Алексей Егоров
        
        Вор Города. Перелом
        
        Город #4
        Разрушение предшествует переменам.
        
        Глава 1. Во тьме дум своих.
        
        Темнота и боль - худшие сокамерники, из их любовного союза растет отчаяние… тоже не подарок сосед. Пройдет время и он подсядет в камеру.
        Галент не знал, где конкретно находится, не мог сориентироваться. А сколько здесь камер, различных, многоуровневых, для всевозможных постояльцев. Галента явно поместили не среди язычников, хотя казалось уместным подселить его к нанимателям. Отступникам полагаются иные комнаты для проживания: сырые, холодные, сводящие с ума колодцы, из которых не выбраться самостоятельно.
        Галент прислушивался, но вот проблема - в коридоре за железной дверью царила абсолютная тишина. Не трещали факела, не гудели светильники, из соседних камер не доносилось ни звука, словно все вымерли или с замиранием сердца чего-то ожидали.
        Возможно, существа, что выбралось из хранилища артефактов.
        Хотелось верить, что чудовище перебило всех монахов и жрецов. Тогда удастся, отсидевшись, выбраться из камеры. Каким бы сложным ни был замок, Галент его откроет.
        Снаружи наверняка небезопасно: распотрошенные монахи не угомонятся, продолжат патрулировать коридоры, но уже по велению иных господ. Тьма этим тварям не помеха. Но не оставаться же в камере все это время? Что-то надо есть, справлять нужду не только под себя.
        Галент попытался встать на четвереньки, чтобы обследовать камеру, но свалился, зажимая ладонью рот. Острая боль в груди доводила до обморочного состояния, с ней невозможно бороться. Поврежденное место было горячим на ощупь, явно опухшим.
        Нос не дышал; Галент осторожно ощупывал его, но кровь давно остановилась и засохла. Стягивающая корочка покрывала все лицо и шею - чудесная приманка для голодных чудовищ.
        Вор подумал, что не стоит беспокоиться о взломе замка. Что-нибудь со временем выломает дверь, привлеченное запахом крови. Явится избавитель от страданий.
        Боль не желала отступать, а еще мышцы сводило судорогами из-за принятых ранее лекарств. Кишечник, не смотря на все попытки, не мог вывести из организма яд; лекарства продолжали отравлять организм. Судороги лишний раз тревожили поврежденные ребра, но Галент не стонал - в мертвенной тишине нет лучшего сигнала для падальщиков.
        В камере не было слива - раз тишину не нарушал звук текущей воды, не было и источника воды. Простая вырубленная в скале камера, где узник полностью зависим от тюремщиков.
        Голодная смерть не худший конец, учитывая вероятность самому стать обедом. Но еще раньше человека добьют раны. Пульсирующая боль затухала, чтобы обмануть ослабевшее тело. Организм устал от боли, заставлял ее замолчать, но источник проблемы не мог устранить.
        Вор не пытался гнать отчаяние, какой смысл отвлекать себя от черных мыслей, если шансов все равно нет? Ну, выжили братья, придут сюда, что дальше? Кормить его они точно не будут, а попасть в руки палача еще страшнее, чем оказаться среди лесных ведьм.
        Руки едва двигались, но не потеряли чувствительности. Пол был сложен из крупных камней, хорошо обработанных и ладно пригнанных друг к другу. Стена напротив входа явно природного происхождения, но так же хорошо обработана.
        Похоже, братья забросили вора в первую попавшуюся камеру. И затем ушли на неравный бой с золотым чудовищем.
        Отчаяние вновь оттолкнула надежда; ведь эта камера должна находится достаточно близко к поверхности. Мертвые и другие твари не будут проявлять активности. Что-то страшащее их есть в мире, на небе.
        В абсолютной тишине легко сойти с ума, Галент пытался бороться с наступающим безумием. Ужас, прячущийся за стенами камеры, расшатывал рассудок. Из-за боли или лекарств появились слуховые галлюцинации. Галент до боли зажмуривал глаза, но от этого становилось только страшнее - яркие пятна складывались в картины вселенского ужаса, непознаваемого хаоса.
        Уж лучше наслаждаться шорохами и искаженными голосами. Воспоминания послужили источником этих звуков… или обсуждающие узника братья? Живые или мертвые, теперь все равно.
        Голоса приближались, шаги стали отчетливыми, но света не было. Во входной двери должны быть щели, иначе не бывает - это закон всех темниц. Ни лучика, темноту ничто не нарушало.
        Вор попытался отползти подальше к стене, сжав горло рукой. Окоченевшие руки помогут ему, не позволят крикам боли пробиться.
        Чудовища могут не заметить, потерять след узника.
        Надежды Галента разбились вдребезги, когда с той стороны послышался скрежет. Кто-то скребся острым когтем по камню. Монстр пытался найти щель, чтобы поддеть дверь. Его сил наверняка хватит, чтобы разломать эту хлипкую преграду.
        Галент сел, опираясь спиной о стену. Ледяная, скала - просочиться сквозь нее не получится, как не пытайся.
        Скрежет становился интенсивнее, мертвенные голоса громче. Существо по ту сторону явно возбуждено. Его коготь скребся в одном и том же месте.
        Что-то звякнуло, как раз в том месте, где чудовище пыталось нащупать слабину. Возможно, защитный механизм, предохраняющий от взлома. Узники ведь разные бывают, островные братья не берут к себе под крыло кого попало. Они разбираются в еретиках, предпочитают самых опасных, с которыми интересно побеседовать в присутствии дознавателя.
        Галент поймал себя на том, что продолжает сжимать горло. Дыхания едва хватало, чтобы не упасть в обморок. Вор расцепил ледяные пальцы, сипло вздохнул и начал молиться.
        Теперь раздался скрежет шестеренок, заржавевших, ленивых. Механизм замка содержался в плохом состоянии, ведь невозможно уследить за всеми устройствами, которые установили в прошлом. Многие механизмы были забыты, рычаги в машинном зале опечатаны, так как неизвестно, что за устройства они запускают.
        Галент возблагодарил Бога, наделившего человека таким качеством как лень. Лень его братьев и спасет от чудовища, не позволит ему проникнуть внутрь.
        По механизму ударили, металлическим предметом. Но звук едва проник в камеру, никаких щелей в двери, оказывается, не было. Камера полностью герметичная, если не считать воздуховода, расположенного непонятно где. Скорее всего, на потолке, чтобы преступник не смог выбраться через него, да и щель эта наверняка узкая.
        Очередной удар был сильнее, чудовище оказалось настойчивым и не желало отпускать добычу. Теплая плоть не должна достаться тощей смерти от голода, лучше сожрать это прелестное блюдо самостоятельно.
        Механизм не выдержал, защелкал, захрустел и поддался. Дверь резко откатилась в сторону, грохнулась в глубине стены, и в камеру хлынул яркий, ослепляющий свет.
        Галент вскрикнул, радуясь тому, что не сможет посмотреть в глаза тому ужасу, что гналось за ним все это время. Этот свет ослепил его, облегчил страдания вора. В камеру хлынул поток ужаса, сотканный из десятков голосов. Ужас передвигался на множестве ног, тянул к вору сотни рук.
        Руки вздернули Галента, он вскрикнул, и ему тут же засунули что-то в рот. Что-то круглое и холодное. Вытолкать это не удавалось - кляп прихватили ремнями.
        Голоса продолжали оглушать, но свет уже не казался столь ярким. Ужас лишь насмехался над вором.
        Бывшие братья потащили Галента в пыточные камеры, теперь его судьба очевидна. Пытка темнотой и неизвестностью закончилась. Вор испытал облегчение; несмотря ни на что, он обрадовался.
        
        Глаза отступнику не закрывали, но оригинальный кляп оставался на месте. Железный шарик, наверное, должен защитить монахов от еретической магии, полученной в дар от лесных нанимателей. Галент с радостью воспользовался бы даже самой черной магией, будь у него в рукаве такой туз.
        Опасаться монахам нечего, но вор не мог сообщить об этом несущим его людям.
        Отступника бросили на носилки и понесли в очевидном направлении, дорогу освещали только масляные светильники, которыми вооружились монахи. На стенах не было ни державок для факелов, ни электрических светильников, зато паутиной зарос каждый угол.
        Потолок покрывали трещины, а железные двери (полностью металлические) изъела ржавчина. Темницами редко пользовались.
        Грим и вспомнил-то о них случайно, закрыв пленника в первом попавшемся узилище. Он не опасался, что вор найдет способ сбежать. И правильно: Галент был невысокого мнения о своих противниках, но вынуждено признал, что в этот раз они поступили верно.
        В конце коридора находилась винтовая лестница, которую Галент не помнил - здесь он не пробегал.
        Нижние пролеты вор не мог видеть, но догадывался, что она шла куда-то к запечатанному коллектору. К Преграде Предка, как назвал ее Грим. От кого преграду поставили, вор мог только догадываться, а об имени Предка не имел никакого представления. Никаких безымянных святых Церковь не знала, а других героев не признавала.
        Носилки опустили на пол, монахам требовалось посовещаться, ведь пред ними встала сложнейшая задача - тело в горизонтальном положении невозможно перенести. Тащить пленника крючьями по полу церковники почему-то не хотели, хотя так они поступали испокон веков.
        Милосердием они никогда не отличались.
        Слух Галента восстановился достаточно, чтобы теперь понимать речь своих врагов. Глаза все еще ослеплял тусклый свет масляных ламп, но это могло быть следствием сотрясения.
        Ничего интересного монахи не выдали, лишь обсуждали о том, как перетащить раненого наверх. У Галента было припасено несколько особенно смешных комментариев по поводу всей ситуации, но он придержал эти слова при себе. Не в его положении злить тюремщиков, которые даже не удосужились кляп вытащить.
        Монахи догадались привязать вора к носилкам с помощью веревок, которыми подпоясывались. Гениальное решение для низколобых фанатиков; Галент оценил их мысленные потуги, но поаплодировать не смог. Его уже начали пеленать, церковники всегда отличались стремительностью выполнения принятых после долгих диспутов решений.
        Вора аккуратно и надежно привязали к носилкам, так, чтобы по возможности меньше тревожить раны. Да, палачу надо оставить больше пространства для маневра, ведь если пленник откинется от болевого шока, не успев посетить мастера, монахов накажут.
        Жестокое милосердие, обычное для фанатиков.
        Лестница была узкой, потому несущим носилки монахам приходилось в полной темноте придерживать закрепленного пленника. Веревки держали надежно, но тело все равно норовило свалиться с носилок. Боком, задрав носилки кверху, еще как-то можно переместить ценный груз в мясницкую лавку.
        Вора оглушила боль, стон его был жалобным, а кому-то мог бы показаться забавным. Но монахи без эмоций выполняли работу, их каменные лица источали холод. Эти души привычны к бесконечным стонам, крикам и другим звукам, сопутствующим работе палача.
        Монахи не потеряли пленника по пути, хотя у них имелись претензии к отступнику, а возможностей - бесконечность. Наверху монахов с носилками подменили. Вооружившись лампами, они сопроводили братьев до помещения, заставленного столами для препарирования трупов.
        Галент всего этого не видел, удар боли вышиб его сознание из реальности. Что весьма кстати, вор не увидел всех этих инструментов: пил, зажимов, молотков и ножей, которые применяют для изучения внутреннего мира еретиков и гостей из леса.
        Некоторые монахи, занятые греховным делом, утверждают, что мозг преступников отличается от мозга обычного горожанина. Наверное, это не пустые слова. У мясников из Церкви есть возможность поковыряться в пленниках. Чтобы обретенные знания потом применять для лечения братьев и благородных, готовых расстаться с денежками.
        А уж грех можно замолить, у монаха для этого полно времени.
        Носилки не опускали на препараторский стол, только отвязали пленника. Появившийся монах, явно не рядового звания, осведомился у младших братьев:
        - Сбежать пытался?
        Монахи замотали головами, один из них сухо сказал:
        - Слаб слишком, никакого притворства, весь горит. Куда от вас этот подарок денется?
        - Укладывайте на стол, - он махнул рукой, заставляя говорливых братьев поторопиться. - Чистую одежду подготовили?
        Галент охнул, когда его довольно грубо бросили на разделочную доску, но так и не пришел в сознание. В этом мире его ничего хорошего не ждало, незачем торопиться с пробуждением.
        Лишние люди вышли из помещения; остались двое, которые всегда принимают участие в такого рода мероприятиях. От боли, если клиент сразу не умрет, отступник может очнуться и попробовать сбежать. Редкая прыть у пытаемых оказывается.
        Зачем же профессионалу создавать помехи, он и порезаться может случайно, заболеть. Кто потом заменит специалиста? Вот два помощника будут придерживать дичь во время потрошения.
        
        Помощь не потребовалась, монах-врач аккуратно проводил лечение.
        
        Галент очень удивился, когда проснулся. Дурман мешал оценить свое состояние, глаза едва могли рассмотреть что-то в сгущающейся темноте. Вор повернул голову направо и увидел тумбу, на которой догорала свеча.
        Фитиль плавал в расплавленном воске огарка, любой сквозняк с легкостью затушил бы умирающий язычок пламени. Но не было в помещении никаких отдушин, вентиляций. Воздух поступал через специальные щели в двери.
        Братья выделили для отступника не самые лучшие апартаменты, но эта камера лучше предыдущей. И теперь у вора был свет; к тому же на тумбе лежала толстая книга и коробок со спичками. За книгой наверняка располагалась пара запасных свечей.
        Галент подтянул под себя ноги, упираясь руками на спинку кровати, смог сесть. Его мутило, но благодаря тошноте (точнее, лекарствам), боли Галент не чувствовал. Боязливо отняв руку от спинки, вор прощупал свою грудь. Еще что-то затрудняло дыхание, маячило перед глазами.
        То была повязка, сняв которую вор увидит свой восстановившийся нос. Возможно не такой узкий и прямой как раньше, но для преступника сойдет.
        Грудь стягивали бинты, лекарственная мазь холодила кожу и как-то способствовала лечению. Что-то из арсенала знахарей. Сколько бы церковники не осуждали использование даров леса, но не гнушались пользоваться ядами дикарей.
        На большее сил Галента не хватило. Он и так проявил чудеса стойкости, проснувшись всего через несколько часов, после встречи с лекарем. Лекарственный дурман не отступал, вор просидел в забытьи еще некоторое время. Сколько - он оценить не мог. Очнувшись, обнаружил, что свеча окончательно погасла, в воздухе все еще чувствовался запах растопленного воска.
        Из-за повязки и без того тяжелый воздух камеры душил узника. Галент пытался перебороть тошноту, но не справился. Согнувшись возле кровати, он вытерпел несколько отвратительных минут, пока организм очищался от дурмана.
        Захотелось пить, но вор не рискнул обратиться к тюремщикам с таким наглым требованием. Пытка могла начаться, так что стоит поберечь силы и не показать себя сломленным.
        Вслепую вор нашел спички, свалив на пол книгу и одну свечу. Что-то на столе звякнуло, какие-то керамические тарелочки.
        Вор не торопился, спички стоило беречь. Кто знает, насколько щедры его тюремщики, теперь каждый обыденный предмет может стоить жизни или свободы. Галент не мог отказаться от надежд и не попытать счастья. Погибнуть во время побега намного лучше, чем сходить с ума наедине с Писанием.
        Обследовав пальцами коробок, Галент чиркнул спичку. Руки его тряслись, а чувствительность только начала возвращаться, но вор справился и не сломал драгоценный предмет. Расцвел огонек, Галент лихорадочно схватил свечу, едва не потерял сознание, но смог удержаться.
        Воткнув новую свечу в мягкий, еще теплый огарок прошлой, вор зажег фитилек. Удача не забыла о нем, потребовалась только одна спичка, чтобы вернуть свет в камеру.
        Галент смог сообразить, что монахам ничего не угрожает. Они не казались испуганными, никуда не торопились, когда тащили пленника наверх. Выходит, с чудовищами они как-то справились и не потеряли крепость. Но за прошедшие часы все могло измениться.
        Галент был в камере один, но, прислушавшись, расслышал неестественные шорохи в соседних помещениях - такие же как он арестанты. Получается, что священники теперь не беспокоились о лесной магии, которую мог притащить отступник. Они проверили его и установили - ничем подобным Галент не обладает.
        Он бы хотел узнать, как это тюремщики смогли проверить. Ведь неплохая карта - казаться опаснее, чем ты есть. Неплохая, но имеющая обратную сторону. Если бы вора сочли опасным, его бы поместили в самую защищенную камеру. Из такой не выбраться, ни один ловкач не вылезет самостоятельно.
        Камера, в которой оказался Галент, была просторной, как двухместная келья. Но кроме кровати и тумбы никакая другая мебель не оживляла интерьер. Да, на стене висел священный символ, глядя на который необходимо разбивать колени в кровь. Вор этим не собирался заниматься, пока он в здравом уме, конечно.
        Керамика на тумбе оказалась простыми квадратными пиалами, в которых находилась непонятная жидкость, не имеющая запаха. Никаких подписей или знаков, но это явно не питьевая вода.
        Галент слышал истории про наркотики, применяемые для тренировки особых бойцов Церкви. Какая-то тайная группа, полностью преданная организации, ведь дурман способен очистить мозг от лишних мыслей. Идеальные исполнители, всю свою жизнь пребывающие в иллюзорном мире.
        Такого счастья вор не желал, потому не прикоснулся к пиалам - с этим искушением тяжело совладать.
        Зрение улучшилось, или же освещение поспособствовало. Галент разглядывал камеру.
        Входная дверь - железная, без стыков, на уровне головы имеется узкая щель, сейчас закрытая. Руку не просунуть, не ухватить того, кто решит заглянуть в клетку с крысой. На уровне пола располагалось большое отверстие, закрытое железной пластиной с отверстиями - для вентиляции. Свет через отверстия не проникал; за этой пластиной наверняка располагалась иная, прочная и надежная.
        Опять никаких замков или петель, дверь не удастся открыть. Толку от спичек и бумаги, что оставили тюремщики - дым скорее удушит сидельца, но не повредит запорный механизм.
        Галент и так пребывал не в лучшем расположении духа… надежда характерна недолгоживучестью. Вот и в этот раз все разбилось в прах. Из этой камеры не выбраться самостоятельно.
        Относительный комфорт скорее насмешка над узником, никакого облегчения эта обстановка не принесет.
        Сливного отверстия не предусмотрено. Галент подумал, что братья вынуждают его засрать камеру. А ведь это неплохая идея - пусть узник измажет стены собственным дерьмом, привыкнет к запаху фекалий. Приходящие тюремщики будут видеть отвратительную картину, наглядно показывающую, куда ведет путь отступничества.
        Под кроватью сосуда для испражнений не оказалось; Галент спустился на пол и проверил. Не доверяя глазам, он шарил рукой, но так и не наткнулся на нужный предмет. Он решил терпеть до тех пор, пока ему не принесут еду.
        В какой-нибудь таре, но принесут. Тогда вор сможет воспользоваться освободившейся миской. Если его будут кормить, конечно; на это не было никаких надежд.
        Церковная терапия предполагала излечивание от ереси при помощи голодания физического и сопутствующего ему утолению голода духовного. Такая практика помогала наставить на путь истинный всех, даже самых твердолобых отступников. Если не в душе, так на словах еретик признает себя виновным, а что еще необходимо для справедливого суда?
        Книгу Галент не трогал, так и оставил нераскрытой. А вот спички он спрятал под кроватью, не самый надежный тайник, но других здесь не устроить.
        Галент забрался на кровать, поджал колени, чтобы немного унять резь в паховой области, и принялся ждать.
        Ждать ему пришлось долго, тюремщики и дознаватели не спешили прийти поглазеть на пленника. Диковинный отступник, отметившийся весьма оригинальным способом добывания средств к существованию. Почему-то их не заинтересовал бывший монах, занявшийся воровским ремеслом.
        Желание облегчиться становилось все невыносимей, сказывалось, к тому же, действие лекарств. Мышцы слишком ослабли, чтобы сдерживать зов плоти.
        Галент сполз на кровать, устроившись на боку и зажимая пах ладонями. Ему хотелось оторвать мерзкую колбаску, приносящую столько боли, но это не могло спасти от страданий. Приходилось терпеть, кусая язык до крови.
        Свеча находилась точно напротив лица. Открывая глаза, Галент прекрасно видел, сколько прошло времени. Несложно прикинуть скорость горения - на свою беду. Свеча словно из сала демона изготовлена: горела так медленно, что сводила с ума. Еще одна пытка в череде мучений, монахи постарались, чтобы пленник не скучал.
        Вор держался до последнего, но не сгорело и четверти свечи, как он резко свалился с кровати и пополз в дальний угол камеры. Там он сделал свои дела, стараясь не стонать от удовольствия.
        - Хоть член не заткнули, - вырвалось у Галента.
        Голос был хриплым, язык едва ворочался, но это пройдет со временем. Господа палачи постараются, чтобы голос пленника окреп и набрался силы.
        О пленнике все же вспомнили, как раз вовремя - последняя свеча догорала. Оставаться одному в темноте да еще в таком месте, где дурно пахнет… слишком это вредит душевному здоровью. Галент и раньше не отличался крепостью рассудка, а после нескольких дней в кромешной темноте совсем мог повредиться.
        Ни о каком побеге тогда не может идти и речи. Куда ему бежать? В одну из городских дурок?
        Для нищих, вроде Галента, зарезервированы особые места, где душевное здоровье поправляют изматывающим трудом.
        Галента не забыли, пришли вовремя и, как в прошлый раз, без слов и эмоций вытащили пленника из темницы. Старший монах, руководивший бригадой по доставке тела, сморщил нос при виде загрязненной камеры, но ничего не сказал. Его подчиненные вообще походили на ожившие статуи, способные выполнять простые приказы и только.
        В коридоре чувствовалась мощная тяга, воздух поднимался вверх, втягивался в многочисленные отдушины. Еще одна причина, из-за которой бессмысленно устраивать пожар. Вор только себя удушит, но не навредит тюремщикам.
        Пленнику связали только руки, но он не пытался бежать. Все еще слаб и не смог бы оторваться от преследователей. Эти-то монахи вон какие мордастые, хоть и бледные, но это сказывается подземный образ жизни. У червей яркие краски не в почете, под землей мало ценителей прекрасного.
        Подчинение - верная стратегия в таком положении, в котором оказался Галент. И он не прогадал: пока его не били, не пытали, дали возможность восстановиться после отравления и ранений.
        Пленника отвели к тому же лекарю, который, сняв повязки, осмотрел синюшную грудь отступника, намазал ее мазью и снова забинтовал. С лицом он возился дольше, трогал осторожно, чтобы не причинить лишние страдания, нос пленника. Порой глаза лекаря и Галента встречались, но никакой связи из-за этого не возникало. Монах был живым, мыслящим существом, но не воспринимал своего подопечного как личность.
        Ни ненависти, ни презрения - что-то ведь такое должно промелькнуть, но нет! Монахи деликатно обходились с доставившим им столько бед отступником. Конечно, ненависть, как любое чувство, порицалось в монашеской среде, многие святые высказывались против человеческих чувств - это догматы. Но братья редко соблюдали правила, в следовании которым клялись.
        Монахи с острова оказались весьма странной компанией, попасть в которую было и удачей, и главным провалом Галента. От таких не уйти, их не обхитрить и не разозлить.
        Придется рассчитывать на стороннюю помощь. Быть может, прошлый заказчик выполнит свое обещание и вызволит ценного наемника из церковных застенков. Коварство дикарей общеизвестно, а наниматель Галента был не просто дикарем, а беглецом из Города - предатель, изменник. Коварство предателей и перебежчиков общеизвестно, им не доверяет ни одна сторона конфликта.
        Галент мог судить об этом справедливо, не приукрашивая фантазиями. Ведь он сам являлся отступником, таким же изменником. Уж он-то никогда бы не стал рисковать, пытаясь освободить наемника, уже выполнившего свою задачу.
        Частично, но выполнившего. Та книга могла заинтересовать лесных дикарей, фанатиков природной магии. А из этого следовал очевидный вывод: в услугах Галента уже не нуждались.
        Еще есть Госнольд, наемник торговки из Демиуса. На его месте Галент плюнул бы на золото.
        Лекарь закончил осматривать Галента и отослал пленника под конвоем назад в камеру.
        Обратный путь бригада монахов проделала по другому пути, но вышла в тот же коридор с мощной тягой. Камер здесь предостаточно, хватит, чтобы затолкать всех еретиков Города в церковные казематы. На дверях не было никаких обозначений, но на каждой имелась пластина с выступающим рычагом, под которым располагалась щель для хитрого ключа. Все двери имели одинаковый механизм запирания, устройство которого Галент не мог разгадать.
        О чем можно судить по внешнему виду механизма? Вот дали бы ему покопаться в потрохах этого устройства, он мог бы что-то понять. Так ведь не даст никто.
        Старший конвоя остановился возле очередной двери и приказал развернуть пленника. Братья монахи быстро выполнили приказ, да еще закрыли уши и глаза отступнику, чтобы он не мог ни увидеть, ни услышать того, как открывается замок. Верная предосторожность.
        Галент был благодарен за то, что ему на голову не надели мешок. Отвратительное унижение.
        Хитрая игра, чтобы подавить волю пленника, началась, монахи умело разыгрывали карту. Отступник не мог разгадать, на что направлены их усилия: сломить, внушить ложные надежды, запутать? Что они хотят?!
        Островные монахи разработали много хитростей, чтобы сбить с толку любого пленника. Каким бы опасным ни был клиент этого заведения, он не сможет найти выход отсюда. Еретик не достучится до разума тюремщиков, дикарь не очарует сладкими речами, а простой преступник встретит лишь каменную холодность.
        Пленники, чьим оружием является хитрость, лишены преимуществ в этом месте. Только силой можно сломать стены темницы из людей и камня.
        Галента поместили в ту же камеру, где он находился. Вот только там прибрались, оставили горшок, обновили запас свечей и положили книгу на ее законное место - на тумбу.
        За вором захлопнули дверь, не дав ему возможности обратиться к конвоирам.
        Галент ругнулся, но наверняка его никто не слушал - не для того на острове обитают монахи, чтобы слушать грязные слова пленников. Пленники для них лишь инструмент, что-то вроде обета, который необходимо исполнять, доказывая свою верность.
        Та же самая камера: и кровать, и тумба, но не было запаха какого-либо чистящего средства. Времени прошло немного; максимум пару часов пленника таскали по коридорам. Запах старой урины плохо выветривается, повязка не спасала вора от этого тошнотворного аромата.
        Галент прошел к тому месту, где делал свои грязные дела. Он поскреб камень, лизнул кончики пальцев - ничего.
        Под кроватью чуть в стороне валялся коробок со спичками, на тумбе нового не было. Мебель явно двигали, но уборщики должны были обнаружить Великий воровской тайник.
        Сводят с ума - к такому выводу пришел Галент. Посадили в другую камеру, обставленную точно так же. Хороший способ запутать пленника, чтобы он не нашел выхода на поверхность, если сможет выбраться из камеры.
        Пищи заботливые братья не принесли, по рекомендации лекаря или по злому умыслу - неизвестно.
        Против воли Галент взялся за книгу, но не читать ее - слишком рискованно, вдруг текст как-то замутит разум. О, мастера столетиями оттачивали навыки, многими инструментами владеют, чтобы одурманить разум читающего. Осторожность не повредит, тем более не известно, какими лекарствами пичкали пленника.
        Вор пролистал книгу, вдруг ему повезет отыскать тайник, хоть перо или там записочку от Алоя. Но ничего такого, книга как книга: кожаный переплет, грубая бумага, чудные буквицы с миниатюрами.
        На подтирку бумагу оставили?
        Галент вырвал одну страницу, хорошенько помял, хоть по-большому и не хотелось, но лист пригодится со временем.
        И все же его покормили, скромная трапеза состояла из хорошего хлеба, чашки воды и миски с простой кашей. Неплохо отступников кормят. Галент счел, что даже такое поражение принесло ему пользу.
        В монастыре он питался хуже и проводил время точно так же - в закрытой келье, вооружив фантазию Писанием. Сейчас его хотя бы кормят неплохо, тут тепло, не пахнет гнилью и не требуется ходить на проповеди, шлепая босыми ногами по ледяному мрамору.
        Скучно, да, но хотя бы спокойно и можно тихонько сходить себе с ума.
        Галент надеялся, что его братья не станут помогать в достижении поставленной задачи. Отступник сам сбрендит в одиночной камере, не надо его запугивать, пытать и морально подавлять.
        Насытившись и вернув посуду - есть пришлось под наблюдением монаха с мертвенно бледным лицом, Галент улегся на кровать. Некоторое время дремал, то скатываясь в бездну кошмаров, то выныривая на унылую поверхность. Мазь более не спасала от боли, которая только и ждала этого мига. Чуть Галенту стало хорошо, так она сразу же набросилась, чтобы не расслаблялся.
        А то пленник может подумать, что попал в пансион в центральном районе Города.
        Нет, бывшие братья не дадут расслабиться отступнику. Они точно рассчитали, когда действие лекарств прекратится, чтобы забывший о голоде Галент не мог успокоиться.
        Занятий ему никаких не предложили, кроме этой проклятой книги. Вор схватил ее, открыл и, вырвав несколько страниц, принялся складывать из бумаги различных зверушек и птичек. Получалось плохо, но голова занята, руки при деле - небольшой досуг обеспечен.
        Воск хорошо мнется, пригодный материал, чтобы соединять различные бумажные элементы. Галент нашел этот способ творения увлекательным и переключился на создание немыслимой конструкции из бумаги, некоторого количества спичек и воска. Некоторую часть воска вор припрятал, вдруг посчастливится снять слепок, сделать восковку… а что дальше? Об этом он не думал, но решил приберечь материал.
        Много времени Галент занимался возведением оригинальной конструкции. Он смог возвести огромную многогранную башню. Вор не предполагал, что способен создать подобное; математические учения, которые преподавались в монастыре, его мало интересовали.
        Конструкция еще не была закончена, материалы подходили к концу, но можно выдрать щепок из мебели, разорвать покрывало на полосы - вот и обновление ресурсной базы. Еще бы чуточку времени…
        Закончить не дали. Галент истратил больше половины книги на создание чудовищных зверушек, чьи формы ясно указывали на состояние рассудка пленника. Зверушки эти становились горгульями на разных ярусах башни, вполне понравились бы городскому архитектору.
        Вид увлеченного пленника напугал твердолобых монахов, которые не решились заходить в камеру.
        Старший конвоя некоторое время пялился в смотровую щель, а потом отдал распоряжение, чтобы привели помощь. Услуги жреца тут могли пригодиться.
        Камеру открыли только, когда отряд монахов пополнили специалисты по магии и дополнительный отряд с керосиновыми лампами. Масло давало немного света, а керосинка способна осветить весь коридор. При свете монастырская братия почувствовала себя уверенней.
        Открыв камеру, старший распорядился вытащить Галента. Сам он не переступал порога, считал себя слишком значимым для организации, риск неоправдан. Монахи не ослушались, хоть и боялись пленника. Ходили слухи, что этот отступник как раз и вызвал страшную тварь, с которой смогли сладить только первые жрецы монастыря.
        Галента вытащили на свет, связали ему руки за спиной и на этот раз набросили мешок на голову. Да еще и обыскали - вдруг, что с собой тащит, хватит уже лесной магии. Плохо это, вор обругал себя, но чем ему еще было заняться в камере? Ну, не читать же в самом деле! А строил он совсем бездумно, кто ж знал, что выйдет такое чудо, вызывающее трепет всем своим видом.
        Наверняка эту штуку теперь уничтожат, сожгут в какой-нибудь яме для еретиков и созданий лесной магии. Есть тут такой колодец, куда бросают все страхи, заливают их живым огнем и затыкают уши - крики способны свести с ума самого стойкого.
        Как же без такой ямы да в цитадели Церкви? Она тут обязана быть!
        Пленника отвели к лекарю, конвойные придержали отступника у порога, чтобы старший мог переговорить с коновалом. Галент слышал лишь искаженные слова, ничего не мог разобрать, но по тону говорящего понимал - этот парень боится и пытается предупредить лекаря, что тот в смертельной опасности. Сыграть ли на этих чувствах? Хотя нет, ведь точно переведут в закрытые камеры, без свечей и писания. Там Галент свихнется за месяц, не без помощи соседей, чье бормотание преодолеет любой камень.
        Лекарь отмахнулся от предупреждений монаха и приказал предоставить ему подарок для осмотра. Конвой остался за дверьми, двое ассистентов приглядывали за руками пленника. Они не давали ему возможности что-либо украсть. И правильно! Галент не упустил бы своего шанса.
        С него сняли бинты, уложили боком на стол и осмотрели. Нос все еще болел и воздух сквозь него едва проходил, но припухлость уже сходила. Если это был перелом, то лекарская мазь оказалась не простой.
        - Красавчиком уже не будешь, - бормотал лекарь, осматривая нос пленника.
        Он и дальше что-то говорил, но ответов не ждал. Вор счел, что лучше молчать, пусть этот мастер болтает, ему так спокойнее.
        Новая мазь заглушила боль в груди, повязка сдавила ребра; с таким бандажом не побегаешь, можно даже не связывать пленника. Но старший конвоя осторожничал, связал руки и про мешок не забыл.
        - Задохнется ведь, - посетовал лекарь, но спор не начал.
        Галента увели, долго водили по коридорам, запутывая следы. Разве что соль не бросали, чтобы чудовищный пленник не нашел обратную дорогу. Из-за идущего рядом монаха с лампой, вор не мог ничего разглядеть - свет слепил, да еще этот мешок. Ребята не первый день водят еретиков по своим коридорам, изучили все их привычки и выработали средства защиты от хитростей.
        Как не приуныть в такой ситуации.
        Опять будет камера, но на этот раз без бумаги, что там делать? Остается только писать стихи кровью, но ведь так легко ослабеть, как же потом сбегать? Придется балансировать, рисковать и душевным и физическим здоровьем, иначе не выбраться…
        Галента втолкнули в какое-то помещение, усадили на жесткий стул спиной к выходу. Слепящий свет переместился куда-то вперед и вбок, вор услышал стук металла о дерево - лампу поставили.
        Явно комната дознавателя: холодная, даже ледяная, каменный пол, с которого легко отмывается кровь. Но до пыток дело не дойдет, сначала они обрабатывают пленника словами, нащупывают его слабости… мастера.
        «Начинается» - подумал Галент.
        И началось.
        
        Глава 2. Расследование и пытки.
        
        Мешок с головы не торопились снимать, Галент усмотрел в этом злой умысел, но пожаловаться было некому - его оставили одного. Вор попробовал пошевелиться, поиграл пальцами, изучая узлы. Развязаться не удастся, да и что толку? Лампа, конечно, хорошее оружие, но не против толпы монахов.
        Некоторое время Галент размышлял, что выгоднее в его ситуации: спокойно ждать продолжения развлечения или бороться. Если бы монахи проявляли агрессивность, ответ был бы очевидным. Впрочем, в таком случае никто бы не стал лечить пленника, боль неплохой союзник для палачей-тюремщиков.
        Галент покрутил головой, надеясь, что мешок свалится. Это бы получилось, будь у него больше времени. Фанатики хоть и заражены безумством веры, но редко допускают такие глупые ошибки.
        Вскоре в комнату вошли, судя по звуку, трое - один тут же проследовал к столу, его фигура на мгновение заслонила источник света; двое других остались позади вора. Мелкие сошки, допрашиваемые зря обращают на них внимание, эти ребята поставлены здесь не для того, чтобы принимать решение. Они работают кулаками, но не головой, берут грех насилия на себя, чтобы старший дознаватель оставался чист.
        Дознаватель, не дойдя до своего места, набросился на монахов:
        - Зачем мешок?
        Его раздражало самоуправство подчиненных, о безопасности он мало думал.
        Один из монахов сбивчиво принялся оправдываться, его оборвали на полуслове и заставили снять с пленника мешок, а затем выгнали из комнаты.
        Галент некоторое время не мог ничего рассмотреть, но вскоре привык к свету. Дознаватель дал возможность рассмотреть себя, направив лампу в сторону, чтобы она не слепила пленника.
        Такой поворот дел несколько нервировал вора, привычный мир просто-напросто рушился. А как же проверенные веками методы воздействия на пленников? Где же все эти способы раскатывать еретиков в лепешку?! Галент не понимал, что происходит, потому боялся за свое будущее больше.
        Если церковники добивались этого, то они с успехом исполнили задумку.
        Дознавателя Галент не знал, это и не мудрено, учитывая, сколько людей обитает в монастыре. Всех не упомнишь, тем более местная братия редко выходит на свет. Тьма подземная им как-то ближе.
        Обычный монах с ничего не выражающим лицом, чуть лысоват, но телом крепок - еще лет тридцать сможет успешно бороться с еретической заразой. Встретив такого где-нибудь в Городе, вор никогда бы не подумал, что этот человек занимается грязным ремеслом. Он не палач, но от его решений зависит, с кем встретится пленник: с палачом или с солнцем.
        - Как здоровье? - осведомился дознаватель.
        Никаких приветствий, никаких имен, среди этих людей индивидуализм не в почете. Монастырский организм не прогнил так, как Кафедральный собор, это настоящий заповедник чистых, не испорченных страстями фанатиков.
        - Немного свежего воздуха мне бы не помешало, - ответил Галент.
        - Лекарь не рекомендовал; говорит, знаешь, ты начнешь бегать, подвергать свой организм неоправданному риску.
        - О, значит, он рекомендовал постельный режим и уход.
        - Мне нравится твоя догадливость.
        - Может к делу? - приуныв, спросил Галент.
        Дознаватель пожал плечами, откинулся на спинку своего жесткого стула и скрестил на груди руки. На некоторое время он погрузился в задумчивость.
        - Прямота - достойное качество, - сказал он, - но проблема в том, что никакого дела у нас с тобой нет.
        - Я могу идти?
        - По периметру своей камеры - сколько угодно ходи, - махнул рукой дознаватель и в лоб спросил: - Где Круг?
        - Чего?
        - Не хочешь говорить, - вздохнул дознаватель. - Мне дать тебе еще одну попытку?
        Он дал, но Галент и в этот раз прикинулся дурачком. В принципе, у Церкви не было никаких доказательств, что этот самый отступник украл ценный артефакт. Ну, видели его на месте преступления, ну, бригада инквизиторов, отправленная за ним, почему-то сгинула в подземельях. Так это еще не доказывает того, что пленник утянул ценную вещицу.
        Его могли использовать как отвлекающий маневр, удачный, в такой случае. Это и пытался выяснить дознаватель. Галент понимал, потому продолжал юлить и вертеться.
        Ему пришлось тяжело. Не имея практики в общении с представителями родственного вида, Галент наверняка несколько раз выдал себя, заставил церковника заподозрить причастность отступника в пропаже реликвии. Но прямых доказательств не было и быть не могло.
        Несмотря на склонность к жестокости, церковники не нарушают законов. Они ведут судебные дела, соблюдая все процедуры. В родном монастыре Галента порядки были проще, доказательства выбивались сразу и на множество преступлений вперед. Тамошние дознаватели быстро поняли всю эффективность метода.
        В монастыре Святого Антония порядки были строже, а обитатели отмороженней. Никаких уступок - ни себе, ни братьям. Потому формального повода для пыток дознаватель не мог найти. Хотел бы, осмелился бы переступить через свои догматы - он мог бы развязать себе руки.
        Удачные карты пришли в руки вора, эта партия остается за ним.
        Дознаватель оставил попытки вытрясти из отступника правду и попытался зайти с другого края: надавить на совесть, запугать страшными и ужасными проклятиями. А они незамедлительно последуют из-за того, что дикари завладели своей древней реликвией.
        Что на это мог ответить отступник, только известное выражение: «проклятий бояться - с ведьмами не обжиматься». Мысленно проговорил поговорку Галент. Дознавателю такое говорить рискованно, не оценит шутки.
        Некоторое время он молчал, желая послушать продолжения. Галента удивила информация, что Круг является лесной реликвией. Интересная информация, но вора больше беспокоило его собственное будущее. Ценность предметов он измерял по иной шкале. Происхождение реликвии могло заинтересовать какого-нибудь библиотекаря или мистика, но никак не вора!
        Галент осмелился задать встречный вопрос:
        - Почему реликвию неверных почитают горожане?
        Дознаватель только усмехнулся, потер виски и махнул рукой монаху: «уводи этого». Аудиенция закончилась на сегодня, пора переходить к новому способу получения правды.
        Галента увели в камеру, не мешая запоминать все повороты, спуски и подъемы. Мешок больше не надевали.
        В камере уже не было ни «башни безумств», построенной вором, ни новой книги. Вместо коробка оставили терку и несколько спичек - по числу свечей, на случай если пленник окажется дураком и проспит момент, когда надо менять свечу. Свечи оставили, источников света не лишили, что, конечно, странно.
        Дух легко ломается в темноте, полной всевозможных звуков.
        Как тут не задуматься о собственной ценности? Галент счел, что необходим церковникам: им требовалась информация о шаманах, о судьбе реликвии, ну и конечно про деньги они бы с радостью послушали рассказ.
        Вот объяснение всем странностям. Церковное милосердие не бывает без повода. Доброта ведь такой же инструмент, с помощью которого добиваются власти. Глупцы не понимают этого и сами лезут в ловушку.
        Корить себя уже поздно, да и бессмысленно - из темницы все равно не выбраться, так что стоит воспользоваться последними часами покоя. У пленника не было никаких сомнений, что он доживает последние часы, минуты и так далее - как можно трагичнее!
        Осознание конца успокаивало. Галент подремал и даже с радостью встретил гостей. Пообедать ему не дали, потрошка должны быть чистыми, чтобы исторгнутые жидкости легко очищались с пола.
        От скуки Галент извелся, а теперь пленнику приготовили великое развлечение, которое можно пережить раз в жизни. От этого веселья не отделаться, потому пленник без сопротивления направился к палачу.
        Его вели по запутанным коридорам, проводили мимо камер, где гнили пленники. Или создавалось впечатление, что они там гнили - Галент не слышал ничего, но смрад буквально оглушал. Не могут же все эти декорации построить только для него одного, чтобы сломить его дух.
        Впрочем, монахи способны на такое. А почему бы и нет? Отделить один блок, который всегда пустуют, набросать свиных потрохов, грязи, земли и соломы, добавить мочи по вкусу, и картина, способная сломить самых стойких еретиков, готова.
        Наглядный пример, действует отрезвляюще.
        На Галента не подействовало, он жил в Гончарне, районе, где с трупов срезают мясо, чтобы охотиться на крыс и крабов. Жрать-то хочется, брезгливых среди голодных не найти.
        Пленник взгрустнул, что вот так заканчивается его жизнь, но грусть эта не мешала ему спокойно идти на встречу страданиям и мучениям. Только почему-то монахи по обе стороны вдруг подхватили падающего в обморок отступника и донесли его до пыточных залов.
        Галента пронесли мимо десятка камер, в которых содержался ужасный инструмент. Эти камеры не были подготовлены для встречи с клиентом, там было чисто, пахло моющим средством - такая обстановка не годилась для пыток.
        А вот отделенная от других камора, в которой воняло, как у мясника подмышкой, вот там можно поработать. Монахи затащили Галента в эту украшенную останками пыточную и оставили дожидаться палача.
        Галенту дали несколько минут, чтобы осмотреться. К счастью, вор был легко одет, потому собственная слабость стекла прямо по тощим ногам. Обновку ему не дадут, так что лучше сохранить то, что имеется.
        Пленника приковали к деревянному стулу (массивный, не сломается) и оставили в таком положении прямо напротив рабочего стола мясника. Самих пыточных инструментов здесь не хранили, подобный стол больше подошел бы для прозекторской работы: железная ванна, с дырой для стока крови.
        Это чудовище на кривых ногах казалось неуместным в таком месте, где собираются выпытывать сведения. Галент привык к знакомым, простым и понятным методам ведения допроса. Про них он хотя бы читал, о них рассказывали наставники в монастыре Заступницы.
        Никаких ремней для удержания дергающегося клиента у стола не было. Что еще более странно. Галент - весь вспотевший, уверился в том, что опытному палачу не составит труда обездвижить допрашиваемого. В книгах об этом писали: где-то сделать хитрый надрез или воткнуть иглу, и несчастный обездвижен.
        Запах смерти буквально туманом стелился по полу камеры, невидимый, но осязаемый. Добравшись до пленника, он вцепился в босые стопы и стал взбираться наверх. Наверняка, чтобы удушить несчастного. Это был бы хороший исход, безболезненный.
        С вентиляцией здесь прекрасно; просто теплый воздух, пропитанный ароматами разложения, не желал уходить из проклятой комнаты. Что за чудовище способно здесь работать? Наверняка этого монстра выводят из загона только для работы, особые клиенты с ним встречаются. Этот палач настоящий виртуоз, от которого не сбежать на своих ногах.
        Похоже, Галент был не первым посетителем пыточной. Когда его привели, здесь было тихо, только гудел воздух, проходя по хитрой системе вентиляционных труб - тоже отлично действует на нервы. Но теперь… остатки какого-то счастливчика подали свой голос. Кровь, скопившаяся на столе, нашла выход, стекла к отверстию и теперь капала.
        Еще теплая жидкость, часть некогда живого организма падала с небольшой высоты и громко ударялась о жестяной поддон. Звук слегка менялся, когда капля падала на зубья ржавой пилы и скатывалась дальше по лезвию.
        Иногда, звук удара не был столь звонким, капля падала на что-то мягкое, не окоченевшее. Это «что-то» более не представляло интереса для палача, это было выброшено и забыто, как наскучившая игрушка, устройство которой изучено.
        Вор сглотнул и почувствовал дурноту. Любое движение на стуле, совсем незаметное, вызывало скрипы. Что еще нужно чудовищу, чтобы обнаружить добычу? Могут ли останки подняться с лотка, свалиться аморфной массой на пол и направиться к пленнику?
        Изуродованное тело будет ползти к Галенту, подтягивая свое жалкое мясо конечностями, с которых сняли кожу и сломали кости. Лица у существа не будет, только черный провал, такой же черный, как отверстие в столе…
        
        Галента привели в чувство с помощью нашатыря. На пощечины и щипки он не реагировал, тело совсем отключилось. Очнувшись, пленник не сразу заметил, что в комнате прибавилось народу. Никаких мертвецов не было, всего лишь палачи и помогающие им люди.
        Мертвецы - намного приятнее компания. Они убивают быстро!
        Ассистенты палача занимались тем, что отмывали старые пилы от крови. Делали они это нарочито медленно, как бы изучая каждую трещинку, каждый зубец на инструментах. Орудия пыток явно не годились для тонкой операции, но их не собирались заменять.
        Палач же осматривал клиента, настоял, чтобы его отвязали, крепко схватили за шкирку, да так и держали. Мясник ощупывал, осматривал Галента, словно товар, предлагаемый на сохранение в кунсткамере.
        Вор очень хотел покинуть эту камеру, но совсем обессилил и не мог сопротивляться. Его подтолкнули к окровавленному столу, с которого ассистенты оттирали страшные пятна. Кровь свернулась, так что их усилия бесплодны.
        Пленника уперли в стол и стали ждать, когда рабочее место будет подготовлено.
        С кровью возились долго, соскребли большую часть комочков, но кое-что оставили. Не могли же они лишить отступника удовольствия ощутить кожей чужую кровь. Без этого пытка не имела бы смысла.
        Галент попытался возразить, требовал дознавателя, так как его не имели права допрашивать таким образом! Дело решили кляпом, надежным средством против особо умных узников.
        С истязуемого стянули его ветхую одежду, побрызгали на ноги какую-то жидкость и протерли конечности. Чтобы не воняло, господа палачи очень тонким нюхом обладают. На этом приготовления были окончены; еще полагалось очистить кишечник, но ассистенты пренебрегли такой мелкой процедурой.
        Палач поторопил прислужников, очевидно, он опаздывал на ужин. Никто ради него не станет запалять огонь на кухне.
        Галента бросили на стол и не позволили уползти прочь. Вес троих огромных монахов невозможно перебороть, ни один узник еще не справился с ними.
        Появился знакомый вору дознаватель, который не желал пропускать представления. Вот ведь стервец, а ведь Галент с ним так мило побеседовал, как же он теперь в глаза будет смотреть казнимому? Совесть не замучает?!
        Дознаватель наклонился над столом, посмотрел в эти самые глаза. Совесть даже не шелохнулась.
        - Зачем кляп? - осведомился он. - Блок свободен, никого не побеспокоим.
        - Вас требовал, говорит…
        Все присутствующие замолкли и обратили взгляды на дознавателя. Он старший, от его решения зависит судьба Галента. Некоторое время дознаватель размышлял о том, как быть с говорливым пленником, но все же догадался, что кляп помешает получать то, ради чего, собственно, устроили все это представление.
        Рот освободили от кляпа, и Галент тут же воспользовался открывшейся возможностью. Проглатывая слова, сиплым голосом вор принялся сознаваться во всех своих грехах, обходя стороной самые интересные, конечно.
        Такие мелочи не интересовали церковных служащих. Дознаватель даже не стал объяснять, почему пытка все же начнется. Всем и главное - пленнику, и так понятно, что необходимо рассказать, о чем покаяться.
        Один из ассистентов зажег горелку, над которой установил железную миску. Там нагревались ржавые иглы. Простой, но надежный метод дознания, не слишком калечащий, что самое удобное!
        Галент почувствовал, что сейчас стечет в сливное отверстие. Монахи держали крепко, потные конечности пленника не выскользнули из захватов.
        Иглы нагревались медленно, кто-то предложил прибавить света, но палач отказался.
        - Атмосфера должна соответствовать, - наставлял он подопечных.
        Приготовили пилу, с помощью которой будут отпиливать фаланги пальцев, после обработки их иглами. Жгуты лежали под рукой, чтобы пленник не умер от потери крови. Дознаватель еще надеялся от него чего-то добиться, так что излишне калечить отступника не намеревались.
        Взяв иглу, помощник палача сунул ее во что-то, находящееся в поддоне. Раздалось шипение, над столом поднялся едва уловимый запах жареного мяса.
        - Готово! - радостно отрапортовал ассистент.
        Палач потер руки, пощелкал пальцами и натянул на лицо повязку. Он уже хотел сказать: «приступим», как пленник вдруг завопил и принялся отбиваться от могучих монахов.
        Галент не вырвался, но среди потока нецензурной брани можно было разобрать, что несчастный готов во всем сознаться. Пришло время покаяться, он это осознал, готов выложить всю подноготную мучителю.
        Дознаватель предложил повременить с пыткой, а монахам ослабить хватку. Палач слегка раздосадованный покинул помещение, уведя с собой ассистентов.
        Монахи ослабили хватку, но держались настороже.
        - Говори, теперь нам никто не помешает, - предложил дознаватель.
        И Галент не стал утомлять его ожиданием, порадовал красочным рассказом о собственных похождениях в храме. Страх освежил память вора, он боялся пропустить хоть какую-нибудь деталь - ведь дознаватель мог заподозрить, что пленник недоговаривает. Тогда у палача будет работа.
        Галент не хотел оставаться один на один с палачом, потому старался. Рассказывал он все: и как пришел к идее напасть на храм, и как план разрабатывал, как проник внутрь, как прятался от охранников. Все рассказал, затем перешел к повествованию о реликвии. Круг Искушения он не собирался похищать, он даже не знал о том, что эта дерьмовая штука хранится в тайнике.
        Тут Галент немного отступил от первоначального плана действия: утаил о судьбе золота. Храмовая казна ему сейчас не могла пригодиться, но не мог вор пересилить себя и выложить о местонахождении собственного дома и тайника с золотом. Даже страх смерти не мог совладать с алчностью.
        Дознавателя интересовал Круг, потому он не перебивал пленника. Пусть выговорится, потом можно задать вопросы. К счастью, у них двоих много времени для разговоров.
        Рассказал Галент о битве с Фернасом и последующем бегстве. Вор осмелился предположить, что брат-инквизитор сам подготовил ловушку для отступника. В таком случае, он частично виноват в том, что реликвия пропала.
        Рассказ был длинным, Галент начал уставать, тем более на холодном столе, лежа и без возможности промочить горло. Дознаватель не обращал внимания на просьбы, он требовал продолжения рассказа. Акустика в комнате отличная, потому сиплый шепот пленника прекрасно слышали четверо церковников.
        Описание катакомб и города под землей их особенно заинтересовало, даже больше, чем судьба Круга и месторасположение травяной поляны дикарей.
        Дознаватель распорядился принести пленнику кружку с водой, дали ему напиться, наконец-то. Усадили на стул, чтобы Галент мог повторно рассказать о подземных руинах.
        При свете горелки Галент смог рассмотреть изуродованный череп, лежащий в поддоне. Кожа была опалена, нижняя челюсть вырвана, а нос и верхняя - вмяты внутрь, как от сильного удара. Такая голова могла принадлежать как человеку, так и уродливой твари.
        Здесь исследовали не только еретиков, но и тех созданий, которым поклоняются дикари.
        Напившись, Галент отвернулся и уставился прямо на дознавателя. Рожа его ничуть не краше той, что валялась под прозекторским столом, но он хотя бы точно человек. Внешне - точно человек, способный сдерживать чудовище внутри себя.
        Особых деталей вор не припомнил, экскурсия по руинам не задалась сразу. Театр он кое-как еще описал, но остальные катакомбы уже выветрились из памяти. Демоны вас побери - да он был ранен! Что еще он мог запомнить?!
        Рисунок на стенах… этот рисунок попросили изобразить на листке, не здесь, но в камере ему оставят карандаши и лист бумаги. За хорошее поведение пленника вознаградят, об этом не забыл упомянуть церковник.
        О руинах Галент повторно рассказывал раза три или четыре, отвечая на вопросы дознавателя. Любопытство вор попытался удавить, какая разница, почему этот сумасшедший фанатик так заинтересовался обломками, затерянными во тьме. Его проблемы, а вору надо думать о другом - как бы выбраться из этой передряги.
        И выход намечался!
        Им ведь потребуется проводник, человек уже бывший там.
        Галент попытался скрыть радость, не дать эмоциям выдать его. Дознаватель и так догадается о том, что думает его клиент, но пусть лучше опирается на свои подозрения, чем на конкретные доказательства.
        Единственная информация, которую записал дознаватель, касалась реликвии. Все остальное он не собирался сохранять на бумаге. Еще один звоночек, вероятная возможность - этот церковник мог возжелать личной власти! И вдруг он захочет использовать ценного пленника, заставить того провести в подземелья и показать, где хранятся могущественные машины древних.
        Или просто убьет того, кто много знает. В принципе, неплохой выход, хотя бы без пыток.
        Узнав все, что необходимо, дознаватель покинул пыточную камеру. В коридоре его кто-то ждал, настолько важный, что дознаватель тут же принялся рассказывать обо всем, что услышал от пленника.
        Важный человек похвалил дознавателя, как показалось Галенту; упоминалось о какой-то задумке, в успехе которой все сомневались.
        Интересные слова, но о них вор позабыл, слишком увлечен был своими соседями.
        Вор остался наедине с троицей безликих монахов, истуканами замерших возле прозекторского стола. С таких людей дикари идолов своих вырезают. На самом деле, что одни фанатики, что другие ничем не отличаются. Кланяются разным символам, но шибанутые одинаково.
        Не зря же существует старая шутка про двух братьев: один связался с ведьмой, другой мастурбировал в келье. Народ такие мелочи примечает хорошо.
        Никакого движения не происходило, что немало нервировало пленника. Ну, хоть посмейтесь, думал Галент, у вас в руках важный пленник, давайте унижайте его! Но нет, монахи молчали, даже не двигались. А живы ли они вообще? Вдруг монастырь и Цитадель захватили существа из леса, одевшие монашьи одеяния.
        И дознаватель, и палач с ассистентами лишь куклы, которыми управляют разумные растения. Если раздеть зараженных, можно найти на их теле отвратительный, пульсирующий комок плоти - цветок, который растет под кожей. О чем-то таком Галент читал, припомнил картинку из книги, написанной военным. Тому не повезло практиковаться в стрельбе на оживших мертвецах в лесу.
        Галент боковым зрением усмотрел какой-то нарост на груди монахов. Может - это оно и есть?..
        В комнату вошли конвойные и увели вора, не дав ему пристально изучить странную троицу. Церковники как будто с ума сводили своего пленника, запугивали его и, будь они прокляты, успешно!
        Пленника вернули в его камеру, в которой практически ничего не изменилось. Обыденность помещения даже успокаивала, тут хотя бы нет оживших мертвецов. Покой и благодать, а так же еда.
        С теми тварями из заброшенного фабричного квартала хотя бы все понятно - они двигаются, они агрессивны. А монахи, сопровождавшие дознавателя, чего они такие странные?!
        Пленнику дали немного времени, чтобы утолить голод. Вора тошнило: употреблять незнакомую пищу, в которую наверняка подмешали галлюциноген, он очень не хотел, но что оставалось? Силы для восстановления нужны, а где их брать? Если бы на стенах камеры рос мох, тогда… ну, влажный и холодный камень убьет его вернее, чем зелья церковников.
        Закончив с едой, Галент передал посуду тюремщикам. Ему не оставляли ничего, следили за каждым предметом. Скрыть бы все равно не удалось, а с переломанными пальцами некомфортно - Галент не пытался ничего утаить.
        Тюремщик удалился, его помощник остался сторожить пленника - дверь в камеру не закрывали. Монах не выглядел встревоженным, казался расслабленным и скучающим. Тут бы его и удавить, но вор не решился действовать. Слишком слаб еще, чтобы нападать на здорового, хорошо питающегося человека.
        Вскоре вернулся тот первый, он принес с собой уголь для рисования и жесткую бумагу. Дознаватель требовал, чтобы Галент изобразил все, что видел в катакомбах Города.
        - Я же не художник, - пытался возразить Галент.
        Его не слушали и не стали намекать, что за ослушание последуют кары. Вор пораскинул мозгами и решил, что подчиниться в данном случае будет выгоднее. Дознаватель получит то, что хочет увидеть, а пленник - шанс на побег.
        Галент указал на тумбу, куда тюремщик должен положить инструменты. Монах фыркнул, но опять же ничего не сказал.
        Пленника оставили в одиночестве, дали ему сутки, чтобы скука заставила его выполнить распоряжение дознавателя. Галент некоторое время не прикасался к бумаге и углю - предполагал, что за ним наблюдают, не хотел казаться совсем сломленным. Только когда стало совсем невмоготу, Галент занялся рисованием.
        Помнил он мало из того, что видел в подземельях. Лучше всего запомнился амфитеатр, где инквизитор положил всю свою бригаду - вот момент триумфа, от этих воспоминаний на душе у отступника становилось тепло. Хорошо, когда твоим врагам плохо.
        Темнота и страх стерли большинство рельефов, встречавшихся по пути. Нижние подземелья запомнились Галенту как одно, сплошное Нечто, живущее под Городом. Это были старые кости, погребенные давным-давно. Удобрение, для нынешнего Города, ну или сваи, на которые он опирался.
        Нет, там, конечно, много интересного, захватывающего и интригующего. Но память подвела Галента, он ничего не мог припомнить. Вроде и смотрел, но не запоминал - на кой ему все эти рельефы, образцы архитектуры? Он никогда не интересовался исследованием прошлого, тайно читал монастырские книги только потому, что особого выбора не было.
        Не станут ведь церковники хранить в своих библиотеках книги язычников. Если у них вообще есть книги.
        Как и прочитанное, так и увиденное Галент разделял на две неравноценные кучи: «ерунда» и «возможно, пригодится».
        Так и с подземельями, рельефы ему никак не могли пригодиться. В них ведь не сокрыта великая магия или тайна основания Города. Не может такого быть, просто красивый рельеф, радовавший взгляд погибших жителей.
        Задача казалась невыполнимой, если бы Галент стремился выполнить указание дознавателя. Пусть вор и обделен творческим воображением, но смог много чего нарисовать. Из тех книг, что он прочел; встречались довольно занятные - как раз из второй кучи. Монахи и священники не гнушались занятием наукой, исследовали как историю, так и алхимию. Многое описывали в своих трудах, зарисовывали.
        По большей части все это было чистыми домыслами, версиями, требующими проверки. Вот алхимические символы, символы «исчезнувших цивилизаций», указывающие на их могущество и значимость для вселенной - все это с удовольствием Галент перенес на бумагу.
        Порадовать дознавателя, что может быть лучше? Он ведь это хочет увидеть, вот получи и кончи от возбуждения. Тут тебе и власть, и тайные знания, и тому подобная чушня.
        Галент гордился собой. Он мастер своего дела, умеет выкручиваться из любой ситуации. Выкрутится из этой тоже. Со временем.
        Совсем уж он не наглел, конечно, рисовал по памяти, искажая те страшные рисунки почивших священников. Некоторые рельефы припомнил вполне точно, но и они были подвергнуты корректировке. Слишком унылы, не впечатляющи, на них никто не обратит взгляда, а после галентовой правки - ну загляденье! Сразу видно, тут что-то важное, указание, знак!
        Вору пришлось скрывать радость, работать с унылым, даже печальным видом; предположение о том, что за ним наблюдают, могло оказаться верным. Что подумает дознаватель, видя с какой радостью рисует пленник. Не поверит, отправит на сеанс к костоправу, вооруженному дыбой и тисками.
        Галент испортил все листы, но за ними никто долго не являлся. Принесли обед, но монахи как бы не услышали слов пленника о готовности работы. Тюремщики выполняли приказы, проявлять инициативу им не требовалось.
        Несколько дней никто, не считая тюремщиков с подносом или горшком, не беспокоил пленника. Забыть о нем не могли. Церковь всегда отличалась педантичностью в судебных вопросах, никто не уходил из ее лап без оправдания или обвинительного приговора. Некоторые дела продолжали разбирать после смерти обвиняемого, его присутствие на суде не требовалось, за мертвеца говорил защитник.
        Сколько же веков потребуется, думал Галент, чтобы разобрать его дело. Ветер развеет его прах, а церковники будут рыться в заплесневелом деле. Чего бы сразу не кончить подозреваемого? О судьбе отступника никто никогда не узнает, он даже не существует для обывателей.
        Проклятые фанатики с их проклятой верой. Они бесили Галента, но поделать он ничего не мог.
        Развлекаясь, он принялся разрисовывать стены камеры. Никаких демонических символов или ужасных чертежей, обычные голые бабы, большие члены, в общем, все то, чем украшаются стены в Гончарне.
        Тюремщиков наверняка удивил такой выбор оформления. Галент шутки ради попросил у принесшего еду монаха цветные мелки, тот обещал подумать - так поразился, увидев похабные картинки. Тут должны быть надписи, указывающие на сумасшествие пленника! Такого ждали от отступника, от человека, имевшего сношения с язычниками.
        После общения с дикарями все сходят с ума и более не ценят городскую жизнь.
        
        Семь обедов спустя Галента отвели на встречу с дознавателем. Старые друзья успели соскучиться друг по другу.
        Галент был разговорчивым не в меру, а дознаватель, слушая его, улыбался и кивал.
        Перешли к делу: дознавателя на этот раз интересовала судьба денег, украденных из храма. На рисунки Галента он бросил взгляд, сложил их в папку и положил ее на край стола. Понимал, что пленника интересует реакция.
        - Так куда ты дел казну храма …?
        Врать или не врать? Теперь-то вору задали прямой вопрос, неправильный ответ сулил неприятностями.
        - Взял с собой, но в подземельях от золота мало пользы. Там темно, блеск монет не привлек ваших наемников!
        - По существу, - потребовал дознаватель.
        - Не представляю, было со мной, после встречи с дикарями я очнулся на фабричных окраинах. Давайте вместе подумаем, что произошло внизу.
        - Врешь же, говори мне всю правду.
        Галент облизнул губы, но переселил страх. Если он выдаст местоположение своего дома, он лишится прекрасного убежища. Церковь не могла найти его там, а где прятаться потом, после раскрытия этого убежища? Судьба золота не так уж важна.
        Выход напрашивался очевидный.
        - Спрятал в подземельях в том театре, - Галент указал на папку с рисунками.
        Дознаватель не пошевелился, принялся расспрашивать о точном месте, где Галент оставил добро. Вопросы задавал он умело, не позволяя пленнику отмазываться «темно там, все на одно лицо». Вор сочинял на ходу, но его глупый рассказ неожиданно удовлетворил монаха.
        Вот наверняка сам полезет в катакомбы, отправится на поиски подземного театра. Мистическое знание - это, конечно, огромная власть, но ее еще необходимо умело употребить. Вдруг свои же братья забьют насмерть, толку тогда от знаний? Золото инструмент простой, любой мальчишка сможет им распорядиться.
        Дознавателю понравился рассказ Галента. Он отослал пленника, не предлагая завернуть по пути к палачу. Придется второму другу вора оставаться в одиночестве.
        
        Глава 3. Соседство с мертвецом.
        
        Галента вернули в камеру, вот только наскальной живописи не было. Кровать иная, и тумбы никакой нет. Свет в камеру поступал через смотровую щель, за которой висел фонарь. Щель была забрана решеткой - и палец не просунуть, так что вор не мог подцепить фонарь.
        Свечей не оставили, ведь теперь пленнику не требовалось работать над сочинением мемуаров. А от монстра под кроватью спасал фонарь в коридоре. Тюремщики меняли фитиль и наполняли фонарь маслом в последний момент, прежде чем чудовище выберется из укрытия.
        Галент сходил с ума от безделья, потому воображал всевозможную чушь. То монстр, пробующий на прочность железную дверь, то длинная безликая тварь под кроватью - лучше не присматриваться к теням, что порой высовываются снизу.
        Тюремщиков, что обслуживали пленника, вор буквально полюбил. Единственные живые люди, которые своим спокойным и деловитым видом успокаивали отступника. Это не входило в их план, так происходило само собой. В разговоры они не лезли, но и агрессии не проявляли, относились к пленнику как к редкому зверю, за которым нужен уход. Диковинность пленника они перестали воспринимать, работа их уныла и лишена красок.
        Но Галент продолжал говорить с ними, стараясь не сболтнуть лишнего. Ведь плоды его фантазий могут материализоваться, если упомянуть их в слух. Уйдут монахи, ничто не помешает им самим заняться пленником.
        Пытка эта продолжалась долго, настолько, что Галент потерял счет обедам и горшкам, которые сменялись с завидной точностью. Те же звезды не отличаются постоянством, с каким монахи исполняли обязанности. Звезды безумны, движутся сами по себе, куда захотят. Только солнце постоянно, но и оно порой балует.
        После очередного успешного цикла жизнедеятельности, пленника пригласили покинуть камеру. Палач или кто там приглашал - Галент выскочил из темницы с радостью. Так бы и побежал в лапы к живодеру, если бы не конвойные, быстро спеленавшие наглого отступника.
        В этот раз они не удовлетворились тем, что обыскали полуголого пленника. Галенту связали руки за спиной, накинули на шею петлю так, чтобы пленник удавился, пытаясь освободиться от узлов. Свободными оставили только ноги, но убежать вор не смог бы при всем желании - опять мешок, опять унижения.
        Галент заметил, что в этот раз конвой увеличился человек на десять. Наверняка отряд сопровождали маги.
        Его решили этапировать в другую тюрьму? Но зачем, если здесь все подготовлено для переселенцев из леса?! Значит, вора вели на казнь - только ради этого могли созвать огромную толпу монахов и жрецов.
        К смерти Галент был готов, но к мучениям не особо. Он мог надеяться только на милосердие палача, который прежде чем начнется экзекуция, все же удавит преступника. Крики мучимых отравляют душу фанатиков, потому они используют кляпы, вырывают языки или приканчивают жертву сразу.
        Впрочем, если казнь не публичная - а это скорее всего, - зачем весь этот театр? Повесят или отрубят голову, а тело кремируют. Никаких издевательств над бездыханным телом.
        Церковники сами связали себя по рукам. Казнить отступника на площади они не могли, так как официально не сообщали о беглеце. Горожане могли что-то знать, но церковное руководство не собиралось признавать ошибок.
        Им придется убить Галента тихо, без лишней показухи. Добрые фанатики качественно выполнят привычную для них работу.
        Удача последний раз взглянула на вора, подарив ему легкую смерть. Галент уйдет во тьму, лишится тела, станет истинно свободным. Не этого ли он желал.
        Входя в просторное помещение, где проведут казнь, Галент был спокоен и даже счастлив.
        
        Вора усадили на мягкий стул - а, ну конечно, должен пройти суд, где вынесут обвинительный приговор. Ох уж эти формалисты от Церкви. Ни один мирской судья не сравнится с педантами церковниками.
        Судя по звукам, в комнате находилось несколько человек. Не боевое охранение, но, возможно, судьи. Они почему-то не опасались страшного отступника, загубившего множество важных служителей культа.
        Галент признался только в том, что ограбил храм, но про монастырь Заступницы его никто не спрашивал. Дознавателя не волновало, что случилось в отдаленном монастыре, хотя Галент стал причиной бунтов в Гончарне.
        Не заинтересовались и ладно, думал Галент, им хватает обвинений, чтобы покончить с отступником. Ограбление храма и похищение реликвии страшный грех и бла-бла-бла, так что не стоило разводить бюрократию и затягивать процесс.
        В комнату вошел председатель суда; свита, расшаркиваясь, пропустила важную особу в помещение. Персона была столь важной, что находившиеся в комнате люди разволновались. Галент чувствовал их возбуждение, словно мог читать мысли, точнее эмоции находящихся поблизости людей. Удивительно, так сильны были чувства священников.
        Председатель тяжко сел на стул напротив Галента, потер колени, тяжело вздыхая.
        - Долгая дорога выдалась мне, - знакомый голос. - Уберите эту рвань с его головы. Ведь просил я - без перегибов! Но вы не обошлись, в который раз.
        Галент не ожидал услышать характерный бас архиепископа, не ожидал, что церковного голову заинтересует суд над отступником. Ну, право же - не такая значимая фигура этот Галент, чтобы ради него высшие иерархи спускались в темные катакомбы.
        Пленника освободили от мешка, но Астрелий не удовлетворился этим. Он приказал освободить отступника от петли и развязать руки.
        Галент тут же смекнул, что его гордый плевок в лицо смерти оказался преждевременным. Церковники собрались здесь не ради суда, их действия вполне очевидны любому, кто долгое время прожил среди пауков и крыс.
        Торг.
        Астрелий не был дураком, он отличался смелостью, иначе не достиг бы своего уровня. Но смелость его имела определенные границы, геройство без нужды он считал глупостью. Рассчитал ли архиепископ или так получилось само собой, но Галент пару минут не представлял опасности - как раз, пока ему связывали повторно руки. Уже спереди, чтобы можно было с комфортом откинуться на спинку мягкого стула и беседовать.
        Помещение освещали десятки электрических ламп, свет которых был направлен в сторону входа. Пленник, прогулявшийся по темным коридорам с накинутым на голову плотным мешком, точно будет ослеплен. Галента ослабили; да и сам Астрелий любил размяться. Без спецсредств такого быка не свалить.
        Астрелий жестом отозвал конвойных. Беседа не для их ушей. Начинать разговор архиепископ не спешил, дал время, чтобы пленник пришел в себя, смог рассмотреть собравшихся и сделать верные выводы.
        Кроме архиепископа Галент узнал начальника службы внутренней безопасности (названия у нее не было, так как эта служба не существовала на бумаге), с которым лично имел знакомства в прошлом. Этот молодой мужчина, явно метивший на место своего начальника, расследовал смерть инквизитора в Гончарне, из-за обвинения в которой Галент решил сбежать из монастыря.
        Он бы и раньше сбежал, но тут ему дали прекрасный повод.
        Третьего священника или жреца Галент не знал: человек с невыразительным лицом в простой рясе, которую носят аскеты. Хорошая маскировка, мышцы под хламидой практически не заметны. Тоже какой-то специалист по «особым» делам.
        Эта троица сидела за массивным столом, чтобы подчеркнуть свою значимость. Другой мебели в комнате не было, камень пола холодил босые стопы пленника.
        - Моего компаньона, - начал Астрелий, указав на молодого, - ты знаешь. Уважаемый магистр Фаист отзывался о тебе весьма нелестно.
        - Отличные рекомендации, верно ведь?
        Астрелий искренне улыбнулся. Он решил обойтись без интриг и открыто вести беседу. Очевидно, он не слишком рассчитывал на успех и решил не тратить сил.
        - По левую руку от меня человек находящийся вне всяких званий и иерархий, - Астрелий указал ладонью на безликого, стараясь не глядеть на него. - Имя его тебе неизвестно, называть его мы не собираемся.
        - Это понятно, чего ему от меня надо? - резко спросил Галент.
        Его пробрало холодком, то язычники, то какие-то садисты из Церкви, что вообще им всем от него нужно?!
        - Твои способности. Не по части воровства, нет, тут ты явный профан и неуч. Но умение скрываться, бороться, сам образ мышления - вот заинтересовавшие нас качества.
        Галент молчал, давая понять, что его необходимо заинтересовать. Отступник набивал себе цену; троица за столом это прекрасно понимала. Не первого идиота они обхаживают, реакции кандидатов легко предугадать.
        - Ты себя отлично показал, - продолжил Астрелий, - разобравшись с аббатом Заступницы…
        - Весьма вовремя! - добавил молчавший до этого Фаист. - Ты успел раньше нас разобраться со Зверюгой. Основательно живодер тебе жизнь подпортил, да?
        Галент удивленно уставился на священника, кивнул, соглашаясь.
        Безликий не участвовал в разговоре, хотя разборки с неугодными священниками, похоже, его профиль работы. И именно этот человек был заинтересован в кандидатуре Галента.
        - Да, не без этого, - бросив недовольный взгляд на помощника, Астрелий продолжал. Теперь пришел черед ложки дегтя: - Но вот епископа не стоило трогать, достойным гражданином он был. Пусть обретет покой в мире вечного Света.
        - Все мы достойны, когда умираем, - сказал Галент.
        - Вижу я, ты не бесцельно свое время тратил, таясь от нас… перейдем к делу.
        - Минутку, вы еще забыли упомянуть Фернаса! Как же без славного инквизитора, бесславно почившего в катакомбах.
        - Убивать тебя распоряжения не отдавали, - ответил Фаист, - на мой взгляд, это справедливая расплата за самодеятельность.
        - То, что всегда порицалось в вашем обществе, - заметил Галент.
        Фаист пожал плечами, вместо него взял слово Астрелий:
        - Но, - он поднял указательный палец, - мы в любой момент можем пересмотреть наше решение.
        - Пошли угрозы, эх, вы там к делу какому-то переходили.
        Архиепископ держал себя в руках и не злился на отступника. Не ясно даже, притворялся он или на самом деле игнорировал неумелые насмешки пленника. В обществе он вынужденно реагировал на подколки Галента, когда тот еще числился в рядах священной армии. Сейчас глава Церкви вел себя совершенно иначе, словно перед Галентом сидел другой человек.
        Обычная метаморфоза для политика, подумал Галент. Он удивился, но вида не подавал.
        Предложение архиепископа не ошарашило Галента, ведь преступника долго подводили к предложению вступить в ряды тайной организации. Ручная армия убийц, которая брала на себя функции по уничтожению неугодных, нуждалась в умелых специалистах. Галент кое-что стоил, вот ему и предложили поступить на службу.
        Относительная свобода, новые навыки, огромная власть - многие облизнулись бы, услышав такое предложение. Священники не раскрывали всей правды, лишь пробуя почву у себя под ногами. Зачем им просто так выдавать имя безликого монаха и тайн его службы?
        Подобные секреты есть у каждой влиятельной организации, даже у групп людей в этих организациях.
        Галент заинтересовался, но понимал, что все это только слова. Превращаться в тень великого Астрелия, вор не пожелал. Он выбрал свой путь, отказываться от него значило предать себя.
        Можно прикидываться смелым, но трястись от страха, можно изображать из себя того, кем ты не являешься, но предавать самого себя…
        Для Галента много значила личная свобода, он желал побороться за нее, пустив в ход хитрость.
        - Хорошее предложение, но… - Галент замялся, отвел взгляд.
        - Говори, - подбодрили его Астрелий и Фаист.
        А этих двоих можно натравить друг на друга. Эх, были бы у Галента возможности, чтобы столкнуть их лбами, но нет, не в его власти.
        - Предложение заманчивое, но каким вот образом вы застрахуетесь от предательства? Что за условия, чем я расплачусь за согласие?
        - Метка магии, - впервые открыл рот безликий.
        Голос незапоминающийся, как и внешность. Галент усомнился, что перед ним сидит живой человек. Иллюзия, маска - очередные секреты.
        - И чего это за штука? Будете глазеть на меня в хрустальный шар?
        - Договор, за неисполнение которого следует мгновенная кара.
        Фаист заинтересованно прислушивался, похоже, впервые услышав, каким образом безликий добивается верности от сотрудников. Но больше глава ручных убийц ничего не прояснил, зато его начальник - Астрелий предложил отступнику согласиться и лично проверить крепость договора.
        Не оставалось сомнений, что практика созданий меток у них отработана. Срывы, может, случались, но их число ничтожно мало.
        Галента не торопили с ответом. Собравшиеся церковники догадывались, в каком направлении думал пленник. Они не первый раз собираются на острове, чтобы сделать заманчивое предложение.
        Вор мог согласиться, а позднее проверить на прочность метку и их хваленный договор; есть шанс сбежать! Но он ничтожно мал. Столько же шансов у Галента избежать встречи с палачом, выбраться с острова и дожить до старости.
        Что на одной, что на другой чаше весов находилась смерть, а призрачные шансы ему не предлагали.
        - Я подумаю, - улыбнулся троице мучителей Галент.
        - И ты полагаешь, что мы будем ждать твоего ответа? - удивился Астрелий, без злости. - Либо ты соглашаешься, либо - убирайся!
        - Слишком сложный вопрос, так что я обмозгую его в своей камере!
        Все-таки не так уж плоха жизнь в той каморке, что ему отвели. Чисто, кормят, есть место для сна и часто меняют горшок. Многим этого достаточно, чтобы чувствовать себя счастливым.
        
        Галент не видел, каким образом архиепископ сообщил конвоирам, что аудиенция окончена. Просто, вдруг, открылись двери, в комнату вошли вооруженные монахи и взяли под локти пленника. На голову ему накинули тот же пыльный мешок, в этот раз Астрелий не возражал. Что ему теперь заботиться о несговорчивом отступнике.
        Когда пленника вывели, троица священников принялась обсуждать недавние события, произошедшие на Рачьем острове. О Галенте ни слова - отработанный материал, с ним все решено.
        Отступника держали крепко, словно он намеревался сбежать. Зачем? Да и как справиться с двумя десятками монахов и несколькими жрецами. Воины могут справиться с тощим парнем без всякой магии, но они решили перестраховаться. Галент гордился тем впечатлением, что произвел на церковников.
        Как никак он отказал самому архиепископу! Наверняка о нем будут шептаться, сочинять небылицы.
        Раздумывал обо всем этом Галент недолго, его вскоре привели в камеру, где пленнику предстояло провести уйму лет. Кончать с ним сразу не собирались, полагая, что в будущем этот парень пригодится. Хотя бы для переговоров с язычниками.
        С пленника сняли мешок, развязали руки и втолкнули в камеру. Галент успел рассмотреть узкий коридорчик, упирающийся в каменную стену, а после этого рухнул в темноту - под ногами, недалеко от входа, располагалось открытое отверстие.
        Новая камера для отступника.
        Неглубокая, чтобы пленник не расшибся в падении, но глубина камеры достаточна, чтобы и выбраться он не смог. Галент упал в темноту, неудачно приземлился, отбив пятки и поцарапав колени. Ладони уцелели - хоть одна радость.
        Вор вскочил на ноги и взглянул наверх - свет проникал в узкую дыру, в которую упал Галент. Сверху на него глазел какой-то монах, держащий в руках лампу. Только один, двоим не развернуться в узком коридорчике.
        - Живой, - монах обернулся к своим и сообщил о состоянии Галента.
        Ему что-то ответили, но неразборчиво. Галент некоторое время пребывал в замешательстве, все происходило слишком быстро. Он не рассчитывал, что окажется здесь. А как же его камера, где кровать, свечи, писание?! Куда это все подевалось?! Почему сюда!
        Монах закрыл отверстие тяжелой решеткой, повесил на нее массивный замок и удалился. Свет потускнел. Где-то наверху громыхнула тяжеленная, железная дверь. Камера погрузилась в темноту, но не абсолютную - лампу, похоже, оставили у двери. Свет от нее проникал через смотровое окошко в коридорчик, а затем и в камеру к пленнику.
        Галент оказался в блоке, где сидели дикари и их жертвы. Лучшего места для бывшего монаха не найти, отсюда он точно не выползет.
        С минуту вор разглядывал решетку, словно надеялся, что это такая жестокая шутка. Астрелий мог прикинуть, что отступник сразу сломается, как окажется в этой камере. Так и произошло, Галент заорал, требуя то встречи с архиепископом, то теплых вещей и горячей еды. Ответа не последовало, пленнику дали проораться.
        Все еще не веря в происходящее, Галент отошел к стене, сполз по ней на пол. Долго он собирался с мыслями, но все же решил осмотреться. Иначе можно просто сойти с ума. В такой заднице он еще никогда не оказывался, а сколько десятилетий ему придется провести здесь?
        Галент нервно хохотнул. Лучше не думать о страшных перспективах.
        Камера оказалась небольшой: квадратный колодец, сторонами в три метра. Можно при желании расшибить голову об стену, чтобы закончить мучения. Вот обрадуются церковники - не придется кормить глупого отступника.
        Здесь имелся слив, но водотока не предусмотрели. От дыры характерно воняло, из отверстия тянуло холодом. Стены сами по себе были достаточно теплыми, что казалось странным в подземелье. Наверняка рядом проходили трубы системы отопления.
        Будь зубы попрочнее, удалось бы прогрызть путь наружу. Хороший способ помереть - застрять среди нечистот или обвариться горячим паром. Это не путь для бегства, по крайней мере, не в подземной темнице.
        В противоположном углу валялось какое-то тряпье и что-то похожее на узкую кровать. Ребра жесткости проглядывали сквозь тряпки. Что ж, все не на полу валяться, можно здоровье поберечь.
        Подземные темницы за пару месяцев выпивают пленников, превращают их в безумных скелетов, в которых едва теплится жизнь. Изможденные, обреченные на мучения люди уже не помышляют о бегстве. Хоть одна мысль посещает их?! Живые трупы, существующие в практически полной темноте.
        Участь незавидная, потому следовало разработать план. И не просто набор мыслишек для успокоения души, а настоящий, работоспособный план. В комфортной обстановке думать всегда проще. Галент направился к кровати.
        Галент встал и увидел, что его кровать совсем не то, что он полагал раньше.
        Галент отпрянул к стене, попытался вжаться в камень, буквально слиться с ним. Не вышло, камень оказался прочнее и не принимал живую плоть. Зато мертвец хорошо прикипел к камню - не оторвать, как ни пытайся. Но монахи, ответственные за уборку камер, не пытались убрать мертвеца.
        Труп, им подумалось, скрасит одиночество пленника, погубившего столько братьев.
        Подвывая от страха, Галент сполз на пол, поджал ноги и уставился на труп. Теперь тени не мешали ему рассмотреть во всех подробностях подарок, оставленный добрыми тюремщиками.
        Прошлый постоялец наверняка был язычником, как тот парень, ради которого Галент заявился на Рачий остров. Кости, обтянутые кожей (кое-где прохудившейся), стали будто одним целым с каменными стенами камеры. Наверняка язычник пытался выбраться из темницы, вырастив чудовищный стебель. Да вот не вылез, усох прямо здесь. Его и не кормили, чтобы быстрее закончились мучения.
        Такая же судьба ждала Галента, как наверняка думали его бывшие братья. Все, контактировавшие с дикарями, заканчивают жизненный путь в виде удобрения для какой-нибудь рощицы. Лес не расходует понапрасну ресурсы, как и Город, он переваривает все и всех.
        Череп мертвеца скрывался во тьме, взору Галента была открыта грудь, таз и кисти рук, сложенных на животе. Остальное могло и не существовать в реальности, чтобы это проверить необходимо подойти и пощупать мертвеца. У Галента не было сил для этого, в смелые люди он никогда не записывался, а рисковать готов, только имея под рукой средства самозащиты.
        Глупо изучать мертвеца, если его не раздавило тяжеленной решеткой, и ты безоружен.
        У Галента была только хламида, которую великодушно оставили пленнику. Из такого тряпья приличной петли не сделать, а уж в драке она совершенно бесполезна. Особенно в драке с мертвецами.
        Ароматы канализации скрывали собственный запах трупа; пленник не мог воспринимать это чудовище как реально существующий объект. Шалит сознание, вот и дожился до галлюцинаций.
        Сунув руку в сливное отверстие, Галент попытался нащупать выступающий камень, трещину - хоть что-нибудь, из чего можно изготовить оружие. Камень и тряпка годятся для изготовления простейшего оружия. Не пращи, конечно, но что-нибудь ударное изобрести можно.
        Как назло камень оказался монолитным, дыру проделали с помощью сверления, но следы от сверла стерло время и бесчисленные стоки. Сколько пленников мочилось и гадило в эту дыру? Кроме слизи Галент ничего не добыл, заодно пополнил список страшилок, с которыми предстоит прожить не одно десятилетие.
        Засунув руку в отверстие, он полагал, что найдет не спасительный камень, а зубастую пасть. Или щупальце с присосками - как вариант. Любая тварь, рожденная морем, могла оказаться в канализации Рачьего острова и прибыть к личной камере Галента. Чтобы полакомиться им, конечно, а не для передачи сообщения от Алоя.
        Ведь знал Галент, что шаман лгал. Не придет он, чтобы вызволить наемника и собратьев. Дикари добиваются личных выгод, как горожане, служение другому богу не отразилось на их мировоззрении.
        Галент кричал, зовя тюремщика, чтобы тот разобрался с трупом. Изменение песни не отразилось на реакции монахов - те как игнорировали вора, так и продолжали не замечать его воплей. Галент выдохся, заткнулся.
        Некоторое время он пребывал в прострации, возможно, спал. Окаменевший труп два раза поднимался из своей колыбели, но до вора добраться не успел - человек засыпал, но вовремя просыпался
        Ничего не изменилось; от изнеможения даже фантазия не работала, труп оставался на месте и дожидался момента, когда живой пленник сможет поесть. Тогда-то он поднимется и поможет Галенту отправить естественные потребности организма.
        До этого момента оставалось несколько часов. Совсем немного, но пленнику пришлось провести их в почти полной темноте, наедине со страхами, голодным и лишенным всяких надежд на спасение.
        Какой уж тут план вырабатывать? Галент вообще сомневался, что его будут кормить. Возможно, монахи забавляются созданием композиций из диковинных растений, присланных прямиком из леса, чтобы они укоренились на неплодородной почве Города. Церковники шли на встречу желаниям дикарей.
        Галента не обучали навыкам выращивания из своего тела веточек и цветочков, но монахам об этом не известно…
        Очнулся вор, когда наверху шевельнулось пламя. Свет немного переместился, затем стал интенсивнее, а позже кто-то загромыхал тяжеленной связкой ключей. Наверняка такой, что ни один вор утащить не сможет - для надежности еще прикрепленной на железную цепочку к поясу из жесткой кожи.
        Окрыли верхнюю дверь, свет переместился к люку, и пришедший отпер замок решетки. Не без проблем обошлось, замок заржавел, механизм его изношен, но на счастье Галента монах все же справился.
        Галент дождался, когда ему спустят еду в корзинке, исполнил приказ - выгрузил всю снедь, но корзинку не отпустил. Лица пришедшего монаха он не увидел, из-за слепящего света фонаря. Пленник повторил свои претензии по уборке камеры: «почему тут труп, и как скоро его уберут?». Монах дернул корзинку, но не смог вырвать ее из лап оголодавшего и истощенного отступника - так тот хотел избавиться от сокамерника.
        Успокоить Галента смогли только прицельным попаданием картофеля в лоб.
        Монах был боевым братом, привычным к сладким речам язычников. Речи он игнорировал, а любую угрозу устранял с помощью сырого картофеля. Изможденным пленникам хватало одного удара, чтобы успокоиться. Хватило и Галенту.
        Очнувшись, вор сначала поглядел на сокамерника - никуда не делся, а затем на решетку - закрыта. Монаха след простыл, но еда осталась на полу камеры: хлеб, который может долго храниться, набор свежих и сочных овощей, полных влаги и больше ничего. Воды добрые братья не предоставили; очевидно, полагали, что пленник утолит жажду овощами, или слизывая грязь со стенок сливного отверстия.
        Галент поел, неотрывно глядя на мертвеца. Тот не поднимался, чтобы затребовать доли. Но пройдет время, и он точно встанет и потянется к вору. Необходимо только подождать, пока существо проснется, удостоверится, что мясное блюдо никуда не денется.
        Вдруг, монахи таким образом поддерживают жизнь среди пленных дикарей. Кинуть в камеру к дикарю бесполезного еретика, пусть пирует. Но ведь это опасно, тварь может попробовать выбраться наверх, протянув руки-ветви до решетки. Прочностью конечности лесного существа не уступают металлу, либо сломают дужку замка, либо откроют его с помощью тонкого щупа.
        Нет, не могут церковники так рисковать.
        Скудное питание не отменяло необходимости ходить в туалет, но поворачиваться спиной к мертвецу Галент боялся. Он долго терпел, но все-таки не выдержал и попробовал пристроиться в углу над отверстием. Кое-как у него все получилось, хоть и не так метко, как хотелось бы.
        Ожидаемых зрительных иллюзий не последовало. Усталость и голод отступили, но Галент продолжал видеть только мертвое тело, которое совсем не желало шевелиться. Ему и так удобно в той позе, в которой застала смерть. Неправильно это все как-то. Галент ожидал подвоха, потому не спускал глаз с мертвеца.
        Все мысли пленника крутились только вокруг мирка камеры. Это теперь его вселенная, осью которой стал засохший труп.
        Безумие подступило как никогда близко, но вор еще не поддался. Монашеские навыки помогли сохранить рассудок, Галент почти все время находился в трансе. Так проще встречать смерть, не подпуская безумие. В безумии смерть становится слишком жестокой, предстает в чудовищных образах мелких тварей, лезущих из сливного отверстия, или тянущихся из камня окровавленных рук. Что-нибудь такое может привидеться.
        Галенту приносили еду постоянно, но в разное время, чтобы лишить пленника возможности следить за временем. Его намеренно подталкивали к безумию, надеясь на быстрый исход драмы. Кормить еретиков накладно, а убивать их - грешно. Им давали возможность покаяться, многие действительно ударялись в фанатичную религиозность, но другие просто сходили с ума и перегрызали вены.
        Галент более не пытался задержать монаха, приносящего еду. Помнил силу удара и точность руки церковника - шишка еще долго торчала на лбу. Галент осмеливался просить аудиенции у дознавателя или любого священника, готового выслушать претензии пленника.
        Вскоре он добился своего. Церковники ждали момента, когда отступник решит покаяться, а раз он не сошел с ума и требует дознавателя - то готов каяться.
        Во время очередного кормления Галента посетил незнакомый дознаватель. Галент смог приманить его тем, что обещался рассказать о судьбе храмовой казны. Церковники не упустят возможности вернуть все золото, украденное Галентом.
        Вранью отступника они, конечно же, не поверили.
        Дознаватель не торопился вытаскивать пленника из каменного колодца, сначала хотел послушать его. Галент выразил недовольство соседством с мертвецом, но церковника это не интересовало. Он даже не обратил внимания на эти слова, потребовал сразу переходить к делу.
        Галент понял, что этот путь спасения оказался недоступным. Он обозлился, бросил взгляд на мертвого язычника, который словно мог помочь вору. Помощи из этого источника невозможно дождаться, но у Галента мелькнула здравая мысль.
        - Я сообщил местоположение тайника своему тюремщику. Попробуйте у него уточнить, если парень еще не сбежал.
        Дознаватель фыркнул, но казалось, что не совсем уверенно. Галент решил закрепить успех:
        - Ага, хмырь решил дождаться моей смерти, чтобы по-тихому все забрать.
        - Жалкий еретик, - дознаватель захлопнул крышку, - ядовитые речи не способны нанести нам удар!
        И он ушел, но Галент надеялся, что смог посеять зерно сомнения в его душу. Наверняка дознаватель вызовет того монаха на допрос, просто на всякий случай.
        Проверить успешность своей выдумки Галент не мог, но приносящий ему еду тюремщик сменился. На судьбу вора это мало влияло, но что еще он мог предпринять? В его распоряжении остались только «ядовитые речи», но с новым тюремщиком он решил не говорить. Иначе он станет глух к мольбам вора.
        В голове Галента созрел план, не слишком продуманный, но выбирать все равно не из чего.
        Теперь, когда приходил тюремщик, Галент встречал его на коленях с обращенным к свету лицом. Глаза его были прикрыты, не совсем, но сверху пленник походил на молящегося. Галент беззвучно шевелил губами, словно произносил молитву, каялся.
        Слова молитв известны всякому церковнику, так что и не обладающими специальными навыками способны читать по губам. У тюремщика должно создаться впечатление, что пленник молится.
        Это была только часть плана, видимая постороннему. Галент не торопился заканчивать молитву, чтобы как можно дольше его лицо было освещено мощным фонарем монаха - без света ни одна молитва не достигнет ушей божества. Затем пленник кротко исполнял все указания тюремщика. Галент не смотрел более наверх, держал голову склоненной, а плечи опущенными.
        Выгрузив еду, Галент громко благодарил монаха за доброту и желал ему доброго здравия. Тот мог и не верить: в блоки язычников ставят сильных духом братьев, которых не удивишь притворной религиозностью. Они не уполномочены считать пленника раскаявшимся.
        Галент этого и не добивался.
        Когда уходил монах, пленник брал овощи, пережевывал их и образовавшуюся влажную массу выплевывал на труп язычника. Расставаться с ценной едой было выше его сил, но воля Галента укрепилась надеждой, он более не прислушивался к голосу тела. Страдая от обезвоживания, пленник продолжал черный ритуал. Рискованный, так как неизвестно - оживет ли мертвец, а, оживши, не кинется ли он на сокамерника.
        Сплошной риск, но почему-то не пугающий Галента. Наоборот, каждый раз сплюнув жеванную овощную массу, он чувствовал удовлетворение.
        Как забегают эти церковники, если мертвый язычник вдруг оживет! Более они не будут оставлять мертвецов в камерах, чтобы запугивать еретиков. Начнут сжигать трупы и очищать темницы с помощью ритуалов.
        
