Кормильцы Александр Золотько
        Александр Золотько
        Кормильцы
        Ветер трепал огонь факелов. Пламя сухо шуршало, пыталось сорваться с палок, обмотанных промасленными тряпками, и улететь вслед за ветром, но только впустую било оранжевыми ладонями по холодному воздуху.
        Тягловый брел медленно, наклонив голову, старательно отводя взгляд от света факелов, закрепленных на ярме справа и слева от его головы. Мальчишка лет десяти шел впереди, держась за конец веревки, пропущенной сквозь кольцо на шее тяглового.
        Особой необходимости в поводыре не было, тягловые прекрасно знали свое дело и могли работать без присмотра. Но мальчишку нужно было приучать к работе, к тягловым, к мысли, что нет ничего важнее для семьи, чем поле, которое он сейчас пашет, урожай, который может взойти на этом участке к осени и который будет значить, что семья доживет до следующей весны и не нужно будет уходить из родных мест.
        Мальчишку звали Соловьем, он уже третий год ходил поводырем и относился к своей работе серьезно и ответственно. УСоловья в семье все были серьезными и рассудительными.
        Даже тягловый.
        Соседи их уважали, а они уважительно относились к соседям. Вот и сейчас, услышав двуколку на дороге, мальчишка шагнул в сторону, чтобы не останавливать тяглового.
        -Доброй ночи,- крикнул мальчишка, даже не рассмотрев в темноте, кто именно едет в двуколке.
        -Здравствуй,- ответил Лекарь.- Солнце еще только село, а ты уже вон сколько пропахал…
        -Мы выводим нашего тяглового еще засветло,- со взрослой спокойной интонацией произнес Соловей.- Вот и выходит поработать на час больше.
        Лекарь остановил двуколку, спрыгнул на влажную землю и подошел к тягловому. Жирный чернозем сразу же облепил сапоги, идти было тяжело, но Лекарь давно уже не обращал внимания на подобную ерунду.
        -Останови его,- сказал Лекарь.
        -Да вы не беспокойтесь, старший,- мальчишка махнул рукой, но тяглового придержал.- Мы же знаем, как надо… Отец за этим следит. Мать пошила плащ для нашего…
        Мальчишка избегал называть тяглового тягловым. Еще не привык, наверное.
        -Мы его накрываем плащом, глаза прикрываем и ведем сюда. Мать и сестры его покормят перед работой. Пока солнце совсем не скроется, мы с отцом его и не запрягаем.
        -Хорошо-хорошо,- улыбнулся Лекарь, осматривая тяглового.
        Ноги… Глаза…
        Нормально. Все в порядке. Тягловому было неприятно, когда Лекарь повернул его к свету факела, дернул кожей на шее, но не сопротивлялся. В его глазах бились два огонька, и можно было подумать, что это отсветы факелов. Только огоньки были не рыжие, а глубокого алого цвета.
        Лекарь заглянул тягловому в рот, посмотрел на зубы.
        -Что, старший?- спросил мальчишка встревоженно.
        -Ничего, все нормально.- Лекарь наклонился к мальчишке так, чтобы тот увидел улыбку на его лице.- Вы хорошо следите за своим…
        Лекарь посмотрел в глаза Соловья и кашлянул.
        -Вы все правильно делаете. Скажи отцу, что через месяцок нужно будет заняться зубами. Ничего страшного нет, но лучше разобраться с этим сразу. Скажешь?
        -Скажу,- кивнул Соловей.- Только утром. Отец на верхнем поле пашет. Но как только я его увижу, сразу передам, вы не беспокойтесь…
        -Вот и славно,- Лекарь потрепал мальчишку по щеке.- Тогда я поеду…
        -Вы к Молчунам?
        Слухи по долине распространялись быстро, особенно если касались тягловых.
        Все помнили, как пять лет назад в Старом поселке от неизвестной болезни умерли четыре тягловых.
        -КМолчунам,- подтвердил Лекарь.- А что?
        -Ничего. Отец говорил, что они своего тяглового заездили. Что руки нужно отрывать таким. Что…
        -Правильно говорит твой отец. Только я пока не знаю, что там случилось. Может - заездили. Может, просто заболел. Всякое ведь бывает…- Лекарь снова потрепал мальчишку и пошел к двуколке.
