во что такое он ввязался-то?
        - Пойдёмте, госпожа Мадлен, не будем гневить её высочество, - Жиль поднялся, опираясь на посох, и подал даме руку.
        Дама встала и, не поднимая глаз, подала свою. Тонкие длинные пальцы с аккуратными ногтями. Руки у мага - рабочий инструмент, так и хотелось поближе рассмотреть эти.
        Он вывел даму за дверь и поднёс её ладонь поближе к лицу. Пальцы гибкие, ладонь небольшая и твёрдая, на подушечках пальцев мозоли и дырочки в коже - интересно, от чего такое бывает?
        - Что вы делаете? - дама дёрнулась, попыталась выдернуть у него руку, но он не отпустил.
        - Простите, госпожа Мадлен, - улыбнуться ей, коснуться ладони губами, легонько пожать руку. - Не удержался.
        Она не выглядела средоточием магической силы подобно Анжелике де Саваж, его прошлой несостоявшейся невесте. Но это и хорошо, он не был готов делить своё жилище со сгустком необузданной энергии, каким оказалась та Анжелика. А эта особа хорошо держит свою невеликую силу под контролем, и это - замечательно.
        Сейчас же можно идти, держать её за руку и даже о чём-нибудь говорить. Но великого Жиля де Рогана разбила немота и глупость - неожиданно для себя он не мог собрать и пары слов, и отчаянно не понимал, о чём с ней говорить.
        А пока лучше говорить - молчать они ещё будут, потом. Если перед тем договорятся.
        Мадлен пришла к её высочеству Катрин - та прислала за ней служанку. Принцесса восседала в гостиной, где обычно принимала посетителей, и с ней была старшая дочь - герцогиня де Лок. Её тоже звали Шарлоттой, как младшенькую девочку Мадлен, и у неё самой уже подрастали сын и дочь. Мадлен нравились обе дамы, они спокойно вели себя, вежливо общались с гостями, даже если те сидели на их шее, и… хорошо пахли.
        Принцесса Катрин пахла большим хозяйством и спокойной уверенностью. Герцогиня Шарлотта - примерно тем же, но послабее, и ещё - дерзостью юности, хоть ей и было уже под тридцать. Она давно жила своим домом, но во время беспорядков муж привёз её и детей сюда, потому что сам он находился при армии, его отец - при короле, а дом их располагался в неспокойном квартале Сен-Жак. Там жили люди небедные, но среди них хватало сторонников реформированной религии, и кто знал, как они поведут себя с соседями? Поэтому госпожа герцогиня и дети пребывали под покровительством господина маршала, и были веселы и довольны.
        На столике стоял большой плетёный короб с крышкой, и обе дамы увлечённо вынимали оттуда какие-то вещи.
        - Посмотрите, Мадлен, что мы нашли, - пригласила её присесть рядом принцесса. - Возможно, вашим девочкам подойдут какие-то из этих вещей?
        Да, в коробе лежали сорочки, платьица, чепчики и чулки - да какие! Впору принцессам, да это всё принцессы и носили. Очень хорошего качества ткань, что лён, что шерсть, и есть даже платьице из заморского золотистого шёлка, ну ничего себе! Ой, и красное бархатное платье, всё расшитое золотой нитью. Но наверное, её высочество не имела в виду его?
        Ой, имела. Принцесса улыбалась и говорила - кажется, это платье подойдёт вашей старшенькой, Аделин. И на все слова о том, что такое платье пристало дочери госпожи Шарлотты, только отмахивалась - мол, Изабель не любит этот цвет, и отказывается надевать, поэтому возьмите и покажите вашей Аделин - вдруг ей понравится? А вот это шёлковое подойдёт для Мари. И посмотрите ещё туфельки, вот, четыре пары.
        Мадлен чувствовала себя очень неловко - будучи замужем, она не роскошествовала, но необходимый минимум всегда был. И запасы еды, и одежда. Она многое шила сама, ей помогали горничные - сорочки себе и Ангеррану, и даже его братьям, одежду детям. И если для себя Мадлен могла раскроить и юбку, и лиф, и даже корсет, то в пошиве мужской одежды не понимала ничего. Мужу и деверям приходилось тратиться на портного, но - нечасто, часто не выходило. Поэтому Мадлен научилась ювелирно штопать дыры - порванные и протёртые.
        И уж конечно, никто не думал о том, чтобы сшить девочкам нарядные платья. Всегда ходили в льняных или шерстяных, разве что Мадлен старалась украсить их вышивкой - стебельками или цветочками. Девочкам нравилось.
        Ой, что будет, когда они увидят наряды от принцессы! Мадлен уже очень хотелось на это посмотреть. Но…
        Они как раз добрались до дна короба, когда слуга доложил о том, что пришёл брат её высочества. Хромой принц, которому Мадлен уже почти отказала, но он очень просил не торопиться и дозволить ему приходить и беседовать с ней. Она не нашлась с ответом, а теперь жалела.
        Уж конечно, вещи пришлось отправить в их покои, весь короб. Но ничего, принц же не навсегда пришёл? Как пришёл, так и уйдёт. Поговорит - и уйдёт. Или Мадлен извинится и уйдёт.
        Говорил он, кстати, интересно и убедительно. Но где ж взять столько магов, чтобы в городскую стражу? Маги обычно занимаются, чем поважнее, воюют там, или ещё что делают. Но наверное, принц знает, о чём говорит.
        А потом… Её высочество велела ему подниматься и погулять с Мадлен в саду. Вот не было печали! Только ещё в сад она с этим принцем не ходила, да и вообще, как он пойдёт-то, хромой же!
        Впрочем, пришлось встать и подать руку. Которую этот принц зачем-то стал трогать и разглядывать! Что ещё за новости, зачем ему её рука? Колец на ней нет, других украшений и магических знаков - тоже. Что он вообще хочет?
        Правда, извинился. И поцеловал пальцы - ну, как поцеловал, легко коснулся, но она успела ощутить его тёплое дыхание. Ну кто так делает-то, и зачем, руку целуют так просто, для вежливости, вместо приветствия. Какое там дыхание-то, ткнутся - и всё. А этот что?
        Но пришлось вдохнуть и выдохнуть. И отправиться с ним на прогулку.
        Блажь какая - гулять в саду! Что там делать-то? Дома, в Саваже, никто ни с кем не гулял. Дети гуляли - сами с собой и с другими детьми, а как становились хоть немного взрослыми, так уже нужно было учиться и другие серьёзные дела делать. Хотя, конечно, мальчишки - Жанно и его приятели из дворни - то и дело лазали то по крышам, то по окрестным горам. Девочкам такой воли не давали, нужно было учиться вести хозяйство и рукодельничать.
        В замужней жизни Мадлен тоже не знала безделья - потому что братцы Кресси в хозяйственных вопросах были, прости господи, полными болванами. Их уродилось четверо на небольшой замок и небольшой городской дом, ещё меньше, чем у Саважей. Арендаторы платили через пень-колоду, прислуга в замке и в доме работала больше за еду и крышу над головой, чем за деньги. Их отец погиб в какой-то заварушке, когда старшему было лет двадцать, то есть - задолго до свадьбы Мадлен, а их почтенная матушка потом с трудом сводила концы с концами. И Мадлен радовалась, что её приданое - это не деньги, а крошечные владения, с которых хоть какой-то живой доход, потому что деньги ушли бы мгновенно и насовсем, а тут - всё же подспорье. Управляющий Варансоном был немного маг, самую малость, и умел пользоваться магической связью, это очень помогало. А поскольку никто из братьев Кресси магом не был, и желания отправляться в Варансон и жить там не имел - Мадлен решала все тамошние вопросы единолично и самостоятельно. И хорошо, потому что в противном случае неизвестно, что бы от него к сему моменту осталось.
        Так вот, прогулки. Какие тут прогулки! Гулять в столичном доме негде, нет там сада, только маленький внутренний дворик. А вокруг замка Кресси леса, но кто ж пойдёт гулять в лес, в котором кабаны и волки! Муж и девери охотились, дичь появлялась на столе регулярно, и хотя бы в этом приносили хозяйству какую-то пользу.
        Но сейчас Мадлен чувствовала себя не в своей тарелке.
        Впрочем, поняла она, хромой принц тоже не очень-то знал, что с ней, Мадлен, следует делать. Он поглядывал на неё своими страшными глазами и будто хотел что-то сказать, или вытворить, но после того, как она один раз дёрнулась - сдерживался. Мадлен представления не имела о том, что в голове у принцев, особенно - таких вот, которые жизнь жили, не как то принцу подобает, а вообще непонятно как и где.
        Она подумала, что если бы он был ей интересен, то можно было бы спросить о нём самом. Но вдруг ему того и надо? Она однажды сделала такую ошибку - принялась расспрашивать приятеля Ангеррана, который делал ей недвусмысленные авансы, и утверждал, что и муж не узнает, и от неё не убудет, и вообще ей понравится. Что там могло понравиться - Мадлен искренне не понимала, и принялась отвлекать его от своей особы, спрашивая про него самого. И он, скотина, вообразил, что раз так - то он ей глянулся, и пришлось через пару дней немного попугать его магически, потому как он решил, что можно и руки распустить. Для представителя серьёзной магической семьи Мадлен умела мало, но чтобы напугать не-мага, много и не требуется. Это потом уже она поняла, что нужно было поступить ровно наоборот - улыбаться, хлопать глазами и трещать самой - о кухне и о детях. Эту трескотню не выдерживал решительно никто, даже Ангерран обычно приказывал ей замолчать, стоило только придать лицу соответствующее выражение и рассказать о свежих проказах Аделин.
        Но почему-то Мадлен не хотелось сейчас говорить о том, как девочки прятались под столами в обеденной зале, а Аделин училась магически подслушивать взрослых, и была за этим занятием изловлена господином маршалом собственноручно. Он принёс её, извивающуюся и вопящую, к Мадлен, и очень попросил больше так не делать. И потом уже Мадлен сама сделала дочери внушение, но подозревала, что не имела особого успеха, и Аделин при случае попробует ещё раз. Упрямство у детей было от их отца, а внешность, и как надеялась Мадлен, сообразительность - от Саважей. Впрочем, Саважи тоже те ещё упрямцы, так что - прекрасная наследственность с обеих сторон.
        - Госпожа Мадлен, - о, принц собрался-таки что-то ей сказать.
        - Да, ваше высочество, - пролепетала она.
        Почему-то у неё при нём язык не поворачивался обычным образом, как примерзал где-то там во рту. Если он её не трогал, конечно, и в ладонь ей не дышал.
        - Вы не получали известий от вашего брата в последние дни?
        О да, у них есть ещё одна общая тема, и это Жанно. О нём можно говорить, это безопасно.
        - Пока нет, увы. Я говорила с его супругой - по магической связи. Как-то так вышло, что я вызывала его, а отозвалась - она. Просила прощения, что ответила вместо него, сказала - подумала, что-то важное.
        - Госпожа Анжелика продолжает удивлять. Надо же, смогла ощутить вызов, адресованный не ей, но, очевидно, очень близкому человеку. Только слышал, что так бывает. Или у меня не было настолько близких людей? - он вздохнул. - И как? Было там важное?
        - Я хотела узнать, как он, а оказалось - ещё слишком слаб для того, чтобы сосредоточиться.
        - Это понятно, его очень неприятно ранили.
        - Но… говорят, там очень хорошие целители?
        - Да, госпожа Мадлен, это правда. Ваш брат оказался в самом том месте, которое нужно, - он мало того, что смотрел на неё, так ещё и легонько погладил её пальцы. Той самой многострадальной руки.
        Простейший жест, но её почему-то взволновал. И сердце заколотилось. Вот что это, скажите на милость?
        Коридор кончился, принц отворил и придержал для неё дверь наружу, в сад Пале-Вьевилля. Здесь росли всевозможные цветы, а в центре был устроен фонтан - три мраморных девы танцевали в струях воды. И вокруг фонтана в хорошую погоду обычно играли всевозможные дети - сыновья господина Эжена и принцессы Клод, дочери господина Этьена и принцессы Хуаны-Терезии - они были ещё совсем малы и приходили с нянькой, сын и дочь госпожи Шарлотты, дети кое-кого из ближних людей господина маршала, и - три её девицы.
        И прямо сейчас одна из помянутых девиц, четырёхлетняя Шарлотта, разглядела матушку аж из-за фонтана и с громким воплем «Мама пришла» ринулась к ней. Сшибла с ног маленькую внучку господина маршала Каэтану, наступила в какое-то варево из песка, воды и травы, которое готовили три девицы постарше, включая её сестрицу Мари, и под поднявшийся громкий рёв запнулась о собственную юбку и повалилась на мощёную камнями дорожку.
        И тоже заревела.
        Жиль не успел ещё ничего понять, как оказался в эпицентре грозы - с громом и молниями. Вокруг вопили дети, их унимали няньки, что-то ещё происходило - господи, что же это такое, как же с этим вообще живут-то? Он зажмурился и не видел, как госпожа Мадлен высвободила руку и бросилась поднимать плачущую маленькую девочку - вероятно, одну из её дочерей. Как вообще такая маленькая девочка может издавать такие громкие звуки?
        Он решился открыть глаза через несколько мгновений - когда шум слегка поутих, и ревущих детей развели няньки. Это что, с детьми всегда так?
        А у неё их сколько? Ему же говорили? Трое, что ли? И как это? Постоянный рёв?
        Впрочем, маленькая девочка уже плакала почти без звука, и что-то тихо говорила матери. Мать гладила её по голове, затем подхватила на руки.
        - Ваше высочество, прогулка отменяется, увы, я приношу вам свои извинения. Не были бы вы так любезны придержать дверь?
        Жиль отворил дверь в дом, пропустил госпожу Мадлен с девочкой, зашёл следом. Нет, так дело не пойдёт. Она сейчас снова спрячется, и ищи её потом!
        - Госпожа Мадлен, позвольте вам помочь. Я донесу ребёнка, скажите, куда, а вы берите мой посох.
        Она уставилась на него, как будто впервые увидела.
        - У вас же… нога. Вы не сможете.
        - Отчего же, смогу. Как зовут юную даму?
        - Шарлотта, - она смотрела с опаской.
        - Госпожа Шарлотта, позвольте проводить вас в ваши покои, - сказал Жиль девочке.
        Девочка продолжала всхлипывать и не смотрела на него совсем. Тогда он отставил посох и просто взял её из рук матери. Ничего себе госпожа Мадлен тяжести-то таскает!
        Барышня Шарлотта уставилась на него не хуже матери и мгновенно замолчала. Переводила взгляд с него - на мать, и обратно.
        - Госпожа Мадлен, ведите, - Жиль усмехнулся и поклонился.
        Ноге было больновато, но - не смертельно. Дойдёт.
        Госпожа Мадлен подхватила его посох и пошла впереди.
        Идти и впрямь было недалеко. В её гостиной Жиль опустил девочку на лавку, подумал и поцеловал маленькую ручку.
        - Приятно познакомиться, госпожа Шарлотта. Меня зовут Жиль.
        Девочка молчала и смотрела хмуро и настороженно, прямо как мать. Потом слезла с лавки и вцепилась в материнскую юбку, впрочем, продолжая на него поглядывать. Мать девочки протянула Жилю посох.
        - Вот, возьмите. Он… очень лёгкий.
        - На нем специальные чары, - кивнул Жиль.
        - Вы… сами их придумали? - спросила она.
        Умница, молодец, просто чудо.
        - Да, госпожа Мадлен. Если желаете - могу рассказать.
        Она нервно оглянулась, осмотрела комнату - чего смотреть-то, обычная комната - и вздохнула.
        - Расскажите. Располагайтесь и расскажите. Шарлотта, садись тоже и слушай. Хотела новую сказку? Вот, это тебе будет сказка.
        - Отчего же сказка, госпожа Мадлен? - спросил Жиль как мог вкрадчиво. - Но я могу и сказку, наверное. Когда после некоторых событий я обнаружил, что моя нога не хочет мне подчиняться, это было весьма обидно. Я привык не рассчитывать ни на кого, а тут пришлось искать лакея, или даже телохранителя - представьте, какой позор, мне - и телохранителя? Это и сподвигло меня на такое решение. Ходить с посохом было проще, чем без него, а в навершие я поместил некоторые атакующие и защитные заклятья - чтоб были под рукой, раз уж я теперь привязан к этой штуке. Но вышло тяжело, он был даже тяжелее этой вот милой барышни, из-за своих редких материалов, - Жиль попытался подмигнуть девочке, девочка удивилась, широко распахнула глаза - вишнёвые, как и у матери.
        Ну хоть не кошачьи, как у Саважа, подумал он почему-то.
        - А дальше? - спросила девочка.
        - А дальше мне пришлось подумать, как и куда можно деть лишний вес. Точнее, как компенсировать его окружающим воздухом.
        - Это… как? - госпожа Мадлен наконец-то посмотрела на него.
        - А вот так. Попробуйте взять его теперь, - Жиль с улыбкой снял с посоха заклятье и протянул прекрасной даме.
        Дама протянула руку, взяла… и ожидаемо чуть не уронила. Ничего страшного, даже если уронит.
        - Ой, - она перехватила посох обеими руками. - Ничего себе!
        - Смотрите, - Жиль поднялся и взял у неё артефакт. - Вы вообще видите потоки воздуха, как они есть?
        - Вижу, - кивнула она, и показала рукой.
        Похоже, и вправду видит. Впрочем, что он, Жиль, знает о её силах и способностях?
        - Тогда вы сейчас поймёте, как я их перенаправляю вокруг артефакта и отдаю им то, что не хочу тащить сам, - он подсветил потоки, окружающие посох, разными цветами в зависимости от их направления - синим, зелёным и золотистым. - Видите? За счёт того, что они завихряются в разных направлениях, они создают вокруг стабильное нечто, что и держит вес предмета.
        - Ничего себе, - она смотрела сначала на посох и вихри вокруг него, а потом и на Жиля.
        И смотрела с живым и настоящим интересом.
        - Тоже хочу посмотреть, - сообщила девочка Шарлотта, подошла и дотронулась до посоха кончиком пальца.
        Вокруг руки тут же завертелись разноцветные искры.
        - Неплохо, юная госпожа, - кивнул Жиль. - Даже если вы пока и не можете позвать силу, сила вас признаёт. Госпожа Мадлен, в какой области лежат ваши магические умения?
        - Я… стихийный маг. Слабый. И немного бытовой.
        - Слабый ли - это ещё вопрос, для меня, во всяком случае. И какая стихия подчиняется вам лучше других?
        - Воздух. С водой у меня чуть хуже, а огонь - только воды нагреть да свечи зажечь.
        - Это же замечательно, - улыбнулся он.
        - Что в этом замечательного? - не поняла она.
        - Вы воздушный маг, и я тоже. Нам найдётся, о чём поговорить, правда?
        Она вздохнула и обняла девочку, которая пыталась под шумок сковырнуть с посоха фрагмент поддерживающей стихийную сеть серебряной оплётки.
        - Шарлотта, не нужно трогать посох его высочества.
        - Он без посоха упадёт, да?
        - Ты же видела - он донёс тебя сюда и не упал. Но с посохом ему проще, чем без него. И ещё этот посох умеет бить врагов.
        - Правда что ли? - раздался от двери ещё один юный голос. - У меня есть хорошая палка, научите её бить врагов?
        Жиль оглянулся. У двери стояла девочка постарше и смотрела на него недоверчиво и в упор. Из-за её плеча выглядывала ещё одна.
        - Дети, зайдите и поприветствуйте его высочество, как подобает, - строго сказала госпожа Мадлен.
        Старшая девочка подошла и сделала реверанс.
        - Здравствуйте, ваше высочество. Я Аделин де Кресси. Это моя сестра Мари, - показала она на вторую. - А с моей сестрой Шарлоттой вы уже познакомились.
        - Жиль де Роган, к вашим услугам, юная дама, - и поцеловать ей руку.
        Девочка пискнула, отскочила к матери и обхватила её.
        - Вы нас съедите, да? А потом заберёте маму? - поинтересовалась средняя сестра.
        - Это кто вам сказал такую… глупость? - изумился Жиль.
        - Все говорят, - пожала плечами девочка. - Но мы вам маму не отдадим.
        Мадлен была даже немного рада тому, что устроили дети. Может быть, это испугает принца, и он пойдёт восвояси? Он, бедняга, аж глаза закрыл, и ещё уши чудом не заткнул - вот, так вам, знайте, как это, когда дети. Вы же, наверное, хотите детей? Вот как это выглядит. Не только так, конечно, но…
        Но он справился с собой и не сказал ей ничего. Более того, с лёгкостью дотащил рыдающую Шарлотту до их комнат - правда, Шарлотта от неожиданности и рыдать забыла. Ещё бы, её даже родной отец на руках не носил, а тут такое! А потом ещё начал рассказывать про свой посох и показывать - и впрямь любопытно. С Мадлен давно уже никто не говорил о магии - да и кому бы это было надо? Чему дома научили, ещё до замужества - то и ладно, а научили, как она сейчас понимала, немногому. Что ж, что есть - то и её. Не всем быть, как Жанно, бить врагов ей вовсе незачем. Или как его жена - тоже, говорят, боевой маг, вот диво-то!
        Но слушать принца интересно, не в пример интереснее, чем покойного Ангеррана или любого из его ещё живых братьев. Потому что те умели только про последние городские новости да про придворные сплетни, а ещё - что у нас на ужин да чем заняться завтра. Принц же много где был и много чего видел, вот и пусть рассказывает.
        После водворения всех детей домой за Мадлен и принцем очень скоро прислали от её высочества - пожалуйте, мол, к ужину. Мадлен позвала Николь и Луизу, и велела накормить девочек и уложить потом их спать, а она заглянет к ним, как вернётся. Да, непременно заглянет, даже если они уже уснут. Пожелает им доброй ночи и поцелует.
        По дороге до обеденной залы принц снова вцепился в её руку. Вроде бы и просто держит, но на самом деле - поглядывает, поглаживает, что-то изучает. Ну вот что там изучать? Эти его жесты изрядно беспокоили Мадлен - потому что она не понимала их смысла. И уже была готова выдернуть руку и спрятать - но они пришли.
        Она порадовалась было, что сейчас принц проводит её к стулу, а сам сядет куда-нибудь поближе к хозяевам дома, но он потащил её с собой. Столы стояли в виде ворот - две опоры с перекладиной, и за той перекладиной сидели хозяева и почётные гости. Он-то, конечно, садится там - потому что брат хозяйки, а её для чего туда тащить? И ведь не просто потащил, а усадил! Прямо в голове большого стола, сам он уселся рядом с её высочеством Катрин, а Мадлен устроил рядом с собой. Принцесса перехватила панический взгляд Мадлен и ободряюще ей улыбнулась, и сказала - располагайтесь, дорогая, всё в порядке. Как ваша девочка, я слышала, она упала? Всё хорошо? Целитель не нужен? Вот и чудесно.
        Что подавали за тем ужином, Мадлен не запомнила. Потому что принц всё время был рядом и смотрел на неё… да как хищник на добычу смотрит, так он на неё и смотрел! Водил носом, посверкивал в её сторону глазами, иногда касался её руки - кончиками пальцев, например - одалживая нож, или ноги - ногой под столом. И всё время спрашивал - чего бы ей хотелось, и подзывал слугу - налить вина или воды. За ней и в родительском доме так не ухаживали! Под конец она уже совсем потерялась и очень жалела, что ей не восемь лет, как Аделин, а то бы она непременно спряталась под стол и просидела там до конца трапезы. Но следовало держать лицо.
        А после сладостей убила новостью принцесса Катрин. Она с сияющим лицом сообщила, что послезавтра прибывает жених дорогой Лионеллы граф Шалон, и по этому поводу будет большой праздник - с торжественной трапезой, песнями и танцами, Лионеллой звалась одна из двух пока ещё незамужних младших дочерей принцессы. А когда начали подниматься из-за стола, и Мадлен просчитывала пути к незаметному отступлению, принцесса прямо обратилась к ней и сказала, что рассчитывает увидеть её, Мадлен, на празднике. И завтра придёт к ней, поговорить о платье и причёске. Мадлен оставалось только поблагодарить за заботу.
        Господин маршал позвал принца куда-то побеседовать, и Мадлен уже наладилась было сбежать, но принц сказал, что будет в распоряжении зятя - через четверть часа. А пока он видит, что госпожа Мадлен отбывает к детям, и собирается проводить её. Господин маршал усмехнулся в седые усы и сказал, что ждёт принца в кабинете.
        На обратной дороге повторились все эти чудеса с левой рукой - подержать пальцы, легонько их сжать, чуть погладить. Молча, совершенно молча. Только поглядывая на неё - хищно и хитро. Будто он что-то о ней знает, такое, чего не знает она сама. А что о ней можно знать?
        У дверей в отведённые им с девочками покои принц учтивейшим образом поблагодарил за уделённое его особе время и распрощался. На прощание ещё и поцеловал ту самую руку - и снова как-то не по-людски, она и дыхание его ощутила, и тепло, и что-то ещё, чему не было названия.
        Дети спали. Луиза рассказала, что за ужином Шарлотта капризничала и не хотела есть ничего, кроме пирожного, а Мари с Аделин бросались друг в дружку яблоками. Но они с Николь настояли, и дети съели и мясной пирог, и кашу, а пирожные и яблоки - уже после.
        Мадлен поблагодарила Луизу, зашла в спальню к девочкам, поцеловала легонько каждую и отправилась к себе - готовиться ко сну.
        В Пале-Вьевилль были невероятно удобно устроенные магические купальни - на каждые три-четыре комнаты. Её высочество Катрин уродилась искусным магом-водником, и в её жилище вода исполняла всё, что велено. Вода подавалась в жилые покои - для умывания и купания, в кухню - для приготовления пищи, в прачечную - для стирки, и ещё куда надо - для уборки. Во внутреннем дворе ею же был сделан фонтан, и ещё, говорили, в кабинете господина маршала тоже журчит маленький фонтанчик. Рассказывали, что в родовом поместье Вьевиллей её высочество создала настоящий зачарованный сад - с ручьями, звенящими на разные голоса, подсвеченными фонтанами и поющими водопадами. Мадлен подумала, что хотела бы она на это посмотреть!
        И ещё она подумала, что интересно бы посмотреть, в каком таком зачарованном замке живёт хромой принц. Уж наверное, тот замок до крыши набит всякими диковинами, и там вся домашняя работа делается сама собой?
        Ну вот, снова она о нём думает! Мадлен засветила дополнительный магический шар и рассмотрела левую руку - не появилось ли на ней чего недозволенного. Что он за неё хватался весь вечер? Что там такого? Сейчас Мадлен казалось, что рука прямо горит в том месте, где он коснулся её губами на прощание, но - никаких отметин там не было. Наверное, это какая-то его дурацкая магия, потому что ну как так можно-то? Сколько времени уже прошло, как они расстались, а она до сих пор чувствует его губы на своих пальцах, ну немыслимо же так!
        Мадлен позвала камеристку Одиль, чтобы помогла ей помыться и заплести волосы на ночь. Глядишь - и поможет от навязчивых мыслей. И руки помыть хорошенько, вот. О чём там говорила принцесса Катрин? Праздник послезавтра? Может быть, получится заглянуть на него ненадолго и исчезнуть? Всё равно у неё одно-единственное приличное платье, и то уже очень не новое и совсем не модное. В таком платье лучше всего - стоять у стеночки.
        Правда, Одиль возрадовалась, как только услышала про праздник, и тут же начала трещать о том, что там Мадлен смогут увидеть какие-нибудь достойные мужчины, ведь в доме его милости бывает столько достойных мужчин! И у неё тоже одно на уме…
        - Почему меня все так не любят, что хотят снова выпихнуть замуж? - спросила совершенно расстроенная Мадлен.
        - Отчего же не любят? - удивилась Одиль. - Так наоборот же - заботятся. Чтобы было, кому вас и обогреть, и защитить.
        - Много меня Ангерран обогревал и защищал, - фыркнула Мадлен.
        - Не все же такие, - пожала плечами Одиль.
        Она была ровесницей Мадлен, ей тоже вскоре исполнится двадцать семь. Но Одиль была замужем три года, а потом муж погиб, и единственный сын тоже умер. И брак Одиль был совсем не похож на брак Мадлен. Ну да она не дочь графа, ей можно было выйти за пригожего парня из людей Кресси. Жаль, что у неё так случилось. Жаль, что даже сына не осталось, у Мадлен-то хотя бы дочери. Они чудесные, а замуж их выдавать ещё не скоро - пока можно просто радоваться.
        - Почитать вам? - спросила Одиль, когда Мадлен была помыта, заплетена и облачена в ночную сорочку.
        - Нет, Одиль, спасибо, ступай, - никакие занимательные истории тут не спасут.
        У Вьевиллей большая библиотека, и Мадлен разрешили брать там любые книги, какие ей глянутся. Она и берёт - себе, дочерям и камеристкам на развлечение. Но сейчас, увы, совсем не хочется читать ни про подвиги, ни про любовь.
        Может быть, потом.
        Мадлен ещё немного вспоминала проклятущего хромого принца… а потом уснула.
        Жиль очень любил бывать в кабинете зятя-маршала - потому что это был не кабинет, а прямо райский уголок. В углу стояло апельсиновое дерево в кадке - его привезли из далёких южных земель. На дереве обычно восседала пара больших ярких попугаев - они умели разговаривать и время от времени выдавали что-нибудь необыкновенно смешное. Мужик, Жако, ругался, как заправский сапожник, а дама, Кара, пищала, охала и фыркала, как светская красотка. А ещё они летали по дворцу, нещадно подслушивали и потом повторяли всё это хозяину на разные голоса. На вопрос - зачем тебе эти болтливые холеры, зять только вздохнул и сказал - сначала, мол, понравились, а теперь куда их уже, паразитов? Паразиты при этом садились к нему на плечи, нежно тюкали клювами и говорили что-то вроде «Годфри хороший». Впрочем, маршал не оставался в долгу, и об обитавшем в доме Жиля его милости Котальдо, магически выведенном звере породы кошачьих, тоже отзывался весьма по-военному.
        Вот и сейчас попугаи сидели на плечах хозяина, под деревом журчал небольшой фонтан - сестрица Катрин как-то заколдовала воду, что она всё время лилась на лопасти маленькой мельницы, на столе стоял графин с крепкой настойкой и стаканы, и лежала карта.
        - Ты не боишься обсуждать при них государственные дела? - усмехнулся Жиль.
        - Не боюсь, это они пусть боятся болтать, где не пристало, шеи сверну, если узнаю, - маршал Годфруа почесал клюв сначала мужику, потом барышне. - Ты же не боишься, что твой огромный кот выйдет погулять и задерёт вместо крысы какого-нибудь ценного придворного нашего с тобой величества? Ладно, к делу. Катрин рассказала, что ты придумал стоящую штуку, но расскажешь о ней сам.
        Маршал разлил настойку по стаканам и пододвинул поближе к Жилю тарелку с полупрозрачными ломтиками вяленого мяса и кусочками копчёного сыра.
        Идея магической стражи и магической связи была совершенно не нова, но там, где её удавалось внедрить в повседневность, поддерживать порядок в государстве было намного проще. Жиль встречал подобное - достаточно далеко отсюда, и изумлялся - почему эта простая мысль до сих пор не пришла в голову здесь никому толковому, а толковых вообще хватало.
        - И где же мы найдём столько магов невысокой силы для этого дела, несомненно, благого? - поинтересовался зять.
        - Думаю, найдём, потому что вообще магов больше, чем принято считать. Просто не все знают о себе, что они маги, и не все готовы этот факт открыто признать. Вот всех ли магов в своих владениях ты знаешь?
        - Не уверен, - кивнул Годфри. - Я, конечно, давно уже велел докладывать обо всех магически одарённых детях, и всех их отправляю учиться, а потом беру на службу, но - и я сомневаюсь, что знаю обо всех, и далеко не все сеньоры вообще готовы вести учёт людей в своих владениях.
        - Как же они тогда подати-то собирают, - усмехнулся Жиль.
        - Как-то, очевидно, собирают. Я не лезу в дела нашего финансового ведомства, и полагаю, что кардинал Тальер способен с ним справиться без помощи армии. Впрочем, говорят, что казна переживает не лучшие времена.
        - Ещё бы - и королевство переживает не лучшие времена. Почему никто до сих пор не придавил принца Марша? Без головы его армия развалится достаточно быстро.
        - Займись, - вздохнул родич, подливая настойки. - Если ты думаешь, что у королевства одна голова, и та разумная - увы, я тебя разочарую. Мадам Екатерина, несмотря на весь свой ум, женщина, и не все готовы воспринимать её всерьёз. А его величество неспособен сам спланировать даже свой собственный день. Поэтому - что есть и как есть. Но если ты расскажешь её величеству о своей идее, да с интересными примерами, как ты можешь - возможно, она и согласится на тотальный пересчёт всех магически одарённых подданных. Если поймёт, какая от того может быть польза. Лично ей и укреплению династии.
        - Лично ей - вряд ли. К слову, она желала получить в своё распоряжение мою Жакетту - личный целитель ей, видите ли, занадобился. А я дал ей от ворот поворот - нечего, девочке замуж надо и учиться. Так что она может меня и не послушать.
        - Вот и скажи - чем больше магов выявить, тем больше целителей среди них отыщется. Глядишь, и ей какой-нибудь подойдёт. Кстати, а что думает госпожа Жакетта? Она согласна учиться и замуж?
        - На удивление - да. Правда, она сама выбрала жениха, но тут уж я их обоих неволить не буду. Только надо бы добыть что-нибудь для него, а то совсем нищий, куда это годится. Должен ведь вырасти в весьма приличного мага.
        - Вообще, всю эту развесёлую молодёжь нужно поощрить за смелые и решительные действия во время недавних беспорядков. Я и не думал, что сами справятся, а ведь справились - и короля спасли, и Рокелора поймали. Ну и положили сколько-то еретиков. И твоему будущему зятю вполне можно что-нибудь пожаловать. Но будет лучше, если о нём замолвим словечко не только мы с тобой, а кто-нибудь ещё.
        - Например, твой младший сын или мой племянник?
        - Например, - согласился маршал. - Кстати, ты виделся с племянником?
        - Пока нет. Не уверен, что он обрадуется, если я появлюсь на пороге Лимея и пожелаю ему доброго здоровьица. Но - ещё надеюсь встретиться.
        - Да, было бы неплохо, - согласился маршал, и разлил последние капли настойки. - За успех?
        - За него.
        - Ты не один приехал, я надеюсь?
        - Нет, с охраной.
        - Вот и славно. Послезавтра приходи сам и приводи всю свою молодёжь при параде - на праздник. Отдаём Лионеллу, точнее, ещё пока не совсем отдаём, только показываем, но уже скоро отдадим совсем, нынешней осенью. Пусть молодёжь повеселится.
        Жиль изложил молодёжи соображение о необходимости повеселиться, пока означенная молодёжь грузила его на коня. Наверное, при этом они про себя ругательски ругались, но Жилю до того дела не было. Доедут домой - там Жакетта полечит проклятущую ногу.
        Жакетта, как самая послушная дочь на свете, уже была дома. Выслушала и про ногу, и про праздник, и - только улыбнулась. Сказала камердинеру Венсану снять с Жиля сапоги, и пошла за какими-то волшебными притираниями, от которых стопа болела меньше. Позвала его милость Котальдо - пусть полежит возле больной ноги. Зверь отнёсся к просьбе весьма серьёзно, пришёл, потёрся об хозяйские ноги и позволил положить больную стопу на свою большую тушу и почёсывать себя пальцами.
        - Жакетта, а ты знакома с госпожой Мадлен, сестрой Саважа, самой младшей?
        - Нет, - покачала она головой. - Я только слышала о ней от госпожи Анжелики. А что? Она для чего-то нужна?
        Жиль прямо задумался - нужна ли. Строптивая она какая-то, смотреть на него не хочет, руки выдёргивает, дай ей волю - всё время бы за детей пряталась. Но как же она красива, когда заинтересованно смотрит!
        - Я буду тебе очень благодарен, если ты с ней познакомишься на празднике послезавтра. И расскажешь мне о своём впечатлении. Чтобы мне проще было понять - нужна или нет.
        Он не рассказывал Жакетте ни о своих намерениях в отношении этой дамы, ни о магической клятве. Может быть, надо?
        Наутро Мадлен ещё не закончила завтрак с девочками, когда в их покоях появилась принцесса Катрин. Её сопровождали две служанки с подносами - хозяйка дома явилась пить заморский напиток арро со своей гостьей. Девочкам были предложены засахаренные фрукты, и они с восторгом принялись уничтожать лакомство. Мадлен кивнула Луизе - пусть забирает их всех вместе со сладостями в их комнату, а как съедят - то могут отправляться гулять в сад, только, бога ради, ни с кем не драться и с ног никого не сшибать. По возможности.
        - Мадлен, вы, наверное, ещё не успели примерить на девочек платья? - смеясь, просила принцесса.
        - Нет, ваше высочество, - Мадлен опустила глаза.
        Не жаловаться же на её брата!
        - Представляю, Жиль вчера совсем заморочил вам голову. Я верно понимаю, он предложил выйти за него замуж?
        - Да, - Мадлен по-прежнему не отваживалась поднять глаза от чашки.
        - И вы этому предложению не рады, - улыбнулась принцесса. - Знаете, я тоже не уверена, что обрадовалась бы, предложи мне такой вот Жиль замужество. Но он не так плох, как может показаться, правда. Скажите, Мадлен, а что вы вообще думаете о возможном повторном замужестве?
        Что она думает? Да ничего не думает. Оглянуться не успела и ничего понять тоже не успела, как возник этот самый Жиль де Роган.
        - Я… Если честно, я не успела ещё подумать. Наверное, прошло слишком мало времени. Я надеялась, что Жанно сможет проводить нас с девочками в Варансон, но он не смог.
        - И что бы вы там делали, если не секрет?
        - Жила, - улыбнулась Мадлен. - Дела замка в порядке, хоть он и совсем небольшой.
        - Это очень хорошо, что в порядке. Но каково вам будет - жить в одиночку? А если какой-нибудь сосед решит, что вы - лёгкая добыча, и достаточно привлекательны для того, чтобы взять вас в жёны, не спрашивая на то вашего согласия? Как там вообще с соседями? Вы знаете?
        - Нет, - покачала головой Мадлен. - То есть, знаю - понаслышке. Мой управляющий докладывает мне обо всех значимых новостях. Но лично я с соседями не знакома.
        - Я бы не советовала вам появляться там без солидного мужчины за вашей спиной. Ради вашей же безопасности.
        - Понимаю, - вздохнула Мадлен.
        - Или… вы глубоко любили вашего супруга, и пока ещё не готовы думать о другом мужчине?
        Ну вот ещё, любила, глупости какие. Да хоть кого спросить, тут же расскажут, что там была за любовь.
        - Не могу сказать, что любила. Просто… родители сочли, что старший из Кресси - достаточно хороший вариант для младшей дочери небогатого графа.
        - И вы были послушной дочерью, - кивнула Катрин. - Тогда сейчас вам просто необходимо прислушаться к себе и своему сердцу. Или… к своему телу, - усмехнулась принцесса, - тело, бывает, нам тоже неплохо подсказывает. А что до Жиля - знаете, он не умеет ухаживать за дамой так, как это принято. Он не ваш брат - не станет носить вам розы, рисовать картинки и петь песни. И он, кажется, вообще не понимает, почему франкийские дамы только и делают, что отказываются выйти за него замуж, такого прекрасного. Но если вдруг вам понравится то, что он говорит или делает - не отказывайтесь с ходу от его предложения. Он защитит вас и ваших девочек от всех врагов, и не даст скучать ни мгновения.
        - Я… я не знаю, есть ли у меня враги. Раньше не было.
        - Нет - и хорошо, - не стала спорить принцесса. - И я понимаю, что не на Жиле одном свет клином сошёлся. Завтра на празднике будет много приличных кавалеров, присмотритесь. У мужа в целом отличные офицеры, дураков он не держит. И давайте подберём вам наряд.
        - Нет, благодарю вас, не нужно, у меня всё есть, - замотала головой Мадлен.
        Но переубедить принцессу, если она собралась что-то сделать, было невозможно. Во всяком случае, Мадлен даже и не представляла, с какой стороны там ещё можно подступиться. Её высочество позвала Одиль и велела показывать хозяйский гардероб. Та показала всё, от сорочек до чепцов, принцесса внимательно осмотрела и похвалила Мадлен за хозяйственность и бережное отношение к вещам, но тут же заявила, что всё это совершенно не годится для того, чтобы выходить в люди. Раньше, когда она, Мадлен, была супругой одного из Кресси, её наряды были на его совести, а теперь она под покровительством Вьевиллей, и должна выглядеть соответственно. Увы, сшить новое уже не успеют, но подогнать что-нибудь - возможно. Тем более, что вот этот алый корсет и такая же нижняя юбка - просто отличные, теперь на них нужно подобрать платье.
        Принцесса взялась за прицепленное к поясу зеркало и велела кому-то прийти. А пока это кто-то шёл - рассматривала и нахваливала вышивки на одежде Мадлен. И говорила, что ни она сама, ни её дочери, ни, тем более, её невестки так не умеют.
        Пришла суровая дама в возрасте матушки Мадлен, и принцесса изложила ей задачу - красивое платье на завтра. Хорошо бы такое, чтобы подчеркнуть и медовые волосы, и тёмные глаза. Дама, оказавшаяся местной портнихой, с ходу сказала, что зелёное бы, но готовой ткани нет, даже если не украшенной, есть чёрный бархат - расшивали для госпожи Шарлотты, но она сказала, что ей пока не нужно, ей бы лиловое, его и сшили, а чёрное вот - лежит.
        Тут же было отдано распоряжение доставить тот чёрный бархат и примерить, Мадлен даже слова сказать не успела. И оказалось, что это полностью готовая юбка, расшитый, но не собранный лиф, готовые, но тоже не собранные полоски для рукавов и чепец-арселе, всё это вышито серебряной нитью и мелкими жемчужинами. У Мадлен никогда в жизни не было такого роскошного платья. Принцесса же знай, командовала - здесь подтянуть, тут убрать, причёску завтра сделаем, сумочку на пояс изготовить из остатков ткани. Портниха и призванные ей в помощь три девушки только кивали и соглашались.
        Правда, когда они ушли, её высочество призналась, что просто давно уже никого никуда не собирала. Наряд для Лионеллы на завтра давно готов, свадьба уже бы и состоялась, но - помешали беспорядки, жених был в армии. Увы, ей не удалось поучаствовать в свадебных сборах Анжелики де Безье перед венчанием той с её, Мадлен, братом - а это, как она понимает, было бы любопытно - насколько она, Катрин, вообще представляет себе ту Анжелику. И рассказала, что по слухам, её супруг притащил обоих - Анжелику и Жанно - в церковь чуть ли не за уши, чтобы не целовались тайком по углам, а делали это, как венчанные супруги. Мадлен представляла Жанно, которого маршал за ухо тащит жениться, и смеялась - ну да, маршалу-то не откажешь.
        А принцесса пожелала ей бодрости духа и наконец-то откланялась, но предупредила - что завтра пришлёт людей помочь собраться на праздник.
        Да что ж такое, Мадлен на свадьбу так не собирали, как на этот совершенно чужой праздник! Но принцессе не возразишь, как и её супругу. Поэтому - выдохнуть и принять, как подарок судьбы.
        Ещё один подарок, точнее, целая коробка подарков, стоял со вчера у неё в спальне. Мадлен попросила Николь сходить за девочками и Луизой, и когда те пришли, достала коробку и принялась вытаскивать оттуда и показывать отданные принцессой наряды. Конечно, у девиц разгорелись глаза, и они тут же захотели всё примерить. Примеряли до обеда, и трудно сказать, кто больше радовался - Мадлен или девочки, или их камеристки. Почти все платья пришлись впору, и красивые башмачки - тоже.
        - Ну вот, мама, теперь если ты надумаешь выходить замуж, нам хотя бы есть, что надеть на твою свадьбу, - сообщила Аделин. - А то вдруг ты вправду выйдешь за принца!
        - Меня уже выдали за принца? - поинтересовалась Мадлен. - А кто три дня назад называл его чудовищем?
        - Ну так принцев-то много, вдруг ты красивого найдёшь, - пожала плечами Аделин. - А тот, хоть и чудовище, рассказывает интересные вещи. Вчера помог мою палку заколдовать. Правда, я думала, из неё будут вылетать молнии, а он сказал, что раз я сама пока молнии не умею, то их и не будет. А будет только шарик. Но я и шарик сегодня опробовала на Франсуа, он испугался и убежал.
        - Ты опять задираешь мальчиков? - страдальчески сморщилась Мадлен.
        Франсуа - это внук маршала, младший сын господина Эжена и принцессы Клод.
        - А чего они меня играть не берут? - пожала плечами Аделин. - Взяли бы - я бы к ним не заедалась.
        И эту логику было ничем не перешибить, увы. Мадлен со страхом думала, что будет, когда Аделин сравняется шестнадцать, и ей придёт время искать жениха, но до этого момента оставалось ещё восемь лет. Что-нибудь да придумает.
        А пока нужно было убедить деву снять принцессино платье и сложить его обратно в коробку - например, до завтра, там, говорят, для всех детей сделают какое-то отдельное развлечение.
        Сестрица Катрин очень любила устраивать праздники - сколько Жиль её помнил. У неё всегда всё было красиво, пышно, торжественно и волнительно. Вот и сейчас - ну подумаешь, жених к девчонке приехал, но Катрин улыбалась и говорила - эти дни в родном доме Лионелла должна запомнить на всю жизнь. Что бы ни случилось в её жизни - у неё за спиной семья, она не одинока. Мы с ней, мы за неё. И пусть все это видят и мотают на ус, и мой любимый будущий младший зять - первым номером, усмехалась она.
        О да, у Катрин уже есть один зять, наследник герцога де Лока, и он по струнке ходит. А обеих невесток она по-хозяйски подгребла под крылышко и опекает, даром, что и одна, и другая из правящих семейств, обе сёстры королей. Но для Катрин обе принцессы теперь были дамами из семьи Вьевилль, и это значит - обе они должны быть веселы, счастливы и благополучны, потому что их благополучие - это благополучие внуков Катрин, и точка.
        Зять-маршал посмеивался, что ни за что не стал бы воевать с таким противником, как богоданная супруга. И благодарил бога за то, что Катрин ему супруга, а не кто другой.
        В большом зале Пале-Вьевилля сегодня было всё - и накрытые столы, и цветы, и музыканты, и толпа гостей. Жиль прибыл во главе небольшой армии и подумал ещё, что может быть зять-маршал не был так уж неправ, когда сосватал ему троих парней в свиту. Сейчас с ними, да с Жакеттой и с её женихом - он выглядел внушительно. Они приблизились к голове зала, приветствовали хозяев дома и счастливую пару - кажется, и вправду счастливую, юная племянница сияла так, что никто не сомневался - она идёт замуж за этого парня с большой охотой. Жакетта тоже так светится, когда смотрит на своего нищего виконта.
        Жиль даже устроил небольшое показательное выступление - не фейерверк, фейерверк они потом сделают с де ла Моттом, когда стемнеет, но просто видение счастливой и богатой жизни для жениха с невестой. Для него ничего сложного, а всем понравилось, племянница даже подскочила со своего места и бросилась обнимать Жиля - так она была довольна. А её матушка усмехалась и говорила - девы-то у нас не иначе как от Анжелики де Саваж набрались таких изумительных манер. Жакетта услышала и захихикала - да-да, именно от неё. Но она хорошая, а сейчас ей вообще трудно - муж тяжело ранен, выздоравливает, а её саму приняли в школу боевых магов, где очень-очень нелегко. Парню-то нелегко, а девчонке - особенно. Правда, тут влез де ла Мотт и сказал, что Анжелика того и хотела, и вообще - она сильная, как пять парней, справится.
        И дальше можно было отойти и заняться своими делами.
        Свои дела почему-то были не видны, наверное - снова куда-то спрятались. Жиль внимательно осмотрел зал… и чуть не упал, хоть и опирался на посох. Мадлен де Саваж, тьфу, де Кресси стояла совсем рядом с хозяевами дома и сегодня она была невыразимо прекрасна. Видимо, загребущие руки Катрин дотянулись и до неё. А что - живёт в моём доме, значит - моё.
        Никаких белых чепцов и скромных платьев. Чёрный цвет ткани подчёркивал стройную фигуру, платье плотно облегало высокую грудь, медовые волосы струились на спину из-под драгоценного арселе - вот как эта штука называется. Эх, коснуться бы тех волос, пропустить меж пальцев, и обхватить ту талию, и чтоб глаза смотрели не в пол, а на него… Впрочем, сейчас глаза смотрели именно в пол, и с этим следовало что-то сделать.
        - Так, армия. Жироль и Сен-Мишель свободны, пока, Аккарен и де ла Мотт при мне. Не кривитесь, отпущу тоже, но чуть погодя. Жакетта, что можно подарить прекрасной даме?
        - Цветок? - улыбнулась Жакетта. - Граф Саваж тайно дарил Анжелике розы, это было очень романтично.
        - Тайно не хочу, роз не захватил. Впрочем, где-то же они есть, правда? - Жиль подумал, что знает на свете пару-тройку мест, где в эту пору года должны быть цветущие розы.
        Конечно, эти места довольно далеко от Паризии, но - кто ж сказал, что будет легко? Раз он не догадался с утра послать того же де ла Мотта в цветочную лавку, то теперь ему и отдуваться.
        Жиль зажмурился, сосредоточился, вспомнил кое-какие свои упражнения в доставке мелких предметов из точки А в точку В… и у него в ладонях материализовался цветок. Что характерно, роза. Настоящая - с лепестками, запахом и, чтоб её, шипами. Белая.
        - Как вы это сделали? - де ла Мотт широко распахнул глаза и разинул рот.
        - Потом покажу, - отмахнулся Жиль. - Ты вот лучше скажи - белую розу ж лучше подарить девице?
        - Наверное, - пожал плечами тот, балбес никому ничего не дарил.
        Даже из чужих садов не таскал, подобно помянутому Саважу.
        - Тогда это тебе, - Жиль протянул розу Жакетте. - Пристрой куда-нибудь. Куда там девают розы - в шапку, в причёску, ещё там куда.
        Жакетта ойкнула, напоровшись на шип, облизала руку и спрятала нос в цветке. Судя по всему, она была довольна. Можно повторять.
        - Сейчас добудем ещё одну. Не белую. Экзотически красивую, - сказал Жиль и протянул руку.
        Роза образовалась, но она была голубая. Вот прямо голубая - очень нежного оттенка, как глаза Жакетты.
        - Где вы их берёте? - почти простонал де ла Мотт. - Тоже хочу так!
        - Потом, - отмахнулся Жиль. - Где беру - там уже нет. Наверное.
        Этот цветок подойдёт для Катрин. Для его интереса снова нужна другая. Надо конкретизировать условия задачи.
        Третий вариант получился бордово-красным, и оказался крупнее первых двух. Да, с этим уже и подойти не стыдно.
        Впрочем, манёвр был сложносоставным, и зять-маршал, наверное, оценил бы. Потому что сначала Жиль прошествовал к сестрице Катрин и осчастливил её промежуточным результатом эксперимента, а потом уже подошёл к объекту своего интереса.
        - Приветствую вас, прекрасная госпожа Мадлен. Вы знакомы с моей дочерью? Её зовут Жакетта. Это её жених, виконт де ла Мотт. Виконт д’Аккарен - мой человек. Возьмите, этот цветок для вас, - Жиль поклонился, как мог учтиво, вообще он никогда не забивал себе голову всеми этими поклонами и прочей чушью.
        Но ведь понадобилось же!
        Госпожа Мадлен сделала изящный реверанс и приняла розу - с улыбкой.
        - Благодарю, ваше высочество. Очень красивый цветок.
        И снова опустила взгляд в пол. Жиль уже был готов брать её под руки и вести куда-нибудь, чтоб хоть как-то разговорить, но распорядитель торжества объявил, что сейчас немного танцев, а потом торжественный ужин. И первый танец по традиции - павана.
        Отлично, просто отлично! Павану он вышагает, тут нет ничего сложного.
        Жиль оглядел своё войско и обнаружил, что хитрец де ла Мотт уже сбежал и вместе с Жакеттой становится в колонну.
        - Госпожа Мадлен, вы составите мне пару на этот танец?
        - Вы… готовы танцевать? Ваша нога позволит вам?
        - Позволит, - ответил он так, чтобы пресечь все возможные разговоры.
        Вот ещё, про ногу его болтать! Нога и нога, он ходил этой ногой по таким местам, что всем бы здоровым добраться без потерь.
        Д’Аккарену не повезло - он остался сторожить посох Жиля, цветок госпожи Мадлен и лавку.
        Мадлен едва вынесла сборы на праздник - да что это такое, в самом-то деле!
        Принцесса Катрин прямо с утра прислала некую госпожу Онорину - даму средних лет в идеально накрахмаленном чепце, её чёрные глаза на круглом лице смотрели строго и требовательно. Она оглядела Мадлен, будто Мадлен была куклой, позвала Одиль, привлекла ещё каких-то служанок и начала распоряжаться - ванну воды, принести то и это, и прочее.
        Мадлен отмочили в нескольких водах - и просто в воде, и с каким-то молочком, и с травами, и она уже даже не понимала, с каким дьявольским зельем. Но надо отдать даме должное - она знала, что делала, кожа Мадлен стала необыкновенно мягкой, пахла приятно, а все лишние волосы всё равно что сами убрались. Тьфу, это-то зачем, там-то кто на неё вообще смотреть будет?
        Потом Мадлен уложили на кровать, сказали закрыть глаза, и положили на лицо пропитанную чем-то пахучим ткань, у неё даже голова заболела от запаха. Она попробовала сказать об этом госпоже Онорине - но та только отмахнулась, пройдёт, мол, ничего страшного. И потом ещё намазала чем-то лицо, и отдельно - веки.
        Кисти и стопы натёрли чем-то жирным, сверху замотали в ткань, снова велели лежать спокойно. И правда, толк был - размягчились все мозоли, тут их аккуратно и срезали. И поскребли пятки чем-то шершавым.
        А потом стали издеваться над волосами. Чем-то намазали, накрутили на тряпки, завязали узелками и принялись сушить магически. Мадлен тоже так умела, очень полезно, потому что девочкам после купания проще как раз высушить волосы руками, чем просить их спокойно посидеть у камина и подождать, пока само досохнет.
        Кажется, где-то в процессе разрешили поесть. А потом ещё девочки пришли с прогулки, и по команде госпожи Онорины их быстро переодели в красивые платья, хорошенько расчесали волосы и отправили к госпоже Шарлотте, которая взялась устроить развлечение для всех живущих во дворце детей. Обычно во время одевания кто-нибудь капризничал, не Аделин, так Шарлотта, а тут госпожа Онорина только глянула - и все капризы кончились, не успев начаться. Мадлен подумала - надо бы выучить такой взгляд, полезно.
        Платье прибыло в сопровождении двух девушек, которые принялись ловко одевать Мадлен. Самая красивая её сорочка - вышитая, и кружево она тоже сплела сама. Одобренные вчера принцессой низы - корсет и юбка. Подушечка - приподнять юбку на бёдрах. И невероятное платье из заморского бархата, само по себе как произведение искусства.
        Хорошо ещё, что матушка подарила на свадьбу ниточку жемчуга и серёжки. И что Мадлен удалось сохранить украшения от хищных лап покойного супруга и его братьев.
        Дальше принялись раскручивать тряпочки на волосах. И под пальцами госпожи Онорины невероятным образом струились золотисто-медовые локоны, подумать только, как бывает-то, Мадлен всю жизнь была уверена, что с такими локонами - только родиться. Их осторожно расправили, чем-то помазали и угнездили сверху драгоценный чепец. И показали ей в большое специально принесённое зеркало - что получилось.
        Да это не она, так не бывает. Это кто-то незнакомый. Её ж родные дети не узнают!
        Оказывается - ей подвели глаза и накрасили ресницы, и чем-то помазали лицо, чтобы казалось белее и ровнее. И губы сделали алыми, вот ужас-то! Все же будут на неё пялиться!
        Но… красиво, очень красиво. Мадлен и не думала, что её можно сделать такой красивой. Теперь она хотя бы это знает. И стало понятнее, почему госпожа Шарлотта всегда прекрасна, а её высочество, несмотря на свои годы, весьма молодо выглядит.
        И уже пришло время спускаться в большой зал. Мадлен взяла с собой Одиль - мало ли, что, вдруг что-то развяжется или потеряется, кто будет её спасать? Она ж совсем не привыкла ходить в таких платьях! Как же все они - женщины Вьевиллей - справляются? Даже самые юные, такие, как Лионелла и Франсуаза?
        Лионелле было шестнадцать, и она шла замуж с радостью - сияет, смотрит на жениха, глаз не сводит. Наверное, они знакомы давно и понравились друг другу. Дева вообще была красива, а сегодня второй такой прелестной просто больше не было. Мадлен с чего-то подумала ещё, что рыжую масть господина маршала унаследовали только две дочери - Шарлотта и Лионелла, а все сыновья и самая младшая дочь Франсуаза пошли в её высочество, золотоволосые и сероглазые. И сейчас у Лионеллы было прелестное зелёное платье, отлично гармонирующее с её рыжими кудрями - настоящими, не как у самой Мадлен.
        И ещё Мадлен вспомнила себя перед свадьбой - испуганное нечто, которому и в голову бы не пришло улыбаться жениху. Наверное, предчувствовала, что замужняя жизнь - не сахар и не мёд. Впрочем, у сестрицы Мари иначе - они с её бароном вечно переглядываются и перешёптываются, и говорят друг другу что-то, более ни для кого не предназначенное. А женаты уже тоже почти десять лет - это ведь на свадьбу Мари тогда притащились Кресси в качестве друзей жениха и прямо там решили сосватать последнюю незамужнюю дочь графа Саважа за самого старшего из четверых.
        Никто не живёт так, как другие, но всё - по-своему.
        И эта умная мысль никак не поясняла, как дальше жить самой Мадлен.
        А потом думать стало резко некогда, потому что к ней подошёл его высочество Жиль де Роган собственной лысой персоной, да не один, а с кучкой молодёжи. И в руках он держал розу - очень красивого тёмно-красного цвета и огромного размера. Где только взял такую, Мадлен отродясь таких крупных роз не видела. Поклонился, поздоровался и преподнёс эту самую розу - и что теперь с ней делать? Красивая, конечно, но куда её?
        Мадлен осторожно понюхала цветок - очень нежный запах. Тем временем принц представлял пришедших с ним - оказалось, это его дочь с женихом, жених был смутно знаком, а вот о дочери Мадлен ничего не слышала. Он вдовец? Дочь была типичная девица из Роганов - очаровательная блондинка с серо-голубыми глазами, и у неё в руках тоже была роза - неужели папенька и о ней заботится, или всё же жених?
        Вот ведь, и не сбежишь - невежливо, и роза красивая. И что дальше?
        А дальше объявили начало танцев и павану, и принц, ни мгновения не раздумывая, пригласил её. Мадлен изумилась - с больной ногой? Он, правда, ответил резко, видимо, уже устал отвечать про эту самую ногу, но - ещё скажут потом, что она принца уморила!
        Впрочем, в том, чтобы станцевать павану, и впрямь нет ничего сложного. Роза осталась на лавке, и второй сопровождавший принца парень остался её сторожить. Надо будет потом попросить Одиль унести цветок в комнату.
        Танцевал принц сносно - двигался легко, правда - не с той ноги. И его это совершенно не заботило. Идёт - и хорошо. Держит Мадлен за руку, легко поглаживает ладонь. Потом ведь она опять полночи не уснёт, будет выискивать на запястье его следы! Но, к счастью, танец оказался коротким, дальше объявили гальярду, и её-то уже никто из них танцевать не стал. Мадлен, сказать правду, и не умела. В её жизни балы встречались нечасто, и обычно она ограничивалась тем, что не требует искусства - бранлями, той же паваной, или, на худой конец, аллемандой. Это Жанно умеет и гальярду, и вольту, и южные новомодные балетти, но он учился не дома, он учился в своих дальних странствиях и при принце Анри, племяннике принца Жиля.
        Принц Жиль раскланялся - и смотрел при этом на неё так, что ей было очень не по себе. Ну вот почему он на неё так смотрит? Не на всех ведь, это к ней как репей прицепился!
        К счастью, его куда-то отозвали, он извинился и отбыл - вместе с одним из сопровождавших его молодых людей. Остался второй - жених дочери - с той самой дочерью.
        Правда, дочь вела себя совсем не заносчиво, а ровно и дружелюбно - как принцесса Катрин или любая из её дочерей. Породу не скроешь. Она сообщила, что её жениха зовут Орельен, и что он друг Жанно. Ну конечно, и ещё с ними ходил младший принц Роган, племянник Жиля. Вроде бы этот молодой человек не отличался запредельной знатностью или большим богатством, как он умудрился заполучить принцессу в невесты? Впрочем, не важно. И он, оказывается, искусный маг, несмотря на юный возраст. Может быть, всё дело в этом?
        К ним подошёл побеседовать его преосвященство Лионель, и молодёжь тут же засыпала его вопросами - как там Жанно. Тот рассказал, что навестил его накануне, он постепенно поправляется, ему разрешают вставать с постели и ходить, но - совсем недолго. С ним Марсель и госпожа Лика.
        Про эту самую госпожу Лику - Мадлен не сразу поняла, что речь о супруге Жанно - спрашивали ничуть не меньше, чем про брата. Его преосвященство со смехом рассказал, как та сдавала экзамен в какую-то магическую школу - ей не поверили, что она что-то там умеет, потому что не мужчина, и пришлось доказывать. И она доказала, и теперь там учится. Тут Мадлен подумала, что тоже может поддержать беседу - и рассказала, что девочки вспоминают Анжелику до сих пор и очень хотят повидаться с ней снова, потому что она рассказывала какие-то интересные сказки. Принцесса, её жених и его преосвященство переглянулись и рассмеялись, и согласились, что Анжелика может рассказывать ещё какие сказки.
        А потом возле них возник какой-то весьма щёгольски одетый кавалер, и попросил господина Лионеля представить его неизвестной прекрасной госпоже.
        - Госпожа де Кресси - сестра Саважа, - пояснил его преосвященство медовым голосом. - Советую вам, Эскар, быть осторожнее.
        Неизвестный кавалер вздохнул.
        - Конечно же, ваше преосвященство, - тот выглядел кротким и добронравным. - Я буду очень вежлив с прекрасной госпожой. Могу ли я пригласить её на танец?
        - Госпожа Мадлен, это Габриэль, граф Эскар, он служит его высочеству Генриху. И, очевидно, желает с вами танцевать.
        - Благодарю, - вздохнула Мадлен. - Но не уверена, что смогу составить пару - я не знаю объявленного танца.
        Всех пригласили на что-то, Мадлен неизвестное, и в первой паре стояла сияющая Лионелла де Вьевилль со своим женихом.
        - Тогда, может быть, следующая аллеманда? А пока прогуляемся?
        - Благодарю вас, я не расположена гулять.
        - Тогда я подойду к вам перед танцем, - граф Эскар поклонился изящнейшим образом и отошёл.
        Может быть, позабудет? Или найдёт другую жертву? Тем временем рядом появилась Одиль, Мадлен отдала ей цветок и велела унести в спальню, там поставить его в воду и возвращаться.
        - Мы присмотрим, госпожа Мадлен, - подмигнул ей виконт де ла Мотт. - Он будет с вами только танцевать, ничего более!
        Надо же. Для Мадлен и танцевать-то - уже много. В её прошлой жизни танцевать можно было с мужем и с его братьями, и ещё иногда с Жанно - если он вдруг случался там же, где и она, и это уже был праздник. Мадлен поняла, что просто не умеет танцевать с чужими мужчинами! Ей это не то, чтобы неприятно, но - не в радость совершенно.
        А как ты будешь девочек замуж выдавать - подумала она. Тоже как тебя саму - ничего о жизни не знающими? Умеющими только рукодельничать, вести дом да читать? Или, может быть, лучше, как Лионелла де Вьевилль - радостная, счастливая, наслаждающаяся и вниманием жениха, и праздником, и вообще жизнью? Потому что самой Мадлен стало обидно до слёз, когда она вдруг поняла, что её жизнь тоже могла быть другой. И для этого ей даже не нужно было рождаться мужчиной, как Жанно, женщины тоже живут не только так, как жила до недавнего времени она.
        И ей бы очень не хотелось, чтобы её девочки, попав на такой вот праздник, не знали, куда деваться от неловкости и неумения. Поэтому - нужно пробовать самой. Просто танцевать и разговаривать. Вдруг получится? А потом - учить их.
        Жакетта в ответ заулыбалась, и рассказала - она тоже, оказывается, почти не умеет танцевать. Так вышло, она стала учиться совсем недавно. Как, граф Саваж не рассказывал госпоже Мадлен её историю? Значит, надо будет рассказать.
        Объявили ту самую аллеманду, и тут же к ним подскочил граф Эскар, и раскланялся, и подал руку, предварительно коснувшись запястья губами - прямо как при дворе. Мадлен сделала реверанс и подала ему свою руку, тоже сначала поднеся её к губам.
        Шаги в целом несложные, о них можно не думать. Можно присмотреться к кавалеру. Он темноволос, темноглаз, и не пожирает её взглядом, как принц, а поглядывает осторожно и изредка, но поглядывает, даёт понять - что она в центре его внимания. Одет роскошно - видимо, не бедствует. Жемчуг на дублете ровный и крупный, рисунок вышивки - прихотливый. Много колец на пальцах - и гладкие, и с рисунком, не видно, каким, и два - с камнем. И ещё от него пахло - не обычным запахом мужчины, пусть даже и следящего за собой, а вот прямо - какими-то притираниями. Как будто - немного цветочного масла, и ещё чего-то, в целом - запах гармоничный, но - какой-то сладковатый. И - этот наносной запах смазывал впечатление от его собственного. Любопытно. Интересный вариант. Ну да, некоторые придворные кавалеры даже глаза подводят, говорят - им это нравится. Покойный муж и его братья о таких говорили недобро, ну да они и к серьге в ухе Жанно поначалу попытались прицепиться, одного раза хватило, больше не заикались.
        Мадлен не заметила, что танец закончился. Поняла только, когда её кавалер остановился и, не выпуская её руки, поклонился. Она спешно ответила - ещё подумает, что она совсем деревенщина. Впрочем, про неё пусть что хочет, то и думает. Пока. А вот девочкам уже совсем скоро нужны будут её безупречная репутация и какая-то основа для выхода в свет - там должны знать хотя бы её, Мадлен. Значит… никуда не уезжать, пользоваться добротой Вьевиллей и заводить знакомства?
        - Госпожа Мадлен, дорого бы я дал, чтобы узнать ваши мысли, - улыбался Эскар.
        Довольно хищно улыбался, если уж на то пошло.
        - Они просты, как летний ветер - я думаю о дочерях, и о том, что старшей уже через несколько лет выходить в свет и представляться ко двору.
        - Если ваши дочери унаследовали вашу красоту - то им просто не будет равных, - улыбался Эскар. - Может быть, теперь вы согласитесь прогуляться - хотя бы до фонтана во дворе и обратно? Ваши друзья вскоре вновь получат вас в безраздельное пользование.
        Друзья? У неё? Нет у неё друзей, подумала Мадлен, и поняла - насколько это грустно. У отсутствующего здесь брата - есть, и она сейчас пользуется именно его дружескими связями - на благо себе и девочкам. А у Ангеррана друзей не было. Что он мог дать дочерям? Да ничего.
        Но кажется, она отвлеклась и снова прослушала слова своего кавалера, а он, видимо, принял её молчание за согласие, и уже вывел её из зала во внутренний двор и вёл к фонтану. Сейчас там не было играющих детей, и вообще сгущались сумерки.
        - Вы снова где-то в дебрях ваших мыслей, прекрасная госпожа де Кресси, - говорил он. - Вас совершенно невозможно очаровывать сладкими речами - вы их не слушаете. Может быть, с вами нужно быть откровенным?
        - Будьте любезны, - она насторожилась.
        Слова об откровенности обычно не означали ничего особенно хорошего.
        - Вы очень красивы и вы свободны. За вашей спиной не стоит никакого злого мужа. Вы сама себе хозяйка, и можете сами решать - отвечать ли на предложение мужчины.
        - Предложение? - нахмурилась она.
        Вот ещё не хватало!
        - Я тоже свободен, и я восхищён вами, дорогая госпожа де Кресси. Я готов петь вам оды и дифирамбы, и не только петь - если вы позволите утешить вас в вашем суровом одиночестве. Уверяю вас, я достаточно искусен, чтобы вы быстро забыли вашего неуклюжего мужа - вряд ли он в любви был лучше, чем во всём остальном.
        - Я не понимаю вас, - отрезала Мадлен.
        То есть на самом-то деле она прекрасно всё понимала, но предпочитала, чтобы все вещи были названы своими именами. Чтобы потом никто не мог сказать - ах, я совсем не то имел в виду.
        - Вы не можете быть настолько наивны, прекрасная Мадлен. Или вы наоборот - искушены? Хотите назвать всё прямо? Извольте. Вы прекрасны, и я хочу вас - сейчас. И потом тоже. В идеале - насовсем, но вдруг мы не устроим друг друга в любви? Вы свободны, и ничто не мешает вам попробовать. И никто. И я постараюсь не разочаровать вас, - он поднёс к губам её пальцы, легко дотронулся.
        Именно чуть дотронулся - вовсе не так, как принц до того.
        И его сладковатый запах стал настолько приторным, что Мадлен чихнула.
        - Простите, господин граф. Я не хочу вас обидеть, но - нет. Между нами не может быть ничего.
        - Отчего же? Вполне может. Позвольте себе захотеть - хоть немного, и дальше вам понравится, уверяю вас. Вы ещё будете просить меня повторить, вот увидите!
        - Не хочу ничего видеть, и ни о чём просить тоже не хочу. Благодарю за танец, приношу извинения за всё остальное, - Мадлен вырвала руку из его пальцев и хотела было подхватить юбки - о проклятущие тяжёлые юбки! - и бежать к дверям в зал, но он перехватил её, прижал к себе и впился в её губы редкостно неприятным поцелуем.
        Мадлен попробовала вырваться - не получилось. И тогда она вспомнила науку Жанно - несложное действие, которое можно выполнить, даже если у тебя руки несвободны. Только нужно расслабиться на мгновение, и…
        Эскар, скотина, тут же воспользовался этим мгновением и принял его за сигнал к действию. Его поганый язык ткнулся ей в рот, а дальше она сосредоточилась и зажала ему нос, да так, что он тут же отпрянул от неё и принялся хватать воздух ртом, а ещё его дёрнули сзади и оторвали от неё совсем.
        - Думать забудьте об этой даме, Эскар, - холодно произнёс хромой принц, держа его на некотором расстоянии от земли.
        И при этом - не касаясь Эскара даже кончиком пальца.
        Жиль понимал, что такие вот праздники существуют в том числе и для того, чтобы решать на них дела, что это не им придумано, и не им будет изменено. Но всё равно злился - сейчас бы сесть рядом с прекрасной Мадлен и побеседовать - просто так и ни о чём. Он не очень-то умел ни о чём, не слишком хорошо помнил, как флиртовать с благородными дамами, но был готов рассказывать забавные истории, которые когда-либо случались с ним - или на его глазах. Однако же, один из его парней, Сен-Мишель, принёс просьбу зятя - подойти переговорить, и следовало это сделать.
        Маршала интересовало положение дел в графстве Безье - которое недавно по ходатайству означенного маршала плюс племянника Лионеля было передано во временное управление Жилю, племяннику Лионелю, как королевскому дознавателю, и ещё брату Мадлен Саважу, как супругу единственной наследницы покойного графа. Ну да, в Безье развёлся разбойничий притон - с лёгкой руки подлеца Антуана, который покойному графу даже и сыном-то не был, как оказалось, и как сам Жиль первым делом и выяснил. И они втроём, да ещё с госпожой графиней Саваж, в девичестве Безье, и с друзьями того Саважа - детьми великого герцога Фаро наводили там порядок пару недель назад. Навели, но - относительно. Антуан нашёл в процессе свой конец, из его офицеров тоже кого прибили, кого вздёрнули, потому что нечего разбойничать. Жаль, Саважа подстрелили, но это - рассчитанный риск, когда идёшь в бой, никогда нельзя знать, каким выйдешь, и выйдешь ли вообще.
        Подошёл ещё и Лионель - правильно, он тоже лицо заинтересованное и во всём участвующее. Кто бы подумал, как живописна бывает жизнь коадьютора Льенского архиепископства!
        Маршал, как оказалось, заинтересовался делом вот прямо сейчас с подачи короля и королевского совета - Жиль знал о запланированном на утро заседании, не знал только, что кому-то стукнуло в голову послушать про дела в Безье. Ну что - расскажем, даже и как есть можно рассказать, и племянник, кажется, думает примерно о том же. Лионель глянул на Жиля и принялся рассказывать - и походило это не на рассказ сына отцу, а на отчёт дознавателя королевскому маршалу. Кратко, без лишнего, сугубо по делу. Какие разрушения, скольких казнили на месте, кого сочли возможным приставить к делу.
        Зять-маршал покивал, поблагодарил, сказал, что представил себе, что там, и пусть они завтра то же самое рассказывают королю и совету, а он, если будет нужно, поддержит. Можно было отправляться обратно в зал и расставлять силки на госпожу Мадлен. Жиль надеялся, что Жакетта и де ла Мотт не дали ей сбежать к детям.
        Сбежать и не дали, но и не запрещали танцевать со всякими проходимцами! Жиль с изумлением увидел, как госпожу Мадлен ведёт в танце Габриэль д'Эскар - один из приближённых принца Генриха, младшего брата короля. Вот только ещё не хватало всяких смазливых юнцов из окружения наследника престола!
        - Что это? - спросил Жиль у де ла Мотта, кинув на завершавшую танец пару.
        - Госпожа Мадлен танцует с Эскаром, - подал плечами тот. - Лионель предупредил его, чтоб без фокусов.
        Лионель предупредил - это хорошо, конечно, но Эскар - болван и наглец, и вряд ли станет слушать предупреждения. Точно - схватился за руку госпожи Мадлен и тащит её наружу, во внутренний двор, а там уже темновато! Жиль подхватил де ла Мотта - едва ли не за шиворот - и осторожно пошёл следом.
        Вовремя, очень вовремя, потому что Эскар целовал госпожу Мадлен, а она, судя по всему, пыталась вывернуться из его рук.
        Жиль дёрнул его, не задумываясь, просто чтобы оттащить от неё. И похоже, что она тоже добавила - потому что закашлялся и хватал воздух ртом, а вроде не должен был. Наша фея не так уж и беззащитна, какой хочет показаться? Хорошо, конечно, но чем она раньше-то думала, когда пошла с ним наружу?
        И вот сейчас она стоит и закрыла лицо руками, а он висит в воздухе и дрыгает тонкими ножками - очень забавно, если кому такое нравится. Жиль полюбовался немного, а потом снял воздействие - и от неожиданности тот плюхнулся на дорожку. И приложился о булыжники - ничего, если маленькая девочка поплакала и пережила, то этот поганец тем более переживёт.
        - Ваше высочество, - начал он было что-то возмущённо говорить, но его прервал появившийся из темноты Лионель.
        Над ним висело несколько осветительных шаров, следом спешила Жакетта.
        - А ведь вас предупреждали, Эскар. Проваливайте, чтоб я вас в этом доме больше не видел, - и смотрит так нехорошо, племянник умеет.
        Тут Эскару только и оставалось, что подняться и податься к дверям в дом. Он разве что злобно оглянулся на них всех, а потом вдруг схватился за задницу и припустил по дорожке. Жиль оглядел своё воинство и сощурился на довольную рожу де ла Мотта.
        - Что ты с ним сделал?
        - Запустил пару жуков в штаны, - радостно сообщил тот, сжал ладонь, потом раскрыл и продемонстрировал усатого жука размером с пол-мизинца. - Съесть не съедят, но, может быть, покусают, и вообще мало счастья, когда у тебя в штанах что-то ползает.
        - Где ты их взял? - изумился Жиль.
        - В Лимее такие водятся, - подмигнул тот. - Здесь вроде тоже. Покажу в обмен на знание, где добыть розы в нужный момент.
        Тоже тот ещё паршивец, но этот хотя бы свой паршивец.
        Эскар скрылся в доме, Лионель и Жакетта переглядывались и смеялись, госпожа Мадлен так и стояла, закрыв руками лицо.
        - Позвольте вам помочь, - догадалась первой Жакетта.
        Подошла к Мадлен, взяла за руки, убрала их от лица и принялась поправлять платье - шнурки там и завязки, и причёску, и всё это с невозмутимым видом, ну да, она же горничной была, она умеет. Всё-то она умеет, чудесная девочка.
        А госпожа Мадлен вздохнула и расплакалась. То есть всхлипнула. Жиль махнул де ла Мотту - проваливай, мол, но недалеко - и они с Лионелем тоже пошли в дом.
        - Госпожа Мадлен, он как-то повредил вам? Если так, то я его наизнанку выверну, а потом уже отправлю к его принцу, - нахмурился Жиль.
        - Нет, нет. Благодарю вас. Я сама не справилась бы. Я не умею, - проговорила она.
        - Никто не умеет, кроме Анжелики, - пожала плечами Жакетта. - Для того с нами мужчины.
        - Я не думала, что он… вот так сразу.
        - И не думайте, госпожа Мадлен, - Жиль шагнул к ней и подал руку. - Если позволите сопровождать вас - то никто другой и глаз поднять не посмеет.
        Она вздохнула и приняла руку, а Жакетта ободряюще ей улыбнулась. Можно идти, там как раз зовут на ужин.
        За столом Жиль усадил госпожу Мадлен возле себя. И следил, чтобы у неё всё время что-нибудь было и на тарелке, и в бокале. И любовался её красивыми руками и тем, как изящно она ест. Она же не поднимала взгляда и разве что благодарила.
        А после ужина они с де ла Моттом должны были развлечь гостей фейерверком. Предложил накануне Орельен - и оказалось, он уже такое делал. Прикинули, чем можно удивить, хоть бы и магов - и оказалось, что на пару они могут довольно много и довольно красиво. Просто звёзды, искры и разнообразные цветы, и ящерицы-саламандры, и ещё какие-то огнеупорные твари, и пара драконов, выдыхающих пламя - отчего нет, в ночном тёмном небе вся эта ерунда выглядит просто отлично. Гости зятя-маршала пришли в восторг и хотели ещё, но Жилю не было дела до них - он смотрел на госпожу Мадлен. Она смотрела восторженно, и на Орельена, и - что более ценно - на него. И рука её не дрожала, и сама она улыбалась.
        - Очень красиво, ваше высочество. Спасибо, виконт, это было незабываемо.
        Жиль улыбнулся - и пустил пригоршню сияющих звёздочек кружиться вокруг неё, сверкать на её волосах, рукавах, юбке. А потом ещё - пёрышки, лёгкие и пушистые. И кажется, это было правильно - такого восхищённого взгляда, таких сияющих глаз он у неё не видел, да и наверное - ни у кого не видел. Другие гости постепенно ушли обратно в зал, а она - не торопилась.
        Он не заметил, как привычно потянулся к ней - не руками, нет, подвластными силами притяжения, чтобы приманить, привлечь, опутать и уже не выпустить. Она и не заметила - любовалась сверкающими огоньками.
        А потом… взгляд в глаза, и он чуть было не поцеловал её - или всё же попробовал? И тут же - жёсткий блок. Как по голове получил, честное слово, даже в глазах потемнело на мгновение, и на ногах не удержался.
        Великий Жиль де Роган сидел на мощёной булыжником дорожке и смотрел, как прекрасная Мадлен убегает в дом. Голова раскалывалась, перед глазами плясали искры, он не мог не только подняться, а даже и просто смотреть в одну точку, и чтобы та точка не шаталась.
        Ничего, Жакетта же поможет, наверное - успел он подумать перед тем, как окончательно потерять сознание.
        На следующий день Мадлен не показывала носа из спальни. Разве что утром вышла девочек поцеловать - да и всё. Даже завтракать не стала, кусок в горло не лез. И наружу велела передать, что нездорова.
        Вообще, конечно, нужно было как-то себя собрать - а то что это такое, совсем рассыпалась. Нужно почитать и пошить с Аделин и Мари. Нужно позвать Шарлотту и довязать с ней шнурок на вилке, из которого потом сплести ей пояс. Да просто нужно самой дочитать книгу, или закончить вышивку на воротнике для своей новой сорочки, всё больше пользы будет.
        Но не получалось ничего, вот совсем ничего.
        Вчерашний позор… о, она-то думала, что позор - это когда Жанно отлупил Ангеррана прямо во дворце, на виду у толпы любопытствующих придворных. Но нет, там не только она была причиной. А здесь…
        Сначала кошмарный граф Эскар. Зачем только она ему сдалась! И почему он такой непонятливый - сказала же, что он ей через порог не нужен, к чему вот это всё? Ей уже не семнадцать лет, за спиной не стоит отец, который говорит, что так правильно, так надо и не отказывай возможному жениху, смотри поласковее. И кстати, замуж-то граф ей не предлагал, только переспать. Тьфу. Называется - попробовала потанцевать и поговорить с чужим мужчиной! Не умеет - нечего и начинать. У неё что, на лбу написано, что с ней так можно?
        И надо же было такому случиться, чтоб спас её хромой принц! Да как спас-то - у того графа проклятущего только пятки сверкали. И принцесса Жакетта тут же стала помогать, и его преосвященство. Хорошо ещё, что больше в саду никого не было, но наверное же смотрели в окна!
        А принц… Мадлен сначала было выдохнула, потому что подле него и впрямь безопасно. Человека, который с лёгкостью может так поднять тебя над землёй, что ты только ножками дрыгать и сможешь, мало кто захочет иметь среди врагов. На неё поглядывали, но - не подходили. И не просили принца представить её. И это было - замечательно.
        Ещё лучше оказался фейерверк, который принц устроил на пару с Орельеном де ла Моттом. Такой красоты она отродясь не видела, и пожалела только, что девочек рядом нет, им бы точно понравилось, особенно Аделин, она бы непременно захотела научиться так же.
        А после, когда все разошлись… вот это было самое тяжёлое. Когда всю эту красоту принц обрушил на неё, будто она какая королева или фея, которой это нужно. Что уж, она и не думала, что такое может быть с ней - и роза, и чудесное спасение от негодяя, и звёздочки эти золотистые! Но…
        Принц посмотрел на неё так, будто она - и не человек вовсе, а сокровище в сундуке, и протянул к ней руку, и она глянула в его глаза - и не смогла противиться силе притяжения. В тот момент он мог делать с ней, что угодно, она была бы только рада. И ни одной мысли о том, что будет после, что они здесь не одни, что вокруг - чужой дом и где-то её дети!
        Мадлен не поняла, что случилось потом, но - будто она была связана с ним натянутой нитью, и эту нить перерезали. Она не удержалась на ногах, он, правда, тоже, но её подхватил де ла Мотт, хотел куда-то там отвести, но она вырвалась и убежала. Теперь уже - к себе. Не видеть ужасного принца, не слышать его голос, и чтобы за руку он тоже не держал!
        К счастью, платье не пострадало. Одиль помогла раздеться, лиф и юбку аккуратно сложили на стул, развязали все шнурки и ленты, осталось только отдать. Но пока Мадлен не чувствовала себя в силах выйти - ни сама, ни отправить Одиль со своим поручением.
        И неизвестно, сколько бы она ещё так просидела, но дверь отворилась, и смущённая Одиль пропустила в спальню Жакетту де Роган. Что ей тут надо?
