Черноводье Александр Зимовец
        Черные сны #02
        Два года назад рухнули все мои надежды: я не смог вернуться в свой мир, потерял любимую и столкнул целое графство в бездну хаоса. Теперь я наемный охотник за нежитью и государственный преступник в бегах.
        Но что если еще не все потеряно? Участие в морской экспедиции вдоль побережья Чернолесья позволит мне исправить часть моих ошибок - если только я не наделаю новых, еще более страшных.
        Где-то там, в мрачных глубинах Черноводья, заброшенный город Урд хранит свои пугающие тайны. Там меня ждут ответы на все вопросы, включая главный из них: реален ли мир вокруг меня, и смогу ли я вернуться домой.
        Черноводье
        Пролог
        Сколько муки и разлада
        Позади и впереди!
        Ничему душа не рада,
        Бесполезным сгустком хлада
        Сущая в моей груди!
        И тоска - повсюду та же!
        До конца - самоотчет!
        Корабли без экипажей
        И слепца в дорожной саже - -
        Ничего их не спасет.
        Все в тревоге и в тревоге,
        А душа вершит вдали
        Труд бессмысленный, убогий - -
        Умер путник на дороге
        И пропали корабли.
        Фернандо Пессоа.
        
        ПРОЛОГ
        Он ждал.
        Кто-то мог бы сказать, что ожидание было очень долгим, но здесь все зависит от точки зрения. Пятьсот лет - невыразимо огромный срок для того, кто умрет через пятьдесят. Для бессмертного же - это просто возможность передохнуть и задуматься о дальнейших планах.
        Перед ним была дверь. Казалось бы, с его мощью любая дверь, будь она сделана хоть из алмаза, должна быть сущим пустяком. Но эту дверь он не мог открыть самостоятельно. Он знал. Он пытался. Дверь можно было отпереть только с той стороны. Впрочем, он не отчаивался.
        Он знал, что рано или поздно к нему взовут. Такая сила не может вечно пропадать в безвестности. Одним фактом своего существования она меняет мир, прогибает его под себя, как свинцовый шар - натянутую ткань. Все всегда жаждут заполучить эту силу себе.
        Именно так он и появился на свет - из жажды власти людей, готовых на все, чтобы эту жажду утолить. Из боли и смерти тех, кто ушел в небытие и призвал его оттуда.
        И теперь его заключение было лишь краткой остановкой на пути к новым вершинам. Пускай, дверь крепка. Пускай, за ней есть еще целая анфилада дверей. Он знал, что там, за всеми этими дверями кто-то ищет путь в его темницу. И не просто ищет - уже нашел. Там, на другом конце анфилады, в замочной скважине самой первой двери уже поворачивается ключ.
        Щелк!
        Глава 1
        Ночь выдалась прохладной, и ступать босыми ногами по земляному полу амбара было зябко. Темные стены перед глазами плясали, словно во время землетрясения, а в голове звучала разудалая мелодия, наигранная на свирели, топот ног, разгоряченное уханье.
        На самом деле, на флейте никто давно уже не играл, а вся деревня погрузилась в пьяный, беспокойный сон. Мне бы тоже не мешало выспаться: прошлую-то ночь я провел на ногах, выслеживая гигантского илового жупела. Вот только сейчас очень хотелось пить: не привык я еще к местной браге. Если бы не подкрученное сопротивление ядам, наверное, слег бы от алкогольного отравления. Нелепая смерть для охотника за нежитью.
        Прошедший вечер и ночь запечатлелись в моей голове ворохом ярких картинок.
        Вот староста богатого прибрежного села, которому я привез уродливую рогатую голову жупела, обнимает меня, как родного сына, и требует немедленно расстелить прямо на берегу скатерку и выкатить из погреба бочку грушницы. Его радость понятна: эта тварь сожрала уже трех рыбаков вместе с лодками, и из-за нее вся деревня сидела на берегу в пору, когда самый лов.
        Вот я подношу к губам большую щербатую глиняную кружку, чувствую исходящий от ее содержимого запах подгнивших груш и сивухи и отчетливо говорю себе, что надерусь сегодня в кашу, и гори оно все синим пламенем.
        Вот, уже изрядно захмелевший, я отплясываю, делая неуклюжие коленца, под простенькую мелодию, в которой мне отчего-то все время слышится «Ведьмаку заплатите чеканной монетой». Староста при этом отчаянно прихлопывает, едва не валясь со скамьи на пол
        Вот пышная старостина дочка, раскрасневшаяся от выпитого и от танцев, говорит, что мама ей советовала держаться от егерей подальше, а то они, дескать, все грубияны и так и норовят сорвать нежный цветок девичьей невинности. Я же, в свою очередь, заплетающимся языком уверяю ее в том, что долг егеря - защищать простой народ, и в моих руках ее нежный цветок будет в полной безопасности.
        Вот я, с отяжелевшей, словно котел, головой бреду вслед за дочкой, пообещавшей показать чудесную лошадь своего батюшки, но оказываюсь отчего-то не на конюшне, а в амбаре, где тут же, позабыв о долге егеря, принимаюсь яростно срывать пресловутый цветок, который, впрочем, оказывается сорван еще до меня.
        И вот, наконец, после всех этих безобразий, усталый, с больной головой, я склоняюсь над бочкой, опускаю в нее лицо и жадно пью пахнущую деревом и ржавчиной дождевую воду, чувствуя, что ничего вкуснее не пил в своей жизни никогда.
        Я поднял от бочки голову и прислушался. Меня смутил какой-то звук, не очень уместный сейчас. И даже не один звук, а целой сочетание: храп лошади, едва слышные голоса и что-то еще, какой-то тонкий, давно не слышанный звон.
        Помотав головой, я попытался сконцентрироваться. Голова все еще гудела, не желая работать, как следует.
        Вот уже два года я жил двойной жизнью. Одна из ее сторон была известна всем моим новым знакомым. В ней я был Матеусом из Кирхайма, странствующим охотником на нежить, слегка угрюмым и отчужденным, но не более чем это свойственно чернолесским егерям, которые, как известно, всегда держатся наособицу. Но была у медали моей жизни и вторая сторона, на которой было начертано: Руман из Брукмера, убийца, смутьян, государственный преступник. Триста крон за мертвого и шестьсот - за живого.
        Эта сторона моего бытия заставляла меня нигде подолгу не задерживаться, хотя однажды в Мордлине мне предлагали стать штатным егерем на очень соблазнительных условиях. По этой же причине я редко общался с теми, кто знал меня раньше: к Максу на север так и не подался, в Кернадал тоже не наведался ни разу. Однажды только послал с оказией письмо Сергею, но ответа на него не ждал, так как писать мне, собственно, было некуда.
        Была еще, правда, у меня и третья жизнь, в которой я был Ромой, студентом журфака и видеоблогером, но о ней я предпочитал по возможности не вспоминать. Лишь иногда мне снилось, что я записываю новый ролик или гуляю с девушкой в Ботаническом саду. Просыпаться после этого в пропахшей потом и овчинами хижине было тяжело и противно, словно падать в смердящее гнилью болото. И вот что интересно, проснувшись, я никогда не мог вспомнить хорошенько, кого же видел во сне: Алину или Киру?..
        Но сейчас к моему мозгу отчаянно взывала, требуя сосредоточиться, именно та, вторая сторона моей личности, где я был преступником в бегах. Что-то она такое учуяла своим нюхом загнанной в угол крысы. Точнее - услышала.
        Я вздрогнул. Это был звон кольчуги.
        Осторожно, стараясь не привлечь ненужного внимания, я сделал несколько едва слышных шагов и выглянул из дверей амбара, держась слегка дрожащими руками за холодный чуть подгнивший косяк. За окном уже брезжил туманный рассвет. Возле плетня стояли трое всадников в металлических нагрудниках и шлемах-морионах. За их спинами стелились на лошадиные крупы белые плащи, похожие на не слишком чистые простыни.
        Я невольно прикусил губу. Весь хмель словно выдуло из меня холодным ветром. Пальцы сжали дверной косяк, вырвав из него с хрустом тонкую щепку. Орден василиска! И так далеко от орденских земель!
        Одной из задач Ордена была поимка государственных преступников, обретающихся на землях Брукмера и окрестностей. И разумеется, Руман из Брукмера занимал почетное место в их списке. Вот только местоположение означенного Румана едва ли могло быть кому-то в Ордене известно. Да и от брукмерских земель здесь было далековато.
        Рыцари ордена могут так далеко забраться в двух случаях: либо едут с посольством в Кирхайм, либо прибыли со спецоперацией. Если первое, то они, вероятно, остановились спросить дорогу - и скоро двинутся дальше. Если же второе - то дело плохо. Очень плохо.
        На груди одного из гостей, высокорослого и жилистого, с чеканным орлиным профилем, сверкнул серебряный медальон полноправного орденского брата. Спутники его, мои ровесники, были, видимо, послушниками.
        Перекинувшись несколькими словами со старостой, сизым от выпитого и едва держащимся дрожащими руками за плетень, они соскочили с коней и тяжелой походкой доспешных воинов направились прямо в мою сторону. Я невольно отступил в тень, стараясь не показать своего присутствия. Сердце застучало набатом.
        Так, спокойно. Их всего трое. Они идут без опаски. Видимо, из разговора с едва ворочающим языком старостой они уяснили, что я сейчас валяюсь пьяный и никакого сопротивления оказать не смогу. Лошадей оставили привязанными к плетню. У меня есть преимущество - нужно только его не растерять.
        Вдохновленный этой мыслью, я в несколько шагов преодолел расстояние до противоположных дверей амбара. Одежду забирать не стал - не до нее сейчас, наживем новую. А вот мешок с пожитками и крикет, на мое счастье, остались прямо здесь, в углу. Будь они в доме у старосты, пришлось бы с ними проститься, а к оружию я уже очень привык. Этот небольшой топорик, в рукоятке которого пряталось пистолетное дуло, я отхватил по случаю в Брукмере в самом начале своих скитаний, и ни разу об этом не пожалел. Отличная штука, жаль было бы потерять.
        Десяток-другой торопливых шагов босыми ногами по мокрому от росы двору - и я уже на конюшне, где меня ждет отдохнувший - не в пример мне - Джип, то и дело легонько бодающий массивными рогами перегородку.
        - Привет, дружище! Соскучился? Ничего, сейчас весело будет, - прошептал я, и баран в ответ издал дружелюбное блеяние, по счастью, не слишком громко.
        В голове у меня заработал невидимый таймер, отсчитывая секунды. С каждым шагом, который мои преследователи делали по направлению к амбару, секунд этих у меня оставалось все меньше. Тик-так, тик-так.
        Так, этот ремешок сюда, этот продеть вот здесь. Тик-так, тик-так. Вот они подходят к дверям. Вот осторожно крадутся к сеновалу, обнажив мечи. У кого-то из них, должно быть, и пистоль найдется. Еще несколько секунд, и они поймут, что никого, кроме утомленной полуголой девицы, в амбаре нет. К этому времени мне нужно успеть оседлать Джипа. Я успею - не впервой.
        На секунду меня остановила мысль: а может быть, ну его? Убегать, прятаться, спасать свою жизнь - чего ради? Я чужой в этом мире, и всегда буду чужим. Может быть, будет лучше, если меня повесят возле Карнарских ворот Брукмера, да и дело с концом?
        Но ответом на эту мысль был приступ ярости, заставивший меня сжать кулаки и едва не разорвать прочную подпругу. Нет уж! Хрен вам! Заперли меня в этом провонявшем луком и кровью Средневековье, превратили в какого-то говночиста с ружьем наперевес, так я назло вам не опущу руки! И найду - видит Бог, найду! - отсюда выход и покажу вам, где иловые жупелы зимуют!
        Подобные приступы буйного гнева случались со мной нередко - обычно после них наступали периоды апатии, когда я лежал по неделе на каком-нибудь постоялом дворе, выбираясь из комнаты только для того, чтобы надуться дешевым пивом.
        Мне ужасно хотелось опуститься, спиться, забыть, кто я такой, что я наделал, превратиться в обыкновенного здешнего жителя - только с голубым огненным лезвием, вылетающим из запястья. Это казалось ужасно соблазнительным: жить без сосущего чувства вины, вот только я не знал, реально ли этого достигнуть, не убив по дороге печень.
        Сейчас, однако, было не до депрессии: со стороны амбара уже доносились возбужденные крики и топот подкованных сапог. Секунды, которые отсчитывал мой воображаемый таймер, подошли к концу: нужно было делать ноги немедленно.
        Я вывел барана во двор и одним прыжком взобрался на его спину. К тому моменту, когда из-за сарая выскочил один из орденских послушников, я уже был в седле и мог безбоязненно продемонстрировать ему неприличный жест, после чего перемахнул через плетень и понесся во весь опор. Вдогонку мне раздался выстрел, и пуля чиркнула в листве где-то далеко у меня за спиной.
        Прохладный ветерок раздувал волосы и выгонял из меня остатки хмеля, а вместе с ними - мрачные мысли. Мне даже захотелось спеть что-нибудь веселенькое. К полудню я уже буду в Мордлине, там сяду на паром и поплыву на другой берег Кира - только меня и видели орденские. Что ни говори - дело обернулось куда лучше, чем могло бы. Застань они меня и в самом деле спящим…
        Однако, как они меня нашли? Не так уж много людей знает, где скрывается один из главных государственных преступников, Руман из Брукмера. Ладно, этот вопрос мы еще разъясним. И со старостой тоже поквитаться бы заодно. Я ему, значит, рискуя жизнью, добывал из-под коряги жупела, а он вот так запросто сдает меня Ордену. Не он ли и навел на меня? Узнал откуда-то, специально заманил в свою деревню, напоил, девку подложил… Узнаю, все узнаю, дай только срок.
        Джип несся вперед во всю прыть, деревня уже скрылась за поворотом, а звуков погони не было слышно. Я приподнялся над холкой барана и подставил лицо поднимающемуся из-за сосновых верхушек солнцу. Да! Я их сделал! Их-ха!
        Кажется, последнюю реплику я выкрикнул вслух, легонько хлестнув Джипа. Прикосновение первых солнечных лучей было теплым и нежным, хотелось закрыть глаза и подставить им лицо. Верный признак того, что день будет хорошим.
        Дорога в этом месте круто сворачивала вправо. Я завернул за поворот и в следующую секунду едва не вылетел из седла: пришлось поднять барана на дыбы, отчего он жалобно вскрикнул, замолотив передними копытами в воздухе.
        Рогатки, перегородившие дорогу. Дула мушкетов, упершиеся прямо в меня. Треск тлеющих фитилей. Десяток алебард, вытянувших хищные лезвия в мою сторону. Приехали.
        - Оружие на землю! - скомандовал стальной голос откуда-то из-за частокола алебард. - Одно движение - и мы даем залп.
        Секунда ушла у меня на то, чтобы оценить шансы. Шансы были паршивее некуда. Как бы ни была крута защитная матрица, дарованная мне Луцианом, ни раствориться в воздухе, ни ловить руками пули она не позволяла. Я поморщился, как от зубной боли, и бросил крикет на землю, после чего осторожно, держа руки на виду, слез со спины барана.
        - Похоже, здесь наши с тобой дороги расходятся, дружище, - сказал я своему странному скакуну, пока несколько орденских кнехтов с обнаженными мечами медленно, с опаской приближались ко мне.
        Солнце все еще освещало теплыми лучами мое лицо, но теперь их прикосновение показалось мне издевательским. Краски вокруг словно померкли, насыщенная зелень вокруг посерела, словно я оказался в Чернолесье. Подошедший первым кнехт упер лезвие меча мне в горло, а второй рукой схватил поводья Джипа, испуганного и вот-вот норовившего рвануться вперед.
        - На колени! - скомандовал все тот же голос, обладатель которого не спешил показаться из-за рогаток. - Руки за голову!
        Мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Господи, как глупо все вышло!
        Глава 2
        Повозка ехала медленно, отчаянно скрипя обеими осями на ухабистой дороге. От тряски ржавые цепи, которыми меня приковали для верности аж к четырем скобам на телеге, издавали монотонный нудный звон.
        Моросил мелкий противный дождь, скрыться от него было невозможно, и грязная рубашка все сильнее напитывалась водой. Мне было уже все равно. Ну, простужусь. Положим, даже схвачу воспаление легких. Все равно, умереть от него не успею.
        От скуки я то и дело начинал придумывать различные планы побега, и сразу же признавал их никуда не годными. С цепями, на первый взгляд, было проще всего: я мог пережечь их своим лезвием. Вот только на практике это было не так-то легко: лезвие - не джедайский меч, в секунду толстую цепь не перережет. Если же начать резать на глазах у конвойных - сразу схлопочешь прикладом в рыло и для верности - кольчужной рукавицей по хребту. Кнехты, кстати, не сводили с меня глаз: в любую секунду я был под присмотром не менее трех человек.
        Положение было безнадежным. Пожалуй, впервые я серьезно пожалел, что не стал качать магию: какой-нибудь хитрый амулет мог бы сейчас меня выручить. Но чего нет - того нет. За два года, прошедших со времен моего бегства из Брукмера, я прокачался до четырнадцатого уровня, но умения предпочитал брать те, что непосредственно помогают в работе.
        Улучшил регенерацию - и теперь мог бы за день превратить рваную рану от когтей мертвожорки в аккуратный и где-то даже красивый шрам. Развил восприятие, и сам поражался тому, насколько далеко могу услышать даже шепот. Дважды улучшал «Энциклопедию нежити», пополнив ее знаниями об обитателях болот, рек и морского побережья. Все это, как видите, оказалось совершенно бесполезным против полуроты орденских кнехтов.
        Допрос, который мне устроили при поимке, был недолог. Связав руки и приставив к горлу меч, меня поставили на колени перед тем самым верзилой с серебряной застежкой. Каркающим голосом он задал несколько формальных вопросов: кто я таков, откуда родом, что делаю в этих землях.
        Я, разумеется, ответил, что я Матеус из Кирхайма, родом я оттуда же, откуда все егеря, что вот уже год брожу по этим землям и извожу нежить, как того требует королевский указ, и ни в каких незаконных делах не замешан, упасите меня Мученики!
        После этого я получил несколько хороших ударов под дых и предложение сознаться в том, что я в действительности государственный преступник Руман из Брукмера. В ответ на это я, конечно же, вытаращил глаза и со всей возможной убедительностью стал уверять, что Румана из Брукмера даже никогда и не видел, только слышал о нем, призывал в свидетели всех восьмерых Мучеников, но никакого эффекта это не возымело. Орденские точно знали, кого пришли ловить, и ничуть не сомневались, что достигли цели. Бросившись бежать, я себя, конечно, выдал. Потому меня без лишних разговоров приковали к телеге и ускоренным маршем направились по тракту в сторону Брукмера.
        На протяжении пути никто из солдат не разговаривал со мной, даже допросов больше не было. У меня сложилось впечатление, что они имели соответствующий приказ: даже когда я пытался спросить что-нибудь, на меня демонстративно не обращали внимания, а в ответ на любое резкое движение я получал чувствительный тычок древком алебарды. Пару раз в день, на привале, мне выдавали полкраюхи хлеба и чашку грязной воды - все это тоже в полном молчании.
        Когда мы проезжали через деревни, местные жители косились на меня испуганно, а некоторые - со скрытым сочувствием. Орденских побаивались. Говорят, с тех пор, как армия Ордена полгода назад овладела Брукмером, редкая неделя обходится там без нескольких казней.
        Горькая ирония заключалась в том, что Орден Василиска, можно сказать, возник благодаря мне. После того, как я зарубил брукмерского маркграфа, не имевшего наследников, за его титул развернулась жесточайшая борьба, едва не утопившая все графство в крови. Началось все с того, что капитан мушкетерского полка - мой бывший командир - объявил себя местоблюстителем престола с явным намерением этот престол занять. Однако подобное не входило в планы регента, герцога Волькенбергского, который немедленно прислал в Брукмер в качестве нового маркграфа своего дальнего родственника.
        Если бы ситуация в королевстве в эту пору была стабильной, этим бы все и закончилось, потому что кто такой капитан провинциального полка против регента? Пыль под ногами. Однако капитан вместо того, чтобы смиренно подчиниться, арестовал регентского ставленника под надуманным предлогом, а его светлости в столицу написал письмо, весьма вежливое по форме, но ужасно наглое по содержанию. Суть сводилось к тому, что ежели его светлость не желает видеть его, капитана, новым маркграфом, то с его арестованным родственником могут произойти разного рода неприятности.
        Его светлость, занятый в это время войной с герцогством Каруинским, не имел войск для того, чтобы приструнить возомнившего о себе капитана. Но и оставить случившееся без последствий тоже не мог. Он отправил на осаду Брукмера два спешно собранных полка ополчения. Взять город они не могли, но их хватило на то, чтобы установить блокаду и худо-бедно ее поддерживать.
        Тем временем, в маркграфстве воцарилась форменная анархия: каждый городок и даже каждая деревня теперь сами могли решать, за кого они: за регента или за капитана, пообещавшего, как водится, всем значительные вольности. Под это дело активизировались засевшие в лесах иеремиты, захватили три города и десяток деревень, начали формировать два регулярных полка.
        Богатый прибрежный Крюстер и вовсе решил, что не желает участвовать во всей этой вакханалии, и объявил себя вольной республикой во главе с Конференцией двенадцати негоциантов, и его светлости пришлось это проглотить.
        Кончилось тем, что регент оказался перед неприятной дилеммой: из многочисленных бунтовщиков кому-то нужно было пойти навстречу, узаконить их права и их руками покарать остальных. Выбор его пал на иеремитов, как на самых отчаянных. Но прямо признать иеремитов после всего, что они натворили, было нельзя - это оттолкнуло бы всех остальных в маркграфстве. Регент поступил хитрее: учредил Орден василиска - чтобы, дескать, враги королевства обращались в камень при виде его адептов. В этот-то орден он и набрал тех из иеремитов, кто согласился «смиренно покаяться за прошлые прегрешения». То есть, всех, у кого хватило ума понять свою выгоду.
        Магистром Ордена был назначен еще один регентский родственник, капитул составили частично из столичных вельмож, частично из иеремитских вождей, а в лен ему пожаловали все земли прежнего Брукмерского маркграфства.
        В них-то мы и въехали через несколько дней пути. Заметить это было несложно - почти сразу же вдоль дороги стали попадаться пожарища и наскоро сбитые виселицы. Сопровождающие мои повеселели и немного сбавили темп - они теперь были на своей земле и могли не опасаться нападения.
        Из разговоров солдат между собой я узнал, что пленитель мой - барон Аркрис, знаменитый орденский охотник за головами, выходец и иеремитских разбойников. Кнехты отзывались о нем с уважением, к которому примешивалась заметная доля страха, как о суровом, о справедливом командире, известном сорвиголове. Впрочем, истории о его похождениях я слушал вполуха: было тошно, и чем дальше, тем глубже я погружался в пучину апатии.
        Окружающий пейзаж весьма располагал к тому, чтобы закрыть глаза и разобраться с тем, что творится в моей собственной душе. Несколько дней, проведенные в оковах, примирили меня с неизбежным. Теперь оставалось только подвести итоги моего краткого пребывания в этом мире.
        Следовало признать: последние два года я только и делал, что бежал от самого себя и от своего прошлого. Я бродил из деревни в деревню, пил по трактирам, иногда даже волочился за девицами: все это только для того, чтобы сделать вид, что все в моей жизни идет нормально. Но это было совсем не так: я страстно желал вырваться из этого проклятого мира, сделавшего меня убийцей и беглецом, подарившим мне Киру и тут же забравшим ее у меня. Я глушил свою боль: вином, скитаниями, приключениями, и вот теперь, перед самым концом, она снова вылезла из глубин моей души и стала меня пожирать.
        Раскрыв в очередной раз глаза, я увидел проплывающий мимо указатель: мы были всего в одной лиге от Крукстича. Там дорога повернет в Брукмер, и уже через пару дней за мной закроются городские ворота, и больше уже для меня не откроются. При этой мысли мне захотелось прикусить губу. Одиссея моя, казавшаяся сперва героической, заканчивалась позорно и нелепо. Я снова закрыл глаза. Мне уже ничего не хотелось видеть до самого Брукмера.
        Но в ту самую секунду, когда я готов уже был проститься с миром навсегда, где-то за кустами оглушительно грохнуло, а затем раздался звук, словно в воздухе пронеслась огромная невидимая плеть. Звук этот было мне отлично знаком - это был залп из мушкетов. Один из кнехтов, шедших рядом с телегой, дернулся словно марионетка с запутавшимися нитками, и рухнул на телегу заливая ее кровью. Я тут же упал рядом с ним, прижавшись к грязному дощатому дну и ошарашенно вертя головой по сторонам - меня самого едва не задело.
        Мгновение спустя из-за деревьев с криком ринулись люди в разномастных легких доспехах, вооруженные алебардами. На плащах у некоторых из них был вышит герб: бурый медведь на алом поле. Ошеломленные первым ударом ратники Ордена быстро приняли боевой порядок, и закипел бой.
        Пользуясь тем, что моим тюремщикам стало не до меня, я выбросил синее лезвие, и начал медленно, старательно избавляться от цепей. В металл лезвие входило с трудом, нагревая его и, то и дело, затухая. Мне приходилось сжимать руку до боли в пальцах, призывая его снова и снова. Одновременно нужно было следить, чтобы никто из сражающихся в пылу схватки не зарубил меня - случайно или просто для ясности.
        Я понятия не имел, что за люди напали на орденский отряд, и зачем им я. Не исключено, что они и сами хотели бы выдать меня королевским приставам: шестьсот крон на дороге не валяются. Тем не менее, происходящее явно было последним шансом для меня избежать четвертования под стеной Брукмерского замка, и не использовать его было грешно. От моей апатии враз не осталось и следа: жизнь, с которой я только что прощался, вновь стала тем, за что стоит побороться.
        Сбив кое-как две из четырех цепей, я смог скатиться с телеги в густую дорожную грязь и, спрятавшись под днищем, продолжил методично расправляться с оковами. Лезвие врезалось в металл, накаляя его и наполняя воздух кислым запахом окалины. Пространство вокруг было наполнено криками, лязгом стали, раздававшимися то тут, то там одиночными выстрелами. Лежа под телегой, перемазанный в черноземе, я не мог знать, как складывается бой. Справа от телеги то и дело появлялись чьи-то сапоги, а слева повалился убитый кнехт с перерубленным лицом - вот и все, что я мог видеть.
        Наконец, последняя цепь лопнула с печальным стоном, и я смог выглянуть из-под телеги и осмотреться. И очень не вовремя: стоило мне показаться снаружи, как пробегавший мимо кнехт устремил прямо мне в лицо древко алебарды, так что я едва успел увернуться.
        Ухватившись за древко, я попытался рывком затянуть его под телегу, за что получил удар сапогом по руке и, зашипев, откатился под защиту повозки, выпрыгнув с противоположного конца.
        Вскочив на ноги, я вызвал синее лезвие - единственное мое оружие теперь - и бросился на кнехта, стараясь поразить его быстрым выпадом. Тот, однако, оказался не промах - ловко увернулся, подставив мне подножку, так что мне пришлось уходить в кувырок, уворачиваясь от нового удара алебардой.
        Мой противник - низкорослый усач средних лет, на привалах постоянно рассказывавший похабные истории и смешивший сослуживцев - явно рассвирепел, и был настроен убить меня, раз уж не удалось довести живым до Брукмера. Своим оружием он размахивал с такой быстротой и ловкостью, что я невольно подумал: будь против него прежний Рома, имевший в школе четверку по физкультуре, а в универе вовсе на нее не ходивший, у него не было бы никаких шансов.
        Однако я уже не был прежним - и не только благодаря матрице Луциана. Три года, проведенные в опасном мире, не прошли для меня даром, так что уворачиваться от взмахов алебарды мне удавалось. Но вот достать противника своим лезвием я никак не мог - тот не подпускал меня на расстояние удара.
        Наконец, присев под очередным ударом, я отчаянно прыгнул вперед, выбросив перед собой лезвие, но кнехт метнулся в сторону и подкосил меня ударом древка. Я рухнул на влажную землю и успел лишь откатиться чуть в сторону, увидев взметнувшееся надо мной лезвие и осознав, что не успеваю ни подняться, ни уклониться от его удара.
        Лезвие, однако, вместо того, чтобы обрушиться вниз и перерубить меня, бездоспешного, на две части, лишь дернулось и упало плашмя, со звоном ударившись об край телеги. Секунду спустя рухнул и кнехт зажимая руками рану на груди, оставленную топором подоспевшего воина в красном. Я оперся ладонями о раскисшую жирную землю и огляделся по сторонам.
        Бой уже подошел к концу: большая часть кнехтов была мертва, а барон и один из послушников с залитым кровью лицом были безоружны, и их весьма грубо обыскивал бородатый мужчина с дымящимся мушкетом за спиной.
        - Не задели мы тебя, ваше инородие? - услышал я знакомый, чуть картавящий старческий голос. Привалившись к массивному дубу с пробитой пулей корой, на меня слегка насмешливо смотрел одетый в алый плащ с медвежьим гербом Матеус Бажан.
        Глава 3
        Порт Крюстера еще за две сотни шагов от воды окатывал каждого, кто приближался к нему, целой волной запахов. Здесь пахло соленой горечью морской воды, смолой, рыбой, нечистотами и чем-то еще, трудноуловимым: смесью всех товаров, разгружавшихся здесь, от специй до бычьих кож.
        Мы с мэтром Бажаном шли вдоль линии портовых построек, щурясь от солнца, медленно поднимавшегося из-за моря. Работа в порту с утра уже кипела: несколько грузчиков катили мимо нас какие-то бочки в недра тяжелого когга - одного из дюжины выстроившихся у причалов. Чуть дальше отчаливал запоздавший на утренний лов рыбацкий баркас. Медленно доворачивала к причалу каракка под палатинским флагом, а в дали на рейде виднелись несколько боевых каравелл - все военно-морские силы Крюстерской республики. Мне кажется, Бажан специально повел меня этим путем - хотел продемонстрировать торговую республику во всей красе.
        - И вот, значит, в самую-то пору, - медленно, с достоинством проговорил негоциант, - когда стали собирать ополчение, - вышло, что ни у кого из местных наличных денег и на роту не хватит: векселей-то довольно и товаров, да разве наемникам векселями заплатишь? А я как раз тогда ткани сбыл - много монеты на руках было. Дай, думаю, помогу людям хорошее дело сделать - прихожу на Конференцию, давайте, господа, я на свои деньги две роты снаряжу.
        Они-то сперва, негоцианты местные, отнеслись с опаской: человек я не местный, мало ли что? Но делать-то нечего: согласились, так я и стал здесь навроде сенешаля или маршала.
        Бажан усмехнулся и покачал головой.
        - Вот уж чем привелось заняться на старости лет, - продолжил он с улыбкой. - Расскажи мне кто год назад, что я буду войсками командовать, на смех бы поднял. Да и грех сказать: маршал над двумя ротами.
        - И как, тяжело? - спросил я.
        - Не столько тяжело, сколько муторно, возни много, - Бажан раздраженно сплюнул. - То перепьется кто, то обоз разграбят, то пороха нет, то провизии - одна морока.
        - Да разве в торговых делах не то же самое? - улыбнулся я.
        - Так ведь с торговых дел прибыль есть! - покачал головой Бажан. - А тут одни убытки!
        Мы помолчали немного. Солнце уже начинало робко припекать, а мы, тем временем, миновали порт и свернули к рыбному рынку, в этот час почти пустынному.
        - Вы же не просто так меня вытащили? - задал я вопрос, волновавший меня с того самого момента, как с моих рук сбили цепи. Вот уже пятый день я был на свободе, но Бажан, в доме которого я поселился со вчерашнего дня, все уходил от ответа на этот вопрос, хотя явно имел что-то на уме.
        - Ну, во-первых, мне в любом случае было приятно тебя освободить, - проговорил Бажан с расстановочкой. В речах его появилась важность, которой я не замечал в те времена, когда он был странствующим торговцем, а не сановником. - Все-таки, и ты мне однажды жизнь спас, а Мученики заповедали нам помнить свои долги.
        Я вопросительно взглянул на него. Сказанное явно предполагало наличие какого-то «во-вторых».
        - Во-вторых, меня просил о вас егермейстер Сергей через своего посланника, - продолжил Бажан. - А расположение господина егермейстера для нашего города не пустой звук. Пусть он и не решается пока открыто поддержать независимость Крюстера, что вполне понятно в его положении, но, я надеюсь, помощь тебе он оценит по достоинству.
        Я кивнул. Слова Бажана звучали вполне разумно, но за ними явно маячило какое-то «в-третьих».
        - Нда, ну и в-третьих… - он немного замялся. - Есть одно дело. Думаю, только ты нам в нем можешь помочь.
        - Только я? - я вопросительно взглянул на Бажана.
        - Видишь ли, в таком деле нам не обойтись без егеря, - ответил он. - А дело очень важное, от него зависит будущее республики, ни много, ни мало. Мы обращались к Сергею, просили, чтобы он прислал кого-то из своих. Но он боится, что такой шаг сделает его врагом Ордена. Его можно понять: ленные права на Кернадал дарованы ему маркграфом. Коль скоро маркграфа теперь нет, а его место занял Орден - стало быть. Он должен Ордену присягнуть или лишиться крепости. А он ни того, ни другого не хочет, вот и вынужден вертеться.
        Я покачал головой, давая понять, что Сергею очень сочувствую.
        - Тьфу, сложно все это, - Бажан скривился, словно проглотил горькую пилюлю. - Насколько проще было раньше. Ну, зачем, зачем ты все это устроил, а?
        Я опустил глаза, словно школьник, не сделавший домашку.
        - У меня не было выбора, - ответил я. - Вы не все знаете…
        - Да уж один Вседержитель все знает, конечно же, - проворчал Бажан, давая понять, что ссылки на неведомые егерские секреты ему выслушивать неприятно.
        - Кстати, вы сказали, что у Сергея здесь есть представитель, - сказал я минуту спустя, чтобы как-то переменить тему.
        - Есть, конечно же, - ответил он. - Собственно, мы к нему сейчас и направляемся. Вернее, к ней.
        Я не успел задать Бажану никакого вопроса - уже в следующую секунду сзади на меня набросились с объятьями и крепко прижали к себе две тонкие руки.
        - Ромка! Как я рада, что ты живой, ты просто не представляешь! - услышал я голос Ланы возле своего уха. Обернувшись. Я увидел ее - снова в мужском наряде, но теперь это был парадный зеленый камзол и узкие шоссы с туфлями. Длинные волосы Лана убрала в хвост, и это делало ее отчасти похожей на некоторых корабельных офицеров-щеголей, которых мне доводилось видеть в порту. Пожалуй, некоторые могли бы ее здесь принимать и за мужчину, если бы не голос, мягкий и женственный.
        - Я тоже рад тебя видеть, - ответил я, улыбнувшись волшебнице. - Как ты? Что поделываешь?
        - Ой, всего не пересказать! - Лана выпустила меня из объятий и оглядела с головы до ног.
        - А ты как-то… старше стал, что ли, - проговорила она. - Или это просто оттого, что небритый?
        Я с ухмылкой поскреб десятидневную щетину на своей щеке. Да уж, станешь тут старше!
        - Ну, да, - ответил я. - Думал, чего бриться, если голову все равно оттяпают?
        Лана, улыбнувшись, взъерошил мне волосы.
        - Ну, хватит унывать, - мягко проговорила она. - Руки у них коротки, голову тебе отрубить. Твоя голова тебе еще пригодится, да и нам тоже.
        Эти слова вернули меня к тому вопросу, ответа на который я никак не мог получить от Бажана: чего же они все от меня ждут?
        - Так куда мы теперь направляемся? - спросил я, обращаясь к Лане. - Все утро сегодня допытываюсь у господина Бажана, а он лишь только обмолвился, что теперь все в сборе и можно поговорить. Кто «все»-то?
        - Ну, во-первых, одна из этих всех - я, - ответила Лана с улыбкой. - Три дня моталась по окрестностям, собирая кое-что из припасов, устала страшно, только вчера вечером в Крюстер вернулась. Даже вот к тебе не заехала - сил не было. Что до остальных… скоро сам увидишь, мы уже пришли.
        С этими словами мы спустились в темное нутро портового кабака, над дверями которого помещался корабельный штурвал, рассохшийся и треснувший. По утреннему времени общая зала была почти пуста: рыбаки с утреннего лова еще не вернулись, а загулявшие на всю ночь матросы уже вымелись.
        Лишь в чистой комнате «для благородных господ», отделенной от общей залы тяжелой дурно пахнущей портьерой, куда нас проводил низко поклонившийся Бажану низкорослый бородатый хозяин с алым платком на голове, сидели за столом и видимо скучали трое мужчин.
        Один из них был молод - едва ли не моложе меня. Стройный и чисто выбритый, с густыми черными волосами и огромными серыми глазами, в ладном шитом серебром камзоле он смахивал на аристократа или богатого купеческого сына.
        Второй, напротив, был уже в летах, худой и краснолицый, он чем-то напоминал Бажана, если бы только его как следует обдуло всеми четырьмя ветрами.
        В чертах третьего, смуглого красавца с аккуратно подстриженной бородкой, сосредоточенно вертевшего в руках монету с профилем его величества, время от времени подбрасывая ее, было что-то явно неместное. Исходя из земного опыта, я бы сказал, что он смахивал на испанца или итальянца, в то время как местные жители больше походили на обитателей севера Европы.
        - Вот, господа, позвольте представить вам господина Румана из Брукмера, - произнес Бажан, присаживаясь на лавку напротив троицы. Я невольно вздрогнул и едва не дернулся, чтобы закрыть Бажану рот - настолько я отвык от этого имени. Впрочем, теперь, кажется, скрываться уже не было смысла.
        Все трое подняли на меня глаза и внимательно осмотрели. Кажется, первый был рад, что я оказался столь молодым человеком, а остальные двое - не слишком.
        - Это господин Эрвин Эрт, судовладелец, - указал Бажан на молодого. Тот коротко и с достоинством поклонился.
        - Это Руперт Дрикер, прекрасный капитан, - продолжил он представление, и второй ответил мне легким наклоном головы.
        - Это господин Морионе, - кивнул Бажан в сторону третьего.
        - Лейтенант Морионе, - равнодушно процедил сквозь зубы смуглый.
        - Лейтенант Морионе, - поспешно поправился Бажан. - Что ж, теперь все в сборе, и можно начинать.
        Лана уселась за стол напротив троицы и хлопнула ладонью по скамейке рядом с собой, и я опустился там, а Бажан - по другую сторону от нее.
        - Вы позволите, господа, если я кратко введу господина Румана в курс дела? - спросил Бажан. - Он в Крюстере человек новый, и совсем не знаком с нашим положением. Господин Дрикер, не достанете карту? Так будет сподручнее.
        При этих словах капитан снял с пояса кожаный тубус и аккуратно извлек из него свернутую в рулон выцветшую карту, на которой я узнал изображение Монланда - континента, на котором мы находились. Расположенный к востоку, за Изумрудным морем, Сунланд, был изображен лишь частично - только его западное побережье.
        - Ты ведь умеешь читать карты, верно? - обратился ко мне Бажан.
        В прежние времена вопрос показался бы мне странным: примерно, как если бы меня спросили, умею ли я есть вилкой. Однако за три года в средневековом мире я привык к тому, что некоторые естественные для меня способности - включая, кстати, и умение есть вилкой - почитаются тут за признак высокой образованности, так что просто коротко кивнул.
        - В таком случае, смотрите. Крюстер находится вот здесь, почти в самом центре Полумесяца. Это прекрасная позиция - по крайней мере, она была таковой, пока не появилось Чернолесье. В те времена Крюстер был важнейшей гаванью: здесь останавливались корабли, что везли меха, пеньку и руду из Тарсина в Карнару и дальше в Ансо.
        Теперь же тарсинские купцы везут свои меха через море в палатинские порты Графту и Синтиф, там их продают с хорошей наценкой, после чего часть из них отправляется на юг, в Вольные города - чаще всего, в Мону. В Моне их перепродают еще раз - к этому времени цена вырастает уже вдвое, а то и больше. Монские купцы накидывают еще процентов пятьдесят и везут меха в Карнару и Ансо, где те продаются уже за совсем невозможные деньги.
        Понимаешь, да? От Крюстера до Тарсина всего триста лиг по прямой, но товары устраивают вот эту хренову карусель только из-за того, что маршрут вдоль побережья Чернолесья непроходим для судов.
        - А он совсем непроходим? - уточнил я.
        - Многие пытались, - мрачно буркнул Дрикер. Я взглянул на него и кивнул.
        Да, в моей «Энциклопедии нежити» было кое-что об этом. Гигантские спруты из мертвой плоти. Черепахообразные существа размером с автомобиль с бритвенно-острыми наростами на панцирях. Огромные склизкие угри, способные раздавить лодку, обвившись вокруг нее. Воды по берегам Чернолесья действительно были смертельно опасны, и неудивительно, что никто не ходил через них. Впрочем, не исключено, что существовал и некий безопасный маршрут, вот только пока его, как видно, никто не нашел.
        - Ну, хорошо, а что вы хотите от меня? - спросил я.
        - А ты еще не понял? - в голосе Бажана послышалось легкое разочарование. - Мы хотим организовать экспедицию. Это огромный риск - и огромная прибыль в случае успеха. Если вам удастся привезти из Тарсина груз мехов в обход всех посредников, это даст прибыль в сорок концов. Денег хватит на то, чтобы доставить из Графты или Моны в Крюстер целый полк наемников с артиллерией и маркитантками, и тогда Орден со своими оборванцами не решится даже приближаться к нашим стенам.
        - И это, все же не ответ на вопрос, зачем вам нужен я, - продолжил я настаивать.
        - Потому что соваться в те воды без егеря - это самоубийство, - развел руками Бажан.
        - Оно и так-то самоубийство, - буркнул Дрикер, барабаня по карте грязными пальцами.
        - О, бросьте, Дрикер! - господин Эрт беззаботно махнул рукой в тонкой кожаной перчатке. - Вы еще скажите, что боитесь всех этих сказок про Черную Каравеллу и воскресших дикарей Урда!
        Дрикер в ответ состроил недовольную гримасу, словно обнаружил в своем пиве упавшего с потолка паука.
        - В общем, ты с нами? - спросил меня Бажан. Все присутствующие уставились на меня.
        - Отказ, я полагаю, не принимается? - уточнил я.
        - Нет, отчего же… - проговорил Бажан, скривившись. - Дело, как говорится, хозяйское, силой никто не потащит.
        - До завтра можно подумать?
        - Можно, - кивнул Бажан. - Корабль отплывает послезавтра на рассвете. Кстати, Эрт, покажете его инородию корабль?
        - С удовольствием, - кивнул юный судовладелец. - «Вестница рассвета» - чудесное судно, идеально подходит для экспедиции. Приходите завтра с утра - я буду присутствовать при загрузке и с удовольствием вам все покажу. Уверяю, вы просто влюбитесь в нее, как увидите!
        Я коротко кивнул Эрту - его энтузиазм начинал меня раздражать.
        - Что ж, господа, я думаю, у нас всех есть еще дела сегодня, - произнес Бажан и с кряхтением поднялся из-за стола. - Я, главным образом, хотел, чтобы все, наконец, познакомились.
        Собеседники стали подниматься вслед за ними. Эрт на прощание протянул мне руку, Дрикер коротко поклонился, Морионе же удостоил только оценивающим взглядом, после чего подкинул монетку к потолку, ловко поймал и повернулся на каблуках.
        - До скорого, - Бажан улыбнулся уголками губ. - Вы давно не видались, вам, должно быть, есть о чем поговорить.
        С этими словами он как-то со значением кивнул Лане и направился к выходу вслед за остальными.
        Глава 4
        - Ну, и что ты обо всем этом думаешь? - спросила меня Лана, когда мы остались в кабаке наедине, если не считать хозяина и какого-то оборванца у стойки, похоже, клянчившего кружку бесплатно.
        - Я согласен с капитаном, - ответил я. - Все это полнейшее безумие и верная смерть.
        - А если я скажу тебе, что пройти там вполне реально?
        - Тогда я поинтересуюсь, откуда проистекает твоя уверенность.
        - Никто никогда не ходил через эти воды с опытным егерем, - ответила она. - Собственно, егерей, охотившихся на морскую нежить, до сих пор и не было. Но судя по тому, что я слышала здесь от тарсинских моряков,
        - Слушай, у тебя есть перк на морскую нежить? - спросил я.
        - Нет, - Лана покачала головой.