        -Я отцу передам,- крикнул мальчишка ему вдогонку и вернулся на свое место перед тягловым.
        Пока Лекарь кое-как счистил с сапог грязь о ступицу колеса и забрался в двуколку, Соловей успел отойти саженей на двадцать. Теперь два факела, закрепленные на ярме, были похожи на глаза сказочного чудовища, громадное туловище которого было скрыто сумраком. Лекарь огляделся - пары таких же огненных глаз двигались по долине, будто целая стая драконов что-то выискивала в темноте.
        Весна в этом году выдалась поздняя, для пахоты и сева оставалось всего неделя-полторы. Потом ночи станут слишком короткими.
        Лекарь вздохнул и взял в руки вожжи. Тягловый, стоявший до этого неподвижным черным изваянием, оглянулся на него. Два крохотных алых огонька посмотрели на Лекаря.
        -КМолчунам,- сказал тот.- Поехали.
        И еле-еле шевельнул вожжами.
        Тягловый двинулся по дороге. Не торопясь, размеренно ступая по лужам и грязи. Потом сам перешел на размеренную рысь. Лекарь откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Спешить, в общем, и некуда. ИМельник, одалживая Лекарю свою двуколку, просил особо не гнать.
        -Он сам пойдет как нужно. Ты ему скажи - он поймет. Где можно будет, даже в галоп кинется, а где нельзя - шагом. Не гони его.
        Мельник прекрасно знал, что Лекарь и сам никогда не станет требовать от тяглового невозможного, и другим не позволит. Да и нужно быть совсем уж ненормальным, чтобы загонять тяглового. Да еще чужого.
        А своего тяглового у Лекаря, живущего одиноко, быть не могло. Вот и приходилось одалживаться у соседей. Хорошо, что Мельник сам пахотой не занимается, живет с огорода да от ветряной мельницы. Иначе пришлось бы тащиться на другой конец долины пешком, да по грязи, да под дождем…
        Лекарь надвинул капюшон суконного плаща на голову - дождь, собиравшийся с самого обеда, все-таки пошел. Пахарям теперь будет совсем плохо, но работу никто не бросит - вон, пары факелов по всей долине продолжали двигаться, как ни в чем не бывало.
        Очень хотелось спать - Лекарь целый день провозился с двойняшками Кузнеца, мальцы, все всегда делавшие вдвоем, вместе наелись молодых побегов кисляя и вдвоем теперь маялись животами. Собрался к вечеру лечь спать, но тут прибежал младший сын Молчуна и передал, что тягловому совсем плохо, что батя просили приехать не позднее полуночи. Очень просили.
        Младший Молчун даже поклонился Лекарю, выполняя, видимо, строгий наказ отца.
        Лекарь зашел к Мельнику, договорился по поводу двуколки, его пригласили за стол, Лекарь не отказался, а нужно было отказаться, ведь знал, что из-за стола у Мельника так просто не уйдешь, слово за слово, а там уже и солнце село, и нужно было выезжать, чтобы успеть обернуться до восхода.
        Хотя Мельник сказал, что можно и следующей ночью вернуться, если что. Лучше, знаете, выехать пораньше следующей ночью, чем застрять на дороге в нынешней грязи и попасть под солнечные лучи.
        Мельник был мужиком умным, хозяйственным. Семью имел большую, так что прокормить тяглового мог без особых проблем. Наверное, мог бы позволить себе и двух, но заводить не стал. И за это Лекарь уважал его еще больше.
        Иногда Лекарь ловил себя на том, что завидует Мельнику, сутолоке за его столом, детской суете и визгу на дворе… И тому, что Мельник женат, что жена его вечно брюхата - тоже завидовал.
        Он даже неудачнику Молчуну иногда завидовал.
        Раньше завидовал.
        Молчуновский хутор стоял на отшибе, лес был рядом, земля неплохая, опять же, грибы, ягоды… Только не везло Молчуну и всей его семье. То сарай загорелся в прошлом году от молнии, то повадился из лесу кабан пастись на огороде, то куры начали вдруг дохнуть одна за другой, а те, что выжили, перестали нестись.