        - Здравствуйте, госпожа Мадлен, - улыбнулась принцева дочка. - Господин Жиль прослышал, что вам нездоровится, и послал меня вам помочь. Вы позволите? Я целитель, я умею.
        Дочь принца - целитель? Впрочем, почему бы и не быть дочери принца целителем?
        Госпожа Жакетта села на табуретку возле постели, взялась за одну руку Мадлен, потом за другую - но в этом не было ничего особенного, просто слушала ток крови. Взялась за виски, положила ладонь на лоб - тоже что-то слушала.
        Пахла она хорошо. Было там какое-то непоколебимое спокойствие, как у принцессы Катрин, и жизнерадостность юности, и влюблённость - наверное, так она ощущается, когда у других, не у тебя. Ну да, у госпожи Жакетты есть жених, наверное - по сердечной склонности, у него ж ничего нет.
        - Госпожа Мадлен, я не вижу ничего особенного, кроме упадка сил. И, кажется, упадка духа.
        - Всё так, - кивнула Мадлен. - Наверное, завтра я буду в порядке.
        - Господин Жиль просил передать вам свои извинения - он не должен был пытаться привлечь вас к себе магическим путём. Вы ему очень нравитесь, - улыбнулась принцесса. - Он не очень знает, как вам понравиться, вот и делает… разное.
        - Он… желает мне понравиться? - изумилась Мадлен.
        Никто в этой жизни не желал ей понравиться. Все приказывали или требовали.
        - Да, это правда. Его немного заколдовали, - улыбнулась госпожа Жакетта, - он не может причинить вам вред, или попытаться заставить, поэтому он может выглядеть глупо или странно. И вчера в итоге ему досталось ещё поболее, чем вам. И даже сильнее, чем Эскару от него.
        - И кто это такой смелый, что заколдовал его?
        - Анжелика. Супруга вашего брата. Наверное, единственный человек в мире, от кого он такое стерпел.
        Всё это звучало странно - супруга брата, заколдовала принца, чтоб не причинил ей вред. Что вообще происходит?
        - Понимаете, господин Жиль - он вообще неплохой человек. Он просто всю жизнь прожил, не как ему положено по праву рождения, а как пришлось, потому что как положено - ему было скучно. Вот он и развлекал себя… как мог и как умел. А как все люди - не умеет. Не держите на него зла, пожалуйста.
        - Я… я не держу, - всё это звучало очень странно. - А почему вы называете его - господин Жиль?
        - Я ещё не привыкла к тому, что у меня есть отец, - рассмеялась госпожа Жакетта. - Мы познакомились совсем недавно.
        - А… ваша матушка? - неужели умерла?
        - Она благополучна, спасибо. Мои родители никогда не были женаты. Моя мать была служанкой в замке Безье, и ещё - бастардом, единокровной сестрой покойного графа Флориана. Сейчас она - супруга нового управляющего замком. Я выросла служанкой, и была камеристкой госпожи Анжелики. А потом познакомилась с господином Жилем, когда госпожа Анжелика и граф Саваж отправились в Безье, поговорить с её братом, и попались в ловушку господина Жиля недалеко от замка Акон. Он признал меня дочерью и одобрил мой план - учиться в Фаро, и скоро я это сделаю. Мы поженимся с господином Орельеном, и после свадьбы вместе с ним отправимся туда
        Вот как, оказывается! Принц признал дочь от служанки и выводит её в свет, как бывает-то! И вся его родня её приняла. Конечно, дочь - маг, но всё равно!
        Может быть, он не такой уж нехороший человек? Просто… не как все? Так ли это плохо?
        Даже если и не плохо, но - страшно. Вчера, когда он заморочил ей голову фейерверком, и заглянул в глаза - она почувствовала себя перед ним абсолютно беспомощной, ещё хуже, чем перед Ангерраном - тот-то был понятен, а от этого неизвестно, чего ждать. Не зря говорят - глаз на мужчину не поднимать. А на мага - и вовсе.
        Поэтому… примем извинения и сделаем вид, что ничего не было.
        Наутро Жиль с трудом разлепил глаза. Вот, теперь он знает, как бывает, когда идёшь против магической клятвы. Кошмарная Анжелика, втянула его дьявол знает во что! Тьфу, зачем он только связался с этой сестрой Саважа, раз с ней так трудно? Зачем она вообще ему нужна? Мало ли незамужних или вдовых особ в приличных семействах? Нужно было всего лишь попросить сестрицу Катрин подыскать кого-нибудь подходящего, и вообще самому можно не участвовать в процессе, такая знатная и влиятельная дама решит всё сама, без его участия. Невесту можно впервые увидеть в церкви перед обрядом и поселить в доме, а то и вовсе увезти в Акон, и пусть себе там живёт, как привыкла, только родит ему ребёнка - или двоих детей. И всё, хватит авантюр.
        Хорошо, что вчера Жакетта и впрямь смогла помочь, а то кому-то пришлось бы ещё тащить домой его бесчувственное тело. И так сестрица Катрин охала и кудахтала, и предлагала никуда не спешить, а остаться у неё. Нет уж, зализывать раны лучше дома!
        Жиль пришёл в себя довольно быстро, но сил не было совсем. И поэтому дома он просто вытянулся на кровати, и позвал его милость Котальдо, тот, как всякий приличный кот, обладал целительскими умениями. Хоть сначала и пришлось вытерпеть облизывание лица, шеи, рук и всего, до чего зверь дотянулся шершавым языком, но потом стало легче. И ещё после того, как Жакетта сняла головокружение и боль.
        Но утром хочешь или не хочешь, а надо подниматься и отправляться ко двору. Заседания государственного совета происходили не так часто, чтобы их пропускать, да и вообще не следовало давать повод для высказываний о здоровье и возможностях придворного мага, коли уж угораздило угнездиться при дворе.
        А это значило - влить в себя чашку арро и Жакеттины отвары, умыться ледяной водой, надеть на себя все эти дурацкие придворные расшитые штуки и громоздиться на Вихря при помощи охраны и де ла Мотта с Аккареном.
        Тем временем Жакетта рассказала новости - кажется, она успела их получить от племянника Лионеля. Госпожа Мадлен тоже нездорова - что, и по ней прилетело? Только ещё не хватало! Жиль очень попросил Жакетту сходить и разузнать, что с госпожой Мадлен. И помочь, если в том возникнет необходимость.
        А потом уж нужно было спешить во дворец.
        На удивление, совет прошёл спокойно, разве что удивил вылезший из-под какого-то камня, как та змея, Филипп де Безье, младший кузен покойного графа Флориана, возжелавший себе графский титул. Правда, против него выступили единым фронтом - и зять-маршал поддержал, и племянник-коадьютор не остался в стороне. Мол, подождём выздоровления Саважа, послушаем ещё и его соображения. А у него таковые, надо полагать, будут. И вообще, глянуть на этого Филиппа посуровее - он-то не маг, нарываться не будет. У них в семье вообще с магическими способностями сложно - один в поколение, и не более того. И в поколении Филиппа это был покойный Флориан, друг-приятель Жиля, ныне, увы, покойный. А в следующем - его чудесная Жакетта, племянница Флориана. Для остальных Безье магия оставалась тёмным лесом - и хорошо.
        А страх потеряют - пусть лишний раз посмотрят, что осталось от стен замка после магической атаки Анжелики де Саваж. Прелюбопытное зрелище. Конечно, ту стену следует заменить, но это когда ещё будет, а пока - отличное напоминание всем, что нечего разбойничать, и нарываться тоже нечего.
        А вот после совета Жиля качественно взяли в осаду. Какая холера прослышала о том, что он к кому-то там сватался, да какое вообще кому собачье дело до него и его жизни? Нет, полезли, как мухи на мёд. Или… не на мёд. Помянутая супруга Саважа высказалась бы определённее и жёстче.
        Сначала в дворцовом коридоре ему, конечно же, совершенно случайно встретилась баронесса де Тье, и при ней хорошенькая дочка - прямо товар лицом, что называется. Дочка, как оказалось, звалась Агнессой, и страсть как хотела послушать о его, Жиля, странствиях. При этом сама девица отчётливо заворачивала голову на рыжий хвост Аккарена, и если кого и хотела послушать, так именно его, и вовсе не о чьих-то там путешествиях, а о вполне конкретных вещах, совсем иных. Да-да, на де ла Мотта придворные девицы голов не заворачивали, оценить этого талантливого разгильдяя могла только добрая душа вроде его Жакетты. И ладно.
        И на самого Жиля - тоже не заворачивали. Разве что - потаращиться на страшилище, которое откуда-то там вылезло и теперь вдруг придворный маг. Не был бы Роган, как понимал Жиль, не бывать ему тем самым придворным магом, король и его братья любят если не красавцев, то хотя бы просто обычных приличных людей. А мадам Екатерину сыновья слушают далеко не всегда.
        Жиль кивнул Роберу д’Аккарену и велел - проводить благородных дам, куда скажут, потом доложиться, и там будет видно, что дальше. Девица Агнесса прямо расцвела от радости - как немного надо такой девице для счастья, честное слово.
        А чуть позже объявился граф Валис, провалиться б ему на этом месте. У него, кто бы мог подумать, на попечении племянница. Шестнадцати лет, прекрасна, как рассвет и что там ещё говорят в таких случаях, мечтает выйти замуж за такого достойного мужчину.
        Жиль примерно представил, что может подумать о нём ещё одна дева шестнадцати лет. Что-то вроде того, как сказала Мари де Кресси, средняя дочка госпожи Мадлен - как скоро он её съест и не подавится. Поэтому он сурово спросил Валиса - маг ли его племянница. Ах, нет? Ну, тогда он ещё подумает, потому что подходящих дев без способностей в столице пруд пруди. А ему бы, честно говоря, мага.
        Жиль говорил всё это совершенно спокойно - у Валисов в семье магов отродясь не было. И у родни их не было. Так что - Валис обойдётся.
        Ну, а ему можно отправляться дальше, то есть - домой. Потому что ноги всё ещё плохо держат, и голова слаба, и вообще поспать бы, после вчерашнего.
        Но на улице его ждал племянник Лионель. Он передал повеление своей матушки и дорогой старшей сестрицы - явиться на обед.
        Жиль сообщил де ла Мотту, что отправляемся в Пале-Вьевилль, а поскольку он уже послал туда с утра Жакетту - тот только обрадовался. И они направили коней на площадь святого Ремигия.
        Зашла Одиль, и рассказала странное - к Мадлен пришёл Жан-Люк де Кресси, очень просит разрешения с ней поговорить. С чего бы это вообще?
        - Ты не спросила, что ему нужно? Он ведь первым сказал, чтоб я убиралась в Варансон, - изумилась Мадлен. - Понимаете, это мой деверь, он теперь старший из братьев Кресси, - пояснила она не успевшей уйти Жакетте. - И я не могу вообразить, о чём с ним разговаривать.
        - Может быть, вы оставили в том доме что-то из своих вещей, и он их вам принёс? - хмыкнула Одиль.
        - Да наверное оставила, очень уж спешно мы собирались. Но почему сегодня он вдруг обо мне вспомнил? - продолжала недоумевать Мадлен.
        - Давайте, я схожу с вами, - предложила Жакетта. - Я не боевой маг, но умею кое-что из защиты. Он не сможет причинить вам вред. А вы узнаете, что от вас хотят.
        Вот так. Принцесса-то не только целитель!
        - Хорошо, госпожа Жакетта, - согласилась Мадлен. - Давайте сходим - с вами и с Одиль. Где он?
        - Его не пустили дальше входа, раз он не пожелал приветствовать хозяев, - усмехнулась Одиль. - Не велено. И позвали меня - узнать, что он хочет. А он захотел говорить с вами.
        Мадлен надвинула чепец посильнее на голову, чтоб никто ничего не подумал, глянула в зеркало - ничего особенного, только синяки под глазами, и сказала - что готова идти.
        Недалеко от парадного входа в Пале-Вьевилль была устроена гостиная - для таких посетителей, которых было нежелательно приглашать внутрь, или если они вдруг сами не желали идти к хозяевам. В такой гостиной и сидел сейчас Жан-Люк де Кресси - крепко сбитый малый тридцати девяти лет, не худой и не толстый, по сравнению с покойным Ангерраном у него и брюха-то почти не было. Он обычно не забывал с утра пройтись по волосам гребнем - как-никак, бывал при дворе чаще других, и старался одеваться поярче и поприличнее остальных. Что значит старался - «Мадлен, зашей рукав! Мадлен, у меня оторвалась эта клятая завязка, наверное, ты в прошлый раз плохо её пришила! Ангерран, у меня порвались штаны и кончились деньги!» Иногда, впрочем, его покровитель при дворе, главный ловчий граф де Февр, давал ему денег, и тогда он командовал - сшить ему новых сорочек и сходить с ним к портному, чтобы заказать новый дублет или шоссы. Если не пропивал и не проигрывал всё раньше, конечно.
        И сейчас Жан-Люк сидел на лавке и нетерпеливо барабанил пальцами по небольшому столику. О да, дублет ему никто не чистил, и сапоги - тоже. Нет, у Мадлен не находилось добрых слов в адрес этого брата её покойного мужа.
        - Добрый день, Жан-Люк, - кивнула она, входя. - Ты знаком с её высочеством Жакеттой де Роган?
        - Приветствую вас, - он услышал титул, подскочил, будто его булавкой укололи, и раскланялся. - Здравствуй, Мадлен.
        - Я слушаю тебя, - Мадлен села на лавку напротив Жан-Люка, рядом с Жакеттой. - У меня не так много времени, так что - переходи сразу к сути, пожалуйста.
        - Мадлен, - он, как будто, не ожидал, что она сразу заговорит о деле и пару мгновений изучал её своими почти чёрными глазами, - возвращайся домой.
        - Это куда? - поинтересовалась она.
        - Ну… на улицу Сент-Этьен. А у тебя есть другой дом? - изумился он.
        - Конечно. Варансон. И кто, как не ты, говорил мне - забирай свой выводок, и проваливай?
        - Ну, я это, - он даже смутился немного как будто, - я же не всерьёз, как ты могла подумать-то! Я ж не думал, что ты сразу сбежишь! Если бы подумал, то и не сказал бы, веришь?
        Мадлен не верила, но это было совершенно не важно. С чего это вдруг полный поворот? Он же прямо слюной брызгал, когда говорил, что теперь тут - его дом, и нечего в нём лавки просиживать и полы протаптывать, ни ей, ни девочкам.
        - Ты был очень убедителен, - покачала она головой. - Извини, но - нет. Я не вернусь на улицу Сент-Этьен.
        - Но ведь Вьевилли не будут кормить тебя всю жизнь, - пожал плечами Жан-Люк. - Погуляла - и будет. И девчонок возвращай домой - нечего им приживалками по чужим домам болтаться, они ж наши, тем более Аделин маг!
        Ох ты ж, даже вспомнил, что Аделин - маг. В этом, что ли, всё дело?
        А он тем временем продолжал.
        - Ты вообще могла бы выйти замуж за одного из нас, кто тебе больше по душе!
        Ну вот, приехали. Ещё только не хватало!
        - Это за кого? За Оноре или за Гектора?
        - Да за кого хочешь, - смутился он.
        - Ни за кого не хочу, - отрезала Мадлен. - Говори уже, что надо, и разойдёмся.
        - Да просто хотел попросить прощения и вернуть тебя домой. Дом-то без тебя тоже скучает, веришь?
        Вот в это Мадлен была готова поверить без вопросов. Уж конечно, там некому командовать хозяйством, вот и заметили, что её нет!
        - И девчонок твоих мы любим, на самом-то деле. Аделин уже скоро надо будет жениха искать, и что, ты, можно подумать, сможешь сама ей кого-то найти? А она маг, ей бы кого поприличнее, и не забывай, я служу при дворе, у меня больше возможностей, чем у тебя!
        Мадлен похолодела - что, им нужна Аделин? С Жан-Люка сталось бы обещать её в жёны кому-нибудь, не прямо сейчас, конечно, но - в будущем. Деву-мага благородного происхождения могут взять и без приданого, смотря кто её захочет.
        - До её замужества ещё много воды утечёт, - покачала она головой. - Нет, Жан-Люк, я не вернусь. Если ты не справляешься с хозяйством - найми ещё людей. Про Аделин забудь - мужа ей найдёт Жанно, и уж получше, чем мог бы ты. Про остальных - тоже забудь. Я желаю тебе доброго здоровья, и не желаю больше тебя видеть, - Мадлен поднялась, вынуждая его встать.
        - Мадлен, ты что, обиделась? Ну так прости, я ж не хотел тогда тебя обидеть! Очень уж был расстроен тем, что Ангерран преставился. Мы ж всегда к тебе по-доброму относились!
        Уж конечно, так по-доброму, что как вспомнит - так вздрогнет.
        - Отправляйся, и я надеюсь больше тебя не встречать, - сказала Мадлен, направляясь к двери.
        - Ты пожалеешь о своей строптивости, - он впился в неё взглядом, но куда ему до хромого принца!
        Тот умеет, и его преосвященство Лионель умеет. А этот - нет.
        - Ты сам всё решил, за меня и за девочек. Ступай.
        Жан-Люк хотел было взять её за руку, но под взглядом Жакетты смешался. Сунул пальцы за пояс.
        - Смотри, не передумай! Я с тобой по-доброму, понятно? Больше не буду!
        - И слава богу, что не будешь, - припечатала она. - Идёмте, ваше высочество. Господа, Жан-Люк де Кресси уже уходит, - Мадлен кивнула стражникам у двери, - проводите его, будьте добры.
        Подхватила её высочество Жакетту под руку и пошла в коридор. Одиль двинулась за ними.
        А в их комнатах стоял дым коромыслом. Оказывается, какой-то неизвестный человек пробрался во внутренний двор, где гуляли дети, и пытался уговорить Луизу покинуть дом Вьевиллей вместе с маленькой Шарлоттой - за вознаграждение. Луиза обрушила на его голову всевозможные проклятья и позвала стражу, но тот сделал вид, что дурачок и ничего не знает. Правда, его всё равно увели.
        Ну вот, час от часу не легче. Что это вообще такое и как дальше жить?
        Жиль появился на пороге Пале-Вьевилль с племянником и де ла Моттом, и застал там суету. В полумраке караулки начальник стражи тряс какого-то парня, по виду - обыкновенного горожанина, таких во всякой лавке пять из пяти.
        - Кто это и чем он вам не угодил, Севиль? - поинтересовался племянник, выпуская пару магических шаров для освещения.
        - Понимаете ли, ваше преосвященство, этот оборванец пытался увести из дворца меньшую дочку сестры графа Саважа, с нянькой вместе. Хорошо ещё нянька сообразительная, крик подняла и стражу позвала. И я хочу узнать - зачем это ему понадобилось.
        - Дочку госпожи Мадлен? Ту, самую маленькую? - не поверил Жиль.
        Подошёл, взял парня за шиворот и встряхнул. С руками-то у него всё в порядке, чай, не ноги.
        - Не уморите его совсем, дорогой родич, - заметил за плечом Лионель. - Давайте лучше расспросим его хорошенько.
        О да, этот племянник - мастер расспрашивать хорошенько, он умеет. Ему можно в этом деле доверять.
        Жиль вернул парня ногами на пол, но подумал, что если будет нужно - приподнять и встряхнуть можно всегда.
        - Как тебя зовут? - спрашивал тем временем племянник обманчиво мягким голосом.
        - Андре, - проговорил тот. - Андре Туссен.
        - И откуда ты взялся на наши головы, Андре Туссен?
        - Случайно, - начал было тот, но поперхнулся и закашлялся.
        - Знаешь, Андре, кто я? Королевский дознаватель. А это знаешь, кто? - племянник кивнул на Жиля. - Королевский маг. Нам врать бесполезно. Говори, как есть.
        Как есть оказалось мутно. У этого Андре Туссена был старший брат, а у брата - закадычный друг, и этот-то друг проживал и работал в Пале-Вьевилль - чистил и растапливал камины. Поэтому-то Андре смог проникнуть во дворец и передать Луизе, няньке на службе у госпожи де Кресси, что их с девчонкой очень ждут в доме на улице Сент-Этьен. И пообещать вознаграждение - если она с ним по доброй воле пойдёт и девчонку приведёт. А для чего то братьям де Кресси - про то ему неведомо, он человек маленький, всего-навсего ходит за конём господина Жан-Люка, и то его пока ещё не насовсем взяли и обещали в шею выгнать, если вдруг что не так.
        А когда пойманный закончил говорить, то Севиль, начальник охраны, добавил:
        - А ведь помянутый Жан-Люк де Кресси тут был, недавно только ушёл. Говорил с госпожой Мадлен, чего-то от неё хотел, кажется - чтоб к ним домой вернулась. Вроде угрожал под конец, так говорят те, кто был поблизости.
        - И госпожа Мадлен пошла с ним говорить? - нахмурился Жиль.
        - Пошла, - подтвердил начальник охраны. - Но не одна, а с дочкой вашего высочества.
        О, и здесь Жакетта помогла, необыкновенная девочка, за что только господь наградил его такой чудесной дочерью!
        - Значит, госпожа Жакетта обладает сведениями из первых рук, - заключил племянник. - С ней бы поговорить, а потом уже - с госпожой Мадлен. Не нравится мне вся эта деятельность господ де Кресси. Сами, можно сказать, выставили за порог вдову своего брата со всеми детьми, а теперь передумали? Как-то нехорошо это выглядит, да и является таким же, наверное.
        - А с этим что делать? - кивнул Севиль на пленника.
        - В подвал? - нахмурился Жиль.
        - А зачем он нам в подвале? - усмехнулся племянник. - Ещё и кормить там его, паразита. Давайте лучше отпустим. Его не били, синяков и ссадин нет, вернётся он без девочки - вот пусть господа Кресси и думают, как он отсюда ушёл, что нам рассказал, а о чём смог умолчать. Можно ему даже небольшую денежку дать.
        - Вы коварны, - усмехнулся Жиль.
        - Какой есть, - поклонился племянник.
        Когда за Андре Туссеном захлопнулась дверь наружу, Лионель сказал:
        - И слежку за ним, немедленно.
        Севиль кивнул, отдал распоряжение - и двое его людей выскользнули на улицу.
        Теперь можно было разговаривать с дамами.
        Жакетта пришла в гостиную сестрицы Катрин, где уже расположились и Жиль, и Лионель. Вежливо приветствовала тётку и кузена, оглядела Жиля, приложила два пальца к его правому виску. Очень своевременно - вернувшаяся было боль поутихла.
        - Госпожа Жакетта, чего хотел от нашей гостьи болван Кресси? - сразу взялся за дело Лионель.
        - Чтобы она вернулась домой. И он не обманывал - ему в самом деле этого хотелось, - усмехнулась Жакетта. - А госпоже Мадлен - вовсе нет. Что-то он говорил о том, что в доме без неё плохо, что её готов взять за себя любой из его младших братьев, и что он желает найти жениха для старшей дочери госпожи Мадлен, Аделин. Наверное, потому, что у девочки бесспорные магические способности. И под конец вправду угрожал - говорил, что сейчас с ней по-доброму, а больше так не будет. Госпожа Мадлен от всего отказалась и ушла, а его вывели.
        Жиль просто кипел - какова наглость! Мало того, что эти насекомые вообще поднимают глаза на госпожу Мадлен, так ещё и пытаются ею командовать! Он жалел, что сам не видел этого де Кресси - чтобы уже показать ему, на каком он свете, и где на этом свете его место по праву рождения.
        Лионель оставался спокоен - истинный церковник. И дознаватель.
        - Благодарю вас, госпожа Жакетта, за подробный рассказ. Нужно будет отдать приказание - чтобы никого из Кресси и близко к дому не подпускали. Мы не желаем их здесь видеть. А сейчас, я думаю, нужно поговорить с госпожой Мадлен. Родич, вы со мной?
        Жиль подумал, что ему очень хочется пойти и поговорить с госпожой Мадлен. Но он предполагал, что вряд ли она обрадуется, увидев его - после вчерашнего-то. Поэтому…
        - Я вчера поступил с ней не слишком благородно, - вздохнул Жиль. - И сегодня разве что передал свои извинения.
        Жакетта улыбнулась.
        - Она их приняла.
        - Вот и хорошо. Нет, если возникнет необходимость - я готов помочь ей любым возможным для меня образом. Но - только если возникнет необходимость.
        - Пусть так, - усмехнулся племянник, - я буду иметь это в виду.
        Луиза причитала. Одиль ругала братцев Кресси всех разом и каждого из четверых по отдельности, и живых, и покойного. Николь стояла с вытаращенными глазами, схватившись за голову и разинув рот. Шарлотта и Мари облепили Мадлен с разных сторон, и отцепить их можно было только под страхом смерти. Аделин сидела на полу, выпускала осветительные шарики и приговаривала: этот дядюшке Оноре по лбу, а этот - дядюшке Гектору за шиворот, а этот - дядюшке Жан-Люку в задницу. Мадлен не удержалась, рассмеялась, хоть и понимала - нельзя, с Аделин станется что-нибудь такое повторить в людях, и ещё сестёр подучить. Но так хотелось уже просмеяться или проплакаться - после всего, что обрушилось на неё за последние два дня. Или две недели. Или даже чуть больше… Но - не сейчас.
        Мадлен смотрела и понимала, что у неё нет сил прекратить всё это буйство чувств вокруг. Поэтому просто смотрела, слушала - и немного смеялась.
        - А почему только дядюшке Жан-Люку в задницу? Всем им в задницу, - со знанием дела громко сообщила всегда самая воспитанная из девочек, Мари.
        И надо же было, чтоб именно в этот момент постучался и вошёл его преосвященство де Вьевилль! Оглядел хаос вокруг. Камеристки замолкли, Шарлотта сильнее вцепилась в юбку Мадлен, Аделин от неожиданности уронила все свои шарики на пол.
        Его преосвященство собрал их в ладонь и подмигнул Аделин.
        - Госпожа Аделин, вы позволите мне зайти?
        - А… да, - кивнула дочь. - Заходите.
        - Девочки, ступайте, нам с его преосвященством нужно поговорить, - Мадлен попыталась быть суровой, но кажется, у неё не вышло.
        Правда, помогла Одиль - собрала всех, больших и малых, и увела в комнату девочек.
        - Госпожа Мадлен, с вами и детьми всё в порядке? - друг Жанно смотрел участливо.
        - Да, благодарю вас, - торопливо кивнула Мадлен. - Располагайтесь, пожалуйста.
        - Непременно, - улыбнулся тот. - Расскажите, что случилось сегодня. Я уже знаю кое-что, но пока не понял, кто всё это затеял и для чего.
        - Да я сама не поняла. То есть понятно, конечно, что дом у них зарос, потому что некому слугами командовать, а сами они не разбегутся, ну так для этого можно нанять управляющего! А нет денег - придумать, где добыть. Пойти на службу к кому-нибудь - кто знатнее или богаче, в конце концов. Я-то зачем!
        - К вам они привыкли, наверное, им сложно вообразить кого-то нового в своём доме. А вы, как я понимаю, решали все их насущные хозяйственные вопросы.
        - Верно, - кивнула Мадлен. - Но раз уж на то пошло, Гектор или Оноре могут найти себе жён, уж наверное кто-нибудь может польститься на их благородное происхождение!
        - Да и Жан-Люк тоже, - кивнул господин Лионель.
        - Он - нет. Вы не знаете этой истории? - рассмеялась Мадлен.
        - Нет, представления не имею, что там. Рассказывайте, госпожа Мадлен.
        - Он как раз женился тем самым образом, около четырех лет назад. На незнатной, но богатой девице. Эдмонда - так её звали - принесла недурное приданое, но - в деньгах. Она надеялась на блестящую придворную жизнь, и думала, что милостью его величества её капитал преумножится, но всё оказалось совсем наоборот - на четверых де Кресси её денег было не так уж и много, потому что они как с цепи сорвались - понеслись заказывать себе новые наряды, покупать коней, играть в кости и карты, и что там ещё можно делать. Даже на ремонт городского дома не хватило, хоть я об этом и говорила, но кто бы меня слушал! И когда за пару лет от тех денег не осталось ничего, да так, что Жан-Люк заложил даже её жемчужные бусы, она взяла свои оставшиеся украшения и те деньги, что смогла найти в доме, и сбежала. Кажется - с кем-то из приятелей Жан-Люка по службе у графа де Февра.
        - Ничего себе история, - качал головой господин Лионель. - И что сказал по этому поводу господин Жан-Люк?
        - Он был в ярости, - вздохнула Мадлен.
        Почему-то все подумали, что в этом побеге виновата Мадлен, хотя они с Эдмондой даже и не дружили особо. Ангерран запер её в спальне, два дня не позволял её кормить и не давал видеться с девочками, а Шарлотта была ещё совсем крошкой, ей и двух лет не исполнилось. Если бы не Жанно, который заинтересовался, почему она не отвечает по магической связи, и явился к ним домой это выяснить - кто знает, сколько бы Мадлен так просидела. Жанно братья де Кресси боялись, поэтому выпустили её и тут же попрятались - чтобы не схлопотать, с его тяжёлой рукой они к тому моменту были знакомы - все четверо. Он против них обычно даже магией не пользовался - говорил, нет нужды.
        Хорошо, что на свете есть Жанно. И его друзья.
        - Знаете, госпожа Мадлен, у меня есть для вас предложение. Не отказывайтесь сразу, подумайте, - сказал господин Лионель. - У меня есть охотничий дом, он в полутора днях пути от столицы и очень хорошо защищён. Во время беспорядков там останавливались их величества, сейчас там гостит королева Рокелора с ближними дамами. Я предлагаю вам отправиться туда и некоторое время там побыть. У меня не бывает никакой светской жизни, там тихо, спокойно и очень уединённо. Вас и ваших девочек там никто не потревожит.
        Что? Принять покровительство господина Лионеля? Вроде и нет в этом ничего предосудительного, всё же, он - лицо духовное, но… Вот прямо в его дом? С девочками?
        - Но наверное… это не слишком удобно?
        Он рассмеялся.
        - Как говорит ваш брат, госпожа Мадлен, спать на потолке неудобно, простыни на пол валятся. И ещё кое-что делать - там же.
        Ох, Жанно может сказать, это точно. Мадлен не удержалась, представила, рассмеялась.
        Кажется, именно этого ей и не хватало - она смеялась и никак не могла остановиться, а потом ещё и заплакала. Господин Лионель взял её за руку и держал - просто держал, Жанно бы сделал так же. Нет, Жанно бы ещё обнимал и гладил по голове, а рыдать на груди у высокопоставленного духовного лица…
        Впрочем, господин Лионель всё понял правильно, и Мадлен с удивлением обнаружила себя именно что рыдающей у него на груди. Отстранилась.
        - Простите меня, ваше преосвященство.
        - Не за что вам просить прощения, дорогая госпожа Мадлен. На вас обрушилось столько, что не всякий закалённый воин вынесет, а вы переносите все удары судьбы с большой стойкостью. Поэтому - подумайте.
        Мадлен в растерянности взглянула на него. Лионель де Вьевилль - её ровесник, но - как будто старше даже и своего дяди-принца. От него пахло тайнами, загадками, большой властью, и где-то под всем этим дремала ещё и сила - большая сила, как у Жанно. Угрозой или чем ещё сомнительным или странным, подобно дяде-принцу, от него не пахло совсем.
        - Я скажу вам… вечером. Хорошо? - пробормотала она.
        - Хорошо, - улыбнулся он. - Не торопитесь, подумайте.
        Совершенно светски поцеловал ей руку, стремительно поднялся и ушёл.
        Мадлен умылась, вернула на голову свалившийся давным-давно чепец и пошла проведать девочек. Они смирно обедали - Николь командовала, а Луиза рассказывала им какую-то поучительную историю про трёх поросят, один из которых жил в домике из соломы, второй - из веточек, а третий - из камня. И когда волк пришёл съесть всех троих, они спаслись только благодаря каменному дому третьего брата. Так может быть, ей тоже надо отправиться в каменный дом и в нём переждать и волков, и непогоду, и что там ещё бывает?
        Для уверенности она ещё попробовала вызвать по магической связи Жанно, и у неё получилось. Он был бодр, хоть и бледен, очень рад её слышать, и тут же велел рассказывать все новости. Она рассказала - всё, без утайки, о визите Жан-Люка и о предложении Лионеля - тоже. Жанно сказал не думать ни мгновения и соглашаться - дом отличный, дорога безопасная, её там не найдут никакие де Кресси, а потом уже и он приедет, и будет видно, что дальше.
        И только когда они завершили разговор, Мадлен поняла, что ни слова не сказала о хромом принце и его сватовстве, потому что проклятые Кресси отодвинули всё это далеко-далеко. Ладно, ещё успеется. Они это ещё обсудят.
        Лионель де Вьевилль, младший сын королевского маршала, коадьютор Льенского архиепископства и королевский дознаватель, был рад, что жизнь подкинула ему очередную загадку. Конечно, дел хватало и без того - и всякие мелочи, ежедневно происходящие при дворе, и дела графства Безье, требующие постоянного участия. И ещё в охотничьем доме гостит её прекрасное величество Маргарита, кузина Марго, и её хорошо бы навещать хотя бы пару раз в неделю. Она, конечно, уверяет, что совсем не скучает, но Лионель ей не верил - недаром её двор считался самым весёлым из всей королевской семьи. Уж конечно, ей не хватает привычных развлечений.
        Но история с госпожой Мадлен и братьями де Кресси тоже требовала внимания и участия.
        Конечно, в Пале-Вьевилль будет усилена охрана, и посторонних внутрь не пустят, даже если они чьи-то там друзья или, не приведи господь, родичи, кузены или малые дети. Но какова наглость-то - попытаться увести ребёнка с нянькой, можно сказать, на глазах у всех!
        Когда Лионель допрашивал пойманного Андре Туссена, он поставил на него невидную простому человеку магическую метку - обычная слежка обычной слежкой, а самому тоже не лишним будет иметь возможность проследить - и, может быть, подслушать. Скажем, разговор того самого Туссена с его хозяином Жан-Люком Кресси, за конём которого парень, как оказывается, приглядывает. И даже если Туссен вернётся в дом на улице Сент-Этьен не сразу, от него ведь всё равно захотят доклад - где был, что делал, почему не преуспел. И если Лионель что-то понимал в людях - захотят как можно скорее.
        В общем, так и произошло. Туссен из Пале-Вьевилль подался вовсе не к де Кресси, а домой, и стал уговаривать старшего брата куда-нибудь его спрятать, потому что де Кресси, мол, и сами впутались во что-то непотребное, и его туда же затянули. А он человек честный, бога гневить не хочет, и нарываться на Вьевиллей не хочет тем более, потому что он не дурак, и что де Кресси против Вьевиллей? И похоже, Вьевилли сильно заинтересованы в той вдове, что сбежала от де Кресси, так что пусть Жан-Люк сам с ними и бодается, если совсем страх потерял.
        Всё это Андре Туссен изложил старшему брату и попросил найти ему какое-нибудь убежище, чтоб отсидеться - потому что найти могут как Кресси, так и Вьевилли. И если Вьевилли хотя бы знают, что он хотел им напакостить, но не успел, то Кресси не в курсе, как он попался. С другой стороны, могли бы и подстраховать его как-нибудь - в конце концов, не в домик лесника отправили, а в гнездо могущественных магов, могли бы и о какой-никакой защите позаботиться.
        Лионель слушал и усмехался - надо же, какой сообразительный малый, просто сокровище! Только каким местом раньше-то думал, когда согласился проникнуть в то самое гнездо могущественных магов - своей головой или задницей коня Жан-Люка де Кресси?
        До конца дня Лионель ещё узнал, что означенные де Кресси встревожились, когда Туссен не явился на улицу Сент-Этьен. Сначала Жан-Люк послал в дом его матери кого-то из своих людей, но тому не открыли, а потом - явился сам, да с отрядом, и пригрозил, что разнесёт дом по камушку, если его не пустят на порог. Пустили только после того, как тот поклялся именем своей матери, что не причинит вреда семейству Туссен, и - только его одного.
        Жан-Люк сначала просто спросил - чего это его конюх не явился, как положено, работать - или его, как и обещали, выгнать взашей? Да ещё пустить слух, что приворовывает, чтобы его потом ни в один приличный дом не взяли?
        Правда, тут за Андре вступился старший брат, и прямо сказал - что нечего парня в своих тёмных делах использовать, а особенно - против магов, против магов пусть господа де Кресси сами идут, раз такие смелые. Или, может, у них какая защита есть? Так надо было Андре ту защиту дать, прежде чем посылать его в рассадник магических чудовищ. Это ж надо было додуматься - сопляка отправить без ничего в дом маршала Вьевилля, да там даже последняя амбарная крыса магией владеет, это ж всем известно!
        И похоже, что тот старший брат объяснял свою позицию не с голыми руками, потому что Жан-Люк как-то прямо удивительно не возражал. Вдруг пошёл на попятный, сказал, что вопросов к Андре не имеет. И вообще предпочёл бы, чтоб тот вернулся работать - потому что кто-то должен смотреть за его, Жан-Люка, конём. И может быть ещё за конями других братьев. Что это - желание отомстить на своей территории? Недостаток прислуги? Или ещё что-то, о чём Лионель пока не имеет никакого понятия?
        Но ясно, как день, что нужно копать дальше. Следить за этим парнем, Андре - хотя бы ещё пару дней, следить за особняком Кресси - кто туда приходит, к кому и зачем, и за самими братцами Кресси тоже бы последить. За Жан-Люком - особенно. Лионель прямо жалел, что не застал его в Пале-Вьевилле и не одарил такой же меткой, как и его конюха. Но впрочем, не исключено, что он ещё появится на горизонте, там и поглядим.
        И ещё как будто было что-то сказано, что-то важное, у Лионеля осталось ощущение, будто он это упустил. С другой стороны, если и в самом деле важное - ещё вылезет.
        А пока - отправить госпожу Мадлен подальше от столицы и от двора. Упускать её из виду совсем не хотелось - всё же, какая-то тёмная с ней история, поэтому - нельзя ей ни в её Варансон, ни к госпоже вдовствующей графине в Саваж. Лучше уж поблизости, чтоб если что - далеко за ней не бегать.
        Опять же, у дядюшки Жиля к ней, кажется, пробудился нешуточный интерес. А она, бедняга, отродясь ничего подобного не видела ни в девичестве, ни в замужней жизни, вот и пугается. Матушке прямо забавно смотреть, как всё это происходит - надо же, Жиль де Роган взялся играть по правилам, в его-то возрасте. Ничего, не маленький, разберётся. Оба они разберутся. Если Лионель что-то понимает в людях, то - у дядюшки очень неплохие шансы, просто нужно дать прекрасной даме возможность перевести дух. А то сначала такие перемены в жизни, а теперь - и вовсе хаос, тут не до ухаживаний и не до кавалеров, даже если обычных.
        А дядюшку Жиля счесть обычным было никак нельзя.
        И Лионель надеялся, что сестра Жанно сможет эту необычность оценить, и не просто рассудком оценить, а даже и влюбиться.
        И отчего бы не помочь необыкновенному родичу и не очень-то счастливой красивой даме, сестре дорогого друга?
        Лионель посмеялся, что становится похож на матушку - та тоже хочет, чтобы все вокруг были счастливы. И кузен Анри, и тот же Жиль, и Жанно Саваж, и его сестра.
        Сестра, кстати, подумала - и согласилась принять его приглашение. Лионель подозревал, что решиться ей помог как раз Жанно, который не мог прибыть и присмотреть за всем лично, равно как и поставить на место зарвавшихся родичей Мадлен, но понимал, что в доме Лионеля её не достать.
        Раз так, то можно вспомнить и о своём странном счастье, которое скрывалось от супруга в том самом охотничьем доме. И попросить Орельена помочь с порталом - для скорости.
        Записку принесла доверенная служанка прекрасной Антонии. В ней значилось заносчивое: «Если вы любите меня так, как говорите, и как обещают мне ваши глаза, то вы найдёте путь для того, чтобы воссоединиться со мной».
        Из сожжения записки Жиль устроил целое представление - для той горничной, конечно. В его руках полыхало пламя, оно меняло цвет, и в конце от желтоватого клочка бумаги не осталось даже пепла. Другое дело, что Жиль мог восстановить эту записку в любой момент… но о том ни прекрасной Антонии, ни её горничной знать было не обязательно.
        Двадцатидвухлетний франкийский принц был принят в Ниалле, как то ему и подобало, королева Сибилла видела его не меньше чем женихом младшей дочери - старшая уже была к тому моменту просватана. Младшей же было лет восемь, что ли, до нормального брака - как до небес, да и сомневался Жиль, что отец, принц Людовик, согласится замолвить за него в этом вопросе словечко - очень уж нехорошо они в последний раз расстались.
        Поэтому Жиль смотрел не на юную принцессу Теобальду, а на прекрасных дам здешнего двора.
        И среди них первой была красавица Антония - муж её отправился куда-то с военным походом от имени её величества, а супругу свою без сомнений оставил под бдительным оком суровой королевы. Её величество Сибилла вдовела, но правила королевством твёрдой рукой. Сама она не давала ни малейшего повода заподозрить её в чём-то предосудительном, и от детей своих, и от приближённых требовала того же.
        Поэтому супруг прекрасной Антонии спокойно отбыл на море, а она осталась дожидаться его возвращения в самой высокой башне королевского дворца. Та башня так и называлась - Башня Дам, потому что жили в ней придворные дамы - её величества и обеих принцесс. Дворец и так стоял на скале, возвышаясь над городом, а Башня Дам являла собой самую высокую точку дворца.
        - Скажи, красавица, как я узнаю, в котором покое живёт твоя прекрасная госпожа? - Жиль глянул в глаза служанке так, как умел, чтобы ему ответили быстро и правдиво.
        - На её окне будет свеча. Она всегда так делает, каждую ночь. Говорит - чтобы та свеча служила маяком для всех заплутавших кораблей, и может быть, кто-нибудь так же зажжёт огонь для её странствующего супруга.
        Это было, конечно, очень мило, но лезть в башню снаружи Жиль не собирался.
        - А как там с антимагической защитой? - спросил он.
        Королевская семья Ниаллы - не маги, хоть и могущественны, как не всякая магическая династия. Но знают о магических искусствах не понаслышке - держат придворных магов обоего полу и разных умений.
        - Я слышала, что магическая защита - на внешних стенах дворца. Вход в башню сторожат охранники, они обычные люди. Все маги стерегут покои королевы, принцев и принцесс.
        Ну вот и проверим, усмехнулся про себя Жиль.
        Первым делом он погрузил девчонку в сон - до рассвета. К этому времени он уже должен вернуться, что там делать-то так долго, придёт - и разбудит. А потом усмехнулся и изменил свою внешность. Глянул в большое зеркало - всё верно, никто не заподозрит в камеристке гостя с севера и мага, особенно если он не забудет активировать маскирующий силу амулет, вот и проверим, насколько хорошо он работает, это его недавняя придумка. А дальше он вспомнил ощущение от той записки - прекрасная Антония держала её в руках, это было бесспорно, он не мог ошибиться - и это ощущение должно было привести его прямо к ней.
        Жиль выскользнул из своих комнат и прикрыл глаза. Тьфу, как же неудобны эти дурацкие юбки, как только женщины вообще в них ходят! Но он оказался прав - до спешащей куда-то служанки нет дела решительно никому. Дважды в глубине боковых коридоров он ощущал магов - но амулет работал исправно, на него не обратили никакого внимания.
        Вход в Дамскую Башню охранялся.
        - Что-то ты, Нанна, нынче припозднилась, - подмигнул кудрявый парень.
        - Дела госпожи, - догадался опустить глаза Жиль.
        - Госпожа госпожой, а о себе забывать тоже не след, - он взял было Жиля за руку, и тут вся маскировка едва не полетела к чертям, потому что первой реакцией Жиля было - вывернуть ту руку, на пол наглеца да поддать, и для такого дела ему бы даже магическая сила не понадобилась.
        Опомнился, сообразил, кто он, где он и зачем, шлёпнул охранника по руке, поморгал. Помогло, тот разжал пальцы, и - только Жиля и видели.
        И потом добраться до самого верха башни было уже плёвым делом.
        Он постучался и вошёл - вряд ли меж прекрасной Антонией и её камеристкой водятся какие-то дополнительные церемонии. И оказался прав - дама, несомненно, ожидала, и он услышал дивный голос:
        - Ну как? Что он сказал, Нанна? Он хотя бы попытается?
        - А если нет? - прошептал Жиль, не меняя пока облика.
        - Я расстроюсь, - вздохнула красавица.
        Она была одета в одну лишь сорочку из тончайшего полотна, её тёмные, как ночное небо, волосы были распущены по плечам и спускались ниже талии. Окно спальни и впрямь было распахнуто, а на подоконнике стояла горящая свеча.
        - Не стоит, госпожа моя, - выдохнул Жиль, принимая свой обычный облик.
        - Вы? - он не смог с ходу прочитать, чего больше было в том возгласе - удивления или удовлетворения.
        - Я, госпожа. Видите - я преодолел все преграды, и я у ваших ног. От вас лишь зависит, уйду я отсюда счастливейшим из смертных, или же самым несчастным человеком в вашем прекрасном городе, - Жиль изящно преклонил перед ней колено, коснулся губами подола сорочки, а потом обхватил колени под тонкой тканью.
        Прекрасная Антония только вздохнула - а он уже нёс её к постели, и там уже и поцеловал, и потом ещё раз поцеловал, и снял с неё эту сорочку, чтоб любоваться всеми изгибами молодого тела, и потом снова целовал - так, что ей захотелось самой раздеть его и добраться до всего, что скрывала многослойная придворная одежда. И Жиль не знал, что там у прелестницы с супругом, но ему она была несомненно рада - и он постарался только преумножить ту радость.
        Но незадолго до рассвета любовникам пришлось расстаться, потому что Жиль помнил об оставшейся в его покоях Нанне. Антония поняла и не удерживала его, хоть и пыталась расспросить - как он пройдёт теперь мимо охраны, обычно дамы и их служанки ночами никуда не ходят. Жиль велел ей не беспокоиться и ничего не говорить Нанне, когда та придёт - пока сама не очнётся.
        А дальше было просто - в башне Жиль магов не чувствовал, ни одного. Он оделся в невидимость и бесшумно спустился вниз, к посту охраны. А там сделал то, чего раньше не пробовал никогда - обратился котом и бесшумно проскользнул меж ног того, кому нравилась Нанна. Ещё услышал вслед - надо же, кто это такого красавца завёл, раньше не было. Всё-то они замечают!
        Трансформация в животное отнимала очень много сил, больше, чем любой человеческий облик, и больше невидимости. Но нужно было ещё вернуть Нанну домой до рассвета.
        Тонкое место - это как раз пост охраны, если б там можно было пройти, не беспокоя их - и вопросов бы не было. Поэтому Жиль в невидимости довёл такую же невидимую камеристку до поста, а там обратил её в мышь - на несколько мгновений, больше не достало сил. Но она успела - прошмыгнула внутрь башни, а там уже оказалась у себя, и никто бы не спросил её - что она здесь делает, хоть бы и ночью.
        Любовь придала сил, но то, какими средствами пришлось её добиваться - отняло всё, что было, и что пришло. Поэтому наутро во время службы в честь Великого Солнца Жиль разве что поглядывал на красавицу Антонию - но не подходил к ней и не заговаривал. И от Нанны скрывался - нечего. И вообще, они здесь свои, им проще что-нибудь придумать, а он уже продемонстрировал свои намерения.
        Вечером Антония пришла сама. Она вздыхала и плакала, пока довольный Жиль не подарил ей амулет невидимости. И похоже, что тот амулет работал - всю ту декаду, что он оставался в Ниалле, красавица исправно приходила в его покои - очевидно, он пришёлся ей по сердцу не меньше, чем она ему. Она улыбалась и говорила, что надеется на его возвращение, а он предупредил, что амулет - не вечный. Проще говоря, разрядится, когда он, Жиль, покинет город и будет далеко, но до деталей ли им было?
        Когда судьба привела его в Ниаллу пятнадцать лет спустя, не было в живых старой королевы Сибиллы, и прекрасной Антонии - тоже. Но ему рассказали легенду о могущественном маге, который так полюбил одну из здешних дам, что был готов обращаться ради неё и в служанку, и в мышь, и в птицу - чтобы подлететь к окошку, в котором горела для него путеводная свеча.
        Жиль ещё подумал, помнится - в птицу ему было тогда сложновато, а то он бы непременно воспользовался этой возможностью, потому что - если по смыслу, то самая простая.
        …Он лежал в темноте ночи совершенно один, даже его милость Котальдо отправился охотиться. Сон не шёл, зато вспоминались истории из прошлого, подобные вот этой. Что же, выходит, он может - чтоб легенда, и песни сложили, но как все люди - не может? Упущение, право. И нужно с ним что-то делать.
        Наверное.
        ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ОСАДА ПО ВСЕМ ПРАВИЛАМ.
        Мадлен уже начала привыкать к переездам, но такого стремительного в её жизни не случалось ещё ни разу. Она спросила господина Лионеля - сколько вещей можно с собой взять. Он глянул на неё, будто не понял, о чём речь, а потом рассмеялся и ответил - да сколько надо. Мебель не берите, подмигнул он, лавок и кроватей достаточно. А всё остальное - собирайте, де ла Мотт поможет. Мадлен изумилась, как он может помочь, потому что юный виконт не выглядел человеком, который легко таскает сундуки. Лионель снова посмеялся и объяснил - оказывается, молодой маг владеет редким сокровищем - артефактом портала. И уже обещал помочь доставить в дом Лионеля госпожу Мадлен с детьми и ближними людьми, дорогу он знает, сам там недавно был вместе с его величеством.
        Так что сложить в сундуки все вещи, которые успели достать из них в Пале-Вьевилль - и снова навстречу неизвестности.
        Орельен де ла Мотт пришёл на следующее утро после завтрака, и радостно сообщил, что готов переправлять госпожу Мадлен, куда она скажет. Следом появился и господин Лионель - в совершенно светской одежде, Мадлен иногда встречала его в таком виде при дворе, но - крайне редко. Девочки сидели рядком на лавке и ждали - когда уже поедем-то, так сказала Аделин.
        - А ты уже готова? - спросил виконт. - Тогда вперёд!
        Он достал из поясной сумки крупный кристалл - белый, прозрачный, но как будто с синеватой дымкой внутри.
        - Что это? А можно посмотреть? - тут же заинтересовалась Аделин.
        - Ценный артефакт, - подмигнул ей виконт. - Смотри, - жестом фокусника что-то с ним сделал, и прямо перед ними всеми в воздухе соткался мерцающий серебристый овал с дрожащими краями.
        - Здорово, тоже так хочу! - завопила Аделин.
        Мари молча смотрела во все глаза, а Шарлотта испугалась и заплакала. Пришлось взять её на руки и гладить по голове, а нос свой она уткнула Мадлен в плечо.
        Господин Лионель протянул руку Аделин и шагнул в портал. Девочка пошла за ним с выражением восторга на лице, которое появлялось у неё всякий раз, когда речь шла о магии. Они шагнули в овал - и дальше Мадлен только слышала восторженный визг дочери. Впрочем, Лионель тут же вернулся, да не один, а с парой крепких парней, которым кивнул на сундуки Мадлен. А сам предложил руку Мари.
        Мари вцепилась в юбку Мадлен и всем своим видом показывала, что без матери никуда не пойдёт. Тогда Лионель подмигнул девочке и сказал Мадлен:
        - Пойдёмте, госпожа Мадлен. Вы никогда не перемещались порталами? Привыкайте, это удобно и безопасно.
        Взял Мари за свободную руку, и они шагнули вперёд все вместе. Мадлен зажмурилась… и открыла глаза, только когда обе её ноги вновь оказались на твёрдой земле.
        Ой нет, не на земле, на полу. На хорошем каменном полу, покрытом, между прочим, ворсистым узорчатым ковром - интересно, откуда его преосвященство такой добыл? Они оказались, очевидно, в гостиной - два больших окна в каменной стене, стена занавешена гобеленами, изображающими сцены охоты. Посреди комнаты - большой стол из толстых досок, на нём стоит какая-то посуда. У стен - лавки, на лавках - мягкие подушечки. И ещё шкафы с книгами, вот прямо много-много книг, это же замечательно!
        Мадлен опустила Шарлотту на ближайшую лавку, подтолкнула туда же Мари, а сама подошла к окну. Снаружи была видна река, огибающая башню, и лес на другом берегу. Река бодро неслась по камушкам, светило солнце.
        Тем временем через светящийся овал перетащили сундуки, а следом, опасливо озираясь и осторожно ступая, перебрались Одиль, Николь и Луиза. В их жизни тоже до этого момента порталов не случалось.
        Интересно, куда делась Аделин? Впрочем, только Мадлен подумала о ней, как дочь появилась из приоткрытой тяжёлой двери.
        - Мама, здесь так интересно! Это башня, в ней четыре этажа, и чердак, а ещё есть целый большой дом рядом! И здесь живёт множество народу, представляешь?
        Мадлен подумала, что под словами «охотничий домик» ей виделось что-то другое. Теперь понятно, как здесь разместились их величества с придворными и охраной!
        Последними из портала появились в очередной раз ходивший домой Лионель и владелец кристалла де ла Мотт. Тот схлопнул овал и улыбнулся Мадлен - радостно и открыто.
        - Вот и всё, госпожа Мадлен, два шага - и вы на месте!
        - Послушайте, - Мадлен вдруг пришла в голову невероятная мысль, и она даже решилась взять за руку его преосвященство. - Если это так просто, то, может быть, нам нужно не сюда, а в Варансон? Или хотя бы в Саваж? Там мы никому не помешаем.
        - Дорогая госпожа Мадлен, - Лионель улыбнулся ей, словно она - Шарлотта, и усадил на лавку рядом с дочерьми. - Если я правильно понимаю, возможность жизни в Варансоне вы уже обсуждали с моей матушкой. Скажите, кто там будет защищать вас от непонятных происков родни вашего покойного мужа? Как там вообще с обороной замка, подскажите?
        - Я… я ничего не знаю про оборону замка, - была вынуждена признать Мадлен.
        - Вот, вы молодец, что сказали это. Потому что я бы начал вас расспрашивать - какой толщины стены? Сколько человек охраны? Есть ли хоть одна пушка? Вообще какой запас оружия и пороха?
        - Я об этом ничего не знаю, - расстроенно покачала головой Мадлен. - Только о том, как несутся куры, сколько нынче народилось телят, какой приплод у овец, и как там виноградники.
        - Это замечательно, что вы так хорошо представляете себе ваше хозяйство, будто каждый день там сами бываете, - улыбнулся Лионель, - но каково вам там будет одной и без защиты? Здесь, прямо скажем, неплохая система защитных заклинаний, ни один человек не сможет пробраться в дом без моего ведома. Вы можете оставаться здесь, сколько понадобится, или - пока не вернётся с Юга Жанно. Он, я подозреваю, в целом там задержится, потому что госпоже Анжелике необходимо учиться, но как только встанет на ноги - его будет ждать король. Так что, госпожа Мадлен, ни о чём не беспокойтесь.
        - Спасибо вам, господин Лионель, - вздохнула Мадлен.
        Как хорошо, что у неё есть Жанно, а у Жанно - такие друзья!
        - Не за что, госпожа Мадлен. Я не делаю для вас ничего такого, чего не сделал бы для Жанно. А вопрос с вашим отъездом в Саваж я бы тоже предпочёл решать с ним. Давайте дождёмся его выздоровления, хорошо?
        - Уговорили, - вздохнула Мадлен.
        - Я предлагаю вам разместиться в покоях третьего этажа, там достаточно места для вас, для ваших приближённых и для девочек, - продолжал тем временем Лионель. - Сейчас я приглашу господина Рокара, это мой управляющий, и вы с ним обо всём договоритесь.
        Правда, вместо управляющего в гостиную вошла дама, которую Мадлен знала, но - не лично, её этой даме никогда не представляли, потому что дама это была не просто так дама, а принцесса, то есть, тьфу, уже королева Маргарита, младшая сестра короля. С ней была компаньонка, подруга или наперсница - бледная блондинка со сталью во взгляде, очевидный маг, хоть Мадлен и не смогла понять - какой именно маг, тогда как её величество столь же очевидно магом не была.
        - Здравствуйте, я очень рада приветствовать сестру доблестного графа Саважа, - улыбнулась королева. - Кузен Лионель рассказал, что вы потеряли супруга, и вам нужно дождаться выздоровления вашего брата в тишине и покое. Знаете, мы с Жийоной - вы знакомы с госпожой де Нериньяк? - занимаемся здесь примерно тем же, и будем рады, если вы составите нам компанию.
        Королева была лет на восемь, или даже более, младше Мадлен и прямо источала радость и жизнелюбие.
        - Благодарю, ваше величество, - Мадлен очнулась, подскочила с лавки и приветствовала королеву поклоном. - Дети, - она выразительно поглядела на дочерей, - что надо сказать при встрече с её величеством?
        Мари и Шарлотта сползли с лавки и поклонились - молча. Аделин подошла - она что-то высматривала в окно, стоя на какой-то приступочке - прилично поклонилась и пробормотала что-то вроде «здравствуйте, ваше величество».
        - С этой юной дамой мы уже познакомились, - усмехнулась королева. - И если вас не затруднит - меня зовут Марго, вас, как я понимаю, Мадлен, это - Жийона, а как зовут ваших очаровательных девочек?
        - Аделин, Мари и Шарлотта, - пробормотала изумлённая Мадлен.
        - Вот и отлично. А все титулы оставим до того времени, как вернёмся во дворцы, хорошо?
        Королева вблизи была очаровательна - темноглазая и темноволосая, улыбающаяся, и судя по всему - просто счастливая. Как бывает-то, оказывается.
        Дальше в гостиную пришла дама, одетая просто, но добротно, сообщила, что её зовут Симона Рокар, она супруга управляющего, пришла помочь госпоже де Кресси расположиться. Сейчас, сказала она, поднимем наверх ваши вещи. Обед здесь, через полчаса. И очень хорошо, что вы с девочками, нашим Сесиль и Сюзетт будет, с кем играть. Да-да, у них с супругом два сына и две дочери, и когда в доме гостила королевская чета, детям было очень сложно объяснить, что нечего везде слоняться и мешать важным господам, здесь было столько народу, как в том муравейнике, яблоку негде упасть. А сейчас - хорошо и спокойно, и она надеется, что госпоже де Кресси и её прелестным деткам здесь понравится.
        Мадлен заверила, что всё замечательно, и ещё раз поблагодарила его преосвященство, который, впрочем, уже успел куда-то деться. В дверном проёме маячили детские фигурки - наверное, те самые дочери госпожи Рокар. Аделин бросала на ту дверь такие умильные взгляды, что Мадлен рассмеялась и сказала:
        - Дети, если хотите - можете пойти и осмотреться в доме. Только к обеду не опаздывать, Аделин, слышала? Не бросай Мари и Шарлотту, хорошо?
        - Ага, мам, - кивнула Аделин, и - только её и видели.
        Мари и Шарлотта осторожно пошли за ней.
        А Мадлен оставалось поклониться королеве Маргарите и пойти посмотреть - куда же здешние люди таскают их сундуки.
        Аделин пребывала в восторге - ничего себе, как изменилась их жизнь за каких-то несколько дней! Раньше она только и видела, что отцовский дом, да иногда ещё - отцовский замок, и всё, а тут вдруг и огромный дворец Вьевиллей, полный разных людей, и магов, и обычных, и теперь ещё - охотничий замок его преосвященства! И можно столько всего увидеть и попробовать, как за всю прошлую жизнь не доводилось!
        Первым делом занятия магией - она ходила к домашнему магу Вьевиллей, старому господину де Мюи, который когда-то учил всех детей господина маршала, а теперь занимался с внуками. И несмотря на возраст, он очень многое мог, и очень хорошо объяснял - как позвать свою силу, как не перенапрячься, и как вообще получить именно то, что тебе надо. Аделин занималась вместе с детьми герцогини Шарлотты, и успевала ничуть не хуже, чем они, хоть они и начали раньше. Она уже умела создавать разные осветительные шарики, и один раз господин де Мюи даже разрешил ей зажечь свечу!
        Эх, как же теперь дальше будет с магическими уроками?
        Дворец Вьевиллей был намного больше отцовского дома, и если убежать от Николь, то можно увидеть и услышать много интересного. У господина маршала жили две диковинные яркие птицы, они не были магами, но умели разговаривать человеческим голосом. Аделин даже как-то поспорила с одной из этих птиц, но так и не смогла настоять на своём.
        Ещё там жил чудесный полосатый котик Геракл, он обычно встречался возле кухни и очень любил, когда его гладили. Стоило к нему подойти, как он сразу же падал на спину и подставлял мохнатое серое брюхо, и ластился. В отцовском доме жил кот, но его не пускали в комнаты - говорили, блох принесёт. И дозволяли разве что поесть на ступенях чёрного хода.
        А самое главное - во дворце Вьевиллей много детей. Аделин и не представляла, что столько бывает - из людей отца и дядьёв мало у кого были семьи, и детей тоже было мало. А тут можно было побегать и поиграть с разными девочками и мальчиками, да с мальчиками ещё и интереснее. Девочки играли в дом и в куклы, как сестрица Мари. Матушка сшила ей и сёстрам кукол, но Аделин было скучно мастерить им одежду и придумывать, как там эти куклы живут, ей бы побегать, посмотреть на интересное и поиграть во что-нибудь, тоже интересное. А что интересного в игре в дом? Дом - он у всех есть, спальни, кухня да гостиные, да всякие комнаты, где хранятся вещи и припасы, и конюшня. Ну подумаешь, у кого-то дом огромный, и посреди - сад с фонтаном, а у кого-то маленький, и фонтана нет, вот и вся разница.
        Впрочем, у внучек господина маршала был большой кукольный дом, он стоял в одной из гостиных хозяйской части дворца, и туда обычно никого не пускали, но Аделин с сёстрами разрешили прийти и поиграть. Размером больше Аделин, в три этажа, с деревянными стенами и черепичной крышей. У того дома не было одной стены, и можно было передвигать кукол внутри - по комнатам и лестницам. И у этих кукол жизнь была побогаче, чем у девочек де Кресси - в том доме хватало невероятно красивой мебели, и посуды, и ковров, и гобеленов - всё, как настоящее, только маленькое. У Аделин прямо дух захватило, когда она это увидела - красота же! А потом ещё оказалось, что в кукольный дом подаётся вода и там тоже есть фонтан - это сделала её высочество Катрин. Старшие внучки её высочества, Анна и Катрин, очень ревниво следили за тем, чтобы в этом чудесном доме никто ничего случайно не сломал, поэтому самым маленьким девочкам дозволялось только смотреть со стороны, как старшие что-то там придумывают и делают. Саму Аделин однажды взяли в игру только потому, что она зажгла им по всем трём этажам осветительных шариков размером с
булавочную головку и магический огонь в камине - хозяйкам дома эта сила не давалась, они умели только с водой. Но Аделин тут же начала придумывать какие-то приключения для кукол, которые никому не понравились. Эти куклы были такими же воспитанными, как и их хозяйки - они наряжались в красивые платья, не произносили бранных слов, которым Аделин научилась от отца и дядюшек, не лазали в окно, не катались по перилам, не ссорились. Поэтому с домом не заладилось.
        С мальчишками тоже не очень-то ладилось - они не хотели брать в игру девчонку. Правда, когда Аделин влезла в их спор о том, кто сможет зажечь больше всего магических огней, то не смогла обойти только самых старших, Годфри и Шарля, но им-то одному десять лет, а второму - девять. Мальчишки поудивлялись, но дозволили приходить в условное место сада, а ещё под лестницу чёрного хода. Конечно, в юбке не очень-то полазаешь и побегаешь, но она старалась. Это счастье продолжалось ровно два дня - а потом вдруг оказалось, что они опять уезжают.
        И теперь в распоряжении Аделин оказался замок, ничуть не меньший, чем у де Кресси! Высокая башня из серого камня, в четыре этажа - она сбегала по винтовой лестнице и посчитала, и ещё чердак наверху, а к этой башне пристроено целое немалое крыло! И речка снаружи, и лес, и наверное, что-то ещё! Даже если здесь не с кем играть, кроме сестёр, она непременно что-нибудь придумает!
        Но оказалось, что и здесь есть свои местные дети - у господина управляющего. Целых четверо - две дочки, и два сына. И дочки прямо пришли познакомиться, наверное, им тоже хочется поиграть с кем-нибудь новым.
        Дочек звали Сесиль и Сюзетт - так сказала их матушка госпожа Симона.
        - Привет, - начала разговор Аделин. - А кто из вас кто? Меня зовут Аделин де Кресси, мне восемь лет. Это мои сёстры, Мари, ей шесть, и Шарлотта, ей четыре.
        Младшие, как обычно, встали за спиной Аделин и осторожно оттуда выглядывали.
        - Я Сесиль Рокар, - сказала старшая девочка, - мне уже скоро будет десять. Моей сестре Сюзетт недавно исполнилось семь. И ещё у нас есть два брата, Жак, ему одиннадцать, и Пьер, ему только пять, он самый младший.
        Сесиль была вся такая важная, как настоящая взрослая дама - смотрела в пол, не улыбалась, сложила руки под передником. Её сестра выглядела поживее - так и сверкала на Аделин с сёстрами голубыми глазами, а её чепец сбился на одно ухо.
        - Расскажите, во что вы тут играете, и куда можно сходить и что посмотреть, - начала расспросы Аделин.
        - Я уже большая, мне некогда играть, - строго сказала Сесиль.
        - А что ты тогда делаешь? - изумилась Аделин.
        Нет, понятно, что нужно учиться, но не всё же время!
        - Учусь вести хозяйство, - важно ответила старшая девочка. - Например, сегодня утром матушка брала меня с собой, когда привезли муку - посчитать, сколько мешков, и так ли хороша та мука, как за неё запросили. А после обеда я пойду шить сорочку. Ты умеешь шить сорочку?
        - Мари умеет, - не растерялась Аделин, она терпеть не могла всякое рукоделие и занималась им только потому, что никак не могла придумать убедительную причину, чтобы ничего такого не делать.
        - Правда? Она же маленькая? - не поверила Сесиль.
        - Куда маленькая-то, шесть лет уже! А я умею вот так, - Аделин щелкнула пальцами, и в воздухе повис светящийся шарик.
        - Ты маг? - почему-то этот простой факт очень удивил старшую девочку.
        - Да, - сообщила Аделин, эка невидаль, маг. - Они, наверное, тоже, только ещё пока не знают об этом, - кивнула она на сестёр. - Вот ты кем будешь?
        - Что значит - кем? Выйду замуж и буду женой достойного человека и матерью его детей.
        - А я буду великим магом, - сообщила Аделин. - Как мой дядя граф Саваж.
        - Граф Саваж твой дядя? - изумилась Сесиль. - Он был тут вместе с его величеством и командовал охраной.
        - Да! И он - великий маг! И я тоже буду.
        - Девочки не бывают великими магами, - отрезала Сесиль.
        - Отчего же? - не поняла Аделин. - Ещё как бывают! Может быть, пока маленькие, и не бывают, а потом - очень даже! Например, её высочество Катрин! Знаешь, как её слушается вода? Она даже в кукольном доме сделала водопровод и фонтан! Или вот - Анжелика, на ней женился наш дядя, она вообще всё умеет - и воду нагреть, и сказку рассказать, и врагов сжечь!
        - Это которая ушла от принца к графу Саважу? - наморщила нос Сесиль. - Она здесь была, мы её видели, правда, Сюзетт? Она совсем некрасивая. Худая, и волосы торчат. И глупая, раз от принца ушла к нищему графу. Весь дом её обсуждал!
        - Много ты понимаешь в красоте, - хмыкнула Аделин. - И наш дядя Жанно ещё какой красавец, ясно? Принца того я не видела, но встречала другого, и он настоящее чудовище, хоть и могучий маг. Если тот ваш принц был такой же, я б от него тоже ушла к дяде Жанно!
        Аделин уже подумывала, не дать ли наглой зазанайке в нос, она умела, но их разговор прервал смех.
        - Ой, - пискнула Селин, и - только её и видели.
        Сестра убежала за ней.
        Оказывается, по лестнице сверху спустился его преосвященство Лионель, хозяин дома. Он стоял и смеялся, а рядом с ним - виконт де ла Мотт, который умеет открывать порталы.
        - Милые дамы, пойдёмте обедать, - сказал господин Лионель.
        - Уже идём, ваше преосвященство, - Аделин вежливо наклонила голову.
        Мадлен оглядела комнату, в которой предстояло жить девочкам, и комната ей понравилась. Большая, светлая, два окна. Кровати стояло тоже две, но госпожа Рокар распорядилась вынести одну большую, и принести три маленьких - откуда-то из другой части дома. Вторая кровать осталась для Луизы - она всё равно спит рядом с Шарлоттой.
        У этой комнаты был ещё и второй выход - в небольшую купальню. Вода туда не подавалась, её нужно было честным образом таскать, но - там стояла вместительная ванна, тазы и пара кувшинов. Это было очень удобно. Госпожа Рокар рассказывала, что во время визита их величеств в этой комнате жили дамы де Безье. Госпожа Антуанетта, с которой вечно что-то приключалось, хоть с виду она и очень достойная дама, и королева, опять же, ценила её очень высоко. И госпожа Анжелика, тут госпожа Рокар потупилась, но потом всё же решила продолжить - ныне, значит, супруга вашего брата, госпожа Мадлен.
        - Понимаете, когда господин Лионель привез сюда королевскую чету и всех сопровождающих, то здесь с полсуток стоял дым коромыслом. И вашего брата с ними не было - говорили, он остался за рекой, прикрывать отход королевского отряда. И если честно, его и не надеялись уже увидеть живым. А потом они приехали утром - вместе с госпожой Анжеликой де Безье, которую считали потерянной и едва ли не погибшей. И про них говорили, что это она помогла господину графу отбиться, и что без неё он бы точно погиб. Как и она без него. Ну и если бы не они - тогда дрались бы на подступах к замку. Он хорошо защищён, но эти еретики такие бесстыжие! В общем, когда объявили о помолвке господина графа с госпожой де Безье, хоть это и было удивительно, но - понятно. И все, кто хоть сколько-нибудь воевал, качали головами и соглашались, что их друг другу послал господь, не иначе.
        Мадлен впервые слышала эту историю - да и кто бы ей раньше рассказал? Жанно было некогда, а с Анжеликой она в день побега из мужнина дома впервые толком познакомилась. Вот оно как, оказывается. Она не представляла, как это - когда становишься с мужчиной плечом к плечу, спина к спине, и вместе стоишь против всего мира. Наверное, это невероятное ощущение. И хорошо, что у Жанно - так.
        Сама она ни за что бы не встала рядом с Ангерраном против его недоброжелателей - потому что нередко считала, что у них есть причины не любить его. Драгоценный покойный супруг не всегда считал нужным держать слово, нередко попадался на вранье, и всегда искренне считал, что ничего же особенного, все так делают. И изумлялся - а чего на него обиделись-то? Он же не подал к тому никакого повода. Ну подумаешь, не передал сведения вовремя. Или наоборот, передал, но то, что передавать как раз не просили. Ещё бывало - не отдавал занятые деньги. Как-то раз не явился на дуэль, где должен был быть секундантом, и никому об этом не сказал, даже Жан-Люку, потому что тот бы его вытолкал взашей к месту поединка. И когда потом явились к ним домой узнавать, что случилось - сказался больным. Когда Жанно услышал эту историю, он сначала расхохотался, а потом очень жалел Мадлен - надо же было, говорил он, нашим прекрасным родителям впутать тебя в такой брак!
        А госпожа Рокар тем временем отворила окна, впуская внутрь свет и тепло, и велела кому-то протереть ещё раз полы, пока господа обедают, и потом уже нести сундук с детскими вещами. И повела Мадлен дальше.
        На этаже было ещё две комнаты - побольше и поменьше. Мадлен сразу же сказала, что ей - поменьше, она одна, ей много места не нужно. А побольше - пусть будет для Одиль и Николь. А мыться все будут в ванной возле комнаты девочек. Госпожа Рокар изумилась - как это знатная дама и не хочет себе большую комнату, но Мадлен только посмеялась - ей гостей не принимать, так что - как раз достаточно.
        Госпожа Рокар рассказала, что её величество Маргарита живёт на втором этаже, рядом с большой гостиной, и госпожа Жийона - там же рядом. И ещё у них есть две камеристки, они появились после того, как её величество немного гостила в замке Лимей, у принца Рогана, кузена господина Лионеля. Да-да, того самого, от которого ушла к господину графу Саважу Анжелика де Безье.
        К слову, про Безье вообще странное рассказывают - вроде бы брат госпожи Анжелики творил там что-то непотребное, и замок взяли штурмом. Рассказывали охранники господина Лионеля, которые с ним там были. Говорят - всё просто залили огнём, потому что тамошние разбойники сопротивлялись.
        Да-да, подумала Мадлен, так сопротивлялись, что Жанно спасли только чудом. Но что поделать, у Анжелики был не самый лучший брат, а у неё вот, как она сейчас понимала - не самый лучший муж. Правда, сейчас ни того брата, ни того мужа нет в живых, а они живы, и она, Мадлен, и Жанно, и Анжелика. Мадлен почувствовала, что уже испытывает к почти незнакомой невестке нешуточную симпатию. Впрочем, она понравилась девочкам, а у девочек чутьё, особенно - у Аделин. К плохим людям они не идут и с ними не разговаривают, а с Анжеликой Аделин тогда даже в седле её огромного коня решилась поехать.
        Мадлен проследила за тем, как в её комнату занести и установили сундук с её вещами, и следом за госпожой Рокар пошла вниз - настало время обеда.
        Возле дверей в гостиную его преосвященство что-то говорил Аделин, та слушала, вежливо наклонив голову. Мадлен же поняла, что совершенно не подумала во всей этой суете о магических уроках старшей дочери! А то ещё вырастет, как она сама, и что в этом хорошего?
        Она дождалась, пока Аделин зайдёт в гостиную.
        - Ваше преосвященство, я совсем позабыла про обучение Аделин. Она ведь ходила заниматься к господину де Мюи, и он настаивал на том, что ей никак нельзя прерываться!
        Старый маг очень хвалил девочку, Мадлен это было весьма приятно. Но как же теперь?
        - Госпожа Мадлен, а что вы сами? Вы ведь здесь не навсегда, и вы владеете базовыми навыками - может быть, вы попробуете заниматься с Аделин?
        - Ой, там и говорить-то не о чем, - попробовала отмахнуться Мадлен, но господин Лионель только усмехнулся.
        - Вопрос не в том, как велики ваши умения, а в том, что они у вас вообще есть. Если ваша дочь научится всему тому же, что можете вы, это уже будет хорошо. Для облегчения задачи я могу пригласить господина де Мюи сюда - и вы с ним обсудите, что нужно для девочки в первую очередь, и как этого достичь. И кроме того, мои книги - в вашем распоряжении. Там есть, что почитать о теории и практике магических искусств.
        Ох. Вот так задача. Это ведь не шить и не читать, и не про хозяйство! Мадлен никогда не думала, что будет обучать кого-то магии, хоть бы и собственных детей. Но кажется, у неё просто нет выбора.
        Жиль уже думал разыскать племянника по магической связи, но - тот нашёлся сам. И попросил позволения навестить Жиля прямо сейчас - всё равно Орельен возвращается домой, то есть в жилище Жиля на улице Багряной Розы. Вот и отлично. Надо предупредить Жакетту, что ожидается гость. Впрочем, Жакетта появится дома сильно позже того гостя.
        Гостей в этом доме встречал, помимо охраны, его милость Котальдо - выходил, вначале - пугал грозным видом, затем обнюхивал, и потом только давал дозволение пройти. Но Лионель уже был с ним знаком, поэтому церемонии свелись к минимуму, и даже получил дозволение почесать зверя за ушами. Зверь вполне по-кошачьи ткнулся мокрым носом в ладонь племянника-преосвященства и неслышно прошествовал к камину, где специально для него стояло широкое кресло, в которое служанки по слову Жакетты нашили подушечек.
        - Смотрю я, этот зверь живёт получше иных людей, - усмехнулся племянник.
        - Ещё бы от всех тех людей было столько же пользы, как от этого зверя, - усмехнулся в ответ Жиль. - Рассказывайте, как там госпожа Мадлен.
        - Рассказываю, - племянник опустился в кресло, вытянул ноги и взял бокал. - Госпожа Мадлен доставлена в охотничий дом, вместе с чадами и домочадцами. Полагаю, мои домочадцы и гости не будут ей слишком надоедать, но и скучать тоже не дадут.
        - Вот и замечательно, - кивнул Жиль. - Я тут немного подслушивал логово де Кресси, но увы, пока не услышал ничего интересного. Они жрут, пьют, ругают слуг, которых стало некому призвать к порядку, и опасаются какого-то господина Бернарда, который может нагрянуть и дать им всем по шее. Кто у нас Бернард?
        - Бернард? - удивился племянник. - С ходу и не припомню. Военный? Придворный?
        - Даже и не представляю. Его поминал старший, тот самый, что приходил к вам во дворец.
        - Видимо, придётся ещё следить и слушать. Кому-то, потому что нам бы с вами прогуляться до Безье, - племянник дотянулся до лежащего в кресле кота и погладил его.
        - Какие-то новости? - только ещё не хватало.
        - Нет, но хорошо бы присмотреть, не явился ли туда уважаемый Филипп де Безье, и не выбрались ли откуда-нибудь ещё не учтённые люди покойного Антуана. Господин Гро, новый управляющий, связывался со мной сегодня, и рассказывал о каких-то подозрительных людях в окрестностях замка.
        Племянник был прав - со всеми здешними делами как-то подзабыли о том, что за оставшимися в Безье разбойниками нужен глаз да глаз. Некоторым людям если не напоминать, на каком они вообще свете, то они начинают заблуждаться и терять берега. И потом кому-то приходится брать замки штурмом и плавить ворота.
        - Завтра с утра? Если прибудете ко мне, то отправимся коротким путём.
        - С удовольствием, - племянник не владел ни артефактами порталов, ни короткими путями, но у него хватало разума не отказываться от предлагаемой помощи.
        - Увы, я не могу ничего сказать об ужине, - пожал плечами Жиль. - Жакетта сегодня на занятиях у Сен-Реми. Но мы можем послать за пирогами в таверну на площади, они там достаточно приличны.
        - Мы можем послать в Пале-Вьевилль, - усмехнулся племянник. - Там только рады будут.
        - Не остынет ли? - усомнился Жиль.
        - Мы воспользуемся нашим преимуществом - где-то тут должен быть Орельен с его волшебным камнем.
        Орельен нашёлся в библиотеке - вместе со своим слугой Ландри, таким же молодым балбесом, они читали книгу, кто бы мог подумать - о телесных трансформациях. То есть о том, как превратить кого-нибудь во что-нибудь. Или - в кого-нибудь другого. Полезное умение, но требующее немалых сил и изрядной концентрации, и если с первым у Орельена проблем не было, то со вторым - очень даже.
        Впрочем, услышав предложение Лионеля, они всё равно что учуяли запах тех самых пирогов, подскочили оба и выразили немедленную готовность отправиться за едой - хоть в таверну на площади, хоть в Пале-Вьевилль.
        В итоге ужин был собран общими усилиями - из таверны подогнали пироги с курятиной и с капустой, а от сестрицы Катрин - паштет из утки, говяжий бульон с лапшой и зеленью, свежий хлеб, корзинку персиков и варенье из слив. Попутно Орельен забрал Жакетту от наставника - правильно, нечего деве вечером одной по улице бродить. И у них вышел чудесный ужин - племянник рассказывал о том, как госпожа Мадлен с детьми осваивалась в его доме, Жакетта - об интересном случае из практики её наставника Сен-Реми, а Орельен - о том, что нужно для превращения в летучую мышь (и жабу, подсказывала, смеясь, Жакетта, и жабу). В жабу никого не превратили, а Лионель вскоре отбыл домой, пообещав прибыть чуть после рассвета.
        Наутро из городского дома попали в Акон, в замке все было, как и раньше - хмуро, сыро и печально. Уже из Акона отправились в Безье, а там и впрямь нужно было появиться, потому что как раз застали остатки местного гарнизона бранящимися с кучкой неизвестных, желавших попасть внутрь под тем предлогом, что их якобы там ждут, и известий от них - ждут вдвойне. Пришлось шугануть пришельцев и стреножить их вожака - потому что стало очень любопытно, каких это известий ожидают, кто и от кого.
        Впрочем, вожак оказался хлипким и рассказал всё быстро. Он был связным между покойным Антуаном де Безье и главой еретической армии принцем Маршем, должен был прибыть давно, но - портальной, да и никакой другой магией не владел, вот и припозднился. Новостей он, видимо, тоже не слушал, или не поверил, или принц Марш решил убедиться в случившемся сам - хотя бы при помощи своего лазутчика.
        Конечно, это ещё один штрих к портрету покойного Антуана де Безье, но - уже не важно, по большому-то счёту. Еретиков посадили в подвал - до разбирательства, а пару самых на вид безобидных отправили обратно к их командиру, рассказать, что в Безье ловить нечего, кто бы ни стал волей короля следующим графом.
        Ночевали в Аконе - там, всё же, было получше, чем в разорённом Безье. Кто бы ни стал следующим графом - ему придётся потрудиться, пока замок станет жилым и приличным, и хорошо, что это будет не Жиль де Роган никоим образом.
        А вечером случился ещё один сюрприз. Юный де ла Мотт где-то пропадал, даже к ужину явился не сразу, а потом пришёл и сообщил: с Жилем-де желает переговорить его ещё один племянник и закадычный друг того де ла Мотта Анри де Роган. Да-да, тот самый, с которым спорили из-за Анжелики де Безье, и которому она предпочла Саважа. Более того, помянутый Анри готов либо прибыть в Акон сам, либо же приглашает Жиля навестить Лимей.
        Звать в Акон человека, владения которого, по отзывам решительно всех, содержатся в идеальном порядке - не лучшая идея. Поэтому Жиль сказал, что готов навестить племянника в Лимее… например, завтра в обед, если это не нарушит никаких его планов.
        Племянник передал через того же де ла Мотта, что - нет, не нарушит, и он будет рад встретиться, наконец, с родичем.
        Жиль полночи ворочался с боку на бок, и не постель была тому виной - Жакетта заменила и перину, и подушки, и простыни были свежими. Что же скажет ему племянник, которому он, Жиль, создал множество трудностей без причины и на ровном месте? Не так уж ему на самом деле и нужен Лимей со всеми прилегающими владениями - слишком его много. Лимей не терпит соперников - он был первым и единственным в сердце отца, потом - брата Франсуа, и теперь - племянника Анри, не зря ж Анжелика ушла от него к намного более живому и дерзкому Саважу. Куда ему, Жилю, такой груз? И как теперь разрубить этот узел, ведь он сам призвал его величество в свидетели и судьи?
        Из четверых племянников Жиля примечательными, на его взгляд, были двое - Лионель и помянутый Анри. Двое старших, Эжен и Этьен, были просто достойными продолжателями дела своего отца - оба отлично воевали. А вот двое младших…
        Лионель, конечно, восхищал особо - он принял тот план судьбы, который предложил ему отец, не воспротивился, не взбунтовался, хотя - в его жизни много ограничений, которые не вдруг обойдёшь, и сжиться с ними можно только тогда, когда - принимаешь сердцем. Племянник принял, и выглядит счастливым человеком - как будто всё, что ему в жизни хочется, у него есть. Недоступное для Жиля умение, он бы не справился.
