Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ДЕЖЗИК / Динаев Дино : " Киборги Не Умирают " - читать онлайн

Сохранить .
Киборги не умирают Дино Динаев
        Их было пятеро. Пятеро киборгов школы «Фалкон». Четверо убиты, пятый расплатится по всем счетам.
        Дино Динаев
        Киборги не умирают
        Уходим без прощаний
        Мы в последний наезд.
        Любимцы вечных скитаний,
        Нас всех маймул поест. Нилутаифаг. 1 век до н.э.
        1.Расстрел
        Ийенса Бисли сбросили в кратер действующего вулкана на Ушуме, у этого киборга была луженая глотка, и даже спустя несколько минут, проведенных в лаве, он продолжал вопить. Камила Косовски заманили в западню и расстреляли кислотными пулями убойной концентрации. В конце концов, от него уцелела лишь рука с головой, на которой в свою очередь уцелел прицельный глаз. Кристиан Мора замурован заживо в неизвестном месте в мертвом мире Улган-Дага, под сотнями тонн пенобетона.
        Экспедиция, привезшая несчастного киборга, была единственной за последние 150 лет. На всякий случай, если кому - либо вздумается искать киборга, все вокруг заминировано на километр в глубину. Хорхе Нуньесу поначалу повезло, ему удалось сбежать, и от счастья он предался безудержному кутежу на шикарном круизном лайнере «Онега». Респектабельность лайнера и присутствие царственных особ с Панталикоса гарантировало, что корабль не собьют. Его и не сбили. На восьмидесяти палубах напропалую танцевали и веселились, а сам Хорхе как раз доказывал очередной красавице преимущество киборга в сексе перед обычными людьми, когда «Онега» на всем ходу вошла в зону необратимого притяжения звезды 3-й категории. Категория хоть и третья, но ее хватило, чтобы пассажиры сварились заживо еще за целых 18 часов до того, как корабль вошел в верхние слои звезды.
        Антон Воронин, соединенный с умирающими в замкнутом контуре нуль-связи МОНОКОМ, молил лишь об одном, чтобы скорее кончился этот ад.
        Он устал от внеурочных отрывочных сигналов, приходящих из самых отдаленных систем галактики, полных неизбывной боли, тоски, призывов о помощи.
        Антон не понимал принципов, которыми руководствовались его создатели, «одаривая» его МОНОКОМом. Помочь он все равно не мог, даже если бы сильно захотел. Он подозревал, что это очередной дьявольский тест, крыл последними словами неизвестных экспериментаторов и продолжал вздрагивать от сигналов: отрывочных, откровенных до физиологизма, зловещих и жутких, истерично сообщающих, как убивают его бывших коллег. Как их топят и замуровывают, жгут и расстреливают, и какая после этого наступает бездонная тишина.
        - Вы неуязвимы! Вас невозможно убить, - клятвенно обещал генерал Гудвин Вильяфуэрте, директор «Фалкона». - У вас особая миссия. Вы киборги специального назначения. Война неизбежна, вы необходимы человечеству. Человек слаб, ему нужен Сильный Брат.
        Как оказалось, он врал. Непонятно, с какой целью он это делал, если вообще не был идиотом. Война так и не началась, а из пяти курсантов «Фалкона» четверо не успели расползтись по укромным уголкам Галактики, хотя с Рикосты улизнули все.
        Рикоста. Планета - мечта. Бескрайние равнины с ярко-зеленой травой. Холмы нежных пологих форм. Рикосту еще называли Новой Исландией. Антон не знал, что это и где это, но Рикосту он по- своему любил. Как никак это была его Родина.
        Здесь он появился на свет. Не родился, и именно появился. Предстал. Возник как Феникс из пепла. Только не из пепла, а из атканларской стали.
        Вечная сталь являлась ноу-хау Атканлара, как сам Атканлар являлся проклятием Галактики.
        Никто в Галактике точно не знал, что есть Атканлар. Только с завидной периодичностью в самых отдаленных укромных звездных системах находили артефакты, не поддающиеся никакой классификации, и которые несли только беды. Катастрофы, техногенные аварии, кровь и слезы - вот что такое Атканлар.
        Оптимисты утверждали, что Атканлар - высоко гуманен, только человечество еще не доросло до понимания его даров. Другие называли его Империй Зла.
        Атканларскую сталь находили по крупицам в различных частях Тысячи Миров. Это был единственный товар в Галактике, который нельзя было купить. Его можно было только добыть самому или убить того, кому уже повезло его добыть.
        На Рикосту «вечный» материал доставил конвой тяжелых дредноутов - в свежих заплатах на еще дымящихся пробоинах. Вполне вероятно, что крови на нем было не меньше, чем упаковки, но так или иначе тела пяти Сильных Братьев были слеплены.
        Вместо мозга каждому была положена матрица офицера космического спецназа, все они были лучшими ("Фалкону" только лучшее!), и все они уже погибли, выполняя свой долг перед Галактикой.
        В один из дней в «Фалконе» появился тип, который считал себя и называл никак не иначе как Антон Воронин. Он же Тони-Ворон. Однократно убитый, он возродился заново. Антон не знал, какой он был. Наверняка, отъявленный и умелый мерзавец, как и все спецназовцы. Место для рождения Антон хоть и не выбирал, но ему повезло.
        На Рикосте все имело неторопливый плавный характер.
        Мерно текущие реки необычной глубокой голубизны. Глянец застывших зеркальных прудов. Абсолютная тишина. Нет лесов, даже кустарников, чтобы шелестеть, шуршать, с шорохом ронять листья и ветки. Единственное портящее общее впечатление - выжженное пятно на месте «Фалкона» после удара орбитальной платформы.
        В последнем и единственном выпуске «Фалкона» было пятеро. Уцелел он один - Антон Воронин. Он же Тони-Ворон. И судя по всему ненадолго. Антон оглядел застывший перед ним расстрельный взвод.
        Существовало мнение, которое Антон считал глубоко ошибочным, что киборги не боятся смерти. Он как-то спросил у сержанта Крауча, что такое смерть.
        - Когда кого- то убивают, у него отлетает душа, - пояснил тот и от души заржал. - Тебе виднее, ты один раз ее уже терял.
        Антону было бы неприятно, если бы из глубоко сбалансированной и отлаженной системы отлетела какая-то часть. Ведь это означало явный дисбаланс и потерю целого ряда характеристик. Он тщетно пытался выяснить, на сколько байт тянет "душа".
        Излишняя информация его и погубила, что-то не срослось в его тестах, и из «Фалкона» он был с позором изгнан. По идее его должны были утилизировать, но все уперлось в деньги, своего кратера на Рикосте не было, а везти далеко его никто не стал.
        Он сам выбрал этот Богом забытый мир, чтобы его оставили в покое. На Шарагде было полностью под запретом огнестрельное оружие, всех нарушителей расстреливали спутниковые стрелковые комплексы «Гранат», сканирующие все сектора, за исключением Большой Зыби, да пожалуй, Перегона. Но это и без спутников гиблые места.
        Антон стоял на вершине рукотворной насыпи, на краю пятиметрового рва, опоясывающий столицу. Истрескавшееся глинистое дно рва блестело от тонких проволок примитивных растяжек и бугрилось в местах установленных мин, снабженных тепловыми и объемными сканерами.
        Уцелеть внизу даже при наличии скелета и черепа из вечного материала было нереально. Кости в разряде свойств не имели способность к разрушению, лишь гнулись, мышцы были сплетены из нейтритовых волокон, но суставы в силу функционального предназначения не имели жесткую сцепку и не смогли бы долго это предназначение исполнять. Это, наверное, было бы то еще зрелище, когда бы он некоторое время бежал в сплошных разрывах, пока не превратился в бесформенный ком, бессильный двинуться, но все соображающий.
        Воронин допустил единственную ошибку: он не смылся вовремя. А уже после того, как офицеров 12-го отдельного мотодесантного шахского полка имени Мазы Великого, имеющих инопланетное происхождение, арестовали и стали расстреливать по одному, было уже поздно.
        У Антона было подозрение, что таким образом хотят прикрыть его собственную дезактивацию, впрочем, у него не настолько было развито самомнение, чтобы считать, что из-за единственной его не совсем человеческой жизни, прерываются десятки других.
        Когда Антона вытащили из постели, на нем были одни лишь шальвары. Самое прискорбное, что у него забрали флип, по которому он мог связаться с Иваном. У него имелся внутричерепной коммуникатор, но он оказался чересчур слабосильным, чтобы пробиться сквозь экранирующие стены Аль-Кахтани.
        Расстрельная команда состояла из одних уржумцев. Настоящие дикари размерами чуть превосходящие нормальных людей, и от этого выглядящие настоящими монстрами. На них тоже одни штаны, только кожаные. Черные, забрызганные кровью, тошнотворно пахнущие. Торсы в узлах мышц в шрамах, как боевых, так и ритуальных. Длинные немытые волосы заплетены в косы по числу убийств.
        Насупленные лица с выступающими надбровными дугами, с толстых губ, пережевывающих чачу, выступает зеленая слюна, которую они часто сплевывают тягучими плевками.
        В арбалеты, не спускаемых с Антона, уложены толстые болты с зазубренными наконечниками, не отмытыми от предыдущих жертв, с засохшей кровью и вырванными сухожилиями. От уржумцев тошнотворно веет смертью. Это единственное, что они умеют делать. У этого самобытного гордого народа нет промышленного производства или каких-либо хозяйств по производству продуктов питания. У них ничего нет, кроме самобытности, гордости и патологического умения умерщвлять себе подобных.
        Чуть позади расстрельной команды реет в воздухе боевой спилер. Подвески его пусты, но при массе в 15 тонн он и без боезапаса раскатает Антона в блин.
        Командовал казнью некто Эргерон, остальные уржумцы никоим образом не претендовавшие на победу в конкурсе красоты Мистер Галактика, выглядели по сравнению с ним писаными красавцами, элитными проститутами с «Пантеры». Дыхание по-звериному шумно вырывается из носа размером в пол-лица, свирепый малоосмысленный психопатический взгляд.
        Казнь доставляет ему удовлетворение, сродни сексуальному. Эргерон - записной палач, про него идет дурная слава, что его бешеного взгляда не может вынести никто. Приговоренные сами кидаются вниз в ров, лишь бы не видеть этого кошмара наяву. Вытаращенные буркала стали у многих единственным предсмертным видением.
        Эргерон приближается, демонстративно не глядя на пленника, чтобы пустить в ход свое гнусное оружие с убойной дистанции, ошеломить, угробить, сломить сразу и навсегда. А потом убить уже физически. Но перед этим еще одна смерть. Моральная.
        Чтобы казненный знал свое место. Чтобы катался внизу, пуская сопли и мочу. Чтобы ему самому противно было умирать. И вот тогда уржумцу станет хорошо.
        Эргерон подходит вплотную, еще немного, и он уткнулся бы в Антона, Причем Антон при его неслабом росте в метр - девяносто доставал ему лишь до плеча.
        Палач неспешно, мотая немытой головой с твердыми торчащими косами, поднял взгляд, словно тот был материальным, нечто сродни бревну с острым концом и упер его в спецназовца. Антону показалось, что он заглянул в бездну.
        В глазах не было ничего разумного, обычные звериные глаза. И выражение лица, точнее, морды, также было звериное. Перед ним было животное, лишь по чьему-то злому умыслу надевшее кожаные штаны. В Галактике такое случалось.
        Поняв, что его взгляд не возымел должного эффекта, Эргерон взъярился и зарычал.
        Пасть его приоткрылась, обнажая два ряда великолепных, никогда не чищеных клыков с застрявшими громадными кусками сырого мяса. Уржумцы иногда позволяли себе хулиганить и канибальничали понемногу. К тому же мясо не один день пролежало в благоприятных для протухания условиях. Так что из пасти разило качественно настоянной вонью.
        Антон терпеть безобразия не стал, аккуратно поддел пасть пальчиком и запахнул обратно. Та захлопнулась с деревянным стуком.
        Уржумцы онемели от продемонстрированной наглости. При них унизили вожака, и они, позабыв про арбалеты, двинулись к нему, продемонстрировав слаженность, свойственную звериной стае.
        Глаза Эргерона едва не вылезли из орбит, он издал рык, от которого кровь застыла в жилах даже у расстрельной команды, и они окаменели на месте, ожидая, как вожак сейчас расправится даже не с наглецом, с куском мяса, который посчитал себя наглецом.
        Эргерон готовился зареветь в голос, перед тем как бросится в последнюю для Антона атаку, но не успел. Спецназовец подставил ему левый кулак под челюсть и быстро поднял на полметра, после чего кулак убрал и Эргерон всей массой насадился на другой кулак, уже справа.
        Казалось, кулак спецназовца не вынесет полтора центнера живого конвульсирующего веса и треснет. Вместо этого, дикарь приподнялся еще на 10 сантиметров и уже оттуда рухнул на утрамбованный грунт. Его задница со стуком соприкоснулась с землей.
        Ревел Эргерон, ревели бросившиеся на спецназовца его сородичи, все это вкупе отвлекло Антона, и он не углядел главную опасность, исходившую совсем не от дикарей.
        Обширное и массивное налетело сверху, прибило к земле. Спецназовец барахтался в крупноячеистой сети-липучке, сброшенной с неряшливо болтающегося в воздухе спилера. Спецназовец дернулся еще раз и завяз окончательно. Умная сеть с чипами в каждом отдельно взятом сегменте заботливо спеленала его словно ребенка.
        Дикари налетели слажено, озверело стали месить пудовыми ножищами, тут бы и конец его суставам, но такой расклад не входил в планы экзекуторов. Спилер провалился в небо, выдергивая приговоренного из кучи воющих вконец обезумевших от злобы, жаждущих крови тварей.
        Антона транспортировали недолго. Поднявшись на 100 метров, спилер взял курс на купол зиндана, темный, мрачный, выделяющийся на теле города, словно нарыв, готовый лопнуть, выпустив весь накопившийся за многие столетия смрад и ужас.
        Вскоре он завис над идеально ровной полусферой, в центре которой было утоплено круглое отверстие, чрезвычайно напоминавшее пупок беременной женщины. Вервие, на котором держался Антон, получив неожиданную свободу, ринулось вниз.
        Пленник чудом попал в отверстие, а не разбился о бетонную поверхность. Мимо него стремительно мелькали близкие стены. Антон поджал конечности, чтобы ненароком не зацепиться. За секунду до того, как ему бы разбиться в лепешку о каменный пол, веревку вновь заклинило, и произошло не менее стремительное, чем падение торможение.
        Все равно удар был силен. Антон врезался в пол, имевший вмятины и мерзкие подтеки от предыдущих «гостей». Вход был произведен, а выхода из этого мрачного заведения не предусматривалось.
        Повинуясь команде пилота, сеть поочередно освободила ему ноги и руки, которые тут же заковали в ручные и ножные кандалы появившиеся из темноты, словно призраки полуголые люди в одних набедренных повязках. Скорее всего, тоже заключенные, наказанные за незначительные преступления, или вообще взятые ни за что во время массовых облав и используемые для грязной работы.
        Лишь после этого сеть раскрылась полностью, словно зловещий бутон, и спилер выдернул ее наружу.
        Зэки исчезли также тихо и незаметно, как и появились, и по душу Антона явились надзиратели, и он оценил их мощь. Композитная броня, скрывающая все тело целиком, хоть и делала янычар громоздкими и неповоротливыми на вид, но это было обманчивое впечатление. Серводвигатели и гидравлические усилители позволяли бойцам мгновенно реагировать на любую опасность. Янычары были вооружены галаксами, которые держали на боевом взводе. Нарушение конечно вопиющее, но стены зиндана чудесно экранировали любые попытки сканирования, так что спутники ООЦ, следящие за исполнением моратория здесь были абсолютно бессильны.
        Вот влип, так влип!
        Ход, в который втолкнули пленника, имел ощутимый наклон вниз и был настолько узок, что Антон не знал, сколько янычар идут спереди, а сколько следом за ним.
        Стоило ему замешкаться, как он сразу получил тычок от надзирателя. Следом из-под панциря раздавалось глухое рычание, словно внутри находился негуманоид, а зверь неразумный, но на двух ногах. Возможно, так и было, шах не гнушался использовать самое отребье от наемников, давно и категорически запрещенное в остальных мирах.
        На Шарагде все ограничения не стоили и гроша.
        Янычары подвели Антона к разверзшемуся в полу люку и накинули на кандалы крюки появившихся снизу цепей. Цепи с рокотом пришли в движение и сдернули спецназовца вниз.
        Нижний ярус располагался тремя метрами ниже. Когда Антон хотел встать, то не смог даже пошевелиться, цепи до упора втянулись в клюзы. Над его головой люк вернулся на место.
        В центре камеры, в которой оказался пленник, находилось потресканное эбонитовое ложе, снабженное истертыми от многочисленного пользования металлическими захватами. Покрытое застарелыми пятнами, ложе источало ни с чем не сравнимый смрад крови и человеческих испражнений и несло на себе неизгладимую печать страданий, которые перенесли угодившие на него несчастные.
        В центре камеры стоял старик с кустистыми седыми бровями и крючковатым носом в расписном золотом халате, поверх которого был заботливо надет влажно блестящий кожаный передник. Старик его только что ополоснул от впечатляющих результатов предыдущих пыток и теперь аккуратно протирал тряпицей. Дав насладиться общим видом, старик произнес сиплым старческим голосом.
        - Я - Амир Садеки!
        И внимательно проследил за его реакцией. В его взгляде проскользнуло даже лукавство, словно то, что он являлся известным главным пыточных дел мастером, было бог весть какой шуткой.
        - Сейчас ты расскажешь, от кого скрывался на Шарагде!
        - Ни от кого.
        - Не хочешь говорить, а все равно будешь, - доверительно сообщил Амир. - На моем ложе говорят все, а наиболее упрямых я держу подольше, в назидание, и они превращаются в писающий под себя скот. Сами виноваты. Но я дам тебе шанс, если ты правдиво ответишь на несколько вопросов, - и старик выкрикнул. - Ты проходил обучение в центре "Фалкон"?
        - Для этого совершенно необязательно было прибегать к таким мерам, - успокоил его Антон. - Сразу бы спросили, и я бы ответил. Да, проходил. Меня выгнали оттуда за профнепригодность.
        - Кого из вас готовили? Отвечать! - Амир вперил в него алчный взгляд.
        - Из нас хотели сделать охотников на Бзублов.
        - Кто такие Бзублы? - Амир вцепился в него цепким взглядом. - Никогда не слышал о таких. Что за звери?
        - Большие Злобные Ублюдки!
        Взгляд старика неожиданно потеплел.
        - Шутишь, Тони? - он приблизил лицо вплотную к прикованному к полу пленнику и доверительно поинтересовался. - Хочешь, я прямо сейчас отрежу и съем кусок твоей ножной мышцы? - и заорал слабым старческим голоском. - Кто был директором центра?
        Отвечать!
        Антон и не собирался изображать из себя героя, подозревая, что имя генерала Гудвина Вильяфуэрте легко найти в любой справочной системе.
        - А почему вас это интересует? Дело было давно, «Фалкона» больше нет.
        На этот раз старик смотрел на него почти восторженно. Вообще надо сказать, сплошь положительные эмоции на его высохшем словно пергамент лице сильно диссоциировали с мрачностью внешней обстановкой.
        - Не считай нас идиотами, потому что Фалкон жив. И у нас есть большое подозрение, что это ты! - он уставил на него кривой корявый палец с также коряво отросшим на нем длинным желтым ногтем.
        - Я не понимаю, о чем вы говорите? - искренне удивился Антон и столкнулся с откровенно сожалеющим взглядом Амира.
        - Ты никудышный артист. Вас было пятеро, и один из пятерых был Фалкон. Четверо мертвы. Оставшийся в живых и есть Фалкон. Чего уж тут не понимать?
        - Мы говорим об одном и том же? - уточнил Антон.
        Во взгляде Амира появилось столько укора, что ему сделалось стыдно.
        - Ты не Тони-ворон, ты Тони - осел! - вынес палач вердикт. - А я сделаю тебя Тони - растением.
        - Но я, правда, ничего не знаю!
        - Лжешь! - выкрикнул Амир. - А то, что люди, работающие на Альфреда ван дер Бога, разыскивает тебя по всей Галактике, ты тоже не знаешь? Хочешь сказать, что не слышал об этом?
        Будь на месте Антона и более тупой, после того, как из пятерых выпускников «Фалкона» четверых ликвидировали, даже он бы уразумел, что все это не случайно, и идет охота на киборгов именно этого центра.
        Но если к этой охоте приложил свою стопудовую руку Альфред Ван дер Бог, он же Мистер Би, то значит, что он обречен, и дни его сочтены.
        Мистер Би являлся богатейшим человеком Галактики, имел собственную звездную систему под говорящим названием Харизма, свой космический флот, равный по мощи флоту ЕФЗ, и был законченным психом. Маньяком. Бзублом. Бзублом из Бзублов. Что не помешало ему объявить Галактику сферой своих интересов и покрыть сетью беспощадной тайной агентуры. Чем ему помешали несчастные киборги с Рикосты?
        Что-то тут не стыковалось. Масштаб. Что для Великого Альфреда, самоназвавшего себя Богом, какой-то «Фалкон». Таких центров по Галактике, что муравьев в муравейнике. И везде клепают суперсолдат, наемников. И в каждом втором используется Атканларская технология.
        С другой стороны, Амир палач государственного масштаба на Шарагде, можно сказать, государственный деятель. Он слишком уважает себя, чтобы трепать языком, не имея на то оснований. Стало быть, имеет старикашка некоторую информашку, подтверждающую, что да, великий галактический бзубл что-то имеет против выпускников "Фалкона".
        Чем - то они затронули его интересы. Хотя и непонятно, как интересы нескольких муравьев могут затронуть, а тем более пересечься с интересами, например слона.
        Пересечься то они могут, но слон даже лапы не испачкает, наступив на них.
        2.Побег
        Амир набрал команду на переносном пульте, и эбонитовое ложе бесшумно опустилось вровень в полом. Одновременно кандалы Антона пришли в движение, заскользив по напольным пазам. Спецназовец заволочился следом.
        - Ты похож на мешок дерьма! - старчески заперхал Амир. - Все-таки приятно, что ты такой молодой сдохнешь раньше меня, старика! А я буду трахать твою невесту, инопланетный выродок! Я старый и седой буду жить, а ты гнить в земле.
        Пыточное ложе с прилипшими волосами и кусками кожи предыдущих жертв катастрофически быстро приближалось.
        Антон понял, что если вырываться, то сейчас. Если он угодит на ложе, шансов больше не будет.
        С неприятным хрустом большие пальцы вышли из суставных сумок и завернулись ближе к ладоням.
        Спецназовец разом выдернул руки из наручников, сделавшихся свободными, одновременно выпрыгивая из ножных кандалов. Амир не смог удержать вопль удивления. Ноги спецназовца на некоторое время стали прямыми, лишившись ступней.
        Опомнившись, старик лихорадочно затыкал пальцем в пульт, но операцию невежливо прервал Антон, взявший палача за горло.
        - То, что касается твоей невесты - неправда! - просипел Амир.
        - Верю! - согласился Антон и потребовал. - Как отсюда выбраться?
        - Выход только один - наверху, клянусь святым Мазой!
        - Открывай! - Антон слегка потряс его, соизмеряя силу, шея старческая, легко переборщить.
        Наверху находились восемь янычар, которые инстинктивно обернулись на внеурочно распахнувшийся причудливым лепестком на полу люк. Обычно это происходило позже, и им оставалось принять тело. Мертвое или еще хуже - живое. Мочившееся и фекалирующее, гукающее, пускающее пузыри из всех мест, одним словом скот вонючий.
        Но такова была их работа, работа надзирателей зиндана.
        В этот раз тело тоже было. Первым в люк вылетел Амир Садеки, стонущий и блеющий, и они едва по инерции не прищучили его, но успели притормозить выработанные за годы службы рефлексы. Это стало их тотальной ошибкой, потому что они упустили единственный шанс остановить появившегося следом джина.
        Антон появился из люка, словно у него выросли крылья. Доли секунды ушли у янычар, чтобы открыть огонь. Это оказалось чересчур много. Сектор обстрела перекрывал весь коридор по ширине, но спецназовец поднырнул под веер, и ворвался в строй охранников, слов волк в овечью отару. Двоих янычар он столкнул головами, проломив череп одному, и надолго выключив второго. Не успели они повалиться, как спецназовец уже стрелял из галакса одного из них.
        В ограниченном пространстве тесного коридора заработали семь плазменных батарей, воздух мгновенно отозвался, наэлектризовавшись и возмущенно загудев.
        Волосы встали дыбом, поднялся нестерпимый жар, словно в печи. С криком ужаса Амир нырнул в люк на полу, решив лучше обойтись переломами при падении с высоты, чем свариться. Ему несколько не повезло, когда люк автоматически закрылся, и он треснулся об него головой.
        Сразу после удара наступила тишина. Амир думал, что оглох, и сидел, потирая внушительную шишку. На самом деле закончился бой.
        - На! - Антон сунул ему галакс со светящимся красным светодиодом, свидетельствующим о полном использовании заряда батарей.
        Точно такие же горели на оружии поверженных янычар. Расстреляв весь боезапас, они не попали ни разу. Это был очередной не учтенный никем рекорд двоечника центра "Фалкон".
        Уцелела батарея лишь у янычара, поверженного первым. Антон одолжил у него свежий галакс, после чего, рассупонив «сбрую», освободил бойца и от композитного бронежилета.
        Обойдя Амира, в ступорозном состоянии пытавшегося просверлить взглядом разряженный галакс, он двинулся по наклонному коридору наверх, выбираясь из зиндана.
        Эффект внезапности был безвозвратно утерян. В панцири янычар были вшиты чипы жизнепоказателей, при уничтожении носителей посылавших сигналы тревоги на командный пункт. Из-за тех же самых чипов, враги отлично знали, где он находится и куда движется.
        Антон подготовился к войне на два фронта, закинув жилет на спину, а спереди выставив дуло галакса.
        Ему удалось добраться до начальной точки своего прибытия в зиндан, никого не встретив, но это была его единственная удача, которая после этого отвернулась от него.
        В «приемнике» кипела работа, на полу, запутавшись в сетях, лежал очередной несчастный, и рабы в набедренных повязках ползали вокруг, старательно заковывая ему руки и ноги.
        Более детально осмотреться Антону помешал выстрел в спину. Композитная броня выдержала прямое попадание, но, получив чудовищной силы удар, спецназовец полетел вперед и посшибал рабов с ног.
        На этом его несчастья не завершились, и стоило Антону сделать пару выстрелов в ответ, как перегревшийся галакс заклинило от перегрева. Наверняка, это был контрафактный ствол, купленный у отчаянных и жуликоватых контрабандистов, осмелившихся поставлять запрещенное оружие на Шарагд. Настоящий ствол производства Германики такого бы себе не позволил.
        Все новые выстрелы сшибали Антона с ног, композит немилосердно нагрелся и стал течь, словно намекая, что хорошо бы выбираться, а не подвергать его все новым испытаниям прямыми попаданиями, на которые он был совершенно не рассчитан. Во всяком случае, в таком количестве.
        Выбираться? Но куда?
        В Антона били со всех сторон. Броня становилась все тоньше и меньше по размеру.
        Ею стало трудно прикрываться, особенно при выстрелах звучавших одновременно.
        Нападавшие, не услышав ответа, совсем обнаглели и подошли вплотную, чтобы не тратить времени на прицеливание.
        Ну, это наглость. Антона это разозлило. Все - таки не мальчишка, а боевой киборг.
        Он прыгнул в толпу, двоих сразу прибил, воспользовавшись своим излюбленным приемом и столкнув их лбами.
        Остальные янычары отскочили назад, но спецназовец успел сорвать с одного галакс и композитный жилет. Выстрелить он не смог, так как с галакса соскочила батарея, тогда махнув галаксом как палицей, он снес с ног нескольких нападавших, другие же, не зная истинной причины, по которой он не стрелял, и, подозревая, что хитрый инопланетянин собирается бить наверняка, временно отошли и скрылись в коридорах.
        Возникшей паузой Антон хотел воспользоваться, чтобы на плечах отступающего противника попытаться пробиться через коридор, но у него появился другой план, и он бросился к пленнику. Когда он продолжил дело, начатое рабами, и стал заковывать пленника в кандалы, тот что-то возмущенно залопотал, но Антон дал ему в челюсть, правда, извинившись.
        - Извини, приятель, двоим не уйти!
        Янычары слишком поздно поняли, что происходит. От ярости, что жертва ускользает, они даже не смогли его сразу пристрелить.
        Когда Антон заковал последние кандалы, сеть, функционирующая в автоматическом режиме, мгновенно отпустила пленника и стремительно втянулась в отверстие в потолке. Спецназовец ухватился за конец и взлетел под самый купол, и дальше в узкий ход.
        Янычары успели лишь слегка поджарить ему ноги, шаровары сгорели еще раньше.
        Вытянув его наружу, пилот понял свою ошибку, либо он получил сообщение по коммуникатору, и отцепил трос. Антон по инерции взлетел над куполом, затем рухнул вниз, чудом увернувшись, чтобы не угодить в ту же дыру, откуда появился.
        Он покатился по куполу вниз и успел проклясть все на свете, пока съехал вниз, ободрав голую задницу о поверхность, которая оказалась далеко не идеально ровной, как могло показаться вначале.
        Сверзившийся Антон едва не прибил при приземлении дервиша, неизвестно зачем припершегося к зиндану, месту не совсем удачного для того, чтобы просить подаяния. Взамен за это он забрал у дервиша штаны, халат и флип, где-то благополучно упертый.
        Старый пердун попытался раззявить рот, и вдобавок ко всему приобрел еще и синяк под глаз. Там были еще дервиши, и никто не стал более чинить препятствия беглецу, увидев, как сурово он обошелся с них коллегой.
        Антон миновал околозинданную площадь, поспешив затеряться на одной из прилегающих улочек. Здесь он утихомирил бег, бегущий всегда привлекает излишнее внимание, и, подняв воротник халата повыше, свернул в сторону возвышающихся над дувалами правого фронтона шахского дворца. Расписные башни и зубчатые стены далеко просматривались на фоне быстро темнеющего неба.
        В гости к шаху он не собирался, его никто и не приглашал, ему надо было правее.
        Политика - запутанное дело. В шахском дворце засел Джавад Некунам, служивший до недавнего времени всего лишь военным визирем, погубивший кучу собственного народа и свергший единокровного старшего брата Вахида.
        Народ роптал, пока тайно, что власть передана не в том порядке, в каком завещана Великим Мазой. Тогда решено было указать глупому невежественному народу Шарагда на его истинных врагов.
        Главной причиной вспыхнувшей свары между братьями и последовавшей вслед за ней кровавой бойни в столице были объявлены злые козни чужеземных военных советников, поднявших мятеж в 12-м гвардейском полку.
        В полку повесили каждого десятого, несмотря на то, что самого полка во время смуты в городе не было вовсе. Инопланетных специалистов расстреливали всех подряд. Им негде было скрыться, их выдавал акцент, да и внешний вид за версту выдавал иностранца.
        Так как они были чужаки, то их не жалели: сдавали всех подряд с большим воодушевлением, и никто не торопился предоставлять им убежище. Антон и не подозревал, что в городе столько беспощадных и кровожадных людей. Все те, с кем он еще день назад пил на брудершафт за дружбу и травил анекдоты, вдруг, по команде, возненавидели его. Это, поначалу, вызвало недоумение, но потом, когда его самого чуть не расстреляли, недоумение рассеялось.
        Впрочем, у него оставался шанс избежать столь печальной участи, потому что он по старой спецназовской привычке давно подготовил себе пути отхода, правда, не предполагая при этом, что город так грамотно обложат.
        В укромном месте томился в ждущем режиме грайвер, снабженный искусственным интеллектом и способный всего за несколько минут решить все его проблемы, доставив на тайную орбиту, где Антона уже ждала техника потяжелее в виде мощного стационарного усилителя, укомплектованный новейшей и жутко дорогой установкой плавного пуска, готовой, в свою очередь, отправить его еще дальше, в любую точку Галактики. Как говорится, подальше от этой земли.
        Сказать, что добраться до грайвера было нелегким делом, значит не сказать ничего, ибо дело это было практически безнадежным. Антон знал, что о его побеге уже известно и все, кто надо оповещены. На самом деле, как хреново обстоят его дела, и то, что его шансы на успех имеют не нулевое значение, а перешли в область довольно крупных отрицательных величин, он узнал, когда, далеко обойдя шахские хоромы и, оставив большой дворцовый парк позади, выбрался, наконец, в сам город.
        К тому времени потемнело окончательно. Освещения никакого, кроме естественного.
        Фонари зияли выбитыми плафонами, с некоторых уныло свисали висельники.
        Но если к трупам он уже привык, то другое насторожило и обострило его внимание.
        Вокруг не было ни души. Добропорядочные граждане конечно не станут высовываться, чтобы не получить в рыло по случаю общенародной победы. Но где бродяги, воры и шлюхи? Куда эти то подевались? Последние давали даже в разгар жесточайших боев за молокозавод.
        Тревога, охватившая его, была настолько сильной, что он принял дополнительные меры безопасности, активизировав опцию по снижению температуры эпителия и сделавшись невидимым для приборов ночного видения.
        Ответ, почему вокруг так тихо, он получил довольно скоро. Хорошо реакция не подвела, успел нырнуть в канаву, когда мимо тяжелой поступью прошествовал Всадник Тьмы. Дождавшись, пока стук копыт затухнет вдали, спецназовец продолжил движение.
        Он сопоставил новые данные и понял, что в охране столицы в эту ночь произошли кардинальные изменения. Ранее Всадники Тьмы в городе не применялись. Никогда.
        Это были чересчур жуткие создания, монстры- убийцы, чтобы их запускать на городские улицы.
        Это оказались еще не все плохие новости.
        Пару раз мимо затаившегося спецназовца промчались летучие отряды Волчьей гвардии.
        Мутанты неминуемо бы его унюхали, но Антону повезло, что, ныряя в канавы, он насквозь пропитался запахами городской канализации. Если бы он успел побриться сегодня утром, обработав кожу любимым лосьоном «Каприз», то этот каприз, пожалуй, остался бы последним в его жизни.
        Мутанты из Волчьей гвардии не имели средств связи. То есть, вообще. Но чудесно обходились без них. Они вообще легко обходились без многих вещей. Без привязанностей, без пощады к раненым и безоружным, без скидки на возраст и пол.
        Единственное, что они признают безо всяких условностей, это месть. Стоит кому-либо из отряда погибнуть, как через минуту здесь будет весь отряд, и обязательно отомстит, даже если придется погибнуть всем. Они и в бою также действуют. Их боятся все - и свои, и чужие. Больше боятся только Всадников Тьмы. Но это по понятным причинам.
        Неожиданно, в тревожно затихшем городе с грохотом полыхнуло. Вспышка застала Антона в квартале красных фонарей, выхватив из темени сотни испуганных лиц и полуголых фигур, прилипших к окнам. Он торопливо прикрылся халатом, понимая, что уже опоздал.
        Прямо перед ним оказалось сплюснутое в блин лицо шлюхи. Она была некрасива как смерть, так, пожалуй, была некрасива только современная топ-модель Ло-Гламур с межцивилизационной станции Пантера, по последней моде изуродовавшая себе лицо у форм-хирурга.
        Антон прижал палец к губам, одновременно выжимая из себя самую обворожительную улыбку. Или он стал терять форму, или ей не понравилась его кривая ухмылка, но местная Гламур указала на него пальцем как на привидение и завизжала, словно пьяная макака.
        Спецназовец торопливо отступил в темноту, но новый сполох вновь соединил землю и небеса, высветив его как днем. Антон еще с первого раза распознал спутниковое оружие. Он был осведомлен как специалист, что спутник мог стрелять только по целям, объявленным ООЦ вне закона. Судя по зареву, горел мыловаренный завод. Бог его знает, что спутник обнаружил в этом давно заброшенном районе. Слухи про это место ходили жуткие - и что людей живьем в котлах варят, и про пироги из человечьего мяса. Люди там пропадали часто. Антону все было недосуг проверить: все-таки война шла.
        Посты Волчьей гвардии совершенно напрасно ждали Антона у крепостных ворот, он направился в противоположную от периметра сторону, углубляясь в центр города.
        Преследователи, вероятно, посчитали это направление маловероятным, надо быть совсем дураком, чтобы не попытаться улизнуть из города под покровом темноты. На самом деле также считали и те многочисленные бедолаги, кого уже поставили лицом ко рву.
        Дело спорилось, и ноги сами несли его к заветной цели, но вскоре Антон был вынужден остановиться, потому что череда домов сошла на нет, и впереди раскинулось ровное как стол и, благодаря этому обстоятельству, простреливаемое навылет поле аэродрома.
        Предстояло преодолеть самую опасную часть пути. Антон остановился и прислушался, со стороны ангаров раздавался подозрительный шум, похоже, там кто-то прогревал моторы бомбовоза. Делал он это с заведомо недостижимой целью - потому как с этого аэродрома еще долго никто б не смог взлететь: рулежка была разворочена, из стенок гигантской воронки торчали лопнувшие трубы, из которых с уютным урчанием стекала дурно пахнущая жидкость. Даже до Антонова носа оттуда доносилась отвратительная вонь. Очистка воды всегда была проблемой для столицы. Антон перепил килограммы хлорированных таблеток, чтобы избежать модной среди местной знати хронической дизентерии.
        Освоившись с обстановкой и продолжив движение, Антон уже успел преодолеть по летному полю большую часть пути, когда понял свою непростительную ошибку. Рев моторов вдруг усилился до надрывных нот, и из темноты на него стал стремительно накатывать свет фар. Не бомбовоз там прогревали, а самую настоящую танкетку.
        Времени, чтобы вернуться обратно уже не оставалось, а воронка оказалась рядом, и Антону ничего не оставалось, как броситься туда. На его счастье, на дне воронки скопилось достаточно воды, чтобы он мог уйти в нее с головой.
        Танкетка подъехала к воронке и остановилась. Сверху посыпались камни, Антону даже показалось, что кто-то спускается, но вместо непрошенных гостей, вернее, хозяев, и бешеной пальбы на него вдруг сбросили труп, и танкетка отбыла восвояси.
        Причем, солдатня беззаботно орала песни, видно, что сутки напролет они принимали на грудь и с момента перемирия уже приняли изрядно.
        Антон вынырнул только тогда, когда танкетка отъехала. При этом он вынужден был вытащить также и труп, потому что тот лежал прямо на нем. Антон ожидал увидеть убитого при штурме вахидовского солдата, но неожиданно для себя разглядел генеральские лампасы.
        Черт возьми, да Антон знал его. Генерал Рушди никогда не участвовал ни в каких сражениях, разве что за карточным столом. Он славился другим, в частности - гениально организовывал всевозможные фуршеты и презентации.
        Антон и познакомился с ним на одной такой вечеринке, помнится, она имела место у Рона Кучерявого. Старый пень тогда имел неосторожность похвастаться, что скоро станет зятем самого Джавада Некунама. Как видно, он поступил опрометчиво, и у шаха обнаружилась более подходящая кандидатура.
        Оглядев дно воронки повнимательнее, Антон без труда обнаружил и легко опознал еще один труп, плававший в луже чуть далее. Мэр столицы Майфаранда - оглы всегда предпочитал роскошное белье по последней галактической моде, вот и сейчас невообразимое, почти метровое, атласное жабо украшало его. Антону было совершенно непонятно, за какие свои прегрешения мэр угодил в столь печальную компанию. Шах, бывало, всегда ставил его в пример: "Какой у нас энергичный независимый градоначальник. " Скорее всего, ему просто надоело ставить его в пример.
        Антон уже оставил аэродром далеко позади, а тарахтение танкетки не умолкало ни на минуту, видно многих надо было пристроить в воронку перед тем, как залить ее бетоном. Война все спишет.
        Конечной целью Антона было так называемое Старое городище. Случившийся в стародавние времена пожар уничтожил еще деревянный город. Согласно учению Великого Мазы на таких местах строить нельзя. Посему обширный участок почти в центре Аль-Кахтани был заброшен и обильно порос колючкой.
        Чтобы попасть в Старое городище, необходимо было преодолеть глубокий овраг через канатный мост. Антон выждал паузу, предчувствие у него возникло нехорошее, а может, просто мандраж нашел. Он понял, что может стоять здесь хоть до утра, а утром его обязательно шлепнут, но идти все же надо. Убеждая себя, что здесь всего лишь пятьдесят шагов, он ступил, наконец, на шаткую поверхность и, стараясь не шуметь, быстро пошел вперед.
        Опасность он не увидел, а почуял: мост задергался от тяжелой поступи, кто-то приближался с непонятно какой стороны. Не хотелось бы думать, что он попал в загодя уготовленную ловушку, и его зажали с обеих сторон. Нет, маловероятно.
        Никто бы не подумал, что он такой идиот.
        Не мешкая, Антон перемахнул через перила. Под мостом было полно арматуры, он уцепился за нее и повис. Хоть бы не гвардеец, молил Великого Мазу Антон. Волчара моментом его учует.
        Это не был гвардеец. Раздалось громкое змеиное шипение, и по мосту над Антоном прошел Всадник Тьмы.
        Всадник Тьмы получил свое название оттого, что восседал на настолько мерзком мутанте, который мог быть творением лишь ада. Коня он напоминал лишь четырьмя конечностями и копытами. Голова монстра была от раптора, с торчащими кривыми клыками. Но самое мерзкое и отталкивающее, что было в нем, это то, что вместо гривы и кожи из него росли живые змеи. Когда всадник восседал на этом живом шевелящемся ковре, зрелище было тошнотворное.
        Чудовище сделало несколько шагов по мосту, заставив его раскачаться, потом замерло. В тишине был слышен лишь скрип канатов, да змеиное шипение. Судя по месту, где шаткий мост тяжело прогнулся, Всадник стоял прямо над Антоном. Антон замер.
        Аборигены относились к Всадникам Тьмы с суеверным страхом. Несмотря на явное неодобрение окружающих, Антон пытался приручить в свое время одного такого монстра, но что там не срослось в один недобрый день, чудовище набросилось на него, а когда не получилось его убить, то убило себя методом скорпиона.
        Всадник Тьмы продолжал стоять в неподвижности над головой Антона. Толстый лысый хвост чудовища, похожий на хвост гигантской крысы, свешивался с моста метра на три. Антон знал, что на конце хвоста имеется невидимый телепатический глаз, реагирующий на проявление страха у потенциальной жертвы, поэтому не позволил никаким мыслям волновать себя.
        Неожиданно что-то встревожило хищника, и хвост его дернулся. Тотчас ужасающий вопль разорвал темноту. За воплем последовал омерзительный хруст. Антон едва успел уклониться, как мимо него пролетело конвульсивно дергающееся безголовое тело. Монстр лакомился.
        Антон внутренне содрогнулся, всего лишь на мгновение потеряв контроль над своими чувствами. Чудовище резко подтянуло к себе свой страшный хвост, но этот жест не принес Антону успокоения. Напротив, чувство острой опасности завопило вдруг в нем. Антон вспомнил, что мост очень узкий, и он совсем упустил из виду другой его край. Тогда он перехватился руками поудобнее и развернулся.
        И почти уткнулся лицом в толстый напрягшийся хвост. Кожа на конце хвоста разошлась, словно складки крайней плоти на члене, и в лицо спецназовцу глянул красный, никакой не телепатический, а самый настоящий глаз, наполненный до самых краев злобой. Антон в очередной раз лажанулся, поняв, что ничегошеньки он об этой планете не знает, оказавшейся даже страшнее, чем о ней пишут в путеводителе Гельмгольца. А сверху с сухим пощелкиванием уже опускался клубок извивающихся щупалец.
        Антон видел всю эту картину уже отдаляющуюся, правда, ему показалось, что это происходит чересчур медленно, как при замедленной съемке. Мгновенная реакция заставила его разжать руки, и он рухнул в темноту, навстречу неизвестности.
        Он попал на склон землянистый и скользкий, сразу же упал, как учили, и покатился вниз. На дне оврага обнаружился сток, мелкий, с бетонным дном, и Антон побежал по нему. Совсем близко не переставая, ревел Всадник, он тоже спускался.
        "Да нет там никакого Всадника", - понял вдруг Антон со всей очевидностью.
        Поэтому не поддался он тогда дрессировке, да и не мог поддаться. Это чудовище не носит на себе никаких всадников, в обычном понимании, и никогда не носило. Есть ящер со змеями, растущими по всему телу, носящий на себе человека для затравки, чтобы в нужный момент разорвать его на части и, тем самым, вывести искомую жертву (в данном случае, Антона) из состояния равновесия, засветить его, заставить лучиться ужасом.
        Антон замер, словно наткнувшись на невидимую стену. Впереди что-то было. Он и сам не знал, как это понял.
        Прибавив мощности в слуховые рецепторы, он различил неприятное для слуха поскуливание. Волчья гвардия! Антона спасло то, что он двигался с подветренной стороны.
        Прорыв исключался, с явившимся по тревоге отрядом гвардейцев в полном штатном составе, даже ему не справиться. Оставаться нельзя, сожрет идущий следом раптор.
        Получалось, что идти нельзя, а оставаться вообще заказано.
        Совсем близко реванул раптор, видно почуял свежую кровь. Поскуливание волчар сделалось на октаву более возбужденным.
        Надо было поторапливаться. На стороне Антона было то, что он стоял в воде, а волчары воду терпеть не могли. Так что у него опять появлялся шанс.
        Микроскопический, но когда было больше.
        Спецназовец лег в воду, но ее оказалось чересчур мало, и над поверхностью осталась часть лица. Тогда он повернул голову набок, и вода покрыла его голову едва ли на палец. Деваться было некуда, и он пополз вперед, отталкиваясь ногами от скользкого дна.
        Как образно учил сержант Крауч, он вообще обожал образные выражения: "Если вы хотите чтобы вас не заметили в гавне, сами станьте гавном!" С этого момента, Антон перестал быть военным советником шаха, вообще, перестал быть живым существом. Он стал водой. Движения его стали плавными, руки и ноги ходили как волны. Волны шли через него, вместо него. Теперь в канале ничего не было кроме воды.
        Он прополз у самых ног гвардейца, способного почуять плывущего под слоем воды головастика, а тот ничего не заметил.
        Спецназовец сам с трудом отошел от транса, выбравшись из воды далеко за постом.
        Он некоторое время сам не мог понять, кто он, в голове шумело, мысли были словно студень, тягучие и плавные.
        3.Старт
        Выбравшись по крутому склону оврага на вершину, Антон достал флип, набрал четыре девятки и сразу же выключил. Не успел монитор погаснуть, как на нем высветилась ответная надпись: "НА СВЯЗИ ИВАН". По этой команде, если все было в порядке, Иван должен был выдвинуть антенну, и в дальнейшем с ним можно было переговариваться по встроенному коммуникатору.
        Антон вздохнул с облегчением. До последнего момента его тревожила судьба бесхозно оставленного грайвера. Теперь же напряжение исчезло, будто невидимая тяжесть спала с плеч. Спецназовец выключил флип и продолжил уже мысленный диалог:
        - Иван, отзовись.
        - СЛУШАЮ, - прозвучал в мозгу приятный умный баритон, показавшийся ему прекраснее любой симфонии.
        - Включи радары и незаметно осмотрись. Радиус двести метров. Что видишь?
        - У НАС ГОСТИ, - бесстрастно сообщил Иван.
        Антон ругнулся, самые худшие опасения подтвердились: нахождение грайвера не было секретом. Неизвестно, кто и как их выследил. Возможно, засекли системы ПКО, хотя Антон и использовал активное экранирование, ранее никогда не подводившее.
        Возможно, случайный свидетель или осведомитель увидел посадку грайвера в автоматическом режиме. Или наткнулись уже потом. Все это теперь было не важно.
        Возникшая на недолгое время легкость испарилась без следа. Все вокруг смотрелось подчеркнуто враждебным, а грайвер, до которого рукой подать, вновь стал недостижимым.
        - Сколько их? - Поинтересовался Антон.
        - ШЕСТНАДЦАТЬ ЦЕЛЕЙ. УДАЛЕНИЕ ОТ ОДНОГО ДО СТА МЕТРОВ. ЭТО ЗАСАДА.
        - Какой ты догадливый! Зафиксируй каждую мишень. Ты должен уничтожить их одним залпом по моей команде.
        - СЛУШАЮСЬ.
        Выбравшись из оврага, спецназовец ползком передвигался по пустырю. Под руки попадал то мох, то колючки. Кое-где торчали невообразимой плотности шарообразные кусты, которые Антон сделал своеобразными отсечками своего пути. Скоро должна была начаться стометровая зона, отмеченная Иваном, как особо опасная, а пока вокруг застыла нестерпимая режущая ухо тишина.
        Он полз неслышно, как умел, не забывая крутить головой на 360 градусов, пока чувство, что что-то происходит не так, стала невыносимым. "Где же раптор?" - вдруг подумал он.
        Все случилось в следующее мгновение. Сначала будто дуновение ветерка коснулось волос, а следом на Антона обрушилась чертова тварь. Место, где затаился Всадник, оказалось совсем рядом, а спецназовец его не углядел.
        Он мог клясть себя сколько угодно, дело было не в нем, а во Всаднике. Урод имел обыкновение замирать словно статуя. В эти моменты он практически не дышал, замедлялись или останавливались все жизненные процессы, и засечь его, да еще в темноте, не представлялось никакой возможности.
        Так или иначе, Антон попался на эту удочку, подойдя в твари на недопустимо близкое расстояние, с которого жертва уже не могла вырваться. Скорость передвижения Всадника не укладывалась в обычный темп восприятия. Антон не успел ничего другого, как напрячь тренированные мышцы, и в то же мгновение страшной силы удар подбросил его вверх.
        Спецназовец так и не понял, чем раптор его треснул. Головой как тараном или копытами, в глазах словно расплавилось небольшое солнце, и лишь киберсистемы не подвели, удержав меркнущее сознание. Напор чудовища оказался столь стремителен, что после удара он сам не успел сразу остановиться, и сила инерции протащила его чуть вперед.
        У спецназовца появился еще один микроскопический шанс на спасение. Едва коснувшись ногами земли, он кинулся в сторону от этого ревущего клубка смерти.
        Ему удалось увернуться от большинства струящихся мерзких щупалец, но одно из них, толщиной в руку и твердое словно сталь, захлестнуло ногу. Щупальце дернулось и вскинуло его словно пушинку.
        Антон повис вниз головой, а раптор ревел как недорезанный. В воплях его сквозило неприкрытое торжество. Спецназовец ждал, чего тварь сделает с ним. Убьет сразу или усадит себе в седло? Для себя он еще не решил, что хуже.
        Раптор не сделал ни того, ни другого, издав напоследок еще один торжествующий вопль, он бросился напролом через пустырь, волоча Антона за собой. Он мчался не по дороге, а сам прокладывая ее за собой. Монстр без проблем бежал через шарообразные кусты, оставляя в них проломы, и когда спецназовец попадал в них, то его раздирали распрямляющиеся гибкие и твердые как металлически стержни ветви.
        Ничего не соображая от бешеной скачки, вероятно, сильно контуженный, он смог лишь крикнуть:
        - Иван, ко мне!
        Он уже ничего не соображал. Ему было все равно, что своим призывом он окончательно демаскирует грайвер, с другой стороны на фига покойнику грайвер? У него было единственное страстное желание. Чтобы Иван услышал голосовую команду.
        И он услышал его.
        ИИТ-грайвер не являлся боевым судном, но согласно предыдущей команде, был готов поразить затаившихся вокруг него врагов из бортового серпера, используемого против астероидов. Для гравитационного излучателя, способного выдавать миллион импульсов в минуту, это было делом даже не секунды, а доли секунды. Но когда вместо заранее оговоренной команды Иван услышал "Ко мне!", то он просто отбросил маскировочные щиты и включил двигатели.
        В свете вырывающейся из дюзов плазмы грайвер стал виден как днем. Не уничтожив враждебные ему цели, он сам стал целью. Переносной зенитный комплекс типа «Команч» открыл по нему ураганный огонь с дистанции, позволяющей вести огонь прямой наводкой.
        Первый же нейтритовый снаряд угодил в триплексы и оторвал принимающую антенну, вследствие чего Иван оглох. В таком случае, согласно служебной инструкции, главной и единственной для исполнения становилась последняя полученная им команда.
        ПЗК «Команч» продолжал творить те еще беды. Не успел Иван устремиться по пеленгу Антонова браслета, как получил снаряд еще и в корму. Нейтритовая боеголовка, приспособленная для того чтобы пробивать броневые плиты среднего класса корветов, словно папиросную бумагу пробила тонкую жесть внешнего горизонта, а затем разорвалась в блоке бесперебойного питания, уничтожив тем самым всю систему запасного и аварийного энергоснабжения.
        В итоге, бортовой компьютер, контролирующий сотни параметров и не успевающий реагировать на многочисленные попадания и разрушения внутри жесткого корпуса, оказался подключенным лишь к работающему генератору, достаточно было секундного его отключения и, лишенный подпитки памяти, шлюп становился неуправляемым куском железа, правда, весом в тридцать тонн.
        Но и на этом беды Ивана не закончились. Пули и снаряды градом обрушились на многострадальное неповоротливое тело. Из девяти отражателей пять было разрушено сразу, они были отключены компьютером, и мощность шлюпа упала вдвое. Один из снарядов угодил в рулевую закрылку, но не разорвался, а лишь заклинил ее, заставив шлюп уныло провиснуть на правый бок.
        До того как спутник ООЦ одним сокрушительным разрядом разнес «Команч» на куски, многочисленные пули успели шмелями прошить борт и доконать пульт управления.
        Разлетелись на куски мониторы слежения, консоль вводного устройства оказалась пропорота насквозь. Причиняемые повреждения оказались бы не столь серьезны, если бы сильно просевший бок не ударило о землю. Удар был столь силен, что бронированная панель, закрывающая управление дальней космической связью, вылетела из захватов, и сложнейшая система оказалась практически незащищенной.
        От случайной пули в цепи возник сбой, результатом которого стала глубоко ошибочная команда, выданная шлюпом на орбитальный комплекс.
        Подчиняясь ей, на высоте в триста километров огромная стальная громада пришла в движение. Настежь распахнулись шлюзы, и с визгом распиливаемого металла наружу вырвался кислород. Он моментально вымерз, дикий перепад давления и температур мгновенно раздавил лампы освещения, погружая станцию во тьму. Одновременно, станция начала беспорядочно вращаться.
        Следующий сигнал, вырвавшийся из изуродованного флаера, вызвал к жизни непосредственно кабину плавного пуска. По существу, весь орбитальный комплекс являл собой гигантский усилитель, и теперь он оказался полностью подключен.
        Образно говоря, тетива была натянута до отказа, а кабина была острием стрелы. В памяти компьютера было достаточно адресов для мгновенного перемещения, включая межцивилизационную станцию Пантера и вселенский курорт Космические Гаваи, но, как оказалось, попасть туда Антону уже было не суждено, потому что через секунду от расстреливаемого шлюпа поступил такой каскад спонтанных сигналов, что к чертям полетела вся система настройки целиком.
        Антону было не до аварии, случившейся в далеком космосе. Он задыхался. Мерзкие живые лианы успели оплести ноги и стали забираться выше, сдавливая грудь. С самого начала, как только тварь схватила его, Антон перестал сопротивляться.
        Никакого специального плана у него не было, но он знал, что раптор никогда не убивает сразу, а значит, силы ему еще понадобятся. Несмотря на то, что скорость чудовища впечатляла, состязаться с грайвером на равных монстр не мог, и по свету фар Антон видел, что Иван его нагоняет.
        По всему выходило, что скоро должна была появиться давешняя ложбина с гвардейским патрулем, где раптору волей неволей пришлось бы поубавить прыти.
        Наконец, чудовище выскочило на край оврага и, как и ожидал Антон, на секунду замешкалось. В этот момент свет фар стал нестерпимым.
        - Иван, тормоз! - Успел еще крикнуть Антон.
        Но Иван был глух и его не услышал. Неуправляемый шлюп врезался в раптора. Удар был силен. Туша раптора буквально взмыла в воздух. Змееруки, называемые орочи, с жестяным шорохом распрямились, и Всадник стал похож на жутковатого вида павлина с распушенным страшным гребнем.
        Спецназовец внезапно освободился от смертельного захвата на высоте не менее десяти метров от земли. У него было время сгруппироваться, но все равно удар был силен. Ему повезло, что он попал на склон и несколько кувырков смягчили удар.
        Рядом рухнул раптор и покатился вниз. Один из орочей попытался ухватить его за ногу, но спецназовец задрал ноги, пропустив под ними тугую шипящую ленту.
        Неряшливо переворачиваясь, проклятый раптор покатился вниз. На пути его оказался окаменевший от страха гвардеец, раптор подхватил его и с такой силой прижал к себе, что у несчастного из ушей брызнула кровь.
        Выбравшись наверх, Антон оказался перед понуро поникшим боком флаера и приказал:
        - Иван, открывай!
        Вопреки его ожиданиям, никакой реакции на команду не последовало, и люк оставался наглухо задраенным. Антон еще не успел осознать, чем ему это все может грозить, как шум катящейся по склону земли заставил его оглянуться. И вовремя - раптор поднимался! При этом он продолжал сжимать в дергающихся щупальцах бедного гвардейца. Антон с внутренним содроганием разглядел полные мольбы глаза-тот был еще жив.
        Надо было торопиться. Люк можно было попытаться расклинить, но, обежав шлюпку в поисках инструмента, Антон вынужден был остановиться.
        - Однако, - констатировал он.
        Противоположной стороны катера практически не существовало, имела место обширных размеров дыра с остатками проводки, в которую просматривался разгромленный салон.
        Чудом уцелевшие лампы безучастно освещали безотрадную картину. Практически, сохранился только пульт, всего остального как-будто никогда и не было в природе, некуда было даже присесть.
        Предстояло дискомфортное путешествие, но Антону не из чего было выбирать. Все лучше, чем на рапторе ездить. Антон влез в отверстие и, не мешкая, включил ручное управление. Пламя из единственного уцелевшего сопла уперлось в загоревшуюся землю, и шлюпка нехотя поползла вверх.
        В момент старта словно феникс из пепла, из огня возник раптор, и брюхо медленно поднимающейся шлюпки оказалось прямо над ним. Со шлюпки свешивался полуоторванный пандус, раптор подпрыгнул и орочами вцепился в него.
        Поотставшие гвардейцы, потеряв на время грайвер и узревшие его лишь по факту старта, запоздало открыли огонь - летящие сквозь ночь арбалетные болты, это было красиво.
        На высоте километра Антон остановил ненадолго подъем, чтобы облачиться в скафандр, и пропустил величественное зрелище, которое мог увидеть, если бы выглянул наружу. Плавно покачиваясь, грайвер завис в пустоте, а, уцепившись за него, в виде гигантского скорпиона распластался жуткий раптор, по размеру едва ли меньше удерживающей его машины.
        Уже через восемь минут Антон был на орбите, и с небольшим трудом, но все же вывел грайвер к станции.
        Еще при подлете он понял, что с ней что-то не так.
        - Атканларский долбанный крест! - вырвалось у него.
        Ему не верилось, что такое могли сотворить с его имуществом, в которое он вбухал почти все свои деньги. Сначала, он подумал, что его ждет очередная засада. Но в таком случае враги не стали бы афишировать свое присутствие.
        Станция оказалась полностью разгерметизированной. Главный шлюз и резервный порт были распахнуты настежь. Зрелище получилось дикое. Базу крутило по замысловатой траектории, и при вращении из нее вывалились все незакрепленные предметы. Зато теперь станцию сопровождала целая плеяда искусственных спутников в виде предметов скромной меблировки, изолировочные коврики, какие-то шланги, раструбы, огнетушители. И все это в толстом меху сверкающего инея.
        Антон не без труда славировал между всем этим теперь хламом и подвел грайвер вплотную к откинутой платформе главного шлюза. Перед тем как покинуть грайвер, Антон откинул фальшь панель и, отсоединив из разъема, выдвинул из паза плавно заскользивший пенал, снабженный ручками для транспортировки - искусственный интеллект.
        Когда он выбрался сквозь пробоину, то вынужден был некоторое время подождать, так как при вращении платформа немного отъехала. Дождавшись, когда она снова приблизилась, Антон включил ранцевый двигатель на малый ход и вплыл в шлюз. Его радушно встретил огромный сугроб замерзшего кислорода. Коридор так сильно обмерз и покрылся льдом, что для движения оставался лишь узкий проход.
        Антон сразу распрощался с идеей что-либо прихватить со станции, для этого ее надо было сначала оттаять, а посему подплыл к телепортационной кабине. Кое-как ему удалось от снега пин-порт, и он подсоединил к нему искина.
        Иван сразу установил, что ущерб станции не причинен внешним врагом, а вызван действиями самой станции, а те в свою очередь инициированы неправильной командой, вернее, целым рядом неправильных команд. Антон спросил, кто выдал эту неправильную команду.
        - Мой помощник, - ответил Иван. - Посмертно.
        - Молодцы вы оба, - вздохнул Антон.
        Искин запустил тестовые программы устройства плавного пуска, и те показали, что функционально порт находится в границах рабочих параметров, и кабина полностью изготовлена к работе. После окончания тестирования, Антон зашел в кабину и забрался в ложемент. Горевшая предостерегающая надпись: "Дисфункция систем координат. Пользование кабиной опасно для жизни!" была покрыта толстой коркой льда, и Антон не смог ее прочитать.
        Кабина плавного пуска по существу была кораблем в корабле, имела свой собственный энергоресурс и была полостью герметична. Задраив люк, спецназовец включил подачу кислорода. Когда стало можно дышать, он с наслаждением снял надоевший скафандр. Потом оттаяла надпись, и он понял, что погиб.
        Как только Антон задраил люк камеры, на край откинутой платформы опасливо выполз ороч. На сей раз, он напоминал обычную змею, имел пасть с языком-тройчаткой и два выпуклых, словно базедовых глаза.
        Ороч пошипел на окружающий его лед, попутно высматривая врага. Не заметив опасности, он издал непривычный для змеи звук - высокий неприятный посвист, наподобие которого издает атакующий жертву ястреб.
        На платформе появились другие орочи. Они закреплялись в тех местах, где имелись выступы блокираторов, а когда оплели всю конструкцию пандуса плотной сетью, начали втаскивать самого раптора. Вскоре он вступил на край платформы передними копытами, подтягивая задние. Внезапно, копыта его заскользили по льду, и он едва не рухнул обратно. Но чудом удержался, уперевшись в край напрягшимся хвостом.
        Раптор был разумен, и разум его, направленный лишь на разрушение и смерть, был беспощаден и страшен. Раптора звали Кетанг.
        Во второй раз за один день он чуть не погиб из-за чужака, он такие вещи не забывал. По-прежнему упираясь хвостом и одновременно глубоко вдавливая копыта в лед, Кетанг вошел внутрь станции. Внимание его привлекла дверь кабины плавного пуска, сотрясаемая ударами - это Антон пытался выбраться, не подозревая, какая теплая встреча ждет его снаружи.
        Внезапно, кабину окутали голубые сполохи, включалась система телепортации.
        Раптор понял, что жертва ускользает, и его ненависть оказалась сильнее инстинкта самосохранения. Тогда он подобрался к кабине вплотную и обнял ее своими многочисленными орочами.
        И в это время система телепортации включилась.
        4.Не ждали
        Когда Антон понял, что от него ничего не зависит, то смежил веки и расслабился.
        Он смылся с Шарагда, его даже не расстреляли - и это главное. А обо всем остальном пусть думает Ушумский разумный пузырь. У него голова большая.
        Из состояния полудремы его вывел совершенно неожиданный для плавного пуска звук.
        Перемещающиеся по фазе тела делают это не бесшумно. У самого Антона источаемый при этом звук ассоциировался со струящимся по обшивке мелко толченым стеклом.
        Пространство дискретно, знаете ли.
        Но услышанный им звук ни шел ни в какие ворота. На корпус кабины кто-то просто-напросто наступил.
        Антон в полном непонимании уставился на потолок. Внезапно модуль сотряс тяжелый удар. После чего наступила тишина. Спецназовец в задумчивости потер переносицу.
        Про плавный пуск ходило много легенд. В том числе и про обитающих в нем монстров.
        Чаще всего в рассказах фигурировали огромные моллюски, высасывающие у пилотов мозг. Антон не верил россказням ни на грош, считая их умным пиаром транспортных корпораций, оправдывающих непомерные цены своей продукции расходами на безопасность.
        Следующий удар заставил спецназовца смягчить свою точку зрения. По жесткому корпусу действительно ползала какая-то тварь. Антон прикинул свои возможности для обороны и пришел к неутешительному выводу. Он разве что мог огреть неизвестного чемоданом с ИИТ.
        Если бы спецназовец оказался послабже здоровьем, то неминуемо получил бы инфаркт от прозвучавшего дикого вопля. На самом деле это истошно завывал ревун, сопровождающий горящую красную надпись: "Аварийный отказ всех защит. Немедленно прекратить запуск". Это была совершенно напрасная рекомендация, потому что, несмотря на все эти угрожающие предупреждения, кабина все равно перемещалась ударными темпами. Датчики показывали огромный расход энергии, питающие установки работали на пределе, при каждом цикле пробрасывая кабину все дальше вглубь Галактики.
        Антон ощущал себя песчинкой в центре ревущего океана вышедшей из-под контроля энергии. Не имея возможности ничего изменить, спецназовец снова расслабился.
        Удары по корпусу прекратились, зато началась дикая вибрация. Именно она стала причиной того, что Кетангу не удалось вскрыть жесткий корпус, уцепившись орочами, он с трудом удерживался на месте.
        Опять взвыл ревун. Антон с трудом раскрыл глаз и увидел новую надпись. "Начальный этап диффузии. Включить гравикомпенсаторы!" Начальный этап был не так страшен. При условии если бы он смог включить то, что от него требовалось. Но на месте консоли управления компенсаторами обнаружилась небольшая льдинка, оказавшаяся довольно хрупкой, во всяком случае, при нажатии она попросту отвалилась. Как следствие, диффузия стала нарастать. 30 процентов. 40!
        Крауч как-то в доверительной беседе после банки араки признал, что знавал одного толкового парня, пережившую диффузию более пятидесяти процентов.
        - Он превратился в растение! Не мог даже писать под себя. Чтобы у него не лопнул переполненный мочевой пузырь, и он пописал, ему нажимали на член!
