Манекен Футерфаса Вениамин Александрович Каверин
        МАНЕКЕН ФУТЕРФАСА
        Вениамин Каверин
        Гадаю на картах и по линиям рук
        Иностранная хиромантка Хан Джафарова
        I
        Студент Жаба осторожно постучал по руч­ке двери. Дверь приоткрылась, и желтовато­прозрачного цвета нос сунулся в щелку.
        - Простите, пожалуйста, - сказал Жаба, - могу я увидеть хиромантку?
        - Можете, - ответил ему женский голос. Дверь распахнулась, и старая татарка провела его в полутемную комнату.
        Немного погодя она вернулась в длинном цветном платке с картами в руках и чинно по­клонилась. Жаба ответил поспешным поклоном и тотчас заговорил:
        - Я очень извиняюсь, что обеспокоил вас так поздно. Я, собственно говоря, пришел не за тем, чтобы вы мне гадали, а совсем по иному делу. Мне, видите ли, известно с некоторых пор, что вы имеете обширнейшие зна­комства.
        - Какие же знакомства? - сказала гадал­ка, глядя на студента подозрительно. - Зна­комых я никаких не имею.
        - Не подумайте что-нибудь дурное, - зато­ропился студент, - я про знакомства упомя­нул, так сказать, иносказательно. Видите ли, дело, с которым я имею обратиться к вам, это скорее то дело, которое не к вам непосред­ственно относится. В числе ваших знакомых имеется одно чрезвычайно влиятельное лицо. Так вот это самое лицо... Именно к нему я и хотел бы обратиться.
        Хиромантка смотрела на него подозри­тельно:
        - Это на кого же вы намекаете?
        - То есть я не то чтобы намекаю... Наобо­рот, я как бы вам напоминаю. Этот человек - он скорее даже не человек, если можно так выразиться, существо совсем особенного вида.
        Гадалка подняла брови и несколько при­щурила правый глаз.
        - Мне бы только увидеть его на одну ми­нутку, - поспешно сказал Жаба, - я бы хотел попросить у него совета по одному очень важ­ному делу. На одну минуту, не больше, уве­ряю вас.
        Хиромантка задумалась.
        - Вам нужно сейчас?
        - Сейчас. Непременно сейчас.
        - Так пожалуйте сюда.
        - Будьте уверены, - говорил Жаба, идя за ней, - что ваша услуга не останется, так ска­зать, неоплаченной. Я, если можно так выра­зиться, уплачу вам сколько угодно.
        Хиромантка открыла дверь полутемного чулана, втолкнула Жабу и плотно прикрыла дверь. Жаба ощупал руками стены и, не найдя ничего, на что можно было бы сесть, присло­нился к стене, скрестив руки.
        Он слышал глухое бормотание за дверью. Немного погодя запахло серой, и легкая тош­нота подступила к горлу.
        Вдруг лицо хиромантки, освещенное жел­тым светом, пронеслось перед ним, острым носом сверля воздух; стены сдвинулись. Жа­ба протянул руку и стал смотреть на лицо с ужасным напряжением. Голова у него закру­жилась.
        В это мгновение легкий дребезжащий звук пронесся по комнате. Дверь распахну­лась. Жаба подогнул колени, сделал шаг впе­ред и упал мешком на пол. Старый еврей с ар­шином в руках остановился в дверях чулана.
        II
        Урио Футерфас ничего решительно не ду­мал в утробе своей матери. И это ничуть не мешало самой матери думать о самых разно­образных вещах. В частности, о том, что го­раздо удобнее носить ребенка в себе, чем де­лить себя на две неравные части. Тем более что меньшая из них требует много хлопот, весьма обременительных при большом семей­стве. Нечто подобное думал и отец Урио Фу- тсрфаса. Этот беззаботный человек только по отношению к своей жене отличался удиви­тельным постоянством. Именно поэтому Урио имел многочисленных сестер и братьев задол­го до своего рождения.
        Законное время прошло, и он, даже не по­стучавшись, с криком ворвался на этот брен­ный свет. Родители не замедлили отомстить ему за это вторжение и с помощью рыжего еврея окорнали его на небольшой кусок, уменьшив его тем самым на некоторую часть его первоначального состояния.
        В каморке было грязно и тесно, обрывки материи валялись вокруг, в узкое окошко светило солнце, а мальчишка болтал руками и ногами и кричал так, как будто ему отрезали не то, что полагается, а голову или руки.