        А второй племянник получил в очень юном возрасте огромные владения - и огромную ответственность. Жиль совершенно не был уверен в том, что живущие на его землях люди прилично к нему относятся. А если точно - знал, что кое-кто и плюёт вслед, и делает знак от сглаза, полагая его проклятым чернокнижником. А племяннику Анри, как он понимал, вслед никто не плюёт, ибо люди его сыты и довольны. И даже когда весной разбойники Антуана де Безье пакостили на его землях, Анри достойно вышел из положения - кому-то помогал с посевами, кому-то - лошадьми и семенами, и чем-то ещё - так рассказывали.
        Нет, покуситься на Лимей было большой ошибкой Жиля, надо это признать. И откровенно сказать о том племяннику.
        Но оказалось, что племянник Анри вовсе не настроен воевать с Жилем или мстить ему. Он был вежлив и спокоен, и говорил - решим всё по-родственному. Я не отдам вам Лимей, но - могу помочь в чём-нибудь другом. К тому же, он собирался жениться на ещё одной девице де Безье, имеющейся в природе - Антуанетте, кузине покойного Флориана, и таким образом, формально выполнял все условия выдуманного Жилем завещания.
        Анри, несмотря на крайнюю молодость, характером был вылитый братец Франсуа - такой же строгий и сдержанный, но в отличие от него - умел иногда улыбаться, уже достижение. Интересно, сам такой вырос или кто научил? Он недавно сломал ногу, и Жакетта регулярно его навещала - лечила, что-то с той ногой делала, и Анри был Жакетте за это очень благодарен. И расспросил про посох Жиля - насколько с ним легче, чем без него.
        Он также предложил Жилю прогулку по замку и владениям - если тот желает. Жиль подумал и понял - что желает. Посидеть на берегу озера, заглянуть в склеп к предкам, понюхать розы в саду. И выпить местного вина - виноградники Лимея, как и всё остальное, процветали.
        С собой в Акон Жиль притащил корзину с бутылками того лимейского вина - и ощущение умиротворения и покоя, доселе невиданное. А всего-то надо было - навестить родича…
        Через неделю пребывания в доме его преосвященства Лионеля Мадлен поняла, что такая жизнь ей очень нравится.
        Ей не нужно было утром вскакивать с постели до рассвета - чтобы пойти на кухню и проверить, пекут ли хлеб и готовят ли завтрак с обедом. Хватит ли на сегодня запасов, всё ли хорошо с купленными и присланными из замка продуктами. И убирают ли комнаты. И вычищена ли конюшня. И готова ли одежда для мужчин и детей.
        И на рассвете тоже не нужно было, потому что все, решительно все хозяйственные дела в этом доме делались без участия Мадлен.
        Нет, в Пале-Вьевилль ей тоже не нужно было делать ничего, им даже комнаты убирали. Но там следовало являться к завтраку в оговорённое время, а до того нужно было разбудить девочек, накормить их и отправить на занятия Аделин и Мари.
        Здесь же девочки просыпались первыми и приходили к Мадлен - все трое. Шарлотта радостно скакала по комнате и по кровати, Мари строила планы на день, Аделин ложилась досыпать у Мадлен под боком. В доме де Кресси тоже случалось так, что девочки приходили к ней утром - зимой, когда светало поздно, и она иногда позволяла себе поспать подольше - например, в праздники.
        А теперь рано поднимавшаяся Одиль терпеливо дожидалась, пока Мадлен проснётся окончательно и позовёт её умываться и одеваться.
        Завтрак подавали, когда требовалось. Он был достаточно прост и мог быть съеден без тщательной подготовки - хлеб с маслом, сыр, молоко для девочек, арро со сливками для Мадлен. Иногда им составляла компанию её величество Марго, которая нередко засиживалась ночью допоздна за какими-нибудь книгами, а потом спала до обеда. Её дама госпожа Жийона тоже ночами сидела - то ли над книгами, то ли вообще где-то на чердаке, а завтраком она обычно пренебрегала.
        После завтрака наступало время полезных занятий. Читали с девочками книгу о приключениях хитрого лиса, который везде успевал и всех оставлял в дураках. То есть, читали по очереди Аделин и Мари, а Шарлотта слушала, а потом называла буквы и знакомые слова. Потом шили. Мадлен - новую сорочку, Мари - платье для куклы, Аделин с горем пополам удалось соблазнить новым вышитым чепчиком. Вообще в её годы девице уже полагалось вовсю рукодельничать, но - Аделин предпочитала магию.
        Помня о словах его преосвященства, Мадлен попыталась рассказать дочери о той толике бытовой магии, которой владела сама. Почистить ткань от загрязнений, высушить, разгладить слежавшиеся складки. Собрать пыль со всей комнаты в одно место - чтобы не выискивать её по углам и полкам шкафов. Наложить заклинание от моли и другой вредной живности. Высушить и распутать мокрые после мытья волосы. Укрепить ветхую ткань сорочки, чтобы ещё некоторое время прослужила, например - на локтях. Затянуть маленькие дырочки - не более трёх-четырёх нитей, больше - уже только иглой. Зачаровать от сырости одежду и припасы.
        Девочки слушали, открыв рты, Аделин же рвалась всё попробовать прямо сразу. Случившаяся как-то рядом во время такого занятия её величество тоже с интересом слушала, сидя рядом с Шарлоттой на лавке.
        - Ничего себе, сколько вы всего умеете, госпожа Мадлен! - восхитилась королева Маргарита. - Слушая вас, я жалею, что мне не досталось от матушки никаких способностей.
        Да, её величество Екатерина не смогла передать магические способности никому из детей. Правда, по слухам, она владела ментальной магией, а вовсе не бытовой. Ну да и для чего принцам и принцессам бытовая магия?
        А Мадлен сама удивилась, сколько всего, оказывается, она совершает между делом, не обращая на то никакого внимания. Впрочем, в родительском доме на такое тоже не обращали внимания - матушка точно так же чистила отцовские плащи, штопала сорочки и чулки, мыла детей и сушила их после купания. И постепенно приобщала к этим делам дочерей - Мадлен и пятерых её старших сестёр. Никаких специальных учителей магии у них отродясь не водилось, просто девочек учила матушка, а Жанно - отец. Но Жанно в десять лет отдали в пажи графу Флери, могущественному боевому магу, сослуживцу отца и одному из командиров маршала Вьевилля, и дальше он учился всему где-то там, далеко. А Мадлен, как до того её сёстры, к семнадцати годам знала всё о том, что и как происходит в замке, от подвала до крыши. Матушка была сурова в обучении, но впоследствии, в замужней жизни Мадлен не раз вспоминала её науку добрым словом. Ибо если бы не та наука и не подвластная ей магия - то управляться с хозяйством де Кресси было бы ещё сложнее.
        - Но мама, я ведь буду магом, зачем мне всё это знать? - спрашивала Аделин.
        - А ты думаешь, у магов не бывает грязных и промокших плащей и рваных сорочек? - смеялась в ответ Мадлен.
        Эх, услышала бы хоть от одной дочери такие слова её собственная матушка - и лентяйке несдобровало бы. Потому что подобные мысли почтенная графиня Саваж могла объяснить только ленью. И если подготовкой и прилежанием Мари она бы осталась довольна, то Аделин вряд ли дождалась бы от бабушки добрых слов, вдруг подумала Мадлен. Потому что принципы графини Шарлотты были нерушимыми: магия магией, а девочка должна уметь обиходить и обслужить себя, будущего мужа и будущих детей. А кто знает, повезёт ли девочке с мужем - так она и говорила. А вдруг муж погибнет? А вдруг муж увязнет в заговоре и потеряет всё? А вдруг муж окажется игроком и мотом? А у вас ведь дети, их нужно накормить, одеть и обучить - Мадлен показалось, что она снова слышит голос графини Шарлотты - через время и пространство. Наверное, после урока нужно будет связаться с ней по магической связи - узнать новости из Саважа и рассказать свои. Матушка была в курсе о вдовстве Мадлен и о том, что она находится под покровительством Вьевиллей. И о ране Жанно. Впрочем, услышав о той ране, матушка, ни секунды не сомневаясь, сказала - выберется, он у
нас живучий. А на известие о свадьбе очень удивилась - сам-то Жанно не разбежался известить её о переменах в своей жизни, пришлось это делать Мадлен. Графиня Шарлотта была особенно довольна тем, что Жанно взял за себя богатую невесту - ну, говорила она, можно больше и не служить, с богатствами Безье не пропадёт. Мадлен не стала рассказывать, что с теми богатствами есть сложности - если Жанно захочет, то сам и расскажет.
        А пока она обо всём этом думала, её девицы вместе с королевой взяли льняной лоскут, извозили его в пыли - где только нашли, и чистили магическим способом. И что-то там у них, кажется, выходило, лоскут становился белым прямо на глазах - так что наука пошла впрок.
        И когда они добились первозданной белизны, можно было похвалить Аделин и помощниц, и разрешить детям пойти поиграть во двор.
        Впрочем, пошли туда все вместе, и по дороге её величество добыла где-то и прихватила с собой госпожу Жийону. Погода который день стояла отличная, тёплая и солнечная, а во дворе трое из четверых детей господина управляющего гоняли большой кожаный мячик. Обычно с ними не играла старшая девочка, Сесиль - говорила, она уже слишком большая для таких глупостей. Впрочем, мальчик Жак был ещё старше неё, но гонять по двору мяч не отказывался, как и младшие дети.
        Девицы тут же включились в игру, потом кто-то кинул мячик в госпожу Жийону, и она легко отбила его, не касаясь - одной лишь магической силой. Аделин это очень понравилось, она принялась пробовать так же, в итоге в игру втянули и королеву, и саму Мадлен. Кто бы мог подумать, что она снова, как в родном замке, будет бегать по двору с мячиком!
        Дети радостно вопили, взрослые смеялись, и никто не заметил хозяина дома, появившегося из башни тихо, как большой кот на мягких лапах. Первой его углядела королева, подбежала, улыбаясь, и обняла, и что-то шепнула на ухо. Мадлен с Жийоной переглянулись, отряхнулись немного и тоже подошли поздороваться, Мадлен ещё и чепец упавший не смогла найти.
        - Как хорошо, что вы нашли время нас навестить, кузен, - говорила Маргарита.
        - Да, привёз вам гостя, он, надеюсь, вас немного развлечёт, - усмехнулся его преосвященство.
        Мадлен повернулась - оказывается, рядом стоял хромой принц. И о ужас, держал в руках её упавший чепец! Впрочем, он радостно ей улыбнулся и протянул найденную вещь.
        - Доброго вам дня, госпожа Мадлен. Сдаётся мне, это ваше, ни у кого больше я не встречал такой изящной вышивки.
        - Благодарю, ваше высочество, - Мадлен сделала положенный по этикету реверанс.
        И что теперь будет?
        А ничего не было. Принц вручил Мадлен чепец - с не слишком изящным, но вежливым поклоном, поздоровался с королевой Маргаритой, приветствовал госпожу Жийону.
        - Госпожа де Нериньяк, вы ведь внучка маршала Шамбора? - спросил он у Жийоны.
        - Да, ваше высочество, - кивнула Жийона, - верно. Вы были знакомы?
        - К моему удовольствию, - кивнул принц. - Это был выдающийся человек, и военный тоже выдающийся.
        - О, благодарю. Рада, что вы о нём так думаете, - надо же, госпожа Жийона умеет улыбаться!
        Тем временем три девицы Мадлен подбежали, обступили её с боков и сзади и настороженно глядели на принца.
        - Здравствуйте, милые барышни, - поклонился им принц.
        Девицы встали, как подобает, и произнесли положенные слова приветствия. И после чего уже все просто пошли в дом, а там госпожа Симона командовала сервировкой стола к обеду.
        - А давайте переоденемся к обеду, раз у нас гость, - заговорщически прошептала королева Маргарита.
        Жийона усмехнулась, а Мадлен задумалась - правда переодеться, что ли? Хотя бы в старое придворное платье, которое с негодованием отвергла её высочество Катрин? Оно тёмно-бордовое, и не такое торжественное, как платье от той же принцессы, и принцесса потом наотрез отказалась принять его обратно, сказав, что это подарок, и точка.
        Мадлен поднялась на третий этаж и передала девочек в руки Николь и Луизы - с наказом тоже переодеть их к обеду. Они с утра и по полу ползали, и на улице падали то на землю, то в траву, в таком виде за стол нельзя. А потом позвала Одиль - помочь переодеться ей самой.
        - Кто ж это вас надоумил-то, неужели его преосвящество, буду поминать его в своих молитвах, - ворчала Одиль.
        - Он пригласил гостя, и её величество сказала - всем переодеться к обеду, - пожала плечами Мадлен.
        - Если даже и так, - не стала спорить Одиль. - Её я тоже помяну.
        Платье хорошо лежало в сундуке, и было переложено льняными вышитыми мешочками с ароматными травами - ещё прошлым летом матушка присылала из Саважа. Там они растут в горных долинах над замком, и в начале лета, когда горные луга цветут, их нужно собирать - на целый год вперёд, чтобы переложить постель, скатерти с салфетками и одежду.
        Было время, Мадлен тоже ходила собирать травы - и ароматные, и лечебные, в горах хватало всяких. Её острый нюх позволял найти всё нужное быстро, поэтому в тёплые летние деньки можно было совершенно спокойно сбежать от домашних обязанностей. Конечно, графских дочерей никто не отпускал в лес и горы в одиночку - всегда с ними шёл кто-то из старшей прислуги и люди отца. Мадлен обычно сопровождал Робер - парень на пару лет постарше её самой, младший сын младшего сына, которому ничего не светило в родном доме, и его отдали в учение, а потом и на службу к графу Саважу. Он был темноволос и пронзительно зеленоглаз, и всё время смеялся, он не был магом, но лучше всех фехтовал и метко стрелял. О нет, он не позволял себе ничего по отношению к Мадлен, но его взгляд служил ей своего рода дополнительной защитой и опорой, а его рука была рядом на горной тропинке или на крутой лестнице. Он неплохо играл на гитаре и пел - было, у кого поучиться, и всегда смотрел на Мадлен поверх корпуса инструмента - глаза его сияли, и казалось, что поёт он для неё. Впрочем, может быть, так и было. На её свадьбе он был мрачен, но
не сказал ни слова - наверное, думал о том, что не может предложить ей ничего, поскольку Ангерран де Кресси всё же был старшим в роду, и сын его, если родится, тоже будет старшим в роду.
        Мечтала ли Мадлен о нём? Наверное, это называется так. Но - только лишь мечтала, робко и несмело.
        А потом Жанно рассказал, что Робер погиб, защищая отца - в той же засаде, где оборвалась жизнь графа Саважа. И добавил, что они с Ли, Анри и Орельеном отомстили за всех погибших. Да, всё правильно, но…
        Сейчас же Мадлен с удивлением поняла, что какое-то схожее с тем, давним, ощущение она поймала в обществе хромого принца - когда он не пожирал её глазами и не нюхал её рук, а просто был рядом. Например, говорил с кем-нибудь на том злосчастном празднике у Вьевиллей, держа её руку, или - когда запускал в ночное небо огни фейерверка. Рядом с ним было спокойно - как с Робером или как с Жанно. И наверное, враги разбегаются от одного его имени…
        От де Кресси враги не разбегались. Да серьёзных врагов там и не было, потому что они слишком незначительны сами по себе, а если и пытаются куда-нибудь пробиться, то всем им, кроме, разве что, Жан-Люка, недостаёт силы. Уверенности, напора. Это дома Ангерран мог орать, что при дворе все сплошь дураки и трусы, а когда случалось бывать во дворце - то вёл себя тише воды, ниже травы. И когда однажды, вскоре после свадьбы, с Мадлен заговорил кто-то из приближённых короля, и она ответила, и даже улыбнулась, то во дворце Ангерран стелился перед тем человеком низко-низко, а дома надавал ей пощёчин. Потому что - нечего разговаривать с чужими мужчинами. И потом вообще не брал её ко двору, а потом она понесла, и все надеялись на сына… но родилась Аделин. Здоровой дочери оказалось недостаточно - как же, нужен наследник! А ты, мил друг, вообще смотрел, кого брал в жёны - не зря у Мадлен пять сестёр, и у матушки их было тоже не то пять, не то шесть, и у бабушки. Но доводы рассудка оказались не для Ангеррана.
        После третьей дочери Мадлен поняла, что вообще не хочет больше рожать детей этому человеку. И вспомнила материнскую науку - что сделать, чтобы не беременеть. Денег в семье почти нет, этих бы детей вырастить и обеспечить, чтобы не пришлось выдавать замуж так же, как её саму, лишь бы взяли!
        А потом вернулся Жанно. Они встретились при дворе - где же ещё? Она не поняла сначала, кто окликнул её - они не виделись десять лет, он уезжал мальчишкой, да и ей было тринадцать, а теперь - ему двадцать, ей - двадцать три, уже совсем взрослые. Но он был - вылитый отец, хоть и сильно моложе, и прекрасен, как волшебник из сказки. Да он и был волшебником из сказки, и ещё бесстрашным воином! Он сказал что-то друзьям - там был и его преосвященство Лионель, и принц Анри де Роган, и кто-то ещё - подбежал к Мадлен, обхватил её и закружил прямо в дворцовом коридоре. И она смеялась и плакала разом - Жанно нашёлся, Жанно вернулся, это же чудесно!
        Они стояли, держась за руки, и наперебой говорили друг другу - что с ними было, где они были и как они теперь живут, когда подошёл Ангерран и больно дёрнул Мадлен за плечо. И грязно выругался. И наверное, сделал бы что-нибудь ещё, но Жанно с нехорошей усмешкой взял его за руку и вывернул так, что у того глаза на лоб полезли.
        - Что это за животное, Мадлен? Неужели твой муж?
        Она могла только кивнуть. Ангерран, правда, попытался что-то сказать о том, что Мадлен ведёт себя неподобающим образом, но Жанно только усмехнулся. Я, мол, её брат, сын и наследник графа Саважа, а ты кто?
        Подтянулись братья Ангеррана, но Жанно отсёк их пляшущим по мраморному полу огненным полукругом. С другой стороны подлетел высокий худой парень, сероглазый блондин, он радостно потирал руки и спрашивал - что, господин Жанно, наконец-то будем драться? А то я уже соскучился! А другие друзья Жанно - все эти невозможно важные Вьевилли и Роганы - тоже подошли и смотрели на всё происходящее с усмешечками. Мадлен уже потом узнала, что его преосвященство Лионель служил с Жанно и на суше, и на море, а остальные уже по их возвращению успели пару раз побить еретиков с ним за компанию - и знали, на что он способен, а братья де Кресси - не знали.
        Жанно тогда её спросил прямо в лоб - Мадлен, может ты уже станешь вдовой, и мы найдём тебе кого получше? Мадлен просто испугалась - как так, это же отец её детей. Так и сказала. Да и не особо она понимала, как это - когда получше. Просто попросила отпустить Ангеррана, и Жанно отпустил, но велел обещать, что тот будет относиться к ней, Мадлен, как подобает относиться к супруге, которая мало того, что сама по себе из достойной семьи, так ещё и мать его детей. И Ангерран послушался - хоть Жанно и был ниже его на голову и младше почти на два десятка лет. Но - способ Жанно объяснять, что и как в этой жизни, внушил ему уважение. К тому же, за спиной Жанно маячили фигуры Роганов и Вьевиллей, и бог знает, кого ещё.
        С тех пор жизнь Мадлен стала намного проще, потому что братья де Кресси Жанно боялись. О нет, иногда они, всё же, зарывались, особенно Ангерран или Жан-Люк. Но Жанно им так и сказал - я же всё равно узнаю и приду. И мы посмотрим, кто прав.
        А теперь Мадлен вдруг поняла, что могло быть иначе. Если бы родители не поторопились - а вдруг нашёлся бы другой жених? Не как Жанно или отец, таких не бывает, но - и не как Ангерран де Кресси?
        Но тогда у неё были бы другие дети. А девочки получились просто замечательные.
        Аделин напоминала Жанно в детстве. Была бы мальчиком - вышла бы точной копией. Мадлен даже казалось, что у старшей дочки с годами светлеют глаза, и из обычных вишнёво-карих становятся жёлтыми, кошачьими - как у Саважей-мужчин.
        Мари была похожа на саму Мадлен в таком возрасте. Сдержанная, рассудительная и уже умеющая управляться с иголкой.
        А непосредственная Шарлотта смеялась так же заразительно, как сестричка Мари.
        Мадлен глянула на себя в небольшое зеркальце, поблагодарила Одиль за причёску и пошла за замечательными девочками - чтобы вместе с ними спуститься к обеду.
        Конечно, Жиль знал, что в доме Лионеля прячется от родных мужа и от прочих врагов госпожа Мадлен, но увидеть её прямо сразу, да ещё и не чинно сидящей и смотрящей в пол, а смеющейся и играющей с детьми - оказалось как-то слишком сильно, он даже глаза прикрыл. Какая же она красавица, и как вовремя подох говнюк де Кресси! О нет, у Жиля не было и не будет добрых слов для этого человека, и ещё - для родителей Мадлен, которые устроили ей такой брак.
        Но де Кресси больше нет, а Мадлен - есть. Живая и прекрасная. И дочки у неё довольно милые, когда не говорят чудовищных вещей, которые где-то подслушали. Вот, например, сейчас - когда бегают по двору за мячиком и смеются - очень даже ничего.
        Ему захотелось что-нибудь для них вытворить - ну там, фейерверк, живую картину с невиданными зверями, или что там ещё можно выдумать, но он вздохнул про себя, и решил не торопиться. Зато поднял упавший на траву вышитый чепец - явно с медовой головы его строптивой красавицы, кто ещё такой вышьет и наденет?
        Тем временем бегавшая тут же с детьми племянница Маргарита радостно приветствовала племянника Лионеля, и две другие дамы тоже подошли поздороваться. Жилю стоило изрядных усилий никак не дотрагиваться до столь приятной ему особы - а только лишь поклониться. И вернуть ей потерянную вещь. Не стоит торопиться, всему свой черёд.
        Зато можно было переброситься парой слов с, как он понимал, дамой королевы Маргариты. Жиль встречал эту особу при дворе, и ни за что бы не заподозрил, что она умеет играть с детьми и улыбаться. Однако же - особа всё это умела. Более того, улыбка напомнила ему о давнем знакомстве с выдающимся человеком, вместе с которым Жилю довелось провернуть пару интересных дел, давно, ещё до великого путешествия на Юг и Восток. Дама при упоминании родича оживилась и одарила Жиля улыбкой - весьма своеобразной, ну да если сила у дамы - от дедушки, то того своеобразия там хоть отбавляй. Нет, Жилю бы что-нибудь, чуть менее экзотичное - например, даму из семьи Саваж.
        За истекшую неделю Жиль окончательно убедился, что никакая другая дама, кроме госпожи Мадлен, ему не интересна, не подходит и, очевидно - не нужна.
        Придворные его величества Карла Девятого были готовы предложить ему своих дочерей, племянниц, вдовых кузин, тёток и прочих близких и дальних родственниц - по отдельности и вместе, только выбирай. Да вот только на лицах этих родственниц не было даже того вежливо-спокойного выражения, которое всегда отличало госпожу Мадлен. Они смотрели в сторону, чтобы не показать… разочарования? Отвращения? В общем, Жиль не испытывал желания узнать, что там, на самом-то деле. Очевидно, там есть желание стать одной из Роганов и получить доступ к некоторому имуществу, тут, правда, Жиль внутренне ухмылялся - видели бы они то имущество, были бы поспокойнее. В общем, благородные дамы ему никак не годились.
        Пока он всю последнюю неделю болтался по своим владениям, то поглядывал прицельно на встреченных женщин - кто там у него вообще живёт-то? Оказалось - много кто. И маги, и просто люди. И даже встречались свободные - как юные девы, так и взрослые женщины. Вдовы и дочери торговцев, ремесленников, крестьян - в конце концов. Но ни в ком не нашёл он той утончённости, какую видел в госпоже Мадлен. Ей бы он отдал в руки и Акон, и городской дом - без страха, как Жакетте. Только вот… она не желала брать.
        Но оставался шанс, что - причина в другом. Может быть, там дело вообще не в нём, а в каких-то обстоятельствах её жизни, о которых он ничего не знает? Может быть, её нужно просто приучить к себе, как он когда-то приучал матушку его милости Котальдо, она была той ещё независимой особой? И её нельзя было сгрести в охапку и унести, как обычную кошку, потому что там такие зубы и когти, что живым не уйдёт никто, только уговаривать. Может быть, госпожу Мадлен можно убедить в своей безопасности и уговорить?
        И поэтому как только возникла мысль, которую нужно было обсудить с племянником-преосвященством, прежде чем нести её куда-то дальше, Жиль решил напроситься в гости. Не говорить о госпоже Мадлен ни слова, только о деле. Дело-то вправду есть, и требует внимания. Племянник глянул хитро - и пригласил на следующий день составить ему компанию. Правда, доставкой на место вновь занимался де ла Мотт, но у него судьба такая.
        И вот все они собрались за обеденным столом - небольшим и круглым, и взрослые, и дети. Госпожа Мадлен надела что-то очень милое и оказавшееся ей очень к лицу - Жиль никогда не разбирался во всех этих бесчисленных предметах, которые дамы надевают на себя для красоты. Точнее, понимал, как помочь даме со всем этим расстаться, и не более. И сейчас ему оставалось только поглядывать на неё - он надеялся, что делает это не слишком заметно, а она сидела как раз напротив него, между младшими детьми, и больше следила за ними, чем ела сама. Правда, вскоре дети запросились наружу и были отпущены, и госпожа Мадлен проводила их до двери и вернулась с улыбкой, и он улыбнулся ей в ответ - и она не отвела взгляда, и это была маленькая, но победа.
        - Вам не скучно в этом уединённом доме, госпожа Мадлен? - решился спросить он.
        - О нет, ваше высочество, не скучно, - надо же, снова улыбка. - Наверное, мне никогда не бывает скучно.
        Хорошо, не улыбка, а намёк на улыбку, обещание улыбки. Но - уже что-то. И вообще за ту неделю, что госпожа Мадлен здесь, она стала спокойнее и чаще смотрит по сторонам, а не только в пол, на обтянутые юбкой колени или на детей.
        - Это очень ценное качество, госпожа Мадлен. Может быть, вы когда-нибудь расскажете мне о том, как вам это удаётся?
        - Само собой, - ну вот, взгляд снова опустился в тарелку.
        - Значит, это ваш врождённый талант, - Жиль постарался не есть даму глазами, а всего лишь осторожно смотреть.
        - Госпожа Мадлен определённо талантлива, - сообщила Маргарита. - Она умеет столько всего полезного, и её чудесные дочки - тоже! Право, я столько доброго не умею, - подмигнула она госпоже Мадлен. - Правда-правда! Если даже маленькая Аделин умеет очищать одежду от грязи, то госпожа Мадлен - просто фея!
        - Господа - серьёзные маги, им вряд ли может быть интересна очистка одежды от грязи, - усмехнулась Мадлен.
        - Уверяю вас, госпожа Мадлен, маги носят одежду точно так же, как и все люди, - усмехнулся ей в ответ племянник.
        О да, Жилю было, что об этом сказать, но всё это не красило его совершенно. Поэтому…
        - Когда мне напомнили, что в мире существует бытовая магия, я счёл это какой-то высшей формой благодати, честное слово, - сказал он. - И на мой взгляд, эта благодать дарована лишь избранным, вроде моей Жакетты… и, как выясняется, вас, госпожа Мадлен, - Жиль даже поклонился ей немного. - Дорогой племянник, не уделите ли мне после обеда немного вашего внимания?
        - Легко, - согласился Лионель. - Оставим дам и отправимся в мой кабинет - если вам не трудно.
        - Вы о лестнице? Нет. Ничего со мной не станется, не развалюсь.
        Жиль поднялся, поклонился дамам и отправился вслед за хозяином дома.
        Правда, по дороге куда-то наверх, под самую крышу, он успел пожалеть, что связался с этой затеей, но - и вправду дошёл, не развалился. А кабинет племянника был примечателен - ни за что не скажешь, что здесь обитает лицо духовное. Книги и пара картин - совершенно светского содержания, письменный стол, на котором стоит серебряный графин и небольшие стаканчики, и вазочка с каким-то печеньем. Ну и - перья, бумага, чернильница, и что там ещё люди держат на столах для письма.
        - Рассказывайте, дорогой родич, что вас привело сюда - кроме госпожи Мадлен, конечно же, - усмехнулся племянник.
        - Мне не нравятся настроения в Безье, да и у меня дома тоже. Я сейчас не о домочадцах, если что, я о жителях этих территорий. Нет, я не успел набрать никаких фактов, но косые взгляды в спину, которых не было ещё с полмесяца назад, ощущаются очень хорошо. Ни я, ни вы не сделали этим людям ничего дурного, более того, разбойничье гнездо в Безье осложняло и их жизнь тоже. Однако, люди ропщут на перемены, на то, что нет графа, на то, что перевешали кое-кого из разбойничьих вожаков. А мои на то, что вместо обычного сеньора им дали какого-то неправильного Рогана, мало того, что полтора десятка лет где-то проболтавшегося, так ещё и оказавшегося каким-то там непонятным магом. Почему непонятным, я ума не приложу. Но - всё это натащили мне мои люди в Аконе, которые, если вы помните, сами так или иначе маги. А мы с вашим отцом собрались пересчитать всех магов королевства, чтобы приставить их к полезному делу, и я уже боюсь представить, что при этом будут думать обо мне обитатели моих земель.
        Надо же, выговорился. Жиль вдруг понял, что отцу Лионеля, помянутому маршалу, он бы и половины от этого не сказал.
        - Извините, я начну с конца, - усмехнулся Лионель и разлил настойку из графина - точь-в-точь как его отец. - Пересчитать магов - отлично, давно пора. В просвещённых южных землях вроде Фаро, Ниаллы или Феррайи это делают давно. Я помогу вам, чем сумею, подумаем вместе, как это лучше осуществить. Что до того, что вас где-то носило - ну, как есть, сами понимаете, из песни слова не выкинешь. Возможно, вам нужно чаще показываться в окрестностях Акона за какими-нибудь приличными сеньору занятиями.
        - Ловить разбойников недостаточно прилично? - хмыкнул Жиль.
        - Достаточно, но если разбойники местные, то от них, увы, не только вред, или, если точнее - вред не всем. Ведь эти люди - чьи-то мужья, братья и отцы. И когда мы с вами их повесили, что мне кажется совершенно справедливым в данном случае, их родичи могли с нами не согласиться. Что поделать, такова жизнь. Либо вы устрашите всех скорой и точной расправой в случае нарушения вашего закона, либо внушите уважение - чем-нибудь. Скажем, на землях кузена Анри не разбойничают - как правило. Исключения бывают, и он давит все подобные проявления достаточно быстро и твёрдо. Возможно, вам стоит попробовать ещё как-нибудь повлиять на жизнь вашего герцогства - подумайте, тут ваш богатый опыт вам в помощь.
        Жиль терпеть не мог сидеть и что-то обдумывать. Мысли либо приходили сами, либо возникали в разговоре, либо - никак. Значит, разговор.
        - Давайте, я буду просто перечислять вам идеи, какие придут на ум. А вы будете говорить, насколько они глупы.
        - Отчего нет? Давайте попробуем…
        Мадлен сидела за столом в гостиной с книгой о магии, когда дверь приоткрылась и внутрь проникла Аделин - только в сорочке и туфлях, и с растрёпанной косой. Девочки ушли спать ещё с час назад, и Мадлен искренне полагала, что они и вправду спят, но - очевидно, не все.
        - Я тебя нашла, это хорошо, - сообщила Аделин и забралась с ногами на соседний стул. - Не могу уснуть. Мари спит, и Шарлотта тоже, и Луиза спит, а я - не сплю. Расскажи, о чём ты читаешь?
        - О магии, детка.
        - А я тоже хочу.
        - Поздно уже, может быть, пойдём, я с тобой посижу?
        - Не хочу. Давай лучше будем книгу читать. Толстая, надолго хватит!
        Это точно, книга была толстая и достаточно мудрёная, если честно. Когда о стихийной магии рассказывал господин де Мюи, а Мадлен пару раз просилась послушать, он говорил совершенно простыми словами - о силе, которой наполнен мир, о тех людях, которые умеют призывать разные аспекты этой силы, и о том, как именно это следует делать - чтобы не навредить себе и окружающим. О том, что учиться необходимо - иначе сила станет вырываться сама, бесконтрольно, и от носителя мало что останется. И ещё от тех, кто случится рядом. Помнится, Аделин тогда очень живо интересовалась - что будет-то? А господин де Мюи усмехнулся и сказал - а будет, юная госпожа, то, что ваши огненные шарики разрастутся до огромного размера - сами, без вашего участия. Хорошо, если они в тот момент будут отдельно от вас, а если внутри? Мадлен с ужасом зажмурила глаза, живое воображение тут же представило, как дочь превращается в огромный огненный шар, и никто ничего не может с этим сделать. Нет уж, пусть учится. Ну что теперь, раз уж ей досталась сила, какая в их роду обычно достаётся мужчинам. Так бывает, говорила себе Мадлен. В конце
концов, магическая сила наследуется хаотически и в удивительных сочетаниях, и кто знает, что там ещё могло получиться? Огонь - ещё не самый худший вариант, для юной девы-то.
        Матушка, графиня Шарлотта, рассказывала о своей бабушке, которая умела вызывать землетрясения. И движением бровей поднимала мост в замковых воротах. Так что Аделин достался ещё не худший вариант семейной силы, и пусть она учится ею владеть.
        - Мама, как ты тут вообще что-то понимаешь, я не понимаю ничего, - сообщила дочь, подняв глаза от книжной страницы.
        - С трудом, детка, - вздохнула Мадлен. - Вот потому с учителями и проще. Но ничего, давай разбираться, вдруг вместе мы это одолеем?
        «Два пути существуют и могут существовать для отыскания и открытия магической истины. Один воспаряет от ощущений и частностей к наиболее общим аксиомам, и, идя от этих оснований к их непоколебимой истинности, обсуждает и открывает средние аксиомы. Этим путем и пользуются ныне. Другой же путь выводит аксиомы из ощущений и частностей, поднимаясь непрерывно и постепенно, пока, наконец, не приходит к более общим аксиомам. Это путь истинный, но не испытанный».
        - Госпожа Мадлен, для чего вы читаете на ночь глядя этот зубодробительный текст? - раздалось вдруг сзади. - Ещё и девочке вашей мысли запутываете.
        Хромой принц стоял у дверей и смотрел на них с Аделин с улыбкой.
        - Пытаюсь понять, о чём это вообще, - смутилась Мадлен.
        Всё же, у неё не слишком хорошая подготовка. Дома книг о магии не водилось, а у де Кресси - тем более.
        - Это похвально, но возьмите лучше Гвидо Монферратского. Те же основы, но изложены более, я бы сказал, человеческим языком. Я видел книгу в коллекции племянника, сейчас найдём.
        Принц подошёл к шкафу - довольно легко, хоть и было видно, что на левую ногу он наступает с осторожностью. Засветил дополнительных шаров - золотисто-зелёных, искрящихся, Аделин издала восхищённый возглас. Снял с верхней полки книгу в толстом тёмно-коричневом кожаном переплёте, без каких-либо надписей, и принёс её на стол. Раскрыл перед Мадлен.
        Тьфу, книга-то на каком-то неведомом Мадлен языке! По-франкийски даже Аделин читала уже довольно сносно, а древний язык учёных книг и церковных песнопений худо-бедно разбирала сама Мадлен. Но увы, мир богат и многообразен, и языков в нём - много. И ничего особенного в том, что хромой принц, который объездил весь мир, знает больше, чем она, он, наверное, вообще все языки знает.
        - Увы, ваше высочество, я не знаю языка, - пожала плечами Мадлен.
        - Ничего страшного, я вам с удовольствием переведу.
        Он сел с другой стороны от Аделин и пододвинул книгу ближе к девочке. Мадлен взглянула - абзацы текста перемежались миниатюрами, яркими и очень детально выписанными. Дочь уже потянулась к странице - вгляделась в картинку, потрогала её пальцем, вздохнула.
        - Красиво, - и попробовала поскрести золотую краску.
        Поднявшийся от картинки дымок заинтересовал её ещё больше, она принялась тереть страницу сильнее… и резко отпрянула от громкого хлопка. Облако вонючего дыма повисло над несчастной страницей, приняло облик головы старца с бородой и выругалось. То есть, это Мадлен предположила, что выругалось. После чего рассеялось бесследно.
        Дочь разинула рот, Мадлен хохотала, а принц смотрел на всё это с улыбкой.
        - Не пытайтесь проковырять в книге дыру, юная дама, некоторые книги умеют защищаться. Особенно - магические. Тут как раз хорошо сказано об умах тех, кто приступает к овладению магическими искусствами: «умы бывают трех родов: один все постигает сам; другой может понять то, что постиг первый; третий - сам ничего не постигает и постигнутого другим понять не может. Нам с вами предстоит понять, как приблизить свой ум к умам первого рода, ибо с другими в магических искусствах делать нечего».
        А далее принц читал, глядя на страницу, о том, что мир многообразен, и магия, как часть этого мира, вместила в себя такое же точно разнообразие. Поэтому Марко призывает огонь, Фабио - воду, Валентино - жизнь, а Донацио - смерть, а Бенито с соседней улицы только и умеет, что обрушить булыжник на голову ближнему своему. И даже не подозревает, что ближний может увидеть, услышать и убежать, и тогда тот булыжник просто упадёт на мостовую, а Бенито все назовут дураком, и будут правы.
        Мадлен заслушалась. Была то магия автора книги или голоса принца, но - его хотелось слушать и слушать, и смеяться там, где смешно, и изумляться там, где слышишь что-то, для себя новое. И слушала бы ещё долго, но рядом громко зевнула Аделин.
        - Спать пойдём? - спросила Мадлен у дочери.
        - У меня глаза закрываются. Но это так интересно! - прошептала девочка.
        - Я обещаю тебе завтра всё рассказать, - улыбнулась Мадлен.
        - Правда? - сонные глаза раскрылись.
        - Правда, - Мадлен подняла дочь со стула.
        - Тогда ладно, - сказала девочка. - Спасибо, ваше высочество. Очень интересно.
        - Если завтра утром вам будет так же интересно, милая дама, я готов обсудить с вами отдельные моменты из этой книги, - принц поднялся и серьёзно поклонился девочке.
        - Здорово, - выдохнула Аделин.
        - Возвращайтесь, госпожа Мадлен, как сможете, продолжим, - улыбнулся ей хромой принц.
        Наверху Мадлен проводила Аделин на горшок, а потом отвела к кровати - при свете неяркого золотистого шарика. Дочь уснула, стоило ей только донести голову до подушки.
        И что теперь? Возвращаться к принцу?
        Мадлен вдруг поняла, что очень хочет вернуться в гостиную, сесть снова за стол и слушать его голос. Они же просто поговорят о книге, и всё?
        Она тихо закрыла дверь в комнату девочек и двинулась вниз по лестнице.
        Все двадцать ступенек с третьего этажа на второй Мадлен сомневалась и боялась. С одной стороны - она идёт туда, чтобы больше узнать и понять о магии вообще и о собственной силе - и чтобы потом лучше объяснять всё это девочкам. Да глядишь, и самой тоже какая польза выйдет. С другой стороны, ещё в совсем недавней жизни остаться наедине с мужчиной не из семьи - немыслимое деяние, не сулящее ничего хорошего, чем бы безобидным Мадлен не занималась. Она училась быстро, и через пару месяцев замужества Одиль ходила с ней и к мельнику, и к мяснику, и к зеленщику, и в суконную лавку. И ещё охрану брали - тоже чтобы потом к ней вопросов не было. Ну и покупки домой донести, если речь шла не о каких-то постоянных и объёмных поставках, такое торговцы привозили сами, на своей телеге.
        И вот теперь она совершенно осознанно идёт туда, где останется с мужчиной наедине. При этом она совершенно не собиралась делать там с ним ничего такого, за что её можно было бы ругать или наказывать. С другой стороны, покойному Ангеррану было бы невозможно объяснить, что ей нужно заняться магией - и основы подучить, и о теории узнать побольше, а там и глядишь - вдруг из её слабых сил тоже выйдет что-то приличное.
        А с третьей стороны, покойный Ангерран на то и покойный, что лежит себе на столичном кладбище в покосившемся семейном склепе, и уже некоторое время лежит, и лежит, тьфу-тьфу, спокойно. И пусть он там и остаётся. И из её мыслей пусть уже тоже убирается. Он и так почти десять лет занимал их все - как человек, от которого зависело всё и в её жизни, и в жизни их детей. А как помер, так и вышло, что те дети не нужны никому, кроме неё. То есть нет, вдруг нужны. Но лишь как способ породниться с их помощью с какими-нибудь нужными семействами, и только. Жан-Люку нет дела до того, во что любит играть Шарлотта, какие сказки нужно рассказывать на ночь Мари и как успокоить Аделин, если у неё не выходит какая-то магическая штука. Или запутывается вышивальная нитка. Поэтому - постараемся обойтись без него.
        Мадлен расправила юбку, проверила, ровно ли сидит на голове чепец, вдохнула, выдохнула и открыла дверь в гостиную.
        Хромой принц поднялся из-за стола, увидев её, и отставил ей стул.
        - Проходите, госпожа Мадлен. Как девочка? Уснула?
        - Да, спасибо, - кивнула Мадлен.
        Подошла и села. Очень удивилась, увидев на столе кувшин с вином, бокалы, тарелку с сыром и блюдо с фруктами. Принц не производил впечатления человека, который может собрать что-то на стол.
        - Я взял на себя смелость попросить принести нам с вами лёгкий перекус. Ужин был довольно давно, а говорить о магии на пустой желудок не следует.
        - Почему же? - она слышала о таком впервые.
        - Потому что вы непременно захотите что-нибудь испробовать, поверьте моему опыту. А пробовать что бы то ни было из этой области нужно сытым и полным сил.
        Логично. Странно даже, что такое простое объяснение не пришло в голову самой Мадлен.
        - Благодарю вас, вы очень предусмотрительны, - кивнула она.
        - Рад угодить вам, - улыбнулся он.
        Вообще улыбка у него очень симпатичная. Когда он улыбается, то уже не помнишь, что лысый и страшноватый, он сразу становится каким-то совсем другим. Человеком, с которым вместе можно чему-нибудь посмеяться.
        Вместе с Ангерраном Мадлен никогда не смеялась, они слишком по-разному смотрели на мир и смеялись тоже разному. Ей не было смешно, если кто-то запнулся, упал и что-то себе разбил, а ему - вполне. И шуточки про плотскую любовь у него тоже были совсем не смешными - на её взгляд, конечно, его братьям-то было нормально. А тут человек просто смотрит на неё и радостно улыбается - вот что это?
        Мадлен всегда улыбалась, если рядом оказывался Жанно, сестрёнка Мари или кто-нибудь из девочек. Улыбаться мужу? Ему было важнее, чтоб она не поднимала взгляда, чем чтоб улыбалась, хотя бы и ему. Вот она и привыкла смотреть в пол да под ноги. А вокруг, оказывается, столько всего интересного!
        Тем временем принц налил вина ей в бокал и передал вилку с наколотым кусочком сыра.
        - Прошу вас, госпожа Мадлен.
        - Благодарю, ваше высочество.
        - Госпожа Мадлен, оставьте вы это высочество, в самом-то деле. Мы же с вами не при дворе моего царственного племянника, честное слово! Мне будет приятно, если вы станете звать меня по имени.
        Вот ведь! И что теперь? Молчать глупо, а что сказать-то на такое? Как есть? Хорошо, она скажет, как есть, а он пусть сам думает.
        - Это непросто, - вздохнула она. - В моей прежней жизни было немыслимо обратиться к мужчине не из семьи настолько по-простому.
        - Но ваша жизнь понемногу меняется, так ведь? - он пододвинул сыр к ней поближе, заметив, что зубцы её вилки пусты.
        - Верно, - не стала спорить она. - Иногда мне кажется, что меняется слишком быстро, и я за ней не успеваю.
        - Понимаю вас, со мной такое случалось, - кивнул он. - Бывает так, что тебя как будто подхватывает и несёт, и кажется, будто ты ничего не можешь с этим поделать.
        - Кажется? - уточнила Мадлен.
        - Кажется. На самом деле - можешь. Даже если вас несёт по бурной и широкой реке, можно хотя бы полюбоваться видами по её берегам, - улыбнулся он. - Всё равно пока непонятно, на какой берег эта река вас вынесет, так что готовиться бесполезно. А когда вынесет - там и осмотритесь.
        - А если там всё незнакомое, и я потеряюсь? - уточнила она.
        - Раз потеряетесь, два потеряетесь, а на третий научитесь находиться, - подмигнул он.
        - Разве что, - рассмеялась она.
        Мадлен вдруг представила себя на берегу незнакомой реки - одну, без детей, без вещей и без помощников. И почему-то подумала, что принц-то в такой ситуации точно бы не потерялся. Она уже почти увидела, как раздвигаются кусты и он выходит к ней на берег… стоп, достаточно. Она сюда пришла делом заниматься, или мечтать?
        - Мы ведь собирались говорить о книге, так? - спросила она.
        - Несомненно, - тут же согласился он. - И у меня был к вам вопрос: чему вас вообще учили? Хочу понять, что вы можете и что вы знаете. Будет проще что-то делать дальше.
        Мадлен добросовестно перечислила всё, что она умела - навыки из области бытовой магии и те небольшие крохи стихийной, которые были ей доступны. Честно говоря, свет, тепло, осушение сырости да связь на расстоянии - вот и всё.
        - Видите, я одарена очень скромно.
        - Вижу, что вы так о себе думаете. Вы ведь очень давно не занимались именно развитием своих сил, так ведь?
        - Так. С момента замужества. Не до того было, только пользовалась тем, что уже есть, а теперь вот - пришлось. Я не знаю, когда брат сможет меня отсюда забрать, а Аделин нужно тренироваться. Но я боюсь, что её сила совсем другая, нежели мои, и я не смогу ничем ей помочь.
        - Не бойтесь. Даже если и так, то на первых порах вы всё равно знаете и умеете больше неё, у вас - опыт. У неё достаточно мощная стихийная сила, судя по всему, и ей необходимо научиться держать себя в руках.
        - Верно, - вздохнула Мадлен.
        Держать себя в руках - это пока не про Аделин, вот совсем.
        - А вы владеете этим искусством просто замечательно.
        Неужели? Мадлен никогда не смотрела на себя таким образом, и никто о ней такого не говорил.
        - Да, лучше многих известных мне магов. И если вы научите этому вашу Аделин - уже будет очень хорошо. Ну и с теорией вы справитесь, я думаю.
        И дальше они просто разговаривали об этой самой теории. Откуда в мире сила, как её увидеть и призвать. Как и что видит она, и как видеть больше. Мадлен поняла, для чего был нужен сыр и прочее - после сотни шаров, светящихся всеми цветами радуги, двигающихся по столу тарелок, висящей в воздухе книги и чего-то там ещё у неё просто кружилась голова, а что было бы без еды?
        Книга опускалась на стол - аккуратно, причем сама Мадлен поняла, что уже не держит её совсем. Сил не было, и принцу пришлось подхватить тяжёлый том. Она ощутила этот момент - когда его сила смешалась с её силой, обхватила, поддержала и вернула всё на место. И рассеялась.
        - У вас замечательно получается, госпожа Мадлен, - его улыбка была очень заразительной, просто невозможно не улыбнуться в ответ на такую улыбку.
        - Просто вы замечательно объясняете, господин Жиль, - вот, у неё и вышло назвать его по имени.
        - Мне приятно говорить с вами о магических искусствах, - он вежливо наклонил голову.
        - Скажите, вы, наверное, были знакомы с автором этой книги, оттого так хорошо её и знаете?
        - Что вы, он умер ещё до моего рождения! Нет, просто мне довелось провести несколько месяцев в Ордене Луча, что в Фаро, а помянутый Гвидо был главой того Ордена в течение нескольких лет, и его память там весьма уважают. А написал он и впрямь хорошо - понятно и человеческим языком, не зря же всю жизнь учил других развивать и применять свои способности.
        - Мне прямо жаль, что я не знаю языка. Увы, моё образование было определённо недостаточным, - вздохнула Мадлен и уставилась на картинку в книге - прямо как Аделин.
        - Но что вам мешает восполнять пробелы понемногу? Понимаете, учиться можно хоть всю жизнь, это очень затягивающий процесс - как по мне, например. Я очень люблю узнавать что-то новое. Если я вдруг чего-то не знаю - это ж отлично, это ж повод узнать!
        Мадлен смотрела на него и изумлялась - любому из братцев де Кресси и в голову бы не пришло, что они чего-то там не знают. Ну то есть нет, каких-нибудь свежих слухов могли и не знать, но если речь о чём-то, что нужно в жизни - так не бывает, они знают всё, и точка. И пусть только кто-то заподозрит их в чём-то подобном! А тут - человек, несоизмеримо выше любого из них по своему происхождению и положению, и - говорит вот так!
        Всё это следовало обдумать. Поэтому Мадлен поднялась из-за стола, поблагодарила принца за уделённое ей время и отправилась к себе. Голова всё ещё подкруживалась, но - лестницу она преодолела без потерь.
        Одиль давно уже спала, поэтому Мадлен разделась сама, наскоро умылась и легла. И ещё некоторое время думала о хромом принце - который так сильно отличался от всех известных ей людей. Но усталость взяла своё, и она уснула - спокойным сном без сновидений, как после целого дня домашней работы.
        Жиль вовсе не рассчитывал на такой подарок судьбы - целый вечер с госпожой Мадлен, но - оно само так сложилось, ему даже не пришлось ничего делать. Он просто спустился вниз, думал - посидеть ещё пару часов с книгой да с бокалом, но оказалось, что с книгой уже сидят госпожа Мадлен со старшей дочкой. Правда, книга, на его взгляд, никуда не годилась, и он сначала сказал об этом, что думал, а потом уже сообразил, что, наверное, нужно было по-человечьи зайти и пожелать доброго вечера, но - уже как вышло.
        Впрочем, вышло неплохо. И госпожа Мадлен, и девочка были любознательны, охотно спрашивали о непонятном и радовались новому. А потом девочка запросилась спать, и Жиль думал - вернётся ли госпожа Мадлен? Хватит ли у неё решимости? Удалось ли ему убедить её в своей безопасности?
        На всякий случай он поймал в коридоре служанку и велел принести поесть. Уж наверное племянник не обидится на него за самоуправство.
        Госпожа Мадлен вернулась. Было видно, что ей неловко, но - они же просто поговорят о магии. О магических силах Жиль мог говорить бесконечно, всё же, это то, чем он в основном и занимался в жизни. Правда, никого ничему не учил, но…
        Ему уже много раз доводилось видеть, как в библиотеке его городского дома сидят вечером голова к голове Жакетта с де ла Моттом. Обычно - как раз над какой-нибудь книгой. Их обучали по-разному, в чём-то лучше разбирался он, в чём-то - она, и они частенько обсуждали то разницу подходов к одному и тому же, то ещё какую магическую закавыку. Жиль не задумывался, как далеко заходили эти их вечерне-ночные посиделки, вот ещё. Возьмись он сторожить Жакетту - и получит в ответ самое малое вежливую отповедь. Вот если бы он её вырастил с младенчества - другое дело, а тут она уже совсем взрослая, и не сказать, кому больше радости и пользы от их встречи - ему или ей. Вот если понадобится защита или что ещё - тут он со всем удовольствием. А со своим женихом пусть сама разбирается, да она и справляется.
        Но это всё к тому, что - отчего бы не посидеть над книгой с этой милой дамой? Это ж тоже возможность - полюбоваться её точёными руками, завитками волос из-под чепца, поймать взгляд вишнёвых глаз, вызвать улыбку. А улыбается она просто замечательно, и совсем хорошо, когда улыбается ему, а не только детям или каким-то собственным мыслям.
        А ещё - она необыкновенно восприимчива к магическим воздействиям и очень тонко чувствует сходную чужую силу. И впрямь похоже, что у неё основная стихия - воздух, хоть с виду и не скажешь совсем. Может быть, её плохо учили? Может быть, у Саважей нормально учат только мужчин, а женщин - как придётся? Может быть, она чего-то про себя просто не знает?
        В общем, не женщина, а прекрасная жемчужина. В глухой раковине, не вдруг достанешь. Но если достать, отчистить от тины и водорослей, подсушить и погреть руками - то ведь сокровище, просто сокровище!
        Жиль всегда полагал, что о браке следует просто договориться, и этого достаточно. Ведь это союз, такой же, как и любой другой, просто - с иной целью. С него - имя, и положение, и защита, со второй стороны - дети и забота о них и о супруге. Ну и какие-то хозяйственные дела у обоих - ведь нужно где-то жить и как-то воспитывать тех детей. А ухаживать нужно в том случае, если желаешь добиться любви понравившейся тебе дамы. И ведь ухаживал, и добивался, и любил ничуть не менее - в ответ. Но никогда не думал, что это может помочь в стремлении к брачному союзу! Нет, он бы понял, если бы целью было - заполучить прекрасную Мадлен на некоторое время, пока они друг другу не наскучат. А тут… да, надо заполучить, но не на время, а навсегда.
        Помнится, он даже сказал сестрице Катрин - ну тебя-то как-то родители сговорили за твоего мужа, и у вас всё хорошо! А она посмеялась и сказала - а знаешь ли ты, дорогой брат, сколько сил положил мой муж, чтобы понравиться мне? Да, нас сговорили родители, и мы оба понимали, что этот брак - хороший и перспективный, но - Годфри хотелось большего, чем просто два человека в одном большом доме, он хотел, чтобы им восхищались, и был готов восхищаться в ответ.
        Жиль не сомневался, что госпожа Мадлен вызывает в нём восхищение. И он вдруг понял, что хочет - чтобы ему не наскучило. Да заскучаешь тут, как же, с такой дамой и такими детьми!
        Он понял, что представления не имеет о том, что детей-магов нужно отдельно обучать, но ведь это так и есть - его-то самого ещё как обучали, и братьев-сестёр тоже. И есть перед глазами пример, как бывает, если дева владеет огненной стихией, но не до конца - сестрица Анриетта. Поэтому девочку Мадлен нужно учить хорошо. Лучше, как Анжелика де Безье, ныне де Саваж, чем как Анриетта. Пусть уж лучше научится правильно жечь, чем выгорит сама. И ведь ещё есть две младшие девочки, о которых пока ничего не известно - какими будут их силы.
        Размышления сопровождали Жиля весь остаток ночи - и пока не заснул, и как только проснулся. Что ж, если госпожа Мадлен будет благосклонна - сегодня можно будет продолжить занятия и с ней, и с её девочкой.
        Но сначала встретился до отвращения бодрый племянник. Он узнал, проснулся ли родич, и пригласил его разделить завтрак. И за завтраком рассказал, что придумал. Он готов позвать сюда, в этот дом пару-тройку проверенных людей, владеющих изрядными территориями, и с ними обсудить вопрос подсчёта магов и привлечения их сил на пользу королевству. И готов сделать это прямо сегодня, к обеду - если Жиль не возражает.
        Чему ж тут возражать? Жиль и не возражал.
        К обеду прибыл, во-первых, ещё один племянник - брат Лионеля Этьен, второй сын сестрицы Катрин и зятя-маршала. Старший, кажется, занимался вопросами армии - подобно отцу, а этот, средний - делами герцогства Вьевилль. Во-вторых, нынешний герцог Сеголен, маг, владелец обширных земель на западе и племянник покойного мужа сестрицы Анриетты, молодой человек лет тридцати, кажется - женатый и детный. В-третьих - отец Лоран, маг и правая рука государственного канцлера кардинала Тальера, Жиль встречал его при дворе и представлял себе человеком разумным. Самым удивительным оказался четвёртый участник - мэтр Рене, ближний маг королевы-матери.
        - А это диво нам зачем? - тихо спросил Жиль у племянника.
        - Привлекаем мадам Екатерину в наш заговор таким странным путём, - усмехнулся тот. - Господин Рене высказывал сходные мысли пару лет назад, не зря он происходит из просвещённой Феррайи, да только его никто не стал слушать. Вот я и подумал - пусть лучше её величество узнает всё из первых рук, чем до неё дойдут какие-нибудь не те слухи, она заподозрит нас всех в каких-нибудь кознях и примется сживать со свету руками того же Рене.
        Ещё и подмигивает, паршивец!
        Но Жиль не мог не признать, что племянник подобрал участников совещания с умом. Двое могучих своих и два ближних человека первых лиц королевства, неплохо. У самого Жиля, признаться, ни с кем из названных не было таких отношений, чтобы можно было их запросто куда-то позвать.
        И раз доставку всех заинтересованных лиц снова осуществлял де ла Мотт, то последним переходом он явился вместе с Жакеттой - и намерение узнать, что вообще происходит, было написано у него на лбу. Лионель посмотрел, посмеялся, и велел заходить в кабинет и располагаться - но с тем условием, что он сегодня же донесёт всё, что будет приговорено, до болезного кузена Анри, которому вряд ли захочется навещать Лионеля в этом доме и карабкаться тут по лестницам на не вполне зажившей после перелома ноге. Де ла Мотт с восторгом согласился, а Жакетту поймала королева Маргарита и куда-то увела.
        Совещание не заняло много времени. Лионель представил всем Жиля как человека, не просто глубоко знакомого с магическими искусствами, но ещё и много где побывавшего и много что повидавшего, а потом, с его, Жиля, позволения изложил идею о подсчёте всего имеющегося магического населения. Сведения о количестве людей, проживающих в том или ином герцогстве или графстве, так или иначе есть, а вот выяснением количества магов никто пока не занимался. Тогда как маги весьма полезны королю и королевству в самых разных вопросах, начиная от мгновенной связи и заканчивая мгновенным перемещением с места на место.
        Тут же каждый нашёл, что сказать - и о редких зверях целителях, и о ещё более редких - магах жизни, и об артефакторах и о ком-то там ещё. И впрямь, чаще всего встречаются и чаще всего официально применяют свои силы либо владеющие бытовой магией, либо стихийники, а фактически - боевые маги. Но это совершенно не значит, что их и впрямь больше других.
        А Жиль подумал и добавил, что ещё и магическое образование осуществляется как бог на душу положит. Кого-то учат, лучше или хуже, кого-то не учат вовсе, и мальчиков лучше, чем девочек, а девочки потом вырастают в девиц и дам, и тоже становятся весьма полезны. Если дама толком не знает своей силы, чему она научит детей? Учителя магии есть не у всех, потому что - сегодня уже озвучили, почему. И вообще, неплохо бы понимать, каких магов у нас больше, каких меньше, каких много, а каких - недостаёт.
        На слова о дамах и девицах похмыкал только отец Лоран - мол, ересь какая. На него тут же зашикали Сеголен и мэтр Рене - остальные-то просто по уши, можно сказать, в магически одарённых дамах. И девицах. Матери, тётки, сёстры, дочери. И поэтому только усмехались.
        В итоге договорились о, так сказать, намерениях - заняться подсчётом для начала в своих владениях, и как будут результаты - собраться снова и обсудить их. Также подумать, кого ещё можно привлечь в их тесный круг - разумного и толкового.
        А потом Лионель пригласил всех оставаться на обед.
        Не отказался никто. Как сказал мэтр Рене, раз даже его величество хвалил здешнюю кухню, то им всем просто необходимо попробовать.
        Они спускались вниз по винтовой лестнице, когда Жиль подумал, что может поиспользовать кое-кого из гостей в своих корыстных целях. Было известно, что мэтр Рене видит магические ауры человека - какие силы есть и насколько они велики. Можно было попросить его глянуть на госпожу Мадлен - что там у неё вообще? Наверное, госпожа Мадлен выйдет к обеду?
        Мысли о госпоже Мадлен совершенно сбили Жиля с толку, и он сам не понял, как вместо очередной ступеньки наступил в пустоту. Больной ногой, конечно же, чтоб тому, по чьей милости она вот такая, на том свете припекало и поддувало! Он успел схватиться за тонкие металлические перила и не свалился, и на том спасибо, всё же, ещё не вполне неуклюжий, но - пребольно ударился стопой о ребро соседней ступеньки. Конечно же, той стопой, которой и так хорошо.
        Вдох, выдох, идём дальше. Сейчас обед, на нём сидеть, а потом, после обеда, он попросит Жакетту снять боль. Или ещё что-нибудь сделать. Ей виднее, она мастер.
        Обед Жиль запомнил не очень хорошо, и конечно же, ему было не до мэтра Рене и его особых способностей. Жакетта, сидевшая рядом, внимательно на него поглядывала, и как только это стало возможным - увела в отведённую ему племянником комнату рядом с гостиной.
        - Что это вы опять с собой вытворили? - она велела сесть на лавку, вытянуть ногу, подсунула ему под спину пару подушек, сняла башмак и чулок, и подставила под стопу маленькую скамеечку.
        Села рядом на такую же и положила ладони на уже успевший разбухнуть сустав. Где-то рядом разговаривали, на улице громко ссорились какие-то дети - кажется, девочки госпожи Мадлен и кто-то ещё. Но все эти звуки куда-то уплыли и вовсе перестали доноситься до Жиля.
        Он пришёл в себя и понял, что острая боль утихла. Но нога была по-прежнему вдвое больше нормальной, и не доставляла неудобств, только если ею не шевелить.
        - Мне нужно домой за лекарствами. Есть здесь кто-нибудь хоть с какой-нибудь магической силой, чтобы хотя бы просто умели греть? - спросила его Жакетта.
        - Наверное, - пожал плечами Жиль. - Нужно спросить Лионеля.
        Осторожные шаги, приоткрытая дверь распахивается. На пороге появляется госпожа Мадлен.
        - Что нужно делать? Я могу что-нибудь согреть.
        Мадлен не знала, куда деваться со стыда.
        В замечательных детей с утра вселился бес. Нет, целых три, в каждую замечательную девочку - по бесу.
        Шарлотта просто капризничала - ей всё было не так. С ней случается. Вздыхала, ныла, плакала. Её нужно было утешать и уговаривать. Помогало слабо - но уж как было.
        Мари сидела с поджатыми губами и смотрела в окошко, потому что ей не дали пойти шить в гостиную - там готовили стол и прочее к торжественному обеду, у его преосвященства важные гости.
        А Аделин держалась дольше всех, но во время того обеда громко поссорилась с детьми госпожи Рокар. Мадлен не поняла, что они там делили, но участвовали все - и четверо местных, и три её красавицы. Кажется, кто-то кому-то что-то сломал, домик или замок - пока взрослые обедали в гостиной, уже накормленные дети развлекали себя во дворе. И развлекли.
        Когда Мадлен услышала крики и выбежала во двор следом за госпожой Рокар, там творился хаос. Младшие дети - Шарлотта и пятилетний Пьер - швырялись друг в друга землёй и кричали. Чепец Шарлотты валялся на земле, волосы растрепались. Аделин стояла посреди двора и со словечками, явно почерпнутыми у Ангеррана и его братьев, швырялась магическими огнями в Жака, самого старшего, который забрался на уступ стены и ругательски ругал её оттуда. Мари размахивала руками, призывала на всех громы и молнии в попытках утихомирить воюющие стороны, а Сюзетт, сестра обоих мальчиков, вцепилась в юбку Аделин и пыталась её куда-то тащить.
        Старшая дочь госпожи Рокар, Сесиль, стояла в сторонке и кривила губы, но как только увидела мать, то тут же бросилась к ней и принялась жаловаться - естественно, на Аделин и остальных «этих невоспитанных и глупых де Кресси, с которыми невозможно». А Мадлен просто встала на пороге, надеясь, что хоть кто-нибудь её заметит и прекратит.
        Заметила Мари. Она перестала кричать и пошла к Мадлен, и Аделин тоже заметила - что-то изменилось, она оглянулась, опустила руки, магические огни разлетелись и погасли. Тоже пошла к Мадлен, по дороге подняла с земли Шарлотту вместе с чепцом, встряхнула, чтобы с неё осыпалась земля и трава, поставила на ноги и повела к дому. Госпожа Рокар обняла своих - девочек и младшего мальчика, а старший, увидев, что опасности больше нет, спрыгнул на землю и тоже подошёл к матери.
        - Госпожа Рокар, примите мои извинения. Дети не должны были так себя вести, - произнесла Мадлен как могла сурово.
        Правда, та всё поняла правильно. Она опустила голову, вздохнула и тоже извинилась за своих. И влепила затрещину Жаку, который попытался сказать что-то про «она сама виновата».
        Мадлен молча кивнула своим - в дом, и быстро.
        На третий этаж поднялись в молчании, зашли в комнату. Едва успевшая пообедать Луиза как увидела, во что превратилось ещё недавно чистое платье Шарлотты, так только ахнула. А Мадлен пропустила всех внутрь и закрыла дверь. И села на лавку у стены.
        - Мамочка, оно само так вышло, я не хотела. Я понимаю, что не следовало в него кидаться огнём, лучше просто травой, - Аделин подошла и села рядом на пол.
        - Они первые начали, мама, - подошла и Мари. - И сказали, что им ничего не будет, потому что за них вступится отец, а за нас не вступится никто.
        И дальше был путаный рассказ о том, как строили домик для куклы Мари, и Сюзетт с ними тоже строила, а потом пришёл Пьер, и стал бросать в тот домик камнями, и оказалось, что его подучили старшие - Сесиль и Жак, которые стояли в сторонке и смеялись. Шарлотта сгребла всё, что оставалось от того домика, и вывалила обидчику на голову, и он не остался в стороне, Жак подбежал разнимать и отшвырнул Шарлотту в сторону, и этого уже не стерпела Аделин. В итоге Жак не помнил, как забрался на стену повыше, куда его загнали магические огни, а Аделин уже не позволяла ему спуститься во двор. Сесиль хихикала в сторонке, а Мари и Сюзетт пытались всех разнять.
        Мари рассказывала, Аделин вздыхала. А Шарлотта просто стояла и хныкала, и теребила в руках изгвазданный в земле и траве чепец.
        - Привести себя в порядок, немедленно. Помыться, причесаться и переодеться. Всем. Шарлотта, собери здесь всё, - от её утренних капризов осталась полна комната разбросанных вещей. - Мари, учебник древних языков. Учишь имперский алфавит до заката. Потом спрошу. Аделин, найди в сундуке свою недошитую сорочку и пришей уже к ней рукава. Они лежат там же рядом. Если не успеешь до заката - ты знаешь, как бороться с темнотой. Луиза, пригласи Николь, и проследите за девочками, будьте любезны.
        Мадлен сама не ожидала от себя такой суровости, но - ещё только не хватало, ссориться с местными детьми! Впрочем, поговорить с госпожой Рокар придётся.
        - Но они говорят про нас гадкие вещи, - всхлипнула Мари.
        - Детка, с гадостями вы тоже отлично справились. Они здесь живут, а мы - в гостях. И жизнь наша такова, что нам сейчас отсюда деться некуда. Поэтому придётся как-то уживаться, и с ними тоже. И вообще, в будущей жизни тебя далеко не все и не всегда будут любить, - со вздохом завершила Мадлен. - О них сейчас не будем, будем о вас. Вы - девицы из приличной семьи, как мне казалось. И не должны вести себя так, будто вас не учили дома ничему хорошему.
        Она вышла и осторожно прикрыла за собой дверь. Изнутри донеслись крики - Аделин злилась на несправедливость мира, ей вторила Шарлотта. Ничего, перемелется.
        Мадлен спустилась вниз - собиралась же отыскать госпожу Рокар. Но та как будто сама поджидала Мадлен.
        - Госпожа де Кресси, не держите зла на детей, очень вас прошу. Они помирятся с вашими, ей-богу, помирятся. Только вот… хорошо бы ваша Аделин магию-то свою попридержала, тут взрослому страшно, не то, что ребёнку.
        - Я поговорю с ней, - кивнула Мадлен, она считала просьбу вполне справедливой. - И буду вам благодарна, если ваши старшие тоже себя придержат. Сегодня все они друг друга стоили.
        Госпожа Рокар согласно кивнула и исчезла. Мадлен же опечалилась - ссора с семьёй управляющего не сулила им с девочками ничего хорошего, хоть открыто ей никто, скорее всего, ничего и не скажет. Эх, скорее бы Жанно выздоравливал…
        Она выдохнула и оглянулась - гости за время детской склоки разошлись, наверное - виконт де ла Мотт доставил их по домам. Но соседняя с гостиной дверь была приоткрыта, и оттуда донёсся голос Жакетты:
        - Мне бы нужно домой за лекарствами. Есть здесь кто-нибудь хоть с какой-нибудь магической силой, чтобы хотя бы просто умели греть?
        Ей кто-то что-то ответил, а Мадлен подумала - уж греть-то она может, всё дело, чем стоять у девиц над душой и злиться. Нужно остыть, а за полезным делом это легче, чем просто так.
        Она отворила дверь и вошла, и сказала:
        - Что нужно делать? Я могу что-нибудь согреть.
        И потом только увидела полулежащего на подушках хромого принца. Его нога без чулка и обуви была вытянута на небольшую скамеечку, и Мадлен изумилась - что ж он сделал-то с той ногой, что её так разнесло! И болит, наверное, нешуточно.
        - Госпожа Мадлен, я буду вам очень благодарна. Нужно снять приступ, я это сделаю, но мне нужны кое-какие лекарства для примочки, - говорила Жакетта. - А пока нужно немного подержать вот так, - она показала, как обхватить воспалённый сустав. - И греть еле-еле, просто чтобы нога не остывала. И следить, чтобы господин Жиль не вздумал подниматься и бегать.
        - Я попробую, - Мадлен невольно улыбнулась, она и вообразить не смогла, как это - она не позволяет принцу что-то делать.
        Жакетта принесла из угла кувшин и тазик, полила Мадлен на ладони, потом дала полотенце. И велела сначала погреть свои пальцы, а потом уже браться за пострадавшего.
        Мадлен всё выполнила, села на место Жакетты и положила руки, как та показывала. Сустав был горячий.
        - Я быстро, - улыбнулась им обоим Жакетта. - Госпожа Мадлен, вы не видели Орельена? Нет? Не страшно, сама сейчас найду, - и выскользнула наружу.
        Мадлен сосредоточилась на своих ладонях - еле-еле, как сказано, чтоб не холодно, и особо не греть. На остальные части принца она старалась не смотреть. Ничего же такого, она просто поможет ему - как он ей вчера. И всё.
        Жиль проклинал свою неуклюжесть - но ровно до того момента, пока в комнату не зашла госпожа Мадлен и не предложила помощь. Если его дрянная нога вдруг вызывает в ней сочувствие - пусть болит дальше. Он потерпит.
        Она же села на место Жакетты, и положила свои тёплые ладони на распухшее сочленение ноги со стопой, как-то там его Жакетта называла, и даже показывала картинку в книге, книгу ей дал её наставник Сен-Реми. Жуткого вида кости, улыбающиеся скелеты и всё в таком духе. Но Жакетте нравилось.
        Вообще он обещал сегодня занятие, и госпоже Мадлен, и её девочке. Но понимал, что сейчас никакого занятия изобразить не сможет.
        - Госпожа Мадлен, кажется, я не сдержу вчерашнее обещание.
        - Вы о чём? - встрепенулась она.
        Кажется, он вырвал её из каких-то затягивающих мыслей.
        - О наших магических упражнениях.
        - Ой, да какие тут упражнения, - кажется, она хотела махнуть рукой, но вспомнила, что нужно держать его ногу. - Что с вами случилось? Вчера и утром такого не было.
        Надо же, заметила.
        - Неосторожность, - вздохнул он. - Не всегда помню, что нужно смотреть под ноги. Сделался неуклюж.
        - Это со всеми бывает, ничего страшного. А что это вообще такое - с ногой? - и смотрит прямо на него.
        Сказать - ерунда? Или наоборот, рассказать честно, раз уж он в ней так заинтересован? Наверное, второе. Если испугается и убежит - так тому и быть. Потому что у него такая нога - навсегда. И если ей это окажется неприятно, то - пусть ищет здорового.
        - Неделя заключения в темнице, где на полу стояла холодная вода, примерно на ладонь. Плюс некоторое повреждение - именно этой ноги. Кажется, стопа подвернулась, и я не сразу это понял. Вторая не подвернулась, и не так сильно пострадала в итоге.
        - И… что привело вас в ту темницу?
        Смотрит заинтересованно.
        - Как бы вам сказать…
        - Если можно - как есть.
        - Если как есть - то моя собственная самонадеянность. Чтобы не сказать - глупость. Эта страница моей жизни не красит меня, поверьте, - усмешка вышла какой-то горьковатой.
        Ну да и вправду - как есть.
        - И… давно это случилось?
        - Тому уже четыре года.
        - И всё время - вот так? Вам беречься надо! - и смотрит точь-в-точь как Жакетта.
        И даже слова какие-то такие Жакетта тоже говорит.
        - Я стараюсь, госпожа Мадлен, - Жиль вздохнул. - Я, понимаете ли, хочу ещё жить, долго и по возможности счастливо.
        Тоже вздыхает.
        - Понимаю, - и переводит взгляд снова на его ногу.
        И не просто держит, но будто легко поглаживает кончиками пальцев - или это ему уже просто мерещится?
        - Даже если вы и не целитель, госпожа Мадлен, но от ваших касаний становится легче.
        - Нет, я не целитель, у нас в роду никогда не было целителей, - покачала она головой. - Ни со стороны матери, ни со стороны отца. Только более или менее сильные стихийники, и - ничего особенного.
        - А что вы называете особенным? - заинтересовался он.
        - Ну как, тех же целителей, они ведь редки. Даже на всю большую столицу их совсем немного, - она удивлённо посмотрела на него. - Я вот слышала всего о троих - ваша дочь, её наставник и целитель Вьевиллей, да и только.
        - Наверное, всё же побольше, - улыбнулся ей Жиль. - А вот с артефакторами вы сталкивались?
        - Это те, кто может заколдовать предмет? Только слышала. И не уверена, что отличу артефакт от обычного предмета.
        - А ведь это частный случай стихийной магии, - пожал плечами Жиль. - Потому что камень и металл - это про землю. Оплавленные камни в воротах замка Безье - это как раз характерный пример вырвавшейся из-под контроля стихии, земляной и огненной. И раз у вас в роду стихийники - значит, возможно. На самом деле, кроме целительства, ментальной магии да жизни-смерти - всё остальное так или иначе частный случай.
        - А превращение предмета в предмет? - о, она заинтересовалась, замечательно!
        - Иллюзия, качественно наложенная иллюзия. Воздух плюс ментальная магия. Или же ментальная магия плюс мастерство артефактора.
        - А… превращение человека? Например, в жабу? - она улыбнулась.
        Дались им всем эти жабы!
        - Это вы у де ла Мотта подслушали? Он у нас всё жабами бредит на пару со своим слугой, - проворчал Жиль. - Это хитрый сплав разных направлений - магии жизни и ментальной магии, на базе той же стихийной. Но кроме того, что у творца такого заклинания должны присутствовать все исходные силы, ещё от него требуется приличный самоконтроль. А вот это встречается ещё реже, чем нужная комбинация способностей.
        Дверь скрипнула, в щели показался нос, блеснули глаза. Затем проявилась и вся девочка - какая-то очень уж опрятная и причёсанная - волосок к волоску.
        - А расскажите, как превратить в жабу, пожалуйста, - тихо и проникновенно сказала она.
        - Аделин, кто тебе разрешил покинуть комнату? - сурово спросила госпожа Мадлен.
        Ух ты, как она умеет-то!
        - Но мама, я пришла рассказать, что мы всё сделали.
        - Что это - всё? - госпожа Мадлен смотрела недоверчиво.
        - Ну как, мы помогли Шарлотте собрать все вещи и разложить их по местам, потом Мари дала ей свою самую красивую куклу, чтобы она никому не мешала, а мы с ней взяли книгу, которую ты сказала, и читали буквы - громко и все-все, от начала до конца, и потом обратно. А потом Мари помогла мне пришить рукав. Один. Второй я пришила сама.
        - Что, и все срезы обметали? - нахмурилась госпожа Мадлен.
        - Эммм… нет, не все. Но я обметаю, обязательно, - и смотрит честно-честно.
        - Я непременно проверю. А пока - видишь, я занята. Его высочеству нужна моя помощь.
        Ой, как нужна! Очень нужна!
        - А можно, я тут тоже посижу? Я тихо, - девочка умильно смотрела на госпожу Мадлен. - Я тоже могу подержать. Можно? - взгляд вишнёвых глаз впился в Жиля.
        - Можно, - кивнул он.
        - Мама, а что ты делаешь? Это как чашку нагреть, да?
        - Нет! - почти что взвилась госпожа Мадлен. - Нет, - сказала уже спокойнее. - Ты сегодня уже сделала всё, что могла. Можешь посидеть - тихо. И всё.
        - А спрашивать можно? - вздохнула девочка.
        - Можно, - кивнула мать.
        - Расскажите про жабу.
        - Превратить кого-нибудь в жабу, милая барышня, вы сможете только тогда, когда научитесь держать свою силу под контролем, - улыбнулся девочке Жиль. - Я в вашем возрасте тоже хотел побыстрее выучиться и превращать всех, кто мне не нравился, во что попало. Но увы, для этого пришлось долго тренировать совсем другие вещи.
        - Это какие?
        - Сдержанность. Терпение. Дозированную отдачу силы.
        - Этого я не умею, - опечалилась девочка.
        - Молодец, что видишь, и признаёшь, - кивнул ей Жиль. - А остальное придёт со временем.
        Да-да, подождать и поучиться ещё лет так десять, и где-то там ещё приличного мужчину, мага. А там уже и будет видно - нужны ли те жабы или нет.
        - Аделин, пойди наверх и скажи остальным, что я приду, как освобожусь. И всё проверю. И ещё пусть Николь узнает про ужин, - произнесла Мадлен непререкаемым тоном.
        - Хорошо, - девочка встала, вежливо поклонилась Жилю и выскользнула за дверь.
        - Что она натворила? - спросил Жиль.
        - Не только она, они у меня выступают хорошо организованным отрядом, - вздохнула госпожа Мадлен, впрочем, с улыбкой. - Аделин просто самая заметная. Подрались с детьми управляющего. Кажется, начали защищаться в ответ на подначки, но - что ж теперь? Мы тут в гостях, да и среди тех детей ни у кого нет магических способностей.
        - А ваша девочка показала себя во всей красе? - улыбнулся Жиль.
        - Да, загнала старшего мальчика госпожи Рокар на стену магическими огнями.
        - И мальчик испугался. Грош цена такому мальчику, - усмехнулся Жиль.
        - Он обычный человек и никогда не встречался с магией, - покачала головой госпожа Мадлен.
        И наверное, ещё зол на то, что девчонка - маг, а он - обычный человек, подумал про себя Жиль, но говорить ничего не стал.
        - У вас хорошие девочки, госпожа Мадлен.
        Она вздохнула и улыбнулась - ей было приятно.
        Жакетта ворвалась, как вихрь, и принесла с собой запахи улицы и дождя.
        - Вот и я. Управилась, как смогла.
        - Ты быстро, детка, - Жиль не мог ей не улыбаться. - А госпожа Мадлен всё это время не выпускала меня из рук, можно сказать.
        - Благодарю вас, - серьёзно кивнула ей Жакетта. - А сейчас будем делать полезную примочку с мерзким запахом.
        Госпожа Мадлен убрала руки - сразу стало как-то не так, холодно и неуютно. Жакетта поливала ей на ладони водой, потом они вместе что-то делали с тряпицей, и укладывали эту тряпицу, и впрямь - мокрую и вонючую, на его ногу. И Жакетта потом забинтовала сверху.
        - Наверное, хорошо бы надеть сверху тёплый чулок? - спросила госпожа Мадлен. - Из собачьей шерсти.
        - Было бы неплохо, - кивнула Жакетта, - но у меня нет.
        - У меня есть, бабушкины. Они достаточно большие, их можно натянуть хоть на кого.
        - Давайте попробуем, - согласилась Жакетта.
        - Схожу и принесу, - госпожа Мадлен кивнула им обоим и вышла.
        Жиль мечтательно смотрел ей вслед.
        Мадлен даже и не заметила, как вдруг оказалась втянута по уши в процесс лечения хромого принца. Что ж теперь, если человеку плохо, а она может помочь - нужно ведь помогать.
        В замужней жизни ей вполне доводилось выхаживать мужчин после ранений - случались и дуэли, и просто поединки, и обычные драки кулаками, и ещё - неудачные охоты, как-то зимой одного из младших Кресси, Гектора, цапнул волк. Правда, Гектор того волка всё же добил, но - корёжило его потом знатно, а на ноге так и остался пугающий шрам от волчьих зубов. Вот было страшно зашивать ту рану, а сначала - поливать её крепкой настойкой, и сколько раз она ещё потом воспалялась - не перечесть, выздоровление растянулось едва не на полгода. Мадлен и сейчас ещё вздрогнула от воспоминания.
        А тут совсем иное - принц говорит, ушиб, и потом ещё холодная вода. Хорошо, хоть вторая нога целая! Или это только сегодня целая, а вообще - такая же? Спросить? Наверное, это неприлично, спрашивать о таком. Или наоборот? Или спросить у Жакетты?
        За размышлениями Мадлен не заметила, как дошла на свой третий этаж. В детской было как-то подозрительно тихо. Она подошла к двери, прислушалась.
        Говорила Аделин.
        - А потом часы начали бить двенадцать раз! И Золушка услышала, и испугалась, потому что вспомнила - она ведь обещала своей крёстной, что в полночь будет дома! И побежала быстро-быстро, и никто не смог её догнать. Уже на лестнице её красивое платье превратилось в грязное и рваное, прямо как у Сюзетт сегодня, и только туфельки остались, какие были, то есть - как у принцессы. То есть одна туфелька, потому что вторую она потеряла где-то по дороге, сама не поняла, где. Ту, что осталась, тоже пришлось снять, потому что ну куда ты пойдёшь в одной туфле? Проще босиком!
        В другой раз Мадлен бы непременно дослушала - она ни разу не слышала такой истории. И ей было очень интересно, откуда дочь её знает. Но она ведь обещала тёплые чулки!
        Искомое нашлось в её сундуке, на самом дне. Чулки эти ей дала матушка, когда Мадлен собиралась покидать родительский дом с мужем, и сказала - пригодится, не тебе, так мужу, не мужу, так сыновьям. Сыновей не случилось, дочерям эти чулки были безбожно велики, а принцу будут в самый раз, у него стопа не такая уж и большая. Всяко меньше и изящнее, чем у любого из Кресси, у тех-то прямо медвежьи лапы.
        На обратной дороге Мадлен снова приложила ухо к двери детской.
        - И вот приехали они в дом Золушкиного отца. Тот спросил - чего припёрлись, а ему и говорят - приказ короля! Ну, тут делать нечего, пришлось отпирать и впускать. Зашли, зачитали указ - примерить туфельку всем незамужним девицам королевства! Есть у вас такие?
        - Есть! Есть! - закричала радостная Шарлотта. - Целых три!
