Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ДЕЖЗИК / Еловенко Вадим : " Повесть На Продажу " - читать онлайн

Сохранить .
ЕЛОВЕНКО ВАДИМ
        "ПОВЕСТЬ НА ПРОДАЖУ"
        Посвящается моей маме...
        
        
        Предисловие
        Почему-то, мне всегда хотелось написать книгу про, поистине, счастливых людей... Но наверное это не возможно. Не написать книгу, а быть по истине счастливым. Конечно, бывают в нашей жизни моменты, когда мы чувствуем полное удовлетворение в самом своем существовании, но... это только моменты. А вся жизнь, по-моему, состоит из постоянного недовольства чем-то, или кем-то. И это вот недовольство заставляет людей совершать те или иные поступки. Иногда героические, иногда подлые... Кстати, меня давно мучает вопрос - Бывает ли подлый героизм или, как это сказать, героический подлизм? Но в одном я убедился полностью, героизм и трусость, честность и лживость, прямота и подлость всегда идут бок о бок. Неудовлетворенность своим положением движет людей либо на самоотверженный труд, чтобы достичь чего-то, либо на подлость, с помощью которой он добьется того же самого, но более легким путем. Да ладно, чего там... Но в самом деле, иногда просто дух захватывает от узнавания еще одной стороны человеческой сучности. А иногда даже плакать хочется от жалости к какому-то человеку, который все готов отдать ближнему
своему. Ведь не знает он, бедолага, что не зачтется ему это нигде, и не вспомнят этого никто, разве что на поминках кто-нибудь упомянет, какой же был хороший человек. А может, знает, но надеется на что-то. А может и знает, и не надеется на человеческую благодарность, но вот хочется ему таким быть. Хоть чем ни будь выделяться на фоне рвачей, хапуг и т.д. Но это быстро поправляют и из добродетельного человека, индивидуум под давлением общества, в котором он живет, превращается в эгоиста, такого же, как все... А может и к лучшему это, а то представьте себе живет и не тужит такой вот рубаха-парень, да еще и доброту свою на виду держит, мол, ровняйтесь... Да он нам всем, имеющим грешки, грехи, грехищи за душой, как бельмо в глазу будет. Нет, уж лучше, как ни будь без таких обойдемся... Не надо нам такого, мы и без этих душек проживем... Правильно? Правильно. Правильно! Но, не смотря на то, что они нам вроде и не нужны, большинству то, они живут и гордятся что они такие. Вот сволочи, да? Ну а теперь, подробнее...
        Ну, что сказать, ну, что сказать Ну, хочется знать людям Желают знать, желают знать, Желают знать что будет. (Типа из песенки...)
        
        Утро, а особенно такое вот, как это дождливое и унылое, прижимает к кровати похлеще любого пресса. Теплая постель не просто держит в своих нежных объятиях - тисках, но, как бы, привязывает к себе и тело, и душу. Была б моя воля, я бы ввел культ почитания спального ложа, а в храме этого культа поставил бы кровати. Что бы мои прихожане лежа, возносили хвалу Святой Подушке, Матери Простыне и Всемогущему Одеялу. Нет, пожалуй, я бы поставил только одну кровать, но зато во весь Храм. Да и исповедоваться лежа гораздо легче. Сам пробовал...
        Вот думая обо всем этом язычестве, я первый раз в тот день открыл глаза и метнул Святой Подушкой в Будильник - Вечного врага рода человеческого. Будильник слетел со стола в компании с ручками, блокнотом и пивной кружкой, и приглушенно дзинкнув в последний раз, затих. Восстановившаяся в доме тишина, снова пригнула мою голову к постели, но спать без подушки я уже не мог. Это в армии я мог спать сидя и стоя. А прошедшие годы вернули мое тело в цивилизованное состояние. А неотъемлемым атрибутом цивилизации являлся, без сомнения комплект чистого постельного белья, подушка и, самое главное, мягкий диван. И вот, полежав несколько минут головой на простыне, я решил вставать. Это решение хоть и созревало в моей голове достаточно долго, было настолько для меня болезненным, что даже предстоящее в тот день празднование пятилетия нашей фирмы, не повышало моего настроения, ни на сколько либо.
        Со стоном я принял сидячее положение и взглянул на настенные часы. Стрелки говорили мне, что я проспал до десяти часов утра. Мой организм отказывался в это поверить, он как маленький врунишка, даже поставленный перед фактом, продолжал утверждать обратное. Тяжело вздохнув, я поднялся с дивана и прошел в туалет. Появившись оттуда через несколько минут я уже ощущал себя вполне проснувшимся и готовым ко всем неприятностям, которые могли на меня свалиться: от очередной пьянки до увольнения с работы. Но как оказалось, я не был готов к самому элементарному, к отсутствию горячей воды в кране ванной, Сильно страдая от этого, я умылся холодной водой и, вытеревшись, поспешил на кухню ставить чайник. Только я совершил это священнодействие, как из коридора донесся переливчатый голосок телефона.
        О том, что просыпаюсь я в районе десяти часов, знала каждая собака в фирме, но никогда ни у кого из моих коллег не могла даже возникнуть мысль позвонить мне в такую рань. Все знали, что с утречка, не выспавшись, я мог послать куда подальше любого, и даже директор в этом вопросе у меня не был исключением.
        Крадущейся походкой я подошел к телефону, при этом вспоминая все самые грязные ругательства, на которые был способен когда-либо. Осторожно чтобы сразу не спугнуть, звонившего мне, я снял трубку и произнес в нее:
        - Алло... - Трубка отозвалась радостным мужским голосом:
        - Фидан, здорово... Это я Пашка...
        В голове у меня прокрутились все Павлы, которых я когда-то знал. Из всех я выбрал одного и осторожно спросил:
        - Орлов?
        - Да...- радостно отозвалось у меня в ушах - Я тут не на долго, приехал, вот... Хочу к тебе в гости напроситься... Можно?
        - Спрашиваешь...- сказал я и подумал про себя, что жизнь начинает осложняться хотя бы тем что наверняка сейчас придется делать уборку. - Ты мой адрес знаешь?
        - Ага, у матери твоей взял. Она тебе тут кое-что передала... Ну так я сейчас к тебе подъеду?
        - Давай - сказал я придавая своему голосу, как можно больше воодушевления.
        Только положил трубку, как мой электрический чайник закипел и с характерным щелчком отключился. Налив чаю и захватив с собой кулек с печеньем, я прошлепал голыми ногами обратно в комнату. Раскопав под ворохом одежды пульт от телевизора, я включил "волшебный ящик" и плюхнулся в кресло рядом с журнальным столиком. Передавали последние новости, причем, сразу по нескольким каналам. Где-то, кто-то, что-то угнал. Где-то, кого-то отправили к праотцам. Кто-то с кем-то зачем-то встречается. А Борис Николаевич сильно захворал... В общем, все как обычно. Даже тошно становится... Чтобы не портить себе настроение и желудок с ним, я переключил телевизор на музыкальный канал и серьезно приналег на чай с печенюшками.
        Снова зазвонил телефон. Сняв трубку, я услышал голос своего горячо любимого шефа.
        - Фидан? Чем занимаешься?
        - Плюшками балуюсь, а вернее печеньем с чаем - недовольно ответил я.
        - А ну ладно... Тут вот какое дело... Заказ пришел, срочный. Две штуки рублями платят. Я слегка встрепенулся и спросил:
        - А что они хотят?
        - Сценарий на проведение презентации. Неделя сроку. Они все покажут, что и как, а главное, где будет происходить действо. Надо только это все систематизировать, ну, и окультурить, наверное, а то этим у них шеф занимался от нечего делать. Он конечно монстр в бизнесе, но в проведении всяких торжеств полный хм... Ну, ты меня понял.
        Я потер подбородок и сказал в трубку:
        - Я то, тебя, Сергеич, понял, но этим заниматься не буду, отдай кому-нибудь из молодых, из новеньких, им деньги сейчас ой как нужны...
        - А сам что же...
        - Стар я, Сергеич, шоу писать. Да и беру я больше, сам знаешь...
        - Ну ладно, старичок ты наш... Хоть на праздник сегодня подойдешь? Как никак пять лет уже работаем, надо отметить...
        - Святое дело... - отозвался я в трубку - только подъеду не один, а с другом. Хочу ему фирму нашу показать.
        В трубке послышался смешок, и Сергеич идиотским тоном сказал:
        - Ты, Фидан, какой-то не такой... все с подругами идут, а ты с другом...
        Я на шефа не обиделся, но заметил:
        - А ты, что, Сергеич, уже с утра приложился во славу Фирмы и Отечества?
        - Святое дело - сказал Шеф и хохотнул на своем конце провода. - Ну, ладно. Давай прощаться до вечера. Не опаздывай к торжественной части.
        Я положил трубку на место и стал допивать уже порядком остывший чай.
        По телевизору крутили клип Киркорова, и я решил вообще выключить телевизор ввиду полного неприятия моим организмом сего работника эстрады.
        Выключил. Посидел немного в тишине, смотря в серое небо за окном. И подумал, что зря отказался от сценария презентации. Хоть копейки, но зато работы всего на несколько дней. Ну, да ладно, а то и правда молодые без денег сидят, надо и им хлебушек кушать. Ведь вчера они у меня сигареты стреляли. А как известно если нет денег на сигареты, то все... труба, последняя стадия сидения на мели.
        Допив чай, я соизволил-таки натянуть махровый халат и такой вот закутанный прошлепал в рабочий кабинет, бывшую спальню. Спальней она была, когда я еще состоял в счастливом браке с Викторией Викторовной. Говорю без сарказма, брак был правда счастливым, в доме никогда не было ссор ни по какому поводу. Мне с ней было хорошо. Но... хорошее не вечно. И три года назад Вика с нашей дочерью Катей покинули мой дом раз и навсегда.
        Просто ей надоело, что я постоянно занят - были тяжелые временам и не уделяю ей никакого внимания. Какое могло быть внимание, если я вылезал из-за компьютера в три часа ночи выжатый как лимон, а уже в семь утра улетал в фирму с написанной очередной главой к книге, над которой работала вся наша братия, Я утешал ее тем, что за это мне хоть платят, и платят хорошо. И правда, деньги постепенно переходили из разряда вечно недостающих в разряд свободно валяющихся в верхнем ящике моего рабочего стола. Но видно деньги это не главное для женщины. Или не главное только для Вики. Не знаю, суть не в этом... После ее переезда на квартиру к родителям в далекий Екатеринбург, я устроил в бывшей нашей спальне свой кабинет. Купил новую мебель, старую Вика попросила отправить ей контейнером, что я и сделал. Довел до ума свой уже, порядком, устаревший компьютер, превратив его из Пентиума 100 в Пентиум 166. Не класс, конечно, для человека, чей доход в месяц составляет одну тире одну и две десятых тысячи долларов в месяц, но мне для работы больше и не нужно было. Постелил новый линолеум... В общем, обновил комнату... И
стал творить в ней на громкое имя модного писателя, когда-то в прошлом забитого, а теперь мастера жанра (наша фирма постаралась) и на пополнение собственного кошелька, естественно.
        Войдя в комнату, я обнаружил, что лег спать и не выключил свою "печатную машинку". Сел во вращающееся кресло перед компьютером и почитал сотворенное мною этой ночью. Сотворенное мне не понравилось, но переделывать я ничего не стал. Просто сохранил файл с очередной главой детектива и выключил работягу. Поднялся из кресла и оглядел кабинет. Беспорядок стоял жуткий, не могло быть и речи о том, что я успею прибраться в квартире до приезда Орлова. Но делать нечего, надо хоть раз то в неделю уборку проводить...
        Кабинет дался сравнительно легко, свалив все папки с работами в ящики стола, и распихав валявшиеся везде где можно книги и справочники по полкам стеллажей, я снова огляделся. На том бы и закончить, но давно, как мне казалось, задушенный голосок моей совести укоризненно пожаловался на огромное количество пыли. Что ж, я с кислой миной побрел в кладовую за пылесосом.
        С этим... удавом в руках я освободил, наконец, комнату от вездесущей пыли. Но только я хотел подвести черту под уборкой в кабинете, как все тот же голосок назойливого хорошего, что осталось у меня в душе, сказал: "было бы не плохо и пол вымыть"... Естественно, этого я уже стерпеть не мог, и в очередной раз выиграл бой у своей совести.
        Схватив "удава" подмышку, я перебрался на новое поле.
        В зале был полный ... абзац. Здесь я положил все свои небольшие силы и так бы и помер, если бы не любил себя больше чем чистоту.
        Стоп сказал я себе и послушно исполнил собственный приказ. Убрал пылесос обратно в кладовую и, вздохнув с облегчением, пошел на кухню...
        Вы можете себе представить, что такое кухня холостяка, да еще такого, которому постоянно некогда, или он не хочет наводить порядок из принципа. Представили? Страшно? Мне тоже... Я понял, что здесь и погибну.
        С грязной посудой я обошелся по варварски. Стащив ее всю в ванну и закрыв сливное отверстие пробкой, я стал набирать воду. Когда уровень воды уже поднялся выше горы посуды, я закрыл воду и вылил в наполненную ванну четверть бутылки знаменитого "Фэри". В ванне стало невозможно находиться из-за сильного запаха, что источал сей борец с жиром. Ну, я и вышел, решив оставить посуду отмокать минимум до завтрашнего утра.
        Дальше все происходило, как в страшном сне. Я что-то делал, суетился, бегал, вытирал, словно ко мне в гости едет сам президент, а не старый однокашник Пашка Орлов, которого в бытность свою именовали то "Корчагиным", то "графом". "Корчагиным"; - за прямоту, честность и желание помогать всем; кому он мог помочь; ну, а "графом" в честь его далекого предка графа Орлова. А в том, что Пашка его потомок, никто никогда не сомневался. Пашку все уважали и любили, а как можно было не любить его? Со стороны, своим поведением он был похож на маленького щеночка, который всему верит на слово, и ластится к любой руке. Он много раз обжигался на своей доброте, но веру в справедливость и принципы не утерял. За то, стал бояться женщин...
        Уж не знаю, что у него там, когда-то вышло, но с третьего курса Училища на женщин он только глядел, боясь не то что заговорить с ними, но и даже приблизиться к объекту противоположного пола. За это, кстати, он получил еще одно, для него не обидное прозвище, "Монах".
        У меня с Пашкой отношения всегда были приятельские, так, что-то среднее между другом и знакомым. Частенько, когда по субботам общага пустела, и студенты разъезжались по домам к мамам и папам, мы с ним попивали пивко, а иногда и что покрепче. Трепались о жизни, женщинах, планами делились. Помню, я его на гитаре учил играть. У него был отличный голос, он пел те песни и брал те ноты, которые мне с прокуренным горлом не, спеть и не взять.
        Мне с ним было просто и хорошо. С ним можно было говорить, не боясь, что тебя поднимут на смех, Пашка умел молчать. Но, правда, уж если он начинал говорить, то говорил все что думал, и частенько потом краснел. Вы представляете... как краснеет двадцатилетний парень. То-то же... Это надо видеть...
        Я закончил приборку клятвой, что больше никогда не буду сам себя так насиловать. Пообещал и возрадовался - сам себя я "прокалывал" редко. Только вскипел чайник, только я собирался отдохнуть от дел праведных, как в дверь позвонили. Чертыхнувшись про себя, я побрел открывать дверь.
        За порогом были две огромные сумки. Нет, там был Пашка, но его за этими сумками совершенно не было видно.
        - Привет! - Из-за сумок появилась белобрысая голова Орлова. - Я, тут, тебе гостинцы от матушки твоей, значит, приволок...
        ...- Опять твоей добротой воспользовались - сказал я, когда мы уже сидели на чистенькой кухоньке и пили душистый чай поглощая печенье чуть ли не горстями. - Если бы на меня столько нагрузили, я бы всех послал к чертовой матери. А ты потащил за тысячу километров такую тяжесть...
        Пашка смутился и ответил, как-то не уверенно:
        - Да, ты знаешь, мне и не тяжело вовсе было.
        - Да, не в этом дело - сказал я - дело в принципе... Но я тебе все равно очень благодарен.
        - Чего там... - промямлил он.
        - Ты надолго в Питер? - Спросил я.
        - Хотелось бы навсегда.. .Но там посмотрим.
        - А почему в Питер решил податься? - спросил я у Пашки. - что на месте-то не сиделось.
        - Там нечего делать, а куда еще можно...- ответил он и подошел к раковине с опустевшей кружкой.
        - Логично...- неопределенно ответил я, потому что тоже считал, что лучше чем город Петра места нет.
        Он многое рассказывал из жизни провинциальной Калуги. Кто и как там живет. И хоть я воспринимал эти рассказы как описание другой планеты, старался изображать на своем лице внимание и понимание. Паша рассказывал про проблемы с работой в их городе, и про то, как он шесть месяцев искал работу. А я никак не мог понять, как он, лучший программист, которого я когда-либо знал, не может найти себе дела. Это потом я узнал, что он в принципе и не искал работу программером. Когда часы на стене показали половину четвертого, я сказал Павлу:
        - Знаешь что... мы сейчас с тобой поедем в одно место - ко мне на работу. Там у нас сегодня праздник. Юбилей. Я уже предупредил, что приду не один. Так что если не очень устал, пошли. Мы там хоть поедим по человечески.
        - А можно?
        - Спрашиваешь! Я там сейчас третий человек после директора и бухгалтера. Мне все можно. - ответил я и смущенно добавил - Ну, или почти все. Сегодня, наконец, вся фирма соберется. Такое раза два или три в году происходит.
        - А что за фирма-то - спросил Пашка, всем своим сияющим видом давая понять, что он согласен. Как приедем туда, узнаешь...
        
        
        Хаос в нашей "конторе" привел Павла в смущение. Как он сам потом признался, он представлял офис фирмы, как чистенькое помещеньеце, с отдельными кабинетиками в которых важно восседают Директор, его секретарша и, может быть, бухгалтер. Но, увидев вместо этого цивилизованного образа, наше убожество, он растерялся.
        Наш "офис" представлял собой огромную комнату с тремя старенькими столами, у которых на столешницах можно было прочитать все об их предыдущих хозяевах. Кроме столов и стульев перед ними, в комнате был огромный книжный шкаф все полки которого были забиты самой разнообразной беллетристикой. Кстати, в нем было отведено полок шесть-семь и под "наши" книги, опубликованные, как полагается, под именами великих мастеров жанра, дорожного и любовного романа. И все, больше ничего в комнате не было, кроме, разве что, жалюзи на окнах да кактуса на одном из столов. В общем, полный мрак... Но правда все привыкли к этому, считая аскетизм чертой нашей фирмы.
        Когда из коридора мы ввались в зал, то обнаружили, что приползли, почти самыми последними, не хватало только бухгалтера. Комната объяла нас шумным весельем, суетой вокруг столов и удушливым табачным дымом. Нас заметили, и кто-то, в дымке я не различил кто, радостно закричал, перекрывая шум царивший вокруг:
        - Ура, Фидан пришел!
        К нам потянулись знакомые и не очень люди, здоровались, протягивали руки для пожатия. Причем, почти от всех уже несло... Видно праздник у них начался, как минимум с обеда.
        Сергеич, наш Любимый директор и навигатор в рынке литературы, выплыл ко мне из дымки самым последним, и с банкой пива в руке попытался меня неуклюже обнять. Это ему почти удалось. Правда, при этом он выплеснул пиво из банки залив пол под ногами Павла стоящего чуть позади меня.
        Ты молодец, что пришел, - проорал он мне в ухо - скоро я начну торжественную часть, а так как в фирме ты ветеран, тебе придется тоже сказать что-нибудь... типа напутствия молодым писателям.
        - Нее, Сергеич, так не пойдет - запротестовал я - Ты это все придумал, сам нажрался уже, как я вижу, а меня под танки... Ни фига, не пройдет номер.
        - Ну, Фиданчик, - заканючил Сергеич, все еще обнимая меня за плечо - Пару слов. Больше то и не надо... А потом мы всей толпой идем в ресторан.
        - Тебе в ресторан уже не надо - заявил я - ты уже наресторанился, что лыка не вяжешь. Сергеич, сказав, что я редиска - нехороший человек, наконец, отлепился от моего плеча и растворился в дыму и толпе. Тут Павел, осторожно тронув меня за плечо, спросил:
        - Это кто был?
        - Да, директор.. .Шеф. Кстати, безумно талантливый человек - я хмыкнул и добавил: - Но уж слишком часто прикладывается к бутылке.
        - Аааа, - неопределенно протянул Павел, видно, мое поведение в общении с директором окончательно убедили его, что он попал в какую-то грязную шарагу. Я не стал его разубеждать, тем более что и сам думал о фирме почти также. Только в более мягких тонах.
        Наконец, двери в коридор открылись и на пороге показалась Эльвира Тимофеевна, наша кормилица... Именно она выдавала нам наши деньги и после этого мы перед ней чуть ли не раскланивались. Эта старенькая тетушка была всегда с нами добра и, даже, когда при расчете получалось очень мало, она всегда старалась утешить нас, так сказать, подбодрить и подвинуть на новые подвиги. И мы спешили получить у директора новый заказ и снова падали за компьютеры или старенькие печатные машинки, и снова работали... высасывая из пальца такие закрученные сюжеты, что, как нам говорил потом директор, заказчик оставался в легком трансе после прочтения.
        Эльвира Тимофеевна войдя, нахмурилась, и с порога, не дав никому даже опомнится, приступила к командованию.
        - Так-ссс, все быстро открыли окна и вышли в коридор, а то в офисе хоть топор вешай... - До пенсии Эльвира Тимофеевна работала в каком-то ВУЗе, преподавала там Высшую математику к литературе не имела никакого отношения. Но нищенская пенсия и многие у другие причины привели ее к нам в самом начале нашей эпопеи с фирмой... Она оказалась прекрасным бухгалтером, и где только училась, а ее голос, отработанный на студентах, подчинял нас себе, не давая даже помыслить сделать что-то вопреки ее указаниям.
        Мы все с шумом и топотом вывалили в коридор, а Директор с Эльвирой Тимофеевной остались открывать окна.
        Тут ко мне подошли мои ученики, двое парнишек, Олег и Ромка, и с подхалимской улыбкой сказали:
        - Фидан, нам тут директор подкинул халявку... Не поможешь... Просто потом прочитать и оценить надо.
        Я оглядел этих орлов и согласился, потребовав за работу пиво, себе и своему другу. Представив им Пашку, я спросил про их достижения на литературном поприще. И минут пять слушал, как тяжело их житье-бытье. Посочувствовав для виду, я пожелал им не терять терпения и продолжать свое дело, а сам после этих слов взял под локоть Павла и потащил того на свежий воздух. Выйдя на улицу, я закурил сам, и предложил сигарету Павлу. Тот отказался, сказав, что бросил курить сразу после Училища.
        - Ну, как тебе наше пестрое собрание? - спросил я.
        - Да, как-то я не обращал внимания...- Ускользнул от прямого ответа Павел.
        Я усмехнулся и снова спросил:
        - Так ты уже понял, чем мы занимаемся?
        - Приблизительно понял, но до конца понять не могу...
        - Ничего, сейчас на торжественной части все поймешь... Оценишь, так сказать.
        Из дверей подъезда выскочил один из моих птенцов, Ромка, и с ходу спросил:
        - Вы идете? Там уже директор готов выступать...
        Мы пошли в офис.
        - ...Друзья мои, за эти пять лет, нашим коллективом создано более чем сто пятьдесят книг. - Директор, стоя в кольце слушателей, толкал речь. Он подобрался и даже как-то помолодел. В его голосе появилась воодушевленность, которая у него проявлялась, только либо при разговоре с заказчиком, либо при вербовке очередного сотрудника. - Я по праву могу сказать, что из таких же, как мы коллективов, наш выделяется не только продуктивностью, но и талантливостью. Я повторю, талантливостью... Ибо в нашем деле, как, наверное, ни в каком другом необходим именно талант. Ну, и скорость печати...
        Слушатели непроизвольно засмеялись, ухмыльнулся и я. А Сергеич продолжал:
        - Я не буду говорить о том, что каждый из вас уникален, хотя это понятно и так, я просто скажу одно: вы все просто ассы работы в коллективе. Вы наверное, сами давно поняли, как бы было тяжело вам работать в одиночку... Многие из вас испытали такой труд на собственной шкуре. Но придя в нашу фирму, вы поняли, что можно творить не только для себя но и получать за это деньги...Высокая организация процесса создания книг дала вам, мои друзья, возможность подняться над средним уровнем достатка и, наконец, пожить в свое удовольствие.. .Я сейчас представлю вам двух молодых людей, которые решили присоединиться к нашей процветающей компании.
        Сергеич оглянулся по сторонам и, заметив среди окружающих моих орлят, подозвал их на середину круга. Немного стесняясь, они вышли к директору.
        - Кто еще с ними не знаком, я представляю - это Роман и Олег. Их рекомендовал наш самый ветеранистый сотрудник - Фидан Зуфарович. А его знанию людей я уже привык доверять... Роман в прошлом журналист и обладает даром реально описывать совершенно нереальные события... Я думаю, он захочет работать по жанру фантастики, там он сможет полностью приложить свое дарование. Благо, в нашей стране, чем хуже жить, тем больше людей старается убежать в мир грез...Олег, как говориться, писатель от Бога. Он уже участвовал в проекте "Сновидение", и отзывы заказчика оказались столь хорошими, что я признаю с радостью - в нашем полку одним талантом стало больше. И хоть я думаю, что Олег года через два начнет самостоятельно издаваться, за это время он создаст не мало прекрасных работ. Я очень рад, что представляю эти молодые таланты в столь знаменательный для нашего общества день. Я желаю им побольше побед и поменьше поражений. Желаю быть счастливыми и в работе, и в жизни. Этого я желаю и всем вам здесь собравшимся. Ибо счастье-это единственное, что хоть сколько-нибудь важно. Будьте счастливы, други мои!
        Поняв, что шеф закончил, все похлопали в ладоши, выражая тем самым одобрение его речи. Сергеич, когда Ромка и Олег вернулись на место, протер платком свой высокий лоб, и сказал:
        - А теперь я приглашаю на свое место Фидана, чтобы он поздравил нас всех с юбилеем и
        произнес пожелания нашим молодым сотрудникам.
        Меня знали все и естественно, что на призыв директора выйти мне в центр круга вся комната заполнилась аплодисментами. А я про себя сказал: " Все, хана тебе, Сергеич...". А директор, широко и ехидно улыбаясь, смотрел, как я протискиваюсь между людей, чтобы выбраться к нему. В общем, вредитель...
        Я встал на место Сергеича, и прочистив горло начал...
        - Вы все меня знаете, - начал я свою "предвыборную" речь - почти всех в фирму привел я и Женя Прохоров, которого, увы, с нами уже нет... И я знаю вас всех. Я знаю почти все о вас, кто и на что способен... И я рад подтвердить, что бездарных людей среди вас нет. Я рад так же сказать, что большинство из вас, насколько я знаю, не разочаровано тем делом, которое вы делаете. И не беда, что наших имен не печатают на обложках книг, мы пришли все сюда не для того, что--бы прославиться, а для того чтобы зарабатывать деньги. Так я вам скажу, одно, это и будет моим пожеланием: зарабатывайте, и пусть ваш труд не станет неблагодарным. Все на этом. С этой минуты я объявляю праздничное собрание "кружка "Юный графоман"" закрытым. И вношу предложение пойти в ресторан, чтобы там отпраздновать наш юбилей. Уж больно кушать хочется...
        Предложение было поддержано диким шумом, полностью и безоговорочно, и мы всем "кружком" покинули офис.
        Решено было праздновать в "Парусе", он был не далеко от офиса, там отлично кормили, там был совершенно бесподобный зал, а самое главноё он работал до утра, что было особо важно при праздновании всяких юбилеев.
        Приглушенный свет в зале "Паруса" и не громкая музыка, лившаяся неизвестно откуда, делали этот ресторан несравненным местом отдыха. Уже, только войдя в него и, вдохнув у аромат блюд я почувствовал такой прилив счастья, что понял "Парус" отныне станет для меня единственным рестораном.
        
        Заняв шесть столиков, мы, наконец, успокоились и, взяв в руки меню, стали с умным видом выбирать блюда и напитки.
        Так получилось что со мной вместе за столик сел не только Павел, но и Марина с Ольгой. И, хотя я был рад, что могу поговорить с этими девчонками, молодыми, но падающими надежды писательницами, я все же почувствовал некоторое неудобство, видя, как напрягся Павел.
        Девчонки представились Павлу и спросили, не собирается ли он тоже работать на Фирму. Выдавив из себя слабое подобие улыбки, Павел ответил, что нет, не собирается. Тогда Марина обратилась уже ко мне и стала меня поносить на чем свет стоите за то, что я редко появляюсь у них дома. С некоторых пор Марина и Ольга снимали одну квартиру на двоих и настолько приелись друг другу, что когда к ним приходил гость, за ним ухаживали, как за женихом. Сославшись на срочную работу, я вновь (в который раз!) был прощен. Подошел официант и записал наш заказ. Я оказался настолько щедрым, что по просьбе Оленьки купил бутылку какого-то "ну совершенно бесподобного" шампанского, а в замен получил всего лишь милую улыбку этой девицы, короче говоря, меня раскрутили на вино. Да и черт бы с ним, но они уже намеревались вытрясти из Пашки клубнику к нему. Павел вообще стушевался и мне пришлось его выкручивать. Сказав, что у того нет денег, а это на самом деле было так, и что он угощается за мой счет, я заявил, что клубничку должны достать они сами. Девчонки не растерялись и за несколько секунд уговорили разориться на угощение,
сидевших за соседним столиком Романа и Олега. Вы не подумайте, что Марина и Оля были бедненькие студенточки. В прошлом месяце они заработали по штуке баксов каждая. Просто они были ярые поклонницы бесплатного сыра. Ну вот стиль жизни у них такой, что поделаешь... Если говорить о них более подробно, то можно описать одну самую важную в них черту. Обе настолько вживались в роль героинь своих романов, что порой доходило до абсурда. Когда в очередной раз, безнадежно влюбленная Марина приезжала ко мне жаловаться на судьбу, то говорила она словами персонажа своего очередного любовного романа. Это я нечаянно подметил, когда редактировал по ее просьбе почти готовую рукопись, которую она мне принесла. За эту вот черту я и уважал Марину с Ольгой и одновременно посмеивался над ними. А они, надо сказать, очень не любили, когда над ними посмеивались. Критиковать, ладно, но смеяться ни за что...
        Наконец принесли заказ. Заметив это, Сергеич за соседним столиком поднялся и громко спросил:
        - У всех налито?
        Наши столики дружно ответили, что да. Правда кто-то чужой, из другого конца зала
        прокричал, что у него пустой бокал, но это нашего любимого директора волновало меньше всего. И он с помпезностью произнес:
        - Предлагаю выпить за именинника.
        Именинник встал, то есть все мы, кроме личностей приглашенных и чуждых нашему ремеслу, поднялись и взяв в руки бокалы, отпили из них. Шампанское действительно оказалось превосходным, а клубника попав в рот, наполнила меня радостными ощущениями лета и солнца. Девушки, увидев на моем лице блаженную улыбку, не выдержали и хихикнули.
        - Ну, ты, прям, как чеширский кот - сказала Ольга - только не мурлычишь... Я послушно мурлыкнул, чем привел девушек в восторг, а Павла в недоумение. Все. На этом мои силы терпеть голод кончились, и я с жадностью набросился на судака по-польски с овощным гарниром. Павел тоже от меня не отставал, еще бы, за весь день в наших желудках кроме чая с печенюшками ничего не проплывало. Девушки удивленно на нас посмотрели и решили, что будет лучше, если они тоже поедят, только не так быстро, как мы, торопыги.
        ... Был уже час ночи, когда подвыпивших писателей потянуло разговоры разговаривать. Обсуждали все: от плохой воды в водопроводе до учения Карлоса Кастанеды. Очень сильно досталось от нас парламенту и правительству. А если бы некоторые избранники народа услышали, что о них говорят разные писаки, они бы нас сгноили бы за милую душу. А
        бедный Клинтон из супостатской Америки... Ему-то мы точно все косточки перемыли. Даже хрящики и те без внимания не остались. Но, правда, что самое удивительное, даже девчонки были за то, чтобы пойти к консульству США и скандировать там, мол, Билли держись!
        Правда с одним условием, что он потом, когда все уляжется, вызовет их в Америку на место Моники. Вот такие наши девушки пошли.
        Через некоторое время к нам за стол вместе со стулом перебрался Кирилл - фантазер по призванию он же по профессии. С этим пареньком мы соскучится не могли, в принципе. Он был яркой
        личностью, умел шутить так, что понимал не всякий, а кто понимал, потом смеялся до слез. Так было и в этот раз... Он нам просто рассказал, как в свое время пытался устроиться на работу, менеджером по кадрам. И как проработал в одной фирме всего три с половиной часа. Выгнали его за то что он прикатившим в фирму знакомым "браткам" начал втирать, что те якобы не заботятся о подъеме частного бизнеса на своей родине. Да и откуда ему было знать, что фирма то этими "братками" и создана, для легализации бизнеса, и что освобождена она от всех "налогов"... В общем, вы можете представить себе вытянутые лица этих "хозяев", когда их собственный наемный работник, говорит им какие они не хорошие дяди. Как Кирилл потом признался, он просто Бога благодарил, что ему даже физиономию не начистили, а так слегка подвинули, чтобы не мешался на дороге. А через полчаса его попросили...
        - Вот, - сказал я обращаясь к Павлу - не бери с Кирюхи пример.
        Пьяненький и разомлевший Пашка кивнул в знак того, что пример брать не будет. У меня уже слипались глаза от желания спать и выпитого алкоголя, когда пьяный в хлам директор поднялся, покачиваясь со своего места и объявив завтра выходной (это при нашем то, свободном графике работы призвал всех расходится спать по домам. И первый подал пример: попрощавшись со всеми и облокотившись на верное плечо нашего бухгалтера, он покинул маленький рай под романтическим названием "Парус".
        Вскоре и я с Павлом, опираясь, я на Ольгу, он на Марину, исчезли из ресторана. Кирилл же остался, сославшись на то, что для него это время еще детское.
        - Вот такие мы пьянчуги - сказал я собственному изображению в зеркале у выхода. Зеркало мне ответило:
        - Мм, да-аааа уж. Все пропьем, но честь не потеряем.
        
        Бедный, бедный мой старенький диван, такого он еще не видел. Когда я проснулся, то обнаружил себя лежащим между двумя девушками... И что самое неинтересное в этой истории - обе они лежали отвернувшись от меня. Это было обидно.
        Я попытался встать... С горем пополам я перебрался через Марину, она лежала с краю, и чуть не наступил на Павла, спящего на полу.
        И тут я осознал насколько же мне плохо... В голове шумели паровые машины, спину ломило так, будто я отработал за компьютером часов, этак, двенадцать не вставая. А спазмы в желудке означали, что с моим гастритом я вчера явно перебрал алкоголя. Я пошатнулся, снова чуть не наступив на Пашку, и побрел туда, куда настойчиво звал меня мой организм...
        Потом сидя на кухне и глотая анальгин, я клятвенно заверял Бога и себя, что больше я столько пить не буду. Не знаю, поверил ли мне Он, но организм поверил, и постепенно вернулся в нормальное состояние, присущее хронически недосыпающим личностям. Вялыми движениями я умудрился включить чайник и плюхнувшись на табурет стал ждать пока он
        вскипит. Вскоре он зашумел и выключился. Мне пришлось опять вставать и не послушными руками наливать себе чай. Налил... Положив в кружку пару ложек сахара, я умудрился столько же рассыпать по столу. Наконец, я сел и отхлебнул кипятка. В голове сразу прояснилось, а в душе зародилось желание жить. Я прислушался к своему состоянию и понял, что для полного комфорта не хватает только побриться и почистить зубы. Тяжело вздохнув, я побрел в ванну...
        Войдя в нее я обомлел... И тут вспомнил, что оставил еще вчера отмокать посуду, надеясь что сегодняшнее утро принесет силы все это вымыть. И вот вместо того чтобы принять душ и привести себя в порядок, я был вынужден заниматься мойкой посуды. Благо за ночь она так отмокла, что мне оставалось только ее споласкивать. Закончив столь трудоемкий процесс, я все-таки залез под душ.
        Выплыл я минут через сорок, очищенный от грехов, щетины, и дурного запаха изо рта. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил, что мой чай, который я оставил, что бы допить его после душа, кем-то уже благополучно выпит.
        Осторожно я пробрался в комнату и увидел ее в том состоянии, в котором оставлял. Две на диване, один на полу, но кто выпил мой чай? Ну, и черт с вами подумал я и пошел заваривать себе новый.
        Когда зазвонил телефон, часы в кухне показывали половину двенадцатого. Я добежал к аппарату и схватил трубку.
        - Алло...- сказал я в нее.
        - Здравствуй, Фиданчик, это Лёха звонит. - раздалось из динамика - Митин...
        - Аааа, ну привет, чего надо от честного труженика? - спросил я. Дело в том, что Алексей Митин был моим старым знакомым, но его работа в милиции делала нас идейными врагами. Что не мешало нам, в общем-то, периодически напиваться у него в кабинете.
        - Мне бы с тобой встретится надобно - услышал я в трубке, как можно скорее.
        - А что за срочность такая? - удивился я.
        - Поверь, это очень важно!
        - Верю, но прямо сейчас приехать не могу, я занят с целыми двумя девушками... В трубке послышался смешок.
        - Не тяжело, с двумя-то? - спросил Лёха.
        - В самый раз - усмехнулся я - а ты что, захотел приехать помочь?
        - Я не могу сейчас, я на работе.
        - Я тоже на работе - соврал я и соврал снова - Понимаешь, книгу про проституцию пишу. Вот лежу я с ними в постели ... ну после всего уже, и спрашиваю их, как же вы докатились до такой жизни?
        Лёха дико заржал, а успокоившись спросил:
        - Ладно, а когда ты с ними закончишь?
        - Ну не раньше, чем завтра. Подойдет?
        - Хорошо, во сколько? - с тяжелым вздохом спросил он.
        - Часиков в пять вечера...
        - Ладно, жди меня. Удачи тебе, писатель.
        И тебе, дяденька милиционер, того же. Буду ждать. Я положил трубку и оглянулся. Первое что я увидел, а вернее кого я увидел, была Ольга. Вторым я заметил гнев в ее ясных очах.
        - Так ты, значит, книгу пишешь про проституцию, и сейчас занят с двумя сразу - нежно
        так проворковала Оленька, подступая на шаг ко мне.
        - Оль, ты не понимаешь шуток... - нагло заявил я.
        Дальше все произошло мгновенно, Ольга накинулась на меня, и я, дабы не быть растерзанным, скрылся в ванной. Прошло минут пять... Из коридора послышался голос Ольги:
        - Выходи.
        - Не выйду.
        - Ты что там до нашего ухода просидишь?
        - Да. Ты не понимаешь, я тут в кораблики играю.
        - Ты, и в кораблики? Не верю! Я открыл дверь и вышел в коридор.
        Бить меня не стали... И слава Богу... Ольга мило улыбаясь, попросила налить ей чайку, пока она приведет себя в порядок. Я налил ей чайку и даже распечатал последнюю пачку печенья в доме. Я настолько был всегда занят, или настолько был ленив, что зачастую неделями не показывался в продуктовых магазинах. Отсюда и острая нехватка провизии в доме. И вроде идти всего ничего... А так не хочется. Выйдя из ванной Ольга встряхнула мокрыми волосами и спросила меня:
        - Ты, вообще шампунем пользуешься?
        - Да, но исключительно в гостях у девушек, потому что домой никак не могу купить. Времени нет.
        - Я так и поняла...- неопределенно сказала Ольга, отпивая из кружки чай.
        ... Время до трех дня пролетело незаметно... Мы сидели с Ольгой на кухне и болтали о том, о сем. В три часа соизволили подняться и Павел с Мариной.
        Наскоро выпив кружку чая, Марина засобиралась домой. Ольга тоже сказала, что ей ну просто жизненно необходимо появиться дома до пяти часов. Мол, кто-то придет... И две подружки упорхнули, ничего не сказав на прощание. Я остался с Павлом вдвоем. Похмелье его не мучило и он, с гордостью это признав, отказался от предложенного мной похода до ближайшего питейного заведения. Что ж, мы все в праве выбирать... Сказав ему, что бы не брал трубку телефона я вышел из домами направился в недалекий от моего дома бар.
        Бармен радостно приветствовал меня и осведомился, что будет пить великий деятель литературы. Мы с ним были знакомы столько же, сколько существовал этот бар, уже лет пять. Я часто вел с ним беседы, сидя за стойкой с кружкой пива в руках. Он был всегда приветлив и терпелив в отношении с клиентом, а ко мне он испытывал, как я думаю, что-то похожее на симпатию.
        В этот раз поболтать мне с ним не получилось - слишком много народу было в баре, и Димка крутился за стойкой, как белка в колесе. Поэтому, я, взяв кружку пива и пакетик фисташек, отвалил в самый темный угол бара, благо, столик там еще никто не занял. Я сел и стал медленно смаковать пиво, поглядывая с интересом на посетителей.
        В небольшом помещении бара, где всего было столиков восемь, не считая длинной стойки, собралось довольно много народа. В основном здесь была молодежь, причем все молодые люди, как я подметил, из одной компании. Они довольно шумно разговаривали, о чем-то спорили и частенько курили, задымив все помещение бара. Бармен терпел и не просил молодых людей позаботиться о здоровье посетителей, а заодно и о своем... Что ж, подумал я, чем я хуже? И тоже закурил. Дым, лениво отрываясь от тлеющей сигареты, понесся к потолку, где вливался в синий туман, неподвижно висевший над нашими головами. Среди молодых людей, вдруг выделилась одна фигура. Паренек, лет восемнадцати, поднялся со своего места и громко провозгласил тост:
        - Давайте выпьем за нашего Шефа, Романа Федоровича Осипова. Он столько для нас сделал, что е было бы просто свинством не выпить сегодня за него...
        Его шумно поддержали, и вся компания поднялась со своих мест. Я удивился, увидев, что вместе с молодежью поднялись несколько взрослых сидевших за соседним столиком. Честно признаюсь, меня это заинтриговало... Похоже было на то, что я случайно лопал на
        собрание какой-то одной компании, скорее всего фирмы, раз они упомянули какого-то своего шефа... Что же это за компания, которая решила собраться в этом Богом забытом
        баре. Я допил пиво и направился к бармену, у которого появилось свободное время. Он стоял, облокотившись на витрину с бутылками, и, сложив на груди руки, тоже наблюдал за шумной компанией. Когда я подошел к стойке и заказал еще одну кружку пива, он по глазам прочитал мой вопрос насчет того, кто есть сии посетители. Но вместо ответа он только пожал плечами. Я понял и не стал спрашивать, мол, когда они появились и т.д. Взяв пиво, я вернулся за столик и только собирался насладиться": второй за день кружкой, как в бар забежал какой-то взмыленный молодой человек и подбежав к одному из столиков, стал что-то яростно говорить сидевшим за ним. Я увидел как один из них встал и огляделся. Его взгляд сначала остановился на сидевших за стойкой бара завсегдатаев заведения, а потом метнулся ко мне. Я спрятал взгляд на дне кружки, совершенно не желая встречаться с ним глазами. Это не помогло...
        Молодой человек сел на место, а недавно прибывший потеснил кого-то за тем же столиком. А через несколько минут все сидевшие за столиком вдруг разом поднялись и направились к стойке. Там они прервали горячий спор завсегдатаев и один из подошедших стал что-то тихо им говорить, при этом лицо говорящего изображало просьбу, а стоящие за ним друзья подкрепляли эту просьбу своим суровым молчанием. Совсем скоро завсегдатаи покивали в знак согласия с чем-то и, залпом допив содержимое своих кружек, быстренько покинули бар под подозрительный взор бармена. Настала моя очередь... К моему столику подошел только один молодой человек, тот что говорил до этого с другими любителями пива, а остальные направились к своим местам и только искоса поглядывали в нашу сторону. Подошедший молодой человек поздоровался и, аккуратно выдвинув стул, сел на него.
        - Вы простите, конечно... но мы просим вас уйти сейчас из бара. - начал он говорить, смотря при этом строго мне в глаза. - Вы понимаете, у нас здесь назначена встреча... На которой не желательно присутствие кого-либо постороннего...
        Ну, если так он хотел избавиться от меня, то напрасно, я лишь еще больше заинтересовался этой компанией, и совершенно не собирался покидать бар.
        Тем более, что только пригубил из кружки и она стояла передо мной почти полная. Ну, не бросать же добро...
        Я сказал этому, на вид интеллигентному, юноше, что совершенно не желаю покидать мое Любимое заведение и, вообще, я только пришел и у меня еще полный бокал. Молодой человек, как-то уж очень сочувственно вздохнул и сказал:
        - Но тем ни менее я прошу вас удалиться. Советую вам сделать это самому...
        Я был в полном отпаде от наглости этого, симпатичного мне, поганца. Но я так же не желал сдаваться, как он жаждал от меня избавиться. И поэтому я спросил:
        - А что будет, если я откажусь от вашего любезного предложения.
        Спросил и сам изумился идиотизму своего вопроса. Ответ был очевиден, как дважды пять десять. Хватило лишь одного взгляда молодого человека в сторону своей компании, как недавно севшие, суровые ребята, вновь поднялись со своих мест. Я, не смотря на них, потому что их вид откровенно пугал меня, взял со стола кружку и сделал аккуратный глоток. Краем глаза я заметил, как ребятки обступили мой стул со всех сторон и услышал:
        - Так вы точно не хотите покинуть бар? - Интонации в голосе молодого человека говорили о том, что ему крайне противно заниматься этим делом.
        Я оглянулся и заглянул каждому из обступивших меняла глаза. Черт возьми, что это были за глаза. В них я как профессиональный психолог прочитал сочувствие ко мне, а так же решимость и готовность немедленного действия. Но самое то меня удивило, в этих глазах читался неподдельный ум. Так может смотреть только человек, который познал мир, если не до самых его основ, то до теории вероятности точно. Это мое открытие, однако, не решало моих насущных проблем...
        Видя, что ребята только по одному кивку головы говорившего со мной, вынесут меня из зала, я решил не провоцировать их. Я встал, сделал еще один большой глоток и, под сочувственный взгляд бармена, вышел из бара на сырой холодный воздух. Вдохнув полной грудью Питерского воздуха, я выругался про себя и побрел к дому.
        В ларьке рядом со станцией метро я прикупил нам с Павлом на вечер, пару коробок с рулетами к чаю, несколько бутылок пива, фисташек к нему и большой пакет, куда все это сложил. Побрел дальше, позвякивая на каждом шагу бутылками, и тут, в толпе у выхода из метро, я заметил Кирилла, своего коллегу. И, обрадовавшись этой встречи я подошел к нему. Он меня не замечал до последнего момента и неподдельно испугался, когда я в ухо ему сказал: "Бу". Он вздрогнул и гневно произнес:
        - А, если в морду...- но, повернувшись и увидев меня, добавил уже мягче: - А, это ты, Фиданчик.
        - В морду, говоришь...- задумчиво спросил я - мне сейчас и так чуть не на костыляли... И ты туда же.
        - Да я не знал что это ты... А что у тебя случилось?
        Я ему рассказал. Он выслушал и с присущим ему юмором сказал:
        - Даже если бы тебя помяли там, было бы жалко только пиво, тобой не выпитое.
        - Ну, спасибо - притворно вздохнув сказал я - Я думал что ты мой друг, товарищ, так сказать... А тебе пиво только жалко...
        Он усмехнулся и уже почти грустно сказал:
        - Да, нет, мне вас всех жалко, как же вы без меня... Пропадете ведь.
        - Если это новая шутка, то советую ее больше никому не рассказывать... Она не смешная - ответил я. Но, видя, что он совершенно серьезен, что с ним бывало крайне редко, я
        спросил: - что у тебя произошло. Кирюха помолчал и ответил:
        - Ухожу я от вас, так сказать, на вольные хлеба.
        Я ухмыльнулся и сказал с удовольствием в голосе:
        - Давно пора, это только я вечный ветеран в фирме, бессменный учитель молодых и зеленых. А чего так грустно, радоваться надо!
        - Я понимаю, но все же грустно как-то. Я ведь почти два года в фирме, она мой дом. Да и Сергеич расстроится... он для меня столько сделал.
        - Сергеич - мужик, он все поймет, - сказал я - да и правда, сколько можно на дядюшку работать. Пора и о славе позаботится. Тебе сколько сейчас?
        - Двадцать три... Ну, и что?
        - А та что тебе давно пора на свое имя работать...
        - Да? Ну, уговорил... Не буду расстраиваться...
        Еще не много поговорив о его планах на будущее, я попрощался с ним, и пожелав успеха, пошел домой. Даже не пошел, а побежал, уж слишком я продрог пока стоял у метро с Кириллом.
        В свою теплую квартиру я ворвался словно вандалы в Рим - все круша на своем пути. Случайно задев пустые коробки, сложенные в коридоре я споткнулся и упав, естественно, раскидал их по всюду вокруг себя. На шум из комнаты прибежал Павел и увидев меня погрязшем в таком безобразии, бросился спасать меня и мою ношу, которую я держал над полом.
        Поставив коробки на место, я прошел, не разуваясь, на кухню и стал укладывать бутылки с пивом в холодильник. Только закончил выкладывать все из пакета, как в коридоре зазвонил телефон. Я подбежал к нему и сорвав трубку проорал в нее:
        - Алло.
        Мне ответила тишина загробного мира. Я еще пару раз по "алло" в трубку и положил ее на место в полном недоумении. Павел из комнаты спросил:
        - Молчат?
        - Молчат. - ответил я пошел обратно на кухню.
        И только войдя в нее второй раз, я обнаружил, что на моей вечно пустой газовой плите стоят какие-то две кастрюли, по виду явно мои, а вот по содержанию... Заглянув в них, я обнаружил в одной куриный суп, а во второй недурственную картошку с кусочками тушенки. Я, вконец растерянный, прошел в комнату и спросил Павла:
        - Ты что, готовил, пока меня не было.
        - Я даже в магазин сходил... - ответил он мне - Ну, правда, сколько можно на одном чае жить... Так и гастрит не долго заработать...
        Я почесал за ухом и промямлил:
        - Уже...
        - Что, уже? - не понял Павел.
        - Уже, говорю, заработал...
        - Так зачем это дело до язвы доводить?
        Мы прошли с ним на кухню и он, как хозяин дома стал накрывать на стол. Ужин был превосходен, хотя бы тем, что я не так часто кушаю дома. Набив желудки, мы отвалили в комнату, где и расположились на диване, смотря телевизор и попивая пивко.
        Делать совершенно ничего не хотелось... Хотелось вот так вечно лежать и не о чем не думать. Ну, просто кайф. Особенно когда до этого ты побегал вволю по холодному воздуху улицы. Я себя так давно не чувствовал. Сытым и довольным. Я понял что с таким режимом моей жизни, я скоро и правда потеряю к ней интерес. И как мне стало жалко себя, двадцатисемилетнего писателя, выпустившего пятнадцать книг, из которых под своим именем шесть, но так и не снискавшего себе ни славы, ни почета, ни нормального трехразового питания в день... Прям до слез. Уж не знаю что на меня нашло... Но только, я поклялся себе, что с этого момента стану работать не просто на деньги, а на хорошие деньги, на обогащение.
        Первое, что я решил сделать, это последовать примеру Кирилла и "сделать ноги" из фирмы. Она фирма неизбежно сжирала часть наших денег. То это, то еще что-нибудь другое, но наши деньги уходили. Зачастую, конечно, они оседали в карманах директора и бухгалтера, но не все... Что-то платили "крыше". Что-то налоговикам. Что-то зажимал клиент, ссылаясь на некачественное написание книги, и хоть все прекрасно понимали, что он просто жадничает, а книга выполнена не хуже других "его же" произведений, но ничего поделать не могли...Такова жизнь. В общем, я решил избавиться от всех этих пожирателей денег одним разом.
        Но тут я задумался о минусах своего решения. Чем было удобно работать в коллективе так это, надо признать, производительностью. В свое время мы поставили рекорд - написали роман на четыреста страниц за восемь дней. Он, правда, не отличался ни особым сюжетом, ни какими-то особыми идеями, но зато он отличался тем, что на нем каждый из четырех человек, что участвовали в проекте, получили сразу после передачи книги заказчику по "тонне" зеленых. Ну, а если мы столько получили, то сколько получил за нее заказчик? Я, до сих пор, теряюсь в догадках, особенно, если я потом видел это наше детище напечатанным тремя разными издательствами. Представили? И я о том же... Но чужие деньги считать.. .как говориться себя не уважать. К налоговой инспекции и полиции это не относится. У них работа такая неблагодарная...
        У Так же немаловажной проблемой для меня был выбор жанра, в котором я бы стал творить. За свою работу на папу Карло в лице нашего любимого директор я перепробовал все,
        кроме любовных романов, и теперь терялся в выборе дороги. Я как тот богатырь на распутье, пойдешь направо - детектив напишешь, пойдешь налево - в фантасты угодишь, ну а прямо пойдешь - публицистом станешь...
        - Дааа, - произнес я печально смотря в телевизор где шла очередная передача новостей. - Что, да? - не понял моего возгласа Павел.
        - Да, это я так, про себя.
        Павел не стал приставать с расспросами и уставился обратно в экран. "Хороший парень... Цены ему нет, вот и ужин даже сегодня приготовил".- подумал я и решил ему предложить остаться у меня пожить пока не найдет хорошую работу и не сможет снять комнату. Пока у нас уговор был только на неделю...
        Я предложил... Вы когда-нибудь видели столько радости в глазах других людей?... Он хоть и сдерживался в словах, ввиду природной застенчивости, но его глаза говорили сами за себя. Он был больше чем рад.
        - Только один уговор, - сказал я и Павел насторожился, слушая, что я скажу. - Поедешь завтра по адресу моего знакомого и привезешь от него раскладушку, а то на полу я на тебя когда-нибудь точно наступлю.
        - Хорошо. - ответил он мне просто до безобразия счастливый. И мне подумалось, как мало нужно для счастья - крыша над головой.
        Было уже за полночь, когда мы улеглись спать я на диване, а Павел постелив себе прямо на полу, так как другие кровати в моем доме отсутствовали.
        В темноте я еще давал советы ему как легче найти работу в Питере, какие газеты с объявлениями покупать, а какие не стоит. Я бы еще долго говорил, но, услышав храп Пашки, я понял что остался со своими советами наедине. Я этого не вынес и тоже уснул.
        
        Утром, только проснувшись, я узнал, что на свете больше нет такого человека, как Андрей Сергеевич Белояров...
        Зазвонил телефон и я подорвавшись с постели, перепрыгнув через Павла понесся к нему. Сняв трубку, я услышал в ней громкие рыданиями голос Марины в промежутках между припадками плача сообщил мне, что сегодня ночью застрелили Сергеича, шефа, прямо у нас в офисе.
        Я сполз на пол и выронил трубку из, ставших непослушными рук. Почему-то меня затошнило... наверное, от страха.
        Мы сидели в офисе и дожидаясь остальных, молчали... Марина плакала, сидевшая рядом с ней Ольга вытирала ей слезы. Я просто молчал, тупо глядя в пол между ног. Кирилл, сидя на подоконнике, слабо шевелил губами, будто разговаривал с кем-то, и смотрел в окно. За окном падал уже не первый в этом году снег, заваливая тротуары и превращаясь почти
        мгновенно в месиво под ногами прохожих.
        Днем нас никого в офис не пустил пока опера полностью не описали место преступления, а эксперты не исползали каждый квадратный сантиметр, снимая отпечатки пальцевой фотографируя каждую деталь нашего скудного интерьера. Уже под вечер Эльвира Тимофеевна позвонила почти каждому домой и просила приехать забрать свои вещи, если такие в офисе были. Я добрался к дверям офиса уже к половине десятого. К десяти подошли девушки, а Кирилл прибыл уже почти к одиннадцати. И все... Больше пока никто подъехать не смог. Кто-то звонил и говорил, что, вообще, подъехать не сможет. Эльвира Тимофеевна в половину двенадцатого ушла домой, а мы остались ждать, думая, что хоть кто-то еще подъедет.
        Только к двенадцати приехали Олег с Ромкой. Они только недавно вернулись из Пушкина и, попав домой к Олегу, прочитали запись на автоответчике. Бросив все дела, они прыгнули в такси и приехали. Лица на них совершенно не было. Уставшие после поездки, ошарашенные новостями, они выглядели, как потерявшиеся щенки, разве что не скулили. Они присели на стол бухгалтера и закурили. Я тоже закурил. Ольга подошла ко мне и взяв пару сигарет, вернулась к заплаканной Марине. Сделав несколько затяжек горького дыма, Марина почти успокоилась и лишь изредка всхлипывала. Еще бы тут не заплачешь, не испугаешься, ведь любой из нас в ту ночь мог находиться в офисе...
        Мы часто оставались с директором, который почти каждую ночь проводил в офисе. Спорили с ним по разным пустякам и важным соображениям. Редактировали, всем скопом готовые проекты. Обсуждали идеи развития того или иного сюжета. В общем, то, что в ту ночь в офисе оказался один шеф, было чистой случайностью.
        Я не думал об этом. и лишь искренне горевал о смерти очень хорошего, не всегда с нами честного, но все же хорошего человека. Я постарался представить себе его лицо и не смог... Я помнил только его голос и улыбку, но и этого хватило, что бы в глазах защипало.
        Я поднялся со стула и прошел к Кириллу. Встал рядом и загляделся на кружащийся полет снежинок. Тут я, наконец, расслышал, о чем шептали губы Кирилла.
        "Господи, господи, ну за что его-то. Он же не был плохим человеком. Он же был, как все мы, за что ты его так...".
        Я, ничего не сказав, отошел от окна и вернулся к столу. Мне разговаривать с Богом совершенно не хотелось...
        Дверь снова отворилась, впуская холод и Дениса в прокуренную комнату. Денис поздоровался со всеми и порасспросив о случившемся Олега с Ромкой сел рядом с ними на стол. Я встал и, оглядев всех присутствующих, сказал:
        - Все, никого больше ждать не будем... Уже двенадцать, а нам всем еще домой возвращаться... В общем, так... Как сами вы наверно понимаете, за дела нашей фирмы Сергеича убить не могли... Мы не торговцы, в прямом смысле, не уголовники чтобы за нашей фирмой что-нибудь числилось. Платили исправно и вовремя. Так что...не бойтесь, никто из нас следующим не будет. Все скоро успокоиться. И хоть мне почему-то кажется, у что убийц милиция не найдет, я и вам не советую их искать... Только время зря потеряете.
        
