Свободный Волк Марина Николаевна Казанцева
        Космический торговец-одиночка из Галактической Гильдии вольных торговцев - Свободных Волков - попадает в параллельную Вселенную и видит иную судьбу планеты Земля. Не имея более связи со своим родным миром, Стайс Чевинк вовлекается в удивительные поиски следов пропавшего на этой незнакомой планете другого торговца, из этой иной Вселенной и принимает на себя его судьбу, его долги, его любовь.
        Марина Казанцева
        Свободный Волк
        ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
        СТАЙС ЧЕВИНК
        ГЛАВА 1
        Стайс Чевинк вышел на околоземную орбиту немного позднее заданного программой времени. Он удивился, обнаружив ошибку. В принципе такого быть не должно, поскольку точность расчетов не допускает ни малейших сбоев. В противном случае межгалактическая комиссия немедленно приняла бы меры по предотвращению выхода в непосредственной близости от населенных планет. Тем не менее, ошибка была налицо, и Чевинку ничего более не оставалось, как только принять это во внимание. Он принял. И послал импульс-пакет, оповещающий о прибытии. После чего оставил все дела на милость и заботы посадочной программы модуль-приемника и отправился на камбуз, приготовить себе кофе по-минойски. Это была его личная традиция. Тем самым он как бы демонстрировал кому-то невидимому свою независимость. Свободный Волк Стайс Чевинк подчиняется лишь необходимости терпеть мелочные детали встречи челноков, вроде него.
        Разведывательный корабль по своим параметрам и задачам призван справляться с проблемами гораздо сложнее той, что сейчас выполняет посадочный модуль лунной станции в отношении его челнока. Сам Стайс сделал бы это с не меньшей точностью и грацией. Но правила есть правила, и сердиться на это было бы глупо. Поэтому Стайс отправился на камбуз, чтобы приготовить себе горячий кофе так, как он любил, то есть по-минойски.
        Он прислонился к неподвижно закрепленной переборке, поднося к губам дышущий паром пластиковый стакан, и приготовился сделать первый глоток, привычно ожидая едва заметного вздрагивания корабля. Это должно означать, что модуль плавно повел челнок по заданной им траектории. Толчка не последовало. И Стайс с ленцой подумал, что работнички на станции совсем расслабились и уже целых шесть минут бездействуют, хотя приемка импульса должна побудить их к немедленной посадке челнока. Впрочем, говорить о «работничках» было бы совершенно излишне. Никаких
«работников» не было. Были приемно-посадочные обслуживающие модули. Чистая техника, которой безразличны и Стайс Чевинк, и все его претензии, и его кофе по-минойски.
        Стайс невольно продолжал ждать толчка. Всем видом он выражал, что ему глубоко плевать на проблемы станционной техники. Уж если его взялись сажать, как ребенка на горшок, то, по крайней мере, должны проделать это аккуратно. Он допил кофе и выкинул стаканчик в утилизатор. Толчка не последовало.
        Пилот неторопливо шел в рубку, но внутри он весь уже напрягся. Ничего хорошего ожидать не следовало.
        Стайс Чевинк был одним из множества Свободных Волков, разведчиков Дальнего Космоса. Частное предприятие, лично пилотируемый корабль, оснащенный дорогостоящей техникой межпространственного перехода. Гильдия Разведчиков не имела конкретно локализованного штаба, чтобы качать права на межгалактическом совете. Фактически они были бесправны. Их привилегией была лишь разведка, полная непредсказуемости и опасностей. Все дивиденды огребали солидные компании, которым Свободный Волк сбывал данные, добытые нередко ценой жизни другого такого Волка. Разведчики ревниво относились к своей добыче. И ни один Волк не подарил бы сведений о вновь открытой планете типа С, не выторговав при этом некоторой доли участия в последующих разработках. Но в случае его гибели все менялось. У Волков не было другой семьи, кроме Стаи, то есть Гильдии. И погибающий Волк мог передать права на поиск любому другому Волку. Когда Вендрикс Юсс, примат, падал на сгорающем челноке в атмосферу еще никак не названной планеты, он послал своему другу, Стайсу Чевинку последний, предсмертный дар Волка. Координаты планеты.
        Поэтому Волк Чевинк прервал свой путь и вернулся с пакетом данных о находке Юсса к заказчику. Порт прибытия - Луна. Место - третья планета. Название - Земля. Номер солнца в маленькой спиральной галактике. Теперь он ждет, когда его изволят принять. Это планета его предков, один из беднейших, экономически угасающих миров. Заказ, выданный Юссу ее правительством, предполагал поиск планет типа С, пригодных для колонизации.
        Стайс мельком взглянул на экран и понял, что сообщения со станции не последовало. Это значит, что его импульс-пакет по каким-то причинам не принят. Еще минут десять, и ему придется маневрировать, чтобы захваты станции могли дотянуться до удаляющегося по орбите корабля.
        Он снова послал пакет, недоумевая, что бы такое могло случиться с его передающим устройством, предвидя те многие упреки, которые ему придется выслушать по данному поводу. Возможно, что за неисправность придется платить. Луна была перед ним. Темный круг в тонком сияющем обруче. Ночная сторона спутника.
        Глядя на этот темный провал, в котором не светилось ни одного огонька, Волк дал голос подсознанию, которое давно уже стучалось в его мозгу. Обретя связь, подсознание не стало тратить времени на ругательства, а сразу сообщило: «Стайс, ты кретин!»
        Рецессивной половиной мозга Стайса был не кто иной, как Вендрикс Юсс, примат, ныне погибший Волк. Побратим.
        Стайс мог бы сбросить его личность в компьютер, но он предпочитал всегда чувствовать приятеля поблизости и держал его в подсознании. Это позволяло Вендриксу иметь некую иллюзию жизни.
        - Я и без твоих замечаний вижу, что выскочил не на той стороне Луны. Это все задержка. «Пальцем в Космос, Волк! Не туда смотришь! Смотри на Землю!»
        Стайс забеспокоился. На Земле ему разговаривать было не с кем, все переговоры обычно ведутся через станцию. Да и какие могут быть переговоры? Обычно он даже и не высаживался, не было нужды. Все формальности можно совершить, не покидая челнока.
        Земля была сплошь закрыта облачной пеленой.
        Челнок двигался по орбите и перемещался на ночную сторону планеты. Стайс еще раз бросил взгляд на приемное устройство. Ответа на второй импульс не последовало. Это значит, что его челнок получил повреждение. Когда и где?

«Давай-давай! Прикидывайся дурачком!» - издевался Юсс, нисколько не заботясь о том, что его снова могут лишить голоса.
        Чевинк поморщился и продолжал нащупывать весс-передачи. Пространство было первобытно пустым. «Вот именно! Первобытно!» - глубокомысленно заметил побратим.
        - У меня такое впечатление, что мы вообще не на Земле! - пробормотал пилот, проглядывая данные бортового компьютера, и включил вербальную связь.
        - За двадцать две минуты корабельного времени с момента выхода в заданной системе никаких передач в диапазоне весс, кроме одной, не обнаружено. - холодно доложил голос бортового компьютера.
        - А на ментальной волне? - поинтересовался Стайс.
        - Никаких передач, кроме нашего импульса о прибытии не наблюдалось.
        - Не может быть! - подпрыгнул пилот. - Наш передатчик исправен?
        - Конечно! - обиделась система. - В противном случае последовал бы доклад о неисправности.

«Стайс, дружище, - немедленно выступил с комментариями Юсс, - не мне, а тебе следует сидеть в подсознании! Ты не видишь очевидных вещей!»
        - Система, координируйте место прибытия! - произнес пилот, не желая обращать внимания на назойливого собрата. Последовавший ряд цифр и кодов заставил Стайса выкатить глаза.

«А я что говорил?!» - с торжеством завопил Юсс. - «Чему вас только в школе учили?!»
        Планета, медленно поворачивающаяся под ними своей темной стороной, была, несомненно, Земля. Если, конечно, система не врет.
        - Просканируй поверхность. - обратился к компьютеру пилот, забыв положенное в таком случае обращение.
        Но она поняла. И на экране высветилась карта той стороны планеты, что проплывала под ними. Чевинк издал неясный вопль. Подсознание захохотало.
        - Годвана! - прошептал пилот. И рухнул в кресло. «Вот влипли, так уж влипли!» - с восторгом сообщил Вендрикс Юсс.

* * *
        Стайс Чевинк шел на посадку. Безумство случая, забросившего его вместе с кораблем в невообразимо далекое прошлое, было очевидным. Он даже представить не смел, сколько миллиардов лет должно пройти прежде, чем наступит Эра Межгалактического Содружества, в которой он родился.
        Он не хотел верить приборам, но вид незнакомых созвездий, изменившаяся до неузнаваемости картина Космоса, вынуждала поверить. Пустой эфир, на всех мыслимых волнах. А он так и не знает, что произошло. Но болтаться на орбите в таких условиях было более чем бессмысленным. Если только он не решит погибнуть голодной смертью, поскольку даже синтезатор на чем-то должен работать. Энергии хватило бы и после его смерти. Но смысла не было. Оставалось поискать чего-либо более интересного на пустынной и безжизненной планете. В этом Чевинк нисколько не сомневался, поскольку в школе он не ловил мух, как утверждал его побратим Юсс. И отлично знал, что в столь ранний период развития планеты на ней не могло быть никакой жизни. Но могли быть растения, вполне пригодные для работы синтезатора. Поэтому следовало запастись биомассой для дальнейшего полета в Космосе. Он может прыгать от одной планетарной системы к другой, чтобы найти себе мир, пригодный для проживания. Поэтому сейчас он шел на посадку, маневрируя самостоятельно, чтобы дать себе хоть какое-то занятие и не позволить отчаянию овладеть своим умом.
        Впрочем, его умом овладело нечто похуже, чем отчаяние. Вендрикс Юсс, с его избыточным юмором и беспардонностью был нисколько не лучше черной хандры. Он был, кажется, в восхищении от приключения, в которое они оба попали. Впрочем, его-то можно понять. Примат, лишившийся тела навсегда и оставшийся лишь в памяти своего приятеля, на многое рассчитывать не может. Стайс старался не думать, что вместе с погибшим в дальнем Космосе Юссом сгорел так же и он, Стайс Чевинк. Правда, в качестве ментального партнера Вендрикса, то есть подсознания. Поэтому он старался почаще давать партнеру слово, чем тот беззастенчиво пользовался, поскольку гуманоидам с Мерцаилла, одной из шести планет, вращающихся вокруг голубого гиганта в Магеллановых Облаках, неведомо чувство скромности. Вот и теперь Вендрикс Юсс бренчит в его, Стайса, голове. Причем, Стайс руку готов дать на отсечение, что точно слышит его голос не мыслями, а ушами. Иначе, чем объяснить этот густой металлический тембр, свойственный нимра, то есть приматам с Мерцаилла.
        Плыли на экране равнины, горы, внутренние моря, реки. Потом надолго экраны занял первобытный океан. И снова земли. Корабль наматывал витки от полюса к полюсу. Потом Чевинк перешел на бреющий полет на максимально низкой высоте. Планета процветала. За такую дают много.
        Стайс был молод. Двадцать четыре биологических года. Он продолжил дело своего отца, от которого ему достался корабль и все долги. Ремесло Волка выбирает лишь того, кто любит звезды. Того, кто жаждет приключений. Того, кто не боится погибнуть. Таким был нимра Вендрикс Юсс, рисковый примат с Магеллановых Облаков, темно-серый шерстяной гигант. Неизменный участник всех портовых разборок с чужаками, мастерски танцующий бриггу как в невесомости, так и в поле тяготения. Кумир красоток, гладиатор, игрок, где ставкой целая планета. Галлах Чевинк, отец Стайса, нашел его и вывел в Поиск. Для Волка нет семьи, кроме Стаи. У Галлаха тоже не было. Но сын был. И, когда Волк Галлах погиб, оставшись лишь в памяти партнера Юсса, в Поиск вышел юный Стайс Чевинк, теперь тоже Волк. Вместе с Вендриксом сгорел в атмосфере не только Стайс, но и его отец. Больше Галлах не говорит с партнером. Но Юсс скорее испарился бы из памяти, чем рассказал об этом своему доминанту, то есть Стайсу.

«Планета населена.» - кратко произнес Вендрикс.
        Стайс и сам уже понял, поэтому задал компютеру программу определения плотности заселения земель. И продолжил полет, наматывая витки над древней Годваной, в обманчивой незыблемости которой скрыты будущие континенты Земли. Все, как их учили на уроках древнейшей истории: Европа, Азия, две Америки, Африка, Австралия, Антарктида. Шесть А и одно Е. Роскошная планета Земля. Родина человечества, источник галактических рас.

* * * - Идем на посадку, - сообщил Стайс неизвестно кому, поскольку, кроме него, в челноке не было ни единой живой души. Система и Юсс не в счет.
        Он уже выбрал место. Граница будущих Тибетских гор и Сибирской равнины. Правда, они едва узнавались среди прочих гор и равнин, среди глубоких, заполненных морями провалов в теле Первоматерика. Наверно, при разделении Годваны, многое ушло под воду и стало морским и океанским дном.
        Корабль опустился на относительно ровное, твердое место, небольшую каменную равнину. Удаляться от скопления растительных масс нежелательно. Тягач бегает быстро, но все же на заселенной планете следует вести себя осторожно. Стайс удивлялся. Все данные науки терпели фиаско. Приборы выдали наличие на планете разумной жизни. Ментальное пространство не было пустым. Поэтому Чевинк и не отключал своего побратима, как бы тот ни надоедал ему своими замечаниями. Нимра Юсс был менталом.
        Волк Чевинк выкатил из «Погони», так назывался его челнок, вездеход и грузовой контейнер. Он мог бы просто послать его с заданной программой, и машина принесла бы то, что нужно. Но Стайс предпочел все сделать сам, как некогда его отец.

* * *
        Вездеход летел на воздушной подушке к быстро приближающейся сельве, субтропическому лесу на древнейшей живой планете Галактики. Нимра называли их галактику именем своего древнего героя. Точь-в-точь, как земляне переселили на звезды свою мифологию. Герой нимра назывался Эммеяра. Как водится, победитель драконов, ниспровергатель богов. Спиральная галактика, в рукаве которой зародилось человеческое племя, расселившееся потом по всей Вселенной, носило имя Пряжка Эммеяра. Не правда ли, забавно? Пряжка. Только спиральная пряжка героя. Герои нимра с Мерцаилла были грандиозны, как сам Космос. Эммеяра родил Метагалактику. Только неизвестно, от кого. Отец-одиночка.
        Проще всего было запасать древесину. Погрузчик сам выбирал, сам резал, сам укладывал стволы. Потом корабль переработает это дело в компактную протомассу и законсервирует в контейнерах. Чтобы у Чевинка был кофе по-минойски, с зернами эспуриа, дающими легкий аромат натурального ореха чанка, давно исчезнувшего в природе.
        Пока погрузчик трудился, Стайс отправился погулять и посмотреть природу. Сельва в самом деле была грандиозна. К своему удивлению, Стайс не знал ни одного встречающегося вида. Не было ни папортников, ни голосеменных. Стволы деревьев переплетались, как лианы, и возносились в небо. Над головой пилота была сплошная сетка стволов, переплетшихся ветками. По ним, как по земле, ходила живность. И все это были виды, неизвестные Чевинку. Он взобрался на один такой ствол и легко пошел по нему наверх. Подошва регулировала сцепление. Сетки сплетались поярусно. На первом ярусе было довольно темно. Мимо прошел пятнистый зверь, покрытый вместо шерсти пластинами из толстой бугристой кожи. Он равнодушно взглянул на Стайса и раздул защечные мешки.

«Ты хоть догадываешься, что ты единственный гомо сапиенс на всю Вселенную?» - вопрошал Юсс партнера.
        - Нет, это еще не дошло до меня, - честно признался Стайс, - я думаю совсем о другом.
        Вендрикс не поинтересовался тем, что занимало мысли товарища, и продолжил развивать свои идеи. Теперь он знает загадку столь чудесно скорого распространения потомков землян сначала по их собственной Галактике, потом - по прочим. Вот она, причина доминирования одной звездной расы над прочими!
        - Ну-ну, давай, не тяни, излагай! - не утерпел Стайс.
        Но сначала он объяснит, отчего землянам не удалось распространиться еще дальше. Все, оказывается, просто! Ума не хватило!
        - Я не понимаю! - отвечал человек.
        Еще бы! Ведь все его потомки будут так же недалеки, как он сам. Потому и не хватит им ума. А вот времени будет навалом! На остальных планетах еще кипит первобульон аминокислот, а он, Стайс, тут на Земле уже пойдет плодить таких же недалеких, как он сам, потомков. Вот они-то, как только оторвут хвосты от дерева, так и полезут к звездам. И когда благородные нимра явятся пред лице Космоса, гомо уже будут кривляться им с галактик и притворяться их богами.
        - Ну, знаешь! Это наглость! - разозлился Стайс.
        Он спускался со ствола на землю и вовсю пересекался со своим подсознанием. Подумать только! Нимра, с которых еще не слезла рудиментарная шерсть, смеют упрекать гомо сапиенсов в звездной экспансии!

«Если бы ты был у меня в подсознании, я бы никогда не упрекнул тебя твоим волосяным покровом!» - обиженно заявил Юсс, но Чевинк ощущал, как тот доволен тем, что довел его до точки кипения.
        Погрузчик закончил работу. Теперь осталось только доставить полный контейнер на корабль. Потом еще пару раз сделать так же, и годовой запас протомассы обеспечен. А это не только кофе и пища, но и медикаменты. Челнок Волка приспособлен к выживанию в любых условиях. Завидев свой корабль, Чевинк понял, что обнаружен.

«Да, вижу» - кратко отозвался Вендрикс, как всегда, когда он что-то обдумывает.
        Вокруг громады «Погони» бродили аборигены. На экранах вездехода при хорошем увеличении было видно, что это совсем не люди, как надеялся Стайс. Но он еще не мог понять, что они из себя представляли. Фигуры были скрыты чем-то вроде странных плащей, скрывающих тела подобно раковине двустворчатого моллюска. Иногда створки приоткрывались, и в проеме виднелась, вроде, голова. В сумеречном свете это было плохо видно.
        Чевинк взглянул на датчики массы. Около ста шестидесяти фунтов. Масса человека. Он включил прожекторы. И тогда увидел, как аборигены распахнули громадные крылья и взмыли в воздух. Стайс видел многое под звездами. И летающие люди были не феноменом эволюции на множестве планетарных систем. Удивило другое. Здесь, на Земле, где даже еще нет динозавров, летают птицелюди. И есть разумная жизнь. Вот что было по-настоящему странно. Куда же все это подевалось потом? Почему не осталось палеонтологических свидетельств? Нимра молчал, как ни странно.

* * *
        Вездеход приближался у кораблю. Над ним кружили крылатые обитатели древней Земли. Один завис прямо перед экранами. И Стайс смог разглядеть его, насколько это позволял неяркий сумеречный свет, поскольку тот был вне досягаемости прожекторов. Абориген имел одежду. Значит, разумен. Более всего привлекали его крылья. Наверно, это они в сложенном состоянии походили на створки раковин, высоко вздымавшиеся над головой. Голова была почти человеческая, удлиненной формы, с волосяным покровом. Цвет лица был неразличим. Но мгновенно сделанный снимок позднее показал, что у аборигена были длинные и узкие глаза, в которых Стайс с неудовольствием обнаружил по два зрачка. Лицо выглядело хищнически. Вездеход не имел на борту сканнера, поэтому пока лишь оставалось предполагать величину мозга аборигена.
        Они не препятствовали ему, против ожидания, приблизиться к своему кораблю. Вездеход вместе с контейнером забрался в корабль, и Стайс бегом бросился в рубку. Лифт вознесся так, что перегрузки оказались подобны взлетным. Компьютер не тратил времени зря. Он вовсю фиксировал происходящее, снимал гостей, сканировал, рисовал схемы, таблицы, проводил сравнительный анализ, классификацию.
        - Ничего не знаю, - ответил он пилоту, - полностью незнакомый вид. Есть небольшие аналогии, но мне нужен биоматериал. Когда системе было угодно, она могла выражаться вполне по-человечески. Все просто. Ей нужен кусочек аборигена. А лучше целиком.
        До темноты Стайс сидел перед экранами в рубке. И лишь когда зажглись незнакомые звезды над головой, он принял в качестве успокоительного чашку кофе и убрался в каюту. Всю ночь ему снились птицы. Вендрикс Юсс гонялся за ними с сачком для ловли бабочек и ругался по-минойски. «Почему по-минойски?» - сонно спросил партнер.

«Тебя надо спросить» - отозвался Галлах Чевинк, отец Стайса - он предпочитал молчать, чтобы у парня крыша не поехала. Стайс не подозревал, что у него два ментальных пассажира, а не один.

* * *
        Утром, едва вскочив с постели, пилот «Погони» бросился к экранам. Носовая камера дала панорамный обзор. Птицелюди все были на земле. Они бродили вокруг корабля, не делая попыток приблизиться. Стайс точно знал, что в случае попытки повредить корабль, тот сумеет себя защитить, даже не спрашивая совета у пилота. Но те не приближались.
        Он рассматривал их, насколько позволяла оптика. В утренних лучах солнца было видно намного лучше. У аборигенов оказалась золотистая кожа лица. Все остальное тело скрывалось под одеждой, весьма причудливой. Сложность одеяния могла свидетельствовать о развитости, но отнюдь не о цивилизованности.
        Словно повинуясь неслышному сигналу, все птицелюди разом взмыли в воздух и принялись неторопливо облетать кругами корабль, не делая попыток как-то дотронуться до него руками. Стайс явно видел, что у них есть и руки. У обитателей Годваны оказалось шесть конечностей, вкупе с руками и ногами. И это было не удивительно. В Космосе есть вещи позанятнее. Он раздумывал, как стоит поступить.
        - Вендрикс, какие соображения? - вызвал он молчаливого, против обыкновения, партнера.

«Право, затрудняюсь!» - прогудел в ухе Юсс, - «Мне ведь тоже не светит быть сожранным твоими предками!»
        - Не придуряйся! - возразил Стайс. - Сам видишь, что у меня нет ничего общего с аборигенами.
        Он указал на снимок скелета летающего обитателя Годваны. Пятнадцать ребер, крылья от лопаток, только это существенно отличало его от них.
        Юсс фыркнул. Даже у него было меньше сходства с человеком. И все -таки это были не люди. Он был уверен в этом. Все утро они изучали аборигенов. Ничего напоминающего оружие. Просто перелетают с места на место, словно ждут подачки.
        - Система, что в ментальном диапазоне? - спросил Стайс. И удивился. Снаружи происходил напряженный диалог.

«Ну да, - подтвердил ментал Вендрикс, - они прямо не дождутся, когда ты выйдешь. Но я не уловил враждебности. Им просто любопытно, вот и все.» Стайс доверился ему и решился. Что он теряет, кроме жизни, на этой планете, неведомо как заимевшей население вопреки всем ученым теориям об эволюции?!
        Люк открылся. Стайс стоял в проеме с бьющимся сердцем, словно не он повидал сотни и сотни различных обитателей из множества миров. Словно не пропадал в кипящих болотах Иммы, населенной призраками. Не застревал в песках Гаргатт, где водились гигантские плотоядные черви. Не тонул в черных водах океана плавиковой кислоты на планете А7688.
        Он сделал шаг вперед, и перед ним завис, трепеща крыльями, крылатый человек, всматриваясь узкими дикими глазами в лицо пришельца. Зрачки плавали кругами меж его длинных бронзовых век. Рот сомкнут.
        Корабль выдвинул платформу, словно приглашая к беседе. Крылатый бронзоволикий человек опустился на нее и сложил крылья. Теперь Стайс мог видеть, что они примерно одного роста, если не считать крыльев, высоко сложенных над головой и укрывающих гостя, как две створки раковины. Тот развел верхние суставы в стороны, открывая голову, а концы маховых перьев прижались к ступням так, что он стал похож на высокую амфору. Зрачки застыли, устремясь все четыре на Стайса. А потом в каждом глазу слились в одну точку и выросли в радужку. Взгляд обрел осмысленность. Это был человек. Только крылатый. Он открыл свой маленький рот и прошелестел приветствие.
        Стайс не нашелся, что ответить, но человек сделал змеиное движение головой и снова прошелестел.
        - Вендрикс, проныра, ты с ним болтаешь! - вдруг догадался Стайс.

«Беспокоюсь, чтобы у хозяев не создалось о тебе дурного впечатления, как о невеже, который не догадается поздороваться.» - ответил насмешливо Юсс. Теперь диалог стал доступен и Чевинку. Ментал Вендрикс легко нашел контакт с менталом Леаддиром, синком.
        Стайса приглашали в Синтону, столицу Таббеты, горной страны. Король Ситумна зовет его к себе в гости.
        Флайер летел медленно, приноравливаясь к скорости синков. Те величаво плыли рядом, сопровождая его почетным эскортом.
        - А что, если мы ошиблись? Если это вовсе не друзья? - спросил Стайс. «Ты не Волк. Ты улитка.» - таков был презрительный ответ партнера.
        Все, Вендрикс прочно влез в шкуру супергероя Эммеяра. Ему бросают звезды под ноги, ему салютуют галактики, ему рукоплещут расы, сейчас родит Метагалактику. А он, Чевинк, просто водитель флайера.

«Вредный ты, Стайс! Все испортил!» - пробурчал Юсс. И закрылся в своей половине мозга.
        ГЛАВА 2
        Синтона оказалась множеством воздушных куполов, гнездящихся вокруг вершин и на хребтах гор Таббеты. Каждая такая вершина, густо усаженная жилищами синков, называлась гамалой. Гамала короля - выше всех. Король синков, Ситумна, жил небогато, но власть его над огромными землями синков была, несомненно, велика. Страна Таббета лежала в стороне от прочих государств и стран Годваны. Ее со всех сторон окружали пустыни, ненаселенные никем, кроме птиц, горы, моря, ущелья, густая сельва юга, северные снега.
        Стайс летел слишком низко и не мог оценить всей грандиозности Таббеты, но он помнил, как велики были эти земли, виденные им с борта корабля. И удивлялся лишь тому, что среди всех щедрот первоматерика Годваны синки избрали неприступные и холодные горы. Но горы в самом деле удивительны. Словно застывшие морские волны, подернутые синей непрозрачной дымкой. Они завораживали своей одинаковостью. И надо быть синком, жителем горной страны Таббеты, чтобы не сбиться с курса и не затеряться в холодном, неприветливом мареве горного тумана.
        Синк Леаддир летел прямо перед флайером, указывая путь. Он отказался сесть с пилотом и желал перемещаться так, как привык с рождения. А, может, ему претила сама мысль о том, чтобы запереться в какой-то, пусть и очень прочной скорлупе, доверясь лишь мастерству неведомых строителей такой невиданной, сплошь металлической гамалы. И еще умению пилота, подсказал Стайсу неугомонный Юсс. Он подслушал мысли Леаддира.
        Стайс, сам того еще не зная, проникся к молодому синку симпатией. Тот ему казался существом столь благородным, что невозможно было представить его ищущим обмана. Юсс усомнился в такой поспешности суждений, но решил не спорить, чтобы не возбуждать в улитке Стайсе еще больших опасений по поводу грядущего. Сам Вендрикс был авантюристом, достаточно рисковым, чтобы сунуться с разбегу в любую неприятность, как он и доказал это однажды, сгорев в челноке над новой планетой. И неизвестно еще, что к этому привело. Стайс помалкивал, но полагал, что Юсс ввязался в бой и проиграл. Ремесло Волка тем еще опасно, что разведчиков и грабителей в Космосе хватает, а Гильдия от них не защищает.
        Он кружил вокруг гамалы короля, пока Вендрикс не сообщил ему, что на вершине есть пятачок, свободный от всего. Это место размышлений для короля. И тот жертвует гостям своим ежевечерним отдыхом.
        - Он полагает, что мы останемся надолго? - насторожился Волк Чевинк.
        Ему не светила идея сидеть подолгу на одном месте, когда вокруг так много всего нового и неизведанного. Это ж надо! Годвана! Поначалу его угнетала мысль о том, как он попался и даже сам не знает, почему. Но потом пришла обычная в таком случае уверенность, что все не только разъяснится и образуется, но так же и послужит к удаче. Приключения есть то, чего ради Свободный Волк выходит в поиск! А вовсе не нажива. Хотя, без некоторых средств жизнь была бы чрезвычайно неудобной. Немногим было известно, что разведчики дальнего Космоса, так называемые Свободные Волки, самые счастливые во Вселенной существа! А Стайс был настоящим Волком! Иначе отец не подарил бы ему свой корабль. В этом с ним соглашался и Вендрикс Юсс, бывший побратим Галлаха Чевинка, сохранивший погибшего партнера в своей памяти.
        Стайс покинул кабину и вышел на морозец. Комбинезон тут же принялся подогреваться, и только лицо и руки остались незащищенными. Он мог бы закрыться полностью, но не пожелал. Леаддир стоял неподвижно, глядя из своих сложенных крыл, как из укрытия. Глаза его были вполне человеческими, без этих неприятно плавающих двух зрачков.

«Стайс, напоминаю, он - ментал, - обратился Юсс, - и чувствует твое отношение к нему. Будь разумен.»
        Стайс почувствовал настороженность Вендрикса и подумал, что чувствует себя, как слепой на улице с оживленным движением. Его все видят насквозь, даже собственный партнер, а он не воспринимает ничего.
        Спуститься с горы к жилищу было сложно. Синки просто летают, а у Стайса такой возможности не было. И после некоторого колебания он доверился двум летунам, которые легко снесли его к жилищу короля Ситумны.
        Он думал, что увидит дворцовые покои, и приготовился все осматривать с интересом. Но жилище было скромным. Очевидно, так выглядели все дома птицелюдей. Открыты со всех сторон, просто площадки для приземления, имеющие крышу и некое подобие мебели внутри. Правда, довольно обширные. Церемониями, видимо, здесь не баловались, потому что в покои короля залетали без приветствия и вылетали без прощания все, кому не лень. Синки толоклись по всей площадке, то и дело срывались с края и взлетали. Все это весьма напоминало птичий базар с той лишь разницей, что все они были молчаливы.
        Король сидел боком на чем-то вроде кресла без спинки, свесив человечьи ноги на пол. Лицо его на первый взгляд показалось Стайсу похожим на все те лица, что непрерывно мельтешели перед ним. На него особо никто не обращал внимания. Кроме короля. Тот смотрел на Стайса и Волк ощущал, что между ним и Леаддиром идет быстрый разговор. Наконец, король встал. И тут же смолкли шепоты и шуршание крыльев по полу. Все расступились и отошли к краям открытой площадки, оставив свободным центр.
        Король ступил на пол обутой в узкий и высокий сапожок ногой. Крылья его разошлись в стороны, открывая простые кожаные одежды, украшенные лишь вышивкой. В руках короля был непрозрачный шар.

«Наверно, монаршья атрибутика» - подумал Стайс. - «Какой-нибудь скипетр, или держава.» Обо всем этом он имел очень отдаленное представление. Юсс промолчал.
        Король шел к нему, не отрывая от него своих янтарных глаз, а Стайс не знал, как следует себя держать. Наконец решил и сделал головой движение, похожее на то, что видел у Леаддира. И услышал звуки одобрения. «Я же говорю - дипломат!»
        Король был близко. Он подошел и поднес к рукам Стайса непрозрачный шар, все так же глядя ему в глаза. Стайс был в замешательстве. Он наугад и медленно поднял ладони. Король ждал.
        Стайс помедлил и приблизил ладони к шару. Он думал, что услышит мысли короля, или его голос. Но вышло все иначе. Он приобрел знание.
        Легенда о Ярсе Стамайере, Летучем Барсе
        Было время, были люди, были чудеса. Было много такого, о чем сегодня не станут петь барды, сколько бы их ни просили. Потому что ушло то время, когда был в сердце подвиг, а в душе - полет. Состарилась планета, одряхлела Ихоббера. Нет более героев, как нет нигде свидетельств славы их. Лишь только память пока еще цепляется за древние сказания, поскольку народ, в котором умерло желание полета, славы и бессмертия, не достоин жить под солнцем. И звезды смотрят с презрением на тех, кто уже утратил последнее дыхание мечты. Так награждает время тех, кто пренебрег им, и последовал за жалким сном сознания в надежде обрести покой. Нет покоя тем, кто юн. Покой - удел давно живущих. А Ихоббера - древняя страна.
        Так думали давно живущие, поскольку не было на Ихоббере, на земле синков, таких времен, о которых не сказали бы однажды старики в своих предсказаниях. И думали все синки, думали их короли, думали пророки, старики, священники, что все они полны мудрости, и нет ничего под звездами такого, что не открыто их двойным зрачкам. Такого, о чем не промыслили бы в собрании пророки, о чем не пели барды. Что не снилось их колдунам в высоких и холодных заоблачных гамалах. За ошибку платят. За надменность платят вдвое.
        Синкам нужно только небо и горы. А также ветер, звезды и их мудрость. Так было всегда. И думали все синки, что так всегда и будет.

* * *
        Однажды среди гор Табетты опустилось с неба Нечто. Это был космический корабль, на котором Ярс Стамайер, Летучий Барс с Лебедя 12, совершал обычный пространственный переход с системы на систему. Был Ярс Стамайер звездным торговцем, каких много в необозримой пространственной черноте Внешнего Космоса. Ярс Стамайер был торговцем планетами. Он прилетел на Ихобберу в надежде получить хорошие доходы и хотел купить у вождей земли сей права на заселение пустующих равнин, болотистых низин и прибрежных океанских полос. Ярс Стамайер был Летучим Барсом, то есть знал, что хотел, и умел того добиться. Он явился в собрание семи королей Табетты и расссыпал перед ними те подарки, с которыми обычно выходит в Поиск любой Летучий Барс. Так обычно добиваются они успеха у примитивных народов молодых планет. Но Ихоббера не была планетой молодой, а ее население было развитым народом. Синки не летали среди звезд, но к ним являлись с других планет и торговцы, и дипломаты, и парламентеры.
        Вот и Ярс явился со всякой ненужной мелочью, вроде бус, зеркалец, благовоний, цветных камней, стекляшек, трав для приправы, тряпочек и браслеток.
        Его не стали упрекать в том, что плохо думает о синках, потому что таких авантюристов, как он, у синков за многие прошедшие века повидали столь много, что перестали удивляться их простоте, замешанной на хитрости и страсти к интриганству. Ярс Стамайер был выходец с молодой планеты, которая недавно вышла в открытый Космос. И ее население простодушно полагало, что они первые догадались использовать пространственный привод для перемещения меж звезд. И, конечно, поспешили немедленно предъявить права на все, что им только попадалось в их пути. Молодые расы дерзки, бесстрашны, нахальны и нередко трогательно благородны.
        Ярс Стамайер, когда убедился, как мало синков привлекают его забавные игрушки, удивился и поискал в своем небедном арсенале Летающего Барса что-нибудь покруче, нежели ножницы, подушки для булавок, чесалки для спины и пузырьки для благовоний.
        И выложил с немалым торжеством перед королями синков миниатюрный аппарат для звукозаписи, машинку для стрижки домашних шерстеносов, полторы сотни ярдов металлизированной материи, боргийский коврик для молитв, прозрачный кварцевый кристалл и две почти новые считающие машинки, правда, без источника питания.
        А нет ли у него, спросили синки, хотя бы пары штук Ведийских квакков? Нет? Очень жаль. Зачем синкам квакки? Да, знаете, они так забавно кваккают. Ярс опечалился.
        Что за нужда тебе такая, Ярс, непременно стараться вручить синкам всякое добро, которое он мог бы просто выбросить в открытом Космосе. Он надеется купить за птичью свистульку обширные залежи радиоактивных руд Себарии? Или за пару побрякушек золотоносные поля? Что ему тут нужно?
        Нефть, алмазы, уголь? Ирридий, платина, вольфрам? Может, есть что-то в Океане Ихобберы, о чем забыли синки? Сколько он предложит им за пользование Океаном? Уместится то в ладони, или в двух? Велика, наверно, ценность тех сокровищ, что лежат у него в карманах пластикового комбинезона.
        Да нет, ответил Ярс с досадой. Ему-то лично ничего тут у них не нужно. Он всего лишь торговец планетами. Причем планетами незаселенными. А на Ихоббере есть коренное население. Так что ему тут явно делать нечего. И, если он взялся так неудачно торговаться, то лишь потому, что привык иметь дела с примитивным населением молодых планет. Он-то думал, что на Ихоббере нет цивилизации, как таковой, то есть техногенной.
        И он собрался уходить, стараясь не показывать, какой испытывает конфуз от своей неловкости. Синкам тоже было неудобно оттого, что гость смущен и уходит таким печальным. В прозрачной сумке на плече у него был полосатый маленький котенок, который спал, свернувшись в серый шерстяной клубочек. Королева Читана, желая утешить гостя, предложила ему в обмен на котенка (на Ихоббере не бывало еще таких зверей) взять все, что он захочет.
        Ярс был настоящим торговцем, и выгоды не упускал. Они сговорились на горсти изумрудов. Синки предложили торговцу наладить поставки на планету кристаллов касси с одной из планет Проксимы. Это настоящий товар, а не набор погремушек для людоеда. Кристаллы касси продлевают жизнь. Их синки покупают очень дорого у других торговцев. И, если Ярс Стамайер сбросит цену, то короли Ихобберы сделают его своим официальным поставщиком. А королева Читана милостиво попросила привезти еще таких котят, поскольку знатные синки непременно пожелают иметь в своих гамалах таких чудесных зверьков.
        Так Ярс Стамайер стал официальным поставщиком королевского двора Ихобберы. В следующем рейсе он привез, как было уговорено, кристаллы касси и десятка два котят. Впрочем, котята выросли в кошек и котов, у которых обнаружился весьма неспокойный характер. Звери оказались не так милы, как казалось поначалу. А когти их наносили долго незаживающие раны. И синки с сожалением расстались с ними.
        В очередном рейсе с Ярсом прибыл представитель малой расы с одной неизвестной никому планеты. Их родина испытала падение крупного метеорита. И теперь погибающая раса искала возможности временного расселения на других планетах, пока не сумеют подыскать подходящий мир. Ярс Стамайер, надо думать, вовсю трудился, служа посредником в таком нелегком деле. В качестве платы за проживание на равнинах, удаленных от постоянных мест обитания синков, в незаселенном месте, дреммы предлагали продукт высокой технологии. Они умели синтезировать вещество, особый род напитка, дающий пьющему его способность долгой жизни.
        Синки не нуждались практически ни в чем, живя на Ихоббере. Все торговые сделки совершались скорее из любезности, чем от нужды. Так и тут, пресыщенные щедростью своей планеты и немногими насущными потребностями, синки лишь из любопытства согласились на обмен. Планета имела много мест, в которых им ничего не было нужно. И они согласились предоставить переселенцам право прожить на их планете, пока те не найдут для себя иного мира. Договор составлен был и скреплен рукой посредника, то есть Ярса Стамайера.
        Переселенцы, числом не более двух сотен, поселились на обширных землях Аффары. Синки полагали, что двух-трех сотен лет вполне достаточно, чтобы найти при помощи того же Ярса Стамайера вполне пригодную для проживания планету. Тем более, что напиток долгой жизни пришелся королям синков очень по вкусу. А позднее к нему пристрастились и их придворные.
        В недрах Аффары переселенцы обнаружили залежи руд и многих других пригодных для них веществ.
        Потом все оказалось немного не так прекрасно, как думали все синки. Кошки расплодились на равнинах Себарии, в недрах которой местами находились залежи урановых и ториевых руд. Оттого-то синки предпочитали там не жить, что радиация была для них губительна. Даже смотреть на эти земли они не смели, поскольку мутилось в голове и меркло зрение у синков. Эти земли, которые они считали проклятыми, которые, как полагали, никому не могут быть нужны, оказались очень даже подходящими для кошек. Да и не кошки это были, как выяснилось потом. Это были биологические диверсанты. Существа, выращенные искусственно. Специально для биологического засорения планет.

* * *
        Ихоббера была для тигров идеальным местом. Никто и не подумал уничтожать расплодившихся зверьков, которые к тому же заняли пустующие земли. Котята выросли и стали тиграми. Но не это было страшно. А то, что тигры оказались людоедами. Но и не это настоящий ужас. А то, что тигры оказались оборотнями. Они могли маскироваться даже под синков. Только летать не умели.
        Синки и тогда не снизошли до того, чтобы придать значение такому повороту дела. Места много, а они приняли тигров за животных. И обнаружили ошибку лишь тогда, когда узнали, что те - разумны.
        Случилось это примерно тогда же, когда обнаружился и другой обман. Поселенцы по прошествии двух веков прочно обосновались в Аффаре. И не пытались искать себе иного убежища. Как оказалось, договор был составлен хитро. Дреммы до тех пор могли оставаться на Ихоббере, пока не найдут более подходящего жилья для себя. Они и не нашли, потому что не искали. Ихоббера как раз таким жильем и оказалась. Было в ее недрах нечто такое, чего не было на других планетах. И именно за этим веществом дреммы и стремились на планету синков.
        К тому времени Ярс Стамайер, личное биологическое время которого к прошествию двух веков на Ихоббере, не превысило двух лет, вернулся из очередного скачка.

* * *
        Давно сошли в небытие те короли, что приняли его сердечно. Родились другие. А напиток долгой жизни оказался лишь наркотиком, досель неведомым синкам, обманутым со всех сторон. Не сразу поняли они его коварное свойство. Но, разобравшись, короли теперь не Ихобберы, а всего лишь Табетты, издали запрет на его использование.
        Ярс Стамайер прибыл, когда его не ждали. Он вышел со своего корабля и не нашел никого из тех, кого помнил и знал. Никто не вспомнил и о нем. У синков было слишком много прочих дел. Тигры-людоеды воевали с дреммами и с синками. Но синкам было легче. Они жили в своих гамалах на высоких горах, куда тиграм не было возможности забраться. Синки летали, а дреммы - нет. И дреммы занялись войной с оборотнями. Причем, весьма успешно. Синки наблюдали за этой суетой с высоких гор Табетты.
        У дреммов было все не так прекрасно, как они сами того желали. Жадные до чужих имуществ, они создавали и в своей среде раздор, постоянно препираясь из-за власти. Их было двое, захватчиков. Брат и сестра. Дело дошло до вооруженной стычки. Но, в конце концов, они решили, что земель хватит им обоим, и разделились. Сестра осталась на прежнем месте в Аффаре, а брат направился севернее и приобрел себе большие территории, назвав страну Терта. Столичный город Терты был Дартан. Народ, ушедший с ним, были в основном воины и называли себя «сильными», то есть терками. Сестра осталась правительницей Аффары. И с ней остались в основном женщины, ремесленники, земледельцы. И стали называться аффы.
        В такой момент и вернулся Летучий Барс Стамайер. Локальное корабельное время сохранило его молодым, и он вернулся все таким же веселым и жизнерадостным, каким запомнили его семь королей Табетты.
        Он удивился и опечалился, узнав, что о нем забыли. Ярс вообще был легко подвержен переменам настроений. Но еще больше он поразился и опечалился, обнаружив, как обстоят дела на Ихоббере. Синки и не знали, как много душевного участия он принял в их проблемах. Ярс был молод и честолюбив и принял близко к сердцу те несчастья, которым невольно стал причиной. Ему загорелось непременно исправить все к лучшему. И он увлек своей идеей много молодых сердец среди крылатого народа синков.

«Не будь я Барсом, да еще Летучим, если не сумеем вытурить захватчиков с чужих земель!» - так воскликнул он.
        Бедный, простодушный Барс! Он не догадывался, что воды вспять не текут. Народ, лишившийся своей планеты, зубами и ногтями вопьется в землю, приютившую его!
        Корабль Ярса Стамайера стоял в каменной пустыне на крае гор Табетты и диких пустошей Себарии.
        - Я вернулся к вам на Ихобберу с хорошими вестями! - воскликнул он.-Всего лишь в двухстах тысяч парсеков от Солаксы я обнаружил незаселенную планету типа С. Даже сам не понимаю, как могла такая прекрасная земля остаться незамеченной, когда вокруг так и шныряют поисковики!
        Ярс Стамайер оказалось вдобавок столь щедр и бескорыстен, что пожелал отдать планету захватчикам просто даром. Только оплатить расходы по переправке. Это была большая жертва для торговца, и синки не могли не оценить ее. Именно этот жест Стамайера воодушевил молодого, как сам торговец, короля Джалинка потребовать от дреммов и аффов переговоров. Он желал напомнить двум королям об их намерениях - переселиться на подходящую планету. Только по молодости не учел простейшей вещи: теперь переселенцев не один народ, а два.
        Король Джалинк восшел с Ярсом Стамайером на его торговый корабль «Противоречие», что стоял на границе гор и равнины, на каменной площадке, опаленной плазмой посадочных маневровых двигателей. Корабль был велик. Больше, чем гора, что служила основой для гамалы короля. Высоко вознесся крытый амариллием нос, крепко вцепились в камень мощные опоры. Корабль напомнил синкам лебедя, летящего со стаей через горы Табетты, через равнины Себарии, к теплым пресным морям Эурапы. Туда, где теперь хозяйничают терки и их король Маракас.
        Десять знатных синков и король Джалинк вошли в челнок, провожаемые возгласами радости. Ярс Стамайер махнул на прощание рукой, и люк закрылся. Корабль окутался, как туманом, противоперегрузочным полем. Заструился воздух. Камень задрожал и начал плавиться. Широкие и медленные радуги слетали с носа корабля, охватывая его своим сиянием. Мгновение - и взлет! Барс улетел.

* * *
        Терки не ждали пришествия торговца. За два века они изрыли шахтами все плоскогорья, все долины своей страны. Им одним лишь было ведомо, что они ищут. Король Маракас, племянник королевы Аффары, Феанноры, целый день гнездился в своем неприступном замке, изобретая все новые и новые средства вооружения. Он спал и видел, как избавиться от королевы Аффары. Его отец прожил меньше, чем она.
        Сам Маракас был уже в годах, а Феаннора все так же молода, как и была двести планетарных лет назад. Маракасу покоя не давала ее способность жить так долго. Он подозревал, что ей ведомы какие-то секреты, открытые ею на таинственной земле Аффары. Нечто она скрыла от брата своего, Терлинка. И, если это так, то королева Феаннора владела чем-то, что было неизмеримо ценнее, чем кристаллы касси, за которые платили сокровищами планетарных недр. Маракас изнывал от жажды быть могущественным и богатым. И тайно готовил наступление на Феаннору.
        Вот к нему-то и явилась делегация от синков, чтобы договориться о переселении дреммов на новую планету. Король Джалинк был так же простодушен, как и Ярс Стамайер.
        Маракас не подал виду, как он удивлен. Еще бы! Два столетия назад его отец, Терлинк, был бы счастлив приобрести целую незаселенную планету типа С и всего лишь за стоимость переправы! Это было настоящей удачей! Поистине, царский подарок. Кроме одного: Маракасу был нужен секрет Феанноры. Он изрыл все недра своей земли, в надежде обрести тот минерал, о котором ему за большие средства доложили перебежчики из Аффары. Он им заплатил, как обещал, потом казнил тихонько. И хихикал, потирая сухие старческие руки в надежде получить от своих шпионов секрет изготовления волшебного питья своей бессмертной тетушки.
        Вот почему, когда к нему с таким триумфом явились синки во главе с королем Джалинком и Летучим Барсом, чья подпись стояла на договоре, дающим право проживать народу дреммов на земле Ихобберы, король Маракас не выказал восторга. Напротив, он озабоченно, проделав все положенные в таком случае церемонии встречи королей, раздарив подарки, приняв подарки, произнеся все пустые речи, рассыпавшись в любезностях лукавых, наконец, поведал причину своего беспокойства. Как водится у дреммов, закатывал глаза, тряс рукавами, скорбно подвывал, кидал через плечо регалии, сморкался в наволочку и пел скабрезные стишки.
        Король Джалинк и Ярс Стамайер наблюдали с отвращением все эти выкрутасы и ждали, когда мерзейший старикашка изволит приступить к сути дела. Бедные герои! Слишком возвышенные, чтобы оценить коварство. Слишком непосредственные, чтобы быть мудрыми. Слишком неопытные, чтобы вникать в приемы искушенных в хитрости старых лицемеров!
        - Короче, что вы желаете от нас? - с надменностью, достойной юных Барсов, спросил Ярс Стамайер.
        Он-то полагал, что великолепие подарка, преподнесенного им с щедростью, достойной императора, должно подвигнуть старого колдуна на восторг и благодарность. Оттого он с презрением едва терпел его убогие маневры. Ярс полагал, что тот со стариковской жадностью выгадывает еще какую-нибудь мелочь, желает избавиться и от расходов по переселению. Так же думал и Джалинк, ему лишь было неудобно перед торговцем, словно гадкий старикашка ему являлся дядей.
        - О, мои юные друзья! - залебезил Маракас, стряхивая с кончика носа каплю. - Судите сами, золотки мои, разве я выдержу перелет на корабле?! Разве перегрузки не сплющат мой старый организм в коврик, чтобы ноги вытирать при входе в корабельный модуль? Ох, подождите, милые мои герои, вот помру я всего лишь через полсотни планетарных лет, и мой потомок с благодарностью взойдет на ваш корабль, чтобы отправляться с вами к звездам. Тут вошел потомок. Лет через пятьдесят он станет копией папаши.
        - Пойдем отсюда, король Джалинк, - холодно сказал Летучий Барс, - я полагаю, что настало время заявить в галактическом агентстве о найденной планете типа С. Это, конечно, встанет королю Маракасу дороже. Но через полсотни лет его достойный отпрыск, конечно, сумеет уплатить не только цену за планету, перелет, но и налоги. Впрочем, я не думаю, что планета типа С столько лет прождет своих переселенцев.
        - Ой, солнышки, - загрустил король, - не надо так поспешно! Вы, Летучий Барс, конечно, помните условия договора, составленного вами и моим отцом всего лишь сотню планетарных лет назад. Я был тогда таким же юнцом сопливым, как и мой отпрыск, которого вы видели сегодня. И я помню все те наставления, которые прочел мне король, мой незабвенный батюшка Терлинк. Запомни, сынка, сказал он мне, нет ничего достойнее и благороднее той клятвы, что дал в присутствии народа дреммов и аборигенов синков сей величайший из торговцев Космоса, Летучий Барс Стамайер Ярс. Учися, и ты, мой сынчик, как следует быть королями. Вот юношеские сопельки мои уж превратились в холодный насморк старца, а Летучий Барс Стамайер, как был молодцом двести лет назад, так и теперь, что твой тополек! Так вот, прекрасной вашей стройности я хочу напомнить и надеюсь, что за пару локальных корабельных лет вы не утратили, мой сладкий, ни грана памяти, что было бы прискорбно. Но, впрочем, папка мой, король Терлинк, однажды позаботился об этом и приказал своим каменотесам вытесать на стеночке колонной залы нашего дворца весь договор тот, слово
в слово. Включая подпись вашу, мой драгоценный Барс! А искусные работнички по золоту, которого тут оказалось меньше, чем мы предполагали в свое время, покрыли буковки все эти драгоценнейшим металлом, чтобы никто не думал, что жалко королю Терлинку и его потомку Маракасу половины всех его сокровищ. Ничто не слишком дорого, чтобы запечатлеть в глазах потомков сей преславный документец, дающий несчастным дреммам, изгнанникам с родной планеты, немного счастья и надежды! Судите сами, мой пресветлый Барс, вы обещали нам найти планету типа С, пригодную для проживания. Вы ее нашли, хвала вам и почет! Нигде не сказано, что мы обязались за нее платить. Лишь только сказано, что вы обязуетесь ее найти. Вы выполнили ваши обязательства, хотя я должен вам сказать, что вы не очень сильно торопились исполнить обещание. Так что мой папаша, король Терлинк, успел уже отбросить свои царственные пятки, пока дождался вашего прилета. Но мы не в претензии, поскольку понимаем, как трудно ваше ремесло. Так вот обратите ваши очи и прочитайте, что тут написано за вашей, между прочим, подписью! Написано, что вы обязуетесь
доставить короля и его народ на найденную землю типа С для проживания на ней. А не для похорон! Вот, милый мой, с одной стороны и получается, что я не должен вам ни полушки, а с другой вы, дружок, не можете реализовать ваше обещание, точнее вторую половину его, и обеспечить доставку короля в гарантированно живом виде. Вы гарантируете? И не говорите мне про гибернацию! Согласно нашим религиозным взглядам, это просто вид смерти. Что же получается, мой драгоценный Барс, не можете выполнить условий договора, как обещали, следовательно, должны не мы вам, а вы нам за неустойку. Значит, ни о какой оплате услуг по перевозке речи быть не может. Но я не скряга, и не стану портить вам торжественной минуты мелкими придирками. Я вам прощаю долг, поскольку папа мой учил меня быть великодушным. И, если вы перевезете весь народ мой на новую планету типа С, в чем я сильно сомневаюсь, то можете считать, что ничего нам не должны. За двести планетарных лет на этой негостеприимной земле мы несильно расплодились и не доставим вам особо крупных неудобств. Нас, не считая отщепенцев аффов, от силы пара миллионов человек. И
попрошу на каждую семью отдельную каюту. А не как в прошлый раз - штабелями в гибернаторе. Меня там, слава богам, еще не было! И как дедуля, старый греховодник, такое мог позволить сотворить над народом дреммов?!
        Ярс Стамайер весьма учтиво выслушал все эти речи, хотя, пока король Маракас говорил, он испытывал сильнейший гнев и смех. Был бы он совсем ничтожным Барсом, если бы попался в столь жалкие тенета.
        - Мне очень жаль разочаровать вас, многомудрый повелитель терков! Но было бы совсем печально для вас столь трагично заблуждаться. Все ваши буковки на стенках, будь хоть трижды позолочены они, договором не являются. Не считая всех прочих ваших заблуждений в отношении моих обязанностей и ваших прав, скажу одно вам. А именно, что, если кто и мог мне предъявить претензии, так это ваш покойный папа, король Терлинк, мир праху его. Вы же, король Маракас, не более наследуете в этом деле, нежели сестрица вашего папаши, ваша тетя, нестареющая Феаннора. И, коли уж, сказать по правде, кости ваши очень стары, то на новую планету следует отправиться не вам, а ей. А что касается моих якобы долгов вам, то, премудрый мой король, не буду спорить с вами и направлю все запросы ваши в Галактический Совет. Ваш сын, достойный вашей мудрости, лет через двести планетарных получит вызов в Канцелярию. И еще лет через сто получит случай говорить в присутствии Инспекторов Комиссии. Я обещаю, что не пропущу возможность повидаться с вашими потомками, поскольку по локальном корабельным часам, наверно постарею года на два еще. К
тому же, как было уже сказано, я так торопился к вам, что даже не успел сделать заявку на открытие планеты. Но ничего, лет через полсотни ваш потомок как раз достигнет того же возраста, что вы. Там и поговорим. А пока, позвольте кланяться. Мы отбываем. Нас ждет царица Феаннора.
        - Ишь, вот вы какие! - прошамкал Маракас, тряся головкой и утирая пальцем нос. - Все бы вам молодым рывками да тычками! Ну, конечно, тетушка ухватится за ваше предложение! Да вот ведь закавыка в чем, мой Летучий Барс! Очень сомневаюсь, что папина сестричка оставит свою Аффару в обмен хоть на десяток свободных планет даже типа С! Есть нечто в недрах жалкой сей планетки, что составляет для нас, для дреммов, и только лишь для нас большую ценность. Наша тетя за двести планетарных лет состарилась не более, чем вы, мой Барс, за два локальных корабельных года. Некий эликсир, дающий молодость, известен ей. Вот кабы вы, Ярс Стамайер, при всей-то вашей хитрости, что тут нам продемонстрировали, издеваясь над несчастным стариком и его бедным сыном, овладели сим секретом! То я бы смог тогда, обретя порядком молодости и здоровья, убраться прочь с планетки этой. А, чтобы вы, мой друг, не думали со мной шутить, я в качестве залога оставляю у себя вашего дружка, прекрасного короля синков Джалинка.
        Тут прямо после этих слов пол под ногами короля Джалинка разверзся, и король, которого опутала неведомо откуда взявшаяся сеть, упал с протяжным криком, не успевши расправить крылья. Пол захлопнулся, а Маракас засмеялся.
        - Вы, мой друг торговец, очень благородны. Прекрасное то качество для юношей. Вот моему потомку всегда будет не доставать его. Поэтому не тратьте даром времени и отправляйтесь к прекрасной нашей тетке. И, как хотите, купите, обменяйте, украдите, но добудьте у нее секрет эликсира. Как только я получу исходное вещество и формулу, так и поговорим. А пока, мой юный друг, прошу взглянуть на стену, чтобы вы могли увидеть то, что я готовлю для Таббеты.
        Онемевший от гнева и ужаса Ярс Стамайер увидал, как на экране корабля, орды тигров, летящих на планерах к горам Таббеты.
        - Ваши кошки, милый мой! Вы настоящий благодетель для своих друзей. Ни я, и ни Феаннора не совершили бы столь много доброго для синков, как вы, Летучий Барс Стамайер. Что ни дар от вас, что ни товар, сплошные радости для них. Вы мастер сделок, дружочек. А теперь идите и добудьте мне секрет Феанноры, а то, знаете, надоедает старость.
        Ярс Стамайер вышел, потрясенный. Что он скажет синкам из свиты короля?! Но король Маракас его избавил и от этой проблемы. Ярс увидел всех десятерых казненными. Они висели на городских стенах, прибитые за крылья. Осталось лишь надеяться, что смерть их была быстрой.
        Он мог бы обратиться в Галактический Совет и сообщить о захватнических действиях, что и собирался сделать. Но оказалось, что король Маракас и тут его обставил. Ярс с королем Джалинком шел к друзьям и не позаботился поставить поле вокруг корабля. Он вспомнил это, подлетая на флайере к челноку. Его там ждали. Носовые передатчики разбиты.
        - Ты полетишь со мной! - прорычал ему некто, донельзя похожий на короля Джалинка.
        Ярс понял, что это тигр-оборотень. Он молча открыл люк корабля, позволяя войти в него этой нечисти, которую привез он сам на Ихобберу. Молча вошел в рубку и молча сел в кресло. Рядом пристроился в кресле для пассажира тигр.
        ГЛАВА 3
        Стайс Чевинк оторвал ладони от шара. Он оглядел присутствующих. У истории не было окончания. Что все это значит? Зачем его познакомили с этой трагедией? Какое это имеет к нему отношение.
        - Ярс Стамайер, ты вернулся. - провозгласил король. - Что сказали в Галактическом Совете? «Вот так штука!» - ахнул Вендрикс Юсс.
        Стайс ошеломленно обозревал присутствующих. Какой же он Ярс Стамайер?! Это ошибка! И какой тут может быть Галактический Совет, когда он провалился в далекое прошлое планеты?! Он отлично помнил, что эфир был пуст на всех волнах. Он попытался что-то выдавить из себя, но изумление было столь велико, что слова не шли на язык.
        Король подошел к нему, высоко неся гордую голову, и глядя прямо в душу Стайсу своими ясными янтарными глазами. Ощущение огромной, непоправимой, трагической ошибки исполнило Чевинка глубочайшей скорби. Ярс Стамайер, что же ты наделал?! Что обещал ты королям синков?! Как мог удрать, оставив их наедине со всей той пакостью, что сам привез к ним?! Что ответить? Как объясняться? Увидеть в их глазах глубокое презрение? Жалкий, жалкий Барс, что ты тут лепечешь? Летучий Проходимец, Галактический Трепач!
        - Я не Ярс Стамайер. - отважно сказал Стайс Чевинк. - Я торговец, это правда. Но на этой планете я впервые. И не могу вам ничего сказать по поводу того, связался ли Летучий Барс с Галактическим Советом. Потому что и связываться не с кем - на всех волнах эфир молчит. Я сам попал в беду и полагаю, что нахожусь в далеком прошлом своей планеты. Здесь нет, и не может быть никакого Галактического Совета - Вселенная слишком еще юна. Никаких звездных рас. Я даже не понимаю, откуда взялся ваш герой, этот Ярс Стамайер.
        Все молчали. Стайс не мог определить выражения их лиц. Но он не удивился бы, если бы ему снесли с плеч голову.

«Вендрикс! - взвыл он в мыслях. - Что же ты молчишь, Волчара! Слабо тебе ругаться и обзываться по пустякам!»
        - Он не лжет! - потрясенно проговорил король и отошел от Стайса. Все попятились от него, словно от прокаженного.
        - Я ухожу, - горько проговорил Стайс, - я ничем не могу помочь вам!
        Его возмущала мысль, что он теперь обязан отдуваться за чужие ошибки, кто бы и с какой бы благородной целью их ни совершил. Дурацкое положение. Можно подумать, что он имеет какое-то отношение к тому, что тут произошло лет десять, или двадцать тому назад. Или даже сто-двести. Ему-то что за разница!
        - Пять тысяч планетарных лет. - проронил король.
        - Что? - Стайс опомнился и повернулся к нему.

«Он сказал, что всей этой истории пять тысяч лет.» - пояснил Вендрикс Юсс из подсознания. «Да ты-то хоть отстань, советник бесполезный!» - обозлился Стайс.
        - Стайс Чевинк, Свободный Волк, - обратился к нему король, - мы просим извинений за ошибку. Ты можешь пользоваться нашим гостеприимством, или можешь возвращаться в свой корабль. Как тебе угодно. Стайс вернулся на корабль.
        Трое суток он не вылезал с корабля, занимаясь лишь тем, что пил кофе по-минойски, препирался с подсознанием и непрерывно слушал эфир. Там царила тишина - ничего, кроме треска звезд.
        Он не знал, чем заняться в ближайшую сотню лет - примерно столько ему отмеряно в том случае, если он не будет нарушать режима, правильно питаться, делать зарядку. И Стайс почувствовал, что уже сходит с ума.

«Стайс, голубчик, ну не надо так трагически.» - попросил его Вендрикс Юсс. Сто лет с Вендриксом Юссом.

«Слушай, Стайс, кончай тут пузыриться! - разозлился партнер. - Катись в подсознание, затихни там и предоставь мне действие! Мне-то, между прочим, тоже не светит сто лет коротать с тобой! Сто лет мыльной оперы! Кошмар! Дайте удавиться!»
        - А чего бы ты сделал? - поинтересовался Стайс.

«О! Я начал бы с разведки! Три враждебных племени! Это ж надо?! Да за пять тысяч лет тут такого нагорело! Тигры, терки, аффы! С ума сойти! Я бы устроил стычку, занялся интригами, развел войнушку, устроил революцию! Я сверг бы короля терков, обесчестил королеву, устроил бы всепланетную охоту на тигров! Стал бы императором!»
        Вендрикс Юсс еще что-то восторженно бормотал в подсознании, но Стайс уже закрылся от него и напряженно слушал стрекотание системы.
        - Сектор 687-486, сто двадцать три объекта, массой 1.4 тусса, процентное соотношение металлов - …., живая масса - …, предполагаю наличие оружия. Классифицируется по типу «сапиес».
        С запада приближалась целая эскадра. Стайс наблюдал на экране, как они шли в три группы. Кто, интересно? Дреммы или аффы? А, может, тигры? Кто служит целью? Он, или синки?
        Система не стала ждать команды и поставила защиту. Корабль окутался весь полем и стал неприступен.
        Стайс сидел в своем кресле и ждал, что будет. Он был спокоен за свой корабль. Не таких видали. Не в таких драках дрались. Пять тысяч лет - подумаешь, удивили! Его собственная звездная раса насчитывает три сотни тысяч лет, прошедшие от изобретения парового двигателя.
        Это были если не самолеты, то что-то в этом роде. Стайс с интересом разглядывал их, стараясь разгадать принцип движения. Не реактивные, это ясно. Может, как его флаер, они черпают энергию гравитации?
        Аппараты одной группы летали вокруг его корабля в то время, пока остальные две неподвижно зависли по обе стороны.
        - Система, - вдруг встрепенулся Чевинк, - ведутся какие-то передачи? Попытайся взломать коды.
        - Они все время вызывают пилота. - равнодушно ответила Система.
        - Так что же ты молчишь?! Почему не оповестила?! - рявкнул Стайс.
        - Зовут не тебя! - Система редко повышала голос, но сейчас сделала именно это. - Вызывают Ярса Стамайера, пилота «Противоречия». Опять Стамайер! Пять тысяч лет прошло, а его все ждут!
        - Давай связь. - мрачно проронил Стайс Чевинк. Радиорубка словно взорвалась.
        - Ярс Стамайер! Отзовитесь! - кричал один.
        - Ярс Стамайер, ваше время истекает. - с угрозой говорил другой.
        - Ярс Стамайер, - с тигриной мягкостью проговорил красивый женский голос, - я предупреждала! Стайс ошалел.
        - Система, - яростно проговорил он, - скажи им всем… Нет, не говори им ничего!
        - Так говорить им, или не говорить? - поинтересовалась Система.

«Скажи им всем, - прорвался тут из подсознания и заорал в голове у Стайса Вендрикс Юсс, - валите все к чертям, подонки! Я к вам явлюсь еще по очереди, и всем вам будет не до шуток!»
        - Юсс, негодяй! - возопил Чевинк. - Тебя мне только недоставало!
        Снаружи бесновалась буря. Вся эскадра выписывала бешеные виражи. Защита корабля вспыхивала от множества бомбардировок.
        - Стайс Чевинк! - позвал вдруг голос, прозвучавший первым. Он видел, как часть эскадры снялась и полетела куда-то в горы.
        - Ах, мерзавцы, поехали бомбить Синтону! - догадался Чевинк, не обращая внимания на голос.
        Из динамиков стали доноситься звуки взрывов. Голос завибрировал и глухо произнес:
        - Стайс… Оглушительный удар.
        - … отзовитесь… - хрипло сказал голос и умолк. Стайс замер с разинутым ртом, понимая, что упустил что-то важное.

«Пой «Марш Героев», Волк, - сурово ответил Вендрикс Юсс, - погиб товарищ.»

*** Гнев - плохой советчик, а отчаяние - признак поражения. Свободный Волк очистил сознание от шелухи эмоций и взялся за дело.
        Стайс оставил без внимания попытки партнера завладеть его вниманием и вышел на орбиту. Карта, составленная при первом облете, не содержала сведений о плотности населения земель. Теперь система писала данные. Зонды, сброшенные в атмосферу, доставляли пакеты информации, снимки городов, подземные коммуникации, военные объекты, промышленные разработки.
        Пару зондов сбили над городами Эурапы, страной терков. Дартан оказался мегаполисом. Но за землями, населенными дреммами, то есть терками, простиралась отделенные невысокими хребтами совершенно нецивилизованная территория. Стайс еще не знал ее названия и высадил туда группу биороботов. Эти создания маскировались под местные виды и собирали информацию не только визуальную, но и речевую. К большому удивлению пилота, биороботы оказались очень скоро все выведены из строя. Но прежде Стайс увидел обитателей Иббира - тигров. Он сидел перед экраном и смотрел, как зверь приближается к биороботу, изображавшему квирру - полевую мышь. Зверь зарычал и лапой прикончил биоробота.
        Территория Аффары оказалась самой странной. Совершенно нетехнологичный мир. Словно застывшая картина из средневековья. Феодальные замки. Столица так мала и так напоминала древний город с крепостной стеной и забавным рвом вокруг нее.

«Вот тут, я думаю, и гнездится главная пакость планеты!» - глубокомысленно заметил нимра Юсс.
        Стайс принял решение вернуться к синкам. Недоставало данных. Следующие сто лет он решил провести как можно плодотворнее.

* * *
        Синтона стояла неповрежденной. Стайса встретили прямо в воздухе и проводили до вершины гамалы короля. Леаддир снова стоял на вершине. Теперь Стайс понял, что молодой синк является сыном короля. Его встретили так, словно ничего и не случилось. Королевская гамала все также была полна народу.
        - Прошу короля простить меня. - почтительно обратился Чевинк к главе собрания.
        Он изложил перед синками события последних трех дней и поделился своими планами, ожидая одобрения. К удивлению Стайса его не поддержали.
        - Война для нас нежелательна. - ответил ему король на все грандиозные планы военных действий, которые Стайс с большим энтузиазмом развернул перед собравшимися.
        - Воевать с дреммами равносильно самоубийству, - пояснил он, - мы безнадежно проигрываем по части технического вооружения. Синки никогда ни с кем не воевали. А дреммы - народ, привыкший к конфликтам даже внутри своего сообщества.
        Стайс и сам понимал, что в случае открытого выступления город синков просто подвергнется бомбардировке с воздуха, если не чему-то еще худшему. Ведь никто тут еще не знает, что за вооружение у короля дреммов. Он вспомнил об одиноком голосе, вызывающим его откуда-то с гор, пока его не уничтожили.
        - А зачем же вы меня вызывали? - спросил он.
        И тут же понял, что ошибся. Неизвестный сначала звал его Ярсом Стамайером. И только перед самой гибелью - Стайсом Чевинком. А синки уже знали, что он не Летучий Барс, когда он расстался с ними.
        - Возможно, вас искал кто-то из малых королевств, - предположил Леаддир, - нам нет нужды прибегать к передатчику. Синки - менталы. И все это, похоже, было правдой.
        - Куда же девался Ярс Стамайер? - спросил Стайс. - Легенда говорит только о том, как он сел в свой корабль вместе с тигром-оборотнем.
        Никто не мог дать ему ответа. Синки предполагали, что Ярс улетел обратно к звездам после неудачного похода к Феанноре. Иначе, чем бы объяснить отсутствие на планете его корабля? Так все и думают, подтвердил король. Если бы Ярс добыл секрет молодости Феанноры, то все пришельцы вполне могли бы уже убраться отсюда.
        Стайс призадумался. Он уже твердо решил внести свой вклад в эту давнюю историю, теперь недоставало только плана действий. С чего начать? Ясно было, что его техническое оснащение, хоть и превосходит вооружение противника, но, тем не менее, служит скорее помехой. Он открыт со всех сторон, чтобы ни вздумал предпринять. Он может перемещаться куда угодно, но выйти из корабля ему, скорее всего, просто не дадут. Авиация терков будет преследовать его.
        Значит, нужно замаскироваться, решил Стайс и тут же получил от Вендрикса одобрение в виде вопля удовольствия. Вендрикс готов идти куда угодно, лишь бы не сидеть на месте.
        Пилот вернулся обратно на корабль и стал решать, оставить его тут, или подумать, не спрятать ли куда. Куда можно спрятать такую громаду?

«В океане! - моментально предложил Юсс. - Сделай вид, что убираешься с планеты, пусть терки радуются! А сам тем временем найдешь укромное местечко на какой-нибудь подводной гряде гор и там посадишь челнок. А потом на флайере!»
        Совет был дельным, в такой же мере, как и безумным. В принципе челнок мог опуститься в воду. Пребывание в водной среде было предусмотрено в его конструкции, потому что Волки путешествуют везде, в том числе и на миры, где нет суши, и вся планета представляет собою океан. Не такая это редкость - водные миры.

* * *
        Чевинк опускался к поверхности океана на стартовых двигателях. Он не заботился, увидит ли кто его посадку. Через обзорные панорамные экраны было видно, как пар окутывает челнок. Дюзы бешено испаряли воду. Небольшой толчок дал понять, что судно вошло в водную среду. Но ничего видно не было, да и не будет, пока работает плазменная топка. Зонд, оставленный снаружи на всякий случай с помехами передавал картину того, как челнок «Погоня» входил в одно из внутренних морей. Напоминало это не посадку, а убежавшее молоко.
        Стайс перешел на маневры при помощи гравитатора. Зонд, уходящий за горизонт послушно показал картину всплывающих и лопающихся водных пузырей и прекратил передачу.
        Теперь Стайс видел серые подводные горы, проплывающие мимо, как тени. Он искал то место, что выбрала система. Там была довольно ровная площадка. И не слишком глубоко, чтобы не раздавило флайер, когда Стайс на нем всплывет.

* * *
        Берег был пустынен, когда он вышел на него. Страна Аффара, в которой пропал Ярс Стамайер, Летучий Барс, была южнее. Стайсу представлялся молодой торговец, чем-то похожий на него самого. Он более не верил, что Ярс мог сбежать, бросив планету синков со всеми проблемами, которые он ей принес.
        Лучше всего замешаться среди людей. Терки ждут, что он применит силу и все могущество технических достижений, какими только располагает. Все, что нужно Стайсу, у него в голове. «Я, что ли?» - простодушно спросил Вендрикс Юсс. И нимра тоже, согласился молча Стайс. «Вот не ожидал!» - растрогался примат.
        - Надо найти подходящую одежду. - поделился соображениями Стайс, не дожидаясь, пока дело не дошло до признаний в благодарности. Неплохо также влиться в небольшой социум, чтобы обнюхаться.
        Он увидел примитивные рыбацкие сети, растянутые на кольях. Следы на песке. Остатки чешуи и потрохов. Птицы, в которых житель Земли признал бы ворон, скакали безбоязненно вокруг Стайса и лакомились вонючими потрохами.

«Все, пора.» - решил Стайс и снял с себя лёгкий скафандр, комбинезон, а также все белье и обувь. Он засунул все это в щель в скалистом берегу и тщательно прикрыл камнями. Теперь он безоружен, как первобытный человек. У него нет ничего. Кроме вплавленной в мозг программы адаптации. «И нимры Юсса.» - тут же напомнил ментальный партнёр.

«И нимры Юсса.» - согласился торговец. Свободный Волк умеет вживаться в любой социум.
        Вендрикс был доволен. Не мне одному шататься без штанов, сказал он. И начал развивать идею о том, насколько лучше быть волосатым нимрой, нежели голым слизняком гомо. Стайс терпеливо всё это слушал, лёжа наполовину в воде. О перемазался прибрежной грязью, обвешался водорослями, набил песок в волосы и нещадно ободрал о камни пальцы.
        Он так убедительно валялся на песке, что вороны приблизились к нему, приняв его за падаль. Скоро должны явиться рыбаки, чтобы снять сети, пока те не пересушились. Программа адаптации включала знания о примитивных народах, живущих дарами природы.
        Птицы становились все нахальнее, подбирались всё ближе и кричали все громче, поэтому Стайс решил ожить от своего беспамятства и с убедительным стоном перевернулся, пока никто не видит. Птицы поняли ошибку и всполошились, разлетевшись в стороны. Стайс ни на мгновение не вышел из роли едва спасшегося из волн несчастного. Неважно, смотрит кто на него или нет. Пока ты веришь сам в то, что изображаешь, ты убедителен. Он тяжело пополз по песку. Сделал пару движений и опять затих, тяжело и с хрипами дыша. Глаза его были закрыты, но обостренный программой инстинкт подсказал, что за ним наблюдают отнюдь не птичьи глаза. Вороны отлетели подальше и возмущенно орали со скал.
        Стайс помотал головой, словно вытряхивал из ушей воду.
        Над ухом раздалось рычание и клацнули чьи-то зубы. Мозг быстро анализировал, пока руки распластались в бессилии, позволяя неведомому хищнику делать с их хозяином все, что его хищнической душе угодно. Стайс ощущал физически, как программа адаптации испаряет из его тела лишнюю воду, чтобы глаза ввалились, как у человека, измотанного борьбой со стихией. Нос обострялся, губы истончались. Кожа, пропитанная солью, натянулась на лбу, виски запали. Руки задрожали. Я готов, подумал Стайс. И перевернулся, уставясь в небо, хватая ртом воздух, словно сердцу, истощенному борьбой, грозила остановка.
        - Йел-елэ! - воскликнул голос. И пес, а это был он, послушно отошел. К Стайсу подошли двое. Рыбаки, уверенно определил нос. «Точно! - подтвердил нимра. - Воняют дохлой рыбой и костром!»
        Над ним зависло лицо, украшенное бородой с прилипшими рыбьими чешуйками. Человек, облегченно мелькнула мысль. А сам он тем временем тихо и обессиленно стонал. Нимра молчал, но Стайс ощущал, как партнёр собирает информацию всеми немногими доступными ему способами.
        Рыбаки посовещались и, подхватив Стайса под руки, посадили его. Он немедленно уронил голову на грудь. Те испугались и снова уложили его на спину.

«Порядок, ты им не кажешься опасным. Они тебе сочувствуют.» - сообщил Юсс.
        К губам Стайса приблизилась деревянная чашка с водой. Он сначала вяло глотнул, потом зафыркал, заторопился и припал к ней со стоном облегчения.
        - …! - с чувством произнес один.
        - Йе-йе! - немногословно ответил второй.

«Ты меня прости, конечно, Стайс, но это слишком мало для хорошей лингвы. Диалог так себе. Собака и то сказала больше.» - отозвался в голове Вендрикс Юсс.
        Стайс решил ожить. Он сел и, обхватив себя руками, затрясся и застучал зубами. При этом он поднял на своих спасителей ввалившиеся глаза и тихо промычал нечто нечленораздельное.
        Он уже понял, что бить его не будут - он попал к хорошим людям. Рыбаки присели рядом. Тот, что постарше, обтер лицо несчастного вонючей тряпкой, которой, наверно, имел обыкновение вытирать руки после потрошения рыбы.
        Младший побежал в селение, и вот вскоре Стайса понесли на примитивных носилках в стойбище. Там за него взялись старухи: его натерли вонючим жиром, напоили каким-то чаем опять же с жиром. И прислонили к столбу напротив очага.
        Он ожил и принялся оглядываться. Длинное жилище с низкой дверью, сложенное из валунов, скрепленных просто глиной. Нет окон, нет отверстия для дыма в потолке, отчего чад стелится по земле. Весь дом заполнен вонючими шкурами, моржовыми клыками, глиняной и деревянной посудой. Напротив сидела и шила костяной иглой старуха, протыкая при помощи плоского камня плотную кожу.
        Тут принесли еду в широкой деревянной чашке. Куски неведомого морского зверя, перемешанные с рыбой, обильно заправленные жиром и травами. Стайс благодарно закивал, кутаясь в шкуры, которые на него набросили спасители. И принялся за еду, размышляя, за кого его тут приняли, и что его ждет в дальнейшем. Его могут сделать рабом. Могут женить на вдове из местных. Могут обменять на нож. Могут скормить собакам. Хотя, нет, это уже лишнее. «Вдова мне больше нравится» - ответил нимра.
        Стайс, как положено спасенному из морских вод, тут же после еды свалился, погрузившись в глубокий сон. Мозг же его не спал. Старуха подошла и набросила на него еще одну шкуру, чтоб было теплее. Стайс был доволен. Юсс тоже помалкивал. Волк расслабился и захрапел по-настоящему - нимра все равно пробудит, если что случится.

«Эй, Волк, - пренебрежительно позвал его партнер, - а имя ты себе придумал?»

*** Он проснулся оттого, что его трясли за плечо.
        Будил Стайса один из его спасителей - тот, что помладше, совсем мальчишка.
        - …! - проговорил тот. «Ну ты и дрыхать, чувак!» - перевел Вендрикс Юсс.
        Впрочем, программа адаптации за время сна тоже неплохо поработала и собрала неплохую лингву. «Пора вставать, пришелец!» - пересказала программа.
        - Йе-йе! - отозвался он.
        Ему подали новую одежду. Он заподозрил, что именно ее и шила старуха у костра. Но придраться было не к чему. К нему тут очень милостивы.
        - Ты гость каяки Домнуса. - с гордостью поведал ему невысокий белобрысый паренек. Наверно, этот Домнус здешняя немаловажная фигура, догадался Стайс. «Или рыбак, больше всех приносящий рыбы» - тут же встрял Юсс.
        Очень может быть. Дня три уйдет на адаптацию. А пока он чужак, которому все в новинку. Его будут охотно знакомить со всеми местными достопримечательностями, если он сумеет сделать достаточно простую мину. Хорошо бы заполучить мальчишку в гиды - молодежь всегда контактна. И Стайс с простой и радостной улыбкой посмотрел на своего поводыря.
        - Тепло! - глубокомысленно изрёк он.
        - Тепло. - согласился тот и тоже заулыбался.
        - Вождь хочет тебя видеть. - сообщил парнишка.
        И повел гостя племени к каяке вождя. Вождем был не Домнус, а какой-то старикан с рыбьими глазами, выцветшими от старости. Он сидел на простом деревянном обрубке, высокий, тощий, с костлявыми плечами и гордо поднятой головой. Совсем не по средствам, подумал Стайс. Племя-то беднее некуда.
        Его подвели к старцу. И Стайс после некоторого колебания выбрал нечто среднее между простодушием и величавостью в своем имидже. Он еще не знал, кем представиться и как себя вести. Информации недоставало.
        - Приветствую тебя, великий вождь. - проговорил он, нейтрально склоняя голову. И попал в точку.
        - Рад видеть тебя, пришелец. - ответил вождь, который и в самом деле был о себе довольно высокого мнения.
        Принесли чашки с питьем. Совсем хорошо, подумал Стайс. К его великой радости, это было не холодное питье с жиром, а нечто вроде меда, разведенного в воде. За свой желудок он не беспокоился: программа адаптации не позволит ему свалиться с примитивным расстройством кишечника.
        Все присутствующие уселись на таких же деревянных обрубках, как и вождь. Простая домашняя обстановка, подумал Стайс. Ему тоже предложили чурбачок.
        - Поведай нам, пришелец, откуда ты явился, - важно проговорил вождь, - какая беда с тобой случилась. Как оказался ты в воде.
        Стайс вдруг вспомнил с досадой, что имени вождя он и не знает - никто ему не сообщил. И мальчик куда-то сгинул. Наверно, подразумевалось само собой, что такая важная персона известна на планете любому и каждому.
        Он неторопливо и задумчиво завершил глоток и опустил чашу на колено, опершись рукой. Поднял глаза и медленно повел взглядом по морскому горизонту. Длинные растрепанные русые волосы обрамляли его исхудавшее лицо. Стайс знал, как принять достойную позу. После чего расправил светлые вразлет брови и повернулся к старику, слегка откинувшись назад, и просветлел глазами. Взгляд его стал ясным и прозрачным. Он видел нечто большее, чем рыбаки из маленького племени, затерянного на краю света.
        - Мое имя, - мягко и четко проговорил он и помедлил, - Стайс Чевинк, я воин из отряда Меланнира. Терки нас разбили на подходе к кораблю пришельца. И умолк. Врать надо понемногу.
        Все собрание вскочило на ноги. Такое впечатление, что он забросил камень в муравейник. Мужчины племени горячо жестикулировали, обращаясь друг ко другу. Потом внезапно умолкли и сели.
        - Неужели Ярс вернулся?! - воскликнул вождь.
        - Не знаю, - Стайс сумел скрыть изумление и только пожал плечами, - мы даже не сумели подойти, как началась атака. Нашего разведчика накрыли в горах. Меня взяли пленником. Но я сумел бежать и спрыгнул прямо в море. Три дня я плыл.
        Все смотрели на него, как на героя. Стайсу стало совестно, что он их так дурит. Но, ему нужна информация, и приходилось забрасывать приманку.
        - Куда же ты теперь пойдешь, воин? Стайс задумался.
        - Не знаю, - признался он, - я не думал, что выживу.
        - Оставайся с нами. - предложил его спаситель, бородатый Домнус.
        Чевинк улыбнулся и покачал головой. Ясно, как день, что великий воин не станет отсиживаться в убежище, пока другие рискуют жизнями.
        ГЛАВА 4
        Стайс пробыл у рыбаков четыре дня. Все это время он прилежно отъедался, пока программа наращивала мышцы.
        - Ну, Стайс, ты, видать, и намаялся в воде! - удивился Домнус, полагая, что увиденное им и есть нормальное состояние Стайса. - Это ж надо, так отощать! А ведь был кожа да кости!
        И задумался. Ему казалось, что пришелец был ниже ростом, когда он его нашел. Впрочем, он горбился от недостатка сил.
        Пора убираться, подумал Стайс, пока еще чего не поняли. Он не только старательно ел все это время.
        От своего белоголового поводыря он узнал довольно много из того, что было нужно. Парнишка был общителен и охотно разговаривал с пришельцем. Стайсу досталось и оружие, с которым он умел обращаться, поскольку подготовка Волков к их деятельности включает также и умение пользоваться любым примитивным оружием, какое только можно представить. Вот и здесь не оказалось ничего, что было бы незнакомо Стайсу. Поэтому он вызвал восхищение у своих друзей тем, как ловко бил рыбу гарпуном. И как здорово охотился с луком и стрелами.
        Но Стайс был недоволен. Лук ему не нравился. Следовало обзавестись куда более эффектным оружием. Конечно, он не сказал об этом своим друзьям. Старый Токса, вождь, жалел, что гость уходит. Он желал бы оставить такого молодца себе. Поэтому за Стайсом хвостом ходили юные девицы, старательно обмазывая жиром лица и украшаясь перьями чаек. Стайса смущала вся эта беготня вокруг него, и он стремился быть с мужчинами-воинами. Те, понятно, посмеивались над ним, впрочем, очень добродушно. Гость метал копье так, что оно летело раза в полтора дальше, чем у самого сильного воина племени поморов, и пробивало насквозь деревянный щит мишени.
        Стайс сожалел, что племя, куда его забросило, не умело обрабатывать металлы. Но это ничего, он добудет себе оружие. Он узнал от своего поводыря, белоголового Джукса, что на восток отсюда есть и другие племена. У них имеется металл, который поморы выменивали на шкуры и другой товар. Металлический наконечник копья был вещью страшно дорогой. Лишь вождь имел таких четыре, а у Домнуса был лишь один. Но у многих не было вообще.

«Вот и остался бы, - предложил неуемный Вендрикс, - женился бы, обмазался бы жиром. Освоил бы технологию плавки металлов. Завоевал бы племена соседей. Построил феодальное государство, развел торговлю, учил бы воинов борьбе кун-су.»
        Он много еще чего придумал, но Стайс его не слушал. Ему нужна была лошадь.
        Лошади на континенте были, это ему точно сказал Джукс, которого он и в самом деле обучил некоторым приемам борьбы. Мальчишка легковат, но жилист, старателен и бесстрашен. Будущий вождь, подумалось почему-то Волку.
        Сам он занимался по шесть часов в день, чтобы экстренно наращенная мышечная масса не повисла на нем бесформенным мешком и не сделала его похожим на бурдюк с мясом. Адаптационная система все выдавала ему неуды и тройки, хотя он сам полагал, что все гораздо лучше.

«Задница висит, - недовольно брюзжал Юсс, - я бы с такой кормой даже плавать в ванной постыдился, не то, что людям показаться!»
        Вечером они сидели у костра всем стойбищем. Утром Волку предстояло уходить, и это был прощальный ужин, если можно так назвать. Тихо бормотали барабаны, сухо постукивали палочки неизвестного инструмента, взлетали искры от костра. Вечер был теплым, и воины разделись от своих шкур.
        Стайсу нравились поморы. Быт их прямо из каменного века, но суровость жизни не наложила на них отпечатка грубости. Они любили петь, смеяться и шутить. Такие вечера непременно заканчивали день, если позволяла погода. Они собирались вокруг общего костра и ели мясо и рыбу - с жиром, само собой. Вот отчего у Стайса и не ладилась программа! Готовили один котел на все племя. Тут же, путаясь под ногами, бегали собаки в поисках остатков пиршества.
        У Волков всегда было много друзей в чужих мирах. Они умели находить общий язык со многими. И Стайс не раз и не десять раз уже сидел так под звездами с друзьями. Не обязательно костер, не обязательно мясо в котле. Не обязательны даже танцы и музыка. Но было что-то общее во всех этих собраниях с друзьями. Та атмосфера доверительности и симпатии, что возникала меж сидящими. Неспешные беседы о том, о сем, а больше ни о чем. Пелись песни, звучали сказки, легенды, были. Вертелись девушки, отгоняемые шутливыми шлепками. Лезла с горящими глазами детвора, высунув от восторга языки.
        Стайс любил сидеть с такими вот, как многие сказали бы, примитивными племенами. Была в них некая притягательность. Едва ли это отрицал бы и нимра. Конечно, подтвердил Юсс. Впрочем, нимра непременно затеял бы возню, соревнование по борьбе. Всех бы раскидал и, довольный, сел бы у костра, слушая похвалы себе. Конечно, удивился нимра, а как же иначе?
        Но есть во всем этом нечто печальное, о чем Стайс предпочитал не думать. Он - Волк, Свободный Волк. Он посидит у костра с друзьями, попоет песни, потанцует и уйдет в полет. А когда вернется, минуя по пути с полсотни иных миров, то не найдет на прежнем месте никого из тех, с кем пел песни под звездами. Никто его не встретит и не скажет, как его ждали. Он уходит навсегда. Для него проходит год-два, а его друзья умирают и оставляют внуков, а то и праправнуков, которым нет дела до него.

«Ну, теперь-то у тебя совсем иная ситуация.-утешил его Юсс. - Теперь ты, как и все.» Странно, а он не радовался.
        Стайс сидел и слушал стариков-поморов. Те рассказывали сказки. Как водится, о прекрасных принцах. О принцессах. О колдунах. О громадной рыбе-острове. О славном плавании героя Турнфа через океан. О том, как он сразился с двуглавым (только так!) морским драконом. О том, как герой Аддиваг сошелся в битве с величайшей Тыквой, и сколько лет потом поморы ели кашу из нее.
        Постепенно смех утихал. Глаза туманились от медовухи. Поморы залегли вокруг костра на шкурах, и теплый вечер под незнакомыми Стайсу звездами приобрел ту упоительную прелесть, о которой он вспоминал обычно потом в полете. Взлетали искры от костра. Рыжие усы поморов мокры от хмеля. Ночь глубока, как небо. Дует теплый ветер с суши.
        Стайс сомкнул глаза и тихо закачался на волнах счастливых снов, которыми так богата юность. Кто-то спал, а кто-то грезил. Дети давно умаялись, и все улеглись вповалку на шкурах у костра. Только не спит белоголовый, все таращит полусонные глазенки. Когда еще позволят так поваляться рядом со взрослыми у костра. Будни поморов суровы, а тепла бывает мало.
        Слушайте же, слушайте, поморы, о героях древности. О мудрых и сильных. О бескорыстных и правдолюбивых. О дружбе, верности, любви. Сказание о принце с Лебедя 12, Ярсе Стамайере, Летучем Барсе.
        Заколыхались дремуче головы и затуманились глаза слезою. Да, согласились воины-поморы, рыбаки и звероловы, это лучшая из сказок.
        Как Ярс Стамайер посетил Аффару и говорил с королевой Феаннорой
        Летучий Барс родился на звездах. Его вскормила Звездная Медведица. Ему пела колыбельную царица ночи, Полярная Звезда. Никто не слышал, откуда, от какого племени был Летучий Барс. Да и родят ли таких, как он, простые люди? Наверно, попало однажды в землю звездное семечко и образовало невиданный горюн-цветок, в котором и родился Ярс Стамайер. Он пришел со звезд, в великой колеснице, осыпанный неистовым, сжигающим огнем, как лунной пылью.
        На Ихоббере шла война. Король Маракас Двуязычный и царица Аффары, пышногрудая Феаннора никак не могут поделить меж собою все земельное богатство Ихобберы. Земли так много, а они грызутся, как собаки над костью, стремясь захватить пустынный остров - просто безжизненную каменную скалу, торчащую прямо посреди моря, разделяющего Аффару и Эурапу. Их раздор весьма губителен был для малых тех народов, что имели несчастье поселиться прямо меж двух могущественных королей - Феанноры и Маракаса.
        Измучен был народ войною, которую вели двое владык. Идет ли Маракас на Аффару с боевыми колесницами - посевы губит и убивает жителей. Отдает ли ему долг Феаннора - снова горят поля и города и гибнут люди.
        И вот однажды забрезжил свет во тьме. Нашелся Некто, кому небезразличны были те слабые народы, которых много лет притесняли и губили два тирана. В Дартане опустился на гремящей колеснице прямо с небес посланник с Лебедя 12. Те, кто видел это чудо, говорили, будто Ярс Стамайер был подобен богу, когда сошел с летучей колесницы. Был голос его, словно гром, а очи молнии метали. Так страшен был он, что залебезил перед ним, испугавшись за свою дряхлую старую шкурку, король Маракас. Но не зря его прозвали Двуязыким.
        Герой был благороден. И, как все юные, немного был самоуверен. Он принял лепет и дрожание Маракаса за старческий маразм.

«Чего ты требуешь, старик, за то, чтоб оставить в покое притесняемый тобой народ?!» - пылко потребовал ответа Ярс Стамайер.

«О, высокий мой герой! - воскликнул Двуязыкий. - Да разве ж я кого тут притесняю?! Скорее сам терплю, как и мой народ, нужду большую!»
        И, извиваясь, словно угорь в период брачных игр, поведал благородному герою, что не хватает ему самой малости, чтобы убраться с миром восвояси. У старого владыки давно застыла в жилах кровь. И он желал бы пустячка - тот эликсир, который пьет по утрам Феаннора, королева аффов. «И только-то?!» - воскликнул Летучий Барс. «И только-то, мой сокол!» - лукаво отвечал король. «И, если я добуду этот эликсир, ты оставишь народы в мире?!»

«И даже более того, я переберусь со всем своим народом в Себарию, в Пустынные Земли. И все забудут тут, что был такой король, Маракас.»

«Отчего же не попросишь ты, король, тот эликсир у королевы аффов? Ведь, слышал я, она твоя родная тетка!»

«Ох, в том-то все и дело! - завздыхал Маракас. - Королева аффов, гордая Феаннора Пышнобокая, была бы счастлива дождаться моей смерти! А мой сынок такой безмозглый, что случись ему остаться без меня, он тут же наймется королеве в конюшие, лишь бы не управляться с государством!»
        По словам Маракаса вышло так, что он и есть тот благодетель, что сдерживает ценою колоссальных для своей страны лишений набеги королевы аффов. И было бы прямым благодеянием для тех малых стран, что имели несчастие устроиться меж двух таких громад, как Терта и Аффара, добыть для короля терков тот эликсир.
        Летучий Барс Маракасу не верил. Да и кто поверит этим алчным глазкам и сладенькому старческому фальцету! Но Двуязыкий знал, что делал. Прекрасные и великодушные герои презирают мерзость и убогость, им противна мелкая политика, им отвратительны и старческая немощь королей, и хладнокровные интриги их.

«Я добуду эликсир!» - воскликнул Барс со всем пылом юности и благородства. «Но не вздумай обмануть меня!» - предупредил он, уходя.
        Взлетел он на своей звездной колеснице в громах и молниях, в грохоте и гуле. Терки упали наземь, корчась в страхе и призывая всех своих богов спасти их жалкие душонки. Ярс Стамайер направился к королеве аффов, Феанноре.
        Летающая колесница Звездного героя опустилась прямо перед замком королевы. Стражи попадали со стен высоких, когда громада низверглась с неба, опалив неистовым огнем посевы драгоценной исчи.
        И вышел из недр колесницы Ярс Стамайер вместе с усмиренным демоном, которого послал с ним хитрый король Маракас, чтобы тот приглядывал за Летучим Барсом.
        Щестипалый демон был оборотнем-тигром, страшной тварью, живущей на северных окраинах Себарии - среди Пустынных Земель. Говорят мудрые люди, что вышли они прямо из недр земли, отравленной каким-то странным минеральным ядом. Оборотни служат как Маракасу, так и Феанноре. Кто бы из них ни затевал войну, оба призывали на помощь оборотней. Твари истребляли и терков, и аффов, и все живое, что попадалось на их пути.
        Ярс вылетел из колесницы на птице Флай, которая казалась неживой, но повиновалась его приказам, как живая. И она села на камнях замка Феанноры, в Бабеллане. Он вышел в своей одежде, сотканной из света звезд, за ним шел демон Эрреба.
        Феаннора была волшебница. Она и впрямь не была подвержена печати времени, старящего всех и вся - и королей, и камни, и героев. Лишь Ярс Стамайер да Феаннора не были пленниками времени. Только это их роднило. Во всем же остальном они были непохожи, как непохожа пламенная юность на старческую дряхлость. Королеву аффов звали Пышнотелой. Слабо сказано еще: обжорство было ее страстью.
        Летучий Барс вошел, твердо чеканя шаг, словно намеревался обвалить все камни замка Бабеллан. В тронной зале развалилась на подушках похожая на гигантскую морскую черепаху, Феаннора. Когда-то, двести лет назад, она была и стройной, и красивой. И продолжала таковой себя считать, поскольку ни одна служанка не посмела бы сказать, что королева безобразна.

«Ба, какие люди!» - проквакала она, разевая свой широкогубый рот. Ярс Стамайер смотрел на нее, как на диковину, не зная, с чего начать.
        Но демону Эрребе было неведомо сомнение - он вышел и прорычал так грубо, как умел: «Король Маракас хочет эликсир, который пьет Феаннора по утрам.» Королева вся заколыхалась от смеха:

«Ой, племянничек! Ой, узнаю! Он меня уморит! А ты, красавец, зачем явился?»
        Ярс Стамайер много видел и королей, и обжор, и пьяниц в своих путешествиях меж звезд. Все короли ведь одинаковы - все хотят и власти и преклонения. Стремятся всех покорить себе под ноги, а сами являются рабами низкой страсти. Благородство манер редкий гость в чертогах королевских. Но Барс Стамайер был героем, а герои не оскорбляют женщин.

«Да, - подтвердил он с достоинством, - я прибыл от короля Маракаса. И я хотел бы уладить миром ту войну, что вы ведете меж собой. Король Маракас обещал отбыть в другие земли, если я добуду для него тот волшебный эликсир, что пьешь ты по утрам. Он верит, что эликсир тот возвращает молодость.»
        Проговорив все это, он посмотрел на королеву с сомнением. Да полно, не обманул ли его король Маракас. Сам он помнил Феаннору юной красавицей, с гибким и прекрасным телом. Всего лишь двести лет назад, когда он был на Ихоббере последний раз.
        Молчала Феаннора и тяжело глядела на гостя своими заплывшими, но очень зоркими глазами. Она тоже помнила Стамайера. И долго его любила. И ждала. Теперь принцессы больше нет. Она теперь не знает даже, стара она, или молода. А он все тот же.

«Я похожа на молодую?» - спросила она у Ярса и обратилась вся во слух. Он не ответил, лишь в смущении отвел глаза. Лишь на мгновение, но этого достаточно.
«Эликсир!» - прорычал Эрреба.
        Королева посмотрела на него, и он превратился в тигра. И так стоял, оскалив клыки и роняя слюну. И только бил себя хвостом по бокам.

«Ярс Стамайер, разве ты не знал, что спутник твой - оборотень?» И, поскольку тот молчал, продолжила:

«Маракас жалкий лгун. Он обманул тебя, сказав про эликсир. У меня нет такого. Есть колдовская сила, есть власть над примитивными умами, вроде оборотня. Но эликсира нет. Присаживайся, мой звездный принц. Послушай историю. Возможно, тебе будет интересно узнать, как прожила Феаннора двести лет вместо обычных ста.
        Есть нечто тут, на планетке этой, за чем охотится Маракас, да и я. Когда мы с братом моим, Терлинком, вышли на эту землю двести лет назад, то не думали, что здесь останемся. Отец наш, король Маррадуг, и в самом деле ждал тебя, Летучий Барс. Он верил, что ты найдешь ему планету, и принялся собирать сокровища, которыми он мог бы отплатить тебе.
        Здесь довольно много ценных минералов, но он решил, что проще будет собирать такие редкие металлы, как бериллий, литий, торий и прочее. И отправился в Себарию, а регентом назначил Терлинка, которого и полагал оставить правителем после себя. Ты, я помню, именно с Терлинком заключил свой договор.
        Но земли Себарии для дреммов оказались губительны. Не только тем, что обитали в них тигры-людоеды, но тем, что в недрах их таилось вещество, о котором мы ничего не знали. Оно лишает разума, оно дает галлюцинации. Но, всего хуже, оно видоизменяет тело. Я покажу тебе позднее нашего с Терлинком отца, короля Маррадуга.
        Маракас скорее станет пастухом в последнем королевстве, чем сунется в Себарию. А он не это обещал тебе? Так вот, и я теперь, подобно своему отцу, живу так долго. Если бы я дольше пребывала в земле Себарии, то стала бы бессмертной, как отец мой. Но я избегла продолжительного действия губительных для дреммов руд. Я сбежала из Проклятых Земель.
        Зачем мне какая-то еще планета? Разве плохо жить здесь? И к тому же я обнаружила, что непродолжительное облучение дало мне долгие лета.
        Теперь скажи, герой. Ты в самом деле думал, что тебе достаточно явиться предо мною, чтобы я по старой памяти тебе вручила этот самый эликсир, даже если бы он и был у меня?»
        Ярс снова промолчал. Королева подождала еще немного и позвала своих придворных.
«Покажите Звездному Герою нашего бога, бессмертного Маррадуга.»
        Когда герой вернулся, белый, как высокогорный снег, и с ужасом в глазах, королева Феаннора опять пригласила его к себе в покои.

«А теперь еще послушай, Летучий Барс, отвратительную королеву аффов. Я говорила, существует Нечто на планетке этой. И, если ты, герой, достанешь мне это Нечто, то, так и быть, я выполню все, что ты просишь. Теперь ты понял, чем станет со временем королева Феаннора?» «Что я должен сделать?»

«Найди мне это Нечто, или сгинь навеки. В противном случае я обещаю расправу.»
        Ярс Стамайер вышел в сопровождении Эрребы, оставшегося тигром. Он взлетел на своей звездной колеснице и долго бороздил просторы Ихобберы. Появлялся то там, то тут, расспрашивал, советовался. Да, видно, не нашел, чего искал. И улетел. Но ходят слухи, поются песни, сказываются сказки, что однажды Ярс Стамайер возвратится. Он вернется, все такой же молодой. Летучий Барс, принц с Лебедя-12. Заснули все? Кому я тут рассказываю? Вот молодежь пошла!
        Старик поворошил костер. Взлетели в небо искры.
        - Я слушаю, - сказал ему Стайс Чевинк, не открывая глаз. Его голос был глух и странен. - А где же дружба? Где любовь? Где обещанная верность?
        - Экий ты торопливый! Ничего еще не кончилось, пришелец. История еще не подошла к концу. Все впереди. А знаешь, почему? Не знаешь? А мог бы догадаться! Вернулся Ярс Стамайер!
        Пришелец что-то пробормотал в ответ, но старик уже не слышал - он прикорнул на шкуре и заснул спокойным сном, каким спят младенцы. И в старости и в младенчестве посещает человека то чувство спокойствия, когда он знает, что ничего тут от него не зависит, в этом мире. Он не решает ничего и не влияет ни на что. Оттого так они спокойны и безмятежны, старцы и младенцы.

* * *
        Утром рано Стайс собрался в свой путь, ведущий в неизвестность. Никто не стал допытываться, что он ищет. Какие планы у него. Куда направит он свой пытливый взгляд.
        Домнус с племянником, белоголовым Джуксом, провожали его дольше всех. Домнус остановился у крайних скал, у прохода между двумя высокими столбами, каменными стражами побережья, родовых земель поморов. Он посмотрел на своего гостя своими светло-серыми, такими доброжелательными глазами. И быстро обнял на прощание. Ни сожалений, ни прощальных слов. Все чудесно - герой уходит в свой путь. Так рождаются легенды. Мир еще прекрасен, есть чему порадоваться.
        Джукс прошел немного дальше. Стайс уже оторвался от поморов и мыслями и сердцем. Он смотрел вперед и ждал, когда его оставят в одиночестве. Ноги так и зудели перейти на бег. Он нетерпеливо перескакивал с камня на камень, оглядывался блестящими от играющей в нем силы глазами. Примитивное оружие поморов, лук, стрелы и дротики висели в сумке за плечом. Солнце светило так торжествующе, так звонко, что душа порывалась петь.
        - Все, Джукс. Прощаемся.
        Он обернулся к мальчику. И словно впервые увидел тонкую белую отроческую шею, трогательно вырастающую из порядком поношенной меховой одежды со взрослого плеча. Лохматые белокурые пряди и широко распахнутые серые глаза, глядящие на него с какой-то надеждой.
        - Я ничего не обещаю, - сказал Стайс этим чистым глазам. Джукс кивнул, словно и не ожидал другого.
        - Я знаю. - ответил он. И остановился. Стайс перешел на нетерпеливый бег.
        - Я знаю! - крикнул Джукс с высокой скалы, куда забрался. - Ты вернулся, Ярс Стамайер! Чевинк обернулся. Он был один.
        - Еще немного, - пробурчал он на бегу, - так я и сам поверю, что я - этот самый Ярс Стамайер!

«То ли еще ты слышал! - отозвался Вендрикс Юсс. - Я вот ночью, пока ты спал, послушал про него. Куда тебе до Ярса! Вот герой!»
        - Ну, и что он делал, этот принц, пока я спал?

«Все делал! Рвал пополам драконов, спасал планету! Развенчал всех королей, низверг с небес все звезды! И, само собой, полюбил принцессу!»
        - И все? «Нет! Не все!»
        - Ну, что еще не хватило принцу с Лебедя 12 для полноты торжества? «Они жили долго и счастливо!»

* * *
        Стайс пробирался через ущелье меж двух высоких белых стен. Пространство между ними, узкая извилистая долина, вся была засыпана мелкими и крупными камнями, среди которых струилась вода. Стайс пожалел, что немного ранее он не забрался на стену. Тогда он мог бы видеть гораздо дальше, а не застрял бы в этом каменном коридоре.
        Утешало лишь одно. Карта, которую он помнил, составленная подробно, указывала, что на выходе из этого ущелья можно найти поселения аборигенов. Там, впереди, плоскогорья, перемежающиеся со скалами. Вода, текущая по камням, течет не с гор, как мог бы он подумать, а из этой гористой долины.
        Ущелье расширилось, и путник увидел круглую площадку. Солнце стояло высоко, и тени ютились под ногами, словно сами искали укрытия. На площадке было мало камней, зато стояло нечто, в чем Стайс заподозрил культовое сооружение.
        Широкий плоский камень на трех столбах. Вся группа довольно невелика и выглядела, как первобытное святилище. Меж трех столбов ютился невысокий жертвенник. На жертвеннике лежало тело. Тело было, очевидно, еще живым, поскольку, завидев Стайса, оно подняло голову и произнесло:
        - Вот и смертушка моя идет! И покорно уставилось на каменный потолок своей опочивальни.
        Тело лежало молча, зажмурясь и нюхая воздух чумазым носом, причем старалось делать это понезаметнее.
        Стайс достал с пояса чашу, подаренную поморами, и набрал в углублении ручья воды. Потом уселся неподалеку на камень и достал сушеную рыбешку из тех же источников. И лепешку, которую старательно испекла для него внучка вождя. Он похлопал лепешкой по камню, искоса наблюдая, за птицами, которые тоже были бы не прочь приобщиться к трапезе. И откусил.
        - Нет, нет, я не хочу, - пробормотало тело, - разве что кусочек.
        Стайс запивал лепешку и рыбу водой, удобно усевшись на камне, и щурился на солнце. Потом вытряс камешки из мокасин, поправил на себе пояс и молча двинул в путь.
        - А как же я?! - завопило тело.
        - Кто здесь?! - испугался Стайс. Жертва села на камне и вытаращила глаза.
        - Простите, я слышал голос! - Стайс шарил вокруг себя руками, беспомощно вперив глаза в пространство.
        Тело осторожно соскользнуло с камней и обошло путника сзади. «Сейчас получишь под ребро!» - предупредил Вендрикс Юсс.
        Стайс обернулся и, закатив глаза, попал растопыренными пальцами в пухлую физиономию.
        - Простите, я слепой. - жалобно извинился он.
        - Да вижу. - с досадой проговорило тело, отвинчивая толстыми пальцами, каждый из которых был с сардельку, мешочек с пояса Чевинка.
        - Что это? - удивился он, доставши сухари.
        - Золото, неизвестный. - доверчиво ответил Стайс. - Я продал домашнюю скотину и выручил за нее мешочек золота.
        - Кому ж ты продал ее, убогий? - спросил детина, ощупывая кожаный плащ на плечах Чевинка.
        - А добрым людям! - ответил Стайс незнакомцу.
        - А есть такие? - удивился тот и прекратил дергать завязочки плаща.
        - Тебе нравится мой плащ? - спросил с надеждой Стайс.
        - Нет, не нравится. Мой-то был гораздо лучше.
        - Лучше моего? - удивился путник. - Не может быть! Неужто, твоя вышивка богаче?! Что может быть роскошнее опушки из усмийских сусликов?! А как красива выделанная кожа! Я обменял этот плащ на двух быков!
        Стайс обращался в сторону от собеседника и жестикулировал, обращаясь к пустоте.
        - На двух быков! - огорчился неизвестный. - Куда же ты так вырядился?
        Он прекратил шарить по Стайсу лапами и теперь стоял перед ним, уперев квадратные ладони в обширную, как бочка, талию. Незнакомец был выше Стайса по крайней мере на голову, и теперь жалостливо смотрел на него сверху вниз.
        - Я хочу жениться! - признался Стайс. - Невеста, которую мне выбрал дядя, красавица, из богатой семьи!
        - Да ладно! - детина махнул рукой и сел на камень, с которого немного ранее поднялся Стайс. - Мой друг, я не хотел бы быть тем, кто откроет тебе правду.
        - Что?! Что?! Она нашла себе другого?! И ты пришел сюда, чтобы сообщить мне эту убийственную весть?!
        - Нет, нет! Что ты! Все не так ужасно! Она тебя все также любит! Но ее насильно отдали замуж за старика! Она так рыдала! Я сам так плакал! Вот смотри, как!
        И детина заревел густейшим басом так горестно, так впечатляюще шлепая губами и так нещадно поливая слезами равнодушный камень!
        - Она сказала мне… Ой, не могу! Она так говорит: пойди, мой верный Мосик, пойди красавец…
        - Она так сказала? - не поверил Стайс.
        - Ага! И еще она сказала, что не выйдет за того, кого ей дядя твой посватал прямо сразу после твоего ухода! Твой дядя тебя преда -аал! Он предал дружбу с твоим отцо-оом!
        - А у меня был отец?! - заголосил Стайс.
        - У тебя все было. - деловито ответил Мосик, вытирая нос. - А теперь ты нищий. Тебя все обманули. Твой плащ - обноски. Это просто старая коровья шкура.
        - А вышивка? - тревожно спросил несчастный слепец.
        - Ну, я не знаю, может, корова когда и вышивала, - засомневался Мосик, - но в отношении опушки из сусликов - это явный перебор! Да, кстати, твой мешок с золотом - тоже лажа! Это сухари!
        - Мой мешок! - похолодел жених. - Украли золото! Кто его украл?!
        - Если ты про это, - Мосик подал ему сухари, - можешь взять обратно.
        - Да нет же, это просто сухари, - с досадой ответил ему Стайс, - был еще мешочек. Где же он? Меня обокрали! Как ты мог?! Я доверился тебе, как другу! Ты говорил, что знаешь мою невесту!
        - Так золотишко было?! - потрясенно воскликнул Мосик. - Покажи мне, где ты был! Я этих негодяев… Я их вот так! И так! Я их всех…
        Он оставил камень, который пинал громадным сапогом, при этом скручивая воздух большими лапами с обломанными черными ногтями, и огляделся:
        - Ты куда, пришелец?!
        - Пусти меня! Я желаю умереть! Стайс лез на жертвенник.
        - Эй, Эй! Туда нельзя! - забеспокоился красавец Мосик.
        Слепой жених, однако, промахнулся и неловко свалился с другого края камня. Раздалось бренчание и что-то покатилось.
        - Ой, Мосик! - обрадовался он. - Смотри! Мое золотишко! Я узнаю мешочек! Вот, вот! Тут узелочек, я сам его на память завязал.
        - Пусти! - Мосик засопел. - Это мой узелочек!
        - А вот еще! Что это?! Мой плащ! О радость! Я спасен!
        - Какой еще твой плащ?! Он достал дубинку и начал приближаться к Стайсу.
        - Дружище! - воскликнул тот и бросился навстречу, радостно раскинув руки. Но споткнулся и врезался Мосику в брюхо головой. Мосик хрюкнул, сложился и уронил дубину себе прямо на ногу.
        - Мама! - заорал он.
        - Твоя мама?! Госпожа, я рад вас видеть! Стайс поклонился и врезался головой в невысокий лоб Мосика.
        - Папа! - выдохнул тот. И тут же испугался:
        - Нет, нет, мы с тобой одни! Я сиротка! Меня нашли в кустах!
        - Сиротка?! Как мне жаль! Мы собратья по несчастью! Дай, обниму тебя, бедняжка! Давай поплачем вместе!
        И Стайс с рыданием простер к нему свои ладони и воткнул два пальца Мосику в одну ноздрю.
        ГЛАВА 5
        - Туда? - Мосик поморщился. - Я бы не советовал. Да нет, я не имею ничего против матриархата, но сам к тамошним бабенкам добровольно в гости не пошел бы.
        - А у них матриархат? - заинтересовался Стайс.
        - А ты так хочешь угодить в гарем? Дело неплохое, если с умом устроиться. Но мне там лучше не появляться.
        - Что-нибудь изъял полезное в хозяйстве?
        Мосик застеснялся. То есть скосил глаза на кончик носа и страшно засопел.
        - Ну-ну! - подбадривал его Стайс Чевинк. - Обещал жениться и бросил девушку?
        - Нет. Не совсем. «Стайс!» - ахнул Вендрикс Юсс.
        - Он бросил меня с детьми. - грозно проговорила некая могучая матрона, выезжая на тяжеловозе из-за широкого и кряжистого дуба. Она держала наперевес копье, которое своей солидностью напоминало кровельный брус.
        - Ну вот, я же говорил! - расстроился Мосик. - Теперь меня вернут в семью! Ты бы видел моих деток!
        - Ты нам не нужен! - презрительно проговорила еще одна великанша, выезжая также на жеребце, похожем больше на кровать, чем на лошадь. - Мама, я не желаю его видеть! Нам и без него хорошо! «Кто из них мама?» - поинтересовался Юсс.
        - Сколько у тебя детей? - спросил Стайс, разглядывая всадниц. Мосик жалостливо заморгал глазами.
        - Почтеннейшая госпожа, - обратился к богатырке Стайс, - умоляю вас простить сего несчастного. Он так сожалеет о своем поступке! Он полон раскаяния и надеется на вашу снисходительность! Да может ли при красоте такой быть столь жестоким сердце?! Можно ли представить себе, как много милосердия должна вмещать душа, живущая в таком могучем теле?!
        - Молчи, мозгляк. - ответила мамаша.
        - Мам, пусть еще поговорит. - попросила дочка.
        - Говори, мозгляк.
        Стайс поговорил еще. О высоких чувствах. О счастье даровать прощение. О философском смысле любви. О вечных ценностях. О виде звездного неба над головой и нравственном мире внутри человека.
        - Вот примерно так обманщики мужчины и смущают бедных и доверчивых голубок! - сурово проговорила матрона. - Дай-ка я их проткну копьем!
        - Нет! - вскричал несчастный сирота, соблазнитель невинных молодых особ, пресвинский казанова Мосик. - Это самосуд! Я требую закона! У меня еще есть право аппеляции! А мой невиновный спутник! Его за что вы собираетесь казнить?! Это произвол! Я протестую!
        - Мама! Папка, хоть и сволочь, но все же прав! Давай все по закону!
        - Только для тебя, Принципелла, - процедила сквозь зубы могучая матрона и легонько шевельнула копьем, указывая путь пленникам.
        Спустя примерно полчаса обеим надоело тащиться шагом. Жена схватила Мосика за шкирку и перекинула через свое седло. А юная красотка Принципелла, которая еще не видела в своей невинной жизни от мужиков дурного и свято верила, как в справедливость, так и в любовь, подхватила с земли все двести двадцать фунтов живого веса Стайса Чевинка одной рукой и посадила впереди себя.
        - Не бойся ничего, мой мальчик, - сказала она, возвышаясь над ним, - все будет хорошо.

«Ну что ж, - отметил глубокомысленно Вендрикс Юсс, - можешь сказать с уверенностью, что лошадь ты нашел.»

* * * - Судите сами, великодушные синьоры! - верещал сорокой Мосик, вертясь в кругу судей, как пес, попавший на ристалище в разгар сражения. - Судите сами, что еще мне оставалось, лишенному в своей семье как уважения перед лицом моих детей, так и простого чувства мужского внутреннего достоинства! Что могло еще нас связывать как мужа и жену, помимо того святого чувства, что лишь и делает логично обоснованным союз, что именуете вы все семьею! Того единственного, что и является всем смыслом жизни любого существа мужского пола! Того, что вдохновляет божественную лиру и ее поэта на сладкозвучие строки и ее рифму! Что придает для смысла жизнь, что возвращает счастью сердце?! Что в крови волнует юность, что превращает душу пламени в простейший акт животной страсти?! Нет, блин, не секс!! Вы все ошиблись! Вот где ваше заблуждение ошибки! Я говорил вам о любви! Скажи мне честно, как мужу, как избраннику, как господину твоей души, Горгулья, ты меня любила хотя бы раз?!
        - Заткнись, мозгляк!
        - Вот видите! Вот все ее любовные слова! Вот все те колдовские речи, которыми она меня склоняла к верности, к сохранности семьи, к тому, что все вы называете пред нами, мужиками, домашним очагом! Вот чем обольщала меня моя супруга теми упоительными вечерами, в которых и луна, и звезды и все такое нам так нежно и призывно пели! И оцените, благородные матроны, какую стойкость, мужество и пылкость явил я, умудрясь в таких условиях родить девятерых детей!
        - Семерых, мозгляк!
        - Прости меня, мое сокровище! Мне казалось, что наша жизнь была намного плодотворней! Смотрите, вот пред вами, почтенные матроны, тот свидетель, что подтвердит вам глубину моей привязанности и искренности чувства!
        - Кто?! Я?!
        - Скажи мне, разве не говорил я тебе, что родился круглым сиротой?!
        - Говорил!
        - Вот видите, свидетель утверждает, что я прав! И не говорите мне, что тут имеет место сговор, простая, незамысловатая мужская дружба! Хотя, что может быть благороднее высокой цели спасенья ближнего?! Вот и сей герой, при всей его невзрачности и слабеньком здоровье, при хлипких ножках и узеньких плечах, при насморке, коклюше, циррозе печени, ветрянке и перхоти достоин уважения! Смотрите и дивитесь, могучие матроны, ибо он тот, кто сокрушит неправду! Тот, кто освободит из плена истину и отворит врата темницы! Накажет злодеяние, поразит тирана!
        - Кто?! Я?!
        - Ибо помните, матроны, нет ничего святее под звездами Вселенной, чем правда истины, чем раскрытые покровы тайны, чем безумство храбрых! Ибо кипит душа и рвется в подвиг! Что бывает лучше двух друзей, идущих всем наперекор стихиям?! Что может удержать у бабской юбки двух звездных рыцарей, двух героев, две руки и две ноги судьбы?! О, дайте, дайте нам со Стайсом две кровати, то есть две лошади, то есть двух скакунов! И ты увидишь, о любовь моя, Горгулья, как я тебя покрою славой с ног до головы! И не найдется такой бабы на планете, которая была бы больше достойна славы и любви, чем ты, моя голубка! Потому что, слышите, матроны?! Потому что время подвига - вернулся Ярс Стамайер! Все ахнули.
        Гордый и надутый, как индюк, Мосик отдувался и поворачивался распаренной от долгой речи физиономией ко всем присутствующим. Принципелла ревмя ревела, как и остальные шесть потомков звездного героя. «Раскланивайся, дурень! Такая речь!» - шепнул Чевинку нимра Юсс.
        Могучая судейская коллегия в составе двенадцати матрон (впрочем, по масштабности грудей и бедер казалось, что их гораздо больше), все поднялись с земли. Два героя очутились, словно в окружении дубов.
        - Папка, я дарю тебе коня! - вскричала Принципелла.
        - Дочь моя! Горжусь тобою! Есть ли еще тут щедрая душа, которой небезразлична судьба планеты?! …
        - Вот мозгляк, отмазался! - с досадой проговорила Горгулья, когда ее никто не слышал.
        Все провожали двух героев, с триумфом удаляющихся прочь от бабских юбок туда, где ревут протуберанцы славы, где рукоплещут звезды, бьет галактический прибой. К подножью вечности!

* * * - С чего ты взял, что Ярс Стамайер вернулся? - спросил Стайс Чевинк, когда утихли и рев прощания, и вопли восторга.
        - Не знаю, - ответил Мосик, едва отдышавшись. - Слушай, мы чуть не влипли, а ты про какого-то там Ярса болтаешь! Что это за тип? Твой приятель? Знаешь, я тут прихватил у дочки с пояса маленько денег. Погнали скорее в Куранник, там такой кабак! Мне надо выпить, я нервничаю. Волк Чевинк расхохотался.
        - Мосик, негодяй! Ты все врал! И про подвиг, и про спасение планеты?! Ты, звездный рыцарь, Казанова с большой дороги!
        - Ты меня удивляешь! Как можно так серьезно относиться ко всякой чуши?! Ой, Стайс, а ты случайно не герой?! Если да, так скажи сразу, мне с тобой не по пути!
        - Нет, я не Герой. Герой - это Ярс Стамайер!
        - Ладно тебе! Наслушался я барахла про Летучего Барса! Я сам два раза был Ярсом Стамайером! Однажды получил за это два гривенника на дорогу в Аффару. А в другой раз мне губу разбили! Вот так! А ты - герой, герой! И не говори мне больше ничего о нем!
        Они продвигались молча. Стайс определенно испытывал проблемы с лошадью. Спина у этого богатырского создания была так широка, что на ней и в самом деле можно было спать, как на кровати. А вот сидеть было неудобно.
        - А мы не сможем обменять в Кураннике этих двух чудовищ на обычных лошадей? - спросил Стайс озабоченно.
        - На кой тебе лошади, Стайс? В городах постой для лошадей слишком дорог. Мы найдем приличный трактир. Сначала загуляем. А потом подумаем, как дальше быть. Тебе, я думаю, стоит продолжать в своем обычном амплуа слепого. Значит так, ты слепой и ты просишь перевести тебя через дорогу. При твоей смазливой мордочке ты будешь выглядеть так трогательно! Молодые бабы от этого ну просто млеют! Ты их веди куда подальше, в такой хороший тупичок. А там окажусь я! В случае чего ты ничего не знаешь, тебя ограбили, бросили в чужом городе и прочее.