        Антону не хотелось, чтобы какой-то паразит нажимал там что-то на его члене. Хоть вещь, в общем-то, по большому счету не его, а рукодельная, все равно неприятно.
        На мониторе горело уже множество красных меток, свидетельствующих о многочисленных поломках второстепенных систем, и он не сразу вычленил среди них единственную зеленую.
        "Система выходит в нормальную систему координат!" Слава великому Мазе, хоть что-то функционирует. Не успел Антон так подумать, как пространство плавного пуска схлопнулось, и он оказался в свободном полете. Но на мониторах вместо исколотого звездами черного покрывала возникла непотребная картинка из фиолетовых и голубых молний.
        Случилось непредвиденное. Мало того, невозможное. И вместо глубокого вакуума, как никто более приспособленного к приему транспортируемых тел, Антона выбросило в опасной близости к атмосфере.
        Но вскоре Антон понял, что это не совсем верно, и полбеды, если бы его выбросило в критической близости от атмосферы. На самом деле, правда оказалась еще более трагической, потому что его выбросило в саму атмосферу. Что, в общем-то, было равносильно тому, что он покойник. Альтиметр показал 90 километров. Как говаривал один герой: "Или я сошел с ума, или я действительно слышу слово "километр"!
        На Антона обрушилась чудовищная болтанка, вибрация был такой, что стены расплылись, превратившись в размытый контур, словно камертон, по которому со всей дури треснули кувалдой. Будь на месте Антона нормальный человек, он бы тихо скончался, и это было бы благо, потому что так плохо Антону еще не было никогда.
        Настоящему Антону Воронину приходилось высаживаться на планеты с десантных грайверов, но те высадки казались детской прогулкой по сравнению с тем, что устроил ему модуль, способный прокалывать пространство, но приспособленный для полетов в плотных средах точно так же, как подводная лодка для плавания в песках Сахары. И вряд ли Антон испытал бы облегчение, узнав как в настоящий момент на обшивке, превратившейся в раскаленную сковороду, жарится преследовавший его Кетанг.
        В мониторах бушевал пожар. Модуль плавящимся на лету болидом все глубже погружался в атмосферу. Антон недоумевал, как его вообще не сбили системы ПКО.
        Скорее всего, это была одна из нерентабельных планет, не имевшая на вооружении орбитальных платформ.
        Ему удалось активизировать систему самоопределения, но та выдала такую систему координат, что было ясно без очков, что она крякнулась. В противном случае выходило, что Антон побил все мыслимые рекорды перемещений в плавном пространстве. Так далеко не залетал никто. Если бы вектор был направлен к центру, он с большой вероятностью вышел бы на мегалакскую базу, не успев даже понять этого, потому что был бы распылен на атомы силами противокосмической обороны. Но ему повезло, и его вышвырнуло куда-то на окраину.
        Рев газовой горелки за стенками сменился на высокий, все усиливающийся свист.
        Модуль летел во все более уплотняющейся среде. В разрывах пламени в мониторе мелькали обрывки туч, но они были далеко внизу. Вся картинка вертелась, изображая из себя сумасшедший калейдоскоп облаков, неба, каких-то лун, Антон насчитал их десять, не сразу сообразив, что это одна и та же луна, пролетающая с немыслимой скоростью, словно глюк Ушумского разумного пузыря, укуренного сверх меры синей травой. Автоматически среагировав на скорость и плотность среды, с сильным рывком сработал кольцевой парашют. Интересное дела, Антон и не подозревал, что она на модуле имеется.
        Кетанг тоже не подозревал. Силой инерции его сдернуло с модуля. Орочи без особой пользы заскользили по обгорелому и гладкому корпусу. Кетанг пытался зареветь, но пасть быстро забило чудовищной плотности воздухом. Так в полном молчании, тварь камнем канула вниз, и на некоторое время пути непримиримых врагов разошлись.
        Картинка стал вертеться еще сильнее. Модуль вращался вокруг кольца в вертикальном сечении. Периодически Антон оказывался вниз головой. Хоть обзор это не улучшало, но то ли скорость упала, то ли температура, но пламя загасло окончательно, словно втянувшись в модуль, и в разрывах облаков приближалась мрачноватая, но невероятно красивая земля. Темная с более светлыми курчавыми возвышенностями.
        До нее было километров 40. Или 50. Точнее определиться не представлялось возможным, альтиметр тоже накрылся. Антон летел на торпеде, на которой приборы выходили из строя пачками, и которая становилась все более неуправляемой.
        Диффузия 49!
        Великий Маза, и почему диффузатор тоже не сдох?
        Однако Антон был близок к тому, чтобы побить еще один рекорд.
        Но что- то тут не клеилось. Ведь если модуль вышел в норму, то почему продолжаются диффузийные процессы. Ведь в таком случае, он тоже должен был "проявиться".
        Антон оглядел себя и внутреннее содрогнулся. Тело переливалось точно в "хамелеоне".
        Это было не возможно, но он "не проявился"! Вернее, процесс нормализации не был доведен до конца. Это было невероятно. Это было открытие. Возможно, революционное. Только не для него. Для него оно пахло сырой землей чуть присыпанной опилками, чтобы отбить запах свежего трупака.
        Диффузия 49,5!
        Если б ему платили за каждый рекорд, он стал бы миллионером и не перебивался заработками советников на Мазой забытых планетах!
        Валерий Бахтеев по прозвищу Шутер ехал за винтовкой.
        У него перебывало много винтовок, на каждого клиента свой ствол. После покупки нового оружия, он никогда не вез его домой. Исключительно в лес. Во-первых, каждую винтовку, какой бы фирмы она не была, следовало пристрелять. В лесу это можно было сделать без помех.
        Опять же в случае провала, всегда можно было соврать, что ствол нашел. В собственной квартире на это сослаться было бы труднее.
        Он купил чудесную винтовку фирмы «Делейни» неделю назад, отвез ее в лес, за Желтовку, и закопал в известном ему месте, тщательно завернув в целлофан. Теперь настало время выкапывать. От Миши Нухаева поступил заказ.
        Шутер не любил связываться с сумитами, дикие они, вчера с урюка слезли, но Миша делал ему не первый заказ и платил всегда исправно.
        Вращаясь в криминальных кругах Алги (и периодически заваливая его представителей), Шутер отлично разбирался в расстановке сил. Братья Нухаевы контролировали половину, если не больше, всего криминала.
        Причем если Михаил Нухаев был бандитом по жизни, имел свою банду боевиков и от этого открыто кормился, то его младший брат Артур был лицом в городе официальным, возглавляя службу охраны Морского банка, директором которого подвизался Денис Александрович Китов, сын Загорского губернатора Китова, и надо полагать финансовый гений, если возглавил самый крутой банк Алги всего лишь в 20 лет.
        Артур Нухаев мелькал на презентациях и светских тусовках, и, обладая смазливой мордочкой, частенько давал интервью местным кабельным телекомпаниям, демонстрируя, что дикий народ может быть окультурен.
        На самом деле любая собака в Алге, кроме прокурора, знала, что он такой же бандюга, как и его братец. Может, он и не участвовал в войне в Суметии как боевик, но крови на его ухоженных ладонях ничуть не меньше.
        Так или иначе, Артур мелькал на страницах светской хроники. К тому же он носил титул страдальца. 5 лет назад неизвестный негодяй застрелил его красавицу жену, а дочь в шоковом состоянии слегка двинулась башкой.
        Шутер видел ее. В пятнадцать лет это была не знающая ни в чем отказов красивая крашеная сучка.
        На этот раз надо было убрать одного из замов банка «Бригантина» по фамилии Толубеев. Это тот банк, где на вывеске всего одна большая буква «Б». Банк солидный, один из конкурентов Морского, но сам Толубеев полнейшая чушка. Толстый и неухоженный, настоящая свинья. Он только пахал на «Бригантину» да жрал. И завалить его надо было при входе в ресторан «Облиза». Больше он никуда не ходил.
        Только жрать.
        Тайник располагался недалеко от Желтовки, в густом сосняке, и Шутер быстро нашел его по оставленным неприметным знакам. Раскидал дерн, и вынул перепачканный землей увесистый целлофановый пакет.
        Очистив его от земли, он нес его к машине, когда небеса заполнил низкий перекатывающийся гул. Шутер глянул вверх и увидел ярко-оранжевый парашут, под которым раскачивалось нечто объемное.
        Все это находилось в метрах ста над землей, но быстро двигалось в его сторону, увеличиваясь буквально по секундам.
        От неожиданности Шутер застыл с кулем в руках. Под днищем кокона сверкнуло нечто сродни фотовспышки. Шутер панически отвернулся. Он решил, что как-то связано с "черным ящиком". И теперь эта чертова штука, фотографирующая все и записывающая все подряд, сняла и его.
        Его мордочка в цифровом формате и длинный пакет, легко идентифицированный специалистами как ружье, попадут на стол кому надо и все, хана. Очень трудно будет объяснить, что он делал здесь в эту пору. Решение созрело быстро и единственное приемлемое - мочить.
        Шутера не интересовало, что за драма разворачивается перед ним.
        Катапультирующийся ли это пилот с потерпевшего аварию самолета. Да хоть космонавт после этой, как ее, жесткой посадки.
        Ум его работал лишь в одном направлении. Свидетеля надо зачистить. Аванс у дяди Миши взят, и его необходимо отработать, даже если ради этого придется грохнуть Героя России.
        - Что ж ты вместе с самолетом не сгорел, урод? - попенял Шутер, спешно разворачивая целлофан.
        Кокон тем временем поглотил последние метры до земли, сшиб слабую верхушку мачтовой сосны, спикировал вниз, треща сминаемыми ветвями и сучьями на весь лес, и со звонким "тумм!" вошел в грунт на половину корпуса. Который впрочем, тут же разлетелся, как перья облетели с фазана после угодившей в него пули. Шутер видал такое.
        На самом деле сработала система безопасности, известная как "поглощающий корпус".
        Приняв на себя удар, он смялся и распался, отстреливая сегменты.
        Когда осела поднятая земля и мусор, взгляду Шутера открылся решетчатый каркас, в котором на привязных ремнях висел Антон Воронин. На него Шутер смотрел уже вооруженным взглядом. Через прицел.
        Некоторое время пришелец не шевелился, и Шутер подумал, не сдох ли он, что сэкономило бы ему лишний патрон.
        Спустя пару долгих секунд Антон дернулся, раскрыл глаза и высвободившись из седельной сумки, шагнул на землю. Он стоял и шатался словно пьяный.
        Перекрестия прицела давно и прочно обосновались на центре лба. Антон увидел целившего в него человека и предупредил:
        - Я не сделаю вам зла. Как называется эта планета?
        - Для тебя это уже не важно, - изрек Шутер и плавно как на пристрелке спустил курок.
        Хорошая штука - «Делейни». Спуск мягкий, практически нежный, а эффект убойный.
        Жалко придется ствол менять после пилота долбанного.
        Пуля попала в центр лба несостоявшегося Героя, между второй и третьей складками кожи. Сверкнула яркая вспышка, видно стальной сердечник пули удачно соприкоснулся с лобной костью.
        Пришельца снесло, словно студеным осенним ветром желтый листок. Страшный силы удар опрокинул Антона навзничь и несколько метров он пролетел босыми ногами кверху. Наконец замер, раскинув руки и ноги.
        Шутер закинул ружье на ремень на плечо и побежал к устройству. Убитый его не интересовал. Ему нужно было завладеть "черным ящиком", пока не подоспели спасатели. Он продолжал упорно считать, что столкнулся с катапультировавшимся пилотом.
        Он рылся в разгромленном нутре аппарата, когда легкий шум за спиной заставил его напрячься. Рефлекс сработал мгновенно, и, срывая с плеча тяжелую винтовку, он развернулся и вовремя, чтобы увидеть, как убитый оживает, медленно встает и упирает в него немигающий взгляд. На лбу его появилась кровавая ссадина, и если Шутер еще не окончательно сошел с ума и не видит глюк - вмятина с шарик от пинг-понга.
        - Как называется эта планета? - строго повторил несостоявшийся покойник.
        Шутер реалист, в оживших покойников не верит, посему решил, что непростительным образом смазал первый выстрел. Решив закончить начатое, он вновь поднял винтовку.
        Расстояние до пришельца метра 4,и целиться не надо.
        - Сзади! - предупреждает Антон, но Шутер лишь криво усмехается, знаем мы ваши шуточки, он не идиот, чтобы отвлекаться и подставлять противнику спину.
        Эта кривая улыбка едва ли не в единственном числе сохранилась у него на окровавленном лице и спустя пару секунд, когда он лежал с отбитым нутром и оторванными руками, а из всех отверстий на лице, даже из глаз, сочилась кровь.
        Он так и не понял, что его убило. Был неимоверный удар в спину, после чего нечто черное полетело дальше. В его мозгу, уже оцепенелом от близости смерти, возникло видение оказавшейся на пути болида мачтовой сосне, разлетевшееся в мелкие щепы.
        Антон кинулся к Шутеру, но помочь уже ничем не мог. С такими ранениями не живут.
        Решив скачать необходимую информацию, спецназовец наклоняется к умирающему, почти соприкоснувшись лбом, и просканировал. Сигналы были слабыми, затухающими, но некоторые особенности биографии аборигена, включая домашний адрес, он узнал.
        Также ему стало известно, что эта не планета вовсе, а дыра на задворках галактики, куда его угораздило залететь.
        Нет никакой надежды, что диспетчера плавных пусков быстро отследят потерпевший катастрофу модуль, так что на некоторое время придется затихариться здесь, на квартире Шутера.
        Но что же это было?
        Антон пошел по следу второго пришельца, оставленному в сосняке в виде широкой просеки. То, что он поначалу считал оторвавшейся при падении частью модуля, пролетело недалеко, сосны были крепкие, так что уже спустя пару десятков метров, болид скользом задев ствол в метр охватом, зарылся наполовину в грунт.
        Это не было частью кокона. Это был совершенно самостоятельный механизм. Только откуда он, Маза его возьми, здесь взялся?
        Под углом в градусов 30 осыпанный вырванными ветками, иголками, шишками, из подуобвалившегося грунта торчал черного цвета цилиндр диаметром в пару метров, не больше.
        Спецназовец чисто рефлекторно замедлил ход. Он очень хотел бы ошибиться, к тому же раньше он никогда не видел воочию Атканларскую бомбу, но что-то говорило ему, что обольщаться не стоит.
        За три шага до бомбы сработала и мнемозащита от угрозы повышенной опасности.
        Ноги его вхолостую заскользили по земле, а Антон уперся в невидимый экран, не подпускающий его ближе.
        Оставив бесплотные попытки, он осмотрел бомбу через ЗУВ. А вот и плавающий знак.
        Свастика, что же еще. Микроскопическая, радужно переливающаяся и все время находящаяся в движении.
        Не зря в Галактике самое популярное ругательство после сами знаете какого:
        - Атканларской долбаный крест!
        Антон в сердцах уселся на землю у границы невидимой защиты.
        Вообще то, общепринятое название всего этого безобразия - унформер.
        Универсальная форма.
        Теперь он точно знал, что его очень сильно кто-то хочет убрать. Так сильно, что сильнее некуда, и не жалко для этого целой планеты. Хоть самой атканларской бомбы Антон не лицезрел, но последствия взрыва видеть приходилось. Унформер еще называли планетарным раком, потому что он уничтожал целые планеты.
        Он припомнил мертвые миры, на которых не только ничего не уцелело живого, но которые сами переродились в нечто жуткое, меньше всего напоминающее бывшие планеты. Словно черные антрацитовое блестящие щупальца оплели космические тела, а потом внезапно окаменели.
        Целые планеты из мрачных хитросплетений. Ажурные посмертные создания. Дыры между черными стволами похожи на распахнутые рты. Нет ни скелетов, ни развалин.
        Медленно плывущие в космосе клубы застывших окаменелостей. Создания сумасшедшего архитектора. Трупы материи. Абсолютная энтропия.
        5.Незваный Кетанг
        .
        Кетанг планировал.
        Обычно слово «планировал» сочетается с чем-то легким и приятственным на вид, но если бы кто видел монстра сейчас, то его передернуло бы от отвращения.
        Кетанг распрямил все свои орочи, вытянув их во все стороны на полтора десятка метров. Так что в воздухе в полной неподвижности парило мерзкое образование, месиво выпрямившихся в струну и слегка подрагивающих в воздушном потоке змей.
        Пасти орочей непроизвольно схлопывались от ветра, глаза были выпучены.
        Рыжая шерсть на туловище Кетанга полоскалось на ветру. Хвост, превосходящий самые длинные орочи по длине в пару раз и имевший на конце заостренный нарост треугольной формы, словно копье торчал далеко назад. Шкура на нем периодически сморщивалась, и выглядывающий их складок кровавый глаз со злобой всматривался в приближающуюся чужую землю.
        В имевшейся под хвостом мочеточник периодически била едкая струя. Ее сдувало кверху, и казалось, что Кетанг не живое существо, а сбитый и дымящий самолет.
        Падения Кетанг не боялся, его не так легко было убить. Тяжелее ему было перенести, что его враг еще жив. Он все время корректировал свой полет по зависшему парой километров выше модулем, но точное место падения предугадать было невозможно.
        До приземления Кетанг обогнал Антона еще метров на пятьсот и на столько же ушел в сторону, но ему было не до этого. Он выбирал место посадки.
        Под туловищем все быстрее по мере приближения мелькали деревья, чередуясь узкими полосами просек. Хуже было бы, если бы были реки. Воду Кетанг не любил. Вообще не любил все жидкое, поэтому плохо переносил кровь своих жертв.
        Перед самым соприкосновением с верхушками сосен, Кетанг перевел падение в горизонтальный полет. Орочи поджались, прикрывая драгоценное брюхо снизу.
        Дождавшись пока еще наиболее нежные ветви, увенчивающие сосны на самом верху, стали царапать туловище, Кетанг выбросил десяток орочей, хватаясь за деревья и тормозя полет.
        Скорость упала, но вместе с нею он потерял и высоту, оказавшись ниже уровня деревьев. Пару раз он чуть со всего маху не приложился о толстые стволы, но ему удалось скорректировать направление теми же орочами и увернуться.
        Пару орочей при этом он потерял. Они застряли в сучьях и кронах и оторвались. Не беда - потом приползут.
        Кетанг уже тормозил всеми орочами. Их у него имелось более сотни, разных длин и толщин, и теперь все он пустил в дело, хватаясь за любое препятствие на своем пути, уворачиваясь, отталкиваясь, и все тормозил, тормозил.
        Лес наполнился невообразимым шумом. Ломались ветки и тонкие деревья, каркая, срывались стаи ворон. Наконец чужеродное тело, вторгшееся в сосняк, замерло, похожее на огромного паука в своей паутине, только паутина была живой. Кетанг широко раскинул орочи, уцепившись сразу за несколько наиболее крепких сосен, и повис.
        Он настороженно ловил всю поступающую информацию - изображение, звуки, запахи.
        Мир вокруг оказался чересчур обитаем и разительно отличался от условий, где он существовал до этого. И чтобы выжить, ему необходимо было срочно замаскироваться.
        Ему нужно было тело.
        Прапорщик пожарной охраны Николай Иванович Михеев спешил, надеясь успеть домой дотемна. Он знал, что его жена Анастасия, которую он ласково называл Настеной, сейчас ждет его с полной чашей пельменей и запотевшим графинчиком русской.
        Поесть супруги любили, поэтому оба были дородные и пышнощекие. Жаль, Бог детей не дал, были б такие же жизнелюбы.
        Мотор старенького «москвича» исправно урчал, до Желтовки оставалось километров пять, и приспичило Михеева по нужде. Да и где потом сходишь. В Желтовке пост милицейский, а дольше по обочинам сплошной рынок. От арбузов до девочек, прости меня господи.
        Михеев съехал на обочину, заглушил мотор и вышел. После шума двигателя и струящегося воздуха об не сильно аэродинамические формы старенького авто, тишина показалась оглушительной.
        Оправившись, Михеев тщательно застегнулся, любил порядок во всем, и такое на него напало благодушие, что не захотелось больше лезть в пропахшее бензином чрево. Тут такая природа, чистота, хотя бы, если б знал человек, бежал бы от этого проклятого места не оглядываясь.
        Странная вещь, Михеев никогда не западал по природе, а тут не хотелось ему уезжать и все тут. Лес показался родным как собственная квартира. Цвета сделались яркими, но не раздражающимися, а даже убаюкивающими. Глаза стали сонно закрываться. И словно кто-то звал его из чащи, приманивал.
        Самого Михеева нисколько не удивило, что ему захотелось вдруг шагнуть вглубь густого сосняка, в то время как еще пять минут назад он гнал домой как угорелый, а до этого 8 часов не вылезал из-за руля, все спешил к ненаглядной Настене, к пельменям, да заветному графинчику.
        Ноги сами несли его через заросли на обочине и дальше. Изрядно испачкавшись, он влез на взгорок и шел по странно притихшему лесу. Но это его уже не настораживало, в голове звучала другая музыка.
        С каждым шагом Кетанг брал человека под все более сильный контроль. С абсолютно спокойным, даже равнодушным лицом, прапорщик переступал через свежо поваленные деревья, и в его голове даже не шевельнулась мысль, что же здесь произошло.
        Он смог остановиться только тогда, когда ему разрешили. И опять это не вызвало никаких эмоций.
        Он стоял и тупо смотрел вперед. Он и сам не мог бы объяснить, что его сюда принесло и почему именно сюда. Он словно встрепенулся, стал прикидывать, что неплохо бы отсюда слинять. Место нехорошее и тишина стылая, как на кладбище ночью.
        Но тут неприятное на слух пощелкивание и сухое трение многочисленных змеиных тел заставили его поднять голову.
        Последним видением его жизни стало кошмарное зрелище распятого сразу на нескольких соснах существа, да что там соснах, прямо над ним пульсировало явно живое тело ядовито-оранжевой раскраски. Оно было таким огромным, что закрывало собой все небо.
        Михееву стало нечем дышать. Вне себя от ужаса он сделал шаг назад, но шаг оказался крохотным, ничего не значащим и не могущим изменить, а рухнувшее оранжевое небо безжалостным и неподъемным.
        Полная женщина в домашнем халате, занимающаяся уборкой и так находящейся в идеальном состоянии квартиры, вдруг вскинула руку и прижала к груди. Сердце стало слишком тяжелым, слишком остро отзывались его удары.
        - Переработала! - решила Анастасия, все готовилась к приезду мужа, хотела, чтобы все было в лучшем виде.
        Все, полы домою и все, сказала она себе. Но женское слово не мужское, законченности не имеет, зато имеет кучу смыслов, часто взаимоисключающих. Так что после мыться полов, она занялась стиркой, потом уборкой на балконе.
        Так что уснула гораздо позже, присев чуток на диван. И тогда ей приснился тот самый кошмарный сон.
        Михеев лежал на залитой кровью поляне, хотя на самом у него не было ни царапины.
        Потом он резко сел, не использовав при этом руки. И вообще человек, перед тем как встать, обычно открывает глаза, этот же сначала резко сел, потом распахнул глаза. Но людей здесь уже не было.
        Кетанг сначала проверил гибкость суставов. Гибкость оказалась хуже змеиной, и в этом он убедился, когда в извивающейся руке с хрустом переломился сустав.
        Не меняясь в лице, с таким же хрустом Кетанг вернул сустав в исходное положение - боли в этом новом уродливом теле он не чувствовал. После небольшой тренировки ему удалось встать на ноги, а потом и пойти. Когда он вышел к шоссе, то шел уже почти прямо.
        "Москвич" был там, где его оставил Михеев, но сразу ехать Кетанг не мог, хоть он и был быстро обучаемым и легко адаптирующимся к любым условиям существом, он видел такую конструкцию впервые. Остановившись в нескольких метрах, Кетанг выпустил из себя ороча-разведчика, использовав для этого отверстие, находящееся между ног.
        Жирно блестящий червь не больше 20 сантиметров длиной молнией скользнул по земле, а затем, оползав машину, нырнул в щель капота. Погремев железками, он вынырнул уже внутри кабины. Дернув за стопор, он открыл Кетангу путь.
        Когда Кетанг сел в кресло, его переполняло раздражение на эту сложную железку, устройство которой уже было передано ему орочем-разведчиком, все вокруг было чужое, и все было так ненавистно, что хотелось жрать собственных орочей.
        Но еще более сильная злоба заставила его перешагнуть через собственные амбиции.
        Его главный обидчик, этот ничтожный человечишка где-то рядом, и ничто не может теперь помешать ему найти его и выпустить поганую кровь.
        Кетанг дал полный газ и взял наплавление к приблизительному месту падения модуля.
        Контейнер с ИИТ не пострадал. Антон решил использовать искина для более детального изучения унформера, но чтобы приблизиться к бомбе пришлось очень сильно постараться. Чтобы обмануть мнемополе, Антон приближался к объекту по шажочку. И поле, давившее ровно и сильно огромной невидимой лапой в грудь, уступило. Постепенно, нехотя расступилось, впустило в себя. Если объект хочет попасть в зону поражения - его личная трагедия.
        Антон сделал последний шаг и благоговейно опустил руку на поверхность унформера.
        Не многие отчаянные люди могли позволить себе это. Ходили слухи, что до творений Атканлара вообще нельзя дотрагиваться. Человек после этого долго не жил. Но другой стороны, он сам частично творение Атканлара.
        Бомба еще не совсем созрела, видно так торопились, что ее запустили по его следу сразу после активизации, и бутон оказался в стадии созревания. Поверхность была абсолютно черной, свет вяз в ней, не давая никаких преломлений или отсветов, шершавой на ощупь. Ее покрывали небольшие овальные выпуклости, которые совершенно нелогично кололись.
        Антон присоединил к произвольно выбранной точке вакуумный порт, и Иван сообщил ему все, что удалось выяснить.
        - Обычно время вызревания равно 40 дням. Либо числу кратному 40-ка. Лишь в редких случаях время меньше и может быть равно 13-ти. Тебе «повезло», это именно твой вариант. Так что не пройдет и двух недель, и так шарахнет, что не останется ни одной живой клетки. Бомбы пущена с Шарагда, откуда точно, сказать не могу, да это и не важно. Выключить бомбу не удастся. ЭЛИМИНАТОР находится там же, на Шарагде. Так что у нас совсем немного времени, чтобы убраться отсюда. Счастливые все-таки люди здесь обитают, они совершенно не представляют, что их ждет.
        Перед мысленным взором Антона возникло видение черного блестящего шара, безмолвно плывущего в вакууме, и он внутренне содрогнулся.
        - Что ты собираешься делать? - поинтересовался Иван.
        - Уеду на самодвижущейся повозке Шутера и немного поживу у него, пока меня не найдут инспектора специальной диспетчерской службы «Невод». Маяк модуля должен был сработать и меня уже ищут.
        - Местная полиция найдет тебя гораздо быстрее.
        - Почему?
        - Лицо!
        - Ах, Маза меня подери! Совсем забыл.
        - Что бы ты без меня делал, - проворчал Иван.
        Антон собрал немного листвы и сунул во вводное устройство ИИТ. Через секунду вынул теплую пластичную массу, растянул ее в руках до плоской лепешки и наложил на лицо покойника.
        Подождав, пока пластмасса остынет, он снял получившуюся маску и одел на себя.
        Пару секунд ушло на позиционирование лицевых отверстий, потом маска просто перестала ощущаться, слившись с кожным покровом.
        Антон занялся погребением трупа, предварительно забрав документы. Иван посоветовал вырыть яму подальше и поглубже, объяснив это тем, чтобы местные полицейские ненароком не наткнулись на труп и не заинтересовались, кто это расхаживает под его личиной.
        - Ты думаешь, они что-нибудь просекли про унформер? - засомневался Антон.
        - Ты им сам сообщишь!
        - Я?! Зачем? Чтобы я сам про себя все рассказал?
        - Про себя говорить совершенно не обязательно. Скажешь про бомбу.
        - Я хотел сообщить об этом диспетчерам «Невода». Местные вряд ли слышали про унформер и не могут представлять исходящую от него угрозу.
        - Диспетчера неизвестно когда явятся, и будет плохо, если бомбы к этому времени не окажется на месте. Украдут, например. Местным же совершенно не обязательно знать подробности, достаточно сообщить об угрозе в общих чертах, и они ее изолируют, чтобы потом не пришлось долго искать.
        Выбрав место с обзором получше, он ткнул в кору старой сосны АДОН - автоматический датчик оптического наблюдения.
        В машине Антон подключил ИИТ к обнаруженному разъему, и Иван быстро разобрался в системе управления.
        - Тебе повезло, рулевое управление имеет гидроусилитель, так что я могу управлять напрямую. Тебе даже не надо будет рулить! - самодовольно заявил Иван.
        - Но это будет странно, если я буду ехать в автомобиле, даже не прикасаясь к рулю! - резонно возразил Антон. - Я бы сказал, что это будет выглядеть подозрительно.
        - Хорошо, можешь держаться за руль! - милостиво разрешил Иван.
        Шутер жил в однокомнатной квартире, расположенной в обшарпанном до безобразия подъезде.
        - Местный флип! - воскликнул Иван при виде телефона. - Подключи меня!
        - Не оставь следов! - предупредил Антон.
        - Не учи отца трахаться! - огрызнулся тот.
        В течение 2 с половиной секунд перебрав несколько миллионов вариантов, ИИТ узнал закрытый номер главного прокурора города Петра Игнатьевича Обухова и надиктовал ему подробнейшее сообщение на автоответчик.
        Про унформер было сказано, что он начинен смертельным вирусом, что, в общем-то, не было неправдой, и его желательно изолировать и выставить охрану.
        - Смешно, но подчиненные называют его за глаза Карлик, - сообщил Иван. - Но, судя по характеристикам, Карлик очень тщеславный человек и известный в городе профессионал, носом землю рыть будет. Никуда теперь унформер не денется. Если у аборигенов ничего не получится, то диспетчера наши подоспеют. Будем надеяться.
        Когда в дверь позвонили, Антон с сомнением спросил у Ивана:
        - Ты точно замел все следы? - только потом подошел к двери. - Кто там?
        - Казбек! - раздалось в ответ.
        - Надеюсь, он не из прокуратуры, - пробормотал Антон.
        Память услужливо подсказала, что это работодатель Шутера.
        Не успел он отпереть замок, как в квартиру шагнули двое. Они вели себя по хозяйски уверенно, так что если бы Антон не попятился, то наступили бы прямо на него.
        Так он и пятился до самой комнаты. Сумитов было двое. Второго Шутер тоже знал.
        Его звали Иса - еще больший гад ползучий, чем Казбек. Оба черноволосые, смуглые, обычного ничем не примечательного сложения, но стоило Антону включить внутренний сканер, чтобы определиться по степени опасности, как обе фигуры окрасились в черный траурный цвет. Они были не просто, смертельно опасны.
        - Я все еще в сети, могу пустить ток до тысячи вольт, - предложил Иван по внутренней связи, но Антон отказался.
        Иса раздраженно толкнул Антона в кресло и вообще вел себя довольно истерично, бегал по комнате, бросая на спецназовца подчеркнуто свирепые взгляды. Казбек же был гораздо степеннее, матерый волк, успевший повоевать, судя по незаметной обычному глазу скованности левого колена.
        - Автоматная пуля и титановая коленная чашечка, - подтвердил Иван.
        Внезапно Казбек пристально уставился на него. Антон же сел крайне неудачно, напротив окна, маска была хороша, но не против этих зверей. Спецназовец уловил флюиды чистой ничем не замутненной физиологической чувствительности сумитов. У них был свой собственный сканер! Природный!
        - Чего уставился? - нагло спросил Шутер.
        Тони-Ворон в очередной раз исчез, как и в случае с Волчьей гвардией, остался нервничающий, но ведущий себя нахально люмпен, мелкий бандит, тайный убийца и хам.
        Флюиды, идущие от Казбека, резко ослабли. Сумит расслабился.
        - Лицо опух, - заметил он.
        - Зубы болят! - выпалил Шутер. - Чего надо?
        Казбек посверлил его глазами и произнес:
        - Дело надо делать, Шутер. Завтра в 12.
        - Для исполнения заказа нужно время, - заявил Антон.
        - Михаил сказал завтра. Или сдохнешь.
        Уверенность сумитов базировалась на пистолете, который достал Иса.
        - Убери пушку, иначе разговора не будет! - потребовал Шутер, но на горло особо не нажимал, палец психопата на курке может непроизвольно дрогнуть.
        - А то что, дунгыз? - Иса нехорошо ощерился.
        - Миша тебе премию выпишет за сорванный заказ, вот что, - пригрозил Шутер.
        - Да мне плевать, какой-то гяур будет мне указывать! - взъярился Иса.
        - Убери ствол! - тихо сказал Казбек.
        Не попросил, не приказал, сказал тихим обычным тоном, но его слов повеяло кладбищенской тишиной. Сканер у Антона зашкалил.
        Но Ису не проняло.
        - Брат, дай я его замочу! - истерично крикнул он.
        Брат и дал. Его же пистолетом и когда он выхватил его у дружка? Фокусник горского масштаба. Или сверхопытный боец. Хищник.
        Ису смело на пол, и он остался сидеть, шмыгая разбитым носом и размазывая кровь.
        Казбек повернулся к Шутеру. Пистолет теперь был у него, и это было нехорошо.
        - Брата из-за тебя обидел, - пояснил сумит.
        На самом деле ему было плевать на соплеменника. В случае необходимости он зарезал бы его, не моргнув глазом. Как зарезал 8 человек своего отряда в Суметии, которые не могли идти дальше, одного за другим, как баранов.
        А, Шутер, царствие ему небесное, совсем идиот, раз согласился взять заказ у сумитов. И еще Антон понял, что Шутеру не жить в любом случае. Неизвестно, почему он так решил. Просто сумиты, и раньше дававшие Шутеру заказы, так себя не вели.
        Эти же ведут себя и смотрят, словно на телка, пришли с вечера посмотреть, кого утром забьют, выбрать себе куски мяса получше.
        Антон просчитывал два варианта дальнейшего поведения. И по обоим выходило: валить. Валить из города, брать деньги в охапку и бежать на Север, подальше от моря. Или валить Толубеева. Антон был солдат. Ему приходилось убивать.
        Но валить Толубеева тоже не выход. Вместо благодарности и зарплаты свинцовый бакшиш в лицо, ножом по горлу согласно красивому сумитскому обычаю.
        Казбек в напряжении окаменел, мысли, что ли он читает. Даже в «Фалконе» такого не умели.
        - Ладно, я согласен, - сдался Антон. - Сделаю я вам клиента, лучше не бывает.
        - Харашо! - зло произнес Казбек. - Из дома никуда не ходи. Появишься раньше срока, убьем!
        И он, вернув пистолет Исе, внешне спокойно вышел. Засовывая пистолет за брючный ремень, Иса ощерился:
        - Разговор еще не окончен, да? Я тебя сам в ж…натяну, а потом, - и он провел рукой по горлу.
        - На себе не показывай! - посоветовал Антон, чего- то его достал этот нервный.
        Неизвестно чем бы все закончилось, впрочем, известно, конечно, если бы Казбек, просекавший ситуацию на корню, не крикнул из прихожей:
        - Иса, ты где, дарагой?
        Сумиты ушли очень культурно, аккуратно притворив дверь, не хлопнули ею в сердцах.
        Потому что такого органа, как сердце, у них не имелось. Физиологически был, но не в отношении чужаков.
        6.Возвращаться дурная примета
        Кетанг остановил машину в конце обводной дороги. Дальше начинался город, и высотные дома светились сквозь сгущающиеся сумерки тысячами окон, за которыми жили, радовались, горевали многочисленные живые существа. Они были все разные, отличались по полу, по возрасту, даже по внешнему виду, но всех их объединяло одно - все они были смертельно ненавистны Кетангу, как был смертельно ненавистен и совершенно не приемлем весь этот абсолютно чуждый ему мир.
        Некоторое время Кетанг настороженно изучал его, потом внезапно и навсегда потеряв к нему всякий интерес, принялся за содержимое бардачка. В нем было полно всяких предметов, он брал их по одному, подносил к глазам, потом так же внезапно и навсегда теряя к ним интерес, ронял на заляпанный грязью пол. Таким образом, там оказались деньги и водительские права.
        Теперь Кетанг вертел перед собой паспорт. Фотография показалась ему знакомой, тогда он развернул зеркало и, узнав на ней себя, коротко взревел. Воздух, пройдя через голосовые связки, заставил их завибрировать. Ощущение ему не понравилось.
        Он равнодушно полистал паспорт, пока не дошел до прописки, из которой узнал о месте проживания настоящего Михеева.
        Долистав до указания семейного положения, он прочитал об Анастасии Михеевой, сразу почувствовав дикий голод.
        На Шарагде ему давали на пропитание одного человека вдень. Теперь же, хоть и переварив мозг и внутренние органы Михеева, Кетанг был голоден.
        Голод заставил его нажать на педаль газа, голод гнал его вперед, голод и только голод.
        Когда стало темнеть, Настя Михеева начала беспокоиться. Сутки назад муж уехал в деревню за мясом и уже должен был давно возвратиться, однако шел седьмой час, а его все не было. За окном уже было совсем темно, настоящая ночь, осень в этом году ранняя, и в этот момент резко зазвонил телефон. Вера сидела около него, схватила трубку.
        Звонила ее мать. Обычно она звонила только в экстренных случаях, потому что телефон был у соседки.
        - Мама, что-нибудь с отцом случилось? - Встревожилась Настя.
        - У нас все нормально, - успокоила мать. - У тебя как дела, доча?
        - Все по-старому, мама. Николая что-то долго нет. Сижу вот, дожидаюсь.
        - Разве Николай еще не приехал? - В ее голосе обнаружилось столько неподдельной тревоги, даже не тревоги, отчаяния, что Вера разом напугалась.
        - Да что с вами, мама? Что-нибудь случилось? Почему вы мне ничего не говорите?
        Что-нибудь с Колей? Вы что-нибудь знаете? Не молчите, мама!
        - Ой, дурной я сон видела, доченька, - по всхлипываниям Настя поняла, что мать плачет. - Приснился мне твой Николай, будто пришел он к нам с отцом в гости.
        Одетый как обычно, только весь грязный какой-то и… землей пахнет.
        - Да что же вы, мама, такое говорите, - запричитала Настя, которой передалось тревожное состояние матери.
        - Землей сырой пахнет, дочка. Дослушай до конца свою мамку, Настенька, ругать потом меня будешь, да и нет у тебя времени, чтобы ругаться, потому как уходить тебе надо. Я весь день как на иголках, давно позвонить тебе хотела, да соседки дома не было, а до автомата не дойду, сил нету. Просила отца сходить, да он отказался. «Предрассудки», - говорит. Да ты его знаешь. Так вот, явился мне во сне Николай, глаза закрыты, вроде как землей присыпаны, прошел, молча сел к столу.
        Я ему говорю: "Ты же уезжать на выходные собирался?" На что он мне ничего не ответил, только кивнул, верно, мол. Тогда я спросила у него: "Когда приедешь?
        Когда ждать-то тебя?" На что он и говорит: "Приеду я вскорости, только ты Настьке накажи, чтобы не пускала она меня в дом". Я удивилась: "Почему? Ты ведь муж ей, да и любишь ты ее, души в ней не чаешь". Ничего он вновь не сказал, только опять кивнул, а по щеке слеза катится. Потом поворотился он, чтоб уйти, а я вдруг ему и скажи: "Да ты ведь, Коля, мертвый." Ничего не ответил он и в этот раз, только выйдя за порог, пальцем погрозил - передай, мол, дочке-то. Боюсь я, доча, если б ты знала как. Сама бы приехала, да старая стала да хворая. Приезжай, Христом Богом прошу, на колени сейчас встану, только приезжай.
        - Успокойтесь, мама, нельзя же себя так изводить.
        Мать вдруг замолчала, потом напряженным голосом спросила:
        - Что за собака у тебя там воет, Настя?
        - Да нет тут никакой собаки.
        - У самой двери, наверное, больно хорошо слышу. Ты палку возьми, когда будешь выходить. Как бы она на тебя не кинулась.
        Вера поняла, что мать нуждается в помощи, что-то с ней произошло.
        - Хорошо, мама. Я сейчас приеду.
        - Только ты поторопись. Ничего с собой не бери и, самое главное, как уйдешь, то уж ни за что не возвращайся. Да что же это за собака, воет и воет.
        Настя не стала ничего возражать, хотя по-прежнему не слышала никакого воя. Она так разволновалась, что положила трубку мимо рычажка. Мать тоже не стала класть трубку и слушала, как дочь снует по комнате, шурша плащом. Потом хлопнула входная дверь, но мать продолжала вслушиваться, ловя снаружи каждый звук. И по мере удаления шагов напряжение понемногу отпускало ее, и лицо засветилось надеждой.
        Настя выскочила в подъезд, лифт не вызвался, тогда она побежала по лестнице. По пути она рассовывала по карманам всякую мелочь - губнушку, носовой платок, монеты. Уже спустившись вниз и выйдя на улицу, вдруг вспомнила:
        - Обручальное кольцо.
        Оно всегда лежало в прихожке на зеркале, чтобы надевать перед самым уходом. Не колеблясь и позабыв наказ матери, Настя повернула обратно. Запыхавшись, она поднялась на свой этаж, отомкнула дверь и вошла. Когда дверь захлопнулась, на ней стало видно то, что Вера в спешке не заметила - длинные и глубокие следы когтей.
        Мать, по-прежнему не ложившая трубку, услышав шум открываемой двери и следом шелест знакомого плаща, запричитала:
        - Зачем же ты вернулась, родненькая, мать ли тебя не предупреждала.
        Настя надела кольцо и, намереваясь уйти, распахнула дверь. На пороге в полной неподвижности стоял Михеев. Ничего не выражающим взглядом он смотрел на нее, глаза его состояли из одних черных зрачков. На его сапогах липли комья грязи, и грязные следы вели к дверцам лифта. Грязь была повсюду на муже - на лице, на руках, и от него пахло, но не землей, а чем-то более резким. У Насти как-то была сумка из змеиной кожи, сейчас был похожий запах.
        Настя попыталась что-то сказать, но не смогла ничего произнести, ужас сковал все ее тело. Она сразу женским своим чутьем поняла, что перед ней не Николай.
        Кетанг произнес всего одно словно, мать услышала его и заголосила. Свидетели потом утверждали, что прямо на глазах волосы ее стали белыми как снег.
        Настя рванулась назад, но Кетанг схватил ее неожиданно подлиневшей рукой и швырнул на пол.
        Кетанг закрыл дверь. Мать услышала будничный и потому страшный в своей реальности стук щеколды. Потом раздался шум волочащегося тела, сопровождаемый всхлипываниями Насти и шепотом.
        - Не надо! Не надо! Не надо!
        Потом прозвучал самый жуткий звук, который она когда-либо слышала, и, услышав который, тотчас лишилась рассудка. Это были звуки жадного торопливого насыщения.
        На пол падали куски, что-то лилось. Нелюдь смаковала долго, и все это время мать просидела с трубкой и слышала все, впитывая каждый звук, словно иссохшаяся губка.
        Потом она положила трубку, словно взрывчатку, и все повторяла:
        - Он сказал: "Еда".
        7.Шутер за работой
        Антона разбудил звонок в домофон.
        - Кончай дрыхнуть. Дело надо делать, - донесся через запыленную мембрану голос Казбека.
        Антон выглянул в окно. Во дворе, загораживая весь проезд, замер «Бумер» в форме катафалка и такой же черный. Сзади подъехала другая машина, возмущенно засигналила, требуя освободить проезд. Тотчас из «бумера» выбрался Иса.
        Подойдя к машине, открыл дверцу и стал орать, махая рукой в предположительном направлении дальнейшего движения.
        Хоть за рулем замер неслабый парень, но при виде беснующегося сумита, квадратные плечи его стали меньше внутри куртки, он дал задний ход, с испугу протаранив бордюр, потеряв колпак и даже не обратив на это внимания.
        Странно, в Суметии вроде мы победили, подумал Антон.
        Следом раздался звонок на мобильный. Похоже, этот кретин Шутер всем свой номер надавал.
        - Не зли меня. Иди, работай! - коброй прошипела труба.
        Голос у Казбека неживой, как и он сам. За спиной ублюдка так и маячат покойники, которых он убил.
        Не обращая внимания на звонки, Антон побрился, оделся. Перед активной фазой он никогда не ел и как всегда выпил стакан воды. Потом подошел к шкафу, отогнул заднюю стенку и вытащил неприметный чемоданчик, компактный и тяжелый. Раскрыл.
        В специальных пазах в разобранном виде лежала винтовка «М-400». Хорошая игрушка.
        Использовали всего один раз. Он потрогал лоб. Под маской кость только начала выпрямляться.
        Конечно, с галаксом и, как и с любым другим импульсным оружием, ей не сравниться.
        Но дальность прицельной стрельбы в 3 километра тоже кое - о чем говорит. Правда, сегодня такие свойства ему не понадобятся.
        Антон с треском закрыл чемоданчик и, не оглядываясь, вышел из квартиры. Едва он показался на улице, как стекло машины с заунывным воем поползло вниз, открывая злобное лицо Исы.
        - Долго дрыхнешь, гяур! Давай шевелись, дунгыз!
        - Если хочешь, чтобы я успел, дай проехать! - огрызнулся Антон.
        Иса смачно сплюнул и газанул прямо на него, никуда не сворачивая. Шутер едва успел отпрыгнуть. Вот, козел!
        Подойдя к своей девятке, давно не мытой, покрытой еще зимней грязью и летней пылью, Антон закинул чемодан в багажник и выехал со двора. Следом тотчас пристроился «бумер». Что за идиоты, засветить меня хотят, с раздражением подумал Антон.
        Под эскортом Антон доехал к супермаркету ВДВ, но свернул не к магазину, а к зданию напротив. Здесь располагался целый комплекс всевозможных заведений, от ЗАГСа до кинотеатра и библиотеки.
        Антон поставил машину в ряд машин брачующихся, забрал чемодан и пошел сквозь ликующую толпу новобрачных и гостей. Тут и там хлопали пробки от шампанского.
        "Бумер" тоже заехал следом, но остановился чуть поодаль. Заказчики хотели все видеть из первого ряда.
        С левой стороны здания имелся неприметный вход, ведущий на лестницу. По идее здесь должен был находиться вахтер, но столик, который он занимал, пустовал. Он придет после обеда, в час, подсказала память Шутера.
        Антон беспрепятственно поднялся мимо второго и третьего этажа, где располагалась пахнущая допотопными книгами библиотека. На четвертом тоже была дверь, куда-то ведущая, Антону было до лампочки, куда.
        Он поднялся еще на пролет. Здесь шел ремонт, и пахло краской. Но похоже на сегодня строители забыли про это место.
        На уровне пола располагалось оконце в форме будки суфлера, заделанное мозаичным стеклом. Одно из стеклышек отсутствовало. Туда задувал ветерок, привнося шум толпы у ЗАГСа.
        Пол был в штукатурке, но рядом на гвоздике висела чистенькая спецовка. Антон сорвал ее и бросил на пол, однако когда хотел устроиться на ней, в нем все взбунтовалось против этого. Он прислушался к своим ощущениям и испытал довольно неприятное чувство. Это место отталкивало его, и он не мог понять почему. У него возникло нехорошее чувство, что состояние навязывается ему извне.
        Выставив левую ладонь, наиболее чувствительную в пси-излучениям, он, однако ничего не почувствовал. Противление шло не снаружи, оно шло изнутри.
        Антон поднял и повесил телогрейку на место и вернулся к лестнице. Она имела еще один пролет, последний, заканчивающийся тупичком. Зато в паре метров над площадкой, под самым потолком, располагалась железная дверь, ведущая на крышу.
        Замка на двери не было, ее заменял моток ржавой проволоки. Антон огляделся и увидел лежащую железную лестницу. Поставил чемодан и натянул нитяные перчатки.
        Приставив лестницу, поднялся. Занимаясь разматыванием проволоки, услышал подозрительный шум снизу. Восседавший словно дятел на самой верхотуре с занятыми руками он представлял отличную неподвижную мишень.
        Однако больше ничего не нарушило тишину. В этом городе библиотека не пользовалась бешеным успехом.
        Размотав проволоку, он распахнул дверь и выбрался на залитую битумом плоскую крышу. В другой стороне возвышалась еще одна надстройка. Крыша была утыкана воздуховодами и огорожена невысоким парапетом.
        Вот тут и будем работать, решил он. Вернулся за чемоданом, поднял его на крышу, а потом втянул и саму лестницу.
        Подойдя к краю, присел и на мгновение выглянул, словно черепаха высунувшая голову и тотчас убравшая ее обратно под панцирь. Вход в ВДВ был как на ладони.
        Ему определенно везло сегодня.
        Он вернулся, поднес чемодан поближе. Потом прилег, набросив на холодный битум ветровку. Достал из чемодана оптический прицел «Офтальмолог» и осмотрелся более детально.
        Непосредственно перед ним располагался центральный вход ВДВ с большими стеклянными дверями. Левее в том же здании находился ресторан «Облиза» со столиками за огромными витринами. На одной из витрин была нарисована юная особа, зазывно слизывающая с тарелки соус широко открытым и ухмыляющимся ртом, при виде на который Антон испытал легкую эрекцию.
        Еще чуть правее размещался крохотный павильончик. Продавщица в зеленой фирменной блузке продавала пиво и всякие причиндалы к нему. Прицел, увеличивающий все в пять раз, сам собой скользнул за нескромный вырез.
        Похоже, у Шутера давно не было женщины. С трудом вытянув прицел из декольте, продолжил исследование.
        Перед павильоном стоял столик, за ним сидело трое.
        Кстати о посетителях. Антон стал считать потенциальные цели. Как уже говорилось, трое сидело за столиком, один стоял у павильона с продавщицей с большим вырезом.
        В «Облизе» сквозь витрины маячило несколько человек. Да еще тип с задумчивым видом стоял на входе. Ждал кого-то.
        В ВДВ все время кто-то входил-выходил, но народу было не слишком много.
        Антон снова скрылся за парапетом и наскоро собрал винтовку. Навинтил на дульный срез цилиндрический глушитель. Дослал в патронник специальный патрон, способный пробить навылет стальной лист сантиметр толщиной. Но сегодня это не пригодится.
        Клиент ничем не будет защищен, кроме жирного пуза.
        Антон достал электронный блок, вытащил датчик, показавший скорость и направление ветра. Потом ввел в блок расстояние до объекта.182 метра. Он знал, что не ошибся ни на метр. И такого специалиста хотели расстрелять и сбросить в ров!
        Блок выдал расчеты на дисплей. Оказалось, что на таком расстоянии корректировка на деривацию не нужна.
        Посмотрел на часы. До часа «Х» оставалось пятнадцать минут. Клиента как хрюнделя всегда привозили к кормушке в 12.
        За пять минут до указанного срока он пристроил дуло на парапете и рассмотрел диспозицию вновь. За время его отсутствия практически ничего не изменилось. Лишь семейная пара покинула столик, за который тотчас переместился мужчина сидевший до этого слева от двери. И чем ему это место лучше?
        Тип на выходе продолжал кого-то ждать. Потом дернулся, словно его позвали из глубины фойе. Потом снова стал смотреть вперед. Может, охранник?
        Антон впервые почувствовал дискомфорт. Так должно быть чувствует себя волк, усталый и озябший, плетущийся по затихшему лесу. Пока затихшему. Но уже вдали загонщики достают из связок красные флажки, охотники снимают с плеч мултуки. И в этот момент волка начинает как-то по-особому свербить. Вроде и нора скоро, но нет успокоения, все кажется таким чужеродным и враждебным. И родной лес совсем не родной.
        Прицел Антона заметался по крохотному пятачку. Трое по-прежнему сидят у столика, вынесенного на тротуар. Да и хрен бы с ними, имеют полное право хоть целый день просидеть, ваш геморрой, а не мой. Но вот что делает дядя, стоящий у лотка.
        Антон готов был дать голову на отсечение, что этот тот же тип. То есть он стоит уже четверть часа. Не разговаривает с грудастой, не пытается ее кадрить, что-то тупо разглядывает среди батареи пивных бутылок. Может, ждет кого?
        Но один уже есть. Прицел вернулся к стоящему у входа. Похоже, тут место для свиданий. Антон заметил еще одну странность. Неподходяще одет парнишка для свиданий. Спортивные штаны. Майка. Небрит. Да и староват парниша, чтобы вот так маячить на входе. Лет под сорок. В таком возрасте партнерш не ждут, а потребляют готовыми в постели.
        И цветов у него нет.
        По виду явно не славянин. Щетина, черные глаза, огромный носяра в пол-лица.
        Сумит. Озаренный догадкой, Антон заворочал винтовкой. Все находившиеся в поле зрения объекты общим числом 6 были сумиты.
        А это извините вам, не рынок, чтобы столько да в одном месте. Может, тусовка у них здесь, с последней надеждой, хватаясь, словно утопающий за соломинку подумал Антон.
        Ни фика! Возразил Шутер. ВДВ магазин дорогой, тут им делать нечего. К тому же сумиты отчаянно делали вид, что не земляки, а совершенно чужие друг другу люди.
        Ага, европейцы.
        Не отрываясь от прицела, Антон открыл чемодан и вынул коробку с патронами. Думал обойтись одним, но чем черт не шутит. Он выставлял патроны по одному на парапет остриями кверху словно ракеты. Целый космопорт как на межцивилизационной станции "Пантера".
        И тут стоящий на входе напрягся. Антон слился в одно целое с винтовкой. В это время, как пишут в романах, все и произошло.
        На дороге, напротив входа в ВДВ, в окуляр прицела вполз тяжелый "Мерс".
        Беззвучно замер, беззвучно распахнул дверцы. Сначала переднюю рядом с водителем, оттуда вышел здоровенный дядька, судя по тому, что он был похож на огромный мешок для ударов, телохранитель.
        Второй телохранитель, более стройный и весь вертлявый, выбрался с противоположной стороны с пассажирского сиденья, прямо на проезжую часть.
        Показал фак возмущенно гудящим машинам. Пробежал ко второй пассажирской двери и распахнул ее.
        По мысли и видению жизни Антона, сейчас из нутра лимузина должен был выбраться субъект и хозяин жизни не худее своего телохранителя.
        Вместо откормленного на ворованные деньги борова на асфальт вылезло чудо в косичках. Девчонке было на вид лет 15,но по развитию она вряд ли тянула больше чем на 10.
        На ней была такая мини, что когда она стала прыгать в нарисованные на асфальте классики, то показала всему миру свои трусики. На ногах девчонка носила ярчайшие черно-белые гетры. Во рту чупа-чупс. Который она кинула в телохранителя, когда он попробовал ее уговорить пройти внутрь ВДВ.
        Она кричала противно и визгливо как сверзившаяся с пальмы макака. Она манерно отклячивала тощую ногу. Она была несозревшая, страшная, голенастая и истеричная вследствие бурно идущих процессов полового созревания, дура-дурой. Единственно, что ей повезло родиться богатой.
        И в этот момент показался «Ситроен», номера которого были вбиты в память Шутера.
        Антон, недопустимо долго занятый переростком, слишком поздно заметил его, уже, когда он подруливал к бордюру.
        Антон позволил сделать себе легкий вздох и взял дверцу на прицел. Дверца открылась, и господин Толубеев начал выдавливаться из необъятного чрева авто, Толубей-Толубеище. Он даже не догадывался, что выполняет сию процедуру в последний раз в своей никчемной тупой жизни.
        Крохотный далеко не солнечный зайчик лег на лоб. Он был красного цвета и указывал на то место, где должно было отрыться не санкционированное природой отверстие. Зайчик лег на лоб, но не Толубеева, а вертлявой девчонки.
        И зайчик был не его.
        Телохранители, ни толстый, ни тонкий, ничего не видели, и было что-то неестественное в их разом повернувшихся к основному театру военных действий спинах.
        По идее Антон и его неведомый коллега по цеху должны были уложить своих жертв одновременно. Казалось бы, что из того. Но Антон вывернул ствол и выстрелил в девчонку первым.
        Его выстрел на долю секунды опередил выстрел другого киллера, и он не промахнулся. Чертова дура была на огроменных шпильках, и одну из них пуля не только срезала начисто, но еще и ударной силой выбило из-под ног дурехи опору.
        Тварь дернулась, провалившись вниз головой, не на много, на пару сантиметров, больше и не надо. Прилетевшая пуля, вместо башки пролетела мимо и влепилась в жирный откляченный зад сумита, только начавшего подниматься со стула.
        Жирный издал дикий необузданный вопль, свидетельствующий о неограниченных природных силах его народа.
        Сидевшие вместе с ним сумиты разом вскочили как по команде. Будто ждали чего-то и дождались.
        Увидя траекторию ударившей в задницу сумита пули, спецназовец разом вычислил предполагаемую позицию снайпера. Она располагалась гораздо ниже. Внизу раскинулась обширная площадка, заставленная контейнерами, за одним из них он и прятался.
        Антон видел, как его неудачливый коллега и несостоявшийся убийца детей на мгновение замер, видно удивленный результатами своей стрельбы, и неминуемо бы прищучил его, но в самый момент выстрела крыша под спецназовцем напряглась и вдруг вздыбилась, словно эрегированный и внезапно кончивший член. Изрядно рвануло, не менее полукилограмма в тротиловом эквиваленте. Антон пузом почувствовал идущий снизу жар и некоторое время не был уверен, выдержат ли несущие конструкции.
        От здания ВДВ по направлению к первоначальной огневой позиции тянулся белопенный дымчатый след. Стоявший на выходе сумит отбросил использованный тубус гранатомета.
        С оставшимися сумитами произошла разительная перемена, иначе как объяснить совсем не чудесное превращение из мирных чабанов в отделение, на скорую руку организующее огневой вал.
        И непонятные перемещения сумита в «Облизе» стали ясны, он тривиально увеличивал сектор обстрела.
        Самое смешное, что сумиты продолжали палить в направлении "будки суфлера", где его не было и в помине. Но он должен был там быть, и это наводило на горькие размышления.
        Впрочем, их прервали звуки сирен, и Антон побежал ко второй пристройке, срывая на ходу перчатки. А винтовка М-400 в подарок!
        8.Шутер в бегах
        АДОН включился глубокой ночью.
        Самое смешное, что Антон спал. Он и сам не знал, зачем он это делает, если киборг. Наверное, это диктовалось наличием в организме систем, выращенных хоть и из Атканларской вечной стали, но с использованием биологической матрицы.
        Как - то он для эксперимента не спал 10 суток и не потерял ни капли функциональности. Но стоило ему завершить эксперимент, как он проспал как убитый двое суток подряд.
        Ноутбук стоял рядом с кроватью, Антон протянул руку и включил монитор, на котором возникла картинка высокой четкости, передаваемая АДОНом с места падения унформера. Рядом с бомбой сновали четверо. Они говорили по-сумитски, но ругались по-русски.
        - Что-то на работников прокуратуры походят мало, - засомневался Антон.
        - Один из них Казбек! - узнал Иван.
        - Слушай, а ты точно в прокуратуру звонил? - уточнил Антон. - Обухов не сумит по национальности?
        Ему не понравилось, что Иван промолчал. Это случалось крайне редко. Обычно его было не остановить.
        Словно подтверждая опасения, монитор погас, и Иван высветил на нем лишь слово:
        - Шухер!
        - Где? - одними губами спросил Антон.
        - За дверью!
        Антон оглянулся, активизировав опцию биосканера.
        Дверь стала прозрачной, дымчатой, как кисея на полуобнаженной танцовщице с Шарагда, а за ней четыре объемистых силуэта в бронежилетах, касках и разгрузках тащили массивную трубу на петлях.
        - Чушка! - вспомнил Антон ее название, но сейчас это было не актуально.
        Незваные гости, некоторое время осматривали дверь, после чего были вынуждены отставить чушку в сторону. Антон их понимал. Шутер, хоть и был жадным идиотом, падким до денег, но на двери экономить не стал. Особенной его гордостью являлся косяк, армированный в несущую стену. Снести его могли разве что направленным взрывом. Словно услышав подсказку, штурмующие достали из объемистых разгрузок нечто, что прилепили напротив замка.
        - Пластид! Ты чего застыл, идиот, деньги хватай, документы! И беги! - истошно завопил Иван.
        Антон, очнувшись от ступора, носился по квартире, распихивая указанные предметы по карманам. Его чуть жаба не задушила, когда он вспомнил про заначку под плинтусом. Там Шутер хранил все, нажитое непосильным трудом по укокошиванию себе подобных гуманоидов.
        Не контролируя себя, видно в этот момент восторжествовала сущность Шутера, кинулся на колени, начав отдирать несчастный плинтус.
        - До взрыва 3 секунды! Беги! - завопил Иван.
        За дверью шипело, и пробивался в замочную скважину неприятный дымок от почти сгоревшего запала. Антон, наконец, очнулся от напасти и кинулся к окну.
        - А я? - в голосе Ивана послышалась даже обида.
        Антон вернулся, схватил чемодан с ИИТ, но двинуться уже не успел. Воздух вдумчиво и больно вдавило в уши, сминая перепонки, и всю специальную начинку, что была у него в голове. Кусок косяка рядом с дверью исчез, но сама дверь продолжала стоять целую вечность, после чего таинственно плавно взвилась вбок и вверх, едва не раскроив спецназовцу череп и заодно впуская в квартиру, сделавшуюся неожиданно крохотной, волну сжатого до каменного состояния воздуха.
        Антона снесло как пушинку и вынесло в окно. Он лишь успел выставить впереди себя чемодан с ИИТ, что потом Иван поминал ему очень долго. 4-й этаж. Антон, даже не успев осмотреть место предполагаемого падения, а тем более скорректировать полет, без затей вывалился и сверзился вниз.
        Летать киборг не умел, не было у него такой опции.
        Внизу стояла машина, но даже ей на крышу, способной смягчить удар, Антон не попал. Голова и торс перелетели через крышу, но ноги угодили на нее. Это было даже хуже, если бы он вообще промахнулся, потому что он потерял позиционирование, сделал кульбит и покатился по асфальту.
        Он не докатился пяти метров до мрачного закрытого фургона с надписью "ОМОН".
        Раздвижная дверь типа «купе» поехала вбок. Внутри застыли в предстартовом напряжении мощные фигуры бойцов, которые уже придвинулись к пока еще узкой щели.
        Щель росла на глазах, грозя через мгновение выпустить на волю целую дрессированную свору.
        Сверху уже били из автоматов, без предупреждений, без окриков, молча, и Антон понял, что в плен его брать никто не собирается.
        Он подскочил к двери фургона и сильно и страшно вдарил по ней многострадальным ИИТ. Эффект однако был достигнут, дверь сморщилась и застряла в пазах.
        Омоновцы стали стрелять в щель, но она оказалась слишком мала, чтобы прицелиться в беглеца, которого и во дворе уже не было.
        Пробегая 200 метров каждые 10 секунд, Антон удалился на пару километров, меняя улицы, прежде чем уселся на белую красивую скамейку в тихом дворе.
        - Ну и что ты скажешь на это? - поинтересовался Антон.
        Наверное, это было странно, что одинокий человек разговаривает сам с собой, но удивляться было некому. Шум перестрелки остался далеко позади, вокруг не было ни души.
        - Сумиты тебя подставили, - заметил Иван. - И подставили тебя качественно, плотно.
        Настоящей целью была малолетка. Потом они заваливают Шутера и списывают все на него. Труп киллера, найденный на месте преступления с оружием в холодных руках.
        Что может быть лучше!
        - Я сейчас не об этом, а об унформере.
        Иван, помолчав, сказал:
        - Карлик-сука.
        - Более конкретные мысли есть?
        - Его погубило отсутствие информации. Ведь он уверен, что лично ему опасность не грозит. Если бы он знал, что совершенно безразлично, где именно на этой планете взорвется унформер, по большому счету, для него не существует понятие "эпицентр".
        Антон понял, что с этой проблемой, которую он притащил за собой, без специалистов «Невода» ему не справиться, посему переключился на более простые вопросы.
        Например, где устроить себе ночлег, вместо того чтобы всю ночь просидеть на лавочке, разговаривая сам с собой.
        Куда идти? К жене!
        Смешное слово, подумал спецназовец.
        Это слово Антону ничего не говорило, откуда у киборга жена, но стоило подумать о ней применительно к Шутеру, как перед глазами вспышкой возникло видение.
        Перед мысленным взором в разных ракурсах проворачивалась в воздухе красивая голая женщина, и так и этак, а вместе с ней проворачивалась в воздухе и широкая типа космодром Љ5 на Шарагде постель, на которой она возлежала словно царица.
        Постель была застлана алым махровым полотенцем, и оно развевалось несусветно ярким шлейфом, а сама женщина напоминал ведьму на помеле.
        Антон и не знал, откуда у него взялось это сравнение, наверное, опять от воспоминаний Воронина. Бывалый, однако, он спецназовец оказался.
        Женщина лежала на спине, поджав ноги, беззастенчиво открыв для обзора обратную сторону бедер и лежащие на покрывале полушария ягодиц, практически круглых, лишь слегка сплюснутых в месте соприкосновения с поверхностью постели. Открывшееся зрелище волновало, и это еще мягко сказано. Антон снова почувствовал эрекцию и, чтобы она не мешала трезво рассуждать, приказал ей заглохнуть. Команда была немедленно выполнена, в этом крылась разница киборгов от людей.
        - Братья Нухаевы подгребают под себя весь город, - сказала женщина.
        - А ты откуда об этом знаешь? - Спросил Шутер. - Что, клиент болтливый попался?
        - Причем тут клиент? У нас для этого Василий Иванович имеется. Он по совместительству карточный кидала и ходячая энциклопедия. Он все про всех в городе знает. Через него воры, то есть, я хотела сказать - крутые, даже друг дружку о сходе предупреждают.
        - С таким багажом и на свободе. Что ж его менты давно не загребли?
        - А он и про ментов все знает.
        - И он до сих пор жив? - Удивился Шутер.
        Просто так спросил, без задней мысли, но она прочитала что-то у него на лице, и это ее так испугало, что она даже поджала ноги.
        - Слушай, а, правда, что про тебя болтают? Говорят, что тебе человека убить, что таракана.
        И тогда Шутер сказал неприятным скрипучим голосом:
        - Жанна, зачем ты говоришь такие ужасные вещи своему собственному мужу?
        - Ее зовут Жанна! - сказал Антон. 12-ти этажный дом, где проживала бывшая жена Шутера, относился к категории престижных, был красив снаружи и донельзя засран изнутри. Снаружи дорогой красный кирпич, внутри убитый горем покореженный лифт, нехорошие надписи замазаны зеленой краской, и поверх написаны еще раз.