        Во взглядах, которые поднялись ко мне, я прочитал многое от недоумения до презрения к моим словам. Но это меня не остановило:
        - Да мне тоже, как и вам, жалко Сергеича... Но это пройдет, я имею ввиду горе, а жить нужно сейчас...
        - У тебя по моему уже прошло...- пробормотал Кирилл у окна. И хоть я прекрасно расслышал, что он сказал, я не стал обращать внимание на его слова:
        - Фирму придется закрыть...- сказал я и, не услышав возражений, продолжил: - Этим я попрошу заняться Эльвиру Тимофеевну. А вам... что я могу сказать? Уходите на вольные хлеба. Вы все уже не пропадете... Кирилл, ты и так хотел уйти, так что, теперь твоя совесть чиста. Девчонки, сейчас пока я сам не нашел себе применения не могу помочь вам. Советую устроиться куда-нибудь секретарями или просто машинистками...
        - А почему ты не хочешь стать директором и продолжить дело? - спросила Ольга. Я замялся и сказал:
        - Может я когда-нибудь и создам что-то подобное, но не сейчас. Все ведь, по сути,
        держалось на шефе... На него выходили случайные заказчики и постоянные клиенты. У него были связи и в союзе писателей... И с издательствами работал только он. Я хоть и проработал с ним пять лет и поварился в этой кухне, но заменить его полноценно не смогу. Мне придется с нуля, или почти с нуля, все дело начинать, а это адская задача. Находить заказы, добиваться от клиентов денег, да и просто... Ну какой из меня организатор... Так что пока, на время, советую всем найти работу, и вести обыкновенный образ жизни. Нет, кто хочет, может, как Кирилл начать работать на собственное имя. Но это, говорю вам, не работа в коллективе, где могло над одной книгой работать до пяти человек... В лучшем случае, сначала вы будете писать по книге в два-три месяца. И издаваться, как начинающие писатели баксов за триста. Так что думайте... решайте.
        Все задумались над своим будущим. Через некоторое время Роман произнес:
        - Мне легче... Я еще не забыл работу журналиста... Подамся в какую-нибудь газетенку... правда, когда я пробовал устроиться в прошлый раз обозревателем или корреспондентом, я чуть ноги не сломал бегать искать работу, но думаю, все же устроюсь. Опыт поиска места у меня уже есть. Он невесело усмехнулся. Олег тоже высказался, кивая головой на Романа:
        - Ну, куда он туда и я... Тоже пристроюсь, где-нибудь, поближе к нему. Вместе как-то
        легче.
        Марина, уже полностью успокоившись, сказала:
        - Ну а мы с Ольгой, в крайнем случае, на панель...Опыт тоже есть.
        Все восприняли ее слова, как шутку. Посмеялись слегка, вспомнив как эти две искательницы приключений, исполняя заказ на книгу, где героиня была в прошлом проституткой, целых два дня пробовали "сниматься" по разным барам Питера. Даже, вроде бы, у них что-то там вышло, но девчонки об этом упорно молчали и на подначки коллег не реагировали. Но доподлинно было известно в вендиспансер после того шоу ни Ольга, ни Марина не обращались... Денис, тяжело вздохнул и произнес:
        - А я женюсь на богатой американке и свалю из этой страны, где убивают на каждом углу...
        - Ты думаешь там лучше? - спроси Кирилл.
        - Там, по крайней мере, живешь по-человечески, а тут и живешь, и умираешь по-свински... Все молчаливо согласились.
        А я видя что народ уже снова опускается в настроении сказал, стараясь быстрее завершить наш разговор:
        - Ладно, надо закругляться... Скоро метро закроют. Никто не против, если я заберу у Эльвиры Тимофеевны ваши адреса и прочие бумаги? Ну, и ладушки... Я всем позвоню, когда узнаю о похоронах. И прошу на похороны всех приехать, понимаю, что это не в бар сходить, но... надо почтить человека. Он всех нас поднял и многим помог достичь чего-либо.
        На том и порешили. Стали расходиться все сразу, никто не захотел оставаться в офисе после того, что произошло в нем прошлой ночью. Выйдя на улицу, Марина с Ольгой предложили мне поехать на ночь к ним. Я вежливо отказался, сказав, что дома меня ждет Павел. Домой я добрался на такси в половину первого ночи, и зайдя в темную квартиру, Павел уже спал, даже не стал включать свет в коридоре. Фонарь бьющий с улицы прекрасно освещал всю мою квартирку. Скинув пуховик и ботинки, я прошел на кухню и включил чайник. Есть, как и спать, совершенно не хотелось, и я ограничился кружкой чая. Взяв ее, я прошел в кабинет, осторожно ступая, чтобы не разбудить Павла. Там я включил компьютер и подождав пока он загрузится, запустил текстовый редактор.
        Немного посидел перед изображением чистого листа и стал быстро перебирая пальцами по клавиатуре набирать письмо матери.
        Нельзя было сказать, что в свои двадцать семь я еще не отлепился от ее юбки, но... В самые трудные минуты, когда они у меня наступали я обязательно писал маме, как хорошо я живу что у меня все нормально и т.д. Нет, конечно, я писал и так... но, честно говоря, редко и даже очень, чаще звонил. Но просто я знал, что, если мне плохо, мать обязательно почувствует это и позвонит. И вот, чтобы как-то предупредить это, я писал про хорошее, часто, выдумывая, высасывая из пальца... Мама, конечно, все равно звонила, но тогда, поболтав, я говорил, что написал ей письмо, где все и изложил. Она успокаивалась, да, и я тоже. Все проблемы, как-то отходили на второй план и уже не казались такими неразрешимыми.
        Вот и тогда я, сидя в темной комнате перед экраном своей " пишущей машинки" и стуча полупослушными пальцами по клавишам, строчил о том, что начал новую книгу и, наверняка, она станет самой лучшей в моей жизни. Что у меня все хорошо и, возможно скоро приеду на недельку погостить и отдохнуть в Калугу. Я и правда собирался съездить на недельку домой к матери, уж слишком давно я ее не видел, почти столько сколько работал в фирме. Все никак не находилось времени. А вот тогда я чувствовал, что времени у меня появиться просто до не хочу, много.
        Закончив письмо, я его распечатал на принтере и, взяв конверт из ящика стола, вложив туда сложенные листы, заклеил. Заполнил "Куда" и "кому".
        И глядя на письмо, вдруг, отчетливо представил лицо мамы. Сразу как-то защемило на душе. Я поклялся, что на следующей неделе обязательно куплю билет и смоюсь в Калугу из
        Питера.
        Выйдя из кабинета, я прошел на кухню и оставил письмо на столе, что бы не забыть отправить. Спать не хотелось, но я, вспомнив все свои переживания сегодняшнего дня решил, что моему разбитому разуму ну просто необходим отдых. Пройдя в комнату, я расстелил постель и, раздевшись, лег. И под мирный храп Павла вскоре уже увидел первый сон.
        ... Долина заполнялась мягким светом встающего солнца. Тени до этого смутные и расплывчатые стали вдруг резко очерченными и длинными. В зеленой долине послышалось пение птиц в кронах деревьев, а в далекой дали я уловил шум водопада. В траве застрекотали кузнечики и бабочки начали свои полет, привлекая к себе внимание своей яркой и нереальной окраской. Все вокруг ожило. Как на ускоренном просмотре, распускались цветы. Легкие облачка, подкрашенные утренним солнцем в розоватый цвет, проносились над долиной на огромной скорости, как бы стараясь убежать от ветра, гнавшего их в сторону недалеких горных вершин, что искрились в ярких лучах своими шикарными ледяными шапками.
        По долине на встречу мне шагал человек. Ноги его высоко поднимались, чтобы не увязнуть в густой траве. Я сначала не узнал его, а когда узнал, нисколько не испугался и не удивился. Ко мне, помахивая сорванной травинкой, подходил Андрей Сергеевич Белояров собственной персоной. Он был одет в свой лучший костюм, который надевал только, когда ходил в издательства или на праздники, именно в нем он был на праздновании пятилетия им созданной Фирмы. Он, казалось, несколько помолодел и выглядел сейчас лет на сорок, небольше, при его то пятидесяти пяти. Но это только мне казалось, когда он подошел ближе я заметил на его лице все те же морщины и тот же взгляд старика его серых глаз. Сергеич остановился рядом со мной и спросил:
        - Ну что решили?
        Я не понял его вопроса и сам спросил:
        - В каком смысле?
        - Ну, насчет того, кто вместо меня станет директором.
        - Аааа... так, я решил распустить фирму, - Сказал я нисколько не смущаясь отчитываться перед усопшим - я бы все равно не смог управлять, а кроме меня там никто не знает, как ты работал. Да и я, честно говоря, не до конца понимал. Так что извиняйте, смерть твоя совпала с кончиной фирмы.
        Он посмотрел мне в глаза и, ничего не сказав, отвернулся. Я растерялся и, пытаясь оправдаться, сказал ему в спину:
        - Ну, пойми сам, какой из меня, да и из других директор. Да, и с твоей кончиной, мы потеряли клиентов, а пока новых найдем сколько времени пройдет... А кушать-то, надо. Ты сам как-то пошутил, что с твоей смертью исчезнет и наш коллектив. Ну, вот и дошутился...
        - Да, я все понимаю...- сказал шеф поворачиваясь ко мне - только обидно уж очень. Не спокойно на душе, что столько сил потратил, про семью забывал, а ведь у меня уже внучка от дочери. И я ничего для них всех не сделал, ни для жены, ни для детей... Жил, только делом... Как-то не хорошо получилось. А про тебя я, конечно, думал, что ты фирму вытянешь, если со мной что-нибудь случится...
        Я только развел руками, ну что я мог сказать? Ну думал, так думал. Виноват, что не оправдал ваших надежд...
        - Я, конечно, знаю, что ты циник, но ты думал о том, что Эльвира Тимофеевна теперь без работы ты думал, как ей помочь. Я разозлился и заявил:
        - А почему я должен о ней думать, у меня и своих проблем теперь полон рот, по самое "не хочу". Сейчас я должен о себе думать, как самому выкрутится...
        - Ну, ты-то не пропадешь...- горько усмехнулся Сергеич - Такие как ты не тонут. А
        ребята?
        Я уже не знал о чем можно спорить со стариком. Мне стало обидно и горько.
        - Зря ты так, Сергеич. Я же не бог... Вытяну сам и ребят пристрою куда-нибудь.
        - Хорошо бы, коли так. - опять с усмешкой сказал шеф.
        Я стоял и глядел ему в глаза. Больше мне сказать было нечего. Я не хотел извиняться и оправдываться. Не хотелось так же бить пяткой в грудь и кричать, что я хороший и всем помогу. Увидим, как все сложиться... А Сергеич тоже молчал. Ждал, что я буду говорить.
        Зря. Я молчал.
        Я не знаю, сколько бы продлилось это молчаливое ожидание, если бы шеф вдруг как-то не подобрался весь и не произнес:
        - В общем, так... слушай меня и запоминай. Через год я снова приду к тебе и спрошу тебя, что ты сделал для тех, кто зависел от меня и от тебя.
        - От меня? - удивился я.
        - Да, от тебя. Ты был для многих учителем. Ты должен был не распустить фирму, а укрепить ее. Ты бок о бок проработал с Эльвирой Тимофеевной целых пять лет. Она у была для всех вас как мать. Вспомни, сколько она для вас сделала? Сколько помогала вам, неоперившимся встать на ноги и не задохнуться в безразличии этого мира.
        И я вспомнил, как-то пронеслось перед глазами. И как я жил у нее некоторое время, когда разводился с Викой, и как без денег приползал к ней что бы занять. А она, если у нее не было, бежала к соседям и занимала сотню другую для меня. Я вспомнил, как она спасала от голодной смерти в январе девяносто пятого, когда директор не мог найти ни одного заказа, а мы были вынуждены подрабатывать, где только могли. Тогда она варила дома обеды на всех, тогда тринадцать человек, и приносила нам в офис. Это потом в офисе появилась электрическая плитка, чайник и маленький холодильник. И мы все сами стали готовить себе, перекусить в перерывах между спорами и дискуссиями о той или иной книге. Это она первая ввела правило дележки денег, когда часть от полученных денег оставалась в фирме на черный день в отдельном пакете для каждого члена команды. Сначала мы роптали, а потом были такие моменты, что мы ее боготворили за эту идею. Она по праву считалась матерью всех нас, за ту свою любовь и доброту, которой она щедро делилась с нами. Я посмотрел на Сергеича и сказал:
        - Что смогу то сделаю. Обещать не буду.
        - И не надо... - проговорил шеф и добавил - только не забудь сделать то что можешь и не меньше.
        - Все? - спросил я недовольно.
        - Что спешишь от меня избавиться?
        - Да нет, просто надоело себя чувствовать, как на суде.
        - Ну потерпи, не долго осталось - со вздохом произнес шеф и добавил уже просяще: Последняя просьба... Я знаю что моих убийц не найдет милиция, найди их сам... Дальше что делать сам придумаешь.
        Он поднялся и направился прочь истаивая на ходу.
        - Как же я найду их - Старик растаял без следа, а я все продолжал кричать, оборачиваясь вокруг себя и не видя ничего, кроме тающей в тумане зеленой долины.
        
        
        
        После похорон шефа я приступил к реализации самого себя. Я тщетно пытался устроиться на работу. Та, которая меня устраивала, когда я звонил по телефону, прочитанному в объявлении, была занята. А во всякие MLM, заводы, рестораны и уличную торговлю меня, убей бог, не тянуло.
        С горем пополам, я начал новую книгу, которую собирался сдать издательству не позднее, чем через месяца полтора. Просто до этого времени у меня уже кончились бы деньги оставленные мной на черный день. Нет, если собрать все долги то я протянул бы и больше, но я в основном одалживал коллегам, а они с распадом фирмы, сами находились в тяжелом положении и никак бы не смогли отдать долг.
        Днем я вместе с Павлом искал работу, обзванивая редакции газет и журналов. Пару раз звонил в издательства, но тщетно. А по вечерам работал над новой книгой. Частенько я ложился спать уже утром, а потом вставал около десяти и целый день ходил вялый и хмурый. Но дело шло. И шло не плохо, я имею ввиду книгу. В день получалось по одной главе, иногда по две. Если работать в таком темпе, я подумал, что закончу раньше намеченных мной сроков. Что было только мне на руку.
        Вскоре я совсем перестал интересоваться работой и полностью переключился на сочинение. Это принесло мне больше времени для сна и для работы над книгой. Ложился я теперь в пять- шесть утра, но вставал часа в два дня. Я стал весел и бодр. Правда немного пугала перспектива остаться ни причем, если книгу не напечатает первое же издательство. Если бы так случилось, я просто бы остался без средств к существованию.
        В понедельник к нам приехали девчата и привезли с собой две литровых бутылки пива для меня и Павла, а для себя они прихватили бутылочку шампанского. Пиву мы были несказанно рады и нашей благодарности не было предела. Я, конечно, поинтересовался, что за праздник и Марина ответила:
        - Я и Ольга нашли работу... В одном большом магазине в центре!
        - И кем если не секрет? - спросил я.
        - Манекенами - пошутила Ольга и уже всерьез сказала: - В зале работаем с клиентами, официально называемся консультантами, а на самом деле мы как бы за товаром присматриваем. Но платят ничего... Около двух тысяч в месяц...Что? Рублей конечно! Стал бы мне кто-нибудь платить две штуки баксов...
        - Да, это не сахар, после твоих-то доходов... - сказал я, искренне в душе сочувствуя девчонкам. Стоять целый день на ногах и мило к концу дня улыбаться посетителям, я бы не смог.
        - Что поделаешь, - вздохнула Ольга и в свою очередь спросила: - А вы как?
        - А, никак...- ответил я - я уже не звоню и не ищу работу, а Павел еще не отчаялся вроде как. Он еще полон надежд на светлое будущее в светлом кабинете. Я прав, Паша? Павел пожал плечами и сказал:
        - Да, вроде как, еще ищу себе место.
        - А кем ты хочешь устроиться? - поинтересовалась Марина.
        - Кем-нибудь, - смущаясь от такого внимания ответил он - Хоть в милицию.
        Тут даже я офанарел, от его слов... Он в милицию. Неее, его в милицию нельзя. Я ведь тогда ни одного анекдота рассказать, про сей Внутренний Орган не смогу. Я заявил девчонкам:
        - Это он шутит так...
        - Я не шучу. - сказал Павел и отхлебнул из бутылки пива. И сразу поперхнулся и закашлялся.
        Видя как меняются в лице Ольга и Марина я поспешил похлопать Павла по спине, в надежде, тем самым, заодно вышибить из него дурь. Тщетно. Тогда я сказал:
        - Тебя в милицию не возьмут ты даже пить не умеешь... И, вообще, кто тебя надоумил?
        - Да к тебе в тот день, когда ваш шеф погиб, приходил парень из милиции, Алексеем зовут, кажется, так он меня к себе звал. Говорил, что им очень программисты нужны.
        - Так ты с ним и поговорить успел? - спросил я. Павел в тот день просто уведомил меня что заходил Леха и передал, что он еще позвонит.. .Пока не позвонил, но если бы я знал что он совращает уйти в милицию Павла, я бы ему такого наговорил, что нашему знакомству бы пришел конец.
        - Да, а что?
        - Да, так... ничего - ответил я уже придумывая ругательства в адрес Лехи. - просто повторяю тебе там делать нечего, а программером мы тебя и так устроим.
        - Правда, Марин?
        Марина покивала головой, но ничего не сказала.
        Вскоре мы допили пиво, а девушки шампанское. И слегка захмелевшая Ольга стала уговаривать меня, купить еще. Я сломался только, когда на меня насели всем скопом. Раскошелился на пару сотен и отправил Павла в ларек у дома. А мы с девчонками пошли пить чай, пока его не было. Говорили о моей рукописи, заключили пари на размер гонорара, и, смеясь, стали торговаться за первый авторский экземпляр. Сумма, которую мне предложила Марина превышала предполагаемую розничную в пять раз. Я закричал "Продано" и был награжден поцелуем в щеку счастливой Мариной. Ольга, для виду нахмурившись, заявила, что так не честно и что первый экземпляр должен принадлежать ей, по праву старшинства ( Ольга была старше Марины на полгода).
        Пока болтали о том, о сем пролетел час, а Павел все не появлялся. На часах когда он уходил было шесть вечера, но даже в восемь он не вернулся из похода за алкоголем. Я не на шутку разволновался и хотел было уже одеваться и идти искать того любителя помотать нервы, как в дверь позвонили...
        На пороге стоял Павел, но весь какой-то неузнаваемый. Губа у него была разбита и уже опухла налившись темно красным цветом. Левая скула на лице тоже вздулась и, казалось, что у Павла за щекой спрятана конфета. Шея была чем-то оцарапана, совершенно непонятно каким образом. Шапка отсутствовала вообще, хотя я точно помнил, что он уходил в ней, а пуховик был весь в снегу, словно Павел неоднократно падал. Это мое предположение было недалеким от истины. Но самое интересное, что несмотря на свой побитый вид Павел продолжал держать замерзшими пальцами в одной руке бутылку шампанского, а в другой, полутора литровую бутылку пива.
        Я пропустил его в квартиру и, вынув из окоченевших пальцев бутылки, передал их, причитающим вокруг нас, Марине и Ольге, а сам стал помогать раздеваться Павлу. Когда я стаскивал с него пуховик, то заметил, как он стиснул от боли зубы. Ботинки он скинул сам, и я сразу потащил его в комнату, где и уложил на диван. Только тогда я спросил:
        - Кто тебя так?
        Было видно, что ему трудно говорить, но он пересилив себя выдавил:
        - Я не знаю...
        - А как все произошло?
        - Дааа, - неопределенно ответил Павел и слабо махнул рукой.
        Я понял что ему сильно досталось и растолкав девушек бросился к телефону вызвать
        "скорую помощь". Вернувшись в комнату, я застал картину, как Марина, чуть ли не лежа на Павле, успокаивает его словами и гладит по голове. Сам Павел лежал с закрытыми глазами и слегка вздрагивал от каждого прикосновения. Я обращаясь к Марине сказал:
        - Слезь с него ему дышать тяжело...
        Она послушно слезла с дивана и встала у изголовья. Павел открыл глаза и благодарно
        улыбнулся. Я сказал ему:
        - Потерпи, я уже вызвал "скорую"... Все будет нормально.
        ... "Скорая" приехала через минут пятнадцать. Пока ее не было, я метался по комнате и матерился, говоря, что я бы за это время из принципа бы помер. Наконец, на площадке, где поджидала Ольга, появились врач и два мед брата с носилками ( я заранее предупредил диспетчера, что скорее всего придется госпитализировать). Врач с моих слов записал информацию о Павле и осмотрел его. Тяжело покачав головой, он сказал мед братьям, что бы те спускали больного на носилках вниз, в машину. А сам еще задержался со мной. Он спросил документы Павла и страховой полис. Я заявил, что у меня только есть его паспорт, а полис, мол, не знаю, где... Еще раз покачав головой, он попросил меня поискать в противном случае за лечение придется платить. Я сказал, что если не найду то завтра привезу деньги. Врач внимательно ко мне приглядевшись кивнул головой и попрощавшись удалился.
        Поздно вечером в моей квартире можно было наблюдать следующее... За столом на кухне сидел я, пьяный и злой, и смотрел на пустые бутылки из под пива и шампанского. И я, как и Кирилл в день гибели шефа, вопрошал у Бога " За что..." и так же как и в тот день, Бог молчал, ничем не выдавая своего внимания к моим вопросам.
        А в комнате на диване спали две подвыпившие девушки и их сон не мог нарушить даже включенный телевизор.
        ... Утром мы встали рано и разбежались кто куда; они на работу, а я в больницу, прихватив с собой документы Павла, какие только нашел в его сумке, и деньги все, что у меня были. Приехал я в приемный покой слишком рано, еще даже не проходил ежедневный осмотр больных их лечащими врачами. Мне пришлось проторчать под окнами больницы на жутком утреннем морозе до десяти часов. И лишь только после этого я смог проникнуть к Павлу. Я пришел, мягко сказать, не вовремя. Павел лежа в постели, с трудом перебирая забинтованной рукой наяривал ложкой кашу. Я и не знал, что он "лежачий" больной и что ему завтрак принесут в постель. Правда, я не думаю, что если б этот факт был мне известен, я согласился бы еще померзнуть на улице. Но суть не в этом.
        Увидев меня, Павел несказанно обрадовался. Выразил он это тем, что чуть не выронил тарелку с ложкой из рук. Павел что-то промычал с набитым ртом и я сказал:
        - Да, да, я тоже очень рад тебя видеть. - и стал выкладывать из Пакета принесенного с собой продукты, что купил по дороге в больницу.
        Поставив пачку сока на тумбочку в изголовье его койки, а остальное, убрав внутрь этой тумбочки, я присел на край кровать и спросил:
        - Ну, как ты?
        В ответ я услышал довольно внятную речь:
        - Сломано несколько ребер, говорят сильное сотрясение мозга и что-то с рукой, вот только, что не могу понять... Вроде не болит, а забинтована. А так все нормально, только глубоко дышать не могу, и громко говорить, тоже.
        - Я, тебя, спрашиваю, - спросил я - ты жить будешь, али как?
        Павел улыбнулся и сам спросил:
        - А если скажу не буду, ты продукты обратно унесешь?
        Я усмехнулся:
        - Конечно. Что им зря пропадать.
        - Вот так всегда...- повеселел Павел - Видно, не суждено мне умереть в сытости и довольствии.
        - Ладно, умирающий... Лучше расскажи, как тебя угораздило так на "льду поскользнуться".
        - Да, чего там шел, шел... Упал, очнулся - гипс. - попытался отшутиться Павел.
        - Да, а в нем брильянты... Я тебя правду спрашиваю. А ты тут все шуточки разводишь, знаешь, как я ночью переволновался. Еле до кровати дополз... Правда, это не от волнения, а от пива с шампанским, но пил я строго за твое здоровье...
        - Ну, спасибо друг... А раньше пить нельзя было, что бы со мной этого не случилось.
        - Раньше повода волноваться не было. - ответил я и снова спросил: - ну, а все таки что произошло.
        Павел напряг лоб, словно сгонял все мысли в одну сторону, и начал рассказ:
        - Шел я по улице никого не трогал...
        - Да, а тут, мужик с веслом... - перебил я его, вспомнив монолог одного сатирика. Павел на меня так выразительно глянул... Больше я его не перебивал целых две минуты. А он продолжал:
        - Ну, так вот... Иду я значит к метро... Тот ларек что возле дома, был почему-то закрыт. И я решил прогуляться до ларьков дальше. Ну, прогулялся. Купил пива и шампанского и пошел обратно, а где-то на середине пути... Ну, во дворе где детский садик... Я услышал, как кто-то зовет на помощь из детской беседки. Ну, я через забор прыгнул, а бутылки под ним оставил. Подхожу к беседке и слышу там возня какая-то, ну думаю дай загляну, может убивают кого... Помочь надо.
        - Что? Убить помочь? - передразнил я, не понимая этого Пашиного стремления помогать всем, кто не попроси.
        - Да не убить, балда. - возразил он повысив голос и на его лице проступили бисеринки пота, видно, правда, речь ему давалась не легко - Я глянул, а там пацаны-малолетки с девчонки шубу снимают... А она зареванная стоит. Ей один из парней рот рукой закрыл. Я то, дурак, сначала подумал, что они ее насиловать собрались, на холоде-то, а потом увидел, как один из этих... сережками снятыми любуется, ну и понял, что они ее просто ограбить хотели. А раз так, то я захотел сначала с ними поговорить, мол, верните все и убирайтесь. А они и, правда, увидев меня, шубу бросили и хотели уже бежать, но, заметив, что я один, передумали. Обступили меня...Я только и увидел, что девка шубку подобрала и убежала, как один из них, этих уродов, нож достал. Тут мне стало не до девчонки. Они всем скопом набросились и я уже отбивался как умел, только старался подальше быть от того, что с ножом. Их было-то, человек пять, я если не положил бы их то слинять успел бы, но одна из этих зараз мне под ноги бросилась. Я и упал. А у них, оказывается, в носки ботинок метал вшит. Я от первого пинка так взвыл, что думал весь район
прибежит. Но никто не прибежал. Я подумал, что тут мне хана и настала. И решил, что хоть кого-то, но с собой заберу. Я одного за ногу поймал и потянул с поворотом... до хруста. В общем, минимум вывих. А второму я зарядил между ног со всей злости. Не знаю дети будут еще у него... А потом мне по челюсти попали не сильно, но я вырубился. А когда очнулся, чувствую холодно, а встать не могу. Все тело болит, просто жуть какая-то. Ну, раз встать не мог, то пополз. Я до забора дополз, а как дальше не знаю. Представляешь? Я лег лицом в небо и стал просто рассуждать о способе перебраться через забор. Боль как-то отпустила или просто я в шоковое состояние вошел, но я спокойно встал перелез через забор, нашел бутылки там... И
        домой пошел... А сломало меня, когда я на диване лежал и Марина меня по волосам гладила. Тогда я и правда думал, что мне каюк. А потом доктор, машина, больница,
        перевязочная. А потом, правда, не помню... Утром проснулся от того, что со мной доктор на осмотре заговорил.
        Я молчал пораженный выслушанным. У меня не было слов. Я был готов побить этого гуманиста-альтруиста. Убить его сам. Все равно такие долго не живут... Но я сдержанно осведомился:
        - А если бы тебя убили? Забили насмерть... Ладно, эти-то просто испугались, когда ты
        сознание потерял, но ведь другие могут довести дело до конца. Что тогда?
        Павел молчал. И, кстати, правильно делал. Он давал мне выпустить пар. Весь тот испуг за него, что я испытал за вчерашний день.
        - Ты кто? Я тебя спрашиваю! Ты кто? Робин Гуд? Геракл? Чтобы одному на пятерых лезть... Или рыцарь без страха и упрека?
        По тому, как заблестели его глаза, я понял, что себя он считает, как минимум рыцарем. Это меня в конец взбесило. Нет, я не орал... Больница все-таки. Но я ему говорил такие вещи, о которых потом жалел всю жизнь, к примеру, я поучал его, хотя поучать, по идее, должен был он меня.
        - Тебе двадцать шесть лет, - говорил я ему - Надо давно уже прекратить играть в благородство, сострадание и так далее. Это никому не нужно! Даже той, которой ты
        вчера, рискуя шкурой, вернул ее шубу. Это слишком не равный обмен. Твоя шкура на шкуру какого-то дурного песца или норки... Что у нее за шуба была? Не знаешь? Тем более... Ведь теперь она, эта дурочка, опять на ночь глядя попрётся гулять, потому что знает, что на ее защите Пашка - Черный Плащ. И не сделает она никаких выводов из своего спасения. А узнают о твоем подвиге только подружки ее, тоже любительницы по
        вечерам раздавать шубы шпане. А ты так и будешь каждую ночь беречь их от уродов? К счастью это не твое дело, а милиции... Но подумай сам, если она не справляется, то неужели справишься ты. Что? Надоело? Потерпи. Я еще не все сказал!...Ты не понимаешь одного, что, когда ты по своей глупости погибнешь, матери твоей об этом я буду сообщать. Я! Не доходит? Объясняю проще, прежде чем влезть в очередную авантюру по спасению всяких дурочек и идиотов, представь лицо матери, когда она узнает о твоей смерти. Дошло? Ну, вот и прекрасно! Будем считать, что ты вынес из этой лекции все самое ценное. Ну, и что ты теперь будешь делать?
        Его ответ привел меня в состояние помутнения рассудка:
        - Пойду работать в милицию.
        Я был мертв. Во мне умерло самое главное - вера в правильность моей жизни, а следовательно, я был мертв. Я был убит этим ответом Павла на повал. И я не знал что могу ему возразить. Но попытку я сделал:
        - Может, лучше в программисты? - сказал я надеясь на чудо. Чудо свершилось, только наполовину. Он ответил:
        - Подумаю.
        - Ну, и хорошо, ну, и ладушки. Времени у тебя сейчас хоть отбавляй, так что думай. - Я замолчал. Павел как ни в чем не бывало взял с тумбочки тарелку с остывшей кашей и продолжил завтрак.
        И тут я засмеялся. Дико и радостно, совершенно забыв, где я нахожусь и зачем я здесь. Я понял главное в Пашке. Он всерьез противопоставлял себя миру безразличия, лжи, порока. И то, что он не сломался за эти годы было счастьем. Пока есть такие, как он, у таких, как я совесть не уснет. Именно такие Павлы навсегда призваны будить в нас остатки всего самого светлого и доброго. И вот передо мной сидит этот инструмент пробуждения совести мирных обывателей и спокойно уплетает кашу. Мне было смешно и я смеялся. Я понял, что эту игру Павел ведет со всем миром вполне сознательно. Он знает, на что идет. Ну, что ж, самоубийцам я не помощник.
        - Ты, не обижайся на меня, - попросил я Павла - просто я слишком переволновался. Да, и вообще, странно мне все это... Сначала Сергеич. Теперь ты. Как будто судьба бьет по мне, а попасть не может... Ты знаешь, Кирилл, ну, который в ресторане почти в самом конце за наш столик подсел, помнишь?... ну, так вот, в тот день убийства моего начальника, он сидел и разговаривал с Богом... Наш шеф, ты знаешь, был для нас всем... и отцом и братом. Так вот я вчера тоже с Богом говорил. Делай выводы, насчет себя... Ты, правда,... не рискуй больше, хорошо?
        Паша посмотрел на меня и уже хотел, что-то сказать, но в этот момент, в дверь палаты постучали и, в нее вошел знакомый мне молодой человек, тот что "уговаривал" меня недавно уйти из бара. Он посмотрел на меня и узнал. Кивком головы поприветствовал и обратился к, лежащему на койке Павлу.
        - Вы, Павел Орлов?
        - Да. - проговорил Паша стараясь понять видел ли он этого человека раньше. - Мы разве знакомы?
        - Нет, я узнал ваше имя и фамилию у медсестры. - Молодой человек подошел вплотную ко мне и сказал Павлу, глядя тому прямо в глаза. - Ответьте только на один вопрос. При каких обстоятельствах вчера вы получили ваши травмы.
        Я переглянулся с Павлом и сказал тому:
        - Учти этот "кадр" не из милиции...
        "Кадр" никак не отреагировал на мои слова. Он продолжал ожидать ответ из уст Павла.
        - Да, так, девчонку одну выручал. - осторожно произнес Павел.
        Ну, правильно, что еще мог произнести честный по жизни человек. Скромно так, "выручал одну девчонку..." и все, что хотите то и делайте.
        Молодой человек достал из внутреннего кармана сотовый телефон и набрав номер через некоторое время сказал, обращаясь к невидимому собеседнику:
        - Сэйма? Это Алик. Дай всем отбой, я нашел их. - Даже на таком расстоянии я и Павел, расслышали ответ из трубки:
        - Слушаюсь...
        
        Алик сидя на соседней больничной койке, повествовал нам очень интересную историю. Слушая, его я невольно улыбался.
        Суть всей повести заключалась в том, что вчера Павел умудрился спасти от недоносков не просто девчонку, а дочь директора центра занятости, что, правда, ни сколько не делало ее умнее в отношении походов в темное время. Но самое интересное, что девчонка не просто "унесла ноги" и забыла о своем спасителе... Нет, конечно, убегая она ни о чем не думала, но вот добравшись до дома и бросившись в объятья папочки, который ни как не мог взять в толк почему его дочка пошла до подруги пешком, а не поехала на машине, рассказала ему все, что с ней приключилось. Казалось бы, ну добралась и, слава Богу, но папочка, быстро одевшись и спросив дочурку, где точно произошли события, выскочил из дома и уже через двадцать минут добрался на машине к печально известному детскому садику. Сунув, вынутый из кобуры подмышкой, в карман газовый пистолет он выскочил из машины и скоро оказался на месте недавнего избиения Павла. Конечно, он там никого не нашел. Не увидел он и следов крови, это его успокоило, и отец девчонки решил возвращаться домой. Так как делать круг до ворот садика не хотелось то, сорокалетний мужчина просто
пошел к забору дабы через тот перелезть. А по дороге он увидел след похожий на тот что оставляет за собой ползущий человек. Под самим забором он увидел, вообще, довольно большой пяточек вмятого снега и предположил, что здесь ползший человек пытался перелезть, как это, в общем-то, и было на самом деле. На тротуаре за забором следы потерялись, но для бывшего военного, хоть и летчика, понять, что перебравшийся человек серьезно избит было не проблемой. Проблемой, оказалось, отыскать этого человека. Не теряя времени даром мужчина сел в машину и стал колесить по дворам внимательно всматриваясь в сумерки. Поиск, естественно, ничего не дал. Единственное, что привлекло его внимание, была проехавшая мимо него "скорая помощь". Но мчаться за ней не имело никакого смысла и развернув машину на улице мужчина направился домой.
        Дома он строго отчитал свою дочь, чего практически никогда до этого не случалось - повода не было. Девушка, не скрывая слез, стала умолять папу найти ее спасителя и хоть, как ни будь, отблагодарить его. Папа честно признался, что считает ее спасителя серьезно подраненным. И что искать он его будет, но не сегодня, а завтра и в больницах. Эти слова довели девушку, вообще, до истерики и клятвенных обещаний не ходить больше до подруг пешком, когда на дворе уже стемнело. С утра доченька растолкала папу и напомнила ему о своей просьбе.
        Через час отец девушки задействовал всю рекламно-агентурную сеть, какая была в его распоряжении. И агенты занялись совершенно не свойственной им работой. А еще через два часа Алик дал отбой поиску. Агенты вернулись в офис, а отец девушки вместе с ней самой выехал в больницу к герою.
        Алик улыбнулся и сказал:
        - Судя по тому, что прошло уже около минут десяти надо думать, что они скоро
        появятся... Преисполненные благодарностью к герою.
        Все было хорошо в его рассказе, но что-то меня все равно смущало. Толи это здоровое желание отца найти спасителя дочери, толи сам Алик, который еще недавно в баре показал себя со мной не менеджером по рекламе, как он представился Павлу, а как предводитель, хоть и интеллигентный, небольшой тусовки, умеющей выставлять нежелательных свидетелей из питейных заведений Санкт-Петербурга.
        Павел тоже от чего-то занервничал. Посмотрев в глаза Алику, он спросил:
        - А ты не можешь позвонить и отменить их приезд?
        Алик удивленно вскинул брови и спросил:
        - Я то, позвонить могу, но зачем?
        - А зачем мне их благодарности?
        Алик пожал плечами и сказал:
        - Он мой начальник, а не я его. Могу позвонить, но ничего не изменю.
        Я тоже не понимал от чего Павел не хочет встретится с благодарным родителем и его чадом. Я спросил:
        - Ты, правда, чего это?
        Павел ухмыльнулся и ответил:
        - Ты на меня посмотри... Забинтован, с разбитой губой... Мне тошно так выглядеть... Алик, оказался очень понятливым и, не долго разговаривая, набрал номер на своем сотовом.
        Подождал чуть-чуть и заговорил:
        - Роман Федорович... это я, Алик... да, из больницы... Тут вот какое дело. Сейчас наш больной не в лучшей своей форме и врач посоветовал его не беспокоить... Нет, ничего страшного... Сотрясение мозга, ребра, лицо подпорчено и большой упадок сил... Да.. .Да, наверное. Не могу сказать... Спрошу обязательно... Его? Видел, а как же. Счастлив до безумия что выжил. Нет, не надо я сам... Что вы говорите? Лена? Роман Федорович, это не мои слова, а врача... И что она? Хорошо... Лучше не надо, наверное. Сделаю. Да. Хорошо. До свидания.
        Убрав трубку в карман, Алик посмотрел на Павла, и сказал:
        - Они поехали в Центр, так что, ждите виновницу завтра. Ее, кстати, зовут Лена и ей восемнадцать лет, единственная дочь моего начальника. Будешь с ней говорить не спрашивай про мать... захочет сама расскажет. Она, вроде как, сбежала от нее. Так же с ней будет телохранитель, но он, наверное, останется в коридоре. Будь с ней аккуратен - очень ранимая девушка. Она и так себе места не находит.
        - Будь моя воля, я бы вообще с ней не встречался...- проговорил Павел - тем более, с такой ранимой и одной дочкой в семье.
        Алик пожал плечами и поднялся, собираясь уходить.
        - Мне велено купить тебе фруктов, я куплю, но я возвращаться не буду, а пришлю где-то после обеда агента с пакетом. - сказал он уже стоя у двери. - Выздоравливай скорее, герой. Ну, все, пока.
        Когда дверь за ним закрылась я обратился к Павлу:
        - Что-то я тебя совсем понимать перестал... Что за глупый предлог твой вид? Павел пошевелил пальцами забинтованной руки и, задумчиво глядя на них, ответил:
        - Да, просто не хочу я их видеть...
        - Но ты ведь их никогда и не видел.
        - Ну, и что. У меня воображение работает хорошо.
        - И что ты там на воображал - спросил я с сарказмом в голосе.
        Павел не обиделся и ответил, все так же глядя на свою больную руку:
        - Папа имеет в подчинении кучу народа. Модный нынче центр занятости... Ездит
        наверняка не на "копейке". А единственная дочка, как я понимаю, избалована, капризна, да еще с телохранителем... Неее, это для моих нервов слишком круто. И вообще, я болен и мне нужен покой...
        Последние слова он сказал уже почти весело. А я все так же, ничего не понимая, проговорил:
        - Покой нам только сниться... Ладно, ешь бананы и выздоравливай, завтра я обязательно зайду с утра... посмотреть на телохранителя. Удачи...
        Я вышел из больницы и направился в сторону метро.
        Поездка домой отняла у меня около часа. Обеденный час пик - это шоу... Зажатый, как сельдь в банке я несся в вагоне метрополитена, мечтая только об одном - вдохнуть полной грудью свежего воздуха. Из метро я вышел совсем истерзанный голодным населением.
        Купив в ларьке возле метро пару банок пива, я, ковыляя отдавленной в толпе ногой, побрел домой, насвистывая привязавшуюся детскую песенку. Вот такого ковыляющего и насвистывающего меня заметил давнишний знакомый бомж Гриша, который собирал бутылки возле остановки троллейбуса. Он так же ковылял, как и я, но в отличии от меня не свистел, ибо был суеверен. Подойдя ко мне он вместо приветствия сказал:
        - Не свисти - все деньги просвистишь.
        Я обернулся и поприветствовал его подняв в верх банку с пивом.
        - Как жисть молодая - спросил я.
        - Ты чего, Фидан, мелешь? - озабоченно спросил он меня - во-первых, я на молодого похож так же как ты на столб, а, во-вторых, наукой доказано - в нашей стране, как и на Марсе, жизни нет!
        - Да, ладно тебе, Гришань - сказал я - чего злой такой, бутылки не выкидывают?
        Гриша хмыкнул и ответил:
        - Будешь тут добрым... С утра дурдом со мной твориться... Сначала чуть под машину не попал. В натуре говорю... не веришь? Ну, ладно. Потом со своими подрался, а все из-за чего? Из-за двух бутылок. Я, видите ли, на их территорию зашел. Сволочи... А еще совсем беда... На подвал замок повесили... а у меня там такая хатка была, просто до слез обидно.
        Он умолк и жадно уставился на банки пива в моих руках. Говорить ему даже было
        необязательно, я понял его без слов.
        - Ладно, Гришань, не расстраивайся, все образуется. На, тебе баночку пивка... выпей, успокойся, и удача повернется к тебе передом. Ну, все бывай!
        Я направился дальше, думая о том, что скоро, если не напишу книгу, пойду к Гришане в ученики. Он конечно примет и научит, вот только, пивом не угостит... А без пива какая жизнь? Поднявшись до своей квартиры, я обнаружил записку, вставленную в дверь.
        Я вынул ее и, развернув, прочитал:
        "Приезжала, но никого не застала. Эльвира Тимофеевна."
        Я присвистнул и, сложив записку, кинул ее в карман. Открыл дверь и зашел внутрь. Так-сс, значить завтра от Павла надо будет бежать сразу домой и ждать Эльвиру Тимофеевну в гости... не забыть бы к чаю, что-нибудь купить.
        Я прошел в комнату и включил телевизор. Передавали криминальную хронику последних дней. Увеличив громкость, я стал внимательно вслушиваться, в надежде услышать сообщение об убийстве моего шефа. Ничего такого я не услышал и не увидел. Расстроившись, сам не знаю от чего, я переключил телевизор на другой канал с каким то художественным фильмом. Сюжет я так и не понял, наверно, потому что смотрел не сначала.
        Вспомнив что за весь день я только выпил стакан сока в больнице у Павла и ничего совершенно не ел я побрел на кухню.
        И чего только в холодильнике не было... Там, именно, ничего таки и не было. Пустые полки холодильника убивали мой разум похлеще, чем состояние кризиса в стране убивало мой дух. Тело яростно отказывалось провести весь вечер голодным и звало меня в магазин или на крайний случай в мой любимый бар, где можно было не только упиться до поросячьего визга, но и не плохо поесть.
        Вняв голосу желудка, я пошел в комнату выключать телевизор. Быстро одевшись, я выскочил из квартиры и в предвкушении предстоящего обеда полетел вниз по лестнице.
        Бар встретил меня пустотой столиков и широко улыбающимся барменом. Он был несказанно рад моему появлению... Короче говоря, как всегда когда я соизволял появляться в его заведении. Он вежливо осведомился, не сильно ли я на него обижен, что в прошлый раз он, бармен, не помешал, наглецам меня выдворить. Я ответил, мол, пустяки, тем более что один из "выдворяльщиков" теперь знаком со мной несколько ближе. Я имел в виду, Алика. Бармен быстро обслужил меня подогрев в микроволновой печи огромную пиццу. К пицце он предложил мне бесплатно большую кружку пива, в счет той, что я оставил на столе в последнее мое посещение. Я в душе простил ему бездействие, когда мне нужна была поддержка и, довольный отвалил от стойки к дальнему угловому столику.
        Моя война с блиноподобной пиццой закончилась довольно быстро, чему помогало прекрасное пиво, кстати, такого я никогда позже уже не пробовал. Справившись со всем, не более чем за минут десять, я снова направился к стойке с твердым намерением упиться сегодня до безобразия. Бармен, заметив меня, оторвался от протирки стаканов, рюмок и бокалов. Я еще не подошел, а меня уже ждала новая кружка полная пенистым пивом. Тогда я понял что, скорее всего меня отсюда сегодня будут уносить. Я, взяв полную кружку за ручку, осведомился в шутку:
        - А эта тоже за счет заведения? Бармен улыбнулся и ответил:
        - Да, если ты расскажешь над чем сейчас работаешь. Я почти обрадовано сказал:
        - Это коммерческая тайна. Она стоит не одну, а как минимум две кружки!
        Бармен усмехнулся и сказал:
        - Хорошо получишь две. Будем считать, что одна из них возмещение морального ущерба
        за прошлый раз. Ну, так о чем пишете господин писатель?
        Я отхлебнул из кружки и сказал:
        - Понимаешь, я сейчас, не работаю над, каким ни будь важным в моей жизни
        произведением. Да, Дим; я пишу сейчас шир-по-треб... Иначе пока нельзя... Деньги надо быстро срубить. Так что не знаю, будет ли тебе работнику столь интеллектуальной
        профессии интересен сюжет моей книги.
        Работник интеллектуальной профессии хмыкнул и сказал:
        - Рассказывай, коли начал, а я уж постараюсь, своим скудным умишком дойти до сути,
        твоего великого произведения.
        Мы от души посмеялись и, я сказал Димке:
        - Нет, правда, мне, если честно говорить, стыдно за такое убожество, что я пишу, но увы... Или писать, что-то гениальное и быть признанным после смерти, или писать ширпотреб для массовой бомбардировки читателя, и быть богатым и здоровым...
        Бармен отставил сверкающие бокалы и рюмки в сторону и, приступил протирать стойку,
        одновременно говоря мне:
        - Фидан, мы живем в капитализме... Социалистические времена прошли, но и там, хочу заметить была та же проблема... Писать для всего прогрессивного социалистического человечества или для избранных, которые по достоинству могли оценить твой талант, но не могли выражать свое восхищение вслух... тебе бы хуже было от их восхищения твоей книгой. Потому что в основе своей это были бы думающие люди. А они, как правило, стояли в аппозиции к партии, а следовательно к тем людям, которые были у власти. И власть, видя их восхищение, тобой, задавила бы тебя... Просто из принципа. И писал бы ты, как миленький, восхищенные статейки о роли партии в жизни ассенизатора. А сейчас у тебя есть выбор и о чем писать, и как писать. Как там говорили? Выбирай или проиграешь... Вот-вот.
        Он закончил протирку стойки и отложив тряпку налил себе в стакан "Колы"
        Я, заслушавшись, спокойно пил свое пиво, а он продолжал:
        - Пойми меня правильно, но я ведь тоже не от хорошей жизни пошел в бар работать. У меня высшее образование геолога, но кому я сейчас нужен? Правильно, никому. И если бы я выбрал работу геолога, правда, я не думаю, что нашел, где работать, то сейчас бы я был нищим научным сотрудником, а моя жена бы пилила меня каждый вечер, что дома детям кушать нечего...а может, и совсем бы развелась со мной. И правильно сделала... Что ей со мной светит. Ничего. А сейчас я работаю здесь, - Дима обвел широким жестом рук свое заведение - и совершенно не знаю проблем, кроме как с посетителями. У меня жена, которая каждую неделю хвастается своим подругам новой дорогой обновкой,
        дочка, которая, не выглядит замарашкой на фоне других детей. Что мне еще надо? Я купил себе машину. Лодку. Я счастлив, что не стал геологом. И рад тому, как все сложилось и, веришь нет, горжусь этой работой. Она ничем не хуже писательской. И мне плевать на то, что обо мне никто не вспомнит как о великом человеке... Реши для себя, - что для тебя важнее деньги или почитание потомками. Только помни одно...
        Бармен отпил из стакана и улыбнувшись продолжил:
        - Талант и деньги не совместимы. Либо ты великий писатель, но плохой реализатор своих произведений. Либо ты хороший торгаш, но умение писать твое на уровне среднего... Ты какой?
        Я растерялся от вопроса и не знал что ответить этому прагматику. Подумав я решил
        отвечать:
        - И тот и другой. Наверное...
        Дима по доброму улыбнулся и сказал:
        - Что ж, говорят, такое тоже бывало.. .Но не знаю, правда ли это. Так о чем твоя книга, пьяница?
        Я протянул свою снова опустевшую кружку, и он опять наполнил ее "халявным" пивком.
        Отхлебнув пену я сказал:
        - Сюжет, в общем то, банальный до "не могу". Заезженный до мозолей на глазах... Жил-был, не тужил один человек. Не очень хороший, но и не плохой, так себе... человечишко. И попал он случайно в одно заведение, где при нем убивают человека. Зверски забивают насмерть. А он оказывается свидетелем, ну, и все отсюда вытекающие последствия... Стараясь спасти свою шкуру он по пути, так сказать, спасает скальпы других. Короче говоря, из простого обывателя он превращается в героя-спасителя... В конце он должен убить главаря банды, но я до туда еще не дописал...
        Если бы вы видели его глаза то, поняли бы от чего я замолчал, и покраснел. Глаза Димы выражали если не презрение к моей новой работе то, снисхождение точно. Мне это не понравилось и я насуплено уставился в кружку. Дима налив себе еще напитка сказал шутливым тоном:
        - И за это я отдал две кружки пива?
        Я поглядел на него с притворным удивлением:
        - Какие две? Одну я выпил за счет оставленной мной в прошлый раз. Одну в качестве компенсации за моральный ущерб. И всего одну за раскрытие коммерческой тайны.
        Димка усмехнулся и сказал:
        - Тоже мне тайна. Эта тайна и сигареты не стоит.
        Я, собираясь в конец обидеться, сказал:
        - Какая есть, другой пока нету. Будет - обязательно расскажу.. .может быть.
        - Ну, не обижайся. В одном ты прав - сюжет заезженный до предела. Эти герои одиночки
        мне, к примеру, уже приелись. Но насколько я знаю - народу они нравятся.. .так что книга пойдет.
        Успокоив меня таким образом бармен налил мне еще пива, но уже за мой счет и мы стали
        болтать о разных не существенных вещах. Нализался я, откровенно говоря, до застенчивого состояния - выходя из бара я держался за стенки, ища в них опору. Выйдя на улицу и сделав пару неуверенных шагов я остановился и посмотрел мутным взором по сторонам. Людей на улице было не много и я поэтому не особенно стеснялся своего состояния. Правда, я не думаю, что при других обстоятельствах я стеснялся бы больше. Это чувство стеснительности, как-то улетучилось, как только я залил в себя пятую кружку пива. Ну, а после шестой я понял, что мне море по колено. Понял это и бармен, и решил избавиться от пьяного посетителя. Тем более что с наступлением
        сумерек в баре стал появляться народ и ему приходилось все чаще и чаще отвлекаться от болтовни со мной. Поэтому он, не долго думая, уговорил меня пойти отоспаться или
        поработать над своим произведением. Мне стало обидно, и я ушел.
        По дороге домой я распевал песни из репертуара "Агаты Кристи", чем удивил даже видавшего и не такое своего соседа по этажу. Когда я поднялся пешком до своего этажа он стоял и курил на лестничной площадке. Я подкурил свою сигарету от его, спичек у меня не было даже дома, а купить я, как обычно, забыл, и с дымящейся сигаретой ввалился в квартиру.
        Захлопнув с силой за собой дверь, я не раздеваясь прошел в кабинет и включил компьютер. В голове бродили одинокие мысли, я изредка их ловил пьяным сознанием и пытался понять "упаднические" они или нет. Если попадалась мысль о себе, как о не удавшемся человеке, я ее немедленно отбрасывал и пытался поймать, хоть что-то, хорошее в своей голове. Ничего не ловилось. Клева, как говориться, не было. В общем, полный абзац.
        Наконец, компьютер загрузился и я вывел на экран собственное произведение. И стал затуманенным взором читать это извращение собственного мозга. Прочитал я не много, а потом я вышел из текстового редактора. Посидев немного перед экраном, я спонтанно выделил все файлы, в которых хранилась моя "повесть на продажу" и несколькими нажатиями клавиш, уничтожил их из памяти своего компьютера. Потом я выключил "шарманку" и направился с чувством выполненного долга спать. Неоконченное произведение без названия перестало существовать, еще не сформировавшись в цельную повесть.
        
        
        Мое пробуждение не принесло мне ничего кроме страданий. Я уж не буду их все описывать, но скажу лишь одно - лучше б я помер вчера. Единственным моим спасением оказалась банка пива обнаруженная мной при скитаниях по квартире. Я вспомнил что покупал ее вчера и не одну... правда вторую в качестве презента я преподнес Гришане, но это уже лирика. Главное, что я, припав к ее теплому железу, возблагодарил Господа, за мое беспамятство. За то, что вчера я по воле Его, забыл о существовании, сей баночки. А сегодня она спасала меня от мук похмелья. Ну, ладно что-то я отвлекся...
        Приведя в порядок свой внешний вид и, пересчитав скудную наличность в кошельке, я отправился в больницу к вечному герою Павлу. Я степенно спустился с лестницы и вышел из подъезда. Холодный воздух ударил мне в лицо и полился в мои прокуренные легкие, принося облегчение моей не слишком здоровой голове.
        Снег скрипел под моими шагами, навевая воспоминания о далеком детстве, когда мама водила меня в лес показать мне всю красоту зимы. Представьте себе: деревья, чьи ветви покрывает снег и иней, а между ними вьется еле заметная тропка. И вы идете по ней наблюдая, как в лучах яркого зимнего солнца переливаются частички снега, сброшенные с ветвей легким дуновением ветерка. Этот волшебный снегопад зачаровывал меня и я восхищался этой красотой. Но сильнее всего в моей памяти отложился звук снега скрипящего под подошвами моей обуви. Сколько раз после тех дней я втаптывал снег столько раз, наверное, я вспоминал тот зимний лес и маму, показывающую мне ту красоту.
        Солнце ярко светило мне в глаза, ослепляя меня. Я невольно прослезился и вытирая глаза подумал о том что не плохо было бы уговорить Павла, когда он выздоровеет съездить со мной куда ни будь в лес. Я надеялся что поездка, как это со мной часто бывало, принесет мне новые идеи. Да в такие минуты хочется творить...
        Стоп... сказал в тот момент я себе. Я же вчера уничтожил проект.. .М-дааа.
        Не скажу, что бы мое настроение сильно упало от воспоминаний о той глупости, но и былого поднятого состояния духа я лишился. Не беда...
        Я шел по улице и вглядывался в серьезные лица прохожих в основном куда-то спешащих по своим делам. Эта их серьезность немного забавляла меня, и постепенно мое настроение порожденное воспоминаниями о самом светлом вернулось. А когда я добрался таки до больницы я был твердо уверен что испортить мне день не сможет никто...
        До больницы я ехал минут за сорок - задержался в метро у газетного ларька покупая свежую прессу для Павла, да в магазине в который я зашел за продуктами.
        Я поднялся без особых задержек на третий этаж, и направился к палате, где отбывал срок, наказанный за непредумышленную помощь, Павел.
        Свернув по коридору, я вплотную оказался перед молодым человеком, прислонившемся к стене рядом с дверьми в Павлову палату. Он небрежно держа одной рукой книгу, вчитывался в ее содержимое и явно не интересовался никакими внешними проявлениями жизни. Мне он уделил всего один взгляд, что скользнул по моему лицу и на нем не задержался. Я прошел мимо него и открыв двери в палату остановился глядя на мне совершенно не знакомую картину. Павел находился в одной постели с девушкой. То есть, я хотел сказать, что он лежал в постели, а девушка сидела в его ногах облокотившись на спинку кровати и обхватив колени руками. Они до меня о чем-то разговаривали, но с моим появлением замолчали и оба взглянули на меня. Причем, в глазах девушки я прочитал красочный укор моему входу без стука. Я прошел к кровати Павла и заявил:
        - А, вот и я... здравствуйте, мадам. - сказал я обращаясь к девушке, я уже понял что передо мной сидит любительница раздеваться на улице...- Тебя, как я понимаю, зовут Лена. Ну а меня Фидан. Можно просто Фид, как зовут меня все мои любовницы.
        Настроение мое было прекрасное, и был очень рад тому, что для выхода моих положительных эмоций, есть такой прекрасный экземпляр женского рода. Экземпляриха, так сказать...
        Девушка красиво улыбнулась и ответила:
        - А я тогда, Елена - прекрасная, как меня называют все мои бой - френды. Я хмыкнул и посмотрев на Павла вспомнил что не поздоровался с ним.
        - Ну, привет, что ли, храбрый спаситель женских шубок. - сказал я и протянул ему руку.
        - Привет, привет. - отозвался Павел и пожал мне руку. - видишь, тут ко мне гости пожаловали. Что у тебя в пакете? Еда? Доставай! А то я с утра ничего не ел. Голодный как, сто китайцев...
        Я посмотрел на "гостей" и стал вытаскивать продукты и журналы. На тумбочке появились большая бутылка с персиковым соком, печенье, батон, небольшой кусок колбасы, пакет с яблоками и три банана. Раз, два, три банана... как пелось в одноименном мультфильме.
        - Тебе что... не принесли поесть с самого утра? - спросил я недоумевая.
        - Да ты знаешь, сначала не хотелось, а теперь вот аппетит проснулся. - ответил мне Павел раскрывая аккуратно банан и предлагая его Лене. Лена от угощения не отказалась и приняв в руки банан сказала:
        - Это он из-за меня не стал завтракать... Честное слово, я его уговаривала, а он ни в какую... стеснялся наверное.
        Павел молча жевал банан и только чуть улыбнулся.
        Я сел на койку рядом с Павловой и сказал, улыбаясь до ушей:
        - Девушка, у вас великое самомнение... Такой герой, как Павел, что без стеснения вступается за обиженных и униженных не может стесняться завтракать в компании с такой девушкой, как вы... Тем более, если бы он был настолько стеснительным, он бы и сейчас ничего не ел и умер бы на наших глазах от истощения. Я бы себе этого не простил.
        - Болтун. - коротко буркнул Павел, но я почувствовал что он мне благодарен, за слабое но развлечение для Лены.
        
        - А, хоть бы и болтун... Я же не умею бросаться под танки обвязанный гранатами, зато я умею болтать об этом, и даже писать ... Хотя о героизме мне всегда почему то было не удобно излагать свои мысли. Наверно потому что они в большинстве своем не совпадают с мыслями большинства народонаселения. А вы Елена-прекрасная, что думаете о героизме?
        Девушка уже хотела отшутится, но Павел перебив ее сказал:
        - Слушай, не загружай наши головы с самого утра. Что до Лены докопался, а?
        - Я не докопался, - запротестовала моя сущность - я просто, спросил ее: что она думает о героях и какого ее мнение о самом процессе совершения героического поступка. Лена, не дав на этот раз заговорить Павлу, сказала:
        - Я не считаю что героизм и риск собственной жизнью это хорошо, даже во имя великих
        целей. Но, если не будет героев, то мы совсем все усреднимся и нам станет скучно.
        Я, обратившись к Павлу, сказал:
        - Что я тебе говорил?... Твоего подвига не оценит даже спасенная тобой шуба...Тьфу ты... Девушка, я хотел сказать.
        Лена не обиделась на меня, но заспорила:
        - Постой, постой... Кто тебе сказал, что я не ценю, совершенное им для меня. Просто, я хотела сказать, что он должен был понять сразу, что моя шуба или серьги не стоят ни чьих страданий, тем более его. Но я не представляю, что они еще могли сделать со мной, вернее, боюсь представить... и за то, что Павел их отвлек я ему искренне благодарна. И сделаю для него все, что он попросит...
        - Это твое заднее слово?...В смысле: последнее? - спросил я зловеще улыбаясь - Все что он не попросит?
        Девушка слегка смутилась и ответила:
        - Ну, в разумных пределах...
        Я съязвил:
        - А разумные пределы это стоимость шубы, кражу, которой он предотвратил? Так это мало?
        - Ты, Фидан, меня не правильно понял. Я говорю не о стоимости шубы. Я говорю о большем, в плане благодарности. Я уже оплатила его лечение в больнице. И договорилась о том, что всех больных из этой палаты переведут в другую, предоставив Павлу, необходимый ему сейчас покой. Я готова еще сделать многое, если это пойдет на пользу Павлу...
        Она замолчала и слегка улыбнулась, увидев мою отвисшую челюсть. Я перевел взгляд с нее на Павла. Тот, насколько я понял, чуть яблоком не подавился когда услышал такое. Я опомнился быстрее него и спросил:
        - А деньги что, папины?
        - Нет, мои.
        - На мороженном сэкономила?
        - Почти...
        - А не разоришься?
        - Нет. Если тебе угодно, все равно пока у меня выходят расходы меньше, чем, если бы я покупала новую шубу.
        - Сколько ж она стоит?
        - Некорректный вопрос...- сказала Лена и тут же смущенно похвасталась: - Я в плане того что она не стоит здоровья Павла... Хотя стоит она две тысячи.
        У меня пересохло в горле от осознания того, что восемнадцатилетние девицы, ходят одни, почти ночью, в шубе стоимостью почти две тысячи долларов. Я был в стадии искушения... А не пойти ли мне на Большую Дорогу...
        - Вопросов больше нет? - спросила меня Лена, видя, что я окончательно потерялся в грезах о бандитской жизни.
        - Н-нет. - ответил я. Тут ожил Павел:
        - Послушай, Лен, а отец тебе ничего не скажет за такое расточительство? Может, не стоило тебе этого делать?
        - Стоило. Стоило сделать и не такое. А отец сам мне сказал, что бы я тебя отблагодарила как смогу.
        - Может, он не это имел в виду? - спросил я все еще удивляясь своей новой знакомой.
        - А, что же тогда? - спросила Лена.
        - Ну, "спасибо большое" сказать, например...
        - Да. От этого "спасибо" Павел не вылечится. Да, и "спасибо" в карман не положишь. Так что я решила сделать по-своему, так как я его поняла.
        Я в глубокой задумчивости произнес:
        - Воистину, неисповедимы пути Господни... В благородстве своем Павел, верный рыцарь Христа и справедливости спасает прекрасную деву от лихих ночных разбойников... Ну, прямо сказка, какая то... Ну, а потом оказывается, что это богатая принцесса дочь могучего короля безработных.
        Павел от души засмеялся, а Лена только слегка улыбнулась.
        -...Постойте, постойте...- продолжил я с еще более умным лицом - во-первых, я кажется это уже где-то читал, а, во-вторых, по логике вещей, теперь растроганный король должен отдать тебе пол королевства и принцессу в жены...
        Павел, продолжая смеяться, вдруг схватился за грудь и сквозь смех простонал:
        - Не надо больше... мне же смеяться нельзя...
        - А я что? - недоуменно спросил я - я ничего... Только вот хотел бы я знать Елена-прекрасная готова к замужеству, или нет?
        Лена улыбнулась и заявила:
        - Ну, сударь это уже перебор, такого мезальянса мой, горячо любимый папочка, не
        допустит... А, впрочем, почему бы нет?
        Я уже не мог сдерживать свой смех и спросил:
        - А, вы, Павел согласны ли взять в жены прекрасную принцессу и полкоролевства в
        придачу.
        Павел, все еще держась за грудь, оценивающие посмотрел на Лену, и сказал:
        - Да, согласен, но только с шубой и машиной... Тут я неприлично громко рассмеялся и спросил:
        - А без шубы и машины, что... не нужна?
        Лена все еще продолжала улыбаться, но уже более прохладно. Кому бы понравилось, если бы так о нем разговаривали.
        - Без шубы? Нет уж увольте... Свобода дороже. - сказал Павел наливая себе стакан сока. Я посмотрел на Лену и сказал:
        - Вот видишь, какой циник этот герой, которому ты столь благодарна. Он не способен на высокие чувства... Выходи лучше за меня. Я нищий писатель, но обещаю разбогатеть и написать мировой бестселлер. Да и твой папа гарантирую - не будет против. Я по
        бабушке дворянин. Также как и Пашка.
        Лена расслабилась и сказала:
        - Я обязательно подумаю над вашими предложениями, но позже и в окружении своих
        советников и моего близкого человека. Я присвистнул и сокрушенно сказал:
        - Не, Павел нам ничего не светит. Теплое место уже забито, мы опять опоздали. Павел тоже вздохнул и сказал:
        - Ну, ничего, не получилось сосватать принцессу, сосватаем Простушку - пастушку. В конце концов какая разница?
        А вот это он сказал зря... Лена зашипела на нас, как вскипевший чайник и повысив голос заявила:
        - Ах, вам все равно, что я, то есть принцесса, что простая девица на дискотеке? Хорошо...Меня так еще ни кто не оскорблял. Я вам покажу... разницу. Вы у меня поймете, чем я лучше...
        Лена, конечно же, шутила, подыгрывая нам и изображая капризную принцессу... Но вот ее телохранитель... Он этого не знал и поэтому повысившийся голос хозяйки понял как приглашение на сцену...
        Он вломился в палату так неожиданно что вздрогнули все даже сама Лена... Телохранителем оказался тот самый худощавый молодой человек, что читал книгу стоя рядом со входом в палату. От его рассеянности не осталось и следа, когда я его увидел то, подумал, что он очень и очень опасен.
        В коридоре я его не очень разглядел, но сейчас он предстал во всей, так казать, красе. Он был невысокого роста и худощавого телосложения. Его смуглое и, на первый взгляд, изможденное лицо было расслабленно, но вот глаза... глаза у него были как два цепких крючка. В них сверкала непонятная сила и ум. И еще жестокость, нет, жестокость - не правильно, правильно было бы сказать, жесткость, твердость непоколебимость в достижении цели. Его руки с виду расслабленные готовы были мгновенно метнуться за пояс. А то, что за поясом у него что-то было, я нисколько не сомневался. Я был даже уверен, что там не та карманная книжка, хоть я и не догадывался куда он ее дел, а что-то типа ПМ или ТТ и, конечно же, не с холостыми патронами.
        Плавно проскользив к сидящей Лене он остановился рядом с ней и оглядел меня с Павлом оценивающим взглядом. Лена спокойно посмотрела на своего телохранителя и сказала:
        - Прости, Стас, я слишком громко говорила, а, ты, наверное, подумал что у меня что- тослучилось, да? Увидев слабый кивок головы Стаса, Лена продолжила:
        - Все нормально- это спокойные люди один из них мой спаситель... Познакомься... Это Павел, а это Фидан. Мальчики это самый серьезный из работников моего отца и его зовут Стас. Он в прошлом воевал в Чечне и имеет даже награды. Он очень хороший человек...
        Не обращая никакого внимания на слова Лены, Стас все всматривался в наши глаза, уделяя внимание то мне, то Павлу. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он услышал от Лены:
        - Стасик, будь добр, спускайся к машине, а я сейчас уже спущусь...
        Стас просто так же бесшумно ступая вышел из палаты так и не дав мне хоть раз услышать свой голос.
        - Что-то он слабо похож на телохранителя... - сказал Павел. - скоре уж на простого убийцу... У него глаза страшные.
        Лена вздохнула и сказала:
        - Тем не менее, он профи. И он, кроме этого, правда, очень хороший человек. За все время, сколько я его знаю, он не разу не напился и не выругался матом. Как, такие люди еще существуют? Отец вытащил его год назад из каких-то неприятностей, и теперь Стае работает у него охраняя то, меня, то подружку папы, скорее всего, мою будущую мачеху.
        Лена замолчала, смотря на наши внимательные физиономии.
        - А он что, мог в нас выстрелить? Если бы было что не так...что бы он делал?
        Лена задумалась на секунду и ответила:
        - Наверно выстрелил бы, в конце концов, за что он, деньги получает?
        Павел повернул голову ко мне и, нагло ухмыляясь, спросил:
        - И ты мне предлагал жениться на Лене? Нее, я уж, как ни будь, холостяком побуду. Я
        жить хочу. ..А с таким телохранителем даже к жене не подойдешь...
        Слова Павла развеселили меня и Лену. Не много потрепавшись на эту тему, мы окончательно выяснили, что лучше иметь собаку, чем телохранителя. Лена, правда, что-то пыталась возразить, насчет того, что Стас уникальный телохранитель, но мы ее основательно попросили, что бы в следующий раз она приходила на свидание с нами без этого "Монстра со свирепым взглядом".
        - Ну, ладушки, мальчики, мне пора - Лена поднялась и взяв свою сумочку снова поглядела на нас - Вы, это ... не скучайте, и выздоравливайте скорее. Ой забыла... --спохватилась Лена и порывшись в сумочке выудила оттуда несколько визиток. - Вот, возьмите... Это папина...а это моя. Если что звоните... я заскочу к тебе Павел, только послезавтра, завтра у меня дел...
        Лена выразительно провела ладонью по своей красивой шее.
        - Удачи вам, мальчики... - сказала Лена и выпорхнула из палаты.
        Мы еще минут пять смотрели на захлопнувшуюся дверь, пытаясь сообразить откуда это ощущение что с Леной мы знакомы не часа полтора, а казалось около десяти лет. Наконец, Павел произнес:
        - Симпатичная девчонка... Приятно с ней поговорить.
        Я пожал плечами и сказал:
        - Наивная, какая-то девица. И уж слишком жизнерадостная.
        - А что же ей хмурой быть? - спросил Павел вскинув брови в удивлении.
        - Я не об этом... Я просто думаю, что она уж слишком компанейская, а от таких, я почему-то, всегда жду подвоха.
        Павел ничего не сказал и я продолжил:
        - Хотя... Вы с ней мне кажется одинаковые...- я ухмыльнулся- все ради ближнего своего сделать готовы... Может это, конечно, неверно, но мне так показалось.
        Павел налив себе еще один стакан сока и отхлебнув сказал:
        - Не знаю, какая она, но мне с ней легко, а ты сам знаешь, что с другими мне как-то не по себе... Даже с Мариной. Кстати, как она там?
        Я ответил, что не знаю, но как только узнаю, сразу сообщу, а в субботу может и приведу. Тут он меня слегка удивил:
        - В субботу? Это послезавтра?
        - Да, вроде как. А что?
        - В субботу придет Лена...
        - Ну и что?
        - Не надо никого в субботу... лучше один приходи.
        Я ухмыльнулся в душе, но понял что в субботу Марину с Ольгой я в больницу не поведу. А может и сам не пойду... кто знает.
        Я появился своем подъезде в половину третьего и по записке в двери узнал, что снова приезжала Эльвира Тимофеевна, меня не дождалась и уехала, попросив в записке заскочить к ней на днях, и разобраться с документами, что остались после шефа.
        Я пообещал невидимой Эльвире Тимофеевне, что заеду к ней в понедельник и с чистой совестью зашел в квартиру.
        
