Найти предателя Яна Дубинянская
        Дубинянская Яна Найти предателя
        Яна Дубинянская
        НАЙТИ ПРЕДАТЕЛЯ.
        В Организации снова появился предатель.
        Нет задания почетнее, чем розыск предателя.
        И нет смерти страшнее, чем смерть предателя.
        Невозможно-длинная, ослепительно-белая машина с открытым верхом плавно кати лась по прямому, широкому и совершенно пустынному шоссе. Левая рука Клодин, белая, ухоженная, и потому кажущаяся слабой, небрежно касалась перламутровой поверхности руля, а тонкие подвижные пальцы правой словно машинально перебирали нескончаемый ряд пуговиц легкого прямого платья.
        - Мама, это говорит Клодин.
        "Здравствуй, девочка моя", - сказала ответная вибрация, неуловимо переходя от кончиков пальцев в мозг.
        - Я еду, куда ты сказала. Но у меня все ещё мало данных.
        "Ты их получишь в назначенном пункте. Там ждут Кэти и Эфразина. Я верю в тебя , Клодин. Ты сейчас одна ?"
        Лгать Матери нельзя ни при каких условиях.
        - Со мной мужчина, но это несерьезно.
        "Он не из мафии?"
        - Нет, не думаю.
        "Будь осторожна, Клодин."
        Сеанс связи окончился. Она отняла пальцы от пуговиц и едва уловимым движе нием выровняла и без того безупречный ход автомобиля. И только потом бросила мимолетный королевский взгляд на задние сиденья.
        Он спал, развалясь самым неприличным образом - длинные ноги в лакированных ботинках на спинке переднего кресла. Его звали Феликс, но назвался он Жаном. Откуда ему было знать, что для агента такого класса, как Клодин, ничего не стоит узнать через Центральный Компьютер все о человеке все, кроме его социальной при надлежности. Впрочем, определить последнее в данном случае тоже не составляло труда. При нем не было ни какого оружия, даже огнестрельной булавки - значит, к мафии он не принадлежал. Своим он тоже быть не мог - Организация прежде всего уважает закон, а этот смуглый молодой очаровательный человек был попросту вором. Он уже завладел кошельком с мелкими деньгами Клодин, виртуозно разыграв его уси ленные поиски. Следующим, вероятно, было намечено её опаловое колье, а может, и автомобиль - и все же Клодин терпела рядом с собой этого Жана-Феликса, мелкого преступника из Обыкновенных.
        Сейчас он спал. Мягкие черные ресницы ровными полукругами ложились на смуглые щеки - слишком длинные ресницы, а значит, они вшиты искусственно. Обык новенные мужчины давно поняли, что сила не на их стороне, и теперь делают ставку на красоту. И это просто смешно.
        Вот женщине красота необходима. Клодин взглянула в верхнее зеркало. Ее от природы простенькое лицо броско-изысканный макияж делал лицом королевы. Линии её тела были мягки и геометрически правильны, скрывая под пушистой кожей атлети чески тренированные мускулы. Клодин была красива ровно настолько, насколько может позволить себе женщина. Женщина из Организации. Женщина из Организации за рулем длинного белого автомобиля, которая в конце концов настигнет предателя.
        Конечно, если бы Организация допускала преступления, с мафией давно было бы покончено. Но тогда она сама стала бы мафией. И вот уже которое десятилетие идет эта почти незаметная для Обыкновенных война, в которой все более совершенному оружию Мафии Организация противопоставляет сложную и непостижимую даже для своих систему агентуры и строжайшую секретность.
        И нет смерти страшнее, чем смерть предателя.
        Клодин ехала на юг, в сторону маленького, никому не известного провинциаль ного городка. Это было странно. У неё не было никаких оснований начинать поиски именно там - но Мать никогда не ошибается. Другое дело, что никто не может знать истинных целей и побуждений Матери...Клодин отметала в сторону эти сомнения. Она выполняет самое важное, самое почетное задание, и она агент слишком высокого класса, чтобы задавать вопросы.