        - А у меня, вот, есть, - ответил я. - Там такое вырастает в море, питаясь рыбой и планктоном, что ты себе просто представить не можешь. Если никто ни разу не прошел там, несмотря на все выгоды маршрута, значит, любой корабль там просто сожрут и все.
        Я даже поморщился. Подстегнутый матрицей Луциана мозг подсовывал мне никогда не виданные мной в реальности картины, одна страшнее и отвратительнее другой. Корабли, переломленные черными щупальцами пополам. Мерзкая зеленая слизь, затягивающая палубу. Огромная многоножка, обвившаяся вокруг мачты, издавая неистовый стрекот.
        - Именно поэтому мы нужны этим людям, - твердо сказала Лана. - Ты же все слышал. От этого зависит судьба города.
        Я покачал головой.
        - Знаешь, я очень благодарен и тебе, и Бажану, - ответил я. - Но лезть в пасть какому-нибудь десятиметровому спруту - это просто глупо и все. Если вы ради этого отбивали меня у орденских, то лучше было просто меня там оставить.
        Я сглотнул и отвел глаза. Мне было очень противно.
        - Честно говоря, я вообще не представляю, как уговорили на подобную авантюру всех этих людей, - продолжил я. - Ну, ладно, Эрт, кажется, просто не понимает, во что ввязался. Но капитан и лейтенант…
        - Ни у кого из них нет выбора, - пожала плечами Лана. - Эрт потерял два корабля из-за пиратов. А точнее - из-за того, что он неопытный юнец, которому на голову свалился бизнес умершего папаши. Эта экспедиция - его последняя надежда поправить финансы и избежать банкротства. Дрикера Бажан вытащил из петли, куда он едва не угодил за контрабанду.
        - А Морионе? - спросил я.
        - Морионе со своими наемниками приплыл сюда полгода назад в надежде поживиться в здешнем хаосе. Но Орден от его услуг отказался, а власти Крюстера хоть и наняли его, но вот уже второй месяц не платят - нечем. Последний шанс для него не дать роте разбежаться и остаться командиром - это добыть деньги в Тарсине.
        - Нда, я смотрю, положение тут у всех незавидное, - я невольно вздохнул.
        - Именно, - кивнула Лана. - Послезавтра мы отплывем - с тобой или без тебя. Было бы лучше, если бы с тобой.
        - Я только не понял, зачем это все тебе?
        Губы Ланы сжались, вытянувшись в прямую линию.
        - На самом деле, тебе это, может быть, даже нужнее, чем мне, - ответила она, подумав секунду.
        Я вопросительно уставился на нее в ожидании продолжения.
        - Видишь ли, - сказала она. - Первоначально Сергей меня отправил сюда собирать сведения. Большой порт, куда приходят корабли со всего Монланда и из Запроливья - отличное место для этого. И недавно у меня был один разговор, после которого я поняла: мне обязательно нужно вытащить сюда тебя и вместе с тобой отправится в Тарсин. Я-то и предложила Бажану эту экспедицию, как решение его проблем.
        - Что же это был за разговор?
        - Один странствующий монах, бродивший сперва по палатинским монастырям, а затем по тарсинским. Рассказывал множество всякого вздора: ну, знаешь, что они обычно говорят. Возле Графты, будто бы, плавает царь-рыба и говорит человеческим голосом, а кто ее слышит - тот сходит с ума и прыгает в воду. В Моне статуя основателя города сошла с постамента и затоптала мздоимца из городского магистрата. В палатинские земли с севера вторгаются люди с медвежьими головами, похищают малолетних девок и творят с ними жуткие непотребства.
        Но была среди всей этой хрени одна история… В общем, в женском монастыре под Тарсином сестрам, якобы стал являться дух Мученицы Евфимии. Является ненадолго - бледная, рыжеволосая, с дрожащим голосом - и говорит пугающие пророчества: будто бы грядет большая беда из Чернолесья, невиданное нашествие мертвых.
        - Ты думаешь, что это?.. - я почувствовал, что мое сердце пропустило удар. Пожалуй, впервые за последнее время мне действительно было не все равно, что со мной происходит.
        - А еще она говорит, что спасти Монланд может только егерь с синим камнем, - закончила Лана и посмотрела на меня, явно наслаждаясь произведенным эффектом.
        Кажется, я вздрогнул. Мои пальцы непроизвольно сжали покрытую жиром тяжелую занавеску, отделявшую комнату от общей залы, и едва не сорвали ее с карниза под потолком.
        - Я плыву с вами, - тихо ответил я.
        

* * *
        - Ну, вот она, моя красавица, - проговорил Эрвин Эрт, когда мы обогнули большой портовый склад и вышли к стоявшему у причала кораблю - трехмачтовой каравелле, черным силуэтом купавшейся в алых лучах восходящего солнца.
        Вчерашний день я потратил на лихорадочные сборы в дорогу - благо, Бажан выдал мне денег из числа отобранных у орденского отряда. Приоделся, купил хорошего пороху, пристроил Джипа в бажановой конюшне - на борту ему, конечно, делать было бы нечего. И вот теперь, в новом синем берете и прочной кожаной куртке шел осматривать корабль, уверенный, что на земле меня больше ничего не держит.
        - Творение лучших ансуйских мастеров, - продолжил Эрт с такой гордостью, словно он самолично прибивал к килю каждую досточку. - Если есть на свете корабль, способный справиться с этим походом, то он перед вами!
        - А вооружение какое? - спросил я.
        - Вы имеете в виду парусное вооружение? - уточнил Эрт. - Как видите, косые паруса на фок- и грот-мачтах, и я уже здесь в Крюстере достроил бизань…
        - Нет, я имел в виду оружие, - мягко прервал его я. - В парусах и прочем мореходном деле я ничего не смыслю, и оставляю это вам с капитаном. А вот что касается боя…
        - О, с этим тоже все превосходно, - усмехнулся Эрт. - Два фалконета на носу, еще один - на корме. Кроме того, по четыре легкие пушки на каждом борту.
        - Солидно, - произнес я. Надо сказать, историей флота я никогда не интересовался специально, но из приключенческих книжек и игр про пиратов знал, что в земной истории бывали корабли с вооружением за сотню пушек, на фоне которых каравелла Эрта выглядела бы рыбацкой шаландой. Впрочем, для Монланда подобные монстры, по-видимому, были делом далекого будущего.
        На борт мы взошли по неширокому скрипучему трапу, сразу же столкнувшись на палубе с капитаном Дрикером, отвесившим мне и Эрту дежурный короткий поклон.
        - Все ли благополучно? - с важным видом осведомился судовладелец.
        - Как сказать, - ответил капитан, сплюнув за борт. - Порох грузить закончили, сейчас идут съестные припасы. К вечеру все будет по трюмам размещено и увязано. Из матросов двое дезертировали, я отправил доложить портовому начальнику, да без толку это - не сыщут, как и прежних.
        - Ничего, ничего, команды еще хватит, - ответил Эрт. Капитан в ответ на его слова лишь кивнул и отошел в сторону, о чем-то заговорив с боцманом.
        - Нда, бегут… - задумчиво проговорил Эрт, поморщившись. - Ничего удивительного: все эти суеверия…
        - Вы, кажется, что-то говорили вчера про какую-то Черную Каравеллу? - спросил я, опершись на планширь и подставив лицо теплому послеполуденному солнцу.
        - О, про здешние воды много легенд, - Эрт махнул рукой. - Говорят, к примеру, что сам Тихий Путник бороздит эти воды на каравелле с черными парусами и забирает с собой тех из моряков, кого хочет видеть в своей команде. А прочих просто топит.
        Я кивнул. Легенды о Тихом Путнике мне доводилось слышать и ранее: в местном фольклоре это было нечто среднее между Дьяволом и персонифицированной Смертью. Вот только раньше я, в основном, слышал истории о том, как он встретил кого-нибудь на перекрестке и увел за собой. Про его морские похождения я, живя вдали от моря, как-то не слыхивал.
        - Говорят также, - продолжил судовладелец, - что где-то у берегов острова Стур под воду ушел целый город, и все его жители превратились в рыболюдей. Время от времени они, будто бы выходят на берег и нападают на все живое с костяными копьями, бормоча нечто нечленоразделеное. А то еще про русалок рассказывают…
        - Что же, вы думаете, этого всего нет? - спросил я.
        Эрт рассмеялся.
        - Ну, разумеется, - ответил он. - То есть, я, конечно, не отрицаю, что здешние воды опасны. Ну, вам, как егерю, это, конечно, лучше моего известно: все эти монстры, таящиеся в глубинах. Но в них ведь нет ничего мистического. Они опасны, кровожадны, но их можно уничтожить. Так ведь?
        Я кивнул.
        - Стало быть, риск есть, но он оправдан, - удовлетворенно заключил Эрт.
        - Грушевки бы столько не грузили, - опасливо проговорил Дрикер, появившийся у нас за спинами. - Перепьются в пути ведь.
        - В пути будем выдавать понемногу, - с достоинством ответил Эрт. - Это для того, чтобы отпраздновать прибытие в Тарсин.
        - Так ведь до него еще доплыть надо в целости, - покачал головой капитан. - А коли доплывем, так на месте бы купили.
        - Помилуйте, что вы говорите, Дрикер? - скривился Эрт. - Разве можно найти в Тарсине приличную грушевку? Там же отвратительное пойло, более похожее на медвежью мочу, чем на напиток, которым я и матросов поить не стану, не то что самому пить.
        - Да и места-то лишнего нет, - проворчал Дрикер, покачав головой. - Вы б, может, ваше благородие, того, не ехали бы сами, а?
        - Как же не ехать, ты шутишь? - усмехнулся Эрт. - Чтобы вся слава тебе досталась и Морионе?
        - Так-то оно так, - вздохнул капитан.
        - А откуда у вас карты тех вод? - спросил я, чтобы увести разговор от щекотливой темы.
        - Карты эти я в Синтифе купил, они со старинных срисованы, - ответил Дрикер. - еще с тех времен, когда Чернолесья не было, и этими водами суда ходили. В ту пору ходили-то больше на галерах, с невольниками на веслах. В Урде как раз невольников-то и продавали. Нехорошее место - этот Урд, и тогда-то уже был. А сейчас и подавно.
        - Бросьте, Дрикер, опять вы за свое, - поморщился Эрт. - Нет в том Урде ничего, кроме оставленных давным-давно зданий и множества брошенных сокровищ. Я, кстати, рассчитываю остановиться там на несколько дней и хорошенько перетрясти.
        - Не стоило бы, - покачал головой капитан. - Я бы вообще туда в пролив не заходил, а прошел бы восточнее, вдоль другой оконечности острова.
        - Что вы такое говорите? - Эрт усмехнулся. - Будто вы не знаете, что половину команды удалось заманить на борт только обещанием пограбить Урд. Да они же взбунтуются!
        - Да вот я бы таких людей-то, главным образом, и не брал, - капитан поморщился.
        - А где же других брать? - удивленно воззрился на него Эрт. - В самом деле, капитан, вы вечно всем недовольны, а выхода никакого не предлагаете. Или вы думаете, этих матросов было просто найти? Да мы с госпожой Ланой, можно сказать, целую неделю по всем городским кабакам ходили. Да и то: наймешь одного, дашь задаток, глядишь - а он уж испарился.
        - Конечно, испарился, - капитан отряхнул обшлага своего заношенного бурого кителя. - Они не дураки тоже - за три кроны змею в зубы голову совать. Хорошо, если не все к послезавтрему разбегутся.
        - Вот поэтому-то я и объявил, что отплывшие с нами увидят легендарный Урд и получат день на тамошние трофеи, - Эрт чуть запрокинул голову. Он явно считал свою идею гениальной и был раздражен недовольством капитана.
        В ответ на это капитан что-то ему возразил, но я не расслышал, так как отошел к корме и уставился на горизонт, покрытый комковатым молочным туманом. Палуба под моими ногами легонько покачивалась в так волнению моря, и это ощущение было немного непривычным, хотя ничего похожего на морскую болезнь я не ощущал.
        Скрипнула доска, и я обернулся: рядом со мной облокотился на балку лейтенант Морионе, изучающее глядя на меня.
        - Погода, кажется, завтра будет подходящая, - проговорил я, неуверенно. - Ветер южный…
        Лейтенант молча подбросил монетку, развернулся на месте, скрипнувтяжелыми сапогами и направился к корме, не удостоив меня ответом.
        Глава 5
        Утром, когда «Вестница» подняла паруса и двинулась на север, зарядил колючий дождь, и туман поднялся такой, что уже через несколько минут Крюстер скрылся в нем совершенно. Один только тонкий шпиль ратушной башни выступал из молочного одеяла, словно проткнувшая его швейная игла.
        Я стоял на корме, накинув плащ с капюшоном, и смотрел, как последние признаки человеческого жилья тонут в белой мгле. Очень хотелось верить, что я еще увижу их когда-нибудь. Меня охватило холодное и неприятное волнение - словно я не плыл по морю всего в паре сотен метров от берега, а летел в космос на неуправляемой ракете. Отчего-то вспомнилось, как в детстве я впервые летел на самолете, и весь полет держался за спинку переднего кресла, словно в случае аварии это могло меня спасти. Сейчас я точно так же вцепился в мокрую доску планширя.
        Рядом, опершись на планширь спиной и скрестив руки на груди, стояла Лана. В отличие от меня, она смотрела не назад, а вперед, и, казалось, была гораздо спокойнее.
        - Сейчас может ливануть сильнее, - сказала она. - Не хочешь спуститься вниз?
        Я покачал головой. В чреве каравеллы царила такая теснота, что я невольно начинал испытывать приступа клаустрофобии. Запах солонины, дерева, смолы и немытых тел висел там тяжелой завесой. И хотя нам с Ланой даже выделили по тесной каюте, размером чуть больше гроба, торчать там безвылазно совсем не хотелось. Лучше уж здесь - хотя бы просторно. А вот солдаты Морионе - десяток смуглых здоровяков в кольчугах, с трудом говоривших по-карнарски - как засели там за игрой в кости еще до отплытия, так на палубу и не выходили.
        Разговор наш с Ланой как-то сам собой свернул в сторону Урда, в котором нам предстояло высадиться.
        - Монланд был колонизирован выходцами с Сунланда триста лет назад, - начала рассказывать она, когда я признался, что об истории этих земель за три года узнал крайне мало. - Но и до этого здесь уже жили люди: светловолосые, высокие. Чем-то похожие на земных скандинавов. Их потомков и сейчас довольно много осталось в Тарсинском герцогстве, да и в Брукмерских землях тоже. Больших королевств у них не было - были города-государства, враждовавшие друг с другом. Приморские жили торговлей и набегами на берега Сунланда, глубинные - ремеслами и набегами на приморские. Почти все крупные города на Монланде построены на месте этих поселений: и Карнара, и Брукмер, и Ансо, и Тарсин. А самым крупным был Урд.
        - И его, что же, колонизаторы разрушили? - спросил я.
        - Нет, - Лана поежилась, когда холодный ветер бросил в нее пригоршню мелких капель. - Не совсем так. В Урде всем заправлял какой-то жутковатый культ: кажется, они даже приносили человеческие жертвы. На вершине пирамиды, прямо как майя. Говорят, они взывали к кому-то, живущему внутри пирамиды. Просили его, и он отвечал на их просьбы. Это было что-то вроде магии. Потом Урд захватили доминатские конкистадоры, и, конечно, не стали этого терпеть: у них-то магия дозволена только служителю церкви, да и то не всякому. Они потому и таких, как я, сжечь готовы.
        В общем, культ они выкорчевали на корню, всех его служителей пожгли на кострах, но пирамиду разрушать не стали просто поставили на ее вершине часовню. А город остался. И, вроде бы, даже процветал до того, как появилось Чернолесье, которое с первого дня прошло через него едва ли не самым центром. Представляешь: жили себе люди, а потом в один прекрасный день проснулись: вокруг города лес, из которого прут жуткие твари и жрут все на своем пути.
        - Отлично представляю, - ответил я, глядя на затянутый дымкой берег. - Я сам однажды так проснулся.
        - Не совсем то же самое, конечно, - Лана покачала головой. - Но, в общем, да. Короче, доподлинно неизвестно, что было с городом дальше: наверное, кто смог, уплыл оттуда на кораблях или пробился через лес. Полоса Чернолесья тогда была намного уже, чем сейчас. Вооруженный отряд, должно быть, мог пройти.
        - И что же там теперь? - спросил я.
        Лана пожала плечами.
        - Откуда же я знаю? - ответила она. - Надо полагать, просто заброшенный город, сильно разрушенный временем и нежитью. Но раз суда этим путем не ходят, значит, мародеры там не побывали, так что Эрт недаром наобещал команде сокровища.
        - И как ты относишься к идее пограбить мертвый город? - я развернулся, следя глазами за чайкой, пролетевшей сквозь пелену дождя куда-то в сторону берега.
        - Тамошним жителям их добро уже не понадобится, - ответила Лана.
        - Я смотрю, ты здорово все это изучила - проговорил я, наблюдая за удаляющимся белым пятном и барабаня пальцами по цевью крикета, спрятанного от влаги под плащом. Лана отчего-то смутилась.
        - Я хотела, чтобы мы лучше знали, куда отправляемся, - ответила она секунду спустя. - Это действительно нехорошее место, и нужно будет держаться настороже. Я считаю. что было бы неплохо сперва нам с тобой вдвоем сходить на разведку, а затем, если все нормально, уже запускать туда команду корабля и солдат.
        - Как бы они не подумали, что мы норовим захапать себе самое ценное, - ответил я. Что-то такое вертелось у меня в голове. Какое-то смутное подозрение, которое я никак не мог облечь в форму вопроса.
        - Мне плевать, что они подумают, - жестко ответила Лана, сжав губы.
        - Может быть, если там в самом деле так опасно, тебе не стоило плыть? - спросил я ее.
        - Какого черта? - вспыхнула она вдруг. - Я готовилась к этому плаванию не один месяц! Я маг, в конце концов, у меня уровень выше твоего, и я могу за себя постоять!
        Я замолчал, смутившись ее отповедью. Действительно: Лана никогда ничего не делала наобум, и если уж решила достигнуть цели, то сперва составляла хотя бы мысленно план с пунктами и подпунктами. Возможно, мне и в самом деле стоило скорее переживать за себя, но переживать за себя мне как-то надоело, да и неприлично было бы делать это вслух.
        Молчание, повисшее между нами, нарушил Дрикер, приблизившийся к нам и сплюнувший за борт, сморщившись при этом, словно от дурной выпивки.
        - Вы бы, госпожа, поменьше бы в этом наряде на палубе ходили, _ проговорил он со своим извечным кислым выражением лица, кивнув куда-то в сторону ланиных брюк. - А то народ-то всякий тут, кого уж там господин Эрт набрал.
        - Я тоже участвовала в подборе экипажа «Вестницы», - напомнила Лана, и уши ее при этом покраснели. - И я не понимаю, каким образом…
        - Да обыкновенным образом, - вздохнул капитан. - Я вам и то, еще в Крюстере говорил, что не женское это дело, на корабле ходить, да еще среди толпы такого, откровенно говоря, отребья.
        При этом он понизил голос, чтобы двое матросов, сматывавших какой-то канат под ободрительную ругань боцмана, его не услышали.
        - Сорок мужиков на корабле, да еще солдат десяток, - продолжил он, вздохнув. - А вы эдак-то вот…
        - Я полагаю, ваша команда знает, что я офицер экипажа, и что непочтительность ко мне в походе наказуема, - проговорила Лана, чеканя каждое слово. - А если не знает, то разве не ваше дело эту мысль до них донести?
        - Да я что? - стушевался Дрикер. - Я только вашего ради спокойствия.
        Он снова сплюнул за борт и направился торопливыми шагами к боцману‚ отдавая ему какие-то малопонятные указания на морском жаргоне.
        - Решать он за меня будет, что мое дело, а что не мое, - раздраженно проговорила Лана себе под нос.
        - А в самом деле, обязательно вам было плыть самой? - раздался вдруг рядом веселый голос Эрта, поднимавшегося по трапу из трюма и с удовольствием потягивавшегося. - Вы слишком прекрасны, чтобы так рисковать своей жизнью.
        - Вы все сговорились, что ли? - бросила Лана и загрохотала каблуками сапог вниз по трапу, так что молодой судовладелец едва успел посторониться.
        Он взглянул на меня с недоумением. Лана ему, кажется, нравилась, но он никак не мог выдержать с ней правильный тон. Я только развел руками и покачал головой.
        
        

* * *
        Вслед за этим потянулись длинные одинаковые дни, наполненные дождем, теснотой, качкой, запахом смолы и напряженным ожиданием худшего. Как главному защитнику корабля от возможного нападения, мне полагалось как можно больше времени проводить на палубе. Я договорился спать по три часа ночью и еще столько же днем. При этом днем во время моего сна на палубе всегда была Лана, а ночью усиленный караул из солдат Морионе.
        Нежить, однако, все не показывалась, и необходимость все время быть настороже выматывала, да и сна не хватало, отчего уже на третий день я стал слегка неадекватен: на вопросы отвечал с запозданием, и то и дело норовил прислониться где-нибудь к переборке и подремать хотя бы стоя. С наслаждением думал я о том, что скоро наберу следующий уровень, и смогу вкачать прибавку к выносливости, после которой потребность в сне существенно снизится. Пока же приходилось терпеть.
        «Вестница» двигалась вдоль берега медленно, почти что ощупью, чтобы в условиях переменного ветра не напороться нигде на мель, но в то же время и не удалиться слишком сильно от берега.
        Первые пару дней на берегу кое-где попадались окруженные частоколом рыбацкие деревушки, а в море небольшие рыбацкие лодки с вооруженными хмурыми людьми. Окраина Чернолесья жила своей жизнью: тяжелой, настороженной. Вскоре, однако, и их не стало, и берег затянулся сплошной черно-бурой полосой леса, в которой лишь кое-где можно было разглядеть остатки построек, разваленных или выгоревших много лет назад.
        Как только признаки человеческого жилья перестали показываться на горизонте, настроение на борту, и без того не слишком веселое, упало еще на пару пунктов. Даже Эрт, казалось, несколько сник, меньше болтал о нашей грядущей славе, и все чаще застывал на мостике со зрительной трубой, разглядывая затянутые туманом лесистые берега. Матросы же, сменившись с вахты, уже не пели в кубрике похабных куплетов‚ как поначалу, а все чаще затягивали какую-то заунывную и совершенно бесконечную песню о том, как гребец из Графты плыл за своей любимой через море, останавливаясь возле каждого острова и сетуя на то, как далеко ему плыть.
        Помимо общей мрачной атмосферы лично меня несколько тяготило еще и то, что с первого же дня на судне мне невольно пришлось занять роль арбитра между Дрикером и командой с одной стороны и Морионе с его солдатами с другой. Между наемниками и моряками то и дело возникали стычки: из-за еды, из-за игровых долгов, из-за порции грушевки, которую Морионе выторговал для своих ребят, а матросам в плавании не полагалось. А кого же могли позвать, чтобы утихомирить дерущихся или просто спорящих на повышенных тонах мужиков? Разумеется, того, кто не относится ни к той, ни к другой стороне. Прямо как в старом анекдоте про звонок в пожарную команду о том, что нужно разнять драку врачей с полицейскими.
        Таким образом, вместо охотника на нежить, которой пока в поле зрения не было, я превратился в нечто среднее между барным вышибалой и третейским судьей, хотя всегда считал, что ни на ту, ни на другую роль совершенно не гожусь. Дело осложнялось тем, что пожилой капитан смотрел на меня, как на не знающего жизни сосунка, хоть и старался быть вежливым, а Морионе разговаривал со мной через губу, явно и вовсе не принимая всерьез. Приходилось вертеться между ними, сглаживая углы, и это все меньше мне нравилось.
        На четвертый день пути впередсмотрящий прокричал, что видит на берегу людей. Все, кто не был занят делом, сгрудились на левом борту, и очень скоро стало ясно, что за людей это можно принять лишь издали. Полуразложившиеся людские остовы со свисающими лоскутами остатками плоти слепо бродили по склону небольшой песчаной дюны, отгородившей лес от моря. То и дело кто-то из них принимался загребать в воздухе руками невидимого противника или щелкать челюстью, разрывая несуществующее мясо.
        Матросы смотрели на это зрелище, как зачарованные. Кто-то плевался, кто-то осенял себя знаком, отгоняющим нечистого, кто-то шептал про себя молитву. Многие из них не видели раньше нежити: до Крюстера она по суше обычно не добиралась. Для меня же картина интереса не представляла, и я хотел уже, было, выбраться из потной толпы, прихпынувшей к борту. Но тут один из мертвецов повернул в нашу сторону безглазую голову, раскрыл черный запавший рот и издал мощный утробный рев, похожий на гудок поезда.
        Вся толпа невольно вздрогнула отпрянула от борта: чудом никто не покалечился и не свалился за борт. «Превеликий Мученик Иннокентий!» - раздался сразу нескольких сторон испуганный шепот. - «Дурной знак! Очень дурной!».
        Я в дурные предзнаменования не верил, но и мне невольно стало не по себе. Словно кто-то предупреждал нас: пойдете дальше - пеняйте на себя.
        Глава 6
        В тот вечер я ворочался на жесткой циновке, постеленной на лавку в моей гробообразной каюте, и старался заснуть, положив голову на мягкий тюк с вещами. Качка была сильная, и в темноте мне порой казалось, что я утратил ощущение верха и низа и завис где-то в невесомости.
        Невесомость пахла смолой, мокрым деревом и нечистотами. Она была душной и скользкой, и от нее в голову то и дело начинали вползать голоса.
        Один голос, холодный и отстраненный, повторял все время одно и то же: «Умрешь… Умрешь…». Может, это был всего лишь шум волн за бортом, но меня от этого слова охватывало чувство холодной обреченности.
        Другой голос был настороженным и нервным. Он то и дело твердил мне: «Не спи… Не спи…». И хотя это, вероятно, был всего лишь шум ветра в снастях, но заснуть под него, в самом деле, было трудно. Холодные адреналиновые мурашки суетливо носились вдоль позвоночника, мешая провалиться в небытие.
        То и дело из этого небытия выступали и зрительные образы. Вот Грановский в сером балахоне смотрит на меня своим проницательным взглядом и иронично качает головой в такт рокоту волн. Вот бледное лицо Киры с расширенными от страха глазами. Вот светловолосый парень, что привел к Клугстерскому монастырю орду нежити. Все они словно хотят от меня чего-то, ждут, какой выбор я сделаю, а я даже не знаю, из чего нужно выбирать.
        Из звуков, совершенно точно принадлежавших к реальному миру, тишину время от времени нарушал скрип шагов по доскам нижней палубы да приглушенные крики боцмана сверху. Я не прислушивался к ним, и почти уже начал проваливаться в беспокойный тяжелый сон, как вдруг тьму прорезал совсем другой крик. Женский и совсем рядом.
        Шаря в темноте в поисках лежащего под лавкой крикета, я задумался на секунду, не приснилось ли мне это. Но тут крик повторился, а ответом на него был злобный рык и стук по палубным доскам.
        Выскочив из каюты, я увидел лишь зеленый огонек, трепетавший за приоткрытой соседней дверью. Не сразу до меня дошло, что это было зеленое лезвие Ланы. Из каюты слышалось тяжелое сопение и глухие звуки борьбы.
        Ворвавшись внутрь, я увидел Лану, над которой навис, остервенело рыча, здоровенный детина со спущенными штанами. В правой руке он сжимал плотницкий топор с изогнутой рукоятью, но крепко сжатая рука Даны не давала ему пустить оружие в ход. Он же в свою очередь сжимал вторую руку волшебницы, на которой светилось зеленое лезвие и прижимал к лавке ее ноги, не давая отбиваться.
        Недолго думая, я саданул громилу обухом крикета по голове, так что он глухо вскрикнул и тут же обмяк, повалившись на палубные доски. Лана при этом издала задавленный всхлип и прижалась ко мне, уткнувшись лицом в мой воротник. А вокруг, тем временем, грохотали сапогами сбегавшиеся на крик матросы. Боцман, чертыхаясь и кашляя, тащил колышущийся от бега и качки тусклый фонарь.
        Когда Лана смогла разговаривать хоть сколько-нибудь спокойно, то картина в ее изложении вышла следующая. Заснув под звуки бьющих о борт волн, она вдруг почувствовала возле своего горла лезвие. К нему прилагалась дышащая перегаром харя, которая сиплым противным голосом приказала ей не двигаться, чтобы чего не вышло. После этого огромная ручища с толстыми пальцами начала слепо щупать по ее брюкам в поисках застежки.
        Ублюдок, однако, не учел, что у Ланы было несколько очков вложено в перки на реакцию: нечеловечески быстрым движением она ухватила его за запястье, сжимающее топор, и позвала на помощь.
        - Он посмел… чертова болванка! - завершила она свой рассказ едва слышно, сплюнув и поморщившись. Я обнял ее за плечи. Лана прижалась ко мне и расплакалась. В ее бессвязной речи чаще всего повторялись слова «болванка» и «хуже, чем животное».
        Боцман, тем временем, распорядился, чтобы матросы унесли куда-то лежавшего без движения урода. Я же тем временем, старался, как мог, успокоить Лану, уткнувшуюся лицом в мое плечо.
        - Гарва это был, плотник корабельный, - сказал запыхавшийся боцман, вернувшись к нам. - Мы его в канатном ящике заперли. Вы это, госпожа, мои вам извинения - недоглядел. За ними за всеми углядишь, разве?
        Лана лишь передернула плечами, презрительно сморщилась и отвернулась.
        - Доложите капитану, - проговорил я.
        - Уж доложено, - кивнул боцман. - Завтра сразу с утра приглашает вас пожаловать для разбору.
        Я предложил Лане покараулить двери ее каюты до утренней вахты, но она помотала головой, ответив, что запрется при помощи одного простенького амулета, назвав себя дурой за то, что не сделала этого раньше. На этом мы расстались, и я отправился досыпать в свою каюту, хотя теперь сон так и не пришел ко мне до самого рассвета.
        

* * *
        На другое утро все офицеры корабля - а таковыми, помимо Дрикера, считались я, Эрт и Морионе - собрались в каюте капитана, чтобы решить судьбу насильника, запертого в канатном ящике.
        На самом деле, офицером считалась еще и Лана, но она так и не вышла с утра из своей каюты, которая в самом деле оказалась заперта каким-то образом, хоть и не имела замка. Когда я под утро попытался с ней поговорить, она сбивчиво ответила, что не намерена покидать каюту, пока ситуация не будет как-то разрешена. Кажется, она тоже не спала всю ночь.
        Я был с ней согласен, и кипел негодованием. Может быть, я слишком долго прожил в здешнем мире с его жестокими законами, но в эту минуту был уверен, что за такое следует убивать. Эрт, кажется, был того же мнения: по крайней мере, на лице его отражалась мрачная решимость.
        - Я считаю, что подобным людям однозначно не место на борту, - начал он дискуссию. - Мы должны поддержать дисциплину и показательно его казнить. Вам, Дрикер, как капитану, такая власть присуща.
        - А плотничать кто будет? - спросил его Дрикер, скорчив кислую гримасу. - Я тоже за эту самую дисциплину, но что будет, если у нас, скажем, руль поломается? Вы будете новый строгать, или, вот, господин Руман, может быть? Вы как, господин егерь, плотницкому делу обучены?
        Я покачал головой.
        - Вот, - кивнул капитан. - А ежели течь? Нам что, назад поворачивать? Вы сознаете вообще важность нашего плавания?
        Эрт смотрел на капитана, вытаращив глаза и раскрыв рот. Кажется, отправляясь сюда, он не предполагал никакого противодействия, и теперь не знал, что сказать.
        - Оставлять это дело так нельзя, - вступился я. - Подобное я считаю оскорблением для всех егерей, и как представитель Кернадала…
        Живя четвертый год в средневековом мире, я хорошо усвоил, что любой человек здесь выглядит солиднее, когда козыряет принадлежностью к некой корпорации, которая может вступиться за его интересы.
        Аргумент и в самом деле возымел действие: Дрикер сник и покачал головой, о чем-то раздумывая.
        - Ну, ладно, - вздохнул он. - Тогда сегодня же рубите ему голову
        - Я полагаю, что за такое вешают, - проговорил Эрт, настороженно сглотнув. Он, кажется, еще не догадывался, к чему клонит капитан, а вот до меня уже начало доходить.
        - Ну, хотите - вешайте, - пожал плечами капитан. - Только я подумал, что уж с веревкой ни вы, ни их инородие возиться не будете. А топор, вон, есть у них. А то расстрелять еще можно.
        - Я полагаю, что исполнение наказаний в плавании - прерогатива капитана и боцмана, - возмутился Эрт. - Причем же здесь мы?
        - Обычных наказаний - да, - Дрикер кивнул. - Высечь, запереть - это я могу. Но чтобы живого человека жизни лишать - такой власти у меня нет. За это с меня в Крюстере спросят, если донесет кто.
        - О, святые мученики! - воскликнул Эрт. - Да кто же с вас спросит, если мы привезем меха благополучно! Победителей не судят!
        - Ежели вы считаете, что не спросят - то вы его и казните, - отрезал капитан. - А я на душу грех не возьму.
        - Можно не вешать, а высадить его на берег, - предложил я. - Тоже выход.
        - Это надо, чтоб матросы шлюпку спустили и повели, - покачал головой капитан. - Я им такой приказ не отдам.
        - Для контрабандиста вы слишком щепетильны, господин Дрикер, - невольно вырвалось у меня.
        Лицо капитана при этом налилось кровью и сделалось лиловым, словно спелая слива.
        - А вы это для государственного преступника слишком это… неосмотрительны, - огрызнулся он. - Так и знайте: у меня в команде штатного палача нет.
        - Может быть, вы лейтенант? - обратился Эрт к Морионе, расположившемуся на лавке с таким видом, словно разговор никаким образом его не касается. - Ваши люди могли бы привести приговор в исполнение?
        Тот только покачал головой.
        - Если мои люди делать повешенным моряка, - проговорил лейтенант с сильным харкающим акцентом, - команда на них… как это говорится… омышится? Окрысится, да. Еще больше, чем есть сейчас. Мне это не есть совсем нужно. Лучше это без меня.
        - Вы… вы ведете себя так, словно вас вообще ничего на судне не касается, - вспыхнул Эрт.
        - Что есть на судне - больше всего касается его владелец, - развел руками Морионе.
        - Вот видите, господин лейтенант все понимает, - мягко проговорил Дрикер. - А вы все никак не поймете, и ломитесь, как, простите Мученики, баран в свинарник.
        - Да вы просто боитесь, что они вам отомстят, если вы повесите мерзавца! - Эрт уставился на капитана, тяжело дыша от ярости.
        - Да, боюсь! - рявкнул тот, и край его рта некрасиво дернулся, съехав куда-то книзу. - А вы вот… очень зря не боитесь! Набрали какого-то сброда по подворотням, а теперь хотите, чтобы дисциплина была! Да в воровском притоне иные приличнее выглядят, чем та команда, которой я по милости вашей руковожу! Хотите начистоту - так я вам скажу: если мы хотим живыми добраться до Тарсина, надо поменьше их злить, а там по возможности набрать новых, хотя бы половину.
        - Капитан имеет резон, - кивнул лейтенант.
        - Да вы дрянные трусы оба! - воскликнул Эрт, вскочив и сжав кулаки. - Я требую!
        - Вы есть потише, - проговорил Морионе, нехорошо ухмыльнувшись и положив ладонь на рукоятку своего палаша. - Кто мне так говорит и не извиниться…
        - Подождите! Стоп! - я примирительно поднял руки. - Господин Эрт сказал сгоряча и приносит свои извинения. Правда, господин Эрт?
        Я взглядом дал понять судовладельцу, что дело приняло нехороший оборот, и надо бы как-то выруливать. Он неохотно кивнул, скорчив кислую мину.
        - Капитан, вы отказываетесь казнить преступника, - продолжил я. - Допустим. Ваши предложения?
        - Дык, в цепи его заковать, и пусть работу работает до Тарсина, - ответил Дрикер. - А там сдадим его портовым властям - пусть решают его судьбу. За покушение на офицера при свидетелях там по головке не гладят. Будет дальше моряцкую карьеру на галере продолжать.
        - Но спит пусть в канатном ящике, - добавил Эрт.
        - Где ж ему еще? - согласился Дрикер. - Пусть посидит.
        - Так и быть, - резюмировал я с каким-то нехорошим чувством. Возможно, возникло оно оттого, что мне теперь предстояло объяснять Лане, отчего этот человек все еще на борту, и будет плыть с нами до самого Тарсина. Мне этого ужасно не хотелось, но больше было некому.
        Я выругался про себя. С каждым днем эта экспедиция не нравилась мне все сильнее.
        Глава 7
        На седьмой день пути мы должны были сделать вылазку на берег. Прежде всего, затем, чтобы пополнить запасы пресной воды, которой много с собой не брали, так как это было, все-таки, не океанское плавание. Эрт легкомысленно предположил, что удастся также подстрелить что-нибудь из дичи, на что я ответил, что едва ли мы найдем в этом лесу что-то живое, крупнее крота: звери здесь не выживают.
        Серьезной опасности, впрочем, мы до сих пор не встретили. Уныло бродящие по берегам мертвецы попадались пару раз в день, но бояться их было нечего, и вскоре команда перестала обращать на них внимание.
        Только однажды на палубу из-за низких облаков спикировал с инфернальным клекотом квакен и впился кривыми, словно рыболовные крючки, зубами в плечо матроса, прибиравшегося на палубе. К счастью, я как раз был рядом и успел зарубить тварь еще до того, как она сумела вонзить в беднягу жало. Так что парень отделался шоком и развороченным плечом. Лана напоила его какой-то наркотической настойкой и наложила мазь из грибных шляпок, так что можно было за него не волноваться. В остальном же было тихо, и я начинал даже тосковать по настоящему делу, так что идею выбраться на берег воспринял с волнующим нетерпением.
        Для высадки Эрт выбрал развалины рыбацкой деревушки, показавшиеся, когда с утра мы обогнули небольшой мыс, поросший высокими соснами. Мне это показалось не лучшей идеей: кто знает, что могло угнездиться в почерневших полуразвалившихся хижинах. Но Эрт заметил, что где-то в окрестностях деревни наверняка должен быть ручей или ключ, из которого ее жители брали воду, и эта мысль показалась всем разумной. Нужно было только доставить к этому ключу пузатую черную бочку, наполнить ее и двигаться дальше.
        Шлюпка ткнулась носом в мягкую глину на берегу, и я первым выскочил из нее на влажную траву, оглядевшись по сторонам. Меня окружали почерневшие хижины и сараи, крыши их давно обвалились, а земляные полы поросли чахлой сероватой травой. В провалах окон, которые и в лучшие свои времена не знали стекол, гулял ветер.
        - Ну, что, ваше инородие, ничего особенного не чувствуете? - спросил меня Эрт, привстав на банке и с трудом удерживая равновесие.
        Я покачал головой. Восприятие мое было прокачано, но не до такой степени, как у Олега или некоторых других егерей высокого уровня. Те могли буквально почувствовать присутствие нежити за несколько сот метров - раньше, чем мертвяки чуяли их. Мне же оставалось пока только вслушиваться в шорох листвы и внимательно смотреть по сторонам.
        Ничего подозрительного здесь не было. Даже почти не было запаха пепла, хотя некоторые из черных остовов явно выгорели когда-то. Но было это уже очень давно: пепел того пожарища давно ушел во влажную землю и пророс травой.
        Мы медленно двинулись от пристани вглубь деревушки: я впереди, справа и позади меня Эрт с пистолетом, возбужденно вертевший головой по сторонам, слева - Морионе, сосредоточенно водивший перед собой острием палаша. Позади следовали трое его солдат с мушкетами и запаленными фитилями. Матросы, что привезли нас, остались сторожить шлюпку и сидели на ее борту, взволнованно перешептываясь. С ними же осталась и бочка для воды. Один из матросов, высокий краснорожий детина, нервно барабанил по выпуклому боку бочки широкой ладонью и расписывал своему собеседнику достоинства Тарсинских борделей.
        И хоть говорил он совсем негромко, голос его далеко разносился в особой, знакомой каждому, кто хоть раз был в Чернолесье, тяжелой, давящей тишине. Здесь, в глубине леса, не было слышно пения птиц, почти не жужжали насекомые, и даже ветер в листве, казалось, шуршал как-то настороженно.
        Остатки рыбацких лачуг, выстроившиеся вдоль единственной загнутой улицы, смотрели на нас черными провалами узких окон. В одной из них я заметил белевший скелет в истлевшей одежде рядом с остатками сетей. В другом, как мне показалось, промелькнула небольшая черная тень.
        Я дернулся, выставив вперед крикет и присмотревшись. Крыса? Нет, кажется, что-то более крупное. Или мне, все-таки, показалось?
        - Что такое? - спросил свистящим шепотом Эрт. Он был бледен, и пистолет в его руке заметно подрагивал. - Вы что - то чувствуете? Что?
        Я не ответил, прислушиваясь к своим ощущениям. На секунду мне почудилось там, за грудой черных досок и мусора, бывшей некогда лодочным сараем, какое-то невнятное бормотание, похожее на лепет маленького ребенка. Я помотал головой, чтобы отогнать наваждение. Никого тут нет, хватит нагонять жути на себя и на других.
        Миновав последние постройки, мы вышли к окраине деревушки, где нас встретили полуобвалившиеся, черные остатки частокола и скелет дозорной вышки. Похоже, селение забросили не сразу, как только появилось Чернолесье. Какое-то время здешние жители не хотели смириться с неизбежным: жгли еженощно костры, обновляли пробитый тварями частокол, несли дозор. Но время взяло свое.
        За воротами, должно быть, когда-то начиналась тропинка, по которой можно было дойти и до родника, но теперь она уже давно заросла буроватой, жесткой чернолесской травой. Здесь мы остановились в нерешительности: никакого намека на то, куда следует идти, не было.
        - Что же, разделимся? - спросил Эрт, взглянув на меня и лейтенанта. - Нужно побыстрее найти ключ и плыть отсюда.
        С судовладельцем было трудно не согласиться: покинуть это место хотелось как можно скорее. Уж точно до наступления темноты, а до нее оставалось не так уж много времени: солнце давно перевалило за полдень и начинало понемногу опускаться за черную кромку леса. Пока прикатишь бочку, пока начерпаешь в нее воды - вот уже и сумерки.
        Я огляделся по сторонам, присматриваясь к шевелению пепельной листвы. Не хотелось бы сейчас разделяться. Господин Эрвин Эрт, конечно, никогда не видел фильмов ужасов и не знает, что с этого-то все всегда и начинается. Разошлись в разные стороны - и все, ищи потом каждого под корягой. Лучше быть вместе, но вместе можно блуждать до темноты, а воду так и не найти.
        Я перевел взгляд на Морионе - не посоветует ли он что-нибудь. Он только взмахнул пару раз клинком с равнодушным видом, давая понять, что Чернолесье - моя вотчина, и здесь мой голос решающий. И я уже открыл, было, рот, чтобы высказать свое мнение, как вдруг тишину прорезал отчаянный крик со стороны пристани:
        - На помощь!
        Не теряя ни секунды, мы рванулись с места назад к лодке. То, что открылось нашему взору, стоило нам обогнуть ряд полуразрушенных сараев, вызвало у меня дрожь омерзения.
        Вдоль берега с обеих сторон к лодке неслась толпа человекоподобных существ ростом примерно мне по колено - их было не меньше нескольких десятков, и постоянно прибывали новые и новые. Некоторые вылезали из окон черных построек, заполняя собой неширокую улицу деревушки.
        Зеленовато-бурые, с непропорционально большими головами, маленькими черными глазками и огромными пастями с мелкими кривыми зубами, они производили впечатление лютой неостановимой решимости. В голове сами собой всплыли строчки из «Энциклопедии нежити»:
        Борлинги… Охотятся крупными стаями… Крайне острые зубы… Когтей нет, но часто пользуются орудиями… Необходимо нарушить целостность позвоночника… Высушенный мозг высоко ценится…
        Действительно, в тонких костлявых ручонках некоторых из тварей можно было разглядеть ржавые железки или острые деревянные колышки. Впрочем, рассматривать их времени не было - самые шустрые уже добежали до сбившихся от страха в кучу матросов. Те пытались отбиваться от мелких тварей, отчаянно дрыгая дрожащими ногами, а один орудовал веслом, но без особого успеха.