«Ты слушай, слушай, Стайс! Вот где мудрость жизни!» - вмешался Вендрикс Юсс, который что-то в последнее время стал очень молчалив.
        - А что еще имеется в твоем распоряжении? - поинтересовался Стайс. - Какие амплуа?
        - Ну, если тебе не нравится быть слепым, тогда можно попробовать поработать проповедником апокалипсиса. Апокалипсисы нынче в моде! Я раньше такие предвещал концы света, что думал, что и сам поверю! Одно лишь плохо. Проповедников-апокалипсистов развелась такая туча, что конкуренция стала просто чудовищной. Станешь, бывало, на углу и заведешь какую басню про змей-горыныча, про бешеную тарашку, про извержение вулкана на острове Лаврикий. Так тут же прибегут и давай с тобою спорить, что ты-де все неправильно понял, что та тарашка вовсе не тарашка, а лаврушка. Пойдут скрестись по поводу количества голов у змея! Да откуда им все это знать, когда я сам его придумал?! Нет, не скажи, апокалипсистом быть фигово! Да я и сам все думаю, вдруг что и сбудется? Была еще мысляшка издать сборник предсказаний, да потом подумал: ну его! ведь загрызут собаки-рецензенты! А ну их всех! Я люблю работать тихо, мирно, по-домашнему. Конечно, можно пойти по деревням. Там апокалипсисы идут еще неплохо, только сборы маленькие и беготни навалом. Я вот помню, в одной деревне я предсказал конец света. Все путем, мол, небо упадет,
низвергнется вода, иссохнет все живое. Так, представляешь, Стайс! Всего лишь через год у них свалилась водокачка! Меня там не было. Другой козел приперся и загреб все дивиденды. Вот чем плохо ремесло апокалипсиста - все непредсказуемо.
        Он помолчал. Потом проговорил печально:
        - Все бегаю, дурак, все суетюсь. Все думаю, поймаю вот судьбу за хвост! А что в результате? Жены нет, семьи нет. Дети меня не помнят. Иногда так хочется наплевать на все, придти домой, обнять собаку, лошадь, поцеловать жену. Знаешь, Стайс, я решил. Нету больше моей мочи! Я возвращаюсь!
        - Ты молодец, Мосик. Давай, иди. Тебя, я думаю, простят.
        - Я сволочь! - зарыдал вдруг Мосик. - Я подлец! Я дочку обокрал! Моя девочка! Как она теперь поверит мужикам?! Я же кошелечек спер у доченьки! Да провались он, этот кошелек! Куда он делся? Отдам все нищим! Сделаю себе посох, пойду по странам, по городам и весям! Буду смотреть на мир просветленными очами, не замутненными ни скверною, ни алчностью, ни ложью! Да где же он, заваль несчастная?!
        - Этот, что ли? - спросил Стайс Чевинк, доставая из-под плаща кошелек.
        - Он! Спасибо! Стайс! Откуда он у тебя?! Ты спер мой кошелек! А я-то тебе верил! Я думал, ты мне друг! Мосик с размаху треснул Стайсу кошельком по голове.
        - Будешь знать, ворюга!
        - Ну ладно, ладно! Мне же надо себя поддерживать в рабочей форме. Считал бы, что отдал нищим. Меня вон как обманули! Вместо расшитого плаща подсунули коровью шкуру! А вместо золота - сухарики.
        Но Мосик уже не слушал. Он заглядывал в кошелечек одним глазом, возил в нем пальцем, пытаясь нащупать денежки.
        - Слушай, Стайс, - напряженно проговорил он, - нас обмишурили! Денежек нет!
        - А что есть?
        Мосик уже достал комок бумаги, развернул его. На его широкую ладонь выпал черный камень.
        - Что это? - Мосик повертел, понюхал камень. - Кажись, гудрон. А что в бумажечке?
        Он расправил бумажечку. Стайс заинтересовался и свесился со своего широкого одра, насколько это было возможно.
        - Так. Так. На море-окияне, на острове Буяне, стоит горюч-камень. На камне том… то? А, да! На камне том сидит змей-горыныч о семи головах. Интересно. Кто змея раздевает, тот слезы проливает. Ах, гады! Ах, конкуренты проклятые! Мой собственный апокалипсис моей же доченьке и впарили! Ну, верь вот после этого людям! Бедная моя девочка! Кому ты поверила! Нет, Стайс, ну сволочная же профессия! Аспиды!
        Он долго еще разорялся. Оборачивался по сторонам, искал оппонентов. Взывал к Стайсу о справедливости. Наконец, утих.
        - А гудрон зачем? - спросил Стайс и пожалел.
        - Да в этом же все и дело! - опять завопил Мосик. - Как начнется конец света, так по моим же собственным рецептам спасения следует взять этот кусок в руку, забежать на высокую гору. Там бросить его через плечо и через плевок приговаривать: «бурун-курун-мурун! Шарди-марди-скварди! Уйди-сгинь напасть!» И конец света отменится. С чем теперь доченьке бежать на гору?! Что кидать через плечо?!
        Стайс посочувствовал. Дело и впрямь дрянное. Лучше бы Мосик деньги украл! Так они и добрались до Куранника.
        - Вот он, Куранник, город мошенников! - гордо указал с невысокой горки Мосик на раскинувшееся перед путниками зрелище.
        Город был велик. То, что видел Стайс, было лишь передним его краем. Городской стены не наблюдалось, но ворота были. Причем, с охраной. Входящие спокойно огибали с двух сторон монументальную, слегка обрушенную, арку, у которой торчали на страже двое вооруженных стражников с алебардами. За воротами тянулась к ближайшим домам дорога, вернее жалкая тропа, вся разбитая телегами и экипажами. По дороге тянулись две телеги. Одна из пункта А, другая как раз в него. Еще немного дальше стояла виселица, на ней болтался труп. Воздух над домами был мутным, словно город утопал в смоге. Ближайшие домишки были низенькими, кривыми, темными, словно закопченными. Улицы выглядели издалека так, словно кто-то их сжал ладонями и не позволил расправиться. Весь город располагался на просторном месте, но был скукожен так, словно, ему не хватало места.
        - Мой родной Куранник! - влюблённо замычал Мосик. И бодро зашагал с холма.
        - Скажи-ка, Мосик, - поинтересовался Стайс, - здесь все такие великаны?
        - Ну, что ты? С таким-то ростом, как у меня, не больно преуспеешь в воровстве! Нет, тут нормальных людей больше. Вроде тебя. Только ты не думай, здесь воровать нечего. Все уже разворовали без тебя. Вот узнаем новости, подкрепимся в трактире. Полюбуемся на казнь, узнаем предсказание у оракула. Потом, я думаю, тебе стоит приодеться. А то, Стайс, ты меня прости, я скажу тебе, как другу. Ты все-таки в своих этих меховых трусах похож немного на Героя.
        - А Героев тут не жалуют?
        - Ну, не то, чтобы не жалуют. Просто Герои живут не здесь. У них свой город, немного дальше, всего-то день пути. Но, я тебе скажу, не стал бы я с ними связываться. Нет, я понимаю, можно иногда в интересах дела покосить под Героя. Ты же сам видел, как я воспользовался этим, когда приспичило. Но профессия Героя! Я не советую.
        Они приближались к воротам. Стайс уже подумал, что Мосик, как порядочный мошенник минует ворота и обойдет стражей стороной. Но ошибся. Тот прямиком направился к двум стражам, перед одним из которых стояла табуретка, а на ней - касса с дыркой для денег. И надпись: «пошлинный сбор». У второго на алебарде висел листок с печатным текстом. Оба они спали.
        - Куда ты лезешь, Мосик? - тихо спросил его Стайс. - Давай, как все, сторонкой.
        - Я гражданин! - важно ответил Мосик. - Это что-то значит! Он подошел к стражам и толкнул ногой того, что сидел возле урны.
        - Проснись, Себорея! Почем нынче войти?
        - Солнышко еще светит? - спросил тот из-под шлема.
        Солнце катилось к западу, и длинные бронзовые тени уже исполосовали то место, где они стояли.
        - Да что тебе сказать, Перхотник? Я мог бы, конечно, навешать тебе лапши про солнце, про птичек, про пчелок, про хорошую погоду. Но буду краток, ибо краткость мать таланта. Мне передачки были?
        - А как же, были. - ответил из-под маски стражник. - Тебе просили передать, что ты должен зайти к магистру. Волшебное колечко, что ты ему отдал в счет долга, оказалось его же собственным. Ты сам украл его у магистра. А еще была твоя жена и … Он не успел договорить, как Мосик перебил:
        - Которая?
        - … и велела передать, чтобы ты домой не приходил, потому что…
        - Которая жена?
        - Не знаю, сам думай. - отозвался стражник. - У меня голова болит. Вчера я был в Аполлинарии, все праздновали Международный День Героя. Я так надрался. Ты не мог бы еще так постоять, чтобы солнце не светило? Но Мосик отошел и направился к другому стражнику.
        На листке, наколотом на алебарду, было написано: Информационный справочник. И больше ничего. Мосик пнул спящего.
        - Справочник, давай информируй.
        - Позолотите ручку! - раздалось из шлема.
        - Давай я тебе лучше погадаю, причем, за бесплатно. Значит, так. Ты женишься на принцессе и станешь королем. У тебя будет вилла с видом на море, зять прокурор и золотые зубы. Если мало, прибавлю круиз в Элизиум. Считай, что все уже твое.
        - Информирую. Во-первых, таких, как ты, Мосик, скоро будут вешать ногами вверх на площади, чтобы другим было неповадно. Во-вторых, в отеле «Каннибалка» нынче ночью собирается симпозиум апокалипсистов. Тебе читать доклад о методах вхождения в творческий энтузиазм в экстремальных условиях. После чего тебя просит к себе оракул на предмет предсказания будущего. Возражения не принимаю. Все. Вали.
        - Видал? Я еще должен раскрывать перед ними свои творческие методы, и все это после того, что они сделали со мной!
        - А оракул что от тебя хочет?
        - То же, что и все - предсказаний! Никуда я не пойду! Очень нужно! Еще бы догадались устроить всепогодный слет Ярсов Стамайеров! Вот была бы толчея!
        Они вдвоем неторопливо двигались по улице на своих громадных скакунах, массивными копыта которых производили грохот. Прохожие жались к стенам, пропуская их.
        Дома на улице не соблюдали никаких правил поведения в обществе. Были они все худосочные, в три-четыре этажа, с крохотными слепыми оконцами и островерхими, круто заломленными крышами. Некоторым из них явно не стоялось на месте, и они выползли почти на середину улицы, напоминая желтые кривые зубы. Откуда-то вырывалась гнусавая музыка. Наконец, Мосик нашел то, что искал. Это был постоялый двор.
        Спустя полчаса оба они выходили за пределы двора уже без лошадей, придерживая под плащами свои кошельки.
        - Теперь тебе надо приодеться, у тебя слишком вызывающий вид. - посоветовал Стайсу Мосик. - Можно подумать, что ты собрался служить тут вышибалой в трактире!
        У старьевщика Стайс приобрел себе несколько поношенный, зато по росту костюмчик, состоящий из узких штанов, куртки и плаща. Без плащей тут вообще никто не ходил. Все-таки город воров! А еще берет с пером. И в самом деле почувствовал себя щеголем.
        - Ну, вот! Порядок! - с довольным видом воскликнул Мосик, прицепив Стайсу на пояс замшевый кошелек, сломанные часы луковкой, нож в ножнах и табакерку. Все это он только что изъял у старьевщика.
        - Теперь тебя можно и женить, чтобы было у кого пожить на время! Стайс наотрез отказался от женитьбы, по крайней мере, сегодня.
        - Ну, как хочешь, - согласился Мосик, - а у меня вот в каждом городе по жене! И приятели направились в кабак.
        В трактире «Чумная свинья» было шумно, грязно, тесно и душно.
        Мосик оживился, оказавшись в родной обстановке. Он шнырял между столами, жал руки, целовался, хлопал приятелей ручищей по спинам и всем представлял Стайса, как слепого. Никого не смущало то, что Стайс выглядел вполне зрячим. Все это не мешало ему шесть раз утратить кошелек, пока Мосик пил пиво. И шесть раз заполучить его обратно, пока Мосик чокался кружкой. Наконец, они угомонились, засев за грязный столик у окошка, и заказали баранину на вертеле. Часа полтора, пока баранина вертелась на огне, Мосик рассказывал собравшимся о своем турне по Гвоздилии и ее окрестностям. Из всех передряг он выходил сухим, суше некуда. И вот подали баранину.
        - Что-то баран мелковат. - усомнился Стайс. - Кормили, видно, плохо.
        - Ну что ты! - возразил Мосик. - Очень даже упитанная собачка! Стайс немедленно выплюнул кусок. А Мосик с аппетитом доел все.
        - Не хочешь - не надо. - с довольным видом сообщил он и потребовал пива. - А из чего тут делают пиво? - с подозрением спросил Стайс.
        - Ну, с пивом-то, можешь не беспокоиться, все в порядке! Его варят из старых тряпок.
        В трактир ввалилась компания бродяг. И без того шумное место превратилось в настоящий бедлам.
        - Мосик! - заорал один. - Дружище! Разве тебя еще не повесили? Дай расцелую тебя, старый негодяй!
        - Само собой, повесили, Дуплет! Я собственными глазоньками видел, как мой труп качался на ветру. Да так одолевали вороны, и такой собачий холод был! Я не утерпел, снялся с петли и смылся, пока еще чего похуже не случилось!
        Они обнялись, расцеловались, расцепили сцепившиеся было кошельки и сели. Вся остальная компания с грохотом и гамом села вокруг.
        - Ну, говори, негодник, чего ты натворил в соседнем королевстве? За что тебя там так желают видеть и непременно с петлей на шее?
        - Все, как всегда, - небрежно ответил Мосик, - всех обманул, всем пообещал проценты с барышей. С десяток бутылочек с мочой под видом наговорного состава. Но все это ведь пустяки, за это же не вешают. Расскажите лучше, что было с вами!
        - Здесь не место. Отправимся в гостиницу «Каннибалка». Там сейчас как раз симпозиум проходит. Пройдем под видом участников и сэкономим деньги.
        Мосику не очень-то хотелось идти в «Каннибалку», но мысль поэкономить деньги ему понравилась. И вместе с молчаливым и все слушающим Стайсом и крикливой компанией своих дружков он отправился в гостиницу.
        Гостиница была под стать своим гостям. Там они заняли пыльную комнатенку, потребовали пива и закусок, все в счет симпозиума. И расположились на проеденных мышами креслах и диванах, предварительно проверив за грязными портьерами наличие шпионов.
        - У них своя свадьба, у нас - своя! - ораторствовал Мосик.
        Среди присутствующих он один был великан. Все остальные были так себе. Стайс среди них смотрелся богатырем. Но не это его смущало. Он сознавал, что его свежее лицо, даже несмотря на приличествующий воровской костюм, выглядит среди всей этой публики подобно белому голубю на помойке. Глядя на все эти одутловатые и продувные рожи, он чувствовал себя, как козленок, приведенный на заклание. Но, видимо, Мосик тут был фигурой не просто большой, а уважаемой. И, если он сам не замыслил против Стайса какую-то аферу, то, возможно, Стайс не зря ему доверился.
        Мосик, однако, ничего не зная о подозрениях партнера, охотно выспрашивал своих приятелей об их приключениях. Стайса удивило, что он не рассказал, как он ловко обкрутил вокруг своего толстого, как сарделька, пальца грозных великанш.
        Между тем Дуплет повел рассказ. Сначала Стайс не слушал, но потом нимра Юсс посоветовал ему прислушаться и не расслабляться.
        - Братцы! - повествовал Дуплет. - В такую я, братцы, попал заварушку! Верите ли?
        Меня приняли не то за принца, не то за какое-то другое инкогнито! Все путем, еду я на чужой телеге, как на своей. Выменял у одного крестьянина на план запрятанных сокровищ. Не помню, что за город, не то Гофре, не то Плиссе. И уже подсчитываю барыши, которые я выручу с продажи чудодейственного средства, которое, честно, не вру! просветляет так мозги, что никакого мошенства, кроме моего, к пьющему мой фирменный эликсир, уже не применить! Сами понимаете, что может сделать с человеком простое средство от запора, если его преподнести с фантазией! На тамошнем базаре я снял кибитку и уселся в чалме, халате и очках среди всяких древних свитков, пузырьков, трактатов о фигуре из трех пальцев, приборов для ковыряния в носу, сушеных ящериц, моченых скорпионов, астральных колокольчиков и прочих всех вещей, без которых ремесло бродячего торговца редкостями просто немыслимо.
        Товар шел бойко. Все торговцы, что попробовали мой состав, утверждали в один голос, что просветляет он просто необыкновенно. Все потому, что в том городе существовал сухой закон. А мое средство от обмана предполагало наличие спиртного. И, хотя я умолял своих клиентов не пить зараз поболе ложки, все они страдали столь сильным помутнением рассудка, что только мой эликсир способен был развеять туман в их головах.
        И вот, представьте, какую славу приобрел я на том базаре! Такую, что подумал, не пора ли делать ноги, пока меня не вызвали к кому повыше. Госпожа Виселица с госпожою Плеткой не однажды приглашали меня к себе попить чайку, да было все как-то недосуг.
        И тут бы слушать мне, как старого учителя, свой внутренний голос, чтобы не зарваться от жадности и не напереться на королевских борзых! Да нет, тут одолела меня алчность! Что за страсть случилась бы со мной, если б я оставил добрым людям пару-другую бутылочек на память?! Нет, бес попутал! Уж больно все чудно получалось. Судите сами, пришел заказ из богатенького дома на десяток бутылочек. Ну, я думаю, три у меня еще имеются, а семь оставшихся я долью простой водой из лужи. Так радуюсь, что мне такие дураки достались!
        Вот в том-то доме меня так ласково встречают, садят за стол, дают салфетку. Я, конечно, не поленился разузнать заранее, что за типы там живут. Оказалось, простой купец. Из тех, что внезапно богатеют на неурожае или другом каком стихийном бедствии. Этот в засушливые годы привозил издалека зерно.
        И так хорошо пошла у нас беседа. Я, дурак, и в самом деле думал, что встретил хорошего человека. Даже хотел признаться ему, что семь бутылочек из десяти не средство от запора. А как раз наоборот - способ обзавестись поносом. Но подумал, что мужик и сам поймет, когда распробует, и промолчал. Зачем же, в самом деле, портить о себе благое впечатление?
        Тем временем, сидим мы друг против дружки и оба так складненько врем про то, откуда наш товар, да из каких земель. Я думаю, мужчина ушлый, этот купчина, много повидал. Надо придумать для своего питья такое место, куда он точно не завалится до завтра. Я так говорю, что мой эликсир из такой страны, про которую, возможно, он не услышит, пока его не похоронят с миром. Он так наивно удивился, ну миляга-парень! Уж не из Табетты ли, спрашивает, а у самого глазенки засверкали, так распирает его любопытство. Я слыхал, ребята, когда был сосунком, что есть такая диковинная страна Табетта. Это где-то невообразимо далеко на востоке. Моя старая бабуся, как налакается, бывало, пива с бормотухой, так и давай трепать всякие там небылицы. Хлебом не корми, дай поврать про всякие там страсти! Вот она нам, детишкам, все брехала такие байки и однажды добрехалась до Табетты. Типа там такие люди, что твои птицы! С крыльями! Ну, понятно, старуха - алкоголичка, после матушкина пива не то, что с крыльями привидится, а прямо черт из ада!
        Я, конечно, глазом не моргнул. Мне что Табетта, что эта чертова страна, где эти тигры-оборотни водятся, все нипочем! Я и говорю, мол, парень, смотри сюда! Если кто тебе набрешет, что он был в Табетте, гони его метлой! Потому что из всей Гарбаны, нашей захолустной страны, лишь я один бывал в Табетте и с тамошними птичками летал, как сокол. Потому что зелье есть у меня. Как кто выпьет, так и летает. Только больше почему-то вверх тормашками. А парень этот, смотрю, верит! И восклицает так:

«Что ж ты сразу не сказал, что был в Табетте?! Ты знаком с тамошним королем, Синотом?»
        Или нет, Ситумной, кажется. А как же, говорю! Я с ними со всеми знаком! Как выпью своего зелья от запора, то бишь для просветления мозгов, так сразу всех их вижу, как сейчас тебя. Чирикают, летают кругами и норовят нагадить, и все на голову. А сам так думаю: ну, влип! Чего меня тянуло за язык?!
        А парень мне все подливает, да подливает. И, похоже, не из лужи. И сам давай рассказывать, как он в этой побывал, в Табетте. Я старался теперь молчать побольше да слушать. Молча пхал в себя капусту, чтобы протрезветь, поскольку зелье у хозяина покруче будет, чем мой сироп от кашля.
        Вот сказывает он, что будто бы в Табетте этой, будь она неладна, появился некий господин в такой лохани, прямо со звезд! Ну, думаю, сиропчик разобрал хозяина, заглючило сердечного! А тот все катит дальше. И сказывает, что-де этот господин не что иное, как галактический торговец! И себе представьте, попортил, бедный, передатчик! Ну, все бы ничего, мало ль какой с кем ни приключается напасти! Да тут, откуда ни возьмись, прямо как в сказке, разнюхал о пришельце сам король тертанский, Дианор! И, хе-хе, чего-то не понравился ему торгаш-то галактический! Ну, понятно дело, кто ж нас любит-то?! Все думают, что, если ты торговец, то непременно враль, обманщик, шалопай! Нет, братцы, ну обидно! Ну, чуть что, так сразу в зубы! Можно подумать, среди торговцев не бывает честных и добрых людей! Простите, я что-то затрепался.
        Тут у меня маленько стало проясняться в голове. Чего он, думаю, так разоряется? Продать чего-то хочет мне? А виду и не подаю, что протрезвел. Сижу и слушаю. А тот поет так складно, как по нотам. И повествует мне. Как Дианор, владыка теркский, устроил в честь приезжего салют, две тысячи бомбардировщиков послал и растопил Табетту, как масло в плошке. Мне до Табетты, если честно, как до луны. Дерутся там цари или милуются, мне откровенно почихать. И я хотел уже раскланяться и поблагодарить хозяина за ужин, как он вдруг брякнул мне про дельце. Слухайте сюда все! Короче, есть пожива! Этот Дианор, мужик, видать небедный, до того прям раздраконился на этого пришельца! Пришелец этот взял, да и смотал. Дианор-то думал, что обратно, в галактику. А оказалось - нет! Это был такой маневр. Ну, правильно, что тебе торговец так вот сразу и смажет с хорошей сделки?! Раз приперся, значит, дело было! Вот и заподозрил колдун-то теркский, что неспроста все это! Ой, неспроста! Не торговец это, а шпион! Да! Галактический шпион! Они там, значит, все вынюхивают, где что лежит не так, а потом являются и по дешевке все
скупают! Короче, босс нам платит за сведения.
        - А как зовут шпиона этого? - поинтересовались «братцы».
        - Да в том-то вся и штука, господа, что выглядит все это больно несерьезно. Ярс Стамайер его зовут. Я сам сначала было засмеялся. Ну, думаю, надул меня мой собутыльник. Пошутил над пьяненьким! Ан, нет. Все вправду. Я не про Ярса, шут с ним! Это все миф. Я про деньги. Что вам за разница, за что их получать?! Найдем какого побродяжку, напоим, оденем поприличней и сдадим за Ярса! Что, идет?
        - А в зубы не дадут? Не одни мы такие умные-то! У Дианора, пойди, все закрома полны такими Ярсами!
        Дуплет хотел ответить, но не успел, потому что дверь распахнулась широко, и в проем ввалилась целая компания.
        - А! Вот они где спрятались, голубчики! Обмануть симпозиум решили?! Притереться к готовенькому! Стража, взять их!
        На компанию налетели дюжие охранники. Завязалась потасовка. Дуплета и компанию поперли прочь, предварительно содрав с них не только плату за помещение, но и штраф. Мосик пошвырял своих оппонентов и собрался уходить со Стайсом, как его увидел один член симпозиума, с ленточкой на лацкане.
        - Мосик, с кем ты водишься, бездельник! Я слышал, что тебя видали в компании таких оппортунистов, как эти, но я не верил. Все люди поприличней сидят в банкетном зале, произносят речи, обмениваются опытом. А ты, как жалкий сепаратист, сидишь в дурной компании и травишь байки! Кстати, тебя ждут у оракула. Быстро посети и в зал! Там еще не все прилопали, осталась рыба, окорок в сметане, пироги с морковью и моллюски.
        - Надо очень. - пробурчал Мосик, когда распорядитель удалился. - Пирогов с морковью я не видал!
        Мосик явно индивидуалист, и терпеть не мог организованных собраний, подумал Стайс.

«Нет, здесь что-то еще, - ответил Вендрикс Юсс, - Мосик очень озабочен. Даже испуган. Одно могу сказать с уверенностью, он тобой не прикрывается.»
        Это было уже лучше, потому что во все продолжение рассказа Стайс ощущал почти физически некий интерес к себе со стороны слушателей.
        - Давай, друг Стайс, мотаем потихонечку отсюда, - проникновенно обратился к нему спутник. - Ты любишь пироги с морковью? Я - нет.
        ГЛАВА 6
        Мосик крался по темному извилистому коридору гостиницы. Стайс - за ним. Великан принюхивался, бормотал себе под нос проклятия, тихонько ругался на проклятую жизнь. Иногда они скрывались в темных нишах, задрапированных грязными портьерами.
        - Что не так? - спросил Стайс Чевинк, которому надоело пробираться по пустому коридору. Он полагал, что Мосик его дурит.
        - Все не просто, друг мой, все не просто. - бормотал громила.
        Заслышав громыхающие звуки, словно шел отряд стражников, он поспешно нырнул в одну из комнат и притаился со Стайсом за дверью, выжидая и прислушиваясь. Так они стояли, пока отряд копейщиков не промаршировал куда-то дальше. После чего Мосик молча протянул ручищу куда-то в темень и захлопнул пальцы, как капкан, на чьем-то горле, судя по звуку, что издал его несчастный обладатель.
        Он вытащил из тьмы тощего человека, в котором Стайс тут же признал Дуплета. Дуплет закатывал глаза и тоненько хрипел.
        - Я позволю тебе, Дупло, сделать вдох, - презрительно сказал ему могучий Мосик. - Но только вдох! Если ты попытаешься заквакать, как давеча, то я тебе, ты меня знаешь! вырву твое жало вместе с конечностями. Он слегка разжал пальчики, и Дуплет с хрипом задышал.
        - Пока достаточно, отдохни полчасика.
        Дуплет заморгал глазами и заскреб ногтями руку приятеля. С таким успехом он мог бы царапать дуб. Он свесил набок язык и засучил ногами.
        - Ладно, по старой дружбе разрешаю немного подышать. А между вдохами, пожалуйста, попробуй рассказать, за сколько продал ты, гнилье, нас со Стайсом?
        - За две денежки, Мосик, не вру, чтоб мне откинуться обеими ногами!
        - Всего-то? Я думал, хоть за тридцать. Ну, хорошо, откинься, старый друг! По денежке на ногу, как раз получится.
        - Мосик, что он сделал? - удивился Стайс. Дуплет блудливо посмотрел на Стайса и тут же отвел глаза.

«Все то и сделал, что собирался, - ответил нимра за Мосика. - Ты, наверно, думал, что ваша встреча в трактире была случайной?»
        Мосик между тем нашарил на стене светильник и, держа одной рукой приятеля за шею, второй зажег фонарь. Он запер дверь на задвижку.
        Стайс огляделся. Комната, как водится, вся утопала в хламе. И ни одного окна. Зато широкая, очень грязная, местами порванная, ситцевая занавеска разделяла всю комнату на две половины. На одной стояли он и Мосик с Дуплетом. Тут же на полу валялись три грязных кресла. У одного осталось только три ноги. Мосик поднял кресло и сел. Стайс тоже устроился. А третье, без одной ноги отдали Дуплету, который оказался на удивление живуч. Сидеть, конечно, в кресле он не мог, скорее можно бы сказать, что это кресло на нем сидело, так он накрылся его спинкой.
        - Вот что, Дупло, - шепотом сказал великан, - кому ты вешал на уши спагетти? Рассказ твой больно странен. Сначала принялся рассказывать про «бе», потом, глядишь, уже про «ме». Начал с гопа, кончил стопом. Смекаешь больно медленно. Давай рассказывай, что было дальше, до того момента, как тебе предложили сделку. Фуфло потом другим задвинешь, а мне надо знать, кому попался ты, дуплястый, в лапы. И кто тебе, хитроумный мой, ремней нарезал из спины?
        - Я все скажу, - задушенно отозвался Дуплет. - Я попался! В Амассибе я вляпался на воровстве. Я думал, все как всегда, то есть побьют маленько для порядка, отберут монеты, дадут пинка и пригрозят, что мол еще явись, и мы тебя… Но вместо этого попал в застенок. Я думал, все уплачено через профсоюз. Думал, покуражатся для виду и отпустят. Но тут меня давай так полосовать, что я решил, что забыл внести ежегодный взнос. А мне говорят, не видел ли такого, или такого? Я, понятно, не то что никого, а прямо ничего не видел! Тут мне расписывают точно про твоего приятеля. Красавец, мол, в костюмчике нездешнем. И говорят. Ты, Мосик, только не думай, что я вру! Они сказали, что он - Ярс Стамайер! И говорят, найдешь такого, так сразу дай нам знать, и задержи сердешного подольше. А мы-то прибежим! Ну, я, что? Враг себе? Откуда я знал, что ты с ним в одной упряжке?!
        - Значит так, - задумчиво ответил Мосик, засовывая в рот Дуплу его же собственный башмак, - вышла, значит, рыба. И пироги, само собой, с морковью. Ты тут полежи маленько, Дупель, отдохни от вранья-то. Одно, знаешь, дело апокалипсисы моей дочурке впаривать, причем, мои же. Я ведь почерк твой корявый признал! А совсем другое дело друзей продавать задешево. По денежке за брата!
        Тут все трое замерли. Потому что за занавеской загорелся свет. Желтенькая ткань в цветочках осветилась, и на ней завиднелся сгорбленный силуэт.
        - Не повезло, - отметил событие Мосик, - мы угодили прямо к оракулу. Сейчас начнет качать нам трёпово, а мы ему кидать монетки. И спросил насмешливо:
        - Эй, оракул, расскажи-ка, что будет сейчас с Дуплищем. Сколько ему осталось жить с ботинком в кормоприемнике? Силуэт едва пошевелился. Занавеска тихо колыхалась.
        - Ты пришел. Я ждал тебя. - глухо произнес оракул.
        - Знаешь, Барракуда, мне сегодня не до приколов. - ответил Мосик.-Мы пошли, нас ищут. К тому же, я за твои все предсказания не дал бы и черенка от деревянной ложки.
        - Иди, но выслушай. Деньги тут ни при чем.
        - Валяй. - вдруг согласился Мосик. И развалился в кресле.
        - Ты, Мосик, женишься на принцессе, станешь королем. Попадешь в Элизиум. Твой путь - это путь Героя. Мосик встал, разгневанный.
        - Знаешь, Барракуда, те предсказания в стихах, что я продавал тебе по четвертаку, были куда забавнее. Не стоило и звать меня, чтобы посмеяться надо мной! Кстати, ты забыла сказать про золотые зубы!
        Он отдернул занавеску, за которой никого не оказалось. Только горел светильник на полу.
        - Наверно, здесь есть тайный ход. - предположил Стайс.
        Но Мосик молча сорвал с веревки занавеску и завернул в нее Дуплета. Покончив с другом, он открыл задвижку, и прямо ему в руки свалилось мертвецки пьяная старуха.
        - Барракуда?! - потрясенно воскликнул он. - А кто же нам тут гадал сейчас?! Но старуха только блаженно щурилась и икала, словно тявкала.
        - Уходим. - решительно распорядился Мосик. - Здесь небезопасно!
        Они торопливо бежали по ночному городу. Кое-где светились тусклые оконца, роняли скупой свет перекошенные фонари. Блестела антрацитовая грязь на мостовой. Из-за заборов доносилась ругань, звуки драки. Где-то выворачивали карманы. Где-то чикали ножом. Из грязненьких подъездов перекосившихся домов звучали чьи-то вздохи. Вдалеке орала пьяная компания. Короче, город жил.
        Приятели спешили убраться прочь. И только за воротами, понюхав чистого ночного воздуха, Мосик расслабился и принялся с чувством выражать свое сомнение по поводу гадания.
        - Нет, ты подумай - путь Героя! Никто еще так не оскорблял меня!
        - Я так понял, в вашем благородном обществе героев презирают? Неужели это так ужасно - подвиг?
        - Нет, Стайс, ты не понял! Ты просто не видал еще Героев! Ты представь себе меня Героем. Меня - Героем! Красные трусы поверх такого идиотского трико! У суперменов все не как у людей. Нормальный человек, тот прячет исподнее! А у суперменов все белье наружу! Я честный вор, я никогда не вру друзьям! То есть вру, конечно, иногда, но, чтобы так нахально! Пусти меня! Я вернусь и вызову их на дуэль!
        Тем не менее, он не вернулся и даже не убавил шаг. Оба путника удалялись от Куранника так поспешно, словно опасались погони.
        - Путь Героя! Мне! - Мосик все ворчал.
        Пока он занимался таким прибыльным делом, Стайс беседовал со своим ментальным партнером, нимрой Юссом. Вендрикс считал, что следовало более обстоятельно допросить Дупло. Но и так было совершенно очевидно, что король Дианор начал на Стайса охоту. «Тем интереснее приключение!» - воодушевился Стайс.

«Да, но ты ведь не желаешь закончить его в застенках Дианора!» - возразил Юсс.
        - Жалко, что мы остались без лошадей, - рассуждал меж тем Мосик, - даже без таких громадин. Надо как-то разживаться барахлом! А то Герой и вдруг без скакуна! Что скажут люди! Как-то неудобно.
        - Так у нас же есть деньги, вырученные за тяжеловозов. Дойдем до ближайшего населенного пункта и купим. - предложил Стайс.
        - Как-то это не по мошеннически - покупать лошадей. Люди засмеют. Денежки пускай потерпят.
        Бодро и весело препираясь по разным поводам, они тащились по холмам навстречу утреннему солнцу.
        Погодка и в самом деле разгулялась. Тепло и обольстительно пахло весной, гудели пчелы, трепали на ветру молодой листвою старые дубы, бесчинствовали птички. Под пологом леса путников охватывал одуряюще роскошный запах первоцветов и ландышей. Звенели серебром чистейшие ручьи, растапливая в своих веселых струях унылые останки зимы и утаскивая в своих ладонях прошлогоднюю листву - память осенней старости природы. Стайс наслаждался весной, как неожиданным подарком. Свободный Волк всегда в полете. На челноке нет погоды, нет смены времен года, нет весны. Ему не приходилось никогда так подолгу находиться на планете. Теперь он перестраивался на другую жизнь. Душа словно просыпалась, насыщаясь запахами, красками, звуками, образами.
        - Мосик, куда мы так бежим? - расчувствованно спросил он. - Давай остановимся хоть ненадолго. Ты смотри, что творится в природе!
        Мосик тоже почувствовал весну, но по-своему. Он чмокал пухлыми губами, щурился на солнышко и тер толстым пальцем такой же толстый нос. После холодного, промозглого, унылого Куранника приветливость дубовой рощицы была такой желанной!
        - Эх, сюда бы кабаненочка! - с сожалением воскликнул Мосик. - С перчиком, с травками, с лимончиком, с хорошей выпивкой! Он бы так вертелся, сладенький, на вертеле да над костериком! И веточки дубовые сухие так вкусно пахли бы в костре! А мы бы с тобой так чудно обглодали бы его, запивая прекрасным, замечательным вином! А потом лежали бы и щурились на солнышко и тихонечко икали!
        Словно на его призыв в кустах вдруг заворочалась большая туша.
        - Кабаненок! - влюбленно замычал обжора Мосик и неосторожно бросился навстречу, как он думал, своему обеду.
        Но оказалось, что он ошибся, и среди дремучих зарослей скрывался вовсе не окорок, а большой медведь. Зверюга вышла и, заметив непрошеных гостей, грозно заревела. От густого баса полегли весенние цветы и в испуге смолкли птички.
        - Караул! Спасайся!
        Мосик в ужасе бросился бежать, не разбирая пути, а медведь, отощавший от зимовья и оттого ужасно раздраженный, бросился за ним.
        В Стайсе моментально активировалась его программа адаптации. Он, не рассуждая, сбил ударом ноги молодую стройную березку и подхватил рукой это импровизированное оружие. Мосик с визгом улепетывал. Медведь - за ним.
        Тут Стайс дал голос нимре, и тот издал такой рев, что медведица перекувыркнулась, сообразив, что главная опасность грозит не ей, а ее детишкам. И с таким же ревом помчалась обратно к Стайсу. Она не бросилась на него так сразу, а сначала встала на задние лапы и принялась пугать врага и раззадоривать себя. Этим она дала Стайсу время подумать. Ему не хотелось убивать медведицу, тем более с детишками. И, как только она кинулась к нему, он высоко подпрыгнул. Выше, чем мог бы просто сильный человек. И перелетел через нее. Приземлившись позади медведицы, Стайс крепко треснул ее по заду березкой.
        Она так рассвирепела, развернулась и хотела наделать из врага котлет к обеду. Но Стайс опять оказался у нее за спиной. И снова угостил ее по окорокам. Да так хорошо, что березка переломилась пополам. Так даже еще лучше. Получив по бокам, по заду и по хребту еще с десяток раз, медведица, однако, не утихла. Но тут, наблюдавшие за ней медвежата, заскулили, сидя на дереве. Медведица вертелась, пытаясь поймать у себя за спиной врага. Стайс давно сбежал, а она все его ловила. Наконец, завертелась до того, что упала с громким ревом обиды. Медвежата скатились к ней и принялись с жалобным хныканьем целовать ее. Но мамка была не в духе и наподдавала им обоим. Тогда те с визгом и плачем побежали в укрытие.

«Что же это я такое вытворяю?» - подумала медведица и помчалась следом за малышами.

* * * - Стайс, ты обманул меня! - надулся Мосик. - Ты говорил, что не Герой. Нормальный человек не устроит медведю пролупцовку. Ты сговорился, что ли, с оракулом? Вы меня решили все дурить!
        - Слушай, Мосик, перестань стонать! Если оракул твой не врет, ты, ворище, станешь королем. И женишься на принцессе!
        - Этого мне только недоставало! - ужаснулся Мосик. - Еще одна жена! Да какова же должна быть та принцесса, что согласится выйти за меня?! Может, у какого короля и завалялась в пыльном углу дочка, на которой даже под угрозой получить полцарства не женился ни один из тех старых хамелеонов, что водятся в иных королевских замках! Да что бы я стал делать на престоле?! Разве короли бывают с такими рылами?! Нет, Стайс, если хочешь, сам и женись, а я уж лучше обойдусь!
        - Да что ты, Мосик! Разве я уговариваю тебя?! Мне тоже принцесса ни к чему! Да я бы умер с тоски, случись мне попасть на трон! Нет, по мне милее жизнь бродяги! Медведица получше будет, чем принцесса!
        Так они и договорились, что королем никто из них не будет. Что на принцессе ни один не женится. Уж лучше на медведице.

* * *
        Они рысью бежали по широкой равнине, поросшей местами мелким кустарничком, прореженной овражками. Вдалеке виднелась невысокая возвышенность, зеленые холмы, на которых виднелись крохотные домишки, едва различимые на расстоянии.
        - Что там за город? - спросил Стайс, указав влево рукой.
        - Да так, один хороший городишко, называется не то Заздравие, не то Заупокой. Я тут промышлял однажды, продавал амулетики от наговора, волшебные расчески и крем от веснушек.
        - А лошадей там можно купить?
        - Зачем купить? - заволновался Мосик. - Давай лучше украдем! Или смошенничаем. Вот у меня тут есть план, в нем указано место, где спрятано сокровище. Остался самый пустячок - найти такого олуха, чтобы впарить ему этот план. Он принялся рыться в карманах и вскоре, в самом деле, достал бумажку.
        - Так это же твой апокалипсис! - удивился Стайс.
        - Тсс! Больше это не апокалипсис. Это план! А мы с тобой бродячие кладоискатели! Мы идем с тобой издалека. Был труден путь. Нас искали шпионы короля. Мы отбивались и спасались бегством. Дрались на мечах, бились на копьях.
        - А принцессу не спасли еще?
        - Нет, принцессу - рано. Сначала ищем клад. Все в полной тайне. Найдем приличную конюшню и начнем шептаться так, чтобы нас не слышали, погромче то есть. Крестьяне народ такой же любопытный, как и жадный. А там видно будет, куда кривая вывезет.
        Стайс потешался, глядя на Мосика, на то, с какой серьезной рожей он говорит все эти глупости. С каким воодушевлением расписывает планы, приемлемые разве что для полных идиотов. Мосик - любитель прикалываться по пустякам. Однако, и в самом деле, требовалась приемлемая версия, с которой можно появиться в приличном обществе.
        - А, может, мы два бродячих сказочника? - загадал он.
        - Отлично придумано, - одобрил Мосик. - Когда-нибудь мы обязательно воспользуемся этим!
        Перед ними постепенно вырисовывался стоящий среди мокнущих весенних полей и чахлых деревец полуразваленный крестьянский дом. На подошедших ближе приятелей смотрели выбитые окна, сорванные двери. То, что когда-то было огородом, теперь сплошь поросло бурьяном и полынью. Разобранный по бревнышку коровник, останки сельскохозяйственных орудий.
        - Нда, - философски вздохнул Мосик, - тут, очевидно, нашим сказкам не найдется слушателей. Также, думаю, никто не предложит нам с дороги ни чарочки, ни пирожка.
        Они уже хотели миновать, не останавливаясь, это место, как на дорогу вышел старичок.
        - Подайте, люди добрые, кусочек хлеба! Помираю с голодухи, ферму разорили, всю живность увели.
        - Да-да, - ответил Мосик, - три дня не ел, три дня не пил. Отсохли ноженьки, нет мочи. Повисли рученьки, как плети. Болтается головка, а в ней язык, как помело.
        Произнося все это, он достал из сумки завернутую в тряпицу четвертушку каравая.
        - Держи, Горькуша, все у тебя всегда не ладится. Был бы честным вором, имел бы маленький, но верный доходец.
        - Ба! Мосик! - старик вдруг выпрямился. Из-под седых лохматых бровей выглянули совсем нестарые глаза. - Ты откуда, брат?!
        - Нет, Горькуша, я тебе не брат. Я еще не опустился до того, чтобы клянчить у путников кусочек хлеба.
        - А кто твой спутник? - Горькуша устремил на Стайса острые глаза. Он не спешил жевать и мял в руках горбушку, словно позабыл о ней.
        - А вот это тебе знать ни к чему. Да, впрочем, если хочешь, я могу тебе сказать, что это жених моей дочурки. Конечно, он не богатырь под стать ей, но тоже в хозяйстве может пригодиться. Только тебе-то знать зачем?

«Подсадная утка.» - определил нимра Юсс. - «Ждет своих дружков, разбойников. Старается развлечь вас разговором, чтобы задержать.»
        - Ну, если вы поели, господин хороший, - вмешался в разговор Стайс, - то мы пойдем с папашей. Нам недосуг тут околачиваться. Дело ждет.
        Последнюю фразу он сказал напрасно, потому что Горькуша встрепенулся и заискивающе принялся заглядывать в глаза обоим.
        - Что же за дела у тебя, Мосик с твоим зятьком? Не возьмешь ли и меня на дело? Кстати, как звать его?
        - Ну, завертелась мельница! - недовольно отозвался Мосик. - Тебе сказали, что за дела. Свадебка у нас. А ты, небось, уж думал, что я поймал и веду к властям Ярса Стамайера? Он расхохотался при виде вытянувшейся у Горькуши физиономии.
        - Ну точно, думал! Слушай, Горчичка, разуй глаза! Стал бы я родниться с Летучим Барсом?! Его, поди, уж косточки развеял ветер по галактическим дорожкам! Ах, что это я?! Ведь это ж точно он! Смотрите, костюмчик-то барсячий! И личико, ну точно Барс! Давай, Горькуша, тащи скорей веревки, повяжем милого, и в каталажку! Тебе деньга и мне деньга.
        - Бросьте, папа! - недовольно промолвил Стайс. - Мало, отдали проходимцу наш с вами ужин, теперь еще и потешаете его бесплатно.
        - Вот, видишь, Горечь, мне некогда. Пойду скорее, обкручу парнишку, пока не догадался, кто невеста.
        Мосик двинулся вперед. Стайс - за ним.
        - Эй, погодите! - опомнился Горькуша. - Погодите, так нельзя! Давайте, попьем чайку, посудачим о жизни!
        - О жизни, милый, не судачат. Ее живут. - небрежно отозвался Мосик.
        Горькуша забежал вперед, все так же сжимая в руках горбушку. Борода слегка отлипла от его щеки. Стайсу стало видно молодое, испитое лицо неудачника и бедолаги. Он был так тощ, словно постоянно недоедал. «Наркоман и алкоголик.» - подтвердил Вендрикс Юсс и добавил:

«Позади хибары привязаны две лошади. Советую не ждать, когда появятся хозяева, а быстро, как полагается мошенникам, забрать добро.»
        - Знаешь, папа, - высказался Стайс, - я думаю, что честным ворам не следует ходить ногами, когда есть лошади.
        - Какие лошади?! - взвился Горькуша.
        - Такие! - глубокомысленно ответил Стайс.
        - Откуда лошади? - удивился Мосик.
        - Оттуда. - ответил Стайс и показал рукой за амбар.
        - У тебя есть лошади, негодник?! - Мосик сгреб лапой тощего приятеля и оторвал его от земли. Висящий в воздухе Горькуша дрыгал лапками и скулил.
        Пока Мосик с ним разбирался, Стайс поскорее направился за дом. Обогнув развалины сарая, он перебрался через ветхие останки того, что когда-то, вероятно, служило здешнему хозяину не то сохой, не то плугом. У поперечного бруса и в самом деле оказались привязаны две лошади, уже оседланные. Но Вендрикс ошибся, всего их было три. На огороженной площадке свободно бегал еще один рысак. Конь был красавец. Черный, как ночь, без единого белого волоска. Он всхрапнул и покосился на Стайса огненным глазом. Две другие лошади чего-то пугались. Они рвались с привязи и громко фыркали.
        - Но-но, красавицы! Прошу без глупостей!
        Заслышав человечий голос, лошади внезапно успокоились. Они доверчиво ткнулись в руку Стайсу и нашли там по горбушке хлеба. Черный жеребец притих и тоже потянулся к человеку. Кобылы протестующе заржали.
        - На что обиделись, голубушки? - ласково спросил их Стайс, не понимая, что может так сильно беспокоить лошадей.

«Что-то происходит, Стайс. Тебя с приятелем все время опережают. Где бы ты ни появился, вас уже встречают. Ладно, пока лишь олухи. А дальше что?»
        - Там видно будет! - беспечно ответил Стайс, отвязывая двух лошадей. На морду жеребцу он накинул веревку, решив ничего не оставлять преследователям. На него он сел, а двух других повел на поводу.
        - Папа, давай садись! - позвал он Мосика. - А бедного сиротку вяжи его же пояском и клади на лошадь. Я его усыновлю потом. Сиротка был порядком уже потрепан, и потому сопротивляться не стал.
        Не дожидаясь приятелей Горькуши, приятели помчались на лошадях, но не в город, как раз наоборот, подальше от него.
        - Я начинаю, папа, думать, что мы с тобою должны сбросить балласт, только сначала его допросим.
        - Соображаешь, зятек.
        Для допроса они выбрали хорошее местечко, подальше от той фермы, где позаимствовали лошадей у дружков Горькуши. В небольшом овражке, укрытом от случайных взглядов стоящими кругом деревьями.
        - Давай, рассказывай, поросячий корм, кого подстерегал ты на дороге. И где твои дружки? Далеко ли ушлепали пешком-то? Так грозно вопросил у пленника проницательный Мосик.
        - Папа, дайте я! Сколько было вас всего? - спросил у перетрусившего пленника Стайс.
        - Двое, - ответил тот, - нет, трое.
        - Так двое, или трое?! - возвысил голос Мосик. - Щас как тресну по сусалам!
        И замахнулся своей неслабой ручкой. На лице его нарисовалось такое твердое намерение снести приятелю головку, что у вора явно встали дыбом волосенки.
        - Двое! - крикнул он и получил затрещину. И прошептал:
        - Или трое.
        - Он издевается! - вскипел тут Мосик. - Чтобы я поверил, что Горчица не умеет считать до трех!

«Он в самом деле не знает, сколько их.» - отозвался в голове Стайса Юсс. - «У него какая-то путаница в мыслях. И это мне не нравится.»
        - Папа, погодите. - вмешался Стайс. - Назови их имена, Горькуша. Как их звали? Ты помнишь это?
        Тот задумался. Искоса взглянул на Стайса. Мосик молча сунул ему в нос большой кулак. И пленник тут же вспомнил:
        - Я был с Капустником и с Передрягой.
        - А третий? - терпеливо спросил Стайс, отодвигая от носа пленника большой кулак папаши.
        - Его я не знаю. Ни имени, ни откуда он. Он то появлялся, то исчезал. - торопливо ответил пленник. И Стайс с удивлением увидел, как на его бледном лице проступил холодный пот. Тот явно был испуган, причем, боялся совсем не Мосика.
«Он не лжет.» - подтвердил Вендрикс Юсс.
        - Кого вы ждали? - снова спросил Стайс.
        Нимра подключился к мозгу Стайса напрямую. Теперь Стайс получал всю информацию от Юсса не словами, а образами и ощущениями. В его сознании возникло такое чувство, словно он смотрел на себя глазами пленника, ощущал его эмоции. Воспринимал смутно даже его воспоминания.
        - Эти двое, Капустник и Передряга, твои дружки? Ты хорошо их знаешь?
        Возник мгновенный образ, потом второй. Два плута, один другого стоят. Мелкое ворье, пройдохи, оборванцы.
        - Кого вы ждали на дороге? Неопределенность. Кого угодно.
        - А третий кто? - внезапно резко спросил Стайс.
        Мгновенный всплеск страха. И мутное чувство тяжести в желудке. Голова болит.
        - Вспомни, как он выглядит?
        Возникла темная высокая фигура в плаще. Не видно глаз. Он приходит только в темноте. Он вызывает ужас.
        - Как его зовут?
        Но пленник закатил глаза. Лицо его приобрело синюшный цвет. Нимра поспешно разорвал ментальные связи, чтобы Стайс не получил сенсорный удар.
        - Как бы там ни было, мы от них удрали. - провозгласил Мосик. - И думается мне, что они за нами не угонятся на своих двоих, если, конечно, они не припасли себе еще двух-трех лошадей.
        - Да стал бы я бояться Капустника и Передрягу! - разорялся он, сердясь только лишь при мысли, что кто-то мог подумать, что его так беспокоят всякие там оборванцы.
        Но Стайс чувствовал сомнение. Пленник потихоньку приходил в себя. Он озирался и явно был испуган. Чего он так боится?

«Он не знает этого определенно. Он просто боится. И вы ему страшны менее всего.»
        - Ладно, Мосик. Поехали. Господина этого возьмем с собой. Что-то мне не хочется бросать его на произвол судьбы. Попадет опять в плохую компанию. Научат его всему нехорошему. А мне его еще воспитывать.
        По унылой физиономии Горькуши стало видно, что он предпочел бы сколь угодно плохую компанию, только бы не эту. Его снова привязали к седлу. Он повиновался, но мрачно посматривал на всех. Стайс решил, что путем-дорогой пленник маленько разговорится. Стайс ехал на черном жеребце. Конь был хорош.

«Странно, - подумал Чевинк, - ход у коня отличный, а на морде нет ни следа от упряжи. Словно он всегда ходил неоседланным.»

«Мне тоже не по себе.» - признался Вендрикс Юсс.-«У кого-то нехорошего свели мы коника.»
        День уже клонился к вечеру, когда все трое приблизились к развалинам некогда большого замка. Путники расположились на ночлег на южной стороне. Там, где солнышко за целый день согрело и высушило камни и землю. Коней стреножили и пустили пастись неподалеку. Осторожный Мосик развел огонь в какой-то старой жестяной посудине, валявшейся среди груд мусора, предварительно закопав ее поглубже в землю. Закусили скромно последними рыбешками из мешка Стайса, да черствым хлебом. Мосик был против того, чтобы накормить Горькушу, но Стайс распорядился иначе. И воришка получил сухой хлебец и рыбу.

* * * - Не нравится мне это. - проговорил негромко Мосик, лежа на спине и глядя в усыпанное звездами не по-весеннему безоблачное небо.
        - Звезды? - лениво спросил Стайс, развалясь на остывающих камнях. Мосик помедлил и ответил:
        - Наше приключение. Что-то мне странно. Такое чувство, словно кто-то нас пасет. Так вот ходит кругами, рыщет. Ждет, когда заснем. Волки, что ли? Он перевернулся на бок и, засыпая, пробормотал:
        - А еще мне кажется, что ты, Стайс, мне соврал. Ты, Стайс, не вор, а гораздо хуже. Ты - Герой.
        Стайс промолчал. Он сонно щурился на небо, разглядывая сквозь ресницы звезды. Отсюда, снизу, они кажутся совсем другими, нежели из Космоса. Лучше или хуже, он не знал. Но другими - точно. Он не заметил, как подкрался сон. И погрузился в ночное марево, насыщенное тишиной и слабым, теплым ветерком. Ночная свежесть окутала его, утихли звуки, погасли звезды.

* * *
        Горькуша не мог спать. Он лежал с закрытыми глазами и прислушивался. Все обмирало в его больной груди. Он едва сдерживал свой кашель. Он прислушивался. И вдруг учуял. Тот, третий, с невидимым лицом, с глухим клокочущим голосом. Он тут. Он зовет его.
        Вор сел и огляделся. Эти двое спали. Мосик храпит так, словно спит в гостинице. А этот, молодой, зятек его, тоже спит.

«Надо удирать.» - подумал Горькуша. И тихо встал по-воровски, не потревожив ни камешка, не издав ни звука. Безмолвной тенью он проскользнул и скрылся в глубокой тьме от башни. Лошади щипали травку. Две виднелись на лунном свету, а жеребец был невидим где-то во тьме.
        Зов шел откуда-то со стороны. Человечек трясся, но шел. В лощине он остановился и огляделся. От дерева вдруг отделилась тень и неслышно подплыла к нему. Горькуша со всхлипом обернулся и замолк, вглядываясь в темный силуэт расширенными от ужаса глазами. Его мутило. Рот наполнился тягучей слюной.
        - Господин, ты прав, - проговорил он дрожащим голосом. - Один из них ментал. Не знаю только, кто именно.
        - Хорошо. Ты больше мне не нужен. - ответил гортанный голос.

* * *
        Стайс проснулся так резко, словно нырнул в холодную воду. Открыл глаза и быстро сел. Повертел головой, прислушиваясь. Кто-то крикнул. Он перекатился к Мосику. Тот храпел, и этот густой храп мешал сосредоточиться. Стайс поднялся на ноги и огляделся. Мосик все булькал и тарахтел. Партнер пихнул его ногой:
        - Папа, кончайте безобразно так храпеть! Волков разбудите! Мосик нервно завозился, заколотил руками.
        - Караул, облава. - прошептал он и затих.
        Сначала Стайс проведал лошадей. Все трое на месте. Только кобылы по-прежнему сторонятся жеребца. А тот стоит так смирно и только легонько всхрапывает, словно спрашивает Стайса, чего тому не спится. Стайс погладил его по морде и успокоил. Все, мол, в порядке.
        И пошел в обход башни, останки которой за много лет заросли всякой сорной зеленью. Он прислушивался. Все было тихо. Чевинк уже собрался повернуть, но тут легкий ветер принес какой-то запах. Ноздри Стайса живо шевельнулись: Вендрикс внюхивался. Конечно, обонятельные рецепторы у человека совсем не то, что у нимры, но даже Юсс, имея только нос человека, мог учуять больше, чем его владелец. «Кровь. - уверенно определил он. - Свежая.»
        Стайс шел по запаху, ведомый нимрой. И вскоре обнаружил свежий труп. У него не было при себе огня. Но Вендриксу огонь не нужен. «Это ваш приятель. Горькуша. Можешь не ощупывать. Он мертв.»
        - Наверно, он пытался убежать и попался зверю. - предположил Чевинк. - Видно, здесь небезопасно. А почему молчали лошади, если тут бродил хищник?
        Утром новость поразила Мосика, как громом. Горчичка растерзан зверем! Прямо тут, неподалеку от них! А они спали, как сурки!
        Труп уже остыл, когда они пришли взглянуть на него. Как Стайс и думал, беднягу растерзал какой-то зверь. Выжрал из него куски. Зрелище было таким ужасным, что они оба поспешили скорее убраться прочь от страшного места. Теперь Стайс пересел на кобылу, на которой еще вчера сидел Горькуша. Жеребец шел рядом.
        - Надо бы его продать, - рассуждал Мосик. - За такого-то красавца могут дать неплохие денежки.
        Стайс был согласен. В самом деле, зачем им такой скакун? Тех двух лошадок, что есть теперь у них, вполне хватает для быстрой езды. Но все же ему немного было жаль отдавать такого красавца в чужие руки.

* * *
        Они мчались по равнине, перемежаемой горами. Впереди, как помнил карту Стайс, было довольно много населенных пунктов. Городков и деревень. И один большой мегаполис, наверно, столица одного из королевств.
        - Там, впереди, есть какой-нибудь город? - спросил он спутника.
        - Через день пути мы достигнем Парманталя, столицы Бурундии. Только нам не туда. Там кишмя кишат шпионы. Как от царицы Аффары, Сеяллас, так и от короля Дианора. Не одним попадешься, так другим.
        - А все-таки жалко Горькушу. - проговорил Мосик, немного помолчав. - Конечно, парень был гнилой. Да что взять с него при такой-то жизни! Родился на помойке. Всю жизнь не видел доброго лица, не слышал слова человеческого. Тычки да зуботычины. И я туда же. Давай ему в нос кулаки совать.
        - Ладно, Мосик. Чего теперь-то говорить. Как жил, так и помер, на большой дороге. Ты мне вот что скажи. Неужто они все и впрямь поверили, что вернулся Ярс Стамайер? Что за чепуха!
        - Да чепуха, конечно. Не стану спорить. Только, видишь ли, время от времени начинает ходить волна. Когда побольше и подольше. Когда поменьше. Нет-нет, а какой дурак опять запустит утку. Герои они, знаешь какие? Явятся, наделают переполоху, а потом слиняют. И сделают всего-то на полгроша делов-то, а потом молва из них такую сделает легенду! Вот и Ярс Стамайер давно уж помер, поди, а про него все рассказывают байки. Я сам рассказывал. Не обессудь, не знаю, где наврал, а где придумал. Кое-что, конечно, услышал от других. Да много ли в таких вот побрехушках проку? Тебе, видать, и в самом деле приглянулся этот галактический пройдоха? Думаешь, Дупло не врал, когда рассказывал, что в Табетте опустился космический корабль торговца? Может, и не врал, да нам от этого пока одни пинки да подзатыльники выходят. Ты, Стайс, на беду свою выглядишь ну точно, как Герой. Ну, что за безобразие: спина прямая, брюха нет. Уж хоть бы ноги колесом! Личико такое гладенькое! Волосики твои кудрявые у многих тоже вызывают подозрение. Если честно, ты похож на переодетого принца. И, сдается мне, что Барракуда ошиблась спьяну и
нагадала судьбу совсем не мне. И я не удивлюсь, коли ты, Стайс, вдруг женишься на какой-нибудь принцессе и станешь королем.
        - И что мне сделать?! Напялить ослиную шкуру и вымазаться сажей?!
        - И то бы дельно! А то, гляди, как бы нам обоим не попасть в Элизиум!
        Перед путниками развертывалась панорама маленького городка. Поворот дороги открыл глазам двух всадников убогий быт предместья. Утопающие в весенней распутице дороги. Почему-то они, вполне приличные вдалеке от жилья, становятся поблизости от городов какой-то жидкой кашей. По каше ехали телеги, волочимые унылыми и грязными деревенскими кобылами. По грязным обочинам дороги шли путники, забрызганные жидкой глиной. Небо, такое ясное в ночи, теперь сплошь затянулось тучами, словно обиделось на всех. Ко всему прочему задул противный и холодный ветер.
        Зоркий Мосик углядел стоящий немного в стороне трактир. И путники, обрадованные возможностью сытно закусить и вкусно выпить, торопливо ринулись к нему. Там они сбудут жеребца, узнают новости, очистятся от грязи.
        ГЛАВА 7
        Приземистое двухэтажное строение носило гордое название «Королевский боров», которое немедленно вызывало у всех приезжих улыбку. Свиней тут было порядком. Но королевскими назвать их было сложно. Твари были юркие и худосочные. Конюший двор был полон гама и беготни. Помимо лошадей в стойлах стояли козы, овцы, гоготали гуси, суетились куры.
        Мосик насилу ухватил за рукав дворового мальчишку, бегущего с охапкой сена.
        - Куда нам ставить лошадей?! - прокричал он в ухо брыкающемуся конюху.
        - Пусти, пузан, мне некогда!
        - А это ты видал?! - прорычал Мосик, поднося к его носу руку, в руке была монета.
        Мальчишка тут же бросил сено и торопливо потащил сразу всех трех лошадей куда-то вглубь, в сарай. При этом он успевал распинывать бестолковых кур, ругать свинью, разлегшуюся на пути, и объяснять:
        - Приехала такая важная персона! Не то герцог, не то князь. Хозяин всех гоняет. Скатерти не стираны, комнат чистых нет. Полотенец тоже нет. Княжеские жеребцы терпеть не могут козлов. Ну вот, твои лошади, пузан, тоже терпеть козлов не могут!
        Он огорченно воскликнул это, когда в конюшне поднялся переполох. Козлы немедленно восстали против гостей и принялись орать так требовательно, что парнишка треснул каждому чересседельником. Потом с привычной руганью повыкидал обоих рогатых грубиянов во двор. И предоставил место для лошадей.
        - Мест в гостинице, пожалуй, нет. Но я сумею вас устроить на постой.
        - Само собой, нужна монета? - поинтересовался Стайс.
        - Само собой. - ответил парень.
        Постоем оказалась все та же конюшня. Места достались приятелям этажом повыше, на сеновале.
        - Ну и прекрасно! - Мосик был в восторге. - Сэкономили деньжат и заодно имеем на виду свою скотинку! Тепло и сухо - все, что нужно!
        - Милости к нам просим! - из углов повылезали и другие постояльцы. - Далек ли путь? Какие новости? Почем устроились?
        - В тесноте, да не в обиде. - утешил Мосика Стайс Чевинк.
        Приятели надумали отправиться гулять по городу, полюбоваться на местные лавчонки и поискать покупателя на черного жеребца. Но прежде заглянули в общий зал, перекусить и послушать сплетни.
        Народу было много, как всегда. Дым стоял столбом. Дюжие ребята голосили за столами, пили, ели, играли в кости, били проигравших кружками по головам, хватали за подолы всех служанок, ругались и само собой, совали кулаками друг дружке в нос. Словом, все в порядке.
        Мосик не нашел ни одного знакомца и нисколько оттого не огорчился. Они со Стайсом сели в глубине зала. Туда, где почти не доставал тусклый свет от факелов. Грязный стол был весь залит пивом и вином. На полу валялись осколки глиняной посуды и корки хлеба. На глазах у Стайса большая крыса затащила в нору свою добычу.
        Мосик был доволен. Он счастливо оглядывался, нюхал воздух, упиваясь запахами. С кухни тянуло пригорелым жиром, прокисшим тестом и множеством других, таких же соблазнительно прекрасных запахов. Хозяин только успевал наливать и ставить на подносы кружки с пивом.
        - Эй, труженник прилавка! - позвал его голодный Мосик. - Прикажи сварганить нам закуску и побольше пива!
        Хозяин покивал им головой и не подумал двинуть с места. Тогда неугомонный Мосик принялся хватать служанок. Пару раз словивши тряпкой по физиономии, он сумел вручить девчонке пару монеток помельче. И уселся, весьма довольный, ждать заказ.
        Им принесли поесть. Стайс даже удивился: еда была вполне съедобной, только очень жирной. Он с удовольствием съел все сосиски и жареную курицу. Мосик был так прямо счастлив. Он жмурился от удовольствия, запивая пищу довольно неплохим пивцом.
        - Трактирщик! - крикнул один из посетителей. - Пиво - дрянь! Вылей себе за пазуху такое пойло!
        - Вот нахалы! - удивился Мосик. - Такое пиво и ругать! Трактирщик, налей еще!
        Стайс решил не напиваться. Довольно и того, что он уже принял. Голова и так кружилась. «Что-то больно крепкое пивцо!» - подумал он. К столу, угодливо осклабясь, подошел трактирщик.
        - Господа, не пожелаете ли более пристойные апартаменты, нежели холодный сеновал?
        - Нет, не желаем! - надулся Мосик. - Знаем мы ваши комнатенки! Сдерут три шкуры за конурку без камина. А утром не найдешь ни котомки, ни коняшки! Мы хотим приглядывать за нашими лошадками. У нас такой тут черный жеребец! Пойду-ка посмотрю, не свели еще! Он встал и пьяно закачался.
        - Господин, я сам все посмотрю! А вам сейчас принесут еще пивца!
        - А мы больше не заказывали. - ответил Стайс. - Пойдем-ка, Мосик, в наши апартаменты. На сеновал. К коняшкам. И достал монеты.
        - Фальшивка! - закричал хозяин. - Люди добрые! Фальшивомонетчики попались!
        - Старый трюк, приятель! - Мосик подцепил хозяина на палец и хотел закинуть его за стойку. - Ты что? Уже украл у нас коней? Ах, негодяй! Бейте супостата!
        Тут, как по команде, завязалась потасовка. Все, кто остался недоволен пивом, принялись кидать табуретки и опрокидывать столы.
        Воспользовавшись суматохой, приятели тихонько смылись. Под крики и грохот они прибежали в конюшню и обнаружили, что их и в самом деле обокрали. Стояли две кобылы, а черный жеребец исчез. И два козла вернулись обратно в стойло.
        Мосик выскочил наружу с воплями, желая непременно найти ворюгу и вырвать негодяю руки. Он был во гневе и жаждал мести. И тут увидел, что жеребца ведут ему навстречу.
        - Ваша милость! - закричал мальчишка. - Не извольте гневаться! Жеребец объелся сена. Пришлось выгуливать, а то вычтут с меня за недосмотр!
        Мосик немедля сдулся. Он даже с умилением погладил скакуна по холке.
«Избавляйтесь от него скорее.» - посоветовал Вендрикс Стайсу.
        Едва красавца ввели в конюшню, снова раздался шум. Козлы опять скандалили. Странно, но жеребец, такой послушный, такой безупречный, ни у кого из обитателей лошадиной гостиницы не вызывал симпатии. Овцы его терпели. Лошади морщились и отворачивались. А козлы так прямо разъярились.
        На верхнем этаже принялись ругаться. В темноте заняться особо нечем. И все постояльцы завалились спать. Шум в конюшне всех их разбудил.
        Тут в конюшню заглянул трактирщик и начал извиняться за свою ошибку. Но Мосик уже забыл об инциденте и теперь желал лишь одного: поскорее улечься спать. Пивцо было вовсе неплохим и очень даже крепеньким.
        - Господин мой, - шепотом обратился к Стайсу трактирщик, - Меня к вам послал мой гость, герцог Геллемор. Он видел вашего коня и спрашивает, не продадите ли его ему. Сегодня ночью он отъезжает и хочет до отъезда переговорить с владельцем скакуна. Советую не отказываться. Он один вам даст хорошую цену. У остальных вы рискуете нарваться на обман. Мы тут привыкли встречать гостей с фальшивыми монетами. Я даже вас, простите сердечно, принял за таких плохих людей. Не пожелаете ли пройти к нему и переговорить о сделке? А я пока бы предложил вывести коня во двор, чтобы не тревожить постояльцев.
        Стайс подумал, что случай сам идет в руки. И, поскольку Мосик залез уже по лестнице наверх и, судя по рыканью, даже успел заснуть, то Стайс направился с хозяином к покупателю. Коня и впрямь лучше поскорее сбыть, в хозяйстве вещь бесполезная. А беспокойства просто масса.
        Его провели в покои герцога Геллемора. Стайс увидел немолодого человека с бледным лицом и темными глазами. Тот был ростом невысок, но смотрелся щеголем. Стайс подумал, что он в одежде простолюдина выглядит куда скромнее этого красавца, несмотря на то, что сложен безупречно.
        - Вы хозяин лошади? - герцог оживился, завидев Стайса. - Прошу. Присаживайтесь. Я не хотел бы задерживать вас на ночь глядя, но очень тороплюсь. Я слышал, вы желали бы продать этого красавца. Уверяю, цена вас удивит. Я любитель хороших скакунов, а у вашего редкостная стать. Едва ли вы найдете где лучшего покупателя, чем я.
        Герцог был так любезен. Его манеры были столь приветливы. Он хлопнул в ладоши и прислуга, не трактирная, а его собственная, налила в высокие бокалы темно-бордовое вино.
        - Прошу отведать, - пригласил Стайса герцог, - никогда не пью в дороге ничего чужого. Только из своих запасов. Итак, ваш жеребец… Стайс глотнул из бокала.

«Опасность. Вино отравлено.» - только и успела сказать программа адаптации. Стайс отключился.

* * *
«Слуша-а-ай меня-а-а. Слу-у-ушай.» - тягучий голос застревал в ушах, давил на барабанные перепонки, переполнял, как ртуть, пульсирующий мозг. Стайс медленно приходил в себя. В голове все грохотало. Он открыл глаза, и свет ударил по зрачкам так больно, что он задохнулся и принялся про себя считать. Досчитав до ста, он осторожно разомкнул веки. Было больно, но уже терпимо. «Что со мной? Где я?»
        Глаза скользнули по стенам, по портьерам. Он не узнавал место. Впрочем, он еще и не огляделся по-настоящему. Стайс осторожно пошевелил руками, проверяя, не связаны ли кисти. Нет, не связаны. Ноги тоже свободны. Тогда он решился сесть.
        В голове немедля застучало, и в глазах поплыли красные круги. Он перетерпел. Программа адаптации должна все это скоро прекратить. Итак, что с ним случилось? Почему ему так плохо? «Неизвестный наркотик.» - ответила программа адаптации.
        Значит, его отравили. Он вспомнил предупреждение программы. И было смутное ощущение, что он видел еще что-то. Но память отказывалась говорить. Стайс решил не насиловать ее.
        Он сумел понять, где находится. Это комната герцога. Но самого его тут больше нет. Стайс сидит в том кресле, куда уселся прежде, чем выпить коварное угощение. Стайс поднялся. Ноги уже держали. Программа справляется неплохо. Что с Мосиком?
        Он сошел по лестнице. В зале немного меньше народу, но все также все пьют. Некоторые спят на столах. В окнах занялся рассвет. Сколько же он спал?! Неужели всю ночь?
        - Хозяин, где герцог?
        - Он уехал, ваша милость, - ответил тот без всякого почтения, даже почти не глядя. - Как вы с ним заключили сделку, так он и уехал. Вам вот только предоставил комнату. Я не стал будить. Ведь все равно уплачено.
        - А где мой попутчик?
        - Я полагаю, спит на сеновале. Как вы продали вашего коня, так все и угомонилось. Все заснули спокойно.
        Жеребца на месте не было. Но две их лошади стояли. На сеновале крепко дрых Мосик.
        Вот так-то, Стайс. Обмишурили тебя. Подпоили и свели коняку. Хорошо еще, что только его. Все могло бы кончиться гораздо хуже.
        - Вставай, Мосик. - хмуро растолкал он компаньона. - Нам пора. Карета ждет.
        - Ну и видуха у тебя, приятель! - расхохотался Мосик. - А говорил «не пью!» Да ты, видать, вчера, пока я спал, наведался к бочонкам с вином!
        - Пойдем отсюда. Мне цены здешние не нравятся. Переговорим в дороге.

* * *
        В дороге Стайс все молчал, зато его приятель разорялся за троих. Он не мог никак все успокоиться, что их, мошенников, так ловко облапошили. И кто?! Вельможа!
        - Нет, ты подумай, что может быть хорошего в стране, где герцоги занимаются таким паскудным делом - обманывают простой народ! Крадут у нас с тобой работу! Мало им, сидят на шее у народа, так еще и норовят последнее украсть! Нет, я вернусь, я им всем, и трактирщику, собаке, намылю шею! Не удерживай меня, пожалуйста! Стайс и не думал его удерживать, но Мосик отчего-то не спешил вернуться.
        Волк Чевинк мрачно молчал. Его нисколько не тревожила пропажа скакуна. Даром получили, даром и отдали. Гораздо хуже было другое. Он уже примерно час не мог дозваться нимру Юсса. Мозговой партнер молчал. И Стайс не ощущал его присутствия, как если бы тот попросту исчез из его головы. За несколько тех лет, что он провел в партнерстве с нимрой, он так привык к постоянному его присутствию, что странное и таинственное его молчание приводило Стайса чуть ли не в панику. Он не понимал. Может, нимра отключился из-за спиртного? Или, что еще хуже, из-за наркотика. С программой адаптации не поговоришь, она выдает сообщение только тогда, когда сама считает нужным. Но если мозг функционирует, то нимра не может выпасть из процесса. Он погибает только вместе со своим партнером.
        - Брось так мучиться, Стайс! - беспечно воскликнул Мосик. - Подумаешь, ограбили! Эка невидаль! Я и почище видел переделки! Вот я однажды ввязался в приключение. Представляешь, чуть не женился по жалости!
        - Как? Еще раз? - отозвался Стайс, не вникая в слова приятеля.
        - Ну да! Иду так по большому городу. А там на площади казнь готовилась. Казнили городских воров, здесь с этим строго. Представляешь, целую шайку изловили! И была у них там одна такая краля, сама невинность! Так вот она-то ими всеми и руководила. Приперся я на площадь, рот разинул, стою, смотрю. Вот девчонку-то и повели к «свекрови», так у нас тут называют виселицу. Все гогочут, тычут пальцами. А мне так жалко стало ее, такая милашка! Я вылез в первый ряд, всех растолкал. Стою, сам пригорюнился. И тут красавица как крикнет, мол, люди добрые, сжальтесь над моею жизнью молодой. Неужели тут не найдется милостивой души, что спасет ее от смерти?! А я так встрепенулся и кричу: чего, мол, надо-то? А она так вперила в меня свои синие глаза и на колени! Представляешь?! Палач тут ухмыляется и говорит в толпу, что есть такой обычай в их славном городе. Из семи казнимых седьмому может быть поблажка, если кто из зрителей согласится взять преступника либо в жены, либо в мужья. Только надо уплатить в казну полсотни галеманов. Тут у меня вся дурь в башке взыграла, такая одолела жалость к молоденькой воровке. Разве
виновата бедная, что родилась в такой среде, где быть приличным и честным человеком подобно дурной болезни, вроде бешенства?! С рождения только и слышат, сколько кто украл, да сколько у кого украли. Я вышел на подмостки и кричу, как последний дурень, что я возьму девицу в жены. Она тут бросилась ко мне, глаза сияют, что звезды. Так чудно раскраснелась вся, что у меня поплыла голова. И обняла меня так страстно, с такой надеждой. Я говорю ей: не бойся ничего, дитя. Я тебя спасу. Я буду тебе, если не верным мужем, то хотя бы добрым братом. Все так и заревели в три ручья. Сам подумай, жалко погибающую красоту! Палач и тот зашмыгал! Я сунулся на пояс за кошельком своим, там как раз полсотни было припасено. А кошелька-то нет! Срезали, паскуды! Я взревел. Кричу: как посмели, гады! Неужто жизнь человеческая для вас дешевле каких-то там полсотни галеманов! Да как вас небо только терпит, когда одних воров казнят на глазах других воров! Тут палач как сунет руку девице в юбки и достает кошель. Не это ли, говорит, ты ищешь, милый человек? Точно, мой! Девица обокрала меня, пока я речи чувственные там произносил!
Тут все хохотать давай. И вся толпа, и палачи, и стражники. И, представь себе, сама красотка! Так и хохотала, пока не повисла на «свекрови». Да что сказать, Стайс, порченые люди! Деньги мне, понятно, не вернули. Сказали, что уплачено в счет спасения. А то, что после - новая статья. Неплохо я в тот день потешил публику. А ты тут говоришь мне, мол, герцог!
        Стайс невесело улыбнулся забавному рассказу. Он думал, стоит ли признаваться товарищу, что он не просто так шатается по планете. Не оставит ли его партнер, когда узнает, что Стайс - Свободный Волк, космический торговец? Что он ищет тут следы такого же торговца - Ярса Стамайера. Что он сам не знает, зачем ему все это нужно. Что корабль, о котором столько тут уже трепали, это его собственный корабль. Что он - источник постоянной опасности. И что его, похоже, уже раскрыли. И, что хуже всего, он лишился своего ментального партнера. Значит, есть нечто такое на этой планетке, что может вполне сравняться технологией с тем, что известно Стайсу. Каким-то непонятным образом он лишился своего ментального друга. Либо его сумели заблокировать в мозгу. Либо вовсе отсадили, что еще ужаснее. Он как-то расслабился, привык считать, что здесь все так примитивно, нет ни электричества, ни связи, ни высокотехничного транспорта. Простое, незамысловатое средневековье, где он может легко устроиться и легко всего достичь. Он забыл, как из его приемника доносились голоса. Радиосвязь здесь существует. У одного, по меньшей
мере, из монархов имеется высокоразвитая технология. Все эти люди прибыли сюда пять тысяч лет назад из довольно развитого мира. По меньшей мере, таково было впечатление Стайса. За прошедшие тысячелетия одни регрессировали, а другие технически возросли.
        - А что бы ты сказал, Мосик, случись тебе столкнуться с кем-то вроде Летучего Барса?
        - Я бы сказал так: драпаем и побыстрее. Не хватало нам только затесаться в ту беготню, которая образовалась вокруг на эту тему. Что-то больно многих стал беспокоить этот Барс. Ох, неспроста все это! А тебе, дружище, посоветую: забудь ты эту свою блажь! Многие мечтали отыскать Барса Стамайера. И многие пропали. Глухое это дело. Парень либо сгинул, либо смазал.
        Стайс мрачно промолчал. Он не мог себе позволить потерять еще и Мосика. Партнер был ему очень нужен. Они продолжили свой путь, верхом на лошадях.

«Твой ментальный пассажир отсутствует.» - выдала ни с того, ни с сего программа.

* * *
        Они ехали по бездорожью. Неторопливо перебирались с холма на холм, миновали неглубокие лощины. Солнце пригревало все сильнее. И Стайс невольно поддался обаянию весеннего дня. Головная боль прошла, чувство холода глубоко внутри грудной клетки растаяло. Он почувствовал себя хорошо, как раньше. Программа адаптации справилась с тем грубым действием, которое оказал на организм наркотик вкупе с алкоголем.
        - Куда мы едем, Мосик? Какие планы у тебя?
        - Да никаких, сынок. Какие планы у бродяг? Пожрать, поспать, срубить деньжат. А вот у тебя, зятек, в самом деле, роится что-то в голове. Давай, выкладывай, чего задумал.
        - Скучно без мошенства! - признался Стайс. - Никого с утра не облапошили, никому не впарили простейшего апокалипсиса. У меня такое впечатление, словно мы два праздных путешественника с тугими кошельками. Как раз таких вот индюков и не хватает герцогам.
        - А у меня такое впечатление, - поделился Мосик, - что мы еще немного и вляпаемся в аферу. Насчет индюков ты это верно. Метко подметил. Мосик остановился, скинул наземь свой мешок и спрыгнул с лошади.
        - Давай, партнер, хоть пообедаем, раз уж позавтракать не удалось.
        И с этими словами он достал из походного мешка двух кур, которых стащил не иначе, как в той корчме, где их так похвально обобрали. Но и это еще не все. Он достал еще и сало, яйца, каравай, колбасу и самогон.
        - Когда успел ты все это стибрить?! - изумился Стайс. - Уж не во сне ли? Ведь ты же спал, когда я растолкал тебя.
        - Одно другому не помеха. - уклончиво ответил Мосик. И признался:
        - Я пошарил по чужим котомкам. Конечно, лучше обобрать корчмаря, а еще лучше - герцога. Но, я надеюсь, свидимся еще с голубчиками.
        Стайс отказался пить, сославшись на без того больную голову.
        - И то правда, - согласился Мосик, - молодых поить, только породу портить. Вон вспомни хоть Горчичку, хоть Дупло. Смолоду все баловались выпивкой. Ну, что нам еще послали воровские боги? С этими словами он вытащил из котомочки чужие кошельки.
        - Люди они все были небогатые, - пояснил он, - много не имели. Поэтому и не потеряли много.
        Стайс был смущен. Мосик бессовестно обворовал тех бедняков, что спали вместе с ним на сеновале.
        Но тот, казалось, и не замечал, что приятель недоволен. Для него все это было нормой. Ведь он же вор! Он собирал из кошелечков мелочь и считал.
        Мосик уже собрался было вонзить в курчонка зубы. Вторая тушка тоже соблазнительно вся истекала жиром, к которому Стайс уж начал привыкать. Мясо источало невероятно аппетитный дух. Поэтому, когда неподалеку, в кустарнике обнаружилось слабое шевеление, Мосик зарычал, не оборачиваясь.
        - Приятного вам аппетита, путники. Не угостите ли объедочками?
        - Свали, приятель, самим-то не хватает! - грубо ответил Мосик. - Ходит вас всяких тут, попрошаек. А потом у порядочных людей, глядишь, и вещи пропадают!
        - Да нас ведь тут немного, Мосик. Десятка полтора, не больше. Мосик с жалким видом обернулся, держа в руках куренка.
        Из зарослей неспешно выходили люди. Их было и в самом деле десятка полтора. Разношерстная вся публика. Одни в лохмотьях, другие разодеты щеголями. У всех оружие.
        - Тарантул! Дружище! - воскликнул Мосик, явно обрадовавшись. - Ну ты и напугал меня! Я уж думал, мы разбойникам попались! Знакомься, мой партнер по бизнесу, будущий мой зять.
        - А зятя как зовут? - спросил, прищурясь, дюжий молодец, держа с намеком руку на дубинке.
        - А очень просто его зовут. Борзун. Парень недалекий, но ловкий. А ты, приятель, давно ли промышляешь на дороге? «Приятель» прекратил разглядывать Стайса Чевинка и обратился к Мосику:
        - А откуда тебе известно, что мы тут промышляем? Мосик усмехнулся.
        - Земля слухами полнится. О тебе, Тарантул, уже слагают басни. Я и подумал, что мимо не пройду, ты меня отыщешь. Мы как раз тут приглядываем, к кому прибиться. Видишь, приятель, какое дело. Фракционизм - болезнь эпохи. Все сбиваются в коллективы. А я один убогий индивидуалист. Время мелких одиночек миновало. Пора консолидироваться. У вас тут не было еще обмена опытом? Давай наладим дело. Соберем симпозиум, обсудим перспективы, проведем дискуссионный вечер. Необходимо ставить стратегию на научную основу. Пора осваивать новейшую методу, призвать опыт на службу практике, освоить управляемость процесса. Дифференцировать имеющийся опыт, дискредитировать возможных конкурентов. Стремиться достичь по региону максимальных показателей, наладить межтерриториальные контакты, свести к нулю весь негативный фактор.
        - Хватит! Хватит! - вскричал поспешно Тарантул. - Ты мне людей сейчас перепугаешь! Не зря тебя прозвали Тарахтеллой. Милости прошу в нашу шайку, Мосик. Я рад тебе. А говорили, что ты пошел на поиски Ярса Стамайера. Я уж думал, пропал мужик!
        - Какой оппортунист такое мог сказать?! - возмутился Мосик. - Я честный вор, а не какой-нибудь авантюрист! И зять мой приличный человек, хоть и недалекий.
        Тарантул махнул своим людям, чтобы отошли, и сам уселся с двумя приятелями. Стайс молчал и слушал, как старые знакомцы под видом дружеской попойки стараются разведать побольше друг о друге. Мосик трещал сорокой, заливался соловьем. Но, кроме общих фраз, Тарантул из него не вытянул ни крошки. Зато сам раскололся, как полагается. Стайс узнал, что в шайке у них примерно полсотни головорезов, ребята все крутые. И не одно ворье, есть и погрубее парни. Устраивают засады на дорогах, обворовывают фермы, грабят и в городе, и в поле.
        Стайс знал, что Мосику не по душе злодейство, и он при первом случае постарается избавиться от такого «коллектива». Пока же он предпочел помалкивать и предоставить Мосику самому решать, как именно им выбраться из новых приключений.
        - Сынок, чего молчишь? - душевно обратился к нему Мосик. - Как полагаешь, прибыльное дело?
        - Я, как вы, папаша, - надувшись, с важностью ответил Стайс. - Почту за честь присоединиться к столь прославленным молвою именам. К вашим, услугам, патрон.
        - Парень хорошо воспитан. - с одобрением заметил атаман. - С достоинством, но без лишней спеси. С услужливостью, но без приниженности. Завидую тебе я, Мосик. Если ты своим дочуркам найдешь еще хоть пяток таких зятьков, то у тебя получится неплохое семейное предприятие.
        - Вот и хорошо. А пока я желал бы, чтобы парень поучился делу в твоем воровском университете. Я сам-то начинал похуже. У меня-то не было наставника. С такими кадрами мы, глядишь, поднимем статус воровского профсоюза. Я даже думаю, что в будущем мы будем большинством в парламенте. Пора кончать с дилетанством и одиночными прохвостами, что портят впечатление в глазах народа о благородном ремесле воров! В Кураннике недавно был симпозиум. И я там выступал с докладом на тему скорейшей легализиции профессии мошенников. Необходимо сделать организованным дело впаривания апокалипсисов, развешивания по ушам лапши, промывания мозгов, обкручивания лохов. То, что ты видишь тут, Тарантул, скоро станет прошлым. Воры будут заседать в офисах, а не прятаться по оврагам и развалинам. Ремесло мошенника станет не только прибыльным, но и почетным. Я уважаю тебя, Тарантул, но должен тебе сказать, как другу, что твоя метода - это прошлый век. Напал, ограбил, скрылся. И сиди, дрожи, пока полиция вас не прищучит поодиночке. Прискорбно, когда опытный, но неорганизованный грабитель потешает публику на эшафоте, когда вполне
мог бы делать это и в парламенте. Легализация, мой друг, - вот наше кредо!
        - Да, но ведь тогда придется платить налоги! - встревожился Тарантул.
        - И что с того? - строго спросил Мосик. - Смотри немного дальше носа, партнер! В процессе адаптации придется в самом деле делиться с государством. Но после, когда воровская элита утвердится в социуме, как на малине, и станет частью правящей верхушки, если не самой верхушкой, все дело кардинально изменится. Налоги, отдаваемые в государственные закрома, станут частью, и небольшой, я уверяю, частью, общевалового налогового сбора. Я думаю, ты не откажешься, Тарантул, быть среди тех, кто будет распределять этот жирный кус.
        - Тогда зачем мне воровать? - простодушно спросил атаман. - Если деньги сами потекут в карманы?
        - Верно мыслишь. Грабить по дорогам в самом деле станет обременительно и стыдно. Такая участь достойна лишь филистеров и всякой шушеры. Надо же кому-то, в самом деле, сидеть по тюрьмам. Ты ведь не думаешь, что тюрьмы надо ликвидировать? И правильно. Иначе, в людях недостанет страха и почтения перед законом. Ты ведь, Тарантул, я думаю, не ошибаюсь, по старинке привык считать закон своим врагом? Вижу, я не ошибся. А вот ты ошибся. Очень глупо иметь себе таких могущественных врагов, как Закон. Закон преследует лишь неудачников и одиночек. Тем, кто создает Закон, тем он и служит, как верный пес. Отсюда вывод: балласт - на дно, чем легче фракция, тем больше на виду. Вот это и есть весь секрет фракционизма. Пусть одиночки создают для нас фундамент, пусть много трудятся и мало получают. А ты, Тарантул, займешься инвестированием. Сшибать деньгу по мелочи - не наш с тобою уровень. Что скажешь, сынка?
        - Обожаю, Экселенц! Вы, папа, гений стратегии и тактики!
        - Вот так, Тарантул. Видишь, какие кадры! Цени. Учись. Завидуй.
        - Быть тебе точно королем, Мосик. - шепнул позднее Стайс своему спутнику, когда, наконец, вся кутерьма в разбойничьем логове улеглась, и их оставили одних. - Так брехал и не поперхнулся!
        - Изыди, Стайс! - так же шепотом ответил великий стратег и тактик. - Я сам не знаю, что несу, когда напугаюсь. Говорю тебе, партнер, плохая это компания. Сплошь грабители и душегубы. Не то, что мы с тобой, благородные мошенники. Нас еще втянут в какую-нибудь пакость. Поищем поскорее способ свалить отсюда.
        Свалить по-быстрому, однако, им в тот день не дали. И даже больше. Блестящего теоретика будущей воровской элиты и его зятька втянули в препоганейшее дело.
        Ближе к ночи Тарантул распинал своих людей, и все принялись быстро и молча собираться. Мосик учуял, что дело пахнет грабежом, и попытался притвориться, что крепко спит. Но не тут-то было. Тарантул его с почтением и под шуточки всей своей шайки пригласил пройтись с народом, чтобы не забылось потом там, на воровском Олимпе, каково живется им, простым трудягам ножа и кошелька.
        Делать нечего, и Мосик с кислым видом поднялся и вместе со Стайсом направился в засаду на дорогу.

* * *
        Светило воровское солнышко. Непонятно, кого тут можно ждать по ночам. На пустынном трапе, утопающем в проселочной грязи, едва ли кто последует темной ночью, чтобы попасть в руки разбойникам. Все порядочные люди в такую пору сидят под крышей. Заперты на засовы двери, закрыты окна. В гостиницах ночная стража бдит и не позволит непрошеным гостям испортить сон приличным постояльцам. Ох, дурит Тарантул своего дружка и его зятька!
        Под утро, едва засветлелось небо на востоке и утренние птички принялись чирикать на ветвях редкого кустарника, растущего по обочине дороги, Стайс услышал далекий свист. Ему ответили из засады.
        - Кого-то понесла нелегкая. - промолвил Мосик и мрачно выругался.
        Прошло немало времени, пока грабители передавали сообщения друг другу о близящейся добыче одним лишь им известным способом.
        Все притихли. Вдалеке завиделось движение. По дороге мчался экипаж. Четверка лошадей запряжена в изящную карету.
        - Вот, сейчас. - блестя глазами, проронил Тарантул. И жестом пригласил гостей к участию в нападении.
        - Тебе, Мосик, почетный выстрел по форейтору.
        - Нет, Тарантул, не обессудь. Мы тут с моим зятьком не претендуем на добычу. Мы люди скромные. Привыкли больше шарить по котомкам да по чуланам. Душегубство - это особый шик, приемлем разве что разбойникам. А мы со Стайсом простые труженики фомки и отмычки.
        - Ну, как знаешь, брат. Было бы предложено.
        И Тарантул больше не смотрел на них, целиком сосредоточась на приближающемся экипаже, идущем без охраны. Добыча скромная, но главное - не расслабляться!
        Стайс увидел еще издалека, как маленький человек на облучке со страхом вглядывался в густые заросли, обступившие дорогу. Он вытянул четверку лошадей по спинам, чтобы прибавить ходу и проскочить опасный участок. Его лицо белело в утреннем неясном свете, как мутный непропеченный блин. Он привставал, оглядывался, но это не помогло ему. В безмолвии утра, нарушаемом лишь храпом лошадей, да глухим стуком колес экипажа, со свистом вылетела стрела и пронзила горло человечка в синей форме. Бедный упал и покатился по земле, а кони помчали дальше. Карета начала подпрыгивать на неровностях дороги, из нее выглянул человек и с криком скрылся. Тогда раздался многоголосый вопль разбойников. Кони ошалели и понесли.
        Впереди их поджидало бревно, брошенное посреди дороги. На полном скаку обе пары перемахнули через него, а карета с оглушительным треском налетела на преграду. Кони опрокинулись и забились, пытаясь высвободиться из упряжи. Разбойники на них не обратили внимания, предоставляя им самим выпутываться из обломков. Вся шайка кинулась на развалившийся и упавший набок экипаж. Они кишели на его обломках, словно муравьи над дохлой гусеницей. Громких криков не было, все были деловиты и быстры.
        - Вот дураки! - с досадой проговорил Мосик, наблюдая вместе со Стайсом из зарослей за сценой разграбления. - Какая надобность была тащиться в такую рань в одиночку по такой дороге! Разве не идиоты?! От кареты раздался пронзительный женский вопль. Стайс содрогнулся.
        - Вот идиоты! - опять, теперь уже с сожалением проговорил Мосик. - Ну, где берутся такие дураки?!
        Стайс увидел, как из недр кареты вытащили женщину. Разбойники загоготали. Жертва непрерывно и отчаянно кричала.
        - Неужто, одна?! Пропала девчонка! - ахнул Мосик.
        Добычу быстро поволокли в чащобу. Разбойники быстро и аккуратно убирали остатки разваленного экипажа, уводили лошадей, закинули в кусты подальше труп форейтора. Дорога принимала такой вид, словно тут ничего и не произошло. Часть разбойников осталась сторожить дорогу, ожидая новых ротозеев. А другая отправилась на место сбора, рассмотреть добычу.
        Мосик со Стайсом тоже отправились за ними. Жертве, видимо, заткнули рот, потому что больше она не издавала ни звука.
        ГЛАВА 8
        Тарантул был разочарован. Как и следовало ожидать, помимо четверки лошадей и сундука с женским барахлом, ничего более и не оказалось. Ни денег, ни драгоценностей. Понятно, почему экипаж не охранялся.
        Женщина оказалась молодой. Стайс еще не видел ее лица, замотанного в шаль. Она лежала, связанная, на ворохе своей одежды, выкинутой из сундука.
        - Куда нам это барахло?! - злобно кричал на Тарантула один из разбойников, вне себя оттого, что добыча, которую они посчитали солидной, оказалась столь ничтожной.
        - Что-то ты, Шепелявый, больно разволновался! - с улыбочкой ответил Тарантул, не обращая внимания на остальных. - Привык, что каждый день тебе, как на подносике, приносят то золотишко, то товарец какой небедный. Разбаловался, как ребеночек. Стал капризным. А не убавить ли тебе, мой голубочек, маленько прыти?
        Тарантул быстро выхватил свой пистолет и прострелил подельнику левое колено.
        - Есть у нас другие, кто желал бы подискутировать на эту тему? - сладенько спросил он. - Что? Больше нет? Как жаль, а я уж было вошел во вкус диспута. А то продолжим прения? Он огляделся. Разбойники умолкли.
        - Ты, сокол мой, не беспокойся! Мы тебе приделаем такую чудненькую ножку из дерева, подкуем ее подковкой. Будешь резвый у нас, как жеребеночек. А еще крюк вместо правой ручки.
        - А крюк зачем? - сунулся с вопросом один недогадливый разбойник. - У него же руки целы.
        - А это мы быстренько исправим! И Тарантул прострелил бунтарю правое запястье.
        - Люблю симметрию! - с удовольствием отметил он. - А теперь, поскольку дискуссия на сегодня закончилась, позвольте, милостивые государи, заняться мне делами. И он направился к девице.
        Стайс с недобрым сердцем смотрел на все это, раздумывая, как бы понезаметнее убраться из шайки. Мосик давно уже молчал, тоже весьма расстроенный.
        Главарь поднял девицу и снял с ее головы платок и вынул изо рта кляп. Она со страхом оглядела всех присутствующих, переводя широко раскрытые черные глаза с одного ухмыляющегося лица на другое. Девушка оказалась потрясающе красивой. Даже растрепанная и бледная, она выглядела, как королева среди челяди. На ней была богатая одежда, под стать той, что оказалась выкинутой из сундуков. Так что Шепелявый зря жаловался, все это стоило немалых денег.
        - Как у такой красивой и шикарной женщины не оказалось при себе драгоценностей? - мрачно спросил ее Тарантул. - Куда это мы мчались налегке?
        - Простите, господин. - шатаясь от страха, проговорила девушка. - Я вовсе не богата, я сирота. Мой дядя просватал меня за старика и отправил к нему лишь с сундуком одежды, оставшейся мне от родителей. Потому и нет у меня драгоценностей. Он все себе забрал.
        - Вот незадача. - все так же мрачно ответил Тарантул. - Нас всех, конечно, трогает такая трагическая история, но я прошу заметить, мы тут не на пикничок собрались. Мы сами тут все обручены с одной красоткой по имени Виселица. Единственное, что оправдывает подобный брак по расчету, это богатая добыча. Поэтому, милая, не обессудьте, нам придется вас отвезти на невольничий рынок и выручить за вас хотя бы некоторую сумму.
        - Господин мой, умоляю! - воскликнула девица, заламывая руки. - Мой будущий супруг заплатит вам выкуп за меня! Он даст вам десять тысяч галеманов! Таково мое приданное! Мой дядя выслал ему деньги отдельно от меня.
        - Уверяю тебя, девица, на торгах мы выручили бы за тебя гораздо больше. - заявил ей атаман. - Поэтому в счет разницы в цене мы разыграем тебя в лотерею. Все билеты выигрышные. Бандиты испустили крик восторга, в котором потонул вопль жертвы.
        - Нет, так нельзя! - крикнул Стайс Чевинк, едва утихли рев и хохот.
        - Молчи, несчастный! - придушенно прошептал ему в ухо Мосик. Все изумленно обернулись к нему. Некоторые нехорошо осклабились.
        - Кто это? - удивился атаман. - А, это вы, гости дорогие! Я уж как-то забыл о вас. Так, у вас есть возражения. Я слушаю твоего зятька, Мосик. Вы были так отважны во время нападения, столько выказали рвения и преданности! Я с удовольствием выслушаю, что поведает нам твой красавец.
        Мосик ничего сказать не успел, как Стайс на их общий страх и риск выступил с нахальным заявлением.
        - Я хотел заметить лишь одно. А именно, что после лотереи ты, Тарантул, за девицу не выручишь и ломаного гроша. Но не это скверно, а то, что твои подельники явно в неравном положении. Может, первые несколько билетов и будут иметь какую-то практическую ценность, но большинству твоих разбойников достанется по розыгрышу только труп. Конечно, ты можешь предложить старому женишку заплатить за право похоронить невесту по-человечески. Но, думаю, что было бы гораздо лучше получить сначала деньги за живую красотку. Деньги можно поделить всем поровну, а мертвая девица едва ли кому понадобится. А что касается того, что мы с Мосиком не вложили много в ваше предприятие, так ведь и добыча невелика. Право, пять десятков человек на один сундук с платьишками и одну сиротку! Другое дело, сражаться с вооруженным сопровождением! Впрочем, если думаешь что я блефую, то предлагаю испытание. Я готов померяться силенками с любым из твоих головорезов. С оружием или без. С одним или с тремя. Пусть победитель и примет участие в переговорах со старичком. Я-то думал, вы тут заняты серьезным делом! А вы ватагой налетели на одну
девчонку и препираетесь по поводу раздела тряпок! Куда мы попали! Я разочарован.
        В продолжение всей речи Тарантул угрожающе смотрел на Стайса, все время держа руку у пистолета. Но потом он изумился и оглядел подельников. Вся стая смотрела на него, и не во всех взглядах он видел преданность.
        Большинство откровенно потешалось. Тарантул вдруг подумал, что может кончить, как Шепелявый. И внезапно сменил гнев на милость.
        - Вот храбрецы какие затесались к нам! Ну-ка, братцы, а не примет ли кто предложение? Не найдется ли у нас ловкача, что не побоится выйти против молодого хвастуна?
        - Ты, Тарантул, тут главный, - ехидно высказал один, - тебе и брошен вызов. Все по закону.
        Все вдруг притихли. Назревала смена власти. Надоевший всем коварный и непредсказуемый Тарантул мог слететь с высокого насеста.
        - Я требую, чтобы все было честно! - вдруг отважно выступил Мосик. - Никакого оружия, кроме ножей.
        - Все по закону! - одобрили бандиты.
        - Стайс, - шепнул партнер, - ты не думай, что он слабак. Тарантул - тварь подлая и хитрая.
        Стайс не ответил. Он скинул камзол и рубашку. И все увидели сильное и тренированное тело. Краем глаза Стайс заметил, что девица смотрит на него, не отрываясь. Вся банда расположилась кругом.
        Стайс и его противник, Тарантул, сошлись с ножами.
        - Сейчас, щенок, ты увидишь, какого цвета у тебя кишки, - зловеще пообещал атаман. Но Стайс увидел в его глазах страх.
        Он немало имел боев и с более опытными противниками и не с одним. Атаман не был серьезным бойцом. Он мог бы победить в схватке с любым из своих подельников. Но не с человеком, прошедшим такую выучку, как Стайс. Он погонял Тарантула по кругу, как собаку, чтобы потешить публику. Нож в руке атамана оказался не более, чем игрушкой. Потом, после очередного подлого выпада, Стайс выбил у Тарантула оружие из руки.
        Потом началось то, что он и сам бы назвал истязанием. Он планомерно гнал противника по кругу, не давая ни упасть, ни остановиться. Спасти Тарантула могло одно - просить пощады. А тот был упрям. Его подельники свистели и смеялись над ним. Стайс короткими ударами, почти незаметными для глаз наблюдателей, выбивал из противника дыхание. Тарантул был весь истерзан. Его лицо заплыло, он шатался. Но Стайс его недооценил. В запасе у атамана было еще одно жало. Он не мог дотянуться до противника. Но, оказавшись рядом с пленницей, он выхватил из сапога тонкий острый нож.
        - Вот твой приз, пащенок! - прошипел он разбитыми губами. И полоснул лезвием по прекрасному лицу.
        И не понял, что произошло. Лезвие не располосовало безупречный лик. Не обезобразило ни лба, ни щек. Тарантул вздрогнул и повалился ничком наземь.
        - Что с ним? - засмеялись разбойники. - Никак споткнулся?!
        Атамана перевернули. И удивленный Стайс увидел, что лезвие глубоко, по рукоятку, вонзилось в левый глаз противника. Тарантул умер.
        - Упал и сам себя пронзил! - восклицали бандиты. Их потешила кончина главаря. Был Тарантул, и нет его! Вот хохма-то!
        - Стайса в атаманы! - закричали все. Чевинк взглянул на девушку. Она с восхищением взирала на него.
        - Сынок, ты молодец! - Мосик подошел и хлопнул его по плечу. - Хорошая работа.
        Он выглядел, как именинник. Странное дело, его и поздравляли, как победителя. К Стайсу никто не посмел подойти. Он надевал одежду, поднесенную партнером. И даже не вспотел.
        - Выпивку несите! - крикнул Мосик. - Празднуем победу! Выбрав момент, он тихо спросил партнера:
        - Надеюсь, ты не собираешься оставаться с ними? Мне бы не хотелось принять эстафету от Тарантула.
        - Придумай повод, чтобы смыться. Девушку возьмем с собой.
        - Эх, молодость! - вздохнул Мосик.
        - Дело прежде всего! - провозгласил позднее Мосик в кругу пирующих. - Сначала мы получим бабки. Мы со Стайсом отыщем старичка, к которому сосватана девица. Не думаю, чтобы он согласился отдать нам выкуп. Старички, особенно богатые, скорее предпочтут приданое без невесты, чем невесту без приданого. А нам сгодится как одно, так и другое. Тянуть не станем до завтра. Седлайте наших лошадей и еще одну для нашей пленницы. И мы немедленно займемся делом. Денежки поделим. Все по-честному. Никто не будет обойден.
        Мосик и трезвого бы оболтал. А с пьяными договориться - работа для новичка. Поэтому спустя совсем немного времени, их троих проводили до дороги.

* * * - На этот раз нам повезло! - радовался Мосик. - Ну, барышня, вы свободны! Нам налево, вам направо.
        Девица вдруг повернула к Стайсу внезапно побледневшее лицо и проговорила дрогнувшим голосом:
        - Господин мой, не оставляйте меня одну на дороге. Я уверяю, мой жених заплатит за меня. Или отвезите меня обратно к дяде. Не пройдет и часа, как я опять попадусь каким-нибудь мерзавцам. Неужели вы позволите мне пропасть после того, как столь храбро спасли меня от смерти и, что еще страшнее, унижения?! Прошу вас, рыцари, найдите для меня еще немного времени, и доставьте меня в безопасное место!
        Она смотрела на Стайса своими огромными глазами, и он вдруг понял, что они бездонны, как ночное небо. Он не успел еще ничего сказать ей, как Мосик снова взял слово:
        - Право, барышня, не стоит беспокоиться. Какую сумму вы назначите нам за услугу? Я думаю, что сотни галеманов будет вполне достаточно. Она улыбнулась.
        - Вот и прекрасно. - Мосик принял улыбку за согласие. - А теперь давайте поспешим. А то довольно скоро до разбойников дойдет, что мы не сделали для них ничего хорошего, кроме того, что прикончили их главаря и увезли добычу.
        Они пришпорили коней и втроем помчались на запад. Туда, где высоко взошедшее солнце уже освещало крыши и шпили большого города. Там и жил престарелый женишок.
        - Скажи твое имя, девушка.
        - Мать назвала меня Гвендалин.

* * *
        Мосик надвинул шляпу на нос и старательно ссутулился на лошади.
        - Боишься встреч с семьей? - посмеялся Стайс. - На ком ты тут женился? Надеюсь, не на дочке бургомистра?
        - Брось шуточки шутить. - кисло отозвался Мосик. - Если бы я тут был женат, так я бы и не прятался. Все гораздо хуже. Я тут продавал апокалипсисы. И наобещал, что в один прекрасный день, если можно его назвать прекрасным, снизойдет на город тьма. И выйдут в тот день на улицы его жители и бросят свое золото идолам. Но не дадут спасения им идолы их, ибо в тот великий день идолы и сами разобьются. И бросят золото в канавы и будут попирать ногами изумруды и алмазы, бериллы и топазы, рубины и яхонты. Ибо в тот великий день спасутся те, кто в белом балахоне взойдет на гору, наевшись чеснока и держа в руках березовые ветви.
        - И что же произошло? - смеясь, спросил Стайс Чевинк. - Пока они спасались с вениками на горе, мародеры обчистили дома?
        - Нет. Гораздо хуже. Все именно так и произошло, как я им всем сказал. Лучше бы не говорил. Дианор и Сеяллас схлестнулись тогда - по какому поводу, уже никто не помнит. И над крышами прошлись две сотни истребителей. Но хуже всего то, что эскадра сбросила на городок авиабомбы. Это была демонстрация угрозы. А ракетным топливом сожгли поля, да так, что земля и поныне не родит.
        - Что же, все погибли? - серьезно уже спросил Стайс.
        - Нет. Не все. Те, кто с вениками полезли в гору, те и спаслись. Только, сам понимаешь, никто апокалипсисту не благодарен за сбывшееся прорицание. Это еще хуже, чем несбывшееся. Он помолчал.
        - Я помню. - проронила девушка. - Именно тогда я потеряла и отца и мать. А сама спаслась лишь потому, что была тогда у дяди. Все у нас погибло. И дом, и все имущество. Дядя приютил меня, но я была ему обузой. Он оказал мне благодеяние, что дал за мной приданое и сосватал за старика. Только я не думаю, что кто-нибудь тут станет упрекать вас, Мосик. За эти годы многое произошло. Вас никто не помнит.
        Далее они следовали в молчании. Три всадника ехали по улицам обыкновенного провинциального города. Стайс подумал, что провинциальность, пожалуй, главная отличительная черта всего, что он видел здесь доныне. Вся страна носила отпечаток убогости и нищеты. Все суетились, отнимая друг у друга мелкие куски. И стоит только ему забыть, что он находится в необычном мире, как тут же что-то и напомнит о себе. Авиационный налет в средневековом городке. Далеко ли он уедет на лошади?
        Впереди обрисовался дом, который в данном городе мог бы сойти за особняк. Помпезные колонны и ободранный фасад. Чахлый садик и тусклый герб на воротах.
        - Здесь живет мой жених, лорд Шеппел. Прошу вас, не спешите удалиться. Мне придется как-то объяснить моему жениху, отчего я опоздала, куда девался экипаж, им посланный за мной. Лорд Шеппел так же родовит, как и недоверчив.
        - Много ли нам будет проку, если мы признаемся, что мы разбойники? - усомнился Мосик. - Нет, красавица, объясняйтесь с вашим лордом сами.
        - Хорошо, - согласился Стайс, - я поеду к лорду и постараюсь что-нибудь придумать. Конечно, я не стану говорить, что мы разбойники. Просто скажу, что мы случайно отбили вас у грабителей на дороге, но имущество погибло. Неужели он станет так сердиться из-за пропавших платьев?!
        Но все оказалось немного хуже. Лорду не было никакого дела до платьев невесты, зато фамильная честь была гораздо ценнее.
        - Как вы посмели, негодная, явиться сюда с нелепой легендой о спасении?! Или вы решили, что я женюсь на барышне с сомнительной историей?! - негодующе воскликнул старый лорд, похожий на щепку.
        Обстановка дома весьма мало соответствовала его великосветским манерам. Сам женишок был стар и очень смахивал на одну из тех сушеных рыб, которыми снабдили Стайса поморы. Но его спесь и резкость выдавали в нем высокую породу.
        - Забудьте думать, - сказал он ошеломленной его грубостью невесте, - забудьте думать, что лорд Шеппел когда-либо соединится с обесчещенной невестой. Ибо я не верю в историю чудесного спасения. Я вижу, вы весьма преуспели в ваших шашнях с молодыми повесами. Одного из них даже сумели притащить сюда, возможно, в надежде оставить при себе. Я и так, лишь благодаря дружбе с вашим дядей, едва согласился на этот мезальянс. Но теперь все кончено. Возвращайтесь обратно к дяде и забудьте ваши притязания на титул.
        - Осталось только вернуть приданое. - проронил Стайс. - Чтобы сомнительные деньги не бросали тень на высокий титул.
        Лорд не взглянул на него. Он резко повернулся и вышел. В холл вошли здоровые ребята, похожие скорее на мясников, чем на барскую прислугу.
        Стайс и девушка прошли уже полпути до ворот, как их догнали здоровые псы, числом не менее десятка. Стайсу пришлось крепко стукнуть пару из них головами друг о дружку, чтобы остальные отстали. Он проводил несостоявшуюся невесту до ворот, где их ждал Мосик с лошадьми.
        - Понятно. Приданое пропало. - констатировал он, выслушав историю. - Пожалуй, этот лорд Шеппел почище будет, чем бандит Тарантул.
        Гвендалин была подавлена. Она не плакала, но было видно, что тяжело переживает случившееся.
        - Дальше что? - спросил у Стайса Мосик.
        - Ты очень сожалеешь, что не вышла замуж за этого сушеного верблюда? - с сочувствием спросил Стайс.
        - Не в этом дело. Дядя мой тоже не обрадуется мне. Мосик правильно сказал, лорд не вернет приданое. Я нищая. Все, что есть теперь у меня, это конь. Дядя мне не простит пропажу экипажа и трех лошадей.
        - Давай попробуем. - утешил ее Стайс. - Не выгонит же он тебя!
        Она вздохнула и согласилась. И они пустились в обратную дорогу, только объехали далеко стороной то место, где их могли встретить грабители из шайки Тарантула.

* * *
        До города, где жил дядя, было два дня пути. И трем всадникам пришлось остановиться на ночлег в придорожной гостинице.
        - Мосик, тебя тут точно не узнают? - поинтересовался Стайс. - Мне кажется, что нет места, где бы ты не впаривал апокалипсисы.
        - Молва всегда опережает мое появление. - надувшись, ответил Мосик. - Я и сам не знаю, где встретит меня слава. Только что-то она больше клюет меня по темечку, нежели гладит по макушке!
        Когда они вошли в прокуренный и закопченный зал, где за столами закусывали, играли в кости и просто пили немало людей, на них обратилось взоры. Гвендалин была одета с изысканностью богатой женщины, Стайс молод и хорош собой. Зато Мосик имел вид потрепанного жизнью плута. Троица выглядела необычной и вызывала интерес. Хозяин тут же подбежал к ним и, не зная, видимо, как держать себя с гостями, обратился к девушке.
        - Что пожелаете, госпожа? - спросил он, приняв, видимо, Мосика за кучера, а Стайса за слугу.
        - Бросишь нам объедков кучу, - грубо оборвал его Мосик, задетый пренебрежением к себе, - потом нальешь помоев пожирнее, какие кушает свинья по праздникам. Потом посмотрим. Может, поспим в курятнике, на насесте. А, может, сразу пойдем за подаянием. Кстати, не забудь, смотри, вынести нашим скакунам пирожных!
        Он небрежно бросил на лавку шляпу, сел и закинул ногу на ногу. И воззрился на застывшего корчмаря.
        - Сегодня что? Среда? По средам ты обращаешься в соляной столп? И кинул на стол три золотых галемана.
        Вокруг них завертелась жизнь. Прибежали повара и выяснили, как именно любит Мосик мясо - с кровью, или без. Потом подносили пробовать вино. С шестой попытки Мосик согласился, что для приличной дамы, зажмурясь и не глядя, можно выпить и не отравиться то вино, что подавали тут, как лучшее. Так же плохи были овощи и фрукты. Никуда не годились и перепела. Есть ли в этом убогом месте манифраки? Нет манифраков? Он так и знал. Ладно, отнесите лошадям салат из грейпфрутов и персиков. Не забудьте капельку ликера и украсьте небольшим - только небольшим! - количеством цукатов.
        Весьма довольный тем переполохом, что он произвел на кухне, в зале и на конюшне, Мосик взял большой кусок прекрасно прожаренного мяса, весь сморщился от отвращения и мигом проглотил его.
        - Ну вот, - сказал он, отдуваясь, и поднимаясь с трудом по лестнице на второй этаж в те комнаты, что им выделил хозяин, как самые дорогие, - теперь мы так себя зарекомендовали, что нам придется всю ночь не спать и ждать в надежде, не явится ли кто проведать, как мы сладко дрыхнем. Он придвинул кресло к двери, рухнул в него и захрапел.
        Стайс был смущен. В комнате была одна кровать. Простые нравы. Путешественники помещаются в такой кровати, как сельди в бочке. Но он был рыцарь и не мог позволить себе неуважения к благородной даме. Единственное кресло занято.
        Гвендалин расположилась на кровати, а Стайс улегся на лавке. Дорогущие покои: самый лучший номер размером со спичечный коробок. Настоящий, несомненный, неоспоримый люкс. «Едва ли я засну» - подумал Стайс. И провалился в сон, как в омут.
        Утром он проснулся от криков и вскочил, дико глядя по сторонам.
        Орал тот господин, на котором, как на скамейке, Мосик поставил свои большие ноги. Он по-прежнему спал в кресле, которым с вечера подпер входную дверь. Но теперь она не была закрыта: в приоткрытом проеме торчало полчеловека. Верхняя половина пребывала в коридоре и там вопила. А нижняя дрыгала ногами уже в комнате. Сам владелец этих половин торчал в двери, зажатый ею так плотно, что едва ли мог дышать.
        Гвендалин в тревоге смотрела на эту картину и оглядывалась на Стайса, не зная, видимо, что и сказать. Все ясно: ночные гости, которых ждал Мосик, явились и теперь буянят, требуя к себе внимания.
        - Мосик, а не мог бы ты их выкинуть за дверь?
        - Ты не представляешь, Стайс! Они сумели отодвинуть меня вместе с креслом! Я просто теряюсь в догадках, что они могли бы искать тут! Пусть явится хозяин, и мы вместе обсудим компенсацию за мой испорченный ночной покой.
        В присутствии хозяина гостиницы воры были оштрафованы на сумму, как раз равняющуюся содержимому их кошельков.
        - Благодарите нас за нашу доброту! - назидал их Мосик. - Другой потребовал бы виселицы! Подайте нам быстро завтрак в койку, и мы покидаем вашу богадельню. Надеюсь, наши кони насморк здесь не подцепили?
        Он щедро бросил пару галеманов хозяину, и тот предпочел забыть про инцидент.

* * *
        Город, где жил дядя, был так же грязен и убог, как и все в этой маленькой стране. Но дядя был человеком отнюдь не бедным. У него был загородный особняк, умеренно благоустроенный. О неплохом достатке его владельца свидетельствовали сытые мордасы домашней челяди. Но дядя тоже плохо принял Гвендалин, как она и опасалась.
        - Милая моя, - сказал он, не пустив ее дальше порога дома, - я свободен от обязательств. Ты теперь совершеннолетняя, тебе восемнадцать лет. Я позаботился устроить твою судьбу, и не моя вина, что ты так плохо распорядилась своим приданым. Не надо было зариться на титул. Выходила б замуж за моего племянника - глядишь, и денежки бы сохранились в семье. А теперь ступай со своими новыми друзьями. Можете наняться в бродячий цирк. Я вижу клоуна, акробата и эквилибристку. Вас ждет успех. И с этими словами он захлопнул двери.
        Побледневшая Гвендалин в отчаянии глянула на Стайса и опустила глаза. Она тронула скакуна, и он понес ее прочь от дома дяди. Стайс бросился вдогонку. А за ним и Мосик, ворча себе под нос, что некоторые дяди гораздо более похожи на разбойников, нежели разбойники на дядь.
        - Гвендалин, постой! Куда же ты?! - Стайс догнал ее и ухватил лошадь под уздцы. Она опомнилась.
        - Стайс, вам не стоит занимать себя заботой обо мне. Я в самом деле не гожусь ни на что. Я не могу принести вам пользы ни в чем. Едва ли я пригожусь и в бродячем цирке.
        - Знаешь, это совершенно неважно. - улыбнулся ей Стайс. - Мы путешествуем без определенной цели. Ты нисколько нас не перегрузишь.
        - Что я буду делать с вами? Как ты объяснишь жене мое присутствие?
        - Моей жене?! - чуть не поперхнулся он. - Ты о чем?!
        - Мосик называл тебя зятьком.
        Она пристально посмотрела на него. И в ее глубоких черных глазах ему привиделось странное выражение, которое он затруднился бы назвать.
        - Это просто шутка! Дочка Мосика такими, как я, не занимается: она великанша. Так иногда мы с ним прикидываемся без особой, кстати, цели. Он меня иногда и сынкой называет. Игра такая.
        Гвендалин звонко рассмеялась, и слезы, готовые уже выступить на ее глазах, моментально высохли.
        - Что вы тут клевещете на меня? - поинтересовался Мосик, подъезжая.

* * * - Я слышала о Сеяллас.
        Они неспешно ехали по безлюдному пути под ярким утренним солнцем, освещающим холмы Безалии, страны, похожей на покинутую ими, как близнец. Только покосившийся придорожный столб указал, что они пересекли границу и вьехали в другое государство.
        - А как долго царствовала Феаннора? - спросил Стайс. - Эта старая обжора. Она так и не стала бессмертной? Девушка взглянула на него с удивлением.
        - Стайс, откуда ты взялся? И почему ты спрашиваешь про Феаннору? Он понял, что проговорился. И предпочел промолчать.
        Мосик, давно молчавший и потому испытывающий чувство, которое похоже разве что на то, которое испытывает человек, объевшийся несвежих фруктов, охотно принялся болтать на эту тему.
        - Я слышал много баек, не знаю только, много ли в них правды. Видишь ли, Гвендалин, Стайс интересуется давно прошедшим временем. Он верит, подобно многим, что Ярс Стамайер вернулся к нам, на Ихобберу. Наслушался всяких сказок от старых бабок. А между тем не знает простых вещей, которые известны и младенцу. Я сам иногда подозреваю, что наш приятель - Ярс Стамайер. Он расхохотался.
        - Ну, полно! Я пошутил! Если ты и звездный торговец, Летучий Барс, то очень странно, что путешествуешь верхом на лошади. Где ты припрятал свой флаер? Может, ты утопил свой челнок в океане? Где твой скафандр? Нет, в самом деле, откуда ты взялся? Ладно, братцы, опасные все это шутки. Не при людях говорить такое - можно попасть в застенки к господину Дианору. Или налететь на шпионов Сеяллас - почему-то эта дама интересуется Барсом. Я даже слышал, что Дианор устроил на каменном плато у края Таббеты такой погром! Обстрелял ракетными снарядами какого-то заезжего торговца.
        - Я тоже это слышал. - сердито отозвался Стайс, который присутствовал при том, как Дупло рассказывал об этом собранию воров в гостинице «Каннибалка» в городе воров, Кураннике. Он был встревожен теми вопросами, которые ему бесцеремонно задал партнер. Ему совсем не светило быть раскрытым.
        - Неужели правда? - изумилась Гвендалин. - Неужели Барс вернулся? И что же теперь будет?
        - Ничего не будет! Ярс Стамайер давно сгинул! И не понимаю, что за идиоты устраивают вокруг него такую пляску! - отозвался Мосик. - Пять тысяч лет! Пора бы и угомониться!
        - И все-таки, что случилось с Феаннорой? - настойчиво спросил Стайс.
        - То же, что и со всеми нами однажды случится! - Мосик поднял брови. - Королева умерла. То ли от старости, то ли от обжорства. Но однажды, если не врут сказки, ее нашли в ее покоях без всякого дыхания.
        - А Барс? - снова взялась за свое Гвендалин. - Откуда же все эти слухи? Ведь буквально месяц назад никто ни о чем подобном и не помышлял. Все было, как всегда. Сказочники рассказывали легенды, няньки пели песни. И вдруг как закрутилось: забегали и заболтали про Ярса Стамайера. Шпионы рыщут. Все судачат, что он опять опустился в Табетте, у синков.
        - А король Маррадуг, отец Феанноры и Терлинка, он тоже умер? - продолжал гнуть свою линию Волк Чевинк. Ему надоела вся эта недоговоренность, он желал все знать.
        - Опять тебя снесло в древнейшую историю! - недовольно отозвался Мосик. - Ну, если хочешь знать, мой непросвещенный друг, в Аффаре много тайн. И тайна короля - одна из них. И встревожился.
        - Уж не собрался ли ты Стайс, тащиться в Аффару?! Тебе надоела твоя голова? Менее всех, милок, туда тащиться следует тебе! С твоим-то личиком и светлыми кудрями явиться к Сеяллас - все равно, что к Свекрови в гости! Я сам еще не уверен, что ты не Барс! А в Бабеллане таких, как ты, сетями ловят!
        Гвендалин была задумчива. Она смотрела вдаль и не говорила ничего. Стайс тоже молчал. Ему катастрофически не хватало информации. Он в этой стране уже более месяца, а все так же ничего не знает.
        - Ну вот, теперь все обиделись! - расстроился Мосик. - Уж и пошутить нельзя!

* * * - Стайс, а кем ты был до этого? - спросил Мосик. - Ну, до того, как мы с тобою встретились?
        - Сам знаешь, Летучим Барсом. - буркнул Стайс.
        - А, да! Вспомнил! Слепым!
        Гвендалин сидела у вечернего костра, устремив черные глаза на трепещущее пламя. Стайс заметил, как отсветы пламени заливают ее золотистую в свете костра кожу. В глазах мечется огонь. Прическа растрепалась. Тщательно уложенные косы распустились. Он вдруг подумал с беспокойством, что девушке в дорогу нужно многое, о чем они с Мосиком не догадались позаботиться. Он воспользовался тем, что приятель отправился за хворостом и обратился к Гвендалин:
        - Как только мы прибудем в ближайший город, тебе следует приобрести себе все необходимое. Иначе скоро твои волосы настолько спутаются, что придется их остричь.
        - Тебе тоже. - усмехнулась она. Но улыбка говорила о том, что она благодарна за заботу о себе. Она принята в их маленькую компанию. Теперь она тоже бездомная и ей совершенно безразлично, куда направиться.
        - Ты не похож на Мосика. - проронила она. - Как вы стали партнерами? Вы же совершенно разные.
        - Не замечал. А что, я и в самом деле похож на Барса? Она кивнула.
        - Во всяком случае, я себе так и представляла Ярса Стамайера. Вдобавок, ты поразительно несведущ. Не обижайся, Стайс, но ты и впрямь, мне кажется, пришелец.
        - Вот это скверно, - пробормотал он, - все меня подозревают в том, что я звездный торговец. Я уже устал от этих подозрений. Полагаю, что с таким спутником вам небезопасно двигаться. Расскажи мне о нем.
        - Ну вот. Разве ты с Ихобберы? - серьезно ответила она. - Одно утешает меня. Ты не можешь быть Ярсом хотя бы потому, что ничего о нем не знаешь. Ну, ладно. Слушай.
        ГЛАВА 9
        Легенда о том, как Ярс Стамайер искал гиммеру
        Целый год прошел с тех пор, как Ярс Стамайер, Летучий Барс с Лебедя-12, торговец космоса, провел на Ихоббере в поисках того, о чем и сам не знал. Он искал цветок гиммеры. Некое странное создание, то ли реальность, то ли миф. И постоянным спутником его во всех походах и во всех невзгодах был усмиренный демон Эрреба, тигр-оборотень из страны Иббиры.
        Таинственна Иббира, гораздо более странна, нежели Аффара. И лежит она на запад от Терты, земли колдуна Маракаса, сына Терлинка, внука Маррадуга. Говорила людская молва, что Маррадуг был страшен, как чудовище - так изменили его таинственные земли Себарии, в которых он провел двадцать пять лет, собирая редкие металлы и камни для оплаты проезда своего народа на ту планету, что обещал найти ему Барс Стамайер. Но уже на второй год он вдруг заметил, что с ним случилось странное: он начал изменяться. Никто не знает, как именно все началось, но король Маррадуг не прекратил своих поисков, хотя вокруг него погибали его приближенные и люди, работавшие в шахтах. Так прошло много лет. Дань была вся собрана и помещена в контейнеры на краю Себарии, в пещерах, скрытых под землей. Но Ярс Стамайер не спешил вернуться - время на челноке торговца течет не так, как на планете.
        Маррадуг прибыл в Аффару, к дочери - она всегда была ему гораздо ближе, чем сын Терлинк. Король Терлинк меж тем поделил с сестрой своей, Феаннорой, земли западного края. Там, среди теплых и плодородных земель, лежащих меж опасной страной Себарией и неизведанными землями тигров, брат и сестра поделили север и юг. Границей было внутреннее море, называемое Межземельным.
        Король прибыл в закрытом со всех сторон экипаже. Люди, приехавшие с ним, умирали все в пути. Никто не слышал разговора отца с дочерью, но королева Феаннора поместила короля в отдельное жилище, где он коротал свои дни, никем не навещаемый. Она построила вокруг его пристанища большое здание, состоящее из семи больших ступеней. Много кирпича и много каменных плит пошло на то, чтобы выстроить новое жилище короля. Постепенно поползли по Аффаре слухи, один другого невероятнее. Говорили, что король питается живыми сердцами. Говорили, что в странных храмах приносят жертвы и что жертвы человеческие. Говорили, что никто из тех, кто видел короля Маррадуга, не оставался в живых. И так прошло еще сто лет.
        И вот настал день, когда вернулся Ярс Стамайер. Никто его не ждал. Сокровища, собранные королем, остались, никому не нужные в давно забытых пещерах на краю безжизненного каменного плато.
        Барс явился к королеве Феанноре, все такой же юный и прекрасный, как двести лет назад. Но Феаннора была старухой. Погасли яркие глаза, которые он сравнивал со звездами, когда она сидела с ним в рубке челнока и смотрела на экраны. Королева прожила гораздо дольше, чем любой из ее подданных - такое странное влияние оказали на нее чудовищные земли Себарии.
        Герой вошел, сопровождаемый демоном Эрребой, неизвестно как оказавшимся у него в спутниках. Он шел, вернее, летел по плитам замка в Бабеллане, столице Аффары. Он забыл, что время разлучило его и Феаннору.
        Она сидела, развалясь на специально сделанном для нее ложе, чтобы вес безобразно разросшегося тела не расплющил ее, как лягушку на дороге. Она дышала, как загнанная лошадь. И только ум ее был все так же тверд и непреклонен, как когда-то. Она увидела глаза Героя, которого любила много-много лет. Тот взгляд, которым он окинул ее ужасно искалеченное тело. Он многого еще не видел: она была прикрыта блестящей тканью. Способно ли такое тело помнить и сберечь любовь?
        - Вот мы и свиделись, Герой. - с жестокою насмешкой проронила королева, пристально глядя в эти серые глаза, в которых двести лет не оставили ни следа старения. Знал ли Ярс Стамайер, чего ей стоили эти слова?! Двести лет она произносила их, и с каждым годом все безнадежнее и жестче. Злоба, ненависть и холод поселились в ее сердце. Двести лет! А он не изменился.
        Беседа их была недолгой. Она страдала, говоря с ним, и он страдал от необходимости ей отвечать. Он не мог представить, как некогда держал в руке ее руку. Как некогда он любовался ее красотой. Как некогда они сказали те слова, что сближают два любящих сердца.
        Все в прошлом. Вот он, а вот она, и между ними двести лет. И страшное излучение Себарии. И металл в канистрах. И ступенчатая башня, в которой заключен король-отец.

«Лучше бы ты умерла» - вот что прочитала она в его глазах и усмехнулась безобразными губами. Потому что смерть не выход. Только молодые думают, что смерть все покрывает, что смертью все кончается. А Феаннора знала выход. Она слишком долго прожила, чтобы заблуждаться.

* * *
        От коренного населения планеты еще в бытность на земле Себарии она узнала о том, что некогда синки посещали Излучающие Земли и обнаружили их страшное воздействие на тело. Один из древних королей, имя которого не произносилось, подвергся изменению, попав на особо опасный участок. Он долго, очень долго жил, но стал чудовищем. И он отправился на поиски такого средства, которое могло бы вылечить его. Он блуждал так много лет, что все полагали, что он уже погиб. Но вот однажды король вернулся, и никто не мог поверить, что это он. Но синки все менталы: любой синк может прочитать чужую память. Да, это он. Да, все, кто помнил его, умерли уже, а он живет. И снова молод, снова хорош собой - он больше не урод. Он рассказал соплеменникам, что отыскал нечто такое, что позволило ему вернуться в прежнее состояние: каким он был до того, как облучился. Но это средство не лишило его долголетия. И правда, он прожил в Таббете еще так долго, что состарились и внуки тех, кто встретил его. Но он изменил привычке синков не покидать свою страну и снова ушел в странствие. Никто не знал, каков его конец. Лишь только
остались те слова, что произнес он, надеясь заронить в сердцах соплеменников интерес к неведомому. Он рассказал, что средство, спасшее его, называлось Гиммера: не то цветок, не то животное. Но синков это не взволновало: ни один синк не направит даже взгляда в сторону Излучающих Земель, не то, чтобы побывать там. Поэтому им и не нужно средство исправлять уродство. Король ушел, и вместе с ним скрылась тайна гиммеры.
        Вот что услышала Феаннора от синков. Она выспрашивала их о тех местах, где побывал король. Но синки плохо знали географию родной планеты. Они нелюбопытны, им немного надо. Королева узнала, что король-бродяга побывал в Западных Землях, там, где теперь хозяйничают иббы, тигры-людоеды. Там, куда не сунется ни один из дреммов, если не сойдет с ума и не захочет быть сожранным.
        Космический торговец явился к королеве аффов. Он нашел планету для короля Маррадуга. Ему уже не требуется платы за перевоз: он готов подарить планету дреммам. Он предложил свои услуги королю Маракасу, и был отвергнут. За двести лет тут многое изменилось, и зря так старался Маррадуг, добывая плату за проезд. Пришельцы стали тут хозяевами. А Ярс по странной его причуде жаждал справедливости - он хотел вернуть синкам их планету. Взять и повернуть вспять время. Только Барсы могут так мыслить.
        - Что я должен сделать, чтобы дреммы согласились переправиться на новую планету? - так прямо и спросил он Феаннору.
        Все, что ему нужно - избавить планету синков от нее, от Феанноры! И она пожелала посмеяться над Летучим Барсом.
        - Отыщи мне цветок Гиммеры, и мы в расчете.
        Он ушел - прямой и простодушный Ярс Стамайер. Летучий Барс, любовь Феанноры. Он ушел в надежде вернуть ей молодость и избавиться от нее самой. Оборотень Эрреба шел с ним рядом, словно тек красной тенью по плитам замка в Бабеллане. Что их связало? Барса и тигра. Ярса и Эрребу. Что за странная возникла между ними дружба?
        Их видели, когда они прошли по каменным террасам Бабеллана. Все видели человека и зверя, идущих по садам Феанноры, в которые давно закрыт ей доступ. Все помнили летящую походку Барса и скользящего, как привидение, Эрребу. Лишь за воротами дворца они остановились возле флаера, и оборотень принял облик синка. И взмыли в небо.
        - Наш путь лежит в Иббиру, твою страну, Эрреба. - так сказал тигру Ярс Стамайер.
        Никто не знал, где спрятал торговец свой челнок - земля большая, есть, где прятать тайны.
        - Король иббов питается такими, как ты, Летучий Барс.
        - В западной стране побывал король-бродяга. Я найду гиммеру, если синк нашел.
        - Зачем тебе? Надеешься спасти королеву, или хочешь долго жить?
        - Не то и не другое. Я связан обещанием, но больше этого мне интересен поиск. Пройти со смертью рядом и сделать невозможное. Ты не поймешь, Эрреба. Надо быть торговцем, чтобы вникнуть в это.
        Но тигр тоже понимал, он был менталом и проникся мыслями Стамайера. Ибб впитал в себя все странности и причудливость необъяснимой натуры звездного торговца, чьим добровольным спутником он стал. Он знал, что Ярс Стамайер был тем, кому племя иббов обязано своей новой родиной. Что двести лет назад торговец привез в прозрачной сумке на планету высокомерных синков котят. И что излучение Себарии их превратило в оборотней-тигров. Это синки думали, что котята - биологические диверсанты. Все не так: иббы теперь новая нация. Они нашли себе страну - незанятые Западные Земли.
        Теперь Ярс Стамайер летит туда, где среди просторов Иббира пасутся огромные стада бредизов, на которых охотятся тигры. Там гуляет ветер, там поют ночные звезды. Там, по плоским равнинам, поросшим длинною травою, носятся, как ветер, прекрасные и мощные животные. Иббы не охотятся на них. Только синки думают, что иббы кровожадны, а они не более дики, чем дреммы. Они умеют видеть в жизни красоту. Кони Ихобберы подобны песне звезд. Иббы не калечат лошадей, жаль только, что лошади не знают об этом.

* * *
        Флаер опустился на берег озера. Эрреба принял тот вид, который был ему наиболее приятен, вид красного тигра. Он знал, что Ярс воспринимал его в любом обличье, будь то тигр, или синк. Торговец смотрел не на внешность, а гораздо глубже. И звериная душа Эрребы ему казалась ближе, чем мрачные глубины сердца Феанноры.
        Стамайер со смехом бросился в воды озера и поплыл, рассекая волны широкими плечами. Тигр ненавидел воду и наотрез отказался участвовать в такой забаве. Ярс выбрался на берег лишь тогда, когда завидел вдалеке стада диких лошадей. Он не хотел мешать их водопою и предпочел понаблюдать за ними с высокого холма. Там они сидели вдвоем и смотрели, как кони играют и плещутся в воде.
        - Как хорошо бы прокатиться верхом! - размечтался Ярс.
        Эрреба удивился: как это - верхом? Он превратился в скакуна и предложил показать, как ездят верхом на лошади. Ярс так обрадовался! Но не тут-то было! Когда ему надоело падать с тигра, он решил попробовать поймать коня. Он достал из флаера длинный, гибкий, тонкий трос и показал изумленному Эрребе, как можно заарканить быстроногого коня. Ни один ибб в жизни не поймал коня. Это невозможно! Кони просто ветер! А их обоняние и отвага не допустят стать добычей тигра.
        Но Ярс Стамайер был не синк, не дремм и даже не ибб. Он был космический торговец, Летучий Барс. Это звездный свет, по странному капризу природы воплощенный в человечьем теле. Упавшая с небес звезда.
        Эрреба видел то, чему не верил. Ярс Стамайер заарканил жеребца. Он запрыгнул ему на спину и начал объезжать. Демон так и не понял, почему он все время падал со спины у тигра. А на жеребце, который скакал, как бешеный, Ярс удержался. Тот объяснял потом, что Эрреба неправильно поставил себе спину. Но жеребец не подпустил к себе тигра, и ему никак не удавалось разобраться в строении лошадиных спин. Не потрошить же, в самом деле, из-за этого прекрасное животное! Но вид человека, завладевшего ветром прерий, очаровал его.
        Ярс отпустил коня без сожалений. Он получил, что хотел: покорил себе непослушное животное. Насладился скачкой и был счастлив. Эрреба прислушивался к внутреннему миру Ярса и поражался, проникаясь его ненасытимостью. Потом, когда Ярс заснул, утомленный скачкой, тигр принял вид коня и помчался по прерии, развевая длинный хвост. Он приблизился к пасущимся лошадям, но они не приняли его. И тигр вернулся к Ярсу послушать его сон.
        Торговцу снились извержения солнечной короны, безмолвный и страшный трепет рождающихся Сверхновых. Пронзительная, смертельная чернота глубокого Космоса, прочерченная размазанными в длинные шнуры звездами, как их видит из своего несущегося на околосветовой скорости челнока торговец. Что их так тянет в Космос?
        Тигр спал рядом и видел сны Стамайера. Пел песни с аборигенами Планеты Иллюзий под странным солнцем Призрак. Вдыхал чудесный воздух планеты Океан, напоенный солями и диковинными ароматами морских цветов. Прощался с девушками Чиннаролы. Шел по дну ядовитой реки Бенезоки, закупоренный в скафандр. Собирал живые камни на фантастической планете Примавера.