        Прошло семь кормежек, Галент только один раз утолил жажду. Он едва сдерживался, чтобы не наброситься на овощи, пока не уйдет монах. Воля пока держала тело в узде; Галент немного съедал, а остальное употреблял для исполнения плана.
        Тварь как была прилипшей к камню, так и оставалась - ни движения. Только трупный запах поселился в камере, да вонь тухнущих овощей. Трупного запаха, надеялся вор, было больше.
        Галент решил, что пришло время усложнить молитвы. Он стал истово молиться в полный голос, не только во время прихода тюремщика. С разной периодичностью он выкрикивал молитвы, чтобы сторожа наверху все слышали. Они должны там быть и слышать крики заключенного; ведь они ходят по коридору, заглядывая в камеры! Иначе все попытки Галента бессмысленны.
        Тяжело поддерживать в себе уверенность, не видя результатов деятельности. Если бы у Галента имелась возможность заняться чем-нибудь другим, даже почитать святую книгу, он бы этим занялся. В успех своего замысла он не слишком верил, но такая деятельность спасала от безумия.
        Пока кроме гниения труп себя никак не проявлял, а силы Галента были на исходе. Начались бы галлюцинации - он желал, а то в здравом уме тяжело изображать достоверные эмоции. Тюремщики не поверят, что чудовище ожило, не спустятся вниз, чтобы вытащить пленника. И пленник не сможет выбраться наружу.
        Но безумие долго не приходило, только на границе сна тени порой ветвились по каменным стенам. Разве могут эти видения послужить исполнению замысла? Галент не знал, как их употребить на пользу. Страшно засыпать, а пробуждение еще хуже - но этот страх сковывал, затыкал глотку Галенту, не давая ему возможности призвать на помощь братьев монахов.
        Сломанные ребра продолжали болеть, но больше пленника не водили к лекарю. Отработанный материал обречен на забвение в каменном мешке. И это плохо, потому что болеутоляющие могли подтолкнуть разум, направить его работу на создание нужных образов.
        Боль в этом деле скверный помощник, она мешает исполнению плана.
        Не видя никаких изменений в своем положении, Галент решился на смелый шаг: попробовать полить это дикарское растение. Сплевывая жеванные овощи, вор близко не подходил к мертвецу; рассмотреть, что за изменения происходят, он не мог. Существу могло недоставать влаги для роста - с теплом в колодце все в порядке.
        После очередного кормления, вор решился исполнить задуманное. Он съел всю принесенную снедь, чтобы иметь силы для борьбы с мертвецом, если тот вдруг оживет. Как знать, вдруг труп все это время ждал момента, когда сокамерник приблизится.
        Галент поел, переждал некоторое время и направился к трупу.
        Свет освещал все те же части тела, потому результат опытов Галента был едва различим. Вор не слишком целился, когда плевался в мертвеца. Дикарь мог счесть себя оскорбленным и плюнуть в ответ, чего Галент очень боялся.
        Подкравшись вдоль стены к мертвецу, чтобы все время оставаться в тени, Галент уже задрал край рубахи и даже изготовился к действию… он заметил едва уловимое шевеление.
        Не сквозняк; воздух в камере едва двигался: поднимался вверх, когда открывали дверь наверху, и опускался - когда закрывали. В остальное время пленник мариновался в затхлом воздухе камеры. Умереть от удушья он не мог, но заметно обессилил.
        Так что шевеление не могло быть следствием сквозняка.
        Галент сглотнул, но не отступил - куда тут бежать? Лучше удостовериться, что это всего лишь галлюцинация.
        Опустив край рубахи, Галент прикрыл живот и сделал неуверенный шажок к мертвецу. Ничего не видно. Ему пришлось придвинуться вплотную, чтобы рассмотреть прячущееся в тени тело.
        Оно действительно шевелилось.
        Со лба Галента упала капелька пота, но он успел подхватить ее. Что бы могло произойти, если бы эта капля упала на тело мертвеца? Сможет ли оно оторвать присохшую кожу от камней и кинуться на человека?
        Темнота искажала увиденное, возможно, на восприятие вора влияли иные факторы. Он ведь этого добивался.
        Находясь рядом с мертвым дикарем, Галент смог расслышать едва уловимый шелест. Звук очень уж походил на шелест сухой травы, и человек не задавал себе вопроса, откуда здесь может взяться трава. Что за глупости, он ведь сам видел, что случилось с другим язычником.
        
        Глава 4. Побег.
        
        Труп, находящийся в камере, пророс: на груди отвратительного существа шевелились диковинные белесые корни. Больше всего они походили на червей, но червями это не было. Не могло быть. Откуда здесь в подземелье взяться мухам, переносящим потомство? Уж за чистотой подземелий монахи следили, хоть и оставили в камере высохший труп.
        Никто не предполагал, что пленник окажется таким хитрым и попробует пробудить дикаря к жизни.
        Галента ужаснуло то, что он натворил. Разум отказывался принимать происходящее и на время отпустил вожжи инстинктов. У Галента случился очередной виток безумия, похоже, что контролируемого. Его попытка увенчалась успехом, но насколько результативной она будет, еще предстояло проверить.
        Кричать Галент начал сразу же, как разглядел тонкие, похожие на иглы корни. Они были совсем небольшими для такого жуткого существа, не походили на щупальца морского гада. Почему-то вора больше всего напугали эти самые корни; все равно иное скрывал мрак. Галент слышал шелест, но не видел ничего. От этого становилось еще страшнее.
        Крик пленника слышал каждый, кто находился на уровне: и тюремщики, и соседи по комнатам.
        На этом ярусе кроме Галента содержали еще двоих еретиков. Совсем безумные, потому легко возбудимые. А уж Галент постарался, чтобы его крик услышал каждый на ярусе. Молчавший всю жизнь отступник с безумной радостью вопил. Ему было и страшно, и весело одновременно.
        Соседи принялись скулить и носиться по камерам, натыкаясь на стены, разбиваясь в кровь. Они вскоре погибли, но еще долго монахи не решались вытащить из камер самоубийц.
        Тюремщики слышали все, но не смели ничего предпринимать. Камеры предназначались для еретиков, вот только никакой сигнализации или систем оповещения предусмотрено не было. Предполагалось, что пленники не представляют угрозы, и ничто живое или мертвое не может вырваться из камер.
        После событий в хранилище, когда золотое чудовище уничтожило добрую сотню боевых братьев, монахи стали осмотрительней. Теперь они пугались всякого шума и чуть что вызывали на помощь жрецов.
        Жрец прибыл через час, когда Галент уже иссяк. Есть предел и его способностям, тем более создатель не проектировал свое творение для оперного пения.
        Церковный маг обследовал весь ярус, но в камеры к пленникам не стал заходить. Боялся или же не хотел мараться; тюремщики не смели настаивать. Ничего не обнаружив, жрец удалился, похвалив братьев за осмотрительность.
        Не этого они ожидали, но все равно были благодарны старшему за поддержку. В былые времена их бы выпороли.
        Монахи, охраняющие еретиков, обождали еще пару дней, прислушиваясь к каждому шороху, и только на третий день решили покормить пленников. Они рассуждали логично - если там есть чудовище, то оно или вырвется, или уйдет. Ну, а если там ничего не было, то пленников стоит наказать.
        В любом случае совесть монахов чиста.
        Камеру Галента, как зачинщика беспорядков, решили посетить последней. С помощью жребия выбрали смельчака, который должен проверить всех постояльцев. Довольно долго монахи разбирались с самоубийцами, чьи тела необходимо было достать, отправить в прозекторскую, написать уйму отчетов по происшествию. Закончить бумажную работу невозможно, не выяснив причин крика.
        Все это время Галент ожидал прихода или смерти, или тюремщиков, вжавшись в угол камеры. Мертвец - сосед по камере продолжал расти, оживать. Чудовище не успело почувствовать сокамерника, иначе у монахов были бы большие проблемы. Вытравить разумное растение из камеры сложно, ведь неизвестно, какими способностями наделена эта тварь.
        Назначенный смельчак из тюремщиков обнаружил единственного оставшегося на этаже пленника застывшим в ступоре. Галент походил на каменное изваяние и не подавал признаков жизни. Неотрывно глядя куда-то в темноту, он не реагировал на вопросы монаха. Даже угрозы не могли вразумить пленника, ни голод, ни телесные наказания не страшили его.
        Галент поднял руку и указал на противоположный угол, заставив монаха замолчать.
        Тут только тюремщик различил едва уловимый шорох, невозможный в мире камня и железа. Подобное можно услышать только в лесу, когда к спящему подкрадывается хищная ветвь.
        Монах перевел взгляд на то место, на которое указывал пленник, но отсутствие света помешало что-либо разглядеть. Зато воображение дало себе волю; даже среди серых камней, под грохотом молитв, не смотря на удары дисциплины цветы воображения способны к росту. Да еще какому!
        Сам Галент являл хороший пример подобного.
        Легкая форма помешательства имелась в том числе и у тюремщика. В ужасе закричав, он громыхнул решеткой и бросился прочь из темницы. Дверь за собой он не закрыл, начисто позабыв о том, что это необходимо сделать. Хотя бы для того, чтобы лесное чудовище не вырвалось на волю.
        Обгоняя свой крик, монах добрался до караулки, у входа в которую столпились обеспокоенные братья.
        Заикаясь, проглатывая слова, испуганный монах смог кое-как передать весть братьям. Подробностями они не интересовались, хватало одного взгляда на побелевшее лицо брата, чтобы отбить всякое любопытство.
        Гурьбой тюремщики отправились за жрецом, никто не решился остаться на этаже, чтобы контролировать обстановку. И это, в общем-то, правильное решение. Но предосторожности оказались излишни.
        Проросший мертвец не собирался покидать камеру; как и простейшее растение, эта чудовищная тварь обделена разумом. Каменные стены и железо вокруг лишали чудовище возможности связи с внешним миром, находящимся за стенами Города.
        Об этом рассказал жрец, когда все закончилось.
        Получив известие от тюремщиков, дежурный маг сумел успокоить обеспокоенных монахов, чтобы они не распространяли панику.
        Если Галент надеялся, что его действия приведут к панике среди церковников, то он явно просчитался. Какие бы ужасы не таились под монастырем, боевые братья готовы ко всему, и смутить их не сложно.
        Жестокие разрушения, учиненные золотым чудовищем, не смогли поколебать веры церковников. Пробудившаяся тварь нанесла им ощутимый урон, но то были лишь физические раны.
        Боевой отряд под руководством жрецов направился в темницу. Встав полукольцом вокруг входа в камеру, воины изготовились к отражению угрозы. Но из тьмы на них ничего не кинулось; жрецы пытались выманить чудовище из узилища с помощью сгустков света. Магические вспышки лишь усиливали шелест, тянущихся на волю ветвей. Листья чувствовали вспышки света и стремились вобрать в себя энергию - и только.
        Один из жрецов направился в камеру, неся прямо перед собой фонарь, заправленный маслом. Не лучшее освещение, зато неплохое оружие против лесных тварей.
        В камере усиливался шелест, чудовище предприняло попытку выбраться - ветви, почуяв свет, вцепились в железные прутья, но не делали попытки поднять решетку. Сил у тонких бледных ветвей недостаточно, чтобы побороться с железом.
        Галент оставался на месте, не двигался по нескольким причинам. Он ждал удачного момента, прикидываясь завороженным ужасом животным. Неплохо получалось.
        Жрец, перепрыгнув над люком, оказался в глухом конце коридорчика, поставил лампу у ног и махнул братьям, чтобы они вошли. В коридор камеры протиснулся боевой брат и направился к решетке. Не дожидаясь команды, ножом он срезал нежные ветви и откинул решетку. Заглянув внутрь, монах убедился, что пленник еще жив, хоть и пребывает, очевидно, в одурманенном состоянии.
        Командир отряда распорядился, чтобы принесли лестницу, и один из братьев спустился вниз - дышать ему предстояло через специальную железную маску, к которой цепляли шланг, выведенный на поверхность. Предосторожность не лишняя, тем более еретик казался опьяненным.
        Опыт войны на территории леса приучил горожан к осторожности. Хитрость леса известна, только верное железо может защитить от чудовищных последствий знакомства с ядовитой пыльцой и гнилостными спорами. Аллергия и кожные заболевания меньшее, что может ожидать человека на цветочном лугу где-нибудь у городских стен в Демиусе.
        Галент пока был жив, и церковники считали, что в таком состоянии еретику и следует пребывать. Разбрасываться ресурсами Астрелий не привык; командир отряда прекрасно помнил распоряжение начальства.
        Предупредив бойцов об опасностях, ожидаемых от лесного чудовища, командир коротко описал преступника. Еретик представлял опасность, и к этой опасности следовало подготовить ребят. Как нельзя вовремя.
        В камеру спустили лестницу, воин вернулся к входу, чтобы облачиться в защитный костюм и надеть маску. Жрец все это время следил за растением - не сделает ли оно попытки выбраться. Только из-за своей излишней осмотрительности, он проглядел момент, когда вор поднялся.
        Еретик находился в тени, надеялся на то, что фонарь больше помешает жрецу, нежели поможет. Собравшись и вооружившись чем возможно, Галент резко выдохнул и прыгнул на лестницу. Раздался громкий щелчок. Пленник стремительно взлетел по лестнице и выскочил из отверстия в полу. Недоедание не сказалось на его способностях, в минуты опасности тело не жалело сил.
        Жрец ахнул, отступил рефлекторно назад и почувствовал лопатками холод камня. Галент среагировал быстрее, мысленно прикинув порядок своих действий. Он ударил кулаком по лампе: стекло лопнуло, лампа перевернулась, и масло забрызгало сапоги жреца. Тут же взметнулось пламя, кусая сухую рясу жреца. Человек завопил, назад он отступить не мог, потому бросился вперед.
        Галент вежливо пропустил его - нырнул обратно в люк, чтобы не пострадать от огня. Все равно капли масла попали на него; загорелись волосы, но такие мелочи не стоили внимания.
        Боли Галент не почувствовал, не мог позволить себе такой роскоши. Не задерживаясь, он выпрыгнул из дыры и оказался на холодном полу коридора.
        Прямо перед ним сцепились двое, объятые пламенем. Воин, не разобравшись, что произошло, лупил тяжеленными кулаками жреца, а тот продолжал кричать. Всего лишь секунда, чтобы вырваться из ловушки - пока вся бригада ошеломлена увиденным, Галент надеялся проскочить.
        Не вставая, Галент оттолкнулся от пола и приземлился сверху на дерущихся церковников. Огонь обжег пленника, но не нашел, за чтобы уцепиться. Галент выкатился в коридор и вскочил на ноги, устремился направо, намереваясь порвать цепь. У него была возможность сбежать.
        Беглец не видел, на что наткнулся, но удар лишил его сознания моментально.
        На рухнувшего беглеца набросились и скрутили, для ограничения магической энергии на шею пленнику надели кольцо. Церковники решили перестраховаться и лишили звереныша любых возможностей для бегства.
        Командир отряда не стал дожидаться священников и распорядился запереть еретика в соседней камере. Галент и не заметит разницы. Когда он очнется, то будет долго с упоением биться лбом о стены. Так не все ли равно, где эти стены будут.
        Судьбу Галента решали простые бойцы, священники руководили операцией удаленно, не считая событие стоящим внимания. О судьбе пленника священноначальники не задумывались, но ограничивающее магию кольцо приказали снять - за ненадобностью. Штука редкая, мало известная за пределами монастыря; не стоило Галента знакомить с секретами Церкви.
        Пленник не приходил в себя несколько дней, нервируя тюремщиков, которые отвечали за его здоровье.
        Оглушенный боевым жезлом вор пребывал в приятном забытье; сны, посещавшие его в это время, наверняка были о свободе, о прохладе ночи или сиянии луны - подобная чушь часто посещала Галента еще в бытность послушником. Об этом он сможет поразмыслить, если найдет время в тюремной бесконечности. Сейчас его разум находился вне тела, сознание было заключено в магическую темницу. Никакой иронии в этом нет, монахи просто перестраховывались, а Галент заставил их изрядно понервничать.
        Пробуждение для вора оказалось болезненным; осознание неудачи - чудовищно подорвало уверенность в своих силах. Такой удар редкий человек может пережить, под обломками собственной веры не выживал ни один герой.
        События во внешнем мире происходили, но Галент совершенно не интересовался ими. Собственная боль сковала его сильнее оков.
        Церковники рассудили, что ожившее растение опасно извлекать из камеры - они опять перестраховывались, подозревая, что Галент и тут им подготовил ловушку. Галент бы подготовил, имей он какой-нибудь туз в рукаве. К растению никто не прикасался, обломки лестницы не извлекли. Чудовище щедро облили горючим веществом и бросили в камеру факел.
        Запах сгоревших плоти и дерева неделю висел в воздухе, заставляя чихать всех жителей подземелья, оказавшихся рядом. Но никто не умер, никого не отправили на поверхность, чтобы поправить здоровье.
        Для Галента это прошло бы незамеченным, но он-то надеялся, что смог нанести хоть какой-то урон своим врагам!
        Враги же посмеивались над неудачником, попытавшимся идти против системы.
        Душевная боль и холод сковывали пленника, даже усыпляли его, но недостаточно сильно, чтобы забыть о неудаче. Никаких репрессий не последовало, еду приносили исправно, что Галента теперь мало волновало. Он не притрагивался к корзине, не реагировал на приказы монаха.
        Иногда пленник поднимался на ноги и бродил вдоль стен камеры, совсем как лишенный свободы зверь. Но этот зверь более не представлял опасности, не искал выхода, не ждал, когда тюремщики неосторожно подставятся под удар.
        Так продолжалось несколько дней, пока голод и жажда не лишили пленника сил. Галент сдался, это не было притворством. Инстинкты не могли вернуть волю, заставить притронуться к еде.
        Апатия стала новым божеством для Галента.
        Тюремщики не верили пленнику и продолжали снабжать его пищей, не забывая о предосторожностях. Еду стали бросать прямо на пол, не опуская корзину в камеру. Овощи звонко разбивались о камень, разбрызгивая содержимое. Запах свежей пищи не мог привлечь Галента.
        Как и невыносимая вонь гниющих овощей - уже ничто не волновало его. Весь этаж провонял гнилью.
        Монахи донесли, что пленник отказывается принимать пищу, и получили ожидаемый ответ - на провокации не реагировать. Церковное начальство понимало, что у еретика нет сил для борьбы, зато со смекалкой все в порядке. Потому-то Астрелий распорядился сохранить жизнь отступнику.
        
        Во время очередного обхода Галента нашли в бесчувственном состоянии. Но только сутки спустя пленнику пришли на помощь. Раньше не могли, памятуя о хитрости пойманного лиса.
        Под усиленным конвоем, но на этот раз без сопровождения жрецов, еретика вытащили из камеры. На высохшее тело, едва подающее признаки жизни, надели кандалы и унесли в лазарет.
        Поить пленника запретили, монахи не знали, как отреагирует изможденный организм на эту милость. Милосердная жестокость сохранила Галенту жизнь и право на вечное забвение. Этого вор пытался всячески избежать, но каждый раз судьба посмеивалась над ним.
        Краткий миг свободы опьянил его, чтобы затем бросить на ледяной пол тюрьмы. Это было слишком.
        Монахи позаботились, чтобы еретик не избежал наказания. Его вернули к жизни, восстановили здоровье, но заставить принимать пищу не смогли. Это порядком раздражало церковников. Галент и так доставил слишком много проблем, возиться с ним никто не хотел, но противиться воли архиепископа, никто не посмел.
        Галента неделю держали в лазарете, насильно кормили и вообще ухаживали за безвольным пленником. Иерархи не могли решить, как поступить с ним. Галент все же добился своего - смог вывести из себя множество монахов.
        О пленнике говорили как о рожденном, чтобы отравлять другим жизнь. Церковники были недалеки от истины.
        За пленником следили, содержали в палате за железными дверьми. При желании вор мог бы сбежать из лазарета, но не было у него этого желания. В камере почти всегда было темно, фонари находились в коридоре, но их свет не мог разогнать мрака в палате пленника. Галента окружала враждебная тьма, пропитанная холодом и жестокостью, более ей не требовалось носить маску заботливой подружки. Тьма предстала в своем первозданном виде, враждебном для всего живого.
        И лесные твари боятся ночи, сторонятся теней. Вечный подземный мрак свел с ума не одно поколение монахов. Для древней силы Галент что мушка - проглотит и не заметит.
        Галент стал частью этого мрака, кожа его посерела, лицо осунулось, сильные руки превратились в палки. Пленник самостоятельно не мог сходить в туалет, да и позабыл об этой необходимости. Ни запахи, ни отвращение более не оказывали воздействия на него.
        Абсолютная апатия, застывшая в черном янтаре мрака - Галент олицетворял тщетность всех попыток борьбы с судьбой.
        Монахам, лечащим еретика, больно и неприятно было находиться рядом с ним. Слишком уж убитый вид был у этого пленника, его мертвенная мрачность воздействовала на всякого, кто оказывался поблизости.
        Галент более не произносил ни слова, безропотно принимал мягкую пищу, глотал не жуя. У него не осталось сил, чтобы сопротивляться кормлению. Он умер, если не физически, так духовно.
        Монаха, применившего оглушающий жезл, пытались обвинить в превышении силы, но разве был он виноват в состоянии пленника? Никто не мог найти объяснения происходящему, церковники не понимали, что же так гложет Галента.
        Процесс затягивался, ни доктора, ни священники не могли прийти к единому мнению, а ответ перед архиепископом никто держать не хотел. Пока они занимались взаимными упреками, пытаясь найти виноватого, шло время, в лазарете сменялись люди. Караулы часто перетасовывали, монахи не выносили пациента из закрытой палаты. Им запрещалось заглядывать в смотровую щель, но кто мог справиться с соблазном. Монахи видели только размытый силуэт, сливающийся с окружающей его тьмой, это-то их пугало до дрожи.
        Казалось, что древнее чудовище находится в камере и не выходит оно только из-за отсутствия желания. А что могло возбудить тварь? Любой взгляд мог стать причиной.
        Вскоре смотровую щель заколотили, но от повисшего вокруг палаты «недоброго духа» избавиться не могли. Жрецы все как один говорили, что ничего опасного здесь нет - ни следа магии. Говорили и тут же торопились убраться подальше.
        Сменялись люди, сменялись караулы, подземелье монастыря жило своей жизнью. В отлаженном организме происходили сбои - все чаще и чаще, но до полного упадка было далеко. Если бы Церковь не трогали, то она бы спокойно дожила до старости, чтобы переродиться в нечто новое, возможно, лучшее.
        Галент не видел перемен, череда дней, сменяющихся там - на поверхности, не затрагивала его состояния. Ничто не могло разбить оковы янтаря, в котором застрял Галент. Кто-то начал распространять слухи, что пленник переживет всех обитателей монастыря. Таким вечным и незыблемым казался мрак, сжирающий вора.
        Ответственные за кормление все меньше проводили времени в палате. Оставаться рядом с мертвецом, который механически открывает рот, похожий на вход в бездну, решался не всякий санитар. Монахи заходили в палату, проводили там несколько минут, пихая ложку в рот Галента, а большую часть еды выбрасывали в сточное отверстие.
        Страх вынуждал их поступать столь низко, обрекая пленника на голодную смерть. Врачи может и подозревали об истинной подоплеке, но продолжали писать отчеты о странной бледности и телесном измождении пленника. Пока что эти отчеты не выходили за стены монастыря.
        Не смотря на ужасные поступки, совершенные Галентом, никто не желал отступнику такой участи. Его болезнь казалась слишком жестоким наказанием для человека. Ни демон леса, ни морское чудовище не могли бы пережить такого.
        С ситуацией попытался разобраться аббат, слишком взволнованный происходящим. После происшествия с золотым демоном аббат относился внимательно ко всем сообщениям о странных происшествиях в подземелье. И раньше здесь было неспокойно: пропадали люди, странные надписи, исчезающие и появляющиеся тоннели… да мало ли в подземельях неизведанного.
        Город находился на пороге перемен - время, когда пробуждаются древние силы. Церковники страшились этого времени, полагая, что их организация не переживет поветрий обновления, а еще горожане винили священников во всех своих бедах.
        Галент походил на одно из предзнаменований, грозным предупреждением для грешных монахов.
        Аббат на свой страх и риск решил предложить Галенту службу в рядах особой гвардии, но смягчил условия. Может быть, он догадывался, почему еретик не принял предложение Астрелия. Но все оказалось тщетным, попытка не привела ни к чему, как бы мягко и настойчиво не говорил аббат.
        Откровенная жалость не нашла отклика в душе пленника, а действовать силой аббат не умел - жестокость не его удел, в отличие от городских священников, обязанных быть суровыми отцами для своей паствы.
        Галента оставили в покое. Не в силах монастырской братии вылечить пленника. Аббат взялся за составления донесения архиепископу, но когда письмо дошло до Астрелия, ситуация разрешилась сама собой. Позже аббат в который раз укорил себя за мягкость и неспособность проявить настойчивость.
        
        Тело Галента хоть и пребывало не в лучшем состоянии из-за недоедания и отсутствия движения, но не утратил способностей. Он обессилел и был морально подавлен, но не мертв.
        Галент все слышал, все видел, как-то реагировал на слова и действия церковников - в самой глубине сознания. Раны зажили, кости срослись, от ушибов остались фиолетовые следы, вор выглядел лучше многих свободных горожан. Но душевная немощь практически неизлечима.
        По коридору периодически ходил дежурный; монахи не смели нарушить режим, только прибавляли шаг, проходя мимо проклятой палаты. По двери порой шкрябали - они оставляли пометки, чертили знаки, защищающие по поверью от зла. Это могло бы позабавить кого-нибудь другого, но Галент не реагировал и не пытался реализовать успех.
        Все время он апатично смотрел на дверную ручку, без надежды, что ее поворот ознаменует освобождение. Хотя предложение аббата было слишком соблазнительным, практически этот церковник смог достучаться до желаний пленника. Но, как и любой затворник, аббат не представлял, что творится в душе иных людей, не обучен он мастерству чтения чужих душ.
        Кроме дежурного на этаже присутствовал отряд боевых братьев. В караулы сюда назначали провинившихся монахов. Это наказание отличная дисциплинарная практика: после наряда по охране безумного отступника - «дитя тьмы и бездны», монахи более не пытались нарушить внутренний распорядок монастыря. Отряд был небольшим - двое-трое человек, которые постоянно находились на месте.
        Их отсутствие в очередной день слегка заинтересовало Галента, но недостаточно для того, чтобы он попытался выбраться в коридор.
        Исчезновение караула могло быть обусловлено различными факторами - и действительно, вскоре по этажу прошествовало несколько человек. Жрецы или священники с очередной порцией соблазнительных предложений.
        У Галента появилась мысль, что, возможно, стоит отнестись с должным вниманием к их словам. Вор слишком устал от апатии и надеялся, что ему предложат смертельно опасное задание - тогда все беды прекратятся. Сразу, моментально, одним ударом!
        Вор улыбнулся, впервые за долгие месяцы.
        Он сел, одеяло сползло на пол. Галент поморщился и потянулся за ним. Нельзя проявлять энтузиазм, пусть придерживаются мнения, что с пленником не все в порядке. Тогда, возможно, удастся избежать обязательств.
        Группа людей остановилась возле двери. Галент едва слышал их речь: подошедшие шептались, что-то решая, явно нервничая. Один голос казался особенно напряженным, казалось, что этого человека запугивают.
        Галент подтянул одеяло и уселся в изголовье. Некоторое время его гости переговаривались, двое или трое из группы удалились дальше по коридору. Все это казалось странным и не предвещающим ничего хорошего, но вор не беспокоился. Если его пришли убивать, то сделают это быстро и без лишнего шума. Ведь к нему могли пожаловать люди, как-то связанные с убитым епископом или аббатом. Да мало ли. Врагов Галент наделал достаточно.
        Дверь открылась, в комнату вошли облаченные в черные рясы люди. Им не место на этом ярусе, и пришли они сюда явно за Галентом. Невысокие, но крепкие люди осмотрелись и заняли места у входа, словно намеревались защитить своего господина от опасного пленника.
        У Галента мелькнула мысль, что к нему пожаловал кто-то из высших церковных иерархов. Не Астрелий - тот бы распорядился привести к себе пленника; кто-то влиятельный, действующий по собственному усмотрению. Выходит, тайная полиция Астрелия не справлялась с обязанностями, если в рядах церковников началось брожение.
        Это обнадеживает.
        Ни один пострадавший от действий вора не стал бы лично приходить к нему. Выходило, что гостям требовался живой Галент. Не ради отмщения сюда заявился этот человек…
        Вошедшего вор узнал не сразу, темно в камере было, а воины в рясах не вооружились светильниками. Коридор освещали несколько фонарей, оставленных здесь караульными. Гостям свет не требовался: оставшиеся в коридоре воины щурились и старались смотреть на затененные участки - явное свидетельство использования магии.
        Главарь некоторое время рассматривал Галента, затем кивнул подручным и покинул палату. Двое взяли вора под руки и вывели в коридор. Галент не успел рассмотреть спасителя - тот набросил капюшон и удалялся по коридору.
        Отряд из десяти человек направился следом; служителем культа был только один человек: очень бледный, явно беспокоящийся о своей судьбе. Никто его не понуждал, не угрожал оружием, но этот послушник не смел перечить головорезам, явившимся за пленником.
        Галент не возражал, что его так бесцеремонно вытащили из постели. Он воспринимал происходящее как данность. Похоже, что разум его все еще находился в плену апатии.
        Пленника повели вниз, он и сам мог передвигать ногами, но переодетые воины не спускали с него глаз и крепко держали. Но они не стали надевать мешок на голову вора или затыкать рот кляпом - «хочешь, кричи!». Но Галент не кричал, что ему терять?
        Тем более если господа убийцы сами решили вывести его из монастыря, чего им мешать? Вот окажется Галент на улице, тогда и можно попытать счастья, а пока не стоит торопиться.
        На протяжении всего пути никто не повстречался группе вооруженных - Галент рассмотрел дубинки под рясами, - людей. Большинство тоннелей и лестниц не освещалось, темнота сопровождала отряд и пленника.
        Их путь шел вниз, к тому месту, где жрецы провели защитный барьер. Чудовище уничтожили, точнее, оно само собой испарилось, но барьер все равно возвели. Никого из отряда это не заинтересовало, они увидели барьер, оказавшийся проницаемым для живых. Этим посторонние и воспользовались.
        Галент узнал ярус, где располагалось хранилище и проход к подземным тоннелям. Теперь здесь пустынно; барьер никто не защищал, только охранные знаки предупреждали церковников, что в этом месте не следует находиться. Монахи сторонились этого места.
        Главарь остановился, когда отряд достиг барьера. Слабая фиолетовая пленка как бы закрывала проход дальше, она была практически непрозрачной. За ней могли таиться невиданные ужасы.
        Знаком главарь приказал вооружиться. Сам он вынул из ножен короткий клинок, слабо мерцающий во тьме. Не лучшее оружие для тех, кто прячется в тенях, но что-то заставило воина вооружиться именно этим.
        Остальные достали свои дубинки, годные как для убийства, так и для вразумления несговорчивых клиентов.
        Острием клинка главарь рассек магическую стену и махнул следующим за ним воинам. Края щели разошлись и повисли бахромой, слабо шевелящейся от сквозняка. Из коридора пахнуло разложением.
        Один за другим воины пересекли барьер, стараясь не касаться преграды. Сложная задача для таких крупных мужчин, бахрома магия касалась их плеч, из-за чего щель увеличивалась, а магия, питающая стенку, растворялась. Но урона живым защита не наносила.
        Галента заставили лечь на пол и перенесли его через барьер, следя, чтобы магия ни в коем случае не задела. Похитители опасались, что нечто отреагирует на плоть еретика. Могли же церковники поставить знаки на это проклятое тело, чтобы охотники легко нашли беглеца.
        Похитителям удалось перетащить пленника, не подняв тревоги. Галент им помогал, чем мог.
        Дальше отряд следовал в кромешном мраке, если ярусом выше где-то горели факела или огонь доедал остатки масла, то за барьером никто не поддерживал света. И это хорошо, потому что запах стоял отвратительный. И железом, и гарью пахло вокруг. Галент ничего не видел, но его похитители преспокойно ориентировались в темноте.
        Воины подхватили Галента под локотки и понесли дальше на руках. Они словно намеревались скрыть маршрут от пленника, но зачем? У вора и в планах не было возвращаться сюда. Если удастся сбежать от этих низколобых кретинов, то он намеревался залечь на дно и послать к демонам и Город, и Церковь, и лесных придурков. Пусть сами разбираются со своими проблемами и делят власть в этом безумном мире.
        Свободная жизнь привлекала Галента, но стать абсолютно независимым он не мог. Только смерть могла преподнести такой дар.
        Отряд долго двигался по темным подземельям монастыря. Шумы и звуки, сопровождающие людей, пугали, внушали опасение всякому, кто не лишен ушей. Галент мог только слышать, а вот его похитители могли видеть все то, что провожало их голодными взглядами.
        От воинов пахло страхом, они постоянно намеревались дернуться прочь, но главарь отряда уверенно вел их дальше в глубину проклятых подземелий. Он не рассчитывал на могущество своего зачарованного оружия, что-то иное вынуждало его двигаться медленно и неторопливо. Уверенность? Но эта уверенность не распространялась на воинов его отряда.
        Все это ощущал Галент, анализировал окружающие его звуки и запахи. Мог он ошибиться, могло все это быть плодом его воображения. Галент предпочел придерживаться своих умозаключений, предполагая худшее и готовясь воспользоваться шансом. Сейчас его похитители направили все внимание во вне, но избавляться от вооруженного эскорта опрометчивый поступок. Пусть выведут в безопасное место, тогда уж Галент проявит себя.
        Главное не прогадать этот момент.
        Ведь если он ошибается, и никаких чудовищ нет вокруг, то опасно оказывать сопротивление. Изобьют и понесут бесчувственное тело дальше, какой уж тут побег?
        Характерный звук шагов по обработанному камню сменился, Галент пришел к выводу, что отряд переместился из рукотворного тоннеля куда-то в природные подземелья.
        Под этим монастырем действительно множество ходов. Без карты здесь не найти ни входа, ни выхода. Наверное, это и сдерживало воинов от бегства, только их главарь знал, где выход.
        Некоторое время спустя главарь приказал остановиться. Говорил он негромко, почти неразборчиво, но его подчиненные были так взвинчены, что могли уловить любую мысль предводителя.
        Галента усадили на пол, но его конвоиры никуда не делись - стояли по бокам. Двое, судя по звуку, принялись разворачивать какие-то свертки, еще трое разошлись по сторонам, наблюдая за окрестностями.
        Добытые из свертков предметы положили на пол, но как-то неуверенно, словно что-то ужасало воинов. Предметы звякнули - стекло, металл, звук жидкостей. Ага! Галент догадался, что это фонари. Выходит, его конвоиры потеряли способность к зрению в темноте.
        Это был шанс, но стоящие рядом воины никуда не девались. Нутром Галент чуял, что эти головорезы не дадут ему уйти. Нет, еще не пришло время дергаться. Светильники вещь хрупкая, а руки пленнику никто не удосужился связать. Ну, да, Галент похож на изможденного юношу, выросшего в Гончарне. Измученный паразитами и недоеданием, этот крысеныш не представляет угрозы для здоровых головорезов.
        Вскоре они узнают, как ошибаются.
        Воины принялись искать спички, судя по их неуверенным действиям, они окончательно утратили способность видеть в темноте. Главарь отряда находился неизвестно где, и Галент справедливо опасался, что этого человека не проведешь. Среди тяжелых, неуклюжих шагов остальных воинов не удавалось расслышать главаря. Его словно и не было тут.
        Нашли спички. Огонек разогнал мрак в коридоре и осветил бледные хари. Зажегший огонь человек вздохнул с облегчением, чуть не затушив пламени. Он поторопился зажечь фонарь: нагнулся, некоторое время возился с запорным механизмом. Огонек погас, мрак выполз из укрытия.
        Негромко выругавшись, воин снова чиркнул спичку и указал взглядом на другой фонарь своему напарнику. Совместными усилиями, они сняли колпак и поднесли огонь к фитильку.
        Но вместо яркого, доброго света пещеру вдруг осветила вспышка. Что-то щелкнуло, треснуло, но эти звуки потонули в крике людей. Все, кто смотрел на фонарь, были ослеплены и сбиты с толку. Галент в том числе.
        Воины заметались по подземелью, натыкались друг на друга. Кто-то запнулся о сидящего Галента и повалился на него, обдав запахом чеснока. Крики, ругательства и всеобщая паника.
        Галент столкнул с себя воина и пополз вглубь коридора, предполагая, что уходит дальше от похитителей. Кто-то схватил его за шкирку и поднял на ноги, хлопнув вора по заднице, этот благодетель указал ему направление для бегства. Галент поскакал прямо вперед, ничего не видя перед собой. Его руки порой натыкались на стены пещеры, он часто запинался, но ни разу не упал. Галенту везло.
        Его преследователь спокойно шел позади.
        Никуда не делся этот похититель, он все хорошо спланировал.
        Крики оставшихся в темноте воинов затихли, порой отголоски доносились до этой части коридора. Не найти несчастным выхода, паника окончательно лишила их рассудка.
        Галента хлопнули по плечу, говоря, что пора остановиться. Вор подчинился, считая, что лучше проявить благоразумие, нежели носиться по темным коридорам. У его противника было преимущество, бессмысленно бороться с ним.
        Неизвестный звякнул металлом о стекло и зажег огонь. Галент не успел сообразить, что похититель лишился своего преимущества. Огонь фонаря едва разгонял мрак, но позволял увидеть хоть что-то под ногами. А это требовалось, так как тоннель уходил глубоко вниз, петлял, а на пути встречались ямы и свисающие с потолка камни.
        - Повернись, - негромко приказал похититель.
        Галент повернулся, прищурившись, попытался рассмотреть человека. Тот опустил фонарь, чтобы свет не слепил пленника.
        - Госнольд?!
        - А ты кого ожидал увидеть? Своего хозяина церковника?! - с иронией ответил Госнольд и тут же посерьезнел: - Давай, вопросы потом. Представился, чтобы ты не дурковал. Улавливаешь?
        Галент кивнул. С этим он полностью согласен, вопросы здесь задавать не стоило. Вот где-нибудь в безопасной обстановке - это можно тогда.
        Звуки разносятся далеко по тоннелям, пусть их источник сложно определить, но не стоило давать знать о своем присутствии. Галент не был уверен, что тьма не спрятала несколько неприятных сюрпризов.
        Госнольд прихватил одежку и обувь для спутника, дал ему время одеться.
        Передав фонарь Галенту, Госнольд направился вперед, быстро выйдя из светового круга.
        - Погоди, - сквозь зубы прошипел Галент и оглянулся, - заблудишься тут. Я не могу быстро идти.
        - Двигайся как можно быстрее… мне свет не нужен, - был ответ.
        Оставаясь в пределах видимости, Госнольд повел вора вниз по тоннелям. Они пересекли несколько завалов, пробрались через узкий тоннель, спустились в глубокую шахту, по стенам которой неизвестные люди вырубили ступени.
        Шахта казалась бесконечной, но абсолютно нереальной. Звуки проходили сквозь невидимый туман, заглушающий их. Это действовало на нервы, но наверняка скрывало беглецов от чудовищ, живущих здесь.
        Спуск был долгим. Как бы не торопился Госнольд, но двигаться быстрее просто опасно. Ступени покрывала влага, камень оказался весь в выщерблинах, некоторые пролеты пострадали настолько, что преодолевать их приходилось, прижимаясь к стене.
        Галент ожидал, что здесь встретятся растения, безглазые животные с огромными зубами, но ничего этого не было. Только прохладный, влажный воздух, предупреждающий все живое об опасности.
        Инстинкты говорили, что надо отсюда бежать. И не вниз, куда следовал Госнольд, а наверх! Наверняка шпион Вейнтас чувствовал нечто подобное, но упорно шел вниз.
        Основание лестницы тонуло в густом тумане, что говорило о приближении к концу. Галент надеялся, что там внизу будет только конец лестницы, ничего больше. Туман казался самым обыкновенным, обычным для Города, расположенного у моря. Он не был опасен сам по себе там, на поверхности, но он мог скрывать диковинных существ, недобро настроенных к людям.
        Своей обыкновенностью эта водяная взвесь казалась более пугающей. Вот если бы туман шевелился сам по себе, рождал пугающие звуки или там источал зловоние - он не казался бы таким жутким.
        Галент надеялся, что вскоре эта пытка кончится. Его провожатый так же не проявлял особой радости от необходимости войти в туман. Но иного пути для бегства Госнольд не знал, потому повел вора дальше. Ведь пришлось уже раз пройти через эту занавесь, ничего не случилось, так почему должно что-то плохое случится сейчас?
        Фонарь зашипел, когда двое спустились достаточно, чтобы полностью скрыться под туманной занавесью. Теперь никто не смог бы их заметить, и тем более - услышать.
        
        Глава 5. Безопасное место.
        
        Галент спускался вниз, касаясь стены рукой, Госнольд шел буквально перед ним, сократив расстояние до минимума. Спуск мог бы показаться бесконечным из-за отсутствия ориентиров, но Госнольд считал ступени и через сотню ступеней повернул налево. Лестница вела дальше, но двое направились в один из тоннелей.
        - Что там, дальше? - спросил Галент.
        - Скоро увидишь.
        Госнольд нервно махнул рукой, прося вора поторопиться. Еще долго предстояло бродить подземными ходами, прежде чем они выберутся на поверхность. Внизу любой горожанин чувствовал себя неуверенно.
        - Оружие есть?
        У Госнольда имелось с собой несколько кинжалов, один из них он передал Галенту. Хоть какое-то оружие, любая мелочь может спасти жизнь. Хотя ничего опасного вокруг и не проглядывалось.
        Туман и лестница остались далеко позади, дорога пошла петляющими тоннелями. С виду естественного происхождения, но больно похожие друг на друга. Легко запутаться; Госнольд часто останавливался, чтобы свериться с картой.
        - Я оставлял пометки… - бормотал он, разглядывая то стены, то карту.
        - Мог бы взять фонарь ярче.
        - Не стоит.
        Риск заблудиться, бродя в слепую по тоннелям слишком велик. Галент бы обязательно вооружился ярким фонарем. Подземные твари легко найдут постороннего хоть со светом, хоть без. Они ориентируются на вибрацию или запах, может быть, просто чуют живое тело.
        - Услышишь гудение, дай знать, - добавил Госнольд и жестом попросил Галента заткнуться. - Механический гул, обычный.
        Дальше была череда одинаковых коридоров, словно вылепленных одним мастером. Природа так не работает, ее искусство непонятно для смертных, потому кажется хаотическим. Здесь же проглядывалась какая-то идея.
        Церковники в древние времена могли использовать тоннели для своих сборищ. Почему Рачий остров так важен для них, не зря же здесь расположена одна из крупнейших цитаделей клириков. Но могли эти люди изготовить сотни, тысячи одинаковых тоннелей?!
        Госнольд шел медленно, давая возможность Галенту рассмотреть окружающие стены. Здесь особенно хорошо чувствуешь громаду камня, нависающую над головой. Вечная тьма, безжизненный камень - прекрасный повод для страхов. Зверя внутри приходилось кормить любопытством, разглядывая трещины и выщерблины в камне, одинаковые, многочисленные известковые натеки и наросты, то свисающие с потолка, то растущие вверх. Множество сталактитов и сталагмитов встречались на пути, но многие из них казались похожими на встреченные ранее.
        Галент мог бы поклясться, что все так на самом деле! Это не обман зрения, не сумасшествие!
        Но спросить у Госнольда, что ему видится вокруг, Галент боялся.
        Тоннели имели постоянный уклон вниз, люди забирались все глубже под землю, подбрасывая дров в пламя своих страхов. Любой резкий звук мог лишить их самообладания, но людей преследовала только темнота и треск камня.
        Обстановка начала менять, когда в общий глухой шум подземелья вплелся новый звук. Посторонний, незваный гость вечного камня, этот звук принадлежал металлу, о чем и предупреждал Госнольд. Именно это и было сигналом, что двое подходят к опасному месту.
        Галент успокоился, но не надолго, потому что заметил, как напрягся его проводник. Спрашивать вор ничего не стал, боясь разрушить душевный покой спасителя. Сам же он не испугался, не понимая причин и не видя того, что заставило Госнольда напрячься.
        Наверняка это что-то чудовищное, размышлял Галент, но раньше времени не стоит этого бояться. Он рассудил справедливо и придерживался решения.
        Тоннели преобразились: через некоторое время люди пересекли отчетливо видимую границу между старыми и новыми коридорами. Иллюзорная природность резко сменилась чистыми коридорами, прямоугольного сечения. Граница была буквальной, как линия от разреза! Но на такие странности уже не осталось удивления.
        Пройти по новым тоннелям в полный рост не представлялось возможным. Они рассчитаны на низкорослых и довольно тучных созданий. Галенту вспомнились сказки об уродцах, похищающих детей. Они приходят ночью, используя секретные тоннели, о которых не знают даже собиратели мусора; вытаскивают детей из кроваток и уводят на восток за реку…
        Наверняка родители рассказывали сказки о Костяном доме в надежде, что ненужный ребенок сам сбежит куда-нибудь. И тогда, и сейчас Галент не сомневался в истинной подоплеке.
        Тоннель примыкал к широкому слабо освещенному залу; выход когда-то блокировала решетка. Сейчас ржавые разбитые прутья валялись на полу и не мешали проходу.
        - Не моя работа, не думай, - повернулся Госнольд, кивком указывая на решетку.
        - Ты ж не бессмертный, - согласился вор. - Боишься идти дальше?
        Госнольд хмыкнул и кивнул.
        - Не спрашивай у меня что там, - он указал на выход, - сам не представляю.
        Он вышел из коридора, Галент не стал задерживаться.
        Они оказались в огромной ротонде, перекрытой куполом, в центре которой располагалось отверстие. Купол был грандиозным, словно крышей какого-то храма, ныне погребенного под землей. А через отверстие в помещение проникал свет. Теперь же там белел туман, подсвечиваемый кристаллами, растущими в беспорядке в многочисленных кессонах купола.
        Стены, на которые опирался купол, покрывали каменные лианы, растущие из мраморного пола в беспорядке. В отличие от тоннелей и самого храма эти каменные украшения не имели никакого порядка и целостности.
        Галент не мог на них долго рассматривать, глаза начинали болеть. Наверх глазеть тоже небезопасно - кристаллы ослепляли пульсирующими лучами. Только пол не имел никаких украшений: мрамор без прожилок неестественного цвета, оттенок едва угадывался под светом искусственных звезд на куполе.
        Пол ощутимо вибрировал, словно вздымающаяся грудь спящего существа.
        - Насмотрелся? - прошептал Госнольд
        Он приставил ко лбу ладонь, чтобы защитить глаза от лучей.
        - Пошли, нечего здесь топтаться.
        Они не приближались к центру зала, где громоздилась непонятная штуковина, похожая на огромный винт, на острие которого стояла невысокая катушка. Похожая на те, что используют механисты для создания молний.
        Гул исходил от этого устройства, вибрация рождалась где-то внизу.
        - Не спрашивай, - Госнольд остановился, чтобы взглянуть на катушку и винт, выступающий из дыры в полу. - Не имею представления, но готов поклясться, что не видел ничего подобного.
        - Тут церковники собирались? Культ солнца, да? - предположил Галент.
        - Это ты у нас… идем. Ответов хочешь, я бы и сам не отказался.
        Госнольд прикусил язык и набросил на голову капюшон, чтобы защититься от режущего света кристаллов. Галенту они причиняли меньше неудобства, и он не понимал, что так мучает друга.
        Остаточное от магии, предположил Галент. На том он и успокоился, чего зря гадать.
        Госнольд бормотал под нос, считая ходы. Многочисленные тоннели примыкали к ротонде.
        Люди пересекли полуокружность и скрылись в очередном тоннеле, полностью копирующем предыдущий. Только тут Госнольд смог вздохнуть свободно. Он затребовал отдыха, удалившись достаточно от зала.
        Галент получил возможность перевести дух, хотя и не чувствовал такой усталости, как проводник. Наоборот, вор ощущал небывалый подъем сил, но от еды и выпивки все же не стал отказываться.
        После скудного пайка и вынужденного голодания желудок мог и не принять пищу, но Галент без размышлений набросился на кусок вяленного мяса и черствый хлеб. Вино согревало и успокаивало, приятно вновь почувствовать опьяняющую влагу, напоминающую о свободе. Выпивка приободрила и Госнольда, не зря же считается, что вино несет в себе заряд солнечной энергии.
        Галент пошутил на эту тему, указав на любовь монахов к выпивке. После напряженных трудов даже такая унылая шутка была оценена по высшему разряду. Госнольд хохотал, изливая страх и усталость.
        Опасность еще не миновала, но Госнольд заметно расслабился и объяснил Галенту причины своего страха. Среди преступного мира бытуют легенды об этих подземельях, начинающихся под центральными районами Города и уходящими к Рачьему острову. Страшные истории, какие еще может породить канализация.
        Галент слушал эти истории с интересом, не перебивал, хотя порой хотелось высмеять особо абсурдные моменты - так страшны они были, что только смех мог защитить от безумия.
        Темнота, тишина, не свойственная для подземелий, и едва уловимый гул. Зал с машиной остались позади, возможно, звук лишь казался людям. Госнольд подогревал воображение, не давая спутнику возможности расслабиться.
        В таких условиях даже самые глупые сказки обретают плоть: камни превращаются в чудовищ, тени предстают в образе призраков, а звуки просто сводят с ума. Растительности, что характерно, не было. Ни плесени, ни тины - хотя воды предостаточно, световые кристаллы, встречающиеся повсеместно, могли оживить тоннели. Жизнь избегала этих мест, и Госнольд объяснял почему.
        Рачий остров в представлении горожан являлся затычкой для огромной бутылки, полной демонов, ужасов, кошмаров и иных фольклорных элементов. Горожане любили пощекотать нервы, хотя и в реальной жизни им хватало невзгод. Чудовища, существующие где-то далеко, облегчали жизнь, делали ее сносной и работали на поддержание общего порядка. И Церковь, и Совет не стеснялись подогревать страхи горожан - в этом они стали большими мастерами, да только методы прошлого уже не работали.
        С ужасов мира духов Госнольд переключился на повествование о происходящих на поверхности событиях.
        Галенту было все равно, но голос проводника хоть как-то успокаивал. Госнольд рассказывал больше для себя, чтобы удержаться от паники.
        Реальных свидетельств ужасов, о которых рассказывали поздней ночью, эти двое так и не встретили. Потом Госнольд рассказывал своим коллегам о путешествии, о том, как погиб его отряд в неравной схватке с чудовищами. Уж врать Госнольд умел, а признаться в том, что он просто решил сохранить в тайне дорогу под монастырь - не мог. Асани Вейнтас запретила выдавать эту тайну, отличный козырь в ее игре.
        Госнольд не мог не подчиниться, хоть и беспокоился, что пришлось провести единственного свидетеля событий. Он только рассчитывал, что неразговорчивый, непривычный к жизни среди людей Галент будет держать язык за зубами. Ведь друзей у него нет, и выпить не с кем.
        Отчасти для этого Госнольд и рассказывал сказки горожан о Рачьем острове, чтобы спасенный не совал нос в чужие дела. Еще не хватало, чтобы он начал расспрашивать о подземельях острова.
        Путь Галент не запомнил, слишком устал. Голодание и испытания в тюрьме измотали его.
        Каким образом они вышли к канализации и где вход в подземелья острова, вор не успел заметить. Просто сначала тоннели стали темнее; не совсем, чтобы двое беглецов сгинули под землей. Шагов через пятьдесят - Галент считал, не слушая болтовню проводника, на камнях появилась влага, пришлось перейти на осторожный шаг, чтобы не убиться. Появились известняковые наплывы, где-то стрекотали слепые насекомые, запахло тиной, приспособленной к подземному мраку.
        Тоннель вывел людей в зал с низким потолком, в центре которого имелся световой колодец. Госнольд предложил передохнуть тут, воспользовавшись запасом дерева. Кто-то оставил топливо в вырубленной под потолком нише. Дерево было недостаточно сухим, но с помощью горючего масла огонь разгорелся.
        Наконец-то они смогли обогреться. Напряжение и спешка не дали времени оценить, насколько Галент промерз. Подземелья под Рачьим оказались настоящим заповедником демонов, настолько холодными и чуждыми они были.
        - Как на кладбище зимой, - согласился Госнольд, грея у костра руки.
        Дрова вскоре прогорят, но пока можно подсушиться.
        - Бывал там раньше?
        - На кладбище-то? - спросил шпион. Галент криво ухмыльнулся и покачал головой. - Нет, туда в первый раз хожу и что-то не хочу повторять опыт.
        - Нам повезло, - толи спросил, толи сказал Галент.
        Госнольд пожал плечами и зашептал молитву, на ироничный взгляд вора он не отреагировал. У каждого свои слабости. «Нечего заставлять других перенимать твои недостатки» - так размышлял Госнольд, но в перепалку с вором вступать не стал. У того свои претензии к церковникам.
        Через некоторое время, когда язычки огня стали опадать, Галент спросил, куда они дальше направляются. Это заботило его больше всего, он не привык смотреть назад и оценивать произошедшее. Не лучшая его способность.
        Госнольда удивил вопрос, ему-то хотелось узнать о ротонде и машине в ней. Ведь это настоящее погребение тайн! Как можно пройти мимо?! Даже если ты провел несколько месяцев в темнице и подвергался (наверное) пыткам. Любопытство так быстро не убьешь.
        Оно ведь питает фантазии, которые помогают отвлечься от насущных проблем. А они последуют, потому что следующие тоннели принадлежат особо неприятной банде каннибалов. Госнольд сомневался, что его спутник в форме и сможет двигаться тихо, но быстро.
        - Дальше мы встретимся с совершеннейшим творением природы!
        Галент подумал о дикарях или их тварях, что же еще может сотворить природа.
        - Люди, - Госнольд ухмыльнулся, угадав ход мыслей вора. - Живучие и опасные твари, сколько мышьяка не бросай в их логово, все равно живут и плодятся.
        - Большой человеколюб, да?
        Пояснив, чего следует опасаться дальше, Госнольд затоптал костер, засыпал золу камнями. Аборигены канализации не ходят в эти тоннели, но все равно не следовало оставлять следы.
        Каннибалами их называли люди с поверхности, а так подземельщики жрали все, что можно сожрать. Гастрономические предпочтения весьма широки у них. Галент видел одиночек, которые занимаются сбором мусора, но Госнольд пояснил, что эти люди не являются «крысюками» или «подземельщиками».
        - Промежуточное звено в пищевой цепочке. Или, скажем, изгнанники что сверху, что снизу. - Он усмехнулся. - Ладно, хватит болтовни. Теперь тихо и гляди под ноги, по сторонам.
        Настоящие крысюки слыли мастерами засад и ловушек, в открытую они нападают редко и только, когда имеется явное преимущество над врагами.
        - Прям как лесники, - прошептал Галент.
        - Цыц! Я тебе что говорил, глупец?!
        Госнольд, собравшийся нырнуть в темный коридор, остановился и свирепо глянул на вора. Взгляд не возымел действия, как бы не старался он. Галент развел руками и указал на тоннель.
        - Лесники не такие, - сказал и тут же исчез в темноте Госнольд.
        С лампой теперь рискованно идти, но по уверениям проводника дальше вполне можно обойтись и без нее.
        Так и оказалось: иногда тоннели освещали световыми колодцами, свет заливал небольшие гроты, входы у которых стерегли ловушки. Без знаний Госнольда вор не смог бы пройти этой дорогой. Шпион знал, где искать опасность и быстро обезвреживал ее. Госнольду приходилось рассчитывать на свой опыт, надеяться, что подземные жители не освоили иные методы отлова двуногой дичи.
        Десятилетия прошли с тех времен, когда Госнольд бродил по этим тоннелям, но крысюки так и не освоили ничего нового. Навыки постановки ловушек передавались из поколения в поколение среди подземных жителей - об этом шпион не знал, - и нарушать их не позволялось. Что-то священное было в методах охоты, освоенных предками, которых случай вынудил приспособиться к изменившемуся миру, к новым условиям. Потомкам они оставили свои догматы и свои предпочтения в кулинарии.
        Ученых горожан мог бы заинтересовать этот народ, имей они возможность не только присутствовать на пиршестве, но и вернуться назад. Хотя бы с руками или языком, чтобы иметь возможность описать увиденное.
        Галент успешно боролся с любопытством и не задавал вопросов. Он не сомневался, что Госнольд не раскроет своих секретов, не расскажет, откуда узнал все тайны не видящих солнце каннибалов. Да и усталость брала свое. Вор мог только мечтать, что этот кошмар наконец-то закончится.
        Теплая кровать, горячая еда и не надо никаких каннибалов. Пусть этим интересуются высоколобые безумцы.
        Но это были подземелья каннибалов, и не встретить их невозможно.
        Горожане в засаду не попались, просто Госнольд заприметил логово крысюков. Каннибалы иногда собирались вместе, некоторые особи даже объединялись в племена, но такое случалось редко и обычно не предвещало ничего хорошего для соседей.
        Госнольд махнул рукой и сжал кулак, чтобы его спутник остановился. В сумрачном свете подземелья Галент мог бы и не увидеть знака, но звуки стойбища он различил хорошо. Сам догадался, что надо присесть и молчать.
        Опасности для них не было, если не столкнуться со сторожами или следопытами из других племен, приглядывающими за сборищем. Госнольд это понимал, потому решил разведать обстановку.
        Он осмотрелся, выбрал подходящее место, где можно оставить тяжелый балласт и лишнее оружие. Госнольд за руку отвел вора в нишу, указал пальцем на землю и приложил ладонь ко рту. Галент кивнул, чем успокоил проводника.
        Некоторое время Госнольд потратил на разведку, изучал тоннели, стараясь не слишком продвигаться вглубь. Слух, усиленный магией и зрение человека, привыкшего к темноте с рождения, помогали оценить опасность. Госнольд подобрал безопасный маршрут, идущий на удивление близко к стоянке.
        Иного пути не было, крысюки рассчитывали, что наткнувшиеся на их стоянку враги попробуют отклониться, пройти стороной. Как раз безопасные с виду тоннели и были подготовлены для посторонних.
        Здесь не было ям с кольями, или скрытых в стенах механизмов. Подземельщики предпочитали использовать яды, растения и животных. Лишь для охоты они вооружались механизмами - как заповедовали предки.
        Безопасные на вид грибы, растущие в отдаленных тоннелях, взрывались от вибрации, выбрасывая в воздух множество ядовитых спор. Которые к тому же подсвечивали жертву - есть что-то надо, так что подобная ловушка самая предпочтительная.
        Мох и грибы освещали тоннели, затеняли ниши, в которых замерзли в ожидании следопыты. Не важно, чьему роду они принадлежали, для Госнольда и Галента любой крысюк был смертельно опасным противником.
        Госнольд подготовился на случай, если придется вступить в схватку, но от мгновенно действующих ядов его лекарства не могли спасти. Такие яды редкость, охотники не используют их по причине того, что мясо дичи станет не годным в пищу. Не стоило рассчитывать на такую удачу, подступы к стоянке охраняли со всей возможной предосторожностью.
        Вернувшись к Галенту, Госнольд на ухо рассказал ему план действий: идти след в след, максимально бесшумно, не задерживаться и так далее. Обычные правила для лазутчиков, попавших в переплет.
        Предупредил Госнольд и о ядах. В его интересах было доставить вора живым в безопасное место, потому он не надеялся избавиться от балласта, бросив Галента в толпу. Иначе, зачем все это предприятие?
        Галент кивнул, закон о тишине вступил в силу еще при приближении к стоянке.
        За такого спутника можно порадоваться, но Госнольд не расслаблялся. Есть только один шанс, чтобы проскочить через угольное ушко. Рассчитать полностью, когда необходимо действовать - невозможно.
        Пришлось положиться на удачу. На этот раз госнольдскую, потому что подружка вора проштрафовалась.
        Они прошли по обваливающемуся тоннелю, непосредственно примыкающему к залу, где обосновались подземельщики. Прикоснувшись к стене, можно почувствовать вибрацию, приложив ухо - услышать приглушенные голоса. Местные жители общались на странном языке, мало похожем на употребляемый горожанами.
        Галент задержался на минуту, чтобы послушать, о чем говорят эти ужасные каннибалы. Он знал, что все ныне живущие горожане говорят на одном языке, даже представители нечеловеческих рас. Но это еще не значит, что эльфы или гномы не имеют своего языка.
        Госнольд нетерпеливо махнул рукой, и Галенту пришлось последовать за ним. Он и не собирался заниматься исследованиями чудных дикарей из подземелий. Что у них взять можно? Ясно же, что никакого золоченого венца или огромного бриллианта у них нет. Их святыни украшаются иными фетишами, пугающими, не имеющими ценности.
        В другом тоннеле имелись отверстия, лившийся свет из которых украшал стены в сумрачно-красный цвет. Отблески костра отражались от недрагоценных кристаллов, вкраплениями украшающих стены. Это место было пугающим, потому что использовалось как свалка - через отверстия крысюки выбрасывали отходы. Обсосанные кости, обгоревшие черепки, просто битая посуда, ни грамма железа и мощная, удушающая вонь разложения. Не было ни крыс, ни ящериц, только черви копошились в гниющих останках. Среди них не было человечьих, костями добычи, скорее всего, украшали капища, а не выбрасывали на свалку.
        Галент не заглянул в отверстия в стене, не пожелал поглазеть на стоянку дикарей. Все его внимание сосредоточилось на движении, приходилось осторожно продвигаться, минуя завалы костей, из-за хруста которых посторонних могли обнаружить.
        Госнольд ушел далеко вперед, но он оставил отчетливые следы на мягком покрывале гнили и слизи. Вор слышал хлюпы, издаваемые осторожными шагами проводника. Он не беспокоился, что Госнольд сбежит.
        Им удалось миновать опасный участок не привлекая внимания и выбраться к водотоку, где шумела падающая вода. Далеко наверху, под потолком находилось отверстие, из которого лилась вода с запахом Города. Госнольд направился к стене, стараясь не скатиться по мокрым камням в воду.
        - Могут сюрпризы быть, - сказал он вору.
        Продвигаясь осторожно, они достигли водопада и перевели дух. Галент не понимал, как его проводник намеревается забраться наверх по влажной стене, но не лез с вопросами. Вода вымыла раствор, скрепляющий кладку, но щели были недостаточными, чтобы рисковать жизнью, взбираясь по стене.
        - У тебя припасены здесь лапки паука? - не удержался от сарказма Галент.
        - Чего это такое?
        - Не важно. Как ты взобраться собрался? Я не вижу потайных ходов.
        Струя падающей воды была недостаточно плотной, чтобы скрыть стену позади. Стена сплошная, без выступов, ее покрывал мох. Госнольд усмехнулся, сменил перчатки и сунул руку в опасный меховой ковер. Что-то нащупав, Госнольд сжал кулак и резко дернул, освобождая железный трос, спрятанный в хитром укрытии.
        - Не ожидал? - усмехнулся он.
        Галент кивнул, но скептически оценил эту «лестницу». На ней не имелось ни выступов, ни узлов, да и сам трос был чересчур тонким, чтобы выдержать вес человека. Ребенка еще туда-сюда, но не взрослого человека, даже вернувшегося с церковных курортов.
        Но Госнольд и не собирался рисковать, доверяя жизнь ржавому, почти истлевшему тросу. Он потянул его на себя, что-то наверху стукнуло. Трос застрял, не желая двигаться дальше.
        - Момент триумфа упущен, - констатировал Галент, - собираешься поискать новый путь?
        - Не-ет, - прошипел Госнольд и повис на тросе.
        Ему пришлось встать под ливень сточных вод, иначе не было возможности высвободить трос. Галент не желал участвовать в омовении, но без его помощи не удалось высвободить узел, застрявший в щели.
        Канализация так глубоко не обслуживалась городскими мастерами, никто не решался забираться сюда, рискуя повстречать крысюков. Даже второй и третий ярус считались небезопасными, а эти подземелья вообще не присутствовали на карте коллекторов. О них не знали ни городские магистраты, ни обслуживающий персонал. Лес за стенами Города был изучен лучше, чем прошлое под ногами горожан.
        Это прошлое было достоянием грабителей и полуслепых дикарей-крысюков.
        Из люка наверху упала веревочная лестница, защищенная смесью от гниения. Ступени были изготовлены из железа и сильно пострадали от времени, Госнольд ругал тех, кто предпочел вместо дерева использовать железо.
        - Дерево хоть защитить можно, - объяснил он вору.
        Железо потеряло прочность, но вес человека выдержать должно. Сначала наверх поднялся Госнольд, разведал тоннель до поворота, затем вернулся к водопаду и поманил Галента.
        - Как же вы на остров шли? Весь отряд тут? - удивился Галент.
        Его проводник складывал лестницу в неприметную нишу, скрытую бахромой из серых стеблей и плесени. Трос он раскачал и несколько раз стукнул о стену, пока тот не прилип ко мху - скоро зарастет. Вопрос повис в воздухе.
        - Другие пути есть, в одну сторону.
        Госнольд не слишком хотел откровенничать со спутником, в лояльности которого сомневался. Эти тоннели и их жителей следовало сохранить в тайне, в том числе и от госпожи. Она не интересовалась, какими путями работают ее подчиненные, но Галент мог сболтнуть лишнего.
        Беспокоить прошлое нельзя, потому Госнольд скрывал информацию об этом месте. Как и его коллеги, бывавшие здесь. Что-то вроде негласного договора или священной тайны для коллегии - то, что принадлежит им, и служит свидетельством причастности к общему делу.
        Этот ярус канализации обветшал, да еще Госнольд намеренно выбирал такие тоннели, которые вскоре должны были обрушиться. Риск? Но иначе он не мог, пытался хоть так обезопасить свои тайны. Но хотя бы Госнольд позволил зажечь огонь, предупредив, что от этого будет больше проблем. Галент не поверил и оказался прав.
        Вообще, запугивания проводника на него мало воздействовали, слишком устал. А со светом можно не опасаться, что вывихнешь лодыжку. От плесени или грибов не так много света, а световые колодцы в этой части подземелья встречались редко.
        Шум воды присутствовал постоянно, мешая ориентированию. Что охотники, что их дичь вынуждены использовать свет.
        Госнольд нервничал, но по большей части оттого, что сам себя запутывал. Он часто сверялся с картой, на которой изображен этот ярус подземелья. Карта устарела, Госнольд последний раз делал на ней исправления лет пять назад.
        Путь наверх занял намного больше времени, чем от острова до стоянки каннибалов. Нижние, неизвестные никому ярусы как-то сами собой поддерживались, не нуждались в восстановлении. А канализация пребывала в отвратительном состоянии, то обвал перекроет вход, то гора мусора встретится на пути.
        Крупные звери здесь не водились, из-за близости к нижним ярусам, но свою порцию опасностей старая канализация подбрасывала. В основном - падающие камни, заполненные газом тоннели и ямы.
        Каким-то чудом Госнольд смог всего этого избежать, хотя не озаботился средствами самозащиты хотя бы от кислоты, разъедающей стены. Он даже не предполагал, что Фигурный грот был создан не природой, а ядовитыми стоками Города. Отходы новых фабрик, расположенных ближе к Полю, стекали сюда и уходили вглубь подземелий.
        В Фигурном гроте, названном так за безумную архитектуру и чудовищно изуродованные камни, находилось неглубокое озеро с кислотой. Озеро это расположилось под каменным козырьком, в тени. И обитали в нем аморфные существа, способные одним плевком растворить броню парового танка. Вот только посторонних они боялись больше и не высовывались из укрытия.
        Госнольд их никогда не встречал, как множество иных существ, оставшихся здесь с незапамятных времен.
        Подземелья - настоящий заповедник тайн. Заброшенный квартал и полчища мертвецов не идут ни в какое сравнение.
        Старая канализация расположена слишком глубоко, под чередой ярусов, заполоненных всевозможной живностью, недобро настроенной к посторонним. Ни верхние существа, ни нижние не стремились нарушить границы ареала.
        Проектировщики канализации ограничили возможности для перемещения заповедных существ. Вот только в те времена, когда Город расползался по полуострову, мастера не вели записей, а их бессловесные рабы не могли оценить размах замысла своих Владык.
        Так все осталось и по сию пору, разве что владыки перегрызлись. И не каменная стена вокруг Города сдерживала любопытство горожан.
        За Фигурным гротом и чередой безжизненных тоннелей Госнольд предполагал передохнуть, но не вышло. Зал Встречи обрушился, деревянные колонны, которые пять лет назад были установлены здесь (а рабочие, установившие их, лишились жизни), прогнили, и потолок обрушился. Все запасы уничтожены, как и книгохранилище, полное ветхих книг - совсем нечитаемых, потому брошенных здесь.
        Госнольд остановился у завала, рассматривая груду камней. Галент что-то понял, потому не лез с вопросами: не сложно догадаться, что это место имело значение. Вход украшала искусная резьба, не потускневшая; уцелевшая часть стены была украшена фреской, изображающей обнаженного человека. Краски этой фрески использовались не такие, что распространены в Городе. Даже лучшие эльфийские не способны сохраниться во влажной атмосфере.
        Эти стены пережили многое, но древнее проклятие добралось и до них.
        - Жаль, - только и сказал Госнольд.
        Он повернул назад, наткнулся на вора и покачал головой: «ни слова не скажу». Вообще, не стоило приводить сюда постороннего, но требовалось пополнить запасы. И не собирался Госнольд пускать этого глупыша дальше «преддверия».
        - А если я настаиваю? - улыбнулся Галент.
        - Жизнь даже отнимешь, так ведь ничего не получишь.
        Мгновение они улыбались друг другу, потом пошли дальше. Никто не собирался драться, просто легкая игра - взбодриться, чтобы совершить рывок. Имелось еще одно место, где можно отдохнуть. Не такое комфортное, но из чего выбирать?
        Далеко от зала Встречи был грот, в одном конце которого находился провал. Бесконечный провал, куда даже монетку страшно бросать. Так и предполагаешь, что бездна находится где-то там, демоны пытают грешников. В остальном же грот был вполне уютным местом, ничто не мешало сну.
        Галент не сразу заметил провал, тем более Госнольд выбрал для отдыха широкую яму с неестественно теплым дном. В ней приятно дремать, а натруженные мышцы быстро приходят в норму. Это и требовалось путникам.
        Бросив свои вещи, Госнольд собрался спать и посоветовал вору последовать примеру.
        - Что это? - прошептал одними губами вор.
        Он держал светильник, потому Госнольд смог прочесть по губам.
        - Спи, все безопасно. - И повернулся на бок, закрывая вопрос.
        Галент неуверенно двинулся к источнику звука, но, не сделав и пары шагов, остановился. Раз проводник говорит, что безопасно, то лучше выспаться, а уже на свежую голову глянуть туда. А то мало ли чего.
        Он слишком устал, чтобы любопытство взяло верх над здравым смыслом.
        
        У Госнольда с собой не было часов, не использовал он их по причине недоверия ко всем тем штукам, что продают механисты. Да и не требовались они ему. Обычно. Госнольд знал, как определить время там, где нет света, но не сейчас.
        Они могли спать и сутки, и даже больше.
        Госнольд решил не задумывать над этим, тем более любая мысль причиняла буквально физические страдания. Он знал, какие последствия будут от сна в этой яме. Не раз и не два приходилось испытывать ее свойства, но все равно пробуждение его не порадовало.
        Нет, физически он чувствовал себя превосходно. Галент так же проснулся вполне окрепшим, даже слегка порозовевшим, словно несколько месяцев отдыхал от городского смога в безопасной лагуне под Янтарными горами. Ну, так, лишь небольшая припухлость лица немного портила впечатление.
        Сон в этом месте не приносил кошмаров или каких-нибудь невыносимых страданий. Наоборот, это место словно высасывало всю боль из тела, таинственная сила заживляла раны. После утомительного путешествия по нижним ярусам канализации, сон не поможет от боли в мышцах. А тут - словно на перине неделю отдыхал, попивая винцо!
        Но, как и у любого лекарства, был побочный эффект - дикая, невыносимая головная боль. Популярные среди горожан опиаты не могли устранить этот эффект, Госнольд проверял на одном своем знакомом, который, кстати, чуть позже изучал тот провал. Не по своей воле, конечно.
        Никакие средства не могли устранить эффект головной боли, да особой нужды не было. Редкий гость находил эту яму. Госнольд сам предполагал, что никогда более его голова не коснется этих камней. А вот ведь как вышло.
        Никаких мыслей не было, желания поесть тем более - тошнота, но хоть без головокружения. Тело отдохнуло и готово к новым трудам, ну а приступ головной боли можно переждать. Дальше путь безопасней, пока компания не достигнет среднего яруса - условного уровня канализации, где полно ядовитых существ и разумных падальщиков.
        У них в запасе осталось совсем немного воды - на обратный путь точно не хватит, а Госнольд был не в том состоянии, чтобы придумать, где раздобыть запасы. Перед сном он пытался решить эту задачу, но слишком устал.
        Промочив горло, они отправились в путь. Галент не помнил о том зароке, который дал себе перед сном - поглядеть провал. Но их путь пролегал мимо этой бездонной пропасти.
        Госнольд вел за собой вора и остановился в безопасном месте, чтобы спутник мог насладиться зрелищем.
        Глядеть не на что, фитиль в фонаре доживал последние часы.
        Края пропасти терялись в темноте, казалось, что пол уходит куда-то вниз - довольно полого, при желании, можно попытать счастья и спуститься вниз.
        Ухмыльнувшись, Госнольд предложил вору испытать себя.
        - Я не буду делать ставку на успех, - закончил он, потирая виски, - уже имел опыт неудачного спора.
        Про себя он закончил: лучше бы тот дурак согласился на четвертование.
        - И что же это за пропасть?
        Госнольд пожал плечами и повел рукой. Объяснять что-либо и не требовалось, кто из смертных мог разгадать эту загадку? Нет среди них сыновей богов, готовых броситься на встречу опасности и - главное - выжить.
        Сейчас им все равно, что за тайны копошатся на дне. Мысли едва пробивались сквозь плотную занавесь; ничего похожего на похмелье или сонливость. Товарищи Госнольда находили это состояние забавным и порой соревновались, пытаясь описать его максимально точно.
        Да только нет больше тех друзей и не с кем обсудить совместное приключение.
        Госнольд бросил взгляд на вора, но отбросил явившуюся неизвестно откуда мыслишку. И как она еще пробилась сквозь патоку?!
        Нет, Галент не годился.
        Они держались края пропасти и двигались дальше, уходя вглубь грота. Природную пещеру портили некоторые свидетельства человеческой деятельности: кирпичная стена что-то перегораживала. Галент не успел понять, где начало и конец этой преграды, ограничена ли она по сторонам, есть ли ворота или дверь. Просто заметил кирпичную кладку - старую, но до сих пор сохранившую прочность.
        Последнее наблюдение вор списал на работу воображения. Или теней, тут не угадать.
        - Светильнику конец приходит.
        - Не выбрасывай, - посоветовал Госнольд. - Кусочек гриба светит в течение получаса.
        Тащить лишнее не хотелось, пусть вес светильника почти не ощущался. Галент плюнул, не найдя аргументов, чтобы вступить в спор. Улучшения состояния пока не замечалось.
        - Сколько это продлится?
        - Чего еще?
        Галент стукнул себя по лбу, звук был вполне отчетливым.
        - Я б знал, - он пожал плечами, - может и неделю изводить.
        - Плохая шутка.
        - Не я же ее придумал. Заткнись уже! И так пьяный звонарь беснуется, - стук по лбу.
        Из грота вело несколько путей, Госнольд не предупредил, какие из них безопасные. Галент и так догадался, что не стоит соваться в соседние. Они направились в крайний тоннель, начинающийся прямо у края пропасти.
        Чтобы зайти в этот тоннель, пришлось спуститься с края пропасти вниз. Кто-то вырубил в камне ступени, до сих пор сохранившиеся, не смотря на прошедшее время. Лестница уходила во тьму, и где ее конец Госнольд не мог знать. Никто так и не вернулся назад.
        К тоннелю вел узкий карниз, камень которого оказался предательски скользким. Не от влаги, или растительности. Камень был идеально отшлифован. Подобное не ожидаешь встретить здесь, под землей.
        Ведь это канализация, а не здание Совета.
        Галент дал себе зарок - потом вытрясти из проводника всю правду. А пока, лучше сконцентрироваться на шагах. И без больной головы здесь легко соскользнуть во тьму…
        Первым шел Госнольд, чтобы проверить тоннель на наличие ловушек и прочность камня под ногами. Двоих карниз мог не выдержать. Госнольд помог вору перебраться на ту сторону, бросив спутнику веревку. Какая-никакая, но страховка. Галенту в первый раз проходит это испытание и лучше надеяться на то, что этот раз не окажется последним.
        Переведя дух, они направились по тоннелю. Где-то далеко должен быть выход, свет и отдых - наконец-то! Предстоял длинный путь, не столь опасный, как пройденный, но тоже таящий множество опасностей.
        Ведь это канализация, в которую сливаются все городские отбросы. И ничего хорошего выбраться отсюда не может.
        
        Глава 6. Курильня.
        