        Эрт с громким криком разрядил в бурую толпу пистолет, но с тем же успехом он мог бы выстрелить в стаю комаров. Пуля не задела ни одну из тварей, лишь заставила часть из них отделиться от общей толпы и броситься в нашу сторону.
        Один из солдат истошно заорал и выпалил в них из мушкета, а затем принялся крушить головы тварей прикладом. Я бросился к нему, рубанув прыгнувшую к его пояснице тварь крикетом.
        На моих глазах краснолицый матрос с отчаянным криком на одной ноте повалился сперва на колени, а затем упал плашмя. Мелкие твари тут же облепили его дергающееся тело, словно муравьи - гусеницу, жадно орудую зубами и колышками. Двое его товарищей, не сговариваясь, бросились в море и поплыли к кораблю вплавь.
        - Куда, идиоты! Вы тонуть! - выкрикнул Морионе. Расстояние до «Вестницы» и в самом деле было приличное, а вода - холодная.
        Тем не менее, на фоне творящегося на берегу даже смерть в ледяной воде уже не казалась чем-то ужасным. Не прошло и нескольких мгновений, как толпа мелких тварей окружила нас со всех сторон, и началась отвратительная, беспорядочная свалка не на жизнь, а на смерть.
        Я рубил крикетом направо и налево, так что головы и руки тварей разлетались в разные стороны, а перед глазами одна за другой вспыхивали неоновые сообщения о полученной экспе. Рядом с таким же молчаливым упорством орудовал палашом Морионе. Позади нас Эрт и двое солдат, отчаянно торопясь, стаскивали в воду тяжелую шлюпку. Я начинал чувствовать, что устаю, и еще минута-другая такого напряжения - и я пропущу одну тварь, которая вцепится мне своими кривыми зубами куда-нибудь под колено, и тогда - конец.
        Новая волна мелкой нежити отбросила нас от лодки. Прорубаться сквозь нее не было никакой возможности: приходилось постоянно думать только о том, чтобы ни одна тварь не ухватила тебя за ногу и не повалила на землю - тогда конец.
        Никакого выхода из этого положения не было - все свои надежды я возлагал только на то, что наше положения заметит с борта Лана и поможет какой-нибудь магией. Без этого оставалось только погибать.
        Не успел я об этом подумать, как вокруг нас с Морионе заиграло легкое голубоватое свечение. Секунда - и оно превратилось в мерцающую полусферу, похожую на половинку мыльного пузыря и постоянно расширяющуюся. Чем-то это напоминало свечение круга отрицания, который рисовали опытные егеря, ночуя в Чернолесье.
        Твари, которых касался разрастающийся пузырь, дергались и отскакивали назад, рассерженно шипя. Прошло всего пара мгновений, и под его защитой оказались все, кроме одного из солдат, прижатого толпой борлингов к стене сарая, и отчаянно отбивавшегося прикладом ружья. Две твари уже вцепились зубами в его ноги, а одна отчаянно колотила железным осколком, и бедняга, озверев от боли, дрался из последних сил.
        Странная полусфера вокруг нас отливала лазурью, то и дело по ней медленно проплывали разноцветные мутные пятна.
        - Что это? - затравленным голосом произнес Эрт, утирая кровь со щеки рукавом рубашки. - Это вы сделали, Руман?
        Я помотал головой.
        - Не все ли равно? - ответил я. - Скорее к лодке, а я сейчас.
        Вырвавшись из-под защиты пузыря, я в несколько шагов, сопровождаемых короткими ударами крикета, добрался до парня, стряхнув борлинга с его ноги и ударив по черепу твари каблуком. Парень уже с трудом соображал, на каком он свете, так что его пришлось схватить за ремень и буквально силой втащить внутрь лазурного пузыря, где Эрт и Морионе с остальными солдатами уже расселись по банкам и приготовились к отплытию.
        Когда мы ударили веслами, странный щит двинулся вместе с нами, но вскоре растаял в воздухе. Толпа борлингов на берегу смотрела нам вслед, скаля отвратительные пасти.
        

* * *
        Едва мы взобрались на борт, как где-то в районе носа раздались возбужденные крики:
        - Смотрите! Смотрите, прямо по курсу!
        Зрелище, открывшееся нашим глазам, когда мы прибежали к носу, заставило на секунду забыть даже кошмарное побоище на берегу.
        Солнце уже клонилось к закату, и в его алых лучах купался самый настоящий дракон. Медленно взмахивая огромными крыльями, он летел куда-то вдоль горизонта, то и дело приподнимая длинную изящную шею.
        С такого расстояния трудно было оценить его размер, но мне показалось, что он едва ли меньше нашей каравеллы. Мои спутники, похоже, тоже произвели аналогичные расчеты.
        - Господи, пресвятые мученики, да что ж это такое! - шептал рядом со мной коренастый боцман. - Что ж это за тварь такая, ваше инородие?
        И тут до меня дошло. В «Энциклопедии нежити» ничего не было о драконах. Более того, за три года в этом мире я никогда ничего о них не слышал - даже сказок. Кажется, здесь просто не было драконов - даже как вымысла. Но вот теперь, похоже, появились.
        - Я такой никогда не видел, - ответил я осторожно.
        - Ну, уж если и вы не видели, и госпожа Лана, то тогда плохо дело, - покачал головой боцман.
        Я оглянулся, ища в толпе Лану. Она смотрела на понемногу удаляющегося дракона с таким же удивлением, как и остальные.
        - Как ты это сделала? - спросил я.
        - Ты о чем? - Лана удивленно подняла на меня глаза.
        - Ну, как… вот эта сфера, что спасла нас на берегу, - ответил я.
        Лана покачала головой.
        - Прости, но с такого расстояния ничего не могла сделать, - сказала она, и от этих слов у меня отчего-то побежали мурашки по коже. - Я не знаю, что это было, но это не я.
        Дракон, тем временем, скрылся за облаком, и команда начала потихоньку расходиться. Люди выглядели напуганными и подавленными, хотя некоторые старались скрыть это, хорохорясь и пошучивая.
        - Ты что-нибудь понимаешь? - спросил я Лану, когда мы спускались по трапу в темное чрево каравеллы. - Что вообще происходит? Что за дракон, откуда он здесь?
        - Может быть, и понимаю, - проговорила она тихонько.
        Это разозлило меня. Всю дорогу меня не покидало чувство, что Лана знает существенно больше, чем говорит. Я схватил волшебницу за плечи и развернул лицом к себе, отчего она едва не оступилась на трапе.
        - Лана, мы если ты что-то знаешь, расскажи немедленно, - проговорил я. Я старался говорить спокойно, но, кажется, голос мой при этом дрогнул, а по лицу пробежала гримаса ярости. Лана смотрела на меня испуганно.
        - Ты что, с ума сошел? - она отшатнулась от меня и, не сводя испуганных глаз, спустилась на нижнюю палубу. - Дракон для меня такой же сюрприз, как для тебя.
        - Тогда о чем ты сейчас говорила? - спросил я.
        - Подумай сам, - Лана вздохнула. - Здесь никто не слышал о драконах, зато они существуют в нашем мире - хотя бы в виде легенд. Нам просто дают понять, что наблюдают за нами. Кто-то сказал нам таким образом: «Привет! Я знаю, что вы из нашего мира. И вы знаете, что я знаю». Понимаешь?
        - Не совсем, - я помотал головой. - Ты хочешь сказать, что за этим стоит кто-то из наших?
        - Смотря кого считать нашими, - загадочно ответила она, и, быстро стуча каблуками по палубе, удалилась в свою каюту, ускользая от дальнейших расспросов.
        Глава 8
        Но выспаться мне не удалось. Проспав от силы часа четыре или пять, я проснулся оттого, что с палубы слышался многоголосый гомон. Вообще-то, боцман постоянно на кого-нибудь орет, но его ор односторонний. Самые смелые из матросов разве что коротко отбраниваются. Сейчас же прямо над моей головой разворачивалась беседа на повышенных тонах, где обе стороны старались перекричать друг друга. Это было делом необычным: любой конфликт в плавании чреват, и боцману давно следовало бы вмешаться.
        Я вздохнул, поморщившись от одной мысли, что снова придется кого-то мирить и разнимать - наверняка же это кто-то из команды вцепился с наемниками. Но делать было нечего: раз началось, то за мной рано или поздно пришлют, нет смысла дожидаться.
        Покинув койку, я плеснул себе в лицо из ковша с холодной водой, чем и ограничился мой утренний туалет, после чего вышел из каюты и поднялся на палубу.
        Там я застал странную мизансцену. Дрикер и Эрт были прижаты к переборке толпой десятка в полтора моряков, впереди которых стояли также боцман и… корабельный плотник, которому полагалось в это время сидеть на привязи в канатном ящике. Те стояли полукругом и, вроде бы, не предпринимали никаких агрессивных действий, но было видно, что готовы начать в любой момент. В руках у плотника был топор, который он держал так, словно прихватил с собой чисто машинально и совсем не собирается пускать в ход, но в общем контексте выглядел он угрожающе.
        Капитан и судовладелец явно были ошарашены напором команды и рыскали глазами по сторонам в поисках поддержки. Увидев меня, Эрт просиял и сделал жест рукой: дескать, иди сюда скорее. Некоторые из команды при этом оглянулись на меня с хмурым видом.
        - При всем уважении, ваше благородие, мы всей командой полагаем, что следовало бы нам курс изменить, - проговорил, не обращая на меня внимания, боцман таким тоном, будто из последних сил удерживается в рамках приличия. - Вы сами вчера эту тварь, как она есть, видели.
        - Перестань, Борг, - ответил Эрт, повышая голос. Мое появление, похоже, придало ему уверенности. - Ты потерял вчера двух своих парней, я соболезную. Но мы все знали, на что идем. И пока все идет довольно неплохо, у нас отличные шансы добраться до Тарсина.
        - Какие, к черту, шансы? - ответил Борг и шумно сморкнулся на пол. - Вы, ваше благородие, своими глазами вчера эту штуку в небе видели, - Не было у нас уговору, чтобы вот в этакое лезть. Мертвецы - это ладно, это мы понимаем. Кракены всякие глубинные, или вот эти вчерашние гады мелкие - это тоже понятно, это вот у нас господин егерь для того есть. Но вот это вот летающее, с корабль размером - это уж ни на что не похоже. Оно всю «Вестницу» сожрет или разломает, так что мы и «мама» сказать не успеем. Потому мы считаем, что надо бы или назад поворачивать, или на ост, к Графте. Вот какой вам наш приговор.
        - Да право, Борг, оно ведь даже не напало! - проговорил Эрт с неуверенной улыбкой. - Может быть, оно мирное совсем.
        - Когда нападет - поздно будет, - припечатал боцман. - И какое, к хренам собачьим, мирное? Жрет же оно что-то, и поверьте, жрет немало! Наше в том счастье, что вчера оно, видать, сытое было. Но кто скажет, когда оно вернется? Нет уж, мы на верную смерть не нанимались.
        - Погоди, Борг, - Эрт старался казаться невозмутимым и доброжелательным, но трясущиеся руки этому не способствовали. - Давай
        мы с капитаном немного посовещаемся и примем решение. Вы тут пока тоже поговорите, успокоитесь немного. Мы же все хотим, как лучше: и для всей команды, и для Крюстера. Так зачем кричать и тем более топором махать, а? Посидим, обсудим. Вот с лейтенантом заодно поговорим и с их инородиями. Дело-то непростое.
        - Вы тут, в нас, дураков, что ли нашли? - закипятился боцман. Плотник в это время демонстративно переложил топор из одной руки в другую. - Мы вообще не разрешения спрашивать вашего пришли. Перекладываем руль и идем на ост. А будете препятствовать - так живо узнаете, как оно в море бывает. Здесь приставов королевских нет.
        - Но лейтенант… - неуверенно произнес Эрт.
        - Лейтенанту, надо полагать, тоже зазря погибать неохота, - прервал его Борг. - А ежели что, мушкеты его солдат в крюйт-камере заперты, а ключ от нее - вот он.
        Он в самом деле продемонстрировал тяжёлый, чуть погнутый ключ, и плотник при этом поганой ухмыльнулся.
        Я понял, что добром это дело не кончится. Как всегда, когда предстояла драка, я мысленно произнес про себя: «Это не люди. Это просто игра. Просто персонажи в игре».
        Надо сказать, прожив в Карнарском королевстве три года, я уже не особенно верил в эту мантру. Ни разу за это время я не видел, чтобы люди вокруг вели себя, как НПС из компьютерной игры. Напротив, я привык обращаться с ними, как с живыми людьми, и ни разу не пожалел об этом.
        Но эта мантра была мне необходима. Без нее я не мог принять на себя право решать, кому жить, а кому умереть. Хотя бы на секунду мне нужно было поверить, что передо мной не живые люди, а анимированные куклы. С куклами можно делать все, что угодно. Можно сворачивать им головы. Можно отрывать руки и ноги. Это куклы. Игрушки.
        Я сместился чуть в сторону - так, чтобы выйти из поля зрения Гарвы. Его я наметил первым - он явно был самым решительным из всех. Неудивительно: ему ведь нечего терять.
        Один взмах крикетом, и он повалится кровоточащим бурдюком. Остальные настроены менее отчаянно: возможно, это их вразумит. Если же нет, то тут станет очень жарко. Почти как там на берегу вчера.
        Но отступать уже некуда. Мне нужно попасть в Тарсин. Я не позволю, чтобы эти… существа мне мешали. Мое дело важнее.
        Я отвел руку с оружием чуть в сторону. Кажется, никто из бунтовщиков этого не заметил - они увлеклись новой перепалкой с Эртом. Это хорошая возможность. Другой может не выпасть. Нужно бить сейчас.
        И в тот момент, когда я уже готов был нанести удар, мою руку остановил крик впередсмотрящего:
        - Корабль прямо по курсу!
        Я увидел, как при этих словах лицо капитана вздрогнуло и побледнело. Эрт и вовсе затрясся, прислонившись к мачте. Никакого корабля в этих водах быть не могло.
        Матросы словно вмиг забыли о своём бунте и бросились вперед, столпившись на носу. Мне едва удалось пробиться через толпу дрожащих людей, испуганно жмущихся друг к другу, словно овцы, учуявшие волка. Горизонт на востоке уже начинал понемногу светлеть, и в неровном свете было видно, как из-за небольшой скалы выходит нам навстречу двухмачтовый корабль с угольно-черными парусами.
        - Это он, Тихий Путник, - прошептал рядом со мной юнга, побелевший, словно парусный хост. - Теперь конец. Теперь точно конец.
        В толпе все смешались: капитан, матросы, Морионе с его заспанными солдатами. Все смотрели на невероятное зрелище, явно желая проснуться.
        - Капитан, он что готовится нас атаковать? - спросил Эрт, стараясь разглядеть что-то в подзорную трубу. Его голос при этом дрожал, едва не срываясь на визг.
        - Кто ж его поймет, - вздохнул Дрикер. - Держится бортом к нам - может быть, пальнуть хочет. Кто его знает - есть ли у него пушки и сколько. А может - он не пушками страшен. И даже наверное.
        - Перестаньте, - Эрт изо всех сил старался сохранить остатки самообладания, но веко правое у него при этом предательски подрагивало. - Никакой это не… в общем, никакой мистики тут нет. Это обычный корабль. Возможно, пиратский. Нужно понять, чего они хотят.
        Дрикер посмотрел на него, словно на слабоумного.
        - Какие же пираты в несудоходных водах? - спросил он, качая головой. - Им здесь грабить некого. Нет, совсем это не пираты.
        - Ну, пусть не пираты… ну, может, это флот Тарсинского герцога, я не знаю…
        - Если бы Тарсинский герцог мог ходить этими водами - он бы сам озолотился, возя свои меха в Крюстер и в Карнару, - припечатал капитан. - Нет, это другое.
        - Какие-то флажки на мачте подняты! - разразился новым криком впередсмотрящий.
        Дрикер тут же прижал к глазу подзорную трубу.
        - Так-так, давненько я этих флажков не видывал, - проговорил он, вглядываясь в сумерки и прищурив глаз. - Флотские сигналы это, которые военные корабли применяют у палатинцев. Карнарский флот их недавно тоже перенял. Удобно, чтобы гонцов на шлюпке лишний раз не гонять.
        - И что же этот сигнал означает? - спросил я. От происходящего голова шла кругом. Сам дьявол плывёт нам навстречу, да ещё подаёт сигналы флажками? Было в этом что-то забавное, вот только смеяться совсем не хотелось.
        - «Мирные намерения», «Встреча посередине» и цифра «2». Ну, с первым понятно, а вот что остальное значит? - он поморщился, устало потерев лоб.
        - Он предлагает двоим из нас отправиться на встречу, - раздался вдруг у нас за спинами голос Ланы. Я вздрогнул, так как подошла она совершенно бесшумно. - Посередине - то есть, видимо, на этой отмели, что виднеется между нами.
        - Разумно, сударыня, - галантно кивнул Эрт. - Что ж, я полагаю, мне, как руководителю экспедиции, следует туда отправиться. Наверное, с вами, господин Дрикер?
        - Поплывем мы с Руманом, - жестко отрезала Лана. Все присутствующие уставились на нее с удивлением, включая меня.
        - Мы - чернолесские егеря, - уверенно пояснила Лана уставившимся на нее мужчинам. - Мы живем тем, что имеем дело с неведомым. Кто бы там ни был, мы лучше всех подготовлены к встрече с ним.
        Говоря откровенно, я не разделял энтузиазма волшебницы, и совершенно не был уверен в том, что готов к встрече с хозяином этого корабля. Однако мне не оставалось ничего, кроме как кивнуть, давая понять, что я ее поддерживаю. Затевать спор при посторонних - значило бы уронить наш авторитет.
        Была у меня и еще одна причина не спорить: я давно осознал, что Лана знает больше, чем говорит, а раз так, то ей и карты в руки.
        - Да, но… позвольте… - возразил Эрт. - Решения здесь принимаю я, и я не могу допустить, чтобы важные вопросы обсуждались без моего участия.
        Ему явно было неловко после недавней сцены с командой, и очень хотелось поддержать свою пошатнувшуюся власть на корабле.
        - Не беспокойтесь, если нам будут сделаны какие-то предложения, мы сперва доложим о них вам, прежде, чем на что-то соглашаться, - Лана ласково улыбнулась судовладельцу.
        - Что ж, если так, - Эрт кривовато улыбнулся ей в ответ, а Дрикер при этом покачал головой и сплюнул за борт.
        - Шлюпку спускают! - доложил впередсмотрящий.
        - Что ж, тогда и нам пора, - я прислонился к мачте, собираясь с духом. На секунду мне показалось, что палуба уходит у меня из-под ног, и я сжал в кулаке потеплевшее от моей ладони дерево рукоятки крикета, отгоняя наваждение.
        Матросы потащили к борту шляпку, то и дело оглядываясь на нас с Ланой с таким видом, словно не надеются нас больше увидеть в живых.
        - Вы это… если что, лихом нас не поминайте, - сконфуженно произнёс боцман. Я невольно поморщился и ничего ему не ответил.
        Глава 9
        Островок был сильно вытянутым, метров сто в длину, и узким, словно лезвие ножа. В центре его торчали несколько чахлых деревьев, но спрятаться среди них не смог бы даже борлинг. Когда наша лодка причалила к одному из его концов, было хорошо видно, что к противоположному уже подходит другая, и в ней, кажется, всего один человек, старательно налегающий на весла, борясь с волнением.
        Выбравшись из лодки на мокрый песок, в котором сапоги едва не утонули по щиколотку с противным звуком, я дождался, когда выпрыгнет Лана, и подтащил тяжелую шлюпку на берег. Справа от меня уже занимался хмурый рассвет, но солнца не было видно за плотным одеялом серых туч.
        - Ты можешь хоть что-то объяснить? - спросил я Лану, не сводя глаз с приближающейся лодки. - Кто это? Как мне себя вести?
        - Просто успокойся, - ответила она.
        Я попытался последовать совету, но выходило так себе. Глядя на приближающуюся фигуру, я никак не мог заставить себя опустить крикет и не готовиться в любую секунду пустить его в ход.
        Наконец, человек, вышедший из лодки, обошел деревца в центре острова, и я смог получше его рассмотреть. К моему удивлению, одет он был в джинсы, черную кожаную куртку и темные кроссовки. Выглядел он так. словно только что вышел из метро на почерневший от дождя московский асфальт и еще не успел раскрыть зонт. Смотрелось это совершенно сюрреалистически. Если бы ко мне вышел мертвец в короне из берцовых костей и в мантии из человеческой кожи, я, наверное, удивился бы не так сильно.
        На вид незнакомцу было лет сорок. Худощавый, светловолосый и высокий, с небольшой аккуратной бородкой, он улыбался очень дружелюбно и открыто. Лана, увидев его, улыбнулась в ответ.
        - Привет, - произнес он приятным низким голосом, протягивая мне руку, - Здорово, что ты здесь.
        Я невольно опасливо оглянулся на Лану.
        - Что здесь происходит? - спросил я. Ощущение, что мне чего-то недоговаривают, усилилось до предела.
        - Теперь все хорошо, - ответила она и неуверенно улыбнулась.
        - А можно поподробнее? - уточнил я, на всякий случай не выпуская зажатого в руке крикета.
        Незнакомец вытянул вперед обе руки в примирительном жесте.
        - Ладно-ладно, давай для начала я все объясню, - проговорил он. - Меня зовут Никита. Ребята называют меня Ник.
        Ник… Какая-то лампочка сверкнула в моей голове и тут же погасла. Где я уже это слышал? Ник…
        Лампочка вспыхнула снова. Ну, да, разумеется. Волны нежити, накатывающие на Клугстерский монастырь. Самоуверенный парень в черном балахоне. «Мы называем его Ник». Искаженное лицо Винса. Кошмарная черная голова, показавшаяся из-под развалин башни Луциана. Яростная воля, питающая ее ненавистью. Лицо Киры, когда я видел ее в последний раз.
        Значит, Ник.
        - Что тебе от меня нужно? - спросил я, сделав шаг назад и выставив перед собой заряженный крикет. - Я же правильно понимаю, что все это затеяно только ради того, чтобы я сюда приехал?
        - В общем-то, да, - Ник кивнул. - Главным образом, мне нужен ты. А нужен ты мне, потому что ты единственный, кто может нас отсюда вытащить… Точнее, не совсем единственный… В общем, скоро все узнаешь, тут сходу не объяснишь.
        - Ты хочешь сказать, что способ выбраться отсюда, все же, есть? - спросил я.
        - Конечно, - ответил он. - Это же все иллюзия, морок, симуляция. Эта хрень капает на наши мозги и заставляет нас все это видеть. Нужно, чтобы она перестала капать, и тогда мы освободимся.
        - Но я же слышал… - проговорил я. - Там, в башне. Да и ты тоже…
        - А с чего ты взял, что это правда? - спросил он.
        Вопрос был резонным, и я не нашелся сходу, что на него ответить. События того злополучного дня до такой степени раздавили меня, что я, кажется, ни разу не обдумал их хорошенько. Мой разум словно блокировал любые попытки вернуться к этому дню. Я жил, стараясь забыть о прошлом, но теперь оно догнало меня и схватило за ворот.
        - Допустим, он солгал, - ответил я сквозь зубы. - Допустим, это все симуляция. Но как из нее выбраться? Я торчу здесь уже три года, а ты?
        - Я - больше десяти лет, - ответил он, вздохнув.
        - Вот и получается, что выхода нет, - отрезал я.
        - Есть, - уверенно ответил Ник. - Ты ведь слышал, что тебе говорила… прости, я тогда был вынужден следить, и…
        Он смешался, поняв, что упоминать Киру было опрометчиво с его стороны. Кажется, мое лицо невольно выразило все то, что я думаю по этому поводу.
        - Послушай, ты, должно быть, считаешь меня чудовищем, - проговорил он после нескольких секунд тяжелого молчания.
        - Ну, откровенно говоря… - я на секунду задумался, как бы подипломатичнее сказать, что он прав. Совсем уж лезть на рожон мне не хотелось - на кону была не только моя жизнь, но и Ланина, а также судьба всей экспедиции.
        - Я понимаю тебя, - проговорил Ник, чуть понизив голос и вновь выставив перед собой ладони. - Поверь мне, меньше всего я хотел, чтобы так вышло. То, что я услышал от этого ублюдка, настолько сильно разозлило меня, что я не подумал о том… что там есть люди.
        Снова воцарилось тяжелое молчание. Вдоль побережья потянуло холодным ветром, вздыбившим небольшие волны и пошевелившим листву чахлых деревьев в центре острова.
        - Кто ты такой? - спросил я.
        Ник на секунду поджал губы, как бы формулируя ответ.
        - Я тестер, - ответил он. - И так вышло, что я попал на альфа-тестирование игры Грановского. Что случилось потом - ты знаешь. Какое-то время я тоже бродил по окрестностям Чернолесья, убивая нежить и набивая экспу. А потом нашел… скажем так, уязвимости в коде. Это, кстати, было большой ошибкой Грановского - пускать в игру профессионального тестера.
        Насколько я знаю, он ее впоследствии не повторял.
        - И что же это была за уязвимость? - спросил я.
        Ник улыбнулся. Кажется, он был уверен, что меня это заинтересует.
        - Если по-особому потыкать твою панельку, откроются ветки умений, которых нет в списке, - ответил он. - А если поковыряться, можно даже сгенерировать совсем новые.
        - Например, некромантия? - спросил я.
        Ник кивнул.
        - И это, и многое другое, - ответил он.
        - Но если это так просто, вы могли бы править миром, - сказал я.
        - Да пойми ты, мы не хотим править этим миром, - вздохнул Ник. - Нахрена б он нам сдался? Мы хотим просто вернуться домой. Так же, как ты.
        - И чем же я могу вам в этом помочь? - меня все еще не отпускали сомнения. Все это казалось мне каким-то глупым спектаклем.
        - Ты можешь помочь нам открыть дверь, - проговорил он, и в его голосе послышались нотки мольбы. - Можешь стать нашим ключом. Именно это мы с Ланой хотели бы тебе предложить.
        Я пере в ел взгляд на Лану.
        - «Мы бы хотели»? - спросил я. Лана при этом опустила глаза. - Ты знала его раньше? Знала, что мы его встретим здесь? Почему ты ничего мне не сказала?
        - Я боялась, что в таком случае ты откажешься, - ответила она, не поднимая глаз. - Прости меня, но это очень важно. Слишком важно. Важнее, чем все.
        - Значит, то, что ты рассказала мне о Кире…
        - Нет, это правда, - поспешно проговорила Лана. - То есть, правда, что я действительно слышала о явлении рыжеволосой девушки в монастыре. Кира ли это, я не знаю.
        - Но чтобы узнать, мне нужно попасть в Тарсин, - ответил я.
        - Не обязательно, - вмешался в разговор Ник.
        - В самом деле?
        - Видишь ли, есть кое-кто, способный тебе помочь, - Ник улыбнулся. - Впрочем, пора вам уже познакомиться.
        Сразу же вслед за этими словами я услышал в небе громкий хлопок, воздушная волна едва не пригнула меня к земле, и когда я смог взглянуть вверх, уже было поздно что-то предпринимать.
        Из-за облаков прямо на нас пикировал, сложив крылья, огромный дракон - видимо, тот самый, которого я видел вчера с борта «Вестницы». Чешуя его, как я мог теперь разглядеть, отливала небесной лазурью, зубы были хищно оскалены, а когти на двух выставленных вперед лапах способны были проткнуть меня насквозь. Существо издало торжествующий крик. А вот мне стоило больших усилий не закричать.
        Мысленно прокляв и себя за легковерие, Лану за вероломство, а Ника за коварство, я отпрыгнул в сторону, надеясь, что чудовище меня хотя бы не раздавит. На секунду я зажмурился, ожидая мощного удара огромной туши о землю, но его не последовало. Когда я открыл глаза, никакого дракона на острове не было. А рядом с Ником стояла девушка с длинными темными волосами, одна прядь которых была выкрашена в синий.
        - Привет, - сказала она. На лице играла улыбка - она явно была довольна произведенным эффектом.
        Сперва мне показалось, что ей лет пятнадцать, но присмотревшись, я понял, что, пожалуй, она скорее моя ровесница. Одета она была, как и Ник, в джинсы и короткую куртку на молнии. И что-то в ней такое было - что-то не оставлявшее сомнений в том, что это именно она только что падала на меня с неба с яростным криком. Драконья грация?
        - Знакомься, это Ксай, - произнес Ник, которому шоу тоже, кажется, доставило удовольствие.
        - Очень приятно, - ответил я, все еще не до конца отойдя от шока.
        - Ксай, это Рома, - представил он. - Вам предстоит работать вместе. Девушка в ответ на это ничего не сказала, лишь иронично приподняла бровь.
        - Я, вообще-то, еще не соглашался, - ответил я.
        - Да, конечно, - спокойно согласился Ник. - Я просто хотел сказать, что если твоя цель в том, чтобы установить связь… с Кирой, то для этого нет смысла плыть в Тарсин и ездить по тамошним монастырям. Ксай тебе в этом поможет. У нее большие способности.
        Я взглянул на девушку еще раз. Она как раз поправила рукав куртки, и я с удивлением заметил, как на ее запястье блеснул такой же голубой камень, как у меня, только как будто треснувший посередине. Что ж, в способностях ее сомневаться после увиденного не приходилось.
        Причин отказывать от предложения я сходу не находил: по крайней мере, если бы они хотели меня убить, то уже сделали бы это без проблем. Очевидно, я им, в самом деле, нужен, а раз так, то почему бы и им мне не помочь? Отказаться я ведь могу в любой момент. А уж если они действительно нашли способ вернуться домой…
        И все же, что-то мне очень сильно не нравилось.
        - Если я соглашусь, что будет с «Вестницей» и ее экипажем? - спросил я.
        - Ничего с ними не случится, если только они не пойдут через пролив мимо Урда, - Ник равнодушно пожал плечами. - Пусть обогнут Стур и плывут себе в Тарсин. Я дам им лоцию и амулет, отгоняющий нежить. Это будет даже безопаснее, чем плыть под твоей защитой. При всем уважении.
        - Мне надо подумать, - ответил я.
        - Думай, - спокойно ответил Ник, давая понять, что уговаривать дальше не собирается. - Если надумаешь, плыви сюда. Мы постоим на якоре еще какое-то время.
        Я кивнул ему и повернулся, направившись к лодке. За мной тенью следовала Лана, но я не оборачивался и не смотрел на нее. К ней у меня был отдельный разговор.
        Глава 10
        - Ты ничего не хочешь мне сказать? - спросил я Лану, оттолкнув шлюпку от берега и усевшись на весла.
        На несколько секунд между нами повисло молчание, нарушаемое только шелестом волн и ударами весел. Лана сидела на банке, опасливо держась ладонями за борта лодки и старательно не глядела в мою сторону, явно собираясь с мыслями.
        - Слушай, Ром, я понимаю, как все это выглядит… - начала она, наконец, со смущенным видом поправив прядь волос.
        - Это выглядит как то, что ты за спиной у Сергея ведешь дела с человеком, который натравливает на людей нежить. Из-за которого погибла Кира. И который…
        Лана вытянула вперед руки - жестом, очень похожим на тот, которым пытался меня успокоить Ник.
        - Погоди-погоди, дай мне сказать, - быстро заговорила она. - Я то же самое сказала, когда его посланец впервые явился в Крюстер год назад.
        - Ты общаешься с ними больше года? - уточнил я. - И никому об этом не сообщила?
        - А кому я могла сообщить? - Лана подняла на меня глаза. - Тебе? Но от тебя два года не было ни слуху, ни духу. Ты мотался по Приозерью, бухал с рыбаками и изображал из себя трагического Геральта. А я сидела в Крюстере, посреди гражданской войны - которую ты, между прочим, устроил - и мне нужно было что-то решать!
        - Ты могла сообщить Сергею, - ответил я. - Или Максу.
        - Нет, Сергею об этом сообщать точно не стоило, и ты скоро поймешь, почему, - губы Ланы сжались в жесткую линию. - А Макс… такой же, как ты. Засел на своем севере, и письма от него не дождешься, трубадур долбанный!
        Лана рассерженно сдвинула брови. Я вдруг не к месту подумал. что Макс ей, несмотря на все свое легкомыслие, все-таки, нравился, и что отсутствие вестей от него, должно быть, было ей особенно неприятно.
        - Как это было? - спросил я. - Расскажи, как они на тебя вышли.
        - Просто однажды я вышла из своего дома в Крюстере и на пороге стоял тот самый парень, с которым мы столкнулись возле монастыря, - сказала она.
        Я от удивления едва не выронил весла.
        - Но ведь он же…
        - Нет, он не погиб, - Лана покачала головой. - Это еще одна новая способность: разложить свое тело и воссоздать его в другом месте. Ужасно неприятно, как он рассказал, но другого выхода у него не было. Он был уверен, что мы - агенты Грановского.
        - И что дальше? - спросил я.
        - Это был тяжелый этап войны, - сказала он. Я прямо по ее лицу видел, насколько неприятно ей все это вспоминать. - Вокруг Крюстера горели деревни, ополчение металось туда-сюда, ловило бандитов, отбивалось от обнаглевших баронских дружинников. По дороге нельзя было лигу проехать, не наткнувшись на труп в канаве или разграбленный обоз. На фоне всего этого тот парень казался не таким уж страшным, и я спросила, что ему надо.
        Он познакомил меня с Ником. Тот обычно не выбирается далеко от Урда, но тут приехал прямо сюда. То, что он рассказал мне и что показал… в общем, это перевернуло все, во что я верила. Откровенно говоря, я и раньше не до конца доверяла Сергею. Мне казалось, что что-то во всем этом есть неправильное: не искать выход из тюрьмы, а обживаться в ней. И теперь я поняла, что неспроста это.
        - Есть какие-то доказательства? - уточнил я.
        - Есть, - Лана кивнула. - Ты сам все увидишь.
        - Слушай, Лан, я уже ничего не понимаю, - признался я, ненадолго опустив весла. - Все это время я был уверен, что здесь реальный мир, и в нем действуют какие-никакие законы природы. Пусть здесь есть магия и вся эта хрень с прокачкой - но люди здесь настоящие. А теперь что? Эти ребята в джинсах, этот дракон, что это вообще такое? Мы правда, что ли, в виртуальности?
        - Доброе утро, Нео, - мрачно хмыкнула она. - Матрица поимела тебя.
        - Ну, а серьезно? - настаивал я. - Вот, что ты сама обо всем этом думаешь?
        - Я думаю, что - да, мы в виртуальности, - твердо ответила она. - Грановский нас сюда запихал, и теперь морочит нам голову. Ни одному его слову верить нельзя. Все, что он говорил там, в башне, это просто вранье с целью нас запутать. Все это не настоящее.
        Она обвела вокруг себя рукой, показывая на пенящиеся волны, чернеющий на берегу лес и темный силуэт каравеллы. Я поежился - на секунду мне показалось, что вот-вот это все замерцает, съежится в точку, и я очнусь на бетонном полу заброшки напротив офиса Грановского. Или вовсе уже не очнусь.
        Но ничего, конечно же, не произошло. Ветер шумел в кронах сосен на берегу и бросал нам в лица мелкие соленые брызги. Лодка неустойчиво покачивалась на волнах. С востока надвигалась низкая ватная туча. Умом я понимал, что все это может быть обманом, но поверить в это до конца не мог.
        - Мы должны выбраться отсюда, - продолжила Лана. - Должны во что бы то ни стало. Сколько людей тут уже погибло? Скольких еще он сюда запихнет против воли? Этому нужно положить конец.
        - Что конкретно он предлагает? - спросил я. - Ты в курсе? Он ходил вокруг да около, а по-нормальному так и не сказал.
        - Я не все знаю, - ответила Лана. - Знаю, что Ник нашел какую-то уязвимость. Критическую. То место, в которое можно нажать, и вся эта фата-моргана рухнет.
        - Так чего же он не нажмет?
        - Вот в этом все и дело, - Лана заговорила с жаром. - Помнишь, Кира говорила тебе, что вытащить нас сможет человек с синим камнем на браслете? Мы-то тогда думали, что речь идет о доступе в башню Луциана. Но оказалось, что только с этим камнем можно расковырять ту самую уязвимость.
        - Но у него вон есть эта его Ксай, - ответил я. - Я видел, у нее тоже синий камень.
        - Верно, - кивнула Кира. - Но он говорит, что один человек не справится. Как-то там все очень непросто.
        - Ты в это веришь? - спросил я. - Все это звучит, как какой-то бред.
        - А умение превращаться в огромного дракона не выглядит, как бред? - спросила Лана. - Или, может, ты видел такой перк в нашем меню? Пойми, он действительно сумел взломать эту матрицу. Не всю, только часть. Но раз так, то можно расковырять ее глубже. Слабое место находится там, в Урде.
        - Та самая пирамида? - спросил я.
        Лана кивнула.
        - Кажется, да, - ответила она. - Это какая-то точка нестабильности. Думаю, благодаря ей Ник научился взламывать матрицу. Ром, тебе нужно туда попасть.
        Я задумался и оглянулся назад - туда, где уже совсем близко была темная туша каравеллы. Много времени на раздумья у меня не было - взойдя на борт, я буду вынужден что-то отвечать остальным.
        Но что? Если я отправлюсь к этому Нику, не выйдет ли так, что я предал все, во что верил до сих пор? Сергея, Макса, Киру? Смогу ли я потом вернуться обратно, если захочу?
        А с другой стороны, что если это Ник прав? Тогда выходит, что все мы просто теряли время и предавались самообману, в то время как он пытался нас спасти. Если есть хотя бы вероятность этого…
        Когда лодка подошла к огромному черному боку каравеллы, я все еще не принял решения.
        Между тем, возле трапа уже сгрудились матросы, и среди их голов выделялось взволнованное и бледное лицо судовладельца.
        - Ну, что там? Руман! Скажите же! - выкрикнул он, повиснув на планшире, и норовя свалиться в воду.
        - Ничего страшного! - выкрикнул я в ответ. - Это люди! Мы договоримся!
        - Люди? В этих водах? - спросил Дрикер, помогая Лане взобраться на борт.
        - Егеря, - пояснил я, выбираясь на палубу вслед за ней.
        - А, - протянул Дрикер. - Вы бы так и говорили.
        Выходило так, что за людей он нас держит не вполне.
        - Он правда поможет «Вестнице» добраться до Тарсина? - спросил я у Ланы, когда мы, успокоив, как могли, команду, отправились на корму обсудить дальнейшие действия подальше от чужих ушей.
        Лана в ответ закатила глаза.
        - Ну, какое это имеет значение? - проговорила она. - Это же все просто иллюзия. Нет никакой «Вестницы», никакого Эрта, никакой команды. Это просто порождения программы Грановского, болванки с наложенным поведением.
        Я скривился от этих слов, будто глотнул лимонного сока. Это было очень тяжело принять. Даже если это была правда - мне некомфортно было с этой правдой.
        - Все равно, - ответил я. - Я обещал этим людям защиту. Даже если это не люди… я не могу просто так их бросить.
        - Я думаю, это не проблема, - пожала плечами Лана. - Если Ник обещал, он это устроит.
        - А как эта матерь драконов поможет мне связаться с Кирой? - спросил я, присев на смотанный канат.
        - Она тоже… вроде Киры, - проговорила Лана, наморщив лоб. - У нее сильно прокачана интуиция. Наверняка она что-нибудь придумает.
        - А превращение в дракона? - спросил я. - Как это вообще возможно?
        - Я же говорю, Ник научился взламывать эту штуку, - Лана подняла запястье и продемонстрировала мне зеленый камень на своем браслете. - Меняется менюшка, появляются новые способности. Очень неожиданные. Вот у Ксай - такая.
        - Все это очень странно, - ответил я. - Получается, кто-то изначально предусмотрел эти способности, когда программировал матрицу.
        - Сечешь! - кивнула Лана. - Ник считает, что так и есть: Грановский разработал их, а потом побоялся давать нам. И самые крутые - спрятал, отключил от менюшки. Так что ты решил?
        Я побарабанил пальцами по зажатому в руке цевью крикета. Мне очень не нравился этот Ник, но отказаться было невозможно. Надежда на то, чтобы вернуться домой, была слишком заманчивой, и никто другой не мог мне этого предложить. Но я твердо решил: если обещание связаться с Кирой окажется обманом, то всякому сотрудничеству конец.
        Я направился на мостик, где застал Эрта и Дрикера, что-то взволнованно обсуждавших. При моем появлении оба вскинули головы в мою сторону, ожидая разъяснений.
        - Господа, - начал я, - я вынужден буду вас покинуть. Но защиту вашу обеспечу - я отвечаю за это, можете верить моему слову.
        При моих словах на лицах капитана и судовладельца появилось одинаковое выражение опасливого удивления.
        - Но позвольте, - начал судовладелец. - Наш договор предусматривает сопровождение до Тарсина и обратно.
        - Наш договор придется изменить, - ответил я. - Он ведь также предусматривает заход в Урд. Это, к сожалению, невозможно.
        - То есть, как? - Эрт уставился на меня. - Еще не легче! Но ведь я обещал команде!
        - Давайте так, - сказал я доверительно. - После того, что вы видели за последнюю пару дней, вы сами-то сильно хотите в Урд?
        Эрт на секунду задумался, а затем неуверенно помотал головой.
        - Вот и команда тоже, - кивнул я. - Пообещайте им небольшую компенсацию - они только рады будут, что вы туда не пошли. Мои знакомые передадут вам лоцию, которая позволит дойти до обжитых мест побыстрее. Серьезных нападений нежити тоже быть не должно, а с небольшими справятся солдаты. Ну, так что?
        - А вы-то сами как? - спросил судовладелец. - Вам-то самому помощь не требуется? Что же вы так, с головой в прорубь-то ныряете?
        Я мысленно вздохнул. Вопрос, конечно, был, что называется, в точку. Но объяснить Эрту все мои мотивы было и невозможно, и ни к чему.
        - Я в порядке. - ответил я, постаравшись, чтобы это прозвучало успокаивающе. - Отправьте кого-нибудь забрать шлюпку с острова, когда мы уйдем.
        - Удачи вам там, - проговорил Эрт. - Храните вас там Мученики.
        Глава 11
        Несколько часов ушло у нас на то, чтобы доставить на «Вестницу» обещанный амулет: черный монолитный камень неправильной формы, похожий на могильную плиту. По дороге мы едва не утопили шлюпку, а матросы смотрели на новую деталь так, словно боялись, что из нее в любой момент может вылезти горгулья, которая начнет пожирать их одного за другим.
        Откровенно говоря, мне и самому было не по себе при взгляде на эту штуку. Было она какой-то неестественно черной, словно сгусток самой первородной тьмы. Казалось, за холодной неровной поверхностью скрывалась та самая бездна, в которую лучше не вглядываться, чтобы она не начала вглядываться в тебя.
        Но, наконец, с приготовлениями было покончено, и капитан, коротко попрощавшись, ушел изучать полученную от Ника лоцию, а мы, в свою очередь, сказали прощальные слова экипажу.
        На удивление, теплее всего попрощался с нами Морионе, который ранее до разговоров со мной почти не снисходил. Отчаянно сражаясь с оборотами чужого языка, лейтенант сказал, что был очень благодарен мне за то, как я вытащил из лап мелких тварей его человека - по его мнению, не всякий решился бы выскочить из-под щита.
        Я невольно вспомнил тот момент и испытал какое-то противоречивое чувство. Если Ник прав, и все это только иллюзия, а жители этого мира - просто NPC, имитирующие реальных людей, то было очень глупо рисковать жизнью ради одного из них, верно? Впрочем, Морионе я ничего о своих чувствах говорить не стал, а просто пожал на прощание его крепкую смуглую руку.
        Солнце уже клонилось к закату, когда лодка, на веслах которой сидели мы с Ником, подвалила к борту судна с черными парусами, и мы взобрались на палубу по мокрому скользкому трапу.
        Ник остановился у борта и довольно потянулся, расправляя натруженные плечи, а я как раз хотел спросить, где команда, но так и застыл с открытым ртом. получив на свой вопрос неожиданный ответ. По вантам с быстро и грациозно ползло существо, при виде которого моя рука непроизвольно дернулась к крикету. Больше всего оно было похоже на черно-серого осьминога, вот только щупалец - каждое длиной метра в полтора - у него было десять, а головы не было вовсе, только небольшое утолщение в центре.
        - Что это? - спросил я Ника. Оглядевшись по сторонам, я заметил, что таких тварей на корабле, пожалуй, не меньше десятка. И все были заняты делом: резво сновали по палубе, перебирая такелаж и перетаскивая с места на место предметы. Одно из них невозмутимо проползло мимо нас с зажатым в щупальце концом каната, а затем стало карабкаться на мачту. От него исходил несильный, но неприятный запах жженой резины и гнилых овощей.