        Семи лет Урио Футерфас занял на столе своего отца раз навсегда установленные место и положение. Босые ноги, продетые крест-на­крест, одна на другую, подпирали туловище, согнутое полукругом.
        Все было, как каменное. И только ры­жая голова вертелась во все стороны, как флюгер.
        Отец Урио Футерфаса при всей своей без­заботности был отличный портной. Из его рук выходили такие брюки, пиджаки и фраки, что, казалось, стоит лишь приглядеться не­много - и все они станут ходить, лежать и са­диться, ничем не отличаясь от тех, кому они предназначены.
        Все шло своим порядком - брюки, фра­ки и пиджаки оставались верны своему на­значению, покамест в каморку Футерфасов не вошел однажды чисто одетый высокий человек.
        Он снял шляпу и сказал с вежливостью:
        - Это который из вас портной Футерфас?
        - Здесь, с позволения сказать, два Футер­фаса, - сказал старик, откусывая нитку, - и оба портные. Если ж вам угодно заказать костюм, то это сделает вам старый Футерфас бесподобно.
        - А мне желательно заказать костюм ва­шему сыну, - сказал, улыбнувшись, высокий человек.
        - Это как вам будет угодно, - согласился Футерфас.
        Заказчик послал его за папиросами и под­ступил к Урио.
        - Я много жду от тебя, молодой Футер­фас, - сказал он. - Мне нужен совсем не та­кой костюм, какие ты привык шить. Сшей мне такой костюм, чтобы он мог заменять ме­ня в мое отсутствие.
        - Как это можно? - сказал Урио, пожи­мая плечами и вытянув губы.
        - Подожди, - сказал незнакомец, - по­думай над этим хорошенько. Я думаю, что те­бе это удастся. В конце концов сшить такой костюм пустое дело. Нужно только выбрать плотное синее сукно самого лучшего ка­чества.
        Урио слез со стола и послушно снял мерку.
        - Когда костюм будет готов, принеси его на квартиру, - сказал торопливо заказчик.
        Он положил на стол бумажку с адресом, похлопал Урио по плечу, пожелал счастливой работы и вышел.
        Урио, - сказал отец, вернувшись, - он дал мне фальшивые деньги. Он, должно быть, мошенник, Урио.
        - Этот гад сумасшедший, - сказал Урио задумчиво.
        На другое утро, однако же, он принялся за работу с жаром. Он резал, сшивал, резал и вновь сшивал до ночи.
        - Что ты шьешь? Что ты шьешь? - гово­рил старый Футерфас. Он чуть не плакал, гля­дя на своего сына. Но, отдавшись на волю бо­жию, решил не перечить ему ни в чем, сел за талмуд и так оставался до вечера.
        Урио резал материю поперек. И все думал. Хлопнув себя по лбу, он разрезал материю вдоль. И потом, бросив все под стол, сел и заплакал.
        - Урио, - сказал старик, - Урио, брось эту работу. Дай мне материал, дай. Я сошью ему хорошую синюю пару.
        - Нет, - отвечал Урио, плача. - Нет, это совсем особый костюм. Нет, ты не можешь шить его, тате. Я сам пойду к нему и спрошу его, что мне делать с его заказом.
        Толстая девка с подоткнутой юбкой от­ворила Урио. Он вошел в прихожую и робко постучал в двери. В ответ на стук раздался страшный крик и вой из соседней комнаты.
        Урио постучал вторично, и дверь отвори­лась. За длинным узким столом сидело мно­гочисленное общество. Черти и грязные ведьмы с развратными харями, какие-то голые люди с бараньими мордами и волосатыми за­дами вертелись, кричали, бесились и, заворо­тя слюнявую нижнюю губу, налезали друг на друга.
        Возглавляя шумное сборище, на бочке, воздвигнутой у стола, сидел во фраке давеш­ний незнакомец. Он сделал знак рукой, за­видев Урио, и все смолкло.
        - Милостивые государи, равно как и ми­лостивые государыни, - заявил он хрипло, - это мой портной!
        Нечисть разразилась хохотом.
        - Милостивые государи, равно как и ми­лостивые государыни, - продолжал заказ­чик, - я заказал ему такой костюм, чтобы он заменял меня в мое отсутствие.
        В ответ на это раздался такой хохот, что задрожали стены.
        Урио давно хотел припомнить молитву, но вместо молитвы на язык сами собой наверты­вались непотребные слова.
        Он пробормотал, что никак не может скроить костюм да и пришел просить ука­заний.
        - Хорошо, - сказал заказчик, - я тебе дам указания.