* * *
        У иббов нет городов, но есть подземные жилища: громадные пещеры в недрах скальной основы континента. Целая сеть переплетающихся ходов и пещер. Тиграм не нужен огонь и свет, они не делают запасов. Все, что им нужно, это они сами. Они воспринимают мир таким, каков он есть - не хорошим и не плохим. Что-то любят, что-то им не нравится. Но это все не значит, что это хорошо и плохо. Иббы хотят жить, есть и размножаться, но иногда среди них появлялись такие отщепенцы, как Эрреба. Тигр-мечтатель. Раз он появился в жизни, значит, появился. Его право.
        Эрреба вернулся не внезапно: все поняли, что отщепенец на подходе, и не один - со спутником. Человек по имени Ярс Стамайер. Легенда иббов. Если бы тиграм была знакома благодарность, они бы были благодарны. Но вместо этого они были любопытны. Они немало поели человеческого мяса за те двести лет, что прошли со времени их поселения на планете Ихобберы. И давно усвоили, что в мясе нет души - она куда-то испарялась, когда человечек становился мясом. Удивляло другое: почему людишки кормят тигров мясом таких же, как они, людишек? Не едят же тигры тигров. И в иббах не было почтения к человеческой породе, поэтому появление Стамайера их не разволновало. Но удивило внутреннее состояние Эрребы: тот был словно переполнен чудесами. Тигр-мечтатель.
        Они принюхались к его душе и ничего не поняли, кроме одного - того странного родства, возникшего между человеком и тигром-оборотнем. И предпочли не разрушать диковинного явления, даже не прикасаться. Поэтому Ярс Стамайер остался невредим прямо посреди тигриного города, если можно так назвать запутанные ходы в земле.
        Цветок гиммеры. Что это такое? Нет, никогда не слышали. Впрочем, «никогда» звучало очень странно - ему немногим больше двухсот лет. Как она выглядит, гиммера?
        Но это было совсем неважно, зато Ярс Стамайер принес в жизнь иббов музыку. Тигры и не знали, как чудесна музыка. Это нечто такое, что заставляет плакать и веселиться душу. И еще диковиннее, что Летучий Барс умел еще и петь! Никогда еще не чувствовали тигры такого превосходства над собой простого человечка! Как же можно делать мясо из таких, как он?! Как странно, что в таких удивительных созданиях, как люди, поселяется одновременно и бездонность творческой души, и примитивность жадного до крови хищника.
        Гиммера. Где она? Какая она? Они обошли много мест, приносили много всяких трав. Когда-то король-бродяга нашел ее, но как отличить ее от прочих? Ярс говорит, что она излечивает от уродства. Но среди иббов нет уродов. Потом они поняли, о каком уродстве он говорит: о том, что делает с живыми существами излучение когда-то покинутых тиграми земель Себарии. О том, что сделало их такими, какие они сейчас есть. Нет, это не уродство. Они собой довольны. И тигры оставили поиски гиммеры. Иббы не хотели лишиться своей силы, своей способности видоизменяться, своей разумности. Летучий Барс отправился вдвоем со спутником на поиски неведомой травы.
        - Да существует ли она, гиммера? - усомнился тигр.
        Он уловил идущее от Феанноры горькое и насмешливое чувство, когда она забылась и на мгновение оставила свою броню.
        - Уж не затем ли она тебя послала в поиск, чтобы задержать тебя на Ихоббере? Чтобы наблюдать, как ты медленно стареешь и приближаешься к ее немощности?
        - Все возможно, тигр. Но я не верю этому. И мне не хочется об этом думать. Это просто Поиск. Я привык искать неведомое, невероятное. Невозможное. В этом смысл жизни. И гиммера как раз то, что является в моих блужданиях далекой целью, почти недосягаемой, почти неосуществимой. Летучий Барс в Поиске! Что может быть прекраснее и притягательнее?!
        Тигр изумился и взглянул на Ярса слегка расширенными глазами. Вот как?! А Феаннора полагала, что поймала Барса, что поработила его своим невыполнимым долгом! Чудовищная королева намеревалась удержать в ладонях горный ветер, таинственный свет звезд, душу Леа Барри!

* * *
        Флаер летел над девственными джунглями южной части Иббиры, протянувшейся широкой полосой с севера на юг вдоль края громадного материка Пангеи. От центральной части, населенной дреммами и аффами, ее отделяли нескончаемые горы и масса внутренних морей. Как будто громада Иббиры собралась однажды отделиться от основной материковой части. Отгородилась высокими грядами гор, проложила глубокие земные трещины, рванулась с места. И передумала. Так и застыла, словно на привязи, так и не отделилась. Впадины заполнились водой, преобразовались во внутренние материковые моря, своей громадностью достойные безбрежности и необъятности материнской континентальной мощи.
        По обе стороны могучих гор, что отделяли Аффару от Иббиры, простиралась бесконечность сельвы. Густая, непроходимая тропическая растительность Аффары отличалась от западных равнинных джунглей Иббиры, в которую прохладный ветер с океана заносил спасительную влагу и свежесть. В лесах южной Аффары человеку жить нельзя. Страшные, наполненные кусающейся летучей смертью, тропические болота, тянущиеся так нескончаемо, так выматывающе, так утомительно! Южная Аффара враждебна человеку. Западная сельва, раскинувшись за горами, гораздо приветливее. И чем ближе к океану, тем привлекательнее.
        Вот туда направился Ярс Стамайер. Он надумал искать короля-бродягу синков. Искать на целом континенте единственного синка, которого, быть может, там нет, да никогда и не было! Чудесно, несбыточно, невероятно!
        Чем не занятие для Барса в Поиске?! Чем не цель для двух безумцев, живущих так, словно время им не враг?!
        - Синк-бродяга, неугомонный король-искатель! Я узнаю породу скитальцев! Он не может сгинуть просто так, бесследно!
        Так рассуждал Стамайер, летя на флаере над морем бесконечной сельвы. Он пролетал над скоплением озер, пересекал на бреющем полете высокие каменные плато, парил над пропастями, рыскал среди диковинных выветренных скал.
        И вот однажды он увидел. Это был странный город. В нем не было домов. Только храмы. Ступенчатые гигантские громады, уходящие в небо с зеленых гор, на которых стояли их подошвы.
        Ярс понял, что обнаружил Нечто. Вдвоем с красным тигром-оборотнем они ступили на фантастически громадную платформу. И пошли к высокой храмовой горе. Но не успели ступить и на первую ступеньку.
        Откуда они взялись? Ни Ярс, ни тигр этого не поняли. Странные существа их окружили - не люди, не звери.
        - Ярс, они не живые! - воскликнул Эрреба. - Я не чувствую в них мысли!
        Твари были металлическими. Тигр, конечно, не знал, а Стамайеру знакомы подобные машины.
        - Это роботы.
        Металлические существа окружили гостей. Проход был открыт лишь в сторону ступеней храма. Многоногие и многорукие роботы. Их конечности, как сразу догадался Барс, были инструментами, только для чего?
        Они пошли вверх по ступеням, сопровождаемые странным и молчаливым эскортом. Эрреба беспокоился: ему не нравился их запах.
        Когда они поднялись на вершину храма, то двери сами распахнулись перед ними, словно приглашали войти. Внутри было так темно и так страшно! Но Барс не желал выказывать свой страх. Однажды все кончается: и Поиск, и юность. И ненасытимость, и желание победы. И сама жизнь. Так стоит ли столь много дорожить одним мгновением короткой жизни? Барс шагнул во тьму. Эрреба не отставал.
        Двери сомкнулись сзади, и тьма растаяла: всё осветилось ярким светом. Мегалитические стены, сложенные из гигантских блоков, уходили ввысь, потолки терялись в темноте. На стенах мозаика, но ни Ярс, ни тигр не успели рассмотреть сюжет ее. Их молчаливый конвой двинулся вперед, и оба пришельца вынужденно зашагали.
        Они миновали коридоры и залы. Все было здесь необычно. Прекрасная отделка стен и пола, напоминавшая торговцу множество миров, которые он видел. Короли и императоры стремились запечатлеть свое пребывание в подвластных им мирах навечно, чтобы по сошествии их во прах, потомки помнили, что был такой-то. Они проходили мимо растительных мозаик, мимо странных приборов и устройств. Все освещалось диковинными светильниками, которые вспыхивали при приближении процесии и уже не гасли за спинами идущих. Такое впечатление, что это представление устроено для них.
        Их путь закончился внезапно. Роботы остановились, Ярс и тигр тоже застыли. Впереди во тьме угадывалось огромное помещение.
        Сначала зажглись светильники справа и слева от стоящих. Пришельцы оглядывались. Роботы не тронулись с места. И Ярс решился. Он сделал шаг, ожидая, что стражники схватят его. Но этого не произошло. Но пол под ногами Ярса осветился как раз на шаг. Он шагнул еще раз. И пол послушно повторил его движение.
        Они шли вперед. Одни, без эскорта. Пол вспыхивал, и постепенно зал весь заполнялся светом. Впереди виднелось нечто вроде трона. На нем угадывался силуэт сидящего человека. Зал был пуст, но его масштабы впечатляли. Он словно просыпался после спячки, постепенно оживая и включаясь в действие.
        Посетителей тут ждали. Перед самым троном, находящемся на возвышении и остающимся в тени, возникли два широких кресла, пригодных для человека, но не для тигра.
        - Нас приглашают к беседе. - спокойно произнес Ярс Стамайер.
        И первым сел в кресло. Эрреба поворчал, запрыгнул во второе кресло, повертелся вокруг себя и уселся в позе, которую почел достойной для величественного ибба.
        Тогда трон перед ними осветился, и гости увидали синка. Он был не молод и не стар, спокойное лицо знакомого Ярсу золотого цвета. И длинные глаза. Крылья расправились и снова сложились за спиной. Король кивнул пришедшим, и перед ними возникли на непонятно как образовавшемся прямо из пустоты столе еда и питье.
        - Вы мои гости. Я рад вам. - проговорил по-синкски король-бродяга. Эрреба не взглянул на стол, и Ярс не поспешил приступить к угощению.
        - Желаете знать обо мне? - спросил король.
        Ярс кивнул. Он во все глаза рассматривал сидящего на троне. Король-бродяга, отведавший неведомой гиммеры. Синк улыбнулся.
        - Вот что вы ищете. Гиммеру. Пусть будет так. Но сначала вам придется выслушать мою историю. Вы же не думаете, что я не ждал того, кто пожелал бы избавить меня от утомительного одиночества?
        - Нет, король, - поспешно ответил Ярс Стамайер. - только назови нам свое имя. Я мало знаю о короле-бродяге синков.
        - Синки предали забвению мое имя. Я сам забыл о нем. Раньше, до того, как я попал в Безумные Земли, я звался Селеннир. Для меня это больше не важно, но, если пожелаете, обращайтесь ко мне так. Позвольте, я начну. Мне всегда недоставало собеседника, который пожелал бы выслушать меня. Он помолчал.
        Ярс ждал в нетерпении. Эрреба замер.

* * * - Мне всегда казалось, что я напрасно родился среди синков. Их оседлость и жизнь в условиях гамалы мне были чужды. Все знают все. Никакой тайны. Я не смел и помечтать, чтобы мне тут же не запретил наставник. Я едва дождался возраста свободного полета и оставил подвластное мне скопище гамал. Плохой король, небрежный повелитель. В день, когда мой наставник торжественно вручил мне мою скорлупу, из которой я вылупился двадцать лет тому назад, я со смехом кинул ее вниз с вершины моей гамалы. Она еще не долетела до дна ущелья, как я покинул синков и взял курс на север, к Безумным Землям. Туда, где путаются мысли и меркнет разум. Я летел и задыхался от восторга. Свобода! Вот в чем радость жизни! Мне казалось, что стоит мне пересечь край каменной пустыни, как тут же и начнутся чудеса.
        Я был один на всей планете. Пустынная Себария ждала меня.
        Как действует она на разум синка? Она вызывает у него видения. Я был счастлив. Передо мною проносились миры, взрывались звезды, пел Космос, сияли россыпи живых камней. Я умирал и возрождался, я шел по Лунной Пыли, нашей галактике, как по тропинке. Я видел множество чудес. Слышал удивительные песни. Я говорил с Луной, обнимал бессмертных, летел из миров в миры, сыпал с ладони в Космос семена планет.
        И однажды я очнулся на краю пустыни. Сирены все исчезли, песни смолкли, а звезды были все так же далеки. Синки не зря опасались Безумных Земель Себарии. И я увидел, чем я стал. Эта страшная земля лишает не только разума, но и превращает синка в монстра. Не буду говорить, как я стал ужасен. Придумайте себе самое отвратительное чудище, глядя на которое вы лишитесь сна. Это был бы я. От короля Селеннира остались нетронутыми только крылья.
        Я решил, что не вернусь. Я останусь здесь, в Безумных Землях и проведу остаток жизни в видения, в счастливых снах. Но оказалось, что и это мне больше недоступно: Себария сама питается мечтами и фантазиями синков. Не она меня насыщала видениями, а я ее. Теперь, когда я душевно весь иссох, щедро отдавая свою фантазию пустыне, она меня отвергла.
        Мне оставалось умереть, но и это оказалось недоступным. Безумная Земля сделала меня неподвластным смерти - вот почему с нее бежало все живое.
        И тут я успокоился. Чего меня лишила Себария? Того, чем я и сам пренебрегал: возможности общения с себе подобными. Я урод, но урод бессмертный. Мой разум искалечен, но не лишен своеобразия. Все необходимое проклятая страна мне сохранила - рассудок, зрение, крылья. А главное, она не лишила меня страсти к неизведанному. Если я пожелаю, то найду возможность покончить с собой. А пока воспользуюсь подарком Излучающих Земель.
        Я снова оказался счастлив. В радости я полетел к своим сородичам, чтобы показать им, что существует нечто, более привлекательное, нежели застывшая их жизнь посреди одних и тех же каменных гамал. Меня не поняли и отвергли, чему я мало удивился. И даже был доволен. Меня больше ничто не связывало с синками. Утратив внешность жителя Табетты, я стал отверженным. И я с легкостью покинул родину.
        Я летел на запад. Туда, где уходит на ночлег утомленное светило. Мне всегда казалось, что там меня встретит чудо. Так летел примерно год. Я не торопился и обследовал те земли, что открывались передо мной. Пустыни, горы и леса. И понял, что одиночество - не то, что привлекает разум, даже такой извращенный, как мой, испорченный Себарией. Но я прошел довольно долгий путь, и мне возврата не было. На Ихоббере есть выбор меж двух реальностей - жизнь с синками или без них. И, как ни странно, второе было лучше.
        Вскоре мое тело начало досаждать мне. Оно стало слишком громоздким, слишком неудобным. Полет был невозможен, крылья бесполезны. Я стал беспомощным, как вылупившийся только что птенец. И тогда я подумал о водной среде. Океан оказался щедр ко мне - он принял в себя то, чем я стал. Вода держала меня с легкостью. Мои руки и ноги превратились в ласты, а тело стало студенистым, как у медузы. Я видел сквозь свою полупрозрачную плоть, как во мне билось с десяток сердец. И только крылья были бесполезны. Потом появились жабры. Я так полагаю, что странное излучение Безумных Земель Себарии поворачивает вспять эволюцию живого. Существо, подвергщееся его воздействию, проходит как бы обратный путь развития. Конечно, не целиком и довольно искаженно. Но у синков есть теория, что их далекие предки вышли из океана, а я превратился в плавающую тварь. И вот что удивительно, жалкое, медузообразное тело мне позволило уходить в такую глубину, куда не мог попасть ни один обитатель океана. У меня уже не стало головы. Я весь был куском прозрачной плоти, в которой плавали глаза и мозг. Не было костей. Не было, кроме десяти
сердец, всех внутренних органов. Я перестал питаться - вода меня кормила.
        Зато я мог теперь, сколько пожелаю, оставаться на дне океана, на любой глубине. Чем не радость?! Я не понимаю, как это странное тело сохранило мне разум. Я забирался в самые глубокие впадины планеты. Туда, где не было уже ничего живого, только зыбкий ил. Мое чудовищное тело позволяло мне видеть в полной тьме. И вот однажды я нашел нечто странное. В морское дно вросло сооружение, явно не принадлежащее нашему миру. Я сразу понял, что это, очевидно, одно из тех творений, на которых, согласно легендам синков, прилетали на Ихобберу пришельцы. Я обследовал гигантское судно и сумел открыть в него проход. У меня хватало времени на все.
        И вот я проник внутрь корабля. Стоит ли упоминать, что вместе со мной туда проникла и вода? Защитные механизмы вышли из строя и не сохранили судно от затопления. Там, на корабле я обнаружил нечто совсем непонятное. Один отсек, в котором находилось множество вещей. Едва я оказался в нем, как дверь захлопнулась. Помещение поймало меня в ловушку. Но страха не было. Есть ли что такое на планете, что могло бы причинить мне вред?
        Оказалось, есть. Заработали насосы, и вода покинула отсек. А я растекся на полу, как куча слизи, как та субстанция, что колышется на океанском дне. Она образовалась из органических останков, миллиарды лет выпадавших из толщи вод. Простая взвесь мельчайших органических кирпичиков, обломки чужой жизни. Сознание оставило меня.
        Я высох. Мысли были также тягучи, как та упругая субстанция, в которую обратилось мое тело. Усохли ласты, облетели крылья. Но я поднялся на ноги и смог ходить. Ноги держали меня плохо, и я уселся в кресло, стоящее под странным прозрачным колпаком. И от усталости заснул.
        Я видел сны. Такие странные. Что-то очень напоминающие. Я силился проникнуть в их тайну. И не мог. Какая-то планета. Все смутно, все неясно. Я шел по пустыне, ноги едва несли меня. Я рухнул на колени. И увидел свои руки, вернее, то, что от них осталось. Мой корабль потерпел крушение. Я оглянулся. За мной шли синки.
        И сон прервался. Глазам открылась необычная картина: колпак накрыл меня и тихо гудел. Вокруг моего тела струился цветной газ. А сам я снова стал синком. Полноценным синком. Только радоваться нечему. Синк не может плыть под водой, вода меня раздавит, стоит только попытаться покинуть этот отсек. Я в ловушке, теперь по-настоящему.
        Но я разучился бояться и отчаиваться. Теперь все стало ясно: синки не являлись продуктом эволюции на Ихоббере. Они пришельцы. Этот корабль, возможно, не он один, принес их сюда. Здесь произошло крушение. Те, что спаслись, стали населением планеты. Давно, наверно, это было. Так давно, что синки не помнят прошлого.
        Я вышел из-под колпака. Мне стало спокойнее. Если этот корабль принадлежал предкам моего народа, значит, он приспособлен именно для них. Стоит попытаться найти спасение.
        Вода не затопила весь корабль, только кольцевой коридор. Переборки выгнулись, но не лопнули. Запас прочности был еще велик. И я пробирался внутри корабля, разбираясь в его устройстве. Была пища, работали многие отсеки. Я пытался найти причину катастрофы, и обнаружил рубку управления. Со мной говорила машина, она и сообщила, что корабль потерпел при входе в атмосферу разрушение одного из топливных контейнеров. Машина показывала карту планеты, рисовала картину гибели экипажа, бегство пассажиров. Теперь я понял, что послужило причиной образования Излучающих Земель. Радиоактивное топливо. А корабль пронесся дальше и упал в воды океана.
        Я знакомился с цивилизацией, которую утратил мой народ. Множество картин показала мне машина. Я видел города, в которых жили синки. Их машины. Их планету. И мне захотелось рассказать им об их прошлом. Теперь я понял, что за странное беспокойство в меня вселилось с детства: вспышка генетической памяти.
        Разговаривая с машиной, я обнаружил, что в состоянии выбраться на землю: сохранился неповрежденный планер. И я простился с кораблем, но прежде нашел законсервированные обслуживающие механизмы. С помощью говорящей машины я разобрался в их управлении, и забрал с собой, сколько смог. Удивительно, что за прекрасные машины когда-то сотворили синки! Эти механизмы работали на непонятной мне основе и, как я понял, не нуждались в топливе.
        И вот я вышел на поверхность земли, на западном побережье материка, на безымянных землях. При тех необычайных возможностях, что мне выпали, я решил, что должен использовать до конца счастливый шанс. И полетел на планере к своему народу.
        Как же удивился я, когда не нашел там никого, кто помнил и знал меня! Сколько же лет я пробыл на корабле под колпаком?! Синки помнили, что был некий отщепенец, которому не терпелось бежать из гор Табетты. И он отправился в Излучающие земли. Оттуда он вернулся чудовищем. Его изгнали, и он пропал. Вот и все. Во мне признали пропавшего короля. Удивились очень происшедшей перемене. Но не пожелали узнать что-либо об утраченной цивилизации. Синки нелюбопытны.
        И я оставил их. Вернулся в Западные земли и построил город. Я надеялся, что однажды на планету прилетят с неведомой планеты наши соплеменники. Я сделал гигантские наскальные рисунки в северных пустынях, которые можно было бы увидеть из космоса. Они изображали знаки, виденные мною на управляющей панели корабля. Я строил здания, где они могли бы поселиться даже после моей смерти. Здания, похожие на те, что показывала мне машина. Вот вся моя история. Я устал.
        Если вы ищете гиммеру, путники, то знайте, это не растение. И не животное. Это просто название знака, обозначающего медицинский отсек корабля синков.

* * *
        Говорящий умолк. Свет вокруг него потух. Осталось лишь свечение платформы.
        Ярс и Эрреба сидели тихо. Они ждали, что будет дальше, но ничего не произошло. Тогда Барс поднялся и его спутник последовал за ним. Они приблизились к сидящему. Он был неподвижен.
        - Он спит? - спросил Ярс Стамайер.
        - Нет. Он не спит. - ответил тигр.
        - Он умер?
        - Нет, он не умер.
        - Что же с ним? Почему он умолк?
        Ярс недоумевал. Он осторожно протянул руку и тронул за плечо сидящего. Рука прошла насквозь. Сидящий пропал, вместе с троном. Это был фантом. На месте, где он находился, открылась гладкая прозрачная поверхность. Под материалом, напоминающим стекло, виднелось ясно тело, почти скрытое под крыльями. Это был, наверно, сам Селеннир. Бронзовые губы плотно сомкнуты, глаза закрыты. Над головой его сияли знаки. Ярс был знаком с синкской системой счета, и он понял, что могиле десять тысяч планетарных лет. Или еще больше. Король-бродяга устал ждать. Он заснул, а, может, умер.
        - Ты знал, что с нами говорит не живое существо? - спросил у тигра Ярс.
        - Конечно! - ответил тот. И удивился:
        - А ты не знал?
        Они вышли на свет. Роботы не двигались. Десять тысяч лет они убирали и чистили город синка Селеннира. Но и они устали.
        - Все. Теперь мы знаем, что гиммеры не существует. Это просто медицинский знак. Ярс сел на краю каменной платформы и молча смотрел на восток.
        - Ты огорчен? Теперь Феаннора не получит молодость. И синки не избавятся от дреммов.
        - Не в этом дело. Он помолчал.
        - Я не понимаю природы своей грусти. Век человеческий так короток, а находит время для веселья. Но стоит встретить жизнь длиною в вечность, и приходит беспокойство. Пойдем Эрреба.
        Он успел сделать только шаг, как задрожали стены. Потом раздался гул, и зашатались под ногами блоки высокой лестницы.
        Друзья бежали к флаеру. Землетрясение кромсало землю, выворачивая каменные глыбы. Рушились мегалитические постройки Селеннира. Флаер всплыл над землей и дожидался пилота в воздухе.
        - Держись, Эрреба! - крикнул Ярс и вспрыгнул на крыло. - Сейчас я подхвачу тебя!
        Он обернулся и похолодел. Тигр лежал под обломком камня, перебившего ему хребет.
        Эрреба еще был жив. Ярс молча правил к тому месту, где оставил свой корабль
«Противоречие». Он не мог исправить дело: медицинская техника челнока не призвана лечить тигров-оборотней. Ярс смог только уложить его в гибернатор. Парализованный Эрреба посмотрел на него тускнеющими глазами и прикрыл веки, показывая, что слышит мысли друга. «Держись, Эрреба. Я спасу тебя.» С этой мыслью Ярс накрыл его колпаком и включил установку.

*** Он прилетел на флаере в Бабеллан, прошел к Феанноре и сказал ей так:
        - Я оставляю тебе запись о том, как я провел прошедший год. И еще оставляю тебе передатчик. Когда я вернусь, он включится. Я улетаю: Эрреба смертельно ранен. Я должен его спасти.
        - Как?! - закричала Феаннора. - Ты бросаешь меня ради тигра-оборотня?! Так не возвращайся никогда! У меня в запасе много времени! Клянусь, я отомщу тебе, если ты посмеешь снова прибыть на Ихобберу!
        Она кричала еще долго, но Ярс не слышал - он бежал по ступеням. Флаер взмыл в небо. Ярс не вернулся. Еще пять тысяч лет.
        ГЛАВА 10
        Мосик чмокал и сопел во сне. Небо вспухало на востоке светлой полосой. Костер весь прогорел. В предутреннем зыбком свете Гвендалин казалась изваянием. Она давно умолкла и смотрела на седые угли, обхватив колени руками и спрятав в них лицо. Ее глаза были огромны и печальны.
        Стайс тоже молчал. Странное дело, Ярс Стамайер становился как бы частью его души. Ему казалось, что приключения, выпавшие на долю скитальца с Лебедя-12, были частью его, Стайса, жизни. Он огляделся. Гвендалин тихонько склонилась к седлу и заснула.
        Стайс поднялся и размял затекшие от долгого сидения ноги. Пора отправиться за хворостом. Утром, после прохладной ночи, все захотят попить горячего.
        Он собирал сухие ветки и думал. Все больше им овладевало намерение идти в Аффару. Может, в Бабеллане сохранилась запись, оставленная Барсом. И еще ему не давало покоя то восклицание, что он услышал в приемнике: «Ярс Стамайер, я предупреждала!».
        Кто мог сказать такое? Только Феаннора: Ярс оставил ей передатчик. Он должен включиться, если не врет легенда, когда Ярс Стамайер вернется. Но вот прилетел Стайс Чевинк, и передатчик странным образом соединил его с неведомой женщиной. Неужели Феаннора прождала все эти пять тысяч лет, чтобы крикнуть ему эти полные ярости слова?! Сильна же страсть! Пронзительна обида женщины, оскорбленной тем, что она менее дорога Ярсу, чем зверь.
        Все еще спали, когда он вернулся с хворостом и начал разжигать костер. Душистый чай из земляничных листьев распространял такой аромат в утренней тиши, что разбудил попутчиков. Мосик перестал скулить и дрыгать ногой. Он подвигал носом и воскликнул:
        - Доченька, не надо! Я больше так не буду!
        И проснулся, и сел, весь встрепанный, дико озираясь. Увидев Стайса, мошенник облегченно вздохнул:
        - Ой, как хорошо-то! А мне приснилось, что меня поймали дети!
        - Наверно, воткнули в зад вертел и собрались пожарить и подать на гренках! - сочувственно ответил Стайс.
        Гвендалин проснулась и засмеялась, заслышав привычную утреннюю перебранку, которой тешились бродяги, с которыми ей выпал путь.

* * *
«Как странно ехать неизвестно куда, без всякой определенной цели. Что нас всех встретит впереди?» - подумал Стайс.
        Собственная жизнь стала для него, как сон. Он затерялся в переходах времени, он утратил свою Вселенную. Он оторвался от всего, что связывало его с прошлым. Он потерял ментального партнера. Теперь на этой странной планете, так и не ставшей его прародиной Землей, он ищет давно растаявший в пространстве и времени таинственный призрак. Потому что за пять тысяч лет тот, кого он ищет, Ярс Стамайер, должен рассыпаться во прах. А его, Волка Чевинка, заботит судьба Эрребы так, словно это он бежал с ним по плитам города в Западной Земле. Словно это он нес друга в гибернатор. Словно это он избегал любви королевы Феанноры, как проказы. Странный сон приключился с ним, со Стайсом. У Мосика все проще, за ним гоняются во сне детишки и супруги.
        Пока он думал, Мосик и Гвендалин затеяли негромкую беседу. Стайс пропустил начало разговора, но, кажется, они обсуждали, куда лучше направить им свой путь.
        - Тогда нам следует сначала продать парочку апокалипсисов, чтобы заработать денежек. - озабоченно поделился с попутчиками Мосик. - В стране терков апокалипсисы продавать опасно. Могут замести шпионы короля.
        - А, может, лучше займемся грабежом? - предложила Гвендалин.
        - Можно и грабежом. - согласился Мосик. - Только без крови! Значит, так! Ты, ляжешь на дороге, как будто раненая. А мы со Стайсом спрячемся в кустах.
        - Вы одурели, что ли оба?! - недовольно ответил Стайс. - Стану я прятаться в кустах!
        - А что, есть план получше? - заинтересовался Мосик. - Хорошо, давай, ты будешь слепым, а Гвендалин и я - мы оба спрячемся в кустах.
        - Опять кусты! - возмутился Стайс. - Не стану я никого грабить! Мне надоело быть мошенником! Не ожидал я от тебя, Гвендалин, при таком-то воспитании, что ты готова с ножиком в зубах хватать проезжих!
        - Какое воспитание! - возмутилась девушка. - Я нищая! Как хочешь, а я не желаю быть вам обузой. Грабеж, так грабеж! Мошенничество, так мошенничество!
        Стайс так удивился, что даже промолчал. Он не представлял себе, как просто в этом мире и с грабежом, и с мошенничеством.
        - Вот именно! - подытожил Мосик. - Денежки-то иссякают быстро!
        - Ну какой же из этих домов тебе приглянулся? - насмешливо спросил девушку Стайс.
        - Я бы лично начала бы с дяди! Все же старый негодяй порядком поднажился, когда присвоил себе имущество моих родителей. Те жалкие десять тысяч галеманов, что он выделил в счет приданого, просто пустяки! Я отлично знаю расположение комнат в его доме. Знаю, сколько там прислуги. Кто где спит.
        - Точно, а дядя твой даже и не догадается, что это по твоей наводке его ограбили. - поддержал ее Стайс. - Ты приехала к нему с двумя оборванцами на краденых конях. Нас все видели. Нет, милая, это не способ поквитаться с дядей. Кого-кого, а дядю придется оставить. Или ты полагаешь, что он такой простак, твой дядя, что не догадается, кто полазал по его заветным сундукам?
        Гвендалин сверкнула на него глазами и вспыхнула от той насмешки, что прозвучала в его голосе.
        - Ладно, Стайс. Я тоже не так наивна, как тебе кажется. Никаких сундуков у дяди нет. Он заказал себе у терков такой монументальный сейф и вмуровал его в стену своей спальни. А сама спальня оборудована такими сложными теркскими охранными штучками, что вам, мои воришки, туда и за сто лет не проломиться. Все проще. Дядю грабить мы не будем. Но, как я говорила, мои родители не были людьми бедными. И у них были знакомые тоже не нищие. Когда мои отец и мать погибли, многие меня забыли, чтобы не возвращать заемов. Но у одного доброго друга моего отца сохранилась благодарность. Он взял взаймы около двух десятков тысяч галеманов как раз перед бомбежкой. К счастью, он проживает не в нашем городе.
        - И ты думаешь просить у него вернуть должок? - насмешливо спросил Стайс.
        - Нет, не думаю! - она опять сердито взглянула неа него. У нее даже слезы показались от обиды. - Он уже отдал их! Он честный человек, и направлялся к моему дяде, чтобы, как опекуну вернуть те двадцать тысяч, что должен был моим родителям. Но встретил меня в саду - я там пряталась от издевательств дворни. Меня все обожали в доме дяди! Прямо на руках носили! Кормили вместе с прислугой, а одевали в обноски с их плеча! Это было восемь лет назад. Он не заметил бы меня, если бы я не выбежала и не принялась упрашивать забрать меня к нему в дом. Я была еще довольно глупой и думала, что все так просто. И тогда он решил поступить иначе. Он взял с меня слово, что я не убегу из дома дяди, что бы ни случилось. По крайней мере, до совершеннолетия. А когда мне будет восемнадцать, то я уйду и не с пустыми руками. Он отдал мне те деньги, что нес с собой. Я спрятала их. Не догадаетесь, куда.
        - Где-нибудь под кроватью в своей комнате. - пожал плечами Стайс, не желая показать, как его тронула эта история.
        - Нет, - девушка улыбнулась, - в приемной дяди. Я случайно обнаружила в стене тайник. Он купил этот дом как раз на средства моих родителей. В тайнике все было пусто. Он находился за панелью. Там я и спрятала все деньги. Это мое наследство, если тебе, Стайс, это так важно. Ты грабитель с принципами, это я заметила. Не думаю, что ты бы погнушался взять такие деньги. Если не желаешь, то, думаю, что Мосик гораздо здравомысленнее.
        - Нет, - ответил по кратком размышлении Стайс. - Не в этом дело. Как проникнуть в дом? Я не грабитель, как и Мосик. Ты нас встретила случайно у Тарантула. Мы сами попались, как олухи. У дяди твоего собаки, наверно. Охрана, как у твоего лорда Шеппела.
        - Тебе ли, Стайс, собак бояться? - промолвил Мосик, слушавший все время так внимательно, что забыл закрыть рот. - Я-то видел, как ты их колешь головами.
        - Собаки меня знают. - ответила им Гвендалин. - они меня не тронут и вас со мною. У меня в доме дяди не было друзей лучше, чем собаки. Мне восемнадцать исполнилось недавно. И я сдержала слово, не сбежала до этого дня. Но я готовилась к побегу. Окно в моей комнате легко открыть снаружи. Я испортила замки, чтобы уйти тихонько. Сигнализация не сработает. Я бы и ушла, да не успела: дядя меня даже не известил о сватовстве. Просто поймал в коридоре со слугами, сунул в карету и сундук с одеждой кинул. Вот и все переговоры.
        После недолгих споров Стайс сдался, и они повернули в обратном направлении.

* * *
        Все, как уговорено и запланировано. Ночью они подошли к дому, минуя сад. Собаки, бегавшие и охранявшие дом, узнали Гвендалин. Они молча подбежали и стали ласкаться к ней. На ее спутников они не обратили внимания.
        - Я же говорила! - прошептала девушка в ответ на удивление попутчиков.
        Окно и в самом деле открылось легко, стоило только подцепить раму фомкой. Они бесшумно влезли в дом. «Слишком просто» - подумал Стайс.
        Они аккуратно закрыли за собой раму. В комнате уже началось переоборудование после отъезда ее обитательницы. Мебель вынесли, начался ремонт. Гвендалин не соврала: жила она и в самом деле плохо.
        Дверь была не заперта. Трое ночных лазутчиков проникли в коридор. Там сразу было видно, что дядя человек небедный.
        Они миновали, словно тени, множество дверей. Толстый ковер скрадывал шаги. И вот достигли дверей приемной.
        Кресла и диваны, рассчитанные на великанов. Роскошный стол на тумбах. Пепельницы, размерами похожие на комнатный фонтан. В лохматом ковре тонули ноги.
        - Кто твой дядя? - шепотом спросил Стайс у Гвендалин.
        - Банкир, меняла, ростовщик. - так же шепотом ответила она. - У него богатые клиенты.
        Она скользнула к стене. И принялась нащупывать что-то только ей известное. Совсем в другом месте плавно отошла панель. Во тьме и в самом деле забелел сверток. Стайс, повинуясь жесту девушки, приблизился и взял его. Он весь напрягся, ожидая, что заголосит сигнализация. Но ничего такого не произошло. Панель бесшумно закрыла тайник. Они уже направились на выход, как Гвендалин замерла. «Так и думал!» - пришло на ум Стайсу.
        Ему с самого начала все тут не нравилось. Слишком просто. Теперь вот начинаются проблемы.
        В коридоре появился свет. Зажглись лампионы по стенам. Грабители бесшумно спрятались за шторами. «Плохое укрытие.» - подумал Стайс.
        Он уже ждал, что в помещение войдут. Но этого не произошло. В коридоре послышался чей-то разговор. Кто-то раздраженно выговаривал кому-то. Собеседники миновали кабинет, и разговор постепенно утихал, удаляясь.
        Тогда грабители снова рискнули высунуться. Коридор остался освещенным, хотя и пустынным.
        - Чего бояться? - Мосик пожал плечами. - Мы их просто покидаем.
        И сделал скручивающее движение своими большими лапами, показывая, что он сделает с врагами. В момент опасности он становился безмятежным. И первым вышел в коридор. За ним, шипя, как кот, выбрался и Стайс. А следом - Гвендалин.
        Они уже почти достигли нужной двери, оставалось только миновать слегка приотворенную дверь в другое помещение. Оттуда выпадала полоска света. Следующей была дверь в комнату, куда они проникли с улицы.
        - Король Дианор недоволен вами. - резко прозвучал голос в комнате. - Пришелец до сих пор не обнаружен. Стайс застыл, как статуя, и обратился в слух.
        Гвердалин задергала его за рукав, бесшумно ругаясь и жестами показывая, что он сошел с ума. Стайс молча отрывал от себя ее пальцы. Но она упорно тянула его за собой.
        Досадуя на девушку за то, что она помешала ему послушать, он повиновался, намереваясь при первом же удобном случае выразить ей возмущение тем, что она слишком раскомандовалась. Она затащила его обратно в комнату. Он уже хотел ей высказать все, но она умоляюще закрыла ему рот.
        Убедившись, что он точно замолчал, Гвендалин с таинственным видом приблизилась к стене и отодвинула часть деревянной рейки. Видно ничего не стало, но послышались звуки разговора.
        Стайс обрадовался и приблизился, стараясь не делать шума. Из комнаты Гвендалин открылся тайничок для подслушивания. Стена в этом месте имела пустоту, затянутую с другой стороны только тканью обивки. Все трое обратились в слух.
        Стайс сразу догадался, что слышит голос дяди. Слащавый и негромкий голосок, который он слышал немного ранее, мало напоминал тот насмешливый фальцет, которым дядя отрекался от племянницы. Но это был он, только заискивающий, словно у кота, попавшегося на слизывании сливок.
        - Ох, господин мой, судите сами! Плут путешествует без флайера! Замаскировался под обычного бродягу! Мы даже и не знаем, кто его спутник! Знаете, страна полна таких мошенников! Я говорил королю, искусственное сдерживание экономики порождает массу осложнений в социуме. Никто не хочет трудиться честно. Я бы и сам пошел с сумою, если бы не приличные заемщики из Терты и Аффары! Ведь у меня проценты невелики, иначе мне не приманить клиентов!
        - Прекратите прибедняться! Вам платят, как провокатору, весьма неплохо. Вы бы получили больше, если бы занимались шпионажем так же прилежно, как ростовщичеством. Если бы пришелец был на флайере, ваши бы услуги просто не понадобились. Мы бы отследили его своими средствами.
        - Вы в самом деле думаете, что вернулся Ярс Стамайер? - приглушенно спросил дядя. - Может, это кто другой?
        - Вот это мы и желаем выяснить. - резко ответил тот глухой и низкий голос, что принадлежал ночному посетителю.
        - Нет ли у вас его изображения?
        - Кого? - насмешливо спросил гость. - Летучего Барса? Извольте, есть. Я думал, вы получили информацию.
        - Нет, мой господин. Вы только обещали. Все говорили, что рассчитывали получить снимки посвежее.
        В комнате послышалось негромкое движение. Наверно, гость поднялся с места.
        - Помилуйте! - воскликнул дядя. - Да я же его видел! Это проходимец тот, что прибыл с моей племянницей! Только он не в комбинезоне был, а в такой одежде, в которой ходят небогатые простолюдины!
        - Когда?! - гость буквально взревел.
        - Тише, умоляю! Тише! Вчера, или позавчера, уже не помню.
        Похоже, гость для освежения памяти слегка тюкнул банкира по плеши, потому что тот вдруг тявкнул и поспешно заговорил:
        - Да-да! Вчера! Она явились утром! Она и этот господин. А с ними еще такой мерзавец ростом человека в полтора. Я сразу понял, что они украли лошадей. У таких-то оборванцев, да такие справные лошадки! Ну, точно, как же я не догадался! Это Ярс Стамайер!
        - Молчи, дурак! - рявкнул гость. - Это не мог быть Ярс Стамайер! Барс никуда не улетел с планеты! И не твое дело знать, что с ним случилось!
        - А что же, господин? Чей это снимок? Так похож на того бродягу!
        - Я думаю, ты сейчас соврешь мне все, что угодно, только чтобы я не свернул тебе с твоих тощих плеч твою бестолковую головку! Как они выглядели?
        - Кто?
        - Те двое, дурачок. И твоя племянница.
        Банкир описывал троих грабителей, сидящих в соседней комнате и слушающих, как он подробно рассказывает, что запомнил.
        Мосик выкатил глаза и в страхе шлепал губами. Гвендалин вся побледнела и смотрела на Стайса, как на привидение.
        Он не стал ждать, когда закончится тот разговор, что они подслушивали, потому что дядя и его гость перешли на обсуждение экономических проблем маленького государства. Стайс подошел к окну и бесшумно растворил его.

* * *
        Они уже порядком удалились от особняка дяди, но все еще молчали. Наконец, Мосик нарушил тишину, прерываемую только стуком копыт.
        - Я же говорил: ты - Ярс Стамайер! Прятаться от своих двоих спутников более не имело смысла, его раскрыли.
        Там, сидя у костра, он и рассказал им, кто он был такой. Они слушали так напряженно. И он не знал, верят ему, или нет. Человек, торговец космоса, Свободный Волк, так странно затерявшийся в пространстве и времени. Выброшенный из своего налаженного и привычного мира. Оставшийся без связи со своей цивилизацией. Он думал, что попал в прошлое своей планеты, а оказался в самом пекле, где все ищут человека, пропавшего пять тысяч лет назад. И он у всех вызывает подозрение, что это как раз и есть он. Вся планета бредит Летучим Барсом. Все пересказывают друг другу легенды, в которых, возможно, выдумок гораздо больше, чем правды. Теперь он еще лишился и ментального партнера.
        - Кого?! - воскликнули одновременно Мосик и Гвендалин.
        Пришлось рассказать и это. Стайса вдруг остро захватила тоска по пропавшему неизвестно куда Вендриксу Юссу.
        Гвендалин смотрела на Стайса, и в глазах ее он не мог прочесть, что она думает о нем. Только непонятная ему печаль, которая не исчезала из ее прекрасных глаз даже тогда, когда она смеялась. Девушка была для него загадкой, и он невольно отстранялся от мысли когда-либо понять ее.
        Она повернулась к Мосику и своим внезапным вопросом разрушила то состояние задумчивости, которое было столь неподходящим этому простодушному хитрецу:
        - Где, ты говоришь, можно сделать нам фальшивые документы?
        - Я не говорил! - встрепенулся Мосик. И его мысли тут же побежали по привычному пути. Придумывать, прикидываться, выворачиваться - для Мосика стиль жизни. Другого он и не умеет.
        И плут немедленно принялся с поддержки Гвендалин излагать свой план. Выходило, что оба они совсем не против насладиться опасным путешествием в обществе всеми преследуемого Торговца. Их путь был в Манимаху.
        - А здорово ты, Гвен, придумала дырочку в стене! - развеселился Мосик.
        - Я?! - девушка расхохоталась. - Мосик, ты дуралей! Ты думаешь, что я ночами долбила камень? Это дядин трюк! Он подслушивал из моей комнаты, о чем болтают клиенты в его отсутствие. Он только думал, что я не знаю этого. А я сама за ним шпионила.
        Они оба так засмеялись, глядя друг на друга, что Стайс невольно и сам проникся их настроением. Вот только что они сидели оба с таким испуганным видом, словно призрак расправы отравил им всю радость жизни, и тут же оба веселятся над такой чепухой, как дырка для подслушивания в доме дяди! Как быстро у них меняются и планы на жизнь, и настроение! Можно подумать, что на этой планете так мало дорожат своей судьбой! Наверно, в самом деле, так: искусственное подавление общества поставило его на грань вымирания. И люди стали так беспечны не только в отношении настоящего, но и в отношении своих основополагающих принципов. Гвендалин, выросшая в доме приличных родителей, легко готова стать разбойницей. А Мосик, с детства привычный к мошенничеству, одинаково готов ограбить свою родную дочь и спасти погибающую воровку. Странный это мир, странные люди. Такое впечатление, словно все то, что видно Стайсу, есть только пелена, только налет. Сдерни эту завесу, и под ней откроется такая бездна, такой мрак! И он не знал, хотел бы он разобраться в этом, или нет. Он сам превратился для себя в загадку. Жизнь стала для
него, как зыбкое болото. Он просыпался и не знал, что будет с ними через час, через минуту. Он засыпал и не был уверен, что проснется. И, тем не менее, такое существование имело для него таинственную притягательность. Он словно погружался в сон, в котором он не был хозяином себе. Это тревожило, пугало и привлекало. Он был слепцом, который шел по краю бездны, манимый голосом. Это было как раз то, чего Волк Чевинк всегда боялся, и что всегда привораживало его. Разгадать загадку, обнаружить все скрытые ниточки, открыть свету потайные связи и выйти невредимым из хитросплетения чужой воли. Остаться неподвластным и независимым.
        ГЛАВА 11
        Путь в Манимаху был неблизок. Уже две недели они пробыли в пути, хотя и ехали так быстро, как могли, чтобы не загнать коней. По дороге три скитальца миновали город, в котором не намеревались задерживаться. Останавливаться в городах, кишащих как шпионами Аффары, так и шпионами Дианора, было опасно. В провинциальных местечках, в деревнях , в придорожных трактирах, на чужих сеновалах было гораздо безопаснее. Погода стояла теплой, и последнюю ночь путники переждали в лесу у небольшого костерка. Последним пунктом перед прибытием на место был город Муртазан. Они уже собирались пересечь границу очередного марионеточного государства, чтобы потом направить свой путь на север, в Терту.
        Этот город был таким же, как и все те, что во множестве уже тут видел Стайс. Такой же грязный, такой же скособоченный. По окраинам ютились в тесноте одноэтажные домишки, поближе к центру дома сгрудились, словно выстроились в тесную очередь. Улицы кривые и узкие. Отсутствовала зелень.
        Даже солнце, казалось, не желало светить над городком так весело, как делало это за его пределами.
        Трое путешественников ехали по улице гуськом, чтобы не занимать всю улицу. Они обгоняли одного за другим людей, спешащих все, как один в одном направлении. Люди возбужденно переговаривались, судачили, смеялись.
        - Что это они все забегали? - удивился Стайс.
        - Наверно, опять на площади какое-нибудь представление. - безмятежно ответил Мосик. - Приехал цирк. Или, что еще занятнее, дают представление на эшафоте. Чем еще заняться в таких убогих городках?
        Они пришпорили коней и стали обгонять толпу. Необходимо свернуть в сторону подальше от площади. На месте сборищ рыщут во множестве шпионы. И было бы очень неосмотрительно попасться им на глаза. Наверняка, трудами дяди описание внешности трех путников стало хорошо известно всем шпионам. По уверениям Мосика, сыскное дело тут налажено со вкусом.
        Но прохода все не было. И трое путешественников оказались вовлеченными в густеющую толпу, бегущую на площадь. Неистово тащило какой-то гнусной вонью.
        Мосик выругался и спешился, чтобы не возвышаться над толпой. Стайс тоже спешился. На лошади осталась только Гвендалин, она прикрылась плащом и шляпой, чтобы не быть особенно заметной.
        Из разговоров, доносящихся отовсюду, они узнали, что собираются вешать шайку фальшивомонетчиков. Мосик, как услышал, так забеспокоился - это ему очень не понравилось. Видать, у него было предостаточно друзей среди подобной братии. Он даже постарался надвинуть пониже на нос шляпу и старательно сутулился, чтобы скрыть свой рост. При такой толпе, которая с выкриками, смехом и разговорами возбужденно перемещалась по площади, пытаться убраться прочь, значит, обратить на себя внимание. Люди разгорячались выпивкой, кое-где даже возникали драки. Всем не терпелось увидеть представление.
        Эшафот был готов к приему посетителей, на нем прохаживался вдоль ряда виселиц здоровенный малый в колпаке, разряженный, как елка. Ему кричали из толпы, залезавшей почти на дощатую платформу эшафота, что-то развеселое. Он так же весело отругивался и отпускал шуточки. Где-то заиграла музыка, забухали барабаны, загремели бубны. Толпа принялась приплясывать.
        - В этих странах так ненавидят фальшивомонетчиков? - в самое ухо спросил у Мосика Стайс.
        - Нет, конечно! - ответил тот. - Просто людям скучно. Вся их жизнь проходит в условиях такой стесненности и страха, что они буквально звереют, когда видят, как кому-то достается, а им - нет. Да здесь половина народу хоть в чем-то да провинилась перед законом. Тем более приятно, что попался кто-то другой, а не они.
        Раздался многоголосый вопль, и Стайс всмотрелся через головы плюгавых горожан, что там такое вызвало у них такой восторг. Оказалось, что шли в два ряда стражники. Это были бравые ребята, выряженные с щегольством. Их одежды были настолько же театрально яркими, насколько серой и невзрачной была одежда людей в толпе.
        Вокруг кишели испитые рожи, доносилась ругань, стоял тяжелый запах вспотевших тел. Стайс ощутил дурноту и оглянулся на Гвендалин. Она сидела на лошади прямо, глядя темными глазами далеко вперед. Воротник плаща скрывал ее лицо до половины. Она была спокойна. Толпа прижимала их к стенам домов.

«Очевидно, нам придется быть зрителями на этом празднике» - подумал Стайс.
        Мосик постепенно приходил в возбуждение, поддаваясь настроению толпы. Он терял осторожность, начал посверкивать глазами, вертеться и заглядываться на горожанок.
        Женщины кокетничали, строили глазки, приставали к незнакомым. Многие были выпивши. Всеобщее возбуждение достигло апогея.
        И тут забили барабаны. Толпа истошно завопила. Представление начиналось.
        Среди двух рядов стражников промаршировали колонной солдаты, одетые опять же, словно бабочки. Ярко-желтые костюмы, украшенные помпезными бантами. Такие же банты на высоких пиках. Солдаты начали теснить толпу, освобождая место перед эшафотом. Раздались крики. Солдаты вели себя бесцеремонно, действовали кулаками и даже пиками. Кому-то досталось очень больно. Кричали женщины. Кого-то повели прочь, протискиваясь через толпу. Судя по воплям, у кого-то начались роды. Все это привело толпу в неистовство. Раздавались шуточки, люди подпрыгивали, стараясь разглядеть, кого так прихватило.
        Мосик одурел и полез вперед, поближе к эшафоту.
        - Куда попер, громила! - орали на него.
        Он отругивался и щедро возвращал обратно зуботычины и подзатыльники. Весь народ только тем и занимался, что пихал друг дружку. Стайс забеспокоился. Он вручил Гвендалин поводья от лошадей, своей и Мосика и принялся протискиваться вслед за дружком. Его тыкали в бока, лупили по шляпе, дергали за камзол, но он не отвечал и продирался сквозь толпу вслед за Мосиком, который плыл, как айсберг.
        Опять забили барабаны, и снова площадь огласилась воплями толпы. Показались глашатаи - они шли гуськом, и трубили в трубы. Взобравшись на помост, они встали на четырех его концах и застыли в молодецких позах.
        Под улюлюканье, закидываемые всякой дрянью, шли к помосту приговоренные. Три женщины и четверо мужчин - все были скованы цепями и шатались от побоев. Во ртах у них были кляпы. Палач встретил их таким радушным жестом, так шутовски раскинул руки, что вся толпа заколыхалась, гогоча от удовольствия.
        Осужденные взошли на эшафот и выстроились в ряд. Глашатаи немедленно зашевелились и раскрыли свитки, которые держали в руках. Все действие было так театрально обставлено, с таким вкусом, так празднично, что Стайс почувствовал, что для всех собравшихся это являлось и впрямь настоящим удовольствием. Он находился уже недалеко от эшафота. Мосик вылез в первый ряд и стоял, разинув рот, как многие в толпе. На его лице было такое же тупое выражение, как и на всех прочих лицах. Гремела музыка, люди приплясывали от нетерпения.
        И тут все смолкло. Глашатаи надулись и затрубили в гнусавые свои трубы. Протрубив три раза, они принялись синхронно выкрикивать слова, читая текст. Зачитывались преступления тех семерых, что сегодня будут казнены. Толпа стояла, затаив дыхание, и слушала, как откровение, в чем именно замешаны преступники. Какой ущерб нанесли они стране и лично каждому. Осужденные не шевелились. Стайс не смотрел на них - он добрался до Мосика и ждал теперь, когда все снова зашумят, чтобы можно было его растормошить. Мосик был словно загипнотизирован.
        Тут глашатаи кончили читать, и снова завизжала музыка. Палач по совместительству являлся также и конферансье: он отпускал веселые шуточки, зубоскалил. Из толпы отвечали ему так остроумно, что веселье било, как фонтан.
        - А теперь, друзья, - услышал Стайс, - начнем разыгрывать билеты!
        Он удивленно поднял глаза. Помощники палача навешивали на осужденных номера.
        - Итак, любезные, выбираем того, кто будет выбирать шары! Выбираем выбирающего!
        Все оценили шутку и ответили с большим энтузиазмом. Из толпы полезли вперед несколько человек. Их колотили по головам, дергали за одежду да так, что почти совсем всю оборвали. Полуголые претенденты на выбирание шаров вызвали у тех, кто их видел, приступ смеха. Выбирающие залезли на специальное возвышение.
        - А ну, кто самый у нас крепкий?! - закричал палач.
        И выбирающие принялись дубасить друг дружку специально поданными для этого палками с упругими шарами на концах. Трое слетели с постамента сразу и под улюлюкание толпы скрылись среди нее. Остались еще четверо.
        Постепенно претенденты выбывали, падая с высокой стойки, и вот остался лишь один с разбитой в кровь физиономией, в одежде, разодранной на полосы. Он подпрыгивал в восторге, и толпа голосила на все лады. Победитель приблизился к палачу с довольным видом.
        - Ну вот, теперь мы можем, наконец, ребятки, приступить и к жеребьевке! На сцену выкатили яркий барабан с семью шарами.
        - Вы знаете, поганцы, что в одном шарике есть приз! - весело сообщил толпе палач-конферансье. - Один из этих танцоров, что сегодня попляшут с матушкой Свекровью, возможно, получит свой шанс начать жизнь заново! Если только кто-нибудь из вас, мерзавцев, найдет в своем кармане пятьдесят монет и заимеет страстное желание бракосочетаться с тем негодным барахлом, что нам сегодня выставили на продажу! Кому в хозяйстве не хватает вора?! А, может, кто желает дома завести машинку и печатать галеманы? Тогда к следующему разу у нас найдутся тут еще немало желающих поплясать с госпожой Свекровью! Толпа весьма ценила остроумие конферансье и вся так и помирала со смеху.
        - Да не тяни, горластый! - заорал Мосик. - Давай крути свой барабан!
        - Ба! Вот нетерпеливые какие! - ответил ему палач. - А ну, давай, красавец, тащи сюда свои монеты! Ставим ставки!
        Вот тогда-то Стайс и понял, что веселье еще и не начиналось! Что тут поднялось! Все полезли приобретать билеты, едва не повалили стражников, дрались так, словно пришел конец света. Стайс потерял в ревущей толпе Мосика - тот ворочался где-то впереди, как медведь в овчарне. Через полчаса примерно все билеты были проданы, и толпа побитых и растерзанных зрителей заняла свои места. Стайс тоже получил пару раз по голове и едва не потерял шляпу. Он снова увидел высокую фигуру Мосика и снова принялся к ней пробираться.
        - Первым выпал… - палач помедлил, - номер пупер!
        Оглушительный рев, словно все ждали именно номер пятый, а не какой-нибудь еще.
        Никто не слышал воплей жертвы. Высокого мужчину втащили на скамейку, накинули на шею петлю. И палач-конферансье поднял руки, требуя всеобщей тишины. Толпа смолкла на удивление быстро, словно выключился звук.
        - Право осужденного на последнее слово! - крикнул палач и картинным жестом выдернул изо рта казнимого кляп.
        Все замерли. Мужчина оглядел толпу ошалелыми глазами и неожиданно залился громким смехом. Толпа так и грянула в ответ! Он задергался, а они все еще хохотали. Палач дал насладиться всем присутствующим зрелищем и снова поднял руку.
        - Ну, кто у нас сейчас счастливчик? - весело спросил он под стоны изнемогающей толпы. И, взяв из рук выбирающего шарик, воскликнул:
        - Номер дритто!
        И, не дожидаясь, пока все прохохочут, поволок вторую жертву к пьедесталу. Это была женщина.
        - Ай, какие формы! - вскричал палач, когда немолодая жертва заколебалась на шатком табуретике. Ей тоже дали последнее слово.
        - Это ложь! - крикнула она. - У нас просто отняли ферму! И закачалась.
        Толпа хохотала так, словно женщина сморозила самую веселую на сегодня шутку. Стайс задергал друга за рукав, но Мосик словно остекленел.
        Следующим выпал невысокий щуплый парень. Когда ему дали последнее слово, он ответил палачу, который осведомился, не жмет ли ему воротничок:
        - А пошел ты…
        И подробно объяснил, куда конкретно стоит отправляться конферансье. Тот выслушал, зажмурясь, вышиб табуреточку и зааплодировал повешенному. С парня полилась моча.
        - А вот ученый человек! - воскликнул палач. - Преподаватель сельской школы! Ну только подумайте все, на что расходуются ученые мозги! Вот она, антилегенция! В расход вредителя! Дадим последнее словцо?
        В толпе обнаружились разногласия и возникла потасовка. Палач умело поддерживал горение посредством шуточек. Но дискуссия затянулась, и на сцену был приглашен кордебалет. Девицы в коротких пышных юбках лихо отплясывали, топоча каблуками по дощатому помосту, как кавалерия на марше. Под это веселое музыкальное сопровождение учитель закачался на веревке без последнего напутствия для зрителей.
        Потом выступил снова фермер, очевидно, муж той клячи, что теперь висела без движения в своем обтрепанном платьишке. Ему дали слово, и он негромко и с сожалением сказал:
        - Идиоты. И спрыгнул с табурета.
        Стайс вдруг почувствовал в Мосике движение - тот содрогнулся. Толпа вся бесновалась, а Мосик начал оглядываться с таким видом, словно проснулся и обнаружил себя попавшим к вурдалакам.
        Шестого Стайс даже не заметил: он спешил увести Мосика, с трудом протаскивая его сквозь потные вонючие тела, дрожащие от возбуждения. Женщины стонали так сладострастно, некоторые расчесывали себя ногтями до крови.
        - Последний номер!!! - взревел конферансье. - Счастливый номер! Вот она, наша крошка! Смотрите на счастливицу! Ну, кто сегодня дамочку потащит в койку?! Мосик обернулся.
        На сцене стояла рослая особа, которую Стайс ранее принял за мужчину, поскольку она была в штанах. С ее головы сорвали мешок, и все увидели растрепанную и чумазую девицу.
        - Да вы посмотрите только, что за стать! Какой могучий круп! - палач звонко шлепнул ее по заду. - Ну-ка, кобылка, побегай рысью!
        И он взбодрил ее кнутом. В толпе уже топтались в моче, натекшей с некоторых, особо возбудимых дам. Толпа зверела от испарений собственных тел. Она напоминала большое пьяное животное. Все эти лица слились в глазах измученного Стайса в одно сплошное месиво, колыхались раззявленные в хохоте грязные пасти, из которых тащило помойкой. Его хватали жадные, скрюченные в пароксизме страсти пальцы женщин. Он стиснул зубы и тащил Мосика через толпу.
        - Сейчас повешу! - весело пообещал палач. - Последний раз предлагаю! Кто берет добро?!
        И поволок девицу к стойке. Она вдруг выплюнула кляп и издала жалобный вопль.
        Мосик передернулся и повернулся так резко, что Стайс чуть не упал.
        - Не надо! - крикнул он так громко, что перекрыл рев толпы.
        - А, ну! Вот и кавалер нашелся! - обрадовался ведущий шоу. - Иди сюда, кретин! Сейчас ты нам попляшешь!
        Мосик, которого Стайс с таким трудом оттащил от эшафота, ринулся туда, как бык, раскидывая народ и топча ногами упавших зрителей.
        - Нет, ну вы смотрите только, как торопится в объятия к красотке! Милый, это будет не сейчас! Сначала попляши перед народом. Какой закажем танец молодцу?
        - Трепыхалку! - крикнули в толпе.
        - Нет, бузотерку!
        Мосик уже залез на помост и стоял, тяжело дыша и глядя на заигравшегося палача своими маленькими злыми глазками.

«Что-то сейчас будет!» - с внезапно настигшим его истерическим весельем подумал Стайс.
        Палач так вошел в свою роль, что приблизился, пританцовывая, к Мосику и обхватил его за большую талию.
        - Давай, красавчик, покажи нам трепыхалку!
        - Бузотерку. - с ненавистью проговорил отрезвевший Мосик и врезал конферансье по румяным губкам. И поддал ногой, когда тот рухнул навзничь.
        Стайс думал, что его тут же и поднимут на пиках, но вышло все иначе. Видимо, избиение конферансье являлось частью программы. Веселье в толпе походило на всеобщее безумие. Стража предпочла не вмешиваться в ход представления, и конферансье пришлось самому расхлебывать последствия своего остроумия.
        - Вот так парень! - вскричал он, поднявшись с пола и выплевывая зубы. - А денежки есть у нашего красавца? Что-то, помню я, он опустошил свой кошелек, когда усердно делал ставки! Мосик схватился за свой пояс. Кошелек был пуст.
        - Ай, негодник! Он обманул нас! - с ликованием воскликнул конферасье. - На мыло гада!
        Стражники уже хотели спихнуть Мосика с помоста пиками, прямо в жадные лапы толпы, но Стайс достал из-за пазухи кошелек с деньгами.
        - Мосик! - крикнул он и бросил плотный мешочек через головы стоящих прямо в ловкие лапы товарища. Сочно брякнули полновесные галеманы.
        - Продано! - взревел конферансье, пуская носом кровавую соплю. Мосик хотел уж скрыться со своей ненаглядной добычей, но не тут-то было!
        - Эй, красавец, ты намереваешься жить со своей милашкой во грехе?! - массовик-затейник был так изумлен!
        - А как же бракосочетание?! Нет, милый, все следует проделать честь по чести!
        Стражники пришли в движение и потеснили Мосика с девицей обратно на помост. Он пятился, как медведь, одолеваемый собаками.
        - Просим на публику священника! А ну, просите, обормоты! - крикнул конферансье в толпу.
        - Священник, выходи!!! - неистово орали в толпе.
        - Плохо просите, засранцы! Просите громче! И заорал так оглушительно, что едва не растерял кишки:
        - Священник, где ты там?! Ребятки заждались! У нас тут свадьба на мази!
        Откуда-то, как черт из коробочки, выскочил шутовски разряженный священник. Он посылал всем воздушные поцелуи и подпрыгивал, изображая игру на струнном инструменте. Вся его румяная физиономия выражала такое счастье!
        - Священник!!! - завизжал, как резаный, конферансье.
        - Священник!!! - завопила в неистовстве толпа.
        - Я к вам пришел сегодня, чуваки, - начал в однообразном ритме под звуки ударных инструментов объяснять священник, - чтобы бракосочетать одну шалаву с одним нехилым чуваком!
        Он со значением покивал головой, приглашая всех к веселью. Когда толпа бешено зааплодировала, топая ногами, он продолжил:
        - Потому что узы брака, проходимцы, я считаю, удержат всяких лабухов, навроде вас всех, от всякого греха, а тем более от блуда!
        Конферансье в продолжении всей этой речи безостановочно тряс чреслами, приглашая всю аудиторию к осознанию всей важности события. Услышав про блуд, он воскликнул, обратясь к народу:
        - Блудите, обормоты?!
        - Блудим!!! - радостно ответили ему.
        - Все слушайте сюда! Сюда! Сюда! - приговаривал священник, приплясывая. - А, если кто не просекает ответственность момента, тому мы вдарим в глаз! В глаз! Все чуваки скажите: Е! Е!
        Музыка ритмично пробивала один и тот же бесконечный такт. Все на площади дружно трясли щеками, задрав вверх руки с выставленным указательным пальцем. Площадь ощетинилась, как еж.
        - Двигайте сюда, уроды! - крикнул Мосику и его невесте священник. - Сейчас я вас благословлю на узы брака! Загремел воровской марш, и выбежали разряженные ангелочками лилипуты.
        Вся площадь колыхалась, все приплясывали. Неподвижными оставались только шесть повешенных.
        Под общий хохот священник прочитал над Мосиком и девушкой какие-то веселые стишки.
        - А теперь целуйтесь, молодые! Мосик начал упираться, он был весь красный и вспотевший.
        - Целуйся, падаль! - с угрозой проговорил ему на ухо конферансье. - Не порть нам праздник. А то закачаетесь на виселице.
        - А теперь торт молодым! - заревел он, когда молодые с отвращением поцеловались.
        Внесли на блюде тортик, сляпанный из какой-то дряни и щедро украшенный гнилой яблочной кожурой.
        Мосик в ярости схватил тортик и метко запустил палачу в физиономию, а тот тут же выхватил откуда-то другой и ловко вмазал ему в ответ - всё оказалось хорошо продуманной подставой! Ликующая толпа принялась махаться тортиками: эту дрянь уже держали наготове, и за нее в толпе отдавали неплохие деньги.
        Конферансье кидал в толпу гнилыми яблоками. Оттуда летели снаряды и покруче. Досталось всем - стражникам, глашатаям, лилипутам, конферансье, священнику. И, конечно, трупам. Стайс тоже примостился кидаться и старательно метил в палача.
        - Эй, парень, ты кидаешь в меня одного! - с неудовольствием закричал палач.
        - Тебе за это платят! - мстительно ответил Стайс. - Отрабатывай получку!
        Под эту суету Мосик быстренько скатился с помоста, волоча с собой почти бесчувственную красотку. Стайс распихивал зрителей, вопящих в возбуждении, как свиньи на бойне.
        Мосик, щедро награждаемый щипками и пинками, продирался сквозь толпу, таща за собой на буксире одуревшую девицу. Её драли за волосы расшалившиеся мужички, она яростно лягалась и кусалась, изрыгая такую брань, что все уписывались от восторга.
        - А теперь у нас концерт! - воскликнул палач, который даже не подумал утереться. - Танцы, музыка, закуска, выпивка и бабы!
        Дальнейшая программа, развиваемая прямо под шестью качающимися трупами, отвлекла внимание толпы от Мосика, его девицы и Стайса.
        Благодаря проклятому конферансье и его представлению, они сумели выбраться с площади. Гвендалин уцелела среди толпы и сумела сохранить их скакунов.
        Стайс поспешно вспрыгнул на лошадь позади нее, предоставив своего жеребца рослой девице. И они вчетвером молча ринулись долой из города, название которого Стайс даже не запомнил.

* * *
        Они отмылись в ручье от чужого пота, соплей и вони. На эту операцию ушло почти все мыло, что купили накануне. Вместе с грязью Стайс смыл с себя и напряжение тех нескольких часов, что провел на площади.
        Мосик был непривычно молчалив. Только когда они все вчетвером уселись вокруг костра и залили пустоту в желудках дешевым вином, которое Мосик не забыл изъять у одного торговца, спешившего на праздник с подводой всякой снеди, только тогда они заговорили. Сначала ни о чем, о всякой чепухе
        - Нам нужна еще одна лошадь. - деловито проговорила Гвендалин.
        - Нам ничего не нужно! - с ожесточением ответил Мосик. - Она с нами не поедет! Достаточно того, что избежала виселицы!
        Молчащая девица, которая, когда ее отмыли, оказалась вовсе не красавицей, с немалым пафосом воскликнула:
        - Я была воровкой, а не фальшивомонетчицей! Они все наврали!
        - Какая разница, конец все равно один. - мрачно ответил ей Мосик.
        Стайс вдруг ощутил тяжкую тоску: фермеры, ни в чем не повинные, погибли, а эта воровка выжила!
        Воровка неспокойно поблескивала глазами, ее исцарапанное некрасивое лицо выражало настороженность. Вся ее поза выдавала готовность немедленно удрать.
        - Ну, чего ждешь? - грубо обратился к ней Мосик. - Катись отсюда!
        - Я, между прочим, твоя законная жена! - дерзко заявила ему нахальная девица.
        - Что?! - Мосик вскипел. - Тебя мне только недоставало, шпана навозная!
        Он ринулся к девчонке, всем своим видом показывая, что намерен свернуть ей шею.
        - А зачем ты меня спасал?! - со слезами крикнула она, убегая прочь.
        - В самом деле, зачем? - удивился Мосик.
        Не успели они тронуться, как на поляну снова выскочила девица с таким видом, словно за ней гналась волчья стая. Вперив в Стайса свои безумные гляделки, она громко прошептала:
        - Там ищут кого-то! На дороге солдаты! И принялась вскарабкиваться на лошадь Мосика.
        - Одурела, паршивка! - он принялся скидывать ее.
        - Сюда! Ко мне! - кратко приказала ей Гвендалин и хлопнула коня по крупу
        Девица моментально запрыгнула к ней за спину. И все трое коней припустили галопом. Они молча удирали от погони, пробиваясь сквозь заросли.
        - Что я им сделала?! - скулила девица за спиной Гвен.
        - Молчи, дуреха. - ответила та ей. - Не тебя ищут. Спустя некоторое время она поинтересовалась:
        - Как тебя зовут?
        - Чумичкой кличут.
        - Имя у тебя есть?
        - Не знаю. Может, есть. - таков был ответ красотки.
        Прошло немало времени, когда они решили остановиться. Лошадь Гвендалин устала под двойной ношей и стала отставать.
        - Зачем ты ее взяла? - спросил Мосик, имея в виду девицу.
        - Сам догадайся, стоило ли оставлять ее? - ответил за Гвен Стайс. Про себя он удивился странной враждебности Мосика к этой несчастной. Они решили дать лошадям отдых, а заодно обсудить дальнейшие планы.
        Место, где остановились путники, оказалось развалинами старого загородного дома. Сначала их обследовали и убедились, что свежих следов вокруг не наблюдается. Рядом протекала веселенькая речка. Наверно, когда дом был цел и заселен, тут все выглядело довольно уютно. Развалины стояли на хорошем, теплом месте.
        Мосик принялся выкидывать из мешка провонявшие одежды, в которых он побывал на эшафоте. Стайсу тоже пришлось скинуть камзол и остаться в рубашке. Он рассмотрел свою одежду и вздохнул.
        - Можно, я постираю? - робко спросила девица. Ей тоже не мешало переодеться, и Гвендалин нашла в своем мешке одежду на ее высокий рост.
        - Почему ты с ней возишься? - недовольно спросил Мосик.
        - А почему ты с ней так груб? - спросила в ответ Гвен. - Тебе-то она ничего не сделала плохого. Злишься, что денежки потратил?
        Стайс догадывался, в чем тут дело. Мосику противно оттого, что он так легко попался на ту массированную психологическую обработку, которую они сегодня наблюдали на площади. Но не это было странно, а то, что он понимал это. Ценности, поставленные с ног на голову. Обсмеяны все добрые человеческие чувства. Невыразимо жестоко опошлено все святое в душе. Извращен вкус. Как сказал там Мосик? Порченый народ. И сами понимают, что порченые. И с хохотом погружаются в навязанную им мерзость. Фермер один был трезвым в этой толпе. Его спокойно брошенное в беснующуюся толпу слово проникло только в Мосика. И вот тот под влиянием момента решился спасти одну жертву. И его полуосознанный порыв тут же обгажен, закидан нечистотами, обсмеян. Кто мог бы вынести такое унижение! Гвен к нему несправедлива. Не она корчилась там, на подмостках. Поэтому он сказал:
        - Не приставай к нему.
        - Нет, ну все же, почему? - не согласилась Гвен.
        - Я сказал, не приставай! - возвысил голос Стайс. И она удивленно умолкла.
        ГЛАВА 12
        - Еще чего! Покупать лошадь! - уперся Мосик. - Подумаешь, краля! Пешком побегает! Да на что она нам вообще сдалась!
        Он все не желал признать воровку полноправным членом их группы. При каждом удобном случае он посылал ее подальше. Его неприязнь к ней была столь очевидной, что девица искала защиты то у Стайса, то у Гвендалин. Видимо, бедняжка понимала, что с этой, хоть и необычной компанией, ей будет гораздо сохраннее, нежели одной. Она старалась услужить, чем можно, хваталась за любое дело. Носила воду, собирала хворост, стирала их немногие одежды.
        - Как же, все-таки, тебя зовут? - допытывалась Гвен.
        - Не знаю я! Кто как хотел, тот так и звал!
        - Не звать же нам тебя Чумичкой. - отозвался Стайс.
        - А что такого? - удивилась она. - Зовите.
        - Я нарекаю тебя Мона! - торжественно изрек Мосик. Девица вся так и расцвела.
        - Меня назвали денежкой! - радостно поведала она Гвендалин.
        - Нет, - улыбнулся ей супружник. - Воровским солнышком, веснушчатая ты наша! Но ей уже понравилось имя, это было как свадебный подарок.
        - Все-таки я настаиваю на приобретении лошади. - шепотом поведала Стайсу Гвен.
        - Валяй, у тебя вся кубышка экспедиции. - так же таинственно ответил ей Стайс. - Но я купил бы ей осла. Чтобы ноги волочились.
        Когда дело оказалось сделаным, грозному мужу ничего более не оставалось, как только смириться с фактом. Так воровка Мона стала четвертым членом их компании.
        Ближе к границе, за которой начиналась страна с названием Либертасса, в которой был искомый город Манимаха, Мосик начал проявлять признаки беспокойства. Он оглядывался, вслушивался. Иногда требовал, чтобы все укрылись в лесу. На далеком горизонте завиднелись заснеженные горы, словно парящие над зеленым и редко заселенными равнинами.
        - Либертасса это вам не Расчудилла, тут все будет посуровее. - озабоченно бормотал он. - Это вам не заштатный феодальный огород. Совсем другая экономическая формация, индустриально развитая держава! Республиканство с пивным уклоном! Демократические выборы. Свобода выбрать пиво.
        И Мона подтвердила, что в стране, в которую они направились, полиция совсем не то, что они видели до этого.
        - Шпионов там - завались! На всех дорогах заставы. И ездят они не на лошадях, а на таких машинках. И вооружены совсем не пиками, а кое-чем похуже. И куда вас нелегкая понесла!
        После недолгого совещания они решили пробираться до места исключительно лесами, благо, что тут их порядочно. Что они и проделали вполне успешно. Однако, на подступах к Манимахе пришлось выйти из укрытия.
        - Ой, плохо! - сокрушался Мосик. - У нас нет отметок в паспортах о прохождении заставы.
        - А паспорта у нас есть? - с интересом спросила Мона.
        - Ты не поверишь, дорогая, но паспортов у нас как раз и нет! Разве что, тебе, милашка, дали справку о повешении. Если это так, то ты одна у нас с каким-то документом.
        И Мосик решил пойти к приятелю один, а всю экспедицию оставить в укромном месте.
        Вечером он вернулся и привел с собою человека.
        Щуплый, немолодой мастер по изготовлению фальшивок недоверчиво разглядывал пеструю компанию, с которой путешествовал его дружок. Ему явно не понравился Стайс. На Гвендалин он посмотрел с сомнением, а Мона вызвала у него прямо-таки раздражение. Но он не стал обсуждать вкусы клиента, поскольку платить ему собирались наличными. И под его умелым руководством все четверо нашли вполне приличный приют и довольно неплохую кормежку в загородном доме. Только шататься им разрешали не дальше ограды и непременно по ночам.
        - Вот ксивы выправлю вам, и тогда тащитесь куда угодно. - желчно высказался мастер, имени которого они так и не узнали.
        Но он сделал для них немного больше. С его помощью Мосик приобрел также экипаж, в котором они и в самом деле могли скрыться. Тем более на облучке его высокий рост не вызвал бы ни у кого ни удивления, ни подозрения. Рослые форейторы тут были в моде.
        Сидя в новенькой карете, запряженной четверкой лошадей, одетые соответственно своей легенде, вся компания теперь уже свободно могла перемещаться по стране и пользоваться всеми благами, которые были тут доступны за деньги.
        В первый же день, подъезжая к городу, Стайс удивился, увидев на обочине дороги большой красочный щит, на котором крупными буквами, видимыми издалека, было написано: ВО ИМЯ ЧЕЛОВЕЧНОСТИ. Вблизи он обнаружил на щите изображение множества пузатых бочек, с названием «Ваше право».
        Это оказалась реклама пива. Оказалось, что Либертасса экономически гораздо развитее тех стран, которые он уже видел ранее. Таких щитов далее виднелось множество. Рекламировали не только пиво марки «Ваше право». Было также и «Корона солнца», «Выбор короля», «Не мелочись!», «Полицейское» и «Детское». Рекламные приемы были крайне агрессивны. Существовали политические партии, занятые продвижением того или иного сорта пива. Стайсу все было в новинку, но ему объяснили, что пиво тут стратегический продукт, на него работает вся экономика. Он узнал, что такое пивной пиар, пивное лобби. В Либертассе не пить пива значило открытый мятеж, неповиновение властям, государственную измену.
        - Святое дело! - толковал ему Мосик. - Двигатель прогресса!
        Он откровенно гордился тем, что может выпить пива больше всех. Но пьяная Мона принесла им много неудобств. Кончилось все тем, что Стайс и Гвендалин остановились за городом и разложили на траве двух пиволюбивых супругов, чтобы прохрапелись от верноподданических усилий. Сами они предпочитали весьма умеренно спасать экономику Либертассы.
        - А ты что думал?! - обиделся потом Мосик, - Такова цена экономического роста. Это у вас там, в Космосе, все есть. А тут нам, либертианам, приходится впрягаться в общественный процесс развития. Если в Кураннике был один сорт пива, так он и был дрянным. А, если вы хотите пить пиво с удовольствием, значит, требуется конкуренция. А там, где конкуренция, там производитель будет напрягать вас, чтобы прибыль сыпалась ему, а не конкуренту. И, если ты уж втравил деньжата в производство, значит, надо получить отдачу. Твой конкурент пусть скажет, что у него пиво высококачественное, что у него все лучшее. Но и без него все производители гонят ту же лажу. В итоге у всех раскупаемость продукта примерно одинакова. А, между прочим, население-то не резиновое! Значит, требуется идейка супер-класс, чтобы твой потребитель отворотил ноздрю от пива «Пуперцайт» и обратился жадной глоткой к пиву «Непроливайс». Тут надо быть психологом! Ты думаешь, у наших пивоглотов, кроме жажды в брюхе, нет других потребностей?! Ошибся, Волк! Помимо плотской жажды есть жажда и духовная. А это посильнее будет, чем утренний наждак во рту
и утюг в мозгах! У социально ориентированной твари есть социально ориентированные духовные потребности. Ей мало примитивно лопать пиво «Не засохни!», ей требуется ощущение причастности к великому и созидательному труду строительства национальных ценностей! Ей приятно осознавать, что утренний опохмележ есть не что иное, как акт патриотизма. Что, придя домой пивным бочонком, мужик не просто пропил получку, а вложил кирпичик в величие родной державной власти, сожравши пол-ящика «Даешь Отечество!». Какой производитель сумеет кратко, емко, доходчиво, лучше одним словом соединить хмель с патриотизмом, или даже, еще лучше, с общечеловеческими ценностями, вроде гуманизма, тот и будет строить экономику державы. Ему почет, ему все лавры, ему рукоплескания народа, ему скупые слезы стариков и светлые младенческие слезы! И, если ты думаешь, что пути развития цивилизации лежат в стороне от человеческих страстей, порой весьма постыдных, то я так скажу тебе: ты ничего не знаешь, Свободный Волк! И чему вас только учат в вашей этой Высшей Школе астронавигации!
        С этими словами он помчался далеко в кусты, чтобы освободить свой мочевой пузырь от тех страданий, что он испытывал в продолжение всей речи, прыгая по поляне перед полными восторга слушателями.
        - Вот речь не мальчика, но мужа! - с гордостью произнесла Мона.

* * *
        С неделю они пересекали без всяких проблем страну, впрочем, небольшую. На полицейских постах у них проверяли паспорта, но при виде вусмерть пьяной Моны путешественников пропускали с веселыми напутствиями. Стайс уже полагал, что они оторвались от преследователей, кто бы они ни были. Как и говорил Мосик, следующей страной должна быть Стануокка, из которой гораздо легче проникнуть в Терту. В Стануокке весьма либеральные законы. Эта страна просто проходной двор, она живет и кормится тем, что выдает за деньги визы всем желающим. И, надо же, именно там путешественников поджидала неприятность!
        План был таков. В Терте было немало мест, в которые публика ехала за развлечениями. Один такой город был выбран в качестве цели путешествия. Никто не удивился бы, узнав, что граждане Либертассы едут в Катран через Стануокку. Так дешевле, да и ближе. Легенда казалась безупречной. Но, едва четверо путешественников проникли в первый город Стануокки, Эвфемиду, как первый же патруль замел их.
        Не понимая, в чем дело, Мосик начал возникать, но тут же получил дубинкой по ребрам. Его и Стайса заключили в наручники, а женщин затолкали в полицейскую карету.
        По приезде в полицейский участок их разделили. Стайса с Мосиком швырнули в камеру, а Гвендалин и Мону увели.
        - Все, Волк! Мы прокисли, то есть попались! - испугался Мосик. - Неужели, дядя догадался?! Здесь, в Стануокке шпионов больше, чем жителей вместе с приезжими. И от Дианора, и от Сеяллас, королевы аффов. Отпирайся изо всех сил, что бы тебе ни шили! Мол, ничего не знаю, никого не видел, ничего не слышал. Мол, родился в Либертассе, ни про каких Барсов ничего не слышал, зверей, побольше крысы, сроду не видал!
        - Думаешь, ищут Ярса Стамайера?
        - Молчи! И даже имени его не произноси! Даже и не думай!
        Открылась дверь и к ним втолкнули Гвендалин. Стайс кинулся к ней, ища следы побоев или еще чего похуже. Гвен выглядела испуганной, но не побитой. На ее одежде не хватало правого рукава.
        - Нет, меня не били, - успокоила она их обоих. - Все очень странно. Меня спросили, как меня зовут, откуда я. А потом сорвали рукав. Осмотрели руку и тут же велели отправить в камеру.
        - А что с моей… Ну, с этой, как ее? С моей воровкой. С Моной?
        - Вот это, Мосик, плохо. Мону тоже осмотрели. Видимо, искали что-то на руке, какой-то след. Ее увели.
        - Пропала девка! - Мосик огорчился.
        Вечером им принесли баланду и ничего не ответили на нетерпеливые расспросы. Мона так и не вернулась.
        - Ну, вот что. - Стайс решительно рубанул рукой воздух. - Я, понятно, сидеть тут не буду. Надо продумать способ заставить их открыть дверь. Мне надо только дотянуться хоть до одного.
        Три дня в холодной камере показались ему месяцем. Никто их не допрашивал, против всех ожиданий. Два раза в день давали черствый хлеб, воду и горячую похлебку.
        И вот они с Мосиком строили планы, один другого замечательнее, как отсюда выйти. Ни тот и ни другой не сомневались даже ни минуты, что они тут не задержатся надолго.
        Поэтому, едва загремел засов, как Стайс немедля приготовился встретить тюремщиков парой хорошеньких приемов, которым обучался у специалистов такого класса, о каких на этой захолустной Ихоббере даже никто и не задумывался. Если бы он был один, а не с друзьями, его бы ни за что не взяли те господа, которые воображали, что они со своими дубинками неотразимы.
        - Выходите с вещами. - раздался равнодушный голос из тьмы коридора.
        - Какие вещи! - возмутился Мосик. - У нас пустые руки! Нас обобрали и ограбили! Ваши, между прочим, специалисты!
        - Ну, ладно, - так же невозмутимо отозвался голос, - можешь взять парашу. Они предпочли выйти с пустыми руками.
        - Руки за спину, двигаемся молча. - безучастно приказал им конвоир.
        - Как же молча, когда ты говоришь?! - отозвался неугомонный Мосик и приготовился получить по ребрам.
        - Болтаешь много, - меланхолично отозвался тюремщик. - Болтун - находка для врага.
        Они не стали больше болтать, чтобы их флегматичный конвоир не утомился разговором.
        Их привели в помещение для допросов, судя по скромности обстановки. Был стол и стул. Очевидно, для заключенных удобств не полагалось. Поэтому все трое встали у стены.
        Стайс наблюдал за Гвендалин. Она была встревожена, но держалась хорошо. Даже пыталась выглядеть отважно. Три дня в заключении ее не привели в подавленное состояние, она только побледнела.
        Двери распахнулись и вошли со странной важностью какие-то разряженные господа: одетые в ливреи, шесть человек. Они встали по обе стороны двери. Изумленные Стайс, Мосик и Гвен смотрели во все глаза, что там еще будет. И тут раздался вопль:
        - Ребята! Это я! И вскакивает Мона.
        Чего они только не думали увидеть, но только не это! Воровка была разряжена, причесана и украшена, как знатная особа. В шикарном платье, немного нелепо сидящем на ее высокой, как у мужчины, худощавой фигуре. Всегда лохматые волосы, остриженные по шею, теперь были забраны наверх и изящно уложены в изысканную прическу, которая шла ее простой физиономии, как кухарке диадема. Исцарапанные руки с обгрызенными ногтями, одеты в тонкие кружевные перчатки с крупными кольцами поверх. В ушах Стайс разглядел настоящие бриллианты.
        - Мосик! - воскликнула красотка и кинулась к нему на шею.
        Потом обернулась к своему высокомерному сопровождению и с нажимом проговорила, важно подбоченясь:
        - А ну-ка! Изобразите почтительность перед вашим господином!
        Все шестеро так низко поклонились, что не только у Мосика, но и у Стайса выкатились от изумления глаза.
        - То-то же! - назидательно внушила им Мона. - Как папа сыграет в ящик, так Мосик будет королем!
        - Кем?!!! Мосик чуть не упал.
        - Да, миленький, - жеманясь, проворковала Чумичка, - я забыла тебе сказать. Я же ведь принцесса.
        На Мосика было жалко смотреть. Слуги фыркнули. Принцесса обернулась и так грозно на них взглянула, что они тут же застыли с подобающим почтением.
        - Давайте быстро во дворец. - распорядилась она. - Ванна, завтрак, регалии и на прием к папаше. Там все объяснят.
        Она подхватила оборванного Мосика под ручку, улыбнулась Стайсу и Гвендалин и важно направилась на выход. Мосик тащился с таким видом, словно ожидал, что стены рухнут, он проснется и увидит, что голый стоит перед толпой.
        Стайс тоже ощущал такое изумление, что не мог себе представить. Выходит, что оракул не соврал! Если только это не какая-то инсценировка с неясной целью.
        - Бриллианты настоящие! - шепнула ему на ухо Гвендалин. - Уж я-то в этом разбираюсь. Стайс, что это? Я словно сплю!
        Но он и сам был настолько ошарашен, что не мог придумать ни одного приличного объяснения. Чумичка - принцесса! Пьяный сон.
        Мосика доволокли до роскошной кареты. Он шел, как больной, все время спотыкался и оглядывался, словно умолял присутствующих дать ему по физиономии, чтобы убедиться, что он спит, а не сошел с ума.
        В сопровождении шли блистательные кавалеристы в таких расшитых золотом мундирах, что у Стайса зарябило в глазах от обилия блеска. Яркие солнечные лучи открывали перед глазами их собственные отрепья. Мона, щебеча, вскочила в карету, они все трое - за ней.
        - Вот, ребята, - блестя глазами, проговорила она, привалившись спиной к роскошной розовой обивке внутри кареты, - значит, я принцесса. Меня украли в детстве. Папа искал меня по всей стране. У меня есть пятно такое на руке. Родимое. Шпионы папы всех девушек осматривали. Тебя, Гвен, тоже оставили без рукава? Ну, ладно, папа вас всех наградит по-королевски. Мосик, что ты все молчишь?
        Но Мосик заглох впервые в жизни, не в силах вымолвить ни слова. Стайс не мог понять, рад тот своей неожиданной удаче, или вне себя от ужаса.

* * *
        Стайс не мог поверить: папа был королем - всё правда! Их встретили еще на подъездах ко дворцу. Блестящие придворные окружили карету и салютовали Моне. Она весело смеялась и кокетничала. То и дело оборачивалась к Мосику, сидящему, как пень, к Стайсу, немного отличавшемуся от него.
        - Ну, Мосик! - хлопала она его веером по руке, - Ну, что ты такой надутый? Ну, улыбнись ребятам, смотри, как все нам рады!
        И посылала поцелуи кавалерам, подлетающим на лошадях к прекрасной ручке, которая совсем недавно стирала Мосику портянки.
        Они вышли из кареты и в окружении галдящей от возбуждения толпы направились вверх по лестнице. Стайс слышал насмешливое шушуканье за своей спиной. Все, очевидно, потешались, глядя на их обтрепанные фигуры.
        Им и в самом деле отвели покои, предназначенные разве что титулованным особам, где их ждал завтрак, ванна и новая одежда.
        - Стайс! - жалко пискнул Мосик, когда его поволокли под руки. За ним закрылись раззолоченные двери.
        Будучи приглашен к аудиенции у короля Стануокки, Дорнвана Четвертого, он увидел Гвендалин, разодетую, как полагается девушке ее достатка. Она и в самом деле оказалась в своей обстановке - такой она бы и была, если бы родители ее не погибли. Гвен преобразилась. Лицо ее стало не просто красивым, а ослепительно прекрасным. Стайс невольно залюбовался ею.
        - Кажется, ты теперь неплохо устроишься. - сказал он, подходя к ней. - Если Мона не вполне свинушка, то должна оценить ту заботу, что видела от тебя. Гвен испытующе посмотрела на него.
        - Значит ли все сказанное тобой, что ты намереваешься уйти один?
        - Значит. Я поздравлю молодых и отправлюсь в Терту.
        - Ну-ну. Вот они идут, сейчас поздравишь.
        В раскрывшиеся двери вошли Мона и Мосик. Он выглядел, как поросенок на праздничном столе. Отмытый, завитой, надушенный, разряженный в парчу и шелк, Мосик чувствовал себя неважно. Он то и дело косил глазами в сторону и явно обрадовался Стайсу.
        - Это все дурацкий сон. - шепнул он другу. - Или пьяный кошмар. Стайс, спаси меня, давай вернемся в Куранник.
        Тому стало жалко Мосика. В самом деле, не вору быть женатым на принцессе. Стайс все надеялся, что сейчас вдруг обнаружится, что это просто шутка. Их разыграли. Пьяная Барракуда набрехала им сказку, они упились пива «Королевская борзая», предназначенного для собак, и с ними приключился нелепый сон. Завтра протрезвеют. Все будет хорошо. «Уровень алкоголя нулевой» - возразила ему программа адаптации. Тебя тут только не хватало!
        И тут вошел король. По-простому, без церемоний.
        - Бэлларис, дочка, - ласково обратился он к Моне, - представь мне своих друзей.
        - Папа, - немедленно отозвалась наглая Чумичка, - вот это Стайс Чевинк, космический торговец, Свободный Волк.
        И прикусила язык, глядя на Стайса в ужасе. Все четверо не знали, что сказать, и смотрели на короля Дорнвана.
        - А остальные? - спросил он, как ни в чем ни бывало.
        - Ну, это Гвендалин. А это Мосик, мой муж, - ответила она несчастным голосом.
        - Это ошибка. - проронил, наконец, Стайс, придя в себя. - Везде шумиха, все кидаются друг на друга, ищут торговца. Меня уже три раза принимали за Барса. Мосик тоже попадал под подозрение.
        - Да. - прорезался голос у того. - Я знаю Стайса давно. Он никакой не Барс. Такой же ворюга, как и я.
        - Папа, я тоже воровка! - поспешила поддержать авторитет товарищей Мона, то есть Бэлларис. Это имя так не шло к ее продувной, веснушчатой физиономии.
        - А вы, Гвендалин? - почему-то король обратился к ней более почтительно.
        - Ваше Величество, я еще стажируюсь, - скромно отозвалась Гвен. - Моя специальность будет обирание почтенных пожилых вельмож, польстившихся на прелести молоденьких девиц.
        - Прекрасно. - старый король был явно удовлетворен всем услышанным. - Теперь, если не возражаете, присядем и в домашней обстановке послушаем мою историю.
        - Все, что вы сейчас услышите, обнародовано лишь недавно, ранее я не предавал огласке свои семейные дела. Бэлларис в самом деле моя дочь, но внебрачная. Ее рождение оказалось для королевы Лиадонны, моей покойной ныне супруги, весьма досадным фактом. И она приказала тайно отнять девочку у матери. Я видел ребенка лишь однажды и тогда заметил необычное пятно на ее плече. Ее мать, фрейлина королевы, была вынуждена покинуть двор. Вскоре она скончалась, не в силах перенести ни позора изгнания, ни пропажи дочери, ни нашей с ней разлуки. Несколько лет я не придавал значения пропаже дочери, пока мой единственный сын не погиб на охоте. И я остался без наследника. Сейчас я болен, и моя болезнь оставляет мне очень мало времени. Моя Бэлларис вернулась ко мне, она меня простила. Он ласково посмотрел на нее, и Мона ответила ему полным слез взглядом.
        - Теперь вы понимаете, насколько неважно, кем она была, и кем вы все были. Важно другое: она вернулась. И не одна, а с мужем. В другое время дворцовый этикет осудил бы подобные обстоятельства, но сейчас иные времена. На трон Стануокки есть претендент, которого нам навязывает Дианор под предлогом отсутствия у меня прямого наследника. Я благодарен вам, друзья, за то, что вы спасли от страшной смерти мою Бэлларис. Вы спасли не только мою девочку, но и саму страну. Я более не буду вас тяготить своими заботами. Еще будет возможность все обсудить. Вам, я полагаю, требуется время, чтобы все осмыслить. На вас, Мосик, упали королевские заботы. Но вы, я верю, сумеете с достоинством и мудростью принять на себя со временем миссию правителя Стануокки.
        Король поднялся. Все тоже встали. Мона была ростом чуть ниже своего отца. Ее совсем не королевское лицо вдруг стало таким серьезным, что даже приобрело некое величие. Стайс смотрел и не мог поверить: эта чумазая девчонка, воровка и пьянчужка, оказалась принцессой! И Мосику в самом деле выпала необычная судьба. Но все же Стайса не оставляло ощущение, что все это нереально.
        Они вышли с Мосиком в сад. Им издали поклонились придворные. Мосик неловко раскланялся в ответ и повернулся к Стайсу.
        - Я здесь не останусь. - мрачно поведал он. - Пусть найдут своей принцессе другого мужа. Здесь полно всяких щеголей.
        - Мосик, ты отказываешься от королевства? - удивился Стайс.
        - А что такого? Какой из меня король? Я пойду с тобой, Волк, в Терту. Я вор и мошенник, а не король.
        Он произнес это так, словно быть вором и мошенником было куда почетнее в его глазах, нежели королем.
        - Ты понимаешь, что это сказочное будущее?
        - Вот именно. Мне кажется, что это все слишком по-игрушечному. Пусть Мона остается, она тут у себя дома. Я женился на висельнице, а не на принцессе. Пусть нам вернут коней и деньги Гвен, и мы уходим.

* * *
        На рассвете Стайс и Гвендалин направились к карете, чтобы уехать, пока никто не спохватился. Их провожал один король. Обстановка была неофициальной.
        - Что я могу сделать для вас? - сердечно обратился король к Стайсу. Тот помедлил.
        - Я предпочел бы, чтобы обо мне забыли. - проронил он. Король Дорнван кивнул.
        - Я понимаю, вы намекаете на простодушную болтливость моей девочки. Что поделать! Воспитание отнюдь не светское! Но я постараюсь внушить ей осторожность.
        И обернулся, поскольку в конюший двор прорвался Мосик. За ним бежала Мона.
        - Я ухожу. - жестко сказал он растерявшемуся королю Дорнвану. - Прошу меня простить, ваше величество, я не гожусь в королевские зятья. Кроме того, я многоженец. Вы замучаетесь платить моим детишкам алименты. И он полез в карету.
        - Папа! - в слезах воскликнула Бэлларис. - Он не хочет оставаться во дворце!
        - Вы были мужем моей дочери! - сверкнув глазами, выпалил король и вытащил клинок. - Вы оскорбляете меня!
        - Нет, не был! - так же сверкнул глазами Мосик из кареты. - Наша свадьба была фарсом! Я спас девчонку от Свекрови, нас обвенчал шут в гороховом колпаке, недостойном священника! Мы целовались под угрозой повешения, в луже мочи, под трупами казненных! Вы получили дочь, король Дорнван Четвертый! Но у вас не будет такого короля, как Мосик Первый, Апокалипсист! Я ухожу с друзьями, и вам не остановить меня!
        - Тогда я тоже ухожу! - горячо выпалила Мона. - Пусть наш священник был в дурацком колпаке! Пусть наша свадьба была посмешищем для пьяных идиотов! Но это была свадьба! И я, Мосик Апокалипсист, твоя жена! И ты не выкинешь меня, как тряпку.
        Она толкнула его вглубь кареты своим крепким, отнюдь не королевским кулаком, и нахально влезла.
        - Бэлларис, ты сошла с ума! - воскликнула Гвендалин. - Подумай, что ты бросаешь! И чего ради! Мосик, ты-то хоть не сходи с ума! Ваше величество, остановите их!
        Но король стоял и смотрел на Мосика и свою дочь с каким-то непонятным выражением лица. Он опустил клинок. Слова Гвен словно пробудили его. Он обратил к ней странно блестевшие глаза.
        - Мосик, - медленно проговорил он наконец, - поверьте мне, как очень старому, но смею верить, неглупому человеку. Как королю. В этом мире много, очень много тайн. Однажды вы вернетесь и будете самым легендарным королем среди тех многих, кто родился в королеской спальне. Он отступил, захлопнув дверцу экипажа.
        Королевская супружеская пара сидела внутри кареты и смотрела друг на друга, как два боевых кота перед схваткой.
        ГЛАВА 13
        Терта и в самом деле была совсем другой страной. Это был просто другой мир. Стайс понял, что меры, принимаемые королями Терты и Аффары к искусственному сдерживанию развития буферных государств, должны быть и в самом деле, очень изощренными, поскольку общее развитие дреммов за эти пять тысяч лет ушло довольно далеко. Терта была технологичным миром. На ее дорогах, хорошо проложенных, бегали самые разнообразные экипажи. Но, чем дальше к центру, тем реже попадались кареты, как у них. Наконец, Стайс остановил движение и поставил вопрос ребром. Где-то надо было приобретать машину и подходящую одежду. Те средневековые наряды, что были на них, пусть даже и роскошные, казались тут архаичными. Жители Терты носили в быту нечто вроде комбинезонов, как мужчины, так и женщины.
        Денег Гвендалин для приобретения машины было явно недостаточно, а ведь надо было что-то есть и где-то ночевать. Вот и вышло, что проныра Мосик оказался тут самым незаменимым человеком. Он знал многое и многое мог отыскать. Оказалось, что в Терте богатые домовладельцы увлекались верховой ездой, и вопрос сбыта лошадей был решен. Так же нашелся чудак и на роскошный экипаж.
        Все четверо обзавелись недорогими комбинезонами. И Стайс почувствовал себя гораздо лучше в более привычной для него одежде.
        Как понял Стайс, здешняя мобильная техника имела в основе двигатель внутреннего сгорания, что было для него настоящим чудом. Он с трудом поверил, что такое можно видеть не в музее техники, а в быту. Но, к своему удивлению, освоил управление легко. Машина, приобретенная ими, ранее принадлежала фермеру и имела довольно скромный, если не сказать хуже, вид. По сравнению с другими, щегольскими экипажами, она выглядела просто ободранкой, но имела неплохой ход. Стайс разобрался в ее устройстве. И вот они покатили по дорогам Терты, предположительно в город Катран, местный центр развлечений для приезжих из бедных южных стран. Таких, как Стануокка.
        - У тебя есть конкретный план? - спросила у Стайса Гвен.
        - Я еще не разобрался в обстановке.
        Они катили прямо к центру развлечений для приезжих, городу-казино, Катрану.
        - Явиться в Терту и не потешиться в игральном зале, это посчитают просто подозрительным! - вещал во всеуслышание Мосик. - Пол мошины должен быть усыпан рваными лотерейными билетами, шелухой от семечек и обертками игральных карт! Ты не обязан, Стайс, быть богатым чуваком, но таким, как мы, провинциалам, здесь делать нечего, как только разоряться на тотализаторе!
        - Точно! - подтвердила Мона. - А мы тут в свадебном путешествии. Нам необходимо развеяться под люстрами! И она достала из-за пазухи солидный кошелек с гербом Стануокки.
        - Папашу грабанула? - усмехнулся Стайс.
        - Еще чего! - она обиделась. - Стану я грабить папу! Взяла немного на дорожку, не у чужого ведь!
        Под давлением такой аргументации сопротивляться было сложно, и путешественники направили колеса прямиком в призывно сияющий огнями веселый город.
        Вся дорога была украшена щитами с рекламой самых разнообразных игр. Белозубые красотки приглашали пошвырять костяшки и поймать удачу в игре «Яблочко».
«Миллион задаром? Просто!» - обещал другой щит. «Все звезды - ваши!» - так убеждал еще один. «Скряг - на мыло!», «Даешь удачу!», «Пукни и поймай!», «Живешь один раз, играешь - тысячу!», «Дельце в шляпе!», «Ты - победитель!», «Поцелуй фортуны».
        Вдоль дороги выстроились в длинный, нескончаемый ряд заведения с широко распахнутыми дверями, над дверями мигали огнями и гремели музыкой вывески:
«Провинциальные приколы», «Незабываемое зрелище», «Вошел - и вышел!», «Игрушки для больших ребят», «Вылупи гляделки!», «Не поглядел, и дурень!» и много-много прочего.
        - Это что? - спросил Стайс у Мосика, показываля на шикарные сараи вдоль дороги.
        - А! - пренебрежительно махнул рукой тот. - Всякий хлам! Рассчитано на ротозеев. Смотришь в дырочку одним глазком и думаешь увидеть нечто потрясающее, а у тебя тем временем срезают кошелек. Провинциалы, которые еще неопытные, лезут туда, как мухи на сироп.
        Сам он был опытным провинциалом, поэтому направил всю группу сразу в игральный зал. Они оставили машину на стоянке и вошли в большое помещение, которое их сразу оглушило сливающейся в одну большую головную боль музыкой, мельканием огней, множеством бегающего туда-сюда народа. Зал гудел, как улей. Рев, крики, смех и слезы.
        Стайс и раньше бывал в таких местах. Он видел планеты развлечений, а не просто города. Нового здесь не оказалось ничего. Одни и те же приемы, которыми посетителя заводят, оглушают, лишают разума и потрошат.
        Он взглянул на Гвен - она была настроена скептически и посматривала на Мосика с нескрываемой насмешкой. А тот распалился прямо не на шутку.
        - Мосик, - шепнула ему Гвен, - не рассчитывай на мою кубышку. Я бросаю лишь по маленькой.
        - Бросайся, чем хочешь, - ответил он и понесся вдоль рядов с автоматами, следом за ним со своим мешочком побежала Мона.
        Вечером они сидели на обочине, далеко от сияющих рекламных щитов. Мимо них неслись потоком любители оставить денежки в игорных автоматах. Мосик с Моной проигрались в пух и прах, это все понятно, но как продулась Гвендалин!
        - Я думал, ты умнее, - недовольно ворчал на нее Мосик, - проиграть машину!
        - Знаешь, Мосик, - разозлилась она, - валил бы к себе в королевство! Я, между прочим, первый раз в игральном зале!
        Стайс не успел встрять в их разговор, потому что рядом с визгом затормозили несколько машин, из которых выскочили полицейские и окружили их со всех сторон.
        - Что такое?! - завопила Мона. - Я принцесса!

* * *
        Они снова оказались в заключении, но на этот раз не в камере, а в бараках. Это был накопитель для бродяг. Сюда привозили и сбрасывали все то, что оказалось без гроша в кармане на территории зоны развлечений для приезжих. Пойманных гостей допрашивали и сортировали. Те, что имели постоянный доход в своей стране и оказались без денег только временно, быстренько платили штраф и депортировались с соответствующими состоянию извинениями и приглашениями посетить гостевую зону еще раз. Те, что не имели постоянного дохода, или, в крайнем случае, богатых родственников, которые могли бы заплатить за них, отправлялись на работы. На них приходили разнарядки из разных мест, в основном их скупали крупные фермерские хозяйства. Но гораздо больше заключенных попадало в шахты и рудники. Это была бесплатная рабсила. Попасть туда всегда означало довольно скорую смерть. Бежать с рудников практически невозможно.
        В бараках было тесно, деревянные нары стояли в три этажа. Грязь, вонь, темень и уныние.
        Четверо путешественников сидели на нарах под самым потолком, откуда проникало через щели между досок немного света и воздуха.
        - Мона, - серьезно шептала Гвен, - ты можешь спастись отсюда. Тебе нечего скрывать. Ты можешь сказать о себе не всю, конечно, правду, но запрос направят через канцелярию в Стануокку. Так, или иначе, ты спасешься. И сумеешь вытянуть и Мосика.
        Мона была подавлена, она жалко посмотрела на своего суженого - тот и не думал ответить ей хотя бы взглядом.
        - Я не оставлю Стайса. - ответил он, насупившись. - Из-за меня, дурака, вы сюда попали. Хотя, ты, Гвен, тоже кретинка порядочная. Не думал я, что ты с твоим характером полезешь на тотализатор.
        - Женщин тоже отправляют на рудники? - спросил Стайс.
        - Обычно нет. - ответил Мосик. - Симпатичных, вроде Гвен, могут купить в бордель.
        - А меня куда? - блестя глазами, спросила Мона.
        - А тебя к папе! - отрезал Мосик. - Не надо было переться за мной! Свалилась ты ко мне на шею! От баб одно несчастье!
        - Если ты не пойдешь со мной, - с угрозой проговорила Мона, - я тоже не отправлюсь к папе!
        - Правильно, иди на ферму, таскай из-под коров навоз! Твое призвание!
        Пока молодожены выясняли, кто у них в семье главный, Стайс выяснял обстановку.
        - За тебя кто-нибудь может поручиться? - спросил он Гвен. Она усмехнула.
        - Сам знаешь, что никто, как и за тебя. Едва ли стоит нам открывать наши настояшие имена. По документам я прохожу твоей женой. Нас зовут Симилла и Трокс Падебразы. Этого достаточно, чтобы быть в ладах с законом. Но для освобождения от рудников необходим либо номер счета в банке, либо поручительство. Ни того, ни другого у нас нет. Поэтому необходимо уговорить твоих друзей освободиться через папу. Тогда они могут спасти и нас с тобой, если у тебя нет в рукаве какого-нибудь фокуса.
        - Какого фокуса? - не понял он.
        - Я не забыла, что ты Свободный Волк. Где-то у тебя запрятан твой челнок, а также, если легенды не врут, и флаер. Стайс Чевинк, поверь мне, все серьезно. Из рудников не убегают.
        - Хорошенькое дело! Если я вызову свой флайер, то за мной по всей планете начнет гоняться Дианор. Ты же слышала, шпион сказал твоему дяде, что у короля есть система обнаружения. А это значит, что он либо умеет выводить на планетную орбиту спутник-передатчик, либо сумел воспользоваться зондом, оставленным Барсом пять тысяч лет назад.
        - А ты можешь вызвать флаер? - оживилась она.
        - Конечно, могу. Не в любой момент, само собой, но могу.
        - Эй, там, наверху! Кончайте треп! Отбой уже! Они утихли. Гвен смотрела на Стайса своими матово-бездонными глазами.
        А он смотрел на нее и думал, что с ней станется, если все пойдет по худшему варианту.
        Они лежали, каждый на своем месте под потолком, на жестких досках нар. Внизу и в обе стороны вздыхало и ворочалось во сне множество людей, угодивших, как и они, в захваты жизни. Любой, кто попадался полиции без денег, без места жительства, без имущества, автоматически становился бесправным в этом обществе, исповедующим беззаботное веселье. Как услышал от прочих обитателей барака Стайс, многие сюда попали по доносам соседей. Кто-то не сумел вовремя оплатить жилье и оказался бездомным. Кого-то уволили с работы. Экономика Терты не терпела незанятости населения. Все было хорошо продумано. Кто не мог сам позаботиться о себе, о том заботился Закон. Работа на рудниках и фермах - это тоже способ существования белковых тел, хотя и малокомфортабельный. Не самый худший мир. Стайс Чевинк видал целые планеты, приспособленные под зоны отчуждения, он слышал от бывалых Волков про гигантские могильники, в которых кости спрессовались от тысяч лет захоронения. Межгалактический Совет находил и экономически уничтожал миры, в которых практиковалась подобные методы обогащения. Но здесь нет Межгалактического Совета, да и
масштабы подавления совсем не те, в которых Совет прибегает к экономическим репрессиям. Не самый худший мир.

* * *
        Едва занялся рассвет, их выгнали на площадь перед бараком. Множество народа. Здесь были и крестьяне в синих рабочих комбинезонах, потерявшие свое имущество и попавшие в долги. Были служащие. Было много приезжих в самых разных нарядах, от блестящих камзолов до грязных маек. В Терте не было ни нищих, ни попрошаек, ни бродяг. Система отстойников исправно поглощала все, что мало-мальски выпадало за допустимые пределы состоятельности. За три дня пребывания в бараке Стайс выслушал немало признаний. В обычной жизни любой гражданин Терты избегает жалоб на свои проблемы, чтобы не попасть под внимание фискальных органов. Но, попав в барак, он теряет все свои права и утрачивает похвальную привычку к скрытности. Знакомства здесь недолги - обычно мельница общественного отстойника работает быстро. Тратить средства на кормежку неработающих масс слишком дорогое удовольствие, поэтому следственный отдел работает быстро и эффективно. На второй же день их всех вызвали к дознавателям. Каждый попал в маленькую изолированную камеру. За небьющимся стеклом сидел человек и задавал вопросы. Наличие документов ускоряло        - Тысяча галеманов штрафа. Платить будешь? Деньги есть?
        - Нет.
        - Поручитель есть?
        - Нет.
        И Стайс немедленно был отправлен в другой барак. Вскоре за ним последовал и Мосик. Потом прибыла Гвен, и последней явилась Мона. В новом бараке их встретили многие из прежних знакомых, снова началась дележка мест.
        - Почему ты не сказала, что у тебя есть поручитель?! - накинулась на Мону Гвен. - Ты вытащила бы Мосика.
        - Я со Стайсом! - ответил Мосик.
        - А я с Мосиком! - последовал ответ от Моны.
        - Тьфу, дура! - с досадой плюнул тот.-Шла бы к папе!
        - Идиотка! - бросила ей Гвен. - Пойдешь в бордель, как я.
        На следующее утро Стайс увидел Гвендалин с коротко обрезанными волосами. На досках нар лежали пряди длинных черных волос. Она обкромсала себя и стала похожа на подростка.
        Попасть в бордель считалось среди заключенных женщин большой удачей. Брали только молодых и привлекательных, поэтому отказ Гвен пойти на новую работу вызвал у чиновника раздражение, и он быстро зачислил ее в группу, готовящуюся к отправке на рудники.
        - Меня отправляют на ферму! - со слезами кинулась Мона к Мосику.
        - Господин конвоир! - крикнул Мосик охране. - У меня есть сведения, что у этой дамы имеется богатый поручитель! И был немедленно препровожден в канцелярию вместе с «дамой». Оттуда он вернулся довольный, словно кот, объевшийся сметаны.
        - Кажется, девочка пристроена надолго! - с заговорщицким видом сообщил он Стайсу. Они втроем отправлялись на рудники, в Безумные Земли Себарии.

* * *
        Их грузили вместе с многими другими заключенными в транспортный самолет. Кроме Гвен, женщин в партии рабочих не было. Каждого перед отправкой заковывали в ножные и ручные оковы и прицепляли к общей связке. Никакой спецовки им выдано не было - все шли в том, что на них было в момент задержания. Отстойник брал на себя расходы по содержанию и транспортировке заключенных, а спецодежда не относилась к области его интересов. Отстойник был таким же экономическим предприятием, как и добыча руды.
        Стайс внимательно схватывал все, что могло бы помочь уяснить настоящий уровень технологии Терты. Его интересовало наличие электроники и ее характер.
        Заключённых перевезли в закрытых грузовиках на аэродром. Его удивило то, что проверки на наличие скрытых в одежде устройств не последовало: Стайс опасался, что передатчик, вшитый в плечо, выдаст себя при прохождении через металлоискатель. Транспортная машина терков оказалась довольно примитивной. Сколько он ни смотрел, пока не обнаружил нигде солидных технологий.
        Грузовик подкатили к самому люку грузоприемника, и заключенные выходили строем, нанизанные парами, словно жуки на спицу, на длинную металлическую цепь.
        В самолете заключенные уселись по местам. Цепь, соединяющую всех в одну группу, не сняли - она легла в проходе между двумя рядами кресел.
        Стайс посмотрел на Гвендалин. Девушка казалась бледной, но спокойной. И Стайс вдруг подумал с тревогой, что она, пожалуй, будет подвергаться домогательствам со стороны охраны, да и на месте ей не гарантировано спокойствие. Ему казалось, что это он виноват в том, что Гвен втянулась в эту совершенно лишнюю для нее одиссею. За прошедшие два месяца со дня их знакомства ему казалось, что они путешествуют вместе гораздо дольше. За все это время он не пытался как-то к ней приблизиться, не желая обременять себя связью, ему не нужной. Играть же с Гвендалин в легкие отношения ему казалось странным. Не та она.
        Странно, что и девушка не пыталась сблизиться с ним. Хотя, если подумать, какая ей необходимость тащиться с ними через все невзгоды, выпадающие на долю двух бродяг? Гвен все время выдерживала нейтралитет. Она казалась другом, равноправным членом их компании. Даже Мосик ни разу не поднимал вопроса о ее отставке. Иногда Стайсу казалось, что она сама что-то ищет. Хотя, может, эта жизненная непределенность и является основным мотивом для многих жителей малых стран. Их всех искусственно загнали в такие же отстойники, как тот, в котором они пробыли почти неделю.
        Общество, в котором они жили, было неизбежно деформировано во всех своих проявлениях, отсюда возникало неестественно пренебрежительное отношение к жизни. Недаром его удивило, насколько легко Мосик, а потом и Гвен втянулись в поиск давно пропавшего торговца. Какое им-то дело до Ярса Стамайера?! А, тем не менее, в разных городах и странах, то и дело возникает разговор на эту тему. Про Летучего Барса сочиняются и пересказываются легенды. Его то начинают лихорадочно искать, то снова забывают о нем. Похоже, эта тема имеет какой-то болезненный интерес для жителей Ихобберы. Словно, он сказочный герой, который однажды проснется от своего долгого сна, выйдет из земли, заслоняя собой солнце, и размолотит все цепи, все затворы на планете. Накажет всех злодеев, освободит всех угнетенных.
        - Смотреть вперед! - коротко прорычал Стайсу охранник. И он оторвался от тайны глаз Гвендалин.
        Машина с громким гулом начала разбег. Турбины тянули воздух, пережигая топливо. В грузовом отсеке, где грузом, понятно, были заключенные, располагалось около трехсот человек. Все прикованы не только к цепи, но и к креслам. Мятеж на борту исключен: всё было хорошо продумано и практично исполнено. Никто не просился в туалет - те, кто не успели сделать это на земле, должны ходить под себя. Тот, кто испытывал проблемы со здоровьем, решал их сам. Никаких таблеток от головной боли. Их предупредили, что в обязанности охраны не входит беседа с заключенными. За разговоры полагалась пуля в лоб. Причин задавать вопросы в принципе быть не должно. Смерть в кресле списывалась на неизбежные убытки.
        Стайс посмотрел на четверых рослых охранников в серой форме и бронежилетах, сидящих за металлической решеткой, отделяющей грузовой отсек от остальных помещений самолета. Сзади, как он заметил, еще одна такая же решетка, и за ней тоже люди в серых комбинезонах. Их лица покрыты красноватым загаром, щеки ввалившиеся, но больными они не выглядят, просто такой тип. И похожи друг на друга, словно братья. Похожими их делало одинаковое выражение лиц, словно вросшее в их щеки, крутые подбородки, нависшие лбы и небольшие глаза, ушедшие под брови. Бронежилеты со множеством накладных карманов придавали им солидности, делая и без того не слабую грудную клетку просто необъятной. Каски приплющивали покатые лбы. Оружие в руках, закованных в бронеперчатки, казалось совсем игрушечным. Ни один охранник не смотрел в глаза заключенным, их взгляд пронизывал сидящих, как пустое место. Нельзя отрицать: они были весьма внушительны и даже эффектны. «Да ведь парни рисуются!» - догадался Стайс.
        И тут же, словно в ответ на его догадку, сидящий с автоматом охранник ввинтил взгляд прямо Стайсу в глаза. Его зрачки сузились и стали вертикальными. Радужка расширилась и пожелтела. Он приподнял губу, и обомлевший Стайс увидел клыки. Сидящий рядом человек едва слышно заскулил.
        Тут Стайс увидел то, что все время упускал из виду: все охранники были шестипалы! «Иббы!» - пронеслось в его мозгу. - «Менталы!»
        У охранника погасли глаза. Он с едва заметным удовлетворением отвел взгляд от Стайса и стал глядеть, как и все его собратья - сквозь заключённых.
        Стайс рассеянным взглядом смотрел себе в колени. Он собрался и поспешно выстраивал, как мог, как его учили, ментальную защиту. Он вычищал свой мозг от всех мыслей. Он погасил с помощью программы адаптации эмоциональный уровень сознания. Он впадал в ментальный анабиоз. Он гриб. Он пень. Он пустое место. Он почти ничто.
        Через несколько часов полета самолет пошел на снижение. Стайс определил это по ощущениям в ушах. Мозг отметил это автоматически. Больше никаких мыслей он позволить себе не мог. Он сидел и ждал, что будет. Никто не двигался.
        Наконец, открылась решетка двери, и стали автоматически отщелкиваться замки на креслах. Заключенные завертели головами, но Стайс не делал даже этого. Он застыл, расслабив мышцы, отпустив все мысли. Уровень ментальности иббов ему неизвестен - их возможности могут располагаться в самых широких пределах: от примитивного восприятия эмоционального состояния до прямого чтения мыслей. Выше этого есть уровень воздействия на сознание. Внушение эмоций, внедрение мыслей, изменение личности. Есть менталы такого уровня, что могут выжечь своей волей мозг противника. Это страшные союзники. И они на службе у королей Терты уже много веков.
        Пропавший Вендрикс Юсс был очень посредственным менталом, как весь его народ, приматная раса нимры. Но он рассказывал своему партнеру о том, чего сам Чевинк никогда не видел, с этим сталкивался лишь его отец, Галлах Чевинк. С теми, кто мог творить мыслью страшные вещи. И, если иббы таковы, то Волк проиграл игру, едва начав ее. Поэтому Стайс сидел не двигаясь, старательно имитируя в мыслях страх перед будущим, уныние и безнадежность.

* * *
        Фургон шел еще несколько часов. Общее число прибывших в самолете было почти триста человек. Далее их распределили по другим фургонам, в которые вмещалось ровно полсотни. И теперь только две машины шли по дороге, остальные направились в другое место. К счастью, друзья остались рядом со Стайсом.
        Судя по всему, дорога была хорошей. Фургон шел быстро, их почти не подбрасывало. То есть коммуникации налажены. То есть работа спорится. А отсюда следует одно: отстойники должны наполняться как можно чаще.
        Прибывших накормили безвкусной кашей. Все пиршество завершил холодный чай. И погнали в барак: завтра первый рабочий день, а сегодня отдых. Больше у них отдыха не будет. Ни отдыха, ни развлечений, ни праздников. Избавлением для них станет смерть. Все это Стайс услышал из разговоров людей в одной с ними партии. Барак освободился от своих жильцов, чтобы встретить новых. Еще не выветрился запах от его прежних постояльцев, а новые уже занимали места.
        Тигров рядом не было, и Стайс позволил себе подумать о Гвен. Он уже заметил, что женщин в их партии нет. Значит, ему придется защищать ее от домогательств, и это быстро сократит срок их пребывания здесь. Это означает лишь одно: он должен найти способ спастись всем троим, и найти быстро. Потому что понял, почему в охране только тигры: иббы не боятся излучения в отличие от людей. Значит, уровень радиации так велик, что никто из терков не желает тут работать добровольно. Он запросил программу адаптации и получил цифры, обозначающие фонирующую степень. Пока в пределах допустимого. Когда радиация превысит норму, его правое плечо начнет сигналить об опасности - там запрятан датчик.
        Ночь настала быстро. Но, не дожидаясь ее наступления, все прибывшие заснули на своих местах. В качестве постельного белья выдавались пластиковые мешки, пахнущие дезинфекцией. В них было неприятно спать, тело потело, грели они плохо. Правда, в помещении работала вентиляция. Все здесь было обставлено с минимальными удобствами. Все те же трехярусные нары, но стены выкрашены белой краской. И пол довольно чистый.
        Стайс снова видел перед сном глаза Гвен. Она держалась мужественно и ни разу не пожаловалась. Бедная девочка, как тебе не повезло. Может, лучше было бы попасть в бордель?
        - Все в порядке, Стайс. - прошептала она.