        
        
        Ночное небо было усыпано слегка мерцающими звездами. Было два часа ночи, спать совершенно не хотелось и я, накинув пуховик, стоял на балконе, всматриваясь, то в городские, то в небесные огни. Я совершенно продрог, но уходить с балкона не спешил. Закурив очередную сигарету, я подумал, что такого со мной давненько не случалось. Что бы я, вот так, посреди ночи не занимался каким ни будь делом, а просто отдыхал душой. Обычно в это время у меня начинаются "чесаться руки". Я прыгаю за компьютер и спешу быстрыми пальцами за не менее быстрыми мыслями. Так было обычно, а вот теперь я стоял и просто наслаждался морозным воздухом и красивым небом. Как мне было хорошо... Дым от сигареты уносился к далеким звездам слабо видной в темноте белесой дорожкой, смешиваясь с паром от моего дыхания. Холодный воздух обжигал неприкрытую кожу шеи, лица и рук. Не знаю, может я мазохист, но мне нравилось вот так стоять на пронзительном холоде. Все мое тело ощущало свободу, не смотря на одежду. Ночь вливала в меня какие то, неизвестно от куда пришедшие чувства, мысли...
        Я в памяти стал перебирать прошедший день по часам. Остановился я на больнице и разговоре с Леной. Нет, мне, положительно, понравилась эта непосредственная особа, явно, привыкшая к хорошей жизни, но оставившая в стороне заносчивость и хамство, присущее почти всем детям чрезмерно богатых людей. Хотя я не знал насколько богат ее папочка, но то, что его дочка носила шубку за две штуки баксов, говорило о многом. Я вспомнил интонации ее голоса, особенности ее мимики и подумал, что Павел и Лена все-таки похожи, даже больше чем я предполагал. Мне было очень интересно узнать ее мнение о нас и я попробовал взглянуть на меня и Павла ее глазами. Представил и почти испортил себе настроение. Мы должны были казаться ей обыкновенными серыми, ничем не примечательными людьми. Плоские шутки, неуместный смех, и многое другое, по-моему мнению, должны были вызвать у Лены ко мне с Павлом если не брезгливое, то уж и не положительное отношение. Я вздохнул и снова затянулся сигаретным дымом. В субботу надо будет все же сходить и попробовать предстать перед ней образованным, эрудированным человеком. И тут я себя поймал на
мысли что я двадцати семилетний парень, хочу выпендреться перед восемнадцатилетней девицей. Позор! А, где же, мой бедный разум? Где моя могучая логика? Где мое патологическое неприятие эмоций? Я всегда избегал излишних стрессовых состояний, к коим я относил и любовные переживания. Стоп... я уже заговорил о любви.. .это надо прекращать. И как можно скорее. И при чем здесь любовь?
        Уже два с половиной года прошло как Вика уехала от меня к своим родителям. Уже два года как я один живу в своей квартире. Уже год, как я забыл, что такое завтрак по утрам. Уже полгода, как я тоскую по Вике и своей дочке. И уже месяц, как я последний раз был с женщиной... Да, тут взвоешь, и начнешь желать только одного: что бы когда ты приходил домой тебя кто ни будь встречал, и был тебе рад... Мне вдруг до щемящего чувства в груди захотелось любить и быть любимым. Я сплюнул вниз с балкона и выкинул окурок. Поеживаясь, я зашел в квартиру.
        Пройдя в прихожую я повесил пуховик на вешалку и направился на кухню пить чай. Сахара не было уже два дня, а я все время забывал купить его, хоть сегодня и был в магазине. Что поделать, память никудышная стала. И это сейчас. А что будет, когда мне стукнет восемьдесят? Забуду, где у меня туалет в квартире? Дай Бог не доживу до такого состояния.
        Я хлебал горьковатый чай и, вдруг, мне пришла идея... Глупая, правда, но спасавшая меня от скуки.
        Я прошел в коридор и, сняв трубку телефона, набрал один из не многих номеров, что я помнил твердо.
        Трубку долго не снимали, еще бы - половина третьего ночи. Наконец раздался негромкий щелчок и сонный голос на том конце трубки:
        - Если вы звоните в морг то, вы ошиблись номером.
        Я улыбнулся и сказал:
        - Привет Оль, это я, Фидан...
        В трубке никто ничего сначала не говорил, а потом понеслось.
        - Ты, Фид, совсем из ума выжил? Ты знаешь сколько сейчас времени? Говори что тебе
        нужно.
        Я помялся и заговорил:
        - Прости, что разбудил тебя, но мне очень нужно было с тобой поговорить. Можно? Ольга на том конце не притворно вздохнула и произнесла тихо:
        - Говори.
        - Понимаешь, - начал я - Я очень по тебе соскучился... ну, просто, до жути хочу тебя
        видеть. Мне так одиноко здесь что хоть по стенам лезь. Да, и на душе тошновато. Ее ответ поразил меня прямо в сердце своей бесчувственностью:
        - На компьютере поиграй и все пройдет...
        - Не проходит - сказал я все еще надеясь на чудо.
        - Иди спать, значит. - Ольга явно была не последовательна в своих советах.
        - И спать не могу, тоскливо мне...
        - Ну, не знаю... прими душ - помогает сто процентов от всех душевных напастей.
        - Воды снова горячей нет уже как три дня.
        В трубке послышалось сопение разъяренного тигра.
        - Хорошо, а что ты от меня хочешь?
        - Поговорить с тобой.
        - Спать надо.
        - Тебе завтра на работу?
        - Нет, но спать хочу, как никогда. Давай завтра поговорим, а? Я к тебе вечером заеду... и поговорим.
        - Не знаю... завтра у меня дел много. Слушай, а может, ты сейчас такси закажешь и
        приедешь? Я все оплачу. Вместо ответа на мое нахальное заявление я услышал в трубке частые гудки.
        - Что ж, она права - сказал я и положив трубку на место пошел на кухню допивать свой
        остывший чай.
        Разочарования не было, я догадывался, что Ольга не авантюристка, хотя все ее с Мариной похождения были больше, чем авантюрными. Я, даже был ей благодарен, что она меня послала в столь мягкой форме.
        Я усмехнулся. Что ж, будем знать что Ольгу по ночам беспокоить нельзя... Вот, они завтра будут надо мной прикалываться.
        Я уже собирался идти спать, как в коридоре раздался телефонный звонок. Я быстро снял трубку и сказал:
        - Алло.
        - Тебе очень плохо? - спросил сочувствующий Ольгин голос.
        Я постоял в секундном замешательстве и ответил:
        - Прилично.
        - Хорошо, у тебя выспаться можно будет?
        - Наверное. - ответил я еще не веря в столь благородные проявления Ольгиной натуры.
        - Я сейчас подъеду, грей чайник... Она уже собиралась положить трубку, но я успел сказать:
        - Сахар только захвати - у меня кончился...
        - Ну, ты и нахал... - прозвучал в последний раз Ольгин голос, и за ним мне в ухо ударили частые гудки...
        ... День был замечательным, наверное, потому что такая же была ночь. Ольга позвонила в квартиру, когда была уже почти половина четвертого. Не смотря на то, что она толком не проснулась, она быстро разобралась в моих душевных терзаниях и в половине пятого назначила мне лечение - постель. С ней разумеется. Уснул я только в шесть, покрепче прижав к себе уже спящую Ольгу. Ну, и конечно проснулись мы, только в полдень. Вернее, проснулся я, и приготовив нам кофе пошел будить Ольгу.
        Ольга сначала отпихивалась от меня, но потом все-таки проснулась и, одевшись, прошла со мной на кухню.
        Только мы покончили с кофе, как позвонил Герд - старый знакомый, бывший мой сосед и напомнил мне, что сегодня у него день рождения и что я, якобы, год назад на прошлом его празднике обещал ему прибыть на этот. Он долго загружал мою несчастную голову всяческими словами из которых понимал я, из-за его быстрой речи, одно из трех но основное я уловил. Герд сообщил мне, куда и во сколько мне подъехать, а также способы моей казни если я не явлюсь. Я поздравил его и обещал прибыть вовремя.
        Положив трубку я стал собираться к Лехе в милицию: надо же мне узнать что же он все таки хотел от меня полмесяца назад... Ничего себе, какой я расторопный.. .Главное, как говориться вовремя вспомнить, а это у меня получается не ахти как. Ольга проводила меня до двери и заявила:
        - Я сейчас лягу снова спать, а ты только попробуй придти раньше того, как я проснусь.
        Я посмеялся над ее решительным видом и поцеловав на прощанье ринулся вниз по лестнице, как в бой. Еще бы, в милицию нынче по другому нельзя, даже, если идешь к своему знакомому, потому что иду я долго ... уже две недели, почти. Леха небось уже и забыл что хотел...
        Он не забыл. Тем более что того же хотел его непосредственный начальник. И поэтому, как только я с улыбкой появился в кабинете у Лехи он со своим начальником, не просто, насели на меня а еще и потребовали что бы в моих глазах сияла благодарность за столько внимания. Начальник Алексея, сухощавый капитан милиции по фамилии Кравченко произвел на меня крайне пугающее впечатление. Он еще не разобравшись кто я и что я делаю в его с Лехой кабинете, как я уже услышал от него:
        - Что ты стал в проходе? Проходи или туда или сюда... не загораживай проход.
        Леха поднял голову от бумаг на его столе и, увидев меня сразу так нехорошо заулыбался и, встав, направился ко мне.
        - Ну, здравствуй, мой хороший. - сказал Алексей и повернувшись к своему начальнику
        сказал: - Валерий Игоревич, познакомьтесь - это тот человек о котором я вам говорил... Фидан, проходи и садись, вернее присаживайся.
        Валерий Игоревич развернулся в своем кресле в мою сторону и изучающе посмотрел на меня. Алексей тоже сел, но стал смотреть не на меня, а на своего начальника ожидая, что тот сейчас скажет. Ну, и он сказал, вернее, спросил:
        - Ты, почему не зашел, когда тебя просил Алексей?
        Нууу, это он зря так начал. Я ему не его подчиненный. А по сему я усмехнулся и спросил:
        - Так это я не Алексею, а вам нужен? Тогда почему он, а не вы приезжали ко мне домой и просили меня подъехать?
        Валерий Игоревич удивленно вскинул брови и спросил у Алексея:
        - Так ты ему не сказал, что он мне нужен? А почему? Леха ухмыльнулся и ответил:
        - Так он бы тогда не две недели, а два месяца бы шел... Я в душе усмехнулся, ведь Алексей был почти прав.
        - А почему? - недоумевая спросил Валерий Игоревич. - Ты, что, нас боишься?
        Я пожал плечами... Ну, не говорить же что к милиции у меня легкое отвращение. Нет, не ко всем кто там работает, но к большинству, к сожалению. Валерий Игоревич, простая душа, расценил мое молчание как согласие с его предположением и стал уговаривать меня не бояться его. Ну, я кивал головой, мол, все понимаю, а сам еле сдерживал смех. Тут не выдержал Алексей и сказал начальнику:
        - Валерий Игоревич, вас шеф вызывал к себе... вы идите, а я объясню, Фидану, что мы от него хотим.
        Валерий Игоревич посмотрел на Алексея, а потом, кивнув головой, сказал:
        - Хорошо... когда я подойду, ты, э-ээ... Фидан, должен уже согласиться.
        - С чем? - спросил я.
        - С тем что скажет тебе Алексей... Ну, все, я пошел. Он взял какие-то бумаги со стола сложил их в папку и вышел из кабинета, плотно закрыв за собой дверь.
        Мы посмотрели ему вслед и только дверь за капитаном Кравченко закрылась, как Алексей встрепенулся и повеселел. А я наоборот напустил на себя вид смертельно оскорбленного горца, и с руганью начал наступление на улыбающегося Леху.
        - Ты что себе позволяешь, а?
        - А что такое? -непонимающе спросил Алексей. - Я тебя, когда просил заехать? Уже две
        недели прошло, почти... а ты все не телишься.
        - Ну и что... знал бы, что так меня встретят, вообще бы послал тебя вкупе с твоим
        Валерием Игоревичем.
        - А чем мы тебе не угодили?
        - Ты, что не слышал, как он со мной говорил? Как будто я ему бомж какой-то, или в лучшем случае подозреваемый в чем-то... Алексей усмехнулся и сказал:
        - Он со всеми так разговаривает... я уже привык.
        
        - А я не привык! Я уже из принципа, чистого, ничего делать не буду.
        - А с чего ты взял что тебе что-то надо будет делать?
        - Ну не поговорить же вы меня просили приехать, хотя, кто вас знает...
        Алексей встал и прошел по кабинету к полкам с какими-то папками. Там он долго покопался и вытащив одну подошел ко мне с нею в руках. Раскрыв ее он достал всего один листок и протянув его мне, сказал:
        - Прочти это.
        - А, что это такое? - спросил я беря листок в руки и вчитываясь в него.
        - Да, так просто сначала прочитай...
        Я прочитал. Это оказался отрывок из какого-то детектива причем его заключительная часть, где согласно законам жанра происходили все разоблачения. Я повертел листок в руках и отметил что он является ксерокопией другого. Отдав бумагу Алексею, я спросил:
        - Ну и что? Зачем ты мне его давал?
        - Прочитал?
        - Да.
        И что ты думаешь о тексте.
        - Не понял... как понять что я думаю? Оригинал на сколько я понял отпечатан на принтере, а этот текст ксерокопия...
        - Нее, не это. Я спрашиваю: насколько хорош сам текст, содержание, так сказать...
        - Аааа, так ведь я не критик. Я - писатель и, как мне кажется, горжусь этим. Для критики есть читатели и их много...
        - Алексей замялся и спросил:
        - А по одной странице можно определить читаемость всего произведения?
        - Как понять читаемость? - осведомился я все еще не понимая что от меня хочет сей
        верный страж правопорядка.
        - Ну, насколько легкий текст всей книги, или моральное содержание всего произведения?
        - Нет, конечно. - возмутился я - это только вы доблестные служители порядка можете по одному отпечатку пальца раскрыть все преступление, а по одному листу я понять всего о произведении и об авторе не могу. Может, я, настолько глуп, но этого я не могу...
        Алексей почесал затылок и заговорил как- то смущенно:
        - Понимаешь, в чем дело... Мой шеф увлекся писательством, и то что ты прочитал суть
        есть отрывок из его книги... это его дебют, так сказать.
        Я ухмыльнулся и спросил:
        - И что он хочет? Что бы я взял почитать его книгу, а потом вынес свое мнение и
        желательно в письменном виде? Павел вздохнул и ответил:
        - Да, он этого хочет... Но боится что его великое произведение будет тобой украдено и присвоено.
        - Пусть дает тому, кому доверяет.
        - Он мало кому доверяет... А я тебя порекомендовал. Даже твои книжки притащил из дома ему на чтение. Но он все равно боится.
        - Ничем помочь не могу... - вздохнул я. Ситуация начинала меня забавлять.
        - Можешь... Он хочет давать тебе книгу на чтение по частям...
        Я совсем развеселился. Такого со мной еще не было. Мне либо доверяли, либо нет. А чтобы вот так... не то ни другое, но, все равно, что-то при этом мне доверяли, такого не было. Ситуация была более чем забавная.
        - Он болен - утвердительно сказал я - а у больного не может быть здоровой книги...
        можешь так ему и сказать.
        Тут усмехнулся Алексей:
        - Я и сам так думаю, но все же возьми почитать... - он встал и направился к столу начальника. Там он долго возился с сейфом под столом. Звякали ключи, скрипел замок. Наконец на стол передо мной рухнула толстая папка с рукописью. Я осторожно развязал тесемки и достал стопку распечатанных листов. Их было не меньше двухсот. Я взял первый лист и прочитал вслух:
        - Городские миражи... Звучит заманчиво. Одно из самых серьезных дел это выбор
        названия книги... Но это, ладно. Когда я должен вернуть сие порождение ума твоего
        начальника? Алексей благодарно улыбнулся и сказал:
        - Как прочитаешь, так и вернешь, но, конечно, лучше пораньше.
        - Хорошо, тогда последний вопрос. Что мне за это будет?
        Алексей сделал изумленное лицо, мол, вы еще что-то хотите. Я не выдержали съязвил:
        - Нет, я конечно, понимаю, что мне оказана великая честь читать первый роман великого писателя, но у нас, у убогих, времени маловато на великое искусство. Леха рассмеялся и понимая о чем я говорю заявил:
        - Что тебе за это будет? Хорош, орел, с бедного милиционера поиметь захотел. Мы же нищие...
        - Ты это своей новой "АУДИ-100" расскажи - сказал я закрывая папку и завязывая тесемки. - ладно я беру ее на прочтение в счет ваших будущих заслуг передо мной и искусством.
        Я собирался уже прощаться, но в этот момент в кабинет зашел Валерий Игоревич и, поглядев на папку в моих руках, довольно заявил:
        - Я знал, что ты согласишься!
        Я ничего не ответил и махнув рукой Алексею вышел из кабинета.
        Я подумал, что хорошо бы сейчас заскочить домой и скинуть папку в стол, не таскаться же с ней по городу... Не дай бог что с ней случиться, меня же доблестные милиционеры сгноят, в прямом смысле этого слова. Словно в ответ на мои мысли возле выхода меня нагнал Алексей и дернув меня за плечо, спросил:
        - Ты, в какую сторону сейчас?
        - А что? - спросил я, натягивая перчатки - подвезти хочешь?
        - Поехали, прокачу тебя на своей малышке. - сказал он и первый вышел из дверей на улицу.
        Он был в одной форме и стараясь не успеть промерзнуть побежал к стоящим перед отделом машинам. Я не торопясь, пошел за ним.
        "Малышкой" оказалась серебристая "АУДИ" с почти полностью непроницаемыми для взгляда, тонированными окнами.
        Спустя несколько мгновений мы уже неслись по улице в сторону моего дома и болтали о том, о сем. Он вдруг спросил:
        - А тот парень, Павел, еще у тебя живет?
        - Да, но сейчас ему не до твоей работы, если ты опять хотел ему предложить уйти к тебе программистом. Алексей нисколько не удивился моему угадыванию мыслей он, только спросил:
        - А в чем дело?
        Ну, я ему и рассказал о подвиге Павла.
        - И что? Он сейчас в больнице?
        - Угу, - ответил я - и пробудет там еще неделю не меньше.
        - Да-аа? Ну, пусть выздоравливает... - задумчиво сказал Алексей и подрулил к моему
        дому.
        
        Я и Ольга приехали к Николаю Герду только в половину седьмого вечера. Он открыл нам двери непривычно нарядный и веселый. Для меня лично, было странно видеть его в костюме, обычно, когда я удосуживался заехать к нему, он представал передо мной, в футболке, не заправленной в тренировочные брюки и в тапках, на босу ногу. Но в свой день рождения он таки сделал исключение.
        Он раскрыл объятия и сжал меня, так что мои бедные кости захрустели. Ольга не на шутку испугалась за мое здоровье, но заметив это, Николай сказал:
        Не волнуйся это я его любя. Кстати, меня зовут Николай. Я, еле оправившись, заявил:
        - Не верь ему. Его не зовут... он сам приходит.
        Ольга улыбнулась и представилась.
        Когда мы разделись, Герд провел нас в большую комнату, где за огромным столом сидело много уже подвыпившего народа, и стал представлять нас гостям. Причем, я был представлен, как писатель, а Ольгу, Герд представил как подругу писателя, чем очень ее обидел. Уже потом когда мы пошли перекурить, я сказал Николаю, что Ольга тоже пишет и притом не самое плохое. Герд отреагировал мгновенно - бросил окурок и побежал к Ольге просить прощение.
        Потом он пьяный и растерянный раскланивался перед Ольгой каждый раз, когда проходил мимо нас. Ольга, восстановив свой статус, сразу стала более раскованной, если не сказать развязанной. Меньше чем за час мы с ней набрались так, что я начал уже с трудом перемещаться по залу. А о танцах устроенных там же я уже и не говорю... Рок-н-ролл исполненный мной и одной из подруг Герда окончился двумя разбитыми фужерами и одним сломанным стулом. Громче всех над нашими " грязными танцами" смеялась Ольга, не переставая хлопать в ладоши. Потом она отвлеклась от нашего шоу и вступила в дискуссию соседей за столом. Причем каждое ее высказывание было настоль пропитано интересом и участием, что я не вольно стал прислушиваться к их разговору. Оказалось, что мою подругу интересует далеко не смысл разговора... Алкоголь, выпитый ей за вечер, окончательно затуманил ее бедные девичьи мозги. Видя, как она заигрывает с Сергеем, другом Герда, я медленно сатанел. Дошел я до точки, когда Сергей, крепко прижимая к себе Ольгу, направился с ней на кухню покурить. Я, медленно выбравшись из-за стола и взяв свой бокал с пивом, пошел
за ними. Подходя к кухне я услышал звонкий Ольгин смех перемежавшийся с хохотом Сергея. Я остановился, отчего то мне стало обидно до слез... Что ж, - подумал я про Ольгу - я ей не хозяин. Хоть и больше чем друг. Подумав это я развернулся по коридору и присоединился к веселящимся в зале.
        Играл магнитофон. Кто-то танцевал в свободном пространстве между столом и стеной. Я сев на ближайший стул за стол и налил себе еще пива.
        - Что грустный такой, Фидан? - спросил меня мой сосед за столом - Кравец Миша.
        - Да, наверное, перебрал малость, - улыбаясь отмахнулся я - или, наоборот, не добрал...
        - Ну это то поправимо...- сказал Михаил и отсалютовал мне своим бокалом чуть не
        расплескав содержимое. - твое здоровье!
        - Спасибо - слабо отозвался я залпом осушил бокал. Было около двух часов ночи, когда народ стал потихоньку расходиться. Исчез Михаил, гораздо раньше свалили Сергей с Ольгой, причем она не поленилась и не постеснялась подойти ко мне и предупредить меня, что она уходит и если я хочу то могу проводить ее вместе с Сергеем. А я поинтересовался проводить сначала ее потом Сергея, или проводить их с Сергеем.
        Дурак. - это было все, что она сказала. Сразу после этого они ушли. Нет, ну, это класс: пришла с одним, ушла совсем с другим. У меня слов не хватало что бы выразить свое возмущение, а когда слова нашлись исчезли слушатели и я обнаружил что остался один в квартире не считая спящего на диване хозяина. Я сидел за столом и беседовал
        сам с собой. Причем почему-то все время моя худшая половина проигрывала в споре кто лучше: я или Сергей. Это было плохо еще и тем, что моя лучшая половина утверждала, что я отстаю от Сергея по многим пунктам, включая рост, размах плеч и цвет глаз. Долго ли коротко я беседовал сам с собой но в один момент я почувствовал что проснулся. За многие годы моего пьянства я безошибочно научился понимать, когда я уже проснулся, а когда еще и не засыпал. Испуганно оглядевшись, я понял, что, сам не заметно для себя уснул сидя за столом погруженный в несладкие думы по поводу порядочности нынешней молодой женской половины и собратьев мужчин.
        Встряхнув с себя оцепенение, я вскочил, чуть не опрокинув стол - сильно закружилась голова, и направился к выходу. Одевшись, я прошел в кухню и посмотрел на часы. Было около четырех часов утра. Подкурив, трясущейся в руках зажигалкой, сигарету, я вышел из квартиры.
        Голова продолжала кружиться и на свежем воздухе и из-за этого моей походке позавидовал бы любой пропойца. Меня непроизвольно выносило за край тротуара на дорогу и мне стоило не малых трудов, что бы вернуться на прежний курс. Таким вот медведем шатуном я "прошел" что-то около километра и устало остановился. Даже не просто остановился, а сел на корточки у обочины и решил про себя: насмерть замерзну, но шагу больше не сделаю. Устал. Бороться с головокружением я уже не мог и понимал что, если я до сих пор не упал, то только благодаря строителям, поставивших через равные промежутки фонарные столбы, которые, ну, просто, созданы были для моих пьяных объятий.
        Ощущая непреодолимые позывы желудка я сжался еще больше. Стиснув с силой зубы я еле преодолел первый приступ.
        Не помню сколько я просидел вот так скрючившись и зажмурив глаза постоянно стараясь не упасть, но когда я, наконец-то, разомкнул веки то первое что я увидел это были чьи то начищенные до блеска мужские туфли. Чем выше поднимался мой взгляд, тем более подробно проявлялся стоящий передо мной. Выше туфель тянулись отутюженные брюки -черные в мелкую серую полоску. Казалось, об стрелки можно было порезаться. Поднимая взгляд вдоль этих стрелок, я перешел к изучению дубленки, в которую был одет незнакомец. О ней, о дубленке сказать много не смогу, пьяный был - не помню, помню только, что она была светло бежевого цвета и все. Дальше моему затуманенному взору было представлено очкастое лицо. О лице могу сказать больше чем о дубленке. Во-первых, оно было очень аристократичным. Худощавое лицо с очень выдающимся подбородком, носом с легкой горбинкой, и внимательными глазами разглядывающими меня сквозь толстые линзы очков, в общем, как сможете, так и представляйте себе это... А, во- вторых, это аристократическое лицо я позже видел не один раз, и честно признаюсь оно мне иногда очень даже надоедало, но я так и
не запомнил его в доскональности.
        Тонкие губы разомкнулись, и я услышал сухой голос этого мужчины:
        - Что, сильно плохо, друг?
        Я не нашел в себе сил внятно ответить и лишь слабо кивнул. Мужчина повернулся к стоящей возле тротуара машине и негромко позвал:
        - Федор, вылези, помоги мне этого молодца в машину посадить... Я, не разгибаясь, смотрел, как из машины со стороны водителя вылез внушительных размеров мужик. Остановившись рядом с очкастым он взглянул на мое скрюченное тело и спросил с надеждой в голосе:
        - А может не стоит? Он же нам весь салон заблюет...
        Очкастый укоризненно посмотрел на бугая и произнес так же сухо:
        - А, ты предлагаешь его здесь оставлять?
        Здоровенный ничего не ответил, а просто, подхватил меня, будто весил я не больше чем кружка кофе, и понес меня к машине. Не очень аккуратно закинув меня на заднее сиденье, он закрыл дверцу.
        Боже, только в машине я почувствовал, насколько сильно у меня затекли ноги. С трудом, вытянув их насколько позволяла ширина салона я невольно застонал. Севшие на передние сиденья Очкастый и мордоворот повернулись ко мне и внимательно посмотрели, как мои непослушные ноги скребут по кожаному чехлу заднего кресла. Шофер, скептически улыбаясь, спросил у своего соседа:
        - Ну, и куда его теперь? В вытрезвитель? Или до дома его подкинем? - он протянул руку и потормошил меня - Эй, пьяница, ты где живешь.
        Я заплетающимся языком проговорил адрес. Шофер повторил его и спросил меня правильно он меня понял или нет. Кивнув в ответ, я посмотрел на Очкастого. Тот о чем-то напряженно думал, глядя на меня. Потом, резко повернувшись, стал пристегивать ремень безопасности. Справившись с ремнем, он сказал водителю:
        - Повезли его домой.
        - Хорошо. - ответил водитель и машина тронулась с места. Машина неслась по улицам Питера, почти не останавливаясь на мерцающих желтым светом светофорах. Вскоре убаюканный теплом салона я уснул доверив свою трижды никому не нужную жизнь этим двум типам преисполненных любовью к ближнему.
        ...Моему удивлению не было конца... Я проснулся не у себя дома, что само по себе было не мало, а во- вторых, первым кого я увидел, была Елена - Прекрасная. Она сидела поджав под себя ноги в кресле рядом с кроватью и читала, какую-то книгу размером с "Дон Кихота", совершенно не обращая внимания на мою персону. Решив, что у меня белая горячка, я немедленно закрыл глаза.
        Я решительно ничего не понимал, как не старался. Видно, услышав скрип моих мозгов, Елена спросила:
        - Ты спишь или притворяешься?
        Ну, что я мог ответить? Конечно...
        - Сплю... - сказал я и для верности еще сильнее зажмурил глаза.
        - Аааа, - протянула Елена - Ну, ладно, спи...
        Я услышал, как зашелестели страницы. Потом тихий вздох и снова шелест страниц. Я не раскрывая глаз, спросил:
        - Что читаешь?
        Еще один вздох и никакого ответа.
        - Понятно. Любовный роман... - заявил я, так и не раскрывая глаз. Непонятная усмешка, а потом звук захлопываемой книги.
        - Хуже...- услышал я. Тут я не сдержался и сказал с ухмылкой:
        - Хуже любовных романов может быть только сериал "Санта- Барбара".
        - Еще хуже...- грустно сказала Елена.
        Я открыл глаза и прочитал на обложке: "Курс лекций по высшей математике. Задачи и решения".
        - Прочитал? - спросила меня Елена.
        - Прочитал и посочувствовал... - ответил я, искренне стараясь изобразить сочувствие на своем наглом лице.
        - Чай будешь? - спросила меня Елена поднимаясь с кресла.
        - Буду, - ответил я, а почувствовав ворчание желудка добавил: - и не только чай, если можно.
        - Да, вы, сударь, наглец! - возмутилась в шутку Елена - Есть домой поедешь. Тут только я сообразил, что так и не спросил, как я оказался у Елены дома, если меня везли два сочувствующих по направлению к моей квартире. Я не преминул возможностью и спросил. И получил вполне исчерпывающий ответ.
        После такого любой бы закраснел. Что же говорить обо мне, скромном и культурном. Оказывается что сначала меня, как и предполагалось везли домой, но потом папа Лены, он же Очкастый, он же Осипов Роман Федорович, он же директор Центра занятости, он же учредитель десятков двух фирм и компаний, и т.д., решил что рискованно оставлять молодого человека в такой стадии опьянения одного и отвез его к себе домой. Дома он передал контроль над моим протрезвлением своей дочери. Лена, как она призналась, спросони не сразу узнала во мне друга своего спасителя, а когда узнала, то рассказала отцу, кто я. Роман Федорович был удивлен такой встречей, но и обрадовался, что не поддался на уговоры своего шофера и телохранителя Федора, оставить меня на произвол судьбы. Дочка с удовольствием принялась мной заниматься, как будто это мне она обязана чем-то. Раздев, она с помощью Федора, уложила меня на свою кровать. И все утро вплоть до моего пробуждения следила за мной. Сидеть просто так ей было скучно и она решила по ходу дела еще готовиться к зачетам по высшей математике. За этим делом ее и застал я проснувшись.
        Когда Елена ушла на кухню я вскочил с кровати и стал судорожно одеваться, хватая сложенную на спинке кровати свою одежду. Одевшись, я направился на поиски ванной.
        Честное слово, такого, я от себя не ожидал... Я искал ее в четырех- комнатной квартире минут десять - пятнадцать... и не нашел. Зато посмотрел, что такое в натуральном виде "Дом - полная чаша"... Я блуждал по Елениной квартире как по Эрмитажу, рассматривая
        картины на стенах, мебель, и другие составляющие интерьера. На помощь, в поисках ванной комнаты, пришла Елена, проводив меня, чуть ли не за руку, туда и обратно. Мне было стыдно. Почистив зубы, я, как говориться, почувствовал себя уверенней, а главное чувство отвращения к себе немного отступило, что было очень и очень не плохо. И вот я
        посвежевший и довольный пошел вслед за Леной на кухню. На пороге кухни я замер боясь ступить на зеркальный пол. Видя мое замешательство, Лена
        сказала:
        - Проходи не бойся. Оно прочное от давления не колется - и уже как бы для себя добавила - Все нормальные люди зеркальным потолок делают, а мой папа, как обычно учудил... Но в принципе ничего, когда привыкнешь...
        Я осторожно ступил на зеркало и сделал первый шаг.
        - А, в принципе, классно... - заметил я - Очень даже удобно под юбки заглядывать...
        - Ты не первый это заметил... - усмехнулась Лена, наливая в прозрачные стеклянные кружки ароматный чай. - вот и хожу, поэтому, в джинсах. А то как- то случай был с одноклассником... Я ему понимаете ли про жизнь толкую, а он на мои ноги заглядывается. Нет, мне конечно приятно... Но на фига спрашивается я горло надрываю. Сразу бы сказал что его больше интересует...
        Я не выдержал и засмеялся представляя, как это бы прозвучало... Ты, мол помолчи, а я пока на твои шагомеры полюбуюсь. Лена поняла над чем я смеюсь и усмехаясь добавила:
        - А, что? Я ему еще бы и танец живота показала, я без комплексов...
        Чай мы пили долго. Было выпито по три кружки, и съедено по шесть бутербродов с каждой
        стороны. После чего стороны сошлись во мнении, что разоружение холодильника надо
        прекращать.
        Лена, собрав посуду и сложив ее в раковине, напомнила мне, что сегодня суббота и надо ехать к Павлу проведать ее героя. На что я, изобразил ревность и заявил: Зачем нам кузнец? Нам кузнец не нужен... Шутка была понята, и на этом, слава Богу. Елена пошла переодеваться, а я остался на кухне наедине со своим отражением в полу. Только я остался один, как в голову полезли всякие не здоровые мысли и воспоминания о
        вчерашнем вечере. На душе вновь заскребли кошки из-за Ольги. Надо хоть позвонить ей -
        думал я может, он ее и не провожал вовсе.
        Хотя мне какое дело. Мы с ней просто старые друзья, которые разнообразят свою дружбу
        постельными баталиями. Надо проще относиться к жизни. Но что- то не получается, проще. Любим мы все трагедизировать...
        Наконец появилась Лена, зачесывая в хвост свои светлые волосы. На ней был голубой
        брючный костюм, а шею украшала золотая цепочка с кулоном виде маленького кораблика.
        Умело наложенный макияж подчеркивал все прелести и без того красивого лица. Отпадный вид...
        - Ну, как? - спросила она, справившись с волосами и повернувшись кругом. Я изобразил скепсис на лице и сказал:
        - Ничего, для сельской местности пойдет... Лена усмехнулась и надменно произнесла:
        - Не обманывай. Я классно выгляжу, это я сама знаю...
        - Сама скромность. - умиленным голоском произнес я и тут до меня дошло...
        - Слушай, это ты специально для Павла так наряжаешься. - спросил я не сомневаясь в
        ответе.
        Лена смутилась на секунду, но ответила, улыбаясь еще счастливей обычного:
        - Сегодня - да... А вообще женщина должна всегда хорошо выглядеть. Нет печальней
        зрелища, чем женщина-замарашка...
        - В этом я с тобой согласен...
        Еще в течении получаса мы обсуждали проблемы воспитания вкуса и чувства прекрасного у населения. Ну не алкоголик и разгильдяйка, а лорд и леди, просто жуть. Потом Лена позвонила своему телохранителю со страшными глазами по имени Стас и попросила приехать за ними.
        Стас появился еще минут через тридцать и поздоровавшись с нами, сказал что он в нашем распоряжении до восемнадцати ноль-ноль, а потом едет забирать с работы Ксению, так звали потенциальную жену Романа Федоровича и скорее всего будущую мачеху Елены. Ладно, что ж, успеем... Вскоре мы уже неслись к больнице.
        В больнице мы испытали шок. Палата Павла была пуста, койка заправлена и никаких следов его пребывания мы не обнаружили. Ничего не понимая, мы вышли в коридор и обратились к дежурной медсестре с вопросом куда дели "самого больного в мире" из девятой палаты. То, что поведала нам сестра, у меня вызвало мурашки на спине. Утром еще до обхода врачами больных приехали трое милиционеров, двое по форме, а один в гражданском показал удостоверение капитана милиции и спросил где такой то, такой то. Ну, ему и показали... Без лишнего шума эти молодцы увели больного ничего не сообщив сестре, кроме того что доктор в курсе происходящего. И все... А доктор когда пришел, подтвердил выписку больного так срочно необходимого для органов внутренних дел. Я был в панике, как и Лена и совершенно не знал где теперь искать Павла. Не растерялся один Стас, он спросил, где можно найти выписавшего Павла врача. Ему ответили и он исчез. Вернулся Стас минут через двадцать, все это время мы разговаривали, пытаясь переварить происшедшее. Стас узнал куда увезли Павла и приблизительно знал как туда проехать. Дело оставалось за малым -
поехать...
        - Делаем так, - сказала Лена - Я еду туда одна, мне легче будет закатить скандал... Ты Стас галопом несешься к моему отцу. Ты Фидан едешь домой и наводишь там марафет. Мало ли что учудят дяденьки милиционеры. Убирай все что противозаконно...
        - Да, у меня нет ничего, и с чего ты взяла, что будет обыск? - спросил я.
        - Я страхуюсь... У тебя есть каналы в милиции?
        - Вроде бы... Пару человек в городском ОЭПе.
        - Нет, не то... - отчаянно сказала Лена - надо из УРа. Или из штаба на крайний случай. Есть?
        - Нет...- честно признался я - но я заеду к своим, может, помогут чем ни будь.
        - Не надо лишних трепыханий. - жестко сказала Лена - Я еду скандал устраивать только
        потому что, им явно захочется успокоить красивую взволнованную девушку,
        потерявшую своего жениха, а может и свидание разрешат... А ты просто пустишь круги
        по воде... Так нельзя.
        - Я смутился от ее почти приказного тона и не стал спорить.
        Видя, что я волнуюсь не меньше, чем она, Лена смягчила голос и сказала:
        - Езжай домой, и жди меня. Я подъеду вечером... Обязательно подъеду. Стас отвези его домой. Вам по дороге, а я машину тормозну...и так доеду. - в голосе ее снова зазвучали приказные интонации - Все, мальчики, разбежались и... Удачи всем!
        - И тебе тоже... Удачи! - сказал я и метнулся вслед уже испарившемуся Стасу. По дороге вниз я думал, как все таки Лена меня удивила... Такая нежная, женственная, жизнерадостная и такая властная... Ее голос... этот голос привык повелевать, а не говорить слова любви. Дааа, все таки я плохо разбираюсь в людях - подумал я вскакивая в уже заведенный "Паджеро".
        
        ...Когда это случилось?
        - Сегодня утром около девяти часов.
        - А вы во сколько подъехали?
        - Часа в два... может чуть позже.
        Разговор Стаса и Романа Федоровича на несколько минут прекратился. Как ни в чем не бывало, отец Елены включил селектор и произнес в микрофон:
        - Зоя, будь добра нам два кофе...
        - Хорошо, Роман Федорович.
        Медленно и методично, рассчитанными действиями шеф перекладывал бумаги разложенные на поверхности стола во внутренние ящики. Перед ним осталась одна папка, ее он всегда хранил в сейфе. И в этот раз, собираясь покидать кабинет. Роман Федорович спрятал ее за бронированные двойные дверцы сейфа.
        Наконец, с подносом в руках, появилась Зоя - молодая смазливая девчонка только месяца два работающая у Романа Федоровича, но уже прослывшая в Центре, как неплохой заместитель шефа. Часто во время своего отсутствия Роман Федорович поручал ей решать те или иные организационные задачи. Еще чаще Зоя работала с потенциальными работодателями, внушая им, что только их центр может поставить им профессиональных и исполнительных работников. К слову сказать, это у нее получалось лучше, чем постоянные попытки соблазнить своего шефа. Роман Федорович вернулся за стол и поблагодарив Зою за кофе сказал ей:
        - Меня не будет сегодня, так что, если меня спросят записывай кто спрашивал а заодно что хотели. Если понимаешь, что можешь сама решить вопрос - решай. И не ссорьтесь с
        бухгалтером... не груби ей. Она хороший специалист и я ей за это позволяю ворчать на
        любого, кто ей попадается на глаза. Не надо, как в прошлый раз доводить дело, до
        скандала. Ладушки?
        Зоя, кокетливо хихикнув, кивнула и вышла. Роман Федорович взяв с подноса чашечку и отхлебнув из нее сказал Стасу:
        - Присаживайся, Стас. В ногах правды нет. Бери кофе. Допьем и поедем посмотрим, что
        там происходит...
        Стас до этого все время простоявший возле стола, наконец-то, присел и осторожно подвинул к себе чашку с кофе. Роман Федорович, посмотрев на настольные часы, спросил:
        - Значит, Леночка уехала в ГОВД?
        - Да, Роман Федорович. Я понимаю, что не должен был оставлять ее, но ее слова были слишком категоричны. А вы сами говорили мне, подчинятся всем ее указаниям...
        Шеф нахмурился, но его сухой голос по своей природе не мог стать еще суше:
        - Прости за примитивный вопрос, но в чем заключается твоя работа?
        - Но, Роман Федорович...
        - У тебя что... не было телефона под рукой? - спросил Роман Федорович и его глаза за
        линзами очков чуть потемнели - Или ты перевелся в мальчики на посылках?
        Стае молчал понимая что его оправдания никому не нужны. Но в его глазах читалось
        непонимание глубины своей вины.
        - Ладно, я думаю что такого больше не повториться... В следующий раз советую тебе
        пользоваться всеми благами, что дает нам цивилизация, в частности, телефоном. А теперь скажи куда делся наш алкоголик?
        Непонимание вопроса настолько четко проявилось на лице Стаса, что Роман Федорович поспешил переспросить:
        - Я спрашиваю про Фидана... Прости ты не знал... что я его вчера с Федором ночью
        нашли на дороге. Пьяного в стельку и кажется траванувшегося. Так где он? С Леной?
        - Нет, Роман Федорович. Я закинул его домой по дороге к вам. Он хотел остаться с вашей дочерью, но она ему не позволила... отослала домой. Вечером она собирается к нему.
        - Хорошо - проговорил Роман Федорович.
        Стае не поняв, что в этом хорошего, но привыкший не переспрашивать, просто отхлебнул уже теплый кофе и промолчал.
        Роман Федорович, поставив пустую чашечку на поднос, откинулся в кресле и закурил сигарету.
        - За какое время ты доехал до офиса?
        - Минут за двадцать... а что?
        - Да так...
        Роман Федорович резко поднялся и направился к шкафу где он оставлял свою одежду. Накидывая дубленку, он сказал Стасу:
        Сейчас поедем пообедаем, а потом решим, что делать дальше...
        - А разве мы не поедем за Еленой... Роман Федорович усмехнулся и сказал:
        - А смысл? Леночка там сейчас спектакль устраивает... что ж, надо дать ей времени на
        представление. А потом и на аплодисменты... А мы тем временем позаботимся о своем
        здоровье, а вернее о желудке. Поехали.
        Только они вышли на улицу, как Стас и присоединившийся в холле офиса Федор собрались и стали исполнять свои обязанности. Пока Стас и Роман Федорович, стоя возле дверей Центра, натягивали перчатки, Федор успел заглянуть под днище и капот и завести машину. Не спеша, Шеф Центра и его верные телохранители выехали из двора офиса и направились в другой конец города туда, где находился ресторан также принадлежавший Роману Федоровичу...
        То, что я пол дня провел за приборкой своих Авгиевых конюшен, позволило мне немного отвлечься от дурных мыслей о том, что сейчас происходит с Павлом. Но когда под приборкой была подведена черта, страх за Павла навалился на меня с такой силой, что я еле удержался от того что бы позвонить Алексею и не попросить его разузнать о судьбе моего друга. Приготовив себе яичницу и кое как утолив голод я продолжал ждать Елену. В голове от чего то крутилась мысль, что зря она одна поехала в милицию. Я в душе понимал, что уж Стас то должен был отправиться вместе с ней. И как он смог оставить ее? Он же телохранитель... А значит, постоянно при теле, так сказать. Ну, и попадет же ему от отца Лены, - подумал я и глубоко посочувствовал Любителю чтения со страшными глазами. Я бы не простил... Уж не знаю на сколько строгий человек папа Лены, но за такое поведение Стаса следовало бы уволить. Посмотрим, что будет. Интересно, что там за концерт устраивает Елена.
        Пока никто не пришел я решил не много поработать. В кабинете я включил компьютер, и после загрузки сразу полез искать удаленные файлы моей повести на продажу. Я нашел их довольно легко и после не затруднительной операции по восстановлению передо мной воскресла моя повесть про героя-одиночку.
        Мне захотелось перечитать ее и кое-что подправить, но насиловать собственные глаза, таращась в маленький четырнадцати дюймовый монитор я не захотел, а решил распечатать повесть и спокойно перечитать ее вооружившись карандашом для пометок. Главный прикол этой затеи был в том что на тот момент поветь уже была на сто страниц и пока мой бедный старенький "Эпсон 1050+" с надрывным треском печатал их я успел: а) выпить первую кружку чая; б) покурить раз пять; в) выпить вторую кружку чая; г) посмотреть программу новостей (надо же знать что в мире твориться пока я предаюсь пьянству и разгулу); д) обматерить медлительность моего принтера. При всем при этом я еще успевал подкидывать ему каждый следующий листок после отпечатанного. Наконец, когда повесть была в моих руках, я занялся ее редактированием. Редакция была моей слабостью и, в бытность свою, я частенько брал повести и рассказы коллег по цеху на
        редакцию. Они знали, что я строго сужу и если уж мне понравиться стиль и содержание то, на массового читателя можно было смело рассчитывать, а заодно и на бесплатное исправление ошибок. Зато свои повести мне, почему-то, никогда не нравились все они мне казались косноязычными и полными священной нудности. Поэтому я, не стыдясь, отдавал свои произведения своему погибшему шефу. А уж он их разносил в пух и перья. Но правда по второстепенным пунктам. Сюжетная линия моих рассказов его всегда удовлетворяла, а мой стиль письма он ставил в пример остальному "личному составу".
        Я улегся животом на диван и зажав в зубах карандаш углубился в чтение. Боже, каким идиотом я казался самому себе, читая этот плод моей фантазии. Ни одна из ста страниц не ушла из под удара моего карандаша. Я сделал столько исправлений в тексте, что мне стало просто стыдно, а моих дописок на полях хватило бы на отдельный рассказ. Нет, таким разочарованным я был только в далеком детстве, когда родители не купили мне, как обещали, мопед. Ох, сколько было обиды на "вредность" родителей, у которых тогда денег еле хватало чтобы свести концы с концами...
        Вспомнив о родителях, я вспомнил и об обещанном мной приезде к матери в Калугу. Понимая, что съездить я теперь не смогу, пока не решу всех проблем с Павлом, я твердо пообещал позвонить маме и сказать ей, что мой приезд откладывается, а заодно поболтать о том о сем, узнать, как у нее там жизнь.
        ...Окончил я редактировать повесть около двенадцати ночи. Понимая, что Елена подъехать не сможет, я решил хоть один день, более-менее, нормально лечь спать. Почти вовремя и в своей постели.
        Постелив свежее белье на диван, я разделся и, с удовольствием, растянулся на прохладной простыне. Все мое тело требовало вот такого, простого и естественного отдыха. И, как возрадовались мои бедные изношенные кости горизонтальному, расслабленному состоянию. Мне было так хорошо... просто не верилось, что так может быть. И конечно так не могло продолжаться долго... Не успел я посмотреть свой первый сон, как телефонный звонок выкинул меня с борта океанской яхты из под палящего тропического солнца в мою серую бытность.
        Я спотыкаясь обо все подряд еле добрался до телефона и сорвав трубку с аппарата сипло проговорил в нее:
        - Да, слушаю вас.
        В трубке сначала молчали, а потом Ленин голос спросил:
        - Это, Фидан?
        - Лен, это ты что ли? - спросил я, прочистив горло.
        - Да, Фидан, это я... прости, что не смогла заехать я только освободилась. Честное слово, не могла приехать...
        - Да, ладно верю. - сказал я - лучше расскажи, что там с Павлом.
        - С ним все нормально - ответила Лена.
        - Где он?
        - Задержан по подозрению в нападении на пятерых подростков с целью ограбления...
        - И это ты называешь нормально? - повысив голос спросил я - И какое нападение? Это же
        абсурд. Тем более один на пятерых... Ты узнала кто заявитель?
        В трубке на мгновенье воцарилось молчание, а потом срывающимся в плач голосом Лена
        сообщила:
        - Это все из-за меня... Это те подонки, которые меня "обуть" пытались. Павел одного из них оказывается искалечил... без детей оставил...Хорошо вообще выжил. Его родители заставили его заявление написать прямого из больницы. Ну, он и написал. А опера сразу больницы стали проверять кто туда поступал и когда с ушибами всякими или с переломами... Так Павла и нашли. А он, когда его спросили и не отрицал, что в драке побывал только рассказал все как было...
        - А в милиции, что не поверили?
        - Конечно, нет... Они же, видите ли, никому не верят. И каждое слово проверяют, а пока проверяют, будет Павел со своим сотрясением у них отлеживаться.
        - А когда ты то же самое рассказала, что они ответили?
        Елена опять замялась.
        - Понимаешь, - сказала она - я, когда следователю представлялась, сначала же сказала что он мой жених и т.д. А когда поняла кто его обвинитель так правду и выложила... А следователь смеется, мол, зря я его выгораживаю, ничего у меня не получится...
        Лена, вдруг замолчала, и я услышал ее горький вздох.
        - Ну, а ты что?
        После еще одного вздоха я услышал:
        - А я его обозвала сволочью, и еще хуже... Что он, типа, только за "палки" работает, а дальше собственного носа ни фига не видит...
        Я усмехнулся горьковато иронично и сказал:
        - Да, у тебя утонченный подход к работникам органов...
        - А, что он, придурок, не понимает, что ни один нормальный человек не набросится один
        на пятерых...
        - Ну, я и не такое видел... - задумчиво сказал я - И что потом было?
        - Потом меня просто выставили... Ну, я сразу папе позвонила. Он обедал в ресторане, но немедленно приехал. Ты бы видел, как они перед ним стояли не то, что передо мной. Ну, он со следователем поговорил минут двадцать, а потом сказал, что бы я заявление на тех пятерых написала. Что ограбить пытались они меня и вообще... изнасиловать.
        Следователь сразу после этого извинился передо мной и пообещал свидание мне с
        Павлом завтра.
        - Это хорошо. - сказал я - заедешь за мной?
        - Обязательно... Он передавал тебе привет и просил не сильно за него беспокоиться.
        Я сначала не понял, а потом спросил:
        Так ты что с ним виделась?
        - Нет, но мы ему сотовый передали через охрану. И я с ним поговорила. Представляешь их в камере вместо положенных восьми человек четырнадцать. Я не представляю, как они там спят...
        - По очереди... - сказал я то, что знал от Алексея о наших изоляторах.
        - Это же ужас.
        - Да уж, не курорт. - сказал я почесывая затылок.
        - Сейчас папины ребята к тем уродам поехали что "заяву" написали. Алик, ну ты помнишь его, пообещал, что к утру добудет от них чистосердечное признание.
        - Ну, ну - с сомнением сказал я - Только, если они сами себе враги... или идиоты.
        - Помнишь, я говорила, что Алик - необыкновенный человек.
        - Нет. - честно признался я.
        - Значит, сейчас говорю. Это не тот, кто бросает слова на ветер. Если обещал, значит сделает.
        - Хорошо бы... - сказал я, все еще чувствуя сомнение. - завтра увидим.
        - Угу. Вот увидишь...
        - А что папа сказал на все эти дела?
        Лена задумалась на секунду и сказала:
        - Он сказал, что в любом случае Павлу ничего не грозит...
        - Как так?
        - Не знаю. - сказала Лена.
        - Ладно, это второстепенный вопрос, а первостепенный такой: Во сколько ты завтра заедешь?
        - Разве это первостепенный? - удивилась Лена, но ответила - сразу после института, наверное.. .часа в три.
        - Ладно тогда до завтра, что ли?
        - Хорошо, только можно тебя попросить?
        - Можно, я сегодня добрый...- сказал я.
        - Я завтра сразу после института к тебе поеду, поесть нигде не успею... Я усмехнулся и сказал:
        - Понял, понял...что-нибудь придумаю.
        - Спасибо заранее - сказала Елена-Прекрасная.
        - Тогда у меня к тебе тоже одна просьба...
        - Какая? - поинтересовалась Лена.
        - Исправь свой лексикон, пожалуйста, а то слова "заява", "обуть", "придурок", "сволочь" просто не вяжутся с твоим ангельским обликом. В трубке раздался легкий смешок.
        - Я, честное слово, постараюсь...
        - Ну, тогда, спокойной ночи. - сказал я и положил трубку. Постель приняла меня в свои теплые объятья, моментально навалив на мой изможденный разум спасительную пелену сна.
        Яхта резво рассекая волны подходила к пирсу. Рулевой до последнего момента выжидал. чтобы резко выкрутив рулевое колесо развернуть яхту к пирсу бортом. В мою же задачу, как мы договаривались с ним, входило быстро спустить паруса, когда они окончательно обвиснут. Пирс был уже в метрах ста от носа нашей яхты, когда рулевой крикнул готовиться к повороту. Ну, что ж, я был готов.
        
        ...Солнце неудержимо палило, мои не прикрытые голову и плечи, меня спасали только
        брызги летящие от неё", да несильный ветерок что огибая надстройку яхты обдувал мою
        несчастную шкурку подпаленную безжалостным солнцем.
        Наконец поворот, я уж думал рулевой забыл, что перед нами не мираж, а реальные бетонные блоки, правда обвешанные старыми шинами, но это не суть... Если бы рулевой ошибся в начале поворота нас бы так втюхнуло в пирс - костей бы не собрали.
        Яхта гася скорость подвалила к пирсу и мягко ударилась в раскрашенные шины своим белоснежным бортом. К этому моменту я уже спускал последний парус. Закончив с ним я схватил причальный конец и перепрыгнул на пирс где сразу намотал его на бетонную тумбу. Настоящей швартовкой, как и укладкой парусов, займемся позже, решили мы с рулевым, который тоже сошел на пирс.
        К нам с берега медленно шествовала троица - Роман Федорович, Елена, и Алик. Мы пошли к ним навстречу. Где-то, на середине пути до берега мы сошлись. Остановились, изучающе разглядывая друг друга. Наконец, Алик произнес:
        - Вам срочно надо уезжать...
        - Но подожди. - возмутился я таким приветствием - мы же только пришли...
        - Я знаю. - прервал Алик - Так надо. Что бы с вами ничего не случилось надо, что бы вы исчезли.
        - А что с нами может случиться?
        - Мы еще не знаем, что они задумали, но явно не на курорт вас отправить.
        - А что они могут? У них нет ни силы, ни власти.
        - И то и другое у них скоро будет. Это я точно говорю. - сказал Роман Федорович останавливая уже хотевшего что-то сказать Алика.
        - Когда будет, тогда и поговорим...- сказал рулевой, в котором я не без удивления узнал Павла.
        - Паша, не упрямься... - умоляющим тоном попросила Лена - поверь папе, так надо. Я сама напугана и ничего не понимаю, но я знаю одно, что он прав. Не лезьте в это пекло.
        - Посмотрим. - буркнул Павел. - Мы еще увидим: кто кого.
        И пройдя мимо них, мы направились в сторону берега. За спиной я услышал голос Романа Федоровича:
        - Алик, ну ты сделай хоть, что ни будь...
        - Я ничего не смогу сделать, они же упрямы как мулы.
        Берег встретил нас тенью деревьев и гомоном птиц. Позади остался шум накатывающихся на берег волн, и троица людей, которая пыталась нас от чего то предостеречь.
        
        
        
        - Ну, здравствуй, бедолага. - скромно поприветствовал я появившегося в дверях моей
        квартиры Павла. - Проходи, раздевайся...
        - Ага, так же меня в дознании приветствовали... - покряхтывая сказал Павел стягивая с себя пуховик. - только голос у них был поприветливей чем у тебя.
        Я усмехнулся, представив себе приятный голосок дознавателя... Таким голосом обычно приглашают отречься от престола. Сначала нежно и ласково уговаривают, а потом... Глядя, с каким трудом Павел вылезает из пуховика я понял что и "потом" для него тоже было. Я не удержался и помог Павлу раздеться. Он скинул ботинки и поковылял на кухню. Я, повесив пуховик на вешалку, пошел за ним, смотря на его прихрамывающую фигуру.
        - Тебя что, били в ментуре? - спросил я подвигая ему стул.
        Прежде чем ответить он сел и просяще посмотрел на холодильник. Я достал из "закромов родины" палку колбасы и сыр и быстро приготовил ужин холостяка - чай с бутербродами.
        - В ментуре нет... - жуя ответил Павел - В камере повздорили.
        Я ничего, не спрашивая, ждал продолжения. Оно наступило после окончательного
        пережевывания первого бутерброда.
        - Понимаешь, - начал Павел - там трудно со сном было... Спали по очереди и по несколько часов. И все бы ничего, но к нам подсадили еще двух... крутых каких то не по годам. Так они сразу порядки свои устанавливать стали, хотя и старше их в камере были. Они себе две койки "забили", а тех, кто на них до этого был по сгоняли...
        - И те ничего не сказали? - поинтересовался я подвигая к Павлу второй бутерброд.
        - Как же... один попросил по-хорошему, мол, парни, не по-людски это. Давайте по очереди спать. А парни "угорают" со смеха и говорят тому мужику, что взбунтовался, типа, твоя очередь у "очка"... Мужик побагровел и на них с кулаками, а остальные смотрят, чем дело кончится. А ребята не простые были - накаченные... они мужика на пару, в два счета, в пол вогнали. Ну, тут...это, самое... я не выдержал - подскочил к одному и заехал в ухо. Он упал... а второй посмотрел на меня удивленно, а потом и говорит, мол, жаль мне тебя, парень. Я даже не заметил, как он меня ударил. Только понял, что ноги не чувствую и осел на колено. Я, как увидел, что он второй раз ногой замахивается, так и глаза закрыл. Но ударить он меня не успел - повалили его... да топтать стали. Только крики из толпы слышал, а самого я его не видел. А когда толпа разошлась.. .там такое месиво вместо лица было, что смотреть страшно. Хорошо менты прибежали да уволокли их троих - одного "нашего" и этих двух. А так сдох бы он... уж постарались над ним. А после и за мной пришли, собирайся говорят пошли. Привели к следователю, а он и извиняется,
мол, несправедливо меня оклеветали и уже все прояснилось... Те пятеро сами признание написали...
        Если бы он знал, как они сами писали заявления, подумал я, то он бы, наверное, из своих дурацких принципов, разговаривать со мной перестал, да и Ленку возненавидел бы вместе с ее отцом и Аликом в придачу. Словно угадав мои мысли, он сказал:
        - Что-то не спроста, они признания написали, или может правда совесть проснулась...
        Он вопрошающе посмотрел на меня, и я не стал его разочаровывать:
        - Наверное, совесть... - неопределенно ухмыляясь, ответил я, доливая себе в кружку кипятка из чайника. - как ты добрался то, расскажи?
        - А, что рассказывать? За мной Лена со своим этим... ну, ты понял меня? Заехала. Вещи привезли, от тебя привет передали... ты же передавал?
        - Передавал, передавал... - сказал я, вспоминая, как я, позорно для себя, проспал до самого приезда Елены. Она появилась, как и говорила, после обеда и настойчивыми звонками будила меня минут тридцать. А, я что? Я ничего... Встал, пошел открыл дверь и только увидев перед собой Елену изволил проснуться. Лучше бы я не просыпался... она, все, поняв обо мне, только поздоровавшись и ничего не говоря, прошла в коридор взяла пуховик (причем не Павла, а мой) и вышла из квартиры прикрыв за собой дверь.
        Мне было жутко стыдно, а я ведь еще обещал приготовить ей что-нибудь перекусить. Невозможно передать, какой свиньей я себя почувствовал. Я покраснел...
        -...Ну, вот... они меня в машину посадили и до дома подкинули. - продолжал Павел. - А на прощанье Лена сказала, что заедет завтра вместе с отцом.
        - Во сколько? - поинтересовался я.
        - Не сказала... да и я не спросил. - пожал плечами Павел и посмотрел на последний бутерброд на тарелке.
        - Ешь, - сказал я поднимаясь и выходя с кухни. - доедай и иди мойся, а вещи все свои в машинку стиральную кинь мало ли, какую нечисть ты там подхватил в своем "санатории". Я вернусь, включу ее, считай, сегодня у нас банный день.
        - А ты куда? - спросил Павел.
        - Поеду к бухгалтеру съезжу... К Эльвире Тимофеевне. Я к ней уже целый год еду... Павел усмехнулся и сказал:
        - Я может не прав, но мне кажется, что ты вечно, куда то забываешь заехать...
        - И мне это кажется, - саркастически улыбаясь, сказал я - с того самого момента, когда мне впервые показалось вообще... в далеком детстве. Кстати на свадьбу с Викой я тоже опоздал...
        ... Колючий снег бил мне прямо в лицо, заставляя все сильнее сощуривать глаза. И ведь, какая напасть, я заметил, что как бы я не поворачивал, подбираясь по дворам к дому Эльвиры Тимофеевны, ветер, паршивец, все время дул мне в лицо. Я уже пытался идти спиной к нему, но после двух сбитых прохожих я решил идти по старинке... головой в омут. Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы идти мне надо было, километров пять, а не пять кварталов. Я бы, наверное, просто плюнул и пошел бы назад... оставив встречу с бухгалтером до лучших времен, но даже в этом случае, я просто уверен, ветер бы все равно дул мне в лицо. Закон подлости, что поделаешь? Умри, но не нарушь.
        Наконец то, вожделенный подъезд... зайдя в него, я постоял пару минут, приходя в себя и все больше радуясь, что спасен от смерти в ледяном вечернем сумраке.
        Поднявшись на третий этаж, я позвонил в дверь, обитую коричневой "кожей снятой с тушки молодого дерматина". Дверь мне открыла... сама тушка, с которой содрали кожу. Нет, не поймите меня неправильно, я, конечно, знал, что сын Эльвиры Тимофеевны получил страшный ожог еще в далеком детстве, бухгалтер часто жаловалась на несправедливость судьбы к ее Андрюше, но не настолько же несправедлива, насколько я увидел. Это уже не несправедливость, а просто подлость. Лицо у моего ровесника Андрюши угадывалось слабо, вернее угадывался нос и чудом спасенный один глаз. И этот глаз с красным белком смотрел на меня...
        Мне стыдно признаться, но горло у меня пересохло.. .Еле проглотив слюну я спросил:
        - А Эльвиру Тимофеевну можно?
        Изуродованный рот скривился в улыбке или насмешке над моим побледневшим лицом и произнес:
        - Можно...
        Я прошел за Андреем в комнатку Эльвиры Тимофеевны. - Мам, тут к тебе... - сказал Андрей, пропуская меня вперед. Я зашел в комнатку и огляделся... В маленькой комнатушке помещался шкаф с чуть покосившейся одной дверцей из-за чего тот стоял приоткрытый, огромный письменный стол, весь заваленный какими то бумагами размером с хорошую портянку, да кровать застланная вытертым пледом. Поверх пледа возлежала сама Эльвира Тимофеевна с закутанным в шерстяной платок горлом и закрытыми глазами. Платок на горле и бледность лица говорили мне, что я минимум прибыл не вовремя и мешаю своим появлением нормальному выздоровлению. Это ж ей сейчас, подумал я, придется вставать искать бумаги фирмы, потом проверять все ли они на месте... Да, я явно не ко времени...
        Эльвира Тимофеевна открыла глаза и улыбнувшись произнесла сипящим голосом:
        - Здравствуй, Фиданчик, наконец-то зашел. Я уж хотела просить Таню к тебе съездить, это невестка моя... во всем мне помогает.
        Я в душе удивился, что у такого сына может быть и невеста, но промолчал... и правильно сделал. Эльвира Тимофеевна с кряхтением поднялась и мелкими шажками подошла к столу.
        - Ты ведь за бумагами, Фиданчик, да? Здесь они, все на месте... - Бухгалтер выдвинула ящик стола и вытащила из него огромную стопку увесистых папок. - Вот они... правда только за этот год, ну, да тебе ведь больше и не нужно... Здесь и ваши наработки. Он иногда отдавал мне на хранение их. Здесь же и его лично рассказы. А список клиентов только у Андрея Сергеевича был, так что с ними, клиентами, я тебе помочь не смогу. Бери их все, бумаги то, дома посмотришь, а вопросы возникнут приедешь или позвонишь...
        Я взяв папки, поблагодарил Эльвиру Тимофеевну и пожелав скорейшего выздоровления, вышел из комнатушки. В коридоре я услышал жалобный стон Эльвиры Тимофеевны:
        - Танюша!
        На него из соседней комнаты выскочила совсем молодая девушка годов восемнадцати от роду и исчезла в комнатке Эльвиры Тимофеевны. Как бы быстро она не проскочил мимо меня, я все же успел заметить, что девушка необычайно красива и мне стало вообще непонятно, почему такая красивая девица выходит замуж за такого... Что ж, Любовь зла - полюбишь и ... любовные сериалы, решил я и вышел из квартиры.
        Дома, копаясь в бухгалтерских бумагах и одновременно болтая с выскобленным до сияния Павлом, я окончательно убедился в том, что убийство нашего шефа не могло быть связано с деятельностью фирмы. И, если раньше у меня возникали кое-какие сомнения то, теперь я знал точно, что причины убийства надо искать в делах шефа далеких от нашей работы. А вот в каких? Тут я был бессилен. Жизнь нашего шефа была для меня лесом полным тайн и загадок. Одна из наиболее важных, например, где он брал деньги нам на "зарплату", когда не было заказов, или когда клиент отказывался от заказа уже после создания книги. Этот вопрос всегда волновал нашу общественность, но задавать мы его не решались. Не из своего же кармана он отваливал нам по двести долларов в "черный" месяц... Может конечно и из нашего общака, но врядли его постоянно дербанили на мелочи. А, если правда, из своего кармана? Ладно, с этим мы потом разберемся. А сейчас надо позвонить Лене и просить прощения за свое свинское поведение...
        ... Елена меня простила. Не скажу, что бы это далось мне легко, но когда на помощь пришел Павел, Лена сдалась. Она сделала это так красиво...
        - Хорошо, Фидан, я тебя прощаю, я понимаю, что в тебе есть не только плохое, но и хорошее. Старайся показывать себя с лучшей стороны. - и хихикнув добавила - я же вот исправила свой лексикон, значит и ты сможешь стать белым и пушистым. Я верю в тебя.
        Мне понравились ее слова...я расцвел как школьник, который первый раз признался в любви и... его не послали. Павел, озабоченно посмотрел на мое лицо и прошептал:
        - Ты, только, не заплачь от счастья...
        И я не заплакал, а мог... вместо этого я, не отрываясь от разговора с Еленой... лягнул Павла, попав тому, в какое то из многочисленных больных мест. Притворно заохав, он поковылял в комнату. Вскоре от туда донеслось:
        - Блин... это же была моя нога...
        - Хорошо, что не голова... - крикнул я в комнату - прости Лен, это не тебе...
        