        Квартира Жанны находилась на верхнем этаже. Запущенность и здесь имела место, вернее будет сказано, продолжала свое гордое шествие. В лоджиях зияли дыры. На полу кучи мусора, давно неубираемого и заслужено поросшего плесенью. Услышав за спиной тихий шорох, Антон обернулся, но застал лишь вьющуюся пыль в конце коридора. В этих местах надо было держать ухо востро.
        Антон подошел к двери номер двести пятьдесят и позвонил. Он молил Мазу, чтобы ему повезло, и Жанна была дома. Но ему не повезло. Не зашлепали шаги быстрых и ой, каких красивых ножек, не спросил нежный голосок:
        - Кто там?
        Антон прикидывал, чем садануть в дверь, с руки или ноги, но рука чисто на автомате залезла в карман куртки и извлекла из кармана нечто - блестящий ключ.
        Антон испытал благоговейный шок. У него никогда не было ключа, потому что не никогда не существовало квартиры, которую он мог бы отпереть.
        С трудом поборов непривычное чувство, он отпер дверь и быстро войдя, торопливо заперся.
        В квартире было две комнаты, он прошел в спальню со знакомой кроватью, застеленной красным покрывалом, взял с книжной полки первый легший в руку том и стал читать. Света при этом он не включал.
        Жанна пришла через час, где-то проболтавшись большую часть ночи.
        Не заходя в комнату, прошла в душ и полоскалась там с полчаса. Когда вышла оттуда и включила свет, на ней был банный халат и тюрбан на голове, который она едва не потеряла, когда шарахнулась назад.
        - Кто здесь? - вскрикнула она, стукнувшись спиной о стену рядом включателем.
        - Что, мужа не узнаешь? - Вальяжно произнес Антон.
        - Шутер? Что ты тут делаешь? - почему-то не торопилась успокаиваться она. - Чего тебе нужно? Денег у меня сейчас нет, сразу хочу тебя предупредить. Ты в прошлый раз все под чистую вымел.
        - Что-то ты не особо мне рада, жена. Во-первых: здравствуй. Во-вторых: не нужны мне твои деньги, - Антон хотел ее успокоить, но вызвал обратный эффект, во всяком случае, в глазах ее теперь читалась явная обеспокоенность.
        - Что ж тебе нужно тогда?
        - Перекантоваться до утра.
        - А что случилось? - в глазах женщины проявилась настоящая паника.
        - Ничего не случилось. Я тебе заплачу! - поспешил успокоить ее Антон, но вышло наоборот.
        - Деньги? У тебя есть деньги? Покажи, я не верю.
        Антон был вынужден показать.
        - Что ты опять натворил? - запричитала Жанна. - Ты опять влип в историю! И опять приперся ко мне!
        Он встал и подошел к ней. Вообще-то он хотел погладить ее по плечу, но она вжалась как от удара. В глазах ее был ужас. И Антон все понял.
        - Скотина! - процедил он сквозь зубы. - Он тебя бил? - и сразу поправился. - Прости, больше этого не повторится. Я тебя пальцем не трону!
        Своих слов он не сдержал почти сразу и ее погладил. Плечо оказалось неожиданно хрупким, хотя фигура у женщины была выдающаяся, даже халат не запахивался, груди лежали внутри выреза двумя аппетитными булочками.
        - У тебя нет ничего поесть? - попросил он.
        - Поесть? - она была ошеломлена не меньше его.
        Вообще то дурацкая привычка есть. Особенно для киборга. Он мог обходиться без еды, но опять таки биологическая матрица требовала своего, пищи, которую надо было жевать и глотать, а потом ходить в туалет и выкакивать все это.
        Он сидел на уютной кухне и пил чай с бутербродами. Жанна сновала мимо. Он поглядывал на нее, прикидывая, что по местным законам имеет полное право делать с ней все, что заблагорассудится, раз она его жена.
        Выгадав момент, он обнял ее за талию и положил голову на грудь. Ах, какая это была женщина, великий Маза. Подушки не надо. Голова лежала, словно в облаках.
        Антон почувствовал, как сердце его вздымается вверх.
        - Кстати о сексе, - скучно произнесла женщина. - Если у тебя времени только до утра, то нам надо поторопиться им заняться.
        Антон хотел возразить, что это совершенно излишне, но то ли он промедлил, то ли Жанна чересчур проворно вышла из кухни, но он опоздал.
        Она с шелестом расстилала постель, потом позвала его. Когда он вошел в спальню, то обнаружил в ее руках шприц.
        - А это еще зачем?
        - Ширнешься, а то ничего не получится.
        - Получится, - поспешно заверил ее Антон.
        Она недоверчиво посмотрела на него. В глазах ее даже появилась некая лукавинка.
        Словно говоря, знаем мы вас. Только зря храбритесь, мон шер.
        Она сняла халат, стоя перед ним полностью обнаженной. Сдернула с головы тюрбан и на плечи упали пышные волосы. Его жена оказалась блондинкой.
        Когда она приближалась, босые ноги аппетитно шлепали по полу, женский зад, самая прекрасная вещь на свете с точки зрения киборга, при каждом шаге упруго подергивался, и Антон почувствовал почти физическую боль.
        Он соскочил с постели и стал срывать с себя вещи как новобранец по команде "Отбой".
        Антон не знал, кто конкретно занимался его членом, но последний удался. В эрегированном состоянии он смотрелся произведением искусства.
        - Не может быть!
        Жанна опустилась перед ним на колени, словно перед божеством, водила рукой по всей длине, а когда взяла в рот, то Антон уже ничего не соображая, сорвал ее с него и уронил на кровать, сам упал рядом. Всунул ей ногу между ног, отжимая их друг от друга, водил рукой по колышущимся грудям, в общем, вел себя как хозяин всего этого сокровища.
        Как оказалось, все это время она не отпускала его члена, словно боясь, что если она его отпустит, то наваждение закончится, и перед ней окажется наркоман Шутер с его механическим никому не интересным сексом. Она подтянула его к себе, хотя куда уж ближе, и втолкала член в себя. Тут уж Антон не оплошал. Он не позволил себе кончить раньше ее. Женщина заметалась, забилась в его руках словно птица, постель под ними сразу мокрой, и тут он спустил все тормоза.
        Это была безумная ночь, в течение которой Антон потерял девственность и проверил знаменитую атканларскую технику, правда, всего в одном аспекте. Самая странная в галактике цивилизация не подвела.
        Уже под утро он выбрался из постели, и, собрав манатки, хотел выскользнуть из комнаты, но был остановлен Жанной.
        Она не сказала:
        - Ты куда?
        Или какие-нибудь другие дурацкие ничего не значаще слова, на которые совсем необязательно было отвечать. И голос у нее был не сонный, а тревожный.
        И еще она сказала:
        - Будь осторожен.
        - Спасибо за предупреждение, но я всегда осторожен.
        Неожиданно он столкнулся с проницательным, словно у следователя взглядом.
        - Что - то не так, - понял он.
        - Ты не Шутер.
        Он не стал возмущаться, дурковать по черному, а спокойно спросил:
        - Неужели по члену догадалась?
        - И по нему тоже. Шутер когда не ширялся, у него никогда не вставал. Помнишь, когда я вышла из душа, ты читал книгу?
        - Ты думаешь, это опасно? - С чрезвычайно серьезной миной спросил Антон.
        - Если бы книжка была обычная, то нет. Но она была на французском языке. Никогда б не подумала, что Шутер знает иностранный, он и русского толком не знал. Он же дурак.
        "Оказывается, как легко засыпаться, особенно, когда имеешь дело с собственной женой", - подумал Антон. Ведь этим людям не объяснишь, что система кодировки для него значения не имеет, и после небольшой коррекции гипофиза он может читать и изъясняться на любом языке.
        - И кто же я, по-твоему? - Поинтересовался он.
        - Ты работаешь под прикрытием. И ты не местный. Потому что в таком случае сумиты давно бы отрезали тебе голову.
        - Я ничего не имею против сумитов.
        - Зато они имеют весь город. Раньше смотрящим был капитан порта, но его отрезанную голову нашли рыбаки в море, с тех пор сумиты заправляют всем. Звери готовы загрызть любого, с ними невозможно договориться, с ними надо вести себя подобающе, как со зверями, отстреливать.
        - Ты чересчур строга к ним.
        Она пропустила его реплику мимо ушей, продолжила спокойным тоном:
        - Ты, наверное, из Москвы? Поэтому так и говоришь. Вы там представления не имеете, что у нас творится. Наверное, тебя прислали на разведку? "Чистые руки"?
        Девчонка думает, что я принес им избавление, а на самом деле за мной идет смерть, подумал Антон.
        - Скажи, как тебя зовут на самом деле?
        - Антон.
        - Так вот, Тони, будь осторожнее, а еще лучше уезжай в свою столицу. Вы в Москве и не подозреваете, что здесь творится, и какие страшные люди здесь заправляют делами. Они сразу раскусят, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Тогда тебя ничто не спасет.
        - Извини, мне надо идти.
        - Иди, Тони, помни, сюда ты можешь вернуться в любой момент, и я всегда открою тебе дверь.
        9.Пат
        До железнодорожного вокзала он добрался, но дальше кислород ему перекрыли. Хотя никаких на то оснований не было.
        Наоборот, все шло замечательно. От маски Шутера Антон избавился, в кармане лежал отпечатанный Иваном новый паспорт. С билетом на Москву Антон шел к выходу на перрон, когда дорогу ему неожиданно заступил незнакомец, выглядящий настоящим франтом. В плаще до пят, на руках матерчатые перчатки, широкополая шляпа надвинута по пижонски по самые брови, крупные солнцезащитные очки.
        Антон остановился, незаметно оглядывая зал, но, судя по всему, незнакомец был один.
        - Антон Воронин? Не делайте глупостей, опасность вам не грозит. Я представляю "Невод".
        Для удобства можете называть меня Пат. Нам понадобилось некоторое время, чтобы по флюктуациям добраться до вас. Теперь ваши приключения закончились, пора возвращаться домой. Следуйте за мной, нас ждет грайвер, - все это Пат произнес единой фразой, не делая пауз.
        - Киборг! - констатировал Иван.
        Вроде бы должен радоваться свалившейся с плеч проблеме, но что-то мешало этому.
        - Я должен сообщит нечто важное. Дело в том, что здесь находится унформер, и он активизирован, надо срочно предпринять меры по его элиминации, - сказал Антон.
        - Унформер? - Пат остался равнодушен. - Я сообщу, куда следует. Им займутся.
        В перечень специальных опций спецназовца входил речевой анализатор, позволяющий по голосовым модуляциям определять, говорит ли собеседник правду или лжет.
        Сейчас Пат лгал. Никуда он ничего не собирался сообщать.
        Хоть Антону до этого случая не приходилось иметь дело с инспекторами «Невода», Пат как-то не вписывался в типаж технического служителя.
        С другой стороны, что для Пата этот убогий отсталый мир. Он таких, небось, десятками насмотрелся, если не сотнями.
        Они вышли из здания вокзала, Пат шел впереди, и завернули за угол, где в месте, запрещенном для парковки, стояло желтое такси. Вокруг не было других машин и людей не было. Лишь возвышались недостроенные блочные конструкции автобусной станции.
        Пат открыл дверь, внутри такси царил полумрак, нарушаемый лишь мерцанием и попискиванием приборов. Судя по всему стандартный транспортный грайвер "Миг-3000".
        Пат сделал приглашающий жест, Антон полез внутрь. Он так и не понял, что заставило его оглянуться.
        Ощущение опасности сделалось острым как бритва и не зря. Пат уже приставил галакс к нижней части черепной коробки, там, где находился стык с позвоночником, и имелась лазейка для беспрепятственного проникновения импульса к центральному процессору.
        Спецназовец наклонил голову на миллиметр, больше не успел, но этого хватило, чтобы импульс срикошетировал, скользнув по атканларской стали, и врезался в одну из недостроенных арок, выбивая фонтан бетонных осколков.
        Спецназовец провел молниеносную двойку. Первым ударом выбил галакс, вторым врезал противнику по челюсти. С такой позиции не промахиваются, Антон и не промахнулся, но вместо торжества испытал суеверное двойственное чувство: радость оттого, что попал, смешалось с досадой.
        Киборг среагировал мгновенно, выставил блок навстречу удару, но ничего и не такие блоки пробивали. Антон и пробил. В прямом смысле.
        Рука Пата запульсировала, потекла, сделалась вязкой, и кулак Антона пролетел сквозь нее. По пути он задел скулу соперника, которая тоже повела себя неподобающим образом. На ощупь она была словно желе. Так что мощный удар Антона пропал втуне. Он словно ударил в мягкую клейкую массу по консистенции чуть тверже киселя.
        Что бил, что не бил.
        Киборг же обрушил на него град ответных ударов. На этот раз кулаки его никак не напоминали желе. Антон, почувствовав, как деформируется его голова, вынужден был отступить.
        Воспользовавшись выигранным пространством, Пат нагнулся за галаксом, но Антон пинком отшвырнул его. Тогда Пат выхватил лазерокол. Пучковое лезвие утробно загудело, заискрилось.
        Антон понял, что если он ничего не придумает, причем в самое ближайшее время, то его начнут кромсать по кусочку. Подосланный убийца оказался хорошо экипирован.
        Убийца наступал, Антон прикрылся подхваченным с земли стальным листом. Пат полоснул по нему лазероколом, отхватывая изрядный пласт. Сталь не могла являться сколь - нибудь серьезной преградой для пучкового оружия. Вообще, ничего в этом мире не могло надежно защитить от того, с чем киллер явился по его душу из будущего.
        В месте отреза сталь раскалилась докрасна, образуя острый угол, и он вонзил его Пату в шею.
        Но киборга последней модификации было не так просто взять. Шея снова превратилась в невесомый студень, который лист пронзил насквозь, не встречая никакого сопротивления.
        На некоторое время лист полностью отделил голову киборга от туловища, что, однако не помешало обеим частям тела двинуться в одном направлении, имея целью сомкнуться, когда лист кончится. Помешал Антон, пинком отправивший тело подальше отдыхать.
        - Не вижу смысла! - изрекла голова, стоящая на обрубке шеи, на ней по-прежнему оставались шляпа и очки.
        Зрелище для неподготовленного человека выглядело дико.
        - Минутку! - установив лист на капот, Антон пристроил рядом чемодан с ИИТ и подключил сигнальный штекер в затылочную область оракула.
        - Я хочу видеть его лицо! - потребовал вдруг Иван.
        Антон сорвал с головы очки и шляпу.
        Сразу стало ясно, что имеешь дело с киборгом. Он и не пытался это маскировать.
        Лицо гладкое и отсверкивало глянцем. Абсолютно лысый. Ни намека на брови.
        - Я тебе понравился, приятель? - Усмехнулась голова.
        - Нет, приятель, - в тон ему ответил Антон. - У меня аллергия на пластмассу.
        Сейчас просканируем тебя и узнаем, кто тебя послал.
        Для получения полной картины Ивану нужно было три минуты, но в их распоряжении не было ни одной. Голова слишком спокойно себя вела, и это их убаюкало.
        - Берегись! - крикнул Иван.
        На месте головы расцвел сиреневый сполох, очень красивый, следом неэстетично разбрызнулось ее содержимое - как-то микрочипы, искусственная трепещущая плоть и жирный питательный раствор.
        - Кто стрелял? - тоном, не предвещающим ничего хорошего, спросил Антон.
        - Я! - признался Иван. - Оглянись!
        Сзади впритык стояло безголовое тело, зловеще сжимающее в руках лазерокол. Пока Пат заговаривал Антону зубы, его тело подкралось и было готово насадить его на обжигающее острие.
        Когда голова приказала долго жить, безголовое тело замерло, опустив руки. Антон толкнул его, и оно упало плашмя, издав неживой звук.
        - Из-за тебя батарею разрядил! - пожаловался Иван. - Не ценишь ты меня!
        - Из-за тебя ценного свидетеля потеряли, - возразил Антон.
        - Выудить из него я успел мало, - признался Иван. - Но главное узнать удалось.
        Человека, который его нанял, зовут Кристоф. Скорее всего, это вымышленное имя.
        Они встретились с Патом на Пантере. В полетную карту «Мига» забит именно этот маршрут. Я проверял. Для начала туда и двинем.
        Спрятав труп Пата в кустах, Антон сел в такси.
        Закрывшиеся двери напрочь отсекли все внешние звуки. Тотчас автоматически активизировался процесс мягкого пуска. Реальный мир за окнами причудливо искривился, затем все скрыла серая пелена. Тишину нарушал лишь комариный зуммер включившихся приборов. Пространство и время перестало существовать.
        "Миг" вырвался из серого плена внезапно, словно пловец вынырнувший из воды и набравший воздуха. Вернулись краски и звуки: радио, передающее очередной шлягер "Звездных хвостов", бесконечная череда рекламы и позывных. Грайвер шел в открытом космосе, расчерченным многочисленными трассерами других кораблей.
        Впереди в пустоте висело космическое тело, и они приближались к нему. Бескрайняя технологическая долина вспучивалась причудливыми нагромождениями мегаполисов, обвитыми сотнями километров трубошоссе и изрешеченными бесчисленными воронками пассажирских, транспортных и технических тоннелей.
        На пульте замигала лампа, предупреждая о критическом приближении к станции и требующая выбрать вариант посадки. Вплотную прошел полицейский спилер. Пилот внимательно смотрел на них сквозь фонарь, и работающая в жесткой связке со шлемом система тотального уничтожения, уставилась на грайвер 12-ю спаренными серперами.
        Антон почувствовал себя неуютно, но пилот, удовлетворившись визуальным наблюдением и результатами сканирования, отвалил спилер в сторону. Они увидели только прощальный росчерк резаных крыльев, а спилер был уже за сотни километров от них.
        - Межцивилизационная станция «Пантера», - констатировал Антон. - Я здесь живу, - невольно оговорился он. - Жил когда-то.
        На самом деле на МЦС в свое время жил настоящий Антон Воронин.
        Он согласовал посадочные реквизиты, грайвер резко клюнул носом и сразу смешался с десятками других машин, которые в автоматическом режиме были отсортированы на несколько потоков и разведены на безопасное расстояние, после чего каждая машина вычленена и направлена на швартовку отдельно.
        Горизонтальный полет прервался вертикальным падением. Вверх взметнулись решетчатые фермы посадочной шахты. Раздался громкий стук угодивших в ловители шарниров.
        Грайвер покатился по направляющим вбок, был удален из посадочной шахты и направлен в один из многочисленных посадочных боксов. Антон прибыл.
        - Надо быстро уходить отсюда, машину, скорее всего, отследили, - поторопил Антон. - Подыщи что-нибудь подходящее.
        - Не надо ничего искать. Ты хоть и киборг, а совсем тупой. Это же Пантера, усек?
        Родная станция Антона Воронина. Стало быть, здесь находится твой дом!
        Чем Маза не шутит, если есть дом, может быть, есть и счет в банке. Антон сунул палец в идентификатор, и ему впервые за долгое время повезло. На электронном счете настоящего Антона Воронина числилось сто тысяч пиастров.
        - Поступление разовое, - заметил Иван. - Воронину за что-то заплатили.
        Искин узнал адрес, по которому когда-то проживал Воронин, и скоро Антон катил в такси по плотно забитому грайверами трубошоссе. Именно здесь у него появилось твердое ощущение, что они совершают ошибку.
        Воронин жил в сотовом жилом блоке на Южном горизонте. В боксе оказалась комната с закругленными стенами, в одну из которых во вращающийся барабан были встроены кухонный и гигиенический комплексы, пользоваться которыми можно было лишь по очереди. Видеопанель на другой стене изображала окно. Обстановка комнаты носила явно спартанский характер, все богатство видов мебели представляла дешевая тахта.
        - При таких деньгах он мог позволить себе жилье получше, - проворчал Антон.
        - Вероятно, это был аванс, Воронин собирался потратить его после возвращения, но он не вернулся, - пояснил Иван и закричал. - Розетка! Подсоединяй меня скорее, а то у меня и резервная батарея села!
        Не успел Антон поставить искина на питание, как загорелся вызов коммуникатора, установленного в изголовье тахты.
        - Не бери! - посоветовал Иван, но Антон уже взял.
        - Тони, ты вернулся? - сказал грубый мужской голос.
        - Ну, если я с тобой разговариваю, значит, вернулся.
        - Почему ты не зашел сразу ко мне? Мы ведь с тобой обо всем договорились?
        - А о чем мы еще с тобой договорились?
        - Ты хитрец Тони, - и голос отключился.
        И в этот момент в дверь позвонили.
        - Не открывай! - крикнул Иван, который прислушивался к разговору.
        В дверь продолжали наяривать. Нет, не наяривать, а аккуратно звонить. Причем звонки перемежались паузами, так что если товарищ был в гигиеническом барабане, то имел пару минут, чтобы закончить свои дела.
        Антон стоял в центре комнаты с чемоданом в руке, но бежать было некуда. При сканировании за сменным блоком четко просматривалась стальная несущая плита, а за видеопанелью беспрестанно вращался маховик, похоже, энергоустановки.
        Ловушка была идеальная. И он сам себя в нее загнал. Настоящий Антон Воронин упорно не хотел пускать его в свою жизнь.
        - Отройте, масса Воронин! Это в ваших интересах! - раздался голос из-за двери, и этот голос не мог принадлежать громиле, а был вполне интеллигентным.
        Антон просканировал дверь, обнаружив за ней смутный силуэт коротышки в костюме и с портфелем в руках.
        Интеллигентный киллер, прикинул Антон. Единственный в галактике лилипут - ниндзя!
        - Моя фамилия Серитама! Я представляю адвокатскую контору "Смолярек - Серитама"!
        Откройте, пожалуйста! А то на меня уже люди смотрят!
        - Не открывай! - посоветовал бдительный Иван, а Антон открыл, и оказался неправ.
        В едва открывшийся проем влезло сразу трое, один страшнее другого. Особым колоритом отличался лысый парнишка, голый торс которого в два слоя покрывали объемные татуировки.
        - Здорово, Расписной! - Воронин его знал, как знал и остальных двух громил, откормленные боровы в костюмах, пропахших потом и резким одеколоном.
        - Не заговаривай зубы, Тони! - представитель крупнейшего клана Южного сектора приставил к его челюсти паузер. - Мы тебя уже полгода пасем, а ты болтаешься неведомо где, а потом заявляешься и даже не думаешь звонить Папе. Мы так не договаривались, Тони!
        - А как мы договаривались? - осторожно спросил Антон.
        Хоть людей он и опознал как знакомцев настоящего Воронина, что связывает офицера космического спецназа и этих ублюдков, не представлял.
        В разговор влез адвокат.
        - Заплатить бы за услугу! - напомнил он.
        - Иди на хер Великому Мазе! - взвился Расписной. - Чтоб у тебя великий хер на лбу вырос!
        - Херище! - подтвердил один из громил.
        Служителя юстиции взяли за шкирку и выкинули в коридор.
        - Премного благодарны, обращайтесь еще, только в следующий раз по двойному тарифу! - крикнул он, отбежав на безопасное расстояние.
        - В следующий раз я тебе дуло в задницу засуну и спущу курок! - пригрозил бандит, он прицелился в адвоката, и тот счел за лучшее не настаивать на гонораре и исчезнуть.
        - Чего ты щеришься, придурок! - гаркнул один из громил на Антона. - Синьор Ванчопе натянет тебе твою ухмылку на задницу!
        - Ну, зачем же так грубо? - притворно вежливо возразил Расписной. - Но Эстебан действительно, наверное, заждался. Долгие 6 месяцев он не видел своего старого друга и теперь хочет поговорить с ним, перед тем как отправить на тот свет, на свидание с Мазой Великим.
        - За что? - уточнил Антон, прикидывая, кого валить первым.
        - За долги, Тони! Я разве не сказал. Долги принято отдавать, таков был уговор. А ты свалил и не расплатился. Нехорошо. Настоящие офицеры так не поступают. Это ли не причина?
        Это действительно была причина оставить их всех на некоторое время портить остальным живущим воздух. Что-то обстановка с личность настоящего Воронина начинала Антона слегка напрягать. Он чувствовал, все еще хуже, чем видится.
        Стало быть, чтобы узнать подробности, надо встретиться с Эстебаном.
        - Ведите меня к Папе! - потребовал он.
        10.Папа
        Эстебана Ванчопе, криминального Папу Южного сектора, Антон припомнил за мгновение до того, как увидел. Он не изменился. Толстый мужик, абсолютно толстый, все толстое: пальцы, складки на щеках и веках, уши. Этакий слон в безразмерном костюме на жалобно промявшемся кожаном диване.
        Напротив Ванчопе сидела блондинка в мини-юбке и пила бугрящееся пузырями шампанское из высокого узкого бокала. Такой шикарной б… Антону еще видеть не приходилось.
        У нее было все, чтобы сводить самцов с ума. Ровные ноги, беззастенчиво открытые практически до попы, и часть попы тоже открыта, пышная грудь, не стесненная низким декольте, алые губы, чувственно охватившие край бокала. У нее было все, кроме трусиков, которые она на дух не переносила как класс.
        - Я думаю, вас пора знакомить! - вздохнул Папа, проследив его взгляд. - И перестань жить у Аннушки в декольте, наглец!
        Значит, Анна.
        - Анна Фогель! - сказала она пульсирующим грудным голосом, который был синонимом эрекции.
        Ванчопе жестом отпустил своих людей. Прислуживать остался худой мужчина в болтающемся черном костюме ростом под 2 метра. Движения его были экономные, словно линейкой отмеренные.
        - Боевой андроид! - подтвердил по внутреннему коммуникатору Иван, чемодан с которым Антон отвоевал, сказав, что это личный ноутбук и очень дорогой.
        Худой дернулся и уставился на Антона. Засек, гад, понял Антон и подарил ему самое безмятежное выражение лица, которым мог обмануть любого.
        - Не тужься, я вижу тебя насквозь и в случае чего убью раньше, чем ты мигнешь! - предупредил мужчина на «цифровом», используемом для общения между машинами самого грубого класса, не делая попытки скрыть пренебрежения.
        От него веяло смертью, а чем еще должно веять от боевого андроида класса "киллер".
        - Не зли Расхода, проживешь долго! - усмехнулся Папа.
        Антон знал, что имеет дело не только с убийцей, извращенцем и заправилой криминального дна, но и с умнейшим проницательным человеком. Это он понял еще в их первую встречу, состоявшуюся не при совсем приятных обстоятельствах. Иначе и быть не могло. Всех дураков на Южном уже перестреляли.
        - Слушаем тебя, Тони! Где же ты болтался столько времени? - с этими словами Папа начал серьезный разговор, в конце которого Антон явственно увидел чей-то труп.
        - Вы прекрасно знаете, что я был на Шарагде, потому что пытались меня убить!
        Антон просек, что был не прав, когда Расход наклонился чуть вперед, в таком положении у андроида включаются боевые серводвигатели, но был остановлен жестом Папы.
        - Заткнись! Ты еще слишком молод, сопляк, чтобы разевать пасть на Папу! - проговорил Ванчопе, и Антон извинился. - Вот и ладно, - «подобрел» Эстебан. - Перестань кукситься и пялиться на Аннушку, и послушай меня старика. Ты помнишь, чем мне обязан?
        Антон помнил. Жизнью. Правда, жизнью настоящего Воронина, которую Папа не стал забирать, но забрали другие, а теперь Антон вернулся, и на него вывалили всю эту кашу. Если бы знал, улетел бы на другую станцию, слово Великому Мазе! - 13 июля 8 года, бар «Хана». Ты помнишь этот день? - спросил Папа, Антон помнил, это был день, после которого его жизнь превратилась в ад. - День, когда погиб Крекрюшон. Ты помнишь его? Знаешь, кто он был?
        Козел он был. И одновременно выполнял обязанности Смотрящего одного из секторов Южного горизонта, будь он трижды проклят Великим Мазой!
        Воронин был в «Хане» с девушкой. Ага, с девушкой. Он был у нее 135-м по счету кобелем, и дело бы кончилось быстрым перепихом и все адье, но когда Крекрюшон полез к ней, Воронин ни с того ни с сего почувствовал себя уязвленным.
        Антон уже и сам не знал, где чьи воспоминания и воспринимал мелькающие перед его мысленным взором картинки как свои собственные.
        Хлыщ с прилизанными волосами и щеточками усов стоит перед его столом и делает жест мизинцем, на котором отращен длинные ороговелый коготь.
        - Пошел отсюда! Эту рыжую буду иметь сегодня я!
        Ага, точно, рыжая она была. А имени, убей, не помню, хотя из-за нее полегло столько людей.
        - Я тебя самого буду иметь! - сказал Воронин, он только что приехал с войны и ничего не боялся, но мигом наэлектризовавшийся воздух сказал ему, что он поступил опрометчиво, война конечно дело героическое, но и на мирной «Пантере» могут яйца на лоб натянуть.
        Трое верзил за спиной Крекрюшона сделали телодвижение, но прилизанный красавчик остановил их одним движение того же пальчика, он был эстет, чтоб Великий Маза на том свете сношал его во всех позициях.
        В баре наступила тишина, в которой отчетливо слышалось, как у кого-то от страха урчит в животе. Крекрюшон достал из кармана паузер, переделанный под стрельбу плазмой, и посетители с криками кинулись на выход. Они знали, с каким гавном имеют дело, и им было страшно. Их терзали сомнения, не зачистят ли потом и их, свидетелей позора великого и ужасного Крекрюшона.
        Сейчас Антон не стал бы его убивать, как и его людей тоже. Но тогда, стоило противнику достать оружие, как у Воронина включился рефлекс, еще горячий и не успевший атрофироваться после войны, и он с ходу вошел в режим БУМа - Боевой убивающей машины.
        Первым умер Крекрюшон, потому что оказался ближе всех и познал, за сколько миллисекунд ломаются шейные позвонки после страшного удара в челюсть. Громилы только выхватывали оружие, когда Воронин, не став тратить время, чтобы завладеть паузером убитого, без затей вывернул ему руку и в таком положении открыл огонь, уложив, как и троих верзил, так и какого-то четвертого гада, пожелавшего выслужиться перед Папой и открывшего огонь от двери.
        В баре наступила тишина, стало понятно, откуда у него такое название. Все куда-то испарились, даже рыжая, имени которой он так и не успел узнать, и можно было бы сказать, что за честь которой вступился, если бы таковая еще имела место.
        Побелевший как привидение, сохраняющий неестественное спокойствие, дисгармонирующее с запахом крови, гари, едкой ни с чем не сравнимой вони пробивших воздух разрядов, бармен надменно произнес:
        - Первый раз вижу мертвеца, который еще стоит на своих ногах!
        В следующие сутки, в течение которых Воронин не сомкнул глаз, он познал на собственной шкуре всю правоту его слов.
        Его даже не арестовали. Полиция исчезла из Южного горизонта, и на протяжении всего времени сектор оказался во власти подонков, разъезжающих на черных, словно катафалки грайверах и применяющих оружие безо всякого стеснения. Много народа полегло тогда.
        Воронин не смог не улететь, не уехать. Горизонт попросту закрыли, как сачком накрывают бабочку. У бандитов оказались снимки, сделанные камерами наблюдения в «Хане», так что поимка Воронина стала делом лишь времени.
        Он озлобился, сжал зубы и решил идти до конца. В любом случае это закончилось бы печально для него, не мог же он противостоять бесчисленной банде отморозков вечно, тогда он решил продать свою жизнь подороже и унести с собой как можно больше врагов.
        Тут и проявился дьявольский ум Папы. Он словно почувствовал, на что может пойти загнанный в угол офицер спецназа, и предложил сделку.
        Как они связались, как Антону передали флип, это чересчур длинный рассказ, который нет смысла пересказывать. Стоит особо подчеркнуть, что при передаче Антона не пытались захватить или убить. Не стали даже следить за ним, так что спецназовец совершенно напрасно путал следы. Ванчопе словно зловещий гроссмейстер просчитал все ходы вперед, поняв, что Антон никуда не денется из уготовленной ловушки, мало того, он именно тот, кто ему нужен, поэтому его стоит беречь.
        Спецназовец долго сомневался, не была ли смерть Крекрюшона хорошо продуманной подставой, чтобы поставить его в безвыходное положение, потом все-таки решил, что нет. Он просто удачно подвернулся под руку Папы, и тот использовал ситуацию на все сто процентов. Ванчопе всегда так действовал, выжимая все до капли из ситуации, людей и машин, поэтому и был бзублом из бзублов. Большим злобным ублюдком, пожиравшим бзублов, у кого клыки были поменьше.
        - Мы не будем тебя убивать. Более того, я даже заплачу тебе деньги. Сто тысяч пиастров, - сказал Ванчопе. - Но сам понимаешь, просто так такие деньги не платят. Буду с тобой откровенен, ты в любом случае не жилец, а я предлагаю тебе шанс. Мизерный, конечно, но лучше чем никакой.
        - Я должен буду убить президента Тысячи миров?
        - Типун тебе на язык! Он не сделал мне ничего плохого! - патетически воскликнул Ванчопе. - Приходилось бывать на Рикосте? Ну, не важно. На этой планете находится военно-промышленный центр «Фалкон». Там проводятся секретные эксперименты по улучшению человеческой расы. По нашим данным, для этого используется атканларская сталь.
        - Дорогая штука. И какую часть человека они собираются улучшить?
        - Они хотят сделать человека целиком.
        - Невозможно, - категорично заявил Воронин. - Вам слили дезинформацию. Вы представляете, сколько стоит грамм атканларской стали?
        - А что если я скажу, что в производство запускают пятерых?
        - Ваши информаторы вам врут!
        - Перед смертью не врут! - веско сказал Ванчопе, и Воронин ощутил, с кем он на самом деле разговаривает.
        - И что вы от меня хотите? Чтобы я выкрал для вас сталь?
        - Не надо ничего красть, мой мальчик. Тебе ее так отдадут. В «Фалконе» ищут добровольцев для эксперимента, и ты им станешь. Бессмертие задаром!
        Представляешь? И все это вместо пули в лоб на Мазой забытом Южном горизонте!
        Он продолжал говорить, но Воронин его не слышал, оглушенный обрушившимся на него известием. Пасть коршуном на плечи охране и взять штурмом «Фалкон» он был морально готов, но стать его пациентом, нет. Он испытал шок. И еще тоску.
        Любой на его месте испытал бы то же самое. Поменять собственное тело на тело киборга, пусть хоть и атканларского. А тоску оттого, что именно в этот момент он со всей обреченностью понял, что отказаться не сможет. Точнее, отказаться может, но кто сказал, что гнить с дырой в голове на одной из свалок лучший вариант.
        - Ты чего молчишь? - спросил Ванчопе.
        - Насколько я знаю, эксперимент такого масштаба еще не проводился. Существует большая вероятность, что вместо супермена на свет появится убогий идиот.
        - Такой вариант не исключен, - согласился Ванчопе. - Но в таком случае, если ты останешься дураком, я помещу тебя в лучшую психушку, где из-под тебя будут убирать какашки, а если ты еще окажешься способен на большее, то санитарки будут еще и отсасывать у тебя по очереди. Видишь, я ничего не скрываю.
        - Не понимаю, почему тебе понадобился именно я. Слишком долгий путь отмщения, ты не находишь.
        - Хоть я и люблю мстить, но это не тот случай. Мне нужен офицер космического спецназа с блестящим послужным списком! - и далее Папа постарался убедить Антона, что не врет.
        Эксперименты по улучшению человеческого материала велись в Галактике всегда. Под это дело выделялись колоссальные деньги, но даже они померкли по сравнению с поистине космическим размахом "Фалкона".
        Судя по всему, затевалось нечто грандиозное. В центре были собраны ведущие специалисты в области передовых кибертехнологий с Германики и даже Панталикоса, где, как общеизвестно, и без того астрономические гонорары. Но им предложили еще больше.
        Возглавил новый центр сам Гудвин Вильяфуэрте, известный своей удачливостью, мертвой хваткой и почасовым многомиллионным гонораром.
        Снобы «Фалкона» в своей вседозволенности дошли до того, что решили использовать человеческие матрицы для создания будущих киборгов.
        Ванчопе попытался пристроить своих людей, но безрезультатно, контрразведка великого и ужасного Гудвина вычисляла их на раз, так что Антон Воронин сгодился как нельзя кстати. По сути, это был единственный вариант, который проходил.
        И все же Антон не понимал, как Воронин решился на все это. Как он мог? Поменять себя, свою сущность, свое я. Он еще мог долго перечислять слова с прилагательным "свое".
        Эх, Воронин, Воронин. Антон потер лоб, не свой, атканларский.
        - Значит, у нас все получилось? Только я ничего не помню, - подвел он итог. - Почему же вы не связались со мной раньше? Почему хотели меня убить?
        - Помилуй, мальчик мой! - патетически воскликнул толстяк, смешно всплеснув толстыми короткими ручками. - Мы действительно старались не выпускать тебя далеко из виду, но потом ты покинул «Фалкон» до срока, и мы тебя потеряли. Но убить?
        Зачем же нам губить товар? В тебя вложены наши деньги! - он беззастенчиво назвал его товаром, но Антон поверил ему, действительно, на фига ему убивать человека, которые еще не отработал должок.
        Антон в общих чертах рассказал ему по унформер и подосланного Кристофом киллера, но Ванчопе ничего об этом не знал. Встроенная опция по контролю за мимикой подтвердила, что толстяк не врал.
        - Мне лгали, что настоящий Антон Воронин погиб. Получается, что его не убили. Я и есть настоящий! - воскликнул Антон.
        - Не знаю, что с тобой сделали в «Фалконе», может, они тебе голову отрезали и пришили к атканларской твари! Так что я не стал бы торопиться и говорить, что тебя действительно не убили! - Эстебан захохотал, и Антон едва не врезал ему от души, несмотря на присутствие боевого киборга, который тут же и ликвидировал бы его окончательно.
        Впрочем, Ванчопе быстро перестал смеяться. И до этого его ухмылка жила отдельно от холодных проницательных глаз, теперь же взгляд сделался откровенно оценивающим и подозрительным.
        - Есть серьезный базар! - сказал он и жестом отослал Анну и Разгона.
        И с этого момента он испытующе смотрел только Антону в глаза, словно выискивая что-то.
        - А теперь, Тони, объясни мне, зачем ты на самом деле вернулся?
        11.Подстава
        Речевой анализатор сообщил Антону, что Ванчопе задал вопрос не в том смысле, что мол, какого рожна ты сюда приперся, а именно в первозданном смысле. С какой целью он вернулся. И был уверен, что у него действительно есть цель, о которой он почему-то должен все рассказать.
        - Пантеру ждут большие перемены? - продолжал напирать Ванчопе. - Можно срубить большие бабки по легкому? Где?
        В глазах авторитета разгорелся алчный огонек. Рот приоткрылся в ожидании. Чего?
        Чуда? И Антон ответил сам себе. Он ждет чуда, которого, судя по всему у него нет.
        Но разочаровывать Папу нельзя. Нет, можно конечно. Пара секунд до того как ворвется боевой киборг у него останется и этого вполне достаточно, чтобы пришить Папу, но кайф от этого он поимеет небольшой.
        - Почему вы меня об этом спрашиваете, синьор Ванчопе? - Осторожно спросил он.
        - Ну да, ну да! - Папа смотрел даже озорно. - Не строй из себя невинность, даже у Аннушки это получается более достоверно. Лучше скажи, когда все начнется?
        - Э, что начнется? - церемонно уточнил Антон.
        Началось прямо сейчас.
        Сначала Ванчопе побагровел, потому что набирал необходимое количество воздуха в легкие, а потом начал орать. Великий Маза, как он вдохновенно орал. Какие использовал образные выражения.
        В Суперклетке Антон слышал подобные вычурные формулировки лишь от зека, просидевшего всю жизнь в тюрьме.
        Тираду Папы можно было условно разбить на две части. Из первой следовало, что он урод. Из второй, что идиот. И лучше бы он в своем «Фалконе» окончательно спятил, и тогда бы сам Ванчопе лично выносил из-под него горшки, чем валять тут Ваньку.
        - Ивана? - уточнил Антон.
        Папа только тяжело вздохнул. Помолчал. Теперь он походил на умудренного опытом лесоруба на привале после тяжелой работы. Перемены в его настроении анализатор почувствовал сразу. Папу отпустило. Он даже хохотнул, сильно хлопнув ладошкой по коленке. При этом раздался такой звонкий треск, будто штаны лопнули. Сказал, ведь я знал, что все это ерунда!
        - Знал! - назидательно повторил он. - Когда мне мой старый кореш Фарбегас по очень большому секрету сообщил, что у него есть надежные сведения, что где-то на Рикосте собираются создавать спецназовцев, способных предвидеть будущее, я сначала посмеялся. Никогда не верил ни в ясновидящих, ни в чудотворцев. Был реалистом! А потом эта падла Фарбегас меня убедил. Сказал, что Атканлар испокон веков называют повелителем времени. Что наука может все. И я заколебался. Что ты хочешь, я всегда уважал науку, хоть никогда нигде не учился, а, может быть, именно поэтому. Ну, как было не поверить, если на Рикосту целыми конвоями повезли бабки, людей и оборудование. «Фалконом» занимались очень серьезные люди на самом верху! И это меня окончательно добило! Такие персоны бабки на ветер не выкидывают, они начинают войны, чтобы их не потерять.
        Ванчопе помолчал. Пожевал губами. Теперь он напоминал очень жирного профессора в глубоком раздумье.
        - Может, только у тебя не получилось? У остальных все тип-топ! - с надеждой спросил он.
        - Остальных убили, - напомнил Антон.
        - Ах, да! А ты почему уцелел?
        - Мне повезло.
        - Повезло, - задумчиво повторил Ванчопе и сказал с посветлевшим лицом. - Ты точно не ясновидящий?
        - Ни в коей мере, - подтвердил Антон.
        - Спецназовец из атканларской стали?
        - Так точно.
        - Ты помнишь, что мне должен? В таком случае, не обессудь, я тебя забираю.
        - Как это?
        - В любом случае, ты моя собственность целиком. Могу продать по весу атканларской стали, могу использовать. Я буду думать. А пока мы поместим тебя в такое место, откуда ты не мог бы сбежать.
        - Ты технологический брак! Из-за таких как ты люди думают, что они умнее нас! - заявил Разгон, конвоируя Антона в отдаленную комнату, отличавшуюся кроме повышенного гостеприимства отсутствием окон и сталепластовой дверью, похоже, позаимствованной с боевого грайвера.
        Говорил он опять на цифровом, и Расписной, который их сопровождал, ничего не понял.
        - О чем это вы там свистите, железки ржавые? - подозрительно спросил он.
        - Предупредил его, чтобы он не дергался и не пытался сбежать! - снисходительно пояснил Разгон, в его голосе звучало полное превосходство над ограниченностью человека, но тот его не почувствовал.
        Когда за спецназовцем захлопнулась дверь, запертая снаружи при посредстве байпаса, Антон улегся на койку, точно зная, что спать сегодня не придется. Что-то говорило ему, что Папа задумал дьявольскую проверку, чтобы узнать, какой товар получил из «Фалкона». И если он проверку не пройдет, то будет безжалостно отбракован! При посредстве Разгона, который с превеликим удовольствием уничтожит позорное явление среди себе подобных.
        Он все-таки прозевал начальную фазу операции. Боевые рефлексы включились, лишь когда отперли дверь и открыли огонь из галакса, при этом, настроив его на такого диапазона луч, что накрыл практически всю комнату, оставив вне поражения лишь крохотный пятачок разве что на потолке, в котором Антон и затаился, уперевшись ногами в стены и, прижавшись спиной.
        Дождавшись прекращения огня, Антон не спешил себя обнаруживать. Но и убийца не спешил проявляться. Либо настолько был уверен в успехе, либо по иной причине он, разрядив галакс, не стал проверять результатов стрельбы и скрылся. Выждал еще пару минут, Антон спрыгнул вниз, в оплавленное, пышущее жаром жерло комнаты и вышел в оставленную открытой дверь. Расписной сидел в кресле и казался живым. В центр узора на шее был по рукоять воткнут нож с довольно странной для такого оружия гламурной перламутровой рукоятью.
        Желая рассмотреть раритет лучше, он подошел, и в этот момент его безжалостно атаковали. Антона смело с места, и он летел бы долго, если бы не стена.
        Появление Разгона было подобно смерчу.
        Не успел Антон подняться, как снова нарвался на удар, который даже не увидел.
        После этого он некоторое время летал от стены к стене, грозя спалить оптические датчики из-за беспрерывных вспышек, сопровождающих каждый удар бешеного.
        Однако Разгон совершил роковую ошибку, он не убил его сразу.
        Короткой отсрочки Антону хватило, чтобы войти в ответный боевой режим. Он даже увидел Разгона перед новой атакой.
        Спина робота бугрилась от ревущих серводвигателей, за спиной клубилось марево, словно от взлетающего грайвера. Кожи на руках не сохранилось, и нейтритовые пластины торчали наружу.
        Нечего было и думать соперничать с машиной убийства на равных, тогда Антон схитрил. Встал напротив дверного проема и, дождавшись новой атаки, поймал противника на тривиальный позорный кувырок назад.
        Разгон с ускорением отправился в опаленную комнату. Пришла его очередь целоваться со стеной, а Антон тем временем захлопнул дверь, крутанув байпас.
        Дверь успела заблокироваться за секунду до того, как в ней вздулся рельефный бугор в виде сжатого кулака. Однако.
        Антон не стал дожидаться продолжения феерии разрушения и занялся своим излюбленным действом - стал удирать.
        Хоть Антон в везение и не верил, ему повезло дважды. Во-первых: в жилом модуле он никого не встретил. Во-вторых: когда он выскочил в бокс, то навстречу ему попался отъезжающий грайвер.
        Даже убивать никого не пришлось, грайвер притормозил сам. Стекло поползло вниз, внутри была женщина.
        Черное шелковое платье плотно облегало плавные зовущие обводы божественно сексуальной фигуры Анны Фогель. Оно было такое короткое, что полные гладкие ноги оказались целиком открыты взгляду. Оставалось только опуститься перед ней на колени, как они без сложностей легли бы ему на плечи.
        - Садитесь! - предложила красотка, окатив Антона ароматом сверхдорогих духов "Галактика шика".
        Антон не заставил себя упрашивать и упал рядом с ней, утонув в мягком сидении.
        Голые колени ее оказались слишком высоко и близко, короткая юбка задралась так, что показала все, вплоть до пупка на аппетитном и бесстыдном животике.
        - С вами поступили бесчеловечно, - сказала она, едва машина тронулась и втянулась в трубопровод, ведущему в основное шоссе.
        - Не думал, что это кому-то интересно.
        - Если у вас нет своих планов, то я могла бы кое-что предложить.
        - Благодарю за участие, но я никогда не пользуюсь чужими планами.
        Она равнодушно пожала плечами, красавица оказалась холодна, как лед. Они миновали входной пандус и ехали уже в трубошоссе (коротко, Трубе), когда он спросил:
        - Куда мы едем, Аня? И где вы потеряли свою заколку? - после чего уставил на нее палец и сказал. - Это вы хотели меня убить!
        Больше он ничего не успел. Фогель приказала машине немедленно остановиться, что та и выполнила на скорости свыше 200 километров в час.
        - Какие ваши планы будут сейчас, Антон? - Спросила она, глядя ему в глаза своими четко очерченными глазами.
        Он потерял сознание в тот самый момент, когда вылетал сквозь лобовое стекло.
        Очнувшись, он стал свидетелем довольно странного зрелища.
        Он обнаружил себя лежащим на асфальте, причем, рана на голове, нанесенная острыми кромками разбитого стекла, была аккуратно обработана йодом. Машина, на которой он ехал, замерла чуть далее, нелепо скособочившись и начиная чадить.
        Впритык к ней застыл роскошный невероятно длинный лимузин с дипломатическими номерами, а на собранном в гармошку капоте лежал в неподвижности инопланетянин в типичной марсианской оранжевой накидке, расколотая голова которого заставляла заподозрить самое худшее.
        Антон поднялся и захромал к машине. Он попытался нащупать шейный пульс пострадавшего, и в этот момент его ослепил пульсирующий свет полицейского грайвера.
        Выбежавшие патрульные грубо выкрутили руки и, прислонив к разбитой машине, обыскали.
        - Я не виновен, - прокричал Антон. - Я гражданин федерации человечества и требую, чтобы вы связались с консульством ЕФЗ.
        - Ты находишься на территории, свободной от юриспруденции ЕФЗ. Так что согласно Галактическому закону судить тебя будут по местным законам-законам планеты Калвалл, ублюдок. Это самые суровые законы сектора, так что из тюрьмы ты выйдешь не скоро, если выйдешь вообще, - сказал сержант, а когда спецназовец попытался повернуться, так приложил ему дубинкой по затылку, что Антон ударился лицом о машину, и во рту у него сделалось солоно от крови. - Не поворачивайся, пока тебе не разрешат, змееныш.
        Грайверов все прибывало. В окружении полицейских Антон увидел Анну. Когда ей указали на него, она лишь отрицательно покачала головой, после чего спокойно села в поджидавший ее серебристый "Виконт".
        Роскошный грайвер медленно поплыл мимо оцепления, лицо у красотки было скучающее.
        В одном Антон был уверен: его не хотели убить, ведь выброшенный на полной скорости в лоб встречной машине, он раскидал бы мозгами почище марсианина, тем более, и аварии-то не было, машину и труп смастерили после.
        Его подставили. Кто-то очень хотел упрятать его за решетку, и это ему удалось.
        И он подозревал кто.
        12.КОСМИЧЕСКАЯ ТЮРЬМА «СУПЕРКЛЕТКА». СИСТЕМА КАЛВАЛЛА. ДВА ДНЯ СПУСТЯ
        Антон оправил блестящий комбинезон заключенного, празднично переливающийся перламутром, и постучал в дверь с надписью "Федеральный маршал". Ему милостиво разрешили войти. Антон вошел и доложился:
        - Осужденный номер тысяча девятьсот шестьдесят один по вашему высочайшему приказу прибыл.
        Маршал сидел вместе со своим Преемником за широким бронированным столом, перегораживающим комнату надвое. Перед столом располагалось небольшое круглое возвышение с мощной кабельной разводкой.
        Маршалом оказался по виду немощный старик. Непосвященный никогда бы не догадался, какой он есть зверь на самом деле, и как его боятся и заключенные и подчиненные, разницы между которыми, впрочем, он не делал. Был он совершенно лыс и сидел, посверкивая из-под выпуклых кишкообразных надбровных дуг узкими злобными глазками. Крючковатый нос нависал над столом, словно готовясь клюнуть.
        Преемник, наоборот, казался совсем мальчишкой, неоперившимся птенцом. По идее, таким и должен быть Преемник.
        - Встаньте в центр круга, - рявкнул маршал. - Сейчас вы услышите вопросы, на которые должны отвечать четко и честно. В противном случае, вы будете наказаны ударом тока двести вольт. Вам все ясно, осужденный?
        Антон вначале кивнувший, был вынужден проорать ответ, так как за свой кивок был наказан, как и было обещано.
        - По какой статье осуждены?
        - За убийство марсианина приговорен к пожизненному заключению.
        - Нет ничего хуже, чем убийство марсианина.
        - Так точно.
        - Расскажите коротко, чем вы занимались в разные периоды вашей жизни.
        - Родился…
        - Период несамостоятельной жизни можно опустить.
        - Десять лет в спецназе, убит в битве при Альфе Скорпиона, с посмертной матрицы личность перемещена в киборга, - этой версии Антон придерживался на все протяжении следствия, надо сказать, недолгого.
        Внезапно, его опять пронзил довольно болезненный удар тока.
        - За что? - Удивился он.
        - Вы сказали не всю правду, - пояснил маршал. - Время, проведенное в нашей космической тюрьме, тоже может и должно быть отнесено к важным периодам вашей жизни.
        - Откровенно говоря, этот период я провел бы лучше в другом месте.
        - Зря вы так говорите, - продолжал маршал без намека на интонацию, было заметно, что хоть Антон только что прибыл, он ему уже изрядно надоел.
        Дурная слава о Суперклетке гремела по всей Галактике. Эта космическая тюрьма, вращающаяся последнюю тысячу лет по стационарной орбите вокруг Багрового Калвалла, насчитывала недобрую сотню горизонтов, тесно заставленных бараками с осужденными со всей Галактики. Все они отбывали различные сроки заключения, но еще никто не вышел из Суперклетки, отсидев положенный срок, даже центавры, живущие две тысячи лет.
        - Суперклетка отвечает главному требованию, предъявляемому к тюрьме, - продолжал маршал. - В тюрьме должно сидеть тоскливо и тяжело, иначе это не тюрьма.
        Согласны?
        Антон с готовностью согласился.
        - Вы проведете у нас остаток своей жизни. Судя по-всему, вы прожили довольно разнообразную жизнь. Этот период благополучно завершился. Все последующие годы будут самыми тоскливыми и нудными, вам даже пока трудно представить, какие это будут годы. Вы ощутите в полной мере всю никчемность вашей жизни. По существу, вы родились для того, чтобы сидеть в тюрьме.
        "Типун тебе на язык", - подумал Антон.
        - Я должен вас предупредить, - сказал маршал, словно угадав его мысли. - Из Суперклетки еще никто не сбегал за почти тысячелетнюю ее историю, хотя попытки были. Но все они завершились однозначно.
        Старый маршал, не меняя выражения лица, издал хрюкающий звук, должно, изображающий смех. Преемник, глядя на него, попытался растянуть губы в улыбке.
        Лучше бы он этого не делал, потому что это больше всего походило на оскал.
        - У каждого осужденного есть другой путь, - продолжал тем временем маршал. - Если мы решим, что человек встал на путь исправления, мы можем назначить его своим Преемником. Соломон, представься.
        Преемник привстал, отчего стало видно то, что ранее скрывал бронированный стол, а именно-толстая и крепкая пуповина, намертво соединяющая его с телом маршала.
        Антон поморщился от охватившего его отвращения.
        - Это не только форма поощрения. Если осужденный совершенно не поддается исправлению или предпринимает попытку к бегству, его так же превращают в Преемника, предварительно стерев всю его личность. У меня все. Можете идти, осужденный, и осмысливать свое незавидное положение. Времени теперь у вас достаточно.
        - Ржавая железка идет! - эти выкрики сопровождали Антона до самого его прихода в барак.
        Каменная башка! Чурбан! Металлолом! Чугунный лоб! Как его только не называли надзиратели, ведя в барак для киборгов.
        Антон вообще не имел металлических частей, и это его напрягало. Наконец его втолкнули в барак и оставили в покое, но ненадолго. В бараке были двухэтажные пластмассовые нары, на которых лениво никуда не торопясь, возились не менее сотни разнообразных существ, из которых казалось, никто не обращает внимания на вновь прибывшего. Но это было не так.
        Стоило Антону двинуться по проходу, как дорогу преградил робот, имеющий вид худющего с огромной задницей подростка. Роботы, пользованные для сексуальных услуг, частенько попадали в тюрьму по обвинению в убийстве своих человеческих партнеров.
        - Что вам угодно, сударь? - вежливо спросил Антон, чувствуя мгновенно наэлектризовавшуюся атмосферу, для этого не надо было даже активизировать амперметр.
        Сударь в ответ молчал и задумчиво ковырял пальцем в носу. Похоже, хозяин киборга был извращенцем.
        - Мотай отсюда, - сказал подросток сквозь зубы.
        - К сожалению, сюда меня привели надзиратели. Мы можем позвать их и разобраться.
        При этих словах из-за двери послышалось неслабое ржание. Надзирателям тоже нужно было зрелищ.
        - Он тебя обижает, малыш? - К ним подошел огромный осужденный, застарелая модель, но судя по огромным рукам, боевой андроид. - Нехорошо детей обижать. Забирай-ка свои вещички и мотай отсюда.
        В бараке установилась тишина, все знали, что стоит новичку уступить, то он навсегда лишиться не только какой-либо койки, но и пайка. Кучи таких оборванцев до самой смерти паслись у мусорных баков.
        Новички тоже об этом знали и дрались, даже самые слабые и никчемные. Их соответственно избивали, даже убивали, и это было то еще развлечение.
        Если бы Антон знал, то он бы возгордился, потому что к нему подошел сам Олег Копыто, сам по себе он был силен как вепрь, и сидел за то, что забил в свое время нескольких вольнонаемных, кстати, людей. К тому же, он входил в банду Сэма Топора, которая держала в страхе не только данный барак, но еще несколько соседних.
        - Так что, ржавый, придется тебе чачу из мусорного бачка жрать пока батарейки не сядут! - изрек Копыто, и в бараке сразу стало весело и шумно как на карнавале.
        Роботы любили поржать, многие для этого включали все динамики, поэтому грохот, с которым вывернутая с мясом пластмассовое ложе разлетелось об голову Олега Копыто, никто сразу не услышал, зато потом установилось недоуменная тишина.
        - Не понял? - Спросил Копыто.
        - Контакты прочисти! - посоветовал Антон.
        Антон ждал продолжения, и оно не замедлило последовать. Копыто ухмыльнулся и без паузы перешел в машинный режим. Движения его сделались столь быстры, что конечности размазались в воздухе неясными движениями. Он и так бы достал Антона, вдобавок, из большого пальца его выдвинулась лазерная дрель, делающая 20 тысяч оборотов в минуту и прошивающая сталепластовую дверь навылет.
        Антон понял, что мгновения его сочтены, и в этот момент включилась еще одна опция, офигительно дорогая, и о наличии которой он даже и не подозревал. Копыто замер, словно воздух внезапно затвердел, и он ударился об него. Дрель в его пальце вращалась лениво, едва ли делая оборот за пару секунд.
        Антон без труда увернулся, а потом, протянув руку, безо всякого усилия вынул из разверзшейся и мягкой груди киборга часть системы жизнеобеспечения.
        Для сторонних зрителей все выглядело по-другому. Когда казалось, Копыто уже проткнул новичка, тот вдруг так двинул его кулачищем, что грудь здоровяка буквально взорвалась.
        Каланчаобразный подросток, игрушка для взрослых забав, опасливо обошел Антона, скуля: "Детей не обижать", но опрометчиво застыл в проеме, словно ожидая чего-то, и дождался. Когда Антон невозмутимо повернулся к нему спиной, и ребенок попытался достать припрятанную в рукаве бритву, спецназовец, не оглядываясь, лягнул его, и тот долго катился между рядов.
        Когда Антон поинтересовался в тишине, где здесь свободно, то оказалось, что свободно все, многие готовы были уступить ему даже свое собственное место.
        - Ставлю свою литиевую батарею против твоего щелочного аккумулятора, новичок не доживет до утра! - просипел старый робот, но никто с ним спорить не стал, все это и так прекрасно знали.
        Сэм Топор не прощал и не знал жалости, когда обижали его роботов.
        В полной тишине Антон улегся на первую подвернувшуюся койку. Несколько коек рядом с обреченным тотчас опустело. Тишина его не угнетала. Отдохну, подумал он.
        За годы беспокойной работы его частенько списывали со счетов, и он привык относиться к этому философски.
        Он задремал и проснулся оттого, что кто-то тронул его за плечо. Открыв глаза, он увидел давешнего подростка. Осклабившись, тот показал в сторону двери.
        Антон вышел на улицу, и мышцы живота рефлекторно сжались. Если бы это были люди, то можно было бы сказать, что их было человек тридцать.
        На самом деле это был самый разношерстный отряд, которые кто-либо когда-либо видел. Тут были и роботы различных модификаций: садовник с огромным секатором, рубщик с бензопилой, пара каких-то бездельников с железными головами и бейсбольными битами. Присутствовала пара боевых андроидов, правда, с демонтированным вооружением, которые они компенсировали цепями и металлическими трубами, сжатыми в пяти руках у каждого. Стояли какие-то гусеничные механизмы, совсем простейшие, но готовые переехать его пополам. Трансформеры были, что не лезло ни в какие ворота. По всем законам они должны были немедленно уничтожаться, если совершали преступления.
        Воинство попискивало сервоприводами и поскрипывало оптическими датчиками, у некоторых они были телескопическими и выдвигались на целый метр, чтобы рассмотреть наглеца, осмелившегося посягнуть на члена их банды.
        В центре ощетинившегося сборища стоял сам Топор. Фигурой киборг напоминал вставшего на задние ласты тюленя и был настолько толст, что голова почти скрывалась в шейных складках. Весил здоровяк килограммов 500,не меньше.
        Некоторое время Топор поизучал его нехорошим взглядом, потом спросил:
        - Ты тот самый ублюдок?
        - Похоже, что да, - сказал Антон.
        - Как тебя зовут, урод?
        Так я тебе и сказал, подумал спецназовец. На память пришло только одно имя:
        - Фалкон!
        Легкое шевеление прошло по рядам замершей банды, кто-то грубо свистнул на цифровом, но Топор поднял толстую ручищу с неестественно огромной кистью, и всякое движение замерло.
        - На колени, ублюдок! - крикнул Сэм.
        Антон не пошевелился, застыв, словно статуя и вперив неподвижный взгляд прямо в зрачки Топору, словно они были одни во всей Галактике.
        - Берт-трансформер! - вызвал Топор, и из рядов бандитов странной прыгающей походкой вышел киборг под два метра ростом. - Убей его!
        Антон, ожидавший атаки, немного растерялся, когда вместо того, чтобы кинуться в бой, Берт исчез. Слишком поздно Антон обнаружил робота, прилипшего к потолку над его головой. Он хотел отскочить, но страшной силы удар чуть не вогнал его по колено в пол.
        После того, как он поднялся, на полу остались вмятины.
        - Хорошо держишь удар, заготовка? - издевательски осклабился Берт и снова бросился в стремительную атаку.
        Антон успел отскочить, но ноги трансформера вдруг удлинились и достали его.
        Спецназовец упал на спину и проехал в таком положении почти десять метров.
        Берт наклонился над ним, пасть его в несколько этапов трансформировалась, вытянув вперед несколько рядом увенчанных стальными зубьями челюстей. Антон схватил рукой нижнюю, но вырвать не успел. Рот опять стремительно трансформировался, и все новые выдвигаемее блоки быстро захватили его руку до плеча.
        Антон дернулся, и его торс тоже оказался в плену. Чужие части тела стремительно захватывали все новые участки его тела. Когда и ноги оказались в железном плену, он не смог двигаться.
        Вскоре на свободе осталась лишь голова, которую робот оставил для особого шика и издевательства напоследок. Наконец железные челюсти схлопнулись и заглотили Антона целиком.
        Части тела трансформера замелькали, словно в калейдоскопе, и он вновь выстроился, только стал еще крупнее за счет поглощенного спецназовца.
        - Ап! - дурашливо произнес трасформер.
        Другие роботы зааплодировали, забренчали своими железками - и тут Берт взорвался.
        Более менее целыми остались лишь ноги, но они прилипли на потолке. Антон стряхнул с себя лишнюю болванку, пнул железяку на полу и сказал:
        - Ну что, заготовки, нашелся и на вас напильник?
        - Убейте его! - взревел Топор.
        Бронированное стадо окуталось выхлопами и помчалось, покатило на спецназовца.
        Тот встретил их грудью, два встречных движения на мгновение замерли, потом банда двинулась вперед, но там, где действовал Антон, осталась широкая просека.
        Круша железные черепа направо и налево, Антон кинулся в сторону Топора, но добраться до главаря ему не удалось. Почувствовав неладное, тот вдруг опал пузырем, и став плоским, растекся под ноги дерущихся.
        Поначалу банду несколько смутил наступательный пыл Антона, но старые бойцы, почти всю сознательную жизнь проведшие в уличных драках, быстро пришли в себя.
        Бандиты набросились с новой силой, и действия их приобрели невиданное доселе остервенение.
        Оказавшись на пути мчавшегося на него рассвирепевшего стада, Антон не изменился в лице и остался внешне абсолютно спокойным. Он понял, что обычным мордобоем банду теперь не остановить.
        Резко переменив манеру ведения боя, он перестал наносить удары, и умело воспользовался неорганизованностью нападавших, заставляя их сталкиваться между собой лбами, лупить друг друга. К тому же, из-под многочисленных ног поднялась взбитая пыль и быстро забила оптические датчики.
        Антону же ориентироваться было ни к чему - кругом были враги. Он уже смирился с тем, что ему приходится все время жить среди врагов, друзей у него никогда не было. Это подспудно давило на него, но сейчас сыграло только на пользу.
        Оказывается, иметь только одних врагов тоже бывает выгодно. Бей всех подряд, и никогда не попадешь в своего.
        - Нападайте по одному, кретины! - Подал голос Топор откуда- то снизу.
        Антон сплюнул.
        - Падла! - выругался Сэм.
        Драка перешла в неконтролируемую фазу, уже и бандиты дрались между собой, метелили так, словно всю жизнь ждали этого момента, и Антон уже собирался ретироваться, но все надо делать вовремя, а он опять опоздал.
        Из пылевых завихрений возникли многочисленные бронекаски. Надзиратели гроздью повисли на нем, повалили. Он бы и не упал, но его били по ногам и даже после того, как он упал и прекратил сопротивление, его продолжали пинать.
        - В карцер его! - распорядился офицер.
        К виску его что-то поднесли, но понять, что это электрошокер большой мощности он смог только очнувшись в карцере.
        13.Карцер
        Стоячие клетки карцеров плотными рядами занимали сырой бетонный модуль.
        Конденсированная влага с потолка капала на сотни томившихся в клетках киборгов.
        Для поддержания тонуса остающейся в каждом киборге биомассы раз в день им разносили странную студенистую дурно пахнущую субстанцию под названием "баланда".
        Разносили баланду одни и те же люди. На этот раз это были именно живые, видно с ними у надзирателей было меньше хлопот.
        У клетки спецназовца они задержались дольше обычного, а один из них спросил:
        - Ты, правда, Фалкон?
        - А что? - поинтересовался Антон.
        - Ты, правда, можешь предсказывать будущее? Когда воля? - они с жадным любопытством уставились на него.
        - Вы что-то путаете! - поспешил разочаровать их спецназовец, но они все равно долго не уходили, потом еще оглядывались до самого выхода.
        Его освободили через день и вернули в барак, правда, на другом горизонте, уже не подпадающем под влияние Сэма Топора.
        Имя Фалкон здесь стало настоящим пропуском, и место ему сразу нашлось. Он смог, наконец, спокойно подремать, но недолго.
        Дверь распахнулась, впуская в барак размахивающих электрохлыстами надзирателей.