* * *
        Утром, когда часы на стене барака показали пять часов, всех поднял пронзительный гудок. Люди быстро повскакивали с деревянных нар и натянули на себя то, в чем прибыли.
        - Всем построиться в проходе! - раздался громкий человеческий голос. Вошел человек в коричневом комбинезоне.
        - Слушайте внимательно, повторять не буду. Сейчас вам выдадут комбинезоны. Свое тряпье бросите в корзины. Распорядок дня: подьем в пять утра, завтрак пятнадцать минут. Работа с шести утра до трех. Обед пайковый, пятнадцать минут. Всем иметь при себе кружки - их выдадут с одеждой и обувью. Далее работа до одиннадцати часов. На процедуры один час. Мытье раз в неделю. Для непонятливых нет карцера, но есть работа в зоне Плюс. Больных тут не бывает. На выход быстро.
        Он развернулся и вышел. Заключенные толпой поспешили за ним. На улице им выдали с машины коричневое, уже поношенное белье, пахнущее дезинфекцией. И все тут же стали раздеваться и бросать в тут же стоящие корзины свою одежду. Никто не смотрел по сторонам, все двигались сосредоточенно и быстро.
        После отвратительно безвкусного завтрака они прицепили кружки к поясам и побежали к фургонам. Навстречу им шли на завтрак колонной по четыре человека заключенные. Стайс пристально вгляделся и сразу заметил пятна на их щеках, глубоко ввалившиеся щеки, запавшие глаза и прочие все признаки скорой кончины.
        Сейчас они все увидят сами. Неужели Гвендалин предстоит стать такой, как эти… Нет, он должен придумать. Есть крайний способ.
        Новые рабочие принялись забираться в фургон, и тут подошел тот человек в коричневом комбинезоне и отобрал несколько человек из их барака. Все трое друзей попали в этот круг. Фургон уехал, а те, кого он отобрал, пошли за ним. Стайс заметил, что в эту группу, кроме Гвен, попали все крупные, высокие мужчины из прибывшей партии.
        Они прошли мимо тигров, выпускавших из ворот отъезжающие фургоны, и вошли вслед за человеком в небольшое здание. Все постройки на территории Зоны были монументальными: стены сложены из серого, грубо обработанного камня. Крыши плоские, на крышах ходила охрана.
        Внутри все было точно так же скудно обставлено, как и чисто вымыто. Ничего лишнего. В большой комнате стояли простые табуретки и совершенно пустой стол.
        - Садитесь. Слушайте. Повторять не буду. - человек был предельно краток.
        Он объяснил им, что всей группе, за исключением женщины, предлагается стать надсмотрщиками. Женщина займется медицинской помощью. Это только так говорится, что больных здесь нет. На самом деле здесь все больны. Имеются в виду, конечно, люди. Болеют здесь недолго, но тяжело. Задача надсмотрщиков следить за качеством работ. За это им выдается лекарство и улучшенное питание, а также полагается ежедневный душ. Выявлять отработанный материал - задача медика. Женщина изучит руководство по проведению обследования. Ее работа в Зоне. Надсмотрщики работают в штольнях. Выдается защитный комплект и дубинки. Работа опасная: заключенные склонны к бунту - им нечего терять. В целом, надсмотрщик живет втрое дольше своих подопечных. Он замолчал и холодно осмотрел всю группу.
        - Если у вас есть возражения по предложению, излагайте сразу.
        Стайс невольно отметил исключительно правильную и четкую речь: похоже, их лектор был человеком образованным. Все промолчали.
        - Прекрасно. - бесстратно отметил командир. - Тогда меня зовут Стиммвел. Сегодня вы слушаете подробный инструктаж по работе. Завтра приступим к отработке навыков. Слушайте внимательно. Здесь происходит добыча редкоземельных металлов. Залежи рудоносных слоев проходят в зоне излучения. Это не всегда обязательно, но более безопасные места добычи и более дороги. Все рудники являются частной собственностью тех или иных компаний, в том числе и правительственных. Последним предоставляется преимущество. Вы тоже являетесь собственностью компании. У рудничных разработок разная цена, все они покупаются. Продавцом является поисковая компания. Она может быть как частной, так и правительственной, то есть принадлежащей королевской семье. Эта компания является также поисковой. Вы не все являетесь терками, поэтому я объясняю достаточно подробно. Необходимо, чтобы вы четко осознавали, что здесь ничего не делается необдуманно. Затраты на содержание рабочих находятся в равновесии с уровнем износа рабочей силы. Выгода должна быть максимальной. Здесь нет понятия гуманности, только целесообразность. Сочувствие и
сострадание исключены. Изуверство не поощряется. Главное - эффективность работы в сочетании с максимальной сохранностью работников. Ваше здоровье - достояние компании так же, как и работоспособность ваших подопечных. Вам будут вверены ваши соседи по бараку. Вы отрабатываете каждый свой сектор. В штольнях вы следите за качеством работ, в бараке - за выполнением необходимых процедур. Регулируете все - от очереди в туалет, до разговоров после отбоя. Никаких бесед за едой: пища должна тщательно пережевываться. Рабочие быстро теряют зубы, поэтому этот пункт должен выполняться неукоснительно. Допускаются все меры воздействия, кроме лишающих работоспособности. Можно разбить нос, но не выбить глаз. Можно ломать пальцы, но не руку. Запрещается повреждения суставов и основных костей скелета, несущих нагрузку. Запрещается пролитие свыше полулитра крови зараз. За превышение допустимого процента членовредительства рабочих надсмотрщик теряет очки. Хорошие показатели награждаются дополнительным питанием. Непредоставление своевременной медицинской помощи карается разжалованием в рабочие. Надсмотрщик фискалит за
надсмотрщиком - в его интересах выявить чужие недостатки, за это полагается награда. Между надсмотрщиками дружбы нет, только предельно краткий контакт. Все вопросы к руководству, то есть ко мне. К тиграм обращаться не советую. Он замолчал и обвел группу холодными глазами.
        - Напоследок добавлю: не попадайтесь на провокации. Вы не уйдете отсюда никуда, кроме как в могилу. Я неправильно выразился: в топку.
        ГЛАВА 14
        - Я больше не могу! - эти слова Мосик произнес так тихо, что слышал их только Стайс.
        Уже больше двух месяцев они провели на рудниках, работая надсмотрщиками. Одетые в бронежилеты и каски, похожие на те, что были на иббах, с электрическими дубинками, с которыми не расставались ни во сне, ни наяву. Другого оружия им не выдали. Считалось, что у надсмотрщика есть еще мозги и кулаки, этого достаточно, чтобы выжить в условиях дичайшей эксплуатации заключенных. Но для Стайса и Мосика это оказалось настоящей пыткой.
        Средний срок жизни заключенного всего три месяца, соответственно, надсмотрщик живет втрое дольше, если не выслужится перед начальством и не получит перевод на чистую работу. Но не весь этот срок он служит с дубинкой. Как только он начинает выдыхаться, его бросают к рабочим, и его оружием становится кайло. И тогда он живет совсем недолго, потом его находят с проломленной башкой, потому что каски рабочим не полагаются. Поэтому надсмотрщики и стараются изо всех сил, чтобы показатели работы у них оставались на высоте.
        Загнать заключенного на работе не считалось большим проступком, каждый день подвозили партию новых. Но не выполнить норму выработки являлось преступлением. Оборудование в шахтах было самым примитивным. Рабочие надрывались, выламывая куски руды из горных пород, и надрывались, таща наверх тяжелые тележки. Надсмотрщик должен уследить за всем: за добычей, за погрузкой, за разгрузкой. За тем, чтобы каждый получил свой скудный и малопитательный паек и запил концентрат водой. Были хитрецы, что избегали пить воду и потом валились с судорогами, чтобы их отвезли в лазарет, тогда они имели день отдыха. Симуляция была обычным делом. Впрочем, какая симуляция! Все были безнадежно больны.
        Уже через месяц вся их группа превратилась в ходячих мертвецов. Излучение было таким мощным, что датчик непрерывно подавал сигнал в правом плече Стайса. Правда, программа пока успешно справлялась с разрушением клеток. Поэтому Стайс отдавал свои таблетки Мосику, чтобы поддержать его могучий организм. Но тот начинал сдавать и более от душевной тяжести, чем от работы. Сам Стайс был близок к срыву. Временами ему казалось, как и Мосику, что махать кайлом было бы для них куда легче, чем заставлять работать несчастных, больных людей. Их ненавидели так люто, что они оба ощущали во всякий момент, как близки их горла от немногих оставшихся во ртах людей зубов. Как скрюченые пальцы, едва держащие кайло, готовы вонзиться им в глаза.
        Ни Стайс, ни Мосик не были хорошими надсмотрщиками - они не могли зверствовать, как прочие. Другие заставляли своих подопечных работать всеми доступными им средствали - дубинкой, кулаками, проклятиями, угрозами. Они забивали одних на глазах других, чтобы устрашить их. Но чем можно устрашить полумертвых? Угрозой близкой смерти? В глазах надсмотрщиков явно читался дикий страх. Они все понимали, как один, что скоро, очень скоро, их тоже будут гнать дубинками и кулаками. Но жить так хотелось, что они готовы были на все ради лишней таблетки антирада, ради более сытного пайка, ради надежды на повышение, ради мечты о другом месте, не таком смертельном. Здесь все были циниками. Здесь, правда, не было места ни гуманности, ни сочувствию. Это было бы смертельно и бесполезно.
        В бараке напряжение не оставляло надсмотрщика ни на минуту. Расписание было настолько четким, что опоздание на завтрак колонны хоть на полминуты могло сломать весь график кормежки и отправить на неудачу весь рабочий день. Приходилось вырывать из сна и гнать в туалеты и умывальники измученных людей. Они шатались, досыпая на ходу, а требовалось все делать быстро, чтобы не создавать очереди. Поэтому надсмотрщики торопились обычно поднять людей еще до утреннего гудка, чтобы успеть все сделать. Потому сами надсмотрщики спали еще меньше заключенных. Они были такой же товар, отнюдь не элита. Но получали сполна за свою работу, им платили скрытым неповиновением. За плохо помытый в бараке пол надсмотрщик получал в зубы от охранника. Именно ежедневное мытье полов, чистка раковин и унитазов и было процедурами, о которых говорил начальник лагеря, такой же заключенный, выслужившийся из надсмотрщиков. У него были и другие такие же помощники. Понятное дело, как мало можно было доверять такому человеку. Нужно напрочь лишиться всяких душевных качеств, чтобы добраться до такого поста.
        Надсмотрщики спали в отдельном помещении, за решеткой, защищающей их сон от желающих потрогать их за горло. Иначе их пришлось бы менять слишком часто. Но сон нередко прерывался: заключенные устраивали возню в разных местах барака по очереди, чтобы не давать поспать своим мучителям. В бараке, где жили Стайс и Мосик, их было около пятисот. На каждого надсмотрщика приходилось по сотне, но это число было условным, поскольку рабочие выбывали с разной быстротой.
        Примерно через месяц начали умирать в бригадах и у Стайса с Мосиком. Они молча выносили трупы и из шахт, и по утрам из барака. Каждое утро труповозка ждала своих пассажиров на выходе из помещения. Наиболее жестокие надсмотрщики нашли и в этом способ устрашения: они пугали подчиненных тем, что оглушат их и бросят в труповозку. Огонь топки потом немного придаст мятежникам бодрости, но ненадолго. И угрозы не были пустыми.
        Надсмотрщики между собой не дружили, но в интересах взаимной сохранности вынуждены были объединяться в группы и обмениваться «опытом». Никакая дружба тут и не была возможна. В Безумные, поистине безумные Земли попадали отнюдь не негодяи, не преступники, а простые люди. Зона раскалывала их, как орехи. Те, кто могли быть сильными и жестокими, становились ими, но конец был все равно один. И это исполняло всех заключенных не только отчаяния, но и ненависти. Проще всего было вымещать ее на тех, кто был доступен этой злобе, то есть, друг на друге. Заключенные дрались и все молчаливо мечтали добраться до горл надсмотрщиков - это становилось маниакальной мыслью.
        Всем было тяжело, но двум друзьям было тяжело вдвойне. Их угнетала мысль о необходимой жестокости. Иначе смерть. А Стайс пожелал непременно выжить. Они общались мало, только в штольнях, когда их участки оказывались рядом - никто другой не должен проникать в их беседы.
        Мосик плакал, разбивая носы рабочим. Их бригадные показатели были самыми плохими, хотя их рабочие меньше получали увечий. Но цифра добытой руды была неизменно ниже, чем у других. Они не заставляли нагружать тележки выше бортов, как прочие, но тогда приходилось делать больше ходок. Когда никто не видел, Мосик выхватывал ручки и сам бегом тащил наверх тележку вместе с лежащим на куче руды заключенным. Но это не делало его популярным, поскольку рабочие считали, что Мосик просто стремится улучшить показатель. Он и в самом деле стремился не отстать, чтобы выжить.
        - Стайс, зачем? - задыхаясь от отчаяния, говорил он. - Какой смысл?! Конец один!
        - А какой смысл приближать его? Ты не улучшишь условия содержания людей тем, что подохнешь в забое. Нет, путь должен быть иным.
        - Что можно сделать?! - почти плакал Мосик. - Они ненавидят меня даже за то, что я вожу их к медику! За то, что я заставляю их лечиться! Да и есть, за что! Проглотил таблетку и обратно в штольню! Если бы я мог им устраивать по очереди день отдыха! Но я выбрал весь лимит бригады еще в начале месяца.
        У Стайса дела пребывали не в лучшем виде. Им обоим грозило разжалование. Поэтому, стиснув зубы, он бил рабочих и заставлял колоть неподдатливую руду, местами светящуюся от излучения. Ядовитые испарения забивали носоглотку, вызывая тяжелый кашель. Заключенные харкали кровью и норовили, как бы нечаянно попасть, плевком в надсмотрщика. Другие квасили за неповиновение носы, ломали пальцы, но Стайс и Мосик терпели. За это их только презирали.
        Гвен он видел периодически. Она не покидала свой медпункт. Они встречались, когда он вел к ней подопечных. Лечение было простым: таблетки антирада, синтезированные витамины, перевязка, средства остановить носовое кровотечение, промывание засоренных глаз, если ломались защитные очки. Переломы тут не лечили. Сломаная конечность являлась приговором. Были и такие, что предпочитали спешить навстречу топке. Рабочим остригали волосы, и это тоже являлось работой медика. Вскоре они просто переставали расти.
        - Гвен, как ты? - шепотом спрашивал Стайс, если заключенный засыпал на процедурном столе.
        Вид Гвендалин, такой красивой, в этом аду казался ему нереальным. Но в ее глазах застыло выражение отчужденности.
        - Нормально. - говорила она и прятала глаза.
        - Ты не думай, Гвен, я не ломаю им пальцы, просто работа такая. - мучительно извинялся он.
        - Я не думаю, Стайс.
        Наедине она называла его Стайсом, а не как по документам, Троксом Падебразом. И он не называл ее Симиллой, хотя это было бы куда целесообразнее. Они могли забыться и назвать при посторонних свои настоящие имена. Но это была та послаба в их отчаянном положении, от которой они не могли отказаться.
        - Я не думаю, - холодно проговорила она, враждебно глядя ему в глаза. - Просто я не понимаю тебя. Вчера Мосик пришел ко мне: на его руках стали появляться язвы. А ты здоров. Отчего, Трокс Падебраз, тебя не берет Безумная Земля? Даже я чувствую ее руку, хотя здесь нормальный фон излучения.
        - А тебе это надо? - он усмехнулся. - Желаешь видеть меня пациентом клиники?
        - Нет, но я помню твои слова: ты можешь вызвать флаер. Мне кажутся твои аргументы очень слабыми. Чего ты ждешь, Волк Чевинк?
        - Молчи! - шепнул он, скорее учуяв, нежели услышав за перегородкой вкрадчивые шаги охранника.
        Тигр вошел своей обычной, полной мощи и грациозности походкой. Движения оборотней были экономны и полны скрытой силы. Их тела были тяжелы, но невероятно ловки. Тяжелый шаг странно сочетался с кошачьей подвижностью торса. Стайс вообще полагал, что бронежилеты здесь лишние: никто не посмел бы даже помыслить о том, чтобы причинить вред тигру. Любая мысль о нападении мгновенно просекалась менталами. Никто не знал, есть ли у них имена, их даже плохо различали. Все они казались на одно лицо.
        Стайс быстро выстроил защиту мозга и, когда желтые глаза охранника вперились в него, он уже чувствовал себя пеньком.
        - Ты. - низко пророкотал охранник, оказывая на него шестипалой рукой, - идешь к коменданту.
        Все, подумал Стайс, вот и доигрались. Он выгнал все мысли из головы и молча повиновался, не взглянув на Гвен, чтобы не пробить защиту мозга. Она была их слабым местом. Любой ментал, если умеет читать мысли, быстро выпотрошит ее сознание и обнаружит в нем Стайса Чевинка, Свободного Волка.
        Он шел, сопровождаемый охранником, в знакомое здание, где больше двух месяцев назад им объясняли обязанности надсмотрщика.
        По сути, его давно должны были обнаружить, но этого не произошло. Стайс каждый день ждал, что его возьмут. Шпионы Дианора искали его в малых королевствах. Он ускользал от них. А теперь полагал, что зря. Возможно, он достиг бы большего, если бы попался Дианору - тот наверняка заинтересовался бы и пожелал увидеть Торговца лично. Может, в гнезде врага он сумел бы получить необходимую информацию, но на нем повисли Мосик и Гвен. Он почти обрадовался, когда Мосик чуть не стал королем. Оставалось только пристроить девушку, и он мог бы позволить себе попасться. У него ведь имеются в рукаве еще некоторые фокусы, как выразилась Гвен.
        А теперь он шагал в неизвестность. Если он погибнет, то и Гвендалин не спасется. Надо было послушать ее и вызвать флаер.

* * *
        У коменданта находился Мосик. Стайс обратил внимание на желтоватый цвет его лица. Это реакция на страх, или болезнь? Или это обманчивый свет от лампы?
        - Вы плохо работаете в штольне. - начал без предисловий комендант. - Но вы крепкие парни, и кайло вам пока рано брать в руки. Требуются надсмотрщики в поиковую группу. Там немного легче, так что вам не потребуется зверствовать сверх необходимости. Вам выдадут оружие. Побег тут невозможен, тигры всех находят. Но у заключенных возникает иллюзия его возможности, поэтому у вас будут парализаторы. Предупреждаю сразу, против иббов его применять нельзя. Не только потому, что не подействует, а еще и потому, что вас пристрелят прежде, чем вы дернетесь. Однако дураки всегда находятся, именно поэтому я привлекаю к разработкам вас двоих, а не тех кретинов, что усердствуют кулаками и дубинками. Я понимаю, как вам тяжело, но и вы поймите, что простой дракой дело не решить. Некоторым кажется, что они морально обязаны полечь костями, но не поднять руку на ближнего - такие попадают в топку. Я возглавляю экспедицию. Найдены новые месторождения, надо спешить их захватить. Конкуренты тоже не дремлют, и у них тоже есть на службе тигры-оборотни. Но не надо думать, что они будут бить друг друга. Воевать с конкурентами,
если они появятся, придется нам. Но в случае удачного захвата, за хорошую работу полагаются некоторые льготы. Есть вопросы?

* * *
        Пронзительный гудок вырвал их из сна. Они проспали! Надо было вскочить раньше, чтобы гнать заключенных в туалеты, пинками и ударами скидывать их с нар, пресекать все жалобы и возражения.
        - Нам к коменданту! - процедил сквозь зубы Стайс, когда Мосик выскочил из спального мешка и кинулся с дубинкой к своей бригаде.
        Мосик так же быстро остановился. Моментально свернул мешок и бросил в изголовье - тот, кто придет после него, будет иметь лишнюю минуту, чтобы оглядеться. Они бросились, откидывая заключенных, к туалету: время дорого, и то, что тут останется, больше не их забота.
        Так же стремительно они пронеслись по проходу на выход. От них отшатывались: когда идет надсмотрщик, заключенный должен поторопиться освободить дорогу.
        Бегать нельзя, но можно ходить быстрым шагом. И они скоро зашагали к зданию администрации, резко выбрасывая вперед ступни в массивных ботинках - таким шагом они приучились ходить по Зоне.
        Внутри их ждал комендант Стиммвел. Явились еще двое высоких надсмотрщиков из других бараков. Быстро оделись в выданные комплекты защитного цвета и бронежилеты. На поясные ремни прикрепили аптечки, получили парализаторы.
        Грузовики уже их ждали - все было четко отработано, нет времени оглядываться. Дело делалось быстро, но отнюдь не впопыхах. Очевидно, это заслуга коменданта. От других надсмотрщиком стало известно, что их Зона считается одной из самых организованных: Ттт меньше падежа рабочих, больше выработка.
        - Трокс, Молер, быстро в грузовик. - резко скомандовал им комендант. - Задерживаете. Они задерживали не больше, чем двое других, но он вязался именно к ним.
        Не пререкаясь и даже не помыслив ни секунды о такой возможности, они вскочили в крытый кузов и опустились на пол, держась за скобы, вмонтированные в стенки кузова. Все остальное место занимало оборудование в контейнерах. Все было тщательно закреплено. Совершенно очевидно, что их путь пойдет по бездорожью, об этом говорили массивные двойные колеса грузовика.
        В кузов вскочили два оборотня. Они перекрыли выход, и все четверо надсмотрщиков оказались словно запертыми в обитой металлом пещере, забитой ящиками.

* * *
        Дорога была неблизкой. Грузовики проходили не везде: иногда приходилось выскакивать из кузова, брать в руки технику и валить вековые сосны под самый корень. Работали одни надсмотрщики, в другой машине ехали простые заключенные, десять человек. Их берегли для другой работы. Дважды в день останавливались и выводили их на прогулку и кормили. Все питались пайками, а тигры уходили в лес и возвращались с мясом. Тогда доставалось немного мяса и людям. Но никто не видел, как питались тигры. Стайс так и не знал, составляет ли их рацион, помимо оленины, еще и мясо человека. А от коменданта добиться слова было невозможно.

* * *
        Разгруженный грузовик был все еще тяжел. Комендант обходил его со всех сторок, разглядывал почву. Техника надёжно провалилась в яму. Тигры тоже были озабочены. Они даже нюхали землю и перебрасывались со Стиммвелом короткими фразами.
        И тут надсмотрщики увидели картину, от которой их потом преследовал ночной кошмар. Один охранник отошел в сторону, отстегнул ремни, скинул амуницию, показалось мощное мускулистое тело, пропорции которого были бы безупречны, если бы не излишне обширная грудная клетка. Он странно прогнулся назад, резко выпрямился, и тело его принялось трансформироваться. Прямо на глазах у парализованных ужасом надсмотрщиков человек превратился в громадного красного тигра. Его оранжевые глаза взглянули на Стайса, и усатая пасть раскрылась в беззвучном смехе, обнажив чудовищные клыки. Он игриво подскочил, словно ловил невидимую бабочку, и прыгнул в заросли, стеной сомкнувшиеся за ним.
        - Займемся машиной. - как ни в чем ни бывало, пригласил их Стиммвел.
        Суть предложения была проста: все четверым, ребятам, отнюдь не слабым, а также оставшемуся охраннику предлагалось напрячь силенки и попробовать вытянуть грузовик на руках и подтолкнуть его вперед. Вся перспектива осложнялась тем, что неприятность произошла на краю обрыва, под которым пенились каменные пороги, и гремела, низвергаясь с высоты, вода - немного дальше назад, откуда они прибыли, начинался водопад.
        Они окружили машину, взялись за низ борта и по команде, вместе с комендантом и тигром, напрягли мышцы. Машина медленно пошла наверх, теперь оставалось ее подтолкнуть вперед. И тут раздался крик.
        Мосик оказался с краю, у самого обрыва, рядом с охранником. Они, как самые мощные в экспедиции, взяли на себя самую тяжелую часть. И вот земля не выдержала и поплыла под их ногами. Целый кус земли сорвался с места, увлекая за собой и Мосика, и тигра. Последний был гораздо ловчее человека и в падении ухватился одной рукой за борт машины, снова просевшей в яму. А Мосик с криком сорвался и скрылся из виду. Тигр втянул себя наверх. Машина балансиловала на краю обрыва - она бы давно упала, если бы ее не держали тросы, привязанные на всякий случай к деревьям, так как поначалу ее пытались вытянуть лебедкой.
        Все бросились к обрыву и легли на край, пытаясь рассмотреть, что там, внизу.
        Стайс увидел его сразу. Мосик лежал вниз лицом на камнях с размозженной головой, вода уносила его кровь, слизывая ее с камней. Она трепала его тело, и вскоре оно повиновалось резвым струям и соскользнуло в поток. Он несколько раз перевернулся, когда река протащила его среди камней, и скрылся, упав с высоких скал гремящего водопада.
        - Отмучился. - прошептал один из надсмотрщиков, с которыми Стайс так и не познакомился. И сделал ритуальный жест прощания с умершими, как принято на Ихоббере.
        - Мне очень жаль. - проговорил Стиммвел, глядя колючими глазами на Стайса. - Я знаю, он был твоим другом. Но из водопада живым не возвращаются, особенно с размозженной головой. Тигр еще некоторое время нюхал воздух, но потом вернулся к машине.
        Стайс словно окаменел душой. Он молча помогал тащить машину из земляной ловушки, молча помогал потом грузить оборудование, молча сел в нее. Он даже не позволил себе опустить лицо и спрятать его в руках.
        Вернулся тигр, обратился в гуманоида, надел свою пятнистую амуницию и перебросился парой слов с Стимвелом. Он не удивился, узнав, что погиб один из надсмотрщиков. Только странно глянул на Стайса, но тому было не до взглядов оборотня. Пусть, если хочет, загрызет его.

* * *
        Они ехали ещё два дня. Продвигались медленно и трудно, застревали в чащобах, ожесточенно прорывались сквозь дремучие заросли. Тигры выскакивали из машин, нюхали дорогу, осматривали деревья. Что-то все время им не нравилось, и они бросали Стиммвелу короткие фразы.
        Местом прибытия оказался горный массив, высокие кряжи, поросшие густой растительностью. Всем разрешили выйти из машин, в том числе и рабочим.
        - Не вздумайте бежать, - предупредил начальник экспедиции, - тут есть такие твари, что лучше сгинуть в штольне, чем ей попасться на зубок.
        Стайс думал, что они начнут разбивать лагерь и огораживать колючей проволокой всю территорию, но оказалось все не так. Это были заброшенные шахты короля Маррадуга, где он добывал свои сокровища, как говорит легенда. А, если так, то все они покойники.
        - Легенда? - усмехнулся Стиммвел. - Легенды сочиняют люди и вкладывают в них то, что желают слышать. А также то, чего боятся. Не здесь Маррадуг добывал плату за проезд, но место гиблое, согласен. Поэтому не тянем время, а беремся за дело резво и с охотой.
        Он оставил тигров с заключенными и, взяв с собой Стайса и еще одного надсмотрщика, направился вглубь сумрачно стоящих скал, с которых свисали вековые мхи.
        Стайс увидел нечто вроде остатков подъездных путей, разломанных проросшей сквозь плиты камня растительностью. Громадные каменные плиты были расколоты, местами вздымались, как от взрыва. Но это были гигантские корневища, проросшие под ними. Он оглянулся, ища глазами те деревья, которым они должны принадлежать, и увидел фантастические пни.
        Стиммвел шел дальше. Он вел своих спутников через широкую щель меж двух каменных стен и вывел к пещере с высоким входом.
        Были пригнаны рабочие, и началась уборка. Выметали и выносили тонны мусора. Пещера постепенно освобождалась от хлама. Потом перенесли и поставили у стен оборудование в ящиках. Экспедиция была оснащена серьезно: никаких пластиковых спальных мешков - все добротное и теплое. Никаких сухих концентратов: пища была горячей. Давалось сладкое. Наверно, экономически невыгодно питать рабочих экспедиции дрянными концентратами. Стиммвел взял в дорогу крепких ребят, хотя и прошедших школу в шахтах. Он обращался с ними без грубости, хотя и без сочувствия.
        Но Стайс видел, что как для двоих надсмотрщиков, так и для рабочих, тяжелая экспедиция была гораздо желаннее, чем жизнь в бараке. И он изволил познакомиться с двумя парнями, один из которых, по крайней мере, воспринял смерть Мосика, как человек. Их звали Корк и Гассел. Не принято распространяться ни о том, кем ты был и как попал в Зону, ни об оставшихся и ныне забытых родственниках и возлюбленных. Зона отрезала человека от его прошлого. Он все забывал. Стайс один попал сюда с друзьями, больше никому так не повезло.
        В первый день рабочим дали отдых и позволили спать сутки, но для надсмотрщиков такой поблажки не было. Неугомонный Стиммвел повел их на осмотр мест. Он сам был сделан словно из металла, высокий, жилистый, неопределенного возраста человек.
        Движение спасало Стайса от мыслей о Мосике. Эта планета лишила его уже двоих друзей. Мосик, Мосик Апокалипсист, ты так и не стал королем, да еще легендарным.
        - Здесь все стоит в забвении уже пять тысяч лет. - промолвил Стиммвел, забравшись вместе с запыхавшимися надсмотрщиками на вершину одной скалы. - Здесь Маррадуг не просто добывал свои сокровища. Он обнаружил странные свойства земель Себарии. За прошедшие тысячелетия эти свойства немного поугасли, но мы научились их использовать с умом. Стайс очнулся от своих мыслей и удивленно посмотрел на начальника.
        - Да. - тот словно и не заметил его взгляда. - Здесь скрыта тайна иббов, тайна их неуязвимости. Маррадуг неосторожно влез в нее и поплатился.
        - Иббы - оборотни. - осторожно сказал Корк, неуверенно глядя на командира.
        - Верно! Но поначалу они были только тиграми! Земля Себарии дала им свойство трансформации. Причем, генетически закрепила его!
        - Мы тоже станем оборотнями? - насторожился Гассел.
        - Нет, конечно! - рассмеялся Стиммвел, впервые на памяти Стайса. - Но тайну Себарии знают немногие.
        - Кто? - спросили одновременно оба надсмотрщика. Начальник искоса взглянул на Стайса и, помолчав, ответил:
        - Не всем следует знать ее. Особенно шпионам Дианора и Сеяллас.
        - Кто тут шпионы?! - воскликнули парни.
        Стайс изумился. Не его ли имеет в виду начальник? С какой это стати он затесался во шпионы?!
        - Я ни на никого конкретно не указываю, - пояснил тот, - я просто хочу сказать, чтобы вы не болтали, когда вернетесь.
        - А зачем вы нам вообще все это сообщили? - спросил Стайс. - Чем меньше знаем, тем меньше разболтаем.
        - И то верно. - согласился Стиммвел и начал спуск с горы.
        Он странным образом принялся проявлять к ним расположение, и это не слишком нравилось Стайсу: он привык никому не доверять на Зоне.
        - Завтра начинаем обследовать район. - обернувшись к ним, сообщил начальник. - Прошу не разговаривать перед рабочими о том, что я вам тут сказал.
        Они шли гуськом по узкой тропочке, держась за стены.
        - Проще было не говорить. - ответил Стайс, идущий следом за ним. - Вы ничего конкретного не сообщили, все это похоже на провокацию, о которой вы же нас и предупреждали.
        - Если это провокация, то ты зря делаешь, что рассуждаешь об этом вслух. Стал бы я предупреждать вас о провокации, если бы сам намеревался ею заняться.
        Парни сзади молчали. Но Стайс, обернувшись, уловил взгляд идущего за ним Гассела, и в этом взгляде дружелюбия не было.
        Вся экспедиция в глазах Стайса начала приобретать совсем иной смысл. Что-то за все этим скрывалось. Стиммвел изменился, тигры ведут себя странно. У него возникло такое чувство, словно его раскрыли и теперь ведут, как на поводке.
        ГЛАВА 15
        Вечером было чаепитие, что совсем не лезло ни в какие рамки. Тигры где-то пропадали. Все люди, включая и рабочих, сидели кружком, поджав ноги. А всей церемонией заправлял Стиммвел. Все держали в руках дымящиеся кружки с отличным чаем и наслаждались обстановкой. Все, кроме Стайса.

«Вербовщик хитрый» - думал он про Стиммвела и невозмутимо тянул из кружки сладкий чай.
        Все рабочие были настолько отбиты шахтами, что для них попасть в сачок вербовщика было проще простого. Прогулка на природу и вечерний чай кружком, и вот ты уже весь с потрохами принадлежишь своему хозяину. Будешь бегать кругами, и сдавать товарищей пачками, только бы заработать на лекарство и кормежку. А он-то думал, что хуже шахт ничего быть не может! Интересно, как повел бы себя Мосик, случись ему сидеть в этой компании за чаем? Он-то помнил, как тихо завыл Мосик после инструктажа у Стиммвела, когда узнал, что ему предстоит стать штрейкбрехером. Он сгоряча хотел пойти и отказаться, как те дураки, о которых говорил им начальник. Которые так по-дурацки благородны, что считают своей моральной задачей пойти и лечь костями вместе с рабочими, лишь бы не быть надсмотрщиками. Нет, есть еще на Ихоббере и умные и благородные люди! Только велик ли толк от этого? Вот Стайс и удержал Мосика от самоубийства. Но тот нашел способ погибнуть. Стал бы он сидеть и слушать Стиммвелла за горячим чаем с галетами?
        Стал бы. Он не идиот и не сторонник поспешных выводов. Он любитель маскировки и двойных ходов.
        Стиммвел ничего особенного не говорил и ничего не предлагал. Просто в экспедиции он позволил себе расслабиться и доставить людям немного радости. Очевидно, он не был злым человеком. Просто тоже хотел жить. И дать пожить другим. Не зря же он предупреждал о том, что не поощряет изуверство. Недаром он сумел добиться высоких выработок при самой низкой смертности среди прочих Зон. Нет, он не простой карьерист, шагающий по трупам. Его никто и не ненавидел в Зоне. Он был выше простого недоброжелательства. Что тут за тайна? «На Ихоббере много, много тайн.»
        Кто это сказал? Король Дорнван! Он сказал это Мосику. Когда это было? Давно, еще в прошлой жизни. В другой Вселенной. Ты ошибся, король-провидец. Мосик не вернется. Он не вернется к тебе никогда.
        Стайс глотнул горячий чай, и невольно выступившие слезы скрыли его внутренний плач по другу.

* * * - Корк и Гассел, ваша задача очень проста. Вы руководите расчисткой второй пещеры. Там тоже наверняка сплошной хлам и гниль. Возможно, даже в закрытом пространстве развилась всякая зараза, поэтому всем надеть респираторы и сделать инъекции препарата, повышающего сопросивляемость организма инфекциям. Это флакон под маркировкой Р76а в ваших аптечках. Все раны тщательно дезинфицируются. Здесь у нас нет врача.
        - А вы, начальник? - спросил Корк, быстро освоившийся с новым отношением ко всем Стиммвела.
        - А у нас своя задача. Начальник намекнул на то, что к Стайсу у него особый поход.
        Все глянули на него с недобрым выражением лица. Хитроумный вербовщик ничего не значащими словами и странными своими взглядами сумел выставить Стайса так, что его теперь все опасались, а сам начальник играл при этом роль простака. Если теперь на Трокса случайно упадет камень с горы, или он внезапно подавится во сне языком, никто и не подумает, что это подначка Стиммвела. Тот все меньше нравился Стайсу Чевинку. Но ничего поделать с этим Волк не мог. Это была не его игра.
        Они направились вдвоем по маршруту, известному лишь главе экспедиции. Стиммвел беззаботно шел впереди, словно приглашая подчиненного треснуть ему по макушке тяжелым парализатором, для которого так и не пришло время применить его.
        - Кстати, а зачем парализатор? - небрежно спросил Стайс. - Я здесь не вижу никого, к кому бы можно было применить его. Стиммвел обернулся с таким видом, словно очнулся от мыслей.
        - Ко врагам, конечно! - рассмеялся он.
        - А где враги? - невинно поинтересовался Стайс.
        - Враги будут. - туманно пообещал начальник. - Смотри, мы пришли.
        Они обошли далеко стороной массивный каменный выступ, с одной стороны окруженный лесом, подступившим почти вплотную к стене. Стена имела широкие ворота, углубленные в нее. Ворота были металлическими и не подверглись коррозии. Щель между двумя створками была настолько тонкой, что казалась просто ниточкой. И не было замка. Стайс смотрел на это с удивлением. Еще одна тайна Маррадуга?
        - И как туда войти? - спросил он.
        - Пока не знаю, - озабоченно ответил Стиммвел. - там, видишь ли, нет замка. Я думаю, может, взорвать?
        Стайс подошел поближе, чтобы осмотреть монументальную дверь. Он задумчиво провел пальцами по тонкой щели и почувствовал едва заметный щелчок. Легкая вибрация мгновенно пронзила его пальцы. Он замер.
        И отошел. Он знал подобные замки. Он сам их ставил, когда было нужно. Замок, узнающий своего хозяина. Открывающийся только для него. Но Стайса не было тут пять тысяч лет назад, он даже не родился еще. И замок не мог реагировать на его мыслекод. Во всей Вселенной был только один Стайс Чевинк, и только один конкретный мыслекод мог повиноваться ему, его собственный. Он сошел с ума, либо здесь что-то иное.
        - Завтра я намереваюсь произвести тут взрыв. - распространялся Стиммвел.
        Начальник экспедиции не мог и знать, что взлом подобного замка уничтожит все, что приблизится к шкатулке. Взрыв ему не повредит, но взрывотехник, чтобы уцелеть, должен убежать за километр. Направленное излучение замка разрушит его мозг.
        Теперь следует решить вопрос, друг ли ему начальник, следует ли спасать его от смерти? Завтра его могут просто найти тут с выпученными глазами и полным слюны ртом, застывшим, как камень. И найдут, если Стайс не разберется в своем отношении к нему. Может, это просто подстава? Не зря же Стиммвел так двусмысленно держал себя. Однако, одно дело избегать провокации, совсем другое - допустить его гибель. Случись такое, на кого спустят всех собак? Вполне возможно, что на Стайса. Тигры себя порвать не дадут. Правильно, Стайс с ним ходил туда. Стайс и уцелеет, когда замок себя проявит. Сказать Стиммвелу, что это за такая штучка? Это все равно, что выйти, встать в позу и объявить во всеуслышание: я тот, кого все ищут, Свободный Волк, Стайс Чевинк. Или, еще хуже, Летучий Барс, Ярс Стамайер. И все-таки, здесь есть подстава. На чем-то командир его скрадывает, как мыша.
        Они вернулись в обжитую пещеру. Рабочие, ободренные хорошим отношением, неплохо потрудились. Да и надсмотрщики с охотой выносили мусор. Они все как будто бы сдружились. А вот на Стайса смотрят недружелюбно. Он все меньше нравится народу.
        - Вот молодцы! - похвалил Стиммвел.
        И вошел во вторую пещеру вместе с молодцами. Стайса никто не пригласил. Он сам двинулся за ними. Там и в самом деле было все расчищено. Для чего предназначалась эта пещера? Никаких следов того, чем тут занимался Маррадуг.
        - А что тут будет? - спросил, осмелев, один рабочий.
        - Склады, я полагаю. - легко ответил начальник экспедиции.
        Он за те два дня, что они тут были, словно посветлел и расправился. Стиммвел притягивал к себе их взгляды. И сам в ответ смотрел так открыто и приветливо, что дураку понятно, его вынуждали быть жестким только обстоятельства. Он должен был скрывать от менталов-тигров свое настоящее лицо. На самом деле ему противно то, что он видел в Зоне. Но приходилось терпеть, чтобы подчиненным не было хуже. Теперь тигры где-то шляются сами по себе. В экспедиции есть относительная свобода.
        Но в мыслях Стайса рождалось определение для начальника: многоходовой игрок, мастер нюансов. Он одновременно вербовал себе союзников в какой-то своей задаче и подлавливал Стайса. Но у него создалось такое впечатление, словно он-то и есть самая крупная рыба на этой рыбалке.
        Начальник оживленно бегал из угла в угол, с удовольствием оценивая работу. Вся бригада увлеченно бегала следом за ним, как утята за уткой. И Стайс, чтобы не оставать, тоже бегал, старательно изображая интерес.
        И не заметил, как начальник опять обставил его. Он словно потешался над ним. Внезапно командир стремительно развернулся, все моментально расступились по выработавшейся в Зоне привычке, и Стиммвел оказался нос к носу со Стайсом. Мгновение недоуменно смотрел на него, потом быстро обошел, как пустое место, и помчался дальше, успевая обмениваться репликами буквально с каждым в этой компании, кроме Стайса. На него оглянулись, и во взглядах читалось злорадство. Все понятно, он - изгой. Ну и техника! В каких высших школах провокаторов обучался этот командир?!

* * *
        К ночи все угомонилось. Тигры все также пропадали, что Стайсу совсем не нравилось, зато у остальных вызывало хорошее настроение. Совершенно очевидно, что те участвуют в игре начальника. Внезапно пришла в голову занятная мысль. Тигров нет? Ну и прекрасно. Можно разыграть начальника. Сделать вид, что он намеревается отправиться ночью в одиночку к той пещере. Кажется, Стиммвел догадывается, что Стайс не простой заключенный. Он его прямо подталкивает раскрыть себя. Пусть же сам раскроется. От этой мысли пришло успокоение.
        - А где тигры? - вдруг спросил Гассел.
        - Охотятся далеко отсюда. - успокоил его командир. - Они терпеть не могут консервов, поэтому и отправились на поиски свежатины. Это всем понравилось.
        - Я ведь раньше был фермером. - признался в порыве откровения один из рабочих. - Разорился на налогах.
        Ну вот, начались воспоминания. Командир колет мальчиков, как устриц, а они так и подставляются.
        - А ты кем был раньше? - внезапно обратился к нему Корк.
        - Я-то? - усмехнулся Стайс. - Летучим Барсом, кем же еще? Все расхохотались, а Стиммвел едва сумел скрыть напряженное выражение.
        Стайс был доволен, что сумел подколоть его. Твой ход, начальник. Чем отплатишь?
        - Ладно, давайте спать. - проронил миролюбиво тот. И словно извинился:
        - Пойду, покурю.
        Никому не предложив сигаретку, он направился из пещеры. Все уже засыпали, уставшие от целого дня, когда он вернулся в темноте и лег на свое место.
        Стайс притворялся уснувшим. Время шутить.
        Командир принялся старательно храпеть. Стайс поднялся и, как тень, выскользнул из пещеры. Но далеко не ушел, а сел в глубокую тень тут же, у входа. Он ждал.
        Хитрец должен появиться. Он думает, что обнаружил Волка и старательно заманивал его в ловушку. Стайс по его идее должен пойти ночью к воротам и попытаться открыть их. Это в том случае, если он - искомое. А, если нет, то не должен. Тогда простодушный командир завтра останется без мозгов, если не врет и в самом деле собирается воспользоваться взрывчаткой. И что-то подсказывало Стайсу, что не врет. Можно, конечно, поступить иначе. Пойти с ним туда, убедиться, что тот и в самом деле намеревается подрывать замок, и тогда признаться. Нет, это совсем не выход. Выходом было бы отправиться туда и снять мыслекод. Тащить туда свидетелей бессмысленно. Все останутся с кашей в голове.

*** Пршёл час, а командир не вышел. Спустя еще час он все еще не вышел.
        Значит, не притворялся, в самом деле спал. Как ни крути, ни один выход не хорош, а предпринимать что-то надо.
        И он пошел в ярком свете луны, ожидая каждую минуту, что из тьмы выйдут тигры и порвут его.
        Стайс удалялся, не переставая удивляться. И не мог понять, в чем состоит игра. Так, удивляясь, и дошел до двери. Провел по ней ладонью и отдал приказ открыться, все еще не веря, что она послушается. Но она открылась. И Стайс вошел. Ему не нужен был свет, чтобы узнать то, что там находилось, с первого же взгляда. Флайер.
        Он подошел к машине и протянул к ней руку, почти не сомневаясь, что та не включит защитное поле. Так и произошло. Она не включила поле. Но в помещении зажегся свет. Большой ангар стал виден весь, как на ладони. И в глубине, у самой дальней стены его, стоял сам командир, все еще держа руку на включателе.
        - Ну, вот и свиделись, Стайс Чевинк, Свободный Волк.
        Стайс не двигался, мысленно отыскивая ошибку в решении задачи. Стиммвел оказался сильнее. Он обошел Стайса со всех сторон.
        - Давай поговорим, Стайс, - предложил командир. - Ты ведь не будешь отрицать, что это ты Свободный Волк, а вовсе не Летучий Барс, как ты залил в шутку ребятам? Ты хорошо держался все это время, Волк. И не твоя вина, что ты не знал всего. Прежде всего, хочу тебя успокоить, я тебе не враг.
        - Почему я должен верить? - проронил Стайс.
        - Правильно. Причин доверять мне у тебя нет. Но какова альтернатива?
        Они присели на ящики в конце ангара. Стайс не вынимал руки из карманов и не спешил верить ничему тому, что скажет ему командир. Тот достал плоскую фляжку и налил себе немного. Стайс вдруг увидел, как тот устал.
        - Я слушаю. - холодно проронил раскрытый Волк.
        - Волк, тебе лишь кажется, что ты свободен в выборе решений. Королева Сеяллас применила хитрый ход. Это она устранила твоего ментала. В Аффаре есть много вещей, о которых мы только слышали. Не знаю, как, но она вынула из твоего мозга ментального партнера. Мы выяснили только случайно, что ты с Мосиком попался на простой крючок. Не тебе меряться силами с королевой Аффары. Ее ходы намного сильнее того, что ты видел здесь. То, что услышал он далее, повергло его в изумление и ужас.
        Всё путешествие Стайса с партнёром, от начала и до конца, до этой вот пещеры, контролировалось тремя независимыми сторонами. Начиная от поморов и до самой Зоны его вели на поводке. Король Терты, Дианор, был заинтересован побольше разузнать про свалившегося на Ихобберу торговца. Его тигры и множество шпионов постоянно шли за беспечными приятелями.
        Если бы троица не вздумала вернуться и ограбить дядю, то не услышали бы разговор дяди со шпионом Дианора. Стайс не придал тогда этому большого значения, а зря.
        - Твой ментал был причиной ваших многих приключений.
        Голос, раздавшийся из полумрака, был необычен для человека. Из глубины ангара вышел тигр, правда он был в обличье охранника.
        - Расскажи ему, Менкис. - кратко проронил Стиммвел. И Менкис рассказал.
        Иббы - менталы. Вся планета, все слои общества, вся жизнь Ихобберы проникнута сетью постоянно слушающих менталов. Король Дианор постоянно соперничает с королевой Сеяллас. У обоих на службе тигры. Многие на Ихоббере не знают, насколько они не свободны в своих поступках. Вот и Стайса с Мосиком вели, как на верёвке. На разваленной ферме им прицепили поводыря. Вор Горчичка был наживкой. Пока он отвлекал приятелей своей забавной болтовнёй, ментал в голове Стайса учуял лошадей. Это было им очень кстати. Они и так намеревались путешествовать верхом. Их было двое, и лошадей им нужно было две. Юсс и сказал про двух.
        - Твой ментал шепнул тебе про лошадей? Сколько он назвал их?
        - Две.
        - А было три? Стайс вдруг забеспокоился.
        - Не думай долго. Третий был тигр. Он трансформировался в жеребца. И, поскольку он ментал, сумел, очевидно, скрыться от твоего ментала. Это значит только то, что иббы сильнее того, кто был у тебя. Он читал тебя, как книгу.
        Стайс вдруг вспомнил, как пугались лошади в конюшне, а козлы так прямо взбунтовались.
        Их приключения в гостинице. Пивцо было немного крепче, чем у всех. Всем посетителям давали дрянь, а Мосику и Стайсу из особых, стратегических запасов. Жеребец рисковал быть раскрытым, поскольку дурить животных в конюшне, в отличие от человека, долго он не мог. Но это и не было нужно - он привёл торговца. Там, путём неизвестных Менкису манипуляций Стайса освободили от ментального партнёра. Он лишился нимры Юсса.
        - И тут вам подсадили нового пассажира.
        - Кого?! - воскликнул Стайс. - Воровку?!
        Командир смотрел на него со смешанным чувством жалости и глубокого сочувствия.
        - Гвендалин.
        Стайс был ранен в самое сердце.
        - Я тебе не верю. - проговорил он с ненавистью.
        - Тигры не ошибаются. - спокойно ответил командир.
        - Не все иббы одинаковы. - проговорил Менкис своим металлическим голосом, похожим на тот, каким раньше говорил нимра, когда был жив. - Охраннику в самолете пришлось показать тебе зубы, чтобы ты выстроил ментальную защиту.
        - Тиграм все время приходилось подбадривать тебя, чтобы ты закрылся. И отвлекать внимание других менталов. Теперь, когда ты немного остыл, давай поговорим о Сеяллас. Ты благороден, Волк. Ты рыцарь. На этом ты и попался королеве.
        - Гвендалин шпионка королевы? - с горечью спросил Стайс. Они посмотрели на него с жалостью.
        - Это сама королева.
        Он откинулся, не в силах переварить новость. Он чувствовал себя раздавленным и словно раздетым. И понял, что собеседники не лгут ему. Множество мелких странностей, связанных с Гвен, вдруг выстроились в некую картину. Это было подобно краху, а он вдруг понял, что если еще не любит ее, то уже близок к тому. Что она с ним делала? Играла на нем, как на музыкальном инструменте? Поселяла в его память ощущения? Стайс спасал себя, как мог. Он не хотел, чтобы собеседники видели, как ему плохо, поэтому призвал на помощь программу адаптации, чтобы она выровняла в крови адреналин. Он терпеть не мог такие операции, но удар по самолюбию был так силен!
        - Дальше. - выдавил он из себя.
        - Спектакль был для вас двоих. Разбойники вас ждали на дороге. Ночной грабёж, красавица-девица! Благородная схватка в защиту чести юной дамы! Бандит Тарантул, в прошлом десантник Дианора, мастер боя на ножах, случайно себя зарезал. Насмешка в голосе Стиммвела была непереносимой.
        - Тарантул был обречен. Он и без ножа зарезался бы. Все было уговорено, ты должен был спасти девочку от злого дяди. Но ты так его избил, что он разозлился и нарушил план Сеяллас. Она-то думала, наверно, что ты его прикончишь быстро. Но атаман не знал, что Сеяллас менталка. Единственный на планете ментал-человек. Она не просто ментал, она психокинетик. Ей ничего не стоило направить руку Тарантула. Я же говорил, Аффара таинственная страна. А Терта просто технологичный мир, хотя и крайне изуверский.
        - Дальше. - продавил ком в горле Стайс.
        - Не сомневаюсь, что она держала тебя на поводке. И не позволяла приблизиться, и не отпускала. Божественно прекрасная Гвендалин. Вы повезли ее к лорду. Он прогнал бедняжку, негодяй. Дядя тоже от нее отрекся. Хорошие актеры. Продуманные, убедительные декорации. Вы, наверно, думали: ну кому тут нужно устраивать для вас такой спектакль? Вы начали о ней заботиться, вникали в ее нужды. И тут обиженная девочка сдает вам своего дядю. Еще есть повод убедиться в подлинности дяди.
        - Что ей надо?
        - То же, что и тебе, что и всем нам. Ярс Стамайер.
        - Зачем ей Ярс Стамайер?
        - Понятия не имеем, никто не может проникнуть в мысли Сеяллас. Можно только подслушать разговор менталов. Послушай дальше. В вашу компанию случайно затесалась воровка. Великодушный Мосик спас ее. И Сеяллас решила одним ударом избавиться от Мосика и от нее. Она снова затеяла спектакль. За вами все время шел тигр, они перебрасывались информацией прямо на ходу. И вот возникла убедительная инсценировка. Мона оказалась пропавшей дочерью короля Стануокки.
        - Тоже актеры?! - ужаснулся Стайс.
        - Нет, король настоящий. Все настоящее, кроме принцессы. В Стануокке тайно правит Сеяллас. Она диктует королю Дорнвану всю политику. Она, а вовсе не Дианор. И я уверен, как в том, что вижу тебя перед собой, что король ни сном, ни духом не ведал, что видит королеву Сеяллас. Она вся окружена тайной. У короля и вправду погиб на охоте сын. У него и вправду была внебрачная дочь, об этом все знают. Королева Лиадонна в самом деле похитила младенца, только девочку тайком убили, о чем король особо не распространялся. И вот ему навязали воровку в дочки. От того, как он исполнит свою роль, зависит не его жизнь, нет! Король Дорнван пожертвовал бы жизнью, если было нужно. Чем-то его взяли, более ужасным. И он сыграл роль счастливого папаши, нашедшего свою пропавшую дочурку, да еще и с мужем-вором. Он вас убедил?
        Картина вырисовывалась отвратительной. Они сами со смехом сболтнули Гвендалин про обещание оракула. Про то, что Мосик женится на принцессе и станет королём. И королева-менталка воспользовалась этим, устроив им настоящий спектакль. Немного инсценировки, немного ментального нажима, и вот, результат: они поверили. Но верный Мосик нарушил все планы королевы. Он бросил такой лакомый кусок, как королевство, и увязался за товарищем. А следом и Мона, чего Гвен никак не ожидала.
        - А дальше мы все в пух и прах проигрались в казино. - с недоверием заметил Стайс.
        - Телекинетик Сеяллас умеет бросить кости в любом порядке. Проигрыш Мосика был неизбежен. Думаешь, зачем ей это надо? Вынудить Мону вернуться к папе, а заодно избавиться от Мосика. Он ей мешал. Но Мосик снова спутал ей карты своей верностью. Тогда вы пошли на нары. Она провела вас через все страдания, чтобы стряхнуть его и привязать к себе тебя. Вас брали на ферму в Терте, за вас давали неплохие деньги. Но она получила внезапно информацию. Не знаю, как. У нее везде свои люди. После этого она остригает волосы.
        - Чтобы не пойти в бордель!
        - Нет. Ей предстояла дорога Себарию. Что волосы для королевы, когда на кону Летучий Барс! И мы не знаем, что она тут обнаружила. Тебе не казалось удивительным? Одна-единственная женщина на Зоне? Одна на всю Себарию.
        И тут же умирает медик. Все медики на Зонах - мужчины. Здесь нет женщин. И, заметь, никто к ней не пристает, никто не домогается! Ты даже не в курсе, ведь все в Зоне убеждены, кроме иббов, что медик - мужчина. Ты чувствуешь масштаб ментальной силы? Это тебе не просто чтение мыслей. Это массовое воздействие на сознание. Такая вот она, королева Аффары. Да мы сами до недавнего времени не знали, как обстоят дела. Заметь, как жизненно она играла роль.
        Стайс задумался, вспоминая. Она не просто примитивно подманивала его, она иной раз и заставляла досадовать, даже притворялась недалекой и доводила до того, что он повышал на нее голос. Но и тогда он любовался ею. Женщина-загадка.
        - А зачем ей это? Она бы могла просто внушить мне любовь к себе.
        - Я говорил тебе. - снова вмешался Ибб. - Ты ей нравишься. Вторгаться в подсознание к тебе она не станет. Зачем, когда можно использовать естественные методы. Ведь ты же мужчина, а она красавица и не просто, а с изюминкой. А грубо вторгнуться в область чувств, значит, лишить тебя инициативы, предприимчивости, изобретательности. Я не скажу, что ты для нее просто поисковый пес, но ты и только ты можешь отыскать след Барса.
        Стайс снова ощутил удар в сердце. Гвен-Сеяллас, когда она успела так глубоко проникнуть ему в душу?! Перед его внутренним взором снова возникли ее черные глаза, в которых пряталась некая притягательная тайна. И еще нечто. Нечто такое, что он улавливал только обостренным внутренним чувством. Теперь он понял. В ней все время ощущалась затаенная горчинка, нечто, от чего она молча и давно страдала. Что же это?
        - Последний вопрос. Что вы за организация такая? И кто вы?
        - Вот теперь начинается разговор по существу. - с удовлетворением заметил Стиммвел.

* * *
        В открытые двери ангара уже проник холодный утренний свет, когда Стиммвел закончил свой рассказ о тайной организации, противостоящей власти Дианора. Изуверское правление потомка праведного короля Маррадуга было лишь звеном в длинной цепи жестокой тирании королей Терты. Все они изощрялись в соперничестве с королевами Аффары. Дело осквернялось тем, что в услужении у тех и у других были оборотни-менталы. У оборотней есть слабое место - они хищники и очень любят свежее мясо. На этом играли обе стороны, приучая тигров питаться с их руки, воспитывая с рождения верных слуг. Короли Терты сделали ставку на технологию. Требовалась дешевая рабочая сила, поскольку немало средств уходило на противостояние Аффаре. И появились промышленные Зоны в Безумных землях. А также Зоны добычи. Короли Терты нашли бездонные источники рабочих рук. Буферные королевства подавляются искусственно. Их экономика продуманно перекошена. Их политическая власть - фикция. Их короли - марионетки. Но хуже всего то заболачивание сознания, которое проводится массовыми мероприятиями. Готовый продукт головной кастрации охотно устремляется в
города-казино Терты, оставляя там средства и очень часто и самих себя. Себария - это оборотная сторона Терты, ее изнанка. Обе страны также искусственно поддерживали иббов в состоянии первобытной дикости. Это была выигрышная карта. Дайте живому существу все то немногое, что ему нужно, и он не станет развиваться. Тиграм дали неограниченные ресурсы мяса. Но у тиранов всегда есть слабый пункт. Они не ценят в разумном существе его духовных достоинств, для них народ - это только масса. А в тиграх помимо голода есть еще и душа. Легендарный тигр Эрреба, Счастливый Ветер, стал символом победы духа над плотью. У тигров тоже есть и честь, и дружба и любовь. И они восстали первыми против тирании обоих королей. Но не пошли в открытую, а стали искать среди терков доблестные души, не согласные с ролью безмозглого фарша в мясорубках королей. Зона - страшное создание теркских владык, оказалась и той кузницей, в которой обнаруживались и ковались кадры тайной организации, союза терков и тигров. Человек, прошедший ад Зоны и не сломившийся, не утерявший человечности, был готов к борьбе в рядах Весситы, организации,
названной по имени той двойной звезды в созвездии Свободы, под которой Ярс Стамайер нашел для дреммов планету. Вессита ищет челнок Летучего Барса, спрятанный где-то на планете, предположительно, на океанском дне. Там, в его компьютере, сокрыты координаты. Это почти невозможная задача, потому что никто не может проникнуть сквозь защиту даже флаера, не то что челнока. Но появление Волка Чевинка, Свободного торговца, все меняет. Поэтому вся планета словно сошла с ума. Все ищут Стайса, потому что его решение - приз в этой гонке. И от того, с кем будет его путь, зависит судьба всех народов Ихобберы. И всех ее правителей.
        ГЛАВА 16
        Они замолкли и сидели, глядя на Стайса и ожидая, что он скажет. Торговец не торопился отвечать. Наконец, когда молчание стало невыносимым, он заговорил. Ему не хотелось смотреть им в глаза, но так же не хотелось прятать взгляд. Поэтому Стайс сощурился, и медленные, спокойные слова его упали в полумрак ангара, разрезанный надвое полосой света, что проникал из-за полуоткрытых створок входа. Лампы уже погашены, и яркий свет не бил в зрачки. Позади Чевинка возвышалась темная громада флаера пропавшего пять тысяч лет назад вольного торговца. Ни одна деталь на нем не бликовала. Темны глазницы обзорных окон. Намертво, как упрямый рот, задраены входные люки.
        - Что вам сказать? - так начал Волк Чевинк, Торговец Космоса, свои нелегкие слова. - Вы ждете лишь один ответ. Вы все великолепны. Вы все достойны той победы, которой жаждете. Вы не говорили, но я-то понимаю, сколько жертв принесено, вольных и невольных, в вашем деле. Вы ждете, и не без основания, что я немедленно и безоговорочно брошусь с головой в ту гонку, которой вы отдали все. Не скрою, и я считаю, что это был бы самый достойный шаг. Я посчитал бы честью сгореть в борьбе за дело правды. Я так понимаю, что те парни, что с вами сейчас в дороге, это те последние, кого вы отобрали, прежде чем покинуть Зону. Они вольются в организацию. Наверное, есть нечто, что тебе, Стиммвел, больше не позволит оставаться в Зоне командиром. Для вас для всех настало время новой фазы борьбы. Я также понимаю, зачем ты так талантливо внушал им, что я не с вами. Рядовым бойцам не следует быть в курсе всех дел организации, чтобы не попортить дело излишней непосредственностью. Для меня, наверно, заготовлена легенда о том, что я бежал и был растерзан тиграми-охранниками, или был съеден какой-то жуткой тварью. Эту новость
также передадут и Сеяллас. И она со всем своим умом ментала не обнаружит ни малейшего подвоха, потому что нельзя скрывать того, чего не знаешь. Ты мудрый стратег, Стиммвел. Я и раньше изумлялся, глядя на тебя.
        Но ты просчитался. И это вполне понятно. Тот, кто долго, целеустремленно, на форсаже, с потерями и жертвами, идет к заветной цели, тот не может допустить и мысли, что кто-то может не желать ее с такой же страстью. Тебе покажется кощунственным то, что я скажу. Я турист на Ихоббере. Я занялся поисками Ярса буквально оттого, что больше мне заняться нечем. Мой пропавший нимра, Вендрикс Юсс, вот он бы кинулся в объятия Весситы. Это в нем когда-то жил бунтарский дух. И долго еще жил, даже когда он утерял свое большое тело.
        Летучий Барс был странным парнем, он был невольником своих же моральных норм. Он добровольно обязал себя исполнить обещание, которое дал дреммам. И он его исполнил. Щепетильный Ярс не мог и мысли допустить, что кто-то по его вине страдает. И бросился спасать надменных синков, которые не пожелали шевельнуть и пальцем, чтобы избавиться от нежелательных на Ихоббере квартирантов. Барс был мечтатель, которым пользовались все, кому не лень.
        Но у меня нет подобных обязательств. Я никому и ничего не обещал. И мне претит быть чьим-то призом. Ты можешь мне сказать, Стиммвел, и вижу, что уже собрался, что я руковожусь лишь чувством. Ты не ошибся. И гораздо более руковожусь, чем ты предполагаешь. Вы потрудились расписать мне со всевозможной жалостью, как скверно обошлась со мною Сеяллас. Я обдумал ситуацию и пришел к выводу, что это несущественно. Был один лишь человек на Ихоббере, ради которого я мог бы сделать то, о чем вы говорите. Больше его нет. Да, это Мосик. Вам следовало беречь его, а не меня. Это лидер. Я возвращаюсь к Гвендалин. Больше здесь нет никого, кто был бы мне так близок. Попытайтесь остановить меня.
        Он встал. Но те двое не двинулись.
        - Послушай, Стайс, - обратился к нему Стиммвел, который за всю речь Волка не изменил ни выражения лица, ни глаз, - как ты думаешь, что будет, если я сейчас приближусь к флаеру и прикоснусь к его крылу?
        - Попробуй. - коротко ответил Стайс.
        Стиммвел поднялся и неторопливо подошел к машине. Глядя на Стайса, он медленно поднял руку и начал приближать ее к корпусу машины. По мере приближения на ее поверхности загоралось поле и вдруг безмолвно вспыхнуло голубым огнем. Руку командира отшвырнуло.
        - Вот так. - заключил он. - Не пускает. А ты, я видел, прикасался к флайеру. Ты можешь приказать, и поле расплющит нас с Менкисом по стенкам. А ведь это флайер Барса, а не твой. Твой мыслекод открыл входную дверь. Ты думаешь, я не знаю, что стало бы со мной, вздумай я проделать то, что обещал? Пять тысяч лет планета по крохам собирала данные о Летучем Барсе, все те слова, что он ронял случайно. Все жесты, все взгляды, все улыбки. Легенды, сказки, песни. Барс наша тайна. Тайна Сеяллас, тайна Дианора. Даже королева не решается в открытую тебя коснуться, потому что никто не знает, какие еще фокусы ты прячешь в себе до времени. Так могу ли я или хотя бы тигр препятствовать тебе, захоти ты поступить, как тебе угодно. Ты сядешь сейчас во флайер Барса, который, по идее, и не должен слушаться тебя, и улетишь. Тебе доступно все то, что принадлежало Барсу. Или старый Стиммвел совсем дурак, или ты, Волк Чевинк, пройдешь весь путь и раскроешь тайну. С этими словами Стиммвел отступил и оставил флайер наедине со Стайсом.
        Они шли вдвоем по тускло освещенному и узкому проходу, едва касаясь стен плечами.
        - Я забыл спросить, - проронил Стиммвел, - что вы там унюхали у водопада?
        - Плохо дело, Стим. У обрыва пахло тиграми. Мне кажется, там поохотился какой-то дикий ибб. И полагаю, что тело Мосика досталось совсем не рыбам.
        - Ты понимаешь, Менк, что Торговец никогда не должен узнать об этом? Захороните с Лонгри это в глубине своей души. А лучше не встречайтесь ни с одним тигром, потому что тайны на Ихоббере быстро становятся достоянием менталов. Мосик утонул. И только так.

* * *
        На душе у него было довольно скверно. Он сидел снаружи на теплом камне у самой стены ангара, смотрел на восток и думал.
        Почему он так поступил? Разве не разумнее было бы влиться в Весситу, разве не достойнее? Что за внутреннее чувство держит его? Почему он так сопротивляется? Работа Сеяллас? Навязанная роль? Так ли она дорога ему?
        Стайс снова вызвал в памяти лицо Гвен. Пришло знакомое состояние. Память о том, как он представляет себе, что обнимает ее, и тут же в ответ ощущает едва заметный барьер, возникающий между ним и девушкой. Гвен не подпускает его к себе. Она противится даже мысли об объятии. А тигр сказал, что Стайс нравится ей. Он и сам это знает. В Гвендалин все - тайна. И он должен найти ответ. Нет, командир не обманулся в нем. Они и не приглашали его к себе в Весситу, это он так решил поспешно. Они лишь только снабдили его информацией и предоставили ему решение. И вынесли его ответ так мужественно, как могут сделать это люди, на чьих глазах решается судьба планеты. Но почему такой ажиотаж вокруг него? Что они знают о нем такого, чего он сам не знает?
        Он сказал, что вернется к Гвендалин, но не сказал, что примет ее сторону. Это одно и то же? Уравнение со многими неизвестными. Ему не нравится, что вокруг него скручиваются в плотный кокон нити чужих интриг, чужих забот, чужих надежд. Как просто было с Мосиком. Он ничего не требовал от Стайса. Но Стайс сделал бы для него все. Комическое благородство Мосика на поверку то и дело выходило благородством высшей пробы, несмотря на все те мелкие безобразия, которые он творил со своей забавной непосредственностью.
        Стайс сам не заметил, что улыбается, вспоминая все проделки друга.

* * *
        Машина явно была чужой. Незнакомая письменность, непонятные надписи на панели управления. Компьютер заговорил с ним на незнакомом языке, когда Стайс мысленно обратился к нему. Пришлось прибегнуть к помощи программы адаптации.
        Чужая речь медленно проникала в сознание Волка. Он сидел и слушал записи, сделанные Ярсом Стамайером. Его путевые заметки, его наблюдения. Его размышления по поводу происходящего. Он плыл по всем мирам, в которых побывал Летучий Барс. Он видел снимки Весситы, двойной звезды в созвездии Свободы, три ее планеты, в самом деле, замечательные. Он видел мир Лебедя 12, родной мир Барса. В его Вселенной, Вселенной Волка, у Лебедя 12 не было планет. А во Вселенной Ярса были. Ихоббера занимала очень мало места в жизни Ярса. Это был краткий эпизод в его долгой одиссее среди звезд. Его многие любили, он со многими прощался. Совсем, как Стайс. Но настоящей страстью Барса были звезды. И Поиск. И его корабль, челнок «Противоречие». Такой же одиночка, как и Стайс Чевинк, и даже еще больший, потому что, как стало ясно, у Барсов не было в обычае держать в голове ментальную копию своего друга. У Ярса Стамайера не было друзей.
        Чевинк искал следы присутствия в жизни пропавшего Торговца королевы Феанноры. И нашел лишь запись о ее присутствии на корабле, когда она еще не стала королевой Аффары, а оставалась просто дочерью Маррадуга. Память содержала полторы минуты ее слов к Барсу. Она прощалась с ним перед тем, как покинула челнок. Стайс видел ее, какой она стояла перед объективом. Черноволосая красавица со смуглой кожей и яркими глазами. Слишком горда, чтобы говорить Торговцу о своей любви, но чувство так и сквозило в ее словах, которыми она благодарила его за милость к народу ее отца, за обещание найти дреммам новую планету. Она смотрела в самый объектив, и ее глаза притягивали, как магнит. Так же хороша, как Гвендалин. Так же таинственна, как Сеяллас. Невообразимо царственна. Стайсу казалось, что он ощущает ее дыхание, когда она с присущей ей внутренней силой произносила такие простые слова, наполняя их подстрочным смыслом. Так глубоки и проникновенны были интонации ее волнующего голоса.
        Запись кончилась, а он сидел и проникался ее голосом, темным пламенем ее взгляда, ее изумительной красотой. Прекрасная дочь праведного короля Маррадуга, принцесса Феаннора. Женщина-мечта. И Барс без сожалений оставил ее ради Поиска. Что за человек ты, Ярс Стамайер?
        Управление не составляло больше тайны для Стайса Чевинка. Странным образом, но в двух разных Вселенных многое оказалось столь схожим. Цивилизация Барса словно повторяла путь того, что видел и знал Стайс. Недаром их флайеры были столь схожи. Неудивительно, если окажется, что и челноки будут идентичны. Даже названия похожи: «Погоня» и «Противоречие». Значит, их миры как-то неуловимо связаны меж собой, существует некое неведомое взаимопроникновение, взаимовоздействие, взаиморазвитие.
        Он провел почти сутки, разбираясь в управлении. Потом встал и направился в камбуз флайера. Точно такая же маленькая кабинка. Интересно будет, если Ярс любил еще и кофе по-минойски. Но кофе не оказалось. Была какая-то другая горячая жидкость с приятным запахом и превосходным вкусом. Стайсу казалось, что он как бы перетекает в образ пропавшего таинственного Барса, как бы сам становится им. И это ему не слишком нравилось.
        Запросив компьютер, он узнал, где спрятан челнок «Противоречие». Как и думал, в одном из внутренних морей.
        К ночи Стайс вывел машину из ангара, и темная молния флайера с гулом прорезала воздух, выходя в высокие слои атмосферы. Еще выше, в черноте Космоса, над ним прошел его собственный зонд, послав импульсное сообщение о своем приближении к траектории, доступной для приема передачи. Этот импульс, как всегда, едва кольнул в ладони. Так же он кольнет при выходе из зоны доступности.
        Торговец вел машину к месту захоронения «Противоречия». Ему хотелось проверить одну догадку. Никто его не преследовал.
        В толще океанских вод, на твердой скальной породе стояла темная гора челнока. За пять тысячелетий корабль не оброс ни водорослями, ни грязью. Поле было включено. Он узнал и принял в себя свой флайер, и переборки отрезали Чевинка от океанских вод. Все работало так, словно корабль и не покидал его хозяин. Где он пропал, Летучий Барс? Технике это безразлично.
        Исправно работали сервомеханизмы. Не было ни пыли, ни затхлости в воздухе. Двери послушно пропускали Стайса. Стиммвел прав, он тут хозяин.
        Стайс искал медотсек. Тут все совсем не так, как у него в «Погоне». Наконец, ему надоело гадать, и он затребовал общую схему помещений. Войдя, он осмотрелся. Да, техника несколько иная. И прошел в гибернатор.
        Вот он, тигр Эрреба. Крупный красный зверь спит, вытянувшись под полупрозрачной крышкой капсулы. «Держись, Эрреба. Я спасу тебя.»
        Что-то помешало Ярсу выполнить свое обещание немедленно. Он не успевал их выполнять. Одно действие тянуло за собой другое. И всем что-то было нужно от Торговца. А он хотел лишь одного - со всеми развязаться. И сгинул где-то. Его нет ни в челноке, ни во флайере. Наверно, решил по дороге спасти Джалинка, и тоже не спас. Все не получалось у тебя, Летучий Барс. Не смог угодить всем разом.

* * *
        Он опустился прямо на плацу посреди Зоны, чуть не задевая крыльями флайера стены бараков. Массивная машина величаво возвышалась среди невысоких зданий, похожая на могучую птицу-великана, стоящую на трех высоких своих ногах. Длинный сигнал пропел, вызывая Гвендалин из лазарета. Зона почти пуста, все в шахтах.
        Гвен вышла. Он увидел, как она замерла при виде флайера, а потом бросилась со всех ног. И опустил навстречу ей трап.
        Люки расступались перед ней, приглашая ее в рубку к Стайсу. Флайер снова весь окутался полем, как сплошным потоком синих молний, текущих тонким слоем по его поверхности.
        - Твой флайер! - воскликнула Гвен, увидев Стайса в кресле пилота.
        - Мой! - с улыбкой подтвердил ей Стайс, и не думая закрывать от нее свои мысли.
        Рядом с ним вмонтировано второе кресло, для пассажира. Когда-то в нем сидел Эрреба. Если командир и тигр не лгали, и она в самом деле королева Сеяллас, то бесполезно прятаться от нее. А, если ошиблись, или намеренно солгали, то она ничего и не узнает. Сеяллас хочет по каким-то своим причинам найти Ярса Стамайера? Что ж, она его найдет. И Стайс все для этого сделает.
        - Куда теперь? - спросила она, усаживась в кресло справа от него и обратя к нему лицо, на котором была та бесшабашная улыбка Гвендалин, которая временами так нравилась ему.
        - Искать Ярса Стамайера. - ответил он, тоже улыбаясь.
        Если она Сеяллас, то уже все знает и об экспедиции, и о гибели Мосика, и о разговоре, и о тайной организации Вессита. Стайс одним своим поступком, возможно, разрушил все многолетние хитрые ходы Весситы, все жертвы, принесенные ради достижения цели. Если она Сеяллас, то знает об этом. Будет ли она продолжать свою игру в Гвендалин? Он на мгновение задумался. А хочет ли он от нее признания в том, что он лишь средство в ее руках? А ведь, пожалуй, не хочет. Тогда она, скорее всего, и не признается. Он хочет, чтобы Гвендалин осталась, даже если это только маска. И будет игра с самим собой, прятки от самого себя. Она забыла спросить, где Мосик.
        - А где Мосик? - вдруг озабоченно спросила Гвен. Она даже привстала с кресла и обернулась назад, словно проверяя, не прячется ли он где-то сзади.
        Мосик. У Стайса опять оборвалось сердце. Вот ты и избавилась от него, Гвен. Забавно было знать, что она слышит все его мысли, а ведет себя так, словно ничего подобного и в помине нет.
        - Мосик погиб. - спокойно ответил он, глядя ей в глаза.
        Он ожидал выражения неподдельного ужаса на ее лице. Но вместо этого она только слегка побледнела и, не отводя от него вдруг слегка ушедших в себя глаз, тихо проговорила дрогнувшими губами:
        - Мне так жаль, Стайс.
        Теперь следовало напомнить Стайсу, каким Мосик был хорошим другом, как благородно он поступил, что спас совершенно никчемную воровку Мону. И многое тому подобное. Но Гвен повернулась в кресле и, немного помолчав, попросила:
        - Давай улетать отсюда. Я, наверно, никогда не смогу забыть Зону.
        Флайер всплыл вертикально, оставив внизу охранников, выглядывающих из-за углов зданий со своим бессильным против такой машины оружием.
        ЧАСТЬ ВТОРАЯ
        ТИГРЫ
        ГЛАВА 1
        Обморок длился долго. Он и сам не знал, сколько времени пробыл без сознания. Впрочем, это было не совсем так. Память странно сохранила некоторые отрывочные впечатления, словно, помимо него, рядом находилось еще одно сознание.
        Медленно всплывали воспоминания. И он едва не закричал от страха боли, когда безжалостное белое пламя снова начало пожирать его плоть. И в то же время знал, что этого быть не может. Его тело давно погибло во взрыве топливного контейнера. Там, над безымянной планетой, его последней находкой.
        Ужас немедленно оставил его, и сознание начало проясняться. Он не может открыть глаз, у него нет глаз. У него нет тела, у него вообще ничего нет, потому что он всего лишь ментальный пассажир своего побратима, Стайса Чевинка.
        Он послал запрос своему ментальному пассажиру. Пассажир в пассажире. Смешно. Но только так он сумел спасти ментальную копию Галлаха Чевинка. Контрабанда на борту Стайса Чевинка, доминанта.
        Товарищ не отозвался. Вендрикс забеспокоился и принялся обследовать область присутствия. И наткнулся на разум столь чуждый, что моментально пришел в себя.
        - Можешь открыть глаза. - последовало предложение.
        Что он тут же и сделал. И понял, что оказался в другом теле. И это тело не было человеческим. Более того, он и представить себе не мог, что это за существо. Зрительная панорама не могла принадлежать гуманоиду с характерным для него бифокальным зрением. Обзор был гораздо шире, но за счет утраты объемности изображения. Краски воспринимались иначе, более смещаясь в синий спектр. Зато теперь его зрение приобрело характер рентгеновского. Это сразу стало ясно, когда он увидел перед собой человека, явно женщину.
        - Можешь говорить? - спросила она его, склонясь над ним, отчего он понял, что находится ниже уровня ее лица.
        Юсс промолчал и попытался осмотреть себя, насколько это удавалось из-за приспособления, явно не принадлежащему его телу и ограничивающему его движения.
        - Не трудись вертеться. - небрежно бросила женщина. - Ты прикован.
        И все же Вендриксу удалось частично разглядеть тело-носитель. Это был, кажется, какой-то крупный хищник, судя по мощным лапам, зажатым в кольца держателей. Нимра продолжал торопливо исследовать тело, мысленно отдавая приказы его частям. Так он обнаружил помимо задних конечностей еще и хвост. Он выпустил когти и посмотрел на женщину.
        Молодая и, кажется, красивая. С человеческой точки зрения. «Человек» - невольно подумал тигр, и тут ему отчётливо представился знакомый, лакомый вкус… чего? Вкус мяса - сказала память. «Какого мяса?» - недоумённо спросил себя нимра, при том одновременно понимая, что вопрос к самому себе есть глупость.
«Человеческого» - с жестокой усмешкой ответила память.
        Как это моржет быть?! Вендрикс Юсс никогда не пробовал человеческого мяса - это отвратительно! Это противоестественно! Разумные не употребляют в пищу себе подобных! Но, может… Может, это тело… Ошеломляющая догадка пронзила его мозг.
        - Правильно догадался. Ты - людоед. - ответила женщина. «Ты…» - он попытался прибегнуть к своим ментальным возможностям.
        - Ну! - она приблизила глаза к самому его лицу, то есть морде. - Ты же ментал! И он ощутил вторжение в сознание. И тут же попытался отбить его.

«Вендрикс Юсс, нимра. Примат.» - вот что услышал он внутри себя. И далее:

«Тридцать четыре года относительного времени. Свободный Волк, торговец. Место рождения - Мерцаилл, система К24а. Ментальный партнер Стайса Чевинка.»
        И тут же понял, что говорит все это не она ему, а как раз наоборот, это он сам выкладывает сведения о себе.
        - Вот так-то, примат. - спокойно произнесла она, отходя от него.
        У нимры сердце принялось прямо-таки подпрыгивать в груди. Он понял, что ненавидит ее. А за что?
        - Есть за что. - ответила она, отвернувшись от него и направив свой взгляд в окно. - Ты же мой раб, ибб. И я могу сделать с тобой все, что угодно.
        Она снова повернулась к нему, и он ощутил удушье. Легкие отказывались вдыхать воздух. Грудные мышцы рвались, побуждая их расшириться, но все напрасно. Так же внезапно удушье прекратилось.
        - Не тебе, нимра, соперничать со мной. Ты в теле красного тигра, людоеда. Пока его сознание отключено, чтобы я могла поговорить с тобой, примат. Мне нужно знать, кто вы с твоим, как ты называешь его, доминантом. Откуда вы. Зачем прибыли сюда. Что ищете. Ты все мне расскажешь. Сопротивляться бесполезно.

«Кто ты?» - промыслил Вендрикс Юсс, потому что речевого аппарата у тела-носителя не имелось.
        - Не твое дело. Будет лучше, если ты не станешь мне препятствовать. Это тело еще мне нужно. Это был хороший тигр, хотя он и ненавидел меня. Таких, как он, менталов совсем немного. Ты, Юсс, даже не почувствовал его, хотя проехал на нем немало, находясь в мозгу твоего партнера, Стайса Чевинка. «О чем ты?» - изумился Юсс.
        - О лошади. О черном жеребце. - она засмеялась. - Ментал, ты не разглядел собрата?
        Он собрался и мгновенно направил мысленный удар ей в горло. И в ответ почувствовал, как все его тело перекручивает судорога, а сознание дробится на кусочки, которые начали разлетаться во все стороны со скоростью не меньше световой. Так же внезапно все прекратилось.
        - Пока достаточно.
        Вендрикс понял, что, пока он корчился от боли, его мозг выложил всю информацию.
        Женщина хлопнула в ладоши. Тут же вошел человек, которого Вендрикс Юсс уже видел. Трактирщик. И с ним еще трое человек.
        Он приготовился к тому, что сейчас его убъют, настолько сильна была та ненависть, с которой все четверо взглянули на него. И еще страх. Но к нему не прикоснулись.
        Зато произошло нечто иное. Они прошли куда-то за его спину, и он не мог увидеть, как ни скашивал глаза. Там послышалась возня. Вендрикс Юсс поспешно нюхал воздух, стараясь определить по запаху, что там, за его спиной. И выходило, что он знает того, кто там находится. Он попытался нащупать его сознание. Это был явно человек, но в полной отключке.
        Четверо вынесли на носилках тело. И нимра с ужасом вдруг понял, что это Стайс Чевинк, его партнер.
        Он молча перевел глаза на женщину. Она смотрела не на нимру, а на его доминанта. Теперь бывшего. Как-то она сумела без всяких сложных приспособлений, при помощи которых в мире нимры и Стайса происходила подсадка ментального партнера, выудить его из мозга Стайса. Что теперь будет с юношей? И где теперь Галлах Чевинк?
        Ни на один из этих вопросов он не получил ответа. Женщина даже не взглянула на него. Она подошла к Стайсу, лежащему без движения, только дышащему, и теперь рассматривала его. Четыре носильщика стояли неподвижно, в явно напряженных позах. Нимра осторожно прикоснулся поочередно к сознанию каждого из них и обнаружил, что они все под гипнозом. Глубже вникать в ситуацию было рискованно, он не желал попасться за этим занятием этой необычайно сильной менталке. Человек-ментал, это и в самом деле диковинно.
        Все четверо, словно повинуясь одному импульсу, синхронно двинулись из помещения, унося в неизвестность его партнера по Гильдии Свободных Волков. Женщина, имени которой он так и не узнал, вышла следом.
        Тогда Вендрикс огляделся. Похоже на подвал. Наверно, в той же гостинице. Последнее, что он помнил прежде, чем провалиться в беспамятство, это то, что Стайс пытался продать черного жеребца заезжему вельможе. Потом сигнал программы адаптации, но было поздно. Тот глоток отравленного вина, что выпил Стайс, был единственным, но этого хватило.
        Теперь, согласно словам этой женщины, он находится в теле этого трансформа-ментала. И получается интересная вещь. Он слышал о подобном, но никогда не видел. Еще будучи пассажиром в мозге Стайса, он услышал занятную историю про тигров-оборотней. Существа, обладающие свойством телесной трансформации. Он слышал изредка рассказы бывалых космопроходцев о том, что они сталкивались с подобным явлением. Но никто не мог определенно сказать, где именно можно встретить такое чудо. И Вендрикс Юсс полагал, что все эти рассказы не более, чем байки, какие травят подвыпившие торговцы в космопортах, чтобы позабавиться над теми, кто не высовывает носа со своей планеты. Девушки клюют на это, как ручные птицы. Он сам с немалым удовольствием не раз потешался таким-то образом, придумывая всякие рассказы о том, чего с ним не было.
        И вот он встретил такое существо. И, даже больше, он теперь находится в теле трансформа, который к тому же, если не врут легенды, является еще и менталом. Смертоносное сочетание. Может, эти иббы и в самом деле биологические диверсанты, результат тайных разработок в какой-то закрытой лаборатории? Если это так, то нимра, да и Стайс Чевинк, влезли в очень крутую историю. Интересно было бы в ней разобраться.

* * *
        Женщина все не возвращалась, поэтому нимра мог себе позволить подумать о том, как можно было бы держаться в подобной обстановке. Он заперт в теле ментала-трансформа. Хозяин не даст ему дыхнуть без разрешения. Он молчал, лишь пока эта дамочка вела допрос его ментального узника. Нет сомнения, что с Вендриксом расправятся, как только он перестанет быть нужным ей. Его выбросят из мозга тигра, как вынули и, скорее всего, уничтожили Галлаха. Нимра почувствовал ярость при этой мысли. Теперь, когда он не в мозге Стайса, человека, он может не стесняться и дать немного воли своим инстинктам. Хотя нимра и примат, но по существу, тоже хищник. Он бы с удовольствие порвал горло этой даме, которая обошлась со всей их компанией так бесцеремонно.
        И тут Юсс ощутил шевеление чужого разума - его новый доминант. К нимре обращались. Тигр не пользовался внутри своего сознания словами, к нимре прорвался поток образов, информативность такого способа общения на порядок выше. Менталы пользовались между собой именно таким путем. Это только с человеком приходилось разговаривать словами. Информация шла послойно, как всегда в беседах между менталами. А тут оба ментала находились в одном мозгу. Тигр предложил сомкнуть два их сознания, чтобы нимре было легче его понять. Терять нечего, и Вендрикс согласился. Тотчас он стал ощущать весь окружающий мир в такой полноте, какой не имел даже в бытность телом. Он слышал не только разговоры в соседних помещениях, не только мысли всех обитателей гостиницы, но и узнал, что его друг, Галлах Чевинк не погиб, а точно так же стал узником в теле другого тигра.
        Но не это было удивительно, а то, что нимра сразу стал обладателем всей памяти своего теперешнего доминанта. И доминант обращался к нему с необычным предложением. Нимра видел своего партнера чувствами и зрением жеребца-оборотня. Ментал Яксаф специально прошел у Сеяллас, королевы Аффары, подготовку. Она одним лишь ей известным способом усилила ментальные способности тигра, чтобы нимра не смог проникнуть в его мысли. Да, женщина, которую он видел, это королева Сеяллас. Ни один ибб не в силах проникнуть в ее тайну, даже если соберутся целой сотней и попробуют вторгнуться в ее сознание. Но и Сеяллас кое-что неведомо. Есть некая совершенно закрытая от менталов зона в мозге тигра. Это сейф, в котором они держат свои тайны. Только добровольное слияние сознаний позволит открыть дверцу в этот тайничок. Смотри, пришелец, что там. Вендрикс вошел и перестал быть нимрой.
        Родовая память иббов, их достояние, их святыня. Их мечты, их надежды, их будущее.

* * *
        Маленький Ибирк не помнит своего происхождения. Да разве это нужно котенку? Мама-кошка родила его, и он увидел свет и все, что в нем. И быстро понял, как мало тем высоким существам, среди которых он начал свою маленькую жизнь, было дела до него, и до его мамы. Мама считала, что все в порядке. Так и должно все быть. Кошки кошками, а люди сами по себе. Скачи, Ибирк, играй с бумажкой. И держи хвост подальше от тех больших зверей, что называются у людей ногами.
        Потом мама перестала заниматься им и даже отгоняла от себя. Однажды его просто взял в руки один человек, и Ибирк забыл про маму, она исчезла из его жизни. Но хуже от этого не стало. Человек был с ним ласков. Ибирк часто забирался к нему на колени, если не было того противного дрожания мира вокруг него, которого Ибирк так и не научился не бояться. Мир человека был велик, но в нем жило много призраков. И временами котенку казалось, что этот мир - сам призрак. Как еще понять его, когда нередко он сужался до таких размеров, что повернуться и то удавалось с трудом. Только сиди и смотри на призраки, проплывающие мимо, а лапой не тронь! Непонятное препятствие не пустит. Тогда Ибирк сворачивался в клубок и спал в прозрачной сумке, которую хозяин брал на плечо. Может, так надо! Хозяину виднее.
        Однажды его взяли на руки и отдали. И те, кто после человека стали его хозяевами, ему не понравились. Не то, чтобы они обижали его. Не понравились, и все! Он хотел быть со своим хозяином, а не с этими. Немного его утешило то, что потом появились и другие кошки. Их кормили вкусно, и они размножились. Ибирк стал большим котом. В стае он был самым крупным и самым старшим. Это означало, что он - вожак. Он быстро научил свое потомство слушать папу. Но место, где они все жили, не нравилось ни ему, ни его племени. Мало места, нет охоты. А инстинкты требовали. И коты стали агрессивны. Люди были недовольны. Всю стаю Ибирка, примерно сотню особей, высадили на холодной почве в незнакомом месте.
        Он задрал вверх свой короткий серый хвост и сказал своим сородичам примерно так:
        - Мой нос говорит мне, что тут много пространства. Есть добыча, но есть и враги. Надо найти хорошее местечко и начать рыть норы.
        И первый отважно направился к тем штуковинам, что на языке хозяина назывались деревьями.
        Норы рыть не стали, потому что в лесу было много всяких тварей, которые умели это делать лучше и легко могли достать котят из земляных жилищ. Гораздо лучше получалось жить на ветвях деревьев. Но у котов развился комплекс неспокойности. Едва освоив одно место, они испытывали потребность идти в другое. Место казалось им уже не безопасным, и они желали найти другое. Все время что-то не нравилось. Это было везде, в почве, в деревьях, в воздухе, в воде.

* * *
        Они уходили все дальше. Хорошо еще, что котята росли быстро. Но вскоре оказалось, что слишком быстро. Ибирк почувствовал, что он уже не самый большой кот. Это его злило, и вынуждало проводить показательные трепки. Однажды его так потрепали самого, что он словно прозрел и увидел, что котята стали ростом с рысь.

«Вот это да!» - подумал он и удивился, глядя на тех зверей, что были совсем не похожи на тех пушистых котят, которых хозяин привез с собой на корабле. Чем моложе был котяра, тем крупнее. И вдобавок по непонятной причине сменилась масть. Вместо дымчато-серой она стала интенсивно-красной. Ибирк заподозрил, что некоторые кошки позволили себе гулять на стороне. Но по мнению соплеменников, что во всем безобразии виновата та среда, которая является их обиталищем. Стая снова отправилась в дорогу.
        Путь был долгим. Но лучше не становилось. Хуже всего было то, что исчезала из лесов добыча. Пахло чем-то очень скверным. Ибирк занервничал и потребовал возврата. Но молодые коты взбунтовались. Им все нравилось. И было от чего! Они не утруждали себя ловлей мышек и птичек. Молодой котенок вскоре перерастал мамашу, и она в испуге сторонилась его. Котята предыдущего приплода приносили котенку добычу, и он пил кровь.
        Ибирк уже был стар и более не выражал претензий ни по какому поводу. Ему даже стали нравиться красные коты, охотящиеся на небольших оленей. Все живое боялось их, но не могло спастись от них. Потому что странная земля изменила их не только внешне. Но он не мог понять, что еще в них появилось нового.

* * *
        Еще бы понял он! Ведь у него не было даже и возможности понять! Молодые коты пытались говорить с ним мыслями, но старые не понимали. Ибирк прожил дольше всех из первого поколения, дольше всех котов-старейшин. Он бегал среди крупных красных кошек, маленький, взъерошенный, облезлый от глубокой старости, но все такой же воинственный. И бубнил:
        - Держите хвост трубой, котяры, не давайте спуску лисам! Это наша земля! И тут же вспоминал про свою юность. Выходило это примерно так:
        - Вот мы однажды с человеком…
        И тут же забывал, чего они такое натворили вдвоем с космическим торговцем.
        - Дедушка, - совался к нему какой-нибудь молодой котяра, - это было не тогда, когда вы с человеком поймали синюю лягушку?
        - Иди ты! - обижался «дедушка», который давно не отличал своих внуков от чужих. - Не ловили мы лягушку!
        Новый вожак запомнил его мысли. Постепенно серый цвет исчез из шерсти крупных красных зверей, которые по привычке все еще именовали себя котами.
        Однажды они отправились на юг, посмотреть, что там. Страсть к скитаниям стала причиной того, что кошки расселились по всей странной земле. Впрочем, для них она была родная. На юге были все те же горы, которые из памяти Ибирка, были населены летающими тварями. И там коты столкнулись с некоей неприятной вещью. Те, от кого когда-то вышли их деды, сами обладали способностью общаться в мыслях. Едва коты явились, как с вершин слетели люди-птицы. Они кружили над котами и излучали волны неудовольствия. Они сами называли себя синками. «А мы кто?!» - подумали коты все разом.

«А вы потомки Ибирка» - насмешливо промыслили им синки, - «Называйтесь иббами. Идите в ту землю, что вас породила, и там так называйтесь!»
        И вызвали в сознании котов образ огня, которого кошки, как все животные, боялись до смерти. Поражение оказалось очевидным. Синки без всякого труда внушали иббам страх, тем более обидный, что не находилось очевидных для него причин.
        Далее пошли десятилетия. Иббы жили, размножались, росли, крепчали. Они сознательно стали развивать в себе то свойство, которое у них, как и у синков, стало врожденным. Тех, кто не обладал ментальностью, не допускали к размножению. Однажды будет так, что синкам и иббам станет тесно на планете. И следует заранее подумать о развязке.
        Синки называли землю иббов Безумной Землей. Она вызывала у них видения странного характера. Им все казалось, что они пришельцы на планете Ихоббере, что означало
«Единственная». Попав случайно в земли иббов, синки грезили собственным прошлым, но не хотели в это верить. Так из сознания крылатых людей иббы и узнали, что их земля отравлена. Однажды где-то на ней потерпел крушение космический корабль синков, везущий научную экспедицию на безымянную еще планету.
        Над сплошь поросшей лесом землей, богатой как равнинами, так и горами, длинной полосой разлилось топливо из вспыхнувшего от удара метеорита топливного бака. Синки и сами не знали уже, что за топливо они использовали. Слишком много прошло веков. Но отрава распадалась медленно. На беду она соединилась с каким-то природным минералом земли. И возник очаг, в котором, словно в плавке, перекраивалась генная структура живого существа. С синками эта природная лаборатория творила совершенно кошмарные вещи. Крылатые создания превращались постепенно в некие аморфные существа и от отчаяния убивали себя. Так было поначалу, а потом они даже смотреть на эту землю не хотели. Поэтому они и выпустили кошек на проклятые земли, чтобы те погибли.
        Но с иббами, как ни странно, все вышло совсем иначе. Отправившись в неведении и большей частью из любопытства, в то место, о котором синки даже подумать боялись, иббы тоже попали под действие Проклятого Круга. Они нашли пустое место, на котором не росло ни одной травинки. Не бегало ни мышки, не летало ни птицы. Только насекомые привольно чувствовали себя там. Но не жили, поскольку пищи там не было для них. Ну и здоровые же там мухи!

* * *
        Бывшие коты были по-котовски любопытны. И нашли обломки сброшенного с корабля топливного бака. Но вот что странно! На этом месте были похожие на синков люди, но без крыльев. Когда они успели появиться в землях иббов?! Но оказалось, что иббы не представляли, насколько велика Безумная Земля! И в ней, как муравьи, местами копошились люди. Они разрывали землю, кололи скалы, вывозили мусор, сваливали дурно пахнущией камни среди деревьев. От этого деревья начинали расти куда-то в сторону, изгибаясь, как от боли. Другие начинали тянуться ввысь, но быстро умирали и засоряли своей вонючей плотью землю иббов. Лес словно сошел с ума, вырождаясь на глазах.
        Кошки прятались в лесах, наблюдая за людьми издалека, изучая их образ мысли, их язык, их занятие. И поняли, что перед ними переселенцы с другой планеты. Но вскоре люди начали болеть. Изумленные коты видели, что те превращаются в каких-то странных и причудливых созданий. Те, что остались, предприняли попытку мятежа. Иббы ощущали человечий страх, отчаяние и боль. Им стало любопытно. Они обходили и обнюхивали трупы погибших, но ничего не понимали. И захотели поговорить с живыми.
        Живые уходили прочь. Если это можно так назвать. Появление котов для них не стало большим потрясением, чем то, которое они испытывали от своего же собственного вида. От них-то иббы и узнали, что сами кошки превратились в красных тигров, или в подобие тех великолепных хищников, которые когда-то жили на планете дреммов, Лилемарге. Их родина погибла от столкновения с гигантским метеоритом, блуждающей планетой.
        В тот момент, когда случилась катастрофа, на планете находился по своим делам Космический Торговец, член Межгалактической Гильдии Торговцев, носящей имя Гильдас Леа Барри, или Гильдия Летучих Барсов. Ярс Стамайер, пилот
«Противоречия», сумел спасти от гибели короля дреммов с его двумя детьми и двести человек придворных. То есть тех немногих, что пребывали в королевском паласе, когда случилась катастрофа. Он унес из погибающего мира, из раскаленной топки планетарных недр только двести с малым человек.
        Челнок торговца не был приспособлен для перевозки такого множества людей, и всех их, или почти всех, пришлось погрузить в анабиоз в помещении, предназначенном для транспортировки живого груза.
        Там как раз, на этом корабле, торговец вез на Ихобберу для синков те товары, что обещал доставить. А заодно и сереньких котят, предков иббов. Котята так понравились одной из синкских королев! Так получилось, что причиной возникновения популяции разумных тигров стала причуда королевы синков и чистая случайность, что торговец взял с собой своего корабельного котенка. И было этой популяции всего без малого всего лишь сотня планетарных лет! Дреммов приютила планета Ихоббера с милостивого разрешения равнодушных синков, которым ничего не надо, кроме их каменных гамал в горах Табетты.
        Тигры долго несли на себе тех несчастных существ, что сбежали из штолен короля дреммов Маррадуга, терпя в своем сознании их непрерывный стон и боль перерождающегося тела. Куда они все шли? Обратно, к своим семьям, оставшимся в далеких землях, о которых тигры ничего не знали. Они сбежали со своей планеты с пустыми руками, спасая лишь самих себя. И вот теперь теряли и себя, ибо тигры не знали, как назвать то, что несли на спинах.
        - Хватит, - сказали им однажды дреммы, - не имеет смысла мучить вас. Мы не желаем, чтобы наши семьи видели нас чудовищами. Покидайте эту землю, иббы. Уходите далеко на запад. Там, за горами, есть множество равнин, каньонов, лесов и гор. Король Маррадуг вывезет с Ихобберы наш народ. Он сумеет найти оплату за планету и за проезд. А мы останемся на Ихоббере, и пусть никто не знает, что когда-то мы были дреммами, жителями Лилемарге.
        Иббы распрощались со своими недолгими друзьями, которые классифицировали их, как новый вид, назвав их тиграми. Только ни те и ни другие еще не знали, что тигры тоже подверглись облучению, правда, вторичному. Тела несчастных непрерывно фонили, и неизвестная радиация пронизывала незаметно тела тигров, меняя генную структуру.
        Случай помог обнаружить свойство трансформации. Тигры посчитали это за удачу и стали последовательно развивать его. Потом направились на место разработок, и всего за год странная милость к ним земель Себарии окончательно превратила их в оборотней.
        Потом была война с синками. Те посчитали тигров угрозой для себя и попытались истребить их. Чтобы сохранить популяцию, вожди иббов приняли решение уйти на запад. Там, в самом деле, когда они миновали разбросанные поселения дреммов, нашлась за высокими горами прекрасная земля. Иббы еще раз ошиблись насчет людей.
        Дреммы, потомки тех двухсот переселенцев, оказались еще хуже синков. Те хоть жадными не были. А эти первым делом стали делить землю, которой так много, что можно идти по ней месяцами и никого не встретить. Тигры вышли к людям, но не сумели объяснить, поскольку не имели речевого аппарата, что они им не враги. Их встретили оружием. Тигры понимали мысли людей, но не могли в ответ промыслить, как синкам, что им ничего не нужно на землях дреммов. Они хотели рассказать про гибель экспедиции, про опасности земли Себарии, про то, что они не просто тигры, а мыслящие существа. Но дреммы их не поняли. Только много позже иббы узнали, что быть менталом - не судьба для человека. А дреммы, несомненно, человеческая раса.
        И все-таки Торх, вождь племени, предпринял попытку добиться понимания. Он на глазах людей превратился в человека, чтобы обрести возможность говорить. Потом лишь иббы, сами на тот момент невежественные, узнали, что нетехнологическая раса дреммов, деградировавших в своем развитии на Лилемарге, сельскохозяйственной планете, не имеющей металлов, порождала массу суеверий. Одним из них были сказки об оборотнях, грызущих по ночам людей и воющих на кладбищах на диск луны.
        Иббы с презрением миновали земли дреммов и забрались глубоко на запад. Там они, как собирался когда-то Ибирк, их легендарный предок, принялись рыть норы и осваивать пещеры. Так появились странные на взгляд человека города тигров-оборотней, менталов и трансформов. Так прошло еще сто лет.
        За это время неизбежно началось взаимное сотрудничество рас дреммов и иббов. Дреммы разделились сначала на две страны. Они так быстро расплодились, что стали появляться и другие короли. Но дети короля, Терлинк и Феаннора, были в этом противостоянии непримиримыми врагами. И оба оценили, что значит дружба с тиграми. Мыслечтение и трансформация - тот лакомый кусок, который каждый из королей стремился перетянуть к себе.
        Брат и сестра начали соперничать из-за иббов. Иметь их в союзниках - значило полную победу. И стали использовать в своих целях простейшие инстинкты тигров. Те были слишком молодая раса, чтобы быть мудрыми. Даже свойство ментальности не сделало их мудрее, поскольку люди мыслили не образами, а внутренней речью, что не всегда было понятно тиграм. Но, главное, король Терты и королева Аффары кормили тигров сладким мясом человека, превращая иббов в людоедов. И добились каждый, чего хотели - иметь на службе тигров-менталов. Их начали бояться, а глупым иббам это показалось столь забавным!
        И вот вернулся долгожданный всеми торговец Ярс Стамайер! Он привез радостную весть о том, что нашел планету для дреммов. Всего лишь двести лет, ничтожное время в исторических масштабах. Но его планета оказалась никому не нужной. У дреммов нашлись дела важнее. Да и стоило ли платить за переселение такой массы народа на неизвестную планету? Им и тут неплохо. У тигров тоже была своя страна, Иббира. Всем было хорошо. Торговец оказался лишний.
        Так было лишь на первый взгляд. На самом деле, брат и сестра перебаламутили планету. Они искали средство для бессмертия. Король Маррадуг был кошмарно изуродован, но клетки его тела непрерывно обновлялись. Беда была лишь в том, что при этом они мутировали. Если бы удалось добиться возможности избежать мутации, то короли Аффары и Терты приобрели бы самый дорогой товар во Вселенной - бессмертие. А тут торговец со своей планетой! Откуда-то возникли сведения о синкском скитальце - Селеннире, который якобы бродит по планете Ихоббере, вечно одинокий и вечно молодой.

* * *
        Ко времени возвращения торговца королева Феаннора превратилась в кошмарную развалину, но все не умирала. Не молодая, и не старая, но страшная, как чудовище. Когда-то и она попала под излучение Проклятого Круга, только вовремя сбежала. И вот Ярс Стамайер, который лишь один за эти двести лет не постарел и почти не изменился, отправляется на поиски загадочной гиммеры, не то цветка, не то животного, дарующего вечность. И с ним тигр-трансформ, Эрреба, посланный Маракасом, чтобы шпионить за человеком. Но произошло другое. Возвышенная душа торговца, его внутреннее благородство тронули Эрребу, и между тигром и человеком возникла дружба. Людоед Эрреба перешел на синтезированную пищу.
        Никто не понял, что случилось чудо. В человечьем мясе жила бессмертная, священная душа. Эрреба первый учуял, что трепетный огонь, живущий в Леа Барри, есть драгоценнейшая субстанция Вселенной. И, что было удивительно, сам торговец ни на мгновение не усомнился в том, что в Эрребе тоже есть бессмертная душа. А вот для тигров это было подлинным открытием. Они вдруг задались себе вопросом: кто они и что они? Это была точка отсчета цивилизации иббов.
        Возможна ли нетехнологическая цивилизация? Ярс считал, что возможна. Пока он был в своих поисках в Иббире, тигры жадно читали его мысли, и возжелали обрести в себе благородство человека, неохватность его внутреннего мира, его мечтательность, его ненасытимость к жизни. Как же это сочетается со смертностью?
        Торговец сам не знал, что стал зерном, заброшенным в пустующие души иббов. Он ушел и где-то сгинул через год вместе со Счастливым Ветром, тигром Эрребой, такой же загадкой, как он сам. Лишь много позже стало известно о путях, которыми ходил Ярс Стамайер и его красный спутник, тигр Эрреба.
        Память о необычайной дружбе человека, породившего в нечаянности племя иббов и позднее одухотворившего его, и тигра-одиночки превратилась в святыню иббов. Вот что лежит в том ларчике, к которому нет ключа у Сеяллас, королевы аффов. Тигры прячут от терков и аффов свою разумность. Для них иббы просто примитивные твари, с комплексом инстинктов. Служебные собаки, жрущие мясо с рук хозяев. Трансформы, могущие приобретать видимость человека, но не суть его. Их ненавидят и боятся, но не считают разумными.
        Так дело и оставалось бы без изменения. Иббы культивировали бы в себе свое бесполезное свойство разумности, смаковали бы свою тайну, как делали это пять тысяч лет. Наслаждались бы неведением дреммов. Но и только.
        Но вот судьба к ним снова благоволит. Стайс Чевинк и его нимра, ментальный пассажир, свежий ветер из Вселенной. И это самый лучший знак из всех, что Высокий Космос подавал для иббов. Если Волки могут быть свободны, а Барсы могут быть летучи, то отчего бы и красным тиграм не быть таковыми? Если не только человек, но и хищник нимра может быть в Поиске, то отчего бы и тиграм не выйти однажды на космические тропы? Союз человека с иббом, как показало прошлое, возможен. И не только в плане Поиска, а на самом глубоком душевном уровне. Эрреба был для Ярса не прирученной зверушкой, а другом в полном смысле этих слов. А глубокий внутренний контакт человека Стайса и нимры Вендрикса, как нимры Вендрикса и человека Галлаха Чевинка доказал, что полное содружество вещь вполне реальная. Тигры будут и свободны, и летучи.
        Слушай меня, нимра Вендрикс Юсс, слушай Свободный Волк. Ментал Яксаф, красный тигр-трансформ сейчас уйдет, чтобы ты обрел свободу. Но прежде знай, что в Аффаре существует организация Сопротивления. Найди и вместе со своим другом, Галлахом Чевинком, войди в нее. В ней состоят не только Аффы, но и тигры, а также многие люди из буферных королевств. Сопротивление имеет целью свергнуть Сеяллас. Нимра, ты ментал, но слишком слабый. Но теперь ты, Юсс, в теле ментала Яксафа. Я отдаю тебе свое тело, Вендрикс Юсс, и ухожу, чтобы ты жил. Будь тигром, будь нимрой, будь человеком - в теле ибба все возможно. Сильнее тебя будет только менталка Сеяллас. Узнай ее тайну, потому что людей-менталов в принципе быть не может, не та генетика.

* * *
        В голове у нимры Юсса словно щелкнул выключатель и Яксаф прекратился. Ошеломленный быстротой события, Вендрикс взглянул на лапы тигра и подумал, как он сможет высвободиться, если его конечности плотно зажаты в подобие наручников, приспособленных как раз под мощные тигриные конечности. Будь это руки, он бы выскользнул. И на его глазах лапы тигра превратились в более тонкие конечности нимры. Красная шерсть тигра стала дымчато-серой, когти превратились в длинные пальцы, которых было шесть, как и положено для нимры. Он чувствовал, как его тело преображается, послушное объединенной воле менталов нимры и ибба. Откуда-то пришло знание о том, что трансформ Яксаф был сильнейшим среди своих собратьев. Он отдал Вендриксу все, и теперь тот не может, не имеет права предать этот дар, врученный ему без его согласия. Яксаф не ошибся, нимра был таков, что скорее умрет, чем подведет.
        Руки выскользнули из держателей, так же освободились ноги. Нимра поднялся с колен. Выпрямился, осматривая свое тело, про которое давно забыл. Он был крупнее, чем при жизни. Понятно, надо же куда-то девать массу. Мощнее торс, равномерно покрытый шелковистой серой шерстью. Он потрогал голову, обнаружил острые уши. Ощупал лицо и обернулся назад.
        Красный тигр, сидящий сзади, смотрел на него и преображался в Галлаха Чевинка. Тот выдернул из держателей свои руки и выпрямился. Он тоже крупнее, чем был при жизни. Такой грудной клетки не бывает у людей.
        - Вендрикс Юсс, - непривычным горловым голосом проговорил Галлах, и серые глаза его смеялись, - мы снова живы.
        ГЛАВА 2
        Двое высоких людей уходили прочь от места своего заключения. Поймать и обезвредить хозяина трактира и его ребят было совсем несложным делом. Прислуга Сеяллас спешила, чтобы выполнить задание. И в результате сами теперь лежали на полу подвала, находясь в глубоком сне, благодаря баллончику с усыпляющим составом. Они не знали также, что у них позаимствовали одежду.
        Вендрикс Юсс и Галлах Чевинк рассудили, что Стайс и сам не пропадет, тем более с пронырой Мосиком. А им необходимо проследить за Сеяллас. Это само по себе трудная задача, потому что попадаться в открытую королеве означало полный провал. Значит, необходимо идти по следу, не оказываясь с ней в непосредственной близости. Галлах был еще неопытным менталом. Для человека пользоваться этим даром противоестественно. А Галлах, хотя и был в теле ибба, фактически имел сознание человека. Ему следовало научиться помимо приемов противостояния ментальной атаке, которому торговцы обучались в школе торговцев-астронавигаторов, освоить способность удерживать в себе свои собственные мысли. Так поступает любой ментал, когда не хочет быть обнаруженным. Это как передатчик. Пока он молчит, его не засекают. Всему этому Вендрикс Юсс должен быстро обучить бывшего нементала Галлаха. Поэтому они поспешно удалялись.
        Оба полагали, что вся операция отсадки пассажиров из мозга Стайса имела целью допрос нимры. Значит, к самому Стайсу это не могло иметь отношения. Его, как они убедились позже, наблюдая издалека за гостиницей, просто отпустили. На другой день, он и его новый друг, Мосик, выехали из трактира и направили свой путь на восток. Убедившись, что за ребятами никто не едет, Вендрикс и Галлах превратились в тигров и легко помчались, обгоняя их. Нимра потратил немного времени и допросил трактирщика, полагая, что он в этой группе старший. И узнал, что Сеяллас покинула гостиницу, как только вышла из подвала. Она проверила состояние молодого торговца, убеждаясь, что тот жив. Больше трактирщик ничего не знал о ее планах. И Вендрикс оставил его спать в подвале.

* * *
        Они мчались на восток, в Стануокку, о которой говорил до своего ухода Яксаф и о которой говорил Галлаху его тигр, Ихаббо, прежде своего отключения. Иногда превращались в нимру и человека и бежали, радуясь вновь приобретенным телам, бесценному для них подарку красных тигров. Как было сладко снова ощущать упругими подошвами ног твердость земли! Как чудесен ветер, целующий лицо! Как хорошо дышать! Вдобавок оказалось, что зрение перенастраивается в зависимости от того, в каком облике находиться. В теле человека можно видеть почти, как человек. Тела красных тигров-трансформов были уникальны, это просто бесценное сокровище для Космопроходца. И как это удивительно: от земляных нор сразу возмечтать о звездах! Подумать только, все это порождение случайностей! Котенок в прозрачной сумке звездного торговца, маленький Ибирк, драчливый котик, корабельная зверушка!
        Потом они пожелали превратиться в коней. И два черных жеребца, как два черных ветра, бешено неслись по пустынным землям, разметывая гривы по потокам холодных горных ветров, оглашая гулкость ущелий громким ржанием, распугивая ящериц и птиц. Никогда еще у нимры и человека не было такого бега! Это был даже не бег, а полет, сравнимый разве что с полетом флайера над безбрежностью Ихобберы.
        Вот она, Стануокка, тот тайный центр Сопротивления, о котором говорил Яксаф. По меркам торговцев это была отсталая страна. Но из того, что видели в пути со Стайсом его ментальные партнеры, Стануокка была более прогрессивной. Официальный статус королевства сопутствовал фактическому рабству у королевы Сеяллас. И, как уяснил себе Вендрикс Юсс из мыслей Яксафа, именно тут, в королевском дворце, расположен тайный центр Сопротивления. Осталось выяснить, кто его глава.
        Первым делом следовало проверить наличие тигров-шпионов королевы. Поэтому они довольно долго, около трех дней околачивались вокруг королевского парка, прислушиваясь и принюхиваясь. На третий день, когда они уже решили, что тигров тут нет, королевский двор затеял охоту на болотах. Два друга приняли вид обыкновенных садовников, возящихся в земле над зарослями розовых кустов, чтобы их было не особо видно. Мимо сновали щегольски разряженные придворные, верхом на прекрасных лошадях. Это и навело лазутчиков на мысль прибегнуть к перевоплощению.
        Им приглянулся один рослый красавец, на таком же рослом жеребце. Они даже заподозрили сначала, что это тигр, но осторожное ментальное зондирование убедило их, что это человек. Тот, сам не подозревая, доложил о себе, что является лесничим короля. Его зовут Хеттаур, ему тридцать лет. Он неженат, любит волочиться за придворными дамами. Легкость, с которой нимра выпотрошил память лесничего, восхитила Галлаха. Но друг объяснил ему, что все это совсем скверно. Если он на расстоянии сделал это так легко, то так же легко сделает это и любой тигр. А это значит, что Сопротивление под постоянной опасностью провала, если здесь нет никакого фокуса, о котором не подозревают ни тигры, ни Сеяллас.
        Но делать нечего, и они последовали за охотой, пышно выезжающей на живописные болота. Там паслись большие птицы, выклевывая сохранившиеся под зимними снегами большие ягоды.
        Кавалькада роскошных всадников на столь же отменных, крупных лошадях, вооруженных странным оружием, неслась по лугам, покрытым молодой весенней травой. Утренний туман еще стелился над землей, промозглый холод ранней весны растаивал под светлыми лучами солнца. Слышались резкие крики охотников, ржание лошадей, которые в то утро небеспричинно беспокоились, поскольку временами чуяли присутствие иббов. Выезд был эффектным.
        Женщины так же участвовали в охоте. Вендрикс и Галлах обошли охоту и притаились с подветренной стороны, чтобы ветер не приносил их запах лошадям. Они прослушивали мысли людей, стараясь разобраться, кто есть кто. На охоте был сам король Дорнван, высокий человек с умным и волевым лицом. Как ни подбирались лазутчики к сознанию людей, как ни вынюхивали в их сознании следы Сопротивления, никто себя не обнаружил. Все были возбуждены охотой, кавалеры увивались за дамами, те кокетничали. Было весело, было много шуму, пока охота не выбралась на болота. Тогда присутствующие рассредоточились на группы, которые скрывались в утреннем тумане в поисках толстых птиц, чье мясо, как выведал из памяти людей нимра, пахло лесными травами, и было по весне особо сочным.
        При дворе короля Дорнвана любили веселиться и не любили много размышлять о жизни. Старинное оружие было частью ритуала, неким безобидным фарсом, данью моде.
        Посовещавшись, двое друзей двинулись за группой, в которой был сам король Дорнван. Галлах Чевинк по совету нимры даже не пытался проявлять способности ментала. Тот опасался, что поблизости могут оказаться другие тигры. Сам-то он мог противостоять вторжению в сознание, спасибо Яксафу. А вот Чевинку лучше пока скрываться. Вдобавок нимра, не предупредив об этом друга, все время держал в его ментальном поле свой мыслезонд, чтобы обнаружить возможное проникновение. Надо ли говорить, что Галлах даже и не знал об этом!
        Так, со всевозможными предосторожностями, они приближались к группе короля с подветренной стороны, еще не зная, что намереваются предпринять.
        Король Дорнван сам не охотился. Он встал на холме, наблюдая за своими охотниками, красиво идущими между кочек с короткими дротиками на птиц. Туман сползал с боков холма, медленно кружась в тяжелом воздухе болот, свивался в кольца и ложился в низины. Наверху был хорошо виден статный всадник на прекрасном жеребце, который уже начал прядать ушами и тихо всхрапывать, кося лиловым глазом.
        Король медленно повел в сторону своей красивой головой, не роняя царственной осанки. Он обвел глазами темно-зеленые холмы, еще не прихваченные утренним светом солнца, и тронул поводья, разворачивая скакуна. И направился прочь от болот, оставив своих людей охотиться на птиц. У него оказались какие-то свои дела. Он кого-то собирался встретить.
        Менталы осторожно двинулись за ним, сменив ярко-красную окраску тигров на серую, подобную туману.

«Вот наш красавец.» - бесцветным голосом промыслил Галлаху Вендрикс Юсс.
        Тот и сам учуял лесничего. Парень отдавал распоряжения своим подручным-загонщикам. Все должно пройти по плану. Накануне они провели тут разведку, выясняя, достаточно ли прикормлено тут птиц для того, чтобы охота не была пустой забавой.
        Улучив момент, когда тот остался в относительном одиночестве, нимра повел его, как на поводке подальше в сторону. Лошадь лесничего сопротивлялась, но тоже получила подавляющий ментозаряд от нимры и покорно смолкла.
        Хеттаур сам спешился, сам разделся, сам лег на землю и прикрылся ветками. Конь остался стоять над ним.
        Из дощины выехал красавец-лесничий на своем кауром жеребце, но ни конь, ни всадник не были теми, кем притворялись.
        Всадник направился туда, куда немного ранее скрылся король Дорнван. Тот спокойно ждал среди густого подлеска, скрытый от нежелательных глаз невысокими густыми елочками. Птички начинали свою утреннюю распевку и голосили с такой страстью, словно торопили день.
        Вендрикс встал неподалеку, в сухом месте, чтобы его копыта не утопали в мягкой почве леса, напоенного по-весеннему избытком влаги. Весна была в разгаре. Скоро лето.
        Всадник, Галлах Чевинк, одетый в костюм лесничего, к счастью, парня крупного, тоже вслушивался в лесной покой. Он был неотличим от Хеттаура почти во всем, кроме шестипалых рук. Пять пальцев он втиснул в перчатки, а шестой поджал к ладони. Дротик такой рукой не взять.
        Конь под ним слегка всхрапнул, предупреждая, что назревают некие события. Но менталов поблизости, кроме них не оказалось, и они оба обратились к внутреннему слуху.
        Чевинк уловил мысли короля. Тот был настроен очень негативно. Он ждал кого-то, и этот кто-то был ему не по душе. В его настроении присутствовала вынужденность, но в целом он оставался спокойным.
        Потом стало приближаться другое сознание. Чевинк не рискнул спрашивать, что это за человек, а это был именно человек, и предпочел просто воспринимать его внутреннее состояние. Человек тоже был верхом на лошади. Галлах не видел его за елками, поскольку нимра специально так выбрал место. Он в их группе командир, а не человек.
        Было некоторое ощущение превосходства существа, которое диктует другому существу условия игры, хотя сам, по сути, просто вестник. Говорящее письмо, передающее то, что должен передать.

«Переключайся на меня, если хочешь услышать слова.» - передал внезапно Вендрикс Юсс. И Галлах понял, что слов говорящих он не воспринимает, только эмоциональный фон. Он послушался совета и присоединился к нимре.
        - Король Дорнван? - с некоторым высокомерием во внешнем фоне и внутренним удовольствием проговорил неизвестный.
        В сознании Галлаха возник образ щуплого человечка на серой лошади. Он прикрыт простым плащом, который носят простолюдины. На нем нет шляпы, он держит ее в руках, чтобы кто-нибудь случайно не увидел их и не подумал, что это за человек дерзает говорить с королем и находиться в шляпе.
        - Да, это я, - сдержанно проговорил король, и не отозвался эмоционально на несколько вызывающий тон собеседника. - Вы вызвали меня. Очевидно, есть указания?
        Эти слова, которые мог бы произнести слуга, а не король, не сочетались с его видом. Но собеседник не отметил этого внешне, зато возликовал весь внутренне. Это не были двое друзей, двое соратников. Это были почти враги, если королю пристало враждовать с простым посланником.
        - Да, ваше величество. Вам от королевы предписание. - озабоченно произнес посланник.
        В короле ничто не вспыхнуло. Но образовался тяжелый ком в груди.
        - Говорите. - коротко произнес он и в это слово вложил все отношение к посланнику, как к существу ничтожному. О той, что за ним стояла, он подумал как о некоей безликой силе, что было на взгляд нимры, довольно странно, поскольку он помнил, что королева была весьма конкретна.
        - К вам в королевство едут в карете четверо людей. Под видом путешественников. Двое мужчин и две женщины. Ваша полиция исправно схватит их, мы позаботимся об этом. Одна из этих женщин должна быть встречена вами, как ваша некогда пропавшая дочь. Так сухо проговорил посланник. И двое слушателей вдруг ощутили, как в короле Дорнване вспыхнул гнев.
        - Продолжайте. - спокойно молвил он.
        - Это рослая девица. Конечно, она совсем не дочь, - поспешил ответить посланник, - но сама об этом ничего не знает. Ваша задача все обставить так, чтобы она поверила в это. Легенда такова: у вас когда-то была внебрачная дочь. Девочка пропала - дело рук королевы Лиадонны. Она теперь не скажет, что это все не так. Вы тайно искали девочку по всей стране, но все напрасно. У девицы будет большая родинка на правой руке, почти как у вашей дочери. Никто не вспомнит, что это совсем не так. Вам не придется много беспокоиться с организацией опознания. Все сделают наши люди. Но вы примете ее со счастливыми слезами, когда ее доставят к вам. С ней будет муж, такой же, как она сама, вор. Да, Ваше величество, это пара не из благородных. Придется потерпеть. Приютите дочку и зятя со всевозможным гостеприимством. Они должны остаться. Плетите, что хотите, но Мосик и его шалава должны остаться с вами. А двое других уедут. Потом мы вас избавим от гостей. Главное, чтобы молодой господин в этой четверке поверил в естественность ситуации. Если вы плохо исполните роль, то, очевидно, королева будет недовольна.
        - Это все? - осведомился король.
        - Все, Ваше величество. Перед приездом гостей вас известят, чтобы радость не стала неожиданной. Ваша задача соответствующе подготовить всех придворных.
        Нахальство агента было несомненным. Этот тип играл с королем, подзадоривая его на резкий жест. Но король Дорнван был настоящим королем. Он ничем не выдал своих чувств, а в нем было предостаточно горечи.
        - Можете передать своей хозяйке, - позволил он себе небрежный жест, - что я все слышал.
        - Нет, я не понял! - забеспокоился посланник. - Вы все исполните?
        - Разве это входит в круг ваших обязанностей - контроль за исполнением? - проронил король, поворачивая жеребца. - Ваши люди знают свое дело. А вы знайте свое. И с этими словами он умчался, оставив человечка одного среди елок.
        Посланник еще некоторое время выпускал в пространство пар, излагая птичкам все, что он думает о королях и тому подобной швали. Наконец, успокоился и тронул с места. Тут конь его всхрапнул и взбрыкнул задними копытами. Посланник слетел с седла и покатился кувырком с воплем, приминая молодую елочную поросль.
        Это Вендрикс Юсс наподдал ему напоследок. И, воспользовавшись тем, что посланник был слегка оглушен падением, унес своего седока, Галлаха Чевинка, к болотам, где шла охота.
        - Охота на короля? - спросил своего скакуна человек.

«Охота на Стайса.» - ответил тот. - «Кто-то прицепился к нашим парням, пока мы их выпустили из виду. Две женщины. Одна из них воровка, если посланник не врет. А кто вторая?» Это им еще предстояло узнать.

* * *
        Забава шла своим порядком. Красавцы графы и виконты сновали взад-вперед, опережаемые своими псами. Те притаскивали птицу, а господа брали, изящно перегибаясь с седла, обслюнявленную птицу из зубов собак и складывали ее каждый под своим флагом, надетым на копье. Мальчишки-слуги бегали с веселым смехом, подавая отличное вино и закуски на подносах. Молодые повесы изощрялись в остроумии, предлагая дамам в длинных юбках какую-нибудь замысловатую закуску на зубочистке. Все были искрене счастливы. Король Дорнван сумел устроить рай в своих чертогах. Может быть, за беззаботной роскошью и скрывалась жалкая действительность, но ни Галлах, ни Вендрикс не распознали в придворных ни капли притворства. Очевидно, из всех присутствующих лишь король был посвящен в ту тайну, что скрывалась за безмятежностью двора.
        Охота кончилась, но мероприятия еще только начинались. Пока придворные охотились, челядь раскинула палатки, поставила изысканные кресла, постелила на молодой траве прекрасные ковры. Множество столиков с роскошными вазами, в которых пышно возлежали фрукты и цукаты. Бутыли и кувшины с вином, хрупкие бокалы, серебряные кубки, золотые чаши. Изысканные столовые приборы с монограммой короля. Играла музыка. Повара ощипывали в стороне огромных жирных птиц, пока придворные считали свою добычу, соревнуясь перед дамами в своей удачливости. Гавкали и вертелись под ногами возбужденные собаки, справедливо ожидая своей доли за честный труд. Все были веселы и немного пьяны.
        Вот потянуло чудесным запахом от королевских вертелов. Птицу поливали крепким вином, и дух такой был изумительный, что напрочь отбивал все остальные мысли! Люди, разгоряченные от охоты, потянулись к столикам. Вовсю шел флирт, был слышен хохот и томный смех. Вся обстановка была такой уютной и счастливой, что двое лазутчиков, один на другом верхом, остро позавидовали этому веселью. Чего-чего, а нимра весьма ценил такие радости, и в свое время много погулял на подобных встречах.

«Ладно, Галлах, может, мы еще однажды попадем в какой-нибудь кабак на Веге, или на Протере.» - подбодрил товарища нимра Юсс.
        - Эй, Хеттаур! - крикнули вдруг. - Что ты там застыл?! Иди сюда! Твоя Мирисса вся изождалась тебя!
        Галлах только приветливо покивал головой, давая товарищам настоящего лесничего понять, что сейчас вернется, и конь-трансформ унес его.

* * * - Ну вот, - сказал один промокший красный тигр другому промокшему тигру, - всегда веселье кончается дождем.
        - Они там кушают такие штуки! - мечтательно ответил Вендрикс Юсс. - И запивают таким вином! Я бы тоже чего-нибудь поел!
        - Шпиона в красном соусе! - предложил Галлах. И они расхохотались, потому что у красных тигров юмор очень специфичен.

* * *
        Уже два дня они стерегли дорогу, не зная, когда и как появится в пределах королевских подставная дочка. Одна была надежда, что узнают Мосика. Наконец, им опротивели дождливые ночи под беззвездным небом. «Ненавижу затянутое тучами небо!» - с чувством проговорил нимра.
        Галлах услышал его мысли. Вендрикс тосковал по Космосу, по упругому дрожанию рукояток пульта в пальцах, по рубке своего «Лонгира», сгоревшего в атмосфере открытой им планеты. Он схлестнулся с чужаком из правительственной Ложи. Они всегда стремились перехватить открытие планеты у Свободного Волка. Шли на хвосте, ловя передачи весс-связи между партнерами-Волками.
        Планета - это большие деньги, это могло при случае дать преимущество Волкам перед Гнидами, как называли они правительственных агентов, по их аббревиатуре - ГНИРы, то есть Галактический Независимый Исследовательский Резерв. Чистая фикция, потому что слово «независимый» следовало с полным правом заменить на
«правительственный». Такая Гнида и подсекла Вендрикса над только что открытой планетой прежде, чем тот успел отправить сообщение в Межгалактическое Агенство. В последнее мгновение, когда вспыхнувшие топливные баки испаряли тело нимры, он послал ментальное сообщение самому себе на борт «Погони».
        Там был Стайс Чевинк, с ментальной копией Вендрикса Юсса в голове - новшество среди Волков, с которым безуспешно боролись главари Галактического Резерва. Они не знали, как именно поселяется в голове копия личности, причем пополняется данными от своего оригинала. Ни один Волк не выдаст тайны. А вся тайна в том, что к Волкам примкнули нимры - менталы с экономически отсталой планеты Мерцаилл. Есть в Космосе менталы, но нимры оставались верны Волкам. Редкий пример бескорыстной дружбы.
        Не всякий Волк достоин дружбы с нимрой. Но Галлах Чевинк нашел своего партнера на всю жизнь. Когда он погиб, то нимра вывел его корабль, отбил его у Гниды, и поднял в Поиск его сына, Стайса Чевинка. Тот прозябал в одной из экономических дыр Галактики, так называемых перевалочных миров. Его планета погибла в войне с дермардами, агрессорами с Денеба. Тех, понятно, сильно пригнули.
        Молодая раса, вообразившая, что выйдя в Космос, распугает там всех своим кошмарным межпространственным приводом. Пригнуть пригнули, а планета так и осталась лежать в руинах, смердя радиоактивными обломками недавнего преуспеяния. Кто теперь заплатит за новую планету? За переселение немногих уцелевших, числом чуть меньше десятка миллионов?
        Галлах, побывавший в свое время на планете в качестве обычного торговца, вспомнил про краткую свою любовь, на большее торговцы не способны. Он отсигналил нимре, проходящему неподалеку, и тот отыскал среди эвакуированных на Канари, планету-отстойник, женщину и ее сына. Бывшая красавица, приворожившая к себе на месяц Свободного Волка Чевинка, напоминала привидение. Оторванная от родной лагуны и звезд, мерцающих над прозрачными водами, брошенная в безнадежный мир отстойника, она увяла и утеряла память. С ней оставался четырехлетний сын, Стайс.
        Он посмотрел на покрытого серой шерстью нимру недоверчивыми глазами четырехлетнего ребенка, повидавшего слишком много смерти и несчастий, и спросил:
        - Ты от папы?
        - Да. - кратко ответил нимра, не зная, как следует общаться с человеческим ребенком.
        - Ты волк? - спокойно спросил тот, очевидно, намекая на серую шерсть нимры и его острые уши.
        - Нет, я - нимра. Это такой народ с Мерцаилла.
        - Ты Свободный Волк? - настойчиво спросил ребенок.
        И нимра понял, что это тоже Волк, только еще маленький. Мать не препятствовала тому, что сына забирали от нее. Она мало знала Чевинка, был только месяц нечаянной любви. Если бы не нападение, маленький Стайс вырос и стал бы инструктором по плаванию на досках в высоких волнах океана. Он встречал бы на планете развлечений приезжих туристов из других систем. Он пел бы песни под яркими звездами лагуны, он подавал бы мясо на листьях, испеченное в земляной печи тивитов, жителей планеты-курорта. Но ему не суждено нанизывать на нити зубы кракамарри, твари, похожей на крокодила. Не суждено кататься на досках по волнам, чем в свое время приворожила Галлаха красавица-аборигенка, имени которой он не запомнил. И не нашел бы даже, если бы не Вендрикс Юсс, способный по запаху найти генетически схожий организм. Анализ подтвердил, что это сын Галлаха Чевинка. Ребенок не заплакал, подобно многим, вырванным из родной среды. Он сжал пухлые недавно губы, сузил серые, отцовские, глаза и вложил руку в пальцы нимры.
        - Идем.
        И не обернулся на мать. Впрочем, она все равно ничего не ощущала. Нимра дал средств на похороны ее ради Галлаха. Волки не любят смерти, они любят жизнь.
        На пятнадцать лет Стайс угодил в школу-интернат для будущих астронавигаторов. Он не забыл мать, неправда это. Но плакать - удел ничтожных. Он желал выйти в Поиск и найти планету для угасающего народа. Только так, не меньше!

«Вот Волчара!» - с восхищением сказал Вендрикс Юсс в третий раз за все годы посетивший интернат. Папа появлялся и того реже. Торговцы не обременяют себя детьми. Иначе пришлось бы слишком много ими заниматься. Молодой Чевинк был чертовски похож на отца! Тот вместе с нимрой оплатил учебу сына и теперь стремился собрать ему средства на хороший челнок. Это была большая жертва со стороны Волка, и Стайс прекрасно понимал это. Поэтому никаких слюней, и никаких
«папа, почему ты меня бросил?»
        Но средства не понадобились. Галлах погиб при непонятных обстоятельствах. Ментальная его копия внутри Вендрикса не получила сообщения. Но челнок его подал о себе весть. Челноки их тоже побратимы. И Вендрикс нашел его и сумел отбить. Так у Стайса появился свой корабль. И ему не надо было искать побратима. Нимра, хранящий верность отцу, выведшему его в Поиск, стал побратимом сына Галлаха. И все пять лет хранил в тайне, что метальная копия Галлаха сохранилась у него. Стайс мог бы и сам догадаться, но не догадался, а потому ему не следует знать, что у него два пассажира в голове, а не один.

* * * - Вот они. - подал голос Вендрикс, одетый, как и Галлах в одежду челяди. Они опять возились с розами, больше принося вреда, чем пользы.
        К ступеням подкатил черный фургон с полицейским знаком на борту. Едва раскрылись дверцы, как раздался визг.
        Ложные садовники, как и прочая прислуга, с интересом направились к фургону. Поблизости не ощущалось присутствия менталов, поэтому они могли не беспокоиться. Все сгрудились вокруг кареты, со смехом ожидая появления некой молодой особы, о которой во дворце возбужденно говорили уже два дня. Нашлась внебрачная дочь короля! Малютка была похищена, король искал ее годами! И вот, когда надежды почти утрачены, она нашлась! И где?! В соседнем королевстве! Девочку подсунули ворам, те ее и воспитали. Король со всевозможной королевской твердостью пообещал любому, кто хихикнет при виде принцессы, или даже заулыбается в рукав, такие розги!
        Вот теперь вся челядь с соответствующим моменту любопытством вылезла навстречу экипажу.
        В фургоне явно шло сражение. Он весь сотрясался от борьбы.
        - Ах, падлы! - стопроцентно голос титулованной особы, только слегка прижатой к полу.
        - Молчи, твое высочество! - пропыхтел какой-то тип, - А то личико побьется! Со ступеней скатывался господин с полдюжиной слуг солидной комплекции.
        - Принцесса! - воскликнул он и неосторожно сунулся в фургон. О чем и пожалел, тут же получивши царственною ножкой, куда меньше всего желал.
        - Вот зараза! - прокомментировал он ситуацию. Но быстро опомнился и снова принялся за переговоры.
        - Вы, что? Ее не предупредили?! - вознегодовал он куда-то вглубь экипажа.
        - Мужик, да ты рехнулся! - завопили там. - Берите вашу крокодилицу, пока мы сами не короновали ее каким-нибудь предметом по башке!
        - Мордовать не велено! - ответил невидимый собеседник в фургоне. И тут же взвыл. - Кусается, поганка!
        В фургоне от отчаяния сплотили усилия, и на мощеный двор вылетела такая драная особа, что вся прислуга немедленно повалилась со смеху.
        - Где мой Мосик?! - свирепо рявкнула принцесса и сделала попытку залезть обратно в экипаж. Но тот уже поспешно рванул с места, оставив вопрос без всякого ответа.
        - Ваше высочество! - позвал издалека солидный господин, получивший от принцессы немного ниже брюха, и теперь остерегающийся повторения.
        - Чего это?! - принцесса озиралась, как волчица в клетке. Ее окружала с баграми дворня.
        - Ваша милость, угомонитесь и послушайте!