        - Вот именно, три. Но тут вышла мачеха да и говорит - есть у нас две дочери, сейчас мы их позовём. И позвала. Пришли те дочери, да как услышали про туфельку, так и завопили обе - моя! А им говорят - садитесь, милые дамы, и примерим. Старшей сестре туфелька наделась только на самый большой палец, а младшей - вообще только на нос. И тут отец слушал-слушал эту брехню, и говорит - есть у меня ещё одна дочка, вдруг ей ваша туфелька впору придётся? Ну так чего ж ты стоишь, осёл, говорят ему королевские посланники, зови, а то у нас времени мало, нам головы отрубят, если мы на обед опоздаем. Тот дочку-то и привёл. Смотри, говорит, Золушка, примерь туфельку, вдруг подойдёт? А Золушка-то как свою туфельку увидела, сразу обрадовалась - не передать, но виду не подала. На лавку села, дырявый чулок на пальцы натянула, чтоб дыры видно не было, да и надела ту туфельку. И все такие - ну ничего ж себе! А она такая - а у меня вот что ещё есть! И достаёт вторую такую же. И тут ещё её крёстная откуда ни возьмись - хоба! - и превратила её дырявое платье в принцессино! И все сразу поняли, что Золушка и есть та самая
незнакомка с бала, которая самая красивая и лучше всех танцует, и принц в неё влюбился и на ней женился! Сказке конец, кто слушал - молодец, а остальные - дураки, им жабу за шиворот.
        Мадлен бегом спустилась на несколько ступенек, и только там уже позволила себе рассмеяться. Ну чудесные же у неё девочки, слов нет. Интересно, откуда Аделин знает эту сказку? Где успела услышать? Неужели у Вьевиллей кто-то рассказывал?
        Смеясь, она и зашла в комнату к принцу.
        - Кто развеселил вас, госпожа Мадлен? - он тоже улыбался.
        - Подслушала, как моя старшая дочь рассказывает остальным сказку. Это оказалось очень весело.
        - Давайте попросим её рассказать что-нибудь нам, - предложил он.
        - Боюсь, так живо и непосредственно уже не выйдет, - вздохнула Мадлен. - Госпожа Жакетта, как вы думаете, подойдёт? - и показала ей чулки.
        - Отлично подойдёт, - кивнула та. - Надевайте.
        Мадлен немного смутилась - вот прямо брать и надевать? Ей? Сейчас? Но потом подошла и села рядом. В конце концов, она сама предложила. И ничего особенного, это лечение.
        - Эти чулки очень тёплые и мягкие, - снова улыбнулся принц.
        - У нас дома, в Саваже, разводят больших собак, с ними потом охотятся в горах, они стерегут овечьи стада, и охраняют границы. У них очень много шерсти, и мы их чесали, пряли эту шерсть, а потом вязали из неё чулки. И ещё шали, и тёплые жилетки под кожаные куртки и дублеты, чтобы зимой не мёрзнуть, и поддоспешники на зиму - если вдруг кто на войну, и там нужно носить кольчугу или дублет с железными пластинами, и чтоб не холодно, - Мадлен улыбнулась воспоминанию.
        Надо узнать у матушки, жив ли её любимец Волчок - большой, очень добрый ко всем Саважам и безжалостный к врагам. Ему как-то случилось перегрызть горло лазутчику, пробравшемуся в отцовский лагерь высоко в горах ночью, и пытавшемуся заколоть отца. После того отец всегда отдавал Волчку лучшие кусочки.
        - Какие хорошие собаки, - восхитился принц. - А нельзя ли взять у вас щенка? Я люблю крупных и умных животных.
        - Да вы что, господин Жиль, его милость Котальдо съест того щенка, и всё! - замахала руками Жакетта.
        - Кто это - его милость Котальдо? - изумилась Мадлен.
        Щенки были весьма велики, и зубы у них уже в детском возрасте были весьма серьёзными.
        - А это, госпожа Мадлен, наш котик. Вы любите котиков? Мы любим. Только у нас же всё, не как у людей, вот и котик размером с табуретку, - хохотала Жакетта.
        - Котик - что? Почему он размером с табуретку? - не поняла Мадлен.
        - Вырос такой. Я не знаю, где господин Жиль добыл того котика, и какие звери ходили у него в родителях, - качала головой Жакетта. - Красивый, умный и очень ласковый, только что не говорит по-человечьи. Но - вот такого размера, - и Жакетта показала руками что-то размером с того Волчка, никак не соответствующее представлениям Мадлен о котиках.
        - Сказки какие-то рассказываете, - Мадлен, отсмеявшись, осторожно надела чулок на перевязанную ногу принца, дотянула до колена, прикрыла манжетой штанов.
        И надела второй - на здоровую ногу. Потом уже подумала - на вторую-то мог бы и сам надеть. Или нет, ему, наверное, всё ещё несладко, пусть лежит.
        Заглянул его преосвященство, спросил - как самочувствие родича. Тот сразу же стал говорить, что с такими дамами уже всё отлично. Только, правда, выйти к ужину он, кажется, всё же не сможет. Господин Лионель посмеялся и сказал, что сейчас велит принести ужин сюда. Только для Жиля или для всех? Для всех - радостно сказал Жиль.
        - Тогда я приглашу её величество и госпожу Жийону, а вы пока здесь командуйте, - сказал господин Лионель и ушёл куда-то наверх.
        Мадлен тоже сходила наверх - девочки были накормлены и уложены спать. Видимо, волнений дня оказалось достаточно, и сегодня никто не бродил и магических книг не читал. Она тихонько поцеловала каждую, выслушала отчёт Луизы и Николь, отпустила их спать и отправилась вниз.
        А внизу уже стоял стол, и на нём - еда и вино. Госпожа Рокар, командующая процессом сервировки, старалась не встречаться с Мадлен взглядом. Ничего, как-нибудь всё образуется. Наверное.
        - Ой, как всё мило, - восхитилась её величество Маргарита, войдя в комнату.
        Страдающий принц, очевидно, чтобы меньше страдать, развлекал себя освещением - по стенам переливались всеми цветами радуги разнообразные шарики, Аделин бы оценила очень высоко.
        - Всё для вас, дорогая Маргарита, - улыбался принц.
        - Знаете, нам сейчас для счастья не хватает только брата госпожи Мадлен, его супруги и их гитары, - продолжала тем временем Маргарита.
        - Супруга Саважа ещё и поёт? - изумился принц.
        - А вы не слышали? Ещё как! А вместе у них получается чудесный дуэт, - сообщила королева.
        Мадлен знала, что Жанно неравнодушен к музыке - у него хорошо получалось ещё в детстве. Но вот, оказывается, небеса ему ещё и супругу такую же послали - это ли не счастье? Ох, пусть он будет самым счастливым из их семьи, он заслужил, думала Мадлен, усаживаясь за стол.
        А место ей оставили - рядом с принцем. По другую сторону от него сидела Жакетта, а напротив них - хозяин дома в окружении королевы Маргариты и госпожи Жийоны.
        За ужином смеялись, мужчины рассказывали всевозможные истории, и королева - тоже. А потом оказалось, что принц дремлет, и Жакетта при помощи Лионеля переправила его на кровать и накрыла одеялом.
        - Завтра утром боль уйдёт совсем и будет, как новый, - улыбнулась Жакетта Лионелю и Мадлен. - То есть - как обычно. Излечить его совсем мне пока не удаётся, но я могу очень немногое.
        - Вы очень хороший целитель, Жакетта, - покачал головой Лионель. - И родич вас очень высоко ценит.
        А Мадлен подумала, что, наверное, принц в целом хороший человек - раз у него такая дочь, и раз она так к нему относится, несмотря на то, что росла совершенно без его участия.
        Наутро, согласно всем предсказаниям Жакетты, Жиль проснулся здоровым и бодрым. Правда, судя по солнцу, это было вовсе уже не утро, а что-то ближе к полудню.
        Жакетта умудрилась добыть из городского дома камердинера Венсана, тот принялся охать и ахать, что Жиль снова куда-то вляпался, хоть и знает, что вляпываться ему нельзя. Жиль даже подозревал, что зять-маршал, удруживший ему Венсаном, избавился от того исключительно из-за его неумеренной болтливости. Венсан был круглым, жизнерадостным, ворчливым и столь же лысым, как его господин. И он боготворил Жакетту - после того, как та вылечила ему какое-то неприятное застарелое явление, о сути которого Жиль так ничего и не узнал.
        Венсан кудахтал, но - отмотал с ноги вонючую примочку, подал умывание и одежду, и завязал все шнурки, да так, что потом их не вдруг развяжешь обратно, и с ювелирной точностью надел чулок и сапог на больную ногу. И сообщил, что завтрак уже произошёл, но он сейчас велит, чтобы господину Жилю всё подали.
        Господин Жиль согласился с такой диспозицией, но предложил, чтобы подали в гостиную - там, наверное, происходит какая-то жизнь, а мало что на свете Жиль так не любил, как скучать в одиночестве.
        Но увы, в гостиной никого не было. Жиль подумал, что неплохо было бы проведать госпожу Мадлен, и у него даже есть отличный повод - ведь нужно вернуть ей чудесные тёплые и мягкие чулки, в которых было так хорошо спать! И он в самом деле задумался о паре тех щенков, что вырастают в собак, которые столь велики, что способны загрызть врага, и столь разумны, что им можно доверить стадо. Какие-то стада у него точно есть, за ними тоже нужен пригляд. Ну и в целом щенки - это весело.
        Он отправился наверх, на третий этаж, и так погрузился в раздумья, что за поворотом лестницы едва не запнулся о плачущую маленькую девочку. Да-да, маленькую девочку, дочку госпожи Мадлен. Ту самую, которую он уже как-то нёс до комнаты - давным-давно, ещё в столице. Шарлотта, её зовут Шарлотта.
        - Доброго вам утра, госпожа Шарлотта! Отчего вы плачете? - ему показалось, что даже невидное сейчас небо за окном нахмурилось, так горько плакала девочка.
        Она подняла на него взгляд своих вишнёвых глаз, вздохнула - и снова заплакала, ещё горше.
        - А у неё свинья Жак пироженку забрал, - сообщила её сестрица, та самая, которая уже маг. - А мне запретили пугать его магией, а то я бы уже.
        Девочка спускалась по той же лестнице сверху.
        - Это тот самый, которого ты вчера загнала на стену? - уточнил Жиль.
        - Ага. Он там, поди, в штаны со страху наложил, и теперь будет нам всем мстить, - девочка наморщила нос. - Я думаю, это он у Мари иголку погнул. У неё, конечно, есть ещё, но та была золочёная, и Мари её очень любит. Она тоже плачет, только в нашей комнате.
        - А где ваша матушка?
        - Утешает Мари. Это она ещё про пироженку не знает. Но госпожа Рокар нам не поверит, если ей рассказать. Она только своим верит.
        - Значит, мы не будем ей рассказывать. Пойдёмте в гостиную, чулки я вашей матушке отнесу потом.
        Жиль поднял плачущую Шарлотту и поставил на ноги. Он бы и на плечо её посадил - девочка была невелика - но высота потолка этого совершенно не позволяла. А так - пришлось взять за руку и свести с лестницы вниз.
        В гостиной не было никого, но Венсан позаботился о завтраке. И вправду, на красивой стеклянной тарелке, не иначе - из Фаро, лежали три пирожных - в корзиночке ягоды и воздушный белый крем. Жиль вложил одно из них в руку Шарлотты, а второе протянул Аделин.
        - Это примирит вас с бедами сегодняшнего дня, юные дамы? Третье прибережём для вашей сестры, и пусть только кто-нибудь попробует у нас его отобрать!
        - Если вы защитите, это хорошо. Вам-то ничего не скажут, - заметила Аделин.
        - Именно, дитя моё. Как ты думаешь, где может сейчас быть ваш обидчик?
        - Жак-то? Да во дворе носится. Это его сестра вечно делает вид, что в делах, а он-то будто вообще ничему не учится! - Аделин соскочила с лавки, подбежала к распахнутому окну и высунулась наружу.
        Показала кому-то язык и забралась обратно.
        - Точно, там и есть, с Пьером палками друг друга лупят, - сообщила она.
        - Момент, милые дамы, - Жиль подошёл к окну и глянул на улицу.
        Во дворе и впрямь двое мальчишек пытались фехтовать палками. Видимо, никого умелого рядом не было, чтобы объяснить им хотя бы основы, но сейчас Жиль этого делать и не собирался. Вот ещё - что-то объяснять мальчишкам, которые обижают девочек госпожи Мадлен!
        - Чтоб они по башке друг другу надавали этими палками, - вздохнула рядом Аделин.
        - Мы сделаем лучше, - подмигнул ей Жиль. - Скажи, ты ведь умеешь шить?
        - Умею, - вздохнула девочка. - А надо?
        - Нет, нужно всего лишь знать, как это делают. Ты знаешь, как сшиты штаны вашего обидчика?
        - А чего там знать-то, один шов посерединке, да пояс, да и всё.
        - Подумай, что будет, если порвётся нитка в том шве, - Жиль глянул на Аделин искусителем.
        - Голый зад будет, что ещё-то, - пожала плечами Аделин. - Только с чего она порвётся-то?
        - А с того, что я тебе сейчас объясню, как это сделать.
        - И как? - она всё ещё смотрела недоверчиво.
        - Смотри, - для примера Жиль взял свой рукав, повернул его швом наружу, и осторожно пережёг нитку. - Пробуй, у тебя получится, я знаю. Сила - минимальна, совсем чуть-чуть.
        Нда, манжету придётся заменить. Или дать Жакетте, и она придумает, как всё поправить. Венсану только не показывать, а то он снова раскудахтается. Хорошо, что у него это не единственный дублет, а то бывало в жизни всякое. Но с третьего раза у девочки получилось просто отлично - только одна нитка, более ничего. Никаких подпалин на ткани.
        - А теперь закрой глаза, думай о шве в тех штанах и осторожно дай силу, как делала сейчас в последний раз, - подсказал ей Жиль.
        Аделин сосредоточилась, зажмурилась и собрала пальцы правой руки. Чуть шевельнула. Выдохнула и открыла глаза.
        Старший мальчишка в этот момент как раз наклонился поднять что-то с земли, стоя к ним спиной, и они увидели, как его штаны роскошно треснули по шву.
        - Шарлотта, иди сюда, скорее, - зашептала Аделин. - Смотри на него, смотри!
        Враг не сразу осознал, что, во-первых, остался с голым задом, а во-вторых, что случилось это прямо на виду у девочек де Кресси. Аделин издевательски улыбалась, а Шарлотта смеялась - громко и заразительно. И, подумал Жиль, укуси меня котик, солнце вышло! Вот прямо вышло и осветило и башню, и двор, и смеющуюся девочку в окне, и заругавшегося мальчишку, который понял всю печаль своего положения и убежал в соседнее крыло, где, очевидно, они все и обитали.
        Аделин довольно улыбалась.
        - Что это вы все тут делаете? - услышал Жиль сзади голос госпожи Мадлен.
        - Смотрим в окно, - улыбнулся он сначала девочкам, а потом и ей.
        За руку госпожи Мадлен держалась третья девочка, рукодельница - с красным носом и заплаканными глазами.
        - Мари, не плачь, мы оставили тебе пирожное, хочешь? - Аделин взяла с тарелки последнее и сунула сестре в руку.
        - Спасибо, - прошептала Мари со вздохом.
        Взяла лакомство и уселась с ним на лавку.
        - Госпожа Мадлен, не присоединитесь ли к моей чашке арро? - Жиль отставил для неё стул.
        - Благодарю, - воспитанно кивнула она.
        - Вообще я нёс к вам ваши чулки. Они замечательные. И собаки у вас, я думаю, тоже выдающиеся. Не могли бы вы узнать у вашей матушки - не уступит ли она пару щенков?
        - Я спрошу, - кивнула она.
        - Госпожа Мари, что там случилось с вашей иголкой? Не покажете? - спросил Жиль у девочки, которая, тем временем, съела пирожное и теперь сосредоточенно облизывала пальцы.
        - Её кто-то погнул. Наверное, Жак Рокар, он нас терпеть не может, - вздохнула она и вытащила откуда-то из лифа платья иглу.
        Жиль осторожно взял предмет - и впрямь золочёная, изящная и длинная, и кончик погнут. Ну, эта беда поправима. Немного нагреть и распрямить. И разгладить, чтоб не застревала в ткани.
        - Держите, - он протянул иглу хозяйке. - Если хотите, можем сделать так: наложим на неё частичную невидимость. Её сможете видеть только вы.
        - Да, - сказала девочка и впилась в него взглядом. - Хочу. А так можно?
        - Можно, - кивнул с улыбкой Жиль.
        - А я тоже хочу, - тут же рядом возникла Аделин.
        - Садись и смотри, - кивнул он девочке. - Потом тоже попробуешь.
        Завтрак незаметно перешёл в урок магии, но никто не остался в обиде. Завтрак, если что, принесут ещё. А это железо точно надо ковать, пока горячо.
        За три дня, происшедшие после того, как Мадлен довелось помочь в лечении хромого принца, они с этим самым принцем расставались только на ночь - как-то так вышло. Он принял очень близко к сердцу необходимость магического обучения Аделин, да и самой Мадлен, кажется, тоже, и они целыми днями сидели в гостиной и читали книги. Читали по очереди, если Аделин или Мадлен могли прочесть, или им читал принц - если нужно было найти что-то у уже известного им Гвидо Монферратского или кого-то другого из выдающихся деятелей Ордена Луча, что в далёком Фаро, или ещё каких мастеров магических искусств, чьи книги были в библиотеке его преосвященства.
        В Фаро пока ещё оставался Жанно - Мадлен связывалась с ним пару раз и рассказывала свои новости - об их жизни в доме его преосвященства Лионеля, о девочках, и о принце - тоже. Жанно усмехался, спрашивал - не обижает ли её принц, и Мадлен честно говорила - даже и не думает, наоборот, от него сплошная польза.
        Аделин ходила за принцем хвостиком, пробовала все магические действия, о каких только слышала, большая часть у неё не получалась, конечно же, но она не ныла и не страдала, а махала рукой и говорила - ничего страшного, попробую потом. Это было что-то новенькое в её отношении к жизни - раньше дочь принялась бы плакать и капризничать, а сейчас говорила - ну и что, я и так умею больше, чем Жак-дурак, а он старше меня.
        С Жаком, слава господу, поутихло - они не оказывались во дворе разом, и в доме почти не встречались - наверное, госпожа Рокар вняла просьбе и придержала своих старших. Младшие вели себя прилично и не отказывались поиграть с её девочками. Как-то они вместе строили замок, а потом не то защищали его от кого-то, не то ещё что-то с ним делали - и всё было спокойно.
        Их занятиями заинтересовалась королева Маргарита - пришла, села в сторонке и внимательно слушала. Потом рассказала - она не маг, но потихоньку надеется, вдруг что-нибудь пробудит в ней способности, вдруг они у неё, всё же, есть? Вот, например, та же Анжелика де Безье, ныне - де Саваж, она ведь почти всю жизнь прожила без способностей, и граф, её отец, уже и не надеялся, а как всё вышло! При этих словах принц хмыкнул и пробормотал, что графиня Саваж - особый случай, её в пример лучше не приводить и её судьбы себе - не желать.
        Увы, у королевы Маргариты не выходило ничего. Как и у Мари с Шарлоттой, но принц только посмеивался и говорил - всему своё время.
        Раньше девочки не очень-то любили слушать, они хотели что-нибудь делать, Мари - руками, а Шарлотта и Аделин - бегать и прыгать. Теперь же они слушали принца, развесив уши, а у него обычно находилась какая-нибудь занятная история под любую ситуацию.
        Более того, вошло в обычай пару часов после обеда проводить в занятиях тихих - кто-то читал, кто-то шил, а королева Маргарита принесла из своей комнаты большую книгу, в которой рассказывалось о том, как содержать себя в чистоте и красоте. Книга прибыла к ней, подобно трактатам о магии, откуда-то с берегов Срединного моря, но образование королевы было намного более полным, нежели у Мадлен, и она читала такие книги свободно. И переводила оттуда фрагменты для заинтересовавшихся Аделин и Мари - Шарлотту Луиза в это время укладывала спать. И на Мадлен поглядывала, и говорила - для вас тоже кое-что есть, если хотите - потом покажу. Мадлен было очень любопытно - что там такое, что не подойдёт девочкам, но сгодится для неё, и она отметила себе - подойти и спросить.
        А принц просто принимал участие во всех их развлечениях. Как-то так вышло само собой. И Мадлен, страшно сказать, привыкла к нему, и если его вдруг не было - сразу замечала. Прикидывала, где он может быть, и не заглянуть ли в его комнату. Впрочем, не заглядывала, не дело это - заглядывать в комнату высокопоставленного и одинокого мужчины. Сама не ходила и девочкам не позволяла, нечего. У человека должна быть возможность побыть одному.
        Стоп! Давно ли эта мысль поселилась у неё в голове? И часто ли ей случалось быть одной? Мадлен поняла - что нечасто. В родительском доме вокруг были сёстры, люди отца, а с тринадцати лет с ней всё время была Одиль. Когда она вышла замуж - всё стало ещё строже, потому что отцу и в голову не могло прийти, что кто-то из его дочерей занят чем-то неподобающим, а любой из Кресси был готов подозревать Мадлен во всех смертных грехах на пустом месте. Что это она так долго делала в суконной лавке? Что там можно выбирать? Почему задержалась на улице, неужто охранникам глазки строила? Чтоб при дворе вообще глаз не поднимала, женщину украшает скромность! И голос тоже подавать нечего, ещё не хватало, чтоб женщина - говорила, вот ещё, глупости всякие слушать.
        Принц же её слушал. Слушал - как Жанно, как отец когда-то, как приятели детства в отцовском замке. Как будто ему было интересно то, что она говорит - и о жизни в Саваже, и о хозяйстве в Варансоне, и о магии, и о детях. Сначала она просто не верила - он видел весь мир, что она вообще может ему рассказать? Но потом оказалось, что путешествия по миру никак не помогают ему справляться с собственным хозяйством, а она тут - как раз может рассказать довольно многое, и всё по делу.
        А он…
        Мадлен вдруг поняла, что принц уже не кажется ей страшным - а наоборот, интересным и волнующим. Иногда она ловила себя на том, что слушает его, едва ли не раскрыв рот, как Аделин. А он говорил как будто для неё - не для девочек, и не для королевы, и не для госпожи Жийоны, иногда тоже заходившей к ним послушать.
        А она слушала, и думала - наверное, и правильно, что обычно женщина никогда не бывает одна. Потому что слишком много мыслей возникает тогда в её голове, и все они - вовсе не о доме и детях, а совсем о другом, и надо ли вообще о таком думать?
        Он больше не брал её за руку и не целовал пальцев. Это не создавало странных ситуаций, но… ложась спать, Мадлен вдруг поняла, что - она бы обрадовалась, возьми он её за руку ещё раз.
        Но принц этого не делал. Смотрел на неё, улыбался, разговаривал - но не дотрагивался.
        А потом он вдруг исчез на целый день. Правда, сообщил по магической связи, что возникли дела, и что он непременно вернётся, совсем скоро. Вернулся поздно вечером с его преосвященством и с двумя молодыми людьми, Мадлен встречала их на том празднике у Вьевиллей, который так нелепо закончился.
        И наутро предложил Мадлен отправиться за стены замка - прогуляться. Оставить девочек дома - с ними потом, в другой раз, если ей, Мадлен, понравится.
        Она изумилась - неужели он готов ходить по лесу пешком? Он посмеялся, что и не готов, и не собирается, его конь - к его услугам, и для неё племянник тоже подберёт смирную симпатичную кобылку, у него есть.
        Это было что-то новое в жизни Мадлен, поэтому она вдохнула, выдохнула и согласилась.
        Конная прогулка оказалась тем ещё испытанием для Мадлен. Несмотря на то, что дома всех детей, конечно же, учили держаться в седле, она не сказать, чтобы вот прямо хорошо научилась. А в замужней жизни ей чаще всего приходилось путешествовать в карете - если, конечно, можно назвать каретой тот ящик на колёсах, который имелся в хозяйстве у семейства де Кресси. Но ей было привычно, да и других она особо не встречала - пока не осмотрела недавно по случаю каретную у Вьевиллей. Там был десяток разнообразных повозок - от маленьких и изящных до прямо целого дома на колёсах, в котором можно долго путешествовать со всеми удобствами.
        А своего коня у неё просто не было. Ангерран считал это совершенно ненужной тратой. Так справится, зачем ей коня, самому нужен, и братьям ещё, им ко двору ездить и приличным людям показываться. А жене - не обязательно.
        Поэтому когда его преосвященство подхватил Мадлен за талию и поднял в седло, она забыла, как дышать. Её! Собственноручно посадил в седло! Высокопоставленный священнослужитель, и вообще Вьевилль. Пришлось спешно вспоминать, куда там руку, а куда ногу.
        А хромой-то принц на конских ногах чувствует себя намного увереннее, чем на своих двоих! Он не держал поводьев, и что-то говорил своему лоснящемуся вороному красавцу, а тот задирался к коню рыжего Робера д’Аккарена.
        - Хватит, Вихрь, поиграл - и будет, - и чесал коня за ушами, а тот фыркал.
        Из ворот выехали чинно - впереди пара людей его преосвященства, позади пара людей его преосвященства, затем Мадлен и рядом принц, а за ними - принцевы молодые дворяне, но те были увлечены беседой и не очень-то смотрели по сторонам. А вот принц - поглядывает на неё, чтоб не свалилась, что ли? Не свалится, нет, у неё с животными всегда неплохо было, а его преосвященство дал ей и впрямь очень смирную кобылу. Светло-рыжей масти, с белой звездой во лбу и в белых чулках, звалалсь она, ясное дело, Звёздочкой. Но у них у всех кони были какие-то небесно-погодные - у принца Вихрь, у господина Лионеля - Снег, у братца Жанно - Ветер. Только у недавно образовавшейся невестки коня звали Рыжик, и была это невероятная громадина, ростом и статью не уступающая коням мужчин, управлялась же Анжелика с этим конём - будто выросли вместе. Мадлен бы подойти к такому не отважилась, не только сесть на него. Наверное, сейчас она выглядит смешно и неуклюже, отчего это принц на неё так смотрит? Но это просто от того, что почти забыла, каково это - верхом.
        - Что беспокоит вас, госпожа Мадлен? Ваши девочки? Уверяю вас, они не пропадут, - принц улыбался ей - открыто и бесхитростно.
        Мадлен задумалась. Сказать, как есть? Засмеёт же.
        Ну и пусть.
        - Откровенно говоря, я очень давно не сидела в седле. В последние годы у меня не было своей лошади.
        - Значит, будем тренироваться. Я намного больше люблю перемещаться верхом, чем пешком, и буду очень рад, если вы захотите составлять мне компанию. Племянник говорил, что здесь чудесный лес, и речка, и где-то впереди есть поляна, на которой ваш брат с супругой победили большой отряд еретиков. Там, думаю, можно пообедать.
        - А мы… собираемся обедать?
        - Конечно. Давно ли вы, прекрасная госпожа Мадлен, обедали на берегу речки под деревом?
        - Давно, - улыбнулась она воспоминанию.
        Это случалось в родительском доме - иногда удавалось отправиться в горы, и там провести целый день или немного меньше. В том числе - и обедать на берегу речки. В горных речках изумительно чистая и вкусная вода, больше Мадлен не встречала такой нигде.
        - Но выходит, вас таким делом не удивить. Это хорошо. А я, не поверите, скучаю по небу над головой, ночёвкам под звёздами, странным пейзажам вокруг и дыму костра.
        - Уж наверное, если вы полжизни провели в путешествиях!
        - Может и не полжизни, но много. А вы человек оседлый, расскажите, каково это?
        - Это, знаете, когда вы просто живёте себе в одном месте - сначала там, где родились, а потом там, куда вас угораздило попасть в браке, да и всё.
        - Вы хотите сказать, что у вас не было выбора?
        Мадлен задумалась.
        - Где родиться - точно не было. Но мне выпали свыше любящие родители и отличные брат и сёстры, мы всегда дружили, особенно с Мари - это ближайшая ко мне по возрасту сестра, и с Жанно - он у нас самый младший.
        - Сколько же вас всего? - спросил удивлённый принц.
        - Семеро, - улыбнулась Мадлен. - Шесть сестёр и Жанно. У матушки тоже было много сестёр и единственный брат, и у бабушки.
        - И как вы уживались такой толпой? - продолжал изумляться принц.
        - Отлично. Конечно, у старших всегда были свои интересы, но они были добры к нам, младшим. Они постепенно выходили замуж, и нас оставалось дома всё меньше. А потом барон Эспри посватался к сестрице Мари, и с ним на свадьбу в числе других приятелей прибыли братья де Кресси. Увидели меня и посватались. Вот и всё, родители остались в замке вдвоём.
        - А братец ваш куда делся?
        - Что вы, его в десять лет отдали в пажи к графу Флери, чтобы учился всему и набирался ума-разума. И удачно отдали, уж лучше так, чем как Кресси - сидеть дома при матушке и злиться на весь белый свет!
        - Это точно, - улыбнулся принц.
        - А вас разве не отдавали в пажи?
        - Что вы, кто отдаст в пажи королевского племянника? Меня собирались представить ко двору, там ждала придворная должность при дядюшке, а потом при кузене, но я сказал, что не желаю, и сбежал из дома. Потом, правда, всё же представился кузену Генриху, но - просто как родич, а не как придворный. Увы, я почему-то никак не мог вообразить себя вроде отца или зятя Вьевилля - при каком-то деле, полезном для короны и приятном для меня. До самого последнего времени.
        - А что изменилось? - ей и вправду было интересно.
        - Наверное, я, - улыбнулся он. - Я кое-что видел, мне есть, с чем сравнить, и я могу предложить кое-что царственному племяннику - для улучшения жизни в королевстве, конечно же. Правда, мне бы ещё улучшить жизнь в моих собственных владениях, но я полон решимости разобраться и с этим тоже. Не сам - так с помощью тех, кто умеет и разбирается.
        - Правильный подход, - улыбнулась Мадлен.
        Она совершенно не смотрела, где вообще они находятся, а находились они в лесу. Дорога вела вдоль реки, а река, возле замка его преосвященства каменистая и бурная, здесь текла сонно и медленно, а по берегам встречались и вовсе тихие заводи. Рыжий Аккарен подобрался к самому берегу и спугнул целую колонию лягушек из прибрежных камышей.
        - В Лимее на закате всегда лягушачьи хоры. Там спокойное озеро, его берега много где заболочены, и для лягушек - рай.
        - Аделин бы рассказала вам сказку про лягушку, если она ещё этого не сделала.
        - Нет. Спрошу её непременно. Наверное, потому все и хотят превращать врагов в лягушек, раз об этом сказки рассказывают?
        - Ой, нет, там в лягушку превратили принцессу. И принцу, чтобы снять заклятие, нужно было ту лягушку поцеловать.
        - Какая прелесть, - восхитился принц. - Кто их только выдумывает, эти сказки! Интересно, они хоть раз пытались в самом деле поцеловать лягушку?
        - Ой, не знаю, - рассмеялась Мадлен.
        Тем временем люди его преосвященства Лионеля двинули прямо через реку - оказывается, там был брод. Умная Звёздочка сама пошла за другими конями, и благополучно выбралась на противоположный берег. А там вскоре нашлась очень милая полянка на берегу реки, под огромным раскидистым дубом.
        - Вот здесь предлагаю пообедать, - сообщил всем принц.
        Он легко сошёл с коня, а потом подошёл к Мадлен.
        - Спускайтесь, поймаю.
        - А… ваша нога?
        - Не помешает мне нисколько.
        И впрямь не помешала. Он поймал её за талию и поставил на землю - почти сразу. Задержал - но ненадолго, на несколько ударов сердца.
        - Благодарю вас, - только и смогла пролепетать Мадлен.
        Оказывается, с собой были взяты корзины с едой, на земле расстелили плащи, а принц расстегнул свой, бросил на траву и пригласил Мадлен располагаться. Она села с удовольствием - ноги устали с непривычки и тряслись мелкой дрожью, их оказалось очень хорошо вытянуть на траве.
        Какой он молодец, этот принц, думала Мадлен. Ну когда бы ещё она выбралась просто в лес, просто к реке, просто прогуляться? Вся обычная еда здесь казалась необыкновенно вкусной, и свежий хлеб, и сыр, и мясо, и яблоки, и вода из реки - тоже. У неё не было ножа, поэтому принц резал для неё кусочки и передавал, и чистил яблоко от косточек, и наливал воды в кубок. О чём они говорили? Да кто ж знает, чему-то смеялись все - и мальчики принца, и охрана господина Лионеля, и они оба - тоже.
        А потом принц предложил немного пройтись по берегу - перед тем, как поворачивать обратно.
        Он предложил ей руку - как будто они оба были в королевском дворце, и повёл вдоль реки. И говорил о каких-то глупостях - лягушках, жабах, чем они отличаются и где живут, и что-то там ещё.
        - Вы прямо знаете об этих несчастных лягушках всё, - улыбнулась она.
        - Знал бы всё - не говорил бы сейчас всей этой ерунды, - вздохнул он.
        - А что бы говорили? - удивилась она.
        - Да не говорил, делал, - он повернулся к ней, наклонился и поцеловал.
        Взял и поцеловал. Сначала - легко коснулся губ, потом - сильнее и глубже, но всё равно очень нежно. А она…
        Её не так часто целовали, чтобы вот прямо хорошо знать, что делать-то. Если тебя целуют. Если тебя целует мужчина, который… который занимает всю ту часть её мыслей, которую не заняли дети. И отвоёвывает себе ещё и ещё - понемногу каждый день.
        Когда он отстранился, она даже чуть не всхлипнула - как, и всё? Продолжения не будет? Её перебудораженное нутро горело, дыхание сбилось, а что у неё написано на лице, она и думать боялась. И это… так всегда? Когда целуют? С интересом, с желанием, а не просто так? Она что-то упустила в этой жизни?
        Она так и стояла с разинутым ртом, держась за обе его руки, а что там у неё в глазах было - одному богу известно. И ещё ему, наверное - он-то видел. Улыбался - очень тепло улыбался.
        - Мадлен, - начал было принц.
        - Ваше высочество, вы там где? Его преосвященство нам головы поотрывает, если до заката не вернёмся! - раздалось из-за прибрежных кустов.
        Принц поцеловал обе её ладони - по очереди, взял за руку и молча повёл к месту обеда.
        Там уже собрали все остатки еды и посуду, и плащи, и всё, что ещё было надо.
        - Возвращаемся? - спросил у неё принц.
        - Конечно, - еле слышно выдохнула она.
        Он сам подсадил её в седло. Вот просто взял руками и поднял. И сам тоже забрался в седло легко - но с правой ноги.
        Весь обратный путь Мадлен думала о том, что случилось у реки. И что, вот ради этого люди теряют головы? Она-то никогда не теряла, а может - просто не из-за кого было? Не встретилось ей такого мужчины, который восхитил бы её настолько, что она потеряла бы голову? И стыд, и честь, и что там ещё бывает?
        Но сейчас она свободна и… И что?
        Ответа на этот вопрос у неё так и не родилось до тех пор, пока впереди не замаячила знакомая серая башня.
        Во дворе Мадлен собиралась поблагодарить принца за чудесную прогулку, но к ней уже летела от крыльца Мари.
        - Мамочка, спаси Аделин! Её нужно немедленно спасти!
        Жиль спешился, подошёл к рыжей кобыле и снял Мадлен с седла. Всю обратную дорогу она молчала, и он не нарушал её молчания - пусть. Пусть думает, вдруг надумает что хорошее. В ответ на его поцелуй она не вырывалась и не убегала, только хваталась за его руки и смотрела огромными глазами, будто не знала, что делать - за каким деревом она замужем-то была? Детей породить он сумел, а жену любить - и не пытался?
        И теперь Жиль, откровенно говоря, надеялся на милый ужин в семейном кругу, а потом, когда девочки отправятся спать, можно и о них двоих подумать, так ведь?
        Но к Мадлен уже неслась через двор с громким воплем средняя девочка, Мари. И кричала что-то про Аделин, которую надо спасать.
        - Что случилось, детка, где Аделин? - госпожа Мадлен уже вытирала дочке слёзы и что-то ещё невесть откуда взявшимся платком.
        - Она там, снаружи. Не ругай её, пожалуйста, она не виновата, это всё гадкий Жак Рокар!
        Вот так новости. Мало досталось поганцу? Что он ещё вытворил? Госпожа Мадлен интересовалась тем же самым.
        - Что произошло? Где это - снаружи?
        - Аделин убежала от Николь, но только ты не ругай Николь, она не виновата, Аделин её заколдовала. Она ей сделала это… незаметную частичнось.
        - Что? - бедная госпожа Мадлен совсем растерялась, и Жиль поспешил прийти на помощь.
        - Частичную невидимость? Аделин стало не видно?
        - Да, всё так! - снова заплакала Мари.
        - Молодец девочка, вчера ещё не выходило, - пробормотал Жиль. - Где Аделин?
        Из сбивчивых объяснений Мари стало понятно, что Аделин где-то снаружи, за стеной, не то на берегу реки, не то прямо в реке, и не может выбраться, попала она туда при помощи Жака Рокара, а он посмеялся и убежал.
        Жиль достал зеркальце и связался с племянником, очень попросил его прийти во двор и за стену - мало ли тут что. Подхватил под руку Мадлен, строго велел Мари за ними не ходить и повёл мать беспокойного семейства за ворота.
        За воротами слева от дороги текла река. Там, где они обедали, эта же река текла сонно и лениво по илистому дну, а здесь дно было каменистым, и из воды то и дело торчали камни - большие и малые. И на одном таком камне, аккурат посреди реки, сидела девочка Аделин и, похоже, плакала от страха - потому что вокруг неё стремительно текла и бурлила вода, и она, очевидно, не могла допрыгнуть до какого-нибудь соседнего камня, и выбраться на берег. Как же она туда попала, интересно бы узнать?
        Ладно, дело времени, узнаем. Сначала нужно извлечь оттуда девочку. Жиль отпустил Мадлен - ему нужны были обе руки - и тут же понял, что это оказалось ошибкой. Потому как Мадлен подобрала юбки рукой и метнулась в реку, и он не успел её задержать, а она сделала несколько шагов, и упала прямо в воду, сбитая течением.
        - Что здесь происходит, уважаемый родич? - племянник появился вовремя.
        - Сможешь вытащить госпожу Мадлен? А я - девочку, - Жиль не смотрел на Лионеля, он примеривался.
        - Смогу, - кивнул Лионель и двинулся в воду.
        На нём сапоги, и он должен знать здешние особенности.
        А Жиль сосредоточился и выпустил поток силы по направлению к девочке. Со стороны, наверное, было видно, как она взмыла в воздух с того камня, пролетела над ревущей водой и приземлилась на берегу возле Жиля - мягко, на ноги. Молодец, не растерялась. А мокрая-то! Жиль приподнял её и встряхнул - ничего, сейчас доставим домой и там её переоденут и согреют.
        - Благодарю вас, - прошептала девочка сквозь слёзы. - А можно будет мне потом ещё так полетать? Только когда я высохну?
        - Это уже как матушка скажет.
        А что там с матушкой девочки?
        А матушку нёс к берегу племянник, и эта матушка ещё что-то ему говорила. Наверное, что сама справится. Ага, справится. Сама.
        Лионель поставил госпожу Мадлен на берег и спросил:
        - Что произошло, госпожа Мадлен? Как вы и ваша дочь оказались в реке?
        Все посмотрели на Аделин. Та опустила голову.
        - Это Жак Рокар. Я вышла во двор, а он позвал меня посмотреть на речку. Я и пошла. Он стал прыгать по камням - мол, смотри, как я могу, а ты так не можешь. А чего это я не могу-то, могу. Ну, я юбки подобрала и показала ему, что нечего выделываться, подумаешь, мальчишка, у меня тоже две ноги. А он потом как пнёт один камень, тот и покатился, он там плохо лежал, и мне обратно оказалось прыгать некуда. Я попыталась в другую сторону, а камень-то тоже шатается! Я и осталась там. И слезть с него не могла, у меня ног не хватало. А потом на берег пришла Мари, увидела, где я сижу, я ей кричала, чтоб позвала кого-нибудь, но река шумит и ничего не слышно. Я думала, что и ночевать там останусь, - всхлипнула девочка.
        - Значит, так. Госпожа Мадлен и госпожа Аделин - переодеваться и сушиться, немедленно, обе, а то ещё простудитесь, - Жиль знал, о чём говорил, поэтому позволил себе командовать. - А нам с вами, дорогой родич, наверное, нужно пойти и поговорить с отцом этого выдающегося молодого человека.
        - Что это нашло на сына господина Рокара, - удивился племянник.
        - Вот и узнаем. Он уже был замечен в том, что портил вещи девочек и отбирал сладости. А я не поверю, что в вашем доме кого-то плохо кормят.
        Госпожа Мадлен с дочкой исчезли в дверях башни, а Лионель повёл Жиля ко входу в пристроенное сбоку крыло. Очевидно, вся прислуга жила там.
        Не только жила, у господина управляющего там имелась комнатка, очевидно - с расходными книгами и что там ему ещё в жизни надо. Сам Рокар подскочил из-за стола - высокий, плотный, не знать, что управляющий - можно подумать, наёмник.
        - Добрый день, господин Рокар, - кивнул ему Лионель и уселся в кресло у стены таким образом, что стало понятно - он здесь бывает частенько.
        - Господин Лионель, ваше высочество, - управляющий вежливо их приветствовал. - Подать что-нибудь? Вина? Настойку?
        - Нет, господин Рокар, не нужно. Но я бы попросил вас пригласить сюда вашего старшего сына, - племянник говорил вкрадчиво, но Рокар бледнел.
        - Жака? Он что-то натворил? Так скажите, я ему задам!
        - Пусть сам расскажет. И вы узнаете, и мы с родичем кое-что для себя проясним.
        Рокар вышел в другую дверь и кликнул сына. Тот появился почти мгновенно - видимо, идти было недалеко. Сын оказался очень похож на отца - высокий, с такими же тёмными вихрами, которые позже, наверное, станут красивыми кудрями на зависть иным девицам. Как увидел их с племянником - так даже рот раскрыл.
        - Жак, будь добр, расскажи нам с родичем, как так вышло, что госпожа Аделин де Кресси оказалась на камне посреди реки совершенно одна, - начал племянник обманчиво мягким голосом.
        - Ты опять приставал к девчонке? - нахмурился Рокар-старший.
        - Ну, она сама туда за мной потащилась и приставала - покажи да покажи. И дурная же, вот и полезла в реку, а у неё же сто одёжек, куда в таких по камням-то, - начал, было, Жак, но был остановлен Лионелем.
        - Правду, Жак Рокар. Немедленно.
        И так это было сказано, что тот только вздохнул и зажмурился.
        И рассказал. Что и ему, и Сесиль надоела эта девчонка, которая ходит тут со своими сёстрами, будто так и надо. И с которыми все носятся - девочки то, девочки сё. И она ещё и маг, девчонка, мелкая девчонка - и маг, ну куда это годится! Зачем девчонке магия? Она с ней вообще что делать будет? Вот и пусть сидит тихо, раз девчонка, и носа из своей комнаты не показывает! Они с братом и сёстрами всегда играли в этом дворе, а теперь что - ещё и с этими благородными девицами играть? Да пошли они! Посидела на камне, так может ума прибавится, и осторожнее будет!
        Племянник глянул на Жиля с усмешкой.
        - Понимаете, родич? Пусть сидит тихо, раз девчонка. Представляете, что было бы, скажи он это, например, моей матушке, или вот ещё - Анжелике де Безье? Или госпоже Жийоне, что окопалась на чердаке и в стенку смотрит?
        Почему-то Жиль представил именно госпожу Жийону. Да-да, сказать магу-некроманту «сиди и носа не высовывай». Впрочем, все взрослые когда-то были детьми, так может быть, ей тоже говорили?
        - Господин Рокар, мне бы хотелось, чтобы мои гости были ограждены от подобных высказываний, - теперь Лионель смотрел на своего управляющего. - Может быть, юного Жака следует отдать куда-нибудь, где его научат какому-нибудь делу? Подумайте, если что - я замолвлю за него словечко. А с Сесиль, наверное, стоит поговорить вашей супруге.
        Жак, услышав такое, сделался белым-белым. Ну да, парню в одиннадцать лет - или сколько ему там - нужно не девочек по двору гонять, а учиться. А он всё дома, у матушки под крылышком.
        - Жак, в свою комнату. Не выходить, пока я не разрешу, - сказал ему отец.
        Тот молча исчез - как ветром сдуло.
        - Простите нас, господин Лионель, - продолжил управляющий. - Он очень страдает, что не родился магом, я-то, вы знаете, маг, а дети - ни один не унаследовал. Наверное, вы правы, его нужно отправить из дома и отдать в обучение, у моего брата лавка в столице, и у Симоны сестра замужем за управляющим большого дома, там тоже есть, чему учиться. Я-то думал, что он постепенно к моей работе пристроится, а он у нас всё бездельничает. Может быть, всё же, налить вина? Девочка ведь не пострадала?
        - К счастью - нет, - кивнул Лионель. - Кстати, были ещё эпизоды с отобранными сладостями, испорченными вещами и дракой.
        - Ох, я даже и не думал, что так далеко зайдёт. Мы с Симоной поговорим с ним, непременно поговорим. Он попросит прощения у девочек. И отправится учиться.
        За ужином госпожа Мадлен не появилась. От неё пришла камеристка и рассказала, что и Аделин, и саму Мадлен отогрели в горячей ванне, заодно помыли и остальных детей, и теперь все они сохнут и просят дозволения поужинать у себя в комнатах.
        Отогрели - это хорошо. Лионель только вздыхал - до чего дошло, оказывается. Добросердечная королева Маргарита сочувствовала госпоже Мадлен. А госпожа Жийона фыркала - надо же, раз девчонка, то и не человек, вот, опять - именно так, как Жиль её себе вообразил. Наверное, она знала о таких вещах не понаслышке.
        В завершение племянник сказал - он надеется, что повторения разговора не потребуется, но проверит - что там будет дальше с Жаком. И с его сестрицей, тоже та ещё особа - с виду вежливая, но, как оказывается, на самом деле вовсе не такая.
        Жийона исчезла, никто не заметил, когда. Племянник пошёл провожать куда-то госпожу Маргариту. А Жиль подумал-подумал, и решил-таки проведать госпожу Мадлен. Как там она?
        Он нашёл у себя в вещах тёплый плащ - в нём очень хорошо греться, если замёрз. На воротнике у него мягчайший мех из далёких северных стран, и по краю капюшона - тоже. Ещё прицепил на пояс флягу - с крепкой настойкой, тоже для согревания первое дело. И поднялся на третий этаж.
        За дверью госпожи Мадлен было тихо. Он постучался - и подумал, если не отзовётся - значит, не судьба, всё потом.
        Но госпожа Мадлен отозвалась.
        Она отворила дверь - в одной сорочке и босиком - и очень удивилась, увидев его, брови так и взлетели. А потом выдохнула.
        - А я думала - что-то с девочками.
        - Судя по тишине, у них всё хорошо, - улыбнулся Жиль. - Я принёс вам тёплый плащ. Им хорошо укрываться - даже если поверх одеяла. Отчего вы на полу босиком? Пол холодный, - он решительно распахнул дверь, подхватил её на руки и донёс до кровати.
        Вернулся, закрыл дверь плотно и ещё наложил запирающее и поглощающее звуки заклятье. Развернул плащ, набросил на неё. Она и впрямь дрожала - походи-ка босиком по каменному полу, да ещё после купания в холодной речке!
        - Госпожа Мадлен, глотните, - он вложил флягу ей в руку.
        - Что это? - она смотрела, не понимая.
        - Крепкий напиток, чтоб согреться. Глотка будет достаточно, - и пока она отвинчивала крышку и глотала, он по-хозяйски расправил на её плечах плащ и вытащил изнутри медовую косу.
        Коса оказалась влажной.
        - Что это вы делаете? - она слабо затрепыхалась в его руках, когда он стал распускать ей волосы.
        - Собираюсь вас посушить немного. Нет ничего хуже, чем спать в сырости.
        Перебирать медовые волнистые пряди было очень приятно, они так и текли меж пальцев. Потребовалось совсем немного тепла, чтобы они досохли и заискрились в магическом свете - вот, теперь хорошо. И ещё провести кончиками пальцев по голове - на всякий случай. А то подушка отсыреет, и её хозяйка ещё заболеет потом, кому это надо!
        Госпожа Мадлен уже и не трепыхалась, она приникла к нему и положила голову ему на плечо. Зажмурилась, вздыхала. Что-то там себе думала.
        Жиль тогда просто посадил её к себе на колени и обнял. Вот так. Я не кусаюсь, и вы, госпожа моя, можете в этом убедиться. Всё для вас - нынче вечером и всегда.
        - Спасибо вам, - прошептала она. - Вы так здорово вытащили Аделин. Она потом говорила, что ещё не прочь полетать, только чтобы не мокрой, - улыбается.
        - Не благодарите, не нужно. Смог - и сделал. Я, госпожа Мадлен, сделаю для вас, что захотите, - глаза её расширились и неотрывно смотрели на него - как днём в лесу. - Пользуйтесь, - усмехнулся, но усмешка вышла какая-то кривая.
        Ему самому было невероятно интересно, рискнёт ли она попросить. И ведь думает что-то, сердце так и колотится.
        - Тогда… - надо же, рискнула. И что же? - Тогда поцелуйте меня ещё раз.
        Укуси меня котик, подумал Жиль. И поцеловал.
        День вышел каким-то очень уж волнительным, и Мадлен никак не могла уснуть. Всё разом - и прогулка эта удивительная, и происшествие с Аделин. Спасибо принцу и его преосвященству, обе они только испугались и намокли, и ничего более серьёзного не случилось.
        Но принц невероятен, конечно - взять и поднять в воздух человека просто так. Нет, конечно же, не просто, и ей доводилось уже однажды такое видеть - на празднике у Вьевиллей, когда к ней приставал граф Эскар. Тоже ведь пытался её целовать. И чем он отличается от принца? Граф, если смотреть отвлечённо, так даже и красивее, и определённо моложе, но почему одна только мысль о нём вызывает отвращение?
        А принц… Он целовал её совсем не так, как изредка муж, и не так, как некоторые другие, кто тоже пытался. К счастью, их было совсем немного, хорошо, что Мадлен жила затворницей и почти не бывала при дворе, а то только и делать, что отбиваться, и потом ещё доказывать Ангеррану, что она вообще не при чём.
        Откровенно говоря, Мадлен не возражала бы, если бы принц поцеловал её ещё разок - просто чтобы разобраться. Наверное, все люди разбираются в таких вещах где-то в юности, пока кто-то за кем-то ухаживает, или как это ещё бывает. Скажем, за сестрёнкой Мари её жених ухаживал почти год, и потом посватался, и ещё к свадьбе готовились месяца три, он временами наезжал в замок и навещал её. И они до сих пор друг другу улыбаются и за ручки держатся, а тоже десять лет прошло, у них две дочки и сын. А она, Мадлен, сначала была маленькая, а потом вдруг оказалась замужем. Эх.
        Надо бы не лениться и досушить себе волосы. Лето на дворе, конечно, но - всё равно принц прав, сырость не приводит ни к чему хорошему. И вообще как-то прохладно. И шевелиться не хочется.
        Но пошевелиться и встать пришлось - постучали в дверь. Кто там ещё, неужели что-то с девочками? Мадлен подскочила, и как была - босиком и в сорочке - так и отперла.
        На пороге стоял принц и держал в руках какой-то тёмный тюк. Оказалось - тёплый плащ, который - не поверите - для неё. А потом он совсем удивил - взял её на руки, как любую из её дочерей, и утащил на кровать. Нечего, мол, босиком ходить. Завернул в свой плащ, а у плаща был невероятно мягкий воротник из светло-серого меха. Дал ей фляжку и велел глотнуть какого-то жидкого огня - тоже чтоб согреться. А потом вытащил наружу её недосохшую косу. И стал сушить, ну ничего ж себе!
        А в довершение взял и усадил её к себе на колени. Обнял, гладил по голове, перебирал волосы.
        В кольце его рук было хорошо и безопасно. Она наконец-то согрелась - и благодаря плащу, и его адская настойка тоже помогла. Более того, его тоже захотелось… потрогать. Наверное, это излишне, тем более, она вся замотана в его плащ. Нужно просто поблагодарить… за всё, что он сегодня сделал.
        - Спасибо вам, - тихо сказала она. - Вы так здорово вытащили Аделин. Она потом говорила, что ещё не прочь полетать, только чтобы не мокрой.
        - Не благодарите, не нужно. Смог - и сделал. Я, госпожа Мадлен, сделаю для вас, что захотите, - как это - что захотите? Так бывает? И добавляет: - Пользуйтесь.
        И усмехается, будто всё про неё понимает, и все её мысли для него - как на ладони.
        Ну что ж, раз так - и впрямь нужно пользоваться. Сам напросился. Когда она ещё рискнёт? В здравом уме - никогда, а если уже у него на коленях, да после настойки - а гори оно всё!
        - Тогда… - страшно, сердце колотится, но когда ж ещё? - Тогда поцелуйте меня ещё раз.
        Вот, она это и сказала. Сейчас он сочтёт её распутной женщиной. И будет пра-а-а-а…
        Она просто потерялась в вихре небывалых ощущений. Сама не поняла, как выпуталась из плаща и обняла его за шею. Гладила его аккуратно подстриженную бороду - никогда ещё её не целовал мужчина с бородой и усами! Борода была мягкая и совершенно не кололась, кто бы мог подумать!
        - Оказывается, вы не только прекрасны, но ещё и невероятно нежны, - она никогда не видела, чтобы у мужчины так сияли глаза. - Мне продолжать? Или вы сейчас передумаете и попробуете скрыться? Например, под кровать?
        Что? Она - передумает? Нет. Ей, может, шанс выпал единственный раз в жизни, а она - передумает? Не важно, что будет завтра, но сегодня она не сможет заснуть, если он сейчас просто встанет и уйдёт.
        - Нет, нет, не уходите, - только и смогла она сказать.
        - Не уйду.
        Он вновь целовал её, и она отважилась сама его поцеловать, и это оказалось не страшно совсем. Сорочка и дублет у него вечно сверху расстёгнуты, но сейчас это значит - можно целовать и гладить шею, и даже чуть ниже, и разглядеть тонкую вышивку на воротнике - делал мастер, впрочем, у него вся одежда очень красивая и очень тонкой работы.
        - Мадлен, прекрасная Мадлен, вам стоит всего лишь расстегнуть эти пуговицы, и я весь ваш. И, может быть, развязать кое-что. Не поверю, что вам не доводилось раздевать мужчину.
        - Только насмерть пьяного, - фыркнула она, нарушая всё очарование момента. - И то, знаете, дублет снять да сапоги стянуть, а дальше пусть сам, как проспится.
        - Не то воспоминание, которое сейчас нужно, - согласился он.
        Пересадил её на кровать и подошёл к столику у окна.
        - Что вы хотите там найти? - не поняла Мадлен.
        - Нет у вас воды? Я как-то не подумал.
        - Отчего же не быть, есть. В кувшине.
        Оловянный кувшин был большим и тяжёлым, и стоял на полу возле столика. Принц налил воды в кубок и вернулся к ней.
        - Я думаю, милая Мадлен, вы знаете, что делать. Но давайте - вместе. Понимаете, я очень хочу детей от вас, у вас выходят чудные дети. Но чтобы обезопасить и нас с вами, и этих возможных детей от разных слухов об их возможном происхождении - всё же, вы слишком недавно вдова - об этом имеет смысл думать только после венчания. Согласны?
        Она совершенно не понимала, о чём он вообще, но - была согласна. Только пусть не уходит и не останавливается. Когда ещё она найдёт в себе столько смелости? И да, себя нужно обезопасить от всех нежелательных последствий. Немного силы, и он ещё добавил своей. Мадлен поняла, что никогда ещё не производила подобного ритуала честно и открыто, да ещё и вместе с мужчиной. Как бывает-то, оказывается!
        Кубок вернулся на стол, а принц - к ней. Чулки и туфли он сбросил сам, а развязать пышные банты, которыми штаны крепились к дублету - доверил ей. То есть просто взял её ладонь и положил на тот самый бант на боку. Банты были красивые, с серебряными наконечниками. Мадлен видела, как их однажды украдкой разглядывала Мари.
        Штаны с дублетом улетели на пол. Мадлен дёрнулась было сложить их на сундук, но принц остановил её - ладно вам, госпожа моя, потом. Мы с вами важнее любой одежды.
        Он страшно смутил её, когда развязал все шнурки на её сорочке, просто стянул с неё и отправил туда же, на пол. На коврик у кровати.
        - Зачем? - никак не могла уложить в голове она.
        - Затем, милая моя Мадлен, что вы - очень красивая женщина. А я хочу вами любоваться. Всеми изгибами и уголками вашего прекрасного тела. Увы, не могу сказать то же самое о себе, но - думаю, моя сорочка нам сейчас тоже ничем не поможет.
        - Вы… вы просто необыкновенно хороши, - прошептала Мадлен.
        О да, ничего лишнего. Ну и что, что нога болит, всё остальное - как у тренированного бойца. Гостила она как-то раз у сестрицы Мари, и туда же приезжал Жанно с друзьями - повидаться, и они все с мужем Мари устроили тренировку во дворе и вдохновенно гоняли друг друга шпагами, а потом валяли по земле. А потом обливались водой из бочки, Мадлен засмотрелась - вот что значит красивые мужчины! Конечно, телу принца двадцать лет не дашь, но - в таком случае Ангеррану было все восемьдесят.
        К чёрту Ангеррана! Кыш, тьфу, нет его. Есть принц Жиль, он просил звать его по имени. Вдруг она сможет?
        И какая разница, что он о ней подумает! Мужчина, который творит такое с её телом, может думать про неё всё, что угодно.
        Мадлен приоткрыла глаза. Магические шары так и висели над ними, наверное, надо их погасить. Ещё можно подобрать с полу тот чудесный тёплый плащ, и простыню какую-нибудь, и накрыться сверху. Было абсолютно понятно, что принц никуда отсюда не собирается - до рассвета точно. Он по-хозяйски обхватил её одной рукой, вторую подсунул ей под шею, и ей, если честно, хотелось остаться так если не навсегда, то надолго.
        Почему никто не предупредил её, что между мужчиной и женщиной вообще возможно подобное волшебство?
        Она шевельнулась. Нашла сбоку скомканную простыню и накрыла их обоих. Расслабилась. Почти уже задремала.
        Неизвестное ощущение родилось где-то внутри. Оно разрасталось из небольшого комочка, постепенно заполняя её всю, это было разом и очень приятно, и как будто правильно, и - очень тревожно. Больше всего это походило на пришедшую без призыва магическую силу, но как? И почему?
        Мадлен пропустила тот момент, когда эта непонятная сила перестала помещаться у неё внутри и вырвалась наружу. Она попыталась призвать её обратно, вернуть, но - у неё не выходило ничего. Полог кровати вздулся, дёрнулся и оторвался. Столик упал на кувшин, вода разлилась по полу, хорошо, её там было на донышке. Ещё что-то грохнуло.
        Затряслись стены. Мадлен зажмурилась.
        - Тихо, хорошая моя, тихо, пожалуйста, - принц обнял её и крепко прижал к себе, и гладил по голове. - Спокойнее, сейчас всё вернём, куда следует, осторожно, вот так. Ищите в себе, там должно быть такое место, откуда всё берётся, ищите, пожалуйста, не пропадайте, хорошо?
        - Я… знаю это место. Я ничего не могу сделать, - прошептала Мадлен, зажмурившись.
        - Я помогу. Сейчас вместе мы вернём всё это буйство стихии домой, - тихо говорил принц, и ещё что-то шептал, она не поняла, потому что стены затряслись уже совсем нешуточно.
        Мадлен собралась, и ещё раз попробовала втянуть обратно всё, что вдруг из неё взялось. Как давно, в детстве, на тренировке с отцом, и она будто услышала его голос: Мадлен, ты можешь, ты справишься, это - твоё.
        - Милая моя Мадлен, ты справишься, обязательно, я держу, давай же, это же твоё, - негромко говорил ей принц.
        Она выбралась из его рук, села, вздохнула - и разом подобрала всё. Сама не очень поняла, как. И упала обратно на подушки совсем без сил.
        Стало тихо, необыкновенно тихо. Она могла только дышать, больше не могла ничего, даже глаза открыть. И надо же было раздаться стуку в дверь именно в этот момент!
        - Госпожа Мадлен, откройте!
        Это господин Лионель. Надо открыть.
        - Я открою, - принц поцеловал её в висок, встал с постели, набросил на себя тот самый плащ и пошёл отпирать дверь - запирал-то он.
        Кажется, кто-то ухитрился ещё и парочку заклятий на ту дверь навесить между делом, вот пусть сам и убирает, у неё не хватит сил.
        - Что тут происходит, чёрт побери? - поинтересовался хозяин дома, как только дверь открылась. - Дорогой родич, вы решили разнести мне дом?
        - Господин Лионель, это я, - прошелестела Мадлен. - Я случайно.
        - Вы? - такого изумления в голосе уважаемого священнослужителя Мадлен не слышала ни разу.
        Она завернулась в простыню, сползла с кровати и побрела, шатаясь, к двери.
        - Простите меня, господин Лионель, - сказала покаянно. - Я не поняла, что произошло. Поэтому не сразу смогла справиться.
        Лионель тоже был как попало завёрнут не то в плащ, не то во что-то ещё. Стоял, смотрел на неё, на принца и смеялся.
        - Чего смеёшься? - спросил принц.
        - Да как бы это сказать… Моему дому нынче с чего-то везёт на сумасшедших влюблённых. Разновидность благословения господня, не иначе. То Жанно и его госпожа Лика, то дивный дуэт, обитавший на чердаке, то теперь вот два вроде взрослых человека, но по смыслу - совершенно без башни, как и молодёжь. И скажу я вам, парочка боевых магов была из всего этого Ноева ковчега самой безобидной, они заперлись себе и никого больше не трогали. С парочкой некромантов было веселее, особенно если живёшь прямо под тем местом, где их угораздило гнездиться. А то, что парочка воздушников может случайно развалить мне башню, я и не подозревал. Я думал, что заклял её достаточно хорошо, - и хохочет, вот прямо хохочет.
        Если смеётся, то, наверное, не обижается?
        Мадлен поняла, что её совсем не держат ноги, и схватилась за дверь, второй рукой продолжая держать простыню. Принц увидел, обхватил её и приподнял.
        - Я разберусь. Успокойте там всех, кого мы ещё невольно потревожили, хорошо?
        - Непременно, - кивнул господин Лионель. - И держите её хорошенько, она ж еле-еле жива, после такого-то. Доброй вам ночи… родичи.
        И закрыл снаружи их дверь.
        Принц отнёс Мадлен обратно на кровать, и распутал простыню, и накрыл её сверху. Расстегнул застёжку плаща, положил поверх простыни. И забрался к ней под это всё. Обнял и поцеловал в макушку.
        - Госпожа моя, но неужели у вас никогда не было в любовниках мага? Я не говорю - приличного, но - хоть какого-нибудь? - и ведь тоже смеётся.
        Ну он и спросил.
        - У меня, ваше высочество, вовсе никаких любовников не было. Я, знаете ли, всегда была честной женщиной, ну, до этого момента, - Мадлен было неловко, она спрятала лицо в подушку.
        Попыталась. Потому что он осторожно развернул её к себе.
        - Сокровище. Драгоценность, редкая драгоценность. Знаете, Мадлен, вы вполне можете продолжать считать себя честной женщиной, нет ничего проще. Вам для этого всего лишь нужно выйти за меня замуж.
        Он не оставил этой мысли?
        - Объясните же господа ради - зачем? Я не знатна, не богата, у меня нет могущественной родни, только Жанно, и у меня три дочери. Какая корысть в том, чтобы жениться на мне?
        - А без корысти, просто так - нельзя? - он смотрел на неё и улыбался.
        - Просто так? Вам, Рогану - и просто так?
        - Да. Прелесть моего положения в том, что я именно Роган, и значит - могу делать то, что считаю нужным. Например - жениться на прекрасной женщине, которую люблю. И мне показалось, что я даже начал вам немного нравиться.
        - Вы… вы мне очень нравитесь, - вынуждена была признаться Мадлен.
        Она снова смотрела на него с разинутым ртом, и ничего не могла с собой поделать.
        - И это наполняет счастьем моё сердце. Скажите, Мадлен, вы выйдете за меня замуж? Будете моей супругой, которую я собираюсь любить до смерти, и хозяйкой моего имущества, движимого и недвижимого? Матерью моих детей?
        Как прекрасно-то, господи. Как же хорошо. Но…
        - А… мои дети?
        - А что ваши дети? Они, как я уже сказал, очень хорошие, и наполнят жизнью самый мрачный дом, даже такой, как мой. У меня ведь тоже уже есть дочь, и я считаю, что наши дети - это нечто замечательное. А если у нас с вами случатся общие дочь или сын - думаю, это будет нам с вами большим счастьем. Ваших девочек мы будем учить магии, и просто учителей им тоже найдём самых хороших. И магов в мужья - чтобы не получилось, как с вами.
        - Как… что получилось со мной? - не поняла она.
        - А вам не говорили, что юному магу обязательно нужен партнёр-маг противоположного пола? - изумился он. - Чтобы владеть своей силой полностью? И раз вы изволили быть честной женщиной и дождаться меня, то я вам, с одной стороны, весьма благодарен и очень рад, а с другой - ну чёрт же возьми, чем только думали ваши родители, они же у вас маги, оба! Кажется, ваша не пробудившаяся до конца сила была крепко запечатана где-то там, у вас внутри. И - либо вы бы так и дожили до самой смерти, не встретившись с ней никогда, либо - она прорвалась бы по какому-нибудь другому поводу. Могло быть и с жертвами, и с разрушениями, понимаете? Потому что силы-то у вас, оказывается, прилично, в несколько раз больше, чем вы обычно показываете. Поэтому и девочки у вас такие разносторонние, несмотря на то, что их отец магом не был.
        - И… что же теперь?
        - А теперь будем понемногу возвращать вас к жизни. Но сначала, всё же, скажите мне, что вы думаете по поводу моего предложения. Очень уж мне не терпится получить ответ.
        - Я… я согласна, - прошептала она.
        Мадлен гнала мысли о том, что этот мужчина - спасение от всех её бед. Нет, она согласилась не поэтому, а лишь потому, что тоже в него влюбилась - наверное, это так называется. И хочет попробовать, как это - когда соглашаешься на предложение того, кто нравится тебе самой.
        - Спасибо вам за это, - он поцеловал её так же нежно, как днём в лесу. - Я постараюсь, чтобы вы не пожалели. Подарки утром, а сейчас - давайте восстанавливать вас. Стихийный выброс - не такая безобидная штука, как может показаться.
        - А… вы знаете, как?
        - Конечно. И вас научу, - он отбросил простыню вместе с плащом и вновь поцеловал её - но теперь уже сильно и глубоко.
        Утро началось с громкого и требовательного стука в дверь. Нет, даже не стука - кто-то не понял, чего это не открывают, и стал долбиться едва ли не ногой. Жиль не понял, что это вообще, пока ему не пояснила тоже разбуженная госпожа Мадлен:
        - Шарлотта пришла. Если ей не открыть - она заплачет. Или сломает дверь. Не знаю, я не пробовала не открывать, - пробормотала она всё ещё с зажмуренными глазами.
        Жиль не знал, может ли маленькая девочка сломать большую толстую дверь. Но от дочерей Мадлен можно ожидать всего, чего угодно.
        - Я спасу дверь, - сказал он и поцеловал её. - И Шарлотту. Это ж, наверное, больно - так колотить.
        Хотелось не только целовать, но…
        - Дети всегда приходят ко мне утром, - Мадлен села на постели и принялась искать, что бы надеть.
        - Значит, сегодня придут чуть позже. После такого дела, как нынче ночью, вам нужно хорошенько выспаться, - Жиль вытащил из кучи вещей сорочку, надел её и пошёл посмотреть - что там с дверью.
        Ему самому было любопытно.
        Дверь оказалась в порядке, но за ней сверкали глазами все три девицы де Кресси - и талантливая Аделин, и старательная Мари, и буйная Шарлотта. Они вытаращились на него, будто впервые увидели, и на пару мгновений потеряли дар речи. Потом Аделин пошла в наступление.
        - Где мама? - она забавно упёрлась руками в бока и грозно на него надвинулась, а младшие выглядывали из-за её спины.
        - Милые барышни, доброго вам утра, это во-первых, - и посмотреть на них со значением.
        В ответ раздалось нестройное «доброе утро».
        - Во-вторых, вам никто никогда не говорил, что если дверь в комнату заперта, то не стоит в неё ломиться без очень важных на то причин?
        - Нет, - покачала головой Аделин, очевидно, она у них переговорщик. - Мы всегда приходим утром к маме.
        - Маме нужно ещё несколько часов поспать. Это важно для её здоровья. Я думаю, вы можете зайти - тихо, без крика, поздороваться с ней и пойти завтракать. А она присоединится к вам позже.
        - Позже - это когда? - хмурая Аделин не сдавалась.
        - Когда сможет, - Жиль смеялся.
        - А вы вообще что тут делаете?
        Надо же, что он тут делает.
        - Вот скажите, когда вам грустно или нехорошо, мама к вам приходит?
        - Конечно, - сообщила девочка. - Сидит рядом, держит за руку и гладит по голове.
        - Вот ей вчера было не очень-то хорошо, и должен же был кто-то сидеть с ней рядом, держать за руку и гладить по голове, - подмигнул Жиль девочке.
        Она оглядела его - от макушки до босых ног. Видимо, усомнилась.
        - Ладно, пустите нас, мы хотим её увидеть.
        Жиль посторонился и пропустил всех троих. Они с визгом и воплями подбежали к Мадлен, тоже успевшей надеть сорочку, и облепили её со всех сторон.
        - Тебе правда нужно спать? - Аделин смотрела недоверчиво.
        - А можно мне гулять? - спрашивала Шарлотта.
        - Ты обещала показать, как вышивать тот цветочек! - требовала Мари.
        - Представляешь, Николь сказала, что ночью было… как его… землетрясение! Чуть башня не разрушилась!
        - Да, так сказал его преосвященство!
        - Надо пойти на улицу и проверить - всё ли в порядке!
        - Милые мои, сначала - завтрак, - сказала Мадлен спокойно, но непререкаемо. - Потом - читать с Николь и Луизой. А там я уже и встану, и сходим погулять все вместе, договорились?
        - Договорились, - ответили все три нестройным хором.
        - Мама, а зачем тебе его высочество? - спросила Мари громким шёпотом.
        - Он мне нравится, - ответила Мадлен с усмешкой.
        - А почему он в твоей новой сорочке? А ты в какой-то старой и потёртой?
        Укуси меня котик! Жиль оглядел себя - ну точно, он надел, не глядя, длинную сорочку Мадлен, а ей, значит, досталась его. Старая, счастливая. Смешно, и отчего бы не посмеяться вместе с Мадлен и девочками?
        Девочки ещё поглядели на него недоверчиво, потом поцеловали мать и унеслись наружу. Жиль запер дверь.
        Мадлен хохотала.
        - Простите, господин Жиль. Смешно.
        - Мне тоже, - он сбросил заёмное одеяние и поцеловал её. - Берите любые мои сорочки, какие захотите. И вообще - что захотите.
        - Спасибо, - она смотрела, решалась, а потом тоже потянулась к нему и поцеловала. - Но скажите, чем вам дорога эта сорочка? Она ж вся ветхая, - и показывает на рукава, а те и впрямь уже в локтях светятся.
        - А это, госпожа моя, счастливая сорочка. Ей уже много лет, тут вы правы, и её для меня сшила одна достойная дама, весьма хорошо ко мне относившаяся. Нет, только не подумайте лишнего, просто я этой даме немного помог, более ничего, - и вправду, даже и мысли не было о ней, как о женщине, ещё бы, ей лет-то было уже под восемьдесят, когда они познакомились. - А она была искусной рукодельницей и ещё артефактором, представляете? Так и появилась эта сорочка. В ней мне везёт, проверено. И вчера повезло, я ж не просто так её надел, - она слушала его, будто он ей какую сказку рассказывает. - Но сейчас я её, всё же, с вас сниму, потому что хочу обнять вас и тоже поспать пару часов.
        - Без сорочки слаще спится? - улыбнулась она.
        - Без сорочки я смогу ощутить всю вашу нежную кожу. Очень вдохновляет, не поверите.
        Жиль приоткрыл окно, впуская утреннюю прохладу, забрался под простыню, натянул сверху плащ и поцеловал Мадлен. Свою Мадлен. Хорошо-то как, господи.
        - Но ведь нам придётся всем всё рассказать, - вдруг встрепенулась она. - И девочкам, и его преосвященству.
        - И расскажем, делов-то. Я думаю, с вашими девочками мы как-нибудь договоримся. Я хочу знать, что они у вас любят, и мы подумаем, как их порадовать. Но - потом. Сейчас - спать.
        Второй раз утро настало, судя по солнцу на улице, ближе к обеду, Мадлен и припомнить не смогла, когда ей доводилось так долго спать. Давно? Никогда? Не в замужней жизни точно.
        Эх, кажется, вчера она обещала, что снова станет замужней дамой. Что же это значит? Мадлен поняла, что никак не может вообразить себе принца в качестве мужа. Она могла представить Ангеррана де Кресси, и немного - отца. Но отец всегда относился к матушке с большим уважением, и как сейчас понимала Мадлен, с большой любовью. Раньше-то она думала, что у всех так, и очень удивлялась, что у неё - иначе, и никогда ничего не говорила матушке - потому что искренне считала виновной себя. У других сестёр всё хорошо, значит - и у неё тоже должно быть хорошо. А если нет - наверное, она недостаточно старается.
        И вот теперь, после всего, происшедшего и сказанного ночью, она понимала - да, она и вправду согласна стать женой этого странного принца. Скажи ей кто десять лет назад, что к ней будет свататься принц - засмеяла бы. К последней дочери графа, за которой дают клочок земли со старой башней. Настоящий принц из Роганов.
        Жаль, что юным девицам не позволено узнать жениха так близко - сколько бы свадеб не состоялось? Мадлен не сомневалась, что останься она с Ангерраном наедине хоть на час, она бы убедила отца в том, что не нужно этой свадьбы. Как-нибудь. Наверное.
        Мысль о том, что родители всё понимали, но считали, что положение жены старшего в захудалом роду лучше, чем незамужней девицы, она гнала от себя изо всех сил.
        Тем временем настоящий принц из Роганов проснулся, зашевелился, потёрся об неё носом и едва ли не замурлыкал. Как бывает-то, однако!
        - Доброго вам утра, моя чудесная Мадлен.
        - И вам, - она улыбнулась.
        Оказывается, подниматься утром с улыбкой приятно. Кто бы мог подумать!
        - Благодарю вас за то, что не оттолкнули, - он смотрел серьёзно, но разом с тем - по-доброму. - Я понимаю, что выгляжу не так, как мог бы выглядеть привлекательный человек, и владения мои не сказать, что хороши и обихожены. И надеюсь, что при свете дня не превращусь обратно в тролля… или в жабу.
        - Принц-жаба? Что-то новенькое, - усмехнулась Мадлен. - Знаете, я тоже пойму, если вы поглядите на меня при свете дня, а ещё точнее - на мою девичью банду, и передумаете.
        - Нет, что вы! Я с удовольствием посмотрю на вас при свете дня, магических огней ночью было, на мой взгляд, маловато, - и он впрямь отбросил простыню. - Вы прекрасны, Мадлен. Я буду всякий день благодарить господа за то, что послал мне такую красавицу-жену. А с вашей девичьей бандой будем договариваться.
        Он смотрел, и как будто не мог наглядеться, и касался её то там, то тут. Но странное дело, ей не хотелось ни убежать, ни прикрыться, ни зажмуриться. Хотелось так же жадно смотреть на него - ночью она смущалась, а сейчас уже не слишком. Она всё время сравнивала этот невероятный опыт с прежним - и прежний не шел ни в какое сравнение. Её покойный муж ни разу не сказал ей, что она красива, она и не задумывалась об этом никогда. И желания разглядывать её без сорочки у него тоже не возникало. Впрочем, и сам он сорочку почти никогда не снимал, и чтобы заставить его надеть свежую, нужно было долго настаивать на своём.
        Надо ли говорить, что у принца Мадлен не помнила несвежих сорочек?
        И все его возможные запахи как-то легко воспринялись её обострённым чутьём. Не слишком ли легко? Не пожалеет ли она потом?
        Жанно всегда говорил, что не попробуешь - не узнаешь, и лучше делать и сожалеть, чем не делать и сожалеть. Значит, делать. И… хорошо бы не сожалеть.
        Мадлен улыбнулась принцу, коснулась губами его губ и получила восхищённый взгляд в ответ.
        Когда они, всё же, выбрались из постели, оказалось, что нет ни капли воды для умывания. Пришлось воровато выглядывать наружу - стояла тишина, наверное, все ушли куда-нибудь вниз - и пробираться в ванную комнату рядом с детской. Там нашлось достаточно воды, чтобы привести себя в порядок после ночи.
        - Скажите, господин Жиль, вы не дали бы мне вашу счастливую сорочку? А я бы попробовала её немного восстановить, - говорила Мадлен, пока они одевались.
        - Восстановить? - нахмурился он.
        Судя по всему, такая простая мысль вовсе не приходила ему в голову.
        - Да. Я попробую… магическим способом, я умею. Надолго не хватит, но вы ведь её не каждый день носите?
        - Нет, не каждый, - он внимательно смотрел на неё, что-то там думал. - Пожалуй, вам я готов доверить этот предмет. Знаете, Венсан приведёт её в порядок, всё же, я носил её вчера целый день, и я принесу. Правда, он всякий раз грозится выбросить несчастную сорочку и не сказать, куда - очень уж она, по его мнению, не соответствует моему статусу. А если он узнает, что я ходил в ней свататься - его удар хватит, - рассмеялся принц.
        - Строго говоря, сватались вы без неё, - усмехнулась Мадлен. - Поверьте, я умею приводить в порядок сорочки. Не нужно подвергать Венсана такому испытанию.
        - Уговорили, - он просто снял уже надетый было дублет, потом - помянутую сорочку, встряхнул её хорошенько и с поклоном подал Мадлен.
        А дублет просто набросил сверху.
        - Тогда ступайте одеваться, - улыбнулась она.
        - Хорошо, встретимся в гостиной.
        Правда, сначала он всё равно обнял её, и они немного постояли так, зажмурившись.
        В гостиной чинно сидели за рукодельем Аделин и Мари, а Николь читала им хронику царствования короля Франциска, деда нынешнего Карла.
        - Ой, мамочка, наконец-то! - обе тут же побросали шитьё, скатились с лавки и прибежали обниматься. - А Шарлотта с Луизой ушли смотреть, не развалилась ли там стена от землетрясения! А Жак Рокар пришёл с отцом и просил прощения, представляешь?
        Ну ничего себе! Значит, с мальчишкой кто-то поговорил? Или кто-то рассказал всё его отцу? Его преосвященство или принц?
        Одиль прибежала откуда-то, придирчиво оглядела Мадлен.
        - Ох, госпожа Мадлен, мы испугались. Не случилось ли с вами чего.
        - Нет, не случилось, - улыбнулась Мадлен.
        Наверное, о переменах лучше говорить вдвоём с принцем? А то она сейчас скажет, а он передумает.
        Одиль позвала горничную, тут же стали накрывать на стол.
        - Будьте добры ещё прибор для его высочества, - попросила Мадлен.
        Горничная кивнула и убежала, а камеристка внимательно глянула на хозяйку, но Мадлен постаралась улыбаться как можно более непроницаемо.
        Посланная вниз Аделин привела Шарлотту с Луизой, и обе сказали, что с удовольствием выпьют молока с булочкой.
        Принц появился со свитой, как то принцу и положено. Он, негодник, ещё и оделся торжественно, мог бы хоть намекнуть! А то сам принц принцем, а она - как бесприданница. И при нём были все обитатели дома - и его преосвященство, и королева Маргарита, и госпожа Жийона, и принцесса Жакетта, и её жених, и молодые люди, что были при принце. Ох.
        А он встал перед ней, как ни в чём не бывало, поклонился, как королеве, и взял её за руку.
        - Друзья и родичи, я должен сообщить вам следующее. Госпожа Мадлен де Кресси, урождённая де Саваж, оказала мне честь и согласилась стать моей супругой. Я прошу всех вас разделить со мной моё счастье, - поцеловал ей руку и встал рядом с ней. - Госпожа Мадлен, я весьма благодарен вам, я почитаю вас наилучшей из женщин, и готов относиться к вам с уважением и любовью - пока смерть не разлучит нас. Согласны ли вы принять от меня небольшой подарок? Большой пока не успелся, случится позже.
        Он жестом фокусника извлёк из поясной сумки обитый бархатом футляр, и раскрыл его. Мадлен потеряла дар речи.
        На вишнёвом бархате лежали серьги и колье какой-то невероятной ценности - с алыми камнями, обсаженными мелким жемчугом. И такое же кольцо. Впрочем, кольцо он взял из футляра и надел ей на палец, и кроме тяжести камня, Мадлен ощутила потоки силы, окутавшие ладонь. Подняла изумлённый взгляд на принца, но он подмигнул и сказал тихонько:
        - Да, госпожа Мадлен, это артефакт. Расскажу.
        - Очевидно, госпожа Мадлен потеряла дар речи перед таким напором, - рассмеялся господин Лионель.
        - Отчего же, нет, - усилием воли она оторвалась от созерцания принцева лица и вернулась в реальность. - Его высочество всё верно сказал, я дала ему согласие.
        - Мама? - раздался в тишине изумлённый голос Мари.
        Мадлен повернулась и улыбнулась ей. Они поговорят, вот только разойдётся вся эта толпа - и поговорят.
        - Тогда сейчас нам ничто не мешает отпраздновать заключённую помолвку, а позже вы, дорогие родичи, расскажете мне о том, как думаете жить дальше. Пока-то, наверное, ещё никак не думаете, - усмехнулся Лионель.
        - Отчего же, дорогой племянник, думаем. Я был бы рад, если бы госпожа Мадлен и девочки ещё немного побыли здесь под вашим покровительством, - сказал принц. - А мы, тем временем, решим известные вам вопросы, и после сразу же назначим дату и место свадьбы.
        - Принимается, - кивнул Лионель. - Что же, я прикажу подать вина, и мы выпьем за ваше счастье, так ведь, юные дамы?
        Он строго глянул на каждую из трёх по очереди. Все три смутились. Шарлотта подбежала и обхватила Мадлен, а потом и двое старших.
        Так они и стояли, пока их все поздравляли - королева Маргарита, Жакетта, виконт де ла Мотт и остальные.
        А потом Мари выбрала минутку и спросила:
        - Мама, а как же мы?
        - А вы со мной, - не поняла Мадлен. - Или вы не хотите со мной?
        - Мы хотим с тобой, - кивнула Мари. - Но… нас возьмут?
        Слушавший этот диалог принц рассмеялся, сел на лавку и пригласил Мадлен сесть с одной стороны, а Мари с другой. Мари вздохнула, потом, видимо, вспомнила о воспитанности и села.
        - Юная дама, вы что-то имеете против нашего союза с вашей матушкой? - спросил он Мари тихо-тихо, Мадлен и то еле расслышала. - Скажите сейчас, потом будет уже поздно.
        - Я не знаю, - честно сказала она.
        - Я постараюсь делать для вас всё, что делал бы для своих родных дочерей - учить вас магии и другим полезным вещам, заботиться о ваших нуждах, а когда вы станете взрослыми - показать, как правильно выбирать поклонников и мужей, - подмигнул он.
        - Это когда ещё будет! Вы, может, уже старый станете, - заявила подкравшаяся и прислушивавшаяся Аделин.
        - Может и да, а может - и нет, не попробуем - не узнаем. Предлагаю пока заключить перемирие - во имя вашей матушки. Кстати, кто придёт сегодня после обеда на магический урок?
        - Ну, я, - согласилась Аделин.