        Зеки опасливо притихли, моля бога чтобы пронесло, но кому- то не должно было повезти. Надзиратели подошли к нарам, где лежал Антон. Спецназовец успел лишь поднять голову, как ему ткнули в лицо сразу несколькими хлыстами.
        Таким примитивным способом Антона было невозможно вывести из строя, даже кратковременный вред нельзя было нанести. Но он сделал вид, что парализован. Его стащили с нар и выволокли в дверь.
        Антон имел способность видеть даже с закрытыми глазами, так называемым, периферийным зрением. Надзиратели понесли его к черному транспортному грайверу, пользующийся у заключенных самой дурной славой. Того, кого увозили на нем, больше уже никто не видел.
        Затащив в тесную клетушку грузового отсека, его бросили на пол. Двое охранников сели вместе с ним, один поставил на него ноги в грязных ботинках.
        Черный грайвер резко взмыл в воздух, в тот же момент спецназовец ожил. Первому досталось тому, кому вздумалось поставить на него ноги. Он с такой силой дернул за них, что охранник сверзился с лавки и со всей силы приложился головой. Но сразу не вырубился, шлем защитил.
        Тогда спецназовец сорвал с него шлем и приложил еще раз.
        Второй охранник в это время бестолково раз за разом бил его электрошокером, удивляясь, почему тот не действует. Он тоже был в шлеме, но Антон не стал снимать его, ударил в горло, а потом со всего маху засунул под лавку, где охранник намертво и заклинил в своем громоздком обмундировании.
        Между кабиной с двумя пилотами и арестантской находилось оконце, забранное решеткой. Одним махом Антон оказался на ногах, просунул руки сквозь решетку, и, захватив головы стражников, с силой столкнул между собой.
        Один отключился сразу. Сержант оказался покрепче, откинулся к дверце и выхватил галакс. Антон, не имея возможности достать его рукой, мгновенно развернулся, просунул ногу и вышиб оружие. После чего уперся стопой охраннику в шею.
        Придавленный к двери, сержант нашаривал упавший галакс и случайно надавил на ручку двери. Та не замедлила распахнуться, а так как Антон продолжал давить, то сержант вывалился наружу.
        Потерявший управление грайвер зашатало по всему диаметру тоннеля, и он понесся, теряя закрылки и другие запчасти. Антон попытался достать до штурвала рукой и не достал. Тогда сорвал с ноги ботинок и задействовал ногу.
        Нога у него по милости производителей обладала повышенной пластичностью, и несложные операции он ею мог выполнять.
        Антон продолжал корректировать полет по зажегшейся цепочке огней, указывающей курс. Тюремщики и не догадывались, что грайвер захвачен.
        Грайвер, получивший команду от стационарного компьютера, послушно сел и подсоединился к пешеходному шлюзу. Люки автоматически открылись, и Антон поспешил проникнуть в кабину и, стащив форму с пребывающего в беспамятстве стражника, в нее облачиться.
        Не успел он переодеться, как появился новый надзиратель.
        - Где Фалкон? - Спросил он. - Почему ты только один? Где твой напарник?
        Надзиратель попался ушлый, сразу прочухал ситуацию и схватился за кобуру. Антон схватил его за шкирняк и двинул головой об борт.
        Было острое желание залезть в грайвер и дать газу, но спецназовец твердо решил без Ивана не уходить.
        Задействовав внутренний коммуникатор, он выяснил, где заточен искин.
        - Это совсем недалеко! - обрадовался он. - В кабинете федерального маршала.
        14.Н Е У Д А Ч Н А Я П О П Ы Т К А К Б Е Г С Т В У
        Антон вытащил у патрульного электронный блокнот и набрал адрес маршала. На дисплее высветились координаты и пути следования. Необходимо было подняться на лифте на 1001-й этаж.
        К маршалу попасть оказалось проще простого. Видно, он совсем не опасался, что могут пожаловать незваные гости. Антону это совсем не нравилось. Здесь крылась какая-то ловушка.
        Тонко запищал зуммер, и федеральный маршал снял трубку.
        - Господин маршал, Фалкон напал на надзирателей. Сейчас он поднимается к вам!
        - Отлично, ничего не предпринимайте, уберите охрану из приемной! - приказал маршал, после чего повернулся к теперешнему Преемнику. - Привезли вашу замену, милейший, вы не оправдали возлагавшихся на вас надежд. Мы будем скорбеть о вас.
        Может быть, у вас имеются какие-либо пожелания или просьбы?
        Преемник только промычал, он разучился говорить после частичного поражения мозга, наступившего в результате недельного очищения маршала через пуповину. Маршал не стеснялся вливать в него всю грязь, как чисто эмоциональную, так и биологическую.
        Как у всякого калвальца у него прогрессировали многочисленные злокачественные опухоли, и через пуповину он «дарил» их Преемнику. В настоящее время у того было несколько раков 4-й стадии. Преемник задыхался. Маршал притворно участливо вздохнул. Ничего, скоро у него будет новый здоровый Преемник.
        Без всяких препятствий Антон достиг нужного этажа и вышел прямиком к приемной.
        Он сразу узнал ее по монолитной бронированной двери, похожей на люк фотонного звездолета, способной выдержать прямой удар нейтритовой торпеды.
        Рядом с дверью располагалось вводное устройство, куда следовало ввести пароль, которого спецназовец естественно не знал. Он наугад набрал какие-то цифры.
        В соседней комнате в это время тонкие иезуитские губы маршала скривило подобие улыбки. Неужели жалкий киборг возомнил себя ровней самому хозяину Суперклетки?
        Это было даже забавно. Он бы продлил развлечение, но один человек пробашлял очень большие деньги, чтобы Фалкона не стало. Надо было выполнять условие контракта.
        Створки тридцати тонного люка совершенно бесшумно и плавно разошлись в стороны, И Антон, даже не задумываясь, отчего это все произошло, шагнул внутрь.
        Едва спецназовец переступил порог комнаты, как бронированный щит вернулся на место, надежно пресекая любые попытки к отступлению.
        Федеральный маршал значительно посмотрел на Антона сквозь спущенные ресницы и лениво произнес:
        - Смотрю я на тебя, Фалкон, и не нахожу ничего особенного. Почему тебя так опасаются такие большие люди? Ты даже не человек! Заготовка! Когда мы соединимся одной пуповиной, мне будет противно сливать в тебя собственное дерьмо!
        Антон молча оглядел его крохотную фигурку, почти невидимую за громоздким столом.
        Оценив его с позиции потенциальной опасности, он поставил его ниже Преемника, который был моложе, стало быть, мог доставить больше хлопот.
        - Ну что, ребята, сами сдадитесь? - Спросил он, обращаясь больше к Преемнику.
        Маршал оскорбился. По всем правилам этикета, обращаться следовало сначала к нему.
        - К вашему сведению, мой Преемник не говорит, - уязвлено заметил он.
        Преемник дернулся, открыл закатившиеся глаза и с видимым трудом произнес слабым голосом:
        - Неправда, я могу говорить.
        - Так ты скрывал от меня это! - Вскричал маршал. - Ты будешь наказан.
        - Мне уже ничего не страшно, потому что я уже мертв, - сказал тот. - Я слышал, что ты схлестнулся с бандой Топора. У меня с ним старые счеты, потому что из-за его подлого доноса я стал Преемником. Я скажу тебе, как отсюда можно сбежать.
        - Замолчи! - Заверещал маршал. - Иначе ты труп.
        - За дверью кабинета линия доставки, спутник будет через сорок минут, - торопился досказать пленник.
        Маршал схватил и выдернул из-под стола связывающую пуповину.
        - Я умираю! - Прохрипел Преемник и протянул Антону черный эбеновый ключ. - Это от машины. Не дай ему встать, иначе тебе его не одолеть.
        Маршал весь налился злобой. Пуповина почернела, перекачивая в Преемника огромной концентрации опухолевый состав. Многочисленные опухоли покрыли все тело несчастного как грибы после дождя. Огромный «гриб» вылез из шеи, заставив недопустимо перегнуться и сломаться шее. Только после этого страдания жертвы прекратились.
        Не успел Антон осмыслить всей мощи противника, как тот неуклюже, но очень быстро влез на стол.
        Уродство его поражало. Антон был наслышан об истинном облике аборигенов Калвалла и повидал множество инопланетников, большинство из которых не блистало красотой, а порой среди них попадались и довольно отталкивающие типы, но подобной мерзости ему видеть не довелось.
        Если верхняя часть тулова маршала была вполне обычна, то нижняя оказалась необычайно разросшейся и занимала все пространство за столом. Чтобы влезть на стол, маршал должен был перебирать многочисленными конечностями, своей безобразностью напоминающие разросшиеся корневища с ороговелостями на концах.
        Постукивая ими о полировку, маршал застыл на столе, готовясь к атаке.
        - Никогда не любил курицу на обед, - проговорил Антон.
        Маршал, действительно, заклекотал как гигантский, непропорционально разросшийся, петух. Нижняя часть тела пульсировала, напоминая оживший мясной фарш. Зрелище получилось отталкивающим и одновременно гипнотическим.
        Антон засмотрелся всего на секунду и едва не поплатился за это. Пуповина со звуком отлипшей присоски вышла из тела Преемника, который, потеряв опору, сразу рухнул, и со стремительностью копья ринулась в голову Антона.
        Лишь с помощью модифицированной ускоренной во много раз реакции ему удалось ухватить пуповину и остановить в нескольких сантиметрах от лица.
        - Добро пожаловать в Преемники, - ухмыльнувшись, проговорил маршал.
        Антон разглядел на конце пуповины несколько рядов мелких и острых зубов.
        Пуповина оказалась живым существом и была готова вцепиться в незащищенную шею.
        Антон понял, что если ей это удастся, то ему конец.
        Тогда он уперся в пол поосновательнее, и вместо того чтобы сдерживать чудовище, потянул его на себя. Маршал, потеряв равновесие, шагнул вперед, на край стола, и тот не выдержав многотонной массы, треснул.
        Произошло небольшое землетрясение, когда маршал бы вынужден спрыгнуть с остатков стола на пол. Антон хотел этим воспользоваться и сблизиться, но маршал пуганул его, вскинув половину своих конечностей в воздух. Спецназовец увидел десятки разеваемых розовых ртов, зубастых, влажных, с тонкими трепещущими язычками.
        Антон отшатнулся от обдавшего его сырого гнилостного выхлопа, на что маршал и рассчитывал, проскочив к неприметной двери в глубине кабинета. Спецназовец был уверен, что враг спасается бегством, но тот оказался коварнее, чем он о нем думал.
        За дверью оказалась оружейная комната. Полки были заставлены лучевым и вообще уж не распознаваемым оружием, специально приспособленным к возможностям маршала.
        В одну руку маршал схватил галакс, в другую грозно загудевшую массивную призму, в которой похолодевший Антон признал пространственный инвертор.
        Вообще-то, это было даже не оружие, а аппарат, используемый для ремонта неразборных агрегатов. Скажем, когда требуется вывернуть наизнанку требуху какого-нибудь хитрого двигателя. Вернее, он использовался раньше, до того, как его стали использовать для зверского умерщвления себе подобных.
        Маршал выдал широко полосный луч, а потом активировал инвертор. В тесном помещении Антону хватило бы первого, но от галакса он кое-как увернулся, но инвертор его едва не зацепил.
        Если лучевик выдавал свет, то инвертор тень. Дискретная рыхлая на вид, она легла на стол, и он с нутряным вздохом вывернулся веером, выстрелив крепежом во все стороны. Потом тень стремительно двинулась вслед за успевшим отскочить спецназовцем.
        Пол упруго и тяжко вздулся, затем вывернулся на 180 градусов, образовывая развороченную безобразную борозду. Когда невзначай тень накрыла светильник, тот беззвучно раскрылся весь, словно диковинная стеклянная лилия, даже лампа.
        Оголенная проволока расплющилась в метровый светящийся блин, лопнувший с оглушительным треском.
        Жить Антону оставалось секунды, свет и тень были одинаково смертельны для него, с голыми руками против такой живучей твари много не навоюешь. Спецназовец сделал попытку прорваться к оружейной, которая по-прежнему оставалась открытой, и едва не поплатился за это. Похоже, не напрасно маршал оставил ее открытой. Он только и ждал движения и сразу направил на него оба своих оружия.
        Луч и тень с треском пересеклись, Антон дернулся в сторону, но луч странно нелогично переломился в поле инвертора, и пошел точно ему в лицо. Тут бы ему и конец, но чрезвычайно вовремя сработала опция замедлителя, и он увидел огненную блестящую спицу в сантиметрах от своего лица, и успел отодвинуться.
        Замедлитель подарил ему еще пару секунд, все застыло - маршал, лучи, тени.
        Спецназовец оглянулся, и на глаза ему попался подиум детектора лжи на полу.
        Сорвал с него кожух и, подхватив пуповину, которой маршал стегал пол, сунул концом на оголенные жилы.
        - Получи-ка свою голую правду, - сказал он.
        В «Фалконе» кожа Антона была подвергнута специальной процедуре, в результате чего, приобрела повышенные диэлектрические свойства. Напряжение до десяти киловольт ей было нипочем.
        Как видно, маршал не обладал подобной защитой, поэтому, получив заряд, прекратил стрельбу и зашатался. Антон подскочил к нему, а так как бить руками было противно, выхватил из его рук инвертор, и, не имея времени, чтобы разобраться, как его включить, без замаха вогнал тяжелую призму врагу в висок по самое основание.
        Глаза маршала закатились, и он рухнул на пол, оголив нижнюю часть тела, на которой дергались и постепенно переставали раззевать пасти многочисленные бестии, серели, жухли на глазах.
        По пуповине не переставая, шел ток. Впервые за все время маршал что-то получал, а не отдавал людям.
        Антон утер пот со лба после тяжелой работенки, как никак вдобавок к марсианину он завалил еще и калвальца и стал искать Ивана. Чемодан с искиным нашелся в оружейной, там было еще полно всякого добра, но времени разбираться не было.
        Спецназовец взял только пару галаксов и запасные батареи. Инвертор он сунул в карман еще раньше.
        - Наконец-то, - проворчал Иван. - Меня полностью отключили, я даже не знаю, сколько ты отсидел.
        Во входную раковину раздался сильный, отдавшийся эхом удар. Люк был крепок, и чтобы сломать его, понадобилось бы немало времени, но в случае тревоги, скорее всего, была предусмотрена опция быстрого получения доступа.
        Антон просканировал стены. Три из них были капитальными, зато за четвертой просматривалось нечто чужеродное.
        Антон поднял крышку стола и ударил. Второго удара не понадобилось, стена рухнула, едва не похоронив стоящий в нише длинный и узкий кар с пестрым оперением.
        Антон опустился в водительское кресло, заметив, что количество педалей управления на него не рассчитано: их число во много раз превышало количество его конечностей.
        - Нам бы только газ найти, - пробормотал Антон, вставив ключ и толкая то одну педаль, то другую.
        - Как газ, а тормоз? - Запаниковал Иван.
        Его голос потонул в грохоте - в запертую дверь стреляли. В ней появилась дыра, и с каждым разом она расширялась. Было видно, как с той стороны суетятся надзиратели. Отверстие было достаточно для того, чтобы просунуть дуло галакса, но не для того, чтобы прицелиться. Впрочем, Антон догадывался, что это не надолго, но чертова машина и не думала заводиться.
        В нетерпении он уже не просто нажимал, а бил по педалям. При этом Антон не мог пожаловаться, что все его действия пропали втуне. То и дело откидывался фонарь, складывались и раскладывались крылья, один раз даже распахнулось кормовое оперение, словно у павлина. Апофеозом явился выстрел тормозной ракеты. Ее дымный след слился с десятком встречных. Пули пока щелкали в стороне, но Антон хорошо понимал, что еще секунда-другая, и они превратятся в решето.
        Дверь рухнула, и в приемную вломились надзиратели. Они кинулись к застывшей машине с диким криком, глаза их яростно блистали. Как ни странно, они не стреляли, но в их руках Антон разглядел ножи. "Да они нас на куски порежут", - понял Антон.
        - Откройте дверь, я выйду! - Завизжал Иван, забыв, что у него нет ног.
        Из всего устройства кара Антон знал наверняка только устройство пуска тормозных ракет. Развернув кар кормой, он стал всаживать в нападавших ракету за ракетой.
        Тормозные ракеты взрывали воздух, словно праздничные шутихи и казались совершенно безобидными. Надзиратели поначалу так их и восприняли, но когда одному из них ракета попала в голову, оторвав ее вместе с плечами, пыл их поубавился. Они попрятались и снова достали свои пушки.
        Антону сделалось все равно, потому что он уже летел. Машина, наконец, привстала на шасси, оторвалась от земли метра на два, завалилась на правое крыло и, протаранив дверь, оказалась в бывшей приемной.
        Зависнув над расползающимися в ужасе в разные стороны надзирателями, Антон направил нос кара на входную дверь и дал полный газ. Машина взвыла, ринулась вперед и выехала в обширный вестибюль, где стала беспорядочно носиться на малой высоте, круша офисную мебель и забрызгивая стены копотью.
        Это продолжалось до тех пор, пока Антону не удалось нырнуть в один из веерных коридоров. Теперь они летели в узкой трубе, периодически сшибая межсекционные перекрытия. Метались оставшиеся без дела надзиратели, осужденные удирали кто куда.
        - Когда будет спутник? - Прокричал Антон.
        - Через девять минут, - сообщил Иван, не тративший времени даром и уже влезший в локальную сеть.
        - В какой он стороне.
        - Вверх на 12 часов!
        Антон без раздумий взял курс на потолок, выпуская впереди себя пачки тормозных ракет. Потолок воспламенился, начал корежиться, и когда они врезались в него, был не прочнее пластилина. Пролетев через это месиво, Антон очутился внутри транспортного потока и с тревогой констатировал, что им не повезло, и они движутся против общего и довольно интенсивного движения.
        Ему чудом удалось увернуться от нескольких тяжелых грузовиков и поменять полосу, лишившись лишь части фюзеляжа. Если бы личный кар маршала не был бронирован, они бы так легко не отделались.
        Внезапно, по трубошоссе пронесся протяжный вой, и движение стало замирать. Антон увидел, как спереди упала тяжелая решетка, перегораживая всю трассу. Он всегда принимал решения без малейшей задержки, особенно, это касалось тех решений, от которых зависела его жизнь. Не всегда его выбор оказывался достаточно удачен, доказательством чему его нынешнее состояние, но Антон никогда не колебался. В конце концов, это был его выбор.
        Он поднырнул под притормаживающий мусоровоз, приподнял его и стал разгонять.
        Метров за тридцать до упавшей решетки он резко затормозил, мусоровоз продолжил движение по инерции и врезался в преграду. При ударе мусоровоз не замедлил взорваться, путь снова был свободен.
        Кар выбрался в Трубу, ведущую на внешний горизонт, и Антон дал полный газ. После короткого разгона они шли тысячу километров в час. Вокруг не было ни одной машины. Антон понимал, что они сейчас чудесная мишень, не промахнешься. "Где же этот чертов спутник?" - подумал Антон.
        Труба кончилась, и кар вылетел в обширное пустое пространство. Антон огляделся и замер завороженный. Внешний горизонт представлял собой генератор планетарной энергии и состоял из гигантского принимающего кольца, диаметром несколько десятков километров. И сквозь это кольцо готовилась пролететь естественная луна, обезображенная кратерами и каньонами. Каждую секунду она приближалась километров на триста.
        Когда спутник миновал заградительное поле, то последовала яркая голубая вспышка, и он украсился еще одним безобразным шрамом. Спутник уже входил в Суперклетку.
        Антон направил кар прочь, но скорость спутника превосходила скорость кара, по-крайней мере, в десять раз, и спутник начал быстро его нагонять.
        Картина выглядела впечатляюще. Кратеры, поначалу казавшиеся игрушечными, увеличивались на глазах, превращаясь в реальные горные хребты. Антон поднял машину, выставив ее напротив накатывающего каньона, потом стал маневрировать, стараясь, чтобы они угодили в самую узкую его часть.
        Спутник нагнал их и ударил выступающей вершиной. Произошла мгновенная смена гравитации: направление силы тяжести резко изменилось, вызвав помутнение сознания и ввергнув вегетативную систему в полный коллапс.
        Так как спутник продолжал давить, кар покатился по склону, потом угодил в подсмотренный Антоном каньон и стал падать вниз, теряя плоскости и элероны.
        Каньон сузился до размеров трещины, и фюзеляж затрещал по всем швам.
        В какой-то момент, кабина превратилась в месиво из кусков металла и пластика.
        Антону стоило большого труда выудить из него Ивана. Затем он ухватился за пролетающий мимо уступ, а ему осталось только наблюдать, как остатки кара падают дальше в бездну.
        Как оказалось, они, как нельзя, вовремя состыковались со спутником, потому что он уже почти миновал Суперклетку. Когда спутник стал выходить сквозь заградительное поле, то всю местность вокруг залил режущий глаза синий свет, словно сопровождающий горение гигантской ацетиленовой горелки, и Антон увидел, как ближайшие уступы оплавились от сверхвысоких температур. Лишь узость трещины рассеяло поле и не позволило добраться до беглецов.
        Спутник стремительно летел в космосе, теряя воздух и быстро остывая. Пустота давила вопреки логике. Лицо Антона покрылось причудливой изморозью.
        - К нам приближается объект искусственного происхождения! Предположительно грайвер! - сообщил Иван.
        Антон не знал, радоваться или печалиться по этому поводу. А что если их нагнали тюремщики. С другой стороны вернуться в Суперклетку было предпочтительнее, чем задохнуться и замерзнуть в космосе.
        - Он далеко?
        - ДО ОБЬЕКТА ПЯТЬСОТ КИЛОМЕТРОВ.
        Температура упала еще градусов на тридцать. Это был еще не предел физических возможностей Антона, но все равно неприятно.
        В трещину упал спасательный кокон, по форме напоминающий спущенный воздушный шар.
        Антон перебрался в него и нажал запускающий клапан. Шар наполнился воздухом и теплом.
        Кокон втянуло внутрь приемника, и он своими боками почувствовали границы шлюза.
        После шлюзования воздух из шара сдулся, и Антон выбрался наружу.
        Он находились в металлическом ящике 2 на 3 метра, усеянным по периметру огромными заклепками.
        - Есть кто-нибудь! - крикнул Антон.
        - Не кричи! Станция-автомат! - сказал Иван. - Сейчас еще покопаюсь и скажу точнее!
        Но этого делать не пришлось. Раздался разнесенный несколькими мегафонами бездушный голос автомата.
        - ГОВОРИТ АНДРЕЙ-2000.ДРЕЙФУЮ В АВТОМАТИЧЕСКОМ РЕЖИМЕ, НАХОЖУСЬ В РЕЖИМЕ ОЖИДАНИЯ.
        - Кого ждешь, Андрей?
        - АНТОНА.
        - Повтори, - в волнении приказал Антон.
        - ЖДУ ЧЕЛОВЕКА ПОД ИМЕНЕМ АНТОН.
        - Кто он?
        - ОСУЖДЕННЫЙ.
        - Зачем он тебе?
        - ВАШ ГОЛОС ИДЕНТИФИЦИРОВАН. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА БОРТ, АНТОН.
        Тамбур чужой станции стремительно распахнулся.
        - Не ходи, там ловушка, - предупредил Иван.
        - Не дрейфь, люди персонально ждали, будет невежливо их не посетить.
        Несмотря на убогость и нарочитую грубость тамбура внутреннее пространство станции сверкало никелем и хромом.
        - ВКЛЮЧАЮ ЗАПИСЬ, КОТОРАЯ СРАЗУ ПО ПРОЧТЕНИИ БУДЕТ УНИЧТОЖЕНА.
        После этого, раздался мелодичный перезвон и глуховатый голос произнес:
        - Приветствую тебя, Фалкон. Меня зовут Альфред ван дер Бог. Можешь называть меня мистер Би. Я не обижаюсь. Про меня болтают много ужасных вещей, но это все неправда. Врать не буду, Антон. Ты мне нужен.
        - Извини за некоторые неудобства в Суперклетке, доставленные тебе, Антон. Я должен был убедиться, что эксперимент благополучно завершен, и ты теперь Фалкон и можешь предугадывать будущее. Если ты этого не умеешь, то научись поскорее, у тебя будет пара недель, пока тебя доставят на Харизму. Иначе, прости, ты мне не нужен.
        - ЗАПИСЬ УНИЧТОЖЕНА, - бесстрастно произнес Андрей.
        - Иван, если тебе интересно, наша попытка к бегству с треском провалилась, - в полной задумчивости произнес Антон.
        15.Сарацин
        - ЕДА! ДЖАКУЗИ! ТИВИ-БОКС - предложил Андрей -2000 голосом профессионального официанта. - Мистер Би в знак будущего сотрудничества передает вам аванс!
        Миллион пиастров!
        - Сколько? - не поверил Антон.
        Иван, покопавшись в сетях Андрея-2000, заявил, что железка имеет внешнее управление, так что перепрограммировать ее нет никакой возможности. Электроника на корабле установлена наивысшего качества и офигительно дорогая, не терпящая никакого насилия. В корабле было еще что-то, но что, он так и не смог разобраться.
        - Странно, что Мистер Би не упомянул ни унформер, ни Пата, - рассуждал Антон. - Неужели он не имеет к этому никакого отношения? В таком случае, кто еще и почему заинтересован в моей ликвидации?
        - Кристоф где-то рядом! - философски заявил Иван.
        Андрей-2000 относился к среднетонажному классу крейсерских яхт и выдавал неплохую скорость, которую вынужден был снизить, когда вошел в пространство с повышенной плотностью метеорного потока.
        Астероидный пояс Е-613 пользовался в галактике дурной славой. Астероиды беспрестанно спонтанно дрейфовали, и точных карт района не было, но как оказалось, это были не все учтенные опасности.
        Стоило яхте миновать висящую в пустоте каменную глыбу, как на ней вспыхнула пара мощнейших прожекторов. Словно волчьи глаза пронзили пространство.
        Цепочка зажигающихся огней побежала по уродливому горбу, включились донные лампы, осветив подвески спаренных серперов и связки нейтритовых торпед.
        Вакуум за кормой странного астероида заклубился, пламя фотонной горелки в триллионы мегаватт ударило в пространство, и, оставляя за собой цветной инверсионный след, многоцелевой космический истребитель «Сарацин» стронулся с места.
        Плавно покачивая плоскостями, истребитель развернулся, вставая на траверс только что пролетевшей яхты. Огневая позиция была идеальной, впереди была корма удаляющегося гражданского судна. Уверенная рука мягко спустила курок, и ударная нейтритовая торпеда типа «Шило» плавно уронилась с подвесок и, мгновенно набрав скорость, словно гончая устремилась в цель.
        Торпеда являлась самонаводящейся, снабженная компьютерным мозгом такого уровня, что ей позавидовал бы иной научный центр, она насмерть захватила цель. Пошел обратный отсчет до взрыва.
        Холодный электронный мозг выбирал, куда бы клюнуть, анализируя уязвимые места.
        Прогулочная яхта являла собой образец сплошного уязвимого места.
        Внезапно сбоку вылетел неконтролируемый скальный отломок космического базальта, и торпеда влепилась в него, даже не успев затормозить.
        "Сарацин" окутался выхлопами и с места рванул в карьер, догонять уходящую добычу.
        Е-613 была последним не патрулируемым сектором перед довольно плотно заселенной и транспортно используемой Е-614. И яхту следовало сбить здесь во что бы то ни стало, чтобы не вызвать дополнительных осложнений себе на пятую точку.
        В полете истребитель выпустил три торпеды, и надо же такому случиться, откуда- то повылезали новые скальные отломки, по существу небольшие космические тела и приняли на себя яростный смерч.
        "Сарацин" прорвался сквозь разрывы. Скорость его во много раз превосходила скорость гражданского судна, и он очень быстро его нагнал. Яхта продолжала полет, полностью проигнорировав атаку, скорее всего, попросту ее не заметив, ведь торпеды разорвались далеко сзади, и корабельный анализатор, скорее всего не связал их появление с судном.
        Догнав яхту, истребитель для удобства стрельбы уравнял скорости. Связки серперов на днище пришли в движение. На индукторы поступило питание, генерируя поле, которое должно было окутать чудовищной мощи разряды, чтобы донести их до цели и уже там освободить разрушительную энергию. Единственное, что видел враг перед неминуемой гибелью - вращающиеся в пространстве огненные серпы. Дистанция была убойная.
        Яхта, в этот последний момент существования казавшаяся наиболее беззащитной, вдруг произвела странный маневр. Поперек корпуса пролегла полоса, разделившая яхту приблизительно пополам. Передняя половина провернулась относительно задней, открыв полностью забранный броней модуль.
        Взгляду открылись системы противосерперного огня, а также собственная система нападения-установки залпового огня "Поджарка-100 тысяч". Именно столько градусов по Цельсию они выдавали в номинале.
        Истребитель по своей самоуверенности оказался практически на линии огня, и ему ничего не оставалось, как лицезреть с первого ряда, как притворщик без затей задействует все бортовое вооружение. «Сарацин» - мощная машина, он еще успел произвести залп, но в следующее мгновение подвергся обстрелу такой плотности и скорострельности, что от него полетели ошметки и лишь несуразной толщины броня и защитное поле, задействовавшее все ресурсы, не позволили ему развалиться сразу.
        Вид вышедшего из противоракетного маневра «Сарацина» был страшен- с оторванными плоскостями, обугленного и дымящегося. Медленно остывая, истребитель дрейфовал в пространстве, чтобы навеки сделаться пленником астероидного пояса Е-613.
        Яхта также понесла тяжелый урон. Последний отчаянный залп «Сарацина», произведенный практически в упор, достиг цели.
        Оружейный модуль, занимающий половину корпуса яхты, оказался полностью разрушен и прекратил существование. Составляющие единое целое с модулем вышли из строя контуры связи и управления. Андрей-2000 агонизировал.
        - Все целы? - поинтересовался Антон, когда яхту перестало крутить, и она заколыхалась на невидимых волнах эфира, а кубрик залил зеленоватый аварийный свет.
        - Андрей умер, - в голосе Ивана просквозила грусть. - Какая маскировочка у парня была! Скрыть в себе настоящую "Поджарку 100 тысяч"! Не каждый рейдер может себе это позволить!
        - Мистер Би может себе позволить, - оборвал его восторги Антон. - Войди в систему и узнай, сколько у нас осталось кислорода.
        - Это уже не важно! - заявил Иван. - Мы вышли в систему Е-614.Я вижу корабли!
        - Хорошая мелодия! - пробормотал Антон.
        - Прощание славянки! - услужливо подсказал Иван.
        Антон стоял на обзорной террасе планетарной платформы К.С.М.-8, за которой разворачивался красавец королевский лайнер "Кнут Иссаксон-13й".
        Он помолчали. По палубам «Кнута» бегали богатые переростки и корчили рожи остающимся.
        - Ты не передумал? - спросил Иван. - Ты миллионер. Сто лет мог в шампанском купаться.
        - До взрыва Атканларской бомбы осталось 7 дней.
        - Ты людям ничего не должен, - напомнил Иван. - Ты что герой?
        - Нет, просто кретин, - сказал Антон и купил билет на Шарагд.
        16.Добро пожаловать на Шарагд
        Сладкое чувство ностальгии охватило Антона, едва он переступил порог пересадочной станции "Юркан".
        Спецназовец испытал ранее не переживаемые им умильные чувства. Умиление вызывало все. Запах дынной жвачки, небрежный вид шарагдианских солдат, судя по вислым носам, призванных из южных областей планеты. Мусор, запинанный по углам, привычное раздолбайство, выраженное в повешенных набекрень табличках.
        Даже температура, градусов на пять выше, чем положено, все было родное.
        Оказывается, за время службы советником он успел привыкнуть ко всему этому.
        На Антона никто не смотрел, и если бы не необходимость пройти мимо стойки, его никто бы и не заметил. За стойкой, развалившись на стуле и обняв галакс так, что для привода оружия в боевое положение и производства выстрела понадобилось бы не менее нескольких минут, сидел солдат. Солдат был молодой и наглый, как и все южане.
        Он с подчеркнутым угрюмым видом уставился на спецназовца, который подошел к стойке и выложил несколько заполненных бланков, изготовленных Иваном.
        - Чего это ты мне тычешь? Карантин! - невнятно сказал он, не переставая жевать жвачку, изо рта его невыносимо шибануло дыней.
        Еще в бытность Антона на службе Амира, им завезли просроченную жвачку. С тех пор мало что изменилось, запах был кислый, как будто дыня протухла. Солдату было лет 19. Он был полон собственной значимости и чувства превосходства.
        Станция была второстепенная, народу через нее ездило мало, Иван специально выбирал такую, и солдат решил оторваться за все время безделья и заодно развеять скуку. У солдата были черные, плохо прорастающие усики, и Антону пришлось сделать усилие, чтобы не улыбнуться и выразить наибольшее почтение.
        - Здесь документы Археологического общества, у нас раскопки не могут прерываться.
        Мы должны успеть ко дню тезоименитства Амира, - сказал он.
        Солдат темный, из аула, но слово Амир уловил сразу. Глаза растеряно заметались, он не знал, что делать с проездными документами, чуть не уронил. Потом попросил приложить палец к идентификатору. Антон вздохнул с облегчением, все шло по плану, и даже лучше, и вжал палец в мягкую податливую поверхность, вернее не сам палец, а тонкую прослойку с чужими капиллярами, изготовленную одним умелым искиным.
        - Фалкон? Это имя или фамилия? - не понял парнишка, и Антону даже стало его жалко, такой идиот, думать, наверное, нечем, а приходится.
        И именно в этот момент, ни секундой раньше или позже, спецназовец почувствовал беспокойство. Что-то напрягало его.
        Он незаметно оглядел зал прибытия, но все оставалось таким же патриархальным и умильным, как и при его прибытии. Ничего не изменилось. Не было ничего, что могло его по-настоящему насторожить.
        Вот, сказал он себе. В этом все и дело. Слишком все гладко и нарочито знакомо.
        Словно умело срежиссировано.
        И слишком долго он торчит у стойки.
        По идее солдат бы задал пару тройку дежурных вопросов, да и шлепнул печать на проездные документы. А этот волынит, вроде и сказать больше нечего, а он все тянет время.
        Тянет время! А зачем?
        Антон скащивает глаза чуть кверху и видит глазок камеры. Он дал его кому-то рассмотреть!
        Прекратить паранойю, приказал себе Антон.
        И когда заблеял зуммер, вздрогнул солдат, а не спецназовец.
        Солдат схватил трубку с повышенной радостью, все-таки, скорее всего это был самый обычный солдат и его, даже если и успели проинструктировать, но не успели, как следует подготовить.
        - Да, господин сотник! Слушаюсь! - выпалил солдат в трубку, положил ее, и опять слегка ошибся, как действовал бы солдат после разговора со своим начальником, не шибко большим, но треснул бы об аппарат, ну выругался, а это осторожничает, чтобы не дай Маза, его услышат. А почему?
        Имеют право на существование два варианта. Либо начальник занимает выше чин, чем он его назвал, либо начальник чужой, например из контрразведки. Таких Антон сам боялся, не только солдат-первогодок из южных районов.
        - Сейчас сотник придет, разберется, - пообещал солдат с невыразимым облегчением.
        Полегче, воин, а то накажут за срыв всей рекогносцировки.
        Назад нельзя, сожгут из галаксов, предупредил Иван.
        Антонии не собирался назад.
        Стойка стояла у самой стены, в стене была кособокая дверь с разбитой табличкой.
        Но теперь ее кособокость не вызывала чувств умиления, да и табличка разбита не просто так, не успели фамилию сменить, действовали по обстановке.
        Открылась дверь, не спеша, будто сама по себе, как сквозняком надуло, и показался офицер в мятой форме с майорскими погонами, пузатый и безобидный на вид. Как наглядный пример продолжавшегося раздолбайства, только взгляд его не вязался с добродушным видом затрапезного вояки - цепкий и подозрительный.
        - Что у вас? - рявкнул офицер нарочито небрежно, а сам не спускал глаз с Антона.
        Солдат с облегчением передал ему документы. Тот на них даже не взглянул.
        - Оружие есть? Вы знаете, что ношение его на Шарагде запрещено? Что у вас в чемодане? Откройте! - продолжал драть горло сотник, изображая недалекого вояку.
        - Нет у меня никакого оружия, - сказал Антон, выкладывая на стойку чемодан с Иваном. - Это ноутбук для работы. Тут данные нашей археологической экспедиции.
        - Конфисковано! - офицер наложил на чемодан пухлую лапу.
        - Это не законно! - возмутился Антон.
        - Ну, ты мне еще поскандаль! В кутузку захотел!
        Антон сразу просек его тактику. Он все время ждал реакции на свои слова. Ждал, пока он окончательно раскроется и выдаст себя с головой.
        - Всего 18 целей! - подсказал Иван. - Но это только видимые, в караулке есть еще!
        Майор со все усиливающейся подозрительностью уставился на него.
        - Чего это ты все зыркаешь? Уж не подосланный ли ты?
        Антон на провокацию не поддался, делано возмутился, а в ушах звучал только голос Ивана.
        - Станция небольшая. Всего 3 пирса. Возможно, есть шатлы, сейчас проверю системы! - торопливо наговаривал тот. - Великий Маза! Он на меня рукой давит, подлюка! Я блокирую клавиатуру!
        Антон, торопясь, предупредил:
        - Там очень важные данные, сударь! Не сломайте мне ноутбук!
        - Да, а то что? - ухмыльнулся майор и так надавил, что добротная кожа чемодана из настоящего маймула затрещала. Иван запищал.
        - Я буду жаловаться вашему начальству! - предупредил Антон, уже больше не заискивая.
        Глаза майора стали двумя щелочками, словно бойницы в танке и, обращаясь к своим, он сказал:
        - Слышали все, что кафир мне угрожал?
        - Почему вы так плохо относитесь к своему начальству? - поинтересовался Антон.
        Вообще-то не надо было лезть на рожон, но спецназовец уже знал, что просто так ему уйти не дадут, так почему бы не подстегнуть события.
        Сотник сразу хватился за его слова. Теперь он изображал праведный гнев. Игра у него выходила лучше, чем у солдата, но до Большого театра он явно не дотягивал.
        - Проклятый кафир оскорбил наших командиров! - закричал майор. - Из-за таких, как ты началась война! Мало вас расстреляли под Аль-Кахтани!
        Хоть он и орал, брызгая слюной, глаза остались холодными и внимательными.
        Не поддавайся, он тебя прокачивает, - предупредил Иван.
        Знаю, и про Аль-Кахтани он не напрасно упомянул, понял Антон.
        - Хорошо, я уйду, - он даже поднял руки ладонями вверх, жест успокаивающий, но сейчас он никого не успокоил.
        - Нет, кафир, ты никуда не уйдешь, пока Каземат тебя не отпустит. А я уж тебя не упущу! За дураков нас держишь, кафир! - Он жестом подозвал троих солдат, у которых была дурная привычка держать галаксы на спущенном предохранителе. - Ведите его в караулку и обыщите, как следует.
        Его завели в клетушку, воняющую потом и ваксой, с единственным столом и лавкой.
        Пока обыскивали, один из солдат открыл ноутбук и вытряхнул из отделения для батарей пространственный инвертор. Непосредственный южанин покрутил призму перед глазами. Если бы он случайно задел кнопку пуска, то с большой долей вероятности обнаружил бы свои мозги в собственной желудке.
        Сотник сел на лавку, положил на стол снятую фуражку, обнаружив пышную черную шевелюру. На Шарагде не было лысых. Спокойная нация, не хватающая звезд с неба.
        - Дай сюда! - майор грубо придвинул к себе ноутбук.
        - Осторожнее с батарейкой! - не успел Антон предупредить занятого призмой майора, как тот нарочито ее уронил.
        - Прости, дорогой!
        Переменив тактику, Антон сказал:
        - Я хотел бы поговорить с вами наедине, сударь!
        - У меня от моих солдат секретов нет! - издевательски проговорил сотник.
        - У меня много денег! - сказал Антон в пространство.
        Офицер весь подобрался, а солдаты как по команде уставились на него.
        - Ты что мне взятку предлагаешь? - тихо спросил Каземат.
        Хотелось сказать, что да, предлагаю. Но нельзя. На Шарагде ничего делать открыто нельзя. Надо юлить, врать, изворачиваться, торговаться. Он на самом деле на Шарагде! Он вернулся!
        - Конечно, нет! - не моргнув глазом, соврал Антон.
        Некоторое время сотник пристально изучал его лицо. За все время беседы это было не первый раз и если надо оставить фоторобот, то он, пожалуй, и без компьютера его сможет нарисовать.
        - Выйдите за дверь, но в любой момент будьте готовы вернуться и убить его! - сказал Каземат, переходя с интерлекта на родной шарагдианский, и когда солдаты вышли, сказал. - Я вижу ты очень хитрый, кафир. Но если хочешь меня обмануть, я тебя убью. Мы тебя выкинем в космос без скафандра. Или в печь сунем на генераторной станции. Так что ты хотел сказать?
        - Я заплачу вам 10 тысяч пиастров, если вы поможете мне высадиться на планету! - 100! - сказал майор, не моргнув глазом.
        - Что- то быстро согласился, это подозрительно, - заметил Иван.
        Сотник с грохотом уложил на стол паузер. Ствол показался Антону некалиброванным.
        - Это галакс! - подтвердил опасения Иван.
        - И это ловушка! - подвел окончательный итог Антон.
        Он упал набок, одновременно на то место, где он только что сидел, с потолка ухнула «живая» дергающаяся сеть, снабженная искусственным интеллектом. Поняв, что ловушка не сработала, Каземат схватился за паузер, и Антон ударил его под столом по ноге, которая вывернулась в другую сторону.
        Сотник от страшной боли забыл об оружии. Антон перемахнул через дергающуюся по змеиному сеть, пристроил паузер к его виску и закричал:
        - Все назад, иначе я убью его!
        Солдаты замерли в дверях.
        - Тебя пристрелят как собаку, урод, кафир, инопланетный ублюдок! - прохрипел сотник.
        Антон слегка пнул под столом его сломанную ногу. Каземата перекосило, и героем он себя считать перестал.
        - Делайте, как он говорит! - с большой неохотой проговорил он, и солдаты исчезли из проема.
        Антон на скорую руку обыскал сотника, на шее обнаружился зловещий медальон государственного образца.
        - Черный минарет! - узнал Антон. - Шахская охранка! Ну-ка, признавайся, шакал, как вы на меня вышли? И не ври, сучонок, что случайно, пока я тебе вторую ногу не сломал!
        - В минарет пришло анонимное сообщение, что Тони-Ворон вернется, - прохрипел Каземат. - Ты был идентифицирован еще на транспортнике. Мы тебя ждали.
        - Мистер Би не при делах, он все еще ждет нас вместе с покойным Андреем! - высказал свое мнение Иван.
        - Согласен. Это Кристоф! Найду и убью. Не знаю, почему он хочет моей погибели, но в такой момент вмешаться и перемешать все карты, мне нужно то была пара спокойных деньков, пока я не найду элиминатор!
        Антон вернулся к сотнику:
        - Сколько здесь минаретчиков?
        - Из офицеров я один. Есть еще группа захвата.
        - У тебя должна быть связь с Минаретом! И не ври, что нет! - он посильнее надавил на него паузером.
        - Специальной линии нет, я связываюсь через полицейский порт через пароль!
        - Отлично! Включай!
        - Что ты задумал, Тони? Сдайся, иначе тебя пристрелит группа захвата, там настоящие волкодавы, они церемониться не станут! - пригрозил сотник.
        - Включай! - Антон пихнул его в висок дулом.
        Каземат достал из кармана прямоугольный флип, старательно набрал пароль.
        - Быстрее! - поторопил Антон.
        - Не пойму чего ты тянешь, уходить надо! - взвыл Иван.
        - Узнаю, где элиминатор, тогда уйдем!
        Едва на флипе высветился полный доступ, Антон забрал его и подсоединил к нему порт искина.
        - Есть! По данным полицейского управления некто со странным имечком Дану Дануев пытался продать элиминатор в Ахангаране! Это самый юг. Хорошо, хоть не на Перегоне!
        - Я в курсе, где это, - и Антон обратился к сотнику. - А сейчас вы уважаемый.
        Встали и пошли!
        - Как это пошли? Я не могу! Нога болит.
        - А я вам помогу!
        Спецназовец сунул в карман призму, взял ноутбук под мышку, освободив руку для оружия, другой подхватил толстяка и вздернул с лавки.
        - А вы сильный, Тони! Нам про вас целую лекцию в мактабе читали, - сотник явно пытался заговорить ему зубы.
        - Рад это слышать. В таком случае, вам не надо повторять, насколько я опасен, - сказал Антон и крикнул. - Все отошли от двери! В случае чего стреляю в башку минаретчика без предупреждения!
        Ему подчинились, но спустя паузу.
        - Согласовывают каждый шаг с руководством! - пояснил Иван.
        Теперь Антон видел их. Шестеро в черных разгрузках в полной композитной броне отступали по шажку, без спешки и слажено. Даже красиво. Янычары!
        - Скажи, чтобы освободили проход к шатлу! - потребовал Антон. - Куда идти? И без шуток! Сделаю дырку, потом не запломбируешь!
        - Направо! Здесь прямой коридор метров сто. Но там пилотов нет!
        Но Антону не нужны были пилоты, но водил все, что двигалось, пил все что горит, ну а все что движется…
        - Эк тебя раздухарило! - заметил Иван.
        - Освободить коридор! Все из коридора! - Антон кричал сам и заставил дублировать свои слова сотника.
        - Тебе не улететь! Лучше сдайся! - не переставал грозить Каземат.
        - Не твоя забота! Давай двигай!
        Янычары двигались за ними след в след. Мягкие ботинки издавали только шелест.
        Профи.
        - Я бы был начеку и так ими не восторгался! Они все время ведут переговоры с Минаретом! - предупредил Иван.
        Пластик под ногами закончился, уступив место грубому металлу. Полукруглый пандус с металлическими заклепками вел непосредственно к открытому люку. Хоть люк занимал коридор по ширине, и самого шатла не было видно, было понятно, что все за дверью имеет отношение к космической технике. Закругленные углы, мигающие сенсоры, все компактное и прекрасное в своей законченности форм.
        - Они закончили переговоры! - закричал Иван.
        Янычары вдруг встали как вкопанные.
        - Вы чего! Нет! - заорал сотник.
        Янычары по команде из минарета, расположенного за тысячи километров на поверхности планеты, открыли огонь. Лучи ударили в Каземата и сквозь него в Антона.
        Спецназовец упал на пол, одежда на нем горела. Рядом лежали голова и плечи минаретчика. Антон схватил чемодан с искиным и из положения лежа впрыгнул в люк, рявкнув:
        - Закрыть люк! Включить предстартовую подготовку! Стартуем!
        Люк задвинулся и загудел, когда его нагрели снаружи из шести галаксов. Антон пробрался в кабину и невольно уклонился, когда с шелестом растворились лобовые жалюзи. Шатл выдвигался на платформе к техническому тоннелю.
        Антон нашел и дал полный газ. Тележка скакнула на рельсах и въехала в тоннель.
        Вокруг в свете прожекторов замелькала арматура коммуникаций.
        - Лишь бы не закрыли портал! - повторял Антон.
        - Технически не смогут! Мы уже в тоннеле! Но снаружи, я более чем уверен, нас ждет теплый прием!
        - Как же иначе, Ваня? Мы же дома! Мы на Шарагде! Мы вернулись!
        17.Мертвый спутник
        - А я и не знал, что спутники ООЦ имеют экипажи, - тактично заметил Иван.
        - Молчи, пристрелят! - предупредил Антон.
        Спецназовец застыл в нетипичной для него позе. Руки на затылке, ноги широко расставлены, лбом упирался в борт шатла рядом с беспомощно распахнутым люком. И все это безобразие происходило внутри спутника ООЦ, чрезвычайно некстати вынырнувшего им навстречу над южным полюсом Шарагда.
        Организация Объединенных Цивилизаций давно и безуспешно пыталась навести порядок на планете. Если более цивильный север еще удалось взять под контроль, то на юг в силу наличия здесь специфических аномальных зон, особливо такой мрачной штуки как Перегон, давно махнули рукой. И наличие здесь боевого спутника выглядело чьей-то неудачной шуткой. Моветон, судари. Не должно здесь ничего быть. А если здесь и обнаружился спутник, то это по идее должна была бы быть древняя списанная развалина, давно не функционирующая, сбившаяся с курса и безвозвратно потерявшая орбиту. Но тут было одно но. Спутник оказался исправен и работал как часы.
        Взял их на прицел, да так, что противоракетная система шатла сдохла в один момент, заставил шатл пришвартоваться, после чего выдал ворох дежурных команд, и, велев ждать осмотровую команду, отключился. И вот Антон стоял уже пятнадцать минут, и ничего не происходило. Он уже несколько раз пытался дать о себе знать, но не был услышан. Лишь эхо старательно разносило в ангаре крик:
        - Здесь есть кто-нибудь?
        Чем больше он находился в столь нелепой позе, тем сильнее у него крепло убеждение, что на спутнике никого нет.
        - Есть один способ проверить-прыгнуть в сторону, если выстрелят, то значит, ты под контролем! - предложил Иван.
        Антон согласился с ним и с коротким замахом отшвырнул ноутбук в сторону, а то уже рука устала держать его.
        - С ума сошел! Они же меня расстреляют! - взвизгнул искин.
        Вместо этого ноутбук благополучно долетел до полу, треснулся об него углом, но не раскрылся, и проехался по вытертой до блеска железной поверхности.
        Стены ангара продолжали взирать на бросок с мрачной молчаливостью. Антон почесал в затылке, благо рука была уже поднесена, потом сделал шаг, другой, а, уже затем, не таясь, подошел и поднял ноутбук.
        - Уматываем отсюда! - предложил Иван. - Не нравится мне это все.
        - Мне тоже. Но автомат расстреляет нас, как только мы попытаемся стартовать. Для начала надо выключить его.
        Коридор корабля не блистал чистотой. Когда-то белый пластик был залапан, приобретя землистый неопрятный оттенок. На полу валялся мусор, видно многолетний, со временем сбившийся в однородную плотную массу.
        Коридор просматривался метров на двадцать с каждой стороны, потом круто заворачивал и терялся за поворотом, спутник имел кольцевое строение.
        Чтобы выбрать направление движения, он подошел к стенному дисплею и попытался его реанимировать. Попытка оказалась неудачной, а компьютер полностью обесточен и покрыт пылью, затвердевшей от прошедших лет.
        Запущенным было и освещение коридора. По крайней мере, половина потолочных светильников не горела.
        Он пошел направо. Коридор поворачивал с завидным постоянством. Вскоре у Антона окрепла уверенность, что он находится на ярусе давно не посещаемом.
        Скорее всего, у станции вышла из строя система коррекции орбиты, и ее просто бросили, затащив на более высокую орбиту, чтобы она не вошла в атмосферу.
        Но что-то заставляло опасаться. Ведь если бы ООЦ бросило спутник, уже специалисты постарались бы обезопасить полеты, ведь автомат, находящийся на боевом взводе мог сбить любое пролетающее мимо гражданское судно.
        Странный это был корабль. Здесь надо было держать ухо востро.
        За очередным поворотом он вышел к лифту.
        Антон нажал кнопку, послав электрический сигнал вкупе со страстным призывом.
        Лифт работал, о чем сигнализировала зажегшееся табло, с трудом проглядываемая через корку грязи.
        Открыванию двери сопутствовал громкий предупредительный звон, изрядно потревоживший Антона, нервы которого и так были на пределе. Сигнал мог кто-нибудь услышать, прикинул он и сам удивился своей мысли.
        Он вошел в кабину, устланную тем же лежалым мусором, что и везде, и в раздумье остановился перед приборной доской. Кнопки ярусов были черными, будто их много раз нажимали немытыми руками. Или не руками.
        Надписи повытерлись настолько, что невозможно было разобрать. Одна кнопка была вымарана красной краской, и он ее нажал.
        - Доступ на первый горизонт закрыт, - произнес приятный женский голос сквозь немыслимый треск забитого динамика. - Посещение опасно для жизни. Подтвердите необходимость посещения и нажмите кнопку два раза.
        Спецназовец не раздумывая, даванул ее пару раз. Возникшее вслед за нажатием кнопки движение продолжалось всего несколько секунд, но полное ощущение, что он привез его в другую жизнь.
        На пороге лежали отрезанные головы. Хоть людей убили давно, и головы успели мумифицироваться, было видно, что это люди, и убили их еще до того, как поотрезали головы, в черепах зияли раны.
        Он пересилил себя, переступая через убитых, чувствуя себя так, словно шагнул за некий последний барьер, о котором его предупреждали, и который нельзя было переступать ни в коем случае.
        Коридор оказался вновь кольцевым, но на этом вся схожесть с предыдущим иссякала.
        В нем тоже отсутствовали двери, но через равные интервалы стены прорезали узкие глубокие ниши.
        Он прислушался и услышал далекий механический скрип, который сразу стих. Не мешало бы подумать об оружии, а то в случае опасности он мог разве что ноутбуком отбиваться.
        В одной из ниш он нашел рембокс. Здесь оказалось все необходимое для ремонта, включая костюм ремонтника - вакуумщика, из которого он позаимстствовал тяжелые ботинки со скрытым набором инструментов. Так же сунул в карманы из обширного мешка пару горстей шаров с пониженным коэффициентом трения, все - таки лучше, чем ничего.
        Он решил поискать еще в соседней нише, и ему повезло, она тоже была не пустой, в ней стоял памятник всаднику. Интерес вызывал конь - механический, состоящий из неприкрытых сочленений, обвязанных толстыми силовыми жгутами токоподводки. В плоский лоб был вмонтирован матово блестящий дисплей.
        Сидящий был закутан в просторный плащ с капюшоном, спущенным на лицо, и казался массивным, словно штангист-тяжеловес. Росту он был поболее двух метров.
        Как-то получилось, что Антон оказался перед самым носом этого грозного сооружения. Внезапно статуя дрогнула.
        Раздалось сипение гидроупоров, шарниры сочленений с ржавым скрипом пришли в движение, и конь шагнул из ниши. Всадник распахнул капюшон, открыв заросшее густым волосом лицо.
        Мегалак! Откуда здесь? За тысячи парсеков от войны!
        Антон отшатнулся назад. Надо же, как глупо он влип. Не влип, поправился он.
        Пропал.
        Конь, гремя тяжелыми рессорами, нагнал его сразу и без особой натуги. Антон увернулся от огромной головы и укрылся в узкой нише, куда она не смогла бы пролезть. Перевести дыхание ему не дали, потому что мегалак обрушил на него излучение.
        В голове зазвенело, захотелось склонить ее и умереть.
        Своим излучением, природа которого так и не была изучена, мегалаки подавляли всякую активность, электрическую ли, плазменную или мозговую, без разницы.
        Непослушными пальцами Антон извлек инвертор, и тот в полной мере продемонстрировал свое бессилие, никак не прореагировав на кнопку включения, с тем же успехом, он мог запустить в мегалака камнем.
        Мегалак остановившись напротив, поднял оружие и выстрелил. Выстрел был бесшумным, лишь над головой прошла тугая удушливая волна, и на Антона брызнул расплавленный пластик.
        Замигал экран на лбу коня, и на нем появились буквы, сложившиеся в слово:
        - СДАВАЙСЯ.
        Если в первый раз мегалак целил мимо, то теперь его оружие смотрело Антону прямо в глаза.
        - Сдаюсь, - хрипло сказал Антон, горло предательски высохло, можно было бы утверждать, что он начал стареть и терять хватку, но стареть он не должен, и, судя по всему, не успеет, помрет молодым, этот момент не столь отдален, как хотелось бы.
        - ВЫХОДИ. ТОЛЬКО МЕДЛЕННО.
        Всадник попятился, и Антон был вынужден последовать за ним на открытое место.
        Мегалак молча оглядел его выпуклыми шаровидными глазами.
        - Чего вылупился, вот он я, иди, возьми, - зло сказал Антон, причем, злился он больше на себя, надо же так подставиться, все должны смеяться над его могилой.
        - ПОЛОЖИ ВСЕ ИЗ РУК НА ПОЛ. МЕДЛЕННО.
        Антон беспрекословно выполнил команду. В одной руке у него был так подведший его инвертор, в другой - шарики с пониженным коэффициентом трения.
        Нагибаясь, чтобы выложить оружие, он придал ладони небольшой наклон. Весело подпрыгивая и обгоняя друг друга, шарики закатились под стоящего коня. Тот инстинктивно переступил копытами, тотчас шарики веером брызнули во все стороны.
        Антону знакомо было это ощущение, когда земля вылетает из-под ног. Настал черед познакомиться с этим чувством и проклятому мегалаку.
        Ноги коня подогнулись на одну сторону, словно выбитые единым ударом. Со всего маху он обрушился на спину, подмяв под себя всадника.
        Чтобы выпутаться и привстать, мегалаку понадобилось какие-то доли секунды, но Антон был уже тут как тут.
        - Нож! - Скомандовал он.
        Подчиняясь команде, из носков ботинок показались края острых, как сабли, лезвий.
        Он со всего маху ударил мегалака под подбородок. Неряшливо вихляясь и пачкая воздух шлейфом черной крови, голова мегалака отлетела метров на пятнадцать.
        Еще минут пять он ловил коня. Дурная скотина подумала, что он хочет убить и ее.
        Наверное, она была и не настолько дурная, потому что когда он подсоединил к ней искина, тот первым делом отформатировал жесткие диски.
        Потом Антон занялся убитым, но завладеть его мощным оружием не получилось, как он не старался. Оно просило индивидуальный код, а при попытке взломать его, самоуничтожилось, обратившись в черную жижу.
        Спрятав труп в нишу, спецназовец завернулся в плащ и влез на коня.
        - Давно захвачена станция? - спросил он у Ивана, успевшего покопаться в местной сети.
        - Она не захвачена. Мегалаки используют ее как перевалочную базу, для того чтобы попасть на Шарагд.
        - А что они там забыли? - удивился Антон, он и не знал, что эти мрази там окопались. - Ладно, нас это не касается. Возвращаемся к лифту, нам действительно лучше уходить.
        - Зачем возвращаться? Впереди точно такая же лифтовая шахта, я по плану смотрел, - возразил Иван.
        Антон только махнул рукой, делай что хочешь.
        Внезапно вновь донесся сип гидропоршней и скрип механических ног.
        - Выберемся, убью, глупая скотина! - пригрозил Антон.
        Ему навстречу выехал мегалак и поднял правую руку. Спецназовец в ответ поднял свою, решив, что это приветствие. Мегалак осмыслил увиденное, потом резко показал на дверь в стене.
        В ответ Антон показал рукой дальше по коридору, надеясь, что его пропустят, но мегалак показал ему свое страшное оружие, продемонстрировав серьезность намерений.
        Антон был вынужден спешиться и понял, что это окончательный провал. Он был на две головы ниже спешившегося мегалака. Глупо было надеяться с самого начала провести чутких тварей.
        Толкнув дверь, он вошел в помещении, где было десятка полтора мегалаков в бронированных доспехах. Сопровождавший его мегалак что-то коротко проревел, и все подняли на него свои волосатые морды.
        Они трясли головами и что-то рявкали по-своему, похоже, они потешались над ним.
        В комнате находился мумифицированный труп человека в летном комбинезоне, правда и на человека он уже походил мало, потому что твари ходили прямо по нему, превратив в блин.
        Спецназовец рывком сдернул с головы капюшон. Мегалаки заревели.
        Они подняли серперы, он зеркало. Зеркало зажглось на мгновение раньше, чем раздались выстрелы.
        Он водил им из стороны в сторону, сея вокруг неописуемый хаос. Инвертор работал избирательно, выворачивая наизнанку живую ткань и оставляя доспехи нетронутыми.
        Спустя какое-то время он очутился в окружении некоего подобия фаршированных черепах и поспешил вон. Его самую малость мутило.
        - Иван, ты где, гадский папа? - крикнул он.
        Искин подскочил, и он вскочил в седло, разворачиваясь и скача во весь дух.
        - Еще только сунься со своими дурацкими советами, скакун! - пригрозил он.
        18.Сбит над пустыней
        - Теперь понял, что он тебе показывал? - спросил Иван, он уже целый час Антона доставал, но тот отнесся к его словам не то, чтобы благосклонно, но терпимо, как никак искин его спас. - Надо же, от мегалаков ушли, а свои же и сбили.
        Антон не стал тратить силы и время, чтобы переубедить его, где он нашел на Шарагде своих. От мегалаков они, скорее всего, ушли, потому что болтающаяся на стационарной орбите станция давно расстреляла весь боезапас.
        Но стоило им войти в атмосферу, как рядом пристроился ярко-синий грайвер ООЦ, и пилот сквозь прозрачный колпак показал руками взрыв.
        Антон оглянулся на бархан с двумя цепочками следов - от него и от коня. Из-за бархана вился дым. Раньше он был жирный и черный, сейчас побледнел по мере выгорания шатла. Знатно они приложились.
        Скорее всего «голубых» были двое. Пока один отвлекал жестами, второй подкрался сзади, как это у них «голубых» водится, и влепил нейтритовую торпеду непосредственно в корму.
        Потерявший герметизацию и всякое управление шатл закувыркался к земле. Тут бы Антона и размазало, но конь зафиксировал его. Из боков вытянулись стальные пластины и прикрыли спецназовца, он оказался в бронированном коконе, который позволил ему выдержать страшный силы удар о землю.
        Песчаный бархан смягчил удар, но корпус шатла разломился пополам и вспыхнул как свеча. Теперь он уже догорал.
        - Интересно, где мы? - спросил Антон.
        Солнце пекло безобразно. Чтобы снизить потери драгоценной влаги, Антон прекратил потовыделение, но сразу подскочила температура тела. Организм сбоило, что выразилось в оптических нарушениях. Перед глазами все двоилось и троилось.
        - Явно, не в Ахангаране! - продолжал измываться Иван.
        Чтобы он не выступал, Антон влез в седло.
        - Не понял!
        - Вези в свою деревню! Далеко еще?
        С воздуха Иван засек населенный пункт и теперь они двигались в его направлении.
        Хотя какой населенный пункт в пустыне? Оптический обман.
        Однако часа через три характер местности изменился.
        Барханы стали ниже, между ними проступали твердые проплешины с растущими колючками.
        - Трескай, скотина! - сказал Антон.
        - Обижаешь, у этого коня чисто энергетическое питание.
        - Ну, тогда мне дай!
        Иван зацепил копытом хилый куст и протянул Антону. Тот его быстро сжевал, исколов язык, но все-таки получил необходимую биомассу. Правда, влаги было маловато. Но двоиться в глазах перестало.
        - Назад! - хрипло приказал он.
        Иван как раз взобрался на очередной бархан, и перед ними как на ладони раскинулись дувалы и глинобитные дома деревни.
        Они спустились обратно и в дальнейшем разделились. Антон пошел на разведку, Иван был должен ждать сигнала. В случае засады у Ивана в его теперешнем обличье было больше шансов спасти друга.
        Приблизившись к деревне, Антон просканировал ее в рентгеновском диапазоне, и совсем было решил, что она необитаема, когда увидел движущиеся изображения. На дальней окраине деревни кто-то был.
        Спецназовец приготовил инвертор и осторожно двинулся вперед.
        По мере продвижения по деревне ему попались следы недавних посещений. Он решил, что аул использовался караванщиками в качестве промежуточного лагеря. В таком случае, здесь должная была быть вода.
        На окраине кишлака стояла просторная юрта, крытая соломой. Он включил рентген и увидел в ней воду. Много воды. Похоже на аномалию, раз грунтовые воды вышли так близко к поверхности.
        Отогнув полог, он очутился в предбаннике, где на вервии висела одежда. Рядом за ширмой плеснула вода. Кто-то беззаботно принимал ванну. Нельзя вести себя так безалаберно в пустыне.
        На глаза попались следы мокрых ног на полу. Ноги были человеческие, маленькие.
        Антон хмыкнул. Мечта любого насильника - голая женщина принимала ванну.
        Осторожно заглянув за циновку, он увидел, наконец, сам феномен - огромную яму в мокрой глине с плещущейся, неэкономно переливающейся через края, водой. Вода была на удивлении чистой, и сквозь прозрачную толщу скользила стройная женская фигура. Голая. Антон снова хмыкнул.
        Скрытое движение сбоку он не увидел, не почувствовал. Откровенно говоря, он ждал его. Не могла женщина так беззаботно плескаться, если б у нее не было подстраховки.
        Активизировав обратное зрение, он увидел, что к нему подкрадывается низкорослый крепкий парень, сжимающий в руках палаш с широким зазубренным лезвием.
        Приблизившись вплотную, парень стремительно кинулся на него. Не оборачиваясь, Антон поймал его за руку и швырнул дальше.
        Парень полетел в воду. Женский визг и удар о воду слились в одно целое.
        Нападавший вынырнул, воинственно размахивая палашом. И парень, и девушка были совсем юные, лет по восемнадцати.
        Антон подошел к краю бассейна и сказал:
        - Нехорошо без причины нападать на незнакомого человека. Я не желаю вам зла, а воды хватит на всех. Или вы считаете, что я не прав?
        Они молча плавали у его ног, потом девушка с подозрением в голосе сказала напарнику:
        - Не верь ему, Кай, это не человек, а только прикидывается. Тут на многие мили вокруг нет людей. Он клоун.
        - Что, похож? - Съерничал Антон.
        - Знаем ваши иезуитские шутки, - продолжала девушка. - Что, свежего мясца захотелось? Так иди же, возьми нас и сьешь!
        - К сожалению, я людей не ем. А то б я сейчас был сытый и довольный, а не голодный и злой.
        - Не похож он на клоуна, - поддержал Антона тот, кого она назвала Каем. - Они никогда так далеко не уходят от Перегона. Да и ножа у него нет.
        Антон, услышав название неприятного места, насторожился.
        - Не скажете ли, судари, где мы находимся? И далеко ли отсюда до Ахангарана?
        - Великий К.Г.! Он сказал - Ахангаран! Ты слышал, Кай? - воскликнула девушка.
        - Похоже, до Ахангарана далеко? - повторил он, чем вызвал неожиданное веселье купающейся парочки.
        - Недалече. Всего один Перегон.
        - Вы хотите сказать, что для того, чтобы попасть в Ахангаран, мне надо пройти Перегон? - не поверил он.