        - А, это моя команда, - с видимой гордостью пояснил Ник. - Разработка Ильи - я тебя с ним познакомлю. Мы сначала хотели зомби приспособить - прямо был бы корабль-призрак, хоть в кино снимай. Но оказалось, что их почти невозможно заставить вверх залезть, мышцы не срабатывают. Вот он такую штуку и придумал.
        - Отвратительно, - прокомментировал я.
        - Брось, это ничем не хуже робота, - ответила, взобравшаяся вслед за нами Лана, отряхивая брюки. Она старалась вести себя непринужденно, но было заметно, что и ей не по себе среди этой ползающей мерзости.
        - Проходите, располагайтесь, - Ник широким жестом обвел вокруг. - Внизу несколько полноценных кают, не то, что в вашем плавучем гробу.
        В самом деле, отчего бы и не быть тут каютам? Припасов одному Нику много не нужно, а его «команде» - и подавно.
        - Слушай, а откуда у тебя такая одежда? - спросил я, взяв Ника за рукав куртки.
        - Синтезировали в городе, - ответил он. - Тоже долго морочились, чтобы получилась как настоящая. А уж сколько с джинсами проблем было: все время либо швы разъезжаются, либо краска сходит моментально.
        - А зачем? - спросил я. Рядом с ним мы с Ланой выглядели удивительно чужеродно - словно косплееры или аниматоры в туристическом городе. Я невольно даже стал стесняться своего костюма, хотя давно уже свыкся с местной одеждой.
        - Чтобы не забывать, кто мы и откуда, - произнес Ник сквозь зубы. - Это слишком легко забыть здесь. А забыв, ты быстро превратишься в болванку. Не удивлюсь, если некоторые персонажи здесь когда-то были людьми, но забыли об этом.
        Я поежился, представив себя, забывшего окончательно про родной мир, родителей, друзей, универ. А ведь я уже начал - еще тогда, в первую зиму в Кернадале.
        Вздрогнув, я яростно замотал головой, поморщившись, словно от зубной боли. Нет, не хочу! Я хочу остаться тем, кто я есть! Какое они имеют право превращать меня в персонажа для своей игры? Я человек, я живой, у меня есть права, в конце концов!
        - Он заплатит, - твердо сказал Ник, поняв меня без слов. - Грановский за все нам заплатит. Теперь уже совсем скоро.
        - Что именно нужно будет для этого сделать? - спросил я.
        - Разрушить это все, - ответил он, неопределенно указав рукой куда-то в сторону темной щетки леса, подернутой туманом. - Эта иллюзия только окажется такой прочной.
        - Ты имеешь в виду, разрушить мир целиком? - уточнил я. От этой мысли нехороший липкий холодок пробежал у меня по спине. Возможность выбраться отсюда я всегда понимал так, что я вернусь домой, а Монланд продолжить жить своей жизнью.
        - А по-другому никак, - кивнул Ник. - Я очень долго копался в интерфейсе нашей менюшки. Совершенно точно, что никакой кнопки «Выход» в нем не предусмотрено. Никто не хочет, чтобы мы вернулись назад. Но если произойдет критическая ошибка, вся симуляция свернется. Тогда есть шанс, что мы выберемся.
        - Шанс? - переспросил я. - То есть, может выйти так, что мир свернется в трубочку, и мы вместе с ним?
        - Гарантии дает только страховой полис, - ответил он. - В любом случае вопрос стоит так: либо мы торчим здесь вечно, выполняя роль марионеток в сраном балагане этого кудрявого Карабаса, либо попытаемся сжечь этот кукольный театр дотла. Я выбираю второй вариант, и готов за него заплатить жизнью.
        Мне стало не по себе от того выбора, который он мне предложил. Пару секунд я рассматривал эту мысль в своей голове с разных сторон, но быстро понял, что возразить мне нечего. Дело и в самом деле обстояло именно так. Осознав это, я почувствовал, словно погружаюсь в какую-то холодную, липкую трясину, из которой некому меня вытащить. Любое движение только утягивает тебя еще глубже.
        - И каков план? - спросил я. - Вы нашли что-то в пирамиде?
        Ник кивнул.
        - Видишь ли, - начал он, - создать такой огромный и сложный мир самому, рисуя каждый камушек, конечно, невозможно. Грановский каким-то образом сделал так, чтобы мир генерился автоматически нейросетями. А это значит, что, хотя он здесь царь и бог, но он, все-таки, не знает этот мир целиком. В нем есть вещи, которых он сам не понимает, и которые он предпочел бы в этом мире не видеть. Пирамида - одна из таких вещей. Это бомба, заложенная под мир.
        - Там… кто-то есть, да? - спросил я, и сам невольно вздрогнул. Я задал этот вопрос так, словно спрашивал старшего брата, есть ли кто-то под кроватью.
        - Есть, - ответил Ник. - Не уверен слово «кто-то» применимо к порождению бездушной программы, но да, там есть некая сущность, явно не задуманная изначально. Настолько сильная и разрушительная, что если выпустить ее в мир - он в текущем виде перестанет существовать.
        - Что же ты ее до сих пор не выпустил? - спросил я.
        - Если бы это было так просто, ее бы выпустили до меня, - ответил Ник, вздохнув. - А вернее, она бы вылезла сама, уничтожив этот мир еще до нас. Но она запечатана там крепко, и, честно говоря, я только подобрался к ответу на вопрос, как ее открыть.
        - И как же? - проговорил я тихо, словно кто-то мог нас здесь услышать.
        - Это в двух словах не объяснишь, - Ник почесал не слишком чистыми ногтями заросшую пшеничной бородой щеку. - Там внутри что-то вроде дверей, но двери эти какие-то мудреные. Я бы сказал, что они разумные, или, по крайней мере, обладают зачатками разума. Ксай пыталась что-то с ними сделать, одну из них даже вскрыла, но дальше дело не пошло. Говорит, нужен еще один человек.
        - Внутри? Ты имеешь в виду, пирамида полая?
        - Не все так просто, - Ник покачал головой. - Скорее я бы сказал, что там какое-то свое пространство внутри. Я этого сам до конца не понимаю - тебе бы лучше с Ксай поговорить, она там была. Думаю, это просто какой-то вложенный уровень игры.
        - И там опасно? - спросил я.
        - А где в Чернолесье безопасно? - он усмехнулся и развел руками. - Собственно, это одна из причин, по которой ты понадобился. Кто-то один должен там страховать другого,
        - А ты, к примеру, не можешь? - у меня сложилось впечатление, что Ник может все.
        - Нет, - ответил он. - Меня эта штука внутрь не пускает. Только игроков с синим камнем, и до сего дня я не видел ни одного из них, кроме Ксай. Был еще один парень, я пытался привлечь его на нашу сторону, но не успел: он погиб.
        - Слушай, может быть, хоть ты знаешь, что такое этот синий камень? - спросил я. - Чем он отличается от всех остальных? Чем я такой особенный?
        Ник снова развел руками.
        - Спроси чего полегче, - его лицо на секунду дрогнуло, и мне подумалось: он бы очень хотел это знать, а еще больше хотел бы сам носить такой камень на запястье. - Зачем-то Грановский отметил тебя. Наверное, оказал особое доверие по каким-то причинам. Так или иначе, тебе открыты двери, которые закрыты для меня и для других. И это наш шанс.
        Я повернулся к борту, глядя на крохотный остров, за которым темнел силуэт каравеллы. Что ж, кое-что в моей трехлетней одиссее начало проясняться. Значит, доверие он мне оказал. Выдал золотой ключик от двери за нарисованным очагом. Раз так, ты ошибся, Карабас. Ты даже не представляешь, куда я тебе этот ключик засуну и сколько раз там проверну. Только дай мне еще раз увидеть твою самовлюбленную рожу - никакого лезвия и никакого крикета мне не понадобится, чтобы порвать тебя на куски.
        В то самое мгновение, когда я представлял, как мои пальцы сжимаются на шее Грановского, в глазах моих на секунду помутилось. Сперва я подумал,что это от ярости, но затем заметил, что это, видимо, Ник отдал какую-то команду. Не голосом и даже не жестом - его пальцы лишь едва заметно дернулись. Скорее всего, он управлял своими осьминогами телепатически.
        Получив приказ, они тут же деловито зашевелились и поползли каждое к ближайшей мачте, расползлись по реями и стали поднимать паруса. Рулем, похоже, управляла еще одна такая же тварь: силуэт «Вестницы» на горизонте дернулся и поехал в сторону, хотя на ней самой паруса еще были спущены.
        Подхваченный ветром, корабль Ника стал заметно заворачивать к западу и послушно направился туда, где на берегу широкого пролива стоял город Урд.
        Глава 12
        Город медленно выплывал из-за полуосыпавшейся серой скалы. Он круто взбирался в гору, начинаясь огромного порта с размытыми прибоем причалами. Венчали его руины крепости на вершине крутого холма. Между этими двумя точками развернулось лоскутное полотно городских улиц, складов, храмов, лавок, казарм, богатых домов.
        Все это, впрочем, лишь угадывалось. Время не пощадило Урд: редкое строение сохранилось выше второго этажа, улицы же были тут и там завалены грудами камней, щебня и мусора. Впечатление город производил гнетущее. Сперва мне показалось, что здесь поработало землетрясение или еще какой-то масштабный катаклизм.
        Я спросил об этом Ника, но он ответил, что ничего такого, вроде бы, не было. Просто время и отсутствие людей, бежавших или погибших уже в первые месяцы Чернолесья, сделали свое дело.
        Некогда Урд защищала внешняя стена, но теперь от нее остался лишь беспорядочный вал каменных глыб и гнилые зубы обвалившихся башен. Новым хозяевам города ремонтировать ее было некогда, да и ни к чему. Как я теперь знал, нежить сюда теперь почти не проникала, а ту, что, все же, пыталась, останавливали охранные заклятья.
        Когда корабль подошел к одному из причалов, наиболее сохранившемуся, на нем нас ждала целая делегация - человек десять. Одетые по моде XXI века, больше всего они были похожи на группу туристов, приехавших осмотреть развалины древнего города, а теперь дожидающихся автобуса в гостиницу.
        На переднем плане нетрудно было заметить Ксай - неудивительно, что она добралась до города быстрее нас. Среди тех, кто стоял рядом с ней, я заметил только одно знакомое лицо.
        Ну, да, тот самый блондин в черном балахоне, который, как я считал, погиб под Клугстером. Конечно, из рассказа Ланы я знал, что он жив, но видеть его спокойно стоящим и перекидывающимся репликами с низкорослой девушкой в зеленой толстовке было странно. Невольно я вспомнил, как его лицо распадалось, обнажая алое мясо, а затем - кости черепа…
        Вздрогнув, я отогнал от себя воспоминание. Все, хватит. Он жив каким-то образом - этого довольно. Если он жив - больше шансов, что жива и Кира.
        Новые знакомые были, в основном, моими ровесниками. Только одному мужчине - высокому и худощавому, в стильных очках в тонкой оправе, было как будто за тридцать, а девушка, болтавшая с парнем в балахоне, была, кажется, наоборот, младше всех.
        Ник, сошедший первым с трапа, сперва ласково обнял Ксай, затем крепко пожал руку очкастому, обменялся приветствиями с остальными - никого не забыл. Каждому он приветливо улыбался, словно именно его был особенно рад видеть, и те при виде его тоже немного расслаблялись и расплывались в улыбке.
        На нас же с Ланой, сошедших следом, новые знакомые смотрели не то чтобы враждебно, но с заметной настороженностью. Ксай только коротко кивнула, парень в балахоне как-то кривовато улыбнулся, прочие как будто старались не замечать.
        Двинувшись шумной ватагой от причала вглубь города, все они норовили побыстрее рассказать Нику, что произошло за это время. Все были серьезны и деловиты, но в их тоне и взглядах было что-то от детей, встречающих любимого отца после долгой отлучки.
        - Вчера были новые всплески возле пирамиды, добивало даже, казарм…
        - Остроцветы созрели, и приготовились к окукливанию. Я думаю, надо воды добавить, иначе будет, как в прошлый раз…
        - На нижнем этаже все по-прежнему. Ведет себя нагло, внятно ничего не говорит. Говорит, это он нас допрашивает, а не мы его. Кажется, псих полный. Мы никаких мер воздействия не применяли, думали, ты его разговоришь, когда вернешься…
        Все при этом то и дело косились на нас, словно спрашивая, можно ли при нас обсуждать важные вопросы. Ник неизменно кивал, давая понять, что мы с Ланой - свои. Мне это несколько льстило, тем более, что я себя здесь, пока что, своим не считал.
        Слушая их вполуха, я старался в то же время получше рассмотреть город. Вблизи он выглядел еще более мрачно, чем можно было рассмотреть с борта корабля: во многих местах чернели следы пожарищ, обуглившие даже каменные здания, а сквозь булыжники мостовой прямо посреди улиц прорастали кривые деревья с черными маслянистыми листьями. Чернолесье готовилось поглотить город, не оставив от него следа.
        Оказалось, вся компания жила в бывшем дворце местного вице-короля, правившего когда-то городом от имени палатинского императора. Здание это они выбрали не ради роскоши, а потому что массивные стены дворца хоть и пошли кое-где трещинами, но неплохо сохранились. Кроме того, оно располагалось на вершине холма, рядом с крепостью, и позволяло при необходимости быстро занять оборону.
        Из его узких, похожих на бойницы окон можно было видеть пирамиду, что стояла ниже по склону, в стороне, противоположной от моря. Пирамида даже издалека выглядела зловеще. Построенная из черного камня, она была похожа на приземлившийся корабль какой-то инопланетной цивилизации, несомненно враждебной. Ее ступенчатый силуэт даже на фоне черной листвы выделялся особенной антрацитовой чернотой.
        Когда я впервые увидел ее, то словно почувствовал на себе чей-то взгляд. Не то, чтобы враждебный, но настороженный и изучающий. Причем, изучающий не только снаружи, но и изнутри. Мне стало не по себе, и с тех пор, даже просто проходя мимо окон. Я старался на пирамиду не смотреть.
        

* * *
        Во дворце меня поместили в одной комнате с Андреем - тем самым парнем в балахоне. Здесь, в основном, все жили по двое. В отличие от Кернадала, где такой порядок был вызван нехваткой места, во дворце пустых комнат хватало. Но народ предпочитал не оставаться в одиночестве - сказывалась мрачная атмосфера места. К тому же, подозреваю, Ник хотел, чтобы за мной и Ланой кто-то приглядывал: она поселилась в комнате с девушкой, что смотрелась моложе других.
        Но вообще, обстановка во дворце на удивление напомнила мне Кернадал. Здешние жители, пожалуй, были даже немного приветливее. Жилья в округе тоже не было, так что поселение выглядело столь же уединенным и затерянным, так что порой казалось, что больше в целом мире и нет никого.
        Я поделился этой мыслью с Ланой, добавив про одно заметное отличие: слуг из этого мира в Урде не держали, а вместо них работали перепрограммированные зомби и прочие, еще более ужасающие создания.
        К примеру, когда в первое утро в нашу комнату бесцеремонно вползло существо, передвигавшееся на четырех полуобглоданных костяных руках, я с трудом удержался от того, чтобы его зарубить. Меня остановил Андрей, объяснивший, что эта тварь протирает по всему дворцу пол.
        Лана ответила, что мысль о сходстве этого места с Кернадалом тоже пришла в голову, и что между болванкой-слугой и зомби разницы фактически нет: тот и другой - просто код в компьютере Грановского.
        Мысль об отсутствии разницы между жизнерадостной болтливой кернадальской лекаркой Гульдой и ковыляющим макабрическим сплетением костей, протиравшим пыль под моей кроватью, меня отчего-то покоробила, хотя спорить с этим и не хотелось. Я хорошо помнил, что случилось некогда с Винсом.
        Первые несколько дней я провел, предоставленный сам себе. У Ника были какие-то дела, он коротко поговорил со мной, пообещав поработать над моей матрицей, а потом куда-то отбыл с еще двоими ребятами - кажется, разбираться с какой-то проблемой на плантации тех самых непонятных остроцветов. У меня же дел здесь не было, поэтому я то слонялся по заброшенному городу, то наблюдал за занятиями Андрея.
        Большую часть времени он был занят в лаборатории, располагавшейся в просторном, хотя и слегка покосившемся здании по соседству с дворцом. Когда-то здесь располагались дворцовые конюшни, и мне порой казалось, что я до сих пор чувствую запах навоза и конского пота. Впрочем, в действительности, источник запаха был совсем другим.
        В просторных денниках, переоборудованных в прочные клетки, содержались пугающие создания, некоторые из которых были мне незнакомы даже по Энциклопедии. Каждое наше появление в лаборатории сопровождалось жутким воем, хлопаньем крыльев, щелканьем огромных жучиных челюстей
        - К каждому нужно найти свой подход, - пояснял Андрей, невозмутимо бродя среди этого чудовищного зоопарка. - И от каждого можно что-то взять. Какие-то поведенческие свойства или просто черты. Например, когда Илья дорабатывал мертвецов по прочности, он взял за основу панцирь болотного жупела и нарастил аналогичные костные пластины.
        Ильей, как я уже знал, звали того самого мужчину в очках, и он считался в Урде главным специалистом по модификации нежити. Андрей же был его лучшим учеником. Из прочих жителей Урда только двое или трое нашли у себя в меню скилл по обращению с нежитью, прочие же обладали другими талантами, и, кажется, не жалели об этом.
        - Как он это сделал? - спросил я. Мне сразу вспомнилось мое первое столкновение с творением этого Ильи в окрестностях Кернадала: когда лезвие моего крикета увязло в костяной пластине, и я едва не погиб. Вот, значит, кого следует за это благодарить.
        В ответ на мой вопрос Андрей только ухмыльнулся и подошел к клетке с присмиревшим жупелом поближе, сделав несколько пасов руками в воздухе.
        Секунду спустя перед нашими глазами повисло меню, вроде того, где я выбирал способности: тоже стилизованное под рукописный текст на пожелтевшей бумаге. Вот только вместо списка перков и пояснений к ним, здесь была невнятная мешанина из обрывков слов, цифр и знаков препинания.
        - Это код твари, - пояснил Андрей с гордым видом. - Здесь вся информация о ней, и ее можно менять. Илья первым открыл, как сюда зайти, и часть расшифровал. Я тоже кое-что сам нашел. Большая часть пока непонятна, но смысл отдельных участков мы установили.
        - Как? - удивился я. Никакого смысл в раскинувшейся перед моими глазами каше я не видел. Впрочем, примерно так же в моих глазах выглядела бы и компьютерная программа.
        - Да просто переносили разные куски кода из одной твари в другую, и смотрели, что выйдет. - ответил Андрей. В его глазах при этом сверкнул самодовольный огонек. - Обычно ничего не выходило. Иногда они дохли в корчах. Но порой получался какой-то осмысленный эффект: они росли в размерах, меняли форму, отращивали новые конечности. Такое мы запоминали, конечно, потом повторяли еще и еще.
        - То есть, этот код, это что-то вроде ДНК? - спросил я.
        - Да какая ДНК? - пожал плечами Андрей. - Это просто программа, написанная Грановским. ДНК-то сама по себе возникла.
        - А откуда уверенность, что эта штука возникла не сама собой? - спросил я.
        Андрей взглянул на меня так, будто я спросил, откуда берутся дети.
        - Но здесь же код, - ответил он. - Буквы, цифры, вот это вот все. Кроме того, с чего бы вдруг в симуляции что-то возникло само собой?
        - Ник говорил, что пирамиду Грановский не создавал, - ответил я, вспомнив беседу на корабле.
        - Непосредственно, да, - кивнул Андрей, кажется, задумавшись о чем-то своем. - Собственно, я и не говорю, что прямо эту тварь Грановский рисовал лично. Может быть, они генерируются нейросетью. Черт знает.
        «Черт знает» - это вообще был наиболее популярный ответ обитателей Урда на вопрос о том, как здесь все работает. В первые дни здесь я услышал его не менее, чем пару десятков раз от разных людей. Возможно, что-то они от меня и скрывали, но у меня сложилось впечатление, что чаще всего они были вполне искренни.
        - Мы тут много лет копаемся, - продолжил Андрей в задумчивости. - А толку… Одна надежда на тебя и на Ксай. Или вы правда нас вытащите, как думает Ник, или можно всю жизнь здесь провести.
        - Много лет? - переспросил я. - А ты тут сколько уже?
        Андрей не выглядел сильно старше меня, и я был почти уверен, что он здесь ненамного дольше моего.
        - Да уж больше десяти, - ответил он. - Я сюда почти раньше всех попал, даже раньше Ильи. Меня Ник первым нашел.
        - Это ж сколько тебе было? - удивился я.
        - Двенадцать, - спокойно ответил Андрей.
        Я замолчал, представив, каково ему было оказаться в Чернолесье одному, и что пришлось пережить. Кажется, мои мысли отразились на моем лице очень явственно.
        - Да ладно, - сказал Андрей, махнув рукой и отвернувшись вполоборота. - Дело прошлое.
        Я же подумал о том, как много, должно быть, значит для него Ник - да и для всех его товарищей тоже. Пожалуй, даже больше, чем Сергей для жителей Кернадала. Невольно я стал проникаться к хозяину Урда уважением, и ожидал его возвращения с нетерпением. Мне хотелось скорее понять, какую роль он отвел мне в общем плане спасения. Я уже почти не сомневался, что готов ее выполнять.
        Глава 13
        Здание дворца само было по форме пирамидой - только очень пологой и со множеством комнат внутри. Кабинет Ника находился наверху, на ее пятом этаже - там, где. должно быть, некогда были покой палатинского вице-короля, имевшего приятную возможность обозревать с высоты почти весь спускающийся к морю город.
        Кабинет был обставлен по-спартански: небольшой потертый стол, над ним, на обшарпанной каменной стене - карта Монланда, на столе несколько книг и пачка исписанных листов. Из элементов комфорта - только два откуда-то взявшихся компьютерных кресла на колесиках, правда, несколько заедавших и не желавших катиться.
        Удивляться подобным предметам в обиталище Ника и его товарищей я давно перестал. Еще в первый день Андрей показал мне в подвале синтезатор: громоздкую, с целую комнату размером, машину, внутри которой что-то угрожающе щелкало, и время от времени доносился протяжный печальный вой. Кажется, что-то из нежити обитало внутри нее или было с ней сращено, обеспечивая ее работу. Подробностей мой сосед не объяснил.
        Так или иначе, эта штука, управление которой так же осуществлялось через возникающее в воздухе меню, могла производить различные материальные предметы, при известной сноровке даже имитируя неизвестные на Монланде материалы: пластик, например. Еду получали тоже, в основном, оттуда, и, поедая вполне съедобное на вид, вкусно пахнущее говяжье рагу, я старался не думать о том, чем оно было раньше.
        - Ну, как тебе здесь? - спросил Ник, откинувшись на спинку кресла, но не всем весом, чтобы не опрокинуть его: механизм тоже заедал. Я сразу понял, что он имеет в виду не кабинет, а Урд вообще.
        - Немного странно, - осторожно ответил я, присев на кресло напротив него.
        - Немного? - Ник усмехнулся. - Да здесь просто пипец как странно на первый взгляд! Впрочем, у этого безумия есть своя логика, как ты понимаешь.
        Я неуверенно кивнул.
        - Слушай, ты меня прости, - сказал он. - Я обещал заняться твоей матрицей, а вместо этого бросил вас с Ланой здесь и улетел. Но просто ребята там, на плантации, действительно ситуацию запустили. Нужно было решать проблему, в то того и гляди синтезатор из строя выйдет без топлива.
        Я пожал плечами.
        - В любом случае, мне нужно было время осмотреться.
        - И как? - спросил Ник. - Осмотрелся? Ты с нами?
        - Скорее да, чем нет, - ответил я.
        - Ну, тогда с меня небольшой подарок, - он протянул ко мне ладонь. - Я же говорил, можно попробовать посмотреть, что у тебя там в меню найдется из навыков не задокументированное.
        - А что, оно у всех разное? - спросил я. Этот вопрос меня давно уже интересовал: отчего, к примеру, Ксай, умеет превращаться в дракона, а другие нет?
        - Разное, - Ник кивнул. - Я сам не очень понимаю, как это работает. Меню во время процедуры дрожит перед глазами, надписи всплывают и пропадают. Возможно, мне стоит усовершенствовать методику, но я пока не знаю, как. Так что придется брать, что дают - или вовсе не брать.
        - Ладно, - я, усевшись на кресле прямо и положив руки на колени. - Я готов. Что нужно делать?
        - Значит так, предупреждаю сразу, - проговорил Ник, с трудом придвигая скрипучее кресло ко мне поближе. - Дело довольно болезненное, и, в общем, рискованное. Соню мы после сеанса еле откачали - что-то не так пошло, я не знаю точно, что именно.
        - Переживу как-нибудь, - ответил я, проглотив комок в горле. - В худшем случае очнусь у Грановского, так ведь?
        - Я бы не был столь оптимистичен, - ответил Ник, рисуя пальцем в воздухе какие-то округлые знаки. - Есть мнение, что наши личности у него где-то записаны. И он может загружать нас снова и снова.
        - Поэтому появляются возвращенцы? - спросил я.
        - Да, - он кивнул.
        - Кстати, о возвращенцах. Ты обещал связать меня с Кирой, - напомнил я.
        - Поговори сегодня с Ксай, она поможет, - проговорил Ник, думая явно о чем-то другом. - Она сейчас должна быть там, на крыше дворца. Если, конечно, никуда не улетела.
        Я улыбнулся, хотя не был уверен, что это шутка.
        - Так, ладно, давай-ка посмотрим… - Он протянул руку и коснулся моего браслета с тыльной стороны, не с той, на которой синел камень. В ту же секунду моя рука дернулась, а я едва не вскрикнул. Ощущение было. словно между его пальцами и камнем проскочил электрический разряд. Вокруг моего запястья возникло едва заметное свечение, голубые искры танцевали вокруг него, водя хоровод с такими же красными.
        - Смотри-ка, - протянул Ник озадаченно.
        - Что там такое? - спросил я. Разряд все еще ощущался, но теперь уже не так сильно, терпеть было можно.
        - Что-то твои способности глубоко запрятаны, ничего пока не найду, - протянул Ник. При этих словах боль усилился, а воздух вокруг наполнился треском, и мне даже почудился запах озона. Я подавил вскрик, и только зашипел, закусив губу.
        - А, нет, вот есть одна, - сообщил Ник минуту спустя. - Телекинез хочешь?
        - Телекинез? - переспросил я. Почему-то я думал, что раз у меня такой же синий камень, как у Ксай, то я тоже научусь изменению формы.
        - Боюсь, пока ничего другого… предложить не могу, - лицо Ника перекосила судорога. Кажется, ему тоже приходилось несладко.
        - Ну… тогда давай, - я кивнул. Откровенно говоря, мне уже хотелось, чтобы эта пытка побыстрее закончилась.
        В следующую секунду до моих ушей донесся звук, похожий на звон лопнувшей струны, а руку снова тряхнуло, но теперь это больше походило не на электрический разряд, а на то, что кто-то со всей силы саданул по ней носком сапога. Искры поблекли, и мгновение спустя исчезли совсем, а вместе с ними и боль.
        Я сделал глубокий вдох, чтобы не вскрикнуть, и поднял руку, взглянув на запястье. Через синий камень на моем браслете прошла широкая трещина. отливавшая красным, словно наполненная кровью. Ник облегченно выдохнул и вытер со лба пот рукавом.
        - Добро пожаловать в клуб, - произнес он.
        

* * *
        Ксай я, в самом деле, нашел на плоской крыше дворца. Она сидела на складном стуле - единственном предмете мебели на голой каменной плите, лишенной чего-то даже похожего на перила и читала какую-то книгу, возможно, прихваченную из кабинета Ника: с такой же черной кожаной обложкой. Ветер гулял здесь свободно, и ее длинные волосы то и дело взмывали над головой разорванным флагом, а книга норовила вылететь из рук. Девушку это, похоже, совершенно не беспокоило.
        - Привет! - сказал я, взобравшись на крышу по крутой винтовой лестнице. Она повернулась и закрыла книгу, одарив меня только вопросительным взглядом, но не приветствием.
        - Ник сказал мне, что ты можешь мне помочь поговорить с Кирой, - продолжил я.
        - Могу, - ответила она. - Если удастся ее найти. Она ведь…
        - Лана говорила мне о монастыре в Тарсине, - неуверенно проговорил я.
        Лицо Ксай на секунду сморщилось, словно я упомянул о чем-то для нее неприятном.
        - Эта Лана, ты давно ее знаешь? - спросила девушка.
        На секунду я замялся.
        - Давно, - ответил я. - Мы в Кернадале познакомились года два назад, когда я только попал сюда.
        Мне показалось странным, что она спросила. Причем вообще здесь Лана?
        - Она была девушкой тамошнего главного, да? - спросила Ксай.
        - Э… нет, - ответил я. И тут же сам засомневался: а точно? Я никогда не слышал о том, чтобы между Ланой и Сергеем что-то было, кроме обычного теплого отношения. Он опекал ее, единственную в Кернадале девушку-егеря, но точно ли в этом не было чего-то большего? Я не мог уверенно ответить, что не было.
        - Мне кажется, это неважно. - добавил я и, кажется, покраснел при этом.
        - А и правда, какая разница? - ответила Ксай. встав со стула. Хотя странно, правда, что ты приехал за ней черт знает куда, а, в сущности, почти ничего о ней не знаешь?
        - Я приехал сюда не за ней, - твердо сказал я. - Я приехал, потому что хочу найти Киру.
        - Но ведь это Лана сказала тебе о ней, верно? - продолжила Ксай, и в ее голосе послышалось что-то, похожее на плохо скрываемую досаду.
        - Ты хочешь сказать, что это неправда? - переспросил я.
        - Вовсе нет, - она пожала плечами. - Но манипулировать людьми можно и при помощи правды. Главное - выдать ее в подходящий момент.
        - То есть, она мной манипулирует? - спросил я.
        - Если бы только тобой, - вздохнула Ксай, протягивая мне обе ладони. - Ладно, давай сюда руки.
        Едва я коснулся ее холодных тонких пальцев, как меня словно ударило по голове тяжелой черной подушкой. Я хотел повернуть голову туда, откуда пришел удар, но там ничего не было. И не было Ксай, и не было крыши дворца, и, кажется, не было даже моей головы.
        Я потерял всякую связь с реальностью: я был нигде, и не факт, что я вообще был. Тьма вокруг меня клубилась и шевелилась, в ней слышались пугающие шорохи, словно в погруженном во тьму старом доме, населенном крысами.
        Секунду спустя я увидел среди этой тьмы слабый мерцающий зеленоватый огонек: словно светлячок подлетел ко мне и остановился неподалеку. Я хотел протянуть к нему руку, но рук не было, и подплыть к нему ближе я тоже не мог. Огонек моргнул, а затем я услышал голос.
        - Ты все-таки пришел… - произнес он, и в нем мне послышалась трудновыразимая смесь чувств: радость встречи, сожаление, мучительное волнение и сжимающая горло горечь. А еще, кажется, был страх.
        Никаких сомнений: это был голос Киры. Я вздрогнул.
        - Ты жива? - произнес я. До самого последнего момента я не до конца верил в это.
        - Наверное, - ответила она с заметным сомнением в голосе. - Это неважно. Не главное. Подожди.
        Она запиналась так, словно ей было тяжело дышать.
        - Я люблю тебя, Кира, - проговорил я. Мне очень важно было ей это сказать, ведь раньше я этого так и не сделал.
        - Потом, - прошептала она. - Это не главное.
        Я хотел возмутиться тем, что как же это может быть не главным, но почувствовал, что это сейчас неуместно. К тому же в ее голосе мне послышалось, что она была рада это слышать.
        - Ты в большой опасности, - сказала она. - Не только ты - все.
        - Все в Монланде? - уточнил я. Я хотел добавить, что черт с ним, с Монландом, если мы выберемся отсюда, если сможем быть вместе. Но Кира не дала мне продолжить.
        - Нет, - ответила она. - Все вообще в мире. Ты, я, твои родители, твоя девушка. Вообще все.
        - Какая девушка? Причем здесь? - начал я, не сразу даже осознав, что речь идет об оставшейся в Москве Алине, которую я не видел три года и теперь почти уже забыл.
        - Это тоже неважно, - отрезала Кира. - Слушай, все это ошибка. Большая ошибка. Я видела. Мне тяжело говорить. Мысли путаются. Здесь начинаешь мыслить по-другому.
        - Попробуй объяснить, - попросил я. - Что за ошибка? Как она может угрожать нашему миру?
        Огонек разгорелся чуть ярче и замерцал. Мне показалось, что это Кира собирается с мыслями, чтобы все мне рассказать, но ответа ее я так и не услышал. В следующую секунду пространство между мной и светлячком прорезала ослепительная голубая молния. Послышался громкий треск, запахло паленым, и мгновение спустя я уже сидел на холодном камне дворцовой крыши, судорожно глотая ртом воздух, и сжимая в своих вспотевших руках изящные ладони Ксай.
        - Абонент не отвечает или временно недоступен, - проговорила она, иронично приподняв бровь.
        - Верни ее! Верни все! - задыхаясь от гнева и бессилия, я схватил Ксай за кожаный воротник куртки, едва не оторвав его. Едва уловимым движением, она вывернулась из захвата, оставив лишь куртку в моих руках.
        - Ты с ума сошел? - воскликнула она. - Кто-то связь разорвал! И я даже знаю, кто.
        - Кто же? - спросил я.
        - Грановский, - Ксай поморщилась, словно сказала что-то неприличное. - Или кто-то из его агентов. Сергей, например.
        - Сергей - агент Грановского? - кажется, глаза у меня полезли на лоб.
        Она кивнула.
        - Пойдем, поговорим еще с Ником, - сказала она. - Кажется, тебе стоит кое-что увидеть.
        Глава 14
        Когда мы с Ксай спустились с крыши, Ник беседовал в своем кабинете с Андреем, сидевшим в том же кресле, что получасом ранее занимал я. При нашем появлении последний поднялся, видимо, намереваясь уступить место даме, но она только махнула рукой.
        - О, быстро вы, - сказал Ник, поставив на стол большую белую чашку с аппетитно дымившимся чаем.
        - Слушай, покажи ему тот образ с Главным из Кернадала, - сказала Ксай, кивнув в мою сторону.
        - Так сама бы и показала, - ответил Ник, пожав плечами. - Это же твое видение, не мое.
        - Я… - Ксай потерла лоб. - После сеанса связи устала немного. Второй раз погружаться туда…
        - Погодите, - начал я. - Какое видение? Почему я должен верить какому-то видению?
        - Это не просто видение, - пояснила Ксай. - А верифицированное.
        - Каким образом? - спросил я. Нет, серьезно? Верифицированное видение?
        - Я не могу это объяснить, - Ксай помотала головой, коснувшись пальцами лба и немного поморщившись, словно от мигрени. - Но я чувствую. Свои видения. И чужие тоже. Могу отличить подлинное. Я проверяла это. Те, что я чувствую, как настоящие, сбывались.
        - Тебе не кажется, что это звучит немного бредово? - уточнил я. - Если этот мир контролирует Грановский, то и твое ощущение того, что правда, что нет…
        - Не до конца контролирует, - встрял Ник. - В этом все дело.
        В который уже раз я почувствовал, что тону в каком-то зыбучем песке, в котором не на что опереться. Обычная логика здесь искривлялась и в любую минуту могла ускользнуть из рук, словно шланг, в который неожиданно подали воду.
        - Ну, так что? - спросил Ник, протянув мне ладони тем же жестом, что чуть ранее драконица. Меня передернуло от совсем свежего воспоминания об исчезновении тела и черной пустоте вокруг.
        Я осторожно взял ее руки: на этот раз я уже ожидал удара по голове, и он не замедлил последовать. Вот только тьмы теперь вокруг не было, вместо нее серо-зеленое пространство, обрамленное черным. Я не сразу осознал, что вижу с высоты поросшую жухлой травой поляну посреди Чернолесья.
        Когда я понял это, меня пронзил секундный приступ паники: я всегда побаивался высоты, а сейчас все выглядело так, словно я вишу в воздухе вниз головой, ни за что не держась.
        Я завис в нескольких метрах над землей и плавно двигался по дуге вдоль кромки поляны. Это было похоже на съемки с дрона, только, как если бы дроном был я сам.
        - Можешь приблизить, - услышал я голос Ксай возле своего уха и непроизвольно огляделся по сторонам: никого рядом не было. Если она и присутствовала, то только незримо.
        Изображение стало плавно приближаться, словно в камере включился зум. Пару секунд спустя я уже видел человека, медленно идущего вдоль кромки леса. То и дело он оглядывался по сторонам: ему явно было неуютно. В руках он сжимал длинный мушкет, и в какой-то момент даже вскинул его, видимо, заслышав какой-то шорох.
        Добравшись до края небольшого оврага, образованного протекавшим внизу ручейком, человек остановился и огляделся по сторонам. Теперь я мог разглядеть его лицо: это был Сергей. Он прислонился к дереву и стал настороженно вертеть головой по сторонам, ни на секунду не выпуская ружья из рук.
        Минуту спустя напротив него на другом берегу овражка прямо из воздуха возникла еще одна фигура: пониже ростом, в черной толстовке и с яркими волосами. Я не сразу узнал ее, а когда узнал, меня затрясло: это была Настя, помощница Грановского.
        Сергей кивнул ей, явно ничуть не удивившись ее появлению. В ответ она весело помахала рукой и, кажется, спросила его о чем-то.
        Разговора их мне слышно не было. Однако заметно было, что говорит, в основном, Настя, а Сергей слушает, время от времени кивая или уточняя что-то. Разговор продолжался минуту-другую, а затем Настя, вновь помахав Главному рукой, растаяла в воздухе. Еще секунда, и все изображение целиком стало расплываться перед моими глазами, пока я вновь не оказался в кабинете Ника, почему-то сидящим в кресле.
        - Теперь ты тоже понимаешь, что это война? - спросил он.
        Я кивнул. Видение было настолько реальным, что сомнений в его правдивости у меня почти не было. Я словно видел каждую травинку на берегу ручья и малейшее движение на лице Сергея. Он явно был подавлен, но пришел на встречу с посланницей Грановского и выслушал ее - кажется, получив какие-то инструкции. Его мимика, его манера говорить - все это было подлинным.
        - Значит, война, - проговорил я медленно и отчетливо.
        - Да, - твердо сказал Ник. - И враг очевиден.
        Я был с ним согласен, но что-то, все же, не давало мне покоя.
        - Та атака на Клугстер? - спросил я. - Зачем это было делать именно так?
        Неужели, нельзя было, к примеру, выкрасть тетрадь?
        - Мы не знали, что искать и где, - Ник пожал плечами. - Была только неявная интуиция, что вещь именно там.
        С этими словами он коротко кивнул в сторону Ксай, давая понять, чья именно интуиция помогла вычислить место.
        - Нужно было обыскать монастырь полностью, простучать каждую стенку.
        - Как ты понимаешь, при живых монахах это едва ли было возможно, - Ник развел руками. - Я, конечно, допустил ошибку, отправив Андрея одного действовать в лоб. Нужно было придумать какую-то хитрость, вырезать всех, пока не опомнились. Не думал, что будет какое-то сопротивление. В любом случае, какая разница, если в итоге это был тупиковый путь?
        - Я немного не о том, - ответил я слегка обескураженно. - Я имею в виду, не обязательно же было всех убивать. Вы же выглядите теперь чудовищами в глазах людей по всему королевству…
        - Ром, я понимаю, как это выглядит со стороны, - начал Ник. - Но пойми, что нет более важной цели, чем выбраться отсюда и рассказать миру о том, что творит с людьми этот урод. Жалея болванок, ты продлеваешь страдания людей. Я бы с удовольствием выжег все эти королевства дотла, если это позволит мне спастись самому и спасти людей. В том числе тех, кто сам ничего не делает для спасения.
        - А это поможет? - спросил я.
        - Возможно, - Ник утвердительно кивнул.
        - Ты серьезно? - меня пробрала легкая дрожь.
        - Я возлагаю большие надежды на пирамиду, - проговорил он, словно немного через силу. - Но если с ней не получится, я не вижу другого выхода. Просто вырезать всех, заставить Грановского смотреть, как его любимую игрушку раскручивают по винтику. Натравить нежить на болванок, пройти черной волной, отсюда до самого Ансо, не оставляя никого в живых. И первым делом уничтожить Кернадал. Думаю, ты понимаешь, почему.
        Он говорил это, словно через силу, но при этом я заметил какой-то затаенный отблеск ярости в его глазах. Мне было совершенно ясно: он действительно не остановится перед тем, чтобы превратить континент в гигантскую гекатомбу. И, пожалуй, даже сделает это с удовольствием.
        На секунду я задумался. В моей голове сразу всплыла картинка: изможденные, покрытые дорожной грязью лица беженцев, бредущих куда глаза глядят вдоль Чернолесского тракта. Разоренные, выгоревшие деревни в окрестностях Клугстера. Вороны, клюющие тела молодых супругов и ребенка возле опрокинутой телеги. Душераздирающий крик Винса.
        Смог бы я так?
        Конечно, я сам вовсе не ангел. За три года в Чернолесье я собственноручно убил едва ли не десяток человек, а уж причиной скольких смертей я стал косвенно, не хочется даже и думать. И каждый раз, поднимая оружие на живого человека, я успокаивал себя тем, что это всего лишь компьютерная модель, порождение нейросети Грановского. И всегда я был в этом уверен не до конца, но это не останавливало мою руку с занесенным топором.
        Так чем же я лучше? Тем, что у меня всегда было какое-то оправдание? Но какое это имеет значение, если речь не идет о настоящих живых людях? А если идет, то на что им мои оправдания?
        Умом я понимал, что аргументы Ника вполне весомы. И все-таки, при мысли обо всем этом меня пробило неприятное чувство, словно я смотрел на вскрытие трупа. Была в этом какая-то планка цинизма, ниже которой мне не хотелось бы опускаться.
        - А если бы это были настоящие люди? - спросил я. - Если бы была хотя бы вероятность, что они настоящие?
        Ник вздохнул с видом учителя, отчаявшегося объяснить теорему непонятливому школьнику.
        - Ну, я не знаю, - устало проговорил он. - Может быть, ты объяснишь ему?
        Ксай в ответ на пас с его стороны иронично приподняла бровь и посмотрела прямо на меня.
        - Просто ответь на один вопрос, - начала она. - Можешь даже не отвечать вслух, самому себе ответь. Ты хочешь вернуться назад, или ты хочешь остаться здесь, прожить жизнь охотником на монстров? Это ведь неплохая жизнь, а? Приключения, награды, девушки засматриваются, да?
        Я сглотнул образовавшийся в горле комок, не в силах смотреть ей в глаза. Разумеется, я сам не раз думал над этим вопросом. И нашел на него ответ: если все это иллюзия, я не хочу в ней жить. Я хочу в настоящий мир.
        Такое ощущение, что Ксай прочла мои мысли и удовлетворенно кивнула.
        - Я пойду готовиться, - сказал я, кивнув ей в ответ и направившись вниз по изогнутой лестнице.
        Однако не успел я пройти и одного пролета, как услышал торопливые аги за спиной и, обернувшись, обнаружил, что Ксай догоняет меня, и на лице у нее не обычное отрешенно-ироничное выражение, а нечто, напоминающее сочувствие.
        - Подожди! - сказала она. - Знаешь, я тебя понимаю, мне это тоже не слишком нравится. Но без этого нельзя. Без этого мы застрянем здесь навечно.
        Я только кивнул. Спорить мне как-то расхотелось. Пару пролетов мы прошли молча.
        - Ты давно здесь? - спросил я Ксай.
        - Три года, - ответила она. - Попала в лес под Кирхаймом незадолго до дня Мученика Буксы.
        Я мысленно ответил, что, кажется, она попала сюда едва ли не в один день со мной.
        - А кем ты была в нашем мире?
        - Никем, - ответила она. - Просто девушкой. В универ ходила, с кем-то встречалась. А здесь я дракон. Понимаешь, да? Ты не представляешь, как это круто! Когда ты летишь. Ты чувствуешь себя… другим. Каким-то действительно другим существом, с другими чувствами, другими желаниями. Это не описать словами.
        - Тебе это очень нравится, - я невольно улыбнулся.