        - Вот и отлично. А пока пойдёмте к столу. Впрочем, вы ещё можете помочь вашей матушке надеть серьги и колье, я бы взглянул, угадал или нет. Мне показалось, что ей подойдёт.
        Аделин изумилась, но взялась за футляр. Не слушая слабых возражений Мадлен (дичь какая - носить такие драгоценности со скромным шерстяным платьем!), она вдела серьги ей в уши, а колье застегнул принц.
        - Красиво, - сказала дочь. - Тоже такие хочу.
        - На свадьбу подарю тебе что-нибудь подобное, - усмехнулся Жиль. - Юные девы не носят такие камни.
        Он встал, предложил Мадлен руку, а вторую подал Мари. Та не сразу решилась, но потом всё же приняла её.
        И можно было пойти к праздничному столу.
        Аделин карабкалась по лестнице на чердак. Дом стоял вверх дном, и маме было не до прогулок и магических уроков. Мари и Шарлотту увела гулять Луиза, а чудовищный принц повёл куда-то маму, что-то им нужно было обговорить с ней и с его преосвященством.
        Нет, вообще он не такой уж и чудовищный. Или вернее - как то чудовище из сказки, которое на самом деле принц. Вот он и есть чудовище, которое на самом деле принц. С ним весело, он здорово помог с дураком Жаком - и со штанами тогда, и ещё потом когда её из речки вытащил. Он добрый, добрее отца, тот никогда им с сёстрами не улыбался и всегда говорил - кыш, не шныряйте под ногами. Они и не шныряли. И в магии он не понимал ничегошеньки.
        А принц понимает, и очень даже. И умеет так объяснить, что она понимает тоже. Она сразу чувствует себя настоящим магом, только маленьким ещё. И нечего тут говорить, что девочки магами не бывают, ещё как бывают!
        Она добралась почти до самого верха, когда на ступеньку выбежало нечто. Это была не мышь, мыши не такие, и не крыса - для крысы маловато, и не паук - у него было не восемь ног, а сильно больше. Оно было страшным, очень страшным, хоть и маленьким. Оно шевелилось, принюхивалось и двинулось в сторону Аделин.
        Девочка вцепилась в перила и поняла, что если попробует убежать - то просто покатится по лестнице вниз, такие тут ступеньки. И сломает себе шею. А шею ломать не надо!
        Она попробовала взобраться на перила, но у неё не вышло, железный прут был слишком высоко, и дурацкая юбка мешала. Тогда… у неё просто нет выбора.
        Маленькое страшное нечто уже подбиралось к подолу Аделин, и она злобно сощурилась, создала и швырнула в него самую мощную и красивую россыпь искр, какую только ей удавалось создать до сего момента. Они со всех сторон облепили тварь… и та исчезла.
        Аделин выдохнула. Кого это она только что победила?
        Откуда-то сверху донёсся мелодичный смех. И показался ещё страшнее твари. Кто там вообще?
        Но победа придала смелости, и Аделин сделала эти несколько шагов - и увидела открытую дверь на чердак. Там было пыльно, пусто, очень мало места, а на валявшемся на полу старом тюфяке сидела госпожа Жийона.
        Госпожа Жийона была непонятная. Вроде и маг, но не умеет ни свечи зажечь, ни воду согреть, Аделин слышала, как она сама маме говорила. Вроде дама королевы, но при ней всё время не находится, а или книжки читает, или куда-то прячется. Да вот сюда и прячется, поняла Аделин. Кто ещё наверх-то полезет!
        - Заходи, раз добралась, - кивнула госпожа Жийона и показала на место рядом с собой.
        Аделин подобрала юбку, перешагнула через порог и плюхнулась на тюфяк, подняв кучу пыли. Помахала руками, собирая эту пыль, и выбросила её в открытое окошко. Здорово, что она научилась так делать, очень полезное умение!
        - Ты прямо мастер, - восхитилась госпожа Жийона.
        - Спасибо, - кивнула Аделин. - А вы что ли не умеете?
        - Нет. Мне не дана такая способность. Я могу… своими силами, но это будет очень затратно, и потому - глупо.
        - А что вы умеете? - тут же заинтересовалась Аделин.
        Госпожа Жийона рассмеялась.
        - Я некромант.
        - Кто-о-о? - нет, Аделин слышала такое слово и примерно знала, что оно означает, но… - Вы что, с покойниками разговариваете?
        - Могу, но - обычно в этом нет никакой нужды. Умею напугать, поставить защиту, атаковать, быстро перемещаться из одного места в другое. Спрятаться и спрятать.
        - Ух ты! А я тоже так хочу!
        - У тебя не выйдет, у тебя другие силы.
        - Ну вот, - вздохнула девочка.
        - Не печалься, с твоими намного проще и приятнее, и их не боятся.
        - Уж конечно, не боятся! Вон Жак Рокар сколько гадостей наговорил и сделал, а его преосвященство сказал - это он потому, что не маг, а я - маг.
        - Что поделать, так бывает, - вздохнула госпожа Жийона. - Лучше скажи, что ты сотворила с моей чучелкой?
        - Ой, это ваша была? Я сожгла её, - опечалилась Аделин.
        Или она обидела хорошего человека, или ей сейчас попадёт. Но как страшно-то было!
        - И не испугалась? - госпожа Жийона смотрела внимательно и вроде не сердилась.
        - Очень испугалась, - честно сказала Аделин.
        - Но победила. Знаешь, это полезное качество - очень бояться, но побеждать, ты вообще молодец. А ещё раз сможешь?
        - Не знаю, - вздохнула Аделин. - А так же страшно будет?
        - А вот тут уже я не знаю, - рассмеялась госпожа Жийона.
        - Делайте вашу тварь. Поглядим, - решительно произнесла Аделин.
        На этот раз тварь оказалась маленьким сгустком тьмы, похожим на шарик с ножками. Она как будто принюхалась, а потом резво двинулась к Аделин.
        Страх накатил волной, вот прямо накатил - что делать-то? Хотелось зажмуриться и бежать!
        Но это же только маленький шарик! Он ей ничего не сделает! У него нет ни зубов, ни когтей, ни даже ножа!
        Аделин сделала глубокий вдох, как учил принц, и швырнула в тварь россыпь звёздочек.
        - Да ты просто бесстрашная, дева, - восхитилась госпожа Жийона.
        - Нет. Страшная. То есть боюсь. Мне стало очень страшно. Но я вспомнила, как говорил принц на уроке - сбежать успеешь, попробуй отбиться. Или хотя бы напугать противника, чтобы он не побежал за тобой.
        - Правильно говорит, - кивнула госпожа Жийона. - Ты рада, что он женится на твоей матушке?
        - Не знаю, - вздохнула Аделин.
        - А что так? Ты очень любила отца?
        Вот так спросила! Аделин не знала ответа на этот вопрос. Она совершенно точно любит маму. И Мари, и Шарлотту. И немного - Николь и Луизу. И Одиль. Потому что они всё время с ней. Если не все разом - то кто-то обязательно.
        Она слышала, что родителей следует любить. Но никогда не задумывалась, любит ли она отца. Он редко обращал на неё внимание, и почти никогда с ней не разговаривал, как и с младшими. Иногда разве что прикидывал, за кого её можно будет выдать замуж, как вырастет. А вообще называл их всех троих бесполезными и кричал на маму, что она дурная, раз не может родить сына.
        - Не знаю, - выдохнула Аделин, глядя на свою юбку.
        - А я своего вовсе не знала, он погиб ещё до моего рождения. Второй муж матери… его лучше б не было, конечно, но тут уж как есть. Но у меня был дед. Он учил меня пользоваться силой и представил ко двору, когда это было нужно сделать.
        - Мой отец ничему бы меня не научил, он не маг. Только пить и драться, может быть, и то - если бы я родилась мальчиком. Он так говорил, что лучше бы вместо меня родился мальчик. А деда у меня нет. Есть бабушка, но я её ни разу не видела.
        - Тогда, знаешь, его высочество будет для всех вас неплохим вариантом. Он явно любит вашу матушку, и ему случается возиться со всеми вами, так ведь?
        - Да. Он показал мне, как победить Жака Рокара. А потом спас из реки!
        - Вот видишь, - усмехнулась госпожа Жийона.
        - И ещё Мари иголку починил. А Шарлотту просто успокаивал, когда она плакала.
        Точно, отец бы ни за что не стал так делать.
        - Значит, всё к лучшему, - вздохнула госпожа Жийона. - Хочешь ещё попробовать жечь страшные порождения тьмы? Вдруг пригодится.
        - Хочу, - уверенно ответила Аделин.
        - Боишься пауков?
        - Не особенно. Маленьких - нет.
        - А таких? - госпожа Жийона сотворила паука размером с пол-ладони.
        Аделин зажмурилась и всхлипнула, а потом напомнила себе, что это урок, это для того, чтобы она тренировалась, и если она потом такого встретит на дороге, то будет знать, что с ним делать. Чуть приоткрыла глаза и швырнула пригоршню магических огней.
        - Страшно, - выдохнула она.
        - Зато потом будет не страшно, - кивнула госпожа Жийона. - А ты молодец.
        - А живого паука так же можно? - Аделин представила, что сидит себе во дворе, а на неё выползает из под камня такой же, только настоящий.
        - Нет, живого нужно иначе. Спросишь у его высочества, он тебе покажет.
        Чего не спросить? Спросит. И пусть он только попробует не ответить!
        И когда матушка, отчаявшись найти её в других местах, добралась до чердака, то застала премилую картину - госпожа Жийона пускала по стене страшных мохнатых пауков, а Аделин прицельно поражала их золотистыми огоньками.
        Таким образом, второе замужество настигло Мадлен столь же стремительно, как и первое. Правда, тут её вроде бы не поведут к алтарю на следующий день после помолвки, но - нужно было понимать, как они живут дальше, его преосвященство прав.
        После памятного обеда она поднялась к себе, сложила подаренные украшения в шкатулку - кроме кольца, и припрятала, чтобы не вводить местных слуг во искушение. Уже собралась пойти к его преосвященству - он позвал их с принцем поговорить, но на глаза ей попалась принцева счастливая сорочка.
        Мадлен села на кровать и взяла в руки ветхий предмет. Точно, есть толика магии. Не сказать, чтобы она прямо увидела, что и как закляли, но - поняла принцип, как это было сделано. Как связать заклинание и нить, которой проложены линии узора. Как сделать, чтобы нить не рвалась даже тогда, когда ткань истреплется и станет совсем ветхой.
        Мысль оформилась сама собой. У неё нет драгоценных подарков для жениха, но она может попробовать сшить ему ещё одну счастливую сорочку.
        Мадлен даже заглянула на самое дно сундука, где всегда лежал запас тонкой льняной сорочечной ткани - да, есть, и достаточно для того, чтобы раскроить эту сорочку. А мерки она возьмёт с той, что сейчас есть в её распоряжении.
        С этой мыслью Мадлен отправилась наверх, в кабинет его преосвященства.
        Принц уже был там, смеялся о чём-то с господином Лионелем, они смотрели оба в большое настольное зеркало и, кажется, с кем-то по тому зеркалу говорили.
        - А вот и госпожа Мадлен, - увидел её, подошёл и поцеловал.
        Мадлен совершенно не привыкла к тому, что её всё время целуют. Да ещё и на людях. Но вдруг люди так и живут, это она с де Кресси одичала совсем? К слову, отцу случалось целовать матушку, даже и на людях. Матушка улыбалась ему, иногда - что-то тихо говорила.
        Мадлен улыбнулась принцу - как легко ему улыбаться! - и обратилась к его преосвященству.
        - Господин Лионель, я надеюсь, никаких разрушений не случилось? Ну, ночью, - ей было очень стыдно, но спросить необходимо.
        - Нет, госпожа Мадлен, и не думайте об этом больше. Всё хорошо. В жизни бывает всякое. Я хотел бы в свете всего случившегося познакомить вас с моим хорошим другом, который видит магические ауры. Он бы рассказал нам, какие ещё сюрпризы могут в вас таиться.
        - Ох нет, не нужно сюрпризов, - вновь смутилась Мадлен.
        - Госпожа моя Мадлен, - принц подошёл и прямо обнял её за талию. - В жизни обычного человека бывает много странностей и случайностей, а в жизни одарённого магической силой - и подавно. Не берите в голову. Всё к лучшему. Было бы намного хуже, если бы ваша сила вырвалась в какой-нибудь момент, когда рядом не случилось бы ни одного мага, и вам было бы некому помочь. Вас бы уже не было, понимаете? Магия может быть милым дополнением к вашей жизни, как певческий голос или умение рисовать, а может - серьёзной силой. И эту силу нужно хорошо знать.
        - Родич говорит верно, госпожа Мадлен, - кивал согласно господин Лионель. - Поэтому мой друг навестит нас сегодня к вечеру.
        - А пока, дорогая Мадлен, расскажите нам, что любят ваши девочки, - сказал принц.
        - То есть? - не поняла Мадлен.
        - Я пытаюсь выбрать им подарки, но не уверен, что выбираю правильно, - пожал он плечами. - Всё же, мы знакомы слишком недолго.
        - Подарки? Девочкам? - не поняла Мадлен.
        Им родной отец-то не разбежался ничего дарить!
        - Конечно. Что бы могло порадовать вашу Шарлотту, например?
        - Шарлотту?
        - Да. Для Мари всё получилось неплохо, как мне кажется, думаю, ей понравятся кружева из Фаро и набор магических булавок, которые никогда не теряются. И шёлковые нитки для вышивки.
        Кружева из Фаро для Мари? Мадлен понадеялась, что у неё не слишком большие глаза.
        - Вы понимаете в кружевах? И где вы всё это возьмёте?
        - Привезут, - пожал плечами принц. - Люди, которые понимают, подберут, и передадут. Посетить лавку с приличным выбором товара - дело нехитрое. Но дальше у нас Аделин. Она читает по-франкийски, поэтому получит книгу о жизнеописаниях великих магов, пусть просвещается. И ещё у меня есть забавный артефакт, он способен проецировать куда-нибудь на стенку то, о чём говорит его носитель. Очень помогает сказки рассказывать, знаете ли, а она у вас любитель сказок, как я понимаю. А вот с Шарлоттой выходит загвоздка.
        - Шарлотта будет рада игрушке, - вздохнула Мадлен. - У неё почти нет своих, ей всё достаётся от старших.
        - Это замечательно и очень легко. Шарлотта получит игрушку, да такую, какой нет больше ни у кого, - обрадовался принц. - Я думаю, к ужину нам всё доставят. Спасибо, дорогая госпожа Мадлен.
        - За что же? - растерялась она. - Это вам спасибо.
        Она и не подозревала, что кто-то, кроме кровной родни, проявит интерес к тому, чем можно порадовать её девочек. Даже слёзы на глаза навернулись.
        - Всё хорошо, Мадлен, правда, - принц сел рядом и обхватил её за плечи. - Я только жалею, что не могу прямо сегодня увезти вас всех ко мне.
        - А… что не так? - не поняла она. - Мы ведь вскоре обвенчаемся, верно?
        - Верно. Но мы с племянником ещё не всё знаем о тех людях, которые хотели похитить Шарлотту и забрать вас.
        - Что о них знать, это де Кресси, - презрительно фыркнула Мадлен.
        - Не только, госпожа Мадлен. Сами по себе они, уж простите, не слишком умны и весьма незначительны, - заметил его преосвященство. - Там есть кто-то ещё, и вот об этом человеке, или этой силе, мы пока ещё не смогли узнать достаточно, чтобы действовать с уверенностью.
        Да кому они нужны-то? Никому! Глупости какие! Мадлен не сразу поняла, что последнюю фразу сказала вслух.
        - Мы бы знали, кому, Мадлен, уже бы шеи посворачивали, - заметил принц. - Впрочем, сейчас я, с вашего позволения, буду посвящать этому неприятному делу немного больше времени, чем раньше. Потому что чем быстрее мы всё это решим, тем быстрее я привезу вас в столицу, и мы обвенчаемся. Кстати, где бы вы хотели венчаться?
        - Не знаю, - растерялась Мадлен.
        О чём не думала - о том не думала.
        - А у вас, родич, я вижу, есть предпочтения, - Лионель глядел хитро.
        - Есть, - кивнул принц. - Я бы попросился к племяннику в Лимей. Там отличная домовая церковь, в неё поместится прорва народу.
        - Зачем нам прорва народу? - изумилась Мадлен.
        - Может быть, не прорва, но - у меня довольно много родни, и у вас, дорогая, полагаю, тоже. Подумайте, кого вы хотели бы видеть на свадьбе, и кого - не хотели бы. И мы организуем приглашения и доставку.
        - Мои сёстры живут далеко, и матушка - тоже…
        - У нас порталы, - пожал плечами принц.
        Вот так. У них порталы.
        Хорошо, она подумает.
        - Я хочу, чтобы на нашу свадьбу смог приехать Жанно. С супругой.
        - Это непременно, - согласился принц.
        Пока они беседовали, девочки успели куда-то разбежаться. Младшие были найдены во дворе, в компании Пьера и Сюзетт и под присмотром Луизы они строили замок великого короля и организовывали там жизнь. Мальчик что-то объяснял девочкам про стражу, а Мари и Сюзетт увлечённо считали, что подать на большом королевском пиру и какие продукты нужно для этого купить. Шарлотта потихоньку копала ров вокруг замка. Аделин видно не было, и Луиза сказала - она с ними не пошла.
        Ну вот ещё, куда потерялась девочка?
        - Мадлен? Что случилось? - принц тут как тут.
        - Не могу найти Аделин.
        - Это легко. Закройте глаза, - он обнял её сзади, взял её руки в свои. - Возьмитесь за ту руку, на которой у вас кольцо, оно поможет. Сосредоточьтесь, подумайте об Аделин. О её голосе, движениях, запахе, в конце концов. И о том, где она может быть в этом доме.
        Сосредоточиться удалось и вправду очень легко.
        - На чердаке, - с удивлением сказала Мадлен.
        - Вот и отлично. Не пропала.
        - Но что ей там делать?
        - Представления не имею.
        - Я схожу. А вы не ходите, хорошо? Не нужно вам, с вашей ногой, ещё раз туда карабкаться.
        Аделин нашлась на чердаке, она там весело смеялась чему-то с госпожой Жийоной. Госпожа Жийона была суха и нелюдима, и очень редко выбиралась в компанию - а обычно предпочитала либо читать, либо вот - сидеть на чердаке. И запах у неё был престранный - холодный и какой-то слегка вовсе не человеческий, чем-то подобным пах ближний человек Жанно Марсель.
        А сейчас госпожа Жийона создавала из какой-то невероятной Тьмы очень страшных пауков, у Мадлен даже сердце заколотилось. Но Аделин с весёлым смехом побеждала этих пауков!
        - Детка, что ты делаешь?
        - Пока вы с принцем-чудовищем где-то ходите, у меня магический урок!
        Вот так!
        - Госпожа Мадлен, ваша девочка талантлива и бесстрашна, - улыбнулась госпожа Жийона.
        - Неправда, мне тоже страшно. Просто твой чудовищный принц сказал, что убежать я успею, но если не попробую отбиться - потом буду жалеть.
        - Не называй его так, пожалуйста, - Мадлен обняла дочь.
        - Я постараюсь, - Аделин спрятала лицо в складках юбки Мадлен.
        Ужин был накрыт ничуть не хуже обеда - с красивейшей посудой и какими-то изысканными кушаньями, и ещё посреди стола возвышалось блюдо с диковинными фруктами. Апельсины Мадлен видела на дереве в Пале-Вьевилль, персики - тоже встречала, но там явно лежало что-то ещё.
        Одиль надела на неё старое торжественное платье - в том, что подарила принцесса Катрин, как бы не пришлось замуж выходить. Но оно было бордовым, и к нему подошли принцевы украшения - если не смотреть на то, что вообще к таким украшениям нужны совсем другие платья.
        Принц ждал её на втором этаже - поцеловал, предложил руку, повёл в гостиную. Дети уже бродили вокруг стола, и размышляли, с чего начать - со сладкого пирога или с диковинных фруктов.
        Пришли королева Маргарита и госпожа Жийона, тоже обе принарядившиеся. Пришли Жакетта и виконт де ла Мотт, и последний передал принцу какой-то красивый свёрток. А вместе с его преосвященством в гостиную вошли ещё двое. Один был Марсель - Мадлен никак не могла понять, слуга он для Жанно или друг. А второго она не знала, зато знал принц. И, кажется, её величество.
        - Госпожа Мадлен, я представляю вам нашего с Жанно давнего друга Дамиано Велассио, он сын Великого Герцога Фаро.
        - Я рад приветствовать вас, прекрасная госпожа. И ваше высочество, - гость слегка поклонился принцу. - У нашего друга невероятно красивая сестра, и я желаю счастья вам обоим, - он вручил Мадлен плоский футляр.
        В футляре, на мягкой подкладке лежали два необычайной чистоты и красоты зеркала в драгоценной серебряной оправе. Она только выдохнула. Зеркал такой чистоты в её жизни не встречалось.
        Принц поблагодарил и спросил - а остальное?
        Какое ещё остальное?
        Остальное помог принести Марсель, и были это две коробки - побольше и поменьше. Принц огляделся и позвал Шарлотту.
        - Идите сюда, юная дама. Вот эта коробка - для вас, - он указал на тот ящик, что был побольше.
        Шарлотта изумлённо уставилась на него, но он только смеялся.
        - Посмотрим, что там?
        - Да, - прошептала Шарлотта.
        Мари и Аделин тут же неслышно возникли рядом. Принц увлёк Шарлотту на лавку, там они вместе распаковали коробку. И Мадлен услышала только восхищённое «ах»!
        На свет из коробки появилась лодочка - ну как лодочка, длиной, как рука, от локтя до кончиков пальцев. В лодочке сидели две куклы - кавалер и дама, одетые весьма модно, третья кукла - очевидно, лодочник - стояла с веслом позади двух других. Над головами парочки был утроен навес, в руках у дамы - лютня.
        Все три девицы, кажется, забыли, как дышать. А взрослые стояли вокруг и улыбались.
        Но это было ещё не всё, потому что принц покрутил какую-то ручку сбоку и поставил ту лодочку на пол. И она поехала! Восхищённый возглас издали все хором - все дамы, потому что мужчины только стояли, смотрели и посмеивались.
        - И это мне? - прошептала Шарлотта.
        - Вам, милая дама. Надеюсь, угодил, - смеялся принц.
        - Спасибо, - прошептала растерянная девочка, а потом подбежала к принцу и обхватила его, куда дотянулась - за ноги.
        И убежала к своей восхитительной игрушке.
        - Госпожа Мари, а этот подарок - для вас, - принц протянул девочке вторую коробку.
        - А что там? - нахмурилась девочка.
        - А вы взгляните, - подмигнул принц.
        Мари села, открыла коробку… и громко ахнула. Мадлен осторожно заглянула ей через плечо… О да. То, что надо. А дочь уже доставала моток кружева - изумительно тонкого, и кажется, он был не единственный, и вышивальные нитки - необыкновенно ярких цветов, и ещё - маленькую шкатулочку, полную булавок с разноцветными головками.
        - Какие они красивые, - прошептала Мари.
        - Булавки не растеряются, они заговорены, - сказал принц.
        - Благодарю вас, - Мари встала и поклонилась, как положено. - Мне очень приятно, спасибо. Это самые лучшие на свете кружева, нитки и булавки, я уверена!
        - Я рад, - наклонил голову принц.
        Оглядел всех, увидел Аделин.
        - Иди сюда, великий маг. Мне и тебе есть, что сказать, - кивнул ей принц.
        Аделин неуверенно подошла.
        - Держи, - он вручил девочке свёрток, который притащил ему виконт де ла Мотт.
        Дочь мгновенно развернула ткань, в которую было всё завёрнуто, и увидела книгу в кожаном переплёте и кожаный мешочек.
        - Вот прямо книгу? Мне - книгу? У меня будет своя книга?
        - Точно, у тебя будет своя книга. Можешь никому её не давать, твоё право.
        Аделин раскрыла и начала читать заглавие.
        - «История деяний великих магов»? Здорово! А там только про мужчин или есть хоть одна дама?
        - Есть, есть, - усмехнулся принц.
        - Так вообще замечательно! - восхитилась Аделин.
        А потом заглянула в мешочек. Достала оттуда крупный огранённый кристалл.
        - Что это?
        - Держи в руках. Я слышал, ты любишь рассказывать истории.
        - Да, - кивнула дочь.
        - Представь, что ты рассказываешь какую-нибудь историю.
        - Прямо сейчас что ли? Ладно. Жил-был великий маг, он жил в старом замке на холме, и такой старый был тот замок, что и двери там скрипели, и окна почти не открывались, - начала Аделин.
        Выражение лица принца при этих словах сделалось непередаваемым. Жакетта посмеивалась.
        - Аделин, смотри на стенку вон туда, - выдохнула Мари.
        На стенке образовался рисунок: небольшой холм, на нём - замок. Ворота замка со скрипом открываются и закрываются.
        - Ничего себе, - выдохнула Аделин. - Вот это да! Самый лучший подарок!
        - Я рад, милая дама, что и вам тоже смог угодить, - улыбнулся принц.
        - А чего ради-то? - не поняла Аделин.
        - Ради нашей с вашей матушкой помолвки, - сказал он.
        - А… ну ладно, - озадаченная девочка сжала кристалл в руках, изображение пропало.
        Кристалл вернулся в мешочек, и вообще девочки получили разрешение отнести подарки в детскую. Луиза и Николь пошли помочь донести.
        Подошёл Марсель, подал запечатанный конверт.
        - Господин Жанно передал для вас, госпожа Мадлен. Ему уже лучше, наверное, он скоро уже сможет вас навестить.
        - Спасибо вам, Марсель. Я очень скучаю, мы все скучаем - и я, и девочки.
        Мадлен вскрыла конверт. Письмо она прочитает позже, а что там ещё?
        Из конверта появилась… картинка. Портрет. Её портрет, вместе со всеми девочками. Карандашом.
        О да, Жанно умеет. И на портрете все они улыбаются.
        - Какое чудо, - раздался вкрадчивый голос над её ухом. - Любуйтесь пока, а потом я буду наглым и попрошу этот рисунок себе. Или нужно попросить Саважа нарисовать ещё один? - принц улыбался.
        - Договоримся, - улыбнулась Мадлен.
        После торжественного ужина они остались за столом вчетвером - Мадлен с принцем, господин Лионель и его друг господин Дамиано. Девочки убежали радоваться подаркам, Жакетта и её жених вернулись в столицу, королева Маргарита сказала, что будет рада увидеть Лионеля немного позже, а госпожа Жийона исчезла куда-то по своему обыкновению. Марсель тоже куда-то исчез, а ведь Мадлен хотела расспросить его о Жанно. Ладно, потом.
        - Вот, Дамиано, наша великая загадка - перед тобой. Госпожа Мадлен всю жизнь была уверена, что одарена весьма скромно, но оказалось, что это не так.
        - Это не так, - подтвердил господин Дамиано.
        Он был возрастом, как господин Лионель и она сама, наверное, светловолос и сероглаз, и так заразительно улыбался, что ему хотелось всё время улыбаться в ответ. Просто так.
        - Рассказывайте, - кивнул ему принц. - Нам всем очень любопытно, что вы видите.
        - Мощный стихийный маг, с преобладанием воздуха. С очень явным преобладанием. О бытовой магии не говорю, она просто есть. Кроме того - очень уверенная сила жизни, очень хорошая регенерация, и, не поверите, артефакторика.
        - Поверю. Госпожа Мадлен - искусная рукодельница, почему бы ей не быть артефактором? Она отлично умеет обращаться с разными мелкими предметами, и все три дочери у неё, несмотря на юный возраст, уже кое-что умеют.
        - Старшая девочка, кстати, невероятна. Её аура очень нестабильна - пока, но она как будто всё время меняется прямо на глазах. Сила, конечно, стихийная, но какой она будет в итоге - говорить рано. Одно понятно - немалой.
        - А младшие девочки?
        - Их сила пока спит. Она, несомненно, есть, но столь же несомненно - пока неактивна. Сколько им лет?
        - Шесть и четыре.
        - Я думаю, всё будет, - улыбнулся господин Дамиано. - Только, госпожа Мадлен, вам нужно тренироваться. И в этом свете очень хорошо, что вы сговорились с господином Джиллио - ваши силы схожи, и ему, я думаю, будет в радость учить вас пользоваться тем, что вы у себя нашли.
        Мадлен переглянулась с принцем - они вместе нашли. Сама она бы долго ещё искала, и совершенно не обязательно нашла бы.
        Жиль смотрел на спящую рядом Мадлен и улыбался.
        Это была победа, определённо победа, но какая-то не такая, как раньше. Раньше всё было просто - завоевал красавицу, приголубил, горд собой и в восторге от выигрыша, и можно отправляться дальше. Теперь же дальше не хотелось, хотелось остаться в «здесь и сейчас». Мадлен распространяла вокруг какое-то невероятное ощущение тепла и уюта, как раз того, чего в его жизни не было совсем. До самого последнего времени.
        И ещё он вдруг задумался - а каких демонов победила она, когда решилась ответить на его интерес? Ведь что-то ей мешало разглядеть его с самого начала их знакомства, да она и смотреть-то не хотела, откровенно говоря. С другой стороны, кто там знает, какие тайны скрывает омут её глаз, и нужно ли ему вообще их знать? Она сказала ему «да», она улыбается ему, её сердце открыто - чего ещё желать?
        Жакетта сказала, что теперь с лёгким сердцем обвенчается со своим де ла Моттом и отправится в Фаро, потому что в руках госпожи Мадлен он не пропадёт. Так и сказала, смеясь - теперь вы не пропадёте, теперь есть, кому за вами присмотреть. Ещё недавно он бы на такое обиделся, а сейчас понимал - нет, не обижается. Ведь он тоже будет присматривать и за Мадлен, и за девочками. Везёт ему на девочек - сначала господь послал Жакетту, а теперь ещё трёх. Кто сказал, что дочери - это плохо? Дурак это был.
        Значит, нужно поскорее встряхнуть хорошенько всех Кресси разом, и пусть уже рассказывают, что у них там за тёмные дела. И объяснять им, что в своих делах, какими бы они ни были, они обойдутся без госпожи Мадлен и её детей. Она и так отдала этой семье десять лет жизни, хватит.
        Увы, племянник в последние дни тоже разрывался между Безье, королевской службой и ещё какими-то своими делами, так что даже навещать свою даму сердца выбирался не каждый день. Да-да, Жиль не сомневался, что у безупречного Лионеля роман с кузиной Марго, хоть они и скрывались достаточно тщательно, но - некоторых вещей в одном доме не утаишь, как ни старайся. Впрочем, это их дело, как жить и кого любить - если всех всё устраивает.
        Он ведь тоже был молод и думал, что умнее всех, и хитрее всех, и всё знает-умеет - когда, например, взялся соблазнять супругу одного из далёких восточных властителей. Таких супруг у того властителя был полный дом, вера позволяла им такое непотребство, вот бедняги потом и маялись в роскошном дворце мужа. Муж-то может один раз глянул, а может - и нет, а ты сиди да жди, вдруг опять придёт, и так - пока не состаришься.
        Увидел Жиль красавицу случайно - да и то, что значит - увидел? Одни глаза и сверкали в окошке, выходящем в прекрасный сад вокруг дворца. Он и забрался-то в тот сад только потому, что туда было нельзя, если б его честь по чести пригласили - вряд ли пошёл бы, что ему в саду делать? А так - и пошёл, и всё разглядывал - и фонтаны, и пальмы, и фруктовые деревья, и розы невиданных размеров и расцветок. А как увидел местных служителей - скрылся в невидимости, благо, маг на весь дворец был один-единственный, и он обычно служил своему господину, а вовсе не болтался по его садам средь бела дня.
        Наверное, скрытая за толстой стеной красавица необыкновенно изумилась - как это, кто-то посторонний попал в заветное место! Они тогда очень мило и многообещающе переглядывались, и на следующий день - тоже, и ещё потом. Он взял за правило - заглядывать в сад ненадолго, в определённое время, и его звезда уже ждала у окошка.
        А потом она решилась-таки выбраться. Не одна, нет, боже упаси, со служанками, и подружками, если вообще бывают в таких местах подружки, и ещё с какими-то старушенциями. Но что ему старушки и подружки, если он может показаться своей красавице, оставаясь невидимым для остальных?
        Когда она поняла, что другие его не видят, то тоже принялась действовать. Дама оказалась грамотной, другое дело, что он эти их местные каракульки-червячки разбирал с трудом, хоть вроде образованному человеку это знать и положено. Но главное понял - ему назначали свидание.
        Не сомневался ни мгновения - дама же зовёт, надо идти! Наверное, она истосковалась там, в этом женском царстве, без мужского внимания?
        Но дамы бывают коварны, и этого-то Жиль не учёл. Получив от него всё, что было в тот момент можно, подлая прелестница позвала стражу. Мол, кто-то проник в наш запретный сад, ах, как это страшно, и вообще как так можно. Стража появилась как будто из-под земли, но - бесстыжая красотка не вполне поняла, с кем имеет дело. Жиль легко отбился при помощи магической силы, и даже покинул бы запретное место без потерь, но - какой-то чёрт принёс местного придворного мага.
        Все уловки Жиля тут же оказались блокированы - маг был стар, знающ и необыкновенно изобретателен. Впрочем, молодость и наглость помогли и тут - маг получил подножку и грохнулся, а Жиль перекинулся в птицу-ласточку и был таков.
        Но на следующий день его отлично подкараулили в переулке и неплохо приложили головой. Когда он пришёл в себя - то оценил. Старый маг, поганец, очень уж хотел знать, кого к ним занесло.
        Ну, узнал. Изумился, впечатлился. И дальше они, как то водится между двумя образованными людьми, даже нашли множество общих тем для беседы. Когда у Жиля затянулись раны на черепе и он вообще смог что-то говорить, естественно. И потом он даже этому магу кое-в-чём поспособствовал - ловить местных магов-разбойников, да целую шайку, оказалось интереснее и полезнее, чем волочиться за жёнами правителя. К слову, что сталось с той - он даже потом и не узнавал. Говорят, у них за измену и казнить могут - но тут она сама виновата, нечего было шум поднимать.
        Жаль только, после той раны волосы отпали и больше уже не отрастали никогда, и Жиль даже попенял тамошнему магу, но тот только усмехнулся - будет, мол, тебе память о женском коварстве. Да и вообще они там кудрей не отращивают и для них такое дело - только в плюс. А Жиль жалел об утраченной красоте, потому что одними байками завлекать дам стало посложнее.
        Впрочем, он потом научился обходиться и так.
        И сейчас не знал, что ему помогло - накопленные с годами умения, или просто то, что у него вдруг возникло к госпоже Мадлен, настоящее - в отличие от всего, что было раньше?
        Да что бы ни было. Вот он, вот она. И у них неплохой такой шанс на то, чтобы жить долго и счастливо, и при этом - вместе, каждодневно друг друга радуя, кстати, неплохо бы утром добыть ей роз.
        Но для счастья нужно передавить её врагов.
        И завтра же он этим займётся.
        ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. СОКРОВИЩА.
        Лионель слушал доклады стражи Пале-Вьевилля, и по всему выходило, что пока госпожа Мадлен приходит в себя и радуется жизни в его охотничьем доме, какие-то люди Кресси пасутся вокруг особняка постоянно. То есть пытаются, потому что ничего не умеют, скрытно следить - в том числе, и их ловят и прогоняют мгновенно. Парочку допросили, и оказалось, что они были наняты на один раз среди городского отребья - ну кто ж так вопросы решает, думал Лионель. Можно же нанять кого поприличнее - они, конечно, стоить будут подороже, но там и пользы побольше, и отследить посложнее. А де Кресси в очередной раз подтвердили свою репутацию дураков и болванов.
        Но даже болваны могут создать изрядно сложностей, поэтому Лионель распорядился за домом Кресси на улице Сент-Этьен тоже последить. С умом, ясное дело.
        Увы, за неделю с небольшим никто непонятный братьев не навещал, даже с оборванцами своими Жан-Люк договаривался не дома, а где-то ещё. Но разом с тем Лионель взялся выяснять, где вообще бывает означенный Жан-Люк, и что поделывает.
        Бывал он, надо сказать, много где. При дворе - ежедневно, ну так ему положено, раз он при графе Февре - нужно соответствовать. Кроме того, навещал приятелей по той же службе - с кем-то пил, с кем-то в кости играл. К слову, играл он часто и много, и больше проигрывал, чем наоборот. Это наводило на мысли - не проиграл ли он, случаем, чего-нибудь лишнего? Может быть, у него и дома уже нет, и замка?
        Впрочем, удалось навести справки - нет, пока ещё вся собственность Кресси никуда от него не делась, и то хорошо. А мало ли, на что способен отчаявшийся дурак!
        Пришлось посмотреть - а с кем он чаще всего играет? Оказалось, что с такими же придворными бездельниками, как и он сам, от которых ни службы нормальной, ни пользы, ни приятности какой. С некоторыми Жан-Люк вместе служил у графа де Февра, с некоторыми - нет, но общей картины это не меняло.
        Потом Жан-Люк с некоторыми сослуживцами отбыл из столицы по поручению начальства - подготовить охоту для брата его величества, принца Генриха. Маршал Вьевилль ворчал, что самое время охотиться, конечно, лучше бы охотой на принца Марша занялись, лоботрясы. Увы, принцу Генриху никто был не указ, кроме его царственной матушки, но в таком мелком вопросе царственная матушка явно не собиралась спорить с самым любимым своим отпрыском.
        На охоте за старшим Кресси тоже приглядывали, и там-то он несколько раз был замечен в компании графа д'Эскара. Да-да, того самого, который приставал к госпоже Мадлен на памятном празднике в Пале-Вьевилль. Он был так же разодет и так же нагл, как и тогда, и что ближнему человеку принца Генриха делить с таким, как Жан-Люк де Кресси?
        Пришлось поискать сведения ещё и про Эскара. И там оказалось любопытно.
        Эскар родился единственным сыном своего отца, графа - мать умерла в родах, и отец после уже не женился. Отец был богат, его владения на юге, неподалёку от Рокелора, приносили неплохой доход - потому что серебряные рудники, это вам не баран чихнул. И за эти-то самые серебряные рудники у Эскаров была долгая и нудная тяжба с дальними родичами. Когда-то, едва ли не в прошлом веке, младший брат тогдашнего графа Эскара подался служить тогдашнему королю Рокелора, да так там и остался. Получил от короля за службу какие-то владения - впрочем, небольшие, там и сам Рокелор чуть поболее хорошего обеденного стола - но всё лучше, чем совсем без ничего, или на побегушках у старшего брата. А потом на территории графства нашли то самое серебро, и дела графа сразу же пошли в гору. Брат предложил разделить доходное дело - господь, мол, велел делиться, и всё такое - но получил от ворот поворот, мол, ты куда-то там подался? Вот и счастья тебе, там теперь живи-поживай, да добра наживай.
        С тех пор младшие Эскары - они теперь назывались Лакурами, по новым владениям - то и дело пытались отсудить у старшей ветви если не рудники, то клок земли, а если не клок земли - то хотя бы долю в прибыли. Судились и в Паризии, и в Рокелоре, и пока ещё ни разу не преуспели. И раз так вышло, что Лионель теперь некоторым образом интересовался делами Рокелора для нынешней королевы, то столкнуться с такой вот нежной семейной любовью - упаси господи, что называется.
        Но с другой стороны, а если посмотреть на этого нынешнего Лакура вблизи? Вдруг он толковый? Потому что нынешний Эскар может похвастаться главным образом выгодным экстерьером, как и большинство приближённых принца Генриха. Доходы графства, Лионель слышал краем уха на каком-то заседании государственного совета, упали, несмотря на заветные серебряные рудники, хотя вроде бы об их истощении речь пока ещё не шла. Объективные причины или сеньор-дурак? Надо бы тоже разузнать.
        Ещё, оказывается, старшая ветвь предъявляла младшей беззаконное владение неким крупным драгоценным камнем, который вывез с Востока глава семьи ещё едва ли не в эпоху крестовых походов. Якобы тот брат, который отправился искать счастья в Рокелор, прихватил с собой и камень. А если прихватил, то куда дел? Потому что если Эскары в древние времена хотя бы изображались с тем камнем на портретах, то нынешние Лакуры изо всех сил делали вид, что знать не знают ни о какой драгоценности. Да и если бы была у них та драгоценность, то зачем им тогда какие-то паршивые рудники? И всё в таком же духе.
        А ещё последние два поколения Лакуры рождались не слишком сильными, но магами. Вроде, дед нынешнего графа взял в жёны красивую бесприданницу с магическим даром, и - это оправдало себя. И кажется, это обстоятельство ещё ухудшило и без того нерадостные отношения между родичами.
        Лионель потратил целый день на беседы с разными людьми, знакомыми с Эскарами и Лакурами в течение последних лет так пятидесяти, и стройной картины так себе и не нарисовал. Может быть, конечно, всё это вообще не имеет к их истории и госпоже Мадлен никакого отношения, но вдруг имеет?
        Кстати, если бы Мадлен была богатой вдовой, то интерес к ней Эскара можно было бы оправдать. Но Мадлен не была богатой вдовой, плюс - ей предстояло устраивать жизнь трёх магически одарённых дочерей, то ещё дело, если понимать тонкости. Уж наверное, ей не захочется ни для одной из дев такого замужества, как выпало ей самой. Поэтому…
        Дядюшка Жиль неплохо развернулся - смог убедить госпожу Мадлен в своей безопасности для неё и детей и в своей в них заинтересованности, да так, что она и предложение его приняла, и про свою новообретённую силу с ним консультируется, и спать его приглашает к себе. И какие-то сорочки ему шьёт. А он возится с её девочками. Прямо идиллия.
        Так вот, чтобы уже ничто этой идиллии не мешало, нужно было вытряхнуть дядюшку из охотничьего дома и привлечь к делу. Кажется, пришла пора говорить и с Жан-Люком, и с Эскаром, и делать это лучше вдвоём, у них разные сильные стороны, и не исключено, что потребуются все.
        А пока дядюшка будет выбираться от тёплого бока невесты в столицу, Лионель придумал ещё одну фигуру на свою доску - кого можно было бы расспросить про Лакуров и их с Эскарами родственную любовь.
        Господин маршал Вьевилль нахмурился - для чего это Лионелю понадобился содержащийся под стражей его величество Генрих Рокелор. Он изменник, его дни в любом случае сочтены - и не так важно, казнят его на площади по желанию королевы-матери или помрёт сам, от ран, которые почему-то никак не затягиваются.
        На взгляд и вкус Лионеля, казнить короля, пусть и такого вот, на площади - было в этом что-то противоестественное. Королей не казнят. Даже бывших, даже свергнутых, даже неудачливых, даже тех, кто показал себя не самым хорошим королём. Их держат в заточении - до смерти.
        Генрих, король Рокелора, был не сказать, чтобы юн - двадцать два года, воспитан в заветах реформированной религии, до того, как стал королём, успел принять участие в паре военных столкновений между католиками и протестантами под руководством еретического же маршала Сильвестра Мартена, и говорят, показал себя храбрецом. Военным гением не стал, но - с поля боя не бежал и оружие со страху не бросал. С другой стороны, с чего бы - он воспитывался вместе с принцами, и даже дружил с его величеством Карлом Девятым - правда, это не помешало Генриху потребовать его выдачи во время мятежа, и казнить свою супругу, сестру означенного Карла, он собирался совершенно серьёзно.
        Теперь супруга, её величество Маргарита, не показывает носа из охотничьего дома Лионеля - очаровательного, к слову, носа, но это сейчас к делу не относится. И когда Лионель предложил сопроводить её в столицу - во дворец, к матери и братьям - она побледнела, замотала головой и сказала, что никуда не двинется. Потому что если супруг её останется жив, мать отдаст её ему снова. А если изволит умереть - то мадам Екатерина тут же найдёт ей другого мужа, и кто поручится, что тот новый муж окажется лучше? Пока же её нигде нет, а на нет, как известно, и суда нет.
        К слову, одной в Рокелор ей тоже страшно. Кому она там нужна - в крошечном королевстве на далёком Юге? Того и гляди, подгребут если не Арагония, то Франкия, и не будет никакого королевства. Поэтому - спасибо, кузен, вы добры необыкновенно, и я готова бесцеремонно пользоваться вашей добротой и далее. И вообще люблю я вас, есть грех. Поэтому…
        Грех даме пришлось отпустить, и вообще всячески её утешить, и заверить в ответных чувствах - что ж теперь, раз дано свыше, не просто так ведь?
        Таким образом, Лионелю пришлось рассказать отцу о своих изысканиях в области приграничных родственных связей. Отец посмеялся - надо же, как бывает-то - и распорядился пустить Лионеля в подвал отдельного крыла Пале-Вьевилля. Крыло это всегда использовалось как склад оружия, доспехов, боеприпасов, боевых артефактов, и ещё там размещали дополнительные отряды, если в таковых возникала нужда. А темницу в подвале устроили ещё пару поколений Вьевиллей назад - при прадеде, тот отменно воевал, врагов у него хватало, и некоторых он предпочитал содержать поближе к себе, не доверяя королевским тюрьмам.
        Впрочем, его величество Генрих Рокелор получил в своё распоряжение три подвальных комнаты - спальню, ванную и какой-то аналог гостиной, и кажется, его даже гулять могли выводить - если бы он был способен держаться на ногах достаточно долго. Но увы, лекари пока разводили руками, а маги-целители были в его случае бессильны - его величество имел иммунитет к магии.
        Лионель поговорил с лекарем, прежде чем спускаться в подвал - что там вообще и как. Лекарь всю жизнь служил при отцовском штабе разом с магом-целителем, ран и травм видел предостаточно, и именно что разводил руками - в целом-то ничего особенного. Две раны (точно, подумал Лионель, одна от Жанно, вторая - от его шустрой Лики), и ожоги, от которых его величество испытывает сильную боль.
        Это последнее было любопытно. С одной стороны, помянутый иммунитет. С другой - иммунитет иммунитетом, а попробуй-ка пройди через огонь, хоть бы и магический? А госпожа Лика, ныне прекрасная графиня Саваж, тогда устроила во дворце очень качественный пожар. И его величеству, заставшему самый конец операции по спасению его супруги от него и его людей, пришлось-таки выбираться наружу через окно - это показалось безопаснее, чем пробовать, действует ли на него магический огонь.
        На его одежду, к слову, очень даже действовал. И не прикажи Лионель тогда подобрать его и взять с собой - уже бы отдал концы, наверное. А может быть и нет, как говорит та же госпожа Лика - это не точно.
        При его пленном величестве было двое стражников, они же слуги, один постоянно находился при пленнике, второй - в гостиной. Лионель попросил доложить о его приходе, его приветствовали, выслушали и пригласили проходить.
        Генрих лежал в постели и выглядел отвратительно - бледный, всклокоченный, очевидно слабый. Один нос и торчит, да глаза сверкают. Лионель поклонился - вежливость-то никто не отменял.
        - Приветствую вас, Генрих. Позволите присесть?
        - И что же привело ко мне вашу беспардонную особу? - сощурился Рокелор.
        - Удивительное дело, - Лионель был благостен и добр, пока.
        - Где моя супруга?
        - Под покровительством семьи Вьевиллей. И пока намеревается остаться в таком статусе.
        - И кто же из вас забрал её себе? Твой брат? - это «твой» наводило на размышления - неужели Генрих что-то чувствует к своей супруге, или это ощущение обманутого собственника?
        Опять же - Этьен? Да ну, у них уже пару лет как всё потухло. Хотя, конечно, пока полыхало - Лионель отчаянно завидовал.
        - Как можно говорить такое о собственной супруге? Да ещё и принцессе из приличной династии? Стыдитесь, Генрих.
        - Пришли читать мне мораль?
        - Делать мне больше нечего. Нет, хотел спросить вас о делах в ваших владениях.
        - Можно подумать, я о них что-то знаю!
        - А вот не надо участвовать в заговорах, - сверкнул глазами Лионель. - Знали бы больше. Расскажите мне о Лакурах и их родичах Эскарах.
        - Что вам до них?
        - Пока - ничего. Но всякое бывает, понимаете. Предлагаю сделку - вы мне о них рассказываете, а я оставляю вам некое болеутоляющее средство, абсолютно не магическое.
        - С чего бы это вдруг? - не понял Рокелор.
        - Нужно же как-то платить за то, что хочешь получить. Знаете, у нас, магов, это напрямую зависит - если ты взял, но не расплатился, то отдача будет скорой и сильной. На самом деле у не-магов всё так же, просто они не обращают внимания, пока ту отдачу не получат. Берут, берут, ещё берут - даже больше, чем им нужно, на самом-то деле, а потом оказывается, что лучше было бы не брать вовсе. Так вот, средство не магическое, это травяной настой с добавлением какого-то минерального сырья, используется в лекарской практике в некоторых местах на Срединном море. Раны ваши не исцелит, но терпеть будет попроще, - и Лионель достал из поясной сумки флакон прозрачного стекла с ярко-голубой жидкостью. - Три капли - и боль уходит. На некоторое время, конечно же, не навсегда.
        - На… какое время? - неуверенно спросил Рокелор.
        - Зависит от крепости организма и тяжести заболевания.
        Пленный король помолчал некоторое время… А потом кивнул.
        - Хорошо. Спрашивайте, что вам там надо.
        - Давно бы так, - кивнул Лионель и поставил флакон на прикроватный столик. - Более того, могу вам накапать в воду хоть прямо сейчас - чтобы говорить проще было.
        - Делайте, - кивнул Генрих.
        После принятия лекарства он как-то даже посвежел лицом - хоть и морщился, когда пил, вкус у этой дряни тот ещё. Но работает, Лионель испытывал на себе, было дело.
        - Так вот, мне бы послушать, что думает о Лакурах, как о вассалах, их сеньор. Я, знаете ли, только пару дней назад узнал об их существовании, а вдруг о них стоит что-нибудь знать?
        - О них или об их вечной тяжбе с Эскарами? - усмехнулся Рокелор.
        - Всё, что есть, - кивнул Лионель. - Вечная тяжба… это любопытно. Особенно - если смотреть со стороны.
        - На мой взгляд, Эскары могли бы и поделиться. Всё же, первый Лакур ушёл когда-то через горы без гроша в кармане, а кровь, говорят, не водица. Не по-людски с ним поступили, если по мне. Но и Лакуры уже могли бы успокоиться - последние два поколения они наши придворные маги.
        - Вот как! Они сильны, или нет других?
        - И одно, и другое. Может быть, вам их силы покажутся незначительными, но - они погодники, понимаете, а для путешествий и вообще хозяйства в горах погода - это важно. Конечно, им далеко до его высочества Жиля де Рогана, но - уж какие есть.
        - А что дядюшка Жиль? - надо же, и там успел отметиться!
        - Вы не знаете этой истории? Он был довольно молод, когда его занесло в наши края, а мой отец, тоже весьма молодой тогда, воевал с арагонским принцем Фердинандом, соседом с той стороны границы, за какую-то не то горку, не то речку - ну, вы понимаете. И его высочество весьма помог отцу - призвал какой-то страшный град, и этот град вперемешку с ливнем едва не утопил войско принца Фердинанда в грязи с концами, и их маленькая война на том закончилась. Поэтому погодники в наших краях - на вес золота. Поэтому я весьма ценю Лакуров, раз уж они это умеют. И буду их поддерживать против родичей с вашей стороны - сколько будет нужно.
        Вот как, значит. Ценные звери. И Генрих не глуп, раз способен их оценить и воздать им по заслугам.
        - А что скажете про Эскаров?
        - Про нынешнего - ничего хорошего. С его отцом можно было договориться о поставках серебра, моему отцу это удавалось, да и мне, в общем, тоже, а нынешний умеет только одеться, облиться духами да начернить глаза, - фыркнул Генрих. - А добро, знаете, любит пригляд, и я не знаю, ведётся ли там вообще сейчас какая-то добыча. И на что роскошествует при дворе Эскар - не знаю тоже.
        - По-вашему, ему не на что?
        - Я был в Рокелоре зимой и в начале весны, а возвращался как раз через земли Эскаров. Я помню, какими они были при отце нынешнего графа - если и не как у принца Лимейского, то тоже в неплохом состоянии. Так теперь этого и в помине нет.
        - Любопытно, - согласился Лионель.
        Ему чем дальше, тем больше уже хотелось посмотреть своими глазами - и на владения Маргариты, и на магов-погодников, и на её беспокойных соседей.
        - А что там за история про какой-то драгоценный камень немыслимой ценности? - вспомнил Лионель напоследок.
        - Не слышал, - пожал плечами Генрих. - Врут, наверное. Какие там камни - в наших-то горах?
        Врут - так врут. Лионель собрался уходить и поднялся.
        - Благодарю вас, Генрих.
        - Не стоит, - скривился он. - А супруге моей передайте при случае, что если мы увидимся ещё - то ей не жить.
        - И не подумаю такое передавать, - улыбнулся Лионель.
        Если Рокелор решил, что боль ушла навсегда - его ждёт сюрприз. Нет, не навсегда. И когда действие лекарства закончится - ему придётся несладко. Но почему-то Лионелю его было нисколько не жаль.
        За завтраком к Мадлен и девочкам присоединилась её величество Маргарита.
        - Знаете, Мадлен, давайте займёмся косметическими и украшательскими процедурами, - говорила она, сверкая глазами. - У меня есть чудесная книга, там описано множество рецептов. Можно брать и пробовать, что вы об этом думаете?
        - А все компоненты для них у вас тоже есть? - улыбнулась Мадлен.
        - Кое-что есть. А если вдруг чего-то нет - мы же можем попросить, чтобы для нас нашли! И знаете, ещё нам бы позвать госпожу Жакетту. Она неплохо разбирается в этом вопросе, и кое-что может присоветовать - очень даже по делу.
        - Но сможет ли она к нам добраться? - усомнилась Мадлен.
        - Если не сможет - так и скажет, да и только, - пожала плечами королева. - Она не из тех, кто будет молчать и мяться, и если у неё дела - то у неё дела.
        Это точно! У госпожи Жакетты было очень много дел - она и училась целительству, и посещала со своим наставником какие-то больницы - потому что, говорила, там у неё практика, и ещё командовала хозяйством в принцевом доме! Интересно посмотреть, что там за дом. И какой-то очень уж большой кот.
        Впрочем, наверное, они это увидят.
        Связываться с госпожой Жакеттой пришлось как раз Мадлен - самой Маргарите это было недоступно, а у Мадлен теперь имелось для связи и других надобностей чудесное зеркало из Фаро. И Жакетта с лёгкостью согласилась - да, она попросит Орельена доставить её в дом его преосвященства, но - чуть позже, ближе к обеду, или даже после него, потому что сейчас все они собираются ко двору - там какое-то событие, Орельену прямо велели быть, а остальные просто всегда должны привутствовать на самых значимых событиях. Её господин Жиль тоже берёт с собой, и, кроме того, у неё пациент выходит сегодня в люди - монсеньор герцог Лимейский прибыл в столицу впервые после перелома ноги. О да, он ходит, но - с посохом, подобно господину Жилю, смеялась Жакетта. Так что как только его величество их всех отпустит, так они и появятся.
        Господин Жиль сегодня даже ночевал у себя дома - сказал, что у него вся придворная одежда там, и Венсан тоже там, но недалёк тот день, когда закончатся все эти брожения туда-сюда. К слову, сорочку-то Мадлен ему починила и отдала - сколько-то ещё прослужит, а дальше поглядим. Вдруг она тоже чего-то стоит в этом вопросе, как мастер?
        В общем, после завтрака её неугомонное величество взяла двух своих камеристок и Одиль, и они притащили прямо в гостиную большой сундук с множеством разных мешочков, флаконов и флакончиков. Конечно же, все три девицы Мадлен очень скоро возникли рядом с тем сундуком. Аделин интересовало - нет ли там магических средств, Мари - как всем этим пользоваться и что выйдет в итоге, а Шарлотта под шумок стащила флакон из невероятно красивого синего стекла и любовалась им на лавке у окошка. Более того, в гостиную робко заглядывали две местные юные девы - Сесиль и Сюзетт Рокар, и добрая госпожа Маргарита разрешила им тоже зайти и присоединиться. Они вежливо поздоровались и тихо сели в уголке.
        Если честно, Мадлен всю свою жизнь больше времени и сил уделяла чистоте, чем красоте. Матушка, графиня Шарлотта, в детстве пережила эпидемию, и была убеждена, что все болезни от скученности и грязи, и за чистотой следила очень строго - чтобы комнаты ежедневно убирались, а подвластные ей люди - мылись. По крайней мере, те, кто работал в замке и непосредственно с ней сталкивался. Поэтому и Мадлен в своей замужней жизни следовала тем же правилам - и очень удивилась, когда оказалось, что далеко не для всех чистота тела и дома - нечто само собой разумеющееся.
        О нет, она всё понимала про сложности с тем, чтобы натаскать и нагреть воды, но сорочку-то свежую можно утром надеть? И хотя бы водой облиться - уж она нагреет? А для братцев Кресси и их матушки это вовсе не было чем-то привычным. Раз в неделю, так и быть, помыться, ну и переодеться. Тьфу. Как хорошо, что всё это в прошлом.
        Королева же Маргарита считала, что природные данные не грех и приукрасить немного - с умом и в меру. Более того, при дворе, как слышала Мадлен, дам без драгоценных украшений и косметики вовсе серьёзно не рассматривали, и для придворных это было чем-то вроде обязательного знака командира - для военных. Наверное, поэтому, когда Мадлен случалось бывать при дворе, на неё практически не обращали внимания. Впрочем, и хорошо, потому что если вдруг обращали, то… В общем, Мадлен радовалась, что не принадлежит к первым придворным красавицам.
        Тем временем её величество усадила пять юных девиц напротив себя и спросила - как они думают, какую даму считают при дворе и в обществе красивой?
        - Красиво одетую, - сообщила Сесиль.
        - Не без этого, - усмехнулась Маргарита, - но прежде того, всё же, чистую, опрятную и аккуратную. Если не умываться - никакая красивая одежда не поможет.
        О да, Сюзетт утром устроила своей матушке форменный скандал - не хотела умываться холодной водой, слышал весь дом. Говорила - я лучше буду грязная ходить.
        После того, как девицы согласились с необходимостью гигиенических процедур, а Аделин даже сообщила, что уже пробовала греть для такого дела воду, и у неё, кажется, получилось, можно было переходить к украшательствам.
        Её величество знала много о разных снадобьях для красоты даже и без книжки. И прямо говорила - если есть возможность, девочки, то используйте магические средства. Например, такие - доставала флаконы и показывала. Они дороже в несколько раз, но - от них кожа не портится и не стареет преждевременно. Потому что чем отбеливают лицо те дамы, которые не ходят в магическую лавку? Свинцовыми белилами. Смесью свинца, уксуса и кое-чего ещё. Лицо будет, как у портрета или у покойника, и смыть - целое дело, чтобы без остатка, и потом ещё неделю в зеркало смотреться не хочется, особенно - если оно приличное и хорошо всё отражает, потому что кожа становится серой и сморщенной. И вообще, лучше не знать, из чего делают свои притирания столичные парфюмеры.
        - А если нет рядом магической лавки? - вздохнула Сюзетт.
        - Тогда берём то, что есть. Мёд. Яичный белок и желток. Со всем этим можно делать маски - для умягчения кожи. Если есть арро - то после того, как выпили утром чашечку, можно взять гущу и поскрести с ней лицо. Отбеливать кожу лимонным соком - лимоны в зеленных лавках, говорят, встречаются. Руки мазать гусиным жиром, держать некоторое время, потом тщательно вытирать.
        - А как сделать себе красивые глаза? - спросила скромница Мари.
        - А тут уже нужна специальная краска.
        И королева достала из большого сундука ящичек меньшего размера, а уже оттуда - баночки и кисти. Чёрная сурьма, алая киноварь, что-то ещё - и тонкие кисточки, чтобы всё это использовать.
        Она поманила Мари, та села поближе, и Маргарита собственноручно чуть подвела девочке глаза, подкрасила ресницы крошечной щеточкой и чуть подкрасила алым губы. И дала в руки зеркало.
        Остальные девицы обступили Мари с восторженными вздохами, Шарлотта пыталась потрогать губы Мари, а потом сунуть нос в баночку с алой краской, Сюзетт разинула рот, Сесиль и то смотрела заинтересованно. Только Аделин одобрительно кивнула и снова принялась разглядывать склянки в большом сундуке и читать надписи на них.
        Мужчины и Жакетта появились посреди этого пиршества красоты - девицы пытались нарисовать себе румяные щёки и что-то ещё, и выщипать сочтённые лишними брови. Это последнее Мадлен сразу же жёстко пресекла - вот ещё, всё потом, как подрастут, а то сейчас как выщиплют себе что-нибудь не то!
        Прибывшие из столицы были шумны и радостны, они рассказали, что, оказывается, его величество наградил всех, кто спасал их с королевой во время беспорядков. Раскрывший заговор Орельен де ла Мотт теперь граф, и ему пожаловали владения, а Жанно - тот даже герцог, и ему положен орден, и его храброй супруге - тоже! И сегодня всё это было оглашено, и монсеньор Анри взялся сам известить Жанно о новостях, но - как только Жанно встанет на ноги, им с супругой надлежит явиться ко двору и получить награду.
        Это было просто чудесно! Надо же, Саваж теперь - герцогство, как бывает-то! Обязательно вечером нужно будет поговорить с Жанно, а пока - радоваться за тех, кто здесь, то есть - за Орельена. Наверное, у них с Жакеттой тоже совсем скоро будет свадьба, и это чудесно!
        Господин Лионель распорядился - через час торжественный обед, а пока - нужно кое-что обсудить. Ему, принцу и Орельену.
        Названные пошли за ним наверх, а сундук с притираниями унесли в комнату Маргариты. Хозяйка комнаты и сундука тут же позвала к себе Жийону, Жакетту и Мадлен, и там взрослые дамы смеялись и намазывали на себя всякое и разное ничуть не хуже девочек перед тем.
        Ровно до того момента, пока в комнату не вбежала так и не умывшаяся Мари.
        - Мама, мама, Аделин и Шарлотта ушли и пропали! Я пыталась их остановить, но они всё равно ушли!
        Жиль определённо обрадовался появлению в столице ещё одного племянника - Анри. Тот уже довольно уверенно ходил, опираясь, к слову, на посох, и в навершии у того посоха был укреплён небольшой приятный взгляду кристалл. Очевидно - не только для красоты. Жакетта говорила, что лечение сломанной ноги идёт хорошо, и что скоро племянник вполне сможет обходиться без посоха. И замечательно.
        Похоже, как раз следствием прибытия племянника стало высочайшее повеление де ла Мотту явиться ко двору. Жиль подумал, что парня отродясь лично никто ко двору не приглашал, потому что тот на некоторое время утратил дар речи, а потом заверещал - как же он пойдёт, да зачем, и что надеть. Жакетта некоторое время всё это слушала, потом взяла со стола книгу и треснула по болтливой башке. Помогло, во всяком случае - он замолчал. Ну да, Жакетта целитель, ей виднее, что чем лечить, и про неуёмное словоблудие она тоже, выходит, знает.
        Далее командовала именно что маршал Жакетта. Что надеть, где это взять, да-да, Венсан, вон там, в сундуке. Ландри, убери этот дублет, он сегодня не годится для твоего господина. Что-что, где цепь с гербом? Наверное, в шкатулке, я туда в последний раз её убирала. Где нашла? У котика в кресле, котик брал поиграть. Нет, не рыжий котик, рыжий такого себе не позволяет, и вообще он маленький такую цепь таскать.
        Рыжим был кот де ла Мотта - да, у разгильдяя был при себе кроме камердинера Ландри, парня из Лимея, ещё и пушистый кот. Обычный рыжий кот, ни капли не магический. Оказалось - этого кота ему подарила Анжелика, тогда ещё бывшая невестой племянника Анри. И всё потому, что в Лимее развелось слишком много мышей - что-то невероятное, конечно, в образцовом Лимее мышей быть не должно. Как рассказывала Жакетта - у них с Анжеликой был кот, у госпожи Антуанетты, кузины Анжелики, была кошка, у Орельена - кот, а у Саважа - хитрая некромантская защита, которую выставлял на ночь его Марсель, и которую не могла преодолеть ни одна мышь. Жиль никогда бы не подумал, что коты и некроманты выполняют в мире сходные функции.
        А пока Жакетта строгим взглядом оглядела их обоих и сочла, что готово, их можно показывать его величеству и людям вообще. Потом ещё проверила остальных парней Жиля - они тоже были готовы отправляться. Сама она оделась уже давно - сестрица Катрин прислала ей двух камеристок, Жакетта оставила обеих и, похоже, сама чему-то там их обучала, потому что в плане одевания и присмотра за вещами знала и умела столько, сколько ни в одну нормальную голову не поместится. Жиль никогда не мог запомнить, что ко двору можно, а что нельзя, а Жакетта всем этим тайным знанием пользовалась с необычайной лёгкостью.
        Во дворце их отряд поджидал маршал Вьевилль едва ли не со всем семейством - включая разнообразных дам, и племянник Анри с госпожой Антуанеттой де Безье. Все со всеми раскланялись и отправились к его величеству.
        Оказалось, что король затеял награждать всех, кто как-то отличился в преодолении последних беспорядков. Были отмечены разнообразные Вьевилли, племянник Анри, и - де ла Мотт, за раскрытие заговора мага-изменника Арно и маршала Мартена. Ему вручили орден, пожаловали владения и титул графа, недурственно! Теперь можно уже обвенчать их с Жакеттой с легким сердцем.
        Жакетта прямо светилась, будто это её награждали. А де ла Мотт сиял, как медная плошка, и что-то ей шептал. И они вместе рассматривали специально изготовленный знак нового ордена святого Бонифация.
        В финале вспомнили отсутствующего Саважа и его супругу - оказывается, его величество желал отблагодарить и их тоже. Саваж волей короля становился герцогом - неплохо, и им с супругой тоже были положены орденские знаки - за победу над еретиками принца Марша. Племянник Анри вызвался сообщить Саважу о награде, и заверил, что как только тот встанет на ноги, так сразу же явится и всё получит из королевских рук. Что ж, это было справедливо, и его величество распорядился передать Анри бумагу для Саважа. И раз они теперь родичи, то всё это вдвойне приятно.
        Можно было отправляться домой, и даже не домой, а в дом Лионеля - потому что хорошие новости хотелось разделить с госпожой Мадлен и королевой Маргаритой. Так и поступили - и очень посмеялись, потому что в момент их прибытия дамы находились в гостиной и занимались наведением красоты на свои и без того прекрасные, по мнению Жиля, лица - причём и юные, и взрослые. Правда, увидев толпу гостей, Маргарита тут же распорядилась убрать всё к ней в комнату, и готовить гостиную к торжественному обеду - потому что такие замечательные новости нужно отпраздновать!
        Пока собирали обед, а дамы приводили себя в порядок, Лионель позвал мужчин выпить по бокалу и обсудить визит к господам Кресси, который надлежало произвести не позднее, чем на следующий день. Чего тянуть-то, спрашивается? И ещё начал рассказывать о том, что у Жан-Люка Кресси какие-то непонятные дела с Габриэлем Эскаром, человеком принца Генриха. Да-да, тем самым, которого Жилю пришлось немного встряхнуть на празднике у Вьевиллей, а то он забыл, на каком он вообще свете.
        Эскара знали все, и - не любили. Он задирал всех, кого только видел, никогда не отказывался от поединка, но - в последний момент обязательно что-то случалось, и поединок или переносили, или отменяли вовсе - в общем, так себе репутация. Но обсудить репутацию Эскара в деталях не вышло - потому что завибрировало зеркало, и донельзя взволнованная Жакетта велела всем им немедленно спускаться в гостиную, потому что тут беда.
        Да, так и сказала - беда.
        Как спускался - Жиль потом никогда не вспомнил. Едва ли не птицей слетел вниз. В гостиной на столе, в окружении кубков и тарелок, лежал Орельеновский кристалл портала. А Жакетта убитым голосом рассказывала, что, судя по словам сидевшей тут же и горько рыдавшей Мари, её неуёмная сестрица Аделин нашла этот кристалл, взялась его изучать и невольно активировала. И захотела посмотреть, что там, в портале. На слова о том, что нечего там делать, ответила - я быстро, туда и сразу же назад. И шмыгнула в портал. А потом за ней туда же прыгнула Шарлотта - и Мари не успела её удержать.
        Мари позвала свою матушку, и та, вместо того, чтобы позвать на помощь, тоже прыгнула в тот портал - спасать девочек. После чего портал погас - потому что не вечный.
        И сейчас у них имелся клятый артефакт - и ни малейшего представления о том, где могут быть Мадлен и дети.
        - Аделин сама активировала портал, так? - спрашивал бестолочь де ла Мотт у плачущей Мари.
        - Да. Она взяла его и сказала, что только посмотрит. А потом - что только потрогает. А потом - что сразу вернётся…
        - Рассказывай, как работает эта штука, - Жиль сел, не мог уже стоять, ещё во дворце настоялся. - Может она перенести туда, откуда мы сейчас пришли?
        - Нет, - замотал головой Орельен. - Нужно представить себе место, в которое хочешь попасть. Оказаться в незнакомом месте не выйдет.
        - И какое место могла представить себе Аделин? - недоумевал Лионель.
        - Детка, вы вообще где бывали? В каких местах? - спрашивал Жиль у Мари.
        Но оказалось, что почти нигде. Связались с Пале-Вьевиллем - но там не появлялись ни Мадлен, ни девочки. По словам Мари, в замке Кресси они не были уже давно, вряд ли Аделин бы вспомнила о нём.
        Значит, оставалось одно-единственное место - тот дом, где Аделин прожила все восемь лет своей жизни. Дом Кресси на улице Сент-Этьен. Его-то девочка явно знала хорошо и могла представить в мельчайших деталях.
        Мадлен совершенно не подумала о том, как она выглядит - накрашенное лицо, распущенные волосы, чепца нет и в помине. Она совсем не подумала ещё и о том, что, по-хорошему, нужно было звать на помощь - и принца, и его преосвященство Лионеля, и де ла Мотта, и Жакетта тоже могла бы помочь.
        Нет, она не подумала. Не вспомнила. Не сообразила. Девочки пропали, их нужно вернуть.
        Да и вообще - нет у неё привычки просить о помощи. Наверное, зря. Ладно, если бы речь шла только о ней, но…
        Портал привёл Мадлен в просторный зал. Большой зал, в середине которого стоял стол, а по стенам - лавки. Самое светлое и обширное помещение в доме Кресси на улице Сент-Этьен, будь прокляты все Кресси разом, и живые, и покойные.
        Потому что Аделин видно не было, зато перепуганную Шарлотту держал на вытянутых руках неизвестный Мадлен человек - невысокий, сухощавый, одетый, как горожанин. Присмотришься - и даже каких-то особых примет не назовёшь, потому что их нет. И - не маг, хоть то хорошо.
        А рядом таращили глаза все трое братцев Кресси, прямо по старшинству - Жан-Люк, Оноре, Гектор.
        - Здравствуй, Мадлен, - первым опомнился Жан-Люк, он у них соображает быстрее всех. - Как удачно все вы сегодня к нам заглянули!
        - Не скажу, что рада вас видеть, потому что это неправда. Вели своему человеку отпустить Шарлотту, найди Аделин, и мы уйдём.
        - Не торопитесь, госпожа де Кресси, - сказал скрипучим голосом тот, что держал её маленькую девочку. - Если вы проявите благоразумие и согласитесь действовать с нами заодно - вашим детям ничего не угрожает.
        - Отпустите Шарлотту, немедленно, - Мадлен начала заводиться, раньше с ней такого не случалось.
        - Не раньше, чем вы дадите слово, что будете послушной, - ответил неизвестный. - И выполните всё, что скажут вам мужчины вашего рода.
        - Это не мой род, - холодно отозвалась Мадлен.
        - Зато ваши дети принадлежат к этому роду, и тут вы ничего не сможете изменить. Жан-Люк, ты сделал, что было велено?
        - Прошение его величеству? Подал, ещё вчера.
        - Какое ещё прошение? - нахмурилась Мадлен.
        - Об опеке над детьми моего брата, - ухмыльнулся гадкая скотина Жан-Люк. - Потому что его вдова утащила детей неизвестно, куда, там живёт сама неизвестно, как, и с кем - тоже неизвестно. Только поглядеть на ту вдову, как она людям-то показывается - вся разукрашенная!
        - И конечно же, его величество поддержит тебя против его родичей Вьевиллей, - ядовито сказала Мадлен. - Только переобуется сначала. И ещё против моего брата, который отныне - герцог, если ты следишь за новостями.
        - Саваж герцог? - взвыл Оноре. - За что?
        - Уж явно не за то, что дома штаны об лавки протирает, - сказала Мадлен.
        - Саваж далеко, и каким бы он ни был герцогом, прямо сейчас сюда за вами не явится. Раз уж вы оказались настолько глупы, что пришли сами из отлично защищённого места - мы будем этим пользоваться, и даже не почувствуем никаких угрызений совести, - сказал человек, державший Шарлотту.
        Шарлотте надоело просто так висеть, она принялась извиваться и хныкать. Тогда негодяй хорошенько её встряхнул, она пискнула и замолчала.
        - Только попробуйте причинить ей вред, - сверкнула глазами Мадлен.
        - Только шевельнитесь, и я разобью ей голову, - разом с ней сказало чудовище.
        Вот настоящее чудовище! А вовсе не принц. А она была глупа, как последняя деревенская курица, что не сообщила принцу ничего!
        - Господин Бернард, не так резво. Если у нас не будет ребёнка - то не будет и козыря, Мадлен совсем отбилась от рук, и позволяет себе невесть что, - вмешался Жан-Люк.
        - А куда делся второй ребёнок? Где старшая девочка? Чай, не иголка, куда она успела забраться, пока ловили младшую? - спросил кошмарный господин Бернард.
        Братья Кресси переглянулись. И правда, где Аделин?
        Конечно, она ловкая и сообразительная для девочки своего возраста, и магической силой пользоваться наловчилась за последнее время, но куда она делась?
        Мадлен осторожно оглядела комнату. Лавки, стол, кресло с подлокотниками, возле которого стоит господин Бернард. А под тем креслом…
        Да-да, незаметная частичность, или как там. Частичная невидимость. Частичная потому, что маги-то видят, а не-маги, коих здесь большинство - нет.
        И видимо, детка устала там сидеть и начала действовать, хотя лучше бы сидела, конечно. Она изо всех сил моргала матери - смотри, мол, а Мадлен изо всех сил старалась не подать виду, что заметила и поняла.
        - Итак, госпожа де Кресси, - начал господин Бернард. - Ваше родство и вообще знакомство с высокопоставленными особами - это хорошо и правильно, и будет ещё лучше, если вы образумитесь и станете пользоваться этим родством на благо вашей семьи.
        - Моя семья сейчас - это мои дочери, - ответила Мадлен. - Также мой брат, мои сёстры и моя матушка. Другой семьи пока не имею.
        - Как же, как же. Не торопитесь отказываться от наследства вашего предыдущего брака, - господин Бернард снова встряхнул зашевелившуюся было Шарлотту. - Слушайте и запоминайте. Сейчас вы даёте нам обещание выйти замуж за графа Эскара - не такая уж плохая партия, если задуматься, целый граф. Лучше любого из этих вот, - он презрительно кивнул на братьев Кресси.
        - Чего? - вытянул шею Гектор. - Что это он так о нас? Мы ж его сейчас отправим восвояси, если он будет к нам без уважения!
        - Значит, я пойду восвояси, а вы, все трое - в королевскую долговую тюрьму, - мерзко усмехнулся господин Бернард. - Услышали, госпожа де Кресси? Мне будет достаточно вашего слова, вы из благородного рода и, думаю, словами не разбрасываетесь, если уж обещаете - то выполните, в отличие от этих вот. И после венчания, прямо в церкви, я верну вам вот этого вашего ребёнка.
        - Невозможно, - холодно сообщила Мадлен. - Я уже помолвлена с человеком, которому, извините, ваш граф Эскар в подмётки не годится, - и показала кольцо.
        Окружённый жемчугом рубин зловеще вспыхнул.
        - Что-то вы плохо слушаете, - покачал головой господин Бернар.
        Сел в кресло, рывком опустил Шарлотту к себе на колени, из-под манжеты у него появился тонкий клинок, и этот клинок приблизился к горлу девочки.
        А дальше разом случилось много событий.
        Аделин надоело сидеть под креслом, и у неё с собой кое-что было - она отстегнула от платья булавку и всадила её в ногу господина Бернарда. Тот взвыл, подскочил - не выпуская, впрочем, Шарлотты - и пнул кресло. Видимо, Аделин утратила концентрацию и проявилась - вот удивления-то было, Кресси так глаза и вытаращили. Впрочем, она не растерялась, вылезла из-под кресла, и вокруг неё закружился десяток магических шаров - не позволяющий приблизиться и схватить её, и отскочила к стене рядом с Мадлен - где не было ни братцев Кресси, ни господина Бернарда.
        Тогда господин Бернард взглянул на Шарлотту и сильно стиснул её, но Шарлотта в его руках внезапно засветилась - таким голубоватым, с искорками, светом. От неожиданности господин Бернард ослабил хватку - и она легко взмыла под потолок. И уселась там на люстре, вцепившись в потолочный крюк.
        Зажигали эту люстру - забравшись на стол, а со стола - ещё на две лавки, одну ставили на другую.
        Слава господу и первому Кресси, который устроил в этом доме высокие потолки!
        И теперь уже можно было не сдерживаться. Мадлен злобно сощурилась - и ударила.
        По проклятому господину Бернарду.
        Аделин и сама не знала, что её подтолкнуло взять со стола кристалл портала. Господин Орельен как-то очень уж ловко с ним обращался - раз, и ты можешь оказаться в любом месте, где захочешь!
        Аделин очень захотела оказаться… где-нибудь. Хотя бы на минуточку. Одним глазом поглядеть - и сразу же обратно. Пока её не хватились и не стали беспокоиться. А то матушкин принц много где был, а они все - можно сказать, что нигде!
        Она осторожно взяла крупный огранённый кристалл. Он был прозрачен, но внутри клубилась сизая дымка. Интересно, как он работает? Конечно, если по правде, то нужно было спросить господина Орельена, почему-то Аделин была уверена, что он не злой и всё объяснит. Он всё время смеётся, и рассказывает смешные истории, и однажды показал Аделин, как приманивать солнечных зайчиков, даже если у тебя нет зеркала, и пускать их по стене. И у неё получилось, с первого раза!
        Вообще ей же принц подарил один чудесный кристалл, он, конечно, совсем о другом, и никаких порталов не открывает, но - если в этот тоже вложить немного силы?
        Аделин выполнила - но ничего не произошло. Кристалл остался неизменным - не засветился, не потемнел, не исчез, ничего. Ну и ладно. Она сейчас ещё раз попробует, и если ничего не случится - то положит его на место, честно-честно.
        - Аделин, что ты делаешь?
        Ох, Мари пришла.
        - Смотрю, - пожала плечами Аделин. - Видишь, какая штука! Ею господин Орельен открывает порталы. Как ты думаешь, она не включается потому, что я ничего не умею, или потому, что она работает только в его руках?
        - Аделин, положи немедленно! Будто ты не знаешь, что нельзя брать чужие вещи! И чужие артефакты - тем более нельзя!
        - Я же только посмотреть, - Аделин продолжала вертеть кристалл в руках. - И сейчас уже положу. Представляешь, это же можно за один шаг оказаться где-нибудь!
        - Глупости это всё! Ну где ты окажешься?
        - Не знаю, - честно сказала Аделин. - В другом месте.
        Скрип двери и шаги известили о появлении Шарлотты. Эх, никуда не скрыться в этом доме! В отцовском и то было больше места, там можно было сбежать в большую комнату и спрятаться под стол! Или под стул! И никто тебе не помешает!
        Аделин снова нажала на грани и плеснула немного силы. И - перед ней засветился молочным светом заветный овал.
        - Получилось, Мари, у меня получилось! Я сейчас! Ненадолго! Я вернусь!
        - Стой! Стой, куда ты? - Мари попыталась её задержать, но Аделин сунула ей в руки кристалл и шагнула в светящееся марево.
        И оказалась в той самой комнате отцовского дома, о которой только что подумала!
        Вот не было печали! Сюда-то ей не надо, зачем? Здесь она всё сто раз видела и знает!
        - Аделин? - раздался голосок Шарлотты сзади.
        Аделин застонала - вот ещё только не хватало, как Мари её не задержала-то!
        - Иди домой, и я тоже иду, поняла? - Аделин схватила сестру за руку и потащила к порталу.
        - Раз мы вернулись в наш старый дом, надо забрать мою лошадку, - сообщила сестра.
        Ну да, у Шарлотты была такая игрушка - деревянная лошадка, как настоящая, только маленькая, куклы на ней ездили. И где же теперь её искать? Разве что сходить в их старую комнату? Но не прямо же так, их же увидят!
        - А кто это у нас здесь? - вдруг раздалось над самым ухом Аделин.
        Тьфу. Увидели. Аделин мысленно выругалась в точности, как отец.
        - Здравствуй, дядюшка Жан-Люк, мы пошли обратно, - и только хотела взять за руку Шарлотту и шмыгнуть обратно в портал, но он оказался быстрее.
        Сам схватил Шарлотту и закричал кому-то:
        - Скорее сюда, нам повезло, нам невероятно повезло!
        В комнате мгновенно оказались и дядюшка Гектор, и дядюшка Оноре, и ещё какой-то неизвестный человек, довольно страшный - так зыркнул на неё, что Аделин отскочила.
        - Ловите вторую девчонку, она тоже пригодится!
        Ну вот ещё, пригодится! Аделин вспомнила уроки принца-чудовища, и сотворила частичную невидимость - её увидят только маги, а дядюшки - обычные. И тот человек тоже, кажется, обычный, потому что смотрит на неё в упор и не видит. Аделин юркнула под любимое отцовское кресло - оно было большое, и она там преотлично помещалась.
        Она как раз подумала, что вот ей от матушки-то влетит, как всё вскроется, и тут матушка сама появилась из портала, который тут же схлопнулся за её спиной.
        А дальше было туго - потому что страшный человек успел взять у дядюшки Жан-Люка Шарлотту, приподнял её и принялся пугать - и саму Шарлотту, и матушку. Какие-то ужасные вещи говорил - что убьёт Шарлотту, если мама не будет его слушаться. Доведись до Аделин - она бы уже ревела, наверное, а Шарлотта у них молодец - держится. Значит, нужно дать знать матушке, что хотя бы она, Аделин, тут и на свободе, и пусть матушка что-нибудь сделает.
        Но только матушка не делала ничего. Её заставляли дать обещание, что она выйдет за кого-то там замуж, а как она может выйти замуж, если она уже выходит замуж за чудовищного принца? И им всем не нужен никто другой, принц им подходит - и ей, и Мари, и Шарлотте, да и матушке, наверное, тоже, если она сказала, что он ей нравится. Поэтому шли бы они лесом-полем, эти дядюшки и всякие непонятные люди!
        Непонятный злой человек вдруг прямо упал в кресло и прижал к себе Шарлотту. Матушка вздохнула - и увидела Аделин. Да, мама, я здесь, мы с тобой, мы не пропадём. Наверное. Когда госпожа Жийона запускала своих пауков - было страшнее, честно говоря. Там не пойми что, а тут - просто человек. В башмаках, не в сапогах. Аделин нашла на изнанке платья булавку - обычную, не магическую - и со всей силы воткнула её в ногу злодею повыше башмака. Тот аж взвыл от неожиданности, но Шарлотту не отпустил, подскочил и пнул кресло. Аделин так и выкатилась из-под него.