        Этой зимой от бескормицы пришлось забить обеих коз, так что и с молоком у Молчунов стало совсем плохо, не осталось в хозяйстве молока, а у него на хуторе маленьких детей - пятеро погодков, от шести лет до года. А старших, кормильцев, всего трое - два сына и дочь. Не считая невестки и самого Молчуна с женой.
        Вот сейчас младший, тот, что прибегал за Лекарем, стоял на взгорке у поворота с факелом, чтобы Лекарь не проехал случайно мимо.
        -Садись,- позвал Лекарь.- Подвезу.
        Молчун-младший не ответил, а побежал, разбрасывая в стороны брызги воды и грязи, к дому. Факел у него в руке, и так еле горевший под дождем, совсем погас. Лекарь снова тронул вожжи, подождал, пока тягловый оглянется.
        -К дому.
        Алые огоньки мигнули, двуколка свернула.
        Дверь в доме с протяжным скрипом распахнулась, на крыльцо вышел сам старый Молчун, крепкий еще мужик, с густой копной волос, которая еще в прошлом году была черной, несмотря на разменянный шестой десяток. До того, как старшего сына, отца пятерых детей, не запорол кабан. Лекарь два дня пытался спасти раненого, перевязывал, варил какие-то снадобья, хотя прекрасно понимал, что все это бессмысленно, что проще и милосерднее было бы просто убить.
        -Здравствуй,- сказал Молчун, спускаясь с крыльца.- Спасибо, что приехал.
        -А как иначе?- даже как-то удивился Лекарь и вылез из двуколки.- Как можно не приехать?
        -Никак нельзя, иначе совсем вымрем,- согласился Молчун, пожал руку Лекарю и подошел к тягловому.- Это Мельников?
        -Его.
        -Хорош. Что значит в плуге не ходит… Хотя…- Молчун присел, поднес факел к ногам тяглового.- Суховат. На пахоте бы не вытянул…
        -Зато быстрый. Зачем Мельнику тяжеловоз? К нему зерно каждый привозит самостоятельно. Сам и увозит. Если что доставить нужно, сам понимаешь, никто не откажет… да и есть чем расплатиться. Свой тягловый нужен так, чтобы съездить на ярмарку, обменять чего-нибудь по мелочи… Тут скорость нужна. Я вот до тебя смотри за сколько доехал. От заката… Еще и полуночи нет, а я уже тут. Да по такой дороге…- Лекарь вернулся к двуколке, достал из-под сиденья сумку.- Ладно, заболтались мы. Веди к своему тягловому. А моего пока не распрягайте, поставьте под навес.
        -Белка! Белка!- крикнул Молчун свою жену.
        Та вышла на крыльцо, поздоровалась с гостем.
        -Займись тягловым, за сарай его отведи, прикрой от ветра.- Молчун еще раз осмотрел тяглового, запряженного в двуколку, покачал головой, вздохнул и пошел к сараю.
        Лекарь двинулся следом.
        В сарае пахло нехорошо. Отвратительно пахло в сарае.
        Лекарь посмотрел на Молчуна, который зажег от своего факела еще четыре на стенах. Лицо старика было изрезано морщинами, под глазами - желтые круги. Седые волосы спутаны, будто уже неделю их не расчесывали.
        Молчун заметил неодобрительный взгляд Лекаря и отвернулся. Он и сам чувствует этот запах. Чувствует, но ничего не может поделать. А еще, наверное, пытался сам лечить, чтобы не платить Лекарю. Надеялся, что сможет.
        -Где?- спросил Лекарь.
        -Да там же все.- Молчун подошел к загону в глубине сарая, отодвинул массивный деревянный брус.
        Засов заскрипел, отходя в сторону. Все здесь было старым и неухоженным. Вилы валялись на земляном полу, сломанные грабли и заступ стояли у стены, на заступе струпьями висели комки засохшей глины. После смерти наследника Молчун сломался. Если бы не семья, если бы не невестка с внуками - Молчун, наверное, все бросил бы и ушел.