        - Очень, - она вздохнула. - Но гори оно все синим конем. Я хочу домой. Я не хочу торчать в этой матрице. Давай взорвем ее вместе?
        - Ты думаешь, это поможет освободить всех? - спросил я, сделав ударение на слове «всех». Кажется, она хорошо поняла, кого я имею в виду.
        - Я думаю, да, - ответила она. - И Ник так думает. Он прекрасный человек, ты не представляешь, сколько он сделал для ребят.
        - Ладно, - ответил я. - Меня тут телекинезом, вроде как, наградили. А вот как пользоваться им, не знаю. Может, расскажешь, как эти новые способности работают? А там и приступим.
        Она положила ладонь мне на плечо.
        - Пойдем, разберемся.
        Глава 15
        Небо Чернолесья, и без того редко радовавшее солнечными днями, в этот день, кажется, было особенно темным. Не исключено, впрочем, что так просто казалось из-за того, что часть его заслоняла угольно-черная громадина пирамиды.
        Вблизи она казалось еще более мрачной, чем из дворцового окна. Оттуда представлялось, что ее стены гладкие, словно кафель, но, едва мы подошли ближе, сразу стало видно, что они испещрены непонятными угловатыми вырезанными рисунками - или иероглифами - плохо различимыми на обсидиановом фоне. Некоторые из них, как мне показалось, то и дело озарялись на секунду гнилостно-зеленоватым светом. Впрочем, быть может, это была лишь игра воображения, подстегнутого мрачным впечатлением конструкции.
        Ощущение угрозы, исходившее от пирамиды даже на расстоянии, здесь усиливалось, вызывая дрожь и заставляя колени предательски подгибаться.
        Когда я взглянул на Ксай, то заметил, как она нервно теребит ремешок сумки.
        А вот Ник казался совершенно спокойным.
        Пару дней, прошедших с момента моего знакомства с видением, я потратил на то, чтобы научиться обращаться с новым даром. Оказалось, что Ксай, впрочем, не очень-то может мне в этом помочь - среди ее талантов телекинеза не было, а обращаться с ним было не так уж просто.
        Зато помочь мне неожиданно вызвалась Соня - та самая девушка, что болтала с Андреем на причале во время нашего прибытия. Выяснилось, что она-то и является единственным - кроме меня теперь - телекинетиком в Урде.
        Соня показала мне, как активируется моя новая способность довольно интересно: нужно было закрыть глаза и мысленно нащупать у себя под сводом черепа что-то вроде кнопки и нажать на нее. После этого перед глазами появлялась небольшая сеточка из светящихся алых линий, и, перемещая ее, можно было захватить предмет и попробовать поднять.
        Дело оказалось непростым. Начал я с того, что пытался подвигать по столу небольшую серебряную монетку с юным профилем короля Арнольда III. Захватить кругляшок удавалось без особенного труда, но вот сдвинуть с места… Каждый раз это требовало напряжения не только мозга, но, казалось, даже мышц - причем, всех сразу.
        Даже после небольшого сеанса голова начинала раскалываться, а тело ныло, словно после изнуряющей тренировки. Но зато, начав с подбрасывания взглядом монетки, уже на второй день я мог оторвать от земли и перенести на несколько метров здоровенный валун, который едва ли сумел бы сдвинуть руками. На этом Ксай, то и дело приходившая понаблюдать за моими занятиями, посоветовала мне пока остановиться. По ее словам, в пирамиде новый навык едва ли мне пригодился бы.
        И вот теперь я стоял рядом с Ником и Ксай возле этой самой пирамиды, совершенно не представляя, что меня в ней ждет. Пару раз я пытался расспросить Ксай об этом, но все ее попытки рассказать о своем опыте натыкались на нехватку подходящих слов. Все, что я уяснил, это то, что с дверью приходилось разговаривать, убеждать ее, но не словами, а как-то еще.
        Ник взмахнул руками так, словно собирался играть на рояле. Его черная куртка и такие же джинсы делали его издалека похожим на пианиста в смокинге, чему способствовали и длинные тонкие пальцы. Перед ним в воздухе возник полупрозрачный зеленоватый экран с непонятными светящимися значками.
        - Так, сейчас… - произнес Ник, пробежавшись по экрану пальцами. - Приготовьтесь…
        - К чему? - спросил я.
        - Там проход очень недолго будет, - ответила Ксай. - Нужно успеть заскочить обоим.
        Ник кивнул.
        - Так, давайте, Ксай первая, - добавил он. - Три… Два… Один…
        Раздался громкий треск, похожий на звук электрического разряда. Сразу несколько десятков иероглифов на стене пирамиды вспыхнули зеленым, и секунду спустя перед нами висел сотканный из такого же зеленого света мерцающий прямоугольник в человеческий рост.
        Ксай, ни секунды не размышляя, шагнула в него и исчезла. Я, помешкав мгновение, последовал за ней.
        

* * *
        Помещение, где мы оказались, не несло на себе никаких отчетливых следов времени и места. Коробка из каменных плит, которые, впрочем, могли бы оказаться и бетонными. На полу, в густой пыли - какие-то грязные циновки, обрывки ткани, мусор. На стенах - кажется, они же. В стене - огромное окно, почти во всю стену, без малейших признаков того, что когда-то здесь было стекло. Напротив него - широкий дверной проем, но никакой двери тоже не видно.
        За окном было черное небо без единой звезды. И город, состоящий из приземистых домов с острыми крышами. Возможно, передо мной был Урд, каким он был, когда в нем еще жили люди. Впрочем, сказать, что они здесь живут, было нельзя: ни в одном из окон не теплился свет, и на узкой мостовой с деревянными тротуарами не было ни души.
        Удивительно, здесь не было ни единого источника света: ни естественного, ни искусственно, но пространство отчего-то не было погружено в кромешную тьму, и очертания предметов были заметны.
        И тут до меня дошло. Я узнал не столько само место, сколько ощущение, разлитое в воздухе: опасность, безысходность и одиночество. Оно было мне хорошо знакомо.
        - У меня ощущение, словно я тут был, - сказал я, глядя в окно.
        - Ты здесь был, - сказала Ксай за моей спиной. - Мы все здесь были.
        - Это же… - воспоминание было резким и неприятным, словно меня облили холодной водой. - Это же то место, через которое я прошел в Чернолесье?
        Я резко обернулся, чтобы увидеть, как Ксай утвердительно кивает мне в ответ.
        - Значит, мы можем пройти через него обратно в наш мир? - спросил я.
        Сердце забилось, словно готово было вот-вот вырваться из груди.
        - Я не знаю, - ответила девушка. - Но мы здесь не за этим. Мы должны спасти всех, а не только себя.
        - Здесь раньше была дверь? - спросил я, кивнув на зияющий темный проем. Мне хотелось сменить тему разговора.
        - Ага, - кивнула Ксай. - Я ее расковыряла, когда была здесь в прошлый раз. Ужасно тяжело. Открыла - думаю, ну, дальше проще будет. Черта едва - там такая же дверь.
        - А дальше еще одна? - спросил я.
        - Кто знает, - пожала плечами Ксай. - Может быть, дальше еще сто таких. Пойдем, рассиживаться некогда.
        Я включил лезвие, чтобы было не так темно. И обнаружил, что оно теперь не ровно-голубое, как раньше: на нем появилась отчетливая алая полоска. Лезвие Ксай оказалось точно таким же.
        Но едва мы переступили через порог дверного проема, я расслышал голос. Его источник невозможно было определить. Казалось, человек говорит буквально возле моего уха. Я в легкой панике завертел вокруг себя лезвием, но никого, кроме Ксай, рядом не было.
        - Ты тоже слышишь это? - спросил я.
        - Ага, - девушка кивнула. - Это было тут всегда, с тех пор, как я открыла дверь.
        Речь человека казалась осмысленной, но ни единого слова разобрать было невозможно. Это был какой-то набор шипящих и свистящих звуков, а интонация казалась то молящей, то угрожающей.
        - Ты понимаешь, что он говорит? - обернулся я к Ксай снова.
        Она вновь кивнула.
        - Это урдуш, - пояснила она. - Язык монландских аборигенов. Он, кстати, есть в стандартном наборе перков. Можешь выучить, если захочешь.
        Я припомнил, что, кажется, в самом деле видел перк с таким названием.
        Вот только мне никогда не приходило в голову его выбрать. Откровенно говоря, я вообще ни разу не слышал, чтобы кто-то говорил на таком языке.
        - А где на нем теперь говорят? - спросил я.
        - Теперь, может быть, и нигде, - пожала плечами Ксай. - Аборигены частью погибли, частью смешались с захватчиками с Сунланда. Может, на севере еще кто из них и живет.
        - И что же он говорит? - от этого свистящего шепота мне все больше становилось не по себе.
        - «Уходите!», «Не смейте туда ходить!», «Там зло и горе!», - произнесла Ксай. - Ну, и все в таком роде.
        На секунду воцарилась тишина, нарушаемая лишь шепотом призрака.
        - Так может быть?.. - я не договорил. Ксай поморщилась, глядя на меня.
        - Это все только иллюзия, - отрезала она. - Не ведись на это. Вот, смотри: следующая дверь.
        И в самом деле, следующий проем был закрыт массивной на вид дверью, черной, словно сделанной из того же материала, которым была облицована пирамида, и с такими же угловатыми рисунками на ней. Остановившись в паре шагов от нее, Ксай вытянула вперед руку, и иероглифы снова заиграли зеленоватым светом.
        - Сейчас, подожди немного, - проговорила девушка, прикрыв глаза. - Осторожно. Будь настороже. Смотри вокруг.
        Я огляделся по сторонам. В темной пыльной комнате никого не было, и спрятаться здесь было негде. Откуда могло последовать нападение? Разве что из-за двери, как только Ксай ее откроет. Я вперил свой взгляд в мерцающие зеленые рисунки.
        Минуты проходили одна за другой. Казалось, Ксай застыла, обратившись в статую. Лишь легкое дрожание ее ладони говорило об обратном. Что там происходило? О чем она «разговаривала» с дверью?
        Завороженно глядя на эту сцену, я едва не пропустил момент, когда нечто, казавшееся забытым в углу пыльным мешком, шевельнулось. Я заметил это лишь краем глаза. Небольшое движение на самой границы поля зрения.
        - Асшххагаш! - громкий крик на нечеловечески высокой ноте заставил меня вздрогнуть, от неожиданности в глазах потемнело. Секунда, и в сторону Ксай из угла неслось нечто, напоминающее скелет, обтянутый неопрятной мешковиной. Провалившиеся щеки… редкие клочки волос на голове… горящие зеленым пламенем глаза…
        - Асшххагаш!
        Я бросился наперерез существу, выставив вперед ало-голубое лезвие.
        Увидев это, оно мгновенно изменило вектор и бросилось на меня, вытянув вперед длинные тонкие руки с узловатыми пальцами.
        - Асшх!
        Я выбросил вперед руку с лезвием, но тварь с поразительной ловкостью нырнула в сторону и секунду спустя уже схватила жесткими пальцами мое запястье. Черные зубы щелкнули совсем недалеко от моей шеи.
        За моей спиной раздался оглушительный треск ломающегося камня.
        Кажется, дверь пошла трещинами и начала распадаться на куски. Зеленые иероглифы вспыхнули ярче, озаряя комнату гнилым пещерным светом. У меня, однако, были дела поважнее, чем любоваться местным интерьером. Заслышав треск, существо взвыло и набросилось на меня с удвоенной яростью, стараясь дотянуться до горла. Оно трясло костяными руками, мотало ссохшейся головой, шипело и извивалось. Откуда в нем только взялась такая сила?
        - Ксай, помоги мне! - закричал я, чувствуя, что долго не могу его сдерживать. Но ответа не последовало, и я не был уверен, слышит ли она меня вообще в своем трансе, да еще и за все нарастающим треском.
        Существо разразилось чем-то, отдаленно напоминающим хриплый хохот.
        Всего несколько сантиметров отделяли его зубы от моего горла. Я рванулся изо всех сил, но смог лишь немного отодвинуть тварь, но она налегла снова.
        И вдруг она исчезла. Настолько внезапно, что я рефлекторно подался всем телом вверх, словно делал упражнение на пресс в спортзале. Сев на грязном полу, я огляделся по сторонам.
        Дверь окончательно развалилась на черные неровные куски, на которых догорали потускневшие зеленые значки. Ксай стояла, привалившись к стене, словно ноги едва держали ее от усталости.
        - Ты жив? - тихо спросила она. - Там, кажется, еще одна дверь впереди.
        Глава 16
        В следующей комнате, мало отличавшейся от двух других, в самом деле оказалась такая же дверь. И не одна, а целых две. Если считать, что раньше мы шли вдоль внешней стены пирамиды, то одна из дверей вела дальше вперед, а другая - вглубь, в противоположную от окна сторону.
        Меня все еще трясло, я никак не мог отойти от случившегося. Казалось бы, три года в качестве чернолесского егеря должны были заставить меня привыкнуть ко всему, но разве к такому привыкнешь?
        - Что это было? - спросил я Ксай. - Какая-то тварь… напала на меня.
        Она поморщилась и покачала головой.
        - Не знаю, - протянула она, озираясь по сторонам. - Я разговаривала с дверью… это был женский голос…
        - Что он говорил?
        - Я… не помню… - она коснулась лба пальцами, словно испытала приступ головной боли. Так же было в прошлый раз: ничего не помнишь после того, как дверь откроется. Кажется, я уговаривала ее пустить нас. Она говорила, что это невозможно. А когда она уже почти сдалась, раздался крик, что-то такое шипящее…
        Я передернул плечами. Мне хотелось думать, что этот крик не будет преследовать меня в кошмарах до конца дней.
        - И куда мы теперь? - обратился я к ней снова. - Здесь две двери.
        Ксай пожала плечами, скрестив руки на груди и сдув с лица синюю прядку. В своих джинсах и куртке она была похожа на романтичную любительницу заброшек, а не на мага-дракона внутри таинственного артефакта.
        Я указал на дверь, которая, по моему мнению, должна была вести вглубь пирамиды.
        - Не факт, - Ксай, кажется, поняла мою мысль без слов. - Но давай попробуем.
        Она протянула руку ладонью вперед, и знаки на двери вновь засветились, но на этот раз не зеленым светом болотных огоньков, а оранжево-красным. Цветом раздутых углей костра.
        Я завертел головой, ожидая нападения в любую секунду. Но нападения не было. Вместо него я услышал какой-то противный шуршащий звук, словно в моем ухе закопошилось забравшееся туда насекомое. Я схватился за ухо, залез в него пальцем, но ничего в нем не обнаружил. Вскоре звук повторился.
        И тут я похолодел. До меня дошло: то, что я слышу, это помехи. Шум радиопомех в наушнике. В наушнике, который я надел три года назад в заброшке напротив офиса Грановского.
        - Рома! - раздался прямо в моем ухе знакомый взволнованный голос, последний раз слышанный мной два года назад в магической башне. - Рома, ты меня слышишь? Ответь, пожалуйста.
        Секунду я раздумывал, нужно ли отвечать или нет. Со мной говорил Грановский - в этом сомнений не было. Мои пальцы непроизвольно сжались в кулаки.
        - Рома, ответь! - продолжал голос в моем ухе. - Я почти уверен, что ты меня слышишь. Ответь, это очень важно.
        - Я слышу, - тихо произнес я. Ксай, погруженная в общение с дверью, никак не отреагировала на мои слова.
        - Отлично! - Грановский на том конце, кажется, перевел дух. - я не уверен, что связь будет работать долго. Слушай меня, Рома. Это чертовски важно! Вы должны повернуть назад. Ни в коем случае нельзя выпускать то, что сидит в пирамиде.
        - Какого хрена! - воскликнул я. Мне захотелось ударить кулаком в стену, разбить костяшки до крови. Хотелось орать и крушить все вокруг себя. - Ты, ублюдок, запер нас всех здесь и еще указываешь мне, что делать!
        - Успокойся! - голос Грановского был холодным, словно подвал Кернадала зимой. - Сейчас речь не о тебе и не обо мне. Речь обо всем мире.
        - Мне плевать на твой мир! - выкрикнул я. - Пусть он катится в гребанный ад с тобой вместе!
        - Речь не о моем мире, а о твоем, - ответил Грановский. - То, что вы хотите выпустить на волю, угрожает множеству миров, и твоему в первую очередь. Оно может пообещать вам что угодно.
        Люди Урда не просто отдавали свои жизни ради того, чтобы это существо сидело в пирамиде смирно. Это зло. Концентрированное, нефильтрованное зло. Поглотив этот мир, оно не остановится.
        Я допустил огромную ошибку, отправив в этот мир человека с высоким интеллектом и большой чувствительностью ко злу. Он не только сам смог достучаться до того, что засело в пирамиде, но и склонил многих из егерей на свою сторону.
        - Не верю! - выкрикнул я, поражаясь тому, что Ксай в метре от меня вновь не пошевелилась. - Не верю ни единому слову!
        Словно потревоженная моим криком, дверь издала оглушительный хруст, и по ее поверхности зазмеилась ветвящаяся трещина. - Роман, приди в себя, успокойся, - затараторил Грановский. - Этот сумасшедший убедил тебя в том, что все вокруг нереально, но это не так.
        Вокруг тебя настоящий мир с живыми людьми, ты интуитивно всегда это чувствовал, у тебя развитая эмпатия. Именно по этой причине я выдал тебе синий камень - знак больших возможностей и большой ответственности.
        Твоя новая знакомая, кстати, точно такая же, но она подпадала под его влияние раньше. То, что вы делаете сейчас… в общем, оно не поможет вам вернуться домой. А если и поможет, то ужасной ценой. Вам придется предать себя, предать своих родных…
        - Изыди! - взвыл я. - Прочь из моей головы!
        Мне захотелось залезть пальцем в ухо, выковырять оттуда наушник с голосом этого змея-искусителя, даже если придется доковырять до мозга.
        Дверь снова треснула, из нее вывалился увесистый кусок и с громким стуком обрушился на пол, развалившись надвое.
        В ухе послышалось шипение помех, перекрывающих голос.
        - Рома, связь прерывается! - Грановский силился перекричать шум в эфире. - Рома, я обещаю, что вытащу тебя отсюда! Все, что угодно, только уходи оттуда немедленно и девушку уведи!
        В дверь словно ударили тараном, новые куски посыпались на пол черным дождем.
        - Рома, я умоляю… - прошипел напоследок голос и исчез.
        Ксай опустила руку и огляделась по сторонам невидящим взглядом. Ее ноги дрожали. Отступив на шаг от обломков двери, она привалилась к стене и съехала на засыпанный каменной крошкой пол. - На тебя снова напали? - спросила она, глядя на мое перекошенное лицо.
        - Н-нет, - выдавил из себя я. - Со мной разговаривали сейчас. Грановский.
        Ксай внимательно на меня посмотрела.
        - Ты уверен? - спросила она. - И что он говорил?
        - Отговаривал меня идти дальше в пирамиду, - ответил я.
        - Понятно, - кивнула Ксай. - Эта штука может и не такое.
        Она показала ладонью вокруг себя, давая понять, что подразумевает под «этой штукой».
        - То есть, ты думаешь, он не настоящий? - уточнил я.
        - Оглянись вокруг, - вздохнула Ксай. - Здесь ВСЁ ненастоящее. Оно морочит нас, убеждает повернуть назад. Возможно, дальше оно начнет подсовывать тебе еще более убедительные видения. Будет угрожать, пугать, умолять.
        Я сел на грязный пол рядом с ней, внимательно слушая.
        - Эти двери… - Ксай замолчала на секунду, словно стараясь поймать ускользающую мысль. - Понимаешь, каждая из них пытается что-то сделать хотя бы из последних сил.
        - Чтобы защитить то, что внутри пирамиды? - спросил я
        - Или нас от этого защитить, - покачала головой Ксай. - Мне кажется, я начинаю кое-что понимать.
        - Что же? - я весь обратился в слух.
        - Эти значки на каждой двери… - она замолчала на секунду, подбирая слова. - Понимаешь, я сперва не обращала внимания на то, что именно написано. Знаешь, в урдуш было два алфавита: один для записи обычных слов, а другой - только для личных имен. У них имена имели сакральное значение. Так вот здесь на каждой двери написаны имена людей.
        - То есть, на каждой двери имя того, кто ее установил? Что-то вроде «здесь был Вася»?
        - Может быть и так, - Ксай приподняла бровь. - А может быть, дверь - это и есть тот, кто ее установил.
        - Что ты имеешь в виду?
        - На пирамиде приносили людей в жертву, - сказала Ксай. - Но что случалось с людьми после этого?
        - Эм… они умирали?
        - Технически, да, но… возможно, что мы с тобой технически тоже умерли, когда попали в игру Грановского.
        От мысли о том, что я уже несколько лет, как «технически умер» веяло ледяным погребом.
        - Странно, - проговорил я. - Что-то похожее говорил сейчас он, Грановский. Что люди жертвовали собой, чтобы запечатать пирамиду.
        - Не люди, - Ксай покачала головой. - Болванки.
        - Ты в этом уверена? - мне послышалось какое-то сомнение в ее голосе.
        - Нику я верю, как себе, - отрезала она.
        - У вас с ним что-то было? - спросил я, не успев прикусить язык.
        - Не твое собачье дело, - ответила она, резко встав и направившись в дверной проем, переступая через черные обломки. - Пошли, солнце еще высоко.
        Я выглянул в окно, окинув взглядом темную сетку улиц Урда. Никакого солнца там, конечно, не было. Но спорить я не стал, и уже повернулся, было, в сторону очередной открывшейся комнаты, как вдруг услышал голос. Не Грановского. Совсем другой.
        - Он прав, - произнесла Кира, казалось, возле самого моего правого уха.
        Я резко повернул голову, но никого, конечно не увидел. Ксай, переступившая уже порог, обернулась и вопросительно подняла бровь.
        - Он прав, - снова произнес голос Киры. - Он мерзавец, но он прав. Тебе нельзя туда. Никому нельзя.
        - Где ты? - спросил я. - Где ты?
        - Я… где-то, - голос Киры звучал озадаченно, словно сама она до сих пор не задавалась этим вопросом. - Где-то… в промежутке. Очень странное чувство. Словно размазана. Трудно собраться.
        - Что вокруг тебя? Скажи? - кажется, у меня дрожали губы.
        - Опять Грановский? - спросила меня Ксай. Я раздраженно махнул на нее рукой.
        - Вокруг меня… что-то, - произнесла Кира. - А совсем рядом - ничто… Но это неважно. Я выберусь. Я уже почти знаю, как. А вот ты… обещай мне, что ты не сделаешь непоправимого. Обещай мне, Рома. Мне очень важно… Если это вырвется на свободу, мне очень важно, чтобы это хотя бы был не ты…
        Я открыл рот, чтобы что-то ответить, но запнулся на полуслове. Я закрыл глаза. Перед моим мысленным взором предстала Кира - какой я увидел ее впервые, там, в заброшке Грановского. Она смотрела на меня ласково и немного испуганно - словно переживала не за себя, а за меня. И она хотела что-то еще сказать…
        - Борись с этим, - услышал я голос Ксай. Секунду спустя я, уже потерявшийся, было, в пространстве, почувствовал, как она изо всей силы сжала пальцами мои плечи и встряхнула меня. - Что бы это ни было, борись с этим. Оно морочит тебя.
        Я хотел ответить, что Кира не может меня морочить. Но не ответил. Я не мог быть уверен, что это, правда, она. Перед глазами все плыло. И мысли плыли тоже.
        - Я буду искать тебя… обещаю… - прозвучали в моей голове слова Киры, постепенно затихающие в звенящей, мертвой тишине пирамиды. Последние слова, которые я слышал от нее наяву.
        Глава 17
        В первый день мы открыли десяток дверей и вернулись в Урд полностью вымотанными. Я, к тому же, полночи не мог после этого заснуть: в темноте комнаты мне то виделось искаженное яростью мертвое лицо, то слышался взволнованный голос Киры. На следующий день я явился к пирамиде не выспавшийся и злой.
        Потянулись дни, состоявшие из томительного ожидания и кошмарных видений. Ксай вскрывала двери одну за другой, иногда на это уходили считанные минуты, иногда - несколько часов. Мне же, чаще всего, приходилось иметь дело с тем, что эти двери порождали, в бесплодных попытках остановить нас. На практике это означало, что во время очередного «разговора» Ксай с дверью я сидел, как на иголках, ожидая нападения. От нескольких часов собранного ожидания к вечеру накатывала жуткая усталость и головная боль.
        Напряжение это явно передавалось и остальным жителям Урда. Всякий раз, выходя из пирамиды, усталые и перепачканные в пыли, мы встречали на себе полные надежды взгляды Ника, Ильи, Ланы и прочих. Работа в Урде, кажется, встала. Все слонялись без дела, то и дело поглядывая в сторону пирамиды и ожидая чего-то окончательного.
        Но ничего окончательного не происходило. Дверь следовала за дверью. Каждая из них пыталась напугать нас и отбить желание идти дальше: одна даже заставила стены комнаты сжиматься, едва не расплющив нас, прежде чем развалилась на дымящиеся обломки. Другие насылали на нас призраков, выходивших из стен и пытавшихся задушить меня полупрозрачными тонкими руками. Их, кстати, удалось победить лезвием и даже получить экспу.
        Время от времени нам с Ксай приходилось разделяться: она оставалась расколупывать очередную дверь, а я бродил по темным пыльным коридорам, нанося их на карту. Коридоры раздваивались и растраивались, пересекали сами себя и завязывались в узлы. Все это было похоже на какой-то наркоманский трип, в котором я увязал все глубже. Или на квеструм, созданный сумасшедшим дизайнером.
        Каждая открытая дверь приближала нас к развязке. Мы не знали, сколько их еще осталось, но к концу пятого дня видения, вызываемые дверями, стали еще мрачнее, а в доносившихся до нас голосах слышалось уже неприкрытое отчаяние. Из пирамиды мы выходили в твердой уверенности, что вот-вот доберемся до цели.
        В тот вечер, направляясь в свою комнату, я встретил Лану, спускавшуюся по лестнице откуда-то сверху. В отличие от меня, она уже поработала с синтезатором и обзавелась комплектом современной одежды: джинсы, синяя толстовка с принтом, кроссовки.
        - А… привет, - произнесла она рассеянно. - Ты спать уже?
        Я кивнул. Усталость действительно придавливала к земле пудовой гирей. Хотелось упасть на кровать и надеяться, что не увижу снов.
        - Ладно… - протянула девушка, положив руки на перила. - Ну, ты иди тогда. Только слушай… каково это вообще? Что чувствуешь там?
        Отчего-то мне показалось, что ответ Лану не очень-то интересует. Она выглядела нервной, а ее интерес - принужденным.
        - Тяжело, - ответил я. - Словно раскапывать могилы. И физически тяжело, и морально.
        Лана покачала головой, вроде бы, с сочувствием, но каким-то не очень искренним.
        - Но вы же уже близко, да? - спросила она.
        Я неопределенно покачал головой и сделал ладонью жест, изображающий неуверенность.
        На какое-то мгновение между нами повисло неловкое молчание. Глаза Ланы бегали из стороны в сторону. Она словно хотела побыстрее уйти, но в то же время не желала, чтобы бегство выглядело излишне поспешным.
        - Я разговаривал с Кирой, - произнес я вдруг. Мне подумалось, что Лана - единственный человек здесь, кто поймет, что это для меня значит.
        Лицо Ланы в самом деле посерьезнело.
        - И что она сказала? - Лана уставилась на меня очень внимательно.
        - Говорила, что мы должны уйти, не пытаться открыть пирамиду, - ответил я. - Что это погубит мир, и не только этот.
        Лана побледнела, нервно сцепив пальцы в замок.
        - Ты же понимаешь, - начала она, подбирая слова, - что, если бы этот мир был реален, ты не смог бы говорить с Кирой?
        Я взглянул на Лану вопросительно.
        - В реальном мире мертвые умирают насовсем, - вздохнула она. - Если Кира жива, если она может говорить с тобой, это еще одно доказательство того, что мы в симуляции. И что ее нужно разрушить.
        - Но зачем тогда Кире убеждать меня в обратном? - спросил я.
        - Кто знает, - Лана пожала плечами.
        Мне снова показалось, что ей хочется поскорее уйти от этого разговора и вообще от меня.
        Внизу на лестнице послышались шаги, и Лана, вздрогнув, торопливо попрощалась и направилась вниз, где этажом ниже находилась ее комната.
        Но не успела она преодолеть половину пролета, как из-за поворота появилась поднимавшаяся ей навстречу Ксай, отчего-то проводившая Лану настороженным взглядом. Так как будто ускорила шаг.
        - Она у вас с Андреем, что ли, была? - спросила девушка с какой-то деланной беззаботностью.
        - Нет, а что? - ответил я, заметив, что она как-то напряглась.
        - А, нет, ничего, - принужденно улыбнулась Ксай. - Иди спать, а то завтра опять будешь носом клевать.
        С этими словами она помахала мне рукой и отправилась вверх по лестнице.
        

* * *
        Следующее утро встретило нас противным затяжным дождем, угрюмо барабанившим по дворцовой крыше. Грунтовая дорога, ведшая к пирамиде, раскисла, и мы едва не извалялись в грязи, пока добрались до черной громадины. Так что, пройдя через прямоугольник портала, я даже почувствовал себя комфортнее, оказавшись в мире, где дождя не было, и, вероятно, никогда не бывало.
        - Сегодня все решится, - произнесла Ксай, когда мы оказались в уже знакомой и почти родной первой комнате. - Ты готов?
        Я пожал плечами. Как можно быть готовым, когда не знаешь, к чему, собственно, готовиться?
        - Я тоже не готова, - спокойно объявила Ксай. - Пойдем.
        Мы двинулись по темному пыльному склепу, водя из стороны в сторону выдвинутыми лезвиями, я впереди, а Ксай чуть позади и сбоку. Такой порядок мы приняли с первого дня, хотя особой нужды в нем не было: пока Ксай не говорила с дверью, нападения можно было не ждать.
        Безжизненность этого места подавляла меня. Будь это обычная заброшка в человеческом мире, здесь наверняка обосновались бы крысы или еще какие-нибудь звери. Насекомые, в конце концов. Между плитами пробивалась бы трава, по углам зеленела бы плесень. Но в этом мертвом измерении ничего подобного не было. Не удивился бы, если бы узнал, что здесь нет даже бактерий.
        - Мне все меньше это нравится, - проговорила вдруг Ксай, куда-то в сторону, как будто даже и не обращаясь ко мне.
        - А поначалу тебе нравилось, что ли? - усмехнулся я. Мне хотелось приободрить ее немного, но вышло как-то криво.
        - Поначалу я была уверена… - ответила она.
        - А теперь? - мне послышалось в ее словах какое-то проглоченное продолжение.
        - А теперь я… не знаю, - она запнулась и остановилась посреди очередной пустой комнаты.
        - Слушай, вот ты здесь человек новый, - начала она неуверенно. - Как тебе кажется, это все безумие, что мы делаем?
        - Ты же говорила, что безоговорочно веришь… - начал я. Мне хотелось сказать «Нику», но я не стал заканчивать. Почему-то мне показалось, что сейчас это будет неправильным.
        Ксай, однако, поняла, что я имею в виду.
        - Мне кажется, что-то с ним происходит, - проговорила она, глядя в темный проем очередной двери. - Он стал каким-то другим. Может, из-за того, что мы близки к цели. А может, из-за того, что появилась… ладно, не важно!
        Ксай тряхнула головой, и густые темные волосы рассыпались по плечам, а синяя прядка упала на глаза. Она ускорила шаг, решительно двинувшись в темноту, туда, где нас ждала очередная дверь.
        Две двери поддались ей на удивление быстро и без борьбы. Выглядело это так, словно сопротивление их было сломлено падением предыдущих дверей.
        К третьей двери Ксай подошла настороженно, словно охотник, боящийся вспугнуть дичь. Едва подняв руку, чтобы вступить в контакт с дверью, она тут же опустила ее и отпрянула на пару шагов, будто обжегшись.
        - Что такое? - спросил я.
        - Это последняя дверь, - ответила она. - За ней то, за чем мы пришли.
        Я посмотрел на нее. Ее лицо побледнело, губы дрожали. Я, должно быть, выглядел не лучше.
        Мне хотелось что-то сказать ей, как-то приободрить, придать уверенности. Я уже даже открыл рот, чтобы произнести что-то в таком духе, но не успел.
        - Нет, это не последняя дверь, - раздался откуда-то со стороны двери негромкий, вкрадчивый голос. - Последней была предыдущая. И вы ее уже открыли.
        В следующую секунду дверь обратилась в полупрозрачный черный туман, заклубившийся в дверном проеме.
        Ксай вскрикнула, отпрыгнула в сторону и выставила перед собой синее лезвие с алой полосой. Призрачный клинок дрожал вместе с ее ладонью. Я тоже вытянул руку с клинком вперед, без всякой уверенности, что синяя полоска может меня защитить от того, что таилось во тьме.
        Тьма же, тем временем, сгустилась, слившись в фигуру человека, сидящего в удобном кожаном кресле.
        Внешне он чем-то напоминал Ника: высокий, светловолосый, с аккуратной бородкой и ироничной улыбкой на тонких губах. Вот только был он еще красивее и как-то… аристократичнее, что ли. От него веяло модными салонами, умными беседами у камина и дорогим коньяком. Какой-то принадлежностью к высшему обществу, которой я, впрочем, был лишен что в этом мире, что в том. Разве что, если не считать той пары недель, в течение которых я побыл гвардейским офицером в Брукмере.
        Одет он был в серый твидовый костюм с легкомысленной желтой жилеткой, а в руках держал массивную трость с набалдашником в виде собачьей головы.
        - Ну-с, кто тут у нас? - проговорил возникший из тьмы человек, сцепив пальцы на набалдашнике трости. - Черт возьми, вы управились даже быстрее, чем я думал. Мои поздравления!
        Глава 18
        Несколько секунд мы с Ксай рассматривали странного хозяина пирамиды, а он, в свою очередь, иронически нам улыбался.
        - Впрочем, что это я! - всплеснул затем он руками с деланным волнением. - Совсем забываю законы гостеприимства.
        Он сделал рукой жест, который хорошо подошел бы фокуснику, и пустая комната вокруг нас преобразилась.
        На стенах появились гобелены, изображавшие сцена охоты. Возле одной из стен возник камин с уютно трещащими в нем дровами, а над ним - чучело кабаньей головы. Потянуло теплом и дымом. Возле камина возникли два потертых кресла, и рядом с каждым из них на маленьком резном столике - серебряный кубок с темно-красной жидкостью.
        - Прошу, располагайтесь, - произнес он, указав в сторону камина с легким поклоном. - Давайте поговорим. Для меня очень важно, чтобы мы пришли к соглашению.
        - Кто вы? - спросил я, положив свободную ладонь на спинку одного из кресел. Оно казалось вполне реальным: обшивка кое-где потрескалась, обнажив волосяное нутро и деревянный каркас.
        Собеседник в ответ улыбнулся уголками рта.
        - То есть, вы пять дней бились головой о стену, чтобы добраться до меня, и даже не знаете, кто я? - спросил он. - Есть в этом некая ирония, не так ли?
        - И все же? - настаивал я, не опуская синего клинка. Я и так был на взводе и совсем не настроен разгадывать загадки.
        - Я… скажем так, некая сила, - ответил он. - Или часть некой силы. Не все ли равно? Я вам был нужен - и вот я здесь. Говорите свои три желания.
        - А имя у вас есть? - уточнил я.
        - А на что вам мое имя? - он пожал плечами. - Назваться ведь можно как угодно. Вон, у вас, у самого сколько имен уже набралось? Ну, можете звать меня Мефодием Исаевичем, если хотите. Имя не хуже других, в какой-то старой книжке фигурировало.
        - Это все настоящее? - спросила Ксай, показав жестом вокруг себя на гобелены и камин.
        Хозяин сделал такой вид, словно вот-вот готов рассмеяться, но из вежливости сдерживается.
        - А как вы думаете? - спросил он с ироничным прищуром.
        - Я думаю, что нет, - твердо сказала она. - Я думаю, это иллюзия.
        - Весь мир - иллюзия, - заявил он снисходительным тоном. - Точнее - совокупность разных иллюзий. А мы лишь выбираем из них ту, которая нам больше нравится. Это, в сущности, единственный доступный смертному выбор: в какой именно иллюзии прожить свою жизнь.
        - Полагаю, вы знаете, для чего мы пришли, - начал я. Хотелось прекратить эту комедию и перейти уже к делу.
        - Нет, - ответил он. - Я думал, вы мне скажете.
        - Мы хотим выбраться из этого мира, - сказал я. - Мы думаем, что для этого нужно…
        - Уничтожить его, верно? - спросил он. - И вы за этим ко мне пришли. Думаете, что я такой ррраз…
        Он щелкнул пальцами в воздухе. Ничего не произошло.
        - В целом, да, - я кивнул. У меня мурашки бежали по коже. Что это за шут, в самом деле? Насколько он опасен? Действительно ли он тот, кто нам нужен? От него исходила какая-то аура - словно тяжелые волны, разливающиеся по комнате. И каждая волна будто отзывалась в голове едва слышимым голосом: «Все хорошо… ты пришел, куда нужно… ты вот-вот будешь дома… испытания закончились… ты будешь вознагражден…».
        - Знаете, ребят, мне тоже не очень хочется ломать комедию, - Мефодий Исаевич положил трость на подлокотники кресла поперек тела. - Вот что я вам предлагаю. Вы молодые - у вас получится. В общем, я верну вас в ваш мир прямо сейчас, но при одном условии.
        - Каком же? - спросил я. Почему-то я был уверен, что условие мне не понравится.
        - Вы возьмете меня с собой, - ответил он. - Много места я не займу, просто помещусь в голове у одного из вас. Или сразу у обоих.
        - А потом? - уточнила Ксай.
        - Суп с котом, - с обезаруживающей улыбкой пожал плечами Мефодий. - Не все ли равно, что потом? Вы будете дома. Сможете делать все, что угодно. Впрочем, иногда мне может понадобиться ваша помощь, но, поверьте, ничего такого, чего вам бы не хотелось делать. Скорее наоборот - вы будете мне помогать и даже не заметите этого.
        - Это как? - поинтересовался я.
        Мефодий вздохнул, словно сетуя на мою непонятливость.
        - Просто впустив меня вы… скажем так, несколько изменитесь, - пояснил он. - Вы осознаете мою правоту и вопросов по поводу того, правильно ли я веду себя в вашем мире, у вас не будет.
        - Мы пришли не только ради себя, - проговорила Ксай. - В этом мире еще десятки людей, утянутых сюда волей Грановского. Может быть, сотни. Они должны быть освобождены.
        - Уж конечно, вам будет проще их освободить, если вы окажетесь дома, - улыбнулся Мефодий Исаевич.
        - Допустим, - я кивнул. - А что там собираетесь делать вы?
        - Ну, какая вам разница? - он пожал плечами с равнодушным видом. - Это мое дело. Главное, что мир изменится. И поверьте мне - этот новый мир понравится вам куда больше. Штука здесь в том, что там я помогу вам добиться того, о чем вы мечтали.
        - И о чем же я мечтаю? - спросил я.
        - Все мечтают об одном и том же, - Мефодий склонил голову чуть набок.
        - Будут деньги, дом в Чикаго, много женщин и машин, - процитировал я всплывшую откуда-то из глубин памяти строчку.
        - О, нет, нет, я не об этом! - Мефодий выставил вперед руки и замотал головой. - Хотя, если угодно, и об этом тоже, но не в первую очередь. В первую очередь каждому хочется признания. Хочется верить, что он живет на свете не просто так. Вот вы, к примеру: делали свой блог и верили, что это кому-то нужно. Что люди это оценят. На это ведь вас и поймал Грановский, не так ли? Одна небольшая похвала от значимого человека, и вы уже готовы на что угодно, даже бродить по какому-то страшноватому заброшенному зданию без возможности выйти.
        Я поморщился и, вероятно, покраснел. У меня было чувство, что я стою перед ним голый.
        - Это, в самом деле, возможно? - уточнил я.
        - Ну, вот, смотрите, - произнес Мефодий таким тоном, словно объяснял ребенку, почему трава зеленая. - Вы когда-нибудь задумывались о том, почему у одних получается прославиться, а у других нет? Наверняка. Все неудачники об этом думают. Вы уж простите, что я про вас так говорю, но давайте уж, в самом деле, называть вещи своими именами, ладно?
        Он примирительно развел руками, и на его смутно различимом лице появилось некое подобие улыбки.
        - Так вот, - продолжил он. - Все об этом думают, но никто ни до чего не додумывается. Некоторые успокаивают себя тем, что если много работать, известность придет сама собой. Это иллюзия, выдуманная для самоуспокоения. Дескать, все у меня будет хорошо, нужно только победить лень и заставить себя работать больше. Нет, не будет. Есть люди, которые работают сутки напролет, и ничего к ним не приходит. Другие говорят, что нужен талант. Это уже вернее, но что такое этот талант? Никто никогда не ответит.
        Он приостановился на секунду, смакуя эффект, словно фокусник перед главным финальным трюком.
        - Почему тысячи женщин среднего возраста пишут никому не нужные детские книжки, и вдруг одна из них такая - раз! - и Джоанн Роулинг? - спросил он. - Почему миллионы юношей выкладывают свои музыкальные поделки на Ютуб и имеют по три просмотра от мамы, папы и случайного бота, а потом один - бац! - и Джастин Бибер? Как это работает? Никто не знает. В том числе, Роулинг и Бибер не знают, уж поверьте мне. А я - знаю.
        - И как же? - спросил я.
        - О, это скучная материя, - Мефодий Исаевич махнул рукой. - Сплетения вероятностей, харизма, неявная суггестия. Я умею осознанно делать то, что ваши талантливые люди постигают интуитивно. Впрочем, давайте я вам лучше покажу.
        Он вновь щелкнул пальцами, и секунду спустя меня уже не было в комнате с камином. Я обнаружил себя в уютной студии, сидящим на складном стуле перед несколькими камерами. Напротив меня сидел в заинтересованной позе светловолосый парень, лицо которого мне было, конечно же, знакомо: самый известный блогер-интервьюер.
        Я ни на секунду не был удивлен тому, что оказался здесь. Я знал, что имею на это право - я знаменитый обзорщик с миллионной аудиторией, к которому игровые студии сами выстраиваются в очередь, чтобы продемонстрировать свои новые творения. С недавних же пор я обнаружил в себе еще и талант сценариста, так что новая игра студии «Норска» вышла с моим именем на обложке, и расходилась намного лучше их прежних игр именно за счет моего вклада. Именно о работе над ней я сейчас с упоением рассказывал.
        Когда я терялся и не знал, как лучше ответить на какой-нибудь заковыристый вопрос, то слышал подсказку - это вкрадчивый голос Мефодия в моей голове ненавязчиво давал мне совет - всякий раз весьма уместный. Я чувствовал, как мне это нравится.
        Я был не совсем собой. Это была какая-то лучшая версия меня - более уверенная в себе, сосредоточенная, не лезущая за словом в карман. Я был неповторим. Я был почти идеален. Я был таким, каким всегда хотел быть.
        И вот когда я уже готов был тепло попрощаться со зрителями ролика, продемонстрировав им белозубую улыбку, в голове что-то щелкнуло, и я снова вернулся в комнату Мефодия.
        Я даже поморщился от того, что снова стал собой со всеми своими недостатками. Это было тяжелое чувство. Что-то подобное, должно быть, чувствуют наркоманы, когда действие наркотика заканчивается. Мне безумно хотелось вернуться обратно в тот мир, где я достиг столь многого.
        Напротив меня Ксай растерянно смотрела перед собой невидящими глазами с безмерно удивленным лицом. Не знаю, что видела она, но, должно быть, ее увиденное поразило не меньше, чем меня.
        - Итак, вы согласны? - спросил Мефодий, сложив руки на груди.
        Я застыл, не зная, что ответить. Искушение было слишком велико. Мне ужасно не хотелось, чтобы то, что я увидел, осталось лишь минутной иллюзией, так и не воплотившись в жизнь. Но в то же время, где-то на краю моего сознания тихий голос настойчиво твердил, что я пришел сюда не за этим, что от меня зависят судьбы других людей, застрявших в ловушке Грановского.
        - Нет, - твердо ответила Ксай, так и не дав мне определиться. - У меня есть инструкции насчет этого разговора. От Ника. И я не брошу его здесь.
        На губах Мефодия появилась улыбка, которая показалась мне сочувственной.