        
        Положив трубку я вернулся к бумагам Андрея Сергеевича. Павел присоединился ко мне в кабинете и запустив "Данжеон кипер" погрузился в игру.
        Среди стопок никому не нужных портянок с суммами и счетами находились и листки на которых Шеф в порыве задумчивости рисовал своих сотрудников. Найдя карикатуру на самого себя я улыбнулся и отложил ее в сторону. Решил позже отсканировать и "повесить" на "рабочий стол". Среди рисунков было много тех, кого я не узнал. Ну да это все фигня и к делу не относится.
        Раскрыв очередную папку я напал на залежи мне неизвестных коротеньких рассказов и повестей. Рассортировав их на полу я насчитал их более тридцати. Нигде на них не было ни автора ни названия. Явно рабочие варианты чего либо. Так костяки на которые потом натягивается мясо из сотен страниц. Принуждая себя не уделять им внимания в тот момент я убрал их на полку к своим книжкам.
        Еще одна папка была мною проверена и в ней я не нашел ничего кроме нескольких листков непонятного содержания. На листках как в дневнике стояли даты и было написано что-то напротив. При чем от руки и подчерк был явно не Сергеича. Завязав тесемки я положил ее на стол к компьютеру. Павел которому она мешала маневрировать мышой перекинул ее на монитор причем теперь ему было неудобно из-за козырька образовавшегося над экраном. Он снова ее взял в руки и невольно прочитав название папки спросил:
        - А кто такой Андрей Штейн?
        Я пожал плечами особо не отвлекаясь от следующей папки.
        Павел раскрыл то что держал в руках и вчитался в содержимое. Он отчего-то присвистнул и я спросил:
        - Что ты там?
        Павел перевернув страницу сказал:
        - Фантастика!
        Я пожал снова плечами сказал:
        - Вон я на полку к книгам положил... Там тебе и фантастика и фэнтази и детективы. И кажется порнушка затесалась.
        Павел отложил папку в сторону и достал сложенные мною повести и рассказы. "Данжеон кипер" остался жить своей жизнью. Вот так мы и читали в полной тишине. Павел то что я отложил на потом, а я то что еще не видел из папок Сергеича.
        В тот вечер я так и не разобрал всю эту гору. Оказалось, что в ней были документы не только за тот год, как сказала мне Эльвира Тимофеевна.
        ... До приезда Осипова Романа Федоровича с дочкой оставалось не более получаса. Стол на кухне был накрыт по первому классу, вернее, так как способны были накрыть его два холостяка, один из которых стал жертвой превратностей судьбы и виновником торжества. Дело оставалось за малым - найти в моей квартире бокалы под шампанское, которое везли гости. С бокалами было не просто туго, а хуже не куда. Они ни в какую не хотели находиться, а продолжение их поисков грозило сделать бессмысленной недавнюю приборку. Мы сели на диван и опустили руки в прямом и переносном смысле. Начали вслух делать предположения, где мы могли заныкать бокалы с прошлой попойки. Помню, что уборкой
        занимались Ольга и Марина, но не звонить же им по этому поводу. Еще не правильно поймут... подумают еще, что это новый способ приглашения на пьянку. И приедут... А уж кого я меньше всего хочу видеть так это "предательницу" Ольгу вкупе с разгильдяйкой Мариной. У нас сегодня, как говориться встреча на высшем уровне. К нам едет ревизор... Тьфу ты заговариваться стал. Хотя? Может и ревизор...
        Бокалы нашлись с помощью метода исключения. Исключили все места, куда женщина не могла положить бокалы и в результате нашли их на кухне... за занавеской, выстроенными на подоконнике вверх ножками, якобы сохнущими после применения.
        Только мы закончили со столом, как зазвенел дверной звонок. Павел пошел открывать дверь, а я еще раз оглядел комнату, все ли в порядке.
        В коридоре послышался шум и голос Алика поздравляющий Павла с освобождением и возвращением. Павел громко высказал спасибо всем за те усилия, что они приложили к его оправданию. Он ввел "высокую" троицу в зал, где стоял накрытый стол. Я поздоровался со всеми, пожал руки Роману Федоровичу и Алику. Елене я боялся даже в глаза взглянуть, не смотря на то, что получил вчера ее прощение. Она моего стыда не замечала и громко восхищалась тем, что мы сотворили на столе. Еще бы... полдня мы потратили на обход ближайших магазинов в ходе закупок съестного. Вернулись мы только в три часа дня и не расслабляясь приступили к приборке нашего сарая. Я даже пыль с монитора убрал чего никогда, по-моему, не делал.
        Мы расплылись в улыбках после Лениных похвал и стали суетливо выставлять алкоголь на стол, чем вызвали негодование Романа Федоровича. Как так, возмущался он, моя дочь будет пьянствовать в присутствии своего отца? Дочь утвердительно кивнула головой и приступила к открыванию мартини. Что ж, вздохнул Роман Федорович, тогда только после ужина...что? Хорошо, во время ужина... но чуть-чуть. Как говориться, мы пришли к полному консенсусу после первого тоста, который звучал так: До свидания. Сегодня, (трезвыми!), мы уже не встретимся. Мы попрощались и выпили.
        На еду набросились все с одинаковым усилием. Уж больно есть хотелось... Оказалось что, как и мы с Павлом, Роман Федорович с дочерью и Аликом сегодня только завтракали. У них, понимаете ли, сегодня времени не было на еду.
        По ходу ужина мы выслушали повествования о злоключениях Павла в камере, причем я их слушал уже раз третий. В этот раз события были рассказаны с такими героическими интонациями и такими содержательными словами, что я невольно чуть не прослезился. Вы, как и я, наверное, догадываетесь, что изгалялся Павел строго для Елены, что не мешало ему вызвать уважение к себе и со стороны Романа Федоровича. Алик же только улыбался и никаких эмоций рассказ Павла у него не вызвал. Зато его восхищению не было предела, когда он попробовал мясо приготовленное все тем же героем дня и недели.
        Когда все аспекты истории с задержанием Павла, как тема разговора, были обсосаны и выжаты, Алик рассказал историю, про то, как он добивался признаний от "обвинителей" и каких нервов ему это стоило. Сразу скажу, что эта история была не менее героичная и трогательная.
        Позавчера в семь часов вечера Алик, ничего не подозревая, занимался самым благородным делом - воспитанием личного состава вверенного ему рекламного отдела Центра занятости. Воспитание проходило в непринужденной форме веселого застолья по случаю дня рождения одной из сотрудниц, которая являлась образцом рекламного агента. И вот, в тот момент, когда Алик заверял собравшихся в том, что именно с именинницы надо брать пример остальным "лоботрясам и дебоширам", зазвонил его сотовый... и плачущий Еленин голос сказал, что она в милиции и ей срочно нужна помощь. Назвала адрес и "положила" трубку. Что только не представил себе Алик, сразу покинувший шумное собрание. И то, что это происки врагов Романа Федоровича подставивших его дочь дабы насолить отцу. И то, что Елена кого-нибудь задавила машиной, мало ли из-за чего можно попасть в милицию. Не успел он сесть в свою машину стоявшую перед подъездом офиса, как позвонил Роман Федорович и попросил подъехать к ГОВД. Алик заявил, что туда и направляется спасать Елену. Услышав, что дочку спасать не надо, Алик вздохнул с облегчением, но на встречу все же
поторопился. Уже возле ГОВД он узнал, наконец-то, все подробности этой истории и, получив четкие указания, направился их выполнять по мере своих возможностей.
        Указаний было много, но и возможностей хватало. За время своего руководства рекламным отделом Центра, Алик преуспел в переводе его из сугубо гражданского учреждения в полувоенное подразделение. Его отдел часто выполнял такие задания, с которыми не справлялась служба обеспечения безопасности фирмы. На рекламном отделе лежали задачи не только сбора и анализа информации коммерческого смысла, но и принятие решений выходящих далеко за рамки рекламы. Например, одной из задач, с, которой постоянно приходилось сталкиваться рекламному отделу была борьба с конкурентами путем тотального разгрома оного. Пути для этого были всегда, но далеко не всегда чистоплотного содержания. От дискредитации противника как такового, до шантажа руководителя его грешками. Хочу сразу сказать, что рекламный отдел Центра занятости хоть и существовал как отдельная рекламная компания, однако по негласному соглашению он работал и на другие фирмы Романа Федоровича, где тот значился учредителем. Отсюда выходит, что сотрудники рекламного отдела были знатоками своего дела, ибо рекламировать им приходилось от оптовых обувных магазинчиков
до компьютерных фирм. Но и в деле шпионажа они были не промах, так например на корню была зарублена попытка Налоговой полиции совершить проверку в одном из филиалов Центра. Просто, в тот день, когда должен был быть совершен налет, а иначе никак действия Налоговиков не назовешь, Алик позвонил в управление Налоговой полиции и честно признался, что они готовы к приему дорогих гостей, мол, самовар на столе, а конфеты в вазе и касса вся на месте. Этим он добился двух вещей: первая из которых заключалась в том, что бы налоговики начали искать в своих рядах предателя, а вторая, привлекая внимание на этот филиал отвести удар от других, где дела были не на столько хороши. Кто-то скажет, что такое поведение было глупостью, мол, надо было, что бы проверка состоялась и Налоговая полиция убедилась, что у них все нормально, пускай, говорят, лишь бы не клеймили позором, мол, знали и ничего не делали. В общем, подводя итог, просто необходимо сказать, что все сотрудники Алика были своеобразными героями вредительства и подрывной деятельности. Правда, они еще отлично знали свою специальность рекламного агента, что само
по себе удивительно.
        И вот, когда Алик вернулся на праздник, который уже грозил перевалиться в хаос обыкновенной попойки он нашел там не упившихся и не на что не способных расслабленных разгильдяев, а слаженное подразделение способное после обмытия головы в ледяной воде выполнять задачи, поставленные перед ним даже после не первой бутылки водки. Для этих орлов и орлиц достаточно было одного слова, что бы они приобрели рабочее настроение и стали более-менее похожи на трезвых.
        Объяснив суть задачи подчиненным, Алик уже знал, что они не успокоятся, пока не доделают дела. Все шло по отработанным схемам поиска той или иной информации. Уже через десять минут пробив по базе, честно скомунизденной из внутренних органов и паспортного стола в частности, у Алика на руках были адреса всех "пострадавших" и "дежурная бригада" в составе пяти человек выехала по первому из адресов.
        
        Тот, кто был первым в списке "злодеев" оказался не дураком и дверь посторонним не открыл. Что ж, среди членов "дежурной бригады совершенно случайно" оказался специалистом по дверным замкам и через пять минут виновник предстал перед Аликом во всей своей красе... Он и второй раз проявил себя как умный человек... Сразу согласился, что писать заявления на избитого ими парня было самой большой глупостью, на которую он был способен. И после красочного описания, что с ним случится, если завтра от него не будет явки с повинной, он понял, что попал... и принял все условия, почти безоговорочно.
        Со вторым заявителем Алик дал маху. У того дома оказались родители, и разговаривать пришлось в их присутствии. Им было очень интересно узнать, чем их сынок занимается по вечерам. Правда, сначала они хотели вызвать милицию... на что Алик искренне посоветовал им этого не делать. Они прислушались к советам очень "интеллигентного мальчика с умными глазами психолога". Родители заверили Алика, что они заберут заявление из милиции, но явку с повинной, их сын писать не будет. Что ж... и на этом спасибо.
        Третьего и четвертого клиента рекламного отдела вырвали из веселой компании укурившейся шпаны местного значения. Когда горе "свидетели" узнали, за что их лишили приятного общества и чего от них хотят, дым из их голов моментом улетучился, "и осталась в их мозгах только слабость и тоска" Боролись они не долго... попытка бегства кончилась для одного разбитым носом, а для второго вывихнутой рукой. Дальше были слезы обещания... ну, все как полагается.
        К трем часам ночи, наконец, смогли добраться до последнего, что лежал после операции на паху в больнице. Это стоило пяти минут торгов с мед сестрой и пятидесяти долларов госпожи Америки. Дальше было просто... ничего не понимающего больного - соседа
        хулигана по палате двое вывели на ночные процедуры в виде перекура в туалете, а вместо него завели двух мужичков, атлетического сложения, пятый "спортсмен" остался в машине, на всякий случай. И эти двое борцов за справедливость были очень не против узнать, что двинуло "героя" оклеветать своего, так сказать спортивного противника. Оказалось, что двинули его на это недостойное дело собственные родители, желавшие всем сердцем наказать "ту сволочь", что лишила их внуков. "Спортсмены" ушли четко уверенные, что этот парень глубже некуда раскаивается в своем поступке. Еще бы ограбить девушку, фи...
        Цыплят по осени считают, как любил говорить мой дед, а горе заявителей поутру. Из пяти пришли только трое. Первыми были замечены наблюдением братья наркоманы, так и не сомкнувшие за всю ночь глаза и от этого выглядящими ужасно вялыми. Они ковыляли в милицию, как на эшафот, повесив голову и изредка оборачиваясь по сторонам оглядываясь, что их "пасут".
        Вторым появился парень, чьи родители обещали Алику забрать заявление и проследить за воспитанием сына в высокодуховном общении с книгами, а не со шпаной дворовой. Они и в самом деле процесс изымания заявления контролировали лично - отец шел справа, а мать слева от сынка. Сам сынок шел с гордо поднятой головой, словно то, что он делал, было для него проявлением героизма и честности.
        Не пришел тот "умный парень", что в списке значился первым. Он видно считал себя слишком хитрым вдобавок, но... ребята Алика искали его не более часа. Он был найден, и с ним была проведена политическая работа на тему сознательности индивидуума, как единицы социума.
        Не смог исполнить своего обещания и главный обвинитель заявление вместо него приехала забирать мать вся заплаканная и пошедшая красными пятнами. Тяжело разочаровываться в сыне...
        Алик поставил в сторону бокал и посмотрел на Романа Федоровича.
        - Что ж, все хорошо, что хорошо кончается... - сказал отец Елены и добавил - ты молодец, Алик. Гуманно, но непреклонно - вот твой стиль работы с людьми. Следуй ему дальше. И ты Елена, бери с него пример.
        - Пионер - всем пример... - усмехнулась Лена. Алик не обиделся на дочь шефа, лишь снисходительно улыбнулся.
        - Роман Федорович, - обратился он, глядя на тарелку перед собой - так как, насчет моей просьбы?
        - Какой? - удивился отец Елены и тут же спохватился - Ах, да! Забыл совсем...
        Послушай, Павел... и ты Фидан, вы ведь сейчас не работаете нигде? Да? Хорошо... Мне тут посоветовали взять вас к себе в уже знаменитый рекламный отдел... Вы как, согласны?
        Мы с Павлом переглянулись и судорожно закивали головами, тем более, что весь
        праздник был устроен на последние мои сбережения. Предложение работы было более чем кстати.
        ... Так мы стали работать у Романа Федоровича под чутким руководством Алика и контролем Елены. С этого момента начинается вторая часть моего повествования.
        
        
        
        Кто не испытал величия мгновения возвращения домой? Кто не познал трепета души при виде родных мест после долгого отсутствия на чужбине? Кто, не срывался с места в поисках лучшей жизни, а после возвращения не думал о том, что лучшая жизнь только там, где все родное и близкое? Как описать то, что по умолчанию принадлежит лишь душе? Чувство дома... Родные места. Родные очертания... даже небо на чужбине кажется не таким синим, как на родине. Особенно трогателен момент возвращения, когда твоя душа ликует от упоения счастьем сбывшейся пускай не самой главной, но мечты вернуться, а твой разум еще не верит в это чудо.
        Когда поезд подходил к станции Малоярославец, что в Калужской области, моя голова окончательно раздружилась с остальными частями тела. Мысли и воспоминания переполняли ее, в то время, когда тело на полном автомате одевалось и готовилось выйти из вагона.
        В тамбуре я приник лбом к стеклу двери и всматриваясь в заснеженный пейзаж предвкушал долгожданную встречу с мамой. Выезжая из Питера я дал телеграмму что выезжаю в отчий дом с первой каретой и прошу встречать блудного сына с прощением за грехи мои тяжкие ( в смысле долгого не писания писем) и блинами со сметаной. На блины я еще как-то надеялся, но вот о прощении я мог только мечтать. Сколько раз я обещал приехать. В течении двух лет я только и делал что обещал скоро, скоро, скоро... Я бы на месте мамы давно бы уже не верил в эти скоро. Но она верила и я это знал... Тысячу раз были правы те, кто сказал, что матери ждут своих разлетевшихся детей всегда.
        Наконец перрон. Проводник открыл двери и выпустил меня всего трепещущего от нетерпения на свежий воздух. Я огляделся пристально вглядываясь в лица собравшихся на перроне. И, к моему великому сожалению, среди встречающих я не увидел никого, даже немного, похожего на мою маму. Вскинув сумку поудобней на плечо, я сошел с подножки поезда и другим плечом вперед стал пробиваться сквозь толпу на перроне и вокзале.
        Довольно скоро я протиснулся к стоянке такси. Выбрав среди зазывающих таксистов самого молодого, я подошел к нему и спросил, сколько нынче обходится прокатится кэмэ эдак пятьдесят. Он усмехнулся и в лучших традициях ответил вопросом на вопрос: А сколько дашь? Честно признаться, я уже давненько не катался на такси от вокзала до матушкиного дома и даже не мог предположить, сколько будет водителю мало, а сколько в самый раз. Поэтому предложив сначала полтинник и увидев скуксившееся лицо парня, я начал с ним торговаться... Эх, зря я это делал... Доторговавшись до двух сотен я зарекся больше ездить "с ветерком".
        Дома я был уже через час и, отсчитав водителю его уже деньги, я вышел на знакомую улицу, на которой меня не видели уже лет пять со времен моего последнего посещения матери. Да... здесь жизнь по прежнему стояла на месте. Ничего не изменилось, а может под снегом, просто, было не видно этих изменений. По крайней мере, домов новых на своей улице я не увидел. Но, слава Богу, и не недосчитался.
        До моего дома оставалось еще минута ходьбы. Я специально сказал водителю остановиться не рядом с домом, что бы меня из окна не увидела матушка. Каждый раз, когда я приезжаю, она спрашивает, на чем и как я доехал. В прошлый раз мне хватила ума признаться, что на такси, так что это было... Мне прочитали лекцию по экономии и домовитости, а заодно всю тему по психологии под названием "как на тебя и меня посмотрят?...". Нет, моя матушка не была сварливой или мелочной, но она всегда не терпела нескромного обращения с деньгами и считала роскошью ездить на такси, когда еще существует общественный транспорт.
        Я внутренне собрался стоя перед дверьми своего дома и, мысленно поблагодарив Того Кто Живет Выше Джомолунгмы за то, что я благополучно добрался, постучал в дверь.
        " Иду, иду" - послышалось из-за двери. Это "иду" продолжалось довольно продолжительное время. Но вот, щелкнул замок и дверь отворилась...
        - Так, я не поняла - спросила матушка уже поздно вечером когда мы сидели на кухне и курили. - ты, то есть, сейчас работаешь в другом месте? А писать не перестал?
        - Нет, мам, - сказал я стряхивая пепел в хрустальную пепельницу стоявшую наравне с тарелкой блинов, сахарницей и прочего посередине стола. - писать не перестал, только вот пишу уже не сказки...
        - А что? Если не секрет... - спросила она, аккуратно затушив свою сигарету.
        - Да, так... ширпотреб...
        - Наверное, модным писателем станешь...
        - Ну, уж не на столько ширпотреб... - я тоже потушил сигарету и стал допивать свой уже не очень горячий чай. - сейчас детектив заканчиваю а'ля русский герой.
        - И чем заканчивается? - мама всегда интересовалась тем что я пишу. Зачастую если на глаза ей попадалась моя рукопись она исправляла в ней не только ошибки, но и целые
        фразы под ее пером либо исчезали, как не корректные, либо приобретали такой смысл,
        что сам я их узнавал после с огромным трудом.
        - Как обычно - наши победили, вернее, еще победят, так как до этого я еще не дошел.
        - Ладно как дойдешь привози книгу почитать, это тебе так сказать еще один повод что бы приехать. Соскучилась я по тебе - со вздохом сказала мама и спохватившись добавила -Ешь блины... чай, небось, совсем остыл.
        Я отдыхал у мамы два дня, а на третий засобирался в дорогу. Я как только приехал сразу предупредил что появился не надолго, но мама все равно безмерно расстроилась узнав, что я уезжаю так быстро.
        Ничего не поделаешь, Алик четко сказал мне вернуться не позднее понедельника, так как работы в отделе было невпроворот, а взвалить ее на кого-нибудь другого не было возможности... все от агентов до менеджеров носились целыми днями по заданиям не успевая ни пообедать, ни поужинать вовремя. В сфере занятости творился страшный кризис, безработица превышала все мыслимые нормы. Центр открыто признал, что объем предложения рабочих мест не составляет и двадцатой части от спроса на них. И что безработица имеет тенденцию к росту. В этой ситуации людям обратившимся в поисках работы в Центр занятости не скрывая говорили, что поиск рабочего места может затянуться на неопределенный срок... Что бы хоть как-то разгрузить очередь безработных Роман Федорович предпринимал очень и очень рискованные авантюры с мэрией города создавая рабочие места из ничего. С его подачи были созданы ремонтные дорожные бригады, куда он переправлял всех кто хоть что-то знал о строительстве дорог. По возвращению мне надлежало заняться раскруткой этих ремонтных работ вместе с менеджерами Алика. Город выделил приличные деньги на
реализацию этой идеи и намечались новые финансовые поступления. По замыслу Романа Федоровича эти строительные бригады должны были после прекращения финансирования городом, перерасти в отдельные артели, ЗАО, предприятия. И вот, что бы они не загнулись на первых порах свой деятельности наш отдел должен был обеспечить их заказами на строительство. В область выехало около двадцати агентов они занимались как раз подготовкой почвы, так сказать. Замысел Романа Федоровича обеспечить больше десяти тысяч человек работой на строительстве и не сбить расценки на этот вид "услуг", был по меньшей мере грандиозен и, для не большого центра занятости населения, почти не выполним. Но обсуждать приказы не входило в привычки нач.отдела и Алик просто информировал нас о получении нового типа работы. И распределив роли в будущей игре, всех распустил на выходные. Я воспользовался ими, что бы навестить маму и отдохнуть от суеты моей новой работы.
        И вот, собирая вещи, я говорил маме, что теперь возможно буду появляться чаще, чем раз в два года. Говорил, что моя работа настолько спокойная, что мне не составит большого неудобства навещать родной дом хотя бы раз в месяц. Мама слушала мои слова, и они ее успокаивали. И хоть я знал, что в следующий раз появлюсь не скоро, я старался сделать наше расставание менее болезненным для нее.
        Вечером мы пошли гулять по Кондрово. Я всегда говорю, что мой дом в Калуге, но на самом деле он в километрах шестидесяти от нее, просто так легче объяснять людям, ведь далеко не все осведомлены, что есть на свете такой тихий городишко, как Кондрово, где живет моя мама. А Калуга служит прекрасным ориентиром для любопытных, что спрашивают, мол, откуда я, такой прыткий, взялся. Раньше я говорил, что из Подмосковья, тогда я был совсем молодым и совсем не скромным. Зима в Калужской области это настоящая зима со всеми ее прибабахами. Это не слякотная не прекращающаяся до января осень в Питере, это реальные метели в ноябре и "смерть немецким оккупантам" в январе-феврале, когда на градуснике столбик падает до минус тридцати пяти. В общем, хавайся кто может, ну, а кто не может... Однако тот вечер, что мы с мамой провели на улицах Кондрово, выдался довольно таки не морозным и совсем без ветра. Мама, взяв меня за локоть, шла рядом и рассказывала, как этой осенью до холодов они вместе с соседкой прогуливались по вечерам, вот также как мы, ходили по сумрачным улицам Кондрово, благо здесь, не как в Питере... не
надо было опасаться быть ограбленным выйдя поздним вечером на улицу. Городишко маленький, многие друг друга знают... Я слушал маму и наслаждался прохладным воздухом, что наполнял мою грудь, внося ясность в мои затуманенные
        суматохой Питера мозги. Медленно мы прошли мимо здания администрации района -
        огромного кирпичного здания стоявшего на природной возвышенности посреди Кондрово.
        
        Прошли по дороге от него вниз к рынку что, каждые среду, субботу и воскресенье наполнялся живым гудением народа приходящего на покупки как в парк развлечений. Перешли по узкому мостику на другую сторону речки, что разделяла Кондрово на почти равные половины. И покурив на другом берегу стали возвращаться назад. Почти всю обратную дорогу я рассказывал о Павле и его злоключениях. Мама еще с моей учебы помнила немногословного Павла и была о нем очень хорошего мнения, как о человеке и поэтому рассказанное мной воспринимала очень серьезно и со вздохами, будто это я попадал в передряги. Когда я закончил повесть о несчастном Павлуше мы уже подошли к дому.
        Хоть на улице было и не так уж и холодно, мы продрогли основательно и, немедленно отправились на кухоньку отогреваться чаем с блинчиками.
        - Вика, хоть пишет тебе? - спросила мама наливая мне чай в большую "любимую кружку". - Да, нет что-то... Хоть бы телеграмму дала, что ли - сказал я достаточно уныло, что бы дать маме понять, что не хочу на эту тему разговаривать. Развелись и слава богу, может быть...
        - Ну, наверное у нее все нормально раз не пишет... Наверное... Ты бы ей что ли написал тогда.
        - Зачем? Мам, уже ничего не вернуть... что было то прошло. И к лучшему наверное... Зачем бередить старое? Захочет - напишет, напишет - отвечу.
        - Ну, как знаешь... подругу себе завел? - спросила мама, ставя передо мной чашку с вареньем и блюдо с блинами.
        - Да ты знаешь постоянную не удосужился... А так есть конечно, как же без них? Понимаешь, работа не позволяет такую роскошь, как постоянная подруга.
        - Да? Ну ладно... - сказала мама будто тем самым разрешала мне неприкаянную жизнь.
        - Да, не волнуйся, мам, как разбогатею, так и женюсь, если ты этого хочешь... Мама посмотрела на меня с усмешкой и сказала:
        - Как разбогатеешь? Тогда я пожалуй не доживу.
        - Мам, ты не веришь в собственного сына, это нехорошо, это очень нехорошо! Если ты в меня не веришь, то как же другие и я в том числе поверю в это?
        Мама улыбнулась грустно и подлив себе в кружку кипятку из чайника сказала:
        - Ты, Фиданушка, как и почти все люди, не ценишь того, что имеешь...
        - Почему это? Очень даже ценю... Работу ценю, друзей держусь, о доме не забываю...
        - Нет, Фиданчик... Жену потерял. Катю... это самое главное, что у тебя было... ни твои книги, ни твои друзья, ни твоя работа, никогда тебе не будут так близки, как жена и дочь...
        - Значит, суждено... - ответил я смотря в кружку.
        - Суждено да не осуждено... - тихо проговорила мама.
        - Ма, давай не будем об этом, а?
        - Ладно... Я просто хотела узнать, ты переменился или нет...
        - Ну и как? - поинтересовался я.
        - Изменился. Но не в лучшую сторону.
        - Мам, ну что ты меня все время упрекаешь? Да я такой, какой есть, я такой как эта жизнь, такой же дурной и не предсказуемый.
        Мама усмехнулась и сказала:
        - Полностью с тобой согласна.
        Последний вечер прошел более-менее нормально в смысле нареканий в мой адрес. Мной было выслушана куча наставлений. Я старательно кивал и соглашался, зная наперед, что половина из всего этого забудется уже утром. Как хорошо иметь плохую память... тебе сказали, а ты через минуту уже не помнишь что. Очень удобно, когда тебя ругают... Правда, почему то обиды стали забываться хуже чем раньше. Да, все-таки я и правда изменился... но не меняются только мертвые или глупцы. Значит я не тот и не другой, а это хоть чуть-чуть, но радует.
        Мама провожала меня до самого вокзала в Малоярославце. Из-за нее я вынужден был трястись в автобусе почти час, вместо того, чтобы доехать за минут тридцать с комфортом на машине.
        На вокзале мы попрощались, и мама уехала с тем же автобусом, на котором мы приехали. На прощанье она сказала, что бы я берег себя и не ввязывался в различные авантюры криминального характера. Я твердо пообещал, что не ввяжусь. Также я ей сказал, что бы если понадобятся деньги она звонила и не стеснялась. Я оставил маме двести долларов одолженные мной у Алика и решил, что на месяц ей хватит, а там пришлю переводом еще, как это обычно и делал.
        Я, помахав уходящему автобусу, направился на перрон, где уже стоял мой поезд до Санкт-Петербурга. На посадку еще никого не пускали и мне пришлось порядком померзнуть, прежде чем юркнуть в теплое нутро вагона.
        ...Северная столица выглядела хмурой и обиженной в хлопьях грязного серого снега и такого же неба. Я прибыл очень рано почти к самому открытию метро и совершенно не зная ехать ли мне домой или к семи часам ехать на планерку к Алику выбрал первое. Надо было хоть умыться с дороги и скинуть вещи, а то, что я опоздаю на собрание менеджеров, меня как-то мало заботило. Больше меня беспокоило, как там житье-бытье Павла, а также ничего ли он не сделал с моей любимой кроватью, на которой я собирался растянуться часика так на два с половиной.
        Открыв дверь, я тихо зашел в квартиру и понял, что осторожничаю зря. В ванной шумела вода, а в комнате телевизор выходил из себя транслируя клип Ляписа Трубецкого "Ты кинула...". Ну что за манера такая: по утрам трагедии показывать...
        - Павел! - позвал я. На мой зов из ванной выскочил Павел с лицом в мыльной пене.
        - Привет, приехал, наконец-то! Ну, как смотался? Тут без тебя Алик целое мероприятие тормозит.
        - Знаю, - ответил я - сам как тут без меня на выходных? Больше никого не ходил спасать по ночам?
        Возмущению Павла не было предела.
        - Ты мне это теперь до пенсии вспоминать будешь? - спросил он и не дождавшись ответа ушел обиженно в ванну добриваться.
        Я усмехнулся и стал раздеваться. Пройдя в комнату и кинув сумку в кресло, я с наслаждением плюхнулся на диван. Прошло совсем не много времени и я под завывания неизвестного мне исполнителя, что кричал всем через телевизор как ему плохо, уснул.
        ...Павел будил меня настойчиво до раздражения. Наконец, я соизволил открыть глаза и спросить что от меня надо будущему искалеченному юноше. Юноша спросил: собираюсь ли я на работу, на что я ответил что я ужасно болен и прошу меня не кантовать по крайней мере до вечера. Павел обещал передать сообщение Алику. Я про себя послал его вместе с Аликом, но вслух сказал:
        - Скажи ему, что я простыл в поезде и хочу день отлежаться, а завтра обязательно выйду.
        - Хорошо... - сказал Павел и исчез из моего поля зрения. Ему хорошо, подумал я, он в отделе программистом работает. Сидит на ровном месте и не чешется, а я как бобик целый день на ногах. Нет, точно, я имею право продлить себе выходные... с этой мыслью я окончательно уснул до вечера.
        Вечером меня опять будил Павел...боже, подумал я протирая глаза, как мне надоело его вставай, вставай, вставай... ну просто не программист, а будильник, какой- то.
        - Что, опять от меня понадобилось? - спросил я тупо глядя перед собой.
        - Скоро придут Лена и Алик. - "обрадовал меня" Павел.
        - Зачем? - спросил я.
        - Тебя проведать, да и так...
        - Ох уж эти гуманисты, блин. - выругался я вставая.
        - Ты уж прости это я виноват... - сказал Павел - я видно им настолько красочно описал твою хвору, что они всерьез забеспокоились о твоем здоровье.
        Я привел мысли в порядок и представил, что там мог наговорить Павел усмехнулся.
        - Они придут, потому что захотят посмотреть, почему это ты когда говорил о моей болезни смотрел не на них, а куда-нибудь в пол или потолок. Врать ты не умеешь... вот почему они придут.
        Павел смутился, но ответил:
        - Ну, не всем дано...
        - Когда они придут?
        - Где-то через полчаса...
        - А сколько сейчас времени - спросил я.
        - Восемь часов вечера, без пяти - ответил Павел.
        - Да, я совсем не дурак поспать... Щас буду делать из себя больного. Смотри и учись, стажер. - сказал я и принял такой болезненный вид, что мне самому стало казаться, уж не болен ли я?
        Павел с сомнением посмотрел на мою перекошенную "страданием" физиономию и сказал презрительно.
        - А еще говоришь, что я врать не умею...
        Тут я даже не болея потерял голос. Прохрипев, что-то уж очень возмущенным голосом, я
        закатил свои ясные очи и откинулся на подушку.
        
        
        
        ...Я добился своего... Моя умирающая физиономия убедила Алика в том, что я непередаваемо болен. Он настолько был расстроен этим непредсказуемым фактором, что его лицо стало выглядеть еще "больнее" моего. Лена, сидя в кресле и поджав под себя ноги, настойчиво требовала чтобы я завтра же поехал к врачу и осмотрелся у него. Как же, ведь грипп бродит по стране... смертельный до ужаса. Уже три человека умерли от него в Санкт-Петербурге. .. Я, с кислой рожей, стал отнекиваться и говорить, что завтра у меня все пройдет. Алик неуверенно предложил мне отлежаться денька два в постели. На что я героически заявил что я нужен людям и не могу позволить себе такую роскошь, как неделю в постели... Ах, ты сказал всего два дня... ну, тем более. За два дня я не вылечусь, а скольким людям я помогу приобрести работу. В общем, мой героизм настолько растрогал Елену, что она уже чуть ли не приказом заставляла Алика дать мне уже неделю отдыха. Алик не дал.
        Павел не выдержал такого театра и что бы не засмеяться в самый неподходящий момент пошел на кухню наливать нам всем чай. Когда он уже выходил из комнаты я умирающим голосом попросил себе чаю с медом. Павел еле сдерживаясь от смеха сказал, что желательней бы с малиной, но ее у нас не было уже давно. Елена вскочила и уже хотела нестись домой, где у нее якобы огромное количество малины пропадает зря. Алик с трудом удержал ее, от такого, сомоистязательного поступка сказав, что мед не менее полезен, чем малина.
        Пока Павел наливал нам чай, Алик поведал о наших успехах по реализации плана Романа Федоровича. Новообразование под названием "Балтикдорстрой" уже родилось и, его официальным днем рождением постановили считать сегодняшний день, когда совет менеджеров Центра заявил о поступлении первого заказа. И, правда, "Балтикдорстрой" существовал пока только на бумаге виде приказа Романа Федоровича, но раз есть заказ, кому его выполнять уже не проблема. Народу в очереди за работой стояло огромное количество, а среди них было не мало и профессиональных строителей. Все шло, как было обговорено. Уже через неделю должны были вернуться с регистрации документы "Балтикдорстрой" и сие новообразование приступит к работе. А сейчас уже арендован автопарк в Колпино. Уже идет колонна спецтехники из Москвы. Уже подползает к Питеру эшелон с материалами, а сколько их еще подойдет, если все будет нормально... Уже сбились со счету банковские работники принимая и передавая суммы из банка в банк. Деньги уже перестали сдерживаться и они устремились по своему прямому назначению - на траты. Машина завертелась, ибо было уже сказано
главное: приказ создать ОАО "Балтикдорстрой", ибо уже были оглашены его будущие руководители.
        Я все понимал, кроме одного, откуда у бедного Центра такие деньги...Ведь размах предприятия был, как бы это сказать, не шуточный. Тогда настала очередь Елены прояснить некоторые аспекты всей этой авантюры. Мы все выжидательно посмотрели на нее, так как догадывались, что кроме нее нам никто не ответит на этот вопрос... Ну, не у Романа Федоровича же спрашивать такое, а ведь любопытно до безобразия...
        Елена смутилась под нашими взглядами и с большой неохотой начала рассказ.
        Оказалось, деньги, так шикарно брошенные на новый проект в свое время предназначались для других целей, менее героических и масштабных. Около двух лет назад Роман Федорович и его старинный - друг, тоже преуспевающий бизнесмен, объединили свои капиталы и для облегчения своей жизни, а главное для облегчения жизни своих многих фирм и фирмочек учредили банк. Вот так, оказывается, хочешь облегчить свою жизнь, заведи себе свой персональный банк. Пусть не большой, но свой. Нет, умом русских не понять... заводить себе такой геморрой и говорить, что после этого жить стало лучше... Нет, то что жить стало веселей - верю, но что легче никогда не поверю. Однако, дело было сделано и новый Банк провозгласил о своем существовании почти по всем каналам телевидения Питера. Имея капитал в самом начале всего в пятьдесят тысяч долларов, банк за два года успешного переваривания денег увеличил его до пятисот тысяч и стал представлять из себя довольно таки сильную и самостоятельную систему. Самостоятельную, потому что ни Роман Федорович ни его компаньон учредитель не состояли среди его директоров и контролировали его
деятельность только через своих людей в совете директоров. Дела к тому времени у друга Романа Федоровича стали разлаживаться, и он ушел с большой арены в тень, предоставив своим людям вести все, что он когда-то создал, самостоятельно. Видя это, отец Елены захотел выкупить ту часть банка, что принадлежала его другу. После довольно длительных поисков компаньона, Роман Федорович нашел его, сделал это деловое предложение. Оно было принято, тем более, что к тому времени дела у него уже превратились в делишки, да и те грозили прекратить свое существование. Надо отметить, что друг Романа Федоровича был уже в возрасте и всерьез подумывал уйти на спокойную пенсию и поселится где-нибудь в Комарове или Зеленогорске. Банковское дело для этого уж очень ему не подходило... И он, просто, без лишних слов назвал Роману Федоровичу сумму. Роман Федорович так же просто и тоже без лишних слов согласился. Сумма была далеко не маленькая, но задумка полностью подчинить банк себе того стоила. Слово было сказано -дело надо было делать. Центр по приказу Романа Федоровича стал судорожно аккумулировать средства для последующей их
передачи. Другие фирмы, чьим учредителем являлся папа Лены, тоже включились в эту работу, и уже через четыре месяца сумма была набрана без ощутимых потерь в оборотах участников сбора денег. Оставалось две недели до передачи денег и оформления документов, когда пришла страшная весть - друг Романа Федоровича был жестоко убит неизвестными. Это была трагедия для отца Елены, уж слишком их связывала дружба и работа. Наступил черный траур в доме Романа Федоровича. Лена не часто видела отца таким хмурым и печальным. В доме стали часто появляться люди из отдела безопасности Центра, все разговоры шли только о том, как движется расследование убийства. Все мысли отца Елены были о нем. Но дело, не смотря на объявленное вознаграждение, не двигалось с мертвой точки. Убийц так и не могли найти, хотя Роман Федорович подключил к розыску ФСБ РФ.
        Как бы там не было, но хозяином банка после смерти компаньона становился Роман Федорович. И все деньги накопленные в Центре поступили в тот самый банк и до этого момента крутились там не востребованные.
        Но вот пришла гениальная задумка и они потребовались...
        Я не выдержал и перебил тогда Лену:
        - Ну, если выкинуть на ветер такие деньги считается гениальным тогда я...
        Я не договорил так как Лена сказала скороговоркой:
        - "Балтикдорстрой" лишь первая ступень в грандиозном замысле отца.
        - Какая же следующая? - спросил я недоумевая.
        - Я не знаю точно, но мне кажется, что следующая, будет связана уже с политикой, а не с экономикой.
        - С политикой? - удивился я - уж не собирается ли Роман Федорович становиться мэром
        Питера.
        Алик усмехнулся и сказал:
        Я лично не удивлюсь.
        - Павел аккуратно ступая зашел в комнату с подносом в руках и поставив его на столик перед креслами уселся прямо на пол облокотившись спиной на диван. На подносе оказались четыре кружки с чаем, блюдца с нарезанными хлебом и сыром, и отдельно стояла плошка с медом, как я догадался для меня.
        Блин, ну, если бы я вспомнил, что никогда не любил меда, я бы десять раз подумал, прежде чем просить что-нибудь этакое. Под взглядом Елены -Прекрасной мне пришлось намазывать хлеб медом, да еще его же добавлять в чай вместо сахара. Боже, как было противно. Не рассчитав с количеством меда на кружку чая, я получил такой приторно сладкий напиток, что пить его не было, ну никакой возможности. Казалось, что мое горло не выдержит такого издевательства и точно заболеет, но оно выдержало, а куда было деваться, когда перед тобой сидит твой начальник, и куратор твоей стажировки. И что самое противное пока я судорожно проглатывал эту гадость, взоры всех собравшихся были нацелены на меня и мои мучения. Мне больше не надо было притворяться больным, меня перекосило так, что и больному до меня было далеко.
        Уже далеко за полночь Алик с Еленой уехали. Павел ушел с ними проводить их до машины. Вернулся он через час, объяснив это тем, что поехал провожать Елену до самого дома и там задержался, обсуждая, какие-то проблемы по работе. Знаю я их проблемы... Сам так же за Викой бегал в свое время. На его лице, когда он вернулся, я увидел все симптомы влюбленного человека. Видели передачи из дурдома? Там также ходят ребята улыбаются непонятно чему, и смотрят непонятно куда. Неужели я такой же был когда-то? Ну, черт с ними... пусть хоть все перевлюбляются вокруг меня, мне то что? И вдруг мне страшно захотелось позвонить Ольге, узнать как у нее дела, рассказать о своих...
        Но подавив сиюминутное желание я прошел в кабинет и с головой окунулся в работу над книгой. За время проведенное у мамы я порядком соскучился по своему творению. Пусть убогому, но своему...
        Страница на экране ускользала за страницей, строчки возникали, и убегали наверх. Мой герой уже подходил к концу своих скитаний в выдуманных мной ситуациях, и уже мысли мои наполнялись заботой о том, как бы поскорее скинуть повесть в печать. У меня был друг в одном Питерском издательстве и я намеревался обратиться к нему за помощью. Он в свое время помог мне уже скинуть одну книгу. Тогда у меня ее забрали вместе с правами за что я получил не маленькие деньги, но тогда я их спустил по кабакам, а сейчас деньги мне были нужны чтобы рассчитаться с долгом Алику, выслать матери, да чтобы самому протянуть до лета ни в чем не нуждаясь. На эту повесть была одна надежда, где еще можно было взять деньги я, просто, не представлял. Зарплата через месяц, но из нее двести, то есть почти всю придется отдать. И следовательно нам с Павлом придется жить на одну его зарплату. И хотя она у него была в два раза больше моей, нам все равно бы пришлось сильно ужаться в расходах. Что поделаешь...
        Сделав перерыв на чай я снова вернулся к папкам Сергеича в которых я так и не разобрался за это время. Нет это не значит что я забил на них болт, но не погрязать же в них до конца. Я пролистал ежедневник Сергеича и заранее представляя как утону в его каракулях отложил его до лучших времен. Допив чай я вернулся к повести.
        В половине четвертого ночи я закончил очередную главу, как я рассчитывал предпоследнюю и пошел в комнату укладываться спать. Павел уже давно спал, растянувшись на раскладушке, и его громкое посапывание вскоре усыпило и меня.
        ... Мне снился сон... нет, в том, что он снился, не было ничего удивительного. Было удивительное в том, что во сне я предстал маленьким мальчиком, который стремиться найти какую то вещь в чулане. А темно кругом и ничего не видно. И вот он, то есть я, беру все подряд и ощупывая предметы перебираю их пытаясь найти то, что мне нужно. А то что мне нужно все не находится и не находится, и бросал всякий хлам себе под ноги и брал из темноты все новые и новые предметы. Я уже был по колено в не нужных мне вещах, когда в чулане зажегся свет и голос Павла потребовал:
        - Кончай рожу плющить, самый больной в мире... пора на работу.
        ... Я выскочил из метро на канале Грибоедова и сразу устремился по адресу до этого сообщенного мне Аликом. Дом, который мы собирались арендовать под управление "Балтикдорстроя" внешне был не очень привлекателен. Массивное серое, четырехэтажное здание контрастировало с более светлыми соседними домами, стиснувшими его справа и слева. За то его монументальность навевали уважение и трепет. Как правильно заметил Алик, это нам вроде подойдет... Я подошел к дверям единственной парадной и подергав ее убедился что та заперта. Поискав глазами, я обнаружил рядом с дверьми же незамеченный сразу звонок и тут же им воспользоваться. Долго, очень долго никто за дверьми не проявлял признаков жизни. Но вот массивные створки отворились, и из-за них показалась юное девичье личико. Недоуменно похлопав длинными ресницами, девушка спросила:
        - Вам кого?
        - Вас - утвердил я - правда только, если вы Юля, и если вы из агентства недвижимости.
        - Да я Юля, - в ее лице что то прояснилось и она обрадовано улыбнулась - А вы наверное от Романа Федоровича?
        ... Я вернулся в офис фирмы только после пяти. Нас менеджеров Аликова отдела попросили собраться в приемной Романа Федоровича и мы собрались, откровенно недовольные тем что обсудить насущные дела нам не дали и минуты. А обсудить было что ввиду огромности проделанной каждым из нас работы. Кроме нас в приемной была тьма народу о которых Алик сказал просто: Они тоже работают на Шефа.
        Минут через пять нас всех позвали в кабинет. Первыми входили старшие менеджеры -руководители филиалов Центра, и различных открытых под его крылом предприятий. За ними следовали начальники отделов, последним из них зашел начальник отдела безопасности поджарый мужчина лет сорока пяти, только, когда он зашел могли зайти мы и Елена, которая в Центре числилась официально, как оператор ЭВМ а на самом деле была вообще непонятно кем. По крайней мере, Павел целые дни проводящий в информационном центре видел ее на штатном месте всего один раз и то, когда та писала своей матери письмо в Ярославль.
        Мы зашли в кабинет, и я прикрыл за собой дверь. В кабинете Романа Федоровича я был впервые, и его убранство поразило меня. Все было отделано под дерево, даже занавеси на окнах скрывающие жалюзи быль коричневого оттенка, но, несмотря на преобладание темных тонов, кабинет казался отнюдь не суровым, а как бы это сказать, успокаивающим, уютным. Мы прошли к длинному столу, за которым сидели уже вошедшие, и заняли свои места в его конце. Мне одновременно и нравилась четкая иерархия в Центре и в то же время я чувствовал себя обделенным сидя в конце стола. Хотя, что это я... вон дочка хозяина кабинета и то сидит рядом, так чего я жалуюсь...
        Я увидел Алика и удивился: он входил в кабинет составе менеджеров отделов, а сидел по правую руку рядом с Романом Федоровичем. Это место по идее должен занимать какой-нибудь старший менеджер... Позже я узнал что Алик будучи, как и начальник отдела безопасности в курсе всех дел Центра и дочерних предприятий был одновременно постоянным и бессменным ведущим "больших сборов".
        Когда все уселись и Роман Федорович незаметно для других кроме Алика кивнул, тот встал и сказал:
        - Я рад вас всех приветствовать уважаемые коллеги, и хочу довести до вашего сведения суть сегодняшнего сбора. Начну по порядку... Каждый из присутствующих знает что дело "Балтикдорстроя" в связи с масштабностью предприятия касается всех нас и каждый из вас, должен был к сегодняшнему дню отчитаться о проведенной работе. Однако в связи с тем что отчеты поступили не от всех, Роман Федорович пригласил всех нас что бы услышать все о происходящем в вверенных вам отделах, так сказать, из первых уст. Я прошу высказываться по короче, раскрывая только суть проводимых вами, как начальниками, предприятий. Прошу начинать по порядку, то есть сначала выступают старшие менеджеры, за ними начальники отделов, а затем слово будет дано специально приглашенным сотрудникам.
        Он сел и выжидательно посмотрел на пожилого мужчину сидящего напротив него по левую руку от Романа Федоровича, руководителя агентства недвижимости. Мужчина, не вставая и обращаясь только к Роману Федоровичу, начал отчитываться о проделанной его агентством работе...
        
        
        
        
        
        Собрание закончилось в половину десятого вечера. Мы все уже были порядком измотаны, когда последний докладчик сел на свое место. Роман Федорович, так мало говоривший за весь вечер, встал и молча прошел к темному окну. Собравшиеся внимательно следили за его худощавой фигурой, неподвижно замершей у окна. Мне казалось что только я один был, на столько, поражен размахом и наглостью мероприятий, проводимых сторонниками Романа Федоровича. Остальные лица не выражали ничего кроме усталости и желания поскорее закончить с этим невыносимо долгим собранием. Даже Елена, столь внимательно слушавшая каждый доклад, начинала тайком зевать, прикрываясь, каждый раз папкой с бумагами. В который раз появилась Зоя с подносом в руках и стала предлагать каждому кофе. Все вежливо отказывались. Я тоже отказался, эта была бы для меня уже шестой чашкой. После нее я бы точно концы отдал. Сколько можно потчевать гостей голым кофе? Елена взяла с подноса чашечку и отхлебнув глоток поставила ее перед собой на стол. Молчание продолжалось, нарушаясь лишь тихим перелистыванием Аликом отчетов менеджеров. Мне уже начинало казаться,
что Роман Федорович просто забыл о нашем существовании, когда он, наконец, повернулся к ожидавшим его и сказал:
        - Хорошо, господа... Сегодня уже поздно и я хочу закончить наше собрание. Но на последок я скажу вам несколько вещей... Почти все из вас хорошо потрудились и сделали очень много для решения вставшей перед нами задачей, но есть отдельные сотрудники, проигнорировавшие мои указания, и с ними я хотел бы завтра встретится отдельно. Максим Геннадьевич, Борис Глебович и ты, Руслан, будьте любезны завтра ко мне к трем часам дня, то есть, сразу после обеда. При этих словах названные лица сильно побледнели и поерзали на своих местах.
        - С вами, господа, - продолжал Роман Федорович, - я хочу переговорить отдельно по поводу вашей пригодности к занимаемым должностям. - он внимательно окинул взглядом всех сидящих за столом и сказал - Все, дамы и господа, до свидания.
        Повторять не пришлось - кто торопясь, кто степенно вышагивая, кто бредя повесив голову, менеджеры покидали кабинет Романа Федоровича. По знаку Алика, я и Елена задержались за столом.
        Когда все, кроме меня. Романа Федоровича, Елены и Алика вышли из кабинета, Зоя внесла еще один поднос, но на этот раз на нем, кроме кофе обнаружились блюдца с бутербродами на скорую руку сооруженные ей для оголодавшего начальника и его гостей. Ибо мы, на сколько я понял, были уже не подчиненными в его присутствии, а скорее приятелями по работе. Честно признаюсь, когда Роман Федорович обратился ко мне по имени, я не много растерялся.
        - Фидан, как тебе понравился наш будущий офис? - спросил Роман Федорович.
        - Почему, наш? - спросил я недоумевая.
        - Мы переезжаем туда, как только закончится отделка верхнего этажа.
        - Зачем? - спросил я. - Разве Центр не может оставаться на своем месте. Роман Федорович усмехнулся, слегка скривив свои тонкие губы:
        - Нет, Фидан, Центр останется на прежнем месте. Когда я говорю наш я имею ввиду офис
        рекламного отдела, отдела безопасности и аппарат управления.
        Я промолчал, все еще не понимая, зачем такая смена местности. Но чувствуя, что никто мне пояснять просто так сейчас не станет я решил позже поинтересоваться у Елены. А Роман Федорович продолжал, уже обращаясь ко всем.
        - Мне очень и очень не понравилось поведение моих менеджеров. Они сытые и довольные. Я специально затягивал собрание наблюдая их реакцию. Алик, они уже не умеют ждать! Это уже не те люди, которые пришли ко мне когда-то. Сейчас они, за редким исключением, уже не желают ничего делать. Они обленились. Даже начальник отдела безопасности и тот не проявляет интереса к своему делу. А уж если безопасность начинает строиться на таком принципе: делать лишь бы начальник отвязался, то я не знаю, что будет дальше. Вернее знаю, но боюсь об этом говорить...
        Он замолчал, а Алик, бросив укладывать отчеты в папку, посмотрел на Романа Федоровича и спросил:
        - И что вы собираетесь делать? Уволить их?
        - Да. - сказал Роман Федорович голосом, препятствующим любым возражениям. - Но не сейчас... завтра уволю троих, что бы остальные приобрели активность хотя бы на это трудное время. А потом посмотрим...
        - Не слишком ли жестоко, отец? - спросила Елена помахивая перед своим лицом папкой.
        - Не слишком, Лена... даже слишком мягко. Сейчас, когда все зависит от нашей оперативности я не могу надеяться на таких, как они. Я бы сделал совсем другое, если бы имел больше времени и более спокойную обстановку. Я бы перевел их в младший состав и поставил бы их под подчинение бывшим их сотрудникам. Это было бы и полезно и справедливо.
        - Это было бы нехорошо - сказала Елена и я был с ней полностью согласен, но в отличии от нее я не мог так просто спорить с Романом Федоровичем.
        - Да? Может быть, но знаешь, Елена, почему мы так хорошо живем, я имею в виду не только нас с тобой, но и фирмы подчиненные мне? Потому что при выборе между хорошим, но бесполезным и плохим, но необходимым, мы выбираем второе. И это я считаю правильным...
        Он сделал паузу, во время которой вошедшая Зоя собрала пустые чашки и вместе с ними исчезла за дверьми кабинета. Елена вопросительно посмотрела на отца и спросила:
        - Пап, зачем ты нас оставил сейчас? Я лично уже хочу домой...
        - Потерпи, Елена, у меня дело к твоему другу и подконтрольному, Фидану.
        Я встрепенулся на своем месте и спросил:
        - Какое, Роман Федорович?
        - Да, так мелочь, но очень важная. Алик, объясни ему, в чем наша проблема. Алик не хотя встал и подошел к входной двери. Я не видел его в этот момент, дверь была за моей спиной, но зато четко услышал, как повернулся ключ в замке. Медленно ступая, и как бы собираясь с мыслями, Алик вернулся к столу и сел на свое место по правую руку от Романа Федоровича. Он внимательно посмотрел на меня и спросил:
        - Фидан, я уже две недели наблюдаю за тобой... так же как и Елена. Нет, не подумай, что нам, что-то не понравилось в тебе. Скорее наоборот... Ты показал себя с очень хорошей стороны.
        Он посмотрел на Романа Федоровича, как бы ища у него подтверждения своих слов. Не заметив даже намека на это, он продолжил:
        - Ты проявил усердие и исполнительность, а главное стремление работать. Даже когда болел, ты не хотел прекращать работу, это говорит о том, что ты серьезно радеешь за наше дело. В общем, говоря, ты очень хороший сотрудник...
        Он снова сделал паузу, и я сказал не сдержавшись:
        - Блин, я и не знал что я такой положительный...
        Елена весело хмыкнула, ей тоже понравились слова Алика обо мне.
        - У тебя, конечно, есть и недостатки, как и у любого из людей, но они не существенны по сравнению с твоими достоинствами. - Алик стал говорить уверенно и четко, как будто выговаривал кого-нибудь из подчиненных, только в этот раз его слова не были осуждающими, а наоборот они были чересчур поощряющими. - мы, то есть я и Роман Федорович, очень довольны таким новым сотрудником. И хотим предложить тебе новое место, которое может занимать только такой человек, как ты. Сейчас мы столкнулись с рядом проблем связанных с переправкой денег и ценных бумаг в различные точки нашей страны. Зачастую эти деньги не совсем легального происхождения... даже совсем не легального. До этого момента мы пользовались услугами нашего банка, а сейчас, когда наши отношения немного разладились, мы вынуждены восстановить курьерскую службу
        ранее упраздненную за ненадобностью. Эта служба должна не только обеспечивать своевременное и конфиденциальное поступление наших денег до адресатов, но и часто ей придется сталкиваться с проблемами легализации этих денег. В эту восстановленную службу будут переведены лучшие специалисты Центра по вопросам финансов и безопасности. Кроме этого при службе будет организован свой информационный центр, который будет заниматься проблемами связи службы с адресатами в обход контроля ФАПСИ ФСБ и других ретивых ребят. Мы не можем сейчас позволить себе скандалов и связанных с ними арестов, поэтому на плечи курьерской службы ляжет большая ответственность и большой риск быть арестованной.
        Алик отхлебнул из своей чашки почти остывший кофе и продолжил:
        - Теперь я хочу тебе предложить занять место в этой службе. Как ты относишься к такому переводу?
        - А это имеет значение? - спросил я сделав удивленную мину на своем лице. Алик откинулся на своем стуле и посмотрел мне в глаза. Роман Федорович тоже принял более удобную позу, повернувшись в своем высоком кресле и закинув ноги на соседний стул.
        - Да, Фидан, это очень важно... иначе бы я и не посвящал тебя в эти наши проблемы.
        - А какова моя будущая должность в этом отделе?
        - Курьер. - просто ответил Алик.
        - И все?
        - И все... - ответил Алик, наблюдая за моей реакцией.
        Я чуть не округлил глаза от возмущения. Еще бы, сейчас я менеджер отдела рекламы, занимаюсь чистой работой, ем белый хлеб белыми руками. А что мне предлагают в замен? Мотаться по всей стране курьером постоянно рискуя оказаться под неусыпным взглядом компетентных органов. А эти страшные поезда? А вокзальная грязь? А гостиницы, в которых постоянно нет мест? Нет, не хочу, не буду, не заставите! - кричала моя душа, и как же я был удивлен, когда мои губы сказали нечто совсем другое:
        - А зарплата?
        - Повысим до двух твоих нынешних.
        Я хоть и не много легче вздохнул, но все же спросил, обращаясь к отцу Елены:
        - Роман Федорович, я может не на столько умен, что не понимаю, зачем меня переводить с моего места на то, которое мне совершенно не знакомо, так вы уж простите дурачка, но уж извольте объяснить мне, что вы именно хотите этим добиться.
        Роман Федорович, не меняя своей расслабленной позы, поглядел на меня и ответил:
        - Начальником службы станет Петр Николаевич Ромель, бывший ее начальник, сейчас он еще не знает о том, что ему придется вернуться, но я думаю, что он обрадуется этой новости. Я очень уважаю этого человека, но не на столько что бы предоставить ему полную свободу действий. Я хочу, что бы его кто-нибудь контролировал. Ты начнешь курьером и в сжатые сроки, месяца за четыре поднимешься до зам.начальника службы. Твоим продвижением займется лично Алик, так что за это можешь не волноваться. Но месяца четыре придется поездить, что бы твое продвижение не вызывало подозрение у Ромеля. Мы сделаем так, что он сам будет предлагать тебя на повышение, не зная того, что ты будешь его личным контролером. Будешь передавать через Елену все внутренние перемещения Ромеля и тех менеджеров, которых он подтащит за собой.
        - То есть вы хотите предложить мне стать сексотом? - с деланным возмущением в голосе спросил я.
        - Нет, Фидан, ты не понял меня... - Роман Федорович спустил ноги со стула и сев прямо посмотрел мне в глаза. - ты будешь делать самую трудную работу - доставлять огромные суммы в разные города России и за рубеж. Ты научишься этому делу и встанешь на ступень выше. Затем, поняв управление этой службой, ты станешь начальником ее. Но вот тут есть маленькая загвоздка, если Ромель будет хорошим и преданным исполнителем моей воли ты станешь на его место, только когда он уйдет на пенсию, то есть не раньше чем через десять лет. Если же он будет меня обманывать и воровать у меня, а ты это увидишь, и вовремя передашь мне через Елену, то ты займешь его место гораздо раньше. Вот и все...
        - Прямая заинтересованность... - тихо пробормотал я.
        Роман Федорович услышал мои слова и сказал:
        - Ты прав, Фидан. Прямая заинтересованность - лучший стимул для лучшей работы. Тебя
        что-то смущает?
        Я если бы сказал, что меня ничего не смущает, сильно бы покривил душой, но сразу отказаться, не зная последствий, я тоже не решился.
        - А если я откажусь? - спросил я.
        - Пожалуйста... - спокойно ответил Роман Федорович - но только учти, что тогда в
        рекламном отделе ты застрянешь навсегда... Ведь Алик собирается на пенсию гораздо
        позже чем лет через десять. Правда, Алик?
        Алик ничего не ответил, но по его лицу я понял, что свой пост он оставит только после смерти. Оно прямо излучало в эту минуту преданность делу и самому Роману Федоровичу. Я сделал озабоченное и лицо и спросил:
        - Ответ я должен дать сейчас?
        - Конечно нет. - успокоил меня Роман Федорович. - Это было бы полным нарушением
        жанра... Ответ я жду завтра утром. Передашь его через Елену. Я кивнул и посмотрел на Елену- Прекрасную. Она, как и все собравшиеся смотрела на меня только в ее глазах кроме обыкновенных, уже привычных нам с Павлом веселых искорок, было еще и не здоровое любопытство. Это меня слегка смутило, и я отвел взгляд.
        - Роман Федорович, - обратился я - Если вы мне все сказали разрешите удалиться... завтра на работу рано утром.
        Роман Федорович кивнул и сказал:
        - Хорошо, иди и подумай, только учти, завтра мне, а вернее Алику нужен ответ.
        Желательно, положительный ответ...
        Когда дверь за мной закрылась и в замке повернулся ключ я отчего то вздохнул свободнее. Зоя оторвав взгляд от книжки, которую она читала, взглянула на меня и сочувственно спросила:
        - Тебе тоже досталось?
        - С чего ты взяла? - спросил я.
        - Ты, какой то бледный... и встрепанный, как после головомойки. Так тебя тоже
        уестевствили?
        - Что то вроде... - ответил я и попрощавшись вышел из приемной.
        От Центра до метро я шел по тротуару вдоль широкого проспекта. Моя голова, напрочь, отказывалась работать в нужном направлении. Вместо дельных идей в нее залезла песня "Воскресенья" "Снилось мне" и прочно там обосновавшись, глушила все другое. Не скажу, что мне это очень не понравилось, но сам факт не подчинения моей головы мне самому меня несколько удивил. Я шел периодически уворачиваясь от грязи летящей из-под колес проносящихся мимо автомобилей и старался понять, почему на роль сексота выбрали именно меня? Неужели я и правда для этой роли очень подхожу? Честно признаюсь, эта случайно пробившаяся мысль меня очень и очень обидела. И что бы хоть как-то и ее забить замордовать изничтожить в моей голове я стал петь во все горло другую песню "Воскресенья" "Кто виноват...". На втором куплете вроде помогло... Благо прохожих на улице в этот час уже почти не было, а те что случайно появлялись на горизонте проскакивали мимо "буйного" опустив голову и думая о чем-то своем. А буйный орал, надрывая горло:
        Кто виноват? Скажи мне брат. Один - женат, другой - богат,
        Один - влюблен, другой - смешон,
        Один - дурак, другой - твой враг...
        И чья вина, что там и тут
        Друг друга ждут и тем живут...
        Но долог день и ночь пуста
        Забиты теплые места...
        В этот момент меня кто-то тронул за плечо, и последние фразы куплета застряли у меня в горле, как большой кусок чего-то не слишком съедобного.
        Я резко повернулся и увидел перед собой Елену кутавшуюся в свою "знаменитую" шубку и пританцовывая на месте. Видно доброе сердечко Елены не выдержало, и она погнала водителя-телохранителя вслед за мной в сторону метро.
        - Пойдем, певун, - сказала она, таща меня за собой к джипу стоящему на обочине. - мы тебя до дома докинем. А то окочуришься на полпути до метро, кто же вместо тебя станет великим курьером всех времен и народов?
        В нагретом салоне на душе мне полегчало и я даже не много повеселел. А когда Стас понес наш джип по проспекту, на перегонки, с попавшимся под руку "опелем" я вообще пришел в себя и вместе с Еленой кричал, что бы Стас "сделал" его даже ценой нашей жизни. Мы разбежались с "опелем" на следующем перекрестке и посчитали его проигравшим гонку. Наверняка тоже самое он посчитал о нас. Но это уже было не важно, главное, что настроение пришло в норму и я чувствовал себя просто прелестно, если ненароком не вспоминал об Алике и Романе Федоровиче. Уже через минут тридцать мы подъехали к моему дому и я спросил Елену:
        - Может зайдешь? Павел от счастья просто сомлеет...
        Елена подумала и вопросительно посмотрела на Стаса, но тот только пожал плечами.
        - Нет, Фиданчик, поздно уже, да и он провожать обязательно меня поедет, вернется, черт знает, когда... Мы с ним завтра встретимся в Центре... передай ему я после обеда зайду.
        - Ну, как хочешь... а то пошли хоть поедим первый раз за день...
        - Нет, Фидан, если пойду, Стасу опять попадет, а Стас "попадать" не хочет, я права Стас?
        Стас и в этот раз просто пожал плечами, также ничего не ответив.
        - Ну, ладно, тогда пока. До завтра.
        Я уже выходил из машины, когда Елена сказала:
        - Ты, только Павлу ни о чем не говори... ну, то что сегодня было. Я усмехнулся и сказал:
        - Обижаешь, начальник, обязательно все расскажу. Ведь у меня должность такая теперь - докладывать...
        Закрыв дверь, я пошел к подъезду не оборачиваясь на джип. Павел открыл мне двери и первым вопросом убил меня на повал:
        - Ты, где шатался, менеджер?
        Я скинув ботинки и сбросив пуховик ответил тому:
        - Работу искал... - Сказал, и пошел в ванну мыть руки.
        - Не понял? - услышал я в ванной голос Павла с кухни. - Как работу? Тебе что не
        нравиться твоя нынешняя?
        Я усмехнулся, но ничего не ответил и умыл прохладной водой горящее лицо. Выйдя из ванной я обнаружил на кухне готовый ужин и немедленно приступил к закидыванию пищи в уже сводимый спазмами желудок. Павел сидел рядом и пил чай, смотря на меня подозрительным взглядом.
        - Так что случилось, Фидан? Объясни... - спросил он серьезно беспокоясь.
        Секунду я колебался - рассказать или не рассказать. Потом я решился и... не рассказал.
        - Да, пошутил я, Павел...
        - Ну, и шутки у тебя... просто оборжаться. - сказал обиженно Павел.
        - Ну, уж что поделать... После шестнадцати часового рабочего дня я по-другому шутить не умею...
        Поужинав я с недовольной миной вернулся к ежедневнику Сергеича. Особо ценного в нем понятно не было. Там было конечно многое из того, что пролило бы свет на наших клиентов и издателей. Но вечная манера Сергеича все шифровать укорачивая слова до одной двух букв становилась непреодолимым препятствием на пути понимания. Я только уделял пристальное внимание тем местам, где он ставил на полях восклицательные знаки. Но и там даже переведенный текст был непонятен:
        "Забрать у К. остров! Привести в порядок дела для М. АШ опять предупреждал о себе! Надо увезти его из Питера. Селиванов придет к восьми. Астахов уехал и оставил вместо седя Анну. П вернулся из москвы. Надо поздравить. У АШ день рождения обещал каждому пришедшему подарок. Боюсь я откажусь."
        Ну, понятно на день рождения мне подарки дарили, но представляете, что за новость, если бы я подарки пришедшим дарил? Это же не в садике, где на день рождения конфеты всем раздавал! Что это за отмороженный АШ?
        Короче просмотрев записи Сергеича в ежедневнике я настолько устал что голова с трудом переварила последние новости.
        Спать я отправился совсем уже на автопилоте.
        