        И он заговорил, перемешивая свои советы со страшным сквернословием. Едва он кон­чил, как на стол вскочила старая ведьма в рваном переднике, надетом на голое тело, и предложила,сопя носом и помогая сама себе руками и ногами, избрать Урио портным всей бесовской братии.
        - Согласитесь, - просопела она, высоко задирая передник, - что в приличное общест­во совершенно невозможно являться без вся­кой одежды.
        Тут разразился такой невероятный хохот, что у портного потемнело в глазах. Он пошат­нулся, хватаясь руками за стены, и, теряя соз­нание, почувствовал, что скользкие руки схватили его и потащили в холод, темноту и вонь.
        Новая мастерская Урио Футерфаса мало чем отличалась от старой. Вокруг него постояннно вертелись хвостатые и кривоногие чертенята. Они влезали ему на плечи, дергали за ноги и поднимали такой шум, что даже бе­зучастный ко всему Урио начинал ругаться и жаловаться старшим. Так прошло очень мно­го лет. Урио постарел и ссохся. Руки его на­чали трястись, и глаза плохо видели. Становилось все труднее работать без манекена. Од­нажды он целый день шлялся по аду, всюду совал свой горбатый нос и всюду искал под­ходящую для манекена фигуру. Ничего не найдя, он взял у сатаны несколько поруче­ний, приделал пару мохнатых крыльев и по­летел на землю, изредка откашливаясь и рас­пространяя вокруг удушливый запах серы.
        III
        Оставив крылья в прихожей, Урио Футерфас взял в руку аршин и, пройдя комнату, ос­тановился в дверях чулана.
        - Кто вы? - спросил Жаба слабым голо­сом, лежа на полу и дрожа, как лист.
        - Урио Футерфас, к вашим услугам, - от­вечал портной ласково.
        Жаба поднял голову, посмотрел на него со страхом и встал на колени.
        - Простите, - сказал он чрезвычайно веж­ливо и прикладывая руку к сердцу, - я вас обеспокоил, кажется, или, быть может, отор­вал вас от ваших высоких забот, наверное да­же государственного характера. Но только ва­ши необыкновенные достоинства могут оказать мне необходимую помощь.
        Жаба сморщил губы с важностью и сам по­дивился своему красноречию. Он собрался с духом и продолжал:
        Дело, видите ли, в следующем. На днях случилось со мною пренеприятное событие. Я, некоторым образом, проиграл в макао очень крупную сумму. С другой стороны, я имею богатого родственника. Отвратительный старик крайне сухого и неблагосклонного ха­рактера. Так вот, я и надеюсь поправить свои делапутем насильственного одолжения у него некоторого количества денежных знаков.
        Урио Футерфас лукаво сощурился и хи­хикнул.
        - Яобладаю несколько боязливым ха­рактером, - продолжал Жаба, вспоминая, что он все еще стоит на коленях, и поспешно вскакивая, - и именно поэтому я и обратил­ся, некоторым образом, за вашей помощью.
        Футерфас, задумчиво вертя аршин в ру­ках, внимательно осматривал фигуру Жабы.
        - Что же, - сказал он, подходя к Жабе поближе, я вам помогу. Отчего же не по­мочь такому прекрасному молодому челове­ку. Но позвольте вам заметить: я не совсем тот, за кого вы меня принимаете. Отчасти вам был нужен, по-видимому, черт, а я портной Футерфас, не больше.
        Жаба обиделся.
        - Как, - закричал он, хватая портного за плечо, - как вы смеете? Мне был нужен на­стоящий, всамделишный черт, а проклятая хиромантка мне какого-то портняжку вы­звала.
        - Послушайте старого Футерфаса, - ска­зал портной, - старый Футерфас не посовету­ет плохо, что вы!
        - Что вы мне можете посоветовать? - спросил Жаба с презрением.
        - Вы проиграли деньги, - сказал порт­ной. - Отлично, я дам вам сколько угодно денег. Оставьте вашего дядю в покое, он тут ни при чем совершенно.
        - Вы мне дадите денег?
        - Я дам вам все, что вы захотите.
        - А что же вы за это от меня потребуете?
        - Эге, - закричал портной с восторгом, - это-таки действительно вопрос. Что я от вас потребую? Я потребую совершенные пустяки. Я, знаете ли, портной. И настоящий портной, не то что теперешние бездельники. Я главным образом работаю на того, кого вы хотели се­годня увидеть. Но вот в чем дело: до сих пор я работал без манекена.