«Милость» сделала попытку схватить за шест. У нее ничего не вышло, и она пообещала:
        - Вот маленько отдышусь и всех порежу!
        - Безобразие какое! - воскликнул мажордом, прикрывая шляпой любимое место. - Ее не предупредили!
        Его крик отвлек красотку, и она замешкалась. И очень зря, потому что в следующий момент ее опутали неведомо откуда взявшиеся веревки.
        - Уй! - заскулила девица, рухнув наземь. - Поймали, демоны!
        - Вяжите ее крепче! - суетился мажордом. - Да мордой в кладку-то не тычьте!
        - На конюшню и пороть? - деловито осведомился один лакей.
        - Кретин! Это же принцесса! - возмутился толстый щеголь. - Ее король Дорнван искал с десяток лет! А она вон чуть на виселице не повисла!
        По виду дворни было видно, что виселица им не казалась мало подходящей для принцессы. Но комметировать слова дворецкого они не стали.
        - Ну, что стоите?! - крикнул Галлаху и Юссу мажордом. - Взяли и дружно понесли!
        Все попятились, поскольку королевская воровка клацала зубами, обещая много чего хорошего любому, кто к ней поближе сунется.

«Давай, подходи. Сейчас она немного поутихнет.» - пообещал Вендрикс и первым подошел.
        - Ой, мамочка! - заныла оборванка, не делая попыток укусить. - Во что я вляпалась! Так вместе с принцессой два друга и проникли в королевские покои.
        - Несите барышню на кухню! - распоряжался мажордом, стараясь не подходить. - Там приготовлен чан с водой. И резво побежал вперед.
        Мытье принцессы выглядело как сражение. Прислуга наотрез отказывалась к ней подходить, не помогали даже угрозы увольнения.
        - А ну-ка, мальчики, - обратился к лже-прислуге мажордом, - берите щетки! У вас неплохо получается!
        Вендрикс опасался нанести принцессе шоковый удар, поэтому старался не очень подавлять в ней возбудимое состояние. Оттого мытье походило на бойню.
        - А, может, напоить ее? - спросил Галлах.
        - Точно! - обрадовался мажордом. И тут же спросил воровку:
        - Водку будешь?
        - Врешь, зараза! Водку? Буду!
        - Принцессе - водку?! - усомнился Вендрикс. Мажордом взглянул на нее с отвращением и проговорил:
        - Конечно, лучше сразу яду, но король Дорнван велел с ней обращаться очень мягко.
        Принцесса была голодная и сразу опьянела. Она уже не обращала ни на что внимания, когда ее достали из черной воды, и только задумчиво икала. Конечно, в ее спокойном состоянии немного был повинен нимра. Так ее и отнесли в королевские покои, где уложили на кровать. И она заснула тяжелым сном.

«Ты что-нибудь достал из ее мозгов?» - спросил Галлах, когда они с Юссом незаметно ускользнули из королевской спальни, где храпела пьяная принцесса.

«Наши мальчики в тюрьме. И еще я обнаружил след женщины. Завтра, думаю, мы все увидим.»
        И они приготовились наблюдать дальнейшую мистификацию, поскольку уже знали ее сценарий.

* * *
        Назавтра битва возобновилась с самого утра. Парикмахеры сбежали почти сразу. Принцесса завернулась в штору и пообещала вырвать гланды всякому, кто немедленно не объяснит ей, какого черта она тут делает, и где Мосик.
        Мажордом послал за вчерашними ребятами. То есть за Галлахом и Вендриксом.
        - Значит, так, - озабоченно вводил он их в курс дела, - заразе, то есть принцессе, надо объяснить, что она украденная королевская зараза. То есть принцесса. То есть дочка. Не перепутайте чего! Но это полбеды. Девочку надо причесать и нарядить. И при этом желательно обойтись без спиртного. И, главное, не бейте в личико! Ну и задачка вам, ребята! И убежал.
        Они вошли в разрушенную спальню. Девочка хотела сказать им многое, но не успела.
        - Это видишь? - спросил ее Чевинк, поднеся к ее веснушчатому носу палец. Он предпочел обойтись гипнозом, без ментального нажима.
        - Вижу. - настороженно отозвалась она и села.
        - Теперь смотри на палец и слушай. Тебе, дура, крепко повезло. Ты дочка короля Дорнвана. Тебя украли в детстве. И ты попала в скверную компанию. Она принялась всхлипывать.
        - А теперь тебя нашли. Теперь ты королевна. И, если тебе не сделают королевскую прическу и не напудрят все твои веснушки, то Мосик так и не будет королем. Ты хочешь, чтобы Мосик был королем?
        - Хочу. - завороженно ответила принцесса, глядя на палец.
        - Как твой папа сыграет в ящик, так Мосик будет королем. Все поняла?
        - Все поняла.
        - А сейчас тебя причешут, нарядят в кринолин, и ты увидишь папу. Папа добрый. Папу злить не надо. Ты принцесса, тебя все любят. Все поняла?
        - Все поняла. Позвали парикмахеров.
        ГЛАВА 3
        На третий день ожидалось прибытие Стайса с Мосиком и той таинственной особы, которую ребятки подцепили по дороге.
        - Узнаю породу Волка, - насмешливо проговорил нимра, - как на посадку, так по бабам!
        Но все шуточки немедля прекратились, едва показался экипаж из полицейского участка.
        Нимра издал неясный звук и схватил Галлаха за руку. Хорошо еще они находились далеко! Тем не менее, Вендрикс помчался вглубь сада, таща за собой Чевинка.
        - Ментал! - выпалил он, удалившись довольно далеко.
        - Тигр?! - удивился Чевинк. Он был слишком слаб в этом деле, чтобы узнавать ментала по его личным характеристикам.
        - Нет, Галлах, это она! Эта женщина! Не пользуйся ментальной связью. Я сам не знаю, что она может.
        - Неужели, королева?! - изумился партнер. - Юсс, ее цель - мой мальчик! Он впервые так назвал Стайса при товарище.
        Так целый день они болтались вдалеке, не смея приблизиться или хотя бы попытаться проникнуть в чьи-то мысли. Нимра явно был напуган возможностями королевы. И Галлах вдруг осознал, что за противник им попался.
        - Как скверно! - прошептал Вендрикс. - Вот она, цена беспечности и непредусмотрительности! Нам надо было бежать за Стайсом. А мы полезли искать Сопротивление. Я-то полагал, что она желает обнаружить его центр!
        - Что мы могли бы сделать против нее, не зная ее планов? Неужели ты не можешь хотя бы уловить ее намерения относительно Стайса?! Плевать мне на Сопротивление, если Стайсу грозит беда!
        - Я пойду. - спокойно произнес нимра, поднимаясь. - А ты останешься. Я буду только слушать. И он ушел.
        Вендрикс подобрался так близко, как только мог. Дело ухудшалось тем, что совсем поблизости от дворца присутствовал замаскированный тигр, с которым Сеяллас вела переговоры. Сначала все шло по плану королевы. Воровка, которую звали Моной, вела себя отлично. Девочка вписалась в роль, поскольку была убеждена, что она и впрямь принцесса. Король, по счастью, был настороже и явно не доверял спутникам принцессы. Он подозревал, что по меньшей мере двое - шпионы Сеяллас. Это Стайс и девушка. Но королева была довольна. А утром все пошло наперекосяк.
        На рассвете, когда уставший ждать Юсс едва не смежил веки, из дворца проскользнули на конюший двор две фигуры. В одной он признал Стайса, в другой - королеву. И осторожно принялся ловить эмоции обоих.
        Стайс был весел и немного грустен. И понятно, он же не знал, в какие руки угодил. Спутница его была красива, впереди их ждут приключения. Что может пожелать от жизни молодой, красивый Волк?! Мечтатель, рыцарь, чистая душа!
        Эмоциональный фон Сеяллас насторожил Вендрикса. Ее картина была намного сложнее Стайса. Поверхностный слой - явная симпатия к спутнику. Теплый, незамутненный слой ласковости и, как ни странно, снисходительности. Словно старшая сестра. И в то же время словно первая влюбленность. Второй слой - отстраненность, в котором Стайс присутствовал, как бледная картина, как завеса, за которой скрывалось Нечто. Далее слои униженности и обреченности. Глубокий слой надежды. Слой ярости, давно подавленной, но еще убийственной. Как ни странно, ее причиной был тоже Стайс. И темная, глубокая, как бездна, преисподней подобная, тяжелая и вязкая среда, которой нимра не посмел коснуться. Если бы Сеяллас не полагала, что вокруг нет менталов, она бы ни на миг не приоткрыла бы себя.
        Эти двое направились к карете, немного ранее запряженной лошадьми кем-то из конюших. Потом к ним присоединился и король Дорнван. Была недолгая беседа. Красивое прощание. Все, кроме Стайса, играли роль. Король Дорнван был великодушен. Не выдавая ничем ни своей ярости оттого, что его заставили играть в столь постыдной пьесе, ни недоверия обоим отъезжающим, он щедро предлагает просить все, что угодно. Он же так благодарен за дочурку! Как только гости съедут с хаты, принцесса тут же отправится в кухарки, а молодой король - в конюшню. Сеяллас с насмешкой в душе и серьезностью во взгляде смотрит на него. Зато Стайс великолепен! Пусть о нем забудут! Ай, Сеяллас! Ай, драматург! Сейчас раскланяются красиво и поедут. Стайс с тем светлым и немного грустным чувством в душе. Сеяллас - со смехом.
        И тут началась комедия! Вендрикс понял это лишь на мгновение позднее королевы. Та вдруг насторожилась и помрачнела. Спустя минуту из дворца выбегает Мосик. От него так и несутся волны праведного гнева. Он вне себя. Он рвется к другу. Верный Мосик! Из-за таких, как он, сходят со своих орбит планеты! А следом с ревом обиды бежит сама принцесса. В голове у нее сидит, что папа добрый, он все сумеет сделать. Хорошо проделана работа, да только рядом Сеяллас, а не просто хорошенькая баба!
        Пока принцесса орала и таскала за рукав то молодого короля то старого, королева Сеяллас просеяла ее мозги. То, что она нашла там, ей не понравилось. Она еще не решила, как ей поступить с принцессой, но у той идеи приходят почти мгновенно. И неожиданно для всех Мона заявляет, что отправляется за Мосиком. И прет в карету, как недавно в полицейский фургон. Тут Сеяллас посылает папе-королю приказ забрать дочурку. Но, видно, отвращение к девице столь велико, что старик не подчинился ментальному приказу, посланному вскользь и неконкретно. Он для виду попыжился и тут же отступил.
        И тут внезапно Вендрикс уловил в нем явный интерес к лже-зятю. Старик вдруг отбросил свой щит, а это явно была ментальная защита, тут поработал тигр! И изумленный Вендрикс уловил волну тепла, направленную в сердце Мосика! Не Стайса! Мосика! Но дверца тут же захлопнулась. Недоумение, идущее от Сеяллас. И нехорошее обещание для молодоженов. Ладно мол, сценарий был и в самом деле поспешным и неубедительным. Есть кое-что получше.
        Вот с чем вернулся Вендрикс Юсс к своему товарищу Галлаху. Они оба разрывались между желанием направиться за четверыми путешественниками и необходимостью остаться с королем Дорнваном и выяснить, что тут происходит. Был явно пойман след Сопротивления. Но как же Стайс?!
        - Слушай, Вендрикс, - превозмогая тяжесть, произнес Галлах, - что мы с тобой пасем парня, как ребенка. Это уже не Волчонок, а настоящий Волк! Он нам с тобой потом не скажет спасибо за нашу суету. Давай займемся королем Дорнваном. Как-нибудь потом пути сведут нас со Стайсом. И Вендрикс согласился. Он и сам считал так.

* * *
        Как показала проверка, при дворе все так и остались убеждены, что Мона была принцессой. Король не стал признаваться, что это был спектакль. Свалила девочка, и ладно. А вот Мосик оставил свой след в душе короля. Тот вспоминал его с хорошим чувством. Видать, достала его величество королева Сеяллас, если он стал способен разглядеть в человеке не его происхождение, а его душу.
        Вечером того же дня у короля состоялась встреча, для которой он выбрал дальний угол сада. Два ментала тихо шли за ним, старась придумать, как именно подобраться к такому осторожному и недоверчивому человеку, который сумел утаить даже от Сеяллас свою причастность к Сопротивлению. Король Дорнван был очень достойным человеком. Жаль только, что и безнадежно больным. И он заботился о преемнике, который мог бы взять на себя заботы и за двор, и за Сопротивление. Никто из легкомысленных придворных на это не годился. А сын его погиб еще два года назад. Странная это была смерть. Ни пули, ни стрелы, ни раны. Просто встало сердце.
        Король шагал своим широким шагом, который не выдавал никакому постороннему взгляду его болезни. Все тот же король Дорнван, спокойный, мудрый, красивый. И обреченный. Не сегодня-завтра сердце откажет, слишком много боли в его памяти. Слишком много потерь.
        Оба соглядатая вдруг поняли, что он идет на встречу с тигром. Немного напряженная готовность к проникновению в сознание. И вот они учуяли ожидание. И тут же всплеск настороженности. Неизвестный ибб услышал Галлаха. И тут же вышел на дорожку высокий человек в плаще.
        - Гирис, ты слишком поспешен. - проронил король.
        - Дорнван, ты ведешь ментала. - произнес в ответ глухой и низкий голос.
        Хорошо, что у короля не прыгнуло сердце! Но образовался такой ком в груди, что Вендрикс был вынужден вмешаться и устранить боль.
        - Двух менталов. - спокойно проронил ибб, не обращая внимания на короля и его сердце. Он говорил туда, где прятались Галлах и Юсс.
        Они выскользнули на дорожку и подошли к двум людям. Оба Волка были в образе обычных конюхов, разве что излишне крупных. Не говоря ни слова, Вендрикс Юсс открыл сознание собрату. Так и произошла их встреча с Сопротивлением.

* * *
        Дорнван не верил, что Стайс - пришелец. Но дело было пока совсем не в нем. Дело было в том, что нужен формальный лидер на место короля. Не сразу, но король Дорнван сообразил, что Мосик идеально подходил на эту роль. Не слишком умный, но надежно верный, чуждый подлому обману. Мелкие мошенничества не в счет. Но Мосик ускользнул. А ради него король согласился бы терпеть и Мону. В конце концов, девочка не виновата, что родилась на куче мусора. Да нет, конечно, король просто так сказал про то, что Мосик будет легендарным королем. Лишь затем, чтобы тот задумался о возвращении, когда надоест шарить по котомкам. Слишком поздно королю пришло то откровение. До этого он лишь с неприязнью ждал, когда шпионы Сеяллас уедут. Он полагал, что и лже-дочка со лже-зятем тоже навязаны ему в качестве присмотра. Но потом понял, что они оба не годятся на эту роль.
        - Я бы желал вернуть его! - твердо заявил король. - Биография ничего не стоит в нашем мире! Формально он мой зять, и я могу на это сослаться. Протоколы опознания девочки, как и мои ранние запросы о поиске младенца - все в полиции. При всем желании Сеяллас не заподозрит, что я сыграл в ее же собственную игру.
        Когда же он узнал, что Гвендалин и есть королева Сеяллас, то приуныл слегка. Но Вендрикс его утешил, сказав, что контролировал весь разговор. Сеяллас было не до Сопротивления, она сильно занята Стайсом.
        - Так значит, королева не в Аффаре?! - оживились заговорщики. - Тогда есть резон направиться в ее страну и там пошарить, пока она в отлучке!
        Резон, конечно, был. Но король уперся и желал доставить Мосика к престолу как можно быстрее.
        Всему этому весьма содействовали вести о том, что вся четверка крепко продулась в кости.
        - Ну и хорошо! - обрадовался Дорнван. - А я уж думал, что девочке надолго хватит тех денег, что она стащила у меня!
        И стал ждать запроса из отстойника, куда, по сведению разведки, попала вся экспедиция.

* * *
        Вести, пришедшие из Терты, всех изумили. Мона так и не сослалась на богатого поручителя. А, значит, формально не было повода спасать и Мосика. Галлаха и Вендрикса интересовало, что предпримет Стайс.
        И тут новая новость. Запрос на поручителя пришел, но от имени Мосика и лишь в отношении девчонки. Так он и отделался от суженой. Ее доставили в полицейском экипаже. Она ругалась, как кухарка. Вся снова грязная, где-то подцепила вшей. Едва ей втолковали, что Моиска спасут, только надо снова помыться и причесаться.
        Король Дорнван был к ней невиданно терпелив. Надежда придавала ему сил. А новости были ужасны. Всех троих оставшихся готовили к отправке в Зону. Так оба Волка узнали, что на Ихоббере существуют промышленные Зоны Терты, попасть в которые было гораздо хуже, чем танцевать со Свекровью на помосте.
        Но, раз Стайс не вызвал флайер, значит, находил события вполне приемлемыми. Снова в дело пошли шпионы и лазутчики. И выяснили за взятки номер Зоны, куда отправятся все трое. Правительственная Зона, то есть предприятие самого Дианора.
        - Что за дела у королевы, что она готова даже на такой шаг?! - изумлялись в Сопротивлении.
        - У нас мало времени, - сказал друзьям король Дорнван. - Два месяца на Зоне, и с Мосиком придется распрощаться. И Вендрикс Юсс с Галлахом приняли решение выкрасть Мосика из Зоны.
        Решить, однако, проще, чем сделать. В Себарии у Сопротивления были свои места, но добираться туда пока что было не на чем, кроме лошадей. А это дико далеко. Была идея попасть в отстойник и отправиться на Зону с партией рабочих. Но тут прокол. Невозможно миновать охрану, тоже тигров. Оставался долгий, но более надежный, путь своим ходом.
        Они не взяли с собой ничего и никого. Как ни шумела Мона, что она тоже хочет пойти на дело, ее никто не слушал.

* * *
        По истечении почти двух месяцев два путешественника достигли Зоны. И поражались выносливости тел тигров. Правда, не всегда несли их ноги. Иногда они подъезжали на эшелонах, когда было по пути. Эшелоны почти не охранялись. Да и кому нужна руда в пустынной Себарии? А уж порожние контейнеры и подавно шли без охраны. А дальше удача улыбнулась им.
        Они подстерегали на путях, которыми возили на работы людей. Мосик и Стайс были среди них.
        - Нам придется выкрасть обоих. Они неразлучны. - так сказал Галлах, который очень желал вытащить сына из того ада, куда тот добровольно влез.
        - Меня удивляет вот что. - не обратил внимания на его слова товарищ. - Как их не раскрыли? Мосик весь на виду. Что-то тут не так. Неужели Сеяллас прикрывает?
        И они принялись осторожно добывать данные. Сеяллас, конечно, находясь среди тигров, была наглухо закрыта. Она играла Гвендалин, да так удачно. Личность-маска была на ней живая.
        Но вот начальник Зоны был непрост. И оба тигра поняли, что у него своя игра. Он давно разгадал Стайса. И были еще два тигра, которые все знали, но молчали. И даже прикрывали Стайса от других.
        - Еще одно Сопротивление! - догадался Галлах. - Только против Дианора. Оставим им Стайса, они это заслужили. А Мосика утащим. Только как?
        Мосик сильно изменился. Он исхудал, его лицо стало необычно серьезным. Он словно ощетинился, стал жестким. Король Дорнван, похоже, прав. Это лидер, но отнюдь не формальный, а самый настоящий. В нем исчезла вольная развязанность ворюги, он весь собрался в постоянном напряжении. И был по-прежнему предан Стайсу. Ради него стоило постараться и рискнуть. А вскоре появилась и возможность.

* * *
        Начальство Зоны что-то затевало. В один прекрасный день Стиммвел взял двух парней из тех, которым, как выяснили два лазутчика, он доверял, и на вездеходе направился куда-то вглубь дикой сельвы, по бездорожью. В мыслях у него был некий план.
        - Мужик мудрит чего-то! - глубокомысленно заметил Вендрикс Юсс. - Мне кажется, готовится побег. И наши парни у него в мозгах. И еще другие.
        - Ну, чем не случай провернуть и нашу сделку?!
        Стащить на виду у всех охранников-менталов Мосика на Зоне невозможно. Так же невозможно сделать это в штольнях. Оставалась экспедиция.

«Ясное дело» - вещал на бегу Вендрикс, преследуя по пятам машину, - «Готовит лежбище для бегунов. Может, даже складирует оружие. Мужик серьезный, все продумал.»
        Стиммвел не взял с собой охранников, поэтому он не таился в мыслях, и охотно делился со своими попутчиками планами на будущее. Сам того не ведая, он сообщал их и двум тиграм, идущим за экспедицией по следу.
        Так они узнали, что впереди, всего лишь в двух днях пути, находится заброшенная база. Там соберутся к назначенному часу сбежавшие из других Зон. Готовится большая операция. Будут только проверенные люди.

«Давай-ка, остановимся, напарник.» - предложил Вендрикс Юсс, когда машина забуксовала на краю обрыва, под которым пенились пороги.
        Они предоставили команде возиться с лебедками, а сами развалились в зарослях.

«Я так понял из мыслей Стиммвела, что это тот самый путь, которым пойдут грузовики.»

«И это самое дрянное место из всего, что было до того.» - подытожил напарник.
        Они посмотрели друг на друга и, поскольку вездеход уже убрался, дружно воскликнули, превратясь в самих себя:
        - Ты думаешь то же, что и я!
        Это место было идеальным для засады. Здесь машины неизбежно забуксуют. Осталось только дождаться, когда разведка пройдет обратно это место и заготовить ловушку для колес.
        - А, может, выйти и представиться? Сопротивление и еще одно Сопротивление, чем не союзники? - рассуждал нимра.
        - Нам могут не поверить. Если с ними не будет тигров, так точно не поверят. Раскроем Стайса, испортим ему всю игру. А, если там будет Сеяллас, то точно все провалим. Нет уж, изымем Мосика и все! Пусть Сопротивление решает сообща, налаживать контакты, или нет. И у тех и у других есть тигры, а контакта нет. Значит, и нам не стоит форсировать события. Слишком много неизвестных.
        Было решено устроить замаскированную яму как раз там, где буксовали колеса. За то время, пока экспедиция сюда вернется, запах выветрится. И, если в деле будут иббы, то не учуют возле ямы чужого запаха. Потом воспользоваться случаем и похитить Мосика.
        Но план был слаб. Конечно, похитить можно, завалить на спину и бежать в лес под пулями охраны. Требовалось кое-что солиднее.
        - Обвал обрыва! - предложил Галлах. - Они же будут поднимать машину из ямы, земля и поплывет!
        Они принялись лазать по обрыву. И обнаружили пещеру, вырытую в отвесной стене.
        Оба сидели в пещерке, когда над ними проходил обратно вездеход. Сразу после этого они взялись подкапывать землю, чтобы устроить небольшой обвал.
        - А, если упадет машина, погибнут люди? - спросил Вендрикс Юсс, незнакомый с методами партизанской войны.
        - Ты же видел: Стиммвел осторожный. Он высадил людей прежде, чем машина забуксовала. А там будет наверняка техника потяжелее.
        Но обоих беспокоила та мысль, как убедительно обставить иллюзию гибели Мосика, иначе был риск получить на хвост погоню.
        Но все вышло само собой. Осталось лишь воспользоваться удачей, если это можно так назвать. Они не знали, когда пойдут машины. Все было уже готово, а те все не ехали.
        Тогда Вендрикс решил предпринять пробежку навстречу. Экспедиция задержалась на на привале - рабочие отдыхали. Тигры, если и были, то охотились.
        И два приятеля помчались обратно, чтобы быть наготове. Они уже забрались в пещерку, как вдруг оба насторожились.
        - Идет охота! - тихо проговорил нимра. - Тигры гонят человека. И оба посмотрели в глаза друг другу. Уж не те ли тигры?

* * *
        Человек выскочил на обрыв внезапно, он тяжело дышал. Все мысли его были парализованы от ужаса. Внезапно под ногами беглеца поехал слой земли - ловушка ждала экспедицию. Он вскрикнул, и сорвался с обрыва, обрушив крепления. Вендрикс ловко ухватил соскальзывающего человека за ногу, но это не помогло - тот с криком опрокинулся и послышался удар.
        Когда они втянули его в пещеру, голова несчастного была разбита. Он был мертв. Ниже начинался камень, и беглец размозжил себе череп.
        - Вот так получится и с Мосиком. - проговорил Галлах, глядя на распростертое перед ними тело. Парень был высокий и темноволосый. Его лица уже не разобрать - одно кровавое месиво с обломками костей. Тиграм одновременно пришла в голову одна и та же мысль.
        У человека на ремне была веревка. А это значит, что хватать Мосика рукой за ногу теперь необязательно. Вращающийся на веревке камень сделает это гораздо лучше. Останется лишь подхватить похищенного и не дать ему опрокинуться вниз. Вдвоем это будет гораздо проще.
        Вход в пещерку был узкий, и им еще мешал покойник. Галлаху было трудно превозмочь себя, а нимра с легкостью встал на тело обеими ногами. Они уже не могли себе позволить мыслей и действовали машинально. В экспедиции были два ибба. И, вполне возможно, это были как раз охотники. Поэтому не оставалось более ни одного сомнения, что на контакт с группой они не выйдут.
        Наверху раздался грохот. Машина прочно села в яму. Потом стали выгружать контейнеры. Потом послышались голоса. Все обсуждали, как лучше взяться за дело. Они слышали и Стайса, и Мосика.
        Вендрикс превратился в нимру, ловкого по природе скалолаза и древолаза. Его шесть длинных пальцев легко цеплялись за все щели. А сила тигра делала его неотразимым. Галлах остался на подхвате. Нимра выбрал момент и захватил веревкой ногу Мосика. Все упирались носами в борт машины и видеть ничего не могли. Мосик вскрикнул и тут же нимра стащил его, а Галлах выдернул все колья, держащие полосу земли. Но прежде, чем земля обрушилась, Мосик был в пещере. Мгновением позже вниз, на камни, полетел холодный труп.
        Земля все сыпалась, заваливая вход в пещеру. Мосик бился в руках друзей, пока те зажимали ему рот. И стих, лишь увидав глаза человека. Некоторое время они выжидали, пока тигр-охранник экспедиции обнюхивал землю.
        Когда наверху все стихло, они рискнули заговорить. Мосик выкатил глаза, увидев, кто его держал сзади. Нимра вообще-то сильно напоминает волка, только прямоходящего и с укороченным носом.
        - Тише, Мосик! - Галлах смотрел ему в глаза. - Здесь все свои.
        - Это тоже свой?! - сердито спросил Мосик. - Это твоя собачка?!
        - Нет, я раньше был ментальным партнером Стайса. - обиделся нимра.
        - Вендрикс Юсс?! - изумился Мосик. - Ты же пропал! А ты кто?
        - А я отец Стайса, Галлах Чевинк.
        - Ага, так я и поверил! У вас шесть пальцев на руках! Вы - тигры!
        Им стоило большого труда все объяснить ему, он все не верил и норовил пустить в дело кулаки.
        - Ну, весь в свою супружницу! - расстроился нимра. - С той тоже разговора долго не получалось! Такая же скандальная особа!
        Слово за слово, и Мосик им поверил. И тут же стал настаивать на спасении Стайса. Он все доказывал им, что Волка надо непременно спасать, что он пропадет один. Его Стиммвел будет обижать. Его тигры загрызут. Так, продолжая препираться, они все трое вылезли на белый свет.
        - Знаешь, Мосик, - с чувством высказался нимра, - видал я скандалистов, но тебя, ворюга, даже Зона не берет! И не говоря более ни слова, превратился в скакуна. Мосик онемел.
        - Садись, грубиян! - толкнул его Галлах. - А то поскачешь на своих двоих! И тоже обратился в жеребца.
        Как ни странно, именно это зрелище и убедило Мосика, что он попал в хорошую компанию. Лошади ему всегда внушали доверие.
        Дня через три они прибыли в место, где их должны были ждать с транспортом и амуницией.
        - Кошмар! - заохал нимра, которого довольно трудно было заставить жаловаться. - Он меня всего испинал ногами! Тебе не лошадь надо, а бульдозер, Мосик Апокалипсист!
        ГЛАВА 4
        - Сиди смирно, сорока, и не шебуршись, - предупредил принцессу Мосик, - а то запру в монастыре!
        Он один имел над нею власть, чем и пользовался беззастенчиво, на радость прочим.
        Ему было очень трудно, он долбил дворцовый этикет, как когда-то преодолевал инструкции по управлению бригадой. Король Дорнван не оставлял его. Дни его, казалось, сочтены, но он неизменно появлялся с зятем на всех мероприятиях, которых намеренно устраивалось много. Чтобы Мосик утвердился во взглядах всех, как полноправный наследник короля. Понемногу до всех придворных стало доходить, что это все серьезно, шуточки все прекратились, взгляды стали почтительны. Да и Мосик, кое-что приобретя на Зоне, стал иным. В нем появилась властность и твердость. И это при всем том, что он по-прежнему был охоч до веселья.
        Раньше он бы изнылся весь, разбираясь в тонкостях придворных отношений. Теперь же, после Зоны, он смотрел на это, как на инструкцию по выживанию.
        Но Мона Зону не прошла. Она по-прежнему была глупенькой и взбалмошной. И с понятным отсутствием вкуса вела себя, как торговка на благотворительном балу.
        Поэтому Мосик и назидал ее сурово, иногда с рукоприкладством, как заключенных.
        - Сядь и учи благородные манеры. Сморкнешься на пол - вырву руки!
        Он перестал звать ее кобылищей и жердовкой, как советовал наставник, но затрещины она ловила от него, когда никто не видел. Впрочем, Мона обожала Мосика. И была убеждена, что она - чистокровная принцесса.
        - Не пытайся, Мосик, быть изящным, - внушал ему король, - это отнюдь не твой стиль. Мой двор таков, каков я сам. Твой будет выглядеть под стать тебе. В тебе свои достоинства, только будь уверен в этом. В малых королевствах все всегда имеет вид спектакля, в том числе и королевский двор. Мы играем в беззаботность. Ты найдешь свою манеру. Главное не это. Главное, чтобы все уверовали, что ты - лидер. А это так, поверь мне. Будь суров, но милостив. Будь беспощаден, но благороден. Король всегда актер. Но его роль - это он сам, а не то, что желают видеть в нем его придворные. Ты режиссер, а они актеры в твоем театре. Как приучишь, так и будут играть.
        - Понятно. Все, как на Зоне.
        - Примерно так, - ответил король Дорнван, - всех надо приучать к культурным развлечениям. По своей природе все склонны к тихим пьянкам в одиночку. Здесь везде присутствует тяжелый страх перед Сеяллас.
        Тут Мосик вспомнил, что ему сказали, и весь вскипел внутри. Его глаза сверкнули, а лицо, напротив, приняло вид вид безмятежного спокойствия. Он улыбнулся при мысли, что однажды найдется способ раздавить гадюку. Стайс в ее зубах, как суслик. А Мосик должен здесь торчать и учиться танцевать, как дворцовый щеголь.
        - Маскировка и еще раз маскировка. - твердо сказал он и галантно подал руку Моне, выставив вперед большой туфель с драгоценной пряжкой, хотя ему милее были башмаки на Зоне. Но приходилось торопиться. Король Дорнван угасал быстрее, чем сам рассчитывал.
        - Это точно нужно, - спросил Вендрикс Юсс, - все эти церемонии? Это и есть та цель, ради которой мы с тобой оторвали Мосика от Стайса?
        Они вдвоем изображали из себя придворных, разрядясь в шелка и бархат и пряча под кружевными манжетами шестые пальцы.
        - Ты забываешь, что король Дорнван - мастер маскировки. А мы с тобой тут без своих драгоценных челноков. Все, что мы можем - это превращаться в лошадей и тигров. Если тебе не нравится личина придворного красавца, зайди за портьеру и сделай на минутку зверскую физиономию. Если не полегчает, пойди и проглоти куренка. Только не забудь стряхнуть с камзола перья.
        Галлах раскланялся с проходящей мимо дамой, бросившей на него призывный взгляд.

* * *
        Двор неуловимо преображался. Присутствие молодого кандидата в короли, Мосика, уже прозванного Могучим, а так же двух его друзей, таких же, как он сам здоровяков, как-то странно взбадривало всех. Изысканные щеголи приобретали вид вояк, дамы усваивали резкие движения Бэлларис. Даже музыка перестала быть тягучей, все стремились к быстрым ритмам.
        - Все правильно. - ответил король Дорнван дворецкому, представителю старой школы. - Каков король, таков и двор.
        Его выносили на праздники в кресле, и он сидел, зажатый в подушках, но неизменно улыбался спокойно и ободряюще. Все видели, как по душе ему молодой король. Он приказал пустить в стране слухи о его предстоящем добровольном отречении от власти в пользу молодого зятя. Его агенты поработали в отсутствие Сеяллас в народе. Все усвоили, что нашлась дорогая дочка короля, любимая Бэлларис. И, к величайшему для всей Стануокки счастью, вместе с мужем, дворянином. Всем подносилась выпивка. Провокаторы водили разговоры о предстоящей радости коронования. Устраивались по разным поводам праздники. Мосик ехал на коне, сопровождаемый такими же рослыми всадниками, специально подобранными для парада. Его лицо, далеко не благородное, внушало мысль о силе. Эпоха изящества уходила в прошлое. Наступало время силы. И вдруг повеяло надеждами.

* * *
        Агенты Сеяллас недоумевали. Но ее последнее распоряжение о навязывании королю Стануокки дочери и ее мужа оставалось в силе. И король Дорнван ловко использовал тайный инцидент и разыграл его, как выигрышную карту. От королевы не поступало новых распоряжений, и полиция, целиком набитая ее агентами, не находила повода вмешаться. Король действовал абсолютно в рамках последнего приказа. Все делалось в открытую. И более всего агентов Сеяллас убеждали два тигра, замаскированные под людей, в свите короля.
        - Но этот Мосик просто вор! - возмущался начальник полиции перед одним из немногих иббов, постоянно находящихся в стране.
        - Рядом с Мосиком все время два ментала, - прорычал тот в ответ, - Яксаф и Ихаббо. Оба они более всех приближены обычно к королеве и выполняют самые сложные ее задачи. Не тебе, дремм, обсуждать такие вещи!
        Вся операция короля Дорнвана от начала и до конца была аферой, причем аферой дерзкой. Он ловко сыграл на обстоятельствах, воспользовавшись благоприятным моментом. Давали знать о себе годы подготовки, разведки и сбора данных. Поэтому, несмотря на подступающую слабость, его настрой был боевым.
        - Не пасуй, мой мальчик! - говорил он Мосику. - Не утруждай себя сомнениями. В сущности, монархия немногим отличается от демократии. Разница лишь в том, что король заказывает музыку, под которую танцует. А демократы пляшут то, что им прикажут массы избирателей. Король народу, как отец. А демократы - няньки в найме. Монархия гораздо предпочтительнее, поскольку несет ответственность. А у наемных нянек, чем их больше, тем дитя больнее. Поэтому не стоит много думать о том, достоин ли ты престола. Завтра я переложу на твою голову корону, а не сыграю в ящик, как моя девочка бормочет.
        - Откуда в ней взялась такая дурь?! - вскипел, как чайник, Мосик.
        Программа, поспешно вложенная Галлахом в голову принцессы, все еще работала.

* * * - Что составляет силу Сеяллас? - спрашивал у короля Дорнвана Вендрикс Юсс. - Как именно она тиранит буферные королевства? Что использует в качестве подавления?
        - На моей жизни прямых нападений не было. - ответил король. - Раньше это выглядело так: шли орды пехотинцев, налетала кавалерия. Все, как на любой войне. Но не это страшно, и даже не количество нападающих. Во-первых, были тигры. Одно лишь упоминание о них вызывало такой ужас и панику, что население бежало прочь. Даже не сохранялись свидетельства того, что они творили на землях малых королевств. Но всего страшнее были сами королевы. Никто не знает, сколько было их за те пять тысяч лет, что прошли после последнего прибытия торговца. Сначала долго, очень долго, правила Феаннора. Хотя она была почти недвижима, но сумела организовать и воплотить верные методы подавления всех мятежей. Потом был долгий период полной тайны. Из Аффары всегда мало поступало сведений. Туда легко проникнуть, но трудно выйти. Но главный враг королев Аффары были не малые королевства, а владыки Терты. Однажды, как рассказывал мой дед, один из королей Северного края предпринял налет на земли Аффары. Атака захлебнулась прямо в воздухе. Все это выглядело так: эскадры пролетали через Стануокку. Они уже почти покинули пределы
королевства, как вдруг начали хаотично метаться в воздухе. Машины сталкивались друг с другом, врезались в землю, воспламеняясь. Земля горела от разрывов бомб и вспыхнувшего топлива. В Аффаре на тот момент правила королева Сеяллас. Но ходят слухи, что последние восемь веков все королевы Аффары носят имя Сеяллас. Никто не знает, стара она, или молода. Я видел Гвендалин. Если это правда, и она в самом деле Сеяллас, то в этом много тайны. Есть лишь догадки, как именно была уничтожена эскадра. С тех пор Дианор не предпринимает попыток прямой атаки, а действует при помощи шпионов. Тигры, состоящие в Сопротивлении, сказали, что эскадру погубила прямая ментальная атака. Возможно, королева одна сумела это сделать. А, возможно, здесь участвовали ее тигры. Все возможно. Поэтому Сопротивление пока не решается на прямые ходы, а ищет способ проникнуть в тайну Сеяллас.
        - Что им удалось узнать? - спросил Мосик, тоже присутствующий на этом импровизированном совете.
        Ему было гораздо интереснее заняться делами Сопротивления, чем красоваться перед двором.
        - Сегодня прибыл один из участников разведки на территории Аффары, - ответил король и отвалился к спинке кресла.
        Лицо его внезапно покрылось бледностью. Все переглянулись. Дорнван сильно сдал, и это тревожило всех. Ему слишком рано выбывать из игры. На нем завязана работа Сопротивления.
        - Встречи никогда не происходят во дворце, - продолжил король, отдышавшись, - это опасно. Завтра затевается охота. Ты, Мосик, будешь руководить загоном. Вас найдут люди Сопротивления. Там все и узнаете.
        - Я думаю, нам необходимо предпринять самим экскурсию в Аффару. - поделился Мосик с Вендриксом, - только как сделать это незаметно для шпионов королевы?
        Над Мосиком давно уже не потешались ввиду его высокого положения. А также, как утверждал нимра, ввиду пудовых кулаков. Поэтому он соскучился по дружеским розыгрышам и с охотой стал вспоминать, как его пророчество ему же и преподал оракул.
        - Да! - вдруг вспомнил Мосик. - А как же говорил оракул?! Ведь там же никого не было! Что это за чудо такое?! Вендрикс еще больше развеселился.
        - Да не было там никакого голоса! - со смехом сказал он. - И силуэта не было! Лампа, правда, вдруг вспыхнула, но это вполне объяснимо. Мосик, вас всех разыграл какой-то ментал. Я долго думал, зачем это ему было нужно, и кто бы это мог быть. Голос прозвучал у вас двоих прямо в головах. А Дуплет его не слышал. Видишь ли, в момент изумления человек как бы застывает и начинает ловить информацию, чтобы объяснить себе, что происходит. Это и случилось с тобой и Стайсом. Вы же нементалы. А я немедленно обшарил ментальную волну. И, надо думать, проявил себя. До этого-то я все помалкивал больше, потому что чувствовал присутствие ментала. Поэтому и не говорил Стайсу, чтобы он не подал наблюдателю сведения обо мне. Он даже забыл про меня. Я сам подставился, как олух. Хитрая бестия проделала все это с вами. Я думаю, что это была Сеяллас. После этого она и постаралась разделить меня и Стайса.
        - Вендрикс, если противник так силен, то отправляться в Аффару следует тебе, а не Галлаху.
        - А я вот думаю, что тебе следует остаться.
        - И не дождешься, куроед! Единственное, что я уступлю, так это только то, что моим конем будешь не ты! Поеду на том могучем одре, которого мне подарила дочка Принципелла. Бедняга так намаялся, переходя из рук в руки! Я обнаружил его на рынке. Продавали прямо за бесценок. Так что я навел неплохую экономию королевской казне. Но он испортит все дело, если застоится в конюшне. Коняга жрет сено за троих. Я назову его Мозгляк.

* * *
        Охота была в разгаре. Галлах, разряженный красавцем Мосиком, носился по болотам, вспугивая уток. При старом короле такой потехи не было. Не столько били птицу, сколько веселились. Мосик даже позавидовал успеху, который заимел Галлах под видом молодого короля.
        Сам-то он вместе с нимрой направился в то место, где ожидалось появление курьера. Прибыл пожилой и невысокий афф с цепкими глазами под кустистыми бровями. Он критически окинул взглядом молодого короля. И тот понял, что афф занимает в Сопротивлении не последнее место.
        - Нас не подслушивают? - обратился он к нимре.
        - Исключено. - ответил тот. - Я в теле ибба Яксафа. Сильнее меня только Сеяллас.
        Посланник склонил голову, признавая за тигром способности, о которых в Аффаре знали не понаслышке.
        - Яксаф был приближенным тигром королевы. Не думал я, что он и Ихаббо способны на такой щедрый жест.
        - Мягко сказано. - подытожил Вендрикс, не желая вдаваться в подробности.
        Курьер принял это за приглашение немедленно изложить суть дела и посвятить двух новых членов Сопротивления, рекомендованных самим королем Дорнваном перед организацией, в предполагаемые планы.
        - Вы понимаете, что наше дело очень осложнено присутствием на службе у Сеяллас тигров-менталов. Королева умеет усиливать их способности. И способ, которым она все это делает, нам неизвестен. В Аффаре довольно давно, не одно столетие существует сообщество, которое состоит из людей, пытающихся выяснить тайну правительниц. Дело очень трудное. Поскольку человек, состоящий в организации, не может даже появиться в Бабеллане. Все тут же станет известно королеве, или тиграм. Мы похищали иногда людей, служащих в замке. Но это происходило чрезвычайно редко и с очень малым результатом. В целом, тайны замка остаются в нем, как и люди, взятые в услужение. От подметальщиков и поломоек до личных камеристок королевы. Никто не покидает замок после увольнения. Увольнений вообще нет. В Аффаре нет наемной работы. Но однажды нам повезло. Одну девицу взяли в замок против ее воли. Девушка намеревалась выйти замуж и была в отчаянии, что ее разлучили с женихом. Она не смирилась и сумела бежать из замка. И вот что она узнала от других служанок. Девушки заперты, как в тюрьме, хотя и роскошной. Выходы все охраняют иббы,
преданные королеве. Она кормит их мясом непокорных. Впрочем, как я понимаю, говорить «она» было бы неправильно. Скорее, «они», королевы. Но как происходит смена власти, или замена одной королевы на другую - тайна для всей Аффары. Официально королева одна и та же. Тот, кто задумывается слишком много над этим фактом, быстро пропадает. А его семья подвергается репрессиям. В королевстве очень много страха. Все живут под гнетом мысли, что их может прослушивать ментал. Так вот, я говорю, девица нашла некий ход, ведущий наружу. И его не охраняли тигры. Мы выяснили, как именно она сбежала. Она поделилась с нами наблюдением, то есть сплетнями служанок. Что поделать! Девушки скучают так, что даже страх не удерживает их от любопытства. Королева годами не покидала замок Бабеллан. Но она не сидит в своих покоях, у нее есть тайное местечко, где она пропадает подолгу. Но это еще не все. Иногда зоркие глаза служанок подмечали перемену в ее внешности. Она уходит с утомленным лицом, со впалыми щеками. И так продолжается довольно долго. И вдруг все меняется. Сеяллас становится моложе, даже исчезают некоторые дефекты
кожи. Вчера еще провисали складки век, были тусклыми глаза, а наутро она юна и свежа.
        - Подумаешь, - осторожно промолвил Мосик, - мало ли у баб всяких фокусов, чтобы вернуть румянец на щеки!
        - Я бы согласился с вами, ваше величество, - кивнул рассказчик, - но это происходит не столь часто. По нашим многолетним наблюдениям, примерно, раз в десять лет. Вполне возможно, что это и есть результат омолаживающих процедур. Если дело только в этом, то мы имеем дело с долгоживущей королевой. И только-то! Стоит ли женщине скрывать, что она умеет оставаться молодой любыми способами и при том довольно долго? Но есть еще факты из прошлого. По найденным нами записям, некогда существовало нечто вроде организации, подобной нашей. Ее участников накрыли, но записи они сумели скрыть. Да так, что даже иббы не сумели добыть сведения о их местонахождении. Несколько веков они лежали в тайнике. А, может, и лет тысячу. Эти неизвестные разведчики сумели обобщить некоторые сведения и сделать выводы. Раньше, около трех тысячелетий назад, правительницы Аффары менялись. Одна сменяла другую на посту королевы. И, что интересно, их брали прямо из народа. По всей стране ходили агенты королевы и искали подходящих кандидаток на должность фрейлины при королеве. А потом глядишь, а барышня-то стала королевой. Случались даже
накладки. Одна девица, подобно нашей, была разлучена с любимым женихом. Горе было таково, что она пыталась, узнав о своей участи, покончить с собой. Но вдруг видят ее на торжественном выезде. И тут случись такое, что в толпе оказался ее жених. Несчастный крикнул и привлек ее внимание. И этим добился лишь одного. Исчез бесследно. Королевы менялись со странным постоянством - раз в двадцать лет.
        - Да, в самом деле, несколько необычно обстоят дела в Аффаре, - глубокомысленно заметил Вендрикс Юсс. - Но ничего такого, что могло бы вызвать особый интерес к личности Сеяллас. Вот Феаннора была гораздо интереснее.
        - Мне тоже непонятно. - отозвался Мосик. - Вы добывали эти сведения с таким трудом. А наша спутница, некая Гвендалин, которая, как выяснилось, и есть ваша королева Сеяллас, прямо при мне, на привале, изложила эти странности вслух. Выходит нынче, что она говорила про саму себя. Она сказала и о частой смене королев в Аффаре, и про то, что нынешняя правит так долго, что никто не знает, сколько ей лет. Посланник перевел напряженный взгляд с одного собеседника на другого.
        - Это точно королева? - спросил он. - Нет ошибки?
        - Я двойной ментал, Крохан. - ответил тигр. - Я говорил с ней напрямую. Она способна на такие штуки! А, кроме королевы, на планете, да и во всей Вселенной, полагаю, больше нет людей-менталов. Генетика не та. Это мне сказал Яксаф прежде, чем выключился. Да я и сам это знаю. Будь уверен, афф, это королева. И красивая, как роза. Восемнадцать лет, ни днем больше.
        - Это все, что вы желали нам сказать? - спросил Мосик.
        - Нет, не все, ваше нетерпеливое величество! - иронично отозвался Афф.
        Вендрикс был доволен, что Мосик не шевельнул ни одним сенсом в ответ на это неподобающее обращение.
        - Прошу вас, Крохан, продолжайте, - смиренно обратился к курьеру Мосик.
        - Да, ваше величество. - поспешил ответить тот. - Есть нечто, о чем все знают, но в то же время и не помнят. Вернее, некто.
        - Король Маррадуг! - вдруг догадался Мосик.
        - Он самый, - отозвался Крохан. - Все знают о легенде. Он вернулся. Феаннора поместила его в башню. И все забыли о нем.
        - Так он жив, или умер? - поинтересовался Мосик.
        Но Вендрикс уже знал ответ. Он знал все, что хотел сказать им Крохан. Он также знал, что Крохан не вернется в Аффару, что за возможность передать эти сведения он расплатился многим. Активисты Сопротивления из аффов не заводят ни семьи, ни дома.
        - Вот это как раз и неизвестно. Башня замурована. Ее даже больше не охраняют. Но мне удалось найти нечто интересное. Наши люди сумели прокопаться и войти в башню. Там обнаружен большой глубокий бассейн, давно пустой. Множество всякой утвари, я полагаю, для того, чтобы содержать и питать то существо, которое пять тысяч лет назад, согласно легенде, показали Барсу Стамайеру. Вы не поверите, там есть стойла для крупного скота. Разделочные столы из камня. Все очень ветхое. Но не это так интересно. Был обнаружен также очень древний, но не такой, как башня, подземный канал, соединяющий бассейн с рекой! Кто и сколько времени тянул этот ход, неизвестно.
        Афф Крохан всерьёз предполагал, что король Маррадуг каким-то странным образом так и не умер, а живёт где-то на планете.
        Его внимательно слушали. Вендрикс просеивал его эмоции и ощущения, пытаясь сложить из них то, что являлось внутренним состоянием Крохана.
        Послышались звуки далеко идущей охоты. Собеседники встрепенулись и обратились лицами в ту сторону.
        - Никто не подумает, отчего короля нет с ними? - встревожился гость.
        - Нет. Меня изображает Галлах Чевинк. - спокойно ответил Мосик. - Я думаю, что наша экспедиция будет иметь успех. Вендрикс Юсс самый сильный ментал на планете после Сеяллас. Ему не может противостоять ни один тигр королевы. А ее в Бабеллане нет. Она блуждает где-то со Стайсом Чевинком. И мы не знаем, что она ищет. Вот и отправимся в Аффару, чтобы разобраться в этом. Тянуть нельзя. Нет времени на раздумья.
        - Пусть вам светит удача. - согласился Крохан. - Мы встретимся еще, король Мосик.

* * *
        Галлах, конечно, был против. Его оставляли во дворце. Все радости поиска пройдут мимо него. Он был вне себя и, если бы не король Дорнван, наверно, бил бы себя по бокам хвостом и лязгал зубами.
        В конце концов, король Дорнван выразил мысль, что он вполне мог бы остаться в качестве регента, пока молодой король отсутствует. Идея была не свежая, поскольку до этого все трое уже перепихивали друг на друга обязанность остаться и изображать Мосика при дворе.
        - А то без Мосика тут стены рухнут! - сварливо воскликнул Мосик.
        Поэтому не без некоторого внутреннего смущения они приняли предложение старого короля. Мало ли зачем короли уезжают, особенно молодые. Правда, Дорнвану придется отражать атаки принцессы. Но, как они уже заметили, доченька весьма потешала его своими чудными манерами и трогательной непосредственностью. Время и в самом деле поджимало. В отсутствие Сеяллас затея могла оправдать себя.
        И ночью троица плавно отчалила от дворца. Мосик на своем кроватеподобном жеребце, а Вендрикс и Галлах обратились в коней. Они выбрали маршрут, по возможности удаленный от жилья.
        Несколько дней они мчались по довольно безлюдным местам. Там, где путь пролегал мимо населенных пунктов, тигры прислушивались, опасаясь только упустить присутствие иббов королевы. По ночам, когда Мозгляк мирно щипал траву, Вендрикс и Галлах тихонько удалялись на охоту. Места, по которым они пробирались, были довольно лесистыми. И добыча свежей пищи не составляла для тигров особой проблемы. Они приносили часть добычи и Мосику. Главным образом, затем, чтобы он не подумал, что Яксаф и Ихаббо взялись за старое и тайком людоедствуют.

* * *
        Постепенно лесистые равнины сошли на нет, и перед путешественниками представали безлесые холмы. И вот пришел день, когда перед ними раскинулось внутреннее материковое море, о котором говорилось в легенде. Оно называлось Межземельным. Нечего было и думать обойти его стороной. На море круглый год шла навигация. Это граница между Средними королевствами и страной Аффарой. Прибрежная зона была густо заселена. Там сосредотачивались множество небольших городков, живущих в основном, торговлей. Множество заливов, в которых располагались порты. И, надо думать, все кишмя кишит приезжими, бродягами, торговцами, менялами, мошенниками и, само собой, шпионами.
        - Стоит ли так прятаться? - задал резонный вопрос Мосик. - Тигры королевы Яксаф и Ихаббо направляются в Бабеллан. Даже если бы какой ментал и встретился бы нам, то ничуть не удивился бы. Но и выставляться особо не стоит. Люди нам не опасны, пока вы не обнаружите себя.
        Менталы положились на опытность Мосика и последовали на корабль, направляющийся на юг. Хорошие деньги обещали им спокойствие в пути и отдельную каюту. «И постную диету на весь путь.» - добавил Галлах, обращаясь к нимре.
        Переезд и в самом деле сложностей не доставил. Всего за две недели они пересекли внутреннее море и высадились в первом городе Аффары, который встретил их на пути к Бабеллану. Все побережье моря с южной стороны было цветущим краем. Как уже заметили два Свободных Волка, на Ихоббере вообще было немного крупных городов. Вся жизнь сосредотачивалась в небольших пространствах мелких поселений. Только Дартан являлся мегаполисом. С чем это связано, было непонятно. Но все побережье представляло собой сплошной цветущий сад, широкой полосой раскинувшийся вдоль берега.
        Путешественники высадились в широком устье реки, обильно изливающей медленно текущие и довольно мутные воды в море. Вендрикс Юсс помнил то, что видел Стайс. И карта Аффары точно так же находилась в его памяти. Эта река, которая течет с юга на север, самая большая среди всех рек, рассекающих просторы северной Аффары. Часть из них течет к Межземельному морю. Часть направляется на запад и впадает в моря, предваряющие горы Иббиры.
        Путь двух тигров и человека лежит на юг. Там, в среднем течении реки Илнары лежит город Бабеллан, таинственная цитадель Сеяллас.
        ГЛАВА 5
        Земли, простирающиеся перед ними от горизонта и до горизонта, были велики, обширны и богаты. Северный край Аффары был необычно красив. Множество садов перемежались небольшими, но изумительно живописными пустынями. А в пустынях, как драгоценные изумрудные каменья, разбросаны оазисы. В них караваны находили колодцы с холодной и прозрачной водой, вкус которой был необыкновенно приятен. Чудесная растительность Аффары не была похожа ни на что, виденное на Ихоббере ранее. Дома похожи на небольшие дворцы из белого пористого камня, окруженные увитыми плющем колоннами. Мощеные тщательно обработанным камнем улицы. Не было ни грязи, ни мусора. Не заметно нищих, нет бродяг. На первый взгляд здесь все казалось дышащим покоем. Разве что слишком мало людей. По улицам двигаются редкие экипажи, запряженные лошадьми. Даже в порту все происходит тихо и спокойно. Не слышно криков торговцев. Не бегают носильщики, а ходят чинно и с достоинством. Жители Аффары выше терков, смуглокожи и невозмутимы. Даже торги на базаре происходили в обстановке немногословия.
        - Что-то я тут не вижу много страха. - промолвил, озираясь, Мосик. - Все спесивы, как вельможи. Вышагивают, как на параде. Нет ни полиции, ни стражников. Вы что-то чуете?
        - Ничего особенного. - с удивлением ответил Вендрикс Юсс. - Немного заторможены, а в целом совсем спокойны.
        - Там разберемся. - безмятежно бросил Галлах. - Путь далекий, может, увидим что поинтереснее, чем это молчаливое брожение по улицам. Кстати, давайте хоть перекусим где-нибудь. Я полагаю, тут должны быть места общественной кормежки. Раз есть приезжие, значит, должны быть и места для ночевки. Там и осмотримся.
        Они двигались по улице, стараясь не удаляться от порта. Приезжие купцы, видно, чувствовали себя не особенно уютно. И старались держаться вместе. К ним подходили оптовые покупатели, вежливо задавали вопросы, спокойно обсуждали сделку и так же неторопливо платили за товар. Потом носильщики, своей невозмутимостью напоминающие верблюдов, чинно разгружали судно, тут же унося товар.
        Оба тигра были разряжены в парчовые плащи и высокие тюрбаны, напоминая своим видом богатых путешественников из экзотических стран. А Мосик, напротив, не имел необходимости скрывать от посторонних глаз некоторой странности строения, и был наряжен просто. Как слуга. Только его кошмарный конь немного не соответствовал замыслу. Но на это всегда можно придумать подходящую историю.
        В корчме они уселись под цветными полотняными навесами, на коврах и подушках. Пройдоха Мосик уже успел наменять монет. В Аффаре галеманы не были в ходу. В стране имелась собственная монетная система. Три с половиной галемана составляли один дан.
        Ни Галлаху, ни Вендриксу особо не пришлось по вкусу мясо, жареное на вертеле со специями. Они вздохнули и, переглянувшись, пообещали друг другу в скорейшем будущем хорошую охоту. К вину они и вовсе не притронулись. Довольно и того, что при дворе им приходилось изображать из себя знатных выпивох. Зато Мосик взялся за дело с большим аппетитом, поглощая все, что принесли им.
        Тигры не спеша прослушивали мысли и разговоры тех, кто, как они, сидели под навесом и угощались яствами. Это были все, без исключения, приезжие. Похоже, местные вообще не заходят в такие заведения.
        Мосик уже насытился и теперь старался не подать виду, что прислушивается к разговорам компании, расположившейся совсем неподалеку. Купцы чувствовали себя довольно вольно. Выпив немного больше, чем следовало, они со смехом начали болтать под неодобрительные взгляды корчмаря.
        Похоже, что специальных мест для отдыха в корчме не было. Посетители разваливались спать там же, где и ели. Все трапезы проходили под навесами в тени деревьев, похожих на акации, с плоской и раскидистой кроной. Поэтому Вендрикс и Галлах тоже с удобством разлеглись в тени и сделали вид, что засыпают. А Мосик, наоборот, вертелся и прислушивался к веселым возгласам неподалеку. Там рассказывали сказки и занятные истории. Хвастались, шутили, врали. Как стало ясно, часть купцов была из Маривеллы, страны, лежащей далеко на восток. Все они были из буферных государств. А люди в этих странах довольно общительны. Вот они и принялись под действием алкоголя развлекаться разговорами.
        - Вот, братцы, любимая история моего папаши! Про то, как сборщик коровьих лепешек и конских яблок стал министром в Балбени.
        - Знаем, знаем!
        - Нет, не знаем! Пурдл Пафнукис, твоя очередь потешать публику!
        История о фестивале ассенизаторов в г. Дуракисе
        Пурдл Пафнукис расправил бороду и лукаво посмотрел на веселую компанию, стараясь вызвать к себе интерес и завладеть вниманием.
        - Есть в нашем государстве, братья, много достойнейших занятий, дающих делающим дело свой кусок для пропитания. Все наши труженники объединены в цеха. Есть цех ковровщиков. Есть цех пекарей, виноделов, башмачников. Есть цех свинопасов, забойщиков, шкуродеров. Почет у цеха соответствут его полезности в обществе, востребованности и прибыльности.
        Надо думать, что ремесло золотаря не столь почетно, как ремесло золотых дел мастера. Но, если хорошенечко подумать, стоило бы существенно пересмотреть приоритеты некоторых ремесел. Видите ли, если без золотых колец можно обойтись, то без общественных уборных жизнь может превратиться в сущее мучение. Жаль только, что общество, в котором мы живем, не считает нужным замечать столь очевидные вещи. Вот и получается, что золотых дел мастер важно поднимает брови, когда ему укажут на крошку золота, застрявшую на лацкане его камзола. А бедный золотарь принужден извиняться, когда его общественно полезная профессия слишком явно выдает себя роскошнейшим амбре, которым тянет от труженника общественных уборных примерно за версту.
        Таковое дело устоялось и с веками приобрело статус неприкосновенных истин и социально значимых устоев. И все бы так и оставалось, не случись в прекрасном нашем королевстве больших событий, связанных со счастливым разрешением королевы от девятимесячных хлопот. По случаю сему по всем пределам королевства разосланы депеши, в коих добрый наш король со всевозможным ликованием и радостью оповещает славный наш народ о предстоящих торжествах по случаю рождения принцессы.
        В те времена все было несколько иначе, нежели теперь. Тогда народ с великою охотой откликался на предложения скинуться всей деревней в шляпу, кто сколько может, и послать с королевским сборщиком от своего достатка к королевскому столу. А добрый батюшка-король не забывал увеселять народ на его же средства. Так и в этот раз ожидались торжества.
        Но, правду говорят, раз в сто лет, да уродится умный человек, всем на радость, себе на удивление. Так вот в столице Балбени, городе Дуракисе, градоначальник уже родился. И родился довольно задолго до того, как королева осчастливила супруга милой крошкой.
        И вот, надо же такому случиться, как раз в тот день, как произошло счастливое событие, бургомистра догнала его мудрость! Бедняжка долго где-то пропадала, наверно, кто-то наверху немного понебрежничал и вручил несчастной неверный адрес. Но вот пришел момент, и произошло воссоединение господина градоначальника с его же собственным умом. Что тут началось!
        Блистательный союз чиновника с внезапно обретенной мудростью немедленно вопроизвел на свет великую идею! Никто не спорит, новшества нужны! Но, братцы, всему есть мера! Однако, ум посредственный тем и плох, что все решает лишь отчасти. Ум гениальный охватывает единым взором все аспекты бытия.
        Бургомистр порешил устроить церемонию торжественных подношений даров принцессе от всех цехов, какие только были в королевстве. Разработаны детали, продуман протокол. Разосланы приказы. Все одобряют и восхищаются. Каждый цех подносит плоды своих трудов. Пекари пекут от цеха такой роскошный хлеб, украшенный множеством превкусных штучек. Башмачники подносят крохотные башмачки, расшитые сплошь драгоценными камнями. Такие туфельки не то что младенцу, кобыле не поднять. Но это все неважно! Главное - эффект! Виноделы поднесли новый сорт вина и почему-то в трехгорлой бутылке! Что за намек? То ли на триединство королевской семьи, то ли на драконовы законы. Ну, все старались, как могли!
        Вот наконец настал тот день, когда дворец наполнился гостями. В королевскую опочивальню шли колоннами по трое в ряд шерстобиты и несли такую прелесть! - шерстяных валяных лошадок. За ними цеха колбасников и кондитеров несли на шестах забавных человечков - короля, сложенного из колбас, сосисок и окороков, с глазами из оливок и в короне с фрикадельками. А королева вся из фруктов. Губы - клубничкой. Груди - арбузы. Локоны из тонко срезанных яблочных кожурок. А уж младенец - сплошные сливки, сахар, мед и взбитые белки.
        Потом пошли цеха хотя и многочисленные, но менее почетные. Трубочисты лихо исполнили танец с гирьками и щетками. Королева морщилась, но улыбалась. Младенцу подарили двадцать одну гирьку и столько же сувенирных метелок с золотыми лентами.
        Городские палачи в красных робах сплясали танец «Улетающая в рай душа». Всем понравилось. Просто и со вкусом. Прокуроры имели гораздо меньший успех. Они читали нараспев свод законов и всех до смерти утомили. Фонарщики внесли фонарь, из которого разлетелся фейерверк. Сначала все напугались, потом давай смеяться!
        И вот пришла пора золотарей. Они шли четким строем, красиво маршируя. От вони валились статуи по коридорам. Прислуга прыгала из окон. Левретки королевы все подохли. Зимний сад завял. Вы скажете, да кто же их пустил? Куда смотрела администрация? Да все обычно, простой чиновничий формализм! Сказал градоначальник: все цеха! Чиновники не спорят. Передали старшинам цеха: принести в подарок цеховой продукт! Двадцать одно ведро с продуктом - подлинный триумф. Но не это страшно. Видите ли, други, мощное амбре, которое заставило всех разбежаться, кроме малютки в люльке, кому-то может показаться совсем не столь противным. В принципе, все наши вкусы и предпочтения - чистая условность! Вот мухам нравится как и варенье, так и результат его переработки в организме! А у младенцев, да будет вам известно, обоняние - один из способов знакомства с миром. Они воспринимают бытие без того излишнего снобизма, которым с годами обзаводятся все люди. По силе запаха малютка познавала, кто в королевстве больше всех ей предан. И надо же такому быть, что это было первым впечатлением, которое она впитала в этом мире!
        Так и росла принцесса, с детства не скрывая симпатий к правде жизни. Простая, незамысловатая душа! Любила спать в коровнике, обожала свинок. И вот неизбежное свершилось! Принцесса выросла и встретила свою судьбу!
        Я понимаю, вы все раскатили губы, думаете, что услышите сейчас, как молодой чистильщик городских сортиров приглянулся королевской дочке. И как потом несчастные родители сыграли свадебку в одном из королевских конюшенных дворов. Вы все ошиблись. Не случилось никакого мезальянса.
        У девочки, несмотря на ее придурковатость, были весьма умные родители. Король окончил Будикмерский университет. Мать-королева была экономистом и сдала на пять экзамены по социальному дизайну. В то время, когда она постигала азы науки, в будикмерском университете был деканом скандально всем известный Уникум Сапиенсович Беспрецендентус. И королева, вспомнив про необычные уроки социального дизайна, решила призвать на помощь старого учителя, в то время лишенного своего поста и, соответственно, приличного его таланту существования.
        Старый Уникум, однако, не утратил живости ума и своеобразно смелого взгляда на жизнь и немедля изъявил желание приехать в Балбению, чтобы провести анализ ситуации и высказать рекомендации, понятно, не бесплатно. Давно уже никто не приглашал его с новыми дизайнерскими фантазиями для преобразования социально устоявшихся формаций. Все, от разносчика хлебов до первого сенатора в парламенте повторяли одну и ту же избитую истину: Что есть, то было. Что было, то и будет.
        - Что за чушь?! - кричал профессор. - Каким же надо обладать убогим головным прибором, чтобы не видеть совершенно очевидной вещи, а именно, что социальные приоритеты медленно, но верно изменяются по сути! Но в нашем случае нас не устраивают столь неторопливые и малопредсказуемые тропиции общественных сознаний! Мы предпримем революционные шаги и в короткий срок преобразуем вкусы демоса! Мы не прибегнем к принуждению! Зачем нам надо ежечасно подавлять в народе возмущение и неприятие по поводу каждого внедренного аспекта! Мы пойдем иным путем!
        Король и королева слушали с восторгом и надеждой, полагая, что доблестный профессор знает свое дело и отучит дочку от плебейских развлечений.
        Уникум Сапиенсович, однако, был скорее теоретиком, нежели практиком. И все свои блестящие идеи ни разу не имел возможности проверить на реальном социальном материале. Это был первый случай, когда ему позволили проводить эксперименты за пределами лабораторий. До этого он пробавлялся тем, что сам назвал для важности ролевыми играми.
        И вот он переехал в Балбению со всей своей библиотекой, мелком, доской и тисовой указкой.
        - В чем тут дело?! - и он вперял глаза сквозь мощные диоптрии в аудиторию, состоящую из молодых придворных, судейских и законодательных чинов. - Вы же все не идиоты и понимаете, что верхушка власти всегда навязывает плебсу свои вкусы и потребности! Недаром говорят: каков пастырь, таковы и овцы! Вы полагаете, что легче привить принцессе приличные манеры?! Вот ошиблись! То, что вложено природой, не переломит даже плаха! А вот содержимое того сосуда, что носите вы все на верхушке своих тел, аморфно по своему составу и вполне пригодно для придания ему любой требуемой формы! Надо только поставить с ног на голову все понятия о положительном.
        Уверяю вас, нет особого труда убедить красавиц, что носить на шляпе репу куда изящнее, чем розы! Надо только подойти к задаче с умом, смекалкой, смелостью, напором! Что там обожает ваша королевна? Простые запахи отхожего двора?! Прекрасно! Начнем с того, что придадим явлению вид благородства, шика, даже обольстительности! Не морщите носы, я вам не предлагаю использовать вместо духов иную жидкость! И никто не будет торговать вразнос на рынке массовым продуктом! Главное, никогда не называйте предмет по имени!
        Начнем с того, что устроим народу праздник, причем на деньги тех, кто в этом более всех заинтересован, то есть цеха ассенизаторов! Всё, больше никаких засранцев, никаких золотарей! Произносите «ассенизатор» с тем же выражением, с каким вы говорите «ассамблея»! А ну-ка, дружно встали! Надули щеки, грудь коляской! И-ии вперед: А-аассенизаторрр! Еще раз! Круче, с напором, с гордостью, с гудением в груди! Вы, господин, как вас там?! Прокурор?! Вдохнули воздух, поднялись на цыпочки и с умилением, восторгом, радостью: А-аассенизаторрр!
        А теперь все внутренне раскрепостились, отбросили все ваши идиотские условности, вроде правил общественного поведения! Прочь все комплексы, долой конфузливость! Представьте, что вы дети! Свободны, нахальны, беззастенчивы! Захотели поорать от всей мочи! Кураж на волю! Душа гуляет! И так с размахом, с пьяной удалью, рубите наповал: Дер-рьмо-о!
        Так, прекрасно, сегодня же распространяем в народе вести о предстоящем фестивале ассенизаторов! Будет шоу, будут песни, будет фейерверк! Будет много пива, кордебалет, бег в мешках, драки с ведрами на головах, купание в грязи! Призы, подарки! Раздарим туалетную бумагу - дешево, но как эффектно! Особый приз - библиотечка для нужничка! Самый крупный приз получит бургомистр - шикарную будку, с цветными витражами с четырех сторон и золоченым петушком на крыше! Ну, встали, полетели, все за дело! Никто не дремлет! Всякое сомнение в успехе приравнивается к государственной измене!
        Все завертелось, как вихрь. Весь Дуракис загудел, люди были ошарашены, растеряны, испуганы. Но на площади быстро вырастал громадный подиум, множество палаток, каруселей, красились дома, вывешивались флаги. Прибывали гости, завозилась снедь. Кондитеры напрягались, рождая новые сорта пирожных. Портные не принимали никаких заказов, кроме королевских. Все кипело, да так, что вскоре люди перестали недоумевать и с энтузиазмом обсуждали, что наденут на праздник.
        Вдоль дорог выросли рекламные щиты: «Долой рассудочность! Гуляем, как в последний раз!», «Естественное - не постыдно!», «Стыдливость - стыдно!». А, главное, большие, в цвете, изображения прелестных попок!
        Праздник был, как сон! Чудесный, незабываемый, роскошный! Ассенизаторы плясали сами, без дублеров. А потом выскочил вперед один горбатый старикашка, и такую отчебучил трясучеллу! А после - балет «Сон в коровнике». Хореография - мечта! Море музыки! Гуляли целую неделю! Попили пива от души и изволяйте заглянуть в любую будку, которые стояли с гвардейским щегольством рядами по периметру. Откроешь дверцу, а там как зальется колокольчик! На стенках уморительные картинки. Как сядут на стульчак, так сортир кричит: ку-ку! Все выходят с хохотом! Запах есть, само собой, но даже это было так забавно!
        Никто не оставался без подарка: маленькие пирожные в форме сортирчиков, колпаки - сортиром! Самым модным украшением сезона стали золотые ожерелья в форме стульчаков. Чайные сервизы в форме унитазов. Народ попроще хватал медные браслеты: на цепочке с медной каплей прикреплена простая прямоугольная пластина с круглой дыркой.
        Колбасники изобрели особые сорта колбасок с лукавым названием «Шоколадка». Тема заднего двора перестала быть запретной. Издали сборник анекдотов, шуток и приколов. А потом опубликовали цифры, в которых выражалась масса общего продукта на государство в целом за год. А также на душу населения, включая собак, рогатый скот, младенцев и поголовье городских ворон.
        Все вдруг осознали, сколь серьезна проблема утилизации продукта, и прониклись к ассенизаторам почтением. Немедленно созвали министерство учета и переработки главпродукта. За десяток лет в стране переменилась сама жизнь. Появилось множество изобретений, облегчающих процесс. Писались диссертации на тему. Наука совершила большой рывок вперед. Одно, правда, плохо: профессор оказался сумасшедшим. За ним приехали из заведения, откуда он сбежал, чтобы попробовать теорию на практике.
        - А вы что думали?! - величаво спросил он, обернувшись в туалетную бумагу, как в тогу. - В нашем деле нормальным быть нельзя! Пиар вообще не терпит здравомыслия!
        Вы скажете, а как принцесса? С ней-то что? Да все нормально! Нашелся принц, уселся посреди свиного стада и стал играть на флейте. Разыграли сказку, как по нотам. Не зря же королева сдала на пятерки социальный дизайн! С тей пор пошел обычай - венчаться на свином дворе. Занятно, весело, пикантно! У жениха на шляпе свиные уши, у невесты в кринолине - хвост! Священник скажет: вы согласны, молодые? Он - хрю! Она - хрю-хрю! Все впокатку!
        Кстати, у принцессы потом родился вполне нормальный мальчик! Очень жаль, а то еще чего-нибудь бы отчудили. Представьте, что бы было, возьмись за дело обычные специалисты! Измучили бы ее, бедняжку, испортили бы ей всю жизнь. А тут все довольны и, к тому же, явное общественное благо! Я, братцы, думаю, что двигателем прогресса вообще является не что иное, как человеческий дефект. И грандиознейшим изобретением считаю не что иное, как пиар. А самые блестящие идеи родит больная голова! Или лучше так: все изобретатели - безумцы!
        ГЛАВА 6
        - Ну, какие впечатления? - спросил у Вендрикса Мосик.
        Они уже неделю ехали по земле Аффары, минуя городки и поселения, пустынные места, оазисы, обширные поля пшеницы, заросли ореховых деревьев, загородные виллы. Все было тихо, мирно, безмятежно.
        - Не знаю, - пожал плечами Вендрикс. - Не могу понять, что с ними. Я нигде не ощущаю страха, но не ощущаю и эмоциональных вспышек. За нами никто не следит. Я полагаю, если мы не сойдемся поближе с местным населением, то рискуем так ничего и не понять.
        - А вот это как раз и не желательно. - возразил Галлах. - Незачем нам привлекать к себе внимание.
        Путники приблизились к оазису, представлявшему собой участок плодородной почвы, потерявшийся среди барханов. Сплошь поросший невысокой, но густой травой, с обязательными пальмами, стоящими живописными группами. Такое впечатление, словно кто-то старательно ухаживал за ним. На земле не видно не только следов присутствия людей, но и отмерших и опавших пальмовых ветвей, чешуек коры, всего растительного мусора, который должен быть здесь. Но его не было. В центре оазиса, как всегда, находился каменный колодец, в котором далеко внизу плескалась холодная вода. На краю колодца привязано ведро. Рядом располагались каменные корытца. В них было сухо.
        - Зачем корытца? - спросил Вендрикс Юсс у Мосика.
        - Не знаю, - удивленно ответил тот. - Может, для скота? Только я нигде не вижу помета.
        Путешественники расположились на ночь неподалеку от колодца. До захода солнца неторопливо коротали время. Аффара была странной, непонятной им страной. Но, нельзя оспаривать, она их странно очаровывала. Вот и этот чистенький оазис, словно чей-то домашний садик, вызывал немало удивления. Они лежали на плащах, наслаждаясь тенью пальм, и разглядывая призрачные дали. Ночью тигры уйдут на свою охоту, а Мосик, как всегда останется один. Где-то снова будут выть гиены, курлыкать невидимые птицы, шуршать ящерицы. И будет молча роиться мошкара, от которой едва спасают плотные плащи. Утром тигры принесут мясо и продолжат пир на сей раз в обществе Мосика, чтобы он не чувствовал себя одиноким. Тигры не любят жареное мясо, но будут есть ради него. Потом они зароют в песках все остатки пиршества, чтобы не разрушать ухоженности места, и уйдут. После них придут другие путники и тоже, наверно, будут беречь оазис в чистоте. Так, пожалуй, все тут и происходит. Сеяллас сумела навести в своей стране образцовый порядок, которому все подчиняются беспрекословно.
        Мозгляк мирно хрустел овсом, который Мосик предусмотрительно запасал в дорогу в каждом селении, через которое они проходили. В людном месте тигры обращались в людей и надевали свои одежды, которые вез их спутник в мешке. А в дороге снова превращались в лошадей, чтобы двигаться быстрее.
        - Мы пойдем. - Вендрикс сказал это по возможности спокойнее, но глаза его уже зажглись предвкушением охоты.
        Галлах легко поднялся с плаща. Мосик ощущал от них то возбуждение, которое предшествовало охоте. Он даже позавидовал.
        Они разделись и превратились в красных тигров, массивных и тяжелых царственных зверей. Непонятно было, как эта масса могла сжиматься до размеров человека, хотя и крупного. Две усатые морды повернулись к Мосику и потешно сморщились. Они не могут говорить, но эта гримаса говорила Мосику: все в порядке, человек, мы помним, что ты наш друг.
        Тигры одновременно красиво развернулись и заиграли. Мосик не различал, кто из них Вендрикс, а кто - Галлах. Немного попрыгав, чтобы размять тела, уставшие от человеческой ограниченности движений, иббы заскользили красными призраками по розовым пескам пустыни. Закатный свет заливал барханы, покрывая светлые пески словно медово-розовым шелковым покрывалом. Восточные склоны песчаных гор пропадали в глубокой фиолетовой тени. Задувал легкий теплый ветер, принося с собою запахи далекого жилища. Нежно шелестели ветви пальм, разгоняя разгоряченный от дневного зноя воздух. Затрещали невидимые цикады.
        Мосик остался один. Он не хотел спать. В Аффаре вообще мало желаешь сна. Он полулежал, склоня голову к плечу, и смотрел на юг, где ночь была особенно темна. Редкий в его жизни момент спокойствия словно околдовал своей зыбкой безмятежностью. Он не шевелился и наслаждался ветерком.
        Внезапно его привлек негромкий звук. Неподалеку возникла из темной травы, освещаемой огромной луной, острая мордочка пустынной лисы. Зверь принюхивался. Он явно заметил человека и колебался. Раздалось негромкое повизгивание. «Лиса с детишками!» - догадался Мосик. - «Интересно, что им надо?»
        Лиса решилась. Она, не отрывая глаз от Мосика, подошла к корытцу и разочарованно тявкнула. В корытце сухо. «Вот оно что! Путники наливают сюда воду для зверей пустыни!»
        Мосик был раздосадован, что не догадался до такой простой вещи. Мозгляк все выпил, что он ему налил. А новой воды добавить горе-путешественник не сообразил!
        Он тихо поднялся и направился к колодцу. Лиса, понятно, убежала. Но ничего, завтра они уйдут и оставят корытце полным до краев водой.
        Стараясь не шуметь, он поднял ведро воды и вылил в емкость. Ему пришлось потрудиться, пока он сделал то, что следовало сделать раньше. Зато теперь можно и поспать. Пусть мелкое пустынное зверье пьет воду.
        Мосик уже завернулся в плащ, чтобы спастись от кровососов пустыни, поглядывая, как вернувшаяся лисица поила водой свое семейство. Потом приходили еще какие-то звери, но Мосик уже дремал и не слышал той возни, что происходила вокруг корытца.

* * *
        На рассвете его разбудил какой-то звук. Мозгляк недовольно хрюкнул, призывая хозяина к бдительности. Наверно, возвращаются тигры, подумал Мосик и не спешил подняться. Но Мозгляк опять предупреждающе захрюкал. Этот коняка никогда не ржал, у него не было привычки подавать громкий голос, что находилось в странном противоречии с его могучей статью. Вот Мосик, тот, наоборот, всегда предпочитал производить как можно больше шума. Впрочем, это было уже давно. А тут ему приходится быть скромным. Таинственная Аффара словно приучала путников к себе, прививая им привычки, им не свойственные в их обычной жизни.
        Мосик на всякий случай приподнялся и обнаружил, что все дело только в том, что к оазису приближается издалека одинокий путник на осле. Мосик повернулся в сторону костра, разложенного на каменном круге, который всегда встречался в оазисе в определенном месте. На нем обычно оставались следы огня и пепел. Отчего Мосик заключил, что это место для костра.
        Человек неторопливо приближался. В неясном свете раннего утра трудно было разглядеть, во что он одет, молод или стар. Он то скрывался среди барханов, то снова возникал. Постепенно стало видно, что это все же старик. Он неторопливо похлопывал осла ногами по бокам и равномерно покачивал головой в такт его мелким шагам.
        - С добрым утром! - Мосик поднялся из травы. Старик выпрямился на осле.
        - Простите, господин, что потревожил ваш отдых. - бесцветным голосом проговорил он.
        И на Мосика странно подействовал этот голос. Приезжий словно отстранялся от него. Интересная манера.
        Незнакомец неторопливо сошел с осла и отвязал от седла сверток с какими-то палками. Достал полотняный мешок и пошел по траве, подбирая мелкий мусор и складывая его в мешок.
        Мосик догадался, что чистота в оазисе поддерживалась не трудами случайных проезжих, а такими вот уборщиками. Тот подошел к корытцу. Там еще была вода. Уборщик вычерпал ее и вычистил корыто. Потом направился с тряпкой к колодцу, очевидно, чтобы протереть его поверхность.
        - Я налил лисам воды. - попытался разговорить его путник.
        - Лисам? - удивился тот. - Воды? Зачем?
        - Как зачем? - Мосик заколебался. - Чтобы они пили. Для чего же тут корыта? Старик прекратил работать. Он вгляделся в Мосика.
        - Вы не ибб. - неуверенно сказал он.
        Вот оно что! Рослый Мосик вызвал у старика подозрение, что он - трансформ. Он уже забыл, что аффы боятся тигров.
        - Я думал, что корыта для зверей! - простодушно признался Мосик. - Мне это показалось таким милым, такая забота о зверях!
        - Нет, мой господин, корыта для вьючных животных и лошадей. Зверей вообще не следует поить. Иначе они разбалуются и будут бегать сюда, и все изгадят. Старик внимательно разглядывал гостя.
        - Я приезжий. - признался Мосик.
        - Я заметил. - старик по-прежнему был немногословен. Он снова занялся работой. Выгреб с кострища старые угли, отнес подальше и закопал в песок.
        - Не желаете немного закусить со мной? - Мосик решил, что стоит разговорить аборигена.
        Старик заколебался. Он неуверенно переводил глаза с приезжего на его громадного коня. Тот обнюхивался с ослом. Ослику скакун явно не понравился, он фыркнул и отпрыгнул с брезгливым видом. Мозгляк кротко принялся щипать траву.
        - Меня зовут Мосик. - провозгласил приезжий.
        - Спасибо, господин. Нам не положено. - уклонился от угощения старик.
        - Кому это - вам? - удивился простодушный Мосик.
        - Я принадлежу к касте уборщиков - кинни. - вежливо ответил старик.
        Тигры явно запаздывали. Человек догадался, что они обнаружили старика-кинни еще издалека и не показываются, предоставляя всю инициативу своему спутнику.
        - У меня кончились дрова. - деловито заметил Мосик. - Не скажете ли, где можно подкупить полешков? Не хочется сегодня ехать дальше. Останусь тут, переночую еще раз, а то у Мозгляка спина потерлась. Да и еды не мешало еще приобрести. У вас всегда тут такая злая мошкара? Вот у нас в Гвоздилии комары гораздо больше, но куда потише нравом. Так, куснут немного и улетают. А эти гложут-гложут непрерывно, никак не насытятся.
        Его простодушная болтовня опять остановила старика. Тот собрался было уходить.
        - Господин мой, вы далеко забрались, - посетовал он, - ближайшее жилье только у меня. А я живу в полудне пути отсюда. Это место редко посещают, оно совсем не по пути большинству проезжих. Сюда заходят лишь охотники. Если пожелаете, то можете купить немного топлива у меня. Я привезу вам к вечеру. Но поленьев нет у нас, деревья мы не рубим. В Аффаре выращивают на топливо тростник, а кто богаче, топит очаги бамбуковыми палками. Ждите, господин, я привезу вам дров.
        - Нет, Мирик, - отказался собеседник. - Мне еще нужна еда. Мне все равно, куда ехать. Я направлюсь с тобой. Куплю дровишек на следующий раз. И запасусь овсом для лошади.
        Они ехали и беседовали о том, о сем. Постепенно тихий старичок разговорился. И поведал Мосику, что живет один. Сын должен был унаследовать его киннинай, то есть участок, на котором Мирик планомерно производит уборку. Он ухаживает за оазисами. В его ведении около десятка оазисов, причем, довольно удаленных от дома. Но, к сожалению, сын умер от малярии года три назад. С тех пор хозяйство пришло в упадок. Сын не успел жениться, а то была бы у Мирика сейчас сноха. Она могла бы выйти замуж, и новый муж, тоже кинни, мог бы иметь двух сыновей, а не одного. Один наследовал бы киннинай мужа снохи, а второй - участок Мирика. А теперь, когда кинни Мирик состарится и не сможет обслуживать свой киннинай, его землю отдадут другим. Кто-то получит право родить сына. За это Мирика будут кормить, как кормил бы его сын.
        Вырисовывалась некая картина жизни. В Аффаре рождение детей строго контролировалось законом. Численность уборщиков оазисов всегда должна оставаться на одном и том же уровне. Ровно столько, сколько нужно для обслуживания территории. У любого кинни была своя киннинай, то есть территория работы, которая наследовалась его сыном. Ему полагалась еще и дочь, которая выходила замуж только за человека своей касты. Выйдя замуж, дочь исчезала из жизни семьи кинни и становилась частью чужой семьи. С отцом оставался только сын. В определенном возрасте он женился и приводил жену, чтобы родить сына и дочь. Все дети, родившиеся незапланированно, изымались из семьи, и их судьба оставалась неизвестной. Поэтому никто не рисковал рождать детей сверх плана.
        Гибель сына кинни, или смерть самого его решались просто. Один из его собратьев приобретал право, или обязанность родить еще одного сына. Тот со временем и становился уборщиком на территории. Им за это не платили. В Аффаре нет наемного труда. За свой труд они получали право жизни на земле. Заводили огород, рощу тростника на продажу дров, скотину. Тем и кормились. Вся жизнь кинии проходила в замкнутом кругу. Уборка оазисов, работа в огороде. Забота о семье. Никто извне не мог попасть в касту кинни. И никто не мог выйти из нее. Тот, кто посмел бы нарушить порядок, не обрел бы ничего другого. Но таких просто не было в природе. В Аффаре много тайн.
        Так, беседуя, Мосик и Мирик проделали весь путь до домика уборщика оазисов. Мосик на своей громадной лошади возвышался, как скала. А сухонький Мирик на своем осле в его тени выглядел, как ребенок верхом на кошке.
        Хозяйство кинни оказалось под стать его размерам. Маленький домик из обмазанных глиной плетеных щитов был покрашен желтой краской, делающей его неразличимым на фоне песков. Все жилище располагалась в бывшем оазисе. Был и колодец, только маленький. Был огородик, была роща ветвистых деревьев с мелкими, сухими листочками, разводимая на дрова. Кинни мало жил в своем жилище. Весь день его проходил в разъезде между оазисами. Жизнь, как тень, как песок, текущий между пальцев.
        Он не считал, что в Аффаре что-то не так. Наоборот, во всем порядок, никаких волнений. Жизнь размеренна, налажена, продумана кем-то свыше. Все делается по плану, нет никаких случайностей. Конечно, все боятся иббов. И правильно, ведь они появляются в том случае, когда возникает нечто странное. Обычно они не трогают людей. Их появление всегда вызывает страх, на то они менталы. Они могут придти внезапно, чтобы посмотреть, как ты работаешь. Вот Мирик и принял Мосика за ибба.
        Старик утратил выражение отстраненности, чем-то гость его привлек. И поведал шепотом, что сын его погиб не от лихорадки. Это Мирик так сказал. Лихорадка не убивает так быстро. Его сын был не такой, как все. Беспокойный очень, все спрашивал, совсем, как Мосик. Всем интересовался. Говорил, что хочет повидать то, что за пределами отцовской киннинай. Плохо это, очень плохо. Такое любопытство не приводит ни к чему хорошему.
        Однажды он ушел на три дня, вроде как чистить колодец в шестом оазисе. Зачем три дня? Нужно только съездить и вернуться. Он вернулся мрачный и все молчал, отказывался есть. Отец забеспокоился и заговорил о скорой женитьбе. Пора принять отцовский участок. Пора растить детей на смену. Сын взбурлил. Зачем, крикнул он, рождать рабочую скотину. Зачем вся эта тягомотина, кому все это нужно? Мирик так и не понял, что ему не нравилось. Но Тинк всегда был странный. Ему характерны вспышки гнева, громкий смех и противоречивость. Старик так думает, что это оттого, что в детстве Тинк переболел невовремя легкой лихорадкой. Его как раз должны были привить от более тяжелых форм болезни.
        Всех детей по приказу королевы прививают от болезни. Ребенка относят после года в административный пункт округа. Лекарь уносит его за занавеску, а через час возвращает. От лихорадки это не спасает, но так принято издавна. Никто не спорит. А Тинк заболел тогда, и Мирик пожалел его и не понес. Так Тинк и рос без прививки еще год. Потом явились тигры и хотели его забрать. Но что-то передумали. А вот три года назад Тинк не умер от лихорадки. Он пошел чистить колодец в том самом оазисе, где Мирик встретил своего собеседника. И не вернулся. Может, его съели иббы? Старик соорудил могилку и всем говорил, что Тинк умер от лихорадки. Тигры его не тронули.
        Теперь он и не знает, жив Тинк, или мертв. Ну вот, лепешки поспели. Сейчас заварим листья чинаки, если уж нет молока, и покушаем.
        Мосик помалкивал. Он раздумывал об этой странной прививке, от которой лихорадка вовсе не исчезает. Что делает лекарь за занавеской?
        Он связал вязанку тонких веток, которые старик выращивал в роще. Это было топливо для вечернего костра. Топливом следует запасаться впрок. В оазисе нет дров. У Мирика не было сдачи с дана, который Мосик дал ему в уплату, и он предложил взять с собой овощей с огорода.
        Мосик с деланно бодрым видом попрощался с ним.
        - Прощай, Мирик. - сказал он старику.
        Он хотел сказать «отец», как принято в его среде. Но не решился. Короля Дорнвана он легко называл в шутку папой, несмотря на разность положения. Тот не обижался и легко принимал соответствующий тон. Но назвать отцом сухонького старичка Мирика Мосик не сумел, хотя тот был старше короля Дорнвана. Была в этом кинни какая-то внутренняя незащищенность. Король тоже утратил сына, но был еще силен, несмотря даже на болезнь. Мосик так и не мог сказать, что его смутило и не позволило прибегнуть к шуткам, таким естественным для него.
        Он обернулся, отъезжая на своем громоздком скакуне. Мирик скрылся тут же, едва гость покинул его дом. У Мосика осталось впечатление, что старичок тут же и забыл о нем, словно в гостях у него был не человек, а сон.
        Через час его догнали тигры.
        - Ты уж прости, мясо тебя не дождалось, - Галлах только на минуту превратился в человека, чтобы сказать, что Мосик остался без обеда.
        В этом состояла некоторая трудность пути. В дороге тигры разговаривали лишь меж собой. Мосик коротал дорогу в одиночестве со своим конем. Иббы в лошадином виде не могли произнести ни слова.
        - Подслушивали? - спросил Мосик вместо ответа.
        - Подслушивали. - согласился Вендрикс и обратился в коня. Тигром тоже было бы неплохо, но Мозгляк категорически не мог терпеть иббов в виде красных хищников. Странное дело, ведь в любом своем обличье иббы имели один и тот же запах. Вид, принимаемый ими, был лишь иммитацией. Выходит, коняке было не все равно, с кем рядом он путешествует.

*** Вдалеке завиднелся очередной населенный пункт.
        - Предлагаю не прятаться в оазисах, - нарушил молчание Мосик, - а заняться активной разведкой в городе. Местное население принимает за ибба только Мозгляка, а вы с Галлахом самого нормального лошадиного роста. Мы можем сделать вид, что я продаю вас на базаре. Я сяду под навесом, буду слушать, что говорят другие. А вы тем временем начнете просеивать чужие мысли. Чем не план? Я, право, весь истомился от молчания. Никогда еще у меня не было таких неразговорчивых спутников! То ли дело со Стайсом! Какие мы с ним безобразия проделывали! Куда ни сунемся, нас встретят приключения!
        - Я с тобой согласен, - ответил Вендрикс, превратившись в нимру. - Пора устроить маленький апокалипсис. И вообще, Мосик, ты стал ужасно скучным! По-моему, с тех пор, как ты продулся подчистую в Терте, ты не украл ни монеты, не обманул ни человека! Королевские заботы сделали тебя печальным и смятенным. Галлах, что молчишь? Я, что, неправ?
        Галлах вместо ответа превратился в тигра и рыкнул так громко, что Мозгляк от ужаса взвизгнул и помчался без оглядки, оставив позади обоих иббов.
        - Стой, безмозглая скотина! - кричал Мосик и шлепал его по крупу большой ладонью.
        Мозгляк несся на купеческий караван, направлявшийся, наверно, в Бабеллан. Около двух десятков купцов без всякой охраны. Верблюды несли поклажу в тюках. Вся процессия степенно двигалась по каменистому пути. Так, наверно, они и двигались от самого моря, неспешно, чинно, величаво.
        - Куда идете, путники?! - завопил Мосик, влетая на своем жеребце в самый центр процессии. - Как здоровье, как погодка?! Какие новости слыхали?! Ах, как давно не видел я милой Либертассы! Какое пиво пили мы в своем отечестве! Какие ели мы колбасы! Как хорошо гуляли в дни весеннего пивоварения! Привет вам, соотечественники!
        Все закрутилось. Верблюды гневно протестовали по поводу вмешательства в их стройные ряды такой чудовищной коняки. Мосик с размаху налетел на поводья, связывающие верблюдов в караван. Образовалась куча. Верблюды не нашли ничего оригинальнее, чем пустить в дело зубы. Мозгляк, понятно, обиделся и встал на дыбы, отчего вся ременная упряжь перепуталась, и караван словно очутился в центре воронки, которая скручивала стройную процессию в безобразный ком.
        - Ай, какая незадача! - кричал Мосик. - Господин, у вас рассыпался тючок! Где вы брали такие ткани? Почем рулончик?
        - Да откуда взялся ты, дубина, со своей зверюгой?! - кричали купцы, ловя беснующихся верблюдов, волочащих за собой упавшую поклажу.
        - Из Гвоздилии! - восторженно ответил Мосик, выпутываясь из рассыпавшихся тканей.
        - Да как же из Гвоздилии, когда ты говорил про Либертассу?!
        - Я космополит! - счастливо воскликнул тот. … Мосика чуть не побили.
        - Господа мои, за что?! Коник молодой, глупый. Вот померещилось ему чего-то, он и погнал не глядя! Земляки, примите меня в свою компанию! Поверите ли, так скучно одному шататься по Аффаре! Здесь все такие молчуны, ни от кого не слышно ни шуточки, ни анекдота, ни приветливого слова!
        - Нам только бродяг тут не хватало, да еще таких придурковатых! Да еще с конякой величиной с дракона! Жрет, небось, как стая крокодилов!
        - Почему это бродяга?! - обиделся Мосик. - Я король. Это признание отчего-то вызвало веселье.
        - Ну да! - не сдавался Мосик. - Я женился на принцессе и стал королем.
        - Где же, голубок, ты приобрел себе принцессу? Наверно, купил на распродаже у заезжего ворья? Почем у вас в Гвоздилии принцессы? Дают ли скидку? Или идут оптом вся партия, по себестоимости?
        - Нет, моя была уже подержанная. Я ее приобрел на виселице всего за пятьдесят монет.
        Так объяснялся Мосик, подбирая с земли тюки и помогая их привязывать ремнями. Спесивый корабль пустыни, который решил уж было, что караван прибыл на место, и, следовательно, ему положен отдых и кормежка, начал выражать свое неодобрение по поводу излишней суеты вокруг груза. Он заревел, попятился и попытался плюнуть в короля. Не прерывая речи, Мосик Первый хлопнул величавую скотину своей неслабой ручкой по выпуклому борту. Судно накренилось и с воплями протеста повалилось на колени. Всю картину завершил Мозгляк. Тот был страшно рад, вернувшись к своему хозяину, и теперь старался при случае поддержать его репутацию героя. Конь нагнулся к поверженному кораблю пустыни и, оскалив зубы, страшно хрюкнул непонятливому в ухо. Животное притихло и только таращило глаза.
        - Вот что, король, - деловито произнес хозяин корабля пустыни, - у тебя талант укрощать лядащих верблюдов. Я с этой тварью мучаюсь от самого порта, а тебе он разве только руки не целует. Мы идем в Бабеллан. Присоединяйся к нам, кормежка обеспечена. От безделья тоже не пропадешь. Надеюсь, ты один тут, без своей принцессы?
        ГЛАВА 7
        - Чем меньше болтать об этом, - недовольно проговорил пожилой и потому опытный Магир Йаверак, - тем будет лучше всем нам. Не забывайте, вы в Аффаре. Здесь иббов больше, чем людей.
        - Ай, бросьте, дядя, - небрежно возразил ему племянник, - все просматривается до горизонта. Я слышал, что иббы в состоянии подслушивать лишь с расстояния не больше десятка метров.
        Тольдрас Теренвилл был молод, хорош собой и жаждал приключений. Его красивые миндалевидные глаза блестели от играющей в нем силы. Ему не сиделось на месте. Спутники его были осторожные, неторопливые на слово пожилые люди. Им бы полежать, да отдохнуть. Развлечь себя за вечерним костерком беседой о таких малозначимых вещах, как коммерческий успех, слишком жаркая погода при отсутствии дождей, оставленные дома семьи, внуки. Они желали бы однажды разбогатеть достаточно, чтобы оставить это опасное ремесло купца. А лучше передать дело в руки молодого, выносливого, но осторожного в делах сына, или племянника. Поэтому все купцы, не жалея слов и времени, назидали Тольдраса, словно он был не одному Магиру племянником, а всей компании.
        - В Аффаре много тайн! - многозначительно говорил ему краснобородый толстый Каррадокс, вытирая обильно текущий по лицу пот.
        - Знаю, слышал! - нетерпеливо отвечал ученик купца. - Все только и болтают, что о тайнах! Ходят озираясь, спят вполглаза! Если и была в Аффаре какая тайна, то давно, наверно, скончалась от скуки! Вон Мосик, проехал почти до Бабеллана один! И не видел ни одного ибба!
        - Мосику можно, - снисходительно заметил Джевардас, - он король.
        - Точно, - согласился Моиск, - я персонально неприкосновенен. Но, если честно, мне тоже намаячила вся эта тайна! Нигде в Аффаре я не видел ничего таинственного. Единственное, что мне кажется удивительным, так это безучастность аффов. Такое впечатление, словно их в детстве ушибли пыльным мешком. Еще, я слышал, что королева у них красивая, так этого добра и в других местах навалом!
        - Ну, тебе виднее, - заметил Магир, - ты с королями якшаешься накоротке, по-родственному. Конечно, Сеяллас далеко до твоей прекрасной висельницы, которую ты купил за пятьдесят монет. Как купец тебе скажу, сделка того стоит. Только тайна королевы одна из самых непроникновенных. Никто не знает, как удается ей быть вечно молодой. Замок Бабеллан неприступен не потому, что у него такая высокая стена, а потому что его остерегают тигры. Тот, кто хотел бы что-то знать, туда сунуться не смеет. А тот, кому не надо, тоже не пойдет. Никто и говорить не станет на эту тему. Но вот по поводу некоторых странностей, присущим жителям Аффары, я могу поведать вам нечто интересное. Только помните, что это тоже тайна. Но вам лучше знать ее. Давным давно, когда я был таким же молодым, как Тольдрас, я тоже был нетерпелив и не слишком уважителен. И, откровенно говоря, считал, что мой отец большой перестраховщик в том, что касалось лишних разговоров. Я, мой племянник, не имею иных наследников мужского рода, кроме того единственного, с которым говорю сейчас. Мне бы следовало затевать подобный разговор не здесь и не сейчас,
но, что поделать, почему-то лучше назидается в пути, а дома хочется покоя.
        История Сиддхари, премьер-министра короля дреммов Маррадуга
        Я с моим отцом шел все тем же путем, которым мы идем сегодня с вами. Аффара словно заговорена от разрушительного действия врага всего живого. Я говорю о времени. Все в ней как будто бы остановилось и застыло. Здесь все так же, как сорок лет назад, изменился только я. И, мне кажется, бесчисленные поколения Йавераков проходили тут, похожие отец на сына.
        Мне кажется, что здешние пески помнят все слова, которые прозвучали у вечернего костра в тиши оазиса. Сорок лет назад я думал, что ветер уносит голос моего отца и развевает по песчаным дюнам те ласковые наставления, которыми я тогда не дорожил. Сейчас я вижу тот камень, на котором он когда-то разжигал костер. Я так хотел бы слышать его голос. Может быть, пески умилостивятся и вернут мне те бесценные слова, которые поглощены ими сорок лет назад. Я думаю об этом всякий раз, когда с друзьями прохожу этими местами. Теперь ты, Тольдрас, сидишь на этом месте, где когда-то сидел я. И слушаешь то, что когда-то слушал я.
        В тот день мы прибыли в оазис в один из весенних дней. В Аффаре лучше путешествовать весной, когда зимние дожди украсят землю яркими красками. Тогда пустыня вся в цвету, как невеста. Летом тут сильная жара, а осенью торговцы-аффы сами везут свои товары к морскому побережью. Здесь жизнь размерена, здесь все подчиняется однажды заведенному порядку. И внешне кажется, что это и есть то благо, к которому стремятся все народы. Здесь нет нищих, нет бродяг. Здесь нет, как в Терте, ни полиции, ни Зоны отчуждения. Мир Аффары - нетехнологичный мир. Здесь застыла древность. Входя сюда, мы становимся иными. Здесь отовсюду смотрит прошлое. Идеализированный мир. Отсутствуют конфликты. Здесь не бывает войн. Земля ухожена, народ спокоен. Время утекает сквозь песок, но ничего не изменяет. Зачарованное королевство, спящая страна.
        Мы прибыли с отцом в оазис, в котором уже расположился на ночлег другой караван. Нам всем было мало места, и мой отец решил отправиться, пока не опустилась ночь, в другой оазис. Он находился в трех часах пути вглубь земли, на запад. Купцы обычно избегают удаляться от прямого пути, но в тот раз нам не повезло.
        Было почти совсем темно, когда мы прибыли на место. Отец мой начал уже опасаться, что сбился с пути. В этом случае нам предстояло бы ночевать среди песков, при нехватке воды. Но вот среди темнеющих песков показалось более темное пятно. Верблюды заревели, лошади заржали и пошли быстрее, хотя их не подгоняли.
«Оазис Сиддхари!» - проронил отец. Я не знал, что это значит.
        Все торопились. Поспешно наливали воду в каменные корыта, поили скот. Потом отгоняли его прочь - спать в теплоте песков. Пока погонщики делали свои дела, отец разжег костер из припасенных дров и поставил греться воду. На шелковой скатерке я разложил серебряные блюда с фруктами, хлебами и вяленым мясом. Слуга доставал вино. Наконец, все угомонились. Скот насытился, напился и затих. Наша трапеза очень запоздала, поэтому все ели молча. Завтра перед рассветом мы уйдем, пока пламенеющее солнце не расплавило пески. «Что такое Сиддхари?» - спросил я.

«Завтра все увидишь» - коротко сказал отец. И улегся, спрятавшись под шелковым плащем, чтобы не ела мошкара. Через минуту сон накрыл меня.
        Проснулся я оттого, что все вокруг шумело. Уход каравана с места ночлега всегда сопровождается громким криком. Отец пожалел меня и дал поспать еще немного. Я вскочил. Где же Сиддхари?
        Не было ничего такого, что можно было бы считать необычным. Я решил, что отец просто пошутил. Мы сели на верблюдов и расстались с гостеприимным местом.
        Спустя примерно час, то есть совсем немного, в стороне от нашего пути я заметил невысокую скалу, торчащую из песка, словно одинокий зуб во рту старухи.

«Двигайтесь вперед не торопясь.» - обратился отец к погонщикам, а сам, кивнув мне, направился к скале.
        Скала казалась монолитной, но вблизи обнаружилось, что в ней имеется укрытая в каменной щели, небольшая темная пещера. «Сиддхари, ты здесь?» - позвал отец. И снял с плеча мешок. Из пещеры никто не появился. Сиддхари вышел из-за скалы.
        Я поразился. Это казалось карикатурой на человека. У него не меньше пяти суставов на каждой конечности, подумал я. Обвитые перекрученными коричневыми, похожими на резину, мускулами руки и ноги гнулись во всех направлениях. Странно, что ноги вообще его держали. Возможно, это происходило потому, что ног было шесть. А рук четыре. Но диковиннее всего была голова. Ее просто не было. Рот и глаза росли прямо из груди.

«Индрус? Я думал, что меня нашли шпионы королевы.» - прошелестело, словно старая листва, существо. Язык не поворачивался назвать его человеком. «Я принес тебе еду.» - промолвил мой отец. Он сошел с коня и подошел к чудовищу. Я застыл на лошади, как изваяние.
        Тот взял мешок, пальцы его извивались, словно черви. Меня одолевала тошнота.
«Мальчик боится.» - проронило существо. «Мы уже уходим.» - отец прощался. И мы уехали. И вскоре догнали караван.
        Я догадывался, что не стоит открыто спрашивать при людях об увиденном. Отец взял меня с собой не зря. Значит, он сам, когда посчитает нужным, расскажет то, что мне следует узнать. Так и произошло. Мы с ним немного поотстали. Никто не удивлялся: отец желает уединиться с сыном, чтобы побеседовать о своих делах.
«Что думаешь ты обо всем об этом?» - задал мне вопрос отец. Это разрешение задавать вопросы. «Что это за существо?» «Сиддхари когда-то был человеком. Только это было очень давно.» Он помолчал. «Как давно?» - решился я нарушить его молчание.
        И вот что я узнал. Это было так невероятно, что я скорее решил бы, что сошел с ума, или что мне приснился страшный сон, нежели поверил бы рассказу. Одна из тайн Аффары заговорила со мной устами моего отца.
        Сиддхари был премьер-министром Маррадуга. Короля дреммов, прибывшего с двумястами приближенных на Ихобберу пять тысяч лет назад.
        Вы знаете про Проклятые Земли и про то, как король искал там плату за доставку дреммов на Весситу. Вы знаете, что Проклятые Земли сделали с королем и теми из его людей, которые вместе с ним искали сокровища.
        Их было около двадцати пяти. Часть из них бежала из дьявольского места. Но Сиддхари не оставил короля. В том чудовище, что я видел много лет назад, билось преданное сердце. Когда же тела их обезобразились настолько, что продолжать работы не было возможности, они предприняли попытку выбраться из гибельного края.
        Проклятие уродовало всех, но не всех убило. Король и его министр остались живы. Порча изувечила их и подарила им необыкновенно долгий век. С годами изменения происходили медленнее, но они не умирали. Принцесса Феаннора поместила их обоих в башню, у которой был вход, но не было выхода.
        В семиступенчатой башне-пирамиде наверху было отверстие, через которое узникам спускали пищу. По желобу в бассейн текла проточная вода, подаваемая по акведуку от реки. Принцесса постаралась сделать заключение отца как можно более комфортным. Прислуга в башне была помещена туда навечно, до самой смерти. Их спускали на веревках через отверстие, как тех животных, которые шли в пищу королю и его министру. Постепенно слуги сами становились уродами и умирали. Никто не поднимался наверх.
        Живущие в Аффаре гадали о том, что скрыто в неприступной башне. Распространялись сплетни, слухи. История обрастала ложными деталями, и постепенно превращалась в легенду о чудовище, заключенном в башню. Никто не знал, что чудовищ было два.
        Тело короля и его министра постепенно изменилось, и вид их более не напоминал людей. Они стали похожи на осьминогов, с лицами людей на громадной голове, с множеством отростков. Отростки превращались постепенно в конечности, но не были пригодны к движению. Два несчастных существа плавали в большом бассейне, который Феаннора позаботилась построить и снабдить постоянно протекающей водой. Она была хорошей дочерью. Она не предала отца, подобно брату своему, Терлинку. Может, это немного облегчало страдания короля Маррадуга и его министра, Сиддхари. Они мечтали умереть, но не знали, что можно сделать с этим страшным телом. Смерть не приходила.
        Но однажды случилось то, о чем король успел забыть. С двухсотметровой высоты, из тьмы под потолком спустилась корзина, в которой обычно передавали пищу для короля и его прислуги. Феаннора давно не появлялась. Король решил, что она его забыла. И вот однажды вместо блеяния и мычания скота король услышал человечий голос. Корзина опустилась вниз. К ней подошли уроды-слуги и торопливо отбежали. Это была не пища и не новая прислуга. Это был Ярс Стамайер. Звездный проходимец, торговец небылицами, продавец обещаний. Вечно молодой и вечно наивный Леа Барри, Летучий Барс. Он не вышел из корзины, зависшей высоко над полом. Он смотрел на короля, и его мутило от увиденного.
        - Ты нашел планету? - спросил его король.
        - Да. Я нашел планету.
        - Значит, все будет хорошо. - ответил Маррадуг. - Отвези туда моих детей и весь народ дреммов. А я останусь здесь. Феаннора скажет тебе, где спрятаны сокровища. Я собрал всю условленную плату. Ярс Стамайер не ответил.
        Потом потекли века. Все было, как всегда. Слуги прибывали, делали свою работу и умирали. Но уже не от болезней, а от старости. В башне нет ни дня, ни ночи. Сколько лет прошло, в ней никто не знал. В башне Маррадуга нет времени. Старели камни, а пленники не были подвластны его влиянию.
        Однажды случилось нечто удивительное, что изменило всю их дальнейшую жизнь. Обвалилась стена в бассейне. И вода вся утекла в образовавшуюся прореху. Король и его министр растеклись по полу, как две гигантские лягушки. Перед ними открылся подземный ход, проделанный неизвестно кем. И они поползли по нему вслед за бежавшей прислугой. Так башня опустела.
        Основание башни находилось глубоко в скале. И ход располагался намного ниже поверхности земли. Он был очень длинным, и два чудовища тащились по нему довольно долго. Но время было для них давно уже несуществующей категорией. Вскоре воздух стал непригоден для дыхания. Они миновали мертвые тела слуг и продолжили движение. Фантастическое тело выживало даже в бескислородной атмосфере, насыщенной парами неизвестных газов.
        Какова была природа этого тоннеля? Кто его прорыл? Нет ответа. И вот настал тот день, когда оба пленника попали в воду. Это был Океан. В теплой, соленой среде океанских волн они оба обрели свободу. И тут, как ни странно, пути их разошлись. Маррадуг остался в Океане, а Сиддхари вышел на поверхность земли.
        Постепенно тело его усохло, и он приобрел способность двигаться на своих псевдоконечностях, в которых образовалось даже нечто вроде псевдоскелета. Но стоило ему однажды очутиться в воде, как тело становилось студенистым. И вот уже почти полтора тысячелетия Сиддхари живет в пустыне, не пьет воды, прячется от дождей. Он нашел скалу в пустыне, которая сушит его тело, превращая желеобразную плоть в псевдомышцы. Он не считает себя живым, но теперь боится умереть. Когда он чувствует опасность, то зарывается в песок. Пустыня его друг, кормилица, спаситель. Странно, но его мышление не пострадало от излучения Проклятых Земель. У него также есть друзья. Мой отец был не единственным, кто навещал его. К нему приходили в гости не только заезжие купцы, но и коренные жители Аффары.
        Человечий век недолог, поэтому человек большей частью не способен к анализу фактического материала, рассеянного по атому на квадратный километр. Сиддхари наблюдал веками, собирал частички сведений. И вот что Сиддхари рассказал об аффах. Я думаю, что это и есть тайна спокойствия земель Аффары, безмятежности и спокойствия ее жителей. Все довольно просто: в возрасте года младенцев подвергают обработке мозга. Какая-то неведомая техника королевы позволяет подавить те мозговые центры, которые отвечают за инициативность человека, делают его послушным, предсказуемым. По-существу, вся страна Аффара населена мозговыми кастратами. Они живут по заданной программе. Все аспекты жизни, будь то рождение, создание семьи, род занятий, все подчинено программе.
        Все население Аффары разделено на касты, в которых наследует лишь старший сын. Второго сына можно родить только в случае гибели первенца. Если это невозможно по старости, то администратор округа выбирает детородящую пару и велит родить замену для того, кто остался без наследника. Этот сын автоматически выпадает из семьи и становится наследником того, кто остался без первенца.
        Переход из касты в касту невозможен. Численность населения регулируется программой. Когда возникает необходимость, его искусственно уменьшают. А иногда и наоборот. Это постепенно стало нормой. Все всем довольны, нет конфликтов, нет споров. Нет выпавших из общественных процессов, поэтому нет нищих, беспризорных стариков, нет бродяг, нет бездельников. По одним и тем же проектам строятся дворцы и хижины. На украшения идет один и тот же материал. Одни и те же фрески на стенах. Одни и те же одеяния, ковры, посуда. Все в деле, все заняты, сосредоточены и безмятежны.
        И все же в программе есть просчет. Жизнь слишком многообразна, чтобы можно было полностью загнать ее в заказанные рамки. Бывают мелкие случайности, которые словно камешки, попавшие в зазор между осью и втулкой, разрушают постепенно весь продуманный механизм существования. Как ни контролируется процесс мозговой кастрации, а все же случаются накладки. Кто-то как-то выпадает из заданных границ.
        Существует конкретный промежуток, в который можно делать прививку, как здесь называют воздействие на мозг младенца. Ровно через год после рождения и не позже полутора лет. Все, кто не прошел прививку, изымаются у родителей иббами, которые служат у королевы и шпионами и полицией. Что бывает с ними дальше, никто не знает. Контроль менталов за людьми устраняет просчеты программы, что делает перемены в Аффаре несбыточной фантазией.

* * *
        Магир давно молчал, глядя в затухающий костер. Угли едва мерцали во тьме, слабо освещая края каменного круга. Тольдрас лежал на ковре, закинув руки за голову, и смотрел темными в ночи глазами в безмерность звездных далей, в недостижимость космических путей. О чем думал он? О том, как короток век человека, длись он лет сотню, или тысячу лет? О миллионах и миллионах, прошедших по земле Аффары, словно сон? Родившихся, проживших, сколько полагается, и сошедших в равнодушные пески. О миллионах и миллионах тех, кто так и не стали полноценными людьми. Образы, но не подобия людей. Молчаливые тени, витающие над неизменностью земель, которые они же сами и сделали цветущими.
        Мосик тоже молчал, вспоминая старика-кинни - Мирика, и его сына. Куда ушел тот? Как удалось ему прожить без положенной «прививки»? Почему его не забрали тигры? Есть ли в Аффаре и другие, не прошедшие кастрацию?
        Наверно, есть. Иначе, откуда взяться Сопротивлению? Аффара потихоньку раскрывает свои тайны, а те парят, как птицы, над ее песками, ища, кому себя доверить. Медленно перетекает время, как ленивая вода в стоячем водоеме. Пять тысяч лет спит Аффара, а за ней, как коршун с вершины скалы, наблюдает королева, самая большая тайна. Кто она, или что она?
        Мосик вспомнил Гвендалин. В этой ли головке помещаться страшным планам, уродующим целую страну? Если бы проникнуть за эти темные глаза, узнать, что притаилось во мраке ее памяти. Думается, в этом ларчике сокрыты все тайны Ихобберы.

* * *
        Бабеллан был окружен садами. Райское местечко. Множество речек, ручьев, водоемов, озер и водопадов. На площадях фонтаны, окруженные цветниками. Дома из красного камня, светло-розовые мостовые. Перед красотою города бледнело небо. Замок Бабеллан возвышался на востоке города. Сто городских ворот никем не охранялись, но из рассказов своих случайных спутников, Мосик знал, что везде незримо присутствуют иббы.
        Караван направился к месту, где обычно приезжие снимали помещения для своего товара, для жилья, где был постой для вьючных животных. В Аффаре была каста, занимавшаяся как раз обслуживанием приезжих. Она называлась гасты. Приезжие должны соблюдать ряд ограничений. Ввести купцов в курс дела - одна из обязанностей гасты. Гасты всегда работали, объединившись по нескольку семей, их роли были четко распределены. Младшие выполняли работу прислуги, чистили за скотиной. Женщины готовили для постояльцев, стирали и убирали комнаты. Мужчины занимались строительством, подвозкой дров и корма для скота и другими тяжелыми работами.
        В общине гасты был один начальник, который отвечал за все. Но должность его переходила по кругу раз в десяток лет от одного главы семьи к другому. Он распределял работы по заранее разработанному плану. Здесь не менялось ничего. Никаких случайностей. Никогда не могло быть такого, чтобы приезжим не хватило места в гостинице. Число приезжих ограничивалось лицензированием. В любом городе Аффары было столько-то гостиниц, как раз соответствующих числу мест на рынках, за пределами которых сделки купли и продажи состояться не могли. Городской администратор подавал число заявок на приезжих. По числу заявок, собранных в единственном портовом городе Аффары, выдавались лицензии, которые позволяли проезд по земле Аффары в тот пункт, который обозначен в документе. Обозначалась трасса с определенным маршрутом и с числом мест отдыха.
        Мосик начал соображать, что его путешествие по стране было скорее из числа несбыточных событий. Очевидно, его никто не задержал по той причине, что с ним были тигры королевы, Яксаф и Ихаббо. Но теперь-то их с ним не было, а между тем ему предстоит проникнуть в замок Бабеллан, который, как было сказано, охраняется иббами.
        - Мосик, если не хочешь попасть в беду, старайся не отходить от нас. - предупредил его Магир.
        Проблема была в том, что Мосика не было в лицензии. Поэтому купцам придется скрывать, что их на человека больше, чем было завизировано. Но куда девать прожорливого Мозгляка?
        Купцы начали высказывать Магиру за поспешное принятие Мосика в их общество. Все сошлись на том, что ему следует уйти. В конце концов, он же раньше путешествовал один. Магиру не хотелось, но пришлось признать, что Мосик представляет для них проблему.
        - Ну вот, Мозгляк, - грустно обратился Мосик к своему громадному коняке, - опять ты всем мешаешь!
        Он не имел понятия, куда ему следует направиться в этом городе, где он никого не знал, в котором все потайные ниточки были Мосику неведомы.
        - Мосик, - обратился к нему купец Магир, - я не знаю, какова твоя цель, но все, что я могу сделать для тебя, так это дать тебе денег и посоветовать не искать на ночь пристанища в пределах города. Днем ты можешь ходить по улицам, по базарам, по садам, а на ночь возвращайся спать в пустыню. Здесь много мест, где твой конь найдет себе траву. Всем говори, что ты прибыл с караваном. Одиноких путешественников тут не бывает. Не говори, что осматриваешь город, объясняй, что ищешь какой-то свой товар. Они распрощались.

* * *
        Мосик направился верхом на Мозгляке по улице, по которой неспешно ехали сотни экипажей и двигались верховые. Помимо грохота копыт и колес, особо не было другого шума. Все делалось в молчании, размеренно, сосредоточенно. Мосика уже начала раздражать эта муравьиная возня, где каждый знал, что ему делать. Город был просторен, но казалось, что в нем нечем дышать из-за обстановки деловитой суеты. Хорошо, что всюду были указатели, и путешественник направился в ближайший сад, которых в Бабеллане было много.
        Сад был в самом деле хорош, отчего у Мосика вернулось хорошее настроение. Он пустил своего коня пастись по густой траве, хотя нигде не видел никого, кто бы выгуливал свою скотину на этих газонах. Где-то тут, наверняка, бродят работники из касты городских садоводов. К Мосику начнут вязаться с претензиями. Он попадет в историю, его потащут к иббам на разборки, назначат штраф, или что тут есть у них для нарушителей порядка. Может быть, он попадет в тюрьму и сгинет там.
        - Кушай, Мозглявый, кушай! - ласково сказал он коняке. - Можешь поваляться по траве. Смотри, какие розы! Ты как раз такие любишь!
        - Мосик, негодяй! Кормить скотину розами! Мозгляк оторвался от трапезы и недовольно хрюкнул. Опять эти тигры!
        К его хозяину приблизились два рослых человека, одетых с щегольством, в парчевых плащах огненных расцветок и в шелковых тюрбанах. Они не скрывали свои шестипалые ладони.
        - Добро пожаловать в мои апартаменты! - радушно пригласил их Мосик. - Валяйтесь на траве, нюхайте цветочки!
        - На тебя тут поступила жалоба, что твой Мозгляк обожрал две клумбы, обгрыз кору с акаций, растоптал газоны и нагадил на дорожках. За это можно получить два года общественных работ, в основном, уборка мусора.
        - Я так и думал, что меня увидят. - с удовольствием заметил Мосик. - Правда, что-то слишком долго ждал.
        - Все дело в твоем росте и твоей коняке. Садовники опасались, что вы два взбесившихся ибба. Вставай, разбойник, тебя ждут отмычки. Есть работа.
        - Здесь в нас признали Яксафа и Ихаббо. Я говорил тебе, что являюсь самым сильным менталом после королевы. Нам никто не препятствует, когда мы входим во дворец. Так что мы не зря оставили тебя в теплой компании.
        - Хорошо, - ответил Мосик. - Не стану упрекать. Но я тоже кое-что узнал. Сейчас все расскажу.
        - Не стоит, Мосик. Мы уже все знаем.
        - Что за дела! - возмутился тот. - Никакого личного пространства! Входите ко мне в голову, когда захотите, не спросясь! Могли хотя бы сделать вид, что стучитесь!
        - Простите, ваше величество! - раскланялся Яксаф. - Но ваша новость только что не перла у вас из головы! Хорошо, что вы не попались иббам, а то, можно сказать, так и сдали бы себя на блюдечке с яблоком в зубах и зеленью на крыше! Но, признаюсь, новость хоть куда!
        - Да ладно вам, - ворчал король Мосик, - небось, взяли первого попавшегося аффа и рассмотрели все винтики у него в головке.
        - Мы извиняемся! - покаянно поклонились иббы.
        - То-то же! Излагайте дело.
        Мосик был доволен донельзя. Он снова с друзьями. Намечается большое дело.
        Они шли по садам внутри ограды замка, стоящего на горе. Сады, о которых говорила легенда, располагались уступами, которые соединялись лестницами из камня. Запах неистового цветения разливался в воздухе. Казалось, что его можно взять в руки и рассмотреть. Медовая сладость ароматов вдохновляла на пение множество птиц разнообразнейших расцветок. Это было сказочное место. Здесь хотелось петь и беззаботно бегать босиком по чудным травам, купаться в удивительных озерах, наслаждаться, забыв про все. Это место словно ожидало прибытия любви.

* * *
        Замок Бабеллан хаотично сложен из многих башен, переходов, круглых куполов. Они спиралью уходили в небо, отражая в блеске полированного красного камня снежно-белые, похожие на плывущих лебедей, облака. Он был словно живой, он как будто дышал. Он был похож на томную красавицу, он словно любовался сам собой.
        - Как здорово! - очарованно промолвил Мосик. - Вас это все не удивляет?
        - Ты еще не был внутри. Ты не видел покоев Сеяллас.

«Что за тайна здесь скрыта?» - думал Мосик, проходя над внутренним двором высокими мостиками сквозной каменной резьбы. - «Что за кошмар здесь прячет Сеяллас?»
        Он пытался представить Гвендалин, проходящую этими запутанными переходами, которые словно играли в прятки, не давая гостю быстро покинуть их. Она виделась ему не в нищенских одеждах Зоны, не в воровском плаще, а в царственных одеждах, с роскошной диадемой в черных, как ночь, волосах. Он словно видел ее, плывущую, подобно лебеди, по чувственно убранным залам, под залитыми сиянием зеркал и драгоценных камней куполами. Могли бы сравниться с изысканностью драпировок те скромные материи, которые привез в своих тюках Магир? Тайна Сеяллас. Не здесь скрыта она? Не ее ли душа незримо живет в оставленном ею дворце? Зачем она покинула его? Что ей было нужно искать в обществе вора и торговца в убогих странах буферного пояса, в кричаще примитивной Терте, в гнилой вони Зоны?
        - Мосик, очнись. - тихо позвал Галлах. - Не все так просто.
        - Здесь существуют минус-этажи. - добавил Вендрикс. - и мы пока еще не нашли входа в подземные помещения.
        Они замолкли. Навстречу шла группа девушек. Они посторонились, пропуская всех троих. Напряженность и опущенные глаза выдали, что служанки боятся.
        - Все хорошо, - проговорил нимра, когда они проскользнули и скрылись, - тебя, Мосик, приняли за ибба.
        Мосик был одет, как бедняк, и по сравнению с щеголями-тиграми выглядел оборванцем.
        - Да, пожалуй, стоит тебе найти более подходящую одежду. - ответил его мыслям беспардонный Вендрикс.
        - Кончай копаться у меня в мозгах. - с неудовольствием проронил Мосик.
        Дворец был огромен. Они устали бродить по анфиладам комнат и решили разделиться. Как выяснилось, иббы в основном находились за пределами дворца, если не возникало необходимости проникнуть внутрь. Они охраняли выходы и входы. А внутри была многочисленная прислуга, служанки королевы, кухонная челядь, уборщики, садовники. Придворных в этом чудо-дворце не было. Похоже, тут никогда не пелось песен, не танцевались танцы, не задавались пиры. Здесь не было веселья, не было свободы. Казалось, не было и жизни. Роскошь обстановки скучала в одиночестве. Прекрасное убранство ни у кого не вызывало ни восторга, ни радости. Великолепие дворца любовалось само собой. Для себя тут расцветали, красовались и распространяли аромат чудные цветы. Собою наслаждались изумительные мозаики полов и стен. Дворец не замечал своих гостей, они здесь были лишние.
        Отделившись от своих друзей, Мосик направился осматривать служебные помещения. Он сильно рисковал, поскольку именно тут, а не в парадных залах можно было встретить иббов, присматривающих за прислугой.
        Здесь все было попроще, чем в главных помещениях дворца. Но эта простота была роскошнее тронного зала короля Дорнвана. Там позолота и дорогие ткани наносились на простую штукатурку и гипс. Здесь же все делалось на века и тысячелетия. Стены были сложены из цельных полированных блоков красного и черного камня с золотыми и серебряными прожилками, на котором были искусно выточен объемный растительный орнамент.
        О том, что неподалеку кухня, Мосику доложил его нос, давно и безуспешно ищущий что-нибудь похожее на пищу. Запах был просто обольстителен, отчего голодный Мосик, как по следу, побежал туда, откуда доносился негромкий гул, какой бывает в помещении с высоким потолком.
        Он прикинул, глядя на себя со стороны, достаточно ли представительно он выглядит, чтобы сойти за ибба, которому приспичило пойти на кухню и по своей тигровской причуде потребовать большое блюдо жареной баранины.
        Мосик уже почти достиг желаемого, как вдруг увидел невысокого человека, который поспешно попытался миновать фигуру Мосика.
        - Ба! Кого мы видим! - обрадовался Мосик. - Дядя! Собственной персоной!
        Человек подпрыгнул, как ошпаренный, и взглянул Мосику в глаза. Он выглядел таким испуганным, что Мосик едва не расхохотался. Видеть дядю здесь, в Бабеллане, лишенного как своих мордатых слуг, так и зубастых свирепых псов, ему казалось едва не признаком удачи.
        - Дядя, - проникновенно произнес он, - вы были с нами так грубы, так отвратительно неласковы! Зачем вы девочку обидели? Дядя едва опомнился и быстро бросил на руки Мосика острый взгляд.
        - Да-да, мудрейший, - успокоил его Мосик, - я не тигр. Я всего лишь обычный вор, подобно вам. Только вы грабите заемщиков, а я заимодавцев.
        Банкир, видно, еще не пришел в себя. Даже редкие волоски на его головке встали дыбом. Он пытался что-то сказать, но не сумел.
        - Я понимаю ваше состояние! - наслаждался Мосик. - Двойной агент, это вам не сахар! Приходится вертеться, угождать и тем и сем! Но, признайтесь, дядя, вам самому порядком надоела подобная игра?! Но я вас успокою! Мне тоже опротивело прикидываться совсем не тем, чем я являюсь!
        - Так вы, как и я, актер?! - воскликнул дядя. Мосик лишился дара речи. Дядя, между тем, продолжил:
        - Мосик, я ведь принял вас тогда за тигра! По сюжету королева должна была явиться под видом моей племянницы с неким молодым повесой. А, когда я увидел вас, то подумал, что она взяла с собой одного из своих тигров, Яксафа, или Ихаббо! Как я перетрусил! Значит, вы тоже из гильдии актеров?!
        - Да, - глухо пробормотал Мосик, - я актер.
        ГЛАВА 8
        - Вы здорово играли свою роль! - обратился к Мосику дядя, сидя вместе с ним за столом для служащих.
        Перед ними стояли тарелки с обильной и вкусной едой, какая подавалась здесь для служащих их ранга. Актеры использовались для инсценировок, а в основном, занимались шпионажем. Дядю звали по-настоящему Бордизз. Он оказался совсем не так надменен и жесток, как показался Мосику в своем имении. Если только это снова не притворство. Но об этом он легко узнает, когда с дядей встретится один из тигров. Понятно, что Бордиззу Мосик не проговорился, что явился в Бабеллан в такой компании, как тигры королевы, Яксаф и Ихаббо, а точнее, Вендрикс Юсс и Галлах Чевинк.
        Он ел и слушал, изредка подбрасывая реплики. Всем своим видом Мосик старался являть перед дядей расположение.
        - Пока королевы нет в Аффаре, - продолжал тот негромко, - мы не получим дальнейших распоряжений. Можно отдыхать.
        - Я первый раз в Аффаре. - признался Мосик. - Меня завербовали в Гвоздилии. Я ведь по профессии обычный вор. Попался тиграм на краже. Думал, что меня убъют, а мне предложили дело. В малых королевствах идет какая-то возня, все ищут какого-то торговца. Чем он им не угодил? Продал партию гнилых продуктов?
        - Ну, вы, приятель, и шутник! - тихо засмеялся дядя. - Нет. Весь переполох произошел из-за того, что, как полагают некоторые, на Ихобберу явился какой-то тип от Галактического Союза. Королева Сеяллас, как и Дианор, понятно, дрейфят. Как ни говори, а они тут не на законных основаниях. Само пребывание нашей расы выглядит, как планетная экспансия. Нам, понятно, многого не говорят. Агенты королевы, как и Дианора, распускают слухи, что якобы, явился Ярс Стамайер. Совсем ведь факта появления человека из внешнего Космоса не скроешь, поэтому, я думаю, они темнят. Возможно, это агент Галактической Инспекции. Вот обе королевские особы и стараются наперегонки, чтобы перехватить красавца прежде, чем тот состыкуется с Сопротивлением, а то и с Весситой. Иначе всплывет много фактов, о которых ни Сеяллас, ни Дианор не желали бы оповещать Галактические власти.
        - Вы видели его? - спросил Мосик, весьма мало понимая, что же все-таки происходит в этом мире.
        - Кого, пришельца? - переспросил дядя. - Не могу сказать с уверенностью. Я полагаю, что им может быть тот красавец, с которым вы явились все втроем: королева, вы и он. Иначе, чего ради ей покидать дворец?
        Собеседники закончили трапезу и теперь направились в помещения, где останавливались служащие королевы, когда пребывали во дворец. Эти помещения располагались в отдаленной части дворца. Невысокие и небольшие комнаты, скромно убранные.
        - Располагайтесь, Мосик. - предложил дядя.
        Вскоре к ним присоединился и третий человек. Это был старый и довольно тощий тип с рыбьими глазами. У Мосика он сразу вызвал подозрение. Но Бордизз радушно разговорился с этим типом. Похоже, они давно знакомы.
        Иббы где-то запропали, и новый актер королевы Сеяллас решил продолжить играть свою роль, пока это возможно. У него создалось впечатление, что оба актера недовольны своей службой и не слишком скрывают это.
        - А от чего приходить в восторг? - удивился Бордизз на вопрос Мосика. - Вы, коллега, сами признались, что являетесь свежезавербованным агентом. Потому-то вам все в новинку. Для вора и мошенника, каким вы были, дворцовые харчи и некоторая плата могут показаться едва ли не пределом мечтаний. Но, если бы вы знали, сколько агентов погибают, причем, без возмещения ущерба их родным! Нам нечасто приходится вот так сидеть с друзьями и весело болтать за кружкой пива.
        За разговором приближалась ночь. Прислуга принесла в актерские комнаты светильники. И разговор понемногу утихал.
        - Вы как хотите, Бордизз, - зевая, проговорил старый Холтник, - а я устал. Он завалился на кровать и вскоре мирно засопел.
        - Нам тоже пора, пожалуй, отдохнуть. - проговорил дядя. - Занимайте, Мосик, любую кровать. Завтра, если пожелаете, посмотрите сады. Мне-то здесь давно уже ничто не интересно. С этими словами он заснул.
        Мосик лежал в темноте и раздумывал, стоит ли ему оставаться здесь, с двумя старыми актерами. Или следует пойти и поискать товарищей. Поскольку спать ему нисколько не хотелось (сказывалось возбуждение от первого дня во дворце Сеяллас), он решил тихонько выскользнуть и поискать своих друзей.
        Это удалось ему вполне. Хоть Мосик был высоким и довольно тяжелым, но, как удачливый вор, умел двигаться бесшумно. Кроме того, три месяца в Зоне лишили его большей части жиров, что, несомненно, пошло ему на пользу.
        Он уже шел бесконечными переходами, рискуя заблудиться и не найти дорогу обратно в актерскую гостиницу, как вдруг вспомнил кое-что.
        - Ах, я кретин! - шепотом выругал он себя.
        И в растерянности остановился. Потом повернул назад и, внимательно осматривая стены, быстро направился обратно к двум актерам.
        Следопытом Мосик был отменным, и не сбился с курса. Но, войдя в актерскую кают-компанию, застал постели пустыми и остывшими. Похоже, оба прохиндея не спали. Наверно, Мосик едва вышел, как оба тут же смылись.
        - Пора тебе на свалку, Мосик Апокалипсист! - с досадой пожелал он сам себе. - Утратил навыки, расслабился! Вот она, королевская планида! Обставили тебя два старичка!
        Так, продолжая шепотом ругаться, он рыскал по коридорам в поисках Галлаха и Вендрикса. Дурное чувство не давало ему остыть. Обставили его по-королевски!