        Смущала её и предстоящая встреча с Кэти и Эфразиной. Агенты Организации знали друг друга в редчайших случаях, но с Эфразиной Клодин была знакома слишком хорошо. И со стороны Матери , которая знает все, было безумием посылать их на одно задание. А Мать не совершает безумий...
        В Мафии все куда проще, доступнее и наивнее. У Клодин когда-то завязался мимолетный роман с представительным, начинающим стареть мужчиной - а он оказался не кем-нибудь, а Самим Доном Витторио! Живым, осязаемым человеком, который держал в руках едва ли не всю систему связанных между собой и раздираемых раздо рами людей, которые постоянно проливали кровь, но были даже трогательны в своей беззаветной верности Традиции, Ритуалу. Давно исчезла с лица земли страна смуглых экспансивных людей, но синеглазый дон Витторио вою жизнь красил волосы в смоляно-черный цвет. А какого цвета волосы у Матери?
        И существует ли вообще Мать? Может быть, это только разветвленный компьютер, вроде Большого Центрального?
        Мать существует! Она любит всех своих детей, и её тоже. Клодин мыслленно раздельно повторила это несколько раз. Вдруг её мозг именно сейчас находится под Контролем, никто из членов Организации не может точно знать этого...
        - Доброе утро, или что там у нас, Клоди? - протянул за её спиной зевающий голос.
        - Четырнадцать тридцать, - отозвалась она. В переднем зеркале усиленно хло пали ресницами черные южные глаза - глаза, неспособные ни секунды смотреть в одну точку.
        - Так вот почему мне так хочется есть, - глубокомысленно изрек Жан-Феликс. - Но я вижу вокруг лишь нетронутые цивилизацией девственные земли. Далеко нам до ближайшего бистро?
        - Минут через двадцать будем в городе, - сказала Клодин. - У меня есть пачка печенья.
        В зеркале она видела, как Жан бесцеремонно открыл её сумку, чисто професси ональным движением извлек начатую шелестящую пачку и аппетитно захрустел золо тистым печеньем Да, он был обыкновенным - это сквозило в каждом его жесте и пос тупке.
        И зачем было его подбирать? Неужели она так уж давно не видела ни одного мужчины?
        Клодин резко затормозила, и колеса автомобиля взвизгнули по неровному асфальту - это Жану пришло в голову перепрыгнуть па переднее сиденье конечно же, во время поворота на боковую ветку. Их здорово встряхнуло, и Клодин гневно повернула голову навстречу невинному взгляду его подвижных глаз. Ей вдруг поду малось, что эти глаза не просто воровски бегают, как она привыкла считать, а пос тоянно осматривают окружающий мир, пристально, внимательно, стараясь не упустить ни одной детали.
        - Ты потеряла сережку, - сказал Жан. И тут же, пошарив рукой под сиденьем, протянул ей...
        - Клипсу , - машинально поправила Клодин.
        - А чем они отличаются? - казалось, его интересовало все на свете.
        - Для сережек надо прокалывать дыры в ушах, - объяснила она. Клодин никогда не делала со своим телом ничего, что было противно природе, но это ему было знать необязательно - все равно понял бы превратно.
        Тема женских туалетов захватила Жана.
        - Тебе не идет это платье, - критически заявил он. Клодин только пожала обнаженными плечами. - Могу себе представить, сколько времени нужно, чтобы расс тегнуть все эти дурацкие пуговицы.
        - Они в моде, - лаконично ответила Клодин.
        Они были в моде, потому что это нужно Организации. Они были в моде, потому что так хотела Мать. Организация всесильна, когда-нибудь она уничтожит Мафию, и тогда больше уже никому не придется въезжать в незнакомый провинциальный город, чтобы разыскать предателя.
        Нужную площадь она нашла сразу. Аккуратно припарковала автомобиль и попро сила Жана-Феликса подождать её в нем. Встреча с Кэти и Эфразиной не должна занять много времени. Клодин попыталась представить себя уже после этой встречи, как всегда делала, чтобы успокоиться - и у неё ничего не вышло.