        Путь занял много времени, последний отрезок пришлось проходить практически без воды. Из-за недавнего таяния снегов в канализации повысился уровень воды; стоки не справлялись с объемом, зато вся присохшая грязь и трупы смывалась глубоко под землю. Частично грязь выходила в море, но отходы из центральных районов поглощались бездонными подземельями полуострова.
        Вода стекала со стен, ледяные капли били по голове, падали за шиворот. Но пить эту воду нельзя. Как бы люди не страдали от жажды, но здравый смысл возобладал.
        Тошнотворное состояние прошло, несмотря на подколки Госнольда. Он-то пытался убедить спутника, что боль еще вернется, да во сто крат хуже! Однако, ничего подобного не произошло.
        Поднявшаяся вода заставила покинуть канализацию не только животных, но и людей. Дорога на поверхность прошла легко и без эксцессов.
        - Удачное время выбрал, - сказал Госнольд и, заметив недоуменный взгляд Галента, объяснил: - Для ареста. Как раз выбрались быстро, а то пришлось бы каждую тень обходить. Сколько бы времени убили…
        С этим нельзя не согласиться, но Галент не выбирал момента. Просто так совпало, цепь случайностей привела к подобному итогу.
        Выходить на поверхность при свете дня Госнольд остерегся, потому пришлось двенадцать часов провести в подвале магазина. Многие владельцы строили многоярусные подвалы, соединяющиеся с катакомбами. Нижние ярусы использовались как дополнительные склады, а проходы в тоннели закладывались кирпичом. Кто-то оборудовал двери - для своих тайных целей, кто-то ставил монолитную стену.
        Место, где обосновались преступники, было уютным, особенно по сравнению с остальной канализацией. Хорошая вентиляция создавала приток воздуха с улицы, где вовсю разгоралась весна; многочисленные тюки с дорогой тканью стали отличной постелью; тишина и покой, ни крыс, ни людей. Чего еще желать?! Кроме пищи и воды.
        - Вот винный погребок бы, - пробурчал Госнольд.
        Но его мольбы достигли только желудка, ответившего громким урчанием. Раньше он спокойно мог прожить охотой, крысы тут жирные, ленивые, а сейчас брезговал. И Галенту запретил совать в рот всякую гадость.
        С наступлением ночи, они покинули подвал. Отдохнувшие и повеселевшие оставили приятный уголок. Галент хотел позаимствовать ткань, в счет оплаты услуг Госнольда, но тот запретил.
        Они выбрались на поверхность в том районе Поля, где сохранились старые, многоэтажные особняки. Настоящие титаны, похожие на родовые крепости, построенные в легендарные времена. Здесь обитали довольно состоятельные граждане, а квартал патрулировали нанятые полицейские. Непривлекательное место для беглецов, казалось бы, но Госнольд пребывал в хорошем расположении духа. Даже негромко что-то насвистывал.
        Он повел Галента в южном направлении, обходя посты стражи и минуя освещенные участки. Причин его веселья Галент не понимал, ведь велик риск нарваться на патруль. Вот смех - сбежать от страшных церковников, из жуткой тюрьмы фанатиков, и попасться каким-то глуповатым стражникам. Судьба могла подкинуть такую шутку, удача успела показать свою двуличность.
        Чуть погодя вор успокоился, сделав кое-какие выводы. В домах горел свет, но не везде. Во дворах же никто не работал, не слышались крики детворы или брань слуг. Тишина, мертвенный покой, сравнение с кладбищем как нельзя уместно.
        В это время на улице легко наткнуться на пьяного горожанина, возвращающегося с собрания особо важного общества, на компанию юнцов, отправившихся за приключениями ночи, да мало ли. Сейчас же - тишина, никого. Это не улица Цветов, но все равно, где все граждане?
        Вывод напрашивался сам, ведь Галент стал свидетелем некоторых событий. И он добавил еще один зарок, начинать с которого и следовало. Госнольд расскажет ему все о тех событиях, которые произошли за последнее время.
        Галент не представлял, сколько прошло времени. Весна могла наступить и раньше, и позже. Волосы вору брили и стригли, не доверяя инструменты. Лишь некоторое время, проведенное в темнице можно еще просчитать - недели две или три, но все остальное?
        Могло пройти намного больше времени.
        Вора это волновало чисто с практической точки зрения, не больше. Итак большую часть жизни он провел в несвободе, месяцем больше или меньше, что тут горевать? А вот почти сошедший с улиц снег не мог не радовать.
        Кое-где остались сугробы, но сосульки уже собрали дань и теперь не будут беспокоить. Воровская дорога доступна и безопасна, что не могло не радовать Галента.
        Неплохо отдохнул, подумал он с иронией, теперь не придется страдать от холода и таскать лишнюю одежду. На дело приходилось ходить в легком, чтобы не терять подвижность. И все равно…
        Впрочем, Галент сомневался, что захочет вернуться к полюбившемуся промыслу.
        Город, несмотря на свои эпические размеры, слишком перенаселен, здесь легко наткнуться на знакомые рожи. Например, на священника с его исчезающим храмом или на чудовище, сотканное из золотых лучей.
        В этом мире небезопасно, нигде не безопасно, но в доме на крышах хотя бы тише. Галент надеялся, что там обретет покой. Еда, вода, одежда - все это можно добывать ночью. Если царство ночи не перейдет во владение новым владыкам.
        Но Госнольд шел открыто, практически не скрываясь. Патрульных и он, и вор не считали достойными противниками. Речь шла о других бандитах, много более опасных, опытных и жестоких.
        Глупо интересоваться, куда они идут, но Галент не удержался. Ноги жутко болели, долгое время, проведенное в бездействии, сказывалось. Госнольд ответил вполне ожидаемо:
        - В безопасное место.
        Словно закрыл вопрос. Галент не унимался, но его проводник твердо вознамерился удивить вора.
        Не особо у него получилось.
        Госнольд привел вора не на улицу Цветов, туда он вообще дороги не держал. К старому кварталу примыкало несколько улочек, где обитали в частности фармацевты - эти ребята все еще цеплялись за старые обычаи. Их лавки практически не пострадали от недавних бунтов, тут продавали лекарства, но основной заработок шел, естественно, от торговли запрещенными товарами. Или же не предназначенными для высокоморальных граждан квартала.
        То были либо средства, помогающие удовлетворить похоть или вылечить последствия этого греха, либо средства забвения. Иногда яды, иногда особые зелья для специфических нужд. В том числе и духи из дорогих эссенций, привозимых с востока.
        Галент здесь никогда не бывал и не знал о богатстве местных торговцев. Лавки не имели никакой рекламы, вся торговля велась как бы между знакомыми, посторонних в этот кружок не пускали. Потому лавки были маленькими, даже неприметными.
        Посторонний, не знающий об истинной подоплеке вещей, ничего бы не заметил.
        За фасадом фармацевтических лавок находились иные заведения, так же обслуживающие местных представителей среднего класса. Если улица Цветов предлагала самые диковинные развлечения, то здесь удовольствия были приземленней. Сюда ходили не грешить, а лишь расслабляться после тяжелого дня. Особо угождать своим низменным желаниям, господа не хотели. Не того склада они.
        Госнольд привел Галента к частному двухэтажному дому, стоящему между гостиницей и почтой. Хозяин этого дома сдавал комнаты в наем (официально), на первом этаже располагался ресторанчик, а практически весь второй этаж представлял собой большой зал с ложами.
        Обычная курильня.
        Госнольд воспользовался правом гостя и провел спутника через кухню на второй этаж. Несмотря на поздний час, здесь было людно, в ресторане собрались бандитского вида молодцы. Кто-то ел, кто-то пил, но, судя по всему, не алкогольные напитки. Люди были насторожены. Они пришли не отдыхать: они охранники, личные телохранители.
        В курильню можно проходили через анфиладу комнат. Посетителей не беспокоили обилием охраны, проходы не охранялись. Только у последней занавеси, отделяющей комнату от собственно зала, сидела за столом пожилая женщина в странном наряде. Лицо ее было смуглым и плоским, глаза неестественными, на человека она мало походила, да еще ростом не вышла.
        Галент таких чудных существ никогда не встречал, хотя кое-какие слухи о них ходили. Говорили, что эти, пусть будут, люди обитали на востоке, жили там в своих поселениях и вели престранный образ жизни. Как обычно бывает в подобных историях.
        В живую это заморское существо не казалось таким страшным или удивительным. Госнольд жестом поприветствовал женщину и кивнул в сторону занавеси, дождался ответного кивка и пожелал старухе удовлетворения своих самых сокровенных фантазий в грубой форме.
        - Гукает только на своем, - сказал он Галенту и подмигнул.
        Отодвинув тяжелую, не пропускающую свет занавесь, Госнольд вошел в курильню. Галент последовал за ним, зажав нос. Он наслушался историй о таких местах и хоть не верил в россказни церковных моралистов, но решил поберечься.
        Говорили, что в дыму курилен живут хитрые демоны, которые проникают в грудь человека и похищают его разум. Галент даже видел серьезную книгу, где исследовался этот вопрос, но не читал ее. Что он дурак, читать такие выдумки?!
        Дыма практически не было, запах кое-какой ощущался, но не особо донимал. Курильщики опия расположились на продавленных лежанках и, оживая от забвения, принимали трубку из рук такого же смуглого и мелкого, как старуха, человека.
        - Мастер, - шепнул Госнольд, - с ним не говори, не смей.
        - Чего это?
        - Языка не знает, но все понимает, духи ему шепчут.
        Госнольд и сам шептал как настоящий призрак, но в таком месте это сравнение не уместно. Галент придержал язык за зубами.
        Кроме лежанок и исцарапанных столиков иной мебели в зале не было. Курильщики довольствовались малым и даже на проституток не обращали особого внимания. Их блаженные лица пугали. Одурманенные лежали, упиваясь покоем, невозможным вне этих стен. Но их спокойствие являлось настоящим соблазном для истомившегося человека.
        Галент прикрыл глаза, чтобы не смотреть на людей. Он им завидовал.
        Нет, все-таки тут демоны водились. Действительно, самые настоящие!
        Госнольд ушел в другой конец зала и дожидался там вора. Он словно и не против, если спутник решит прилечь на свободную тахту. Без дурмана это ложе покоя походило скорее на кровать в старом, заброшенном доме, где ночуют бродяги.
        Не задерживаясь более, Галент пересек опасное место и остановился возле Госнольда.
        - Прекрасное место, не правда ли?
        - Ужасное! - не согласился Галент.
        - С чего такое мнение, друг мой? - веселился Госнольд. - Ведь ни один посторонний не пересечет этого зала и не заметит того, что мы пытаемся скрыть.
        Он потянул рожок газового фонаря вниз, активируя скрытый механизм. Язычок огня дернулся, но не погас. Скрытая дверь бесшумно отодвинулась внутрь стены.
        - Что же ты тут такого скрываешь? Мастер твой не сдаст?
        - Т-с-с! - Госнольд приложил палец к губам и испуганно покосился. - Не говори о нем! Это мешает его волшбе. И «нет» - насчет твоего последнего вопроса.
        Он махнул рукой, входя в тайный проход. Галент не беспокоился о том, что это может быть ловушка. Если и ловушка, то какая разница? Хоть дух перевести сможет, положат где-нибудь, где темно, и поспать дадут.
        Дверь через мгновение сама задвинулась на место. Галент не заметил рычагов, позволяющих активировать механизм изнутри. Он не слишком присматривался.
        - Просто комнатка для отдыха, - ответил, наконец, Госнольд. - Ничего тайного и интересного.
        - Жаль, - Галент зевнул, - я рассчитывал найти переписку Астрелия.
        - Если желаешь, могу подыскать тебе интересное чтиво.
        Галент не понял, было ли это шуткой или нет. Шутили они одинаково неумело, устали оба и желали только одного - отдыха.
        Комната оказалась довольно просторной, имелась ванная и слив.
        - Вот только воду, - сказал Госнольд, - придется тащить через зал.
        Слой пыли говорил о том, что ни один посетитель убежища не захотел воспользоваться привилегией.
        Две узких комнатушки, примыкающие к общей, были отведены под спальни. В них располагались односпальные кровати. Белье было чистым, но лежало тут уже давно. Общая комната обставлена богато - на полу ворсистый ковер, на стене картина с какими-то людьми, два кресла и диван. Напротив входа располагался камин, в котором был устроен подъемник.
        Госнольд показал три кнопки, управляющие механизмом. Одна из них служила для сигнализации повару внизу.
        - Мы как раз под кухней, так что тепло даже зимой. Летом только чуточку попахивает, но терпимо. Так… ставят еду, короче, и запускают механизм. Все.
        Галент кивнул и в свою очередь поинтересовался наличием запасного выхода.
        - Чего нет, того нет, - развел руками Госнольд, - пожелаете на свежий воздух, милости просим в курильню и прыжком из окна.
        - Это которые заколоченные?
        - Какой догадливый!
        Госнольд нажал сигнальную кнопку и упал в кресло. Он принялся расшнуровывать сапоги, что-то бормоча под нос. Про дрянь, например, которая могла прицепиться к подошве.
        - Чего же не озаботились? - не унимался Галент.
        В его системе ценностей тайный выход находится на первом месте. На то он и выход, чтобы им можно было воспользоваться любой момент.
        - А на кой тут…
        Галент уселся в противоположное кресло и тяжело вздохнул. Приятно расслабиться, что уж говорить, а еще приятней, когда сидишь на мягком кресле и знаешь, что за тобой не придет палач.
        Заработал подъемник, практически бесшумно. Легкое гудение и вибрация пола выдавали работу механизма. Наверняка, думал Галент, сделано так искусно, чтобы не беспокоить наркоманов в соседнем зале. Мало ли как их одурманенное сознание отреагирует на механическое жужжание.
        Щелкнув, подъемник остановился. Запахло машинным маслом, но не едой. Галент хмыкнул, подумав, что над ними так жестоко подшутили.
        Еда находилась на подносе, закрытом крышкой. Совсем простая снедь: миска супа, большое блюдо с кашей, кусок жареного мяса и кувшин с компотом.
        - На одного обычно дают, - пояснил Госнольд. - Ничто не мешает нажать вторую кнопку, но… - он подмигнул.
        Суп он взял себе, вооружился ложкой, а кашу передал вору. По-братски так разделил угощение.
        Галент был благодарен своему спасителю, а за эту щедрость вообще мог бы расцеловать его. Не занимай его мысли один вопрос, он бы так и поступил.
        В животе громко заурчало, но Галент задал мучивший его вопрос:
        - Так что же тебе надо от меня? Кроме денежек, конечно. Ради монет ты бы не сунулся в пекло это, можешь не врать мне.
        Госнольд работал ложкой и что-то промычал в ответ, взглядом он указал на еду: «ешь, не отвлекайся». Галент ничего от него добиться не смог, потому перестал ломаться и взялся за ложку.
        Ел он медленно, из-за слабости. В безопасности тело расслабилось, воля отпустила вожжи и не понукала более к действию. Галент хотел спать, но заставил себя поесть.
        Госнольд мигом уговорил свою порцию и в течение следующих десяти минут пускал слюни на порцию Галента. Он не торопил его, но отчаянно зевал. Для себя Госнольд решил, что не станет сообщать подробностей, только в общих чертах обрисует ситуацию. Чтобы его должник не волновался и не попытался все же найти тайный выход.
        - И так? - залпом осушив стакан, спросил Галент. - Меня мучают вопросы. Удовлетвори мое любопытство.
        - Золото, да, - Госнольд замолк на мгновение, - должен, а вот твои услуги мне не требуются. Но вот другим, уважаемым людям кое-что… ну, ты ведь понимаешь.
        - Оставь, говори яснее.
        Пожав плечами, Госнольд объяснил, что в их обществе принято платить услугой за услугу. Галент оказался в опасной ситуации, ему грозила смерть, а тут внезапно подоспела кавалерия. Неплохо бы расплатиться с уважаемыми гражданами, которые рисковали своей репутацией, спасая еретика.
        Галента эти слова не впечатлили.
        - Я не просил себя спасать за какие-то услуги.
        - Раз не просил, то можешь в любое время вернуться назад. Нам-то что?
        - Как будто вы меня заставите, - ухмыльнулся вор.
        - Думаешь, не сможем?
        Госнольд оскалился. Он и хотел, и не хотел реализовывать угрозу. Забавно было бы попробовать запихать этого глупца обратно в церковные казематы, да только зря что ли он тащил этого кретина через все опасности? Опять же - этот парень многое видел, не станет же он молчать, вернувшись к палачам в рясах.
        - Ты мне угрожаешь? - заинтересовался Галент.
        Ему правда было интересно. В отличие от церковников угрозы Госнольда казались весомее, заставляли задуматься.
        - Просто… вот посуди сам - ты один здесь, никто за тобой не стоит, не оказывает поддержки. А за последнее время ты основательно наследил. Кто-то ведь должен подметать? Верно? Можешь не отвечать, я и сам знаю, что ты думаешь. Так вот, м-м, моя госпожа не предлагает тебе службу, но союз! Как тебе это нравится?
        - Что за союзы еще? Эти слова ничего не объясняют.
        - Ты слишком устал, а я уже выполнил свои обязательства. Я пытаюсь убедить тебя не дергаться раньше времени. Посиди, послушай и решишь сам, уверен, ключик к твоей душонке найдется.
        Верить или не верить, Галент не знал. Не важно, что ему подсказывало сердце, но к любым предложениям следовало относиться с осторожностью.
        - Не интересуюсь особо вашими союзами, - он встал, словно намеревался уйти.
        - Это ты не мне говори. Я только передаю тебе послание. Сбежишь - сыщем. На этом я кончил.
        Госнольд встал и направился в комнату, бросив через плечо:
        - Посуду на поднос, поднос в камин и вниз.
        - Погоди, расскажи хоть, что в Городе происходит.
        - Завтра, а теперь спи.
        Он закрыл дверь в свою комнату, замка на ней не было - входи, убивай. Галента словно приглашали, предлагали ему испытать себя, рискнуть. Будь вор в форме, он мог бы попытать счастья, но не сейчас.
        Госнольд тоже устал, но это не он сидел несколько месяцев на диете из побоев. И питался он хорошо, пил вино, видел солнце не только в священной книге.
        Вор выругался, но выполнил указания: убрал посуду и отправился спать, выключив подачу газа в светильники.
        
        Свет в убежище проникал сквозь вентиляционные отдушины. Косые лучи разбудили Галента. Вор понял, что спал совсем немного, но этого вполне хватило. Болели ноги, стопы, разбухшие от сырости, но в остальном вор чувствовал себя превосходно. Голова чуть-чуть побаливала, но так, словно на краю сознания.
        Забавный эффект у той ямы, подумал Галент. Если уж воздействие не улетучилось до сих пор, то магия, выходящая из той ямы, просто невообразима! Галент пожалел, что не освоил жреческого мастерства, вот не было у него таких способностей, не повезло родиться глухим к магическому искусству.
        Вор сел на кровати и некоторое время разминал стопы. Они ужасно разбухли, похоже, что не только от воздействия влаги. Придется идти на поклон к Госнольду и просить лекарство.
        Сапоги Галент повесил на дверную ручку, чтобы они упали, если кто-нибудь попытается войти без спросу. Госнольд не беспокоил вора и, судя по храпу, все еще не проснулся. Это был здоровый сон, в отличие от популярного у наркоманов.
        Принюхиваясь, Галент поднялся. Запаха никакого не было, кроме тянущего из отдушины аромата еды. Вентиляция пронизывала все здание, вкусные запахи поднимались в тайные комнаты.
        В животе заурчало, но Галент побоялся активировать механизм так рано. Пусть уж лучше Госнольд сам предложит, не стоит пользоваться его услугами по собственной воле. А так получается, что вора и кормят, и содержат насильно. Отчасти так и есть, что освобождало Галента от ответственности - таких соображений он придерживался.
        Галент встал на кровать и снял решетку с отдушины, свет шел сверху и сбоку. Заглянув в вентиляционную шахту, вор нашел зарешеченное окошко, выходящее на улицу. Ни в шахту, ни в само окно никто кроме крысы не пролезет.
        Сквозь щели удалось разглядеть махонький кусочек голубого неба, хвостик облака и красноватую крышу соседнего здания. Свобода, а как же…
        Галент хихикнул, от вида прекрасного неба, пусть и из-за решетки, он должен прослезиться, вдохновиться! Но ничего подобного, просто небо, просто облако и крыша. Галент понял, что не слишком то и желает видеть это все.
        - Такая же решетка, - пробормотал он, закрывая отверстие.
        Бросив сапоги в угол, он вышел в общую комнату. Свет из спальни едва освещал соседнюю комнату, но Галент запомнил расположение мебели и нашел коридор, ведущий к выходу.
        Он не успел задать Госнольду весьма важный вопрос, так что придется самостоятельно поискать выход или нужную дыру - по запаху.
        Вор достиг конца коридора, уперся в монолитную панель. Как слепой котенок он тыкался в стены, не находил никаких рычагов или механизмов. Через некоторое время Галент услышал или почувствовал приближение человека.
        - Где дырка? - спросил Галент.
        Госнольд вздрогнул и вопросительно промычал.
        - Куда мочиться?! - чуть громче спросил вор.
        Спутник начинал раздражать его, потому Галент никогда не задумывался о том, чтобы приобрести друзей. Даже такой парень как Госнольд вызывал скорее отвращение.
        - А… ну, сюда… иди.
        Где-то в середине коридора за съемной панелью обнаружилось искомое отверстие. Кабинка была рассчитана на детей или карликов, зато никаких запахов.
        - Погоди, - сказал Госнольд и вернулся в общую.
        Он зажег свет, потом показал вору, как пользоваться хитрым устройством для нехитрого дела.
        - Сначала жмешь рычаг, эта крышка поднимается, гадишь точно в центр, тут ума много не надо, - не замечая недовольного взгляда, объяснял Госнольд. - Сделал, кинул туда вот это, - он взял твердый кусок чего-то резко пахнущего из аптеки, - бросаешь туда. Потом рычаг, потом вот эта педаль.
        Галент наконец-то дождался возможности и точно выполнил инструкции Госнольда. Хотя и возникло желание насолить занудливому шпиону. Шутник, демоны сожрите его глаза! Действительно, только раздражение может вызывать посторонний.
        - Мне бы такое место, - думал Галент, - да где только ночь и ни души!
        Мечты его совсем не уникальны.
        Госнольду доставили завтрак, и он пригласил вора к столу. Они смогли поговорить, не отвлекаясь от еды.
        - Ты обещал рассказать, что происходит в округе.
        - И зачем тебе это? Как будто тебя интересует жизнь обывателей.
        Этот стервец нарывался, но Галент сдержал гнев и принялся упрашивать Госнольда. Тот только этого и ждал.
        Рассказывал Госнольд кратко, явно не желая тратить время на эту ерунду. Восстаний никаких не было, небольшие погромы - обычное явление по его мнению. Чего обо всем этом упоминать? В лихие времена на самом деле ничего не меняется, кроме собственников, которые и собирают под шумок подпорченную недвижимость или производства. Так было всегда, так будет постоянно.
        - Какой ты пессимист, - хмыкнул Галент.
        - Как будто стоит ожидать от этих ничтожеств чего-то большего! - вспылил Госнольд, взял себя в руки и вздохнул. - Неважно.
        О технических фанатиках он упомянул в двух словах, что странно. Галенту эти ребята показались престранными. Обычно механисты не отличались внушаемостью, не тот склад ума, но тут они буквально как с цепи сорвались. В особенности те, кто больше времени проводил среди своих игрушек.
        - Ерунда, - выслушав, ответил Госнольд. - Если гражданин не показывает своей глупости, это не может говорить о наличии у него ума! Запомни это!
        - Сейчас запишу, только бумагу дай.
        - Память развивай. Ты закончил со своими дурацкими вопросами?..
        - А ты хочешь свои задать? - поморщился Галент.
        О, он знал, о чем его будут спрашивать.
        - Ну, так расскажи, что там творилось на острове, - Госнольд заговорил шепотом и сел на краешек кресла. - А то до меня доходили слухи…
        Ничего не оставалось кроме как рассказать о событиях той ночи, когда Галент попался в лапы старым друзьям. Госнольд заслуживал откровенности, тем более эта информация ничего не стоила.
        Галент рассказал и о цели своего визита, и об обязательствах перед язычниками.
        - А эти ублюдки свое не выполнили! - добавил Галент.
        Это не заинтересовало собеседника. А что еще можно ждать от дикарей, которые даже писать не умеют?! Наивно полагать, что Алой явится в церковную цитадель и попробует вызволить бесполезного воришку.
        Госнольд этого не сказал, но вор и так все понял.
        Золотое чудовище, ищущее что-то в хранилище, заинтересовало шпиона. Еще бы! Такая тварь, из-за которой погибла уйма жрецов и боевых братьев, представляет угрозу для всего Города, для каждого гражданина в этом смердящем котле. Вдруг оно вырвется и пойдет крушить все на своем пути?! Даже не ясно, как это существо убивало или разрушало.
        Ведь нижние ярусы уцелели, только душок там стоял пренеприятный. Но это еще ни о чем не говорило, жрецы могли наколдовать какую-нибудь пакость, чтобы отпугивать любопытных.
        - Точно говоришь все разрушало оно?
        - Эта хреновина чуть не поимела меня в зад! - воскликнул Галент. - Ты издеваешься?! Еще скажи, что плод воображения это!
        - Нельзя исключать, эх… ладно-ладно, не сверкай глазами.
        - Есть идеи, что это за хреновина?
        У Госнольда были соображения на этот счет. Расположение Рачьего острова, странные храмы под ним, чудные механизмы - ага, неслучайно церковники обосновались на этом месте. И Госнольд предпочел бы церковников с их фанатичными догматами, чем то, что прячется под землей.
        - Вот пытаюсь понять, - уклончиво ответил он. - Будь любезен продолжить.
        Остальной рассказ не занял много времени. Вор жалел об оружии, оставшемся в цитадели. Оружие ценное, единственное в своем роде - такие мины не найти в Городе, а теперь они достались церковникам. Госнольд согласился, что оружие мастера Дука, вознесшегося на небо в огненном колесе…
        - Какая ирония, механист подох как какой-нибудь святой. В общем, слышал я о нем еще до этого случая, но не мог подобраться. Как, говоришь, ты вышел на этого мастера?
        Галент рассказал о священнике, что и ожидалось - Госнольд о нем не слышал. Зато попросил указать на карте место, где расположен пустырь с исчезающим храмом.
        - Давай карту тогда!
        - У госпожи попросим. И значит, этот язычник забрал книгу?
        Завершив рассказ, Галент почувствовал, что проголодался. В горле першило, а в животе урчало - теперь уже нестерпимо. Прошло несколько часов с завтрака.
        М-да, подумал вор, под землей так не страдал от голода, вернуться что ли?
        - А ты откуда знаешь про те проходы и ямы с провалами? - спросил Галент.
        Госнольд, стоящий у камина, почесал в затылке, пожал плечами и сказал:
        - Что скрывать… ну, жил там.
        - Удивил… хочешь сказать ты каннибал?
        Испуганно хохотнув, Галент ждал ответа.
        - А что если и так? - не оборачиваясь, спросил Госнольд.
        Но есть он предпочел человеческую пищу. Госнольд всегда питал слабость к жареному мягкому мясу со специями.
        В Городе множество культов, многие из которых исчезли, оставив после себя редкие свидетельства. Либо пыльные предметы, либо потомков сектантов. Естественная эволюция велась с помощью огня и железа, подчиняясь природным догматам.
        Но Госнольд не был потомком ни тех сектантов, ни каннибалов с нижнего яруса подземелий. Зато любил создавать о себе неверные представления и хотел бы, чтобы этот юнец научился мастерству обмана. Со временем он приобретет нужные знания, а пока пусть учится на своих ошибках.
        Кое-что о намерениях госпожи Госнольд знал, род занятий обязывал, потому хотел, чтобы у нее все получилось. Галент должен выжить и не благодаря удаче, а с помощью расчета и мастерства.
        Учить себя юнец не позволит, но его разум не закрыт. Можно тихо, исподволь тренировать его.
        Благо сейчас тихий период и Госнольд не слишком занят по работе, может позволить себе небольшое развлечение.
        До вечера они не могли покинуть убежище, как бы Госнольд не убеждал вора, но в Городе все же небезопасно. Даже для мастеров скрытности. На улицах не носились вооруженные банды революционеров, грабители не обижали честных граждан среди бела дня, но каждый район, каждый дворик и улица контролировались или полицией, или местной «властью».
        Соваться на чужую территорию сейчас опасно, схватят и пригласят в темную комнату.
        Лавочники продолжали работу, заводы производили продукцию, граждане делали все то, что привыкли делать. Лишь общее напряжение витало в эти дни. Кто-то ждал, когда в сухие дрова бросят факел, а кто-то призывал бросить этот самый факел. Только и всего.
        К сожалению, думал Госнольд, волнения проходят быстро, в связи с тем, что самые буйные гибнут первыми. А как было бы хорошо, продлись время жестокости и террора бесконечно долго. Столько дураков отправится в реку, а затем и в море - куда всех этих и следовало выселить.
        От скуки Госнольд разговаривал с вором на эти темы, точнее сам говорил, а Галент лишь удивленно слушал. Церковники, как оказалось, были не самыми жуткими людьми в Городе. Цинизму высших иерархов можно позавидовать, но они хотя бы руководствовались какими-то правилами поведения и не могли в открытую ненавидеть всех вокруг.
        Галент ждал вечера и возможности убраться подальше от «каннибала с осыпающейся крышей».
        
        Глава 7. Незаменимый.
        
        Веселым это времяпровождение нельзя назвать, но к счастью Госнольд вскоре выдохся и покинул убежище, сказав, что вернется, как стемнеет. Отправился он курить, пьянствовать или развратничать - не все ли равно?! Этот парень нервировал и пугал так, будто в нем воплотились и Зверюга, и Грим, и даже Сайленс.
        Более никого значимого Галент вспомнить не мог.
        - Пора помолиться, - с облегчением вздохнул Галент.
        Тайная дверь щелкнула, встав на место. Сходить бы посмотреть, как она работает, но болтовня Госнольда выматывала сильнее, чем молитва на морозе.
        Немного погодя, вор решил, что Госнольд просто издевался над ним. Он не вслушивался в его рассказы, но кое-что уловил: типичные россказни, бред пьяниц, которые выпрашивают монетку.
        Обвел, да.
        Или Госнольд на самом деле был таким? Галент предпочел усомниться в этом, лучше счесть себя глупцом, чем быть зависимым от циничного человеколюба - да, потомка каннибалов.
        Галент решил осмотреть коридор и найти способ открыть дверь. Нашел: провозился целый час, копаясь в пыли и засовывая пальцы в узкие щели. Кнопка включения располагалась под закрытой панелью, но могла вместо двери активировать ловушку - Галент не стал испытывать удачу.
        Он решил дождаться своего щедрого на выдумки спасителя. Нет уж, церковники с Галентом обращались намного лучше, хоть и кормежка у них паршивая.
        Госнольд покинул вора, чтобы тот мог поразмыслить. Немного припугнул, чтобы мысли двигались в нужном направлении - тут он просчитался. Галента не смогли переломать мастера пустой словесности, куда уж простому шпиону, оттачивавшего риторику с представителями дна.
        Оставшись наедине, Галент размышлял, оценивая свое положение. Былая боль, обида - причины его агрессивности, в принципе, уже ушли. Нет причин для мести. Ненависть… мощнейшая из эмоций, за годы пыток в монастыре сконцентрировалась на аббате. Да, вот он действительно был ужасен.
        Остальных же Галент ненавидел больше по инерции, чем сознательно. Смятение было слишком сильным, Галент не мог трезво взглянуть на самого себя.
        В закрытой комнате, в относительной безопасности Галенту пришлось подумать о будущем. Холодно, расчетливо, как не делал он этого никогда в жизни.
        Не без иронии он подумал, что курортное лечение помогло повзрослеть. Обычное заблуждение для юных дарований, в чем-то талантливых, но не желающих менять рубашки.
        Галент считал, что набрался ума, и для него это было истинной.
        - С чем же я пришел ко всему этому? - спросил он вслух.
        Обдумывать эту мысль было страшно и больно. Осознание тщетности любых усилий лишало воли, а следовательно, и жизни не одного глупца. Галент еще не осознал, но он полагал, что это время пришло. Ему просто не с чем сравнивать, никогда он не был свидетелем разрушения надежд, когда могучие люди падают на колени и молят о скорой смерти.
        Ненависть, которая когда-то двигала Галента, отчасти уже испарилась. Нет, можно подбросить дров в камин, но что толку? Прогорит и даже теплой золы не останется. А ведь только ради этих углей люди мстят, не все потом могут погреться, но надежда присутствует у каждого.
        - Ерунда, - фыркнул Галент, - какая все же ерунда!
        Он негромко засмеялся, чтобы боль отпустила. И выхода, новой цели он не видел. Хотя, казалось бы, какой прекрасный повод - отомстить за те страдания, каким подвергли его в заточении. Оплатить мучителям стократно за этот страх! Пусть знают, что жалкие крысы кусают больно!
        Но дохлой крысе уже все равно. Ее не заботит число заболевших от укуса.
        Выжить - Галент всегда цеплялся за эту мысль, но выживание его имело какие-то цели. Теперь, получалось, что целей более нет.
        Галент поднялся и прошелся по комнате, выхода он не находил. Вот подсказал бы кто, думал он, но нет таких людей, готовых поделиться мудростью задаром! Ума, чтобы придумать хорошее оправдание и забиться в темный угол, не вылезать из него… вот не хватало на это ума.
        Так можно промаяться до ночи, добрый каннибал не оставил книг или газет для гостя.
        Галент усмехнулся, оценив мысль: «а ведь Госнольд не так уж и плох!». Худшего собеседника, чем собственное «я» не сыскать.
        - Не быть мне крысой, - пришел к заключению Галент. - И с тенями не сдружиться.
        Он осознал свое положение до похода в монастырь Рачьего острова. Просто признаться в этом не хотел и никогда не захочет. Слишком это страшно и больно, а боли он натерпелся достаточно и считал, что имеет право на поблажки.
        Вор заказал еды, но к приехавшему подносу не притронулся, пока не проснулся вечно голодный живот. Сидеть больше в одиночестве Галент не мог, потому решился покинуть убежище.
        Механизм оказался без уловок, дверь открылась, и вор вышел в курительный зал. Пустой, учитывая ранний час. Ищущие забвения люди не могли насытиться этим наслаждением, если их жизнь проста и бесхитростна, чтобы удовлетворить страсть, требовалось уработаться - вот этим и занимались гости, приходящие вечером.
        Ни колдуна с дальнего востока, ни его старой карлицы помощницы не было. Наверняка отсыпаются перед «работой», им-то приходится быть на ногах всю ночь, творя волшбу, без которой не достичь забвения.
        Зал не убирали, всюду была грязь, ветхие покрывала кое-как прикрывали костлявые лавки и кровати. Запах наркотика угадывался в помещении, но при свете он утратил магическое очарование.
        Галент не задерживался, все равно рассматривать нечего. Он спустился на первый этаж, удивив не слишком опрятных посетителей харчевни и служащих. Вопросы ему не задавали. Видать, Госнольд предупредил о дружке.
        Работники харчевни ничем не лучше фанатиков с острова, Галент понял, что выбирать ему не из чего. Пусть хоть эти спасут его, защитят от голосов, что надоедают в голове.
        С помощью бутылки вина, Галент смог сгладить первоначальное недоверие. Его собеседники легко шли на контакт, привлеченные ароматом выпивки. Вор полагал, что эти люди работают на Госнольда, но нет - они всего лишь знали и уважали его. Род занятий? Нечистый на руку торговец. Или что-то вроде того. Никто не знал точно, никто особо не интересовался Госнольдом.
        Это не удивило Галента.
        Он пытался завести разговор о подземельях, надеясь получить сведения о тех странных катакомбах. Настолько древних, что о них даже в книгах не упоминается - Галент бы знал, благо в монастыре Заступницы часто посещал библиотеку.
        Но все разговоры свелись к обсуждению не интересующей темы, а собирателей чистоты. Впрочем, этих несчастных бродяг называли в разговоре совсем иначе, общество оказалось не самым благородным.
        Галент предпочел ретироваться, тем более упустил нить обсуждения. В специфику работы собирателей он не намеревался «окунаться», а местные оказались большими знатоками вопроса!
        Можно вернуться в комнату или прогуляться по району. Последнее опаснее и в принципе совершенно бесполезно, но вор решил проявить характер. Чтобы Госнольд не думал о нем чего лишнего. Вроде бы и все равно, а обидно будет показаться размазней.
        Не стоило сомневаться, что шпион найдет Галента. Тем более он не собирался скрываться. У них же договор, верно? Еще следовало посетить благодетеля.
        Госнольд точно описал ситуацию в Городе. По крайней мере, в Старом Поле, большинство районов жили как прежде, но дух перемен витал здесь - пока еще иллюзорный, но уже ощутимый. От запаха крови не отделаться, как ни убегай.
        На улицах встречались прохожие, хозяева магазинов продолжали развешивать рекламу - беднота сюда не забредала, потому не обрывала цветные рисунки. Погода стояла хорошая, предвещающая превосходную бурю, после которой произойдет обновление Города.
        Галент, поглядывая на людей, размышлял, кому из них посчастливиться пережить эпоху перемен. И живые позавидуют мертвым, иронизировал он. Может быть, не так масштабно, как хотелось бы. Жнец пройдется косой по глупым людишкам, без кровавых жертв его не загнать в склепы перемен. Кровопускание, размышлял Галент, пойдет на пользу этому гнилому месту, оздоровит организм.
        Он все еще оставался наивным человеком.
        Позаимствовав денег у пожилого гражданина, зазевавшегося на овощном рынке, Галент заглянул в кабак, чтобы дождаться Госнольда. Соваться на правый берег без поддержки шпиона вор опасался.
        До мостов далеко, лед с реки наверняка сошел, а кто поручится, что дороги не перекрыли? Могут ведь в связи с медленно тлеющим огнем бунта ужесточить контроль, организовать пропускные пункты между берегами.
        Хотя восточные нувориши не согласятся на подобное, они болезненно реагируют на посягательства на свои права.
        В баре, вооружившись выпивкой, Галент принялся пытать ранних посетителей. Из-за общей нервозности люди прикладывались к выпивке чаще. Кабатчики, пьянчуги игнорировали распоряжение Совета, носившие скорее рекомендательный характер.
        На листовку никто не обращал внимания, кабатчик выполнил свой долг - известил посетителей о решении Совета, но отказываться от прибыли не намеревался. Он же отдает значительную часть своих доходов в казну Города, потому имеет право на неподчинение.
        Меньшее, чего пытались добиться советники, так это забастовки кабатчиков. Вино может как затушить пламя недовольства, так и разжечь его с новой силой. Об этом и предупреждала листовка.
        Галент заметил, что продаваемая выпивка заметно разбавлена, но никто не роптал. Кабатчик оправдывался запретом, но наверняка опасался распалять в гражданах смелость - ему же отвечать за этих людей.
        В баре присутствовал и соглядатай от полиции, с интересом изучающий Галента. Вор не стал уходить, продолжая поиск собутыльников.
        Такие сыскались, словоохотливые, как и желал Галент. И он намеренно расположился поближе к слухачу, чтобы тот не слишком нервничал. Галент не собирался подговаривать идиотов на бессмысленную борьбу.
        «Но это было бы забавно», - подумал он.
        Галент завел речь о подземельях, пересказал якобы услышанную ранее историю. Не слишком он преуспел в качестве рассказчика, но смог направить болтовню в нужную сторону. Собутыльники принялись делиться своими знаниями, выпучивая глаза и налегая на выпивку. Галент им уже не наливал, те сами прекрасно распалялись на радость кабатчику.
        Соглядатай успокоился и пересел.
        Галент узнал многое, но то все были слухи, непроверенные и фантастические. Каннибалы? Да, про этих ребят рассказали многое, хватило бы на десяток романов, будь Галент писателем. Собутыльники рассказывали и про общество, и про религию, и про быт существ, которых в глаза никогда не видели! Это удивило вора. Затем последовали совсем уж фантастические истории.
        Сцены пыток, мучительных смертей «того парня, с которым пьянствовал мой приятель» - сменялись одна за другой. Легендарные существа подземелий просто не поддавались описанию, такие бы страшилки да ночью слушать. От обилия историй буквально голова шла кругом. На нижних ярусах никто не бывал, но истории почему-то были весьма популярны.
        И хотелось бы списать это на любовь к преувеличению - там, на восточном берегу, или в Янтарных горах все по-другому! Первым по популярности среди страшилок был Лес, потом Море, и, как оказалось, нижний ярус канализации шел третьим.
        - Странно, все странно, - бормотал Галент.
        Он отсел от собутыльников, принявшись за порцию грога в гордом одиночестве. Почему так много историй именно о тех ярусах, если там никто не бывает? Почему они хоть и глупы, невозможны, но в некоторых деталях совпадают с тем, что вор видел? Таких совпадений не может быть.
        Галент пришел к выводу, что необходимо вытрясти из Госнольда всю правду. Уж этот сын подземелий должен все знать! А еще, закончил свою мысль Галент, не заикнуться бы о брошенном заводе Харана? Галент готов побиться об заклад, что завод Харана находится на четвертом месте по популярности среди городских легенд.
        Госнольд не появлялся еще два или три часа, Галент совсем упился и потерял счет времени. От выпитого его шатало, потому неплохо было бы пожрать. У проклятого кабатчика только сушняк какой-то завалялся.
        - Таким только облезлых кошек кормить, - заворчал Галент, разглядывая кусочки пересоленной рыбы.
        - Ой ты прям весь из себя такой, - всплеснув руками возопил кабатчик. - Ешь, что дают, а то не налью еще!
        - Куда ты денешься, мешок для монет?
        От такой закуски жажда распалялась больше - на что и был расчет держателя питейной.
        Опьянение мешало размышлять, потому Галент бросил попытки ухватить за хвост догадки. Он рассчитывал на помощь трезвого Госнольда, который наверняка давно разобрался, что тут к чему.
        Его благодетель появился как раз вовремя, чтобы схватить вора за руку и не позволить ему и далее насыщать городскую казну монетой. Впрочем, Госнольд не отказался от стаканчика для себя. Оделся он как простой горожанин - костюм и шляпа, не человек, а характеристика.
        Он ничего не сказал по поводу того, что вору захотелось прогуляться. Некоторым требуется подышать воздухом, просто чтобы чувствовать себя живыми. Свобода это хлеб, без которого они хиреют. Потому бессмысленно ругать Галента, тем более он избежал неприятностей.
        Заплетающимся языком Галент потребовал объяснений:
        - Чо-о еще за страшные истории тут болтают?
        - На кой тебе это? Людей хлебом не корми, дай поболтать о невиданном! - он залпом осушил стакан, стукнул им о столешницу, привлекая внимание кабатчика.
        Когда владелец питейной отошел, Госнольд сказал:
        - Да, есть кое-какое сходство в их словах. Мне встречалась история про бездонный провал.
        - Такое можно вообразить, ведь так…
        Кивнув, Госнольд продолжил:
        - Столько совпадений, если уж ты заметил их. Уж поверь, снизу никто не выходит на свет, а упавшие на дно… в общем, тут истории не врут. - Он ухмыльнулся. - Я же не болтаю об увиденном и ты, понял?
        - Понял.
        - Тот, что о провале рассказывал, потом пропал. Я пытался хвост уловить, от кого он слышал историю.
        - Как бы ты это сделал? Я не возьмусь сказать с кем сейчас пил!
        - Есть методы. - Еще одна недобрая улыбка, закрывающая вопрос.
        Галент, кстати, проиграл свои деньги - про завод Харана вообще никаких слухов в Городе не ходило. Госнольд предположил, что эльфы, церковники или маги могут что-то знать, но они почему-то не любят посещать питейные.
        - За церковников ты, брат, зря поручаешься, - засмеялся Галент.
        - Кстати, монахи действительно редко посещают кабаки, священники рестораны предпочитают, но с выпивкой осторожничают. Если бы не достижения науки, я бы совсем глухим стал!
        Но он не стал говорить, каким образом можно разболтать этих сдержанных гордецов. Пусть, Галент не запрещает шпиону иметь свои секреты, это его работа и его методы. А если ему понадобиться узнать правду от Галента, что остановит его от применения своих методов?
        Источник слухов так и остался скрытым, как бы Госнольд не бился, он не смог выйти на этого интересного человека. Он не сомневался, что это был один и тот же хитрец. Больно уж истории похожи, а подробностями они не походили на продукт народного творчества.
        Но говорить о неудаче Госнольд не стал.
        - Все, - Госнольд стукнул стаканом и отодвинул его в сторону, - хватит, путь неблизкий.
        Галент знал, куда им предстоит пойти, потому не спорил.
        По дороге они зашли в лавку, где торговали перешитой старой одеждой. Галент подобрал себе относительно приличный костюм слуги. Госнольд не стал менять маскировки, по документам он значился как житель Демиуса, торговец тканями.
        На мосту не проверяли документы, хотя в кордегардии дежурили удвоенные наряды, вооруженные огнестрельным оружием.
        - Заряженным, - как предупредил Госнольд.
        Порядок в Демиусе поддерживался местными силами, наемниками да ополченцами. Но в отличие от остальных районов Города здесь царил покой и порядок, торговцы страшно боялись, что их собственность пострадает. Потому не скупились на охрану и лично руководили патрулями.
        Многие из торговцев имели связи с военными либо сами имели честь ходить под знаменами. Опыт, в общем, есть. Молодую знать намеренно поселили на восточном берегу, частично смешав с семьями военных, которые сторожили приграничные территории. Старая знать и Городской Совет рассчитывали укрепить свою власть за счет молодых нобилей. Обычный просчет жадных до власти людей.
        Госнольд объяснял Галенту, как обстоят дела в этом районе, он многое знал, и к нему следовало прислушаться.
        - Потому, в принципе, здесь достаточно тихо. Правда, активизировались дикари. Нападают на северо-восточные окраины департаментов.
        Он полагал, что нашел в воре благодарного слушателя. А Галент молчал лишь потому, что его мутило от выпитого - употребил бы больше, тогда точно исторгнул бы все выпитое. Организм с непривычки тяжело реагировал на хмель.
        Стараясь меньше светиться, Госнольд довел шатающегося вора до особняка госпожи. Галент запросил передышки, правильно считая, что не стоит появляться в таком виде перед возможным союзником. Будь его воля, он бы вооружился так, будто собирался на войну.
        Они остановились возле заброшенного дома, и вор решил поинтересоваться, что думает по поводу Феррата. Госнольд много чего думал, вот только говорить об этом не намеревался.
        - Да мало ли сумасшедших в Городе, заповедник безумств.
        Ответ как будто удовлетворил Галента. Больше не задерживаясь, они направились в особняк.
        Госнольд воспользовался главным входом, его и так знали в этом доме, а скрывать спутника он не считал нужным. У Вейнтас работали глазастые люди, так что лучшей стратегией будет открытость - тогда они не обратят внимания на тощего и бледного парня. С Галентом он не поделился своими соображениями, заставив парня нервничать, что весьма забавило.
        Опасных посетителей пропустили на второй этаж через ремонтируемые комнаты, чтобы они чего не углядели. Госнольду здесь никогда не доверяли, и тем более его спутникам.
        Галент запомнил расположение некоторых коридоров, но это не могло ему помочь возникни необходимость пробраться в дом. Он даже не знал, можно ли тут поживиться чем-нибудь. Прошлый опыт научил вора, что кажущаяся легкость, слабость охраны могут дорого стоить.
        - Надеюсь, вы достаточно надышались краской, - злорадно сказал охранник, оставляя гостей в приемной. - Я покину вас на время.
        - Здесь все такие любезные? - спросил Галент.
        Шпион пожал плечами, он привык не реагировать на презрение охраны.
        Приемная поражала аскетичностью обстановки: из всей мебели имелся лишь широкий диван. Ни украшений, ни гобеленов с семейными гербами. Госнольд знал, что большая часть барахла сгинула на рынке. Госпожа Вейнтас нуждалась в быстрых деньгах, которые неоткуда было взять - разорять собственные предприятия торговцы рисковали лишь в крайних случаях.
        Они прождали полчаса, прежде чем их приняли. Госнольд начал выказывать нетерпение, тем более его задача уже была выполнена - объект доставлен. Но без разрешения он уйти не мог. Галент гадал, что за обязательства связывают дикого каннибала и главу торгового дома.
        Асани Вейнтас лично пригласила гостей, слуг в личных покоях она не держала, не доверяя наемным работникам. Лишь редкие представители военного сословия получили право служить ей, но нельзя низводить бойцов до уровня простых слуг.
        Госнольд приветствовал госпожу напыщенной речью, казалось, он говорил искренне. Но, получив разрешение, шпион быстро покинул кабинет, оставив вора и торговку наедине.
        С облегчением сбежал, подумалось Галенту. Обмен приветствиями занял несколько минут, но даже слепой и глухой мог бы заметить, как нервничает Госнольд в присутствии Вейнтас.
        - Вы не боитесь с ним сотрудничать? - вместо приветствия спросил Галент. - Этот парень хуже зверюги из Гончарни.
        Вейнтас на миг задумалась, вопрос застал ее врасплох. Чтобы выиграть время на размышление, она указала на стул. Галент сел, оказавшись напротив благодетельницы.
        Его привели в другой кабинет, не тот, где находился пулемет. Простая комната с высоким потолком, два огромных шкафа, полные книг, и дубовый стол с рельефными изображениями венков: травяной, из дубовых и каких-то еще листьев. Символизм дуба популярен как у церковников, так и у светской власти - Галент знал, о чем говорили эти символы.
        Кабинет использовался как приемная, это очевидно.
        - Кто такой зверюга? - сдалась Асани. - Никогда не слышала о нем.
        - Странно. А ведь это местная легенда! Впрочем, она стара как мир и уже… а вообще, уходить от вопроса это нормально?
        - Для тех, кто вынужден лавировать между различными фракциями, порой ненавидящими друг друга - вполне нормально.
        - Ясно, значит, к делу?
        Асани спросила, догадывается ли ее гость, почему его вытащили из застенков монастыря.
        - Потому что я вам понравился? - скривился вор.
        Его шутку не сочли смешной, о чем и было сказано. Галент пожал плечами. Конечно, он догадывался, зачем понадобился влиятельной женщине Демиуса. Она ведь уже показала заинтересованность в деле с заводом, предлагала огромную сумму за любые артефакты.
        Галент и тогда, и сейчас отказался от рискованной работы. И он смог удивить Вейнтас, считавшую, что всякого глупца можно возбудить звонкой монетой. Галент и был таким глупцом, но вот не сработала старая тактика.
        - Огромные деньги, - настаивала торговка, - обладая такими средствами, ты сможешь забыть о ночном труде.
        - Предложите эти монеты тем гнилушкам с завода. Им они ой как необходимы!
        - Опасная работа и оплачивается достойно. Я же не предлагала тебе одному лезть в пекло. Без страховки нельзя отпускать.
        - Да уж, - вор усмехнулся, - чего мелочиться. Эти будут рады комплексному обеду.
        - Значит, деньги тебя не интересуют?
        Галент и рад был кивнуть, но не смог. Он поморщился, отвернулся, что-то проворчал. Ведь действительно - несколько тысяч за какие-то книги, даже не важно, что в них содержится, этого ему хватит надолго. Он спрячется от астрелиевых ястребов в логове и не будет рисковать жизнью, высовывая нос на улицу.
        Безопасность, но что с нее? Галент так и не определился, чего ему необходимо.
        Интуитивно Асани решила зайти с другого бока, бросив вору весьма соблазнительную кость.
        - Ты спрашивал про Госнольда, боюсь ли я его? Мой ответ - нет. Причины тебя интересовали, а они просты: мы заинтересованы в союзе друг с другом, доверие между нами крепко! Таковые условия мы поставили, заключая соглашение.
        - И что? Он придерживается этих правил? Звучит наивно.
        - Он так же хочет разобраться в происходящем.
        Асани смогла заинтриговать гостя, в другое время этот удар мог достичь цели. Галент не стал более тянуть, решив, что откровенность принесет больше пользы.
        - Позвольте, - начал он, - предстать с другой стороны, непривычной.
        - Я с тобой познакомилась при известных обстоятельствах, - Асани улыбнулась.
        Но и это не возымело действия. Галент уставился в пол, чтобы не отвлекаться на маски собеседницы.
        - Про Госнольда я спрашивал не случайно. Не праздный интерес, просто… сложно подойти к этому моменту. Я ведь не хочу рисковать тем, что обрел. - Галенту слова давались тяжело, он выдавливал мысли, пропуская их через сито. Дипломатии его не обучали, но если уж жизнь приперла… - Какие бы отношения не связывали вас и этого гражданина, я бы не стал доверять никому на вашем месте. Особенно, если наемник вынужден служить из страха наказания.
        - И существенного денежного вознаграждения, - холодно добавила Асани.
        - Кнут ощутимей пряника. Тем более, где граница? И не является ли пряник лишь образом?
        Вейнтас хмыкнула, гость смог ее удивить. Он не обладал опытом ведения переговоров, что не слишком ему мешало. Природная смекалка, которая наверняка пригодится для исполнения работы, спасла вора и тут.
        Асани прекрасно поняла, к чему окольными путями подбирается Галент. Тот пытался соскочить, избавиться от ненужной ответственности. Он понимал, что отказ равносилен смерти - из особняка не выбраться. А обман наверняка повлечет за собой какие-нибудь репрессии.
        Демоны знают, на что способна агентура торговки. Галент боялся, что инквизиторские слухачи и уж тем более полицейские не идут ни в какое сравнение! Не зря же Госнольд всю дорогу распинался, живописуя население Демиуса.
        Огромный район, населенный людьми чести - туфта, по мнению Галента, - район, граничащий со стеной, где располагаются казармы ударных армий. Эти войска готовились к атаке на дикарей, к очередной попытке прорваться к Янтарным горам и их богатствам. По морю сообщение ненадежное, дирижабли так же страдали от жестоких ветров внутреннего моря.
        В общем, в районе сконцентрированы представители особых профессий, которые наверняка подрабатывают у таких как Вейнтас. И резервисты, и ветераны - такие люди в цене.
        Стоит ли их опасаться в Старом Поле?
        Галент опасался, по большей части из нежелания добавлять в списки врагов очередную фракцию.
        - Тебе не стоит изъясняться столь витиевато, - после недолгого молчания сказала Вейнтас. - Не к лицу, грязь еще не смыта.
        - Радует, что хоть кто-то придерживается отеческих устоев!
        - И иронию свою оставь. Что касается отношений с людьми твоего сословия, я могу быть откровенна: взаимный интерес заключается в стремлении обладать властью.
        - Кто же ее делить будет? И на что она…
        - Помолчи, - негрубо, но твердо перебила его торговка.
        Она сказала, что вместе с Госнольдом и другими гражданами - не только людьми, но и представителями иных рас, состоит в неформальной организации. Галент хотел отшутиться про «сохраняющих порядок», припомнив о Дуке и Сайленсе, но ему не дали вставить слова.
        - Ты не замечал, что наше общество ненормально? - вопрос не требовал ответа, но Галент имел свое мнение на этот счет: ненормальны те, кто стремятся к чему-то идеализированному. Асани продолжала: - Если немного ознакомиться с книгами, что ты наверняка сделал в прошлой жизни, можно заметить, что все попытки достичь «Золотого века» проваливались. Почему?
        - Глупый вопрос, - фыркнул вор.
        - Раз за разом, новые системы, верования появлялись и укоренялись среди горожан. Так было и с Церковью, и с предшествующими ей культами, так стало с кузнецами, оружейниками, пришедшими из-за моря. И теперь происходит объединение - невиданное!
        - Технофатики? - Галент кивнул.
        - Да, цеховики объединяются. Для рядовых членов была выдумана отличная вывеска, под которой они готовы завоевать власть для мастеров. Вроде бы, что тут такого? Обычное явление. Но если копнуть глубже, можно заметить, что ни лидеры механистов, ни рядовые члены не могут назвать источника этого самого культа.
        - Прям вы могли побеседовать с этими лидерами!
        Невозможно даже представить, что какие-то торгаши и их наемники смогли втереться в доверие к механистам.
        - И уж склонность к идиотии у механистов в крови, - забил последний гвоздь Галент. - Я то с ними не знаком, но даже со стороны видать. - Он покрутил пальцем у виска и махнул рукой.
        - Да, предрасположенность была изначально, обусловленная влиянием мировоззрения кузнецов иной расы. Но их вера отлична от той, которую генерирует новое общество. Лидеры полагают, что ведут массы цеховиков лично, но их ведет эта новая идеология, которой они вынуждены придерживаться.
        Галент смекнул, что после победы у механистов пройдет чистка. Секундой позже об этом сказала и Асани:
        - Что происходит после любого передела власти? Шелуха спадает с таких движений.
        - Святые требуются, - хихикнул Галент.
        О таком говорилось в церковных книгах, что странно. Казалось бы, эту технологию следовало скрывать, а она хранилась на страницах обычных, пыльных книг. Впрочем, по слою пыли можно понять, что сохранности технологии ничего не угрожает.
        Галент ругнулся и даже не попросил извинения. Асани кивнула, полагая, что Галент пришел к другим выводам. В любом случае, наметилось сближение, чего и добивалась торговка. Год назад она таким же путем привязала к себе Госнольда, стремления которого полностью подчинились харизме Асани.
        - Идеология, назову ее так, взялась словно из воздуха.
        - Как так? - поразился вор. - Гонт Храбрый постоянно указывал, что кажущаяся новаторской идея вытекает из достижений прошлого.
        - Не знакома с этим автором, - призналась Асани.
        - В общем, его цитата: «Без колеса невозможно изобретение телеги». Грубо, но так звучит неплохо, да?
        Асани решила не поддерживать философского диспута, предпочитая работать по готовым выкладкам своих экспертов. За деньги они способны объяснить любые тайны мироздания. Сложность задачи решалась объемом инвестиций в исследования.
        - И вот появляется движение, объединяющее в себе добродетели церкви - до сих пор озвучиваемые с кафедры, - продолжала Асани, - и сложную, порой непонятную науку. Такое было бы невозможным, не продолжай цеховики трудиться в закрытых сообществах.
        Открыв папку с бумагами, Вейнтас нашла нужную страницу и зачитала:
        - «…Где любой процесс ритуализирован, вплоть до приема заказа, оплаты его и собственно производственного процесса». Это не идет ни в какое сравнение с работой фабрик в Промышленной зоне. А ты знаешь, что традиции фабричного управления восходят к эльфийским переселенцам?
        Галент не знал, да и откуда ему.
        - Странно, что такое закрытое общество, со своими мифами и культами не создало ничего подобного цехам Города.
        - К чему вы клоните? Я уже теряю нить разговора.
        - Ты разве никогда не хотел разобраться, - Асани привстала, глаза ее загорелись, заражая собеседника Идеей, - что же здесь на самом деле происходит? Разве ты не хотел докопаться до истины, схватить ее за горло и наконец-то освободиться?! От рока!
        Конечно, Галент хотел. Это было целью всей его никчемной жизни - он не мог отказать себе в удовольствии признаться в собственном ничтожестве. Удар пришелся прямо в цель.
        Госнольд для Асани оказался орешком попроще, на нем были отработаны приемы вербовки. Галент еще не переменил своего решения, но зерно сомнения посеяно.
        - А что случилось во время казни! - продолжила Асани. Она не давала вору передышки.
        Отец ее многому научил, в том числе и умению убеждать. Дай оппоненту мгновение, чтобы твои слова закрепились в его сознании, и спеши нанести новый удар!
        - Да и сама казнь, кто надоумил превращать ее в театральную постановку?! Что за глупость, отрубили бы голову, бросили в корзину, толпе хватит вида пары капель крови на лезвии. Но нет, городские власти сами себе…
        - Городские? - удивился вор. - Что за ерунда?
        - А ты ожидал своих приятелей? - Асани улыбнулась и негромко засмеялась. - В решении таких скользких вопросов они стараются полагаться на других. И подумай сам, доверил бы Совет исполнительную власть иной структуре, неподвластной им?
        - Звучит разумно, но как-то не вяжется. Есть же инквизиция, не зря же все эти пыточные устройства…
        Асани остановила его жестом, дичь упускать она не собиралась.
        Вор далек от понимания сути власти в Городе. Даже обыватель мыслит иначе, суждения простого гражданина ближе к истине, нежели суждения Галента. Но Вейнтас пригласила вора сюда не для того, чтобы обсуждать подобные вопросы.
        - Казнь меня интересует только одна. Во время казни некоего механиста Дуклана произошли странные события. Эксперты по магии не могут объяснить их. Ни одна их схема не способна воспроизвести подобные эффекты.
        - Если им можно верить, - усомнился Галент. - Я бы горло промочил.
        Асани нажала на кнопку селектора.
        - Ты сам понимаешь ошибочность своих сомнений.
        Так и было, потому что владей хоть кто-нибудь такой огромной мощью, он бы не преминул ею воспользоваться. Не изобретатель так его убийцы. Городской Совет мог бы прибрать к рукам подобные заклинания, но смогли бы они сохранить тайну? А воспроизвести магические схемы, если ими никто не пользовался?
        Без учебы и практики артиллеристы не способны управлять мощнейшими орудиями Города, так же и с магами, наверняка.
        Дук, мастер механист, превратившийся в живой факел - что-то в этом действительно странное. Он обратился в небольшое солнце.
        Асани продолжала:
        - Механист превращается в святого - как откровенно! Его портрет уже лепят на медальоны, украшенные звездами, светилом и орлом. Как удачно все складывается. Полиция изымает геммы с изображением нового святого, Церковь молчит и не суется…
        - Как все это относится ко мне? - перебил Галент. - Случай уникальный, но кто я такой, чтобы судить о причинах?!
        - Других собственное незнание не заботит, - проворчала Асани негромко, больше для себя.
        Галент получил воды, хотя рассчитывал на что-нибудь покрепче. Асани дождалась, когда ее помощник покинет кабинет, и размышляла - принесет гостю пользу эта задержка? Выходило, что нет. Галент неспешно осушил бокал, но лицо его не переменилось, сомнения одолевали его, что и требовалось.
        Пришло время для заключительных слов, слишком давить на гостя не следовало. Он и так достаточно услышал, чтобы сделать верные выводы.
        - Я кое-что узнала о тебе, - для начала сказала она и дала время вору на обдумывание. - У тебя неплохие данные, но не сказать, что они уникальны. Ты отличаешься крепким здоровьем, почти не болеешь.
        - Я ща зардеюсь…
        - Казалось бы, ничего удивительного. Обычный человек, стремящийся выжить. Я бы и не обратила на тебя внимания, если бы не… ты ведь помнишь нашу первую встречу? - Галент кивнул, нехотя, и поморщился. Асани улыбнулась и продолжила: - Вот, ты помнишь ту машинку у меня. Ловушка отменная, а работа механизма отличается стабильностью. Могу заверить тебя, что эта машина никогда не давала осечки! Понимаешь, к чему я клоню?
        Галент уставился на торговку. Он начал кое-что понимать.
        - Когда появился ты - ловушка просто отключалась. Обычно она дает время, чтобы я могла спрятаться. Видишь ли, щепы летят. Устройство предупреждает меня о непрошенном госте сигналом. Сигнал был, но механизм не ожил, чтобы начать стрельбу, я осталась ждать, заинтригованная. И тут я хочу задать вопрос - кто покровительствует тебе? Что за сила?
        - Все иногда ломается, - Галент поерзал в кресле и хихикнул. - Говорите я не болею, так вот несколько месяцев назад…
        - Это не относится к делу! Ты удачно вертелся, выпрыгивал то тут, то там, следил по всему Городу, но мои люди не нашли хода к твоему укрытию - это еще объяснимо. А потом ты вдруг попался! Это не укладывается в голове. Устройство, какое бы оно надежное ни было рано или поздно дает осечку, считаешь? И ты дал осечку…
        Галент встал, не желая более слушать разглагольствований демоницы.
        - Кто за тобой стоит? И кто пытался тебя устранить, когда ты отыграл свою партию? - Асани поднялась и оперлась ладонями на столешницу. - Думаешь, твой хозяин позволит тебе свободно разгуливать по улицам? Госнольд поспорил со мной, что через пару дней найдет твой труп. Я же верю, что ты обратишься ко мне за помощью.
        - Мне не нужна ничья помощь! - прошипел Галент.
        Он направился к выходу. Асани не стала его задерживать. Она не могла совершить ошибки, так что вскоре вор вернется. Асани связалась с охранной, предупредила, чтобы гостя проводили к выходу.
        Удобная все же система, не приходится держать в приемной слугу, можно тихо вести свои дела.
        
        Идя по улицам Демиуса, Галент обдумывал разговор, ничего не замечал вокруг. На него не обращали внимания и не пытались остановить. Одинокий путник, пусть и в дешевой одежде не вызывал такого интереса, как в старых районах Города.
        В душе Галента царило смятение, он не мог ничего решить, а мысли разлетались подобно птицам. Ни схватить, ни удержать не удавалось. Что-то вызывало тревогу, на которую не хотелось обращать внимания. Не хотелось, но пришлось.
        Торговка верно рассчитала, разыграв карту паранойи. Многие боятся, что ими управляют, дергают за веревочки - иногда так происходит на самом деле, но какой смысл играть с грубыми, бесцветными куклами. Такой страх типичен для людей, но Асани и подумать не могла насколько точно ее предположение.
        А Галент мог. У него больше информации о событиях, конструирующих его жизнь. На жизнь Города он редко обращал внимание, зато своей заинтересован постоянно. Благо, что нет друзей, помогающих забыться, ослепнуть и оглохнуть, скрыться от правды.
        Дук и его приятель, имя которого пугало - эти двое возбуждали интерес. Галент помнил, кто его подставил в первый раз, и кто помог найти механиста, не занятого торговлей. Настоящего мастера, всего себя отдающего ремеслу! А на что жил этот мастер? Не похоже, что его мастерскую часто посещали. И как раболепно смотрел Дук на священника - это заметил бы всякий.
        А потом этот культ, фанатики, арест Дука и его казнь с вознесением. Вывод напрашивался однозначный, и главная фигура в игре - так же показала свой отвратительный лик.
        Все это были догадки, но иного кандидата Галент найти не мог. И ведь правда, разве не Сайленс смог взять и спрятать целый храм! Причем с символами механистов, пусть и пришлых - эльфов, но некоторые символы мелькали и среди технофанатиков.
        Галент захотел вернуться и расспросить насчет символики у Вейнтас. Она об этом знает больше, у нее первоклассные шпионы. Портрет Дука на медальоне, как забавно, а что последует потом? Медали? Почетное оружие?! Да хотя бы монеты!
        Он не вернулся, эта борьба не для него. Если во всем действительно замешан Сайленс… нет, жизнь дороже. Кто может совладать с магом, сравнимым с пауком, у которого огромная сила и способность подчинять себе и людей, и демонов! Теперь нет сомнений в том, кто и по чьему приказу забрался в хранилище монастыря Рачьего острова.
        - Это вы без меня, - сказал Галент, остановившись. - Нет уж, ни за что!
        Разумный выбор, его бы сделала и Вейнтас, и Госнольд, знай они то, что знает вор.
        Как там сказал Сайленс - с усмешкой, конечно же: «мы сохраняем Город». Нет, перебегать дорогу таким людям нельзя! Это как вилами атаковать танк. Галент не дурак и не пойдет против благодетеля, а раз Асани помогла ему выбраться из темницы, то Галент предупредит ее об опасности.
        Да, это единственный выход.
        
        Глава 8. Перемена.
        
        У Галента с собой имелось немного денег, он хотел купить кое-какую снедь и бумагу. Дома, может быть, остался запас чернил, но Галент сомневался, что не выбросил это к демонам. Кому он собирался писать? Оставлять мемуары для потомков - что за смех!
        В Демиусе он воровать не стал, побоялся. Сама мысль о том, чтобы испытать удачу, казалась безумной. Если предположения торговки верны, то воровская удача не просто образное выражение. О таком даже думать не хотелось.
        Что это за колдун, способный управлять судьбами людей?!
        Добравшись до моста, вор остановился в харчевне, где обедали патрульные. Хорошее место, чтобы подумать и не беспокоиться об ударе в спину. Где ж еще почувствуешь себя в безопасности?
        Полицейские не обращали внимания на посетителя, кроме людей в мундирах здесь обедали и мастеровые, и слуги. «Чистый сброд», как их называют граждане, вооруженные кружевными платочками.
        Галент позавидовал лакейскому сословию, вот у кого ни забот, ни хлопот. Да, наемные стражи порядка рискуют жизнью, но зато у них голова свободна! Прекрасная же жизнь.
        На хихикающего Галента обратили внимание, ближайшие к нему посетители решили убраться подальше. Один из полицейских подумал проверить гражданина, но только после того, как закончит перекус. Мало ли сумасшедших, а этот пока не собирается кидаться на посетителей.
        Остальные рассуждали подобным образом; чувство безопасности объединяло их.
        От взрыва выбило стекла, осколки посекли тех, кто сидел ближе всего к окнам. Затухающая ударная волна отбросила людей, кто-то пострадал, кто-то погиб. Галент перепрыгнул через стойку за мгновение до того, как ударная волна врезалась в стену. Взрыв произошел где-то поблизости, но ни один смертный не почувствовал бы вибрации от катящейся по земле смертоносной волны расширяемого воздуха, не видел бы вспышки, потонувшей в клубах пыли.
        Галент и не видел, и не слышал, и не чувствовал. Он просто перемахнул через стойку, повинуясь инстинкту, а мысли догнали тело, когда на голову посыпались бутылки, посуда и щепы.
        Помещение наполнилось пылью и удушающими газами. Что бы там ни взорвалось, оно было рассчитано не только на разрушение. Ощутимо воняло серой, словно произошел прорыв бездны, на радость всем церковникам.
        Каждый, кто находился поблизости, оглох и не слышал, как тяжелые камни рушатся в воду, крушат остатки льда - обрушился мост.
        Когда дым рассеялся, Галент сбросил с себя обломки и осторожно поднялся на ноги. Пол усеивали осколки стекла, острые щепы, а красная влага могла быть как вином, так и кровью. Другие посетители очухались намного позже, только пострадавшие вопили во всю глотку.
        Кашель и стоны раздавались отовсюду; оглушенный Галент переполз через стойку и заковылял к выходу. Из ссадины на лбу текла кровь, заливающая глаза. Волосы слиплись от чего-то жидкого, Галент надеялся, что это только вино.
        Он не смотрел на что или кого наступает, тела завалило обломками. Вход близко - рукой подать, дверь сорвало с петель, еще бы не шатало так…
        Галент вывалился на улицу и вдохнул свежего, сладкого воздуха. Концентрация газов была на порядок меньше, ветер сметал остатки. От удушья никто не умрет, но Галент просто инстинктивно полз на волю.
        Дом устоял, не обвалился, хотя его фасад основательно пострадал.
        Вор сел у стены. По другую сторону улицы уже бежали люди, не затронутые взрывом, Галент смотрел на остатки моста.
        Все строения возле эпицентра снесло напрочь, от кордегардии не осталось и намека. Наверняка не найдут тел солдат, охранявших мост.
        От моста остались быки и часть пролета на восточном берегу, на западе - не было ничего. Пострадала даже набережная, дым еще не успел рассеяться, но огромную воронку прекрасно видно.
        Некоторые дома на западе загорелись, с ближайшей каланчи доносился звон колокола. Пожарная бригада наверняка выехала, но им не справиться самостоятельно с таким объемом. Горожане первыми приступили к тушению пожара, приученные к самостоятельности из-за частых возгораний. Но их усилия тщетны, очагов слишком много.
        Прибывшие пожарные принялись разбирать дома, находящиеся поблизости от загоревшихся.
        Галента перетащили дальше от пострадавшей харчевни, но вор отказался от помощи. У горожан и служб найдется больше возможностей, чтобы проявить себя. Необходимо разбирать завалы, искать погребенных под ними людей. Восточный берег пострадал меньше, но и здесь не обошлось без жертв.
        Аптекари, жившие поблизости, пришли на помощь со своим товаром. Галент дождался их, позаимствовал таблеток и мазей, после чего ушел. По его расчетам оставалось немного времени, прежде чем район оцепят. Скрыться Галент смог только благодаря неспешности полицейских Демиуса. Вместе с мостом оборвалась и телефонная связь с западным берегом, со штабом.
        Удар оказался неожиданным, нанесенным точно в такой момент, когда его меньше всего ждут. Галента не беспокоили причины, он думал о собственной шкуре.
        Оставаться на правом берегу небезопасно, вор предположил, что за первым взрывом последуют и другие. Зачем и кому это необходимо - не так уж и важно. Вот выбраться бы из кольца, тогда можно поразмыслить.
        Другие мосты расположены достаточно далеко, переправы могли так же подорвать. Оставался путь через подземелья, и вор решил им воспользоваться. Он не хотел спускаться вниз, но иного пути не видел. Ледяная дорога растаяла с приходом весны.
        Галент решил переждать неспокойное время, найдя заброшенный дом на окраине района. Земля здесь не так дорога, как в центре, потому многие постройки стояли с древнейших времен.
        Взрывов не последовало, да и мост взорван только один. Подпольщики уничтожили главную переправу, удобную для движения машин, но не стремились отделять Демиус от Города.
        Оцеплять пострадавший квартал никто не стал, только на западном берегу заметна была некая нервозность в действиях власти. В убежище, где спрятался Галент, собирались местные бродяги, которые громко обсуждали происходящее. Галент от них особо не скрывался, никто к нему не приставал с вопросами.
        Брошенный дом был трехэтажным особняком, построенным лет пятьдесят тому назад. По традициям того времени архитекторы больше строили крепости, нежели жилые дома. Его обитатели не представляли угрозы для соседей, потому никто не пытался вытравить грязных крыс из замусоренного угла.
        Галент прикинул, что этих ребят наверняка используют в качестве осведомителей. Тот же Госнольд мог пользоваться их услугами, потому богачи Демиуса не сгоняли бедняков в резервации на окраины.
        - Какой хитрый союз, - удивлялся Галент.
        Люди постоянно менялись, приходили и уходили, новые лица мелькали чередой. Жизнь, в общем, кипела. Обитатели дома походили на работников почты во время городских праздников - деловитая суета, подчиненная трудовому распорядку.
        Царапины, полученные во время взрыва, не причиняли беспокойства Галенту. Только мази пребольно жгли, да голова побаливала. Несколько часов отдыха помогли намного лучше. Больше находиться среди этих нищих вор не желал. Больно они походили на тайное общество, хотя таким наверняка не являлись.
        Галент направился во внутренний двор. По тропе сквозь завалы мусора можно пробраться только по одному. Ловушек здесь не было, но скрытых прошлогодней листвой ям - предостаточно. Если бы не следы на раскисшей земле, Галент наверняка переломал бы все ноги.
        По цепочки следов Галент добрался до тупика из строительного мусора. Местные жители наверняка перебирались через высокий забор по этой куче камней и гнилых досок. Некоторые следы вели в сторону от общего направления. Пожав плечами, Галент направился туда.
        Он не думал о безопасности, ведь бедноте не приходилось отражать нападения. Просто вор предпочитал нехоженые тропы, подобные направления больше подходили для его натуры.
        По этой тропе Галент набрел на пустырь, в центре которого находился канализационный люк. Наверняка его утащили откуда-то с мостовой из Красного - судя по рисунку на чугуне, - и водрузили здесь, чтобы отметить вход в подземелья. На такую удачу Галент не рассчитывал.
        Он отодвинул тяжелый люк, заглянул в темноту. Кирпичные стены колодца провисли вовнутрь, грозя обвалом. Железные петли лестницы проржавели и были ненадежны. Галент пнул верхнюю петлю - она выдержала. Сплюнув, вор решился на спуск.
        В Демиусе не так много мест, где можно незаметно уйти под землю или выбраться из канализации. Большинство смотровых люков находятся прямо на мостовой, ходы для обслуживающего персонала охраняются и расположены у воды.
        Галент спускался медленно, помня о ненадежности опоры, но ни одна петля не подвела. Лестница выдержала, хотя многие прутья шатались, ходили ходуном в пазах, просверленных в кирпиче. Строители сэкономили на растворе, сооружая шахту.
        Вода в водотоке стояла высоко, заливая смотровые площадки и переходы. Стены покрывали трещины, а с потолка порой сыпалась каменная крошка. Все говорило о ненадежности и слабости тоннеля. Грохот от проезжающих повозок ничего хорошего не предвещал, но Галент решился на риск.
        Время поджимало, к заходу солнца он намеревался перебраться на противоположный берег и направиться к дому.
        Находящиеся в канализации трубопроводы пострадали от взрыва, но больший вред нанесла речная вода, устремившаяся в разрывы. Нижние ярусы подтопило, а по верхним не представлялось возможным пройти - выходили на берег.
        Галент добрался до торца тоннеля, упирающегося в мощную набережную где-то в районе моста. Взрыв не нанес существенных повреждений, но в тоннели все равно было небезопасно. Из-за газа, вытолкнутого с нижних ярусов.
        Нестерпимо воняло серой. Вот бы повеселились все фанатичные последователи старой религии.
        Огромное облако пыли после взрыва могло быть следствием применения старого пороха - вот и запашок стоит тот еще. Но Галент не был уверен в том, что запомнилось. Вот уж не до того, когда на голову сыпется стекло и обломки.
        Через решетки ливневых стоков проникал свет, так что на первом ярусе было достаточно светло. Где-то искрили оборванные кабеля, ремонтные бригады наверняка вскоре возьмутся за восстановление коммуникаций.
        - Демонами тут и не пахнет, - пошутил Галент, осматривая тоннель.
        Он не рассчитывал что-то найти, но раз уж оказался в этом углу, то взгляд поневоле касался всего. Стены покрывали узоры, напоминающие магические символы. Или это могли быть письмена - демоны их разберет! Читать записи мусорщиков и золотарей та еще забава, но Галент не припоминал, чтобы кто-то из них владел древней речью.
        Впрочем, это могла быть и не древняя, и совсем даже не речь.
        Галент нашел проход, идущий вдоль набережной в сторону устья. Тоннель тянулся на многие километры, освещался только через отверстия в потолке. Удлинившийся день играл на руку, вор мог без риска поискать уцелевшие проходы на запад.
        Люки, закрывавшие ходы на второй ярус, частью были отброшены в сторону. Их вытолкнула вода, хлынувшая в пустые тоннели. Может южнее где-то и есть проходные тоннели, но уж проще выбраться на поверхность и воспользоваться другим мостом.
        В районе главного моста весь второй ярус оказался затоплен. Хорошо еще, что инженеры догадались не соединять водотоки в единую систему. Это усложнило их работу, но зато позволило сохранить часть канализации от подтопления. Весной, когда таят воды, это особенно актуально - центральные районы замусорены так, что сточные воды порой заливают и улицы на поверхности.
        Галент направился в сторону от набережной, не собираясь больше дышать мерзостью. Концентрация газов дальше от места взрыва снижалась, зато рисунки на стенах становились все более пугающими. В письменах не было никакой осмысленности, но только дурак предположит, что эти крючковатые, как инструменты палача, буквы складываются в пожелания счастья и здоровья.
        Дальше от набережной обнаружились иные символы - глаза, круги, клубки линий. Галент пожелал оказаться на поверхности, но он находился под жилым районом, полностью застроенным. Кое-где вентиляционные и сливные отверстия оказались заложены, делая подземелье похожим на катакомбы.
        И мертвецы наличествовали, к счастью только в виде зверей, чье разложение зашло далеко.
        Галент понял, что не знает дороги. Эта часть канализации относительно новая и строилась во время основания Демиуса. Район появился не так давно, по меркам Города. Район строили люди, но второй ярус подземелий находился здесь со времен основания Города. Инженерам пришлось постараться, чтобы проложить новые тоннели, независимые от старой системы.
        Здесь легко заблудиться.
        Единственное, что помогало ориентироваться, - звуки. Галент слышал звон падающей воды, треск металла и монотонный гул трубопроводов. Если бы улицы наверху были достаточно широки, чтобы по ним ездили экипажи, то никаких затруднений с ориентированием не возникло бы.
        Символы никуда не исчезали и преследовали с таким упорством, будто это вечно голодные каннибалы с нижних ярусов. Галенту казалось, что глаза следят за ним, но что можно разглядеть в таком неверном свете?
        Кроме глаз и кругов, оказавшихся солнцами, встречалась человеческая фигура, держащая в руке шар. Нарисовано это существо схематически, так что не представлялось возможности узнать, кто он. Да Галент и не хотел.
        Иногда получаемые ответы совсем не радуют, слепое неведение успокаивает слабых разумом. Отсутствие света спасло вора от паники. Ведь эти рисунки могли напугать, если их рассматривать при свете лампы. А так в темноте ты слышишь только обычный шум подземелий. Ни дыхания, ни скрежета, только технический шум, успокаивающий всякого горожанина.
        И ни башен, ни кругов с крестами, похожих на украденную реликвию, Галент не заметил. Его счастье, подобное совпадение сломило бы и сильного духом.
        Галент постоянно шел в сторону, откуда текла вода. Он не прогадал, вскоре разобрав за шумом едва уловимый гул напорной станции. Чуть погодя послышались голоса людей - рабочего персонала. И свет их фонарей успокоил Галента; в его памяти еще свежи воспоминания о застенках монастыря. Так удачно он выбрался из темницы, да еще без всяких обязательств! Вот и сейчас смог выползти на волю.
        Неразборчивое бормотание рабочих приближалось, а свет их фонарей озарял ответвления близлежащих тоннелей. Этой крупицы света хватало вору, легко ориентирующемуся во тьме. Все-таки его не оставила покровительница, благословение тихих теней никуда не испарилось.
        Люди говорили негромко, но как-то взволновано. Это заставило Галента остановиться, скрыться в нише и прислушаться. На таком расстоянии едва можно что-то понять; вор закрыл глаза и позволил всем своим чувствам сконцентрироваться на диалоге. Тишина подземелий помогала как скрывать тайны, так и находить их.
        Рабочие говорили о рисунках на стенах, уж они-то могли рассмотреть все подробности. Все пугающие подробности рисунков, появившихся столь внезапно. Ведь с прошлой смены прошло не больше шести часов. Прошлая бригада сменилась аккурат перед взрывом.
        Эти рисунки обнаружили во многих местах, уже пошли слухи, что на западном берегу видели и демонов, и церковные символы - печати, которые должны были удерживать тварей. Но ведь раньше их никто не замечал, их словно не существовало, а сейчас - гляди, проявились.
        И виновный тут же выискался. Не уничтоживший, а запечатавший этих придуманных демонов. Ведь и запах, и огонь в темноте говорили о том, что ТАМ кто-то есть! И этот кто-то душит всякого, кто забирался в тоннели, расположенные возле моста.
        Галент поразмыслил и счел, что этим придуркам пора прекратить пренебрегать средствами безопасности. Но пусть уж воображают, если так хотят. Он не начальник, чтобы заставлять их работать.
        Смеясь про себя, Галент направился по соседнему тоннелю. Рабочие находились в смежном зале, откуда на поверхность вела старая, разбитая лестница. Насосная была неподалеку, но обслуживающий персонал предпочитал пользоваться этим входом.
        Более Галент не скрывался, приятно иногда стать источником слухов. Крысой в тени, крадущейся за добычей. И эта крыса очень опасна, пусть враги поймут это наконец-то!
        Судя по звукам из соседнего зала, рабочие, толкаясь, принялись взбираться по лестнице. В молчании проходил их подъем, сопровождаясь лишь сдавленным сопеньем и редкими вскриками, когда чей-то локоть пребольно пихал в бок.
        Галент засмеялся не скрываясь, и эхо умножило звук.
        Тысячегласый демон будто бы взирал на рабочих из тьмы канализации, попытки смертных спастись его позабавили. Он ведь знал - им придется вернуться! А как иначе? Семью кормить надо, и никто не поверит в сказки о склизких демонах, заселивших коллекторы.
        До насосной оставалось пройти несколько тоннелей, гул работающего механизма и звук текущей воды приближался. С улицы свет не пробивался, но фонари освещали подземелья. Они не пострадали, но множество фонарей осталось без ламп - толи экономили, толи решили заметить.
        Звуков, говорящих о наличии посторонних не было, наконец-то воцарилась тишина. Галент начал раздумывать о том, что услышал. Никогда бы не подумал, что здесь под мостовыми действительно скрывается что-то ужасное. Просто не верится, такие слухи сочиняют в питейных или чтобы напугать детей.
        Да, ниже первого яруса забираться опасно, да и на первом порой встречаются зубастые ящеры, но они же не лезут в дома, намереваясь ухватить кого-нибудь за седалище.
        Чтобы здесь бродили демоны?..
        Галент вздрогнул, по спине пробежали мурашки, и волосы встали дыбом. Он остановился, оглянулся. Шуметь как-то перехотелось. Дальше он шел крадучись, прижимаясь к стенам и перемещаясь от тени к тени. Он перешел на другую сторону тоннеля, только для того, чтобы не выходить в круг света. Редкие фонари беспокоили и не внушали доверия.
        Дверь в конце тоннеля была приоткрыта, в помещении за ней горел свет. Галент подкрался к выходу и заглянул в щель, прислушался. Тишина и никого, свет горел по всему стволу шахты.
        Чтобы привлечь живность, подумал Галент.
        Крысы ползали по сапогам, не проявляя страха. Мелкого размера, совсем не впечатляющие. Их могли даже подкармливать тут, чтобы они чаще выводили из строя механизмы. Галент отпихнул парочку наглых тварей и толкнул дверь. Она открылась легко, без скрипа.
        Возможно, рабочие были здесь недавно, ушли по коридору и… сгинули. Или у них сейчас обед, вот и не стали возиться, запирая каждую щель. Крысы все равно найдут проход внутрь.
        Открыв дверь достаточно, чтобы пролезть, Галент метнулся в освещенное помещение. Он захлопнул за собой дверь и закрутил запорный вентиль. Если кто-то ушел погулять по подземельям, то это его проблема. Там ведь действительно могло что-то обитать, не стоит это пускать по своему следу.
        Шахта насосной была небольшого диаметра, но уходила глубоко под землю. Галент оказался на площадке с решетчатым полом и любовался глубиной, на которую мог бы спуститься - ниже второго яруса, точно. Внизу дверей уже не было, так что не имело смысла спускаться.
        Наверху царил порядок; на западе механизмы содержат в худших условиях. В старых кварталах такой красоты, пусть и подпорченной ржавчиной не сыскать. Только в центре можно нарваться на огромные предприятия, обслуживающие клоаку. Там и днем и ночью множество рабочих занято тяжелым трудом.
        Гул машины заглушал все звуки, даже если наверху кто-то есть, Галент во век не услышит его. Придется рискнуть, но вор счел, что ничего не потеряет, если будет обнаружен. Можно даже не отвечать на вопросы мастеров, обойдутся.
        По лестнице он взобрался на верхнюю площадку, так же освещенную мощными фонарями. Бой работающей машины начинал раздражать, в шахте она была одна, но эхо заставляло зубы и кости болезненно вибрировать. Хотелось убраться отсюда как можно быстрее.
        Галент не задерживался, смело отворил дверь и оказался на пустыре, заваленном ржавеющими деталями. Куски металлолома связывал лед, не растаявший с зимы. Пустырь находился в тени высокого здания, сложенного из кирпича. Судя по огромным окнам, это была какая-то мануфактура.
        На пустыре никого не было, кроме пары дряхлых собак. Ни они, ни Галент не заинтересовали друг друга, вор беспрепятственно пересек двор и добрался до ворот. Их не открывали, похоже, с лета - запор проржавел и не поддавался. Вывозить мусор в ближайшее время никто не намеревался. Галента это не остановило, тем более кучи мусора подпирали ограду.
        Перелезающего вора заметили, но никто не бросился вдогонку. Сторожа как и прежде не горели желанием выходить из теплого помещения, лишь позже один из мастеров сходил в насосную, удостовериться в том, что гость ничего не оставил. Мало кто мог покуситься на стоки, но бывают наглецы, надеющиеся потопить район в потоках дерьма.
        После своей прогулки по подземельям Демиуса, Галент оказался далеко на юге от взорванного моста. Переправа могла быть где-то рядом, вор не помнил точно. Наверняка здесь построили железнодорожный мост, которым пользуются горожане, чтобы перебираться на ту сторону.
        Так и оказалось. Заводские территории занимали незначительную площадь, но к ним подвели узкоколейку, соединяющую оба берега. Галент не интересовался тем, что здесь производят. Он не торговец, чтобы думать о таком.
        Мост охранялся, но за символическую цену военный пропустил Галента на запад. По этой дороге редко проходили поезда, может быть раз, может - два в неделю. Мануфактурам много ресурсов не требовалось.
        На западном берегу располагались доки и квартал речников, занятых на обслуживании набережной, лодок и пароходиков. Удобное место для отправки товаров в южные районы Города. Самые простые, самые необходимые предметы - в районе Гончарни и южного Демиуса живут неприхотливые горожане.
        Железнодорожная станция сообщалась с доками, чтобы производить перегрузку товаров на пароходы. На судах можно добраться до северной стены, но редкий горожанин совершал это паломничество.
        Галент пересек мост, спрыгнул с насыпи севернее колеи и направился в старые кварталы. Обветшалые дома подходили вплотную к набережной, и были заселены неизвестно кем. Возможно нищими - уличными работниками. Рельсовая колея, словно граница между кварталами, впрочем, рабочие доков не слишком отличались от соседей.
        Некоторые дома обвалились вовнутрь, уцелели только лестничные пролеты и основания стен. Завораживающее зрелище. Галент некоторое время любовался развалинами старых домов, построенных здесь как форпосты Города. Когда Он только расширялся, местные жители были пограничниками. Как сейчас те, что живут у стены.
        Дома крепости, вот и устояли самые мощные их части.
        Среди них стояли обычные хибары, построенные намного позже, когда земля здесь подскочила в цене.
        Галент ушел с набережной, чтобы пройтись по кварталу. Тут спокойно, хоть и не безлюдно. Наоборот со дворов доносились крики детей, женщины переругивались с балконов многоквартирных домов, а мужчины или ушли куда-то в поисках заработка или кучковались в питейной.
        Имелись и магазины. Галент посетил бакалейную, чтобы купить сушеного мяса, круп и специй, потом зашел в хозяйственный. Судя по вещам, что здесь продавались, этот магазин снабжался благодаря уличным работягам. Промышленные товары не имели упаковки, порой хозяин доставал их прямо из складской тары.
        Люди оказались достаточно дружелюбными и указали дорогу к трамвайной станции.
        Прямой дороги до Поля не проложили, к улице Цветов еще топать и топать, а время уже позднее. Галент снял комнатку в доме, расположенном возле депо. Похоже, старая хозяйка занималась этим серьезно, благо и клиентов, опоздавших на последний рейс, предостаточно. Пешком до центра идти долго, да и какой смысл, если Галент хотел домой.
        Толкаться среди горожан, явно недобро настроенных, мало удовольствия. Тем более в любой момент может налететь полиция или друзья церковники, а от этих следовало скрываться. Так что никаких толп, из Красного сразу в родные кварталы, где и спокойней, и закон местный.
        В доме царил постоянный шум, большинство постояльцев игнорировали недовольную хозяйку и продолжали веселиться даже с заходом. От них голова разболелась гораздо сильнее, чем от взрыва моста. Галент размышлял, как бы их приструнить, да так ничего и не выдумал, вслушиваясь в пьяные бредни.
        Обсуждали, конечно, взрыв, искали виновников и тут же вешали на фонарных столбах. К счастью, только на словах.
        Когда шум пьяных перешел в фазу монотонно гудящего вертепа, Галент все же смог задремать. Но такой сон не принес облегчения. Утро встретило преотвратительнейшее, зато его соседи спокойно и сладко похрапывали. Похоже, они не слишком торопились вернуться в родные районы.
        Галент покинул дом, не вернув хозяйке ключа. Будет потом носиться, звать слесаря, чтобы вскрывал комнату и менял замок. Пусть хоть такой расход понесет, это будет платой за терпение. Пакость хоть как-то осветила утро, но настроения особо не улучшило.
        На первом же трамвае, по холодку Галент отправился в центр.
        Район не обновляли, как и многие другие окраины Города, потому на этой ветке продолжали использовать конную тягу. В депо гнили двухэтажные вагоны, но их давно столкнули с путей - столько пассажиров не перевозилось. Используемые двухосные вагоны сохранились с древнейших времен. Галент подумал, что еще с тех времен, когда основали первую фабрику в промзоне.
        Выбора у вора особого не было - либо топать ногами, либо сидеть и дремать, придерживая кошелек. После прогулок по канализации от него воняло серой и сточными водами, но у местных нюх не такой острый, могут и покуситься на добро спящего.
        Галент расположился у заднего выхода, чтобы иметь возможность сбежать при случае. Кроме него столь рано воспользоваться транспортом решили не более пяти человек. Чего еще желать? Тем более после жуткой ночи в клоповнике местного высшего общества.
        Ветка шла параллельно набережной на север, в сторону взорванного моста, где располагалось большинство дорог. Транспортный узел связывал как центральные районы Города, так и его окраины. Обошлось, правда, без строительства железной дороги, для нее просто не нашлось места.
        Галент пялился в окно, сон совершенно не шел, хотя трамвай шел мягко и неспешно. Дома в округе стояли древние, заколоченные. Многие дворы были окружены забором, и не похоже, что там кто-то живет. Единственным украшением заборов служили редкие объявления - пожелтевшая бумага предупреждала местных о необходимости собирать манатки и проваливать по добру, а то господа полицейские скоро очистят район от отбросов. Зачем и для чего, можно гадать, но наверняка дорогую землю намеревались использовать для строительства.
        Что-то не заладилось, начинать снос и выселение не спешили. Объявления пострадали от ветра и влаги, от вандалов. Но среди десятка пожелтевших листовок встречались и свежие.
        Ближе к центру поступили проще - намалевали краской, чтобы уж точно не сорвали. Так и тут смекалка горожан нашла выход. Предписания зарисовывались срамными изображениями и недобрыми посылами. Не имея другой возможности, Галент углубился в чтение. Забавно, что и говорить.
        Конка замедлила бег и через некоторое время остановилась. Галент не сразу обратил на это внимание, мало ли по каким причинам кучер решил остановиться. Впереди сидящие пассажиры проявляли любопытство, но не лезли с вопросами. Никто не хотел покидать насиженное место и выходить на холод.
        Кучер спрыгнул на землю и ушел куда-то вперед, бормоча под нос ругательства. Ушел он с концами.
        Галент из окна видел смежные пути, пересекающие основную ветку, но ни один экипаж не перегораживал дороги. Толчеи не наблюдалось, только впереди стоял пустой самоходный вагон.
        Не усидев на месте, Галент покинул экипаж, за ним потянулись остальные пассажиры. Редкое развлечение они не захотели пропускать, наверняка кучера устроили потасовку. Люди поспешили поглазеть на зрелище, должное скрасить их унылое утро.
        Впереди, заняв перекресток, стояло несколько трамваев на паровой тяге, из их труб вяло поднимался дымок, кучера отсутствовали. Машины не зависели от внешней сети, потому не они стали причиной остановки. Пассажиры механизированных вагонов покинули места и ушли вперед, не думая о купленных билетах.
        Множество людей перегородило улицу перед первым вагоном, словно какое-то невиданное зрелище захватило их. Последовавшие за Галентом люди попытались пробиться в первые ряды, с ними практически никто не вступал в перепалку.
        Галент не стал ломиться сквозь толпу, ведь и зрелище могло оказаться сущей ерундой. Вдруг тут акробаты решили устроить тренировку, а толпа собралась в надежде, что кто-нибудь пострадает. Такое вполне могло быть.
        Найдя просвет в ограде, Галент нырнул в дыру и прошел по двору к заброшенному строению. Дом стоял без крыши, западная сторона, обращенная к путям, практически полностью обрушилась. Но внутренние перекрытия и лестницы уцелели и, судя по виду, не представляли опасности. На втором этаже какой-то бродяга оставил свое барахло.
        Пробравшись на третий этаж к северной оконечности дома, Галент выглянул в узкое, как бойница, окно.
        И увидел он цепочку людей, расположившихся у края ямы. Бесконечной, бескрайней ямы. Окрестные дома закрывали обзор, мешая оценить размер провала, но противоположный конец прекрасно был виден в предрассветных лучах солнца.
        Галент присвистнул и попробовал просунуть голову в оконный проем.
        Полуразрушенный дом, в стенах которого можно найти пулевые отверстия, стоял на обрыве. Судя по обрывающимся в пустоту рельсам, провала здесь раньше не было. Он появился за ночь, захватил пустующие кварталы, пересадочную станцию и несколько жилых домов.
        С противоположной стороны провала поднимался дым от пожаров, оттуда доносились крики, визг сирен и шум воды. Туман скрадывал все детали, мешая разглядеть масштабы бедствия. Провал был огромен, совершенно чудовищных размеров.
        Узкое окно ограничивало обзор, и Галент решился забраться повыше. Часть обвалившейся стены образовывала удобную кирпичную лестницу; узкую, шаткую, но при должной ловкости по ней можно взобраться.
        Из-под подошв вора сыпалась каменная крошка, но раствор, скрепляющий кирпичи, не утратил окончательно свои свойства. На полусогнутых ногах, помогая себе руками, Галент взобрался на выступ стены и уселся на край, свесив ноги в пропасть.
        Провал отхватил часть ограды и кусок внутреннего двора этого дома. Земля просела, обнажив фундамент, и Галент понял, насколько ненадежен его насест. В любой момент тяжелый дом, построенный для защиты от нападения, может сползти в пропасть.
        Он утянет с собой всю толпу, большую часть улицы и все окрестные дома. Следовало убираться отсюда и как можно скорее, но коллективный разум толпы еще не догадался об опасности. Люди не видели угрозы в том, что стоят в каком-то десятке шагов от обрыва.
        Галент поднялся во весь рост, намереваясь уйти, но любопытство задержало его. Больно хороша позиция, а в этом квартале не было ни одного высотного дома, с вершины которого можно рассмотреть нарисованную картину разрушения.
        На той стороне сквозь пелену дыма и тумана проступали очертания острых шпилей зданий. Но туда, Галент полагал, он не скоро доберется. И скорее всего, проникнуть внутрь будет не так просто.
        Пассажиры трамваев были не единственными зрителями, собравшимися вокруг округлого края провала. Справа и слева Галент видел обрывки улиц, стоящие утесом над провалом. Эти балконы были заняты огромным числом людей, которым, наверняка, в будущем предстоит стать жертвами катастрофы.
        Выступающие карнизы представляли собой не сплошные каменные массивы, надежные и безопасные, а походили на слоеный пирог. Под улицами шли основные коммуникации, первый ярус канализации находился несколько ниже, чем в Демиусе, но и его можно разглядеть, если заглянуть за край обрыва.
        Галент видел обколотые торцы тоннелей, выступающие из каменного массива. Из сточных тоннелей сочилась грязная жидкость; оборванные трубопроводы превратились в водопады. Ударяющие в облака брызг солнечные лучи создавали небольшие, тусклые радуги. Шум и грохот били из огромной ямы, многократно умножаясь и отражаясь. Звуки заставляли горожан вспомнить сказки о пыточных бездны, где демоны забавляются с грешниками.
        По спине у вора побежали мурашки, но, несмотря на страх, он захотел заглянуть за край.
        Самые смелые зеваки уже подползали к краю, распластавшись на животе. Они не боялись попортить свои драгоценные тряпки, измазаться в грязи, они обрели смелость благодаря глупому любопытству.
        Галент не в силах был бороться с искушением. Сплюнув, махнув рукой, он стремительно сбежал по узкому краю стены и спрыгнул в кучу мусора на втором этаже здания. Потолки у дома были высокими, но до лестницы пришлось бы идти долго, пробираясь через завалы. Галент не мог позволить себе задержку, тогда бы его разум успел натянуть вожжи и направить бег совсем в другую сторону. Разум просто не успевал переварить все увиденное, зато эмоции как всегда взяли верх.
        Подойдя к обвалившейся стороне дома, Галент лег на живот, перебросил ноги за край и повис на руках. Камень внизу засыпало мусором, землей и палой листвой. Рисково прыгать туда, но разум все еще пребывал в оцепенении. Галент разжал пальцы, приземлился на ноги и завалился в сторону.
        Ему повезло, он отделался только парой царапин, которые даже не заметил. Вскочив на ноги, Галент побежал к обрыву, отряхиваясь на ходу. Он был весь в пыли и мусоре, грязная листва, не сгнившая за зиму, прилипла к одежде.
        Чем ближе он подходил к краю, тем внушительней казался этот провал. Его невозможно охватить взглядом, стоя на земле. Даже если бы не мешали дома. Только с воздуха можно окинуть взглядом всю огромную дыру, появившуюся в земле. И ведь ночью Галент не помнил ни грохота, ни дрожи, сопровождаемой такими событиями.
        Может быть, танцы его соседей создавали больше шума и вибрации, а может, появление провала не сопровождали никакие природные эффекты.
        Галент резко остановился, когда до обрыва осталось едва пара шагов. Еще чуть-чуть и он мог бы поспорить с землей, пытаясь перебороть ее притяжение. Упав на живот, Галент пополз к краю, его пальцы первыми коснулись неровного, твердого камня. Он подтянулся и заглянул в бездну.
        Ни демонов, ни чудовищ он не разглядел, хотя дно провала вполне различимо - груды камня, стремительно заполняющиеся водой. Вода текла отовсюду, из каждой трубы или сточного канала.
        Обрыв не был отвесным, с той стороны, где располагался Галент, склон полого спускался вниз до завалов. Как обстояло дело в других концах, вор не мог и гадать.
        На правом балконе усилились крики, Галент повернул голову в ту сторону, но вид беснующейся толпы не слишком его взволновал. Толи дело этот провал! Огромная яма, появившаяся словно по желанию могучего мага. Проклятье, это не могло не поражать!
        Крики не прекращались, и к мужским примешались истеричные женские возгласы. Галент вздохнул, надеясь, что выступ наконец-то начал обваливаться. Но нет, с десяток женщин пытались остановить своих толи мужей, толи братьев, вознамерившихся достичь дна пропасти.
        - Вот бестолочи! - от удивления воскликнул Галент.
        Смельчаки сбросили куртки, шапки, закатали рукава и приступили к спуску. Даже нетренированный человек справится с этой задачей, если конечно, земля не будет осыпаться.
        Галент поднялся на ноги, отряхнул руки. Он поверить не мог, что всеобщая истерия захватила и его.
        Он сплюнул, но заглянул на прощание в пропасть. Что-то ведь заинтересовало тех дураков. Вот только ничего рассмотреть он не смог, водяная завеса и наползающий туман скрывали дно провала. Ну, не могло же там золото найтись!
        - Даже если и золото? - Галент пожал плечами.
        Развернувшись, он заторопился прочь от провала. Рассудок наконец-то проснулся.
        