        Она не поняла, в какой момент с неё пропала невидимость, но по воплям дядюшек сообразила - всё, её увидели. Пришлось отскочить к стенке - принц говорил, чтобы тыл был прикрыт - и окружить себя магическими шариками, пусть только попробуют подойти, она же и в лоб сейчас запустит!
        Правда, главный злодей решил отомстить Шарлотте, но Шарлотта вдруг засветилась! Вот прямо засветилась, как какая-нибудь волшебная принцесса! Красивым голубоватым светом, с искорками! Аделин так не умела, она даже засмотрелась сначала, а потом вспомнила, что нельзя расслабляться и терять контроль над магическими огнями, и добавила ещё парочку шариков над головой.
        А Шарлотта тем временем взяла - и взлетела под потолок! Сама, никакой принц ей не помогал! И уцепилась за люстру. Молодец, там её никто-никто не достанет!
        А матушка-то, матушка! Она что-то сделала, и тот ужасный человек, в которого Аделин воткнула булавку, прямо свалился, и его как закрутит, да как приложит головой об пол, дядюшки только рты пораскрывали да глаза вытаращили. А матушка и по ним тоже поддала - так и разлетелись по углам! Аделин изловчилась и забросила один шарик прямо в разинутый рот дядюшке Гектору - а вот нечего смотреть, как непонятные люди плохо обращаются с Шарлоттой, ведь она ему не просто так, а племянница! Тот аж хрюкнул, и принялся кашлять и отплёвываться, и показал ей кулак, а Аделин уже швырнула следующий шар - в лоб дядюшке Оноре. Третий нужно было бросить в дядюшку Жан-Люка, но она увлеклась и не заметила, как сила-то и кончилась! Шарики не создавались, невидимость не сотворялась, она не могла ничего, совсем ничего, будто она обычный человек, вроде дядюшек!
        Вот незадача! Аделин быстро юркнула за спину разъярённой матушке - пока та возила по полу своего главного врага. Вокруг неё создалось какое-то искрящееся поле, оно приняло Аделин, но не позволяло приблизиться более никому.
        Со звоном вылетели стёкла из обоих окон - прямо на улицу. Затрещали оконные рамы. Поехал по полу тяжёлый дубовый стол, перевернулась пара лавок.
        Дядюшки молча зыркали из углов, Шарлотта тихо хныкала наверху. Матушка стояла в вихрях и искрах, как могучая волшебница из сказки. Ничего себе она умеет-то!
        И когда тяжёлый дубовый стол поднялся в воздух и от него там начали отваливаться ножки, Аделин вдруг поняла - мама слабеет, она не продержится долго. Сейчас этот стол упадёт, хорошо бы на того гадкого мужика, и что потом?
        Всё случилось разом - упал стол, как раз туда, куда надо, мама со стоном опустилась на пол, пыталась поднять руки и что-то ещё сделать, но руки не поднимались, как же так-то? Аделин обхватила её - что делать-то?
        И в этот момент вдруг раскрылся портал.
        И из него появились самые чудесные, необходимые и долгожданные люди на свете - господин Лионель, господин Орельен и чудовищный принц. И следом за ними - госпожа Жакетта и госпожа Жийона.
        - Господин Жиль, не надо так! Пожалуйста! Он сейчас придумает, как всё исправить!
        Голос Жакетты долетел как будто издалека, она коснулась пальцами его запястий… и Жиль пришёл в себя. Так, кажется, он чуть не придушил де ла Мотта. Тот разгильдяй, конечно, но - дочь права, не безнадёжен. И вообще, наверное, такое могло случиться с каждым.
        А ему, Жилю, урок - магически одарённые дети нуждаются в постоянном присмотре. Наверное, ещё больше нуждаются, чем дети обычные. Потому что они хватают без спросу не только простые вещи, но и артефакты. И выходит… вот так и выходит.
        Встрёпанный Орельен поглядывал на Жиля с опаской.
        - Ладно, прости, - вздохнул Жиль. - Я очень расстроился.
        - Мы все расстроились, дорогой родич, - заметил Лионель. - Орельен, ты умеешь наводить портал по человеку?
        - Я видел, как это делали вы с господином Дамиано, - ответил тот, потирая шею. - Но никогда сам не пробовал.
        - Значит, будешь пробовать.
        - Боюсь, я не знаю госпожу Мадлен так хорошо, - покачал головой балбес. - Давай, попытаюсь.
        Он взял в руки кристалл, зажмурился… но ничего не вышло.
        - Дорогой родич, давайте-ка, вы попробуете это сделать, - Лионель взял кристалл у Орельена и вложил Жилю в руки. - Лучше вас никто себе госпожу Мадлен не вообразит.
        - Никогда не сталкивался, - пробурчал Жиль, но кристалл взял.
        Уж или ногами, или своими быстрыми путями. Но сейчас ногами неизвестно, куда, и его пути тоже никак не помогут.
        - Вот и познакомитесь, - усмехнулся Лионель.
        - Что делать-то?
        - Думайте о госпоже Мадлен. Представляйте её. Тянитесь к ней, - сказал де ла Мотт. - Должно сработать.
        Жиль закрыл глаза - и она предстала перед его мысленным взором, как живая. Смеющаяся, с растрёпанными медовыми волосами и зацелованными губами. Невероятная.
        - Да! Да-да-да! - завопил де ла Мотт.
        Жиль открыл глаза - портал был, висел, переливался.
        - Так, родичи, - Лионель оглядел команду. - Извините, но я первый. Жакетта, прошу вас о защите, - та кивнула и принялась плести заклинание. - Орельен и Жиль - за мной. Жакетта - последняя, на месте, где бы оно ни было, к стене и смотреть наши спины.
        - Меня возьмёте? - раздался вдруг тихий вздох от двери.
        Госпожа Жийона стояла там и внимательно на них смотрела.
        - Возьмём, - кивнул Лионель.
        Да, это правильно. Маг-некромант - большая сила, если использовать её с умом.
        Так и пошли - племянник первым, потом они с де ла Моттом, и следом уже девочки. И оказались в какой-то паршивой комнате - почему-то без стёкол в окнах и с покорёженными рамами, с развалинами обеденного стола посередине… а у стенки на полу скрючилась госпожа Мадлен, её обнимала Аделин. А где Шарлотта?
        Трое Крессе затравленно смотрели из углов. Жиль слегка приподнял их - пусть повисят и ногами подрыгают, обычно такое дело людей неплохо в ум приводит.
        Дальше Жиль бросился к своим, обхватил Мадлен, поцеловал, поставил на ноги - попытался. Она была настолько слаба, что ноги её не держали совсем. Тогда он опустился на пол и усадил её к себе на колени. Аделин пододвинулась и привалилась к ним обоим. Тоже без сил? Когда успела, и что она вообще тут делала?
        Жакетта тут же поставила вокруг них защитный барьер и взяла руки Мадлен в свои - делилась силой. Правильно, это нужно.
        - Это мама тут разгром устроила, - гордо сообщила Аделин. - Вы вовремя пришли, нам тут уже совсем туго было.
        - Где Шарлотта? - куда дели девочку?
        - А она у нас молодец, спаслась! Да вон она, - Аделин кивнула куда-то наверх.
        Жиль проследил за её взглядом… и увидел пропажу на люстре. Отлично, просто отлично, но как? Мадлен её туда зашвырнула, чтобы не достали, что ли?
        Тем временем племянник обошёл всех троих де Кресси и вернул их на пол - жались по углам, смотрели затравленно, молчали. У одного обожжен лоб, у второго - рот, только третий неповреждённый. Кто это по ним так прошёлся, интересно.
        Де ла Мотт обездвижил всех троих - молодец, правильно, их ещё допрашивать. Что тут вообще происходило? Кто так разъярил спокойную и выдержанную Мадлен?
        Племянник осмотрел их живописную группу на полу, потом - обломки стола.
        - Госпожа Мадлен, а стол-то чем вам не угодил?
        Ещё смеётся, у него ещё есть силы смеяться!
        - А вы под стол посмотрите, - тычет пальцем Аделин. - Там зарыт самый главный говнюк!
        Жиль тоже смеётся - потому что очень уж смешно. Мадлен шевелится и укоризненно смотрит на дочь.
        - Детка, что бы ни случилось - ругаться не следует.
        - Я до последнего не ругалась, - качает головой девочка. - Но попробую ещё.
        Де ла Мотт двумя взмахами рук разносит обломки стола по сторонам, и оказывается, что там и вправду лежит человек. Жилю этот человек был совершенно неизвестен, де ла Мотту, кажется, тоже. А вот племянник смотрел с живым интересом.
        - Здравствуйте, господин Бернард, - он даже коротко кивнул лежащему. - Вот так неожиданная встреча!
        - И зачем вас сюда принесло? - прохрипел тот.
        - Не думали же вы, что госпожа Мадлен и её дети - без покровительства и защиты? А если думали - ну, все могут ошибаться, Наверное, - пожал плечами племянник.
        Пока Жиль соображал, что нужно, видимо, предметно расспрашивать не только здешних дураков, но и племянника тоже, названный господин Бернард поднялся на ноги. С трудом, как-то смешно встряхивая головой - ну да, если тебя приложило по темечку таким вот столом, то это неприятно.
        А потом вдруг сделал непонятный жест рукой, и де ла Мотт завалился на пол, а Лионель отскочил только потому, что обладал приличной реакцией.
        Укуси меня котик, он же не маг! Он же совсем не маг! И что вообще происходит-то?
        Жиль, не глядя, протянул Жакетте руку, та помогла ему подняться. Выбрался из-под щита, подошёл к племяннику.
        - Это вообще что такое?
        - А это, дорогой родич, дальний родственник помянутого сегодня графа Эскара. Кузен его отца, если не ошибаюсь - к такому выводу я пришёл после нашей с ним встречи. Предполагаю, что носит ту же фамилию. Или не носит, но право имеет. Только вот не могу понять, зачем ему госпожа Мадлен.
        - У госпожи Мадлен хорошие способности, для моих целей подходящие, - усмехнулся непонятный Бернард. - Дураку Габриэлю такая супруга не по чину, жирно будет.
        - Да и ваши цели, полагаю, только целями и останутся, - пожал плечами Лионель. - Вы, верно, забыли, что я - королевский дознаватель. И попытка похищения госпожи Мадлен и её детей без внимания не останется.
        - Ну вот ещё, даже и не думайте, никто никого не похищал, - покачал головой Бернард. - Она сама сюда заявилась, и дети тоже. А я просто оказался в гостях у господ де Кресси. Вот тут мы и сговорились.
        Жиль повёл рукой в его сторону, собираясь приподнять и встряхнуть - и ничего не смог сделать. Лионель тоже явно что-то предпринял - и тоже не преуспел. Защита? Какая-то невероятная защита непонятной природы?
        Бернард набычился и двинулся к госпоже Мадлен. Выстоит ли Жакеттин барьер? Кажется, на первый взгляд - да, но он шёл и тянул к ней руки. Лионель попробовал остановить его - наверное, болевым импульсом, но ему не удалось. Он продолжал что-то делать, судя по шевелящимся пальцам, но - снова безуспешно.
        Жиль поднял с полу ножку стола - без магии-то можно, так ведь? Замахнулся, треснул скотину по плешивой голове, но тот только шмыгнул носом, почесался и пошёл себе дальше.
        И кто б знал, что там было бы, дальше, но вдруг за спиной подлого гада из ниоткуда возникла госпожа Жийона. Она прикоснулась двумя пальцами к его шее сзади… он обмяк и рухнул на пол.
        - Забирайте, - поклонилась она и отошла туда, где и была всё это время - охраняла дверь.
        Ну да, силы некромантов - они такие, свои собственные. Ни на что не похожи, ни с чем не сочетаются, но и защититься от них обычным образом невозможно.
        Боже, храни госпожу Жийону. И всех некромантов, сколько их там есть - в природе таковых всё равно немного.
        Какой-то кошмар - так виделось Мадлен всё происшедшее. Куда происшедшее - происходящее. Пропавшие девочки, ужасный господин Бернард, которого она видела впервые в жизни, но который много знал о ней и о детях, и имел на неё какие-то виды, и тот глупец Эскар, оказывается, тоже имел, и тоже - на неё…
        Не пожалеет ли она о спокойной жизни в семье де Кресси? В те годы вокруг не было подобных потрясений.
        Впрочем, пролитого не поднимешь. И она больше не де Кресси - только по имени, да и имя то носить осталось недолго. Ей бы этого хотелось. Сейчас она понимала, что готова пойти вместе с принцем в любую церковь по его выбору и там сказать ему «да». Просто чтобы уже её свободный статус не привлекал к ней кого попало.
        И не только поэтому, конечно же. Не передать, как она была рада, когда увидела его. Потому что он появился в самый тот момент, когда она была уже без сил. А он - всё понял, и поделился силой, и помог, он - и его чудесная дочь.
        - Мама, а что теперь будет? - прошептала рядом её чудесная дочь, по чьей милости все они здесь оказались.
        Судя по бодрому виду и задорно блестящим глазам, она в целом - в порядке. И хорошо.
        - Не знаю, Аделин. Как скажут его преосвященство и его высочество.
        Названные кавалеры тем временем осматривали поражённого госпожой Жийоной Бернарда - кто там он таков, Мадлен не поняла. Но он владел какими-то не вполне понятными силами, и никто, кроме госпожи Жийоны, с ним не справился. Ничего себе, как, оказывается, действует сила некроманта - раз, и всё!
        - Давайте осмотрим его тщательно, - говорил господин Лионель. - Подскажите, Жийона, долго ли наш герой пробудет в бессознательном состоянии?
        - Около получаса, наверное, - пожала плечами та. - Надеюсь, не перегнула палку. Он ведь дышит?
        Правда, вид у неё был такой, что если б побеждённый ею Бернард и не дышал, то она бы не опечалилась.
        - Дышит, - кивнул господин Лионель.
        - Я могу его связать, - предложила госпожа Жийона. - На определённое время, или - пока вы не скажете освободить.
        - Да наверное, уже нет нужды, - господин Лионель послушал дыхание пленника и перевернул его на спину.
        Дальше он расстегнул на Бернарде дублет и развязал ворот сорочки. И потянул за цепь - толстую и прочную, и на той цепи что-то явно висело.
        - Неужели артефакт? - нахмурился принц.
        - Да судя по всему не просто артефакт, дорогой родич, - Лионель тащил-тащил, и вытащил.
        На свет божий явился камень в оправе - крупный, прозрачный, огранённый. В гранях тут же заискрился свет от хаотически разбросанных по комнате магами осветительных шаров.
        - Что это? - принц осторожно взял камень в руки.
        - Это, как я полагаю, пропавшая драгоценность Эскаров. Некий камень, который один из представителей рода привёз аж из крестового похода, или - из чего-то подобного. Видимо, его свойство - защита, и некоторая атака для того, кто его носит. Очень интересно, как камень оказался у нашего пленника, если последние упоминания о нём встречались более ста лет назад, и связаны были с родичами Эскаров - Лакурами.
        Лионель достаточно бесцеремонно снял с шеи пленника артефакт и сложил в свою поясную сумку.
        - Правильно, он обойдётся, - пробурчал принц. - Детка, как там твой бесценный жених? А то ему сегодня досталось многовато, не находишь?
        Жакетта тем временем как раз приводила в порядок пострадавшего от атаки артефакта господина Орельена.
        - Ничего, вскоре очнётся и жить будет, - улыбнулась Жакетта.
        - Значит, нужно решить, что мы будем делать с ними всеми, - кивнул принц на братьев Кресси, которые с ужасом смотрели на всё происходящее, и лежащего Бернарда.
        - У меня неодолимое желание поместить их под стражу, - его преосвященство взялся за зеркало.
        Видимо, он связывался с кем-то в Пале-Вьевилль, и ему обещали прислать оттуда людей в помощь.
        - Может быть, расскажете пока, что тут вообще было? - глянул принц на братьев Кресси. - Племянник - лицо духовное, ему положено проявлять милосердие к раскаявшимся грешникам.
        - Пусть сначала раскаются, а там поглядим, - господин Лионель прошёлся по комнате и внимательно разглядел разрушения. - Я думаю, что госпожу Шарлотту уже можно снять с потолка. Родич, вы ведь справитесь?
        - Но как? - Мадлен поднялась, подошла к обломкам стола, глянула на люстру.
        Шарлотта крепилась всё это время, а сейчас заплакала.
        - Мама, я к тебе хочу!
        - Слезай! - сказала подошедшая следом Аделин. - Ты ж сама туда залезла, значит - и слезть тоже сможешь!
        - А вы, милая барышня, ещё расскажете, что вам понадобилось в этом месте, - принц подкрался неслышно и внимательно посмотрел на Аделин.
        - Я… я просто хотела посмотреть, - кажется, дочь смутилась. - Чуть-чуть. И сразу обратно. Я ж не знала, что так будет! И я отбивалась, честное слово, отбивалась! Как могла! Пока силы не кончились!
        В этом месте принц глянул на неё сурово - как перед тем на де ла Мотта - и она со вздохом опустила взгляд.
        Принц же поднял руки наверх и Шарлотта всё равно что сама слетела с люстры к нему. Поймал, удержал, передал Мадлен.
        - Держите, - и ещё погладил Шарлоту по голове. - Кажется, у нас с вами ещё один магический талант. Только маленький и уставший.
        Мадлен села с всхлипывающей Шарлоттой в кресло, Аделин пристроилась рядом на полу. Господин Лионель вышел в коридор, там с кем-то поговорил, потом внутрь заглянула Тереза - она убирала комнаты в доме ещё до того, как здесь появилась Мадлен.
        - Ой, госпожа Мадлен! А мы-то уже и не надеялись на такое счастье! Вы вернулись? С детками? А где же наша крошечка Мари?
        Правду сказать, Тереза всегда была добра к ней, и к девочкам - тоже.
        - Нет, Тереза, так случайно вышло, что я здесь оказалась. Я скоро снова выйду замуж, ко мне посватался очень хороший человек. Но я буду благодарна тебе, если ты сейчас позовешь кого-нибудь с кухни, и вы придумаете, чем бы нам всем перекусить. Его преосвященство де Вьевилль - королевский дознаватель, его высочество Жиль де Роган - королевский маг и мой жених.
        Бедная Тереза чуть в обморок не упала, услышав про настоящих Вьевилля и Рогана в доме, а как до неё дошло ещё и про жениха - так и на Мадлен стала смотреть с тем же суеверным ужасом.
        - Но… их же и кормить надо по-особому, - пробормотала она.
        - Ничего подобного, едят они точно так же, как и все люди, - рассмеялась Мадлен.
        Принц помог перенести на лавку пришедшего в себя Орельена - тот только вздыхал и что-то шёпотом говорил Жакетте, а она утешала его - мол, всё пройдёт, только поспать надо.
        Тем временем Жан-Люк что-то вполголоса говорил господину Лионелю - всё время косясь на лежащего Бернарда, а Гектор и Оноре знай, кивали - так, мол, и есть. Видимо, отпирались от всего и утверждали, что их заставили страшным артефактом. А ещё тыкали пальцем в Аделин - двое младших. Правда, Лионель недоверчиво сощурился - мол, не возводите напраслину на маленькую девочку. А маленькая девочка сделала страшные глаза и прошептала что-то вроде «и ещё могу».
        Но всё это не помешало господину Лионелю услышать шум снаружи, выйти, вернуться с несколькими молодыми людьми в форменных дублетах Вьевиллей - из черного сукна, а на рукавах и на груди нашивки - меч в огне. Их было пятеро, они забрали троих Кресси и вывели.
        Лионель оглянулся - очевидно, хотел выдать им ещё и лежащего господина Бернарда. Но тот вдруг зашевелился, встряхнулся, подскочил и залез на подоконник - очень резво для человека, только что лежавшего без чувств. На подоконнике вытащил из ноги булавку Аделин, с проклятьем бросил её на пол, и выпрыгнул наружу.
        - Надеюсь, всё будет, как надо, - вздохнул Лионель и подошёл к окну.
        Принц прихромал туда же, посмотрел, вздохнул.
        Мадлен сама не утерпела - усадила Шарлотту в кресло и подбежала ко второму окну. Во внутреннем дворе стражники Вьевиллей вязали руки братьям Кресси и забрасывали их на лошадей - не на себе ж тащить! Свалившийся со второго этажа Бернард попал как раз на коня с Жан-Люком - неспроста, ох, неспроста! Пнул беднягу пятками по бокам, тот с ржанием приподнялся на задних ногах и был таков. Трое стражников мгновенно оказались верхом и понеслись за убежавшими.
        - Говорила - связать нужно, - недовольно бурчала госпожа Жийона.
        - Но если он думает, что всё так просто, и его не поймают - он глуп, - пожал плечами Лионель. - Даже если и не сегодня - то завтра или послезавтра - непременно. Меточку-то я на нём оставил.
        Тереза принесла поесть, поставила поднос на лавку. Долго причитала - что ж теперь будет с домом и хозяевами.
        - Если не совсем глупы, то женятся - Оноре или Гектор, а то и оба, приведут сюда приличных хозяек, и всё будет хорошо, - сказала Мадлен.
        Потом подумала - а что, если попробовать побороть сломанный стол, как порванную сорочку? Или - как рассыпавшуюся крышку старой шкатулки? Она собрала в руках немного силы и направила её на валявшиеся по полу доски. Под её удивлённым взглядом доски собрались сначала в кучку, а потом и снова в стол - как будто никто его и не ломал.
        Ну хоть что-то хорошее, подумала Мадлен. И велела Терезе накрывать. А потом - звать плотника, чтобы вернул на место оконные рамы и хоть чем-нибудь их застеклил.
        В дом Лионеля Мадлен и остальные вернулись уже под вечер. В гостиной, превращённой в портальную залу, возле когда-то накрытого для торжественного обеда стола сидели рядышком королева Маргарита и Мари. Они только вздохнули, когда увидели возвратившееся воинство, к слову, поредевшее - Орельена де ла Мотта Жакетта проводила домой и оставила под присмотром камердинера Ландри. Кристалл портала был доверен только ей, на месте она строго спросила - всё ли в порядке, оглядела, на всякий случай, Аделин и Шарлотту, не нашла ничего особенного, и отбыла исцелять Орельена. Мадлен полагала, что с этим вопросом Жакетта справится легко.
        - Наконец-то вы вернулись! - обиженно сказала Мари. - Мы тут вас ждём-ждём, а вы даже никакой весточки не подали!
        - Детка, мы торопились поскорее вернуться, - вздохнула Мадлен, обнимая дочь.
        Пока отправили пленников, пока съели по куску хлеба с сыром, а потом ещё оказалось, что господин Лионель хочет осмотреть дом на предмет того, как жили и чем занимались братцы Кресси. А Шарлотта сказала, что здесь осталась её любимая лошадка, и лошадку эту непременно нужно забрать - как она тут без Шарлотты? В итоге они с Аделин и почему-то с госпожой Жийоной отправились в бывшую детскую и притащили оттуда весьма немалый мешок игрушек и ещё каких-то вещей, очевидно - очень нужных. Да, когда Жанно забирал их отсюда - брали только самое необходимое.
        Мадлен подумала - и тоже пошла складывать кое-какие свои вещи, до которых в прошлый раз не дошли руки, а за время скитаний она уже успела остро ощутить их отсутствие. Запасы ниток и тканей, кое-какая одежда, рукодельные мелочи, любимая вышитая подушка. И восхитилась - дети непринуждённо носились по дому, будто и не остались без сил совсем недавно, ей же хотелось сесть, а лучше - лечь, и чтоб не трогали и не разговаривали. Хорошо, Аделин и Тереза помогли всё упаковать, Тереза ещё шмыгала носом и желала им с девочками счастья в новой семье и на новом месте.
        Ящик Мадлен и мешок девочек мужчины утащили порталом, а потом и сами они тоже оказались в гостиной его высокопреосвященства. Ожидающие королева и Мари выглядели так трогательно, что хотелось обнять их обеих. Мари тут же принялась выговаривать Аделин - что так нельзя, и что они все совсем другое собирались сегодня делать, а вовсе не её спасать.
        - Зато Шарлотта теперь тоже маг, - отрезала Аделин. - Ей было очень страшно, и нам за неё - тоже.
        - А вот не надо было лезть в портал!
        - Не твоего ума дело!
        - Девочки, - вздохнула Мадлен, только ещё ссоры им всем сейчас и не хватало.
        Правда, обе девы сразу же устыдились и замолчали.
        - Госпожа Аделин, - вкрадчиво произнёс господин Лионель. - Всё же я был бы вам очень благодарен, если бы вы больше не брали без спросу чужие артефакты. Вас ведь могло и на части разорвать, они разными бывают, ясно?
        - Ясно, - вздохнула Аделин и опустила голову.
        Если Мадлен что-то понимала в дочери - той было стыдно.
        - Я думаю, что о любом предмете или магическом действии вы всегда можете спросить. Меня, или его высочество, или вашу матушку, и - поверьте, мы вам ответим. Расскажем и объясним.
        - А если вы скажете, что мне это ещё не по силам? - вскинулась Аделин.
        - Если не по силам - то что ж тут сделаешь? Только ждать, когда станет по силам. Поверьте, всем нам в ваши годы что-то было не по силам. Да и сейчас ещё случается, - усмехнулся господин Лионель.
        - В самом деле? - не поверила Аделин.
        - Правда, правда, - кивнула ей Мадлен.
        Например, сама она сегодня могла бы произвести меньше разрушений, но больше пользы. И не устать так смертельно. Но для этого нужно тренироваться.
        - Дорогие родичи и все прочие, давайте хоть раз за день поедим по-человечески? - усмехнулся его преосвященство. - А то в королевском дворце сегодня занимались совсем другим, потом же снова пришлось решать какие-то насущные вопросы.
        - Если твоя госпожа Рокар ещё готова нас кормить, - усмехнулся в ответ принц. - А то мы загрузили её работой и исчезли.
        - Я думаю, мне удастся её убедить, - подмигнул Лионель и отправился вниз.
        После ужина Мадлен отвела девочек в детскую - хватит волнений, пора спать.
        - Мама, а её величество обещала мне, что когда она снова будет королевой, то возьмёт меня к себе придворной дамой, - сообщила Мари.
        - Неплохо, - согласилась Мадлен.
        Хоть ей самой и не слишком нравилась придворная служба, может быть, в ней нет ничего особенно плохого? Особенно, если служить, скажем, не королеве-матери, а её величеству Маргарите?
        - А я не хочу придворной дамой, я хочу придворным магом, как принц, - влезла Аделин.
        - А тебе его преосвященство хорошо сказал - не хватай всё подряд, - всё же, у Мадлен уже не было сил полноценно сердиться на дочь.
        - Да поняла я, поняла, в самом деле поняла, - вздохнула Аделин. - Но я же старалась! Как могла!
        - Это точно. Дядюшка Гектор и дядюшка Оноре не простят тебя никогда.
        - Ну и пусть, - Аделин сделала гримаску. - Нечего было просто так смотреть, как тот противный мужик не хотел отпускать Шарлотту!
        К слову, Шарлотту уже сморил сон. Она лежала на кровати прямо поверх одеяла, не сняв даже башмаков, обнимала свою лошадку вороной масти, и снова светилась - неярким голубоватым светом.
        Луиза ахнула, старшие девочки подбежали и принялись её осторожно трогать - она проснулась, заморгала глазами, свечение пропало.
        - Ты теперь всегда так будешь? - спросила Аделин. - Как ты это делаешь?
        - Спать хочу, - пробормотала Шарлотта.
        После чего была быстро переодета в ночную сорочку и уложена, как подобает. И снова мгновенно уснула, но больше не светилась.
        - А вы, дорогие мои, чего ждёте? Быстро спать! - Мадлен только глянула на старших, и они быстро забрались под свои одеяла. - Спать спокойно, без дурных снов и плохих мыслей.
        - Мы постараемся, мама, - сонно проговорила Мари.
        Мадлен поцеловала всех троих и вышла. Перевела дух и отправилась вниз.
        Внизу за столом пили вино и негромко разговаривали принц, его преосвященство, королева и госпожа Жийона.
        - Ну как? - спросил принц, усаживая Мадлен рядом и обхватывая за талию.
        - Улеглись. А Шарлотта время от времени светится. Почему-то. И нас всех занимает вопрос - это всегда так будет или нет.
        - Шарлотта просто пока очень маленькая, и её организм ещё не освоился с пробудившейся силой, - сказал принц. - Мне говорили, что я тоже в раннем детстве светился. Можете спросить у сестрицы Катрин, она должна помнить. А что наш великий маг?
        - Испытывает некие незначительные угрызения совести, - усмехнулась Мадлен. - То есть испытывала. Пока не уснула.
        Все засмеялись.
        - Но если бы не Аделин - мы не встретили бы господина Бернарда, - заключил господин Лионель. - И не добыли бы камень Эскаров.
        - Что за штука-то, расскажи уже, - кивнул принц. - Не верю, что не докопался.
        - Не могу сказать, что докопался целиком и полностью, - Лионель достал из поясной сумки камень на толстой цепи и разложил цепь по скатерти.
        Зачем-то разложил аккуратными петельками, пять штук.
        - Значит, дорогой кузен, делитесь тем, до чего докопались, - улыбнулась Маргарита.
        Очаровательно улыбнулась и дотронулась кончиком пальца до камня.
        На улыбку следовало ответить - а потом можно и рассказать. Наверное, это самые те люди, кому можно. Ещё бы Жанно, но тот далеко, ему потом. А ему было бы любопытно.
        - Есть легенда о так называемых «рассветных сокровищах» - будто бы когда-то во времена оны рассветное солнце осияло их своим светом, и дало им некоторые свойства. Правда, свойства эти проявятся в одном-единственном случае… - Лионель замолчал и глянул на Жиля - было интересно, слышал он то же самое или нет.
        - Да-да, если напоить их кровью, - кивнул Жиль.
        Слышал. Отлично.
        - Что? - госпожа Мадлен забавно вытянула шею и взглянула на камень.
        Камень был абсолютно чист и прозрачен.
        - Как же, госпожа Мадлен, ведь у Жанно есть кинжал именно с таким свойством, - улыбнулся Лионель.
        - Кинжал, который нужно поить кровью? - недоумевала она.
        - Да. Важное уточнение: своей кровью и добровольно.
        - Постой, у него был кинжал, там, в Безье. Которым сначала Антуан не мог убить его жену, а потом он убил Антуана, - вспоминал Жиль.
        - Верно. Госпожа Анжелика - особа неугомонная, вроде нашего великого мага, - Лионель с усмешкой глянул на потолок. - Я сам видел, как она схватила этот кинжал и порезалась, и Жанно её убить готов был там, на месте.
        - А потом передумал? - усмехнулся Жиль.
        - Вроде того, - Лионель улыбнулся воспоминанию. - Так вот, я ни разу не встречал достойный доверия полный список сокровищ. В разных источниках количество предметов разное, и некоторым приписываются в разных списках разные особенности. Упоминались кольцо, или даже несколько колец, корона - или же венец, диадема, тиара, пять камней - рубин, сапфир, изумруд, алмаз и чёрная жемчужина, клинки - я встречал семь или восемь разных описаний, и кинжал Жанно подходит под одно из них, чаша - а может, две, и не то кувшин, не то лампа, а может быть - и всё разом. С кинжалом всё ясно - он никогда не обратится против того, кто добровольно напоил его своей кровью, и таких людей может быть несколько. И ещё там есть деталь про смену владельца - новый должен совершить некий ритуал.
        - И что же, Саваж заполучил этот кинжал и знал, как провести ритуал? - усомнился Жиль.
        - Как говорится - что с бою взято, то свято. Саваж именно что добыл клинок в бою - при том сам еле стоял на ногах в тот момент, - что ж, можно и рассказать, кто их них вообще подобное видел-то, разве что неугомонный родич может быть! - Это, честно признаться, был не лучший момент моей жизни, да и его - тоже. Мы были в плену у неверных, и ту галеру наконец-то взял на абордаж кто-то приличный. Время наше на этом судне проходило либо на вёслах, либо в трюме - после очередной порки, и всё это ещё и в антимагических ошейниках. И вот добрые люди нашли нас в том трюме и ошейники сняли, за что я им до сих пор весьма благодарен. И вывели на палубу. Там стоял и похвалялся своей неуязвимостью пленивший нас капитан, и предлагал любому желающему сразиться с ним - и если он победит, то должен быть отпущен восвояси. Правда, его милость Морской Сокол с такими обычно даже и не разговаривал - на рею, да и дело с концом. Но тут вылез Жанно и сказал, что за ним правда, и он убьёт гада, а иначе и быть не может. Над ним посмеялись, начиная с того капитана. А Жанно сказал, что ему даже оружие не понадобится, так
задушит. И не поверите, задушил. Не иначе как потому, что за ним в тот момент была правда, и если бы ему не удалось, то того гада бы там просто руками в клочья порвали. Так вот, с его пояса Жанно и снял тот клинок.
        - А из уха - серьгу? - рассмеялась Маргарита.
        - Вы догадливы, кузина. Именно так. И после, когда его более-менее поставили на ноги, он заинтересовался - что это такое ему досталось. Взял клинок - и порезался. И никакие целители не могли ему помочь. Делом заинтересовался его милость Морской Сокол, тот и сказал - да ты, дружище, похоже, что добыл одно из рассветных сокровищ! Мы тогда были зелёные и слов-то таких не слышали, а его милость уже давненько по свету мотался, он и рассказал. Что где-то далеко, в южной пустыне…
        - Неправда, на востоке, - перебил Жиль.
        - А может быть, и на далёком востоке, доподлинно неизвестно, - не стал спорить Лионель, - некие могучие волшебники собрались на совет, и каждый принёс по сокровищу. И приговорили - пусть Великое Солнце благословит эти предметы, и будут они нести своим владельцам пользу и благо. Но чтобы получить то благо, нужно быть законным владельцем и произвести некий ритуал, смысл в котором, по большому счёту - жертва сокровищу части себя. Тогда сокровище будет с тобой до твоей смерти и не покинет тебя, если ты не совершишь ничего бесчестного или противного божественной природе. И его милость спросил Жанно - не боится ли он дать сокровищу часть себя. Ну а Жанно у нас когда чего боялся-то - и сказал, что нет, и готов произвести тот ритуал, и его милость рассказал ему, что сделать, он и сделал. Главным образом, помню, смысл был в том, что сам и на рассвете.
        - А что значит - законным владельцем? - спросила госпожа Мадлен.
        - Значит, если украдёте - то сокровище не будет вам служить, - улыбнулся Лионель. - Или вам отдали добровольно, или вы по праву его унаследовали, или вы взяли с бою, как Жанно.
        - А как считать наши сегодняшние действия? - усмехнулся принц.
        - Я за взятие с бою, - Лионель поднял камень и посмотрел сквозь него на свет. - Правда, если так, то законный владелец - госпожа Жийона, - и поклониться ей.
        - А мне зачем, - фыркнула та.
        - Я думаю, вы сможете воспользоваться, случись нужда, - покачал головой Лионель.
        - Может быть, я отдам его кому-нибудь из вас? Добровольно. Могу дать ему крови в подтверждение своих намерений.
        - Вы даже не хотите узнать, для чего он нужен? - изумился Лионель.
        - Не уверена. Мне всё равно не поможет, - она вздохнула как-то очень уж тоскливо. - Но вы рассказывайте, нам любопытно. Всем.
        - Но это только мои догадки, и появились они не раньше, чем я увидел камень своими глазами. Алмаз - камень прочный, вот он и добавил господину Бернарду прочности. Ему и от столешницы досталось, и от госпожи Мадлен, и потом ещё от вас, родич, - Лионель улыбнулся Жилю, - и ничего ему не сделалось. Плюс - антимагическая защита. И немного даже атака, Орельену-то несладко пришлось. И если кто-то из Эскаров когда-то привёз камень с Востока - то всё сходится.
        - Я, честно признаться, даже и не подумал, что это может быть рассветное сокровище, - вздохнул Жиль. - Я ведь их искал, хотел добыть хоть одно. Любое, не важно, какое. Но видимо, верно ещё и то, что если их искать, то не найдёшь никогда, а если оно и появится подле тебя - то только случайно.
        - Вот и берите тогда, - сказала госпожа Жийона. - Вы ведь вроде нашего великого мага, тоже везде лезете, хоть и не маленькая девочка. И вам достаётся, а так возьмёте - и поменьше будет прилетать.
        Госпожа Мадлен смеялась и не сводила с Жиля глаз, Маргарита тоже улыбалась.
        - Кажется, дамы всё решили, уважаемый родич, - Лионель тоже посмеялся. - Берите, прячьте, а утром подумаем, как с ним быть. Потому что сегодня день выдался какой-то слишком уж длинный. Не только у великих магов, у нас тоже.
        Утром Жилю совсем не хотелось выбираться из постели - очень уж хорошо спалось, и Мадлен рядом улыбалась во сне. Вечером он упросил её не ходить наверх - если вдруг что, Луиза придёт и скажет, но он уверен - ничего не случится. Потому что всё уже случилось, и достаточно.
        Мадлен даже и не сопротивлялась - очевидно, тоже устала. И от своей силы, и от беспокойства за девочек, и от дрянной родни. Вот ведь не повезло! Но ничего, Кресси теперь и глаз на неё поднять не посмеют, а вот что нужно Эскарам… Впрочем, племянник обещал утром новости о том, куда делся накануне старший Кресси и умыкнувший того Эскар. Или не Эскар? Да какая разница?
        Солнце давно встало, поэтому с мыслью о проведении нужного ритуала сегодня пришлось распроститься. Вчерашний день завершился очень уж неожиданно, и хотя Жиль до сих пор не верил в то, что у неучтённого Эскара висело на шее рассветное сокровище, проверить это можно было единственным путём. Провести ритуал. А как его проводить - Жиль, конечно же, знал, потому что представлял себе это мгновение не раз. И загадывал себе драгоценность с диковинными свойствами - какие-нибудь абсолютные магические способности, понимание всех языков, на которых говорят живущие на земле, умение мгновенно постичь суть любой книги, не читая её… и что-то там ещё, сейчас уже и не упомнишь.
        А выпало ему что-то совсем иное, если верить племяннику, а с чего ему не верить? Он, несмотря на молодость, многое видел, изучил и знает, да и с рассветными сокровищами встречался. Поэтому - поверить, что он прав, да и всё. И очень вероятно, что каждому выпадает как раз то, чего ему недостаёт.
        Жилю в последнее время вообще выпало очень много, как он вдруг понял. Красавица невеста с невероятными, восхитительными, просто замечательными способностями, он о такой и не мечтал. Которая, более того, не просто согласилась выйти за принца, а смотрит ласково, говорит ещё ласковее, а тело её… в общем, тоже сплошь нежность и ласка, и к кому - к нему! Не к какому-нибудь юному красавчику.
        Три чудесных дочери - о да, он уже решил, что даст девочкам своё имя, нечего тут всяким Кресси предъявлять на них какие-то сомнительные права на том лишь основании, что покойный отец девочек им, нечестивцам, брат. И как же любопытно смотреть на пробуждение магического дара - и у буйной Аделин, и у маленькой Шарлотты. А Мари, судя по всему, тише едет и дальше будет. У таких сдержанных да старательных сила потом как пробуждается-пробуждается, что никому вокруг мало не кажется, стоит только на матушку юных дев посмотреть.
        И теперь ещё - непонятное сокровище.
        Наверное, Жиль думал слишком громко. Матушка юных дев проснулась и смотрела встревоженно.
        - Вы не знаете, который час? Девочки не приходили?
        - Нет, милая Мадлен, не знаю, и - не приходили. Но мы ведь можем подняться, выбраться наружу и всё разузнать?
        Разумная женщина всегда согласится с разумным предложением. Тем более что не было ни малейшего повода усомниться в этом предложении.
        В большой гостиной не было никого. И вообще в доме стояла тишина - как-то это было странно. Впрочем, Мадлен сходила к себе и рассказала - дети в порядке, занимаются полезными вещами, после вчерашнего - серьёзны, а некоторые - полны раскаяния. И она даже попросила госпожу Рокар, если можно, вместе с их завтраком принести для этих самых, которые полны раскаяния, сладкого пирога.
        Юные девы появились, когда взрослые поели, и пирог уже ждал их на столе. Мадлен проследила за тем, чтобы они поздоровались и уселись, и пошла наверх - что-то ей там нужно было со вчера разобрать, какие-то вещи.
        - А магический урок будет? - спросила Аделин, едва успев сесть.
        - Непременно, - кивнул Жиль.
        - А ей теперь тоже надо, - кивнула она на младшую сестрёнку.
        Шарлотта не светилась и не плакала, она пристроила рядом с собой на лавке деревянного коня вороной масти и сосредоточенно крошила на тарелку кусок пирога. Магический урок ей, кажется, был совершенно не интересен. А Жиль понял, что совсем не знает - чему и как учат таких маленьких детей.
        Тем временем крошки и кусочки пирога переполнили тарелку и начали валиться на пол.
        - Так, детка, давай-ка собирать это всё, - Жиль взял девочку за руку. - Представь, что все эти крошки летят к тебе на тарелку.
        - И снова станут пирогом? - тихо спросила Шарлотта.
        - Это вряд ли. Но хотя бы все они окажутся в одном месте.
        - Ладно, - согласилась девочка и зажмурилась - очевидно, представляла.
        Хорошо представляла - на тарелку собрались крошки, куски, оторвавшаяся у кого-то пуговица, маленькая ложка и паук, этот последний был жив и пытался шевелить ногами. Жиль вычленил его из мусора и отправил в раскрытое окно. И сказал Шарлотте, что она - молодец.
        - Вы не боитесь пауков? - тут же стала спрашивать неугомонная сестрица Шарлотты.
        - Нет, они здесь маленькие и не ядовитые.
        О да, мохнатых, ярких, крупных и очень ядовитых пауков он навидался в тёплых краях.
        - А пауков госпожи Жийоны?
        Жиль ничего не знал о том, что у госпожи Жийоны есть какие-то пауки, и Аделин просветила его в этом вопросе. Да-да, опытный и сильный маг-некромант. Откровенно говоря, сокровище. Прямо любопытно, кому достанется?
        А дальше уже они сдвинули приборы к противоположному краю стола и занялись магическим уроком. Преимущественно с Аделин - если её не загружать, то всем будет невесело. Немного поучаствовала и Шарлотта - передвигала посуду по столу. Мари смотрела на всё это очень внимательно и, вероятно, немного завидовала.
        - Мари, - сказал ей Жиль в какой-то момент, - вероятно, твои способности совсем не такие, как у твоих сестёр. Поэтому мы ничего о них и не знаем - пока.
        - Если даже Шарлотта уже маг, - вздохнула девочка.
        - Зато ты иголку держишь в руках лучше, чем они обе, - подмигнул Жиль. - Все люди разные, понимаешь? У меня был брат, он ничего не знал про силы ветра, зато слышал землю, как никто, много и хорошо строил, и потом всем построенным управлял. И силу свою он ощутил лет в десять, а до того - ни капли. И племянник от него такой же. А двум моим сестрицам достались одной огонь, а второй вода. Представляешь, четверо - и все разные.
        - А где ещё одна ваша сестра? - поинтересовалась Аделин. - Мы знаем только её высочество Катрин!
        - Анриетта живёт в своём замке, - Жиль улыбнулся воспоминанию детства, но сразу же стал серьёзным. - Ей не повезло - она слишком сильно выложилась, и не смогла восстановиться. Выгоревший огненный маг. Недоучившийся огненный маг.
        - Как это? - изумилась Аделин.
        - Её не готовили так же тщательно, как боевых магов-мужчин, а нужно было. Поэтому она отстояла замок, но - утратила способности и здоровье. Магия, детка, это серьёзно, страшно, а временами ещё и больно. Не веришь мне - спроси у супруги твоего дяди Саважа, когда доведётся встретиться. Ей многое дано, она много может, но - знает, какой ценой даётся сила. Возможно, она объяснит тебе, что чужие артефакты не следует брать, не зная, что это и для чего, и как работает.
        - Да поняла я, - вздохнула девочка. - Но я подумала - а вдруг у меня что-то получится?
        - И как? - улыбнулся Жиль, - получилось?
        - Ну да, я же смогла открыть портал! Только вот как раз туда его открывать и не нужно было, - она опустила голову.
        - Портал можно открыть двумя способами - в знакомое место и к знакомому человеку. Попасть туда, не знаю куда, не получится.
        - Я уже поняла. А путешествовать - только с кем-то, кто уже везде был?
        - Только с кем-то. Да и то не всерьёз. А на самом деле путешествуют своими ногами. Или хотя бы конскими.
        - Это далеко и долго!
        - Так в этом и есть вся соль, - подмигнул Жиль.
        Вошедший племянник был бодр и весел, впрочем, он всегда такой.
        - Как мило здесь у вас, - он оглядел стол с башнями из посуды и крошками от пирога вперемешку с мелкими предметами. - А у меня есть новости, и я хотел бы их обсудить.
        Мадлен как раз завершила ревизию принесённых вчера от Кресси сокровищ, когда снизу прибежала Аделин и сказала, что её зовёт господин Лионель.
        - Спасибо, я сейчас спущусь, - кивнула Мадлен. - А ты тем временем будь добра что-нибудь сделать с первозданным хаосом в вашей комнате.
        Вчера у дев, конечно же, не хватило сил разобрать принесённые из прежнего дома сокровища, их просто вывалили кучей на пол в детской и полюбовались. Сегодня с утра уже кто-то что брал, и куда-то положил, и ещё потом что-то добавил… в общем, не три воспитанных, в общем-то, девочки, а вихрь, ураган и неразбериха.
        - Точно, - не стала спорить Аделин. - Я только Мари позову, там много её кукол и их вещей.
        Дочь с радостным визгом съехала вниз по перилам, и Мадлен не успела её поймать и попросить ходить ногами, как то положено юной деве из приличной семьи. Зато услышала громкий крик о том, что вчера, оказывается, нашли любимую куклу Мари - ну ту, странную, не от мира сего, с зелёными волосами, и какое-то её приданое, так это ж теперь надо куда-то сложить!
        Почему Мари вдруг понадобилась кукла с зелёными волосами - никто не понял, но дочь эту куклу честно шила, и делала ей волосы из необыкновенных и весьма редких вышивальных ниток изумрудного цвета, и потом плела косы и одевала в диковинное платье. Кажется, эта кукла была не то феей, не то каким-то иным волшебным существом. И Мари очень расстроилась, когда кукла не нашлась в момент отъезда от Кресси. Интересно, где девочки её вчера отыскали? Мадлен только спустилась на второй этаж, а все три девы уже неслись ей навстречу - упорядочивать кукол. И хорошо. И даже можно разрешить им потом пойти погулять - с Луизой и Николь, конечно же.
        А в гостиной, посреди разгрома - очевидно, остался от магического урока - пили арро господин Лионель, её величество Маргарита и принц.
        - Госпожа Мадлен, вы не видели сегодня госпожу Жийону? - его преосвященство налил ей в чашечку густой пахучей жидкости и пододвинул сливочник.
        - Нет, - покачала головой Мадлен.
        И прежде, чем сесть, привела в порядок стол. Магической силой, не руками. Грязные тарелки - в стопку, ложки-вилки - сверху, крошки и мелкий мусор - в кучку и на улицу, вроде бы, там никого нет. Пуговицы, булавки и ещё какие-то мелочи - тоже в кучку, потом разберёмся, чьё это и откуда.
        Тем временем господин Лионель вызвал госпожу Жийону по магической связи и очень просил прийти, а потом с восхищением смотрел на действия Мадлен.
        - Благодарю вас, госпожа Мадлен. Вы фея.
        - Ничего подобного, это просто воспитание нашей матушки. Боюсь, мои дочери не заслужили бы у неё одобрения.
        - Зато они заслужили одобрение у меня, - улыбнулся принц. - Правда, об обучении Шарлотты нужно разговаривать с кем-то, кто больше знает о магии у маленьких детей. Вроде бы домашний маг Вьевиллей должен с таким сталкиваться время от времени.
        - Точно, нужно пригласить его в гости, или уже самим наведаться в Пале-Вьевилль, - согласился господин Лионель.
        - Доброго дня всем, - госпожа Жийона появилась неслышно, как кошка.
        Королева Маргарита тут же усадила её рядом с собой и дала в руки чашку.
        - Говорите, кузен. Мы готовы вас слушать.
        Господин Лионель обвёл их всех довольным взглядом, и сказал:
        - Господин Бернард привёл Жан-Люка Кресси в свой дом на улице Доброй Хозяйки, недалеко от городских стен. С виду тот дом невелик - один этаж и чердак, но обладает обширным подвалом. Подвал распространяется ещё и под два соседних дома, глубину того подвала установить не удалось. Из подвала есть подземный ход, один, выходит за стену, на выходе из него - оставлена засада. Сегодня утром в окнах дома видели как хозяина, так и вашего бывшего родича, госпожа Мадлен. Также в доме живут четверо слуг. Дом, конечно же, караулят. Если господин Бернард не освоил каких-нибудь удивительных способов перемещения, а ему вроде бы не с чего, и если он надумает куда-нибудь отправиться - мы тотчас узнаем. Но я бы предложил не тянуть кота за хвост и нанести ему визит - завтра, после рассвета. Пока он вроде бы отлёживается - сокровища при нём больше нет, а побили его вчера неплохо. Господина де Кресси почему-то почти и не побили, только напугали, но он тоже сидит внутри и не показывает наружу даже кончика носа.
        - А что младшие Кресси? - спросила Мадлен.
        - А что они могут? Ничего, - пожал плечами господин Лионель. - Твердят, что всё это - идея Жан-Люка, что это он проигрался младшему Эскару, а их ни во что не посвящал, и о господине Бернарде они почти ничего не знают - он приходил всего один раз и уже довольно давно. Если точно - в тот день, когда в Пале-Вьевилль матушка устраивала праздник для сестрицы Лионеллы.
        - Но вы, дорогой племянник, вчера обмолвились, что знаете этого непонятного господина Бернарда, - сказал принц. - Будьте любезны, расскажите.
        - Извольте, - кивнул господин Лионель. - Когда я обнаружил, что с господином Жан-Люком имеет какие-то дела Габриэль Эскар, то заинтересовался ещё и господином графом. Оказалось, что граф-то он граф, но в его графстве дела не очень, несмотря на серебряные рудники, которые ещё пару лет назад приносили его отцу и королевству в целом неплохой доход. Работы на рудниках ведутся плохо, на полях ничего не растёт. А господин граф проедает доходы прошлых лет - его отец оставил ему неплохое состояние. Но у Эскара есть ещё такое наследство, как семейная тяжба с родичами - Лакурами. Это ветвь их же семейства, которая лет сто назад отправилась искать счастья на службе короля Рокелора - да-да, кузина, это уже о вашем наследстве, - Лионель с улыбкой поклонился госпоже Маргарите. - И в настоящий момент есть целый один барон Шарль де Лакур, который является придворным магом на службе его величества Генриха. Ему около сорока лет, он маг-погодник, женат на особе небогатой, но немного одарённой магически, и четверо его детей имеют несомненные магические способности. Барон помнит о родственных связях и регулярно
затевает судебные тяжбы - раньше с отцом нынешнего Габриэля Эскара, а ныне - с ним самим, о том, что ему полагается часть дохода от серебряных рудников - или сопоставимая компенсация. Бедняга Габриэль вскоре разорится на судебных расходах, но пока его дальним родичам не присудили ничего.
        - А что же наш вчерашний герой? - проворчал принц, поглаживая под столом руку Мадлен.
        - А вот теперь мы подходим к нему. Когда я искал людей, что-то знающих о тяжбе Эскаров и Лакуров, мне показали неприметного скромно одетого человека - вот, мол, поверенный нынешнего Эскара, он в курсе его дел и помогает ему справляться с нападками родичей-магов. Господин Бернард - так он всем представляется. Однако, я не сразу догадался выяснить, что известно о нём в Судебной палате, причём не только в официальных документах, но и у служащих там людей, которым по сути их положено разное знать. Если и не в официальных документах, то хотя бы - на словах. И ещё кое-что знают, не поверите, священнослужители, обитающие в далёких южных горах - и я нашёл, кого спросить, и как получить сведения по-быстрому. Так вот, наш герой - Эскар по отцу и Лакур по матери, - господин Лионель, очевидно, насладился выражающими разные эмоции взглядами и продолжил. - Там была какая-то дивная история - не то о великой любви, не то о хорошем расчёте. Отец господина Бернарда - кузен отца Габриэля Эскара, их отцы - родные братья. Он соблазнил дочь тогдашнего барона Лакура и отказался жениться, тогда его убили, а опозоренную
девушку выдали замуж за другого. То есть ребёнок носил фамилию мужа своей матери, но фактически по крови являлся Эскаром. Наверное, он мог получить от матери или от деда фамильный камень Лакуров, который они увели у Эскаров, когда уходили, не прощаясь. И судя по тому, что сокровище безропотно ему служило - господин Бернард его не украл. Очевидно, он знал, чем владел, потому что пользовался, и я думаю, не только вчера. Осталось понять, зачем ему Габриэль Эскар и госпожа Мадлен. Но это он, думаю, должен рассказать нам сам. Более того, я побеседовал обо всей этой истории с его величеством, и у меня есть официальные полномочия допросить и господина Бернарда, и господина де Кресси, и если я сочту нужным - задержать обоих.
        - Значит, нужно наведаться в гости, - согласился принц.
        - Только сначала разберёмся с камнем, - заключил господин Лионель.
        Для разбирательства с камнем требовалось дождаться рассвета. Жиль терял всякое терпение - он уже очень хотел что-нибудь предпринять, но - нужно было ждать, а мало что на этом свете он так не любил, как ожидание.
        Он связался с Жакеттой и узнал, как там поживает её граф де ла Мотт. Балбес поживал неплохо - спал, ел, и что там ещё балбесы делают. И даже его милость Котальдо накануне проникся положением балбеса и ночью приходил его лечить, оказывается. Ну всё, совсем в семью принял. Жиль даже спросил дочь - когда там они намерены обвенчаться, но та только усмехнулась и сказала - после вас, господин Жиль. Я должна быть уверена, что вы в хороших руках, и у вас всё в порядке. И что есть, на кого оставить и дом, и хозяйство, и ещё замок Акон. А на вопрос - готово ли у неё свадебное платье, и что там ещё положено девам, выходящим замуж, она только посмеялась и ответила - готово. Ей очень хорошо помогла её высочество Катрин, и она, Жакетта, той очень благодарна. О да, Катрин любит всю эту суету со свадьбами и прочим, а тут - целая ещё одна племянница, в судьбе которой можно поучаствовать. Или не в судьбе, но хотя бы - в подготовке свадьбы.
        После разговора с Жакеттой Жиль наведался к Мадлен. Она с дочерями вместе что-то шила - даже маленькая Шарлотта плела какую-то верёвочку, надо же, умеет! Ему предложили сесть и что-нибудь рассказать. О путешествиях - попросила Аделин.
        - И что же интересует великого мага? - усмехнулся Жиль.
        - Не знаю. Что-нибудь необыкновенное, - вздохнула девочка.
        - Расскажите о сокровищах, - улыбнулась Мадлен. - Вы ведь говорили, что искали и хотели добыть.
        - О каких сокровищах? - тут же навострил ушки великий маг. - Нам нужны сокровища!
        - И что великие маги будут делать с сокровищами? - поинтересовался Жиль.
        - Как что? Любоваться, - сообщила Аделин. - Открывать утром тайник и смотреть.
        Вот так. Открывать тайник и смотреть.
        - И какое бы ты хотела сокровище?
        - Красивое. А какие вообще бывают?
        - Вот в том и дело, что бывают - разные.
        Жиль в очередной раз рассказал занимавшую умы в последние дни историю, и попытался припомнить, о каких волшебных предметах слышал сам.
        - Бывает волшебное оружие - например, как у вашего дяди Саважа. Только не вздумай хвататься - порежешься, истечёшь кровью, и никто тебя не спасёт.
        О том, что супругу Саважа спасли, лучше пока не упоминать, потому что спасти-то можно и не успеть.
        - А кольца? - продолжала интересоваться Аделин.
        - И кольца. Мне, например, хотелось обладать кольцом, которое позволяло понимать любого человека, на каком бы языке он ни говорил и как бы ни думал.
        - А это зачем? А бывает такое кольцо, которое позволит победить любого врага?
        - Любого - наверное, нет. Враги бывают разные. Кого-то можно испугать, кого-то заговорить насмерть, кого-то надо непременно бить, а кого-то обязательно посадить под стражу.
        - Или убить? - дева вертела в руках иголку.
        Жиль вспомнил, что вчера скотина Бернард вынимал из себя какую-то иголку.
        - Скажи, это ты вчера иглой сражалась?
        - Не иглой, булавкой. Обычной, не магической. А что он угрожал Шарлотте! Шарлотта маленькая, никого побить сама не умеет. А я могла бы - по голове бы его стукнула, ну, как вы потом.
        - Только ему бы это нисколько не помешало. Так вот, кольцо. Таким кольцом хвастался один человек - будто оно досталось ему от умирающего друга. Но он даже не был магом, и все возможности того кольца были ему неподвластны - так мы тогда думали. Мы - это я и один мой приятель, звали его Олаф, и происходил он с далёкого Севера, где полгода - день, и солнце никогда не заходит за горизонт, а полгода - ночь, и солнце никогда не показывается людям. Это он так рассказывал, я сам не видел. По его словам, там ещё и холодно - снег, лёд, реки замерзают, и даже море местами замерзает тоже. Если по мне, так нет ничего хуже холода, я лучше перетерплю любой жар, но холод - это не по мне. У меня сразу же пропадает воля к жизни. Поэтому я и не поехал с ним к нему домой, хоть он и звал. Но он был магом, он справлялся и с холодом, и с тьмой, и ему очень хотелось побывать в тех краях, где не бывает зимы. Там-то мы и встретились.
        Он тоже, подобно нашей Аделин, хотел добыть себе какое-нибудь сокровище, и любоваться на него по утрам - наверное. Эх, сколько планов мы с ним построили, чтобы добыть то самое кольцо! Олаф говорил, что оно поможет ему понимать зверей - хозяев вечных льдов, с которыми сейчас очень сложно договариваться. Они жертвуют тем хозяевам часть охотничьей добычи и часть приплода домашнего скота - потому что иначе их самих могут съесть. И Олаф надеялся, что волшебное кольцо поможет ему понять, что же на самом деле нужно хозяевам льдов и чем ещё их можно умилостивить.
        Мы шли за тем человеком, владельцем кольца, по пятам. Он был болтуном и хвастуном, постоянно задирался к разным встреченным забиякам, и имел множество возможностей потерять жизнь - но обычно выходил сухим из воды, пока однажды не задолжал пустынному демону.
        - Кто это - пустынный демон? - нахмурилась Аделин.
        - Это могущественная сущность, очень сильная, очень опасная и практически бессмертная. Они не любят людей, но пользуются людскими слабостями, и охотно ловят алчных и нетерпеливых. Владелец кольца так и попался - он при помощи артефакта вызвал того демона и при помощи кольца смог с ним поговорить и попросить у него победы в каком-то очередном поединке, и тот обещал, но - взамен попросил душу. Парень был глуп и согласился - можно подумать, у него была запасная! И потом, когда он в придорожной гостиничке рассказывал, что демон идёт за ним по пятам, над ним посмеялись - что ж ты, мол, неужели не знаешь, что нечего обещать душу кому попало, да ещё за такой пустяк, как победа в поединке? Только вот дальше всем пришлось туго, потому что тот демон явился и потребовал обещанную плату. Гостиница была и впрямь очень мала, она стояла в небольшом оазисе - посреди пустыни родник с хорошей водой, деревья - потому что там есть вода, и несколько домов, ведь люди способны жить везде, где хоть как-то можно спастись от холода, зноя, ветра, воды или ещё каких природных неудобств. Нас там было в ту ночь с десяток
путников да хозяин, и это оказалась очень жаркая ночь, скажу я вам. Никогда не сражался с демоном, и это хуже, чем десяток разбойников, и даже - чем десяток магов, потому что он сильнее, он могущественнее и вообще не человек - то есть думает по-другому. Мы его не убили, но хотя бы развоплотили - вместе, четверо магов и семеро обычных людей, но - прежде, чем развоплотиться, он забрал-таки душу у того дурака. Тело осталось, и кольцо на нём - осталось тоже, и Олаф так смотрел на меня - что я решил, раз ему нужнее, то пусть он и забирает. Мой дом не на далёком севере, и меня там не угрожают съесть никакие неведомые звери.
        - И что? Он забрал то кольцо и ушёл? - со вздохом спросила Мадлен.
        - Забрал, но ушли мы вместе, и ещё около года вместе странствовали - непрямым путём до побережья Срединного моря. Там он сел на корабль, идущий куда-то в сторону Фаро, или Кайны, я уже не помню, и оттуда уже собирался ехать домой сушей, а потом - и ещё как-нибудь. А я задержался.
        - А кольцо? Научился он понимать зверей?
        - Знаете, да. И очень помог мне в одном непростом деле, - Жиль вспомнил, посмеялся воспоминанию.
        Если бы не Олаф и не то кольцо - не видать бы ему его милости Котальдо. Нужно познакомить зверя с Мадлен и девочками, и Жиль очень надеялся, что дамы не испугаются. Жакетта ведь не испугалась!
        Когда их всех позвали к ужину, то оказалось, что неугомонный племянник снова притащил своего приятеля Дамиано, а у того оказалась при себе некая книга. Изучать книгу договорились, когда дети отправятся спать - дабы не вводить великих магов во искушение. Конечно, книга была вовсе не на франкийском языке, но кто ж их знает, великих-то магов?
        Великие маги отправились спать достаточно безропотно - Мадлен сходила с ними наверх и вернулась быстро, сказала - завтра девы ждут от Жиля новых сказок про волшебные кольца и пустынных демонов, им понравилось. И оставалось только расчистить стол, выложить камень Лакуров и показать Дамиано.
        У того прямо глаза засверкали - надо же, ещё одно рассветное сокровище!
        - Знаете, я видел, как вы понимаете, одно - знаменитый кинжал нашего друга Джианно, но слышал ещё об одном. Его видел мой отец - у кого-то из приезжавших к нему морских властителей, и это тоже был камень - сапфир на подобной же цепи и подобного размера. Он позволял своему носителю слышать мысли окружающих - даже если тот не был магом, а владелец камня как раз магом не был. Но отцу никогда не приходило в голову гоняться за рассветными сокровищами, а когда его однажды спросили - он сказал, что гоняться за пиратами и работорговцами - полезнее и душеспасительнее. А сокровища - дело наживное и преходящее. И вообще, у него уже есть сокровища - дети и внуки, так и сказал. Теперь, очевидно, в число сокровищ вошли супруга и ещё одна дочь. И Анжелика, супруга нашего Джианно - госпожа Элизабетта её тоже всё равно что удочерила.
        - А в книге-то что? - спрашивала королева Маргарита.
        - Один из известных списков этих самых сокровищ. Что с ходу смогли найти в библиотеке Ордена Света - то я и притащил.
        Далее открывали книгу, искали там тот список - двадцать восемь предметов, не шутка! - и смотрели, нет ли чего-нибудь похожего на имеющийся в их распоряжении камень. И что вы думаете? Укуси меня котик, подумал Жиль, потому что нашли.
        Назывался он «камнем твёрдости», добавлял уверенности в намерениях и физической прочности своему носителю. И если носитель не является магом - то ещё немножечко умений в магической атаке. Нетрадиционной магической атаке - потому де ла Мотт её и не распознал. Нужно тренировать балбеса, а то приложит кто-нибудь совсем хорошо - и что Жакетте останется? А раз он её радует, то должен быть здоров и силён.
        Дамиано Велассио остался до рассвета - сказал, что хочет увидеть ритуал, для общего, так сказать, развития. Её величество поддержала - что хоть и не маг, но невероятно любопытно. А участие остальных вроде бы подразумевалось само собой. Правда, Жиль всё равно потом ещё спросил Мадлен - будет ли она с ним в этот момент. Она улыбнулась и ответила - конечно. И в этот, и в другие, очевидно, тоже.
        Перед рассветом все они выбрались из дома наружу, и даже за стену - на берег реки. Для чистоты эксперимента, так сказал племянник. И там, вне периметра охранных заклинаний, сначала госпожа Жийона подтвердила, что не претендует на сокровище и передала его Жилю, а потом уже и Жиль принял, и сказал, что покорять мир больше не намерен, а вот охранять свои сокровища - очень даже, и артефакт ему нужен в первую очередь для этого благого дела.
        Окроплённый кровью камень засиял в рассветных лучах и облил своим светом и Жиля, и всех, кто был рядом. Очевидно, взял в свидетели. Это было красиво и вдохновенно.
        И даже спать уже после всего хотелось не так сильно.
        Для того, чтобы попасть в столицу быстро, был нужен портал. Им помог Дамиано - сначала отправил Лионеля, Жиля и Жийону, а потом уж должен был отправиться домой сам. Лионель не думал, что Жийона снова с ними соберётся, но она сказала, что один раз уже пригодилась, и оделась в неприметное тёмное платье и строгий чепец. Пойди признай в такой одежде одну из дам развесёлого двора королевы Маргариты!
        В столице начали с Пале-Вьевилль. Господин маршал осмотрел отряд и хмыкнул, и велел взять с собой десяток обученных людей, напополам магов и обычных. От такого предложения никто бы в здравом уме не отказался, поэтому взяли людей и коней и отправились на улицу Доброй Хозяйки. В месте отворота с улицы Сент-Эме дежурный человек Вьевиллей отчитался - обитатели дома на месте, наружу никто не выходил с позавчера, ещё один пост - на дереве возле дома, у ребят артефакт невидимости.
        Это правильно, нечего пугать добропорядочных соседей господина Бернарда. Хотя, как Лионелю удалось узнать, непосредственно у него соседи есть только с одной стороны, с другой - дом заколочен и продаётся, и так уж года два. Интересно, а вторые соседи как ему разрешили рыть подвал под своим домом тоже?
        Проехали по улице с достоинством и в ногу - пусть случившиеся зеваки полюбуются на выправку людей господина маршала. Спокойно спешились возле дверей нужного дома, и Лионель постучал. И на предложение идти своей дорогой потребовал открыть - именем его величества.
        Уж наверное средь бела дня да после недавних беспорядков мало кто в столице рискнёт не отпирать в ответ на такое требование. Не рискнули и тут. Открыли - двое, поклонились, один, что был постарше, пробурчал - мол, сразу бы и сказали, что королевская служба.
        Треть отряда оставили за дверями и на связи, остальные пошли в дом, причём Жийона сделалась невидимой. О да, некроманты умеют, и это не обычная невидимость, и не иллюзия, это нечто иное, доступное только таким, как она или Марсель. По сведениям наблюдателей, в доме шесть человек - четверо слуг и те двое, кто им сейчас нужен. Вот и проверим.
        В гостиной, куда привел слуга, навстречу Лионелю и прочим поднялся господин Бернард. Он отставил кубок, из которого что-то пил, преувеличенно внимательно оглядел пришедших и обратился к Лионелю.
        - Не скажу, что рад вас видеть, ваше преосвященство, это будет неправдой. Вы на этот раз прикрылись королевским словом?
        - Отчего это я прикрылся королевским словом? - позволил себе недоумение Лионель.
        - Так вас теперь и не тронуть, - усмехнулся Бернард.
        - Зачем же меня трогать? Со мной нужно разговаривать, со мной и с его высочеством.
        - Да, чтобы вы уже угомонились и не мешали добрым людям делать свои дела, - и так смотрит, что, очевидно, Лионель должен был тут же устыдиться и отправиться обратно.
        Только почему-то Лионелю этот вариант не подходил.
        - Если дела добрых людей входят в противоречие с моими делами - извините, я никак не могу угомониться.
        - Но всё же постарайтесь. Понимаете, судьба вдовы де Кресси и её детей - не ваше дело, - проникновенно сказал тот.
        - Отчего это? Судьбу госпожи Мадлен доверил мне её брат. Тут уж извините - господа Кресси сами так решили. И мы с герцогом Саважем сочли, что его сестра достойна лучшего, нежели этот дом и это семейство. Более того, судьба госпожи Мадлен определена, и она в самом ближайшем будущем вступит в новый брак, полагаю - лучше прежнего. И её новый супруг наилучшим образом позаботится о её детях - они, по крайней мере, получат достойное магическое образование, чего никак нельзя было ожидать от любого из семьи де Кресси.
        - А вот это, как раз, несусветная глупость - давать девицам магическое образование, - сообщил Бернард. - Потому что эти девицы потом отбиваются от рук и не умеют себя вести - ни юные, ни взрослые. То магические шары, то мебель разваливать, то окна ломать, - проворчал он.
        Лионель молча обменялся усмешкой с Жилем - о да, кажется, кто-то вообще не имеет понятия о магах и магии. Тогда вдвойне странно - зачем всё это?
        - Боюсь, ваши измышления на эту тему сейчас меня мало интересуют. Но у меня есть повеление его величества - разобраться в том, что происходит. Потому я сейчас здесь. И желаю, чтобы вы и скрывающийся у вас здесь господин де Кресси ответили на мои вопросы.
        - И что же мне будет после того, как я отвечу? - сощурился Бернард.
        - А это уже зависит от того, что ответите. И как потом договоримся. Сейчас пока мы настроены против вас - потому что вам не следовало обижать госпожу Мадлен и угрожать крошке Шарлотте. И за это вам придётся ответить, так или иначе. Но если за вами нет больше ничего - то мы можем разойтись достаточно быстро и достаточно мирно. Дамы отбились и не пострадали, поэтому и мы вас с ходу тоже не убьём.
        - Сначала послушаете? - усмехнулся Бернард.
        - Именно. Родич, давайте поможем ему начать говорить, а то он до завтра будет нам головы морочить, - глянул Лионель на дядюшку.
        Тот только выдохнул - зло выдохнул, надо сказать - и, судя по всему, взял Бернарда за горло, то есть - какие-то силы, которые ему подчинялись, сделали это на него сам он и пальцем не пошевелил. Более того, Бернард стал медленно подниматься наверх - к потолку. Потолок здесь был не так высок, как в гостиной Кресси, но Лионель предполагал, что Бернарду было неприятно.
        Жиль подержал его недолго - и снял воздействие, тот так и плюхнулся на пол.
        - Господин Бернард, говорите по-доброму. Мой родич не отличается ни добросердечием, ни терпением.
        - По-доброму я вам уже сказал - это моё дело, - отрезал тот, отдышавшись.
        - Нет, не ваше. Уже королевское, вы меня невнимательно слушали, - покачал головой Лионель.
        А далее Бернард схватил со стола лежавший там колокольчик и затрезвонил, что есть мочи. Лионель оглядел своё воинство - всем приготовиться, и понадеялся, что госпожа Жийона всё слышит и правильно оценивает обстановку.
        Прибежали здешние слуги - со шпагами, Бернард кивнул им на Лионеля и прочих, и те радостно набросились на королевских посланцев. Они с лёгкостью прошли магическую защиту, а удар Лионеля едва не вернулся к нему самому - он успел отклониться в последний миг.
        Эти люди были иммунны к магии - вроде пленного короля Рокелора.
        Что ж, драться оружием тоже все обучены, так что - вперёд. Шестеро против девятерых, не такой и плохой расклад. Другое дело, что пока Лионель понял и скомандовал, двое магов попали под свои же удары, зато не-маги с лёгкостью обезоружили двоих нападавших. Откуда-то взялся болван Кресси и тоже ввязался в драку - он дрался хуже Бернардовых слуг, мешался под ногами и получил от кого-то по голове, ему и хватило. Рядом повалился на пол один из тех, кто имел иммунитет к магии. Похоже - запустил своей дурной головой какой-то механизм, и часть пола ушла из-под ног, видимо - открывая тот самый подвал, который расползся на два соседних участка.
        Тем временем господин Бернард тоже не терял времени даром - он попытался подобраться поближе к Лионелю и проткнуть его, но не вышло - получил по клинку с такой силой, что от отдачи заболела рука, он ею затряс и на некоторое время выбыл. А из четырех его защитников на ногах остался последний.
        Этот последний добрался до Бернарда, они стояли рядом, тяжело дышали, а потом Бернард достал из-за пазухи что-то и швырнул вверх.
        Грохот, треск. Кажется - валится потолок. Лионелю на голову определённо свалилось что-то тяжёлое, а потом его дёрнули куда-то и потащили - в невероятной тишине, под молчаливое сопение. Вокруг кружили какие-то тени, они были то белесыми, то серыми, то радужными. Они то молчали, то болтали, то пели - все разом стройным хором, или - каждая на свой лад. И ещё было нечем дышать. Когда Лионель окончательно решил, что ему проломили голову насмерть, его вышвырнуло в нормальный обычный мир - посреди улицы Доброй Хозяйки.
        Он лежал на мостовой, к нему склонились какие-то из его людей и госпожа Жийона.
        - А где его высочество? - спросила она. - Я его не увидела, иначе тоже попыталась бы вытащить.
        Лионель повертел головой - родича рядом не было. Были те трое, кто оставался снаружи, ещё трое с ранениями разной степени лежали рядом - хорошо, вытащили, пока не началось, двое сидели на мостовой - тоже живы, болван Кресси лежал с закрытыми глазами, но дышал - и его вытащили, надо же. Не было видно ещё двоих, господина Бернарда - и дядюшки Жиля.
        Дома, в котором они беседовали с господином Бернардом, тоже больше не было - вместо него улицу уродовала груда развалин.
        Жиль пришёл в себя.
        Это была обычная процедура - он приходит в себя. Где-то, когда-то, очевидно, после чего-то. Интересно, после чего на этот раз? И что скажет Жакетта? Вообще она необыкновенно терпелива и сдержанна, и никогда не позволяет себе комментировать его похождения. Но наверное, и её терпению когда-нибудь придёт конец?
        Что сначала - открыть глаза или проверить части тела? Ладно, пусть будут части тела, тело важно, если будет хоть малейшая возможность выбраться из неприятности - тело выберется. Как там у нас сегодня?
        Голова есть, даже не болит, хоть и в целом тошновато. И кажется, он падал и ударился, потому что вроде бы шишка. Дотянулся рукой - точно, шишка. Заодно выяснил, что правая рука шевелится. Левая - тоже. Это хорошо.
        Дальше ноги, ноги - это с некоторых пор сложно, и оттого неприятно. Но правая вообще вела себя прилично, а левая отзывалась, если ею шевелить, но - если он куда-то падал, то в целом могло быть и хуже.
        Стоп, у него же невероятный артефакт, который должен облегчить как раз выход из таких вот неприятных историй - мешать рассыпаться на кусочки после того, как куда-то провалился! Жиль пощупал - всё верно, висит, родимый, на шее, под счастливой сорочкой, не колышется. Значит, можно открыть глаза.
        Только открытие глаз не дало ничего, ибо вокруг было темно. Как в пустыне ночью. Как в жарком влажном лесу - той же ночью. Как на чердаке дома… только какого дома? Лимея, Акона, столичного особняка? Ладно, не важно.
        Жиль пошевелился - всё же, он на чём-то лежал - и зажёг пару магических огней, осмотреться. Двух оказалось мало, потому что ничего-то он не понял, и - прямо как великий маг Аделин - добавил десяток. И приподнялся на локте, и оперся спиной на что-то сзади.
        И восхитился.
        Потому что находился он в помещении изрядных размеров, где только взяли такое, и чего тут только не было! Оружие - как холодное, так и огнестрельное, на любой вкус. Бочки с порохом. В углу - пушечные ядра, небольшие, и пушка при них, всё, как положено. Неплохой такой склад. И, кстати, если взорвать - будет неплохой такой фейерверк, де ла Мотту понравился бы.
        В потолке зияла дыра. И никакой лестницы, или что там ещё бывает - чтобы добраться до той дыры. А потолок весьма высок, не допрыгнешь. То есть, усмехнулся про себя Жиль, без подготовки не допрыгнешь.
        Чёрт побери! Это, очевидно, подвал Бернарда Эскара - о котором говорил племянник, что тот подвал расползся ещё под два соседних владения. И этот Бернард, холера, что-то как раз взорвал - удивительно, что подвал остался неповреждённым, толстые стены, что ли? Долго готовился - только к чему?
        Звук движущегося тела заставил собраться и оглядеться. И добавить огней в ту сторону, откуда доносился звук.
        Из-за пушки выбрался, потирая голову, господин Бернард. Тот самый, которого била Мадлен. В которого Аделин втыкала булавки. Который пугал Шарлотту. И который выделывался перед племянником, прежде чем грохнуло. Надо же, живучий! Другой бы уже об ту пушку голову насмерть проломил, а этот только почёсывается.
        - Тьфу! - сообщил Бернард. - Выжил! Зачем только?
        - Не знаю, для чего господь решил тебя сохранить, - поддержал беседу Жиль. - Наверное, потому, что ты ещё не всё нам рассказал?
        - Ты зачем выжил, твоё вшивое высочество, - сообщил Бернард.
        Ну вот ещё, вшивое.
        - Сам такой, - сообщил Жиль. - Говори честно, что там у тебя ещё осталось? Или взорвём это всё - и дело с концом?
        - Можно и взорвать, - согласился Бернард. - Надо же, принц Роган готов к смерти!
        - А я к ней давно готов, - пожал плечами Жиль. - Поверь, повидать-то пришлось всякого. Только вот я не готов делать то, смысла чего не понимаю. И думаю, что убить тебя можно, и не взрывая этого всего.
        - Это как же? Попробуешь жечь - сам взлетишь, а некроманта у тебя сейчас рядом нет. Правда ведь, в доме Кресси меня уложил некромант?
        Ну да, госпожа Жийона ему не представлялась.
        - Да, с нами был некромант. Сегодня тоже был. Они, в целом, живучие, так что - с большой вероятностью наш некромант жив и на свободе.
        А о том, что некроманты практически вездесущи, лучше не рассказывать. Не знает - и не знает, а если вдруг откуда-то знает - то ему сейчас это знание всё равно не поможет.
        - Вы, маги, что-то совсем разучились полагаться на себя и свои силы, - Бернард почесал затылок, видимо - зашибленный. - И даже ходите толпой, для уверенности, наверное.
        - Что-то ты тоже не гнушался мощи рассветного сокровища, - усмехнулся в ответ Жиль.
        - Было - и использовал. Кстати, ты в курсе, что оно не станет служить вору?
        - Вору не станет, - согласился Жиль. - А если тот, кто добыл его в бою, возьмёт себе и решит поиспользовать - то оно не станет возражать, уж поверь. Вот тебе как эта штука досталась?
        - По наследству, самым правильным путём, - пробурчал Бернард. - Ни с кого не снимал и никого не убивал ради того камня.
        - И то хорошо, - усмехнулся Жиль. - Только угрожал матери убить её ребёнка. Как она там тебя не задушила-то на месте, не понимаю.
        - Ещё только не хватало, душить меня, - очевидно, он представил, и потёр шею. - Когда доберусь до неё - приструню, чтобы и не думала никого душить!
        - Да что в ней такого, что вы все к ней лезете-то? И ты, и племянник твой, или кто он там тебе, и Кресси эти безмозглые? Ну, дама из приличной семьи, ну маг, но она всю жизнь была дамой из приличной семьи и магом!
        - А тут, знаешь ли, у каждого свой интерес. Кресси хотят сохранить возможность выдавать замуж её дочерей - и справедливо полагают, что магов можно отдать и без приданого, да ещё и руки на том погреть. Дураку Габриэлю нужен маг, чтобы пугать моих рокелорских родичей. А мне эта особа подходит в качестве жены и матери моих детей - раз у неё стабильно рождаются маги даже от полной бездарности в этом смысле. Имея супругу-мага из хорошей франкийской семьи и одарённых детей, я смогу занять приличное положение при дворе. Пусть не мага, но - советника его величества.
        - И зачем же моему родичу такой советник, не подскажешь?
        - Твоему родичу, очевидно, незачем. А вот Генриху Рокелору - сгодится.
        - Тот Генрих, говорят, на ладан дышит.
        - Это сплетни, они нуждаются в проверке.
        - И как же ты собрался их проверять? Штурмовать Пале-Вьевилль?
        - Зачем? Попрошу обменять, например, тебя - на него. Думаю, мне отдадут одного умирающего короля в обмен на практически здорового королевского родственника, да ещё и придворного мага.
        - А вот это вряд ли, - покачал головой Жиль. - Мадам Екатерина очень зла на его величество Генриха, а его величество Карл не питает ко мне особой любви.
        - Тогда я поторгуюсь с Вьевиллями - маршал женат на твоей сестре, уж наверное не бросит родича помирать.
        - Маршал Вьевилль не идёт на поводу у разбойников и бунтовщиков, - покачал головой Жиль.
        Это было известно даже ещё и до нынешних беспорядков. Глупые они, бунтовщики и заговорщики.
        - Как же, а кто тогда освободил из дворца супругу Рокелора?
        Жиль посмеялся.
        - Сплетни нужно слушать, - назидательно сказал он. - Потому что освободили её два безбашенных приятеля - господин коадьютор Льенского архиепископства и брат госпожи Мадлен, второй - с супругой. Поговаривают, что ранил Рокелора как раз Саваж, а ожоги ему достались от того пожара, что устроила во дворце госпожа Анжелика.
        - Анжелика де Безье? К которой ты, говорят, сватался? - проявил Бернард знание придворных сплетен. - И Саваж увёл её у тебя?
        - Скорее, у моего племянника, - усмехнулся Жиль. - А меня господь миловал от такой супруги. И научил прислушиваться к тому, что говорят разные люди, особенно - те, от кого мы чего-то хотим. И если ты что-то хотел от госпожи Мадлен, то - что тебе мешало к ней прислушаться? А теперь, полагаю, немного поздно.
        - Чего это поздно-то? Скоро нас откопают мои люди!
        - А что, уже копают? - поинтересовался Жиль.
        - Должны, - сообщил Бернард.
        Раз должны - нужно торопиться. Он потянулся мыслью к небольшому ядру, лежавшему позади Бернарда, приподнял его и тюкнул дурака по плешивой башке. Тьфу, лучше уж вообще без волос, чем такое вот недоразумение.
        Тюкнутый Бернард ожидаемо завалился на бок. Жиль прислушался - дышит. И хорошо. Только вот что с ним теперь делать?
        Почему-то вспомнился де ла Мотт и его шуточки про превратить в жабу. Что ж, так тому и быть. Жиль усмехнулся - и превратил Бернарда в жабу. Жаба вышла роскошная - пупырчатая, зелёно-бурая, она жмурила глазищи и хотела ускакать в темноту, но Жиль погрузил её в сон и подтянул к себе поближе. Жабу нужно будет забрать с собой.
        Дальше следовало оглядеть подвал. Знание о мифических людях этого Бернарда и очень реальном складе оружия в их распоряжении тревожило, и об этом нужно было сообщить как бы не зятю-маршалу. Значит, пора начинать двигаться.
        Жиль попытался встать, это оказалось сложно, вдохнуть полной грудью тоже было больновато - ребро сломал, что ли? Ладно, дело житейское, хоть и неприятно.
        Морщась от боли, Жиль снял дублет и завернул в него спящую жабу. Сложил возле себя. Рядом положил снятые сапоги, пояс с сумкой, чулки и штаны - всё это не поможет, только помешает.
        Дальше следовало упаковать вещи. Жиль освоил такую упаковку давно, и спасала она его не раз в подобном положении - когда нужно выбраться из очередной засады. Под его взглядом куча превратилась в кучку размером с кулак, и была сложена в мешочек, мешочек Жиль завязал и повесил на шею.