        День начался более чем неудачно... Таких неудачных дней в моей жизни был не так уж много, и все они еще долго сказывались на моем самочувствии. Сначала, как только мы с Павлом проснулись, зазвонил телефон. Звонки по утрам не могут нести ничего хорошего. В этом я окончательно убедился именно в тот день. Звонил Алексей и после стандартных фраз ненавязчиво поинтересовался, как там повесть его начальника, а заодно что Павел о ней думает. Эти вопросы прозвучали для меня как гром среди ясного неба. Я совершенно забыл о повести Валерия Игоревича Кравчука. Я даже забыл, куда ее положил, не говоря о том, что бы ее прочитать. Надо было что-то говорить и я, придав будничность своему голосу, сказал:
        - Леха, ты знаешь мне сейчас некогда, давай я к вам завтра после работы часов в восемь зайду... Мне надо поговорить с твоим начальником и указать ему на некоторые
        недостатки.
        - В восемь? Нет, это поздно, после шести ты здесь только дежурного найдешь. Давай
        пораньше?
        - Не могу, Леха, работаю до восьми... или давай я к тебе в субботу домой зайду, пусть Валерий Игоревич туда приходит.
        - Суббота, кажется, послезавтра? Хорошо я ему передам. Только сам не забудь...
        - Обижаешь, начальник. Ну, ладно, давай до субботы. Пока.
        - Пока... - услышал я и положил трубку. Одевшийся Павел стоял в коридоре и смотрел на меня.
        - Ну, кто на нас опять "наехал"? - спросил он с ухмылкой.
        - Почему наехал? - недоуменно спросил я, - Просто Леха позвонил. Спрашивал, как у меня дела.
        - А что ты так побледнел? - снова спросил Павел. Блин, он мне надоел...
        - Да, что ты докопался до меня? Болею я... - ответил я и направился в комнату одеваться на работу.
        Павел хмыкнул, но ничего не сказал и пошел на кухню. Я, быстро одевшись, тоже прошел на кухню, где уже слышался шум вскипающего чайника. Быстро перекусив бутербродами и чаем, мы собрались на работу и вышли из дома. Только уже в метро я вспомнил, что забыл дома бумаги необходимые мне для сегодняшней работы. Пришлось расстаться с Павлом и вернуться домой. Зайдя в квартиру, я не разуваясь, прошел в кабинет и стал собирать в папку разбросанные по столу бумаги. Положив их в дипломат, я стал искать рукопись Кравченко. Перерыв все ящики и не найдя ее я отправился в большую комнату и стал обшаривать все углы в поисках повести. Мои поиски увенчались успехом. Я нашел ее упавшей за диван. Открыв папку, я осмотрел стопку листков. Решив прочитать ее в свободное от работы время я кинул папку в дипломат к другим бумагам и закрыл его. Еще раз, зайдя в кабинет, и бегло осмотрев его, я убедился, что в этот раз ничего не забыл и вышел из квартиры.
        На улице случилась еще одна неудача: выходя из подъезда, я поскользнулся на крыльце и приземлившись проклял все на свете. Моя нога нестерпимо болела и мне, даже показалось, что я сломал ее. Но, ничего, обошлось. С трудом, встав, я поковылял к метро. По дороге клял дворников за то что не могут удосужиться посыпать песком хотя бы ступени крыльца, не говоря об подходах к дому. Нога жутко ныла, не давая ступить на нее всем весом. Поняв, что до метро я не дойду, я вышел на проспект у своего дома и попробовал остановить какую-нибудь машину. Остановил... "копейку", в которой разве что редиска не росла, не сезон был. Мало того, что водитель потребовал с меня полтинник так еще и вез он меня на работу почти час, пробиваясь в утренних пробках, и матеря всех и вся. В общем, я опоздал на планерку менеджеров и пройдя в телефонную комнату, упал там на первый свободный стул и стал ждать ее окончания. В этот раз планерка затянулась, и я вспомнил, что на ней должны были назначаться люди займущиеся рекламой "Балтикдорстроя". В принципе все, что там могли сказать, я уже знал, и то, что рекламная компания пройдет в
три этапа, и то какие люди будут ей непосредственно заниматься. Просто на вчерашней планерке это уже обсуждалось, и сегодня список должны были только утвердить. Но факт моего опоздания был сам по себе неприятен. Надеюсь, мне ни кто ничего не скажет о том, какой я нехороший человек.
        В телефонной, в которой и в простые дни не наступала тишина, в тот час вообще царил ад. Девушки диспетчеры отвечали на звонки, звонили сами, координировали, записывали, передавали что-то в Информационный центр. Шум стоял страшный, а самое главное не возможно было понять, на каком из столов в этот момент зазвонил телефон. Только сами диспетчера разбирались в оттенках звона того или иного телефона. Изредка, правда, и они путались и, тогда кто-то кричал через весь диспетчерский зал, что-то типа:
        - Ирина, сними трубку, у тебя же звонит. Или вообще не ласково:
        - Кто не мыл с утра уши? Возьмите телефон, пол часа ведь звонит.
        В общем, теперь я понял, за что телефонистки Центра получают зарплату, как агент на "поле", который целый день на ногах. Да, тут свихнуться можно, подумал я и поковылял прочь из телефонной комнаты.
        В коридоре я встретился с закончившими планерку менеджерами. Они выходили из менеджерской комнаты, что-то шумно обсуждая. Среди них я заметил Алика и Елену. Те вообще, казалось, сорятся с друг другом. По крайней мере, я услышал, как Елена по доброте душевной назвала Алика придурком, а тот в свою очередь лишь галантно раскланялся перед ней и вернулся в менеджерскую. Я проковылял до Елены и спросил у нее поздоровавшись сначала:
        - Что вы не поделили?
        Елена возмущенно запричитала:
        - Нет, ты представляешь, он хочет забрать на рекламу тех, кто нужнее всего сейчас мне! Он словно специально забирает у меня лучших из лучших. Я все расскажу отцу... он, понимаешь ли, отдал главный приоритет рекламе, совершенно забыв об аналитике...
        - А с каких пор ты ушла в аналитику? - поинтересовался я ковыляя рядом с ней.
        - Я всегда помогала главному. А, с сегодняшнего дня сама им стала, ведь начальник аналитического отдела был сегодня отправлен на пенсию...
        - Что? - не понял я.
        - Ну, вчера ты помнишь, отец просил утром зайти к нему трех человек?
        - Ну...
        - Один уволен, один переведен, один на пенсию... Вот тебе и ну.
        Елена стремительно продвигалась в толпе менеджеров и агентов, пытаясь выйти на лестницу на второй этаж, а заодно пробивая дорогу мне, несправедливо искалеченному жестокими дворниками. Уже на лестнице Елена спохватилась и спросила:
        - Ты, чего хромаешь? Ногу в толпе отдавили?
        - Нет, поскользнулся на льду... еле до работы дошел, поэтому и опоздал.
        - Аааа. А я думала, чего это тебя нет на планерке, вроде никогда не опаздывал...
        - Ну, видишь, как получилось...
        На втором этаже центра по соседству располагались Информационный центр и тесно связанный с ним Аналитический отдел. Елена подошла к кабинету начальника аналитического отдела и достав из сумочки ключ открыла дверь. Мы попали в небольшую уютную комнату, почти полностью перегороженную черным столом с компом на нем. В начале стола стояло кожаное кресло с высокой спинкой, а прямо за ним вдоль стены стоял шкаф весь забитый, какими-то папками и книгами. Елена по хозяйски кинула сумочку на стол и упала в кожаное кресло.
        - Ну, вот, теперь я хозяйка собственного отдела. - как то уж очень презрительно сказала она. - Сбылась мечта идиота я повышена в должности.
        Я проковылял до недалекого стула возле стола и сев на него, спросил:
        - А, какая твоя предыдущая должность?
        - Оператор ЭВМ, в ИЦ, плюс помощник аналитика, плюс куратор недвижимости, плюс, плюс, плюс...
        - Ты думаешь, я поверю? - ухмыльнулся я. Елена просто пожала плечами и ответила:
        - Хочешь верь, хочешь не верь...
        Я решил погодить с выбором. А тем временем Елена сняла трубку стоящего на столе телефона и набрала на панели номер. Какое то время она молчала, а потом сказала в микрофон:
        - Привет, пап. Да. Я со своего рабочего места звоню. Да... Все... Отдел приму до вечера. Хорошо, пусть тогда заберет свои вещи до обеда... Потому что, после обеда я буду в ИЦ и в кабинете не появлюсь часов до пяти. Хорошо... Обязательно. Когда? Нет, пап, с понедельника у меня начинается сессия... и сам понимаешь, я не смогу. Я тогда лучше к тебе зайду, и мы все обсудим. Хочу... да, очень. Обязательно... Ладно, пап, я что звоню то... У меня проблема. Какая? Алик, мне палки в колеса ставит... Он у меня лучших аналитиков забирает. А прогнозы кроме них нормально не делает. Я не знаю, думаешь, он мне что-то объяснил... просто сказал о каком-то там приоритете, и все. Да. Ты поговори с ним... Что? Нет, пап, мне не стыдно... Ведь теперь это мои люди и я за них отвечаю, как и за дело которым занимаюсь. Хорошо, пока. Да, все... Удачи. Елена положила трубку на место и подняв лицо ко мне сказала:
        - Сказал, что бы я решала сама отдавать или нет людей.
        - И что ты сделаешь?
        - Конечно, не дам. А, ты, как думал?
        Я пожал плечами и ничего не сказал.
        Елена стала по очереди открывать ящики стола изучая их содержимое. Ее брови изумленно изогнулись, когда открыв очередной ящик она обнаружила в нем початую бутылку текилы. Вытянув ее из ящика и поставив на стол перед собой, она сказала:
        - Я, конечно, подозреваю, что это относится к разряду личных вещей бывшего начальника аналитического отдела, но я думаю, он не обидится, что мы отпразднуем наши новые должности его текилой...
        Она встала и оглядела кабинет.
        -Раз есть выпивка, должны же быть и рюмки. Так, где они?
        Вопрос не был обращен ко мне, но я непроизвольно пожал плечами выражая свою полную неосведомленность в данном вопросе. После недолгих поисков рюмки нашлись в закрытой секции шкафа.
        Ну, раз ты сегодня немощен, я, так и быть за тобой поухаживаю. - Елена неумелыми
        движениями открыла бутыль и разлила содержимое по рюмкам. Одну она поднесла мне и
        я аккуратно принял из ее рук рюмочку, поблагодарив за угощение
        - Да, пожалуйста все равно же на халяву...
        Заняв начальственное кресло она взяла в руки свою рюмку и приподняв ее хотела произнести тост. Но в этот момент неожиданная мысль остановила ее движение.
        - Постой, Фидан, я что-то не поняла, так ты согласился со вчерашним предложением? А то я тост не могу сказать.
        Я понял, что пришло время сообщить о своем решении. Собравшись с духом, и намереваясь, разразится длинной фразой, я вдруг поперхнулся и... молча кивнул.
        - Тогда, - удовлетворенно сказала Елена, поднимая рюмочку выше, - выпьем за нас с
        тобой, за то что бы у нас на новом месте все получалось лучше, чем на старом. Я с сомнением посмотрел на содержимое рюмки и вслед за Еленой сделал глоток.
        - Скажи, Лен, - спросил я, ставя рюмку перед собой на стол - вот, в твоем разговоре с отцом промелькнула фраза, типа, не стыдно ли тебе... это о чем?
        Лена весело усмехнулась и ответила:
        - Он меня спросил: не стыдно ли мне ябедничать? Ну, я и ответила, что нисколько.
        Я про себя горько усмехнулся и спросил:
        - То есть, когда я буду докладывать ему о его любимом Ромеле, я должен краснеть от стыда?
        Елена задумчиво поглядела в потолок и ответила:
        - Ты все еще считаешь, что тебя делают стукачом... Я о тебе думала лучше. В плане твоих аналитических способностей.
        - Ну, уж простите меня бестолкового, мадам. - ехидно сказал я - Но я правда, ни фига, не понимаю.
        Елена снова встала и подойдя ко мне с бутылкой налила мне в рюмку новую порцию текилы. Сама же она, взяв свою рюмку не села в кресло, а подошла к огромному окну, и повернувшись ко мне, сказала:
        - Мой отец не любит доносчиков... - сокрушенно сказала Елена.
        - А, я их просто обожаю. - сказал я.
        - Ты, не прикалывайся, я серьезно говорю. - она выпила содержимое своей рюмки одним глотком, как заправский алкоголик и спросила: - Надеюсь ты не считаешь моего отца глупым человеком.
        - Ну, человека, - сказал я вертя в руках свою рюмку: - который построил такую махину как Центр, нельзя считать глупым...
        Елена задумчиво кивнула и еще спросила:
        - Но ты, наверное, считаешь что он не слишком чистоплотен раз поневоле создает своих
        доносчиков?
        Не знаю, как у меня хватило ума сказать следующие:
        - Да я считаю эти действия не слишком чистоплотными...
        Елена, будто, ждала такого ответа, на ее лице появилось, что-то подобное обрадованности.
        - Я хотела бы тебе очень многое поведать, но расскажу очень не много... надеюсь до остального ты дойдешь сам.
        - Весь во внимании... - сказал я и, залпом выпив текилу, посмотрел на Елену.
        - Через три года, - начала Елена посвящать меня в великие замыслы ее отца - я окончу институт, и стану заместителем своего отца. Что бы сразу, как он отойдет от дел занять его место, но уже сейчас он пытается подготовить все для моего прихода. Он ставит лояльных мне людей на посты заместителей нынешних начальников отделов, что бы потом отойти от дел вместе со всей своей командой уступив место моей группе управления. Как он это делает, ты видишь...
        Елена прошла по кабинету и села в уже свое кресло.
        - Пойми, меня правильно, я сама хочу, что бы ваше продвижение было менее болезненно для вас с моральной стороны, но правила таковы, каковыми их выставляет мой отец. И выбор тут маленький, либо играй по его правилам, либо уходи, потому что тот, кто не может играть по его правилам и не уходит, почему-то, почти всегда пытается выдумать свои правила. А потом это очень болезненно кончается для него. Ведь, правильно говорят, в чужой монастырь со своим уставом не лезут.
        - То есть ты мне предлагаешь быть его доносчиком на самом деле? - спросил я надеясь на отрицательный ответ. Но, увы...
        - Фидан, твои доносы ему будут нужны, так же как тебе самому. У него есть прекрасно налаженная служба безопасности, которая следит за всеми не благонадежными сотрудниками, есть рекламный отдел Алика, во многом дублирующий функции отдела безопасности. В конце концов есть, мой уже, аналитический отдел, с помощью которого контролируются и анализируются действия и их последствия, всех подчиненных Центру фирм отца. Отделами аналитики не занимаются, но что же нам мешает? Так что, от тебя как от сексота пользы не будет никакой.
        - Так зачем же мне тогда навязали такую роль? - спросил я постепенно начиная "въезжать" во все нюансы происходящего вокруг меня.
        - Затем, что бы ты каждый день доказывал свою лояльность делу, которым мы занимаемся. И я полностью согласна с таким положением вещей. Я скажу даже больше, я бы поступила точно также, что бы быть уверенным в человеке.
        Не скажу, что на меня произвело особое впечатление, все то, что сказала Елена, но определенное мнение о том, на что способен Роман Федорович и его дочка я заимел. В частности я понял, все то, что я раньше думал о Елене, если не плод моего воображения, то уж и не правда в полном ее смысле. Куда же делась та наивная девушка, верящая в благородство и честность. Елена предстала передо мной в другом ракурсе. Она была дочь властного и честолюбивого человека, и сама постепенно приобретала эти же черты. Ей не хватало только одной черты своего отца, решительности. Но я не думаю, что, если бы она была полной копией своего отца, мы бы с ней сидели, вот так и глушили чужую текилу. Да, и Павел бы... не влюбился бы в нее. Уж он, как никто, наверное, чувствует людей, в которых остается мало человечного. Я встал и сказал:
        - Ладно, Елен, я пойду пожалуй... Надо со многими делами разобраться. У меня полный дипломат забот и как с ними разобраться я не представляю себе.
        - Заканчивай с ними поскорее я предупрежу, что тебя переводят в курьеры. Больше заданий ни от кого ты не получишь. Да, кстати я заберу сегодня Павла на вечер, так что, если он не придет до двенадцати, не волнуйся за него. - Елена встала и подойдя ко мне вплотную тихо добавила: - Не обижайся ни на кого. Помни это все игра. И... я обещаю тебе, что ты не пожалеешь, что начал в нее играть. Я говорю тебе, что если ничего не изменится то, через три года ты станешь начальником курьерской службы и моим полным заместителем. Я молча кивнул и вышел.
        Три года... Три года чувствовать что ты подлец... Ну, ладно, черт с ними, будем считать себя разведчиком в тылу врага. Эта мысль развеселила меня своей успокаивающим разум смыслом. Чего только не придумает человек, что бы оправдать свои поступки, пусть даже еще не свершенные.
        Я вернулся в телефонную и выцыганив у старшего диспетчера отдельный телефон приступил к работе. Надо было обзвонить несколько издательств и договориться о размещении на страницах их журналов рекламу недавно открытого, Романом Федоровичем, антикварного магазина. Узнав расценки на размещение рекламы я быстро записал их в свой блокнот и сравнив их сделал пометки напротив названий издательств в своем списке, которые нам подходили. Решение, где размещать рекламу зависело от меня, и я выбрал достаточно популярное издание, где стоимость рекламного модуля была не столь высока. Подумав, что в этом издании реклама будет наиболее эффективная, я принял окончательное решение.
        Через полтора часа я был уже в издательства и передал ответственному за рекламу дискету с макетом модуля. Кстати, макет рисовался не в нашем отделе, а в ИЦ лично главным художником нашего Центра. И хоть я этот проект еще не видел, но догадывался, что тот представляет своеобразный шедевр. Издательский сотрудник быстро просмотрел модуль на компьютере и подозвал меня.
        - Подойдя к нему, я увидел на мониторе творение главного художника, и слегка разочаровался - ничего сверхклассного я не увидел. Простенькое наложение нескольких фотографий ассортимента магазина, плюс название и адрес магазина золотыми буковками. - Вы ничего не хотите изменить в макете? - спросил сотрудник.
        - А разве вам что-то не нравиться? - спросил я в ответ.
        - Да, нет в принципе, нормально. - сотрудник встал из-за компьютера и сказал: - Что ж, тогда пройдемте... оплатите модуль.
        Расплатившись с кассиром я прошел за ведущим меня к выходу сотрудником издательства. На прощание он сказал мне:
        - До следующего четверга вы можете еще изменить что-то в модуле, А в пятницу номер
        будет сдан в набор. В понедельник вы увидите вашу рекламу на последней странице
        обложки второго номера.
        Я попрощался с ним и пошел тормозить машину на оживленную улицу. В Центре я немедленно отправился в бухгалтерию, где отчитался за деньги, полученные на рекламу. Разобравшись с этими мелочами я приступил к главному на тот день. Надо было вместе с Аликом проработать вариант возврата денег из одного рекламного агентства, куда мы нелегально передали суммы, чтобы они разместили рекламу страхового общества на реставрируемом здании в центре Питера. Деньги мы передали... но реклама так и не появилась, и на все наши недоуменные вопросы они отвечали, что районный художник и архитектор их динамят, а сами они бы в любой момент. В общем, было подозрение что нас просто кинули. В прямом смысле. И это было жутко обидно...
        Я ввалился в менеджерскую и увидев там Алика сразу направился к нему лавируя между столов. Алик заметил меня и встал на встречу:
        - Все отменяется... - сказал он мне вместо приветствия.
        - Что все? - спросил я.
        - Я передал дело по агентству в отдел безопасности, пусть они мучаются...
        - Так, а нам чем тогда заниматься? - спросил я.
        - У тебя все что ли? Все дела закончил? - удивился Алик.
        - Ну, в издательстве я побывал... деньги передал. В бухгалтерии отчитался... все в порядке. Осталось еще по "Балтикдорстрою" решить вопрос, но насколько я понял это уже не мне достанется...
        - Да... - почесал подбородок Алик - какие люди от нас уходят. И в какое трудное время.
        - Да, я бы и не уходил - сказал я садясь на край чьего то стола - вы ж изверги не даете мне остаться.
        - Ну, ладно уж... изверги. - усмехнулся Алик - мы белые и пушистые, седые и волосатые. Кстати, ты завтра приходишь на работу к одиннадцати а не к восьми. Я буду ждать тебя здесь, поедем покажу твое новое место работы.
        - Хорошо, - ответил я, - хоть высплюсь завтра.
        
        Выспаться мне не удалось. Сначала после работы пришлось пробежаться по магазинам, и попал я домой только к восьми часам вечера. Павла дома не было и, где он сшивался с Еленой, я даже не предполагал. Ну и черт с ним. Приготовив поесть и перекусив я в половину десятого, снова уселся за рукопись Кравчука. Я ее уже начал читать на работе, засев в менеджерской комнате и полностью уйдя в чтение. Прямо на ходу подчеркивая сомнительные фразы карандашом, я успел перелопатить уже четверть всего "гениального" труда Валерия Игоревича. Оставалось еще три четверти. Но это произведение, то ли по причине знакомства с автором, толи по другим причинам было для меня совершенно нечитабельным. Труднее этого произведения я, по-моему, ничего не читал... или я просто мало начитан? Как бы то ни было, одолев половину повести, я аккуратно завязал тесемки папки и... с размаха зашвырнул ее в кресло. Кресло выдержало, папка... вроде тоже. Было уже половина двенадцатого ночи, когда дверь шумно открылась и в квартиру со смехом ввалились Павел и Елена. Они долго и раздевались в коридоре и наконец-то зашли в комнату, где я весь
расстроенный и расхристанный валялся на диване. Я молча посмотрел на эти, до тошноты, счастливые физиономии помахал им рукой ничего не произнося.
        - Ты чего? Умираешь? - спросил Павел, убирая с кресла папку с рукописью и садясь в него. Елена заняла второе кресло, как обычно поджав под себя ноги.
        - Угу. - ответил я и вышел из лежачего положения. Ну, не прилично, по моему мнению, лежать в присутствии дамы. Это не относится к тому, когда дама лежит рядом.
        - Ты меня удивляешь в последнее время, Фидан... - сказала улыбаясь Елена. - ты какой-то грустный все время...
        - А чему радоваться? - спросил я недовольно.
        - Как чему? - удивилась Елена - Жизни! Новой работе! Тому, что ты теперь увидишь множество городов, а может и стран! Это же романтика...
        Я посмотрел на Елену, как на серьезно заболевшую и спросил у Павла:
        - Послушай, ты ее знаешь лучше меня... скажи мне, она, что издевается надо мной? Павел посмотрел на Елену, как бы изучая ее, а потом ответил:
        - Издевается, точно, я ее знаю. - сказал и засмеялся вместе с ней. Я не выдержал и возмутился:
        - Да, блин, что вы ржете, як лошади. У меня трагедия, а они смеются. - добавил я
        обращаясь к ковру на стене. Павел, улыбаясь, встал и сказал:
        - Ладно, Елен, ты его пока в чувство приведи, а я чайку налью. А есть вы не хотите? - спросил я.
        - Не, - беззаботно ответил Павел, - Мы в ресторане перекусили.
        - В ресторане? - переспросил я, - Не шикарно?
        - Да, нет... - Павел пожал плечами - нормально...
        - Да? Ну, ладно...
        Павел исчез на кухне, и мы остались с Еленой одни в комнате. Она, помолчав не много, спросила меня:
        - Ну, Фиданчик, ты чего, правда, такой хмурый.
        - А ты сама не понимаешь? - огрызнулся я.
        - Нет, не понимаю. - немного резковато сказала Елена.
        - Значит, и не поймешь. - прибил я, как мне казалось, Елену.
        - Что не пойму? - спросила она.
        Я встал с дивана и собирался уже уйти в кабинет, как вдруг Елена резким голосом остановила.
        - Нет, уж погоди. Объяснись...
        - Ничего я не собираюсь объяснять, Прекрасная. - я назвал ее этим прозвищем совершенно случайно, совершенно ничего не имея ввиду. Но Елена расценила это, как издевку.
        - Почему? Раз уж ты в чем-то меня винишь, так уж объясни, в чем именно.
        - В том, что меня вынудили согласиться на ваше предложение.
        Елена нахмурилась и тихо проговорила:
        - Значит, ты ничего не понял...- она не спрашивала, а констатировала.
        - Да, я ничего не понял...Ничегошеньки. Ты мне что-то там втолковывала про правила игры, но я в такие игры с детства не играю... Я не иду на компромиссы со своими принципами. Благо их не так много...
        - Но, что ты сейчас то, бесишься - повысила голос Елена - ты же еще ничего не сделал.
        - Когда сделаю, будет поздно.
        - Ты мне объясни, что именно тебе не нравиться, ведь Ромеля ты даже не знаешь... Ты не знаешь что это за человек. За ним нужен постоянный контроль... И отец доверил это тебе. Ты, чуть ли не гордится должен, такой честью.
        Я не выдержал и просто заржал, как мерин:
        - Честь? Ты, сказала ЧЕСТЬ? Ну, ты даешь... - у меня уже не было слов, и я уже собирался уйти, как меня вдруг прорвало: - Честь? Моя, честь в том чтобы честно писать. Я писатель. Пусть не гений, пусть не модный, пусть мало кому известный, но писатель. Я стараюсь сделать мир чище через себя. Сейчас, да! Я как "штамповщик", пишу о героях-одиночках, про "подвиги Геракла". Но даже в этом больше чести, чем в том, что вы мне предложили и на, что я согласился.
        - Зачем же тогда соглашался? - спокойно спросила Елена.
        Я вздохнул и ответил:
        - Затем же, зачем пишу ширпотреб. Мне нужны деньги. Я в долгах, раз, во-вторых, мне еще матери надо помогать в Калуге. И жить то хочется по человечески... Вот за этим.
        Елена помолчала, а затем осторожно сказала:
        - По-моему, ты уж близко к сердцу это принял... Надо проще быть...
        - Упрощать дело популистов. Это их забота. А моя забота оставаться самим собой. Да, я не ангел, но и, блин, не такой каким вы меня представляете. Передай Алику, что я буду работать там, куда он хочет меня запихать, но как работать это уже другой вопрос.
        - Что ты этим хочешь сказать?
        - То, что сказал.
        - По моему у тебя просто очень плохое настроение... - сказала Елена тоном, каким обычно обращаются к душевнобольным. - завтра с утра ты переменишь мнение о том что тебе поручили. И все будет хорошо.
        В этот момент в комнату зашел Павел и растерянно взглянул сначала на меня, а затем на Елену.
        - Народ вы меня простите, - Сказал он, садясь в кресло и не сводя с Елены глаз. - но может вы мне объясните, что тут только что происходило. Я невольно подслушал, но так и не понял.
        Елена опустила глаза и ничего не ответила. Я же, как обычно стал выкручиваться, натура у меня такая.
        - Да, понимаешь, Роман Федорович на пару с Аликом после моей стажировки вынесли вердикт, быть мне курьером и ни на что другое я более не способен, а я утверждаю, что они ошиблись в моих способностях. Вот Елена и успокаивает меня, а я отвечаю ей, что после такого не успокоишься...
        Это было правильным решением рассказать правду, но не всю. По природе своей Павел очень чутко чувствовал ложь, и попытка соврать привела бы только к его обиде.
        - Это правда? - спросил Павел у Елены.
        Она только кивнула головой, соглашаясь с моими словами.
        - Но этого не может быть! - воскликнул Павел, - я специально следил за всем, что связано с Фиданом, благо вся регистрация дел и заказов проходит через меня. У него не меньше других показатели были, а во многом и выше... Так что не понравилось Роману Федоровичу и Алику в Фидане?
        Теперь настала очередь говорить Елены, ибо вопрос был направлен ей.
        - Начальство решило, что так будет лучше... - "отмазалась" Елена. Я встал и вышел из комнаты в кабинет, прихватив с собой папку Кравчука. В кабинете я включил свет и стал дальше работать над повестью. Ну, вот, даже мент этот и то пишет о благородстве и чести. А я, как смогу писать о таком после моего соглашения на предложение Романа Федоровича. Придется всю жизнь врать. Нет, не могу... Не согласен. Надо что-то делать. А что? Уволится? Это конечно выход, но куда выход? В ж...у. Денег нет, работы нет, но зато есть долги... Дааа, уж, кажется, придется прекратить возмущаться и выполнять то, что прикажут.
        Повесть никак не хотела читаться, ну просто, убей. Меня прямо воротило от вида печатных буковок. Я перестал себя насиловать и включив компьютер "потерялся" в лабиринтах Квейка. Бедные монстры, они у меня получили за все...
        Вынеся с трех уровней все живое и, наконец, успокоившись, я понял, что неудачи этого дня кончились на разговоре с Еленой, и пора готовиться к неприятностям завтрашним. Что у нас завтра? А, да, я же с Аликом поеду на свое новое место винтика в огромной машине Романа Федоровича. Что ж, поедем посмотрим, может и не так все плохо... Чем черт не шутит.
        Да, уж он уже пошутил. Будем надеяться, что на этом его шутки прекратятся...
        На глаза попался ежедневник Сергеича и я взял его в руки даже не задумываясь. Раскрыл на первой попавшейся странице и стал вчитываться и расшифровывать прочитанное. Через несколько страниц я нарвался на интерсную запись: "Дочка, Осипова, учится в институте... АШ ее случайно видел..."
        Только одного Осипова я знал, и знал о его дочке Елене Прекрасной. Которая кстати учится в институте. Значит Белояров и Осипов знакомы? Эт-то что-то новенькое! Тогда кто же такой АШ если он знает Елену тоже?
        Я измучился ломая себе над этим голову, а потом вдруг подумал что Осиповых на Питер как небось Ивановых или чуть меньше. Плюнул и пошел спать решив не травмировать себя перед благородным занятием - глядением снов.
        ...Я был глубоко не прав надеясь на то, что шутки приспешника дьявола окончились... Новое место работы находилось в такой тьмутаракани, что просто брал ужас, как мне придется каждое утро сюда добираться...
        До офиса курьерской службы мы добирались часа полтора от Центра. И это при относительно чистой дороге. Метрополитеном рядом даже и не пахло. Нет, где-то в минутах тридцати ходьбы была станция метро Проспект просвещения, но из сотрудников курьерской службы никто, по-моему, не пользовался ей. Почти все они, как я позже узнал, имели свои машины и, в общем, на удаленность службы не жаловались. Самое интересное и поразительное для меня было то, что созданная буквально вчера служба сегодня уже полностью функционировала. Да, чудеса организации...
        Алик остановил машину возле обыкновенной девятиэтажки и повел меня в первый подъезд. Оказалось, что офис курьерской службы занимал все квартиры первого этажа подъезда. Мы позвонили в звонок рядом с железной дверью и, минуты три ждали пока нам откроют. Наконец, нас впустили. Девушка, открывшая дверь мило поздоровалась с Аликом и мной и сообщила, что Ромель Петр Николаевич уже давно ожидает нас.
        Я, конечно, удивился, зачем это ему так ждать Алика, а тем более меня - его будущего подчиненного, но виду не подал.
        Девушка повела нас по соединяющимся коридорам в соседнюю квартиру. По дороге я видел несколько комнат, двери, в которые были слегка приоткрыты. В одной на стене висела огромная карта мира, а под ней за столом сидело несколько человек и громко спорили о чем-то. В другой, я заметил несколько больших сейфов, рядом с которыми за массивным дубовым столом сидел лысый человек в очках. Блин, ну прям Берия, какой - то. В третьей, что меня поразило, была чистенькая светлая кухонька...
        Наконец, девушка, которую звали Светлана, остановила нас возле закрытой двери и указав нам на нее сказала:
        - Идите, шеф ждет вас.
        Ну, мы и вошли... В маленькой комнате за большим столом с большим компьютерным монитором, сидел малюсенький человек. Я говорю малюсенький не потому, что он был ниже среднего, а потому что он был карликом... Ну, блин, угораздило же мне повезти с начальником... - подумал я в тот момент.
        Карлик не встал, увидев нас, но кивнул в знак приветствия, не отрывая взгляда от монитора. Мы остановились сразу за порогом комнаты и стали ждать, когда нам уделят время. Причем я видел по лицу Алика, что при общении с Петром Николаевичем это нормально... Ну, ничего себе, это сколько ж, нам здесь торчать прежде чем этот недомерок нас примет? Как оказалось не так много...
        - Проходите, садитесь - прохрипел карлик прокуренным голосом. - Здравствуй, Алик. Здравствуй, Фидан.
        Меня, конечно, удивило, что этот тип меня знает, но не настолько, что бы удивление отобразилось на моем лице. Мы с Аликом молча кивнули и стали ждать, что еще скажет хозяин кабинета.
        - На сколько, я понимаю, - продолжил свой хрип Петр Николаевич, обращаясь к Алику, но кивая в мою сторону: - это ваш курьер для особых случаев?
        - Да, Петр Николаевич, - ответил Алик: - Роман Федорович, именно в этой должности хочет видеть Фидана. Если это возможно, он просит удовлетворить его желание.
        - Конечно, Алик - сказал карлик, кивая головой. - Именно эта должность у меня пока свободна.
        - Хорошо, Петр Николаевич, тогда я оставляю его вам, а сам откланиваюсь, увы, дела...
        Я посмотрел на Алика как на предателя, но он даже глазом не моргнул.
        - Всего вам хорошего, Петр Николаевич, до свидания. - сказал Алик и вышел из кабинета.
        Я остался один на один с карликом. Он повернулся ко мне и мы стали рассматривать друг друга. Не скрываясь, без стеснения... Я заметил, что морщинистое лицо карлика удивительно живое и интересное. Острый подбородок выдавал в нем человека с железной волей. Тонкие поджатые губы были потресканы в нескольких местах. Либо много улыбается, либо часто целуется на морозе - в шутку подумал я. Как потом выяснилось, моя шутка была лишь частично шуткой, а остальное... Горбатый нос придавал Петру Николаевичу орлиный облик. Этакий орел комнатный... А глаза. Глаза были непонятного темного цвета. Толи темно коричневые, почти до черноты, толи и, правда, полностью черные, я так и не понял. Высокий, весь в морщинах лоб, обрамляла кучерявая шевелюра черных с сединой волос. В общем, облик еще тот...
        Карлик тоже изучал меня, но казалось, что в моем облике он ищет, что-то примечательное. Зря старается, - подумал я тогда. Мне и раньше говорили, что мое лицо, какое-то блеклое и неприметное. Видно к такому выводу пришел и Петр Николаевич, потому что сказал, смотря мне прямо в глаза:
        - Нет, я более заметен...
        Я ухмыльнулся и не стал спорить.
        - И более красивый - добавил карлик, продолжая смотреть мне в глаза.
        Вот тут я конечно мог бы и возразить, но что то меня удержало от столь необдуманного шага.
        - У тебя нет возражений? - спросил он.
        - По поводу чего? - спросил я.
        - То, что я красивее тебя.
        - Нет, - ответил я с ухмылкой.
        - И правильно, - сказал карлик - ведь красота и уродство понятия относительные... я прав?
        Ну, блин, никогда не прощу Алика, за этого карлика с претензией на философа.
        - Наверное. - неопределенно ответил я.
        - Да, я прав. Я почти всегда прав. - на этих словах Петра Николаевича я понял что "попал" причем серьезно и на долго. А он продолжал с тем же нахальством: - ведь по сути, что есть красота? А? Это стереотип. Лажа, говоря по-другому. Потому что, мнение, основанное на приятности видения, всегда лажа. Вот возьмите пример с красавицей-девицей. Она красива по мнению большинства, но избалована вниманием к себе других людей, ведь внешняя красота всегда притягивает. Но полная красота, это комплексное понятие. Красота внешняя только вкупе с красотой внутренней дает полную красоту человека. А избалованная девица ужасна в душе, так можем ли мы назвать ее красивой?
        - Нет, - с рвением сказал я, в надежде на скорое избавление от философии карлика - не можем!
        - Правильно, Фидан. Не можем.
        Карлик улыбнулся чему-то своему и сказал:
        - Ну, ладно, пойдем познакомлю тебя с твоими коллегами.
        И мы пошли...
        Вечером, вернувшись, домой я опять не обнаружил Павла и решил, что их роман с Еленой в самом апогее. Еще бы, если вчера она осталась у нас до половины второго, никак не могла расстаться с ненаглядным, а Павел вернулся с "прогулки" в четыре ночи, то я не удивляюсь тому что на следующий день его опять нет дома после работы. Я, лично, удивляюсь другому, когда он успевает выспаться? Ну, не на работе же...
        До дому меня подвез мой новый сослуживец, тоже курьер, но с многолетним опытом работы. Его мой карлик-начальник определил мне в мастера. А меня естественно в ученики. Ну, правильно... только закончил одну стажировку, добро пожаловать на другую. Но мой мастер, Васек, бывший десантник, был, в общем-то, не плохим парнем. И мы с ним, можно сказать, быстро нашли общий язык. Он, как и я был переведен в курьерский отдел насильно. И всю дорогу до моего дома мы обсуждали, какие же сволочи наши начальники... не ценят, понимаешь ли хороших людей. Хорошими понятно выступали мы сами. А "сволочи" относилось, по моему, ко всем начальникам мира. Но мы не унывали и надеялись в скором будущем затусоваться в компанию "сволочей", как не менее сволочные сволочи. Короче говоря, на почве честолюбия мы с ним и подружились. Высадив меня у дома он лихо крутанул пятак на своей "шестерке" и исчез в неизвестном направлении. А я пошел домой, тяжело поднимаясь по ступенькам и проклиная такой длинный день.
        Сполоснувшись под душем и перекусив я долго рассуждал про себя чем заняться. Дальше мучится над тайнами Сергеича или над косноязычностью милиционера. Сел за мое проклятие - повесть Кравчука. Я долго ее уже мурыжил и скоро срок давать ответ! Но в тот раз я за один присест дошел до конца и с удовольствием бросил ее в мой дипломат. К субботней встречи я был готов, но только готов ли Кравченко к тому, что я скажу о его способностях. Думаю, что нет. А я бы на его месте готовился...
        Часам к двенадцати подвалил Павел счастливый до зависти с моей стороны. Правда, в этот раз без Елены. Я не преминул ехидно поинтересоваться, что же он без подруги? Оказалось, что у Елены в понедельник начинается сессия, и надо к ней готовиться. Поэтому теперь все прогулки только до одиннадцати вечера. Ну-ну, подумал я, много она выучит после одиннадцати. Но это ее проблемы.
        - А, как твоя новая работа? - спросил Павел с неподдельным интересом.
        И я ему рассказал... и про местоположение, и про начальника и про коллег. Ему понравилась моя работа! Нет, вы представляете? Он мне сказал, что могло бы быть и хуже... Куда уж дальше? Только совсем без работы остаться... Он мне еще много говорил хорошего, стараясь затушить пожар моего возмущения и в конце концов он меня успокоил на столько, что я смог пойти и спокойно заняться собственной "повестью на продажу". Я проработал упоенно до трех утра, а после отправился спать с мыслью что все и, правда, не так уж плохо... Учитывая мое везение могло быть и хуже...наверное.
        
        Уже две недели прошло с того момента, как я стал курьером "для особых случаев". Прошли и замялись мои неурядицы с Еленой и Аликом. Последние "вопросы" мы решили в ту же субботу, когда я переговорил с Кравчуком по поводу его повести. Кстати, переговоры оказались очень сложными и изматывающими. Мне пришлось рассказывать Кравчуку об элементарных вещах, что было само по себе не легким делом. Можете себе представить, как на мои речи реагировал начальник Алексея? Ему, вечно командующему людьми, выслушивать, от какого то сосунка, намеки на то, что он в чем-то глупее того же Алексея. Это еще та коррида. Но одно его утешило: сюжет был не плох, даже можно сказать, хороший. Конечно, предложил Кравчуку, перечитать те места, которые я подчеркнул, и подумать, как можно эти фразы или абзацы привести к удобоваримому виду. На что тот сказал, что перепоручит это дело Алексею со всеми соавторскими последствиями. Мы все вместе посмеялись, разрядив тем обстановку и, оставив тему сочинительства, еще долго говорили за жизнь. Под конец Кравчук уже казался мне не суровым дяденькой милиционером, а нормальным мужиком
задерганным на бешенной работе и уставшего от суматохи жизни.
        Сильно утомленный я вернулся домой, где меня поджидала немаленькая тусовка... Пришли Алик и Елена, принеся с собой пол-ящика шампанского и всяких вкусностей для наших с Павлом неизбалованных желудков. Привалили также и Марина с Ольгой не иначе, как на запах... С Ольгой у меня состоялся разговор, причем она обвиняла меня в том, что я совсем ее забыл! Нет, ну наглость... свалила с другим парнем, и я еще виноват. Мой справедливый гнев был настолько справедлив, что Ольга решила не спорить со мной и признать себя виноватой во всех грехах, лишь бы я замолк. Но это ей не помогло, почти весь вечер я, если не смотрел на нее, как на врага народа, то и не смотрел вовсе. Наши отношения, как вы понимаете, подошли к последней фазе, о чем я ей и сказал. Это сильно обидело Ольгу, но я уже ничего не мог поделать. Марина, видя, что так нравившейся ей Павел, нагло отбит другой красавицей, то есть Еленой, тоже огорчилась и сидела рядом с подругой изредка выходя покурить. Только Павел с Еленой, да может еще Алик были в приподнятом настроении и не унывали при виде наших кислых рож. Кстати, именно Алик и помирил всех в
этот вечер. Сделал он это так незаметно, что я очень серьезно задумался, что за власть имеет Алик над душами людей. Несколько анекдотов, пара интересных историй и танцы с каждой из девушек привели нас в состояние близкое к праздничному. Нет, положительно, я стал еще больше уважать Алика, когда он умудрился за один перекур помирить меня с Ольгой, да еще сделать Марину и Елену прекрасными подругами... У девчонок, нашелся вдобавок общий язык, когда я, Алик и Павел ушли за новой порцией алкоголя. После известных событий я не решался отпустить Павла одного, а оставлять их вместе с Еленой и идти самому было бы крайне недальновидно. Потому что, гарантирую: по приходу я бы застал эту парочку целующейся, а остальных жутко скучающими. Поэтому мы ушли все вместе, я имею ввиду парней, а девушек предоставили самих себе. Я был не мало удивлен, когда по возвращению мы обнаружили девчонок ведущими светские беседы на тему, какая Аманда из сериала "Мелроуз Плейс" из себя в душе... Приплыли, подумал я, и договорился с Аликом и Павлом больше им не наливать. Ничего не получилось... Я впервые увидел, как могут девушки
выпить больше нас и оставаться трезвее.
        Расходились, а скорее, расползались, мы поздней ночью, когда метро, как и другой общественный транспорт, уже не работало. Алик приехавший ко мне и привезший Елену, на своем джипе, бросил его у моего дома и уехал провожать Ольгу и Марину на попутке, предоставив Павлу проводы Елены.
        Когда они все разошлись, я подумал, что такие попойки раньше у меня были частенько, не пора ли восстанавливать добрые традиции "клуба "Графоман""? Но в последующие две недели такой сабантуй так и не повторился. Сначала из-за сессии, пьянку, не могла себе позволить Елена. Затем Алик исчез из города взяв отгулы по семейным обстоятельствам. А после, меня отправили в первую командировку.
        О моей первой служебной поездке в Москву, конечно, было бы, правильным рассказать подробно, но по сути своей, она была простеньким делом. Я не вез никаких денег и ничего из ценностей, какими мы обычно их понимаем. В моем дипломате лежало всего несколько листков в непроницаемом закрытом пакете. Но, насколько я знал, эти бумаги стоили иных тысяч долларов. По крайней мере, так мне сказал Петр Николаевич, благословляя меня на первый рейс. Обернулся я всего за три дня, даже толком не устав в дороге. По приезду в Москву я, не долго рассусоливая, направился к адресату и под расписку передал ему пакет. Прямо там же, пока я ждал ответ, меня накормили и напоили. В общем: лафа. Ответ же представлял собой внушительных размеров конверт толщиной порядка двух сантиметров. Кинув его в свой дипломат и сбив, для формы, шифр на замке, я откланялся и отправился в обратный путь. Купив на Ленинградском вокзале себе билет на вечер, я пошел слоняться по улицам Москвы, наслаждаясь суетой, которая царила вокруг меня и видом зданий города, в котором я так часто бывал раньше. И совершенно естественно, что догулялся я до
того, что чуть не опоздал на поезд. Но, слава богу, обошлось и уже рано утром, не выспавшийся и обиженный на проводника, еле добудившегося меня уже в самом Питере, я предстал перед Петром Николаевичем и доложил тому, что вернулся. Забрав у меня пакет-ответ, карлик, на полном серьезе, похвалил меня и поздравил с первым крещением. А затем он отпустил меня на отдых... на два дня. Наверное, после этого я полюбил курьерскую работу и стал с большим уважением относиться к своему начальнику. Еще бы, два дня отдыха плюс выходные, это дает повод для размышлений, чем заняться в это время. Не желая потерять голову в дебрях бумаг шефа я занялся доработкой своей повести. Именно за этим делом застал меня телефонный звонок Эльвиры Тимофеевны.
        - Фидан, мне надо с тобой переговорить... - сказала она голосом, каким раньше сообщала о возможном уменьшении гонорара. - Кое-что выяснилось по поводу смерти Андрея Сергеевича. И его жизни... Подъедь сегодня ко мне, очень тебя жду.
        - Хорошо, Эльвира Тимофеевна, ставьте чайник...
        Вышел я из дома уже через полчаса, оставив записку Павлу, что уехал по делам, и не знаю, когда вернусь. Я, конечно, предполагал, что Павел появится очень поздно, но про себя я думал, что вернусь еще позднее ведь выходил из дома в районе семи часов вечера. Только к восьми добрался к квартире Эльвиры Тимофеевны. Я достаточно замерз и когда очутился в квартире Эльвиры Тимофеевны, почувствовал, что ее дом уже один раз отогревавший меня, становиться мне чуть ли не родным. Она встретила меня взволнованным лицом и возбужденной жестикуляцией.
        - Ты, молодец, Фиданчик, - быстро говорила она трясущимися руками стягивая с меня пуховик. - Я очень волнуюсь... Ты представляешь? Сегодня ко мне пришел, какой-то молодой человек и наговорил такого... Мне чуть совсем плохо не стало. Разделся? Ну, пойдем на кухню...
        Судя по тишине в квартире, сына Эльвиры Тимофеевны и его невесты в квартире не было. Это меня удивило, я помнил, что сын Эльвиры Тимофеевны очень редко из-за своего обезображенного лица выходил из дома. А тут вдруг ни его, ни его подруги... Это, как сказал бы мне один мой знакомый психолог, тенденция к избавлению от комплексов.
        На кухне Эльвира Тимофеевна усадила меня за чистенький столик накрытый свежей скатертью, и стала греть на старенькой газовой плите воду для чая. Одновременно она начала повествование:
        - Я, что тебя пригласила, Фидан... Понимаешь, сегодня сижу дома, готовлю отчет для одной фирмы... а то у них бухгалтер молодая девчонка, ничего не смыслит, вот они, понимаешь, ко мне с поклоном и пришли. Тем более что я, когда-то уже делала для них отчет. Так вот сижу дома, думаю как бы списать сумму, которую директор той фирмы умудрился потратить, уже решила ее по счетам разбить и разбавить ее по-разному, как, вдруг звонок в дверь... Ну, я все бумаги в стол, мало ли кто пришел, зачем им всем видеть, чем я подрабатываю... Иду дверь открывать. Ну, сначала, конечно, спросила:
        - Мол, кто там? А мне в ответ: Эльвира Тимофеевна откройте, я по делу Андрея
        Сергеевича... Ну, я подумала, что из милиции опять пришли, ведь сколько раз меня они беспокоили. Я и открыла. А на пороге стоит молодой человек, твоего где-то возраста, лет так двадцати пяти, двадцати семи, но тридцати еще нет. Так вот он заходит и говорит, мол, вы были бухгалтером в Кружке графоманов? Что? Нет, клянусь, Фиданчик, он так и сказал, а ведь так называли фирму только наши ребята. Значит, он с кем-то он был из наших, знаком. Но не это главное...
        Я слушал, внимательно и не перебивая, наблюдая, как Эльвира Тимофеевна наливает мне чай.
        - Главное в том, - продолжала она - что он мне говорит потом. Мол, запомните, а лучше запишите: вашего директора убили из-за его несговорчивости. Ну, я говорю, вы о чем? Ведь он не богат был... А он мне в ответ: это вы так думаете, а на самом деле он был хозяином пяти фирм. Ну, ты, можешь себе представить, он, мне такое говорит? Я хотела его выпроводить, а он ни в какую... Говорит, что и так многим рискует, так что он уйдет лишь, когда договорит. Убийц Сергеича, говорит, наняли из числа наркоманов, клиентов Купчинской наркологической лечебницы и им хорошо заплатили за то, что они сделали. Ищите, мол, их там, а заказчика среди тех, кто там лечил свою дочь в девятой палате. Сергеич, мол, был когда-то другом этого человека, но потом у них что-то разладилось... И я, говорит, знаю лишь то, что он не хотел уступать своему другу эти фирмы. Ему, мол, и деньги предлагали и пугали, но он не в какую... За то его и убили, бедного. Говорит, мол, передайте мои слова либо следователю, который ведет это дело, либо тем, кто им интересуется. Пусть, найдут убийц и отомстят... А он, мол, не сможет. Хотя и очень
хочет...
        - А как он выглядел? - спросил я.
        - Ну, ты сам понимаешь, вижу я плохо... Но помню волосы у него длинные, черные... брови густые... И рот, такой, как будто скривлен специально, как-то наперекосяк.
        - А он случайно не сын Сергеича? - спросил я, отхлебывая чай из кружки.
        - Не знаю, Фидан. Да, только, вроде у него дочь была... Нет, не было у него сына. Точно помню, он только о дочери говорил всегда. Был бы сын, наверное, и о нем бы упоминал. А так не говорил он.
        - И, что этот парень дальше? - поинтересовался я.
        - Да, что дальше? Ничего... сказал и ушел. А я, как дура, в коридоре стояла, на дверь смотрела... придти в себя не могла. А после сразу тебе позвонила...
        - И больше никому? - посмотрев в ее глаза, спросил я.
        - Нет, никому ни словечка... Даже Танюше не пожаловалась. И сыну ничего не сказала.
        - Пока и не говорите, а сейчас давайте подумаем, как на это все реагировать...
        ... Обратно я ехал с головным скрежетом. У меня все перепуталось в голове. Ну кому надо было убивать Сергеича? О какой такой несговорчивости говорил тот парень. Кто он друг или враг!? Да кто они все? Эти в ежедневнике К., П., С., АШ... Анна? Селиванов? Кто они? Что они знают? И кто этот Осипов и его дочь!? Роман Федорович или не он? Елена или другая девица студентка института.
        В то что Сергеича убили из-за денег я не поверил даже после сказанного. Ну не мог он быть богатым человеком. А глупость сказанная тем кто напугал Эльвиру Тимофеевну меня просто бесила! Несговорчивость! Да Шеф был всегда и со всеми сговорчив! Его уболтать только ленивый не мог. Короче ехал я расстроенный и потерянный. Дома я появился очень не вовремя - игрища Павла и Елены были в самом разгаре. Зайдя в квартиру, я увидел болезненно суетящегося Павла. Увидев, как я замер у входа, он бросился ко мне, намереваясь задержать меня пока Елена не приведет себя в порядок. Зря старался... я и сам раздевался специально медленнее обычного...
        - Ну, как дела? - спросил у меня Павел, слишком уж возбужденным голосом - Ты, откуда
        сейчас?
        Я взглянул на него невидящими, задумчивыми глазами и ответил:
        - Да так...
        - А, мы тут с Еленой... - неопределенно сказал Павел, кивая в сторону комнаты.
        - Да я понял... Что вы тут не плюшками балуетесь... - саркастически усмехнулся я. Павел покраснел и смутился, но в этот момент из комнаты вышла улыбающаяся и заправляющая волосы в хвост Елена. Она приветливо мне улыбнулась и сказала:
        - Привет, Фиданчик, мне сказали, что у тебя выходной, и мы хотели отпраздновать твое
        крещение. Приходим, а тебя нет... Ну, мы решили подождать...
        Я без ухмылки спросил:
        - Долго ждали?
        - Порядочно...Почти соскучились. - Ее игривая улыбка меня чуть из себя не вывела.
        - А, где Алик? - поинтересовался я наконец-то сняв пуховик.
        - Его с нами нет... - просто ответила Елена.
        - Я не об этом... я понимаю, что его с вами нет. Как его найти?
        - Позвони ему.
        - Ты думаешь, я знаю его телефон? Я ему только на работу звоню...- в этот момент я зашел в комнату и, испугавшись того, что там творилось, воскликнул: - Ну, ни фига себе! Ну, вы даете...
        Павел, выступив вперед, сказал быстро:
        - Мы сейчас все уберем.
        Нет, такого я давненько не видал: подушки с дивана валялись на полу, покрывало все скомканное и смятое было мало похоже на само себя, на столе лежала, видно, случайно опрокинутая пустая бутылка из под шампанского. Пепельница давно уже переполненная окурками была еще забита всяким посторонним мусором. Было еще много того, что меня просто бесило, но я, сдержавшись, сказал:
        - Да, Павлуша, - я специально заговорил таким мягким голоском, что бы постепенно довести свой голос до жестких интонаций в конце: - Елена сейчас пойдет вызывать сюда Алика, а вот ты и уберешь весь этот бардак!
        Блин, мне понравилось командовать! Елена мышью метнулась к телефону, а Павел, не теряя времени, приступил к уборке. Ну, хоть чистоту на халяву наведут - подумал я - и то приятно.
        Вскоре я услышал, как Елена говорит по телефону с Аликом. Они о чем-то спорили, а затем Елена позвала меня к телефону. Я взял трубку и сказал в нее:
        - Алло?
        - Фидан? Слушай, у тебя совесть есть? Зачем я понадобился тебе в половину одиннадцатого?
        - У меня очень большие вопросы, на которые, кроме тебя, мне никто не поможет найти ответ. Будь уж добр, сделай одолжение, приезжай.
        - И не подумаю... Тебе надо, ты и приезжай.
        - На чем? И как я вернусь? - спросил я.
        - Это не мои проблемы. - продолжал препираться Алик.
        Тут Елена забрала у меня трубку и тихо так, ласково сказала:
        - Кончай ломаться, Алик. Ну, нужен ты человеку, так приедь. А заодно меня потом до
        дома докинешь... Ну, Аа-алик. Я прошу тебя. Приедешь? Ну, спасибо, ждем!
        Она положила трубку на место и сказала:
        - Сейчас приедет... очень злой.
        Мы вернулись в комнату, в которой как пчелка носился Павел. Елена без приглашения тоже приступила к приборке, а я побрел задумчиво на кухню перекусить и привести мысли в порядок. Делая это одновременно, я почти добился успеха, но, увы, упустив нить моих размышлений на мгновенье мне пришлось заново все вспоминать. Нет, не благодарное это занятие - думать!
        Алик позвонил в мою дверь почти в половину первого. И первые его слова были очень жизнерадостными:
        - Нет, мне видно не суждено в этой жизни выспаться. Почему именно ночью у тебя, Фидан, начинается зуд в голове? И почему я должен ехать к тебе разгребать твои проблемы? А? Я спрашиваю!
        - Прости, начальник, но дело у меня очень важное и, очень нужное мне. А ты единственный, кто в таких делах что-то понимает. Прими это, как комплимент. Пойдем на кухню... поговорим.
        - Ну, пошли... поговорим...
        Вытурив с кухни, собиравшихся там обосноваться, Елену с Павлом, я выдержал театральную паузу и начал свой рассказ:
        - В свое время у меня была другая работа...
        - ... И что ты от меня хочешь? - спросил Алик, после того как, выслушал всю мою историю до конца, не перебивая.
        - Как чего? - удивился я - Совета: как быть? Что делать? И...
        - И кто виноват? Правильно? - подсказал мне Алик. - Так, вот отвечаю, кто виноват - не знаю, что делать тоже, как быть - решай сам. Все?
        Я был глубоко разочарован. Ну, просто взяли, и все вынули из меня. Я надеялся, что хоть Алик мне поможет советом... Ну, не к Валерию же Игоревичу идти с поклоном. Тот, если мне и поможет то, лет через двадцать... И это если они вместе с Алексеем думать будут, а если он один... Короче говоря, я расстроился, что единственный человек на кого я надеялся оказался таким... Ну, таким безразличным, что ли.
        - Ты еще что-то, от меня хочешь? - спросил Алик стальным голосом. Я опустился на табурет и пригорюнился, как Иванушка-дурачок после пропажи любимой жабенки.
        Я решил спросить на всякий случай то что у меня крутилось на уме:
        - Алик как твоя фамилия?
        - Чего?
        - Она не на Ш начинается?
        - Это что ты меня обозвать как-то хочешь типа шакалом или шкурой?
        - Блин, Алик, я просто спросил твою фамилию.
        - Ну Аратасян... А что?
        - Нет, ничего... прости, Алик, что побеспокоил тебя... - ответил я всем своим видом показывая, оскорбило меня его безразличие к моим проблемам. Тем более что и его инициалы были не АШ. АА его инициалы...
        - Ну, тогда я забираю Елену и поеду. - Сказал он, вставая и выходя с кухни. Я слышал, как Елена и Алик в коридоре шумно одевались. Причем настроение у Прекрасной было прекрасным, и у Алика, судя по его веселому голосу, оно тоже стало не плохим. Я не вышел в коридор их провожать, они сами завалили на кухню в обуви и, пожелав мне спокойной ночи, ушли. Я не поднимая головы, помахал им рукой вслед. Мол, пока-пока. Спустя какое-то время я встал и пошел в комнату. Оказалось, что и Павел, тоже умотал вместе с гостями... Правильно, чего еще от него можно было ждать, когда надо провожать Елену.
        Я сел в кресло и задумался: что же посоветовать Эльвире Тимофеевне. Сообщать или нет в милицию об этом парне? Решив подождать с ответом до утра, я хотел, было уже ложиться спать, но в этот момент раздался звонок в дверь.
        Можете представить меня... замершего на полпути до дивана, с поднятой ногой согнутой в колене и судорожно вспоминающего, кому и когда я мог назначить свидание на половину второго ночи. Я настолько увлекся этими размышлениями, что очнулся от них только на втором звонке в дверь. Мне пришла в голову мысль, что это вернулся Павел, но я ее отверг. Ну не до угла же Павел провожал Елену с Аликом, что бы так быстро вернуться. Я с непонимающей миной, пошел в коридор и остановившись у двери спросил:
        - Ээээ, ну, и кто там?
        - Свои... - всего одно слово, приглушенное дверью, раздалось в ответ.
        - Свои в это время дома сидят, телевизор смотрят... - ответил я, как в знаменитом
        мультфильме. - Так, кто там?
        Молчание.
        - Э, кто стучался в дверь мою? - и в этот раз мой вопрос остался без ответа. Я еще не много подождал с ответом и, даже не намереваясь позже открывать дверь, отошел от нее. Пусть этот ночной шутник погуляет... Я вернулся в комнату и стал разбирать постель. Расстелив простыню, и уже собираясь лечь, я вдруг почувствовал, как из коридора потянуло горелым... Иллюзий у меня не было, я сразу понял, что горит моя обшитая дерматином дверь. Я уже хотел, было открыть ее и приступить к тушению, но, вспомнив, что там за дверью этот шутник остановился. Мало ли что у него на уме... Может он специально меня выманивает. А уж если он для этого дверь поджег, то я мог ожидать от него чего угодно. Эх, блин хоть бы соседи вышли...
        По-моему, Бог меня услышал. В это момент я услышал сквозь треск горящей обшивки, как соседская дверь открылась, и чей-то голос закричал на весь подъезд:
        - Пожар! Гори-и-иим... Люди, горим!
        Тут я понял, что теперь уже можно приступать к тушению собственных ворот. Сбегав на кухню и набрав ковш воды я вернулся в коридор, открыл замок и толкнул от себя дверь...
        С ковшом в руках я выскочил в задымленный коридор. И повернувшись к двери выплеснул на нее весь ковш. Дверь, вся объятая пламенем, проглотила целый ковш воды и даже не заметила, только медленно поворачиваясь на петлях, закрыла мне проход в квартиру. А ведь я уже хотел вернуться в квартиру за новой порцией воды, но как открыть дверь в нее я, после, не представлял. Ну, не за ручку же раскаленную хвататься. Гарь уже начинала нестерпимо щипать глаза, и мне казалось, я не выдержу так долго дышать пеплом летающим в воздухе. Возле двери уже нельзя было находиться, огонь усилился, и теперь уже вся лестничная площадка представляла собой не слабую каменную печку. Всех спас мой сосед, выбежавший на площадку с ведром воды и ловко заливший всю дверь одним движением. Я отскочил, чтобы не быть залитым, а сосед, схватив коврик у своей двери стал сбивать остатки огня.
        Когда все было окончено, сосед, вытирая копоть с лица, подошел ко мне, и сказал:
        - Я не знаю, какая сука, тебе дверь подожгла, но ремонт, браток, тебе придется делать, ты уж извини, но это твои проблемы...
        На счет "суки" я был полностью согласен, но ремонт? Это ж я, кроме своей двери должен был еще подъезд белить?
        Но, спорить мне уже было не с кем, так как, сосед зашел к себе домой. А я ступая голыми ногами по мокрому полу подошел к своей двери еще слегка дымящей и попробовал на температуру ручку. Она была горяча, но резким движением я все равно потянул за нее и ворвался домой вместе с клубами черного дьма...
        Не смотря на черную сажу на моем лице, любой бы заметил, насколько я был бледен. Мои руки тряслись, а испачканные ноги подгибались от пережитого. Но самое страшное, что внутри меня кто-то мне назойливо говорил, что это не просто хулиганство, а что-то гораздо серьезнее. И возможное кроме ремонта, после этого, произойдут более серьезные и неприятные события. Верите, или нет, но потом мне казалось, что тогда я испытывал самый настоящий страх. Страх перед тем, что еще могло произойти.
        