        Глава 9. Центр.
        
        Череда событий не могла не отразиться на душевном состоянии Галента. На голову свалилось много проблем. После долгого отдыха он не мог уйти от пассивной роли наблюдателя.
        Галент хотел отдыха и получил его, после того как собрал деньги. Вернув долг Госнольду, Галент неделю не спускался на улицы и все размышлял. Домашние дела совсем не отвлекали, хотя пришлось заняться восстановлением лопнувшей трубы. Из-за весенних заморозков, водоводы пострадали, а у Галента не было опыта в ремонте этих хитрых штуковин. Провозившись несколько дней, он кое-как восстановил подачу воды в свой дом.
        И все это время он пребывал в прострации. Собственно, именно угнетенность мешала ему успешно справиться с проблемами. Все валилось из рук, дела буквально не клеились.
        Торговка права - от Галента не отстанут. Либо одна фракция, либо другая, каждая будет тянуть на свою сторону. Или просто попытаются прикончить, чтобы не мешался. А уж этот священник…
        В последний день недели, Галент спустился на улицу, нашел газетчика и вытряс из него последние новости. Галент купил и свежую газету, которую - в связи с недавними катастрофами, - мало кто покупал. Кому интересно, что пропало несколько лордов из Городского Совета, двое-трое уличных баронов, несколько полицмейстеров да с десяток священников из высшего звена. Кому это интересно?!
        А вот Галент не на шутку встревожился. Повеяло холодком от новостей, никак не связанных друг с другом. Никто их не пытался связать - личности были непримечательными, лорды редко посещали заседания, церковники так же были сплошь старики, а про баронов вообще ничего не известно обывателю. Все эти люди не появлялись на публике, редко приходили на заседания, но к мнению каждого прислушивались.
        Наверняка и уличные бароны, и полицмейстеры являлись такими же уважаемыми членами сообщества.
        Это могло говорить о многом, а могло и не говорить.
        О взрыве моста не забыли, что не удивительно - ведь такая дыра в чреве земли вдруг появилась! Наоборот, писал газетчик, в последнее время появилось много новых типографий, тиражирующих слухи и полуправду. Горожане этого и желали; только что распечатанные газеты расходились быстрее, чем пирожки в морозный день.
        - Типография утром открывалась, до полудня распродавала весь тираж, и только после обеда приходили мундиры, чтобы закрыть их! - смеялся продавец газет.
        Галент ответил ему улыбкой и убрался, чтобы поразмыслить.
        Слухи муссировались всякие, вплоть до заговора. Молва шла, будто взрыв моста так хитро спланировали, чтобы подтопить канализацию и вызвать обвал. Поговаривали о заговорщиках, пытавшихся обрушить Ратушу.
        Жители Красного района, похоже, расшевелились. Ленивые горожане бегали как ошпаренные и готовые крушить, ломать и воровать. Осенние и зимние столкновения подготовили хорошую почву для начала большого праздника.
        В подобное время ушлый человек сможет получить огромную выгоду.
        Галент не сомневался, что люди, подобные Сайленсу, снимут все сливки. Это их план - идея попахивает, но ничего лучше вор придумать не мог.
        В спокойной обстановке, вдалеке от заряженных как конденсатор улиц, Галент взвесил все, что знал. Наверняка это чей-то план: сами по себе мосты не взрываются. Провал не мог обвалиться беззвучно…
        - Демоны мне в печень! - воскликнул Галент и вскочил.
        Он принялся расхаживать по комнате и бормотал какую-то околесицу.
        - Ни шума… ни пыли… взяли и изъяли…
        Одного человека он знал, кто способен испарять огромные предметы за короткий срок. Человек (или нет?) этот поклонялся золотой статуе, потом всякая хрень с золотыми символами - эти фанатики, чудовище под монастырем. Да и диковинные знаки в канализации, запах серы…
        Галент схватил газету и перечитал заголовок. Это была главная городская газета, в которой не печатают невесть что. Обычная дезинформация, чем кормят горожан во все времена.
        В заметке о взрыве говорилось про канализацию, про эти символы и слухи о демонах (неподтвержденные). О церковниках прямо не говорилось, но намек был слишком явным.
        - Топорная работа, - фыркнул вор.
        Его интересовали символы, что обнаружили в канализации. Неизвестно, допустили корреспондента в подземелья или он описывал знаки с чужих слов. Иллюстрировавший статью художник мог исказить правду, чтобы у читателя не осталось сомнений, кто виноват.
        Символы были не совсем церковными, но очень похожими. А так же круг мог символизировать солнце - золотую корону бога, и ту статую из храма Сайленса.
        Этот гад мог таким образом отметить свои художества? Почему нет, он достаточно безумен для этого. Но зачем? А зачем прятать целый храм, сдавать своего воспитанника инквизиторам, предавать соратника?
        Успокоившись, Галент попытался прикинуть, полезно ли сообщать Вейнтас об этих домыслах? Ведь это игра воображения! Никаких фактов. Суд это дело не примет на рассмотрение, тут к лесной гадалке не ходи.
        Но рассказать все же стоило, пусть Вейнтас поскребет по своим тайникам, чтобы разузнать о священнике больше. У нее имеются обширные связи, что-нибудь да найдет.
        А это значило, что придется вступить с ней в союз.
        Галент поморщился, ему ужасно не хотелось ввязываться во все это. Но что оставалось? Если только попытаться скрыться, денег вроде достаточно, вот только где выкопать яму, в которой можно спрятаться от падающих снарядов? В Городе нет ни одного безопасного клочка земли. Если уж земля проваливается или исчезает, то не стоит надеяться, что ситуация как-нибудь сама разрешится.
        Обычно кризисы проходят быстро, когда самые горячие сдохнут, желание баловаться с оружием у населения пропадает. Вот тут и можно приступить к окапыванию. Главное убраться подальше от опасных, способных на все врагов, только бы понять - кого бояться.
        Информацию Галент мог раздобыть только из одного источника, но подробности прибережет. Пусть ломают голову. Связываться с этими «активными гражданами» вор не пожелал. Так… воспользоваться чужими возможностями можно.
        Если Вейнтас полагала, что ответы стоит искать в промзоне, у нее наверняка есть основания. Она ведь тоже не глупая и будет скрывать от наемника информацию.
        Эти выводы показались Галенту логичными.
        Почему бы не рискнуть? Если кварталы исчезают столь стремительно, а люди звереют день ото дня, то смешно бояться ходячих мертвецов. Ресурсами обеспечат, что намного упростит задачу.
        Вор стукнул кулаком по ладони - решено!
        А для начала, чтобы совсем уж взбодриться, Галент решил заглянуть в провал с другой стороны.
        Наверняка со стороны Красного дыра покажется много интересней, да и смотровых площадок там больше. Оценить ущерб неплохо бы, а то в газетах скупо раскрывается вопрос, слухи же заметно преувеличены.
        Галент обшарил ящики, вытащил на свет все, что могло пригодиться: ножи, веревку, крюки, яды и лекарства. Арсенал скудный, не идущий ни в какое сравнение с тем, что было до пленения. Метательные ножи после самострела Дука казались бесполезными, ненадежными железяками.
        - Хотя машинка Дука грешила, - напомнил себе вор. - Механизмам нельзя доверять!
        И грешила так вовремя, что опять же наводит на мысли. Странные совпадения, дающие повод для паранойи.
        Приготовившись, вор просидел на карнизе до захода. Он наблюдал за уменьшающимся потоком прохожих внизу, за наступлением сумерек, за выползающим из темных щелей холодным мраком. И без того бесцветный Город терял последние краски, становился похожим на эскиз - по-своему великолепный, не лишенный гениальности, но явно незаконченный.
        Такая картина Галенту нравилась больше, чем дневная законченность - лишь фасад карточного домика. Домик-то хлипкий, совсем не выдерживает. Если уж простые взрывы оказывают катастрофическое воздействие - это если не доверять чутью и отбросить идею заговора. С кем бы мог договориться Сайленс? Да хотя бы с теми же пропащими негодниками из Совета и других структур.
        В водосточных трубах вода замерзла еще до захода, в тени снег практически не таял. Только гарь и теплые трубы растапливали последние следы зимы.
        Галент излюбленным маршрутом спустился вниз. Он давал себе зарок постоянно менять пути, не пользоваться одной дорогой, когда идет на дело, да позабыл об этом. Гостеприимные церковники основательно подчистили память, за что им можно сказать спасибо, от многих глупостей вор избавился.
        Не оставив в темницах часть себя, он наверняка бы повелся на призывы Вейнтас. Вот бы она посмеялась, бросив очередного глупца в пекло, пусть теперь он разгребает угли, чтобы найти подпаленную истину. Сколько таких несчастных, пораженных болезнью гордости прошли через ее руки?
        Это их проблемы, напомнил себе вор. Чего заботиться о глупцах, которые даже мыслить не умеют свободно?!
        Такие мысли немного успокаивали, тем более на вопросы, поднятые торговкой, так и не найдены ответы. Она забросила зерно сомнения в душу Галента. Зерно росло, и выковырять его не удавалось, а вот отвлечься - так сяк.
        Ночью Город всегда становился неприветливым, холодным, а в последние дни тревога не покидала даже сильных, осмелевших от наркотиков преступников. Кем бы ни был прячущийся в тени, его горло сжимал страх. Страх этот присутствовал всегда, но Галент не мог не заметить, что в этот раз поджилки трясутся ощутимо. Как и у всех, наверняка.
        Былой уверенности, лихой молодецкой отваги как не бывало. Чего-то Галент лишился, толи уверенности, толи покровительства.
        Такова цена любой науки, успокаивал он себя. Глупец не думает о последствиях лишь потому, что не знает цены своим успехам и провалам. Галент узнал, чем ему грозит провал. В следующий раз Госнольд не придет на выручку.
        Галента постоянно отвлекала мысль: надо было подыграть Вейнтас, сделать вид, будто ее слова смогли убедить его. Но кто бы обучил простого монаха таким премудростям. Да и хитрая женщина наверняка бы почувствовала фальшь.
        Да, лихость ушла. Галент постоянно натыкался на патрули; городовые и солдаты как будто намерено злили его, медленно обходя территорию, подолгу стояли на перекрестках, чтобы почесать языками. Им-то не холодно, вон какие тряпки натянули, метнуть нож не получится - шерстяное сукно не пробьет.
        Обходить их приходилось с особой осторожностью. Солдаты реагировали на любой шорох, вооружены прекрасно, хоть и опыта особого не имели. Мобилизованные войска никто не решался отводить с рубежей, боясь, что эту силу могут использовать в своих интересах дряхлые интриганы.
        Во дворы вор не совался, почти каждую ограду украшал зловещий плакат с бешеным псом. Горожане вооружались, покупая в армейских псарнях собак, отлично натасканных на то, чтобы хватать посторонних за пятки. Запрет на продажу огнестрельного оружия просто игнорировался, у полиции не хватило бы сил, чтобы изъять все стволы у горожан.
        Ошибиться с направлением Галент не мог. Мудрено ли пропустить огромную яму, которую к тому же окружила целая армия. Посты, патрули - чем ближе к провалу, тем больше. Оцепление не было сплошным, но почти все окрестные дома были заняты стрелками.
        В километре - двух от края провала создали первую линию оцепления. Организовали ее по всем правилам ведения боев в городе, с виду неприступная, мощная, она изобиловала множеством дыр. Галент осмотрел подходы к огневым точкам, поглазел на торчащие из-за мешков с песком орудийные стволы, и что-то ему расхотелось лезть в осиное гнездо.
        Вроде бы и солдаты не совсем опытные, такие же городские изнеженные, но зачем рисковать? Чего их тревожить? А уж за первой линией начиналась вторая, обращенная в сторону провала. Ну, словно из дыры ждали нападения! Вся демоническая рать собралась для покорения Города!
        - А не так уж глупо, - хмыкнул Галент и икнул испуганно.
        Язычники-то… прятались там вон…
        Но уж слишком это не укладывалось в голове!
        Вор выругался - вспомнил дыру на территории завода Харана, где полным-полно засохших стеблей да неживых рабочих, чего-то дожидающихся среди развалин. Сходство и пугало, и успокаивало. Если этот трюк нашаманили язычники, то и священник с его волшебным храмом тут не причем. Значит, этот треклятый гад не всевластен над душами смертных и его, как любого мага, можно задушить подушкой во сне.
        Галент не осмелился штурмовать укрепления, хотя за час наблюдения выявил достаточно дыр. Караульные оживлялись, заслышав шаги начальства. На это их слух натренирован, а ловить лазутчиков им не надо. Пусть этим инквизиторы занимаются - если предположить, что Совет ожидал пакости от дикарей и их магии.
        Все равно, лезть туда крайне не желательно! Чего ради, для кого? Самоутверждаться уже не имело смысла, с претензиями такими Галент довел себя до темницы и необходимости целовать зад всяким торговкам.
        Тем более над домами, очевидно, занятые штабом, висели знамена боевых дивизий. Эти люди умели воевать с ловкими дикарями, признанными мастерами скрытной войны.
        Вторую линию обороны укрепили опытными людьми.
        Для солдат круглосуточно работали пивные, освобожденные дома заняли пригнанные из развлекательных кварталов проститутки и бражники. Не разврата ради, а для отдыха людей, готовых каждодневно рисковать жизнями. Это как бы оправдывает наличие борделей.
        В харчевни и публичные дома можно сунуться без риска; ни бражники, ни торговцы грехом не интересовались происхождением клиента. А пехотинцы сами из простонародья, так что Галент ничем не рисковал - оставшиеся при лагере местные не гнушались компании и преспокойно общались с новыми соседями.
        В таких местах можно без опаски послушать разговоры, разговорить какого-нибудь знатока по любым вопросам. Просто выпить и выбросить из головы всякую ерунду. Последний мотив Галент скрывал от себя, столь явный и господствующий над остальными мотив.
        Большой выбор заведений давал возможность привередливо отбирать компанию. Галент искал, где спокойней, хотя любой действительно желающий послышать, сделать выводы, выбрал бы других стрелков. Переходя от питейной к питейной, Галент в каждой уговаривал по скромной кружке пива с нескромной порцией спирта. Почти не закусывал, в итоге совершенно растерял осторожность и позабыл о мешке с воровским инструментом.
        Тут бы его и сцапали, но командиры не считали нужным отвлекать солдат от благородного дела - как-никак снабжали казну монетой.
        Молодые бойцы обсуждали всякую ерунду и не касались в разговорах провала, словно заключили договор о неразглашении. Их можно понять, та штуковина слишком страшная и непонятная, чтобы упоминаниями о ней портить прекрасный вечер. Тем более спину прикрывали опытные ребята, вот пусть они голову греют о том, что за хрень там под землей приключилась.
        Галент не выполнил намеченного плана, но полностью удовлетворил свои скрытые желания. Утопиться в вине ему позволили, никто и слова против не сказал. Личные вещи не потерялись. До утра Галент просидел в кабаке, наблюдая через мутное стекло за сменяющимися стрелками. Одни уходили в караул - еще окончательно не протрезвев, другие собирались за покупками, кто-то просто дрыхнуть пошел. Какой-то вшивый старик развлекал бойцов историями о своем героическом прошлом.
        Этот-то старик обратил внимание на странного посетителя, но только через час, когда выпитое совсем сморило Галента. Не сверток заинтересовал старика, а сам Галент, которому дали выспаться и проснуться с жуткой головной болью.
        Тело, вроде и вполне по ощущениям, а вот голова совсем не так, как хотелось бы.
        Очнувшись, Галент тяжело вздохнул, сжимая виски. Он остервенело потирал их, но это нисколько не помогало.
        - Очухался? Чего это, в номера не пустили? - вопрос как издалека.
        - Погодь, дай шторки раздвину. Ой, да не так быстро! - вскрикнул Галент, когда кабатчик принялся открывать ставни.
        На улице рассвело, но вор проспал смерть ночи. И чего было так таиться, пока топал сюда? Пришел бы утром, да напился, как того желал. Теперь-то спокойно пройти до Поля не дадут, остановят и досмотрят.
        - Да, приятель, - старик кашлянул и схватил вора под локоток, - поднимайся, хватай свое барахло и улепетывай ускоренно.
        На слабые возражения Галента человек не реагировал, помог упившемуся взять вещи, вытолкал его прочь из кабачка. На улице было свежо, воздух бодрил и действовал как болеутоляющее. Виски приятно овевала прохлада.
        - Что ж ты, приятель, так упился, а? В таком-то месте…
        - Ты что ль, Госнольд? - удивился Галент, разлепив глаза.
        Очень не хотелось поднимать веки, но солнце и так било сквозь веки, чего уж жмуриться.
        - Нет, твой аббат. Чего напиться удумал? Совсем голову потерял?
        - Ну… а как же мне?! - воскликнул Галент и поморщился. - То гоняют, как мелкого какого-то, то в подвалах запирают, а я что такого сделал вообще?!
        Госнольд, переодетый для дела, куда-то вел спасенного от неминуемого пленения вора. В очередной раз пришел на помощь, это уже начало входить в привычку - мрачно иронизировал Госнольд.
        Размазывающий сопли знакомый его раздражал. Галент казался ему другим, не таким жалким и ничтожным. И как он умудрился вляпаться в беду?
        - Да, монахи вы все такие. Дай вам обезболивающего, чтобы слабость душевную свою не видеть! А толку? Куда она денется?! И никуда. Да, что с тобой, глупец.
        - Как будто ты такой весь герой. Куда ведешь меня?!
        Галент попытался сопротивляться, но Госнольд держал его крепко. Говоря на ходу, что из-за одного глупца вынужден теперь бросить работу. А ведь он намеревался проникнуть на территорию внутреннего кольца, а если повезет, даже забраться в провал! Теперь все псу под хвост.
        Вора он вел к уличной харчевне, расположенной возле конюшен. У открытого лотка, где продавалась всякая снедь, собирались конюхи, извозчики, а порой и пассажиры. На странную парочку никто не обратит внимания, а в особенности на вещички вора - ну, мало ли, похоже на приспособы трубочиста или слесаря.
        - Ты, дурак, радоваться должен, что большинство не имеют ни малейшего представления как их соседи работают!
        - А! Плевать!
        - Голова пройдет и плеваться перестанешь.
        Он подвел Галента к лотку, кинул монет торговцу и что-то попросил. Галенту подали круглобокую глиняную кружку с дымящимся зельем.
        - Это не похоже на пиво, - Галент понюхал отвратительную жидкость.
        - От пива тебе только хуже будет. Нельзя поддаваться этой страсти, когда тело слабо!
        - Я может и хочу поддаться, - он отхлебнул горький, но освежающий напиток.
        - Если тебе так необходимо расслабиться, купи микстуру Сендерса, только употребляй осторожно, не более недели. С востока привозят ингредиенты для него. Пойдем, - Госнольд взял под локоть вора и отвел его в сторону, чтобы не мешать другим покупателям.
        - Оно и сон улучшит, и тело расслабит, болеть потом не будешь, главное дозировка!
        - Да иди ты, зудишь как вша.
        Госнольду стоило немалых сил, чтобы сдержаться. Он-то искренне пытался помочь глупцу, избравшему путь самоуничтожения. Ну, раз слабак так хочет, пусть подыхает. Его дерьмовое право.
        Когда вор немного пришел в себя, Госнольд смог от него добиться связных объяснений. Галенту стало стыдно за то, что он наговорил, за слабость, которую показал. Пришлось сделать вид, что ничего не произошло.
        - Значит, решил поглазеть на провал? - удивился Госнольд. - Зачем?
        - Любопытство, - Галент отвернулся в сторону.
        - Вот не надо мне врать.
        Немного надавив, он заставил вора рассказать часть правды. Открывшаяся информация не слишком удивила Госнольда, лишь подтвердила его собственные догадки. Такие же домыслы, кажущиеся невероятными, но складывающиеся в цельную картину. Госнольд старался не подстраивать факты под эту теорию, не делать поспешных выводов.
        Разубеждать вора не имело смысла. Пусть верит во все, что хочет, лишь бы не прыгал в бочку с вином. Вместо этого Госнольд только заметил:
        - Тебе необходимо обрести хребет.
        Он не ответил на взгляд Галента и куда-то направился, махнув рукой, чтобы вор следовал за ним.
        Обходя оживленные улицы, заполненные телегами с припасами, которые везли к провалу, Госнольд устремился в сторону центра. Переулками, узкими улочками, перепрыгивая через невысокие оградки, они обошли западный штаб обороны. Госнольд знал, куда не следовало соваться, а где можно безопасно почесать любопытство. Вчера вечером он осмотрел подходы и в отличие от Галента нашел удобную смотровую площадку.
        Старая колокольня, расположенная в квартале от провала, не использовалась и готовилась к сносу. Единственный вход был заколочен, за дверью громоздился мусор, к тому же у входа дежурил стрелок. Внутрь часовни можно пробраться через окно на уровне второго этажа - в старых кварталах крыши закрывали небо. Узкая балконная площадка жилого дома практически вплотную прилегала к стене башни.
        Госнольд заплатил постояльцу комнаты, напрочь лишенному любопытства. Галента такая наглость шокировала.
        Негромко, чтобы услышал только Госнольд, он спросил:
        - Не сдаст?
        Госнольд покачал головой и первым перебрался через железное ограждение. Его не смутили кучи гниющего мусора, смешанные с содержимым ночного горшка. Запах в колокольне стоял скверный, наверх вела старая винтовая лестница, засыпанная битым камнем.
        - Такая вот работа, - пожаловался Госнольд, улыбаясь.
        Под сапогами чавкала грязь, в темноте опасность поскользнуться многократно увеличивалась. Не торопясь, осторожно они забрались наверх. Верхний край окна третьего этажа немного возвышался над черепичной крышей - как раз достаточно, чтобы разогнать мрак. Человек в подобную щель никогда не пролезет.
        Оконную раму перекосило, на дереве были заметны следы когтей.
        - Кто это? - тихо спросил Галент, кивнув на деревяшку.
        - А? Да крысы, поди, - не слишком уверенно ответил Госнольд.
        Еще два этажа по разваливающейся лестнице, с постоянным риском напороться на ржавый гвоздь или осколок битого стекла.
        - Пока колокольню не завалили внизу, бродяги жили тут.
        Госнольд пнул отбитое донышко от бутылки. На верхнем этаже обитали самые слабые, никчемные пропойцы, у которых едва хватало денег после уплаты налога кабатчику, чтобы подняться в продуваемую комнатку наверху.
        Свидетельства их жизни вмерзли в камень колокольни и сохранятся в ней до последних дней. Только разрушение башни, уничтожит мерзкие свидетельства.
        Привыкший ко всему Галент остро реагировал на запахи древности.
        - И как давно не жилая башня?
        - Да лет уже… где-то тридцать. Что? Запах приглянулся? Потому сюда никто не суется, хорошее место для наблюдения.
        - И стрельбы.
        - Я же не убийца, - обиделся Госнольд, - да и шумно тут, а как выбираться?
        Верхние окна были заколочены, изнутри обтянуты грязной материей, чтобы утеплить помещение. Это не могло спасти постояльцев от переохлаждения. Наверняка здесь умирали тысячами, многие трупы - судя по запаху, не убирали месяцами.
        Галента тошнило, но он сдерживался. Если бы голова так не болела, он бы легче переносил подъем. Тяжело задирать ноги, поднимаясь по высоким ступеням, когда в голове бушуют колокола.
        - Поспорю, что звонари поголовно трезвенники, - отдышавшись, высказался вор.
        - Голова все еще болит? Держись, наверху станет легче.
        И действительно, на продуваемой ветром площадке было свежо. Сквозняк оздоровлял тело, приводил мысли в порядок. Ветер свободно гулял по башенке, проходя через многочисленные щели в досках, закрывавших арки.
        О назначении башни ничего не говорило, хомут был выдран из стены и наверняка пущен на дрова. Зимой постояльцам приходилось тяжело - необходимо втащить наверх дрова, какую-то снедь, а вниз спустить ведра с грязной водой. Если их просто не выливали на улицу, через окна.
        Госнольд расположился у западной стороны, солнечные лучи косо падали на пол через многочисленные щели в досках.
        - Сейчас ничего не разглядишь, но через час можно поглазеть. Ведь ты этого хотел, - он улыбнулся Галенту.
        - И чего там? Яму я с другой стороны видел.
        - Серьезно? - удивился Госнольд. - Расскажи-ка.
        Скрывать не имело смысла, временный союзник мог оказать помощь, помочь советом. Пусть его голова поработает, если собственная страдает от похмелья. Галент все рассказал и, припомнив о забравшихся в провал смельчаках, справился об их судьбе.
        Госнольд знал только то, что никто из них не вернулся. Сам был свидетелем, как родственники бросались на полицейских, требуя спасти их особо умных мужчин.
        - Может выбрались, сейчас на допросах, может и нет, - подытожил Госнольд.
        - Так ты мундиров спроси, молчать не будут.
        Госнольд ухмыльнулся. Это раньше, когда спокойней было, разделение граждан по профессиям не было отчетливым. В дни кризиса, и это неоднократно видел Госнольд, границы между людьми становились ощутимыми. Все понимали серьезность происходящего; изображая обыденную деловитость, все готовились к неприятностям. Вот и к чужакам отношение поменялось.
        Галент бы этого не понял, так что объяснять не имело смысла.
        «Время бы ему» - подумал Госнольд.
        Через щели он смотрел на улицу внизу, не отвечая на вопросы Галента - не хотел спугнуть. Вор не следил за тем, что мелит его язык, и потому разоткровенничался. О молодости, о службе. Он давно искал слушателя, который выслушает и не станет читать мораль. Исповедники в последнее время утратили умение и больше поучали тех, кому ответы не нужны.
        Галент говорил для себя, чтобы как-то упорядочить воспоминания, впечатления. Построить мостик между вчера и сегодня.
        Он выговорился и не ждал, что Госнольд как-то продолжит разговор. Какой в этом был смысл? Прошлого ведь не изменить.
        - Странные вещи говоришь, - задумчиво сказал Госнольд. - В вашей Гончарне все так мрачно?
        - Как будто здесь лучше! Люди везде одинаковы…
        - Я бы поспорил и мне есть с чем сравнить, - Госнольд оскалился, намекая, что не собирается вступать в спор.
        - И так все видно, - Галент махнул рукой.
        Некоторое время они наблюдали за движением лучей по полу. Время шло медленно, напряженность не позволяла продолжить беседу.
        Госнольд постучал пальцем по щели между досками, привлекая внимания вора.
        - Гляди.
        Солнце все еще мешало рассмотреть провал, но больше терпеть не было возможности.
        Между колокольней и провалом, где когда-то располагался музей и антикварные лавки, находились одно-двухэтажные дома. Позиция для наблюдения идеальная, тут Госнольд не ошибся. Немного далеко, но от острого взгляда ни одна деталь не укроется.
        Воздух был по-весеннему чист, ветер уносил прочь фабричную пыль.
        - Прости уж, не взял трубу.
        - Обойдусь.
        Галент прильнул к доскам. Он посмотрел на мельтешащих по улицам солдат и нескончаемую вереницу телег. Внешнее оцепление походило на потревоженный муравейник, зато во втором царил покой и порядок.
        Что-то привлекло внимание Госнольда, он присвистнул и указал вору на расположенные вдалеке трамвайные пути. Переделанные так, чтобы выдержать вес самоходных вагонов.
        В сторону провала двигался обшитый броней вагон, из трубы которого валил густой дым. Трамвай тянул за собой две двуосные платформы, на которых под брезентом перевозился груз. Дома закрывали обзор, в просветах мелькали лишь детали состава.
        - И чего? - не понял Галент.
        - Артиллерия, - пояснил Госнольд. - Странно.
        Он что-то разнервничался, поднялся на ноги и перешел ближе к южной стороне. Некоторое время наблюдал за движением обозов между линиями обороны. Галент примостился рядом, но ничего любопытного не заметил. Ну, двигаются - туда-сюда, что в этом такого? Не могут же воины остаться без снабжения.
        Госнольд расстегнул пуговицы куртки, снял и бросил ее в угол. Может, кому пригодится тряпье. Парик он бросил под ноги, растоптал и затолкал в кучу мусора.
        - Ты встревожен, - сказал вор.
        Он удостоился кивка.
        - Чего случилось?
        Госнольд из фляги вылил на ладонь воды, обтер лицо.
        Ничего не добившись от шпиона, Галент вернулся на свое место. Дымный шлейф, оставленный бронированным трамваем, долго не оседал. Машина добралась до места назначения и, судя по всему, началась разгрузка и установка орудия.
        Огневая позиция располагалась слишком близко к провалу. Не нашлось другой площадки, где достаточно места и мнением домовладельцев можно пренебречь. Галент не верил ни в предполагаемую опасность, ни в то, что военные решатся на пальбу в жилых кварталах. Это возле стены можно устроить наступающим ордам дикарей стальной дождь, но здесь? Точность стрельбы оставляет желать лучшего.
        Из-за малого пространства больше пострадают жилые кварталы и солдаты, чем язычники или демоны, прущие из провала.
        Нет, такое решительно невозможно!
        Орудие еще готовилось, это не колоссальные монстры, чья мощь заключается только в производимом шуме. На площади готовили боевое орудие, молоток войны. И все же, время на подготовку требовалось и для такого ствола.
        Одиночные выстрелы последовали намного раньше, чем артиллеристы изготовились к стрельбе. На флагштоке западного штаба подняли сигнальные флаги - Госнольд цокнул языком. Он-то читать эти сообщения умел.
        С северного края провала ответили красной ракетой.
        - Они что, правда стреляют?! - поразился Галент.
        Он не мог поверить, отдаленные звуки искажались, и легко было ошибиться. Госнольд утвердительно промычал и, казалось, попытался проломить доски - так сильно прильнул к смотровой щели.
        Интенсивность огня усилилась, в бой вступили пулеметы. Чуть позже в нарастающий гул влились тяжелые басы взрывающихся гранат.
        Поднимающиеся из-за стены домов дымные шлейфы обозначали места столкновения. Что и откуда перло, понять невозможно, передний край укреплений закрывался домами. Галент только надеялся, что обойдется без магии. Это отвратительнейшее из оружий, используемых в войнах. Оно коварно, смертоносно и так же точно, как артиллерия.
        На улицах появились гражданские, бегущие прочь от места боя. Улицы оказались заполнены людьми, они мешали друг другу и обозам, спешащим на передовую.
        Солдат внешнего вала, находящихся в поле зрения Госнольда и Галента, сняли с позиций и отправили на расчистку дороги. В бою от них толку никакого, а вот с полицейскими функциями должны справиться. Если офицеры не подведут.
        Выстрелы не прекращались, бой не утихал, но кроме дыма и шума никаких иных свидетельств не было. Все должна изменить артиллерия.
        Госнольд отпрянул от досок, замер в нерешительности, теребя подбородок, а затем бросился вниз по лестнице.
        - Ты куда?! - крикнул в след Галент.
        Он вскочил и последовал за другом, толи намереваясь его остановить, толи помочь.
        - Стой, куда ты?
        Госнольд спустился на два пролета, когда его достиг крик Галента. Шпион остановился, дождался спутника, всем своим видом выказывая нетерпение.
        Вор чуть не переломал себе все кости, подскользнувшись на груде мусора. Он приземлился на задницу, распорол брюки, оказавшись чуть выше Госнольда.
        - Так ты с нами? - спросил Госнольд. И не дождавшись ответа, сказал: - Явись к госпоже.
        Он убежал, слишком торопился поглазеть на происходящее. Бой будет жарким, такое никогда не происходило в Городе. Пока военные будут заняты, можно подобраться вплотную к провалу. Поглядеть и на наступающих и на сам провал. Нельзя пропустить этот момент, не важно, какой это риск!
        - Дебил, - прошептал Галент.
        И стрельба, и реакция Госнольда сбили с ног вора. За событиями не угнаться.
        Грохот артиллерии вывел вора из оцепенения. Вот от этой штуки лучше скрыться! В колокольню никто метить не станет - как-никак отличный ориентир, но хрен бы его знал, куда пошлет стальную градину страшная машина механистов.
        Вор тем же путем покинул колокольню, квартиросъемщик, пропустивший их, уже смылся. Последовать бы его примеру, но Галент прикинул, что пока ничем не рискует. Землю сотрясали тяжелые удары снарядов, взрывы; дом выдержит, старой конструкции.
        С потолка сыпалась известка, из соседних квартир доносились крики, звон и стук соударяющейся посуды. Вибрация еще недостаточная, чтобы сдвинуть мебель, повредить перекрытия. Единственная мортира не могла нанести большого урона, если артиллеристы не получат приказ обстреливать жилые кварталы.
        Галент добрался до торца здания, где имелся выход на пожарную лестницу. Выход завалили мусором, мебелью, отжившей свой срок, замок у двери оказался сломанным, но дерево косяка так прогнило, что хватило двух ударов. Распахнув дверь, Галент вышел на узкий балкон, одна сторона которого не имела перил - ржавыми зубами торчали две направляющие лестницы.
        Со стороны площади вспыхивало с периодичностью в две-три минуты, грохот выстрела поспевал за ударом о землю. Шрапнель не применяли, чтобы не пострадали собственные войска. Удары велись по дну провала, ближе к западному краю.
        - Как я удачно оказался, - невесело проговорил Галент.
        Госнольда он не увидел, улица к северу от жилого дома была оцеплена войсками. По ней двигались обозы, которые изредка обгонялись бронемашинами. К провалу стягивались войска для проведения настоящей, а не учебной битвы.
        Если уж давнишние столкновения с механистами, из-за которых на долгое время был закрыт порт, вызвали волнения в Городе, то события, происходящие в самом центре, поблизости от Ратуши точно приведут к восстанию. Паникующие граждане не станут разбираться, в кого там стреляли, они давно разучились верить в пропаганду Совета.
        Ветер переменился, и на запад понеслись облака порохового газа. Смешанные с пылью, гарью они накатывали на квартал, предвещая ужасы бойни.
        В промежутках между залпами выстрелы слышались отчетливей, но звучали не так впечатляюще, словно страшась потревожить бога - могущественнейшего из всех возможных. Немного больше времени и наступающие были бы сокрушены стальной грозой.
        Но и гром одного орудия пробуждал во всем живом страх.
        Затухающее эхо, сопровождающее каждый залп, на самом деле было следствием грохота орудий на другой стороне провала. Направление стрельбы невозможно было угадать, Галент полагал, что целью так же является провал.
        Он медленно спустился по шатающейся лестнице. Бой мог продлиться день, два или даже больше, смотря что там происходило. Галент подавил порыв: направляться к месту сражения небезопасно.
        К юго-западу дороги заполонили направленные сюда толпы беженцев. Люди не понимали, что происходит, двигались в мрачном молчании, словно ожидали нового катаклизма. Происходящее уже выходило за рамки обыденности, но только сейчас события коснулись их непосредственно.
        Недовольные точно найдутся, слухи распространятся молниеносно. Пожар вскоре охватит весь Город.
        Военные и их неизвестные враги, а с другой стороны бунтующие толпы - что может оказаться хуже?
        Галент попытался выбраться из квартала окольными путями, но не только он такой умный. Всякая улица была заполнена людьми. Единственным способом избежать опасности, точнее, минимализировать ее был уход под землю.
        Камень мостовой не мог быть гарантией надежности, но если канализация и дальше продолжит обрушиваться, открывая проходы для подземных демонов, то наверху есть хотя бы шанс уцелеть. Если беженец не окажется погребенным под завалом рухнувшего дома. Внизу шанс выжить уменьшался.
        От беспрерывной пальбы старые дома крошились, по стенам змеились трещины, что уж могло твориться внизу. Но надо было уходить из квартала, убираться в Поле и собирать вещички. Возможно, придется бежать в промзону. Туда демоны или дикари предпочитают без нужды не соваться. Так говорили горожане и это единственная надежда, которая у них оставалась.
        Через подвал одного из домов, Галент спустился в канализацию. Увиденное там его нисколько не порадовало.
        
        Глава 10. Возвращение.
        
        Во-первых, никакой воды или стоков на первом ярусе не имелось. И демонов, и крыс к счастью тоже. Но отсутствие животных скорее являлось плохим знаком; Галент знал повадки этих нечистых созданий. Опасность они чуют превосходно, по ним можно предсказывать грядущие изменения - в Гончарне подземные твари всегда покидали канализацию, в периоды «весеннего прилива».
        Аура пустоты и безмолвия окутала подземелья, необычная стерильность изменила до неузнаваемости исписанные стены. Граффити не были созданы горожанами, ни одна раса не могла изобразить подобного.
        Галент хотел бы, чтобы на улице была ночь. Безлунная. Чтобы не видеть эти нечистые символы.
        Он побежал прочь по коридорам, сливающимся в одну сплошную, исчерченную черными полосами трубу. Водоток высох, ходы на нижние уровни подсвечивались синим или зеленым. Свет настолько тусклый, какой только можно увидеть под землей.
        Соваться в эти проходы Галент не решился, из них веяло могилой.
        В канализации всегда гнилью воняет, но то гниль жизни, постоянно катящейся к смерти. А этому запаху подходил эпитет «сухой», словно у древнего склепа снесли плиту, закрывавшую проход внутрь, и поднялось облачко костной пыли. Неповторимый запах, от которого сходит с ума все живое.
        Дальше от провала - где-то в двух километрах, символы сходили на нет. Точкой в этих письменах служило изображение человекообразного существа с лучевой короной. Золотое существо, золотое чудовище, неужели монахи проспали пробуждение такого монстра и позволили ему выбраться из инквизиторского хранилища?! Как они могли допустить такое!
        И ведь совсем не спрашивали об этом создании, когда Галент был у них в руках. Сами же наверняка и выпустили его. Страх - кнут, которым глупых овец загоняют в загон. А то ишь, разбрелись по округе и думают о своем.
        Схематичные изображения существа, который мог быть пробужден церковниками, а мог появиться и сам по себе, не имели никаких отличительных черт. Просто набросок новой беды, постигшей горожан. Но изображение, не имевшее ни глаз, ни рта, как будто внимательно следило за вором.
        Забежав в соседний тоннель, где уже не было странных посланий от чудовища, Галент перевел дух. Он был в смятении, потому Галент сам не понял, что творит. Он выглянул из безопасного места и увидел то изображение. Свет, проходящий сквозь решетку, падал точно на рисунок.
        Его контуры казались плывущими, пытающимися отделиться от нагреваемого лучами камня.
        Галент скрылся в тени, потер ладонями лицо. Краем сознания отметил, как неистово бьется сердце, но это могло быть следствием пробежки. В темноте страшнее споткнуться и сломать шею, упав в какую-нибудь яму. Наткнуться на демона - об этом думаешь меньше всего.
        Снова выглянув, Галент убедился, что ему не почудилось - рисунок шевелился. И наверняка он хотел отползти направо, в ту сторону, где скрывался смертный. Вот только солнечный луч двигался совсем в другую сторону.
        Смотреть на это существо было жутко, но логика подсказывала, что оно не сможет добраться до вора. Ну, пусть себе зыркает, раз так хочет. Галент и сам не дурак поиграть в гляделки.
        Минут пять они наблюдали друг за другом, ничего не происходило. Только на минуту звуки, послышавшиеся из соседнего тоннеля, заставили сердце вора сбиться. Но то были торопливые шаги людей, тяжелые, неуклюжие, опасные твари так не ходят! Наверняка подземельщики бегут.
        Ох, сколько легенд они наплодят на поверхности. Слухи будут размножаться как крысы, чума паники поразит каждого.
        Галент не хотел, чтобы эта болезнь свалила и его. Он хотел разобраться, теперь не осталось нейтральных сторон. И первые ответы были прямо тут - на той стене.
        Выйдя из укрытия, вор подошел к рисунку. Оно двигалось, несомненно. Прямо, когда глядишь, оно замирает, но чуть повернешь голову - вот опять. Не может это быть обманом зрения. А уж как оно радуется солнечному свету…
        Обернувшись, Галент уставился на решетку сливного отверстия. Он сбросил с себя куртку, достал крюк и веревку из сумки. Завесив отверстие, вор лишил рисунок пищи.
        Галент выглянул из-за повешенной куртки и посмотрел на рисунок - остановился, как ни смотри!
        - Так-то! - ухмыльнулся Галент и подумал: - на любого ублюдка найдется свой способ.
        Зайдя сбоку к рисунку, Галент поскреб кончиком кинжала краску. Если это была краска, конечно, а не прах каких-нибудь невинных девственниц. Что там колдуны предпочитают?
        Оно отслаивалось, и это можно собрать, изучить. Галент опорожнил бутылек из-под лекарства и наскреб в него достаточно «краски». Заткнув и плотно замотав склянку, он решил, что достаточно много узнал и побежал прочь. Куртку жалеть не стоило, жизнь намного дороже.
        Жизнь одна, глупо рассчитывать на бессмертие души. С Городом - незыблемым, вечным, творилось не понятно что. Так не будут глупцами его жители, считая себя бессмертными.
        Галент рассчитывал выбраться на поверхность еще в Извилке, а там и до Поля недалеко. Оставаться в канализации больно рисково. Но не один вор такой осторожный.
        Первый ярус канализации под Извилком уходит глубже под землю. Многие дома обладают разветвленной сетью погребов, часто соединяющих одно строение с другим. Чтобы не допустить тварей из подземелий в жилые помещения, сточные тоннели решили проложить гораздо ниже. Или же они изначально располагались на такой глубине - Галент не знал.
        На поверхность можно выбраться через узкие протяженные шахты. Они предназначались для тоннельных обходчиков; иногда мусорщики и бандиты пользовались ими. Простых горожан эти люки не интересуют; редкое чудовище способно подняться по вертикальной лестнице, холодной и скользкой.
        Галенту пришлось медленно подниматься по одной из таких лестниц - освещения в подземелье не было. Большая глубина залегания, отсутствие ливневых решеток, для подземной флоры неблагоприятная среда - железная аура Города отпугивала светящиеся цветы подземелий.
        Подъем не был легким, но представлял меньшую опасность, чем прогулка по тоннелям.
        Вот только крышка люка оказалась неподъемной. И дело было не в неудобной позе - Галент мог приложить достаточно сил, используя все тело для создания нужного усилия. Он поднялся на одну ступеньку выше, уперся горбом в крышку и попытался распрямиться. Руки помогали сохранять равновесие и только.
        Крышка не поддалась, но повода для паники еще не было. Обидно, конечно, что путь наверх оказался бессмысленным, затраченные усилия не оправдались. Но кого в этом винить? По крайней мере, повезло не попасть в паникующую толпу. В толпе Галент всегда чувствовал себя неуверенно, людей он предпочитал держать на расстоянии. От «этих» всего можно ожидать.
        Вор медленно спустился вниз, направился дальше на запад. Лучше держаться этого направления, чтобы уменьшить опасность, исходящую от провала.
        Следующий выход оказался так же недоступен. В кромешном мраке, Галент поднялся до самого верха и попробовал сдвинуть крышку - тот же результат. Свет не проходил сквозь крышку, а ведь обычно стоишь внизу, смотришь наверх - и видишь очерченный светом контур люка. Жутковатое зрелище, но вполне естественное.
        Сейчас ничего подобного не было, сплошной мрак.
        Галент, держась одной рукой за прочную ступень, провел кончиками пальцев по кругу люка. Щель прощупывалась, можно вогнать туда острый предмет. Если люк и заварили, то сделали это с внешней стороны.
        Вот теперь вор запаниковал, не хотелось разделять судьбу крысы, попавшейся в ловушку. Словно заперли в трюме горящего дирижабля.
        Немного успокоившись, Галент взял себя в руки и отправился дальше. В любой критической ситуации опасно не ошибочно совершенное действие и понесенное закономерное наказание, а абсолютное, задавленное страхом бездействие. Вот корень всех зол, причина многих неудач.
        И когда идешь, не так страшна тьма подземелий. На радость ходы на нижние ярусы ничем не были подсвечены, живность словно вымерла или убралась подальше. Такая мертвая тишина радовало намного больше.
        Пройдя мимо десятка ходов, Галент предположил, что удалился достаточно. Можно рискнуть и попробовать вырваться из ловушки.
        Крышка так же не поддалась, но теперь он ощутил, что она поддается. Здесь ее не заварили, а завалили чем-то. Хотелось надеяться, что мусором завалило крышку давным-давно, и это никак не связано с демонической пляской в Городе.
        Возможно, дальше получится выбраться на волю. Или удастся найти тайный ход, ведущий в подвал жилого дома. Чуть-чуть бы больше света, и Галенту повезет.
        Но свет не давал о себе знать.
        Галент так выбился из сил, что решил передохнуть. Только не на камнях тоннеля!
        Он забрался на лестницу до середины шахты, надеясь, что ни одна тварь не покусится на его пятки. Обхватив руками и ногами железные ступени, Галент кое-как устроился. Достаточно широкая опора, чтобы не сдавливать конечности, единственным неудобством были холод и сырость.
        Приходилось сдерживать кашель, нос вытирать осторожно. Из-за грязи кожа под носом воспалилась.
        Сколько отдыхал, вор не знал, но когда попытался отлепиться от прутьев, понял, что совсем закоченел. Он долго разминался, прежде чем спуститься вниз. Иначе, спуск бы не занял много времени, а проблемы Города перестали бы волновать смертного.
        Ноги все еще покалывало, но Галент пошел дальше на запад. Если его внутреннее чутье, конечно, не подвело. Множество боковых тоннелей Галент игнорировал, уходил в сторону, когда упирался в тупик. Через канализационные трубы он не мог просочиться, но хотя бы запах его не беспокоил. Похоже, что привык.
        Определенно верхний ярус канализации приблизился к поверхности, но сумрак все никак не рассеивался. Неприятную мысль Галент пытался гнать прочь, но не мог совладать с паникой.
        Он набрался смелости, чтобы попробовать очередной канализационный люк. На этот раз вообще никакого движения. Обстучав железо, Галент так ничего и не понял - был там мусор сверху или люк заварен, как догадаться?
        Голод и жажда преследовали человека.
        Артиллерийские залпы помогли забыть о головной боли, но теперь она вернулась с новой силой. Наверняка подпитываемая страхом.
        Через некоторое время появились слуховые галлюцинации: не вполне ожидаемые стенания грешных душ или крики невинных, не злобный смех демонов, а какой-то монотонный гул, походящий на шорох ремня в машине, постоянно срывающийся на свист.
        Грибные запахи все еще отсутствовали, и это уже начинало напрягать. Подземелья умерли, лишились своей веселой иллюминации, принадлежащей неприветливой жизни.
        Галент остановился, чтобы поразмыслить. На ходу его мысли путались, сливались в одну нитку, подчиненной этому гулу. Хоть бы крыса какая пробежала, писк чумной твари самый желанный звук, который хотелось услышать в тот момент. Но и этого Галента лишили.
        Однообразие коллекторов и тоннелей сводило с ума, машина работала где-то на поверхности, от ее гула вибрировали стены. Хотелось убраться подальше, может быть камень сможет свести дрожь земли на нет. Заткнуть, наконец, свист и гул.
        Вор нашел проход на нижний ярус.
        Тоннель резко уходил вниз, поверхность его была покрыта засыхающей коркой. Мох на стенах присутствовал, был влажным, но явно мертвым. Прикосновение к нему вызывало отвращение, бывшее следствием не обычной осторожности, а звериного страха.
        Галент убеждал себя, что все это только чудится. Похмелье виновато - в это он очень хотел поверить. Но только на поверхности смог бы убедить себя в том, что нет никаких демонов, что мох и грибы сгнили из-за весеннего цикла обновления. Скоро начнется прилив, нанесет в канализацию свежей живности, паразитов-переселенцев, спешащих поселиться в свежей плоти горожан. Скоро, совсем скоро это произойдет, а сейчас подземелья затихли в ожидании.
        Цикл, только цикл. Бесконечный цикл жизни Города, обновление и саморазрушение сред.
        Это могло объяснить происходящее в подземельях, отсутствие света и тишину. Мох, грибницы будут пищей для новых детей «прилива», крысы и мелкие твари покидают опасные подземелья, чтобы не пострадать от паразитов. Они и раньше так поступали, но не в таких масштабах.
        На втором ярусе пришлось ориентироваться на слух. И здесь, правда, звуков хватало. Не таких как обычно, но вполне обычных, даже приятных: звук текущей воды, удары капель о камень и водную поверхность, неприятный, но живой шелест чего-то. Вот только гул никуда не делся, а земная дрожь, казалось, усиливалась.
        Это кажется, думал Галент.
        Он явно находился где-то на границе между Извилком и Старым Полем. Чутье не могло обмануть, в этих подземельях Галент провел много времени, успел их досконально изучить и запомнить.
        Прислушиваясь, Галент направился к своему дому. По дороге он не свалился в лужи с дерьмом, не врезался носом в стену и вообще не пострадал. Поворачивал там, где подсказывало наитие, останавливался, чтобы нос взял след, перепрыгивал через невидимые во тьме канавы.
        Шум работающего механизма усиливался, гул разделился на равномерные биения и свисты. Из-за вибрации Галент порой сбивался, вынужденно останавливался, чтобы сориентироваться.
        В такие моменты он мечтал обучиться какому-нибудь магическому трюку, чтобы видеть в темноте. Госнольд обязан поделиться волшебными зельями. С другой стороны, можно чувствовать гордость за свое мастерство. Сам бы Госнольд наверняка запутался в этих хитрых лабиринтах.
        Где-то под улицей Цветов, Галент спустился ниже. Дальше на втором ярусе находился завал, появившийся наверняка не случайно, а чтобы отгородить чье-то логово от внешнего мира. Какой-нибудь бандитский барон мог там обосноваться. И как ему не страшно жить в подземельях, особенно в эти дни, когда тут разве что лесные ведьмы не устраивают оргии.
        Биение сердца машины становились громче, но теперь не пугали, не мешали. Вполне обычная хреновина, большая, наверняка, кто же спорит. Любой механист при виде этого чудовища должен испытать экстаз. Галента же эти штуки не интересовали. Он не помнил, чтобы здесь находились какие-то механизмы, настолько шумные, чтобы их гул заполнял все подземелье аж до Извилка.
        Но вдруг это тот же барон себе электричество в логовище провел.
        Не слишком интересуясь источником, Галент нашел знакомый тоннель, ведущий круто вверх. Ни ступеней, ни перил, чтобы взобраться, но в старой кладке зияли трещины, по которым и поднимался Галент. Весь измажешься, зато вполне безопасный путь наверх.
        Тоннель соорудили для сброса мусора, а располагался он прямо под старой котельной района. Заброшенная, но продолжающая функционировать котельная - знакомое место, окруженное пугающей славой. Безопасное место, где можно скрыться и передохнуть. Горожане ее обходят стороной, арочный проход между домами, ведущий к ней, называют гиблым местом.
        Действительно, вор постоянно натыкался там на трупы, когда в прошлом сбегал из монастыря и слонялся по району.
        Котельную изнутри освещало несколько ламп, которые редко и самопроизвольно зажигались и тухли. Горожане, ходившие гиблым переулком, принимали эти вспышки за гуляющих призраков. Что добавляло славы месту.
        Галент бывал здесь днем и не боялся зайти ночью. Он не боялся наткнуться на неизведанное. Ведь строение находится на поверхности, демоны подземелий сюда не суются. Общеизвестна их нелюбовь к железным устройствам, работающим по своим законам.
        Скат для мусора оказался запружен мертвыми крысами. Они сдохли совсем недавно и, похоже, что от удушья. В помещении неприятно пахло, на бронзовых предметах появился налет.
        Галент нервно провел ладонью по груди, казалось, что появились неприятные ощущения.
        Оставаться в помещении небезопасно, вор бросился к выходу, давя сапогами мертвые тушки. Бросив взгляд в темноту, Галент увидел очерченный непривычно тусклым светом дверной проем. К нему он и бросился, даже не подумав, чего это вечно заколоченная дверь оказалась распахнутой.
        На полдороги Галент запнулся обо что-то большое и мягкое, повалился навзничь, ударившись подбородком о твердый выступ. Он повернулся, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Его сапоги запутались в каких-то ремнях, и без помощи ножа не удавалось высвободиться.
        Сквозь зубы зарычав, Галент достал нож, перерезал веревки и оперся руками о предмет позади себя, чтобы встать. Предмет сдвинулся, с мерзким скрипом проехал по полу. Сам предмет звякал и, хоть и был мертвым, пугающе вибрировал.
        Укрывшись за препятствием, оказавшимся трупом рабочего в незнакомой спецовке, Галент прижался к полу, стараясь не дышать. На него никто не бросился, а железная штука впереди затихла. Галент выглянул, но в темноте смог разглядеть только очертания странного предмета: длинные, изломанные выступы, оканчивающиеся венчиком проводов; массивный бок, смятая пластина которого блестела как от пролившейся смазки; ниже располагалась кобура с пистолетом и блестящим витым тренчиком, тянущимся вверх.
        Галент предпочел отползти назад и пойти другим путем. Это холодное чудовище могло внезапно ожить и броситься на него.
        Труп человека не был единственным в помещении. Все они умерли от удушья, а не от ран. Галент не поднимался, прижимаясь к полу, направлялся к выходу. Он боялся прикасаться к мягким телам, но у входа они лежали плотно. Словно торопились выбежать, да не успели.
        На мертвых крыс Галент уже не обращал внимания, оставаться в помещении не следовало - горло саднило все сильнее. Боль в груди усиливалась, предупреждая об опасности.
        Последний рывок - Галент вскочил на ноги и перемахнул через кучу мертвецов в отслужившей свое рабочей одежде. Он прыгнул прямо в дверь, не веря в то, что она распахнется. Так и останется закрытой; горожане заперли всех тех, кто пытался выбраться из подземелий.
        Дверь распахнулась настежь, и Галент кубарем выкатился на брусчатку. Он пребольно ударился, да так, что вышибло весь воздух из легких. Кашляя и отплевываясь, Галент поднялся на четвереньки, полуобернувшись, захлопнул дверь в котельную. На железных полосах, усиливающих дверь, остались свежие царапины, отражающие свет звезд. Что-то тяжелое подпирало дверь, не давая попавшим в ловушку подземельщикам выбраться наружу.
        Галент понял, как ему повезло. Он успел как раз вовремя, чтобы разминуться и с опасностью под землей, и не попасть в ловушку. Горожане, напуганные происходящим, перебороли страх перед непознанным и забаррикадировали дверь проклятой котельной. Наверняка их привлекли толпы крыс, бегущих со стороны проклятого переулка.
        Возле входа в котельную мертвых крыс было предостаточно. Галент поднялся на ноги, тяжело дыша и осматриваясь по сторонам. Вроде тихо, никто не следит за ним, можно изучить обстановку. Хотя что в темноте можно разглядеть? Пока ползал по канализации, так и солнце зашло.
        Некоторые трупики были размазаны по стене котельной, о дверь их просто расплющили. На мостовой некоторые тушки так же были раздавлены, словно на них бросили тяжеленную трубу вертикально сверху. Такого урона нельзя добиться, если бить обрезком трубы.
        Раздавленные походили на следы и указывали на юг из переулка, в сторону от арки, прочь от жилых кварталов. Галент повернулся в ту сторону, где лежал родной район Города. Следы неведомой твари уводили туда. Оно же и придерживало дверь - Галент подошел ближе к ней и увидел точно такие же свежие царапины на уровне лица.
        Ни один механизм или доспех не оставляют подобных следов. Слишком уж миниатюрные, а паровики обычно громоздкие, тяжеленные да и запашок после них стоит знакомый. Здесь же воняло обычной городской подворотней, кровью, раздавленными кишками и чем-то удушливым, раздражающим нос.
        Зажимая рот, чтобы не выдать себя кашлем, Галент направился к арке. В Гончарню по следам чудовища пусть ходят другие люди.
        Действительно, цепочка следов из трупиков крыс указывало горожанам направление к котельной. Но теперь вор сомневался, что дверь подпирали местные жители. Зачем тогда утаскивать тяжелый предмет, блокирующий проход? И судя по следам, этот предмет ушел сам…
        В воздухе попахивало не только газом, но и безумием. Единственным спасением была выпивка: забыться, выкинуть из головы.
        На улицах о крысах напоминали отдельные тушки, явно пораженные из обычного оружия. Их не давили, по ним стреляли - какое облегчение! Страшно подумать, какое помутнение могло бы произойти с вором, если бы он увидел точно такие же следы на знакомых улицах Поля.
        О беглецах из подземелий ничего более не напоминало.
        Крысы не боялись выходить на поверхность, тут же дохли и воняли - обыденное зрелище. Жителей нигде не было, и не мудрено! Если уж в соседнем районе стреляют из пушек, то лучше забраться в какую-нибудь нору с прочными стенками.
        Первое впечатление оказалось ошибочным; и в спокойные времена темные переулки по ночам пустели. Мороз не так пугал граждан, как опасности ночи. Бродяги - вот они встречались, а с приходом весны на улицах их становилось все больше. Вовремя они покинули подземные убежища в теплой канализации.
        Ночи еще были прохладными, но начинался прилив, из-за которого страдают горожане в прибрежных районах. Канализация так же становится опасным местом. Вот и пережидают бродяги ночи на холодных улицах Города.
        Стаи оборванцев несколько раз преграждали вору путь, но, не смотря на усталость, Галент не подпускал их близко. Какой смысл общаться с гражданами, вооруженными обрезками труб, дубинами и заточками. Лучше просто убежать, что вор и делал.
        На улице Цветов царило веселье, казалось, большее, чем в обычные дни. Приход весны, а значит и обострение всех чувств, погнали граждан за удовольствия. Или страх смерти - не все ли равно в чем причины?
        Гроза на востоке продолжала бушевать, о чем извещали удары орудий настоящего бога. Число залпов увеличилось, громыхание не прекращалось всю ночь, поддерживая в гражданах панику.
        Вот и веселились они, не боясь обвинений моралистов. Эти первыми побежали в веселые кварталы, как только заслышали канонаду.
        Оставаться на улицах все опаснее. Пьяное веселье, безумие ночи перерастало то тут, то там в мелкие стычки и драки. Огоньки конфликтов вспыхивали, искрами освещая темноту. Грохот ружейных выстрелов нисколько не отрезвлял граждан, ослепленных черно-красным безумием. Кутеж в одном доме продолжался, не смотря на пляску смерти в соседнем. Дикое равновесие образовалось в квартале. И в каком направлении сдвинется ситуация очевидно.
        Галент, пользуясь черным входом, пробрался в незнакомый дом. Он выбрал его наугад, но попал в яблочко - выход на крышу имелся. Не лучшая тропка, ведущая к воровской дороге, но искать другую поздно.
        Царившее вокруг безумие не заразило Галента. Он держался тени и не позволял красным искрам коснуться себя. Над толпой словно шаманский порошок развеяли, но эта пакость действовала только на свету, только у фонарей и в освещенных залах харчевен.
        В горле все еще першило, но боль покинула грудь. Немного отхарканной крови, и можно сказать, как новенький. С виду, по крайней мере. Кашель еще порой накатывал, пытаясь сломить вора, но он держался, не позволяя слабости возобладать.
        Галента посетила мысль, что его тело как сплошной сосуд этих слабостей. Церковники зря возились, пытаясь перековать его, сделать прочнее. Механист из фанатиков мог бы сказать - а к их словам теперь прислушиваются, - что это паршивая руда, место которой в отвале.
        На крыше воздух был чище, бодрил сломленного человека. В этой невидимой, текучей стихии Галент находил опору. Забавно, что хребет помогала обрести именно она. Ветер действительно можно сравнить со свободой, но Галент не стал заниматься подобными глупостями - просто стыдно становится.
        Дом, на крыше которого находился вор, высотой был чуть ниже окрестных. Чтобы перебраться на соседний, Галенту пришлось прыгнуть на узкий карниз - камень темный, с виду сухой. Зимой подобный прыжок стоил бы жизни, а сейчас ничего, лишь чуть ушиб ладони, колени и стопы.
        Заплечный мешок можно снять только стоя лицом к стене; рядом находились освещенные окна. И это хорошо, потому что козырек крыши закрывал звезды и луну.
        Найдя веревку, в слепую завязав узел на крюке, Галент забросил его на карниз. Вроде бы за что-то зацепился. После того как проехался с жутким скрипом по черепице.
        Крюк зацепился надежно, настолько, что его пришлось оставить - выдрать не получилось.
        На чердаке кто-то упившийся до безумия метался, громыхал железом и громко ругал проклятых монахов, не дающих покоя мирным гражданам. На жилом этаже во всю веселился народ и не слышал стенаний этого безумца.
        По наклонной крыше Галент медленно добрался до конька, огляделся и, выбрав направление, направился в сторону дома.
        Он мечтал только об отдыхе, но вернувшись тут же собрал вещи, пополнил запасы и сбежал обратно в ночь.
        Внизу, обтирая стены, прокатились тяжеленные машины, прожекторами освещающие себя со всех сторон. Не дорогу они освещали, а заявляли о себе как о могучей силе, с которой необходимо считаться.
        Галент, напуганный жуткими сотрясениями, выбежал обратно на крышу и уже собирался прыгнуть вниз с огромной высоты. Боялся, что и эта часть квартала сейчас исчезнет в огромной дыре.
        Он увидел столбы света, двигающиеся сквозь ночь. Перегнувшись через ограждение крыши, Галент пытался рассмотреть удивительную колонну. Глаза никак не привыкли к свету, колонна двигалась медленно, но ее маскировка мешала разглядеть детали.
        То были машины - никаких сомнений. Трубный дым закрывал порой прожектора, что лишь подчеркивало световые лучи, хранящие машины от чужих глаз.
        Двигались они со стороны захода, от промзоны, но это мог быть конвой из портовых ворот с юга. Узкие улочки Старого Поля мало подходили для стальных чудовищ армии, а пробиваться через толпу по основным улицам, разбивая мостовые военные не стали.
        Утром от этой процессии останутся только следы на земле да легенды. Военные сохранят тайну, что сыграет злую шутку с Советом. Лучше бы они прекратили держать в неведении свое стадо, нет ничего хуже паникующих крыс, ожидающих падения дирижабля.
        В окнах соседнего дома зажигали свет, кто-то боязливо выглядывал на улицу. Некоторые прятались за ставнями или шторами, все пытались разглядеть чудовищ, топающих по улице. Посуда падала с полок, стекла в рамах трескались, слышались крики и детский плач.
        Галент отпрянул от ограждения, боясь, что его заметят жители верхних этажей. Напрасно, все их внимание устремлено к земле.
        Шабаш продолжается, как заключил вор. Обстановка все больше пугает. Колос, в котором он жил, рушился на глазах. Не каменный его остов, но некая внешняя оболочка разлеталась. Мир рушился, пусть этот мир существовал только в представлении вора. И каждого жителя Города - его собственное видение мира разлеталось в пух и прах.
        Весенняя буря шла не только со стороны моря, в самом Городе зарождалась она. Это катаклизм, по сравнению с которым появление морских монстров, паразитов и даже Ковчега не казалось теперь чем-то внушительным.
        Стихия доказала, что может причинить бед намного больше, чем от нее ожидаешь. Пусть частично эта стихия и создана горожанами. Как бы Он не пытался отмежеваться от внешнего мира, Город оставался частью этой вселенной.
        Пришла пора понять это и подготовиться к новой жизни.
        Слабые как и прежде будут служить сильным, осталось сделать правильный выбор. Галент не знал иных вариантов, но полагал, что сможет в любой момент переметнуться.
        Вот информации раздобыть бы и можно выбирать! А пока вариантов не оставалось.
        Торговка знала многих, ее сила проистекала из разных источников. Исчезновение десятка опор, не обрушит все здание ее Власти. Если такое все же произойдет, то Галент сбежит под крышу чужого дома, более прочного и надежного.
        Хотелось надеяться, что стены этого дома не будут сплетены из хвороста и обмазаны глиной, а крыша его не будет покрыта соломой. К земляным полам Галент с детства питал отвращение. Какой же смысл менять судьбу, если твоя жизнь возвращается к тому, с чего ты начал?!
        Наступления дикарей Галент не желал и готов был геройствовать, чтобы не допустить такого.
        Собравшись, в очередной раз сложив пасьянс доводов, Галент остановился окончательно на решении влиться в группировку активных граждан. С небольшими оговорками - но об этом в слух не говорят.
        Одному страшно встречать бурю, тем более такую! Тучи на горизонте недвусмысленно намекали на зарождающийся в Городе ураган. В таких ситуациях вошь всегда должна крепко цепляться в чужие волосы и не разжимать коготков.
        Закрывая дверь, Галент почувствовал запах дыма. Тянуло из помещения, а не с улицы. Секунда раздумий, Галент толкнул дверь и вбежал внутрь - задымление было несильным, дым шел из спальной. Там у него хранилась и взрывчатка, и лекарства. Все это могло в любой момент взлететь на воздух.
        Галент не раздумывал, бросился в комнату, надеясь, что успеет выбросить ящик с взрывчаткой из дома. Но дым шел совсем не из ящика - на тумбе из-под брошенной одежды. Вор схватил тряпки, которые ощутимо нагрелись, и бросился прочь из дому.
        Ветер разметал выброшенную одежду, частично тряпки улетели вниз, некоторые зацепились за парапет. Проклятие, это придется убрать. Что-то громко звякнуло о камень - оказалось, склянка с веществом, добытым в подземельях. Пузырек покатился к ограде, ударился о камень и остановился.
        Горлышко почернело и расплавилось, свет внутри становился интенсивнее.
        Галент выругался, теперь-то ясно, что стало причиной пожара. А он и позабыл о веществе, который собирался отдать Вейнтас.
        Выбросить бы, но куда? Здесь оставлять эту штуку опасно, вдруг опять задымит, подожжет весь дом. Галент надеялся, что после всех перипетий сможет вернуться домой. Не хотелось бы обнаружить на месте высотного здания обгоревшие руины. Как наследник Галент должен позаботиться о доставшемся ему жилье.
        Он не понимал, что заставило вещество нагреться, времени разобраться не было. Вроде бы температура спала - стекло слегка оплавилось, из прозрачного склянка стала матовой. Закупорив склянку на улице, чтобы не подвергать риску жилье, Галент наконец-то взял вещи, запер дверь, активировал ловушки и спустился на улицу.
        Разбуженные соседи покинули квартиры и столпились на улице. При свете ручных ламп они разглядывали странные следы на мостовой; промелькнувшую в отдалении тень никто не заметил.
        Колонна машин удалилась на большое расстояние, о них напоминал только рассеивающийся в воздухе дым и поднятая с земли пыль. Но догнать их не составило труда, механики вынужденно маневрировали по улицам, чтобы продвинуться на восток. Галент мог пройти напрямую через узкие переулки.
        Кое-где проходящие машины вызвали разрушение, их след отмечали многочисленные повреждения стен, смятые сторожевые будки, крики разбуженных горожан. Где-то вдалеке началась пальба, но стрелковое оружие не могло остановить железных монстров.
        Галент прикинул, в каком направлении движется колонна. Вроде бы - на восток, значит, конечной целью военных был провал. Что-то там нехорошее происходило, раз потребовалось подвести боевую технику. Артиллерия не замолкала, но интенсивность залпов уменьшилась. Ситуация выровнялась, наступление было задержано и теперь нападающих просто поддерживали в нужном напряжении.
        Скорее горожан поддерживали, подумал Галент, какой урон могут нанести снаряды созданиям магии? Чудовища убивают своих врагов быстрее, хоть не столь впечатляюще, как оружие горожан.
        Вор услышал машины еще задолго, как увидел их. Дети Города грохотом заявили о своем существовании, борясь с тишиной ночи. Победа за ними. Каждый, кто слышал и видел проходящую по улицам колонну, надолго замирал не в силах пошевелиться. Так их поражало зрелище.
        Галент остановился в переулке, мимо которого прошла колонна. Прожектора ослепляли, маскировка все еще скрывала машины от сторонних взглядов. Машина проезжала, и ослепленный человек не успевал разобрать деталей: угловатый корпус, массивные колеса, но что еще?
        Галент хотел быть первым, кто сообщит Вейнтас подробности. Госнольд еще не знает, что к провалу следует колонна бронированных машин. Возможно, что шпион торговки мертв. Артиллерия не замолкала, под случайным снарядом мог погибнуть даже этот ловкач.
        По параллельной улице Галент опередил колонну и забрался в дом, стоящий на их пути. Он находился на уровне третьего этажа, свет прожекторов был направлен по вертикали и горизонтали - либо ошибка, либо намерено так поступили механики.
        В коридор высыпались полусонные жители, некоторые побежали вниз по лестнице, боясь, что началось землетрясение. Толчея и сутолока, но Галент пробился к окну в торцевой стене. Встав на кадку с цветком, вор высунул голову в окно.
        Машины показались из-за поворота, головная освещала дорогу перед собой. Галент зажмурился и отвернулся, чтобы глаза не ослепило. Головная прошла, и свет последующих не был таким резким.
        Машины походили на огромные коробки из проклепанной жести, имели по две башни - фронтальную и направленную назад. Пилонов не имели, иначе не смогли бы пройти по улицам. Конструкция не совсем обычная, но кто из горожан понимает в военной технике? Военное сословие ревностно охраняло тайны как от горожан, так и от советников.
        Но больше всего в проходящих машинах поражала ткань, покрывающая броню. Из-за освещения Галент не мог понять, что за цвет у этой ткани, но некоторые рисунки разобрал: голову в солнечной короне, шестерню и открытую ладонь.
        Подобную символику армия не использовала.
        Галент отпрянул от окна, сполз на пол, боясь, что его заметили. Он тяжело дышал и обмяк. На четвереньках вор отполз вглубь коридора, где снаряд, пущенный из машины, не сможет повредить ему. Хотелось на это надеяться.
        Если не военные, то кто? Символы напоминали церковные, но не были ими. Солнечную корону не использовали уже с тысячу лет. Монахам рассказывали про ереси, бывшие в рассветные времена просто ответвлениями от общего культа. Корона была символом Церкви в стародавние времена, но ею никогда не венчали ни чьих голов. Ведь в Городе не было единого правителя.
        И больше всего эта повернутая в профиль голова напоминала о той фигуре из подземелий.
        Галент хихикнул: пасьянс сложился. Эти хитрожопые сами и создали проблему, а теперь спешат на ее устранение! Если кто и обнаружит рисунки под землей, то эти механики спокойно заявят, что пытались остановить зло, рвущееся в Город.
        Шестерня и рука - символы, намекающие на механистов Цеха. Как же это они успели в тайне создать столь чудовищные машины?! Впрочем, на этот вопрос пусть отвечают другие. Городской Совет мог быть прекрасно осведомлен и лично спонсировал деятельность механистов.
        Зачем-то им это понадобилось, почему нет?
        Галент решил, что «ну эти танки». Коронованная голова могла и с борта машины следить за ним. Почему нет? На что способны городские механисты неизвестно. Вон, говорят, и разумных гуманоидов из железа они создают…
        Покинув дом, Галент побежал в сторону провала, чтобы по трамвайным путям уйти к расположенному южнее мосту. Лишь бы только и его не взорвали! Иначе на Демиус не попадешь. Ловушка захлопнется и придется приспосабливаться к паучьей жизни в районах.
        Чем ближе Галент подходил к провалу, тем ощутимей нагревалась склянка с веществом. Оно явно реагировало на присутствие сил, скорее всего, чуждых Городу. Тогда все ясно - дыру проделали, чтобы из нее повылазили демоны, дикари или их шаманы, не важно кто! Главное, чтобы эти существа были опасны для горожан, а уж механисты смогут с ними справиться. Их бог сможет защитить Город.
        Последствия победы очевидны. Старым врагам Галента будет нанесен смертельный удар, но вор почему-то не радовался этому. Церковники понятны, к ним все привыкли, а на что способны эти ребята в танках?
        Ожидать хорошего от будущего Города будет только самый последний идиот. А учитывая, что таких среди граждан большинство, то…
        Район опустел, люди побросали вещи и покинули любимые дома. Провал располагался в двух кварталах, но боевые действия переместились в глубину Города. Военные пытались организовать оборону, но им не хватало средств. Взорванный мост и невозможность перебросить войска из Демиуса сказывалось на снабжении и резервах.
        Из Доков армию никто не решится выводить, море так же разумно ждет, когда его враги дадут слабину. Прилив начнется раньше, ударит в тыл. Потому войска шли через Красный; пехотные резервы переправлялись паромами южнее места битвы.
        Залпы артиллерии повредили дома, но разрушения еще не были фатальными. Стрелки занимали каждый дом, удерживали улицы, на которые позли, шелестя, орды извивающихся существ. Огромные стебли, оканчивающиеся распухшими бутонами, оплетали дома, расположенные ближе всего к провалу. Брусчатка местами вспучилась, из-под нее устремлялись вверх серые побеги, покрытые ядовитыми шипами.
        Белесые пушинки летали по воздуху и, оседая, учиняли страшные разрушения. Они либо соединялись в шевелящееся полотнище, чтобы потом взорваться зеленоватым пламенем, либо по отдельности растворяли камень, железо, плоть. Против этого врага помогали только огнеметы, да и то не силой химического пламени они уничтожали опасность, а сдували ее прочь от укреплений.
        Подточенные воспламеняющимися пушинками дома рушились, погребая под завалами десятки стрелков и гранатометчиков. Против такого противника испытанная в боях с дикарями тактика давала сбои.
        Что там наколдовать могли шаманы, почему они раньше не пользовались подобным?!
        Галент не задавал вопросов, на которые не мог ответить. Он понял, что оказался на границе, которая вот-вот должна рухнуть. Южнее улицы были запружены подходящими резервами. Технику военные не могли доставить к месту битвы.
        Метнувшись в уцелевший дом, Галент поднялся на крышу, с которой открывался отличный вид на хаос, поглощающий район. Растения, магия поддерживающая их, били точно, пропалывали ряды обороняющихся с пугающим постоянством, но эта сила не могла сконцентрироваться на одном направлении. Иначе давно бы прорвалась за укрепления.
        По соседней улице прямо на укрепления двигались зараженные солдаты, которые первыми встретили опасность. Их смерть оказалась напрасной, плоть их теперь служила иному хозяину. Зараженные пытались стрелять по своим братьям, но давалось это им с трудом. Мозговые паразиты превращают людей в подобие мертвецов, с которыми может справиться только пламя.
        Огнеметчики сжигали несчастных, освобождая их души от пут лесной магии. Сотни раненных будут кремированы, чтобы не допустить прорыва заразы. Любая рана может стать вместилищем для паразитов, кровь разгонит заразу по всему телу.
        От подобной угрозы не помогут средства защиты. Респираторы защищают только рот, очки - глаза, но все тело остается открытым для опасности.
        На другой улице военные, получив подкрепление и снаряды, пытались контратаковать. Первый натиск оказался успешным, огнеметчики выжигали все на пути бегущих стрелков. Дома забрасывались гранатами, по окнам стреляли, чтобы вспугнуть притаившихся там тварей.
        Мостовая под ногами атакующих пошла трещинами, брусчатка проваливалась внутрь, утягивая за собой солдат. Обнажились переплетенные трубопроводы, проложенные под мостовой. Трубы сминались и, разрываясь, лопались, острыми гранями раня падающих солдат. Крики, фонтаны крови, взметнувшейся вверх, кто-то хорошо пировал под землей. Из одной ямы, разрывая решетку из труб, вытянулось нечто, похожее на зеленый кувшин; кто-то бросил в нее гранату, за что поплатился весь взвод - кувшин лопнул, обдавая ближайших солдат кислотой.
        Галент согнулся, его вырвало. Эта сила пугала, она намного страшнее, чем самый безумный инквизитор! Родной аббат с его извращенными методами воспитания не внушал такого страха.
        Только одна мысль осталась у Галента - убраться отсюда. Госнольд наверняка доложил обо всем своей хозяйке, а тут оставил подчиненного. Мелкую сошку, которую не жалко.
        Галента шатало, но он поднялся на ноги, бросил взгляд на восток. Демиус был где-то там, там наверняка тихо. Монстры не решатся нападать на район, с трех сторон окруженный фортами. И там стена! Стена остановит внешнюю угрозу.
        Старая часовня находилась на востоке - не такая уж большая, отметил про себя Галент. Доски были выбиты, ветер трепал слабый язычок огня. У Галента неприятно засосало под ложечкой. Там могли укрыться солдаты, загнанные наверх наступающими растениями. Но вдруг это Госнольд? Его смерти вор не хотел, парень хоть и страшный, но он один во всем Городе вызывал у вора уважение.
        Или там могли быть шаманы, которые и управляют жуткими тварями. Лишить наступление головы, спастись самому и спасти свой дом.
        Галент не знал, как поступить, доверился инстинкту, толкающему его к этой башне.
        
        Глава 11. Поиски.
        