        А зря. Все планы летели к черту. Вместо того чтобы приземлиться в Ахангаране, они оказались за бездну миль от него. Перегон - самое гиблое место на Шарагде.
        Здесь даже спутников ООЦ нет, потому что никто в здравом уме не сунется в Перегон.
        Вот Иван будет недоволен, подумал Антон с неожиданной теплотой, а вслух спросил:
        - Ну, раз я не клоун, разрешите мне тоже окунуться?
        - Купайтесь, - буркнул Кай, - воды хватит на всех.
        Он вылез, оставив нудистку барахтаться у берега, Антон же заплыл в центр бассейна и, нырнув поглубже, стал пить. Делая очередной глоток, он увидел медленно парящую над собой девушку.
        Она застыла над ним в бесстыдной позе, благодаря чему он едва не подавился. Ведь знала, что он на нее смотрит, но что сделать - самки, природу не изменить.
        Когда все вылезли из бассейна и обсыхали, лежа на туго утоптанном многочисленными ногами глине, они познакомились поближе, и Антон услышал их историю.
        Девушку звали Инга. Вдвоем с Каем они представляли пару телохранителей, работающих по найму в неком Чикан - вилле. Стерегли они местного богача Иену-Зеленого.
        Когда скряга задолжал им за пару месяцев и не думал отдавать долги, они стали стеречь его соответственно зарплате. Иену-зеленого благополучно зарезали на второй день, и чтобы не умереть с голоду, они вынуждены были продать галаксы.
        - А то я б вас, не подходя, ухлопал, - деловито сообщил Кай. - Не люблю риска.
        В Чикан - вилле работы не предвиделось, и они направились в Барраж, последний город перед Перегоном, чтобы наняться в качестве охраны в один из отправляющихся в Ахангаран караванов.
        - Говорят, в Перегоне расплодилось полным полно клоунов, пару караванов они уже вырезали целиком, поэтому на охрану не скупятся, - сказала Инга. - Платят там хорошо. Сделаем ходку, посшибаем деньжат и будем кутить, пока деньги не кончатся.
        Присоединяйся к нам: хотя места здесь до самого Барража тихие, но троим путь станет безопасней, чем двоим или одному. Балуют тут разбойнички, кто в Перегоне шкурой рисковать не хочет. Подстерегают одиноких путников.
        Антон согласился, решив, что так действительно разумнее. К тому же телохраны наверняка знали к кому обратиться в Барраже насчет каравана.
        - Про меня ничего не хотите спросить? - поинтересовался, на скорую руку выдумывая легенду.
        - Про тебя и так все ясно, - сказала Инга, переглянувшись с мужем. - Ты беглый каторжник. Судя по всему из военных, говоришь складно и коротко. К тому же пуза нет. Наверняка тоже будешь в охранники набиваться.
        - Ты не дрейфь, - сказал Кай. - Документы там не спрашивают. Слишком мало желающих сунуть голову в пасть льву.
        - Только я не один, - осторожно сообщил Антон, наблюдая за их реакцией. - Со мной конь.
        Телохраны встретили появление Ивана без удивления, подтверждая мысль, что мегалакские кони на Шарагде и не такая уж редкость.
        - Далеко до Барража? - спросил Антон.
        - На твоем скакуне за пару часов доедем!
        Под укоризненным взглядом Ивана они влезли на него все втроем.
        - Спасибо! - кисло поблагодарил он.
        Коротая дорогу, Антон поинтересовался у спутников:
        - Про каких клоунов вы говорили? Почему вы их так боитесь? Они что такие страшные?
        - А я знаю, как они выглядят? - Невежливо огрызнулся Кай. - Их кто увидит, уже ни о чем не сможет рассказать. Зарежут своими острыми ножичками да съедят. Перегон весь в костях.
        - С ножиками они здорово управляются, - уважительно подтвердила Инга. - Метают, говорят, так, что муха не увернется. По самую рукоять нанижут, но не вытаскивают, а осторожно так, медленно, взрезают человека, как птичью тушку. Великий К.Г. его подери!
        Антон слышал странное имя во второй раз и спросил, о ком идет речь.
        - К.Г.- не коронованный Амир, - уважительно сказал Кай, но удостоился болезненного тычка от Инги.
        - Не мели ерунды, - оборвала она. - Амир у нас только один. К.Г. это самозванец.
        - Кто он все-таки такой?
        - А шут его знает, - признался Кай. - Все только и говорят - К.Г., а кто он или что - никому про то неведомо. Кто его боится, кто боготворит. В Барраже не вздумай про него даже заикнуться - повесят.
        19.Б А Р Р А Ж
        На окраине Барража сидел дервиш, замотанный в тридцать три слоя одежды.
        Шаровары имели многочисленные прорехи, сквозь которые проглядывали все новые шаровары, и каждый раз нового цвета. Более всего неизвестный ценил красный и оранжевый цвета.
        - Таможня, - вальяжно сказал мужичок и сплюнул под ноги. - Слазьте с коня. Откель идете?
        Несколько толстых мужчин с дубинами в руках, присутствующих неподалеку, всем своим видом демонстрировали нейтральность. Но что - то говорило путникам, что таможня-это серьезно.
        - Мы идем из Чикан - вилла, - откликнулся Кай. - А этот господин…
        - Тоже из Чикан - вилла, - быстро добавил Антон.
        - Да? - Подозрительно покрутил носом таможенник, он у него оказался длинным и острым, видно, профессиональное, чтобы лучше чуять контрабанду. - Как там поживает Долгий - Гам, все так же портит воздух своим необъятным гузном?
        - Уже не портит. Его зарезали пьяные возчики три года назад.
        - Да? - Удивился мужичок. - Как бежит время! Три года! Так значит, у вас до сих пор есть возчики? Следовательно, и керосин есть для самодвижущихся повозок? У нас уже давно забыли, что это такое. А в Барраж зачем пожаловали? Раз у вас такая распрекрасная жизнь, даже керосин есть.
        - Хотим наняться в охрану каравана. Не скажешь ли любезный, не снаряжается ли какой караван в Перегон в ближайшее время?
        - Может и снаряжается. Идите на постоялый двор к Чуме. Там сейчас Поджидай - Камень собирает таких же безмозглых людей, как вы, которым не дорога жизнь и которые готовы испытать на себе адскую жаровню Перегона.
        Но когда они хотели пройти, были остановлены.
        - Платите пошлину, лодыри!
        - У нас ничего нет.
        - А если найду? - палаш Кая у него интереса не вызвал, зато инвертор он изучал долго и пристально. - Что за контрабанда. На рею захотели, бродяги? Таких висельников в Чикан - вилле отродясь не держали. Пирамидку конфискую в пользу короля. Проваливайте отсюда, покуда я комесов не позвал.
        Инвертор было жалко до слез. На его настоящую стоимость можно было купит весь Барраж. Да и оставлять такую опасную штуку в чужих руках тоже не стоило. Антон одной рукой придержал «таможню», другой выдернул из цепких загребущих пальцев роковую призму.
        - Ты чего? - заорал дервиш, и толстые как по команде двинулись к ним.
        Антон вывернул из инвертора всю внутреннюю начинку себе под ноги и раздавил.
        Потом сунул оставшуюся пирамидку обратно мужику.
        - Таможенный сбор уплачен! - заявил он.
        - Чтоб тебя клоуны на Перегоны сожрали! - крикнул им дервиш вслед.
        Дома Барража представляла собой каркасы, затянутыми полиэтиленом, реже, картоном.
        Увеселительные заведения могли похвалиться стенами из жести и светлого металла, скорее всего, дюралюминия. На вывесках не было букв, только вырезанные фигурки.
        Судя по ним, все девицы имели бюсты нестандартного размера.
        Случайный прохожий, одетый в тряпье, но в напяленном поверху начищенном медном панцире, на вопрос, как пройти к постоялому двору Чумы, указал на кривоватую улочку, конец которой терялся за поворотом.
        - Идите прямо, до самого конца, пока не упретесь в железные врата, где косорыловку продают. Но вам туда не надо. Да и косорыловка тамошняя дрянь. Вам надо поворотить направо и опять идти до конца, до следующих железных ворот, где упыря третьего дня побили. Но вам туда опять-таки не надо. Круто завернете направо, там и быть Чуме. Поторопитесь, а то до ночи не успеете.
        Взяв коня под уздцы и выполняя рекомендации незнакомца, они пошли бы прямо, но улочка так безбожно петляла и разветвлялась на бесчисленные никем не учтенные тупики, что они вскоре сбились с пути, и ни вопросы о том, где косорыловку продают, ни про упыря, ничем делу не помогли. На вопросы про Чуму все только делали большие глаза. Но когда они продолжали путь, им смотрели в спину, точно провожали в последний путь.
        Одновременно, Антон чувствовал, что за ними следят. Кому они спонадобились?
        Видно за версту, что денег у них нет, великий К.Г. их подери.
        Опять нескончаемой чередой потянулись убогие мазанки, казавшиеся порождением чьей-то болезненной фантазии. Хлам, отбросы цивилизации, насмешка над разумом.
        Кай периодически грозил палашом кому-то в темноте.
        - Мутант, - пояснил он. - Увязался за нами, гад.
        - Чего он хочет?
        - Сожрать он нас хочет. Надеется, что мы испугаемся, побежим, и кто-нибудь из нас отстанет.
        - Что все так серьезно?
        - Серьезней некуда. Вообще то он на женщину рассчитывает. Они слабее.
        Цепочка хижин поредела. Теперь они возвышались порознь, от одной до другой надо было уже изрядно идти. Прямо посередь улицы были навалены кучи мусора. Обходя одну такую, Антон заметил внутри скрытое шевеление. Если это был червь, то толщиной не менее метра.
        Не город, а сплошные ловушки.
        Совершенно случайно они вышли к белеющей створами задней части когда-то транспортного катера. Над воротами возвышался шпиль из неструганных палок, увенчанный обглоданным черепом какого-то животного, напоминающего барана, только больших размеров.
        Створ отошел чуть в сторону, выпуская давешнего путеуказателя в медном панцире.
        Антон почему-то не удивился. Едва оказавшись в городе, он понял, что за ними следят.
        - Долго что-то шли, - проговорил встречающий. - Заходьте скорее, други мои.
        Телохранители замялись, но Антон, не колеблясь, шагнул внутрь. Соглядатай быстренько припер за ними ворота.
        Двор был опрятно подметен. В центре, над аккуратным, но жарким, костром, в раскладке которого чувствовалась опытная рука походного воина, булькал глубокий казан.
        В углу было отгорожено стойло, в котором Антон с удивлением разглядел мегалаковских коней. Те настороженно уставились на Ивана.
        Жильем служила сферическая башня космотанка. Основание было размолото в клочья.
        Чем ее так? Разве что атомным ударом.
        Отсутствующий люк башни был затянут полиэтиленом. Он распахнулся, выпуская кряжистого мужика с черной лопатовидной бородой, одетого в просторные шаровары, атласную рубаху и крепкие башмаки космического десантника.
        - Привел, Муха? - Спросил вышедший, голос у него оказался громогласным.
        - Как и было оговорено, Поджидай, троих, да простит меня великий К.Г., -ответил тот. - Но вы ведь сами просились, господа, в Перегон. Ваши бедные душеньки не будут меня винить?
        Поджидай сунул ему кредитку в руку, и тот ретировался в ворота.
        - Где раньше служили? С каким оружием работать умеете? - Спросил Поджидай.
        Смотрел он больше на Антона, так как по сравнению с почти детьми Каем и Ингой тот выглядел волкодавом рядом с дворовыми щенками. Телохранители сказали, что с галакса бить они мастера, да и с холодным баловались.
        Антон ничего не сказал. Он почему-то понял, что слова, в общем-то, не нужны.
        Такой опытный караванщик должен и сам все видеть.
        - Много людишек-то побил? - Обратился к нему Поджидай.
        Антон подтвердил.
        - Сидел?
        Он опять подтвердил, на этот раз с гордостью, уверенный, что у таких лихих людей это должно цениться.
        - Смотри, если наведешь комесов, - погрозил Поджидай, но, чувствовалось, больше для острастки.
        После этого стали торговаться. Инга потребовала сто миллионов кредиток на троих, но потом легко уступила до пятнадцати и осталась чрезвычайно довольна, когда Поджидай дал шесть.
        Они потребовали аванс. Когда тот не дал - еду.
        - На котловое довольствие ставлю, как выйдем в Перегон, - возразил Поджидай. - А сейчас за кашу отработать придется.
        И он дал им довольно странное задание. В пору было заподозрить, не испытывает ли он их.
        - Плохой мне сон приснился, - сообщил он. - Будто бы Пьяный-Фазан, чей караван сгинул три недели назад, сидит и харчится у меня во дворе. Когда я накинулся на него и велел людишкам споймать подлого оборотня, как он поворотился ко мне, показал землистую дулю и сказал: "Только Икку - Длинный может меня споймать." Это был провидческий сон. Я дам вам адрес. Подите и приведите ко мне этого старого колдуна Икку - Длинного, он пойдет с нами.
        - А если он прознает и сбегет? - Спросил Кай.
        - Куды он денется? Не сбегет, - уверенно ответил Поджидай.
        - А почему?
        - Вот увидишь его, поймешь почему, - разозлился тот. - Сбегет - не сбегет. Кончай разговоры разговаривать - работу надо работать.
        - Еще одно, - остановил его Антон. - У вас конюшня вся открыта. А вы знаете, что эти лошадки людей едят?
        - Знаю, за своей кобылой лучше следи, - веско ответил Поджидай, скрылся в доме и прокричал оттуда. - Поторопитесь, если не хотите, чтобы мы всю кашу без вас съели, великий К.Г. вам в печень.
        Когда они выходили со двора, конь с пуком ржавых проводов, высунул морду и высветил на экране на лбу по шарагдиански:
        - ЗРЯ ТЫ ТАК ПРО НАС СКАЗАЛ.
        Вот, еще одного врага нажил.
        Антон хотел оставить уставшую Ингу, но та заупрямилась. Он не стал настаивать.
        Мало ли что здесь за люди. Тем более, лошади.
        Дом колдуна находился в стороне от других домов. Чум Икку - Длинного был собран из нанизанных на деревянное древко линялых вонючих шкур. Из отверстия в крыше вился дымок. Варили не еду, а явно какое-то зелье.
        Антон решительно шагнул внутрь. Потолок оказался столь низок, что казалось, что он поклонился. Места внутри едва хватило бы на ребенка лет шести.
        Стоявший на корточках, колдун повернулся. Он широко раскрыл глаза. Глаза, которых не было. Веки открыли лишь пустые глазницы.
        Антон поздоровался.
        - Не спужался моего взгляда, - с явным одобрением проговорил колдун, - а другие боятся. Двадцать лет как в Перегоне сожрали мои глаза, с тех пор и боятся.
        - Кто? Клоуны?
        - Нет. Кроты.
        Антон собрался уточнить про новых тварей, якобы обитающих в Перегоне, больше информации, больше шансов выжить, но тут в палатку, сопя, влезли Инга и Кай, и конь просунул голову.
        - Куды претесь? И скотинку свою ведете? - вскинулся колдун, потерял равновесие, да и упал.
        Антон увидел, что он не корточках сидел, потому как нет у него этих самых корточек, как нет и ног, и бедер, а есть человек только по пояс, и стоит он на земле словно кегля, поддерживаемый в равновесии лишь собственным весом.
        - Поджидай приказал тебя доставить, ну-ка, - Кай ухватил полутело и тут же отлетел как ошпаренный. - Током бьет, зараза!
        - Не трожь старика, - сказал Антон.
        - Он меня понесет, - колдун безошибочно по голосу уставил перст на него.
        Вынеся калеку из чума, спецназовец усадил его на коня. Тот ухватил Антона за рукав, заставив наклониться:
        - Когда вы зашли ко мне, вместе с вами зашла смерть. Почуял я погибель в одном из вас. Берегись, сынок.
        Антон ничего не сказал, но ему стало немного не по себе. Он уже стал привыкать к телохранам.
        В одном месте почва закачалась под ногами.
        - Болото что ли? - поморщился Кай.
        - Мусор, - ответил колдун. - Тут этого мусора целая гора. Внутри за много лет он сгнил, так что Барраж на пустоте стоит. Когда Великий К.Г. проклянет нас, так все в яму и рухнем.
        - Что ты каркаешь, колдун? - Вспылил Кай.
        - Я не каркаю, я разговариваю с голосами, что живут внутри вас, они сообщают все о ваших сокровенных мыслях и страхах.
        - Держись от меня подальше, старик! - пробормотал Кай.
        Вечеряли все вместе у костра.
        Антон смог увидеть всех караванщиков и прикинуть, имеет ли вся эта братия шансы пройти через приснопамятный Перегон.
        Рядом с Поджидаем сел Крутояр, чем-то на него похожий, такой же кряжистый и бородатый, только борода была рыжей, колечками. Он оказался востер на язык, без конца ерничал и подкалывал караванщиков. Следом пристроился старый крупный дядька по имени Леон. У него были огромные кисти, выдающаяся челюсть - видать, по молодости был ох как силен, да и теперь не каждый молодец мог бы похвастать, что его одолеет.
        Далее кучковалась семья Куцых - отец и три сына. Драчливые, крикливые, неухоженные, с торчащими чубами, напоминающие неоперившихся скворцов.
        За Куцыми настоящим Эверестом возвышались гигантские плечи, похоже, что самого сильного человека в Барраже и окрестностях - Волобуева.
        В каждой отдельно взятой части тела его сквозила неприкрытая мощь. Практически квадратные ноги с могучими коленями, бугрящаяся от мышц неохватная спина, шея толще головы, руки едва влезли в широченную рубаху. И как это часто бывает с большими в прямом смысле людьми, силач оказался довольно добродушным, любил беззлобно пошутить, посмеяться над шутками в свой адрес. Антон рискнул предположить, что если шутки перейдут допустимый предел, и богатырь разозлится, он без затей вобьет наглеца в землю по пояс. Возможно даже головой вниз.
        Ближе к Антону сидели Кай и Инга. Рядом возвышался колдун. Чтобы тот не укатывался на гладком земляном полу, его прислонили к массивной чурке.
        На вопрос, где же Чума, Поджидай ответил:
        - А чума его знает.
        Они ели разваренную кашу из томленного риса, зачерпывая ее по очереди. Причем, ложка Волобуева размерами была соизмерима с половником.
        Антон ел с удовольствием. Общий котел на время объединил всех. Эти люди вокруг были другими, непривычно одеты, грубы от природы. Но они собирались рисковать вместе с ним, пусть за деньги, но вместе. Биться, может, даже умирать рядом - в этом была какая-то особая сладость.
        - Сегодня у нас полный комплект, - провозгласил Поджидай, когда ложки заскребли по дну. - Значит, выступаем завтра, неча время тянуть.
        После этой короткой речи люди сосредоточенно помолчали. Но никому в дом уходить не хотелось, и вскоре сами собой завелись разговоры: о завтрашнем дне, о Перегоне, короче, обо всем.
        - Я знаю, нам удача будет, - пропыхтел Волобуев, складная речь давалась ему с трудом, слова никак не желали цепляться друг за дружку, при этом, от чрезмерного усилия, на крошечном курносом носу вспухали капли пота. - Великий К.Г. нам поможет.
        - А почему это именно нам? - Подколол Крутояр. - Пьяному-Фазану же не помог.
        - К.Г. всяким первым попавшимся дурням не помогает. Величина его великого ума соизмерима лишь с длиной его мужеского достоинства. А оно у него даже длиннее, чем у меня.
        Аргумент был весомый.
        - Как ты при этаком богатстве девок имеешь? - Серьезно вопросил Крутояр. - Посредством табурета али как?
        Народ развеселился.
        - Али как, - всхлипнул младший Куцый. - У него для этих целей кадушка имеется без днищ.
        Все захохотали, даже Антон. Никак Поджидай рис на водке настаивал, подумал он, не имея возможности остановиться. Это что ж такое получается? Это саке получается.
        Волобуев сделал вид, что обиделся и, желая отомстить обидчику, намеревается встать, но навалившийся Крутояр не дает ему этого сделать. Хотя если бы он хотел встать на самом деле, на нем мог повиснуть весь Барраж, но это ему бы никак не помешало.
        Неожиданно завыли собаки.
        - А у вас что, разве собак не поели? - Удивился Кай.
        - Не собаки это, - оборвал его Куцый - младший. - Оборотни. Из Перегону люди такими возвращаются, те, кого клоуны отпускают. Умом они повреждаются, кровь людскую пьют, ночами на охоту выходят.
        - Брось людей стращать, - сказал Крутояр. - Сказки все это. Людей разбойнички режут.
        Аргумент почему-то не успокоил. К этому времени стемнело окончательно и сделалось зябко. Свет костра показался убого слабым.
        - Давайте спать, други мои, - подытожил Поджидай. - Прошу всех в дом. А то ненароком перелезет упырь через забор, да утащит. Придется караван еще на день откладывать.
        Они вошли в купол, задернули пологи и приперли толстым листом железа.
        Внутри на полу были навалены одеяла, грязные, почерневшие, слежавшиеся. Сколько же людей прошло через них? И сколько не вернулось.
        20.П Е Р Е Г О Н
        Встали рано. Караванщики сосредоточенно умывались. Забыв свои обычные шутки, молчал даже Крутояр. Закусив вяленым мясом и запив теплой водой, приступили к экипировке.
        Поджидай сдвинул одеяла, лежащие на полу, в сторону. Взгляду предстал квадратный железный люк с широким засовом и чугунным замком. Поджидай отомкнул его ключом, что носил, не снимая, на цепи на шее.
        Подвал был небольшой, но объемистый. Внутри находился ватный тюк, весь в пятнах машинного масла. Когда Поджидай развернул его, взгляду открылись автоматные стволы и связки отточенных лезвий, завернутых еще и в кожаные кули, чтобы не портить тюк.
        Оружия было мало, и, распределяя его, Крутояр заботливо протирал каждое тряпицей, безошибочно определяя, от какого оружия и кому именно будет больший толк.
        Куцым досталось по галаксу и боевому полумечу. Волобуеву пришлось попыхтеть, вытаскивая спаренный серпер, но не мегалакский, а гораздо более тяжелый весом - земной, снятый, вероятно, с космотанка или с другого подобного монстра.
        Антон еще недоумевал, как он понесет на себе эту неподъемную громадину, но здоровяк крякнул, приосанился и вскинул серпер одной рукой.
        Не успели все восхититься его силой, как он выкинул еще один трюк - перебросил серпер из одной руки в другую. Тут даже Антон был в шоке.
        Силач, как ни в чем не бывало, пристроил серпер на плечо. Приноравливаясь, походил. Носить то он, может, и сможет, но стрелять, нет, ревниво подумал спецназовец. Серпер имел соответствующую своему весу чудовищную отдачу.
        Себе и Крутояру Поджидай определил по два средних галакса. Каю и Инге достались такие же, но по одному.
        Искоса посмотрев на Антона, Поджидай передал ему тяжелый галакс и легкий паузер.
        Хотя паузеру спецназовец предпочел бы полумеч, а еще лучше меч. Паузер с его ограничением по мощности, подразумевающим использование лишь на ближних дистанциях, он считал оружием несерьезным. Укрепляя его в ножной кобуре, Антон увидел, что точно такое же вооружение получил и Леон. Старик за все время не сказал ни слова, и с ним никто не пытался заговорить. Словно незримая стена отчуждения разделяла Леона и остальных бойцов.
        Когда черед дошел до бронежилетов, отказались опять-таки только Антон с Леоном.
        Еще Воронин относился к подобной технике защиты с большой долей предубеждения.
        Абсолютной защиты жилет не дает, а ложное чувство самоуспокоенности ему было не нужно. Когда же он стал человеком из атканларской стали, то жилет стал ему тем более не нужен.
        Леон вновь ничего не сказал, молча отстранив поданный жилет лишь указательным пальцем. Жест показался подозрительно знакомым, и Антон бы вспомнил его, но Поджидай уже раздавал лошадей, и Антон встретился с искиным, который был вынужден провести ночь в общем стойле, но не обиделся, как можно было ожидать, а был настроен даже игриво.
        Игнорируя внутренний коммуникатор, он высветил на лобном мониторе:
        - ПОКАТАЕМСЯ?
        - Как ты? - поинтересовался Антон.
        - Злобные твари всю ночь жевали мне хвост, пока я не лягнул одному в нос. А ты знаешь, иметь тело довольно занятно.
        Свое мнения он скорректировал, когда коней стали грузить, навьючив товар - большие промасленные коробки, целые горы коробок. Исключение сделали только для Волобуева, который пристроил среди коробок выданный ему серпер.
        Антон испытал сожаление, что серпер не достался ему. Не пришлось бы на себе галакс тащить, а стрелять из такой махины все равно никто не сможет. Скорее всего, серпер имел чисто психологическое значение.
        - В тюках аккумуляторы, - пояснил Поджидай. - Самый ходовой товар в Ахангаране.
        Там никогда не умели экономить и дожили до того, что половина светильников висят как украшения, нет питания.
        - Слушай сюда, - объявил он, когда все было готово к отправлению. - Кони везут товар, люди идут пешком и каждый несет свое оружие. По тревоге сбрасываем груз и садимся на коней. Никто не отрывается, действуем только сообща. Выше нос ребята, у нас самое мощное оружие на Перегоне - пройдем его, как шило сквозь масло! А теперь присядем на дорожку!
        Дурацкая человеческая традиция. Теперь все были вынуждены опять снимать оружие, которое только успели навьючить. Некоторое время раздавалось лишь бренчание и лязг галаксов, ножей, мечей. Нагруженные не меньше лошадей, люди неловко опускались на землю. Лишь Леон сел разом, будто обвалился, подставив под себя согнутую ногу, готовый при первой опасности в одно мгновение оказаться вновь на ногах. А галакс он держал дулом вниз, значит, и открыть огонь он мог практически без паузы, даже одной рукой.
        Надо будет спросить, где он служил, решил Антон. Леон интересовал его все больше, в нем было что-то до боли знакомое. Такое чувство возникает у людей, когда они встречают родственников, брата, например, которых не видели много лет. Вроде и чужие люди, но проскальзывает что - то родное, исконное, что не стереть никаким годам.
        Люди сидели молча, ни на кого не глядя, погрузившись каждый в свои мысли, вспоминая, что их держит на этом свете, своих родных и близких. Только вот достаточно ли сильно держит, чтобы уберечь в мясорубке Перегона?
        Антон по очереди оглядел ближайших спутников. Куцых с неряшливо развевающимися волосами, основательного Крутояра, хитрого Поджидая, играющего желваками Леона.
        Вдруг словно молния прошила сознание, и он тревожно огляделся в поисках причины.
        Вокруг стояла тишина, никто не шевелился. Мы не вернемся! Ни с того ни с сего подумал спецназовец. Никто не вернется!
        Надо остановить это безумие. Повернуть Ивана, ускакать!
        - Тронулись, братки! - хлопнул по колену Поджидай.
        Кругом разом все зашевелились. Кони потянулись к выходу, Иван уже был там, Антон поспешил за ним, кобылу, что ли нашел, торопится. Возникла небольшая толкотня, сопровождаемая руганью вполголоса, и торжественность момента была утеряна.
        Спецназовец догнал Ивана, пристроился рядом. Галакс висел на шее спереди, Антон шел, положив на него руки. Теперь он не испытывал никакого дискомфорта. Именно так носил в рейдах галакс Воронин, позиция была отработана и привычна.
        Вспышка беспричинной паники вызывала лишь недоумение. С чего он решил, что они не вернутся? Целые караваны через Перегон ходят! Что касается самого Антона, то киборгов практически невозможно убить. Ну и что из пятерых четверых уже завалили, значит, они были плохими киборгами, и их должны были отчислить из Фалкона, а не его!
        Караванщики молились на ходу, прося защиты у короля, а заодно и у Великого К.Г.Антон недоумевал, как можно молиться на того, о ком вообще ничего не известно.
        Оказалось, можно.
        Когда они выехали из ворот, Поджидай обернулся и будто невзначай сделал жест рукой. Внутри опустевшего купола кто-то махнул в ответ, а потом косолапо, уродливо задвигался, исчезая за занавесью. Похоже, Чума не напрасно им так и не показался.
        Антон поймал себя на мысли, что все кто побывал в Перегоне и уцелел, были ущербными людьми. Калека Икку - длинный. Чума.
        Что касается остальных, то никто не сознался, был ли в Перегоне. Тема была табу.
        А Поджидай тот даже ругнулся:
        - Не спугни удачу, ее и так мало в Перегоне. НИКОГДА не спрашивай, был ли кто там.
        Перегон может услышать.
        Не в первый раз при Антоне говорили о Перегоне как о живом. Кто его знает.
        Воронину приходилось по долгу службы воевать с боевыми биосистемами, включающими в себя части неживого ландшафта. Но, судя по всему, Антону предстоит пополнить впечатления своего визави.
        Караван преодолел обширную свалку, начинавшуюся сразу за Барражом, вернее, в Барраже, и очутился перед засохшей старой чинарой, чьи черные узловатые ветви устрашающего вида были увешаны поникшими многочисленными лоскутами самых разнообразных тканей.
        Поджидай взял чистую тряпицу и старательно вывел:
        - Поджидай - Камень с ним десять бойцов, 12 лошадей и колдун Икку - Длинный.
        Сильные заскорузлые пальцы с трудом удерживали карандаш, который он периодически слюнявил.
        Возникла напряженная пауза. Все, вытянув шеи, выискивали на засохших ветках хоть один живой росток, что являлось бы хорошим знаком. Но устало замерла в ответ старая чинара, нечего было показать ей путникам, нечем успокоить.
        - Перегон еще не начался, а он уже здесь! В ваших головах! - нехорошо усмехнулся Икку, прикрученный ремнями к пегой лошадке среди многочисленных масляных коробок и сам казавшийся неживой куклой. - Он хозяйничает там, внутри вас! Вы несете Перегон в себе!
        Его слова внесли сумятицу и в так смущенные умы, и чтобы поставить его на место, Антон спросил про кротов, что старика обезобразили.
        - Молодой был, глупый, - махнул тот обрубком руки. - Люди предупреждали, что с заброшенной атомной станции энергия неизвестно куда пропала, а я и ухом не повел, а ведь это первый признак кротов.
        Он пояснил, что речь идет об особой породе электропаразитов, поражающих любые накопители энергии. Обычно, они накапливают энергию до критической и взрываются.
        Спасения от них нет. Обнаружить их невозможно, потому что это не обычная форма жизни. Подобно шарагдианским кровососущим змеям, вводящим специальную анестезию своим жертвам, кроты ту же процедуру проделывают с любыми датчиками и контролирующими приборами. Аппаратура показывает, что все нормально, и то, что это не так, понимаешь только непосредственно в момент взрыва.
        Реже случается и другое проявление этих зловредных тварей. Накопленная энергия отделяется от электросетей и начинает существовать словно сама по себя, вселяясь в первые подвернувшиеся предметы, заставляя хаотично двигаться то, что двигаться не способно по определению. В таком случае эффект получается еще более жуткий, чем при взрыве.
        - Судьбой было предначертано оказаться нам не в том месте и не в том время. Нас было 12, как сейчас, и мы укрылись на ночь на заброшенном слесарном заводе в Перегоне. Мы спим, а вокруг ржавые пилы висят на цепях, топоры, напильники рядами. В 12 ночи кроты и появились, - сказал Икку, улыбаясь, и по-привычке широко распахивая выжженные глаза, все с напряжением прислушивались к его словам. - Остальным повезло, их убили сразу. Я остался жив, потому что кроты решили развлечься. Надоело, наверное, что их считают неодушевленными тварями.
        - А у них, что душа есть? - спросил Алексис Куцый, самый младший и самый говорливый из всей семьи, остальные предпочитали язык жестов, да и общались исключительно друг с другом.
        - А то, как же? Вот они ее и отвели-привязали меня к верстаку, да и стали стругать как чурку. По косточке, по суставчику. А потом и глазики вынули.
        Антону сделалось немного не по себе от его спокойного тихого голоса.
        - Да врешь ты все, колдун! - не сказал, выдохнул Алексис. - В Перегоне отродясь кроты не встречались.
        - Заткнитесь там! - Прикрикнул Поджидай. - Не поминайте более про… сами знаете кого. Не ровен час, накличете беду.
        Перегон выглядел мрачно.
        Он был круто изломан каменистыми совершенно безжизненными холмами. Не летали птицы, не трещали насекомые, вокруг стыла тишина, подтверждая, что это самое гиблое место на Шарагде.
        Они ехали по тропе, петляющей меж холмами. Пески давно кончились, но воды не встречалась, хотя ее близкое присутствие ощущалось по гнилостному запаху. На холмах появился мох, который со временем становился все гуще. Среди мха торчали причудливые вытянутые на длинных бледных ножках грибы.
        На обочине тропы стали попадаться остатки непонятных машин и механизмов, ржавые и изуродованные либо разукомплектованное до неузнаваемости, один раз сверкнул пустыми глазницами на вычищенном металлическом черепе павший либо убитый мегалакский конь.
        На вершинах холмов виднелись остатки серперных батарей, но все такое старое и заброшенное, что туда даже не стали подниматься, чтобы не тратить силы.
        Тропа периодически разветвлялась, и всякий раз караван замирал, а Поджидай с Крутояром держали совет, куда идти дальше. Дело в том, что на перепутье лежали валуны, на которых каждый прошедший караван оставлял пометку.
        Поверхность была шершавая, надписей было много, они залазили друг на друга, подчерки у погонщиков были не лучшие, а карандаши тупые, так то разобрать подчистую было ничего нельзя, но после небольшого раздумья Поджидай уверенно указывал направление.
        Все с подчеркнутым равнодушием, что должно было указывать о полном доверии опыту ведущих их людей, следовали за ними. Да и спорить было некогда, надо было поспевать за лошадьми. Мегалакские кони не знали усталости и только резво переставляли железные ходули.
        - Куда нас ведут? - спросил Иван.
        - Нас ведут через Перегон, на нас никто не напал и это главное. А почему ты об этом спросил?
        - У меня есть подозрения, что нас ведут в западню.
        - Почему ты так решил?
        - Поджидай не человек! Почему все гибнут здесь, а он остается цел и невредим? Я отвечу. Он откупается от убийц нашими жизнями. Скольких он свел сюда как в могилу? Подумай об этом!
        Действительно, все устали, и лишь Поджидай вышагивал, как ни в чем не бывало.
        Антон стал подмечать и другие странности. Например, он был уверен, что караванщик надписи не читает. Он искал на камнях таинственные знаки, смысл которых был понятен только ему.
        Наконец Антону все это надоело и он, оставив своего коня, быстро пошел в голову колонны. Иван лишь только предостерегающе просигналил, но спецназовец уже принял решение.
        Нагнав головного коня, а это был конь Поджидая, он взял его под уздцы. От неожиданности конь замедлил ход, ему в круп въехал конь идущий следующим, через секунду строй сбился окончательно. Караван встал.
        - Ты чего это? Давно не получал? - Поджидай замахнулся на него нагайкой.
        Не отпуская коня, Антон задумчиво почесал скулу дулом паузера.
        - Я хотел бы знать, что тут происходит, и куда мы идем?
        Остальные с напряженными лицами прислушались к разговору. И Поджидай говорил, обращаясь ко всем вместе.
        - Я тут уже ходил, вы что мне не верите?
        Крутояр и Куцые крикнули:
        - Верим!
        Волобуев выступил вперед:
        - Может новичку в лоб дать, батька?
        Антон поднял руку с паузером повыше, но не пугал, призывал внимание:
        - Вы все верите, а я что-то не очень, - заявил он. - Тут на камнях много чего написано. Например, на том камне, который мы только что миновали, написано, что здесь прошел караван Пьяного-Фазана. Прошел и сгинул три недели назад. Почему мы его путь повторяем? Мне помирать рановато, у меня в Ахангаране кое-какие дела имеются. Может, мне кто-нибудь объяснит, какого К.Г. мы все как бараны за покойником идем?
        Поджидай свысока покосился и сквозь зубы проговорил:
        - Не твоего ума дело. Кто тебе разрешил оставить строй?
        Антон намеренно не замечал грубостей:
        - Это все нюансы. Сдается мне, ты не туда повернул, батька!
        Поджидай набычился, засверлил Антон выпученными глазами, и закричал своим зычным голосом так, что остальные караванщики вздрогнули:
        - Осади назад! Бунта в Перегоне не допущу. Первее Фазана на тот свет долетишь, - и ухватил за рукоять галакса.
        Антон не дотронулся до оружия. Он знал, что в случае необходимости убьет соперника и так, и времени для этого понадобится гораздо меньше, чем для вынимания галакса из кобуры. Лишь одно сдерживало его. Где он проводника потом возьмет?
        - Не ори, хозяин, - раздался сзади тихий голос, Антон даже не узнал его и не мудрено: он попросту никогда раньше его не слышал.
        Бесшумно возникший за спиной Леон смотрел с такой силой сквозь косматые брови, так перекатывал желваки над своей далеко выдающейся челюстью, что Поджидай сник.
        - Но ты-то хоть бы не лез, - пробормотал он. - Навязался на мою голову, удолбище лесное.
        - Темнишь ты, - продолжал Леон медленно, с ленцой. - Мне тоже не нравится все это.
        - Ладно, чего налетели? - сдал назад Поджидай, и голос его приобрел примирительные нотки. - По фазаньему следу мы только часть пути пройдем, дальше у меня своя тропка имеется. На казачий ручей двинемся, где Артамон постоялый двор держит.
        Там и заночуем.
        Поджидай казался совсем позабывшим обиду, но стоило Леону отойти, как сказал Антону:
        - Держись от меня подалее, новичок. Я тебе это не забуду.
        И размашисто зашагал вперед. Следом двинулся караван. Иван притормозил рядом с Антоном:
        - ОН ТЕБЯ УБЬЕТ, А МЕНЯ КОНИ СОЖРУТ.
        - Но хоть ты-то помолчи! - Взмолился Антон.
        Остановился и Леон, замыкающий караван.
        - А я тебя узнал, - сказал он, по обыкновению, после паузы. - Ты же Бастион штурмовал лет десять назад. Не пытайся меня вспомнить, не вспомнишь. Мне тебя Белый Лу со стороны показал во время рекогносцировки. Я Леон Кински из группы "прыгунов".
        Антон с восхищением замер, глядя на старика. О знаменитых «прыгунах» он знал только из учебника секретной истории. Это ж сколько ему, прикинул он.
        - Чего смотришь? - Спросил Кински. - Мне восемьдесят шесть. Пошли, а то отстанем.
        - Как вы сюда попали? - Антон понял, что сказал что-то не то, причем, понял это, еще не договорив фразу.
        Лицо Леона потемнело, пауза была длиннее обычной. Создалось такое ощущение, что он глубоко корит себя за то, что вообще заговорил.
        - Никогда не спрашивай никого об этом. Здесь этого не любят, и никто тебе не ответит.
        Заговорившись, они упустили караван из виду и вынуждены были нагонять.
        Они заторопились следом, и восхищение Антона слегка спало. Возраст Леона дал знать о себе целым оркестром сиплых звуков старческого дыхания.
        - Мы с Лу полно дел в свое время наворотили, - сказал Кински. - Стрелок он был классный, а вот дрался не очень. Вечно ему носяру расквашивали.
        Антон не верил своим ушам. Образ стального человека, возглавлявшего элиту космического спецназа на протяжении полувека, автора настольной книги спецназовца по рукопашному бою был незыблем для него. А как оказалось, "он неважно дрался". Равносильно было бы заявить, что рыба плохо плавает.
        - Остановились вроде, - сказал Кински.
        Уже начало смеркаться, и кони включили налобные фонари. Теперь же движение световых лучей впереди замерло. Все они смотрели в одну сторону.
        Друзья прибавили шагу и нагнали основную группу, замершую рядом с очередной развилкой и валуном. Если раньше надписи едва читались, то эта была написана крупно и четко: "Милостью великого К.Г. Фазан-Пьяный прошел тут". Но все смотрели не на надпись, а на пространство с той стороны камня. Там лежал труп человека.
        - Вот, значит, какие дела, - повернул к ним напряженное побелевшее лицо Алексис Куцый.
        - Цыц ты! - Прикрикнул Поджидай. - Мертвяка никогда не видели! Бабы!
        Он был не прав. Такого видели вряд ли.
        Судя по всему человек до последнего полз с той стороны. И судя по ране, он был обречен, потому что был уже покойником, хотя двигался и на что-то надеялся.
        Сначала Антон подумал, что на убитом плащ с разбросанными в разные стороны длинными полами, на самом деле это были его ноги. Страшная рана зияла в паху, разрывая тело почти до пояса. Несчастный полз, оставляя за собой зловещий след.
        В застывших руках он сжимал галакс.
        - Венька Севостьян, - сказал, узнавая, Крутояр. - Он у Фазана кашеварил.
        - И ты цыц! - Прикрикнул Поджидай, чуял, что еще немного, и народ обратно поворотит. - Они шли по чертовой пустоши. Место гиблое. Отговаривал я Фазана, да он, старый дурень, не послухал меня. Сказано, мы через казачий ручей пойдем. Это совсем в другую сторону. Сказано, я вас выведу, клянусь Великим К.Г.! Прибавим шагу, если хотим до темна до Артамона добраться.
        Все поспешили прочь от трупа. Из профессионального интереса задержались только спецназовцы.
        - Похоже, его разрубили мечом, имеющем лазерную заточку, - заметил Кински. - Вещь редкая и требует умения в обращении. Работал настоящий фанатик мечевого боя.
        - Боезапас не израсходован. И галакс он держит как-то странно, за дуло, из него в таком положении не выстрелишь.
        Кински потер лицо трупа, потом глянул на свет:
        - Краска? - Непонимающе протянул он.
        Сумрак стал гуще, хотелось скорее убраться с проклятого места. Разозлил и Иван, вздумавший опробовать фару и ослепивший людей.
        - Выключи свет, глупая скотина! - Прикрикнул Антон.
        Леон настороженно замер, вглядываясь куда-то назад. Антон глянул туда, подстраивая зуфф, но Кински отговорил:
        - Можешь уже не глядеть. Исчез.
        - А что это было?
        - Блик.
        Антон показал глазами на галакс, Кински едва приметно качнул головой. Приятно было иметь дело с профи. Насколько Антон не любил спецназ, в котором когда-то был убит, но что-то было в проведенных в рейдах по галактике годах согревающее душу.
        Они еще с четверть часа нагоняли караван и неожиданно вышли из-за холмов на плато, поросшее чахлым кустарником. Кое-где на поверхность выходили песчаные наносы. Спецназовцы едва успели пристроиться в хвост, как караван встал.
        Поджидай и Крутояр глядели куда-то вперед сквозь мощные бинокли.
        - Стоит Артамошкин дом, целехонек, - с облегчением проговорил Поджидай.
        - Чевой-то ворот не вижу.
        - Да вона, на земле они лежат. Он их взялся ремонтировать прошлым годом, да так до сих пор и не повесил.
        Поджидай снял с плеча галакс и ахнул в небесную высь. Выстрел гулко заиграл, запрыгал кругом, отразившись от близких холмов и пойдя гулять по окрестностям.
        Из дома показалась одинокая фигура и на заплетающихся ногах двинулась к ним. При виде человеческой фигуры в богом проклятом месте Антон должен был почувствовать если уж не радость, то уж, по крайней мере, расслабиться, вот Поджидай, насколько суров мужик и тот выказывал неподдельную радость, но вопреки всему спецназовец отчего то почувствовал беспокойство.
        - Вон Артамон идет сюды, - сказал Крутояр. - Ишь как чешет.
        - Да и не Артамон это вовсе, - не согласился Поджидай. - Совсем на него не похожий.
        Люди с тревогой вглядывались в приближающуюся издали фигуру.
        - Не нравится мне все это, - спокойно заметил Леон.
        Человек торопливо семенил, размахивая руками. Он уже приблизился настолько, что можно было разглядеть многочисленные куртки и шаровары, надетые по местному обычаю одно на другое.
        Ноги, обутые в большие черные башмаки, взбивали обширное облако пыли. Клоунские какие-то ботинки, подумал Антон. Хорошо, что он не сказал этого вслух.
        - Артамон, - сказал Поджидай узнавая. - Только уж больно исхудалый.
        - Здравствуйте, други мои! - Прокричал Артамон еще издали. - Вот радость-то!
        - Как идут дела, Артамон. Много ли прибытку? Как женушка? Как здоровьице?
        Артамон приблизился и возбужденно тряс руки путникам.
        - Приболел я малость. Вчерась только встал. Женушка моя ненаглядная в полном здравии. Вот радость-то. То никого, то два каравана за раз.
        - Это кто ж еще? - Подозрительно набычился Поджидай. - Кто ж меня вздумал опередить?
        Филимошка? Не знал я, что кто-то еще в Перегон идет.
        - Да нет, не Филимон. Они уже с Ахангарана идут. Пойдемте скорее до хаты.
        - Погодь-ка. Зачем им в Барраж спонадобилось? - с подозрением в голосе спросил караванщик.
        И то верно. Насколько Антон помнил карту, Ахангаран - это остров, образно конечно. Там ничего своего нет. Туда все надо везти и все купят. Но если он отделен от всего остального мира обширным гиблым Перегоном, то Барраж стоит на материке. Что можно вести на материк с острова? Разве что бусы. Так что Поджидай был в корне прав. Антон поему то был уверен, что сейчас Артамон будет врать, и собирался проверить, на сколько тот будет убедителен.
        - Баб везут целый табор для Луи Веселого. Говорят, у того живой товар иссяк, - осклабился трактирщик, делая неприличные жесты.
        Пожалуй, чересчур, нарочито неприличные, с чего бы это он перед практически незнакомыми людьми так раздухарился. Ишь, аж румянец на щеках играет. Не лихорадка ли?
        Караванщики, не различия всех этих тонкостей, при упоминании доступных женщин оживились. Крутояр толкнул в бок Волобуева:
        - Готовь табурет заранее.
        Артамон, поднимая пыль, засеменил обратно, караван бодро устремился следом.
        - Два каравана в одном месте? - Поднял Леон брови. - Не нравится мне все это.
        Похоже, это была его любимая фраза.
        Когда они подъехали поближе, взгляду предстал сам постоялый двор. В отличие от барражевских хибар он был выстроен из добротных бревен и имел два этажа.
        Двор опоясывал трехметровый забор из металлических сварных панелей. Неподъемные ворота из тех же панелей лежали на земле чуть поодаль, изрядно уйдя в податливый грунт.
        Сталь была бронированной. Перегона здесь боялись как огня и привыкли защищаться от него всерьез.
        - Что ж ты ворот до сих пор не повесил? - Спросил Поджидай.
        - Подсобить некому, - с готовностью ответил тот. - Вот вы может и сгодитесь.
        Во дворе, в стойле, стояло не менее десяти мегалакских коней. Рядом висели сдвоенные, а то и счетверенные седла для живого товара.
        Стоявшие кони и вновь вошедшие стали быстро переговариваться между собой, зажигая надписи уже на своем языке. Антон попробовал вникнуть в их систему кодировки, но не успел, потому что кони почему-то очень быстро замолчали.
        На крыльце замер, изучая гостей долгим колючим взглядом, коротконогий пузатый человек с вислыми усами, в распахнутом бронежилете, с неразлучным галаксом на боку.
        - Не вздумайте мне товар портить, - заявил он вместо приветствия. - Будете ответ держать перед самим Ширбой - Двуязыким и его янычарами.
        - Твой товар, поди ж ты, и без нас порченный многократно, - прокричал Крутояр. - Нашлись охочие люди.
        Чужак набычился, занимая все крыльцо и вознамерившийся их не пускать.
        - Хозяин, этих в сарае бы поселить. В доме и так не продохнуть, - сказал он противным визгливым голосом.
        - Волобуев! - Окликнул Крутояр. - Глянь-ка в избу - неужто нам и взаправду придется на улице ночевать?
        Тогда на крыльцо взошел Волобуев. Причем, он был уже раза в два выше толстяка еще стоя на земле, а когда встал рядом, то нахальный чужак доставал ему лишь до ширинки. Богатырь взял пузатого за лацканы жилета и заботливо застегнул на пару размеров уже, чем было необходимо.
        - А то простудисся, - пояснил он посиневшему от удушья пузану. - А ну ребята, айда в дом. Глянем, что за товар. Не подсунули ли в гарем порченый.
        В просторной, закопченной от близости печи, комнате стоял длинный выскобленный стол, уставленный тарелками и кружками. Пахло жареным мясом и пивом.
        На лавке, повернув головы и глядя на вошедших, сидело десятка полтора девиц.
        Глаза их были узкие, как щелочки, а кожа белая и гладкая. Девицы все как одна принадлежали к расе килярв, особо ценившимся за страстный нрав в сексе, но обитавших гораздо южнее этих мест и одному К.Г ведомо как занесенных в Ахангаран.
        Напротив пристроилось человек пять охраны.
        - Подвиньтесь-ка, любезные, - Волобуев слегка помог им необъятным задом, да так, что несколько охранников оказались вместе с посудой на полу.
        Они вскочили, хватаясь за полумечи, но вид готового на случку богатыря их несколько охладил.
        - Не ссорьтесь, господа, - засуетился Артамон. - Сейчас горячее подам, вина свежего.
        Всем хватит. А чтобы чего не вышло, оружие попрошу в кладовочку, тут рядом с кухней. Не беспокойтесь, я его на замок замкну.
        - А че нам беспокоиться? - Прокричал Крутояр. - Главное в данном случае орудие у нас завсегда при себе. Верно, Волобуев?
        Караванщики, торопясь, чтобы не заняли места рядом с красавицами, без раздумий отнесли и сдали вооружение в кладовку. Антон сделал вид, что позабыл о паузере, кобуру сдал, закинув на гору наваленного в торопливом беспорядке оружия, а разрядник сунул в карман.
        - Куда жену-то подевал? - Спросил Крутояр Артамона. - Не вижу ее на кухне.
        - Отдыхает. Да я все сам сделаю, - продолжал суетиться Артамон, навешивая на оружейную недетский замок, и дверь была дубовая, скрепленная железными полосам.
        У Антона засвербело внутри от острого ощущения опасности.
        - Балуешь ты ее без меры, - подзуживал Поджидай. - Смотри, как бы не зазналась баба. Может, тебе какую из ентих присмотреть? А че? Волобуев тебе ее заодно и проверит.
        Караванщики шумно расселись. Колдуна тоже взгромоздили на лавку, прислонив грудью к столу, чтоб не вздумал упасть затылком.
        Появился Артамон с кувшинами вина, в каждой руке по два. Потом вернулся за мясом.
        - За вас, красавицы! - увидев столько красоты сразу, Волобуев позабыл о своем косноязычии, а зафонтанировавший гемоглобин даже подвигнул его на небольшой, но многообещающий спич. - Которая нынче моя, сознавайтесь. Никогда у вас больше такого мужика не будет.
        Девицы захихикали.
        Напротив Антона оказалась килярва, могущая служить эталоном килярвской красоты, глаз почти нет, а кожа ровная, словно шлифованный фарфор. Он взял кружку и чокнулся с ней.
        - Не пей, - буркнул Леон.
        - Почему? - не понял он.
        - Не пей и все.
        - Вот еще, - он осушил кружку, чувствуя, как огненный ком ударил в голову и почему-то ниже пояса.
        Это послужило началом сбоя всей опорно-двигательной системы.
        Потом было много кружек. Появлявшийся в чаду Артамон, словно змей-искуситель, подсовывал все новые и новые.
        Антон даже не закусывал. Во всяком случае, он не помнил, чтобы что-нибудь ел.
        Давление в низу живота сделалось настолько невыносимым, что ему срочно понадобилось выйти во двор.
        Пробираясь по трактиру, он заметил, что караванщики перемешались с девицами, вовсю шаря по колышущимся грудям, а кое-кто уже и подола стал заворачивать.
        Он вышел во двор и стоял у забора, нашаривая непослушными пальцами ширинку, когда один из коней обходительно запалил фару. Антон, оглянувшись, увидел, что это, конечно же, Иван, и во лбу у него горит надпись:
        - ЛЕЙ В ОДНО МОРЕ.
        - Я вот тебе сейчас покажу море! - Пригрозил он, хотя в его состоянии угрозы выглядели смешно.
        Неожиданно, он увидел, что в стойле кто-то возится.
        - Эй, - крикнул он. - Куда вы это наших лошадей уводите?
        Он хотел подойти поближе, но ноги даже не шелохнулись. Это ж надо так надраться.
        Он недоумевал, почему двигательный агрегат совершенно не реагирует на тестовую программу.
        - Свои это, - раздался тихий голос.
        Он пригляделся, для верности уперевшись в забор рукой.
        Из темноты появились Кай и Инга, уже сидевшие на конях.
        - Вы куда? - Удивился Антон.
        - Колдуну не можется, видно лишку выпил. Просил на воле заночеваться.
        Он заметил и третьего коня с неловко завалившимся кулем.
        - Что это с ним? - Начиная подозревать недоброе, спросил Антон. - Что-то вы не то говорите, други моя.
        У него возникло предчувствие, что если он попытается их остановить, его убьют, не раздумывая и не откладывая в долгий ящик. Тем более, при его состоянии это уже и не такая невозможная вещь.
        Чем же его напоили, подумал он вновь.
        - А ну стой, - он решительно толкнулся рукой от забора, но тот вдруг сам толкнул его, да так сильно, что он единственно не упал, что приперся к нему спиной. - Стой, говорю!
        Он шагнул следом, качаясь и задевая одеревеневшими ногами землю, и догнал бы их, чем бы это ему не грозило, но был остановлен требовательной женской ручкой.
        - Куда ты, дорогой?
        Это была давешняя красавица, жаркая, распаленная, как только что из бани.
        - Дай-ка я тебе помогу, - она упала на колени, сноровисто раздернула ширинку. - Ишь, какой шустрый, как выпрыгивает.
        Он сразу забыл о конях и колдуне. Существовала только невыносимая сладкая мука желания. Он рывком поднял ей, горячо поцеловал. Она была податливая, жарко прижималась всем телом, продолжая при этом быстро ласкать его маленькими цепкими ладошками.
        Он развел ей ворот, брал в руки ее мягкие упругие груди.
        - Я должен видеть тебя голой, - прошептал он. - Пойдем в дом.
        Он повел ее или она - было непонятно, желание выплескивалось из них в равной мере. В трактире никто не обратил внимания на них и на его расстегнутые брюки, многие, если не все, были в таком же положении.
        Наверх шла деревянная лестница, но едва они начали подниматься, желание сделалось столь невыносимым, что он закинул ей подол на голову и стал яростно ласкать.
        Под платьем она осталась голой, только на ногах кандалами смотрелись большие черные башмаки. Он наклонился, намереваясь освободить женщину от них, но она сбросила платье совсем и со смехом побежала впереди, сверкая белыми точеными ножками.
        Он последовал за ней, но остановился, словно налетев на стену. Когда женщина оглянулась, то стало видно, что страстные поцелуи не прошли бесследно, размазав по всему лицу кроваво-красную губную помаду.
        В мозгу молнией полыхнула картина недавнего прошлого: Леон, напряженно рассматривающий перемазанную руку и его вопрос, не краска ли это.
        Теперь Антон знал точно, что это была не краска. Помада! И из галакса убитый не собирался стрелять, а снял и держал за ствол, чтобы не мешал заниматься любовными играми. А ему вместо этого спустили штаны и полоснули по возбужденному паху холодной сталью и продолжали полосовать, пока не разрезали тело пополам.
        Он оглядел с лестницы зал и увидел, что у всех девиц в зале и у охранников на ногах точно такая же клоунская обувка.
        Что же предпринять, лихорадочно подумал спецназовец. Нельзя было сразу начинать стрельбу, караванщиков порезали бы у него на глазах. Надо было подумать. У него оставался еще резерв времени, потому что давешней девице стало не до него, ее подловил в коридоре второго этажа Алексис Куцый и, пользуясь тем, что она была неодета, тут же стал пристраиваться к ней по-собачьи, а она отбиваться.
        Первым делом Антон надел и застегнул штаны, потом спустился в зал. Голова гудела как с сильного похмелья. Он заподозрил, что в вино было подмешен сильнейший сексопринт.
        Он зашел в опустевшую кухню, посуда была небрежно сброшена прямо на пол, миновал ее и вышел в полутемный коридор. Притворившаяся за ним дверь отсекла от него всеобщий гвалт, и он оказался в непривычной тишине.
        Лишь одинокий голос плаксиво бубнил где-то рядом за стеной. Антон тихо подошел и заглянул в щель, оставленную неплотно прикрытой дверью.
        Открывшееся зрелище оглушило его.
        Посреди комнаты стоял на коленях Артамон и плаксиво тянул:
        - Потерпи, дорогая. Я все сделал, как они просили. Они обещали, что уйдут скоро, перестанут тебя мучить.
        Перед ним возвышалось некое подобие гинекологического кресла, к которому кожаными ремнями была прикручена и распята конвульсивно дергающаяся женщина.
        Многочисленные прозрачные трубы были вдеты прямо ей в тело. По трубам струилась кипящая кровь.
        Стоявшая рядом обнаженная килярва жадно, взахлеб, присосалась к выходной трубке с изящным загубником.
        Антона поразило именно это изящество. Все было продумано до мелочей, даже этот дурацкий загубник, и сделано для удобного высасывания чужой крови.
        - Перестаньте, прошу вас, - взмолился Артамон. - Вы же ее убьете.
        В ответ на его просьбу килярва вынула трубку изо рта и, издевательски смеясь, стала поливать из нее себе на бедра и ягодицы.
        - У тебя хорошая кровь, старуха! - Сказала она.
        - Не называй ее старухой! - Закричал Артамон.
        Он в отчаянии бросился на девицу. Та коротко взмахнула рукой, в которой хищно блеснула отточенная сталь. Сам удар был столь стремителен, что его не было видно.
        С коротким тонким присвистом сабля соприкоснулась со лбом несчастного трактирщика и - продолжала движение уже за затылком.
        Ровная страшная черта перечеркнула голову Артамона ровно по середине. Самое жуткое было то, что еще формально живой он пытался удержать отрубленную макушку обеими руками. Кровь заливала его руки, и макушка все-таки выскользнула из скользких рук. Полголовы соскочило и гулко упало на пол.
        Не успел убитый упасть, как Антон яростно ворвался в узилище и бросился к убийце.
        Между ними оказался лишний метр, и килярва успела отскочить, а его удары повисли в пустоте.
        Она отмахнулась саблей будто бы наугад, но лишь нечеловеческая реакция спасла спецназовца. Истерично визжа, девица кинулась за ним, полосуя все на своем пути.
        Свистящая сталь, имеющие микронную толщину острия, пластовала мебель и утварь, отваливая слои от стены.
        Девица вошла в раж и махала саблей все быстрее, все судорожнее.
        Антон отскочил в угол и выхватил паузер.
        В глазах килярвы возникла дикая смесь экстаза, страха и безумной веры, что она успеет убить его раньше.
        Выстрел гулко отразился от стен, и он понял, что выстрел услышали в зале, и вся его маскировка полетела к черту. Синеватый разряд ударил амазонке между грудями.
        Она еще, дура, некоторое время сопротивлялась ударной силе, приняв на себя дополнительные килоджоули. Так что когда ее все-таки сбило с ног, уже сильно пахло жареным мясом, и килярва была убита наповал.
        Пока он дрался с амазонкой, в шум большой гулянки в трактире вплелись звуки совершенно иного характера. Там дрались смертным боем. Грохотали упавшие лавки, истошно кричали, стонали, и все это перекрывал звериный всепроникающий вой, впитавшийся в каждый уголок обреченного дома подобно тому, как кровь впитывается в доски.
        Не успел Антон броситься на подмогу, как загрохотали шаги, и в комнату вбежали две килярвы, почти неодетые, но в тяжелых башмаках. В руках окровавленные сабли, с клинков тягуче стекали тяжелые капли. Они разом слажено кинулись на него, видно привыкли рубить в паре.
        Он нырнул под сверкающие нимбами смертоносные лезвия, перемещаясь в противоположный угол. В прыжке наткнулся плечом об угол стоящего на 3-х уцелевших ножках стола и выронил паузер. Девицы увидя его безоружным радостно завизжали.
        - Ножи! - Скомандовал спецназовец, и они показались из ремонтных ботинок.
        Первая килярва остервенело сделала выпад саблей в направлении паха. Он молниеносно сделал шаг в сторону и, ухватив нападавшую за руку, швырнул через всю комнату.
        Вторая рубанула наискосок, когда спецназовец выпрыгнув выше, ударил в прыжке два раза, сначала правой ногой, потом левой.
        Ножи на ногах окрасились кровью.
        Антон оглянулся и увидел, что и со второй покончено тоже. Она попала на кровопускательные трубы, лопнувшие при ударе, и пронзившие зазубренными концами конвульсирующее тело насквозь.
        Он попытался нащупать у несчастной жены Артамона шейный пульс, но убедился, что она мертва.
        Не теряя времени, он подобрал паузер, пробежал по коридору, и дальше через кухню в общий зал.
        Взгляду предстало видение страшного побоища.
        Куцые - отец и два старших сына в обильно залитых кровью куртках продолжали сидеть на лавке, почти касаясь друг друга. Видно они не успели даже встать, когда их обезглавили. Головы, снесенные страшными ударами, лежали на столе, на блюдах среди еды. Внезапная смерть лишь сильно скосила глаза к переносице, а так на лицах лишь умиротворенное выражение, никак не вяжущееся с содеянным.
        Когда Антон выскочил в общий зал, Крутояр был еще жив. Видно одна из амазонок решила развлечься, но, увидев появившегося нового серьезного противника, женщина сразу забыла о развлечениях и стала рубить всерьез.
        Если до этого караванщику удавалось отбивать ее удары подхваченной чугунной сковородой, то теперь первым же ударом амазонка отрезала ему руку, и та вместе со сковородой покатилась по лестнице.
        Антон хотел выстрелить, но караванщик оказался на линии огня, и он предостерегающе крикнул, уже понимая, что опоздал.
        Крутояр заметил его и кинулся к нему как к своей последней надежде на спасение.
        Килярва продолжала рубить его сзади. Удары опять таки были не видны, только соскальзывали наземь отрубленные руки, плечи.
        В страшной тоске взвыл Крутояр и, повернувшись лицом к безжалостной фурии, бросился на нее в отчаянии камикадзе. Хотел броситься. Килярва вонзила меч ему в пах, коротко крутанула и со смехом ловко подбросила в воздух член с яйцами.
        Крутояр уже падал, мертвый, когда она три раза, целых три раза рубанула его по голове, ни разу не попав в след предыдущего удара и разваливая голову, точно кочан капусты.
        С лестницы лило как из душа. Борода Крутояра из рыжей превратилась в огненно красную. Казалось, что именно из нее, а не из израненного тела, и на тело уже не очень похожего, проистекает этот жуткий душ.
        Антон испугался, что убили всех, и он опоздал, но тут из-под лестницы раздался шум борьбы, и появился огромный ворочающийся ком, состоящий из Волобуева и висящих на нем трех охранников. Видно, мужчины не были вооружены мечами, и богатырь этим воспользовался, вовлекая их в потасовку и одновременно закрываясь ими от беспощадных ударов.
        Килярва, убившая Крутояра, взмахнула саблей и кинулась на здоровяка сверху, но теперь между ними не было живого щита в виде несчастного караванщика, и Антон давил и давил курок. Ни одна из сиреневых стрел не прошла мимо, и убийца успела так изжариться еще в воздухе так, что когда долетал все-таки до пола, то у нее ноги рассыпались в пепел.
        Волобуев поднял дубовый стол, словно перышко и раз за разом опускал на нападавших на него охранников, пока те не перестали подавать признаки жизни.
        Когда Волобуев повернулся к Антону, вся поверхность стола была в чужих мозгах.
        - Где остальные? - Крикнул Антон.
        - Кто успел, во двор побегли.
        - Уходи тоже!
        - А ты?
        - Я следом, только заберу оружие. Без него нам не уйти! На, держи! - он бросил паузер Волобуеву, силач шагнул в дверь, и тотчас начал стрелять.
        Не привыкший к настоящему бою, силач совершенно наэкономил заряды, и они могли кончиться в любой момент.
        Спецназовец заторопился к заветной кладовочке, но между ними как джин из бутылки выросла еще одна сабельщица. Килярва хитро улыбнулась, сделав лицо еще более раскосым.
        - Я съем твои яйца! Ты будешь еще живым, когда я это проделаю! - пообещала она.
        - Убирайся к черту! - крикнул Антон, и они устремились навстречу друг другу.
        Он перепрыгнул через свистнувшую саблю, кинулся на руки и совершил кувырок, при этом ножные сабли описали смертельное сальто. Девица недоуменно развернулась на бегу вслед за ним, но развернулся только корпус, голова же продолжала поступательное движение, завершив его в пыльном углу.
        Дверь в кладовку оказалась заперта, там были, помнится, хорошие дубовые доски со стальными лентами. Спецназовец напряг руку и со всей дури врезал в центр двери.
        Атканларская сталь выдержала, а дверь нет.
        Он вырвал, раздвинул оставшиеся доски и вошел сквозь торчащие щепы.
        В одну руку он схватил, сколько влезло боевых поясов с галаксами, другой взял и поднял чудовищно тяжелый серпер. В это время выстрелы во дворе смолкли.
        - Волобуев, держись! - Закричал Антон диким голосом, не веря тишине.
        Времени, чтобы выйти через дверь, уже не оставалось, тогда он направил серпер в стену и нажал гашетку.
        Никогда он еще не видел, чтобы настолько могучим оружием работали на столь малых расстояниях. С раструба отделился ослепительно белый серп, и там, где он соприкоснулся со стеной из метровой толщины бревен, все разлетелось неопрятными жаркими хлопьями, и в ореоле из огня и пепла спецназовец шагнул наружу.
        Там, освещенная мечущимися лучами коней, шла беспощадная сеча. Волобуев и неведомо откуда взявшийся Леон дрались с не менее чем десятью разъяренными фуриями. Несколько килярв лежали убитые, и караванщики, отбивались захваченными у них саблями, встав спиной к спине.
        Леон обращался с оружием не менее умело, чем нападавшие, Волобуев брал силой, но килярв было чересчур много даже для них.
        Леон был весь в крови, а Волобуева пару раз с такой силой полоснули по рукам, что не будь на них столько мышц и не будь так толсты его кости, то остался бы без рук. В любом случае минуты караванщиков были сочтены.
        На появившегося словно чертик Антона сразу кинулось две килярвы. От одной он прикрылся серпером, вторая перерубила ремень, и галаксы посыпались на землю.