        -Как невестка?- спросил Лекарь.- Младшего своего все еще грудью кормит?
        -Кормит,- на изможденном лице Молчуна проступила слабая улыбка и пропала.- Хоть что-то у меня на хуторе происходит как нужно.
        Дверь загона открылась со скрипом, прочертила по полу полукруг и застряла.
        -Может, сюда вывести?- предложил Молчун.
        -Я войду,- отмахнулся Лекарь.- Ты присвети мне с порога…
        Тягловый лежал в углу. Дыхание у него было тяжелым. Хриплым. Он не спал, глаза светились, но слабо, и огоньки в них были с синим отливом, будто язычки догорающего костра.
        И отвратительный запах, заполнявший весь сарай, тут, в загоне, стал смрадом. И ничто не могло перебить этот страшный аромат гниющей плоти.
        Лекарь присел на корточки, осторожно протянул руку, так чтобы не спугнуть тяглового и не испугать. В таком состоянии тот мог и попытаться напасть, хоть и неоднократно видел Лекаря и относился к нему как к своему.
        Хотя страдающий от боли тягловый мог ударить и своего.
        -Чуть ближе факел,- сказал Лекарь.- И ниже.
        Молчун сделал шаг вперед и присел. Он мог подойти и ближе, но не стал этого делать. Лекарь заметил, что Молчун смотрит в сторону, избегая глядеть на тяглового.
        -Ноги,- пробормотал Лекарь.- Ноги - нормально…
        Худоваты, мышцы напряжены, все сосуды и жилы проступили сквозь бледную грязную кожу. Бедра, живот… Лекарь дотронулся до пятна на животе - оказалось, грязь. Тяглового не мыли уже минимум неделю. Ребра выпирают, мышцы живота словно сведены судорогой. Пальцы на руках сжаты в кулаки и подергиваются. До какого же состояния они довели своего тяглового! Как можно было допустить такое?
        Лекарь оглянулся на Молчуна, хотел сказать что-то резкое, неприятное, но сдержался. Потом, все высказать можно потом. Сейчас нужно понять, отчего это все.
        Тягловый лежал на боку, положив голову на обрубок бревна. Лекарь осторожно обошел тяглового, посмотрел на спину. И вздрогнул.
        -Что ж вы?..- вырвалось у Лекаря.
        Хотя что тут спрашивать? Кожи на спине не было, обнаженные мышцы были покрыты гноем. Собственно, мышц, считай, не было, они наполовину уже сгнили.
        -Давно он попал под солнце?- спросил Лекарь.
        -На прошлой неделе,- глухо ответил Молчун.
        -Как же так?
        -Мы ездили в лес за дровами,- пояснил Молчун, глядя в стену.- Набрали, поехали назад… Мы бы успели, я все рассчитал, но повозка влетела колесом в колдобину, ось сломалась. Я стал чинить, думал, справлюсь, да не вышло. Спохватился, выпряг его, погнал к хутору… Ну и не успели. Голову-то ему я прикрыл своей курткой, а со спины попона сползла. Я не заметил даже, а он молчал… Они же молчат, ты знаешь… К сараю прибегаем, а моя старая и говорит: где, говорит, попона, а я глянул - точно, потеряли. На спину посмотрел - только красное. Я подумал, что повезло, проскочили… Только не с моим счастьем.
        Красное. Сколько раз Лекарь объяснял обитателям долины, что красное пятно на теле тяглового - это самый страшный признак. Это значит, что он не просто болен, это значит, что солнечная отрава проникла в плоть и что времени терять нельзя, что нужно немедленно, немедленно…
        -Мы бы тебя позвали, но…- Молчун тяжело вздохнул.- Пахать нужно, ты же понимаешь. Если мы не посеем, то…
        -И вы всю неделю пахали на нем?
        -Всю неделю. От заката до восхода. А что нам было делать?
        -И прошлой ночью…
        -И прошлой ночью он не смог встать. Я уж его и так, и эдак… Даже есть отказывался.
        Если тягловый отказывается есть, рассказывал Лекарь селянам, это значит, что он не жилец на этом свете. Рассказывал. ИМолчуну рассказывал. Да и сам Молчун это прекрасно знает. И все-таки…
        -Ты его спину видел?