        Она невольно замедлила шаг. Неясное неприятное чувство отчетливо превраща лось в тревогу и грозило перейти даже в страх. И Клодин сделала то, что сделал бы последний из обыкновенных. Ее пальцы скользнули на клавиатуру пуговиц.
        - Мама...
        "Все в порядке, Клодин, девочка моя."
        Только в следующую секунду на неё несся неотвратимой громадой сошедший с тормозов грузовик, и единственное, что можно было сделать - это упасть на асфальт точно посреди огромных колес - миллиметр в миллиметр. А едва вскочив, сделать отчаянный бросок в сторону, уклоняясь от полета маленького синего шарика со страшным названием Контактная бомба.
        А рядом была стена, а в стене дверь, и на пороге стояла маленькая сухая ста рушка с бесстрастными глазами. Она могла быть Обыкновенной или даже из Мафии, но у Клодин оставался один этот шанс.
        .Полная достоинства осанка и небрежный, ни к чему не обязывающий вопрос:
        - Вы видели, мадам, кто-то только что бросил красный шарик?
        Глаза старушки оставались бесстрастными.
        - Синий, вы хотели сказать.
        - Нет, мадам, красный .
        В ту же секунду дверь захлопнулась, но Клодин уже была внутри. Для членов Организации нет ничего более святого, чем Сигнал о помощи, нелепое для непосвя щенных отрицание очевидного.
        Она огляделась по сторонам. Это был не жилой дом, а магазин, по-видимому, антикварная лавка. Обилие громоздких вещей сгущало пыльный давящий полумрак. Старушка казалась частью обстановки, и она ещё подчеркнула это, опустившись в скрипнувшее старинное кресло.
        - Вас пытались убить. Кто?
        Члены Организации должны быть абсолютно откровенны друг о другом - вот только никаких имен, откровенность и секретность неразлучны.
        - Я не знаю. У меня была здесь назначена встреча с двумя агентами.
        Старушка равнодушно откинулась на спинку кресла и столь же равнодушно задала ещё один вопрос:
        - Они действовали по приказу?
        Клодин замерла. По приказу! Гулкие, сдвоенные стенами слова пронзили её мозг. Среди тысячи вихрем проносящихся в нем вариантов - этого не было. Она думала прежде всего о Мафии, это их излюбленное оружие, Контактные бомбы. Он остался лежать на площади, этот смертоносный синий шарик, и в гонце концов рука какого-нибудь Обыкновенного дотронется до него... Но Мафия не могла, никак не могла вычислить её, она агент слишком высокого класса, слишком безупречной сек ретности. Может, просто террористический акт - эта невинная забава Обыкновенных? Грузовик. Террористические акты не маскируют под несчастные случаи.
        Несчастные случаи - это стиль Организации. Организации, которая слишком чтит закон, но которой временами все-таки нужно избавиться он кого-то. Тот же самый Дон Витторио окончил свою жизнь на дне глубокой трещина высоко в горах - несчас тный случай, и не больше.
        Кто мог отдать такой приказ? Руки Клодин непроизвольно потянулись к клави атуре пуговиц - и бессильно упали, едва коснувшись её.
        Ведь это голос Матери - хотя какой там голос, только редкое ритмичное подра гивание клавиш - это она сказала, что все в порядке, все так, как нужно - а кому нужно?! Мать - она же знает и видит все...
        Нет, об этом думать нельзя, и надо ответить наконец этой старушке, с кото рой, кстати, она должна быть полностью откровенной.
        - Нет, не думаю. Это не могли быть они.
        Старушка встала.
        - Вы останетесь здесь до темноты. Потом мой муж проводит вас.