        - Ник - это пройденный этап, - произнес он. - Он нашел меня в пирамиде. Я подарил ему его дар, сделал его, возможно, сильнейшим магом в этом мире. Но все это только ради того, чтобы он привел ко мне вас двоих. Более он мне неинтересен.
        - Может быть, для тебя он и пройденный этап, но для меня - нет, - твердо ответила Ксай.
        - Боюсь, милая, для тебя - тоже, - Мефодий покачал головой. - Он ведь научил тебя верифицировать слепки реальности?
        Ксай кивнула.
        - Тогда вот, посмотри, - с этими словами он протянул руку и дотронулся до ладони Ксай. Несколько секунд она смотрела раскрытыми глазами куда-то в пустоту, а затем ее лицо исказилось гримасой отвращения, руки затряслись, а из глаз полились слезы. Она зажмурилась и замотала головой, словно силясь отогнать дурной сон.
        - Что это? - спросил я ее, но она лишь отмахнулась от меня, отошла в сторону и уставилась в стену.
        - Взгляни, - сказал Мефодий, отбросив свой шутовской тон. - Мне кажется, тебе тоже не мешало бы это видеть.
        Он коснулся моего плеча, и я ощутил то же чувство невесомости, что и тогда, в кабинете Ника. Сходство усиливалось тем, что именно в этом же кабинете я и оказался.
        Они лежали на полу, на большой бурой шкуре неизвестного зверя, расстеленной на полу возле потертого стола. Лана и Ник.
        Она была сверху, и ее стоны разносились так далеко, что, казалось, их должны были слышать и двумя этажами ниже. За окном была ночь. В прорехе между тучами светила луна, заливая мертвенным светом обнаженное тело Ланы и ее лицо с закушенной нижней губой. Я с силой зажмурил глаза, а когда вновь открыл их, передо мной снова был камин, отбрасывавший кровавые блики на лицо Мефодия.
        - В общем, вы теперь можете сами решать, хотите ли вы за ним идти, - вкрадчиво произнес он, поднимаясь из кресла.
        Я взглянул на Ксай. Ее лицо на первый взгляд могло показаться совершенно бесстрастным, лишь чуть подрагивающее веко и уголок рта выдавали ту гамму чувств, которые боролись сейчас в ней. Она сделала небольшой шаг вперед, остановившись прямо в дверном проеме.
        - Я готова, - тихо произнесла она.
        - Подожди! - я поспешно шагнул в ее сторону и хотел схватить за плечо.
        Но не успел.
        Мефодий кивнул и протянул к ней руки. В следующую секунду он снова превратился в сгусток черной мглы, который заклубился вокруг Ксай, забираясь в ее уши, ноздри, глаза.
        Она закричала. Громко, как будто черная дымка жгла ее, словно кислота. Клубящийся кокон вокруг нее становился все гуще, так что я едва мог различить за ним ее куртку и джинсы.
        На секунду весь проем заволокло угольным маревом, и я с ужасом думал о том, кто сейчас появится из него. Во что Ксай могла превратиться.
        Образы, роившиеся в моем мозгу, были один другого страшнее, но не один из них не был верным. Когда дымка рассеялась, на месте проема появилась гладкая черная дверь.
        В следующую секунду я услышал ее голос:
        - Беги, Рома! - проговорила она. - Приведи кого-то. Приведи Ника.
        - Что такое? - спросил я. - Что произошло?
        - Мы совершили… ошибку… - произнесла Ксай. Ее голос звучал так, словно она едва могла говорить, превозмогая чудовищную боль. - Но может можно… исправить…
        - Я приведу их, но скажи, что случилось? - я осторожно приложил ладони к двери. Она была гладкой, словно металлическая пластина.
        - Я не знаю, сколько смогу его держать, - ответила Ксай. - Он как-то… сжигает меня изнутри. Больно… Очень больно… Он понял, что это ловушка. Его нельзя выпустить. Нельзя, Рома. Скажи им. Скажи Нику.
        Я кивнул и бросился бежать со всех ног. Лишь на секунду оглянувшись, я увидел, как на гладкой поверхности двери сами собой возникают ярко светящиеся синие буквы. Всего четыре.
        Глава 19
        Из светящегося прямоугольника портала я вывалился, упав на колени и хватая ртом воздух. Пальцы увязли в размокшей после дождя жирной земле.
        - Что случилось? Где Ксай? - голос Ника вывел меня из прострации. Я поднял глаза и увидел, что почти все население Урда собралось на небольшой площади перед пирамидой и с волнением глядит на меня.
        - Она там, - я кивнул в сторону портала. - Нам нужна твоя помощь, срочно.
        - Какая помощь? - Ник нахмурился. - Я не могу попасть внутрь, и никто не может, кроме вас. Что там случилось? Вы освободили его?
        - Нет, - я покачал головой. - Он совсем не то, что ты думаешь. Он нацелен не на этот мир, а на наш. Его нельзя выпускать.
        - Что за бред? - Ник взглянул на меня так, словно на мне шапочка из фольги. - Ты все это только что придумал?
        - Нет, - я замотал головой. - Эта тварь… это действительно не просто разрушительная сила. Это разум. Его не просто так там заперли. Ксай поняла это раньше меня.
        - Что ты с ней сделал? - спросил Ник. В его голосе звучало холодное спокойствие.
        - Лучше спросить, что ты с ней сделал, - ответил я, вспомнив, что именно было последним впечатлением Ксай перед превращением в… это. Меня захлестнула волна отвращения к этому человеку. Он использовал их. И Ксай, и Лану, и бог знает кого еще. Он играет людьми, как пешками, не зная, что и сам он просто проходная фигура в чужой игре.
        - Что ты сейчас сказал? - Ник сделал шаг в мою сторону, сжав ладонь в кулак.
        - Подождите, ребята, тут надо разобраться, - попыталась встрять Лана, но Ник жестом остановил ее.
        - Нечего тут разбираться, - произнес он. - Или ты немедленно мне скажешь, что сделал с Ксай, или я буду вынужден поговорить иначе.
        С этими словами на его запястье появилось лезвие - ярко-красное.
        Я в ответ выбросил свое, но тут же обнаружил, что оно стало тусклым, съежилось и потускнело, словно огонек свечи без доступа воздуха. Ник решительно сделал шаг мне навстречу.
        Я ощутил приступ паники, словно во сне, когда на тебя летит поезд, а ты парализован и не можешь сойти с рельсов. Мое оружие было в комнате во дворце, лезвие не работало. Я попытался включить телекинез и поймать Ника в сетку, отбросив его. Но он покачал головой, словно отследив мое намерение.
        - Ты никогда не думал о том, каким даром он меня наделил? - спросил Ник, двигаясь ко мне. - Он дал мне возможность открывать скрытые возможности у других. И забирать их, когда нужно.
        Ник сделал едва уловимое движение рукой, и красная сетка перед моими глазами рассыпалась на отдельные линии и померкла.
        Еще один шаг в мою сторону. Он был уже совсем близко, и я мог разглядеть холодную ярость, плескавшуюся в его глазах. Я понимал, как все это выглядит в его глазах: отличный план сорвался из-за того, что пешка отказалась становиться на последнюю клетку и превращаться в ферзя. Да еще и отговорила другую пешку. Весь план по спасению рушился на глазах, и оставалось только покарать того, кто в этом повинен.
        - Ты агент Грановского, да? - проворил он спокойным голосом. Это не было оскорблением, брошенным в ярости. Он искренне верил в это сейчас. - Я был идиотом, что притащил тебя сюда.
        - Послушай, Ник, - Лана снова попыталась вмешаться, но хозяин Урда схватил ее за ворот толстовки и рванул вверх, едва не подвесив в воздухе. Раздался треск разорванной ткани.
        - И с тобой мы тоже еще разберемся, - проговорил он сквозь зубы.
        Я смотрел на эту сцену, разинув рот. Ник все время представлялся мне наполненным спокойной силой и самообладанием. Я не ожидал, что ООН вообще на такое способен. Его команда застыла вокруг в немой сцене - кажется, они тоже были шокированы. Только Андрей, Илья и еще двое парней сомкнулись за его спиной, словно готовясь к драке, когда Ник снова повернулся в мою сторону.
        Я невольно загородился от него руками, приготовившись драться врукопашную.
        - Ник, смотри! - раздался вдруг откуда-то сбоку громкий крик Сони. Она стояла справа от Ланы и указывала рукой в сторону пирамиды.
        Я обернулся. Некогда черная поверхность пирамиды была озарена светом тысяч значков, вырезанных на ней. Зеленые, синие, желтые, они моргали, меняли цвет, кажется, даже перемещались по черному камню. Все это было похоже на огромную зловещую новогоднюю елку.
        Ник словно потерял ко мне интерес на время. Взмахнув рукой, он заставил мои руки соединиться за спиной, словно на них защелкнули наручники. То, с какой легкостью ему это удалось, заставило меня покрыться холодным потом. Все это время, с момента, когда мой камень прошила красная прожилка, я находился во власти этого человека.
        На ступенях пирамиды начали клубиться смутные тени. Секунда - и они стали обретать плоть, сжиматься, обрастать конечностями и шипами. Десяток плохо различимых фигур метра в три ростом, со множеством конечностей уже двигался медленным шагом вниз, а за их спинами уже сгущались из мрака новые и новые.
        - Так, ребята - этого в камеру, а затем срочно сюда, - бросил Ник Андрею и Илье. - Потом им займемся. Сейчас надо разобраться с вот этой фигней.
        Не успел я выразить какой-то протест, как мои руки уже были заломлены за спиной, а двое обитателей Урда быстрым шагом тащили меня в сторону дворца.
        

* * *
        В подземелье дворца я до того времени не был ни разу, и только по смутным упоминаниям Андрея знал, что они как-то освоены здешними жителями. Должно быть. Когда-то здесь была дворцовая тюрьма для узников, нуждающихся в особой охране, или по каким-то еще причинам содержавшихся наместником поближе к своей особе.
        Андрей и Илья провели меня вниз по темной лестнице из грубо обтесанных камней и втолкнули в узкий коридор, в который выходило лишь две двери с забранными решетками окошками. Втолкнув меня в одну из них - каменный мешок, едва позволявший улечься на полу - они поспешно удалились.
        - Ты извини, но я думаю, ты тут ненадолго, - произнес на прощание Андрей несколько извиняющимся тоном. Я не вполне понял, была ли эта ремарка призвана меня успокоить или наоборот.
        Когда их шаги замерли вдалеке, я стал осматривать свое узилище. Что- либо разглядеть в нем можно было только благодаря свету чадящего факела, проникавшему через решетку. Мне сразу подумалось, что факел, должно быть, не настоящий - только имитация, созданная Ильей и компанией. Впрочем, какое это имело значение?
        - Ого, неужто у меня объявился сосед?
        Я даже подпрыгнул на месте от неожиданности, едва не ударившись головой о низкий потолок. Вскочив, я схватился за прутья решетки и выглянул наружу.
        В скудном свете факела я едва рассмотрел человека, выглядывавшего из окошка противоположной камеры. Кажется, ему было уже за сорок, его круглое, давно не бритое лицо с жесткой складкой рта выглядело измученным и осунувшимся.
        - Вы кто? - спросил я.
        - Никто, - ответил он. - В этом мире - никто.
        В этом мире? Мне стало интересно, был ли мой собеседник егерем, как и я. Я вгляделся, пытаясь рассмотреть метку на его лбу, но из-за слипшихся отросших волос и темноты не смог понять, есть ли она у него.
        - А в другом мире? - уточнил я.
        - Там тоже ничего особенного, - вздохнул он. - А тебя за что сюда? Ты же один из них, верно?
        Я призадумался. Вопрос о том, являюсь ли я теперь «одним из них», был не из легких.
        - Ну, ведь у тебя тоже есть эта штука на лбу, - он кивнул куда-то вверх. Я невольно потрогал свой лоб.
        - Как вы оказались здесь? - спросил я.
        - Можно сказать, сам пришел, - ответил мой собеседник. - Мне давно хотелось узнать, кто вы такие и откуда беретесь.
        - И как, узнали?
        - Более или менее, - ответил он. - Странная история. Можно сказать, страшноватая. Вас правда сюда заманили обманом?
        - Было дело, - я кивнул. - А в тюрьму вас за что?
        - Решили, что я шпион от этого вашего Грановского, - мой собеседник усмехнулся. - А я про него только ведь от них же и узнал. Такая вот ирония.
        - Подождите, - у меня дрогнули пальцы, уцепившиеся за ржавые прутья решетки. - То есть, вы попали сюда без помощи Грановского? Сами? Когда?
        - Да я здесь лет с шестнадцати бываю, - ответил он.
        - Как такое возможно? - я уставился на него, словно на призрак.
        - Стало быть, возможно, - он снова усмехнулся. Усмешка у него была какая-то усталая и невеселая. Впрочем, учитывая обстоятельства, это было неудивительно.
        - Я ничего не понимаю, - я покачал головой.
        - Ты ничего не понимаешь, - согласно кивнул он. - А тебя-то они за что сюда?
        - Я должен был открыть то, что заключено в пирамиду, - ответил я. - И не смог. Или не захотел. Долго объяснять.
        - Серьезно? - впервые за время нашего разговора в голосе собеседника прозвучал неподдельный интерес. - Ты залез в эту штуку? Зачем?
        - Чтобы она разрушила симуляцию, - ответил я.
        - Какую, нахрен, симуляцию?
        - Ту, в которой мы находимся. Это же все игра, созданная Грановским.
        Судя по звуку, мой собеседник ударил себя ладонью по лицу.
        - Мой отец в эту игру играл, когда твой Грановский еще на свет не родился, - произнес он. - Симуляция. Выдумают же, анацефалы.
        Он нервно побарабанил пальцами по стальному пруту.
        - Ладно, пойдем, покажешь мне, что вы там устроили, - решительно сказал он, и протянул ко мне руку через решетку.
        - В смысле, «пойдем»? - я вздрогнул. - Кто нас отсюда выпустит?
        - Я сам себя могу отсюда выпустить в любой момент, - ответил он, с кряхтением протягивая руку сильнее, так что она дотянулась уже почти до самой середины узкого коридора. - Мне только проснуться надо.
        - То есть, как? - переспросил я.
        - Некогда объяснять, - он поморщился. - Бери руку. Только бы дотянуться.
        Я вытянул руку в его сторону, стараясь соприкоснуться с ним пальцами.
        Мне это почти удалось, но в итоге наши пальцы замерли в каком-то сантиметре друг от друга. На секунду мне показалось забавным то, как сильно это похоже на фреску из Сикстинской капеллы.
        Я буквально вжался всем телом в дверь. Кто это человек? Откуда он взялся? Каким образом он может помочь мне и Ксай?
        Раздумывать было некогда. Он - мой последний шанс.
        Еще немного, еще одно последнее движение. Нет, не получится.
        На лестнице раздались торопливые шаги и возбужденные голоса. Не меньше трех пар ног быстро семенили вниз, готовые вот-вот появиться в коридоре.
        Я изо всех сил налег на пахнущую сырым деревом и ржавчиной дверь и выбросил руку вперед. Ее пронзила острая боль - мне показалось, что я вывихнул плечевой сустав.
        Секунду спустя мои пальцы коснулись грубой кожи на пальцах моего товарища по заключению. И мир вокруг перестал существовать.
        Глава 20
        - Любопытно здесь, - произнес мой новый знакомый, когда мы оказались в той самой первой комнате внутри пирамиды. - Это что-то вроде вложенного пространства. Я видел такие вещи еще в паре мест на Монланде. Впечатляет.
        Я взглянул на него с любопытством. Был он чуть повыше меня ростом, крупный и какой-то внушительный. Чувствовалась в нем некая сила, хоть и слегка заплывшая жиром.
        - Кстати, вот, - он жестом фокусника достал нечто из-за спины. - Держи.
        Я не поверил своим глазам, и даже закрыл их на мгновение, чтобы проверить, не развеется ли морок. В руках у этого странного человека был мой крикет.
        - Это вещь сильно связана с тобой, - пояснил он, глядя на мое удивленное лицо. - Когда я тащил тебя из того мира, ее утянуло следом.
        - Кто вы, все-таки, такой? - спросил я, недоверчиво ощупывая щербатое лезвие топора.
        - Это долгая история, - ответил он. - Думаю, она началась еще сотни лет назад. Или тысячи. Или вообще еще в первобытные времена.
        Начало было многообещающим.
        - В общем, есть люди, которые во сне умеют перемещаться в другие миры, - продолжил он. - В том числе, в этот.
        - Что-то вроде шаманов? - уточнил я.
        Мой собеседник пожал плечами.
        - Наверное, - кивнул он. - Мне все это рассказал мой отец, а он шаманом не был. Он был завлабом в НИИ. А его отец - комбайнером в колхозе. Сам понимаешь, если была тут какая-то шаманская традиция, ее давно след простыл. Мы называем себя странниками. Так что можешь тоже так меня и называть - Странник. Мое настоящее имя… видишь, ли мне его довольно сложно вспомнить, пока я здесь. Дурацкая ситуация. Вроде, бывает, вспомню, но каждый раз чувствую, что не уверен, настоящее ли оно. Будто пытаешься сон вспомнить. В «Туманной заводи» оно на стене записано.
        - В какой еще заводи? - переспросил я.
        - «Туманная заводь» - это корчма на восточном берегу озера Кир, - ответил он. - Там собираются странники Монланда. Это наше место.
        - И много вас?
        - Человек десять по эту сторону Чернолесья, - он пожал плечами. - Точнее, стольких я знаю. Вероятно, на самом деле - больше.
        - Ну, хорошо, - я шагал рядом с ним, настороженно оглядываясь по сторонам. Мне все чудилось, что в любой момент из темного проема может появиться искаженное яростью лицо мертвеца или, хуже того, яркая жилетка Мефодия Исаевича. - Вы бываете здесь во сне. И что же вы делаете?
        - Кто что хочет, тот то и делает, - он чуть наклонил голову. - Кто-то помогает людям. Вот, с нечистью этой борется. Некоторые считают это чем-то вроде миссии. Дескать, раз уж мы здесь, надо людям помочь. Другие просто хорошо проводят время.
        - А нас, вот, никто не спрашивал, хотим ли мы помогать, - проговорил я.
        - Я думаю, тот, кто заслал вас сюда, знал о нас, - ответил Странник, сочувственно покачав головой. - Ну, или догадывался.
        - Значит, это все настоящее, - проговорил я, рассуждая сам с собой. - Если вы есть… если сюда можно попасть без Грановского…
        - Ну, да, - Странник кивнул. - Или я вру. Одно из двух.
        Он улыбнулся как-то криво и пожал плечами.
        - И что же, вы поможете нам выбраться отсюда? - спросил я.
        - «Отсюда» - это в смысле из Урда? - уточнил он. - Или вообще из этого мира?
        - Я скорее про второе, - ответил я с робкой надеждой.
        Странник в ответ вздохнул.
        - Мы обсуждали это, - ответил он. - Когда стало известно, что здесь есть люди, утащенные сюда насильно. Думали, как вам помочь. Но ничего не придумали. Мы умеем возвращаться назад сами, но не можем вернуть других.
        - Но вы ведь можете пойти в офис Грановского, - ответил я. - Устроить там скандал, подключить полицию. Если мы годами лежим там, привязанные к койкам, то вы можете нас спасти. Если же мы физически там исчезли, вы могли бы хоть… я не знаю… внимание к этому привлечь.
        - Все не так просто, - он покачал головой. - Попав сюда, каждый из нас может жить тут месяцами, но, вернувшись обратно, просыпается на следующее утро после того, как заснул. Понимаешь, что это значит?
        - Время? - переспросил я. - Оно течет здесь не так, как там?
        Он кивнул.
        - Видимо, так, - проговорил он, рассматривая обрывки гобелена на стене. - Может быть, мы с тобой вообще не из одного и того же временного интервала сюда попали. Может быть, я приду к этому твоему Грановскому, а тебя там уже нет. Или еще нет.
        - Погодите, это бред какой-то, - начал я. - Я попал сюда… в мае, вроде, или в июне? Две тысячи… погодите… Попал в мае, а тут была осень, значит, с тех пор прошло…
        Странник вновь покачал головой и положил ладонь мне на плечо.
        - Без толку все это, - ответил он.
        - Подождите, я должен вспомнить, - настаивал я. - Если вы правда оттуда, если вы можете передать что-то…
        - У нас тут есть дело поважнее, - отрезал он и зашагал вперед через анфиладу пустых комнат.
        - Ну, ладно, ладно, - проговорил я, догоняя Странника. - А в нашем-то мире вы кто? Я смогу вас найти, если вернусь?
        Он остановился и взглянул на меня, поморщившись, как человек, который с перепоя не может вспомнить, что было вчера.
        - Я же говорю, я имя-то свое не особо помню, - ответил он, и в голосе его послышалось что-то жалобное. - Я живу на юге, не особо выхожу из дома… статьи разные пописываю… блог какой-то… Не помню…
        Я кивнул, отвернувшись от него. Еще одна надежда на то, чтобы выбраться отсюда или передать какую-то весточку таяла на глазах.
        Дверь, в которую превратилась Ксай, находилась на том же самом месте, где я ее оставил. Странник приложил к ней руку, отчего имя Ксай на двери на секунду вспыхнуло зеленым огнем, а Странник ладонь тут же отдернул.
        - Бедная девочка, - проговорил он негромко. - Тяжело ей. Эта тварь пытается выбраться, буквально разрывает ее. Плохо дело. Она долго так не выдержит.
        - Что же делать? - спросил я.
        Странник отошел к стене и побарабанил по ней пальцами в молчаливой задумчивости.
        Секунду спустя ко мне пришла мысль. Довольно мрачная и очень неприятная.
        - Я должен занять ее место, - сказал я Страннику, подойдя к нему и зачем- то понизив голос, словно нас могли подслушивать. - Только как?
        В ответ он покачал головой.
        - Это ничего не даст. - ответил он. - Ты продержишься пару-тройку дней, а дальше что? Опять ее на твое место?
        Я открыл рот, чтобы что-то ему возразить, но понял, что не знаю, что именно.
        - Те, кто раньше были этими дверьми, долго готовились, - вздохнул он. - Они сознательно принесли себя в жертву, тренировали себя при жизни. Но даже они принимали на себя лишь малую часть его силы. Такого никто не выдержит. Если только…
        - Что? - спросил я завороженно. Мне послышалось в его голосе что-то похожее на надежду.
        - Видишь ли, - он сделал в воздухе неопределенный жест рукой, словно не зная, как бы получше объяснить, - если человек заключит эту тварь в свое тело, но сам будет находиться не здесь, это может сработать.
        - Это как? - переспросил я.
        - Я могу впустить его в себя, стать новой дверью и проснуться, - пояснил он. - Это… существо не сможет выбраться из меня. Вот только и я не смогу вернуться в этот мир, чтобы не попасть к нему в лапы. В каком-то смысле здесь я умру.
        На секунду он замолчал, словно прокручивая в своей голове эту мысль.
        - Знаешь, что, - продолжил он. - Ты должен мне кое-что пообещать. Когда выберешься отсюда - постарайся меня найти в нашем мире. Скорее всего, я плохо буду помнить, что здесь случилось. Но вместе мы сможем найти дорогу сюда. Я бы не хотел лишиться этого мира навечно. Мне тут нравится больше, чем там. По некоторым причинам.
        - Погодите, возможно, есть какой-то другой путь, - начал я, но он жестом прервал меня и вновь поднес ладонь к гладкой, чуть мерцающей поверхности двери.
        - Обещай мне, - произнес он с нажимом.
        - Обещаю, - торопливо ответил я. - Если только это возможно.
        Он кивнул и обратил взгляд на дверь, надпись на которой вновь ровно засветилась зеленым. Пару секунд ничего не происходило, а затем символы на двери вспыхнули, залив всю комнату ослепительным светом, так что мне пришлось закрыть глаза, чтобы не ослепнуть.
        Когда я их открыл, то не сразу смог что-либо разглядеть в мельтешении алых световых пятен. Лишь несколько секунд спустя я увидел, что на полу возле двери сидит, подобрав под себя ноги, Ксай и испуганно смотрит на меня.
        Выглядела она так, словно ее только что вытащили из петли: судорожно хватала воздух широко раскрытым ртом, пальцами сжимала свое горло, хрипела и вертела головой по сторонам.
        - Как ты? - осторожно спросил я, приблизившись к ней.
        - Нор… нормально, - отозвалась она. - Кто это был? Кто там теперь вместо меня?
        - Долгая история, - ответил я. - Надеюсь, когда-нибудь мы его найдем и отблагодарим.
        - Вот это он дал мне на прощание, - тихо проговорила Ксай, разжав пальцы. На ладони лежал обломок черного камня с мелкими мерцающими рунами. - Он сказал, это вернет нас на Монланд. В то место, где каждый из нас нужнее всего.
        Я осторожно прикоснулся к камню, и по его поверхности пробежала волна зеленоватого свечения.
        - Я знаю, где я сейчас нужнее всего, - проговорил я, завороженно глядя на зеленые всполохи. - Тарсинское герцогство. Монастырь Мученицы Евфимии.
        По камню вновь пробежала волна, но на сей раз алая.
        - Нет? - переспросил я.
        Алая волна пробежала вновь.
        - Кажется, он считает иначе, - Ксай покачала головой. - Наверное, есть место, где ты нужнее.
        - Да какого черта! - воскликнул я. На секунду мне захотелось ударить камнем об пол. Как он может знать, где я нужнее, лучше меня? Я нужен Кире. А она нужна мне. Разве может быть что-то важнее этого?
        - Может быть, туда отправлюсь я? - тихо спросила Ксай.
        - Ты? - я удивился. - Но зачем это тебе?
        - Она нужна тебе, - Ксай пожала плечами. - Мы мало о ней говорили, но я знаю, что она много для тебя значит.
        - Ну, хорошо, - я кивнул. - А тебе этот камень разрешит?
        - Сейчас узнаем, - она пожала плечами. - На всякий случай, до свидания.
        Ксай помедлила несколько секунд, занеся над камнем руку. Ее пальцы мелко подрагивали, словно ей было тяжело держать руку на весу.
        - И это, спасибо тебе, что не бросил меня здесь, - сказала она через силу. - Кажется, у меня никого теперь в этом мире не осталось, кроме тебя.
        - Это больше его надо благодарить, - проговорил я, проглотив комок в горле и кивнув в сторону двери.
        - Ну, ладно, мы еще увидимся, - неуверенно ответила она и накрыла камень ладонью. А секунду спустя - исчезла.
        Камень из ее рук с глухим стуком упал на пол. Я поднял его, разглядывая выбитые изломанные символы. Они мигнули зеленым, словно ожидая моих действий.
        - Ну, что ж, давай, отправляй меня, где я там нужен, - произнес я тихонько. Отчего-то я был уверен, что перенесусь в Кернадал.
        Перед глазами вновь полыхнула яркая вспышка, и я вскрикнул от ожога: казалось, камень что - то оттиснул на моей руке.
        Секунду спустя мои ладони уперлись в утробно хлюпнувший мокрый песок. Я поднял голову и увидел небо, затянутое комковатыми тучами, темную полосу моря, а между ними - севший на мель корабль с пробоиной в днище. Прямо передо мной была беспомощно накренившаяся на мели «Вестница рассвета».
        Глава 21
        Зрелище было совершенно сюрреалистическим. Корабль возвышался на мелководье, словно крепость, потрепанный, но не сломленный. Паруса спущены, флаг на мачте - тоже, кое-где над палубой вьется темный дымок.
        Я поднялся на ноги, отряхнул ладони от мокрого песка и взглянул на обожженное камнем место. Никакого следа на ладони не осталось, хотя она и саднила немного, словно я схватился за слишком горячую чашку. Я сделал несколько осторожных шагов в сторону корабля. Тишина стояла мертвая, ничто не выдавало, что на борту еще есть кто-то живой.
        Я почувствовал запах. Отвратительную вонь тления. И источник ее нашелся очень быстро: чуть в стороне, ближе к лесу на земле валялось несколько полуобглоданных трупов в матросской одежде и один в наемничьей куртке.
        Повинуясь рефлексам егеря, я сразу же завертел головой по сторонам, оценивая обстановку. Те, кто это сделал, вполне могли быть где-то рядом. И не только в густом подлеске в паре сотен шагов, но и, например, прямо в песке. Или в небе, сразу за низкими серыми тучами.
        - Эй! Есть кто живой? - крикнул я, подобравшись немного ближе.
        Несколько секунд ничего не происходило, а затем над бортом появился ствол мушкета и блеснул на солнце гребень шлема.
        - Ваше инородие? - раздался из-под шлема удивленный голос с характерным акцентом лейтенанта Морионе. Рядом с его головой поднимался вверх дымок от зажженного фитиля. Шутить тут никто не собирался.
        - Это я! - я помахал рукой и на всякий случай положил крикет на песок. - Что у вас случилось? Почему вы на мели?
        - Стоять где стоять! - раздалось с борта. - Какой турнепс ты взялся тут?
        Я рефлекторно поднял руки и открыл, было, рот, чтобы объяснить, как именно сюда попал. И тут же закрыл, осознав, что объяснить будет трудновато.
        - Он заодно с этими тварями! - послышался с борта другой голос, но тоже смутно знакомый. - Валить его надо, как по мне! Залпом по нем, вот что!
        - Я могу вам помочь! - крикнул я в ответ. Откровенно говоря, я пока еще не был в этом уверен. Я не знал вообще, где я нахожусь, как сюда попала «Вестница», и что вообще происходит. Но камень решил, что я нужен именно здесь: что ж, у меня не было причин ему не доверять.
        - Ты уже помог! - донеслось с борта. - Из-за твоей помощи мы здесь!
        За этим последовало сложносочиненное ругательство, столь заковыристое, что его совершенно точно не мог придумать один человек. Оно могло возникнуть лишь постепенно, выкристаллизовываясь из сложных взаимоотношений боцмана и команды. Собственно, именно боцман со мной, кажется, и разговаривал.
        - Да как вы сюда попали? - спросил я.
        - А то ты не знаешь! - воскликнул ехидно боцман и отпустил еще один загиб, не хуже первого. - Твоя же каменюка это сделала, которую ты на борт притащил! Сперва повела нас мимо Стура, а затем сюда на мель и вывела. А тут мертвяки, сколопендры какие-то, еще какая-то хренотень! Эрта убили, капитан с раной в животе лежит, помирает. С мели не снимешься никак, вторую неделю тут сидим - авось прилив будет сильный. Да где там!
        Я вдруг ощутил острый приступ стыда. На секунду мне захотелось, чтобы они в самом деле выпалили по мне из мушкетов, и все это, наконец, закончилось. Какое право я имел доверять чужие жизни человеку, который не ставит их ни в грош? Разумеется, он сделал именно так, как было лучше для его целей.
        - Я не знал о том, что он так сделает, - проговорил я, стараясь не опускать глаза и смотреть прямо в направленное на меня дуло мушкета. - Не знал.
        Да черт возьми, все я знал, на самом-то деле! Ну, или, по крайней мере, догадывался. Но мне в тот момент тоже было все равно, что там случится с самоуверенным Эртом, меланхоличным Дрикером и прочими. Я думал, что нашел выход из кроличьей норы, а нашел дверь в самый нижний круг ада. В тот самый, где место предателям.
        - «Не знал»! - передразнил Морионе, приподнявшись над бортом и взглянув на меня, не опуская мушкета. - Что нам до того, если сдохнем тут!
        Он повторил один из загибов боцмана, отчаянно коверкая слова, и под конец сплюнув на песок.
        - Я могу помочь, - повторил я, стараясь смотреть в глаза лейтенанту, хотя отчаянно хотелось опустить взгляд. - Я за этим сюда пришел. Исправить все, что я сделал.
        - Не верь ему, лейтенант, - заговорил рядом с Морионе другой, хриплый голос. - Он и сучка эта нарочно все устроили. И нас загубили, и весь Крюстер.
        В голосе этом я, сжав зубы, узнал корабельного плотника. Да, вот уж кому меня любить не за что.
        - Погодить, Гарва, - огрызнулся Морионе. - Он тогда моих люд спас. Погодить.
        Я напряженно ждал, что будет дальше. Ветер шумел в верхушках черных сосен и бросал на берег барашки волн. Казалось, они вот-вот подхватят корабль и унесут его, мягко покачивая, прямо в Тарсин. Но он оставался неподвижен, врастая в песок.
        - Ладно, - раздалось, наконец, сверху. - Поднимай себя верх! Но без глупостей тут!
        Двое матросов спустили мне трап, и я медленно, чтобы ни у кого не возникло желание выпалить, поднялся по нему на борт. Верхняя палуба «Вестницы» в самом деле чем-то напоминала крепость: я невольно вспомнил осажденный Клугстерский монастырь. Везде, куда ни глянь, была грязь, которую совершенно невозможно представить на борту корабля в плавании, под надзором строгого боцмана. Снасти, оружие, мешки с остатками провианта, тряпки, экскременты - все это валялось вперемешку, являя собой очень мрачное и дурно пахнущее зрелище. Чувствовалось, что люди здесь доведены до отчаяния.
        Морионе стоял на носу, заросший, в разорванной куртке и съехавшем чуть на бок шлеме. Рядом с ним стоял Гарва, поигрывая хорошо заточенным плотницким топором и не сводя с меня глаз.
        - Ну, и как ты помогать нам будешь, твое инородие? - спросил он с вызовом.
        - Мне надо сперва понять, что происходит, - ответил я.
        - Иди, капитан говори, - Морионе повел дулом мушкета в сторону трапа, уходящего вниз. - Как он решить.
        Капитан Дрикер лежал в своей каюте, лишь немногим более просторной, чем моя, на жестком дощатом ложе, застеленном соломенным тюком и какими-то тряпками, накрытый драным одеялом. При виде меня он вытаращил глаза и осторожно приподнялся на локте.
        - Ого, вот уж кого не чаял встретить! - негромко проговорил он и поморщился.
        - Да, это я, - мне тяжело было говорить, и даже просто смотреть на капитана.
        - Ты точно не призрак? - спросил капитан, кисло улыбнувшись. - А то уж больно скверная примета - мертвеца увидеть, когда сам при смерти.
        - Нет, я живой, - ответил я, присаживаясь на деревянный ящик рядом с ложем.
        - И как же ты здесь очутился? - спросил капитан, облокотившись на дощатую переборку.
        Я покачал головой, давая понять, что вопрос слишком сложный.
        - Я совершил большую ошибку, - проговорил я через силу. - Когда бросил вас и поверил… им. Еле ноги унес.
        Капитан сочувственно поцокал языком.
        - И что ж теперь? - спросил он.
        - Теперь помогу вам выбраться отсюда и дойти до Тарсина, - сказал я.
        - Какой там Тарсин! - он махнул рукой. - Надо всех Мучеников молить, чтобы эта посудина могла хотя бы в Крюстер вернуться - грузить ее товаром и думать теперь нечего.
        Мы помолчали немного.
        - Ладно, пусть в Крюстер, - ответил я, хотя сердце при этом легонько кольнуло. Дорога, ведущая к Кире, в который уже раз делала крюк и возвращала меня назад. - Но я помогу вам выбраться отсюда.
        - Тебе повезло, что днем сюда попал, - проговорил Дрикер, откашлявшись. - Ночью они тут так и кишат. Сожрали бы.
        - Есть какой-то план? - спросил я. - Как вы думаете отсюда уходить?
        Старый капитан начал, было, смеяться, но после двух усмешек, больше похожих на всхлипы, его лицо побледнело и сморщилось, словно он отхлебнул лимонного сока.
        - Никакого плана нет, - ответил он, откашлявшись. - Через пару дней должен быть прилив. Если мы до него доживем и заделаем пробоину, то… может быть… очень не факт… но возможно, он снимет нас с мели и позволит уйти. Но надежда слабая.
        - А вы заделывать начали? - уточнил я.
        - Начали, - кивнул он. - И закончили. Два дерева срубили, а дотащить до отмели не смогли. Повылазила из-под земли какая-то погань с клешнями… Туну и Ару сожрала, еще двое еле ходят после укусов. Я вот… загибаюсь тут…
        Мои ладони невольно сжались в кулаки.
        - С поганью этой я разберусь, - твердо сказал я. - Нужно, чтоб люди вытащили бревна.
        - Да поди их сам уговори теперь, - скривился капитан. - Нос высунуть боятся.
        - Значит, до прилива еще дня два? - уточнил я.
        - Если не меньше, - тихо ответил капитан. - Вода уж начала прибывать, но пока понемногу только. Если не успеем к этому времени, точно нам всем…
        Следующие несколько слов потонули в болезненном кашле, но можно было не сомневаться - ничего оптимистичного в них не было.
        - Ладно, - кивнул я и стал загибать пальцы. - Значит, сначала вытащить бревна, что вы спилили.
        - И еще пару срубить не мешало бы, - кивнул капитан. - Тех двух, поди, не хватит.
        - Хорошо, - я мысленно добавил это в список дел.
        Когда я впервые увидел «Вестницу» на мели, у меня опустились руки, положение показалось мне безвыходным. Но то, что даже пессимисту Дрикеру спасение казалось возможным, придало мне сил. До сих пор плывший по течению, я вдруг почувствовал, что моя судьба в моих руках. Только я могу спасти и себя, и этих людей, за меня этого никто не сделает.
        - Значит, дальше пилим бревна на доски, - продолжил я.
        - Ага, - кивнул Дрикер. - Хорошо, что мы тогда по совету твоему плотника на рее не повесили. Без него бы туговато пришлось. Досок бы еще напилили, а вот саму пробоину заделывать - тут ему виднее, как лучше.
        - Да уж, - согласился я. Презрение к Гарве во мне никуда не делось, я все еще считал его ублюдком. Но после всего. Что произошло, после того, какую роль во всем этом сыграла Лана…
        Я вспомнил, как она дрожит и отплевывается, называя Гарву болванкой. Мне стоило догадаться уже тогда. Мне стоило с самого начала держать с командой Ника ухо востро. Я думал, что три года скитаний по деревням сделали меня циником, а сам купился, как мальчишка.
        - Вот и все, делов - начать и кончить, - резюмировал капитан, устраиваясь на тюфяке и стараясь не потревожить рану. - Дальше нас просто снимет с отмели море. Или не снимет.
        Я поднялся с ящика, сжав кулаки.
        - Снимет обязательно, - сказал я. Отчего-то я сам теперь в это верил. - Ну, я пойду. Нужно все до темноты успеть.
        - Ступай, - устало проговорил Дрикер. - Пусть тебе Мученики помогают.
        И я отправился вверх по трапу, навстречу тускло мерцавшему свету.
        Глава 22
        Уговорить команду и в самом деле оказалось нелегко. Пару часов я потратил на то, чтобы выковырять из всех щелей на корабле ошалевших от страха матросов и хотя бы заставить их выслушать меня.
        Авторитет капитана уже не слишком много для них значил, а мой - и подавно. Большая часть уже смирилась с неминуемой гибелью, а сил и воли у них хватало только на то, чтобы кое-как выживать на борту: дежурить по ночам, распределять провизию и не передраться из-за нее.
        Как я узнал, сразу после крушения несколько человек попыталась удрать на шлюпке, а другие жахнули по этой шлюпке из картечницы, разметав ее в щепки, так как если уж помирать, то всем вместе. При этом на той шлюпке, конечно же, были чьи-то друзья, и теперь половина команды была на ножах с другой половиной. Морионе с остатками солдат не рисковал лезть в эту кашу, закономерно опасаясь, как бы их всех не перерезали.
        Меня слушали недоверчиво, а боцман и Гарва, явочным порядком ставшие властью на корабле, даже и не думали мне помогать.
        Я взывал к тому, что починка корабля - наш единственный шанс выжить. Моряки не возражали против этого, но когда доходило до дела, каждый старался увильнуть, ссылаясь то на поврежденную руку, то на слабые силы. Всякий был непротив того, чтобы кто-нибудь притащил на борт бревна, но предпочитал, чтобы это сделал кто-то другой. Только с помощью Морионе и его солдат, поклявшихся вместе со мной защищать команду ценой жизни, мне удалось уговорить десяток человек сойти с борта.
        Шел я первым, стараясь изо всех сил показать, что ничего не боюсь. Выпрямился во весь рост и головой старался не вертеть сверх необходимого. За мной осторожно шел Морионе с мушкетом наперевес, сопровождаемый троими солдатами. И уже за их спинами, дрожа и оглядываясь, двигался десяток матросов, которых мне удалось вытащить наружу. Приближались сумерки. Действовать необходимо было быстро.
        По сумбурному описанию команды я уже понял, с чем они столкнулись. Скорпиды, черные мохнатые твари с паучьими ногами и скорпионьими хвостами. Вырытые ими норы тут и там зияли ближе к лесу мрачными черными провалами. И матросы, и солдаты поглядывали в ту сторону с опаской.
        Наконец, наша процессия достигла ближайшего из срубленных деревьев. Поблизости виднелось еще несколько отдельно стоящих, так что подходить к кромке леса, испещренной норами, нужды не было, но и расслабляться, тем не менее, не следовало.
        Матросы торопливо принялись отчищать дерево от крупных сучьев, зашелестев черными пожухлыми листьями. Я прошел чуть вперед и вгляделся в сереющую впереди мрачную чащу.
        Никто не знает, откуда взялось Чернолесье. То, что сказал мне некогда Грановский в своей башне, может быть правдой, а может - и не быть. Но, как бы то ни было, оно - зло. И если уж я способен защищать людей от зла, я должен это делать. Все просто. Сколько кривых дорог мне пришлось пройти, чтобы нутром осознать эту простую мысль! Есть вещи, которые за меня никто не сделает, а значит, их должен сделать я.
        И плевать на то, что я оказался здесь не по своей воле. Все мы не по своей воле рождаемся на свет. Но в нашей власти решать, что делать с полученной жизнью.
        Он появился мгновенно, словно сгустился из собиравшегося под деревьями мрака - я даже не успел заметить, из какой именно норы он выскочил. Огромная туша размером с крупную собаку на восьми мохнатых ногах с удивительной скорость бросилась в сторону моряков, готовившихся относить первый ствол.
        - Не выпускать бревно! - заорал я, видя, что матросы готовы уже обратиться в бегство. - Не бросать, мать вашу так!
        С этим криком я бросился твари наперерез, взводя курок крикета и стараясь не думать о том, что одна пуля эту гадость, скорее всего, не возьмет.
        Перед моими глазами услужливо засветились точки, облегчающие прицеливание. Навыки егеря все еще работали, и это придало мне немного уверенности. Подбежав к черному существу поближе, я навел крикет, прищурил левый глаз и выпалил, целясь между фасетчатыми глазами.
        Секунду спустя, когда рассеялся дым, стало ясно, что цели я достиг лишь частично. Огромный скорпион перестал преследовать несущих бревно матросов, которые теперь могли не бросать ношу, зато с яростным шипением переключился на меня. Часть хитинового панциря на его голове была разворочена выстрелом, но это, казалось, совершенно ему не мешало.
        За моей спиной раздался раскатистый мушкетный выстрел, потом еще один. Солдаты не теряли времени даром, однако пули их просвистели мимо чудища, задев ему лишь одну из многочисленных ног и разъярив еще сильнее. Раненная тварь, издавая громкое частое щелканье, бросилась на меня, раскрыв хитиновые челюсти, похожие на клещи.
        Краем глаза я заметил движение на опушке леса. Похоже, компанию этому монстру за обедом спешил составить еще один. Хорошо, если один.
        - Перезаряжайте! - бросил я солдатам, а сам ухватил поудобнее крикет и двинулся навстречу твари.
        Замах. Удар. Тварь отскакивает, оглушительно шипя. Выброшенное вперед жало. Я уворачиваюсь в последний момент и перекатываюсь по земле. Оглушительное щелканье огромных клешней. Холодный взгляд черных неподвижных глаз.
        Еще один удар. Крикет врубается в черный хитин, повреждая клешню. Разъяренное шипение. Тварь дергается, пытаясь высвободить раненную конечность. Я вырываю крикет, и наношу новый удар, целясь в голову. Монстр дергается, удар приходится по косой, и я отскакиваю.
        За моей спиной снова бахает мушкет, за ним другой третий. Слышатся крики и брань.
        - Гля, там еще, третий! - орет один из солдат.
        Я вижу горстку матросов, которые уже отнесли бревно к кораблю, а теперь нерешительно перетаптываются в ожидании, когда мы разберемся с угрозой. Они явно готовы в любую секунду броситься бежать, но пока еще в состоянии пересилить страх и оставаться на месте.