        Молчун снова вздохнул.
        -Дурак!- выкрикнул Лекарь.- Ты на спину его глянул, когда в плуг запрягал? Ты же не мог не видеть, что у него там все гниет!
        -Позавчера увидел. А так смазывал жиром волдыри, отвар делал из почек каменки…
        -Но нужно было пахать?- Лекарь встал с корточек и подошел к Молчуну.- Пахать было нужно?
        -Пахать,- кивнул Молчун.
        -И все вспахали?- Лекарь сжал кулаки в бессильной ярости.
        -Не все!- ответил Молчун.- Еще только половину…
        -А больше вы и не вспашете,- выдохнул Лекарь и вышел из загона.- Ни хрена вы больше не вспашете на нем…
        Молчун закрыл дверь, задвинул засов. Лекарь стоял на пороге сарая и смотрел на летящие из темноты сверху капли. Молчун подошел и стал рядом.
        -Ты понимаешь, что наделал?- устало спросил Лекарь.- Ты понимаешь, что убил его?
        -А что, я мог как-то по-другому?- Молчун достал кисет, набил трубку табаком, долго возился с кресалом.
        Лекарь смотрел на его трясущиеся пальцы и молчал.
        -Если бы я вызвал тебя сразу, как только он попал под солнце…- раскурив наконец трубку, сказал Молчун.- Ты бы разрешил на нем пахать?
        -Нет,- решительно ответил Лекарь.- Покой на месяц. Притирания, обмывать настойкой…
        -Месяц…- протянул Молчун.- Я так и думал. А у нас на пахоту осталось всего недели полторы. С прошедшей неделей - две с половиной выходит. Потом что, прикажешь в сухую землю семена бросать? Ты же знаешь, что либо мы сеем в грязь, либо подыхаем с голоду. Знаешь ведь?
        Лекарь не ответил. Нечего тут и отвечать - все это знают.
        -Вот то-то,- Молчун затянулся трубкой.- Все мои, кроме внуков и старухи, лопатами поле вскапывают. Много, думаешь, они вспашут? Моему тягловому сколько осталось? День? Два?
        -С неделю, но он не будет жить, будет умирать мучительной смертью. Целую неделю…
        -Неделю…- задумчиво пробормотал Молчун.
        -И напрасно ты меня звал. Я уже ему ничем не смогу помочь.
        -Я знаю,- сказал Молчун.- Ему - помочь не сможешь. Хотя…
        Молчун искоса посмотрел на Лекаря.
        -Это ты о чем?
        -О тягловом. Я не могу ему помочь… Помочь…- со странным выражением повторил Молчун.- У меня рука не поднимется…
        -То есть угробить у тебя рука поднялась!- закричал Лекарь.- А чтобы поступить, как нужно,- рука не поднимется?
        -Не поднимется,- кивнул Молчун.- Как я потом своим в глаза смотреть буду?
        -А как сейчас смотришь? Думаешь, твоя Белка не понимает, что ты его самолично убил? Он еще хрипит, но уже мертвый. Он еще неделю будет мучиться, но сейчас он уже мертвый!
        Тягловый в загоне застонал, протяжно и мучительно. Стон перешел в вой и оборвался на самой высокой ноте.
        -Хорошо, что отец мой не дожил,- сказал Молчун тихо.- Он долго решал, кому быть кормильцем, а кому… Выпало мне идти в кормильцы. А он хотел моего брата. Хотел, но решил все равно иначе… Для него семья была важнее, чем я или мой брат. Семья, понимаешь? Думаешь, мне своего брата жалко не было, и тогда и теперь? И думаешь, мне не жалко сына? Моего сына не жалко?
        -Понятно…- Лекарь почувствовал, как ледяная рука, сжимавшая сердце, отпустила.- Вот ты зачем меня звал… А что Белка?
        -А что Белка… Белка все знает. Мы с ней еще третьего дня все обговорили…
        -И сыну сказали?