        Она исчезла, и Клодин осталась одна в полумраке пыльной антикварной пыш ности. Слабый луч света перечеркивал наискось тяжелый воздух этой комнаты. Он выбивался из-за бархатной портьеры, занавешивавшей боковое окно. Неслышно сту пая, Клодин подошла к этому окну, заглянула в щель - и увидела Эфразину.
        Эфразина. Сухая, рыжая, с торчащими лопатками и всегда сжатыми невидимыми губами. Героиня, побывавшая в плену у Мафии и не открывшая ни одного секрета Организации. Агент высокого класса - но не супервысокого, как Клодин. Опи встре чались лицом к лицу один только раз - и лучше им было бы не встречаться больше. Но Мать решила иначе...
        Эфразина стояла на противоположной стороне улицы, худая и прямая, как вопло щение ненависти. Она стояла перед прилавком фруктового магазина, и на широких весах дрожала огромная гора золотистых яблок, Как она понесет это, подумалось вдруг Клодин, ведь после плена она не поднимает больше килограмма...
        Конечно же, и он был здесь - Олаф, двухметровый паж Эфразины. И все тут же стало на свои места, Эфразина не могла бросить контактной бомбы Олаф мог. Он мог сделать все, что угодно, для него не существовало законов, для этого Обыкновен ного убийцы, а управляла его действиями она. Все так просто. Клодин проводила взглядом эту странную, но по-своему гармоничную пару. Загадка исчезла. Исчезла бы и опасность - если бы можно было положить пальцы перпендикулярно на отполиро ванные пуговицы и по-детски позвать Маму...
        ...Когда день совсем потух, и мрак стал непроницаемым, в глубине лавки возник мятущийся огонек, выхвативший из темноты морщинистые руки старухи и квад ратное мужское лицо с низкие лбом и массивной челюстью. Он выглядел значительно моложе её - и все-таки это был её муж. Не было произнесено ни единого слова - просто открылся ультрамаринный прямоугольник потайной двери, и Клодин шагнула в ночь вслед за огромной сутуловатой фигурой.
        Они шли по темным неровно вымощенным закоулкам, между черными силуэтами ветхих домов и осыпающихся стен. У темного провала одном из подворотен он вдруг остановился, дернул её за руку и, утробно ворча, прижал своим тяжелом немытым телом к холодным шершавым камням. Клодин лениво нащупала и нажала то место на бычьей шее, которое нужно нажать, чтобы жадно-учащенное дыхание перешло в хрип, а обмякшая громадная фигура рухнула навзничь. Еще один Обыкновенный... И за что их любят женщины Организации?
        Она шла вперед, хотя и не знала., куда идти. Она твердо решила про себя: не советоваться с Матерью даже в самой ничтожной мелочи - пока не разберется до конца в происходящем.
        Перед рассветом Клодин снова повернула в сторону площади, хоть и была твердо уверена, что ни автомобиля, ни Жана-Феликса там давно нет.
        Он был. Скрещенные ноги в лаковых ботинках лежали на спинке переднего сиденья, смуглая рука была закинута за голову, но черные полукруги ресниц только притворялись спящими, и он широко улыбнулся ей, не открывая глаз.
        - Все-таки тебе не идет это платье, - сказал он, когда Клодин садилась за руль. - На Обыкновенных женщинах этот фасон смотрится лучше. Они хоть не теребят постоянно пуговицы, как старые монахини.
        Клодин провела на ногах всю ночь, и поэтому миллионная доля вспыхнувшего в ней изумления отразилась на её королевски-отстраненном лице.
        - Я же не слепой, - беспечно продолжал Жан, поймав в зеркале это неуловимое движение. - Я имел возможность с полным комфортом наблюдать, как от тебя пыта лись избавиться. К счастью, Обыкновенному мужчине в подобных случаях дозволяется не быть рыцарем.
        - Что за чушь ты несешь, Жан, - устало-естественно сказала Клодин.
        Обыкновенные не знают, что они - Обыкновенные. Они почти ничего не знают о Мафии. И они ни в коем случае не знают...