        Канонада не способна заглушить грохота приближающихся машин. Колонна спешила к месту битвы, чтобы сокрушить врагов Города. Не пройдет и десяти минут, как головная машина откроет огонь, тяжеленные колеса начнут давить мерзкие стебли и отвратительные цветы.
        Галент не сомневался, что враг будет разгромлен. Иначе, зачем его вообще впускать в огороженное стеной пространство. Только для показательной порки.
        Сплюнув, Галент побежал по крышам в сторону часовни.
        Дома пострадали от обстрела, но не так уж артиллеристы усердствовали, чтобы превратить все окрестности в руины. Это все же родные постройки, а не дикарские. Близкими взрывами с двухэтажных домов сорвало черепицу, в стене высотки застрял неразорвавшийся снаряд. Галент его не заметил. Темнота скрывала не только вора, но и жнеца, собирающего жизни.
        Основание башни оплели стебли, шипы которых испускали мертвенное сияние. Дом, примыкающий к колокольне вплотную, практически обвалился. Первый этаж перестал существовать, но верхние поддерживали поднявшиеся из-под земли стволы. Их корни сучили по мостовой, пытаясь найти опору.
        Зрелище пугало: дом словно танцевал, крыша отсутствовала. Галент спрыгнул в дыру, попав в комнату, где ураган войны все разрушил. Мебель превратилась в щепы, тряпки - в клочья. Возможно, такая же судьба постигла и людей, спрятавшихся от растений на верхних этажах. Но в темноте эти клочья невозможно разглядеть.
        Дорога к провалу освещалась сотнями, тысячами цветов, испускающих ядовитые газы. К счастью ветер сносил эту пакость на восток, дальше ядовитое облако уйдет по реке. На это хотелось надеяться, иначе переправа в Демиус не удастся.
        В конце коридора Галент увидел неясные силуэты - что-то вроде барабанов, твердо стоящих на полу. Сам пол ходил ходуном, в перекрытие что-то билось с огромной силой. Треск заглушал все звуки. Дом стонал, готовясь обрушиться.
        Галент заглядывал в каждую комнату, всматривался в темноту, надеясь увидеть окно башни. Зрение отказало в этом месте, тени были недобрыми и не предвещали ничего хорошего. Стоило опасаться всего, каждый шорох, пробивающийся сквозь шумовую завесу, мог стать предвестником смерти.
        Если бы Галент замешкался, он бы точно сгинул в рушащемся доме.
        За очередной дверью он все-таки увидел знакомый оконный проем башни. Ставни были сорваны, стекло выбито из рамы, а саму раму оплели смертоносные побеги. На их шипах скопилась ядовитая жидкость. Окно башни располагалось чуть выше - дом осел, когда обрушился фундамент.
        С запада донесся грохот взрывающихся снарядов и треск пулеметов. Гулкие разрывы гранат говорили о том, что пехота перешла в наступление, когда им пришли на помощь машины. Растения, оплетшие раму, раздались в стороны, открывая проход. Удары по полу изменили интенсивность и переместились в западную часть строения.
        Галент обернулся, услышав шорох позади - «барабаны» оказались цилиндрическими растениями, из торца которых торчали острые колья. Они не заметили вора и проползли дальше, стебли их ломали деревянные перекрытия пола.
        Стена смежной комнаты обрушилась, вор понял, что сейчас не время глазеть. Он разбежался и впрыгнул в окно, пол в комнате наклонился - дом завалился на южную сторону. С потолка полетели огромные камни, но Галент уже выпрыгнул и падал на стену башни. Руками он зацепился за проем в башне, пребольно ударился о стену, разбив нос и поцарапав колени.
        Усиленно работая ногами, Галент подтянулся и перевалился через край. Отдышавшись с минуту, он бросил взгляд назад - дом оседал медленно, словно ложился на бок, чтобы вздремнуть. Сжимающие северную стену прутья крошили камень, оплетая все большую поверхность. Вскоре они затянули оконный проем, из которого выпрыгнул вор. На одном из шипов Галент рассмотрел кусочек темной ткани, он мог принадлежать Госнольду или солдату, чья жизнь оборвалась здесь.
        Шипение привлекло внимание вора - бутылек с веществом опять нагрелся и дымил. К стеклу не прикоснуться, оно стало мягким и горячим. Боясь, как бы эта гадость не расплавилась, Галент выбросил ее в окно. Стекляшка звякнула в зарослях цветов, оплетших основание башни.
        Вор поднялся на ноги, заковылял наверх. Панические мысли он гнал от себя, не время для паники. Вот сейчас она действительно может убить.
        Каким-то чудом башня все еще выдерживала натиск лесной магии. Проклятые растения не смогли подточить фундамента, хотя наверняка заполонили всю канализацию. Они даже внутрь башни не смогли проникнуть. Хотя, казалось бы, чего им стоит разломать или сжечь кислотой дверь из дряхлого дерева. Не может же мертвая деревяшка стать преградой для лесной магии!
        Смысла раздумывать над этим не было, но как-то свою голову Галент пытался забить. Чтобы не поддаваться паники - обратного пути нет, дом слишком далеко и его заполонили растения.
        Добравшись до четвертого пролета, Галент услышал грохот. Теперь все, последний призрачный шанс испарился.
        Он бы точно спятил, если бы наверху оказался не Госнольд, а какой-нибудь солдат или того хуже - лесной демон. Но шпион был тут и явно в не лучшем состоянии.
        - Привет, - Галент махнул рукой и упал рядом с бледным человеком. - Я пришел тебя спасти, долги надо возвращать.
        - Иронию оценил, - мрачно ответил Госнольд.
        - Стоит надеяться…
        - Другого не дано, - вздохнул он.
        - Я серьезно, с запада наступает техника. Уж они раздавят эту гадость. Ты-то сам как?
        - Яд.
        Госнольд задыхался, горло у него распухло, хотя лицо осунулось. Дикари пользуются странными ядами, но надежда еще оставалась. Галент выложил перед шпионом лекарства, прихваченные из дома. В глазах Госнольда блеснула искра надежды.
        Схватив фонарь, он принялся осматривать пузырьки с порошками или жидким лекарством. Что-то откладывал, что-то оставлял подле себя.
        - Больше с собой не было, - извинился Галент.
        - И я не мог предположить, что понадобится.
        Несколько стекляшек Госнольд оставил, достал полупустую флягу, в которую высыпал содержимое. Хорошенько взболтав смесь, он осушил фляжку. Выпитое ему явно не понравилось - Госнольд едва сдержал рвоту.
        Он успокоил Галента, сказав, что это насилие над организмом должно совладать с растительным ядом. Галент не особо поверил, но решил не лишать умирающего надежды. В его представлении Госнольд уже был трупом, удобрением для этой ползучей гадости.
        Лесную магию вор представлял как нечто неумолимое и всесильное. Как смерть, эту силу невозможно остановить. Фармацевты Города не способны смешать такое лекарство, которое остановит проклятую магию.
        Ошибочное представление, бывшее фундаментом мировоззрения горожан.
        - Так что ты там говорил, - закрыв глаза и откинувшись, заговорил Госнольд, - что еще за машины там идут?
        Галент рассказал о них, о символах. Слушая, Госнольд открыл глаза и повернулся на бок, он заинтересовался. Вор закончил и ожидающе уставился на шпиона. Явно хотел узнать, что думает его собеседник. Но тому толи от лекарств хорошо стало, либо он глубоко задумался - полуприкрытые глаза, губы шевелятся, но слов не разобрать.
        Через некоторое время Госнольд пришел в себя и подтвердил соображения Галента. Техника на самом деле принадлежала механистам: ни армейские, ни церковники не использовали подобные символы.
        - Символ ничего особенного, - объяснил он, - но его используют сейчас самые фанатичные из цеховиков. На недавнем собрании их пытались исключить из Цеха…
        - И что? - спросил Галент, когда шпион замолк.
        - А ничего. Мертвецов в Городе не считают, - оскалился Госнольд.
        Так что проиграла старая партия мастеров. Они пытались изгнать фанатиков не ради торжества здравомыслия, а всего лишь ради сохранения своей жалкой власти. Госнольд относился к этим старым идиотам как к самым жалким существам, которых можно представить.
        Внизу раздался взрыв, поколебавший башню. Она не обрушилась, но пробежавшая по стенам дрожь не предвещала ничего хорошего.
        - Хреново стреляют, - заметил Госнольд.
        Галент выглянул за парапет, следующих выстрелов не последовало.
        - А это не они! - воскликнул он.
        Госнольд подполз к краю, взглянул вниз, чтобы увидеть поразившую вора картину.
        Оплетшие основание колокольни растения с одной стороны исчезли, а с другой - стремительно увядали. Обгоревшие ошметки стеблей медленно оседали на землю, они уже не представляли никакой угрозы. Подобное могло произойти от попадания снаряда и не было чем-то из ряда вон. Однако, растения гнили и распадались не только возле башни.
        Госнольд вскочил, дернул вора за плечо и поспешил вниз.
        Выбираться пришлось разбирая завалы, окна располагались или слишком высоко, или пришлось бы прыгать прямо в гниющие заросли. А они все еще представляли опасность.
        На улице они услышали грохот приближающейся техники. Наводчики не стреляли - целей не было. От колокольни в сторону запада начиналась полоса распадающихся растений.
        - Чем это они? - удивился Госнольд, но тут же одернул себя.
        Галент уже припустил от башни, он не собирался дожидаться, когда механисты совершат второй залп. Они не станут разбираться; в кого стрелять не имело значения. Безумные фанатики внутри машины хотят только одного - разрушать.
        Свернуть с улицы не было возможности, оставалось бежать навстречу танкам. Галент высматривал переулки, надеясь, что найдется темный и незанятый. Везде были растения, только одна улица чиста.
        Стебли образовывали стену, окаймляющую улицу. Они не смели заступить за невидимую границу, за которой лесная магия теряла силу. Бросаться в это колышущееся море смердящих стеблей и корней смертельно опасно.
        Впереди, сквозь оседающий прах растений сверкнул луч прожектора головной машины. Раздался выстрел, из-за которого на несколько секунду отключился фонарь. Расстояние было огромным, только потому наводчик не попал по бегущим людям. Снаряд пролетел у них над головой и ударился в брусчатку. Разлетевшиеся во все стороны камни ударились и в растения, даже не заметившие этого ничтожного урона.
        Две крысы прошмыгнули у самого носа механистов, которые боялись высунуться из машин. Они не понимали, что уничтожило растения на этой полосе, но опасались, что воздух отравлен.
        Из второй башни по людям ударили из пулемета, но ствол по вертикали двигался весьма ограниченно. Так что пули лишь припугнули Госнольда и Галента, но не причинили им вреда.
        Второй и последующие танки не решались открыть огонь. Хвостовая машина поддерживала наступающую пехоту, армейские поливали огнем стену растений, забрасывали гранатами. Невыносимый грохот и гул пожара; тени метались по улице, словно горожане устроили шабаш и танцевали вокруг множества костров.
        Лесная магия сдавала позиции, пехота ее извечного врага глубоко вклинилась внутрь магического кольца.
        Огнеметчики в масках, лишенные обзора, не заметили две тени, которым страх придал прыти. Галент особо не скрывался, метался из стороны в сторону, оббегая солдат, занятых самым веселым занятием на свете. Госнольд едва поспевал за вором, неотрывно глядел ему в спину - потерять вора из виду, значило погибнуть тут.
        Стрелки и гранатометчики первыми открыли огонь по убегающим. Из-за дыма у большинства слезились глаза, пыль и гарь закрывали обзор, только потому людям удалось проскочить. Галент не стал испытывать судьбы и метнулся в дверной проем объятого пламенем здания. Растения уничтожены, ничем он не рисковал.
        Госнольд запрыгнул следом, закрывая лицо руками, проскочил сквозь пламя. Его догнал взрыв, толкнувший в спину. Госнольд упал, не заметил, что в спину вонзилось с десяток осколков, к счастью, не смертельных. Ему помог подняться вор, сам пострадавший от дыма и близкого разрыва гранаты.
        Солдаты обстреливали дом, но их пули не настигли цели.
        На соседней улице растения тлели, все еще норовили поразить врага в этой битве. Галента, показавшегося на крыльце заднего выхода, осыпали с десятком дротиков, яд на которых потерял силу. Госнольд толкнул друга, и вместе они поползли вдоль ограды на запад.
        Они проходили сквозь горящие дома, двигаясь на запад. Постоянно рисковали быть погребенными под горящими руинами. Им повезло, ночь отметила их только царапинами, ссадинами да несущественными ранами.
        В тылу наступающих войск царила суматоха, части материального обеспечения действовали неэффективно из-за сложных условий. Сюда не добрался огонь, растения лишь частично повредили укрепления и жилые дома: во многих стенах зияли дыры, следствия попадания кислотных бомб, многочисленные выщерблины и сколы на камне появились под ударами прочных как железо дротиков, деревянные конструкции сохранили следы штурма.
        Найдя укрытие в уцелевшем доме, Галент оставил друга, чтобы осмотреться. Он пробежался по саду, осторожно выглядывая сквозь дыры в ограде. Окна фронтальной стороны дома были наспех заколочены горожанами, надеявшимися, что до них не дойдут магические создания.
        Галента не заметили, он находился в тени, а из-за суматохи, царившей на улицах, можно спокойно разгуливать среди солдат. Если бы шаманы смогли отправить инфицированных пленников сюда, они бы это сделали, да вот беда - магия отхлынула, вернулась на изначальные позиции. Там уж дикарей и демонов забросают тяжелыми снарядами.
        В доме в конце улицы был организован штаб, связисты тянули провода в сторону фронта и куда-то в тыл. Квартал, потерянный на время, вновь привязывался к Городу.
        Подобной атаки горожане никогда не отражали, приливные орды рассеивались, проникая вглубь городских кварталов. С ними могли справиться без помощи огнеметов и гранат. Яды, пули, да соблюдение элементарных мер самозащиты.
        Галент высматривал церковников, которые должны были находиться здесь.
        Но ни одного человека, даже над штабом среди знамен не был вывешен нужный вымпел. Операция полностью контролировалась армией, которая без помощи техники откровенно проигрывала.
        В принципе, вор ожидал, что его бывших хозяев тихонько вытеснят с рынка. Если Госнольд прав, то механисты реальная сила, а показательная акция обеспечит им нужную репутацию. И так большая часть вооружения ковалось на фабриках Цеха.
        Уйти, можно переодевшись в мундир, но Галент пока не собирался подвергать жизнь риску. Пусть Госнольд немного в себя придет, чтобы его не пришлось тащить до самого Демиуса.
        Вор вернулся в гостиную, где на диване дремал Госнольд. Ночь близилась к концу, но Галент колебался: стоит ли выдвигаться до захода. Вроде бы неплохо, можно воспользоваться суматохой…
        - Ну, как там? - спросил Госнольд, не размыкая век.
        Галент в двух словах описал ситуацию: на улицах слишком много народа, двое израненных, опаленных горожан будут слишком приметны. Никто не станет разбираться, пристрелят сразу, а трупы немедленно сожгут.
        - Проскочить можно, но к чему рисковать?
        Он замолчал, ожидая, что скажет друг.
        Госнольд не спешил, не мигая смотрел в потолок. Мысли совсем не шли, голова пуста, как после пьянки. Проклятые лекарства скорее помогли яду. Растения не стремятся убить свою добычу (обычно), в большинстве случаев наткнуться можно на яды, которые обездвиживают, усыпляют или лишают жертву сил. Лесной хозяин заботился о своих детях и облегчил им способы добычи пищи. Дикари никогда не гнушались отведать мяса представителей своего вида.
        - Чем это они ударили? - спросил Госнольд.
        Раздумывал он совсем не о том, как уйти из окружения. Галент фыркнул - с этого пользы никакой.
        - М? Не предполагаешь? - не унимался шпион.
        - Ты вообще о чем?
        - Да о растениях, это ж чем они так. Взорвалось у самой башни, а протянулось вон до куда!
        - Тебе не все ли равно? - пожал плечами вор.
        Госнольд вскочил и заговорил. Его вопрос заботил не случайно, ведь если кто-то обладает такими силами, то он представляет угрозу не только для дикарей. Эту силу в любой момент можно обратить и против горожан.
        Плевать - таков был вердикт Галента. И он попросил Госнольда все-таки поразмыслить о том, как им выбраться. Ведь если потребуется форма, то мародерством придется заниматься именно вору. А уже светает, пора бы принять решение.
        - Обойдемся, - поморщился Госнольд. - Не считай их идиотами, тем более на анализы тебя отправят. Вдруг у тебя черви из глаз полезут.
        Вор вздрогнул, ведь такое действительно может произойти. А лечили подобные заболевания быстро: свинцом, а тело отправляли в печь.
        - Тогда как же мы сбежим?
        - Под землей будет шанс.
        Видя как потемнело лицо вора, Госнольд попытался его успокоить. Он, оказывается, кое-что знал о рисунках внизу. Его пыл не остудило предупреждение Галента, описавшего чудовище, изображенное на стенах подземелий: его подвижность, краску и реакцию на свет.
        - Да оно вообще чуть не спалило меня, когда я в башню забрался! Дымило как от паровоза! - Галент показал прожженную рубаху.
        - Либо свинец, либо огонь - выбирай! Я лично предпочту игру в салки с одним демоном, чем с сотней другой жаждущих крови солдат.
        Крыть было нечем, внизу действительно есть шанс.
        - Тем более, ты говоришь, на свет реагирует…
        - Ага, а нагревалось оно из-за чего?!
        - Так может никакой это не демон? - Госнольд прищурился. - Сам же подозреваешь механистов, может, вещество какое-то синтезировали. Растения его не любят, а оно меняет свои свойства… там по всякому, как версия?
        Госнольда эта идея захватила, он принялся развивать ее, в слух строя различные версии. Галент сплюнул, схватил вещи, на всякий случай захватил простыню из комнаты. Вдруг придется прикрываться от пламени.
        Его спутник вроде посвежел, от дурманящих лекарств пребывал в полусонном состоянии, но тело его сотрясали конвульсии. Госнольда шатало, но двигался он порывисто и действовал весьма точно. Если что сам сможет бежать. Страх подогревает хорошо, вон как припустил, когда по нему из пулемета стреляли.
        Ободрившись, Галент спустился в подвал, шпион следовал за ним, болтая без умолку. Яд развязал ему язык. С бешеным взглядом, сплевывая слова, Госнольд строил диковинные теории, не выдерживающие никакой критики.
        У него явно помутнение, не стоит и прислушиваться.
        Многие дома имеют выход в подземелье, либо через подвалы, либо через застроенные тоннели. Многоуровневые постройки нравились горожанам, подобные строения отвечали их преставлениям о прекрасном. В одноэтажных землянках селились только дикари и похожие на них безумцы из Гончарни.
        Галенту повезло, проход на второй уровень канализации имелся. Окованная железом дверь была завалена мусором, замок сломан, но, приложив силу и воспользовавшись богатым словарным запасом, Галент справился с проблемой.
        Он боялся, что всю канализацию заполонит проклятая растительность и твари, привлеченные магией из леса или глубин подземелья. Как такое обычно случается во время прилива. Но все оказалось совсем не так - тоннели были пусты, и практически стерильны. Грязь в стоках засохла, и казалось, что это произошло столетие назад.
        Таких быстрых перемен не могло произойти, значит, механисты и правда обработали подземелья какой-то гадостью. Ведь воняло чем-то в котельной. Если бы чердак у Госнольда перестал течь, Галент рассказал бы о проклятой котельной и ордах крыс, бежавших из канализации.
        Госнольд нес фонарь и постепенно замолкал. Движение отнимало много сил. Хоть это заставило его заткнуться. Галент шел чуть впереди, держась теней.
        На них никто не напал, рисунки исчезли, но запах в подземелье стоял неприятный. Смертью пахло, но не такой, что обычно чуешь, когда натыкаешься на распухший труп.
        Госнольд что-то промычал про склепы и бессмертных, а потом принялся рассказывать истории, которые слышал в детстве. Про древние могилы, расположенные в глубине, про сотни и тысячи костей, сложенных так аккуратно, что получилась длинная стена. И якобы Госнольд сам видел эту преграду, за которой виднелись арочные проходы куда-то ниже.
        Были ему знакомы и дома, театр, где Фернас и Галент устроили представление для призраков подземелья. Госнольд туда часто приходил, будучи ребенком, чтобы послушать древние песни, поэтов, которые читали стихи. Камень запомнил древний язык, на котором говорили жители «Того города».
        Но больше всего Госнольд бормотал о могилах, расположенных в специальных местах.
        - А знаешь, ведь дрыхли мы на одной такой. Провал помнишь? А угадай теперь где эта дыра расположена! - ехидно сказал Госнольд.
        Галент вздрогнул, он догадался, на что намекает его спутник. Может, его голова и задурманена какой-то гадостью, но память ему не изменила. Чушь несет - может и такое быть, но вдруг та бездонная пропасть располагалась как раз под кварталом, что ушел под землю.
        От такого становилось не по себе… но с другой стороны - ведь Сайленс ни в чем не замешан получается! Всесильный не такой уж и всесильный. Галент ухмыльнулся. Священник, подставивший вора, не давал о себе знать, просто сгинул. Но несложно затеряться в Городе, особенно на поверхности, среди бела дня.
        - А где все жрецы, а? - Госнольд переключился на другую тему. - Что ж взорвало те растения? Ты представь, вот это силища! Ядом травили? Или кислотой, ты как думаешь? Ну, так не церковники же это устроили, куда-то схоронились и фью!
        - Кто знает, может, поубивали их всех наконец-то, - зло ответил Галент.
        - Зря ты так, зря. Ребята не без шизинки, да дело свое делали.
        Вор пожал плечами, его спутник не мог знать всего того, чему свидетелем был Галент. Кровь и насилие - вот бог, которому поклонялись в монастыре, где воспитывался Галент.
        Просчитав, сколько они уже прошли, Галент решил, что пора выбираться из этой канализации. Не ровен час, механисты вновь попытаются потравить крыс. Двух точно прихлопнут.
        По штольне для обслуживающего персонала Галент и Госнольд поднялись на верхний ярус. Они были далеко от провала, так что не удивились отсутствию рисунков. Госнольд к радости вора наконец-то заткнулся, он перестал метаться от возбуждения к сонливости. Яд сделал его послушным и незаметным, идеальным слугой.
        - Теперь понятно, как шаманы себе рабов делают, - прокомментировал вор. - Будем надеяться, что это временно.
        Госнольд моргнул, не понимая, чего от него хочет Галент. Вор махнул ему, чтобы следовал позади.
        Убедившись, что обычные пути на поверхность все так же недоступны, Галент повел пускающего слюни «коллегу» в сторону Поля. Все-таки придется выбираться тем же путем, если только с пути не собьется по дороге.
        Случай подсунул вору другую возможность, за которую он тут же ухватился.
        Ярусом ниже послышались человеческие голоса. Люди были возбуждены, напуганы и кого-то остервенело избивали. Канализация отличное место, чтобы избавляться от тел, казалось бы ничего необычного. До недавнего времени.
        - Все возвращается на круги своя? - хмыкнул вор.
        Он приказал Госнольду ждать у лестницы; превратившийся в овощ беспрекословно подчинился. Галент подумал, что этим стоило бы воспользоваться, удовлетворить извращенные фантазии, например.
        - Но я добрый, - сказал он, - так что тебе повезло.
        Внизу, возле коллектора полного воды, расположилась троица весьма занятая. Ребята добивали уже бездыханное тело и, судя по всему, собирались делать ноги. Приказа они не смели ослушаться и должны были удостовериться, что их жертва уже не поднимется. Но страх держал их крепко за горло.
        Даже Галент нервничал в подземельях, а он многое повидал и ко всему был готов. Эти же молодцы о канализации знали с чужих слов.
        Закончив работу, убийцы поторопились сбросить тело в водоток. Труп унесло вниз, где-то уровнем ниже раздался всплеск. Все кончено, и убийц вскоре след простыл.
        Галент проследил за ними, а уже потом, когда стало тихо, вместе с Госнольдом вышел на поверхность через подвал винной лавки.
        Они ушли не так далеко от места битвы, на западе расцветало зарево пожара. Горожане суетились, держа наготове топоры и ведра с водой или землей. Частые пожары приучили их серьезно относиться к любым возгораниям. Слишком много техники в Городе, из-за которой могла случиться катастрофа.
        Галент тихими переулками провел спутника. Ему становилось лучше. Или это был момент краткого просветления, когда дурман отступает, чтобы вернуться и с новыми силами приняться за насилие над разумом.
        Все равно, такой спутник лучше, чем овощ с незакрывающимся ртом. Могут за мертвеца ожившего принять, пристрелят. И Галента за компанию, чтобы не таскал по улицам больных.
        Узкие улочки, направляющиеся в сторону реки, большей частью были перекрыты. Их не использовали для снабжения, просто военные решили обезопаситься. На той стороне живет неспокойный народ, диковатый, да еще река, по которой могли подняться морские гады.
        «Беда не приходит одна» - эта мудрость популярна в Городе.
        Военные, хоть иногда и просирали ранние успехи, люди прагматичные, медлительные из-за своей осторожности. В тех условиях, что они существуют, подобное мышление предпочтительно.
        Пусть лишний раз перестрахуются, чем потом получить в тылу орду зараженных паразитами граждан.
        Но Галент их все равно ругал самыми черными словами. Из-за многочисленных постов приходилось лавировать по улочкам. Порой он проходил многоквартирные дома, чуть ли не наступая на кровати жильцов, чтобы перебраться с одной улицы на другую - так много было жандармов в округе.
        Все прошло удачно, Галент и его спутник проскочили незамеченными. Военных слишком волновало произошедшее, чтобы глазеть по сторонам. Чего высматривать всяких воришек, если зараженные не отличаются ловкостью и хитростью - прут прямо на штыки.
        Пристань и узкоколейка были уже близко и прекрасно освещены. В доках шумели работающие механизмы, восточную сторону неба закрывал поднимающийся из труб дым.
        У Галента холодок пробежал по спине: проклятье, не проскочить мимо постов.
        Горожан разбудила близкая стрельба, кто не успел сбежать, был привлечен к добровольным работам. В порту не хватало рабочих, чтобы обслужить прибывающие пароходы с боеприпасами.
        Западнее обрушилось здание, которое пострадало во время расчистки улицы. Техника расширила улицы, чтобы организовать двустороннее движение. Остальные улицы были запружены конным транспортом и ранеными, которым посчастливилось не умереть во время боя.
        Пространства между домов пустовали, в виду их непригодности для установки сообщения. Снабженцам проще перенаправить караваны по другим участкам, южное направление было в большей степени вспомогательным.
        Станция узкоколейки была превращена в сборный пункт для раненых и пострадавших во время обстрела. Понесшие большой урон отряды отошли к этой позиции, чтобы в случае прорыва защитить переправу. К счастью этого не потребовалось.
        Галент оставил Госнольда в одном из переулков и прошмыгнул дальше, пройдя незамеченным мимо постов. На старых фонарных столбах закрепили лампы, освещающие полотно. Во многих домах горел свет, множество солдат расселились по квартирам рабочих. Штаб организовали прямо на станции, в которой пришлось наводить порядок и проводить связь.
        Не проскочить, слишком много людей.
        Раненных несмотря на холод разместили возле полотна, мост охраняли со всей тщательностью. У центральной опоры бросила якорь канонерка.
        Галент вернулся к другу и кратко обрисовал ситуацию.
        - Придется переждать где-нибудь, - заключил он, - не знаешь поблизости безопасной комнатки?
        - Не нужно, - Госнольд усмехнулся и достал из внутреннего кармана конверт. - Пропуск, просто молчи, а я все разрулю. Помоги подняться.
        Они дошли до первого поста, с начальником которого Госнольд переговорил. Под конвоем их отвели в штаб, Галента оставили у входа. Госнольд убедил своего спутника, что бояться ничего не стоит.
        Бумажка, что он предъявил, могла стать причиной их ареста. Галент не желал идти на риск и предпочел бы отсидеться, а уж потом предпринимать попытки перебраться на другой берег. Ожидая Госнольда, вор ругал себя за то, что не смог настоять на своем.
        Смыться бы, подумывал Галент, держась в тени у бокового входа станции. Госнольд найдет его, если выйдет. Так что не стоит мозолить глаза армейским, тем более кто-то из них мог узнать еретика, которого ищут церковники. Мало ли какие действия предприняли церковники после побега Галента.
        Без документов и у всех на виду вор чувствовал себя как пойманный в мышеловку. Покинуть территорию незаметно не удастся - слишком светло, полно народу вокруг. Суматохой не получится воспользоваться, это не рыночная толпа, дерущаяся за дешевый товар. Солдаты оккупировали окрестности, никого не впускали и не выпускали.
        Галент нервно притоптывал, ходил туда-сюда, уже был готов сорваться, убежать, как услышал голос Госнольда. Его коллега позвал кого-то по имени …, но Галент верно предположил, что это имя адресовалось ему.
        Он выглянул из-за угла, убедился, что рядом с Госнольдом только один солдат в чине капрала. Значит, никто его не конвоирует, шпион не пытался сдать еретика. Хотя, кто знает, Галента могут поджидать и внутри здания, как только он подойдет к Госнольду, стрелки бросятся на него.
        Галент заскрипел зубами, до боли сжал кулаки и заставил себя успокоиться. Если его действительно сдали, то ничего не поделать. Лучше подыграть врагам и ударить тогда, когда они этого не ждут.
        Положив руку на рукоять ножа, Галент пошел навстречу Госнольду.
        Тот понимающе ухмыльнулся, кивнул головой в сторону путей. Галент неотрывно смотрел на шпиона, пошел за ним и за армейцем. Он держался чуть позади, опустив голову, и бросал взгляды по сторонам. Порой оборачивался, чтобы проверить тылы.
        Утро наступило слишком рано, многие запомнят галентову рожу. Это плохо, очень плохо. Галент не сомневался, что будут неприятности.
        Они взобрались на насыпь, пошли по незанятым путям. Состав на восточном берегу не успели организовать, этими путями давно не пользовались. На них еще следовало поставить рабочий паровоз.
        У входа на мост капрал направился к начальнику караула. Потрясая какой-то бумажкой, он накричал на солдата, что явно не требовалось. Тот и не собирался перечить.
        Госнольд махнул головой, адресуя жест вору, и смело направился к мосту. Капрал отдал бумагу с разрешением на проход Госнольду, крепко пожал ему руку и попрощался с таким видом, будто перед ним стоял генерал.
        Двое перешли на противоположный берег; там показали разрешение и покинули оцепленную зону. Шум и гам стояли вокруг, из старого депо конной тягой вывели платформы, на которые собирались грузить раненных. Вагоны были старыми, не обслуживались уже с десятилетие, но им не предстояло возить тяжелые грузы.
        В доки раненных направить не могли, поток боеприпасов нельзя уменьшать. Опасно обрывать снабжение, когда идет штурм. Артиллерия продолжала вколачивать тяжелые снаряды во врага всех цивилизованных людей. Стрельба была слышна даже с Демиуса.
        - Страшная музыка, - сказал Госнольд, когда вместе с Галентом забрался на возвышенность.
        Ничего не видать, мешали строения станции, фабрики, но слышимость была прекрасной - ветер двигался в эту сторону.
        - Вроде не потравили, - Галент неуверенно втянул воздух.
        Ядовитые испарения рассеялись, утратили опасную концентрацию.
        Госнольд кивнул и, отдохнув, пошел дальше.
        - Что за бумажку ты им показал?
        - Вот так и ответил тебе, - слегка раздраженно сказал шпион. - Я же не спрашиваю, где ты ночуешь.
        - Ты можешь это и так знать. Мы не в равных условиях.
        - Могу, конечно, могу.
        Они дошли до конной станции, заказали экипаж, сообщили кучеру, каков пункт назначение, и завалились спать.
        Эта ночь была очень долгой, изматывающей до такой степени, когда опасности уже не замечаются. Но Госнольд не назвал особняка своей госпожи, он сообщил адрес, расположенный в том же районе.
        Измотанные вконец они уснули в медленно едущем экипаже, ни тряска, ни уличный шум их не могли разбудить. Забылись и опасности, и необходимость быть бдительным.
        Ни Галент, ни Госнольд не были готовы к таким забегам на выносливость. Прошло не так много времени с освобождения из темниц инквизиции, и ни минуты покоя.
        Город не позволял своим детям расслабляться.
        
        Глава 12. Торговля и снаряжение.
        
        Выкроив время на отдых, ближе к ночи двое мастеров теней пришли к особняку Асани.
        - Я бы еще подремал, - зевая, сказал Госнольд. - Но долг зовет!
        Галент фыркнул и посмеялся. Напряжение спадало, беспокойный сон не принес отдыха. Совсем никакого отдыха. И вино не помогает: харчевников доят без устали, те уже воду продают подкрашенную.
        По пути к особняку торговки Галент указал спутнику на многочисленных крыс, выбравшихся из-под земли. Шпион и не обратил бы внимания, предполагая, что это по причине разрухи и беспорядка. Но многочисленные трупики, скопившиеся у выходов из подземелий, указывали на иную причину явления.
        - В былые года такого не было, - ответил Госнольд.
        Крепко обдумать следовало все случившееся, но впереди ожидали еще большие потрясения. Пройдя через главные ворота, Госнольд по устоявшейся привычке провел вора окольными путями через весь дом. Стража их не останавливала, уже знакомая с гостями.
        - Что-то их меньше, - заметил Галент.
        - Ну еще бы! Я бы и сам сорвался. Наверняка же по приказу разошлись.
        Умелые стрелки в такие моменты весьма ценны. Их умения можно использовать по-разному. Госнольд полагал, что Вейнтас отправила своих наемников к мосту - поддерживать порядок, да следить за происходящим. А может, на западный берег забралась, чтобы держать руку на пульсе событий. Военные не станут отказываться от помощи, тем более контингент среди наемников Вейнтас все ветеранский, выходцы из военных сословий.
        Госнольд ошибался, наемники отправились в иное место. Беда не приходит одна - удары нанесли во множество мест Города. Настолько точно, что казалось, за происходящее взялись не хаотичные силы природы, а чей-то холодный, прагматичный разум расшатывал устои общества.
        Вейнтас явно радовалась тому, что Госнольд вернулся целым и невредимым. Уж она-то знала, что этот парень первым полезет в пекло, а потерять его сейчас нежелательно. В том месте, где сейчас находились ее наемники, это проще простого. Прорыв созданных магией монстров из провала не шел ни в какое сравнение.
        - Какова ситуация? - поинтересовалась женщина вместо приветствия.
        - Порядочек! - выдохнул Госнольд, падая в мягкое кресло.
        Галент пристроился на кушетке, сел на краешек, и выглядел максимально собранным. Пока торговка занимается своим шпионом, можно и поразмыслить о том, как бы подороже продать свою задницу. Раз уж она заинтересована в его услугах, то названная ранее сумма может быть увеличена в разы. Тем более спасение такого человека, как Госнольд, стоит учесть…
        - В каком смысле? Ко мне поступают иные сообщения.
        - Вы не поверите, кто вмешался в события!
        И он рассказал о том, как механисты поступью героев прошлись от самых укреплений до провала. Все, что встречалось на их пути, было сокрушено яростным огнем и безумными песнопениями.
        Госнольд разве что о гремящих маршах, льющихся из громкоговорителей, не рассказал. Порой он дает волю языку, ведь информация товар, которым он торгует. Кое-какие повадки он перенял от своей патронши. Асани прекрасно знала слабости своего наемника, потому умело отжимала суть из потока слов.
        О роли Галента в событиях Госнольд рассказал так же красочно. Шпиону дали выговориться, подробно изложить события, которым он стал свидетелем. Закончив, он предложил выслушать Галента.
        - Минутку, - жестом остановила их Асани. - Мы с тобой разговариваем о разных вещах, и я не могу лишить себя удовольствия сыграть в ту же игру, в которую ты играл со мной когда-то.
        Она злорадно усмехнулась и медленно откинулась на спинку стула. Лукаво глядя на Госнольда, женщина спросила у вора:
        - Ты помнишь, где находился последние месяцы?
        - И что?
        - Не дерзи. Так вот - остров Рачий атакован, - Асани закончила фразу, щелкнув пальцем по столешнице.
        Да, именно такого эффекта она добивалась. Она всегда мечтала поймать тот момент, когда на лице Госнольда отразится подобная гамма чувств: недоумение, недоверие, переходящие в ужас. Галента это заявление поразило не меньше, он побледнел, вскочил и, задыхаясь, спросил:
        - Кем?
        Почему-то в горле пересохло, его будто за глотку схватили и держали.
        - Вот это я и хотела узнать у нашего уникального мастера слежки, - глядя на Госнольда, сказала Асани. - Выходит, я зря надеялась на разъяснение ситуации. Господа, я должна констатировать, что вы плохо выполняете свою работу.
        - А я то что?! - возмутился Галент. - Стоп, к демонам это! Что значит атакован?
        - Не могу знать, но всё жречество сейчас находится на острове, часть - контролируют мост, ведущий к монастырю. Церковники возопили о помощи, но военные сейчас заняты, сами знаете где. Все, что они смогли - прислать несколько рот для организации обороны. Мои люди отправлены им в помощь, но рясочники не пускают никого на остров.
        Галент утер пот, выступивший на лбу. Новость выбила почву у него из-под ног. Колосс, с которым он боролся, оказался настолько слабым, что готов был вот-вот обрушиться. Он сам - Галент, мечтавший об этом, увидит крушение ненавистной организации. И здесь не обошлось без толики его участия, незначительной, но ведь главное, что она была! Но почему-то никакой радости вор от этого не испытывал.
        В душе Госнольда бушевала такая же буря. Все свыклись с мыслью о том, что могущество церковников непоколебимо, доказательство обратного ломало привычную картину мира.
        Они слишком привыкли к тому миру, в рамках которого вели свою малую войну.
        Исчез весь смысл борьбы, которую они втайне, для самих себя вели. Какой смысл бороться против того, что уже мертво и было мертвым. Теперь их попытки казались глупыми, по-детски наивными.
        - Та ложь, игрушка пропагандистов - стала явью, - сказала Асани. - Хитрецы невольно предсказали собственный крах.
        Сарказм в ее голосе звучал неприкрыто. Она злорадствовала, страх не коснулся ее. В отличие от этих двоих, она не играла в борьбу, а планомерно воплощала свои планы в жизнь. Месть, пусть и не ее руками, но была совершенна. Удовлетворение, которое она почувствовала, ослабило боль в кровоточащей ране.
        Теперь крах лжецов, подмахивающих Совету, неминуем. Это, конечно, повлечет за собой смену власти в Городе, гибель тысяч, может, миллионов граждан, но кто их считает? Одно хорошо - в этом пожаре сгорят и тысячи тех, кто долгое время мнил себя хозяином положения. И не только церковников опалит пламенем, их вина в преступлениях прошлого не столь значительна.
        Помазанные же пеплом совсем другое племя, ими проще управлять, так как их власть будет весьма шатка. Асани не собиралась упускать своего шанса, выжмет все возможности, которые ей предоставит «время перемен». И уж тогда она сможет задушить каждого, кто провинился перед ней. А что будет после неминуемого террора, уже не важно.
        - Госнольд, - взяв себя в руки, обратилась Асани.
        - Да?..
        - Отправляйся к моим стрелкам, Киж разъяснит задачу. Мне нужны подробности! Но не смей подвергать свою жизнь опасности. Клянусь, если ты сбежишь от меня в бездну, я тебя вытащу оттуда, и ты горько пожалеешь о своей глупости! Свободен.
        - Да, госпожа, - он поднялся, поволочился к выходу.
        Галент проводил его задумчивым взглядом. Из-за новостей он помрачнел, совсем не хотелось участвовать в боях. Лесные дикари под предводительством их бога давно с ненавистью глазеют на Город. Все их стремления направлены на уничтожение врага; набеги на сельскохозяйственные департаменты совершаются с завидной регулярностью.
        Гибнут люди с той и с другой стороны, но ситуация нисколько не меняется. И сейчас эти прорывы будут затоплены кровью горожан, сожжены огнеметами и погребены под градом снарядов. Не надо быть специалистом, чтобы просчитать будущее.
        Дикарей используют, это очевидно.
        Асани села в кресло, взяла перо и принялась составлять послание. За эти несколько дней она отправила сотню писем, для личных встреч не было возможностей. Демиус удачно отрезали от старых районов.
        - Ваши ораторские приемы устарели, - сказал Галент через некоторое время.
        О нем как бы забыли, Вейнтас тянула время, прежде чем начать любимую игру. Галент вздохнул, никакой уверенности он не ощущал.
        - Побывавшим на том свете уже все равно, какие наказания для них уготовили живые.
        - Пытаешься успокоиться? Хвалю за сообразительность, - Асани отложила перо. - В его состоянии простые угрозы звучат действенней. Это как настраивать счетную машину.
        - А со мной такое не пройдет?
        Женщина улыбнулась и спросила, зачем же к ней пожаловал вор на этот раз. Галент прежде чем переходить к основному вопросу, рассказал то, чему был свидетелем. Затронул он и Сайленса, имя которого ни о чем не говорило торговке. Она задумалась, но не могла припомнить ни одного человека или представителя иной расы похожего по описанию.
        Образ у мнимого священника слишком гипертрофированный.
        - Наверняка это маска, одна из многих, - объяснила Асани.
        - Я об этом не задумывался, - вздохнул вор. - Но не могло же мне это привидеться? Храм и его символы, а потом провал так же - фьють! И похожие по смыслу символы.
        Вейнтас согласилась, что вопрос следует всесторонне рассмотреть. Но, пока никаких зацепок нет, Галенту не стоит задумываться об этом. Разумное решение, но вору не хотелось забывать о своем очередном враге. Или друге, смотря как посмотреть.
        Асани в упор смотрела на посетителя, ожидая продолжения. Пришла пора, понял Галент. Он вздохнул и произнес:
        - Вы предлагали работу, что ж… я готов взяться за нее, но на своих условиях.
        - И каких же? - Асани сложила руки на груди.
        - Во-первых, цена. Названная сумма слишком незначительна для…
        - Не обсуждается, - оборвала она, - отказавшись, ты сам потерял свою возможность. Так что слушай мое условие, ты получишь на четверть меньше условленной суммы.
        - Нет!
        - Тогда можешь не рассчитывать на мое покровительство. Я не собираюсь в такой момент вкладывать значительные суммы в проекты, чья отдача возможно будет незначительной! Твоя ценность снизилась.
        - Вы не сможете найти никого другого, кто готов рискнуть.
        - Снаряжение, сколько оно сейчас будет стоить? Ты опоздал, протянул время и теперь несешь убыток. Или ты хочешь за свой счет покупать снаряжение? Тогда назови адрес, где ты живешь. Заберу оставшиеся деньги, когда ты подохнешь в промзоне.
        Галент недовольно сопел, но вынужден был согласиться с ее условиями. В ближайшие дни магазины будут закрыты, возможно, оружие реквизируют. Взрывчатку ни один цеховик не продаст неизвестно кому, на черный рынок так же рассчитывать не стоит - опасность нарваться на жандармов и цена…
        У торговки наверняка есть склады, доверху набитые всем необходимым для полномасштабных военных действий. Не придется ничего покупать. Галент согласился на новые условия, хоть это и обозначала отступление с позиций. Другие требования наверняка не будут удовлетворены.
        - Второе, - Галент облизнул губы, - я не хочу быть простым мальчиком на побегушках.
        - О, можешь не сомневаться, ты будешь не простым мальчиком!
        - Иронию оценил. Я хочу знать, что происходит.
        - И зачем тебе это?
        - Кто предупрежден, тот вооружен, - Галент пожал плечами, отвел взгляд.
        - Хочешь сбежать, когда запахнет жареным? Что ж, инстинктов ты не лишен, мне это нравится. Госнольд в отличие от тебя совсем бесшабашный… ладно. Что смогу, то расскажу, буду откровенной - пока мне это выгодно.
        - И на том спасибо, - сквозь зубы сказал вор. - Гарантии какие?
        - Я от своих слов никогда не отказываюсь.
        Галент хмыкнул, скепсис его понятен. Но Асани не могла ничем кроме слов успокоить наемника. На что он мог рассчитывать? Не будут же они составлять договор, для такой работы ни один нотариус не подготовит бумагу.
        - Ну… так чего от меня надо?
        - Отправиться на завод, где ты побывал. Добыть информацию.
        Ее интересовали книги, письма, да хоть памятные таблички с ворот. Механизмы и другие ценные для цеховиков устройства слишком громоздкие, чтобы их мог притащить один человек. Тем более из стали сложно выжать информацию, не будучи специалистом. Проговорившись, Асани пожаловалась, что не имеет теперь возможности получить консультацию по механизмам. Галент понял, потому ничего не спросил.
        - Я уже приносил кое-что с завода, - сказал вор, - оставил это у Дука, который был дружен с тем священником.
        - Значит, этот маг, - Асани выделила последнее слово, - действительно в чем-то здесь замешан.
        - Думаю, он украл и часы, принадлежавшие Харану.
        Вейнтас кивнула: украл и украл, механизмы ее не особо интересовали. На что способны эльфы механисты она и так знала, неудивительно, что маг решил избавиться от хитрого устройства. Чтобы ничто не угрожало его власти, например.
        - У меня есть копия старой карты с этим районом, возьми ее, - Асани протянула сложенный лист плотной бумаги.
        Галент развернул карту, некоторое время изучал ее. Да, что-то знакомое проглядывается. В районе многое изменилось, не только вследствие разрушений, придется разобраться. От этого зависит жизнь.
        На плане отсутствовали некоторые дома, которые видел Галент в районе. Память его не подвела, он отчетливо помнил район, где обитали мертвецы. Не было на изображении и одноколейной дороги, проложенной много позднее.
        - Откуда это? - спросил он, убирая карту.
        - Пойдем со мной.
        Торговка не собиралась отвечать на вопрос. Она отвела Галента в подвал.
        Там хранились боеприпасы, спецсредства, нужные в обороне особняка. Совет настоял на том, чтобы эти опасные игрушки были удалены из жилых кварталов. Теперь Асани могла исполнить приказание, а то поднадоели инспекторы, требующие денег за молчание.
        Множество крыс заполнило нижние этажи особняка, Галент сюда ни за что бы не сунулся по собственной инициативе. Эти злобные твари способны прокусить даже плотную кожу сапог, но Вейнтас не беспокоилась об опасности, смело шла в своих легких ботинках и совсем не женском платье по темным подвалам.
        Освещением здесь служили масляные лампы, горящие одна на целый коридор. Писк крыс дополнял картину, подземелье словно перекочевало со страниц романа о злобных церковниках, пытающих в застенках еретиков и благородных дикарей. Запретные романы имели большую ценность в Городе.
        После нынешних событий их жизненный цикл завершится в костре на какой-нибудь площади. Новой религии требуются жертвы, чтобы очистить и разум, и душу паствы.
        Галент ругнулся. Подобное могло произойти уже завтра. Новая идеология как юнец агрессивна, бросается на все старое и питается гниющими останками. В какое чудовище новый культ может превратиться, пока не растеряет силу новизны? Страшно представить. Это сейчас рядовые цеховики поют о торжестве разума, а вскоре поймут, как сильно ошибались. Или не поймут, кровь обновлять в организме тоже необходимо.
        Вейнтас хранила большую часть оружия в потайной комнате, расположенной за пороховым складом. Где, кстати, хранилась и другая взрывчатка. В соседней комнате, открытой для посещения инспекторов - несмотря на взятки, они все равно проверяли наличие или отсутствие оружия, - хранилось стрелковое оружие.
        Освещения в этом конце не было. Никакого. Шаря в темноте по стене, Асани нашла в одном из углублений шарик. От прикосновения он стал блестящим, не отражая света. Женщина что-то проговорила, и шарик стал источать лазоревый свет.
        Торговка предложила вооружиться, указав на склад стрелкового оружия.
        Винтовки, пистолеты и более мощные стволы не заинтересовали Галента.
        - Предпочитаю бесшумное, - сказал он. - Если есть арбалеты, то давайте.
        Она пожала плечами и открыла дверь пороховой комнаты. За одной из бочек Асани нашла веревку, потянула за нее, чтобы открылась дверь в углу комнаты.
        Потайной склад был обустроен со вкусом - как у всякого негоцианта. Многочисленные стеллажи высотой до потолка с коробками, на которых какие-то числовые пометки, если вообще не символы неизвестного языка. Длинные короба на полу, в которых наверняка стволы артиллеристских орудий хранятся, но об этом нельзя точно сказать.
        Полный порядок вещей поражал, а так же отсутствие хоть каких-то ориентиров. Только хозяин мог сказать, где и что лежит.
        Арбалетов для Галента не нашлось. У Асани имелись громоздкие орудия, которые использовались в стародавние времена для обороны восточной стены. Так и достались ей по наследству от предков, отличившихся на службе. Такое оружие не годилось для операции.
        Шутки ради Асани пнула по большой коробке и предложила захватить Галенту стреломет. Собрать и обслуживать его может даже один человек. Древнее торсионное устройство до сих пор работало, его ежегодно проверяли.
        - Зачем?! - удивился вор.
        - Прекрасное оружие, весьма точное для своего времени. Вершина машиностроения тех времен! Грешно было бы выбросить его.
        - Готовитесь вступить в секту цеховиков?
        - А что? - Асани задумалась. - Как входной платеж в этот закрытый клуб ручной стреломет сгодится.
        Шутка не была оценена вором. Он и так обливался потом, находясь рядом с бочками с порохом. Или эта женщина внушала такой страх? Она больше всего походила на смерть, а тут, в этой комнате спрятана ее любимая коса.
        Взрывчатки у нее хранилось много, любой разновидности. Галент заинтересовался гранатами, взял парочку.
        - Не видал никогда такие.
        - Я не экономлю на боеприпасах, - с гордостью ответила женщина.
        Она объяснила Галенту как пользоваться смертоносными устройствами. Испытать их, к сожалению, возможности не было.
        - Не совсем надежные, рассчитывай на восьмидесятипроцентную вероятность.
        - Тогда четыре возьму.
        Эти похожие на колотушки гранаты были громоздкими, но как сказала Асани эффективными. По крайней мере, конечности мертвецам оторвет - этого хватит, чтобы воспользоваться собственными конечностями.
        Простая взрывчатка, хитрые мины, которые можно крепить на стены - подобных игрушек даже Дук не дарил.
        - Откуда это?! - вопросительно воскликнул Галент.
        - Друзей заводить полезно. Послушай моего совета.
        - Предпочту деловые отношения.
        - Разумно, но подобный подход не решает всех проблем. Иногда надо отходить от собственных принципов.
        Лекция не интересовала Галента, оружие - вот зачем он притащился в это логово механических демонов. От складов со смертоносными игрушками даже крысы держались подальше. Галент их страх прекрасно понимал, и сам хотел быстрее закончить сборы.
        В чем удовольствие сидеть на бочке с порохом?!
        Коллекция ножей привлекла Галента больше, чем разнообразные мины и гранаты. Вот с таким оружием он чувствовал себя уверенней. Ближний бой следовало исключать, но нож всегда надежнее. И тише в умелых руках.
        Метательные ножи, короткий меч и несколько дротиков, острия которых можно обмазать ядом - вот улов Галента. Яды и хитрые магические мази Асани так же предоставила. Парочку смертоносных зелий, несколько снотворных. Последние, к сожалению, действовали не сразу, а через какой-то промежуток времени.
        - Минуты две или три, если в туловище, где кровоток находится. До десяти - если рука тебя подведет.
        Асани помнила обо всем, что хранилось в ее тайных комнатах. Крепкая память необходима торговцу не только в делах счетных, но и для самозащиты.
        Галент припомнил старую легенду:
        - А яд не потерял свою эффективность?
        - Почему он должен?
        - Ну, - Галент покраснел; мрак скрыл это. - Как бы близость механики к чистой магии.
        - Это же не потемнело, - Асани покатала в ладони светящийся шарик.
        Галент настаивал на том, что ему необходимо стрелковое оружие. Он описал арбалет, сделанный Дуком, но такое оружие раздобыть в Городе не получится - убедила его Асани.
        Ворча, Галент выбрал подходящий для миссии пистолет. От магазинного пистолета пришлось отказаться, калибр недостаточен, чтобы сражаться на равных с мертвецами. Асани нашла для вора громоздкий револьвер - тяжеленный монстр, но надежный и убойный.
        - Голова лопнет как арбуз! - оскалившись, похвалила оружие она. - Ты только попрактикуйся, оружие требовательно.
        И, как заботливая бабушка, дала Галенту коробку с патронами и кобуру. Защитное снаряжение, которое хранилось на складе, было разнообразным, но для особой работы подходила только незначительная часть. Асани все же содержала стрелков и хранила снаряжение для них, а не для шпионов, которые и сами могут позаботиться о себе. Галенту подошли прочные наручи с креплениями для метательных ножей, отличный нагрудник из необычного материала - это была ни сталь, ни ткань, но была крепкой и в то же время гибкой.
        Асани сказала, что этот материал выдержит попадание мелкокалиберной пули. Спасет от парезов… или укусов. Но многого от брони ожидать не следует.
        - Да, и она легко воспламеняется. Будь осторожен.
        Галент кивнул и спросил, чем еще его может порадовать магазинчик сувениров Вейнтас. А больше ничего особенного и не было. Магические приспособы слишком дороги, чтобы рисковать ими - в последнее время в Городе наблюдается дефицит этих товаров. Маги говорят, что с каждым разом все сложнее и сложнее управлять энергиями Города.
        Все, что можно было, Асани уже выдала Галенту. Экипировала его как прошлых героев. Сама прикинула, что может пригодиться вору, то и подобрала.
        Вернувшись на первый этаж, Асани отперла для Галента комнатку, где хранились лекарства. Быстродействующие и не очень, заживляющие мази и порошки, стимуляторы и антидоты, некоторые вещества, что предложила Асани, Галент даже не знал. Скрученный лист какого-то растения, говорила Асани, можно жевать и не испытывать голода, забудешь об усталости. Галент взял целый мешочек, ведь всякое может случиться, мертвецы могут загнать его в тупик.
        Галент пополнил личную аптечку так же бинтами, которые наверняка пригодятся. Он готовился к походу основательно, не рассчитывая на удачу. Нет, в прошлый раз ему повезло, торговка же говорила, что ни один ее наемник не вернулся.
        - Еще не поздно отказаться, возвращайся в Старое Поле, - лукаво улыбаясь, предложила Асани.
        - Только после вас.
        Веревки, крюки, световые шашки и магические фонари - все это дополнило снаряжение Галента. Он взял так много, что все просто не унести. Огромный рюкзак бы потребовался для переноски всего снаряжения.
        - А палатка есть? - попытался пошутить Галент.
        На выбор ему с десяток предложили, прочность некоторых позволяла спокойно разбить лагерь в лесной чаще. Не придется опасаться, что мелкие твари порежут материал, проникнут внутрь и устроят пиршество. Выдерживала она и кислоты, производимые растениями.
        - В черте Города бесполезно, я проверяла.
        Галент не собирался брать ее, но поблагодарил торговку.
        Асани объяснила, как можно быстрее добраться до промзоны: из Демиуса по железной дороги до северного вокзала, пересесть на поезд, прямо направляющийся к рабочим кварталам. Назвала она и номера маршрутов и даже время их движения. До северного вокзала придется путешествовать в товарном вагоне, зато потом можно ехать с комфортом.
        Приказав наемнику ждать, Асани ушла за деньгами. Часть средств она решила выдать Галенту сразу, имела такую привычку. Ничто не стимулирует лучше, чем вид денег и осознание того, что это малая часть от вознаграждения. Работникам нужна мотивация, пусть Галенту особо эти деньги и не нужны. Повод - он уцепится за возможность, просто чтобы успокоиться.
        В парадной, восстановленной после осады особняка, чувствовался запах пороха. В потолке кое-где остались выщерблины от осколков или пулевые отверстия. Их не замазывали - не считали нужным или не хватало средств на это. Пострадавшие украшения были удалены из парадной, их восстановлением никто не озаботился.
        Зал казался пустым, холодным и неприветливым. Даже охранники как-то нервно проходили по залу, много здесь их коллег пострадало. Ранение получил каждый, кто-то скончался в последствии.
        Галент получил свои деньги, Асани искренне пожелала ему удачи. Парень хоть и был дураковатым, но довольно симпатичным. В смысле его профессиональных качеств, конечно. Жалко терять таких, да успех предприятия сулил огромные выгоды.
        Завод этот по своей структуре отличался от нынешних цеховых хозяйств. Мануфактуры прошлого, если верить отзывам современников, были организованы совсем по другой схеме, отличалась и духовная составляющая. Все эти крохи информации тяжело добывались, но благодаря Госнольду, который смог найти доступ к старому архиву Совета, Асани стала обладательницей древних книг, о которых не знали горожане.
        Даже сами советники не знали, что они хранят. А теперь никогда не узнают.
        Галента отправили в конюшни с письмом. Асани распорядилась, чтобы наемника подвезли к сортировочной станции и помогли забраться в вагон. Торговка не сомневалась, что ее люди провернут операцию тихо, о пассажире не узнают ее личные враги.
        
        Со всеми припасами Галент расположился в закрытом экипаже и приготовился подремать. Не могла что ли торговка обед ему организовать? Много он не съест, а на голодный желудок отправляться нехорошо.
        Женщина как будто не сомневалась, что вор немедленно примется за работу. Что за наивность!
        Галент не собирался лезть в заброшенный квартал сразу. Нет. Надо хотя бы вещи припрятать, обдумать дело и изучить карту! Не будет времени, чтобы «там» заглядывать в карту. Все повороты, улицы и дома необходимо запомнить, чтобы с закрытыми глазами ориентироваться. Мертвецы-то прекрасно знают свой район. Если они не лишены разума, то с легкостью поймают постороннего.
        Нельзя утверждать, что эти твари абсолютно неразумны. Опасность может быть многократно большей, чем предполагалось. Лучше подготовиться, из-за спешки шанс погибнуть повышается.
        И раньше Галент предпочитал долгое планирование, а после недавних неудач совсем разуверился в собственных силах. И не мудрено, страх быстро остужает кровь.
        Экипаж двигался быстро, но лишь спустя два часа Галента довезли до вокзала. Кучер остался на козлах - некий субъект с бандитской рожей, которой позавидовал бы сам Галент. Он поторопил вора:
        - Выходи, не задерживайся.
        Галент схватил вещички, забросил рюкзак с барахлом за спину и спрыгнул на мостовую.
        Экипаж остановился рядом с депо, возле ограды, состоящей из покосившихся столбов и развернутых веером досок ограды. В промежутки легко проберется даже взрослый мужчина, этим путем пользовались многие, судя по протоптанной дорожке среди желтой травы.
        Наемник Вейнтас направился к ограде, перебрался на ту сторону. Галент шел следом, оглядываясь по сторонам. Он бывал здесь ночью, да и зашел с другой стороны. С южной стороны стену депо подпирали горы железного лома: погнутые рамы, ржавые колеса с отколами, куски рельс и снятые вагонные двери, люки. Паровой котел одиноко ржавел рядом с воротами, оттащить его дальше не хватило бы сил ни машин, ни лошадей.
        Все поле от ограды до стен было усеяно железом, из-под земли торчали трубы, назначение которых позабыли. Редкие пучки трав плешами покрывали лысеющий пустырь.
        Галент подумал, что это место не следует показывать новым фанатикам. Удар еще хватит, а дураков жалко, это ж пока горожане создадут новых. Пройдет не один год! Кто все это время будет развлекать нас? Церковники уже не те, больные гончарские ребята малоизвестны в центральных районах, как оказалось.
        В депо наемник торговки не пошел, там бродят начальники, на глаза которым не следовало попадаться. А вот в сортировку пройти не составляло труда, рабочие за символическую плату хоть лесного бога пустят в вагон. Галент и сам об этом знал, но не стал влезать со своими предложениями. Ночью тащиться сюда? Нет уж, пусть лучше этот парень посадит его в вагон, желательно с мягким грузом, чтобы поспать.
        - Путь займет несколько часов, может дольше, - рассказал рабочий в замасленной спецовке. - Там творится… ух, я бы сказал! Так что располагайся парень.
        Галент поблагодарил и обходчика, и уходящего наемника. Тот не стал задерживаться, спешил вернуться в штаб, чтобы получить новый приказ. Странные ребята, подумал о них Галент, больше они походят на фанатиков. Чем же они лучше церковников или механистов? Что за странные люди, вечно им нужно знамя, иначе и сдохнуть не могут достойно.
        Размышления о горожанах и их нормальных странностях успокаивали Галента. Все-таки хорошо быть не таким как все. Особенно если не приходится ни с кем делиться своим счастьем. Пока что придется войти во фракцию, которую возглавляет торговка, но дальше… время покажет, что предпринять.
        Возможно, ее и не придется предавать. В лихие времена жизнь обесценивается, особенно жизни тех, кто держит власть или стремится к ней.
        А Галент не стремился, значит - он верил, переживет это время. Если будет думать головой, а не седалищным нервом, как в прошлом. Только разумные, хладнокровные и главное - циничные люди, уцелеют. Это их бремя, ведь глупцы подыхают быстро, а циникам приходится наблюдать сумасшествие, порожденное фанатичными глупцами. Тяжелая доля, что и говорить.
        - Да, мне тяжело придется, - проговорил Галент, падая на тюки с грубой тканью.
        Он заложил руки за голову, мечтательно улыбнулся, уже воображая новое время: стены окрашенные кровью, сотни трупов, вязкий смрад разложения. И не понять, плохо это или хорошо. Даже отвратительный запах гниения, ведь это будут гнить его враги. Что лучше свидетельствует о том, что ты победил, выжил, чем этот запах?
        Истинная награда для всех, кто переживет это время.
        Как бы ни пытался Галент уговорить себя, но от тоски так просто не отделаться. Прилипчивая гадость, чего ему плакать из-за тысяч невинных? И кто вообще сказал, что они невинны. Самозванцы, зато обвинили его - Галента, во всех грехах.
        Вор повернулся на бок, свернулся на теплой лежанке, но не уснул. К счастью и размышления отступили, просто апатия напала. Монотонный стук колес отправившегося состава ввел его сознание в транс, не сон, но и не бодрствование. Ничего хорошего, но и плохого нет - об этом мечтали церковные мудрецы. Полагали, что их потомки смогут достичь покоя душевного, несмотря на боль физическую. Наивные.
        Состав медленно шел на запад, в сторону разбуженных новой угрозой районов. Раньше-то нападали на стену, что вынудило Совет создать новое сословие профессиональных военных, ополченцы из собственников были неэффективны. Военные превратились в опасную силу, но защитили Город и Совет. Отцам советникам пришлось освободить места в Ратуше для новой силы, а что они сделают теперь?
        Вейнтас полагала, что все они сдохнут, не без ее помощи, конечно. Галент не сомневался, что эти хладнокровные гады, место которым в лесу, выживут. Сбросят старую кожу, явятся горожанам в новой, и засияет звезда нового времени - как и раньше будут петь о вечном золотом веке.
        Обидно, что эти незамысловатые трюки работали и будут работать всегда. Вот они-то и являются вечными, а не народное счастье.
        Галента неприятно удивило, что основатели Церкви говорили о том же. И теперь отступник мог признаться себе, что структура виновата, а люди - элементы этой структуры. Херовый материал для лепки, красивого горшка из такого не слепить.
        И будь оно все проклято - об этом тоже писали…
        Вор засмеялся, зажав лицо руками. Абсурдность происходящего начала давать о себе знать. Он был только сторонним наблюдателем, не мог видеть происходящее в целом. Но даже то, что он видел, казалось форменным сумасшествием, картиной безумного художника, пьяницы и дебошира. Сама природа пытается его унять, да не получается. Хаос, прикрывающийся мантией порядка, неуничтожим!
        Вот так и приходят под покровительство лесного бога, подумал Галент. Дикари с их жестокими забавами никогда не выглядели столь безумными как горожане. Если бы вор родился там, за стеной, он полюбил бы жестокий мир растений, магии и демонов.
        Становиться подобным Алою не пожелал бы ни один здравомыслящий горожанин. Души тех, кто родился на полуострове, не приспособлены к внешнему миру. Даже в сельскохозяйственных департаментах живут скорее граждане, чем дикари. Не совсем люди, но они не способны принять жизнь в чертогах Родящего-травы.
        Таков и Галент, чуждый всем мирам.
        Понимая это, он мог выбрать только один способ самозащиты - вознести уродство в идеал. Подняв его на знамя гордости, можно сохранить здравый рассудок. А небольшое сумасшествие есть у каждого, это свойство всего живого.
        Если бы в монастыре не учили мудрствованию, этот трюк вор провел бы легко. Он нехитрый, каждый рано или поздно прибегает к подобной защите, оправданию. Но Галента учили, он мог не верить в слова наставников, но вынужден был их слушать. А палки учителей вбивали знания прочно, хрен выковыряешь.
        Внешний фасад будет держаться, но любое сотрясение повалит шаткое строение. И гнилое нутро будет погребено под обломками лжи.
        - Этот поезд будет двигаться ве-е-ечно, - простонал Галент.
        Он обхватил себя руками, сел и уставился в одну точку. Перед глазами плыли призрачные картины; вот и посыпалась черепица, пошли видения у блаженного. Галент помотал головой, взобрался на тюки и выглянул в щель.
        Люки плотно прилегали к проемам, изнутри их увязали проволокой, чтобы ворье не забралось внутрь. Галент не стал возиться с креплением, щелей между досками и так предостаточно.
        Снаружи все тот же унылый вид. Мост они проехали, наступил вечер, скоро придет ночь и, наверняка, погромы. Яркие цвета, факельное шествие безумцев, как символ преемственности. Глупость плодится стремительно, принимает разные формы, ее способностям к маскировке позавидует даже самый хитрый хищник, служащий Рождающему.
        А лесной бог слыл превосходным конструктором, из его диковинных мастерских выходили такие же диковинные твари. Всем демонам на зависть.
        Медленно угасал день, но стремительно разгорались язычки пламени. Нет, не дождались ночи. Намного раньше выступили. Факельные шествия потянулись с периферии к центру Города. А ведь Красный район наверняка не случайно такое название получил, не в первый раз его улицы окрасятся.
        Многие оценят изменения, их мимолетность и смертность - ведь ничто так не прекрасно, как недолговечное. Жаль, только о жизнях забывают. Ну, не все же это прекрасным считают.
        Поезд двигался медленно, быстрее солнце ныряло за горизонт. Теперь на него будут смотреть иначе, не как на священную звезду, видимый символ счастья и вечности, а всего лишь как на творение нового бога. Этого Творца. Если у механистов получится, конечно. Галент не знал, возможно, консервативные взгляды среди горожан возобладают. Они поддержат Церковь, старая структура обновится и переродится.
        Собственно итог будет аналогичен в любом случае - вор одернул себя. Не стоит рассчитывать, что перемены будут к лучшему. Меняются ведь слова, но не люди произносящие их.
        Галенту хотелось спрыгнуть, побежать по улице, раздавая тумаки - так же глупо, как и любая попытка вмешаться. Ну, даже если у него получится, будет очередное знамя, другое слово будет произноситься да в тех же устах.
        Вор скрипел зубами. Нет, пусть все это горит!
        И оно загорелось. Не в Красном, там прикормленная полиция стерегла особняки и магазины, а на границе. В центре горели только неугодные, прекрасный повод избавиться от конкурента, заодно найти виновника всех бед, источник всеобщего несчастья.
        Абсурд вызывал смех, потому Галент и засмеялся.
        Какой-то мудрец написал, что все в природе подчиняется закону творения. Но кто может объяснить, что за творец создал такое?! Уж точно не тот, идолу которого поклоняются эльфы или фанатики из цеха.
        Состав переместился в жилые кварталы, люди не спали, бродили как ожившие мертвецы, ищущие навечно утерянное. Галент боялся, что они забросают поезд камнями, бутылками с зажигательной смесью, заставят его остановиться, чтобы понабрать в вагонах личного счастья. Оно ведь материально, зря духовники призывают к покою. Покой, он ведь другой - мягкий, теплый, сытный, осязаемый в конце концов. Кому нужен этот воображаемый?
        Галент попытался себя убедить, что искал как раз настоящий покой. Отчасти, быть может, но все же точно такое же осязаемое счастье он искал. В келье или во время службы в холодном соборе мысли тянутся только к этому. Скрыться от них не удается, потому что искушения таятся не снаружи, за стенами, а внутри тела.
        Основатели как раз пытались сбежать от этой неверной, предательницы плоти. Народ им не мешал, а как фанатики сбежали, продолжил заниматься тем, что так приятно.
        Поезд не остановился, механисты или люди, прикидывающиеся ими, не позволили напасть на машину. Еще бы! В этих вагонах везут товары, которые попадут и к сектантам в том числе.
        Нет, теперь лояльность проявляется вот так. Кто кланяется священной машине, спасающей от угрозы лесной магии, тот наш - получай часть от всеобщего блага.
        Подобное отношение вызывало рвотный рефлекс, да вот только Галент с утра ничего не жрал. А жрать хотелось. И спасибо желудку, он спас от буйства мысли. Так и сгореть недолго, да броситься к паровым броневикам - ведь прекрасная трибуна.
        На улице небезопасно. Галент не походил на поклонника нового культа.
        - Раздобыть бы тряпок похожих, - подумал Галент.
        Или гаек выкрутить, сделать ожерелье?
        - Нет, не оценят. Кощунством назовут, - вор хихикнул.
        Режиссер этой постановки все-таки талантливый малый. Немного безумный, но он опять смог обмануть лесников. Теперь не было никаких сомнений, что противостояние Города и Леса не пропагандисткой трюк. Оно на самом деле существует, вот только городской бог хитрее.
        Состав перескочил по стрелке на другую ветку, уходя на север.
        Может там спокойней? У стены все-таки военные живут. Эти ребята всегда казались собранней остальных граждан. По крайней мере, если судить по наемникам Вейнтас.
        Перегоны по пути к северному вокзалу были заняты, из-за чего состав, в котором ехал Галент, сначала замедлил свой ход, а потом и вовсе остановился. На север стягивали боеприпасы, складируемые на складах Поля или в фабричном районе. Многие пули и снаряды были произведены на свет буквально несколько часов назад.
        Гражданских к этим составам не подпускали, причем сами механисты. У полицейских бы не хватило сил, чтобы отогнать жадную до поживы толпу. Цеховики прознавшие о грузе, транспортируемом на север, сами вызвались оказать поддержку.
        Похоже, что боеприпасы северным гарнизонам сейчас очень необходимы.
        Дикари любят нападать с севера, идя вдоль русла реки. Это слабое место в стене, лишь казалось доступным. Сеть фортов, мощная артиллерия и гарнизоны, состоящие из опытных служащих, не давали врагам прорваться внутрь.
        Обычно им приходилось отряжать нападения незначительных банд, которые в угаре грабежа фермерских хозяйств слишком близко подходили к стене. Опьяненные кровью они полагали, что только доблестью можно штурмовать эти стены, снести решетку, закрывающую узкое русло в верховьях реки.
        Они сами учили горожан воевать, готовили их к грядущим, массовым набегам.
        Галент не знал, действительно ли начался набег, или же это городские власти решили перестраховаться. В этот раз дикари ударили изнутри, но ведь где-то была та прореха, сквозь которую они пробрались в подземелья Города.
        Могло быть и так, что сеть тоннелей простирается за пределы стены, соединяя центр и департаменты, непосредственно примыкающие к лесу. Ими могли пользоваться контрабандисты, а эти ребята имеют могущественных покровителей в Городе.
        - М-да, Вейнтас не повезло, - хмыкнул Галент.
        Вора осенила догадка, что торговку могут обвинить в причастности к событиям. Интересно, сама-то Вейнтас предполагала такое развитие событий? Галент ее знал недостаточно хорошо, чтобы дать однозначный ответ.
        Но в проповеди Астрелия, которую пришлось слушать Галенту полгода назад, связь торговки с дикарями озвучивалась как неоспоримый факт.
        Вот потеха пойдет…
        Оставаться в вагоне небезопасно, в движущемся составе груз не охранялся, но к остановленным на перегоне направились вооруженные обходчики. Организация, ответственная за перевозки, имела право хранить оружие и вооружать служащих.
        Галент распутал проволоку, стягивающую дверные створки, и спрыгнул на гравий. С головы состава приближались обходчики с ручными фонарями. На вагоны они почти не светили, ясно, что эта работа им не слишком интересна.
        Спустившись с насыпи, Галент направился к жилым кварталам, расположенным за оградой из ржавой жести. Прорехи в ней зияли тут и там, горожане предпочитали переходить пути напрямую, чем тащиться в обход к переезду. Через который, кстати, так же не всякого пропускали. Риск попасть под поезд невелик, а перевозчики сами не страдали от грабежей - идущий на полном ходу состав не остановить. Разве что колея страдала от сборщиков металлолома.
        Примыкающие к путям кварталы населяли бедные, но не агрессивные люди. По крайней мере, окна никто не заколачивал, ставнями закрывали только проемы первых этажей. В большинстве окон горел свет, на улицах бродил народ - вполне опрятные, немного возбужденные люди.
        Может, они сами работали поблизости, так что порядок не нарушали и других одергивали, если требовалось. Пьяниц практически не было, харчевен в окрестностях тоже. Или все питались дома, или на рабочем месте.
        За жилыми кварталами располагалось несколько предприятий, имеющих собственные пути, на которых в вагоны загружали товар. Но столовых здесь не было, Галент не увидел никаких обозначений, не учуял запаха. А он был так голоден, что за километр обнаружит еду.
        В гости напроситься он не мог, так что пришлось долго топать, пока не оказался в окрестности торгового квартала.
        Среди магазинчиков и мастерских находилось несколько харчевен, где не продавали ничего крепче хлебного напитка. Галент и не собирался напиваться, но все равно удивился такому положению вещей. Неужели сюда сослали всех трезвенников Города? Чтобы в случае чего они могли быть тут же взяты под ружье.
        До стены отсюда далеко, но вдруг. Резервы военным требуются огромные, чтобы обоймы солдат не иссякали. Лекарств не хватает, солдат лечат быстрым способом ампутации.
        Калеки могут выжить, если до службы получили ремесленные навыки, но часть все равно оседает в огороженных кварталах или районах. Гончарня с ее жителями тому пример.
        Отец Галента был из таких, хотя его образ практически стерся из памяти вора. Образ отца заменил иной человек, с которым тоже было покончено. И слава тому богу, что помог отомстить. Галент отсалютовал этому небожителю стаканом. Может видит, да поможет в следующий раз.
        Наевшись и отдохнув в тепле, Галент употребил ночь, чтобы найти убежище. Вещички оставить не помешает, до родного дома отсюда далеко, так что придется обойтись без тех зелий, что Галент прикупил ранее. Вейнтас снабдила его всем необходимым, и было такое подозрение, что большую часть придется бросить.
        Стоящий на отшибе храм вроде бы и прекрасный выбор - Галент знал, где в нем можно оборудовать тайник, но сейчас к церковной собственности лучше не подходить. Чего доброго громить начнут. И эти спокойные люди первыми и бросятся на разграбление. Дикость таится и в них.
        Чердаки так же не подходили. Дома старые, но опрятные, их поддерживали в должном состоянии. Об обслуживании не забывали, трубочисты регулярно прочищали дымоходы. Они могут наткнуться на вещички вора. Взрывчатка в ближайшее время станет ценным ресурсом, нельзя ее оставлять где попало.
        Канализация - отпадает. Мастерские механистов - неплохо, но Галент подозревал, что мастера знают каждую пылинку в своих производственных храмах. Тоже не подходит, а жаль. Какой-нибудь сырьевой склад, где навалены груды барахла, покрытого пылью, отлично подошел бы на роль тайника.
        Галент бродил по улицам и искал место. Он забрел на главный проспект, где находились всевозможные конторки. И вот тут-то вор догадался, где можно спрятать вещи.
        Он остановился возле почтовой станции. Неприметное строение, где пересылались посылки, письма, телеграммы - осуществлялась связь между районами. Ни бандиты, ни старая, ни новая власть не станут разрушать эти заведения. Работников могут припугнуть, но убивать и громить их оборудование не станут.
        А чем еще хороши подобные заведения, тем что как в любой казенной организации, здесь царил беспорядок. Отлично! Именно это и требовалось: укромное место, где полно всевозможного барахла, и где не станут шарить по углам. Средства на реконструкцию ведомство выделяет редко, так что никто не удивляется, вдруг обнаружив во время уборки потерянные сто лет назад ящики с бумагой, банки засохших чернил и даже взрывчатку. Когда-то ее спокойно пересылали по почте, как и огнестрельное и холодное оружие, яды и наркотики.
        Имелись здесь и депозитные ячейки, но они не годятся для хранения. Грабители порой покушаются на кассы почтовых станций и хранилище. Склад, вход в который расположен с боковой улицы, обходят стороной.
        Охранные системы здесь отсутствовали. Доступ на склад ограничивал навесной замок, весьма ржавый к тому же. Лучшего свидетельства, что ревизию проводят редко, не найти.
        Галент открыл замок, осторожно отодвинул створку двери вбок и скользнул внутрь.
        В темноте пришлось повозиться, пока нашлось удачное место. На полу свое барахло вор оставлять не хотел, подвесить рюкзак под потолком, закрепив его на стропилах - вроде и хорошо, но при свете дня заметят. Вор отказался от этой мысли.
        Склад отапливался с помощью печки, но так как он большую часть времени стоял закрытый, то печь убрали. Осталась только труба, снаружи забитая тряпками и закрытая досками. Внутри эту трубу тоже заткнули, чтобы не дуло, но недостаточно надежно. Дымоход достаточно широкий, в него-то Галент и запихал вещи.
        Закончив, вор отошел немного в сторону, оценивая тайник. Сквозь замазанные мылом окна едва просачивался свет уличных фонарей, днем в помещении так же сумрачно, как и ночью. Ни один работник не обратит внимания, что трубу кто-то шевелил - вор смел ржавую труху в угол и на том успокоился.
        Район этот не могли затронуть во время набега, но даже если это произойдет… что ж, придется смириться с потерей.
        Галент на том и успокоился, от него теперь ничего не зависит. Закрыв за собой ворота, повесив замок, вор отправился на поиски места для ночлега.
        Отдохнет день и направится в промзону. И дня много, но идти на поводу у Вейнтас он не хотел. Пусть ждет от него вестей и грызет ногти, немного понервничать полезно, хоть спесь собьет.
        
        Глава 13. Город в осаде.
        
        Гостиниц и сдающихся номеров за ночь Галент не смог найти. Он слишком устал, чтобы бродить по улицам, постоянно рискуя наткнуться на разгоряченных горожан. Вроде бы и спокойные люди, а могли в любой момент кинуться на одинокого путника. Ожидаешь только худшего.
        В старом, пропахшем древностью доме Галент заночевал. На чердаке, вход в который закрывал плевый навесной замок, можно спокойно провести ночь. Вор быстро привык к скрипам, шумам, доносящимся из жилых комнат, уснул сном праведника.
        Утром его разбудили голуби. Обилие пернатых крыс напомнило о том, что неплохо было бы пожрать. Чтобы уж с новыми силами приниматься за сложное задание. Да и провиант необходим, другая мелочь, которую не удалось выпросить у Вейнтас.
        По лестнице постоянно сновали люди, на четвертом этаже какая-то компания горячо обсуждала свои проблемки. Галент постоял у люка, ведущего на площадку, слушая разговор, но ничего нужного не услышал. Он решил поискать другой путь - пошел через крышу, по пожарной лестнице спустился на улицу.
        Его могли заметить, но лестница спускалась по стене, обращенной к пустырю с остовом некоего строения. За пустырем располагался практически отвесный склон холма, на вершине которого находилась водонапорная башня, нежилые строения. Абсолютно пустынное место, вора никто не заметил.
        Галент уцепился за последнюю перекладину лестницы, сбросил мешок с вещами и спрыгнул следом, упав, перекатился и ничего себе не отбил. Все-таки учеба в монастыре не прошла даром, опыт пригодился для новой жизни. Если бы там воспитывали не только тело, но и дух…
        На соседней, главной улице практически не было людей. Выходящие из жилых домов люди спешили скрыться в переулках, не желая попадаться на глаза. Выглядели они не слишком приветливыми.
        Галент осмотрел улицу, перебежал в соседний переулок и направился на север. Как-нибудь выйдет к путям, а там уж и до вокзала, чтобы с комфортом ехать в промзону.
        - На работу, - вор хихикнул.
        Необходимость заставила его взяться за эту работу, но Галент не чувствовал уныния. Наоборот, он пребывал в приподнятом настроении. И опасности его совсем не пугали. Без цели тяжело жить, своей головой думать еще сложнее. А тут и работу, и необходимость придумали - живи, наслаждайся.
        На вокзале удастся перекусить, размышлял Галент. Деньги у него есть, никто не обратит внимания, что они из Демиуса. Галент не думал, что Советники запретят периферийным районам печатать свои банкноты или чеканить монеты. На такой шаг они никогда не пойдут, иначе спровоцируют настоящую войну среди граждан.
        Ведущие на север улицы были запружены различным транспортом. На телегах везли продовольствие, необходимое солдатам, поездами отправляли боеприпасы и подкрепления.
        Галент добрался до путей, с которых, наверное, и спрыгнул вчера, но составы все так же стояли и не двигались. Кажущееся впечатление, но незнакомый с порядками железнодорожников вор не мог угадать, когда и какому составу будет разрешено движение.
        За ограду никто не совался, зато в окрестностях постоянно попадались какие-то всклокоченные люди с горящими глазами. Они не одевались как механисты, но выглядели еще хуже чем новые фанатики. У тех хоть какой-то порядок есть, а эти похожи на сбежавших из лечебницы безумцев.
        Лица некоторых были изъедены болезнями, они наверняка сбежали из островного лепрозория, расположенного у стены. Галент находился в безопасном месте и не приближался к бродящим по улицам сумасшедшим и безумцам.
        Нормальных граждан след простыл. Караваны с припасами охранялись военными - к ним не подобраться. Винтовочные выстрелы раздавались с разных сторон, то одиночный, приглушенный расстоянием, то серия выстрелов из разных стволов буквально рядом, под окнами дома.
        Стреляли в этих безумцев и больных, хотелось верить.
        Бакалейные и другие магазины, естественно, в этот день не открылись. Хозяева заперлись в своих домах, подперли двери, заколотили внутренние ставни и зарядили пистолеты и винтовки. Они первыми почувствуют пожар бесчинств, как и последней зимой в других районах.
        Галент прикинул, как бы ему добраться до вокзала - ничего не шло в голову. Он этот район вообще не знал, бывал-то проездом всего раз. По карте путей, которую Галент когда-то изучал, выходило, что северный вокзал расположен совсем близко.
        Вор забрался на крышу нежилого здания, из которого вел осмотр окрестностей. Он надеялся увидеть на севере столбы дыма, поднимаемые идущими паровозами. Некоторые машины действительно дымили, но никуда не двигались. За двухпутной дорогой, по которой двигались составы из Демиуса, находился лысый холм, на котором сохранились остатки одноэтажных домиков. Хозяева покинули эти жилища, перебравшись подальше вглубь Города.
        На востоке легко различалась река, над которой стоял неестественный туман. Железнодорожный мост был практически полностью укутан этой вуалью, угадывались только стойки. Опасности эта взвесь как будто не представляла, по крайней мере, поезда в нее входили и выходили свободно.
        Северный вокзал не видать с того места, где расположился Галент. Он не слишком удивился этому, вполне ожидаемо, что масштаб у той карты не соблюли.
        Словно намерено запутывали граждан, чтобы они не могли указать прорвавшимся дикарям дороги к Красному. Не важно зачем, не важно - намерено ли это совершили или нет. Галента это не волновало, в подобные игры люди его уровня не играют, и вор вполне сознавал свое положение. Чего забивать голову ненужными мыслями, он хоть и не занятый на фабрике рабочий, но время попусту тратить не привык.
        Добраться до промзоны тем путем, что рекомендовала Вейнтас, не удастся! Это и следовало понять.
        Галент сплюнул, некоторое время раздумывал: «а не остаться ли здесь до ночи?». Мысль сама по себе хороша, но не факт, что даже забравшись в один из составов, идущих на север, вор доберется до вокзала в безопасности. И уж точно никто не гарантирует ему, что пассажирские составы продолжают курсировать между стеной и промзоной.
        Заблокируют транспорт, как пить дать! Не стоит даже сомневаться. А раз так, то и в строении оставаться не стоит.
        Галент вернулся на улицы и, перебегая опасные участки, устремился на запад. Пешком он не рассчитывал дойти до промзоны, не одну пару сапог стопчет. Но что-нибудь по пути придумать наверняка удастся. Украсть лошадь, например. Галент не владел навыками верховой езды, но с виду дело нехитрое - садишься и едешь. Ему же не надо заботиться о кляче, пусть доставит его на запад, а там уж можно ее отпустить.
        Вот только караваны слишком хорошо охранялись. Погонщики или курьеры-всадники были вооружены, конвоиры сопровождали цепочки телег, заполонивших улицы. На одиночного всадника можно напасть, свалить его на землю. Так он начнет стрелять, на шум сбегутся все окрестные стрелки… нет, не вариант.
        Военные останавливали всякого, кто вызывал подозрение. Рабочие в кварталах отсутствовали, их женщины, которые не были заняты на производстве, не покидали домов. Дети не играли на улицах, старики не грели кости на солнце, сидя на лавочках во внутренних домах. Так что подозрение вызывал всякий, кто оказывался в пределах видимости.
        На улицах стреляли. Судя по звукам, из мощных армейских винтовок.
        Галент взвесил в руке свой револьвер, зарядил его на всякий случай, но доверять жизнь этой громыхалке не собирался. Оружие - отличный довод в уличном споре, но в данный момент лучше не выпендриваться.
        Порой кварталы приходилось пересекать под землей. Чем ближе к западу вор подбирался, тем больше караванов встречалось на улицах. Некоторые жители, пользуясь сетью тоннелей, бежали на восток и юг. Толи спасались бегством от наступающих дикарей, толи боялись репрессий военных. Ребята с оружием всегда становятся дикими.
        Мужчин могли угнать на север, чтобы помогали войскам удерживать оборону. Но Галент почему-то сомневался, за один вечер такое провернуть невозможно. Да и он бы заметил, если бы вчера по улицам шныряли вербовщики с дубинками.
        Беглецы, заметившие Галента, уходили в соседние тоннели. Они боялись его, как любого незнакомого человека. Вчерашние соседи и друг друга сторонились, а уж от тех, кто шел на запад, они ожидали только плохого. В отношении Галента эта предосторожность не была лишней.
        Многие беглецы тащили ценности: драгоценности, различные денежные знаки, старинные предметы, истинную ценность которым они не знали. Галент мог заинтересоваться этим, что-то прибрать к рукам. Лишние деньги никогда не помешают, тем более перед таким опасным предприятием, вору требовалось как-то удостовериться в своих силах.
        Но гоняться за людьми по подземельям, Галент не стал. В каждом районе канализация имела свои характерные черты. Ближе к стене подземелья представляли собой сеть тоннелей, прорытых во время добычи камня. Иногда встречались дома, ушедшие под землю, ставшие опорами для новых построек наверху.
        Эти подземные кварталы пустовали, входы в них были по большей части засыпаны. Местные использовали нижние уровни как подвалы, тайные хранилища и святилища, где отправлялись различные запрещенные культы.
        Ушедшая под землю часовня, разделенная на две части - сверху располагался новый храм, уже устаревшей религии. Мозаика древней часовни погибла, цветные фрагменты рассеяны по полу. Это строение не использовали как склад, алтарь, расположенный в центре, был чист и не поврежден. Имелась и лестница, по которой спускались на этот уровень.
        Галент с иронией подумал, что церковники ходят сюда молиться каким-то древним божествам. А каким, он узнать не мог - алтарь просто камень, лишенный всяких знаков. Но на нем остался свежий пепел от сгоревшей ароматической палочки. Запах в помещение не выветрился.
        Культ мог быть и вполне традиционным, священник отправлял здесь обряды, полагая, что старый храм принадлежал той же организации, что и новый.
        Но Галенту хотелось верить, что это все же другая религия. Впрочем, все эти «другие» росли из одной грибницы, как сказали бы шаманы.
        Дальше за часовней находились дома, сложенные из кирпича. Судя по сохранившимся комнатам, они использовались как магазины. Арочные входы, большие окна, в которых не сохранились следы деревянных рам. Довольно занятное место.
        И оно совсем не похоже на те строения, что видел вор глубоко под землей. С Фернасом они тогда забрались действительно глубоко, ни один горожанин в такие дебри не спускался. Ну, кроме Госнольда, если его истории правдивы.
        Галент хотел остаться тут подольше - отличный повод отложить работу, но сколько не отлынивай, а долги придется возвращать. Тем более, если военные отступят там сверху, по улицам начнут двигаться колонны бронетехники. Не факт, что эти арочные своды выдержат. В древности строили, не рассчитывая, что у горожан появятся тяжелые самоходные машины.
        Остатки древних кварталов сменялись крысиными тоннелями, вырубленными в известняке. Камень здесь добывали веками, странно, что окрестные холмы не обрушились. Множество ходов просверлено в камнях этого района. Галент этого не знал. Не знал и причин появления тоннелей. Он просто пользовался тем, что есть в данный момент.
        Но многие тоннели настолько древние, что спускаться в них опасно - узкие, словно сжатые со всех сторон ходы. Будто червяк прогрыз!
        Веяло из таких ходов нехорошим холодком. Свет, идущий из многочисленных колодцев, не в состоянии развеять мрака древности, выглядывающего из тоннелей. Преступники здесь оставляли жертв или складировали припасы, многие банды совершали налеты из подземелий. Их даже не пытались уничтожить - никого не интересовала эта опасность, кроме жертв. Крупные промышленники не страдали от нападений, вот полиция и не совершала облаву.
        Но не от тех групп старые тоннели приобрели недобрую ауру. Порой на стенах встречались знаки, указатели и другие обозначения. Знаки по большей части нечитаемые, но над «страшными» коридорами стояли вполне конкретные символы: изображения костей, трубы крематория, либо дикого цветка. Опасность древних тоннелей и штолен не была явной, просто проходящие мимо чувствовали недобрый дух, как и Галент.
        Кто-то, быть может, заглядывал в эти тоннели, но наверняка в них же и сгинул. Иначе, нашлись бы смельчаки, готовые воспользоваться свободными и неподконтрольными дорогами. Так же и Галент пользовался котельной в Старом Поле.
        Вспомнив о котельной, вор вспомнил и о странных следах в переулке. Теперь он дал зарок, что никогда больше не приблизится к «дороге проклятых» и «арке губительной тьмы».
        В этих тоннелях хотя бы на горло ничего не давило, кашель не зарождался внутри груди. Значит, никакой опасности во вдыхаемом здесь воздухе нет. Это и хорошо, хотя приходилось обходить стоянки бандитов.
        Ребята не высовывались на поверхность. Они и так предпочитали только по ночам выходить на промысел, а теперь боятся даже пошевелиться. Преступники предполагали, что движения военных на поверхности, началось из-за действий ночных работников. Кинжальщики охотились только за горожанами, мастеровыми, иногда нападали на небольшие магазины, грабили склады. Убивали, конечно, но полиция никогда не стремилась их уничтожить.
        Ситуация могла измениться, вот бандиты и решили переждать в спокойной темноте.
        Галент подумал, что его знакомый шпион наверняка так же проводил время в прошлом. Сидел под землей, выжидал, чтобы ночью выйти на промысел. По молодости служил разведчиком в бандах. Мелкого и пронырливого паренька могли использовать только в таком роде.
        А истории про тайные общества на нижних ярусах, это только истории. Тамошние каннибалы скорее дикари, нежели предки горожан.
        Галент добрался до места, где тоннели становились совсем непроходимыми.
        Катакомбы в северной оконечности Города не славятся размахом. Близко расположенные к поверхности они не могли растянуться на такую огромную площадь, как подземелья центральных районов.
        Пришлось искать выход на поверхность, но наверх вели только вертикальные штольни. Они были настолько узкими, что взобраться по ним смог бы только мальчишка. Галент с его барахлом не имел никаких шансов.
        Ругаясь, вор вернулся назад, к старым каменоломням. Наклонные ходы, ведущие на поверхность, были большей частью обрушены. Превратившиеся в труху рельсы торчали из-под завалов будто ноги задавленного шахтера. Неприятное ощущение испытывал Галент, глядя на камни.
        Так и самому немудрено остаться здесь.
        Стоянки бандитов вели к проходам на поверхность. Многие подземные логова сообщались с домами. Через тайные ходы, по вырубленным в камне лестницам преступники спускались вниз.
        Ребята были возбуждены и не собирались ложиться спать, хотя дневное время они всегда употребляли для этих целей.
        Галент выбрал такую группу, где было не более десятка человек. Тощие, больше агрессивные, чем сильные, они не представляли большой угрозы, как иные банды. Те так же не блистали атлетическими телами, но были многочисленнее и лучше вооруженными.
        Прекрасный шанс, чтобы потренироваться в стрельбе. Но вор, подумав, не воспользовался им. Заставши их врасплох, он бы перестрелял шестерых, а остальные наверняка сбегут. Но выстрелы взбудоражат все подземелье, грохот далеко разнесется по катакомбам, вместе с людьми.
        Галент вышел из темноты и, угрожая оружием, заставил бандитов показать ему выход на поверхность. Те не стали сопротивляться. Нож в тесном помещении давал им преимущество против порохового оружия, но никто не хотел доказывать свое мужество, бросаясь под пули. Проще уж пропустить стрелка к лазу.
        Отогнав бандитов, вор взобрался по старой лестнице до крышки. Люк вел в подвал жилого дома какого-то негоцианта. Часть дома использовалась под склад; наверняка торговец промышлял и краденым, подкармливал ручных бандитов, живущих у в подполе. Ничего удивительного в этом нет, торговля многих лишь прикрывалась фасадом официального ремесла.
        Хозяин был в доме и на вооруженного Галента с радостью накричал, требуя, чтобы тот немедленно покинул частное владение. Пустить бы пулю ему в лоб, но под окнами здания остановился караван. Торговец задружился с конвойными, продавая им самогон.
        Галента он выпустил во внутренний двор и, прогнав через весь сад, показал выход на улицу. Торговцу проблемы не нужны, ведь военные заинтересуются, откуда взялся вооруженный человек бандитской внешности.
        Не далеко, как оказалось, Галент ушел на запад. Своими ногами проделать весь путь до промзоны не представлялось возможным. Вор не приблизился даже к рабочим кварталам, которые обеспечивали ближайшие предприятия рабочей силой.
        Сориентировавшись, вор пошел на юг. Подальше от скоплений военных, поближе к беженцам и гражданским. В толпе он сможет затеряться и даже поймать транспорт на запад.
        Ему действительно повезло, на площади, где был организован сборный пункт для беженцев, располагалась конная станция. Большинство экипажей реквизировали, но непригодные для транспортировки остались на станции. Тягловую силу военные так же увели, но конюхи ни за что бы не стали отдавать всю свою собственность не пойми кому! Даже ради защиты Города от набега. Потом же не вернешь коняку, а если военные и не пристрелят загнанную лошадь, то в родные конюшни она вернется измотанной, худой и негодной даже для катания детей на ярмарке.
        Кучер заставил Галента заплатить в десять раз больше, чем платили в спокойные времена. Но он согласился довезти пассажира до рабочих кварталов в промзоне.
        Слухи, курсирующие в конюшнях, говорили о том, что в промзоне движение поездов хоть и затруднено, но не остановлено полностью.
        Только на север не идут пассажирские, так что многие работники остались запертыми на фабриках. Этим тут же воспользовались промышленники, вооружившись красивым лозунгом, приковавшие к машинам работников.
        Страшные слухи распространялись и среди беженцев, большей массой состоящих из женщин с детьми. Их мужья и отцы остались в промзоне. Слухи подкрепляли горожан в уверенности, что ни один работник не вернется.
        Галент не особо ко всему этому прислушивался, но сделал правильный вывод: возвращаться в Демиус придется иным путем. Здесь становится жарко. Голод и неопределенность доконают беженцев. Либо на выступление их подвигнет страх за родственников в прозоне. Что-нибудь да произойдет, тогда очередная фабрика будет оккупирована мертвецами.
        Сев в крытый экипаж - не слишком удобный, но зато неприметный, - Галент задумался о цели своей миссии. Вот будет забавно, если рабочих на заводе Харана погубили военные, подавляющие восстание. Могли же они какой-нибудь магией потравить взбесившихся работников.
        Если такое повторится вновь, то заброшенная зона расширится. Ожившие мертвецы переберутся поближе к живым.
        От Галента требовали выяснить подробности происшедшего, вот он и строил такие теории. Что видел, о том и размышлял.
        Экипаж неспешно катил на запад, подпрыгивая на кочках. Галент и так и эдак устраивался, но ни на одном боку сон к нему не шел. Да и есть хотелось. Вот только кучер не желал останавливаться и дожидаться пассажира.
        Пришлось Галенту терпеть до самой прозоны, пока показалась стена.
        На северо-востоке она заметно отличалась от той, что находилась в Поле. Это была не какая-то ограда, пусть и укрепленная магией. Стена, обращенная к северу, была укреплением. И внутрь, на территорию фабрик можно попасть только через ворота, хитро устроенные, чтобы усложнить жизнь нападающим.
        Склады за стеной возвышались над башнями и вратами. Фабрики располагались на возвышенности, и их трубы беспрерывно дымили. Дирижабли не ходили над промзоной, из-за ограниченной видимости - дым вуалью накрывал район. Но в сторону кварталов проходила меньшая часть воздушных потоков, большинство уносило в море.
        Со смогом не могла справиться магия, единственное, на что способны волшебники, так это уменьшить количество выбросов, попадающих в центральные районы.
        Кучер остановил экипаж у ворот, прижав транспорт к стене, чтобы не мешать конвоям. Галент покинул экипаж и некоторое время разглядывал ворота и складские крыши, торчащие над парапетом.
        Вроде бы народ не останавливали, военные обеспечивали сохранность грузов, но не хватали проходящих мимо мужчин. На лошадь какой-то офицер попытался покуситься, но был послан за официальными документами - кучер в карман за словом не лез.
        Галент направился к воротам, протиснулся во внутренний двор. Люди покидали промзону, где намного безопаснее, чем в городских кварталах. Там, в жилых зонах, у них остались жены и дети, бросить их на произвол они не могли.
        Внутренний двор барбакана окружали невысокие укрепления, слишком ветхие, чтобы выдержать настоящую осаду. А уж пушечный залп разнесет все! Но дикари, против которых и возводились укрепления, не использовали порох и снаряды.
        Самым страшным оружием, кроме магии, конечно, в их арсенале были кислотные гранаты, которые бросались вручную. Образцы покрупнее забрасывались с помощью нехитрых артиллерийских приспособлений - упругая доска с углублением для гранаты.
        Образцы вооружения Галент видел в музее, в экспозиции дикарской культуры. Познавательная экскурсия была, а ночь придала ей романтичный оттенок.
        По зигзагообразной дорожке Галент пересек двор и прошел через вторые ворота. Для крупных транспортов использовали другие проходы или вообще вывозили товары по железной дороге. По дороге могла пройти телега, никто не собирался отсекать жителей промзоны от снабжения.
        За второй сторожкой на холм взбиралась прямая дорога, окруженная со всех сторон камнем. Уклон небольшой, чтобы телеги не скатывались вниз. По узкой дорожке могли разъехаться только два транспорта, но прямо укреплениями располагалась каменная лестница для пешеходов.
        Галент воспользовался этой лестницей, добрался до верха и огляделся.
        Башни сторожки не имели стены с внутренней стороны, так что удалось рассмотреть все, чем богаты укрепления. Вот только ни орудий, ни боеприпасов и пороха не было. Несколько бочек, которые скорее использовались как подпорки, не в счет. Укрепления изнутри выглядели убого, стены обветшали, но их хотя бы не снесли, так что первый удар они должны выдержать.
        Как и все, Галент предполагал, что дикари могут прорваться в кварталы. Целью их на этот раз будет не промзона, а жилые кварталы. Здесь, в этой пустоши с фабриками и мануфактурами им ловить нечего.
        Хотелось верить, что городские власти делали запасы продовольствия. Зернохранилища должны быть в каждом районе и в особенности здесь. Чтобы рабочие могли беспрерывно создавать оружие, с помощью которого враги будут отброшены.
        Временная потеря сельскохозяйственных департаментов не должна волновать горожан.
        Между стеной и строениями за ней пролегала пустая полоса. Чтобы нападающие не могли поджечь дома и нанести вред защитникам. В те времена, когда строились эти укрепления, мощь метательных орудий была незначительной. Лесники, конечно, не могут выставить ничего подобного пороховой артиллерии, но и они не с пустыми руками приходят к стенам.
        Склады при необходимости можно использовать как вторую линию обороны - обращенные к стене строения имели окна только на верхних этажах. А с колоколен открывался прекрасный вид на всю прилегающую территорию. Перемещения осаждающих будут как на ладони.
        Все это было старым, основательным и потому поражало воображение. Галент интуитивно чувствовал, что ни одно строение не строили просто так. Все постройки были возведены по единому плану. И это не могло не поражать!
        Но, к сожалению, сеть укреплений теперь принадлежит истории.
        Вздохнув, Галент направился к складам.
        Торцевые стены складов имели бойницы на уровне второго и третьего этажа. Нынешние владельцы не стали расширять окон, все равно эта сторона постоянно находится в тени соседнего дома. Изнутри бойницы были закрыты ставнями, судя по всему, на века.
        Рабочий люд спокойно и неторопливо занимался своими делами. Кто-то отдыхал, другие компании разговаривали. Обычный день в череде подобных им. Галент поинтересовался, что происходит в районе. Его не послали сразу, а кратенько обрисовали ситуацию.
        Движение по железной дороге затруднено, но поезда ходят в обе стороны. О событиях за укреплениями рабочие не слишком рассуждали, они жили здесь и не волновались по пустякам. Им-то не придется бросаться на плюющиеся растения и дышать ядовитыми спорами.
        Чуть дальше, где у конной станции люди собирались, чтобы проследовать дальше, вглубь района, народ пребывал в легком возбуждении. Галент еще отметил, что среди рабочих не было ни одного человека, промышляющего воровством. Сам Галент выделялся среди толпы разнорабочих, потому решил поискать иной транспорт.
        Эти люди и побить могут.
        Пришлось пешком добираться до трамвайного депо, расположенного за угольным складом. Самоходный трамвай перевозил и пассажиров, и небольшие грузы. В этот день из крепости в депо перегнали броневагон, оборудованный артиллерийской установкой и несъемным пулеметом.
        Галент почему-то подумал, что его сюда пригнали не из-за дикарей.
        Военные оцепили пути, где стоял вагон и тяговый локомотив. На соседнем пути находился трамвай с прицепленными к нему пассажирскими вагонами. Сам их вид говорил о том, что внутри находились стрелки.
        Эти ребята хотя бы не палят в кого попало, просто не подпускают никого к составу.
        Встречаться с ними вору не хотелось, потому он вернулся к угольному складу и по перекрытой улице добрался до станции.
        Билеты продавали, к радости Галента. Он-то полагал, что придется топать до железнодорожного вокзала. Повезло. Изучив схему, которая оказалась так запутана, что представляла проблему даже для старожилов, Галент купил билет. К депо примыкало здание столовой, туда пускали всех, кто имел деньги. У Галента они были, и он смог наконец-то торопливо пожевать.
        Прямое направление до вокзала имелось, вот только Галент не помнил, чтобы видел трамвайные пути, когда был на железнодорожной станции в прошлый раз. Ну, это и не удивительно. В тот раз он был измотан, приходил в себя после ранений и переваривал все случившееся под землей.
        Он подумал об амфитеатре: неужели развалины находятся где-то здесь.
        Это казалось странным. Вид серых строений, в которых жили и работали фабриканты, совсем не вязался с архитектурой, что скрывалась под землей. А может быть, это закономерно - театры не спасут горожан от дикарей, а актеры не переорут шаманов. Вот и оказались заброшены амфитеатры прошлого, а поверх них возвели новые, нужные постройки.
        Галент не без иронии подумал, что церковники много бы выиграли, заставляя своих послушников бродить по Городу. И не для сбора пожертвований, а для созерцания. Кварталы развлечений и колумбарии в программу экскурсии обязательно включить! Иначе не будет развития личности.
        Получатся унылые, серые монахи, а не такие яркие и волевые люди, как Галент.
        Настрой, вроде бы, неплохой. Не сравнить с той лихостью, когда все получалось само собой, но появилась уверенность в своих силах. Этого и достаточно.
        В трамвае было тесно, люди ехали даже на подножке. Галенту еще как-то повезло, он примостился на площадке тендера. Скорость небольшая, так что на узкой полоске металла можно удержаться.
        И за это они еще билеты берут. Кондуктор, злобная рожа, проверил билет Галента, прежде чем позволить ему самоубиться таким способом.
        Галент всю дорогу ехал, прижавшись щекой к холодному металлу тендера. Держаться пришлось за заклепки, так что ни повернуться, ни пошевелиться нельзя - свалишься прямо на рельс, а вагон хоть и двухосный, да кузов деревянный, но косточки перемелет с легкостью.
        Даром что тяговая машина не похожа на паровоз, тянет она как надо. Смазку для рельсов даже не заметит, а пассажирам в вагоне будет потеха.
        Порой за рюкзак цеплялась проволока, обрывками висящая на столбах вдоль путей. Галент, ощущая, как металл скребется по коже рюкзака, еще сильнее вжимался в стенку вагона. Тонкий лист гнулся, а затем пружинил обратно.
        Поездка прошла весело, на одном дыхании.
        Часть станции, принадлежавшая вокзалу промзоны, была заброшена и не обслуживалась. Проход в главное здание вокзала заложили кирпичом, замазать не успели.
        Стена отделяла депо от заброшенных путей, идущих на юг и обрывающихся под землю. Здесь же заканчивались трамвайные пути. На кольце скопилось с десяток вагонов, а на дополнительном пути стояла разобранная паровая машина. Его тендер разделали, обломки равномерно разбросали вокруг.
        Галент еще некоторое время цеплялся за клепки, не в силах пошевелиться. Дорога заняла несколько часов, он совсем окостенел и заледенел. Какой-то рабочий, шутя, предложил сбегать за ломом и ведром кипятка.
        Вздохнув полной грудью, Галент немного отпрянул от стенки, откинул голову назад и взглянул на небо. Солнце двигалось на запад, приближая опасное время. Теперь бояться приходилось не бандитов, а ребят в форме.
        Галент не знал, объявили здесь военное положение, комендантский час или что-нибудь подобное, но лучше поторапливаться. Пассажиров по ночам не катают, и не факт, что на следующий день движение возобновится.
        Из-за заторов.
        Это главная слабость Города, и дикари о ней знали. Возможно, не сознательно, но направляемые своими лидерами-пророками, шаманами, до которых дотянулся лесной бог. Постепенно, медленно они перегружают городские коммуникации, армии остаются без снабжения. За этим следует неминуемый крах и прорыв.
        На памяти Галента подобное несколько раз случалось. Объевшиеся галлюциногенов дикари долго еще пускали кровь горожанам. Всех так и не смогли выловить. Зачастую ослепленные яростью дикари погибают не от пуль или сабель горожан, а по собственной дурости. Город все же не место для людей леса.
        Галент, еще не придя в себя, заковылял к вокзалу. Он почему-то не сомневался, что билеты на последний поезд уже распроданы и отправление произойдет вот-вот.
        Так и оказалось, в последний поезд нагрузили человеческого ресурса сверх меры, так что билетов вор не смог раздобыть. Ожидаемо. Потому вор спокойно, без нервозности, как в прошлый раз, обошел вокзал. Состав задерживался на десяток минут, сказывались перебои с поставками топлива - запасы угля стремительно уменьшались.
        Рабочие поговаривали о необходимости вывести старые машины, которые могут ходить на дровах. Дерева на вокзале достаточно, если что можно разобрать пассажирские вагоны. Но у допотопных машин и тяговая сила не ахти, много не увезешь на них, а линии сейчас перегружены.
        Классность пассажиров теперь никого не волновала. Единственное, на что могли рассчитывать имущие, так это на относительный комфорт, стиснувшись среди таких же представителей среднего класса. С открытых вагонов третьего класса люди чуть ли не падали, они заметно нервничали.
        Галента к составу не подпустили, но он приметил, как грузовой вагон готовят к постановке в состав. Туда и забрался, пока рабочие носились вокруг. Галент не носил униформы, но занятые своими делами работники не стали его окликать. Так наглостью, без ухищрений Галент забрался в открытые ворота вагона.
        Грузчик спрыгнул на платформу, чтобы схватить ящик, и только вскользь что-то пробурчал, завидев постороннего.
        В вагоне Галент взобрался на ящики и уполз в угол. Пространство между крышей и грузом достаточное. Тару даже не укрепляли, торопились загрузить как можно больше. Наверняка все рассыплется в движении.
        Десяток минут, и весь вагон заполнили грузом, о постороннем забыли. Ворота закрыли, наскоро завязали скобу проволокой. Удар - вагон покатился вперед, груз внутри ощутимо зашатался, но башня, на которой разлегся вор, вроде бы держалась.
        Еще удар, буферы соприкоснулись, лязгнул металл сцепок. Раздались крики, команды, через некоторое время состав отправился.
        Кто-то из пассажиров третьего класса расположился на буферах, уцепившись за ручку. Их не сгоняли, билетов продали всем, да и на предприятиях требовались рабочие.
        Состав тяжело стронулся с места и направился к выходу со станции. Перегон оставался занятым, но машина на малой скорости втянула вагоны за собой.
        Набрав скорость, поезд устремился на запад. Сброс скорости перед кривой, разворот на юг, и переход на другую ветку. Медленное движение на юг с частыми остановками.
        Зимой пассажиры перемерзли бы. Стенки купе не могут защитить от погодных невзгод, но пассажиры второго класса не так страдают от холода, как их меньшие братья.
        В багажном вагоне любой бы околел, тут нет соседей, которые своим присутствием создают тепло.
        А сейчас Галент мог вздремнуть, не боясь, что это будет последний сон в его жизни. Бесконечность ему не грозила, по крайней мере, если охрана не обнаружит. Напряжение последних дней давало о себе знать. Голод не отступил, пустая похлебка из столовой не могла утолить его, но вор не обращал внимания на неудобства. Вот волнение - оно присутствовало. И пока не разгорелось окончательно, неплохо бы вздремнуть.
        Путешествие заняло много времени, и в другие дни рабочие, опоздавшие на фабрику, понесли бы наказание. Из-за обострения на границе фабриканты наказывали рабочих не слишком жестоко, производству они необходимы.
        С заходом состав пересек меньше половины промышленной зоны.
        Грузовой вагон отцепили намного раньше запретной зоны, но Галент этого не заметил. Сон был настолько крепким, что ни толчки, ни крики его не испугали. Он проснулся только тогда, когда ворота вагона открыли, и грузчики принялись выгружать ящики.
        Галент затаился, дожидаясь, пока рабочие решат передохнуть, но те совсем не жалели себя. Вор разнервничался. Вроде и темно на улице, а выскользнуть незаметно не получится. В рюкзаке полно гремящего барахла, половину придется выкинуть. Или хотя бы выкроить минуту, чтобы переложить все аккуратно.
        Крики на станции не прекращались, и Галент понял, что грузчики работают под надзором. Это было хорошим знаком, потому что всякий надзирающий за порядком - всего лишь человек.
        У людей главное достоинство их лень. Вот и надзиратель, вдоволь накричавшись, решил, что зарядил своих подопечных как надо, и через некоторое время удалился.
        Грузчики тут же воспользовались этим, чтобы передохнуть. Они столпились у торца вагона, прикрытые ящиками. Кто-то закурил папиросу, кто-то уселся на холодный гравий, начались разговоры, изредка раздавался стук по дереву или металлу.
        Было бы хуже, если бы они работали по своей воле. На фанатиков вор насмотрелся, и знал, на что те способны. Для них это удовольствие.
        Галент воспользовался мгновением и тихо выскользнул из вагона. Грузчики разобрали ящики так удобно, что по ним удалось спуститься как по лестнице. Спасибо им за это и хорошей ночи.
        Не оглядываясь, Галент бросился в сторону от путей. Проходить по территории станции он не решился, потому убежал прочь от нее. Спустился по гравийной насыпи в отводную канаву и направился назад вдоль путей.
        По левую руку от него была пустошь, усеянная разбитым камнем и редкой, прошлогодней травой. Справа - пути, станция и примыкающие к ней строения. Еще дальше в небо указывала печная труба, но она не дымила.
        Остановленный завод, лежащий на границе с заброшенной зоной.
        