        -И сыну сказали… да он и сам все понял. Я думал, испугается поначалу, а он спокойно так выслушал… Выслушал, значит, а потом спросил… Правда, говорит, что тягловые живут… могут жить триста лет? А я и не знал, что ответить. Наш-то, получается, всего двадцать лет проходил в плуге. В долине самый старый - у Передела. Он врал, что тягловому его семьдесят лет…
        -Шестьдесят четыре,- сказал Лекарь.- А тягловые и вправду могут жить до трехсот лет.
        -Триста лет…- Молчун продул трубку и спрятал ее в карман.- Значит, он и меня переживет, и всех остальных…
        -Если его кто-нибудь не загонит.
        -Да не сыпь ты мне соль на рану!- взмолился Молчун.- Думаешь, мне легко сейчас? Думаешь, я сразу решился? Всякое передумал. Всякое. И страшное тоже… Еще до солнца до этого проклятого! С одним тягловым - это ж не жизнь, страдание одно! Пока сын был жив, еще кое-как, а тут… Завести второго… А кормить чем? У меня кормильцев на одного тяглового еле хватало. Сам же знаешь! Сам! Нужно не меньше четырех человек, чтобы тягловый мог кормиться. Четыре кормильца! А у меня? Ладно, я, Белка и трое детей. Вроде получается. И еще невестка со своими… Со старшим моим, еще как он жив был, прикидывали, что вроде может получиться. Если его считать, да невестка прекратит грудью своего младшего прикармливать, тоже, значит, можно в кормильцы ее определить. Значит, получалось у нас семеро кормильцев на двоих тягловых. Если решимся, конечно… С двумя-то мы подняли бы землицы вдвое больше. И с кормежкой получилось бы у нас получше, а значит, и кормильцам полегче было бы… Совсем уж собрались было тебя звать, да кабан тот проклятый… А теперь вот… Если будет новый тягловый… Когда будет новый тягловый,- торопливо поправил себя
Молчун,- нам нужно будет продержаться еще лет пять. Потом старший внук подрастет и тоже… в кормильцы. А через еще лет пять - женится, а подрастут еще двое внуков… Выкрутимся. Точно, выкрутимся… Но ты мне скажи, почему все так выходит?
        -Что так выходит?
        -Все. Говорят ведь, раньше тягловых не было, скотина была. Как там… кони, волы… Как так вышло, что они все вымерли? Как вышло, что пришлось тягловых заводить? За что нам всем это?!
        -Болезнь,- тихо сказал Лекарь.- Всего около ста лет назад. И не только скот - люди умирали тысячами… Я читал об этом. Пустые города, мертвые деревни. Выжили только те, кто смог преодолеть болезнь. И те, кто стал… Кто стал тягловым. Потом выяснили, как можно тягловых… производить.
        -Я думал… Я думал… И сын думал… Правда, что кормильцем может быть не всякий? Выйти на дорогу, захватить прохожего и сделать его кормильцем. Тогда… Тогда…
        -Тогда можно будет завести десяток тягловых?- спросил ровным голосом Лекарь.
        -Да… Нет… Не знаю…- Молчун опустил голову.
        -То-то и оно.- Лекарь оглянулся на загон, в котором снова завыл умирающий тягловый.- А прохожих трогать бессмысленно. Они не смогут стать кормильцами у твоего тяглового. Только убьешь и их, и его. Ты уж поверь. И про невестку свою забудь, чужая она, по крови - чужая. И не сможет вам в этом помочь. Только если потом решит, со своими детьми…
        -Значит, судьба у нас такая… Хреновая судьба… Ладно, ты когда сможешь заняться…- Молчун замялся, пытаясь подобрать правильное слово.- В общем, когда?
        -В принципе, хоть сейчас. Но ты же сказал, что твой старший сын…
        -Он придет к рассвету.
        -Значит, с рассветом,- сказал Лекарь.- Мне бы вздремнуть… ИМельникова тяглового загоните в сарай, от солнца да от греха подальше.
        -Хорошо, ты в дом иди, тебе Белка постелет, а я твоей двуколкой и тягловым займусь.
        Тягловый в загоне закричал, крик превратился вначале в хрип, а потом в стон. Молчун побледнел еще больше.
        -А с ним можешь что-то сделать сейчас?- спросил он.- Я не могу этого слышать.