        Тварь вновь бросается на меня, орудуя одной клешней и пытаясь достать меня жалом. Хитиновые клещи сжимаются в сантиметрах от моей руки, челюсти, тянутся к моей шее. Жало ударяется в плечо, но не пробивает кожаную куртку.
        Я бросаюсь вперед, вкладывая всю силу в удар. Если и он не достигнет цели - скорее всего, я погиб.
        «+200XP» - голубоватая неоновая надпись возникает перед моими глазами одновременно с тем, как топор врубается в хитин, а тварь, издав свистящий клекот оседает на землю. Я рывком выдергиваю из нее крикет и оглядываюсь по сторонам.
        К моей радости, оказалось, что вторая тварь также лежит без движения: солдатам Морионе удалось ее застрелить. Вторая же в это время наседала на них, отчаянно выбрасывая вперед жало, а те пятились назад, стараясь достать паука алебардами.
        Подобраться к ней, отвлеченной солдатами, было нетрудно. Один удар топором по ногам, еще один. Затем чья-то алебарда удачно попадается в корпус. Тварь шипит, мечется, беспорядочно тычет жалом до тех пор, пока я не наношу удар точно в голову.
        «+200XP». Вот и все.
        Я перевел дух. Новых скорпидов поблизости видно не было, и люди вокруг чувствовали себя теперь увереннее. Матросы без команды бросились ко второму срубленному дереву, счищая с него сучья.
        - Отлично топор махать, - обратился ко мне с улыбкой Морионе, утирая пот со лба и поправляя съехавший ко лбу шлем. - Не хуже Вепри из Моны!
        Я вспомнил, что говорил оружейник, некогда продавший мне крикет в Брукмере много лет назад. Вепри из Моны. Легендарные наемники из Вольных городов Сунланда, дерущиеся такими же крикетами. Должно быть, это серьезная похвала.
        Я кивнул, хлопнув лейтенанта по плечу. На опушку Чернолесья постепенно опускались холодные вязкие сумерки. Матросы, оттащив дерево к «Вестнице», возвращались, чтобы срубить еще одно. Мы должны были успеть, во что бы то ни стало. И я верил, что теперь мы наверняка успеем.
        Стучали топоры, ругались и ухали моряки, кто-то даже развеселился и отпустил шутку про то, на что похож опавший скорпионий хвост. Несколько человек хохотнули. С «Вестницы» уже доносился скрежет зубьев пилы - времени там не теряли.
        Вдруг молодой парень, стоявший ближе всех к лесу, вздрогнул и указал в сторону темной полосы деревьев.
        - Смотрите, - едва не вскрикнул он.
        Я бросил взгляд в сторону леса, ожидая увидеть очередную быстро скользящую на восьми ногах паучью фигуру. Но на деле оказалось иное: мрачная громада леса стала еще темнее из-за пробиравшихся между деревьев черных человеческих силуэтов.
        Мертвые. Насчитав больше трех десятков, я бросил это бессмысленное занятие. Они двигались медленно, словно мы даже и не были их целью
        - Такое раньше было? - спросил я Морионе, торопливо заряжая крикет.
        - Было, но не столько, - ответил он, покачав головой, тоже орудуя шомполом. - Так много - нет.
        - Отходим, - бросил я матросам, когда увидел, что они уже готовы тащить очередной ствол. - Не торопимся.
        Команда подняла бревно и потащила его, то и дело испуганно оглядываясь на черную волну, наползающую на отмель из леса. Солдаты, успевшие перезарядить мушкеты, отходили спинами вперед, не сводя глаз с угрозы. У одного не выдержали нервы, и он пальнул по черной шеренге, но никакого видимого ущерба, конечно, не произвел.
        - Ночь горячая будет, - тихо проговорил Морионе, когда мы помогли втащить дерево на борт и сами взобрались по трапу, уставившись в опустившуюся мглу.
        Черная волна уже преодолела примерно половину расстояния до вросшей в песок каравеллы. Отсюда уже было видно, что это не однородная толпа, что мертвяки роятся, словно насекомые, и этот процесс, хоть и кажется хаотичным, но имеет свою непонятную цель и даже какую-то красоту. Все это даже немного смахивало на боевой порядок. Можно было полюбоваться, да вот только - некогда. Были дела поважнее.
        - Подпускаем ближе! - скомандовал я залегшим за бортом с мушкетами солдатам. - Ждем!
        На секунду мне показалось, что Морионе хочет что-то возразить по поводу того, как я запросто командую его людьми, но не стал. Ожидание стало томительным. Толпа мертвецов приближалась неумолимо.
        - Огонь! - крикнул я, когда навыки егеря подсказали мне, что первые ряды противника в зоне поражения. Мушкеты гаркнули почти синхронно, и несколько черных силуэтов повалилось, задергавшись, словно марионетки в руках неумелого кукловода.
        Все стрелки бросились перезаряжать оружие. Скрежет шомполов сливался с хрустом дерева под пилой за нашими спинами. Ночь, в самом деле, предстояла жаркая.
        Глава 23
        Работа кипела всю ночь напролет. Пока одна половина экипажа во главе со мной и Морионе отбивалась от наседающих мертвяков, другая под руководством Гарвы пилила стволы и прилаживала доски.
        Пару раз за ночь холодная черная волна мертвой плоти, не останавливаясь на подступах, перехлестывала через борт, и тогда в ход шли топоры, тесаки и алебарды. Даже прибывавшая вода не останавливала тупой напор нежити. Мертвые плыли в соленой воде, карабкались друг на друга, взбирались на покатый борт «Вестницы», хватались за снасти, скользили по просмоленным доскам и снова рвались в верх, пока их не останавливал свинцовый шар или молодецкий удар.
        К тому времени, как на востоке загорелся тусклый холодный рассвет, пробоина была кое-как заделана кривыми и косыми непросушенными досками. Уж на что я ничего не понимал ни в плотницком деле, ни в навигации, но глядя на получившуюся заплатку, не мог не согласиться с капитаном: здесь оставалось только уповать на милость Мучеников.
        После бессонной ночи, наполненной грохотом выстрелов, болели глаза, уши и руки, а крикет казался таким тяжелым, словно был целиком отлит из свинца. Мне хотелось упасть прямо на голые доски и проспать хотя бы пару часов, но напор тварей не ослабевал, и нужно было постоянно торчать на палубе: корректировать огонь, следить за вторым бортом, чтобы к нему не подобрались вплавь, рубить, стрелять, орать охрипшим от порохового дыма голосом.
        То и дело я с надеждой поглядывал на уровень воды. Когда я только появился на берегу, глубина у борта «Вестницы» была всего лишь по колено: вода еще схлынула с тех пор, как корабль оказался на мели. С тех пор волны хорошенько наползли на пологий берег, придвинувшись к кромке леса. Глубина их у левого борта уже была по грудь, а прыгнув с правого и вовсе можно было бы только плыть. И все равно, воды было маловато, до ватерлинии она заметно не дотягивала.
        Около полудня четверо дюжих матросов, понукаемые боцманом, осторожно вынесли на палубу носилки с капитаном, которому, видимо, надоело торчать во тьме и неизвестности. Он свесил голову за борт и скривился, поцокав языком.
        - Маловат прилив, - тихо проговорил Дрикер. - Не снимет.
        - Ну, глядишь, снимет еще, - неуверенно возразил боцман.
        Капитан покачал головой.
        - Жопу мученика Буксы он снимет, а не нас, - Дрикер поморщился и сплюнул за борт красноватую слюну. - Не видишь, что ли, прилив уж на исходе? Скоро вода прибывать перестанет.
        - И что делать? - растерянно поинтересовался боцман, понизив голос. Он явно старался, чтобы команда не услышала. Как раз в этот момент все были заняты, глядя на очередную приближающуюся волну мертвецов, но в любую секунду могли осознать, что происходит.
        - Не знаю, что делать, - капитан сжал узловатые пальцы так, что они побелели. - Если бы буксир сюда. Хоть когг какой-нибудь мелкий, авось бы сдвинули с места. При такой воде много сил уже не надо, немножко толкнуть бы только в открытое море, но где его возьмешь…
        Боцман ничего не ответил. Он как-то сник и только раскачивался из стороны в сторону, словно китайский болванчик. В руке он комкал и теребил какую-то грязную тряпку.
        Мысль о том, что может начаться, если команда осознает безвыходность положения, заставила меня вздрогнуть. С моим появлением все получили надежду и круглые сутки работали ради нее, и вот теперь…
        - До нового прилива мы тут не дотянем, - озвучил боцман мысль, явно пришедшую в головы всем. - Уже и провизии в обрез, и пороха, а тут еще месяц сидеть. Как быть-то?
        Вопрос свой он обращал не столько к капитану, сколько ко мне, и от этого я почему-то воровато огляделся по сторонам. Я чувствовал себя сейчас самозванцем. Не вестник избавления, а какая-то издевка Дьявола над этими людьми, доверившимися мне не в первый раз, и вновь напрасно.
        Выглянув за борт, я увидел, как возле кромки леса собирается новая волна мертвых, еще гуще всех прошлых. Между стволами сосен показались две громадины могильников. Эти твари могли разметать корабль по доскам, и допустить, чтобы они добрались сюда, было ни в коем случае нельзя. Никакого месяца у «Вестницы» не было. Пожалуй, у нее не было и часа.
        Решение пришло само собой, и показалось мне настолько естественным, что я даже удивился тому, что не подумал об этом раньше.
        - Значит, так, оставайтесь здесь, - сказал я капитану с боцманом, взявшись руками за планширь и примериваясь, где удобнее спрыгнуть. - Возле бортов постарайтесь не стоять и команде скажите. Может качнуть сильно.
        - Теперь уйдешь, значит, - со спокойной горечью произнес капитан. - Как пришел, так и уйдешь.
        В его словах не было злости, только констатация факта. Мне стало безумно стыдно перед ним, перед всеми этими людьми.
        - Никуда я не уйду, - ответил я твердо. - Мне теперь идти некуда.
        Трап спускать было некогда, так что я просто повис на планшире и отпустил руки, надеясь, что глубина внизу достаточно велика, чтобы мне не переломать ног об дно. Надежды мои оправдались: и когда подошвы моих сапог коснулись мягкого песчаного дна, я уже ушел в воду почти по самую макушку.
        Одежда мгновенно стала холодной и тяжелой, облепив меня, словно скотч. Ледяная дрожь пробрала до костей, хотелось выбраться поскорее, скинуть одежду, развести огонь. Но на огонь у меня времени не было
        Не став даже отряхивать ладони, я пошел прочь от «Вестницы», надеясь, что не придется отходить слишком далеко.
        План был совершенно безумный, но никакого другого у меня не было. Я хорошо понимал, что даже если мне и удастся спасти «Вестницу», сам я, скорее всего, погиб. Едва ли у меня останутся силы для того, чтобы вернуться к кораблю и подняться на борт. А даже если и останутся, к тому времени вокруг меня наверняка уже будут кишеть мертвые.
        Страшнее всего было то, что теперь я уверился: здесь все происходит взаправду, а раз так, то и умирать, вероятно, придется всерьез. Или, все-таки, нет? Ведь спаслась же каким-то образом Кира?
        Впрочем, не стоило об этом думать. Даже если Грановский каким-то образом спас ее, мне этого никто не гарантирует. С этой мыслью я зашагал в воде в сторону берега, стараясь не потерять в хлюпающем песке отяжелевшие сапоги.
        Остановившись на берегу по щиколотку в соленой воде, я уставился на каравеллу. Со стороны это, должно быть, выглядело так, словно я застыл, как истукан. Как будто купание в соленой воде превратило меня в соляную статую, словно жену Лота. Но на самом деле мне было далеко до ледяного спокойствия статуи.
        Нажать на невидимую кнопку под сводом черепа. Активировать красную сеточку, навести ее глазами на каравеллу. Попробовать захватить огромный корабль целиком.
        О, я сразу же почувствовал то, насколько невыполнимо то, за что я взялся. Словно Архимед, пытающийся сдвинуть Землю без всякой точки опоры.
        Голову пронзила такая боль, словно по ней саданули со всей силы бутылкой. Сходство усиливалось из-за громкого звона в ушах. Мышцы рук, ног, шеи и даже языка сперва налились чугунной усталостью, а затем - тянущей противной болью. Лицо мое, должно быть, искривилось, как у неумелого штангиста, взявшего не свой вес.
        - Что ты делать? - услышал я с борта возглас Морионе и на секунду скосил взгляд в ту сторону. Вопреки моему совету, вся команда столпилась возле борта, глядя на меня с суеверным ужасом. Должно быть, они ждали от меня спасения. Но никто лучше меня не знал, насколько их надежды несбыточны.
        - Держитесь… там! - попытался крикнуть я, но, скорее всего, у меня вырвался лишь хриплый шепот, и они не услышали. Не было сил говорить. Даже смотреть сил не было.
        Красная сеточка рассыпалась, и мне пришлось собирать ее снова. Толпа кровожадных мертвецов была уже совсем близко, и я знал, что уйти от них не успею, а на драку не останется сил.
        Ну и черт с ними. Черт со всей этой жизнь. Нахрен это все нужно, если я никому не смогу помочь? Всю жизнь в Москве я играл в убогие игрушки, а всю жизнь здесь - громоздил одну ошибку на другую. Может быть, хватит? Может быть, пора что-то сделать для людей, пусть Ник и его банда не считают их за людей? Пусть даже они, в самом деле, не люди, не все ли равно? Они живут, любят, мечтают, кричат от боли и боятся смерти. Разве это не делает их людьми? Разве я чем-то лучше их?
        Еще одно усилие. Перед глазами поплыли цветные круги, а утратившие силы дрожащие колени подогнулись подо мной, и я повалился на колени, взметнув россыпь соленых брызг. На секунду мне показалось, что деревянная туша корабля дрогнула, но, скорее всего, это просто дрогнул мир перед моими глазами.
        Раздался громкий скрип, но, возможно, это скрипели последние рвущиеся во мне жилы или от натуги лопались барабанные перепонки. Перед глазами все плыло, море вместе с «Вестницей» заваливалось куда-то в сторону, и я уже плохо соображал, где верх, а где низ.
        Вскоре, впрочем, ни верха, ни низа не стало, и перед глазами осталось одно лишь серое тусклое небо, а к шее и лицу подступил липкий холод морской воды.
        Интересно, что со мной будет? Успею ли я захлебнуться раньше, чем до меня доберутся мертвецы и разорвут на части? Наверное, нет. Здесь совсем неглубоко. Вот и все, кажется.
        Со стороны «Вестницы» до меня доносились крики и шум, но я уже не хотел в них вслушиваться. Моим слухом полностью завладел шелест волн, накатывавших на берег у самых моих ушей.
        После чудовищного напряжения так приятно было расслабиться и ничего не делать. Как же это хорошо, когда ты сделал все, что мог, и от тебя больше ничего не зависит! Можно просто лежать, смотреть в небо и ждать неизбежного.
        На секунду мне показалось, что в шелесте волн и в шепоте ветра я слышу голос. И, конечно же, это был ее голос, Киры. Слов было не разобрать, но по интонации я понимал: она говорила, что я все сделал правильно. Она бы и сама поступила так же. Собственно, она так и поступила там, возле разрушенной черной башни.
        Я хотел что-то ей ответить, но я слишком устал для этого. Впрочем, сил у меня уже не было даже на то, чтобы слушать ее и смотреть в небо. И я просто перестал.
        Глава 24
        «Золотой медведь», дорогой кабак на ратушной площади Крюстера, был этим вечером почти полон. Холодные стены, покрытые затейливыми фресками со сценами охоты и пиров, отражали эхо десятков голосов, гулявших эхом по темной общей зале.
        Солидные господа, расстегнув для удобства серебряные крючки на дорогих цветастых камзолах, попивали свежее ароматное пиво, закусывая тушеными кроличьими ножками, обложенными горками кислой капусты, и ведя степенные серьезные беседы. Иногда, впрочем, то из одного угла, то из другого доносился раскатистый смех кого-нибудь из почтенных негоциантов, услышавших, должно быть, непристойную шутку.
        Среди местных завсегдатаев считалось совершенно естественным подсесть и к чужому столику и завести беседу о ценах на полотно или о ходе войны между Карнарой и Каруином. Но к нашему столику в дальнем углу общей залы никто подсаживаться не решался, хоть нас и было за ним всего двое.
        Напротив меня сидел высокий худощавый молодой человек в белом плаще, надетом поверх черной сутаны. На отвороте плаща красовалась эмблема: черный василиск, воинственно вставший на дыбы.
        Проходившие мимо нас завсегдатаи косились на плащ моего собеседника враждебно и даже с отвращением, но в драку никто не лез. А на меня и вовсе не обращали внимания.
        - Вот… а что было потом, я уже не помню, - закончил я. - Очнулся уже на борту дня через два. Меня лейтенант вытащил. Спрыгнули они с борта с одним из солдат и вдвоем меня дотащили еле-еле до корабля. А его уже в море уносить начинало отливом.
        Брат Стефан, слушая мой рассказ, только сочувственно кивал головой, и иногда шевелил губами. Меня кольнуло неприятное чувство, когда я догадался: он повторяет некоторые места про себя, чтобы получше запомнить и потом пересказать. Вот только кому: Сергею или своему орденскому начальству?
        Братом Стефаном он звался всего полтора года, с тех пор, как стал официальным представителем Сергея при дворе орденского Магистра, а впоследствии - послушником. Ордену Василиска позарез нужны были толковые маги, и они не посмотрели даже на то, что принимают в свои ряды пришельца из ниоткуда, даже и не крещеного должным образом. Орден Василиска, капитул которого наполовину состоял из бродяг и наемников, не был щепетилен в вопросах веры.
        Сергей против такого не возражал. Он всегда был только за, если кто-то из насельников Кернадала находил свое место в этом мире.
        - Стало быть, ты целую каравеллу с места сдвинул? - уточнил он, поглядывая на меня, кажется, с легкой опаской.
        - Выходит, так, - ответил я. - Там немножко сдвинуть надо-то было…
        - Ну, все-таки, - он жадно отхлебнул из кружки пивную пену, задумавшись о чем-то.
        - Ну, а как переговоры? - спросил я. Степа приехал в качестве секретаря орденского посольства, что явилось в Крюстер в рамках, кажется, последней попытки Ордена и Республики договориться о разделе границ без драки.
        - Тяжело, - ответил Степа, помедлив секунду. - Драка из-за каждой деревеньки, из-за каждого леса, да чего там - каждого дерева в этом лесу. Все понимают, что мир сейчас нужен, что воевать нет сил, но никто никому не хочет уступать.
        - И чем, по-твоему, это закончится? - поинтересовался я.
        - Закончится это, по-моему, плохо, - констатировал Степа. - Если б ваша экспедиция удалась, наши бы, наверное, на попятную пошли, чтобы уж побыстрее мир подписать - и с глаз долой. Дальше можно было бы обустраивать тот кусок графства, что по всем правам наш. А теперь… видишь ли, теперь у них засела мысль, что можно и весь Крюстер захапать, если поднажать хорошенько. И что вашим теперь нужно идти на уступки.
        - «Нашим»? - с усмешкой переспросил я.
        - Ну, а как иначе? - Степа пожал плечами. - Ты же влез во всю эту историю по самые плечи. Так что теперь они - твои, а Орден - мои.
        - Я из этой истории вылезаю, - ответил я, допив остатки горьковатого темного пива из глиняной кружки и стукнув донышком о массивный стол. - Еду в Кернадал. И тебе советую. Там скоро будет очень жарко, и каждый человек будет не лишним.
        - Ты уверен? - переспросил Степа, со значением прищурив глаза.
        Я утвердительно кивнул.
        - Этот псих считает Кернадал главной опасностью, - пояснил я. - Он хочет двинуть всю нежить на юг: к Брукмеру, Карнаре, и так до самого Ансо. И первым местом, где он встретит сопротивление, будет Кернадал. Для него очень важно уничтожить крепость, ведь это обезглавит всех егерей, оставит их без координации, без связи с властями. Каждый станет сам за себя, а значит, многих ему можно будет склонить на свою сторону.
        Степа, кажется, слегка поежился под своим плащом. Впрочем, ему-то стоило бояться меньше всех: он связь с властями не теряет, у него, вон, какие покровители!
        - В любом случае, я туда поехать не могу, - покачал он головой. - До конца переговоров отсюда уезжать… в общем, это невозможно.
        - Твое дело, - ответил я. - Хотя бы предупреди свой Капитул. Они должны знать, какой замес скоро начнется.
        - Еще б они в это поверили, - неуверенно произнес Степа, побарабанив пальцами по столу в раздумьи. - Но я постараюсь. Зря, что ли, я дипломатическую ветку качал перед тем, как из Кернадала уехать?
        Он ухмыльнулся, а я невольно подивился тому, насколько более взрослым он стал выглядеть теперь. Не нескладный застенчивый парень, целыми днями торчавший в башне и красневший при встрече с Ланой, а серьезный и цепкий агент. Все мы растем здесь. И дело совсем не в прокачке, не в новых уровнях. Есть такие уровни, которые даются не за экспу.
        - Ты уж постарайся, - сказал я. - Если тут начнется война, это сильно облегчит нежити задачу.
        - Я очень постараюсь, - Степа сделал ударение на слове «очень». - А кроме того…
        Но закончить фразу он не успел, так как возле нашего столика неожиданно возникла громоздкая фигура в зеленом камзоле, забрызганном пивом и капустным соком. Венчало фигуру массивное красное с синевой бородатое лицо почтенного бюргера, пустившегося во все тяжкие. Пахло от него так, словно кто-то пытался утопить его в пивной бочке, но не смог, так как тот выдул большую часть пива.
        - А я вот их не боюсь! - громогласно выкрикнул он чуть в сторону, обращаясь, очевидно, к кому-то, оставшемуся за столом. - Я эту лягушачью сволочь бью, как только она мне попадается!
        Лягушками в Крюстере называли членов Ордена Василиска, и те почитали это за тяжкое оскорбление. Услышав это, Степа рефлекторно встал из-за стола во весь рост, потянувшись под полу плаща. Я, было, сделал примирительный жест, но он отстранил меня ладонью.
        - А вот это по мне! - кивнул верзила, за спиной которого уже скопилось несколько зевак, опасливо поднявшихся из-за столов. - Пойдем-ка, молодец, выясним, кто штаны по праву носит. Впрочем, ты-то, как раз и без штанов!
        Он кивнул на Степину сутану и расхохотался, а я заметил, как Степины губы угрожающе сузились, а ладонь сжалась под плащом на рукояти пока невидимого кинжала.
        Я стал примериваться, как бы так половчее влезть между ними, чтобы предотвратить поножовщину и не допустить дипломатического скандала, из-за которого балан сил в маркграфстве может рухнуть окончательно, как вдруг помощь пришла с неожиданной стороны.
        - Одну минутку, - раздался за спиной у торговца строгий и властный голос. Тот сразу же обернулся, а я выглянул из-за его спины. В дверях стоял Матео Бажан в своем красном камзоле, сопровождаемый двумя стражниками, державшими ладони на эфесах палашей.
        - Вы, господин Гамдур, кажется, слегка не в себе, - обратился он к толстяку, и тот, как будто, слегка уменьшился в объеме и стушевался. - Вам бы домой, к супруге. А то неровен час Гильдия ваша узнает о том, что вы дипломатов задираете? Чего доброго, и привилегий лишиться можно.
        Гамдур бросил на Бажана полный гнева взгляд, но ослушаться не решился и быстро убрался за дальний стол, сделав вид, что готовится уйти домой.
        - А вам, брат во Мучениках, тоже, я думаю. Место на монастырском подворье, а не в кабаке, - продолжил он, обращаясь к Степе. - Ступайте, Гвидур вас проводит.
        Он кивнул одному из стражников, и тот подошел к Степе, сопроводив его к выходу.
        - Нда, дела, - покачал головой крюстерский военный министр, обращаясь ко мне. - Вот приходится лично по городу носиться, чтоб никто никому шею не свернул.
        Я покивал, давая понять, что отношусь к усилиям сановника и старого друга с уважением.
        - В общем, поговорил я с членами Конференции по твоей просьбе, - начал Бажан тоном, не обещающим ничего хорошего. - В просьбе твоей отказано, как я и предполагал. И, говоря откровенно, я бы очень удивился, если бы они согласились. Выделять тебе роту мушкетеров в момент, когда в любой день может разразиться война с Орденом…
        - В любой день может разразиться кое-что похуже войны с Орденом, - ответил я. - Вы объяснили им это?
        - Да объяснил я, - Бажан махнул рукой и расстегнул верхний крючок на камзоле. - Но это все слова, понимаешь? Ничего ведь нет тут, кроме слов твоих. А словам твоим после всего случившегося… сам понимаешь, сколько веры. Если б вы вернулись с мехами, может быть, Конференция на радостях твою просьбу исполнила бы, а так…
        Почтенный негоциант развел руками, давая понять, что сделал все, что мог.
        - Ну, значит, я еду один, - ответил я.
        - Не совсем один, - ответил Бажан. - Ко мне тут сегодня обратился Морионе. Просил приостановить наемный контракт и разрешить ему с остатками отряда выехать вместе с тобой. Я согласился. Все, чем могу помочь.
        Я пожал ему руку и отправился посмотреть, как там мой Джип. За время моего путешествия он, наверное, отвык от седла. А нам завтра предстоял долгий путь.
        Выходя из кабака в свежую осеннюю ночь тревожно притихшего города, я почувствовал, на левой ладони легкую боль и зуд.
        Ладонь то и дело начинала побаливать с тех самых пор, как его обжег камень Странника в момент моего перемещения к «Вестнице». Поначалу, в пылу суматошной борьбы за спасение я не обращал на эту боль внимания: была она не сильной, как от легкого ожога. Но она не проходила до конца, хотя никаких следов на ладони не было, даже легкого покраснения.
        Я поднес пальцы к лицу, пытаясь что-то рассмотреть в тусклом свете фонаря, повешенного возле дощатой кабацкой вывески. Нет, ничего. И в то же время, пульсирующий зуд словно рисовал на поверхности кожи какие-то символы, невидимые, но ощутимые наощупь.
        Что это? Просто фантомная боль, развившаяся во мне из-за стресса или нечто реальное? Почему-то я был уверен, что к местным лекарям с этим обращаться смысла нет, а неместных я найду самое ближайшее - в Кернадале. Что ж, еще один повод не откладывать отъезд.
        Кивнув сам себе, я зашагал по темной, мощеной грубыми булыжниками узкой улице, окруженной домами с погашенными огнями. До рассвета еще нужно было сделать пару дел. А потом - в путь.
        Глава 25
        Пока мы добирались до егерского замка, теплая ранняя осень успела смениться промозглой поздней. Зарядили дожди, дорога раскисла, превратившись с малопроходимое месиво. Порой затягивали такие ливни, что приходилось ютиться в неприветливых деревнях вдоль тракта, сред которых уже было больше заброшенных, чем три года назад.
        Глядя на пустые глазницы выбитых окон и вдыхая тяжелый запах недавних пожарищ, я думал о том, что рано или поздно Чернолесье так или иначе поглотит здесь все, перережет тракт, отсечет Брукмер и Крюстер от северных графств, а затем переварит и их. Это случится даже в том случае, если мы сможем остановить Ника. Но я пока не знал, как мы это сделаем, постоянно думал об этом, и даже во сне постоянно метался на жесткой соломенной подстилке, сражаясь с призраками.
        А еще я очень опасался того, что могу опоздать. В моих снах мне постоянно виделись обугленные замковые стены, и стервятники, клюющие тела егерей. Я просыпался в холодном поту, и если за окном хотя бы брезжили лучи солнца, сразу будил Морионе и остальных, чтобы добраться поскорее.
        Силуэт Кернадала, показавшийся из-за расступившегося лесного занавеса, был таким знакомым, и в то же время - новым. За прошедшие три года замок сильно изменился: ребята восстановили две угловые башни, выкопали ров, укрепили стены. Над ближней к воротам башней развивался флаг: на темно-синем фоне белый щит с перекрещенными ключом и мечом. Флаг этот был задуман еще во времена, когда я жил в Кернадале. Ключ означал стремление вернуться домой, меч - особую силу, а щит - защиту невинных. Увидев флаг, я вздохнул с облегчением: все-таки, успели.
        Но кое-что, все же, осталось неизменным: у самых ворот стояла изрядно потрепанная мишень, а возле нее виднелась фигура в плаще. Сперва мне даже показалось, что это Макс упражняется с арбалетом, как в тот раз, когда я впервые встретил его. Но человек в плаще обернулся, и я понял, что ошибся. Это тоже был высокий светловолосый парень, вот только было ему лет шестнадцать, и арбалета у него не было - он метал ножи. Зажав один из них в руке, парень уставился на нашу кавалькаду настороженно.
        - Привет! - крикнул я ему по-русски и помахал рукой. - Сергей на месте?
        - На месте, - ответил он, разглядывая меня. - А ты кто такой?
        - Скажи, Руман из Брукмера приехал, - ответил я, слезая с Джипа. - Он должен помнить.
        - Не шутишь? - недоверчиво переспросил парень. - Тот самый?
        - Тот самый, - кивнул я, вздохнув, и повел барана сквозь узкие ворота. Морионе и его солдаты, спешившись, последовали за мной.
        Внутри крепости кипела жизнь. Двое молчаливых крепких парней - кажется, местных городских подмастерьев - месили раствор, чтобы переложить полуобвалившуюся каменную лестницу. Чуть поодаль несколько молодых людей и - к моему удивлению - две девушки упражнялись в приемах с алебардой. Из кухонной трубы валил густой дым, и мое сердце кольнуло при воспоминании о Винсе, который когда-то подвизался на здешней кухне.
        - Ты сразу к Главному? - спросил парень, забегая чуть вперед и разглядывая мой грязный от долгой дороги прикид. - Меня Тим зовут. Он у себя в кабинете, наверное. Знаешь, где кабинет?
        - Помню, - ответил я. - Пошли сразу туда.
        Сергей поднял голову от тяжелой амбарной книги и уставился на меня. Секунда потребовалась ему на то, чтобы меня узнать, затем он вздрогнул и тут же поднялся из-за стола и протянул мне руку.
        - Ну, здравствуй, - произнес он, и голос заметно дрогнул. - Давненько ты у нас не показывался. Что-то случилось?
        - Случилось, - коротко ответил я. - Случилось очень много чего. Я думаю, будет лучше, если я расскажу всем сразу.
        - Нда, - протянул Главный, тяжело поднимаясь из-за стола. Мне показалось, что за время моего отсутствия он заметно постарел, хотя сколько ему? Едва ли больше пятидесяти. Впрочем, в Чернолесье, должно быть, год идет за два. - Почему-то я сразу подумал, что твой приезд не к добру.
        Я только покачал головой, давая понять, что и рад бы развеять его опасения, но, к сожалению, он прав.
        - Тим, сбегай за ребятами, - тихо сказал Сергей парню с ножами, спускаясь вместе с нами в гостиную, а затем обратился ко мне. - Ну, а вкратце, что случилось?
        - Ник, - ответил я. - Он нападет на Кернадал. Очень скоро, я думаю. Я боялся, что опоздаю.
        Главный поморщился и дернулся, будто его ударили по лицу.
        - Час от часу не легче, - пробормотал он, сцепив пальцы.
        В знакомую гостиную с уютным камином набилось столько народу, что яблоку негде было упасть. Стулья заняли, в основном, девушки, которых теперь в Кернадале было шестеро, а парни просто встали вдоль стен, поглядывая на меня с интересом и беспокойством. Егерей в Кернадале теперь было явно больше, чем в мое время. Пожалуй, замок становился для них тесноват.
        Я украдкой разглядывал новых жителей крепости, среди которых почти не было старых знакомых, только оружейник Равиль и еще один мужик лет тридцати, имени которого я не припомнил. Остальные разъехались по разным уголкам Монланда.
        Новым здешним жителям было, в основном, от пятнадцати до двадцати, и я поразился тому, насколько молодыми они все выглядят для меня. Черт возьми, да мне и самому было двадцать, когда я впервые здесь очутился, но это было так давно, и с тех пор столько всего произошло, что по сравнению с этими мальчишками и девчонками я теперь… нет, не старик, конечно. Но, наверное, взрослый. Да, пожалуй, это правильное слово.
        Пока я рассказывал, они перешептывались между собой, но когда дошел до моего прибытия в Урд, все замолчали, и в гостиной повисла тревожная тишина. Некоторые даже раскрыли рты, а одна худенькая темноволосая девушка испуганно прижалась к стоявшему рядом с ней коренастому парню, не выпускавшему из рук небольшой топорик.
        И даже когда я закончил рассказ и замолчал, в гостиной несколько секунд висела тяжелая тишина, в которой слышно было лишь, как за окном орудуют каменщики, да ржут солдатские лошади.
        - Опять ты, - проговорил тихо Сергей. Кажется, ему очень хотелось нарушить это тоскливое молчание. - Как только ты где-то появляешься, сразу все летит к чертям.
        Я не стал ничего ему отвечать. Да и что можно было здесь сказать? Что я ни в чем не виноват и хотел, как лучше? Детсадовское оправдание.
        - То есть, нам никто не поможет? - уточнил стоявший возле дверей флегматичный Равиль.
        - Боюсь, что да, - ответил я. - Не исключено, что в это самое время армия Ордена уже выступает к Крюстеру. Если все так, Ник появится здесь в самый разгар их грызни. Они ничем не помогут нам. Только перебьют друг друга и облегчат ему дело.
        Вдоль стен пробежал тревожный шепот. Ребята вертели головами по сторонам, ожидая, откуда должно прийти спасение. Все, конечно, ждали его от одного человека, и вскоре большая часть взглядов была прикована к нему.
        - Это все нужно хорошенько обдумать, - произнес Сергей, потерев лоб ладонью. - Рома, ты, наверное, устал. Сходи в столовую, там накормят тебя и твоих спутников. Мы чуть позже обсудим это все.
        - Есть еще кое-что, - произнес я через силу. - Но об этом я бы хотел поговорить с вами наедине.
        Сергей внимательно уставился на меня, и несколько секунд прошли в тяжелом молчании. Может быть, мне показалось, но на мгновение в его глазах проскочила искорка паники, а щека предательски дернулась.
        - Хорошо, - ответил он. - Ребята, выйдите на минутку.
        Когда толпа молодых егерей, толкаясь в дверях и взволнованно переговариваясь, покинула гостиную, Сергей вопросительно взглянул на меня.
        - Это правда, что вы поддерживаете связь с ним? - спросил я и зачем-то кивнул вверх, словно речь шла о божестве.
        Сергей вздохнул, помолчал пару секунд. А затем принужденно кивнул.
        - Тогда вам следует попросить у него помощи, - ответил я. - Нам сейчас никакая не помешает.
        Сергей озадаченно перелистнул несколько страниц лежавшей на столике книги о болотных растениях.
        - Это не так просто, - начал он не глядя мне в глаза. - Он не может напрямую воздействовать… нет, я боюсь, мы не можем рассчитывать на его помощь.
        У меня сами собой сжались кулаки.
        - Но это же в его интересах! - произнес я сквозь зубы. - Какого хрена он сидит там и ничего не делает, пока его мир рушится? Он должен нам помочь.
        Сергей покачал головой.
        - Он точно не придет, - ответил он. - И вряд ли сможет как-то помочь напрямую. Разве что отправит сюда еще десяток человек, ничего не понимающих, необученных… в общем, не думаю, что нам бы этого хотелось.
        - Значит, нам надо готовиться к обороне, - сказал я, присаживаясь на колченогий стул напротив Сергея.
        Он тяжело вздохнул.
        - Боюсь, все, что ты мне рассказал об этой компании в Урде, говорит о том, что нам не выстоять, - его взгляд был сосредоточен, а стиснутые пальцы побледнели. - Нам нужно начинать эвакуировать Кернадал.
        - Эвакуировать? - я даже опешил на секунду. - Но куда?
        - К сожалению, пока в чисто поле, - Сергей как будто пытался что-то судорожно сообразить. - Мне нужно будет срочно отправить гонца в Брукмер. Может быть, Орден поможет где-то разместиться на первое время. Какой-нибудь монастырь, я не знаю…
        - Но подождите, - начал я. - Разве мы не должны драться? Ведь эти… это… они же не остановятся, они покатятся дальше на юг. Мы никуда от них не денемся, нам придется принять бой рано или поздно.
        - Лучше поздно, - отрезал Сергей. - Лучше, когда рядом с нами будет Карнарская армия, чем когда мы будем одни против целой орды мертвецов. Это просто самоубийство. У меня здесь двадцать человек, половина из которых здесь меньше года, и уровень у них ниже десятого. Я просто не имею права кидать их в мясорубку, пойми. А есть еще местные. Их я куда дену? Нет, мы не готовы.
        - Мы будем готовы, - ответил я.
        - Нет, - он решительно помотал головой. - Нет. Если бы хотя бы кто-то прислал нам войск. Но, судя по твоему рассказу, надеяться на это…
        - Да, надеяться нам придется только на себя, - ответил я. - Но разве не так было всегда? Разве вы не говорили, что Кернадал должен выстоять любой ценой? Что он должен быть маяком для всех новичков, попавших в этот мир?
        - Не любой, - Сергей сцепил руки на столе и опустил голову. - Нелюбой ценой. Пойми, Кернадал - это же не стены. Это люди. Стены можно возвести в любом месте, а людей… потом уже не вернешь.
        Мне стало не по себе. Я вспомнил лица ребят, только что выходивших отсюда, и задумался о том, точно ли Сергей неправ. Имею ли я, в самом деле, право бросать их в бой, не будучи уверен в победе? Кто я такой для них? Ожившая мрачная легенда? Человек, открывший шкатулку Пандоры, и призвавший их разгребать последствия?
        - Хорошо, - кивнул я. Обращаясь к поникшему Сергею. - Тогда мы уходим. Что нужно делать?
        - Дел очень много, - ответил он. - Для начала нужно объявить всем. Пойдем.
        Глава 26
        В трактире, расположенном в захудалой деревеньке, в дне пути от поворота на Кернадал, пахло кислыми овчинами, чесноком и сыростью от земляного пола. Мы ввалились туда, мокрые с головы до ног - мощный ливень застал нас прямо посреди дороги.
        Хозяин, высокий и тощий, как жердь, сутулый мужчина лет сорока взглянул на нас и сразу понял, с кем имеет дело. Меня еще, наверное, можно было принять за мелкого дворянчика или проезжего офицера, а вот сопровождавшие меня две девушки в брюках ни у кого сомнений не вызывали: известно, где такие обитают.
        - Милости просим, ваши, значица, инородия, - произнес он, выходя из-за стойки и вытирая руки о грязный передник. - Чего изволите? Переночевать приготовить?
        Я оглянулся на жавшихся друг к другу за моей спиной промокших девчонок, Вику и Кристину. Вика была той самой девчонкой, что жалась к своему парню во время моего рассказа. Темноволосая и стройная, с порывистыми движениями, она увлекалась магией и обустроила вновь пустовавшую после отъезда Степы лабораторию. Ее подруга Кристина, спортивного вида, русоволосая и крепкая, была одной из тех девушек, что орудовали алебардами во дворе наравне с парнями. Оружие и сейчас было при ней.
        Их отправил со мной Сергей, пояснив, что они у него обычно отвечают за переговоры с местными. Но оказалось, что помощи от них было немного: мне кажется, они терялись в моем присутствии, явно считая, что разговаривать с многочисленными старостами и извозчиками должен именно я, как старший и как мужчина.
        В общем-то, определенный смысл в этом был: в мире, который до идей феминизма дорастет еще лет через четыреста, женщина на коне с мечом воспринималась, как забавная диковинка и цирковой экспонат. Всерьез ее начинали воспринимать только если она обладала вдобавок железной хваткой. Вот как Лана.
        Да уж, не раз за эту неделю я пожалел, что со мной нет Ланы. Ее практическая хватка и организаторский талант всегда поражали меня. Задавшись какой-то целью, она четко просчитывала, что нужно сделать для ее достижения, а затем планомерно шла по пунктам до победного конца. Увы, теперь она была по другую сторону баррикад, и с этим ничего не поделаешь.
        Вот уже неделю мы мотались по окрестным деревням в поисках подвод: для затеянной Сергеем эвакуации их требовалось множество, а своих почти не было. За это время успели вывести лишь часть съестных припасов, а оружие и порох еще было возить и возить.
        - Нам бы, хозяин, для начала погреться тут где-нибудь, в зале, - сказал я, протягивая серебряную полукрону. - И грушевки бы, что ли, какой-нибудь.
        - Грушевки, это без всякого сумнения, в такую-то стыть, - ответил он, пряча монету в карман передника. - Это мы быстро. А согреться - к очагу пожалуйте.
        Тепло очага обволокло нас, словно мягкое одеяло. Хотелось укутаться в него и уснуть. Я пододвинул девчонкам лавку к очагу поближе, а сам устроился чуть в стороне.
        - А что, хозяин, не наймется ли у вас в деревне кто с подводой? - спросил я, отогревшись немного и сделав большой глоток из принесенной трактирщиком деревянной кружки.
        - С подводой - это можно, - ответил он, присаживаясь на лавку. - Это вот хоть мой сын Гуни может. Вот только для чего бы подвода под зиму понадобилась?
        Они все задавали этот вопрос. Жизнь вблизи Чернолесья научила этих людей быть осторожными и внимательно смотреть по сторонам. Подозрение, что кто-то поблизости решил бежать, могло спровоцировать волну слухов. Известие же о том, что бежать решили кернадальские егеря, могло прокатиться по окрестностям лавиной паники.
        - Излишки продовольствия егермейстер на обмен сдает, - ответил я заранее заготовленную легенду.
        Трактирщик покачал головой, словно о чем-то размышляя.
        - А сейчас ведь подвода-то в хозяйстве не лишняя, - протянул он, прищурив глаз. - А ехать в лес не каждый отважится. Гуни мой, вот тот смелый, он может. Но рядной цены за то взять нельзя.
        Это тоже они все говорили в один голос.
        - Брось, - устало отмахнулся я, снимая сапоги и протягивая промокшие ноги к ласковому теплу очага. - Подвода твоя до весны простоит без дела. А в лес ехать с тремя егерями - безопаснее, чем в одиночку по двору в сортир идти. Крону дадим за одну поездку.
        - Не, куда там крону… трактирщик замотал головой на тонкой шее. - Четыре, не меньше. И мне еще одну. За труды.
        Я вздохнул.
        - Нет, мы дешевле найдем, - отрезал я и чуть отвернулся от него, давая понять, что больше об этом предмете мне говорить неинтересно.
        - Ни в жисть не найдете! - уверенно заявил он. - Под зиму, да в распутицу такую, да под дождь, да в лес прямо упырям в зубья! И не думайте, и никто не поедет!
        Я снисходительно улыбнулся и махнул рукой. В сущности, он был совершенно прав, и мы, промотавшись вдоль тракта целую неделю, отлично это знали. Но уступать было нельзя. Уступить - значит, показать, что транспорт нужен срочно.
        - Отмахивайтесь или не отмахивайтесь, а так и есть! - наседал трактирщик. Ему, все-таки, хотелось заработать денег. - Три с полтиной возьму, и полтину еще мне, а меньше - никак.
        Я открыл, было, рот, чтобы заявить, что больше двух крон не дам, даже если меня будут резать на куски, как вдруг хлипкая щелястая дверь трактира распахнулась, и на пороге появилась высокая фигура в капюшоне и с алебардой за спиной. Девчонки синхронно вздрогнули и взглянули на меня. Хозяин, по первости, тоже опешил, а затем лицо его расплылось в улыбке.
        - А, ваше инородие, одно уж к одному, - проговорил он, поднимаясь с лавки и отряхивая руки. - Проходите, тут как раз товарищи ваши обосновались.
        Я взглянул на вошедшего, и тут же тоже подскочил с лавки. Это был Олег, первый человек, некогда встретившийся мне в глубине Чернолесья.
        Последовавшая за этим гульба затянулась глубоко за полночь, втянула в свою орбиту и пройдоху-трактирщика, и двух забредших на огонек погонщиков мулов. Не втянула она только Кристину с Викой, которые, заметив, к чему идет дело, сослались на то, что хотят спать, и отправились в комнату наверху, пожелав мне не пропить барана.
        Я рассказал Олегу, что со мной случилось за те годы, что мы не виделись. Рассказывать, впрочем, приходилось урывками, то и дело переходя на русский: для ушей собутыльников большая часть истории, предназначена не была. Они, впрочем, не обижались, а все больше налегали на дармовую выпивку.