        Тогда он перехватил серпер за дуло и раскроил ближайшей амазонке череп. Взамен на него кинули еще двое килярв. Теперь они дрались втроем на целую кучу сабельщиц, и он понял, что долго им не выстоять. Бежать всем тоже было невозможно.
        - Волобуев, уходи! - крикнул он.
        - Пусть лучше Леон бегет, - пробурчал богатырь, орудуя бревном, выбитом при выстреле серпера из стены.
        - Делай, как он говорит, - еле продыхнул тот, он очень сильно сдал. - Я не так быстр как ты.
        Неизвестно, исполнил бы Волобуев приказ, но внезапно дверь распахнулась, выпуская неизвестно как уцелевшего, растрепанного больше обычного Алексиса Куцева. Размахивая палашом, он запрыгнул на шею одной из девиц, возможно на ту, с которой только что занимался любовью.
        Она скинула его и взмахнула своей страшной саблей - и повалилась с раскроенным волобуевским бревном черепом.
        - Уводи мальчишку! - Заорал Антон. - Застрелю к чертовой матери!
        Только тогда богатырь послушался и, бросив бревно, кинулся наутек.
        Увидев, что оборонявшихся стало меньше, килярвы с утроенной энергией набросились на них, будто и не было жуткого боя за плечами. Сабли обрушивались с неуловимой глазом скоростью, так что даже Антон стал пропускать удары.
        Теперь был залит кровью и он. Леон же был совсем плох. Седая косматая голова его клонилась, скорость перемещений упала, уже несколько раз Антон перехватывал адресованные старику удары.
        - Уходи, Леон, - приказал Антон. - Прикрою.
        - Мне не уйти, - выдохнул Леон.
        Неотвратимая развязка наступила, когда за спиной вконец обессилевшего Леона возникла девица и прямо на глазах не имеющего возможность что-либо предпринять Антона, мягко погрузила ему саблю в спину по самую рукоять.
        Антон поднырнул под падающего, сдернул со страшного вертела. И вдруг увидел выроненный им серпер. Он поднялся с раненым на одной руке, с серпером на другой, и влепил в убийцу очередь. От той в разные стороны полетели руки-ноги, как если бы она попала в пропеллер гигантского вентилятора.
        Он развернул дуло в направлении остальных, но выстрела не последовало. Кончился боезапас.
        - Ножи! - Скомандовал Антон.
        Из ботинок вылезли лишь отломки.
        Тогда он швырнул ставшим бесполезным серпер в остервенело подступавших килярв, заставив шарахнуться назад, перехватил Леона удобнее и припустил к воротам.
        Когда Антон выскочил в проем ворот, то с недоумением увидел стоящие торчком монументальные воротины, не понимая, как они могут держаться без опоры.
        Лишь потом до него дошла вся чудовищная правда.
        Ворота держал Волобуев. Антон бы не поверил, если бы не видел это собственными глазами. Человек физически не мог этого осуществить, а Волобуев держал.
        Он не был киборгом, он был человеком, в отличие от Антона, но он был очень сильным человеком, возможно, самым сильным из всех, кого спецназовец когда-либо видел.
        Силач держал на весу снятые ворота, и ноги его от чудовищного веса погрузились по колено в грунт, словно у мифического героя.
        Антон бросился помогать, на что Волобуев процедил сквозь стиснутые зубы:
        - Отойди и без тебя тошно.
        Он сделал два или три шага, и рубаха на спине потемнела от пота. От нечеловеческого усилия каждый мускул силача дрожал крупной дрожью.
        Антон был готов дать голову на отсечение, что слышит потрескивание готовых сломаться костей. Ворота в сборе весили гораздо более тонны.
        Несмотря на чудовищный вес, Волобуев удерживал ворота до того самого момента, пока из проема начали выскакивать вымазанные в крови, своей и чужой, килярвы, и только тогда уронил их. Ворота ударили о землю со стуком, напоминающим тяжелый шаг динозавра, отхватив несколько наиболее шустрых ног, и со скрежетом легли на стену. Выход был запечатан, но было неизвестно как надолго.
        Люди не стали искушать судьбу и припустили со всех ног. Антон по-прежнему нес Леона, а вдвоем с Куцым они подпирали Волобуева, опьяневшего от поднятого груза.
        Они бежали долго, спотыкаясь и падая в темноте во внезапно открывающиеся ямы.
        Антон перешел на шаг только тогда, когда Куцый задохнулся окончательно. Сам он мог бежать практически безгранично, пока организм не сжег бы последнюю калорию.
        Надо было как можно скорее уйти с открытой местности. Не прошло и получаса, как это им удалось. Они нырнули за первый попавшийся холм и направились к следующему.
        Лишь оставив между ними и преследователями, по крайней мере, три холма, он объявил привал.
        Леон умирал.
        - Ты не находишь, что у меня жуткий вид? Не нравится мне все это, - сказал он свистящим шепотом, поманив его пальцем.
        Антон поднялся и сказал Волобуеву:
        - Перевяжи старика, я вернусь на постоялый двор, поищу медикаменты.
        - Не дури, парень, - сказал тот. - Куда ты собрался возвращаться?
        - Умер, - тихо проговорил Куцый.
        Они рыли могилу, вонзая палаши в слежавшуюся землю. Антон думал, что вместе с этими стариками-с Леоном Кински, с Белым Лу закончилась великая удивительно светлая эпоха.
        Эпоха героических самоотверженных сверхлюдей. Им не надо было ничего для себя, даже памяти, все их титанические усилия и выдающиеся деяния для достижения всеобщей безопасности навсегда становились достоянием секретной истории.
        Теперь эти люди ушли, оставив после себя пустоту.
        Воронин, наверное, был таким же. Но его убили.
        А кто же тогда я? Подумал он. Ведь зачем-то меня сделали, а Воронин отдал свое тело. В галактике ничего не бывает просто так.
        Это мысль занимала его все время, пока он рыл могилу.
        21.З О Л О Т О и ШАМАН
        .
        Коротая время до утра, они дремали по очереди. Ночь прошла спокойно, но когда вахту нес Куцый, случилось ЧП. Обычная для Перегона тишина была нарушена.
        Сначала источник подозрительного шума находился далеко, но по мере приближения быстро перерос в целую какофонию звуков - сипение, вздохи, шум сбивчивых шагов.
        Куцый, не зная, что делать, попятился.
        - Это конь, - успокоил его Антон.
        Вскоре показались отблески фар, и, стуча сбитыми копытами, к ним вышел Иван. Был он изрядно помят, перепачкан в грязи и чрезвычайно обрадовался встрече.
        - ВСЕХ КОНЕЙ УБИЛИ, - торопливо писал он.
        - Людей тоже, - добавил Волобуев. - Ты то как спасся, коняка?
        - Я УБЕЖАЛ.
        Иван повернул голову к Антону:
        - Я ВИДЕЛ, КАК ТЫ ДРАЛСЯ. Я ТОЖЕ ОДНОГО ЛЯГНУЛ.
        - Отстань ты, черт! - Сказал Антон, тщетно пытаясь остановить словоизвержение. - Пора в дорогу собираться. И так много времени потеряли. До Ахангарана еще идти и идти.
        И сразу почувствовал возросшее напряжение. Которое быстро переросло в сопротивление. Целая электродинамика.
        - А кто тебе сказал, что ты здесь главный? - Медленно произнес Волобуев. - Почему мы должны тебя слушать?
        Антон подумал, а что он, действительно, раскомандовался. Мужчины смотрели на него с все возрастающим недоверием, в самый раз было бы заорать, как Поджидай, треснуть Куцего по щеке для острастки, да и силача не мешало бы припугнуть.
        Еще день назад он так бы и сделал, и они послушались бы его, пошли за ним, как овечки, как живой щит. Это было бы грубо, но сработало бы наверняка. Еще были сильны в памяти этих двоих то, как он дрался, он был для них героем - и этим можно было попользоваться, но чем скорее, тем лучше, ибо воспоминания уходят, и уже скоро все забудется, а может, и перевернется с ног на голову - заклеймят как предателя, да подвесят вниз головой.
        Но теперь невдалеке лежал в могиле Леон, и он не мог так с ними поступить. Не мог.
        - Ладно, - сказал он. - Я иду в Ахангаран, как я уже говорил, у меня там небольшое дельце. Кто захочет присоединиться, милости просим. Только пусть соглашается сразу. Потом никого не приму.
        - Я ПОЙДУ, - сказал конь по команде Антона, переданной по внутреннему коммуникатору, честность честностью, но надо было создать прецедент.
        Но его благородный порыв не оценили.
        - Скотина голоса не имеет! Пойдешь, как миленькая куда скажут! - огрызнулся Волобуев.
        - Кто скотина? - возмутился Иван, и Антона едва не прокололся, заорав вместе с ним.
        - Как хотите, - нарочито равнодушно пожал он плечами. - Можете возвращаться, но предупреждаю, там может быть засада.
        Силач переглянулся с Куцым. Чувствовалось, что они не пойдут. Назло ему.
        Пропадут, попадут клоунам на завтрак, но не пойдут.
        Спецназовец нарочито медленно сел в седло.
        - Да кто ж так стремя выворачивает? - Волобуев подошел помогать.
        Антон смотрел на его огромные мужицкие руки, ладно прилаживающую амуницию, и стальное сердце его сжалось, когда он представил эти ловкие работящие руки мертвыми и холодными.
        - Может, пойдете? - сделал он последнюю попытку их уговорить. - Пропадете же порознь, мужики.
        Они лишь упрямо качали головами. Антон сокрушенно подумал, что кулаками у него всегда получалось гораздо лучше, чем убеждением.
        Неожиданную помощь он получил от Ивана. Хотя почему неожиданную. У него оперативная память почти в два раза мощнее. Иван повернул голову и уставил на Куцего свой фирменный немигающий взгляд.
        - Пропадешь. А тебе пропадать нельзя, ты теперь единственный из семьи остался.
        Нельзя, чтобы на тебе род кончился. Тебя твой зарубленный папаша на тот свет не пустит, так и будешь тенью по Перегону век вековать.
        - А что я? - Смутился тот, да и не только он, Антону тоже сделалось не по себе, задета была свежая рана парня, он и так себе места не находил. - Да я завсегда. Я с вами пойду!
        Он перешел на их сторону, с другой остался Волобуев в единственном числе. Этот не пойдет точно, решил Антон. А жаль.
        - Пошли, - позвал Куцый.
        - Не пойду, - замотал тот головой.
        - И ты пойдешь, - заявил Иван таким тоном, что силач вскинулся:
        - Это почему же?
        - Дороги из Перегона ты не знаешь, заплутаешь без нас.
        - Пришлый ее тоже не могет знать, - резонно возразил Волобуев.
        Антон собрал всю свою непорядочность в кулак, чтобы соврать. В принципе, если придерживать одного направления, выйти было можно. Куда-нибудь.
        - Дорогу покажу я, - безапелляционно заявил Иван.
        Силач подозрительно уставился на него в ответ. Этого здоровяка не переглядишь, не пацан Куцый. Оставалось только врать напропалую.
        - Ты же помнится, говорил, что в Ахангаран не ходил, коняка?
        И тогда искин совершенно авторитетно заявил:
        - В Ахангаран не ходил. А ИЗ АХАНГАРАНА ШЕЛ!
        - Ну, ты и врать! - восхитился силач, Антон произнес те же слова по внутреннему коммуникатору.
        Антон подумал, что искин врет точно так же, как только что готовился соврать он.
        Он взял его грех на себя. И вообще слишком часто Иван стал его выручать, даже чуть не погиб во взорвавшемся катере. Вторая попытка, мелькнула вдруг мысль, и он поежился. Он слишком привык к своему искину, тот словно стал частью его, братом. Да они и были братьями - два квазиживых организма, имеющие одну общую судьбу.
        - Ладно, - добродушно махнул рукой силач Антону. - Твоя взяла. Командуй.
        Он тоже перешел незримую черту и присоединился к ним. Антон смотрел на чумазые лица этих людей, совершенно чуждых его эпохе, и дороже этих лиц у него сейчас никого не было.
        Но надо было торопиться. Бутон собирался цвести.
        Клоуны нагнали их спустя час. Если бы Антон не сканировал местность и не услышал врага первым, людей, а возможно и искина он бы потерял.
        Спутники повалились в ближайшую ложбину, и стали торопливо закидываться лежалым мусором и землей.
        Антон прятался последним и проверял маскировку каждого. Приятно удивил Иван, втянувший в себя ноги и голову и превратившийся в опутанный питающими проводами ящик, после чего погрузился в почву подобно подводной лодке, так что и маскировать было особенно нечего. Оставшийся на поверхности жалкий пук разноцветных проводов Антон оборвал и тоже закопал.
        Потом он занялся собой, произвел пару движений, и его не стало. Спецназовец растворился, словно призрак в тумане.
        Их было семеро. Семь безжалостных убийц. Антон увидел их издалека, и некоторое время казалось, что они идут прямо на него. Лишь потом стало понятно, что они пройдут чуть левее.
        Когда они подошли ближе, он разглядел их лица и был неприятно поражен. Теперь он знал причину их странного прозвища. На клоунах были лица убитых.
        Впереди шли Куцые, все трое. Отрезанные головы были водружены на место, так же торчали непокорные вихры, и лишь жутковатые швы на шеях напоминали о произошедшей трагедии. Спецназовец подумал, хорошо, что Куцый-младший не видит это завораживающее зрелище, у парня могли не выдержать нервы.
        Следом шел Поджидай. Глаза его были прозрачны, сквозь них высвечивалась пустота.
        За бывшим предводителем шли Артамон со своей несчастной женой.
        Замыкала шествие килярва, ослепительно белокожая, с глазами настолько узкими, что они казались закрытыми. Ее кукольное личико было прекрасно.
        Спецназовец было усомнился, что убил уже красавицу однажды, потом понял, что одна из уцелевших килярв сняла кожу с лица убитой и надела на себя. Наверное, ей нравилась красота подружки, и она давно пестовала это намерение.
        Оборотни передвигались молча и слажено, словно единый организм. Даже шагали в такт, так что шаг сливался в один. Безмолвный отряд смерти.
        Когда жуткий караван приблизился на кратчайшее расстояние, и уже готов был начать удаляться, чуткая килярва что-то заподозрила и, внезапно припав на руки, стала по-собачьи обнюхивать землю. Нос на чужой коже свесился ноздрями почти до самого грунта, но спецназовец был уверен, что она ищет не запах.
        Снова как в случае с Всадником Тьмы он с ходу ушел в транс.
        Огромная равнина. Огромная пустынная равнина. Кругом на многие мили ни единой живой души. На этот раз Антон стал землей. По нему много ходили, он измельчился, перемололся в песок. Податливый, текучий, ветерок переносит его с места на место.
        Движения килярвы стали замедленными. Она уже не тянулась так жадно к земле. Тут действительно только она одна. Килярва потеряла след. Она поднялась, потеряв к происходящему всякий интерес. Поправила съехавшую маску, приладив болтающийся нос на место, и бросилась догонять колонну.
        В движениях ее засквозило нечто механическое. Словно бежала боевая машина.
        Монотонные повторяющиеся движения.
        Дождавшись, пока клоуны удалятся на безопасное расстояние и не смогут их увидеть, Антона стал поднимать своих.
        Беда не приходит одна. Если с людьми было все нормально, то при распаковке у коня не вышли задние ноги. Уперевшись передними копытами в землю, искин мог только елозить задом, правда, довольно энергично.
        - Может пристрелить его, чтобы не мучился, - глубокомысленно изрек Волобуев. - Даром что железный, даже мясо не съешь.
        - ТЕБЯ БЫ САМОГО ПРИСТРЕЛИТЬ, - гневно написал конь. - АНТОН, НЕ БРОСАЙ МОЕ ТЕЛО.
        Антон не знал, на фига искину тело, но не уважить просьбу партнера не мог.
        Под неодобрительные взгляды Волобуева и Куцего Антон взвалил на плечо коня, тот оказался тяжел как кусок свинца.
        - Ну и куда идти? - с ленцой поинтересовался Волобуев.
        - За клоунами!
        - Интересное дело. А если они нас подкараулят? Что ж самим в пасть лезть?
        - Клоуны идут в Ахангаран!
        - Ты уверен?
        У Антона едва не сорвалось, что в противном случае они бы не надели маски убитых людей. Вместо этого он сказал, что все другие дороги ведут к смерти, потому что эта долина проклята Великим К.Г.
        Не тратя более слова, Антон перехватил коня удобнее и решительно зашагал по едва видимым следам. Напуганный его словами, маленький караван торопливо двинулся вслед спецназовцу.
        Вскоре равнина закончилась, и снова потянулись холмы. Местность выглядела еще более зловеще, чем все, что они видели до сих пор. Если до этого встречались остатки разгромленной техники, брошенный серперные батареи, то теперь холмы сверкали девственной пустотой. Перегон в этом месте не допускал даже намека на чужое присутствие. Гладкие от мха холмы выглядели абсолютно безжизненно.
        - На самом деле, проклятое место! - пыхтел Волобуев.
        Тем удивительнее был увиденное ими посверкивание золотистого оттенка на вершине одного из холмов. Караванщики как по команде остановились.
        - Что это могет быть? - спросил Куцый.
        - Похоже на золото, - не подумав, сказал Антон, наскоро в походном режиме проведя спектральный анализ.
        Волобуев алчно предложил глянуть.
        - Это может быть ловушка! С чего бы там золоту лежать? - возразил Иван.
        Не успел Антон глазом моргнуть, как силач одной ручкой удалил с его плеч неподъемный груз и уложил наземь.
        - Пошли! - сказал он.
        Куцый как по команде устремился вперед. Они за ним.
        Поднимались они дольше, чем рассчитывали.
        Наверху мох отсутствовал, зато вперемежку лежали куски пластика и металла.
        Скорее всего, здесь разбился контейнер, уроненный с катера. Катер над Перегоном?
        Занятно. Антон шмыгнул носом, но все эти размышления вымело у него из головы, едва он вступил на ровную площадку на самой вершине.
        Зрелище было и впрямь невиданное.
        Площадка была беспорядочно завалена золотыми статуями, выполненными в натуральную величину. Поначалу Антон думал, что это люди, потом понял, что ошибся.
        Десятки, если не сотни монументов изображали мегалаков. Они были запечатлены в трудно воспринимаемых с человеческой точки зрения позах и ракурсах, что свидетельствовало, что скульптор тоже был нечеловек.
        В его мастерской руке виделось четкое знание чужой физиологии, характеров и любовь, безумная любовь к своей расе.
        Антон остановился перед фигурой молодой самки. Она была даже красива: короткая шерстка гладко зачесана, маленькие кошачьи уши игриво прижаты, глаза кокетливо развернуты вбок. И она была полностью обнажена, в ладная фигуре было даже что-то сексуальное.
        - Стал бы такую? - Спросил Волобуев, он стоял рядом, озабоченно ковыряя в зубах спичкой.
        Антона заело от его грубости.
        - Волобуев, а ты бывал когда-нибудь в музее? И что ты там зубочисткой тычешь, ты и мяса-то уже сутки не ел! - Он вынул ее у него из рук с такой скоростью, что верзила и движения не увидел.
        - Что на тебя нашло, атаман, я ж просто спросил, показал бы ты себя настоящим мужиком с этой мегалакской шлюхой.
        "Вот я уже и атаман", - горестно констатировал Антон и спросил, почему он считает изображенную шлюхой.
        - А разве не видно? - удивился силач. - Видишь, какая хорошая.
        - Все они хорошие, когда спят! - сплюнул спецназовец. - А то, что мегалаки на Периферии творили, да целыми астероидами людей вырезали - это другие мегалаки.
        Те плохие. Великого и могучего К.Г. вам в задницу. Не выйдет вам чистенькими остаться. Статуй они понаделали.
        Он бы еще долго распалялся, если б прямиком не уткнулся в еще одну группу золотых фигурок.
        Дети. Они играли, ползали у его ног, а один прямо ему в руки протягивал прозрачный хрустальный мяч - единственная не золотая вещь из всего паноптикума.
        Антон быстро отвернулся, даже кулаком садануть было некуда - кругом были статуи.
        Можно было назвать жизнь дерьмом, не он первый, не он последний. Положение вещей от этого не менялось.
        По всей Периферии шли войны и конфликты. Никто никогда не жил с мегалаками в мире, и никто не собирался мириться с ними дальше. А спроси у любого, кто начал войну, никто и не вспомнит.
        Какая-нибудь гнида наподобие Мистера Би, не выползая из своей Харизмы, прикинула на арифмометре, что воевать оказывается выгоднее, можно укрыть пару триллионов пиастров от налогов, и поднесла спичку.
        Большего и не понадобилось.
        Мегалак видом страшен, на механическом коне ездит, иди и убей его. А с той стороны уже другой, мегалакский, Мистер Би своих подзуживает, и полыхнула бойня.
        Миллионы Антонов хлынут по Перегону. С этого света на тот.
        - Чего застыл, атаман? Пошли! - Прервал его размышления Волобуев.
        И они стали спускаться.
        Хотя Волобуев и лежал в ложбине, над землей на целый метр продолжал возвышаться его необъятный зад. Он словно существовал сам по себе. Царь задов.
        На зад плавно опустилась жирная муха. Пятерня гиганта, меньше всего размерами схожая с рукой, так же плавно ее смахнула. "Откуда здесь мухи?" - подумал Антон.
        - "Упущение со стороны Перегона." - Долго лежать-то? - шепнул Куцый.
        - Хочешь, иди, - добродушно ответил гигант. - Мне еще жить охота, а вдруг там клоуны ночуют.
        - Мне тоже помирать нельзя, - заявил Куцый. - Я должен обязательно наследника оставить, чтобы моя фамилия на мне не кончилась.
        - Тоже мне фамилию сыскал. Не велика потеря.
        - У тебя тоже не княжья-Волобуев, - говоря это, Куцый ненароком поменял одну из букв, и пятерня гиганта плавно и угрожающе поплыла к его лицу.
        - Тихо вы там, - прикрикнул Антон.
        Он прикидывал, подчиниться ли гигант, тот помедлил, но руку все же убрал. Видно было, что подчинение далось с видимым трудом, и в душе у него зреет бунт. "Когда начнет брыкаться, придется ему физиономию бить", - с тоской подумал Антон.
        Но он был занят не этим.
        Укрываясь за небольшим бугром, он изучал раскинувшуюся перед ним местность.
        Местность, как местность.
        Спустя пару часов после Золотого холма они вышли к очередной долине, так зажатой возвышениями, словно они старались выдавить ее из себя.
        Интерес представляло строение, которое кому-то взбрело в голову выстроить в этом гиблом месте. Среди мха возвышался капитальный забор, имеющий не менее пяти метров в высоту. Вот такой заборчик.
        - Пойду, гляну, - решился Антон, хотя поначалу склонялся обойти странную застройку.
        - Что там смотреть? - Волобуев для убедительности придвинулся вплотную, дыша ему в лицо.
        У Антона сложилось два предубеждения. Первое: голова амбала состояла из одной пасти. Второе: ел он один чеснок.
        Куцый был солидарен, чтобы никто никуда не ходил.
        Волобуев придвинулся еще, давя на Антона обширным чревом и давая попробовать его прочность.
        - Давай обойдем, атаман, - предложил он на уровне приказа.
        Кажется, на лету Антон превращался из атамана в "Эй, ты, атамана." - Вот что, ребята, - сказал он, наливаясь злостью. - Я дал себе зарок пройти через Перегон, и я его пройду насквозь. Если не хотите, счастливо оставаться, но меня прошу не беспокоить. Что касается тебя Волобуев. Ты знаешь, что такое ледокол?
        Как ни странно, тот знал.
        - Ты видел когда-нибудь ледокол, который боялся бы льда? Ты не видел никогда таких ледоколов, потому что таких ледоколов нет. В противном случае он должен называться как-то по иному. Считай, что перед тобой ледокол, а ты айсберг, и если ты сию же минуту не уберешься с моего пути, я перееду тебя пополам.
        Так как гигант помедлил, он спокойно добавил:
        - Это очень больно.
        Он был гораздо меньше Волобуева, но в одночасье вдруг что-то изменилось в нем, проступила внезапно ничем не выдаваемая доселе мощь, так что сразу стало понятно, почему в смертельной схватке с оборотнями выжил именно он. Прозрение было столь очевидным, что гигант не выдержал, уступил, отшагнув в сторону.
        Антон догнал его, слегка покоробив жирное брюхо металлическим прессом, пригладил ворот рубахи, так что на груди Волобуев потом обнаружил синяки и попросил:
        - Не называй меня атаманом. Пожалуйста.
        - Не буду, - гигант шумно сглотнул слюну.
        Был в его жизни такой случай, когда он на спор одним ударом пудового кулака убил быка трехлетку, но сейчас он заробел, было что-то несокрушимое в стоящем перед ним человеке, хотя Волобуеву приходилось схватываться не на жизнь, а на смерть с людьми и покрупнее, но этот был какой-то совсем уж железный, и действительно при неповиновении мог пройти сквозь него.
        С этого дня он перестал нажимать Антона атаманом.
        Он стал называть его Ледокол.
        Вблизи забор выглядел высоченным словно небоскреб. Железные листы громоздились друг на друга в несколько слоев, прихваченные толстыми сварочными узлами.
        Работали грубо, кое-где даже прожгли сталь насквозь. Похоже было на галакс. Или серпер. Вещи для сварки не приспособленные совершенно.
        Антон обошел забор кругом, но нигде не обнаружил даже намека на калитку. Тогда выбрав лист потоньше, постучал.
        Старое железо так загрохотало, что его невозможно было не услышать, но с той стороны не раздалось ни звука.
        Антон продолжал стучать, хотя можно было перелезть через забор, раз никто не открывает. Он и сам не знал, почему он не полез сразу. Какое-то чутье говорило, что делать этого не надо.
        Происходящее ассоциировалось у него с Проктавром, где человечество впервые за свою историю столкнулось с нуль-полосами. Переступит человек через такую, и нет человека.
        Может этот забор и не нуль-полоса, но эффект может быть тот же. Что-то говорило ему, что за забором кто-то есть, и хозяин рано или поздно покажется.
        Наконец с той стороны послышался душераздирающий скрип несмазанной двери и чьи-то шаги. Процесс сопровождался целой какофонией звуков, как-будто кто-то совершенно не умеющий играть на губной гармошке пытался это проделывать во всю силу легких, перемежая титанические потуги ударами в бубен.
        - Ежели вы кроты или клоуны, убирайтесь к дьяволу. Здесь для вас поживы нет, клянусь Великим К.Г., -раздался сварливый голос. - Я самый могущественный шаман в долине, и у меня в доме обитает злой дух, он страсть не любит незваных гостей.
        Считаю до трех и выпускаю.
        - Подожди считать. Здесь нет ни клоунов, ни кротов, - так же громко ответил Антон,
        - Мы - люди с каравана, который шел из Барража в Ахангаран.
        - Что с караваном?
        - Клоуны вырезали. Нас всего трое осталось.
        - Чей был караван?
        - Поджидай - камня.
        - Что с ним?
        - Убит вместе со всеми.
        - А что ты скажешь на то, мил человек, что я собственными глазами видел Поджидая вчера живого и здорового?
        - Это был клоун. Оборотни одели на себя личины убитых. Как же они тебя не тронули?
        Внезапно сбоку, на границе пары страшно склепанных листов жести, где Антон был уверен, ничего нет кроме грубого сварного шва, со скрежетом отворилась крохотная калитка, выпуская довольно отвратительного на вид горбатого карлика.
        Рост он имел не более метра. Одет в грязный полосатый халат, рассчитанный на нормальный рост, и полы которого волочатся по земле. Лицо можно было бы назвать лицом ребенка, если бы не дико растущая борода. На груди шамана наряду с уже известными барабаном и губной гармошкой висели гусли с прогнутой декой, глиняные свистульки и бог знает что еще.
        - Думаешь, я их пустил? - Лицо шамана было непроницаемо, как показали дальнейшие события, этот человек не умел улыбаться. - Что я клоунов отличить не могу? - Внимательно оглядев Антона, он сказал. - Вижу, ты настоящий воин. Меня зовут Емелех. Скажи-ка, смелый воин, не видели ли твои люди в долине Веселого монаха.
        Антон ответил, что нет.
        - Ваше счастье, иначе никто из вас не ушел бы живым, - самодовольно бросил Емелех. - Это вам не с паршивыми оборотнями драться.
        - В доме ты один?
        - Один. Если хочешь на постой определиться, то скажи сначала, чем платить собираешься?
        Упоминание о прихваченном мегалакском золоте оставило Емелеха спокойным, зато, когда упоминание Антоном хрустального шара, который он сам не зная, зачем прихватил, заставило глаза шамана разгореться. Он попросил его показать и долго с вожделением вертел в руках посверкивающий всеми гранями хрусталь. Хотя Антон готов был поставить золотой пиастр против рваного контрацептива, что в жадных руках шамана шар стал сверкать меньше, потускнел.
        Емелех поспешил спрятать шар за пазуху и, что-то бурча под заросший мохом по самые уши нос, полез в калитку. Сделав знак своим, Антон последовал за ним.
        Во дворе стоял дом, довольно обширных размеров, не сказать, что карлик живет, но все равно похожий на конуру, потому что был скроен из пригнанных друг к другу оцинкованных листов. Разных размеров окна были грубо вырезаны и закрыты целлофаном, почему-то порванным.
        От созерцания Антона отвлекли стоны Волобуева, пролазившего, вернее, застрявшего в калитке. Он хотел дать ему руку, но силач лишь молча помотал головой. Сталь за его спиной стал выворачиваться, словно распускающийся бутон, и богатырь вполз внутрь, втаскивая за собой коня за хвост. В мониторах того то и дело возникали надписи, украшенные многочисленными восклицательными знаками.
        Замыкал шествие напряженно озирающийся Куцый. Поведение парня начинало внушать серьезные опасения. Куцый слишком уверовал в свою незаменимость и буквально помешался на проблемах личной безопасности. Он готов был видеть впереди кого угодно, ребенка, женщину, только не себя.
        А кто сказал, что сзади безопаснее?
        - Калитку за собой закрой, - велел Антон и почуял неладное, когда Куцый начал недоуменно озираться.
        Потому сзади не было никакой калитки, а имел место все тот же изуродованный тяжелыми швами от серпера железный монстр.
        Здесь надо держать ухо востро, решил Антон.
        Внутри странный дом тоже оказался весь из железа. Комната, куда они вошли вслед за Емелехом, имела недопустимо низкий потолок, Антон успел наклониться, а Волобуев не успел и погнул притолоку.
        Спецназовец огляделся. Комната была одна, она же кухня с печкой-буржуйкой.
        Второго этажа и подпола не имелось.
        Посреди комнаты стоял стол, тоже железный и довольно странный, весь на болтах, похоже, складной.
        Емелех выставил в качестве угощения большую миску с мясом и двухлитровый штоф.
        Ложка, стакан, миска-все было в единственном экземпляре. Похоже, Емелех до их прихода не подозревал о существовании гостей.
        Когда сели за стол, Волобуев как раз уперся головой в потолок.
        - В самый раз, - удовлетворенно констатировал он и потянулся за мясом.
        - Остановись, - сказал Антон. - Негоже без хозяина со стола вкушать.
        - Ешьте, чего уж, - Емелех сделал движение, будто намереваясь выйти.
        Антон тоже сделал движение и, вынув паузер, положил рядом с собой на стол.
        Оружие так себе, точнее будет сказано, дрянь оружие, ближний бой, даже бронежилет не пробивает, да и зарядов нет, но для устрашения пойдет.
        Емелех вернулся, откушал мясца, хватил стакан, потянулся за вторым, но Волобуев стакан отнял, налил до краев, провозгласил:
        - За доверие, - и выпил, даже не выпил, проглотил.
        Ели и пили много. Антон столько всего пережил за последнее время, что сам не понимал до этого, что же ему не хватало. Оказалось, выпивки.
        Спирт жег биологическое нутро, процессор же наоборот окутывала прохладная, окутывающая неприглядную действительность, мгла.
        - Хорошо сидим, Ледокол, - донесся из мглы голос Волобуева. - Вот слушай еще анекдот. Идут два клоуна по Перегону…
        Анекдотов было много. Антон смеялся часто и охотно, не дослушав до конца. Новый взрыв веселья вызвала попытка Куцего облегчиться через окно.
        - Что ж ты делаешь, ирод, - взмолился Емелех. - Выйди во двор.
        - А может, там клоун, - возразил тот, не прекращая своего занятия.
        - Да какой клоун! Забор заговоренный, таракан не пролезет, не то, что клоун.
        - Вон он, руку тянет! - Возопил Волобуев, Куцый от неожиданности повалился со спущенными штанами с подоконника, вызвав новый взрыв хохота.
        Емелех уже постелил на полу, и Антон начал было уже приподниматься от стола, но тут перед ним оказалась непочатая бутыль, и Волобуев как бы невзначай спросил:
        - Ну что, Ледокол, слабо меня перепить?
        Великан смотрел хитро, как-будто и не пил до этого вовсе. "Что он, гад, на пол что ли выливал?" - подумал еще Антон. "Убить его мало за напрасный перевод ценного продукта". Пить было нежелательно, ночь коротка, набраться силенок не мешало, а не утомительные марафоны устраивать, после которых еще и голова треском трещит.
        - Наливай, - кивнул Антон, и силач стал наливать.
        "Я тебе покажу ледокол", - решил он. И показал.
        Он плохо помнил, что было после этого. Он даже не помнил, как пил. Спустя какое-то время какой-то посторонний грохот привел его в себя.
        Он обнаружил себя задумчиво сидящим с куском мяса в руке, причем по необъятности последнего надкуса было видно, что кусал явно не он. Напротив стояла пустая бутыль, а еще чуть подалее на полу растянулся и богатырски храпел Волобуев.
        Будто ждавший этого момента и появившийся неведомо откуда, Емелех пытался поднять силача. Ощущалось, что работку он выбрал себе не по силам.
        Антон встал, вскинул Волобуева на плечо и спросил:
        - Куда его?
        - Да на второй этаж, - охотно ответил Емелех. - Там вам удобнее будет.
        Недобрый огонек сверкнул вдруг в его глазах, но сам старик выглядел веселым, даже озорным. Таким он не нравился Антону даже больше, чем угрюмым, но он сделал вид, что настолько пьян, что уже ничего не замечает.
        - Показывай дорогу, дед, - и он пошел вслед за Емелехом по ржавой лестнице наверх.
        - Притомился, воин? - Ворковал шаман. - Пришла пора и отдохнуть.
        Когда Антон покачнулся, Емелех его участливо поддержал:
        - Не зашибся?
        - Не зашибся, не зашибся, - проворчал спецназовец. - Понастроил тут, тебе б только на бубне стучать.
        Они поднялись в темную каморку с маленьким окном и с одной единственной панцирной койкой. Антон довольно грубо свалил на нее силача. Потом рывком вытащил из-под него подушку, бросил на пол и упал сам.
        - Покойной ночи, ребятки, - пропел шаман и притворил дверь, которая при этом даже не скрипнула.
        - Тебе того же, папаша, - пожелал спецназовец. - Не кашляй.
        Он прислушался, надеясь услышать шаги или скрип лестницы, но не услышал ничего.
        Ему показалось, что шаман никуда и не уходил, а продолжает стоять у двери, затаившись и терпеливо ожидая, пока они уснут.
        Утонченный, как у барса, слух позволил различить спецназовцу некий тонкий писк, живо напомнивший ему шум пневматики, и тотчас шаги шамана донеслись уже снизу, с первого этажа.
        Все это еще больше не понравилось Антону, и он твердо дал себе зарок, что в этом доме он спать точно не будет.
        На первом этаже еще немножко покряхтел шаман, а потом вдруг донеслись тихие нежные звуки. Емелех тихо перебирал струны гуслей. Пальцы едва касались струн, этакие порхающие бабочки.
        Антон увидел их. Цветное облачко вилось над зеленым лугом. Спецназовец лежал навзничь на траве, покусывая зубами травинку.
        "Однако заснул", - понял он. - "А бабочки как на Земле". Просыпаться отчаянно не хотелось, но спецназовец всей кожей вдруг почувствовал, что если сейчас не проснется, то не проснется никогда.
        Он дернулся, но сон был словно кисель - тягучий, прилипчивый, он не хотел отпускать. Одновременно, что-то темное развевающееся парило над ним, опускаясь все ниже. Антон почувствовал удушье, и сердце его начало замирать. Он с изумление понял, что умирает. Умирает не как другие киборги Фалкона, а как удушенный взрослым кобелем котенок.
        Внезапно в голове словно открылась дверь, и чей-то голос приказал, не громко так, но таким тоном, что нельзя было не подчиниться:
        - Встань!
        От этого негромкого голоса, не похожего на другие, по телу словно воткнулись тысячи иголок, заставляя вскипать уже останавливающуюся кровь, и Антон выдернулся из сна, словно зверь уже угодивший в капкан, но которому повезло вырваться.
        Он очнулся в знакомой каморке под звук богатырского храпа Волобуева и увидел склонившуюся и протягивающую к нему руки фигуру Емелеха. Антон рывком оказался на ногах. Шаман отдернул руки от спящего.
        - Не спите? - Свистящим шепотом осведомился Емелех, глаза его горели в темноте красным.
        - Не спим, - грубо ответил Антон. - Шел бы ты отсюда, дядя.
        - Спите, сынки, - кивнул головой Емелех. - Не буду вам мешать.
        Он снова вышел за дверь и будто в вакуум канул. Ни единого звука не донеслось снаружи, кроме тонкого, на грани слышимости, писка.
        Антон не стал ложиться, минул мирно храпящего Волобуева (вот ведь спит, хоть глотку режь, только не буди!) и рывком распахнул дверь. За ней было пусто.
        Ржавая лестница круто уходила вниз, погруженная в чернильную темноту.
        Антон неслышно спустился и проделал это не менее ловко, чем проклятый шаман.
        Куцый и конь дрыхли в обнимку, на мониторе искина светились одни пунктиры, указывая на то, что тот полностью отключился, и идет релаксация.
        Старика нигде не было. Антон подумал, что тот вышел на улицу, но потом увидел открытый люк подпола.
        В подвал вела вертикальная железная лестница с острыми, словно бритва перекладинами. Антон взял со стола тускло светящую керосиновую лампу и начал спускаться.
        Лестница оказалась короткой, метра два, но когда спецназовец ступил на земляной пол, ему показалось, что он попал в другой мир. Подвал был просторнее даже, чем комната наверху. Вполне вероятно, он простирался под землей гораздо дальше забора.
        Слабый свет лампы освещал длинные стеллажи, уставленные бутылями с неким раствором, покрытыми толстым слоем пыли. Во многих бутылях плавали неразличимые в этой мути предметы.
        Спецназовец взял одну бутыль и, с силой протерев пыль, взболтал. В растворе, словно черви всплыли разбухшие белые пальцы, и он поспешил вернуть страшную находку на место.
        Он углубился между полками и здесь неожиданно наткнулся на платяной шкаф.
        В верхнем отделении аккуратно стояли книги, многие с торчащими закладками, захватанные толстыми грязными пальцами. Зато в нижнем отделении лежала небрежно сброшенная монашечья сутана.
        - Нашел-таки, - скрипучий голос заставил его обернуться.
        Емелех стоял у подножия лестницы, сжимая в руках огромный топорище с двумя отточенными широкими лезвиями, развернутыми наподобие зловещей бабочки.
        Спецназовец поднялся.
        - Здорово, веселый монах. Чего же ты не смеешься?
        - А мы сейчас вместе посмеемся, - пообещал Емелех по обыкновению без тени улыбки. - Сейчас отрублю у тебя пальчики да засолю в кадке. Очень я это дело уважаю.
        - Похоже, ты сегодня уснешь голодным.
        Внезапно дом содрогнулся, словно живой и с потолка посыпался всякий мусор.
        Потом в голос закричал Волобуев, как если бы столкнулся не только с чем-то смертельно опасным, но и непонятным, а может, и ужасным. В голосе было изумление, совершенно богатырю не свойственное.
        Антон так этому удивился, что прозевал начало атаки, ухватив лишь конец, когда Емелех уже нанес удар. Вообще-то холодного оружия спецназовец не опасался. Он сразу ушел в сторону, пропуская мимо блестящее лезвие, и дал пинка в голову Емелеху.
        Удар почти опрокинул монаха навзничь, но тот, вопреки законам гравитации, вдруг выпрямился и снова оказался на ногах. При этом над ним возник и сразу исчез слабосветящийся нимб.
        - Однако и святые нынче пошли, - поразился Антон.
        - Заткнись, - проговорил Емелех. - Не богохульствуй.
        Он ударил слева, потом справа, смахивая со стеллажей посуду, вместо того чтобы точно также смахнуть спецназовцу голову.
        - Ловкий ты, воин, - уважительно сказал Емелех. - Посмотрим, вкусный ли.
        Это походило на нескончаемый нелогичный кошмар.
        Уворачиваться от разящих ударов становилось все трудней. Емелех сменил тактику и тыкал топором, увенчанным почти полуметровым острием, словно шпагой.
        Антон укрывался за стеллажами и ронял их на Емелеха, но ни разу не попал, тот уворачивался от них с немыслимой для его комплекции скоростью. При этом всякий раз за его спиной возникало непонятное свечение.
        У самого платяного шкафа Антон споткнулся (или сделал вид, что споткнулся, он уже и сам не понимал, что делает специально, а что нет). Емелех с торжествующим криком бросился к нему и махнул топором.
        Антон упал на спину, наблюдая, как лезвие стремительно приближается к его лицу.
        Когда оставалось сантиметров двадцать, спецназовец выдвинул ящик шкафа, лезвие повстречалось с ним и намертво завязло.
        Емелех дернулся, но лезвие не поддалось. Одним движение Антон оказался на ногах, другим-вырвал застрявший топор. Так как Емелех продолжал цепляться за топорище, он сначала сделал вид, что тянет топор на себя, потом, когда шаман изо всех сил уперся, резко изменил направление движения и саданул его рукоятью под ребра, словно штыком и отшвырнул прочь.
        Емелех пролетел до ближайшего стеллажа и повалился вместе с ним в фонтане разбитого стекла и брызгах спирта. Антон замахнулся топором, увидел выпученные в ужасе глаза.
        - Я не монах! - Истерично закричал Емелех. - Это все он!
        Он скинул халат со спины, открывая взгляду прилипшего к телу огромного, не менее полуметра в длину, омерзительного москита.
        Тот шевелился, поводя хоботом из стороны в стороны и перебирая тонкими ножками, вонзившимися глубоко в кожу жертвы. Спина Емелеха являли собой одну сплошную рану. Сложенные крылья твари напоминающими сутану из черного бархата.
        Пораженный открывшимся зрелищем, Антон промедлил, не зная куда бить, чем тварь сразу воспользовалась. Москит распахнул свои полупрозрачные крылья и быстро поволок Емелеха между стеллажами, колотя его обо все углы.
        Спецназовец бросился следом, но тварь быстро нырнула в незамеченный им ранее земляной колодец. Заглянув туда, Антон разглядел разрозненное многочисленное движение. Целое москитное гнездо. И очень голодное. Это стало понятно, когда твари набросились на голосящего Емелеха и стали жадно рвать на куски.
        Но ему некогда было с этим разбираться, потому что Волобуев орал все отчаяннее.
        Судя по этим крикам, силачу приходилось совсем не сладко, и Антон бросился ему на выручку.
        Куцый и Иван забились в угол на первом этаже, а Волобуев, не переставая орал на втором. Антон крикнул им, чтобы бежали на улицу, и бросился наверх.
        Он взбежал по лестнице и пинком распахнул дверь. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что с самой комнатой что-то происходит. Ее плющило и все не могло расплющить. Потолок то опускался, то вновь поднимался, как-будто ему что-то мешало слиться с полом. Или кто-то.
        Силач держал на себе съезжающий потолок, точно атлант. У его ног лежала смятая в гармошку железная кровать. Антон понял, что произошло. Видно, гигант спал, когда наехавший потолок едва не раздавил его, после чего здоровяку каким то манером удалось встать и поднять его обратно.
        - Ты куда пропал, Ледокол? - возмутился Волобуев. - Не могу ж я его целый день держать. Он ведь тяжелый, Великий К.Г. ему в печенку.
        Антон пристроил рядом монашью секиру, принявшей на себя часть тяжести.
        - По команде выскакиваем в окно, - сказал он. - Не то эта штука нас раздавит.
        - Куцый ушел? - Ворчливо спросил силач.
        Антон сказал, что да, немало удивившись про себя, что Волобуев в такой момент интересуется судьбой совершенно чужого ему человека. В очередной раз он убедился, что совершенно не знает своих попутчиков.
        - На счет «три», - скомандовал он. - Три!
        Волобуев рванул, словно разбушевавшийся вепрь и вышиб окно. Снизу донеслись его возмущенные ругательства, когда он понял, что спецназовец его обманул.
        Антон тем временем кинулся не в окно, а в дверь.
        Неимоверная тяжесть начала неуклонно гнуть секиру, сразу стало понятно, что долго она не протянет.
        Антон обрушился по степеням вниз и кинулся к притолоке, где имелся небольшой монаший складень. Открыв его, он, расшвыряв в стороны толстые кошеля с гремящими монетами, и схватил хрустальный шар, спрятанный монахом в самый угол, что подтвердило подозрения, что шарик не простой.
        В это время каленая сталь секиры исчерпала запас прочности и сломалась. Уже ни с чем не сдерживаемый потолок ухнул вниз. Вместе с ним обрушился весь второй этаж, сминая лестницу и складной стол.
        Все это спецназовец видел уже в прыжке.
        Едва он выскочил в окно, как мимо него с рокотом просвистел упавший потолок и крыша здания.
        Метаморфозы с домом продолжали происходить.
        Второй этаж уже сложился с первым, но движение не прекратилось, и стал двигаться сам дом, погружаясь в землю. Некоторое время в глубине квадратной ямы продолжала виднеться крыша, потом сбоку на цепях выволокся стальной лист с пластом дерна, который плотно прикрыл отверстие, как-будто его и не было.
        Забор тоже исчез, и люди оказались на неприглядном обдуваемом всеми ветрами пятачке.
        - Великий К.Г.! - ругался Волобуев. - Не мог подольше потолок подержать. У нас же все оружие, все припасы уплыли.
        Он недоуменно уставился на шар в руках спецназовца.
        - А это что за хрень у тебя, Ледокол?
        - Позаимствовал у веселого монаха, - пренебрежительно сказал он.
        Волобуев целую вечность набирал в грудь воздуху, чтобы заорать:
        - И ты взял эту хрень вместо оружия?
        2 2. С Л А В Н Ы Й Г О Р О Д А Х А Н Г А Р А Н
        В воротах города их остановила стража из пяти янычар во главе с начальником стражи, вооруженных ятаганами и тяжелыми медными щитами. У старшего имелся еще и меч.
        - Откуда идете? Сколько вас? - Спросил офицер, важно покручивая длинный черный ус, как будто не видел, сколько их, но Шарагд - дело тонкое, раз начальник, то должен надувать щеки.
        Каждый суслик-агроном, пришла на ум поговорка. Если бы еще знать, что такое суслик.
        Антон ответил, что их четверо вместе с конем и идут они из Барража.
        - И где же ваш товар? - подозрительно поинтересовался офицер.
        - Продали! Теперь вот хотим отдохнуть перед дорогой домой.
        - Продали? И налога не платили! - возмутился офицер.
        - Некому было! Теперь мы готовы заплатить! - поспешил успокоить Антон, доставая и протягивая мерочек с толченым золотом.
        Офицер торопливо развязал его, и глаза его алчно загорелись. Он поспешил спрятать «налог» за пазуху.
        - Если имеете огнестрельное оружие, можете выбросить его за ненадобностью - город и окрестности находятся под влиянием нейтрализующего поля, - сказал офицер и прикрикнул:- Отворяй ворота! Лишние рты прибыли в наш славный город, да продлит Великий К.Г. его годы.
        Широкие хлопающие и лязгающие воротины приоткрылись ровно настолько, чтобы впустить вновь прибывших. После чего их наглухо захлопнули, и не только захлопнули, но и заперли на тяжеленный кованый засов, который затем прикрутили к опорной башне стальной проволокой.
        - Дозволено ли мне будет спросить вас, любезный, - учтиво обратился к офицеру Волобуев, - кого вы так опасаетесь?
        - Дозволено вам не будет, - не менее учтиво ответил тот.
        - Это я к тому, что мы с моим другом Ледоколом могли бы избавить ваш славный город от любой напасти. Естественно, за деньги.
        - Ты смотрю, крут, дружище, - недобро сощурился офицер. - Может, ты из лихих людей?
        Не поступили ли мы опрометчиво, впустив тебя в наш славный город? Может, нам стоит проверить тебя, залив в пасть расплавленного олова?
        Антон поспешил вмешаться и развести стороны. Разве что «брэк» не крикнул.
        - Какого К.Г. ты вздумал в охрану набиваться? Тебе что золота мало?
        - Извини, Ледокол! - тот примирительно развел руками. - Привычка. Всю жизнь мочил за деньги, не могу отвыкнуть.
        Самое время расстаться с такими мочиловами, подсказал Иван. Антон и сам знал, но все оттягивал момент. Привык он к ним.
        Они дошли по узкой улочке до небольшой площади, по обыкновению превращенную в стихийную торговую точку. И он решил, пора.
        - Ну, все, судари, я провел вас через Перегон, здесь наши пути-дорожки расходятся!
        Золотишко у вас есть, с голода не помрете, так что желаю удачи!
        Он пожал руку Куцему, ответившему довольно растеряно, потом Волобуеву. Здесь вышла небольшая заминка, когда он хотел забрать свою руку обратно, силач руку задержал.
        - Что это значит? - нахмурил он брови.
        Волобуев спокойно посмотрел на него и ответил:
        - Да, ты провел нас через Перегон. И золотишко наше не отнял, спасибо. И жить нам с ним осталось ровно столько, пока мы не решим расплатиться в трактире.
        - Почему?
        - Как засветим рыжье, нас ночью и зарежут.
        - Что ты этим хочешь сказать? - Опешил Антон. - Ты ведь этим хочешь что-то сказать, верно?
        - А то! - важно произнес Волобуев. - Хоть мы и прошли Перегон, наш караван не распался, и главным у нас остаешься ты.
        - И что мне с вами делать?
        - Куда ты, туда и мы!
        - Это может быть опасно! - честно предупредил Антон.
        - Поодиночке все одно пропадем.
        Спецназовец продолжал колебаться, но неожиданно за предложение Волобуева вступился Иван.
        - Здоровяк может сгодиться! Не тебе одному меня на горбу таскать! Да и пацан тоже.
        Где ты будешь Дану Дануева искать? По улице бегать? Пацана и зашлешь.
        - Ну ладно, - сдался Антон. - Только потом не говорите, что я вас не предупреждал.
        Выспросив, где находится трактир поприличнее, Антон со спутниками направились туда.
        Город оказался красив как рождественская игрушка. Каждый дом окружали стены из настоящего камня, украшенные цветными мозаиками, сюжет которых ни разу не повторялся.
        То они воспевали подвиги неких рыцарских битв, то бесстрастно фиксировали беспощадность космических баталий. На одной из фресок Антон даже узнал хищные силуэты пресловутых "Сарацинов".
        На другой - ему померещилась конструкция Суперклетки, но это оказалась картинка из жизни коллективных бань.
        Вдоль заборов тянулись нескончаемые импровизированные прилавки, и Антон непроизвольно замедлил шаги, пораженный, потому что у ближайшего прилавка стоял живой мегалак.
        Толстое кольцо было вдето ему в нос. К кольцу крепилась не менее толстая цепь, в свою очередь, трижды обернутая вокруг столба и запертая на замок.
        Маленький жилистый торговец отпер замок и заставил мегалака тащить мешок с мукой, удерживая его одной рукой за цепь, а другой стегая плетью и прикрикивая:
        - А ну пошевеливайся, тварь!
        - А я и не знал, что у вас тут рабство, - сказал Антон Волобуеву.
        - У нас тут все есть, - обиженно протянул тот. - Ты говоришь так, будто сам не отсюда.
        - Я не отсюда, - поправил Антон. - Я сюда. Будь добр, не неси коня головой вниз.
        На базаре они встретили еще с сотню мегалаков - рабов. Некоторые сидели на цепях, словно злобные псы, и взгляды у них тоже были не из добрых, ненавидящие все и вся, клянущие судьбу-злодейку. Такие особи были готовы на все.
        А некоторые мегалаки приспособились и прекрасно обходились без цепей. Они тащили полные сумки за своими хозяйками, мели улицы, работали возницами при когда-то своих конях. Но все равно это были существа второго сорта. Каждый мог пнуть их, если они оказывались на пути.
        "Вот тебе на", - сокрушенно подумал Антон. - "Пока мы там, на просторах Вселенной долбим друг друга без пощады, уверенные, что примирение невозможно, они тут прекрасно сосуществуют с ахангаранцами".
        Откровенно говоря, он о человечестве думал лучше.
        Наконец Волобуев остановился под вывеской трактира под живописным названием "На том свете" и смачно втянул в себя вкусные запахи, вьющиеся из корчмы.
        Впрочем, на этом прием пищи был собственно закончен.
        Сопровождаемый шумными вздохами гидравлики из-за угла выехал отряд янычар в несколько десятков человек. Все они были в тяжелых вороненых доспехах, на боках коней круглые медные щиты и ятаганы на длинных железных рукоятях. Сами кони, хоть и являлись мегалакскими поделками, но видно, это была более тяжелая модификация, боевая. Броня скрывала их до копыт, и своей тяжелой поступью они сотрясали грунт.
        Впереди отряда скакал тучный бородатый мужчина в золотой чалме и золотом же парчовом халате. На ногах остроносые золотые чувяки. Видно, большой эстет и любитель золота.
        - Кто это? - Спросил спецназовец у ближайшего горожанина.
        - Фонарщик! - глухо ответил тот, и Антон понял, почему он так невнятно говорит: когда горожанин повернул заросшее волосом лицо, он узнал, что разговаривал с мегалаком.
        - Понятно! - протянул он, хотя ничего не было понятно, что за Фонарщик и чем вызван столь мощный эскорт.
        "Первый в истории человечества разговор с мегалаком состоялся", - грустно констатировал Антон. В нос мегалака было вдето кольцо черного цвета.
        Продолжив расспрос у мегалака, он горько об этом пожалел, тот посмотрел на него как на тварь ползучую и повернулся спиной словно к пустому месту.
        Тогда Антон спросил об этом у простого горожанина, без волос на морде.
        - Наместник Амира хан Яндырбец! - пояснил тот.
        - Почему Фонарщик?
        Глаза горожанина округлились:
        - Ты что идиот? - и он тоже поспешил отделаться от странного собеседника.
        Эскорт наместника беспрепятственно минул большую часть площади. Еще бы. Они скакали так, как если бы были одни. Горожане с воплями еле успевали уносить ноги.
        Внезапно с истошным криком тонкая фигурка бросилась наперерез, и кортеж встал.
        Хотя если бы лошадки были живые, опрометчиво выбежавший человек был бы растоптан.
        С окружающими людьми произошла обратная метаморфоза. Все рванули обратно, поглазеть, кто-то это там осмелился вылезть пред светлые очи наместника.
        Вокруг быстро стала нарастать толпа зевак. Одна из женщин стояла на пути отряда, мешая ему проехать.
        - Вот дура! Они ж ее затопчут! - воскликнул Куцый. - Кто эта женщина?
        - Молодуха, - ответили ему. - Как водится, Фонарщик мужа у нее забрал или ребенка.
        Вот она с горя умом и поехала.
        Обстановка накалялась.
        Янычары не пускали женщину, но каким-то чудом ей удалось втереться между всадниками и припасть к ногам наместника. С выражением величайшей брезгливости на холеном лице Фонарщик отпихнул ее, и она едва удержалась на ногах.
        Дальше произошло вообще невообразимое. Дамочка оказалась с характером и плюнула в хама. Конечно, не попала. Где наместник и где она. Всадник возвышался над ней на пару метров с гаком.
        Но сам факт наместника настолько взбесил, что он жестом остановил ринувшихся янычар, решив лично наказать выскочку.
        Хан красиво выехал из-за спин охраны, медленно разворачивая камчу. Женщина даже не шелохнулась, видно решив, будь что будет.
        Бандит замахнулся на нее и замер: не мудрено - между ним и молодухой затесался какой-то здоровяк. Антону стало интересно, кто это еще осмелился заступить дорожку хану, его, как и всех вокруг охватил азарт.
        И вдруг холодок пробрал его между лопаток. Здоровяком был Волобуев. Каким образом так быстро он оказался в центре скандала, так и осталось загадкой. Самое главное, зачем он туда влез?
        Теперь это становилось не существенным. Толпа, как и он сам минуту назад замерла в ожидании драки. И судя по всему, ждать оставалось недолго.
        Спецназовец сунул котомку со своей долей золота Куцему и стал лихорадочно пробираться сквозь образовавшийся затор из человеческих и нечеловеческих тел, лезших поглазеть и не желавших никого пускать вперед.
        Фонарщик приказал одному из янычар убрать с пути неожиданно возникшее препятствие.
        Тот объехал главаря и направил коня прямо на человека. Волобуев увернулся с необыкновенной для несведущего человека грацией, Антон не удивился, он видел его в драке. И тогда идиот янычар не нашел ничего лучшего, как хлестнуть здоровяка камчой.
        Камча: плеть тройчатка со свинцовыми бляшками на конце угодила Волобуеву по голове, и он от ярости озверел. Спецназовец понял, что у него осталось в запасе пара секунд.
        Он лез уже в первых рядах, но в них состояли одни здоровяки, которые завоевали свое место, и сдвинуть их не было никакой возможности.
        Когда всадник хотел ударить второй раз, Волобуев перехватил удар одной рукой, другую засунул под седло - и вздернул наверх янычара вместе с седлом.
        После чего крутанул, да и запулил куда-то в толпу. Люди с воплями расступились и янычар, громко бренча доспехами, рухнул на хорошо утоптанную землю. Шлем его свалился, открыв покрытое жесткой щетиной морду. Мегалак!
        Антон понял, что Волобуев только что подписал себе смертный приговор.
        Он толкнул стоящего перед ним мужика, но тот зло отпихнулся локтем. Спецназовец увидел, как три всадника пошли на Волобуева цугом, вдарил пудовым кулаком мешавшего ему мужика, который с криком " Еш твою меть!" осел вниз, освобождая, наконец, дорогу.
        Янычары уже обнажили мечи, уже замахнулись. Волобуев не отступал, только оглядывался, чтоб такое схватить в руки, но вокруг были только жадные до зрелищ лица, и, наверное, даже такому здоровому человеку пришел бы неминуемый карачун, если бы в этот в этот момент, матерящийся спецназовец, наконец, не продрался сквозь толпу и не врезался в бок крайнему коню.
        Строй смешался, направление атаки сбилось. Спецназовец подбавил еще суеты, опрокинув одного из коней рывком за ногу. Толпа бросилась врассыпную.
        Антон еще успел заметить, как его давешний собеседник, мегалак с черным кольцом, деловито перерезает горло упавшему соплеменнику, и в тот же момент разбегающаяся толпа повлекла его за собой.
        Неизвестно, чем бы закончилось, потому что янычары хищными акулами ввинтились в толпу, разобрав меж собой Волобуева и Антона, но в это время раздался длинный протяжный рев трубы и в толпе в ужасе закричали:
        - Нападение! На город напали!
        И все кинулись врассыпную. Фонарщик задергался, было видно, что он отчаянно трусит, хотя было не понятно, кто напал. Он собрал свой пощипанный отряд и ускакал прочь.
        Толпа хлынула по улице, и они побежали вместе с ней. Люди бежали целеустремленно, и очень скоро оказались перед городской стеной. Тут тоже были ворота, но другие, выкованные в виде массивных решеток.
        За ними виднелся мосток через ров и небольшая часть дороги, на которой замер всадник. Толпа охнула и поддалась назад.
        Сверху со смотровой башни закричали:
        - Глядите, Мертвый всадник!
        Толпа разом стихла, застыла, загипнотизированная завораживающим зрелищем.
        Мегалакский механический конь стоял совершенно убитый. Было видно, что он долгое время скакал во всю мощь и изрядно подсадил всю свою энергетику.
        Его шатало. Одна нога была вывернута в другую сторону, но он этого не замечал.
        Всадник на нем был страшен. Антон сразу его узнал. По увечьям. Обрубок человека незащищено свисал с седла вперед. У него не было ни рук, ни ног, единственное, что не позволяло ему упасть, были ремни из сыромятной кожи, которыми он был привязан к коню.
        В спине Икку торчал арбалетный болт, сидящий плотно, вверченный глубоко и смертельно.
        В толпе были уверены, что это труп, поэтому, когда Икку вдруг дернулся, многие истошно закричали.
        Колдун, почуяв близость людей, крикнул:
        - Спасите!
        - Ступай прочь, Мертвый всадник! - крикнули янычары ему с городской стены.
        - Я живой! - снова крикнул Икку.
        Может, все бы и обошлось, но ему вздумалось открыть свои вырезанные глаза.
        Казалось, ими смотрит сама бездна.
        - Да стреляйте же в него! - истошно завопили голоса, и именно из-за них, даже без команды офицера сарацины разрядили несколько арбалетов.
        Несколько болтов ударил в коня, не причинив ему особого вреда, а один хорошо как по маслу вошел в грудь несчастного калеки.
        - О Великий К.Г! - выдохнул Икку и, собрав последние силы, крикнул. - Бойся Каина в городе цветных витражей! Веруй в нарисованное, ибо это тебя спасет!
        - Убейте его! - раздалась команда.
        Несколько янычар на стенах вновь взвели арбалеты и спустили тетивы. Болты пронзали тело колдуна, губы его шевельнулись перед смертью, и теперь уже покойник повис на ремнях, весь утыканный стрелами.
        Антон, наученный читать по губам, прочел последние слова несчастного, которые его поразили.
        Икку сказал:
        - Кроты, опять к вам на верстачок?
        И улыбнулся.
        Конь обреченно поволок покойника к воротам. Стрелы бились об него с металлическим звуком.
        Женщины пронзительно завизжали, нагнетая и усиливаю панику и возникшую следом давку. Сбросившая оцепенение толпа понеслась прочь. Спецназовец едва успел ухватить Ивана, а Куцый вцепился в Волобуева, только так он смог не потеряться.
        Толпа пронесла их через несколько улиц, люди были снедаемы одним желанием, оказаться подальше от ворот, пока в каком-то проулке им не удалось оторваться от массы бегущих.
        К ним подошла молодая раскрасневшаяся женщина и смиренно поблагодарила за помощь.
        Теперь она совершенно не походила на ту безрассудную особу, осмелившуюся выступить против самого хана. Как оказалось, она все время держалась за ними, чтобы сказать теплые слова.
        - Как вас зовут, сударыня? - Спросил Антон. - И как вы осмелились на такой поступок?
        Женщину звали Марией. Мужа у нее Фонарщик забрал сразу после свадьбы.
        - Зачем?
        - Наместник у нас большой выдумщик. Он развлекается тем, что мучает и убивает людей.
        - Бывают же уроды! - сказал Куцый.
        Антон спросил, не знает ли она, где можно переночевать уставшим путникам.
        - Мой тесть держит большой дом и постояльцев пускает. Только плати и живи, сколько хочешь. У меня деньги кончились, он меня и выгоняет. Чего я к Фонарщику пошла? Некуда мне идти. Только на панель. Я и подумал, пусть лучше Фонарщик убьет.
        - Тесть с тебя деньги дерет? Вот падла! - сказала Волобуев, и Антон был с ним солидарен, хотя и не в столь жесткой форме.
        - Дерет в три шкуры! - подтвердила она. - Хотя один оставаться боится до смерти.
        Он вдовец. У него пять дочерей, пять девок. Вот он за постояльцами хочет отсидеться в случае чего. По ночам здесь неспокойно.
        - Одни девки! - Загорелся Волобуев.
        - Волобуй, - тихо приказал Антон, - молчать!
        Мария споро шла впереди и мужчины невольно загляделись на ладную фигуру, которую не могло даже скрыть просторное платье. При ходьбе она натягивалось на крутых бедрах, обтягивало груди.
        Антон перехватил масленый взгляд Волобуева и почувствовал укол непонятного чувства.
        Ревность, пояснил Иван. Слишком много атавизмов в тебе оставили твои создатели, дружок.
        - Неужто тесть не подкатывал к тебе, Маша? - поинтересовался Волобуев, на что она ответила с милой непосредственностью, что было пару раз, когда она не смогла отбиться.
        - А у вас не найдется немного денег для меня? Я отработаю, - взмолилась Мария.
        - Найдется, - ответил за них кто-то, и все очень долго соображали, пока до них не дошло, что вслух заговорил конь, коверкая слова и с чудовищным акцентом.
        - Ты лучше не разговаривай, а пиши, - посоветовал Волобуев. - А то у тебя акцент какой-то лошадиный.
        Мария привела их к просторному двухэтажному дому на окраине, скрывшемуся за стеной, украшенной идиллической пасторалью. Лужайка, пастух, стадо. Все как положено. Только стадо было динозавров, а у пастуха рядом со свирелью висел галакс.
        "Какой рисунок и кого спасет?" - подумал Антон, вспомнив слова Икку.
        И как что - то там нарисованное, пусть даже важное, батальное, кого - то может спасти?
        Хозяин, седой пузатый мужчина по имени Атанас, сам вышел к ним. Он уставился на невестку, и во взгляде смешались похоть и ненависть оттого, что недостойная тварь не дает ее насытить.
        - Опять приперлась, а мы вас не ждали! - прикрикнул он. - Плати или убирайся, тебе сказано!
        - Мы заплатим! - с этими словами Антон протянул еще один мешочек с колотым золотом.
        Он заметил, что ни Волобуев, ни Куцый не торопились расстаться со своей долей, а, получается, платил везде только он. Впрочем, он подготовил и наколотил достаточно мешочков.
        Атанас жадно схватил мешочек, увидел, что внутри, и мешочек непостижимым образом исчез прямо у него в руках, сгинул.
        - Глядите у меня! - предупредил он. - Не перепортьте моих девок! Яйца поотрезаю!
        Вот эту имейте, если есть охота! - он указал на Марию.
        Антон еле успел придержать Волобуева за рубаху. Причем, здоровяк торопился не к девушке, как было указано, а к Атанасу, и совсем не для того чтобы поблагодарить за теплые напутствия.