        А теперь - трепещите, враги, сколько бы вас не было. И прощай, счастливая сорочка - жаль, что пришлось вот так её использовать, и спасибо любимой Мадлен, что подлатала. Заклинания в ветхом предмете содержались весьма мощные, и одно из них сейчас поможет.
        Жиль зажмурился и напрягся, ткань треснула и рассыпалась в клочья, а сам он уменьшился в размерах и принял форму мыши. Мышь понюхала воздух, зажмурилась - и взлетела. Долетела до дыры в потолке, выбралась в развалины домика, а уже из них - на улицу Доброй Хозяйки. Ожидаемо у дома не было никого - кроме пары стражников в дублетах зятя, но - им он в мышином облике ничего не объяснит, а показываться на улице голым средь бела дня - так решат, что королевский родич последний ум растерял.
        Лучше бы в Пале-Вьевилль, но домой, на улицу Багряной Розы - ближе. Значит, пойдём туда - хоть бы и на коротких мышиных лапках.
        Короткие мышиные лапки не очень-то годились для беготни по улицам, особенно - хромые мышиные лапки. И то спасибо госпоже Жийоне и артефакту, придавшему сил, потому что без волшебного камня Жиль бы уже совсем не мог ходить - ни на лапках, ни на ногах.
        Сколько он провалялся без чувств в том подвале? Пару часов, наверное. Потом ещё беседовали с Бернардом, и пока он наружу выбрался - в общем, на улицу Багряной Розы Жиль добрёл в сумерках. Ворота стояли запертыми - правильно, но он поднырнул под них и прихромал к порогу дома. Двери ему тоже никто не открыл, что немудрено. Эх, хочется уже внутрь, а у него, видите ли, лапки.
        Возможностей было две - вернуться в свой человечий облик на пороге или попытаться найти какую-нибудь неучтённую дырку в периметре. Или… добраться до приоткрытого окна караулки? Сил оставалось очень уж мало, всё же, мышь - зверёк мелкий, к дальним походам не приспособленный.
        Звериное чутьё завопило об опасности мгновением раньше того, как Жиля мягко взяли за шкирку и куда-то понесли. Он не сразу сообразил, что происходит, а потом разглядел в сумерках мощные когтистые лапы, легко обходящие дом сбоку. Его милость Котальдо вышел на вечернюю охоту!
        Жиль не знал, смеяться ему или плакать, и узнает ли его магический зверь в таком нечеловеческом обличье. Впрочем, его милость был осторожен - держал Жиля аккуратно, и когда заходил в дом через специально устроенный для него ход, пригнул голову, чтобы не задеть притолоку, и не дал защемить хвост. Хоть то ладно, потому что от болтания в зубах головой вниз у Жиля уже изрядно кружилась та самая голова. Он закрыл глаза и прислушался.
        Голоса. Жакетта, де ла Мотт, его парни - Аккарен, Сен-Мишель, Жироль, и кто-то ещё. Госпожа Жийона. А где племянник?
        Его милость разжал зубы, и Жиль шлёпнулся на что-то мягкое.
        - Что это? - изумилась Жакетта. - Зачем мне мышь?
        Жиль открыл глаза - ох ты, котик сгрузил его прямо ей на колени.
        - Наверное, это не простая мышь? - усмехнулась Жийона.
        Взяла его в руки, осмотрела. И положила на пол. Спасибо вам, добрая госпожа. На полу сподручнее.
        Последние оставшиеся силы Жиль потратил на то, чтобы вернуть себе подобающий облик. Ну как подобающий - нет, конечно, лежать на полу в голом виде принцу не очень-то подобает, но всё лучше, чем если бы его сожрал на улице какой-нибудь чужой кот. Или если бы Бернард и впрямь взорвал в том подвале весь порох. Эта мысль оказалась последней, потому что сознание вновь покинуло его, и изумлённых возгласов он уже не слышал.
        Правда, Жакетта довольно быстро привела Жиля в чувство, позвала Венсана и сказала ему нести для господина хотя бы сорочку. Дальше они с Венсаном надели на него ту сорочку, а потом вместе с де ла Моттом усадили его в кресло с высокой спинкой, и подсунули с разных сторон подушечек. Жакетта напоила его чем-то и командовала - нести подогретое вино, и ужин, и просто воды, и что-то ещё. И это было замечательно.
        Он даже задремал на какое-то время - видимо, настолько устал. Но потом очнулся, вспомнил, во-первых, о пленнике, а во-вторых, о сведениях, которые нужно передать господину маршалу.
        - Жакетта, детка, со мной был мешочек? На шее, вместе с артефактом?
        - Да, зелёный, я положила его на полку. Что в нём? Что-то важное?
        - Давай сюда, - Жиль встряхнулся, прогоняя остатки слабости и сна.
        Потом поспит.
        Мешочек был в порядке, Жиль аккуратно вытряхнул на стол его содержимое и расколдовал. Де ла Мотт изумлённо ахнул, Жакетта схватилась за голову, Жийона рассмеялась.
        - Хоть бы предупредили, что там! Я бы подстелила тряпочку, чтоб грязные сапоги на стол не складывать, - вздохнула Жакетта, но - с улыбкой. - Нет, не огорчайтесь. Главное - вы целы, вы вернулись, а ведь мы уже и не знали, как вас искать. Господин маршал обещал разбирать завалы завтра с утра. Кроме вас, пропал ещё хозяин того дома, и мы думали - вдруг он вас где-то держит? А вы вернулись, и вы с нами. Я сейчас расскажу госпоже Мадлен и его преосвященству, что вы дома и все хорошо.
        - Расскажи Лионелю, а госпоже Мадлен я скажу сам, - неужели тревожится? - Но сначала ещё один вопрос, про хозяина того дома. Надеюсь, он в порядке.
        Жиль принялся разбираться со своими вещами, размотал дублет - жаба никуда не делась. Она немного пожухла, судя по всему - ей тоже несладко пришлось, но - никто и не обещал, что будет хорошо.
        - Откуда жаба? - вытаращил глаза де ла Мотт. - Или постойте… Это вы кого-то превратили в жабу? Это… это Бернард Эскар? Жаба? Оп-ля!
        Балбес подскочил на месте не хуже котика с радостным воплем.
        - Господин Жиль, вы - великий маг! Вы - величайший из всех известных мне магов!
        - Брось, не так уж это и сложно, - отмахнулся Жиль.
        - У меня-то пока ни разу не вышло, - вздохнул балбес.
        - Жить захочешь - выйдет, - усмехнулся Жиль. - Ну что, дамы, никто не испытывает желания расколдовать эту жабу поцелуем? Всё, я пошутил, молчу-молчу, - Жиль отклонился от замахнувшейся на него жабьим дублетом Жакетты и подмигнул сделавшей страшные глаза госпоже Жийоне. - Госпожа Жийона, готовьтесь блокировать или вязать. На всякий случай, я больше не хочу рисковать.
        Жабу посадили на пол, она как раз оклемалась, начала шевелить головой и лапами и пытаться ускакать. Явился его милость Котальдо, потрогал жабу лапой, понюхал. Отошёл, сел рядом с Жилем. А Жиль произвёл необходимые манипуляции, и жаба, увеличившись в размерах, приняла облик Бернарда Эскара. Изрядно потрёпанного, но живого - судя по неровному, но несомненному дыханию.
        Жакетта осмотрела пленника, сообщила, что он не так уж и сильно пострадал, но - для всех будет лучше, если он некоторое время проведёт в связанном состоянии. Жийона пожала плечами - можно и не связывать, главное - обездвижить.
        Обездвиженного Бернарда перенесли на лавку. Жиль собирался сдать его зятю - тот непременно найдёт применение такому пленнику.
        Далее он связался с тем самым зятем. Господин маршал был весьма рад его появлению, так и сказал. С большим любопытством выслушал рассказ о складе оружия и боеприпасов, и об интересе к пленному королю Генриху, и, прямо не откладывая зеркала, распорядился послать отряд на улицу Доброй Хозяйки, и ещё - за стену, в то место, о котором говорил Лионель. Вероятно, имелся в виду выход наружу из подземного хода.
        - Честно сказать, неплохо было бы прибрать всё то добро, но если не выйдет - так хоть затопить, от мокрого пороха толку немного, - говорил Жиль. - Ты там скажи сестрице, пусть поможет - или, может быть, у неё есть какие-нибудь талантливые ученики?
        - Сначала попробуем сами добыть, порохом не разбрасываются, - усмехнулся маршал. - А если уж не выйдет - то спасибо за идею. Сам-то как?
        - Жить буду, милостью господней и стараниями дочери. И благодаря кое-чему ещё. Мне умирать не с руки, меня невеста ждёт, мне дочь выдавать замуж нужно. Одну. И ещё трёх учить магии.
        - Добился-таки? Ну, отлично, - рассмеялся маршал. - Катрин можно рассказать? Или хочешь сам?
        Жиль только рукой махнул - можно, что уж.
        - Только сделай милость, забери пленника. У меня и подвала-то подходящего нет. А у тебя хватает, и будет символично, если его поместить рядом с его величеством Рокелором.
        - Отчего не забрать? Сейчас отправлю людей, - кивнул маршал.
        Силы были на исходе, но Жилю обязательно нужно было связаться с Мадлен. Она обрадовалась - вот прямо обрадовалась! - хотела тут же бросить какую-то работу, что лежала у неё на коленях, и бежать к нему, но он улыбнулся и попросил её оставаться с девочками. Сегодня Жакетта присмотрит, сделает все необходимые процедуры, снимет боль… а завтра поглядим. Удастся встать на ноги - значит, он отправится к ней. А не удастся - там и увидим.
        За Бернардом явились от маршала, и Жиль отпустил с ними истомившихся без дела парней, и велел им пока побыть при маршале - если будет какая-то заварушка, так пусть они лучше там порезвятся, чем при нём сидеть.
        Жиль позволил де ла Мотту и Венсану утащить себя в спальню, а там уже Жакетта осматривала его, снимала боль в треснувшем ребре, перевязывала, делала компресс на снова разболевшуюся ногу и что-то ещё, но он уже не слышал - уснул.
        Мадлен отложила зеркало.
        Спасибо тебе, господи, за то, что есть магическая связь. И ещё за то, что она умеет этой связью пользоваться. И ещё за то, что её мужчина - маг, который может просто взять в руки зеркало - и сообщить, что дома и в порядке. Правда, лицо его было белое-белое, и улыбался он очень уж устало, но - совершенно искренне. Мадлен даже подумала, что он старается выглядеть перед ней получше - вот, мол, смотри, со мной всё в порядке - ну, почти, а завтра ты сама сможешь в этом убедиться.
        Ох, а ведь многим даже и в голову бы не пришло связаться и предупредить, даже магам. Так что… спасибо тебе, господи.
        Дверь тихо скрипнула и в её комнату заглянула королева Маргарита. Они сегодня весь день вдвоём - если не считать девочек, нянек и камеристок. Девочки спят, Луиза и Николь - тоже, Одиль пошла погулять - кажется, с кем-то из людей его преосвященства, и хорошо, Мадлен только рада будет, если Одиль найдёт в жизни что-то хорошее.
        Королева ещё после обеда сказала, что кажется, в столице у отряда какие-то неприятности. С ней связывалась Жийона, рассказывала, что не обо всех знает, что господину Лионелю досталось, и что Жан-Люка поймали и передали маршалу Вьевиллю. О принце она не знала ничего.
        У Мадлен достало сил промолчать, но из рук после этого известия валилось решительно всё. Даже Шарлотта изумлялась - что такое с тобой, мама, не говоря уже о старших. Девочки то по очереди, то разом приходили, брали её за руки, гладили по голове и всё пытались выспросить - что же случилось. А она сама не знала, что случилось. Потому и детям ничего сказать не могла. Даже сказку рассказывать не выходило - мысли разбегались.
        А сейчас можно не сдерживаться и перевести дух, и даже некоторое время не вытирать слёзы. Жив и дома. Жакетта всё сделает. И это с ним был волшебный камень, а если бы без камня? Об этом даже думать не хотелось.
        - Мадлен, какие-то новости? - королева села рядом на сундук.
        - Да, ваше величество. Всё хорошо. Он нашёлся и дома. И Жакетта поможет. По его виду - не всё в порядке, но - жив.
        - И спасибо всем высшим силам за это, - кивнула королева. - И пожалуйста, Мадлен, не нужно сейчас про величество. Просто Марго. Сейчас у меня нет сил быть королевой.
        - У меня, наверное, и вовсе никогда бы не нашлось, - покачала головой Мадлен. - А вам уже довелось столько вынести.
        - Ничего, к некоторой части того, что случилось, меня готовили, - Маргарита невесело усмехнулась. - Правда, не ко всему, но - уж как вышло.
        - От его преосвященства ещё были известия?
        - Да, недавно. Он в Пале-Вьевилль. Ему что-то упало на голову. Его осмотрели и госпожа Жакетта, и лекарь Вьевиллей, и сказали - ничего страшного, - она всхлипнула.
        Ох. А Мадлен-то думала, что она одна тут такая. Она обхватила Маргариту за плечи - как любую из своих дочерей.
        - Если госпожа Жакетта сказала, что ничего страшного, значит - так и есть. Я доверяю госпоже Жакетте. Может быть, у неё нет каких-то академических знаний, но очень много практического опыта. Я так поняла, что во время беспорядков ей пришлось лечить немало побитых голов. А ещё - проткнутые руки и ноги, ссадины и трещины, и пули, которые нужно удалять. Она не смогла спасти только Жанно, но там, как сказал его преосвященство, нужно было действовать быстрее и сильнее, потому что очень уж неприятно его ранили и сильно повредили внутренности. И я думаю, если бы были какие-то серьёзные неприятности, то всех пострадавших уже отправили бы туда, где сейчас мой брат. Вам доводилось бывать в Фаро?
        - Нет, - вздохнула Маргарита.
        - И мне нет, - согласно кивнула Мадлен. - Вдруг хотя бы дети посмотрят? Я слышала, там всё совсем не так, как у нас. Вместо улиц - речки. И нет леса, зато есть море. Вы видели море?
        - Нет, никогда.
        - И я никогда.
        - Может быть, вы навестите брата, и его супругу. Мне очень нравится Анжелика.
        - Я мало с ней знакома, - улыбнулась Мадлен, вспоминая несдержанную на язык юную особу. - Но вы ведь тоже можете её навестить. Я думаю, если вы попросите - его преосвященство договорится со своим другом, который умеет открывать порталы без камня.
        - Не знаю. Мне, наверное, лучше отсюда никуда не выбираться. И наверное, уже никогда.
        - Ну что же вы, Маргарита, всё наладится. Когда-нибудь и как-нибудь. Нужно верить, потому что как же иначе?
        - Я верила. Что смогу договориться с мужем - если и не о любви, какая уж там любовь, то хотя бы о дружбе. Что смогу убедить его - не делать ошибок, я лучше него знаю столицу и своих родичей, а он был слишком самоуверен. Да просто что буду жить - как все. А вышло не пойми как. И если бы не кузен, и не ваш брат и не Лика - то уже и говорить было бы не о чем.
        - А теперь - есть о чём, верно? Знаете, я и не подозревала, что в моей жизни когда-нибудь что-то изменится, думала - это уже навсегда. И хотела только, чтобы девочкам в жизни повезло больше, чем мне. Но оказалось, что повезло нам всем, и мне тоже. Простите, я сейчас это скажу. Вам не помешало бы остаться вдовой.
        - Да, было был неплохо, - кивнула Маргарита. - Но моя семья тут же захочет выдать меня замуж снова, ещё из каких-нибудь великих соображений. Поэтому… пусть уж как небеса решат, так и будет. А небеса, в общем-то, уже решили, - она зажмурилась и снова всхлипнула.
        - И что же они решили? - Мадлен не поняла ничего, но решилась уточнить.
        - Вы же, наверное, никому лишнему не скажете, а свои и так узнают. У меня будет ребёнок.
        - Вы… уверены? - осторожно спросила Мадлен.
        - Госпожа Жакетта вчера подтвердила. Целители не ошибаются. И… этот ребёнок вовсе не от мужа.
        - Да и бог с ним, с вашим мужем! Вот честно, обойдётся он и без вас, и без ребёнка!
        - Но если об этом узнает моя мать, она и на этого ребёнка построит какие-то планы.
        - А отец ребёнка? Он не сможет его защитить?
        Мало ли, кто там тот отец, вдруг это кто-то, кто не испугается королевы-матери!
        - Он не знает, - выдохнула Марго.
        - А может быть, ему стоит узнать? Или он настолько плох, что…
        - Он лучший из людей, - без колебаний сказала королева.
        - Ну так если лучший, то, наверное, ему можно рассказать? У него есть жена? Другие дети?
        Мадлен понимала, что в случае с Марго может быть вообще как угодно.
        - Нет. Нет-нет-нет.
        - Нет - это нет жены? Или - не рассказывать? - улыбнулась Мадлен, обняла Маргариту и принялась гладить ту по голове - да, как Шарлотту, и что же теперь?
        - Я не знаю. Я не настолько сильна духом, как Жийона, она - кремень, решила - значит, сделает. А я… мне ж, наверное, нужно пойти к мужу, и хотя бы просто встретиться с ним. Чтобы у сплетников был повод думать, ну, что это его ребёнок…
        - А может быть, его отец даст ему своё имя, и не нужен никакой ваш муж?
        - Он не сможет, - покачала головой Маргарита. - Нет, так делают, но лучше - не делать. Лучше и для него, и для ребёнка.
        Ох, как всё сложно-то.
        В дверь тихонечко постучали - не как принц, но похоже. Мадлен мигом подскочила и открыла, но - на пороге стоял господин Лионель.
        - Вы обе здесь, хорошо. Кузина, я уже потерял вас, честное слово, - он улыбнулся и сел на тот же сундук с другой стороны от Маргариты и взял её за руку.
        Он был бледный и очень уставший, вот прямо видно, какой уставший.
        - Расскажите хотя бы в двух словах, пожалуйста, - попросила Мадлен.
        - В двух - всё благополучно. В итоге. Господин Бернард не захотел подчиняться слову короля в моём исполнении, и обрушил на нас крышу своего дома. Меня спасла Жийона - как говорит родич, боже, храни некромантов. Впервые в жизни я вступил на их тайные пути, и это нечто, скажу я вам, милые дамы. Не уверен, что захочу попробовать ещё раз по доброй воле. А дядюшка Жиль спас себя сам, и ещё взял в плен господина Бернарда, представляете? Превратил его в жабу.
        - Что? - рассмеялась Мадлен. - В жабу?
        - Ага. Представляете? Я прямо жалею, что не застал ту жабу, мне рассказали Орельен с Жакеттой. Ещё он между делом нашёл тайный склад заговорщиков - представляете, дорогая кузина, господин Бернард хотел освободить вашего супруга, жениться на госпоже Мадлен и сделаться советником его величества!
        - Генриха, что ли? - Маргарита смотрела недоверчиво.
        - Да, можете вообразить? Рокелор никак нельзя оставлять без присмотра. Но там должны быть разумные придворные маги, если они не любят Эскаров - то уже кажутся мне приличными людьми, представляете? - смеялся господин Лионель. - Госпожа Мадлен, с родичем всё будет благополучно. Сегодня он, увы, не в лучшем виде и состоянии, но завтра готов предстать перед вами и всё рассказать о нашей странной экспедиции. А сейчас - не желаете ли вы, милые дамы, уже отправиться спать?
        - Но как вы попали сюда среди ночи? - улыбнулась ему Маргарита.
        - Ох, свалился на голову Орельену и очень попросил открыть портал. Он понял меня и всё сделал. Марго, вам не кажется, что мы никак не даём госпоже Мадлен улечься спать? - и он смотрел на неё так, что…
        Господин Лионель поднялся, поднял Марго, и уже хотел было выйти, осторожно её придерживая, но она вывернулась и обняла Мадлен.
        - Спасибо вам, - и расцеловала в обе щёки.
        Вот так.
        - Марго, я думаю, вам нужно рассказать, - тихо сказала Мадлен.
        - Рассказать? - изумилась Марго.
        - Да. Я думаю, вы никак этим никому не навредите, скорее уж наоборот. А сейчас - доброй вам ночи. Всем, - и господину Лионелю тоже.
        Закрыть за ними дверь и перевести дух.
        Раз Лионель был в доме принца - значит, видел лично. Значит, тот и вправду если не в порядке сейчас, то будет.
        Значит, Мадлен сейчас ляжет и уснёт. И не будет смотреть в потолок и думать всякие глупости.
        Утро было определённо лучше вечера - так показалось Жилю. Солнце заглядывало в окно спальни, под боком спал, прикрыв лапой нос, его милость Котальдо. Жиль дотянулся погладить полосатую башку, но тот только муркнул что-то во сне, даже не своим обычным басом, а так, тихонечко. Ох, наверное, Мадлен и дети смогут подружиться с ним? Потому что куда же они друг без друга!
        Встать оказалось непросто, но и не так трудно, как накануне вечером. Интересно, нужно ли снимать трофейный камень на ночь? Очень уж он велик. Наверное, Саваж не спит со своим знаменитым кинжалом, он обычно спит с прекрасными дамами, насколько Жиль представлял себе будущего родича. Впрочем, если сейчас у него любимая жена, то вопрос, с кем спать, не стоит.
        Жилю тоже поторопиться бы. Потому что любимая жена - это как-то очень хорошо, вчера было отчётливо жаль, что Мадлен не здесь, дома, а в далёком безопасном месте. Дом хорошо построен ещё в прошлом веке и способен выдержать осаду, так что - нужно благодарить племянника за помощь и перевозить Мадлен и детей сюда. Договариваться с обоими племянниками о свадьбе, и - что там дальше у людей после свадьбы-то бывает?
        Мадлен отозвалась мгновенно, улыбалась, радовалась, говорила - ждёт, когда он к ним доберётся. И девочки ждут. И все они надеются, что он в порядке, в добром здравии, и что вчерашние события не слишком ему повредили.
        Всё это беспокойство о его добром здравии было непривычно. Какое дело-то вообще до его здравия, доброго или не слишком? А вот ведь, надо же. И его это не выводит из себя, не злит, никак не задевает - а то раньше по-всякому бывало. Другой он? Другая жизнь? В любом случае, что-то новое, чего раньше с ним не случалось.
        Было до сих пор немного удивительно, что его приняли - как есть и без вопросов. Не просто пара встреч, но - какие-то разговоры, магические уроки, так и до совместных дел дожить недалеко! Ладно, поглядим.
        Жакетта услышала шевеление и заглянула - обрадовалась его бодрому виду, сказала, что нужно провести процедуру для треснувшего ребра - чтоб быстрее зарастало, а потом уже можно будет перетянуть и вставать. Её услышал его милость Котальдо, соскочил с кровати, подошёл, потёрся, потыкался носом в ладонь - чеши, мол. Жакетта поулыбалась и почесала - хороший, сказала, котик, вчера правильно понял, что делать с мышью. Ну а как - не просто ж так котик!
        За завтраком оказалось, что с утра Жилем уже интересовались и зять-маршал, и его младший сын. Последний вчера, как рассказали, явился уже почти ночью и очень попросил Орельена открыть ему портал понятно куда - и тот открыл, ясное дело. Все всё понимают, как тут было не открыть?
        Жиль связался с маршалом и сошёлся с ним на том, что заглянет в гости - да, к обеду. Обсудить новости. А там уже можно и к Мадлен.
        Для поездки по городу Жилю вернули троих его подопечных оболтусов - они были радостны и довольны, рассказали, что их прямо на рассвете взяли присмотреть за раскапыванием руин на улице Доброй Хозяйки, и что там довольно быстро докопались до подвала. И что господин маршал сам лично спустился туда, запасы произвели на него большое впечатление, он приказал забрать бочки с порохом и кое-что ещё, и всем этим сейчас занимаются его люди и люди короля. Значит, король так или иначе в курсе.
        В доме маршала Жиля встретили как героя вчерашней вылазки - что, и здесь уже слухи ходят? Или вчера кто-то из слуг видел, как он из мыши обратно в себя превращался, и потом всем рассказал? Да то ещё зрелище, если честно, сам бы ни за что не стал смотреть. А в жабу уже нужно было кого-то превратить, просто чесалось в одном месте.
        Сестрица Катрин выглядела радостной и довольной, обняла его, усадила рядом и велела рассказывать. Жиль посмеялся - о чём рассказывать-то? Но Катрин было просто так с толку не сбить, она улыбнулась и сказала - о том, как сватался, конечно же, об остальном она уже слышала, и ещё потом послушает - вместе с Годфри, когда тот вернётся из дворца. А пока - когда ждать свадьбу? Как поживает госпожа де Кресси и её очаровательные дочери?
        Что там - хорошо поживают, милостью племянника. Лионель очень помог со всей этой запутанной историей, и Жиль был ему весьма благодарен. Что же, выходит, от большой семьи есть и хорошее, а не только склоки и странности?
        Зять явился к обеду, поцеловал сестрицу Катрин, оглядел Жиля, судя по всему - остался доволен. Рассказал, что из подвала господина Бернарда вынули весь порох и отправили в более подходящее для того пороха место, и остальные запасы оружия, включая пушку, тоже пригодятся. За Жан-Люка Кресси поручился граф де Февр - всё же, не бог весть как, но служит, свой человек, и попросил отпустить его. А младших и вовсе держать незачем - лопухи, своей головы нет, что старший скажет - то и делают. Поэтому всех троих решено отпустить, но - им запрещено лезть в дела вдовы их брата. А если Жан-Люк проигрывается в кости - так пусть сам и отвечает, и женщин не впутывает.
        - А её дети? - уточнил Жиль.
        Мало ли.
        - А о детях ты там сам позаботься, сделай милость, - усмехнулся маршал.
        Значит, нужно шевелиться. Перевозить их всех к себе и дальше.
        Господин Бернард пришёл в себя, молчит, разговаривать отказывается. В преступных намерениях не признаётся, утверждает, что склад в подвале не его, он о нём знать не знал, и вообще дом принадлежит совсем другому человеку. Этого человека уже нашли, и ещё нашли людей, которые пытались ночью проникнуть в подвал снаружи, из-за городской стены по подземному ходу. Засада пока оставлена, кто знает - вдруг ещё кого черти принесут?
        Значит, пока переводим дух.
        Домой Жиль добрался верхом, и надо сказать - мальчишки смотрели на него ещё не как де ла Мотт, но уже и не как в начале. Неужели привыкли? Ну так то ли ещё будет.
        Дома он отмахнулся от обеда, от его милости Котальдо, не стал отмахиваться только от лечебных процедур - старые и новые повреждения, если уж нет возможности их исцелить на месте, нужно хотя бы обезболить. И попросил де ла Мотта открыть портал.
        В гостиной тихо и пусто - очевидно, все при делах. Жиль двинулся было наружу, чтобы подняться к Мадлен, но услышал её имя в разговоре за дверью. Говорила супруга здешнего управляющего, как там её? Госпожа Рокар. Дети ещё у неё противные. Младшие ничего, а старшие - видимо, в неё, а не в господина Рокара.
        - Так у них в крови, у этих Саважей - прилепиться к кому-нибудь побогаче. Сами-то нищие, уже которое поколение с кучей детей - и нищие. Что брат её нашёл себе богатую невесту, что она сейчас - выгодного старого мужа. Принц-то - развалина ходячая, того и гляди концы отдаст, и кому всё достанется? Ей, конечно, и её невоспитанным девицам. Да и вообще, кто по доброй-то воле свяжется с таким страшным? Да ещё с хромым? Был бы Жако с соседней улицы - она и не глянула бы, а тут одно слово - принц, из Роганов! Ясное дело, невозможно такую выгоду упустить!
        Жиль подумал, что ещё слово - и он уже выйдет и спросит у почтенной дамы, что она против него имеет, но - к своему счастью, сплетница вместе с товаркой удалилась по лестнице вниз. А Жиль пошёл наверх. И подумал, что он за последние дни успел отвыкнуть от этого вот - «старый и страшный».
        На третьем этаже в целом было тихо. Голоса доносились из детской - кажется, там вся милая компания. Жиль прислушался. Говорила Аделин.
        - А злобные сёстры младшенькой Белль часы-то перевели, чтобы она не успела вернуться к своему чудовищу, она и сидела с ними - ни сном, ни духом, ни рылом, ни ухом. И опоздала на целый час! Колечко покрутила на пальце, вернулась во дворец, видит - нет чудовища. Думает - куда делось, всегда же было! И пошла по дому его искать! И ни в одной зачарованной комнате не нашла - нету чудовища, как сквозь землю провалилось. Тогда она пошла в сад, к прекрасному розовому кусту, и видит - лежит там её чудовище, полумёртвое уже, обнимает розовый куст и горько плачет.
        - А чего плачет-то? - спросила Шарлотта. - И чего полумёртвое?
        - Глупая ты, скучает! Он-то подумал, что она уже совсем никогда не придёт! Ты вот как думаешь, если наша мама не придёт к чудовищу, которое на самом деле принц, он ведь тоже скучать начнёт!
        Глаза Жиля медленно лезли на лоб. Что? Чудовище, которое принц? Что ещё ему доведётся услышать?
        Он открыл дверь в комнату Мадлен - без стука, там тоже о чём-то говорили. И упёрся взглядом в сидящих рядом, свою прекрасную даму и любезного племянника. И госпожа Мадлен держала племянника за руку, и что-то ему говорила, а племянник сиял от неведомой радости.
        Наверное, ничего особенного не говорила. Но Жиль подумал, что ему пока достаточно. Он пойдёт домой и там посидит. Немного. А потом подумает - нужны ему все эти прекрасные дамы, или он и так справится.
        Шаг назад. Зеркало, де ла Мотт.
        - Забирай меня обратно. Немедленно.
        День Мадлен начинался так хорошо, что она и не подумала - а ведь когда слишком много хорошего, то потом непременно что-то случится. Матушка всегда об этом говорила, и любила повторять - что и лишний смех к слезам, и внезапно свалившееся богатство не принесут ничего хорошего, и вовсе если вдруг в жизни всё хорошо - то жди беды. И если серьёзно, то - нужно откупаться. Тогда пронесёт.
        Мадлен была невнимательна и не откупилась, когда на неё свалилось счастье. Может быть, зря?
        Утром сначала пришли девочки - умытые, причёсанные и не успевшие ещё никуда влезть, ничего порвать и ни с кем поссориться, между собой тоже. Идиллия.
        После, за завтраком, появившаяся недавно госпожа Жийона рассказывала о вчерашнем походе и возвращении принца домой - под вечер, в облике серой уличной мыши, на хромых уставших лапках, и как огромный кот принца осторожно принёс его в зубах и положил на колени госпоже Жакетте. Девочки хохотали до слёз - никак не могли себе вообразить принца в виде мыши, которого несёт в зубах кот.
        А когда потом госпожа Жийона ещё и рассказала про противного Бернарда, превращённого в жабу - тут уже Шарлотта досмеялась до того, что свалилась с лавки на пол, ушибла локоть и заплакала.
        Аделин же принялась воображать, как она будет превращать своих врагов в жабу. Или в нескольких жаб сразу. И как они будут прыгать от неё по полу, а она всё равно догонит.
        Потом Мадлен вызвал по магической связи принц - и видно было, как он рад с ней говорить, и она тоже была рада, и поскорей бы уже он добрался, хотелось обнять его самой и убедиться, что с ним всё в порядке. Он обещал появиться после обеда - мало ли, что там, в столице.
        И до обеда они с девочками успели завершить большую и хорошую работу.
        А после обеда оно и покатилось.
        Сначала Мадлен услышала рыдания в комнате её величества Маргариты. Постучалась и зашла. Та ревела, рядом сидела Жийона и только разводила руками - мол, ничего не могу сделать. Льёт слёзы и молчит. Пришлось потратить изрядно сил и времени на то, чтобы понять - что случилось-то вообще, только же всё были веселы и довольны. Нет, Мадлен помнила об известии, что сообщила королева ночью, и понимала - первая беременность, всякое может быть, вдруг что-то случилось?
        Оказалось, что случилось только то, что несчастная Марго никак не могла решиться и рассказать всё отцу своего ребёнка. Впрочем, Мадлен понимала, что ситуация и впрямь непростая, но - сколько их уже решили, непростых, только за последние дни, и изрядную часть решил как раз тот самый человек, которому, как предполагала Мадлен, предстояло узнать ещё и эту новость. Мадлен решительно принесла воды для умывания, подогрела её и сама полила на руки королеве, и строго, прямо как Шарлотте, сказала - нужно умыться. Умыться, заново причесаться, и… пойти поговорить. Просто поговорить. Им двоим, между собой.
        Вышла, тихонько прикрыла дверь - пусть девочка придёт в себя, отдышится и решится уже. Ну да, девочка - ей, кажется, всего восемнадцать, это немного. Сама Мадлен, во всяком случае, в восемнадцать была ещё совсем юной и не все иллюзии растеряла.
        В гостиной госпожа Рокар разговаривала с кем-то из служанок.
        - Протри пыль вот здесь. Опять эти гадкие девчонки лазали на подоконник! И хватали книги из шкафа, а посуду ставили на пол и на лавки!
        - Кажется, они так магию изучают, - подала голос служанка.
        - Да какую там магию, девчонкам-то, баловство одно! Понятно, что знатные девицы, их и безрукими возьмут, только за имя, но я бы не хотела, чтобы мой сын привёл домой такую вот избалованную особу, она же не умеет ничего!
        Мадлен подумала, что госпожа Рокар просто слепа и глупа, потому что хоть её девочки и не сахар, но - умеют для своего возраста очень многое. Даже маленькая Шарлотта, не говоря о старших. Мари очень аккуратно шьёт, а Аделин ещё и освоила много магических умений, а это ой как непросто, ещё сложнее, чем дом в порядке содержать, уж Мадлен-то знала.
        - Так чего им напрягаться, если их матушка подцепила целого принца! - поддержала разговор служанка. - Прямо глаз не сводит, и из постели его не вылезает! И целуется с ним при всех, бесстыдница!
        - И даже не смотрит, что старый и хромой, - усмехнулась госпожа Рокар.
        Вот, значит, как это всё выглядит в глазах простых людей. Бесстыдница подцепила принца, старого и хромого, и залезла к нему в постель. Мадлен знала, что госпожа Рокар не питает к ней добрых чувств, но - не думала, что прямо обсуждает её со слугами. Всё это оказалось очень неприятно и местами прямо больно, а если ещё и принц услышит? И подумает, что так и есть? Он-то, конечно, в любви человек опытный, а вот в таких подлых делах? И это ещё она у него дома не была, а там ведь тоже слуги, и они тоже будут что-то думать о своём господине и о ней. Да-да, небогатая вдова с тремя детьми - и окрутила целого принца, так это и выглядит!
        Кажется, госпожа Рокар двинулась к лестнице, и Мадлен быстро подхватила юбки и стрелой взлетела наверх - не хуже Аделин.
        К слову, девочки были у себя и даже вели себя тихо. Слушали сказку Аделин. Наверное, в другой раз Мадлен и сама бы послушала, но сейчас - нет, не выйдет. Она зашла к себе и села на кровать, и закрыла лицо руками. Глупости это всё, но какие же обидные глупости!
        Дверь тихонько приоткрылась, и вошли Марго с господином Лионелем. Оба - сияющие и довольные. Господи, спасибо тебе, что хоть у кого-то всё сладилось!
        - Спасибо вам, дорогая госпожа Мадлен, - господин Лионель придерживал Маргариту за талию и улыбался. - Кузина сказала - это вы её надоумили поговорить.
        - Да, верно, - растерялась Мадлен. - Мне показалось, что так правильно. Я очень рада, что не ошиблась.
        Она даже не сообразила, что по-хорошему надо бы встать и приветствовать их, как должно.
        - Нет, Мадлен, вы не ошиблись, всё правильно, - господин Лионель сел рядом с ней и взял её руку. - Скажите, с вами всё в порядке?
        Ох, да с ней - ладно, а если эти дуры начнут сплетничать про королеву? А они ведь начнут!
        - Господин Лионель… - эх, это же его люди! - Мне сейчас довелось услышать гадкие слова про… про меня и про его высочество. Само по себе не страшно, но ведь эти же люди могут чуть позже начать болтать про её величество и вас! Если уже не болтают.
        - Кто это был? - нахмурился Лионель.
        - Это госпожа Рокар. И служанка Лило, она у нас здесь тоже убирается.
        - Госпожа Рокар всё не уймётся, - вздохнул господин Лионель. - Спасибо, что предупредили, нам и вправду сплетни совершенно ни к чему. Я подумаю, как с ней поступить. Мне казалось, что мои люди здесь верны мне и понимают, что болтать не следует.
        Приоткрытая дверь распахнулась, на пороге появился принц, оглядел их, сидящих рядышком… а Маргарита сидела на сундуке, её не было видно с порога.
        Он посмотрел на них странно, сделал шаг назад, закрыл дверь и, кажется, заговорил с кем-то. Когда Мадлен опомнилась и выскочила наружу - его там уже не было. И на втором этаже не было тоже.
        Она недоумённо смотрела на тоже вышедшего Лионеля, потом взяла своё зеркало и попыталась позвать принца. Но он не отзывался.
        Не отзывался и через час, и через два. Лионель приходил, уходил, а потом вошёл, прикрыл дверь и оперся на неё изнутри.
        - Я не понял, что случилось, но родич сидит дома и не желает никого видеть. Ни меня, ни Жакетту, ни мою матушку.
        Надо же, какие силы он задействовал!
        - Знаете, - сказала Мадлен, - если он услышал что-то подобное тому, что довелось услышать мне - он тоже мог огорчиться.
        - А потом увидел нас с вами. Будто не знает, - грустно усмехнулся Лионель.
        - Я понимаю, что он - слишком хороший вариант для меня. Я… слишком незначительна для него. Только почему бы ему не сказать это прямо?
        - Да вы о чём, госпожа Мадлен? Он же дышать на вас боится! Наверное, просто ещё не очень здоров после вчерашнего, вот и делает глупости. Скажите, вы готовы встретиться с ним лицом к лицу?
        - Конечно, - нужно прояснить всё раз и навсегда.
        Потому что сплетни ещё будут. И про неё, и про девочек, и вообще про них всех. И что теперь? Не жить?
        - Тогда я готов вам в этом помочь.
        - Каким образом?
        - Орельен сейчас откроет нам с вами портал, я провожу вас к родичу домой. Думаю, увидев вас, он придёт в себя и перестанет думать и делать всякую ерунду.
        - Да, я готова, - вскинулась Мадлен. - Только… сейчас возьму две вещи.
        Дорогие подарки от него ей нужны только вместе с ним, и никак иначе. И та вещь, которую они сделали с девочками… ей самой тоже не нужна.
        Лионель связался с Орельеном де ла Моттом, и перед ними засветился портал. Он подал ей руку, и они вместе шагнули вперёд.
        Большой холл - видимо, первый этаж. В нём юный Орельен, очень озабоченная Жакетта, и… ой. Наверное, это кот. Только почему такой огромный?!
        Белый зверь в полоску подошёл к Мадлен на мягких лапах и уставился на неё голубыми глазищами. Да он размером с большую собаку из Саважа, где же таких берут-то?
        Тем временем Лионель почесал зверя за ушами, тот потёрся об его ладонь и снова уставился на Мадлен.
        - Госпожа Мадлен, это его милость Котальдо, необыкновенный зверь родича. Думаю, он вас друг другу чуть позже представит по всей форме. А пока - Жакетта, вы не проводите госпожу Мадлен к вашему родителю?
        - Провожу, - закивала Жакетта. - Если кто и способен ему голову на место поставить - так только вы, - сообщила она Мадлен.
        За Жакеттой Мадлен поднялась на второй этаж и подошла к двери. Закрыто.
        - Заходите, у него не заперто, я только что там была. И ничего не бойтесь.
        Мадлен толкнула дверь и вошла. Принц сидел в кресле у окна, увидел её, нахмурился.
        - Госпожа де Кресси, идите к дьяволу.
        - Чуть позже, - кивнула она и села на стул напротив него, не дожидаясь приглашения. - Сначала - пара вопросов.
        Жиль сам не подозревал, что его так обидят слова Аделин о чудовище. Сплетни - да черт с ними, они всегда были, есть и будут. Когда люди сыты и довольны, они обязательно будут чесать языками - обо всех, кого видят. И секреты Мадлен и Лионеля - ну, странно, конечно, довольный Лионель нежно держит за руку его Мадлен - да мало ли, что там на самом деле. А вот о детях он искренне думал, что подружился с ними.
        Вроде им было вместе неплохо - и поболтать, и потренировать какие-нибудь магические умения, и слушали девочки его, как он думал, с удовольствием. И сам он привязался к ним - а ему казалось, что вообще не умеет, что ему не о чем говорить с детьми и что с ними не интересно. Оказалось - наоборот, дочери Мадлен открыли ему многое в мире и в самом себе тоже, и это было очень хорошо. И сама Мадлен тоже открыла ему в мире столько, сколько он найти уже и не надеялся. Но если её дети думают, что он - чудовище…
        Жиль уже и не помнил, что ещё совсем недавно собирался жениться по выбору родичей, встретить невесту перед алтарём, и вообще не думал интересоваться ею, её желаниями и её возможными детьми. Подходит - и хорошо. Где жить - есть, вот и пусть живёт, и за имуществом смотрит.
        А что вышло?
        Он где-то ошибся? Он увлёкся и принял желаемое за действительное?
        Дома он не стал объяснять ничего и никому. Ни Жакетте, ни, тем более, де ла Мотту. И с Мадлен он говорить не хотел, хотя она и пыталась его позвать. Что он ей скажет - ваши дети меня не любят? Да глупости. Если статус подходит для брака - то на такие вещи и смотреть никто не станет. А если не подходит - так и тем более.
        Подходит ли ему Мадлен? Он-то считал, что да, и что он ей - тоже, и не просто он пришёл к ней ночью, а она не прогнала, и не просто она прилепилась к нему, а он и рад…
        Зеркало вибрировало беспрестанно, он бросил один взгляд - и больше даже не смотрел. Мадлен. Лионель. Сестрица Катрин. Кто ещё? Жакетта зашла, молча дала лекарство, смотрела с вопросом в глазах. Ещё бы его милость Котальдо зашёл и посмотрел, для полного-то счастья.
        Что делать-то?
        Дверь открылась, и вошла… Мадлен. Откуда она здесь взялась? Кто привёл её и зачем?
        - Госпожа де Кресси, идите к дьяволу, - он прикрыл глаза, потому что не хотел видеть ни её растрёпанной головы без чепца, ни тонких пальцев, ни испытующе глядящих глаз.
        - Чуть позже, - отрезала она, и уселась напротив. - Сначала - пара вопросов.
        Что? У неё ещё и вопросы? Но она молчала, молчала и не сводила с него глаз. Чего-то не видела? Вдруг разглядела?
        - Что случилось? - спросила она после молчания.
        Спросила как-то трепетно, он сам бы лучше не спросил.
        - Случилось? - он открыл глаза.
        - Да. Вы ведь не просто так сбежали, будто за вами гналась сотня тех самых дьяволов, и засели здесь.
        - Я - сбежал? - ну вот ещё, ниоткуда он не сбегал!
        - Конечно. Даже не поздоровались. Вот что, ваше высочество. Я скажу, что собиралась, и пойду, а вы уже дальше - как знаете. Я подозреваю, что вы могли услышать сплетни о нас с вами, гадкие сплетни, и подозреваю - от кого, сама слышала незадолго до вас. Я рассказала его преосвященству, что его дом полон сплетников, и что ему эти сплетники могут угрожать ещё посильнее, чем мне или вам, и он услышал меня. И согласился. Поэтому… ну, сплетни, они бывают, и бывают про всех. Ничего особенного, хоть и гадко, и больно. Почему-то думаешь, что если ты сам счастлив, то и другие вокруг тоже должны быть счастливы и всему радоваться, а оно вовсе не так.
        Он слушал, но пока не понимал. Сплетни? Да ну их в преисподнюю, сплетни. О Жиле что только не говорили за всю его жизнь, переживёт, не развалится. А Мадлен продолжала.
        - Ещё вы могли изумиться тому, что я запросто разговариваю с его преосвященством. Но там, знаете ли, его дела, не мои. И если я что-то понимаю в этой жизни, то о тех делах вы тоже узнаете. А если бы вы зашли в комнату, то увидели бы её величество, она тоже там была, и ровно как мы все, не поняла ничего. Вообще я вас со вчерашнего утра не видела и знаю о том, что с вами было, только с чужих слов. А хотела бы знать от вас, мне было бы приятно.
        Ох, надо же, приятно ей.
        - И ещё, ваше высочество, заметьте, вовсе не я бегала за вами и добивалась вашего внимания. Вы добились, я теперь не мыслю своей жизни без вас. И что же? Всё было… только для этого? Чтобы я увлеклась? Ну так я увлеклась, вы победили. Я люблю вас, я не понимаю, что происходит, и мне больно от этого.
        Ну ничего же себе! Наверное, ни одно признание в любви за всю жизнь не казалось Жилю таким сладким и таким желанным. Но…
        - Почему же тогда ваши дети говорят, что я чудовище? - сощурился он.
        Её глаза стали большими-большими.
        - Что? - а потом она прикрыла рот рукой.
        Всё-таки знает?
        - Это Аделин, да? Я просила её так не делать. Она не со зла.
        - Да какая разница, со зла или нет! Она ведь так считает.
        - Нет, неправда, она так не считает. Она тоже скучала без вас эти два дня, как и младшие. Просто она пока не задумывается о том, что говорит. Будет ей повод, - сурово добавила Мадлен.
        - Скучала? - Жиль не заметил, как произнёс это вслух.
        - Конечно. Спрашивала - когда вы придёте, и когда у них с Шарлоттой будет урок. И Мари спрашивала - расскажете вы ещё что-нибудь, или нет.
        - Это… это вы говорите мне специально. Чтобы разжалобить меня.
        - Нет, просто чтобы вы знали это, да и всё. Но если вам хотелось всего лишь заполучить ещё одну дурочку - скажите уже об этом честно, да я пойду. Я понимаю, что бедна, и что брать меня в жёны - невыгодно. И я сама виновата, что поверила. Вот, забирайте, - Мадлен выпутала из куска ткани шкатулку с его подарком, сняла кольцо, положила туда же и сунула ему в руки.
        - Глупости какие, - фыркнул Жиль. - Ещё не хватало обратно подарки забирать!
        - Знаете, дорогие подарки от мужчины мне нужны только с этим мужчиной вместе, никак иначе, - Мадлен поднялась. - И это вот тоже заберите. Думала, подарим вам сегодня, все вчетвером, а раз так - просто возьмите, да и всё. Должны понимать, что такой предмет, сделанный определённому человеку, другому пользы не принесёт.
        Мадлен положила ему на колени свёрток ткани, который до того держала в руках. И поднялась.
        Жиль изумлённо уставился на ткань.
        - Что это?
        - А вы посмотрите, - бросила она, поджав губы.
        Он развернул… Чёрт побери. Господи, спаси и помилуй. Сорочка. Вот прямо сорочка, и он чувствовал - не простая, ничуть не хуже той, погибшей накануне, потому что сила так и билась в нитях швов, в рисунке вышивки и даже на кончиках шнурков.
        - Мадлен… Мадлен, кто это сделал? Неужели вы?
        - Мы, - отрезала она. - Я и девочки. Аделин соединяла детали. Мари обшивала срезы, так аккуратно даже у меня не выйдет, наверное. Шарлотта плела шнурки. А я вышивала.
        - Вы все? Для меня?
        Для чудовища и вообще неудачника, хотел сказать он, но не стал ничего говорить. Просто выдохнул, поднялся… и каким-то чудом вернулся обратно с ней, она оказалась у него на коленях, и она плакала.
        - Я снова опрофанился? Не плачьте, Мадлен, пожалуйста. Давайте сделаем что-нибудь, чтобы вы не плакали. Вы чудесная. И девочки у вас хорошие. Никуда вы не пойдёте из этого дома, ясно вам, я вас не отпущу. Тем более, раз вы уже пришли сюда сами. И кольцо не вздумайте снимать, а то крыша у дома отвалится, и всем нам будет негде жить, ясно вам? - он вытащил кольцо из шкатулки и вернул его на место, и сжал её пальцы. - А я дурак, старый дурак. И я вас люблю. И Шарлотту. И Мари. И великого мага Аделин тоже люблю. Утром пойдём и заберём их всех сюда, ясно вам?
        - Утром? Заберём? - пробормотала она.
        - Да, утром. Потому что сейчас я не позволю вам никуда уйти. А за девочками там кто-нибудь присмотрит. Например, дорогой племянник, его прекрасная кузина и талантливая госпожа Жийона. На каждого - по девице, справятся. Я сейчас им скажу, - он завертел головой, пытаясь понять, где какое-нибудь зеркало, но рядом не было ни одного, тогда он взялся за то, что было прицеплено к поясу Мадлен. - Дорогой племянник, будь добр, скажи трём оставшимся у тебя юным девам, что мы с их матушкой придём за ними завтра. А пока пусть не скучают. Всё.
        Как он жил-то два дня без этих глаз, этих губ, этих рук? Дурак был, больше так делать не следует. Никогда. Лучше уж быть чудовищем. Чудовищем в сорочке.
        - А как же я теперь пойду к дьяволу? - подняла брови Мадлен.
        - Вместе пойдём. Потом. Когда-нибудь.
        Мадлен проснулась от странного звука среди ночи и ничего не поняла.
        Темно, и какие-то шаги, нечеловеческие. Люди так не ходят. Мыши тоже так не ходят. И кошки с собаками. Все по-разному, и все - не так.
        Чуть поскрипывали половицы, шаги приближались.
        Принц спал, забросив на неё руку. И ногу. Так что деться ей было особо некуда, хоть кровать у него - как две тех, что в доме его преосвященства.
        Только зажмуриться и задержать дыхание.
        Но когда большое тяжёлое тело прыгнуло на кровать, Мадлен завизжала. То есть тоненько всхлипнула, но этого оказалось достаточно - принц проснулся.
        - Мадлен? Моя чудесная Мадлен, что случилось?
        - Здесь… здесь кто-то есть, - выдохнула она.
        - Ясное дело есть, вы и я, - не понимал принц.
        - Нет, вон там, в ногах, - кивнула Мадлен в темноту.
        - А, там! Не бойтесь, он не опасен. Идите сюда, ваша милость, - принц даже немного повысил голос, - и я вас представлю.
        Кровать даже заскрипела, когда тяжелое тело двинулось по ней - хорошо, со стороны принца. А он зажёг магический свет, и Мадлен увидела… кота.
        Огромного кота из холла.
        - Кто это, господи?
        - Это, дорогая моя, его милость Котальдо. Ваша милость, это моя Мадлен, она будет жить здесь с нами, её нельзя пугать. Её и её девочек. У неё три чудесных… котёнка. Завтра увидишь.
        Принц совершенно спокойно трепал кота по загривку, чесал лоб и затылок, а кот поджал под себя лапы и лёг с другого боку от него. И ещё жмурился и мурлыкал - очень тихим низким звуком.
        - Мадлен, его можно погладить. Он опасен только для врагов и грызунов.
        - Вы уверены? Я думала, умру от страха, - нервно рассмеялась Мадлен.
        - Даже и не думайте, ясно вам?
        Мадлен собралась с духом и протянула руку через Жилев бок - погладить зверя. На ощупь - кот котом, но почему такой большой? Кот нюхал её ладонь мокрым носом, а потом ещё и тыкался - мол, чеши дальше. И мурлыкал громче.
        - Кисонька? - неуверенно спросила Мадлен.
        Кисонька поднялся, переступил через них обоих - с лёгкостью, она прямо вжалась в принца, и лизнул Мадлен в нос. Очень шершавым языком. А потом ещё и ещё.
        - Умница, ваша милость, - принц прямо светился от удовольствия. - Необыкновенный кот, второго такого не существует. И необыкновенная Мадлен, второй такой тоже нет.
        Мадлен выдохнула - кажется, её не съедят.
        - Вы бы хотя бы предупредили, - покачала она головой.
        - Да я забыл. Он очень добрый и хороший. Как вы думаете - девочки ему обрадуются? У них был кот в старом доме? А кони у них были?
        Какой там кот, какие там кони! А Жиль уже строил планы - как они поедут в неведомый Акон, и там заведут коней - племянник должен подсказать, где лучше купить, потому что девочек нужно приучать к седлу. А котище тем временем вернулся в ноги, где и улёгся.
        - Можете сложить ноги на него, он любит, - сообщил Жиль.
        Нет, она пока не готова. Она ещё не переварила всё случившееся, какие тут ноги на кота!
        А он пошевелился, сморщился - видимо, от боли, и дотянулся до кубка, выданного вечером Жакеттой - пить, если будет болеть. Очевидно, болит, потому что принц куда-то падал и сломал ребро, и хоть магическим способом его вылечить быстрее, чем просто так, всё равно нужно время, а его пока прошло совсем мало. Мадлен протянула руку и легонько погладила принцев бок.
        А он поймал её ладонь и поцеловал.
        - Мадлен, я заранее прошу прощения за все возможные глупости. Если я вдруг сделаю что-нибудь, чего делать не следует - можете меня побить, как побили Бернарда, он до сих пор в восторге, только не уходите, хорошо? Я с вами и я без вас - это два разных меня, и первый нравится мне намного больше.
        А ей что сказать? Кажется, она растеряла весь запал, когда выговаривала ему. Потому что у неё болело - сильно болело. Сначала от слов болтливой госпожи Рокар, потом от того, что он сбежал, не сказав ни слова, а потом от того, что она говорила, а он - только возражал. И хорошо, что она догадалась взять с собой сорочку.
        Предыдущая, как оказалось, погибла геройской смертью, так что - новая нужна вот прямо сейчас. Утром расскажем девочкам.
        А потом они целовались в том кресле, и перебрались на его постель - широкую и мягкую, и он вздыхал, потому что болело ребро, но улыбался и говорил - пустяки, зарастёт, а вот вы, моя Мадлен - это важно, и это самое лучшее, что у меня есть. Сокровище.
        Сокровище только улыбалось - местами сквозь слёзы, потому что столько всего успела передумать за эти два дня, как за целую жизнь. Но оказалось - всё хорошо. Он не ошибся, она не ошиблась. А остальное они победят. Как-нибудь.
        Жиль поцеловал её, она натянула им на плечи простыню, и можно было спать дальше.
        Утро началось с солнечного луча на подушке. Он разбудил Мадлен, коснулся уха Жиля и разбудил его тоже. Жиль поморгал, поцеловал Мадлен и притянул к себе. Осторожно, чтобы не тревожить больше необходимого больное ребро, и очень ласково. И можно было ещё на некоторое время позабыть об окружающем мире.
        Кстати, когда они, всё же, собрались встать, никакого огромного кота в постели не было. Жиль объяснил - он приходит поспать ночью после охоты, а с рассветом вновь уходит по своим делам, и да, он умеет открывать и закрывать дверь.
        Умывались в этом доме просто из кувшина. Наверное, её величество Катрин не успела ещё дотянуться сюда со всеми своими магическими купальнями и водопроводом. Но полить друг другу на руки оказалось очень приятно, и даже немного побрызгаться - как дети, честное слово!
        Мадлен понадеялась, что с девочками всё хорошо, что ночью никто не пугался и не плакал, и что утром тоже все встали без лишних вопросов. Впрочем, обо всём этом она, кажется, сейчас узнает из первых рук - потому что когда они спустились на первый этаж, то там посреди холла возвышался господин Лионель, из-за его спины выглядывали все три её красавицы, а навстречу им медленно шествовал его милость Котальдо.
        - Он что, никого не впускает, не обнюхав? - шёпотом спросила Мадлен.
        - Вроде того, - усмехнулся Жиль. - Ваша милость, это те самые котята, о которых я вам говорил. Их следует любить и защищать. Девы, это его милость Котальдо. Он добрый и ласковый, но терпеть не может громких звуков, разговаривать с ним нужно тихо и спокойно.
        - А погладить можно? - спросила Аделин громким шёпотом, и добавила: - Здравствуйте, ваше высочество!
        - Можно, - кивнул принц. - Иди, не бойся.
        Аделин осторожно вышла из-за смеющегося Лионеля и протянула руку к носу кота. Тот принюхался, ткнул её легонько тем носом и подставил голову. Гладь, в общем. Аделин не испугалась и погладила. А потом ещё и ещё.
        - Идите тоже гладьте, он хороший, можно, - сообщила она младшим.
        Те с опаской приблизились, смотрели, давали понюхать пальцы, трогали сами. Кот терпел - или, может быть, ему даже нравилось, он жмурил глаза и подставлял лоб. А потом завалился на пол, как самый обычный дворовый зверёныш, и подставил девам бока и брюхо, а им только того и надо было.
        Мадлен выдохнула.
        А принц тем временем велел кому-то собрать всех, кто есть в доме. Подтянулись человек двадцать - слуги и охрана, а ещё Жакетта, оглядевшая их всех и оставшаяся довольной, виконт, ой, граф де ла Мотт, ещё трое молодых людей, которые были при принце, и Венсан.
        - Родичи и прочие, извольте послушать. Перед вами госпожа Мадлен де Кресси, которая в самом скором времени станет моей законной супругой, и три её дочери - Аделин, Мари и Шарлотта, - названные поднимали глаза от кота и улыбались, разве что Мари поднялась на ноги и поклонилась, а принц продолжал: - Я надеюсь, она в самом скором времени обоснуется здесь, у нас, и её слово - всё равно, что моё. Она достойна любви и уважения, и я счастлив, что мой дом обрёл такую хозяйку. Думаю, вам всем тоже выпадет случай оценить доброе сердце и таланты этой прекрасной дамы. Каждого из вас я представлю ей лично, а пока - ступайте, а нам бы позавтракать, что ли? - он подмигнул Жакетте.
        Жакетта подошла и обняла их обоих. А потом сказала кому-то - подавать завтрак.
        Аделин очень нравилась их новая жизнь. Всё время что-то случалось - магические уроки, важные разговоры, и вообще - их теперь окружали очень интересные люди, не чета отцу и дядьям! И главное - они всегда были готовы поговорить и с ней, и даже с младшими - не только мама, она и раньше никогда не отказывалась, но ещё и господин Лионель, и госпожа Жийона, и её величество Маргарита, и мамин принц тоже.
        Вообще, если честно, то больше всего с ними троими занимался как раз мамин принц. С ним было весело, как никогда не бывало со взрослыми - всё же, взрослые обычно серьёзны и заняты делом. Принц тоже был занят делом - целых два дня, а мама очень волновалась - потому что ничего о нём не знала. Волновалась и вышивала для него сорочку.
        Мама сказала - давайте сделаем его высочеству подарок все вместе. Это было странно - ну какой они могут сделать подарок? Это мама может, она настоящий взрослый маг, она умеет и воду согреть, и врага побить, и защитный шов на сорочке сделать. Но мама командовала, как настоящий полководец - кто и что будет делать, и оказалось, что дело-то нашлось всем! Даже маленькой Шарлотте, не зря она училась плести шнурки - вот и пригодилось. А ещё мама показывала, как вкладывать в шов силу, Аделин не могла сказать, что понимает всё, но старалась. И радовалась, что это не огонь и не вода - иначе быть бы той сорочке обгорелой и мокрой.
        А лучше всех у них шьёт Мари, хоть она и младше Аделин. Наверное потому, что она по природе своей усидчивая и терпеливая, как мама. И стежки у неё одинаковые, и строчка ровная. А у Аделин никак не выходит, чтобы одинаково, всё время то больше, то меньше. Наверное, это как магия - если тренировать, то можно научиться?
        Но вот госпожа Жийона, например, шить не умеет, сама сказала. Зато она сумела победить проклятущего господина Бернарда. Поэтому очень жаль, что силы госпожи Жийоны Аделин совсем не подвластны. Уж лучше уметь побеждать врагов, чем шить сорочки!
        И очень жаль, что они не увидели, как принц превратил господина Бернарда в жабу. Наверное, это была очень противная жаба! Самая противная на свете. Но, может быть, принц когда-нибудь покажет, как это сделать?
        Но принц почему-то не приходил ни к маме, ни к Аделин с сёстрами. А мама печалилась, о чём-то говорила с его преосвященством, и с королевой, и с госпожой Жийоной. И даже плакала. А потом пропала куда-то, в доме её не было, это точно. И они бы долго ещё сидели и гадали, если бы не пришёл господин Лионель и не сказал, что мама в столице и вернётся завтра.
        Николь запричитала - что же там случилось. Луиза заохала - но она всегда охает, что ни случись. А Одиль сказала - пусть у госпожи Мадлен всё сладится. И исчезла куда-то. Наверное, тоже в столицу, если ей, конечно, кто-нибудь откроет портал.
        А вечер получился очень весёлый. Господин Лионель позвал их в большую гостиную, и они там ели вкусный пирог, который прислали аж из Пале-Вьевилля, и варенье из персиков, и играли в разные игры - например, кто сможет удержать в воздухе больше книжек и всяких других вещей магической силой, и кто засветит шарики нужных цветов в определённом порядке, и кто победит жабу, которую создала госпожа Жийона. Победила, по мнению всех, Шарлотта - она испугалась, завизжала громко-громко и зашвырнула бедную жабу под потолок, где та и рассыпалась, никто не понял, как ей это удалось, но всем понравилось.
        Когда у Аделин и Шарлотты закончился запас магических сил, её величество приказала тащить из её комнаты сундук, и убрать всё со стола, и сказала, что сейчас все будем играть в сокровища великого мага. Оказалось, что эту игру знает его преосвященство - он припомнил, что они в детстве играли с братьями и сестрой, и младшие сёстры тоже играли потом. А госпожа Жийона удивилась - наверное, потому, что у неё нет ни сестёр, ни братьев, и ей играть было не с кем.
        Стол расчистили от следов магических упражнений, и её величество встряхнула хорошенько скатерть, а потом вернула её на место. И стала доставать из сундука сокровища - самые настоящие! Жемчужные бусы, кольца, броши - ну ничего себе! Господин Лионель усмехнулся и сказал - по их правилам, у каждого должны быть свои сокровища, кто больше запас - тот и молодец. И сходил наверх за шкатулкой, и у него в той шкатулке были и кольца, и камни в оправе, и ещё какие-то непонятные штуки. Госпожа Жийона тоже что-то принесла. А Аделин и младшим королева позволила выбрать в своём сундуке. Правда, Мари сказала, что у неё тоже есть свои сокровища, и принесла плетёные из ниток цепочки и браслетики, и свою куклу с зелёными волосами. Куклой заинтересовалась госпожа Жийона, спросила разрешения и внимательно её осмотрела. Спросила - это же, наверное, грозная волшебница? Мари согласилась - конечно, как же иначе! И тогда госпожа Жийона предложила посадить куклу в центр стола - как будто это её сокровища.
        Господин Лионель и её величество заспорили о правилах - королева утверждала, что кто выложит больше всех, тот и победил, а господин Лионель говорил, что он за общую красоту композиции, ещё бы только понять, что это такое. Сошлись на том, что играем просто для удовольствия, пока не надоест.
        А дальше нужно было по очереди выкладывать какую-нибудь одну штуку и тут же придумывать и рассказывать - что эта штука умеет делать. И так до тех пор, пока у всех не закончатся сокровища. Ух, сколько они всего придумали! У них был и волшебный камень, который выдаёт мысли врагов, и кольцо, которое моет посуду, и булавки, которые сами закалывают то, что нужно, и игла, которая сама шьёт то, что ей скажешь, и даже вышивает самый сложный узор. И всякие весёлые штуки тоже - чтоб выросли свиные уши и пятачок, или усы, как у кота, или хвост. А когда у её величества нашлась маленькая фигурка жабы - о-о-о, тут просто все в голос завопили, что это специальный такой артефакт для превращения понятно в кого.
        Первой сдалась Шарлотта - она просто уснула тут же, на лавке, и господин Лионель унёс её наверх, к Луизе. Мари держалась дольше, но и она стала тереть глаза, чтобы не закрывались, и если честно, сама Аделин тоже очень хотела спать. Задумались - это сколько же времени? Оказалось, почти полночь! Ничего ж себе, ни разу ещё так долго не сидели, здорово-то как! И потом её величество сама отвела их с Мари спать, Николь чуть в обморок не упала, как увидела.
        Правда, утром мама всё ещё не вернулась. Николь помогла им всем умыться и одеться, и отправила их завтракать. За столом уже сидел господин Лионель, он пожелал им доброго утра и сказал садиться за стол и есть, а потом пойдём в гости.
        В гости - это ж здорово, а к кому? Оказалось - к принцу, потому что мама вчера осталась как раз у него. Интересно, у него сильно большой дворец, или не очень? И кто там ещё живёт? Наверное, госпожа Жакетта, раз она дочь принца, и господин Орельен, если он её жених, и кто-нибудь ещё!
        И господин Лионель в самом деле связался с господином Орельеном и попросил его открыть портал, взял за руки Шарлотту и Мари, и велел Аделин идти с ними. Ты же, говорит, любишь ходить через порталы, вот и пошли. Аделин не смогла устоять и прыгнула первая.
        Ух ты, какой большой зал! В нём можно бегать и прыгать, и потолок у него высокий, и ничего такого, что можно разбить, значит, никто не станет их ругать! Аделин уже хотела рассказать Мари и Шарлотте о своём открытии, но увидела… кого-то.
        Этот зверь был похож на кота. Белый, с тёмными полосками, и лапы тёмные, и хвост. А лапы-то длинные, и уши большие, и голубые глаза, вот прямо голубые!
        - Кто это? - прошептала Аделин, спрятавшись за господина Лионеля.
        - Это его милость Котальдо, - сказал тот, смеясь. - Не бойтесь, он не злой.
        - Ваша милость, это те самые котята, о которых я вам говорил. Их следует любить и защищать. Девы, это его милость Котальдо. Он добрый и ласковый, но терпеть не может громких звуков, разговаривать с ним нужно тихо и спокойно, - оказывается, с другой стороны стоял принц и с ним мама!
        Аделин хотела бежать к маме, но огромный кот подошёл прямо к ним и принюхался - обычные коты тоже так делают.
        - А погладить можно? - спросила она шёпотом - раз громко нельзя, и добавила: - Здравствуйте, ваше высочество.
        - Можно, - кивнул тот.
        Аделин протянула руку зверю, тот обнюхал её, как настоящий кот, и ткнулся мокрым носом. Гладь, мол. Она и погладила - раз прямо просят, то отчего ж не погладить-то? Хотя и страшновато было сначала. Но зверь смотрел дружелюбно и разве что всё время её нюхал, но все звери так делают, наверное, он так знакомится.
        Аделин обернулась к сёстрам.
        - Идите тоже гладьте, он хороший, можно, - скомандовала она.
        Те выбрались из-за господина Лионеля и подошли. Мари осторожно погладила по голове, Шарлотта боязливо потрогала пальцем, правда, потом - уже не только пальцем, а всей ладошкой. Кот зажмурился и мурлыкал - громче обычного кота, низким глубоким звуком. Его захотелось обнять за шею и прижаться к его полосатой шкуре. Аделин принялась гладить его по спине и прямо до того места, где начинается хвост - как любого из знакомых котов.
        Кот, видимо, понял, и просто завалился на пол - мол, гладьте дальше. Шарлотта тут же плюхнулась рядом с ним, и Мари аккуратно присела, и тогда Аделин решилась и обхватила-таки его за шею. Хорошо-то как!
        Тем временем принц что-то говорил, кажется - рассказывал своим людям, которые пришли в зал, кого из них как зовут. Мари, самая воспитанная, даже встала и поклонилась. А Аделин не сразу сообразила, что нужно так сделать, а потом уже было поздно.
        А потом они шли в столовую этого дома, такую же большую, как и сам дом, и там для всех был накрыт обед - и мама, которую они наконец-то обняли, села рядом с принцем, Аделин посадили рядом с мамой, а дальше - Мари и Шарлотту, прямо как взрослых. И это было как-то невероятно, хоть и ели они самый обычный суп из курицы, правда, очень вкусный. И ещё что-то, Аделин не запомнила. Она-то думала - принцы каждый день едят заморские фрукты и пирожные!
        Оказывается, после обеда они пойдут собирать вещи, и переселяться сюда, потому что мама совсем скоро выйдет за принца. И станет принцессой что ли? А они все кем станут? Или так и будут, как раньше?
        Аделин хотела спросить обо всём этом после обеда, как раз все разошлись, но принц поманил её к себе.
        - Скажи-ка, красавица, только честно, и чем я тебе не угодил?
        - Вы? Мне? - Аделин не поняла. - Всем угодили.
        - А почему тогда я чудовище? - спросил он, посмеиваясь.
        - Ой, - ну да, ей случалось так его называть.
        Но она не думала, что он услышит! Или… кто-то подслушал и ему рассказал? И… что теперь делать? Потому что мама права, не следовало Аделин так говорить. Потому что принц на самом деле хороший.
        Мама всегда повторяла: сделала что-то не то - отвечай. И дядя Жанно тоже говорил, что если уж влез куда-то сам, то не сдавайся, и старайся выбраться с наименьшими потерями.
        - Я… я не со зла, простите меня, пожалуйста, - Аделин вздохнула и посмотрела на принца.
        - Ещё скажи, что так не думала, - усмехнулся принц.
        - Ну-у-у-у… если и думала, то в самом начале. Когда мы вас ещё совсем не знали. Вы не чудовище, вы очень хороший. Ну или разве только чудовище из сказки, которое на самом деле прекрасный принц.
        - Сама ты чудовище из сказки! А что за сказка-то? Расскажешь? - заинтересовался принц.
        - Да хоть сегодня. Нам эту сказку рассказала Анжелика, жена нашего дяди Жанно.
        Принц рассмеялся и сказал странное:
        - Если Анжелика, то чудовище - это ещё и меньшее из зол. Что скажешь о том, чтобы посидеть вечером у камина и порассказывать сказки?
        - Здорово, - сказала Аделин. - А вы расскажете, откуда у вас такой кот?
        - Расскажу. А сейчас кто пойдёт собирать вещи?
        Так это правда?
        - Вы… вы правда берёте нас к себе? Насовсем? - она решилась, подошла и обняла принца.
        - Насовсем, детка, - он улыбнулся и погладил её по голове. - Разве что ты сама вырастешь, захочешь выйти замуж за принца и уехать с ним далеко-далеко.
        - Так это когда ещё будет!
        Ну вот ещё, замуж за принца. Очень оно надо, за какого-то там принца, придворному-то магу! Принц обойдётся.
        Мадлен уже некоторое время осматривала дом, в котором ей отныне предстояло жить… и не знала, плакать ей или смеяться.
        Дом был велик, в три или даже в пять раз больше дома де Кресси. С обширным внутренним двором, большими конюшнями, подвалами, чердаками. Со множеством комнат. С большой кухней и кладовыми - обычными и под лёд, и для зерна, и для муки, и для заготовок разных. Но… В общем, у лентяев и бездельников де Кресси всё было устроено лучше даже в тот момент, когда Мадлен только-только вошла в их дом супругой Ангеррана. Здесь же… такое ощущение, что дом стоял пустым много лет.
        На прямой вопрос Жакетта ответила прямо - так и есть. Господин Жиль изволил странствовать, а его здешним имуществом никто не занимался. Она, как только осознала, так сказать, масштабы разрушений, то принялась наводить порядок, но - пока успела немногое. Главным образом организовать уборку и кое-какой мелкий ремонт. Здесь - и в Аконе тоже.
        Ох ты ж, есть же ещё замок. И что, он тоже большой и заброшенный?
        Да, оказалось - тоже большой и заброшенный. То есть - уже не слишком, уже немного жилой. Что вселяло надежду - Жакетта не станет бросать слов на ветер. И ещё она обещала помочь на первых порах - потому что представляла, сколько всего предстоит сделать.
        Старшие девочки ходили с ними вместе, а Шарлотта носилась по первому этажу с его милостью Котальдо - кажется, они со зверем пришлись друг другу по душе. Аделин рассматривала, что здесь где находится, кто живёт и что можно делать. А Мари изумлялась тому, как всё… неустроенно.
        - Мама, а как же его высочество тут живёт? - спросила она громким потрясённым шёпотом.
        - Он не так давно здесь живёт, а до того - долго путешествовал.
        - Где же он жил, пока путешествовал? - продолжала недоумевать Мари.
        - Где ночь застала, там и жил, - рассмеялась Жакетта. - Господин Жиль умеет жить под кустом, в овраге, в пустыне и в непроходимом лесу. Но увы, он не умеет жить в обычном доме, как это делают все люди.
        - И что, прямо убегает спать в лес? - живо заинтересовалась Аделин.
        Кажется, кому-то подкинули новую мысль.
        - Нет, - покачала головой дочь принца. - Он спит в кровати, как то человеку и положено. Правда, к нему приходит его милость Котальдо.
        - Я чуть со страха не умерла, - зажмурилась от воспоминания Мадлен. - Когда он ночью… пришёл.
        - Он только с виду грозный, и ещё к врагам, - сказала Жакетта. - А в остальном - очень разумный. Он понимает всё-всё, что ему говорят, и никогда ничего не делает назло, как обычные коты, с теми случается.
        - А что он ест? - поинтересовалась Мадлен.
        - Мясо. Я договорилась с мясником, он каждое утро присылает нам обрезки, требуху и небольшие кости. И ещё господин Огюст - это повар - варит ему кашу, смешивает её с измельчённой требухой и какими-то овощами, и его милость это ест.
        - Надо же, почти как собака, - качала головой Мадлен.
        - Собак нет, увы, а хорошо бы, чтоб были, - продолжала Жакетта. - Пока дом охраняют маги и охранные заклинания, и здесь, и в Аконе, но собак-то никто не отменял!
        - А вообще хозяйство есть? Живность? Куры, свиньи, коровы, овцы? - выспрашивала Мадлен.
        - Ох, что вы, нет, конечно. Господин Жиль ничего этого не умеет. Я ищу управляющего для Акона, мне с этим помогают господин Рокар и господин Греви, управляющий Лимейского замка монсеньора Анри, но пока не нашла. Видимо, придётся уже вам.
        Вот так, оказывается, живут принцы. Особенно - принцы бродячие, любители ввязываться в истории и приключения, и готовые жениться на небогатых вдовах. А ты что думала?
        - Ну ничего ж себе, - выдала Аделин. - А я-то думала, что принцы живут во дворцах, и едят с золотых тарелок одни только пирожные!
        - Знаешь, одно золотое блюдо здесь даже есть, - улыбнулась Жакетта. - Или два. И пара кубков, и ложки. Конечно же, с фамильным гербом. Но я не помню, отчистили их уже или ещё нет, нужно проверить. И я думаю, что мы найдём кого-нибудь, кто будет печь пирожные. Должно же быть у нашего принца всё по правилам?
        - А кто будем мы? Принцессы? - продолжала интересоваться Аделин.
        - Я думаю, да, - кивала Жакетта. - Господин Жиль совершенно определённо сказал, что побеседует с его величеством о том, чтобы дать вам всем его фамилию.
        - Ничего себе, - Аделин увидела на лестнице перила, взгромоздилась на них и попыталась съехать.
        Увы, рассохшееся дерево никак не предназначалось для такого безобразия, хорошо, дочь отделалась парой заноз, и то больше в юбке, чем в ноге или мягком месте.
        - Видишь теперь, что нельзя кататься по перилам? - спросила Мари.
        - Ну, мы же приведём здесь всё в порядок, - Аделин подобрала с полу свалившийся чепец и надела на голову - задом наперёд.
        Мадлен услышала уверенную речь Аделин - и начала хохотать. Вот так, дети даже и не сомневаются, что она сможет. Значит, и ей не нужно сомневаться, получается?
        Все вместе, они осмотрели комнаты для девочек и камеристок - пока три. Спальню для девочек, спальню для Луизы и Николь, и ещё комнату для занятий и игрушек. Конечно, здесь всё было не так хорошо устроено, как у его высочества, но - лучше уж так, чем с госпожой Рокар. И вообще, они ведь смогут здесь сделать всё, как захотят! Позже Мадлен приведёт в порядок ещё комнаты, и у каждой из дочерей будет своя спальня. А пока так.
        Комната для Одиль нашлась возле спальни принца, а ещё рядом нужно организовать гардеробную - сказала Жакетта. У Мадлен никогда не было гардеробной, вещи хранились в спальне в сундуках, но дочь принца сказала - надо. Наверное, она знает лучше.
        И вообще, Мадлен вдруг поняла, что этот старый запущенный дом - он просто прекрасен. В нём нет налаженного хозяйства - и хорошо, значит, можно его устроить, как захочется, а не как принято от века. Не как решила матушка, не как привыкла свекровь и её сыновья. А как решит она сама.
        Правда, нужно ещё понять, какие у его бесценного высочества доходы, и насколько прилично вообще спрашивать об этом до свадьбы? Наверное, уже прилично, раз она в его доме убирается? Сколько человек здесь кормится каждый день, сколько коней, и что все они едят. Откуда поставки, и какие. Кто расплачивается и каким образом. А если помянутое высочество захочет приглашать в дом гостей, то… в общем, нужно понимать, на какие ресурсы можно рассчитывать, и где их вообще брать.
        Мадлен давно уже не замечала за собой такого воодушевления - пока собирали вещи в доме господина Лионеля, и таскали их порталом, и потом она ещё показывала комнаты Николь и Луизе, и они с Одиль решали, куда пока поставить сундуки с одеждой - и её, и принца. С одеждой-то у него вроде бы всё в порядке, хотя, конечно, нужно пересмотреть. Посчитать сорочки, проверить штаны и дублеты, осмотреть чулки на предмет дыр.
        В охотничьем доме, к слову, тоже было неспокойно. Госпожа Рокар проснулась утром, и оказалось, что она ничего не помнит. Она узнала мужа и детей, но - больше никого и ничего. Не помнила, где умывальник, и как шнуровать платье. Жакетте даже пришлось её осмотреть, но - она не нашла у супруги управляющего никаких болезней. Велела ей хорошенько выспаться, а если не пройдёт - значит, придётся учиться всему заново. А кое-кого из слуг, как слышала Мадлен, Лионель прогнал. Наверное, самых болтливых - зачем ему такие?
        Но таскать и раскладывать вещи всё равно было нужно, и Мадлен была рада, что Жакетта взяла на себя присмотр за ужином - чтобы он вообще случился, и чтобы всем хватило, и местным обитателям, и гостям.
        Да-да, гостям. Господин Лионель, королева Маргарита и госпожа Жийона пообещали, что прибудут к ужину. Жакетту смутила только королева, остальные-то уже бывали в этом доме и знали, что их здесь ждёт.
        Правда, прибыли они совершенно по-родственному, без торжественных нарядов и свиты, только втроём. И принялись дарить подарки.
        Лионель порекомендовал человека, который мог бы стать управляющим - скорее здесь, в столичном доме, чем в Аконе, но нужно пробовать. И подарил всем трём девицам по небольшому сверкающему камню, облегчающему управление собственной силой. Аделин показал, как пользоваться, Шарлотте повесил на шею, а Мари вложил в руку - на будущее. А Мадлен он сообщил, что дарит ей ту кобылу по кличке Звёздочка, на которой она как-то выезжала на прогулку. И что эта Звёздочка уже стоит в конюшне принца, и если вдруг Мадлен нужно будет куда-то отправиться - то лошадь к её услугам.
        Её величество подарила Мадлен филигранную брошь очень тонкой работы с жемчужинами, а всем трём девам досталось по комплекту жемчужных же серёг - каждой свои. И она, смеясь, сказала, что будет рада видеть всех их придворными дамами, а особенно - Мари. Шарлотта подбежала и обняла Маргариту, Мари вежливо поклонилась и поблагодарила, как подобает, Аделин - тоже, но было видно, что ей эта мысль чем-то не нравится. Наверное, у неё какое-то своё видение будущего.
        Госпожа Жийона же подарила Аделин какой-то совсем маленький амулет. И сказала носить при себе, потому что это защита. Не абсолютная, но - хорошая. Ну ладно, дома можно снимать. Потому что магический фон у того амулета был весьма своеобразный - для тех, кто понимает, конечно. Аделин была растрогана и обнималась с госпожой Жийоной, и та не возражала.
        Мадлен вздохнула про себя, вспоминая разговор со старшей дочерью. В охотничьем доме, в их бывшей детской, Аделин безропотно собирала разбросанные со вчера игрушки, а Мадлен складывала в сундук одежду девочек.
        - Скажи на милость, почему ты снова говоришь, что его высочество - чудовище? - спросила Мадлен.
        - Ну мама, мы уже всё решили, - попыталась отмахнуться дочь. - Я попросила у его высочества прощения. И обещала больше так не делать.
        - И что он?
        - Простил, - вздохнула та. - Он очень добрый.
        - И зачем обижать доброго человека?
        - Так я же не обижала! Не хотела обидеть, - вздохнула Аделин и опустила голову.
        - Представь, что тебя будут как-нибудь называть. Нас с тобой, и с Мари, и с Шарлоттой. Например, что мы слишком бедны, и оттого нехороши для его высочества.
        - Да причём тут бедность, мы же маги! Все! - вскинулась Аделин.
        - А для человека, который не маг, это вовсе не преимущество, - покачала головой Мадлен. - Или вот ещё что у меня невоспитанные дети, которых не учили ничему хорошему. Что моя старшая дочь толком иголку в руках держать не умеет, и такую девушку нельзя брать замуж, она бесполезна.
        - Зато я умею воду нагреть! - сказала Аделин почти со слезами на глазах. - И ещё научусь что-нибудь делать! А шить кто угодно умеет!
        Кажется, кто-то уже забыл, что собирался не замуж, а в великие маги. Мадлен обняла дочь.
        - А говорить могут - и будут - всё, что угодно. Просто потому, что у людей есть языки, и у некоторых они - без костей. И я очень надеюсь, что ты не хочешь быть похожей на таких людей.
        - Нет, не хочу. Правда-правда не хочу, - вздохнула Аделин.
        А вечером, после ужина, великому магу пришлось рассказать всем сказку про чудовище, которое на самом деле принц, и которого смогла вернуть в настоящий облик одна лишь любовь. Аделин смущалась - но только поначалу, а потом уже нет. Принц и гости хохотали, слушая её, и переглядывались - очевидно, знали что-то такое, чего не знала Мадлен.
        Позже, в спальне, она спросила принца - что там было-то?
        - Вы знаете, от кого наш великий маг услышал эту историю? - спросил Жиль.
        - Нет, даже и не представляю, - покачала головой Мадлен.
        - От супруги вашего брата, она так сказала. И вы, дорогая моя, наверное, не представляете, что может рассказать эта особа. Знаете, чудовище - это ещё неплохо. Могло быть и хуже, - он хохотал и явно что-то себе представлял.
        Ну что ж, они ведь обязательно встретятся с Жанно и Анжеликой. И наверное, много что друг другу расскажут.
        Когда Жиль увидел, какой дым коромыслом подняли в доме Жакетта, Мадлен и все остальные, он прихватил своих парней и де ла Мотта и позорно сбежал к зятю. Под благовидным предлогом - узнать новости. Что там вообще происходит, в мире и во дворце? И что там с их делами - то есть с Эскарами и прочими?
        Маршал рассказал, что оружейный склад разобран полностью и перемещён в безопасные места, что пленный Эскар пусть сидит и думает о жизни - пока, а второй - наслаждается жизнью при его высочестве - тоже пока. И добавил, что он, Жиль, явился сейчас очень кстати, потому что король спрашивал о нём только вот сегодня. И так вышло, что завтра он желает слушать о всяких тёмных делах последнего времени, в частности - о штурме Безье, поэтому - Жилю надлежит быть. А лучше всего ещё и невесту свою прихватить и представить. Всё понятно?
        Было понятно, да. Осталось рассказать об этом невесте.