        - Тебя интересует, откуда я вообще знаю о существовании Организации? его голос звучал легковесно, будто он болтал о футболе или сигаретах. - От женщин, именно от женщин, моя Клоди. Разумеется, разумеется, Абсолютная секретность - это я понимаю. Но когда-то, ужасно давно, жил один человек по имени Шерлок Холмс. Он умел три вещи: смотреть, слушать и делать выводы, а все считали его гением. Наверное, правильно считали, потому что после и кроме него это умею один я.
        - Как скромно, - машинально ответила Клодин. Ее мысли крутились в бешеном темпе. Неужели она ошиблась? Кто этот человек? Откуда он взялся и что он делает в её машине?!
        - У меня хобби - собирать информацию о вас, - закончил он, когда Клодин обернулась - резко, стремительно, отчаянно и гневно .
        Он улыбался, его жуликоватые глаза весело бегали из стороны в сторону под загнутыми вверх ресницами, он агент Организации, агент недосягаемого высочайшего класса, вот только эти ресницы.... Искусственные ресницы Обыкновенного.
        - В какой клинике тебе их вшивали? - язвительно-глухо спросила Клодин. Жан- Феликс легко перепрыгнул на переднее сиденье.
        - Могу дать точный адрес, Нью-Филадельфия, отель "Мэджик", номер 276. Там соединили тела и души мои дорогие родители, - пояснил он. - По крайней мере, так утверждала мама...
        Его лицо вдруг стало грустным, и он сказал то, чего ни в коем случае не должен был говорить:
        - Хотя откуда вам в вашей организации знать, что такое - мама...
        Машина резко затормозила, и Клодин открыла дверцу.
        - Выходи.
        ...Она все сильнее давила на газ, мчась на запредельной скорости, и всей спиной чувствовала неотвратимую погоню. Он не агент Организации, ни один её член не мог бы так говорить о Матери... Ои убийца, обыкновенный убийца, как Олаф. И зачем она его высадила, такого страшного врага всегда лучше иметь рядом - но это было выше её сил.
        Они заодно: Феликс, Олаф, Эфразина. Есть ещё Кэти - какова её роль в этом?
        Но самое главное - Мать. Почему Мать ничего не делает, почему она готова дать им убить ее? "По приказу", - говорила старуха. Нет, Мать не могла, не могла, не могла отдать такого приказа!
        А если... Клодин начала на тормоза и истерически, неудержимо рассмеялась. Конечно! Другого варианта просто не может быть. И как невыносимо стыдно! Никто не собирается её убивать. Да, они все действуют по приказу, а над её мозгом установлен Контроль - Матъ хочет знать, не забыла ли она в смертельном страхе за свою жизнь о Задании, возложенном на нее.
        Разыскать предателя.
        А может, и никакого предателя не существует? Нет, сжала виски руками Клодин, пора остановиться. Иначе все на свете потеряет смысл, завертится в несуразный заколдованный круг...
        Невозможно-длинная белая машина въехала в город. У самого шикарного отеля она становилась. Клодин сняла номер люкс, приняла ванну и погрузилась в без донную двуспальную постель. Выспаться прежде всего.
        Утром она снова была холодным и бесстрашным агентом супервысокого класса - агентом на задании. Застегивая у окна бесконечные пуговицы платья, она увидела внизу мимолетно промелькнувший силуэт Эфразины - но это уже не имело значения. Связаться с Матерью, получить необходимую информацию...
        Не хотелось пока этого делать. Пока? Пока - что? Пока не зазвонит телефон на туалетном столике...
        - Алло? Феликс?!!
        - Вот это да, зачем же ты раньше назвала меня Жаном?.. Я тебя еле нашел. Ты забыла свои сережки у меня в кармане.
        Она засмеялась.
        - Клипсы, ты хотел сказать?
        И услышала, как неуловимо, но разительно изменился голос на том конце провода.
        - Сережки.
        - Где ты?!!