        Глава 14. Пуп земли.
        
        Закрытый завод не лучший ориентир. Подобных строений здесь полно, многие в хорошем состоянии. Хоть сейчас сгоняй рабочих и разогревай печи. Возможно, даже этими самыми рабочими.
        Поговаривают, маги, владеющие фабриками, проводят различные опыты. Уголь ведь дорогой.
        Промышленники разорялись, продавали или бросали предприятия. Они переходили новым собственникам, те восстанавливали производство… цикл продолжался, но на задворках района всегда находились оставленные заводы.
        Галент не знал, кому принадлежат заброшенные строения.
        Промышленники говорят, что «огонь здесь не плавит руду». То череда аварий, то забастовки рабочих, то мор среди них. Череда неприятностей преследовала всех, кто владел заводами по соседству с оставленной зоной.
        И полоса брошенных заводов постоянно увеличивалась, проклятие распространялось. Ему ведь тоже хочется существовать, а смысл его существования очевиден - причинять вред.
        Магам эту задачу не ставили, да они бы и не могли ее решить. Цеховики разводили руками и крутили пальцем у виска, когда промышленник обращался к ним за помощью.
        Галент гадал, почему в этих зданиях не горит свет. И не находил ответа. Почему трубы не дымят, печи не раскалены, и не совершается удивительная метаморфоза руды в благословенный металл - хранитель Города.
        Ведь фабрики это не пастбище или поле, какой же смысл оставлять крепкие, не обветшавшие строения? Тем более расположенные у путей.
        Взобравшись на насыпь, ощущая гул рельса, вор осматривал окрестности. Он плохо помнил, в какой стороне располагается оставленный квартал. Тут не сориентироваться. Единственным указателем направления были вот эти пути.
        Это не единственная дорога, веток много, и Галент не мог знать их все. Вейнтас рассказывала совсем про другое, юго-восточное направление. Галент же находился где-то между южным и юго-восточным, точнее сказать нельзя. Ветка старая, в мирное время ее не использовали, но из-за загруженности основных перегонов, пришлось пассажирские поезда направить по ней.
        На востоке располагалось несколько фабрик и множество одноэтажных хибарок. Печные трубы некоторых дымили. Домики не огорожены, у них нет садов, огородов - земля здесь не родит, совсем. Чем питались местные, кроме грабежей и налетов на поезда, одному солнцу ведомо.
        Южнее над крышами торчали фабричные трубы во множестве разнообразия своем. В основном старые, низкие и толстые они походили на стволы древних орудий. Эти огнедышащие чудовища навсегда умерли, вновь разжечь в их топках пламя не удастся - изведешь не один вагон угля, прежде чем добьешься нужной температуры.
        Позади за пустошью располагался небольшой поселок. Живущие здесь люди были не настолько богаты, чтобы весной отапливать дома и владеть свечами. Возможно, там никого и не было, кроме призраков.
        Ничего интересного, мертвый камень и разлагающееся железо. Город живая тварь, его кости не намного дольше протянут, чем его двуногая кровь.
        Вор направился к остановленным фабрикам. Если взглянуть на север, то увидишь дым. Заводы располагались так далеко, что только по дымным столбам, едва светящимся в темноте, можно узнать об их существовании.
        А в этом месте селились рабочие. Кто навсегда оседал на земле, чтобы к тридцати годам умереть от кашля; часть поселенцев - беглецы, бездомные, они ненамного дольше протянут.
        Возле насыпи, как предупреждение лежали переломанные кости. Приглядевшись, можно найти множество свидетельств извечной борьбы транспортников и бродяг.
        В шутку горожане говорили, что в Промзону ездят все бродяги Города на заработки. Над этой шуткой никто не смеялся, каждый понимал, что или пожар, или сильный сосед, или собственная дурость могут стать причиной, из-за чего горожанин запишется в армию бродяг.
        Ветхие кости рассыпались от времени, крошились под ногами. Галент отпрыгнул в сторону, уж лучше в грязи топтаться, чем по останкам. Суеверный страх перед мертвыми никогда не исчезал, хотя в существование оживших мертвецов сложно поверить. Галент не воспринимал тварей, как мертвецов. Скорее они походили на творения магов и подчинялись их воле.
        К насыпи вело несколько тропинок, но Галент не воспользовался ими. Местные не могут выращивать пищу, так что должны ее добывать. А для голодающего любое мясо предпочтительно.
        Перебираясь через холмы насыпи и завалы мусора, Галент направился к остановленному заводу. Там безопаснее, чем у одноэтажных хибарок. С завода давно все утащили, никто не будет прятаться среди старых стен. Горожане боялись того, что делало их сильными. Фабрики питались их плотью, а взамен выдавали оружие и инструменты. Союз прям как с огненной стихией.
        Галент проходил через брошенные дома, от которых остались только стены. Держался тени, ждал, когда наступит ночь. Он хотел добраться до цели до того, как тьма сгустится - лучшее время для работы. Галент пожалел, что Вейнтас не дала ему зелье ночного зрения.
        Облака двигались от моря стройными рядами, вскоре они закроют небо и звезды. Тьма будет непроглядной. Идти придется на светящийся дым, поднимающийся над печными трубами. Но на такой высоте ветер разметает исторгнутый дым, размоет его по небосводу.
        Работающие здесь постоянно говорили, что ночь в Промзоне уникальна и даже красива. Если перебороть кашель и найти силы, чтобы разогнуться. Тогда можно взглянуть на небо, закрытое дымными облаками, а сквозь эту светящуюся завесу сверкают восемь самых ярких звезд. Как глаза огромного божества, раскинувшего множество конечностей над районом.
        Красиво и пугающе. А проклятий рабочие не боялись, железо и камень их защитит от недоброй магии неба.
        Галент не был таким суеверным, но, помня о рассказах, не глядел наверх. Не хотел он увидеть ни одну из этих звезд. Суеверия и осторожность - не одно и тоже, уверял себя вор. Ведь возможно, что слухи правдивы, и проклятие существуют на самом деле. Чего тогда рисковать? Удача у Галента и так не в лучшей форме, обрюзгла, разленилась, не хочет выходить из дома.
        Придется пробежаться, чтобы растрясти ее жирок. Да и в развалинах какой-то нехороший шум.
        Мягко ступая, Галент побежал к заводу, держась этого ориентира как путеводной звезды. Что еще он мог тут выбрать? Завод хоть и оставлен, и как всякие развалины внушает опасения, но все же понятен и намного безопаснее, чем развалины жилых домов. Там-то ни собаки, ни твари морские и земные не устроят себе логова. Кроме подвалов, конечно, но туда вор не сунется, нет уж, увольте.
        Шорох, раздавшийся в стороне, мог показаться насмешкой ветра, играющего с обрывками ткани и бумаги. Но Галенту почудились слова, вплетенные в звук. Слова могли принадлежать людям или их оболочкам - опасность, неважно какой ее источник.
        Мягкая подошва сапог не защищала от камней, но зато вор двигался бесшумно. Испугавшийся двигается особо осторожно. И здесь есть чего бояться.
        Кровли строений обвалились, обнажив зазубренную кромку стен. Дверные и оконные проемы словно оплавились и прогнулись вовнутрь, образуя затягивающую всё воронку. Как двери в другие миры: стоит переступить порог, окажешься в логовище демонов.
        За проемами мелькали белесые силуэты призраков. Или то ветер игрался с остатками занавесок. Железные кольца, этих занавесок бились о камень, высекая искры, подсвечивающие ткань недобрым цветом. То зелень, то цвет ярости мелькали за окнами, формой похожих на жадный сосочек.
        Бугрящиеся стены домов, расположенных в глубине поселения, напоминали изъявленную кожу больного. Дикари здесь никогда не воевали, их магия не проникала в эту область промзоны, но только у них имеются подобные средства. Камень ведь стоек и к ударам артиллерии и выстрелам ружей. Лишь кислота и удушливое дыхание леса способно так извратить его состояние.
        Галент пожалел, что не подошел к заводу окольным путем. Решил пройти напрямик, через череду гниющих зубов, которыми Город перемалывал людей. Опасность находилась рядом, ее источник не был понятен, но не все ли равно, от чего ты бежишь? Главное суметь убежать; как можно быстрее передвигать ноги.
        Проходить сквозь дома Галент больше не решался. Зайти под этот выступающий или утопающий вовнутрь дома бугорок проема слишком страшно. Развалины здесь в худшем состоянии. Как вихрем разметало останки строений, забросав лежавшее внизу высоко на сохранившиеся крыши, а другие крыши разбив о мостовые.
        Прямая улица, укрытиями могли служить только остовы строений, подходить к которым Галент боялся. Он остановился по середине улицы. Справа и слева возвышались развалины, среди которых гуляли недобрые поветрия. Завод был рядом, его венценосная труба доминировала над местностью.
        Вор медленно оглянулся, боясь увидеть прямо позади, в каком-то шагу мертвеца, призрака или голодного демона. Забавы ради эта тварь беззвучно следовала за человеком, чтобы отсутствующим дыханием возбуждать в нем страх.
        Не было никого, пустая улица, поворачивающая на восток где-то вдалеке. Следы вора отчетливо видны на потревоженном мертвом поле. Галент мысленно выругался, лучшего преследователи не могли пожелать. Вон видно дом, из которого вышел Галент, а развалины у восточной его стены потревожены. И так же каждый камешек, на вечность забытый, сдвинут на всем пути, что проделал Галент.
        Демоны найдут его, если они здесь водятся.
        Чтобы пробраться к заводу, пришлось протиснуться в щель между двух стен. Они не бугрились уродством, но Галент испытывал отвращение. Этот проулок походил на мышеловку, и, двигаясь к цели, вор ожидал, что стены вот-вот должны схлопнуться. А затем разойдутся, и влажное пятно горячей крови будет оплакивать судьбу человека.
        Стены мышеловки не успели сомкнуться. Переулок выплюнул Галента на вскрытую мостовую. Сточная канава, проложенная под землей, замусорена и полна стоячей воды. В ней гнили твари, пришедшие с моря, но не нашедшие пищи в этом осыпающемся памятнике человеческой борьбы.
        Не могло не радовать, что лесные существа не способны здесь жить. Насекомые вступают в союз с морскими паразитами и охотятся на людей совместно. Страшные муки уготованы тем, в ком укоренится безмозглый и слабый симбионт.
        Обойти канаву не было возможностей. Живущие здесь не видели нужды в строительстве мостков. Или же они просто не ходили этой дорогой.
        Стены позади недобро гудели. Они как будто понуждали Галента спешить. Вор разбежался и перемахнул через канаву. Он неуклюже приземлился на другой стороне, расшибившись о камне. Ему повезло, царапин не заработал, кровь не осталась на камне. Преследователи не получили преимуществ, и не проснулись опасности в стоячей воде.
        Еще несколько проулков, Галент у цели - ворота на территорию фабрики сорваны, стены наполовину порушены. Не слишком надежная преграда, но фабрика гарантировала хоть какую-то защиту.
        Вор устремился в ворота, перепрыгнул через границу, боясь, задеть ловушку. Здесь их не было, но до чего удачное место, чтобы натянуть проволоку, которую заденет невнимательный человек.
        Рухнув ничком, Галент перекатился на бок, вскочил и отпрянул в сторону. При падении что-то хрустнуло, но раз не взорвалось, то на звук внимания вор не обратил. Он упал у стены, доходящей высотой ему до груди. Выхватив револьвер, он взвел курок и выглянул наружу, тыча стволом в сторону развалин.
        Там ветер гонялся за пылью, оседающей с неба. Дождь бы пошел, чтобы прибить эту чехоточную заразу к земле. А то любой попавший в облако дыма становится похожим на праздничную картинку - и светится, и трясется в конвульсиях презабавно.
        Опасности не преследовали человека, укрывшегося за преградой из камня и человеческого труда. Вот лучший защитник, а не заговоры, молитвы и магическое искусство.
        Галент выдохнул, приложил ладонь к левой стороне груди. Он развернулся и медленно сполз на землю, чтобы перевести дух. Револьвер все еще был взведен, но Галент не держал пальца на спусковом крючке. Надежный механизм не реагировал на резкие толчки, чтобы в насмешку огласить развалины грохотом выстрела.
        Открыв глаза, вор прежде всего осмотрел оружие, а потом уже себя. Смог, подхваченный ветром с запада, шел к магической преграде, отделяющей фабрики от кварталов. Пыль оседала на развалинах, озаряя их призрачным светом. На воре не было частичек, опасных для здоровья. Они вредны, но вор беспокоился о заметности.
        Он поднялся, взглянул на оживающие развалины. В домах загорался огонь, тени изображали сцены из прошлого: ужинающие, ссорящиеся, занимающиеся любовью люди. Галент помотал головой, и наваждение исчезло - это всего лишь тени, причудливые из-за воздействия оседающего смога.
        Источник света не един, вот и образы всякие появляются, тени причудливо изгибаются. Вот потому и какая-то арматурина, торчащая из завала, отбрасывает на бугрящуюся стену тень четырехпалой лапы, манящей пальцем к себе.
        Галент сплюнул и пошел к заводу.
        Пыль оседала на его печной трубе, но света почти не отбрасывала. Толи вместе с пылью оседала и влага, поглощающая энергию, толи завод охраняли какие-то чары цеховиков.
        Труба и коньки крыши принимали на себя всю ненависть смога, вниз оседали незначительные, вредные, но неприметные частицы. Буйство за оградой было таким лишь потому, что ветер стелился близко к земле и уже на окраине развалин взметался вверх, чтобы удариться в заводскую башню.
        Ничего сверхъестественного, убеждал себя Галент, обычные воздушные течения. Он о таком читал, знал причины многих явлений. Знание убивает страх, делает сильным, каким и должен быть всякий гражданин.
        Церковное воспитание все-таки не лишено хороших сторон, подумалось вору.
        Завод, как и ожидаемо, был выпотрошен полностью. Мародеры вытащили все, что только могли. Сняли металлические части, кроме тех, что были основательно вмурованы в бетон. Кирпич стен пытались разобрать, но проще натаскать камня с ограды. Потому она так уменьшилась в размерах, следы волокуш до сих пор видны на земле. Вели эти следы прочь от завода, дальше к более-менее уцелевшим домам.
        Мусора в помещении фабрики почти не было, все пригодилось для грабителей. Больше всего они охотились за деревом, внешние постройки растащили моментально. Наверняка мародеры покушались и на железнодорожное хозяйство, утаскивая болты, гайки и даже шпалы. К станции не подходили, боясь проверять глазомер охраны и дальнобойность их оружия.
        Скелет завода с опустевшими лестничными проемами был холоден и неприветлив. Печное тепло навсегда выветрилось. Обычного, едва уловимого запаха сгоревшего топлива Галент не ощущал. Камни стен сохраняли прочность лишь внешне, любое сотрясение могло обрушить их моментально. Только дымоход устоит.
        На западном побережье из воды торчат венцы доменных труб, к ним даже тина не липнет. Вот только некому увидеть это чудное зрелище - сотни каменных пеньков, разбивающих волны.
        В южном конце помещения располагались чернеющие пасти печей. Они давно умерли от голода и никогда больше не проснутся. Их даже уничтожать не будут, чтобы стереть свидетельства преступлений.
        Галенту вспомнились слухи о попытках скрыть от инспекций больных, раненных и измотанных работниках. Инструменты, не годящиеся для производства, отправлялись в переплавку.
        Брехня, конечно, но в это легко поверить, когда смотришь на черный зев топки.
        Лестничных пролетов, ведущих наверх, было несколько. Деревянные не сохранились, а каменные пребывали не в лучшем состоянии. Намереваясь забраться выше, чтобы осмотреться, Галент воспользовался веревкой.
        Здесь, внизу имелось несколько проходов, ведущих в подвальные помещения. В одном из спусков стояла вода, маслянистая жидкость покрывала ее поверхность. Несколько крыс - довольно свежих, плавали на поверхности, умерли они явно не от ранений. Галент плюнул в воду, пнул камешек, улетевший следом. Пленка не порвалась, вода не стала прозрачней. Возможно, это были талые воды, скопившиеся в низине прохода, перегороженного отсечной дверью.
        В других провалах зияла тьма, и отсутствовали ступени. Спуск вниз представлял опасность, и что-то Галент не собирался изучать подземелья завода. Хотя было бы интересно установить - есть ли путь между жилыми районами и заводскими.
        Галент решил оставить это исследование на потом. У его заказчицы полно бесполезных наемников, вот их и пускай отправляет на разведку. А Галент уже после воспользуется их наработками. Хорошими специалистами не принято жертвовать, ведь верно?
        Забросив крюк, Галент по веревке забрался на второй этаж. Стремительным его подъем нельзя было назвать. Вор успокоил себя тем, что никто сейчас не видел позорного восхождения. Руки совсем ослабли, возможности поправить здоровье ему не дали.
        Второй этаж был таким же пустынным, как и первый. Перекрытия уцелели, но их состояние отвратительно.
        Вор поспешил добраться до третьего этажа и уже с него поискать выход на крышу, поближе к трубе.
        Ближе к северной стороне располагалась каморка, из которой вела лестница на верхние этажи. По ней забирались на крышу, чтобы очистить ее от снега или же покончить с жизнью.
        Небольшую комнатку недавно кто-то посещал. Зола от дешевого угля, используемого в жилых районах, появилась здесь недавно. Уж точно не больше полугода, ветер преспокойно гулял по лестничному проему, выметая из каморки сор.
        Зола, обрывки тряпья, выломанные камни, используемые для сидения и укрытия от ветра - кто-то здесь обосновался надолго. Место не слишком удачное для укрытия из-за ветра, зато огонь никто не заметит с улицы, дым рассеется по заводскому залу.
        Каменная лестница уцелела, основательная, способна выдерживать буйство стихии. Галент поднялся по ней на крышу.
        Под люком валялись обломки ставень, ржавые петли обломились и не выдержали их веса. Зато не пришлось возиться неподъемными створками. Галент выглянул наружу, разглядел очертания станции, спускающиеся к ней пути.
        Прищурившись, вор рассмотрел несколько огоньков, подбирающихся к рельсам. Местные жители наверняка использовали эту позицию для наблюдения, а в каморке грелись.
        Ветер еще не набрал силы, но Галент успел озябнуть. Сняв перчатки, он размял пальцы, оставил часть снаряжения у люка и вылез наружу. Немного поработать, и согреется, благо, что особого риска нет.
        Железные листы крыши кое-где прогнили, но Галент не собирался бродить по наклонным плоскостям. К трубе, расположенной по правую руку, пристроена площадка, огороженная ржавыми перилами.
        Перила гнулись от любого прикосновения, наверняка в ветреную погоду они шатаются из стороны в сторону, рождая диковинные звуки.
        Добравшись до трубы, окруженной площадкой, вор нашел скобы, по которым поднимались наверх. Их покрывала ржавчина, но металл был толстым, прочным, потому время не успело иссушить его. Галент осторожно поднялся до середины башни, крепко хватаясь за каждую перекладину и вжимаясь в стену дымохода.
        Лестница располагалась на южной стороне башни - большая удача, с этой стороны можно разглядеть заброшенный квартал.
        Ночное покрывало неплотно укутывало строения промзоны. Галент надеялся, что тучи отступят, открыв звездному свету дорогу. Должно же ему повезти, путеводная звезда укажет прямо на завод Харана. Или этот треклятый смог осядет на колокольне церквушки - тоже прекрасный ориентир.
        Галент всмотрелся в ту сторону, где, как полагал, должна находиться цель его путешествия. Сначала он не поверил глазам, помотал головой, чтобы избавиться от наваждения. Но картинка, что предстала его глазам, нисколько не изменилась.
        К юго-востоку от завода, в десятке километрах располагался живой, подсвеченный множеством огней район. Вот колокольня церкви, четыре фонаря освещают ее; золотистый огонек горит под коньком крыши. Невысокие домики подсвечены десятком огней. И не на крышах гнездились источники света, то светились окна - Галент мог бы поспорить с кем угодно, что это свет из окон.
        Только в Красном, на улице Цветов да десятке других богатых кварталов можно ночью лицезреть подобную картину. Причем свет был интенсивным, а не робким пламенем, какое дают десяток свечей в люстре.
        Заводы освещались скупо, только главный цех, понесший больший урон, сиял подобно драгоценности.
        Небольшой квартал был единственным источником света на протяжении десятков, сотен километров. Как корабль он дрейфовал в море тьмы, захлебываясь ее волнами, но удерживаясь на плаву.
        Галент крепче сжал перила, чувствуя, как у него сжимается пониже живота. Холодком повеяло.
        Что-то не припоминал он, чтобы мертвецы так веселились, жгли огни машинного происхождения. Да и район нисколько не походил на заброшенный. Сложно угадать, что там происходило, но свет был до того ярким, уютным и приветливым, что манил всякого, кто видел его.
        Галент подумал, что наверняка не совладал бы с искушением, если бы раньше не проходил по заброшенному кварталу. Если бы он не видел мертвецов и их страстной ненависти ко всему живому.
        Не могла же та жертва, всего лишь один единственный человек - машинист поезда, пробудить призраков района.
        Отвернувшись, Галент прижался лбом к холодным кирпичам трубы. Немного успокоиться, спуститься и топать туда. До восхода точно доберется, а там скоротать время где-нибудь на границе.
        Если верить карте Вейнтас, то рабочий квартал, примыкающий к заводу Харана, был отделен от других строений. Не границей, но вполне видимо отмежевался от соседних построек. Там наверняка жили совсем другие люди, не те, что сейчас обитают в Городе.
        Они могли уйти под землю, чтобы деградировать в каннибалов. Или просто погибли во время… пусть будет - взрыва.
        Галент медленно спустился вниз. Он боялся, что увиденный образ как-то может воздействовать на разум. Да, кто скажет, что там на самом деле и как это влияет на смертных! Нет, точно он продешевил. Теперь Галент это понял. Так что вернуться, да потребовать процент! Потом, как закончит работу.
        Сейчас назад возвращаться нельзя. На север не соваться - а вот через Поле можно. Да только добраться до него можно, или пройдя сквозь заброшенные заводы, или обойдя их через свалки, развалины и такие же заброшенные заводы. И кто поручится, что там не обитают недобрые духи.
        Галент не помнил, как добрел до люка на лестницу. Повезло, что вообще не свалился с крыши.
        Вещи остались на месте, если кто его и преследовал, то не рискнул копаться в оставленном барахле. Галент слепо схватил за лямки рюкзак, забросил его за спину и побрел по лестнице вниз.
        Как-то выбрался на улицу и направился в ту сторону, где светилось это нечто.
        Могло ли показаться, размышлял вор. Но так и не смог убедить себя в том, что это просто бред. Ну, с кем не бывает. Он и раньше не отличался крепким душевным здоровьем, а после всего случившегося немудрено свихнуться.
        До побега из монастыря, бывали такие случаи, после которых приходилось долго отлеживаться. Благо в одинокой келье никто не мог заметить ни синяков, ни кровоточащих ран. Худая ряса скрывала следы ночных приключений. Да только эти происшествия случались нечасто, а после всегда следовал отдых.
        События происходили слишком быстро; человек не поспевает за ними. Осмыслить их нет времени. Иные горожане не отличаются хваткостью, чуткие же давно смекнули, куда ветер гонит их корабль, да готовились к переменам. Этих никогда не поколебать, зря Вейнтас надеется на успех.
        Гораздо позже умные люди найдут подходящую теорию, под которую легко подстраиваются факты. Незамысловатое объяснение всех удовлетворит.
        - Наивно считать, что удастся ухватить правду, - подумал Галент.
        Никто им не позволит сделать этого.
        Если уж такие странные, чудовищные даже вещи происходят в Городе, а об этом никто ни слуху ни духу!
        - Уйти что ли, - пробормотал Галент, остановившись.
        В забытьи он прошагал несколько километров и затерялся в оставленных кварталах.
        Руины вокруг не создавали того тягостного впечатления, как у железнодорожной станции. Жители покинули эти дома давным-давно. Или сдохли, если кому-то хочется версию пострашнее.
        От домов сохранились только фундаменты да печи, многие из которых сохранились в виде горы битого кирпича. Время нещадно покосило постройки, срывая каменные колосья.
        Доменные печи, окруженные остатками стен, все еще возвышались над пейзажем. Осевшая на них пыль уже не светилась, из-за воздействия влаги. Воздух был свежим и бодрящим, идущим с моря.
        Кто-то считал, что подобный ветер несет в себе семена паразитов. Ну и пусть, уж лучше свихнуться от червя в мозгу, чем наглотаться пыли. От нее умирают дольше, мучительней.
        По крайней мере, так говорят.
        Вор сплюнул и пошел дальше. Коль забрался так далеко, то только вперед. Хотя бы из уважения к самому себе. У него только и осталось, что вера в себя. Отступить сейчас, значило уничтожить эту веру. Первый шаг на пути самоуничтожения, долгого, нудного и отвратительного.
        Пусть лучше мертвецы быстренько разорвут его на клочки. Они милосерднее.
        Среди развалин, на виду у призраков Галент чувствовал себя неуверенно, как блюдо, само направляющееся к пиршественному столу. Самое странное, что уверенность в собственных силах вора не покидала. Он все так же верил, что сможет зайти туда и вернуться. Возможно даже с трофеями.
        Последнее крайне маловероятно. Но Галент вообще соглашался на эту работу больше для себя. Что-то нужно делать, какая-то цель необходима. Поиск правды - не лучший ли выбор? Как и мечты, цели должны находиться на куполе Ратуши или в часовой башне, чтобы путь был тяжел и труден.
        Отсутствие света вора не угнетало. Он и раньше не боялся темноты, на что не забывал указывать самому себе. Ведь это отличало его от других людей, которые жмутся друг к дружке, сидя возле жалкого костерка.
        Он несколько раз запинался и падал, больно ушибаясь, но все равно радовался отсутствию звезд на небе. Не нравится, когда кто-то глазеет. Тяжелые тучи закрыли небо и спрятали все ориентиры, только печные трубы влажно блестели в темноте.
        Под ногами скрипел камень, крошилось хрупкое железо, часто попадающееся на пути. Порой трескалась черепица, звякали осколки стекла. Развалины отвечали заинтересованным шорохом, но едва уловимые звуки, которые издавал вор, не могли разбудить демонов прошлого.
        Не имея ориентиров, потерянный в темноте Галент утратил чувство времени. Он надеялся, что не ошибся с выбранным направлением. Вроде бы не отклонялся никуда, шел точно туда, куда изначально направлялся. Сложно об этом судить, но Галент доверял интуиции. На что еще можно положиться, когда темнота окружает со всех сторон?
        Он прошел сквозь развалины, забрел в квартал, где уцелели жилые постройки. Брусчатка вспучилась, местами провалилась.
        Галент надеялся, что заметит границу раньше, чем переступит ее и окажется в освещенном районе. Мертвецы, уж кто бы знал, на что они ориентируются, легко заметят постороннего, если он не будет скрываться в тенях. Они не были слугами ночи, не подписывали с ней кровавый договор.
        Огней Галент не видел, но ближайшие к нему дома могли закрывать обзор. А, бродя на пустыре, он вообще ни на что не обращал внимания. И в конце концов - он мог просто отклониться в сторону!
        Эх, если бы это было так. Галента пугали огни заброшенного района. Ну, не могло их тут быть и в таком количестве. Если даже на заводе Харана в тот первый раз, не было энергии, и нигде не горел свет. Жилые постройки всегда сохраняются хуже промышленных.
        Только намного позже, уже проходя по очередным безликим развалинам, уходящим под землю, Галент различил на востоке пробивающиеся лучи. Солнце восходило там, где и должно было. Галент шел точно к цели, но еще находился далеко от нее.
        Дома выглядели лучше, словно благословение цеховиков распространялось на землю в окрестностях завода. Если бы еще эта сила успокаивала мертвяков…
        Здесь росла трава - с удивлением отметил Галент. Довольно буйно для самого сердца оставленных кварталов. Тот завод был не простым, иначе его бы не сторожили полки мертвецов, и торговка не назначила бы такую награду. И сила, заключенная в стенах фабрики должна убивать растительность - однако, трава растет, на чахлых деревцах набухли почки.
        Весна в этих краях сильно задержалась, но и здесь она пронеслась. Возле железнодорожной станции и то ничего не зазеленело.
        Галент не мог понять, каким законам подчиняется местность. Почему некоторые здания устояли, а другие рухнули. Где-то зеленеют стебли, а рядом - пустырь, покрытый ржавым песком.
        Магия слишком простое объяснение. Галент пару раз общался со жрецами, забавный люд. Они сами не понимают источника собственных сил.
        Широкая улица прекрасно сохранилась, и она служила той границей, на которую рассчитывал наткнуться вор. По ту сторону улицы дома вырастали на один или два этажа выше, были они сложены из прочного, массивного камня, крыши - простое деревянное покрытие. Даже не черепица. Дома казались старше, немного чуждыми.
        Улица протянулась с запада на восток, казалась бесконечной.
        Галент выглянул из переулка - с востока били световые лучи, точно направляемые по каменному желобу. Мостовая и фасады домов от времени приобрели один цвет и издалека выглядели единым творением.
        Свет медленно катился на запад, огненным валом сжигая сгустки тьмы. Он казался живым и мощным. Испугавшись, Галент отпрянул в тень и двинулся назад. Если здесь все же присутствует магия, то этот свет может причинить ему вред. Да и отдохнуть не мешало бы.
        Галент вернулся на один квартал к домам достаточно высоким. Для укрытия он выбрал старый, не ветхий дом, где сохранились деревянные лестницы и черепичная крыша. От дождя она уже не спасет, но от солнца и ветра защитит. А большего и не требовалось. Лестницу можно забаррикадировать, чтобы не опасаться незваных гостей. Или прошлых хозяев, которые ночами жгут свет.
        Нет уверенности, что светилась только та часть района, примыкающего к заводу Харана. Призрачные огни могли гулять и здесь. Так что лучше поостеречься, призраков, конечно, баррикада не остановит, но материальная тварь обязательно запнется и, ругаясь, покатится по лестнице.
        В большинстве строений сохранились двери, в оконных рамах уцелели стекла. Дерево рассохлось и не поддавалось, но внутрь можно проникнуть разными путями. Стекла потрескались, от чего они становились хрупкими, как утренний лед.
        Галент ткнул стволом пистолета в стекло, и оно звонко осыпалось на слежавшуюся землю под стеной.
        Здесь место для вьюна или прирученного винограда, но были только камни и ржавые железки, больше похожие на кусочки разорванной бумаги.
        Вся мебель превратилась в прах, как и хозяева, наверняка. Сохранились только металлические предметы. Некогда красивая люстра рассыпалась по полу, упав в центре комнаты. Стекло, металл превратились однообразное месиво. Галент направился к дверному проему, прижимаясь к стенам. Он боялся, что острые осколки пропорют подошву и поранят его. Толстые доски пола страшно прогибались, в щели сыпался песок.
        Вор не убирал пистолет и водил его стволом из стороны в сторону. В доме было сумрачно, и только стены стонали из-за сквозняка. В цокольном этаже могло обитать все, что угодно. Чудовищу не понравится, что ему на голову сыпется песок из-за какого-то дурака, забравшегося куда не следует.
        На камине стояла тяжелая урна. С прахом, очевидно. Галент сглотнул, но из нее не вылез никакой призрак. Ветром из каминной топки выдуло всю труху, от чего на полу остались следы как от взрыва.
        Это явно гостиная. Возле камина громоздились кучи истлевшего дерева и выцветшей кожи - кресла. А та большая развалина, очевидно, диван. Галент не рискнул бы присесть на это выпотрошенное чудовище.
        Межкомнатная дверь была сбита в сторону коридора. Петли вырваны с корнем, щепы опасно щерились во все стороны.
        Коридор был темен и пахло там нехорошо. По левую руку, ближе к потолку располагалось пятно света - лестница на второй этаж. Галент отступил назад, чтобы хватило света. Он нашел серебристый шарик, в котором была заключена магическая сила. Не стоило бы тратить эту штуку раньше времени, но мало ли что в коридоре может оказаться.
        Свет фонаря мог рассеиваться вокруг или быть направленным в нужную сторону. Принцип работы вор не понимал, но Вейнтас объяснила ему, как настраивать штуку - сжимаешь, свет сужается до узконаправленного луча.
        Фонарь горел неярко, иначе он больше навредит, чем поможет. Снаряжая вора, Вейнтас понимала, что тому необходимо оставаться незаметным. Слишком шумные или яркие устройства не годились для подобной работы.
        Галент направил луч в дверной проем, световое пятно скользнуло по косяку, прыгнуло на пол и остановилось в углу, образованном полом и стеной коридора. Осмотревшись, вор убедился, что этот путь безопасен и поднялся по скрипучей, рассохшейся лестнице.
        Множество высохших червей-древоточцев усеивало ступени. Перила, балясины и ступени изъедены сверлильщиками. Хотелось верить, что они не передохли поголовно. Пусть разрушают дерево, но само их наличие хотя бы говорит о том, что живое может существовать в опасном районе.
        Галент намеревался провести здесь много времени, пока сумрак не поглотит кварталы. Не хотелось бы, чтобы этот краткий период отдыха превратился в бесконечность, а тело вора высохло, как и эти черви.
        Мебель на втором этаже пострадала от червей не меньше, чем ступени. На первом этаже такого ужаса Галент не видел. Луч фонаря выхватывал из темноты обрывочные картины разрушения, нанесенного древоточцами. Мебель не развалилась, не обратилась в прах, как на первом этаже. Но она вся была в ходах, проточенных червями. Сравнение с сыром как нельзя уместно.
        Казалось, что коснешься этого комода, словно попавшего под картечный залп, и он развалится на отдельные фрагменты. Если вообще в пыль не обратится. Баррикаду из подобной мебели сделать не получится.
        Межкомнатные двери отсутствовали, балясины на перилах второго этажа повреждены клыками. Галент выругался, не мог он понять, что за существо здесь питалось деревом. Следы жутковатые на опорных столбиках, а на перилах вообще как будто укус - человеческие зубы отпечатались.
        Ничем не пахнет, звуки не выдают чужого присутствия, но это не обнадеживало Галента. Призраки умеют подкрадываться беззвучно, а шумят, если не способны физически воздействовать на живого. Тот от страха и помрет или свихнется - тоже хороший вариант.
        Вор направился в комнату, когда-то бывшую детской. Окнами она выходила на южную сторону, чтобы больше света проникало с улицы. Кроватка была разобрана и, очевидно, использована для растопки. От нее остались только ножки да задняя спинка, смятая сильным ударом. Но здесь не было насекомых или следов неведомого любителя дерева.
        Сохранилась и дверь, в окне уцелело стекло - с внешней стороны их закрывали покосившиеся ставни. Галент бросил рюкзак в угол, проверил защелку на окне и выглянул наружу. Сквозь щель между ставнями открывался вид на боковую улочку, ведущую к часовне. В ней Галент нашел кости, и возвращаться туда у вора желания не было.
        В проулке было сумрачно, вихри гоняли по мостовой пыль. Едва слышный свист и вой ветра были единственными звуками на улице.
        Окно здания напротив зарешечено, но стекла выбиты, а решетка погнута. Тяжелая металлическая дверь главного входа распахнута. Галент не был уверен, но ему казалось, что на металле следы когтей. Глубокие.
        Ничего полезного Галент не углядел, но широкая улица хороший ориентир. Здание напротив наверняка отмечено на карте Вейнтас.
        Огней в соседнем доме вор не заметил. Не слишком-то это его успокоило.
        Он вернулся к рюкзаку, достал карту и прикинул маршрут. Фонарь пришлось погасить, чтобы не привлекать внимания.
        Пытаясь запомнить все улицы, по которым можно добраться до завода, Галент убил несколько часов. Память не цепляла схему, Галент постоянно путался, мысленно повторяя количество поворотов, где и когда он должен пройти.
        Потом он проверил свое снаряжение: развернул тряпицу, в которой хранился клинок и прикрепил ножны к поясу. Две гранаты - тяжеленные и неудобные, Галент оставил в рюкзаке. Никакого толку от них…
        Он проверил броню, надел плотный, черный нагрудник. Вещь хорошая и совсем не стесняющая движение. Короткие рукава защищают плечи, вот только пах, бедра не прикрыты. Это плохо, но и так справа револьвер, а слева клинок. Столько барахла явно не стоило брать.
        Наручи с ножами должны защитить запястья, плечи открыты. Если мертвяки доберутся до него, то все равно прикончат, нет смысла утяжелять руки.
        Мины и взрывчатку Галент решил положить на самый верх рюкзака. Часть лекарств он бросил в поясную сумку, которую пришлось перевесить назад, на левое бедро.
        Два пузырька с лечебным порошком треснули, и содержимое пришлось пересыпать в бумажный конверт. Галент смастерил его тут же и убрал в карман штанов.
        Закончив, он прошелся по комнате. Ничего не гремело, не болталось. Немного неудобно из-за громоздкого снаряжения, но к этому он быстро привыкнет.
        - Или помру, - обрадовал себя вор.
        Придется привыкнуть, не забывать, что сзади рюкзак, веревка с крюками, которые легко зацепятся за что-нибудь. Ножны снабжены дополнительным пояском, который обхватывал бедро - так что они не болтались. Галент подвигал ногой, присел несколько раз. Ремешок не мешал движению, Вейнтас снарядила его превосходно.
        Сумка сзади болталась, ее пришлось закрепить шнурком - не слишком надежно, но хватит на некоторое время.
        Вор сбросил рюкзак, уселся в углу и подтянул колени к подбородку. Рукоять меча мешалась, но Галент остался в этой позе и вскоре задремал, крепко сжимая пистолет.
        Солнечный луч медленно двигался по полу, отмеряя время до захода.
        
        Глава 15. Мертвые личины.
        
        Как свет пришел с востока, так и ветвящиеся тенета потянулись с той стороны улицы. Галент очнулся от сна, больше похожего на забытье, и уставился на ставни. Солнечный луч больше не отмерял время, он исчез, заменен плотной вуалью темноты.
        Галент подошел к окну.
        Заходящее солнце, покидая землю, бросало в противника алые лучи, темнота схватывала их и поглощала. Пограничное состояние зримо существовало на улице, бывшей границей и кварталов, и состояний дня и ночи.
        Колышущаяся полоса света, сплетенного с тьмой, медленно сдвигалась на запад. Вскоре она ушла далеко от того дома, где прятался Галент.
        Он понял, что пора выходить. Света достаточно, чтобы не оступиться, дорога под ногами прекрасно видна. Уж на зрение Галент никогда не жаловался, а ночью благодаря иным чувствам видел даже лучше, чем днем.
        Тьма еще недостаточно густа, чтобы укрыть живого от взора мертвых. Но вор надеялся, что твари еще спят. Света они должны бояться. Ведь всякое существо, чья природа необъяснима, не может существовать при свете дня. В зеркале, в отражении - еще промелькнет его лик, но встретиться лицом к лицу с ним невозможно.
        Дома по ту сторону улицы хранили свои тайны под завесой вечной тьмы. Тишина нарушалась только ветром, усилившимся в момент смены дня и ночи. Эта стихия решила воспользоваться пограничным состоянием мира и набросилась с новыми силами на человеческие строения.
        Ветер мел пыль по улице, ударял о стены, проникал в комнаты и жутко выл, носясь по помещению. Стук и треск сопровождались воем усиливающегося ветра. Но Галент не испугался его, что ему ветер? Наоборот, этот глупец, пытаясь запугать смертного, скрыл его шаги от ушей мертвецов.
        Если они ушами слышат, подумал вор. Ведь и он теперь не отличит стук утяжелителя на шторах от шажков неживого.
        Галент покинул дом, стараясь не смотреть по сторонам. По поверьям, некоторые призраки просыпаются, если задуматься о них, обратить внимание на какой-то предмет, принадлежащий призраку. Маги ставят такие ловушки для воров, как слышал Галент: они накладывают заклятие на какую-нибудь золотую побрякушку и ставят ее на видное место, вор просто не может пройти мимо.
        Чары дороги, потому редко встречаются эти воющие украшения, выставляемые на ночь в комнату.
        Задержавшись на боковой улице, Галент осматривал пограничную - как он назвал эту широкую, разделяющую кварталы дорогу. На карте эта улица названа «улица Харая». И судя по пометкам, часто сменяла название, пока люди не покинули эту местность.
        Ни с востока, ни с запада ничто не пыталось пересечь пограничную улицу. Галент поднял камешек, бросил на ту сторону. Звонкий треск раздался при ударе о кирпич дома, расположенного напротив. Камень не встретил преграды, но для живого могли поставить защиту.
        Впрочем, с запада и юга не было никаких преград, Галент даже пограничных улиц не заметил.
        Поддавшись суеверию, вор взял в правую руку револьвер и направил ствол прямо перед собой. Он не собирался стрелять, но медленно пошел вперед, держа оружие наготове. Если и будет какая магия, то железо должно нейтрализовать ее. Кузнецы из Цеха утверждали, что их изделия способны защитить от сглаза и наговоров. Наверняка выдумка, но против огнестрельного оружия, маг не сможет выставить щитов.
        Галент пересек улицу, не встретив никаких препятствий. И дома оказались вполне обычными, дух мистики существовал только в воображении. Вблизи Галент видел и трещины, змеящиеся по старым стенам и осыпавшуюся штукатурку, поврежденную черепицу. Черепки ветром смело к стенам, так что они не затрудняли движения.
        Разрядив оружие, Галент убрал его в кобуру. Все-таки он больше полагается на ножи и собственную скорость, чем на пули. Громыхалками пользуются только трусы, которые к врагу боятся подойти. Подобные инструменты не годятся ловкачам, только лишний вес на правом бедре.
        И взял-то он эту штуку только как амулет. Вор не думал, что ему представится возможность испытать оружие в действии. Потому и не озаботился практикой.
        Старый замусоренный проулок между домами хранил холод прошедшей зимы, но кроме этого ничем не отличался. В окнах на уровне второго этажа не мелькали прозрачные лица и не зажигались электрические светильники. Блестящие рожки комнатных фонарей видны с улицы: витиеватые, на изящной ножке плафоны покрыты пылью и молчат уже вечность.
        Наверное, подумал вор, надышался на той крыше ядовитого смога, вот в голове помутилось. Обычное дело, кому-то драконы, кому-то святые чудятся. А Галент и так был на взводе, так что не удивительно, что привиделись огни.
        Взметнувшийся ветер с новой силой принялся раскачивать шторы, извлекая призрачные звуки и заставляя человека вздрагивать. Галент старался не реагировать на звон и шорох. Нет, не призраки это, что за глупости! Но инстинкт побороть Галент не мог, он привык реагировать на звуки - это вопрос выживания.
        Слух обострился его за время, проведенное в монастыре. Любовь к шалостям и бунтарству отточила остроту слуха.
        Галент научился по легкому шороху замечать приближающегося по коридору наставника; улавливать треск льда под ногами; и чувствовать угрозу во взгляде, даже если наблюдатель скрывался от взора Галента.
        Вот и потому Галент ничего не мог поделать со страхом. Он считал, что предосторожности не помешают, медленно продвигался вглубь района.
        Как и в прошлый раз, мертвецы не сразу появились.
        Скелеты жителей навсегда замерли на пороге собственных домов, они пытались сбежать от опасности, укрыться за могучими стенами. Так в Городе давно не строили, жилые и общественные постройки в оставленном квартале поражали надежностью. Но кирпич не мог спасти жителей квартала от опасности.
        Магического рода была эта угроза. Теперь у Галента имелись доказательства, что язычники и их магия повинны в катастрофе. Как и у провала, мостовая в заброшенном квартале местами была повреждена массивными корневищами.
        Удар магии явно метили в завод, потому окрестные дома сохранились лучше. Разрушения, нанесенные здесь, не идут в сравнения с тем, что произошло у провала. Вот там-то магическая стихия на самом деле разгулялась. Она была неуправляема и била во все стороны, подобно воде, прорвавшейся из-под мостовой.
        Чтобы поразить завод, шаманы затратили много сил. Это, несомненно, указывает на важность постройки, принадлежавшей Харану.
        Галент держал в голове план местности. Как бы ни старался он запомнить всю карту, тут память подвела. Маршрут запомнил, но если вдруг придется отклониться… пиши пропало, заблудится и сгинет в этих руинах человеческого тщеславия.
        Таблички имелись на каждом доме, они чуть потускнели, но не в этом сложность. Письмена, которыми пользовались жители квартала, не были знакомы Галенту. И не стоило сомневаться, что ни один из ученых мужей в рясах не владеют этим языком. Клинописные значки Галент уже встречал, среди его трофеев есть один такой.
        Очевидно, что эту загадку нынешнее поколение горожан разгадать не сможет. Галент выбросил из головы посторонние мысли. Таблички не помогали ориентированию - вот и все, о большем задумываться не следует.
        А на карте все было написано пусть и архаическим языком, но вполне знакомым Галенту. Им пользовались церковники на заре своего правления. Возможно, местные некогда держали в руках нити судьбы Города. Теперь их судьбу повторят церковники.
        У Галента кольнуло сердце, все-таки терять такого забавного, по-глупому жестокого врага он не хотел. Ну, где еще взять подобного? Впрочем, механисты готовятся сменить их. Так вроде ничего против бывшего монаха не учиняли.
        В связи с переменами в Городе любой отступник, не важно за какие заслуги его наградили восхождением на эшафот, становится героем. Общественность будет рукоплескать всякому, а новая власть поспешит отделить буйную голову от тела. Бунтарям место в музее, а не в Ратуше.
        Так что от новых хозяев Города ждать ничего хорошо нельзя - уяснил Галент.
        А тайна произошедшего здесь, тех делишек, что проворачивал местный люд, владеющий мощными заводами, вот эти тайны могут спасти жизнь вору. А могут оказаться бесполезной трухой, не достойной внимания почтенной публики.
        Обычный риск для человека, который живет по велению сердца.
        Галент все же заплутал. Немудрено. Дома похожи один на другой, время сорвало маски, которые носили строения. Соперничавшие хозяева всячески выделяли свои дома, мастерские и даже на складах вешали родовые гербы. Все это теперь громоздилось обломками под стенами. Краски смыл дождь, камень разбит ветром.
        В глубине квартала урон, нанесенный стихией, не скрывался за тяжелыми фасадами. Узкие улочки становились непроходимыми из-за обрушения стен, опускания почвы и сыпавшейся с крыш черепицы. Черепки и сейчас норовили достать постороннего, нарушившего покой мертвого района.
        Звуки падения осколков Галент и принял за шаги мертвецов. Потом только, когда чуть сам не простился с жизнью, понял собственную ошибку.
        Он остановился возле ямы, из которой торчала ветка с шипами. Засохшее растение покрыто блестящей броней, образованной окаменевшей смолой. Наверняка она ядовита. Да и сейчас ее ценность для городских аптекарей…
        Галент замотал головой. Вот трогать тут - ничего нельзя! Пусть торчит хоть вечность еще.
        Ему необходимо выбраться или на открытое место, или зайти в дом, взобраться на верхний этаж. И встретиться с призраки, конечно. Потому вор избрал первый вариант. Уж лучше затратить время, поискать достаточно широкую площадь, с которой можно увидеть шпиль церкви.
        Из суеверного страха Галент обходил улочки, заваленные скелетами. Обычные, белые кости. Спокойные, в отличие от мертвецов с завода, которых беспокоит само присутствие живого. А в квартале все тихо, никто не бросается на человека.
        Расслабляться Галент себе не позволял. Но что бы он мог сделать, встреться ему призрак? Даже если противник даст вору время, чтобы сообразить. Чем призрака можно поразить? Светом фонаря? Галент держал в левой руке шарик, наполненный чарами, но не слишком рассчитывал на его помощь. Громыхалкой? Может помочь, но привлечет слишком много внимания.
        Бомбы - вообще бесполезная штука. А ножом проще вскрыть себе вены. Причем прямо сейчас, не медля ни секунды. Чтобы не мучиться потом, попав в чьи-нибудь костлявые шестипалые руки.
        Скелеты, растения - и все зажато в каменных тисках. Даже ветер порой стихал, влетев по ошибки в узкий проулок.
        Блуждал Галент долго, но все же выбрался на открытое место. Он не знал, где находится, и не мог сориентироваться. Карта бесполезна.
        Слева жилые двухэтажные дома, довольно убогие для этого района. По правую руку - магазинчик, а при нем мастерская. Дверь забаррикадирована снаружи, но ставни на окне второго этажа вынесены ударом изнутри. Осколки разбитого стекла до сих пор блестели на мостовой.
        Что-то тяжелое приземлилось на мостовую, разбив и вдавив камни в землю. Но больше никаких следов.
        Впереди над крышами зловещих строений торчал такой близкий шпиль церкви. Удачно тропинки вывели вора, он смог сберечь и силы и время.
        Боясь потерять ориентир из виду, Галент решился пересечь площадь наискось. Придется пройти в опасной близости от строений, несущих следы странного сражения. Стены повреждены страшными ударами, словно кувалдой ударяли по кирпичам. И этой же кувалдой били по сточным трубам, вышибали окованные железом двери.
        Пулевые отверстия испещрили стены, но это, похоже, не остановило могучего демона.
        Два, стоящих по соседству дома забаррикадированы - опять же, снаружи. Второй этаж пострадал от пожара, который по счастливой случайности не перекинулся на соседние постройки. Это остановило монстра, пойманного в ловушку; Галент не нашел приметных следов.
        Пригибаясь и держа наготове пистолет, вор пересек площадь, пугаясь каждого звука. Камешки как в насмешку попадали под подошвы и хрустели, крошась. Звук ударялся о стены, рождалось эхо. Да все монстры района должны слышать человека!
        Да вот беда - не сбежались, чтобы полакомиться им.
        Иного пути нет, Галент прошел мимо дома, поврежденного огнем. Монстр мог быть внутри, он все еще жив. Если уж разогнанный сжатым пламенем свинец его не берет, что может сделать открытый огонь?
        На стене сохранились надписи, свидетельства прошлого. Не краской их нарисовали, а прочертили в стене - резко, порывисто, словно гнев свой изливали. Опять эти черточки и точки, прочесть невозможно.
        В них могли таиться ответы, но что толку? Галент не верил, что торговка сможет найти головастика, который прочтет их. Нет таких в Городе.
        За стеной они могут найтись, подумал Галент, но эта задачка та еще.
        Ненависть или страх граждан заставил их изобразить на стене рисунок. Вот это послание вор понял.
        Он остановился, позабыв об опасности.
        Быстрыми движениями на стене начертили человека. Ничего особенного, казалось, в нем нет, если не замечать солнечного нимба над головой. Этот человек попирал ногами другого.
        Галент зажмурился и пошел вперед, делая мелкие шажки. Больно похож рисунок на то, что он видел раньше. И хотелось верить, что это лишь совпадение, вечные образы, которые заполняют голову горожан. Они не меняются, потому часто встречаются.
        В это легче поверить, намного.
        Открыв глаза, Галент остановился на углу дома и выглянул на улицу.
        Тихо, ветер смел весь мусор, но дорога по правую руку обрывается в пропасть. Брусчатка висит над краем, держась только благодаря взаимному сцеплению камней. Вес человека она не выдержит, камни обрушатся в пропасть. Но Галент не собирался испытывать выгнутую дугой поверхность мостовой в той стороне.
        Гораздо безопаснее, если пойти налево - дома становятся выше, повреждены незначительно. Потерять церковь из виду вор больше не опасался, тут пройти-то всего две улицы.
        Галент пробежал по мостовой, громко стукая каблуками по брусчатке. Он нырнул в темный переулок, настолько узкий, что человек в нем чувствует себя как в западне.
        Галент двинулся вперед, обтирая плечами стены. Его руки касались стен, ощущали дыры в них, острые края которых легко ранили кожу. Дорожное покрытие повреждено, как будто изъедено червями - столько дыр в нем было. В середине прохода кирпич выбит из стены, часть ее обрушилась вовнутрь здания. Края обуглены, на мостовой образовалась неглубокая яма. Здесь взорвалась граната.
        Это место точно использовалось как ловушка. Сюда могли заманить демонов, обстрелять их сверху, забросать гранатами. Но где останки этих существ? Даже если их облили земляной смолой, смешанной с серой, и подожгли, то все равно что-нибудь бы осталось.
        Галент остановился возле воронки от взрыва, прислонился к стене, в которой зияла прореха. Согнувшись, он заглянул внутрь дома, готовый ко всему. Достать бы гранату, да толку с нее в этом проулке.
        В доме было темно, лучи ночного света пробивались сквозь ставни и косо падали на пол. Ветер кружил пылинками, от сквозняка скрипела старая мебель, частично поврежденная огнем. Пахло гарью, за прошедшие века она так и не выветрилась.
        Трупа демона, пораженного взрывом, не было. Его останки либо убрали, либо он сам ушел - этот вариант Галент даже рассматривать не хотел. Кирпич завалил обломки какого-то механизма, не подверженного коррозии. Металлические части были рассыпаны по полу, и не представлялось возможным установить, что за предмет пострадал от обрушения.
        Богатые люди здесь жили, раз в каждом доме имелось освещение, питаемого энергией механизмов. А кроме того, различные механизмы облегчали жизнь горожан или же развлекали их долгими вечерами. Они-то точно не боялись приливов, морских гадов и дикарей из леса. Свой покой они оплачивали жизнью бедноты, которая наверняка и восстала против жителей этого района.
        А на волне хаоса, поднятого восстанием, в Город пробрались демоны или творения дикарской магии. Потому Галент и не нашел останков - существа из леса гниют, разлагаются, чтобы уйти в землю для перерождения. От них не остается практически ничего. В Городе отряды дикарских творений лишены зачастую такой возможности, они погибают окончательно и бесповоротно - каменея, наподобие тех корневищ.
        Но высшие чудища могли быть сильнее, да и времени прошло больше. Вот и сгнили, ветер развеял их, унес семена на родину.
        Такая версия казалась Галенту близкой к истине. Что еще могло тут произойти? Нападения дикарей происходят постоянно, как и приливы.
        Галент попытался рассмотреть внутреннее убранство дома, но, не зажигая фонаря, он ничего не увидел. Темнота размывала очертания предметов, а свет уходящего солнца, лучом режущий эту вуаль сквозь ставни, только мешал.
        Скоро и этот источник света уйдет, одно Галента радовало - эта ночь будет хоть и безлунной, но и безоблачной. В самый раз для работы, чтобы не быть заметным и самому не попасть в ловушку.
        Галент перепрыгнул воронку, не желая наступать в нее. Мало ли… чары редко накладывают на оружие, особенно на такое демоническое, как гранаты. Но поостеречься стоило.
        Один взрыв, очевидно, демона не остановил. Он подорвался на растяжке, установленной на выходе из переулка. Сложенный из каменных блоков угол дома не пострадал, но в мостовой образовалась глубокая воронка, окно у дома выбито вместе с рамой. Да и черепица с крыши обрушилась, засыпав воронку и того, кто оказался в эпицентре взрыва.
        Останков не было.
        Лишь погнутый ствол крупнокалиберного орудия торчал из груды черепков. Ложа он не имел, наверняка сгнил, а другие части механизма покоились под глиняным курганом. Галент, конечно, не стал раскапывать его, чтобы удовлетворить любопытство.
        На улице во всех окрестных домах были выбиты окна - сильным взрывом, что очевидно. Пулевые отверстия Галент заметил, но их не так уж много. Похоже, защитники поспешили убраться, видя, что ни взрывчатка, ни свинец не остановили монстров.
        Прислушавшись, обождав, хотя все инстинкты говорили - «беги», Галент перебрался в переулок, расположенный напротив. Небольшая баррикада преграждала путь, но сложена она была из трухлявого дерева. Из центра баррикады торчало копье с насаженной на наконечник медной маской.
        Слой лака на металле не пострадал, маска блестела, ловя свет загорающихся звезд.
        Галент, стараясь не касаться копья, перебрался через завалы. Совсем бесшумно это проделать он не мог, надеялся, что поблизости нет никого. Ему повезло, вор благополучно преодолел завал, ломая хрупкие обломки ногами. Они оглушительно трескались, хрустели как старые кости и легко стукались, падая на мостовую. Обломки совсем невесомы.
        Копье с насаженной на него личиной поколебалось, грозя упасть. Галент схватился за древко, которое тут же переломилось. Маска упала и высекла искры при ударе о камень.
        Галент нахмурился - такого произойти не могло. Медь мягка и не обладает свойствами железа. Откуда же искры? Да и столько годов прошло: зимы, лета, осенние дожди пронеслись, а защитный слой не стерся.
        Даже поверхностных знаний хватило вору, чтобы понять - материал, принятый им за медь, таковым не является. Усевшись на верхушке баррикады, сохраняя равновесие на хрупких обломках, Галент отцепил веревку, распутал несколько метров и нацепил небольшой крючок на конец.
        Несколько неудачных бросков, сопровождаемых звоном, и Галент подтянул трофей.
        Повертев в руках маску, вор убрал ее в рюкзак. Решил позже переложить ее на дно рюкзака, чтобы не потерять. Сейчас она только мешается. Но вор успел оценить качество отливки, личина поражала красотой и натуральностью. Казалось, что это лицо живого существа, очень похожего на человека, но все же чем-то неуловимо другого, чуждого.
        Так мог бы выглядеть дикарь, переодевшийся в платье горожанина. Как бы умело он не скрывал свою суть, его ждет провал.
        Галент не задерживался. Ломая доски, он скатился по ту сторону баррикады и побежал прочь из переулка.
        Если не успеет выбраться, опасность настигнет его. Ближайшее окно на уровне третьего этажа - не допрыгнуть. Под землю уйти не удастся. Дорога что впереди, что позади одинаково небезопасна.
        Галент надеялся только на скорость и бегом преодолел оставшееся расстояние. Он выпрыгнул на примыкающую улицу, не заботясь об осторожности. Что уж теперь.
        Не успев ничего толком рассмотреть, Галент отпрянул в сторону, упал на бок и перекатился ближе к крыльцу. Тень здесь достаточно плотная, но укрытие не ахти какое.
        Галент осмотрелся.
        Перила проржавели, но выглядели достаточно прочными, чтобы выдержать удар. Кого бы то ни было!
        Предосторожность не оказалась лишней. Привлеченная шумом, из дома, расположенного севернее, вышла фигура, закутанная в ветхий плащ. Существо постояло некоторое время под козырьком дома, бывшего винным магазином - рельефное изображение выцвело, но почти не пострадали от времени.
        Подобное же существо покинуло дом, южнее по улице. Галент надеялся, что создания так же полагаются на зрение, как все существа с телом. Эта парочка не походит на призраков. Вот на мертвецов, судя по походке, очень даже.
        Тот, что был южнее, медленно заковылял к переулку, из которого выбежал Галент. Северный медлил. Галент разрывался между желанием побежать, найти укрытие надежнее, и желанием оставаться в тени. Вор не мог взять в руки пистолет, боясь, что дрожь в пальцах спровоцирует выстрел.
        Он потерял время, так ничего и не предприняв. Медлившее существо, наконец, направилось к тому же переулку, что и его собрат.
        Они были достаточно далеко, тень скрывала их формы, но когда твари приблизились, Галент смог их разглядеть: высокого роста, узкоплечие и, похоже, обладают традиционным набором конечностей. Если их хламида не скрывала дополнительной пары рук.
        Головы их обмотаны тонким, непрозрачным шарфом, словно они защищали дыхание от чего-то. Пыль, смог, ядовитые испарения - нечто подобное одевают крестьяне, работающие весной на полях. Галент видел их на картинке в путеводителе.
        От страха он захотел засмеяться. Два монстра, одевающиеся как крестьяне. Не зря уж горожане так боятся мести жителей департаментов, вынужденных кормить обленившихся горожан.
        Трясущейся рукой вор зажал себе рот, другой обхватил грудь, чтобы затруднить дыхание. Твари могли услышать его, увидеть, а потом наброситься и разорвать. О, это они смогут и сделают с превеликим удовольствием.
        В тот момент вор не сомневался, что эти высокие чудовища и были теми, кого пытались уничтожить, запереть и сжечь жители квартала. Кто они, откуда? Уж точно не из департамента…
        Медлившее существо остановилось, оно и раньше проявляло больше осторожности, чем нетерпеливый собрат. Тот уже успел скрыться в переулке и бил чем-то тяжелым, металлическим по кирпичам. Он пытался запугать человека, довести его до панического состояния.
        Существо повернулось и оглядывалось. Шарф мешал рассмотреть черты его лица, форму головы. Только глаза неярко блестели под тяжелыми надбровными дугами.
        Взгляд создания шарил по окрестностям, но не видел вора. Все-таки и этот монстр не лишен недостатков, этим можно воспользоваться. Галент подтянул колени к подбородку и вжался в угол между крыльцом и стеной дома. Он оказался в канале для отвода дождевой воды, чуть ниже уровня мостовой.
        Сама тень, ночь - его суть.
        Существо, казалось, нервничало. Естественно, ведь голод мучил эту тварь, оно стремится удовлетворить жажду. Если у голодного вырвать из рук миску с супом, он будет так же реагировать.
        Жалости Галент не испытывал к демону.
        Существо встало в пол-оборота, и - вот чудо! - подняло руку, чтобы убрать с лица шарф.
        Демоническое существо ужасно походило на человека. Движения, повадки да склонность к ношению одежды - твари из иного мира не так себя ведут! Что им холод, ветер и тем более - срам.
        Длинный рукав платья обмотался вокруг кисти существа, Галент не смог разглядеть цвета, формы его пальцев и когтей. Наверняка должны быть когти - это же демон! Каждый демон вооружен подходящим для потрошения добычи оружием.
        Одернутая полоса ткани обнажила медного цвета кожу и необычной формы нос, подбородок и ухо. Лицо у создания походило на посмертную маску. Такие маски ценятся у торговцев древностями. В былые времена, когда хватало свободной земли, знатные люди хоронили своих предков в склепах, скрывая мертвую плоть драгоценным металлом. Вот лицо существа и походило на подобную маску - сделанную по слепку с мертвого лица.
        Из какой могилы эта тварь выбралась? Галент не слышал ничего о подобных существах.
        Оно не живое, а лишь притворяется живущим. Вид, одеяние твари не скрывали сущности, наоборот, подчеркивали. Бессмысленно - существо не обладает чувствами, оно не способно. Так зачем ему этот смешной наряд?
        Галент не понимал, по каким законам создания существуют. И сколько веков уже длится их пребывание в материальном мире. Судя по следам в оставленном квартале, существа давным-давно проникли сюда. Что-то они не собираются уходить.
        Галент не двигался, передумал бежать. Какой смысл? Надежнее всего сейчас притвориться тенью и ветром.
        Над кожей существа висела пелена, едва уловимая глазом. Тенета скрывали безжизненные глаза. Галент ожидал, что на лице создания будет гореть пара ослепительно ярких глаз. Он ошибся, глаза у существа имелись, но они ничем не выделялись, а их цвет смазывался туманной дымкой, скрывающей черты лица. Этот туман, пар или дым не рассеивался от движения - существо повернуло голову в одну, в другую сторону, - завеса оставалась будто приклеенной к темной коже.
        Совершенно чуждый образ, своей человечностью лишь нагоняющий больший страх. Оно как специально избрало эту форму, так страшнее, чем появись оно в истинной форме - какой-нибудь урод из бездны, многорукий демон.
        Галент смотрел на создание, но в последствии не мог восстановить в памяти его внешность. Очертания чудовища остались размытыми, подсознание не пожелало сохранять образ.
        Прямой взгляд существо не чувствовало, оно медленно осматривало улицу, откуда слышался звук. Тень или неподвижность скрыли Галента от взгляда создания. В отличие от мертвецов, оно не реагировало на само присутствие жизни. Галент это понял и не дергался, перестал даже дышать.
        Нюх у демона слаб, иначе он бы почувствовал взгляд человека. Его собрат уже полминуты крушит баррикаду, выискивая человека, забравшегося в их квартал.
        Второй присоединился к собрату, убрался в проулок.
        Это могла быть уловка. Галент сохранял неподвижность.
        Ужас сковал его, когда из-за угла дома выглянул монстр. Все-таки какой-то разум у создания есть, невесело подумал Галент.
        Личина создания выглядывала практически с уровня мостовой; тело его способно изгибаться в какую угодно сторону. Чуть выше лица появились желтоватые тонкие пальцы, схватившиеся за угол здания, а пальцы другой конечности подушечками коснулись мостовой - чтобы обнаружить вибрацию.
        На пальцы Галент обратил взгляд, боясь встретиться взглядом с движущейся личиной. Она казалась страшнее всего; прикрывающий голову платок свалился, обнажив короткие, завитые волоски. Скорее щетину, нежели волосы. Хоть какого-то классического атрибута демон не был лишен, не свиное рыло и пальцы без когтей, но хоть волосы не человеческие. У горожан не бывают таких смоляных, коротких и вьющихся волос.
        Перламутровые ногти блестели, да и кожа на кистях поблескивала, словно была покрыта золотом. Существо не двигало руками, потому тонкие, даже изящные пальцы казались не такими пугающими.
        Минуту длилось наблюдение, Галент считал каждую секунду, только чтобы не вскочить и не побежать. Он беззвучно шевелил губами, тело его теряло чувствительность от страха. Воздух не выходил из легких, сердце остановилось, а мясо превратилось в камень.
        Чудо произошло, создание уползло в переулок. Баррикаду продолжали крушить тяжелыми ударами. Раздались новые - как кувалдой по камню, высекая искры. Вспышки освещали улицу и могли бы поджечь даже влажное дерево.
        Страх вывалился из Галента моментально, чувствительность вернулась телу. Он вскочил и за мгновение пересек улицу, спрятался в тени на той стороне. Выглядывать он не стал, боясь опять увидеть нечеловеческую рожу. Лучше не давать пищи своему страху, Галент сомневался, что сможет дойти до завода. Мертвецы казались не такими опасными, как эти чудища.
        Где они прятались в прошлый раз, почему не набросились на человека? Может, они спят зимой, предпочитая весеннее тепло.
        Размышляя о природе существ, Галент направился к церкви. В прошлый раз он пересекал этот квартал с другой стороны; демоны и мертвецы могли по-особому поделить оставленный район. Животные так же делят территорию и не терпят посторонних. Вот почему два демона так взбудоражились и бросились на поиски чужака.
        Тяжелые удары затихали в отдалении.
        Галент надеялся, что твари не отправятся на поиски, осматривая другие улицы. Снятая с копья маска могла обозначать эти границы, чтобы ни живые, ни мертвые не заходили в логово демонов. Кто знает, может быть, эта пара выращивает там потомство. Тогда их агрессивность объясняется.
        В книгах утверждалось иное, но кто из ученых монахов встречался с демонами?
        Эти сведения могли заинтересовать Астрелия, ценность Галента возрастала, и вор это понимал. Если ему суждено опять попасться в лапы к братьям, он сможет выторговать себе приемлемые условия для проживания.
        Проблемы свои церковники смогут разрешить, Галент в этом не сомневался. Так что их рано списывать со счетов.
        За прошедшие месяцы заброшенная церковь не изменилась. Галент почему-то полагал, что мертвецы набросятся на нее, пытаясь разрушить. До сих пор заговоры удерживали нежить на расстоянии.
        Это не лучшее место для отдыха, но другого нет. В окрестных домах могли таиться еще более страшные твари. Хотя, куда чуднее того демона, Галент и выдумать не мог. Сколько бы щупалец и лап не было у такой твари, она не сможет напугать сильнее. Уродов человек ожидает увидеть, их он не боится; но вот не лишенных какой-то красоты, пусть и мертвенной - нет, с такими созданиями Галент встречаться не хотел.
        Скелеты в церкви, по крайней мере, лежат спокойно. Нервируют, конечно, но душевный дискомфорт можно перетерпеть. Выжить бы, да вернуться назад не с пустыми руками.
        Иначе геройство абсолютно бессмысленно. Не за сединами сюда Галент пришел.
        Подобравшись к стене церкви, Галент перевел дух и сориентировался. Он смутно помнил, где располагалась щель, через которую он первый раз проник в здание. Направо или налево? Оба направления казались вору незнакомыми; оставленный квартал беден ориентирами.
        Путь направо привел к разрытому кладбищу, только не корни растений тут постарались, а нечто другое. Само кладбище древнее церкви, и хоронили тут безымянных, но важных граждан.
        Могилы разрыли недавно: как сошел снег, так и взялись. Холод в очередной раз обморозил потроха Галента.
        Могилы разрыты не из-под земли, что уже радует.
        Проход в стене был по другую сторону церкви, Галент мог бы пройти к пролому.
        Тишину ничто не нарушает, звезды тускнели на затягиваемом тучами небе. Время утекает стремительно, а кроме пары монстров Галент не нашел ничего интересного.
        Землю потревожили, казалось, лопатами. Во всяком случае, вор убедил себя в этом. Следов когтей не видно; выбранная из могилы земля ровным конусом, лишь слегка подбитым дождем, находилась рядом. Мертвецы с завода или чудовища не стали бы использовать лопаты.
        Всего на кладбище не больше десятка могил. Галент не мог сказать точно: захоронения располагались близко друг к другу, некоторые не имели никаких обозначений. Наверняка в прошлом это кладбище использовали как семейное; прихожан церкви по обычаю уже сжигали. Но священники не рискнули потревожить прах в древнем захоронении.
        Галент покрутил головой, выпрямился и даже поднялся на цыпочки - вокруг тихо, никого. Пригнувшись, он перебежал к первой яме, чуть не свалился вниз, подскользнувшись на мокрой и мягкой земле.
        Яма оказалась слишком маленькой, чтобы в ней поместился человек в полный рост. Подогнув ноги, обхватив колени - еще можно затолкать. Странные обычаи были у здешних жителей.
        Кто они, откуда взялись?
        Галент заглянул внутрь и увидел большой глиняный сосуд с отколотым горлом. Черепки усеивали дно и края ямы.
        Ругнувшись, вор взял волшебный фонарь и, как показала Вейнтас, создал узконаправленный луч. Урна пуста, из нее вычерпали все содержимое. Галент не мог припомнить хоть один народ, который хоронил покойников в кувшинах. Их туда просто-напросто не затолкать, а прах на кой демон туда засыпать, чтобы потом спрятать урну под землю?
        Нет, Галент не сомневался, что здесь хранили нечто иное. Быть может то, что искала Вейнтас. Она могла сочинить сказочку, про какую-то «правду», чтобы заманить Галента сюда. Пусть разведает, осмотрится и опишет, что видел, ловушки и монстров. Потом сюда прибудут ее наемники, найдут склад церковников, замаскированный под захоронение. Ведь ни один грабитель не рискнет потревожить покойников. Мстительные духи не дадут им житья, сведут в могилу.
        Как хитро! Как коварно! Да, Галент не мог не признать, что его бывшие хозяева хитры как демоны. Точно, это склад. И именно на содержимое тайника положила глаз Вейнтас.
        Какой-нибудь хитрый предмет, способный разрушить все, что пожелаешь в Городе; убить, кого пожелает владелец предмета. Да мало ли…
        Галент выпрямился, усмехнулся. Он затушил фонарь и убрал его за пазуху, пнул землю, чтобы выкопать несколько черепков. Нагнувшись, он взял крупный, без острых сколов обломок, на котором сохранились клинописные символы.
        Вейнтас получит этот черепок и поймет, что кто-то ее опередил.
        Спрятав находку, Галент побрел к церкви, тихонько посмеиваясь. Вот и торговку смогли обсчитать Что же еще ее могло заинтересовать в заброшенном квартале, как не этот тайник?
        Но все же Галент решил закончить осмотр. Артефакты с завода дорого стоят, механизмы и устройства из квартала мастеровые Города оторвут с руками. Среди них нет такого кузнеца с божественным талантом, способного создать из мертвого металла подобие человека.
        Какие-нибудь книги, старые схемы - то, что легко можно утащить, а потом дорого продать. Золота Галент не рассчитывал получить, а вот помощь ему пригодится. Трофеями он купит защиту, обезопаситься от угроз Города.
        Да, именно так.
        
        Глава 16. Завод.
        