        Утром в девять часов я с темными кругами под глазами вышел из дома и немедленно направился к Елене в институт. Дорога отняла много времени, и добрался я к нему уже в половину двенадцатого. Еще полчаса мне понадобилось, что бы выяснить, что у нее за занятие и где оно проходит. Постучавшись в аудиторию я зашел и спросил разрешения у преподавателя переговорить с Еленой. Преподаватель - пожилой человек, замерший с куском мела в руках задумчиво кивнул и я увидел как с предпоследнего ряда поднялась Прекрасная и стала пробираться к выходу из аудитории.
        - Ты, чего, Фидан, с ума сошел? У меня консультация перед экзаменом. - Уже в коридоре изливала Елена свое негодование тихим шепотом. - Если я завтра не сдам мне будет на ком выместить зло.
        - Но завтра суббота! Какие экзамены? - возмутился я.
        - Это у нормальных людей отдых по субботам, а у нас экзамен... - Елена поправила прическу и уже более миролюбиво спросила: - Ну, что у тебя стряслось?
        - Много чего, но сейчас мне, как и тебе некогда... приходи вечером сама все увидишь... А мне нужно знать, как найти начальника службы безопасности центра. У меня проблемы... Елена на секунду смутилась и сказала:
        Ты, думаешь, он поможет тебе?
        - А почему бы нет! Алик мне говорил, что если случатся у меня проблемы обращаться к нему либо к главному безопаснику. К Алику я обратился, он мне не помог... теперь поеду к начбезу.
        Елена поморщила носик и проговорила:
        - Если Алик не помог, то начальник безопасности и может не помочь.
        - Ну, надо же попробовать...
        Покрутив головой по сторонам, Елена предложила мне отойти покурить с ней. Мы направились к выходу из здания, так как в нем курить "строго воспрещалось" чересчур большим количеством перечеркнутых сигарет в красных кругах.
        На улице я накинул на Елену свой пуховик и она, закутавшись в него, молча пританцовывала, из-за холодка, с сигаретой в руке. Наконец она подняла личико ко мне и сказала:
        - Езжай наверное по своим делам, а вечером в шесть я буду ждать тебя у себя дома...
        Наверняка, с начальником безопасности. А ты приезжай с Павлом, что бы пока вы
        говорили, мне скучно не было.
        - Хорошо, - согласился я, - обязательно буду в шесть. Только будь добра... Павла мне
        живым оставь. Елена засмеялась и отдав мне пуховик спросила.
        - Где я живу, ты еще помнишь?
        - Дом, где меня откачали и вернули к жизни, я никогда не забуду... - Сказал я и, попрощавшись до вечера, направился к метро.
        Павел сидел за компьютером, и медленно, по нажатию клавиш, переползая из каталога в каталог, искал одному ему ведомый файл. Пару раз ему уже казалось, что нужное нашлось, но каждый раз он убеждался в обратном. Им были проверены уже более десяти компьютеров общей компьютерной сети Центра, но все поиски так и не дали результата.
        Вы можете себе представить, искать то, о чем не имеешь ни малейшего понятия и даже не знаешь, как оно называется. Почти тоже самое, представляли собой, Павловы поиски файла со списком нештатных сотрудников Центра.
        Им были проверены компьютеры отдела кадров, информационного центра и аналитического отдела. На очереди были Рекламный отдел, финансовый, и отдел безопасности. Список нештатных рекламных агентов, найденный в компьютере Аликова отдела, был распечатан и спрятан Павлом в его дипломат. Туда же полетел список
        временно нанимаемых сотрудников из компьютера финансового отдела. Компьютер отдела безопасности, без знания пароля хотя бы одного пользователя, был не доступен, и все попытки Павла пробиться в него не привели к успеху.
        Откинувшись на спинку стула, Павел глубоко задумался над задачей, как проникнуть в закрытую комнату, от которой нет ключа. Задача была сложна тем, что попытка проникнуть туда вдобавок должна была пройти не замеченной. Все идеи, что возникали в голове программера, отвергались им там же на месте. Наконец он вспомнил, что Катерина, коллега Павла по ИЦу, занималась обработкой базы данных отдела безопасности, и что у той обязательно должен быть какой-то скрытый ход в святая святых Центра.
        Оглядев вычислительный зал и найдя по светлой головке молодую программистку Екатерину Капицу, Павел встал, и направился к ней. Встав у нее за спиной и не привлекая ее внимания, Павел попытался понять, чем же та занимается. Катя была настолько поглощена работой, что не только не замечала наблюдавшего за ней Павла, но даже не осматривалась, когда очередной раз вводила свой пароль на доступ к какой-то программе.
        Обладая неплохой памятью, Павел смог без труда запомнить то, пятизначное число, что Катя вводила вместо пароля. После этого он вернулся к своему компьютеру и записал на бумажке запомнившееся ему число. Дальше все было дело техники, а уж технику Павел знал, прямо скажем, не плохо...
        Есть одна специфика у людей занимающимися компьютерами, однажды создав, для какой то программы пароль, они зачастую используют такой же для других приложений. Это, так скажем, на случай возможного забывания пароля. А уж то, что используется постоянно, вряд ли забудется. Вот и получается, что у пользователя, везде одинаковый пароль и при работе с базой данных и при включении компьютера, и при входе в Интернет. Это человеческий фактор. Тот самый... Этим и воспользовался Павел. Узнав пароль Кати для работы, с какой-то программой и применив его для входа в компьютер отдела безопасности, он получил полный доступ в рамках Катиных ограничений. А для нее, постоянно работающей с безопасниками, ограничений почти не существовало.
        Началось длительное прочесывание информации отдела безопасности. Чего только нового не узнал Павел нового для себя о строении исполина под названием Центр занятости. Быстро копируя все самое интересное на свой компьютер, Павел преуспел в этом деле, и через минут двадцать отключился от компьютера безопасников. В этот момент в вычислительном зале появилась Елена. Она уже у входа громко поздоровалась со всеми присутствующими, а увидев Павла в углу рядом с сервером помахала ему. Павел радостно улыбнулся и помахал ей в ответ. Подойдя Елена незаметно чмокнула Павла в щеку и сказала:
        - Приветик. Ты представляешь, ко мне сегодня на занятия Фидан пришел. Я чуть не убила его... У меня завтра экзамен, а он меня отвлекает.
        - А ты, типа, не рада была отвлечься? - с усмешкой спросил Павел.
        - Нет, конечно я ему даже чуть-чуть благодарна... Покурить хоть смогла, а то, мы три часа этот бред сапроматовский слушали, у всех уже голова уезжать начинала.
        - Да, ученье вам дается не легко, - сказал Павел, выключая компьютер, - А что он хотел от тебя?
        - Фидан то, что ли? От меня ничего... только встречу ему устроить с начальником отдела безопасности. - Тут она хитро улыбаясь спросила - И ты наверняка не знаешь зачем?
        Павел, подыгрывая, ответил:
        - Конечно, не знаю.
        - Ну, вот так всегда, блин... мне никто ничего не говорит - в шутку надула губки Елена.
        Павел грустно улыбнулся и ответил:
        - У нас, понимаешь ли, пожар случился... Вчера ночью.
        - Какой пожар? - не поняла Елена.
        Обыкновенный... Какое то недоразвитое создание подожгло нам дверь.
        - И что?
        - Ничего... Фидан считает, что это якобы предупреждение от кого-то...
        Елена задумалась и сказала, глядя в погасший монитор Павлова компьютера:
        - По-моему, он бредит... Скорее всего, это шпана малолетняя, а он меня просит начбеза
        вызвать поговорить с ним. Знала бы из-за чего шум, десять раз подумала бы, прежде
        чем соглашаться.
        - А я думаю, что он прав... - сказал Павел доставая из дипломата отвертку и начиная
        раскручивать корпус. - Там уж слишком все запутано в тот день у него было. Помнишь,
        какой он вернулся?
        - Трезвый... - сказала Елена.
        - Тьфу, блин, я не об этом - не сдержался Павел - Елен, я его таким озабоченным редко видел. А помнишь, когда мы уходили, он вообще, почти в депрессии был.
        - Ну, у человека неурядицы... Это же не повод думать что он вообще в кризисе.
        - Это у него неурядицы? - спросил Павел стаскивая кожух с компьютера. - у него неурядицы редко случаются в основном это проблемы...
        - Ну, ладно и что ты предлагаешь?
        - Дай ты ему поговорить с начбезом. Может и правда все серьезно?
        - Да, дам я ему поговорить. Вечером. В шесть. У себя дома. Ты тоже приходи.
        - Хорошо. Шампанское брать?
        - Я его уже, по-моему, ненавижу...- поморщив носик заявила Елена - Лучше пиво.
        - Фу! Пиво... - В шутку возмутился Павел - Напиток бюргеров.
        - Ну, и что... Буду, значит бюргершей.
        Елена ушла к себе в кабинет, оставив Павла дальше раскручивать компьютер. Сотрудники ИЦ частенько вынимали из своих компьютеров винчестеры, и поэтому никто особенно не удивился, видя, как Павел прячет в дипломате "винт" из своей машины. Мало ли... может он хочет дома доработать то, что не успел на работе. А то, что у Павла дома компьютер, было не новостью для его коллег.
        Была половина четвертого, когда Павел, попрощавшись со всей второй сменой ИЦа, выйдя из центра тормознул тачку и поехал домой. Рабочий день был для него закончен, как и рабочая неделя, впереди были выходные и отдых. В его дипломате, мягко покачиваясь, покоился целый гигабайт сверхсекретной информации. Вот так винчестер с заряженной в нем информацией отдела безопасности, оказался у меня дома...
        Я вошел в здание "Балтикдорстрой" и был поражен переменами произошедшими с, внутренней обстановкой со дня моего последнего посещения. Напомню, что последний раз я там был, оценивая, с точки зрения пригодности под наши нужды, это здание. Мрачноватый серый холл превратился в уютное светлое помещение с местом для охраны и пункта выдачи пропусков. Кругом было ковровое покрытие, приглушающее звук шагов, и я искренне пожалел уборщиков, ведь грязь с улицы вытиралась именно здесь, а что бы ее потом выскрести, я полагал, нужны были огромные усилия. Но наверняка, эта "гениальная" идея постелить такое покрытие пришла "сверху", и я мог утверждать с полной уверенностью, зная порядок Центра, что никто этому указанию не воспротивился. Правильно, ведь уборщикам за это деньги платят, вот пусть и корячатся... Ну, фиг с ними, я по моему, уж слишком стал о личном составе беспокоится. Вспомнив, зачем я сюда пришел я направился к лестнице на второй этаж, но был остановлен невесть откуда взявшейся грудой мышц, а может жира...
        - Пропуск... - потребовала груда. И я понял что доказывать мое личное знакомство с хозяином всего этого предприятия было бесполезно. Я поинтересовался, где можно получить вышеупомянутый пропуск, и был "отфутболен" к миловидной дамочке лет так сорока, сидевшей за стойкой бюро пропусков.
        - Вы к кому? - поинтересовалась она, когда я подошел.
        - К Осипову Роману Федоровичу. - ответил я искренне негодуя в душе из-за этой процедуры.
        - Вам назначено? - спросила она подозрительно глядя на меня.
        - Нет, - ответил я - но, если вы позвоните ему он попросит вас меня пропустить. Женщина усмехнулась и сказала:
        - Вы так уверенно говорите, молодой человек. Ладно я позвоню... Как вас зовут?
        - Фидан Зуфарович... Он меня наверное знает, просто, как Фидана.
        - Хорошо... - она быстро набрала внутренний телефон кабинета Романа Федоровича и стала ждать ответа.
        Прошло по моим меркам почти минута прежде чем женщина заговорила:
        - Роман Федорович? Вас тут просит принять его некий Фидан Зуфарович... пропустить?
        Хорошо.
        На этот раз женщина посмотрела на меня с каким то подозрительным уважением и произнесла:
        - Роман Федорович примет вас. Поднимайтесь на четвертый этаж. На лифте, сразу за
        проходной. Пройдете по коридору направо до конца там увидите кабинет Романа
        Федоровича...
        - Спасибо. - ответил я и направился к лестнице.
        На этот раз "груда мышц" увидев кивок женщины не стал меня задерживать и беспрепятственно пропустил меня к лифтам у лестницы.
        Поднявшись наверх я быстро нашел приемную Романа Федоровича и вошел в нее. Бессменная Зоя взглянула на меня и на ее лице проявилась улыбка. Не "дежурная", а настоящая улыбка радующегося встрече со знакомым человека.
        - Привет, курьерам - как обычно она была в курсе всех событий...
        - И тебе, привет, как здоровье? У меня или у начальника?
        - По-моему, они неразрывно связаны. - усмехнулся я.
        - Нормально. Ты к нему? - спросила Зоя.
        - Сейчас, да. Но и к тебе обязательно заскочу. - пошутил я.
        Я подошел к двери и постучался. "Войдите" услышал я из-за нее и вошел. Этот новый кабинет Романа Федоровича был так же как и предыдущий отделан под дерево и просто коричневатые тона и, так же как и тот, не казался из-за этого темной берлогой. Сам Роман Федорович восседал во главе длинного, раза в полтора длиннее старого, стола. Он посмотрел на меня и отложив в сторону какие-то бумаги поздоровался со мной:
        - Ну здравствуй, Фидан. Как дела на новом месте, как работа?
        - Да, ничего, спасибо, Роман Федорович... Я к вам по двум делам заскочил...
        - Ну, рассказывай... - сказал Роман Федорович указывая мне на стул рядом с собой. Я сел и не зная с чего начать, начал, с моей точки зрения, с менее важного.
        - Ромель... - сказал я смотря на реакцию Романа Федоровича.
        - Ну, что он опять учудил? - ни сколько не проявляя своих эмоций спросил отец Елены. - Мне кажется, что он специально не доверяет мне ничего важного, зная что я рекомендован вами. Один раз отправив меня по пустяковому делу, он по моему возвращению дает мне четверо суток отдыха... Наверняка, чтобы я не маячил в курьерской службе... И еще он как-то странно воздействует на моих сослуживцев внушая им, что я чужой для них. Позволяет же он со мной общаться только одному человеку, тоже курьеру... но у меня есть подозрение, что тот курьер, как бы приставлен ко мне, что бы я с ним, перешел на дружеские отношения, за неимением других друзей в службе.
        Роман Федорович снял очки и протерев их платком снова надел и спросил:
        - И что тебя удивляет?
        Вопрос, честно говоря несколько смутил меня. И правда, что? Я бы на месте Петра
        Николаевича вел себя так же.
        - Да, ничего, в принципе, только если так будет дальше то, пользы от меня будет кот наплакал.
        - Ну, это, прости не тебе судить, Фидан. - Роман Федорович произнес это не оскорбляющим тоном, а так... как бы успокаивая. - Ты своим пребыванием в службе уже несешь огромную пользу... и не только, как курьер. Пойми, ты отвлекаешь Ромеля на себя и он старается оградить тебя не думая о возможных других соглядатаях. А они, поверь мне, есть.
        - А кто, если не секрет? - спросил я совершенно не надеясь на ответ.
        На меня посмотрели, как на идиота... И наверное, правильно сделали. Поняв свою оплошность я постарался переменить тему. И спросил то, что давно хотел спросить:
        - Роман Федорович, вы случайно не знали такого человека, как Андрея Сергеевича
        Белоярова?
        "Минутная пауза!" - вскричал в моем мозгу голос Леонида Якубовича, когда я увидел, как сильно побледнело лицо Романа Федоровича. Минутная не минутная, но молчали мы долго. Наконец Роман Федорович спросил:
        - А ты его откуда знаешь?
        Я решил рассказать о клубе "Графоман". Роман Федорович выслушал меня и сказал:
        - С Андрюхой мы выросли вместе. Потом как-то разошлись наши дороги, а когда
        сошлись мы были уже далеко не подростками. У каждого было дело, и не одно... В свое
        время мы с ним даже вместе одну контору открыли. Я догадывался что речь идет о Банке, но промолчал еще ошеломленный тем, что моя догадка оказалась верной.
        - Его же убили, вроде... - как-то уж подозрительно спросил Роман Федорович.
        - Да. Его убили... - ответил я приходя в себя - Ночью, на работе... И убили его те, кто хотел заиметь его фирмы. Вы их случайно не знаете, Роман Федорович?
        Отец Елены пристально посмотрел на меня и сказал:
        - Я знаю, кто мог желать его смерти, но не знаю, кто его убил. Может ты мне скажешь?
        - Я, приблизительно знаю, кто убил Андрея Сергеевича, и догадываюсь кому это могло
        быть выгодно, но все же хотелось бы знать побольше. Роман Федорович задумался и коротко произнес:
        - Обмен?
        - Баш на баш... - подтвердил я гордый своей наглостью, что торгуюсь с самым
        влиятельным человеком из тех, кого я знал.
        - Сначала ты... Говори. - просто произнес отец Елены. Я набрал в грудь побольше воздуха и с запалом начал говорить:
        - Сергеича.. .ой. Простите, Андрея Сергеевича убили "нарики". Они были наняты специально для этого дела и я почти на сто процентов уверен, что их уже нет в живых. Наркоманы слишком уж не надежные люди. Нанял их влиятельный человек, который в свое время лечил в Купчинском наркологическом центре свою дочь. Там же по моим сведениям лечились и те, кто убил вашего друга и моего начальника... Сообщивший мне это не оставил своих адреса и фамилии, но я подозреваю, что он имел веские причины говорить только правду. Вот и все. Теперь, если позволите, ваша очередь.
        Роман Федорович сначала задумался и мне уже начинало казаться что его следующие слова будут "Пошел вон!". Но нет. Спустя некоторое время видно проанализировав информацию полученную от меня он заговорил усмехаясь:
        - Получается очень интересная ситуация... Сразу скажу, что смерть Андрюхи была выгодна нескольким людям, но основных "доброжелателя" все же два. Первый - это мой банкир, который когда-то хотел присвоить себе наш с Андреем банк. У него две дочери и одна не далее как год назад выписалась из той лечебницы. Я сам ее встречал вместе с ее отцом. Со смертью, часть Банка, принадлежащая Андрею, перешла в собственность его наследников. И мы оба, я и директор, хотели ее выкупить я успел первым...
        - А второй человек, насколько я понимаю, это...
        - Да, это я ... - просто ответил Роман Федорович - Мне, как никому наверное была
        выгодна смерть моего друга.
        - Но ведь я же сказал, что это тот человек, у которого дочь была наркоманкой... Роман Федорович встал и подошел к окну, из которого был виден канал Грибоедова и суетящиеся внизу людишки.
        - Моя Елена тоже там лечилась... Но раньше чем дочь Банкира...
        - Елена? - ужаснулся я.
        - Да, это была длинная история и ее лучше меня расскажет Федор. Он вернулся за стол и нажав кнопку на селекторе сказал в него:
        - Зоя, будь добра, Федора вызови. Он в гараже с машиной капается...
        - Хорошо, Роман Федорович - услышал я голосок Зои. Роман Федорович глубоко задумался: имеет ли смысл рассказывать мне историю Елены, но кивнув, как бы для себя утверждая решение сказал:
        - Ты должен эту историю знать, Фидан, иначе я боюсь, что моя дочь может, со временем, потерять нескольких хороших людей из своей компании. Нескольких людей, что будут поддерживать ее в будущем...- он опять задумался, но не надолго: в дверь постучали и не дождавшись разрешения войти в кабинете появился телохранитель Романа Федоровича: - А вот и Федор.
        Роман Федорович указал мне на своего телохранителя-водителя и предложив тому сесть
        сказал:
        - Федор, будь добр, расскажи, как ты познакомился с моей дочерью...
        - Все? - удивился Федор.
        - Да, будь добр. Пусть он знает...
        
        Интерлюдия.
        
        ...- Дяденька, а, дяденька...вы в какую сторону едете? - Спрашивающая девчонка выглядела настолько озябшей и без причины напуганной, что шофер фуры сначала подумал, не показуха ли это. Но влетевший в кабину сырой уличный воздух убедил его в обратном.
        - До Питера, детка... А, что подбросить куда надо? - спросил шофер у девчонки уже наполовину влезшей в кабину машины.
        - Да, мне тоже до Санкт-Петербурга надобно, - обрадовано сообщила девчушка и с
        надеждой в глазах спросила - Не подбросите?...
        Шофер внимательно присмотрелся к пацанке, не подстава ли... Уж больно нынче на дорогах не спокойно стало... Подсядет вот такая девица в машину, попросит подбросить ее в какое ни будь место, посадишь ее, а она через пару километров тебя попросит остановить, мол, надо ей... Остановишь. Она выйдет, а вместо нее залетят в кабину дружки ее и хана грузу... Да черт бы с ним, с грузом то, в живых бы остаться...
        Девчонка не выглядела бандиткой, хотя, как выглядят бандиты женского рода Шофер не знал, не сталкивался, слава Богу... "Ну не бросать же ее на дороге.. .Кто ее, сейчас в темень то посадит...Да и замерзла она, кажись"- подумал шофер и сказал:
        - Ладно, уж садись, коли по пути.
        Девчонка еще не много помялась и заявила:
        - Только у меня, дяденька, денег нет, можно с вами без денег?...
        Шофер усмехнулся и сказал:
        - Садись быстрее, а то в кабине холодно становится...
        - Спасибо вам...- сказала девчушка, мигом впорхнув в кабину и захлопнув за собой дверь. Тяжелая машина тронулась с места, громко заурчав, и в свете фар замельтешил мокрый от дождя асфальт.
        - Как зовут то тебя, краля? - ухмыляясь, осведомился шофер.
        - Я не краля - обиженно надув губки сказала девушка - а зовут меня Лена.
        - Ты, Лен, не обижайся-то на "кралю", это королевна значит по... не знаю какому... А меня, Федей, все зовут. Вот и познакомились.. .Ты откедова будешь?
        - Да, с Ярославля я. А сейчас вот в Питер еду...
        - А что же не на поезде, а вот так.., автостопом?
        - Так, я ж сказала, что у меня денег нет...
        - А что ж, родители? На дорогу не дали, что ли?
        - А...- отмахнулась девчонка - у них у самих нет.. .Маме уже как два месяца на работе не платят... А у отчима просить не хочу.
        - И, что же, она тебя отпустила? Одну? На ночь глядя?...
        Девчонка отвернулась и стала смотреть в окно, будто и не было никакого вопроса. Шофер выругался в адрес своего любопытства, и подумал что задел, девочку Лену, за больное...
        - Ты, уж извини, может я не то спросил, но ночью, одна на дороге... Не нормально, как-то это...- сказал шофер и деланно внимательно всмотрелся в дорогу впереди.
        - Да, нет просто мама даже не знает, что я уехала... Вернее, сейчас, наверняка, уже письмо мое нашла и прочитала... Я там написала, почему я в Питер подалась...
        Шофер промолчал... Говорить банальности не хотелось, мол, так нельзя, мама волноваться станет... Да и не сможет он изменить ничего. Вместо этого, он взял с передней панели кассету, и вставил ее в, недавно купленный, "Пионер". Полилась из колонок музыка...
        Лена, достав расческу из кармана своего рюкзачка, стала в сумерках кабины расчесывать свои светлые волосы, искоса поглядывая на водителя.
        - Да, вы не подумайте чего плохого - начала она, видя, что водитель расстроился от ее слов - У меня в Санкт-Петербурге папа, я к нему еду. Он меня давно звал к себе жить. Он же знает, какие у меня отношения с Петром Григорьевичем...
        Шофер улыбнулся и сказал:
        - Да это я сам виноват, стал приставать к тебе с расспросами... Просто в дороге так принято. Да, и интересно все же. Откуда человек, как он живет и все такое...
        - Да у меня жизнь самая, что ни на есть обыкновенная... Даже можно сказать
        обыкновенная до безобразия...
        - Ну, ты все равно расскажи...
        - Всю? - дуги брови взметнулись в удивлении.
        - Если, спать не хочешь, то можешь всю... До Москвы часов семь еще ходу, так, что время есть.
        Девушка подумала, что-то про себя, и сказала:
        - Хорошо, только мне и рассказывать нечего... Вы со скуки заснете за рулем...
        - Постараюсь не заснуть, - усмехнулся шофер - а то мы не то что до Питера даже и
        километра не проедем.
        Шофер убавил звук магнитофона и приготовился слушать Лену...
        Как оказалось, жизнь Лены не была скучной, как на нее не гляди, правда не всегда она была радостной, ну, а кому сейчас легко, да и тогда тоже был не сахар...
        Родившись, в семье, где папа был лейтенантом ВВС, а мама педагогом по образованию, Леночка, уже в младенчестве ощутила "романтику" жизни на чемоданах... В военных городках, куда их забрасывала судьба и приказы о переводе отца Лены, невозможно было достать даже молока для грудной девочки. А жизнь в казармах, а позже в офицерских общежитиях, была настолько ужасной, что мама Лены уже тогда чуть не развелась со своим супругом и не уехала к родителям в Ярославль. Неизвестно, как бы тогда сложилась судьба Лены, но всеми правдами и не правдами отец уговорил маму остаться и подождать лучших времен. Так они и ждали их, этих времен, в течение, ни много, ни мало десяти лет. Отец стал уже майором, и перевелся в Питер, где по прихоти судьбы, либо по каким то другим причинам сразу получил квартиру. Казалось бы, теперь заживем счастливо и радостно... Но случилось так что стали жить еще хуже... Сначала '91 год, за ним '93, задержки зарплат, профессия "военнослужащий" стала, если не презренной, то и не почитаемой, как раньше. Стала гораздо почитаемей профессия "деловой человек". Денег дома не было, мама все
понимала и терпела сколько могла... Но вот терпение истощилось и она забрав четырнадцатилетнюю дочь в '94 покинула северную столицу и поселилась в квартире своих престарелых родителей. Тогда, Леночка при отъезде, впервые увидела как папа плачет... И на всю жизнь запомнила эти горькие слезы. Отец Лены, всю свою жизнь, считал службу Родине превыше всего на свете. Но когда у него эта Родина забрала ребенка... Да, забрала его мать, но Родина сделала так, что это, смогло случится. В общем, он запил... Жутко. Его сослуживцы пытались остановить запой, но тщетно. Так прошел почти месяц. Его начальник закрывал на пьянство подчиненного глаза и прикрывал его, как мог, в конце концов, все мы люди, все мы понимаем... И однажды майор потерявший, жену, дочь, веру, появился в его роскошном кабинете и, тихо, без слов, положил ему на роскошный, дубовый стол рапорт на увольнение. Начальник, также, тихо и без слов поставил на нем свою резолюцию. Хороший был человек... Таких мало. Кто может все решать быстро, без слов, а главное честных... Когда уже майор запаса появился в его кабинете в последний раз, начальник сказал
только одно: "Ты знаешь, на что идешь..."
        Оказалось, не знал, на что шел. Гражданская жизнь встретила его чаем без сахара, и работой грузчика...
        А мама Лены, тем временем, устроилась на работу в частный колледж, чуть ли не первый в стране, и стала преподавать в нем физику для сынков "новых русских" и старых партработников, переделавшихся под бизнесменов. И хоть работа с этими маленькими, но зарвавшимися детками, курящими на переменах "Парламент" и "Мальборо", выматывала до сердечных болей, мама Лены, продолжала трудится на благо очеловечивания сих отроков. Правда за хорошие деньги, на которые она уже могла позволить ощутить себя женщиной. Хватало на все и на лекарства дедушке Лены и на субботние дискотеки для подрастающего
        чада. А когда в доме появился Петр Григорьевич, вообще забыли, что такое, когда "нет ни сотни баксов, в доме"...
        Что нашла мама в дяде Пети, Лена понять не могла, как ни старалась. А предположение что мама видит в нем лишь денежный кошелек, никак не укладывалось у нее в голове. Дядя Петя был известный на весь город бизнесмен, борец за поддержку частного бизнеса. Так сказать, народный трибун, а по совместительству маленькая акула большого бизнеса, или наоборот... У него был собственный сын, учащийся в том же колледже где работала мама Леночки, там то они и познакомились, мама и Петр Григорьевич. Сначала просто поговорили об успеваемости сына, а потом... разговор перенесли в ресторан.
        Лена очень любила своего отца оставшегося в Питере и появление в доме другого мужчины встретила в штыки. Нет, она не огрызалась, не ругалась, а просто всем своим видом давала понять, что дядя Петя для нее никто и звать его ни как. Полное неприятие, в общем... На это мама оправдывалась перед, "заинькой", как она его называла наедине, мол, переходный возраст и т.д.
        Мама часто перестала появляться дома по ночам. А через месяц она сказала, что бы Лена помогала ей собирать вещи, и что они с Леной переезжают жить к Петру Григорьевичу и его сыну Тимуру. А вечером пришла машина и перевезла их самих и вещи к дому Петра Григорьевича.
        Жизнь Леночки в пяти комнатной квартире в самом "крутом" доме Ярославля началась с того, что сын Петра Григорьевича, шестнадцатилетний прыщавый, бритый налысо пацан, с видом барина провел Лену по длинному коридору и, открыв перед ней дверь в небольшую комнату, небрежно бросил:
        - Будешь жить здесь.
        И Алена, как называл ее Петр Григорьевич, стала жить там, где ей показали, делать то, что ей сказали и молчать, когда говорить ее не просили.
        Мама ушла с работы и теперь занималась строго собой, а иногда и собственным чадом, которое день за днем все больше начинала тосковать по далекому отцу.
        В доме Петра Григорьевича часто появлялись незнакомые люди, и вели с ним беседы на темы совершенно далекие от Лениного понимания. Этим людям домработница тетя Маша подносила коньяк и закуску, причем эта роль ее нисколько не смущала и даже, кажется, наоборот нравилась. Она также прислуживала и перед гостями Тимура, мелкого пошиба шпаной одетой в самые классные шмотки, которые можно было достать в Ярославле. Причем эти малолетние "крутые" вели себя с тетей Машей, как с какой то навязчивой девчонкой. "Поди сюда...", "Налей нам пивка... Да, не этого! Из папиного бара!"... И тетя Маша послушно бежала за пивом...И хоть мама однажды сказала Лене, что у тети Маши работа такая, кроме как Ублюдками Леночка не могла никак назвать гостей Тимура. Правда и среди них находились люди...
        Лена никогда не старалась влезть в компанию Тимура. Однажды услышав, как он представил ее за глаза своим друзьям, как "доченька бабы моего папани", Лена уже не могла спокойно взирать на этого недоноска. А по сему встречалась она с гостями только в коридоре и то совершенно случайно...
        Однажды, она так случайно встретилась с Сережей... Он галантно пропустил ее по коридору, и запоздало поздоровался. Лена повернулась весьма удивленная, вежливостью посетителя, обычно, парни приходившие к Тимуру этой чертой не отличались, и тоже поздоровалась. Далее завязалось банальный разговор... "А, тебя, как зовут?" и т.д.
        На следующий день они вместе прогуливали колледж в городском парке. Гуляли по аллеям, уже оттаявшим от снега, и мартовское солнце пригревало, и несло в душу радость предстоящего лета. Лена впервые за длинный промежуток времени почувствовала себя счастливой. Рядом шел Сергей и по джентельменски тащил ее рюкзачок с книжками. В общем, полная идиллия...
        Пятнадцатилетняя Лена влюбилась первый в своей жизни раз. И хоть она так и не вошла в компанию тимуровских друзей, но у нее появился друг среди них, да и вообще друг, единственный. Как же хорошо ей было с ним. Он не приставал к ней, как она боялась, не пытался залезть в душу, хотя она часто сама рассказывала о том, что у нее накипело. Короче говоря, был в полном смысле этих слов, единственным для нее человеком. Даже маму Лена отодвигала на второй план. Вот, правда, отец...
        Отца она, все-таки, ставила на первое место. Очень часто ей снился он в аккуратной форме шагающий ей на встречу по взлетному полю. И очень часто Лена вспоминала его слезы.
        Обо всех своих снах и мыслях она рассказывала Сергею. И тот, как ей казалось, до конца понимал ее страдания. И даже первым предложил позвонить отцу. Она позвонила... И когда говорила с ним плакала от счастья. Сергей растерянно стоял рядом и не знал, чем помочь заплаканной девчонке.
        Потом началось лето, и Сергей уехал отдыхать на средиземное море со своей мамой, и Лена осталась одна. И все бы ничего, если бы не один случай который все сломал и все искалечил.
        Был субботний вечер и дома, как обычно по субботам, осталась одна Лена. Мама с Петром Григорьевичем укатила на дачу, где справляли день рождение, какого-то сотрудника его фирмы, а Тимур и "его команда" отправились на дискотеку заявив, как обычно, что придут завтра. С книжкой в руках она сидела в гостиной на шикарном кожаном кресле и была, настолько, поглощена чтением, что не сразу заметила, как входная дверь открылась, и в квартиру завалились пьяные до поросячьего визга Тимур со товарищи А когда заметила, то горько пожалела об этом. С бутылкой водки в руках Тимур, не разуваясь, прошел в гостиную и обратился к девушке:
        - Ну что, Ленчик, пойдем выпьем? Девушка, редко пробующая шампанское сразу заявила:
        - Ты же, Тим, знаешь, я не пью...
        Да, пойдем... Наши, вон на даче, небось уже совсем ужрались.. .А мы тебе соком апельсиновым разбавим... чтоб не так пекло... Посидим развеемся.
        В общем, Лена, после сопротивления согласилась и прошла за Тимуром в его комнату. Там за низким столиком уже сидели трое приятелей Тима и оживленно о чем-то беседовали.
        - Хай, - сказал один из них, когда Тимур ввел Лену в комнату.
        - Привет, всем - сказала Лена, усаживаясь на диван с ногами. Разговор продолжился. Оказалось, что обсуждали происшедшую, в тот день, потасовку в дискотечном зале, из-за которой, к месту инцидента повалил ОМОН и разогнал всех к чертовой матери. А так как идти было уже некуда, решила податься компания к Тимуру на "хаус". Пока шел разговор, Тимур разливал по рюмкам водку, а Лене, по ее просьбе, налил в высокий бокал и добавил в него сок.
        Прозвучал первый тост и понеслось... Поставили музыку... Каждый по очереди потанцевал с Леной медленный танец. В голове у нее заметно зашумело, и она попросилась присесть на диван. Эти ее слова прозвучали для Тимура как сигнал... Только Лена забралась на диван, как ей под нос поднесли еще один стакан с водкой. Выпили на брудершафт с Тимуром, а потом... Потом он потащил слабо упирающуюся Лену к ней в спальню... Музыка была слышна и там, и они с Тимуром продолжали танцевать уже в ее комнате. С каждым шагом Тимур все больше и больше прижимался к ней, поднимая в Лене волну сладкой дрожи. Тимур нежно прикоснулся губами к ее шее, отчего Лена совсем разомлела. Руки Тимура стали в беспорядке блуждать по ее телу, все больше и больше возбуждая ее. Лена потеряла способность сопротивляться и лишь немного отстранилась от Тимура, когда его рука проникла под блузку и несильно сжала упругую грудь Лены. Ох, как хорошо ей стало тогда. Она заверченная этими чувствами даже не заметила, как с нее исчезла блузка и слетела короткая юбка. Тимур тоже время даром не терял и, освободившись от одежды, повалил девушку на
диван. Такого она никогда еще не испытывала. Сразу было понятно, что Тим опытный любовник. Он аккуратно стянул с Лены ее черные трусики и расстегнул бюстгальтер...
        ...Уже лежа в сладкой истоме прошедшего оргазма, она почувствовала, что Тимур встал и стал почти бесшумно одеваться. Она оставалась лежать, ей было как никогда до этого
        хорошо. Открылась и закрылась дверь в ее комнату, это Тим не сказав ни слова, выскользнул в коридор.
        Она лежала свободная от всяких мыслей в сладкой полудреме. Дверь тихо отворилась, она не услышала, а увидела сквозь прикрытые веки, как свет из коридора ворвался в комнату. Она подумала, что это Тим, что-то забыл и теперь вернулся. Но когда прохладные ладони прикоснулись к ее разгоряченной груди она, все же, открыла глаза и увидела в полутьме перед собой не Тимура, а другого парня что пил с ними в соседней комнате. Она уже хотела закричать, но парень, заметив ужас в глазах девушки, зажал ей ладонью рот...
        ...Насиловали ее долго, сначала по очереди, а потом в комнату ввалилась вся компания и залив ей насильно в горло водки из стакана, продолжали издеваться над ней уже друг у друга на глазах. Через какое то время все это кончилось, и пьяная компания покинула комнату, оставив девушку захлебываться слезами на кровати.
        Лена не помнила, как она смогла добрести до ванной, нет, она не собиралась себе резать вены и т.д. Она просто приняла душ, оделась в чистое белье, собрала сумочку, положив в нее только, косметику и вышла из дому. Чтобы никогда больше не переступать этого порога. Вслед она услышала возглас из гостиной, куда перебрались эти подонки. - Ну вот, видишь, отряхнулась и пошла...
        Искали ее не долго. Да и куда она могла податься, кроме бабушки и дедушки. Там она переживала свою трагедию, молча, стиснув зубы. Появившаяся мать, а с ней и Петр Григорьевич, уже все знали и с порога бросились утешать. Будто она нуждалась в их жалости... Она уже не в чем не нуждалась, так ей самой в тот миг казалось, она хотела только мести... Лютой смерти она желала тем кто сломал ее душу раз и навсегда.
        Мать забрала Лену на кухню и там она рассказала все, как было в ту ночь. Сдержанно без слез и эмоций, давя их в себе, прижигая все чувства раскаленной жаждой мести, она подробно во всех деталях повествовала события. Мать молчала, и лишь слезы беспомощности текли по ее щекам. Она винила себя и только себя. За то, что оставила в ту ночь свою дочку один на один с уродами. За то что не смогла предотвратить такого... И за многое другое.
        Мать говорила какие-то никому не нужные слова, о том, что все пройдет, что время залечит, что Бог их накажет... Но она не сказала главного, она не сказала, того, что они больше никогда не вернуться в тот дом; где так надругались над ее дочерью. Тогда Лена поняла многое... И подумала про себя, неужели, что бы это понять надо быть униженной, изнасилованной, втоптанной в дерьмо...
        Когда Петр Григорьевич ввел на кухню Тимура, силы, которых еле хватало сдерживать слезы, покинули Лену. В глазах у нее потемнело, тело обмякло и мягко повалилось со стула на пол...
        ...Динамики тихо исторгали песню ДДТ. Шевчук пел:
        На дороге туман,
        Нам мерещится дым. Ты уехал за счастьем
        Вернулся просто седым...
        Шофер тяжело вздохнул и протянул:
        - Да-аааа, уж. Дела...
        Леночка сидела на соседнем сиденье и смотрела вперед.
        - И что? И им ничего не было? - спросил водила сквозь зубы.
        Девушка как-то помялась и сказала тихо:
        - Мама сказала, что Петр Григорьевич приказал своим телохранителям "изуродовать изуверов"... всех кроме Тимура. Но я не знаю, чем все это кончилось, тогда я лежала в
        больнице, и мне никто ничего не говорил. А когда я выписалась, то и узнавать не стала... Сразу решила уехать из Ярославля. И вот я с вами... А скоро буду у папы.
        Девушка тяжело вздохнула и замолчала. Молчал и шофер, просто, не зная, что можно в
        таких случаях говорить. А может, и правильно он молчал.
        - Да вы не подумайте, что я еще переживаю из-за этого, - встрепенулась Лена -Правильно, наверное, они сказали: я отряхнулась и пошла. Мне только обидно, что я тогда при этом подонке в обморок упала... А еще иногда хочется стать ментом, чтобы таких вот сволочей сажать. А уж, на зоне кому отомстить найдется, это мне мед брат в больнице рассказывал про их порядки, там за колючкой...
        Девушка как- то виновато поглядела на шофера и спросила:
        - Простите меня, пожалуйста...
        - Господи, да, за что?
        - Ну, я же вижу, что настроение вам испортила... Шофер хмыкнул, что-то себе под нос и сказал Лене.
        - История конечно не радостная, но я же сам просил рассказать. Ты поспи, детка. У тебя еще часов пять в запасе.
        Лена благодарно улыбнулась, прислонилась к стеклу и вскоре уснула. Из динамиков слышался Макаревич:
        Ты помнишь, как все начиналось Все было впервые и вновь Мы строили лодки и лодки звались Вера, Надежда, Любовь...
        ... Осеннее утро выдалось удачно солнечным, и ночной дождь начисто стирался из памяти природы. Лужи на асфальте подсыхали, ветер, врывавшийся в открытое шофером окно, был напоен запахами осени, а яркое синее небо над головой, как бы говорило: Счастья вам, люди!
        Фура осторожно подрулила к складам, и шофер выскочил из кабины. Он направился внутрь огромного ангара и через несколько минут появился из него в сопровождении дородной тетушки. Она с горем пополам залезла в фургон, и долго не появлялась оттуда. Наконец, она слезла и сказала:
        - Хорошо, давайте разгружаться, место для вас найдется. Только подгоните машину к самим воротам...
        Девушка проснулась уже к концу разгрузки. Шофер, заметивший это, сказал:
        - Ну, с добрым утром, краля... Ой, прости, я забыл что тебе это слово не нравиться.
        - Да, нет... Ничего...- протянула, потягиваясь, Лена - Ой, а мы где?
        - Мы на складе, а вон из того красного кирпичного здания... Видишь? Ты сможешь
        позвонить отцу и попросить что бы он тебя забрал отсюда... Адрес, где мы находимся, на проходной спросишь, а то я уже забыл какая это улица.
        - Ой, спасибо...- сказала Лена, выскакивая из машины. - я мигом...
        Мигом, видно, не получилось - Лена появилась "на горизонте" через минут тридцать.
        - Он скоро приедет на своем джипе...- сказала Леночка, вбираясь обратно в кабину.
        - С каких это пор, - удивился водитель - грузчики на джипах разъезжают?
        Лена звонко засмеялась и объяснила:
        - Так он грузчиком когда был.. .А сейчас Директор Центра занятости населения. Это он всего за два года поднялся, а джип он купил, когда я еще в больнице была...
        Шофер почесал затылок и заявил:
        - Ну, он у тебя отец что надо... Хм... За два года... Меньше чем через час во внутренний двор складов въехал темно-синий "Паджеро" и из него, оглядываясь по сторонам вышел высокий мужчина, лет сорока на вид. Одет он был в летний вельветовый костюм, а его глаза закрывали слегка затемненные очки...
        - Это твой, что ли? - спросил водитель, указывая Лене на мужчину.
        Радость, которая вмиг овладела Леночкой, трудно описать словами... Подхватив свой рюкзачок, она бросилась из машины, и со звонким криком "Папа-аааа" полетела к мужчине возле джипа.
        Водитель со своего места видел, как мужчина снял очки и уронил их нечаянно на асфальт, когда подхватывал бросившуюся ему на грудь Лену. Его зрения даже хватило чтобы увидеть, что мужчина плачет... плачет слезами радости... И не стыдится этих слез. К нему вернулась дочь... Он был счастлив.
        Шофер отвернулся от джипа и нежно погладил фотографию, приклеенную скотчем к панели. На фото ему улыбалась симпатичная женщина, обнимавшая двоих славных девчушек. Это были его жена и дочери.
        - Неее, пора завязывать с такой работой - пробормотал водитель и снова посмотрел в сторону джипа.
        Мужчина и девушка стояли обняв друг друга и кажется даже ни о чем не говорили...
        
        Когда Федор закончил повествование Роман Федорович поднялся со своего места и пройдясь по кабинету сказал:
        - Я эту историю тоже услышал не от Елены, а от Федора. В свое время дочка попросила меня устроить Федора на работу к себе, что я и сделал. Спустя где-то месяц я начал замечать, что Елена, как бы не в себе. Оказалось, что она уже почти четыре месяца употребляет наркотики. В Ярославле, в больнице этому ее научили ее подруги по палате в лечебнице. Мол, помогает забыться. Ну, она и пристрастилась... Мне пришлось выложить приличные деньги, что бы сейчас говорить, что моя дочь здорова. Так что не смотри на нее как на наркоманку, пожалуйста. Что было, то прошло.
        - Я бы никогда не изменил своего мнения о ней, даже если б узнал это сам. Среди моих бывших сослуживцев в фирме Андрея Сергеевича встречались и алкоголики и наркоманы. И среди них были настолько талантливые люди, что...
        - Давай не будем об этом... - перебил меня раздраженно Роман Федорович. - Ты же пришел за другим ко мне... Узнать, не я ли виновник смерти Андрюхи. Можешь мне не верить, но я скажу, что не я. А то, что ты мне рассказал я попрошу тебя повторить для начальника отдела безопасности. Сегодня я устрою вам встречу...
        - Не стоит утруждаться - сказал я сознаваясь - я уже вроде договорился с ним о встрече... через Елену.
        - И когда вы встретитесь? - спросил удивленно вскинув брови Роман Федорович.
        - Сегодня в шесть, у вас дома... Будет присутствовать Елена, Павел, начбез и я. Елена пригласила... Вы уж извините.
        Федор услышав такое не сдержал смешок, а Роман Федорович сев в свое кресло во главе
        стола произнес, саркастически улыбаясь:
        - Чего только не происходит за моей спиной... Ну, ладно, что ж теперь. За то мы знаем теперь с тобой, Федор, что наша смена времени даром тоже не теряет. Ладно, Фидан, иди по своим делам... Прямо как стихи, правда Федор. Фидан... по своим делам.
        Федор промолчал продолжая улыбаться и по доброму глядя на меня.
        Я попрощался и вышел из кабинета.
        
        ...Начбеза Центра очень трудно было описать... Он был чуть пониже меня ростом, имел черные с сединой волосы, а вот его черты лица, как бы смазывались... Не выдающийся подбородок, кругловатое лицо, полуприщуренные глаза, морщинистый лоб, маленький нос... Причем я всегда считал, как писатель, что по внешнему виду можно предположительно заявить, какое положение занимает человек. О начбезе можно было бы сказать, что он бухгалтер, но никак не Начальник отдела безопасности Центра. Я не мог поверить, что такой невыразительный человек нес на своих плечах решение всех конфликтных ситуаций, что возникали время от времени у Романа Федоровича.
        О нем ходило много слухов, но как мне кажется их распускал тот же отдел безопасности. Говорили что Алексей Гарев был когда-то подполковником КГБ, но после перестройки, покинул свой пост и ушел на вольные хлеба. Сначала вроде он был безопасником при каком то банке, а после его банкротства был приглашен Романом Федоровичем в Центр.
        Я не мог сказать сколько начбезу лет, я даже до сих пор не знаю его настоящую фамилию! Гаревым он стал по приходу в Центр и все директивы отдела безопасности подписывал именно этой фамилией. Его возраст и настоящее имя знал наверное из всего Центра только Роман Федорович, ну, может еще Елена, с которой ее отец делился всем, что знал сам, как с исповедником. Но от Елены можно было добиться только того, что отец не запрещал ей говорить, а все остальное хранилось, как в сейфе... а может и лучше.
        Он сидел передо мной и с интересом слушал мое повествование. Как мне казалось он очень внимательно отнеся к тому что я ему говорил. И его дополнительные вопросы показывали именно на это.
        - Так, ты говоришь, голос был тебе не знаком?
        - Нет, я могу поклясться, этот голос я никогда не слышал.
        А может быть так, что за тобой от дома, Эльвиры Тимофеевны...так кажется ты ее называл, кто-то шел?
        - Не знаю... - проговорил я - как-то не оглядывался. Скорее всего нет, ведь я на метро ехал, а там очень трудно, наверное, следить за кем-то. Я не прав?
        - Не совсем... - ответил начбез - Так, все-таки, давай подумаем. Во сколько тебе позвонила твой бухгалтер?
        - Что-то, около семи... И через полчаса я вышел.
        - А во сколько, твой бухгалтер, говорил, пришел этот парень?
        - Около шести.
        - И она сразу тебе позвонила после его ухода?
        - Да, почти сразу. - ответил я утвердительно кивая.
        Начбез встал и мягко ступая по зеркальному полу Елениной кухни, на которой мы сидели,
        прошел до плиты и облокотившись на нее спросил:
        - Хорошо оставим тему молодого доброжелателя, и поговорим о твоих врагах, Фидан. Есть кто-нибудь кто хочет тебе за что-либо отомстить.
        Я задумался, перебирая в голове всех с кем общался за последние полгода. Единственные недруги, что у меня были, остались далеко в прошлом. Об этом я и сказал начбезу. Он потер подбородок и снова спросил:
        - А девушки... были ли те кто тобой, так сказать, брошен?
        В голове, почему-то, промелькнула Ольга. Но я с усмешкой ее отверг: еще неизвестно кто кого бросил.
        - Нет, таких за последнее время у меня не было. - ответил я.
        - Хорошо, ладно...
        В это время с работы пришел Роман Федорович, он сначала переговорил со своей дочерью в коридоре, а вскоре появился на кухне.
        - Ну каковы результаты? - спросил он у меня. Вместо ответа я кивнул головой указывая на начбеза.
        - Что-то выяснили, по поводу поджога? - спросил Роман Федорович. Начбез неопределенно пожал плечами и ответил:
        - С одинаковой степенью вероятности это может быть шпана, а может...
        - Что? - нетерпеливо спросил Роман Федорович.
        - А может, кто-то проверял, интересуется еще кто-нибудь делом Андрея Сергеевича. Он выбрал для этой цели твоего, Фидан, бухгалтера. Сообщив ему "дезу" он стал наблюдать кому Эльвира Тимофеевна передаст эти сведения дальше. Возможно даже подключившись к телефону. А узнав, что ты очень заинтересован в раскрытии этого преступления, проследил за тобой и, так сказать, слегка напугал, в надежде, что ты осознаешь неправильность твоих желаний.
        - Ты, Гарев, это серьезно? - удивился Роман Федорович.
        Начбез хмыкнул и сказал:
        - А почему бы и нет у тебя, Рэм, есть другие варианты?
        Ничего себе кличка: "Рэм". Такого я от Романа Федоровича не ожидал... Позволять своему подчиненному называть себя собачьей кличкой. Но Роман Федорович не замечая такого обращения переспросил:
        - Подожди, значит ты считаешь что поджег двери Фидана связан с тем доброжелателем?
        - Нет, Рэм, я просто не исключаю такой возможности.
        - Так проверь ее... за что тебе деньги платят?
        - Теперь я тебя спрошу: ты это серьезно? - удивился начбез - Нет, я конечно могу начать расследование... Но что толку? Я поверю, было ли подключение к телефону, я попробую найти тех наркоманов, но повторяю... это почти на сто процентов ничего не даст. Только людей отвлеку от важного дела.
        - Почему не даст? - спросил я.
        - Подумай сам... - ответил начбез.
        - Попробуй найти того человека, кто сообщил об этих наркоманах... - сказал Роман Федорович.
        - Еще нереальней... - устало пожал плечами Гарев. Было видно, что ему ужасно не хочется разжевывать нам то, что по его мнению уж слишком очевидно.
        - А что ты предлагаешь? - спросил Роман Федорович.
        - Я ничего сейчас говорить не буду. - сказал начбез еще раз пройдясь по кухне. - Нет, я конечно приму меры, определенного характера, но ничего обещать тоже не буду. Ну, и на том спасибо... - подумал я. Чем черт не шутит, может и правда поможет.
        Мы вышли с кухни считая, что все основное вопросы обсудили. В гостиной Романа Федоровича нас ждал журнальный столик накрытый, как для небольшого отдыха. Бутылочка коньяку, минералка, нарезанный лимончик в вазочке, порубленный шоколад в конфетнице, рюмочки, и другие аксессуары скромной вечеринки. Елена с Павлом заняли место на диване, а мы все оккупировали кресла вокруг столика. Не много поговорили о прошедшей недели и об открытии первой стройплощадки "Балтикдорстроя". Выяснилось, что только на этом объекте будет задействовано около двухсот человек. Если так дело пойдет, подумал я, то, скоро все планируемые пять тысяч человек будут трудоустроены. Этот момент было заранее решено отпраздновать по полной программе в офисе "Балтикдорстроя" с участием представителей всех фирм участвовавших в создании этого исполина. Но пока было только двести человек, и за них то, мы и выпили. Маленькие приятные события скрашивают даже большие неприятности. Я, как вспомнил, что завтра белить подъезд на пару с Павлом... Нет, положительно, надо кого-то еще в помощники звать.
        - Елен, у тебя завтра во сколько экзамен? - спросил я, когда ее отец и начбез вышли из комнаты покурить.
        - В девять... А что? - ответила она беря кусочек шоколада и кладя его в рот.
        - Ты, что после делаешь? Елена оглянулась посмотрев на меня, как на провокатора, ответила:
        - С ребятами праздновать сдачу идем... в кафе.
        - А, ну, ладно...
        - А что ты хотел?
        - Да мы завтра понимаешь с Павлом будем подъезд белить, вот хотел, что бы ты нам после экзаменов моральную поддержку обеспечила. А то у Павла без тебя работоспособность пропадет. - сказал я наивно улыбаясь.
        Елена усмехнулась и ответила.
        - Придется тебе завтра одному подъездом заниматься. Павел со мной в институт идет, мы
        уже давно договорились. Я посмотрел удивленно на Павла и спросил:
        - И ты бросишь меня одного мучится с ремонтом?
        Павел не зная что ответить молящим взглядом посмотрел на Елену.
        - Перенеси ремонт на другой день, Фидан. Мне правда завтра очень нужен будет Павел. С кем я пойду на праздник?
        Ну, что я мог ответить? Я понял, что придется мне белить одному, потому что Павел, как завтра так и потом будет "очень нужен" Елене. Вот так, хотел еще кого в помощь найти, а получилось... сами понимаете я очень обиделся на Павла.
        ... Утром, когда проснулся, я уже не обнаружил Павла в квартире. Он ушел "держать кулаки" за Елену на ее экзамен. Встал, пошел умылся, и стал решать, чем сейчас заниматься. Выбор был небольшой, одно из двух: либо сразу приступить к ремонту подъезда, либо просмотреть ту информацию на "винчестере", что по моей просьбе стащил Павел из компьютеров Центра. Он долго упирался и говорил, что это не хорошо, пока я не рассказал ему о своих подозрениях... Он посчитал меня сумасшедшим, но сказал, что все сделает. И вот теперь у меня дома информация способная рассказать мне, не причастен ли отдел безопасности центра к смерти моего бывшего Шефа. Нет, я был не настолько глуп, чтобы ожидать нахождения текстового файла, в котором подробно описывается процесс уничтожения Сергеича. Но я надеялся об упоминании, где-либо фирмы Шефа. Если бы я его нашел я мог бы с уверенностью сказать, что раз отдел безопасности этим занимался то, концы надо искать именно у Романа Федоровича. И тогда значит, что все вчерашние разговоры у Елены дома не более, чем замарачивание мне головы. Хотя зачем им это? Гораздо проще было бы... Нет,
это было бы не проще. Это было бы гораздо сложнее... Хотя, если я не ошибаюсь в своих предположениях то, последствия нахождения истины будут ужасны. Не спасет даже то, что между Павлом и Еленой такой роман. Да, уж, история, в пору задуматься, а кому это все нужно...
        Я сидел и размышлял над кружкой горячего чая. По сути дела, ведь если, Роман Федорович виноват в смерти Сергеича то, мне не дадут узнать ничего существенного. Но ведь мне пока не препятствуют и даже помогают? Не говорит ли это о том, что мои подозрения Романа Федоровича беспочвенны. Ладно пойдем посмотрим, решил я и направился в кабинет, где включив компьютер стал "посмотреть". Посмотреть, оказалось, было на что. По одним только зарегистрированным внутренним приказам можно было оценить работу проводимую отделом безопасности. Это и "проверка на вшивость" определенных сотрудников, распределение ролей при охране различных сотрудников. К сожалению я не нашел здесь своей фамилии, значит даже после моего обращения к начбезу не было принято никаких мер, хотя... Ах, да. Ведь Павел "увел" информацию до моего обращения. Надо будет повторить этот трюк на следующей неделе. Узнаем, как отреагировал начбез на мои рассказы. Если, правда, Павел согласится. Ведь в прошлый раз, я его еле уговорил. Нет, блин, какой он все-таки честный... просто ж.. .а!
        Только бы у него ума не хватило сознаться во всем проделанном Елене, думал я, та уж точно все отцу передаст. А за то, что сделал Павел, голову оторвут прежде всего мне, как подстрекателю, а Павлов скальп будет прислан Елене по почте, как назидание: умей выбирать друзей. Отец же Елены просто скажет той, что не успел остановить псов отдела
        безопасности, хотя естественно не желал нашей безвременной кончины. И она, самое смешное, поверит... Как там Федор говорил, когда рассказывал ее историю? Отец ей всегда превыше любого, даже, если тот дорог ее сердцу. Над этим стоит задуматься... Вернее, над тем, что можно говорить в присутствии Елены, а что нельзя. Елена - друг, но скальп мне мой, естественно, дороже. Будем, значит осторожничать.
        После непродолжительных поисков я нашел досье на сотрудников отдела безопасности. Ну, блин, кого сюда понабрали. Оказывается, для всех, кто числился в штате отдела безопасности было несколько непременных условий... В частности, что бы туда попасть надо было поучаствовать в какой либо пусть маленькой, но войне, или того хуже лет по десять-пятнадцать отработать в органах. То-то я помню, что никого, младше тридцати пяти лет, из безопасников не видел. И ведь все как на подбор: женаты, имеют детей, и почти не имеют вредных привычек. Курение не считается: с такой жизни не только закуришь...
        Среди доставленной мне Павлом информации я увидел многое что привело бы начбеза и Романа Федоровича в места не столь отдаленные, но того что искал я на "винчестере" не нашлось. Своих нештатных агентов отдел безопасности хранил лучше, чем себя самого. И это было, более чем, странно. Я конечно, подозревал, что где-то список и существовал, с досье вместе, но в тот момент он оказался мне недоступен. Его не было среди того, что добыл для меня Павел. То есть рисковал Павел в принципе ни за что. Да... обидно до безобразия.
        Не долго горюя я выключил компьютер и ровно в два часа дня вышел в подъезд приводить его в порядок.
        