        Ветер залепил волосами её лицо, свист полицейских взвизгнул в ушах и остался позади, встречные автомобили кидались в стороны, уступая дорогу - и ничего не существовало в мире, кроме Сигнала о помощи.
        ... - Извини, - смущенно оказал Феликс, опуская свои немыслимые ресницы, - иначе ты могла бы не приехать. А я так боялся этого...
        - Но, - Клодин не находила слов, - как ты мог? Ведь Сигнал о помощи... Это же свято!
        Он улыбнулся - виновато, но спокойно.
        - Для вас. Я же не состою в Организации.
        И добавил:
        - А сережки - это правда.
        Две полупрозрачное: опаловые капельки лунно мерцали в глубине его смуглых ладоней, пальцы Клодин медленно легли сверху, коснувшись прохладных гладких камешков и горячих чуть шершавых рук. Коснулись - и замерли.
        Это тоже провокация. Мать читает её мысли - запретные, кощунственные.
        - Оставь их себе на память, Феликс. Мне нужно идти.
        - Нет!
        Смуглые руки прочным кольцом сомкнулись на белых, а черные отчаянные глаза теперь смотрели в одну точку - внутрь её светлых холодных глаз.
        - Почему ты такая, Клодин? Почему ты никогда не говоришь то, что думаешь? Почему ты никогда не думаешь то, что думаешь? Боишься Контроля так это у вас называется? Так никакого Контроля нет! До вашей Матери я ещё не докопался, но уж это-то я знаю! Все это ещё в стадии эксперимента, разработок. У меня была одна женщина, над которой это правда проделали так видела бы ты её глаза... Нет, Клоди, даже в вашей Организации ещё можно думать то, что думаешь...
        Клодин отняла руки, все крепче стискивая в пальцах холодные каменные капли. Глаза Феликса искали её взгляда, но она смотрела мимо него. Мимо этого стран ного, непостижимо-умного и трогательно-наивного человека, которой даже не пони мал, какие страшнее вещи он говорит...
        - Это правда, Феликс? - дрогнувшим голосом спросила она.
        Он заговорил - тихо, медленно.
        - Я больше некогда не смогу лгать тебе, Клодин. Я понял это, когда ты. выса дила меня на дороге, чтобы не подвергать опасности... А я - ведь я украл у тебя деньги... и потому как последний трус, трясся в машине, когда тебя пытались убить... Я больше никогда не смогу тебя предать. Они только что подъехали к дому, уже, наверное, поднимаются по лестнице - но нас тоже двое, мы сумеем их встретить! А потом мы уедем, ничего не бойся, Клодин...
        Она уже не слышала его, она слышала только неотвратимо приближающиеся шаги Олафа и Эфразины, и её лихорадочно работающая мысль должна была опередить эти шаги.
        Значит, никакой проверки и Контроля .Значит, только ненависть. Личная нена висть, вызванная к жизни её красотой, супервысоким классом, может, и фотокар точкой на столе сентиментального дона Витторио... Это все не имеет значения, дальше, быстрее!
        Безумие - посылать их на одно задание. Одно задание!
        Нет смерти страшнее, чем.. смерть предателя.
        Контроля не существует, и через несколько секунд Эфразина найдет предателя. И у Клодин есть только один выход - сделать это раньше нее.
        Предатель - член Организации? Вовсе не обязательно! Главное - он должен обладать достаточной информацией о ней.
        - Не бойся, - повторил Феликс, и его теплая рука легла на её плечо.
        Клодин улыбнулась ему, а пальцы её рук неуловимо-быстро забегали по клавишам.
        - Мама, я разыскала предателя. Он находится рядом со мной.
        "Молодец, Клодин. Я всегда знала, что ты умная девочка. Эфразина сейчас неподалеку, она поможет тебе доставить его к Месту Окончательной Аннигиляции. А предварительный удар ты можешь нанести сама."
        - Да, Мама.
        - Клодин...
        Феликс взял её лицо в ладони, а она обняла его за шею. Оно чуть выше и левее... то место, на которое надо легонько нажать.
        1995.