        -Он мне нужен живой,- пояснил Лекарь.- Или будет кричать до утра, или зови сына сейчас. Решай.
        Молчун задумался. Лекарь ждал.
        -Хорошо, подожди меня здесь. Вон хоть на сене полежи, я быстро вернусь.
        Молчун вышел под дождь, Лекарь подошел к копне прошлогоднего подгнивающего сена.
        Нет, лучше не ложиться. Потом спросонья руки будут дрожать. Лучше уж потерпеть, а потом…
        Молчун действительно вернулся быстро. Из-за воя тяглового Лекарь и не услышал, как Молчун с сыном вошли в сарай, обернулся только после того, как хозяин хутора тронул его за плечо.
        -Мы пришли.
        Лекарь глянул на старшего сына Молчуна. Он был здорово похож на отца, только разрез глаз был материнский.
        -Доброй ночи,- сказал сын и побледнел, сообразив, по-видимому, что для него эта ночь никак не будет доброй.
        -Тебе все сказал отец?- спросил Лекарь.- Все объяснил?
        -Все я ему объяснил,- вмешался Молчун, но Лекарь смотрел в лицо его сыну.
        -Да, все объяснил,- сын выдержал взгляд, не отвернулся и даже не моргнул.
        -Ты понимаешь, что никто, кроме тебя, не сможет…
        -Понимаю. Батя - слишком старый, остальные - слишком маленькие. Женщины - вообще не могут быть тягловыми. Да и не для того они на свете… Я понимаю… Вы не думайте.
        -А я и не думаю, я обязан тебе все это разъяснить, если ты сам не понимаешь. Ты только добровольно можешь пойти на это…
        -Я понимаю,- сказал сын Молчуна.- Я все понимаю…
        Тягловый выл, хрипел и снова выл.
        -Давайте скорее,- сын Молчуна посмотрел на загон и побледнел еще больше.- Пусть он не мучается…
        -Хорошо,- Лекарь указал на старую бочку в углу.- Садись. А ты, Молчун, прикажи, чтобы Белка принесла чистой воды. Ведро…
        Молчун ушел. Лекарь подошел к его сыну и положил руку на плечо.
        -Теперь без него. Ты понимаешь, что с тобой произойдет сейчас?
        -Не спрашивайте, старший, прошу.- Парень обнял себя за плечи, его била дрожь, на висках выступил пот.
        -Страшно?
        -Еще как…
        -Можешь отказаться.
        -Не могу. Нельзя. Кто-то ведь должен. Должен же?
        -Должен,- тихо-тихо ответил Лекарь.
        -Значит, я должен. Больше некому…
        Вернулся мокрый от дождя Молчун. Поставил ведро.
        -Слей мне на руки,- приказал Лекарь, тщательно, не торопясь, вымыл руки. Отряхнул.
        Все это было ерундой, все эти упражнения с мытьем рук. Ерунда, но это позволило Лекарю успокоиться. Он достал из своей сумки ланцет, стеклянную трубку со стальной иглой на конце.
        -Закати рукав,- сказал Лекарь сыну Молчуна.- Я сейчас приду.
        Молчун бросился помогать сыну, суетился, руки тряслись, неловко отступив, он перевернул ведро.
        Лекарь открыл загон, вошел внутрь. Тягловый хрипел, выгнувшись дугой, руки дергались, на оскаленных зубах отражался свет факела. И глаза светились синим, предсмертным светом.
        -Тише, тише,- прошептал Лекарь, опускаясь на колени перед умирающим.- Сейчас все пройдет. Все пройдет.
        Он взял трубку, прижал руку тяглового к земле и ввел иглу во вздувшуюся вену. Подождал, пока трубка наполнится, и выдернул ее, зажав отверстие пальцем. Осторожно переложил трубку в левую руку.
        Тягловый замер, он словно почувствовал, что приближается конец его мучений. Он лежал и смотрел на Лекаря, на ланцет в его руке.
        -Сейчас ты уснешь,- сказал Лекарь.- Сейчас…
        Лезвие легко вошло в шею, скользнуло между позвонков. Одно движение, тягловый замер, и голубые огоньки в его глазах погасли.