        Невеста тем временем взяла его рассыпающийся дом в свои надёжные руки - так ему показалось по возвращению. Все сундуки стояли по местам, слуги глядели с почтением, камеристки важно ходили по коридорам, а дети радостно носились друг за другом и за его милостью Котальдо. Первой устала Шарлотта, и они со зверем просто упали в обнимку на медвежью шкуру у камина в обеденной зале.
        А к ужину ещё и гости появились. Хорошо, все свои, не станут таращиться по углам и усмехаться. Что племянник, что госпожа Жийона этот дом уже видели, а её величество Марго слишком хорошо воспитана, чтобы тыкать в кого бы то ни было пальцем.
        Так и вышло. И гости ещё взялись дарить подарки Мадлен и девочкам, Жиль даже нахмурился сначала - чего это они, он сам им всё подарит, но потом посмотрел, как девочки радуются, и отпустило. Наверное, племянник и прочие тоже полюбили девочек, и это же хорошо!
        Аделин оказалась мастерицей рассказывать сказки, сначала она явно смущалась, а потом, видя одобрение слушателей, разошлась. Хохотали все - и потому, что такие волшебные заклинания очень уморительно звучат в устах юной девы, и потому, что рассказывала она весело и задорно. И конец у сказки был хороший, и де ла Мотт даже предложил запустить-таки жабу за шиворот тем, кому не понравилось. Великому магу эта идея пришлась очень по сердцу, но матушка великого мага была грозна и убедительна: спать. Остальное завтра. Коты, жабы и что там ещё бывает.
        Гостей проводили, сами поднялись в спальню. Тут-то Жиль и рассказал Мадлен, что завтра их ждут во дворце. Она, бедная, даже за спинку кровати схватилась - как так, она же не готова! У неё ни платья нет, ни украшений, ой, украшения есть, кажется, и платье тоже… Жиль смотрел на всё это и хохотал. И говорил, что если надо, то отправит её утром к сестрице Катрин, и та уж точно найдёт в своём хозяйстве всё необходимое.
        Мысль о визите к Катрин устрашила Мадлен настолько, что та перестала причитать и забралась под простыню. На этом строить планы закончили и занялись чем поинтереснее.
        А наутро вокруг снова царил хаос - соберитесь, называется, ко двору. Мадлен боялась, де ла Мотт зевал, и только Жакетта не теряла присутствия духа и командовала - Венсаном, Ландри и камеристкой Одиль. И сама успевала тут причесать, там зашнуровать, и ещё что-то сделать. Дети добавляли хаоса - Мари принимала участие в сборах матушки, Аделин под шумок рылась в стоявшей на подоконнике (в невидимости, между прочим!) шкатулке с артефактами, а когда это дело просекли и пресекли, обиделась и ушла, а Шарлотта с его милостью Котальдо скакали на кровати.
        Когда сборы наконец-то завершились, Жакетта велела всем съесть хотя бы по маленькой булочке с маслом и чашкой арро, и потом уже разрешила выходить во двор и отправляться.
        Мадлен всю дорогу до дворца чему-то улыбалась. Подаренная племянником кобыла вела себя смирно, и его прекрасная невеста выглядела на той кобыле просто дьявольски хорошо. Интересно, кто-нибудь при дворе признает в ней бывшую супругу одного из Кресси?
        А во дворце их снова поджидал зять, всё его семейство, племянник Анри, и…
        Мадлен только охнула, отпустила руку Жиля, побежала и обняла своего брата. Они разом что-то друг другу говорили, и друг друга осматривали, и Мадлен едва ли не плакала - вот ещё, только не хватало ей тут сейчас плакать! Жиль хотел уже было идти и наводить порядок, но его остановил взгляд.
        За спиной Саважа стояла его знаменитая супруга Анжелика, в девичестве де Безье. Она уже успела потормошить де ла Мотта и обняться с Жакеттой, а теперь смотрела на него, не мигая, не хуже его милости Котальдо. Но потом улыбнулась и подошла.
        - Как поживаете, господин Жиль? Судя по вашему виду, намного лучше, чем раньше.
        - Да, госпожа Анжелика, - он поклонился. - Я должен поблагодарить вас… за всё. За ваше невероятное предложение и за наше с Мадлен счастье.
        - Я рада, - она очень обаятельно улыбнулась, поднялась на цыпочки и расцеловала Жиля в обе щёки.
        Он не ожидал, поэтому стоял столбом и не шевелился.
        - Я весьма благодарен вашему высочеству, - оказывается, Саваж подошёл, держа в руке руку Мадлен. - Такая Мадлен, как сейчас, мне нравится намного больше, чем раньше. Кто бы мог подумать, что моя супруга с одного взгляда всё про вас поймёт, - усмехнулся он, глянув на ту самую супругу.
        Супруга лишь пожала плечами, а Саваж вложил руку Мадлен в руку Жиля. Мадлен счастливо улыбнулась.
        И тут всех пригласили заходить в приёмную залу.
        Там его величество хвалил Саважа с Анжеликой и награждал обоих, и те были почтительны и серьёзны, как и подобает в таких случаях. А потом был обед, и перед тем обедом Жиль воспользовался минутой и представил Мадлен королевской чете и мадам Екатерине. И сообщил, что у невесты три дочери, которым он, Жиль де Роган, намеревается дать своё имя сразу же после венчания с их матерью. И поскольку фамилия Саважей сегодня здесь уже звучала, Жиль поймал какой-то отголосок мысли - надо же, этот пройдоха сумел отхватить себе в жёны родню нового королевского любимца!
        Вот Мадлен-то удивится, когда он ей потом об этом расскажет! Впрочем, она изумительно держится - спокойно, с достоинством, и очень мило поглядывает на него и держится за его руку. Кто бы мог подумать, как приятно может быть представлять ко двору невесту!
        А дальше Жиль вверил Мадлен её величеству - где-то там же обреталась ещё одна девица де Безье, на которой собрался жениться племянник Анри. И если эта самая Антуанетта там не пропадает, то уж его Мадлен точно не пропадёт! А слушать о том, как разносили по камушку Безье, вешали разбойников и расправлялись с бывшим графом Антуаном, ей точно незачем. Она не Анжелика, и спасибо господу за это. А о том, кто станет следующим графом, и о том, что её брат теперь с лёгкой руки племянника Лионеля посол его величества в Фаро - он ей потом расскажет.
        И вообще, раз из дальних краёв вернулся Саваж, хоть и не насовсем, нужно назначать уже дату венчания и не тянуть больше. Чего ждать-то?
        Они все шли по коридору к выходу их дворца, когда навстречу им попалась группа поменьше. Надо же, де Кресси, все трое. Увидели Мадлен, остолбенели.
        - Мадлен, ну ничего себе ты, - Жан-Люк прямо подошёл и стал её разглядывать.
        - Добрый день и дай пройти, - сказала Мадлен.
        Из задних рядов, кажется, пробирался Саваж - видимо, у него есть, что сказать бывшей родне.
        А Жиль не стал говорить ничего. Он глянул на всех троих, шевельнул пальцами и поднял их под высокий потолок.
        - Господа, не имею ничего против вас, но только до тех пор, пока вы не болтаетесь у меня на дороге. Госпожа Мадлен представлена ко двору как моя невеста, а дочери госпожи Мадлен на днях королевским указом получат моё имя. Вам же предстоит устраивать свою жизнь самостоятельно.
        Подхватить Мадлен под руку и пойти себе дальше. А эти… повисят ещё немного, да и упадут. Авось не переломаются, вроде крепкие.
        В день своего представления ко двору в качестве невесты его высочества Жиля де Рогана Мадлен пришлось надеть всё самое лучшее, что было в её распоряжении: платье от её высочества Катрин и драгоценности от её брата. И Одиль, и Жакетта, и девочки разом сказали, что она выглядит - как настоящая принцесса. А Мари спросила - когда их с Аделин возьмут ко двору? Мадлен уже хотела сказать, что когда вырастут, но принц улыбнулся и ответил - если у их величеств родятся дети, то непременно представим вас, всех троих. Потому что с кем играть принцам и принцессам? Только с родичами, а вы теперь будете им родичами.
        Мари нахмурилась - не поверила. Аделин забавно расширила глаза - очевидно, не задумывалась о том, что они теперь королевские родичи. То есть - станут ими.
        Мадлен было не по себе от этой мысли - как это, она по браку будет родственницей короля! Но - её принц нынешнему королю дядя, а отец того принца был младшим братом короля Франциска, вот так. Ох. Что-то они все о ней подумают?
        Сама она близко знала только её величество Маргариту, и то - после того, как познакомилась с ней в охотничьем доме его преосвященства. Или ей нужно будет говорить - племянник? Или достаточно - господин Лионель?
        А тот самый господин Лионель как чуял, что ей сегодня понадобится лошадь. Потому что прибыть ко двору пешком - немыслимо, а кареты у её принца не водится. Ничего, вот и будет случай вспомнить, как это вообще делают.
        Ехать по городу верхом в солнечный день оказалось просто замечательно. Двигались шагом, чтобы не пугать людей на улицах, и Мадлен это оказалось как раз по силам. Можно было поглядывать на принца, на ясное небо и цветы на окнах горожан… и улыбаться.
        А во дворце её ждал ещё один сюрприз - Жанно! Если и не совсем здоровый, то уверенно стоящий на ногах! Ох, как же она обрадовалась, и он тоже, они обнимались прямо посреди дворцового коридора, и им не было дела до всего остального мира. Мадлен пыталась рассказать ему всё сразу - и про магическую силу у Шарлотты, и про доброту господина Лионеля, и про мерзкого господина Бернарда, и про глупых Кресси, и про Аделин и её уроки магии. Он слушал и смеялся, а потом сказал - вот, так ты мне нравишься намного больше, чем когда была замужем за Кресси, похоже, что Лика неплохо придумала познакомить тебя с дядюшкой Жилем.
        Что? Лика придумала? Мадлен посмотрела на невестку, но та только подмигнула ей и спросила про девочек. И Мадлен не сообразила ничего лучше, чем позвать их с Жанно в гости - ничего же, она, конечно, ещё не вышла за принца, но ведь выйдет, раз он даже к его величеству её привёл?
        И тут их пригласили к королю.
        Мадлен была очень рада за Жанно и горда - как же хорошо, что его заметили, отметили и наградили! А сделал он, судя по всему, немало, и Анжелика - тоже, если и ей пожаловали орден! Правда, сразу же обнять брата не удалось - его величество пригласил их с принцем, господином маршалом, Анжеликой, господином Лионелем и господином Анри что-то обсуждать. А её подвели к королеве Елизавете.
        Мадлен приветствовала королеву, как подобает, а королева очень заинтересовалась новым лицом. Она по-доброму расспрашивала о её жизни и детях, и Мадлен немного расслабилась - всё же, это не грозная мадам Екатерина, тут немного проще.
        А вот за обедом она сидела между Жанно и принцем, и больше смотрела и слушала, чем ела - потому что это был первый королевский обед в её жизни. Но к ней обращались ровно так же, как и ко всем остальным - как к самой высшей знати.
        Оказывается, бывать при дворе с принцем - совсем не то, что бывать при дворе с семейством де Кресси. И ведь вспомнишь, а они и встретятся! Перегородили дорогу, что-то хотели, но - у принца разговор короткий. Под потолок их, и добавил - пусть повисят, если по-человечьи не понимают.
        А когда все торжественные действия закончились, Жанно сказал, что раз ему завтра снова нужно к его величеству, то они с Анжеликой отправляются в особняк Саважей. Да, было такое явление в столице, но Мадлен довелось побывать там пару раз за всю жизнь - и то в детстве. Анжелика обрадовалась - наконец-то она увидит настоящий дом своего мужа, а Жанно посмеялся - погоди, роза сердца моего, а вдруг он тебе не понравится?
        - Тоже, что ль, бардак и разруха, как у нашего дядюшки Жиля? - спросила, смеясь, невестка. - Ну, меня таким делом не напугаешь, я пуганая.
        Мадлен переглянулась с улыбающейся Жакеттой.
        - Жанно, мы можем помочь… с разрухой, - сказала она.
        - А я не стану отказываться. Я так давно тебя не видел, чтобы просто сесть рядом и поговорить, и девочек тоже, так что - только порадуюсь, - улыбнулся в ответ Жанно.
        А Анжелика кивала - да, бардак и разруху проще победить большим организованным отрядом, чем в одиночку, прямо как еретиков.
        Так и вышло, что они вернулись в дом принца на улице Багряной Розы, там переоделись из придворного в обычное, и отправились на улицу Сент-Антуан, в дом Саважей. Отправились большой компанией - кроме них с Жакеттой, собралась Одиль - «я ж не дам господину Жанно пропасть!», и все три юных девицы. Они как услышали про дядю Жанно и Анжелику, так и завопили, что тоже хотят их увидеть, они очень соскучились. Принц оглядел их компанию, велел Орельену открыть портал, и попросил Мадлен держать связь - вдруг он там тоже для чего-нибудь понадобится?
        Девочки как увидели Жанно и Анжелику, так и повисли на них, все трое. Жанно обнял каждую, посетовал, что спина не позволяет пока посадить на плечо даже Шарлотту, и пообещал в следующий приезд из Фаро привезти что-нибудь этакое - там хватает. Гордая Мари сообщила, что у неё уже есть оттуда кружево и волшебные булавки, а у Шарлотты - чудесная лодочка, которая сама ездит по полу. Жанно пожелал узнать, откуда у племянниц этакое богатство, и девы с гордостью сообщили - так мамин принц подарил. Анжелика слушала, кивала головой, а потом показала Жанно большой палец. И спросила Аделин - а ей что досталось? Та принялась радостно повествовать о волшебном камне для сказок, и спросила - а знает ли Анжелика ещё какую-нибудь сказку? Анжелика обещала подумать.
        Дом Саважей был построен лет сто назад - крепкий и прочный, можно выдержать осаду, можно спрятать отряд - так говорил Мадлен отец, граф Саваж. В большом зале на стене висел герб - вздыбленный кот в лазури, посреди стоял стол и лавки, а более ничего в зале не было. Мадлен огляделась - грязь, запустение, и - никаких гобеленов, а вроде были, и подушки на лавках, и ещё какие-то приметы того, что в доме живут. Даже большой люстры не оказалось под потолком - а она была двухъярусная, её спускали вниз, чтоб зажечь, на толстых верёвках.
        - Жанно, тебя обокрали? - поинтересовалась она у брата.
        - Нет, я просто обезопасил себя от возможного нашествия еретиков и обычных грабителей, - усмехнулся Жанно и позвал Мадлен с собой.
        На её глазах снял чары с двери в подвал (Аделин завопила от радости, увидев, как та дверь появилась из ниоткуда), и показал, что как раз там, в заколдованной комнате, и хранились все оставшиеся ценности.
        - Раз ты теперь посол его величества, тебе придётся держать дом и здесь, и там, - вздохнула Мадлен.
        - Ничего, прорвёмся, - махнула рукой Анжелика. - Мы так-то можем жить ну почти где угодно, главное - чтоб за шиворот не текло. А если тепло и мягко - так вообще круто.
        Жакетта предположила, что нужна спальня - или две, Марсель-то где? Ему ведь тоже нужно где-то спать? - и посмотреть кухню, и ещё где поесть, и что там с одеждой и посудой, и слуги-то куда делись?
        Слуги показывались из каких-то укромных углов очень осторожно, узнавали хозяина, убеждались, что всё спокойно, войны нет, гулянки нет, в дом пришли сплошь приличные дамы, и даже с детьми, и понемногу начинали заниматься делом. Жакетта и Одиль ловко отлавливали проходящих мимо и отправляли во двор выколачивать перины, в кладовые доставать посуду и постельное бельё, вешать гобелены, чистить столовое серебро. Это последнее вытащили из подвала в ящике и вывалили на стол в большом зале, и оказалось, что фамильные кубки и блюда с гербами хранились в какой-то грязной ветоши, и вперемешку с какими-то кусками земли или ещё невесть чего.
        Анжелика оглядела кучу с уважением и выдала парочку эпитетов, которые, вообще-то, не следовало произносить при детях. Жакетта смеялась - явно видела подобное не в первый раз. Но всех удивила Мари - она подбежала к столу, оглядела лежащую посуду, вытащила из кучи кубок и, чуть не плача, спросила:
        - Как так, мама? Эти блюда, и ложки, и кубки такие красивые, почему они такие грязные? И на них герб дяди Жанно! Так ведь нельзя!
        От кончиков её пальцев вокруг разлилось сияние, оно окружило и кубок, и её саму, и распространилось на остальную лежащую посуду. Мари смотрела на всё это широко раскрытыми глазами, а потом кубок выскользнул из её пальцев и мягко опустился на стол. Сияние исчезло. Мари всхлипнула.
        - Охренеть, что творится, - выдохнула Анжелика.
        Вся посуда сияла, как будто только что вышла из мастерской ювелира. Все гербы, вся позолота, все мелкие элементы узора вернули свой первозданный вид. Мари смотрела то на свои руки, то на кучу серебра перед собой, и не верила.
        - Мама? - жалобно спросила она.
        Мадлен подбежала к дочери и обняла её, и думала - лучше так, чем от того, что тебя угрожают убить. А Мари заплакала.
        - Доченька, всё хорошо. Всё просто замечательно. Смотри, как чудесно получилось - нам не нужно чистить эти блюда, они уже как новые.
        Жанно спустился откуда-то сверху, оглядел всех стоящих и посуду, присвистнул.
        - Дамы, вы невероятны.
        - Это, не поверишь, твоя юная племянница, - сообщила Анжелика.
        - Которая?
        - Мари, - Анжелика кивнула на всё ещё всхлипывавшую девочку.
        - Мои племянницы - замечательные маги, - восхитился Жанно.
        Аделин подскочила, и начала рассказывать ему - про Мари и кубок. Тот выслушал, посмеялся, потом взял кубок и вложил в руки племянницы.
        - Держи на память. Ты наполовину Саваж, а как маг так и вовсе полностью Саваж, так что - самое то.
        Мари обняла его, Аделин обняла Мари, и что-то говорила - о том, что принц был прав, и она оказалась сильнее всех.
        А потом откуда-то прибежала Шарлотта, она нашла какой-то пыльный угол и вся перепачкалась - нос, волосы, чепец. Мари увидела и спросила:
        - Ты почему снова как свинюшка? Где мы будем сейчас тебя умывать? - взялась за чепец, и сказала: - Может быть, ты тоже умеешь сделать так, чтобы стать чистой?
        - Нет, - крутила головой Шарлотта и смеялась.
        Тогда Мари сняла с неё чепец, встряхнула его… тот засиял и стал белоснежным. А потом и сама Шарлотта оказалась чистой, а полуоторванные завязки чепца - как будто снова пришитыми.
        Мари воодушевилась и принялась бегать по комнате, а потом и по дому, и изгонять грязь. Аделин и Шарлотта радостно носились за ней и пытались повторять, и у Аделин даже что-то получалось, но совсем не так хорошо. Взрослые смотрели и улыбались, а потом пошли доделывать всё то, что так замечательно начали дети.
        И когда в сумерках из портала явились принц, де ла Мотт и его милость Котальдо, дом если не сиял чистотой, то - выглядел намного лучше, чем раньше. Не только чем сегодня утром, а вообще - чем последние лет с полсотни, подумала Мадлен.
        Анжелика принялась гладить огромного кота и изумляться его визиту, а принц только усмехнулся - он, мол, соскучился по котятам. Не с кем играть и лежать на шкуре возле камина. Но об их приходе прослышала Шарлотта и с визгом бросилась обнимать зверя, а зверь был только рад. Тут и остальные подтянулись.
        - А вы обещали рассказать, откуда взялся котик, - напомнила Аделин принцу.
        - Точно, обещал, - согласился тот. - Его родителей вывели магически на далёком востоке - скрестили местную породистую кошку и дикого лесного кота. Не сразу, но получилась кошка примерно таких вот размеров. А потом уже ей подобрали жениха - тоже частью домашнего, частью дикого. Она родила трёх котят, вот его, - Жиль кивнул на его милость, облизывающего Шарлотту, - и ещё двоих. И через несколько дней после того отправилась на охоту за пределы не только дворца, но и города, и там её сильно подрал кто-то крупный и дикий. А я как раз договорился с тамошним правителем, которому незадолго до того оказал услугу, что в оплату возьму котёнка, как подрастёт, правда, он усмехнулся и добавил - если мать его тебе отдаст. А мать была едва жива, и ей казалось, что вокруг враги, которые хотят забрать её детёнышей, она не подпускала никого и даже серьёзно ранила служителя, который обычно её кормил. Двух котят удалось у неё забрать и подложить собаке со щенками - та не возражала. А этого, последнего, мать не отдавала никому, но и сама кормить его тоже уже не могла.
        А у меня, если помните, был друг, которому мы добыли кольцо - как раз, чтоб со всякими хищниками договариваться. Вот мы с ним и пошли говорить с той дивной кошкой. Я говорил, он доносил. Убеждал, что стану её детёнышу и матерью, и отцом, выкормлю его и никогда не оставлю.
        Она разрешила мне сидеть рядом и присматриваться, и привыкала к моему запаху. На следующий день уже позволяла мне касаться котёнка, и кормить с пальца. А потом она умерла, а детёныш остался, и мне пришлось выучиться быть кошкой-матерью, потому что он был ещё совсем мал и ничего не умел. Но он вырос, и мы с тех пор вместе.
        - А вы молодец, - сказала Аделин. - Я бы и не подумала, что вы умеете быть кошкой!
        А Шарлотта сидела на полу в обнимку с котом и гладила его, а кот облизывал её щёки, и оба были довольны.
        Взрослые тем временем накрыли на стол, и Жакетта даже ухитрилась добыть еды - не то из дома на улице Багряной Розы, не то вовсе из Пале-Вьевилля.
        Как водится, к ужину заглянули гости. Орельен открывал портал сначала в охотничий дом, и оттуда появились Лионель, Маргарита, Жийона, и неожиданно - Марсель. Дамы принарядились - даже Жийона надела красивое платье, надо же.
        А потом Орельен привёл монсеньора Анри, ещё одного племянника принца, и его невесту Антуанетту, кузину Анжелики. Только была она той Анжелике полной противоположностью - вела себя сдержанно, говорила негромко и очень вежливо, обниматься ни к кому не бросалась. Монсеньор Анри принёс гитару и сказал, что сегодняшний день заслуживает того, чтобы уже пить и петь, потому что наконец-то все собрались вместе. Жанно нахмурился - может, сказал он, где-нибудь добыть ещё одну гитару, потому что их с Анжеликой инструменты в Фаро? Но монсеньор сказал, что нечего бегать, им и одной хватит.
        И хватило - Жанно всегда замечательно играл и пел, а вместе с Анжеликой у них и вовсе чудесно получалось, хоть Жакетте и приходилось время от времени, как поняла Мадлен, снимать ему боль. Но он улыбался и говорил - и впрямь, когда ещё соберёмся? Я теперь посол, милостью некоторых, и пихал в бок Лионеля, Орельен тоже собрался в Фаро, а ты останешься здесь присматривать за всем этим змеиным гнездом - так что, пока можем, будем петь.
        Правильно, отец так и говорил - пока можешь, пой, двигайся, сражайся. А полежать успеешь.
        Мадлен была замужем месяц. Снова замужем, но её второе замужество совершенно не походило на первое.
        Осень настигла её в Аконе - старом замке, который местами хотелось перестроить от подвалов до крыши, но в целом он выглядел очень мило. Правда, проехать к нему было почти невозможно - потому что расчищать заросшую кустарником дорогу начали только лишь три дня назад, а до того в замок попадали через хитрую систему стационарных порталов, устроенных хозяином, но - как говорила матушка, графиня Шарлотта, глазки боятся, а ручки делают.
        Увы, матушка не смогла прибыть на свадьбу. Погода, урожай, враги, что-то ещё. И, наверное, просто боязнь покинуть замок, который она не покидала уже лет пятнадцать. Правда, когда она говорила с Мадлен по магической связи накануне венчания, то - со слезами на глазах пожелала ей счастья и высказала надежду, что новый супруг, которого Мадлен нашла сама, окажется лучше того, которого когда-то нашли они с отцом. Мадлен заверила её, что так и есть, а про себя подумала - это несложно.
        Да, в быту, в обычном человеческом быту Жиль был сущим ребёнком. Он никогда не задумывался о том, что растёт в поле, чем кормить овец, почему несутся куры и кто мелет муку. Его предел - это найти ночлег и еду в незнакомом городе, и он сам об этом честно сказал. И попросил Мадлен, если что-то нужно, чтобы он сделал - говорить о том прямо и недвусмысленно.
        Зато он умеет выживать в диком лесу и в пустыне. Мадлен думала, что посмотрела бы на пустыню - но только посмотреть и только с ним вместе, никак иначе. И… когда-нибудь потом, пока других дел хватает.
        Сначала они спешно готовились к свадьбе. Они, да. Конечно. Она. Спасибо за помощь её высочеству Катрин - она явилась на улицу Багряной Розы на следующий же день после того, как Жиль представил Мадлен ко двору, и спросила: а что у вас, дорогая Мадлен, с платьем для венчания? И не только для венчания?
        В итоге за ту неделю, что у неё была, Мадлен с помощью принцессы обрела два парадных платья, в которых можно и ко двору, и к ним все необходимые предметы - сумочки, чепцы, пояса. Жакетта сказала, что утром в день венчания оденет и соберёт Мадлен сама - с помощью Одиль.
        Тонкость была в том, что через день после Мадлен выходила замуж сама Жакетта, но - Мадлен посмеялась и сказала, что тоже умеет шнуровать платья и расчёсывать волосы.
        Все три юных девы тоже получили возможность нарядиться в красивые платья. Они должны были присутствовать на церемонии и обещали вести себя, как подобает девам из приличной семьи. Тем более, что его величество вместе с разрешением на брак с Мадлен де Кресси для своего родича дозволил взять трёх дев де Кресси под свою опеку и дать им своё имя. Так что девы де Кресси тоже вскоре должны были стать девами де Роган. Кто бы мог подумать ещё пару месяцев назад!
        Как и хотел Жиль, церемония была в Лимее. Вот там-то Мадлен и посмотрела на то, какими бывают замки принцев. Принц Анри с лёгкостью управлялся с огромными владениями, и он-то как раз знал всё и про поля, и про скотину, и даже, наверное, про лягушек в пруду. Лягушки оказались на месте, как Жиль и предсказывал. Ходили их послушать, посмотреть на красивейшее озеро и на розарий.
        Церемонию провёл его преосвященство Лионель - он смеялся, что судьба у него такая, быть для родичей заступником перед богом и королём. И Мадлен де Кресси стала-таки Мадлен де Роган, а Жиль де Роган получил магически одарённую жену и трёх магически одарённых девиц в приёмные дочери.
        На свадьбу приехали Жанно и Анжелика, и сестрёнка Мари с мужем. Другие родичи передавали поздравления и обещали как-нибудь заехать в гости. Ну, пусть.
        Отдали замуж Жакетту - она прямо светилась от счастья, и Орельен - тоже. Пусть у них всё будет хорошо.
        А потом ещё оказалось, что у Анжелики день рождения, и она очень просит приехать по этому поводу к ним в гости. В гости в данном случае означало - в Фаро, и Мадлен сначала даже не поверила, как это - возьмём и отправимся? А муж сказал - именно так. И одни, без юных дев - потому что, Мадлен, я буду рад побыть хотя бы пару дней с вами и только с вами.
        Вот оно, новое родство - на три дня в Фаро, а там - гулять, спать, есть диковинные кушанья, которые предлагала её милость великая герцогиня, и которые с восторгом ела Анжелика, и утверждала, что ничего лучше просто быть не может. И… просто быть. Самой собой, и - женой невероятного мужа.
        Да что там, Мадлен поняла, что ей нравится! Нравится быть женой этого мужчины, просыпаться рядом с ним, засыпать - тоже рядом, слушать его, касаться его, что-то делать для него. И - никто в её жизни не смотрел на неё так, как он, не говорил с ней так, как он, не слушал её так, как он, не касался её так, как умел это делать он.
        Да-да, он не только говорил сам, он ещё и слушал. И слышал. И это было замечательно.
        А всё остальное они как-нибудь решат.
        Жакетта с мужем оставались в Фаро - учиться. Она уже сдала экзамены какой-то невероятно строгой и требовательной, но очень знающей и умелой преподавательнице. Орельен тоже сдавал какие-то экзамены в одну из местных магических школ, а Анжелика и вовсе изучала боевую магию. Мадлен же подумала, что, наверное, её саму чему-то научит Жиль. А если не научит - так она теперь знает, где спросить. А девочки будут ходить на занятия к господину де Мюи, домашнему магу Вьевиллей, все три, это решено. Пока они маленькие. А дальше - поглядим.
        Сестрёнка Мари, очень удивлённая новым браком Мадлен и восхищённая новыми родичами, спрашивала - не боится ли она? Ведь это - совсем другая жизнь?
        Нет, Мадлен поняла, что не боится. Другая жизнь - это вообще хорошо, а если что-то пойдёт не так - они будут справляться. Вместе.
        И вместе у них всё получится.
        ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. А ЧТО ЖЕ БЫЛО ДАЛЬШЕ
        Три года спустя.
        Дети мяукали.
        Конечно же, они издавали совершенно обычные детские звуки, как все младенцы, неделю назад появившиеся на свет, но - взрослым упорно казалось, что дети мяукают. До тех пор, пока не появился его преосвященство Лионель и не спросил - а чего вы, собственно, хотите от детей двух диких котов? Чтобы они лаяли, хрюкали или просто пищали?
        Мадлен слушала, смотрела и смеялась. Её собственные младенцы уже были не такими и младенцами - в сравнении с только что народившимися детками Жанно. И Анжелики, конечно же, которая всё ещё смотрела на обоих детей изумлённым взглядом - не верила, что именно она произвела их на свет, так и говорила. Мадлен сидела с ней рядом, держала за руку и говорила, что всё хорошо, и кажется, это было то, что в тот момент нужно, во всяком случае - невестка смотрела с благодарностью и выдыхала.
        Сама Мадлен уже и не верила, что когда-то жила совсем иначе. Нет, помнила, не помнить невозможно, но - слишком уж сильно поменялась вся жизнь.
        Обитали попеременке то в столице, то в Аконе. Жиль остался придворным магом даже при новом короле, Генрихе, младшем брате короля Карла. Да-да, том самом, при котором служил Габриэль Эскар, кстати, он иногда встречается при дворе и делает вид, будто ничего особенного между ними не было. Хотя, конечно, король Генрих в начале правления избавился от большинства приближённых своего брата - но другого такого придворного мага просто не существовало, поэтому Жиль понемногу продолжал исполнять свои задумки - о пересчёте всех магов королевства и прочем. Пока - на тех землях, чьи сеньоры были разумны и понимали пользу от такого дела. И надеялся, что когда-нибудь удастся сделать это повсеместно.
        У них родились два сына - погодки Луи и Жанно, по отцу Жиля и по её отцу. Младшему, Жанно, уже сровнялось десять месяцев, а двухгодовалый Луи и вовсе казался большим - особенно рядом с кузенами, малютками Алиенорой и ещё одним Жанно. Что поделать, у Саважей старший сын всегда Жанно. Новорожденный звался Жан-Александр, по деду Мадлен.
        Все три девочки росли и прилежно изучали как магические искусства, так и всё прочее, что положено знать и уметь девицам из очень знатной семьи. Оказалось, что среди стражи и прислуги Жиля было изрядно магов, и у некоторых были дети - естественно, магически одарённые. И Мадлен удалось договориться с господином де Мюи, чтобы он проводил занятия и у них дома тоже - чтобы не таскать всю эту детвору по улицам туда-сюда. Тот только рад был увеличению числа своих маленьких учеников, и повторял, что магия - дело серьёзное, и учиться ей - необходимо, кем бы ты ни родился.
        Сама Мадлен за истекшее время узнала о своих силах столько, как за всю предыдущую жизнь не знала, наверное. Что-то она слушала на занятиях господина де Мюи. Что-то рассказывал и показывал ей Жиль - довольно многое, на самом-то деле. Она прочитала некоторое количество книг, и ещё постоянно пробовала что-то вместе с девочками. Стихийные силы - с Аделин и Шарлоттой, а про артефакторику, как оказалось, понимала Мари.
        Мадлен предвкушала пробуждение силы у сыновей - уж наверное, это будет не менее интересно, чем у девочек.
        Жакетта завершала своё целительское образование в Фаро. Она пока ещё не осчастливила Жиля внуком, событие ожидалось через месяц. Пока же она смотрела на Анжелику и трепетала - в преддверии.
        Анжелика же как раз точь-в-точь успела окончить какой-то едва ли не специально для неё скроенный курс в местной школе боевых магов - потому что, как оказалось, боевая магия и беременность - вещи несовместимые. То есть беременность может наступить обычным образом, но - применение боевых заклинаний грозит выкидышем. Анжелика и не подозревала о такой, как она говорила, засаде - нет, знать-то знала, но когда вдруг столкнулась с непонятным кровотечением, то спасли её и будущих детей только благодаря невероятному искусству здешних целителей, наставников Жакетты. И дальше до родов ей пришлось найти для себя более мирное занятие - кажется, она как-то помогала здешней великой герцогине учить девочек - как из знатных семей, так и всех прочих. Учить обычным полезным в жизни вещам, не боевой магии. А сейчас они с Жакеттой наперебой обо всём этом рассказывали - и невестка уже потирала руки в предвкушении. Вот, говорила она, поправлюсь, оживу - и хотя бы на тренировку! А как же дети? - спрашивала Жакетта. Анжелика вздыхала, брала на руки сначала одного младенца, потом второго, и отвечала - что-нибудь        Новый король не питал особой любви к ним с Жанно, и сначала даже хотел назначить послом в Фаро кого-то из своих приближённых. Но здешний великий герцог сказал, что не желает смены посланника, его устраивает тот, что уже есть. Он разбирается в местных делах, у него подходящий опыт, он сильный маг. Может ли другой посланник предложить всё то же самое? Нет? Значит, и говорить не о чем. Эту историю Мадлен рассказывал Жиль - она как раз только-только родила Луи, ей было не до придворных дел - и смеялся, когда описывал выражение королевского лица. Его величество и не ожидал такого отпора, а оказалось - Жанно много кто любит и ценит.
        У королевы Маргариты родился сын, а потом ещё и дочь. Король Генрих Рокелор так и не встал на ноги, и скончался незадолго до рождения дочери у его жены. А брат Маргариты, новый король Генрих, сказал, что не желает видеть её при дворе. Есть у неё свои владения? Вот пусть туда и отправляется. Она и отправилась, и его преосвященство Лионель помогал ей во всём.
        Мадлен как-то спросила его - а что там господин Бернард? Тот долгое время провёл в заточении, и из Судебной палаты его выгнали, и господин Лионель сказал - не берите в голову, дорогая Мадлен. Господину Бернарду всё происшедшее послужило хорошим уроком, он больше не станет придумывать странное и тревожить покой добрых людей. Мадлен оставалось только поверить - впрочем, господин Лионель располагал к тому, чтобы ему верить.
        О госпоже Жийоне не было ничего слышно уже давно - кажется, она вышла замуж за кого-то по выбору своих родных. А Марсель воспитывал сына - такого же белокурого и сероглазого, как он сам, и такого же некроманта. Звали мальчика Жиль, было ему два года - как Луи, а присматривали за ним все, кому случалось оказываться в доме франкийского посланника в Фаро. Что ж, вскоре подрастут два товарища для игр - что-то подсказывало Мадлен, что дочка Жанно и Анжелики будет похожа скорее на свою матушку, чем на кого-нибудь из их с Жанно добропорядочных родственниц.
        К дамам заглянул Жанно и позвал всех к обеду. Обед здесь накрывали на широкой террасе, открытой в Большой канал, благо, сегодня погода позволяла. Жанно помог подняться Анжелике, подхватил корзину с обоими младенцами и подмигнул Мадлен и Жакетте - мол, пойдёмте.
        На террасе Жакетту ждал Орельен. Ему приходилось время от времени бывать в пожалованном ещё предыдущим королём замке - как же, это же наследство его будущего сына! Впрочем, даже наставления его друга детства принца Анри не очень-то помогали ему в хозяйственных вопросах. Тогда он вздыхал и говорил - ничего, вот закончит свою учёбу Жакетта - и мы всё-всё сделаем с её помощью. Теперь он с волнением ждал появления первенца и предвкушал, как они вместе будут выдумывать всяческие каверзы. А если будет дочка? - усмехалась Жакетта. Орельен вздыхал и косился на Аделин и Шарлотту - мол, девочки бывают такими же неугомонными, как и мальчики.
        Впрочем, сейчас неугомонные девочки остались дома - за хозяев, вместе с его милостью Котальдо, который по-прежнему велик и благодушен. Он, кстати, теперь приходил к Жилю далеко не каждую ночь - потому что возлюбил Шарлотту, а та и рада. Жиль смеялся, что скоро ещё и женихов от неё гонять станет.
        Жиль вообще всё время смеялся. И придумывал что-нибудь, от чего становилось смешно и ей - как бы мрачно вокруг не было. И эта его особенность помогала преодолеть всё, что им выпадало.
        И сейчас он поджидал Мадлен на террасе и улыбался. Поцеловал её и повёл к столу.
        Новоназначенный епископ Льена принял утренних посетителей - и думал уже сказать секретарю, отцу Полю, что некоторое время его не следует беспокоить - но тот вошёл сам. И сообщил, что пришёл какой-то человек и очень просит его принять, а зовут того человека Бернард Эскар.
        Надо же, подумал Лионель, что это ему занадобилось? Его отпустили из темницы Пале-Вьевилля после смерти Рокелора, тому уже полгода, он радостно покинул стены дворца, и с тех пор от него не было ни слуху, ни духу. Нет, конечно, присматривали, и вроде бы даже отцу какие-то отчёты присылали, но - Лионелю было не до того. И какая нелёгкая принесла его сейчас?
        Лионель распорядился пригласить, и тот вошёл. Совершенно не изменился - так же сухощав и собран, весь настороже, тронь - укусит. Интересно, каких магических артефактов он набрал с собой сейчас?
        - Добрый день, господин Эскар. Увы, у меня не слишком много времени, поэтому я предлагаю вам сразу же, без церемоний рассказывать, для чего вы хотели меня видеть.
        - И вам доброго дня, - поклонился Бернард. - Не поверите, но у меня к вам есть дело.
        - И впрямь не поверю, вам придётся объяснить, - Лионель кивнул гостю на лавку.
        Тот сел и несколько задумался - что это, неужели растерял слова? Или сейчас с ножом кинется? Лионель на всякий случай выставил защиту.
        - Я хочу вернуться домой, в Рокелор. А вы там сейчас на самом деле первый человек, как бы оно снаружи не выглядело. Поэтому я хочу попроситься к вам на службу.
        Что? Судьба сегодня решила пошутить?
        - Вы удивили меня, - покачал головой Лионель. - Для чего это вам?
        - Я хочу жить там, где родился. И жить с удобством. Ваша удача перебила удачу его величества Генриха, значит - нужно пойти к вам, только и всего, - пожал плечами тот. - Я понимаю, что у вас есть причины не доверять мне, ну так вы всегда можете испытать меня. И прогнать, если мы не договоримся.
        Интересно, с чего это он решил, что Лионель - первый человек в Рокелоре? Да, он помогает кузине Марго решать разные вопросы, связанные с управлением этой небольшой территорией, и портал ему в помощь, но - неужели это так заметно?
        - А почему вы пришли ко мне, а не к её величеству королеве-матери?
        Юный принц Луи, двух с небольшим лет от роду, был не так давно коронован - а регентом при нём стала Маргарита. Она сопротивлялась, говорила, что нужно найти советника, который справится лучше, но Лионель убедил её - советника можно найти в любом случае, но для чего давать тому советнику столько власти? Советник обойдётся, как говорят некоторые его знакомые великие маги. В итоге он сам стал тем советником - но тут уж деваться некуда. Потому что как не помочь даме, много лет владеющей его сердцем, справиться с государственными делами? Другое дело, что Маргарита обладала приличной подготовкой, всё же, её предназначали в супруги короля - какого-нибудь, не обязательно здешнего, и ей нужно было всего лишь немного освоиться и войти в курс местных дел. А интересы сына оказались очень весомым поводом для того, чтобы в тех делах разобраться. Да и вообще - нужно же чем-то заниматься человеку, так ведь?
        - Её величество может решить, что человеку с моей репутацией нечего делать при её дворе. И мой родич, её придворный маг, может решить так же. А с вашим заступничеством меня выслушают.
        - И что же нужно выслушать? У вас есть ещё один склад оружия? Вы отняли-таки у Габриэля рудники? Или что-то ещё?
        - Я договорился с Габриэлем о рудниках, - кивнул с достоинством Бернард. - Он с ними не справляется. Поэтому за определённую сумму он уступил их мне - ему важнее живые деньги, он как был дураком, так им и остался. Другой бы на том месте исправно бы деньги добывал и преумножал, но - не Габриэль. Мы сошлись на некоей сумме, которой ему хватит на пару придворных нарядов и одного коня, а я теперь владею предметом спора между ветвями нашей фамилии. Возможно, барон Лакур получит от меня что-нибудь - если примет, как подобает принимать родню. А я готов предоставить серебро, которое добудут в тех рудниках, как его величеству Луи Рокелору, так и его величеству Генриху Франкийскому - на выгодных условиях. Или герцогу Вьевиллю - как договоримся. А вы поможете мне предложить им эти условия, и получите с того свою выгоду. В проценте или как ещё - думаю, договоримся.
        Это было забавно и весьма интересно. И - Лионель видел, что Бернард не обманывает, не было в мире такого артефакта, который скрыл бы от него ложь. Или Лионель о таковом ничего не знал.
        В любом случае, попробовать стоило.
        - Хорошо, господин Эскар, я приму вас на службу. Сейчас я попрошу подать обед, вы разделите его со мной и расскажете, что там с теми рудниками и как вы предполагаете ко всеобщей пользе их разрабатывать.
        А потом нужно будет навестить Марго и рассказать ей любопытные новости.
        Восемь лет спустя.
        Аделин бросила на себя последний взгляд в великолепное ростовое зеркало и отправилась вниз, где её ждали дядя Жанно и Анжелика.
        Предложение отправиться в Фаро и погостить в доме обожаемого дяди пришлось как нельзя кстати.
        Нет, не так - оно оказалось спасением. Потому что явиться ко двору после всего, что случилось…
        Она понимала, что сама виновата. Что не стоило писать сонеты и признаваться в чувствах такому самоуверенному индюку, каким оказался Филипп де Лок. А его сестрица Изабель стояла рядом и мерзко хихикала. Аделин не понимала, каким чудом она не сожгла их прямо на месте, но - ей стоило больших трудов удержать себя в руках. Уже позже, дома, куда её по первому слову отвёз дядюшка Жиль, она прямо в парадном платье убежала в зал для тренировок и там отвела душу. А потом ревела, как последняя дурочка. Надо же было так вляпаться!
        Матушка только вздыхала, обнимала её и говорила - молодец, что сдержалась, всё же в королевском дворце не следует ничего жечь. А дядюшка Жиль спросил - не нужно ли поучить этого молодого человека уму-разуму. Но Аделин только всхлипнула - вот ещё, ну его. Не стоит из-за него ссориться с господином герцогом де Локом, его отцом. И с его матушкой, сестрой его преосвященства Лионеля. Но сам он пусть ей лучше не попадается!
        Тогда матушка вздохнула и спросила - может быть, ты на некоторое время отправишься в гости к дядюшке Жанно? А дядюшка Жиль сидел рядом и кивал. Можно же, говорил он, и вовсе провести там некоторое время и поучиться в магической школе ордена Света. Домашнее образование - дело хорошее, но у адептов Света намного больше знаний и возможностей, чем у них всех, вместе взятых.
        Аделин подумала - и согласилась. И отправиться в гости, и поучиться там. Если, конечно, дядюшка Жанно и Анжелика замолвят за неё словечко. Потому что в родной столице она нередко слышала, что её магические силы совершенно не годятся для юной девы - она же не мальчик, чтобы разрушать и драться, ей бы что-то попроще, более подходящее для знатной девицы.
        Аделин уже не говорила всем и каждому, как в детстве, что станет великим магом, но дома её так до сих пор и звали. Хорошо, только дома - потому что те же де Локи непременно стали бы смеяться. А что поделать, если магия до сих пор ей интереснее всего, что она видела в жизни? Если она уже родилась такой, какая есть? Наверное, и впрямь - отправляться в Фаро.
        Было грустно расставаться с младшими сёстрами и братьями, но - не всю же жизнь она будет с ними жить? Нужно и самой!
        Аделин стряхнула грусть и принялась готовиться к первому в жизни самостоятельному путешествию.
        Само путешествие заняло всего несколько мгновений - портал. У дядюшки Жанно давно уже есть кристалл портала, и у его преосвященства Лионеля, это раньше был только у господина Орельена. А теперь - никаких вам долгих дорог. Хоть Аделин и была готова пуститься в самую долгую дорогу.
        В доме дядюшки Жанно всегда было очень шумно и весело, ничуть не хуже, чем у мамы и дядюшки Жиля. Правда, кузены Алиенора и Жанно были ещё малы, что там - пять лет, а кузену Лионелю - и вовсе два, и даже сыну господина Марселя Жилю недавно исполнилось всего лишь семь. Поиграть с ними всеми можно, но - хочется же и самой с кем-то дружить! Наверное, в школе будет, с кем.
        Дядюшка Жанно сказал, что вопрос с поступлением в школу решим - и уже на следующий день после прибытия он повёз Аделин в эту самую школу. Там ей пришлось рассказывать и показывать, что она знает и умеет. И оказалось, что для девы шестнадцати лет она знает много - и в области бытовой магии, и в области стихийной. Ей предложили несколько курсов, почти все - в школе ордена Света, а, скажем, основы боевой магии, раз уж она есть - в ордене Луча, и велели явиться туда через несколько дней - потому что завтра начнётся карнавал.
        Карнавалом в Фаро от века встречали наступление весны. Солнце дольше задерживалось на небе и сильнее грело, Тьма отступала, и это нужно было отметить. Отмечали десять дней - наряжались в удивительные одежды, надевали маски, чтобы скрыть лицо, и пировали, гуляли, танцевали - все, и знатные жители, и простые, и гости - тоже, раз уж угораздило приехать в город в это время. Дядюшка Жанно и Анжелика сказали, что нужно будет непременно поучаствовать во всём, иначе - какой это карнавал? И что Аделин потом расскажет сёстрам, если сама не попробует?
        И Аделин попробовала. Они отправлялись из дома с утра - всей компанией, и взрослые, и дети. Катались на лодках по каналу, пробовали невиданные кушанья, гуляли по набережным, пели и танцевали. А вечерами во дворце Великого Герцога происходили балы, и туда уже отправлялись без детей - только дядюшка с Анжеликой и господином Марселем, и она, Аделин. Ей в первый день велели надеть самое красивое платье, Анжелика подобрала к нему маску в тон, и они отправились во дворец.
        Во дворце тоже угощались, пели и танцевали, только - не так шумно и буйно, как на улицах. Но - там играли лучшие музыканты, а на стол подавали блюда не только местной кухни, но и всякие заморские. И среди гостей встречались посланники далёких стран, знаменитые капитаны Срединного моря, известные торговцы, привозившие в Фаро заморские редкости, и просто путешественники. Аделин ещё подумала, что дядюшка Жиль, наверное, нашёл бы в этой толпе каких-нибудь знакомцев.
        Сама же она терялась и смущалась - это ж вам не королевский двор Франкии, который она знает с детства, тут всё совсем незнакомое! Но её милость Элизабетта, Великая герцогиня, то и дело подводила к ней разных девиц и молодых людей - сыновей и дочерей местной знати. Увы, с ними не очень-то складывалось - почти все девы изумлялись, что она маг, и теряли к ней интерес, и среди молодых людей магами тоже были далеко не все. А те, кто был, далеко не всегда интересовались танцами и развлечениями - им бы поговорить о своих умениях, или о последнем походе, в который их брали, или вовсе потренировать что-нибудь в укромном уголке. И конечно же, Аделин представлялась им неподходящей компанией - девчонка же. В общем, первые три дня Аделин намного больше нравилось днём на улицах, чем вечером во дворце.
        На четвёртый вечер она сбежала от назойливой компании - девы хотели писать молодым людям какие-то глупые записки, и звали Аделин поучаствовать, но в её жизни уже были глупые записки кавалерам, хватит, достаточно. Она выбежала на небольшую открытую террасу, где сейчас никого не было, и спряталась за резной колонной.
        - Сударыня, как удачно, что я встретил вас, - услышала она за спиной.
        Мужчина был в маске, как и она, только глаза сверкали - чёрные, яркие. Он снял изукрашенную драгоценным шитьём шляпу и поклонился Аделин. Одежда его была украшена так же богато, как и шляпа, на пальцах сияли кольца, на шее - дорогая витая цепь. И судя по всему, мужчина этот был молод.
        - Что же особенно удачного в нашей встрече? - Аделин порадовалась, что матушка приложила много усилий, чтобы они с сёстрами выучились говорить на нескольких языках, и теперь она без усилий сходила за местную даму.
        - Если вы согласитесь подарить мне следующий танец, моя благодарность вам будет безграничной, - он уже учтиво кланялся и предлагал ей руку.
        Отчего бы не потанцевать? Аделин вежливо кивнула и подала свою.
        Это балетто она знала, недавно учили, в Паризии его тоже танцуют. И хорошо, не придётся выглядеть неумехой. А выглядеть таковой не хотелось - потому что кавалер был хорош. Он не сводил с неё глаз, подавал руки там, где надо, и те, которые положено, и улыбался, и повторял, что милостью Великого Солнца ему повезло. Впрочем, время от времени он бросал быстрые взгляды по углам огромного зала, и, кажется, был доволен тем, что видел.
        А ещё он был магом - определённо, и магом немалой силы.
        Когда танец закончился, он спросил:
        - Куда отвести вас, прекрасная госпожа? Или - выйдем в сад?
        - Выйдем, - согласилась Аделин.
        Ей вдруг стало интересно, что может предложить ей этот неизвестный.
        Он предложил ей прогулку по саду её милости герцогини Элизабетты, и лёгкую беседу. О ней самой, и о себе. Она сразу сказала, что не здешняя, а в гостях у родни. Он усмехнулся и рассказал, что тоже в гостях у родни, какое совпадение! Дальше они обсуждали родню, не называя её, и свои семьи, не называя родовых имён - сохраняли инкогнито, и это оказалось так весело! Пару раз даже вернулись в бальную залу, и что-то танцевали, и он приносил ей вино и фрукты, а она радовалась и благодарила. Он называл её госпожой Маской, а она его - господином Капитаном, потому что он похвастался - у него есть корабль. Да, он достаточно молод для такого дела, и корабль ему подарили, но - он пока справляется. И если госпожа Маска желает - то можно осмотреть этот корабль.
        Госпожа Маска может быть и желала бы, но - за ней прислали, дядюшка Жанно собирался домой.
        - Госпожа моя, благодарю вас за прекрасный вечер, - поклонился ей Капитан. - И надеюсь завтра увидеть вас снова!
        Это оказалось так любопытно - кто этот юноша и что ему нужно от неё. Он совершенно не походил на знакомых Аделин молодых людей - Вьевиллей, де Локов, и разнообразных кузенов - детей тётушек, материнских сестёр. Его лицо под маской выглядело совсем юным, глаза блестели молодым задором, но говорил он, как человек, который знает, что почём в этой жизни. Так говорили дядюшка Жиль, дядюшка Жанно, господин Марсель, его преосвященство Лионель… все приличные люди так говорили, в общем.
        Аделин не заметила долгого взгляда, которым проводила их расставшуюся пару очень красивая блондинка - насколько можно было понять, она ведь тоже носила изукрашенную драгоценными камнями маску.
        Два следующих дня пролетели незаметно. Днём Аделин не могла дождаться вечера, а вечером её кавалер уже поджидал её на ступенях дворца. Он чинно дожидался, пока её старшие родичи выбирались из лодки и помогали выйти ей, и все они шли во дворец, а там, как только Аделин уже было прилично поклониться и отстать - он был тут как тут. Кланялся, спрашивал, что ей угодно… а ей было угодно провести время с ним.
        Они танцевали, гуляли, пускали по воде канала магические иллюзии - он тоже это умел. Просто лодка, драгоценная лодка, которую когда-то подарил Шарлотте дядюшка Жиль - Шарлотта очень берегла эту свою лодочку. А он не отставал - галера, большая галера, а вот и вовсе громадный корабль без весел, зато с большими парусами и дырками в бортах, чтобы через них стреляли пушки. И всё это - как настоящее.
        Утром седьмого дня на подоконнике комнаты Аделин лежал букет роз. Невероятно! Никто никогда не дарил ей розы! Дядюшка Жанно спросил - откуда это, и она честно сказала - на окошке лежали. Нет, она не знает, как они туда попали.
        И конечно же, она не знала, почему дядюшка переглянулся с Анжеликой, и оба разулыбались.
        Восьмой и девятый день снова встретили розами, а вечера - танцами и разговорами. И таинственный кавалер Аделин ни слова не сказал о том, кто он и откуда, как и о том, будет ли что-нибудь дальше. Пожалуй, впервые в жизни ей бы хотелось узнать, что бывает дальше - после флирта, разговоров, танцев, пожатий рук.
        Она сидела в своей комнате в доме дядюшки и вспоминала самые лучшие моменты вечера. Как они танцевали гальярду - ух! И как потом смеялись и пили вино, и она пролила его и накапала на ладонь, и он целовал её перепачканные пальцы…
        И долго бы ещё Аделин так сидела, если бы не осторожный стук в окно. Тихий и аккуратный. Окно находилось на третьем этаже, выходило на канал, и как можно было в него постучать - Аделин себе не представляла. Но ей было очень любопытно, и она открыла.
        Он сидел на подоконнике. Между прочим, без маски. И оказался очень красивым - куда там какому-то рыжему де Локу! И что это, получается, он знал, кто она, раз пришёл туда, где она живёт?
        - Добрый вечер, господин Капитан. Что-то не припомню, чтобы приглашала вас в гости, - впрочем, она тоже уселась на окошко, только со стороны комнаты.
        Он тут же оказался рядом с ней, только свесив ноги на улицу.
        - Я отплываю с рассветом, госпожа моя. И мне показалось невежливым не попрощаться. Вы скрасили этот карнавал, а ведь я уже считал его пропащим! И хоть я знаю, где вы живёте, но я не знаю, как вас зовут. Догадываюсь, что вы родня франкийскому посланнику, вы похожи на него.
        - А я даже и не догадываюсь о вас, - вздохнула Аделин, - я здесь слишком недавно. Но я останусь, меня приняли в школу Ордена Света.
        - Вы столь сильны? Это чудесно! Я учился в школе Монте-Реале, но здесь ничуть не хуже. Скажите, вы позволите мне беседовать с вами по магической связи? Я буду скучать.
        - Знаете, наверное, я тоже буду скучать, - прошептала Аделин и поняла, что это правда. - Вы… вы очень помогли мне в сложный момент жизни. И я благодарна вам за это.
        - Как оно совпало-то, - улыбнулся он, дотянулся и поцеловал Аделин.
        Аделин никто никогда не целовал, она никому не позволяла. Вот ещё глупости! Но тут… этот поцелуй совсем не выглядел глупостью, скорее наоборот.
        Они не заметили, как отворилась дверь в комнату и вошла Анжелика.
        - Как мило, - усмехнулась она, глядя на них обоих. - Ваше высочество, вы не умеете входить в дверь, только в окно? Я ещё поняла бы, если бы в ту дверь вас уже прогоняли, так вроде же нет пока?
        Аделин не сразу поняла, что Анжелика смеётся, а когда поняла - то выдохнула. Но не сбежит ли от расправы её Капитан? Который оказался каким-то высочеством?
        - Госпожа герцогиня, - поклонился молодой человек. - Если это приглашение, то я с радостью его принимаю.
        Когда они втроём спустились вниз, в гостиную, их там ждал смеющийся дядюшка.
        - Ваше высочество, добрый вечер. Очень любопытно, что это вы делаете на подоконнике моего дома? И что на это скажет госпожа Бьянка?
        - Я разорвал помолвку с госпожой Бьянкой, накануне карнавала. О да, сначала ваша родственница показалась мне идеальной ширмой, но потом… ширма перестала таковой быть. И если вы представите меня милой даме, я уеду, храня в сердце её прекрасный образ.
        - А что скажут ваши родители, дорогой принц? - сощурился дядюшка.
        - Они дали мне право решить самому, с кем связать свою жизнь. И если вы позволите навещать вашу родственницу, то я готов ухаживать за ней, как подобает. Завтра мне нужно уехать, но через три декады я вернусь, и буду весьма рад снова увидеться с прекрасной госпожой.
        Аделин смотрела и слушала, и ничего не понимала. Он - что? Собирается ухаживать? Хочет видеться с ней? Но она пока не собиралась замуж!
        - Что ж, Аделин, вот тебе целый принц, ибо это Танкредо, младший сын короля Ниаллы, - усмехнулся дядя Жанно. - Ваше высочество, позвольте представить вам мою племянницу Аделин де Роган.
        Имя произвело впечатление, она видела. Но потом он склонился к её руке, и взглянул на неё… нет, не в имени дело. А в чём-то другом. И она ещё непременно это узнает, наверное.
        А если дядя и Анжелика отвернутся, то может быть, он ещё раз её поцелует?
        Одиннадцать лет спустя.
        - Шарлотта! Слезь немедленно с подоконника!
        - Мари, ты уже стала, как мама! Или даже хуже, как Луиза! Мама хотя бы может понять, что мне нужно, а Луиза - нет!
        - Шарлотта, но там же высоко! У меня просто посмотреть - уже голова кружится, а ты там сидишь и ещё болтаешь ногами!
        - Ну и что? Ничего со мной не случится!
        Шарлотта никогда не сомневалась, что с ней ничего не случится - потому что это просто невозможно. Нет, она может сделать глупость или встретить на улице кого-нибудь неподходящего, но если просто смотреть в окно - то ничего не будет. У неё никогда не кружится голова от высоты, она никогда ничего не роняет и не проливает, и не падает, даже если запинается. Дядюшка Жиль смеётся и говорит - ты, главное, верь, а воздух выдержит, и вода - тоже. Поэтому Шарлотта верит.
        А когда она приехала в гости к Мари и увидела горы…
        Дядюшка Жиль, помнится, только усмехнулся - ну какие там, в Рокелоре, горы, сказал он. Небольшие и невысокие. Даже в Саваже выше, то есть - не в самом Саваже, но там, недалеко. Но Шарлотта до этой поездки не видела никаких гор.
        Побывать в Саваже не довелось. Так складывалось - почему-то всё время туда ездили без неё. И на далёком Востоке, о котором рассказывал дядюшка Жиль, тоже она не побывала. Может быть, позже?
        Но когда она приехала к Мари…
        Портал ей открыли вечером, было уже темно, а раньше господин Лионель никак не мог. Он теперь его высокопреосвященство, у него много забот, поэтому - вечером. Она разве что приветствовала её величество Маргариту, придворной дамой которой уже год была Мари, и маленького короля Луи, и его сестру принцессу Катрин, расцеловала саму Мари и после ужина отправилась спать. И посмотрела в окно только утром.
        А там… Невероятная горная страна. Замок стоял на отроге горы, и в окно были видны глубокие ущелья и высокие вершины. А надо всем этим - невероятный простор. Вот так и пожалеешь, что не птица, точнее, что пока ещё не умеешь ни в кого обращаться по молодости, сил не хватает. Но дядюшка Жиль обещал, что она сможет, значит - нужно ждать. И учиться.
        Шарлотта каждый день отправлялась гулять. Сестра непременно навязывала ей кого-нибудь в сопровождение, и повторяла, что знатной девице неполных пятнадцати лет не годится ходить по горам одной, но убежать от охраны, которая - не маги, было совсем не сложно. Скрыться в невидимости - и вперёд! Ну да, её искали. И она потом просила её величество не наказывать тех стражников, которые не смогли её устеречь, силы-то неравны!
        Наутро после завтрака с её величеством и сестрой Шарлотта снова собралась гулять. Она удивилась, но сегодня ей назначили одного-единственного стража - молодого парня, постарше неё, но, кажется, ненамного.
        - Как тебя зовут? - спросила Шарлотта.
        - Шарль де Лакур, к вашим услугам, - коротко поклонился он. - Рад служить вашему высочеству.
        Надо же, неужели не простой стражник? Впрочем, не важно. У неё есть знакомый поворот, и там ёлка, а за эту ёлку забежать, и всё, нет её.
        Шарлотта так и сделала, и принялась ждать, пока охранник убедится, что она потерялась, поищет её везде, и пойдёт рассказывать, что дева опять сквозь землю провалилась. Но он никуда не пошёл, сел под ту ёлку, сорвал травинку, принялся грызть. И ещё так сел, что перегородил ей тропинку, а обходить - через камни и кусты! И песенку какую-то насвистывает, вот молодец!
        Шарлота подождала-подождала, и попробовала забраться на камень, чтобы его обойти. Камень был высок, пришлось неприлично задрать юбки, но что теперь, нужно ж выбираться, и вообще она в невидимости!
        Увы, камень был высок, да ещё влажный. Нога вроде бы зацепилась, Шарлотта опёрлась на неё, подтянулась на руках… и соскользнула. Точнее, соскользнула бы и шлёпнулась на землю, если бы её не подхватили две сильные руки.
        Да-да, подхватили и поставили на землю, как будто каждый день невидимых девиц ловят.
        - Как? - только и смогла выдохнуть Шарлотта.
        В невидимости больше не было нужды. А парень смотрел на неё и смеялся.
        - Думала, ты последний маг, который остался на белом свете? И больше нет?
        - Ты… маг? - не поверила она.
        Но как иначе-то он её разглядел!
        - Как видишь - маг, - улыбнулся он. - Я ещё думал - ты там весь день просидишь, под ёлкой, или всё же выберешься наружу.
        - А… почему я не вижу, что ты маг? - вообще Шарлотта лет с шести могла отличить мага от обычного человека.
        - Потому что я умею хорошо маскироваться, - он взял её за руку и помог вернуться на дорожку. - Ну что, пойдём дальше? Ты хотела попасть в какое-то место, или шла просто так?
        - Просто так, - вздохнула Шарлотта. - Мне очень нравятся ваши горы.
        - Мне тоже, - улыбнулся он. - Хочешь, покажу красивое место?
        - Конечно, хочу!
        В тот день они побывали на двух площадках, с которых открывались невероятные, захватывающие дух картины. Шарлотта даже жалела, что она не дядя Жанно и не умеет рисовать - потому что такую красоту хотелось видеть перед собой всё время. А когда вернулись вечером во дворец, сестрёнка Мари оглядела их и выдохнула - слава господу, не потерялась, не убежала, не переломала ноги в каком-нибудь ущелье и что там ещё может случиться.
        Наутро Шарль снова отправился с ней вместе.
        - Скажи, а у тебя нет других дел? - спросила она.
        - Есть, но пока меня от них освободили. Вообще я дома на каникулах, и помогаю отцу.
        - А кто твой отец?
        - Барон де Лакур, придворный маг его величества.
        Ух ты, придворный маг! И тут Шарлотта вспомнила, что кто-то говорил при ней о невероятно талантливом маге-погоднике, без которого здесь - никуда, потому что горы, а за горы вечно цепляются тучи. Про тучи Шарлотта сама понимала - потому что договариваться с погодой дядюшка Жиль научил её давно, ни у кого из сестёр не получилось, а у неё - получилось. Правда, она не была артефактором, как Мари, и боевые заклинания ей не давались, зато ветер был лучшим другом. И дядюшка Жиль говорил, что ей нужно ещё немного подрасти, и тогда она сможет оборачиваться в птицу и летать! Вот было бы здорово!
        А Шарль тоже оказался погодником, как и его отец. В тот день они забрались на небольшую вершину, и там показывали друг другу, кто что умеет - призывали тучи и рассеивали их, вызвали дождь, приманивали солнце. Шарлотта и не думала, что с кем-то может быть так весело!
        Она была так благодарна Мари, что та позвала её в гости, и её величеству, конечно - потому что это оказались лучшие каникулы за всю её жизнь.
        А потом Шарлю нужно было отправляться в Фаро - там отличная школа, и возможно, Шарлотте тоже нужно туда, но родители сказали - через год, не раньше. А пока…
        - Шарлотта, ты разрешишь звать тебя по магической связи? - спросил Шарль при расставании.
        - Конечно, зеркало нам в помощь, как говорит наша Анжелика, - ответила она. - Я буду ждать! А если ты долго не позовёшь - буду звать тебя сама, ясно?
        - Зови, когда захочешь. Удержать стихию непросто, но когда она приходит сама - убегать и прятаться поздно! Я всегда буду рад говорить с тобой. И не только говорить, подмигнул он напоследок.
        Двенадцать лет спустя.
        Визит его величества Людовика Рокелорского в Паризию был обставлен очень торжественно и пышно. Мари сопровождала её величество Маргариту, и вместе с ней разместилась в отведённых им покоях королевского дворца. Впрочем, королева на следующий же день сказала - ступай, навести своих.
        Служба Мари не была слишком уж обременительной. Покровительница отпускала её и погостить к многочисленной родне, и даже предлагала отправиться на учёбу в любую магическую школу, но Мари не хотелось ни в Фаро, где неплохо себя чувствовали сестрицы Аделин и Шарлотта, ни куда-нибудь ещё, в более далёкие края. Она опять устроилась, не как все - сидела себе в Рокелоре, и связывалась с преподавателями по большому настольному зеркалу. Она занималась с его высокопреосвященством Лионелем - потому что среди подвластных ей сил была ментальная магия, с магом её величества Екатерины, матушки королевы Маргариты, мэтром Рене - замечательным артефактором, и с его милостью Дамиано Велассио - он рассказывал о всяких хитрых штуках на стыке ментальной магии и разного другого. Время от времени, конечно, приходилось встречаться лично - если что-то не выходило, или наоборот - показывать, что получается. Но - не слишком часто.
        А когда Мари бывала дома, то с удовольствием тренировала свои невеликие стихийные силы с дядюшкой Жилем. Она не была так одарена в этой области, как Шарлотта или Аделин, но - кое-что могла и умела. И если можно было чего-то добиться старательностью, терпением и упорством - то Мари этого добивалась, рано или поздно.
        А отдыхала она за рукоделием - как матушка. И даже занималась с юной принцессой Катрин, дочерью королевы Маргариты - той достались свыше отлично приложенные руки и задатки артефактора.
        Жизнь была хороша. Точнее, была бы хороша, если бы её величество не стремилась, как она говорила, сделать её счастливой, а для того - представляла Мари самых разных молодых людей из достойных семейств Франкии, также из мест по обе стороны Рокелорских гор, и даже с берегов Срединного моря. Но Мари никто не нравился - все они не были достаточно серьёзны. И в свои восемнадцать лет она ещё не была просватана - в отличие от сестёр.
        Аделин по окончанию курса в Фаро собиралась замуж за принца из Ниаллы - как-то там у них сложилось едва ли не с одной встречи, Мари вообще не представляла себе, как такое возможно.
        Даже Шарлотта недавно заключила помолвку - с сыном барона Лакура, придворного мага королевы Маргариты, вместе по горам бегали, когда сестра приезжала погостить. Правда, свадьба тоже откладывалась до того момента, как невеста окончит своё обучение.
        О нет, к Мари сватались. Дочь принца из Роганов, пусть даже и приёмная - это неплохое приданое и обширные связи её семьи. Плюс магические способности. Но - все эти женихи не проявляли никакого интереса лично к ней, и Мари смотрела, слушала - и отказывала. А матушка с дядюшкой Жилем её не неволили. Так и говорили - не хочешь - не торопись. Ещё захочешь.
        Поэтому Мари прибыла ко двору его величества Генриха Франкийского совершенно спокойно - всех видных здешних женихов она знала давно, многих - с детства, и со всеми уже успела объясниться.
        Она шла дворцовым коридором к одному из выходов в конюшню. Безусловно, даме её статуса не следует ходить в одиночку, но - иногда можно. Если очень торопишься.
        Вот она и доторопилась - врезалась с ходу в кого-то, кто всё равно что вывалился на неё из бокового коридора. Да-да, вывалился - на полном скаку врезался, сбил с ног, и они вместе повалились на пол.
        Мари подобрала юбки и подскочила на ноги - ещё не хватало, лежать на полу рядом неизвестно с кем! Тем более, следом за неизвестным со смехом выскочила Изабель де Лок - племянница его высокопреосвященства Лионеля.
        - Мари, дорогая, как я рада тебя видеть! Ты приехала вместе с их величествами? Это чудесно, послезавтра бал! Ты будешь? Это ты уронила кузена?
        Изабель была той ещё болтушкой, несмотря на то, что матушка её, герцогиня де Лок, особа серьёзная и очень приятная в общении. Впрочем, у Мари со всеми были превосходные отношения, это вспыльчивая Аделин умудрилась что-то не поделить с Изабель и её братом.
        Упавший на пол кавалер поднялся, и Мари внимательно посмотрела на него. Кузен? Кто-то из многочисленных молодых Вьевиллей? Он был рыж - в господина маршала, отца господина Лионеля и прочих, и сероглаз - в принцессу Катрин, сестру дядюшки Жиля, и возмутительно хорош собой. И Мари совершенно не могла его узнать, хотя отлично представляла себе всех родичей с этой стороны.
        - Это я уронил прекрасную даму, и хочу принести свои извинения, - кавалер учтиво поклонился Мари. - Прошу меня простить. Мы занимались глупостями, и - вот результат.
        - Не следует заниматься глупостями, - фыркнула Мари.
        - О да, Мари у нас никогда не занимается глупостями, - рассмеялась Изабель. - Она слишком серьёзна для этого.
        - Мари? Очень приятно, - рыжий склонился к её руке.
        Но как его зовут?
        - Ты что, не узнал её? Это же сестрёнка Аделин, Мари де Роган! Почти кузина, - гадкая Изабель выделила это «почти». - Мы все, было время, жили в Пале-Вьевилле, и если не играли вместе, то встречались на праздниках.
        Это правда, госпожа герцогиня де Лок устраивала очень весёлые праздники для детей, Мари до сих пор вспоминала их с теплотой.
        - Сестра Аделин? - кажется, кто-то что-то вспомнил.
        Но вот Мари не узнавала его совершенно.
        - Мне кажется, нам придётся познакомиться заново, - строго сказала она.
        - Годфруа де Вьевилль, к вашим услугам, - он заново расшаркался.
        Что? Старший внук маршала? Сын господина Эжена? Который не болтается при дворе, вроде брата Изабель, а где-то кому-то служит?
        - Мари де Роган, - она сделала реверанс. - Скажите, а почему у вас рукав оторван?
        - Мари, - Изабель расхохоталась, - ты неисправима! Ну кто говорит кавалеру о рукавах?
        - Я, - отрезала Мари. - Вы позволите взглянуть? - спросила она у Годфри-младшего.
        - Буду счастлив, если взглянете, - улыбнулся он.
        Да как красиво улыбнулся!
        Мари подошла - ближе, чем дозволял этикет, и взялась за рукав. Увы, он разошёлся по шву, в одном месте зияла дыра - и в бархате верней ткани, и в подкладке, и в сорочке внизу.
        - Вы напоролись на гвоздь? - нахмурилась Мари. - Ваша рука не пострадала?
        - Думаю, нет, - серые глаза неотрывно смотрели на неё.
        - Это хорошо, - кивнула она.
        Затянуть дыры в ткани - пустяк, раз - и нет, она и в детские годы это умела, чуть ли не первое, чему научилась. И вернуть на место оторванный шнурок. А вот удастся ли восстановить шов - непонятно. Хорошо бы снять с него этот дублет, но ведь найдутся сплетники, которые расскажут об этом всему миру, не только обитателям дворца, а он ведь, наверное, помолвлен, старший сын в такой семье не может быть не помолвлен!
        Мари достала из поясной сумки заговорённый моток ниток - для таких вот непредвиденных случаев и держала. Такая нитка да с волшебной иглой всё равно что сама всё делала, правда - только в руках Мари, для других ей сделать подобное не удалось ни разу. Пока.
        Она взялась за работу - подцепить нити ткани, скрепить, вытащить разорванные кусочки старой нитки, закрепить. И даже не заметила, что стоит совсем рядом с ним, а его рука, та, на которой дырка, почти обхватила её.
        Шов зашился.
        И в этот момент из того же коридора вывалились ещё несколько хохочущих придворных оболтусов - Филипп, брат Изабель, Франсуа, кузен Годфри, Шарль, его же младший брат, и кто-то ещё, она не разглядела.
        - Ох ты, гляньте только, красотка Мари выбрала-таки кавалера! - начал было Филипп де Лок, но под взглядом Годфри увял.
        Тот только бровью повёл - и все замолкли.
        - Госпожа Мари помогла мне справиться с неловкой ситуацией, за что я ей весьма благодарен, - сообщил он остальным. - И сейчас я провожу её, куда она скажет, а вы, господа, проводите кузину Изабель, ясно?
        Было ясно. Кивнули, Шарль подал руку Изабель, и они исчезли в том же коридоре, откуда перед тем взялись.
        - Кузина, вы ведь позволите? И называть вас так, и проводить? Куда вы направлялись, если это не секрет?
        - Не секрет. Домой, - улыбнулась Мари. - И я благодарю вас, но - способна добраться сама.
        - Я не сомневаюсь в ваших способностях, но - желаю оказать вам ответную услугу. И заодно устрашить всех, кто захочет пристать к вам по пути.
        - Никто не захочет. У меня репутация дамы, приставать к которой себе дороже.
        - Ничуть не сомневаюсь, но - всё же, провожу вас. В дом его высочества Жиля, так?
        - Верно, - кивнула она.
        Вот ещё, спорить! С тем, кто завтра забудет, как её зовут?
        Годфри собственноручно поднял её и посадил в седло, и мгновенно взлетел на коня сам. Мари залюбовалась - хорош, что и говорить.
        - Вы, наверное, состоите при ком-то во дворце? - начал он расспросы на улице.
        - Да, при её величестве Маргарите. А вы? - она решила быть вежливой.
        - А я служу у его милости Маттео Велассио, наследника герцога Фаро, на море. А перед тем был пажом и оруженосцем вашего дяди, герцога Саважа.
        - Вы… не придворный?
        - Что вы, нет. Мне когда-нибудь придётся принимать большие владения, и может быть - не только их, а ещё и какие-то войска, мне нужно научиться, - он был серьёзен, очень серьёзен.
        Но тут же улыбнулся.
        - И вы дано не были в столице, - заключила Мари.
        - Как, однако, и вы, - кивнул он. - Честно - хотел сбежать обратно уже завтра, но, похоже, задержусь. Вы надолго прибыли?
        - Как её величество скажет.
        - А я в отпуске. И пока могу не торопиться. Что вы скажете, например, о прогулке? Завтра? Её величество отпустит вас?
        Мари выдохнула. Вот так, сразу? Прогулка? А что там у неё завтра? Ведь было запланировано множество дел, одно другого важнее? И… что теперь как, говоря словами тётушки Анжелики?
        - Я постараюсь отпроситься, - кивнула она. - В котором часу?
        - Сразу после полудня вас устроит?
        - Да, - благовоспитанно кивнула Мари. - Вам нужно будет прийти в приёмную её величества.
        - Не заблужусь, - рассмеялся он.
        И потом он ещё передал её из рук в руки дядюшке Жилю - со всеми подобающими словами и поклонами. У дядюшки только что глаза на лоб не полезли - так он был изумлён. Мари сама была изумлена, и примерно в той же степени.
        И только вечером, вернувшись во дворец и готовясь ко сну, поняла, что не отстригла свою волшебную нитку. И её длинный хвост так и остался в дублете Годфри де Вьевилля-младшего - где-то под мышкой. Непорядок, конечно.
        Но вдруг он не расстроится?
        Семнадцать лет спустя.
        Акон процветал.
        Осенью собрали какой-то небывалый урожай, долго цвели розы, с овец чесали шерсть, что-то ещё происходило - всё время. Обитатели замка и арендаторы уже и не вспоминали, что их сеньор - колдун проклятый. Ну да, маг, и супруга его - тоже маг, и дети - маги, и это качество здорово им всем помогает в их владетельских делах. Жиль восхищался, как легко Мадлен управлялась и с замком, и с домом, и со всем хозяйством, и никогда не забывал выразить ей своё восхищение.
        Так и сейчас - она командовала украшением замка к рождеству. Звёзды, гирлянды, волшебные огни были везде. В большом зале, на главной башне, в коридорах, в окнах, на деревьях вокруг. Венки из украшенных древесных ветвей тоже висели повсюду. В этом благом деле Мадлен помогали дети и внуки - так сложилось, что в этот раз собрались все-все-все. Его настоящие сокровища.
        Вдруг оказалось, что четыре дочери с семьями и ещё некоторые родичи - это очень много людей. И очень много детей на одного его милость Котальдо - хорошо, что он по-прежнему бодр и весел, и любит возиться с детьми, как и раньше. Он, конечно, по-прежнему из всех выделял Шарлотту, и, помнится, когда её Лакур был ещё только женихом и приехал в гости - долго его обнюхивал и, прищурившись, разглядывал. Но потом принял. И дочку их, малютку Мадлен, очень любит, и спит возле её колыбели.
        Всяческих детей собралось в этот раз почти два десятка - от совсем младенцев у Аделин, Мари и Шарлотты, и до самых старших. Таковых было трое шестнадцатилетних парней - сын её величества Марго, который сразу, только переступил порог, сказал, что здесь он не король, а просто Луи, юный некромант Жиль, сын Марселя, и ещё один Луи - старшенький их с Мадлен. За этими тянулись их второй, Жан-Франсуа, старшие дети Саважей - непохожие близнецы Жанно с Алиенорой, и сынок Жакетты Флориан. Ещё были какие-то промежуточные компании по возрасту и увлечениям, из мальчиков и девочек, и уследить за всеми было решительно невозможно. Жиль отчаянно надеялся, что крыша замка останется на месте, равно как и стены с подвалами - потому что два десятка юных магов всех возрастов способны на многое.
        Пока старшие дети искали себе развлечений сами, а младшие - под присмотром нянек, взрослые сидели в большом зале вокруг камина и делились новостями. Старший зять, принц Танкредо, не так давно вернулся из дипломатической поездки на Восток, ему было, что рассказать. Его с интересом расспрашивал Саваж - о новостях и о знакомцах, и Жилю тоже было очень интересно послушать о знакомых местах. Второй зять, наследник Вьевиллей, прибыл на несколько дней из военного лагеря на северо-востоке - вечная война с еретиками, прерванная на праздники - рождество-то у всех, как ни крути, все хотят чудес, новых надежд и счастья. Третий зять рассказывал о делах в Рокелоре, и ему с улыбкой кивал племянник Лионель - кардинал и первый советник её величества. Лионель же рассказал о процветающих рудниках Эскаров и о неплохой прибыли по итогам года - похоже, господина Бернарда всего-то нужно было приставить к делу. Он отлично справлялся, нашёл себе какую-то жену - обычного человека, не мага - и благоденствовал с семейством. Жиль усмехнулся - не упадёт ли тот с лавки, если послать ему поздравления с рождеством?
        Вообще та давняя история чем дальше, тем больше походила на сказку. Жиль думал иногда, что ведь мог и не вернуться домой, и сгинуть в странствиях, но очевидно, господь хранил его для чего-то подобного тому, что происходит сейчас.
        Что было бы с ним, не встреть он Мадлен? Что было бы с Мадлен и девочками, не встреть она его? А сейчас у Аделин уже двое деток, сыну пятый год и маленькая дочь, и у меньших девочек по младенцу - сын у Мари, и дочка у Шарлотты, и они с Шарлем ждут второго. У Жакетты четверо - сын, такой же юный одарённый балбес, как его отец, и три красавицы-дочери с целительским даром.
        И их с Мадлен сыновья тоже уже совсем взрослые. После праздников Луи отправляется на Юг - в Фаро, потом в Ниаллу и Монте-Реале, и до лета он обещал определиться, где будет учиться дальше. У него прекрасный стихийный дар, его необходимо развивать и совершенствовать. Младшего, Жана, пока ещё уговорили остаться дома - хотя бы на год. Успеет ещё сбежать и напутешествоваться. Жиль понимал сыновей, как никто, но расставаться с ними не хотелось, хоть он и знал - дети не останутся дома навсегда. Мальчикам нужно оперяться и пробовать крылья, чтобы потом летать высоко и далеко.
        Иногда он думал - а не отправиться ли с кем-нибудь из них вместе? Туда, где бывал, или даже туда, где ещё не был? Нога в последние годы почти не болела и позволяла обходиться без посоха, почти всегда - может быть, это знак, что нужно куда-то отправиться? И когда весной стаи птиц летели над Аконом куда-то на север, а осенью - на юг, ему случалось задумываться - а не засиделся ли он? Жизнь хороша, но как же там мир, без него?
        Впрочем, он понимал, что сыновьям хочется открывать мир самостоятельно - как и ему когда-то. В конце концов, можно съездить куда-нибудь с Мадлен - когда дети разлетятся. Она говорила, что не против посмотреть на дикие леса и пустыню - но только если он будет рядом. Так что, может быть, ещё есть что-то впереди.
        А пока - тишина, покой и праздник.
        Ой, нет, что-то грохнуло наверху. Да хорошо так грохнуло, все повскакивали с лавок и отставили кубки, и что у кого было - потому что нужно быть готовым ко всему!
        В залу вошла принцесса Катрин-Анжелика-Жийона - красавица с материнской грацией и серыми глазами Вьевиллей, в свои четырнадцать она уже кружила головы парням и вовсю пользовалась ментальной магией. Она зевнула и сообщила, что если эти… неумные люди не перестанут, она их всех заколдует, и они до конца праздников не вспомнят, кого из них как зовут, и зачем они здесь. Она предупредила, и кто не спрятался - она не виновата.
        Уже стало любопытно - что там происходит-то, наверху? Отправились командой - Жиль, Лионель, Орельен и Саваж, и ещё Годфри Вьевилль - ему было интересно, что вытворили дети и к чему ему готовиться.
        Наверху самой высокой башни, под крышей, начисто отсутствовал кусок чердака. Каким-то господним чудом, не иначе, все перекрытия крыши остались на месте и не упали ни на чью неугомонную голову. В пыли и обломках копошились и ругались несколько фигур - ругались, очевидно, юные Саважи, у них наследственное, во всяком случае, красотку Алиенору было отлично слышно. Ещё один красавчик - некромант Жиль де Риньи - на глазах спасательной команды проявился из стены, и с ехидством сообщил - он-де предупреждал, что именно так всё кончится, и сделал все расчёты, и остальные глупцы, что его не послушали.
        Из пыли и обломков были извлечены за разные части тела и осмотрены на предмет повреждений один король Рокелора, два юных Рогана, два не менее юных Саважа (и не важно, что один из них - девочка…) и один столь же юный де ла Мотт. Повреждений не обнаружили, во всяком случае - серьёзных, синяки и ссадины не в счёт, и вся команда разрушителей была отправлена вниз - мыться и переодеваться к празднику.
        Жиль оглядел дыру, щелкнул пальцами - и разломанные взрывом камни и кусок балки вернулись на свои места. Уж что, а с родным замком он научился договариваться. Никто ж, по большому счёту, не виноват, детям нужно где-то пробовать свои силы. И делать глупости тоже где-то нужно.
        Пусть лучше сейчас, а потом, когда разлетятся в свою жизнь, будут умными и удачливыми.
        И можно, наконец, пойти за праздничный стол - ждать чудес и надеяться на лучшее.
        Конец