* * *
        Они выскочили на него внезапно и тут же поняли, что Мосик чрезвычайно оконфужен.
        - Как я, дурак, не заметил тут же! - воскликнул он, когда поделился с тиграми своими похождениями. - Дядя назвал меня Мосиком почти сразу! Он знал мое имя, хотя в его имении мы ему не представлялись! Откуда он узнал, как меня зовут?! И даже, если бы узнал, за столько времени он давно бы должен позабыть! А он вспомнил в момент!
        Актер сыграл перед ним так великолепно, что мастер розыгрышей попался, как суслик.
        - Покажи-ка нам, где эти комнаты актеров? - обратился к нему Вендрикс.
        И Мосик снова направился пустыми коридорами, минуя многочисленные помещения за закрытыми дверями, в кают-компанию. Там их ждал сюрприз. Старый брюзга Холтник снова спал в постели. А дяди точно не было.
        - Значит, смазал. - заключили они все трое.
        И, не зная, что об этом всем подумать, направились снова на поиски тайны королевы Сеяллас.

* * *
        За неделю они так ничего и не нашли. Рвение Мосика немного поостыло, и он мрачно раздумывал, что может выйти из всего того, что имело место. Данных было слишком мало, и он не мог предположить ничего толкового. Поэтому решил, что как-нибудь само все разветрится. После чего он, не умея долго рефлексировать, понемногу пришел в свое обычное приподнятое настроение.
        Вся компания обследовала довольно много помещений, но ни в одном из них не было обнаружено ничего хоть сколько нибудь интересного. Роскошь Бабеллана стала им надоедать, хотелось действий, а действий не было. Поиски не дали ничего. Хотя, наивно было бы думать, что Сеяллас прячет свои тайны на виду у всех.
        Иббы осторожно сканировали сознание людей, живущих в замке, но, кроме смутного представления о некоторых странностях королевы и отчетливого страха перед ней, они не обнаружили ничего существенного. Что пролило бы хоть некоторый свет на тайну, в которую они желали бы проникнуть. Ничего. Абсолютно ничего.

* * * - Тоска какая. - уныло пробормотал Мосик, тащась по бесконечной анфиладе залов замка Бабеллан. - Похоже на кладбище, или на обиталище привидений. Чего ради городить это тошнотворное жилище?! Все эти миллионы, сотни миллионов кресел, миллиард кушеток, диванчиков! Триллионы ваз, вазочек, вазонов! Тысячи километров драпировок! Бесчисленные цветники, от которых дерет в носу и чешется в ушах! Какая нужна армия уборщиков, чтобы мыть, драить, чистить, вытирать, мести, вытряхивать, стирать! К черту эту роскошь! Я говорил Стайсу: не связывайся с королями! Вот вам, пожалуйста, замок в Бабеллане! Несчастный Волк Чевинк, что ты будешь делать тут со всеми этими дурацкими мебелями?! Зря я тебя оставил одного! Пока я тут таскаюсь по Аффаре, чертовка Сеяллас, наверно, уже обвила мальчонку своими черными кудрями и подвесила среди своих трофеев!
        Тут он вспомнил, что волосы Гвендалин обрезала еще до Зоны. Но это не придало Мосику веселья.
        Войдя в широкие двустворчатые двери, похожие более на городские ворота, если судить по масштабам, он в отчаянии застыл, обозревая громадное помещение. Перед ним раскинулась, как равнина Себарии, громадная столовая, отделанная нефритом. Одну часть ее занимал километровый банкетный стол, вокруг которого расположились высокие резные кресла из драгоценной серебристой древесины. Вдоль стен выстроились бесчисленные стулья. Обстановка выглядела официальной и напыщенной.
        Мосик, прихрамывая, поплелся к стульчику у стены. Едва он сел, как ножка подломилась, и он с проклятием упал.
        - Вот рухлядь! - гневно воскликнул он, сидя на полу. - Да это барахло, наверно, тут стоит полтора тысячелетия! И я, наверно, первый человек, который вздумал посидеть на этом гнилье!
        - Мосик! - тихо позвал его знакомый голос.
        - Кто это? - недовольно отозвался тот.
        - Мосик, это я, Бордизз!
        Мосик изумился. Он оглядывался, ища место, откуда исходил этот голос. Кругом никого не было.
        - Бордизз, дружище, - воскликнул он, - разве ты не смылся?!
        - Тише, Мосик. В замке тигры королевы.
        И тут стена за спиною Мосика пришла в движение. Монолитная на первый взгляд панель, бесшумно сдвинулась, открывая темную нишу. В ней стоял невысокий Бордизз. Он улыбался и звал Мосика к себе рукой.
        - Не удивляйтесь. Заходите. Тут есть место, где можно побыть в безопасности. - произнес Бордизз.
        Мосик, не раздумывая, шагнул вперед. Ему пришлось пригнуться, проходя под косяком.
        Внутри было темно. Бордизз привел в движение некий механизм, и проем так же бесшумно закрылся. Тогда старый актер зажег светильник. Слабый свет сделал видимым тесное пространство внутри стены.
        - Тише, Мосик, - прошептал дядя. - Здесь слишком тонкие перегородки.
        Как Мосик ни желал быстрее узнать тайны дяди, пришлось послушаться и идти молча вслед за шпионом королевы.
        Узкое межстенное пространство понижалось, постепенно перейдя в ступени. Фонарь был лишь у Бордизза, а он светил перед собой. Поэтому Мосик был вынужден двигаться, держась обеими руками на противоположные стены. Он заглядывал через голову актера вперед. Но тьма рассеивалась лишь непосредственно перед фонарем. Тайна замка Бабеллан начинала раскрываться, приглашая к себе в гости.
        Наконец, путь окончился в небольшом глухом помещении без окон. Там даже не было мебели, только небрежно лежал на полу старый тюфячок. «Уж не в тюрьму ли я попал?» - с любопытством подумал Мосик. Актер обернулся и, продолжая держать перед собой фонарь, проговорил:
        - Мы можем с вами поговорить. Здесь безопасно.
        Его спутник давно уже сгорал от любопытства, ожидая, что сейчас ему откроется нечто такое…
        Бордизз сел на пол и поставил тяжелый фонарь. Мосик последовал его примеру.
        - Нам следует поговорить. - проронил мнимый дядя. - Вас, Мосик, наверно, удивило и насторожило мое исчезновение. Видите ли, вы ведь не тот, за кого себя выдаете. В продолжение всего нашего с вами разговора, я вас испытывал, и вы блестяще провалились. Он улыбнулся. Мосик продолжал выжидать, гадая, что бы все это значило.
        - Никакой касты актеров нет. - продолжил между тем мнимый дядя. - Это слово мы, шпионы королевы, употребляем в качестве эпитета для нашей деятельности. По существу оно так и есть. Мы актеры. Поэтому, когда я спросил вас, не актер ли вы, я полагал, что имею дело со шпионом. Кроме того, вы, наверно, не обратили внимания, что я нечаянно проговорился.
        - Я вспомнил об этом лишь потом. - глухо ответил Мосик, не зная, что подумать.
        - Когда пошли на поиски? - догадался дядя. - Мосик, вам повезло. Мы могли бы с вами и не встретиться.
        - Кто это вы?
        - Вессита. - просто ответил «дядя».
        Мосик насторожился. Он скорее ожидал бы встретить тут Сопротивление, и не предполагал, что щупальца Весситы протянутся во дворец Сеяллас.
        - Я страшно испугался. - признался «дядя», - когда увидел вас. По нашим сведениям, вы погибли в Себарии во время экспедиции. Вас видели с разбитой головой. Ваше тело уносили потоки воды. Я сначала даже решил, что вас изображает тигр. Мосик, как вы сумели выжить?! Это же невероятно!
        - Я не сильно разбился. - осторожно признался Мосик, не желая поспешно выкладывать всю правду. - Там, за стеной воды была небольшая ниша. Я переждал и выбрался.
        - Вы сильный человек. - с уважением отметил Бордизз. И продолжил своим тихим, торопливым говорком:
        - Я вчера сбежал, чтобы сообщить товарищам о том, что встретил вас во дворце. Я не знал, что подумать. Вессита оплакивала вашу гибель. И вдруг вы - собственной персоной, живы и здоровы! Региональное подразделение Весситы в Аффаре как раз вело поиски лаборатории Сеяллас.
        - Вот как?! - воскликнул Мосик, и тут же схватился за губы.
        - Здесь можно говорить. - улыбнулся «дядя». - Нам совсем недавно удалось выйти на связь с одним обитателем лаборатории. Правильнее сказать, он сумел отыскать нас. Мне поручено помочь вам проникнуть туда. Мосик, все складывается, как нельзя лучше. У нас даже есть ключ!
        Мосик не спешил верить «дяде», понимая, что это может быть ловушка, но пытался не показать тому свои подозрения. Слишком все невероятно. Слишком хорошо! Уж не водит ли его на удочке хитроумная Сеяллас?! Ему требовалось срочно проверить
«дядю» в присутствии иббов Вендрикса и Галлаха. Но как сделать это?
        - А что в лаборатории? - спросил он у актера.
        - Мы не знаем, - блестя глазами, ответил тот, - но, полагаем, если Сеяллас прячет это ото всех так тщательно, значит, есть, что прятать. Давайте, не будем тянуть время. Ключ может испортиться. Дядя поспешно встал. Мосик недоумевал. Ключ - испортиться?
        Но перечить не стал и послушно, весь изнывая от любопытства, направился вслед за актером.
        - Здесь есть тайный выход из дворца, - оборачиваясь, сообщил тот, - иббы так его и не обнаружили. Я вам покажу его.
        Пока они продвигались по узким коридорам, проложенным внутри массивных стен.
        Бордизз внезапно остановился, призвал жестом к молчанию и приник ухом к стене. Потом повозился у какого-то отверстия, обозревая помещение. И, наконец, решился открыть потайную дверь.
        Помещение было ему знакомо. Тут он проходил с тиграми, выстукивая и ощупывая стены. Нижний этаж дворца, один из переходов. Широкий безоконный коридор, освещаемый лишь слабыми светильниками. Черные стены из полированного камня с золотыми прожилками и каменной резьбой, содержали глубокие, непонятного назначения ниши. В них не было ничего.
        Бордизз отсчитал от левого края одиннадцатую нишу и остановился в ней. Фонарь он поставил на пол и стал искать на полированной поверхности стены что-то ему известное.
        - Вот, смотрите, Мосик. - прошептал он. - Узор, похожий на цветок гиммеры.
        - Гиммера? - удивился Мосик. - Ведь это же просто медицинский знак синков.
        - Вот именно! - подтвердил Бордизз.
        На поверхности стены, среди хаотично расположенных золотых прожилок действительно виднелся узор, схожий с небольшой звездой, у которой семь изогнутых лучей. Или с цветком, у которого семь узких лепестков.
        - Это индикатор. - пояснил актер. - Он реагирует на руку королевы. Рука - это ключ.
        И он достал из-под плаща сверток. Развернул его. И Мосик увидел женскую руку, отрезанную по запястье и заключенную ниже среза в подобие футляра. Ткани выглядели обескровленными.
        - Вы добыли руку королевы?! - ужаснулся Мосик, гадая, как же Сеяллас обходится теперь одной рукой. Ему стало жалко Гвендалин.
        - Понятия не имею. - ответил Бордизз. - Если требуется рука королевы в качестве ключа, пусть будет рука! Сами понимаете, долго этот ключ не протянет, ткани начнут распадаться. Мосик хотел спросить, но не успел.
        Актер вдруг насторожился. Он скорее почувствовал, чем услышал мягкие бесшумные шаги. Мосик выглянул из ниши.
        - Мосик, где ты пропадал? - спросил его Вендрикс, положив ему на плечо шестипалую ладонь. Актера он не видел, поскольку тот скрывался за массивным телом Мосика.
        - Я… - не успел ответить тот. Актер издал придушенный вскрик.
        - Мосик, ты провокатор!!! - прошипел он с такой ненавистью, что тот содрогнулся.
        Старый актер отступил к стене, выронив «ключ». Глаза его прожигали, как угли. Он судорожно сжал челюсти, во рту раздался хруст. Тело его вздрогнуло и неестественно напряглось. Он рухнул навзничь. Глаза остекленели. Бордизз умер.
        - Что это?! - потрясенно спросил Вендрикс Юсс.
        Они застыли над телом, не зная, что подумать. Произошла трагедия. Мосик понимал, что некстати подошедший ибб заставил актера думать, что он, Мосик, в самом деле служит королеве. Чтобы не позволить тигру выведать сведения о Вессите, старый Бордизз покончил с собой. Несомненно, он держал наготове яд, чтобы действовать наверняка.
        - Ты, что? Не слышал, что я не один? - подавленно спросил Мосик Юсса.
        - Ты же сам все время сердишься, что мы с Галлахом шарим у тебя в мозгах. Мосик поднял руку с пола.
        - Что это? - удивился нимра. - Анатомический муляж?
        - Нет. Это рука королевы Сеяллас. - хмуро ответил Мосик. - Она открывает дверь в лабораторию. Бордизз состоял в Вессите. Он тяжело вздохнул.
        Вендрикс так изумился, что забылся и превратился в нимру. Большой тюрбан из сверкающей материи никак не подходил к серой шерсти нимры. Точно так же, как и яркая парчовая одежда.
        - Зови сюда Галлаха. - сказал Мосик. - Войдем все вместе. Надо торопиться, а то рука протухнет. Еще неизвестно, как долго они ее сюда везли. Где-то на Ихоббере бедствовала несчастная, однорукая Гвендалин.

* * *
        Рука была холодной на ощупь и довольно противной. От нее еще не пахло, но Мосику казалось, что она разлагается прямо у него в руках. Вялые белые пальцы едва согнуты. Ногти синие от обескровленности. Мосик помнил, что, когда они впервые встретили Гвендалин, у нее были тщательно ухоженные руки. Потом, в скитаниях, лак с ногтей сошел. Она обрезала их коротко. Потом в Зоне, руки Гвендалин приобрели царапины, покрылись пятнами от лекарств. Эта рука была такой же гладкой, как и безжизненной. Тонкие, длинные, изящные пальцы. Ни следа обработки ногтей. Мосику снова стало жалко Гвендалин.
        Он помедлил и приложил руку к знаку гиммеры. Оба тигра стояли рядом с ним наготове, не зная, что может последовать за тем. Мертвое тело Бордизза, уже посиневшее, лежало немного в стороне. Они не знали, что с ним делать, и потому решили оставить все, как есть.
        Стена медленно поплыла внутрь. Из-за нее показался свет, гораздо более яркий, чем свет светильников в коридоре. И далее она сдвинулась легко и быстро. Перед тремя приятелями открылся неширокий проем, из которого шел белый свет. В проеме стоял синк.
        Синк вскрикнул. Его глаза широко раскрылись. Радужка немедленно расплылась и превратилась в два бешено вращающихся зрачка. Мосик почувствовал такую боль в голове! Но она как-то разом прекратилась.
        - Леаддир! - вдруг крикнул нимра.
        - Вендрикс Юсс! - прошелестел синк.
        - Жалко Бордизза, - проговорил синк. - Я совсем недавно сумел найти человека из Весситы. Мне ведь опасно выходить за пределы лаборатории. Он обратил внимание на то, что Мосик так и держит руку Сеяллас.
        - Давай сюда. Леаддир кисть руки и кинул в утилизатор.
        - Если бы вы знали, с каким трудом мне удалось наладить связь с Весситой! Лаборатория не открывается изнутри. Сюда можно войти только снаружи. И только королеве. Чтобы отправить ключ наружу, мне пришлось немного переоборудовать утилизатор.

* * *
        Лаборатория была обставлена довольно странно. В ней не было ни приборов, ни машин. Она была просторной и почти пустой. Дизайн ее нисколько не напоминал дворцовые покои.
        - Ты здесь один? - спросил нимра.
        - Нет. - помедлив, ответил тот. - Вы потом увидите второго обитателя лаборатории. Мы здесь живем. Это место полностью автономно.
        - А я-то думал, что Аффара нетехнологичный мир. - озираясь, промолвил Мосик.
        - Большей частью так. - согласился Леаддир.
        - Что же вы производите в вашей лаборатории? - поинтересовался Галлах.
        - Здесь скрыты тайны королев Аффары. - таинственно проронил синк. - Почти три тысячи лет синки сотрудничают с ними. Так мы покупаем себе мир и защиту от королей Терты. Синки некогда были высокоразвитой технологической расой. Чтобы сотрудничать с королевами Аффары, мы воскресили древнюю генетическую память. Мы воссоздали здесь, во дворце, оборудование.
        Он без предупреждения пошел, волоча по полу кончиками крыльев, куда-то через зал. Все поняли это, как приглашение, и последовали за ним. Под высоким голубым потолком раздавались, порождая эхо, звонкие шаги Мосика и синка. А тигры шли почти бесшумно. Их шаги производили легкий шепот и шуршание. Акустика была тут необычной.
        Все четверо проходили мимо полупрозрачных, причудливых перегородок непонятного назначения. Из пола к потолку поднимались изогнутые прозрачные трубы разной толщины, по которым, закипая пузырьками, текла наверх голубая жидкость. Змеились какие-то, наверно, силовые, кабели. Раскачивались от тихого ветра высокие занавеси, висящие без видимого назначения. Здесь хорошо работала система кондиционирования, потому что температура воздуха была намного ниже, чем во дворце. И было почти холодно.
        Впереди, прямо посреди огромной комнаты, показалась группа кресел простой конструкции. Она предназначалась, похоже, для синков, поскольку имела низенькие спинки. Меж креслами располагались столики.
        - Садитесь. - пригласил их Леаддир.
        - Синк, - вдруг заговорил Мосик, вспомнив неожиданно слова погибшего актера. - Бордизз говорил, что ключ Вессите дал некто из лаборатории Сеяллас. Как ты достал руку королевы? Кто тебе ее привез? Откуда? Где сейчас Селлас? Что со Стайсом?
        - Слишком много вопросов. - ответил Синк. - Вы полагаете, что где-то ходит однорукая королева? Нет, все гораздо проще. Или сложнее, как вам угодно. Давайте все по порядку. Я так понял, что задачей Весситы является свержение правления Дианора, короля Терты. А Сопротивление ищет свержения королевы Аффары. Вот почему я доверил эту тайну не Сопротивлению, а Вессите. Для синков свержение Сеяллас означает доступ в Табетту эскадрилий Дианора. Пока работает лаборатория, иббы будут иметь возможность усиливать свои ментальные способности. И они будут останавливать атаки Дианора на границе гор Табетты. Но вы правы, тирания, есть тирания. В целом, синкам на Ихоббере не нужны ни аффы, ни терки. Дреммы находятся тут незаконно. Итак, своей работой в лаборатории мы, синки, платим за защиту. Но искуссвенное усиливание ментальных способностей тигров - это не то, ради чего мы тут находимся. Не это тайна королевы.
        - Понимаю. - с пониманием ответил Мосик. - Прививка населения от «лихорадки». Все аффы, или почти все, не имеют своей воли. Они подчиняются раз и навсегда заложенной программе. Интересно, как Бордизз сумел сохранить личность?
        - Не все подвергаются мозговой кастрации. - ответил синк. - Некоторых намеренно не прививают. Некоторые случайно избегают. Из таких как раз и состоит Сопротивление, из них же получаются шпионы. Мятежников очень мало здесь, в Аффаре. Центр Сопротивления в Стануокке. Но больше мне ничего не известно. Я сам совсем недавно обнаружил это. Больше мне знать опасно. Сеяллас очень сильная менталка.
        Тигров интересовало, как человек, то есть королева, могла стать менталом.
        - Сколько ей лет? - спросил Галлах.
        - Неправильный вопрос. - ответил Леаддир. - Он не имеет смысла. Он встал и пригласил их:
        - Идемте, я покажу вам, где я взял ключ для Бордизза.
        Они смотрели и не верили. В прозрачных колоннах, наполненных слабо светящимся газом, висели, опутанные множеством коммуникаций, фигуры Гвендалин. Одни из них совсем готовые, почти созревшие. Другие напоминали примитивные болванки какого-то странного бледного цвета. Третьи были просто личинками.
        - Это куклы. - пояснил им синк, указывая на спящую красавицу. - Полная физическая копия Сеяллас. Гвендалин, о которой вы говорите, один из клонов. Королевы, как таковой, не существует. Только череда непрерывно, раз в десять лет, подменяемых клонов. Синки умеют пересаживать сознание. Сеяллас, будучи столь сильной менталкой, освоила этот метод. Именно так, я полагаю, ты, Вендрикс, и ты, Галлах, и были пересажены из мозга Стайса в тела иббов. Впрочем, это как раз не удивительно. Ведь у вас практикуется метод ментальной подсадки партнера. А это гораздо труднее, чем пересадка на чистый мозг.
        - Практикуется, - подтвердил потрясенный нимра, - только для этого используется сложнейшая техника. А Сеяллас обошлась, как я понимаю, без лабораторного оборудования.
        - Да. Ее сила возрастает с каждой пересадкой. - признал синк.
        - Что же получается? - печально спросил Мосик. - Стайс сейчас путешествует где-то вместе с куклой?! А он, как я заметил, еще при мне был неравнодушен к Гвен. Все переглянулись.
        - Нет, вы не поняли. Инициированный клон есть полноценная личность Сеяллас. Сознание ее и память переселяются из куклы в куклу по мере старения клона. Правда, этим процессом занимается второй обитатель лабораторий. К сожалению, клоны живут недолго. Кстати, ключ, который я передал актеру, это рука очередного клона. Мы всегда держим наготове десяток, чтобы в случае ранения, или увечья можно было произвести пересадку.
        - Так вот она, тайна Сеяллас! - разочарованно протянул Галлах.
        - Да. - подтвердил синк. - Это вся ее тайна. Раньше, как я выяснил по лабораторным дневникам, клонов не было. Это уже позднейшая технология. Раньше по всей стране собирались красивые девушки, в которых перемещалась личность королевы. Но она хотела быть всегда красивой. И по мере старения очередного носителя, приходилось перемещать сознание в новый носитель. Зато потом был освоен синкский метод выращивания клонов. И появилась нестареющая Сеяллас.
        Но они не получили ответа на вопрос, что нужно Сеяллас от Стайса. Зачем она избавилась от его спутников. Леаддир был тут не более двух месяцев и сразу стал в отсутствие королевы искать контакта с Сопротивлением. Не будь тут, на Ихоббере, корабля Торговца, он бы стал делать то же, что и все синки до него. То есть, служить королевам Аффары. Но ситуация немного изменилась.
        - Галлах, ведь челнок «Погоня» раньше был вашим кораблем? - спросил синк.
        - Да, - подтвердил Чевинк, - до своей смерти я был, как и мой сын, Свободным Волком. Корабль унаследовал Стайс после того, как я погиб. Но я не помню, как именно. Моя ментальная копия в мозгу моего партнера, Вендрикса, не получила подтверждения. Это значит, что смерть была мгновенной и неожиданной. А в чем дело? Синк продолжил:
        - Вы оба бывшие ментальные партнеры Стайса, вы видели и знаете все то, что он знал и видел, до того момента, как вас рассадили. Вы знаете, где Стайс оставил свой челнок, где скрыт его флайер, где он спрятал свой скафандр. Можете ли вы попасть на свой корабль без Стайса?
        Теоретически, Галлах мог это сделать. Стайс не сменил из уважения к памяти о нём код доступа. У корабля все еще два кода. Первый - Галлаха, второй - Стайса. Только воспримет ли система его ментокод сейчас, когда он в теле ибба?
        Леаддир утвердил, что по данным синков, ментоволна личности не изменяется при пересадке в любой носитель. Даже генетически чуждый.
        - И что же синкам надо на корабле Волка? - ревниво вмешался Мосик.
        - Нам ничего на нем не надо. - ответил Леаддир. - Но я полагаю, что он нужен Сеяллас. Мой предшественник, недавно умерший от старости в этой комфортабельной тюрьме, оставил мне зашифрованное послание. Он уловил случайно мысль Сеяллас, когда она намеревалась только еще отправиться в свое путешествие. Она как раз явилась в лабораторию для смены тела. Это было преждевременно, но королева пожелала выглядеть как можно лучше. Так вот, ее нечаянно оброненная мысль, незащищенная барьером, содержала образ челнока торговца. И я полагаю, что она ищет способ пробраться на корабль. И, если она употребила на это столь огромные усилия, значит, это для нее очень важно. Что бы ни понадобилось Сеяллас на корабле Волка, она не должна попасть туда.
        Синк вдруг привстал. Глаза его расширились, радужка расплылась, и вместо одного опять заплавали по два зрачка.
        - Я не понимаю. - прошептал он. - Это Сеяллас! Откуда?! Тигры вскочили, оглядываясь. Мосик замер.
        Из глубины лаборатории раздались легкие шаги. Занавеси заколыхались, и вошла Гвендалин, одетая вся в белое. Она остановилась, увидев недавно свободно беседующих трех друзей и синка.
        - Яксаф, Ихаббо? - удивилась она. - Что вы тут делаете? И обратилась резко к Леаддиру:
        - Синк, почему тут посторонние?! Голос ее расширился, заполнил все помещение и загремел:
        - КАК ВЫ ПРОНИКЛИ В ЛАБОРАТОРИЮ?
        С места сорвались все кресла и стремительно полетели по воздуху прямо в оцепеневших иббов и человека, нацелясь тонкими металлическими ножками людям в лица. Они едва сумели увернуться. Мебель пролетела дальше, с грохотом врезалась в стену и упала. И тут же немедленно снова взмыла в воздух, перекореженная от удара.
        Лицо Сеяллас исказилось от гнева, глаза ее сверкали, как огонь. Даже волосы ее поднялись и окружили голову, словно черные извитые змеиные тела. Она была ужасна. «Бегите!» - передал паническую мысль Леаддир. - «Я прикрою!»
        Вырываясь наружу, в открытую дверь, трое лазутчиков напоследок получили неконкретно направленный ментальный удар. Мосик рухнул на колени, а тигры схватились за головы. Потом подхватили его под руки и, спотыкаясь от боли, потащили его, сами не зная, куда. «Синк умер.» - передал Галлаху Юсс.
        ГЛАВА 9
        Все трое бежали по дворцу, натыкаясь на стены и мебель, теряя силы. Вокруг творилось нечто страшное. Трещала и ломалась мебель, вспыхивали занавеси, лопалось оконное стекло.
        Они вырвались из воздушной воронки, в которую скрутился воздух в одном из залов, и захлопнули за собой двери. Из помещения, которое они покинули, продолжал доноситься грохот: мебель, подхваченная вихрем, билась в стены, выбивая из них осколки камня.
        Королева не видит их, поэтому ее ментальные удары неконкретны - это бушует ее ярость. Невероятная кинетическая сила, посланная вслепую, кромсала все, оказавшееся в области доступности. Они спотыкались о тела прислуги. Люди беззащитны перед гневом Сеяллас.
        Менталы были в ужасе, впервые видя такую мощь. Что за создание эта королева? Они терялись в вопросах, которые словно взрывались в их мозгу.
        Наконец, Мосик сделал вдох и поднял окровавленное лицо. Из ноздрей его, из рта и ушей текла кровь. Он человек, он не имел никакой ментальной защиты. Ему пришлось всех круче.
        - И с этой тварью вы оставили Стайса одного. - пробормотал он.
        Галлах мучительно посмотрел на Юсса, который от неожиданности атаки принял свой природный вид, и теперь был похож на крупного прямоходящего волка.
        - Надо уходить. - мрачно проговорил он. - Откуда бы она ни взялась, она будет преследовать нас, пока не обнаружит и не прикончит. Мы влезли в ее тайну. Одного я не понимаю, почему она признала в нас с тобой, Галлах, своих тигров, Яксафа и Ихаббо.
        - Наверно, потому, что была в ярости, и по-настоящему не сконцентрировалась. - предположил Галлах. Мосик уже пришел в себя и вытирал кровь с лица.
        - Нам следует уйти тем путем, который показал мне Бордизз, прежде, чем умер. - пробормотал он. - Этот потайной путь, если он не ошибался, королеве неизвестен. Он говорил, что где-то там есть и выход наружу. Тигры его не обнаружили.
        Они находились в кольцевом коридоре, по которому в своих поисках проходили уже не раз. Мосик ориентировался в помещении гораздо лучше тигров, к этому его приучила воровская профессия. И он повел их маленькую группу в тот зал, где вчера вечером он встретил старого актера. За высокими окнами едва светало.
        Мосик сумел обнаружить своими большими, но чуткими, руками тот замаскированный механизм, который открывал дверь потайного хода. Они проникли в узкий коридор, по которому совсем недавно шел со своим светильником старый Бордизз, погибший так внезапно и нелепо. Он стал жертвой ошибки. Теперь Мосик вспоминал его, двигаясь в темноте по коридору и держась руками за стены. Старый Бордизз. Талантливый актер, отличный конспиратор. Бесстрашный боец Весситы, готовый к смерти в любой момент, чтобы не предать организацию. Вот тебе и «дядя»! Ах, Мосик, Мосик, где твои глаза?! Он судорожно вздохнул. Тигры деликатно промолчали.
        Комната была на месте. Все тот же дохленький матрасик, а на полу стоит фонарь, оставленный актером. Можно подумать, что они только что оставили потайную нишу. Но между тем и этим посещением пролегала пропасть.
        Со светильником было немного проще. И, продолжая ощупывать и осматривать стены, они довольно быстро обнаружили еще один проход. Дверь подалась нажиму, и все трое скользнули в еще более узкий коридор, в котором приходилось двигаться боком. Худенький Бордизз здесь шел бы, едва касаясь плечами стены, а троим лалутчикам пришлось непросто. Кроме всего прочего, дорога шла все время вниз.

«Наверно, мы уже опустились ниже уровня земли.» - промыслил Вендриксу Галлах.
        Коридор закончился. Они попали в маленькое, пустое помещение, похожее на тамбур. Дальше дороги не было. Шершавая, неровная поверхность стен не содержала никаких щелей.
        - Похоже, мы попали в крысиную нору. - заметил Юсс.
        - Не может быть, - пробормотал Мосик, - зачем же тогда этот коридор?
        - А, может, он остался незавершенным? - предположил Галлах. - Может, тот кто строил этот дворец, уже в проект заложил его тайные ходы? Сами понимаете, что все это создавалось не десятилетие. Дворец, вероятно, строился все время. Возможно, мастер так и не завершил свою задумку.
        - Все возможно. - согласился Мосик, распластавшись на полу и что-то даже нюхая на нем.
        Тигры тоже опустились на колени. Вендрикс Юсс водил пальцами по стыкам плит.
        Мосик достал короткий нож и принялся прочищать зазор между плитами. Иббы взялись за свои клинки. Спустя немного времени, они попытались поддеть плиту тремя лезвиями и поднять. Из стыка явно тянуло воздухом. Волосок, брошенный на щель, легко слетел.
        Они откинули тяжелый каменный квадрат. Под полом обнаружилось пространство. Там мог бы поместиться, согнувшись, человек. Но прямо под открытым в полу отверстием помещался неплотно пригнанный, тоже каменный люк. Камень был почти не обработан, но в нем было ввинчено большое металлическое кольцо. Из крохотных щелочек, окружавших этот камень, пробивался свет.

«Если мы откроем эту дыру, то, возможно, попадемся кому-то на глаза.» - послал Юссу мысль Галлах. «А не открыть было бы еще глупее.» - ответил тот.
        Он протянул руку нимры с сильными и цепкими пальцами и ухватился за кольцо. Вендрикс напрягся, но не сдвинул каменную крышку. Кроме того, было очень неудобно.
        Они продели в кольцо три своих плаща и, уперевшись ногами в каменные плиты, одновременно рванули камень вверх. Тот поддался и с грохотом, выдающим их появление любому, кто мог бы оказаться внизу, упал на пол маленького тамбура. Снизу в каменный мешок проник неяркий свет. Все трое лазутчиков свесились с края и увидели то, что не ожидали.
        - Вот лажа-то! - озабоченно воскликнул Мосик. - Это что? Колесница Сеяллас?!
        Внизу, почти под ними, находилась летательная машина.
        Галлах с Юссом переглянулись. Они-то сразу узнали ту конструкцию, которую высветила на экране корабельная система, когда на челнок «Погоня» была произведена атака с воздуха - эскадрилья Дианора! Значит, Сеяллас имеет средство передвижения по воздуху. Не это ли хотел сказать им синк в тот момент, когда в их мирную беседу ворвалась королева?! Вендрикс только успел поймать его мысль о том, что путь к побережью не будет трудным.
        В помещении не было ни одной живой души. Впрочем, тиграм и не было нужды осматриваться. Они и так знали, что помещение пустует. Волкам приходилось бывать во множестве миров, с разным уровнем технического развития. Они всегда интересовались техникой чужих миров. Мало ли, что может пригодиться! Так что, оптимистичный Галлах рассчитывал легко разобраться в несложном управлении машиной. Колесница Сеяллас - надо же!
        Кабина пилота была прикрыта неплотно. Владельцу летательной машины не приходилось никого тут опасаться. Откуда же Сеяллас было знать про крысиные ходы?!
        Потолок представлял собой неровный, грубый срез скальной породы. Очевидно, ангар находился в цокольном этаже дворца.
        - Ты пока осваивай управление, - посоветовал Галлаху Юсс, - а мы с Мосиком пойдем искать выход из этого ангара.
        Тот кивнул, не поднимая головы. Он уже сидел на месте пилота и разбирался в проводке. В самолете имелось место и для пассажиров: элегантно и с комфортом переоборудованный бомбовый отсек.
        Искать особо было нечего: выход был на виду. Запоров вообще не было. Мосик и нимра распахнули створки и увидели яркое небо Аффары.
        Мотор быстро разогрелся, и машина, легко подчиняясь пилоту, изящно сделала круг по ангару и вышла на взлетную дорожку. Самолет делал взлет после небольшого пробега по приподнятому пандусу.
        Машина рванула с места и с громким гулом покинула цепкие объятия роскошного, изумительного, невероятного дворца в Бабеллане. Место тайны Сеяллас, королевы-клона. Не в этом ли состоит тайна ее ментальных способностей? Значит, все правда: человека-ментала не бывает. А клона-ментала?
        Галлах повел машину на форсаже с большими перегрузками, чтобы быстрее миновать зону поражения. Он помнил, что сила ментального воздействия убывает с расстоянием по экспоненте.
        - Вот, недотепа! - огорчился Мосик, у которого опять пошла кровь носом. - Всю кофточку испачкал!

* * *
        Маршрут иббы помнили лишь приблизительно. Много месяцев назад, когда Вендрикс Юсс был мозговым пассажиром Волка Чевинка, а Галлах и того меньше - ментальным пассажиром самого нимры Юсса, они видели зрением Стайса карту Годваны, обозначенную бортовой системой челнока. Они знали, где на карте расположено то огромное внутреннее море, в котором Стайс спрятал свой корабль. Но с высоты, на которой шел реактивный аппарат, все было неочевидно. Именно поэтому Галлах был не уверен, что дотянет на этой технике до места. Они летели в приблизительном направлении. Потому что, как помнили, от Бабеллана до моря, название которого они не знали, путь пролегает строго на северо-запад. А море-то совсем не маленькое! Где-то там ютится деревушка поморов, которые приняли, обогрели и откормили Стайса. Где-то там ждет вестей от Летучего Барса худенький белоголовый подросток с большими светлыми глазами, цвета предрассветного неба на востоке. Где-то там Стайс встретился с Мосиком, мошенником, воришкой и мелким апокалипсистом.
        Море, которое они искали, было лишь одним из множества больших и маленьких морей и озер, предваряющих высокие гребни гор, отделяющих Аффару и Эурапу от таинственной страны иббов. И от южной части ненаселенной когда-то пять тысяч лет назад земли, в которой лежали развалины города одного жителя, синка Селеннира. Там искал Ярс Стамайер свою гиммеру вместе с красным тигром-оборотнем, Эрребой. Оттуда он вернулся во дворец королевы и принес ей кристалл с дневником своего пути. И только теперь, спустя пять тысяч лет стало известно, что торговец никуда не улетел с планеты. Это Мосик узнал от шпиона Дианора, в доме «дяди», отважного разведчика Весситы, Бордизза. Они все трое возвращаются туда, откуда начали свой путь. И где-то на планете остался Стайс Чевинк, Свободный Волк. Королева вернулась без звездного торговца. Планета поглотила и его. Узнают ли они когда-нибудь, где и как он окончил свой путь? Планета не спешила раскрывать свои тайны.
        У машины была хорошая посадка. Терки явно времени на Ихоббере не теряли: их техническое творение было выше всех похвал. И все же трем беглецам не хватило места.
        - Держитесь! - завопил Галлах, выпуская шасси.
        Нимра с Мосиком дружно упали на пол позади кресла пилота и вцепились в переборки.
        Когда все кончилось, то есть машина окончила свой путь, воткнувшись носом между двух скал и застряв там, они выбрались наружу, живые, веселые и все в синяках.
        - Кошмар, кошмар! - вздыхал нимра, ощупывая свою большую лобастую голову.
        - Не переживай так, Юсс. - со смешком заметил Галлах. - Под твоей волчьей шерстью синяки не заметны.
        - А шишки! - сварливо отозвался товарищ.
        Галлах по своей человеческой суетности постоянно забывал, что нимра считал себя писаным красавцем и вспухшая на лбу гематома явно не вписывалась в облик галактического мачо. Тюрбан его слетел и потерялся среди множества вещей, сорванных при торможении со своих мест. И теперь острые серые уши по бокам лобастой головы придавали ему Юссу вид настоящего, стопроцентного оборотня, пожелавшего почему-то принять на себя очень величавый вид. Не зря же герои нимра порождали Космос!
        - Советую привести себя в человеческий вид. - посоветовал Мосик. - Тебя могут не понять.
        - Да знаю! - пробурчал Вендрикс, на ходу превращаясь в человека.
        Он-то был уверен, что нимра по красоте лица бьют все галактические расы на сто очков вперед. Не всем, правда, дано понять!
        - Кстати, - язвительно заметил он. - посадочка-то так себе! Зарылся носом!
        - Я, между прочим, шесть лет не держался за штурвал! - обиделся Галлах. - А здесь на паршивой этой местности не найти и десятка ярдов ровной поверхности! Только бугры и чертовы скалы!
        - Давайте, цапайтесь! - подбодрил их Мосик. - Только не очень-то орите! Кстати, должен известить вас, эта паршивая местность со всеми ее холмами и чертовыми скалами является моей священной родиной!
        - Прости, Мосик, - покаянно проговорил Галлах, - я не хотел обидеть твою Гвоздилию!
        - Это не Гвоздилия. Это дикая территория. Гвоздилия лежит на восток. Но вы не обидели меня. Я ведь не гвоздилец. Я гражданин Куранника и, если не ошибаюсь, Либертассы. И по совместительству король Стануокки. Но дело суть не в этом. Видите ли, господа, может вы не знаете, но где-то здесь водится моя семья. Мадам Мосик и девять, нет, семь ее детей. А я еще не спас планету. Так что молчком и в путь.
        - Точно, - удивился нимра, - я помню эту местность. Только мы вышли…
        - Вон оттуда! - подхватил Галлах. - Драпаем скорее! Я помню мадам. Большая женщина.
        - Горгулья-то? - небрежно спросил Мосик. - Не! Просто баба! Но вы правы в любом случае. Мы на ее копьеце повиснем все втроем, как сосиски на вертеле.
        И они припустили торопливо, обегая скалы и перепрыгивая через камни. Иббы внимательно нюхали воздух и шарили на ментальной волне.
        - Вот место, где ты встретил Стайса. - заметил Вендрикс при виде маленького каменного святилища среди множества раскиданных по узенькой площадке белых осколков. С двух сторон площадку окружали высокие, тоже белые, стены.
        - Да. Хорошее было время. - отозвался Мосик. - Я был наивен и ничего не знал о гнусностях нашего мира.
        Весёлая компания продолжила путь, двигаясь в направлении, обратном тому, откуда много месяцев назад вышел в свой поход за Летучим Барсом Стайс Чевинк. Один галактический торговец искал другого галактического торговца, а между ними пролегло пять тысяч лет. Разве не удивительная, не странная история? Только Стайса встретила расцветшая весна, а трое друзей вошли в ущелье накануне зимы. В воздухе уже кружились легкие снежинки. Трава была еще местами зеленой, но холод не сегодня-завтра скует землю ледяной корой. В этой местности зима сурова, как сказал им Мосик. Поэтому они спешили.
        Селение поморов миновали стороной, чтобы не тратить время на разговоры.
        На пустынном морском берегу иббы быстро отыскали и откатили камень, закрывающий нишу в скале. Там, находился свернутый скафандр.
        - Кто из вас залезет в эту шкурку? - с подозрением спросил Мосик.
        Стайс был высоким парнем, но его скафандр был безнадежно мал всем троим друзьям.

«Не думаешь ли ты, что мы, возможно, опоздали? И Сеяллас потому и появилась в Бабеллане, что получила, что хотела?» - спросил у Галлаха Юсс.

«Все возможно.» - коротко ответил тот. Его преследовало видение мертвого Стайса. Вслух он ответил:
        - Нет, Мосик, нам никому скафандр не подходит. Но в нем есть передатчик, настроенный на челнок. Стайс имеет вшитый в плечо еще один передатчик. И, если он еще не вызвал свой флайер, тот сейчас появится на сигнал.
        Он привел в действие устройство вызова. Все трое некоторое время ждали, не очень-то надеясь, что флайер примет приказ. Скорее всего, машина уже получила вызов. Сеяллас, возможно, как раз на ней явилась в Бабеллан. Возможно, Стайс еще не умер, а просто идет у нее на ментальном поводке с высунутым от усердия языком и стеклянными глазами. Но вернуться и выяснить, так ли это, было абсолютно невозможно. То, что им удалось бежать, уже было огромной удачей. Если бы не самолет, Сеяллас отловила бы их, как крыс, в своем дворце, допросила и уничтожила.

* * *
        Флайер появился неожиданно. Вскипели воды, и из тяжелых серых, зимних волн с легким мелодичным гулом вынырнула великолепная машина. Иббы помнили, что ментокод Галлаха Стайс не снял. Флайер теперь доступен им. А это значит, что Сеяллас не добралась до корабля! Потому что попасть на борт «Погони» сейчас можно только с флайера.
        Машина их заметила и, повернувшись в воздухе, изящно села на гальку, нацелив нос на море.
        - Приветствую тебя, Галлах. - произнесла Система.
        - Здравствуй, Карменсита, - ответил тот.
        - Назначьте цель.
        - Челнок.
        - Код вызова?
        - Второй.
        - Траектория?
        - Оптимальная. Флайер мягко поднялся и устремился в море.
        Галлах сидел в кресле пилота и упивался возможностью снова прикоснуться к рукояткам. Это была его машина. Она его помнила и любила. Спасибо Стайсу, что не уничтожил ментокод Галлаха. Старый Волк не управлял флайером, тот сам помнил, где находится челнок. Ментокод Стайса, охраняющий челнок, дискретно посылает импульс, по которому флайер идет, как по струне.
        Галлах почувствовал легкую вибрацию. Машина погрузилась в волны. Это значит, что корабль близко.
        - В чем дело? - Мосик прибежал из камбуза, забывши вытереть большие кофейные усы. Вендрикс посвящал его в процесс употребления кофе по-минойски.
        - Все нормально. - ответил Галлах, комфортно откинувшись в кресле. - Мы почти дома. Как кофе?
        - Пока не понял. Первые шестнадцать чашек пробовал со сливками. Юсс сказал, что вторые шестнадцать надо пить с эспуриа. А я еще не знаю, что это такое.
        Мосик убежал. Он был страшно занят. Надо было все попробовать и все понюхать. Явился с пустым подносиком нимра Юсс.
        - Галлах, чего-нибудь желаешь? У Стайса тут хорошие запасы.
        - Да нет, я за рулем. - Галлах откинулся на спинку кресла.
        - Да брось! - усомнился нимра. - Система без тебя ведет машину.
        - Знаешь, Юсс, - задумчиво отвечал Галлах, - что-то я в последние четыре месяца лакаю только воду. С чего бы это?

* * *
        Мосику, как гостю, уступили кресло пассажира. А бывалый Юсс стоял за креслом пилота и смотрел, как на экране приближается в темной мути придонных вод громада челнока, окутанного голубоватым полем. Торговцы никогда в обычной жизни не покидают свой челнок надолго. Поле пропустило свой флайер.
        Тамбур быстро выкачивал воду. Заработали насосы, потом горячий воздух испарил остатки влаги. Открылись вентиляционные отверстия и привели уровень влажности воздуха в норму. Трое вышли на серебристое покрытие, скрадывающее шаги. Открылись шлюзы. Мосик восхищенно огляделся. А иббы насторожились.
        - Что не так? - спросил Галлаха Юсс.
        - Все не так. - ответил тот. - Что за покрытие на полу? В «Погоне» коридор имеет сталассовый пол. А это что за материал?
        - Чего придираетесь, тигры? Коврик не понравился? - счастливо спросил Мосик.
        - Просто, но со вкусом. - с удовольствием констатировал Мосик, оглядывая интерьер. - Примечательный дизайн. Только финтифлюшек всяких больно много. Ну, да ладно, и так сойдет. «Что за кошмар?» - растерянно промыслил нимре Галлах.

«Я начинаю думать, что мы никуда не улетели. Мы сидим в лаборатории Сеяллас и переживаем сложно наведенную иллюзию!» - ответил тот. Галлах поперхнулся и в ужасе уставился на Юсса.
        - Нет, ну вы только посмотрите! Здесь дамская каюта! - восхищался Мосик. Иббы переглянулись.

«Зачем Сеяллас устраивать нам такой спектакль?» - спросил с тревоге Галлах.

«Ты не ментал. Вернее, был нементалом. Ты не знаешь, что можно сделать с помощью наведенной иллюзии. Находясь в псевдореальности, навязанной извне, мы выдаем Сеяллас все тайны. Она не знает, как выглядит изнутри наш корабль. И пользуется нашей памятью о нем. Поэтому детали выглядят несколько иначе. Это совмещенный ракурс. Твой и мой.»
        - Что же мы можем сделать? - беспомощно спросил Галлах.
        - Я бы для начала предпочел поспать. - ответил Мосик. - Эта комната мне подойдет. Правда, платьишко ветховато. Да мне оно все равно не влезет.
        Тигры заглянул в каюту, в которой уже хозяйничал Мосик, и обнаружили, что на постели, в самом деле, лежит выцветшее и обветшавшее платье.
        - Не мой размер! - деловито ответил Мосик и взял платье, желая, наверно, передать его Вендриксу.
        Платье рассыпалось на клочья. Потускневшие, а некогда, видимо, блестящие, тряпицы упали на пол. Из технологических пазов немедленно выбрались мыши-утилизаторы и быстро убрали мусор с пола.
        Иббы осмотрелись. Больше ничего не напоминало здесь о присутствии женщины. Если она и была тут, то очень давно. И, едва ли пережила свой собственный наряд. Это не корабль Волка. Они бегом бросились в рубку. Она-то должна быть на месте. Они местами узнавали, а местами и не узнавали корабль.
        Рубка была на месте. На панели не было ни одной знакомой надписи. Чужая письменность.
        - Система! - позвал Галлах.
        Система не ответила, но все приборы затянулись голубоватым полем. Их не допускали к управлению.
        - В доступе отказано. - подытожил нимра. - Нас турнули по всем правилам.
        - Вы, что? Хотите сказать, что корабль вас не слушается?! - наконец, догадался Мосик.
        - Да это вообще не наш корабль! - воскликнул Юсс.
        - А чей же? Синков? - поинтересовался Мосик.
        Иббы переглянулись. Они не знали, что и думать. И стали потихоньку впадать в панику. Видение лаборатории Сеяллас и ее клонов выводило их из равновесия.
        Иббы прибежали на радостные вопли Мосика. Тот шатался среди экспонатов вивария, помещенных в анабиоз, а может, просто пластифицированных, как образцы. Они располагались в больших и маленьких, прозрачных колоннах и кубах. Помещение было солидным, совсем, как на «Погоне». Но это был не их корабль.
        Галлах нажал выступающую из стены пластину. И, против ожидания, открылась большая арка. Они не вошли, но поняли, что это препараторская.
        Кое-что на корабле им было хорошо знакомо, но гораздо большее они не поняли. А в некоторые помещения не смогли проникнуть. Все надписи были незнакомыми.
        Но помещение с зеленой восьмиконечной звездой на двери их пропустило. Они вошли и сразу поняли, что попали в медотсек.
        - Мосик, - загадочно проговорил Галлах, - это не корабль синков!
        - Это корабль Барса! - с торжеством закончил Юсс. - Только я все равно не понимаю, почему он пропустил нас.
        - Значит, Леа Барри и в самом деле никуда не улетел? - озадаченно промолвил Мосик. - Может, он лежит сейчас в гибернаторе?
        Это была в самом деле неплохая мысль. И все трое гостей принялись искать вход в гибернатор в надежде, что система не воспрепятствует им пройти. Они могли бы разобраться в оборудовании и вывести Ярса Стамайера из анабиоза. Тогда многое во всей этой истории, длящейся уже больше полугода, станет яснее. В конце концов, им было страшно интересно самим поговорить с торговцем.
        Разобраться в устройстве запора гибернатора было несложно. Они вошли, отыскивая глазами капсулы для сна, или, что там у Барсов для такого дела.
        - Это не Ярс. - проговорил Галлах, который никогда не видел Ярса.
        Под колпаком капсулы, вытянувшись во всю длину, каменно лежал красный тигр.
        ГЛАВА 10
        - Эрреба. - задумчиво утвердил Мосик. - Значит, легенда не врет. У спутника Леа Барри оказался сломан позвоночник. А в медотсеке «Противоречия» нет средств, чтобы лечить такие повреждения, кроме как для человека. Ярс никуда не улетел. Он умер на Ихоббере. Конец легенде.
        Они стояли и смотрели на спящего тигра. Красивый красный зверь. Счастливый Ветер. Ярс Стамайер не мог восстановить повреждённое тело ибба, поскольку на его челноке не было аппаратуры, призванной лечить какие-либо иные организмы, кроме человеческого. А на «Погоне» всё иначе. Экипажи Волков состояли из самых разных рас. Медотсек «Погони» может восстановить любое протеиновое существо. Только где она теперь, «Погоня»!

«Почему мы сюда попали, а не в свой корабль?» - обратился к Галлаху нимра.

«Было нечто странное во время полета. Ты не обратил внимание? Корабль словно на ходу перепрограммировал курс. Был легкий поворот.»

«Был. Помню! Именно поэтому Мосик макнул носом в кофе! Я думал, у него кипяток из ушей пойдет!»
        - Давай попробуем воскресить Эрребу. - предложил Вендрикс, любуясь красивым зверем.
        Платформа погрузчика не отказалась сотрудничать с гостями, и поэтому тащить в руках тяжелую капсулу не возникло необходимости.
        Они с сожалением покидали корабль. Камбуз напоследок угостил Мосика всякими барсячьими деликатесами, которые тот запил десятком кружек розово-коричневой бурды с пышной пеной наверху, впрочем, довольно вкусной.
        - О! Гальюнчик! - с удовольствием воскликнул вездесущий Мосик.
        И потом всю дорогу завидовал комфортабельности этого жизненно важного отсека.
        - Век бы жил в такой-то хате! - признался он, когда флайер вышел в холодную морскую воду на поиски «Погони».

* * * - Карменсита, - обратился Галлах к Системе флайера, - почему траектория движения к челноку сменилась?
        - Возникла более оптимальная. Объект оказался ближе, чем при первоначальном рассчете.
        - Разве такое возможно?! - изумились пилоты.
        - Теоретически - нет. - ответила Система. Они так ничего и не поняли.
        - Карменсита, возврати флайер на первую расчетную траекторию.
        Впереди снова забрезжила знакомая громада челнока, полускрытая полем. Все трое напряженно всматривались, пытаясь понять, узнают они челнок, или нет.
        Система услужливо сканировала рельеф морского дна. И теперь пилоты не упускали никаких деталей. Да, это другое место. Да и как может быть иначе?! Координаты не соответствовали местонахождению первого корабля. «Я поздравляю тебя, Галлах! Мы в реальном мире, а не в иллюзорном.» «Я уже заметил. А кто это у тебя за спиной?
»
        - Где?! Кто?! - всполошился нимра. «Мне показалось, что это Сеяллас!» - смеялся Чевинк.
        - Ну, кажется, мы дома! - облегченно вздохнул Юсс.
        Домашний погрузчик бесшумно катил по коридору, устланному, как положено, сталассой. Дорожки «Погони» были темно-зеленые. Прессованные водоросли сталассы самовосстанавливались, сохраняя структуру покрытия неизменной в течение приблизительно пятидесяти лет корабельного времени. И вдобавок приятно пахли, не считая многих других достоинств. Это было дорогое удовольствие, которое мог позволить себе только удачливый Свободный Волк, каким был Галлах Чевинк.
        Водоросли сталассы произрастали на Вериниде, планете-океан. Они вырастали на сантиметр за десятилетие. Аборигены, похожие на больших саламандр, культивировали это драгоценное растение, выделывали по своей тайной технологии и ткали из полученных волокон рулоны темно-зеленого покрытия. Ходьба босиком по такому ковру насыщала организм энергией и замедляла старение. Это вам не кристаллы касси!
        Мосик изумился, увидев, как оба ибба скинули обувь и с наслаждением принялись топтаться на дорожке.
        - Давай, Мосик, не стесняйся. - подбодрил его Юсс. - Скидай свои ботфорты!
        - Ой, боги Ихобберы! - застонал в восторге Мосик. - А можно я поваляюсь?
        Автоматическая антигравитационная платформа легко тянула груз к медотсеку. Иббы бежали следом.
        - Ой, какая хата! - завидовал, тащась за ними, Мосик. …
        - Ну, знаете, это просто свинство - так шикарно жить! - сообщил Мосик Вендриксу, ввалившись в медотсек с поднятыми дыбом волосами.
        - Что с тобой? Чего так напугался? - рассеянно спросил тот, работая над системой регенерации. Они с Галлахом не вылезали из медотсека.
        - А, это? Нет, это я с сушилкой перестарался. Мне было интересно, будет ли она работать вверх ногами. Ба! Тигр уже дышит! Эрреба и в самом деле уже дышал, правда, не без помощи медтехники.
        На экране были видны различные проекции его скелета. Красным выделялись пораженные места.
        - Смотри, - с удовольствием начал объяснять Вендрикс, - зеленый цвет означает уже восстановленные участки. Позвоночник Эрребы сильно пострадал. Камень раздробил на мелкие крошки восемь позвонков, не считая смятых ребер. Спинной мозг разорван в нескольких местах. Удивительная живучесть! Смотри, за пять часов мы сумели восстановить больше половины поврежденных тканей!
        Мосик не знал, много это, или мало, но добросовестно восхищался, цокал языком и качал головой.
        - А Эрреба нас не порвет, когда очнется?
        - Не беспокойся, не порвет! Кстати, когда закончим с тигром, восстановим и тебя. Ты три месяца подвергался излучению.
        - Да нет, - заскучал Мосик, - я лучше пойду выпивку приму. Кстати, Гвендалин обходилась в таких случаях одной зеленкой. И помогало!
        - Что взять с туземца! - прокомментировал Галлах.

* * * - Я нашел его. - мрачно проговорил Галлах, обернувшись к Юссу.
        Бортовой компьютер упорно не считал нимру своим пилотом, что, по-существу, было правдой.
        - Орбитальный зонд засек его. Он в районе Себарии, немного дальше того места, где мы похитили Мосика. Километрах в ста. Там группа горных кряжей, а под ними очень запутанная сеть пустот. Когда закончим с делами, направимся туда и выясним, в чем дело.
        Вендрикс смотрел своими лиловыми глазами нимры на экран, где ровно горела красным цветом на карте Себарии маленькая точка, которая означала беду. Ему не хотелось говорить и даже думать, как именно выглядит беда.
        Система регенерации подала на пульт сигнал. Нимра встрепенулся и поспешил в отсек. Галлах остался следить за показаниями зонда. В последние два дня Вендрикс уже не принимал вида человека. Мосик даже перестал зубоскалить по этому поводу. Нимра отмалчивался.
        Он подоспел вовремя. Приборы показывали, что Эрреба погружен уже в простой сон. Картина на мониторе утратила весь красный цвет, означающий поврежденные места.
        Вендрикс подошел и остановился возле колпака регенератора, под которым вольно разлеглось в свободной позе мощное тело, покрытое красивой красной шерстью. Золотистые веки подрагивали. Счастливый Ветер спит и видит сон.
        Нимра сосредоточился и вплыл в сновидение Эрребы.
        Во сне Эрреба уходит от камнепада. Тигр вскакивает на пандус флайера и легко проникает внутрь. Ярс смеется, и птица Флай взлетает. Это хорошо, поскольку еще вчера Эрреба погибал под камнем. «Кто тут?» - удивляется Счастливый Ветер. «Это всего лишь я, Вендрикс Юсс.» - успокоил спящего нимра. «Опять ты? Я тебя не вижу.» «Проснешься и увидишь.» - ответил тот, выходя из сна Эрребы. «Нимра, погоди!» - воскликнул спящий.
        Но Вендрикс уже вышел. Эрреба спрашивает одно и то же: где Леа Барри? Что с ним? А что ответишь на такой вопрос? Юсс снова занял место у регенератора. Он ждал.
        Светлые веки распахнулись, и на нимру глянули золотые глаза Эрребы. В приглушенном свете медотсека зрачки Эрребы были, как у всех кошек, круглыми.
        Тигр легко поднялся. Вендрикс отметил про себя, что тот двигается без усилий и гибко. Значит, регенерация и в самом деле прошла успешно. «Нимра?» «Я.»
«Пришелец в теле ибба?» «Да.»
        Тигр мягко спрыгнул на пол. Нимра поднялся во весь рост. Эрреба, недоверчиво наклонив голову, обошел его кругом. «Волкоголовый.» - услышал нимра. «Примат.» - ответил он.
        Эрреба засмеялся, отчего белые усы на большой голове тигра поднялись вверх. Ибб встал на задние лапы и сделал глубокий выдох. Красная шерсть укоротилась и посерела. Лапы тигра превратились в прямоходячие ноги. Передние - в руки с черными пальцами. Гибкая спина затвердела и образовала крупный торс с покатыми плечами. Голова уменьшилась и вытянулась. Круглые уши тигра превратились в высокие и острые уши нимры.
        Перед Вендриксом стоял настоящий нимра, только немного тоньше и меньше ростом. Потому что тигр-оборотень Эрреба был женщиной.

* * * - А перемещать регенератор, как вы это сделали с капсулой, возможно? - сосредоточенно спросил Мосик.
        Иббы удивились и проникли в его мысли. Мосик думал о короле Дорнване и его больном сердце.
        - Для этого не нужен регенератор, - успокоил его Юсс, - достаточно другого, более компактного оборудования. И кое-каких медикаментов.
        - Тогда не медлим и летим. - решительно ответил Мосик.
        В его мыслях иббы уловили явное желание оставить короля Дорнвана по-прежнему правителем Стануокки, а самому заняться Сопротивлением.
        Мысль была очень здравой, поэтому было решено лететь на флайере в Стануокку, тем более, что отсутствие вестей оттуда очень беспокоило их троих. Эрреба еще не вникла в проблемы своих новых друзей. Она все время думала, что случилось с Ярсом. И явно симпатизировала нимре. Они оба не сбрасывали с себя облика уроженцев Мерцаилла.
        Мосик ей не слишком нравился. Ярс Стамайер был единственным человеком, с которым ее связывали симпатии. Галлаха за гуманоида она не считала, несмотря на то, что он имел почти свой подлинный вид, каким он был до своей таинственной гибели.
        Мосику было недоступно то, что доступно иббам. Из памяти Эрребы в представлении Вендрикса и Галлаха возник образ Ярса, каким его воспринимала и помнила Эрреба. Вендрикс помнил то завещание, которое передал ему перед своим исчезновением Яксаф. Образ галактического торговца был в памяти тигров овеян теплотой и романтизмом. Он был им глубоко родственен, несмотря на явное различие не только в генетике, но и в развитии.
        - Эрреба, - вынужден был теперь сказать всю правду Вендрикс, - Леа Барри умер очень-очень давно. Ты пробыла в гибернаторе пять тысяч лет.

* * *
        Стануокка, которую иббы помнили утопающей в весеннем буйстве красок, теперь заливалась поздними, холодными осенними дождями, пополам со снегом.
        Во время своих скитаний вокруг дворца, когда тигры Галлах и Юсс охотились, было обнаружено немало неплохих местечек, пригодных для посадки неприхотливого флайера. Три точки для опоры - и вся недолга!
        Ко дворцу пошли пешком. Всем тиграм пришлось принять достойный для дворцового приема вид. Для этого еще на корабле они прихватили некоторые вещи. Теперь их было четверо. Галлах и Вендрикс приняли свой обычный вид, в котором они пребывали в королевском дворце. Галлах был сам собой, а нимра принял маску человека, которого когда-то, в прошлой еще жизни, считал своим другом. Некий Суннар-Т с планеты, название которой оставалось непроизносимым. Потомок расы галактических первопроходцев, принц Лад-Мерессы. Вместе с нимрой он возглавил мятеж и выбросил с планеты захватчиков дидиларов. Вместе с нимрой красивый и отважный Суннар-Т освободил свою возлюбленную, прекрасную принцессу Эрдилаи, Лиаминь-О. Вот и теперь нимра занимался тем, к чему всегда так расположена была его душа - организовывал мятеж, свергал захватчиков, освобождал принцессу, спасал планету. Поэтому он находился в прекрасном настроении и даже немного пел, как это делают обычно нимры, то есть издавал негромкое металлическое гудение.
        Галлах привык к этому и не обращал внимания. А Мосик все заглядывал Юссу в рот и спрашивал:
        - Тебе что-то не нравится?
        - Все нравится. Отстань. - говорил ему Юсс и продолжал пение.
        Эрреба по совету Мосика приняла вид женщины. Это была не слишком красивая женщина, но недостатки несколько крупных форм искупало истино королевское величие, присущее Эрребе.
        Мосик втайне надеялся, что тигра останется во дворце, подружится с его женой и предоставит компанию мужчин их мужским делам - спасать планету.
        Они вошли в королевский парк. Тайная тревога снедала Мосика. Лишь бы Дорнван не умер! Иначе ему, Мосику, придется оставить мысль о том, чтобы идти спасать планету. Ведь он дал слово!
        Первое лицо, которое они встретили в рассветном сумраке, был старый дворецкий. По его улыбке они все поняли, что в Стануокке все спокойно, король не умер.
        - Папа! - ласково сказал Мосик королю, когда тот радостно поднялся с постели навстречу гостям.
        - Мосик!!! - завопила Мона, о которой скитальцы уже забыли. Она выскочила из-за королевской кровати, как черт из коробочки.
        - Моя девочка не отходила от меня, - поведал им король, - она желает во что бы то ни стало сама ухаживать за мной. Иначе, Мосик, я бы тебя не увидел. Галлах, Вендрикс, я приветствую вас. И он замолк, вопросительно взглянув на четвертого их спутника.
        - Моя жена, - представил Эрребу королю Дорнвану нимра Юсс.

* * * - Папа, я не могу. - мягко, но решительно сказал Дорнвану Мосик.
        Разговор случился четыре дня спустя, когда корабельная терапия фактически вернула короля с того света. Король полагал, что Мосик вернулся, чтобы снять с него утомительные обязанности регента и приступить к правлению.
        - В Стануокке недолго будет все так спокойно. Назревают громкие события. Готовится война. - соврал Мосик королю.
        Его по прежнему тяготил королевский сан. Он желал быть свободным и жаждал приключений. Кроме того, он еще не побывал в Элизиуме. Король и сам видел, что происходит нечто нехорошее.
        - В Хортинге терки захватили земли. - проговорил он. - Оттуда толпами уходят беженцы-крестьяне. Их согнали со своих земель. Терки огородили большие участки в разных частях страны, теперь там ведется какое-то строительство. Никто не знает, что там строят.
        Хортинг было следующее за Стануоккой условно-демократическое государство. Терки начинают захватывать земли малых королевств?! Это что-то значит! Марионеточные короли не имели никакой возможности противостоять произволу Дианора и Сеялласс.
        Орбитальный зонд прислал требуемую информацию. Заснятая из Космоса территория Хортинга при многократном увеличении открыла некоторые тайны Дианора.
        - Готовится плацдарм для нападения, полагаю, на Аффару. - уверенно ответил на вопросы короля и Мосика Ведрикс Юсс. - Поверьте мне, я видел войны с применением технологических средств четвертой ступени, как у Дианора.
        - Разве Дианор уже не убеждался, что авианалет против Сеяллас бессмысленен? - удивился Мосик.
        - Э, мой голубь! Терки здесь, на Ихоббере, времени не тратят даром! Сеяллас не свалит ментальным ударом беспилотный бомбардировщик. Вот для чего королю понадобилась база в буферной зоне. А мебелью кидаться в каждый самолет, не хватит стульев!
        На совете было решено сначала отправиться на поиски Стайса. О чем-то сигналила из безбрежных просторов Себарии маленькая красная звезда. Случилось что-то, отчего молодой Волк не сумел вызвать свой флайер и спастись. Галлах был мрачен, он не помнил собственной гибели и предполагал, что и с сыном могло случиться самое скверное.
        - Как завалить теркского тирана? Что можно сделать кучке тайных сопротивленцев и трем бродягам на флайере против технического вооружения короля? С чего начать?
        Такие вопросы задавали они сами себе. Решимости было, хоть отбавляй, а планы - сплошной туман. Да еще Галлах требовал немедленно отправиться и выяснить, что происходит с его сыном.
        Так, ничего конкретного и не придумав, Мосик и Юсс уступили требованиям Чевинка и, попрощавшись с королем, направились к флайеру.
        Мосик был страшно рад, что Мона обиделась и не явилась попрощаться с ним. Она желала отправиться вместе с ними на поиски Стайса.
        Они несли с собой поклажу. Теперь флайер является их домом, а он рассчитан максимум на пилота и пару пассажиров. Даже не всем хватает места в полете. Остальным приходится ютиться в камбузе или грузовом отсеке. Флайер не мог прокормить такую кучу народу. Кофе, легкая закуска - вот и все, что можно было получить в пути. Поэтому группа несла с собой пищу, которую можно не готовить в пути. Остальное предполагалось добывать по мере надобности. Почти на подходе к цели их ждал сюрприз.
        Мосик и Галлах шли впереди, не мешая Юссу общаться с женой. Как обычно, они выходили на рассвете, пока никто не шляется вокруг и не спрашивает, куда это направилась группа необычно рослых людей.
        Флайер мерцал перед ними в оболочке поля, полускрытый в тени высоченных дубов.
        Галлах не успел передать приказ Системе, как из-под крыла, окутанного медленной голубой волной, раздался суровый голос:
        - Руки вверх! Оба два!
        - Фу, гадство! - разозлился Мосик. - Супружница приперлась! И тут же крикнул издевательски в глубокую тень под крылом:
        - Ну, и как ты намерена нас остановить?
        Из тьмы вылетела и вонзилась глубоко в землю, почти у самых мосиковых ног, толстая арбалетная стрела.
        - Щас прострелю копыто! - грозно пообещала невидимая Мона. И тут же раздался звук вновь натягиваемого на оружие снаряда.
        - Девочка, - попробовал улещить супружницу беглый король, - ты не можешь требовать, чтобы я остался с тобой во дворце! Мне некогда!
        - Еще чего! - мрачно ответила принцесса. - Хватит с меня сиделкиной работы! Я, Мосик Недобитый, твоя жена! И я пойду с тобой спасать планету!
        - Кто это? - недоуменно спросил подоспевший Юсс.
        - Королевская зараза! - с чувством ответил ему Галлах.

«па па! я тибе лублу! я уижаю з мосикам спасат планетту!» - такое корявое послание позднее обнаружил у себя на подушке король Дорнван.

* * * - А стоит ли мешать Дианору бомбить Бабеллан? - усомнился Мосик.
        - Я тоже так считаю, пусть громит гадюшник! - отозвался Галлах.
        Они сидели вдвоем в рубке флайера. Мона стояла сзади мосикова кресла, опершись на спинку, и дышала ему в ухо, высунув язык. Новобрачные миловались в камбузе.
        - И чтоб все креслица - в пыль! - пожелал мстительный Мосик.
        - Заметано. - согласился с предложением Волк Галлах. - Пусть раздолбит лабораторию! Надо же пацану чем-нибудь заняться! А мы тем временем пошарим у него в тылу.
        Флаер уже миновал окраину Терты и летел в Себарию. Туда, где тревожно мерцал красный огонек.

* * *
        Вокруг объекта, внутри которого предполагалось искать Стайса, шло шевеление. Наблюдатели, все пятеро, лежали на взгорке и наблюдали, как к объекту подъезжали тяжело груженые вездеходы, бегали солдаты в амуниции, работали погрузчики.
        В электронные бинокли было видно очень хорошо. Как ни странно, иббов не было в помине. Вендрикс Юсс и Эрреба, оба более сильные менталы, чем Галлах, с уверенностью говорили, что не ощущают ни малейшего мыслеизлучения, кроме как от их компании.
        Галлаха жгла мысль, что где-то там, в катакомбах Дианора страдает его сын. А он вынужден прятаться с биноклем на макушке безлесой сопки и гадать, что за барахло свозит Дианор в свое подземное убежище. Потомки Маррадуга имели одно и то же убогое стремление - поглубже закопаться в землю, пряча подальше от глаз людских свои гаденькие делишки.
        - Когда-нибудь они закончат там возиться? - не терпелось Мосику.
        Тайное убежище Дианора располагалось в самых дебрях Себарии, среди поросших дремучими соснами остроскалых гор, среди глубоких пропастей, гремучих горных рек и диких, непроницаемых лесных завалов. Как обнаружили, кружа над этим местом под прикрытием поля невидимости, пятеро разведчиков, неподалеку имелся тщательно замаскированный маленький аэродром. Того и следовало ожидать. Наверняка, если королю Терты так важно это место, то он постарается иметь быструю и надежную связь с ним.
        - Вот оно! - проговорил Юсс, указывая на снимке с зонда на укрупненное изображение убежища.
        Это было не просто изображение, а эхографические данные. Под неприступными скалами, поросшими наклоненными в стороны соснами, скрывалась галерея переходов. Множество хаотически, на первый взгляд, проделанных ходов. Красная звездочка, сигнал о беде, в которую попал Стайс, лишь приблизительно указывала место. Через сигнал проходило несколько разноуровневых переходов.
        Было решено внедриться в лабиринт через один тоннель, который, согласно данным, ближе всех оказывался под поверхностью. На изображении лабиринта было видно, как распределяется в нем плотность движущихся тел. Внутри кипела жизнь. Много зеленых точек копошилось в самом центре. Так же много их слонялось по переходам подземелья. В том отдаленном от движения тоннеле никто не возникал уже в течении довольно долгого времени.
        Пятеро лазутчиков вооружились лазерами и тем оружием, что Волки всегда тайком имеют на своем борту, вопреки законам галактического Содружества.
        Предполагалось, что все конфликты в пределах Содружества должны разрешаться посредством спецподразделений. Но любой Волк хорошо знал, что пока миротворцы явятся на помощь, конфликт исчерпает сам себя, причем, далеко не в пользу законопослушной стороны.
        Лазеры Стайса ранее принадлежали Галлаху. Это была старая модель, но очень мощная. Официально это было не оружие, а инструмент для пробных разработок планетных коренных пород. Всем, кроме Моны, досталось по оружию. Ей же, несмотря на яростный протест, не дали ничего.
        - А ты будешь врагам отстреливать копыта. - так обрубил Мосик вопли разгневанной принцессы. - Резака ей только не хватало! Ногти, что ли, будешь стричь им?! Достанет с тебя твоей стрелялки! Мстительный Мосик не мог простить ей нахального обмана и шантажа.
        Во тьме свирепствовал буран, когда четверо лазутчиков направились к расчетной точке. Галлах, несмотря на все его неудовольствие, остался во флайере. Он должен корректировать движение группы по весс-передатчику. Все было хорошо продумано. Как раз в нужный час над территорией проходил один из двух зондов Стайса. Поэтому изображение было предельно четким.
        Группа брела в глубоком снеге, не опасаясь быть замеченной. Галлах точно знал, где находится любое живое существо в окружности трех миль.
        - Только прошу тебя, милая, держи рот на замке, а язык за зубами! - нежно обратился к Моне Мосик. - А то как пойдешь трепать, все терки сбегутся с базы!
        - Ой, Мосичка! - растрогалась принцесса. - Да разве я чего?!
        Они уже пришли на место. Ничем не примечательный пустынный клок земли, занесенной снегом, из под которого торчали тощие ободранные стебли неизвестного растения.
        Над ними свинцово нависало тоскливое, безрадостное небо. Зима в Себарии совсем не праздник.
        - Поначалу впечатлять не будет. - предупредил компанию Юсс. - Пока не доберемся до твердой породы.
        Они все вместе принялись разгребать легкий, неслежавшийся еще снег, стремясь расчистить небольшую площадку. После чего нимра достал из заплечного мешка дематериализатор.
        Прибор напоминал собой отбойный молот со странной полусферической сеткой на острие. Нимра плотно приложил полусферу к камню и включил на секунду. Все ожидали громкий звук. Но вместо этого вспыхнул под полусферой белый свет.
        Нимра убрал инструмент. В камне образовалась ровная полусферическая выемка. Все с благоговением взирали на процесс.
        Так минут за десять образовалась довольно глубокая яма. Вендрикс работал уже на ее дне. Остальные стояли и наблюдали снаружи. Юсс медленно вел прибором вокруг себя, вырезая в твердой породе ровное отверстие, в которое мог бы пройти самый крупный в их группе, то есть Мосик. Все-таки он был великан, хоть и считался маленьким в своей семье на Диких землях.
        Минуту Вендрикс и Эрреба прислушивались, свесившись в отверстие, потом тигра мягко спрыгнула во тьму.
        Кончились необработанные стены темного тоннеля. Фонарь выхватил из тьмы новую картину. Своды коридора над ними и стены были выложены плиткой. Не слишком эстетично, но чисто. Коридоры теперь явно носили следы искусственного происхождения. В обе стороны выходили через сотню ярдов арки. Лазутчики заглядывали в помещения, но ничего не находили. Большие безоконные залы были удручающе пусты. Они шли долго, принюхивась и оглядывась. Вендрикс заговорил с Галлахом.
        - Пока можете не беспокоиться. - ответил тот. - Вы же вошли в самой отдаленной части лабиринта. Когда приблизитесь к скоплению людей, я дам вам знать.
        Пилот флайера координировал движение всей группы. Их цель была одна - обнаружить Стайса. Он был где-то здесь.
        ГЛАВА 11
        - Что же это может быть? - удивлялся Мосик. - Похоже на дворец. Если это так, то дело плохо! Сейчас полезут косяками кресла и кушетки!
        Все выглядело в самом деле необычно. Теперь вместо высоких, но скромно отделанных коридоров и зал появился совершенно иной дизайн. Подземелье было слабо освещено, но было видно, как тщательно, с большим искусством отделывались его стены, полы и потолки. Помимо красиво выложенной плитки из благородных пород камня были большие и роскошные панно, переходящие со стен на потолки. В отличие от виденного в Бабеллане, здесь преобладала сюжетная мозаика. Со стен на шедших смотрели прекрасные большеглазые девы в роскошных одеяниях. Красивые и стройные мужчины в явно стилизованной манере. Потом шли сюжеты со зверями. Те играли, отдыхали, купались, гуляли по садам. Точь в точь, как люди. Потом пошли сюжеты с какими-то странными существами. Не то дельфины, не то еще что. Маленькая группа шла, разинув рот и тихо обмениваясь впечатлениями. Существа на стенах менялись, а сюжеты оставались прежними.
        - Ваш Дианор какой-то гедонист замшелый. - промолвил нимра.
        Всех удивляло, что нигде не было видно ни следа мебели. Пустые залы, в некоторых из которых также пустовали неглубокие фонтаны. Все было сказочно красиво и совершенно непонятно.
        - Вы приближаетесь к людям. - предупредил Галлах. Все притихли и далее шли молча. Впереди и в самом деле завиднелся свет, и послышался приглушенный гул.
        - Посидите-ка вы тут, - посоветовал нимра, - а мы с Эрребой пойдем и понюхаем, в чем дело.
        Они неслышно выскользнули из той пустующей залы, где все притаились до того. Она была похожа на бассейн, только без воды.
        - Ой, Мосик! - шепотом сказала Мона. - Смотри, на стенках осьминоги занимаются любовью!
        Мосик покосился. На дне бассейна тоже была неприличная картинка. Групповой осьминожий секс.
        - Сплошные отделочные работы. - доложил Юсс. - Везде рабочие выкладывают плитку и мозаику. Далее, по-видимому, технологические помещения. Похожи на анфиладу кухонь. У меня возникает подозрение, что этот Дианор готовится к какому-то всепланетному паскудству. Слышал я о таких сумасбродах, которые готовились к апокалипсису. Рыли себе роскошные подземные апартаменты, завозили харчей лет на пятьсот. Соберут вокруг себя два десятка избранных, и с красивыми девчонками запрутся за семью дверями.
        Все четверо снова двинули в путь, обходя по многочисленным запутанным ходам места скопления рабочих. Миновали место, где должны бы обнаружить нечто, что могло бы им помочь в поисках пропавшего Волка Чевинка. Обыск коридоров и зал ничего не дал. Потом нашли широкие лестницы, ведущие на нижний ярус лабиринта.
        Там было все то же. Тоже длинные коридоры. Тоже большие и пустые залы. Тоже мозаики. Обследование места, на которое указывал сигнал, ничего не принесло.
        Третий ярус был немного иной. Мягкие светильники на стенах высветили громадную залу, купольный потолок которой был выложен мелкой золотой, нефритовой и серебряной плиткой. Это был уже исключительно растительный орнамент. Мастерство укладчиков было несомненным. И стены залы, и массивные колонны, и пол - все было выдержано в трех цветах. И только геометрический и растительный орнамент. В целом было ясно, что зал представляет собой бассейн. Но сам водоем, тоже пустой, был небольшим, по сравнению с размерами зала. Овальной формы, с одинаковой глубиной везде, он был метров сорока в длину. И выложен сплошь полудрагоценным камнем необыкновенной красоты. Стайса тут не было.
        С десяток раз они прошлись по всем местам, где предполагалось обнаружить то, что они искали. И все напрасно.
        - Галлах, - растерянно промолвил Юсс, - я не знаю, что еще предпринять. Они продолжили поиски.
        - Идет погоня. - внезапно проронила Эрреба. - Гонят человека.
        Нимра прислушался и кивнул в ответ на вопросительные взгляды Мосика и Моны.
        Пилот тоже заметил это и принялся руководить отходом. Это было непросто, поскольку на экране можно было видеть проходы внутри каменного массива, но не ярусность их. Погоня приближалась к маленькому отряду. Все четверо поспешили оставить зал и скрыться в одной из множества маленьких, изящно разукрашенных роскошными мозаиками, комнаток, окружающих помещение с бассейном по всему периметру. Их было, наверно, сотни три, а то и больше.
        Внезапно в зал вскочил человек в комбинезоне рабочего. Он кинулся к одной колонне и сорвал с нее нечто блестящее. Потом помчался к одному из выходов. Едва он скрылся, в зал ворвались солдаты. Они принялись заглядывать поочередно во все комнатки. Но тут один из них что-то крикнул, и все преследователи устремились в тот проход, в котором скрылся беглец.
        Четверо лазутчиков перевели дух. Конечно, они были не безоружны. Но поднимать шум в то время, когда им требовалось спокойно обследовать подземелье, было нежелательно. Погоня скрылась.
        Спустя еще несколько часов безрезультатных поисков, вся группа, крайне разочарованная, отправилась на выход.
        Выбравшись наружу, отряд направился к флайеру. Буран уже утих. Из бесконечности на молчаливую, укрытую снегами землю, равнодушно мигали ледяные звезды.
        Отряд едва тащил ноги. Не думали они, что предприятие окончится полным крахом. Вдруг оба ибба насторожились.
        - Кровь. - проронила Эрреба.
        В снегу явно виднелась цепочка следов, забрызганная черными каплями. Кто-то шел впереди, теряя кровь и силы. Местами было видно, что человек падал. Потом снова поднимался и шел.
        - Не удивлюсь, если он воспользовался нашим ходом. - пробормотал Мосик.
        Они были уже близко от флайера. Их обступали высокие, слишком высокие, сосны. Их густые, острые верхушки угрожающе нацеливались в небо. Под ними на мерцающих снегах лежала глубокая, непроглядная тьма. Белая луна висела впереди, почти касаясь сосен.
        Отряд устал. Дыхание всех четверых вырывалось с шумом, образуя белый пар. Они шли гуськом. Впереди протаптывал снег Мосик. Его большие ноги давили белое, сверкающее в лунном свете, покрывало. Следом оставлял глубокую колею нимра. Далее шла Эрреба, а за ней, почти как по дорожке, шла Мона.

«Если до утра не будет снегопада, завтра нам придется улетать.» - подумал Мосик.
        - Куда прешь?! - гневно вдруг выкрикнула Мона. - Нечего тут обниматься! Я, между прочим, замужем!
        Все резко обернулись и увидали странную картину. На принцессе повис какой-то человек. Повидимому, это был беглец.
        - Откуда я знаю, откуда он свалился! - так ответила принцесса на вопросы. - С дерева, конечно! Спасите, говорит! Упавший ничего не говорил. Он был в глубоком обмороке от потери крови.
        Не обращая внимания на недовольство Моны, раненого торопливо понесли к машине. Но уже на полпути по внезапно потяжелевшему телу стало ясно, что человек скончался. Уже мертвого внесли его во флайер. Пока погони не было, можно было осмотреть его.
        Помощь безнадежно опоздала. Оставалось только предать его земле. По виду и по одежде это был рабочий. Ни особых меток. Ничего в карманах. Оставлять его на борту не имело смысла. Поэтому его похоронили под сосной. Наверно, пытался бежать из подземелья, да не сумел.
        Флайер теперь был их домом. Они расстелили на полу в грузовом отсеке маты, припасенные заранее, и устало растянулись на них.
        Тихо шептали кондиционеры. Из рубки едва доносился голос Системы, говорящей с Галлахом на своем языке.
        Мосик вздохнул и перевернулся на бок. Он демонстративно не желал любезничать с женой. Эх, такая колымага! Он вспомнил, как столько месяцев таскался со Стайсом где пешком, а где на лошадях. Взгрустнул о своем Мозгляке, оставшемся далеко, в Аффаре. Вот было бы здорово вдвоем с Волком Чевинком попутешествовать на флайере по Ихоббере! Но Волк остался здесь, в лабиринте Дианора. А они так его и не обнаружили.
        Мосик приоткрыл глаза и посмотрел через плечо, чтобы узнать, не спит ли Мона. Если спит, то можно перевернуться на другой бок.
        Глазам его предстало диковинное зрелище. Мона не спала. В полной тьме транспортного отсека был виден ее вздернутый нос и блестящий от любопытства глаз. Все это богатство разноцветным светом освещал кристалл, который она поднесла к лицу. Высунутый язык отражал зеленый свет, а глаз светился голубым.
        - Ах ты, воровка! - сердито прошипел Мосик. - Когда только успела стырить камушек!
        - Я не стырила! - возмутилась принцесса. - Мне его дали!
        - Да кто и когда успел надарить тебе подарков?!
        - Да этот тип и дал, который на меня упал! Спасите, говорит! И сунул мне бриллиантик! Вспыхнул свет.
        - Чего он тебе сунул?! - накинулся на Мону Юсс.
        - Тебе-то что?! - принцесса спрятала подарок за пазуху. - Пойди себе наковыряй со стенок! Столько там шатались, и ни одного камушка не сперли!
        - Показывай, давай! - потребовал Галлах.
        - Щас! Разбегусь вот только! - возмутилась принцесса. - Всё у меня тут отнимают!
        - Везите ее к папе! - распорядился Мосик. - Немедленно!
        - Мосичка! Не надо! - перепугалась Мона. - Я и сама бы отдала! Я только думала, что ты меня попросишь ласково!
        - Мосик! - одновременно вскричали все три ибба. - Проси ласково!
        - Я прошу! - свирепо проговорил Мосик, сверля принцессу взглядом. - Я очень ласково прошу! Еще просить?
        Получив «бриллиантик», все четверо немедленно забыли про принцессу.
        - Ну, вот! Я так и знала! - бубнила Мона, бегая вокруг и стараясь заглянуть через широкие плечи иббов и своего неласкового муженька.
        - Великоват для бриллиантика! - разочаровался Мосик.
        Все три ибба уставились на кристалл. Их лица освещались тремя разными цветами. Одна грань кристалла светила малиновым. Вторая - голубым. Третья - зеленым. Все семь граней повторяли цвета радуги. Это был не бриллиант.
        - Живой кристалл! - обрадовались иббы.
        Мона рассвирепела и вперлась в компанию, нахально растолкав всех четверых.
        - Кристалл Стайса. - проронил Галлах. - Он где-то в подземелье. Эрреба вдруг протянула руку и потерла пальцем фиолетовую грань.

* * *
        Они сидели молча с зачарованными лицами и слушали голос Леа Барри. Бесплотный торговец рассказывал о том, как он с Эрребой, Счастливым Ветром, скитался по просторам Ихобберы, ища неведомый цветок гиммеры. Они вновь переживали встречу с Селенниром, королем-бродягой. Давно пропавший на планете звездный торговец рассказывал для принцессы Феанноры о своем безуспешном поиске того, что могло быть исцелением ее. Он не нашел гиммеру. И в поиске он потерял своего друга, Эрребу. Но он обещал вернуться. Он обязательно вернется.
        Подожди немного, Феаннора. Я знаю, я помню, я вернусь. Я помню, принцесса, твой прощальный дар. Я сохранил его. Твой дар сохранится и тогда, когда мы оба истлеем в катакомбах времени. В холоде жидкого азота хранится память о принцессе. Хранятся ее яркие, как черное пламя, глаза. Хранится смуглая кожа. Хранится гибкая фигура. Я вернусь и привезу спасение. Я сберег твои слова, принцесса. Прости меня, что я не понял раньше. Прости меня, я принял признание в любви за слово благодарности. Мы встретимся с тобою, Феаннора.
        Когда кристалл утих, никто не пошевелился. Все пятеро сидели в полутьме отсека, переживая каждый свое. Эрреба закрыла глаза. Мона вздыхала.
        Они ошиблись. Это был кристалл Барса. Его кристалл, оставленный принцессе после года странствий в поисках гиммеры. Что-то произошло. Как-то это послание покинуло дворец в Бабеллане и очутилось в лапах Дианора. Неведомый беглец из роскошных подземелий теркского владыки думал, что уносит драгоценный камень. Решил напоследок поживиться, чтобы не бежать с пустыми руками.
        Вендрикс протянул руку, чтобы выключить кристалл. Но тот заговорил вновь. Все застыли при первых звуках. Это был не наговоренный текст. Это была запись, сделанная, видимо, тайком от говорящих. Те то приближались, то удалялись. Но живой кристалл не просто звукозаписывающее устройство. Он по-настоящему живой. Он обладает любопытством. Уроженец самой экзотической планеты во Вселенной обоих Чевинков и нимры Юсса, живет в сообществе таких же кристаллов. Они рассыпаны малыми группами по сухой поверхности планеты, не имеющей ни капли влаги. Никто не знает в целом мире, как размножаются кристаллы. Но их пища - звукозапись. Если потереть пальцем красный бок, то кристалл пишет все, что звучит. Он сам регулирует громкость, модулирует и отчищает звук. Более всего кристаллы любят записывать голос и музыку. Потереть фиолетовую грань - получить воспроизведение. Стереть запись невозможно. Но это и не требуется. Вместимость кристалла так огромна, что практически неисчерпаема. Он неуничтожим. Никто не видел мертвый кристалл.
        И вот раздались голоса. Оба незнакомые. Зеленая грань заиграла, что означало перемотку к началу разговора. То есть, после смолкнувшего голоса Леа Барри кто-то оставил кристалл включенным, и некоторое время тот не улавливал ничего, кроме тишины. И теперь сам подогнал воспроизведение к началу разговора. Кристаллы не любили тишину. Ее достаточно на безмолвной планете, их родине.
        ГОЛОС ПЕРВЫЙ. - Я доволен темпами работ. Но, ты понимаешь, что это пока не главное. Ты еще не хозяин планеты. Кроме того, торговец ускользает от тебя. Ты испугал его. Нимра насторожился при первых звуках этого голоса.
        ГОЛОС ВТОРОЙ. - Я действовал бы гораздо успешнее, если бы ты предоставил мне некоторые ваши разработки, помимо тех, которые вы мне позволили использовать. А что касается торговца, всему свое время. ГОЛОС ПЕРВЫЙ. - Отличный дизайн помещения. Клиентам должно понравиться.
        ГОЛОС ВТОРОЙ. - Напрасно ты уходишь от ответа. Дизайн не имеет особого значения. Клиенты будут рады сидеть в дыре, лишь бы поплавать в моем бассейне. Гивил, кончай темнить! Я не открою источника, пока не покончу с королевой! И, чем дольше ты не предоставляешь мне оружие, тем более затягивается предприятие. Я-то могу ждать, а ты?
        ГОЛОС ПЕРВЫЙ. - Дианор, ты не безумец! И ты прекрасно понимаешь, что наша раса не может открыто предоставить тебе в полное распоряжение наши технологии! Мне казалось, что ты политик. Открыть сейчас перед Галактическим Содружеством наши интересы было бы ошибкой. Ты хочешь, чтобы на Ихобберу прибыл представитель Комиссии? Тогда тебе придется делиться прибылями с королевой! Сначала разделайся с ней, а потом пошлешь заявку на владение. Теперь, по истечении пяти тысяч лет, ваше право на заселение планеты стало, как говорится, де-факто. Вам больше не придется оспаривать у синков право жить здесь.
        ГОЛОС ВТОРОЙ.- Я это понимаю без тебя. Меня интересует: почему твоя раса пять тысяч лет назад оставила попытки найти Артефакт? Ждали, пока цветочек принесет плод?
        ГОЛОС ПЕРВЫЙ (раздраженно). - Не говори глупостей! Можешь мне не верить, но вокруг Солаксы произошло нечто не менее странное, чем пресловутый Артефакт! Твое солнце словно исчезло из пространства вместе со всей системой планет. Нам вообще неизвестны такие факты. Только совсем недавно мы обнаружили Солаксу на месте. Это вообще не имеет космогонического объяснения! Это у вас тут прошло пять тысяч лет! А во внешнем космосе лишь год!
        ГОЛОС ВТОРОЙ (насмешливо).-Конечно, понимаю! И вы тут же поспешили прибыть на место, чтобы успеть принять участие в продаже самого дорогого товара во Вселенной!
        ГОЛОС ПЕРВЫЙ (примирительно). - Дианор, есть ли смысл спорить? Твой товар и в самом деле сделает тебя и твоего партнера практически хозяином видимой Вселенной. В твоих руках могущество, какого не бывало с момента Большого Взрыва! Но распорядиться этим нужно мудро! Пока ты не диктуешь Содружеству своих условий. А наша раса вынуждена после поражения вести себя осмотрительно. Никто, кроме нас, не даст тебе оружия. Выйди ты сейчас на Содружество со своим Артефактом, тебя завтра же вышвырнут с планеты! Воспользуйся удачей! Найди торговца. Умоляй, обманывай, сули любые обещания, предлагай принцессу в жены, но добейся от Ярса ходатайства перед Комиссией! Если королева обойдет тебя, что ты будешь делать? Торговать Артефактом из-под полы? Как скроешь ты от законного правительства планеты прибытие сюда, в Санаторий, твоих клиентов?
        ГОЛОС ВТОРОЙ (упрямо). - Я не буду бегать с королевой наперегонки! С ней один лишь разговор - раздавить гадюку! А потом и договариваться с Ярсом. У меня есть, что предложить ему! Он будет льготным клиентом! А ты, Гивил, пока не предоставишь мне вашу технику для обеспечения беспилотного авиационного налета, не приблизишься к Артефакту ни на шаг! Королева топит моих пилотов, как котят! Гадюка обладает помимо ментальной силы еще и фантастической кинетикой. И, кроме того, мне нужна ее метода мозговой кастрации. Я хочу избавиться от мятежей. Вессита достала меня!
        ГОЛОС ПЕРВЫЙ. - Дело за немногим. Мои инженеры подгоняют устройства под технологический уровень Терты. Мы не должны обнаружить себя перед Содружеством. Пока еще мы с тобой не обладаем необходимыми правами. Ищи торговца, Дианор! Он где-то здесь, на Ихоббере. Я видел с корабля-матки два его орбитальных зонда. Я ухожу. Мне еще нужно отыскать на планете следы пропавшего год назад посланца нашей расы. Его капсула могла бы сохраниться. Возможно, он не вернулся потому, что Солакса закуклилась в этот странный пространственный кокон. Я должен выяснить, не связано ли это с Артефактом.
        ГОЛОС ВТОРОЙ. - Надеюсь, ты не обманываешь меня. Ты в самом деле ищешь своего посланника? А не собираешься тайно вступить в переговоры с Ярсом?
        ГОЛОС ПЕРВЫЙ (бесстрастно). - Дидилары не обманывают. Ты плохо знаешь нас.
        - Дидилары! - прошептал Вендрикс Юсс. - В этой Вселенной есть дидилары!
        Они с Галлахом переглянулись. Все остальные почувствовали, что в этом слове скрыта некая угроза.
        - Вот почему мне показался этот голос столь знакомым! - прошептал Юсс, словно дидилары могли слышать его шепот.
        Кристалл не угасал. Зеленая грань его засветилась ярким светом. Значит, записи не кончились. Раздался голос, от которого все подскочили:
        - Ой, Мосик! Нам бы с тобой такой лапартамент!
        Все пятеро расхохотались. Это они несколько часов назад явились в овальный зал подземного дворца. Голос издалека:
        - Да в чем проблема?! Свалим Дианора и поселяйся в любой номер!
        - Ой, Мосичка! Ты такой милый! Я побегу, посмотрю пока местечко! Глубокий вздох. И голос Мосика:
        - Вот курица! Все развеселились. Но тут же смолкли, поскольку кристалл еще работал.
        Послышлся негромкий шум. Тяжело, со свистом вырывается дыхание беглеца. Очевидно, он схватил кристалл. И тут же пошла новая звукозапись. Стало ясно, что беглец умел обращаться с живым кристаллом. Схватив его, он выключил запись. А потом, наверно, спустя немного времени снова включил.
        ГОЛОС. - Я ранен (хрипы). Здесь какая-то дыра. Можно вылезти. (Мокрый кашель. Очевидно, пробито легкое.) Стиммвел был прав. Дианор нашел секрет бессмертия. Вессита, слушай. В подземелье Дианора готовятся встречать клиентов. Весь лабиринт - гостиница. Он называет его Санаторий.
        Артефакт и есть то средство, которое восстанавливает от повреждений клетки организма при каждом обращении к нему. Мы все ошибались, все ошибались (кашель). Ядерное топливо синков, катализируемое тяжелыми металлами Себарии, задает ненаправленную клеточную мутацию. Оно лишь губит, а не дает бессмертия. Дианор намерен торговать бессмертием. Если он станет полновластным владыкой Ихобберы, то богачи всех галактических рас будут платить любую цену, чтобы искупаться в овальном бассейне. Его воды поистине живые, в его дно вплавлен Артефакт. Это метеорит, о котором когда-то говорили тунгуры. Маррадуг сначала подвергся мутации отравленных земель, а потом уже нашел лабиринты Артефакта.
        Говорящий выдохся. Он замолк и только тяжело дышал. Потом заговорил вновь. Теперь его голос булькал.
        - Погоня. Я их вижу… Вессита, Дианор не знает, что на планете совсем другой торговец. Стайс Чевинк, а не Летучий Барс. Кристалл погас.
        Опять все сорвалось. Они второй раз подходят вплотную к Вессите и тут же теряют нить. Сон испарился. Все сидели в грузовом отсеке флайера с чашками горячего кофе по-минойски, как любил Стайс. Вопросов было так много, что обсуждение грозило затянуться.
        - Кто такие дидилары? - спросил Мосик. Вендрикс сощурился, вспоминая то, что было эпизодом его прошлой жизни.
        - Это раса похожа на людей. Различия незначительны. У них нет своей планеты. Они перемещаются по Космосу большой армадой кораблей. К сожалению, им известен межпространственный привод. Обычно дидилары стремятся к захвату планет среднего уровня развития. И, пока Содружество раскачается на помощь, успеют при помощи своих грабительских технологий выкачать из недр планеты все, что им нужно. В составе их армады есть мобильные заводы. Там они и строят свои корабли. Они грабят одинокие суда. Не только затем, чтобы поживиться всяким добром, но и затем, чтобы пополнить технологическую базу новыми разработками. Обычно они не вступают в бой с войсками Содружества - это им и не к чему. Но дидилары маниакально честолюбивы. Власть ради власти есть их предел. Их обычный метод - стравливание рас, разжигание войны. И, если информация, полученная нами, хоть наполовину правдива, То могу сказать уверенно: Дианор играет с огнем. Дидилары в нашем мире очень изощренные стратеги. Они не терпят никаких партнерских отношений. Единоличная власть - это их цель. Власть превыше самого Содружества.
        - Что за Артефакт? - поинтересовалась Эрреба.
        - Мы знаем только то, что нам сказали синки, - ответил Мосик. - Когда-то, очень-очень давно, в Себарию упал большой метеорит. Это было задолго до прихода людей. Потом явился Ярс Стамайер и привёз сюда дреммов, наших предков. Потом одна часть дреммов отделилась от прочих и направилась на запад в поисках лучших земель. Они назвались по имени реки Тунгры, как нарекли ее синки. Это значит
«забвение» по-синкски. Значит, Дианор отрыл сокровище! И, если все слышанное правда, то он и в самом деле может завладеть не только всей планетой, но и всей Галактикой. Поскольку нет таких средств, что были бы слишком велики, чтобы платить за возможность бессмертия. Так что, братцы, нам предстоит спасать планету, пока мы все тут не превратились в мозговых кастратов, годных лишь для обслуживания богатых осьминогов!
        - Я думаю, что Дианору немного светит. - возразил нимра Юсс. - Не те дидилары союзники, чтобы ходить на вторых ролях. Они будут играть в партнерство до тех пор, пока посчитают нужным. Они не терпят никого, кто бы их превосходил. Теперь я понимаю, почему тут нет иббов. Дидилары ненавидят не только менталов, но и простых телепатов по той причине, что не знают способа, как ими пользоваться. Они не доверяют никому.
        - Может, этот Артефакт и повлиял на то, что мы внезапно попали не в свою Вселенную?! - предположил Галлах.
        Все может быть, согласились с ним. Только не это сейчас важно. Что они могут сделать, и как следует поступать далее - вот что неизвестно! Они не знают, что за оружие дают дидилары теркскому владыке. И что он намерен конкретно дальше предпринять. И как связаться с Весситой. А в том, что это нужно, никто не сомневался. Галлах молчал. Про Стайса все забыли. Раз не нашли его, так нечего искать. На экране продолжало упрямо мигать маленькая красная звезда.
        Флайер летел под прикрытием невидимости по направлению к Дартану, столице Терты. Никто из них ни разу не был в Терте. Разве что Мосик с Моной успели проиграться в пух и прах на самой окраине, в так называемой гостевой зоне. Следовало посмотреть на мир Терты с высоты полета флайера.
        Миновав дикие себарские леса, флайер вторгся в воздушное пространство над плоскими равнинами Терты. Экипаж решил начать знакомство прямо со столицы. А пока они рассматривали огромные заснеженные поля. Оба бывших Волка знали, что обработка таких громадных площадей невозможна без соответствующей технической поддержки. Это все сильно отличалось от маленьких сельских хозяйств Аффары. Все обозримое пространство между городами Терты было расчерчено с геометрической точностью. Все пути сообщения прямые. Все города квадратные. Все реки текли по прямой. Ни оврагов, ни гор. Похоже, что вся теркская земля была искусственно выровнена. Пейзаж выглядел безжизненно, несмотря на то, что по туго натянутым ленточкам шоссе шло интенсивное движение.
        - Маньяк какой-то! - пробормотал Мосик, имея, очевидно, в виду Дианора.
        - Нам нечего терять! - решительно провозгласил Галлах. - Попрем напролом! А там, что будет!
        - Уважаю брата Волка! - с удовольствием ответил Юсс.
        - Вали тирана на боргийский коврик! - поддержал идею Мосик.
        - Колбасить гада! - презрительно проронила Мона и в подтверждение своей решимости плюнула на Терту.
        - Не дура ли, скажите?! - с огорчением поделился Мосик своим несчастьем с Волками, глядя, как слюна стекает по экрану монитора.
        Флайер шел на посадку прямо на башню королевского дворца.
        - Вот здесь Маракас замочил десяток синкских делегатов! - напомнил Мосик о злодеяниях давно усопшего сопливейшего теркского владыки.
        - Да, помню. - отозвался Вендрикс. - Я вместе со Стайсом видел это, когда Волк Чевинк прибыл в гости к синкам. Давно же это было.

«Да, это было здесь.» - промыслила Эрреба Юссу. - «Я видела короля Джалинка, упавшего в сети в подземелье Маракаса. Мне было приказано сопровождать торговца. Я приняла вид его товарища, чтобы ободрить его. Мне не нравился король. Он лжец, у него в мыслях жило безумие. Король Маракас хотел жить вечно. Зачем в вечности нужны такие негодяи?»
        Для Эрребы события пятитысячелетней давности все еще были почти вчерашними.
«Маракас наверняка убил Джалинка.» - ответил Юсс.

«У него в мыслях было иное. Он думал держать Леа Барри на поводке угрозой убить синка, как сделал это с его свитой. Я думаю, что Ярс вернулся к королю. Он не мог оставить друга.»
        Скорее всего, так оно и было. Они оба сгинули на Ихоббере, такие похожие, Барс и Волк. Они оба заложники своего благородства. Им обоим всегда недоставало гибкости. Стайс брезговал низкими мотивами. Если сказать честно, он даже был немного высокомерен. Как и Барс.

«А мы не такие!» - ответил Юссу Галлах. - «Мы будем притворяться, когда нам будет нужно. Будем врать, будем водить за нос. У Волка три жизни. Это третья. Будем жить!»
        И Вендрикс весело взглянул на брата. С Галлахом он всегда был ближе, чем с его сыном. Будем жить, Чевинк! Мы непременно будем жить! Он-то знал, отчего погиб Волк Галлах! Незаконный ввоз оружия на мятежную планету, на чужом транспортнике для маскировки, контрабанда. Его сбили правительственные силы Содружества.
        ГЛАВА 12
        - Ну, что? Буяним? - Галлах был спокоен, но нимру не обмануть. Тот чувствовал, как брат Волк вибрирует, словно перетянутая струна.
        - Буяним, Волк! - небрежно ответил он. Душа пела.
        Они сидели в креслах в рубке. Трое пассажиров стояли позади их кресел. Всеобщий настрой был бесшабашным. Надоело прятаться! К черту осторожность!
        - Сейчас, Мосик, ты увидишь, что может сделать с одним только флайером обычный Свободный Волк. Сейчас ты поймешь, отчего Волков боятся некоторые тираны на отдельных маленьких планетках. - сквозь зубы процедил Галлах.
        Машина зависла прямо над центральной башней дворца в Дартане. Она сбросила пелену невидимости. Поэтому на площади перед дворцом собралось множество народа. Все смотрели вверх, на флайер.
        - Попортим интерьерчик? - с интересом спросил Мосик.
        - Еще как! - отвечал пилот. И заговорил с Системой.
        Внутри не было ничего слышно, но на экранах стало видно, как люди схватились за уши и бросились прочь от дворца. Галлах был не убийца и постарался при помощи инфразвука выжить из дворца всё живое.
        - Акт второй! - торжественно провозгласил Галлах, и уловил завистливую мысль Юсса. Тот отдал бы все на свете, чтобы вот так командовать Системой, и нажимать рукоятки управления.
        Флайер начал медленно вращаться. Вокруг дворца бежала тонкая огненная линия.
        - А это что?! - с восторгом понтересовалась Мона.
        - А это просто лазер. - ответил Юсс.-Сейчас избушка свалится в подвал.
        - Минус-этажи это просто подарок для бешеного Волка. - подтвердил пилот.
        Дворец не начал рушиться. Все было грандиознее! Фундамент под ним просел, и вся громада стала медленно сползать в громадный котлован, образовавшийся под ним. Башни ломались, как макароны. Купола проваливались внутрь. Стены складывались, как карточные домики.
        Из ямы вырвался поток темно-бордовых, вспененных вод. В водовороте кружились ящики с какой-то снедью, перемежаемые разбитой щепой винных бочек. Из ямы шел дым и пар.
        - Что это? - двигая ноздрями, принюхался Вендрикс, как будто мог из фрайера учуять запах.
        - Кажись, винные реки. - восторженно отозвался Мосик, глядя с высоты, как по плоскому рельефу растекаются цветные потоки.
        Над ними закружила авиация. Вокруг стали расцветать вспышки - это поле отражало безвредные для флайера ракеты.
        - Мы не Барс, - надменно проговорил Галлах. - мы не забываем пользоваться полем.
        И он отдал Системе приказ угостить авиацию высокочастотным узконаправленным магнитным излучением.
        - Мне это нравится. - заметил Мосик. - Но я бы прежде всего подумал о том, чтобы отрезать Дианоровы силы от источника питания. То есть от горючего.
        - Давно пора. - отозвался ненасытный Юсс. И Галлах вызвал орбитальный зонд. Карта на мгновение вспыхнула, и изображение тут же пропало.
        - Зонд уничтожен. - спокойно ответил нимра. - Дидилары вмешались в битву. Запищал зуммер приемника.
        - Леа Барри в контакте. - нахально произнес Чевинк.
        - Ярс, не делай так. - вкрадчиво предупредил знакомый голос.
        - А что будет, Гивил? - насмешливо спросил пилот. Там помолчали. Потом дидилар примирительно сказал:
        - Есть дело, Волк Чевинк. Все пятеро потрясенно переглянулись.
        - Откуда ты знаешь? - глухо спросил Галлах.
        - Я вызывал тебя, Стайс, когда ты был на краю Себарии, на второй день твоего прибытия. Ты не ответил. Дианор думает, что он хозяин положения. Пусть думает.
        Мосик схватил пилота за плечо и протестующе затряс головой. Но тот поднял руку, требуя не мешать ему.
        - Давай, выкладывай, что там у тебя.
        - Ты знаешь, что Дианор нашел в Себарии? - спросил невидимый Гивил.
        - Да, знаю. - спокойно отвечал Галлах. - Метеорит с Дизинабра. Тебе не надо объяснять, что это такое.
        - Темнишь, Чевинк. - усмехнулся собеседник. - Волки недоверчивы и любят играть крапленой картой. Метеорит возьми себе. Я предлагаю ставки покрупнее. Стайс, на кону Галактический Союз. Но я не стану ничего тебе сейчас объяснять. Дело слишком крупное. Я тоже склонен не доверять тебе, пока мы не встретимся и я не получу заложника.
        - Какие у меня заложники, Гивил? - удивился Волк.
        - Не надо, Волк Чевинк. - опять попросил дидилар. - Я говорю о Мосике.
        - Мосик умер. - глухо проговорил мнимый Стайс. - Я думал, ты попросишь Гвендалин. Собеседник засмеялся.
        - Вот отчего я так люблю иметь дела с Волками! Всегда у них в запасе маленькая ложь! Гвендалин в Аффаре. А Мосик сейчас с тобой, торговец. И, по-моему, с супругой.
        - Гивил, подонок, как ты пробил поле? - взревел Галлах.
        - Ай, ай! Волк разозлился! Он-то думал, что у него лишь одного на всю Вселенную имеется поле ю-энергии! Стайс, ты хоть знаешь, что ты сейчас наделал? Ты утопил Дианора в его же собственном вине! Ха-ха! Такие грандиозные проекты были у теркского владыки, и такой жалкий произошел финал!
        - Кончай кривляться, дидилар! Что у тебя ко мне?
        - Разговор по-существу. Ты знаешь, объяснять не надо, что раса дидиларов в Содружестве вне закона. Со мной не станут контактировать Инспекторы Комиссии. Мне нужна протекция. Волк Чевинк, ты представитель почтенной Гильдии Волков. У тебя есть лицензия на право заключать договора купли-продажи планетных комплексов. Я хочу купить планету Ихобберу. Синки уступают мне свою долю акций. С Аффарой я договорюсь. А короля Терков ты только что убил. Волк, ты сам преступник. Я предлагаю тебе сделку, неподкупный Волк Чевинк. Я покрываю твою агрессию. А ты предоставляешь мне рекомендацию перед Союзом.
        - Почему ты не попросишь Леа Барри? - глухо спросил Чевинк.
        - Дешевый ход. У тебя вышла вся карта? Леа Барри мертв. И ты Волк, знаешь это. Иначе, разве Ярс Стамайер уступил бы тебе свой флайер? Для сторонних наблюдателей, Стайс, ты стопроцентный Барс. Ты овладел его машиной. Тебе повинуется его челнок. Не знаю, как ты сделал это, но преклоняюсь перед мастерством. Никто не узнает, даже и не догадается, что Барс Стамайер на самом деле Волк Чевинк! Хочешь, ты будешь королем на Ихоббере? Единственным, бесспорным, непререкаемым господином. Мне нужно совсем немного, только маленький участочек земли. Формальное владение, чтобы получить лицензию.
        - А какова альтернатива? - насмешливо спросил Галлах.
        - Уважаю Волка! Пока не выяснит всех сопутствующих обстоятельств, не выпьет чашку кофе! Альтернатива? Альтернатива такова, что у меня на орбите восемь кораблей. Из них три - боевые крейсеры, а четыре остальных - транспортеры. Но я не буду высаживать десант. Я прямо с орбиты сожгу все тринадцать королевств Второго Круга Власти. И знаешь, с чего начну? С маленького селения на западе. Там водятся такие потешные толстые тетки, штук триста. А с ними сотен пять детишек.
        - Нет! - громким шепотом воскликнул потрясенный Мосик.
        - Слышу, слышу! - насмешливо отозвался дидилар. - Кому-то стало страшно! Не зли меня, торговец.
        - Мне нужно время для совета. - кратко отвечал Галлах.
        - Я даю тебе три часа местного времени. И не пори горячку, Стайс. Отбой.
        - Тигры, говорите, что хотите, - мрачно ответил Мосик, - а я пойду заложником. Я не могу допустить гибели своего народа.
        Все ясно понимали, что дидилар просто мутит воду. Они-то знали, что за интерес у него на Ихоббере. Клочок земли в формальное владение - это, конечно, Санаторий. Получив от торговца ходатайство перед галактическими властями и приобретя в собственность кусочек планеты, дидилар начнет проводить торговые сделки, продавая то, за что любой состоятельный клиент будет отдавать любые суммы. Видимо, это понимал и Дианор. Не зря же он расписал стены Санатория сюжетами с любыми формами космических рас. Тут были не только люди, но и разумные рептилии, каких полно в Галактике. И многие другие формы мыслящих существ. Клиенты должны ощущать себя комфортно.
        - Мосик, бесполезно отдавать тебя в заложники, - толковал Галлах. - И дело вовсе не в том, что я не Стайс. Видишь ли, мы не в своей Вселенной. Здесь торговцами выступают Барсы. Чтобы полететь в Комиссию, мне нужен челнок «Противоречие», а не «Погоня». А управлять им никто из нас не может. Дидилар, конечно, думает, что Стайс сумеет выдать себя за погибшего когда-то Барса. Возможно, это могло бы получиться. Но Стайса тоже нет, и так и не знаем, что с ним случилось.
        - Тогда мы можем тянуть время. - упрямо настаивал Мосик.
        Это было правдой. Заложничество могло дать им время, чтобы выяснить обстоятельства и найти какой-то выход.
        - А если вы отправитесь на своем челноке в Содружество и расскажете там, что тут происходит? - осторожно спросила Мона.
        - Невозможно, девочка. - ответил ей Галлах. - У нас нет координат. Здесь другая карта неба. Мы не можем здесь воспользоваться пространственным приводом. А система Барса нам не отвечает. Да, если бы и ответила, здесь другая система счислений. А наугад мы можем шарить вечность.
        Было что-то, что ускользало от них. Некая скрытая информация, проскользнувшая в словах Гивила, которую они не уловили. И теперь оба Волка мучительно пытались вспомнить, что же именно. Передатчик заговорил внезапно.
        - Стайс, ты принимаешь мое предложение? - напрямую спросил Гивил.
        - Да, мы принимаем. - твердо ответил Мосик.
        - Иду на встречу. - отозвался дидилар. - Оставайтесь на месте.
        Встреча состоялась быстро. Корабль агрессоров спустился с неба, весь окутанный всполохами ю-поля, как фатой.
        - Мосичка, не надо. - прошептала Мона.
        - Может, передумаешь? - спросил Галлах.-Мы можем просто уйти.
        - Король должен уметь жертвовать собой ради спасения своего народа. - серьезно ответил Мосик. - А я король.
        Он вышел по трапу и ступил на мерзлую поверхность земли, король Мосик, в своем порядком потрепанном комбинезоне, какой ему выдала корабельная система. Комбинезончик был явно маловат.
        - Я с тобой! - засуетилась Мона.
        - Не надо сопровождать меня. Оставайтесь под защитой флайера. - проронил заложник.
        И Мосик пошел к дидиларам в одиночестве. Моне он не позволил сопровождать себя.
        Он подошел к границе полусферического поля, и оно пропустило его. Впереди мерцало другое, тоже полусферическое поле. Оно втянуло Мосика в себя. Тогда из корабля пришельцев вышел дидилар, он имел совершенно человеческий вид. Наверняка, это был не Гивил. Они удалились к кораблю агрессоров. Мосик не обернулся.
        - Кстати, Волк, - заговорил опять Гивил, - не хочу, чтобы у тебя создалось ложное впечатление, что со мной можно безнаказанно играть. Не следует тянуть время под предлогом каких-нибудь поломок в челноке. Я ограничу тебя во времени. Мосик проживет ровно столько, сколько сумеет продержаться. У моего недавнего партнера по делу, которого ты так блистательно утопил в вине, был один маленький развлекательный аттракцион. Я немного дополню его программу. Спроси свою красавицу, что такое Элизиум.

* * *
        Он шел по коридорам чужого корабля в сопровождении трех охранников с оружием. Теперь, когда Мосик выполнил то, что считал своим долгом и делом чести, мысли его потекли по другому руслу. Теперь он был озабочен проблемой собственного выживания. Он был фатально убежден в том, что не существует ситуации, из которой невозможно найти выход.
        Его поволокли по коридору, не обращая никакого внимания на эпитеты, которыми он награждал своих негуманных конвоиров. Ничего у Мосика не получилось. Он-то думал, что с его персоной будут возиться, как с ценным заложником. А он тем временем попортит дидиларам какую-нибудь маленькую штучку, из-за которой потом развалится на мелкие кусочки вся махина корабля.
        Гостиница не пустовала, на полу сидели четверо.
        - Привет честной компании! - весело сказал Мосик.
        Узники подняли головы. Трое остались сидеть, а четвертый вскочил на ноги.
        - Мосик!! - не веря самому себе, воскликнул он. - Ты же умер! Перед королем стоял бывший командир Зоны, Стиммвел.

* * * - Весситу разгромили. - мрачно рассказывал Стиммвел. - Дианор охотился на нас годами. Ему даже иббы не помогли. А дидилары как-то сумели вычислить Штаб Весситы. И сняли всю верхушку.
        Мосик слушал, сверкая глазами и добавляя в и без того эмоциональное повествование некоторые дополнительные детали.
        - А торговец твой, - глухо проговорил Стиммвел, - оказался барахлом. Запал на бабу, и больше ничего знать не пожелал. Дурачок, думал, мы его обманывали. Впрочем, что взять с торговца! Они мечутся через всю Вселенную на своих челноках. Тут попрыгают, там поиграются. Обычные туристы.
        - Не скажи, - ответил Мосик, - ты не видал Торговцев.
        Но ничего не стал рассказывать о том, что видел он и что пришлось ему пережить в компании Волков. Кто знает, может сейчас за стеночкой сидит этот Гивил и ждет, что Мосик начнет выкладывать ему за так свои секреты!
        Однако, радоваться особо было нечему. Ни Сопротивление, и ни Вессита не сумели справиться даже со своими тиранами. А тут приспели агрессоры из Космоса, и какие еще агрессоры! Если верить Юссу, эти мерзавцы только и живут за счет экспансии.
        - Нас никто не защитит. - рассуждал Стиммвел. - За пять тысяч лет из Внешнего Космоса не прибыл ни один корабль Инспекции, ни один торговец. Дидилары могут делать на Ихоббере, что хотят, особенно, если Сеяллас, как и Дианор, стакнется с ними. У нее тоже есть, что предложить им.
        - Ну Дианор-то точно ни в чем теперь с Гивилом не сторгуется. - загадочно ответил Мосик.
        И прикусил язык. Но делать было нечего. И, кляня себя за болтливость, заложник дидиларов на ухо поведал Стиммвелу, как Волки разгромили дворец в Дартане и как король терков, амбициозный Дианор, желавший положить себе под ноги само Содружество, утоп в дворцовых погребах. Новость была хорошей, но сути дела не меняла. Гивил ничего не потерял, даже приобрел. Теперь он может не считаться с капризным и непредсказуемым партнером. Королева Сеяллас ничего не может противопоставить дидиларам, кроме своего необычного таланта. Планета фактически во власти дидиларов, прибывших сюда всем своим флотом. И Гивил диктует свои условия Волкам. То, что он еще не знает, что бывшие торговцы не могут выполнить его требований, ничего не значит. Дидилар найдет других. Что у них есть такого, чего не знает Гивил?
        Легкая вибрация полов и стен показала, что корабль захватчиков взлетел. Перелет продолжался совсем недолго, и вскоре звук работающих маневровых двигателей показал, что Гивил садится. Неожиданно раскрылись шлюзовые двери, и на пленников уставилось оружие.
        - Выходите, руки за спину! - раздался голос.
        Все пятеро сощурились на яркий белый снег, укрывающий огромное пространство. Но долго им смотреть не дали. Опять, как когда-то, их подтолкнули в спины дулами каких-то коротких, с раструбами, винтовок и погнали по расчищенной от снега дорожке к стоящему неподалеку зданию.
        Это было нечто вроде барака на Зоне. На полу, зябко ежась, сидели десятка два людей. Все мужчины, все не старше сорока.
        - Стиммвел! Один человек вскочил с места.
        - Гассел! - обрадовался бывший командир. - Ты жив!
        Мосик едва узнал того парня, с которым когда-то, так давно, лет сто назад, наверно, он ехал на транспортере под охраной тигров куда-то вглубь Себарии. Тогда Мосик сорвался с каменистого обрыва, как все думали.
        Лицо Гассела пересекали шрамы. Одного глаза он лишился. Это был совсем другой человек, не тот робкий парень, который ловил слова Стиммвела, как милостыню.
        - Молер?! - изумился Гассел. - Ты же умер!
        Мосик едва вспомнил, что на Зоне для всех он был, согласно документам, Молер. А кем был Стайс?
        - А где твой друг, Трокс Падебраз? - продолжал Гассел.
        - Трокс выбыл. - коротко ответил «командир».
        Гассел и еще немногие были тут со вчерашнего дня и понятия не имели, что их ждёт в недалёком будущем. Тут были бойцы обоих подпольных организаций - Сопротивления и Весситы. Им следовало давно объединиться. Но сожалеть об этом было поздно и все они остались ждать событий.
        События последовали очень скоро. В помещение вошли вооруженные люди, одетые в очень странные одежды. Будь тут любой Волк, он бы сразу признал в серых, переполненных деталями комбинезонах, бронекостюмы дидиларов. Они заняли позицию, окружив всю небольшую группу людей кольцом и выставив вперед короткое оружие. Лица их скрывались за непроницаемыми щитками шлемов. Один из них бросил на пол маленький черный кубик. Из кубика немедленно вырвалось разноцветное свечение и развернулось в полупрозрачную картину. На большом экране завиделось лицо.
        - Храбрые парни, я вижу, собрались тут, - прищурившись, сказал со смехом человек на большом экране.
        Изображение было таким большим, что пленники могли видеть, как шевелятся от потоков кондиционированного воздуха пучки серых волос в его ушах. Человек явно наслаждался ситуацией.
        - Как видишь, Мосик, я довольно добр. Я даже дал тебе в компанию друзей. Вот Стиммвел, вот Гассел. Вот другие бравые ребята, которых ты не знаешь. Для дела, которое я вам приготовил, требуются подготовленные люди. Ты, наверно, думал, что тебе предоставят номер люкс как раз по твоим королевским запросам? Дидилар расхохотался при виде вспыхнувшего лица Мосика.
        - Нет, Мосик, нет, красавец, на Ихоббере больше не будет королей! Вернее, будет, но лишь один! И это, как понимаешь, совсем не ты. Мне нравится планета. Здесь, помимо некоторых приятных особенностей имеется хорошо налаженная гостевая зона. Мы ее расширим, благоустроим, снабдим хорошим транспортным сообщением, чтобы было, где клиентам развлекаться. Вся планета будет, как аттракцион! Только сначала перебьем всех иббов и синков, чтобы ментальная нечисть не портила моим клиентам настроение! А в галактической Комиссии доложим, что тигры с птичками передрались и уничтожили друг друга. Свидетелей не будет, поскольку все население планеты подвергнется мозговой кастрации. А вы все сейчас отправитесь в то место, которое мой бедный друг назвал с такой иронией Элизиумом!
        Как жаль, что твой приятель, Мосик, поспешил его прикончить! Я ведь сам хотел со временем заняться этим. Ну да ладно, расстраиваться по пустякам! Я желал бы посвятить вас в некоторые подробности и посмотреть на ваши физиономии, когда вы все узнаете. У моего приятеля, у Дианора, есть аттракцион. Это высокое плато в южной части Западных Земель. На его поверхности и расположен охотничий парк Элизиум. Охота, как вы, наверно, догадались, идет на человека. Покойный Дианор готовил это угощение для будущих богатых клиентов. Я кое-чем дополнил арсенал охотников, а также добавил трудности для большего удовольствия загонщиков. Так, кое-какие технические штучки. Но, сами понимаете, зверь должен быть неслабым и сообразительным. Так интереснее. Поэтому звери отбираются не из каких-то фермеров и рабочих Зоны, а, в основном, из Сопротивления и Весситы. Мы уже попробовали развлечение. Нам понравилось. Приятной охоты, Мосик! Экран погас.
        Дидилары немедленно вскинули оружие и лающими голосами приказали всем людям строиться в колонну по двое. Их сковали цепями, как когда-то перед отправкой в Зону. После чего колонну погнали к самолету, на каком однажды их везли все в ту же Зону. Очевидно, и цепи из того же арсенала.
        В самолете они сели в знакомые сидения. Только за решеткой не было тигров. Самолет разбежался и начал набирать высоту.
        Поскольку охраны не было, Стиммвел стал задавать Мосику вопросы. Он намеренно постарался оказаться с ним в паре. Узнав, как обстояли с Мосиком его последующие за ложной гибелью дела, бывший командир призадумался.
        - Что такое Элизиум? - спросил его Мосик. И вспомнил, как однажды такой вопрос задал ему Стайс Чевинк. Тогда Мосик воображал, что в самом деле знает что-то о своей планете.
        - Это именно то, что сказал этот тип. - ответил хмуро Стиммвел. - Элизиум и до сего момента был паршивым местом, а теперь, когда его дополнили техническими новинками эти захватчики, наверно, стал и подлинно гиблым местом.
        - Ну-ну! - усомнился Мосик. - Не все, наверно, так трагично. Из любой ситуации должен быть выход! Кстати, хочу тебя порадовать! Он наклонился к уху Стиммвела и зашептал:
        - Дидилар не знает, что имеет дело не со Стайсом. Против него играют два ментала - нимра Вендрикс Юсс и Галлах Чевинк, отец Стайса.
        Он оглянулся посмотреть: не подслушивает ли их кто. И поперхнулся, увидев скалящуюся на него гнилую рожу Дупеля.
        ГЛАВА 13
        - Ты врешь, тварь! - презрительно проговорил Гивил, окидывая взглядом тощего и перепуганного Дупеля. - Галлах давно погиб. Но даже, если бы и не погиб, то быть менталом он никак не может. Люди не бывают менталами. А, что касается нимры Вендрикса, то он тоже выбыл из игры. Дорого я бы дал за то, чтобы встретить его вживую. Он тот, кто был с Суннаром-Т на Джабраиле. Благодаря этому мерзавцу я не только потерпел поражение в своей экспансии, но и лишился флота. Я шел за Чевинком с того момента, как он направился к Солаксе. Вендрикс сгорел на своем
«Лонгире» над планетой типа С. Я полагаю, что его челнок попал в поток метеоритов и повредился. Чевинк направился к Солаксе. Я хотел узнать координаты находки Юсса. Дидиларам нужна планета. Эта мне подходит. Он отвернулся от обмершего от страха человека.
        - Бросьте эту падаль к Мосику в отряд. Пусть им портит воздух.