        Дочери Атанаса, действительно, были любо-дорого поглядеть. Они даже поспорили с Волобуевым. Антон считал самой красивой белокожую и светловолосую Дашу. Но по настоящему волновала его только Мария. До сих пор перед глазами стояла картинка, как она шла по улице в развевающемся платье. Волобуев глаз не отрывал от Глаши, грудастой, задорной.
        - Какие сиськи! - Восторженно орал он, вызывая явное неодобрение Атанаса. - Даже кашу не буду есть, че время терять! - И… заснул с ложкой в руке.
        Антон помог еще ему добраться до койки, потом сел ремонтировать копыта Ивану.
        Была уже глубокая ночь, и конь уже мог передвигаться без посторонней помощи, когда скрипнула дверь, и в каморку вошла Маша в накинутом на плечи полушубке.
        - Ты чего не спишь? - Грубовато спросил Антон, откровенно говоря, он не знал, как себя вести.
        - Не спится, - так как он сидел на раскиданной постели, девушка опустилась рядом с ним. - Ты такой умелый, Антон. Ты, наверное, все умеешь?
        Она неожиданно быстро сбросила полушубок, оставшись совершенно голой.
        - Я видела, как ты смотрел на меня, возьми меня, - она жарко его целовала, и Антон несколько ошалел.
        Потом они упали на постель и, не успел Антон осознать, имеет ли он право на какие-то дальнейшие действия, но Даша была настолько распалена, настолько готова, что он осознал, что уже овладел ею, еще даже не прикоснувшись.
        Она распахнула на нем штаны и помогла ему. А дальше ему уже была не нужна ничья помощь.
        2 3. Ловушка
        Это была ловушка, Антон не только сам в нее угодил, но и привел за собой Машу.
        Теперь они стояли, прижавшись к холодной стене в неприметном тупике за базаром, и смотрели на молча приближающихся врагов. Люди были буквально за дувалом, их было много, продавцов, покупателей, здесь же слышались лишь их голоса, и здесь пахло смертью.
        В этот злополучный день Антон хотел разузнать о Дану Дануеве, и шел вместе с увязавшейся с ним Марией, осматривая мозаики, о которых ему не давали забыть слова Икку. Чем- то они его зацепили. Конечно, надо было страдать сильным самомнением, чтобы думать, что они обращены к нему. Скорее всего, они вообще не имеют никакого отношения к реальности. Но была в этом притягательная загадка.
        Рисунок, могущий кого-то спасти. Понимаю, документ, пропуск там с наивысшим допуском, с личным вензелем Амира, но рисунок! На стене!
        Решив пообедать, они направились к базару, где было много забегаловок, и уже в толчее перед входом, прыткий малый сдернул вдруг цветастый платок с шеи у Маши и стремглав бросился убегать по извилистым запутанным прилегающим улицам. Тут спецназовец решил показать, что и он не лыком шит, и, несмотря на протестующие крики попутчицы, кинулся в погоню.
        Так они и оказались в проклятом тупике, где Антон, наконец, изловил паршивца и отнял шаль. Он собирался задать взбучку парню, когда за спиной раздался грубый голос:
        - Нехорошо маленьких обижать.
        Их было пятеро. Мало того, это были не люди. Мегалаки. Все по обыкновению чуть выше человеческого роста, здоровые как кони. Один держал в руках снаряженный арбалет, четверо были вооружены кистенями и широкоперыми ножами.
        Арбалетчик дал вору монету, тот было возмутился:
        - Две обещано было. Добавить надо.
        - Сейчас добавлю, - пообещал мегалак и выполнил обещанное, дав ему в зубы практически без замаха, но звук бы такой резкий, что стал ясна сила удара, а парень взвыл и кинулся наутек, сжимая окровавленный рот.
        Маша в страхе жалась к спине Антона.
        Он стоял, готовый при первой же реальной угрозе перейти в боевой режим, но тут что-то произошло. Мегалаки вдруг уставились на него, причем так внимательно, что словно окаменели. Сцена напоминала кадр из дешевого боевика, когда вооруженные до зубов противники замирают перед боем на кажущиеся бесконечными минуты.
        Но в этом случае было не так. Мегалаки действительно не делали красивой паузы, эти животные не были способны на красивые жесты, насколько мог судить Антон по воспоминаниям Воронина. Они его рассматривали, словно увидели нечто, что не могли понять.
        - Ты не человек! - сказал стрелок с арбалетом, видно он верховодил в группе.
        - Ну и что дальше? - Теряя терпение, спросил Антон.
        Ему никто не ответил. Мегалаки повернулись друг к другу и оживлено засвистели на своем ультразвуковом языке.
        Модернизированный гипофиз спецназовца смог уловить лишь отдельные слова.
        Мегалаки несколько раз повторили имя Олаф.
        Потом как по команде свист прекратился, и они опять уставились на людей. От их взглядов Маша вцепилась в Антона, и он почувствовал ее ногти сквозь рубаху.
        Во взглядах сквозило новое чувство, значение которых он не понял. Он лишь понял, что нападать они не будут. Не будут и все. Он и сам не понял, почему в этом так уверен.
        Стрелок резко убрал арбалет, сунув его под полы черного просторного плаща, повернулся и пошел прочь. Остальные последовали за ним. Шаги затихли. Они стояли в пустом проулке, и лишь базар продолжал шуметь за дувалом, не подозревая, что тут могла лежать целая куча трупов.
        - Кто такой Олаф? - спросил Антон.
        При упоминании имени Даша впала в панику.
        - Это самый кровожадный бандит в городе, - шепнула она. - Его все боятся. А что они хотели?
        - Я бы тоже хотел это знать, - процедил Антон, он сомневался, что мегалаки единственно не тронули его по причине, что он был киборг.
        Мегалаки во время войны резали всех, и киборгов в том числе. Ротами вырезали.
        Здесь было что-то другое. Но что?
        Рисунок спасет тебя в городе цветных витражей, вспомнились вдруг слова, но вокруг тянулись только серые дувалы.
        Куцый c Волобуевым тоже должны были попытаться разузнать про Дану Дануева.
        Вернее, Куцый должен был аккуратно поспрошать, пока здоровяк бы его прикрывал.
        На деле парнишка никак не мог дождаться с утра Волобуева. Тот намертво закрылся в своей каморке, откуда доносилось мощное пыхтение, сопение и куча других звуков.
        Периодически из комнаты выскакивала одна из дочерей Атанаса, но тотчас заскакивала другая, и все возобновлялось по новой.
        Ледокол давно ушел, и Куцый вполне обосновано опасался, что за срыв задания достанется ему, как более слабому из провинившихся.
        Такое частенько практиковалось в его семье. Когда старшие портачили, батька всегда лупил его, для профилактики. Потому что старшие могли в ответ и батьке съездить.
        Куцый вздохнул. Пусть, батя, земля будет тебе пухом. И братьям. Вы теперь вместе навсегда.
        Посему Алексис собрался и пошел на поиски один, что было полным нарушением инструкций Ледокола.
        Котомочку с золотишком он припрятал в укромном уголке амбара, за мешками с зерном, взяв с собой лишь небольшой самородок, необходимый для установления контактов.
        Точкой приложения усилий он выбрал трактир "На том свете". Трактир был мерзкий.
        Грязные гнилые доски на полу, неприятный запах продуктовых отбросов из контейнера, стоящего при входе. Отвратительные проститутки, похожие на бородавчатых жаб. То ли дело килярвы.
        Алексис вспоминал сабельщиц со смесью восхищения и отвращения. Он припомнил, как одна из них соскочила с него в последний момент, и он «выстрелил» ей вдогонку, угодив в выпуклый упругий зад как в мишень. Кстати, ее же потом и грохнул.
        Вопрос трактирщика, толстого, с неопрятными сальными волосами, вернул его к действительности, и он выложил перед ним самородок, испросив, не знает ли уважаемый, где его можно поменять на деньги.
        - И много у тебя таких? - с наигранным безразличием поинтересовался трактирщик. - Я бы у тебя купил.
        Алексис был тертым калачом, прекрасно понимая, что жить ему ровно столько, сколько надо, чтобы привести этого парнишку или его дружков к золотишку, посему сказал, что нет, только один.
        Трактирщик положил на камешек грязный фартук и смахнул в бездонный ящик стойки.
        Посчитав момент благоприятным, Алексис задал вопрос, для которого и затеял процедуру:
        - Скажи, сударь, а не слышал ли ты о Дану Дануеве?
        И сразу понял, что ошибся. Трактирщик глядел на него зверем. Отслюнявив купюры, он застыл, словно сомневался, отдавать ли их. В это время звякнула дверь, впуская очередного охламона, любителя выпить с утра, и Куцый крикнул, обернувшись:
        - Сейчас, батя, иду!
        Рука трактирщика продолжила прерванное движение и бросила деньги на стойку.
        Алексис смахнул их и, выскочив на улицу, показавшуюся ему удивительно свежей после только что посещенного отстойника мысленно поблагодарил покойного папашку.
        Даже с того свету тот помог родному чаду. А иначе нельзя. Род пропадет. Куцего нисколько не беспокоило, что он общается с умершими родичами. А как же иначе, он для них тут старается, а они ему там место держат. Так было испокон веков. Куцый бы сильно удивился, если бы узнал, что где-то в галактике может быть не так.
        Занятый своими рассуждениями, он не заметил, как из дверей трактира вышел неприметный малорослый тип, с фигурой тощего подростка, но со старым сильно поношенным лицом, испорченным еще и застарелым крестообразным шрамом на правой щеке, и на отдалении последовал за ним.
        Он успел уйти довольно далеко от трактира, когда к нему подбежал мальчишка-попрошайка.
        Алексис ему ничего не дал, не был скаредным, батя так научил, приговаривая:
        - Если всем давать, никто замуж не возьмет.
        Но попрошайка попался приставучий, вцепился в руку. Когда Алексис его отцеплял, тот возьми и шепни:
        - Меня к тебе один человек послал.
        - Какой человек? - Алексис подозрительно оглянулся, и тощий со шрамом на щеке поспешил отвернуться, будто товар изучал.
        - Инга тебя зовет, дурень!
        - Инга! А она что живая? - воскликнул Алексис.
        - Не ори ты так, иди за мной!
        Но Куцый не настолько глуп, опасаясь ловушки, потребовал доказательств. В ответ попрошайка назвал несколько имен, включая Антона. Похоже, не врал. Что Куцый совсем дурак, не знает, когда врут!
        Мальчонка привел его к деревянной полусгнившей хибаре, затерявшихся среди подобных других хибар на кривобокой узой улочке. Указав на дверь, попрошайка сказал:
        - Иди, она уже готовая и ждет!
        - Небось, хочешь, чтобы я денег тебе дал? - ухмыльнулся Алексис. - А вот хренушки тебе!
        - Уплачено, деревня! - презрительно ухмыльнулся попрошайка и был таков.
        Алексис шагнул в короткий коридорчик со скрипящими подгнившими половицами, который привел в единственную комнату, одна стена которой была скрыта занавеской.
        - Есть кто? - спросил он.
        - Я здесь! - неожиданно громко раздался женский голос из-за занавески.
        - Инга? - Удивился Куцый. - А где Кай?
        - Кай погиб, - ответил ему тот же женский голос.
        Он потянулся к занавеске, но был остановлен.
        - Я страшная. Лицо мне изуродовала килярва, кислотой плеснула.
        - Они же саблями дерутся! - удивился Куцый.
        - Значит, мне неправильная килярва попала, - хихикнул голос.
        - Почему ты не заходишь? Ледокол бы обрадовался.
        В темноте опять хихикнули.
        - Боюсь, что при виде меня он бы не обрадовался, - и добавили поспешно, чтобы он что-нибудь не так не истолковал. - Колдуна-то мы не уберегли. Где наш главный караванщик, кстати?
        - В город ушел. Картинки смотреть.
        - Какие картинки? - Насторожился голос.
        - Не знаю. Ледокол не докладывает.
        - Узнай, милый. Для меня. Я тебя потом отблагодарю. А ты чего поделываешь?
        Гуляешь, значит?
        - Почему гуляю? - обиделся Алексис. - Мне велено про Дану Дануева узнать.
        - Да ну? - в голосе на мгновение мелькнуло напряжение. - И что же ты узнал?
        - Ничего пока, но я узнаю.
        - Мне тоже расскажешь, что узнаешь.
        - А зачем тебе?
        - Лежу тут одна, никому не нужна, все одно веселее, так что ты приходи.
        Алексис осторожно потянулся к занавеске, та вдруг дернулась, заставив его инстинктивно убрать руку.
        - Но, но, милый, еще не пора, - опять захихикал голос.
        - А когда пора будет?
        - Скоро на ноги встану. Я ведь рожать могу. Раз Кая убили, значит, я теперь свободная. Ты иди, а то я устала. Просьба у меня к тебе. Ты ведь теперь большой, у тебя теперь взрослые тайны могут быть. Не говори Ледоколу про меня.
        Напрасно трактирщик ждал своих трех верных людей, посланных по адресу, куда ушел пацан, давший ему золото. Не он первый приносил ему золотишко из Перегона.
        Многие знали про разбившийся мегалакский грайв, многие приносили рыжье.
        Но ведь это не правильно, золота не может быть много. И оно должно принадлежать лишь избранным.
        Если золота будет много, то цена на него спадет, а разве это дело.
        В Ахангаране существовала целая сеть скупщиков мегалакского золота. Тот, кто приносил золотишко, рискуя собой, из Перегона обычно исчезал. Ну, вроде не вернулся человек из Перегона совсем, не повезло. А тот, кого видели до того, как он к скупщику попал, не он это был, призрак. Клоун.
        Мало ли клоунов по Перегону шатается.
        А как день начался, морок и исчез. Растворился в чистом воздухе.
        Но в этот раз верные люди подвели трактирщика.
        Уже последний посетитель ушел, вернее он сам выкинул выпивоху, не ворочающего языком, на улицу. Уже и все стаканы протер, а их все нет и нет.
        Другой бы насторожился, но наш трактирщик не таков. Люди больно надежные на дело пошли. У всех ножи, а у одного еще и галакс с коротким дулом. Много они людишек побили, чтобы таких взять роты янычар мало будет.
        Трактирщик задремывает за стойкой, уложив на руки головенку с сальными волосами.
        И видится ему сон, будто кто-то заходит в дверь и присаживается к стойке.
        Бред конечно, ведь дверь он сам запер.
        Трактирщик засыпает окончательно и, как выясняется, навечно.
        Пришедшая утром служанка истошным визгом переполошила всю небольшую площадь и прилегающие дома. Безголовое тело трактирщика вальяжно развалилось у стены, а голова была надета на дуло прислоненного рядом галакса.
        24.Олаф
        Когда Антон вернулся, у порога сидел похожий на огромного пса мегалак, свесив до земли длинные волосатые лапы. Шерсть его свалялась, и пах он зверем.
        Антон напрягся, отстраняя Машу, подспудно он ждал чего-либо подобного, мегалаки никогда не останавливаются на полпути, но пришедший мегалак вел себя мирно. При виде спецназовца он встал, оказавшись выше его на метр, и глухо сказал:
        - Олаф будет с тобой говорить.
        - Не ходи! - Вцепилась в руку Маша.
        - Разговор есть, - продолжил мегалак. - Если будешь вести себя тихо, тебя не тронут.
        Тебе все понятно, человек?
        Антону было все понятно. Он был понятливый.
        Из дверей показался Волобуев, они обменялись с мегалаком недобрыми взглядами.
        Силач поиграл мышцами.
        - Давно здесь сидит, - пояснил Волобуев. - Прикажешь убрать его, Ледокол?
        - Ты умрешь! - предупредил мегалак.
        Спецназовец остановил их.
        - Я пойду! - заявил он.
        - Я с тобой! - вызвался Волобуев.
        - Пойдет только один! - возразил мегалак.
        - И ты веришь этим тварям? - разозлился Волобуев.
        Мегалак никак на оскорбление не отреагировал. Стоял и ждал. Почему-то это Антона задело. Мегалаки, хоть и твари, вели себя гораздо сдержаннее людей. Может, они действительно сильнее и чуют свою силу?
        Связавшись с Иваном по внутреннему коммуникатору, он велел ему быть наготове, и последовал вслед за мегалаком. Тот шел не оглядываясь, и его уверенная поступь опять задела спецназовца. Почему он обязан бежать за ним подобно собачке на поводке?
        Он поймал на себе несколько взглядов мегалаков-рабов. Казалось, что они чудесно все понимают.
        Шли недалеко, после чего Антона подвели к ничем не примечательной глиняной хибаре. Приведший Антона мегалак внутрь не пошел, постучал, ему открыл тоже мегалак, на перевязи которого висел огромный тесак, которым легко и непринужденно можно было разрубить оленью тушку.
        Второй мегалак вышел, наскоро обыскал Антона, подтолкнул к двери. Антон вошел в каморку без окон, в которой стоял стол и пара табуретов.
        "Стол переговоров", - подумал он.
        - Сидеть! - велел ему мегалак как собаке.
        Сам он остался стоять.
        В каморе имелась еще одна дверь, она открылась, впуская мегалака, который обошел стол и уселся напротив. Мегалак был знаком Антону по толстому кольцу в носу. Это был тот самый, что прирезал собрата во вчерашней потасовке.
        Мегалак был одет во все новое, атласные штаны, с хрустом кожаная перевязь с мечом, на шее брошь с крупным и очень дорогим камнем. Было видно, что он подготовился к встрече. С чего бы это?
        - Здорово, Олаф, - сказал Антон.
        Ему никто не ответил.
        Мегалак промолчал, изучая его выпуклыми глазами, потом прогнусавил:
        - Ничего не хочешь мне сказать?
        - Зачем ты позвал меня?
        - Он не знает! - рявкнул стоящий мегалак.
        Олаф с такой яростью стукнул кулаками по столу, что последний подпрыгнул. После чего испустил короткий с взвизгом вопль в направлении соплеменника.
        Он отработал в таком темпе, что спецназовец не успел уловить точный смысл, но не трудно было догадаться, что Олаф крикнул что-то типа:
        - Заткнись!
        Он уставил на Антона немигающий животный взгляд и спросил:
        - Ты зачем пришел?
        - Это тебя не касается.
        - Зачем ты ищешь Дану Дануева?
        - Ты следил за мной?
        Олаф не ответил. Он ждал ответа на свой вопрос, в упор не замечая встречных, и с ним очень тяжело было разговаривать.
        С другой стороны, такой серьезный парень вполне мог владеть информацией о Дануеве, грех было не воспользоваться. И совсем необязательно было говорить ему всю правду.
        - Дану Дануев продает одну вещь. Я бы хотел ее у него купить.
        Опять вмешался стоящий:
        - Дану раб Фонарщика! Он наш враг!
        На этот раз Олаф не стал ничего говорить, а от души врезал соплеменнику. Удар вылепился страшный, хотя Олаф даже не привстал. Видно что-то с центром тяжести у мегалаков было не так как у людей, и они дрались вовсе непонятно. Второго мегалака после удара буквально снесло с ног и несло до самой стены, в которую он от души вписался, после чего уже полностью умиротворенный сполз на глиняный пол.
        На шум заглянул мегалак с улицы, но быстро убрался, поняв, что Олаф цел. Судя по реакции, босс был крут и частенько лупцевал своих.
        - Где я могу найти Фонарщика? - спросил Антон.
        Он был уверен, что ему никто не ответит, но Олаф ответил:
        - В Голодоморне.
        - Где это?
        Олаф поизучал его выпуклыми глазами, буркнул:
        - Тебя убьют!
        - Тебя это не касается.
        - Это не так.
        - Ты хочешь мне помешать?
        - Ты должен делать, что я скажу. Тебе понятно?
        Антону было ничего не понятно, а когда ему было что-то непонятно, то это начинало его доставать. Посему он полез на рожон, заявив в категоричной форме, что никто ему приказывать не может и, обозвав вдобавок Олафа мегалаком, чего те терпеть не могли, у них было самоназвание, гечеры, что ли.
        Собеседник откинулся на табурете и спросил на повышенных тонах:
        - Ты не понял, приказываю я!
        - А ты еще не понял, мегалак, что мне никто не может приказывать? Я сейчас встану, а ты попробуй меня остановить.
        - Даже если мы отрубим руки и ноги твоим женщинам? - Бесстрастно продолжил мегалак, и Антон внутренне содрогнулся, но никак не выказал этого.
        - Если эта мысль согреет тебя в те минуты, когда я сломаю тебе шею, то, пожалуйста.
        - Не надо, - проговорил Олаф, и Антон не сразу понял, что говорят не ему.
        Сверху посыпалась труха, забухали шаги. Подняв голову, Антон увидел в потолке маленькую дыру. Стрелу чуть не получил, однако.
        Стрелок спустился и буквально ворвался в комнату. Они ожесточенно засвистели с Олафом, но Антон их прервал:
        - Мне в Голодоморню пора.
        - Тебя не звали, тебя не пустят. Тебе понятно?
        Видно, ум человека вызывал у них большие сомнения. Они всякий раз переспрашивали, не надеясь на понятливость.
        - Тогда я пройду силой!
        Он был готов к любой реакции, но все равно оказался неподготовлен. Секунду они молчали, переваривая сказанное, а потом залились мегалакской аналогией смеха, причем, настолько высокочастотной, что невыносимо защипало барабанные перепонки.
        - Я бы на вашем месте так не веселился, - продолжил Антон. - Вы ведь боитесь Фонарщика до смерти. Он ваш смертельный враг, верно? От его янычар вам всю жизнь не пробегать. Висеть вам, весельчаки, на высокой ахангаранской стене.
        При этих словах мегалаки словно захлебнулись своим смехом, также неожиданно резко, как начали, так и закончили смеяться. Видно он задел их больную струну, как и планировал.
        Антон особенно остро почувствовал, что имеет дело не с людьми. У мегалаков не существовало никаких переходов между проявлением чувств, да и между полярными действиями, пожалуй. Моторная деполяризация.
        - У него метка, - напомнил стрелок.
        Антон не любил, когда про него говорили в третьем числе. Тем более, когда говорили что-то ему непонятное. Он так в открытую и заявил.
        Олаф опять коротко рявкнул, и, подчиняясь команде, мегалаки выдавились на улицу, оставив их одних.
        - У каждого здесь есть своя метка, которую нельзя увидеть простым взглядом. Это понятно? - Начал Олаф.
        - Нет, - честно признал Антон.
        - Это понятно, - констатировал Олаф без тени удивления. - Эта метка никем не ставится, она просто есть. Видим ее только мы. У людей метка белая, у нас красная.
        - А у меня какая?
        - У тебя нет никакой метки.
        - Ты же сказал, что у каждого есть своя метка?
        - Не у каждого, - Олаф впервые проявил неуверенность. - У атканларцев нет.
        Он встал и повернулся лицом к стене.
        - Гечерам нельзя смотреть на великих. Атканларцы наши хозяева, мы рабы Атканлара, потому что мы созданы им для войны с человеком.
        - Атканлара давно нет, Олаф! - пробормотал ошарашенный Антон.
        - Все так думают. Если мы поверим тебе, мы умрем.
        - Я не атканларец. Я киборг из атканларской стали!
        - Ты не понимаешь. Ты атканларец, ты бог, ты наш хозяин. Если ты прикажешь, я умру.
        - Мне не нужна твоя жизнь. Мне нужна твоя помощь. В Голодоморне много охраны?
        - У хана около тысячи воинов.
        - Я проберусь туда скрытно.
        - Не выйдет. Фонарщик знает про тебя. Ему все рассказал человек по имени Кристоф.
        Они тебя ждут. Вся задумка с Дануевым ловушка.
        - Зачем я им нужен?
        - Захватив тебя, они будут управлять нами. Мы пойдем с тобой. У меня наберется пару сотен бойцов, вооруженных не хуже янычар.
        - Двести против тысячи это мало. А мегалаки - рабы? - Подсказал Антон. - Они пойдут с нами?
        - Нет, - отрезал Олаф.
        - Без них не обойтись. В городе их сотни.
        - Это трусливые скоты. Когда я захвачу Голодоморню, я запру их там, пусть подыхают.
        Жаль, подумал Антон. Им можно было найти более удачное применение. С тысячей восставших рабов можно было снести крепость вместе со всем ее содержимым. Но он ничего не сказал.
        Домой Антон попал глубокой ночью. За день, прошедший после встречи с Олафом и Юфом (так звали стрелка), надо было успеть многое.
        Он и не предполагал, что так можно ненавидеть. Как в Ахангаране ненавидели Фонарщика и его банду!
        Судя по рассказам, это был настоящий маньяк, не соблюдающий не только законы эмирата, но и поправший все нормы общечеловеческой морали.
        Из Голодоморни он устроил нечто вроде башни ужасов, куда швырял всех попавших под руки мужчин, женщин, детей, все кто попадал под руки во время его жутких ночных рейдов. Оттуда день и ночь доносились крики и стоны.
        Фонарщик насиловал и убивал лично, обожая творить гнусности прилюдно. Наверное, у него окончательно поехала крыша от безнаказанности.
        Так что трудностей при вербовке людей Антон не испытал. Ему сильно помогли женщины, оставшиеся без мужей и создавших нечто вроде сообщества вдов.
        Людям надоело терпеть, и они были готовы на все, чтобы отомстить, хотя Антон счел своим долгом предупредить, что битва будет нелегкой, и многие из них не вернутся. Его мучили сомнения, имеет ли он право распоряжаться чужими жизнями, и даже мысли о неумолимо зреющем на Земле бутоне эти сомнения до конца не развеивали.
        Ночью, когда выключили освещение, развернулись основные события. В трущобном районе Ахангарана начали накапливаться люди, по последним сведениям, их насчитывалось уже около пяти сотен. Пришли не только бедняки, среди обиженных Фонарщиком оказалось много ремесленников и владельцев оружейных лавок, привезших свой товар, так что примерно половина отряда оказалась довольно неплохо вооруженной - мечами, копьями, топорами, сотня имела арбалеты.
        Другая половина запаслась вилами и кольями. Волобуев изъявил желание взять под свое начало этот наиболее уязвимый отряд, но Антон откомандировал его к мегалака.
        Он не думал, что те выкинут какой-нибудь фокус, их вера была непоколебима, если они вбили себе в косматые головы, что он бог, то уже никаким колом это не выбьешь.
        Его больше настораживало отношение людей. Они не верили мегалакам, и их можно было понять. И они ненавидели друг друга разве что чуть меньше, чем Фонарщика.
        Для предотвращения возникающих недоразумений, могущих перерасти в кровавую междоусобицу, и был приставлен к Олафу Волобуев.
        Вошла Маша, испуганно глянув на доставленные мегалаками для своего бога и сложенные в углу массивные вороненые доспехи.
        - Что с нами будет? - Прошептала она.
        Хотел бы я знать, подумал Антон. Она прижалась к нему, гладила его руки.
        - Ты сильный, - она провела ладонью по буграм мышц. - Ты меня любишь?
        Он без тени сомнения ответил утвердительно. Ерунда, что перед каким-то этапным испытанием, возможно, смертью не врут. Врут и еще как.
        Он хотел выпроводить ее, сославшись на занятость, но она неожиданно завалила его на кровать, и он вдруг почувствовал, что она лежит обнаженным пахом на его животе, тоже голом. И когда она успела раздеться? Тогда он взял за ее ровные горячие ноги и опустил пониже.
        25.АХАНГАРАНСКАЯ БИТВА, РАЗГРОМ И КАЗНЬ АНТОНА
        Накануне битвы Куцый не спал. Дождавшись пока в доме затихнут все звуки, он скрытно выбрался на улицу и припустил со всех ног. Насчет Инги у него были свои соображения. На девушку он обратил внимание с самого начала.
        Но тогда это было несерьезно. Был батя, были старшие братья- мастера по деланью детей, после их гибели, он словно вышел на продуваемое всеми ветрами лобное место. Пусто за ним, холод пробирает.
        Теперь же Инга была свободна. Не страшно, что лицо подпорчено, на лицо Алексис у девок всегда смотрел в последнюю очередь. Инга-девка видная, справная. Нарожает мальцев, восполнится род Куцых.
        Вдохновленный и подгоняемый подобными мыслями, парнишка бежал, не чуя собственных ног и часто спотыкаясь на неосвещенной улице. Добравшись до знакомого дома, вломился без стука.
        В комнате горела лампадка, пламя колыхнулось от сквозняка, дернулась и занавесочка, за которой раздался тяжелый стук, будто вскочил кто-то тяжелый.
        - Инга, ты одна? - спросил Алексис.
        - Конечно, одна, милый! - раздался в ответ безмятежный голосок, другой бы удивился, чего красотка не спит в такую позднотищу, но Куцый был слеп подобно глухарю, токующему и подбирающемуся к самке. - Что не терпится? Какие новости?
        - Самая главная новость это то, что теперь ты можешь не опасаться гнева Ледокола, у него и без тебя хлопот полон рот, - сказал Алексис, подходя к занавеске вплотную и пытаясь прикинуть, где за ней находится девушка.
        - А что случилось? - судя по сильно изменившемуся тону, девушку это сильно заинтересовало.
        - Завтра с утра Фонарщика идем воевать.
        - Быстро же Ледокол решился, - в голосе было недовольство. - Как он осмелился? У наместника целое войско!
        - Мы тоже не лыком шиты. У Ледокола шесть с лишним сотен, да и мегалаки с нами.
        - Вот твари!
        - Ты что, Инга? Они же с нами.
        - С нами? - говорившая поняла, что чуть не проговорилась и сбавила тон. - Ты тоже идешь воевать? А как же продолжение рода? Если тебя убьют, твоя фамилия исчезнет.
        - Я своих не брошу, Волобуя, даже Ледокола, хоть он и вредный, я с ними с самого Барража, а значит и до конца.
        - Дурак! - сожалением проговорил голос и вдруг резко переменил тему. - Хочешь меня?
        Я же вижу, как у тебя торчит. Можешь обнять меня прямо через занавеску.
        - Почему через занавеску. Я твоего лица не испужаюсь, - храбрился парнишка, сам уже подходил, уже опасливо тыкал руками в занавеску.
        Женщин у него не было ни одной, и это было недопустимое безрассудство с его стороны, последнего в роду.
        - Ну, иди же, я тут прямо за занавеской стою. Я вся мокрая уже!
        Куцый с замирающим сердцем развел руки и стал сгребать ткань в кучу. Почти сразу движение остановило нечто массивное, мало смахивающее на готовую к любви девчонку.
        - Здесь кто-то есть! - крикнул Куцый.
        Он хотел отскочить, но тотчас стоящий за занавеской с силой обнял его. Некоторое время они боролись. Куцый бы вырвался, но тут сзади его ударили по затылку, словно вспышка полыхнула в полутемной комнате, а потом все завертелось и стало окончательно темно.
        Шли двумя колоннами.
        По плану, разработанному Антоном, мегалаки наступали со стороны базара, но ни в коем случае не должны были в него входить. Там было слишком тесно от обилия торговых рядов. К тому же, имелось множество неконтролируемых закутков.
        Свой отряд, состоящий из людей, спецназовец вел со стороны трущоб, где они к утру окончательно сконцентрировались. В авангарде шли наиболее боеспособные части: копьеносцы и меченосцы - общим числом четыреста человек. За ними сотня женщин, которым Антон отдал арбалеты.
        Замыкал шествие плохо вооруженный отряд порядка трехсот человек. Они должны были добыть оружие в бою или принять его у павших. Бой обещал быть тяжелым.
        Согласно плану авангард должен был завязать схватку со стражей у ворот Голодоморни. Когда на подмогу страже прибудет подмога, ворота соответственно откроются, Антон должен был ударить основными силами, включая мегалаков, и на плечах отступающего противника ворваться в крепость.
        План был бесшабашно красив, бескомпромиссен, из разряда тех, что не прощают ошибок - и этим Антону отчаянно не нравился, несмотря на то, что он его сам придумал. Вся надежда была на то, что враг окажется не готов к такому повороту событий. За много лет никем не ограниченного правления хан привык к безропотному полному повиновению. Это Антон так думал.
        Съехав на обочину, он оглядывал вышагивающие в поднимающихся к небесам облаках пыли, отсвечивающие воронеными шлемами и щитами, бесконечные шеренги. Ему не нравилось его собственное настроение, Куцый сбежал сегодня утром - тоже дурной знак.
        Если не кривить душой, то в глубине души он был даже рад, что тот сбежал, не будет на нем теперь и его крови.
        Люди Антона остановились, не доходя сотню шагов до крепости наместника, и укрылись во дворах.
        Крепость наместника занимала целый район Ахангарана, и выглядела странным чужеродным телом по отношению ко всему, к чему они так привыкли в городе.
        Ахангаран, несмотря на все его противоречия и недостатки, являлся все же радостным пестрым миром, крепость же являла собой мир одноцветный.
        Ее окружала серая многометровая стена. В стене были прорезаны узкие бойницы с торчащими длинными кольями, с которых гроздьями свисали висельники. Многие трупы истлели, но никто и не думал их снимать, пока сам скелет не осыпался и не падал вниз.
        Над стенами возвышалась мрачная круглая башня без единого окна. Сама Голодоморня - место пыток, и последнее, что видели несчастные перед своей жуткой смертью.
        Перед коваными воротами отиралась десятка два янычар.
        Антон вычленил из авангарда несколько человек и объяснил задачу. Когда он спросил, поняли ли они его, они в ответ закричали:
        - Во имя Мазы великого, да поможет нам великий К.Г.! - в их глазах была лишь тоска и решимость идти на верную смерть.
        И план, который так безудержно не нравился Антону, вступил в силу и приобрел необратимый характер.
        Начальник стражи увидел, как к воротам медленно приближаются трое горожан в плащах.
        - Куды прешь, не положено! - прикрикнул он.
        Они и не думали подчиняться. Шли, как ни в чем не бывало. Покачивались, что-то бухтели. Пьянь! Вшивота! Вот будет потеха, а то с утра никаких развлечений.
        Офицер ухмыльнулся и вразвалочку пошел им навстречу, на ходу освобождая перевязь, чтобы ловчее было выхватить меч.
        Но воспользоваться оружием ему не дали. Когда оставалось пару шагов, горожане разом кинулись на офицера и повалили на колени. Пока двое держали его в таком положении, третий достал припрятанный под плащом до поры до времени меч, да и смахнул голову вместе с ухмылкой.
        Нападавшие сбросили плащи, доселе скрывавшие доспехи и мечи, и в тот же миг на них с остервенением налетели опомнившиеся стражники. На помощь горожанам во весь опор мчался антонов авангард в полсотни мечей, но янычары были гораздо обученее, и горожане до подмоги не дожили, изрубленные на куски.
        Наконец с шумом, лязгом в стражников врезался авангард. Горожане, многие из которых впервые взяли в руки мечи, изрядно устали, пока преодолели расстояние до места боя. Так что преимущество получилось лишь в первое мгновение.
        Янычары с треском прорубали доспехи, в прорези брызгала кровь, отлетали руки, ноги. Площадь перед воротами наполнилась звоном мечей, руганью и стонами раненных и умирающих.
        Через несколько минут от былого преимущества не осталось и следа. Нападающие и обороняющиеся бились один в один. Как ни странно, теперь шансы уравнялись.
        Скорее всего, потому что самых слабых изрубили в первые же минуты, и теперь на ногах оставались только опытные зрелые воины.
        Убитые стали появляться с обеих сторон, а не только со стороны горожан. На узком пятачке сошлись насмерть около трех десятков человек.
        Глядя, как тает его авангард, Антон едва удерживал основную массу своего отряда, выведенного из дворов и построенного для атаки на узкой длинной улочке. Особенно напирали задние, которым ничего не было видно. Во что бы то ни стало, необходимо было дождаться, пока янычары откроют ворота.
        И он дождался.
        Раздался тревожный рев трубы, и натянувшиеся цепи с рокотом потянули ворота вверх. Они еще задирались, грозя устрашающими зубьями на конце, когда, дробно стуча копытами по брусчатке, из крепости показался отряд в сотню янычар.
        - Приготовиться! - крикнул Антон.
        По замершей колонне покатился металлический перезвон от вытягиваемых из ножен сотен мечей. Антон вдел кольчужные рукавицы и перехватил огромный гечерский топор. Поиграем нынче топоришком.
        Прибывшие из крепости янычары окружили авангард и стали его добивать, целенаправленно, не отвлекаясь и не обращая внимания на то, что творится вокруг.
        Ворота же оставались открытыми, словно приглашая войти. Более благоприятного момента трудно было себе представить.
        - Вперед! - Крикнул Антон. - На слом!
        - На слом! - Многоголосо откликнулась толпа.
        Спецназовец пришпорил коня, и тот понесся огромными прыжками. Янычары все еще находились к ним спиной, когда они достигли их. Со всей мощи спецназовец обрушил топор на броню ближайшего янычара.
        Лезвие распороло панцирь, пробило тело до спины и застряло в противоположной стороне доспехов. Антон упер ногой в поверженного противника и рывком вытащил лезвие.
        Потрясая оружием, он заметил, что мечники поддержали его почин, и неожиданным ударом в спину противнику ополовинили его ряды. Когда янычары разглядели новую опасность, большинство их лежало уже на земле, а остальных безудержно стали теснить к воротам.
        - Не дайте им закрыть ворота! - крикнул Антон.
        Несколько янычар кинулись на него словно ястребы, опознав главного. Спецназовец обрушил на них страшные удары топора, который успел зазубриться и покрыться кровью до самой рукояти. Он раскалывал панцири янычар, разрубал их мечи, сея вокруг смерть и хаос. Топор всякий раз застревал то в телах, то в доспехах, спецназовец, матерясь, тратил какое-то время, чтобы вытащить его.
        Но ошибался тот, кто думал, что в этот момент его можно было застать врасплох.
        Антон владел обоерукой формой боя, сжимая в одной руке топор, в другой меч.
        Янычары забывали об этом, с торжествующими криками кидаясь на него со спины, спецназовец раз за разом без устали отмахивался от нападавших, и враги отваливались от него с рассеченными доспехами и вываливающимися внутренностями, а кто и без головы.
        Забрызганный кровью, охрипший от криков, которыми приходилось все время поддерживать и направлять горожан, Антон не сразу разглядел одну странность, а когда разглядел, было уже поздно.
        Никто из янычар и не думал отступать, хотя воротины на протяжении всего избиения оставались гостеприимно распахнутыми. Смертники, они что ли?
        Смертники! Антон похолодел от страшной догадки.
        Отбросив меч, он взялся за топорище обеими руками и на бегу врубился в толпу янычар, нанося удары по обе стороны попеременно. Обороняющиеся не выдержали напора и рассыпали строй. Спецназовец, воспользовавшись временной паникой, кинулся в прореху и достиг, наконец, ворот.
        За ними были еще одни ворота! На них было грубо намалевано внутренне убранство двора, что доселе вводило в заблуждение.
        - Засада! - Закричал он, перекрикивая шум битвы. - Всем назад!
        И он знал, что не успел.
        Из-за построек, где скрывался плохо вооруженный, а что плохо вооруженный, практически невооруженный арьергард, который только должен был подобрать оружие у убитых янычар, раздался сначала вой, потом лязг новой битвы, которой не должно было бы быть.
        Он крикнул Ивана, вскочил в седло и поскакал назад. Оставшееся его войско кинулось следом, и тотчас стало мишенью для сотен стрел, пущенных из-за стены.
        Они тучей накрыли людей, вокруг поднялся животный крик.
        Антон, сжав зубы, скакал вперед, дав себе слово не оглядываться, и скоро достиг улицы, где находилось основное его войско, но это уже ничего не изменило.
        Войска, в том смысле, в каком его понимают, как некий подчиняющийся приказам и выполняющий боевую задачу, элемент, уже не существовало. Улица была запружена обезумевшими от страха людьми, которые лезли, не разбирая дороги, по головам друг друга.
        Причину панического бегства Антон понял очень быстро. В дальнем конце улицы в практически беззащитных людей вклинилась масса тяжело вооруженных янычар, празднично сверкающая сотнями вороненых панцирей, словно стая майских жуков.
        Над головами не переставая, словно крылья ветряных мельниц, взмывали и опускались мечи и топоры на длинных ручках. Там, где они опускались, словно вспыхивали пестрые фейерверки.
        Конец улицы был ярко-алый, словно на карнавале, и этот часть улицы становилась все обширнее, медленно, но верно протягивая к замершему спецназовцу свой жуткий язык.
        Антон попытался пролезть к месту рубки, но для достижения этой цели ему надо было прорубить и поубивать бегущих навстречу людей. Он понял, что его план трещит по всем швам.
        Где же Волобуев с мегалаками? Их появление было бы настоящим спасением.
        Антон, наконец, сдался на волю толпы, и людской поток увлек его.
        - Пойдем через базар, - сказал Олаф.
        - Ледокол запретил идти через базар, - возразил Волобуев. - Там слишком мало места, неудобно драться, нас могут зажать.
        - Мы вместе, но мы сами по себе.
        Волобуев приосанился и оглядел бойцов. Ветерок трепал шерстку трех с лишним сотен мегалаков. Большинство было на конях. Он стоял один против всей этой мощи, один среди нелюдей.
        - Если вы ослушаетесь, Ледокол вас накажет, - Волобуев решил быть дипломатичным, но тут Олав сказал то, что попросту взорвало силача изнутри.
        - Человек боится идти через рынок, - заключил Олаф. - Человек боится Ледокола, это понятно.
        Волобуев сплюнул на землю. Он был в просторной рубахе, доспехи ему так и не смогли подобрать, стоял, опираясь на огроменную железную дубину, утыканную коваными шипами.
        - Хрен с вами, нехай будет через рынок, - сказал он. - На одной стене будем все висеть.
        Он приосанился и ударил палицей в окружающий рынок забор, выместив на нем всю злость. Во все стороны полетели щепки, остатки забора улетели внутрь.
        Хороша дубинка, оценил Волобуев. На скорую руку ему выковали ее по личному заказу. Особой гордостью служило то, что никто из людей не смог ее толком поднять.
        Мегалаки ступили на территорию рынка, и, торопясь, побежали. Они уже опаздывали, потому что где-то в городе уже вовсю гремели мечи. Между тесными прилавками отряд сразу разбился на множество небольших групп, о чем и предупреждал Антон.
        Вдобавок, некоторые группы свернули не туда и заблудились.
        А потом на них напали.
        Торговые лавки, магазинчики, даже прилавки оказались набиты янычарами. Они до поры до времени затаились, пропуская бегущих мегалаков, а потом оказались не только сзади горожан, но даже среди них.
        Они напали одновременно, и мегалаки сразу оказались в невыгодных условиях.
        Они были зажаты в узких рядах, они были разрозненны. Но самое главное: их было в несколько раз меньше.
        Янычары давили единым фронтом, оттесняя мегалаков щитами к близким стенам и рубя их там. В плен никто никого не брал. Овощные лавки очень быстро превратились в жуткое подобие мясных.
        Дольше всех напор бронированного тарана выдержал Волобуев. Он занял стратегическую позицию на входе и дрался, по-крайней мере, с несколькими десятками янычар одновременно.
        Янычары сразу вычленили Олафа. У них была хорошая разведка. Беспощадно рубящегося мегалака янычары атаковали по очереди, меняясь и поставляя на смену свежих бойцов. Они пытались расчленить группировку и оставить знаменитого мегалака одного, но мегалаков сорок все же оставались с ним до конца.
        Их загнали в тупик, где обычно все справляли нужду и собирались додавить, изрубить посреди куч фекалий и неистребимого запаха мочи, к которым постепенно присоединялся новый мощный запах. Запах крови, бьющей из разрубленных артерий.
        Уже обреченные мегалаки проявили новую тактику. Сбившись в кучу, они на мгновение замерли, а потом вдруг беззвучно и страшно разинули свои рты.
        Окружающие их янычары, как по команде, выронили мечи и схватились за уши.
        Несмотря на это, кровь хлестала сквозь шлемы и железные перчатки.
        Мегалаки воспользовались этим и бросились на них. Это была беспощадная жесточайшая рубка. Загнавший мегалаков в тупик отряд янычар перестал существовать всего за несколько минут.
        Олаф кинулся в прорыв, за ним устремились уцелевшие. Но янычар было слишком много. Вся территория базара была окружена отрядами, по мере необходимости на территорию входил новый, и им не было конца.
        С огромными потерями отряду Олафа удалось пробиться к выходу и соединиться с Волобуевым, но это был их первый и последний успех. После этого удача явно отвернулась от них и их обложили окончательно.
        Перед окончательным и бесповоротным поражением случилась пауза. Янычары по команде выступили за территорию базара, оставив кучи дымящихся кровавых тел.
        Волобуев сидел, устало уперев в землю исковерканную залитую кровью палицу.
        Буйная головенка опущена, волосы спутались от пота и крови, своей и чужой. У мегалаков на ногах осталось существ 15, включая самого предводителя.
        Олаф вышел за ворота и оказался перед молчаливыми шеренгами янычар. Увидя кто перед ним, они подняли забрала. Это были мегалаки, и их было более сотни на 15 обессиленных бойцов.
        Олаф угрюмо осмотрел ряды предателей, что-то крикнул по-своему и бросился на врага в одиночку. Оставшиеся бойцы устремились за ним, и сеча вспыхнула с невиданным доселе ожесточением.
        Мегалаки с воем сцепились между собой, все закрутилось, мечи мелькали с непостижимой для человечьего глаза частотой, и весь этот воющий-рубящий клубок покатился прочь, разбиваясь на отдельные неравные стычки, когда несколько мегалаков рубили одного Олафовского бойца, да к тому еле держащего меч от усталости.
        Через какое-то время Волобуев, который так и остался сидеть, оказался один на совершенно пустом базаре, усыпанным бездыханными телами.
        Силач тяжело поднялся, вздымая свою дубину и, крикнул, решив умереть:
        - Меня забыли, гады!
        Ему никто не ответил. Тогда он тяжелой поступью вышел на улицу. Навстречу ему выбежали со двора несколько опьяневших от крови янычар, но когда он крикнул, обращая на себя внимание, они только махнули на него рукой.
        - Неужели все? - заорал Волобуев. - Не верю, гады! Я еще жив!
        Он опасался только одного, что звуки битвы окончательно затихнут, а он так и останется один.
        Внезапно затихшие было звуки вспыхнули с новой силой. И они все усиливались!
        Гром доспехов, многочисленные беспрестанные удары свидетельствовали о том, что на помощь Волобуеву из города, со стороны ушедших основных сил, пробивается отряд.
        Безумная надежда придала Волобуеву сил. Он сразу уверовал, что все теперь пойдет на лад, и проигранная уже битва будет выиграна. Он решил, что отряд Ледокола уже разбил врага в крепости и теперь пришел на помощь.
        Так и должно было быть, силач уверенно кивнул сам себе. Теперь-то наверняка все пойдет на лад, и они победят. Ледокол должен был все предугадать, как же иначе.
        Силач направился по улице, но не успел пройти и десятка шагов, как навстречу ему выкатился воющий клубок, и улица мгновенно вздыбилась от наводнивших ее воинов.
        Волобуев скривился как от боли.
        - Как же так? - застонал он, и даже обрушивая на врага свой первый удар, все повторял эти слова отчаяния.
        В окружении доброй сотни янычар бился из последних сил, мотаясь, как раненый зверь в сплошном частоколе чужих мечей и копий, Антон.
        - Живым брать! - Закричал офицер. - Руки ему отрубите, ублюдку!
        Спецназовец сделал молниеносный выпад и насадил говорящего на меч. Оружие его застряло в костях, но не успел он его выдернуть, как его выбили у него из рук окончательно. Тогда он стал громогласно бить нападавших подобранным с земли щитом.
        Силач попытался придти к нему на помощь, по пути снес нескольких человек, уже хорошо понимая, что им не выстоять. В последнем порыве они пробились друг к другу и, встав спина к спине, завертели вкруг себя смертельную карусель.
        - Стойте! - Раздался повелительный голос.
        Звон мечей постепенно затих. Спецназовец с Волобуевым тоже опустили оружие. Они были окружены почти двумястами распаленных кровью янычар. Ряды нападавших разомкнулись, пропуская всадника.
        Это был Фонарщик собственной персоной. Презрительно оглядев окруженных с высоты своего положения, он молча бросил им под ноги отрубленную голову. На лице Олафа застыло выражение ожесточенности боя. Теперь уже навсегда.
        - Говорил ему, через базар нельзя! - попенял Волобуев словно живому.
        Наместник, по-прежнему не говоря ни слова, видно считал их недостойными его речи, сделал жест, и из-за его коня показались Кай и Инга, подталкивающие связанного Куцего.
        - Бросайте мечи или ему конец! - Выкрикнула Инга засмеявшись. - Такая фамилия сгинет!
        - А у тебя то какая фамилия? - Спросил Антон. - Уж не иудина ли?
        - Ты разговариваешь с вельможной особой, презренный раб! - с взвизгиванием крикнула она. - Впрочем, я не должна понапрасну сердиться, тебя все равно скоро повесят.
        Она приставила нож к сердцу пленника.
        - Бросайте мечи, голытьба!
        Волобуев выжидательно посмотрел на спецназовца.
        - Что ты на меня уставился? - Крикнул тот и швырнул меч на землю.
        Силач последовал его примеру, кинув дубину.
        - Вот и прекрасно, - осклабилась Инга и мягко погрузила нож в беззащитное тело.
        Не издав ни звука, Куцый рухнул на землю. Не сговариваясь, безоружные пленники рванулись вперед. У спецназовца была только одна мысль - задушить эту кровожадную кошку.
        До Инги им добраться не дали. Сверху рухнула и погребла их своей тяжестью огромная сеть, каждое ячейка которой была кована в расчете и не та таких силачей.
        Вдобавок, Антону просунули за заломленные назад руки толстенный лом.
        Волобуев сипел, ворочаясь, словно проснувшийся медведь в берлоге, но и на него навалились, крутили руки.
        - Я сейчас, Ледокол, - бормотал силач. - Подожди малость, сейчас всех поскидаю.
        Но все усилия титана были напрасны, и они были туго спеленаты словно младенцы.
        Совсем не так они планировали попасть в крепость. Крепко связанными их погрузили на поводы. Крепость они так и не увидели толком. Едва заехали во двор, как их стащили с телеги и сразу потащили в Голодоморню. Куда же еще.
        Башню защищали толстые стены, оставлявшие внутри совсем мало места. Мрачный подвал Голодоморни был еще меньше.
        Близкие стены были черными от сажи чадящих факелов, сочились сыростью и были облеплены целыми зарослями мерзких на вид бледнокожих полипов.
        Даже запертые за решеткой с прутьями в руку толщиной, пленники не были освобождены от пут. Наоборот, они были прикованы в сидячем положении к узким и неудобным деревянным скамьям.
        Волобуев повел плечами, но цепи не поддались.
        - Прости, Ледокол, подвел я тебя, - вздохнул силач.
        - Не бери в голову, - оборвал Антон.
        - Я виноват. Но когда нас будут казнить, я попрошу чтобы меня взяли первым, ты подольше поживешь, потому что со мной они долго промучаются.
        Антону надоели изъявления преданности со стороны Волобуева, и он велел ему заткнуться, но тот все равно вздыхал и сокрушенно бормотал себе под нос. Он действительно чувствовал себя виноватым.
        Загрохотала чугунная дверь наверху, и в подвале появилась странная фигура.
        Неизвестный был одет в сутану монаха, в накинутом капюшоне, скрывающем лицо. Он молча остановился перед решеткой.
        - Для монаха ты слишком силен, - сказал Антон. - У тебя плечи бойца. Я ждал тебя.
        Ты не мог пропустить такое зрелище. Результаты твоей безоговорочной победы! Так ведь, Кристоф. Или как тебя? Дану Дануев?
        Он узнал его за мгновение до того, как монах скинул капюшон с лица, потому что в мозгу ожила безвременно канувшая в лету система МОНОКОМ.
        - Кристиан Мора! - вырвалось у него, впрочем, он быстро взял свои чувства под контроль. - Как тебе удалось выбраться с Улган-Дага? Я слышал все переговоры экспедиции, которая была организована исключительно с целью замуровать тебя в недрах планеты навсегда! И они с этой задачей справились, насколько я знаю.
        Мора усмехнулся с чувством превосходства.
        - Насколько ТЫ знаешь! Знай же, экспедиция была создана исключительно с целью посетить Улган-Даг. Мною. Растяпы хотели срубить бабки по легкому, а вместо этого остались там навсегда.
        - На корабле было 62 человека.
        - В твоем голосе слышится осуждение. Но я ведь не спрашиваю, скольких ты положил здесь при штурме Голодоморни.
        - Ты прекрасно знаешь, за чем я пришел. Я пришел за элиминатором. Если я не успею, унформер созреет, и погибнет несоизмеримо больше людей, чем при штурме Голодоморни.
        - Конечно, унформер созреет. Я специально выбрал лучший убойный экземпляр.
        - Ты?! Но почему?
        - Если бы я тебя не убил, то ты убил бы меня!
        - С чего ты так решил? - опешил Антон.
        - Потому что из нас пятерых должен остаться лишь один! И если ты не понял этого, то тебя правильно выгнали из "Фалкона"!
        - Ты больной на голову, Мора! Тебя надо отформатировать заново!
        - Не называй меня больным! Я избранный!
        - Ты тоже поверил в сказку о ясновидящих?
        Мора посмотрел на него с сожалением.
        - Эксперимент слишком грандиозен, чтобы ты понял его суть своим убогим процессором. В производство было запущено пять РАЗНЫХ моделей, но в результате должна остаться лишь одна. Настоящий Фалкон!
        - Ты знаешь, кто убил остальных?
        - Ты действительно хочешь это знать? - усмехнулся Мора.
        - Я бы хотел рассчитаться за остальных!
        Мора захохотал.
        - Ты не представляешь, какую глупость выдал. На ЧТО ты замахнулся, железяка? - в глазах его промелькнул страх.
        - Мистер Би?
        - Он лишь исполнитель.
        - Начнем с него, выйдем на хозяина!
        - Для приговоренного к смерти звучит оптимистично. Ты бы давно сдох на этой периферийной закуклившейся планетке, если бы люди из Невода не нашли тебя. Я опередил их всего на час, но нанял слишком неумелого киборга. Не было времени на долгие поиски, малыш.
        - За то, что Ледокола малышом обозвал, я твою головенку в твой же зад засуну! - пригрозил Волобуев.
        - Молчи, толстый! - прикрикнул Мора, уставив на него напряженно дрожащий палец. - Ты не знаешь, с кем имеешь дело. Я вижу твое будущее, запомни. Фонарщик хотел тебя в Голодоморню сбросить, что над нами. Вся башня полая внутри, выхода нет, сдох бы там от голода и жажды, тоже ничего себе смерть. Но я отговорил наместника. Можешь гордиться, тебя повесят, а потом распорют живот и вытащат кишки. Будь уверен, что это так и будет. Я вижу это!
        - Но если остаться должен один, то почему двое уцелело? - резонно спросил Антон.
        - Вот! - Мора уставил палец уже на него. - Ты дорос до правильных вопросов! Ты заставил хозяина сомневаться, кто из нас двоих настоящий Фалкон! Пора избавляться от сомнений раз и навсегда! Впрочем, и так ясно, что твое спасение случайность, иначе ты бы не попал в уготованную тебе ловушку!
        - Ловушку? - спросил Волобуев. - И кто же нас предал?
        Мора обернулся, кому-то махнул наверху. По лестнице с готовностью сбежали две фигуры.
        - Кай и Инга! - проговорил Антон. - Каин! Бойся Каина в городе цветных витражей!
        Инга приникла к решетке, прижалась грудями.
        - Когда вас казнят, палач отрежет мне ваши члены!
        - На месте Кая я бы обиделся, - заметил Антон.
        Инга стрельнула в него загоревшимися глазами.
        - Теперь я попрошу и твой язык!
        - Никогда не любил оральный секс! - признался тот и соврал.
        - А что такое оральный? - оживился Волобуев.
        - Идиоты! Деревенщина! - взвизгнула, выходя из себя, Инга.
        - Зато ты развита не по годам, как только головенка столько выдерживает, - сказал Антон.
        Мора остановил девушку.
        - Он хочет вывести тебя из себя.
        - Ничтожество! - прошипела Инга.
        - Именно, что ничтожество! - осклабился Мора. - Ты знаешь, что ждет тебя, Тони? Я тут предупредил Фонарщика, что выпустить тебе кишки не получится. Мы придумали кое-что получше. Для начала тут есть установочка, ее раньше использовали для казни, электрическое ложе называется. Мы пропустим через тебя напряжение, небольшое, чтобы ты заранее не перегорел, но биология твоя не выдержит. Ты обмочишься, обгадишься, волосня встанет дыбом, и в таком виде тебя выволокут на площадь, перед светлые очи толпы. Они любят таких засранцев. А там тебе ждет мучение посильнее. Калваллский гроб! Слышал про такое удовольствие?
        Антон внутри содрогнулся. Стиратель мозга!
        - Ты станешь городским дурачком, Тони! - подчеркнуто сожалеющее произнес Мора. - Тебя будут иметь нищие гомосеки. Ты будешь жрать отбросы.
        Он поискал следы страха на его лице. Не нашел, и это его разозлило.
        - Я тебя не брошу, брат, - пообещал он. - Поживу тут с месяцок, посмотрю на твои мучения, а потом выдерну все суставы и сброшу в работающий реактор, у наместника есть такой.
        - Мне без разницы, раз я к тому времени растением стану! - пожал плечами Антон.
        - Сука! - грохнул по решетку Мора, но быстро опомнился. - Шутишь, значит. Ну - ну.
        Палач!
        Сверху грохнула дверь, впуская жилистого старика в обширном кожаном фартуке.
        Почему все палачи старики? Либо они так боятся смерти, что готовы уступить очередь молодым? Дедок жевал яблоко и опирался на палку, поэтому отмыкал решетку одной рукой.
        Скамьи, к которым были прикручены люди, оказались на колесах, и старик со скрипом покатил связанного Антона в дальний угол подвала.
        - Ледокол, ты только не помирай! - сказал Волобуев.
        - Постараюсь!
        - Разговаривай, разговаривай! - милостиво разрешил палач. - Обычно после процедуры уже нечем, потому что язык себе откусывают.
        - Как тебя зовут добрый человек? - вежливо поинтересовался Антон.
        - Свирий. А тебе зачем?
        - Я так воспитан, что не могу натянуть жопу на голову незнакомому человеку.
        - Руки коротки! - заявил палач.
        Подкатив тележку к трансформатору, он взял два «крокодила», один подсоединил к уху, потом оттянул член и прищепил его вторым.
        - Так и знал, что это твое слабое место! - заметил Антон.
        - Зато у тебя сейчас будет сильное, - ощерился старик.
        - Как ты относишься к сильным запахам? - нейтральным тоном осведомился Антон.
        - Прекрати этот балаган, Свирий! - вскричал Мора и нажал рубильник.
        Хрен вам, подумал Антон и обесточил мозговой модуль, проваливаясь в безоглядную тьму.
        Очнулся он от грохота засова.
        - Слава великому К.Г.! - Воскликнул Волобуев. - А я уж думал, что ты помер.
        Распахнув пинком решетку, в сопровождении дюжины янычар в панцирях вошел Свирий.
        - Кому тут надо на Площадь Негодяев? - Весело спросил он. - Не вы ли изъявили желание повисеть и подсохнуть на солнышке? Тогда выходите.
        - У меня есть желание сломать тебе шею, весельчак, - проговорил спецназовец, - но, с твоего разрешения, я изъявлю его позже.
        Свирий захохотал. Определенно, Антон его радовал.
        - На том свете, дорогой, ты будешь гореть в аду, так что и там нам не суждено встретиться.
        - Значит, я приду за тобой в рай.
        - Не богохульствуйте, дети мои, - из-за спин, закованных в сталь и перепоясанных перевязями с мечами, выступил еще один старик, на этот раз сухой и длинный, с вислой унылой бородой, одетый в сутану, так же понуро обвисшую. От монаха сильно пахло могилой.
        - Уберите попа, я не верующий! - Потребовал Волобуев, и Антон посмотрел на него с уважением.
        - А ну встать перед его Преосвященством Первым жрецом, ублюдки! - Рявкнул Свирий.
        Приговоренных отстегнули от скамей, но от самих цепей никто и не думал освобождать, они были в круговую охвачены ими словно египетские мумии в пергамент.
        Первого волокли Волобуева.
        - Ледокол, я виноват перед тобой! - Успел прокричать силач.
        - С тебя еще за это спросится, - ответил спецназовец.
        - Не переговариваться! - Они были наказаны плетью.
        Их волокли к телегам с огромными деревянными колесами, каждого в свою. Каждый должен был умереть в одиночку.
        На приговоренных надели высокие шутовские колпаки, а между связанными руками воткнули по толстой свече высотой почти в рост человека, и скорбная процессия тронулась.
        Антона неприятно поразило настроение толпящихся по обочинам людей. Равнодушных среди них не было. Одни смотрели с явным предвкушением зрелища, заранее оживленно смакуя детали, другие-с неприкрытой злобой. Когда в них начали швырять яйца, помидоры, камни и просто всякий мусор, Волобуев не выдержал и прокричал:
        - За что вы меня мучаете? Вам-то я не сделал ничего плохого.
        Чем вызвал взрыв здорового хохота.
        - Перестань, Волобуй! - Докричался до него спецназовец. - Не порть людям праздник.
        За эти слова он удостоился тычка палкой под ребра.
        - Не порть товар, - сказал он Свирию, - а то голубые обидятся.
        Палач ухмыльнулся:
        - Это точно. Тебя будут драть даже псы!
        - Откуда у вас псы? Вы же их всех поели.
        - Для тебя, умник, я разорюсь и куплю одного кобеля.
        - Зачем же тратиться? Ты сам пес смердячий!
        Свирий побледнел от злости и тыкал его под ребра снова и снова.
        Наконец телеги нехотя вырулили на Площадь Негодяев. Их приветствовали сотни воплей, площадь была запружена народом, возницы были вынуждены притормозить.
        Раздавая кнутовищем удары направо и налево, мрачный эскорт пробивался к возвышающемуся в центре эшафоту. Внезапно спецназовец увидел в толпе Машу.
        Видение длилось всего мгновение, и девушка была почти сразу заслонена ревущей толпой, но Антон успел заметить, что девушка повязала платок по-вдовьи. Из-под него виделись только глаза, наполненные неизбывной печалью.
        Телеги пробились к эшафоту, и приговоренных грубо сбросили с них. По двое стражников подхватили их под руки и почти бегом припустили к помосту, где уже разминался, поигрывал мускулами палач, голый по пояс, в красной маске.
        На помосте возвышалась виселица, специально укрепленная для Волобуева, рядом стоял укутанный проводами саркофаг, открытый, изнутри которого неслась несусветная вонь. "Калваллский гроб"! Его не проведешь как электрический стул, не отключишь сознание. Он выжигает нутро под ноль.
        Пока их тащили по лестнице, толпа ревела, не переставая, но едва они оказались наверху, наступила тишина. Спецназовец увидел умиротворенные, даже печальные, лица.
        С краю площади имелось возвышение с двумя креслами, в которых восседали Фонарщик и Кристина Мора. Чуть сзади стояли Каин и Инга. Вельможные зрители продолжали опасаться даже связанных бунтовщиков, и были окружены охраной в блестящих кирасах и с оголенными мечами.
        Наместник махнул рукой, после чего на эшафот медленно поднялся жрец.
        - Снимите с приговоренных эти колпаки, - велел старик сварливым голосом. - Свечи оставьте.
        - Засунь их себе в… - огрызнулся Волобуев.
        Жрец осуждающе качнул благообразной седой головой.
        - Господа, - начал он проникновенным голосом. - Мы собрались здесь, чтобы покарать злодеев и сторицей воздать за их преступления против монаршей власти, данной нам Великим Мазой. Вот имена этих злыдней, от содеянного которыми стынет в жилах кровь, и которые будут навеки проклинаться в нашем славном городе. Первого злыдня зовут… - Он заглянул в широкий пергамент, картинно держа руку на отлете. - Первого зовут Волобуев, по прозвищу Длинный Хрен.
        В толпе захохотали.
        - Однако, нехорошее у вас прозвище, сын мой, - заметил священнослужитель.
        - А что, Короткий Хрен было бы лучше? - Возразил силач.
        Хохот в толпе стал громче.
        - Призываю собравшихся к тишине! - Провозгласил жрец неожиданно окрепшим голосом. - Ибо по закону Святого Мазы я буду вынужден заново зачитать приговор. А вы, любезный, ведите себя пристойно, ибо вскоре предстанете перед Богом.
        - Я не тороплюсь.
        Антон вновь увидел в толпе Машу, напирающий народ периодически оттеснял ее, но девушка упорно выбиралась вперед.
        Новое открытие отвлекло его. Наравне с девушкой к эшафоту пробивались верткие парни, закутанные в пыльные плащи. Один из них приподнял лицо, и спецназовец разглядел, что это не человек.
        Мегалаков было немного, не более десятка, и шансов они не имели, их бы быстро перебила стража, в два ряда застывшая у эшафота во главе со Свирием. Среди мегалаков неожиданно мелькнуло лицо Юфа, и Антон напрягся.
        - Имя второго злыдня, да будет проклято оно в веках - Антон, - продолжил тем временем кардинал. - Полковник космического спецназа, оперативное имя - Геро.
        Имеет так же прозвища - Огненный Серп, Свинцовый Грайвер, Унган, Песчаный Барс, Садовник, Ледокол…
        Это все Мора наболтал, понял Антон. От мыслей его отвлек неожиданно возникший шум. Толпа заволновалась.
        - Прекратите шум! Теперь я поневоле вынужден вернуться к началу документа, - прокаркал жрец, и Антон с ним согласился, время ему было нужно позарез.
        Киборг был силен, гораздо сильнее обычного человек, но цепи разрывать еще не научился. И тут он вспомнил одну вещь, о которой никто знать не мог, даже негодяй Мора.
        А не мог он этого знать по той причине, что это были воспоминания настоящего Антона Воронина. В шеренге таких же отъявленных героев он стоял на палубе авианосца, за панорамным иллюминатором неподвижно висел диск планеты, атмосфера которого испещряли бесчисленные трассеры и вспышки, и куда им следовало окунуться с головой.
        Перед строем стоял целый полковник, старый пер, с перекошенным решимостью отправить всех на убой лицом и настоятельно внушал им:
        - В гипофиз каждого из вас вшита специальная ампула. Она достаточно хрупка, чтобы вы могли мысленным усилием «раздавить» ее, после чего в вашу кровь поступит столько адреналина, что она закипит, а ваши мускулы разовьют такую мощь, что не выдержит даже сталь. Но сам ваш организм может выдержать такое перенапряжение только раз в жизни. Так что вам самим решать, когда наступит этот решающий момент.