        Внутри церкви как будто ничего не изменилось, но Галент готов поспорить, что некто посещал склеп.
        Не тяжелый, не такой массивный, чтобы ни взрывом, ни пулей его нельзя остановить, но и не легкий, призрачный. Кто-то нарушил покой мертвецов.
        Кто-то иной, совсем недавно забредал сюда. Он ходил меж рядов, давил кости умерших здесь и беспокоил их души. Этот обладал огромной властью, раз смог побеспокоить мертвецов, не один век пребывающих на границе между мирами.
        В храме появился чуждый запах - немного затхлый, но не могильный. Галенту казалось, что воздуха просто не хватает.
        Немудрено для промзоны, но снаружи почему-то вдох не давался так тяжело.
        Сидя на алтаре, Галент раздумывал: сразу покинуть храм или нет. Он смотрел на кости, надеясь заметить следы, оставленные посторонним, и жевал лист волшебного растения. Через некоторое время он почувствовал легкость, в голове слегка зашумело, но при этом обострилось зрение, слух.
        Пылинки в лучах света, падающего из высоких окон, замедлили свой танец. Галент пытался уловить взглядом каждую частичку, что носилась в воздухе. И у него почти получилось.
        Вор соскочил с алтаря, потянулся и застонал с удовольствием. Он забыл, что его челюсти продолжают жевать, но к счастью заняться щеками или языком вор не успел. Жвачку он выплюнул только на улице.
        Вылетев наружу, Галент побежал к заводу. Волшебная легкость окрыляла, тело впервые за долгие месяцы поспевало за разумом. Вот что-то подобное было раньше, подумал вор, такая же легкость, вседозволенность и сила. Как оказывается все просто - достаточно освободить силы, сломать преграды в голове, и ты обретаешь крылья.
        Двигался он так тихо, что никто бы во всем мире не смог заметить. А скорости позавидовал бы весенний ветер, дующий с моря.
        В таком состоянии Галент не терял концентрации, он внимательно прислушивался и приглядывался. Дома, улицы сливались в одну картину, но каждый элемент ее четко выделялся. Сознание Галента не затуманено, и он обратил внимание на то, что в квартале на удивление тихо.
        Понятно, что мертвецы не устраивают шабашей. Вообще - чем они занимаются в свободное время? Мясо тут редко пробегает, так чего ждут эти трупы, оживленные магией?
        Звук смеха отстал, улетучился и не посмел преследовать вора.
        И все же: где монстры? Галент не видел ни одного свидетельства их присутствия. Ни звука, ни шороха, обострившийся слух идеально расслаивал фон на составные звуки. Источником шумов были лишь многочисленные ручейки ветерков, живущих в квартале. Только они олицетворяли здесь жизнь.
        Да земля потрескивала, стонала, то проседая, то приподнимаясь. Она словно на неудобном ложе расположилась, причем делила постель с десятком других соседок.
        Это все растения, подумал Галент, они внедрились в плоть здешней земли, как песок в башмаки. Вот земля и стонет, пытаясь вытолкнуть мерзкие корневища и засохшие стебли.
        Галент пробежал квартал, не чувствуя ни усталости, ни страха. Если бы он знал, что чудо-растение способно сотворить с ним такое, то забросил бы в рот его еще на подходе к кварталу. Тогда бы двое уродцев в странных одежках ни за что бы не заметили человека. Кишка у них тонка, или чем они там переваривают дичь.
        Как помнил Галент, скелетов по эту сторону от церкви почти не было. Либо все жители успели скрыться в храме, либо предпочли сохранить тела, и теперь обречены на вечность.
        В темноте район не выглядел как заброшенный. Дома сохранились превосходно, большинство вывесок уцелели. Это помогало ориентироваться. Галент удивился, что все-таки запомнил карту - или это растение освежило память. В любом случае, сориентироваться не составило труда.
        Пробравшись незамеченным сквозь квартал, Галент вышел к лысому холму, за которым располагался путевой тупик с брошенными вагонами. Судя по карте по этому ответвлению можно дойти до завода.
        С холма открывался вид на заводские крыши. Казалось, что там все спокойно, ничто не двигается - обманчивое впечатление. Галент видел, как реагируют мертвецы на присутствие жизни.
        До этого они пребывают в сонном состоянии, ведь мертвых уже ничто не интересует в материальном мире. Они существуют по ошибке, и непонятно для каких целей.
        «Возможно, это удастся выяснить», - мелькнула мысль у Галента. Почему бы и нет, в таком состоянии он способен на многое, даже разгадать все тайны Города. Хватит одной ночи, как раз пока воздействие не прекратится.
        На холме осталось немного снега, по которому Галент сбежал-съехал вниз, до путей. Он не упал, а пролетел весь путь от вершины до подошвы, затормозив, ударившись о дряхлые стенки вагона.
        Дерево задребезжало, из-за чего Галент негромко рассмеялся. Все сейчас ему казалось захватывающим, и он искал опасность, чтобы позабавиться.
        Идя вдоль путей, Галент добрался до аллеи, где росли деревья. Он пересек ее без помех, не скрываясь, направился к заводу. Мертвецов нигде не было, они попрятались и не высовывали носа на улицу. Как знать, может, они выбираются из могил только с холодами. Весна загоняет их под землю, где и надлежит быть прошлому.
        Галент дошел до того места, где обронил маску и книгу, взятые с завода. Их не было, никаких других следов - тоже. Мертвецы очень трепетно относились к имуществу, которое охраняли. Наверняка их поставили здесь, чтобы не допускать посторонних.
        Стражи тайн, вот кто такие эти ожившие мертвецы.
        Что ж, это прекрасно! Галент любит водить за нос стражей, а мертвые они или живые, не принципиально.
        Дурман помог забыть страх, который гнался за ним. Но возможно это и требовалось в тот момент. Излишняя осторожность на исходе ночи может пагубно повлиять на успех. С восходом - Галент не сомневался, его шансы снизятся. Наверняка он вообще не сможет выбраться из района.
        До восхода оставалось несколько часов; время Галент подгадал наилучшее, чтобы рискнуть. Мешкать нельзя, но и час самый удачный. Городские воры называют его благословенным.
        Присев несколько раз, Галент с удовольствием отметил, как пружинят ноги. Мышцы работали идеально, ни один цеховик не сможет добиться такого совершенства от своего детища.
        Нет ничего совершеннее человеческого тела, решил Галент. И уверившись в своих силах, побежал к заводу.
        Скрываться не имело смысла, в округе никого - Галент толи заметил это, толи ощутил. Какая разница, откуда проистекала уверенность, она была. Этого достаточно. Успех зависел от самоуверенности, так что риск оправдан.
        Галент поднялся по склону, не сбавляя темпа. Он не запыхался, готов штурмовать даже Янтарные горы, переплыв для начала море, борясь с гадами и дикарями на лодках.
        Весной, лишенный снежного покрова завод предстал в ином виде. Немного незнакомом, но таком же унылом. Хоть атмосфера не поменялась, а то Галента беспокоила мысль, что все это было дурным сном. Ну, привиделось, а он насочинял потом, чтобы задорого продать свои способности.
        Нет, он действительно был здесь. Секундное помутнение рассеялось: Галент представил корпус завода под снежным покрывалом и успокоился. Странно, что за столько зим, крыша не провалилась. Накапливающийся зимой снег, словно не в состоянии сокрушить монолитный храм механистов прошлого. Сейчас так не строят, просто не умеют.
        Увидев в левом крыле строения вход, Галент направился к открытому проему. Через него он и входил несколькими месяцами ранее.
        Что-то искать среди развалин и ржавеющих машин не имеет смысла. Галент не мог оценить ценность того или иного предмета. Он бы взял что-нибудь блестящее, но это не обязательно будет иметь цену в Городе. Механисты знают цену неказистым, ржавым и даже сломанным вещам, готовы платить золотом за никчемный с виду предмет.
        Так что ценности следовало искать в административном корпусе. Пройдя через толпу мертвецов, добраться до того ящика, с которым не смог Галент справиться. Сейчас он вооружен лучше и в крайнем случае воспользуется взрывчаткой.
        Можно или нет забросить еще листочек? Галент сомневался, что вдохновение не пройдет, из-за дополнительной порции жевательного лекарства. С такими средствами надо осторожнее. Даже под воздействием дурмана, вор понимал это.
        Чуть позже - решил он, пока воздействие не прекратилось. Но оно достаточно ослабло, чтобы Галент понял, как опасно привлекать к себе внимание громким взрывом.
        Да и выдержат ли стены сотрясение?
        Такие древние, может, они сохраняют видимость прочности, а внутри прогнили. Следующая зима будет последней, и крыша, наконец, обвалится. Кто знает, но рисковать сейчас - лишнее.
        Расстояние от путей до входа в цех Галент преодолел за одно мгновение. Так быстро он еще никогда не двигался, и собственная сила приятно радовала.
        Если растение на самом деле освобождает потаенные силы тела, а не создает иллюзию этого, то никаких других средств Галенту больше не потребуется.
        - Надо бы название, - пробормотал Галент.
        Он заглянул в дверной проем, оценил обстановку и нырнул в коридор. Темнота обволакивала человека полностью, скрывая его от любопытных глаз. Галент пробежал по коридору, перебрался через дыру, как в прошлый раз, и оказался в пустом цеху.
        Вор отпрянул в сторону, прижался к стене, слился с густой тенью.
        Все было как прежде - ничего не видно, предметы размыты. Тени очерчивали массивные станки, больше похожие на развлекательные машины, чем на производственные. Галент не способен оценить их по достоинству, не поражали его эти монументальные конструкции из сплетенных труб, массивных валов, покрытых, как чешуей, шестернями.
        Мастера, создавшие устройства, добивались больше эстетической красоты, нежели эффективности. Но Галент не сомневался, что их решение ничуть не сказалось на качестве продукции. Ведь известно, что не от инструмента зависит произведение мастера. А работавшие… творившие - одернул себя вор, - здесь мастера были настолько опасными, что лесные дикари пошли на беспрецедентный шаг.
        О нападении на завод даже легенд не сохранилось, так удивительно было это событие.
        Машины молчали, и это весьма радовало Галента. Он боялся представить, как они поют. Их голоса наверняка завораживали всякого, кто оказывался в стенах цеха.
        Вор помотал головой - не время возносить хвалы древним мастерам.
        Итог их труда на лицо: все разрушилось, а станки - надгробные плиты, установлены по всему залу. Красивые, кто же спорит, но Галент сюда не любоваться пришел. Обойдутся мастера, их дух давно выветрился из стен, остались только пустые оболочки тел, не гниющие и не рассыпающиеся.
        Галент высматривал мертвецов, потому столько мешкал. Тварей было много, сейчас - ни одной! Поразмыслив об этом, Галент родил ироничную мысль: какая-то память у тел осталась, вот сбежались на совещания.
        Хорошо бы, чтобы это совещание проходило в другом крыле завода. Галент надеялся, что проберется в административный корпус без помех.
        Убедившись, что все безопасно, вор направился к переходу в соседний цех. Там, где дикари пробурили огромную яму. В том месте бродило больше всего дохляков. Галент взял себя в руки и не без усилия пошел медленней, пригнувшись.
        Прижавшись к стене перехода, Галент прокрался в главный зал.
        Огромное помещение ничуть не изменилось, через высокие окна проходило достаточно света. Небеса решили помочь человеку, бросив тучи на другой район Города. Стало светлее, лучи рассекали тьму, расчерчивая весь зал на равные прямоугольники.
        Мертвецов не было. Практически не было: несколько задавленных, пришпиленных обломками к стенам мертвецов копошились в разных концах цеха. Они так остервенело рвали свою плоть, скребли костлявыми лапами камень или железо, что в стоящем шуме шаги человека совсем затерялись.
        Такой нервозности мертвяки не испытывали в момент погони за Галентом. Да, они его преследовали, мечтали порвать на кусочки, но сейчас они что-то совсем разошлись. Не более десятка мертвецов создавали такой шум, что от эха начинали болеть уши.
        Их ходячих коллег нигде не было, нечто выманило их из зала. Как думал Галент, то был наверняка один из наемников Вейнтас. Она же говорила, что кого-то намеревается послать на завод. Мог ли этот человек протянуть столько времени?
        Галент поразмыслил. А почему бы и нет? Смотря, когда он сюда прибыл, судя по всему, не так-то уж давно. У Вейнтас все было готово для отправки экспедиции, наверняка прошло не больше месяца.
        Вот мертвецы и покинули пост, сторожат где-то незадачливого коллегу Галента. Спасать парня Галент не намеревался, он не настолько глуп, чтобы лезть в клетку с дикарем.
        Путей на второй этаж, к администрации завода было несколько. Галент избрал самый простой и надежный: забрался по веревке. Звонкий удар крюка о решетчатый пол потонул в гомоне, скрежете и шорохе, издаваемом трупами.
        За прошедшее время какой-нибудь мертвец мог забраться на второй этаж или чье-нибудь тело, погребенное под завалами в кабинетах, могло ожить. Услышать Галент ничего не смог. Подаренных магией способностей не хватило, чтобы расслоить поток звуков на составляющие.
        Двери закрыты, да и не стал бы мертвец здесь оставаться. Сбежал, наверняка, вместе с товарищами, подманенный вкусным и живым куском мяса.
        Незапертую дверь в административный корпус перекосило, Галент нашел другой путь внутрь. На этот раз он вооружился более совершенными отмычками и успел изучить способы взлома. В конце концов, вор просто сломал замок.
        Механисты не видели необходимости в установки сложных систем. В те далекие времена они не страдали паранойей, как современные мастера. Удивительно, что никто раньше не покушался на тайны завода.
        Любой маг, наверняка, смог бы пройти не замеченным сквозь толпы мертвецов. Ведь их оживила магия - что же еще? Наверное, решил Галент, маги просто не знали о существовании этого завода. Или полагали, что тут ничего ценного найти нельзя.
        Комната, в которой оказался Галент, заставлена массивными столами со смонтированными на них устройствами. Машины походили на печатные станки, которыми порой пользуются механисты для сохранения гениальных мыслей. Отличался механизм только громоздкостью. Он массивен и совсем не походит на те изящные устройства, которые предлагали цеховые мастера на продажу.
        По бокам машинок установлены рога-рычаги с отполированными рукоятями, множество кабелей отходило с тыла, под столом располагались закрытые цилиндры с вентиляторами.
        Галент подошел к ближайшему столу, активировал фонарь. Свет подсветил труху, скопившуюся внутри машины. Символы на клавишах Галент узнал - что-то отдаленно похожее на клинопись, но литеры заметно мягче, края сглажены.
        Видать в древности в Городе говорили на особом языке. Неудивительно, поколения меняются, новые граждане как чума приходят из-за моря. Язык должен меняться, как и мышление горожан.
        Ясно, что любые записи, какие Галент обнаружит, абсолютно бесполезны. Язык механистов незнаком ни одному горожанину.
        Но можно еще раздобыть какие-нибудь устройства. Галент направился в приемную.
        Тяжелая дверь закрывала проход, косяк выполнен из металла и уплотнен звукоизолирующим материалом. Шум в печатной стоял, видать, ужасный. Вот здесь поставили преграду.
        Дверь оказалась не заперта, открывалась легко, словно на петлях блестела свежая смазка. Как будто и не было прошедших веков, столетий зим и жарких дней лета - дверь открылась легко, совершенно беззвучно.
        Открылся проход в коридор, не имеющий боковых дверей. Дверь напротив вела в секретарскую. Вор сжал фонарь в кулаке, его свечение едва пробивалось сквозь сжатые пальцы. Кулак в перчатке теперь походил на магическую булаву - любой противник сначала обратит внимание на это, а не на пистолет.
        В комнате секретаря как будто ничего не изменилось: обломки, пыль, разбитый механизм. Теплее стало - Галент отметил, но не придал значения. Как-никак снаружи нет снега, весна!
        Голем там же, где и оставался; личина, взятая в заброшенном квартале, идеально подходила к устройству. Конечности, внутренности механизма слишком тяжелы, чтобы их тащить на себе, а ценность этих деталей неизвестна. Маска же наверняка стоит состояние! Галент прошел мимо машины.
        Проход в кабинет начальника открыт, внутри темно и тихо. Успокаивающая обстановка, сонная даже. Галент притворил за собой дверь, ведущую в коридор. Вор испытывал неприятные ощущения, закрывая единственный выход. Если в темноте кабинета что-то таилось, у человека будут большие неприятности.
        Галент бросил в темноту монетку, раздалось радостное звяканье, отражающееся от голых стен. Камень - любимый материал любого механиста, и эстетические предпочтения древних были точно такими же, как у современных мастеров. Отличный интерьер, ни один вор не будет чувствовать себя в безопасности.
        Звон не разбудил монстров, значит, никого там не было. Галент разжал кулак и направил луч фонаря вперед. Краем глаза вор наблюдал за выходом на площадку - вдруг с той стороны заметят свечение.
        Луч рассеял тьму вокруг стола, украшения на нем, разбитая колба на столешнице. Галент посветил фонарем на потолок - наблюдательная машина все так же пялилась сверху. К счастью, она давным-давно сдохла, встроенные орудия не представляют угрозы.
        Беззвучно выдохнув, Галент сжал фонарь и направился в кабинет. Темнота окружила его, заботливо сжала со всех сторон, как мать пеленает свое дитя.
        Галент попытался представить, что в его роду был предок, имеющий связь с тенями. Ничего не получилось, рационально мыслящий человек не способен представить подобное.
        Свет фонаря, проскальзывающий между пальцами, казался нестерпимо ярким. Даже приносящим болезненные ощущения - не человеку, а тьме вокруг. Галент несколько раз нажал на фонарь, уменьшив интенсивность свечения. Он не хотел причинять боль единственной союзнице.
        Глаза привыкли к темноте. Галенту достаточно хватает очертаний предметов, проступивших во мраке. Ни цвет, ни рисунки на них не интересовали вора, он помнил, куда следует смотреть. Книжные шкафы пусты, одежда - истлела, а глазеть на чудные символы нет времени.
        Слева от входа располагался сейф, венчик вспоротого металла украшал крышку. Сокрытое внутри, как надеялся Галент, не пострадало. И пусть барахло представляет хоть какую-то ценность, иначе риск был напрасным.
        Повторно пользоваться взрывчаткой Галент не рискнул. Пока мертвецов нет, не стоит привлекать их внимание.
        Вор положил фонарь на полочку рядом с сейфом. Крепления разболтались от взрыва, когда Галент пытался вскрыть сейф, но вес у фонаря незначительный - выдержит.
        Света не хватало, чтобы осветить вскрытую крышку, слой бетона и меди, а так же хитрый механизм, разорванный зарядом, но Галент не полагался на глаза. Что толку? Ну, увидит он тяги, кабеля или штифты с сувальдами. Толку? Этот замок только видимость, как-то иначе крышка закрывалась. Чтобы вскрыть ее, необходимо воспользоваться особым сверлом.
        Его-то как раз у Галента нет; инструмент дорогой, не каждый взломщик может себе позволить. Отправляясь в оставленный квартал, вор предполагал воспользоваться взрывчаткой.
        В первый раз Галент не стал возиться с сейфом. Но у него и не было цели, он просто любопытства ради пришел сюда. Сейчас же ситуация иная.
        Хмыкнув - вор не сомневался, что у него все получится, Галент закрыл глаза, положил револьвер рядом с фонарем и снял перчатки. Он ощупал вспоротый металл, оказавшийся совсем не холодным.
        Теплый металл мог быть и не металлом вовсе.
        - Кислота? - подумал Галент.
        Идея неплохая, на заводе наверняка сохранилась хоть одна стеклянная банка с едкой жидкостью. Вот только искать ее… а это время - ресурс, от которого зависит удача. Промедлишь, провозишься слишком долго и все: уже не выбраться, мертвецы настигнут и разорвут как несчастного машиниста вместе с его паровым скакуном.
        Галент открыл глаза, посмотрел на столешницу. Осколки колбы он не увидел.
        Протянув руки к фонарю, вор заставил его разгореться в полную силу. Он пробормотал извинения, что нарушил покой темноты. Ритуал воровства был нарушен, но иначе Галент не смог бы выполнить свою миссию.
        Все равно, если придется взрывать сейф, то не только вспышка разорвет покров, но и грохот разрушит приятный, такой нежный покой темноты. Может начаться пожар, от тепла проснутся мертвые - казалось бы, - механизмы. Всякое может произойти. Так что тьма должна принять извинения Галента, он ведь старается ради нее.
        Наверняка тайны завода приведут кого-нибудь к гибели. Механизмы употребят на производство новейших смертоносных устройств. Галент понимал, что служит не светлым силам, но таков уж его удел. Не в монастыре его посвятили теням, но церковники укрепили личную веру Галента.
        Надежда на то, что в шкафах будут тайники, не оправдалась. Где-то ведь Харан хранил банку с кислотой, а бумаги свои он уничтожал явно в спешке. Значит, всегда держал под рукой несколько колб. Разбил он одну, но должны сохраниться другие! Галент надеялся на это, иначе придется прибегнуть к самому отвратительному, омерзительному для теней средству - взрывчатка дитя другой стихии.
        За оружейным панно Галент не обнаружил тайников, хотя очень рассчитывал на это. Видать, фантазии Харана хватило только на создание сейфа за картиной. Кремниевые пистолеты с панно Галент снял, это было рабочее оружие, неброское, но наверняка дорогое. Ценители старины с радостью расстанутся с деньжатами, чтобы прикоснуться к этой бесполезной игрушке.
        Мушкет Галент осторожно положил на диван. Этот ствол стоит дороже, но как его вытащить из оставленного квартала? Тяжелая металлическая палка слишком громоздка, чтобы с ней бегать от мертвецов по заброшенным кварталам. Нет уж, Галент не готов так рисковать.
        Не снять ли механизм, подумал Галент. Подсвечивая фонарем, вор попытался разобраться в креплении замка. Слишком долго возиться: к курку крепился острый кусочек кремния, но сам замок выглядел необычно. Галент не мог сообразить, как замочная доска крепилась к ложу ствола.
        К демонам эту штуку! Никуда ружье не денется, за пистолеты можно выручить столько же. Галент отрезал кусок гобелена, обмотал тряпкой пистолеты и упаковал на дно рюкзака.
        Бормоча под нос, вор продолжил поиск кислоты. Ни под столом, ни в ящиках колбочек не было. Бывший хозяин кабинета как в насмешку оставил осколки на столешнице, чтобы незваный гость голову ломал и терял время. Еще не факт, что кислота не испарилась за прошедшее время или ее едкости достаточно, чтобы прожечь дыру в сейфовой броне.
        Поняв это, Галент упал в кресло. Не слишком удобное сидение, но выбирать не из чего было. Диван такой ветхий, что рассыпался от дуновения ветра, ремни порвались, обивка походила на старческую кожу - такая же древняя и морщинистая.
        - Как это чудо еще не рассыпалось, - хмыкнул Галент.
        Удивительная долговечность для кожи. Вор взял нож, потянулся к дивану и чиркнул острием. Обивка лопнула от легкого прикосновения, на пол посыпалась какая-то труха, похожая на опилки. Невесомая стружка медленно оседала на пол и больше походила на омерзительные кусочки кожи, остающиеся на дороге за спиной прокаженных.
        Галент поморщился и завязал платок.
        Действие наркотика прекратилось, Галент забросил в рот новую порцию. Ураган возбуждения не заставил себя ждать. Человек буквально воспарил и пронесся по кабинету то круша, то переворачивая предметы мебели. Вторая порция разорвала сознание, действовала иначе, чем первая. Организм, похоже, распробовал чудотворное средство, но еще не привык к его воздействию.
        Кислоты вор так и не нашел, но мысль подхватила его и на крыльях вынесла прочь из кабинета. Мысль выстрелила в сторону наборной мастерской, где располагались печатные машины.
        Как знал Галент, кислота применялась в печатных производствах. Газетчики, книготорговцы, да любой безумец, тратящий свое время на чернила и бумагу. В монастыре Галента не пускали в печатную мастерскую, но по ночам он проникал в святилище ученой косности. И наблюдал за ритуалами: с песнопениями перепечатывались древние фолианты, скрипели перья переписчиков, запах клея смешивался с испарениями кислот.
        В Заступницу отправляли особые книги, опасные для душ простых монахов. Книги, способные извратить даже самую стойкую душу. Что происходило со многими аббатами.
        Галент глазел на завернутые в золотую фольгу книги, но не мог к ним прикоснуться. Больно хорошо их охраняли. А ведь тогда, в прошлом вор полагал, что его взгляд приковывало к себе золото.
        Не важно, пусть и книги эти с их ядовитыми текстами. То уже прошлое и никак не влияет на настоящее.
        Прошлое существует только в памяти, помогает в поисках, но никак иначе не влияет. Галент знал, что искать и где это может находиться.
        Под слоем пыли Галент нашел круглобокие склянки с кислотой. Закупорили колбы надежно, жидкость внутри не выветрилась - удивительно, просто чудо! Материалы, что использовали механисты прошлого, имели удивительные свойства. Ни сталь, ни заморские металлы не могли сравниться с тем, что обнаружил на заводе вор.
        Но брать эти трофеи Галент не стал. Он сомневался, что в Городе найдется мастер, способный оценить добытый образец. А если и оценит, то Галент не сможет получить с этого выгоды. Ну изобретет мастер какую-нибудь штуку, что как-то повлияет на производственный процесс, вору то с этого какая прибыль?
        Улучшится жизнь рабочего? В каждом доме будет туалет и горячая вода? Ерунда, не стоящая риска.
        Если уж мастерам так нужны эти материалы, решил Галент, то пусть сами сюда и наведываются. Только сначала пусть прокрадутся мимо мертвой стражи завода. Галент отдал бы большие деньги, чтобы посмотреть на их попытку.
        Вор стер с колбы пыль, поднял сосуд к свету и взболтал. Жидкость прозрачная, кристально чистая, никаких примесей. Наверняка это то, что и требовалось. Осталось проверить, насколько хорошо эта гадость прожигает металл и бетон.
        - Ну, древние мастера, не подведите, - не сдерживая смеха, проговорил Галент.
        Чудное состояние, самоуверенность зашкаливает. Вор представил, как к нему присоединяют манометр, и естественно, стрелка отклоняется в красный сектор.
        Ничего, это даже хорошо, чем больше энергии высвободится, тем сильнее будет человек. Галент доверял эмоциям, растущей из парящих чувств уверенности.
        В приемной вооружившись фонарем Галент попытался откупорить колбу. Между пробкой из странного материала и стеклом не было зазора. Казалось, что два разных материала спаялись в одно целое. Только потому кислота до сих пор находилась внутри. Наверняка под большим давлением из-за скопившихся газов!
        Галент выпустил колбу из рук, отскочил и сжался в комок, ожидая звон, всплеск и жуткое шипение. Стекло звякнуло, ударившись о столешницу, но не разбилось. Колба покатилась по столешнице, достигла края и готова была рухнуть на каменный пол, но тут ее подхватил человек.
        Отдышавшись - сердце стучало как обезумивший хронометр, - Галент слегка расслабил пальцы. Проклятие, чувствительность уходила. Пальцы покалывало холодными иглами, а мышцы ног сводило легкими судорогами. Еще не критично, но стимуляторы больше не следовало принимать.
        Ни трещины, ни скола - стекло у колбы крепкое. Чем же таким долбанул по колбе Харан, что смог ее разбить. Пулевых отверстий Галент не заметил ни в столешнице, ни где-то в стенах. Не кулаком же разбивал механист сосуд!
        Хотя… почему бы и нет. Тот же Дук выделялся крепкими плечами и заскорузлыми ручищами. Галент даже завидовал мастеру, сам-то был тем еще дохляком.
        Пробка в колбе не сдвинулась, сидела как влитая. Будто колбу выдували вместе с этой затычкой. Если это так, то древние мастера были настоящими чудотворцами!
        Вор перевернул колбу горлышком вниз, ни капли не проступило. Жидкость сидела внутри, как страшный демон, запертый в магической ловушке. Удары по донышку ни к чему не привели. И вор опять припомнил про опасность скопившихся внутри газов.
        Почесывание в затылке родило годную мысль: стекло конечно прочное, но хороший удар все же не выдержит. Стрелять в колбу вор не намеревался, что за глупость?! Проще уж заминировать сейф и подорвать его. Чего уж прятаться. А вот звон разбившегося стекла не должен привлечь внимания мертвецов.
        Галент подпер двери, ведущие из приемной, оставил открытой только вход в кабинет начальника. Не подсвечивая себе, он направился в кабинет, бросил колбу на диван и оглянулся на стол начальника - стекло поблескивало и оно казалось тоньше, чем у той колбы, что взял Галент.
        Ничего, подумал вор, и попытался установить колбу на выступе. Он был недостаточно широким, чтобы сосуд держался. Пришлось обвязать горлышко у колбы, подвесить на крючок, на котором держалась картина. Кислота брызнет во все стороны, часть попадет в отверстие, образовавшееся от взрыва. Галент надеялся, что жидкость разъест броню и ее удастся выломать.
        Брюхо сосуда висело прямо возле отверстия, стекло угрожающе поблескивало. Удовлетворенный получившейся композицией Галент встал в дверном проеме, крутя головой по сторонам. Он искал что-нибудь достаточно тяжелое, чтобы разбить стекло. Подошел кусок от разбитого голема.
        
        Глава 17. Несговорчивые мертвецы.
        
        Выудив из-под обломков что-то похожее на лопатку, с присоединенными к ней шестернями, Галент вернулся на позицию, прицелился и со всей силы бросил в колбу.
        Отпрянув назад, Галент дернул дверь на себя, чтобы закрыть проход. Мгновение спустя раздался звон, за которым последовало шипение, как из змеиного гнезда, найденного в выгребной яме под стеной Города.
        Голос сотен гадов ужаснул бы самого отвратительного демона, созданного воображением церковников. В кабинете Харана бесновались тысячи ядовитых, плюющих кислотой существ.
        Звуки порождены простой жидкостью, Галент не предполагал, что добьется такого эффекта.
        Едкие пары проникли сквозь прикрытую дверь через верх, проедая канавки в дереве и железе косяка. Галент как завороженный смотрел на белесое, как живое, облачко, прижимающееся к поверхности.
        Вот оно скользнуло в угол, переместилось на потолок, а новые пары насыщали ядовитого призрака силой.
        Образовались капли.
        Они медленно, лениво стекались в одну точку на потолке. Галент не мог оторвать от этой язвы взгляда. Как живые капли оставляли за собой след в камне, похожий на осмысленный рисунок чудовища, наконец-то нашедшего проход в наш мир.
        И эта тварь решила поблагодарить смертного за избавление от пут рабства.
        Скопившаяся едкая жидкость приобрела вес и оторвалась от разъедаемого камня потолка. Она уже не была такой кристально чистой - идеальной жидкостью, без примесей и посторонних включений.
        Капля гноя, сжигающего металл и камень, походила на каплю слюны, упавшую из раскрывшейся пасти твари.
        Возле Галента что-то зашипело. Вор отдернул руку, но капля попала не на него, а на пол и устремилась к человеку. Плоти оно жаждало, а не бессловесного холодного куска гранита. Вот смертный, встретившись с подарком демона, пропоет гимн боли. Это бы порадовало демона.
        Галент отполз прочь из-под плачущего потолка. Капли каменно-кислотного гноя посыпались с потолка, как спелые ягоды с ядовитого куста. Но эти ягоды не манили случайно попавшего в лес горожанина, а пугали своей противоестественной природой.
        Кислотный дождь был редким и по правде не опасным, но разрушения, которые производила жидкость, пугали. Они ужасны! Ничего подобного мастера не могли предложить на продажу.
        Такое совершенное оружие уничтожило бы любое растение, любого мага! Ни один шаман не сможет защититься от едкой жидкости!
        Вот почему лесники решили уничтожить завод и мастеров. Они наказали их за самомнение, превратив в монстров. «Но какое оружие производили на заводе!» - поразился Галент. Чудовищное по силе, ужасающее своей технологичной мощностью.
        Быть может, хорошо, что Харана и его мастеров уничтожили. Получи распространение их знания, Город уничтожит сам себя. Даже порох, названный церковниками «исторжением демоновым», не внушал такого страха. Оружие и вещества с этого завода - вот действительно орудия Конца.
        Дождь прекратился, пар нашел путь на улицу через трещины. Свежий воздух разметал остатки призрачного покрывала. Но Галент не верил, что уже безопасно.
        Он зажег свечу и, не вставая, ногой толкнул дверь в кабинет начальника. Внутри не было никаких белых безглазых зверей с огромными клыками. Этот яд убивал по-другому, подступал к жертве хитрее. Действительно, змеиная отрава.
        Она больше не шипела, не предупреждала о своем присутствии. Разбуженная тварь решила спрятаться, затаиться, чтобы подманить смертного.
        Галент подполз к стене и сунул руку со свечей в темную пасть проема. Кислота не откусила конечность и не загасила пламя, но огонь изменил свой цвет.
        - Проклятье, - пробормотал Галент и облизнул губы.
        Он переводил взгляд с потолка на пол, изучая проступивший на поверхности рисунок. Капли на полу нарисовали ерунду, а на потолке рисунок казался осмысленным, но все равно не читаемым.
        Сознание Галента упорно пыталось найти смысл в проступившем символе, не веря, что его форма появилась случайно. Дурман наполняет пустые вещи душой, меняет сущность обычных и привычных предметов.
        У Галента не было опыта общения с волшебными препаратами. А вино действовало грубее, не так стремительно, а уж доза какая требовалась…
        Просидел у стены вор долго, не замечая, что задыхается. Но поступающий с улицы воздух вскоре выдул остатки газа, негодного для дыхания. От кислого запаха хотелось чихнуть, Галент позволил себе быстро прочистить нос, чтобы не привлекать мертвецов. Удовольствия, какое получаешь от процесса, он в этот раз не получил.
        Галент заглянул в комнату, держа перед лицом свечу. Пламя теребило носящимся по комнате сквозняком, свет прыгал и плясал по комнате, соединяясь с тенями. Где предметы, а где лишь иллюзия предмета - не понять.
        Бесполезная штука, вместо свечи Галент воспользовался фонарем. Интенсивного свечения от него добиться не получилось. Заряд, похоже, на исходе.
        Комната, предметы мебели - все оплыло. Все грани сгладились, цвета исчезли, а орнаменты растворились. Отвратительный запах, смешанный из едких паров и поврежденных металлов, вышибал дух, но дышать, вроде бы, можно.
        Пластинки, украшающие стол, утратили блеск, сохранявшийся в течение столетий. Все стало серым, словно являлось заготовками. Стол походил на оплывший от весеннего дождя сугроб: черный, бесформенный ком. Диван пострадал больше всего: куски обивки почернели и сохранились только по краям, провисая в огромную дыру, образовавшуюся в центре. Наполнитель вывалился на пол, подобно внутренностям выпотрошенной свиньи. Ремни под наполнителем лопнули, а частью растворились.
        Остатки кислоты с шипением доедали диванные ремни в огромной дыре. Спинка и продольные доски превратились в тонкие, изъеденные полоски дерева. Полотно картины и сломанная рама исчезли.
        Но больше всего Галента, конечно, волновала судьба сейфа и чуть-чуть - его содержимого.
        Внешняя броня растворилась полностью, бетон и медь частью сохранились, но в том месте, где Галент устраивал подрыв, кислота проела неаккуратную дыру. Вор направил луч фонаря на шипящее отверстие с осыпающимися краями. Оттуда валил едва уловимый дымок.
        Все пропало, решил Галент, но хотя бы он смог вскрыть этот проклятый сейф.
        Вор направился к тайнику и пожертвовал ножом, чтобы расковырять дыру.
        С потолка упало несколько капель, а затем раздался жуткий грохот. Вор в ужасе повернулся, но это всего лишь упала наблюдательная машина. Под воздействием кислоты металл сплющился, как-то скукожился, словно невидимая сила сжала его со всех сторон. Вал, на котором крутилась машина, почернел и напоминал огарок свечи.
        Еще несколько капель упало с потолка, но все мимо. Возбужденный Галент не заметил эту опасность. Он развернулся и принялся выламывать дверцу.
        Работа шла быстро, кислота поработала хорошо, растворив внешнюю броню, а бетон сделала похожим на сыр. Слой меди пострадал, но не так сильно, за ним мастер установил незнакомый Галенту материал - упругий и легко продавливающийся. Очевидно, защита от огня.
        - Славно, - пробормотал вор.
        Это говорило о том, что в сейфе наверняка хранится что-то бумажное. Те самые записи, которые можно предоставить Вейнтас. Ей придется их купить, даже если основной целью был тайник за церковью. Уговор ведь о бумагах был, а не о тайнике, но Галент так великодушен, что не утаит о судьбе схрона.
        Кислота, проникшая в бетон, продолжала разъедать металлы. По образовавшимся порам, капли едкой жидкости перемещались к краям сейфа. Вскоре крышка отпала - валы, на которых она крепилась к корпусу, разъело. Несильный удар, и они переломились.
        Крышка упала на пол, шипя и плюясь кислотой. Много же этой гадости проникло в бетон. Галент удивился: сосуд был небольшим. Мог ли механист соорудить ловушку? Или сейф запирался каким-то хитрым способом, где требовалось применение кислоты.
        Этого уже узнать не получится. Возможно, вору повезло - в очередной раз. Ну, раз так, то следует не раздумывать о причинах, а пожинать плоды.
        Металлический лист покрывал пластинку, защищающую содержимое сейфа. Пластинка крепилась на защелке и могла соединяться с ловушкой.
        Галент отступил в бок и острием ножа ткнул пластину, пробив ее. Он расширил отверстие, пластина крепко сидела в пазах, не выпадая. Ничего не происходило; вор рискнул заглянуть внутрь сейфа.
        Он ожидал увидеть направленный прямо на него ствол, но ничего подобного не было. Мастер, создавший сейф, не стал изощряться, выдумывая такую хитроумную и жестокую ловушку. Какая была бы насмешка - столько возни ради того, чтобы поглазеть на ствол пистолета или острие стрелы.
        В сейфе хранились монеты, слитки неизвестного металла - довольно тяжелые, украшения, драгоценные камни. Целое состояние! Этот сейф определенно стоило вскрыть. Забрав из него содержимое, Галент на всю жизнь обеспечит себя. Ему больше не придется задумываться о безопасности и пропитании. Сбыв камни, он махнет ручкой всему Городу.
        Удовлетворения не было. Драгоценности - да, и что? Все-таки вор ожидал найти хоть что-нибудь имеющее «ценность», не такую, как ценность золота и драгоценных камней. В этом сейфе могла храниться сила, которую стерегли полки мертвой гвардии, не пуская внутрь смертных.
        А оказалось - банальное, скучное золото.
        Галент чувствовал себя обманутым, даже раздосадованным. Зачем был весь этот риск, если наградой ему нужный лишь идиотам металл? Ни кольца, ни серьги всякие не имеют ценности, это лишь побрякушки.
        Возможно, в них заключенная какая-нибудь магия… Галент фыркнул - не стоит даже мечтать. Но такая вероятность все же существовала. Да и глупо отказываться от ценного приза.
        Если уж так хочется нетривиально себя вознаградить, то можно эти безделушки раздать жителям Гончарни. Руки только беречь придется, а то оторвут. Из-за побрякушек, они точно передерутся, вот уж потеха будет.
        Причмокнув от удовольствия - Галент представил картину, он выгреб драгоценное барахло. На первый взгляд как будто настоящие украшения. А то ведь Харан мог подсунуть стекляшки, просто в насмешку над вором. Все ценное он и так уничтожил с помощью кислоты, так пусть напавшие на его завод подавятся стекляшками, имитирующими драгоценности.
        Две горсти камней Галент выгреб в поясную сумку, если придется бросить рюкзак, то хоть что-то при себе оставит. Ювелирные украшения он просто выгреб из тайника и высыпал в рюкзак, даже упаковывать не стал. Безделушки сами найдут место, звякать, стоит надеяться, не будут.
        Слитки - что за непонятная штука? Галент взял обеими руками темный брусок, на котором имелся оттиск: знак из черточек, схематичная пирамидка. На ощупь - прохладный, как сталь. Под светом фонаря брусок приобретал странный, необычный оттенок, но все же этот материал не был обычным металлом. Он не блестел, имел прожилки красного цвета, на ощупь гладкий. Всего таких брусков в сейфе хранилось пять штук, они выстроены в небольшую пирамидку.
        Подумав, Галент решил взять с собой один. Тяжеловат, конечно, трофей, но вдруг он стоит баснословных денег. Ничего подобного Галент не видел, материал больше походил на камень, но наверняка им не был. Вор чиркнул по поверхности ножом, следа не осталось: прочность необычайная. Выходит, эта штука действительно имеет свою цену.
        Для слитка места не было. И так уже насобирал барахла, а дань для местных жителей пока не пришлось платить. Гранатам, взрывчатке и всевозможным зельям пока не нашлось применения.
        - Такой штукой убить можно, - вор взвесил слиток.
        Пришлось сунуть его за пазуху, под одеждой и броней слиток придерживался ремнями. Наверняка будет мешаться, но куда его еще убрать? Ткань затрещала, но выдержала, нагрудник прочнее и не позволит рубахе порваться.
        Чтобы убедиться, что внутри больше ничего мелкого не осталось, Галент засунул руку в сейф. Пришлось опасно прижаться плечом к поврежденной поверхности. Кислота со стены испарилась, но оставалась опасность, что где-то в трещинах прячется ядовитая капля. Это змеиное семя только и ждет момента, когда человек сунет руку.
        Чуть не по локоть засунув руку в сейф, Галент принялся ворошить содержимое. Оставшиеся четыре слитка мешали, их не удавалось поддеть пальцами из-за веса. С вершины пирамидки свалились два бруска, один больно ушиб пальцы. Галент зашипел, но он боль не внезапная. Не может ведь все пройти удачно, хоть один синяк да получишь.
        Тяжелый слиток разбил кончики пальцев, вор почувствовал влагу - наверняка кровь. Проклятые бруски мешали, а оставлять здесь хоть камушек глупо. Приз всегда и при любых обстоятельствах необходимо забирать полностью! Ничего не оставлять чужакам.
        Пальцы пострадали, на некоторое время потеряли чувствительность. Галент рассматривал зазубренные ногти, один из которых кровоточил.
        Выругавшись, он надел перчатки и начал вытаскивать слитки. Из чувства мщения он бросал их образовавшуюся в диване дыру. Кислота, объедающая пол и диванные ремни, утратила свойства. Но слиткам-камням все равно будет не сладко!
        Смешно, если слиток окажется свинцовым. Вор не мог назвать себя знатоком металлов, но все же полагал, что это не свинец. Да и свинец не может быть таким тяжелым!
        Небольшие бруски приходилось подцеплять и проталкивать к краю, а потом двумя руками вытаскивать. Кислота на них не оказывала никакого воздействия. Падали на размякшее дерево они с неприятным шлепком - слишком громко, для такой мелочи.
        Галент подумал, а не выбросить ли взятый камень. Да, странный, но кто поручится, что он стоит затраченных сил. А уж риск… все равно, что с мушкетом попытаться пробиться к выходу из оставленного квартала.
        Фонарь замигал, поторапливая вора. Дольше забавляться, рассматривая честно украденное богатство, слишком опасно. В любой момент мертвые рабочие могут заступить на очередную смену. Кто знает, может им действительно необходимо спать. Жрут же они людей, значит, испытывают потребности в пище.
        Вор посветил фонарем в сейф, заметил раздавленное бруском колечко. Оно не было золотым и больше походило на расплющенную ударом молота медную монету. Ничего ценного.
        Острием ножа это колечко удалось сдвинуть, под ним оказалась небольшая канавка. Галент присмотрелся и не поверил глазам. Проклятый фонарь продолжал мерцать, легко было ошибиться.
        Сняв перчатки, вор уцелевшим пальцем нащупал то, что увидел. Небольшая дырочка действительно была в канавке!
        Улыбке Галента позавидовала самая зубастая рыба из моря. Он оскалился во все подаренные природой зубы - вот оно, ради чего он сюда шел! Это трофей его мечты, приз, достойный всех затраченных сил!
        Не думая о ловушке, Галент нашел в приемной тонкий, прочный гвоздик и его засунул в найденное отверстие.
        Вознаграждением за любопытство был свист пара, вырвавшегося из-за задней стенки сейфа.
        Задняя стенка резко дернулась, срезая активирующее кольцо. Не дойдя до края, стенка остановилась. Шипение пара смолкло, механизм остановился.
        Зазор между стенками был минимальным, Галент сразу же попытался вогнать в него острие ножа - не получилось.
        Хитрость не удивила его. Тут обитал механист, да не последний в Городе. В те древние времена специалистами по механике являлось с десяток горожан. Но знали и умели они столько, что все мастера Цеха не способны повторить их творений.
        Грубыми методами тайник вытащить не удалось. Галент понял, что надо искать другой способ. Это сейчас кислота съела крепеж сейфовой дверцы, значит, ящик или открыть или вытащить необходимо как-то иначе.
        Галент почесал в затылке, но опять метод не принес результатов. В голову вообще ничего не шло, похоже, началось обратное действие от употребленного стимулятора. Апатия, заторможенность - обычно в такое состояние приходит человек, после употребления возбуждающих.
        Чуть пошатываясь, Галент обошел кабинет - безрезультатно. Если скрытая кнопка где-то имелась, то ее сожрала кислота. Те кнопки, что Галент обнаружил ранее, не оказывали никакого эффекта.
        Должен быть способ активировать механизм, если завод лишится энергии. Как же иначе? Механисты ведь любят перестраховаться.
        Галент вернулся к сейфу и принялся ковырять ножом стену, вокруг металлического ящика. Возился он долго, заторможено-упрямо крошил и бил поврежденный кислотой камень. Время и упорство сделали свое дело, вор смог расшатать внешнюю оболочку сейфа.
        Подорвать бы его, но приходилось действовать осторожно.
        К стене сейф крепился с помощью двух валиков, которые свободно держались в пазах, просверленных в камне и металле. Достаточно выбить побольше камня, чтобы валики упали вниз.
        Намерено так сделал Харан или это упорство и глупость Галента, но после долгой работы сейф удалось высвободить.
        Потянув ящик на себя, Галент аккуратно вытащил из стены тяжелую коробку. Вор не удержал ее и стальной ящик с грохотом рухнул на пол и, размазывая размягченную кожу дивана, пополз вбок.
        Как будто намеревался спрятаться! Галент успел остановить ящик, стараясь не касаться прожженных краев дивана. Придерживая с боку коробку, он вытащил второй ящик. На нем не было никаких обозначений, отверстий и дверок. Казалось, что это цельный кусок металла, вот только он был очень легким.
        Галент потряс ящик, но ничего не услышал. В руки отдалась вибрация, словно внутри что-то упруго перемещалось. Чем это могло быть, бессмысленно даже гадать.
        Ящичек небольшой, легкий, потому вор решил взять его с собой. Гранаты и взрывчатку пришлось вытащить из рюкзака, чтобы освободить место для нового трофея.
        Гаснущий фонарь, Галент забросил в дыру в стене. Затухая, фонарь осветил подпружиненную пластину, за которой располагались тяги и провода. На пластине выгравировали пирамидку с огненным сердцем под ней.
        Этот символ, подумал вор, механисты наверняка и в туалетах своих рисовали.
        Каким образом Харан собирался доставать хитрый ящик, Галент так и не смог понять. Возможно, начальник завода и не думал, что возникнет такая необходимость, но на всякий случай собрал выбрасывающий механизм.
        Время поджимало, до рассвета оставалось несколько часов. Ночи проигрывали в споре с дневным светом, так что для работы оставалось немного времени.
        Забросив рюкзак за спину, Галент побежал к выходу.
        
        Дверь из приемной не поддавалась, пришлось выходить тем же путем - через кабинет наборщиков. Галент опасался засады, ведь он добыл ценности, так что это самое лучшее время для нападения на него.
        В мастерской было темно, предметы казались расплывчатыми, но не из-за мрака. Виной тому был улетучивающийся дурман. Стимулятор действовал не так долго, как рассчитывал Галент. Вот и пошли обратные, неприятные эффекты.
        Ожидаемое состояние. И так не вовремя.
        Делать нечего, пришлось двигаться с максимальной осторожностью. Медленно, не торопясь, хотя время близилось к рассвету, Галент пересек мастерскую наборщиков, покинул кабинет.
        Изменений в цеху Галент не заметил, разве что сумрак стал не таким плотным. «Время!» - поторапливал себя вор, но двигался медленно. Судороги вновь поразили мышцы. Обернувшись, Галент бросил взгляд на огромный провал, занимающий большую часть цеха. Сходство с провалом у реки поражало; размером яма на заводе меньше, но сама форма, да и наверняка причина появления.
        - Какие же тайны утащили корни в провал? - подумал Галент.
        Исследовать это место мешали бессмертные стражи. Чем бы их упокоить, чтобы беспрепятственно спуститься вниз?
        Шорохи и шум продолжали раздаваться снизу - поврежденные мертвецы никуда не делись. Выходило, что догадка Галента верна, мертвые чем-то весьма заинтересовались и не желают возвращаться на пост. Плевать, кого бы они там не стерегли, этот дурак сам виноват в своих проблемах. Спасать его нельзя - благодарностью будет нападение на ослабевшего Галента.
        И чего такое благородство пробудилось? Вытравить эту заразу, появившуюся после прохождения обучения в монастыре, никак не удавалось. Порой проснется это чувство и мешает спокойно делать дело.
        По веревке Галент спустился вниз. Рукам никакого доверия не было, Галент едва удерживался на весу. Спустившись, вор сжал кулаки: пальцы едва сходились, заметна дрожь.
        Галент встряхнул руками, растер лицо и больно ущипнул себя за мочку уха, только после этого направился к выходу.
        Проход свободен, никто не караулил там, а тени сохраняли плотность. Приятное место, в котором и днем чувствуешь себя в безопасности, свет не пробьется сквозь стены.
        Но оставаться здесь нельзя; Галент испытывал суеверный страх перед поднимающимся с востока солнцем. Светило - враг для него, как и последователи солнечного культа. Но в данный момент Галент предпочел бы встретиться церковниками, а не мертвецами. Культистов хотя бы убить можно.
        В соседнем цеху слышались скрежещущие звуки, как будто некие механизмы пробудились от вековой спячки. На встающее солнце они что ли реагируют? Или это мертвецы возвращаются под крышу родного завода, может быть, им тоже не нравится солнечный свет.
        В пар они не обратятся, но могут ослабеть - а это шанс для человека. Вот только вор боялся, что зараженный магией квартал может изменить свойства солнечного света. Как знать, может, лучи будут нести смерть и для живых.
        Размышления только мешали, но Галент не мог отделаться от них. Мысли хаотично перемещались в голове, сбивали с толку. А надо реагировать на звуки, наблюдать за перемещением теней.
        К оружию Галент не прикасался, в таком состоянии он начнет палить почем зря, всполошит всю мертвецкую.
        Прижимаясь к стене, надеясь на помощь сонных теней, Галент прокрался к проходу. По ту сторону все было спокойно, но отдаленно слышался неприятный, неуместный здесь шум. Вроде бы голоса, но вор не доверял своему восприятию.
        Чувства могли обманывать. Другого пути наружу вор не знал. На поиски выхода он мог потратить значительное время, а ведь придется еще пересечь заброшенный квартал, с его меднокожими демонами. Вот эти уроды наверняка света не боятся; церковники много раз убеждались в бессилии солнечного света, против тварей из иного мира.
        Так же крадучись вор добрался до отверстия, заглянул в него и ничего не увидел. Сумрак размывало от наступающего восточного монстра, но предметы от этого только теряли очертания. Словно обрывки, рваная кожа и кровь теней разбрызгивались во все стороны, оседали на предметах, стенах и в самом воздухе. Ничего не видно.
        Снаружи, вроде бы, все тихо, а звуки идут издалека, но явно приближаются. Медленно, как приближается рассвет. Возможно, эти шумы рождаются умирающими тенями? Галент заметил связь между уходящим ночным временем и приближением голосов, шагов и скрежета.
        Так говорит Город в самые нервозные часы, когда люди спешат по домам, чтобы укрыться от опасностей ночи. В заброшенном квартале Галент не ожидал услышать ничего подобного. Среди оставленных домов, на пустынных улицах царит абсолютное безмолвие, обрываемое насмешливым ветром.
        Галент сомневался, что стоит идти этим же путем. Уйти бы на север, чтобы не обходить завод и не пересекать оставленный квартал. Но что по ту сторону завода? Жилые дома, склады? На карте нет пометок, там мог быть пустырь или кладбище разбитых машин.
        Все что угодно, такая же неизвестность, что по ту сторону отверстия. Но этот путь Галент знал, знал направление для бегства. Делать нечего, только сюда.
        Рюкзак прошел первым. Переждав, за вещами последовал сам человек. Удача пока с ним.
        В коридоре сумрак сгущался, выходная дверь превратилась в сияющий сгусток. Проход наружу походил на круглое отверстие, ослепляющее светом. Галент не понимал, отчего так переменилось восприятие. Проклятый стимулятор наверняка виноват, больше в работе вор не будет использовать его! Он дал себе такой зарок, надеясь, что удастся его исполнить.
        Выжить бы… а еще вернуться целым, да при трофеях. Что-нибудь еще? Пока богиня удачи слушает, надо нашептать ей в уши больше желаний.
        Чуть ли не ползком, чтобы руками контролировать поверхность стен и пола, Галент подобрался к выходу. Не отрывая взгляда, он смотрел на дверной проем, ожидая, что на выходе появится монстр. Галент не думал, что этим путем мертвецы будут возвращаться в цех, хотя они выглядели достаточно ловкими и смогли бы пролезть через отверстие в стене.
        Нет, наверняка есть проход с другой стороны. Достаточно удобный для целой армии бессмертных. Было бы больше времени, Галент мог бы отправиться на его поиски.
        В прошлый раз мертвецы скрывались и в развалинах у подъездных путей. Так что стоит ожидать неприятностей. Галент не торопился, хотя все внутри него сжималось от страха. Лишившись возбуждающего действия листьев, на человека набросились забытые страхи. Казалось, они усилились, нашли лучшее время для атаки и принялись отвлекать человека, грызть его нутро.
        Толи из-за страха, толи голод тому виной - заурчал живот, а в заду почувствовалось неприятное давление.
        Мысленно вор застонал, но поделать ничего не мог. Разве что прижаться задом к стене, скрывшись в углу у выхода. Галент ждал, что его глаза привыкнут к свету. Ведь не может ночью ничего так сиять! Однако свет никуда не пропадал, словно взошло солнце прямо здесь в Городе, а не поднялось из-за края мира. Лучи перемещались - едва заметно, но Галент уловил эти перемены.
        Источник света перемещался, не могло быть сомнений.
        Галенту показалось, что его тело стало меньше, нагрудник теперь не прилегал плотно к груди. Исподнее моментально промокло, хотелось верить, что от пота. Сквозняк тревожил взмокшего вора, окаменевшего и съежившегося в углу, на выходе.
        Свет оставался на месте, поджидая спрятавшегося смертного. Свет совсем не походил на приветливого друга, как его изображали церковники. Ничего святого в холодных, острых, как бритва, лучах не было и быть не могло. Что за наивность, представлять жестокие силы мира добродушно настроенными по отношению к смертным?!
        Лучи блокировали, искажая, идущие с улицы звуки. Точно, то были голоса, но не живых, а мертвых: без эмоций, короткие фразы, похожие на команды. Вот значит как разговаривают мертвые. Но Галента не обрадовало то, что он узнал об этом. Выйти бы спокойно, не ради исследований он сюда явился, а за добычей.
        Чуть успокоившись, Галент решился. Не совать руку под падающее лезвие света, вор не такой дурак, чтобы так поступить.
        Ствол револьвера не расплавился, коснувшись луча. Световой поток не срезал металл и, казалось, не оказал на него никого воздействия. Это еще ничего не доказывало. По опыту Галент знал, что магия штука настолько скверная, что позволяет мастеру выполнять тонкую настройку - чувствительность к живому, объему. Все, что пожелает заказчик, были бы у него деньги на реализацию.
        Крыс на заводе не водилось, а возвращаться за корнями бессмысленно. Лесные гости не годились для таких опытов - давно сдохли.
        Безопаснее вернуться в цех и найти другой выход…
        Галент резко выставил руку, его пальцы погрузились в яркий луч. Никаких ощущений не было, но организм не сразу воспринимает сильные повреждения. Толи так защищался, толи урон разрушал связи между пострадавшей частью и головой.
        Но пальцы остались на месте и даже не почернели. Галент с любопытством рассматривал ногти: все такие же потрескавшиеся, слой грязи под ними. Пальцы сгибались и разгибались, ощущения оставались такими же.
        Погруженные в световой поток они ничуть не изменились. Видать, эти лучи опасны только при непосредственном внимании источника света - чудовища, что испускает эту ауру.
        Монахов распыляла она с удивительной быстротой, но их-то оно видело! У всех чудовищ есть слабости.
        Галент прижал руку к груди, закрыл глаза и облегченно выдохнул. Шанс все же есть.
        Да его и не могло не быть! «Что за глупости вообразил», - посмеивался над своими страхами Галент.
        Пора уходить, ничто ему не помешает. Руки уже не так трясутся, страх быстро отрезвил. Благо, встревожившись тело избавилось от остатков дурмана.
        Галент воспользовался ножом, чье блестящее лезвие легко отбрасывало свет. Совать голову в поток рискованно, вдруг глаза повредит. Вот вор и решил, что лишившись одного глаза, у него еще будет шанс на спасение: он отразил луч себе в глаз. Ничего не произошло, зрение сохранилось, острой боли не было.
        Убрав оружие, вор придвинулся к выходу, почувствовал струящийся поток света. Лучи напоминали о щупальцах морских существ, сияние лишь делало их отвратительней. Чудовища всегда скрываются под маской глупых, слабых и неприметных людей.
        Одним глазом вор выглянул в проем. Сперва ничего разглядеть не смог, проморгавшись, вдруг обнаружил, что изнутри луч не был плотным, не нес в себе энергии. Удивительное свойство, но недосуг его изучать.
        Снаружи светло, как днем, но вокруг - никого. Это был шанс, которым вор незамедлительно воспользовался.
        Удивительный контраст яркой, окрашенной всеми красками поверхности земли и черного, едва прореженного лучами восходящего солнца неба. Уже внутри освещенной земли Галент подумал, что так могли погибнуть монахи на острове - попали в холодный световой янтарь и не смогли выбраться из него.
        Времени для развития этой мысли Галенту не дали. Услышав голоса по правую сторону от себя, вор рухнул на землю и прижался к ней, но не почувствовал ее грубого тела. Панически билась мысль: проклятый рюкзак торчит над пустырем, как сигнальный флажок. Приди и убей.
        Галент пополз вперед, быстро перебирая конечностями. Скорости его позавидовал бы любой ползучий гад, передвигающийся на брюхе.
        Вагоны впереди, Галент дополз до ближайшего и улегся между рельсами. Рукой он зажал рот, чтобы унять рвущееся дыхание - воздуха не хватало, так Галент запыхался.
        Вокруг никого, все преследователи скрывались за укрытиями. Под вагоном Галент не чувствовал себя в безопасности, и дело было не в свисающем оборудовании: железки едва держались на креплениях, проржавевшие болты вот-вот могли сломаться.
        Свет проникал и сюда, очерчивал каждый выступ, каждую грань. Галент лежал ничком и мог видеть любую прожилку на гравии, цветные линии отчетливо видны. Простые камни казались даже красивыми. Ржавчина выглядела как изысканное украшение на железе, если бы здесь рос мох, его бахрома предстала бы в самом лучшем виде.
        Галент надеялся, что это воздействие сжеванной листвы вернулось. Не могло же световое чудовище обладать столь поразительной мощью.
        Однако голова хоть и побаливала, но помутнение прекратилось. Свет существовал сам по себе, а не был рожден возбужденным восприятием Галента.
        Голоса, что напугали вора, никуда не подевались. Они перестали перемещаться, находились где-то по правую руку. Быть может, те несчастные, что когда-то попали в ловушку золотого существа и теперь не способны ни умереть, ни выбраться наружу.
        Что вообще этой твари понадобилось на заводе?! Наверняка обитающие внутри чудовища жертвы как раз спорят на эту тему.
        Первое впечатление не обмануло Галента: такие голоса могли принадлежать только мертвым. Вскоре и Галент станет говорить так же скупо, холодно, но в то же время звонко и отчетливо. Никаких эмоций в смерти быть не может.
        Земля оставалась холодной, вору показалось, что он сливается с ней. Гравий готов раздастся в стороны, пропуская уже мертвую плоть в глубины земли. Пока труп не упрется в бетонный или кирпичный свод катакомб.
        Отдельные слова из речи мертвецов Галент понимал, но хотел бы их не слышать. Зажимая уши можно избавиться от этого наваждения, но вор питал надежды, что сможет выбраться из потрохов золотого чудовища.
        Как, оказалось, легко проникнуть внутрь голодного чудовища. Как всегда вляпаться в неприятности легче легкого.
        Ни вперед, ни назад проползти не получится. Рельсы и шпалы просели, оси почти касались гравия. По левую сторону, где располагалась дорога, ведущая к древесным насаждениям, слишком открытое место, но там никого нет. Справа же располагались рельсы, на которых кое-где остались вагоны, за ними котлован.
        Галент вернулся на дорожку. Подальше от голосов местных жителей и их вечных проблем. Казалось, что они отвечают - причем отрицательно, - на чьи-то уговоры. Голос этого существа не был слышен, почему-то вор не сомневался, что он еще не лишен эмоций.
        Такой же несчастный проник в нутро чудовища и встретился с жертвами. Он хочет выбраться, как Галент, но мертвые убеждают его в бессмысленности попыток.
        Галент помотал головой: голоса эти больше воздействовали на него, чем на того спорщика. Пусть сам решает свои проблемы. Отщипнув немного воска от свечи, вор заткнул правое ухо. Звуки исказились, теперь они стали неразличимыми. Казалось, что их воздействие чуть снизилось - стоит надеяться на это.
        Спустившись вниз, Галент достиг аллеи. Деревья не преградили ему путь, они оказались самыми обыкновенными, древними стволами. Ни ветер, ни дождь не повредили окаменевшие стволы, время наделило их кору чернейшим блеском. Только это и казалось необыкновенным в их естестве.
        Квартал мертв, его обитатели не знают радостей жизни. Наверняка существо обитало здесь издавна, питаясь забредшими мародерами, бродягами и глупцами. Могло ли оно почуять Галента во время его первого посещения, да проделать весь путь по катакомбам от оставленного квартала до Рачьего?
        Госнольд показал, насколько глубоко простираются подземелья. А что за твари ими пользуются, ни одному богу не ведомо.
        За аллеей далеко впереди располагались жилые дома, фасады их утопали в ослепительном сиянии, а дальше клубилась тьма. Граница существа где-то поблизости, и вскоре Галент убедился, что она непреодолима.
        Ужасная мысль оказалась верной - внутрь пройти легко, а наружу пути нет. Но вор не позволил себе удариться в панику. Пока нет доказательств обратного, он должен верить, что выход есть.
        О мертвых голосах думать нельзя, не вспоминать о тех несчастных, навечно запертых в темнице света.
        Возможно, об этом боге мечтали церковники? Который как бездонная пропасть примет всех противников их. Что ж, там на Рачьем они познакомились с ним вплотную. Какая ирония, они ведь получили, что хотели.
        Галент пошел направо - там дорога была, по ней намного проще пройти, чем преодолевать подъемы и спуски, подниматься на насыпи и прыгать в ямы. На западе сила этого света может ослабеть, образуется проход. Возможно ведь такое, оно может питаться от солнца? Или, наоборот, свет небесный развеет тело чудовища… а вместе с ним и его жертв.
        Не зря же Галент так не хотел приходить днем в квартал. Или наоборот стоило? Муть в голове, чехарда бестолковых мыслей. Необходимо действовать, а не размышлять об утраченных возможностях.
        Пройдя довольно много на запад, Галент достиг конца аллеи. По окрасу деревьев он мог судить, что темница никуда не делась. Предутренний сумрак иначе бы окрасил кору и мостовую.
        Слишком все отчетливо, как будто в увеличительном стекле. Да только нет краев у линзы, элементы равномерно увеличены, любая трещинка или скол на булыжниках отчетливо различимы. Человек с плохим зрением почувствует здесь небывалую ясность зрительного чувства. Не долго ему радоваться обретенному здоровью.
        Галента эта ясность пугала, он прекрасно помнил, как чудовище своими световыми щупальцами захватывало монахов и поглощало. Может оно питается ими или просто ради забавы пленяет смертных.
        Страх не помешал отметить удивительную стойкость мостовой. Как и многие постройки в квартале, камни выдержали удары стихии, насмехаясь над попытками времени уничтожить их. В Городе используют иные камни для прокладки дорог, не такие красивые и прочные, но так же ставят на них пометки. В квартале механистов камни были помечены пирамидкой и сердцем.
        Действительно, мастера любят окружать себя символами своего ремесла. Толи это дарит им душевный покой, толи мистическим образом сказывается на качестве продукции. Причина должна быть.
        Могло ли золотое существо сохранить квартал? Галент поразился этой мысли и постарался избавиться от нее. Тщетно. Она упорно держалась в сознании, ведь все сходилось: и мертвые рабочие, устоявшие строения, символ священного творца в подземельях. Чудовище могло быть тем самым духом, и оно использовало канализацию, чтобы пробраться на Рачий.
        Точно так! - решил Галент.
        Но кому он мог поведать тайну, сперва надо найти выход из ловушки. Иначе все догадки бессмысленны.
        За аллеей дорога уходила направо, приближаясь к низине, где собрались мертвецы. Голоса их становились отчетливей с каждым шагом; Галента от сумасшествия спасал воск. Смешно подумать, что такая незначительная преграда останавливала магическое воздействие мертвых.
        Они просто не рассчитывали, что в ловушку попадется кто-то еще, подумал Галент. Вот и употребили все мастерство на уговоры другого смертного.
        Еще приблизившись Галент увидел их - все в той же одежде, бывшие рабочие завода собрались в низине. Эту местность использовали для собраний или тренировок, больше всего площадка походила на плац. Полигоном оно быть не могло - недостаточно места, близко к жилым кварталам.
        Рабочих на заводе не могло быть много, оружейное производство требует мастерства, а не количества рук. Площадки достаточно, чтобы вместить несколько сотен человек; мертвецов собралось намного меньше.
        Галент вспомнил о гранатах. Вот тут они могли бы пригодиться: всех мертвецов сразу не уничтожишь, но большая часть пострадает. Взрыв разорвет их на кусочки, лишит возможности двигаться - в таком виде они не представляют угрозы.
        В планы Галента не входило избавлять Город от угрозы, но быть может эти твари подпитывали ловушку, в которой оказался вор. Уничтожь их и освободишься! Вот только за взрывчаткой вернуться не удастся.
        Галент оценил иронию судьбы.
        Мертвецы собрались вокруг смертного, атакуя его только речами своими. Они не казались заинтересованными в том, чтобы человек остался в ловушке, но продолжали столь же уныло отвечать на вопросы. Галент вытащил воск из уха, решил послушать, что эти монстры говорят.
        Он уже совладал с первым страхом и твердо вознамерился сбежать из ловушки. Мертвецы не станут его убивать, наверное - хотелось в это верить. Им нужен новый соратник, а не разорванный на клочки труп. В тот раз они преследовали Галента, потому что хозяин где-то отсутствовал.
        Так решил Галент, иного ответа он не находил.
        Все его суждения рождены страхом и были сущим бредом. Человеку в критической ситуации потребовалось успокоить себя, найти рациональное объяснение происходящему. Вот и создавал Галент костыли, чтобы не свихнуться. Полной картины происходящего он не видел, потому строил догадки весьма далекие от истины.
        Мертвецы отказывались куда-то идти, следовать за говорящим.
        Галент мотнул головой, но ответы не изменились. Система убеждений человека рушилась, а ведь он так упорно выстраивал ее в голове.
        Не теряя времени, Галент направился к сборищу. Тени найти он не мог, но большинство мертвецов были обращены лицами в противоположную сторону. Вор мог приблизиться к ним, прокравшись вдоль канавы, оказавшейся свободной от мусора.
        Вообще в оставленном квартале мусора было намного меньше чем в Городе.
        Они не могут его увидеть, ведь правда? Сейчас все их внимание обращено на говорящего - такого же смертного, как сам Галент. Вор пытался убедить себя, мысленно настаивал на верности собственной выдумки.
        По скату канавы Галент забрался на склон справа от пустыря. Более он не скрывался, не имело смысла: он не интересен мертвецам, они ничего не видят. Зато Галент смог рассмотреть оратора, обрабатывающего сборище мертвецов.
        То был Сайленс, толи колдун, толи священник. Загадочный человек, умеющий появляться в самых неожиданных местах.
        
        Глава 18. Презренный лжец.
        
        Колдун облачился в красную рясу, украшенную золотой нитью. Узоры как бы сами испускали свет - понятно какой; форма их напоминала о тех символах, что Галент видел на заводе. Сайленс украсил свою одежду зубчатыми дугами, похожими на корону, и по его словам становилось понятно, зачем это сделано.
        - Глупцы! - воскликнул Сайленс.
        Очевидно, переговоры с мертвецами у него проходили не слишком хорошо. Радует, но не понятно, какого демона ему потребовалось от оживших трупов.
        - Вы не желаете видеть истину! - Голос бывшего священника изменился с тех пор, как его последний раз слышал Галент. - Я - тот, кто принес вам желаемое освобождение. А вы не хотите следовать за мной, как вас еще назвать?! Вы - глупцы! Я устал повторять, вы глухи к словам истины. Я сознаю, вы устали ждать, утратили чувства, потому буду милосердным: идемте со мной, сыны Горы, это место уже не является вашим городом, идемте со мной, я подарю вам новый дом.
        - Мы не следуем за самозваными пророками, - теперь Галент смог разобрать, что говорили мертвецы.
        Сайленс повернулся к говорящему, вора он не заметил. Священник злился, хотел ударить мертвеца, даже замахнулся, но вынужден был сдержаться.
        - Я сотворил это место…
        - Сотворил? - перебил один из мертвецов.
        Галенту показалось, что в пустом голосе трупа появилась насмешка. Мертвец на этом не остановился, похоже, слова Сайленса смогли затронуть его «душу».
        - Грабитель не может зваться творцом, - закончил мертвый работник завода.
        Его голос раздавался откуда-то из-за спины Сайленса; священник обернулся, но не нашел противника.
        - Кто смеет называть меня грабителем? Вы глупцы, бросившие своего отца и не желающие следовать за мной! Я подарю вам жизнь, новый дом. Там, - священник махнул рукой в сторону восходящего солнца, - достаточно места для вас. Это открытый мир, огромное пространство и множество живых, которым нужны ваши знания и умения! А вы отказываетесь от этой возможности? Что за глупость…
        - Не нужны нам твои рабы, - тот же голос продолжал насмехаться над священником. - И сам убирайся из нашего дома, разграбленного тобой!
        - Ложь! - закричал Сайленс.
        - Ты и есть ложь. Убирайся!
        Голос как будто возбудил мертвецов, они очнулись от векового забытья и закричали в унисон. Но они не делали попыток растерзать священника, а Галент так на это рассчитывал. Это было бы прекрасно!
        Галент слышал обрывок речи, ее окончание. Не хотел он ничего знать и поспешил убраться с открытого места.
        Галент сбежал по склону, запрыгнул в канаву и бегом добрался до деревьев. Мистический свет никуда не подевался - он усилился! Золотистый туман повис в воздухе, закрывая предметы, строения оставленного квартала.
        Между деревьями, чья кора скрылась под золотистой пеленой, Галент надеялся переждать опасность. Туман двигался, вор видел потоки, обтекающие стволы; потоки золотистых частиц двигались на юг по мостовой, струясь между камнями. Галент моргнул, но чудное видение не исчезло. Он видел то, что было на самом деле - свет, вполне материальный, а частицы его крупны и ощутимы.
        Казалось, что потоки сияния можно пощупать, они не ослепляли и не причиняли боль; скрывали все, что находится снаружи: камень, дерево, землю. Галент посмотрел на свои руки, их он видел отчетливо как в полдень на крыше.
        Движение золотой полусферы было медленным, но неукротимым. Вор спиной почувствовал, что сзади приближается нечто твердое и массивное. Обернувшись, он ничего не увидел. Он чувствовал приближение границы купола, окружающей - теперь очевидно - священника.
        Вор поднялся и пошел на юг. Каким бы могущественным Сайленс ни был, ему придется со временем снять защиту. Мог ли он заметить частицу, попавшую в золотое свечение? Ответ на этот вопрос у Галента имелся, но пока золотые лучи не спешили удушить человека, попавшего в ловушку.
        Все обретенное мастерство пришлось приложить Галенту, чтобы не быть замеченным. Он не мог знать, где находятся глаза его врага, потому остерегался всего. Усталость, боль в мышцах - уже привычные, не влияли на способности Галента. Он понимал, что от скрытности, осторожности зависит жизнь.
        Лямки рюкзака больно резали плечи, ремень сжимал поясницу, под ним скапливалась влага. Ни сбросить, ни поправить ремни Галент не мог - любой звук привлек бы внимание Сайленса. Это его мир, его купол, он тут полноправный хозяин и наблюдает за каждой песчинкой, но высокомерие ослепило его.
        Сквозь туман проступали очертания зданий. Галент вместе с куполом двигался в жилые кварталы оставленной части Города.
        Мертвецы не считали себя частью Города, это Галента не удивило. Жители отдельных районов не считают себя частью чего-то большого, огромного, как Город. Неудивительно, что мертвые на словах обособились от остальных жителей. Но «рабы»? Не может же власть Сайленса простираться так далеко, чтобы каждый житель был связан с ним.
        Галент не хотел об этом думать, но глаза его не видели ничего, золотая патока отсекала посторонние звуки. Ощущение неприятное, словно попал в загробный мир. О подобном писалось в священных книгах церковников, может быть, они уже встречались с…
        Нет, нельзя о таком думать. Не может этот священник быть столь могущественным, иначе Галент был бы уже мертв.
        Они пересекли несколько улиц; мистический туман постепенно рассеивался, словно его создатель более не опасался внешней угрозы. Неплохое объяснение природы полусферы; Галент решил держаться этого соображения.
        Значит, когда Сайленс доберется до живого Города, он снимет магическую защиту. Тут-то Галенту и надо будет сбежать, не мешкая! Маг или кто этот демон, скрывающийся под личиной священника, не даст человеку шанса.
        Частицы света, наполняющие пространство, становились все меньше. Если раньше Галент мог потрогать сияющие, но не слепящие хлопья, то теперь они походили на пылинки. Они не касались человека, обтекали его и не создавали ощущения движущегося потока, как бывает от ветра. Крупные частицы и совсем не ощутимы, вот уж задачка для городских мудрецов.
        Ни в одной книге по магии описания чего-то подобного Галент не встречал. Сияние магического фонаря, что дала Вейнтас, и то было ощутимо: чуть согревающее, обтекающее подобно воздуху.
        Магия Сайленса отличалась от той, что пользовались горожане. Она уникальна и ничего удивительного в этом нет. Сайленс нашел некое оружие и наверняка уничтожил всех тех, кто о нем знал. Например, мастеров Харана.
        Неплохая версия, но Галент больше не доверял своим домыслам. Что толку от них, так можно навоображать много чего. Нужны факты! А их не получить, никак.
        Наблюдая за происходящим, можно приблизиться к истине. Если Галент хотел узнать правду, то придется с риском для жизни следовать за священником. Иного пути не было.
        Оставленный квартал все-таки подарил Галенту самый ценный из возможных трофеев - Сайленса.
        «Рабом? - подумал Галент. - Посмотрим, что это за хозяин такой»
        Оскорбительные слова мертвецов ударили по самому больному.
        Потоки мистического света завились вокруг церковного шпиля. Галент заметил, что сфера остановилась, словно ее создатель решил полюбоваться на церковь. Или он подзаряжался от этого источника, кто знает.
        Галент отпрянул к стене, встал под навес, надеясь на невнимательность колдуна. Где был Сайленс и «был» ли он вообще, вор не мог сказать. Куда ни посмотри, всюду только пустые улицы, старые дома, подсвеченные туманом. Самого Сайленса не видать. Он мог раствориться, принять нематериальную форму, чтобы подобно духу пройти сквозь квартал.
        Священник опасался за свою ничтожную жизнь. Не могло быть никаких сомнений. Он опасался!
        Убежденный в этом, Галент ощутил торжество. Все-таки даже у самого рогатого демона есть слабости, его можно прикончить, если действовать умело, осторожно и напористо.
        Галент посматривал по сторонам, пытаясь найти источник магии. Вор отошел от стены, крадучись двинулся по улице. Сфера никуда не двигалась, оставалась на месте. Отлично! Это шанс.
        Ни на востоке, ни на западе колдуна не было. Возвращаться назад Галент не решился, слишком близко северная граница сферы. Человек находился ближе к этому краю, а не к центру. Галент осмотрел улицу во всех направлениях, чтобы убедиться в отсутствии врагов.
        Он пошел к центру полусферы, внутреннее чутье подсказывало, где она находится.
        Небо светлело, но звезды все еще сверкали на куполе. Их свет теперь пробивался сквозь мистический туман. Верхнюю границу сферы Сайленса удавалось разглядеть краем глаза; это был купол, накрывающий землю оставленного квартала.
        Восходящее солнце лучами рассекало вершину купола, указывая на центр.
        Галент приблизился к оси купола с западной стороны, где за границей тумана клубились тени. Они слишком далеко, чтобы помочь вору подкрасться к опасному врагу.
        Хозяин купола располагался точно по центру; его окрашенная золотым сиянием фигура остановилась на улице, идущей параллельно площади. Галент не мог рассмотреть лица Сайленса, обращенного к часовне. Вид у колдуна был задумчивым, плечи опущены, словно их придавило к земле тяжелым грузом.
        Сайленс рассчитывал на мертвых работников завода. Его ожидания не оправдались - к немалой радости Галента. Он не сомневался, что этот проклятый колдун опять замыслил что-то ужасное. Ничего другого от опасного, кажущегося всесильным мага ожидать не стоит.
        Рассвет приближался; еще немного, и солнечные лучи вернут цвета в заброшенный квартал. Священник не беспокоился о восходящем солнце, он мог простоять в задумчивости часы, дни, всю ближайшую вечность. Галент не намеревался составлять компанию врагу, но не видел способа подтолкнуть Сайленса. Нечего тут стоять и рассматривать дурацкий шпиль церкви.
        Солнечный свет лишил квартал мистической атмосферы, при свете дня эти дома, улицы стали тем, чем были на самом деле: развалинами. За границей полусферы клубился туман, на защиту которого надеялся Галент. Тени ушли, так хоть пелена скроет его, если удастся выбраться на волю.
        Священник вздохнул, повернулся к югу, почесывая затылок. Он улыбался, что-то ностальгирующее было в выражении его лица. Не катастрофу колдун вспоминал, приятные воспоминания пробудили улыбку, которая совсем не подходила его лицу.
        Чтобы не видеть эту пугающую рожу, Галент зажмурился. Он не открывал глаз до тех пор, пока не почувствовал, что купол продолжил движение. Заклинание не указывало на постороннего, оказавшегося в пределах магического купола.
        Галент последовал за священником, держась чуть позади и справа. Спасибо древним строителям, которые проложили прямые и широкие улицы. В те времена горожане явно не испытывали стеснения, обитая на полуострове между морем и лесом.
        По левую руку над крышами домов вознеслась эстакада железной дороги. По ней теперь не ходили поезда; несколько пролетов обрушилось, их не пытались восстановить.
        Золотая пыль совсем истончилась и практически не мешала; Галент желал бы обратного, чтобы не видеть с десяток трупов подвешенных под эстакадой. Мертвецы или демоны, стерегущие квартал, наказали отправленных ремонтировать пути людей.
        Угробив несколько сотен бродяг, хозяева свалки бросили попытки восстановить сообщение между незаконными предприятиями. Наверняка они проложили пути в обход заброшенного квартала.
        Галент отвернулся, лучше уж смотреть в след Сайленса и надеяться, что он не почует преследователя.
        Сайленс не успел, ему не позволил иной горожанин, вмешавшийся в заклятие.
        Трое преградили путь Сайленсу, выскочив из примыкающей к главной дороге улицы. Они не нападали, но внезапность их появления повергла священника в смятение.
        Испуг или вмешательство извне рассеяли заклятие, купол лопнул, как пузырь на воде.
        Разрыв сопровождался свистом выходящего воздуха; стремительный поток хлестнул по золотому мареву, рассеивая остатки магии.
        Пустое пространство занял выплывший из переулка туман. Галент еще раньше нашел укрытие, а под покровом тумана решил подобраться ближе, чтобы послушать разговор.
        Троицу скрывал туман и рассветный сумрак; из-за рассеивания света не удавалось разглядеть деталей тех, кто осмелился встать на пути могущественного мага. Двое были рослыми, но какими-то тонкими, больше похожими на карикатуры, а не на реальных существ. Словно они слезли со страницы или… Галент вздрогнул: ему представилось, что эти фигуры были изображены в канализации.
        Многие стены в Городе несли на себе изображения подобных существ. Увенчанные солнечной короной они казались божествами, но не могли ими быть.
        Два карикатурных монстра стояли по бокам низкорослого и тощего существа. На человека этот субъект не походил, но и демоном не выглядел, больно тщедушен. На фоне своих телохранителей низенький субъект казался скорее смешным, чем опасным.
        Но внимание Сайленса было обращено как раз к этому низкорослому существу. На огромных - выше мага, монстров Сайленс не обратил никакого внимания.
        Низкорослый кутался в яркую мантию - неудобная для него одежда; подобравшись ближе, Галент убедился, что это один из представителей эльфийской расы. Только они предпочитают вычурные наряды в ущерб удобству.
        Вор забрался в соседнее здание, на цыпочках подошел к окну, чтобы послушать разговор. В щели ставней он старался не смотреть, любопытство опасно - вдруг один из монстров или священник взглянут на пустующий дом и заметят сверкающие глаза человека.
        Искушение сильное, Галент сдерживался как мог, но все же порой опускал взгляд к щелям. Туман скрывал большинство деталей, окутывая сцену ореолом мистики.
        Высокие существа, оказавшиеся демонами, ранее встреченными вором, не встревали в разговор. Они неотрывно глазели на священника, словно надеялись схватить и вытрясти из него все тайны, ждали только команды своего повелителя. Эльф жестами да взглядом отдавал распоряжения, требовал не вмешиваться в происходящее. Он казался не слишком уверенным в себе.
        Галент одним глазом выглянул на улицу. Происходило что-то важное, нельзя было упустить ни одной детали!
        Сайленс оказался вне поля зрения, зато эльф предстал во всей красе. Он оказался не таким уж мелким, каким казался издалека, но ростом - всего по грудь любому горожанину. И казался не таким уж чуждым: он был крепким и с удивительно живым лицом, в отличие от иных представителей своего племени.
        Из-под края мантии торчали темные сапоги с накладками из рыжеватого металла. Эльф носил столько перстней, что хватило бы любой моднице на год вперед, пальцев на всю коллекцию зеленых, красных, белых и черных каменьев в различных оправах явно не хватало. На груди под мантией наверняка скрывалось десятка два камей, амулетов и подвесок.
        Сняв высокую смешную шапочку из меха, эльф обратился к магу:
        - Зачем явился в эти земли? Это регион детей Горы, не твой.
        Сайленс вздохнул, судя по звуку, он звонко ударил себя ладонью по лицу. Он не отвечал на приветствие знакомого некоторое время, размышлял над ответом.
        - Тебя-то что сюда привело?! - выдохнул маг.
        В его голосе слышалось раздражение.
        - В таком тоне, знаешь ли, дружище, я должен задавать сей важнейший из важных вопросов! Однако я сделал над собой усилие и решил не создавать конфликта.
        - Убирайся в ту дыру, в которой скрывался все эти годы! - сквозь зубы прошипел Сайленс. - Твои попытки восстановиться мне надоели. Благодари за то, что я сохранил тебя, да не забывай, что я могу в любой момент отобрать свой дар!
        Воздух вокруг эльфа сгустился до состояния невидимой, но плотной сферы. Маг угрожал и показывал, на что способен. Через мгновение заклятие испарилось, не оставив ни следа.
        - Дар, значит? - На лице эльфа появилась злая усмешка. - Хорошенький такой дар. Размен, знаешь ли, не слишком выгодным оказался. Ты меня надул и за это я должен тебя благодарить?
        - Отстань.
        Сайленс сделал несколько шагов вперед, намереваясь обойти троицу. В ближайшем переулке послышался звон, позади Сайленса раздался аналогичный звук. Галенту этот шум показался похожим на удары по оловянной посуде. Но вор сомневался, что это кухарки пришли на помощь эльфу.
        - Какая смелость для чужака, пришедшего в дом чужой. Не ты ли окружал себя преграждающей сферой для защиты своей ничтожной плоти? - Эльф сжал свою шапку, многочисленные кольца заскрипели. - Что же ты, такой смельчак, остановился? Иди! Или все же стоит поговорить?
        - Нам не о чем разговаривать.
        - Я бы не согласился с этим утверждением. И мои несовершенные творения, - эльф указал на рослых демонов, - считают, что у нас есть тема для разговора. Иначе они бы не пропустили меня в покинутый дом.
        Галент нахмурился. Последние слова он понял, хоть они и казались произнесенными на другом языке. Не в звуках было дело - это как раз легко заметить, а в наполнении, что ли, этих слов. Словно эльф вложил в них другой смысл, добавил что-то от себя.
        «Глупости» - подумал Галент, мотнул головой.
        Эти двое говорили на обычном языке, просто речь шла о таких делах, что редко доводилось слышать горожанам. Галент был первым, кому довелось присутствовать при обсуждении подобных вещей.
        - И чего ты явился сюда? - спросил Сайленс, сдаваясь.
        - Да вот, поглядеть решил, что привело соседа в покинутый дом мой. Так не скажешь? А то детишки мои теряют терпение; ты услышать их ропота не в силах, всегда слух тебя подводил. Еще бы - не привык к другим-то…
        Дух гнева вселился в эльфа, и с каждым мгновением его власть росла. Сайленс этого не мог не понимать, но не спешил успокаивать недовольного «соседа».
        Разгневанный эльф производил впечатление.
        Галент редко видел представителей мелкой расы, основателей культа механики Города. Те, что встречались, казались актерами, неумело исполняющими комедийную постановку. Они говорили нарочито громко, когда общались с представителями других рас, насмехались излишне злобно, словно пытались устроить драку. Они учились жить, словно это такое сложное дело.
        Ни гнева, ни презрения они не добивались своими выходками. Только раздражали горожан.
        А этот разгневанный эльф не играл, он злился по настоящему. И требовал ответа от преступника, вернувшегося на место преступления. Наглость Сайленса его взбесила, он не мог остановиться и вскоре хоть странные, но понятные слова сменились отборнейшей бранью. В конце Галент совсем перестал понимать эльфа: теперь точно незнакомый язык, но характер слов нисколько не поменялся.
        - Выговорился? - Сайленс дождался паузы.
        Гнев эльфа его не испугал, как его может испугать тот, кто не властен в своем доме. Сайленс понял слабость врага и решил воспользоваться этим, надеясь, что удастся мягко подтолкнуть его к сотрудничеству. Почему бы и нет, полезно заручиться поддержкой изгнанника.
        - То, что ты называешь обманом, - продолжил маг, - можно трактовать иначе. Твое недовольство итогом случившегося мне понятно… погоди, не перебивай. Я позволил тебе выговориться - да, именно позволил, потому что понимаю причину твоего гнева. Твой народ не получил обещанного, ты не выполнил своих клятв, но разве я повинен в том?
        - Ты опять каркаешь, вран.
        - И кто же глух к словам собеседника как не ты? Ха! Ты не видишь истин, что открыты мне, а дети твои унаследовали это неудобное качество от тебя. Помоги мне переубедить их: и несовершенных, и оставшихся в доме твоем.
        - И что же ты им предлагал? Впрочем, - эльф вздохнул, - я не имею на них влияния, все равно!
        - Твои дети хранят могущественные знания, способные изменить весь мир, - вот теперь знакомые вору интонации опытного проповедника появились в голосе Сайленса. - Эти знания необходимо применить к этому миру, чтобы окончить изменения, что я замыслил. Это поможет вам вернуть утраченное, не дом новый возвести среди пылающих скал, но плоть обрести и цель усмотреть вы сможете в будущем. Мечты ваши, приведшие на землю эту серую, воплотятся! Краски наполнят невинный мир, ваши законы расширят его. Это будет прекрасно, я трепещу, представляя картину будущей красоты.
        - Да, да, обмани меня еще раз. Не настолько я наивен, чтобы второй раз пройти тем же путем.
        - Перестань, мне больно слышать слова неверия. Я приведу тебя к горе твоей. Ведь смог я сделать это однажды, но общий враг влез в наши дела, - тут голос Сайленса сменился, неожиданно на последних словах он наполнился гневом и едва ощутимым страхом.
        Все эти попытки лишь насмешили эльфа. Он дал волю своим чувствам и громко, ненатурально рассмеялся. Театральность манер вернулась к нему, куда-то улетучился гнев, ожививший бесчувственную эльфийскую натуру.
        - Ложь старого ворона, который до сих пор боится старшего братишки. Я за века изменился, но ты как был трусливым вралем, так и остался.
        - Кто же тебя обманывал? Я?! Ты забываешься, кузнец!
        Смех эльфа заткнул лживую глотку мага.
        - Запугивать ты мастер, но не забывай, что земля, оскверненная твоим присутствием, некогда принадлежала мне! Дети Горы тут хозяева, не ты. Попробуй их напугать своими фокусами.
        - Да, когда-то, и я подчеркиваю: давным-давно этот район был твоим Городом, но сейчас… - Сайленс плюнул на мостовую, от чего вздрогнул и эльф и демоны подле него. - Я найду способ избавиться от твоих глупых потомков. Или они придут под мою власть, или эта земля сгинет в море.
        - Всего лишь дорога, - отмахнулся от угроз эльф, - нам ли, изгнанникам ее страшиться?
        - И не пытайся больше решать свои проблемы за мой счет, - Сайленс пошел вперед, на ходу бросая это предупреждение. Эльф и его окружение больше не пытались остановить мага. - Моих людей не привлекай к своим опытам, вот убирайся в море, ищи новое начало, где еще никто не селился. Можешь и своих глупых детей забрать с собой… ничтожное племя.
        Маг делал вид, что уходит победителем, но в его словах было слишком много желчи. Что бы он не говорил, он нуждался в рабочих завода.
        Галент прислонился к холодной стене и закрыл глаза. Услышанное ничего не объяснило, лишь подтвердило его опасения. Стоило ли об этом рассказывать, и кому вообще эта информация могла пригодиться? Ответов Галент не находил.
        