* * *
        Их сбросили с низко зависшего летательного аппарата на красную глинистую землю. Это был небольшой клочок земли, размываемый тропическим ливнем, заливающим зимними месяцами плато в южной части Западного Края. Прежде чем выбросить пленников в охотничий парк, машина сделала вокруг него круг, чтобы те убедились, что бежать из Элизиума в самом деле трудно, если не невозможно. Плато возвышалось почти до самых низких туч.
        Их обыскали и отняли все, что было у пленников в карманах. После чего машина поднялась и скрылась в облаках. Группе сообщили, что они не первые, на кого идет охота. Здесь есть и другие группы. Охотники прибудут позже, чтобы у дичи было время спрятаться. Иначе, все будет слишком просто, не тот азарт.
        Едва машина скрылась, как вся группа, в которой было десять человек, бегом направилась под полог тропического леса. У них не было ни малейшего оружия: ни ножа, ни палки, ни огрызка карандаша. Только ноги и смекалка были им помощниками в бегстве.
        Группу сразу начал обременять Дупель. Пьянчужка начал тут же задыхаться.
        - Бросьте его. - брезгливо сказал Гассел, который, как и все, был свидетелем того, как тот поспешно бросился сдавать Мосика агрессорам.
        - Только бросьте, - угрожающе, хотя и с одышкой, пробормотал Дупло, - я буду тащиться по вашим следам и сообщать, куда вы двинули.
        - Тогда свернем ему шею. - хладнокровно предложил другой пленный сопротивленец, Кримник.
        - Не надо. - обратился к ним Мосик. - Он нам пригодится.
        Все изумленно глянули на Мосика, не понимая, чем может им пригодиться этот скорпион Дупель. Кримник пожал плечами и промолчал.
        - Вставай! - резко обратился к предателю Стиммвел.
        Он тоже не одобрял присутствия в отряде подобной пакости, но выбивать слабейших был не его метод. Слишком много он повидал на Зоне уничтожения таких, как этот Дупель.
        Их участь практически решена. Спуститься с высоченных, отвесных стен плато было невозможно. Они будут бродить и прятаться, пока однажды голод, болезнь, или, скорее всего, охотники их не прикончат.
        Они передвигались под сводами большого леса. Дупель вздумал было ныть, что отряд бежит слишком быстро, но получил хорошую затрещину от одного участника Весситы. После чего старался держаться поближе к Стиммвелу, чувствуя своей крысячьей душонкой великодушие этого немолодого человека.
        Они остановились, чтобы оглядеться. Худой, но сильный Гассел забрался высоко на дерево и сообщил оттуда, что видит на юге каменистую равнину.
        Мосик еще раньше сообщил, что им нужны камни, не поясняя, зачем именно. Лучше, конечно, бросать во врагов камнями, чем оставаться с голыми руками.
        - Не думал я, что мне когда-нибудь придется снова этим заниматься. - пробормотал он, подобрав с земли два, подходящих по его мнению, камня.
        После чего принялся ритмично ударять одним камнем по другому. От того стали отлетать осколки.
        - Что ты делаешь, Мосик? - отворачиваясь от осколков, спросил Кримник.
        - Каменный нож. - ответил тот. - А, может, дротик, как получится. В нашем племени в Диких Землях, я был не лучшим оружейником, но и не худшим.
        Ему не поверили. Но Мосик, довольно быстро заострив каменное лезвие, легко срезал прямое деревцо, растущее неподалеку. После этого все начали делать себе каменные ножи. Получалось у них плохо.
        Но Мосик времени не терял и вскоре обзавелся, помимо ножа, еще и парой дротиков.
        - Надо драпать, - ныл Дупло, - нас догонят!
        - Беги, Дуплястый, - легко согласился Мосик, - мы не станем тебя преследовать.
        Дупло замолк. Никуда он без них не побежит. Мосик и Стиммвел были признанными лидерами. У них имелись знания и опыт. Они умели добывать пищу.
        С новым своим оружием люди разбрелись по лесу в поисках добычи. К тому моменту дождь прекратился и выглянуло солнце. Здесь, в околоэкваториальной области было довольно жарко, но без удушливости обычных джунглей. Плато было высоким и продувалось ветром. Это тем более хорошо, что на нем было гораздо меньше кровососущих насекомых. Но вглуби леса, их множество. Поэтому Мосик предложил всем намазаться жидкой грязью, оставшейся после ливня. Даже брюзгливый Дупель не преминул последовать его примеру.
        - А что толку, - ныл он, обляпанный весь рыжей глиной, - ловить добычу! Все равно, огня-то у нас нету! Огня и правда не было.
        Мосик не ожидал, что на высокогорном плато есть животные. Видимо, это являлось частью охотничьей программы. В лесу он встретил кабанью семью. Убить здорового хряка каменным копьем, да еще в одиночку, дело непосильное для обычного охотника. Но Мосик происходил из дикого племени амазонов. Среди своих он был маленьким, но для кабаньей самки, которая шла со своим семейством к водопою, его умения хватало. Детенышей он решил не трогать. Молодежь довольно крупная, еще немного, и мать прогонит их.
        Поэтому дикий зверолов Мосик вернулся к месту встречи с добычей еще прежде, чем туда пришли другие. По дороге он нашел еще кое-чего.
        Когда вернулся с добычей Стиммвел, Мосик уже разжигал костер. Он ни за что не хотел сознаться, что добыл огонь трением, и врал, что припрятал в шве комбинезона пару спичек. Стиммвел принес крупную лесную птицу, незнакомую Мосику. Он сбил ее тем дротиком, который подарил ему товарищ. Они вдвоем принялись разделывать тушу кабана на длинные полоски и развешивать их на палках над костром, чтобы не жарились, а вялились. Птицу они обмазали густой глиной и засунули в горячие угли земляной печи.
        Когда вернулись с пустыми руками все остальные члены отряда, глиняную скорлупу раскололи и все общество полакомилось дымящимся несолёным мясом. Дупель взбодрился и стал поглядывать на всех с надеждой. Сам-то он принес только какие-то несъедобные листья.
        - Теперь нам надо позаботиться о сосудах для воды. - сообщил им Мосик.
        - Стоит ли так обживаться? - засомневался Айвер, бывший боец Весситы. - Нас скоро начнут преследовать. Стоит убежать подальше.
        - Никуда ты не убежишь без воды. - ответил ему Мосик. - Сезон дождей на исходе. Нас будут ловить у водопоя, как я поймал свинью.
        Утром часовой поднял весь отряд. Издалека, в утренней тиши, раздался лай собак. Преследователи шли по их следам с нехитрыми охотничьими приемами. Раздался далекий выстрел. На кого-то шла охота.
        - Теркская дальнобойная винтовка, - уверенно определил Стиммвел. - С оптическим прицелом. В умелых руках очень сильное оружие.
        Они быстро свернули все пожитки. Костер закапывать не стали. Собаки все равно обнаружат его. Каждому раздали его долю мяса. Неизвестно, сколько времени они будут уходить от погони, и будет ли еще добыча. Мосик надеялся обнаружить съедобные плоды.
        Отряд забрался в густые джунгли, где дальнобойная винтовка была почти бесполезна. Но от собак это не спасало.
        - Смотри, командир, - обратился Гассел к Стиммвелу, он все еще по привычке именовал его так, - я знаю этот вид лианы. Это пиртия. Когда я был фермером, я выращивал такую в парниках. Правда, не столь громадную. У этой штуки сильный запах. Мои собаки ее терпеть не могли.
        Все поспешно намазали ботинки соком пиртии. От нее, правда, щипало пальцы, но дело того стоило. И побежали дальше. Стиммвел предложил не убегать, как животные, а сделать круг и зайти преследователям в тыл. Мосик согласился. Его не оставляла мысль завладеть оружием охотников. Но все дело портил Дупель. Он начал задыхаться и скулить. Не помогали даже оплеухи.
        - Дуплястый, - серьезно сказал ему Мосик, - я помогу тебе. Но если ты надумаешь блевать, лучше скажи сразу. И не хватай меня за уши.
        И он взвалил несчастное Дупло себе на спину, держа его за ляжки. С тем небольшим весом, что повис на его загривке, Мосик бежал так же быстро, как и без него.
        - Повисни на дереве и молчи подольше, - посоветовал Дупелю Мосик, подсаживая его на высокую ветвь. - Нам предстоит нелегкая работа.
        - Вы бросите меня. - почти плакал Дупель.
        Его никто не слушал. Отряд зашел в тыл охотникам. Теперь требовалась выдержка и ловкость.
        Они подкрадывались к лагерю. Охотники расположились с большим комфортом. Интересно, это дидилары, или все же местный вид?
        Мосик, почти не глядя, нащупывал ногой место на земле. Не должна треснуть ни одна ветка. Он видел, что на стреме сидит часовой. А рядом с ним собака. Но умный Стиммвел вместе с умным Мосиком зашли с подветреной стороны. Крик раздался внезапно. И тут же залаяли собаки.
        Кричал боец Весситы, Джиннилад. Мосик во гневе прыгнул к нему, чтобы зажать ему рот. И тут же отпрянул. Нога бойца была поймана капканом. Мощная пружина захлопнула на ноге Джиннилада громадные острые зубья, почти перерубив ногу пополам.
        - Уходите, - стуча зубами, проговорил боец. Лицо его покрылось страшной бледностью и холодным потом. Он крупно задрожал. Ничего нельзя было сделать.
        - Уходим. - мрачно сказал Стиммвел. Он знал, что боец уже кончается от шока.
        - Нет. - сказал Мосик. - Не так.
        И он легко пошел в сторону, уводя за собой отряд. Он тыкал в землю палкой, тут же и подобранной. Так был обнаружен еще один капкан. Охотники обезопасили себя от своей добычи. Старый трюк с обходом был им знаком.
        Бойцы шли точно по следу Мосика, ступая на вмятины от его ботинок. Он поднял руку, требуя, чтобы все оставались неподвижны. И растворился в лесном сумраке, как привидение. Где-то сзади собаки грызли свою первую жертву из маленького отряда.
        Отряд стоял и ждал. У Гассела катился по лбу крупный пот. Раздался недалекий крик. Все было дернулись, но Стиммвел поднял руку, требуя оставаться на месте. Вскоре вернулся Мосик. Он был мрачен. Его нож был в крови. Никто не задавал вопросов, но все поняли, чья это кровь. Боец был отомщен. Мосик принес с собой винтовку и патроны. Собак тоже не было слышно, и все догадывались, почему.
        Но на этом они не успокоились. Скоро в лагерь придут охотники. Они сделают напрасно круг и убедятся, что жертвы ускользнули. Перекусят, отдохнут и с утра пораньше пойдут опять по следу. Поэтому Мосик велел отыскивать вокруг капканы, но действовать со всевозможной осторожностью. Найденные капканы он спрятал в охотничьих палатках, прикрыв их мелким барахлом. Кто-то да попадется. Убитого стража он посадил под дерево, прикрыл ему лицо шляпой со спущенной от кровососов сеткой, как будто парень просто спит.
        - Что это? - спросил один из их отряда, вытаскивая из ящика какой-то металлический кругляш.
        - Это, Датси, граната. - с улыбкой ответил Стиммвел. - Удачная находка. Но граната была последней. Ее они зарыли в холодные угли костра.
        Далее Мосик с отрядом отступил, а Стиммвел, который был снайпером, засел на дереве. Больше тянуть было нельзя. На подходе раздавался лай собак. Охотники возвращаются обратно.
        Вдалеке раздался взрыв, потом стрельба. Отряд из семи человек молча удалялся.
        - Я думал, вы бросите меня! - плаксиво признался Дупель.
        - Стоило бы. - вздохнул Мосик. - Да судьба такая таскать тебя на своей шее! Всем было очень тяжко. Стиммвел все не шел.
        Немногословный Гассел решительно поднялся, всем своим видом выражая готовность идти напропалую, но командира выручить.
        - Нет, Гас, тебе нельзя одному. - воспросивился Мосик. - Ты одноглазый. Ты не разглядишь капкан.
        Пока они так препирались, из чащи вывалился Стиммвел. Его ранили в плечо, и он шел, оставляя за собой кровавый след. По следу шли собаки.
        - Почему вы не ушли?! - гневно прошипел он при виде всей компании.
        Мосик схватил его и, не взирая на протесты, взвалил себе на спину. Дупло побежал ногами. От страха у него прибавилось силенок.
        Один боец скинул куртку и замотал в нее раненую руку командира, чтобы кровь не капала на землю.
        Они бежали. Дупель хрипел и падал. Тогда молчаливый Гассел взвалил себе его на плечи, как до этого делал Мосик. Потом его сменил Айвер. К утру они так вымотались, что упали на краю леса.
        Стиммвел давно был без сознания. Его рана кровоточила. Потеря крови была огромной, несмотря на то, что руку перетянули.
        Невысокий афф Дрош пошел искать целебные растения. Он был из касты знахарей. Вскоре он вернулся, неся охапку зелени. Нажеванной кашицей из каких-то ему известных листьев, он обложил рану Стиммвела и замотал разорванным рукавом. Стиммвел открыл глаза.
        - Давай, Стим, жуй. - сказал афф и сунул в рот командиру большой лист. И обратился к Мосику:
        - Что хотите, ему нужны сутки покоя.
        - Значит, будут сутки. - сказал одноглазый Гассел.
        Беглецы оставили Стиммвела с аффом и бесполезным Дупелем сидеть под деревом, а сами отправились в лес. Там под руководством бывшего лесного охотника Мосика они принялись сооружать ловушки и ставить растяжки.
        Ночь прошла спокойно. Скорее всего, терки опасаются вести погоню в темноте. А то еще попадутся в свои же собственные капканы!
        Стим был все так же плох. Он то и дело терял сознание. Рана воспалилась, несмотря на вяжущее зелье, которое знахарь-афф менял каждые три часа.
        - Я уведу погоню. - спокойно сказал Мосик. - Не в первый раз.
        Каждый, кроме аффа и Дупла, вызвался ему на помощь. Что ни говори, а сопротивленцы и весситы настоящие товарищи. Но Мосик отказался.
        - Слышал я, как вы ходите по лесу.
        Он скрылся в густой чащобе с такой бесшумностью, которая столь мало соответствовала его большому телу. Мосик знал, что делал. До того, как он занялся прибыльным и легким ремеслом мошенника, он был охотником в своём лесном племени амазонов. Но матриархат был ему не по нутру. Да и ростом он был слишком мал. Чтобы заслужить среди своих рослых соплеменников хоть каплю уважения, Мосик научился добывать больше всех добычи, став искусным охотником. Его за веселый нрав и за удачу полюбила красавица Горгулья. С прилежностью, достойной великанши, она родила ему одну за другой семерых дочерей. Но Мосик не оценил ее заслуг. Его томило какое-то внутреннее беспокойство. Он грезил дальними краями, что было непонятно домоседам-амазонам. Он начал уходить в путешествия, и не возвращался долго. Потом совсем загинул. Хуже всего было то, что он успел где-то освоить грамоту, наслушался всяких басен и побрехушек про зарытые сокровища. Он бредил широкими просторами, которые так ненавидели все амазоны. Он мечтал летать на теркских штучках, за что его посчитали совсем чокнутым. Одним словом, мужик сбрендил и пропал.
        Мосик уводил погоню от отряда. Вскоре собаки взяли его след. Лай все приближался. По звуку Мосик сосчитал собак. Уже поменьше, всего четыре штуки. Едва ли трое оставшихся терков разделятся. Скорее всего, они все так и идут по следу.
        Он остановился и быстро натер ботинки припасенной заранее лианой. Так же намазал, где достал, одежду, руки. Лицо трогать он не стал. Не хватает только аллергии! Теперь собаки потеряют не только след на земле, но и не возьмут его верхним чутьем. И снова проделал любимый трюк загоняемой добычи, то есть обошел преследователей с тыла. Теперь он был один, вдалеке от уставшего отряда. И, если здесь кто-то не понаставил еще ловушек, затея должна удасться.
        Сначала надо избавиться от собак. Жалко, конечно. Но жизнь дороже. Для этого был приготовлен камень на веревке. Первый пес упал без звука, оглушенный пращей. Второй, прибежавший посмотреть, что с приятелем, только взвизгнул. Все, больше штука не пройдет. Мосик снялся с места и помчался дальше. За ним с радостным ревом мчался волкодав. Охотники давно запутались и завертелись в диком лесе. Они перекрикивались где-то в стороне, даже бессмысленно палили в заросли. Мосик подпрыгнул и повис на высокой ветке. А пес свалился в замаскированную яму.
        - Ты посиди пока, - сказал ему дикий амазон, - а я пойду поставлю чайник.
        Волкодав, понятно, молча сидеть не стал, а принялся рычать, не хуже ибба. Потом, видя, что чай задерживается, начал уже жалобно скулить.
        На вопли пленника примчался последний пес и забегал вокруг ямы с воем. Яму рыл не Мосик. Она была тут и до него. Наконец, сидя на дереве, Мосик узрел тех, кого ждал с таким нетерпением. Оба терка были немолоды и с солидными брюшками. Они выглянули из-за кустов, но не спешили приближаться.
        - Эй, шворк! - позвал один. - Пойди-ка посмотри, кто там.
        Шворк, как знал Мосик, был у терков профессиональный загонщик на охоте. Но парень, который вышел боязливо из укрытия на открытое пространство, не выглядел особо храбрым. И Мосик решил, что не тронет его.
        Увидев, что с загонщиком ничего не произошло, охотники подошли к яме, в которой скулил лохматый волкодав.
        - Давай, шворк, вытягивай его. - небрежно приказал охотник и неторопливо затянулся сигаретой. «На охоте курить нельзя!» - шаловливо подумал Мосик.
        В следующее мгновение самодельный дротик прошил горло курильщика, когда тот приподнял лицо, выпуская дым в сторону. Грянувший выстрел едва не попал в Мосика. Но тот был наготове и свалился с дерева прежде, чем второй терк понял, что случилось.
        Крик, который поднял последний оставшийся турист, в конечном счете, решил его судьбу.
        - Плохой ты охотник, правда? - вкрадчиво спросил прямо в обезумевшие глаза Мосик, держа его могучей пятерней за волосы и закинув ему голову назад. И каменный нож пробил артерию.
        Он равнодушно обошел обмочившегося загонщика, поднял две винтовки, снял с трупов ножи в ножнах, индивидуальные медицинские пакеты, две рации и спички.
        Лагерь охотников принес им богатую поживу. Помимо оружия, веревок, концентратов пищи, соли и медикаментов, они нашли и карту плато. Нагруженные, но довольные, все вернулись к дереву, под которым отдыхал в компании знахаря и Дупеля бледный, но улыбающийся Стим.
        Медикаменты были спасением для раненого. Начинающаяся было лихорадка к вечеру оставила его. И под воздействием легкого наркотика, Стиммвел спокойно заснул. Тем временем ему соорудили из двух жердей и палатки совсем приличные носилки.
        Айвер, бывший инженер, предусмотрительно обыскал и уничтожил все средства связи в лагере охотников. Не стоило надеяться, что молодой загонщик ответит им благодарностью за свою оставленную жизнь.
        Наутро они возобновили путь, наскоро позавтракав тем, что было. Очень кстати оказались изъятые в лагере металлические фляжки. Никто не расслаблялся, кроме, разве что, Дупла. Тот решил, что теперь все будет очень хорошо, и весело взялся трепать.
        Мосик шел впереди. Теперь, когда Стиммвел вышел из строя и надолго, судя по всему, на него ложились все заботы по изучению дороги. Только он и бывший командир умели читать следы.

* * *
        Они уже двигались по открытому пространству. Карта указывала, что впереди имеются гористые места, глубокие, извилистые расщелины, поросшие лесом. Мосик карты читать не умел, поэтому слабый еще Стим объяснил отряду, какое преимущество дают им каменные дебри. Мосик вдруг опустился на колени.
        - Глазам своим не верю! - прошептал он, проводя пальцами по едва заметному следу.
        - Здесь есть лошади! - объявил он товарищам.
        Никто не удивился. Аттракцион должен быть интересным. Но Мосик продолжал разглядывать следы и далее. Лицо его приобрело таинственное выражение. Он что-то разглядывал вдали, приставляя руки к глазам, и поэтому проморгал засаду.
        Внезапно раздался рев мотора и из-за невысоких каменных скал на них выскочила банда молодых преследователей на мотоциклах. Все немедленно попадали на землю. Их было всего-то человек шесть, но они носились вокруг отряда малыми кругами, производя беспорядочную стрельбу из короткоствольных винтовок.
        Маленького аффа сразили первым. Он упал на Стима, заливая его кровью из пробитой гортани. Все остальные заняли круговую оборону.
        - Стреляйте в бензобаки! - прохрипел придавленный Стиммвел.
        Два мотоцикла взорвались, выбросив со своих черных лаковых сидений горящих факелами всадников. Остальные отъехали подальше и принялись стрелять издалека. Видимо, нападающие не ожидали, что у добычи окажется оружие.
        Меткая пуля Айвера устроила еще одно аутодафе, после чего оставшаяся банда сорвалась с места и укатила. Только тогда все заметили, что Гассел мертв. Пуля пробила ему лоб.
        Они не ушли, пока не похоронили тут же, среди скал, своих товарищей. Стим дотянулся здоровой рукой до погибшего ученика и погладил пальцами его слегка седые волосы.
        - Двадцать шесть лет. - прошептал он.
        Теперь его носилки несли Айвер и Датси, поскольку были примерно одного роста. Все они были молоды, кроме Стиммвела и Мосика, которому было тридцать пять, если он не ошибался. Погибшему Аффу было около тридцати.
        Остальные два сопротивленца, Крон и Кримник, были выходцами их малых королевств.

«Пока одни только теркские штучки.» - думал про себя Мосик, не переставая одновременно исследовать следы и рассматривать далекое пространство.
        Он ведь заметил странные отпечатки на земле, но не догадался, что это след колес. Как-то в голову не приходило, что сюда могут спустить для охотников колесную технику. А надо было догадаться. Это же аттракцион, следовательно, на любые вкусы.
        - Где-то тут у них должна быть база. - озабоченно проговорил, словно в ответ на его мысли, Стиммвел.
        Командир покачивался на носилках, держа здоровой рукой карту. Обезболивающие средства возвратили ему способность четко мыслить.
        - Я говорю, что где-то они должны держать и эту технику, и амуницию, и оружие. Ты заметил, что винтовки у молодой шпаны были одинакового образца, как и у тех, других?
        Мосик только сейчас это понял. Да, где-то должна быть база, место отдыха. Место, где охотники могут выпить, спокойно выспаться, помыться. Место, куда их доставляет воздушный транспорт с роскошной внутренней отделкой. Вроде того, что они экспроприировали у Сеяллас.
        Он задумчиво поднял глаза на недалекие скалы, к которым они шли и тут же скомандовал:
        - Ложись! Все рухнули в траву, даже ротозей Дупель.
        Солнце светило им в спины, и впереди Мосик увидел среди скал солнечную вспышку. Это означает, что за ними наблюдали. Они притихли среди высокой белесой травы каменистого плоскогорья.
        - Как быть? - спросил он Стиммвела.
        Мосик был лесной охотник. Методы равнинного преследования были ему незнакомы.
        Они переползли за скалы, по крайней мере скрывшись с линии прямой видимости.
        - Прежде всего, - рассуждал вслух Стиммвел, прислоненный к скале, - это охота, а не просто уничтожение противника. Следовательно, уничтожать нас издали они не будут, не в спортивном это стиле. Они должны приблизиться. Значит, у нас будет шанс.
        - А, если окопаться? - спросил неуверенно Датси. Но лопаток у них не было.
        - Фортификационные сооружения. - в шутку произнес Айвер.
        - Ты, Айк, все шутки шутишь! - нервно произнес Дупло, как всегда трепетно относящийся к проблеме собственной безопасности.
        - Давно тебя не слышали, Дуплястый. - небрежно ответил Крон, усвоивший манеру обращения от Мосика. - Обложи себя камнями, и жив останешься.
        Мосик выглянул из-за скалы. В трофейный бинокль он увидел, как по равнине к ним движется отряд охотников.
        - Мы обнаружены. - деловито произнес он.
        Дупель запищал и начал собирать камни, в самом деле выстраивая вокруг себя маленькую изгородь.
        - Ты дурень, Дупель! - с досадой проговорил Кримник. - Бери камешки побольше! Мосик засмеялся. Камешки?! А это ведь идея!
        - Быстро давайте, пока мы вне зоны досягания! Несите Стима вон туда!
        И он указал на возвышающиеся неподалеку от них три каменные глыбы. Между ними оставалось немного пространства, где можно было скорчившись, сидеть троим.
        - Я сам пойду!
        Командир оперся на плечо Датси и поковылял к укрытию. Могучий Мосик выломал из земли с десяток больших камней, и забил ими узкие проходы между скалами. Им явно повезло. У них были винтовки и патроны. А теперь было и укрытие. Но Мосик туда не спрятался. Он присмотрел себе высокий камень с плоской верхушкой. И залез наверх, как ящерица. Оттуда открывался отличный обзор. Он положил перед собой винтовку и стал ждать, пока охотники приблизятся.
        На подходе к дичи отряд рассредоточился и начал обходить каменистый участок. Мосик едва слышно посвистел девять раз. Столько было охотников. А их пятеро, способных сражаться людей. Неплохой расклад.
        Они сделали то, чего Мосик никак не ожидал. Так охотники не поступают. Они начали забрасывать дичь гранатами. Большинство гранат ложились между скал, не причиняя никакого вреда спрятавшимися в импровизированное убежище людям. Мосик начал стрелять по цели. Но он был плохой стрелок - это была не его стихия. Зато в ответ послышались автоматные очереди, заставившие его прильнуть к плоской вершине скалы. И тут он услышал крик - кричал Дупло. И следом раздался взрыв.
        Вне себя от ужаса, Мосик вскочил и спрыгнул наземь, ожидая увидеть кровавую кашу, текущую из щелей убежища. Но вместо этого увидел разом трех убитых охотников.
        - Мы живы! - крикнул Датси.
        Мосик застыл, увидев направленные на него автоматы. Из густой травы поднимались с наглыми улыбками бравые ребята в полувоенной форме, все увешанные гранатами.
        - Что, жирный, напугался? - услышал он.
        - Жирный?! - не поверил своим ушам Мосик.- Это ты называешь меня жирным?!
        Из укрытия раздались выстрелы и сразу утерявшие улыбки храбрые вояки попадали в траву.
        - Ты сказал, что кинул гранату прямо внутрь!! - орал один.
        - Да я кинул, Дятел! - отвечал ему другой. В то место, где уже не было Мосика, полетели круглые гранаты.
        Мосик, с риском выхватил из травы гранату с выдернутой чекой и метко послал ее в линию залегших теркских новобранцев. Здесь, очевидно, в Элизиуме, они проходили бовую подготовку.
        Граната взорвалась прямо в воздухе. И там, где только что бранились с таким азартом мордатые упитанные хряки, стали рваться их собственные боеприпасы. Воздух оказался словно насыщен кровью. Осколок вскользь шваркнул Мосика по затылку, сорвав клок густых волос.
        Все стихло. Мосик поднял голову, ощущая легкое головокружение. В ушах звенело. Из укрытия высунулся Датси и с любопытством обозрел поле боя. Увидев Мосика, он улыбнулся и показал жестом, что они живы.
        Однако, расслабляться было не время. Айвер, Кримник и Мосик рассредоточились и стали медленно обходить поле боя, держа наготове винтовки.
        - Вот это, как я понимаю, Дятел? - озабоченно спросил Мосик, взяв на прицел ползущего по пластунски, забрызганного кровью, задастого вояку. Тот перевернулся на спину и в ужасе уставился на дуло.
        - Мне очень жаль, - холодно проговорил Мосик, - но мне приходилось свозить на тележке в топку гораздо более достойных людей, чем ты, долбешник. Война есть война. Мы не напрашивались в ваши игры. И пристрелил врага.
        - Где Крон? - спросил он немного позже.
        - Вот он. - мрачно ответил Кримник и показал на разорванное тело.
        Крон выскочил с гранатой, когда она попала внутрь их каменной фортификации. Вот отчего кричал Дупло. Крон первый уложил троих врагов, хотя погиб при этом сам.

«Плохо дело.» - подумал Мосик. - «Нам попадались пока одни олухи, а мы уже потеряли четверых.»
        Зуммер рации вдруг запищал. Стиммвел схватил свободной рукой аппарат и включил прием.
        - Кто на связи? Что там у вас? - прокричал голос. - Почему не отзываетесь?
        - Нормально, - развязанно ответил командир. - На связи Дятел. Мы перебили почти всех этих лабухов.
        - Верзила жив? - со смехом осведомился голос.
        - А тебе-то что? - лениво бросил «дятел».
        - Тут для него подарочек имеется. Не позволяйте ему уйти в болота. Отбой.
        ГЛАВА 14
        Их оставалось шестеро. Боеспособных только четверо. Они ходили между убитыми врагами и собирали то, что могло им пригодиться в качестве оружия.
        - Что за дела у тебя с дидиларами, Мосик? - спросил Айвер. - Я ещё на базе заметил что Гивил обращался исключительно к тебе.
        - Мосик заложник. - нехотя ответил Стим. - Если это можно так назвать. Гивил хочет, чтобы Свободный Волк отправился в Содружество и ходатайствовал перед Комиссией за дидиларов.
        - Так в чем проблема? - напряженно спросил Кримник. - Пусть отправляется. Тогда дидилары оставят нас.
        - Проблем много, Крим, - терпеливо ответил командир. - Во первых, быстро такие дела не делаются. И Гивил успеет из всего населения планеты понаделать мозговых кастратов прежде, чем Волк принесет какой-либо ответ. Локальное корабельное время и планетарное существенно различны. Но не это суть важно.
        - Волк Чевинк погиб. - мрачно ответил Мосик. - Вместо него на флайере его партнер, нимра, и его отец, Галлах Чевинк. Оба бывшие Волки. Теперь они менталы.
        - Кончай трепать, Тарахтелла! - с ненавистью вдруг проговорил Дупло. - Кому ты впариваешь эти байки? Человек не может быть менталом. А, кроме того, дидилар сказал, что твой паршивый нимра давно подох. Он попал в метеоритный поток над новой планетой типа С. А твой драгоценный Галлах Чевинк, паршивый Волк, помер еще раньше.
        - Не настало время сломать ему шею? - холодно спросил Кримник, протягивая к мелкому мерзавцу руку.
        - Подожди! - воскликнул Мосик.
        Он знал, что у полудохлого Дупла особым образом работают мозги. У пропойцы и пройдохи Дупеля феноменальная память.
        - Вспомни, Дупель, Гивил не сказал тебе, откуда он знаком с нимрой и Галлахом?
        - Сказал. - ответил перетрусивший предатель. - Они с Вендриксом схлестнулись над планетой Джабраил. Там был не то король, не то еще что, но звали его Суннар-Т. У дидиларов тогда погорела вся флотилия. Гивил говорил, что он отдал бы очень много, чтобы встретить Вендрикса вживую. Только какой смысл все это трепать? Нимра помер. И Волк Галлах помер. И откуда они вообще взялись, эти Волки? Новая Гильдия в Содружестве? Небось, пересекаются с Барсами по поводу добычи?
        - Так Гивил тебе не поверил, что оба Волка живы? - спросил Мосик.
        - Если бы поверил, чего тогда я тут с вами болтался?! - истерически выкрикнул Дупло.
        - Что все это значит? - насторожился Стиммвел. Но ответ не успел прозвучать.
        Айвер вдруг вскочил и начал растерянно оглядываться. Все последовали его примеру.
        - Что это? - прошептал он.
        - Ничего не слышу. - ответил Мосик.
        И тут услышал. Отовсюду из высокой пожухлой травы доносился тихий стрекот. Трава подозрительно местами колыхалась. Но не от ветра.
        - Я пойду проверю. - настороженно проговорил Айвер.
        Он двинулся вперед, тщательно разглядывая землю. Шагах в двустах он нагнулся, как будто чем-то заинтересовался. И тут же раздался его вопль. Боец помчался куда-то в сторону, высоко подпрыгивая и от чего-то отбиваясь.
        - Бегите! - кричал он. Все заметались, не зная, куда бежать.
        Айвер забрал порядком влево, видимо, уводя погоню от группы. Что-то блестящее с жужжанием подпрыгивало из травы и догоняло беглеца, хватая его за ноги. В воздух разлетались капли крови. Дупель истерически смеялся, захлебываясь слюной и плача. Стим схватил Мосика за плечо.
        - Уходим! - резко проговорил он, останавливая друга. - Я знаю, что это.
        Мосик подхватил его под здоровую руку и вся уцелевшая группа помчалась, убегая от воплей Айвера. Тот катался в траве, одолеваемый чем-то, чего, кроме Стиммвела, еще никто не знал.
        - Я не оставлю Айка! - воскликнул Датси.
        - Айку не поможешь больше! - бешено крикнул командир. - Он упал! И человек повиновался.
        - К болотам! - выжал сквозь зубы Стим. - Туда! Он, видимо, помнил карту.
        Айвер сконцентрировал на себе внимание неведомых врагов и тем прикрыл отход всей группы.
        Болото возникло совсем внезапно. Да и не болото это было, а жидкая грязь в низине, местами проросшая пучками чахлой травы. И Стим настаивал, чтобы все они полезли в эту грязь.
        Они наскоро срубили себе шесты и, высоко держа оружие, вошли в черную пузырящуюся жижу. Крим шёл первым и сразу погрузился по колено.
        - Иди, не бойся. - подбодрил его командир. - Здесь не утонешь. Я сам проходил в Элизиуме подготовку.
        - Я не полезу. - со страхом проговорил Дупель, глядя, как высокий Кримник уже погрузился в грязь до пояса. - Я лучше посижу на дереве.
        И он полез, как обезьяна, на высокую, но тонкую березу - одну из тех, что выстроились по краю топи. «Откуда тут березы?» - недоуменно подумал Мосик. А вслух крикнул:
        - Дупло, брось дурить! Иди со всеми! И чутким ухом уловил приближающееся стрекотание.
        Все, кроме Дупеля, сидящего на дереве, стояли в грязи почти до подмышек. Мосик опять взвалил на себя Стима, чтобы вонючая грязь не попала ему в рану.
        - Здесь под слоем грязи довольно твердое дно. - проговорил тот, с трудом дыша от боли, в ухо товарищу. - Это условное болото, правильнее сказать, учебный полигон. Сержант пропускал над нашими головами очередь, чтобы мы погружались в грязь. И не давал минуту высунуться, чтобы развивать внутреннее чувство времени. Кто ошибался, оставался без башки.
        Мосик не отвечал. Он понимал, что разговором Стим поддерживает себя на плаву, чтобы не потерять сознание. Он слишком рано встал на ноги. Если пойдет кровь, то ему потребуется переливание. На земляном валу, окружавшем условное болото, появилось нечто.
        Дупель громко завизжал в своем укрытии. Это он сделал зря, поскольку первым же и стал объектом для атаки.
        Маленькие блестящие твари быстро перемещались задержались на тонких членистых ножках. Они поводили странными головками с гибкими усиками. И, заслышав голос Дупеля, торопливо побежали, подпрыгивая и вереща, к березе, на которой тот сидел. Четверо людей в болоте со страхом смотрели на происходящее.
        - Что это? - пробормотал Мосик.
        - Это роботы. - ответил командир. - Машинки пришельцев для загона дичи. Нас с Гасселом уже гоняли такими. Только у них не было программы для убийства. А теперь, я думаю, что есть.
        Машинки окружили дерево с непрерывно голосящим Дупелем. Они выставили вперед непрерывно вращающиеся дисковые резаки. И все поняли, как погиб Айвер. Полетели опилки, и дерево закачалось, накреняясь в сторону болота.
        Визг Дупла перешел почти в ультразвуковой диапазон, сливающийся со звуком работающих пил. Дерево клонилось прямо к людям, стоящим в густой черной грязи.
        - Падай, Дупель! - вдруг крикнул Кримник. - Падай, идиот!
        Береза с протяжным стоном начала валиться. Дуплет сорвался и со шлепком упал в болото рядом с четырьмя людьми. Датси сунул руку в грязь и с усилием вытянул на воздух тощий черный ком, который тут же начал голосить.
        По стволу березы к ним спешили одна за другой, гуськом, блестящие машинки. Они суетливо поводили усиками и таращили линзы-глаза.
        - Попробуйте-ка наше угощение! - великодушно предложил им Кримник.
        Он запустил грязью в одну машинку. Густая масса залепила роботу не только линзы, но и усики. Робот завертелся и сорвался со ствола.
        У Кримника у одного были свободны руки и он один мог бросаться грязью. Мосик держал на себе командира, а Датси одной рукой держал оружие, а другой - Дупло.
        Кримник начал метко залеплять глаза машинкам. Те остановились и попятились. Их диски прекратили вращение и замерли. Роботы словно раздумывали. И тут один из них сорвался с места и, пролетев в прыжке по всей длине березы, метя в своего врага. На лету включилась и бешено завыла дисковая пила. Она удерживала, словно вертолетное крыло, машинку в воздухе.
        Но робот промахнулся, потому что Кримник с криком погрузился в грязь. А следом туда упала и машинка.
        Он вынырнул через мгновение, держа в руках натужно гудящего робота. Тот с усилием ворочал диском и дрыгал ножками. Криму повезло, он не поранился. Парень бросил этой тварью в другого робота, который уже подбирался к ним по березовому стволу. Два механизма сцепились и, выбивая друг из друга шестеренки, повалились обратно в грязь. Но их было много, очень много. Сотни две тварей суетились вокруг болота. И все желали попробовать крови.
        Беглецы направились через грязевое озеро к другому берегу. Роботы с угрожающим жужжанием двигались за ними по сухому месту. По дороге они перерубали мелкие березки и пытались по ним добраться до добычи.
        - Двигайтесь вдоль берега. - проговорил командир. - Болото имеет вытянутую форму.
        Не очень понимая, что он имел в виду, все трое, Мосик, Крим и Датси, взмыленные от тяжёлого груза, с усилием месили грязь ногами, прорываясь сквозь неподдатливую черную, густую, как сметана, жижу. Кримник кидал в роботов грязью. Но на берегу они ловко уворачивались от комков. Роботы на правом берегу. И у людей будет немного времени, пока машинки их не настигнут. Все их будушее разместилось в отрезке времени не более двадцати минут. Ровно столько понадобится роботам-убийцам, чтобы обежать болото.
        Погани и в самом деле заверещали и помчались, быстро перебирая ножками, по берегу. Их дисковые пилы валили все, что стояло на пути.
        Кримник, поскольку был без груза, первым вышел на берег и скорее принялся искать укрытие.
        Парня внезапно окружили несколько блестящих тварей. Не так они просты, эти маленькие машинки. Часть из них пошла в обход еще заранее. Крим замер высоким черным столбом. Он был заляпан грязью до макушки.
        Машинки не спешили нападать. Они неторопливо ползали вокруг, а потом сосредоточились на краю грязевого озера. Их антенны были направлены на четырех людей, стоящих в грязи по колено.
        Крим был рисковый парень. Он не утерпел и поддал одному роботу под его железный задик. Тот с визгом плюхнулся в болото.
        Человек опять застыл. Роботы не обращали на него внимания. Они тянулись своими усиками к головам Мосика и Датси.
        - Я понял! - крикнул Стиммвел. - Антенны - это датчики теплового излучения. А глаза, я полагаю, датчики движения. Мажьтесь с головою грязью и застыньте без движения!
        Они начали наваливать себе на головы побольше грязи, обмазываться ею со спины.
        На берегу ситуация вдруг изменилась. Крим так и стоял не шевелясь, но роботы вдруг разом все повернулись к нему.
        - Кримник! - крикнул ему командир. - Ты высох! Грязь на бойце и в самом деле засохла и из черной стала серой.
        Датси с воплем ярости стал бросать в машинки грязью. Дупель свалился с его спины и теперь барахтался в грязи, поспешно обляпывая себя со всех сторон.
        Кримник бросился в сторону, но оттуда выскочила стая новых роботов. Подоспела обходная команда.
        Теперь и Мосик, и Датси и даже Дупель бросали грязью в Кримника. Стим стоял в жиже и одной рукой кидал в него большие комья грязи. Частично это им удалось. Роботы стали метаться и сталкиваться.
        - Я уведу их! - крикнул в отчаянии Крим и побежал прочь от берега. Вся стая роботов с жужжанием и стрекотанием помчалась по его следам.
        Они осторожно вышли на взгорок. Стиммвел пытался разгладить карту и стереть с нее сухой серый налет. Их оружие безнадежно вышло из строя. Купание в грязи забило дула винтовок и весь спусковой механизм.
        Крима нигде не было видно. Машинки тоже не подавали звука. Никто ничего не говорил, но все надеялись на лучшее.
        Впереди простиралась холмитая равнина, местами поросшая небольшими рощицами. Самое удобное для роботов место, чтобы устраивать засады.
        Все очень устали. Он нервного напряжения ноги отказывались идти. Стим ослабел, его опять стала трепать лихорадка. К счастью, аптечка не потерялась. Всем досталось по две крохотных красных капсулки.
        - Что за дрянь? - недоверчиво покосился на капсулы в своей ладони Мосик.
        - Прими, не пожалеешь. - посоветовал командир. - Стратегическая вещь. Через пару минут люди вдруг почувствовали прилив сил.
        - Мне не помогает! - плаксиво заныл Дупло, которому выпала только одна капсула. - Почему всем две, а мне одна?!
        - Ты больно тощий. - пояснил ему командир. - К тому же алкоголик.
        Грязь совсем засохла. Так что, вздумай вернуться роботы, беглецы будут им легкой добычей.
        Стим шел сам, хотя зыбкость его движений и выдавала остаточную слабость. Дупло перестал стонать и тоже сам тащил ногами.
        - Тише! - вдруг бросил Мосик и припал к земле большим волосатым ухом.
        Его щетина разрослась и превратилась в торчащую во все стороны дикую бородищу, плавно переходящую в слипшиеся от грязи волосы. Все они были хороши и напоминали болотных чудищ.
        Он слушал, пока все встревоженно оглядывались по сторонам, ища опасность. Мосик сел.
        - Значит, я не ошибся! - счастливо поведал он. - Здесь есть лошади.
        - Ты говорил уже. - бросил, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, Датси.
        - Ну да, говорил. - задумчиво ответил великан. Глаза его таинственно мерцали.
        - Да не молчи ты! - прошипел Дупло, хорошо зная выражения мосикова лица.
        Но тот снова припал ухом к земле. И вскоре все услышали. Это был одинокий конь. Он шел наметом, значит, под всадником.
        Мосик сложил толстые губы трубочкой и издал такой разбойничий свист, что у стоящих рядом заложило уши. Ответом был драконий рев. И раздался звук ударов.
        - Стой, зараза! - орал человек. - Куда попер?!
        Перед глазами маленького отряда длинным прыжком выскочил из-за бугра чудовищный одр неопределенной масти. На его спине едва удерживался человек.
        - Стой, подлец! - голосил всадник.
        - Мой Мозглячок! - радостно возопил Мосик.
        Он подскочил к коню и одним движением смахнул с его спины то, что там сидело.
        - Ты чо дерешься, сволочь?! - завопило это. - Я принцесса, между прочим!
        - Что?!!! - в ужасе воскликнул Мосик.
        Под растрепанными волосами и рваными остатками комбинезона оказалась Мона.
        - Ой, Мосичка! - радостно отозвалась она и бросилась сколупывать с физиономии своего короля остатки грязи, чтобы было куда поцеловать.
        - Да ты откуда?!! - ошалело вскричал король. - Каким чертом тебя сюда придуло?!!
        - Я убежала от Волков. - с довольным видом сообщила принцесса всей компании. - Ну, а потом я покороче оболванилась, чтобы сойти за парня. - заскучала она. - Потом приперлась к Сопротивлению. Их, понятно, всех поймали. Меня тоже. Кого на рудники, кого в Элизиум. Я как услышала, так с одним сопротивленцем обменялась номером. У них там все под номерами. Дидилары сгоняют весь народ с земли. Она заплакала:
        - Мосик, Стануокки больше нет. Папа сыграл в ящик, то есть умер. Волки отправились на штурм Санатория. Говорят, пусть, мол не достанется никому этот чертов Артефакт! Мы с тобой короли без королевства.
        - Да тьфу на королевство! - нетерпеливо перебил ее король. И приуныл:
        - То есть не тьфу. Значит, папа умер… Тогда вот что. Мона, полезай на скакуна и держи крепко Стиммвела. А мы все пойдем за вами.
        - А тут еще есть лошади. - растерянно проронила Мона. - Мы только так и спасались от вертушек. На лошади они человека не трогают. И лошадей не трогают.
        - А можно мне тоже на лошадку? - плаксиво попросился Дупель. - Я худенький, лягу поперек спины.
        Их оставалось только двое. Раненый вессит и Мона. А ранее отряд состоял из десятка человек.
        У них не было медикаментов, и Мона отправилась на поиски каких-то трав, чтобы очистить загнивающие раны на ногах лежащего без сознания молодого человека и добыть воды в маленьком грязном озерке.
        У отряда Стима оставалось еще немного воды во фляжках, и раненому влили в пересохший рот немного влаги. Он пришел в себя.
        Люди укрывались на высоких валунах, по гладким бокам которых вертушки, как называла роботов Мона, не могли взобраться. А лошади спокойно гуляли по выжженной траве, отыскивая себе пищу. Было еще шесть кобыл. Мозгляк горделиво женихался перед ними, но те испуганно косились на него и не отвечали на его ухаживания.

* * *
        Раненый, которого звали Миргл, был очень истощен. Они давно без пищи. Ничего особенного он сообщить им не сумел и, кроме того, то и дело терял сознание. Его ноги были сплошь изрезаны дисковыми пилами. Его время вышло.
        Все, что они могли сделать для умирающего, это дать воды и болеутоляющего. Есть он уже не мог. Лишь принял средство и заснул, тяжело, со свистом, выдыхая воздух сквозь стиснутые зубы. Тогда Мосик занялся раной Стима. Он отмыл ее от вонючей грязи, опасаясь увидеть засоренный грязью гной. Но, к удивлению, плотно наложенный пластырь сумел сохранить рану от загрязнения. Гноя не было, а сквозная рана начала рубцеваться.
        Верхом было двигаться гораздо легче, приятнее и безопаснее. Седел не было, поэтому у Датси определенно были проблемы с лошадью. Ему соорудили из веревок нечто вроде упряжи. И утром, похоронив тихо умершего во сне Миргла, они отправились в дорогу.
        Стим уже неплохо держался верхом. Тощий Дупель тоже неслабо управлялся с лошадью. Дупель привык прикидываться немощным и неумелым. На самом деле никто не знал, что он умеет, а чего не умеет. И Мосик на своем громадном одре.
        Старая база находилась на самом краю платформы. Там был заброшенный подъемник, которым Стиммвел рассчитывал воспользоваться, если повезет. Базы на карте не было, но командир помнил примерно ее дислокацию.
        Отряд достиг места на второй день пути. По дороге пересекли небольшую реку и все сумели вымыться и хорошо напиться.

* * *
        База оказалась заброшена. Куча старой переломанной мебели, множество пропыленных деталей, сгнивших коробок с концентратами, проржавевшие машины, выбитые стекла. Отряд шагал по колено в этом старом хламе, отыскивая то, что могло бы пригодиться им.
        Обследования подъемника принесло неутешительные результаты. Механизм был разобран. Над стационарной платформой грузоприемника торчали растрепанные ржавые концы толстых тросов, застрявших в громадных шкивах. Внутри базы Датси разрыл ящик с патронами.
        - Старый образец, - заметил командир, - для них больше нет стволов.
        И они продолжали терпеливо перерывать кучи хлама в поисках чего-нибудь толкового.
        Зоркий и очень заботящийся о своей сохранности Дупель был поставлен у выхода на стражу. Все точно знали, что тот не заснет, не отвлечется и не пропустит ни одного подозрительного звука. Дупель тоже был по-своему полезен.
        - Чего ты тут нашла? - спросил Мосик, видя, как принцесса с довольным видом увязывает какие-то металлические штыри.
        - Надо! - своенравно ответила она.
        - Снаряжение для скалолазания. - ответил за нее Стиммвел. - Когда-то нас учили пользоваться им. Только у меня плохо получалось. Никак не мог отличить хорошую щель от плохой. У меня все крошились. Он подобрал и подкинул Моне горный молоток. Она прибрала и его.
        - Зачем ты поперлась за мной? - тихо бросил ей Мосик. - Думала, тут в самом деле аттракцион?
        Она хотела ответить ему какой-то дерзостью, даже раскрыла рот пошире. Но не успела. От двери, где дежурил Дупель, прилетел камешек и ловко залетел ей прямо в большой рот.
        - Ты что кидаешься-то, доходяга?! - яростно возопила принцесса, едва не подавившись камешком.
        Дупель бешено жестикулировал. Все, кроме принцессы, поняли, что он сигналит об опасности.
        - Вот дерьмо! - разорялась принцесса.
        - Заткнись! - гневно прошипел ей Мосик.
        Они прислушались. И услышали то, чего опасались. Приближающееся жужжание.
        Роботы окружали старую базу. Но лошади со всадниками осторожно миновали этот живой металлический поток. Роботы приостанавливались, шевелили усиками и обходили лошадей. Те медленно переступали через блестящие тельца.
        Миновав угрозу, они не выдержали и припустили во весь дух. И тут же нарвались на засаду. Из зарослей полетели гранаты и затрещали автоматные очереди. Бой был явно неравным. Какой был интерес так воевать с безоружным противником? Дрянным должен быть тот охотник, который соблазнится такой возможностью.
        Беглецы отступали обратно к базе, но в ней уже хозяйничали роботы. Отряд был зажат в угол между пропастью и стеной базы, стоящей прямо у обрыва. Другого пути, как возвращаться под укрытие стен, не было. Выбитая дверь зияла черной дырой. Все всадники торопливо направили лошадей в тусклый полумрак. Туда, где неугомонно трещала маленькая смерть. Последней вскочила лошадь Датси, а сам он с криком упал на землю. Но, прежде, чем его коснулись бешено вращающиеся пилы, милосердная пуля оборвала его молодую жизнь.
        Маленький отряд осторожно пробирался мимо карабкающихся по мусору убийц. Снаружи раздавались крики и лопались под взрывами тельца роботов.
        - Они здесь! - громко крикнул солдат, вспрыгивая в возбуждении на кучу мусора.
        Он ловко расстрелял из автомата пару роботов. Но не успел нацелиться на беглецов, как его белое горло пронзил самодельный дротик Мосика. Вояка был еще жив, когда на него с радостным жужжанием накинулись с десяток металлических убийц. Но в дверь ломились еще солдаты. К счастью, они поначалалу были вынуждены обороняться от вертушек. Полутемное помещение наполнилось оглушительными криками. Жужжание сливалось с отборной армейской руганью, трещали автоматы, взлетала пыль. С неистовым ржанием метались среди этого ада несчастные лошади.
        Беглецы стояли на краю бездонной пропасти. Перед ними была только ржавая стальная платформа с большим квадратным отверстием посередине. Сверху свисали со шкивов рваные металлические тросы. Мона ловко соскользнула в отверстие грузоприемника.
        - Лезьте все сюда! Платформа держалась на мощных опорах, уходящих вглубь морщинистой скалы.
        Это могло при случае дать им небольшое преимущество. Если победят солдаты, то их просто расстреляют сверху из автоматов. А, если верх одержат роботы, то есть надежда, что они не сумеют добраться до них по наклонным стальным упорам.
        Все четверо застыли на самой нижней стойке, подняв вверх лица и ожидая финала.
        Наверху прогремел последний взрыв. И наступила тишина. Беглецы ждали первого звука. Жужжание, или ругательства?
        На краю квадратного отверстия показалась пара усиков. Все облегченно перевели дух.
        Теперь уже шевелилось с десяток усиков и внутрь заглядывали круглые глаза. Первый робот вытянул лапки, их концы расплющились и он со стуком прилип ими к шершавому металлу.
        Люди в оцепенении наблюдали, как роботы переползают на нижнюю поверхность платформы. Надежды не было.
        Раздался звонкий удар, потом тут же еще один. Мона, уцепившись ногами за массивный стальной угол, вколачивала в стену длинный штырь. Ей было неудобно, но она продолжала сильными ударами вбивать в щель колышек.
        - Ничего не выйдет, - неожиданно спокойно сказал Дупло. - Роботы, как доберутся, так просто перережут веревку.
        Мона не ответила ему. Она зацепила легкий трос, взятый еще в лагере охотников, за крепление и легко соскользнула ниже. Там она вбила еще один штырь.
        - Торопитесь. - сквозь зубы проронила она.
        Металлические твари шлепали совсем уже близко. Дупель поспешно бросился вперед и с тихим визгом, обдирая ладони, пошел вниз. Около Моны он остановился, но на этом его мучения не кончились. Трясущемуся от ужаса Дуплу предлагалось напрячь все свои слабые силёнки и перебраться на верёвку, наброшенную на вбитый неподалёку колышек.
        Дупель посмотрел вниз, и голова у него поплыла от ужаса. Внизу был похожий на облака туман. Но, инстинкт самосохранения в нем был так силен, что он превозмог себя и, как клещ, перецепился на спасительную веревку.
        Сверху уже шел Стиммвел. Он цеплялся одной рукой, вторая была на перевязи.
        - Держись, Стим! - напряженно сказала ему Мона, как когда-то сказал ему это один товарищ.
        Она прицепила его к другому колышку. Веревка одна, и Мона просто перебрасывала ее от одного колышка на другой. Система была импровизированной и ненадежной, но выбирать было не из чего.
        - Мосик! - позвала Мона.
        - Я не пойду. - отозвался тот.
        К нему подбирались роботы, и он завороженно смотрел на них, сжавшись в ком на самом краю опоры.
        - Мосик! - требовательно крикнула Мона.
        - Я не могу! Я боюсь высоты.
        - А почему я могу?! - рявкнула она.
        Мосик нашарил веревку и с закрытыми глазами начал спуск. Зверолов-амазон из Диких Земель никогда не видел скал выше двухэтажного дома.
        Они повисли на своих ненадежных опорах на самом верху необьятной каменной стены, основание которой терялось далеко внизу, но вниз никто не смотрел. Все ждали, что предпримут роботы. А те трещали и вертелись на ржавых опорах.
        Мона не смотрела. Она вбивала последний штырь, пытаясь укрепить на нем веревки.
        - Я родилась в горах. - сквозь зубы процедила она. - Мы так ходили по нашей стране без названия. Только колышков было побольше и веревки не такие плохие. Если бы колышков побольше было, мы бы сейчас ушли от них прямо по стене. А теперь будем ждать, кто первый сдастся.
        Первым сдался колышек.
        Вес Мосика был слишком велик, и из-под наспех вбитого металла посыпалась крошка.
        - Попробуй поймать его! - прошептала Мона.
        Но это была неосуществимая затея. Веревка освободилась, и Мосик с воплем полетел вниз, судорожно вцепясь в нее. Теперь вся ненадежная конструкция пришла в движение.
        - Не выпускайте веревок! - кричала Мона. - Сейчас все успокоится!
        Мосик и Стиммвел теперь висели на одном тросе, перекинутом через колышек. Они молча смотрели наверх, по их лицам катился пот. Стиммвел был намного легче Мосика и теперь медленно поднимался по скале вверх. Великан судорожно отыскивал подошвами малейшие неровности скалы и упирался в них, тем самым сдерживая подъем командира. Наконец, он сумел укрепиться и застыл, прижавшись к камню ободранным боком.
        Мона поползла по стене наверх, ловко зацепляясь длинными и сильными пальцами за крохотные щели и выемки. Мужчины изумленно наблюдали за ней. Она шла без веревки.
        Добравшись до первого колышка, она принялась постукивать по нему молотком то снизу, то сверху, постепенно расшатывая его. И сумела вынуть. Роботы, застрекотавшие было, опять утихли.
        Потом она проделала то, что было просто невозможным: она как-то сумела спуститься вниз и приблизилась к Стиммвелу, висящему всего в метре от колышка, который удерживал их с Мосиком. Тщательно обследовав скалу, она воткнула стержень чуть ниже первого и сказала Стиму:
        - Возьми у меня молоток из-за пояса и бей. Он сумел достать правой рукой молоток. Но бить не смог.
        - Хорошо. Держи колышек.
        Каждый удар молотка отзывался в ране Стиммвела огненным всплеском, но он терпел.
        Второй колышек был страховкой на тот случай, если первый не выдержит веса двух больших мужчин.
        Мосик сорвался снова. Чтобы замедлить свое неизбежное движение вверх, Стим схватился больной рукой за второй кол и так, едва удерживаясь, остановил падение.
        - Дупель! - крикнула Мона. -Хватайся за Стима!
        - Нет!! - панически крикнул тот. - Не буду!
        - Хватай, дурак! Твой колышек сейчас сорвется! - пригрозила она.
        И, хотя с его колышком все было в порядке, Дупель поверил ей и, раскачавшись, вцепился в командира. К счастью, Дупло был не совсем дурак, и в нужный момент умел держать себя в руках. Ему удалось не дотронуться до правой руки Стиммвела, и тот облегченно перевел дух.
        Теперь система почти уравновесилась, и Стим со своим пассажиром плавно пошел вниз, пока не остановился немного выше Мосика. Мона, принялась выбивать для Мосика в скале опору для ботинок. Непонятно было, на чем она сама держалась.
        Но дело этим не закончилось. Ловкая скалолазка снова полезла наверх. Не обращая внимания на крики, она остановилась неподалеку от опор, облепленных гудящими роботами. При виде Моны те встрепенулись.
        Она посмотрела на них и вдруг ловко треснула молотком одну машинку прямо по глазам. Та с визгом принялась вертеться вокруг себя, потроша резаком своих подружек. Вся армия металлических уродцев стала неистово копошиться, роняя вниз отдельных роботов. В стороны летели детали и куски металла.
        - Мона, уходи! - надрывался Мосик. На всех троих сверху так и летели дождем осколки.
        Но роботы сумели восстановить порядок. Их осталось меньше половины. Они отодвинулись от края и расселись посвободнее.
        Ловкая принцесса выбила себе молотком в стене хорошую опору и теперь могла действовать свободнее. Роботы тоже это оценили и, едва она приблизилась к металлическим трубам, попятились назад. Но она их недооценила.
        Их вертушки были намного крепче, чем металл конструкции, и машинки начали перерезать опору платформы. По легкости, с которой они это делали, все четверо поняли, что конец не заставит себя долго ждать. Платформа обрушится прямо на висящих под ней людей.
        - Есть время! - крикнула Мона. - Я переставлю колышки! И поползла по стене. Она была уже измучена, но не это подвело ее.
        Маленькая блестящая тварь с искромсанным корпусом и бешено вращающимся остатком диска прыгнула на нее с трубы. Падая, она распорола Моне ногу.
        - Мона! Ползи к нам! - отчаянно кричали мужчины.
        - Ползу, ползу… - бормотала она, медленно перетягивая себя с опоры на опору. Мосик схватил ее за шкирку и сорвал со стены.
        - Держись. - процедил он, втаскивая ее к себе на спину.
        Кровь медленно текла. Ее капли улетали в бездну.
        - Мосик, а ты знаешь, - прошептала Мона, - я ведь никакая не принцесса.
        - Какой дурак тебе это сказал?
        - Я слышала. Придворные шептались.
        - Ты мне веришь?
        - Верю.
        - Клянусь, ты самая настоящая, стопроцентная принцесса!
        - Вот хорошо-то. А я все думаю, зачем тогда папе со мной возиться было.
        - Конечно. Он встрепенулся.
        - Ты что там делаешь?! Она засовывала ему за пояс молоток.
        - Не смей, ты слышишь?!
        - Ты не можешь все время так стоять. - прошептала она. - Да еще с грузом. Ты и так удерживаешь еще двоих.
        - Что ты задумала?!!!
        Он повернул голову, насколько мог, стараясь понять, что это она такое делает. Всей пятерней он держал ее за ворот комбинезона. Ногами Мосик упирался в крошащийся камень. Краем глаза он рассмотрел бледные веснушки на вздернутом носу.
        Мона разжимала по одному его затёкшие пальцы, высвобождая ворот своего комбинезона.
        - Нет!!! В последний раз он увидел ее круглые глаза.
        - Мосик, живи. - шепнула она. И молча пошла в бездну.
        Мосик наконец сумел поднять глаза. На него без звука смотрели Стим и Дупель.

*** «Что это?» - оцепенело подумал Мосик.
        Какая-то тень покрыла стену. Он посмотрел наверх, чтобы узнать, что делают машинки.
        Сверху безмолвно спускалась странная птица. Она поравнялась темным, из непонятного материала крылом с висящими на веревках людьми. Крыло было огромным. В ее боку распахнулась дверь.
        - Мосик, Стиммвел, заходите. - раздался громкий голос, непонятно, откуда шедший. - Дупель, заходи.
        Воздушная опора услужливо подставилась под ноги Мосика и тот ступил дрожащими ступнями на темное крыло. Потом стал понемногу вытравливать трос, спуская вниз товарищей.
        - Флайер Барса! - счастливо воскликнул Стиммвел. - А ты говорил, что Стайс погиб! Мосик изумился.
        Они все втроем проникли внутрь огромного флайера. Прежде, чем закрылся люк, с грохотом обрушилась платформа.
        - Где Гвендалин? - спросил Мосик.
        - Ее нет. - ответил Стайс.
        ГЛАВА 15
        Неделей ранее.
        - Вот как?! - Вендрикс был зол. Гивил их обманул, как новичков.
        Теперь он занял кресло пассажира. За его спиной стояла Эрреба. А Мона швырялась пластиковыми стаканами в камбузе. Найти что-либо более увесистое ей не удалось. Недостаток грохота и звона она дополняла громкой руганью. Никто не мешал ей грубо выражаться.
        Галлах сидел с недобрым выражением лица. Он держал пальцы на рукоятках, словно, никак не мог решить, с чего начать. «Давай, отвезем ее к Дорнвану.» - предложил ему нимра.
        Волк Чевинк с удивлением взглянул на побратима. Вот так всегда у нимры. Ты думаешь, что он сейчас со злости родит еще одну Вселенную, а он, как ни в чем ни бывало говорит: давай сначала прихлопнем муху.
        - Давай. - сказал Галлах.
        Возиться с этой бешеной воровкой на борту им не хотелось. И флайер взял курс на юг.
        В Стануокке они рассказали королю, как было дело. Король Дорнван не одобрял решения Мосика и того, что тигры согласились с ним и позволили ему попасть в Элизиум. Но было и без того ясно, что мечты о том, чтобы Мосик занял трон Стануокки, при нынешних условия подобны тихому голосу в реве урагана. Назревали события планетарного масштаба.
        - Куда теперь вы? - спросил Дорнван.
        - Взять Гивила за горло можно лишь одним путем - угрозой лишить его того, что ему в самом деле важно. Флот его на орбите уничтожить мы не можем. Значит, остается Санаторий. Тигры пробыли с королем всего лишь сутки. И ушли.
        - Система, запроси зонд о количестве кораблей дидиларов на орбите.
        - Галлах, наши зонды сбиты! - удивился нимра. Тот не успел ответить.
        - Один. - ответила Система.
        - Не может быть! - всполошились оба Волка.
        - Я врать что ли буду?! - надменно обиделась Система.
        - Но наши зонды сбиты!
        - Как прикажете! - еще больше оскорбилась Система.
        - Карменсита, ну пожалуйста! - ласково заговорил Галлах.
        - Сначала они пошлют запрос, - ворчала Система, - потом говорят, что это невозможно. Потом им снова подавай запрос.
        Чевинк с улыбкой глянул на Юсса. Карменсита впервые изволила заметить его присутствие.
        - Это не наш зонд сбили. - сварливо ответила она. - Это зонд Барса. А наш мне сообщает, что кораблей дидиларов числом один, не более.
        - На то он и дидилар, чтобы врать! - ответил Вендрикс на поднятые брови побратима. И пошевелил ушами, что у нимры означало некоторую степень удовлетворения.
        Дидилар, один, без флота. Это что-то значит! Сбил старый зонд Барса и доволен.
        А это означает только то, что силы их на этой планете находятся совсем не в том соотношении, что поначалу им казалось! Конечно, два Волка, да еще почти безоружных, против одного крейсера агрессора - это очень мало. Но зачем-то Гивил напустил туману!
        Они оба посмотрели на точку, пульсирующую красным на карте Себарии. Причина раздражительности Карменситы именно в том, что они так и не сумели найти молодого Волка Чевинка. Стайс по-прежнему застрял, живой, или мертвый, где-то в лабиринте. И Система желала определенности.
        - Бомбить гадюшник. - пробормотал Чевинк. Двое нимр молча согласились с ним.
        Флайер правил, весь окутанный полем, прямым курсом на Санаторий.
        - Волка вызывают. - поведала Система.
        - Эй, эй! Волк! Ты что задумал?! - раздалось из передатчика. - Не нарушай условий договора!
        - Мы с тобой ни о чем не договаривались, подонок! - процедил Галлах. - Не надо было Мосика посылать куда не следует!
        - Стайс, ты будешь льготным клиентом. Все процедуры за полцены.- постарался подмаслить оппонента неуклюжий в деле мирных переговоров дидилар.
        - А на кой ляд нам твои процедуры?! - вошел в разговор нимра.
        - Кто это? - насторожился Гивил.
        - А это я, мой мальчик! Не узнал еще? Скажи нам, Гивил, где ты потерял свой флот?
        - Вендрикс! Старая серая обезьяна! Откуда ты взялся?! Ты же взорвался над Весситой!
        - Спасибо, Гивил, что сказал. А то я как-то позабыл уже, как называлась та звезда. - поблагодарил его лихорадочно соображавший нимра. - Взорвался мой корабль, но не я.
        Он врал напропалую, стараясь выжать из дидилара как можно больше информации. Оба Волка пребывали в состоянии полной растерянности, но не желали показать это врагу.
        - Может, и Галлах живой? - насмешливо спросил Гивил.
        - Да, уродец, я живой! - ответил тот. - Ты разговаривал все время не со Стайсом, а со мной.
        - Я предлагаю переговоры! - немедленно перегруппировался дидилар.
        - Ты уже предлагал переговоры! - прогремел нимра.
        - А я с тобой не разговариваю, чертов шерстяной мешок! - со злостью отозвался Гивил. - Я встречусь лишь с Галлахом!
        - Конечно, - насмешливо гнул свою линию нимра, - менталов мы боимся, как огня! Не это ли сорвало твою кампанию над Джабраилом?!
        - Диктовать условия буду я! - заявил Чевинк. - Встречаемся у твоего бассейна, на третьем ярусе. И больше никого! Система будет контролировать с орбиты!
        - Дайте визуальную картину! - вдруг затребовал осторожный оппонент. И первым включил визуализатор. Волки не поскупились и ответили тем же.
        Стоящий у пульта человек остро вперил бледные глаза в троих летящих на флайере друзей.
        - Кто это? - спросил он.
        - Моя жена. - с достоинством ответил нимра. - Мертвые не женятся, Гивил!
        - Условия такие. - деловито проговорил Галлах. - Отдаешь приказ о полном освобождении лабиринта от людей. На это даю час. Потом ты высаживаешься перед входом в Санаторий и идешь вниз один. Помни, Гивил, никакого оружия! Я встречу тебя у бассейна.
        - Согласен. - сдержанно ответил тот.
        - И, кстати, партнер, половина барышей наша!
        - Пойдет. - ответил партнер и отключился.
        Все трое молчали. Менталам нет нужды перебрасываться медленными словами, когда можно моментально перекачивать большие массы информации. Но у Системы такого качества не было. Поэтому она сообщила:
        - Зонд сообщает, что идет бомбежка столичных городов малых королевств.
        - Картину! - крикнул Вендрикс, опережая пилота.
        Как ни странно, система ему повиновалась. Все трое, вне себя от ярости, увидели рушащиеся здания и вспышки взрывов. Карменсита показала Стануокку. Бомбы сбрасывала авиация терков. Вот зачем была нужна база в Хортинге!
        Они прошлись по всему поясу Малых королевств. Бомбилась Либертасса и Манголара. Значит, за остальными странами дело не застрянет.
        - Система! - проговорил Галлах. - Вызываю дидилара. Он точно знал, что она сохранила волну, на которой Гивил говорил с ними.
        - Что такое? - Гивил сразу включил визуализатор.
        - Переговоры отменяются. - холодно сообщил Галлах. - Сделка не состоится. Дидилар некоторое время смотрел на них и ответил:
        - Извиняюсь. Оплошность вышла. Но приказ о бомбежке был отдан до нашего с вами разговора.
        - Зачем? - кратко спросил нимра.
        - Ведь мы партнеры, Галлах. - лукаво проворковал Гивил. - Ну, не партнеры, так будем. Кто, кроме нас с тобой знает, что Дианор сыграл в бочонок? Так и доложим Содружеству, что тиран разбушевался, все порушил. А я, то есть, мы с тобой, спасли народы Ихобберы. Я, как видишь, зарабатываю тебе аргументы перед Комиссией.
        - Не пойдет. - любуясь мерзавцем, проговорил Галлах. - Прекращай бомбежку.
        Зонд передал картину. Все и в самом деле смолкло. Эскадрильи повернули обратно на север.

* * *
        Он шел по пустынным переходам. Система из опасения, как бы Волк опять не пропал, согласилась контактировать с нимрой. Поэтому Галлах все время держал связь с Юссом. Тот передавал, что коридоры все чисты. Ни человека, ни зверя, ни роботов. Конечно, у дидилара всегда есть в рукаве парочка крапленых карт. Но Волкам без риска жить становится ужасно скучно.
        Он знал, что навстречу ему от ворот с той же скоростью приближается Гивил. И также знал, что тот с помощью своих зондов видит и его, Галлаха, передвижение. Ни в чем нельзя вызвать подозрение.
        Они вошли в зал с разных сторон.
        - Стой, где стоишь, Волк Чевинк. - предупредил его Гивил.
        - Боишься, что побью? - усмехнулся тот. - Мы же партнеры, дидилар! И уловил в ответ недоверчивое чувство. Дидилары никому не верят.
        - Мне нужно от тебя одно, - с непроницаемым лицом сообщил тот, - ходатайство перед Комиссией. И лицензия на владение этим участком земли. За это я тебе уступаю половину акций.
        Галлах прислушался и прочитал насмешливые мысли. Как же, жди Волк Чевинк! Неужто он, Гивил, да не найдет способа разделаться с парнером?!
        Все в порядке. Если бы Гивил мыслил иначе, то торговец решил бы, что тот сошел с ума. Он молчал.
        - Почему молчишь, партнер? - забеспокоился Гивил.
        - Жду, чего еще соврешь. - спокойно отвечал «партнер». - Кого дуришь, партнер? Ты не обещаешь мне никакого залога. Каковы гарантии того, что ты не попытаешься нарушить условия сделки? Дидилар раздумывал. Что пообещать торговцу?
        - Ты должен понимать, как важно для меня получить лицензию. - заметил он.
        - Слабо, Гивил. Слабо. Как ты думаешь, что мне помешает заключить лицензию на самого себя? Вспышка злости. Гивил боялся этого.
        - Тогда я взорву весь Санаторий.
        - Я бы так и сделал. - деловито согласился компаньон.
        Дидилар не поверил. Торговец добровольно упускает сделку?! Самую большую сделку во Вселенной?! Да полно! Он же ведь не знает, в чем тут дело! Тогда, выходит, он, Гивил, сам едва не вытрепал Волкам про то, что здесь находится?! Надо срочно менять тему.
        - Где Стайс Чевинк? - спросил внезапно дидилар.
        - Здесь. На планете. На своем флайере. - соврал Галлах.
        Дидилар и сам понял, что зря спросил. Правда, он думал, что это другой торговец. Уж больно они разлетались. Он знал, что между флайерами не велись переговоры. И удивился, узнав, что Стайс не разговаривал с отцом. Что-то было тут не так. Галлах насторожился.
        - А почему ты спрашиваешь?
        - Так просто. Думал, это кто чужой. Не знал, с кем из вас вступать в переговоры.
        Галлаха прострелило. Он машинально задавал вопросы и отвечал на вопросы дидилара. Кто здесь, на Ихоббере, кроме них, в похожем флайере? Не может быть, чтобы дидилар не отличил флайер Волка от любого другого!
        Это не может быть Стайс. Никак. Стайс где-то здесь, в лабиринте. Система не может перепутать ментокод хозяина.
        - Вот я и говорю, - продолжал меж тем Гивил, - что за неразбериха у вас, у торговцев. Откуда взялась вторая Гильдия?
        - О чем ты мелешь? - удивился Галлах.
        - О Летучих Барсах.
        Чевинк напрягся и проник снова в мысли дидилара. И удивился несказанно! Гивил не знал, что он в другой Вселенной! Он шел за Стайсом по следу, чтобы вынюхать координаты той планеты, у которой погиб нимра Юсс. И он не видел взрыва
«Лонгира». Дидилар соврал. Теперь он даже сообщил Волкам ее название - Вессита! Разве не удивительно?! Выходит, так Вендрикс назвал ее прежде, чем испарился при взрыве! Вессита - весна на языке нимр!
        - Ты заснул, торговец? - поинтересовался дидилар.
        - Нет, просто обдумываю сделку.
        - Повторяю. Барс нашел гиммеру. И это не медицинский знак синков. - поспешил он предварить Галлаха. - Я тоже знаю сказки Ихобберы. Галлах внимательно слушал его мысли.
        - Гиммера здесь, в Санатории. И я с таким же успехом могу заключить сделки с Гильдией Барсов, как и с Гильдией Волков. Моя раса могла бы сделать это пять тысяч лет назад, если бы не потеряла Ярса из виду.
        Дидилары были здесь пять тысяч лет назад?! В то время приблизительно, когда пропал Ярс Стамайер?!
        - Так почему не заключили еще пять тысяч лет назад? Давно бы был богатым.
        Императором Вселенной, поправил его про себя Гивил. Но тут же пришла досада. Да, где-то год назад Солакса почему-то возьми, да и закуклись в некий кокон! Разведчик так и не вернулся. «Что за бред?!» - изумился Галлах.
        - Ну и где теперь твой Барс? - устало спросил он.
        И услышал хитренькие мысли. Здесь, мой Барс, здесь, торговец, недалеко от тебя. Возникло видение некоей тайно открывающейся двери. А за ней… Но сначала, Волчара, ты попадешься в сети! И потом прехитрый дидилар будет диктовать Стайсу все, что хочет.
        - Изволь, взгляни. - с достоинством промолвил «партнер». И пошел к одной из сотен кабинок за эллипсоидными арками.
        - Открывается легко, толкни рукой. У меня тут нет секретов это только маленький музей.
        Галлах остановился в проеме и взглянул в лицо дидилару.
        - Я тоже обманул тебя, Гивил.
        - О чем ты, Волк?
        - Я ментал. - усмехнулся Чевинк. Тот засмеялся:
        - Не надо, Волк. Среди людей менталов нет.
        - Я не человек.
        И на глазах обмершего от ужаса Гивила он превратился в тигра. С треском разлетелись слабые застежки комбинезона. И громадный зверь легко выпрыгнул из оков одежды. Мягкая лапа выпустила шесть стальных клинков.
        Дидилар, несостоявшийся Император Видимой Вселенной, повалился на пол, путаясь в кишках.

* * *
        Один зеленый огонек на путанице лабиринта вдруг вздрогнул и вмиг погас. И Вендрикс точно знал, что это не Галлах. Они с Эрребой бросились к другим экранам. Машина дидиларов поспешно высаживала десант.
        - Галлах! - кричал он, - Давай быстрее, к тебе идут! Ответа не было. «Он жив!» - сообщила Эрреба от экрана. Нимра и сам это видел. Почему Галлах не отвечает?!
        - Волк! - кричал он другу. - Я начинаю бой!
        - Нет, Юсс, ни в коем случае!
        Но Вендрикс уже пошел синей молнией на десант. Что бы ни было там, в подземелье, в этом проклятом лабиринте, он не позволит еще раз убить Галлаха! Как он там сказал?! У Волка три жизни, это третья!
        Он не понял, что случилось, откуда взялся этот второй флайер.
        - Флайер Барса! - крикнула Эрреба. - Это Ярс Стамайер!
        - Этого не может быть, - процедил нимра, направив импульсные пушки, запрещенные в Содружестве на кораблях торговцев, на машину дидиларов. Это стратегическое оружие, а не оборонительное. Он знал, что там сейчас происходит, в корабле противника. Взрываются тела. Корабль вздрогнул и мягко завалился в снег, так и не успев взлететь. Ю-поле защищает только от проникновения материальных тел, но не от импульсного излучения. Десант прекратил движение и сбился в кучу. «Все, Волк, мы с тобой теперь, как дидилары, вне Закона!»
        - А НУ, ВАЛИТЕ, МРАЗИ, В ПРЕИСПОДНЮЮ, А ЛУЧШЕ В ЧЕРНУЮ ДЫРУ! - раздался над снегами громовой голос, говорящий на языке, который тут давно забыли.
        И черный флайер Барса прошел над полегшими солдатами с ревом тысяч децибел.
        Вендрикс не стал смотреть конец истории. Кто бы ни был в этом флайере. Он бежал к Чевинку.
        - Барс, я знала, ты вернешься. - прошептала на языке второй планеты Лебедя-12 красная тигрица, Эрреба, Счастливый Ветер.
        Он нашел друга там, где ожидал. В одной из ниш бассейнового зала, у которой, словно дохлый пес, валялся Гивил, была открыта дверь.
        - Галлах! - нимра бросился к нему. И замер. Он знал, что видит перед собой.
        То, чем не воспользовался ни он, когда горел над своей последней найденной планетой, ни Галлах Чевинк, в момент своей таинственной гибели.
        Кто еще в этой Вселенной мог воспользоваться тем, что они видят?! Это очень дорогая штука. Многие Волки приобретали себе ее. Но редко кто решался к ней прибегнуть. Слишком непредсказуемы побочные эффекты. Последствия нередко имеют космогонический характер. Капсула нуль-времени.
        Она всегда была с собой у Стайса. Последнее средство. В момент неминуемой смерти Волк последней вспышкой воли может вызвать ее в действие. И время останавливается внутри нее. И это будет продолжаться столь долго, сколь угодно. Вселенная остынет и сожмется, и в ее холодном пыльном чулане будут плавать голубые капсулы нуль-времени, в которых так и не дождались спасения Свободные Волки. Кем бы они ни были.
        Нет, уж лучше сгореть над планетой. Но погибающий тешил себя надеждой, что найдется Волк, который обнаружит брата и доставит капсулу в лаборатории Содружества. Там, в условиях сложнейшего оборудования ученые размотают нуль-кокон. И сумеют вызволить погибающего Волка из смертельной схватки. Такое тоже было. Но большей частью, редко кто решается прибегнуть к этому. Слишком непредсказуемы последствия.
        Капсула неразрушима. Ничем, кроме специального оборудования. Теоретически существует один фактор, но само его появление составляет ноль процентов.
        Галлах стоял перед могилой сына.
        Там, за скорлупой полупрозрачного яйца застывшего навеки поля-времени виднелось белое лицо Стайса Чевинка, умирающего Волка. Полуприкрытые глаза, страдальчески полуоткрыты бледные губы. Сияние застывшего времени скрывало его тело, и они не могли определить характера ранения. Его красивые, длинные, полурусые волосы казались в мертвом свете капсулы почти седыми. Так и будет он стоять здесь, в подземелье, пока не осыпется планета, пока не потухнет солнце. Скорбь отца для него не больше, чем миллиардная доля мгновения. Стайс переживет Вселенную, потому что в ней нет того, что может вырвать его из ловушки нуль-кокона. Это не их Вселенная.
        Галлах был молод. Он сам был похож на Стайса, только на два года старше. И не потому, что так хорошо сохранился. А потому, что на момент смерти ему и в самом деле было двадцать шесть. Такую шутку играет время с Волками. Он пару раз пройдет через пространственный привод, а на планете минует четыре года. Два туда и два обратно. Он улетел, когда родился сын. Он прилетел, а тому четыре. А сам Галлах прожил неделю по корабельному хронометру. Он не успел и полюбить его. Только сказал побратиму, чтобы тот забрал ребенка с планеты-отстойника и поместил в интернат для будущих Волков. И помчался зарабатывать на обучение. Два года туда, и два обратно. Сыну восемь. А Галлах только и успел пару раз переправить почту. Прилетел, поцеловал, и снова улетел. Потом примчался нимра, надарил подарков, перечислил средства, и снова улетел. Еще четыре года. Потом еще четыре. И Галлах погиб.
        Кто же за два месяца привыкнет к сыну, выросшему от младенца до восемнадцати лет?! У мальчика было время думать об отце, а у отца - нет. Поэтому Волки не заботятся о детях больше, чем позволяет быстротекущее время. Много их по всей Вселенной посеяно в спешке. Была мгновенная любовь. Было быстрое веселье. Была, как искра, страсть. Но Волк ушел в подпространство и забыл навеки. Поэтому на планетах и живут легенды о бессмертности Волков. Века бегут, а он все молод. Вот почему торговцу не нужно бессмертие. Он живет так долго, что его никто не помнит. Вот почему он не имеет друзей, кроме других Волков. Вот почему Волк одинок. Одинокий Волк. Свободный Волк. Свободен от всего земного.
        Молодой Галлах стоял перед могилой такого же молодого сына. Точь в точь, как Стайс. А за ним такой же нимра. И молоды и стары. Они видели так много, что забыли почти все.
        Это Ихоббера подарила Галлаху сына. Здесь он его полюбил, здесь его увидел, здесь он потерял его.
        - Кто на планете на втором флайере? - спросил побратима Галлах.
        - Летучий Барс. - ответил тот.
        Чевинк, не оборачиваясь, кивнул головой. Он так и знал. Хозяева вернулись.
        ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
        КОРОЛЕВА АФФАРЫ
        ГЛАВА 1
        - Куда летим? - спросил ее Стайс с улыбкой, положив пальцы на чуткие рукоятки пульта. Она помедлила.
        Отросшие за два месяца черные волосы снова свивались в локоны, упруго касающиеся плеч. Гвен очень светлокожая. Как в сказке про Белоснежку.
        - Я всегда мечтала побывать на островах. - проговорила она.
        Система флайера, повинуясь желанию пилота, высветила на экране карту Ихообберы.
        - Где это?
        - Не знаю. - она растерялась. - Где-то здесь. И ткнула пальцем наугад.
        - Пусть будет здесь.
        И флайер мягко поднялся вертикально с места. Вниз стремительно проваливались сосны, скалы, пропасти и Зоны. Флайер вышел в высокие слои атмосферы.
        Они плыли и наслаждались зрелищем планеты. Многочисленные южные архипелаги островов, похожи на рассыпаные изумрудные бусы в золотой кайме песчаных пляжей.
        Стайс гнал от себя любые мысли, все подозрения, всю горечь. Он больше не хотел ни страданий, ни лишений, ни самой мысли о несчастье. Он всего уже лишился. Родной Вселенной, партнера, друга. Гвендалин последнее, что у него осталось.
        - Ну, куда? - спросил он.
        Она выбрала самый крайний остров. Берег, глядящий в нескончаемый, единственный на Ихоббере Океан.
        Здесь было совершенно пусто. Ни туземцев, ни жилья. Они были единственными купальщиками на длинном пляже из золотого мелкого песка. Он охватывал весь остров, как кольцо. На острове была одна гора, поросшая темным, густым лесом. В нем не было ни птиц и ни зверей. Все было тихо и почти безмолвно. Только нескончаемо шуршали волны, прибегая из неоглядной дали Океана.
        Они шли вдвоем по берегу, держась за руки, старательно обходя морские звезды и перешагивая через рачков. За полдня можно было обойти весь остров. Они не беспокоились ни о чем. Когда надоедало, садились на песок. или под кроны пальм. И смотрели на разбросанные по мелководью высокие зеленые вершины островов. Потом шли купаться в голубой лагуне.
        Стайс вскрывал ножом плоды кокосовой пальмы.
        - А если нам надоест валяться на песке? - спрашивала Гвендалин.
        - Тогда я вызову свой флайер и мы умчимся.
        Он с улыбкой показывал на левое плечо, где находился передатчик. Но не сказал, что он не воспользуется им. Иначе, прилетит его собственный флайер. Зачем Стайсу два флайера? Его немного развлекала мысль о том, что он словно перевоплотился в Барса и при этом имеет роскошь оставаться сам собой. «Зачем тебе Ярс, королева, когда есть я?» И они снова занимались ловлей лангустов, чтобы печь их на костре. А вечером лежали на песке и смотрели на далекие-далекие звезды.
        - Тоскуешь? - спрашивала его Гвендалин.
        - Нет. - легко отвечал он.
        В самом деле, что тосковать? Он может в любой момент уйти с планеты вместе со своей любимой. У него, как ни у кого во всей Вселенной, два челнока и два флайера. Слишком много, чтобы хотеть еще и звезд.
        Потом они покидали пустынный берег и летели дальше. С острова на остров. Везде оставляя за собой две цепочки следов от босых ног.
        - Почему на островах нет никого? - спросил однажды Стайс.
        Королева знала, да не сказала. Все просто, Стайс. На Ихоббере нет океанского судовождения. Только плоскодонные суда для внутренних морей. Континент один. Куда плыть-то?
        Он рассказал ей о планетах, где плавали под парусами, похожими на облака, большие корабли. Она слушала и боялась верить. Как можно?! Разве сила ветра так велика, что может гнать громаду корабля? Или вода так тверда, чтобы удержать многотоннажные суда?
        А он рассказывал ей про солнечный ветер и про таинственные околозвездные корабли-призраки, гонимые едва вещественным давлением солнечного света. Их паруса толщиной в один лишь атом и сделаны из тонкой золотой фольги. Зато раскинуты на сотни километров. Зачем же, Стайс, им нужно это?
        Это солнечные яхты, ненаглядная любовь моя. На них богатые веганцы устраивают гонки возле своего неистового голубого солнца.
        И они летели дальше. Ты много повидал всего. Чем удивит тебя наша Ихоббера?
        Да, я много повидал. Но все как-то мельком. Я всегда спешил. Хочешь, и мы с тобой нырнем в подпространство? А когда вернемся, здесь многое изменится. Нет, не хочу. Мне нравится на Ихоббере. Ты мне покажешь свой корабль? Однажды покажу.
        Что ни день, то новый остров. Время перестало течь.
        На южных островах нет зимы. И осени нет. Там, едва заходит солнце на западе, как тут же загорается восток.
        Два месяца утекли, как сон.
        И вот однажды он проснулся с мыслью, что за два месяца он обошел бы полвселенной. Гвендалин спала так сладко. «Чего ты хочешь, королева?» - спросил он ее в мыслях.
        - Попасть на челнок Барса. - тихо ответила она. И продолжала спать.
        - Пора наведаться к родному дому! - бодро воскликнул Стайс. Она тут же насторожилась. И посмотрела на него с сомнением.
        - Что не так? - спросила она.
        - Все так. - ответил Стайс. Гвен не поверила ему.
        И он вдруг с беспокойством почувствовал, как между ними снова возникает эта странная стена. И тут же ощущение оставило его.
        - Мне правда нужно на челнок. - уже спокойнее сказал Стайс. И усмехнулся сам себе. «Волки всегда боялись женщин.»

* * *
        Произошла досадная оплошность. Гвен ошиблась и вместо простого кухонного ножа взяла ритуальный меноверский нож. Она не знала, что его подвижная крестовина - тоже ножи. И проткнула ладонь. Стайс услышал ее вскрик и прибежал в камбуз.
        - Все в порядке. - резко произнесла она. - Простой порез. Гвен зажимала ладонь салфеткой.
        - Дай, посмотрю.
        - Не надо. - твердо сказала она. Ну вот. Опять обиделась!
        - Нет, Стайс, правда все в порядке. - улыбнулась Гвендалин. - Я больше удивилась, чем испугалась.
        И все-таки у него осталось чувство, что его просто выпроводили из камбуза.
        Потом она явилась в рубку и села рядом, незаметно пряча руку, перетянутую повязкой.
        - Может, стоит посмотреть? Меноверские ножи очень остры. Пара швов тебе не помешает.
        - Смотри, на континенте осень! Точно осень. Почти зима.
        - Это твой корабль?! - потрясенно воскликнула она.
        Громада челнока под водой казалась еще больше. В мерцающем свете поля, охватывающего «Противоречие», проплывали рыбы.
        - Да, это мой корабль. Моя «Погоня».
        Она знает, что он лжет. И предпочитает делать вид, что не догадывается. Стайс снова начал входить во вкус этой горько-сладкой игры. Как будто прятался сам от себя. Душа вдруг словно растворилась между самим собой и Барсом.
        Гвен шла по кораблю, то и дело обращая к Стайсу счастливые глаза. На мгновение у него заныло сердце. Как тогда, на островах.
        - А это что?
        - Медотсек. Входи. Посмотрим руку. Она едва заметно помрачнела.
        Стайс снял повязку. Под мазью кожа вполне зарубцевалась. Но вид рубца ему не нравился. Под кожей набухала синюшным цветом опухоль. Он решил обмануть ее. Хотя, как можно обмануть менталку-королеву?
        - Клади сюда ладонь. - с улыбкой предложил он.
        - Не хочу. - с улыбкой же ответила она ему.
        - Боишься боли? Ты даже не заметишь.
        - Что там? - она указала на гибернаторский отсек. И двинулась к дверям.
        - Туда нельзя!
        Стайс бросился за ней. Там, под колпаком спит вечным сном Эрреба. Гвен не должна его увидеть. Откуда в челноке Волка тигр, заснувший пять тысяч лет назад?!
        - Там жесткое излучение. - соврал он первое, что пришло ему на ум.
        Она поверила и отошла. На всякий случай Стайс велел Системе заблокировать дверь в гибернатор.
        - Что такое кофе? Ты говорил, что любишь кофе по-минойски.
        - А, кофе… Когда он сумел наговорить про кофе?!
        Он вспоминал, чего не мог им предоставить для питья флайер? И сделал ей горячий шоколад. Он сам терпеть его не мог, поэтому наверняка ни разу не догадался угостить ее горячим шоколадом. Некоторые надписи в меню ему были вовсе неизвестны.
        Они продолжили экскурсию по челноку. Стайс ругал себя, что не позаботился раньше разобраться в его планировке. Этим вполне можно было заняться прямо во флайере. Поэтому он не заметил, как попал в лабораторию.
        - Ну, здесь-то как раз нет ничего интересного.
        - Скажешь тоже!
        И она с увлечением принялась обходить колонны со множеством экспонатов. Музей у Барса был не беднее, чем у Стайса.
        - Что это?
        - Живой кристалл с Жидибрака. - ответил Стайс и удивился: во Вселенной Ярса есть живые кристаллы?! Он потер фиолетовую грань и кристалл голосом Гвендалин спросил:
        - Что это? И сам ответил голосом Стайса:
        - Живой кристалл с Жидибрака. Стай потер малиновую грань. И кристалл уснул.
        - Возьми себе. Она благодарно улыбнулась.
        С тех пор она все время играла с кристаллом. Записывала все подряд. Их споры, легкие размолвки. Примирения, смех, шалости.
        - Как твоя ладонь?
        Гвен повернулась к нему и голосом, которым говорят с больным ребенком, сказала:
        - Все в порядке. Стайс собрался было возразить, но она успела задать вопрос:
        - Ты разлюбил кофе по-минойски?
        Он растерялся. В самом деле, он ни разу не выпил при ней горячий шоколад.
        В другой раз, едва Чевинк заикнулся про медотсек, она тут же вспомнила про кофе. Гвен тоже играла с ним в игру.

* * *
        Она спала. Ее длинные, черные, как ночь, волосы словно жили сами по себе. Они всегда лежали так красиво! За сомкнутыми длинными ресницами спали ее черные глаза. «Ты довольна, королева?»
        - Да. - тихо ответила она. «Рука болит?»
        - Нет. - резко ответила она. И поднялась.
        Стайс спал. Вернее притворялся, что спит.
        Тише тени соскользнула она и поплыла к дверям. Тогда Стайс проснулся и приказал Системе выдвинуть экран из стенки спальни. Он ждал, что она проникнет в медотсек. Но Гвен там не появилась.
        - Где пассажир? - тихо, словно опасаясь подслушивания, спросил он у Системы.
        - В лаборатории. - так же таинственно ответила ему Система. И показала помещение.
        Гвен не смотрела на диковинных животных. Она была у дальней стенки. Там тоже образцы, замороженные в жидком азоте. Живые ткани. Это были миллионы будущих животных, рыб, птиц. Ярс, как и Стайс Чевинк, мог вырастить для покупателя любую форму жизни, какую мог добыть в своих скитаниях.
        Гвен искала что-то нужное ей. Она знала, что это корабль Барса. Но найти что-либо без каталога было невозможно. А каталог хранился в памяти Системы. И Система никогда не повинуется чужому. Или почти никогда. С Системой Стайс Чевинк разговаривал на языке Летучего Барса.
        Гвен, быстро перебирая легкими ногами, спешила в рубку.
        - Система, - тихо, но требовательно, проговорила она, - предоставь каталог экспонатов.
        - Предоставь. - кратко скомандовал из своего наблюдательного пункта Стайс.
        На экране высветился и медленно потек список, составленный на языке Ярса Стамайера. Королева что-то внимательно искала. «Вот как?» - подумал Стайс Чевинк. Она опустила руки и некоторое время смотрела на экран.
        - Спасибо. - печально проронила Гвен.
        Он не просил ее больше воспользоваться услугами медотсека. А она не предлагала ему кофе.
        Но временами Стайс видел, как неловко держит она руку. И никак не мог увидеть, что происходит с раной.
        Ночами Гвен все так же выходила и, не особенно заботясь о том, спит он, или не спит, наведывалась в лабораторию. Игра так затянулась, что стала надоедать своим однообразием.
        Этой ночью она отправилась в препараторскую. Стайсу надоела слежка и он не пожелал подсматривать за Гвендалин.
        Девушка достала инструменты, выбрала один, по ее мнению, самый подходящий.
        - Пассажирка взяла скальпель. - разбудила пилота бдительная Система. Стайс не ответил.
        Никто ей не препятствовал. Девушка подошла к одной из раковин и без обезболивания вскрыла бугор на тыльной стороне ладони. Слила в отверстие темную кровь и тщательно ее смыла. Она даже не прибегла к дезинфекции. Но Система промолчала, раз пилот не счел нужным реагировать.
        Стайса стала так утомлять эта таинственность и внутренняя напряженность Гвен. Если бы он знал, что она ищет! До этого он думал, что ей нужен Ярс Стамайер. Но королева не предлагала начать поиски пропавшего торговца. Да и глупостью все это было. Ярс умер. И давно. Гвендалин, как сама призналась во сне, желала найти что-то на корабле его. И это был не Барс. «К сожалению, это был и не Волк.» - печально подумал Стайс.
        Он вспоминал о тех двух месяцах, когда они были так счастливы на островах. Но, стоило ей попасть на челнок, как счастье и закончилось. Он боялся спрашивать ее. Боялся, что под оболочкой Гвендалин откроется не королева Сеяллас. Нет! Он боялся обнаружить там преисподнюю.

«Что ты ищешь, королева?» - спросил он ее однажды, когда она спала.
        - Саму себя. - тихо, как всегда во сне, ответила в ней тайна.
        Он задумал трюк. Корабельный компьютер должен все проделать сам. Стайс не желал знать ничего. Пусть найдет, что ищет. Может, успокоится. Может, вновь повеселеет. Рука ее уже явно стала подживать. Пусть медленно, но здоровый организм взял свое. И Гвендалин уже не морщилась едва заметно, когда брала столовые приборы. Хотя повязку так и не сняла. Он делал вид, что не замечает, как она сама ее меняет. Но Стайса удивляло то, что королева, по-видимому, так и не прибегла к искусственному подавлению его памяти о ее ране.
        Когда она днем случайно забрела в рубку, Система доброжелательно спросила пассажирку, что она такое ищет. Не могла бы Система ей помочь?
        Для этого Стайс воспользовался записью своего голоса на языке Ихобберы, промодулировав звучание. Гвен должна думать, что Система сама желает с ней сотрудничать.
        - Я ищу подарок Феанноры.
        Система промолчала. Она не знала, что сказать. Дальнейших распоряжений ей пилот не оставил. И речевое послание на языке дреммов было лишь одно.
        Система знала Феаннору. Поэтому, когда Гвендалин, решив, что не дождется ничего от неразговорчивой с гостями корабельной техники, почти ушла, на большом экране вспыхнула картина.
        Гвен резко обернулась и замерла, во все глаза глядя на красавицу, в объеме, цвете, звуке возникшую на нем.
        - Мой Барс! - нежно сказала Феаннора.
        И ее голос заполнил рубку. За ее спиной была все та же рубка. Принцесса была в ней одна. Видно, она сама сумела включить запись. Непонятно как, но Система послушалась ее и запись делалась непосредственно с пульта.
        - Мой Барс! И глаза ее затрепетали, словно пламя.
        Принцесса говорила. Слова архаического языка дреммов текли с ее карминных губ, как песня.
        Гвен ждала. И вот принцесса поднесла к струящимся, подобно шелку, черным волосам меноверский ритуальный нож и срезала прядь волос. Оставив свой прощальный дар на пульте, она направилась на выход. Обернулась, еще раз улыбнулась и пропала.
        - Система! - проговорила Гвен. - Мне нужно это.
        - Хозяин, пассажирка хочет экспонат Е7д870.
        - Отдай ей. - распорядился, не глядя, Стайс.
        - Подготовить для транспортировки? Стайс подумал и отдал приказ.
        Гвен была оживленной и снова щебетала. Они устроили веселый бой на подушках. Живой кристалл в восторге записывал их шумливую возню.
        - Смотри! - со смехом воскликнул Стайс. - У тебя повязка спала! И тут же, получив подушкой по макушке, все забыл.
        За завтраком шарик хлеба угодил ему в середину лба.
        - Мне надоело здесь торчать! - с вызовом объявила Гвен. - Хочу домой!
        - Как скажешь, королева! - весело согласился он. - Куда прикажете?
        - В Аффару!
        Спустя лишь несколько минут, флайер выскочил из неприветливых холодных зимних вод и стремительно, как молния, взмыл в небо.
        В грузовом отсеке находилась капсула, в которой в холоде жидкого азота хранился прощальный дар Феанноры. …
        - Смотри, Стайс. Это мой дворец. Он был очарован.

* * *
        Они снова переживали медовый месяц. Бродили по базарам Бабеллана. По его мощеным розовым камнем улочкам и площадям. Кормили с рук павлинов, бросали аметисты в фонтаны. Катались в маленьком ландо по бесконечным парковым аллеям. Плавали на весельных судах, под балдахином, по медленно текущим водам реки Илнары. Стайс оставил свой обычный, непритязательный на вид, комбинезон. И королева разодела его с пышностью, достойной гостя царского двора. Они плыли под медленные песни, которые поют в Аффаре, под звоны длинных струн, под журчание воды. С зеленых берегов на них смотрели белые каменные виллы, сбегали к водам лестницы. Их осыпали ароматнейшим дождем летящие по ветру лепестки магнолий, вишен, яблонь, роз. В Аффаре круглый год была весна.
        Любовники возвращались на базар и брали с лотков неведомые в мире Стайса лакомства, фрукты, жареную дичь. Стайс был фараоном. Был царем. Он несся вместе с королевой на колеснице по пустыне. Они охотились на львов.
        Они входили в храмы и приносили жертвы богам Аффары. Они пускали по течению венки из роз под песни жриц.
        Летели в ночное небо фейерверки. Рекой лилось вино. Приезжие купцы, гости, знать, прислуга, бедняки - все веселились. Выкатывали бочки сладкого пальмового рома. Выносили горы засахаренных фруктов. Бесчисленны столы со снедью. Гуляли, ели, спали прямо на улицах и площадях. Не прекращалась музыка.
        - Ты счастлив, принц?
        - Я счастлив, королева.
        Бесконечны переходы царского дворца. Огромны, неописуемо прекрасны его залы. Затейливы его сады. Роскошны, вызывающе роскошны их покои. Тысячи и тысячи невероятных, непредсказуемых чудес. Как изумительны, как сказочны пиры! Как восхитителен играющий огнями сад! Как величественны танцы! Водопады розовой воды. Львы в колесницах. Тысячеголосые хоры. Дороги устланы цветами. Поющие фонтаны.
        Тысячелетия ждал Бабеллан возвращения торговца. Аффара проснулась ото сна.
        - Ты счастлив, Стайс?
        - Я счастлив, Гвендалин. Время стало.
        ГЛАВА 2
        По коридору, отделанному темным с золотою икрой мрамором, шла королева. Сеяллас была спокойна и бледна. Черные, бездонные глаза рассеянно скользили по стенам, по полу, по мозаикам.
        У одиннадцатой ниши она остановилась. Сняла повязку и приложила к стене слегка распухшую ладонь. Подождала. Но ничего не произошло. Королева стала звать мыслью того, кто жил за этой дверью. Ей открыли.
        - Не делай так, Гвен. - сказала ей сестра. - Ты же знаешь, мне больно.
        - Дверь не открывалась. - ответила ей Гвендалин. - Наверно, из-за раны.
        - Нет. - ответила сестра. - Синк нас предал. Он сломал замок. Здесь был чужой. Яксаф и Ихаббо нас тоже предали. Они отдали свои тела чужим.
        - Кому же? - удивилась Гвендалин.
        - Я выбила из синка их имена прежде, чем он умер. Ментальные партнеры Волка. Ты знаешь их?
        - Вендрикс Юсс и Галлах Чевинк. Это хорошо. Пусть живут.
        - Они похитили наш самолет.
        - Надеюсь, ты их не сбила?
        - Конечно, нет. Но дело могло бы кончиться и плохо. Я едва их не убила во дворце. Я думала, что это Яксаф и Ихаббо. Они пролезли в лабораторию. А я как раз только что родилась и ничего не знала.
        - Ладно, Сеяллас. Я принесла то, что она хотела. Папа у себя?
        - Иди. Он ждет тебя.

*** Королева встала. Оглянулась на него. И скинула с ладони свою повязку.
        - Хочешь знать, Волк, что под повязкой? - лукаво спросила она Стайса.
        Он заколебался. Он и хотел знать, и не хотел. Было любопытство и был страх.
        - Иди же, Волк, смотри! Она удалялась и манила Стайса за собой.
        Тьма была так непроглядна, что белая фигура Гвендалин грозила быть поглощенной ею. Взметнулись и не опустились обратно черные, как глубокий Космос, локоны. Он бросился за ней. «Чего ты хочешь, Волк?»
        - Знать тайну! «Смотри!»
        Из раны на ладони послышалось негромкое, но страшное в безмолвии ночи, пощелкивание.
        Он застыл, не в силах оторвать глаз. Не в силах крикнуть. Не в силах убежать.
        - Смотри, Волк! Вылезают щупальца, покрытые кровавой слизью.
        - Смотри же! Много, много щупалец. Как все это могло вместиться в хрупкой Гвендалин?! Нет ничего. Нет стен, нет потолка. Нет Бабеллана. Нет планеты. И ЭТО он любил?!!!
        Стайс крикнул и сел в постели с бешено колотящимся сердцем. В глазах еще мелькали красные круги, а программа адаптации уже спешила вернуть в норму уровень адреналина. Он с протяжным вздохом облегчения упал обратно на роскошную постель. Ее нет рядом. Понятно, у Сеяллас немало тайн.
        Ему вдруг показалось, что если он немедленно не убедится в том, что она жива, то может потерять ее навеки.
        Стайс поспешно оделся в первое, что подвернулось под руку, и вышел из лазуритовых покоев.
        Он и не знал, как необычен, как таинственен ночной дворец!
        Принц скользил мимо меняющих цвета мозаик. Мерцающие стены смотрят на него. Он словно потерялся в необъятности пустых и гулких зал. Дворцовые цветы разносят одуряюще страстный аромат. В открытые на всем протяжении пути в окна дует ветер, вздымая занавеси.
        Что-то вспомнилось ему. Однажды он гостил у даверийского владыки. Три недели безудержного веселья. Ему поручили серьезнейшее дело: заместить на свадьбе жениха. Принц задержался по причине шторма. А свадьбу отложить - очень скверная примета. Как лучший друг, Стайс должен был сидеть на жениховском месте, пить за здоровье родителей невесты, принимать подарки, поздравления и целовать в щеку близкую подругу суженой. Та всякий раз подсовывала свое лицо, когда подвыпившие гости кричали что-то вроде «горько». Во всем остальном с ним обращались так, словно он и есть жених. Он был для всех Дасин-урр. Все почести, все по протоколу. И он испытывал смешливое и конфузливое чувство оттого, что это все так серьезно. Он сидит и изображает из себя того, кем не является. Все это знают и, тем не менее, играют увлеченно этот обычаями предусмотренный спектакль. Так три недели и изображал он жениха, пока тот, застряв на рифах, чинил разодранные паруса и смолил залатанные бока ладьи. Кого теперь он изображает?
        Волк успокоился и теперь шел сквозь гуляющий ночной ветер по спящему во тьме дворцу. Лениво подумал, что может не найти дорогу назад. Но это не беда. Королева Сеяллас менталка. Она отыщет его в недрах своего огромного жилища.
        Стайс вышел на платформу сада. Там от вечернего гуляния еще оставались стоящие во льду напитки. А после нелепого ночного кошмара страшно хотелось пить. На ступеньках стоял и смотрел куда-то вдаль некто.
        Стайс вдруг замер. Ему знаком подобный силуэт! Но что он делает здесь, в Аффаре?
«Синк!» - позвал он в мыслях.
        Тот не шевельнулся. Быть не может! Синки ведь менталы! Ему и звать не надо, чтобы житель Табетты его почуял.
        Стайс подошел так близко, что синк не мог не обернуться. Он не обернулся.
        Вместо этого он попытался усесться на ступеньках, раскладывая сзади свои длинные, заостренные на концах крылья. Ему было неудобно, и синк снова встал. И встретился лицом к лицу со Стайсом.
        - Вы, очевидно, космический торговец? - задал таинственный ночной житель довольно странный для синка вопрос.
        - Да. - удивился Стайс. - А вы, очевидно, синк?
        - Не вполне. - ответил тот. - Я Маррадуг.

* * *
        Тайна раскрывалась сама собой. Король не прятался и легко поведал Стайсу свою историю. То, что скрыто от всеведущих легенд. То, о чем никто не сплетничал на Ихоббере.
        Да, все правда. Он жил когда-то в той ступенчатой огромной башне. Очень долго жил. Да, он превратился в такую отвратительную тварь, что, если бы нашел удобный способ умереть, то непременно бы так сделал. Но стоит ли вникать в подробности существования чудовища, каким он был?
        Но вот однажды в его с товарищем узилище открылась дверь. Не совсем дверь, скорее подземный ход. Случайность, или намеренность, кто знает! И два чудовища попали в Океан. Путь был долгим, но время несущественно для короля.
        Так Маррадуг превратился в водоплавающую тварь. Он снова был свободен. Он сам не знает, сколько лет, веков, тысячелетий плавал он в водах единственного океана Ихобберы. Не было мест на дне его, которых бы не знал король-урод.
        Стоит ли удивляться, когда однажды он наткнулся на необычную находку. Он сразу понял, что это. Он слышал о легенде про короля синков Селеннира. А это был не что иное, как корабль синков. Король был счастлив своей свободой. И он с неумирающим в этом кошмарном теле любопытством стремился вникнуть в любую тайну Ихобберы.
        Чудовище просачивалось сквозь любые щели, проникало в едва приотворенные затворы. Он плавал по кольцевому коридору в кромешной тьме океанического дна. Маррадугу не нужен свет. Он сам светился. Так он приманивал к себе пугливых рыб и любопытных тварей, желающих попробовать его на вкус.
        Он сам не понял, как попал в ловушку. За ним захлопнулись входные двери. И помещение стало освобождаться от воды. И король вдруг понял, что жизнь отнюдь ему не надоела! Он испугался смерти.
        Распластавшись уже не светящейся под безжалостными лампами, а грязно-серой массой на полу, он вспоминал. Уж не это ли гиммера?! И принялся всползать на странное сооружение под колпаком. Кажется, это в легенде Селеннира называлось столом. Ну и ну! Едва ли за тысячи лет отсек сохранил свою способность действовать по назначению. Ведь даже Селеннир давно уснул.

«Я синк, я синк!» - усиленно сигналил он системе, чтобы она приняла его за Селеннира и не уничтожила.
        Он не заметил, как заснул. Он спал и видел сны. Это были сны синков. Сны Селеннира, потомка корабельного врача, наследника генетической памяти и памяти о назначении устройств медотсека синков, таинственной гиммеры.
        Сколько лет прошло? Двести, триста, тысяча? Он вынырнул из сна и некоторое время ждал, что будет. Потом со счастливым чувством поднял руку, чтобы посмотреть, каким он стал. И заплакал. Он не превратился в человека. И синком он не стал. Он был все тот же, только несколько усох. Все те же щупальца, то есть псевдоконечности. Он вытянул псевдоруку и отбросил колпак бесполезного устройства. Гиммера предназначена для синков. И только для них. А та протоплазма, что составляла его тело, имела в своей основе пусть искаженный, но геном дреммов. Он выплыл из отсека и направился обратно в Океан.
        Но пребывание в медотсеке синков не прошло бесследно. Что-то все-таки для него гиммера сделала. С удивлением заметил Маррадуг, что его тело по прошествии многого времени стало изменяться! Он превращался в некое подобие гуманоида! Потом он стал двоякодышущим, и с радостью принялся выходить на берег. Потом жабры растворились в новом теле неведомого существа. И он не смог вернуться в Океан. Он стал лишь сухопутной тварью. Но был доволен и благодарил гиммеру. И вот однажды он понял, кем он стал. Когда из его спины принялись расти крылья, он понял, что гиммера пересотворила своего невольного пациента по его желанию, по его молению. Он превращался в синка.
        Разбитая почти до первооснов генная структура его клеток была собрана, как кубики, в новую картинку. Гиммера синков знала один лишь генный тип. Код синков.
        И вот настал тот день, когда король взлетел. Он словно заново родился, если эти бедные слова способны передать всю полноту, всю радость его чувства!
        Он полагал, что Барс уже вернулся. И что все дреммы за то продолжительное время, что он провел в водах Океана, уже, согласно договору, все выбыли с планеты. Но с удивлением и гневом он узнал, что торговец обманул его. Он нашел планету, как сказал. Но не предпринял ничего, чтобы отвезти туда народ его. А Маррадуг ведь думал, что его забыли в башне оттого, что все переместились с Ихобберы!
        И Маррадуг принялся искать на Ихоббере свою дочь, несчастную в своем уродстве Феаннору. Она прошла с ним почти весь путь в Себарии. Она не могла, как и он, спокойно умереть. Ведь не умер же Сиддхари!
        Он летел и видел с высоты птичьего полета прекрасный Бабеллан. И ужаснулся. Кого ждет здесь его дочь, Феаннора?! На что надеется она? И тут же обрадовался. Он вспомнил про гиммеру. Лучше быть синком, чем чудовищем! Для Феанноры есть сюрприз.
        - Чего ты хочешь, синк? - спросила его та красавица, что сидела в главном зале Бабеллана на троне с гербом Маррадуга.
        - Где Феаннора? Где моя дочь? - спросил король. Та недоуменно похлопала ресницами.
        - Мне нужно посовещаться. - наконец, с сомнением сказала девушка. - Я сейчас приду. И, оставив растерянного короля в пустом огромном зале, поспешно убежала.
        - Феаннора! - позвал он в черные воды большого водоема глубоко под сводами замка в Бабеллане. Очень большого, гораздо больше, чем тот, в котором жил он и его премьер-министр.
        Она не ответила, но он услышал мысли. И очень удивился, поскольку уже знал, что за внешностью синка в нем не скрыты их ментальные возможности. «Да, папа.» - отозвалась она.
        И потекла беседа. Неведо, как, но дочь его приобрела некоторые свойства менталов. Именно так она общалась со своими куклами, как называла она всех королев Аффары. Она брала их из народа аффов. Теперь на Ихоббере два народа. И давно уже. Терки, потомки тех, кто жил на севере, во владениях Терлинка, ныне давно уже покойного. И аффы, ее народ. Никто не знает, кроме королев, что Феаннора живет тут, в большом бассейне. Она сумела все устроить и ее заключение гораздо комфортнее, чем некогда жизнь Маррадуга. Она просит ее простить.
        - Конечно, девочка моя! - растроганно ответил он той массе, что скрывалась в глубине.
        И она тут же твердо отвечала, что не станет синком. Ни за что. Она довольна жизнью. Ее куклы к ней приходят каждый день. Она обо всем осведомлена. Практически, она и есть здесь королева, а куклы лишь ее глаза и уши. Нет, засмеялась она, никто из них не посмеет поднять мятеж и свергнуть королеву. Это же не люди, а только организмы. У них в голове программа. Папа, бедный, ты просто не пытался пробовать. А она-то знает, что той протомассе, которой стала она теперь, ведомо свойство изощренного гипноза. Конечно, жаль, что он все же не ментал. Они могли бы общаться на расстоянии.
        Но кое-что ее затронуло. Медотсек синков, гиммера. А она-то думала, что это миф, что Барс ошибся.
        И она дала послушать отцу ту запись на кристалле, которую оставил ей торговец. Король улыбнулся. Живой кристалл торговца! Как давно все это было. Он сидел на краю бассейна и вместе со своей Феаннорой снова переживал их жизнь на корабле торговца, на «Противоречии». Он помнил.
        Он помнил, как они бежали из пекла внезапно гибнущей планеты. Взрывался воздух, горели камни. Его дворец на Лилемарге, содрогаясь, уходил в расплавленную магму. Все было так внезапно. Только что они сидели с торговцем и обсуждали сделку, как с следующий момент тот вдруг вскочил и побледнел.
        - Король, у тебя есть полчаса. Вернее, двадцать шесть минут.
        Еще минут пятнадцать они с Терлинком и Феаннорой не могли понять, в чем дело. Столкновение с блуждающей планетой?!
        - Король! - крикнул Барс. - Пять минут на сборы! И он схватился за плечо, вызывая флайер.
        В один момент Маррадуг лишился всего. Имущества. Народа. Планеты. Челнок торговца уносил с кипящего шара магмы двести человек придворных и королевскую семью. Они лежали в переходах челнока, слишком быстро забирая кислород из ограниченного запаса корабля.
        - Только анабиоз. - категорично заявил торговец. - Система регенерации воздуха не предусматривает такие темпы обработки. Я оставляю лишь королевскую семью. Вам будут предоставлены каюты.
        Возражения не принимались. Они тут гости и должны подчиниться распорядку. Торговец вез на Ихобберу свои товары, и Лилемарге была лишь пунктом в его программе. Он и так сделал для них, что мог. А теперь намеревался вести переговоры с синками о временном прожитии на планете типа С немногих спасшихся. Сам Ярс Стамайер уже прикидывал, сколько он выиграет в этой сделке. По его подсчетам, дреммы лет за тысячу выплатят ему по контракту все причитающиеся барыши. Его запросы, как знал сам Маррадуг, были очень скромны. Другой торговец включил бы и проценты. Меньше нельзя. Он тоже должен содержать свой маленький мирок. Свое «Противоречие».
        Пока Терлинк, тогда еще совсем юный, забавлялся, разглядывая у себя в каюте видеозаписи торговца с иных миров, Феаннора нашла себе другое. Сначала Маррадуг был рад, что дети заняты и не тоскуют о планете. Он не тревожился, глядя, как его дочь, теперь принцесса без королевства, ходила с Ярсом по длинным переходам корабля. Им было интересно.
        Сам Ярс Стамайер был очень молод. Хотя, молодость торговца длиннее, чем сама жизнь короля. Ярс был молод и тогда, когда сам Маррадуг еще и не родился. Это странное явление сбивало его с понимания. Он никак не мог взять в толк, что представляет из себя обычный Барс. Как можно столько жить и столько видеть и оставаться молодым.
        Феаннора расцвела. Она сидела в рубке с Барсом и мечтала, глядя в Космос. Она и раньше была странной.
        - Не утомляй себя мечтами. - сказал ей Маррадуг однажды. - Торговец есть торговец. Он прилетел и улетел. Нам предстоит тяжелая борьба. И ты нужна мне, как помощник. Ты видела, как мало значат для него случайные знакомства. А ты принцесса. Держи себя в руках. Барсы не способны на любовь, на верность, на самопожертвование.
        Душа торговца принадлежит лишь звездам, лишь кораблю, лишь самому себе. И что бы стала делать Феаннора, случись ему ответить на ее любовь? Остаться в челноке, летать с ним от мира к миру через всю Вселенную? А кто будет отвечать за тот народ, который ждет своей планеты во враждебном дреммам холоде отсека гибернаторов? Те двести человек, которым он по-прежнему король. И за которых должен отвечать. Пусть Летучий Барс найдет планету. Они расплатятся с ним. И дреммы будут жить. А Барсу поставят огромный монумент из благодарности. Ибо дреммы благородны. И, ради его доброты, он будет единственным поставщиком их королевского двора. С правом наследования до седьмого поколения.
        Настал день прощания. Феаннора не посрамила своего отца и своей королевской чести. Она не снизошла до признания в любви. Она простилась так достойно, как может сделать лучшая принцесса в мире. У нее нет ничего драгоценнее того дара, что она оставила торговцу. Королевский локон.
        А дальше они с головой ушли в работу. Планета синков была богата своими недрами. И это оказалось настоящей удачей. Ленивые и безразличные обитатели планеты не знали, или не хотели знать, что обладают таким сокровищем, как множество металлов. Если бы на Лилемарге был металл! Тогда бы она была бы не просто сельскохозяйственной планетой!
        Когда король был молод, как Терлинк, его отец отдал одному из Барсов большие средства, чтобы тот на своем челноке провел юного Маррадуга в экскурсию по нескольким мирам. Так поступали все короли его династии. Их сыновья должны увидеть, к чему следует стремиться. И с тех пор Маррадуг мечтал купить планету типа С, то есть с кислородной средой. Но обязательно с металлами.
        Ихоббера была так богата, что он едва не позавидовал, хотя это и недостойно королевской чести. И с энтузиазмом ушел в добычу всего того, что не представляло для ее хозяев ценности. По сведениям Ярса, наиболее богата минералами, металлами и ценными другими веществами была пустынная Себария. Ярс оставил им описание технологий разработки планетарных недр и некоторые технические средства. Он был по-своему тоже благороден, этот Барс.
        А дальше ты все знаешь, Стайс. Мы расселились по планете. Торговец прилетел только через двести лет. У Ярса много дел. И Ихоббера - одно из них. Дреммы повидали много войн здесь. Были стычки с синками. Война с иббами. Потом была внутриусобная война. И дреммы разделились на два народа. На терков и аффов. Когда прилетел торговец, Маррадуг давно уже отошел от дел и жил в той башне, что построила ему его дочь, верная своему отцу, королева Феаннора. Не зря он любил ее больше сына, легкомысленного и ветренного Терлинка.
        - Теперь ты живешь здесь? - спросил Стайс. - У королевы Сеяллас?
        - Ты не понял, Свободный Волк. - с достоинством проговорил король. - Сеяллас просто кукла. Обыкновенный клон. Она выполнила свою задачу и её время вышло. На смену приготовлен следующий клон, народ даже ничего и не заметит.

* * *
        Он шел по переходам, бежал по резным мостикам, кричал в пустынных залах. Успеть! Успеть, пока его кукла, пока регент-королева Сеяллас, пока Гвендалин, его любовь, не растворилась в планах праведного короля! Ему все равно, что она - клон! Ему нет дела, что Маррадуг в своей украденной у синков медтехнике вдвоем со своей кошмарной дочкой научился делать клонов, как печь куличики! Он знает, что Гвендалин живая личность!
        - Гвен! Она обернулась к нему бледным лицом.
        - Ты все знаешь?! Он быстро проверил руку. Повязка на месте. Значит, это она.
        - Уходим. Улетаем. Немедленно! Она слабо упиралась.
        - Нет, Стайс, ты еще не понял.
        - Я все понял! Он свирепо посмотрел в ее глаза.
        - Ты больше не будешь его куклой.
        Неужели, его не смущает то, что она всего лишь клон? Одна из множества. Одна из бесконечных Сеяллас.
        - Нет. Ты единственная. Ты Гвендалин.
        У королей свои заботы. Они так заняты своей державностью, что мостят дороги перед собой всем, что им попадется пред их царственные очи! Народами, планетами, торговцами и собственными клонами.
        Он тащил ее за собой, словно опасался, что их схватят.
        - Не надо, Стайс. Нас никто не задержит. Мы никому тут не нужны. Я выполнила свое задание. И я могу быть теперь свободна. Пока. Мне уже приготовили на смену сестру.
        - Скажи, зачем все это было? Все эти охоты, торжества. Кого тут встречали в моем лице? Кого я тут изображал? А, понимаю, Барса! Напрасный труд, Гвен! Напрасный труд! Если челнок торговца остался здесь, на Ихоббере, а пилота нет в гибернаторе, то его нет нигде! Он умер пять тысяч лет назад.
        - Да нет же, Волк Чевинк. - назвала она его так, как давно не называла. - Все торжества были в твою честь. Да, я кукла, как и все Сеяллас. Но все же королева. Я, и только я, велела чествовать тебя. Ты был принцем на балу, а не твоя тень.
        - Мне все равно. - мрачно проронил Стайс. - Мы улетаем. Мы свободны. Я не Барс и не повязал себя никакими обязательствами. Мы можем вообще покинуть Ихобберу.
        - Хорошо. Но сначала повидай одного человека. И тогда я соглашусь - мы улетаем. Куда угодно. Хоть на Вегу. Хоть на Лебедя-12.
        В ее глазах была все та же горечь. И Стайс вдруг понял, что она опять обманывает его. Есть нечто, чего ему не стоит знать. И что она скроет от него любыми средствами.
        Он удивился. Кто может ждать его здесь, в этих помещениях для прислуги? Она улыбнулась:
        - Я не буду присутствовать при разговоре. Он может напугаться.
        Стайс вошел в комнату. В первый момент он не понял, кого видит. Потом пришли яркие воспоминания о тех прекрасных днях, когда он только ещё встретил свою любовь. Как ехали они, счастливые и беззаботные, к жениху Гвендалин - старому, засохшему стручку с вельможными замашками - лорду Шеппелу.
        Худой пожилой человек с водянистыми глазами, только уже без всяких признаков родовитой важности, стоял перед Чевинком.
        - Свободный Волк? - старик явно волновался. - Я вас узнал! Вы были с королевой! А я изображал спесивого аристократа.
        Стайс с удивлением смотрел на человека. Да, это он, жених Гвендалин. Его большие водянистые глаза. Сухой, как щепка. Но где его породистая внешность графа? Это просто старичок. А тот спешил и только не захлебывался речью.
        - Я должен передать вам. Я все ждал, и так боялся, что не сумею! Стайс вдруг пришел в себя.
        - Давайте, успокойтесь, лорд Шеппел. Сядем и спокойно обо всем поговорим. Но тот засмеялся:
        - Я не лорд. Я актер королевы. Мы с Бордиззом всего лишь актеры королевы. Или шпионы, если вам угодно. Меня зовут Холтник. А Бордизз играл дядю.
        - И где он? - с улыбкой спросил Стайс.
        Вот это и есть то, что ему хотела показать Гвендалин? Спешила избавиться от прошлого? Ему-то что до того, к чему принуждал ее Маррадуг?! Это для короля она лишь кукла, а Стайс знает, кто она такая. Он слишком долго был с ней - почти год на Ихоббере.
        - Бордизз умер. - помрачнел актер. Стайс с сочувствием кивнул. Что ж, у каждого свои проблемы.
        - Его убили тигры королевы. - продолжал меж тем Холтник. - Он был, как оказалось, участником Весситы.
        Вот как?! Что ж, он переживет и это. Он выслушает все жалобы старика. Он посочувствует. Он-то знает, каково это, терять друга. Но он спешил.
        - Но не это важно! - актер встрепенулся. - Я видел Мосика!
        - Кого? - Стайс не понял, о чем тот говорит. Вернее, о «когда». И вдруг сообразил: откуда Холтник знает Мосика? Ведь он его не видел! Тогда, много месяцев назад, когда они прибыли к лже-лорду в его имение, Мосик не пошел ко входу в дом. Он остался с лошадями у ворот.
        - Он был здесь! - прошептал старик. - Вы, может быть, не знаете, но Мосик тоже наш. Он актер королевы. И вам не следует быть с ним откровенным. У Стайса словно взорвалась в мозгу Сверхновая.
        - Не может быть! Этого не может быть!
        - Вы не сердитесь, Стайс. - миролюбиво продолжал актер. - Я только хотел вас предостеречь.
        - Хорошо. Спасибо. Я пошел. И он торопливо бросился прочь.
        - Как ты могла?!! Как ты могла, Гвендалин?!! Мосик был лишь актером?!!! Он в ярости схватил ее за руку, не замечая, что причиняет ей боль.
        - Это ты мне желала сказать?!! В этом признаться?!!! Это есть твое раскаяние?!!!
        Стайс вдруг прекратил метаться. Остановился, словно весь оледенел. Она стояла и не двигалась, наблюдая за ним, словно что-то решая про себя. Он заметил, как хорошо она держалась. И злое чувство овладело им. Уйти. Улететь. Большего, чем есть обмана, он не перенесет.
        - Нет. Мосик не актер. - спокойно отвечала Гвендалин. И добавила, видя, что ее слышат:
        - Он твой друг. Невозможно промоделировать такую личность. Актер может сыграть кратковременную роль. Но как ты мог засомневаться в Мосике? Возможно ли подделать такую преданность, такую дружбу? Ты не заметил главного. Ты слишком сосредоточился на самом себе. Мосик жив. Стайс собирался с мыслями. Он не мог поверить.
        - Если Мосик жив, как ты говоришь, и был здесь, кто мог об этом знать? Изо всех, кто здесь имеется, только ты и я знали его.
        - И старый Бордизз, актер, игравший дядю.
        - Его убили твои тигры.
        - Нет. Он принял яд.
        - Я тебе не верю. Она кивнула.
        - Улетай, Стайс. Тебя ждет твой товарищ. Он помрачнел.
        - Ты пойдешь со мной.
        - Зачем, Стайс? Все в прошлом. И острова и Бабеллан.
        - Мне некуда деваться. - буркнул он.
        - Неправда. У тебя есть выбор. Можешь вернуться в свою Вселенную и оставаться Волком. А можешь остаться здесь и превратиться в Барса. У тебя два челнока, два флайера. Все пути свободны.

«Я не Летучий Барс.» - подумал он с внезапной горечью. - «Я не опутываю себя обещаниями. Я поистине свободен.»
        - Пойдем, Гвен. - попросил он. - Я погорячился. Она не пошевелилась. «Ну, что еще ей надо?!» Он пошел на хитрость.
        - Пойдем отсюда. Мне хочется взглянуть на звезды.
        Пустынен сад. Нет ни души. Молчит всё, даже птицы.
        - Вызови свой флайер, Волк, и улетай. - она почти взмолилась.
        - Мой флайер здесь.
        - Нет. Это флайер Барса. Он далеко. Зови свою машину. Она сядет прямо здесь, на платформе. Как когда-то в Зоне, вдруг вспомнил он.
        - Почему ты так спешишь избавиться от меня? - спросил он с ревнивым подозрением.
        - Хорошо. Скажу. На рассвете Бабеллан подвергнется бомбежке. Сюда летит эскадрилья Дианора. Все беспилотные бомбардировщики. Я бессильна против них. Волк Чевинк резко прижал к плечу ладонь.
        Он ждал. Флайер должен был прибыть, но не прибыл. На востоке светлело небо. Все население дворца эвакуировано. Они вдвоем.
        - Бежим. - он бросился через молчаливые сады к флайеру Барса. Тот не отвечал на вызов через передатчик, поскольку вызов предназначался не ему. У трапа Стайс задержался и взглянул на темный север. Ничего еще не видно.