        Понедельник день тяжелый... Утро добрым не бывает...
        Кто не знает эти истины? Их знают все... Но почему тогда многие удивляются, что все неприятности в своем большинстве начинаются именно в понедельник утром...
        Павел был неприятно озадачен придя в понедельник на работу и застав в вычислительном зале трех безопасников. Один сидел на месте Катерины, за ее компьютером и что-то делал на нем, а двое стояли за его спиной и тихо переговариваясь, давали сидящему, какие-то советы. Сама Катерина сидела неподалеку за чайным столиком. По ее раскрасневшимся глазам было видно, что недавно ей приходилось плакать. Она сидела сжавшись в кресле и глядя в пространство невидящим взглядом. Руки Кати сложенные на коленях, слегка вздрагивали, да и сама она время от времени зябко передергивала плечиками словно в зале не стоял кондиционер поддерживающий строго определенную температуру и согревающий зал в случае ее понижения ниже +23.
        Взглянув мельком на Катю Павел быстро не привлекая внимания безопасников прошел к своему рабочему месту и стал судорожно вставлять в компьютер "винчестер" вынутый им до выходных. Сердце его сжалось в предчувствии неприятностей. Только сейчас он понял, как "подставил" Катю воспользовавшись ее паролем перед копированием файлов из компьютера отдела безопасности. Он же знал, что за компьютерной "сеткой" постоянно наблюдает "паучок" - "сетевик - администратор", тоже безопасник, как и те ребята, что сейчас ищут на "компе" Катерины следы ее "подрывной деятельности". На нем они ничего не найдут, а вот на моем могут... - подумал Павел и почувствовал, как липкий страх разливается по всему его телу. Странно что сетевик не назвал тогда безопасникам номер его машины в сети.
        "Винт" встал на место и закрыв внутренности компьютера кожухом, Павел запустил его. Одна секунда загрузки... Две... Три... Надо срочно уничтожить все, что я "содрал" у безопасников - промелькнуло в голове у Павла - а заодно и у других... А то, еще начнут вопросы задавать... почему это у вас находится информация бухгалтерии или рекламного отдела. Двадцать секунд загрузки... Двадцать одна... двадцать две... Это ж надо было так "попасть"... Да, ё-мое, ну, почему так долго загружается... Уже давно надо было все зарубить... Еще дома надо было это сделать.
        В это время безопасники, как по сигналу, повернули головы к Павлу, и тот почувствовал, как по его спине пробежал целый табун мурашек. Не отвлекаясь от монитора, на котором уже высветилась заставка операционной системы, Павел крикнул на весь зал:
        - Катя, ты все равно у столика... налей мне чайку, пожалуйста...
        Ну, хоть голосом себя не выдал. Слова прозвучали как обычно только, кажись слишком громко. Ну, да это ничего...
        Катя посмотрела на Павла и произнеся, что-то типа, "хорошо...". Встала и налила Павлу стакан чая. Аккуратно неся его через весь вычислительный зал Катя подошла к Павлу и поставив перед ним стакан, собиралась уже отойти, но Павел остановил ее скорчив недвусмысленную физиономию указывая глазами на безопасников. Катя поняла молчаливый вопрос и тихо прошептала:
        - Это за мной...
        - А что случилось то? - спросил Павел также шепотом. Катя с обреченным видом закатила глаза показывая тем самым, что ей "хана" в прямом смысле слова...
        "Ситема" нашла какое-то новое оборудование на компе и теперь подгружала программы управления им. Павел представив сколько это будет длиться не на шутку расстроился и чуть не сделал глупость желая выключить комп и просто уйти якобы по своим делам.
        Безопасники неожиданно появились со спины Кати и поздоровавшись с Павлом спросили у того:
        - Ты не в курсе, в пятницу кто-нибудь посторонний в вычислительном был? - Павел сделал вид что вспоминает.
        - Около трех дня... - подсказали "добрые дяди". Павел еще сильнее "задумался".
        - Да, нет вроде... - неуверенно ответил Павел - А что-нибудь украли, что ли?
        Безопасники встрепенулись:
        - Почему украли? С чего ты взял? - спросил тот, что до этого сидел за Катиным
        компьютером.
        Павлу уже показалось что все... попался. Ведь врать он не умел... кажется.
        - Ну, а зачем вы еще можете у нас появится - только, если что-нибудь пропало и вас попросили это найти - проговорил Павел нагло смотря, спрашивающему безопаснику в глаза.
        Безопасник нахмурился отчего то и сказал:
        - Да, тут неувязочка вышла... Но это потом. А сейчас, позволь, мы твою машинку
        проверим.
        - Зачем? - поинтересовался Павел.
        Второй безопасник, что стоял за Катиной спиной, сказал:
        - Профилактика...
        - Ты пойди, просто, чаек в другое место попей... - дружелюбным голосом предложил третий - А мы быстро проверим содержимое машинки и тебя позовем, когда закончим...
        - Но у меня работа... - сделал последнюю попытку сопротивления Павел.
        - Ты не расстраивайся - начотдела в курсе, чем мы здесь занимаемся - сказал первый - так что тебе претензий не будет, мол, что ты тут прохлаждаешься...
        Павел понял что они по любому доберутся до его машины и решил не упорствовать. Взял стакан и пошел к столику. Сев в то кресло, где до него сидела Катя, Павел стал наблюдать за безопасниками... "Не успел... - пронеслось в голове - шо ща будет...". Почему-то, все вдруг стало не страшным и даже веселым... Павел уже всерьез представлял, как будет пробиваться к выходу из здания. А ведь пробиваться придется... Ну, не оставлять же свой скальп здесь... Жить уж очень хочется. Ну, просто нездоровое желание жить.
        Павел увидел в отражении на мониторе, как безопасники запустили программу поиска файлов со строго заданными именами и параметрами. Программа начала прокручивать через себя содержимое "винта" стараясь найти нужное. И... не нашла.
        Безопасники повернули головы к Павлу и сидящий за компьютером поманил его к себе рукой.
        - Мы все.. .закончили. - сказал он, когда Павел подошел. - Видишь мы и правда быстро. Садись работай дальше.
        - Спасибо - сказал для чего-то Павел и сел на уступленное ему место забыв на радостях
        про стакан чая, что остался на столе. Только безопасники отошли, как Павел призадумался, отчего это, они не нашли того, что искали. И чего это у меня какой-то странный "рабочий стол" на мониторе. Ё-мое, так это ж Фиданов "винт"! - подумал Павел и покопавшись в содержимом убедился в том, что утром впопыхах он вынул мой винчестер, вместо своего рабочего.
        Все кто был в вычислительном зале были несказанно удивлены тем, что вечно сдержанный и, можно сказать, комплексующий Павел, вдруг позволил себе громко рассмеяться... На него оглянулась даже Юля флегматичное создание двадцати двух лет от роду, системотехник по должности, снежная королева по призванию.
        Павел смеялся долго... упоенно. Такого с ним давненько не случалось... Уставшая психика давала выход в этом смехе. Он, можно сказать, преображался в этом смехе. Сначала это было хихиканье нашкодившего пацана, а потом оно перешло в смех уверенного в своей непобедимости борца. Или не борца, а воина...
        Наконец-то успокоившись и увидев, что весь отдел на него удивленно смотрит, Павел с улыбкой объяснил:
        - Вы извините меня, я просто вспомнил очень забавный анекдот...
        Я пришел домой около шести часов вечера и был несказанно удивлен тем что Павел уже вернулся с работы. Он вышел встречать в коридор и вместо приветствий и поздравлений с окончанием еще одного рабочего дня, заявил:
        - Я больше в твои игры не играю.
        Это было настолько неожиданно что я сначала не сообразил в чем дело и какие игры он
        имеет ввиду. Видя красочное недоумение на моем лице, Павел пояснил:
        - Я сегодня натерпелся такого, что на всю жизнь запомню. Да и другие тоже.
        - Что случилось?
        Павел подождал пока я разденусь и пройду в комнату за ним, а затем сказал:
        - Сегодня Катю, уволили, или перевели. Я точно не знаю, но ее с обеда уже не было в вычислительном зале. Я с утра страху натерпелся...
        - Да, что случилось? Из-за чего все это? - не понимал я.
        - Из-за, "винта" - сказал повысив голос Павел - я же с отдела безопасности с помощью пароля Катерины увел информацию. Я же там не "прописан". Ну, и воспользовался Катиным именем. Я даже не предполагал, что за "сеткой" администратор наблюдает... А сегодня безопасники к нам приперлись и давай шерстить компы, у кого что есть в памяти...
        - И тебя "запалили"? - спросил я ощущая холодок пробежавший по спине.
        - Нет... - тихо уже сказал Павел - я с утра твой "винт" вместо своего утащил на работу. Но ты представь - он снова повысил голос - если бы я с утра не ошибся? А?
        Я усмехнулся, а затем и вовсе меня свалил приступ смеха...
        - Во-во, я тоже после ухода безопасников так ржал. - сказал Павел глядя, как меня сгибает приступ смеха. - А потом я полчаса доказывал окружающим, что я с ума не сошел.
        Я успокоился довольно быстро:
        - Ну я рад за тебя...
        - И что ты собрался делать? - спросил меня Павел.
        - Знаешь что, не забивай голову... Все потом разберем. А пока мне надо еще посмотреть то, что ты притащил... Ведь я правильно тебя понял, что "винчестер" с работы еще у нас?
        - Да, - тихо проговорил Павел - У нас...
        Вот и хорошо... - сказал я и выйдя с кухни направился в кабинет.
        Ночью мне спалось хуже некуда... Я очень часто, закутавшись в одеяло и напялив теплые тапочки, выходил курить на балкон. Не спал и Павел он хоть и не ходил курить, но потому как он постоянно ворочался на раскладушке я понимал, что и ему сейчас не до сна.
        Выбор особенно такой какой предстал перед Павлом, врагу не пожелаешь. И я не покривлю душой, если скажу что мне было очень интересно что выберет Павел. Предать, а именно так и получалось бы, меня того кто дал ему в трудную минуту кров и хлеб или Романа Федоровича давшему ему работу, вытащившего его из ментовки, отца той, в которую он был безумно влюблен...
        
        - Фидан... проснись. - слова долетали до меня, как сквозь вату.
        - Чё надо? - спросил я, нисколько не собираясь открывать глаза.
        - Как на работу приедешь, позвони мне в Центр... Обязательно позвони.
        - Угу... хорошо. - ответил я, вжимаясь головой в подушку.
        - И слышишь... я забираю на работу "винт". - Сказал Павел и не услышав от меня никакой реакции, кивнул и пошел в кабинет снимать с моего компьютера свой рабочий винчестер. Решив почистить его от "ненужной информации" уже на работе, Павел просто кинул тот в свой дипломат.
        На часах стрелки показывали половину седьмого, а в тот день ему было сказано прибыть в половину восьмого для подготовки материалов к утреннему собранию менеджеров. И хоть вчера Павел все уже подготовил, приказ есть приказ. К половине восьмого, так к половине восьмого. Лишнее время можно провести с Еленой в аналитическом.
        Вчерашний наш разговор хоть и заставил Павла задуматься над отношением ко мне и семье Елены, но ни к каким конкретным решениям его не подвинул. Он, так сказать взял тайм-аут на решение до обеда.
        Заведя мне будильник на девять часов он вышел из дома. В коридоре Павел взглянул на нашу "противопожарную дверь" и решил вечером после работы заехать купить дерматина для обивки. Уж очень красочные следы оставил пожар на наших воротах.
        Прибыв в Центр, как раз к его открытию Павел быстро поднялся в вычислительный зал, где еще никого не было и стояла ночная темень. Включив свет в зале, Павел первым делом подошел к своему компьютеру и четкими отточенными движениями стал заменять жесткие диски в просторечии именуемые "винтами". Успешно справившись с сей нетрудоемкой операцией Павел запустил машину и стал ожидать загрузки. Пока машина загружалась Павел спрятал мой "винт" в дипломат и задвинул его подальше под стол. Десять минут понадобилось Павлу, что бы подготовить документы для собрания менеджеров. Распечатав на принтере необходимые отчеты и сводки Павел откинулся на стуле и сцепив пальцы на затылке стал судорожно придумывать, чем же еще заняться до восьми часов, когда в аналитический приходит Елена.
        Вспомнив, что еще не удалил с рабочего "винта", следы своей деятельности, Павел решил заняться именно этим. А так, как мы простых путей не ищем, то он не просто удалил файлы из других отделов, но перед этим скопировал их на мой "винчестер". После этого он снова спрятал мой "винт" в дипломат, а тот под стол. С чувством легкого удовлетворения он снял трубку телефона и набрал телефон начальника аналитического отдела.
        Трубку на другом конце подняли почти сразу и сонный голос Елены произнес в нее:
        - Слушаю...
        - Солнышко, ты еще не проснулась? - спросил Павел улыбаясь, как будто Елена могла его видеть.
        - Приветик... Да, я сегодня почти и не спала. - А, что так?
        - Да проблемы всякие разные... Да и просто спать не хотелось.
        - Ты, чем сейчас занимаешься?
        - А что?
        Я к тебе хотел зайти... Елена усмехнулась в трубку и ответила:
        - В принципе я еще сплю, но заходи кофе попьем, проснемся хоть...
        - Иду... - сказал Павел и положил трубку. Выйдя в коридор он увидел, как соседний кабинет открывает его начальница. Поздоровавшись с ней он сказал, что отчеты готовы и находятся у него на столе, а сам он отправляется в аналитический, узнать что там нового они могут добавить. Начальница информационного центра о романе Елены и Павла не знала, и поэтому слова Павла восприняла за чистую монету и отпустила того. Павел не задерживаясь, пошел по коридору в другое крыло здания Центра, где располагался Аналитический отдел. В коридорах было еще темно, но Павел безошибочно дошел до двери начальника отдела.
        Елена встретила Павла объятиями и словами:
        - Мне очень надо поговорить с тобой...
        - Слушаю, лапушка... - сказал Павел слегка отстраняя от себя Елену и пытаясь заглянуть ей в глаза...
        - Не сейчас... Потом. Дома у меня... сегодня. - сказала Елена смотря Павлу в глаза и пытаясь там что-то увидеть, кроме влюбленных в нее глаз. - приезжай ко мне часов в девять вечера обратно я тебя завезу. Хорошо, солнышко... - тихо сказал Павел. - а может сейчас расскажешь?
        - Нет, Павлик. - сказала Елена и оторвавшись от Павла села на свое начальническое
        кресло. - Сегодня вечером приезжай и все узнаешь. Просить, объяснить все сейчас, было бессмысленно и Павел повернул разговор в другую сторону, рассказав Елене с каким трудом сегодня протискивался в метро, и как его там чуть не сдавили. Елена с самым сочувствующим видом сказала, что бы Павел прекращал эти поездки в метро, а покупал себе машину. На что тот ответил ухмыляясь:
        - Вот женюсь на дочке миллионера тогда и куплю.
        - Кто ж тебе сознается, что ее папа миллионер? Хотя... Женись на мне! У меня папа почти миллионер. А?- спросила Елена откровенно прикалываясь над Павлом.
        - Я подумаю. Может и соглашусь... - сказал Павел с самым серьезным видом на который был способен.
        За кофе и разговорами ни о чем пролетело где-то часа два. Уже прошло собрание менеджеров и они по очереди и стайками покидали Центр уезжая по своим делам. Павел и Елена расположившись у окна наблюдали за ними всматриваясь и узнавая среди выходящих своих знакомых и друзей. Проскочил, сел в машину и умчался со двора центра Алик, с озабоченным лицом и папкой для бумаг в руках. Глядя, как его машина покидает стоянку, Елена сказала:
        - Что-то Алик последнее время, не заходит не заезжает... Совсем деловой стал.
        - Наверное дел невпроворот. - предположил Павел.
        - Наверное. - сказала Елена и улыбнулась Павлу. В это время зазвонил телефон на столе Елены и она вся подобравшись сняла трубку.
        - Алло... Павел... Да он здесь, а что ты хотел. Ну, ладно, даю его... - она протянула трубку Павлу и сказала: - Тебя... Фидан спрашивает. Зачем не говорит.
        - Да? Хорошо, давай я его послушаю...
        Он взял трубку и сказал в нее:
        - Фидан, ты?
        Я услышав его голос сказал с возмущением в голосе:
        - Ты, блин, на работе или где? Почему сколько я не звоню, тебя не знают, где искать?
        - Ты, чего кричишь? - спросил Павел искоса наблюдая, как Елена отошла к окну и встала
        него смотря на улицу. - Говори яснее чего хотел?
        - Нет, - сказал я - это ты чего хотел? Ты же мне говорил тебе позвонить... Ну, я и звоню. Павел усмехнулся и спросил:
        - Так ты даже не просыпаясь меня услышал?
        - Да, но в чем дело то?
        Павел оглянулся на Елену и сказал в трубку:
        - Помнишь мы вчера говорили о выборе? Ну, так вот, я выбрал... и сегодня поеду вечером к Елене... Ее дать? Зачем? Хорошо... Лен, тебя!
        Елена снова взяла трубку и спросила:
        - Чего хотел, Фиданчик?
        - Я... это... к вам в гости сегодня напросится хочу... Можно? - спросил я не надеясь серьезно на приглашение.
        - А что делать будем?
        - Ну, как что? Посидим, пива попьем...
        - Ну, только, если пиво с тебя, тогда соглашусь... - сказала Елена глядя, как Павел наливает себе и ей вторую чашку кофе.
        - Хорошо, пиво с меня. Во сколько подъезжать?
        - Часам к восьми...
        - Ну, хорошо, Павлу привет... Давай, удачи вам...
        - Ладушки, пока. - сказала Елена и положила трубку. Вернувшись на стул возле окна и взяв протянутую ей Павлом чашку с кофе, она сказала:
        - Фидан сегодня подъедет часам к восьми...
        - Пиво пить будем? - спросил Павел.
        - Наверное... Только ты приезжай пораньше часов так в шесть. Ну, или сразу после работы, давай ко мне.
        - Хорошо - ответил Павел допивая кофе. - Ну ладно пойду, что ли поработаю... А то говорят меня потеряли...
        - Да, уж иди... иногда работать даже полезно... И Павел пошел искать смысл полезности работы.
        
        
        Я видно хорошо простыл неизвестно где и в тот день запугал своим кашлем всю курьерскую службу. Ромель в сердцах крикнул чтобы я проваливал лечится и сегодня не возвращался. У него мол слух расстраивается от таких звуков.
        Я не заставил себя уговаривать и, проработав в тот день целых двадцать восемь минут, смотался из отдела.
        Выйдя на проспект, я тормознул машину и договорился с водителем отвезти меня домой. Не доезжая всего нескольких кварталов до своего дома я заметил на обочине дороги до боли знакомые машины, а возле них не менее знакомые физиономии Романа Федоровича и Алика. Рядом с ними озираясь по сторонам торчали Стас и Федор охраняя бесценное тело Бесценного шефа.
        Я попросил водителя остановить машину и рассчитавшись с ним, выскочил на свежий воздух. Роман Федорович первый заметивший меня, когда я был уже метрах в двадцати от них, указал на меня Алику. Алик повернулся, но на его лице я не заметил никаких эмоций связанных с моим появлением. Зато Роман Федорович, как мне тогда показалось, был искренне рад встрече.
        Я поздоровался со всеми и чуть не лишился руки, когда мне ее пожал Федор. Видя, как побледнело мое лицо и с него медленно сползла улыбка, Федор спохватился и извинился.
        Роман Федорович поинтересовался что это я делаю в рабочее время катаясь на машине. Вопрос был задан, скорее, в шутку, чем серьезно, но я ответил, честно признавшись, что меня отпустил Ромель. Тогда уже Алик спросил, что это так Петр Николаевич расщедрился. Алик не шутил... Ну, я и ответил не шутя:
        Потому что, кто-то, я еще не говорю кто, забил болт на мои приключения. А нервы подорвали мое здоровье окончательно. Вот он меня и отправил сегодня отдохнуть, кстати, других курьеров.
        Нет, вы представляете, они лишь усмехнулись на мое возмущение! Ни каких объяснений, никаких слов по моему отстранению... У меня создалось впечатление, будто мы все всё прекрасно понимаем, но считаем эту тему закрытой для разговора. Они, мол, знают все про меня, и я знаю что они знают обо мне. Но почему тогда, до сих пор я ощущаю себя живым?
        - Роман Федорович, - обратился Алик к шефу - Не кажется ли вам, что надо сокращать численность курьеров. Если Ромель так их распускает...
        - Нет, Алик, иногда их очень не хватает, так что пусть остается так, как есть.
        Алик изобразил на лице глубокое понимание необходимости курьерского отдела, и хмыкнув сказал, поглядывая снизу вверх на Романа Федоровича:
        - Ну, ладно, разрешите я поеду в центр. Бумаги я вам передал...
        - Да, - сказал Роман Федорович махнув в воздухе папкой - Езжай, Алик... и скажи моей дочери, что я подъеду сегодня очень поздно.
        - Хорошо, Роман Федорович. До свидания.
        Он попрощался со всеми и сев в свою машину лихо умчался в сторону центра. Роман Федорович обращаясь ко мне сказал:
        - Ты, как свободен сейчас?
        - Как, Пяточек до пятницы... - ответил я.
        - Ну, пошли... - сказал Роман Федорович и повел меня к недалекому перекрестку. Подойдя к светофору мы свернули на право и вскоре я заметил впереди множество тяжелой техники, которая утюжила, ремонтировала, долбила, дробила, перегороженный участок дороги. Какой только техники сюда не нагнали. Дух захватывало от количества металла на один квадратный метр дороги. Самыми знакомыми и безобидными мне показались только катки. А кроме них здесь были укладчики, траншеекопатели, компрессоры, осушители и т.д. От только что уложенного асфальта в воздух поднимался пар. Я слегка задержался смотря на все это скопление и отстал от Романа Федоровича. Мне пришлось его догонять почти бегом. Вскоре мы остановились и Роман Федорович сказал:
        - Это первая рабочая площадка "Балтикдорстроя". Вскоре мы начнем ремонт дорог на Васильевском острове, а то я вчера проехал по Среднему и ужаснулся... Осталось только контракт заключить и деньги выбить... Но это уже вопрос времени.
        Я слушал наблюдая, как рабочие в оранжевых жилетках суетятся вокруг работающей техники, о чем-то перекрикиваясь. Роман Федорович продолжал слегка повысив голос:
        - Есть шанс, что от плохих дорог мы когда-нибудь избавимся, а заодно и от безработицы. Смотри, Фидан, это только начало... это первый шаг "Балтикдорстроя". Смотри...
        Я озадаченно поглядывал на суетящихся людей, а про себя думал что все это похоже на бред... Ну, кто из нормальных людей делает ремонт дорог в конце февраля, когда все еще покрыто если не снегом то водой.
        - А с чего это "Балтикдорстрой" решил заняться ремонтом зимой? - спросил я. Роман Федорович вздохнул и ответил:
        - Мы бы конечно делали все по человечески, но тогда пришлось бы рубить договоры. А
        люди которым я дал работу не дотянули бы до лета... даже до весны. Я в душе улыбнулся этой новой для меня черты Романа Федоровича.
        Я не знал, что профессиональный организатор и бизнесмен может быть альтруистом в таких масштабах. Ведь по сути дела вся эта заморочка с "Балтикдорстроем" затеивалась для трудоустройства более пяти тысяч людей потерявших работу в связи с кризисом в стране. Не можешь как говорится найти работу так придумай ее сам.
        - Но взгляни, Фидан... Не смотря на зиму дорогу делают очень грамотно. Помпами
        осушают участок, сжатым воздухом выдувают влагу из всех щелей, и после этого только
        занимаются ремонтом.
        - Роман Федорович, - сказал я - Я в этом ничего не понимаю но зрелище, по правде
        сказать, потрясающее...
        - Ну смотри. - усмехнулся Роман Федорович.
        И я смотрел... И восхищался размахом и массовостью этого театрального действа затеянного непонятно для каких целей.
        К себе я попал только через час, когда пораженный и озадаченный попрощался с Романом Федоровичем и направился к недалекому дому. Всю дорогу я думал и считал сколько же денег вбухано в один только этот участок ремонтируемой дороги. Да-ааа, Роман Федорович, вы конечно размахнулись... Победить российское бездорожье еще никому не удавалось. И вам не удастся. Это же, понимаете ли, национальная наша черта. А вы на нее катком и асфальтоукладчиком. Неее, так у вас ничего не получится, здесь надо нежнее. Хотя, если такими темпами... и с таким размахом... Может у вас, что-то и получится. Поживем - увидим.
        Я открыл нашу закопченную дверь и ввалился в квартиру с твердым намерением снова завалится спать. Но зайдя в кабинет и почувствовав непреодолимую тягу поработать над книгой, я отложил сон напоследок.
        Я заметил за многими из моих коллег одну характерную черту - только они находят, какую-нибудь работу, да еще, если эта работа достаточно оплачивается, то все творчество замирает и полностью стопорится. Я думаю что это связанно с элементарной усталостью после работы. Хотя, кто его знает... Вот я, например, в общем то, и не устаю так уж сильно, однако тоже... все реже и реже сажусь за свою машинку. Нет надо бороться с ленью... Все сажусь и буду работать.
        Но и в тот день ни одной строчки мне не удалось напечатать. Оказалось, что моя память отказала мне в очередной раз... я забыл, что мой "винт" на котором хранилась повесть на продажу уже сколько времени прикрывает наши с Павлом шкурки. Хотев выругаться я подумал, что было бы если бы тогда Павел не ошибся и содрогнулся... Минут двадцать я рассуждал о способе, который бы избрал Роман Федорович для нашей казни и пришел к выводу что нас просто бы утопили... Перед этим, правда бы, раз семь повесили... Ну, ладно, не будем о грустном.
        Постараемся о чем-то веселом подумать, например, о скором лете. Как, там пелось? Будет лето, будет лето, будет все теплом согрето... Летом обязательно уеду из Питера. Нет, ну сколько лет, я уже загораю у Петропавловской крепости, надо сменить место обугливания моей кожи. Вот уехать куда-нибудь на Черное море. Погреться на гальке, где-нибудь в Гаграх. Все... не могу, хочу лето и хочу на Черное море.
        Не знаю сколько бы я еще травмировал свой разум подобными мечтами, но в то время зазвонил телефон заставивший меня собраться и задуматься кто бы это меня искал в рабочее время да еще дома.
        
        
        ... Рабочий день подходил уже к концу и Павел решил еще раз навестить Елену. Выйдя из вычислительного зала он посвистывая направился в аналитический отдел. Подойдя к Елениной двери он дернул за ручку, но дверь оказалась заперта. "Надо было сначала позвонить" - подумал раздосадованный Павел, оглядываясь по сторонам. Павлу пришло в голову прогуляться по аналитическому в надежде, где-нибудь да найти Елену. Зайдя в комнату "прогноза погоды" Павел обнаружил там массу народа занимающегося непонятно чем. Люди бегали, суетились, стучали по клавиатурам компьютеров. Принтера надрывно жужжа изрыгали из себя лист за листом. Кто-то надрывая голос в царящей вокруг кутерьме ругался по телефону.
        Подойдя к незнакомой девчонке зажавшей уши и пытающейся сконцентрироваться на каких-то бумагах перед ней, Павел спросил:
        - Привет, Лену не видела?
        - Какую Лену? - неприветливым тоном спросила девушка даже не отрываясь от бумаг.
        - Ну, начальницу вашу... - снова спросил Павел стараясь улыбаться как можно
        дружелюбнее.
        Девушка взглянула с удивлением в глазах на Павла и сказала:
        - А...Осипову Елену Романовну? Так она в это время проводит собрание в менеджерской комнате.
        - Поищи ее там.
        - Спасибо. - сказал Павел искренне удивляясь тому, что Елену здесь зовут по имени
        отчеству.
        В менеджерскую Павел не пошел считая некорректным отвлекать Елену от работы. Пора было уходить домой и он вернувшись в вычислительный зал стал готовиться к отходу.
        Он уже выключил компьютер и собирался одеваться когда обнаружил, что его дипломат исчез. Поискал под столом и за ним - не нашел... Поиски по залу тоже не дали положительного результата. Беспокойство основательно закралось в душу Павла и он уже не зная, где искать обратился к Сергею, программеру вчера пришедшему на смену Катерины.
        - Ты не видал нигде здесь черного дипломата? - спросил Павел. Сергей отвлекшись от монитора рассеянным взглядом провел по Павлу и ответил:
        - Твой, что ли?
        - Угу... Что-то найти не могу. Оставлял под столом... а теперь вот нету его.
        - Я не видел. - пожал плечами Сергей.
        - А никто не заходил сегодня чужой пока меня не было?
        - Да приходил народ какой-то, но, фиг его знает, они взяли или нет. Я честно говоря не отвлекался даже...
        - Ну, дела... - проговорил Павел и еще раз обошел зал. Дипломат не находился... Самое интересное, Павел уходил из зала в тот день всего два раза, утром и вечером, и не мог вспомнить пропал дипломат, когда он был у Елены или вот сейчас, когда ходил в аналитический. После Елены Павел так и не трогал дипломат и вполне возможно, что тот пропал утром. Хотя, какая разница... Надо найти его, ведь там Фиданов диск, а на диске его работы... От этой мысли Павел чуть не осел на пол. Если его украли можно идти и вешаться самому, все равно жить не долго осталось. Насчет меня он не слишком ошибался.
        Павел присел на диван возле чайного столика и сжав кулаки до обеления костяшек попытался прокрутить весь сегодняшний день в своей голове. Голова начинала болеть и негромко гудеть.
        
        ... Дверь мне открыла веселая чрезмерно Елена и Павел с грустной физиономией. Что-то не то - подумал Штирлиц...
        Оказалось все проще некуда... Если это можно назвать "проще". У Павла сегодня украли его рабочий дипломат. Я сначала посочувствовал, но потом видя горестную улыбку Павла и заподозрив, что-то неладное я спросил в чем еще дело. И Павел пока Елена ставила бутылки с пивом в холодильник объяснил мне...
        - Понимаешь...- начал он - в дипломате был твой "винт"...
        У меня челюсть отвисла...
        - А там ты понимаешь...
        Моя челюсть уперлась в грудь и больше опускаться не могла... Сам жесткий диск стоил баксов сто пятьдесят, но это не беда... но информация на нем! Это пахнет вышкой для Павла без суда и следствия... Приговор привести в исполнение: пронеслось в моей голове тогда, как Павел - добрая душа, продолжал:
        - Но и это еще не самое страшное...
        Тут я на всякий случай трясущимися руками достал сигарету и прямо в коридоре чужой квартиры закурил как у себя дома.
        - Самое страшное что его свистнули неизвестно кто... я даже не подозреваю... То есть неизвестно вернут или нет.
        Елена появилась в коридоре и остолбенела увидев меня курящего у нее в коридоре. Мат, который раздался после этого вывел меня из умственного запора и вернул к жизни. Первое, что я сказал, придя в себя и выкинув на лестничную площадку окурок, было "Песец, подкрался незаметно".
        Елена, подумавшая что это про нее, рассвирепела и надулась... Только после четвертой бутылки пива все встало на свои места. И мои мозги и вечная улыбка Павла, и внешняя культурность Елены Прекрасной. Это ничего, что после девятой бутылки все появившееся опять исчезло, главное, что наш кислотно-щелочной баланс мозгов пришел в норму. В общем-то, мы не плохо отрешились от суетного мира...
        До дому мы ушли в половине двенадцатого, пожелав на прощанье Елене спокойной ночи и хороших сновидений. На это она нам пожелала что бы у нас "все ночи всегда были спокойными". Нет, ну какая добрая душа... Это после Павел мне объяснил смысл этого пожелания. И я подумал, что с такими подпорченными нервами у меня после тридцати точно все ночи станут невозмутимыми. Прощайте девушки...
        Часов в пять я совсем осоловевший после работы в тот день рано закончившейся появился дома и засел прочищать мозги новостями по телевизору. Прочистка удалась... Сработало реле безопасности разума и я запел... Что пел я не помню, помню, что петь я прекратил, когда рядом заголосил кто-то еще. Этим кто-то оказался Павел вернувшийся с работы. Он пел от радости, что его дипломат нашелся, а в нем нашлась записка "за диск не беспокойся... Друзья". О том какие это друзья он конечно и не подозревал. Ну, правильно... разве бы враги подписались так. Нет, конечно, а чем я говорю?
        Я обозвал Павла трижды динозавром Российской Федерации отправил того ставить "игрушку" на место.
        Уже вечером я посвежевший после ванной и довольный после не даром прожитого дня смог сесть за свою "печатную машинку" и оторваться, написав целую главу, своей повести для продажи, на одном дыхании.
        Спать я уходил не просто с поднятой головой, а с таким чувством гордости за себя любимого, что я почувствовал себя в душе минимум Марк Твеном.
        До постели я не дошел. Встав с "вертушки" я обратил внимание на свалившуюся на пол папку из тех что я перетащил от Эльвиры Тимофеевны. Я еще даже не поднял ее а только прочитал:
        "Андрей Штейн"
        Прокрутив в своих затормозившихся от работы мозгах эти имя и фамилию я вдруг осознал Что вот вроде бы подходящая расшифровка для АШ. Осторожно как бы опасаясь спугнуть удачу я наклонился и двумя пальцами поднял папку. Водрузил ее на стол и раскрыл. Содержимое я уже видел. Десяток исписанных от руки листков. Дата и напротив какой-то комментарий. Я попытался распознать каракули и даже сел обратно на "вертушку"
        Россия.
        1996 Страшная криминальная обстановка начнет спадать. Вместо вырубленного в междоусобных боях криминала придут сотрудники милиции. Они подомнут под себя крышевание и сутенерство. В отдельных областях и краях милиция пользуясь своими правами как прикрытием начнет покрывать наркоторговлю. Все это и ранее случалось, но размер замещения криминала милицией позже поразит историков. До общественности данные факты будут доходить скупо. Так же тот год прославится как и предыдущий инфляцией в стране и скандалами в кремле. Перестановки правительственных чиновников станут рутинными.
        1997 Начало операции ГКО правительственными чиновниками с целью собственного обогащения. В историю войдет после кризиса и будет названа за рубежом самой больной пирамидой за всю историю. До народа дойдет в виде последствий развалившихся крупных предприятий небывалой до этого момента безработицы и дефолтом 1998 года.
        1998 Правительственные смены уберегут Черномырдина так необходимого Кремлю от полнейшей дискредитации. Подставив вместо него другого премьера принявшего всю отдачу от залпа ГКО Кремль самоустранится от решения проблем населения. Всплеск криминала. Смещение торговых сезонов у большинства предприятий и торговых фирм.
        1999 год закономерной волновой коррекции развития частного бизнеса. Год увеличения спроса и ВВП. Год когда инфляция начнет затормаживаться не центральным банком а процессом производства. Отставка после гарантий неприкосновенности Ельцина. Приход к власти Путина. Наши спецслужбы спровоцировав нападение чеченских бандформирований на Дагестан развязывают необходимую Кремлю для поднятия престижа вторую чеченскую войну.
        2000 год признанное мировой общественностью избрание Путина президентом РФ. Продолжение войны в Чечне. Возобновлены каналы для отмытия денег на территории восставшей республики. Локальные природные катастрофы...
        2001 Укрепление вертикали власти как термин и подминание под себя Кремлем власти в регионах как факт приведет к пассивному сопротивлению руководителей областей. Возникнет программа замены сенаторов их представителями. Кремль проведет в жизнь свою линию укрепления власти. Первый год когда КПРФ перестает быть угрозой для кремля. Увеличение доходов граждан и борьба с невыплатами приведет к закономерной популизации правящего режима. Впервые возникший и окрепший термин что чиновник не барин а наемник народа. К сотрудникам милиции составляющим основную криминальную группу это не относится.
        2002 Локальные природные катастрофы учащаются. Меры противодействия им не срабатывают. Миллионы отмытых рублей на восстановлении после последствий наводнений. Окончательный разгром баз боевиков в Чечне и прилегающих республиках объявленный Кремлем не соответствует истине. Партизанская война в виде террористических актов из Чечни перебирается на просторы России.
        2003 год Террор в Чечне и на территории России приобретает исключительный характер. От тер актов гибнут за год тысячи людей. Не акцентируя на общем количестве погибших за год граждан и военнослужащих правительство откровенно не может противодействовать террору. Внимание народа отвлекается громкими экономическими преступлениями якобы раскрытыми следствиями. Общее становление экономики приводит к повышению уровня жизни и минимального размера оплаты труда.
        2004 год переизбрание путина на второй срок. Без альтернативное переизбрание. Ни один из соперников не набрал и четверти голосов. Частичная смена правительства. Продолжения террористической деятельности...
        - Аааа, ты тоже это читаешь? - спросил напугавший меня Павел.
        Я пришел в себя и сказал:
        - Да. Это чей-то макет... потом кто-то попробует натянуть на него одеяло фантастики.
        - Я так и понял... - Сказал Павел. - Там даже сзади написано...
        Я посмотрел куда мне показал Павел и прочитал: "Подробное описание в папке "Проект"".
        - Ну в принципе ничего нового. - сказал я вздыхая. - Вот то что вторая война будет я не сомневаюсь... Нам надо взять реванш. Но то что это в этом произойдет не верю. Да и как это понять спровоцировать? Это блин не семечки щелкать. Бандиты там в Чечне не идиоты и в открытую им нападать это смерти подобно!
        - А нового президента видел как он назвал? Путин! Это блин еще проще было назвать Хороший! Или Решительный!
        - Так корабли называют. А фамилию такую я еще не видел. А Путина знаю только одного. Он у Собчака работал. Пока Яковлев не пришел. - сказал я просматривая дальше листочки. Заканчивались они на 2050 году и там же виднелась та самая надпись про подробности.
        - Кем?
        - Да фиг его знает... Я что Смольным интересуюсь?
        - Надо бы его подробности прочитать.
        - Да ну... Ты вон лучше те повести прочитай...
        - Уже... - ответил Павел. - Там интересных кстати не много. Ну я имею ввиду для меня интересных...
        
        Пятница... Что у нас с этим связано? А! Да. Дураки умирают по пятницам... Не знаю, не знаю. Может быть, вообще-то.
        Пятничное утро принесло много сюрпризов. Его то я уж точно не забуду... Хотя и не участвовал в самом начале этого бардака.
        Я еще спал, а Павел уже приступил к совершению геройских поступков...
        Девять часов... В офис "Балтикдорстроя" мирно, почти никого не трогая ввалилась веселая толпа молодых накаченных ребят с черными масками на головах и совершенно настоящими автоматами в руках. Заявив, что они из налоговой, ребята оперативно заняли ключевые позиции в здании. Весельчаков было не мало и они в считанные секунды окопались возле входа вытеснив с прежних позиций слабо сопротивляющихся вахтеров и охрану. На каждом этаже засуетились люди в камуфляже сгоняя сотрудников "Балтикдорстроя" на первый этаж в зал проведения торжеств. Сотрудники посчитали за лучшее не оказывать сопротивление крутым Вокерам, тем более, что тех кто хоть как-то задерживался "крутые" не стесняясь подгоняли руками и прикладами. От такого толчка одна девушка не удержалась на лестнице и потеряв равновесие рухнула. А так как она, наверно просто не желала падать одна то с собой она потащила ничего не понимающего программера. Программист оставивший свои очки на рабочем столе, почти ничего не видя вокруг схватился за кого-то в надежде удержаться самому и удержать девушку. Этот "кто-то" тоже не растерялся и уцепился рукой за
мужичка протискивающегося в общей сумятице и мечтающего самому устоять на ногах. Мужичек напрягся, но...
        Кончилось все тем, что человеческий ком скатившись с лестницы завалил своими телами двух ни в чем не повинных бойцов. Только спустя минут десять бойцов разгребли из под завала... Они ошарашено озираясь по сторонам пытались понять какая свинья "свистнула" их блатные шапочки, в которых они сегодня с утра старательно делали прорези для глаз. Свинья как и шапочки не нашлась ни во время растаскивания человеческого завала, ни позже.
        В тоже время в здании центра занятости начбез руководил его обороной от не менее прытких и "камуфляжистых" парней. Пока охрана на дверях сдерживала натиск живого тарана другие безопасники руководили спасением жизненно необходимых вещей. Были переправлены в тайники все, что не было связано с деятельностью центра занятости, как официального предприятия. Программисты и операторы судорожно уничтожали файлы с базами данных и текстами подозрительного содержания. Бухгалтерия закрывала и архивировала свои программы. В общем, все знали, что надо делать и делали это быстро.
        Гарев стоял между первым и вторым этажом и наблюдал за препирательствами его охраны с налоговой полицией. Налоговая не стала отличаться в переговорах и просто вынесла своими бойцами огромные стекла фойе. Пятнисто-зелено-серая волна хлынула через пробоину и затопила первый этаж сминая на своем пути живую стену охраны. Послышались вскрики и первая кровь брызнула на пол. Видя, что его подчиненные не выдержат этого давления. Гарев крикнул отступать всем на этаж выше... Кто не успел пусть жует "Орбит". Двери на второй этаж были забаррикадированы в считанные секунды. Безопасники удерживая баррикаду смотрели на своего командира. Гарев ничего не мог ответить на их молчаливые вопросы... Он уже сообщил Роману Федоровичу о штурме Центра и получил приказ задержать налоговиков как можно дольше что бы все что могли либо уничтожили
        либо спрятали.
        В подчинении Гарева оставалось человек пятнадцать безопасников. Шестеро остались на первом... На них уже можно не рассчитывать. Они наверняка уже скручены, связаны и уложены на пол. От ОМОНовцев им не выбраться, а в том что их штурмует "сборная команда" силовиков Гарев уже не сомневался. Понимая, что долго они не удержат центр, начбез начинал отводить своих ребят от баррикады в правое крыло здания, где располагался Информационный центр. Павел выскочил в коридор и увидев безопасников замер.
        - Что встал? - крикнул на него один из подчиненных Гарева - Если все сделал, сиди на месте и не дергайся пока не позовут...
        Гарев шедший следом подошел к Павлу и спросил:
        - Вы все закончили?
        - Да... -ответил ошеломленный Павел. - только Сергею там, что-то осталось закончить. - Хорошо, а где ваша начальница?
        - Не приходила еще...
        - Тоже хорошо...
        Павел не понял, что в этом хорошего, но промолчал. Гарев дал команду всем зайти в вычислительный. Зашли, закрыли на замок дверь и стали рассаживаться кто где мог пытаясь закосить под работников интеллектуального труда... Сергей не замечая вокруг никого и ничего продолжал "чистить" свою машину. Что-то у него как-то долго это происходит - подумал Павел - давно бы отформатировал диск и успокоился бы. Сам Павел уселся на свое рабочее место и стал разглядывать лица безопасников.
        На некоторых он заметил следы досады, злости и ненависти. Только один Гарев оставался внешне спокойным. Единственное что его лицо выдавало так это усталое ожидание неизбежного. Относительную тишину нарушил мелодичный перезвон сотового телефона. Гарев снял с пояса телефон и отойдя к окну спросил:
        - Слушаю?
        Секунд пять он ничего не говорил, а потом коротко сказал: "Слушаюсь, Роман Федорович, до свидания. Удачи вам..." и выключил "трубу". Гарев оглядел своих орлов и недобро так улыбнувшись сказал:
        - Ну, братки... За дело. Объясняю задачу... - Ребята поднялись и, смотря с озабоченностью в лицо своего командира, все как бы собрались. - мы не остаемся. Так что не пытайтесь ломать голову в поисках на клавиатуре "резета". Мы разбираем завал и прорываемся к выходу одним ядром... оставляем Центр. И берегите себя... Каждому из нас есть что терять. Запомните одно... тот кто прорвется должен дотащить его - Гарев ткнул пальцем в Павла - в загородный дом Романа Федоровича. Запоминайте адрес.
        Гарев продиктовал адрес и обращаясь к Павлу сказал:
        - Если останешься один добирайся сам... Понял?
        - Понял... - ответил Павел не понимая, что произойдет в следующий момент.
        Все пошли. - скомандовал Гарев своим подчиненным. Заметив замершего Сергея начбез
        спросил: - ты все, закончил?
        - Нет еще... - пробормотал Сергей.
        Все бросай. Мне нужны люди... идешь с нами для создания толпы. - Глядя как Сергей нехотя встает Гарев рявкнул: - Бегом, твою мать... Павел, тоже, вперед.
        Все подошли к баррикаде и стали ее медленно разгребать. За дверьми не было слышно ни звука. Один из безопасников резко открыл дверь и все поломились вниз...
        Лестница была пуста и команда безопасников и двух программистов спокойно пролетела этаж и вывалила в фойе.
        Здесь-то и началось самое интересное. Пяток омоновцев охранявших лежащих на полу поверженных в самом начале осады охранников развернули стволы автоматов в сторону наступавшей "армии" Гарева. Группа прорыва не остановилась даже, когда один из испугавшихся омоновцев дал очередь по толпе. Все наступление тогда бы кончилось... Омоновец попал. Еще бы не попасть. Десять стволов и толпа попугаев... Как потом выяснило следование тот боец выехал на работу в глубоком похмелье. Но это не главное. Двое раненых упали скорчившись на полу. Следующие за ним безопасники, спотыкнулись о тела товарищей и тоже повалились на пол. Так бы все и закончилось, если бы в это время лежащие на полу не вскочили и не ввязались в драку. Сковав в движениях автоматчиков они
        дали возможность подняться упавшим и продолжить им поход до выхода. Гарев оказался
        рядом с Павлом и проорал ему:
        - Скажи Роману Федоровичу, что бы он уматывал куда подальше с дачи. Пусть едет к Рыбаку, если смогу я туда прорвусь... И береги его дочь. Она хоть и дура, но это пройдет... Все понял?
        - Да. - прокричал Павел и потерял из вида умчавшегося вперед Гарева. Группа прорыва уже была около дверей когда на звук выстрела с улицы в фойе ввалились еще омоновцы вперемешку с налоговиками. Но было поздно... Люди Гарева уже видели выход и их ничто не могло остановить. С опрокинутых силовиков срывали автоматы и бежали дальше. Павел уже был на улице и вдохнул первый глоток свежего воздуха, когда ссади раздалась интенсивная пальба. Кто-то схватил Павла за плечо и дернул в сторону. Это оказался тот мужик что наорал на него в коридоре возле вычислительного. Они вместе скатились со ступенек центра и обогнув автобус, на котором приехали любители стрельбы, оказались на открытом месте стоянки автомобилей. Павел заметил как из стоящих недалеко машин стали появляться еще люди доставая кто автомат кто менее страшное оружие. Мужик толкнул Павла вперед и сам бросился за ним.
        Выстрелы... Опять выстрелы... Павел чуть не оглохший от канонады в фойе казалось уже не замечал эти громкие разрывы в воздухе.
        В одной из машин посыпались стекла и осколки засыпали непокрытые головы спрятавшихся за ней Павла и его сопровождающего.
        Павел услышал, как где-то завелась машина и вскоре мимо них пронесся УАЗик одного из безопасников. Далеко он однако не уехал... Машину понесло боком и она со всего размаха въехала бортом в легковую машину налоговиков. Те отпрянули и отвлеклись на водителя УАЗика вытаскивая и опрокидывая его в снег. Павел поднялся и пригнувшись побежал к выходу со стоянки. Безопасник последовал за ним. У самого выхода их заметил молодой парень в форме сержанта милиции и прокричав "куда?" догнал и повис на плечах у безопасника. Как медведь пытается скинуть с себя вцепившегося в него пса, так и мужик пытался отцепиться от сержанта. Вскоре они оба упали в снег, и Павел больше ничего не видел. Он бежал в сторону трамвайных путей в надежде добежать пока за ним никто не гнался. Морозный ветер бивший в лицо вызвал у него слезы на глазах. Вот так почти ничего не видя он влетел на подножку подошедшего трамвая и расталкивая выходящих пассажиров протиснулся в салон. Уцепившись одной рукой за поручни второй он попытался протереть глаза. Когда трамвай тронулся Павел пробился к заднему стеклу и посмотрел в сторону Центра... Он
видел как трое мужиков в пятнистой форме скрутили безопасника и повели в здание его.
        Люди в только что зашедшие в трамвай наперебой обсуждали услышанные ими на улице выстрелы. Все почему-то решили, что это очередная разборка бандитов. И почему-то никто не подумал что к такому может привести "простая" деятельность центра занятости. Хотя, народ, может быть, был прав?
        Слезы продолжали течь из глаз Павла не смотря на то что ему уже не дул ветер в лицо. Нервы... что поделаешь. Все мы люди, все мы человеки.
        Выйдя возле станции метро, Павел, в одной рубашке, в том чем был на работе, обняв себя за плечи, чтобы хоть чуть-чуть было потеплее, спустился в переход и исчез в толпе пассажиров.
        Я проснулся от звонка телефона. Пробежавшись голыми ступнями до аппарата я схватил трубку и пританцовывая на холодном полу спросил:
        - Алло?
        - Фидан?
        - Да, я а вы кто?
        - Это я Ромель... Нас накрыли налоговая и менты... Представляешь? Уже взят штурмом "Балтикдорстрой" и Центр занятости. Скоро и другие фирмы Романа Федоровича накроют.
        - Не понял... Как же так?
        - А вот так! Вчера кто-то передал всю информацию налоговикам. И список фирм и сотрудников... все сдали. Как стеклотару!
        - И те уже успели все проверить? Не верю!
        - Это мне мои знакомцы сказали, что вчера, а я думаю что они долго разрабатывали нас...
        - Но все равно... Как они сообщили?
        - По телефону доверия! Как, как не понимаешь что-ли? Наверняка, при личной встрече.
        - Тем более...
        - Видно кому то это было надо и видно кто-то их поторопил! Я даже кажется знаю кто...
        - Кто?
        - Это длинная история если выживем расскажу.
        Я почувствовал признак онемения языка и с трудом проговорил:
        - И что теперь делать?
        - Что делать, что делать... Есть информация, что Роман Федорович ни куда не уезжал... То есть уезжал, но не туда куда мы думали... Он сейчас на своей даче под Зеленогорском...
        - Надо ехать к нему и говорить, что бы уезжал оттуда. Скоро туда приедут эти гребанные мстители закона и тогда хана...
        - Не понял... - спросил я.
        - Чего ты не понял! - проорал в трубку Ромель - Езжай туда и спасай его с дочерью. Мобила там не берет! Туда ехать надо. И не мне на моих ногах.
        - Понял... И где мне в Зеленогорске его искать?
        - Записывай адрес...
        Добравшись до Финляндского вокзала Павел купил билет до Зеленогорска и оглядываясь по сторонам пошел в кафеюшник неподалеку. Взяв горячего кофе и круасан Павел занял столик и стал отогреваться мелкими глотками.
        Слава богу, кошелек всегда хранился в джинсах... Что бы Павел делал, если бы оставил его в куртке в вычислительном. Кофе согревало глотку и стремясь к желудку наполняло все тело спасительным теплом. Шмыгнув носом Павел еще раз оглянулся по сторонам. Недалеко торчали двое милиционеров. Лениво оглядываясь они о чем-то переговаривались. "Надо дождаться электрички и уехать... Если подойдут и спросят, мол, что я в одной рубашке скажу, что встречаю друга и приехал на машине..." - думал Павел - "Блин, а как там то добираться? Совсем околею, наверное..."
        Вскоре объявили посадку на нужную электричку и Павел поднялся с места и пройдя мимо ментов вышел на перрон. Раздетый человек их нисколько не заинтересовал...
        
        Я выскочил из дома и добравшись до дороги остановил частника на желтой(!) девятке. Желтая так желтая... Через тридцать минут я вылез на Финляндском вокзале и не покупая билета направился на перроны. Проходя мимо двух милиционеров линейщиков, тех, которых час назад видел Павел, я только нахмурился, когда один из них, лениво-подозрительным взглядом окинул мою персону. Только проверки документов мне тогда и не хватало...
        Выскочив на перрон, я понял, что удача повернулась ко мне передом, и понадеялся что так и продолжится... На перроне стояла электричка до Зеленогорска. Двери уже закрывались, когда я заскочил в последний вагон. Облегченно вздохнув я проник из тамбура в теплый салон и отыскав свободное местечко примостился на нем. Я сам не заметил, как через пару остановок меня сморил сон. Беззастенчиво положив голову на плечо сидящей рядом девушки я вырубился до самого Зеленогорска.
        Гарев сидел в машине и ждал пока водитель согласившийся его подбросить сбегает за сигаретами. В голове крутилось одно... Успел. Он успел отправить жену к родителям, успел убежать со стоянки из под носа омоновцев, успел позвонить и рассказать все Ромелю, который начал эвакуацию у себя в службе, успел выкурить пачку сигарет... Не успел найти предателя...
        Ствол приятно оттягивал карман плаща придавая Гареву уверенность что еще не все упущено. Кто-то же должен был все этим бардаком руководить... Так кто как не Гарев? Альтернатив у Гарева не было, надо найти того кто сдал всех, а в то что это сама Налоговая вкупе с ОМОНом раскрутили клубок бизнеса центра, он не верил. Такое без помощи изнутри не провернуть...
        Водитель вернулся в машину и спросил:
        - Я не долго?
        Гарев покачал головой. Какая разница долго или нет, если он еще не знает где точно и кого искать.
        - Так куда сейчас? - спросил водитель.
        ...Гарев назвал адрес. Лицо водителя скуксилось. Уж туда то ему точно ехать не хотелось... Но
        Гарев назвал сумму, которую он заплатит и водитель согласился. Через сорок пять минут Гарев подъехал к одинокой, на фоне более низких домов, девятиэтажки. Расплатился и вышел. Машина уехала оставив Гарева одного перед единственным подъездом дома. Секунду помедлив, бывший начбез взглянул вверх рассматривая девятый этаж ухмыльнулся и зашел в подъезд дома.
        Знакомый до боли подъезд, знакомый лифт... Гарев нажал на панели кнопку с цифрой девять и почувствовал как дернулся пол под ним и лифт начал свой подъем вверх.
        
        Если говорить про наши электрички, то можно сказать что они самые холодные в мире. Нет, конечно натянув на себя костюм полярника можно чувствовать себя в них, как говорится, сухо и комфортно. Но у Павла костюма полярника не было, зато была белая хлопчатобумажная рубашка, джинсы Леви'с, да пара кроссовок, по одной на каждую ногу. В таком прикиде то не очень почувствуешь райское наслаждение, даже после "баунти". Сжевав батончик купленный у торговца, Павел, только тогда почувствовал как оголодал, после спортивных мероприятий проводимых при содействии налоговой полиции. Сжевав "напоминание о лете и тепле", Павел захотел еще, но, блин, торговец уже слинял в другой вагон. 3а окном проносился заснеженный пейзаж навевая тоску и уныние на и без того не веселого Павла. Про себя он думал, что так попасть надо было постараться... В одночасье остаться без работы, без одежды, да еще ехать, фиг знает куда... Надо было прежде заехать домой, хоть одеться по человечески... Теперь придется у станции брать такси что бы не замерзнув добраться до дома Романа Федоровича. Павел достал кошелек из заднего кармана джине и
пересчитал наличность. Нормально, подумал он, на такси хватит. Только бы это такси было. Вот в этом Павел уверен не был.
        Интересно, подумал он, где сейчас Фидан? Наверное доволен до "не хочу", такими приколами... Он то, как раз, и хотел развеиться. Что же он сейчас делать будет? Так у них хоть, какая то работа была, а теперь накрылось все. Блин, неискоренима глупость людская... Моя задача же добраться до Елены. Зачем они обманывали всех, говоря, что уехали на Кипр отдыхать? Неужели предчувствовали что произойдет? Наверное...
        Да и я тоже хорош... что я, кстати, такого сделал, что Елена со мной даже не встретилась? Ничего вроде... Может она занята была? Но ведь, позвонить много времени не займет. Нет наверняка она что-то не поняла... Или я не понял. Главное добраться до них, а там уж я все объясню. И про Фидана, и про свое участие в кошмаре с винчестером... А дальше, если поймут и простят - хорошо, нет - тогда не знаю, что буду делать. Просто извинюсь за все и уйду... Блин, интересно, а у их дома я смогу машину остановить? Наверное смогу...
        
        Гарев вышел из лифта и подошел к обитой коричневым дерматином двери. Позвонил в звонок... Никто не открывал. Сначала. Потом щелкнул замок и женский голос спросил из квартиры. - Кто там?
        Зря вы, девушка, сначала замком щелкаете, а затем спрашиваете... Это уж совсем никуда не годится.
        Гарев не отвечая взялся за ручку и резко дернул на себя. Дверь распахнулась и раздался женский визг. Гарев поморщился, схватил девушку за плечо и подтянув к себе сжал пальцы другой руки на ее шее. Девушка обмякла и осела на пол к ногам начбеза.
        Гарев прикрыл дверь но замок не стал закрывать. Пусть будет открыта... так надо. Переступив через девушку он вошел в единственную комнату. И держа руку в кармане на рукоятке пистолета оглядел ее. Постель не убрана, на полу бумаги какие-то... Ай-я-яй, девушка, какая вы плохая хозяйка. Или вы куда-то собирались? Эх, не успели вы, девушка. Плохой дядя пришел... А может не плохой? Как вы думаете, мадам?
        Беседуя мысленно с отдыхающей в коридоре девицей Гарев прошел на кухню по дороге заглянув в туалет совмещенный с ванной. Нигде никого... Гарев вернулся в коридор и подхватив девушку отнес ее в комнату на диван. А то, мало ли простудится... Лечи ее потом.
        Оставив девушку отдыхать минимум на часа два, Гарев прошел на кухню и стал готовить себе кофе. Он ждал не меньше часа прежде чем случилось то что, ради чего он пошел сюда.
        Зазвонил телефон и Гарев мягко ступая по линолеуму своими лакированными туфлями подкрался к телефону, как к какой то зверюге и осторожно снял трубку.
        - Алло? - спросил он.
        - Ой простите, я кажется не туда попал...
        - Стой Сережа... ты попал туда куда надо! Это я Гарев.
        
        Двери разъехались в стороны и Павел выскочил на перрон чуть не задохнувшись морозным воздухом. Стало заметно холоднее... Зябко потирая плечи Павел нырнул в переход ведущий на вокзал. Проскочив, можно сказать, теплый вокзал - Павел оказался на улице и окинул привокзальную площадку ищущим взглядом. "Попал..."- пронеслось в голове Павла. Перед вокзалом не было ни одной машины. Чуть правее Павел заметил автобусную остановку которую осаждала до странности много народу. В Зеленогорских автобусах Павел ничего не смыслил... Какой куда едет для него была полная загадка. Он уже собирался отчаяться, как вдруг... Аллилуйя! На площадь перед вокзалом вырулил красный пикап с шашечками на крыше. Подрулил к обледенелому бордюру и остановился. Павел слетел птицей с лестницы, на которой стоял и через секунду уже приступил к штурму водилы. Таксист "ломался" долго напрочь не собираясь ехать туда куда просил его Павел. Его (основным аргументом было то что обратно он поедет пустой. Таксист кроме всего был еще и в подпитии и спорил он достаточно громко и ушезакручивующе. Расправив свои локаторы Павел плюнул и согласился
поехать за двойной тариф.
        Водитель довольно улыбнулся и сказав: "Эх, прокачу!", газанул так, что Павла вдавило в кресло.
        Минут через тридцать Павел вышел из машины и расплатился с водилой.
        - Вот это твой дом... - сказал он кивая головой на трехэтажный особняк перед ними.
        - Спасибо... - ответил Павел и отодвинув тяжелую створку ворот вошел на территорию
        особняка.
        За спиной он услышал как такси шумно урча умчалось вдаль. Пройдя метров двадцать по дорожке Павел достиг дома и поднявшись на крыльцо постучал в двери. Через некоторое время он постучал снова. Никакого ответа... Наконец он увидел как видеокамера над ним поменяла свое положение и "уперлась" объективом ему в лицо. Пять секунд его беззастенчиво разглядывали и лишь после этого щелкнул замок и дверь отворилась.
        Павел раскрыл двери пошире и вошел в темную прихожую. Закрыв дверь за собой он оказался в почти полной темноте, лишь впереди он заметил дверь из под которой лился свет. Сделав несколько шагов он открыл дверь и оказался в большой гостиной комнате, где сидя с ногами на кресле и направив в голову Павлу пистолет, сидела Елена.
        - Привет... - сказал Павел смущенно улыбаясь и пританцовывая на месте.
        - Здравствуй, Павлик... - сказала Елена опуская пистолет, но не выпуская его из рук.
        - А я вот... Приехал.
        - Вижу... - отозвалась Елена - что так в рубашке и приехал?
        - Да... я не успел ничего взять с собой... Ты знаешь что...
        - Знаю. - перебила его Елена и грустно кивнув, указала на кресло напротив себя.
        - Откуда. - спросил Павел у которого вся кожа была словно утыкана иголочками. Остатки морозных ощущений.
        - Отец уезжая рассказал. Ему позвонили и рассказали.
        - А тут что сотовый ловит?
        - Почему сотовый? - не поняла Елена - Здесь у нас обыкновенный телефон. Просто его не все знают.
        - Аааа. Я собственно за тобой приехал.
        - Зачем?
        - Спасать! Скоро сюда эти из ментовки приедут.
        - Глупый... Сюда они уже не успеют. Отец поехал улаживать конфликт.
        - Но пока он еще не уладил, может свалим отсюда?
        - Как и на чем? Даже если тебя в отцовское одеть... Даже если вызвать такси. То куда ехать то? Ко мне домой нельзя... К вам разве что?
        - Поехали к нам. - сказал пересевший к Елене Павел. Он обнял ее и спросил глядя на пистолет: - А пушка то тебе зачем?
        Елена чуть отстранилась и сказала:
        - Павлик знаешь что?
        - Что?
        Она помялась чуть и спросила:
        - Это правда что... что это ты скопировал информацию центра на винчестер?
        Павел только отошедший от уличного мороза заморозился от внутреннего. Елена приглядевшись к его помутневшим в отчаянье глазам спросила:
        - Значит правда... Значит это вы с Фиданом все это устроили? Но зачем?
        Неожиданно в комнату вошел Алик и Стас. Они подошли к креслу на котором сидели Елена и Павел и сказали:
        - А вот это мы сейчас и узнаем.
        Уже в подвале прикованный наручниками к верстаку Павел все и узнал.
        - Мы не проверяли камеры вначале... - сказал Алик - Только позже я вспомнил о том что еще не успели стереть пленки. На них ребята увидели как ты монтируешь "винт" в своей рабочей машине. Сначала мы не подумали что это ты что-то сделал. Ведь машину твои проверили. Но потом и сетевик сказал что Катя не причем и что ты в день проверки так в сеть и не вышел. А это автоматически происходит. Ведь все машины настроены и налажены. Значит ты либо не работал в тот день либо заблокировал свой выход в сеть. Камеры показали что в тот день ... Что ты весь день проиграл в какую-то игрушку. А работать со своими задачами ходил к кате на машину. Катя тогда у Гарева была на допросе. Отсюда вывод что на твоей машине на ее винчестере не было нужной тебе для работы информации и что к сети ты с нее подключится не мог. Хотя почему не понятно. Вроде не ламер и настроить протокол бы смог. Но не важно. Главное что в тот день судя по всему у тебя на машине стоял винчестер не наш. Чужой. Само по себе то оно не страшно но вот в купе с тем что нам сказали что в пятницу когда все произошло ты забирал винчестер домой... Это
подтвердили многие... Я пришел к выводу что именно ты и украл с наших компов так понадобившуюся ментам информацию. А дальше все просто. У Фидана, как он сам признался есть знакомые в ментовке, как раз среди тех кто занимается экономикой. Он и передал в прошлую пятницу или в субботу, все что ты успел скопировать. А дальше менты взяли нас в обработку. Так что...
        Павел понимал стоя согнутый в три погибели у верстака что это за "так что...". Он теперь может хоть десять раз правду рассказывать ему все равно не поверят. Ну вот сам бы он поверил? Нет. Даже такой как он не поверил бы.
        - Это совпадение... - пробормотал он. - ни я ни Фидан ни в чем не виноваты. Я принес домой винчестер для другого.
        - Это для чего же? - спросил Алик, а Стас подошел ближе.
        У Павла был выбор. Рассказать историю про все что он знал или соврать насчет того что на его рабочем "винте" были сохранены игры в которые он хотел поиграть в выходные. Верите, нет, но я бы инстинктивно врал. Из чувства самосохранения. А это чудовище рассказало всю правду...
        