        Когда демоны скрылись среди развалин, затихли шаги побитого эльфа, Галент решился покинуть дом. Он ни в чем не был уверен, его могли схватить в любой момент, но не глупо ли оставаться в театре, когда представление закончилось? Двери закроют, выйти уже не удастся.
        Солнце взошло, лучи его не создали преграды для живых. Галент беспрепятственно покинул оставленный квартал и вскоре догнал медленно бредущего на север мага.
        Вор не намеревался преследовать священника, но раз уж так повезло, он решился.
        Выглядел Сайленс ужасно, как человек, понесший сокрушительное поражение. Галент жалел, что ему не довелось услышать всех подробностей, из-за чего он не мог понять, на что рассчитывал враг. Какие-то знания? Что там на заводе могли хранить мертвецы, что великому и всесильному - по его словам, - колдуну могло от них потребоваться?
        Что за изменения он замыслил?
        Галент хотел поддаться импульсу и выстрелить в спину магу. Уверенности у вора не было, что стрела или нож - на важно, какой отравой они будут смазаны, убьет мага. Этот урод минимум лет двести уже живет, не иначе. Можно сделать вывод о живучести гада.
        Нет, магов надо выводить иначе. Ни один городской заклинатель не обладает таким могуществом. Так что и разбираться с Сайленсом надо иначе. Нож в спину не сработает.
        Галент надеялся, что у Вейнтас найдется ответ. Ведь она хотела узнать подробности о тайных силах, правящих Городом. Вот они - пожалуйста, бредут в двадцати шагах.
        Никто в здравом уме не поверит, что это плешивое ничтожество с брюшком правит Городом. Бред же!
        Но Сайленс не случайно закутался в яркую мантию с характерными для механистов символами. Работники завода такую аляповатую одежду не носили, хоть и поклонялись огню и шестерням. Не для них вырядился Сайленс, а для фанатиков из Города. Решил возглавить новую фракцию? Похоже на то.
        Как и эльф, Галент не находил выхода гневу. Сайленс успел многим насолить, но его враги еще не догадались, что могут объединить усилия. Они просто не ведали о существовании друг друга, вот и не видели возможностей для совместного удара.
        Эльфа вор не знал и не был уверен, что сможет найти его в Городе. Что-то разузнать? И как же? «А не подскажите ли вы, знаком вам такой эльф, у которого лицо достаточно эмоционально, чуточку так, но отлично от других?» - что за бред…
        Сайленс шел, не останавливаясь, не слишком быстро, но и не медленно. А вот вору требовался отдых, сон и пожрать чего-нибудь! Если бы не поднявшийся ветер, Галента легко могли обнаружить.
        На боль в ногах вор пытался не обращать внимания, к волшебному средству он не притрагивался. И так понимал, что слишком возбужден и слаб. Под воздействием дурмана точно попытается достать ножичком до шеи врага. И тут ловушка захлопнется. Нет, нельзя так рисковать.
        Час, следующий: безжизненные развалины кругом. Бродяги будто не селились на пути Сайленса. Или маг знал, что эти дома пусты, потому выбирал правильное направление?
        Ближе к действующей железнодорожной ветке появились и люди: рабочие, бродяги, редкие в этих местах бандиты. Сайленс не скрывался, и его все прекрасно видели, трогать не пытались. Галент старался не мозолить глаза, но не был уверен, что остался незамеченным.
        Приближающийся с юга поезд подал сигнал; состав прошел опасный участок, и машинист, очевидно, захотел оживить резким свистом развалины.
        Сайленс остановился, обернулся в сторону звука - Галент упал на землю и вжался в нее. Он испугался, что маг все-таки заметил преследователя. Но того привлек звук поезда, а не шаги, которые он порой замечал, но не придавал значения: бессильные бродяги.
        Расстояние приглушало свист и грохот приближающейся машины; состав шел тяжело, не мог набрать скорость из-за небольшого уклона. Прошлый участок содержался в плохом состоянии, поезд проследовал его на меньшей скорости.
        Сайленс неспешно направился прочь из развалин, обходя руины по удобным, не замусоренным дорогам. Железнодорожная насыпь располагалась на открытом участке, где все строения срыты до фундамента. Бандитам, решившим ограбить поезд, это бы не помешало. Камни развалин скрывала высокая сухая трава. Затаившиеся в ней бандиты могли бы в полный голос разговаривать - стебли травы шуршали друг о друга, сливающиеся звуки напоминали о прибое.
        Следовавшие по этой части промзоны поезда обычно хорошо охраняли, на хвостовой платформе располагался пулемет, обычно неисправный. Взвод стрелков сопровождал поезд, но они зачастую выполняли лишь декоративные функции.
        Само собой Сайленс не беспокоился за свою шкуру. Уж если не испугался демонов из оставленного квартала. Но Галент все же надеялся, что пуля способна остановить этого ублюдка. Он жалел, что не воспользовался шансом и не опробовал револьвер или нож на маге.
        Приближающийся поезд появился из-за горизонта. С каждой минутой он рос в размерах, и уже можно разглядеть две платформы, что толкал перед собой локомотив. Отличная площадка для стрелков, но платформы были порожними. Служащие гильдии не стали убирать лестниц и ступеней, словно приглашали бродяг воспользоваться бесплатным транспортом.
        Вскоре Галент разглядел высовывающегося из кабины человека в каске. Военные обычно находились в подчинении у служащих гильдии, но в этот раз командир стрелков взял управление на себя. Кризис у стены, похоже, так и не разрешился.
        Возвращаться на север Галент не хотел, но стоило проследить за Сайленсом. Пока есть возможность, следует ей воспользоваться. Галент не покидал развалин, боясь наткнуться в травяном поле на мага. Вор прошел чуть дальше по пути следования поезда, Сайленс запрыгнет в состав раньше, а Галент попробует сделать это чуть позже. Вон с той возвышенности, откуда открывается прекрасный вид на пути.
        Сменив укрытие, вор потерял из виду мага. Казалось странным, что алую мантию тяжело заметить в волнах желто-зеленого луга. Постоянное волнение травы отвлекало, но невозможно скрыть алое пятно на выцветшем луге. Глупость какая! Однако Галент не видел его - и с этим приходилось мириться.
        Пройдет десяток минут, и поезд выйдет к тому месту, где прятался маг. Галент предполагал, что Сайленс там и остался, но все же осмотрел холм. Его могли заметить и обойти с тыла, вот почему вор не видел алой мантии.
        Холм оставался пустым, если не считать мышей, прячущихся в траве. Они подъедали прошлогодние семена отцветших растений, да питались дарами дороги - зерно часто перевозили на юг по этой дороге. Мыши не боялись приближаться к путям, привыкли к грохоту железных монстров. Галент не лишил себя удовольствия сравнить этих зверьков с людьми.
        Выйдя на прямую, состав начал ускоряться. Это место использовали бродяги, чтобы запрыгивать в товарняки. У многих получалось, но не всем удавалось добраться до северных кварталов живыми. Обычный риск в их деле.
        Галент улегся на вершине холма, чтобы лучше видеть пути. Он надеялся, что его темная одежда не выделяется на фоне ржавой макушки возвышенности. Это, конечно, не алая мантия, обладающая чудесными свойствами, но тоже ничего.
        Платформы проскочили то место, где должен был быть Сайленс. Толкающий их локомотив выпустил пар, скрывший пути и насыпь. Галент вскочил, и ему толи показалось, толи он увидел, как алое пятно впрыгнуло в пространство между тендером и платформой с огромными трубами.
        Сопровождающий состав лейтенант не заметил мага, но стоящего во весь рост Галента не мог не увидеть. Он стрельнул в воздух, что возымело эффект - вор скрылся в траве, прыгнув в сторону от насыпи. Военный довольно ухмыльнулся, как-никак хорошо выполнил свою работу, есть чем гордиться.
        Сайленс не увидел в кого стрелял сопровождающий, без особого интереса разглядывал луг и холм, мимо которого проследовал состав. Галент в это время лежал в траве, вжимаясь в землю, понимал, что если будет замечен, то наверняка останется здесь навечно.
        Эльф и раньше пытался с помощью своих творений проследить за Сайленсом. Вот он и не удивился, что машина эльфа не смогла запрыгнуть на поезд. Несовершенные творения эльфа боятся городских машин - забавное явление, но вполне понятное.
        Не приближаясь к краю платформы, маг перебрался к крытому вагону и по торцевой стенке забрался внутрь. До станции его никто не побеспокоит.
        
        Ждать следующего состава Галент не стал; не имело смысла, ехать туда же, куда и маг. Теперь-то у Галента не будет возможности застать мага врасплох. Тот чувствовал себя неуверенно на земле эльфов, а городские кварталы - его царство.
        Да и вообще соваться на север сейчас опасно. Если уж маг туда направился. Намечается нечто масштабное и, судя по одежде Сайленса, в этих событиях примут участие его новые товарищи. Он сделал ставку на механистов, чтобы закончить «изменение».
        Только это и понял Галент, но истинных целей мага не знал. Ничего хорошего ждать не приходится, и не все ли равно из-за чего в Городе воцарится хаос. Ветер сметет уже ненужных ратманов, на их место придут новые. И Галент не сомневался, что Сайленс просеет кандидатов.
        Эту информацию можно продать.
        Раз покупатель обитал на востоке, то Галент направился в сторону восхода. Пешком, другого выбора не было. Если не повезет, то придется несколько дней брести по промзоне, а что уж будет в центральных кварталах, никто не знает.
        Галент надеялся, что сможет раздобыть какой-нибудь транспорт. Совсем остановиться Город не может, лошадники никуда не денутся, а вот иной транспорт наверняка возьмут под контроль военные. А так же мосты и переправы.
        Выводы неутешительные, к этим изменениям придется приспосабливаться. Галент хотел плюнуть на все и вернуться в тайное логово. Неплохая мысль, даже здравая, но кто поручится, что именно этот дом, на крыше которого находится логово вора, вдруг не осядет под землю?
        Или дикари, или Сайленс - не все ли равно, кто из них, - уже несколько раз устраивали катастрофу в Городе.
        Чем быстрее все успокоится, тем больше шансов на выживание.
        Галент надеялся, что Вейнтас сможет воспользоваться его информацией и вмешаться в конфликт. У нее достаточно средств, чтобы повлиять на расклад событий. В худшем случае глупая торговка всего лишь привлечет внимание к своей персоне. Тогда центр событий переместится в Демиус - как можно дальше от Старого Поля.
        Чего еще желать? Торговка сама хочет сунуть руку в огонь и ухватить золото. Не стоит ей мешать. Можно даже подтолкнуть к активным действиям.
        У нее ведь есть маги, как полагал Галент, значит, она сможет некоторое время противостоять дикарям или Сайленсу. Будет случай на стороне женщины, так она сможет подмять под себя всю власть в Городе - это не так уж сложно, если удастся сохранить свою собственную вертикаль власти. В таком случае она не забудет того, кто оказал ей помощь.
        Идеальный план, лучшего Галент выдумать не мог. Его роль сводилась не к активным действиям, а скорее к пинку под зад сомневающихся: прыгать в пропасть или нет. Вот пускай делают шаг вперед и летят.
        Пусть Вейнтас сама делает выводы, решил Галент, нечего ломать голову, пытаясь связать все увиденное воедино. Не его работа анализировать, у него недостаточно средств, чтобы раздобыть контекстную информацию.
        Развалины с приходом дня оживали. Даже поблизости от оставленного квартала обитали бродяги, радующиеся независимости от городской жизни. Тут их не могли найти ни ратманы, ни их цепные псы. Присоединиться бы к этому сообществу, но Галент видел слишком много недостатков подобного образа жизни. И еще не факт, что его примут.
        Потому он старался не приближаться к бродягам, обходить их стоянки, дома с мертвыми огородиками. Местные пытались выращивать пищу, чтобы не зависеть от подачек горожан. Ничего у них не удавалось, тем более вино варили только в Городе. Полностью разорвать связь они не могли, так чего себя обманывать?
        Многие охотно шли на контакт, рассчитывая, что Галент поделится своими припасами. Курева у вора не было, а вино давно иссякло, про дурманящее средство аборигены ничего не знали, но за золото готовы раскрыть душу. Оружие оберегало Галента от излишнего гостеприимства местных.
        Обитающие в развалинах ничего не могли сказать о событиях на севере. Да, заметили, что поезда хорошо охраняются, что куда-то подевались вольные торговцы, но сделать выводов о происходящем не могли. Не все ли равно, что за жопа случилась вне промзоны? Сюда проблемы не доберутся.
        Голодной смерти они не боялись, либо не замечали опасности. Городское зернохранилище рассчитано на снабжение двух районов: Красного и Извилка, сюда запасы не повезут. Промышленники не будут делиться запасами - им бы своих рабочих прокормить. В Гончарне и Поле будут питаться ядовитыми дарами моря и теми припасами, что горожане сами делали. Демиус и окрестности… демоны знают, что там будет.
        Если дикари захватили сельскохозяйственные департаменты не только на севере, но и на востоке полуострова, то Город ждет медленная и жуткая смерть.
        По дороге Галент пытался вспомнить: сделал ли он запасы и насколько их хватит. Вроде закупал консервы, но не стремился превратить свое логово в склад. Придется у Вейнтас позаимствовать несколько ящиков с продуктами и как-то доставить это в Поле. Пока не началась паника, это вполне возможно.
        Можно, конечно, попытаться обокрасть чей-нибудь склад, позаимствовать продуктов у военных или торговцев. Но это слишком рискованно, в неспокойные времена пищу стерегут со всей тщательностью, стреляют на поражение. Мешок зерна это не слиток золота, так просто не вытащить.
        Поторопиться бы, пока самые паникеры в Городе не обчистили бакалейные.
        Галент пересек несколько дорог, ведущих на север. На железнодорожных непрерывным потоком шли поезда на север, охраняли их лучше, чем главный городской банк. На юг ни один состав не шел, глупо рассчитывать на этот транспорт. Вольных торговцев действительно след простыл. Вооруженные караваны раньше встречались на разбитых дорогах промзоны - территория большая, не охраняется. Торговцы занимались скупкой краденого; удачный курс - за бутылку дешевого пойла приобрести партию ценного метала, украденного с завода.
        Примазаться к такому каравану сложно, гораздо проще получить пулю от наемников, что сопровождали торговца. Зато у них были лошади - транспорт, который так требовался Галенту.
        Бродяги селились в лучшей части развалин, ближе к восточной стороне промзоны строения не были пригодны к жизни. Тут селились только отбросы, не нашедшие себе места среди непритязательной публики бродяжьего царства.
        Большинство из этих отбросов болели, не шли на контакт. Смерти они не боялись, в черепе у них больше паразитов, чем мозгов. Потому Галент старался не высовываться, идти хоть медленней, но по пустым развалинам, где достаточно теней. Выстрел слышим на многие километры, здесь нет звуков живого Города или грохота его парового сердца из заводского района.
        Кроме Галента кто-то еще пересекал развалины - вор слышал выстрелы, но к счастью отдаленные. Он надеялся, что ветхие, как развалины вокруг, человеческие существа уберутся в ту сторону.
        
        Глава 19. Среди развалин.
        
        Несколько дней Галент бродил по вымершим развалинам промзоны. Надежда на то, что ближе к Полю начнется полоса работающих фабрик, не оправдалась. Строения в этой части района сохранились лучше, создавалось впечатление, что их недавно оставили.
        В воздухе до сих пор чувствовался запах сгоревшего угля и переработанной руды. Но кроме того добавился нехарактерный - топили в последнее время, очевидно, дровами. Знатоком быта фабричных районов Галент себя бы не назвал, однако дерево в этой части Города стоит намного дороже. На трудности добычи ресурса накладывается и отдаленность района. Возить не слишком эффективное топливо на такое расстояние невыгодно.
        Фабриканты, если возникала в том нужда, выдавали работникам неценный вид угля.
        Дерево жгли долго, не жалея всех запасов. В печь отправили и мебель, и перекрытия, и леса. Но была ли в том необходимость? Галент сомневался, отапливали скорее бараки, в которых поселились рабочие.
        Когда кончился уголь, заводы и остановились. Рабочие разбрелись по окрестностям, давно уже.
        Галент осматривал следы и находил их предостаточно: дорожки из мусора, тропинки среди редких лугов вели на восток. Жилые кварталы там.
        Некоторые проработали на заводах слишком много, их тела не представляли угрозы. Кроме мух ни одна гадкая тварь не использовала тела. Воздух промзоны убивал морских гадов, хоть какая-то польза от этого яда.
        С крыши одного из строений Галент мог свободно обозревать окрестности. Поблизости людей не было, со стороны Поля угадывался жиденький дым от тех печей, что еще работали. Горизонт на западе не позволяли рассмотреть серые столбы дыма - печи работали, все топливо было свезено к западным фабрикам.
        Значит, решил вор, там расположены оружейные. Неужто восточные департаменты оккупированы дикарями? Это ж сколько надо собрать в лесу варваров, чтобы они смогли атаковать с двух сторон.
        Впрочем, достаточно перекрыть несколько дорог, Город будет удушен - сообразил Галент. К этой простой мысли дошли и дикари. За столько-то веков они должны были догадаться, как необходимо уничтожать вечного врага.
        Угроза голода весьма реальна. Галент решил не задерживаться на ночлег и выбор безопасного направления. Он проверил пистолет и больше не убирал его в кобуру. Закрепил оружие на цепочке, которую раньше убирал, чтобы не звенела - теперь не выскользнет из рук.
        Пришлось применить чудесное средство Вейнтас - вор посмеялся над мыслью, ведь это прекрасное название для популярного в аптеке препарата. Женщина прославит семейное имя на весь Город. И теперь ей можно не опасаться, что к этой славе и самому средству прицепятся церковники.
        Под действием лекарства Галент смог пройти огромное расстояние, но края проклятого района так и не увидел. Сколько же можно идти; до самого горизонта простираются фабрики и какие-то необходимые для них постройки. Снести бы все это, да только маги что-то не спешат воспользоваться своими способностями. Провались вся эта зона под землю!
        Ни один горожанин слез не прольет по местным жителям. Рабочие Гончарни не вызывают такого отвращения, как бродяги из промзоны. Их тут много, настолько, что огромные территории почти никогда не пустуют. Тут или там можно встретить человека.
        Промзона ничем не лучше остальных частей Города, тут так же много народа. Если уж бежать от людей, то явно не сюда.
        Многие бараки захватили бродяги, организовавшие свои сообщества. Галент помнил, что стрелял, но не помнил в кого и когда. Привиделось, может? Тела он не чувствовал, усталость и голод накладывались на дурманящий эффект чудесного средства. С каждой порцией средство становилось все чудеснее, а дорога длиннее.
        Дошло до того, что Галент от жажды не брезговал водой из луж. Дождя давно не было, небесная влага смыла бы всю накопившуюся грязь. Пусть с неба и сыпется яд, однако не такой вредный, как скопившийся на земле.
        Если бы не лекарства, назначение которых Галент уже позабыл, отравления он не избежал бы. А так повезло, пустой живот не слишком бранился на оказавшуюся внутри смесь одного яда с другим.
        На северо-востоке часть фабрик продолжала работать, их-то дымок Галент и наблюдал ранее. Он позабыл, когда это было, вроде бы не заметил восходов и заходов солнца. Так и на небо не смотрел уже сколько!
        Галент остановился и в ужасе уставился наверх.
        Нет, оно на месте. Теперь немного спокойнее. Если уж земля проваливается, то и небо может в любой момент исчезнуть. Отворятся врата в другой мир, который рухнет на полуостров, где расположился Город и его окрестности.
        Что за изменения? Что там замыслил этот маг - мысль постоянно возвращалась к разговору Сайленса с эльфом. Это изменение уже началось, людей заменили животными, речь их исказилась и больше похожа на ржание.
        Это уже не люди, какие-то чужаки, прибывшие из далеких краев. Их вид вызывает отвращение, слишком пестрая одежда, покрытая слоем грязи. Они чудовищнее, чем все виденные Галентом демоны.
        Большинство демонов он встречал только в описаниях, из книг суровых инквизиторов.
        Они не могли знать, что демоны давно наводнили Город. Демоны захватили пустующие окрестности и разговаривают на своем диком языке. Им нет нужды прятаться под землей, свет угасающего солнца не вредит их коже, защищенной ворохом тряпья. Потускневшие украшения с демоническими символами защищают их от воздействия Города, создавали связь с покинутой родиной.
        Галент не мог представить того места, откуда пришли эти двуногие. Окрестные развалины их вполне устраивали, в домах они ночуют, встают на отдых, чтобы на следующий день отправиться на зеленеющие весенние луга.
        Демоны влились в структуру Города и не собирались его разрушать. К горожанам они не проявляют агрессии; Галент не убирал пистолета в кобуру, ни уговором, ни принуждением не удавалось расцепить его затвердевшие пальцы.
        Вора уложили на топчан, напоили каким-то отваром, и он уснул. Револьвер был разряжен, отстрелянные гильзы не представляли угрозы, но встретившиеся Галенту люди не могли знать этого.
        Они проявили гостеприимство не из страха, а из милосердия. Вор этого не мог осознать, потому что его сознание пребывало в тумане.
        Несколькими днями позже он пришел в себя, проснулся, чувствуя озноб и слабость. Ноги стерты в кровь, вор не почувствовал, когда с него снимали сапоги и обрабатывали страшные язвы.
        Демоны оказались простыми кочевниками, одним из народов, населяющих промзону. Между восточной и северной оконечностью района шла полоса лугов, по которым кочевали бродяги, выращивающие прекрасных лошадей. Коняк продавали местным промышленникам - животные хилые, но зато не подыхающие от ядовитых извержений промышленных вулканов.
        Бродяг никто не трогал, их не замечали; они могли позволить себе гостеприимство и спокойное отношение к чужакам. Особенно вооруженным чужакам.
        Ржание, принятое вором за речь неведомых существ, принадлежало низкорослым, чахлым лошадям. Другой живности не удастся прокормиться на редких лугах в фабричном квартале.
        Глядя на животных и их хозяев, Галент вдруг понял, насколько удивительна и неправильна жизнь всех горожан. Город являлся странной структурой, удивительным миром, который можно охватить мысленным взором, но невозможно понять.
        Может быть, изменения замышленные Сайленсом необходимы? Галент не так уж хорошо знал лживого священника; не мог он ради власти все это устроить. Возможности Сайленса огромны, он и так обладает властью.
        Кочевое племя, живущее не лучше дикарей из леса, просто жило, не тяготясь размышлениями о лучшей доле. Они не знали, что такая доля существует.
        Галент провел у них несколько дней, пока весь яд не вышел из организма. Он исхудал, вся съеденная еда выходила омерзительными жидкостями с обоих концов организма. Ничего не усваивалось.
        Организм очистился, восстановились силы, а Галент за это время познакомился с бытом дикарей. Их способы лечения вор принимал, но считал абсурдными: заговоры, магические песнопения. Это нисколько не помогало, в отличие от очищения; отказываться от помощи вор не стал.
        Приютившие его дикари говорили на искаженном, идущем от устаревшего наречия языке. Верили в каких-то богоподобных из башни-улья на краю мира, где-то за стеной она располагалась. Башня-де стоит на скале, растущей из вод стремительной реки, и недоступна для смертных, огненный мост могут пересечь лишь избранные.
        Галент спрашивал, что за стену они имеют в виду. Те отвечали, указывая на восток и север, на возвышенности, окаймляющие промзону.
        Дальше их взор не шел, они наверняка не знали о существовании городской стены. За башню богоподобных вор посчитал кровлю часовой башни ратуши; в ясный день, говорят, можно из промзоны разглядеть часы, если забраться на возвышенность. Ратуша как раз располагалась на восточном краю ограниченного мира кочевников.
        О море или лесе дикари не знали, ничего удивительного. Спроси тех каннибалов из подземелья, они очертят свой мир еще более узкими рамками.
        Вору пришлось слушать все эти бабкины сказки, чтобы сдружиться с дикарями. Он получил от них лошадь и провожатого, согласившегося проводить чужака к краю мира. Галент удавил жадность и подарил несколько золотых монет вождям общины. Наверняка эти дикари даже не представляют ценности золота, но им понравился цвет, блеск монет - выйдет прекрасное украшение.
        Обе стороны разошлись удовлетворенные сделкой. Галента провожали всей общиной, но никто не оплакивал его неминуемую смерть. Ведь известно, что стену невозможно пересечь. Мир по ту сторону запретен для детей лугов. За краем находятся дикие и опасные пустоши, где веют смертоносные ветра, демоны носят человеческую кожу как костюм и могут снять ее в любой момент… и так далее. Даже взгляд в сторону востока опасен.
        Все эти сказки популярны в общине от недостатка развлечений. Чем еще им тут заниматься, как не выдумывать страшности и ужасности. Недолгий срок жизни спасал кочевников от любопытства и полета разума. Галент с иронией подумал, что по-своему эти дикари счастливы.
        Распрощавшись, Галент отправился в путь. Лошадь не годилась для быстрой скачки, но исправно тащила на себе отощавшего вора и его поклажу. Выносливости тварюшке не занимать. Провожатый не решался нарушить покой Галента или из страха, или из уважения. За что ему отдельное спасибо.
        Наверняка вор представился им чародеем. Кому же еще может потребоваться пересечь край мира.
        Огромные незастроенные пустоши расстилались от края до края. Холмистость местности не приглянулась фабрикантам, удобнее строить на плато западнее. Кочевникам повезло: железная дорога проходила другими путями, где не требуется возведение мостов и прорубка тоннелей. Племя сохранило образ жизни с начала времен, так и не изменилось за века.
        Торговцы и бродяги, вступавшие в отношения с кочевниками, участвовали в мифотворении дикарей, но не могли изменить их образа жизни. Вообще эти дикари могли оказаться потомками первых людей, подумал Галент. Что ж, ничего неудивительно - какие предки, такие и потомки.
        В Городе всех жителей промзоны звали не иначе как бродягами. Племен и общин не различали, ни церковникам, ни ратманам нет никакого дела до бродяг. Что с них взять? Денег или власти эти народы не принесут, им не удастся продать мечты о прекрасном загробном мире.
        Дикари из леса представляли опасность, как оказалось - самую настоящую. Вот их изучали, военные компании, церковные миссии направлены больше на изучение вечного врага, чем на захват территорий. И все равно знаний о них слишком мало, либо их скрывают от общественности.
        В размышлениях своих вор зашел так далеко, что уже назначил виновников в сокрытии важнейших для Города тайн. Если бы знания о дикарях были доступны горожанами, то они могли бы подготовиться к нынешнему вторжению.
        Более вероятное развитие событий Галенту просто не приходило в голову.
        К счастью городской дикарь избрал короткую дорогу и в течение дня провел «страшного чародея» к стене. Чем избавил Галента от необходимости дальше развивать глупые теории.
        Вор поблагодарил дикаря, подарил пустую склянку из-под лекарства. Кочевник не видел подобного стекла, закупоренный пустой пузырек представился ему вместилищем духа, приносящего удачу. Пусть хранит и верит в светлое будущее.
        Приятно делать другим приятное, в особенности - если мизерны затраты на это благодеяние.
        Кочевник заторопился убраться из-под тени могущественной и страшной стены, защищающей домашний мир от злых духов. Черные тени демонических храмов, дымные столбы жертвенников можно разглядеть, забравшись на верхушку холма. Но смелости у кочевника не было, он довольствовался рассказом предка-смельчака, некогда взобравшегося на окрестные холмы.
        Галент дождался, когда останется в одиночестве, и направился на восток. До стены несколько километров, она скрывалась за поясом холмов. Сил, чтобы взобраться на пологий склон, у вора не было, да и не хотел он глазеть на черные и серые крыши «демонических храмов» - обычных складов и некоторых, вынесенных за пределы промышленной зоны предприятий.
        Стена в пределах восточного края района оказалась выше, чем южная и даже северная. Крепости на севере защищали от набегов дикарей в те времена, когда граница Города проходила по промышленной зоне. На юге опасностей практически не было, там маги защищали жилые кварталы от ядовитых облаков зоны. Кочевники не могли пересечь брошенные кварталы, обжитые иные племенами, еще не потерявшими связь с реальностью.
        Дороги для военных патрулей не было, а Галент так рассчитывал на нее. Обычно вдоль границ устраивают удобную дорогу, чтобы военные из ближайшего форта могли атаковать перебравшихся через стену врагов в любой части. От дороги остались осколки булыжников, заросшие высокой травой.
        Холмы, казалось, раздулись со временем и подступили вплотную к стене, пятой наползая на дорогу. В каком направлении располагаются ворота и есть ли они вообще невозможно угадать.
        Старая стена, по обыкновению усиленная магией, не ремонтировалась с начала времен. Подойдя к границе вплотную, Галент разглядел потемневшую табличку с еще читаемой надписью: последний раз ремонт производился три столетия тому назад каким-то магистратом. По официальной версии в те времена никакой стены еще не было, так как залежи энергетического угля обнаружили позднее.
        Не слишком удивившись этому открытию, Галент принялся взбираться на стену. Широкие щели давали удобную опору, сама стена накренилась в сторону востока, готовая вот-вот обрушиться. Почти как лестница, даже без веревки по ней удобно взбираться.
        На юге Галент рассмотрел груду булыжников, конусом заваливших стену. Явно остатки форта, ныне ненужного.
        Патрули по стене не ходят - наклон и разрушение вершины не позволят. Да это никому уже и не нужно. От кого защищаться по обе стороны от стены.
        Галент оглянулся назад, посмотрел наверх. Он смог разглядеть магическую границу: воздушные массы отбрасывались на запад, но часть проникала на восток. Дующие с моря ветра не так-то легко побороть.
        Откуда все-таки пошел Город, с востока или запада.
        Все смешалось, теперь этого не установить. А будущее уничтожит последние свидетельства прошлого, как и эту стену. Наверняка так и произойдет.
        Обрушившаяся часть стены образовала крутой склон, по которому легко спуститься. Галент не торопился, осторожничал и благополучно достиг подножия.
        Далеко к востоку, почти у линии горизонта располагались складские постройки. Наверняка пустующие, товары из промзоны предпочитали перевозить северным и южным направлениями, где стену и ворота в ней поддерживали в хорошем состоянии.
        Галент направился к складам и с заходом достиг первых строений. В одном он заночевал, а на утро продолжил путь.
        Постройки не стояли пустыми, брошенными. Звуки разносились по окрестностям на многие километры, отражаясь от высоких стен. Вдалеке гудела фабрика, на юге скрипели колеса поездов, гул голосов, доносящихся с разных сторон, смешивался в привычный городской шум.
        Пройдет несколько часов, и Галент будет дома. Привычный гул голосов и грохот живого поселения.
        Полицейских в этой части Города редко видели, здесь спокойно. Фабриканты и рабочие берегли территорию, выгоняя всех пришлых. Галент выбирал пути вдоль границ «общин», чтобы ни тем, ни другим не попадаться на глаза.
        Мусорщикам тут нет материала для промысла, фабриканты сами берегли каждую железку и кусок угля. А в нынешние времена экономия становилась архиважной задачей для промышленников.
        Галент хотел разузнать о текущих событиях, но где найти говорливого и не опасного человека. Поблизости таких не сыскалось. Только днем позже, когда он достиг предместий жилых кварталов, удалось разжиться крохами информации.
        Люди охотно шли на контакт, еще не понимая происходящего. Новости о заварушке на севере изобиловали выдумками, но по большей части сводились к тому, что дикарей удалось остановить. Пришлось пожертвовать северным вокзалом, но до промзоны они не добрались.
        На востоке случилась какая-то непонятная хрень: поезда не приходили, телеги из департаментов с так необходимыми продуктами едва пробивались в Город. Причин никто не знал, но ссылались на дикарей. Голод еще не пугал горожан: пока городские предместья не будут окончательно выжаты, пока с ближайших к стене полей не срежут последний колос.
        Связь между районами нарушилась из-за экономии угля. Даже обычный возрос в цене до энергетического, а тот вообще теперь был не по карману обывателю. Многие промышленники для сокращения расходов перешли на обычный уголь или вообще дрова.
        Галент воспользовался затишьем и плотно отобедал в рабочей столовой. Посторонних пускали без проблем, пока еще. Лишь бы у клиента были деньги. Вор удовлетворился не самой лучшей едой.
        Пришлось своими силами добираться до Старого Пол; рабочие жили или в ближайших бараках или в трех часах ходьбы от заводов. Ни трамваев, ни кучеров, а на паровой транспорт теперь можно не надеяться.
        Магазины продолжали работать, дефицит еще не чувствовался. По крайней мере, в Старом Поле было спокойно и сытно. Хлеб из рук не выдирали, разве что с алкоголем возникли проблемы, но у горожан еще хватало собственных запасов.
        Добравшись до границы района, Галент нашел кучера, готового довести путника с деньгами до старой котельной. Она была лучшим ориентиром в районе, ее знали даже те, кто об улице Цветов и не слыхивал. Галент намеревался пройтись по магазинам, расположенным подальше от площади Поля. Он полагал, что свежие новости еще не успели распространиться вглубь района и заразить паникой бакалейщиков.
        Лавочники на площади Доблести наверняка уже взвинтили цены, если вообще не позакрывали магазины. Туда лучше не соваться, чтобы не терять времени. К тому же есть риск наткнуться либо на патруль, либо попасть в лапы к фанатикам.
        О механистах горожане говорили только хорошее. Ничего удивительного в этом Галент не видел, только мастера могли защитить горожан от опасности. В них верили, на них рассчитывали; глупо предполагать, что новый культ обманет ожидания. Если не сами справятся с дикарями, так им на помощь придет Сайленс. Тихонько, незаметно он изменит баланс в нужную ему сторону.
        Ведь он верил, что это его Город. И он не сомневается в своих силах.
        В глубине старых кварталов Поля ощущалось напряжение, но вызвано оно было теми событиями, что случились до прорыва. Потеря северных кварталов, как уже не раз замечал Галент, не слишком озаботила жителей центральных районов.
        От наплыва беженцев страдали рабочие поселки в промзоне. Красный отгородился от оборванцев стеной щитов и ружей, наемные солдаты не пускали бедноту в благополучные кварталы.
        Лавочники защищали свои улицы, мастеровые свои, церковники куда-то подевались и последнее время не слышно никаких новостей с их «улиц». Галент так и не смог узнать никаких подробностей, о событиях на Рачьем просто не знали.
        Горожане не имели информации и не могли удовлетворить интерес вора. Помощи он мог искать только на востоке, за рекой. Торговка наверняка все знает и не упускает ни один слушок.
        Пожалуй, Галент был первым человеком, кто с тревогой смотрел в будущее. Лавочники не могли не приметить такого странного покупателя, но выводы сделать не смогли.
        Галент скупал консервы, сушеное мясо и тару для хранения продуктов. Неизвестно, когда он сможет вернуться домой. Нельзя оставлять продукты легкодоступными для грызунов и паразитов. Вор скупал остатки дрянного алкоголя, закупал все предложенные аптекарями лекарства. Не один раз он поднимался в свой дом на крыше и спускал обратно, чтобы продолжить закупку.
        Нервозно, но планомерно Галент два дня делал запасы. Как всякая крыса перед ожидаемой опасностью. От голода и усталости он валился с ног, не давая себе и минуты на отдых. Ночью Галент отправился на улицу Цветов, ведь там тоже продавали запрещенную властями выпивку, наркотики, которые можно использовать вместо лекарств, а так же - продукты и оружие.
        В ближайшее время тот, кто будет хорошо вооружен, не умрет от голода. Галент все же надеялся, что до каннибализма дело не дойдет. Те десятилетия слишком хорошо помнили в Городе, люди предпочтут взаимопомощь.
        За эту пару дней свежих новостей не занесло в район. Горожане, живущие в Старом Поле, все еще пребывали в блаженном неведении о происходящем. Просачивались кое-какие слухи о проблемах с продовольствием в восточных кварталах, расположенных у реки. Про Демиус - ни слова.
        Проблемы эти списывали на ошибки городских чиновников, в который раз поломавших систему снабжения. Обычно районы дефицита не затрагивают обширную территорию и проблемы тамошних жителей не находят отклика в сердцах соседей.
        Первый звоночек не упустили только лавочники. Они тут же взвинтили цены, а часть продуктов упрятали на склады. Чтобы создать искусственный дефицит, само собой. Власть не контролировала раздачу продуктов и, казалось, обратила все свое внимание на север для отражения набега. Это благоприятное время для торговцев, чтобы нарушить нормы снабжения.
        Галент понял, что пора выдвигаться на восток. Пока паника не захватила горожан, можно безопасно проследовать в Демиус. По родному району, по крайней мере, Галент передвигался без опаски.
        Кучера прекратили работу из-за ограничения в поставках кормов. Многие не рисковали напрягать лошадей, чтобы уменьшить дневную норму потребления. С городского склада незначительным ручейком поступали продукты.
        Кто имел связи в этой системе давно все понял. Но таким людям не было нужды торопиться и волноваться. Они будут первыми в очереди на раздачи. К тому же и сами складские работники предполагали, что кризис временный.
        Пришлось Галенту опять пешком двигаться на восток. Свободного кучера поймать просто не удавалось.
        Иногда удавалось запрыгнуть на подножку двигающегося в нужную сторону трамвая. Весь паровой транспорт использовался для нужд военных, которые не запрещали безбилетникам рисковать шеей. Похоже, они получили приказ - не слишком беспокоить горожан.
        Ни военные, ни полицейские не пускали к себе горожан и сами не покидали крепостей, расположенных среди жилых и складских кварталов. Все равно в тавернах больше не было дешевого пойла, да и сержанты сурово карали за самоволку. А за поимку в пьяном виде - так вообще головы можно было лишиться.
        Информацию никто намеренно не скрывал, в этом не было нужды. Из-за огромных расстояний и ограниченности связи между районами сообщения о происходящем доходили до районов с искажениями. Обычные слухи, против которых у горожан выработался иммунитет.
        Такая ситуация сохранялась не везде. Непонимание происходящего в центральных районах объяснялась запасливостью городских властей - зернохранилища и склады должны обеспечить Город во время осады. Периферийные районы раньше других узнали о голоде.
        Кое-как Галент добрался до квартала, где располагался провал. Вокруг места прорыва начали возводить баррикады, очевидно, ратманы считали целесообразным возвести вокруг опасного места стену, нанять магов для укрепления каменной преграды. Но не сложилось: начавшаяся осада вынудила перенаправить все городские силы на север и частично на восток.
        Непрочную баррикаду охраняли несколько взводов жандармов - незначительные силы, чтобы охватить весь периметр. За преградой возвышались уцелевшие здания, но большая часть была снесена до фундамента. Из-за ограждения тянуло гнилью, ощутимо пахло гарью и чем-то невообразимо отвратительным, не растительного происхождения.
        Вокруг периметра не успели протянуть колючую проволоку, поставить какие-нибудь засеки и волчьи ямы, но всюду стояли предупреждающие знаки: «ядовито, опасно для жизни». Такая заботливость о гражданах не была характерной чертой богатых ратманов.
        Галенту пришлось обходить территорию провала, далеко уходя на юг. Дороги были свободны, не встречались ни гражданские, ни военные. Куда делись стрелки и так понятно, но вот жители? Беглецы должны идти в Поле, но там не ощущалось наплыва беженцев.
        Дома опустели, лишь редкие старики или больные оставались в квартале. Они не представляли опасности; иногда подходили к окнам, чтобы выглянуть на пустующую улицу. Серые их лица казались масками, подвешенными в оконных проемах. Выглядело это пугающе, и Галент поторопился убраться из квартала подвергшегося нападению.
        Не скоро еще это место оправится, горожанам не хватит смелости вернуться в свои дома. Беженцы предпочтут полунищенское существование в развалинах где-нибудь на окраине Старого Поля или Извилка, пока ратманы не переселят их поближе к стене.
        Первыми, кто примется за возрождение жизни в квартале, будут бродяги, зараженные, всевозможные культисты. Первое время им не будут чинить препятствий, пока механисты не окрепнут и не почувствуют себя вправе судить других.
        Несколько лет, может, десятилетий в районе провала будут процветать языческие культы. Яма станет местом паломничества для всех сочувствующих лесным братьям. Но когда-нибудь здесь воздвигнуть завод-часовню или нечто подобное, названное как можно звучнее. Механисты не упустят власть, плывущую им в руки.
        Галента ужаснула эта догадка; несложно предсказать дальнейшее развитие событий. Не надо быть пророком, чтобы разглядеть дорогу, по которой идет будущее. Ужасные времена наступают, серые, как камень этой мостовой. Новый культ будет силен, очень популярен - и ничего ты с этим не поделаешь.
        Один против такой махины не выстоит. Разве что Сайленс мог бы что-то изменить; так ему, судя по всему, приход механистов к власти только на руку. Были церковники, перестали удовлетворять его требованиям - щелчок пальцами, и вот новая утопия.
        Галент старался не касаться мысли: зачем Сайленсу понадобился он. И правильно делал, подобные размышления могут ввергнуть в отчаяние. Человеку может показаться, что он долбится лбом в каменную стену. Потерять веру в себя сейчас Галент не мог, это будет значить для него смерть.
        
        Куда делись жители квартала, вскоре стало понятно - огромная толпа собралась у переправы в Демиус.
        Море человеческих тел бурлило, угрожающе накатывало на кордоны и отступало назад. Ужас - различный в источниках, но единый в направлении, объединял всю огромную толпу. Улицы, дома, редкие в этой части Города площади заполнены беженцами.
        Они первыми узнали, что такое голод. Большинство работало в ближайших доках, на станции или на складах, они не могли делать запасы, у них не было средств, на которые можно купить лишнюю галету.
        Зернохранилище располагалось в Старом Поле, склады продуктов - все там же, окрестности у реки снабжались с транзитных поездов, которые теперь не ходили. Речные суда стояли в доках, лишенные нужного топлива - простой уголь не годился для прожорливых машин.
        Мост охраняли наемные солдаты Демиуса, где беженцы рассчитывали на бесплатные раздачи хлеба. Торговцы и ремесленники восточного района не собирались пускать к себе голодных, им и так едва хватает продовольствия. Не все примыкающие к городской стене поля опустели, на некоторых продолжали собирать урожай, но ситуация критическая. Продовольствия едва хватит на две недели.
        Необходимо срочно восстанавливать транспортное сообщение с отдаленными департаментами. Наверняка в Демиусе обсуждалась необходимость организации экспедиции вглубь территории, но пока торговые семейства придут к единому мнению…
        Ждать жители западного берега реки больше не могли. Недовольство их росло с каждым часом; наемники Демиуса скованы запретом на применение оружия. Но Галент не сомневался, что они откроют огонь, как только ситуация накалится до предела.
        Пробраться мимо кордонов ни днем, ни ночью не удастся. Вместе с толпой проскочить по узкому мосту не выйдет, тем более среди народа ходили слухи, что торговцы приказали заминировать переправу.
        Подземные проходы по большей части затоплены, но ходили слухи, что сохранились некоторые тоннели. Взявшие их под контроль бандиты могли за звонкую монету провести по тайному проходу всякого, кто сумеет договориться. В толпе ходили люди, предлагающие помощь, они находили достаточно клиентов, готовых рискнуть головой и доверить свою жизнь бандитам.
        Галент не сомневался, что никаких тайных троп нет, судьбе отчаявшихся горожан не позавидовать.
        Беженцы разбредались на север и юг вдоль набережной. Кто-то уходил в складские районы, доки и Гончарню, рассчитывая, что сможет прокормиться за счет «даров моря». Кто-то брел с семьей на север, где переправа была шире и меньше расстояние между берегами. На что они рассчитывали? На удачу; надеялись на недальновидность ратманов? Наверняка вокруг Извилка и Красного выставлены кордоны, заворачивающие беженцев.
        Ближайшие к переправе дома были заняты, превратились в ночлежки. Галент вернулся на запад, прежде чем нашел свободные, все еще пустующие дома. Здесь он смог передохнуть и подумать.
        Осмотрев окрестности, он решил попытать счастья вечером, тени не раз приходили ему на помощь. Это единственный шанс.
        
        Глава 20. Чудовище в особняке.
        
        Ночь окрасилась заревом пожара, огненные стрелы которого поднимались высоко в воздух на границе квартала. Все-таки горожане не выдержали и подожгли брошенные дома. Может быть, рассчитывали, что пожар отвлечет внимание наемников - им ли не плевать на горящий западный берег, собственное барахло осталось в Демиусе.
        Паника охватила собравшихся вдоль набережной людей. С той стороны доносились приглушенные выстрелы и крики.
        Вечерние сумерки давно прошли, мгла опустилась на квартал. Не лучшее время, чтобы свернуть себе шею в подземельях, но уж если проспал, то ничего не поделать. Пока шум и огонь распространяются, надо воспользоваться мгновением.
        Вор покинул убежище. Скрываться не имело смысла, а вот проверить патроны в барабане стоило. На ходу Галент в почти кромешной темноте пальцами проверил заряды. Заменив стреляный, Галент понял, что готов к любым неприятностям. Удивительно, но он не чувствовал волнения.
        А чего теперь бояться? Веселее чем в оставленном квартале промзоны уже не будет.
        Багровые отсветы гирляндами украшали большинство улиц. Света от них мало, источник слишком далеко.
        Галенту казалось, что он бежит сквозь строй высоченных, мощных чудовищ с алыми глазами. Алоокие наблюдают за ним, без эмоций, без надежды.
        Глупости все, опять лезут в голову. Галент хлопнул себя по лбу, стер выступивший пот. Сейчас любая мелочь может помешать, шанс мизерный.
        Он выбежал на пятачок, к которому сходились улицы. При свете Галент осмотрел с безопасного расстояния это место, запомнил расположение соглядатаев. Пятеро бандитов не прятались, но в доме напротив отдыхала их смена. Вор надеялся, что они спят или увлечено смотрят на горящие дома севернее.
        Спасать чужую собственность никто не спешил. Не такие уж богатые строения там располагались, а лавки и магазины давно опустели - что не скупили или съели, то вынесли бандиты или сами лавочники.
        Галент на ходу выстрелил в пятерку теней, сгрудившихся вокруг железной бочки, сверкающей прирученным огнем. Пять грохочущих выстрелов и столько же вскриков. Галент налетел на ящик, который прижимал крышку люка. Ящик оказался пустым и легко сдвинулся в сторону.
        Звякнула, упав на мостовую, железка - крюк, которым цепляли круглую крышку. Галент расслышал этот яркий, радостный звук даже сквозь нарастающий шум: в доме напротив явно заинтересовались стрельбой во дворе. Схватив рычаг, Галент несколько раз ударил по люку, надеясь, что крюк зацепится за нужный выступ.
        На десятой попытке ему улыбнулась удача, удалось, наконец, отворить проход. Воспользоваться лестницей, которой могло и не быть, Галент уже не успевал. Он сиганул в темноту, вооруженный только надеждой.
        Кольев не оказалось, Галент благополучно рухнул в зловонную реку, текущую на первом ярусе подземелья. Вода была отвратительной, липкой и пахла чем-то аптечным. Ничто живое не могло сохраниться в такой среде и при недостатке света.
        Далеко впереди едва угадывался отблеск фонаря; это мог быть обман зрения, но иного ориентира у вора не было. По колено в зловонной воде он направился к свету.
        Пройти он успел немного, собравшиеся бандиты последовали за посторонним, вооруженные стремлением догнать и покарать его. Не без помощи фонарей и оружия, конечно. Для таких случаев у них был запас масла для ламп и свинца для гостей.
        Галент сразу почувствовал, что его преследуют. Надежда на то, что бандиты не рискнут броситься следом, не оправдалась. Гнева барона они боялись больше, чем купания в агрессивной среде.
        Галент остановился, обернулся в сторону преследователей - огонь их ламп приближался. Мириады желтых искр плывут над поверхностью побелевшей воды. Свет ламп отражался от покрытых пеной стен, от влажного потолка, на котором осаживались ядовитые испарения.
        Преследователи близко, коридор прямой и без ниш, нигде не спрятаться.
        Галент, обмотав промасленным платком лицо, сделал глубокий вдох и погрузился в воду с головой возле стены. Над поверхностью он оставил только револьвер, готовый к стрельбе. Десяток, может - если повезет, меньше противников идут за ним. Они сделали ошибку, идя колонной по узкому тоннелю. Да еще затопленному и едва освещенному.
        Сквозь закрытые веки, сквозь толщу отравленной воды Галент чувствовал приближающийся свет.
        Он вынырнул из воды, когда возглавлявший колонну бандит оказался в двух шагах. Брызги капель разнеслись во все стороны, повисли на бровях Галента, платок отброшен в сторону и прилип к стене. Выстрел - противник завалился на бок, масло из лампы облило следующих за ним. Они не вооружились фонарями, шли вплотную к головному.
        Огонь охватил их, питаемый смрадом испарений, разгорелся в полную силу. Зеленовато-синие отблески слились с тремя криками. Раненые упали в воду, надеясь погасить огонь, спасти свою кожу от ожогов. Пламя умерло, но глаза пострадали от яда, вода проникла сквозь ноздри, залила открытые глотки и удавила трех бандитов.
        В этот момент Галент выстрелил в следующих счастливчиков. Им повезло больше, они умерли от свинца, а не от ужасных ожогов, головы их отключились раньше, чем вода принялась разъедать глаза и слизистые.
        Лампа упала в воду, масло растеклось по поверхности и перекрыло проход. Бандиты отступили, паля в темноту. Пули не нашли цели, врезались в стену в трех шагах от вора.
        Галент бросился прочь, удаляясь от опасного места.
        Источник света впереди превратился из отблеска в крупный огонек и с каждым шагом увеличивался. Он сам стремился на встречу Галенту, вместе с людьми, что вооружились этим фонарем.
        Их вор уговорил прекратить преследование. Свинец был веским доводом.
        Фонарь уцелел, один бандит так же получил легкую рану. Пригрозив ему смертью, Галент приказал показать путь на ту сторону реки. Бандит будто согласился и заковылял вперед по тоннелю.
        Они прошли мимо ниши, вырубленной совсем недавно в затопленном тоннеле. Пол укрытия располагался выше уровня воды, но пена все равно покрывала камень. В ниши бандиты сидели, сгрудившись, вокруг бочки с едва тлеющим синеватым как утопленник огнем. Дышали они с помощью масок, трубки от которых тянулись на поверхность.
        Бароны не были дураками, а сильные бойцы в такое время ценятся как хорошее ружье.
        Галент не мог воспользоваться предусмотрительностью главаря преступной банды. Маску с трубкой невозможно взять с собой - коротка трубка. Пришлось травиться испарениями и надеяться на удачу.
        Проводник пытался убедить Галента, что без воздушного баллона невозможно пройти в Демиус. Галент не сомневался в его словах - горло уже саднило, но какой у него был выбор?
        Десяток тоннелей, повороты, медленно угасающий фонарь и медленно бредущий проводник. Кровь стекала из раны в руке, не смертельной, перевязанной наскоро, но скопившийся в тоннелях газ усугубил ранение.
        Галент знал, что взятый на прицел бандит ведет его к засаде и пытается измотать длинными тоннелями. Но он устал раньше и слухом не мог ровняться с вором. Галент услышал треск пламени раньше, чем его проводник. Он не стал стрелять, просто отобрал фонарь и мягко толкнул бандита под коленки, погружая его в воды с головой.
        Расправившись без лишнего шума с ним, Галент задул огонек в лампе, закрыл глаза, чтобы быстрее привыкнуть к темноте. Отсвет костра выдавал засаду, которая могла быть предупреждена, а могла и не знать о пробравшемся в подземелья постороннем.
        В такой же нише, с надетыми масками бандиты жались к бочке, в которой догорали дрова. Их должны были сменить полчаса назад, они не понимали, почему смена задерживается. Галент отправил всех троих в мир иной - они даже не заметили приблизившегося к укрытию человека.
        Выстрелы наверняка были слышимы по всему подземелью, но Галент не мог уйти раньше. Он снял маску с убитого. Легкие горели от желания ощутить свежий воздух. Дыша через трубку, вор осмотрел вещи убитых и вскрикнул вскоре от радости - ему повезло раздобыть начертанный от руки (весьма неумелой) план проходов.
        Все тоннели были затоплены, но, судя по линиям на плане, каким-то образом можно добраться до восточного побережья.
        «Лишь бы там не воняло!» - мысленно взмолился Галент.
        От отравленного источника у него мутилось в голове, а кишки сворачивались в раскаленный, режущий болью узел. Еще час в этом месте и можно не выходить на поверхность, все будет кончено: кожа слезет с мяса, легкие превратятся в лохмотья, кишки вывалятся, глаза лопнут и вытекут подобно гною.
        Вор помотал головой, но картина страшной смерти никуда не делась. Вот и нагрудник - тот самый, из надежного материала, как-то размягчился.
        Вся одежда пришла в негодность, лишь бы только вещи в рюкзаке не пострадали. Застежки у него надежны, в воде он пробыл всего несколько секунд. Может и не пострадало украденное.
        Убрав револьвер - патроны промокли, Галент забрал укороченное ружье и снял патронташ с одного из убитых.
        Сквозь туман в сознании отчетливо проступали все повороты, тоннели и путь на восток. Остальное отступило, чтобы не мешаться, спасение зависело от точности воспоминаний.
        Бросив маску, взяв новый фонарь, полный масла, Галент спрыгнул в воду.
        Шел он долго, толкая перед собой тяжелые, холодные массы белой воды. Он боялся касаться пены, скопившейся на стенах и шапками качающимися на некоторых поворотах. Пена слишком едкая, перчатки вон как разъело.
        Галент потерял счет времени, но точно следовал по тому пути, что прочертил в сознании. Он смотрел на фонарь, не отрывал глаза от него, чтобы мысли не блуждали по влажным стенам. Он не заметил, как пропала пена, как в белой жиже появились прозрачные, похожие на ветвистые корни струи свежей воды.
        Вот и то препятствие, которое следовало преодолеть: огромный, шумящий поток, часть течения реки, что шла на поверхности. Она частично затопила верхний ярус канализации. Течение слишком опасно, чтобы преодолевать его вплавь.
        Вода подступала к самому потолку, от одной стены широкого, словно с руло реки, тоннеля протянули железный, витой трос. Судя по отметкам на стенах тоннеля, где стоял Галент, точно такой же трос должен скрываться под толщей воды. В десяти шагах от верхнего троса шла жесткая поперечина, она выгибалась вниз по течению, но явно к чему-то цеплялась.
        Галент вздохнул облегченно; да, он ослабел, но здесь воздух чист, всю отраву смело, пахнет только влагой, камнем и железом. Это прекрасный запах, почти чистый для Города. В своих домах горожане обделены знакомством с такой чистотой.
        Боковой тоннель, от которого протянули шнуры, располагался чуть выше уровня воды. Волны заливали поверхность тоннеля, вода стояла по щиколотку Галенту. Он смог оценить, насколько едкой была отрава в тех тоннелях. Сапоги обветшали и покрылись слизью. Пришлось сбросить их, обрезать штанины, еще повезло, что одежда влагостойкая и плотно прилегала к стопам. Кожа только покраснела, покрылась редкими язвами, но повреждения с виду не смертельные.
        Передохнув, Галент приступил к переправе. Сильное течение норовило оторвать человека, бросить его в пучину. Но уж если едкие яды не сломили его, то и простой воде, даже стремительной и леденящей, не удастся совершить злодеяния.
        Чудом, не иначе, Галент удержался и благополучно достиг противоположной стороны. Ему казалось, что он преодолел даже большее расстояние, чем растянулась вширь река на поверхности. От усталости он свалился прямо в тоннеле, рухнул в прохладную, несущую болезни воду.
        Утомление, а затем и переохлаждение могут сломить всякого. Сон Галента был недолгим, поверхностным, пробуждение мерзким и тягостным. Уж лучше бы сдохнуть, но судьба-злодейка в этот раз смотрела на других людей, оставшихся на западе.
        Многие тоннели вели в тупики, с потолка струями текла вода, влажность была невыносимой. Босые стопы потеряли чувствительность, и Галент сквозь усталость предавался фантазиям, как ему оттяпают отмороженные конечности. Страх хоть немного побуждал к движению.
        Целую вечность вор бродил в подземелье, надеясь на верность своего чутья. Навыки не подвели, интуиция указала нужное направление. Не на восток, так на юг, чтобы обойти завал, или на север, где по пояс в воде преодолеваешь огромный зал - и вот спасительная сухость, тепло лестницы, выводящей измотанного смертного на поверхность.
        В Демиусе было тихо, на редкость спокойно для осажденного и изменяющегося по плану колдуна Города. Восточный район жил по своему ритму, не подчинялся правилам старого запада. Что ему до ужасов на той стороне мира, пусть западники за рекой жрут друг друга, это их выбор.
        В домах горел свет, люди выглядывали в окна. Многие собрались на площадях и чего-то ждали. Они были напряжены, взволнованы, но не паниковали. Они не сомневались, что вскоре ситуация улучшится. Остатки продовольствия, поступающие по незанятым дорогам, осаждались в Демиусе. Его жители не погибнут.
        В обстановке покоя, даже уюта Галент раздобыл чистую одежду, бросив свою исхудавшую. Вскоре он нашел старый особняк с заколоченными окнами - его удачливый хозяин уехал в Извилк, на свою беду.
        Перебрав в рюкзаке трофеи и снаряжение, Галент нашел банку с остатками лечебной мази. Повезло, что завалялась на дне рюкзака. Мазь уняла зуд, вернула коже здоровый вид. Но вернуть волосы на место ей не под силу; Галент надеялся, что облысел не навечно.
        Едкие воды лишили его бровей, части ресниц. При свете утреннего солнца Галент изучил свою физиономию, отраженную в жестяной кружке - глаза красные, лицо осунулось, кожа на нем обвисла. Ужасное зрелище.
        Никто не продаст пожрать такому уроду, но пару банок с консервированным мясом вор захватил с собой. Не думал, что пригодятся, но все-таки решил взять. И правильно, это оказалось кстати.
        До вечера он не сдвигался с места, ждал, пока мазь снимет жуткое раздражение. Язвы на ногах превратились в пузыри, которые затем лопнули. А ведь до особняка Вейнтас путь не близкий; украденные сапоги оказались слишком узкими, но других раздобыть не удалось.
        Галент нашел занятие для рук - из остатков одежды он смастерил заплаты для прохудившегося рюкзака. Лямки обветшали, дыры уродовали кожу, резинки и шнуры изъедены ядом.
        Револьвер пришлось бросить в сумку, какой толк от громыхалки. Кобуру - на выброс, патроны почти все пришли в негодность, словно их прокипятили. Взятое у бандитов ружье не выдержало купания в том потоке под рекой, пришлось оставить большое оружие.
        Зато ножи в превосходном состоянии, дорогая смазка, купленная когда-то у еще здравомыслящих цеховиков защитила металл.
        Да и к чему оружие, с кем теперь сражаться. Главное трофеи не пострадали, продать их Вейнтас, рассказать, что видел и отправляться спать.
        Улегся Галент и сейчас, до захода еще много неспокойных часов. Мазь, наконец, возымела действие, зуд прекратился.
        
        Точно с заходом Галент покинул дом, постарался сориентироваться в незнакомом месте. К счастью, тучи чуть рассеялись и открыли дорогу звездному свету. Удалось найти направление, точнее угадать дороги невозможно.
        Галент направился на север, через пару часов стал забирать западнее. Как он помнил и примерно представлял, где располагался особняк торговки. Повезло угадать направление с первого раза; не пришлось блуждать по чужому району, среди особняков, охраняемых злыми собаками и не менее добрыми наемниками.
        Даже самый ленивый сторож в эти ночи не смыкал глаз на посту. Ходили слухи среди горожан, что некоторые семейства подверглись нападению разбойнических шаек. Никого не щадили, на выкуп не рассчитывали и брали только золото, а свидетелей отправляли на солнечное небо.
        И разграблению подвергались не только домишки на границе Демиуса, но и крупные поместья - где и следует искать ценности. Челядь не могла надеяться на то, что сможет отсидеться. Резали всех, без разбора и словно с удовольствием, будто не ради сверкающего металла пришли грабители и душегубы.
        Патрули не справлялись с возложенной на них обязанностью. Впервые за долгие годы жители Демиуса ощутили, что не способны защитить свои улицы. Раньше-то им не приходилось гонять ночных демонов, бороться с многоглавыми тенями.
        Похоже, не только Галент умудрился найти путь с востока на запад. Сильных, голодных и обезумевших от отчаяния людей в Городе достаточно.
        Город сам себя подтачивал, обгладывал собственные конечности, надеясь выжить.
        Пустующих домов в округе практически не было, переждать день не удастся. Ходы в канализацию Галент бы не нашел - темно, и где их искать? Близилась середина ночи, самое жуткое время, перелом мира, готовящегося к новому рождению светила.
        Путь был долог, Галент волновался и не напрасно. Его несколько раз окликали из темноты; кто-то не в меру смелый попытался пристрелить, но промахнулся.
        Недоброе время, неспокойная ночь, враждебная ко всему живому. Кинжальный свет звезд рушился с небес и мог пригвоздить всякого, кто оказывался на виду.
        Галент жался к стенам, но порой выбегал на середину улицы, не доверяя соблазнительным теням под козырьками. Там могли скрываться охранники, лишенные сна и смелости.
        Знакомые очертания оград и сверху шипов, покрытых сверкающим составом, а следующие затем огромные ворота - по этой улице давно, в прошлую эпоху Галент вместе с Госнольдом шли к особняку. Ну, наконец-то! Хоть что-то хорошее, один единственный знак, указывающий путь к нужному дому.
        Галент забыл об усталости и бесшумно побежал по улице.
        Имелись и другие знаки, Галент не мог их не заметить - здесь спокойней, не так тревожно. Многочисленные патрули сторожили улицы, но скрыться от их факелов удалось без проблем. Темнота лучшая соратница всякого разбойника.
        Вот и знакомая ограда, за которой скрывался темный, без единого огонька света особняк. Тень огромного строения могла принадлежать только особняку Вейнтас. Днем он иной, не превращается в кучу зловонной тьмы.
        Очередные глупости мешают адекватно воспринимать реальность. Галент поймал себя на мысли, что у него не все в порядке с головой. Не мудрено, после всего произошедшего. Ни один человек в таких условиях не смог бы сохранить рассудок.
        И все-таки в доме было что-то не так. Вейнтас, как торговка, наверняка просто экономит на топливе, приказала затушить все светильники. Именно так, никак иначе! Но все же, просто для успокоения души, Галент решил оставить часть трофеев в безопасном месте.
        Дом механиста стоял заброшенным, таким же темным и неприветливым как в прошлый раз. Ни один бродяга туда не сунется, так что вещам ничто не угрожает.
        Знакомой тропой Галент пробрался в выкорчеванный сад механиста, приблизился к дому и принялся искать путь на второй этаж. Вор опасался за сохранность трофеев, не хотел их оставлять на уровне земли. Лучше забросить куда-нибудь в укромное место, на втором этаже - слишком ветхом, чтобы туда сунулись посторонние.
        Дожди и снег за какой-то сезон превратили прекрасный, надежный дом в руины. Ветхие перекрытия, с потолка осыпается штукатурка, страшные скрипы и жуткие завывания ветра, но призраков здесь не водилось. Все механизмы выкорчеваны, как деревья в саду - темнота не помешала Галенту обнаружить развороченные дыры, из которых торчали кабеля и гофрированные трубки.
        В одно из отверстий Галент и спрятал вещи, прикрыв рюкзак жгутами проводов и присыпав грязью. Проникнуть дальше в дом Галент и не мог, и не хотел. Какой смысл рисковать шеей, если все механизмы давно украдены?
        Наверняка здесь поработали церковники, как и в случае с Дуком. Куда же все эти огнестрельные штуковины подевались? Галент пожал плечами - какая теперь разница?
        С собой он захватил несколько метательных ножей, кинжал и заряженный револьвер. От остального оружия не было толку, да и с кем ему драться?
        Выбравшись из развалин, Галент направился к особняку Вейнтас. Западнее располагались ворота, выходящие прямо на улицу. Две масляные лампы, которые едва давали свет, рассеивали мрак на небольшом пяточке. Два стража недвижно, как статуи, стерегли ворота.
        Их беспокоить не имело смысла. Галент, пользуясь темнотой, легко перемахнул через ограду. Он надеялся, что из экономии Вейнтас отключила не только свет в своем доме, но и все ловушки.
        Постоянно почесываясь, Галент открыто пересек пространство от ограды до здания. Окна по эту сторону особняка располагались высокого над уровнем земли, что не остановило вора. Он легко забрался по выступам, трещинам на подоконник и принялся ковырять ножом раму в том месте, где должна быть защелка.
        Провозившись несколько минут, Галент смог выломать защелку. Качественно сделана, не простая щеколда. Рама тихо открылась наружу, вторая - вовнутрь. Галент оказался в темном коридоре, голом и без каких-либо украшений.
        Две двери в каждом конце коридора не открывались довольно давно, замки на них стояли превосходные. Галент удивился, что двери не заперты. Пыль в помещении копилась со времен реставрации особняка, никто сюда не захаживал, запоры на окнах не слишком надежны. Так чего замки открыты?!
        С кинжалом в руках стало чуть спокойней. Галент толкнул дверь, которая без скрипа отворилась в пустое, заставленное обгоревшей мебелью помещение. Пахло гарью и гнилым деревом; странно, что эти обломки не выкинули или не сожгли в печах.
        Галент оставил дверь открытой: на всякий случай. Что-то он не доверял мраку вокруг. Может, механисты или церковники (да кто угодно!) забрались в особняк и выгнали прошлых хозяев. Тогда те парни-истуканы на воротах были не наемниками Вейнтас.
        За рядами мебели где-то располагалась дверь. Галент чувствовал сквозняк, поток воздуха стелился по полу. Дверь оказалась забаррикадированной с противоположной стороны, а сквозняк шел из другого места. Галент проследил за потоком, который холодным ручьем выползал из-под широкой щели из простенка. Менее приметная щель очерчивала на стене контур двери.
        Не слишком скрывали тут тайные двери, но грех жаловаться.
        Галент воткнул острие кинжала в щель, надавил. Что-то в стене щелкнуло, наверное, защелка сломалась - дверь, негромко скрипнув, отворилась. За ней располагался проход, узкий и низкий, по которому пришлось идти боком и пригнувшись.
        С потолка свисали нити паутины, торчали ржавые железные зубы, скрепляющие доски. Стоит оцарапаться и ни одно лекарство не спасет, вот почему Вейнтас не удосужилась прикрыть тайную дверь.
        В проходе воняло, но не крысами, как ожидал Галент. Что-то влажное, грибное и неприятное. Запах шел из подземелья.
        Коридор, судя по ощущениям вора, ушел от наружной стены особняка и направился вглубь здания.
        Вскоре ладони Галента почувствовали преграду впереди, он толкнулся в дверь. Сквозь щели едва-едва проникал издыхающий свет, источник его располагался слишком далеко. Даже кот не смог бы ничего разглядеть.
        Осторожно обследовав пространство вокруг, Галент нашел с десяток заноз, а так же кнопку. Нажатие на нее ничего не дало. Возможно, она не активировала запорный механизм двери, а поставлена здесь на случай, если какой-нибудь вор заберется в тайный проход. Он обнаружит кнопку, нажмет ее, выдав свое присутствие.
        Сам бы Галент установил именно такую ловушку. Причем сигнализация должна сработать незаметно для самого грабителя.
        Вор замер, прислушиваясь: так же далеко, как источник света, откуда-то доносились голоса. Возбужденные голоса, но они не приближались к тайной двери.
        Галент решил рискнуть и подналег на дверь, хрупкий язычок замка сломался с громким хрустом. Дверь открылась едва на несколько сантиметров, ее что-то подпирало с той стороны. Пыхтя, Галент отодвинул препятствие и оказался в старой гостевой: продавленная кровать, тумба и комод, скрывавший тайную дверь.
        Сквозь щели во входной двери проникал свет, очерчивающий контуры предметов в спальне для гостей. Яркости прибавилось и голосам.
        - Как смела ты идти против меня?! - раздалось из-за двери.
        Расстояние исказило голос, обокрала его по дороге, лишив красок ярости и презрения, которые вложил говоривший.
        Галент дернулся к двери, быстро заработал отмычками и оказался в коридоре. Он боялся пропустить хоть слово.
        - Ты глупая женщина, посмела возомнить о себе невесть что, - продолжал искаженный голос.
        Теперь в нем не слышалось ярости, лишь насмешка. Так приговаривает ребенок, когда издевается над пойманной крысой.
        Галент крутанулся на месте и по-кошачьи побежал к источнику света. Коридор выходил на большую залу, где собирались гости, когда хозяйка еще давала обеды. В центре залы стоял большой стол, стулья были отброшены к стенам и смяты, как от взрыва. Подсвечники на сверкающей люстре источали тошнотворное свечение, мистического происхождения.
        Сначала Галент не заметил Вейнтас. И немудрено: женщина пыталась сохранять осанку, не сгибаться под невыносимым взором огромной, искаженной твари. Свет обтекал существо, отскакивал от его шкуры в разные стороны. Ни черное, ни яркое, вообще никакое, даже призраков и духов изображают иначе.
        В зале словно пустое место повисло в воздухе, оно было живым и мыслящим. Голос твари вибрировал, раня стрелами страха нутро всякого, кто слышал его.
        - Что же ты молчишь, болтливая глупышка? - с притворной нежностью существо обратилось к женщине.
        Из огромной массы его туловища выползла человеческая с виду рука. Отвратное свечение люстры окрасило костлявую кисть в зеленоватый свет, подобный чешуе. Грязные пальцы погладили Вейнтас по щеке.
        - Зачем ты идешь против меня? Ведь ты всем обязана мне. И даже существование твое возможно лишь по воле моей. Или ты думала, что твой жалкий родитель способен был бросить живое семя? Это бесхребетное ничтожество?! - существо издало сдавленный смешок. - Нет, - протяжно, смакуя слова, продолжило нечто, - вся эта грязь, окружающая твое существование, была заимствована твоим отцом у меня. Он взял то, что считал необходимым, получил ровно то, на что рассчитывал. Потому что это - я хотел подобного. Ты всем обязана мне, ты должна следовать моей идее и не мешаться.
        - С меня-то какой спрос? - Вейнтас приосанилась, это выглядело жалко. - Раз мой драгоценный родитель тебе обязан, так с него и спрашивай!
        «А она умело скрывает свой страх» - поразился Галент.
        Он бы сам наложил в штаны, если бы пришлось лицом к лицу общаться с очередным демоном. Вся инквизиторская выучка не подготовит к такому разговору.
        - Ты обязана мне - рождением! Я вправе требовать от тебя подчинения. И мне надоело, что приходится терпеть твою непочтительность. Сначала повредила Утопии, своими спорами, ссорами - глупая баба! А теперь еще лезешь в мою работу!
        - Каким еще рождением? - скептически спросила женщина.
        - Родитель твой не обладал должными качествами. Пришлось собственным плугом вспахать землю твоей матери, - существо противно рассмеялось, довольное своей шуткой.
        - Да что вы говорите! - фыркнула Асани, - может, ты своим отростком будешь размахивать теперь в другом месте?
        Существо отпрянуло, часть его защиты слетела, обнажив вполне человеческие черты. Смолянисто-черная тень, принадлежавшая человеку в мантии, ниспадающей до пят. Галент мог бы побиться об заклад, что знает, кому принадлежит эта плешивая головенка, узнал он ее форму. Рост, габариты, осанка выдавали колдуна.
        Осторожно, чтобы не слышно было щелчка, Галент взвел курок. Прищурив один глаз, присев на одно колено, Галент прицелился в спину мага. Теперь-то Сайленс от него не уйдет, попался треклятый!
        - Убирайся из моего дома! - воскликнула Вейнтас, и в это время Галент нажал на спуск.
        Сайленс дернулся вперед, намереваясь придушить мерзкую женщину. Галент был паршивым стрелком, но само проведение направило пулю не в спину Сайленса, а прямо ему в затылок. Удар был страшен, грохот от выстрела потонул в визге, когда окружающая мага тьма раздалась в стороны, обнажив его настоящее тело. Все в той же алой мантии.
        Погасли отвратительные огни на люстре, пуля пробила череп, прошла сквозь мозг и разворотила кости лица. Мага бросило вперед, на Вейнтас, но женщина успела отпрыгнуть в сторону и ползком убралась подальше.
        Галент вскрикнул от радости - наконец-то!
        Недолго он ликовал. В ужасе вор опустил револьвер, неотрывно глядя на елозившего по полу пораженного мага. Из дыры в черепе брызгала какая-то маслянистая жидкость, смешанная с кровью. Изо рта Сайленса потоком текла желчь.
        Вейнтас вскочила и бросилась к двери, подобно лани она пронеслась по коридору, ее шаги затихли в отдалении.
        Галент поднял револьвер и судорожно нажал на спуск. Курок ударил по капсюлю, но выстрела не последовало - Сайленс смотрел окровавленными осколками лица прямо на ствол оружия. Повторное нажатие на спуск ничего не дало, вся пятерка патронов дала осечку.
        Галент взвизгнул и бросил револьвер в мага, оружие попало в цель, но не нанесло вреда. Повернувшись, вор скрылся в темноте коридора и, не разбирая дороги, пробежал по особняку. Страх заглушил крик разума, помешал вспомнить о коротком пути наружу. Вор потерялся в хитросплетениях коридоров, среди портретов предков торговца и некрасивых статуй, сработанных безумным мастером.
        
        От бега по извилистым коридорам, темным галереям, сквозь пустые залы, Галент сбил дыхание. Он забежал в очередную комнату и рухнул на мягкий ковер. Тяжелыми вздохами Галент глотал пыль, поднявшуюся с ковра.
        Отдаленный шум заставил вора встрепенуться, но он вскоре различил голоса десятков людей. Судя по звуку, они явно чем-то встревожены и направляются вглубь особняка.
        Вор пожелал им нарваться на мага. Кто бы там не бегал, они все обречены.
        Зажав ладонью рот, Галент попытался успокоить дыхание. От пыли нестерпимо хотелось кашлять, она скрипела на зубах и раздражала глаза. Из-за пота лицо одеревенело, покрывшись коркой солено-пылевой грязи.
        Вокруг были красивые, но давно не используемые предметы мебели. Очевидно, их купили совсем недавно: ощущался едва уловимый запах лака. Видать хозяйка не успела обставить свой особняк, как начался кризис.
        Не повезло ей, обозленный маг легко может избавиться от здания.
        Тяжело поднявшись, вор побрел ко второму выходу из комнаты. Дверь заперта, но замок хлипкий - удалось выбить его, лишь слегка поднажав. Уже не важно, если кто-нибудь услышит.
        Отдаленные крики не испугали вора, он закрыл за собой дверь, оперся на нее спиной и растер лицо. Прилипшая пыль мешала и раздражала поврежденную кожу. С головы осыпалось несколько волос, и это казалось Галенту гораздо худшим, нежели разгневанный маг позади.
        Все-таки удалось обуздать собственный страх.
        Галент ухмыльнулся и твердо направился вперед. Найти выход из особняка не составит труда, но сначала необходимо завести мага в глубину здания. Пристукнуть не удастся, не стоит и мечтать, но отвлечь - вполне.
        Оказавшись в слабо освещенной зале, Галент остановился в тени лестницы. Она вела на второй этаж, с которого спускался очередной десяток смертников. Наемники Вейнтас - те, что остались в доме, - оказались парнями не робкого десятка. Магу удалось проникнуть незаметно, поймать хозяйку особняка и спокойно с ней потолковать.
        Выстрел и крики привлекли внимание стражи, но поднимать тревоги они не стали. Еще не знали, с чем столкнулись, и рассчитывали разобраться с гостем тривиальными методами.
        Галент хотел остановить крепких, уверенных в себе вояк, но из опасений за жизнь сдержался. Наемники вооружены, оружие взведено - сначала будут стрелять, а потом спрашивать.
        Стражи носили одинаковые серые рубахи, поверх которых натянули броню, подобную той, что носил Галент в заброшенном квартале. Но ни броня, ни пули не остановили Сайленса, ворвавшегося в залу и принявшегося убивать - неторопливо, смакуя каждую каплю крови и оценивая отдельные крики.
        Из своего укрытия Галент взирал на кровавую вакханалию скорее с интересом, чем с испугом. Всегда полезно подглядеть, чем пользуется враг в бою.
        Уклоняясь от пуль или заставляя стволы заткнуться, Сайленс подбирался к стрелкам.
        Одного он схватил за глотку, оторвав голову, словно она крепилась к туловищу на ниточке. Следующий наемник лишился половины лица, когда Сайленс взмахнул рукой и коснулся пальцами противника.
        Тут уж воины смекнули, что противник им противостоит необычный. Они отступали к выходу, расположенному напротив лестницы. Как раз удачно, чтобы Сайленс отвернулся от той ниши, где прятался вор.
        Галент вооружился метательным кинжалом, поглаживал пальцем острое лезвие. Пускать его в ход бессмысленно, если уж пуля не свалила Сайленса…
        Еще двое наемников лишились жизни: взмахнув рукой, Сайленс бросил в ближайших к нему людей какой-то порошок. От магической субстанции тела воинов мгновенно объяло пламя. В каком-то смысле им повезло, погибли быстро.
        Оставшиеся запаниковали; удивительно, что они не теряли самообладания столь долгое время. Вейнтас не экономила на подборе слуг.
        Галент, пользуясь невнимательностью врага, тихонько вышел на открытый участок. Наемники перестали палить из своих хлопушек; шальная пуля теперь не угрожала вору.
        На выстрелы со всех сторон сбегались наемники. Из противоположных крыльев особняка на выручку соратникам спешили патрулирующие окрестности стрелки. Территория большая, никто не предполагал, что потребуется скоординированная деятельность всех стволов Вейнтас.
        Вдруг из-под потолка раздался искаженный женский голос.
        Галент от неожиданности присел и принялся озираться. Он не сразу узнал голос хозяйки особняка. Она приказывала своим людям отступать, не вступать в схватку. Проще говоря, приказывала им бежать без оглядки!
        Оставшихся в зале наемников это не спасло, они были обречены. Но другие, десятки, а может и сотни верных людей спаслись.
        Сайленс, прикончив последнего воина, отбросил смятое и изуродованное тело в сторону. Он рассмеялся, прослушав приказ Вейнтас.
        - Что за романтичная особа! Так заботиться о купленном инструменте! Ты меня поражаешь, девчонка. Какие поразительные люди меня окружают. Это касается и тебя, мальчик.
        Галент скрылся в нише с другой стороны лестницы, на второй этаж подниматься рискованно. Напротив него располагалось неосвещенное, но жилое крыло особняка. Там можно укрыться в тенях и найти выход наружу.
        А Сайленс продолжал:
        - Вот не предполагалось в тебе таких качеств. Не глупость, нет. Это было бы слишком просто. А вот стихийное безумие! Вот! Это действительно тебя характеризует. Ты как море, что окружает нашу славную землю: движешься то вперед, то назад. То подчиняешь себе слабую землю, то отступаешь устрашенный крепостью железа и камня.
        Галент по стеночке направился к приоткрытой двери. Щель недостаточно широкая, чтобы в нее проскочить. Наверняка Сайленс услышит скрип и ударит, но успеет ли он, насколько точно попадание?
        Все сомнения тянулись шлейфом за вором, связывали его подобно паутине.
        - Тебе не скрыться, выходи! Мы потолкуем, - смягчил свой голос маг, - нам же есть о чем потолковать. Я бы начал разговор наш о способностях твоих. Ведь удивительно, что тощий паренек сначала приглянулся зазнайкам в рясах и оказался настолько крепким телом, чтобы вынести долгое обучение. Морская язва повредила твой дух, но тело оказалось нетронутым. Не странно ли это, а?
        Всё - последний шаг и спасение во тьме!
        - Откуда же такая ловкость у мальчишки? А бессловесные тени не покровительствуют солнцепоклонникам, детям Утопии. Ты утратил возможность скрыться, тени более не покровительствуют тебе. А все почему, не сообразишь?
        Сайленс медленно поворачивался, осматривая залу. Он считал, что вор нашел укрытие - хотя бы вон в той вентиляционной шахте, оттуда его легко можно выкурить.
        - Выходи уже! - раздражено сказал Сайленс. - Нет у тебя более способностей! Хватит прятаться, вылезай!
        Маг смотрел в другую сторону и все внимание обратил на решетку, за которой должен прятаться Галент. Скрип двери не сразу дошел до сознания мага, а когда он понял, что обманулся, то страшно разозлился.
        Могучим ударом мысли Сайленс разнес дверь, комнату за ней и часть стены. Кулак ярости ураганом прошелся по помещению, превращая дерево в щепы, а камень в крошево. Обломки смешались в страшную абразивную массу, уничтожающую все на своем пути.
        Галент услышал грохот, донесшийся из оставшегося позади входа. Ему в спину ударился горячий, сухой поток воздуха; крупные песчинки забарабанили в спину, щепы резали кожу. Картины сорвало со стен, окрыленные яростью портреты принялись выписывать круги по помещению, налетая друг на друга и со страшным треском врезаясь в стены.
        Добравшись до противоположного конца, Галент изменил направление и побежал направо, прочь от стеклянного купола. Вырвавшийся следом поток разбил прочнейшее стекло, сверкающим дождем обрушившимся вниз.
        Очередная лестница вела на второй этаж, на котором горели оставленные стрелками фонари. Инстинкт подсказал другую дорогу - вход в подземелье закрыт на замок. Хороший механизм, способный остановить любого вора, вот только Галент легко справился с ним, с первого раза разгадал секрет и деактивировал ловушку.
        По крутой лестнице Галент скатился в подземелье. Ему в лицо бил поток воздуха, поднимающийся наверх. Затхлость, пахло грибницей и землей, но так же - свобода! - едва уловимым сквозняком.
        Надежда глупая, но вдруг повезет. Зверь внутри выбрал эту дорогу, к его подсказкам стоит прислушаться.
        Галент пробежал мимо комнат, наподобие тех, где хранилось оружие Вейнтас. Там нечего искать, нет укрытий. Порох? Бочка, две! А лучше ящик с динамитом - вот это уже серьезная заявка. Это вариант, только самоубийство не входило в планы Галента. Даже если взрывом удастся уничтожить мага.
        Пустые камеры и темницы для скелетов Галента не интересовали, но ржавая дверь, из-за которой неприятно попахивало, манила к себе. Пахнет-то как у язычников. А Сайленс не слишком радушно относился к друзьям из леса. Возможно, он пользовался их услугами, вот только магия его шла из иного источника.
        Галент бежал быстро, но скрыться от мага не смог. На этот раз Сайленс вооружился своим излюбленным золотистым свечением - и защита, и тьма не мешает.
        Глаза у Галента видели в темноте, ржа на двери окрасилась серым. Сама дверь - серая, стены вокруг все того же сонного цвета. Патока серости окружала вора, а на границе маячил нестерпимый золотой огонь. Он ослеплял, он злил, и его следовало уничтожить!
        На полу Галент кроме скопившихся лужиц заметил капли - кровяной след тянулся к золотому огню.
        Дверь в комнату закрыта, отворить ее не удавалось, пока Галент не обнаружил активирующее приспособление в стене. С таким вор не встречался. Он закрыл глаза и доверил интуиции работу. Пальцы его обследовали рычаг, провода и тяги, тянущиеся в стену: вот ловушка, а вот обманный механизм…
        Два рывка заставили механизм активироваться, дверь открылась, и Галенту в лицо ударил свежий запах свежей воды. Ни одна очистная станция механистов не способна создать такую свежую, чистую и лечебную воду.
        Эта вода оживляла многочисленные растения вокруг; мириады оттенков окрашивали тайник Вейнтас…
        Да, красиво, но чем это поможет в борьбе с Сайленсом?
        Уйти дальше, возможно в тупик или попытать счастья здесь. Галент выбрал тайную комнату, возможно лесная магия защитит его от городского мага. Он утратит свою силу, превратится в простого смертного.
        Шанс намного больший, чем при попытке скрыться в неизвестном подземелье.
        Давя сапогами несчастные растения, Галент приблизился к пруду. Стена с жутковатыми рельефами находилась перед ним; сплошная, прочная стена, никаких ниш. Пруд неглубокий, хоть ныряй в него, не спрячешься.
        Галент залез в воду, чувствуя ее успокоительную прохладу. Да, чудесная вода, но умирать здесь все равно не хочется. От Галента кругами растянулись щупальца смытой грязи, смешанные с каплями крови. Ранение, похоже, существенное, но боли вор совсем не чувствовал.
        Он нагнулся, сунул голову в поток, струящийся из стены. Вода принесла облегчение зудящей коже, наверняка смыла грязь с кровоточащего пореза.
        В дверь ударилось что-то тяжело; грохот заставил Галента обратить взгляд на вход. Там стоял Сайленс, голову которого венчало золото. Большой любитель золота этот маг, как похоже.
        Перехватив удобнее нож, Галент выпрямился и уставился на врага.
        - Ого! - воскликнул Сайленс, входя в пещеру. - Какое удачное место ты выбрал для смерти! Какая неожиданность…
        - Ты же хотел поговорить, - весело сказал Галент.
        Он не боялся, чего уж теперь бояться.
        - Мы говорим, разве не похоже на это? И будем говорить до тех пор, пока дух не покинет твое бренное тело. Пора тебе возвращаться, так что убери нож, не стоит усугублять свое положение.
        - Боишься железа?
        Сайленс рассмеялся, остановился в пяти шагах от пруда. Смеялся он заразительно, как не способен ни один актер, но слишком долго, чтобы смех казался естественным. Он отвлекся - это главное!
        Галент бросил нож - как бросил, просто превосходно! Но маг спокойно отвел жалящее железо ладонью, словно это было перышко. Нож сверкнул, ударившись о стену. Искры посыпались на землю, обожгли нежные грибные шляпки.
        Свечение в комнате изменилось, стало тревожным.
        - Не нравится ему, - улыбаясь, сказал Сайленс. - Но, ладно… пора нам закругляться. - Он уставился на вора. - Ты так спешил ко мне, что я устал бежать за тобой.
        Галент отпрянул назад, почувствовал спиной рельефные изображения живых людей. Так похожи они на настоящие лица, что казались живыми. Но то был всего лишь камень, в котором сохранилось мастерство скульптора.
        Сайленс подошел к пруду, уже занес руку, чтобы ударить Галента - или магией, или кулаком.
        Свет в пещере мгновенно угас, умерли все краски, чернильный мрак залил всю комнату. Галент расслышал удивленный, с оттенком испуга голос мага. Казалось, что он отступил чуть назад и озирается. Галент видел контур его тела, видел очертания пруда - все лишенное красок, все тонущее в темноте, но пока сохраняющее целостность.
        Затем раздался грохот, камень позади вора треснул и рухнул в бесконечность, прятавшуюся за преградой. Поток воздуха или чего-то иного вырвался из заточения и врезал Галенту в спину с такой силой, что он полетел вперед, пока не затормозил лицом о стену.
        Ничего не было слышно, рев воздуха заставлял прочнейший камень вибрировать. Человеческие кости не способны выдержать такого, внутренние органы должны превратиться в кашу. Так бы с вором и произошло, но поток лишь кончиком крыла касался Галента.
        Вора прижало к стене, вдавливало в камень. Галент раскинул руки в стороны, правую заломило - камень более не поддерживал конечность. Сейчас она сломается, кость вырвет из сустава, мышцы разорвет, а кожа растянется, пока не лопнет. Опасаясь этого, Галент потянулся вправо, за улетающей в небытие конечностью.
        Потоком его как муху со стекла смыло в открытый дверной проем. Поток энергии вытолкнул смертного в коридор и потащил по грязному полу. Протащив человеческую ветошь с два десятка шагов, поток утратил свою силу и позабыл об игрушке.
        Галент наконец-то смог вздохнуть свободно, все это время он не мог дышать. Тяжело кашляя, задыхаясь, он поднялся на четвереньки и пополз вперед, постоянно натыкаясь головой на препятствия.
        В спину долетали брызги - то грязь, поднятая с пола, то свежая, лечебная жидкость источника. Галент надеялся, что несколько капель было вырвано из тела Сайленса.
        В темноте, не имея ориентиров, Галент отполз в подземелье, где было тихо. Там он нашел свободную камеру с проржавевшей решеткой, забрался в нее и свернулся в углу.
        Возможно, особняк в скором времени обрушится, или Сайленс поборет вырвавшуюся из источника энергию, или эта самая энергия придет за смертным, после расправы над магом. Смерть предлагала большой выбор, но Галент не хотел его делать и просто рухнул в забытье.
        Темнота окружила обессилившего человека, укрыла мягким и надежным, подарила ему столь желанный покой, наконец.