*** Почему не прибыл его флайер?
        Они снова вдвоем летят. Она снова сидит в пассажирском кресле и улыбается. И он снова делает вид, что всем доволен. Они оба, как были, в роскошных одеяниях из Бабеллана и мало соответствуют функциональной роскоши машины.
        Бомбится Бабеллан? Зачем? Что хочет этот мелкий негодяй, алчный и неразборчивый в средствах Дианор?
        Стайс правил к своему челноку, к «Погоне». Давно он не был в нем. С того дня, когда вышел у селения поморов. Его посетило довольно странное чувство. Он возвращается к самому себе. Каким он встретит сам себя? Что в нем изменилось? И почему не прибыл флайер?
        Отсек был пуст. Его обитатель словно испарился. Гвен, почувствовав тревогу Стайса, напряженно всматривалась в его лицо. Она ничего не могла сказать и ничего объяснить. Кто мог вывести из отсека флайер?
        Стайс бежал по коридору, топча сталасс покрытия. Лифт вознес его в рубку.
        - Система! Запись! Кто здесь был?! Система поспешно включила видеозапись.
        Расширенными от изумления глазами Стайс видел перемещение по кораблю нескольких пришельцев. Система писала раз от разу и без звука. Приказа не было, и она не позаботилась. Один был явно нимра. И, если бы он точно не знал, что Вендрикс умер, то поклялся бы, что видит именно его. Все записи были сделаны в кольцевом коридоре. Пришельцы шлялись туда-сюда с таким видом, словно у себя дома. Вторым был Мосик. Стайс себе не верил, но это все же был его друг. Что он делал в такой компании?
        И тут все понял: Мосик стал жертвой мистификации. Потому что третий был он сам. Вернее, почти он сам. Но похож невероятно. Это мог быть один лишь человек. Тот, с которым его все время путали. Летучий Барс. Как-то он сумел выжить. Где-то он скрывался. Теоретически возможно обрисовать ситуацию, как могло бы это быть. Стайс думал, что гибернатор пуст, а он мог опустеть совсем недавно. Ведь Волк же не проверил по приборам свою версию.
        Теперь, пока он изображал собою Барса, тот изображал его. Стайс во флайере Стамайера, а тот - во флайере Чевинка. Хорошая история! Гости суетились, шатались из отсека в отсек.
        - Система, покажи мне, что они делали в медотсеке.
        - Записи не делались, Стайс. - ответила Система. - Пилот все отключил. Пилот! Видали?
        Стайсу было весело. Гвендалин сначала недоумевала, потом развеселилась тоже. Комическая ситуация. Потом все стало хуже. Появился еще один нимра. Стайс забеспокоился.
        Потом гости потащили из медотсека оборудование. Вот это Стайсу не понравилось. Он выключил обзор.
        Повернувшись в кресле к Гвен, он молча думал, откинув голову и прищурившись.
        - Давай посмотрим руку. - проронил он.
        - Отстань. - устало бросила она. - Давай отыщем Мосика.
        - Дреммы все такие упрямые? - спросил он.
        - Не все. Только королевы.
        Он вызвал зонд. Стайс понятия не имел, как можно отыскать на Ихоббере Мосика. Его спасение могло быть лишь результатом множества случайных совпадений. Или хорошо продуманной подставой. Ведь тогда, в Себарии, тигры Стиммвела ничего не заподозрили. Значит, Мосик может быть где угодно. Но все возможно. Вот он искал же Ярса. И не нашел лишь потому, что тот все время был у Стайса за спиной. Был бы Мосик жив, а остальное дело техники. Наверно, опять промышляет на ниве апокалипсизма, только в иных масштабах. Небось, пророчит, что на Ихоббере рухнет небо. Старому приятелю всегда по душе грандиозные масштабы. Он любит, чтобы все было широко, с размахом. Гулять, так гулять!
        Стайс улыбался. Как весело им было с Мосиком! В какие безобразия они пускались! Гвендалин не зря была менталкой - она уловила настроение Стайса и они стали вспоминать вдвоем. Как Стайс надрал Тарантулу медяшку. Как Мосик спас свою принцессу.
        - Гвен, оракул не ошибся! - смеялся Стайс. - Все оказалось правдой! Мосик женился на принцессе! Может, в самом деле стал королем?
        Ну, еще бы он ошибся, хохотала Гвен. Она же сама все и устроила! Заставила Дорнвана играть комедию. Мона в роли принцессы, а Мосик в роли принца.
        - Да ты что?! - ужасался Стайс. - Вот озорница! Почище мосиковых апокалипсисов! Такой спектакль! Куда там дяде с лордом! А зачем? Зачем ей это было нужно?
        Гвен заскучала. Ну, тогда она еще не оценила Мосика. Думала, мелкий проходимец. Думала, получит в руки скипетр и свалит в сторону. Ей некогда было с ним возиться. Все силы поглощал Стайс. Не могла же она, в самом деле, применять к нему ментальное воздействие.
        - Вот как? - изумился Стайс. - Ни разу так и не применила?
        - Один раз. - созналась Гвен.
        - Ты нарочно проигралась на тотализаторе? - с подозрением спросил он.
        - Не только я. Я всех вас по миру пустила. Стайс, я же кинетик. Мне ничего не стоило распылить ваши деньги вместе с игорным залом и обслугой.
        - Зачем?
        - Мне мешала Мона. Она слишком непредсказуема. Ей было обеспечено все будущее, а она с дури полезла с нами. Я не рассчитала, что Мосику милее Зона с тобой, чем королевство, но на пару с Моной.
        - Ты правда сделала бы Мосика королем?
        - А что такого? Не зря Дорнван тогда вдруг переменил свое отношение к нему.
        А потом была Зона. Это была такая тёрка! Со всех троих слетела шелуха. Ей, правда, было жаль, что Мосик тогда погиб. Она знала, как он дорог Стайсу.
        - Спроси Систему, где твой флайер. - посоветовала Гвен. А он не догадался! Стайс послал запрос на зонд. Но сообщение вдруг прервалось.
        - Зонд уничтожен. - таков был ответ.
        Кто мог уничтожить зонд? Неужели Барс? В какую игру играет чужой торговец? Все представало в каком-то новом свете. Гвен не могла предложить никакой идеи, и сила её была отнюдь не безгранична - отыскать по мыслеизлучению на планете одного-единственного человека для неё невозможно, есть предел дальности.
        Через шесть часов второй зонд войдет в область доступности и можно будет разузнать побольше о кораблях пришельцев. А пока Стайс направился на камбуз. Они давно уже ничего не ели.
        Как тогда, на «Противоречии», Гвен ночью шла по коридору. Язык Волка был иной, и она гадала, где здесь, на «Погоне», может быть медотсек.
        Найдя его, она вошла и огляделась. Похоже и непохоже. Но хирургическая машина была заметна сразу. Колеблясь, Гвен подошла к столу и протянула под колпак анализатора больную руку.
        Машина слабо загудела. Включились мониторы, замигали датчики. Ждать пришлось недолго. Раздался резкий сигнал.
        Гвен выдернула руку. На экране появилось сообщение, но Гвен не знала письменности Волка и не могла прочесть. Она снова наложила повязку и вышла из отсека.
        ГЛАВА 3
        Зонд показывал интересную картину. На орбите был чужой корабль. От основного корабля-матки отделился корабль поменьше. Он пошел к планете. Уходящий зонд частично просчитал траекторию полета прежде, чем зашел за горизонт. Стайс выбросил в атмосферу два одноразовых зонда, чтобы проследить пункт прибытия чужого корабля. Система тем временем экстраполировала траекторию. И, наконец, выдала ответ.
        Стайс удивился. Цель пришельцев недалеко от того места, где он расстался со Стиммвелом и обрел флайер Барса. Вот, наверно, тот недоумевает! И в отместку тоже сумел пробраться на чужой корабль. Ума не приложить, как все получилось!
        - Ты ищешь Мосика? - спросила Гвендалин.
        - Я сам не знаю, что ищу. - ответил он. - Слишком много неучтенных факторов. Он взглянул на нее. На лице Гвендалин явно отражалось недовольство.
        - Ты же подкинула мне мысль стать Леа Барри. А тут он сам вдруг объявился. Да еще и нимры с ним. Чем не случай выполнить задумку? Она не ответила и едва заметно усмехнулась.
        - Нет, конечно, я ищу его. - продолжал он уже другим тоном. - Но одно другому не мешает. Торговец сделку не упустит. А что ты так торопишься?
        - Конечно, тороплюсь. Я разлучила вас с Мосиком. Мне не терпится исправить дело.
        - Ты не разлучила нас. - он бросил на нее быстрый взгляд. - Это был случай. Или нет?
        - Ты прав. Это был случай. Так, что такое кофе по-минойски? Когда-нибудь я получу его?
        Они спешили на встречу с нимрами. Корабль пришельцев сел в районе странных подземных коммуникаций, как показал с орбиты зонд.
        - Пришелец ищет связи. - сообщила Система. - Сообщить код доступа?
        - Сообщай, но не включай видеообзор. - решил быть осторожным Стайс.
        Вспыхнул дисплей, но картины не было. Стайс открыл было рот, собираясь говорить, но вдруг услышал:
        - Стайс Чевинк, Свободный Волк, на связи. Вот Барс! Вот негодяй!
        - Эй, эй, Волк! - - раздался незнакомый голос. - Ты что задумал? Не нарушай условий договора!
        - Мы ни о чем с тобой не договаривались, подонок! Не надо было Мосика посылать, куда не следует!
        Стайс и Гвен не успели удивиться, как пошли помехи. Да что происходит, в самом деле?!
        - Система, - воскликнул Стайс, - как мы оказались третьими на связи?!
        - Не знаю. - растерянно промолвила Система. - Мне многое тут кажется очень странным.
        - Куда он послал Мосика? - спросила Гвендалин.
        - Кто - он? - не поняла Система.
        - Тот, с кем разговаривал от моего имени неизвестный человек? - более обстоятельно пояснил Стайс. Но Система этого не знала, и знать не могла. Откуда ж ей?
        Стайс был очень удивлен. Голос, который назвался его именем, был так похож на его собственный! Волк сверил речевые характеристики, свою и своего имитатора. И с облегчением заметил, что они разнятся. Барс, кем бы ни был он, не есть его двойник.
        Если бы эти необъяснимые обстоятельства за заняли его так сильно, он бы заметил некоторую странность: язык, на котором Гвен задала Системе свой вопрос. Она обратилась к бортовому компьютеру Барса на его родном языке, на языке Лебедя-12.
        Они по-прежнему направлялись к месту, к которому стремились и чужой корабль, и флайер Волка с чужим торговцем на борту. Те два экипажа значительно опережали Стайса и он рисковал прибыть на место уже к концу разборки. В том, что эти двое отнюдь не в дружеских отношениях, было вполне ясно. Непонятно было другое: откуда взялись нимры? Сам-то он поначалу думал, что они прибыли на крейсере пришельцев. А они оказались в дружбе с Ярсом! И что случилось с Мосиком? Куда его заслал этот неизвестный? Судя по тону мнимого Волка, тот был просто в ярости от того, как поступил с его приятелем тот человек. Что-то тут произошло, на Ихоббере, пока он со своей королевой отдыхал на островах.
        И тут пришло н память кое-что: вопрос, который он хотел задать, который был почти на языке. Но не задал - разговор свернул немного в сторону.
        - Гвен, зачем ты нас отправила на Зону?
        Полной уверенности не было, что это было именно так. Можно лишь догадываться, что Гвендалин при своей способности ментала и кинетика, имея в своем распоряжении громадную и всепроникающую сеть шпионов, могла избавить от Зоны не только себя, но и остальных троих. Могла, но не избавила. Значит, это входило в ее планы. Она помедлила, но потом сказала:
        - Необходимо было заставить тебя обнаружиться. Ты должен был вызвать флайер. Мне требовалось попасть на корабль Ярса Стамайера.
        - Откуда ты могла знать, что флайер Леа Барри подчинится мне?
        - Я и не знала. Все сложилось лучше, чем предполагалось. Я сама не могла придумать, как попасть на «Противоречие».
        Да, вспомнилось ему, она была далеко, когда он обнаружил в тайном убежище машину Ярса. И все-таки его не оставляло чувство, что королева скрывает нечто. Гвен, как ни в чем ни бывало, смотрела на картину на экране.
        - Я был только средством? - колко спросил Стайс.
        Ее лицо изменилось. Волосы, как живые, поднялись над напряженными плечами. В матовых глазах сгустилась бездна. Гнев Сеяллас.

* * *
        Он не сразу понял, что произошло. Но заметил, что на его флайере - на настоящем флайере Волка - пришли в движение носовые люки. Оттуда выдвинулись дула страшнейшего оружия, запрещенного в Содружестве. Это ему досталось от отца - тот был любитель контрабанды. Импульсные пушки.
        Стайс не мог поверить. Что это? Барс пускает в дело последнее средство, или только наводит страху?
        Он видел тех, кто бежал с оружием по заснеженному полю куда-то к скалам. Стайс уже знал, что под поверхностью скалы скрывается странный лабиринт.
        - Система, ищи связь с транспортером пришельцев!
        Все экраны ожили разом. Передавали разные картины его зонды и зонды Барса. Метался и орал перед экраном бледноглазый человек в обширной рубке. С орбиты шли послания от корабля пришельцев. И вдруг все разом смолкло. Бледноглазый повернулся и рухнул. Его голова словно взорвалась, забрызгав кровью пол - это импульсный удар. Но, прежде Стайс успел понять, с кем имеет дело Летучий Барс. Это дидилары. На транспортнике прибыли космические пираты, не имеющие своей планеты - они перемещались по Вселенной огромным флотом и уничтожали целые населённые миры.
        Значит, больше аргументов не оставалось. С дидиларами никто и никогда в здравом уме не пожелает вести дело. Значит, Барс пытался что-то выиграть, как-то спасти Мосика. Но проиграл. И ответил последним, что имел. Осталась лишь надежда, что в этом мире у дидиларов нет импульсных пушек. Иначе, они будут в состоянии с орбиты стереть с поверхности планеты все живое.
        Стайс ввязался в бой. На корабле Барса не было импульсных пушек, но для пехотинцев, которые бежали к скалам могло пригодиться средство и попроще.
        - А НУ, ВАЛИТЕ, МРАЗИ, В ПРЕИСПОДНЮЮ, А ЛУЧШЕ В ЧЕРНУЮ ДЫРУ! - кричал он в ярости, выжав наружный звук до отказа и проходя над пехотинцами на минимальной высоте.
        - Кто это? - спросила Гвен, - указывая на одинокую фигурку, бегущую по снегу куда-то в сторону.
        Стайс увеличил изображение, и увидел нимру. Он мог поклясться, что видит Вендрикса.
        - Это нимра. - удивлённо ответил он.
        - Кто именно? - настаивала Гвен.
        Стайс пожал плечами. Откуда ему знать? Он развернул свой флайер и пошел на посадку неподалеку от второго флайера.
        - Он похож на Вендрикса? - она не отставала.
        Какой смысл в вопросе? Вендрикс все равно погиб. И Стайс вдруг вспомнил то, что отгоняла от него все время память. Тот разговор со Стиммвелом, в темноте ангара. За спиной был флайер Барса. А перед ним командир и один из его иббов, Менкис, кажется. Они ему расказывали о коварстве королевы. О том, что она отсадила из его мозга и, скорее всего, убила его ментального партнера. Никто не может жить вне тела. И Вендрикс не может быть живым.
        И женщина, которая проделала все это с его другом, сидит здесь, рядом с ним, и задает вопросы, на которые нет ответов.
        Он был еще в горячке боя, и ярость, вспыхнувшаяся в нем при этой мысли, была сильна.
        Стайс не ответил. Он, сколько мог, подавлял в себе все мысли, разделяющие его с Гвен.
        - Система, - хладнокровно приказал он, - проследи передвижение по лабиринту нимры. И все прочие протеиновые существа. И не заметил, как ее темные глаза загорелись странным выражением.
        Тотчас на схеме подземелья возникли еще три точки. Одна зеленая перемещалась от того места, где исчез под снегом нимра. Очевидно, это он. И еще три, почти в центре лабиринта. Один был мертв. Об этом говорил темно-синий цвет его кружка. Второй был по-живому зелен. Кто они? А третий сиял тревожно-алым. Глядя на этот цвет, Волк едва не утерял рассудок. Так сигналит программа адаптации, когда пилот на грани смерти.
        Значит, за то недолгое время, что он спешил к лабиринту, Барс погиб! Но кто же тогда воспользовался импульсными пушками? Он повернул к Гвендалин побледневшее лицо.
        - Я ничего не понимаю! - прошептал он. Она была спокойна.
        - Волк, иди к друзьям. - проговорила она. - Тебя ждут твои ментальные партнеры. Он подумал, что Гвендалин сошла с ума. Сходят с ума клоны? У него был один партнер, Вендрикс Юсс. О чем она? Гвен развеселилась.
        - Послушай меня, Стайс. - промолвила она так, словно говорила с дурачком. - Разве тебе не говорили: на Ихоббере много тайн. Иди, Волк, время радоваться. Ответы на все вопросы там, внизу.
        - Подожди меня. - предупредил он, выскакивая на снег. Она кивнула.
        Все королевы-клоны обманщицы. Гвен не стала ждать. Она вышла из флайера и медленно пошла по снегу к кораблю пришельцев. Шлейф из блестящей ткани легко тянулся следом. Она подошла к одному солдату, валявшемуся в снегу с зажмуренными глазами. Он встал, дрожа, и поднял к ней лицо, залитое кровью из глаз и носа. Он был теперь глух и слеп, но это не препятствие для королевы. Никто, вздумай он наблюдать за ними, не понял бы, что между королевой и солдатом происходит диалог. Она хотела знать, и он не мог ей воспрепятствовать, послушно отдавая из своего разбитого сознания все сведения, которые она желала получить.
        Потом он снова лег на землю, а Сеяллас неспешно огляделась. Она одна была среди запачканной следами боя снежной пелены. Неподалеку возвышался флайер Волка. В нем была Эрреба, затаенно и со страхом наблюдавшая за королевой через обзорное окно. Их сознания на мгновение встретились. Королева задала вопрос, Эрреба отвечала. Сеяллас была довольна. Она улыбнулась и посмотрела в небо.
        Сверху шла эскадра дидиларов. С космического крейсера летели на помощь такие же, как тот, что лежал в снегу немой и необитаемой громадой, транспортные модули. Они несли на Ихобберу каждый по тысяче десантников. Один из спасшихся над Джабраилом крейсеров Гивила. Флагман. Королева ждала, глядя в небо.
        Эрреба наблюдала.
        - Система, - произнесла она, - лучше сделай запись. Немедленно включились наружные камеры.
        - Все напрасно. - произнесла Система. - Даже один крейсер дидиларов - это очень много. А я не могу привести самостоятельно в дело импульсные пушки.
        - Много говоришь, Система. - ответила тигрица. Они смотрели и ждали, что будет.
        Корабли приблизились, перешли на посадочные маневры.
        Королева подняла руки и запрокинула бледное лицо. И тогда в воздухе начался кромешный ад.
        Модули брали курс друг на друга. Они врезались носами, распарывая в клочья крепчайший металл обшивки. Из лопнувших корпусов сыпались, как мусор, люди. Вспыхивало топливо, люто трепетали молнии. Воздух разлетался прочь. Стоял немолчный крик, но громче крика был стон металла. Корабли валились наземь. Вокруг королевы вскипали скалы от ударов, плавился залитый кровью снег. Большинство разбитых модулей упали в пропасть, запрудив реку и раскрошив ее высокие скалистые края.
        Один лишь транспортник кружил, как одинокий коршун, над местом гибели последних дидиларов.
        Когда все кончилось, и гром утих, он осторожно пошел на посадку. И приземлился неподалеку от королевы. Эрреба смотрела, затаив дыхание.
        Из модуля вышли дидилары. Они встали почетным эскортом по обе стороны от трапа и застыли. Но королева не спешила. Она вернулась на флайер. В пустой рубке она подошла и встала прямо перед глазком.
        - Систанс, ведата фора Леа Барри.
        - Система, - сказала Гвендалин на языке Лебедя-12, - сообщение для Барса.
        Эрреба видела: королева вышла и направилась к модулю, который стоял и ждал ее. Она вошла по трапу, за ней - все дидилары. Люк закрылся, и модуль взмыл над местом боя. Он развернулся и взял курс на юг.
        Только тогда Эрреба выпрыгнула на снег и направилась туда, откуда однажды они проникли в Санаторий.

* * * - Система, направляй меня. - обратился Стайс к флайеру.
        - Хорошо. - отозвалась Система.
        - Направляю. - отозвалась Система.
        Обе Системы говорили с ним, как с пилотом. Но рассуждать было некогда и, поддерживаемый сразу двумя помощницами, Стайс бежал по темным коридорам лабиринта. Здесь было тепло и прекрасно работала вентиляция. Он успевал удивляться тому, что видит. Как это он раньше не догадался наведаться сюда?! Не было ни малейшей догадки, что именно тут затевалось, и кем.

«На Ихоббере много тайн»? О чем она? Выходит, Гвен все знает. Все знает, а говорит лишь то, что посчитает нужным. Почему она лишь теперь заговорила про Вендрикса? И кто второй? Впервые он услышал о втором мозговом пассажире. Как такое может быть? У него создается впечатление, что вся Ихоббера в курсе его дел. А он, как котенок, бегает и ловит собственный хвост.
        - Налево. - одновременно передали две Системы. Он повернул налево. Вот, теперь у Стайса сразу две няньки. «Нарушена логика мышления.» - возникла программа адаптации. Тебя еще тут недоставало! «Сгинь!» - свирепо повелел ей Стайс. «Не поняла.» - заартачилась программа.

«Приказано заглохнуть.» - ответила ей Система, обладающая гораздо большей гибкостью в отношении с пилотом.
        - Я правильно все сделала? - спросил компьютер «Погони» у компьютера
«Противоречия».
        - Вот и Ярсу все время мешала программа адаптации. - отвечал тот. Они ждали, что будет.
        С разбегу Стайс влетел в полутемный роскошный зал с бассейном. Согласно данным с орбиты, он почти у цели. Происходило что-то странное. Помещения гудели. Откуда-то сверху доносились гулкие удары, пронизывающие всю скальную толщу и отдавались резонансом внутри просторных помещений. Он приложил ладонь к стене.
        - Что происходит? - спросил он Систему. Или Системы, совсем неважно.
        - Уничтожаются транспортники дидиларов. - ответили обе.
        - Каким образом?!
        - Нет данных. - таков был ответ.
        - И с каким успехом? - поинтересовался он.
        - Девяносто восемь процентов. Стайс забыл, что значит удивляться.
        Труп неизвестного он увидал не сразу. Тот скромно лежал у одного из овальных входов, которые по периметру окружали весь зал с бассейном, в котором не было воды.
        Стайс подбежал и перевернул его, удивившись характеру ран. Мужик попался какому-то зверюге! Кто может здесь скрываться? Кроме четырех точек на плане лабиринта не было обнаружено больше ни одной живой души.
        Он присмотрелся и понял, что видит впервые в своей жизни вот так, вблизи, подлинного дидилара. Правда, мертвого. Трудно перепутать с какой-нибудь другой человеческой ветвью эти выпуклые стеклянистые глаза и этот жабий рот с тонкими губами.
        Дидилар нарвался здесь на смерть. Значит, было нечто, что он не сумел учесть. Значит, и Стайсу следует быть осмотрительным. Дидилар никогда не сунется в одиночку куда-либо, не просчитав заранее все ходы.
        Он осторожно вошел в полутемную комнатку, в которой виднелся неяркий голубой свет, проникающий из второй арки, в дальней стене. Беглый осмотр убедил его, что это небольшое помещение, скорее всего, предназначалось для отдыхающих купальщиков. Низкие диваны вдоль стен, светильники, столик. Красивые мозаики.
        - Кто на планете на втором флайере? - спросил уже знакомый голос.
        - Летучий Барс. - ответил металлический голос нимры Юсса. Стайс вошел под арку.
        Сияние капсулы заливало маленькую пещеру со стенами из неотделанного природного материала. А в капсуле был он, Стайс Чевинк.
        Стайс видел свое мертвое лицо, свои волосы. Свой шрам над бровью. На нем был его собственный комбинезон, а не те роскошные одежды, в которых он сейчас.
        Он умер. И его оплакивали два друга. В одном он со спокойной безмятежностью умершего признал своего побратима, нимру Юсса. А второй был тот, кто ходил по его челноку, как дома. Ярс Стамайер.
        Как, в каких из изгибов времени-пространства создался этот парадокс? Как он мог умереть и смотреть со стороны на свое застывшее в нуль-капсуле тело?! Что за чудовищная шутка Космоса забросила его сюда и замотала в оковы нуль-времени? Что за страшная планета Ихоббера, не ставшая Землей?!
        Двое стояли рядом и смотрели на мертвого.
        - Стайс, мальчик мой. - прошептал Ярс Стамайер. Стайс почувствовал, что теряет рассудок.
        Из спасительных глубин памяти всплыла фраза, которая почти ничего не значила в реальном мире. Инструкция по пользованию нуль-капсулой. Ни один Волк серьезно не относился к этому. Изыски теоретиков, для которых топологические пространства есть реальность, а реальное пространство - скорее как гипотеза.

«Теоретически, раскрытие нуль-капсулы вне специальной техники возможно в одном лишь случае. И этот случай составляет ноль процентов вероятности. Если слой нуль-поля окажется меж тем, кто заключен в ней и ним же. И речь идет не о генетических двойниках, не о близнецах. Речь идет о совершенно идентичной личности. О самом объекте, заключенном в капсуле.»
        То есть, если Стайс не ошибается и в капсуле заключен именно он, то, подойдя к ней, он ее раскроет. Что будет при этом с ним? Он исчезнет? Потому что невозможно существование в одном пространстве двух полностью тождественных личностей.
        - Послушай, Галлах, - сказал нимра. - Мы можем спасти Стайса. «Я действительно сошел с ума.»
        - До меня дошло только теперь. - продолжил нимра. - Мы провалились в чужой мир, войдя в него непосредственно около Луны. Возможно, это и есть портал. Проник же как-то за нами Гивил. Значит, мы можем выйти в том же месте. Доставим капсулу в Содружество, а там его спасут.

«А если это я нематериален?! И наблюдаю за реальным миром из какой-то дыры в пространстве!»
        Человек пошевелился. Он протянул руку к капсуле. В этот момент Стайс достиг критической дистанции.
        Никто из них не понял, что случилось.
        Галлах не успел коснуться кокона, как нуль-поле вдруг исчезло. Тело в нем немедленно стало падать. Рана на груди, прожженная лучом лазера, продолжала тлеть. Стайс умирал. Галлах с криком подхватил его и медленно опустил на пол. Раненый открыл глаза. «Не может быть!!!»
        Юноша что-то прошептал, но речь его была невнятной. Одно лишь ясно: он увидел Галаха, узнал его и попрощался с ним. И застыл в неподвижности смерти. Галлах окаменел. Он снова потерял сына. Только теперь уже навеки.
        - Это не твой сын, Галлах. - сказал голос нимры позади Стайса. И все они обернулись. Но Галлах не заметил говорящего. Он увидел Стайса. Тот смотрел на него и себе не верил.
        Мертвый Волк Чевинк держал на руках мертвого Волка Чевинка. И живой Свободный Волк стоял перед ним и смотрел широко раскрытыми глазами.
        - Ярс Стамайер, ты все же умер. - сказала Эрреба, проходя вперед и превращаясь на ходу в красную тигрицу. Она остановилась рядом с телом.
        - Я только немного не успела. - произнесла Эрреба. И никто не удивился, что красный тигр говорит.
        Теперь, когда мертвенный свет капсулы иссяк, стало видно, что неподалеку лежат сухие кости.
        - Синк. - определил Юсс, глядя на широкие, слежавшиеся за пять тысячелетий, кости крыльев.
        - Джалинк. - согласилась Эрреба. Никто не стал спорить.
        - А это кто? - обратил внимание Вендрикс.
        Все и так уже догадывались. Это пропавший пять тысяч лет назад на планете разведчик дидиларов. Ярс в самом деле нашел Гиммеру. Дидилар назвал это Артефактом. Они еще не знают, что это такое. Но, видимо, в этом самом месте они схватились с дидиларом. И тот убил Летучего Барса из лазера. В последнее мгновение торговец успел вызвать нуль-кокон. И в ограниченном пространстве маленькой пещеры капсула мгновенно обратила в прах его врага и его друга, возможно, уже мертвого, судя по тому, что синк был прикован ко скале. Это обратный эффект нуль-капсулы. Но произошло не только это.
        Вот почему Волки избегают прибегать к этому последнему средству. Пять тысяч лет назад закуклился не только Ярс Стамайер, но и сама планета. Вот о чем говорил дидилар с умершим Дианором! Значит, он не лгал! Вся Ихоббера завернулась в непроницаемый извне пространственный кокон. Здесь, на Ихоббере, протекли тысячелетия. А вовне лишь только год!
        Значит, все, что происходило, имело свой, тайный смысл! Какие-то неведомые ниточки судьбы привели сюда, на Ихобберу, Стайса Чевинка в тот момент, когда его биологическое время приблизилось к биологическому времени Ярса Стамайера! Один человек и две судьбы! Две Вселенные, как два челнока - «Погоня» и
«Противоречие».
        Стайс никак не мог поймать мысль. Что-то билось в мозг и никак не попадало в сознание.
        - Мосик. - подсказала ему Эрреба. Мосик! Как он мог забыть про друга?!
        Все они поспешно стали выбираться из пещеры, неся с собою тело Барса, завернутое в парчовый плащ Стайса. Никому не было особо весело. Никто не знал, как им относиться ко всему происшедшему. То, что они увидели на поверхности, всех повергло в шок. Здесь был страшный бой, и дидилары проиграли с разгромным счетом.
        - А где ещё два процента? - в растерянности спросил Стайс.
        Галлах и Вендрикс глянули друг на друга и одновременно вспомнили то, что лишь в сотой мере напоминало им увиденное. Ураган во дворце Сеяллас.
        Заботливо записанная Системой сцена боя всех потрясла. Сеяллас уничтожила эскадру! Погибли все, кроме одного модуля. И еще один процент - тот, что сбили импульсные пушки Волка. Сто кораблей эскадры. Под ногами задрожала и пошла трещинами земля. Падающие модули разрушили каменные стены пропасти, и теперь плато не выдерживало веса мертвого металла и гранит крошился. Одна за другой откалывались громадные блоки и падали, производя грохот, на корабли эскадры, застрявшие в глубокой пропасти. Вниз валились куски стен, отделанных мозаикой, разламывались прекрасные, изысканные спальни, гостиные. Рушились бассейны. Но этого уже никто не видел. Два флайера взмыли вверх. Итак, Мосик в Элизиуме.
        Стайс почти смеялся. Он видел в записи, заботливо сделанной Системой, как его королева улетела на чужом модуле к себе, в Аффару. Ах, королева Гвендалин! Что за бездна скрыта внутри тебя?!
        - А где Элизиум? Никто не знал.
        Все три ибба летели на его флайере, в холодильнике которого было упрятано мертвое тело пилота «Противоречия», а Стайс остался один.
        - Сообщение для Барса. - обратилась к нему Система.
        - Ты опоздала. Барс умер. - с горечью ответил Стайс.
        Он летел в Аффару, чтобы спросить у Гвендалин, где Элизиум. Разве не она устроила эту шутку с оракулом? Всемогущая, безжалостная королева! Она уничтожила всю эскадру, чтобы взять себе одну машину! Королева-клон!
        Он почти плакал. Его Гвен, его любовь, растворилась и исчезла в этой нечеловеческой мощи Сеяллас. Он боялся преисподней внутри нее и не сумел избегнуть встречи.
        - Сообщение для Барса.
        - Барс умер. - упрямо отвечал Системе Стайс.
        Он вспоминал. Ему хотелось сохранить для себя Гвендалин такой, какой он ее помнил. Испуганная девочка в логове Тарантула.

«Игра. Притворство. Рассчетливая режиссура.» - услужливо подсказал рассудок.
        Разве лгали ее широко раскрытые глаза, с восхищением глядящие на него, когда он, желая быть героем-спасителем, гнал Тарантула по кругу? Все было так прекрасно! Эти забавные приключения в средневековых странах. Разбойники, грабители, карета! Они втроем на лошадях путешествуют по весне! Темные трактиры, маленькие комнатки и простые, глиняные тарелки с овощами и пережареными окороками! Веселый Мосик и веселый Стайс. Гвен улыбается. Где эти дни?
        Обида в её глазах перед воротами ободранного родового поместья лорда Шеппела. Притворство? Конечно! Ведь лорд Шеппел, старенький актер Холтник, сам признался. Но он-то был почти рад тому, что ее прогнали. Бродячий принц и его принцесса. Как чудесно! Сказка продолжается! Они не распрощались, они снова плывут по своей весне.
        Потом был дядя. Как его там звали? А, Бордизз! Дядя Бордизз был весситом? Невероятно! Как он насмешливо, с хорошо озвученными интонациями, отвадил племянницу от своего крыльца! И Стайс опять обрадовался. Он был нужен ей, а она - ему. Все прекрасно совпадало. Оставалось только наслаждаться путешествием! Сколько было приключений! Сколько смеха, сколько обольстительных мгновений! Королева Сеяллас, королева-менталка! Она знала, чего он хочет, что ему было нужно! Смеялась ли она над ним? Нет! Сто раз нет!
        Он бросил ради нее все. Честь велела ему идти с Весситой - он вернулся к Сеяллас. Нет, к Гвендалин. Он только раз увидел Сеяллас, на экране флайера, в записи. Демоница, уничтожающая транстпортники дидиларов одной лишь сверхчеловеческой силой кинетика - вот что такое Сеяллас! Он видел оглушённых офицеров, когда они выстроились для встречи своей повелительницы: глаза, как пробки, лица неживые - это полный ментальный контроль, это Сеяллас! Но Гвендалин - нет, она другая!
        Перед глазами против воли встали острова. Каждый день по острову. Шестьдесят шесть островов счастья. Шестьдесят шесть дней безоблачной любви. Он строил хижины, ветер их ронял. Он выстругал доску и катался на волне, а она в страхе пищала на берегу, а потом смеялась, когда волна роняла Стайса и выносила на берег с песком в волосах.
        Потом был Бабеллан - безумный, обольстительно безумный сон. Стайс снова видел себя на колеснице рядом с королевой. Пустынная охота на львов. Он-то думал, что между ними не осталось тайн. Он-то думал, что признав в открытую, что она не Гвендалин, а Сеяллас, он разрушил последнюю преграду. И был счастлив, что так легко преодолел этот барьер. Он думал, что упал на самое дно той пропасти, что жила в ее душе. Но король Маррадуг просветил простодушного Волка. Не забывайся, ты лишь пешка в королевских шахматах.
        Стайс взглянул на опустевшее рядом кресло.
        - Сообщение для Барса.
        Он отключил вербальную связь с Системой флайера. Волк вспомнил, что его Система вела на «Погоне» видеозаписи внутри челнока, и вызвал Систему своего корабля. Как он уже убедился, обе Системы хотя и не совершенно идентичны, но отлично контактируют. Неудивительно, ведь он и погибший Барс одна и та же личность, только в разных Вселенных. Вот так и объясняются все странности. Он говорит и читает на двух языках - своем и Барса. Он может прилететь на Лебедя-12 и его там примут. Он стопроцентный Барс. Но Гвен никогда так его не называла. Для нее он - Волк Чевинк.
        Стайс запустил записи. Он не желал смотреть, как она шарит по челноку Ярса в поисках какого-то там экспоната. Пусть эта тайна останется при ней. На «Погоне» она была опять веселой. Это снова было, как медовый месяц. Не совсем, конечно, а бледная лишь тень. Но то хрупкое равновесие, что им удавалось удерживать, старательно минуя опасные темы, его делало почти счастливым в те дни.
        Он все в ней принял. И ее вынужденную ложь, и ее прежнее предательство. И ее тайные поиски. И скрытые возможности менталки. Его что-то кольнуло в мыслях. Он отогнал занозу.
        Труднее всего было пережить то, что сказал король Маррадуг. Гвендалин - клон. Она - кукла. Но он вспоминал ее и снова понимал, что не ошибся. Неважно, как она возникла. Гвен - личность.
        Он смотрел почти со слезами, как она спорит с кухонным автоматом. Гвен хочет кофе по-минойски, а тот предлагает ей какао.
        Она прыгает по сталассовому покрытию коридора, словно расшалившаяся девочка.
        Вот новая запись. Судя по времени, глубокая ночь. Что ищет ночью Гвендалин на его «Погоне»? Стайс удивлен.
        На мониторе было видно, что Гвен вошла в медотсек. Что ей там нужно? Она так не любила медотсек. Подходит к хирургической машине и кладет на столик руку. Решилась тайком полечиться? Он всегда замечал, что ей неприятны любые погрешности в ее внешности. Поэтому и недоумевал, почему она не желала вылечить порез.
        Машина подала резкий сигнал. Гвен напугалась и отскочила. И быстро вышла.
        На мониторе помигала и пропала надпись. Стайс был ошеломлен: машина отказала в помощи! Красный фон под крупным черным текстом означал что-то, но он забыл, что.
        Он быстро отыскал и вывел на экран в рубке флайера то сообщение. И, когда прочитал, остался недвижим. «НЕБЕЛКОВЫЙ ОРГАНИЗМ» - вот что ответил анализатор хирургической машины.
        ГЛАВА 4
        Гвен шла по развалинам. Крупные темно-розовые блоки разбросаны далеко и засыпали обломками розарии террасовых садов. Для модуля дидиларов не было и клочка для посадки, поэтому пришлось идти издалека.
        Ноги ее были исцарапаны и побиты. Легкие сандалии разорвались, но это было совсем неважно, потому что она видела впереди высокие уцелевшие колонны над тем местом, где был вход в лабораторию. Гвен принялась карабкаться еще поспешнее. Она выпрямилась и увидала на обломках белую фигуру. Сестра махала ей рукой. Это значит, что ее заметили и ждут.
        - Я привела последний модуль дидиларов. - проговорила Гвен, почти не запыхавшись. - Остальные уничтожены.
        - Это хорошо. - ответила сестра. - На Ихоббере будут спать спокойно.
        Они вдвоем пошли по камням, когда-то составлявшим гордость Бабеллана. Странно, как мало, оказывается, было во дворце вещей. Кругом лишь камни, камни, почти нет ничего, кроме камней.
        Дверь в лабораторию распахнута. Камень-дверь слетел со своего места. Но добротность постройки сохранила внутренность помещения в целостности. Даже свет имелся. Черный мрамор был расколот, но вся каменная крошка убрана - Сеяллас своей силой кинетика смела весь мусор и расчистила площадку входа.
        - Входи, сестра.
        Гвендалин вошла в своих сверкающих одеждах, ступая по полу разбитыми ступнями. Королева-нищенка. Она была спокойна. Ее ноги оставляли след на безупречно белом полу лаборатории. Кровь Гвендалин была темно-фиолетовой.
        На Ихоббере не оставалось больше тайн. Последнее прибежище их здесь, в лаборатории. И скоро все откроется. У них все получилось. Все получилось.
        - Гвендалин! - навстречу вышел Маррадуг.
        - Да, папа. - ее голос бесстрастен, в черных матовых глазах нет ни искры, хотя вокруг так много света.
        - Ты все сделала, как надо. И даже больше.
        - Я знаю.
        - Теперь нам не придется просить Волков об услужении. - продолжал он.
        - Да. Она обошла короля и направилась дальше, вглубь лаборатории.
        - Что с ней? - спросил король. Клон-Сеяллас молчала.
        Гвен шла по светлым залам, мимо колонн, в которых в потоках мерцающего газа ждали своего часа еще с десяток таких же, как она сама, королев. Она едва заметно улыбалась.
        Спустилась по широкой винтовой лестнице на ярус ниже. И вышла в обширный зал с колоннами. Здесь было все спокойно. Бомбежка, которую устроил Дианор, ничего не повредила. Бабеллан разрушен, сам дворец разрушен, а здесь все тихо. Она присела на край бассейна, над его черными водами.
        - Мама, я пришла. «Я знаю, Гвендалин.»
        Повязка больше не нужна и брошена подальше на пол. Распухшая, нехорошего цвета рука осторожно гладит воду. «Хочешь поговорить?»
        - Нет. Зачем? «Вспоминаешь?»
        - Больше нет. Опять молчание.
        - Я видела тебя. - вспомнила вдруг Гвендалин. - Там, на «Противоречии», я видела ту запись.
        Мама не ответила. Они обе просто тянут время. Им нечего сказать друг другу. Сейчас их память соединится, и Гвендалин исчезнет. Все. Пора. Королева поднялась. Да, Гвендалин оставалась королевой.
        Она ступила на широкие белые ступени лестницы, ведущей к тихим черным водам. И стала погружаться в омут.
        Лишь гроздья пузырьков, взбежавших на поверхность черных вод, показали, что Гвендалин была.

*** Немного позже на обломки дворца сел черный флайер Барса.
        - Где королева? - спросил он Сеяллас.
        Ему не нужно было долго вглядываться, чтобы понять, что перед ним не Гвендалин. Она была похожа на его возлюбленную точно так же, как он сам походил на Ярса Стамайера - одно лицо. Но в ее черных, таких же матовых глазах он не увидел самого себя. Эта - просто совершенство. Такой же небелковый организм.
        - Зачем ты прибыл, Волк? - спросила Сеяллас.
        - Я хочу… Я хочу ее вернуть. - неожиданно ответил он.
        - Это невозможно.
        - Я знаю. - с трудом проронил он. - Небелковый организм. Какая разница? Сеяллас испытывающе смотрела на него.
        - Мне очень жаль. - она собралась уйти.
        - Где Гвен?!! - в бешенстве вскричал он. Сеяллас снова остановилась.
        - Мне правда жаль, Стайс. Но ты зря вернулся. Ее больше нет. Он не желал верить.
        - Мне трудно говорить тебе об этом. Гвен была моя сестра. Что значит привязанность клона? Умеет ли любить небелковый организм? Маррадуг об этом даже не подумал. Мы куклы. Много-много кукол. Уходи, Стайс, не мучь себя.
        - Почему ее не отпустили? Она вздохнула.
        - Средний срок жизни клона десять лет. И это при максимально благоприятных обстоятельствах. Стайс содрогнулся, но не сдался.
        - Она могла бы быть со мной еще лет девять.
        - Нет. Не могла. Рана клона ничем не лечится - ткани начинают просто распадаться. Сказано же: небелковый организм. Искусственный материал. Биоинженерия древних синков. Сеяллас вдруг усмехнулась.
        - Вот почему у королев Аффары такие мощные ментальные и кинетические свойства. Стайс, мы - андроиды, небелковые андроиды. Тебе хватит, или еще желаешь себя терзать? Уйди, оставь все, как есть! Ничего нельзя исправить. Ради памяти о Гвендалин, не спрашивай больше ни о чем! Она резко повернулась и ушла.
        И только тогда он вспомнил, зачем прибыл: спросить, где находится Элизиум. Но идти искать и спрашивать больше не оставалось сил.

«Сообщение для Барса.» - назойливо напомнила Система. Он обреченно включил вербальную связь и разрешил Системе доставать его.
        - Мой Волк. - раздался тихий голос.
        Стайс сидел и слушал, желая вырвать сердце из груди и выбросить куда-нибудь подальше, чтобы так сильно не болело.
        Она прощалась. Она прощала. Она говорила, что ничего не исчезает навсегда. Где-то во Вселенной Ярса будет жить среди звезд ее душа. Однажды он ее узнает. Она говорила ему о тех счастливых днях, что сделали само ее существование небессмысленным. Она счастливый клон. Она - самая счастливая из королев. Все, что она хочет, это чтобы Стайс отыскал своего друга, Мосика. Теперь у Стайса есть все. Его партнер, Вендрикс Юсс. Его отец, Галлах Чевинк. У них есть два челнока и две Вселенных. Только нужно поспешить и спасти Мосика. Она лишь недавно выяснила, что такое Элизиум и где его искать. Лети, мой Волк. Лети на звезды. Пусть Ихоббера остается позади.

* * * - А где Гвендалин? - спросил Мосик.
        - Ее нет. - ответил Стайс.

* * *
        Дел было много. По малым королевствам, подвергшимся бомбежке, бродили толпы мародеров. Массы умирающих и больных людей. Эпидемии, отравленные трупами источники. С орбиты корабль дидиларов насылал на землю Ихобберы еще десант в модулях. Было их немного, но вреда от них немеряно.
        Не лучше дело обстояло в Терте. На место внезапно сгинувшего короля вылезло с десяток претендентов. И все они называли себя Дианором. Они собирали банды и шли на приступ городов. Все вдруг возненавидели иббов и начали на них охоту. Но не это наносило урон в их рядах. Иббира вызвала на себя усиленную атаку дидиларов. Пираты шли по городам-пещерам иббов и выжигали их огнем. На место Гивила явился некий его заместитель. И тоже желал получить в имение, пусть слегка попорченный, но Санаторий. Но прежде желал подавить сопротивление. Менталов ненавидели и терки, и дидилары.
        Неожиданно откуда-то поднялись разгромленные было силы Сопротивления и Весситы. До того они чуждались друг друга, но теперь у них оказалась общая точка. И этой точкой был, конечно, Мосик. Одинаково популярный и у тех, и у других, он с присущим ему энтузиазмом и энергией взялся объединять два крыла бойцов. Его войско пополнялось с каждым днем. Они быстро обрастали техникой, к ним переходили обученные войска Дианора. Настал день, и над развалинами Терты закружили синки.
        Синтону разбомбили - дидилары ненавидят всех менталов. Те, кто ратовал остаться и переждать, когда людишки перебьют себя, погибли под обломками гамал. Те, что полетели в гущу событий, уцелели.
        А потом внезапно все стихло. Дидилары плавали на орбите и ничего не предпринимали. Не отвечали на вызовы, не посылали ультиматумы. Корабль Галлаха,
«Погоня», висел в пустом безмолвии орбиты напротив тысячекратно превосходящего его крейсера дидиларов. Импульсные пушки нацелены на рубку. Галлах Чевинк надеется, что не придется пускать в дело это последнее средство, поскольку Волкам еще предстоит освоиться во Вселенной Ярса. Они не желают предстать перед Содружеством, как мелкие контрабандисты. Но дидилары могут не догадываться, как именно рассуждают Волки. Они видели оружие в работе и понимают, что шансы их невелики. Не потому ли агрессоры молчат и даже не пытаются связаться ни со своими десантниками на планете, ни с постоянно ждущим диалога Волком?

* * * - Есть! - сказал Стайс Чевинк. - Я связался с Содружеством!
        У Системы Барса был код вызова, но все попытки наладить сообщение по принятому во Вселенной Ярса виду связи были безрезультатны. Галлах предполагал, что все дело в той космогонической загадке, которая называлась нуль-капсула. После ее исчезновения вид неба изменился. Во Вселенной Ярса тоже имелась весс-связь, но кокон вокруг планеты, искажающий пространство, делал эту связь невозможной. Собственное время планеты по отношению ко внешнему Космосу текло в пять тысяч раз быстрее. Поэтому в Содружестве не поверили сначала, когда услышали о событиях на Ихоббере. Так же ничего не знали и о дидиларах - такой расы во Вселенной Ярса нет. Но запрос был послан, и на него пришлось ответить.

«Кто выступает юридическим лицом со стороны планеты?» - спросили из Содружества. Стайс и Юсс переглянулись и оба улыбнулись.
        - Король Мосик. Мосик Апокалипсист. - ответили они.
        Другой кандидатуры на подходе не было. Вот и свершилось! Оракул не соврал.
        Однако, корабли содружества когда еще прибудут! А дела не терпят отлагательства.
        Флайер Волка летал над выжженными просторами Иббиры. Уничтожить страну иббов оказалось проще простого. Тигры погибали тысячами в своих подземных городах. Проклятые агрессоры закачивали горючий газ в каменные норы тигров и поджигали его. Лишь вмешательство Галаха, Юсса и Эребы спасло цивилизацию иббов от вымирания. Необычная троица настояла на том, чтобы тигры покинули подземные города. Бежать на равнину, прятаться в прерии, стремиться к югу - от был выход.
        Все три ибба собирали и вывозили население на челноке Стайса. Галлах по-прежнему был пилотом своей «Погони».
        Но главной фигурой была королева Эрреба. Стоило ей обратиться к иббам, как все возражения тут же исчезали. Тигры верили ей безоглядно. Еще бы! Живая легенда иббов, их родовая память! И королева говорила о том, что иббы теперь не просто результат случайных мутаций от топлива, разлитого в насыщенных радиоактивными металлами землях Себарии. Не просто коты-переростки. Они - народ! И неважно, что до сего момента у них не было своего вождя. Неважно, что они не имеют технологий. Она помнит Ярса Стамайера и знает, что во Вселенной есть нетехнологические расы. Но и это не суть важно.
        До сих пор считалось, что иббы просто нежелательные квартиранты на чужой планете. Ими пользовались, как наемниками, но не считали равными себе народы Ихобберы. Тигры, живущие в Иббире, были дикими. Лишь те, что попадали в условия цивилизации, как Терты, так и Аффары, становились более похожими на людей. Теперь же все изменится. У них будет своя планета! На Весситу полетят не дреммы, а они, иббы!
        Барс не зря нашел планету. И это та планета, которую обнаружил Вендрикс Юсс! Во Вселенной Ярса нет не только дидиларов. В ней нет и нимр. Но когда-то в ней не было и красных тигров-трансформов. А теперь есть! Нимра Вендрикс Юсс теперь такой, как они. Он теперь красный тигр. И Галлах Чевинк принадлежит к их племени. И у них есть корабль, их челнок «Погоня». Но и это еще не все! У них есть свой герой, хотя и погибший. Ярс Стамайер вернулся! Они найдут самую высокую гору на Вессите и поставят ему там саркофаг. Их легенда принадлежит им, а не дреммам. И они заявят о себе в Содружестве. Иббы будут таким народом!
        Уцелевшие тигры собирались и шли на юг. Туда, где оставались невыжженные земли. Туда, куда стадами уходили кони. На Вессите будут кони! И трансформы найдут с ними общий язык. Они будут бегать с ними по степям Весситы бок о бок! Потому что на языке Барса Вессита означает «свобода», а на языке нимр - «весна»! И то и другое прекрасно!
        Захватчики не имели связи с кораблем-маткой. Никто не знал, что происходит на крейсере, оставшемся без руководства и, наверно, без солдат. Тот молчал, передвигаясь по орбите безмолвной громадой, с выключенными огнями и наглухо задраенными люками. Лишь голубое поле свидетельствовало о том, что корабль жив. Его преследовал по пятам челнок «Погоня» с Галлахом на борту. Носовые пушки были по-прежнему нацелены на рубку крейсера. Его передатчики связывались лишь с планетой. Но с не подающей признаков жизни громадой дидиларов диалога не было. На земле все было нестабильно.
        Гивил, который за прошедший год со времени своего прибытия на Ихобберу, чувствовал себя привольно, сумел неплохо окопаться на планете. У терков находились его многочисленные транспортеры, множество солдат и оружия. Он готовился к перевороту. Сначала предполагалось столкнуть Сеяллас и Дианора. Потом, когда от менталки-королевы не осталось бы и следа, он нашел бы способ принудить короля добровольно отречься от престола и передать свои полномочия уже официально зарегистрированному владельцу небольшого клочка земли в пустынной Себарии. Воистину, Дианор играл с огнем. Его судьба уже была предрешена, и только случай ускорил его конец.
        Теперь же, когда все планы честолюбивого Гивила были разрушены, а самого его уже не оставалось и в живых, разрозненные группы дидиларов, брошенные на планете, ожесточенно дрались за право жить. Они имели немалое вооружение и с успехом противостояли наспех собранным силам ополченцев. Хотя с орбиты поддержки не было, и дидилары не имели общего руководства, у них были свои лидеры, и большой опыт военных действий.
        Стайс перенастроил управление своим флайером на Вендрикса и тот теперь мог сам летать над выжженными прериями Иббиры, собирая тигров. Сам Стайс вместе с Мосиком сосредоточился на поиске и уничтожении бродячих отрядов дидиларов. Применять импульсное оружие он больше не желал, чтобы не создавать трудностей при диалоге с Содружеством. Чем чище руки, тем проще дело. А он хотел оставить Мосику планету без проблем.
        Сам Мосик ни сном, ни духом не ведал, что его уже короновали и сделали юридически ответственной от лица планеты перед Содружеством фигурой. Он-то думал, что дешево отделался, ускользнув от трона Стануокки. Поэтому с азартом руководил своими войсками, преследуя в горах и на равнинах пришельцев-дидиларов.

*** Запищал сигнал вызова, и Стайс поспешно раскрыл картину связи.
        - Они в десятке миль от вас, уходят в горы. - произнес с орбиты Галлах Чевинк. - Численностью около двух сотен. Направление юго-юго-запад. Он отключился.
        Мосик вздохнул, глядя, как Стайс нажимает кнопки на широком браслете, напичканном множеством неизвестной Мосику техники. Приятель весь в своих космических приборах. В ухе торчит кнопка, на руках браслеты, в воротнике бормочет нимра. Даже на пальцах понадёваны какие-то штуковины. Нет, раньше было лучше. Раньше они все были веселее.
        Он засмотрелся на огонь и вспомнил Мону. Не ее последние минуты, а те дурачества и глупости, которые ей были свойственны. Он сказал истиную правду: Мосик никогда не полюбил бы Мону. Но, если бы Стайс тогда прибыл хотя бы на час раньше на своем флайере… Мосик твердо знал, что тогда он сделал бы все, чтобы Мона никогда не знала, что он ее не любит и никогда не сможет полюбить.
        Но теперь об этом говорить уже бессмысленно, а прагматичный Мосик терпеть не мог раздумывать о том, чего не может быть. Уже сегодня с рассветом они двинутся по следам пришельцев.
        - Ешь давай. - сказал он и подал Стайсу на палочке кусок прожаренной свинины. Тот бросил заниматься своими браслетами и взял предложенное угощение.
        - А где же манифраки? - небрежно спросил Стайс.
        Мосик засмеялся, довольный тем, что дружище помнит старые приколы. В таком-то виде приятель нравится ему гораздо больше. Мосику тоже жалко Гвендалин. Все обернулось совсем не так, как он когда-то думал. Но дело сделано, и лучше найти себе какое-нибудь более подходящее занятие, нежели скорбить по потерянной подруге. Да, что ни говори, вышло всё диковинно.
        Стайс не признался никому, что королева оказалась небелковым организмом, а Мосик в свою очередь помалкивал о том, что видел те мерзкие болванки, из которых в мудреных синкских машинках вырастают королевы-клоны. Им обоим казалось важным сохранить друг от друга тайны Гвендалин, как будто этим они выражают умершей свою признательность. Или просто боятся правды.
        - Пора. - Мосик резко встал, словно только и ждал такой возможности.
        Им придется справляться с дидиларами своими силами. Волки не должны вмешиваться на своей могучей технике, разве что за тем случаем, что дидилары поставят существование планеты под угрозу. А это еще надо доказать. Но они могут помогать, передавая информацию. А это очень много, учитывая то, что у захватчиков нет такой возможности. Их крейсер на орбите по-прежнему молчит.
        Стайс тоже встал. Он пойдет в горы вместе с Мосиком. Это уже не обсуждается. В качестве простого пехотинца он может принять участие в операции. Большего им не позволят черные ящики на борту их челноков, теперь, без ведома Волков, фиксирующие все действия своих хозяев. Содружество следит за тем, чтобы не было вооруженного вмешательства на планете. Поэтому угрожающе нацеленные на крейсер пушки «Погони» были не более, чем блефом. Импульсные излучатели были сняты заранее и спрятаны на Ихоббере. Галлах играл на нервах дидиларов, не более.
        Рассвет едва занялся.
        Пять сотен с небольшим солдат из Сопротивления и Весситы шли несколькими узкими колоннами в обход противника. Они пробирались по горным тропам. Галлах с орбиты посылал им информацию. Противник почему-то устремился в узкую долину среди невысоких горных гряд. Понятно было, что при отсутствии связи со своим крейсером, они могли не знать, что из этой долины нет выхода. На противоположной стороне возвышались по-настоящему крутые утесы, по которым пройти могли лишь те, кто знал эти места. Мона, например. Дидилары углублялись в горы, а отряды Мосика их обходили.
        Что ни говори, а наземные войска пока оставались единственно реальной силой, способной нанести дидиларам существенный урон, даже невзирая на слабость вооружения. Снайперы терпеливо выбивали захватчиков одного за другим при каждом удобном случае, хотя и сами несли значительный урон. Вот почему враги избрали новую тактику. Они забирались в горы, прихватывая по пути провизию и уничтожая население. Они ехали на бронетранспортерах и разрушали за собой дороги. Поэтому армия Мосика не пользовалась машинами терков, а пересела на лошадей.
        В конечном счете, вся возня захватчиков была лишь фарсом. С прибытием миротворцев их быстро поставят на колени. Но до той поры они со злобой обреченных старались уничтожить как можно больше людей на Ихоббере, губили посевы, что грозило голодом. Разрушали коммуникации.
        В этой войне, как ни странно, наиболее уязвимыми оказались терки. Их технологичный мир оказался более подвержен гибели, нежели примитивные малые королевства. Те привыкли жить в условиях нестабильности, бедности и разрухи. Но после единственной бомбардировки Бабеллана, ни один отряд дидиларов более не сунулся в Аффару. Таинственная страна оставалась словно заговоренной от вторжения. Все беды сосредоточились на севере, в Терте и малых королевствах, если это можно так сказать. Потому что не сохранилось ни одного монарха из тринадцати королевств.
        Границы практически перестали существовать. Население, лишенное своих пристанищ, хаотически перемещалось. Один монарх, однако, был, но очень сердился, когда ему напоминали об этом. На развалинах дворца короля Дорнвана теперь копошились крысы и бродяги.
        Снова заработал зуммер.
        - Ждите подкрепление. - кратко передал Галлах.
        Больше он не сказал ничего, поскольку опасался, что с крейсера его подслушивают.
        Все огляделись. Солнце светило вовсю, и вокруг было все так зелено! Они еще не добрались до холодных гор и тепло нагретых солнцем склонов не располагало к мрачным мыслям.
        Стайс что-то делал со своим браслетом. Все деликатно делали вид, что не замечают. Наконец, он постучал пальцем по уху и с довольным видом объявил:
        - Сейчас прибудут. И, приставив ладонь к глазам, стал смотреть на запад. Оттуда к ним медленно и совсем низко летели две каких-то светлых черты.
        Отряд продолжал свое восхождение по зеленым склонам, лишь Мосик и Стайс стояли и ждали. Стало видно, что к ним на бреющем полете приближаются два легких безмоторных планера.
        - Кто бы это мог быть? - недоумевал Мосик, поскольку знал, что вместимость таких машин невелика.
        Едва планеры сели на траву, как из них выпрыгнули такие знакомые фигуры, что у друзей сразу шевельнулось подозрение.
        - Менкис и Лонгри! - воскликнул Стайс. - Тигры Стиммвела!
        - Вот это здорово! - обрадовался Мосик.
        Он знал от Стима, что те проходили в Аффаре ментальное усиление и были очень сильными менталами, хотя и не могли сравниться с Юссом. В отряде забеспокоились.
        - Зачем нам тигры?! - раздавались голоса. - Кого они тут будут есть?
        Мосику пришлось употребить весь свой авторитет, чтобы остановить поток протестов.
        - Дидилары не зря боятся менталов. - вмешался Стайс. - Вся эскадра Гивила погибла именно потому, что не ожидали на одной планете присутствия менталов. Это был мой побратим и его собратья. Все слышали, что силы дидиларов натворили в Иббире и смолкли.
        Тигры подошли, улыбаясь, и охотно обнялись со своими старыми знакомыми. Они привезли с собой отличную взрывчатку, добытую Стиммвелом из захваченных хранилищ Дианора.
        Далее все продолжали путь, поднимаясь по следам, оставленным колесной техникой дидиларов. Скоро это должно прекратиться, поскольку далее пойдут совсем крутые горки. Кроме того, должно же когда-то кончиться у захватчиков топливо.
        - Дидилары не используют тактику партизанской войны. - поделился знаниями Стайс. - Они предпочитают подставлять других. Мой партнер, Вендрикс Юсс сражался с ними на планете Джабраил. Обычно дидилары выбивают с орбиты силы противника. Для этого они выбирают планеты со средним уровнем развития, не обладающие космической технологией. А потом высаживают десант. Сейчас, когда они лишены возможности уничтожать наши силы с орбиты, они будут по прежнему стремиться занять господствующие высоты.
        - А что им нужно на таких планетах? - спросил один боец.
        - Много чего, - ответил Стайс. - Раньше у них были при себе мобильные заводы по строительству новых кораблей. Для этого нужно много материала. Теперь для дидиларов это в прошлом. И последним шансом Гивила была лицензия на владение куском земли в Себарии. После этого он бы начал на заработанные средства тайком собирать новую армаду.
        Никто в отряде, кроме Стайса с Мосиком и двух иббов, не знал, что представляет из себя Санаторий. Пока было решено не разглашать такую тайну. И лучше ничего Содружеству о ней не знать. Еще не придумали, как поступить с этим. Во всяком случае, в первую очередь решать это будет Мосик. А у него дела есть поважнее.
        Отряд углублялся в горы. В холод, в снега, в безмолвие. Из всех них только Стайс и тигры не испытывали мертвящего давления пронизывающих ветров и ледяного воздуха. Комбинезон Стайса обогревал его. Тигры холода не боялись. Когда нужно, они превращались в красных зверей и шли в разведку. Остальным приходилось очень трудно.
        ГЛАВА 5
        Ценой больших усилий отряд обошел противника и занял позицию на подступе к вершине. Если Стайс ошибся, и целью дидиларов была не гора, то перегруппироваться им будет довольно сложно.
        Захватчики пока шли по каменистой долине, среди хаотично нагроможденных скал.
        Галлах с орбиты передавал увеличенное изображение. Но невозможно понять, что за оружие спрятано под чехлом. Дидилары все время исследовали окружающие скалы при помощи своих приборов. Выяснилось, что помимо прочего, у них имеются и приборы ночного видения. Все они очень хотели жить. Каждый дидилар имеет тайное стремление всех обойти, всех пережить, всем овладеть и стать единственным. Поэтому они очень дорожили собой. Такая раса.
        Мосик понимал, что потери в их отряде неизбежны. Чтобы выстрелить по дидилару, надо подставляться под их всевидящие приборы и сильнейшее оружие.
        Однажды они уже сделали попытку напасть на противника. Пробный бой. Ночью те остановились. В темноте дидилары не идут, опасаются ловушек. А при свете тщательно исследуют дорогу. Поэтому, хотя они двигаются медленно, но практически недоступны для преследователей.
        Едва наступила тьма, солдаты Мосика начали стрельбу, тщательно укрываясь среди скал. Каждый выстрел немедленно вызывал ответную прицельную стрельбу. Оружие дидиларов отличалось бесшумностью и отменной убойной силой. В ответ на пулю летел снаряд, взрывающийся массой осколков. Интервала между выстрелом с гор и ответным выстрелом почти не было. Поэтому стрелки Мосика выбывали с ужасной быстротой, не успевая скрыться.
        - Что за оружие?! - поразился он. - Когда они успевают прицеливаться?
        - Они и не прицеливаются. - ответил Стайс. - Это самонаводящаяся техника. Реагирует на звук.
        - На звук? - задумался Мосик. - Так надо устроить дидиларам побольше шума! Пусть отстреляют все патроны.
        - Не на дураков напал, - засмеялся Стайс. - Не всякий шум годится. Они настроены на звук наших винтовок. Не будешь же ты палить в воздух, чтобы заставить дидиларов раскошелиться! Но Мосику запала в голову какая-то идея.
        - Стайс, - спросил он вдруг изменившимся голосом, - дидилары, ты говоришь, отвыкли от жизни на земле?
        - Ну да, у них нет своей планеты. - ответил Стайс, недоумевая, что задумал Мосик.
        - А ведь горы это не только скалы. - с улыбкой проронил король, повернув к приятелю заросшую бородой физиономию. Иббы переглянулись и тоже улыбнулись. Только Стайсу все было невдомек.

* * *
        Предводитель дидиларов, офицер бывшей армии Гивила, остановился при виде узкого прохода в скалах. Он сделал знак рукой, призывая всех к тишине. И принялся последовательно исследовать окружающие скалы на предмет присутствия живых масс. Враги все время шли за ними. Но ни один из двухсот дидиларов пока даже не был ранен. Аборигены вооружены примитивными винтовками, с какими охотились на безоружных жертв в этом уморительном Элизиуме. Оружие дидиларов им пришлось совсем не по вкусу. Поэтому, хотя крейсер подозрительно молчал. не отвечая на все запросы, офицер не спешил предаваться панике.
        Раз торговцы не применили тактическое оружие, значит у них его и нет. И до прибытия миротворческих бригад у дидиларов есть одна маленькая возможность избавиться от одного из кораблей. От того, который сторожит их крейсер. По данным дидилара, челнок торговца будет проходить вместе с их кораблем-маткой через двое суток точно над определенным местом. Тогда он будет доступен их оружию. Поставленное вертикально, оно сумеет преодолеть слой атмосферы и разрушит ю-поле челнока. Тогда на крейсере смогут привести в дело свои орудия и уничтожить врага. Он не понимал, почему с орбиты не было вестей.
        Офицер распорядился направить разведчиков на высоты по обе стороны прохода, чтобы контролировать ситуацию. Потом по одному принялся пропускать своих людей с большими интервалами. Это был опасный момент, потому что преследователи получали некоторую фору и могли начать отстрел первых прошедших через проход. Потеря пары-другой солдат не слишком беспокоило его. Но сами солдаты были не согласны. Они ощерились и начали роптать. Никто не желал первым подставляться под пули.
        Офицер холодно осмотрел своих подчиненных. Собственно, у них не было никаких особых причин подчиняться ему, кроме как надежды выжить. Дидилары, непобедимые дидилары разбиты наголову. Поражение началось не здесь. Сначала Гивил проиграл войну над Джабраилом. Каким-то образом на отсталой земледельческой планете проведали о том, что готовится нападение и дидиларов встретили импульсные пушки. Потом они улепетывали от сил Содружества и потеряли остатки флота. Но к тому моменту Гивил намечал новенькую сделку. Ему достались сведения о некоей планетке, в недрах которой было скрыто Нечто. А что именно, Мурыдс так и не узнал. Но он знает, где именно погиб Гивил, и предполагает, что там и надо выяснять, что такое обнаружил бывший предводитель.
        Мурыдс послал устрашающие силы на место, где отчего-то так и не взлетел модуль Гивила. Там как раз вовсю суетились Волки. Офицер так и не понял, что погубило всю армаду, но это было страшно. И теперь он стремился уйти подальше в горы, не зная, что может преподнести ему планета. Расправиться с ненавистным челноком, вызвать на помощь последний модуль и убраться отсюда.
        Он не стал ничего отвечать, просто вскинул свое оружие и посмотрел в глаза одному нахалу.
        - Почему я?! - запротестовал тот. - Другие тоже…
        Больше он ничего не произнес. Его мозги забрызгали затоптанный снег. Остальные окинули офицера ненавидящими взглядами и повиновались. Прерывисто дыша от страха, они миновали узкую ловушку, вскидывая свое оружие и искательно поводя им из стороны в сторону. Так перебрался еще десяток. Рассредоточились, застыли и подождали. Ничего не произошло. Тогда прошел еще десяток.
        - Торопитесь. - приказал им офицер. - Уходит время.
        Наконец, пронесли и сам уничтожитель ю-поля. До расчетной точки оставалось совсем недалеко.
        Дальше горная долина снова расширялась, что принесло всем некоторое облегчение. Солдаты знали, что теркские винтовки, которые были на вооружении у преследователей, хотя и дальнобойные, но значительно уступают их собственному оружию.
        Наступал вечер, поэтому дидилары решили остановиться на просторном месте, которое со всех сторон обступали заснеженные вершины гор. Принялись раскидывать палатки и нагревать пайки. Дозорные осматривали горы в инфракрасные бинокли.
        Мурыдс был спокоен. Теркские винтовки не пробивали шлемы дидиларов.
        Внезапно заголосила охрана. Все вскочили, не понимая, что могло так встревожить приборы. Вокруг не было ни души. И тут под ногами началась мелкая дрожь.
        - Чепуха. - бросил Мурыдс. - Легкое землетрясение.
        - Что это?!! - вдруг завопили солдаты. На вершинах гор заклубились легкие облака.
        - Прекратите панику! - злобно крикнул офицер. - Облак не видали?! Все замолчали и смотрели на вершины расширенными глазами.
        Облако казалось безобидным. Что-то несильно грохнуло вдали, потом еще раз. Вершины потонули в белой вате.
        Дидилары ничего не понимали. Им даже стало интересно. Потом, когда стали падать редкие деревья на склонах, они очень удивились. С гор сходили белые снега.
        - Подумаешь, снежок! - небрежно бросил офицер.
        И тут до них донесся гул. Горы сбрасывали миллионы тонн снега. Лавины набирали скорость.
        Дидилары бросились бежать, но все напрасно. Две лавины встретились и перемяли в мелкую пыльцу то, что недавно было отрядом в двести человек.
        - Ну вот, Мосик, - задумчиво сказал Стайс, пока все остальные прыгали и веселились, - ты настоящий Апокалипсист.
        К ним приближались тигры, Менкис и Лонгри, горные подрывники Зоны, лучшие работники Стиммвела.

* * *
        Раскапывать утрамбованные многотонным весом снега было бессмысленно, и Стайс так и не узнал, что за оружие несли с собою дидилары. Нужно было срочно уходить, чтобы отяжелевшие от зимних снегопадов вершины гор не сбросили новые лавины. Потери отряда Мосика были не столь велики, как ожидалось, и ощущение удачи всех торопило к возвращению.
        В долины они вышли спустя еще четыре дня. К тому времени распогодилось, и солнце освещало толпы бредущих по дорогам беженцев. Разбитые дидиларами грунтовые дороги, усеянные ямами, более обычного представляли собой бедственное зрелище. По грязи тащились телеги, шло отощавшее и больное население. По обочинам лежали трупы. То и дело возникали побоища.
        Армия Мосика молча смотрела на это бесконечно тянущееся скорбное шествие. Идти было некуда и перемещение толп людей с места на место было абсолютно бессмысленным.
        - У нас тоже припасы на исходе. - сказали королю. Он знал это.
        Их увидали и потянулись к ним. Люди торопились обогнать друг друга.
        - Хлеба! Хлеба! - кричали они и тянули отощавшие руки.
        Бойцы Мосика с ужасом смотрели на беженцев. Некоторые принялись скидывать мешки с плеч и доставать сухари.
        - Нет. - жестко ответил Мосик. На него страшно было смотреть.
        - Не сметь. - приказал он. - Нам предстоит дорога. И вы нужны мне все живыми.
        Ему кричали проклятия, когда он вел своих людей вдоль дороги, в обратную шествию сторону. Мосик был непоколебим. Вместе со Стайсом они быстро шли вперед. Волк не предложил вызвать свой флайер, чтобы быстрее доставить короля до места. Потому что всех не перевезти. Стайс так и шел рядом с другом, разбрызгивая грязь ногами, обутыми в легкие высокие ботинки. И все время им навстречу тянулись люди. Шли и шли бесконечной чередой. Непонятно, куда. Непонятно, зачем. На лицах солдат было ожесточение. Они более не прятались, когда давились своим хлебом. Они должны идти, потому что Галлах передал с орбиты о местонахождении нового отряда дидиларов. Теперь они должны постараться не просто уничтожить противника, а овладеть его оружием и амуницией. Никто не жаловался. Никто не падал. Никто не упрекал.
        - Мосик, есть новости. - послышался среди треска радиопомех далекий голос Стиммвела.
        - Что за новости? - поинтересовался промокший под ранней весенней мокретью предводитель.
        Весь отряд шел под пасмурным небом и мелким, противно моросящим, почти невесомым дождиком. Вокруг одни развалины. Ночами они жгли костры из того, что не вполне сгорело. Людской поток иссяк, вокруг шныряли лишь одичавшие собаки и целые полчища крыс. Они пожирали то, что не уничтожили дидилары. Солдатам встречались начисто обглоданные трупы. Чтобы уберечься по ночам от осатаневших грызунов, они разводили круговой костер.
        - Ты не поверишь!
        - Почему? Поверю. - не согласился Мосик.
        - Пришла весть из Аффары. Там собрали продовольствие и просят помочь перебросить на нашу сторону.
        - Да ты что?! - изумился Мосик. - Аффы сами вышли на контакт?! И много продовольствия?
        - Много! Сотни, тысячи тонн. Потребуется челнок, поскольку на побережье Аффары нет посадочных площадок.
        - Все, Волк, ты слышал. - обратился к Стайсу Мосик. - Вызывай машину. Это уже не военные действия, это спасательная экспедиция.
        Под всеобщее возбуждение Стайс Чевинк зажал ладонью левое плечо. Его флайер ждал его там, куда они сейчас идут, в Стануокке. Но теперь их путь пройдет совсем иначе.
        Прибытие черного флайера Барса, как всегда, вызвало восхищение. Красивая машина изящно совершила посадочный маневр. Дождь не касался ее крыл и корпуса. Он разлетался в стороны множеством мелких брызг, отчего флайер был словно окутан дымчатой фатой. Машина напоминала собой неприступную красавицу.
        - Сначала я лечу в Иббиру, заберу свой челнок! - крикнул, запрыгнув в люк, Стайс. - Наверно, Вендрикс уже закончил эвакуацию!
        Ему помахали. Давно уже флайер не носился над Ихобберой из-за соблюдения нейтралитета. Но спасательные меры по переброске продовольствия, это совсем другой пункт. Тут Комиссия не придерется.
        Стайс взмыл над чумазой и неприбранной землей, радуясь возможности сделать нечто реально более полезное, чем отлавливание отдельных дидиларов.

* * *
        Вендрикс и Эрреба были заняты. Корабельная медтехника работала не переставая. Дидилары сжигали тигров в их подземных городах, где те ожидали благополучно пережить угрозу. Иббы привыкли думать, что их скальные жилища безопасны. И очень обманулись в этих ожиданиях, поскольку захватчики закачивали внутрь горючие смеси и поджигали их.
        Множество тигров страдали от жестоких ожогов. На помощь к родичам слетелись на похищенных транспортных самолетах Зон и отстойников их цивилизованные собратья из Терты и Аффары. Немногие медикаменты, привезенные ими, слабо помогали делу - искалеченных было очень много. Земля Иббиры вся смердела трупами погибших животных и горящих прерий.
        Тигры уходили к югу. Челнок Вендрикса снижался над самыми крупными скоплениями, но забрать зараз более тысячи не мог. Корабельные медикаменты быстро иссякали. Требовалась дозаправка.
        Прибытие Стайса было словно свежий ветер. У иббов в южной части материка не было проблем с пищей. Бывшие охранники вооружались винтовками и добывали в теплых джунглях свежее мясо. Поэтому Вендрикс уступил челнок его хозяину для перевозки продовольствия из Аффары, а сам остался с Эрребой спасать иббов.
        Лагерь беженщев представлял довольно странное зрелище. Часть диких иббов имели вид красных тигров. Часть приняли внешность людей. Часть подражали нимре. Приносились из лесов охотники, стуча копытами, и сбрасывали со своих спин на землю добычу, в основном, крупных травоядных. Не был слышен плач, не голосили дети. Все было тихо и очень деловито.
        Маленькие красные тигрята, не умевшие пока еще трансформироваться, простодушно подходили к Стайсу и обнюхивали его.
        Вендрикс был среди своих и чувствовал себя отлично. Он дарит тиграм свою Весситу. Или планету, найденную Ярсом, что одно и то же.

* * *
        Порт Аффары Стайс обнаружил сразу. Все, как и сказал нимра, прямо в устье Илнары, единственной реки северного края той таинственной страны, где сгинула его любовь. Он рассмотрел при большом увеличении всю акваторию и прилегающие земли. Нашел площадку для посадки и полетел на флайере к скоплению штабелями уложенных тюков. Стайс ранее не был в порту. Он видел только Бабеллан и его окресности. И удивился: Аффара оставалась нетронутой войной.
        Его встретили без страха. Все знали Волка. Все помнили о его первом приезде, когда вся страна праздновала почти месяц. Странно все это показалось ему. Какие причины у аффов относиться к нему с симпатией и почтением? Он герой их королевы? Но ведь королеву ненавидят в ее стране! Он так ничего и не понял. Аффара очень таинственная страна. Но раздумывать об этом было некогда, и вместе с работящими темнокожими жителями юга он принялся складывать в погрузчики множество тюков с зерном, сушеными плодами, вяленым мясом и прочими вещами. Не было ни одного знакомого лица, да Стайс и не хотел, чтобы кто-нибудь заговорил с ним, как со знакомым. Аффара больше не мила ему.
        - Когда ты прилетишь еще? - спросил Чевинка распорядитель порта.
        - Зачем? - удивился тот.
        - К какому сроку готовить следующую партию? - пояснил пожилой человек.
        Стайс вдруг заинтересовался. А зачем им это нужно? И кто инициатор такого дела?
        От такого вопроса афф растерялся и не нашелся, что сказать. Стайс решил, что не стоит пренебрегать помощью и милостиво назначил срок нового прилета.
        В Стануокке, которая ему была всех ближе, оказались на подходе войска Мосика. Теперь их было не пятьсот единиц, а намного больше. К ним присоединилась техника, пересланная с севера Стиммвелом, который по-прежнему занимался поисками вооружения и добычей горючего для транспорта. Вовсю работали заводы в Зонах, вырабатывая горючее. Бывшие заключенные добровольно взялись за дело.
        Вессита и Сопротивление оказались отлично подготовлены к таким делам. После временного разгрома и распада, активисты вновь собирались и стремились наладить разрушенные коммуникации. Даже синки, лишившиеся своих гамал, оказались все при деле. В Себарии они бесполезны, а в разрушенных странах они играли роль связных. Поэтому, когда в Стануокку прибыл груз из Аффары, они полетели к колоннам беженцев и извещали их, где именно они могут получить пищу.
        Стайс не отдыхал - он развозил на флайере мелкими партиями тюки по местам скопления народа.
        К этому моменту и прибыла армия Мосика. Они сумели разбить еще один большой отряд дидиларов и добыли оружие.
        - Груз из Аффары. - задумчиво проговорил исхудавший Мосик, весь заросший черной бородищей и напоминавший разбойника более, чем когда-либо. - Клеймо королевского дома.
        И Стайс увидел то, на что не обратил внимания. Многие клейма на грузе содержали герб Маррадуга.

«Весточка от Гвендалин.» - мельком подумал он и отбросил эту мысль. Скорее уж от Сеяллас.

* * *
        Все медленно шло к улучшению. Он еще не раз летал в Аффару за тюками. Население стало возвращаться на прежние места. Дидилары, если где и оставались, то старательно скрывались. Неожиданно резко потеплело. И опомнившиеся от своего ужаса крестьяне торопливо бросились обрабатывать землю, бросая в нее зерна непривычно крупной пшеницы и овса. Всем вдруг захотелось жить, быстро строились и восстанавливались фермы.
        Отряды ликвидаторов прошлись по землям, уничтожая разожравшихся от дармовой кормежки крыс. Люди возвращались в города. Все население перемешалось. Оседали там, где приходилось. Поначалу было очень плохо, но постепенно все стало приходить в порядок. Одно стало ясно, что Терты больше нет, как нет и тринадцати малых королевств. Но, меры, принимаемые к спасению, как и война с дидиларами, проводились одинаково как на земле бывшего индустриального гиганта, так и бедных малых королевств. Поэтому они словно объединились в одну огромную страну.
        Неожиданно на орбите ожил крейсер дидиларов. В рубке, где скучал Галлах, раздался сигнал вызова.
        - Кто вызывает? - встрепенулся пилот, полагая, что с ним ищет связи Стайс, или Вендрикс, в распоряжении которого остался флайер «Погони».
        Раскрылась картина визульной связи и перед изумленным Галлахом предстала женщина в белом. Тёмные глаза бесстрастно смотрели с экрана.
        - На связи Сеяллас. Крейсер дидиларов. - кратко сообщил клон.
        - Ты?! - почуяв недоброе, отозвался Волк.
        Он помрачнел. Каким-то образом Сеяллас сумела взять не только модуль, но и сам крейсер. Ничего хорошего от этого ждать не приходилось.
        - Слушаю. - холодно проронил он.
        Она немного помолчала, вглядываясь в изображение на экране в своей рубке. Рядом с ней находились с равнодушными глазами двое техников дидиларов. Ясно, она их оболванила и подчинила себе. Теперь, с орбиты, она может творить все, что угодно.
        - Говори же. - напомнил он.
        - У меня непростое предложение. - начала королева. - Как вы помните, единственный оставшийся модуль дидиларов теперь у нас. Еще бы он не помнил! Такую картину забыть довольно сложно.
        - Знаю. Только не пойму, как ты оказалась на орбите.
        Королева пропустила это замечание мимо. Она напряженно смотрела на Галлаха, словно не решалась попросить. Это ему понравилось еще меньше.
        - У кого у вас? - спросил Галлах. - У тебя?
        - Нет. У нас. У меня и Маррадуга. Понятно. Кошмарная парочка. Опять заняты своими интригами. Он кивнул.
        - Волк, мы желаем покинуть Ихобберу на корабле пришельцев. Я прошу тебя позволить мне забрать с планеты Маррадуга и моих немногих приближенных. Интересная картина!
        - А что вам тут не живется? Вы ведь ничем не провинились перед Содружеством. Комиссия вас оправдает. Ваши межгосударственные разборки с Дианором и прочими были и остаются вашими внутренними планетными делами. Никто не вмешивается в такие вещи. Осуждается лишь инопланетная агрессия.
        - Мы хотим покинуть Ихобберу. - настойчиво ответила Сеяллас. - Согласись, король Маррадуг тут лишний. Нам ничего здесь не нужно.
        - А Аффара? - напомнил Галлах.
        - Я думаю, Мосик будет лучшим правителем, чем я.
        Какой же ты правитель, подумал вдруг Галлах. Ты просто кукла. Кто стоит за тобой? А вслух сказал:
        - Почему ты спрашиваешь меня? Проси комиссию Содружества. Я не уполномочен решать такие вопросы.
        - Пока корабли Содружества не прибыли, на Ихоббере правит тот, кто сильнее. Я не хочу мешать никому из вас. Ведь, будь дидилары в состоянии, они просто удрали бы в подпространство, бросив на планете свой десант. Ты же понимаешь, что я могла бы сделать то же.
        - Нет, Сеяллас. Не могла бы. Иначе, не просила бы. Когда тебе нужно, ты действуешь как тебе угодно. Маррадуг все еще в Аффаре. И ты не возьмешь его, пока я тебе не позволю. Мои пушки все еще смотрят на твою рубку. Она едва улыбнулась.
        - Твои пушки, Галлах, просто блеф. Они спрятаны на планете. И я знаю, где именно. «Я же ментал, Галлах. Или ты забыл?» - раздалось у него прямо в голове.
«Ах, чертовка!» - спохватился он.
        - Зачем же ты играешь со мной в эту игру? - спросил он, глядя в эти непроницаемые черные глаза. - Фактически не я, а ты диктуешь мне условия. Она вздохнула. «Упрямый Волк Чевинк!» - услышал он. А вслух ответила:
        - Хочу уйти красиво. Прошу, дай мне сделать то, что я хочу. И о нас забудут.
        - Хорошо, но вы сделаете это под контролем. - Волк был непререкаем.
        Он шел внаглую. У него не было ни одного козыря. Ему нечем было грозить королеве.
        Галлах раздумывал. Все сходилось к тому, что ему тут, на орбите, делать нечего. Он раскрыт со своей маленькой хитростью. Его лишь беспокоила причина, по которой Сеяллас была с ним так любезна. Она читает его мысли с такой же легкостью, с какой бы делала бы это в непосредственной близи. Он ошибся, думая, что сила ментала убывает с расстоянием. Она ждала. «Я согласен.» - ответил он.
        - Во время всего полета связь не должна прерваться. - предупредил он. - Я тебе не верю.
        Она кивнула. И направилась с пилотом прочь из рубки, к транспортному модулю.
        Всю дорогу он видел ее. Она сидела в кресле, пока дидилар с отшибленным выражением лица машинально выполнял все действия. Она держала весь обслуживающий и офицерский персонал под жестким ментальным контролем. Дидилары превратились в кукол. Галлах невольно преисполнился перед Сеяллас если не страха, то уважения. Она не повернулась и не посмотрела на него, но прикрыла глаза. Ему было трудно поверить, что Стайс любил такую, как она. …
        Они приземлились в Бабеллане, вернее на то, что осталось от дворца. Для посадки была старательно расчищена большая площадка. Громадный модуль дидиларов, напоминавший толстое полено, невыигрышно смотрелся рядом со стремительным профилем челнока.
        Одновременно выброшены трапы. И Галлах снова увидел живую королеву. Он уже знал, что это не Гвендалин, но она была так похожа. Страшные королевы-клоны. Чудовищная тайна Аффары.
        - Если желаешь, можешь осмотреть лабораторию. - сказала Сеяллас. Убедись, что все уничтожено.
        Проще было отказаться, но Волк был упрям. Он направился ко входу в то место, где однажды они с Мосиком и Вендриксом встретили ту, что сейчас шла рядом с ним. Она и виду не подала, что знает о его мыслях. Это она едва не уничтожила их троих, это она, а не кто-то другой, убила синка Леаддира.
        Галлах вошел в лабораторию. Он обошел все. Везде следы разбитых капсул, сплавленная техника. И едва слышно работает утилизатор. Он содрогнулся, представив себе, что перемалывает сейчас в своем пузатом чреве последняя синкская машинка. «Моих сестер.» - безжалостно прозвучало у него в мозгу.
        И королева-клон удостоила его холодным взглядом своих бесстрастных черных глаз.
        - Мы заслужили право убраться с Ихобберы?
        Галлах не ответил и направился дальше. Он желал видеть всё. Все тайны Маррадуга.
        Ниже ярусом был пустой бассейн. На белом бортике сиротливо лежал передатчик Стайса. Галлах удивился и поднял его. И тут же понял, что ошибся. На гладкой черной панели вращалась стилизованная голова серебряного барса. Остро вспыхивали хищные глаза, обращаясь к смотрящему на них. Передатчик Барса. Кто забыл здесь последний дар Ярса, оставленный им Феанноре?
        У дверей в меркнущем свете белых ламп его ждали двое. Синк и женщина, закутанная в покрывало.
        - А где король? - удивился Галлах.
        - Я Маррадуг. - ответил синк. - Я ненастоящий синк. Только видимость.
        - А женщина?
        - Моя служанка. - ответила королева.
        Галлах не ожидал. Ему и в ум не приходило, что у клонов могут быть служанки. Хотя, если подумать, удивляться нечему. Сеяллас ведь королева.
        - Хватит прощания. - устало ответил Галлах. - Летите, куда хотите. Надеюсь, Ихоббера вас забудет.
        - Спасибо, Волк. - сказал синк.
        Королева более не произнесла ни слова и направилась к модулю, ведя служанку за собой. Встряхивая крыльями, Маррадуг направился за ней.
        Галлах не последовал за ними. Он остался ждать, когда модуль дидиларов улетит. Он стоял на развалинах некогда прекрасного дворца и издали наблюдал, как с Ихобберы навеки исчезает одна из страннейших ее правительниц, одна из глубочайших тайн. У него осталось чувство, что он забыл о чем-то важном. Возможно, слишком важным, чтобы королева-клон позволила ему спросить об этом.
        Он огляделся, силясь воскресить в памяти и увидеть Бабеллан таким, каким он его помнил до того, как королева Сеяллас едва не распылила их троих по всем роскошным залам. Он вспомнил Гвендалин такой, как видел ее в тот долгий час, пока в подвале жалкого трактира в одной из нищих стран она вела допрос беспомощного нимры. Он все слышал и ненавидел ее, как только может ненавидеть такой мощный и свободолюбивый хищник, как тигр Ихаббо.
        Яркая звезда в полуденном небе Аффары стала угасать. Модуль дидиларов вышел в космос. Тогда Галлах неторопливо пошел по необитаемым обломкам к своей «Погоне». Его настигла мысль.

«Клон живет десяток лет. Откуда в нем берется личность? Гвен была лишь иммитацией ее?» Почему это кажется ему столь важным? Ответ пришел внезапно.

«Ни одна из Сеяллас не тождественна другой. Они все разные. Лишь Гвендалин имела собственное имя.»
        Он подождал, не скажет ли она ему еще чего. Но Сеяллас молчала. Волк чувствовал ее присутствие, и только. Она словно искала что-то в нем. И он не понял, нашла ли она то, что ищет.

«Прощай, Волк.» - тихо сказал голос. И он лишь удивился той неожиданной теплоте, с которой были сказаны два кратких слова. Нить оборвалась. И все же что-то он забыл.
        - Туда им и дорога. - прокомментировал Юсс услышанное. - На Ихоббере будет, чем дышать. Он по-прежнему возился с тиграми.
        Стайс отнесся к сообщению равнодушно. Похоже, он тоже был не против, чтобы Маррадуг, к которому он испытывал острую неприязнь, убрался в неизвестность с последним клоном Сеяллас.
        У всех дела были поважнее. На подлете были крейсеры Содружества. Предстояло по многим поводам отчитываться и многое объяснять.
        И вот в один прекрасный день передатчики Волков приняли сигнал прибытия. С неба в сиянии и великолепии посадочных огней снижалась галактическая махина флагмана. Остальные крейсеры остались на орбите.
        Мосик находился вместе с тиграми на борту «Погони» и, раскрыв широко глаза, наслаждался невиданным зрелищем. Пять тысяч лет на Ихобберу не опускались корабли Содружества.
        Раскрылась картина связи. На экране возникли шестеро Инспекторов. Двое из них были люди, два гуманоида, примат и рептилия.
        - Летучий Барс, - обратились после приветствия к Галлаху Инспекторы, - когда мы сможем видеть юридически ответственное лицо планеты, короля Мосика Апокалипсиста?
        Мосик был так увлечен картинкой, что даже не разобрал, что говорят. Он продолжал с удовольствием пялиться на экран, широко раздвинув в улыбке толстые губы.
        - Представляю вам, - не вдаваясь в подробности, ответил Галлах, - короля Ихобберы. Мосик с интересом обернулся. Сзади не было ни человека.
        - Мосика Первого, Апокалипсиста.
        - А где король? - спросил король.
        - Приветствуем короля. - серьезно отвечала вся Комиссия.
        - Мосик, не ломайся. - тихо сказал ему Юсс. - Ты король. Тебе не отвертеться.
        Надо отдать ему должное, он не ударил в грязь лицом. Расправил плечи в рваном комбинезоне, перепоясанном ремнями, и величаво повертел ручищей.
        - Милости прошу на Ихобберу!
        - Тигры, негодяи, - смеялся Мосик, - вы меня подставили!
        - Еще как подставили! - весело отвечали тигры. - Вставай, Мосик Апокалипсист, встречай гостей!
        - Что? Прям сейчас? - насторожился король. И, когда понял, что никто не шутит, разгневанно воскликнул:
        - Чем вы думали, бездельники?! И бросился от них, громко топая разношенными сапогами.
        - Мосик, стой! - кричали Галлах и Вендрикс, тщетно гонясь за ним по кольцевому коридору корабля. - Стой, дуралей! Все не так ужасно! Он остановился и повернул к ним всклокоченную бородищу.
        - Дайте рожу хоть умою! Где баня?!

* * *
        Все было исключительно прекрасно. Просто первый класс. Напыщенность Комиссии разлетелась в пух и прах, когда они узнали, что Солакса исчезла из вещественного пространства вместе со своей планетной системой. И еще более поразились, узнав, что на Ихоббере прошел не год, а пять тысяч лет. Событий накипело так много, а разбираться нужно было срочно и во всем. Поэтому лукавые инспекторы на многое посмотрели сквозь пальцы. Хорошо, что планета не требует больших ресурсов на восстановление. Еще прекраснее то, что не придется искать для переселенцев иббов подходящую планету. Ярс Стамайер, Летучий Барс, добровольно отдает найденную планету новой расе и берется переправить всех бесплатно, если Комиссия походатайствует перед Гильдас Леа Барри за нового собрата. Свободный Волк Галлах Чевинк остался вне своей Вселенной. Портал закрылся по неизвестной причине.
        Одно лишь было странно. Перед Комиссией не отчитались о настоящей причине агрессии дидиларов, хотя отловленные пришельцы и бормотали о каком-то Артефакте. Среди развалин Санатория Артефакта не нашлось. И Волки подозревали, что это не что иное, как трюк Сеяллас. Недаром королевы-клоны все обманщицы.
        Еще год ушел на переселение иббов, хотя в деле были оба челнока и транспортные корабли Содружества. А синкам Ярс сказал:
        - Когда специалисты из Содружества поднимут из океана ваш корабль, возможно, по координатам отыщется и ваша галактика. Тогда и видно будет.
        Планета теперь явно принадлежала дреммам. А синки, за малочисленностью, стали второй расой на Ихоббере.
        Осталось сделать совсем немного прежде, чем улететь с планеты. И бывший Свободный Волк однажды нашел для этого два дня.
        ГЛАВА 6
        Был конец весны, начало лета. На Диких землях, не тронутых войной, безмятежно колыхались в порывах ветра молодые травы. В каменистой низине было тихо, разве что жужжало множество различных насекомых, торопливо перелетающих с цветка на цветок. Да негромко пели птицы.
        Человек, идущий по тропе, направлялся прямо в узкий проход меж двух отвесных, но невысоких стен. Он был одет по-нездешнему, и был пешим.
        Внезапно его внимание привлек какой-то звук. Он спрятался за одиноко торчащей скалой из белого камня и принялся осторожно наблюдать за проходящей неподалеку тропой.
        Отчетливо пропел рожок. Картина, последовавшая за тем, заставила его тихо засмеяться. По тропе шла кавалькада. Впереди на громадном одре необычной масти ехала могучая матрона. За ней еще одна, не менее могучая. Потом немного мельче, но тоже крепкая особа. Потом две еще поменьше, на одной кобыле. И на последней сразу три, ну очень больших девчонки.
        О чем-то переговариваясь, с насупленными и решительными лицами, они сурово двигались по неровным тропам в сторону востока.
        Человек беззучно засмеялся.
        Ай, Мосик Апокалипсист, рано ты решил, что военные действия закончились! Короля ждет теперь небольшая внутренняя война на личном фронте. Интересно, как он вывернется?
        И человек снова направился по заросшей мелкой травкой и загроможденной россыпью камней узенькой тропе меж двух белых отвесных стен. После двух часов пути он миновал круглую поляну со святилищем, над которым два прошедших года словно не имели ни малейшей власти. Здесь было все так же тихо и неподвижно. Человек мельком оглядел долинку и продолжил свой путь на запад.
        Перескакивая с обломка на обломок, он был так занят, что не сразу заметил сидящего на возвышении подростка. Тот неторопливо строгал каменным ножом палку, выделывая себе новый дротик. Высокий и худой, с растрепанными белыми волосами, он прищурясь в ярком свете солнца, посмотрел на приближающегося путника.
        - Ну, что? Я не ошибся? Разве Ярс Стамайер не вернулся? Человек остановился и с улыбкой посмотрел на парнишку.
        - Нет. Ты не ошибся, Джукс. Он вернулся.
        Тогда подросток соскочил со своего насеста, и дальше они направились уже вдвоем.
        В стойбище их не ожидали. Все занимались своими обычными делами, которых у поморов никогда не бывает слишком мало. Война не тронула селение. Здесь все было удивительно спокойно. Так же чинили сети рыбаки. Так же выделывали кожи. В котле варилось пахнущее жиром варево, сушилась рыба. Старухи, сидя на теплых камнях, шили из моржовых шкур тяжелые зимние одежды. Пищала ребятня, смеялись женщины. Двое пришедших стали у охранного столба и переглянулись, улыбаясь.
        Не сразу, но пришельцев заметили, к ним подбежали с гавканьем собаки. Сначала, рычали грозно, а потом, узнав своего, просто приветливо принялись махать хвостами. Принюхались к гостю и отпрянули.
        - Йел, Кашо! Йел, Тарка! - сурово крикнул Джукс. - Идем, Свободный Волк.
        Все сбежались и в изумлении смотрели на высокого и сильного человека, который был крупнее любого воина в их селении. Красно-рыжеватые волосы густыми прядями обрамляли лицо, имеющее нездешний, чуть медный загар. Широко распахнутые глаза невиданного лилового цвета. Облик Суннара-Т, принца с Джабраила.
        Вышел старый Токса. Он побелел еще больше и еще больше исхудал. Но был все так же важен и невозмутим. Но глаза его выдавали затаенную хитринку.
        - Приветствую тебя, вождь!
        - Приветствую тебя, Вендрикс Юсс!

* * *
        Горел ночной костер. Взметывались искры. Шуршали набегающие волны, тихо пели звезды. Широко раскрытые глаза упивались таинством ночи, душа насыщалась уходящими мгновениями. И каждое мгновение подобно вечности. Волшебное чувство витало над землей. Все только делали вид, что не замечают, на самом деле, впитывали этот вечер и эту ночь, словно драгоценный дар, который более не повторится.
        - Настал твой час. - молвил мудрый Токса. - У сказки будет непременно счастливый конец. Пусть зло погибнет, пусть добро восторжествует. Пусть храбрые вознаградятся. Пусть доблестных увенчает слава. Пусть упокоятся погибшие. Пусть жизнь не прекращается.
        - Пусть. - сказал Суннар-Т. - Пусть сказка завершится.
        СКАЗАНИЕ О КОРОЛЯХ ИХОББЕРЫ
        Причудлив и странен мир, в котором мы живем. Темна Вселенная, что нас родила, и необычны вещи, происходящие в ее безмерной глубине. Кто бы знал, куда ведут нас те пути, которыми мы ходим. И едва ли существует тот, кто знал бы, сколько сокрыто в его душе таинственных и удивительных свойств, сколько спрятано в нем бед и радостей! Сколько ждут лишь часа, лишь мгновения, тех сил, что составляют жизнь его. Что за необъяснимая, загадочная тайна тянет души друг ко другу? Что совмещает несовместимое и разлучает неразъемлемое? Что так тревожит и печалит сердце и отчего поет душа? Где объяснение всему, и что причина для всего? Нет ответа, нет ответа…
        Но и нет причины, чтобы не попытаться вникнуть в тайну. Нет повода, чтобы отказаться от поиска. Нет желания отвернуться и молчать. Неведение не объяснение для безучастия. Для надменных есть небытие, а для живущих - стремление познать и ошибочность познания, желание любить и боль утраты, верность и измена, обман и правда, разочарование и надежда, мечта и призрак-обольститель. Нет места лишь безнадежности и неутешности. Летающий имеет крылья.

* * *
        Была некогда одна планета. По странной случайности, какие нередки во множестве миров, на ней так и не появилась разумная жизнь. Она могла бы быть тем гнездом, откуда уйдут в полет и заселят всю Галактику человеческие расы и станут преобладающей расой. Они бы во многом изменились, стали лучше, хуже, но всегда иными. Но этого не произошло. Другая планета стала матерью для единственной расы, которая стремится к расселению.
        Однажды на планете появились гости. Такие же бродяги из другого мира, из другой галактики. И пришельцы стали жителями Ихобберы, так они ее назвали. Никто не помешал странному народу владеть планетой. Да и кто бы мог возразить? Ведь, когда синки владели той таинственной силой, что позволяет путешествовать меж звезд и меж галактик, Вселенная была так молода, что каждый из народов, что ныне владычествуют в ней, едва лишь оторвался от своей земли, чтобы посмотреть на звезды.
        Чудные путешественники были синки. Мудры, могущественны и бесстрастны. И те, что выжили на Ихоббере после катастрофы, предпочли забыть о своем прошлом. С величием обреченных на изгнание они приняли на себя обет непритязательности, молчания и скромности. И за прошедшие тысячелетия, как водится, утратили всю мудрость, но обрели безразличие. …
        Пряжка Эммеяра была не самой старой галактикой, но и не самой молодой. Все было, как должно быть. Расы возмужали и вышли на космические тропы. Синки грезили на Ихоббере.
        Прибывающих с визитом на планету встречали с невозмутимостью давно состарившейся расы. Синков принимали за примитивный народ. Они молчали. Им было все равно. Поэтому, когда прибыл Летучий Барс, Ярс Стамайер, они встретили его, как не слишком умного и суетливого ребенка. Немного посмеялись. Немного пошутили. И с безразличием расстались.
        Забавный Ярс Стамайер! Он так уморительно смешон со своими маленькими хитростями и повадками менялы! Но безобиден. И синки отнеслись к нему с терпением и снисходительностью, позволяя помотаться туда-сюда по подпространству, чтобы привезти им то, что синкам и не нужно.
        Ярс был вправду молод, если судить по корабельным лишь часам. Это подлинное время пилота. Время его жизни. Даже высокомерные синки не могли отрицать того, что он был, как личность, очень привлекателен. Поэтому и не отказались видеть его у себя.
        Торговец улетел по своим делам, обещая вернуться. Он облетел немало чужих миров. Торговцев никто и никогда нигде не ждет. Они, как ветер. Как морской прибой. Как дни, уходящие в небытие. Все ветры, все волны, все дни похожи друг на друга. Волна бьет бесконечно. И кажется, что это все одна и та же. Но ни одна волна, как ни один порыв ветра, не есть один и тот же. Ничто не повторяется. Лишь быстротекучесть времени напоминает об ушедшем. Ярс улетел и тем самым приблизил к Ихоббере неизбежную судьбу.
        Незыблемы планетарные основы. Не поколеблется земля. Все сносит и все терпит. Заботливо выращивает на себе живую жизнь. Разумную и неразумную. И бережно же принимает обратно, в свои глубины, в бездонность чрева, в сокровенные темницы, в теплое нутро живой планеты. Рождаются, мужают и уходят народы, страны, поколения. А мать-планета все бережет, все помнит, любит и хранит. Такова была и Лилемарге.
        Что могло нарушить плавное течение ее спокойной жизни? Она ли не дала своим любимым детям высоких гор, быстрых рек, богатых океанов и морей? Она ли не подарила им зеленые долины, плодородие земель, высоких голубых небес? Дреммы были счастливы на ней. И, как счастливые народы, были приветливы и доброжелательны. Прибытие торговца было праздником, событием.
        Король Маррадуг был мудрым и справедливым правителем. Он заботился о своем народе, что был единственным на всей Лилемарге. У него было двое, оставшихся после безвременно умершей жены, красивых и благородных детей. Дочь Феаннора и сын Терлинк. Дети нежно любили своего отца. Терлинк в будущем должен стать королем. Он был смешлив, открыт и немного легкомысленен. Феаннора была старшей дочерью короля. Принцесса стремилась не утратить королевской сдержанности и достоинства, но яркие глаза выдавали в ней мечтательную душу и внутренний порыв.
        Встреча Феанноры с Барсом была, как взрыв сверхновой. Это неизбежность. Кто знает, как повернулась бы судьба: улети торговец раньше - и ничего бы не случилось. Прилети он позже, и ничего бы не нашел. Пути судьбы всегда запутанны и неясны. Мгновения решают все. Прекрасная планета, как заботливая мать двух потомков Маррадуга, была обречена. Смерть летела молча, издалека. Неотвратимо приближалась мертвая планета - сошедшая с орбиты каменная бомба, промерзлая насквозь убийца.
        Корабельная Система обнаружила угрозу. Ярс занимался торговыми делами, разговаривая с королем. Терлинк вертелся рядом. А Феаннора безмолвно говорила с Ярсом. Язык жестов, взглядов, трепетание ресниц, тихие вздохи, падающий локон. Все любовь рождало. Как безжалостна случайность, что нарушает такие счастливые мгновения!
        Сигнал опасности жестоко ворвался в мирную беседу. Что за агонию переживает Маррадуг при виде погибающей планеты! Напрасно все: справедливость, доброта, смиренность! Напрасно он растил детей! Напрасно он заботился о дреммах! Враждебный Космос подло вторгся в счастливую жизнь планеты, в одно мгновение разрушил, уничтожил, сжег благословенные труды тысяч поколений! Он рвал самый воздух у лиц бегущих!
        В холоде анабиоза, в недре корабля лежали люди. Раса без планеты. Король без королевства. Но Маррадуг все так же был правителем. Пока есть люди, он им должен. И сильная натура короля подавила в себе отчаяние, ужас, безнадежность, смерть.
        Терлинк вдруг понял, как же повезло ему. Он жив - это главное. И он был рад. Принц смотрел на жизнь Барса в безопасной тиши челнока. Он завидовал его насыщенной событиями жизни. Он наслаждался зрелищем миров. Я - это всё, сказал он сам себе. Таков ответ молодой души на несправедливость Космоса.
        А для Феанноры беда ушла на дальний план. Ее светом стал Летучий Барс. Судьба подарила ей полет в его великолепном челноке. «Противоречие» был целым миром, и у него был бог - прекрасный Ярс Стамайер. Принцесса грезила. Будущее было неопределено, и она впитывала душою то, что было ей доступно. Удивительная жизнь торговца, его власть над Космосом, его безмерные возможности, его стремительный полет. Обворожительна мечта! Сладкий сон, трепетная юность! Ненасытима жажда жизни!
        Феаннора никогда не думала, как сильна ее душа, как бездонна ее страсть, какие грозные вихри рождает ее воля. И никогда не знала, как тверда она может быть, приняв решение. Она во многом подобна своему отцу. Такие качества присущи великим королям. Они же губят целые народы. Гордость не позволила ей говорить. Гордость короля-отца. Все должно быть по своим местам. Торговец занимается торговлей, короли же правят миром. Поэтому, когда Ихоббера вырастала перед глазами, все трое уже знали, что их ждёт тяжелый труд во благо будущих их поколений. Дреммы будут жить! И Феаннора не поколебалась.
        Знала ли она, что сотворит с ней Ихоббера?! Чудовищная шутка Космоса, не оставляющего свои жертвы. Равнодушные синки не предупредили дреммов о враждебности северных земель. Что сделалось с любовью Феанноры, когда она увидела тот ужас, что стал для нее началом нескончаемых страданий! Знал ли Барс, в какую преисподнюю отправил он несчастный народ дреммов?! Синки холодно отвернулись, когда король пришел к ним просить о помощи.
        Маррадуг не ждал торговца скоро. Он полагал, что более не увидит его. Потомки короля отдадут сокровища и приобретут для дреммов новую планету. Когда он понял, что умирает, он был спокоен. Планета к ним немилостива, только и всего.
        Он сложил всю плату в глубинах запутанного лабиринта. Он и Феаннора запечатали пещеры с платой за проезд. Сиддхари известил Терлинка, где находится хранилище. Из небольшого, но очень странного куска скалы он и Сиддхари сделали четыре маленьких кулона.
        Этот камень лежал в глубинах подземелья, недалеко от той пещеры, где Маррадуг сложил в контейнерах плату за проезд. С трудом король отбил от чудовищно тяжелого метеорита четыре крохотных неправильных кусочка. Оправил в золото и так решил:
        - Сиддхари, ты был верен мне и моим детям. Ты для нас как член семьи. Один кулон получит Феаннора, моя верная помощница, достойнейшая дочь. Великая принцесса Феаннора. Один пусть носит сын мой в память о нашей жертве. Он нам обязан своим троном, своей сохранностью и будущим всех дреммов. Один тебе, мой верный друг Сиддхари. И последний остается мне. Это наша память о планете Ихоббере.
        - Иди, дочь моя. - сказал он обезображенной принцессе. - Ты еще не умираешь. А я останусь здесь с Сиддхари. И пусть наш прах охраняет будущее счастье дреммов.
        Терлинку предстояло продолжить королевский род. Но, странно как! Его уберегли от тяжкого труда, он шагу не ступил в Себарию. Он был тот, с кем Барс Стамайер заключил контракт на приобретение планеты типа С. Его потомки должны наследовать ему, но много-много лет король Терлинк так и был бездетен. Его молодость очень затянулась. Он не старел. И лишь на сто двадцатом году жизни он родил потомка, когда пожертвовал богам последний дар отца - кулон из метеорита. Едва родился сын его, Маракас, король Терлинк стал быстро угасать.
        Феаннора ждала своей смерти. Она закрылась в Бабеллане, в темноте покоев. Не любимая никем, кроме своего отца, чудовищного Маррадуга. Но она не умерла, хотя надеялась, что земля укроет от торговца, когда вернется он, ее тело. Спрячет милосердно ее стыд, укроет ее гордость, пощадит ее любовь. Космос забавлялся с ними.

* * *
        Барс вернулся. Вся планета насмешничала, говоря об уродстве Феанноры. Чудовищная королева. Персонаж страшилок, герой ночных кошмаров у детей. Дреммы рождаются, живут и умирают, а она сидит живой легендой в своем маленьком и грязном Бабеллане. Презрение и страх в глазах придворных. Неблагодарные и гнусные предатели! Охладело сердце, в душе горела ненависть. Прекрасный Ярс Стамайер! Пришел побеспокоиться за синков!
        Проклятая планета убила в ней любовь своим проклятым даром. На место чувству пришла рассчетливость. Она дала ему невыполнимое задание, надеясь, что он сгинет в поиске несуществующей гиммеры. Но вышло все гораздо хуже. Он стал кумиром иббов. Вся Аффара знала о торговце. Он стал надеждой и символом свободы. Когда же улетел он со своим Счастливым Ветром, другом-тигром, то народная фантазия породила о нем такие дивные сказания, такие песни и легенды, что Феаннора и ее отец в них превратились не просто в монстров, а в тиранов-угнетателей, исчадий ада.
        Душа королевы вся оледенела. И она решила скрыться. Вместо нее теперь царили над Аффарой множество преемниц, красавиц из народа. Так продолжалось два тысячелетия. Смерть покинула ее. И, странно как! В тиши подземного жилья, в нечеловечески уродливом теле Феанноры жила память, жили чувства, жил Ярс Стамайер. Не в силах видеть никого, она вникала в глубины собственного сердца. Триста часов счастья в «Противоречии» стали смыслом жизни. Из своего убежища она правила страной. Стальная хватка Феанноры держала в кулаке Аффару. Столетиями шлифовался быт, дреммам прививалась воля королевы. И строился, все время строился великий Бабеллан. Город стал ее страстью, ее тайной, ее поруганной мечтой.
        И вот вернулся Маррадуг - он стал синком. И королева поняла с великим торжеством, что победила. Теперь путь известен ей.
        Спустя лишь многие столетия вся Ихоббера поняла, что королева Аффары, Сеяллас, дивно прекрасная и жестокая менталка, не старится, не вянет, не умирает. Сказки Ихобберы стали правдой. Время не властно над Сеяллас. Никто над ней не властен. Вот оттого потомкам короля Терлинка было тошно.
        Еще Маракас помнил, что был у его отца какой-то талисман. Некий минерал, добытый в недрах Ихобберы. Он изрыл все земли, желая отыскать тот минерал, что дал его отцу неувядающую молодость. Но тайна спрятана. С ревнивой завистью следил он за передвижениями Барса, пока тот искал по приказу Феанноры некую гиммеру. Все думали, что Ярс Стамайер улетел, чтобы спасти от смерти оборотня, тигра-трансформа, Эрребу, но лишь Маракас знал, что Барс не покидал планету. Король-уродец нашел себе могущественного друга.
        Разведчик дидиларов, тайком живущий на планете, искал в Себарии то место, тот подземный лабиринт, в котором Маррадуг запрятал множество сокровищ. Эту плату думал Маракас отдать за сокровище иного рода. За гиммеру. За свое бессмертие. За власть.
        Дидилар тоже жаждал не того, за что отец Терлинка погубил себя и множество народа. Он искал тот минерал, то вещество, тот Артефакт, из которого был сделан маленький кулон, подаренный Маррадугом сыну. И который тот принес в дар Океану за право заиметь потомство. Так Маракас и его лукавый гость таились друг от друга.
        Что за пути свели их вместе? Как столкнулись в подземелье дидилар и Барс? Всему виной Маракас. Он уловил своей гаденькой душонкой возвышенную сущность Ярса. Его благородство. Его верность. Его любовь.
        Там, над неведомой гиммерой, над Артефактом сошлись в последней схватке выходцы из двух Вселенных. Никто теперь не скажет, как сцепились два пространства, две реальности. Гигантская усмешка Космоса. Перепутанные грани пространства-времени - внепространственный Портал. В ловушку рухнули и дидилар, и пленный синк, король Джалинк, и верный слову Ярс Стамайер.
        Последней мыслью почти погибший Барс сделал то, что превратило Ихобберу вместе с ее солнцем и окружающим пространством в непрозрачный извне кокон. Капсула нуль-времени.
        Год во Внешнем Космосе подобен часу в обычной жизни. Никто и не заметил пропажи звезды Солаксы. Кроме дидиларов. Из рук жадного Гивила уплыла добыча.
        Разбитый флот Гивила терял последние ресурсы. Боясь попасться на глаза Содружеству, дидилар шел на последнем корабле по следу звездного торговца в надежде поживиться крохами - убить торговца, украсть планету.
        А тот шел своей Судьбе навстречу. Его ждал таинственный Портал. Его ждала планета Ихоббера. Его ждала параллельная Вселенная. Он был ключом к разгадке.
        Вся Ихоббера дышала Барсом. Она ждала его. Словно пленная принцесса ждет у холодного окна сказочного принца. Он приедет на своем коне и освободит ее. Спасет от одиночества, от тусклых дней, от всех постылых тайн.
        Свободный Волк Чевинк не знал, как сильно его ждут. И удивлялся, как охотно Ихоббера растворяла перед ним затворы. Везде он встречал себя. Всё говорило: ты Летучий Барс. Чудесно складывался путь, легко давались встречи. Судьба вела его, как триумфатора. Он все нашел и все обрел. Его нашла любовь. На всех путях сберегла его Судьба. Ему вернули всех, кого он потерял.
        Таинственное племя иббов взрастило для него двух тигров. Яксаф и Ихаббо - они вернули к жизни и подарили Стайсу две дорогих ему потери - отца и побратима. Планета одарила его необычайным другом. Забавный плут, мошенник, вор, охотник-зверолов из диких амазонов. Мосик Апокалипсист. Как оценить такой подарок - видеть, как из мелкого воришки явился миру Ихобберы король-шутник, предстал перед Содружеством владыка-оборванец, которому могущественные Посланники Галактики сказали: приветствуем тебя, король! Что за судьба! Что за удивительная жизнь!
        За что так Космос возлюбил его?! Все преображалось рядом с Волком. Возвышенная любовь коснулась Моны, смешной воровки, некрасивой и уморительной бродяжки! Не каждому дается такая смерть, как ей. Она ушла прекрасной, навек оставив в сердце Мосика Могучего память о себе. Он еще не знает, как затоскует он о своей принцессе. В какие краски, в какие чудные воспоминания оденется его любовь! Он еще не знает, Мосик Апокалипсист, единственный король на Ихоббере, сколько истинного благородства подарила королю его погибшая жена!
        Его коснулась нежная отеческая любовь короля Дорнвана. Двое неприкаянных бродяг обласканы и приняты в сердце короля. Много ли людей на свете имеют роскошь раскрыть свой истинный природный дар, свои подлинные качества, свою сущность, свое призвание?! Великая судьба, высокое предназначение!
        Какие были с Мосиком друзья! Как много подвига, верности, удачи, дружбы видел он! Через все прошел, все вынес и не утратил ни справедливости, ни жизнерадостности, ни мужества прощать. На своем чудовищном коне, стоя на развалинах, как на месте славы, он встретил тех, перед кем склоняются правительства планет.

«Приветствуем тебя, правитель Ихобберы!» - заслуженный и честный дар его друзей. Галлах Чевинк и Вендрикс Юсс, два бывших Волка.
        Великий, легендарный король Мосик Первый, Апокалипсист! Таков дар Космоса тому, кто был верен своей дружбе. Тому, кто шёл рядом и не упрекал. Такой необыкновенной дружбой одарил своего избранника Великий Космос.
        Но всего чуднее, всего невозможнее та странная любовь, что выпала в дар тому, кто пять тысяч лет назад расстался с Феаннорой и встретился с ней спустя пять тысяч лет. Стайс так и не понял, кто смотрел на него глазами Гвендалин. Кто говорил ему слова губами королевы. Кто его любил, кто обрел его. Кого он потерял.
        Королевы-клоны Сеяллас несли в себе, хранили и давали жизнь принцессе Феанноре, королеве аффов. Эта неестественная жизнь, эта непрерывная подмена тела позволила дожить принцессе до встречи с её Барсом, Свободным Волком. Стайс Чевинк пришел туда, где он был Ярсом Стамайером. Вселенная, где жил Чевинк, отпустила его к своей сестре. Значит, не было в том мире Феанноры. Как много потерял тот мир!
        Никто не знает, откуда взялась она, королева Гвендалин. Нельзя же назвать её именем простую куклу! Синкские машинки, сказочно могущественная техника порождала тело. Но кто сказал бы, что знает душу Гвендалин! Душа клона, что может быть чудовищнее?! Что может быть невероятнее в один момент рожденной личности! Вчерашняя кукла, сегодня человек.
        Память Гвендалин хранила все. В этом неуступчивом, подчас жестоком и коварном, ларчике хранились тайны Ихобберы. Её нечеловеческий рассудок содержал все пять тысяч лет. Он помнил две недели счастья на «Погоне». Он помнил гибель Лилемарге. Он помнил ужас Себарии и нескончаемую жизнь принцессы Феанноры. Он вместе с ней любил. Он вместе с ней страдал. Все королевы-клоны Сеяллас пережили этот ужас. Огромны жертвы принесенные в дар этой нечеловеческой любви.
        Каким-то чудом торговец уцелел, он не растаял в этом чудовищном огне, не утонул в бездонной преисподней гнева Сеяллас, ее страдания, ее обманутого ожидания, ее надежды и ее позора. Он боялся всех ее глубин. Он думал, что испил до дна всю чашу.
        Но он ошибся. Ради памяти о Феанноре Гвендалин не допустила бездне захлестнуть его. Любовь принцессы спасла его. Та, с которой Космос обошелся так безжалостно, так жестоко надсмеялся, отдала лишь лучшие дары. Вся скверна скрыта от глаз его. Все низкие детали бытия. Так дети, катаясь на нарядной карусели, не знают, что ее вращает.
        Пять тысяч лет строилась Аффара. Пять тысяч лет наряжался Бабеллан. Он встретил принца-странника, неугомонного торговца, Летающего Барса. Он дождался того, кого любил. Стайс Чевинк его избранник, Свободный Волк. Город отдал все. Как Гвендалин, прежде, чем уйти.
        И все же уход ее был светел. Как может светел быть огонь сверкающий небесный! Последним своим даром она спасла планету - чудовищная королева-клон! Может это искупает всё то зло, что натворили здесь, на Ихоббере, все потомки Маррадуга, праведного короля. Кто знает, как сложилась бы судьба планеты, судьба народов Ихобберы, не останови пять тысяч лет назад король погибшей Лилемарге свою дочь от признания в любви торговцу.
        Может, было бы все лучше. А теперь все так, как получилось. И получилось так, что лучше и не надо! Потому что вернулся Ярс Стамайер! Он один из всех мог войти, как принц в сказке, в заколдованный замок Ихобберы. В её пространственный кокон, в ее таинственное заточение. Он один мог снять затворы времени-пространства. Ярс Стамайер умер, чтобы Ихоббера могла жить. Укрывшись в нуль-капсуле, он перекрыл путь на Ихобберу мерзким дидиларам до той поры, пока не окрепло население планеты. Вернувшись из другой Вселенной, он снял заклятие. И все остались жить.
        Давайте, примем все, как есть. Давайте не будем упрекать. Не будем жаловаться. Не станем насмехаться. Великое обернулось жалким. Прекрасное - отвратительным. Чудовищное - благородным. Смешное стало величественным. И только подлое осталось подлым. Разве не удивительно вам жить в этом чудном мире?
        Прощайте, воины поморы. Прощай, вождь Токса. Прощай Домнус. Прощай юный Джукс. Мы более не встретимся. Путь нимры Юсса на Весситу, на новую родину красных тигров. Я теперь трансформ. И тигры - мое племя.
        - Прощай, Вендрикс Юсс. Пусть будет путь твой легким, а судьба счастливой. Пусть наступающий рассвет иссушит слезы. Пусть солнце радует живущих. Пусть песня не кончается. Ихоббера будет помнить вас троих.
        ПОСЛЕСЛОВИЕ
        Дико холоден и страшен Космос. Растянутые в пронзительно безжалостные струны, утекают в невозвратность звезды. Располосовано пространство. Разрезана на нескончаемые потоки бесконечность. Сурово обиталище космических скитальцев. Немеет разум, иссыхает мозг.
        Но преодолевшему свой страх Неведомое дарит само себя. Тихий шепот бездны, пение пространства, крик рождающихся звезд. Смотри и проникайся! Смотри и помни! Я, Великое Ничто! Я, всеобъемлющее Всё! Я принимаю вас в себя. Я насыщаю необъятностью тот краткий миг, что вы зовёте жизнью!
        Таинственна природа Времени. Но есть ли что-либо таинственнее того, что скромно и пренебрежительно зовется жизнью? Как мало уделяют все живущие почтения тому, что неизмеримо, бесконечно превосходит всю грандиозность Космоса и все его безмерное могущество?! Жизнь человеческой козявки ничто перед взрывами галактик! Но что же будет делать Космос, когда не будет никого, кто может восхищаться, ужасаться, любить и ненавидеть?! Как будут жалки и ничтожны миллиарды всех галактик, рассыпанных, как зерна, по полю бесконечности, когда никто не воздымет к небу глаз и не изумится грандиозности его! Маленький микроб, флуктуация материального, случайное соединение сотни элементов! Мгновение, поглощающее необратимость Времени. Игрушка Космоса, драгоценное зерно!
        - Ты всё смотришь? Зачем? Ихоббера далеко.
        - Я знаю. Мне нравится смотреть на звезды. Он вздохнул и отошел. Ничего не изменилось. Она все та же.
        Их обоюдный век так долог, в тысячу раз дольше жизни любого человеческого существа. А он так и не сумел понять её.
        Уходя, король взглянул с печалью на ту, что так и осталась нераскрытой тайной. Он ни в чем над ней не властен. Все свои мысли, все желания, все будущее этого маленького мирка в холодном, безнадежно мертвом Космосе, она содержит при себе. Пять тысяч лет не сделали ее иной. С тех пор, как он ещё раз попытался указать Торговцу его место, Феаннора больше не посвящает его, Маррадуга, в свои планы. Она так и не простила. Пусть так.
        У Маррадуга теперь иное будущее. Пути их, принцессы и короля отныне разошлись. Король теперь свободен от своего народа, от дреммов, и от Ихобберы. Теперь, когда он синк, он выстроит свою будущую жизнь иначе. У него есть Артефакт. Оставалось лишь найти тихую планетку, с отсталым и невоинственным народом. Он будет добрым королём. Он будет милостив, заботлив и предумотрителен. Его будущий народ достоин счастья, благоденствия и сытости. У Маррадуга теперь очень скромные амбиции. Он будет продавать бессмертие по каплям. Это обеспечит планете мир и процветание. Он вышел и оставил наедине ту тайну, что звалась принцессой Феаннорой.
        Тогда вышла из тьмы обзорного отсека, откуда-то из глубин громадной круглой залы под прозрачным колпаком, маленькой кнопки на плоском диске гигантского крейсера дидиларов, фигура женщины.
        Вся в белом, приближалась Сеяллас к той, кого все королевы звали мамой. К той, часть чьей души жила во всех королевах-клонах. К той, кого они любили. К той, лица которой не видала ни одна из бесконечных Сеяллас. Кроме той, что к ней идет сейчас.

«Я счастливый клон. Я вижу Феаннору. Единственная королева-регент, достигшая встречи с целью.»
        Ей не надо было спрашивать. Сеяллас менталка, а Феаннора - нет.
        Гвен не зря погибла. Сеяллас завидует сестре: меньше года жизни, но Гвендалин была с тем, кого любила - с тем, кого любила Феаннора. Гвендалин сумела все. Она вернула Феанноре ее дар - тот локон, что оставила на консоли челнока пять тысяч лет назад та, что смотрит сейчас в искаженное пространство. Её подарок Барсу.
        Синкские машины возродили тело Феанноры. Разбитый до первооснов генный код был заново построен по биологическому образцу. Гвендалин сумела сделать больше: она вернула Феанноре память, обогащенную её собственной любовью. Она сохранила от всех тайну Феанноры. Ни разу не подумал Волк Чевинк, что сталось в дальнейшем с дочерью Маррадуга. Куда девалась, как сгинула в подземельях Бабеллана та протомасса, что была когда-то Феаннорой. И вот она. Над ней не властно время. Легенда Ихобберы.
        И Сеяллас с любовью посмотрела на гибкий стан, на смуглое лицо, на блистающие локоны принцессы.
        Феаннора обернулась. Яркие глаза, в которые смотрелся Барс пять тысяч лет назад, прожгли королеву-клона.
        - Ты здесь, сестра? Я рада тебя видеть.
        Они застыли обе, глядя, как низвергается водопадом странное свечение, которым полно подпространство. Десять лет у Феанноры есть. Десять лет, пока живет королева-клон, менталка Сеяллас. Пока она живет, все дидилары будут делать то, что нужно Феанноре.
        Она не прятала свои мысли от сестры-подруги. Сеяллас имеет право знать.
        Её мысль была частью материальной силы Космоса. Той силой, той властью, что подчиняет себе Время и Пространство. И Феаннора знала, что она все сумеет и всего достигнет. Теперь она вовсе не бессмертна. Но что значит бессмертие перед всесилием любви?!

«Мой Барс, я улетаю. Я избавляю Ихобберу от себя. Я избавляюсь от своей темницы. Я оставляю свой позор, свое несчастье. Я убегаю от самой себя. Королева без королевства. Все, как тогда. Оставлена планета, впереди лишь неизвестность. Но я теперь другая. Никто не встанет более между мной и моим Барсом. Я знаю, чего хочу я.
        Ты в печали, ты утерял свою любовь. Даже через подпространство я чувствую, как плачет твое сердце. Оболгана, унижена, убита королева Гвендалин. Та, что вернула мне тебя.
        Во мне горит и жжется, как огонь, ее страдание. Ничто её не пощадило. Все её тайны, все унизительные тайны Гвендалин раскрыла перед тобой безжалостность судьбы. И даже той последней, что силилась спасти от поругания королева-клон, не удалось ей замолчать. Все Сеяллас, все до единой владычицы Аффары, прекрасные королевы Сеяллас, не люди. Синтезированное тело их не тело человека.
        Прохладные пальцы Гвендалин, ее огненные губы, ее прекрасные глаза, ее роскошнейшие волосы - все было только имитацией! Она бы не могла перенести страдания, откройся ее тайна перед любимым ею Волком. Признание в этом последнем для нее обмане было самым страшным. Живое тянется к живому. Всю горечь и позор приняла и перенесла королева Сеяллас, последний клон.
        Мне был нужен инструмент, мне требовалось средство связи. Из всех причудливых биоматериалов древних синков я выбрала небелковый организм. Я пользовалась тысячами, десятками, сотнями тысяч Сеяллас. И никогда не думала, что в Сеяллас живет душа. Я полагала, что их сознание есть бледный слепок меня самой. Я вечно виновата перед моими Сеяллас.
        Я виновата перед тобой, Свободный Волк. Я не знала, что ты полюбишь Гвендалин. Она сопротивлялась, как могла, но не устояла - моя любовь горела в ней. Пять тысяч лет неутоленной страсти. Все клоны поглощались моей бездной. Все клоны, умирая, возвращали мне мою любовь. Внутри меня живет безвременье. Не сердце бьется в моей груди, а всепоглощающая черная дыра. В нечеловеческом теле Сеяллас живет душа живая. То, что живет во мне, в неумирающей памяти моей, есть нечто страшное, чему названья нет.
        Я знаю, ты вернулся в Космос. Ты снова обрел свою любовь - все твои звезды. Ярс Стамайер, как любил ты звезды! Какое сияние ты порождал вокруг себя, когда признавался в любви к звездам! Кто в твоем маленьком мирке, в твоем
«Противоречии», мог оценить необычность души Барса?! Его возвышенность, его мечтательность, его благородство, его неиссякаемость?! Я попала, как парусный кораблик попадает в объятия бешено несущихся, гремящих океанских волн! Сияющая бездна завертела и поглотила Феаннору. Поток сверкающих метеоритов пронзил меня. Я умерла и вновь родилась.
        Свободный Волк стал Летучим Барсом. Как сможешь ты, торговец, быть прежним после урагана, прошедшего по твоей спокойной жизни?! На что надеешься?! Как думаешь замолить ту бездну, что взорвалась внутри тебя?!
        Утихнет острая тоска по королеве Гвендалин. Потускнеют с теченьем времени все краски Ихобберы. Размоет память башни Бабеллана. Подернутся туманом все шестьдесят шесть счастливых островов.
        И вот настанет день, когда уставшая душа сама себе задаст вопрос: куда лечу я? Чего хочу? Что нужно мне в бездонном Космосе? Зачем мне все, что накопил торговец мой в своем маленьком жилище, летящем среди звезд? Зачем мне сами звезды?!
        Сколько можно оберегать свою свободу? Сколько можно летать в уединении? Вендрикс Юсс выбрал для себя гораздо лучшую долю- он привязал себя к любви. Он отказался от своих звезд. Ибо Космос - удел безмерно одиноких. А ты, торговец, был обожжен любовью.
        Время утекает мимо. Плывут в неведомое звездные архипелаги. Рождаются и умирают целые народы. А Торговец вечен. Пять тысяч лет для него не время, пока челнок несет его меж звезд.
        И однажды ты придешь на самый край вещественного в поиске своем. Ты сядешь на берегу крохотного островка и свесишь ноги в непрозрачные потоки Бытия. Потом оглянешься и увидишь маленькую, покосившуюся хижину. И вспомнишь, Стайс Чевинк, что сам её построил для своей любви. Я буду ждать тебя внутри.
        Я буду ждать. Я, Феаннора. Ибо крепка, как смерть, любовь.»
        Апрель- сент.2005г.