        Когда трактирщик, сгорбившись сильнее обычного, уполз к печи готовить еду к завтрашнему, а погонщики, ребята некрепкие и лишенные егерских бонусов, задремали в обнимку, прислонившись к стене, Олег спросил меня, что я собираюсь делать дальше.
        - Драться, - ответил я. - Все просто.
        - А вот Сергей, я вижу, драться не настроен, - покачал он головой.
        - Ему придется, - сказал я. - Мы никуда отсюда не денемся
        - Нда, - протянул он. - Заварил же ты кашу.
        - Не я ее заварил, - ответил я, зевнув, привалившись к стене, и раздумывая о том, что тащиться наверх ради того, чтоб поспать, слишком муторно, и вздремнуть можно прямо на лавке. - Она бы сварилась и без меня рано или поздно. Но расхлебывать теперь мне.
        - Расхлебывать теперь всем, - Олег подкрутил ус и сплюнул на земляной пол. - Так что я завтра с тобой поеду. Поболтаю с Сергеем - давненько мы с ним не виделись. Помогу вам пожитки собрать. А если… в общем, если что - тоже помогу.
        - Ты, в сущности, не обязан, - сказал ему я, чувствуя себя тронутым.
        - «Обязан - не обязан»… - пробормотал он, зевая. - Прав ты, Ромка. Вечно бегать не получится.
        Мы помолчали. Олег прислонился к столбу, поддерживавшему галерею, и, кажется, дремал. Я уже собирался последовать его примеру.
        - А у меня тут, кстати, тоже случай интересный вышел, - произнес он вдруг, приоткрыв глаза. - Ты как про Крюстер заговорил, я и вспомнил. Болтал я как-то в корчме с купцом из этого Крюстера, так он мне рассказывал, что у них какой-то егерь объявился, все в его лавке странности разные из Чернолесья сдавал. Я сперва вполуха слушал, а потом он он сказал, что егерь тот на меня больно похож, моложе только. Ну, меня, конечно, как током долбануло. Сам понимаешь. Я уж сына-то отчаялся найти, а тут такое.
        - И что ты? - мне стало интересно. Что это за неизвестный егерь в портовом городе?
        - Ну, я, конечно, все дела побросал, метнулся в Крюстер. А там из егерей никого, кроме этой Ланы твоей. А она клянется и божится, что никого такого не видела. Врала, поди?
        - Давно это было? - уточнил я.
        - Да с полгода назад, - ответил он. - Весной.
        - Может, и не врала, - неопределенно ответил я, стараясь не смотреть Олегу в глаза и отчаянно раздумывая о том, как сменить тему. Кажется, я все понял. - При мне никого такого там точно не было.
        

* * *
        Назад мы двигались вместе с подводой, которую я все-таки нанял у трактирщика, сторговавшись до трех крон. Последние лучи осеннего солнца светили нам, пока мы не доехали до поворота на Кернадал, а дальше, словно по коварному местному волшебству, небо затянули тучи, и начал накрапывать мелкий дождь вперемешку с первым снегом.
        Ветер завывал в кронах черных сосен, которые стали попадаться вдоль дороги все чаще, но пока еще перемежались с обычными деревьями. Те, впрочем, уже сбросили листву, так что не особенно уже было важно, где обычная осина, а где чернолесская.
        Всю дорогу меня не оставляло нехорошее предчувствие, и от этого я то и дело замирал в седле, стараясь прислушаться. И тем не менее, все равно не расслышал того, что заставило вздрогнуть нашего возницу, коренастого конопатого парня в овчинной безрукавке.
        Громкий отчаянный треск за пологом леса. Выстрелы. И крики.
        Гуни, храбрость которого так расхваливал отец, тут же натянул вожжи, остановив повозку посреди дороги.
        - Вы, ваши инородия, как хотите, а я назад, - твердо заявил он, - я на такое не рядился.
        - Тебе ж деньги заплачены, - прошипел я сквозь зубы, придержав поводья барана.
        - Мне не за то плачено, - замотал он головой. - Вот и деньги ваши, они покойнику ни к чему.
        С этими словами он достал дрожащей рукой из-под безрукавки глухо звякнувший мешочек и протянул его мне, а затем соскочил с подводы и стал поворачивать ее, стараясь не увязнуть колесами в грязи.
        Девчонки, остановившие коней чуть поодаль, побледнели, вслушиваясь в далекую перестрелку, и посмотрели на меня вопросительно. В этот момент за пологом леса раздался глухой удар - бухнула пушка. Гуни вздрогнул и заторопился, рассыпая проклятья непролазной дороге и нерасторопной лошади.
        Зажав в руке крикет, я секунду колебался, не зная, что предпринять: не то задержать строптивого возчика, схватить его за шкирку и тащить на аркане в Кернадал, не то быстрее скакать туда самому. В итоге, решил, что разумнее второе: если это то, что я думаю, возчик уже не понадобится. Дав барану шпоры, я опрометью понесся по грязной дороге, ловя лицом встречный снег, и слыша только буханье сердца вперемешку со стуком копыт за спиной.
        Это было именно то, что я думал. Возле въезда в крепость виднелись две перевернутые подводы. Бочки, скатившиеся с них, были частью разбиты, частью просто раскатились по поляне.
        Вокруг разрытой поклажи алели кровавые ошметки, большая часть из которых принадлежала лошадям, но кое-где виднелась и одежда. Здесь явно напали внезапно. Небольшой группой, быстро, жестоко.
        Ворота крепости были закрыты, и со стороны нее слышалась пальба. Похоже, противник атаковал противоположную стену. Ту, что обращена вглубь леса. Здесь же на поляне никого видно не было. Те, кто сотворили это, похоже, были теперь с другой стороны замка. Если только не внутри него…
        За моей спиной раздался топот копыт, а затем громкий вскрик. Вика взирала на сцену расширенными от ужаса глазами. Остановившая коня рядом с ней Кристина пыталась ее успокоить.
        - Вперед, к воротам! - крикнул я, вертя головой по сторонам в поисках опасности. Но на пути никого не было. Я очень надеялся, что и не будет.
        - Открыть ворота! - прокричал кто-то с башни, и полминуты спустя дубовый мост через ров стал с ржавым скрипом опускаться.
        - Ребята, быстрее сюда! - раздался тот же голос. - Все очень плохо.
        Можно было и не уточнять.
        Глава 27
        Подъемным механизмом моста управлял незнакомый мне светловолосый парень с кровоточащей раной на бедре, кое-как перевязанной чьим-то разорванным плащом. Когда мы поднялись к нему в надвратную башню, Вика тут же бросилась к нему, принявшись сноровисто накладывать повязку получше - в ее сумке нашлось что-то, похожее на бинт.
        - Что случилось? - спросил я парня, пытаясь через узкую бойницу разглядеть, что происходит на противоположной стене.
        - Они с неба рухнули, из-за облаков! - проговорил он. Слова давались ему с трудом: он морщился и вздрагивал, особенно, когда Вика аккуратно отлепляла очередной лоскут от раны. - Горгульи летучие, штук двадцать. Налетели, покрошили лошадей и возы за секунды, двоих солдат разорвали, Антоху, Мишку… И сразу обратно, в небо. Никто ничего сделать не успел… Все в замок бросились. Я вот… Еле дошел… Мы овощи грузили, как раз. Бросать надо было это все! Но кто ж знал.
        Я знал. Знал, что никто не даст нам отсюда уйти так просто. В глубине души я знал это, но зачем-то поддался на успокоительный тон Сергея, и решил, что эвакуация позволит отсрочить неизбежное. Нет, не позволит.
        - А сейчас там что? - я кивнул в сторону, откуда доносилась пальба.
        - Полезли из леса, - ответил парень. - Много. И просто мертвяки, и насекомые твари всякие, и совсем какая-то жуть неизвестная. Наши отбиваются, вроде. Пока еще.
        - Вика, останешься с ним? - спросил я. Она коротко кивнула. Мы с Олегом и Кристиной застучали сапогами вниз по лестнице, к выходу на стену.
        Стена была узкой, и бежать по ней было неудобно: то и дело рискуешь оступиться и полететь вниз, а кое-где и старая кладка норовит осыпаться вниз вместе с тобой.
        Бежать до противоположной стены приходилось, внимательно глядя под ноги. А глядеть было тяжело, потому что чем дальше, тем сложнее было рассмотреть что-либо вокруг себя.
        Пальба здесь стояла такая, что дым висел плотными слоями, даже не думая рассеиваться. Едва одни его клубы сползали со стены вниз, на их место тут же наплывали другие, а когда на башне ухала картечница, то оттуда наползала целая туча.
        Из-за этого-то дыма я лишь в последний момент заметил опасность.
        Черное существо, похожее на крупную обезьяну, выскочило из-за зубца стены и бросилось на меня, расставив лапы с когтями, длиною с карандаш. Реакции моей хватило только на то, чтобы выбросить вперед рукоять крикета с металлическим набалдашником, долбанув им тварь в грудь. Та осела на каменную стену, но тут же вскочила, и снова бросилась на меня, издавая птичий клекот.
        За моей спиной послышался вскрик и ругань сквозь зубы. Краем глаза я заметил, как Олег древком алебарды отбивается от наседающего на него другого такого же существа, стараясь при этом не свалиться со стены.
        Мне некогда было наблюдать за ними - даже секундного взгляда хватило, чтобы острые когти твари едва не впились в меня. Впереди, среди дымных облаков уже смутно виднелись такие же, еще и еще. Похоже, они воспользовались тем, что защитники бросились оборонять одну стену, обращенную к лесу, и зашли с фланга.
        Увернувшись от кинжальных когтей, я рубанул крикетом наотмашь, и тот крепко увяз в костяном панцире твари. Да, похоже, тот самый апгрейд, о котором Андрей говорил мне в Урде! Не он ли и привел всю эту орду? Хорошо, если только он, а не Ник собственной персоной. Впрочем, плевать!
        Существо полоснуло когтями мою руку, пытаясь вырваться, но крепкая кожаная куртка спасла меня. Однако и мне не удавалось вырвать из ее груди топор, чтобы нанести новый удар.
        Мы замерли в неустойчивом равновесии. Когти твари молотили по рукаву куртки, стараясь прорвать его. Я отчаянно пытался выдрать оружие из кости. Тварь разевала пасть и отчаянно шипела, стараясь добраться когтями до моего горла. Две ее нижние челюсти расходились в стороны, демонстрируя несколько рядов тонких и острых, хищно загнутых зубов. Кожа на руках и груди существа кое-где полопалась, обнажая серые бугры мощных мышц.
        Я попытался навалиться на нее, лишив подвижности - все же, в массе у меня было преимущество. Нужно было только сковать обе ручищи, одновременно заблокировав длинные ноги, которыми тварь тоже могла порвать меня, дай ей волю.
        Я упал, стараясь прижать существо к крошащейся кладке стены, но то проявило чудеса ловкости, высвободив одну руку, и отчаянно оттолкнувшись ею от зубца.
        Мы перевернулись. Теперь я был прижат к стене, а тварь оказалась сверху. Она издала торжествующее шипение, раздвинув чудовищные челюсти в стороны, и потянулась ко мне так, словно готовилась вгрызться мне прямо в лицо.
        В следующую секунду удар алебарды разрубил существо пополам, и обе половины, синхронно дернувшись, затихли, залив мою куртку и брюки отвратительной зеленовато-серой субстанцией.
        - Я тебя не задела? - спросила Кристина, откидывая со лба прилипшую прядь волос.
        Я коротко мотнул головой. На благодарности не было времени: на стене впереди уже маячило до десятка подобных тварей, только с еще более длинными конечностями. Несколько из них уже с удивительной для такого телосложения сноровкой неслись в нашу сторону.
        Ту, что скакала впереди всех и уже разинула в предвкушении трехчелюстную пасть, мне удалось завалить выстрелом из крикета, разнесшим чудищу голову вместе с шеей.
        Следующая свалилась, когда на нее обрушилась сверху алебарда Олега. Остальные принялись прыгать по крепостным зубцам, бросаться на нас, тут же отскакивать, стараясь найти брешь в нашей обороне.
        Бросок. Скользящие у самой шеи острия когтей. Шипение. Шелест на ветру отслоившейся мертвой кожи. Хлопанье раскрывшейся чудовищной челюсти. Мутный взгляд неживых глаз, наполненных холодной жаждой.
        Эти несколько минут были адом, наполненным прыжками, ударами, криками и горячим сбитым дыханием. Но по их истечении тварей на стене не осталось, а мы трое были, едва в силах держать оружие.
        - Я постерегу здесь, - выдохнул Олег, привалившись к зубцу стены и тяжело дыша. - Бегите вперед. Что там у них творится?
        На той стене кипел лихорадочный, напряженный бой. Мертвецы кишели возле нее, словно серое грязное море. То и дело из его глубин выныривала проворная многоногая тварь и начинала карабкаться на стену, цепляясь за шероховатые кирпичи, словно огромная ящерица. Нескольким таким удалось добраться до вершины стены, и сейчас они, яростно шипя, бросались на защитников, обивавшихся топорами и алебардами.
        В тот самый момент, когда мы обогнули башню, с которой слышалась беспорядочная пальба, и подбежали к группе егерей, сдерживавших натиск тварей, из-за полуобвалившегося зубца показалась узкая змеиная голова.
        От неожиданности я рубанул коротким движением, почти не глядя, но только врубился в каменную кладку, брызнувшую фонтаном острых крошек.
        Тварь раскрыла рот, продемонстрировав тонкие длинные зубы, и сделала мощный бросок вперед. Только мои прокачанные егерские рефлексы позволили мне увернуться, пропустить стремительное тело мимо себя и, взмахнув топором снова, перерубить его на две части.
        Зеленовато-черный обрубок, задергавшись, скользнул со стены вниз. Но на смену ему из-за зубца тут же показались черные клешни и небольшая рачья голова с россыпью черных холодных глаз. Кристина уперлась в существо алебардой, попытавшись оттолкнуть его, но то сделало рывок многочисленными ногами, и едва не перевалило через ряд зубцов. Лишь в последний момент мне удалось поймать его в положении шаткого равновесия и рубануть топором прямо между челюстей, отчего оно зашаталось и рухнуло вниз, погребая под массивной тушей нескольких мертвецов внизу.
        Вокруг все это время царили крики, беготня и беспорядочная пальба. Пороховая гарь забивалась в рот и ноздри, оседала на лице черным гримом и стекала вниз вместе с потом черными каплями.
        Следующие полчаса состоял только лишь из того, что я рубил, пинал, колол, пытался перезарядить крикет, но каждый раз не успевал, потому что очередная забравшаяся на стену тварь настойчиво требовала моего внимания.
        То и дело рядом со мной оказывались другие егеря, но перемолвиться с ними словом было некогда: бой кипел, каждая секунда была на счету, и потратить ее следовало с умом. Мелькнуло рядом лицо Сергея, залитое кровью из раны на лбу, и тут же исчезло в гуще схватки. Двое парней проволокли мимо меня девушку, отчаянно кричащую от боли, с алым расплывающимся пятном на животе. Я даже не успел заметить, не Кристина ли это: потерял ее из виду, и теперь ее рядом не было. Появился в поле зрения Равиль, сосредоточенно отбивавшийся мечом от наседавшего на него монстра, похожего на двухголового ящера. Лейтенант Морионе в съехавшем на бок шлеме сосредоточенно махал палашом, прижимая к телу левую руку, рукав которой набух красным.
        И вдруг все закончилось. Нет, крики, выстрелы, стоны раненых - это все осталось, но твари от стен вдруг начали отступать. Синхронно - как солдаты по команде. Впрочем, даже от солдат в горячке боя едва ли можно было бы добиться такого четкого выполнения команд.
        - Смотрите, а там-то что! - крикнул один из солдат, указывая вперед, туда, где чернели последние остатки листвы на деревьях.
        Я поднял глаза выше, к кромке недальнего леса, и похолодел. Ближайшие стволы были отсюда всего метрах в трехстах, и сейчас было такое чувство, словно сам лес сошел со своего места и двинулся на замок. Но нет, это были не деревья - это было то, что таилось среди них.
        Сотни мертвецов. Грузно вышагивающие в их толпе огромные могильники. Насекомоподобные монстры, размером от моего кулака, до небольшого автомобиля. Все это двигалось на нас с неостановимой энергией танкового клина. Остатки недавно сражавшихся с нами тварей торопливо отступали им навстречу, вливаясь в черные ряды.
        Но то, что случилось дальше, выглядело еще более удивительно. Преодолев примерно половину пути до замковых стен, нежить вдруг остановилась, как вкопанная. А затем двинулась обратно, под защиту черных деревьев.
        Она медленно, но покорно отходила назад, шаг за шагом удаляясь от крепостных стен. Это было зрелище какой-то чудовищной красоты. Мертвый балет. Пляска смерти.
        Лишь одна фигура в просторном черном плаще двигалась в противофазе со всей этой армии. Она откинула капюшон и остановилась на полпути от кромки леса к стене. Длинные русые волосы затрепетали на ветру, словно разорванный флаг.
        Только тогда я понял, что это Лана.
        Глава 28
        - Привет, ребята, - произнесла она, и в ее голосе мне послышалась грусть. И в то же время отчетливо захотелось выпалить в нее из крикета, да только вот был он не заряжен, да и я не сомневался, что против этого у Ланы что-нибудь припасено. - Я пришла сюда не для того, чтобы убивать вас.
        - Заметно, - прошипела рядом со мной сквозь зубы Кристина.
        - Я пришла, чтобы объяснить, - продолжила Лана. Слова давались ей с заметным усилием. - Объяснить, что мы - единственные, кто может вызволить всех нас из этой ловушки. Вы должны быть с нами. Вы - такие же живые люди в этой гребаной Матрице. Мы должны помочь друг другу выбраться, поймите это.
        У нее перехватывало горло. Казалось, она чуть не плакала.
        - Именно поэтому ты начала с того, что напала, убила людей? - сдавленно прокричал Сергей.
        - Я не могла позволить вам уйти отсюда, - произнесла Лана с горечью. - Вы либо встанете на нашу сторону, либо…
        Она не закончила, но это и не требовалось.
        - А на вашей стороне хоть печеньки есть? - выкрикнул я, не выдержав напряжения. Стоявшие рядом егеря тут же повернули ко мне головы.
        - Ты, Рома, лучше всех знаешь, что есть на нашей стороне, - ответила она мягко. - Выход. Возвращение домой. Ты же говорил с Ником, ты же знаешь, скажи им.
        - Я уже все им сказал, - ответил я. - Ник - сумасшедший, если до сих пор не понял, с чем имеет дело и кто им помыкает. Я не хочу в этом участвовать. Я хочу защитить людей от этого.
        - Людей? - Лана скривилась, словно я сказал какую-то невозможную глупость. - Рома, здесь нет людей, кроме нас. Очнись уже, наконец.
        - Здесь есть люди. Вот это - люди, - я указал на двоих солдат с мушкетами стоявших рядом: окровавленных, грязных, не понимающих, что творится. - Они пришли сюда, потому что поверили мне. Их никто не заставлял, они знали, что это очень опасно, что здесь можно погибнуть ни за грош. И вот - пришли же. Они - люди. А вы… а мы… я не знаю.
        Над замком повисла тишина. Тяжелая, как огромная бетонная плита, которая висит на тонком тросе и в любую секунду норовит расплющить всех, кто столпился внизу.
        - Мне очень жаль, - сказала Лана. Голос ее дрогнул, словно она готова была расплакаться, но на лице чувства никак не отразились. - Мне придется это сделать. Я даю минуту на то, чтобы те, кто хочет пойти со мной, сказали об этом. Потом будет поздно.
        На стене два десятка пар глаз обменялись многозначительными взглядами.
        - Кто хочет - может идти, - негромко произнес Сергей. Дуло мушкета, который он держал наперевес, заметно дрожало.
        Еще полминуты молчания. Никто не отозвался. Все напряженно смотрели на вперед на кромку леса, где затаился враг.
        - Вы чего, ребята? - Лана с отчаянием простерла руки к стене. - Он же вас предал всех!
        Она указала рукой в сторону Сергея, и тот как-то сник и сделал шаг назад от крепостных зубцов.
        - Рома, скажи хоть ты им, - Лана вперила взгляд в меня. - Ты же тоже это видел, скажи.
        - Я видел, что всех предал Ник, - ответил я, проглотив ком в горле. - И сам себя предал в первую очередь. И Ксай предал. И предаст кого угодно ради достижения своей цели. И тебя тоже.
        При упоминании о Ксай Лана дернулась, словно от пощечины.
        - Мне очень жаль, - повторила она, развернулась и направилась обратно в лес. В ту же секунду орда нежити снова двинулась на замок.
        Перешедших в наступление мертвых встретил нестройный залп крупнокалиберных крепостных ружей, но с тем же успехом можно было бы попробовать остановить поезд сеткой для пинг-понга. Несколько мертвых тел разлетелось на куски, один могильник грузно осел на землю, но орда мертвецов не замедлила хода и врезалась в ров, запруживая его огромной массой мертвой плоти. Ров вышел из берегов, вспенился
        С угловой башни, куда в начале боя затащили запас пороха, грохнула пушка, хлестнув по заполонившим ров мертвецам гигантской плетью. Словно в ответ ей, на стене ударила вторая. Первые ряды преодолевших ров тварей выкосило залпом картечи, взрывшим всю землю под стеной.
        Но ход боя это переломить не могло. Несколько крупных тварей, преодолевших ров, сыграли роль осадных башен. По их спинам мертвое войско стало карабкаться на стены. Несколько минут отчаянного боя возле крепостных зубцов, и нам пришлось отступать, сперва к башням, а затем и вниз, на крепостной двор.
        Беспорядочная схватка с наседающими со всех сторон врагами не давала даже толком понять, что происходит. Все силы, умственные и физические, уходили лишь на то, чтобы не давать острым желтым зубам, серым когтям и черным загнутым жалам впиться в меня и разорвать на куски.
        Я уже находился ближе к середине крепостного двора, когда поток противников немного ослаб, и можно было осмотреться, что происходит вокруг
        - Башни отрезали, - прокричали где-то справа от меня. Я повернулся и увидел Тима, бледное лицо которого, перечеркнутое алым кровоподтеком, дрожало, словно от сильнейшего тика.
        Обе башни действительно превратились в ловушки для тех, кто отступил туда. На секунду я представил себе их положение и вздрогнул.
        Узкая лестница, сжатая между двумя каменными стенами. Снизу прет толпа мертвых, сверху - только небольшая открытая площадка. Каждый шаг наверх - это шаг к смерти, потому что, выбравшись на площадку, сдерживать натиск уже не сможешь. Но и не отступать невозможно. Кулаки сжались до дрожи от острого чувства бессилия.
        - Мы должны им помочь, - хрипло прокричал Тим, хватая меня за ворот. - Нужно… что-то сделать. Бросок какой-то.
        Я оттолкнул его, чтобы успеть отразить бросок скорпида, выскочившего из-за угла небольшой пристройки. Еще два топора врезались в тварь одновременно с моим. Я вытер выступившей пот, размазав по лицу пороховую гарь, и огляделся по сторонам.
        Вокруг меня словно сама собой собралась группа человек из десяти, не прекращавших сопротивляться натиску мертвых и почти прижатых ими к стене. До ближайшей из башен можно было бы добраться вдоль стены, прижавшись к ней и отбиваясь от наседающей нежити. Дойти, проломиться сквозь толпу, дать хотя бы шанс тем, кто отбивается там сейчас из последних сил.
        Я поискал глазами кого-то, кто мог бы возглавить атаку.
        - Где Сергей? - спросил я.
        - Они с Равилем в левой башне, - ответила, тяжело дыша, Вика. В стороне от нее, привалившись к стене, стоял тот раненый парень, которого мы встретили у ворот.
        Дело было плохо. Он в той башне, до которой нам не добраться точно. Среди тех, кто остался здесь, старший, кажется, я. Что ж…
        - Вика, у тебя остались амулеты какие-то? - спросил я, взяв ее за плечи. - - Ты можешь жахнуть по пятачку перед входом в башню?
        Она отрицательно помотала головой.
        - Еще с утра сегодня все жахнула, - сказала она со слезами в голосе. - У меня мало было… совсем… Они умрут все, да? Мы все умрем?
        Я чуть встряхнул ее и сразу отвел глаза, чтобы не разрыдаться самому, от бессилия и жалости ко всем и к себе.
        Секунду спустя из недр дальней башни раздался низкий утробный вой, едва не переходящий в ультразвук. От него дрожали и подгибались ноги, а камни в стенах, казалось, готовы были в любой момент вывалиться из кладки.
        - Что это? - спросил я. - Кто-то знает?
        - Я знаю, - ответил Тим. - Это Сергей.
        - Сергей? - тупо переспросил я.
        - Он мне показывал, - кивнул Тим. - Способность такая. С тридцатого уровня открывается. Призывает всю нежить в округе к себе.
        Я поднял глаза на башню и понял, что способность работает. Толпа мертвых вокруг ее подножия стала заметно гуще, в то время как вокруг нас - напротив, заметно проредилась. Стая черных горгулий, налетевшая, было, на нас из-за облаков, теперь собралась вся на крыше левой башни, забив собой узкий проход на лестницу.
        - Он дает нам уйти, - с истеричными нотками надежды в голосе проговорила неизвестная мне темноволосая девушка, с трудом удерживавшая равновесие, опираясь на древко алебарды.
        Я покачал головой, глядя на то, как редеет толпа мертвых перед входом в башню. Возможно, это был единственный шанс.
        - Уходите, кто хочет, - сказал я, поднимая крикет. - Остальные за мной, там же кто-то остался.
        Кажется, никто почти не колебался. Усталые, грязные, израненные ребята бросились за мной. Кто-то заорал: весело, вкладывая в крик весь свой гибельный восторг. Твари одна за другой убирались с нашей дороги, словно испугались этого клича. Не успевшие получали по хребту топором или прикладом.
        Но едва мы добрались до обложенной камнем приземистой двери в башню, как земля под ногами дрогнула, крышка кастрюли, под которой вскипела вода. Еще мгновение, и башня, облепленная черными телами нежити, с оглушительным грохотом разлетелась на куски. Один из кирпичей, вырвавшихся из стены, просвистел прямо над моей головой, разбившись о кладку. Все вокруг замерли, оглушенные и опустошенные. В ушах застыл тихий звон. Кажется, остановилась даже нежить.
        - Порох, - прокричал Тим, но его было едва слышно. - Он взорвал порох.
        Я замер на секунду, осмысливая свершившееся, но тут же понял, что даже времени на скорбь у нас нет. Множество тварей было разорвано в клочья взрывом, но те, что не пострадали, тут же вновь бросились на нас, отрезая пути отхода. Нужно было действовать быстро.
        Несколько секунд рубки с дезориентированными тварями в узком лестничном проходе, и передо мной оказывается перекошенное от злости лицо лейтенанта Морионе, за спиной которого я вижу Кристину, Олега и одного из солдат.
        - За мной, скорее! - прокричал я, чувствуя, как хрипота сковывает горло. Дважды просить не потребовалось - все бросились вниз, спотыкаясь о дважды мертвые тела, под которыми не было видно ступеней.
        Но едва мы выскочили обратно на крепостной двор, стало понятно, что теперь в ловушке мы все. Тех считанных секунд, что я потратил на спасения Олега и прочих, оказалось довольно, чтобы нежить снова заполонила крепостной двор, отрезав пути к отступлению.
        Я бросился вперед, попытавшись прорваться, но тут же понял, что силы не равны. Медленно, стараясь держать строй и не мешать друг другу мы стали отступать назад, к узкому створу башенной двери.
        С пугающей ясностью я видел все, что будет дальше. Когда мы дойдем до верхней площадки, нам остается только прыгать с нее вниз. На помощь к нам сюда уже никто не придет. Еще один очаг сопротивления, кажется, остался возле крепостных ворот, но там дерутся едва ли больше трех человек, спасения от них не жди. Хорошо, если они смогут унести ноги.
        Дальше - все видно, как на ладони. Черная волна накатывает на Кернадал, заливает его весь, поглощает под тоннами мертвой плоти всех нас, переливается через край и льется дальше. Она затапливает Крюстер, добирается до Брукмера, а затем разливается широко по внутренним землям королевства.
        Она перемалывает армии, превращая их солдат в своих. Сметает с пути деревни, города, баронские замки и монастыри. От Тарсина на севере до Ансо на юге не остается камня на камне и ни одного живого человека. Только заросшие травой мертвые города, похожие на Урд.
        И именно в тот момент, когда я уже не сомневался в правоте этого видения, где-то впереди, за крепостными воротами, послышался низкий протяжный звук. Нет, это был не тот утробный вой, который издал Сергей, призывая нежить. Звук был совсем другим. Больше всего он походил на боевой рой рог для подачи сигналов. Стоило ему протрубить, как сразу же последовала оглушительная пальба и отчаянные крики.
        Глава 29
        - Что это было? - спросил я. Отсюда невозможно было разглядеть, что творится за воротами крепости. Плотный строй напирающей нежити - это все, что я мог видеть.
        Никто не ответил мне. Ребята отчаянно пытались вырваться из ловушки, нащупать хотя бы крохотную брешь в обороне врага и броситься в нее, но все усилия были тщетны. Сгустившаяся вокруг толпа мертвецов загоняла нас в угол, не оставляя другого пути, кроме узкой лестницы, ведущей на вершину башни.
        - Тим, беги наверх! - крикнул я. - Посмотри, что там творится.
        Подошвы сапог Тима загрохотали вверх по каменной лестнице, мы же встали плотным строем в паре шагов от дверей. Времени перезаряжать оружие не было - оставалось полагаться только на точные удары. Те, у кого были алебарды, выставили их вперед, стараясь держать нежить подальше. Тех же тварей, которым удалось прорваться, добивал крикетом я или Вика, орудовавшая длинным кинжалом на удивление хладнокровно и точно.
        - Там войска! - крикнул Тим, и его голос эхом разнесся в тесноте лестничного коридора. - Целая рота, не меньше! И конница!
        Вот это была новость, так новость!
        - Какие цвета? - крикнул я в ответ.
        - Красные, - ответил он, уже почти сбежав обратно вниз. - А конница - в белом. Орденские.
        Мне стоило бы удивиться, но мой лимит на удивление уже был вычерпан до дна.
        Со стороны ворот донесся новый залп и послышалась дробь конских копыт.
        - Они хотят пробиться к воротам, - пояснил Тим. - Но там все запружено. Слишком много мертвых.
        - Так сделаем, чтоб было поменьше! - ответил я, рубанув с размах по грудной клетке очередного мертвеца, проломив ее с треском. Теперь у нас была достижимая цель. Если с той стороны к нам пробивается подмога, значит, осталось только продержаться.
        Чугунная усталость, сковывавшая мышцы, не то чтобы совсем ушла, но как будто отступила, уступая место небывалому приливу сил. У нас есть шанс! Есть!
        Замах, удар, отскок. Вырвать топор из мертвой черной плоти. Не обратить даже внимания, на цифры опыта, привычно возникшие перед глазами. Не до опыта сейчас. Новый уровень. Хрен с ним, с уровнем! Убитому он ни к чему.
        Где-то далеко впереди, за надвратными башнями, над которыми все еще реет синий флаг, снова трубит рог. Крики людей становятся ближе. Возможно, они уже возле ворот, вот только между нами и воротами еще огромная толпа мертвых тварей, и со стен прибывают новые.
        Силы были неравны. Нам пришлось отходить, и вскоре мы вжались в узкий проем, ощетинившись частоколом алебард и отбиваясь от наседающей нежити.
        Шаг назад, еще шаг. С каждым шагом времени остается все меньше. Мы оказались теперь все вместе в той самой ловушке, из которой спасли Олега и ребят. Держаться здесь таким большим отрядом было чуть проще, потому что кто-то мог немного отдохнуть в тылу, пока несколько человек обороняют узкий фронт. Но бешеный натиск мертвецов вынуждал нас подниматься наверх все выше и выше, и вскоре я, отчаянно отбиваясь от едва не вгрызшегося в меня мелкого жупела, заметил, что уже в нескольких шагах на ступени льется бледный свет пасмурного неба. Мы добрались до самой верхней площадки, и значит перед нами был последний рубеж - дверной проем, который нужно было удержать во что бы то ни стало.
        Оказавшись на площадке, я, наконец, смог кинуть взгляд на то, что творилось за крепостной стеной. Там, в самом деле, кипел бой: строй мушкетеров в красном отстреливался от напирающей толпы мертвых, а несколько десятков кавалеристов пытались вклиниться в эту толпу. И несмотря на то, что мертвые твари лежали возле ворот уже целой грудой, было совсем не похоже, что живые побеждают.
        Мельтешащим фигуркам в белых плащах не удавалось пробиться к воротам. Даже несмотря на плотный огонь мушкетеров, толпа между ними и входом в крепость почти не сокращалась, а значит если мы и могли рассчитывать на помощь, то ждать ее было еще долго. Столько времени, сколько у нас не было.
        Окинув взглядом наш последний рубеж обороны, я увидел четыре мощных, длинноствольный крепостных ружья, что лежали между зубцами. Тут и там в беспорядке валялись мешочки с пулями и порохом, а значит вести огонь отсюда можно было бы довольно долго.
        - Ребята, у кого есть скиллы, берите ружья, палите вниз! - сказал я, обращаясь к тем из егерей, кто сел на каменные плиты у входа, не в силах сдерживать нежить. - Проредите их там!
        Минуту спустя массивные ружья грянули так, что от их грома едва не зашаталась башня. Однако поток мертвецов, прущих по лестнице наверх, не ослабевал. Никакие чудесные способности, дарованные Грановским, не смогли бы превратить огромное фитильное ружье в пулемет, а тут без пулемета делать было нечего.
        Тяжелые пули разнесли на куски несколько мертвецов внизу, но их место тут же заняли новые. Воспользовавшись тем, что дверь теперь обороняло меньше людей, орда мертвых пошла в атаку, едва не выплеснувшись на башенную площадку. Мне пришлось вернуться в строй и рубить, рубить, рубить, стараясь забыть о том, что мускулы не железные и им нужен отдых.
        Однако отдых, все же, был необходим. Несколько минут непрерывной отчаянной рубки привели к тому, что какое-то время спустя я просто свалился на пол, и сил хватило лишь на то, чтобы отползти назад и не мешаться под ногами у одного из парней, занявших мое место в строю.
        Я тяжело глотал саднящим от пороховой копоти горлом воздух, словно превратившийся в густую серую массу. Меня охватило отчаяние, такое же густое и серое. Все было зря. И мое появление здесь, и встреча с Олегом, и героизм солдат Морионе, и даже явившийся здесь невесть откуда сводный отряд орденцев и крюстерцев.
        Бог весть, по какой причине они вдруг заключили мир - я этого уже, видимо, никогда не узнаю. Все. Game over.
        Пальцы сжали цевье крикета с такой силой, что едва не переломили его пополам. Как же это было обидно - собрать все возможные силы и все равно проиграть. Неужели, это потому что на самом деле прав Ник, а я все это время ошибался? Что ж, похоже, я скоро узнаю окончательный ответ на этот вопрос. Осталось всего ничего - только умереть.
        Но времени на отдых было совсем немного, а на отчаяние его не было вовсе. Всего минуту-другую спустя один из солдат Морионе, вышел из строя с бледным лицом, зажимая пальцами рваную рану на ноге и шипя от боли. Он сделал пару ковыляющих шагов и рухнул на каменную крошку, стараясь перевязать рану какой-то тряпкой, вынутой из кармана.
        Секунду спустя он вскрикнул, но не от боли, как я сперва подумал, а от удивления и отчаяния.
        - Ох ты ж, жопа мученика Буксы! - выдохнул он, осеняя себя священным знаком. - Это же та тварь, что мы в море видели!
        Я на секунду обернулся. Над черными верхушками деревьев, медленно взмахивая огромными крыльями, летел дракон с голубоватой чешуей.
        - Вот теперь точно все, - пробормотал солдат, дрожа и вжимаясь в холодный камень.
        Я устало улыбнулся, привалившись к холодной стене. Кажется, я один знал, что это не конец.
        Дракон камнем рухнул куда-то в лес. От его броска несколько деревьев накренились, выворотив из земли огромные корни. В течение нескольких секунд он отчаянно молотил по земле лапами и хвостом, выбрасывал то в одну, то в другую сторону хищную пасть, словно кошка в охоте за ловкой мышью. Затем он прижал голову к земле, похоже, ухватив свою добычу.
        В этот момент ряды мертвых дрогнули. Яростно бросавшиеся на нас твари на лестнице застыли, словно пораженные электрошоком. Опустошенный предшествующей схваткой, я бросился рубить головы мертвецов, заполонивших лестницу, одну за другой, а они лишь спокойно стояли, тупо глядя перед собой невидящими глазами.
        Эпилог
        Прошло еще около часа, прежде чем все мертвое воинство в пределах Кернадала частью разбежалось, частью было уничтожено. Последний мертвец забился под лестницу возле арсенала и испуганно зыркал оттуда остекленевшими глазами, пока Морионе не разрядил в него мушкет.
        Все это время за стенами слышалась пальба, конский топот и отчаянные крики: прибывший нам на выручку отряд добивал ту нежить, что оставалась снаружи. Мы же, покончив с врагами внутри крепости, просто повалились на землю, кого где застала такая возможность. Вика, к примеру, просто лежала на спине, раскинув руки и хватая воздух ртом, словно рыба, выброшенная на берег. Я сел на холодную землю в двух шагах от нее и уставился куда-то в сторону ворот невидящим взглядом. Очертания предметов дробились и расплывались перед глазами, а руки словно весили по сто кило каждая, и потому я просто положил их на колени, не пытаясь сдвинуть с места, и смотрел как на них медленно опускаются редкие снежинки. Снег пошел сразу же, как только мы закончили с мертвыми. Словно хотел скрыть кошмарную сцену.
        Первыми в ворота крепости въехали двое в белых плащах, в одном из которых я не сразу опознал Степу. Он тут же направил коня в нашу сторону. На нас, должно быть, было страшно смотреть, настолько мы были грязными, уставшими и опустошенными. Наверное, стоило большого труда отличить нас от мертвецов.
        - Как ты сумел их привести… всех вместе? - спросил я, с трудом переводя дыхание, когда он осадил коня возле нашей нестройной группы. - Между ними… теперь мир? Это же… отличная новость!
        - Это так себе новость, учитывая обстоятельства, - произнес Степа, соскочив с коня и вертя в руках какой-то амулет на металлической цепочке. - Вы-то как? Помощь еще нужна?
        - Нужна, - ответил я, оглядывая поле недавнего сражения. - Прежде всего, сжечь трупы. Похоронить наших. Дальше… Дальше будет видно.
        Он коротко кивнул.
        - А что за… обстоятельства-то? - спросил я.
        - Видишь ли, мир они заключили не от хорошей жизни, - начал Степа. - Вскоре после твоего отъезда пришла новость: огромная орда нежити вышла из Чернолесья на севере, стерла несколько городов и осадила Кирхайм. Возможно, он уже взят. Если так, то скоро на севере может не остаться ни одного живого человека.
        Я только присвистнул, услышав такое. Впрочем, мне стоило догадаться. Здесь была только Лана. Может быть, кто-то еще из учеников. А сам Ник направился туда, где егеря не могли ему помешать. Я думал, что Кернадал его главная цель, но я ошибся. В который уж раз.
        Не успел я обдумать эту новость, как все взоры снова обратились к воротам, а среди егерей раздался взволнованный шепот. Я поднял голову и увидел, как в ворота входит Ксай - в своем человеческом облике, конечно же, но, все равно, весьма эффектная. Одежду XXI века она, должно быть, оставила в Тарсине. Сейчас на ней тоже была кожаная куртка, но уже местного фасона, а брюки из грубой ткани, сапоги и плащ с меховой оторочкой явно были данью северной тарсинской моде.
        - Привет! - произнесла она запросто, поравнявшись с нами. - Я же обещала, что мы еще увидимся.
        - Ты чертовски вовремя, - ответил я.
        - Могла бы пораньше, - она откинула со лба непослушную прядь. - Пришлось задержаться в Тарсине.
        - Прости, а ты кто? - спросил уставившийся на нее Степа.
        - Это Ксай, я про нее рассказывал, - пояснил я.
        Она улыбнулась и сделала книксен, чуть приподняв полы плаща.
        - Так что там, в Тарсине? - спросил я. Это вопрос интересовал меня сильнее всего.
        - Тарсинский герцог собирает войска для морского похода на юг, - произнесла она. - Хочет помочь карнарцам справиться с нежитью. Его вдохновляет прорицательница, благодаря предсказаниям которой герцогство сперва было спасено от голода, а затем смогло справиться с нашествием нежити с юга. Ее называют «Вестницей рассвета». Занятная ирония, верно?
        Я только молча кивнул.
        - Ты ее видела? - спросил я.
        - Видела, - кивнула Ксай. - И даже пообщалась. Она интересная, конечно. Нда… Мы все, наверное, интересные. Поэтому всё так.
        При этих словах к нам подъехал кавалерист в спадающем на круп лошади белом плаще, забрызганном грязью и кровью - тот, что ранее ехал рядом со Степой.
        - Лейтенант Гартен, к вашим услугам, - произнес он осипшим от команд голосом. - У меня послание для господина егермейстера. Приглашение на заседание Капитула с последующим отъездом в Карнару, ко двору. Его желает видеть Его Величество.
        - Боюсь, егермейстер не сможет принять приглашение, он погиб, защищая крепость, - ответил я.
        - Значит, приглашение относится к его преемнику, - невозмутимо ответил Гартен. - У него есть наследник? Или нового егермейстера полагается избрать?
        Я перевел взгляд на Вику и Тима, сидевших рядом.
        - При мне никакого устава в Кернадале не было, - растерянно произнес я. - Может, потом появился? Сергей что-то говорил о том, что делать в случае его смерти?
        Ребята синхронно помотали головами. Секунду длилось молчание, а затем Вика произнесла:
        - Мне кажется, очевидно, кто должен занять его место.
        Я поднял на нее глаза. Привалившийся к перевернутой повозке Тим со значением кивнул. И тут я заметил, что на меня обращены глаза всех собравшихся посреди двора уцелевших егерей.
        - Да вы же меня не знаете совсем, - растерянно произнес я. - Сергей, он… Он знал все лично, он умел все организовать, а я… Вот, может быть, лучше Олег, а?
        Я повернулся к Олегу, стоявшему у стены, опираясь на алебарду.
        - Ты же начинал вместе с Сергеем, - сказал я ему. - Да и ты здесь вчетверо дольше меня, и уровень у тебя выше.
        Олег в ответ замотал головой и махнул рукой.
        - Даже и не думай, - произнес он, прокашлявшись, охрипшим голосом. - Я - одиночка, мне это все никуда не уперлось. Принимай командование сам. У тебя сегодня неплохо получилось.
        - Да какое там, - растерянно произнес я. - Я же едва нас всех не угробил. Да и не управлял я ничем, кроме своего компа.
        - А по-моему, ты справишься, - проговорила Ксай. - Ну, если мое мнение тут кого-то интересует, конечно.
        Остальные в это время смотрели на нее с опасливым интересом.
        Я оглядел поле только что завершившегося сражения. Крепостной двор был ровным слоем завален телами нежити, возле крепостных ворот и башенных дверей они лежали уродливыми грудами. То и дело среди них попадались тела в солдатских мундирах или егерских куртках.
        Одну из башен разорвало на куски, и часть стены рядом с ней обвалилась. Почти все постройки на крепостном дворе были разрушены мертвой ордой. Лишь чудом она не добралась до конюшни, где сейчас все еще ржали перепуганные насмерть лошади. Арсенал и магическая лаборатория были уничтожены полностью. Пороха почти не осталось, провизии - тоже.
        А еще где-то на юге, в Карнаре, есть юный король, который, должно быть, ждет от егерей чудесного спасения, и не оправдать его ожидания - весьма опасно.
        Еще несколько дней назад я мог бы, наверное, сказать, что все это не мое дело. Если вдуматься, это ведь очень здорово - когда ты можешь умыть руки, вскочить в седло и умчаться куда-нибудь, охотиться на иловых жупелов и пропивать награду в трактирах.
        Вот только у меня такой возможности больше нет. Что бы ни случилось дальше, я теперь отвечаю здесь за все. Теперь это мое дело.
        Я поймал маленькую снежинку, которая мгновенно растаяла у меня на ладони, превратившись в крохотную холодную каплю. Словно слеза, упавшая с неба.
        - Что ж, - произнес я, обращаясь к лейтенанту Гартену, - будем считать, что в Кернадале есть егермейстер.