        -Это не больно,- сказал Лекарь уже не тягловому, а себе.- Это не больно.
        Он вышел из загона, отец и сын смотрели молча, пока Лекарь шел к ним. Он тоже молчал. Не говоря ни слова, он положил окровавленный ланцет на сумку, прижал вену в сгибе локтя парня. Игла вошла в вену, Лекарь наклонился, коснулся губами стеклянной трубки и осторожно, одним выдохом, послал кровь тяглового в вену сына Молчуна.
        Парень скрипнул зубами.
        -Что дальше?- спросил Молчун.
        -Нужно вынести труп из загона и…
        Молчун с сыном пошли в загон, вынесли тело и положили его на пол возле двери сарая.
        -А твоему…- Лекарь зажмурился, но смог заставить себя произнести.- Твоего нового тяглового лучше закрыть там. К утру… К утру ему будет плохо. И кормить его будет лучше через окошко в двери.
        Молчун посмотрел на сына, тот стоял неподвижно, уронив руки. По правому предплечью стекала тонкая струйка крови.
        -Ну, батя…- сказал сын.
        -Прости меня, сынок,- Молчун обнял сына, поцеловал, повернул его за плечи и подтолкнул к двери.
        Тот вошел в загон, дверь закрылась, скрипнул засов.
        -А тело куда?- спросил Молчун.
        -Лучше сжечь.
        -Тогда - завтра.
        -Можно и завтра,- согласился Лекарь.- А мне нужно лечь.
        Он прошел в дом, Белка постелила ему на лавке в горнице. Лекарь лег и уснул, будто провалился в бездну. Разбудили его уже после заката.
        -Как он там?- спросил Лекарь, не объясняя, о ком спрашивает, но Молчун его понял.
        -С утра бился, кричал что-то, неразборчиво уже. Потом затих. Я заглядывал в щель… Глаза уже светятся красным. Слабо еще, но…
        -Значит, все получилось.- Лекарь встал с лавки, умылся над ведром, вытерся чистым полотенцем, которое подала ему невестка Молчуна.
        Белка приготовила ужин. Все собрались за столом. Даже младшего внука еще не уложили, невестка держала его на руках.
        Стол был чисто выскоблен. Посреди него Белка поставила большую миску. Рядом положила нож.
        Молчун взял его, закатал рукав. Вся семья тоже закатала рукава на правых руках, даже внуки. И это правильно, подумал Лекарь. Они тоже станут кормильцами. Им нужно привыкать к тому, что скоро они каждую неделю будут отдавать толику своей крови. Для того чтобы семья выжила в этом страшном, несправедливом мире. Потому что они - кормильцы. Потому что - так надо.
        Молчун провел ножом по руке, выдавил несколько капель в миску. Передал нож Белке. Та, сделав надрез себе, передала нож дочке, та - своему брату.
        Кровь собралась в лужицу на дне миски.
        Это была первая кормежка, символическая, по обычаю. Это потом крови нужно будет отдавать куда больше.
        Невестка взяла нож, проколола кожу на руках своих детей, заплакал только младший, но капля и его крови попала в миску.
        -Отнеси ему,- сказал Молчун невестке.
        Та передала ребенка Белке, взяла миску и вышла.
        -Только дверь не открывай в загоне!- крикнул ей вдогонку Молчун и посмотрел на Лекаря.- Он еще долго будет опасным?
        -Лучше потерпеть пару дней.
        -Пару дней.- Молчун пошевелил губами, подсчитывая.- Ага, значит у нас еще неделя будет на пахоту… Успеем. Точно, успеем.
        Белка стала подавать на стол.
        Вернулась невестка, и вся семья приступила к ужину. Молчун даже выставил початую бутыль наливки. После ужина Лекарь попрощался, поблагодарил за ночевку и вышел.
        До рассвета он успел доехать до мельницы, передал двуколку хозяину и ушел в свой дом. Хотел разжечь огонь в печи, чтобы хоть как-то разогнать сырость, пропитавшую все в доме, но потом решил, что не нужно.
        Ничего ему не нужно.
        В такие дни он был счастлив, что у него нет семьи.