        - А при чем тут я? - хмуро спросил Жаба.
        - Не то чтобы при чем, - сказал Футер­фас, - видите ли, обычно всегда продают ду­шу или что-нибудь там другое. Но это все пу­стяки. Ни к чему мне ваша душа, если я бедный портной и просто хочу облегчить себе работу? Другое дело, если бы вы сами, вашею, так сказать, физической стороной мне услужили. А деньги - это пустяки. Вы послужите у меня год-два, и у вас будет сколько угодно денег. Пожалуйста.
        - Я еще не совсем сошел с ума, - сказал Жаба. ¦ Чем вы мне докажете, что у меня бу­детсколько угодно денег?
        - Мы напишем контракт, - закричал Футерфас. - Что вы? Разве можно такое дело решать без контракта? У меня уже готов контракт, нужно только вписать имя и фа­милию.
        Жаба задумался. Портной сунул ему в ру­ки бумагу и, пока тот читал, сантиметром в однусекунду измерил длину ноги и ширину талии.
        - Черт с вами, пишите, - сказал Жаба, - имя: Гавриил, фамилия: Жаба.
        Портной вписал имя и фамилию и дал ка­рандаш Жабе.
        - Подписывайтесь, - сказал он, смотря на студента с удовольствием.
        Студент подписал.
        В то же мгновение он почувствовал, что левая рука у него одеревенела. Он попытался шевельнуть ею, но в эту секунду одеревенела и правая.
        Он хотел закричать, но с ужасом понял, что не может шевельнуть губами.
        Собрав последние силы, он метнулся к двери, туловищем прикрыл ее за собою и, по­качивая деревянным телом, побежал вниз по лестнице.
        - Стойте! - кричал Футерфас. - Верни­тесь! Еще одна минута! Подождите!
        Он побежал было за Жабой, но, вспомнив, что оставил крылья в прихожей, вернулся. Когда же, с крыльями под мышкой, он вновь спустился по лестнице, Жаба завернул за угол и скрылся.
        IV
        - Хо, хо, хо! Хватай его за ногу! Петька, лови! Гражданин, посторонитесь! Куда он ис­чез? Хо, хэ, хи! Ловите, ловите!
        Но поймать Жабу не могли. С самого ран­него утра, с того часа, когда охтинские хо­зяйки отправляются на базар и дворники за­метают улицы, заметили деревянного студен­та на живых ногах.
        Самой первой подняла крик баба, катив­шая на базар тележку с овощами. Жаба нале­тел на нее, опрокинул тележку, разорвал юбку, наступил на ее конец и побежал дальше. Казалось, что вся сила, которою он раньше владел, перебралась в ноги.
        Крики и отчаянный гомон преследова­ли его. Мальчишки орали, как бешеные, подкатывались под самые ноги, бросались камнями.
        - Хо, хо, хо! Лови его! Фигура! Лови фи­гуру! Деревянный! Кто деревянный? Милиционера! Милиционера!
        Жаба пробежал Охтинский мост и остановился, пытаясь обернуться. Но тут милицио­нер схватил его за руку.
        - Гражданин призрак, - сказал с полной серьезностью милиционер, - будьте добры назвать ваше имя и фамилию. В противящемся случае пожалуйте в комиссариат.
        Гражданин призрак равнодушно покачи­вался, не давая себе труда ответить на столь серьезно поставленный вопрос.
        Толпа, сперва в почтительном молчании следившая за разговором милиционера с Жа­бой, снова начала приходить в некоторое вол­нение. Оно усилилось, когда через толпу, кри­ча, стал пробираться какой-то старый еврей с аршином в руках и двумя огромными крылья­ми под мышкой.
        - Жаба, Жаба! Куда вы убежали? - кричал старик. - Что же, вы не могли потерпеть еще одну минуту?
        Деревянное туловище качнулось было в его сторону, но милиционер преградил доро­гу обоим.
        - Пожалуйте в комиссариат, - объявил он с одушевлением, - там разберут, какая тут жаба и что касается.
        Он взял студента за руку.
        - Осторожно, - вскричал портной, - вы испортите мой манекен! Не троньте! - Но ми­лиционер, не слушая его, повлек обоих в участок.
        Толпа разошлась. Мальчишки вновь стали продавать папиросы, бабы вернулись к своим лоткам.
        А через полчаса из трубы комиссариата выползло маленькое облачко в лапсердаке, с мохнатыми крыльями и полетело над городом, отфыркиваясь и распространяя вокруг удушливый запах серы.
        1923