        Я добрался до дома в Зеленогорске без приключений. Настроение у меня было боевое. Если помните я намеревался рассказать Елене про наши необдуманные действия с "винтом". Я собрался с духом перед щелкнувшей дверью и думал с порога начать падать в ноги и просить прощения. Упал я на ступени по более прозаическим обстоятельствам. На пороге показался Стас и врезал мне ничего не успевшему осознать под подбородок.
        Я смутно помнил, как очутился в подвале на полу прикованный к ножке верстака. Но уж не знаю, каким образом я запомнил лицо Елены с поджатыми губами презрительно глядящей на меня.
        В подвале после пинков в грудь меня привели в чувство и я смог оглядеться.
        Когда я увидел Павла скорчившегося на полу с прикрытыми глазами и кровью сочащейся изо рта, я казалось чуть повредился рассудком. Господи, сколько сил я вложил в рывок к нему. Верстак дернулся с места, наручники сорвав кожу впились в мясо, Стас отпрыгнул от меня как ошпаренный и ударился об угол верстака, Алик же только взглянул и прижав колено к груди распрямил ногу прямо мне в голову. Сначала сильный удар его ботинком, а потом и удар об пол головой выключили меня как испорченную игрушку.
        
        Пытали нас не долго. Опять ничего с меня не добившись они чуть попинали почти не реагирующего Павла и ушли снова наверх.
        Я утер плечом кровь с подбородка и щеки и попытался дотянуться до Павла. Получилось зацепиться кончиками пальцев за его штанину. Подтянув сначала ногу а затем и всего его к себе я устроил его на своих коленях и с ужасом осмотрел его лицо. Руки у меня скованные наручниками впереди уже давно занемели но я смог кое как оторванным подолом его рубашки на груди полностью пропитана кровью, протереть ему лицо. Эти шрамы у него останутся на всю жизнь, подумал я про себя. Если конечно он вообще выживет и я вместе с ним.
        Убеждать их в том что они говорили с Павлом правду было безнадежно. Десяток раз она, правда, рассказанная мной, приводила только к жестокому избиению. Не зная что же предпринять дальше я молил их позвать Елену. Или Романа Федоровича. Алик мне в глаза смеялся от таких просьб. Роман Федорович, мол еще в городе решает тот беспредел который именно мы оказывается затеяли. А Елена... Ну не пристало девушке смотреть на такое... Так что, как он нам сказал, придется нам помереть здесь в их компании если конечно мы не расскажем правду и не покаемся, как говорится.
        Кается мы каялись. Искренне, но не в том, что хотел от нас услышать Алик. И получая в который раз по всему телу его такими мягкими на вид ботинками я валился на цементный пол подвала. А Павел с него и не вставал.
        За двое суток нас только один раз напоили и понятно что ни разу не кормили. На третьи сутки приехал Роман Федорович. Он не стал спускаться в подвал. О его приезде нам сообщил Стас.
        Когда Роман Федорович отбыл забрав с собой свою дочь к нам спустился Алик.
        Он посмотрел на прислоненного к верстаку Павла и обратился ко мне:
        - Осипов сказал вас больше не мучить. Понятно, что в вашу белиберду он не поверил... Он сказал, что бы я проследил, как вы умрете. Я сейчас уйду и буду приходить каждый день один раз вечером, чтобы проверить, живы ли вы еще. Воды и еды естественно вам давать не буду. Постарайтесь умереть побыстрее. И...- он распрямился собираясь уходить. - мне правда жаль что так все получилось. Но вы сами виноваты...
        Он ушел и выключил свет.
        Время течет медленно когда чего-то ждешь и когда чего-то хочешь. У нас оно текло даже не медленно. Оно кажется вообще остановилось нам на зло. Весь тот день Павла тошнило. Он корчился стараясь выблевать собственный желудок. Я вроде ничего... держался... Успокаивал его тем что кто-то знает куда я поехал. Кто? Да хотя бы тот же Ромель! Павел который хоть плохо, но заговорил только посмеялся над моей надеждой. Мол, Ромель меня сюда и прислал.
        Я уснул сразу за Павлом. Проснулся я от рези в желудке и раскрыв глаза не мог сообразить что я и где я. Словно и не открывал глаз такая тьма стояла вокруг. Я застонал, скорчившись рядом с еще спящим Павлом, я часто задышал, пытаясь успокоить боль...
        Сколько я мучился не помню. Знаю что долго. Через какое-то время проснулся Павел и теперь он уже меня успокаивал, мол, ничего пройдет... Держись. Я сопел пыхтел, но держался. Боль отступила с очередным забвением во сне.
        Второй раз я проснулся когда в подвал спустился Алик и включил свет. Больв глазах разорвала мой мозг и я окончательно проснулся.
        Алик подошел к Павлу и разбудил его ударом в бедро. Заворчав Павел проснулся и посмотрел щурясь на обидчика. Никто ничего не сказал. Алик ушел почти сразу.
        Я попытался уснуть но теперь не смог. Вспоминались друзья по "кружку графоманов". Ольга вспоминалась. Маринка... Потом их место заняла Елена и я удрученно подумал что она могла бы нас спасти, но не стала. Как там? Она отца любит больше всех на свете? Я горько усмехнулся. Павел услышавший мой смешок тоже отчего-то тихонько усмехнулся и прошепелявил мне:
        - Ну, блин, кто бы мог подумать, что мы так с тобой закончим.
        Я про себя подумал о матери и своей и его. Но вслух ничего не сказал. Не хотел еще больше добивать Павла.
        Разбудили нас, аккуратно подняв с пола и перенеся наверх. Причем насколько я заметил Павел проснулся, то есть открыл глаза, только, когда его посадили в кресло. Сказать собравшимся ни я ни он ничего не могли. Потрескавшиеся губы и разбухший от жажды язык не дали бы нам без боли и "мама" сказать. Елена лично поднесла кружку с водой сначала Павлу а потом и мне. Это не помогло. Вода проскочила внутрь чем-то похожим на масло. Ну разве что язык отлепился от неба.
        Больше всего меня убивало молчание окружающих и слезы на глазах Елены. Я плохо соображал, но чуть не заржал когда услышал слабый голос Павла:
        - Чё ревешь, дура?
        Елена, схватив кружку закрывая лицо рукой, убежала. Наручников на нас я не заметил, но рукам от этого легче не стало. Они плетьми висели вдоль тела и словно раскаленные гвозди были вбиты мне в запястья.
        Севший напротив нас Роман Федорович только глядел на нас и ничего не говорил. Какое-то время спустя в комнату вошел Гарев и сказал:
        - Здорова бедолаги...
        Мы его проигнорировали. Я не понимал отчего он такой веселый, а Павлу наверняка хотелось тому что-то сказать, но опасность побоев остановила его.
        - Интересно, а сколько бы вы смогли протянуть? - он откровенно забавлялся глядя на наши покрытые засохшей кровью лица.
        - Пошел ты... - ну конечно это Павел.
        Гарев усмехнулся и сказал:
        - Сейчас придет машина и вас отправят в военно-морской госпиталь. Постарайтесь там не рассказывать ничего лишнего. Официально вы самозакрылись в подвале и мы только сейчас вас нашли. Вот может успеем вас спасти. Все что вы наговорите лишнего будет расценено, как поврежденный мозг и вас оставят на длительную реабилитацию.
        Он еще что-то говорил а я подумал поглядев на запястья. Там их опоясывала сплошная полоса буро-черной корки. Как это он объяснит военным медикам и не такое уже видавшим?
        - С чего такие цацки? - спросил-прохрипел я.
        Роман Федорович подтянулся и сказал:
        - Сначала я ни с кем не хотел видеться и только сегодня ко мне пробился гарев рассказать что он нашел того козла который всех нас подставил. Я ему понятно сказал что мы тоже нашли... Пока переговорили пока выяснили... А потом ко мне дозвонился Андрюха Штейн...
        - АШ... - пробормотал я про себя, никто на это не обратил внимания и Роман Федорович продолжил:
        - Он попросил нас побыстрее вас вытащить. Мол, если мы опоздаем, то многое может случится плохого. Я и сам уже спешил к вам, так что его звонок был лишним. Хотя если бы он не позвонил, мы так никогда его и не нашли. А так еще и выторговали разговор с ним. Сразу после вашей отправки я еду с ним на встречу.
        - Кто он такой? - спросил Павел закашлявшись.
        Гарев и Роман Федорович переглянулись и Осипов сказал:
        - В вашей квартире мы нашли его общий прогноз. Мы думали вы знаете кто он... И потом когда Алик уже подробнее поведал, что вы порассказывали ему...
        До Павла дошло:
        - Он писатель?
        Гарев только что не заржал:
        - Штейн это Штейн.
        Павел изобразил недоумение.
        - Не важно... - сказал Роман Федорович оглядев остальной народ в комнате. Кроме них сзади кресел стояли торпеды Гарева. К ним и обратился Осипов: - Поднимайте их и аккуратно выносите к скорой я уже сирену слышу. Пойдем Гарев.
        - Рэм, - обратился я к Роману Федоровичу и Гарев захохотал умиляясь моей выходке.
        Роман Федорович посмотрел на меня наверное вспоминая откуда я мог знать его прозвище и только кивнул. Я спросил насилуя горло:
        - А где Алик?
        Гарев ответил за своего босса:
        - Он по понятным причинам решил уехать пораньше.
        Я кивнул.
        
        ... Нас определили как лежачих в шестиместной палате. Ее сторожила называвшие ее кубриком, говорили нам, что в этой палате перебывали лучшие люди флота и города. В каждой тумбочке лежал листок со списком тех кто ею когда либо пользовался. Никого из них не зная я вписал себя в список уже на второй день. Просто так от скуки. Мой номер был сто шестьдесят седьмой. Павел получился в своем списке аж триста какой-то. Он мне сказал но я не запомнил. Спросив отчего такая разница нам ответили что не всегда палаты бывали заполнены до конца но койки у окна где спал Павел всегда забивались сразу, мол под солнцем люди быстрее выздоравливали. Короче в госпитале мы попали в мир новых суеверий. Начиная от того, что если опоздали с кормлением, значит что-то случилось в мире страшное. Обычно из-за новостей, которые смотрели там же где, принимали пищу и происходили задержки с кормлением лежачих. Заканчивая тем, что если ночью холодно, то выдали зарплату медсестрам. Они обычно потом в ночную вахту курили в коридорах и проветривали помещения простым открытием окон на этаже. И ходили пьяненькие сестренки с сигаретками к
молодым матросикам, что лежали в соседней палате.
        Мы с Павлом уже на третий день взвыли от ничего не делания. Все газеты и книги в палате были прочитаны все новости с соседями обсосаны все сигареты которые нам купил в госпиталь Гарев выкурены мною причем даже Павел иногда прикладывался хотя вообще то не курил. Правильно закуришь, когда флаг скомуниздили.
        Нас никто не навещал. Да и видеть мы никого не хотели. Павел только мычал при упоминании мною в шутку их забав с Еленой. Я тоже тихо и горько смеялся когда он ставил мне в упрек идею с "винчестером". Так не кузяво закончившуюся. На четвертый день чувствуя себя более чем нормально мы пошли к главврачу и попросили нас выписать. Врач потребовал осмотра у нашего лечащего и после согласия того нас выписали.
        Вы не знаете, как можно в окровавленной одежде добраться до другого конца города? И я нет. Пришлось стрельнув телефонную карточку у одного из сопалатников, бежать на нижний этаж и уже от с него звонить Ольге с Маринкой домой.
        Они приехали на машине и забрали нас. Водитель такси посмотрев на нас только одно выдавил:
        - Вы что с операционного стола сбежали.
        Я погладив загрубевшую от высохшей крови одежду ответил:
        - Не угадали... С того света.
        Дома был бардак. Ну, вот так я себе обычно представляю квартиру после обыска, когда описываю ее в книге. Хорошо, что дверь не сломали, а аккуратно открыли отмычкой. А то бы я и вообще бы... даже бардака не досчитался. Кожух моего компика был открыт и винчестер вынут. Я хотел уже расстроится но обнаружил его рядом со снятым кожухом лежащим на папке "Андрея Штейна".
        Порядок наводили долго и терпеливо. Под смех девчонок мы с Павлом охая и ахая собрали раскладушку. Я чуть не сломался по дороге. Клинило где-то в районе нижних ребер. Книги расставляли Ольга и Марина - ни я ни павел не могли высоко поднимать руки без скрежета зубов. Я тогда подумал как нас выписали то по нашей просьбе?
        Закончили аж к темноте. Послав девчонок за пивом мы с Павлом приготовили ужин из привезенных Ольгой продуктов и оставив его на плите ушла смотреть новости.
        Это просто свинство! По шестой кнопке в наглую улыбаясь прямо нам в глаза смотрел Роман Федорович. Он говорил что процесс постройки кольцевой дороги уже пошел и все необходимые формальности между "Балтикдорстроем" и городскими вкупе с областными властями улажены. На вопрос о том что недавно офис компании был подвергнут поруганию со стороны налоговиков Роман Федорович заявил, что компания претензий к налоговому управлению не имеет...
        - Сколько ему это обошлось интересно? - спросил Павел.
        - Не знаю сколько ему... - ответил я - зато знаю во сколько лет жизни это встало нам.
        Возвращение праздновали шумно. Довели даже соседей которые после трех ночи решили и остальной дом разбудить постучав по батареям. Мы выключили музыку и разбрелись по лежанкам. Причем Павел долго всех убеждал, что ему будет удобно и на полу. Я понятно с Ольгой устроился на диване.
        Понятно, что на работу мы не вернулись... Павлу лично звонил Роман Федорович и интересовался, почему он не вышел после выписки. Не очень то корректно Павел высказался насчет того, что работать у Романа Федоровича опасно для жизни. Меня там не было... Я бы вообще послал. Где я был? Я в издательстве. Сдавал книгу. Моего друга давно из издательства ушли, но меня помнили отчего-то. Сдав рукопись и пройдя регистрацию я убыл. Мне, мол позвонят после утверждения в печать. А пока книга не прошла художественный и редакторский совет мне и беспокоится не о чем. Обещали правда что должна пройти. И даже прикинули сколько мне перепадет... Но до этого было еще далеко. Скачала советы пройти. Потом издательство продаст мне ее напечатанную. Потом я продам ее издателю... и так далее. Все понятно делается, только на бумаге, но волокиты... попросил что бы выходная расчитывалась из показателя в двадцать пять рублей... Сказав что до этого еще далеко меня отправили долечиваться.
        Пришел я с охапкой журналов. Для Павла я взял "компьютер-прайс", а себе кучу остального. И начали мы искать работу.
        Это был анекдот. Помните про собаку, что программировала на Ассемблере, Паскале и Си? Когда менеджер отказался ее брать на работу на основании не знания иностранного языка, собака мяукнула... Павел был хорош всем для всех. Но прописка... Короче я уже готов был его прописать у себя когда, наконец, ему повезло. Он попал на фирму где даже паспорта у него не спросили после того как он принес на диске свои работы.
        Я же не долго думая, после нескольких неудач, поплелся в издательство и напросился туда корректором. Опыт не пропьешь.
        Через неделю мы уже бодро подрывались по утрам и спешили на работу. Из памяти выветривалось все что с нами произошло. Я уже и на папки Сергеича посматривал только изредка мучимый любопытством. Кто же этот Штейн. Но его знали и Гарев и Роман Федорович и пересекаться мне с ними не хотелось...
        Я уже почти успокоился, когда однажды мне в присутствие позвонил Павел и сказал:
        - Фид. Мне Елена звонила...
        Я не проявил никаких эмоций по этому поводу.
        - Она хотела встретиться...
        - В сад ее. Паш, тебе мало было? Или тебе иметь некого? Вон Маринка таких Ленок сотню заменит...
        - Она плакала.
        - А мы с тобой нет?... - спросил я горько вздыхая.
        - Она извинялась...
        - Слушай у меня от одного упоминания о ней ребра заболели...
        - А может?...
        - Не стоит...
        Вошедший сотрудник положил мне на стол рукопись с приколотым к ней листком - комментарием и вышел.
        - Я уже согласился.
        - Ну и когда? Где? - кисло спросил я.
        - Сегодня после работы на Лиговском. Там ресторанчик в котором мы обедали с ней.
        - У меня денег нет. Я не пойду. - заявил я. - да и не хочу я ее видеть.
        - У меня есть. Я угощаю. Тебя... Только пошли... Один я там совсем расклеюсь...
        Я подумал, что он и правда расклеится, и сказал:
        - Хорошо. Мы пойдем. Но скажем что у нас мало времени. Пусть уж лучше думает, что мы по девчонкам в пятницу спешим, чем заставит нас с ней вечер провести.
        Вечером я, взяв домой все что мне натаскали на проверку и художественную корректуру я попросил своего нового знакомого по работе подкинуть меня на Лиговку.
        Ресторан я нашел сразу. Войдя увидел и Павла. Тот сидел перед бутылкой пива и даже не пил. Елены с ним не было.
        - Мало того что я не хотел ехать... - сказал я - так теперь и ждать ее.
        Павел кивнул и налил мне пива, сам он пить не стал.
        Это пошло по-моему в ресторане вдвоем сидеть перед одной бутылкой 0,33 Холстена и даже не говорить. Однако вот такие мы пошлые. Каждому было о чем подумать в ожидании Елены.
        Я лично решал, буду я с ней груб или вообще буду молчать. Павел как он мне сказал, потом очень перетрусил что Ленка его уболтает помириться.
        Она пришла в сопровождении какого-то нового пацана. Решила видно оставить Стаса дома, чтобы не травмировать нас и сразу на месте не прекратить еще не начавшийся разговор.
        - Ну, как вы? - спросила она.
        Я демонстративно потер ребра, а Павел сказал негромко:
        - Спасибо. Вашими молитвами...
        - Вам привет от Штейна. - сказал она ни с того ни с сего.
        Мы хором ответили, что не знаем такого, а только слышали о нем. Но даже не знаем кто он.
        - Это не важно. - сказал она грустно.
        Посидели и Елена чтобы хоть как-то растормошить нас взяла на всех шампанского и мартини. Блин, гадость... Лучше бы поесть что-нибудь взяла. Мы с обеда ничего в желудки не закидывали.
        Выпили чуток, причем за нас с Павлом. Грех не выпить. За нее мы тостов не поднимали. Кое как помучившись с нами Елена, наконец, просто ушла оставив нас в недоумении, а зачем мы все-таки приезжали. Хорошо, что шампусик на халяву. Но время это я бы лучше на диване с карандашом провел.
        Пожав плечами мы допили и вышли из ресторана в ночной свет Лиговского проспекта.
        
        Жизнь продолжалась. Я и Павел ходили на работу. Вместе пропили мою первую зарплату. Хорошо я успел кое что маме послать. Его зарплату заныкали на жизнь. Повесть мою протащили. Ну, коли там работаю что не протащить то? Правда попросили натянуть на нее сотню страниц. Но за неделю я это сделал не напрягаясь. Одних стихов на страниц десять повставлял. Воды налил на чувство героев. Описание природы и города. Короче прокатило... Отхватив за нее около полутора штук. Как никак хоть мало печатался, а четыреста страниц это четыреста страниц я подумал о покупке машины. Эту идею я толкнул Павлу и тот только скептически посмотрел на меня. Ну он был прав по своему. Что на эти деньги купишь? Восьмерку отечественную или девятку? Но идея мне засела в голову и я уже не мог пройти спокойно мимо рекламных журналов. В частных объявлениях выискивал что-то приличное для себя. Месяц прошел и получив следующую зарплату я решился.
        "Кадет" трехдверный обошелся мне в штуку восемьсот. А нервов в очереди на оформление я потратил на еще две сотни... Короче от нотариуса Я уехал уже на своем пепелаце.
        По традиции его надо было обмыть. И мы обмыли... Приехал почти весь кружок графоманов. Благо адреса и телефоны были у меня. До кого-то я не смог дозвонится, но плюнул и даже не поехал к ним. И так немало народу согласилось посидеть с нами.
        Понятно без упоминаний, что первыми мы позвали Ольгу и Маринку. Ну, надо же что бы кто-то помогал на стол накрывать.
        Я очень рад был видеть своих орлят. Олег и Ромка распальцованно ввалились в квартиру и нагло заявили что они ни куда не уйдут. Мы то их наивные за пивом хотели заслать. Выпроводить Мы их смогли только общими усилиями. Ходили они не долго и появились нагруженные двумя здоровенными сумками с бутылками. Не слишком их аккуратно скинув они ушли в мой кабинет и заставить их чем то еще помочь мы так и не смогли. Появившийся Кирилл Был для девчонок огромной подмогой. Нагрузив его мусором собранным со всей моей квартиры они отправили его на свалку. По дороге он заскочил в винный и притаранил две бутылки коньяка и литровую бутыль водки. Весь ассортимент уже был на столе когда заявились и остальные.
        Удивил конечно всех Денис заявившийся в костюме и галстуке. Раздевали его девчонки под бодрые комментарии окружающих. Рубашку и штаны ему пожалели пообещав что позже и их стащат.
        Всего за стол уместилось десять человек и мы не долго готовясь набросились на питье и закуску. Ключи отстегнув от сигнализации мы бодро утопили в огромном фужере и оставили его в сторонке. Раз пять за вечер выходили смотреть на моего красавца. Причем один раз Ольга попыталась назвать его красавицей. Я и Павел долго объяснял ей что "Кадет" мужского рода. Отшучиваясь она говорила что это не он а она "Ласточка".
        Кирилл подвел ее к корме и сказа указывая на выхлопную трубу:
        - У какой ласточки между ног такое болтается?!
        Короче мы были уже в изрядном подпитии, когда разговор вдруг зашел о нашем бывшем кружке. Вспоминали былое и смеялись. Напомнили девчонкам о их вечных попаданиях на любовной почве. Нам припомнили наше произведение с рабочим названием "Трупы не сдаются" на котором мы и тогда чуть чувство юмора не потеряли. Вспомнили босса, который умудрился втюхать его заказчику под предлогом, что это безусловно новое в нашей литературе. И уж совсем покатились со смеху, когда Деня сказал что видел его в продаже недавно.
        Хорошо вечер провели. Совсем когда стемнело начали травить кто чем сейчас занимается. Все оказались не плохо устроены. По крайней мере не по двести долларов получали. Особенно отличился Денис. Он работал менеджером на ликеро-водочном предприятии. Получал какие-то уж совсем бешенные деньги и настойчиво приглашал нас на еженедельную дегустацию. Вы думаете мы отказались? Не-а...
        Ольга и Маринка хоть и работали в том же обувном магазине, но приподнялись слегка. Ольга стала помощником директора, а Марина перевелась в оптовый отдел. Олег и Ромка как в свое время и хотели устроились в издательство где-то возле московского вокзала. Олег строчил статейки из мира информационных технологий, а Роман сидя на заднице ровно писал про криминал, на основе поступающих ему от ментов фактов. Кирилл проживал свой век проведением праздников и презентаций. Устроившись в какую то фирму этого профиля он за короткий срок стал там не последним человеком. К нему как к гуру бегали за советом и помощью. Остальные тоже не прохлаждались... Но никто не печатался.
        Спросив, почему я получил скуксенные рожи и множество различных причин. Всем было некогда. Ольга и Маринка наклепали повесть, но сдать не могли. Сунулись в одно издательство там очередь на год вперед. Сунулись в другое, там, мол, профиль не тот. Еще в одном им предложили пять сотен бакинских за три сотни страниц и они отказались. Привереды.
        Денис тоже с горем пополам докончил в прошлом году начатый роман, но даже не дергался в издательство. Я предложил принести его роман ко мне. Мол попробую протащить. Он кивнул и спросил:
        - Так ты что, будешь кружок восстанавливать?
        Я отрицательно покачал головой и сказал:
        - Кружок нет... Но ввиду того что я сейчас корректором могу попробовать помочь ваши наработки толкнуть. Тем более что очереди на год у нас никто не утверждает. Наши халявят и не покупают у других издательств прав на печать. Что им принесли то и печатают. Кстати скоро серия новая начинается. Для ее раскрутки мы купим права на печать Перумова и Лукьяненко. Но потом туда пойдут все. Скаландис там будет и Прошкин... много кто с клуба Стругацких пройдут... Так что Кир, иди это твоя прямая работа фантазерство. Вам ребята особенно вам Ольга и Марин... можно в дорожную серию попасть... Тоже не плохо. Там мягкий переплет и формат убогий, но хоть что-то... Деня, а тебя придется отдельно без серий проталкивать.
        Устроили перекур. Многие загорелись. Ольга вспомнила что у нее еще одна повестишка завалялась. Денис сказал что и старые свои из стола достанет... Сами того не понимая мы начали возрождение кружка.
        Совсем поздно я притащил всех в кабинет к себе и мы долго мусолили листки оставшиеся от Сергеича. Среди стопок повестей и рассказов, многие нашли свои. Я наконец то узнал что это за повести.
        - Это мы когда-то писали, но заказчик отказался. - пояснил мне Кир - Сергеич их отложил до лучших времен. Мол если кто придет и что-то похожее запросит то вот тебе на и готово. И работать не надо и деньги получим.
        - А они вон где... - сказал Денис перебирая листки. Его там аж две повести нашлось по сотне страниц каждая.
        Остальные не нашли ничего своего. Я сказал чтобы Деня и Кир забирали свои и думали сами что с ними делать. Дорабатывать и сдавать или тащить их мне в таком виде. Вытаскивая стопки листов я случайно уронил папку с пометкой "Андрей Штейн" и подняв ее раскрыл желая что бы гости оценили пророчество этого "непонятно кого". Папка была пуста.
        - Паш, ты не вынимал листов из нее? - спросил я у веселого друга показывая ему пустую папку.
        Он ответил мне нет и я не мудрствуя лукаво закинул ее к книгам.
        - А что там было? - спросила вечно любопытная Ольга.
        Я пожал плечами и рассказал. Сказал и о том, о чем мы говорили с Павлом и Еленой. Они тоже удивились странной фамилии Путин и смелому прогнозу на будущее.
        Сергей один из самых незаметных наших ребят взял папку с полки и прочитал название:
        - Андрей Штейн. А кто-нибудь знает его?
        Я усмехнулся и уже хотел сказать что это самая таинственная личность из всех таинственных, но в этот момент Дени сказал:
        - Я знаю...
        Просто сказал... Очень просто... Только и я и Павел окаменели и медленно со скрипом в костях повернулись к нему сидящему на крае моего рабочего стола. Я ждал продолжения но Деня рассматривал карикатуры Сергеича.
        - И кто это? - спросил я стараясь держать голос в узде.
        - Что? - спросил Денис.
        - Кто это Штейн?
        Денис пожал плечами и сказал:
        - Друг Сергеича. Он года два назад приходил к нам и просил себе помощника для обработки его записей. Я тогда только пришел. Ну меня и кинули ему в помощь.
        - И что?
        - Да ерунда там была... Но забавно. - Денис отложил карикатуры и продолжил: - У него денег насколько я понял не было и за работу мне платил Сергеич. По моему сотню в месяц. Не помню точно. А работали мы с этим Штейном как проклятые. Потом когда закончили проект...
        - Что закончили?
        - Ну, все это он называл проектом. Когда закончили Сергеич был на седьмом небе от счастья и откинул мне от щедрот еще две сотни. Ну как компенсация за ночной труд.
        - А что вы делали?
        - Он. Андрей Викторович, писал костяк я обрабатывал его в художественную форму. Там была банальная фантастика. Типа мол в ближайшие года произойдет незаметная для глаза революция как во власти так и в ценностях общества. Я лично нагонял краски и так далее.
        - Но что подробнее он писал?
        - Подробнее писал не он а я! - надулся Денис. - Он вообще диктовал мне основное а потом я уже накручивал. Часто он меня поправлял. Это когда я уже отсебятину начинал гнать. Я думал он не заметит в пылу своей творческой слепоты. - усмехнулся тот - Ан нет. Он четко следил, чтобы я не отступал в сторону.
        - А ты говоришь, что там было много забавного? - спросил Павел трезвея.
        - Ну, да... - ответил Денис пораженный таким вниманием к нему. - Самое смешное что он как бы вспоминал все что говорил. Бывали такие моменты когда он спохватывался и говорил что то-то или то-то происходило раньше или позже по сюжету. Мне то что. Я только абзацы перекидывал.
        - А что-нибудь странное в нем было?
        Денис откровенно засмеялся:
        - Да все странное. Он иногда меня в магазин посылал, ну и говорил что купить. Я думал мужик перегревался... Он мог ляпнуть что-то и потом сказать если этого нет то купи то-то. Вот то чего и не было звучало странным странным. Из всего что я запомнил это была вишневая кока-кола и какие-то пластинки питательные... Я иногда переспрашивал но он спохватывался и говорил что он ошибся. Ну я понятно покупал что более подходило... Ну как я сам понимал.
        - А еще что?
        - Что еще? Да не знаю... вы бы с ним пожили может и вспомнили. А я просто считал что он переигрывает. Ну бывает такое со всеми. А с Ольгой и Маринкой такое постоянно. Они помните что не роман так из него фразочки в жизнь перетаскивали. Мы то в большинстве наоборот делаем. Что слышим забавное то в книгу и вносим... Вот он как они и переигрывал. Че странного. Он от новостей не отходил. Все приговаривал. Точно, точно. Точно... именно. Я конечно смеялся с него но про себя. Не хотелось блаженного обижать. Тем более мне с ним работать надо было. Деньги то от Сергеича я исправно получал.
        - И в проекте... Что в проекте получилось?
        - Страниц пятьсот... не больше. Сергеич сразу его утащил как рассчитался со мной и с ним.
        Ребята, столпившиеся вокруг только слушали, и еще не вникнув, даже вопросы не задавали. Кир притащил всем по пиву и открывалку.
        Я понимая что сейчас перегружаюсь с удовольствием отпил еще не теплого пива. Денис замахал на нас руками когда мы с Павлом насели на него с требованием продолжения. Отказавшись и дальше вспоминать о том странном мужике он потребовал продолжения банкета...
        ... Под утро я пересекся с Павлом на кухне. Ольга и Маринка спали. Ольга на моем диване, а Маринка все-таки соблазнила Павла и завалилась с ним на матрасе в моем кабинете. Он ошалело пристроился на ледяной табуретке напротив мена и присосался к открытой мной бутылке пива.
        Сначала я просто стебался над ним спрашивая о том как Маринка в постели. Он отвечал односложно и нехотя. Наконец он спросил сам меня о том что его тревожило:
        - Этот Штейн нас знает. Он нам уже приветы передавал...
        Я сказал предполагая:
        - Он знал Сергеича. А тот везде и всегда говорил о том какой я классный ему помощник.
        - Он передавал приветы нам! - повторил Павел.
        Я разозлился на свою чуть болевшую голову и сказал:
        - Ну и что? Все это настолько пошлостью воняет. Да вдобавок у нас есть страхи и попроще.
        - Какие? - спросил Павел.
        - У тебя память как у собаки. Длиной с прямую кишку. - огрызнулся я. - Ты забыл, что нас уже поджигали? Ты забыл что еще не решили вопрос что же делать дальше? Искать убийц Сергеича или нет? А этот Штейн представляется мне обыкновенным писателем мистификатором. Ничего серьезного.
        - А помнишь, как Роман Федорович говорил что им удалось выторговать с ним встречу. Это им то выторговать!
        - Кстати за наш счет... - буркнул я.
        - Тем более. Откуда он знает про нас настолько что бы волноваться за наши скальпы? Кто мы ему? Мы его даже не видели никогда.
        - Я надеюсь и не увидим. - сказал я отбирая у него бутылку. - Иди себе в комнате возьми. Что к моей присосался?
        Павел сходил за пивом и вернулся.
        - Почему ты надеешься что мы его не увидим?
        Я допил остатки из своей и сказал:
        - Я уже говорил что это воняет не хорошо. Смотри. Сергеича убили. В его дневниках я нахожу упоминания о том что этот штейн видел дочь Романа Федоровича. Уже этого достаточно, что бы бежать из их круга интересов. Они все друг друга знаю и от друг друга что-то хотят. Да и видится с семьей Осиповых мне вообще не хочется. Не знаю как тебе, правда...
        - Мы должны понять...
        - Я никому ничего не должен. Кстати принеси мне еще пива. Плиииз.
        - Хорошо. - он принес мне пива и даже открыл его - Мы должны хотя бы познакомится с этим Штейном.
        - Зачем? - искренне недоумевая спросил я. - Ты что любитель вонючих тайн?
        - Нет, но...
        - Тогда зачем?
        - Меня задел рассказ Дениса.
        - Что именно?
        - Я боюсь себе представить...
        Я отпил и поставил со стуком бутылку на стол.
        - Ты блин даешь... - я взял менторский тон и продолжил: - Эта придурь, под именем Деня, нарассказывал девкам страшных историй на ночь о великом предсказателе Штейне. А ты рот разинул. Он мол такой чудак что и правда словно из другого времени... Тьфу! Да Деня и не такое сочинит. Причем бесплатно.
        - Нет но он же не знал про листки в папке.
        - Я же тебе говорил про твою память. Я же помнишь сам, рассказал, что в ней было!
        - Но...
        - Вот тебе и но...
        - Допивай и пошли по бабам... тьфу, по койкам...
        
        В понедельник с утра я отвез Павла на работу и сам отправился к себе. В портфеле лежали рукописи Дениса и Кира. Я их намеревался сегодня протолкнуть своему начальнику. Мол посмотри. Если нравится то и ребят приглашу. Я уже подъехал практически к подъезду издательства когда заметил до боли знакомый джип и сидящую за рулем Елену. Не обращая на нее внимания я вышел из машины и зашел на проходную. Сквозь стеклянные двери я увидел что Елена выскочила из машины и пытается перебежать дорогу по которой сплошной вереницей перли автомобили.
        Я поспешил в свой кабинет. Только я уселся как постучавшись завалил мой знакомец по издательству и предложил пойти на кофе и утреннюю сигарету в бар на первом этаже издательства. Я ясно согласился. В баре мы почти скурились, когда мой помощник привел искавшую меня Елену.
        Мы сухо поздоровались и Елена взяв себе кофе косо смотрела на наш непринужденный разговор с моим знакомцем.
        Наконец мой знакомец решив что он мешает Елене поговорить со мной пошел на свое рабочее место. Я его чуть не проклял за это.
        - И откуда ты знаешь где я работаю?
        - Это не сложно... - ответила она.
        - Ах, да... - спохватился я. - имея такого классного следопыта и следователя как Алик не сложно найти бедного меня.
        - Не юродствуй... - сказал она.
        - Не буду. - ответил я и спросил: - Так собственно зачем?...
        Елена потушив сигарету в пепельнице посмотрела мне в глаза и спросила:
        - Как там Павел?
        Меня так и подмывало ей ответить что ему не плохо и с Маринкой.
        - Нормально. - ответил я. - Хорошо, Павел...
        - Я рада.
        - Я тоже... - сказал я отхлебывая остывший кофе. Уже было пора на работу скоро состоится планерка, а я с этой...
        - А ты как?
        Я поставил пустую чашку на блюдце и сказал:
        - Ну, Лен... что тебе надо? Говори.
        - Я хочу помирится...
        - С кем? Со мной? Безнадежно. Я просто с тобой не ссорился. Я считаю, тебя опасной... Можешь гордиться, если хочешь...
        Она казалось разревется.
        - А Павел... - продолжил я - Кажется ему не понравилось даже в госпитале. Я не говорю уж о твоей даче на которую он желая тебя спасти полетел в одной рубашке... Как он пневмонию не подхватил я не знаю.
        Она выдавила слезу... Или она сама скатилась по щеке. Я не знаю.
        - Вы меня никогда не простите?
        - Я? За себя я давно уже все и всем простил. А вот за Павла... Который ради тебя полез в драку, а потом как придурошный бегал и разве что пылинки не сдувал... Нет это выше моих сил...
        Она уже откровенно плакала. Я поднялся и собирался уходить, но она вцепилась мне в рукав и умоляя сказала:
        - Простите меня. Я правда... я правда... ни в чем... я не знала... Я так была напугана. Я так боялась. Я не верила. Спроси у Алика. Я не верила! Но...
        Я ушел. Ну, а что я по вашему должен был делать? Я отправился в присутствие и скоро уже стоял перед своим боссом, пытаясь втюхнуть ему рукописи Дениса и Кирилла.
        Вечером я рассказал об этом Павлу и тот не на шутку расстроился. Хорошо что он не сказал что я плохо поступил что не стал эту дуру успокаивать. Я бы ему морду набил, честное слово... ну, или он мне.
        Мы почти весь вечер не разговаривали. Я работал над новой повестью а он валялся на диване и переживал... Дурак. Я тогда смотря на него разве что не плевался. Три дня мы исправно ходили на работу, а на четвертый...
        Алик ввалился ко мне в кабинет и я еще даже не успел ничего сделать, как он с размаха заехал мне в лицо. Встав с пола куда меня повалил его удар я схватив хрустальную пепельницу ринулся на него. Один отвлекающий второй пепельницей в лицо. Еще один по черепу. Я откатился не имея возможности продохнуть от удара в пах. Невольные слеза катились у меня из глаз. Я взревел и ярость овладела мной. Боль отступила и я толкнув к нему кожаную "вертушку" швырнул в него пепельницу. Промазал. Она раскололась от удара в стену и осколками разлетелась по всему кабинету. Не взирая на боль ниже пояса я смог добраться до него и повалить на пол. Я бил его долго. Упоенно! Я становился с каждым ударом счастливее. Он уже не мог говорить и лишь хрипел пуская кровавые пузыри когда я встал с него и потер раскалывающуюся от боли правую руку.
        Вбежавшие мои сослуживцы спросили в чем дело и я честно сказал:
        - Ворвался и ударил...
        Вызвали скорую. Когда его уже грузили на носилки, а от меня требовал объяснений старший корректор, Алик смог что-то пробормотать. Я прислушался и понял:
        - Елена... в реанимации. Передоз...
        Я подскочил к нему и хотел еще добавить. Меня оттащили от носилок, а все еще кричал:
        - А я то в чем виноват!?
        Мда... я много наговорил вслед удаляющимся носилкам. В конце концов, после разбирательства с моим начальником меня отправили домой. По дороге я весь такой окровавленный заехал к Павлу и рассказал ему обо всем.
        Он был в шоке. Прямо перед его работой мы чуть с ним окончательно не поссорились. Помню орали друг на друга в чем-то упрекали... Подробности помню смутно. Я хотел уже просто уехать домой и послав этого придурка куда подальше, но он поняв что я уже не могу с ним разговаривать просто взмолился. Он меня убеждал он, просто, чуть на колени не падал, в конце концов, он заплакал от бессилия.
        Обматерив его я затащил Павла в машину и никого не предупредив на его работе поехали... Куда мы поехали? Сначала в милицию. Там нам подробно рассказали куда увозят наркоманов с передозировкой. Поехали в клинику там нас долго мурыжили ничего не говоря. А потом и вовсе заявили что не пустят к ней так как она сейчас на очистке крови лежит. Спросили, когда ее совсем приведут в порядок. Получив ответ скоро я хотел уже везти Павла обратно на работу, но тот заартачился и сказал, что будет ждать. Я не выдержал. Дал ему денег что-то сотни две на такси и так, и уехал домой.
        Дома я приводя мысли в порядок достаточно долго просто просидел перед компьютером. Наконец получилась первая строчка. Затем вторая и так далее. Очень действенный способ отвлечься от проблем. Иногда ходил на кухню за чаем и немедленно возвращался обратно за стол.
        К шести вечера позвонил Павел и предупредил что ночевать не придет. На мой до конца не высказанный вопрос: Ну как? Он промычал что все обошлось и она уже в палате интенсивной терапии. Что он там оставался делать я не спросил. Вернулся к работе. Около семи как ни в чем не бывало позвонил мой босс и сказал что есть срочная работа и мне завтра на час раньше прибыть в издательство. Я ответил что буду и даже не стал узнавать что же там такое срочное.
        Проработал я до двух ночи. Выжатый как лимон я доплелся до кровати и завалился даже не расстилая постель.
        Сон который оглушал меня принес только разочарование. Я стоял перед огромной стеной упирающейся в небо и горизонт. И передо мной была мощная дубовая дверь. Потянув ее за истертую до сверкания медную ручку я заглянул за нее.
        Там кончалась реальность. Там наступал хаос тьмы и всполохов молний. Тропинка перекручиваясь словно лента Мёбиуса уходила куда то в высь и терялась там нитью среди гигантских рек разрядов. Я вошел в проход и встал на пороге. Льдом и влагой ударило меня по лицу. Но я зато разглядел многое из того что было вокруг. Тропинка повисла в пустоте открывая мне бездонный провал вниз. Обернувшись я не увидел никакой стены. Только дверь распахнутая в сияние дня за спиной.
        А там внизу... Гигантские черви размером с горы пожирая друг друга становились только больше и толще. Когда два одинаковых червя вступали в драку они не пытались заглотать противника а как бы впивались тому в бок и какое-то время конвульсивно высасывали что-то. Потом переплетаясь пытались впиться в другом месте необъятных боков. Наконец не видя преимуществ они распадались и выбирали себе жертвы попроще и по меньше. Я стоял в самом начале тропинки и глядел на них пораженный размерами этого поля устланного гигантскими червями м округлыми пастями полными зубов и обрамленные присосками размером с человека. Отвращение и испуг возникшие во мне заставили меня отвернуться и посмотреть на верх. Сквозь разряды молний я увидел чуть заметное свечение. Которое как бы гасло в моих глазах когда очередная вспышка слепила меня. Но в длительных перерывах между разрядами я заметил, что и там в той еле светящейся выси кипит бойня. Фосфорицирующие создания очень смахивающие на гигантских мант налетали стаями на одну особь и разрывали ее на глазах других не участвующих в драке соседей. Ошметки летели вниз нескончаемым
дождем давая дополнительную пищу червям.
        И только тропинка уносилась в высь. Казалось что она ограждена невидимым барьером оберегающим шедшего по ней. Но идти по ней?
        Я вышел из этого хаоса и снова встал перед стеной. Медленно и аккуратно, словно боясь хлопнуть, я прикрыл за собой дверь...
        
        На работе я принял у старшего корректора неотложную работу и сел за нее. До обеда я как вошка обскакал около сотни страниц и откровенно вымотался. Оставалось еще столько же. Не в силах продолжать я спустился в бар и приналег на солянку. Мне нравятся оливки. Но не в супе. Я больше времени потратил на вылавливание их чем на сам процесс поедания. Закончив я попросил кофе и с удовольствием в ожидании закурил.
        В бар спускались сотрудники издательства и скоро за моим столиком собралась приличная компания. Они ели пили и не забыли поинтересоваться что же вчера такое произошло. Я был в хорошем расположении и портить мне его не хотелось. Отмазавшись в шутку, что это муж моей подружки я поспешил наверх сразу после кофе.
        До пяти я успел закончить обработку и оттащил к боссу свой труд. Он попросил меня прикрепить комментарий к моей работе, что я и сделал потратив еще полчаса на закладки и комментарий. В шесть я уже был свободен как муха и не торопясь отправился домой. Поторопишься тут когда вся Лиговка забита до отказа пробками. Наконец выбравшись из них я нарвался на гайца и тот долго смотрел мои документы. Отпустил он меня и я обрадованный и невнимательный чуть не подставился под мерс бодро пытающийся проскочить мимо мента. Обложив матом не видя друг друга из-за тонированных стекол мы в тесном строю доползли с ним до самого моего Просвещения.
        Я был очень удивлен что мерин даже в мой двор заполз обставив меня на повороте. Он мне так глаза намозолил что я последовал за ним что бы посмотреть в лицо человеку кто меня успел достать после работы и испортить все настроение.
        А за рулем был Алик.
        Я даже по тормозам ударил когда увидел его выбирающегося из машины. Но настроение у меня видя синяки и пластыри на его лице у меня поднялось до неприличного. Я тоже выбрался из "кадета" и он искренне удивившись разглядывал меня. Еще бы он то откуда знал, что я себе пепелац прикупил. Наконец он кивнул и подошел. Не нарушая молчания мы постояли с ним напротив друг друга минуты две. Я понимая что это может продлится и дольше не выдержал и спросил:
        - Ну и?
        Алик протянул руку для пожатия, и я самое смешное пожал ее. Это в России так принято, можно сказать на генном уровне, подрался так вполне и лучшими друзьями можешь стать.
        Через минут пять мы уже сидели на кухне у меня и еще не оттаяв молчали пока я ставил чайник и нарезал хлеб для бутербродов.
        - Павел и Елена сейчас на даче. - сказал он когда я поставил перед ним чай.
        Видя как он болезненно хмурится прикасаясь разбитыми губами к чашке я спросил:
        - Они помирились?
        - Да. - ответил он отставляя чашку. Видно боль была и правда нешуточная если он решил подождать пока чай остынет. Он продолжил: - Она отлежится не много и Роман Федорович хочет отправить ее в Египет придти в себя на новом месте. Павел поедет с ней...
        Мне было уже так все равно что этот придурок выкинет так что я просто пожал плечами.
        - Он на работу к себе больше не вернется. Просил тебя забрать его вещи.
        - То есть вот так... Просто не вернется? А заявление? А кто мне в конце концов выдаст его вещи?
        - Не волнуйся. Роман Федорович знает его шефа лично они уже поговорили и тебе не будет проблем. Заявление сам от его имени напиши. Ладно?
        Я чувствуя что на меня вешают чужой геморрой заартачился.
        - Да пошли вы... Сами если хотите забирайте его вещи и пишите заявление.
        - Что ты все время скандалишь? - спросил меня Алик.
        Что? Что я скандалю? Я объяснил. Добавляя не печатные слова и повышенные тона. Козлы которые нас чуть не искалечили без причины теперь приезжают ко мне домой. Дура для которой было насрать на пацана и сдавшая его на растерзание вышеупомянутым козлам после этого еще хочет помирится. А будучи посланной идет и ширяется. Я уже говорил, что она дура? Ага... так вот. А после этого исполненный жалости дурачок несется к ней и сторожит ее покой. Командир всего этого бардака, я имею ввиду Романа Федоровича, из чувства стыда пытается загладить свою вину наибанальнейшими средствами. Звонит и так типа ничего не случилось спрашивает а что это Павел не выходит на работу? А теперь вот их типа вместе отправляет на Кипр восстанавливать нервы. Что? Не на Кипр? В Египет? А разница какая? Пирамиды? А толку то? Лучше бы вы правда все забыли о нас как о случайных людях которыми мы собственно и являемся. Ах мы сами виноваты что стырили инфу с безопасников. Ах за это нам вообще и не такое полагается? Так что же вы нас и правда не заморили голодом и жаждой в том премилом подвальчике?
        Мы дошли с ним до того что уже орали друг на друга. Но наступает момент и все куда-то отходит в сторону.
        - С чего мы начинали? - спросил я спустя полчаса.
        - Иди ты... Повторение смерти подобно. - беззлобно сказал Алик.
        Помолчали и я не выдержав спросил наконец то что давно хотел знать:
        - Колись кто такой Штейн.
        Алика словно передернуло.
        - Давай-давай... - поторопил я того.
        Алик пожал плечами и сказал:
        - Он знает все.
        Я смутился и спросил:
        - Что ты мне фигню говоришь?
        Алик отпил уже холодного чая и сказал:
        - Он правда знает все и нет того чего бы он не знал.
        - Полиглот?
        - При чем тут это? Нет, он просто знает все что было все что есть и все что будет. Ты ему задаешь вопрос и через какое-то время он тебе отвечает. Иногда ошибается в мелочах. Но никогда в основном.
        - Я не понял.
        - Я тоже... Обо всем этом я знаю постольку поскольку именно на меня штейн вышел последний раз и потребовал что бы связь с Романом Федоровичем держали через меня. А уж из-за этого Гарев и Осипов то и рассказали кто такой Штейн. А тебе я говорю об этом потому что по каким то причинам он хочет с тобой увидится. Но как это сделать ни он не мы не представляем. Мы хотим что бы ты встретившись с ним был к нам лоялен. Он же хочет что бы мы ничего об этой встрече не узнали.
        - Со мной встретится? Зачем.
        - Он думаешь нам сказал? Нет конечно. Он вообще никому лишний раз ничего не говорит. А со мной он вообще ведет себя по свински. Он меня представляешь хачиком называет. И я молчу! Роман Федорович сказал что пусть он меня хоть даже... не буду цитировать... называет только что бы связь не потерялась.
        Я удивленно посмотрел на него и спросил:
        - А что вы связь не хотите с ним терять? Поймали бы его и заперли как нас тогда в подвале. Вот бы вволю наговорились!
        Алик посмеялся и сказал:
        - Ты прав ни я ни Гарев не встали бы перед такой мелочью. Но во-первых Роман Федорович хочет что бы Штейн считал нас если не друзьями то хотя бы врагов и опасности в нас не видел. А во вторых поймать Штейна не могут даже федералы.
        - А им то он зачем?
        Алик посмотрел на меня с сомнением в моих умственных способностях и ответил:
        - Ты чего? Он же знает все!
        - Да ну вас на фиг! - Сказал я вставая. - напридумывали себе черт знает что. Или он вам голову задурил. Как понять что он знает все!?
        Алик вздохнул и попытался объяснить мне:
        - Короче... Он считает что мы живем в каком то едином поле. Не знаю что он имел ввиду, но мол, это поле хранит в себе информацию обо всем. О том что будет, о том что было, о том что есть... Надо только уметь задать правильно вопрос этому полю. Ну вот к примеру. Лежишь ты думаешь о чем-то и вдруг приходит спонтанно ответ на тот вопрос который ты не можешь решить.
        - Глупости.
        - Не совсем. Еще в древней Греции считали, что нельзя человека чему-то научить. Он может только что-то вспомнить.
        - Это я еще в школе проходил. И тогда и сейчас думаю что это глупость.
        - Я раньше тоже думал. Вот... Но есть миллион примеров. Говорят, что Менделеев именно от этого поля получил свою таблицу.
        - Это бред сивой кобылы. Он знаешь сколько на нее времени потратил?
        - Майкл Фарадей! Существуют записи что при решении своих задач он просто лежа их обдумывал. А потом вставал и записывал!
        - Я тоже книги иногда так пишу!
        - При чем тут книги. Энштейн! Теория относительности. До сих пор считанные единицы понимают ее выводы. Он же открыто нам заявил что единое поле в котором находится все и энергия и материя существует!
        - Ты в дурдоме, когда последний раз был? Там тебе каждый третий выводы из нее расскажет. - я откровенно стебался над ним прислонившись задницей к подоконнику и едко комментируя его высказывания.
        - Это ни при чем. Хотя были идеи, что многие умалишенные тоже имеют доступ к этому информационному полю. Но самое главное что заставляет считаться с предсказаниями Штейна это то что он прав... Во всем. Он дефолт предсказал еще два года назад. Он создал объемистый труд по поводу будущего России. Он по нашим догадкам работает сейчас над мировым будущим.
        - И где этот труд? - спросил я.
        - Он представляешь в свое время отдал его Белоярову. Да. Твоему шефу. И тот сунулся с ним к издателям. Он хотел протолкнуть книгу в печать что бы она вышла небольшим тиражом, мол, появился еще один Нострадамус. Но его отпихивали с той писаниной. И он смог ее пристроить только в Калуге. Там одно издательство есть которое еще с соц. времен осталось. Типа раньше выпускали брошюры для ВПК. Инструкции там всякие и так далее. Они его издали. Тираж две тысячи. Это меньше чем капля. Но этого хватило что бы нужным людям этот труд попал на стол. Что-то там было такое от чего всполошились ФСБ и безопасность президента. Тираж искали по всему Питеру и Москве. Искали и автора. Не нашли. Представляешь федералы не нашли!?
        - Ну а вы то откуда знаете все это?
        - Я от Гарева и Романа Федоровича. А они... Белояров им прислал один экземпляр. Пошутить хотел, что ли... Гарев понятно шутки не понинял и устроил целую охоту за Штейном. Он тоже прочитал на досуге эту книгу. И самого начала ему хватило, что бы все понять. Год выпуска 1997, а описанные события уже в 1998 году полностью сходились с тем, что происходило вокруг. Ты представляешь, как побелел этот атеист и человек не верящий ни во что сверхъестественное?
        - Догадываюсь.
        - Он начал разработку Штейна. Его поиск и так далее. А потом в один прекрасный момент Штейн позвонил не менее озадаченному Роману Федоровичу и попросил что бы тот остановил Гарева. Роман Федорович надеясь на взаимность пообещал остановить но просил Штейна о встрече и беседе с ним. Штейн пообещал, но на встречу не пришел. Прошло какое-то время и Белоярова убивают.
        - И дальше?
        - Ничего не пропало даже из дома кроме нескольких экземпляров "Проекта".
        - Откуда это известно?
        - Гарев когда разрабатывал Штейна побывал у Белоярова дома и видел там их. А потом они исчезли.
        - И кто это по вашему - криво усмехаясь спросил я - Только не говори что федералы.
        - Это мог кто угодно сделать когда допер до сути прочитанного. - сказал Алик. - Я лично конечно думаю про них. Но Роман Федорович думает, что и другие могли пойти на такое.
        - Я не верю...
        - Хочешь увидеть? Хочешь прочитать эту книгу?
        Я помялся задумавшись и сказал:
        - Ну, честно говоря хотелось бы...
        - Едем.
        - Куда?
        - К Роману Федоровичу.
        - Вот еще...я тебя то с трудом терплю. - сказал я наливая нам по еще одной чашке чаю.
        - Он не даст взять книгу. Это единственный известный ему экземпляр. Ксерокопии конечно сделаны но он не хочет терять оригинал.
        - Да что с ним случится?
        И тут он выдал:
        - А что с твоей дверью случилось...
        Я пожал плечами и сказал:
        - Я тебе рассказывал.
        - Во-во... Как тебя до сих пор федералы не запытали мне не известно.
        Я прикинул что раньше ничего не знал а сейчас знаю но не верю только хмыкнул.
        - Досмеешься...
        - Я к нему не поеду. Не сказать что я его ненавижу, но не поеду.
        Тут мне в голову пришла мысль:
        - И вы же листы Штейна из квартиры забрали. - вспомнил я.
        - Да. - ответил Алик. - Искали у тебя одно, а нашли это. И сразу все переменилось. Мы еще не знали, что это не ты базу передал налоговикам, но и морить тебя больше было нельзя. Ты был важен для Романа Федоровича, а Елена уже Павлом ему всю печенку проела. А потом...
        - Так кто подставил кролика Роджера?
        Алин наморщив лоб что-то прокрутил в голове и сказал:
        - Серега из ИЦа. Он сознался Гареву во всем.
        - И что вы с ним сделали?
        - Ничего. Его уже ОМОН искал. Думали, что мы его кончили. Если бы мы и правда его пошинковали то тогда бы Роман Федорович десятью штуками не откупился бы.
        Я изумился:
        - То есть я правильно понял? Вы нас готовы были по одному подозрению кончить. А его даже когда он сознался, испугались даже пальцем тронуть...
        Алик посмотрел на меня и сказал:
        - И что? Всякое бывает... забыл бы уже...
        - Не дождешься...
        - Прекрати...
        
        На следующий день мне позвонил сам Штейн. Алик стоял рядом и мой собеседник знал об этом.
        - Здравствуй. - приветствовал он меня. - Я тебя раньше видел, а вот ты боюсь меня нет.
        Я поздоровался, но на вторую фразу не знал что ответить.
        - Я в свое время попросил Андрея о помощи. Мне нужен был человек, чтобы обработал мои записи...
        - Я знаю. Вы тогда с Денисом работали.
        - Да. Хороший мальчик, но слишком деятельный.
        - Бывает... - сказал я и вспомнил Деню.
        - Тебе рассказали про меня?
        - Да... - отозвался я - Я даже успел ксерокопию вашего предсказания для России прочитать.
        - Это не предсказание... Ну, да не важно. Я тоже почитал твои вещи. Еще тогда... когда Андрей был жив. Ничего...
        От этого его ничего мне было ни холодно, ни жарко. Я давно плевал, как к ним относятся другие.
        - Нам надо наверное встретится? - спросил я.
        Голос на том конце чуть хрипловато ответил:
        - Да. Но ситуация сложная... Мы с тобой встретимся. Обязательно. Но не сегодня и не завтра. Я сам найду тебя. Ели у тебя есть вопросы ко мне спрашивай потому что я тоже хочу кое что спросить...
        Я почти минуту думал и сказал:
        - Эти предсказания... Или как вы там их называете... Они сбываются. Я прочитал и ужаснулся. То есть можно все предвидеть и быть ко всему готовым?
        - Да. Это почти так.
        - Это же страшно...
        - И мне тоже. И тем кто убил Андрея. И даже Алику страшно. А вот остальным. Они видят в этом только повод для наживы. Знать когда, доллар или фунт упадет. Когда котировки акций изменятся. Когда и где война будет что бы увеличить свою торговлю или наоборот свернуть ее. Знать кстати кто победит что бы случайно не на того поставить. И так далее. И это не изменить. Словно неразрывная цепь. Ни одного события. Можно только в мелочах пытаться что-то себе выкроить. А они то думают что это своеобразная манна...
        - Я понял. Мне сказали что вам нужна будет помощь?
        - Об этом при встрече... спрашивай, если хочешь еще.
        - Я думаю тоже при встрече еще поспрашиваю.
        - Тогда я если не против...
        - Окей.
        Он помолчал и начал:
        - Ты в бога веришь? В любого...
        Я про себя не много прокрутил свою жизнь и свое отношение.
        - Наверное есть чуток. Но не в тех кого я знаю... Он для меня типа... даже не знаю. Писатель а не могу мысль выразить. - я усмехнулся и был рад что на том конце он тоже посмеялся.
        - Ладно. Сколько ты можешь писать в день?
        - На пределе насилия?
        - Ну хотя бы...
        - Страниц двадцать. Могу и больше, но потом перечитываю и вешаюсь. Максимум думаю тридцать.
        - Окей. Столько и не нужно. Ты свободен? Можешь уехать?
        - В принципе да. На работе дела закончу и волен как птица.
        - Это хорошо.
        - Вы меня хотите куда-то далеко пригласить?
        Штейн засмеялся и сказал:
        - До этого еще далеко. Надо сначала встретится. Как там Павел?
        Я дерзко спросил:
        - А с ним, то откуда вы знакомы?
        - Я и тебя и его видел.
        - Когда?
        - В Парусе. Я сидел за дальним столиком на пятилетие вашего кружка. Андрей меня пригласил.
        - Аааа. Вы с ним друзья были?
        - Да и я ему многим обязан. Когда у меня это началось... Он мне помог и деньгами и советом. И главное он поверил мне.
        - Я ему тоже многим чем обязан.
        - Я знаю.
        - Вы знаете... Вы знаете кто убил его? Ну там с помощью вашего дара или может так?
        Штейн вздохнул и сказал:
        - Знаю, но вы ничего с ними не сделаете. Только сами пострадаете. Это я тоже ЗНАЮ!
        - То есть нам не стоит...
        - Да. Это я и Роману говорил и Алику. Иногда надо жить спокойно, что бы в суете не умереть... прости за такие банальные слова. Но месть грешна.
        Я был с ним не согласен но промолчал:
        - Вы сами меня найдете?
        - Да.
        - Хорошо. Я буду ждать.
        - До свидания. Дай трубку Алику.
        - До свидания. - сказал я и положил трубку на столик.
        Алик выпутываясь из провода с наушником, через который слушал разговор, подхватил трубку и сказал:
        - Приветствую Нострадамуса...
        
        На работе я все дела уладил за два дня. Мой босс не понимая причин был расстроен моим увольнением. Он поторопил выплату мне гонорара за худ. коррекцию одной писательницы и только когда я получил деньги он принял мое заявление и понес его директору. Рассчитали меня в тот же день. Ни дорабатывать ни тем более еще что мне не пришлось. Устроил маленький фуршет для босса и моих знакомых в баре на первом этаже и вечером попрощался со всеми обещая что обязательно буду заскакивать.
        До этого я встречался со Штейном. Он подошел ко мне когда я бегал за сигаретами в недалекий ларек. Он знал что агенты Алика меня пасут вместо того что бы делом заниматься, но игнорируя их вытащил меня на разговор в парк. Описывать его не буду. Может как-нибудь в другой раз. Скажу что он курит. Мы с ним пачку скурили за разговор. На его предложение я согласился. Я знал что это будет нелегкий труд, но что настолько не легкий не знал. Это сейчас я думаю о том что может стоило и отказаться. Но тогда я согласился. Мы договорились что я еще неделю сижу и заканчиваю дела. А потом. Потом нам придется уехать. В деревню он сказал. Работать.
        Я собрал у себя дома на следующий день после увольнения всех своих знакомцев и закатил сабантуй. Весело провели время. Грустил я лишь оттого что не было Павла. Они по пирамидам уже ползали с Ленкой. Я понял что она в него как кошка влюбилась. Что ж он достойный счастья человек. Мне он позвонил таки и перед отлетом и уже из Египта. Болтали про всякую чушь. Алик стоя за моей спиной не разрешал даже намекать на то что я уволился и уезжаю непонятно куда. Потом, говорил он, и так узнает. С Еленой я так и не поговорил. Она хотела. Я не хотел. И под молчаливое осуждение Алика я клал трубку.
        Сабантуй с пьянством и моим с Ольгой бл...вом продолжался два дня. На третий я стал укладывать сумку. Остальные дни я валялся под присмотром ребят Алика и только читал, пил, спал... Сил набирался короче...
        Я очень много думал о Штейне, помню. Думал что такое вот наказание или благо я бы не вынес. Я бы использовал его на всю катушку. Думаю за год бы стал миллионером. А он... Когда мы с ним встречались он был одет в вытертую джинсу. У него даже сотового не было, представляете? Хотя может он боится зарваться...
        В день который назначили на отправку я сел в машину и выехал со двора. За мной шел новый мерс Алика и джип за рулем, которого был Стас, а в салоне нервничала бригада поддержки. Алик справедливо предполагал что может в дороге что-то случится.
        Оно и случилось. Уже за городом. В километрах пяти от точки где я должен был пересесть на мотоцикл Штейна с барского плеча деньги на него дал сам Роман Федорович. Как уж он их передал я не знаю. Так вот, в пяти километрах от точки, стояли гаишники и солдаты в касках и при автоматах. Я уже хотел останавливаться по указанию мента как по рации мне рявкнул Алик:
        - Голову к рулю и педаль в пол!!!
        Не знаю правильно ли это, но я его послушался. Стекла в салоне осыпались мгновенно все. Я почувствовал что колеса справа тоже пробиты. Меня повело. Но я удержал руль. Отъехав чуток я осторожно посмотрел назад. Моих бритоголовых друзей из команды Алика уже ставили на "таракана". Держа сорок километров в час я медленно уползал на ободах от них. Потом уже минуты через две Алик связался со мной, его машину не задержали и сказал:
        - Мои успели колеса всем пробить. Так что тебя догонят не раньше чем придут вызванные машины с поста на выезде. У тебя минут пять. Через три бросай машину и уходи в лес. До точки добирайся пешком. Удачи тебе! Привет Штейну!
        Я попрощался с ним и через три минуты как он и велел вышел из машины. Только вот в лес не пошел. Прямо передо мной остановился мотоцикл и я поздоровавшись с седоком в шлеме забрался в седло. С места мотоцикл взял приличную скорость. Мне было больно оглядываться назад на мой изувеченный "кадет". Стоя у обочины он прощался со мной и искорки отраженного света блестели в его фарах-глазах.
        Сумка неудобно колола в спину весь путь до...
 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к