        Раньше Антон как-то не задумывался, что означает "мысленно раздавить", повода не было и особой нужды. Теперь же повод был, возникла проблема в реализации.
        Он представлял внутри своего мозга маленькую скользкую ампулу, брал ее в руки, ломал, но каждый раз пробуя связанные руки, убеждался, что ничего не изменилось и сверхспособностями он обладать не начал.
        - О, да я зачитал не весь список, - с этими словами жрец доразвернул сложенный пергамент. - Прозвища лихоимца также - Драконобой, Бетельгейзский Волк, Гроза Периферии, Большой Бур и прочая и прочая.
        К жрецу пробился посыльный и проговорил:
        - Досточтимый хан велел заканчивать побыстрее. - …и Ледокол! - Тотчас провозгласил кардинал, пропустив изрядную часть списка.
        Слова его немедленно вызвали новый шум в толпе, гораздо более сильный, нежели в первый раз. В толпе указывали на что-то за спиной Антона, однако он, занятый проклятой пилюлей, не мог позволить себе оглянуться.
        - Вешайте толстого, - нетерпеливо махнул рукой жрец.
        Четверо стражников поволокли упирающегося Волобуева к виселице. Спецназовец дернул скованными руками, цепи даже не дрогнули, зато он сам от своего же усилия упал на помост и не мог подняться.
        Скрипя зубами от бессильной ярости, он наблюдал, как Волобуева подтащили под болтающуюся от ветра петлю. Когда ее начали вдевать приговоренному на голову, то она не полезла, и палач, ругаясь, стал ее раздвигать.
        На этот раз Волобуев даже не сопротивлялся, а, замерев неподвижно, смотрел куда-то назад. Поначалу Антон решил, что от безысходности, но Волобуев вдруг закричал:
        - Подождите вы, олухи! Вы хоть знаете, КОГО вы хотите казнить? Тогда оглянитесь и посмотрите!
        Палач стал озираться.
        - Стена, стена, - раздалось в толпе.
        Даже спецназовец оставил свои бесплотные попытки и, выворачивая голову, пытался увидеть, что там за стена.
        - Не понимаю, что вы там нашли, - проворчал жрец. - Обычная фреска.
        Антон тоже поначалу так решил. Старая, может быть, даже древняя, вся потрескавшаяся, фреска изображала некий плывущий корабль. Отведя взгляд от безвестной картинки, он неожиданно столкнулся с округлившимися глазами силача.
        Потом он увидел, что точно такие же глазами на него смотрят стражники, по-прежнему удерживающие Волобуева. Спецназовец окинул взглядом замершую толпу и столкнулся уже с сотнями устремленных на него глаз.
        - Да вы что, спятили? - Завопил вдруг жрец и продолжал вопить, не переставая, словно его также не переставая, продолжала жалить оса, по миллиметру вставляя в зад безразмерное нескончаемое жало. - Это не может быть ОН! ОН не стал бы валяться у ваших ног, связанный по рукам и ногам и изготовленный к закланию словно агнец. Вешайте толстого!
        От его крика палач очнулся и, продев петлю, затянул ее на шее Волобуева. Толпа продолжала шуметь, и неизвестно, сколько бы продолжался весь этот кавардак, если бы у Антона не иссякло терпение, и он, поднявшись и потирая затекшие руки, не направился к краю эшафота, чтобы разглядеть картину получше.
        Он не сразу обратил внимание, что проделывает это в мертвой тишине, которую прорезает лишь скрипучий, какой-то старушечий, голос Фонарщика:
        - Кто связал его гнилыми веревками?
        - Это не веревки, ваше высочество, - ответствовали ему. - Это цепи.
        Антон посмотрел на свои руки. У кистей болтались обрывки цепей. На концах, в местах разрывов, они были раскалены докрасна, так что шествующий по помосту Антон оставлял за собой капли расплавленного металла.
        Спецназовец сорвал с себя остатки цепей, просунув указательный палец меж запястьем и наручником, как если бы это были простые нитки.
        - Это он! - буйволом взревел Волобуев. - ОН!
        - Картина! - сотнями голосов выдохнула толпа.
        Как уже упоминалось, на картине был изображен небольшой корабль, плывущий по довольно символически изображенному морю. Да и сам корабль был выложен довольно неряшливо. Борт, мостик, труба - так обычно рисуют дети.
        Борт корабля украшала надпись:
        - Ледокол "Великий король Константин Густов".
        Константин Густов - К.Г.Ледокол. Великий К.Г. Он же Ледокол.
        - Какая, право, ерунда! - не успел проговорить Антон, как едва не был наказан.
        - Убить самозванца! - На него ринулись те, что стояли поближе: Свирий и палач.
        Если Свирий махал своей палкой, довольно хорошего качества, дубовой, то палач воспользовался остро наточенной секирой, которым должен был вспороть живот приговоренному.
        Ощущения Антона приобрели невиданную доселе остроту и ясность. Казалось, что он видит вкруговую, всей поверхностью тела, а скорость передвижения была такой, что временами его силуэт размывало в воздухе.
        Спецназовец, не оглядываясь, убрал голову из-под свистнувшей секиры и подправил хищно блеснувшее лезвие обратно в палача таким образом, что оно вошло ему между ног снизу вверх, а застряло где-то на подходах к его профессиональной алой маске.
        Выхватив палку Свирия, спецназовец сломал ее ему же об голову, а потом пинком послал безвольно обвисшее тело практически через весь эшафот. Все действия Антон проделал на раз-два.
        - Великий! - прорезался истошный вопль.
        Потом стали кричать все, даже Волобуев. Люди падали ниц, устоял лишь силач, которому помешала надетая петля, плакали, протягивая к нему руки. Они видели в нем богочеловека, сошедшего с небес.
        Охрана бросилась к спецназовцу, но моментом удачно воспользовались мегалаки, внезапно ударив солдатам в спину и беспощадно переколов.
        - Веди нас, Великий! - Опустился на колено Юф.
        - Спаси нас, Великий! - Раздавалось со всех сторон в возникшей давке.
        Антон к такому повороту событий оказался совершенно не готов и не представлял себе, как обращаться с внезапно свалившейся на него безграничной властью. Он пытался докричаться до словно обезумевших, превратившихся в беспомощных детей, людей. Куда там.
        В сутолоке Фонарщик, Мора вместе с Каинами повскакивали на лошадей и ринулись сквозь толпу. Антон хотел устремиться в погоню, но тут толпа полезла на помост, и едва не столкнула Волобуева в петлю, которую так никто и не удосужился с него снять.
        - Освободите меня, кто-нибудь! - Закричал Волобуев.
        Антон подбежал к нему, снял петлю, и едва это проделал, силач рухнул на колени, порываясь поцеловать ему ноги.
        - Очнись, Волобуев! - Спецназовец встряхнул его, приводя в себя. - Найди Юфа, пусть собирает бойцов! Мы еще не победили!
        26.А Х А Н Г А Р А Н С К И Е Л Ь В Ы
        Антон вышел из-за стен дома, за которыми простиралось ровное место до самой крепости наместника. Ворота были задраены, башня Голодоморни возвышалась мрачно и неприступно.
        В бойницах на протяжении всей видимой части стены засели многочисленные лучники.
        От этого стена в неровностях кладок разных лет выглядела колючей.
        На самой башне кто-то написал "Добро пожаловать в ад!".
        Ну-ну, сплюнул спецназовец.
        На нем были доспехи, покрытые сусальным золотом, и он чувствовал себя неуютно, этаким ряженым. Но ничего нельзя поделать, электорат просит.
        Перевязь с двумя мечами тоже золотая. Еще под панцирем был спрятан паузер, так на всякий случай: вдруг внутри крепости нейтрализующее поле не действует.
        Если при взгляде на Голодоморню охватывало молчаливое умиротворение, то стоило Антону обернуться, как на него разом обрушился несусветный гвалт.
        В прилегающих дворах и улицах Ахангарана было полно народа, и царила невообразимая сутолока. Те, кого удалось вооружить, человек восемьсот, кучковались в колонны. Мало, черт подери. Янычар с их тяжелым вооружением, равного которому в городе не сыскалось, будет, по крайней мере, втрое больше.
        С другой стороны, спецназовец сам удивился, что кто-то еще пришел после такого оглушительного фиаско. Сам он не переставал испытывать чувство вины, глядя, как с улиц убирают погибших.
        Чуть в стороне, там, где сколачивали тараны, и во всю стучали молотки, группировались мегалаки.
        - Волобуев! - Позвал Антон.
        Тот отделился от толпы и приблизился, согнувшись в три погибели в поклоне. На нем были старые покореженные доспехи, и Антон опять почувствовал себя петрушкой.
        Ему сделалось стыдно за свой «парадно-выходной» мундир, все равно, что он бы стоял без трусов.
        - Слушаю, о Великий, - крикнул в землю силач.
        В ответ на высокопарное обращение спецназовец только поморщился. Он уже устал отучать людей от такого рода раболепствования. Утверждалось так же, и люди верили, что нельзя смотреть великому К.Г. в глаза - окаменеешь. Посему он видел одни затылки и зады.
        - Ты сказал, чтобы Юф строил мегалаков всех вместе, включая рабов? - строго спросил Антон.
        - Так точно, о Великий.
        - Так какого же Великого К.Г. он разделил свою колонну на две? Скачи к нему и скажи, что я не допущу второго базара.
        - Может, его убить?
        "И ведь убьет", - подумал Антон.
        - Пусть лучше колонну объединит, - устало сказал он.
        Едва Волобуев ушел, как, отклячив зад, к нему буквально вполз человек из личной охраны.
        - Великий, к вам женщина.
        - Я же сказал убрать всех женщин в глубь города.
        - Она утверждает, что вы знаете ее, Великий.
        Маша, молнией мелькнула мысль, и Антон велел пропустить.
        Женщина приблизилась боязливо, на ней было старенькое платье, и все норовила упасть на колени. Он поспешил ее поднять и усадил в королевское кресло, принесенное мегалаками с площади.
        Она присела на самый краешек, словно кресло могло ее укусить, по- прежнему не поднимая глаз.
        - Ты тоже боишься смотреть мне в глаза? - улыбнулся Антон.
        - Нет, Великий, даже если превратишь меня в камень, - храбрясь, ответила она и подняла на него серые глаза, полные вселенской всепоглощающей любви.
        "И за что женщины так беззаветно любят мужчин?" - Подумал он и понял, что правильно сделал, предложив ей трон.
        Да что трон, он готов был предложить ей всю планету.
        - Я верю, что ты нас все спасешь, Великий, - тихо проговорила она.
        "Хотелось бы так думать", - сделал он про себя поправку.
        - Я хочу умереть за тебя! - воскликнула она.
        - Это лишнее. Иди к женщинам и до окончания боя не выходи.
        - Слушаюсь.
        Она беспрекословно повиновалась. Быть Великим Антону в этот раз понравилось.
        Когда она сходила с трона, повинуясь порыву, он остановил ее и жарко поцеловал.
        Она засмущалась:
        - На нас смотрят!
        - Это вряд ли!
        Она уходила гордо, ни разу не оглянувшись, и он понял, что больше они не увидятся.
        Тараны - огромные телеги с деревянными колесами, груженные заостренными бревнами, которые искали по всему городу, сколачивали слишком долго, и это несмотря на то, что плотники работали без перерывов.
        Вскоре приготовления были закончены, и люди стали выдвигаться. Спецназовец почувствовал дискомфорт. Настроение воинов ему решительно не понравилось. Лица опять были обреченные.
        Он подозвал к себе Ивана и поинтересовался, в чем дело.
        - Они знают, что все умрут. Но умрут вместе с Великим К.Г., который станет их пропуском к Великому Мазе. И наступит всеобщая Маза! Ты что не знал, что К.Г. и Маза друзья? - издевательски поинтересовался Иван.
        - Шутник! - в сердцах бросил Антон, и, подозвав командиров отрядов, отдал новый приказ.
        - Как я прорвусь в Голодоморню, сразу уходите. Дальше я работаю один!
        - Может, их измором взять, Великий? - предложил Юф.
        Что им сказать? Антон оглядел лица, не глаза, глаза все продолжали прятать. Они хотели жить, и им не было дела до элиминатора и готового рвануть на всю планету унформера.
        И они были правы. Их ждали женщины и дети, и они хотели их дождаться.
        - Как только я окажусь в крепости, уходите, - упрямо повторил он.
        - Хан Яндырбец нас из-под земли достанет.
        И опять Антону нечем было возразить. Великий К.Г сгинет снова на тысячу лет, а Фонарщик вот он, тут. И фонари готовы принять новых висельников. Народу много, но можно вешать несколько шей в одну петлю. Это быдло даже умереть не имеет право достойно, кроме как блюя и фекалируя друг на дружку.
        - Когда Великий прорвется к хану Яндырбец, тому наступит конкретный… - пришел на помощь Иван.
        И как всегда вовремя. Разрядил обстановку и командиры повеселели, но с рядовыми горожанами было не в пример хуже.
        Люди с опаской выходили из-под защиты стен и улиц, не было слышно ни разговора, ни обычных в таких случаях подтруниваний. В центре встали наиболее хорошо вооруженные найденным в городе оружием люди, на левом фланге - мегалаки, на правом - опять люди, но вооруженные лишь дубинами да ножами, что означало, что им суждено выступить против тяжелой кавалерии практически безоружными.
        - Сейчас что-то произойдет! - понял спецназовец.
        Со страшным скрипом ворота крепости стали открываться. Из глубины двора сначала показалось облако поднятой пыли, а потом уже донесся мерный топот.
        В воротах возник ряд полированных медных щитов, за ним другой, третий. Казалось, им не будет конца.
        Бронированная колонна вышагивала как на параде. От ритмичного колыханья сотен щитов зарябило в глазах. В такт ударам бубна янычары организованно перестроились во фронт.
        Перед остолбеневшими горожанами выстраивался монолит. На площади перед крепостью уже замерли в ожидании битвы, готовые по первому сигналу ринуться в бой, около пяти тысяч янычар, а колонна продолжала выдавливаться в ворота.
        Стоял сплошной лязг навешанного на янычар железа. Даже на глаз было видно, что их больше горожан раза в три.
        Янычары не суетились, держались уверенно, было слышно, как они неспешно переговариваются в строю. "Эх, и врежут же они нам сейчас", - подумал спецназовец.
        От тягостных дум его отвлекли вопли, донесшиеся со стороны собственных войск.
        Как оказалось, кричал Волобуев и, как водится, на своих:
        - Осади назад! Разойдись пошире! Дай простор для замаха!
        Замахиваться силач собрался даже чересчур широко. Во всяком случае, места он себе отвоевывал столько, как если был метров 10-ти росту. Да и то ему все только мешали.
        - Волобуй, поди сюда! - Велел спецназовец и, когда тот приблизился, приказал:- Возьми сотни три мегалаков, самых головорезов, встань позади. Ударишь, только когда станет совсем худо, и только когда я сам позову!
        - Не губи, Великий! - Силач упал на колени, лязгнув массивными доспехами.
        - Будешь орать, превращу тебя в женщину! - пригрозил Антон, грубо конечно, зато действенно.
        Волобуев строптиво подобрал оружие и припустил на левый фланг, некоторое время было слышно, как они с руганью препираются с Юфом, который ни в какую не хотел делить отряд. Наконец мегалаки кое-как поделились, и половина из них ушла назад в Ахангаран.
        Янычары приветствовали отступление оглушающим свистом и издевательским смехом.
        Они развлекались. Горожане от их гогота лишь боязливо переминались, не прочь сами присоединиться к ушедшим.
        Благо, Волобуев вник в обстановку и остановил засадный отряд на виду. Сам влез на стену и замер со сложенными на груди руками, обиженный, молчаливый и неподвижный словно статуя.
        Наступила тишина. Смолкли разговоры, затих лязг доспехов.
        Противников разделяло метров сто, и они насторожено и с любопытством разглядывали друг друга.
        Напрасно спецназовец выискивал среди врагов Фонарщика, он оставил грязную работу другим. Антону же в очередной раз приходилось выполнять самую грязную работу самому. Судьба такая. Антон почувствовал сильное раздражение.
        Подбавил огоньку выскочивший из стана врагов клоун. На этот раз, настоящий.
        Разряженный, с огромным красным носом и ртом до ушей. Одетый в картонные доспехи и вооруженный деревянным мечом, он дурашливо закричал:
        - Кто тут Ледокол? Хочу с ним биться.
        Рыцари издевательски захохотали.
        Клоун продолжал паясничать, спускать штаны и показывать выкрашенную красной краской задницу. И неизвестно, сколько бы продолжалось это безобразие, если бы в центр зада как в мишень не врезался камень из пращи, пущенный Волобуевым.
        Метров за двести запулил, с уважением подумал Антон.
        Клоун взвыл и покатился по земле, после чего, нашаривая и подтягивая штаны, заковылял прочь.
        Ему опять не повезло, и по пути он столкнулся с настоящим бойцом, идущим навстречу, и отлетел в сторону словно пушинка.
        Поединщик казался огромным. Руки его из-за обилия мышц торчали в растопырку. Он поигрывал сокрушительного вида секирой. Обоюдоострое лезвие, напоминающее бабочку, зловеще отсверкивало. "Рано я таблетку проглотил", - подумал спецназовец. - "Не могли, гады, две вшить." - Хочу с Ледоколом биться! - громогласно изрек боец. - Где ты? Я жду!
        - Это Ганг, поражений не знающий! - сообщил Юф. - Тебе с ним не справиться, а мы не можем остаться без командира! Разреши я пойду!
        Спецназовец остановил его движением руки. Потом стал экипироваться к бою. Одел шлем. Взял меч, в другую руку щит, который закрывал его почти в полный рост.
        - Ганг дерется не честно, не дай ему крикнуть, - предупредил Юф.
        Поединщик ждал его, поигрывая секирой и издавая громкий рык. Словно зверя выпустили из клетки.
        Мы возьмем его культурой, подумал Антон.
        Но едва он сдвинулся с места, как горожане истошно завопили:
        - Великий!
        Янычары в ответ:
        - Убей его, Ганг! Убей!
        И те и другие старались перекричать друг друга, и над полем повис непереносимый ор. Увидев его, Ганг издал непередаваемый горловой клич и двинулся навстречу.
        Вопли стихли только тогда, когда продолжавшие сближаться поединщики оказались на расстоянии десятка шагов друг от друга.
        В наступившей полной тишине, когда стал слышен ветерок, гуляющий между собравшимися крушить друг друга войсками, спецназовец, наконец, понял, с ЧЕМ ему придется иметь дело.
        Во-первых, это был не человек. Он был на метр выше Антона, весил центнера три.
        Во-вторых: его секира была настолько огромна, что была способна разрубить его напополам, при этом часть лезвия даже не запачкалась бы в крови.
        Посмотрим, на что годна сталь атканларская, подумал Антон.
        Решив выступить вторым номером, он ждал атаки, но когда она случилась, едва ее не проспал, поплатившись за это самым серьезным образом. Заревев, Ганг кинулся на него. Хоть он был большой, и по идее должен был быть неуклюжим, на деле ничего подобного. Он преодолел разделявшие их 10 шагов в два прыжка, а на последнем шаге стал двигаться с такой скоростью, что на мгновение выпал из поля зрения.
        И это едва не стало для спецназовца роковым. Почуяв неладное, он лишь начал входить в боевой транс, поэтому успел только вскинуть щит повыше, как получил в него удар секирой.
        По идее, такие удары не могут наноситься. Разве что машиной собьет. Щит неподъемной тяжестью осел на нем, вдавился в доспехи и тело. И как не крепился спецназовец, на ногах он не устоял.
        Его откинуло назад, равновесие он утерял безвозвратно. И чтобы не загреметь навзничь, был вынужден наклониться вперед, припав на колено. Со стороны это выглядело, как если бы он поклонился сопернику.
        Янычары заулюлюкали. Ганг же стоял, наслаждаясь видом его унижения.
        Впрочем, когда спецназовец быстро поднялся, Ганг заворчал. Должно быть, он должен был остаться на коленях, тогда ему сподручнее было смахнуть голову.
        Спецназовец подвигался, проводя инвентаризацию. В щите появился широкий вдавленный след.
        Видя, что противник против обыкновения быстро очухался, Ганг вновь пошел на него.
        На этот раз спецназовец был гораздо более внимателен и ждал удара. Даже взмахнул мечом навстречу.
        И все равно удар прозевал.
        Лезвие молнией сверкнуло перед глазами и врезалось в щит. На этот раз спецназовец не упал, но крутанулся вокруг своей оси. У него возникло нехорошее чувство, что он видит сквозь щит.
        Так и есть. Второй удар пришелся почти в тоже место, что и первый, и щит не выдержал. В середине зияла безобразная трещина, почти рассекшая щит пополам.
        Его обескураженный вид так понравился Гангу, что он захохотал. Это так разозлило спецназовца, что он с ходу вошел в боевой режим, одномоментно сблизился с громилой и рубанул его мечом в голову.
        Когда нечто довольно далеко отлетело, он был уверен, что голова, оказалось, шлем.
        Мегалаки и так не красавцы, но открывшаяся морда была мерзка до отвращения.
        Кожистые складки на лбу. Налитые кровью глаза низко, на щеках. Меж ними широкий как у быка нос, в который вдето толстое кольцо толщиной в сосиску.
        Теперь восторженно заорали горожане.
        Обезумев от жажды мести, мегалак кинулся на него. Спецназовец отбросил в сторону испорченный щит, который уже не мог выполнять свое предназначение, и выхватил второй меч, доселе висевший в ножнах.
        Для стороннего наблюдателя, меч оказался в его руке мгновенно, словно выпрыгнув из ножен. Войска восторженно взревели.
        Очередной страшный удар спецназовец принял на скрещенные мечи. Сталь звякнула о сталь, Ганг навалился с тяжестью грузовика, но спецназовец тоже поднапрягся, и они взаимно отбросили друг друга.
        Дистанция вполне позволяла нанести удар, или пару ударов, но спецназовец не успел сделать ни одного. Он уже делал выпад, когда на морде мегалака вдруг разверзлась поросшая волосами пасть.
        В ухо словно спицу вставили. Не выпуская меча, он вытер локтем ухо, и на доспехах осталось кровавое пятно.
        Мегалак ухмыльнулся и вновь беззвучно раззявил пасть. На этот раз боль была нестерпимой. Разверзшаяся пасть пульсировала, притягивала.
        Ноги сделались ватными, казалось, ничто не заставит сдвинуться с места. Мегалак надвигался на него, замахиваясь секирой, но это казалось не существенным, даже безобидным, но он все же заставил себя, казалось, без особой необходимости отшагнуть в сторону с линии удара.
        Действительность вернулась вместе с тяжелым хлещущим ударом, с лязгом отхватившим часть кольчужной рукавицы.
        Под рев толпы спецназовец вновь вернулся в действительность, и ему удалось увернуться от пары последующих ударов. В криках янычар послышалось разочарование.
        - Убей его, Ганг! - Кричали они. - И съешь его мясо!
        Стоя на месте, мегалак ухмыльнулся и вновь разинул пасть. На этот раз воздействие ультразвука оказалось еще более сокрушительным.
        Его словно всосало в разверзшуюся на морде мегалака воронку. Воздуха не было.
        Вокруг возникла вязкая тошнотворная мгла. Он барахтался, он дергал руками, стараясь выплыть из нее. Что-то мешало этому, он понял, что это мечи оттягивают ему руки, тогда он отбросил их.
        Он пришел в себя от крика толпы и гулких тупых ударов. Били его. Панцирь имел несколько вдавленных полос, а в одном месте лопнул, там сочилась кровь.
        Он отскочил, озираясь и ища свое оружие, ибо оказался перед озверевшим противником совершенно безоружным.
        - Ты что-то потерял, Ледокол? - Ухмыльнулся Ганг.
        - Ага, твою совесть.
        - А я думал это, - Ганг отшвырнул пинком в сторону антоновы мечи, они имели почти переломившие их зазубрины, видно, спецназовец умудрился отбить пару ударов, хотя и не помнил, как ему это удалось.
        - Я съем твое сердце, - загоготал мегалак. - Пришел твой смертный час. Сейчас я убью Великого К.Г.!
        Глядя ему в глаза, Ганг медленно, даже сладострастно, вновь распахнул пасть. Да он сейчас кончит, подумалось.
        Спецназовец одним движением подхватил с земли один из мечей с отломанным, корявым острием и, нырнув под мегалака, полоснул его по сухожилиям.
        Мегалак удивленно рыкнул, кровь била из ноги как из фонтана. И наклонился инстинктивно, зажать рану, наверное, хотел.
        Спецназовец захватил его башку подмышку и погрузил меч в открытую пасть. Буркала мегалака едва не вылезли из орбит, а меч продолжал неумолимо погружаться и погрузился на всю длину.
        Косматая голова Ганга вздулась и треснула на затылке, выпуская зазубренное все в крови лезвие.
        - У тебя, брат, голова совсем дырявая стала, - попенял Антон.
        Стояла такая тишина, что его слова услышал даже Волобуев, замерший на городской стене.
        Когда спецназовец отпустил Ганга, тот рухнул, словно подрубленный александрийский столб.
        Спецназовец подошел к поверженному и вырвал кольцо из его носа.
        - Воткнем кольца янычарам в нос! - Заорал Антон, потрясая им над головой.
        Он не знал, те ли необходимые слова перед боем нашел, но войска встретили сказанное таким ревом, что всякие сомнения отпали.
        - Воткнем! - Отряды с радостными воплями сорвались с места.
        Янычары двинулись в ответ.
        На Антона катилось две лавины, с двух противоположных сторон, но янычары настигли его первыми.
        Он успел подхватить секиру Ганга и так здорово размахнулся, не слабже Волобуева, что проделал в атакующих рядах изрядную прореху. Лава обтекла его с боков, глубоко вклиниваясь в ряды слабо вооруженных горожан.
        Две лавины, общей численностью порядка восьми тысяч человек и мегалаков со всего маху сшиблись между собой, заставив от лязга содрогнуться небеса. Один из так долго сколачиваемых таранов от удара подлетел в воздух, роняя бревна. Другие были повалены, а их обслуга изрублена.
        Бой сразу разбился на тысячи смертельных поединков. Стоны умирающих временами перекрывали звон мечей. Сколько погибло в первые же минуты? Ведь чтобы завалить одного янычара, горожане гибли втроем, вчетвером.
        Наравне дрались только мегалаки.
        Что касается Антона, то не зря на Бетельгейзе Воронина прозвали Огненным Серпом.
        Не верилось, что так можно управляться с холодным оружием.
        Став на время боевой машиной, он выкашивал вокруг себя врагов. Стараясь прекратить бессмысленные ужасающие потери горожан, он стремительно пробивался к воротам.
        Временами его попросту заваливало трупами врагов, и пока он выбирался, вытаскивая свою секиру, новыми ударами янычарам удавалось оттеснить его назад.
        Его отшвыривали от желанных ворот, что приносило лишь новые жертвы, и каждую новую он ощущал своей шкурой, вот еще одного убили на его глазах, а он ничего не мог сделать, вот еще, он упорно отбивался, укладывая врагов направо и налево, и опять наступал.
        Ему даже удалось дойти до крепостной стены, но новый отряд выдавился навстречу и оттеснил его до самого лежащего Ганга. Впрочем, спецназовец очень скоро перестал различать это место, потому что оно было завалено десятками дымящихся трупов-янычар и горожан.
        Спецназовец потерял всякое представление о времени. Единственное, что он понимал, что они дерутся, они продолжают драться, и никто из горожан не побежал.
        Бой кипел вовсю. Неизвестно, сколько их осталось, но они дрались как волки.
        Антон взобрался на груду поверженных и закричал:
        - Волобуев!
        Его сшибли и затоптали, но он был услышан.
        Вылезши из-под груды тел, он увидел скачущую из Ахангарана конную лавину.
        Впереди, сшибая янычар словно тараном, мчался Волобуев. За ним три сотни мегалаков с непривычно раздутой шерстью на загривках, делающих их похожими на львов.
        - Ко мне, ахангаранские львы! - Громогласно закричал спецназовец. - Ко мне и за мной!
        Из-за шеренги других коней вынырнул Иван, все это время не имевший никакой возможности пробиться к нему. Антон взобрался в седло и оказался во главе скачущей конницы.
        - На штурм! - крикнул он, и его поддержали.
        - На штурм! - Закричал Волобуев.
        - На штурм! - Закричали уцелевшие.
        И штурм начался. Это был самый скоротечный и страшный штурм в жизни Антона.
        Засадный полк с таким с остервенением прорубился сквозь янычар, что застал последние резервы враг непосредственно в воротах. Лучники обрушили на них град стрел, но мегалаки изобразили черепаху, прикрывшись щитами, и Антону удалось, наконец, проскочить в вожделенную крепость.
        - Мы выполнили свою задачу, атканларец! - сказал Юф, стоя в проеме и поклонившись.
        - Тогда валите отсюда скорее! - нетерпеливо прикрикнул Волобуев.
        Антон не успел ничего предпринять, как Волобуев вцепился в массивный ворот, обычно приводимый в движение пристяжной шестеркой лошадей, и стал титаническим усилием его вращать.
        Подъемный механизм нехотя пришел в движение, и створ ворот со скрипом пополз вниз. Отряд Юфа уже успел развернуться и стал уходить, организованно вклинившись в ряды отступавших врагов. Янычары обтекали мегалакский клин и устремлялись в продолжавшие оставаться незакрытыми ворота.
        - Ну и на фига! - сказал Антон и рубанул по цепям подъемника.
        Цепь лопнула, и конец ее, увлекаемый многотонным усилием, стремительно скрылся в направлении потолка. Громада ворот ухнула на землю, придавливая и отсекая руки и ноги остаткам янычарова воинства.
        Потеряв опору, Волобуев кубарем полетел на землю.
        После боя наступила долгожданная тишина, они расслабились и едва за это не поплатились.
        Антон ничего не успел предпринять, как на них напали. На Волобуеве и спецназовце одновременно вспыхнули крошечные солнечные зайчики лазерных прицелов!
        Антон уже ушел с линии выстрела, попутно сшибая с ног и ничего не понимающего силача, который по существу и должен был умереть в неведении, и увлек к башне, в мертвую зону, подальше от последовавших тяжелых ударов молоха, разнесших брусчатку внутреннего двора.
        Донеслись раздосадованные вопли снайперов, впрочем, они отыгрались на Иване. Он еще пытался ускакать, но несколько прямых прострелов наповал уложили коняку.
        - Как ты? - спросил Антон по внутреннему коммуникатору.
        - Цел. Коня жалко!
        Не имея возможности приблизиться, спецназовец велел отстрелить трос и подтянул убитого коня под защиту стен. Здесь он вынул модуль искина. Правда, тот попросил забрать еще кое-что.
        Антон вынул из «бардачка» котомку. Внутри был хрустальный шар Емелеха. Когда Антон хотел без затей его выбросить, Иван взмолился.
        - Он тебе еще пригодится! Я еще до конца не разобрался в нем, но это может быть очень, очень полезная вещь!
        Он два раза подряд повторил «очень», и Антон сдался. Шар не тяжелый.
        Сунув искина и шар в котомку, он повесил на плечо. Надо было выбираться, в этот момент снайперы делают все от них зависящее, чтобы изменить сектор обстрела и попытаться выкурить их из-под стен. Площадь пересечь они не могли, оставался один путь - в башню.
        Двинувшись вдоль основания, они наткнулись на лестницу, упиравшуюся в железную дверь. Она была незапертая, хотя с внутренней стороны имелась щеколда, и они шагнули в узкий кривой коридор.
        Едва спецназовец замкнул дверь на щеколду, как ее тихо тронули с той стороны.
        Стало быть, не увидели, как они сюда скользнули, а то стали бы ломать. А еще хуже взорвали. Теперь сразу не полезут, потому что не уверены, здесь ли они.
        Сначала они обойдут вокруг башни, так что у них есть пара минут. Но не больше.
        - Может, засаду устроим? - Задумчиво спросил Волобуев, еще минуту назад мечтавший только убежать.
        Антон приложил палец к губам и жестом показал вглубь коридора.
        Как оказалось, коридор вел вкруговую вокруг башни, имея частые ответвления к центру. Они сунулись в некоторые, но все они вели в заваленные мусором закутки, и соваться они перестали.
        Башня внутри оказалась больше, чем виделась визуально. Или таковой ее делала хитрая архитектура.
        Антону казалось, что они никогда не выберутся из этого лабиринта, когда в очередной раз оглянувшись, а он двигался первым, вдруг увидел безмолвную тень, появившуюся из очередного бокового закутка и стремительно зашедшую к Волобуеву со спины.
        - Сзади! - Антону показалось, что он даже не крикнул, а разве что успел каркнуть нечто отдаленно напоминающее человеческую речь.
        Силач среагировал с непохожей на него грацией и успел отпрыгнуть на добрый десяток метров. Вдвоем они с недоумением уставились на плюгавого седенького старичка, который и не думал нападать, а стоял, вежливо переминаясь с ноги на ногу.
        Как бы не так. Спецназовец чересчур хорошо знал разницу между словами «подойти» и "подкрасться".
        - Ты кто такой? - Спросил он.
        - Ключник, - с готовностью ответил старик. - Меня зовут Слим.
        - Да? И ключи от всех дверей у тебя есть? И от комнаты Фонарщика?
        - От всех, и от хозяина тоже, судари.
        Антон обыскал его и отобрал связку ключей.
        - Веди к Фонарщику! - велел Антон, и Слим с готовностью подчинился.
        Заведя в один из закутков, он на секундочку попросил свои ключи обратно, отомкнул дверь, и они оказались перед спиральной лестницей, уходящей вверх в каменную трубу.
        - Прямиком к хозяину, - заявил Слим и сделал попытку улизнуть, но был немедленно задержан спецназовцем за шиворот и водворен обратно.
        - С нами пойдешь, - сказал Антон не терпящим возражений тоном. - Мы люди темные, вдруг свернем не туда.
        Подъем протекал трудно и долго. Волобуев по объективным причинам стал отставать.
        - Сколько же тут этажей? - недоумевал он.
        Спецназовец встал как вкопанный и, прищурясь, глянул на вмиг притихшего Слима.
        - Хорошую шутку ты с нами сыграл, - сказал он. - Только почему-то не смеешься.
        - Не понимаю: о чем это вы? - В момент разговора тот оказался чуть ниже, теперь не догнать: придется убивать.
        - Я про эти лестницы-ловушки еще пацаном слышал, - продолжал спецназовец, ненароком убирая руку ближе к паузеру. - Можешь по ней хоть всю жизнь идти - она под твоим весом в пол уходит, а сверху все новые ступени появляются.
        Слим, взвизгнув, быстро наклонился, нашаривая что-то сбоку лестницы. Антон вскинул паузер, но ему помешал Волобуев, сам пожелавший схватить подлеца и сбившего прицел.
        Не успел Антон до конца оценить грозящую им опасность, как Слим нажал потайной рычажок, и ступени моментально провалились вглубь, сделав лестницу совершенно гладкой. И скользкой.
        Старичок укатился сразу, Волобуев начал сползать следом, но Антон к этому времени закрепился и его удержал. Снизу раздался громкий вопль, следом тяжелый плеск. Больше старичок признаков жизни не подавал.
        - В такого рода ловушках используется кислота, - пояснил Антон.
        Он нашарил использованный Слимом рычажок и вернул на место. Лестница закряхтела, из пола опять вздулись ступени.
        Некоторое время он переводили дыхание.
        - А ты ведь не Великий К.Г.! - заявил Волобуев.
        - Как ты догадался? - спросил он.
        - Богу нет до нас никакого дела!
        - Хорошо бы так! - воскликнул он в сердцах.
        27.Один на один
        - Снайперы! Снайперы тута! - громко шептал Волобуев, вытаращив глаза.
        - И как ты догадался? - пробормотал Антон. - И почему ты стал разговаривать шепотом?
        Они лежали в начале виадука, соединяющего башню с поместьем. Узкий виадук, сооруженный из глины и штакетника, и так имел шаткий вид, несколько сквозных дыр прочности не добавили, причем, пару минут назад их не было. Учитывая высоту расположения, метров 16 над землей, конструкция становилась чрезвычайно опасной для перемещения.
        И возвращаться было нельзя.
        Антон вспомнил, как они с силачом поднимались до тех пор, пока не оказались на краю мрачного бетонного колодца, откуда несло невыносимым застарелым смрадом.
        Так пахла смерть.
        Много лет, если не десятков лет, неугодных сбрасывали вниз, без еды, питья, человекомогильник, средоточие безысходности и ужаса.
        Выше располагались только голые стены. Вот такая она Голодоморня.
        Антон покачал головой. Нет, возвращаться туда нельзя. Их по существу и гнали туда, и калиточку оставили. Теперь снизу шли янычары, они уже слышали их шумное дыхание, вырывавшееся сквозь респираторы шлемов высшей защиты. Единственный же переход защищали снайперы.
        Если бы на месте спецназовца оказался обычный человек, даже не обычный, герой, тут бы для него все и закончилось.
        По идее Антон мог бы пройти дальше с минимальным ущербом для атканларской стали.
        А Волобуев бы не прошел. Огромный сильный человек, матерый человечище. И такая же огромная мишень, в которую невозможно промахнуться. Жалко, что не киборг.
        Антон вздохнул.
        - Ты чего, Ледокол? - уставился на него Волобуев.
        Спецназовец передал ему паузер, велев стрелять во всех, кто появится с лестницы.
        Когда он в общих чертах обрисовал, что собирается делать сам, силач сразу вызвался идти вместо него.
        - Не высовываться! - повторил Антон.
        Он пополз по виадуку. Тот, кто его возводил, был прозорливый, собака. Виадук получился необременительный в строительстве, а при необходимости, и в уничтожении.
        Раздалось два выстрела, и оба раза в него попали.
        Кучно кладут, засвидетельствовал он, протирая глаза от забившей их глины. После первых выстрелов возникла короткая пауза, видно стрелки недоумевали, почему жертва все еще продолжает двигаться, и решали, что делать дальше.
        Спецназовец еще подумал, что можно было закинуть здоровяка на загривок и перенести через простреливаемую зону с минимальным риском, и оказался неправ. И такое с ним случалось в последнее время чересчур часто и даже можно сказать, регулярно.
        С 90 процентной уверенность можно было утверждать, что это был шаровой заряд, выпущенный из галакса. На остальные 10 можно было оставить предположение, что это импульсная граната.
        Что бы это ни было, оно угодило в виадук в 10 сантиметрах от его головы, разнеся его в щепки. Удар был столь силен, что вскинул спецназовца на несколько метров вверх, потом он рухнул вниз. Думал, что ударится об остатки виадука, но пролетел в метрах трех левее.
        Стены взметнулись ввысь, и спецназовец со всего маху и всем весом ухнул о брусчатку внутреннего дворика.
        Грянул второй взрыв. Брусчатка выметнулась из-под него, и спецназовец вбился в грунт на полметра, чувствуя, как сминается плечо и немного голова. В талии что-то тянуло. Напряглась поясная мышца, но не порвалась.
        В наступившей тишине послышались шаги. Спецназовец не шевелился. Стрелки переговаривались.
        - Вставай, железяка, чего притворяешься? - сказали ему.
        - Кай, ты? - спросил он, а уже потом открыл глаза и повернулся.
        Кай и Инга подходили к нему, очень грамотно, не перекрывая друг другу сектор обстрела. Поэтому когда он вскочил, они влупили в него с двух сторон так что, он ударной силой он был сбит с ног и летел кубарем до самой башни.
        - Там тебе и место, придурок! - осклабился Кай. - Это мы узнали про твой план! Так и знай!
        - Не расстраивай его, дорогой! - промурлыкала Инга. - Мы должны быть милосердными!
        - С чего бы это вдруг!
        - Ему подыхать, нам жить.
        Мысли о милосердии не помешали им всадить с двух стволов, когда он предпринял вторую попытку подняться. В районе груди что-то треснуло. Возможно, ребро перешло запас прочности.
        Инга наступила ему туфелькой с неожиданно острым каблучком на место выстрела, самое больное сейчас место на его атканларском теле и спросила:
        - Ну что, ржавый, хотел трахнуть самого Кристофа. А он возьми и сделай наоборот! - и засмеялась, рот у нее был красивый, но сейчас чем-то напомнил оскал волчицы.
        - Никогда не интересовался мужиками! Даже в тюрьме! - возразил Антон.
        Лицо Инги буквально перекосилось от злобы:
        - Шутим?
        Она вставила дуло ему в ухо и спустила курок. Антона словно ударило кувалдой. Он перекувыркнулся вбок.
        В оптических датчиках изображение двоилось и троилось.
        - Херово выглядишь! - сказала она, подходя.
        - Су… - губы не подчинялись, возможно был поврежден центральный процессор.
        - Чего? - она наклонилась к нему.
        - Сучка!
        Она попыталась повторить процедуру и надавить каблуком свежую рану, он перехватил ногу и со всей силы отшвырнул. Он должен был сломать ей ногу, но она даже не упала. Сделала сальто и встала как вкопанная с неожиданной машинной грацией.
        - Робот! - вырвалось у него на цифровом языке.
        - Говори по человечески, урод! - взвизгнула она.
        - Не трать на него силы, пора кончать этого урода, - спокойно сказал Кай.
        Он поизучал его реакцию и наигранно удивился:
        - В этом месте ты должен был усмехнуться нам в лицо! Еще бы! - и он внезапно тоже перешел на цифровой. - Киборг из атканларской стали! Думаешь, тебя ничего не берет? Ошибаешься! А это видел?
        Он поменял магазин, перед этим отщелкнув блестящую пулю.
        Антон поймал ее и с криком выпустил. Пуля ужом завертелась в руке и вдруг обожгла нестерпимым огнем.
        - Атканларская пуля! - вырвалось у него.
        - "Живая" пуля! - подтвердил Кай. - Кристоф отвалил за них целое состояние, здесь у меня целая обойма! Хотя тебе хватило бы одной!
        Спецназовец слышал про артефактные пули, но думал сказки, а зря. Все что связано с долбанным Атканларом, надо воспринимать без тени иронии.
        По существу это не пули, а действительно псевдоживые существа, выращиваемые на специальных фермах. И спасения от них нет. Даже если ты сделан из атканларской стали. Вполне возможно их и сделали как противодействие «вечному» материалу.
        Атканлар всегда так действовал, создавал унформер и элиминатор к нему. Киборга из атканларской стали. И пули для него.
        Как плохо. Кая бы он еще завалил, но есть еще Инга. И уж она то постарается сделать из него дуршлаг.
        - А чего это вы перед Кристофом стелитесь? - спросил он, чтобы потянуть время. - Робот роботу не служит! Западло!
        - Он сделает нас вечными, как и он! - вырвалось у Кая.
        - Заткнись! Ты ему еще все расскажи! - дурным голосом заорала на него Инга.
        Они повернулись друг к другу всего на мгновение, но этого хватило спецназовцу, чтобы войти в боевой режим.
        Инга завизжала, Кай мгновенно развернулся с недостижимой для человека скоростью, но все равно не достаточно быстро. Антон был уже рядом с ним, задел по касательной, захватил шею, почувствовав, как рвутся под локтем псевдомышцы, как остается только полый металлический цилиндр со шлейфом внутри, соединяющим центральный процессор с двигательным аппаратом.
        Но сломать шею он не успел, да и не нужным это оказалось. Инга начала стрелять.
        Он видел все пули, перед тем, как они пробивали Кая насквозь. Тот пару раз дернулся, а потом стал молча фонтанировать смазочно-охлаждающей жидкостью.
        Спецназовец отшвырнул полуразложившиеся останки в одну сторону, сам дернулся в другую. Уходя с линии огня, уже понимая, что проиграл. Инга не стала гоняться за ним, пытаясь ухватить его маневры, она стала накрывать площадь.
        И накрыла бы его, если бы не пришла помощь с неба. Сверху на робота опустилась голубая змея. Все вокруг заискрилось, запахло паленой проводкой. В пылу чисто своих разборок, Антон совсем забыл о Волобуеве, и теперь он жарил противника в луче паузера.
        Окончательно добить робота не хватило мощности. Тривиально иссяк заряд, на прощанье зашипев как затушенные угли. Когда Инга хотела подняться, Антон, наступив, вернул ее на место.
        Черный эбонитовый череп уставился на него изрядно косящими буркалами.
        - Ты ведь не выстрелишь в женщину?
        Спецназовец погрозил ей пальцем:
        - Робот не имеет права убивать человека! Это тебе за Куцего! - и подарил ей атканларскую пулю.
        В лоб.
        Только необычный человек мог соединить свое поместье с Голодоморней персональным виадуком. Антон убедился в этом, попав непосредственно в личные апартаменты хана.
        Центральная усадьба оказалась небольшой и довольно милой снаружи. Нежно-зеленый плющ вился по всем трем этажам, заглядывая в окна. Только окна оказались фальшивыми, а к «плющу» подведено совершенно дикое напряжение, готовое испепелить любого, кто рискнет к нему прикоснуться.
        Войдя в незапертую дверь (о, эти незапертые двери, если бы Антон был писателем, он бы называл так романы, потому что именно из-за таких незапертых дверей все и случается), он оказался в полутемном холле, который можно было бы назвать гулким, если бы стены и полы не покрывали приглушающие все звуки ковры. От каменных стен тянуло сыростью и холодом склепа.
        В никогда не проветриваемом помещении (еще бы, поместье имело только один дополнительный выход, ведший в Голодоморню. Какое уж тут проветривание!), так вот, здесь витал подозрительный мерзкий запах. Можно было бы решить, что здание, словно гигантская труба втягивает в себя аромат смерти из башни, но запах несколько отличался.
        Спецназовец почуял в нем куда большую опасность и изготовил галакс, отобранный у Каина. Второй висел за спиной. Магазины набиты атканларскими пулями и ему очень не хотелось тратить их по пустякам. Все они имели конкретный адрес.
        В холле имелось несколько дверей на первом этаже и деревянная лестница, ведущая на второй. Все ходы задрапированы тяжелыми портьерами, ни черта не видно, и с точки зрения военного искусства Антон сделал бы так же.
        На втором этаже почудилось движение, и спецназовец крикнул:
        - Волобуев!
        После схватки он потерял напарника из виду, но надеялся, что тому удалось перебраться по остаткам виадука в поместье. В таком случае Волобуев мог находиться на втором этаже, и он не хотел ненароком его пристрелить.
        Когда ему никто не ответил, а двигаться куда-то надо было, он поднялся на второй этаж.
        Вообще то, его удивило, что в доме не оказалось охраны. Это попахивало авантюризмом. Он ничего не мог сказать про Фонарщика, но все это было в духе Кристиана Мора. Парень был с прибабахом еще в «Фалконе». Всегда стремился быть первым, чужую помощь не принимал категорически, чуя подвох и подозревая, что у него отнимут заслуженную славу.
        Этим следовало воспользоваться. Вернее один раз Антон уже воспользовался, ибо только сумасшедший мог направить против него двух ржавых сопляков.
        На втором этаже сразу пришлось стрелять. Антон очень переживал потом, что потратил такой дорогой боезапас.
        Тот, в кого он попал, и не пошевелился.
        Огромный человечий торс стоял на постаменте. Исполинские ручищи свешивались до пола, голову несчастный уронил на грудь. Все равно, что Геракла разрезали бы пополам и установили половину на поддерживающую его лепную колонну.
        Спецназовец приподнял голову за волосы и когда отпустил, та упала обратно.
        - Мора совсем с ума спятил, тащить в дом покойников! - решил Иван, которому он транслировал картинку через коммуникатор.
        - С чего ты решил, что это Мора? Это может быть Яндырбец. Он хозяин этого дома.
        Антон упустил этот факт. Если Мора настолько беспечен, что не выставил охрану, то уж люди Фонарщика должны быть здесь по определению.
        С другой стороны он слишком хорошо знал Мора. Кристоф никогда ни с кем власть делить не станет. Все упирается в сроки, и он может подмять под собственные интересы любого.
        - Слишком мудрено. Впереди засада, вот и все дела, - проворчал Иван.
        В стену коридора было врезано пять добротных деревянных дверей. Спецназовец открывал их по одной, и осматривал помещения через прицел, как учили. Впрочем, очень скоро он потерял свою невозмутимость.
        Уже из первой комнаты шибанул настолько мерзкий запах, словно он стоял за дверью и ждал именно его, чтобы вырваться наружу.
        В комнате было устроено нечто вроде прозекторской, и обнаженные тела, по большей части мужские, но встречались и женские, стояли, поддерживаемые металлическими подставками, либо висели подвешенные крюками к потолку.
        Все они были давно мертвы и даже больше, чем мертвы. Руки, ноги, а то и половину тела заменяли жесткие металлические корсеты, поверх которых вились толстые жгуты силиконовых мышц. Наполовину люди, наполовину киборги, застыли с поникшими головами, словно в неизбывной горести от своей незавидной участи.
        То же самое оказалось и в остальных комнатах. Там были десятки дико умерщвленных существ.
        Здесь велись мерзкие эксперименты, прямо в доме, и это было страшно, отталкивающе, не укладывалось в голове. Голодоморня теперь казалась невинной детской шалостью.
        Весь этаж оказался забит изуродованными трупами. Везде шланги, провода.
        Чудовищным экспериментам был придан почти промышленный масштаб.
        - Фонарщику было что скрывать, и Мора легко взял его за жабры! - заметил Иван.
        Антон, возможно, согласился бы с ним. Возможно. Но куда делся сам Фонарщик? И где, черт возьми, Волобуев?
        Он оставил позади этаж с мертвяками и оказался еще на одной лестнице, ведущей выше. Именно здесь виадук соединял поместье с Голодоморней. Некогда закрывающая выход дверь валялась внутри, вырванная с корнем, и можно было предположить, что именно так и вломился сюда Волобуев. Но куда он делся после этого?
        Спецназовец опрометчиво застыл в проеме, за что едва не поплатился, когда засевшие в башне янычары разразились огнем. Неизвестно, чем они стреляли, обычными зарядами или атканларскими. У Антона не было желания это проверять. Он отскочил, а заряды еще некоторое время продолжали крушить лестницу.
        Спецназовец ждал атаки, но ее не последовало. Янычары на виадук не сунулись.
        И он поднялся выше.
        Выше был чердак. Обширный, на весь этаж. И пустой, если не считать установленных повсюду подпорок под крышу и одиноко возвышающегося в центре трона. На троне восседал Фонарщик.
        Спецназовец вскинул галакс, но наместник даже не пошевелился. Мертвый.
        Он понял, что ошибся, когда приблизился, держа оружие на изготовку.
        Хан Яндырбец не мог быть живым или мертвым по определению. Трон оказался не совсем троном, а блоком питания. Шейный лоскут кожи был сдернут, свисая до груди и открывая 8-ми пиновый стандартный разъем.
        Фонарщик - киборг!
        - В этот момент должен появиться я! - раздался голос позади него.
        Спецназовец стремительно оглянулся.
        Кристиан Мора нагло ухмылялся, уткнув галакс в понурую голову Волобуева, стоящего на коленях со скрученными за спиной руками. Когда он поднял голову, то показал еще и кляп.
        - Я рад, что ты нашелся! - сказал Антон.
        - Опусти пушку, а то я твоему дружку башку снесу! - предупредил Мора. - Ты ведь за ним пришел?
        В другой руке у киборга находился эллипсовидный предмет абсолютно черного цвета.
        Он поглощал весь спектр света, и киборг держал его, словно кляксу в руке. И лишь крохотная свастика горела внутри элиминатора.
        Спецназовец положил галакс на пол.
        - Второй! - напомнил Мора.
        Выполнив его требования, Антон предложил:
        - Поговорим?
        Мора ухмыльнулся:
        - Сейчас я должен тоже бросить оружие, и мы схлестнемся в жутком рукопашном бою двух киборгов! Должен тебя разочаровать, дорогой коллега. Ты насмотрелся дрянных фильмов. Поговорить с тобой я поговорю, не могу отказать себе в удовольствии. Но потом сразу прикончу, здесь у меня живые пули.
        Волобуев вскинулся, но Мора без замаха обрушил на него удар прикладом, и силач рухнул как подкошенный.
        - Как он мне надоел! - Мора скорчил гримасу. - Он воняет потом! Странные у тебя друзья, киборг! Ты опустился до человеческого уровня!
        - Зато ты приподнялся.
        - Хочешь меня обидеть? Не получится. Кто ты и кто я? Ты недоучившийся школяр, технический брак. А я Фалкон!
        - Почему ж ты тогда не летаешь?
        Злоба исказила лицо Мора:
        - Ты ублюдок! Ты отнял у Фалкона слишком много времени! Это я могу предсказывать будущее! Я мог бы вершить великие дела! А я вынужден гоняться за тобой по всей галактике!
        - Не гоняйся, я тебя об этом не просил.
        - Я не могу явиться к Альфреду Ван дер Богу, не рассчитавшись с тобой! Из нас должен остаться один настоящий Фалкон! Предсказатель будущего и воин, способный его изменить!
        - А тебя не напрягает, что именно Мистер Би может быть причастен к уничтожению "Фалкона"?
        В таком случае, он убьет и тебя!
        - Идиот, ты разве еще не понял, что Альфред здесь не при чем?
        - Тогда кто хотел нас всех убить?
        - Атканларцы, кто же еще?
        - Глупец, они мертвы много веков, если не тысячелетий!
        - Это ты глупец! Атканларец во мне!
        Мора выкрикнул это так торжествующе, и после этого установилась тишина. Антон переваривал услышанное.
        - Что ты этим хочешь сказать?
        - Атканларец во мне! - уже спокойнее повторил Мора. - А как ты считаешь, они могли научить нас повелевать временем, как не пересадив в нас одного из настоящих повелителей? Я не киборг! Ты киборг, а я нет. Я симбиот! Величайший симбионт в галактике! И я вынужден тратить время на такого микроба, как ты!
        Антон понял, что имеет дело с настоящим психопатом, и надо это дело скорее заканчивать, но Мора хоть и был психопатом, но также был опытным профессионалом, других в «Фалкон» не брали.
        - Вычисляешь противопульную змейку? - понял он. - Бесполезно! Здесь, - он снова потряс галаксом, - здесь живые пули, увернуться от которых невозможно. Они идут по теплу твоего тела, по запаху твоего страха!
        Но у Антона не было другого выхода, и он рискнул. С хода войдя в боевой режим, устремился на противника. Мора среагировал мгновенно, вскинув галакс и выстрелив, но за это время Антон успел преодолеть половину разделявшего их расстояния.
        Оставалось пара хороших прыжков, но пуля уже вышла.
        Он видел все в своем темпе восприятия, с огромным замедлением. Видел, как разверзлось дуло галакса, сделавшись бездонным и огнедышащим. И выскользнувшую навстречу смерть.
        Он сразу ушел на противопульный маневр, который сработал бы против любого другого оружия. Но не против атканларской пули. Своим замедленным взглядом он видел, как она хищно изогнулась в воздухе, мгновенно корректируя направление, и без задержки устремилась ему в лоб.
        В этот момент он должен был умереть, ибо пуля двигалась на зов центрального процессора, моментально реагируя на любые его движения и стремительно сокращая дистанцию. Внезапно в сделавшейся пустой и огромной голове, а какая должна быть мишень, готовая поразиться наповал в следующее мгновение, раздался строгий голос:
        - Вправо!
        Антон даже не успел осмыслить сказанное, как тело послушно дернулось вправо. Его все же задело, но не так убойно, как должно было. Голова мотнулась вбок, потеряв равновесие, он крутанулся вокруг своей оси и услышал трубный рев.
        - Н-ет! - выл Мора, увидев, что промахнулся и, не желая этому верить.
        Он опять вскидывал оружие. Если бы спецназовец стоял твердо на ногах, он бы его достал, но он заваливался вперед и вбок. В руке он сжимал платочек с завязанной в нем пулей, выщелкнутой покойным Каем, и Антон со всей амплитуды запустил ее в противника.
        Было бы наглостью просить у Мазы, чтобы убить врага с одного броска. Но навредил он все же изрядно. Непонятно куда попала пуля, но, закричав от ожога, Мора уронил оружие и элиминатор и ушел в проем лестницы, будто его и не было.
        Поместье кроме трех надземных этажей имело еще и подземный, а может и не один.
        Так что киборг ухнул куда-то в подвал.
        Антон развязал Волобуева, и они пошли по лестнице вниз. Когда спустились до второго этажа, на покинутом ими чердаке, раздались тяжелые шаги. Фонарщик!
        Наместник показался на лестнице, и ступени заскрипели под неслабым весом.
        - Не вовремя ты нарисовался! - сказал спецназовец, поднимая галакс.
        Наместник поднял пудовую руку и указал на них.
        - Взять их!
        Тотчас стоящая на постаменте половина тулова рефлекторно дернулось. Голова поднялась, глаза открылись и уставились на напарников.
        - Даже не думай! - предупредил спецназовец.
        Тулово уперлось в постамент ручищами и скакнуло на пол. Оно приближалось словно огромная жуткая лягушка. Пародия на живое существо.
        Спецназовец выстрелил, и воочию увидел разрушительное действие живой пули.
        Тулово развалилось надвое, и пыталось скакать по одной руке каждая половина, но потеряло равновесие и повалилось, словно мясная туша, разваленная ударом топора.
        Внезапно со всех сторон донеслись тяжелые вздохи, лязг, тяжелые шаги. И разверзся ад. Двери разом распахнулись, выпуская наполовину людей - наполовину киборгов.
        Напарники оказались в центре водоворота жутких творений. Им пытались вырвать глаза, задавить, даже откусить им руки- ноги. Волобуев дрался и орал.
        Спецназовец оттолкнул его от псевдоживой копошащейся массы и длинными очередями крошил нападавших. Но их оказалось слишком много, гораздо больше чем пуль.
        Антон протолкнул силача дальше по коридору, прочь из этого ада, в сторону лестницы. Жуткие твари преследовали их, хватали за ноги, пытались перекусить горло. С огромным трудом им удалось пробиться к лестнице, и Антон остановил Волобуева, готового ринуться наверх.
        Но это была бы верная смерть.
        - Делай как я! - и спецназовец устремился по виадуку в сторону башни.
        Затаившиеся там янычары прозевали сам бросок, а уже потом было поздно. Антон бежал и садил в проем очередь за очередью. Учитывая, что в магазине были живые пули, он израсходовал целое состояние, чтобы убить пару-тройку янычар.
        Уроды выбрались следом, и через секунду виадук наполнился паноптикумом самых жутких тварей на свете. С невыразимым облегчением Антон уничтожил и обрушил вниз остатки моста.
        - Что будем делать? - спросил Волобуев, пытаясь приладить оторванную рубаху на место.
        У Антона имелась одна мыслишка. Окровенено говоря, он с самого начала предполагал, что такой сноб как Кристиан Мора не будет через Перегон на лошадях скакать.
        Он всегда любил комфорт.
        - Здесь где-то должно быть устройство плавного пуска! - сообщил он.
        Когда он это сказал, то уже имел на руках результаты сканирования.
        - И где же оно? - Волобуев за время знакомства успел его изучить, что-то прочел в его глазах. - Только не говори, что оно там!
        - Именно! - не оправдал его робких надежд Антон, указывая на темный провал Голодоморни.
        28.Возвращение
        Антон шел по Повстанческой улице Алги, оставив модуль почти в центре города, замаскировав на стройплощадке среди кучи мусора. С Волобуевым он распрощался еще на Шарагде, лишь перенеся за стены поместья.
        Силач был сильно расстроен, но спецназовец был неумолим. За спиной у него была котомка, в которой лежали элиминатор и искин. Дело было за малым, найти унформер и дезактивировать его. Задача казалась довольно простой и этим отчаянно не нравилась Антону. Обстоятельства последних дней неумолимо свидетельствовали об отвратительной тенденции по превращению простых задач в практически невыполнимые.
        Он опять был Шутером, спасибо Ивану, удачно воспользовавшемуся «кухней» модуля, но в остальном все было не так хорошо.
        Город ему не нравился. Несмотря на вечер, Повстанческий словно вымер.
        Многочисленные кафешки и псевдокитайские ресторанчики закрыты.
        Даже гипермаркет ВДВ был закрыт. Гигантские витрины частью поколочены и забиты фанерой.
        Машин не было, те, что были, норовили миновать его, двигаясь со скоростями, намного превосходящими разрешенную.
        Издалека донесся истеричный рев сирены. По Повстанческому медленно ехала пожарная машина. Когда поравнялась с Антоном, из окна высунулась ярко-алая рожа пожарного, пристально уставившегося на него.
        Когда Антон не отвернулся, пожарный смачно харкнул на дорогу. Заливая все вокруг истошным гудком, машина продолжила свое неспешное движение.
        - Зачем ты вернулся? - раздраженно спросила Жанна, которую ему посчастливилось застать дома.
        - Что у вас здесь творится?
        - Ничего у нас здесь не творится! - женщина усиленно делая вид, что занята по хозяйству, с грохотом сунула в раковину чистые тарелки.
        - У вас комендантский час объявили? На улицах пусто. Пожарные ездят.
        Вроде ничего особенного не сказал, пытался незатейливо прокачать обстановку, но женщина взъярилась.
        - Оставь пожарных в покое! - завопила она. - Чего ты все вынюхиваешь? Нормальные у нас пожарные.
        Он внимательно посмотрел на нее и сказал:
        - Ну, нормальные так нормальные, чего ты так разволновалась, - и неожиданно спросил. - Почему ты их боишься?
        Она уставилась на него:
        - Слушай, ты где был? В Москву, наверное, уезжал на выходные? Ты что, ничего не знаешь?
        Антон силой усадил ее, и она вдруг порывисто обняла его. Он почувствовал, как дрожит ее тело.
        - Я действительно отсутствовал некоторое время, не могла бы ты рассказать, что здесь случилось, - попросил он.
        - Ты действительно ничего не знаешь? В Москву должны были сообщить.
        - Кто?
        - Действительно, кому это надо, - она горестно усмехнулась.
        Если спецназовец думал, что все главные препятствия он оставил позади, то оказался сильно неправ.
        Пожарная часть располагалась в центре города, и в одну из ночей жители близлежащих домов были разбужены дикими криками. Граждане сразу позвонили в милицию.
        Из всего рассказанного Жанной это являлось наиболее достоверной частью. Все дальнейшее она смогла передать лишь междометиями, закатывая глаза и оглядываясь на дверь.
        Будто прибывший наряд расстреляли на месте, после чего был штурм пожарки, и убитых было немеряно.
        С другой стороны многочисленные свидетели утверждали обратное. Будто бы в ту ночь между зданием УВД и депо безостановочно сновали милицейские и пожарные машины, что они там решали, что возили (трупы?), никому не ведомо. Только пожарных после этого резко оставили в покое.
        Самое интересное, что граждане так и не дождались объяснений ночного дебоша. Ни по радио, ни в Алгинском патруле никаких заявлений не прозвучало.
        Пожарные же после этого как с катушек сорвались. Они перестали выезжать на пожары. Они стали носиться по городу, бесплатно заправляясь на заправках, и на халяву жрали в ресторанах.
        Кто-то пытался намекнуть им, что надо бы платить и был нещадно бит. Жанна, закатывая глаза, говорила даже об убийствах.
        Милиция заявления, направленные против пожарных не принимала. ГАИ исчезло с улиц города.
        Вот такие дела.
        Антон припомнил высунувшегося из машины пожарного, его глаза. Да, глаза. Он хотел бы сказать укуренные, но они были вполне адекватные. Только чересчур злобные, звериные.
        - А командует ими прапорщик, говорят, законченный бандит. Он жену свою убил.
        - Интересные у вас тут дела творятся, - подытожил спецназовец. - А что Карлик?
        Как никак хозяин города. Или уже нет? Власть сменилась.
        - Можешь смеяться, сколько хочешь, но Карлик куда-то пропал. Тут у них какие-то свои разборки. Говорят, что он с сумитами здорово поцапался, после того, как у старшего Нухаева чуть дочь не пристрелили. Ты что об этом тоже ничего не слышал?
        - Слышал краем уха, - неопределенно сказал Антон. - В последнее время, кроме того, что появились эти бешеные пожарные, ничего в городе интересного не происходило?
        - А тебе этого мало? Нам марсиан разве что не хватало!
        - А что марсиане? - он посмотрел ей в глаза. - Ты что-нибудь слышала? Что-нибудь связанное с космосом.
        Он поначалу не разобрался в ее красноречивом взгляде, потом понял, что она смотрит на него на самого, как на марсианина, сожалеюще и обидно.
        - Я пошутил, - извиняюще сказал он. - И шутка неудачная, у вас тут такие дела творятся. Помоги мне еще в одном дельце. Узнай по своим каналам, у Василия Иваныча спроси, только осторожно, на кого работают Казбек и Иса.
        - На братьев Нухаевых естественно.
        - А на кого конкретно?
        Она ушла в соседнюю комнату, чтобы позвонить. Потом вернулась и сказала:
        - Василию Иванычу впарила, что наехали на наш профсоюз эти двое. Так вот, работают они на младшего Нухаева, на Мишу.
        Ничего не понимаю, подумал Антон. Младший брат каким-то боком причастен к покушению на убийство своей племянницы.
        Перед глазами как живая стала голенастая дылда в полосатых гольфах.
        Великий Маза, а ведь тогда все сходится! Поэтому им и был нужен славянин, чтобы на него все списать.
        А он все испортил!
        - Как кстати дочка Нухаевская? - поинтересовался он.
        - А что ей сделается? Ей по тридцать раз за ночь не приходится ножки раздвигать!
        - О чем это ты? - не понял он.
        Она смутилась.
        - Где можно найти Казбека или Ису?
        - Ну, за это придется заплатить! - сказала она с загоревшимися глазами.
        - У меня денег нет.
        Он подошла к нему, рывком разворачивая к окну. Он почувствовал, как, обняв его за талию с двух сторон, она расстегивает ему брюки, спускает трусы.
        Легкими невесомыми движениями она почесывала вокруг члена, и он откликнулся, словно его позвала рачительная хозяйка. Стал тяжелеть, одновременно кренясь кверху. Она ждала до того момента, пока он сам не выпрямился и не лег ей в руку.
        Тогда она стала легко массировать его, поводя из стороны в сторону. Антон полностью владел атканларским чудом, мог приказать ему что угодно. Не кончать как угодно долго, поддерживать эрекцию сутками, но сейчас ему сделалось так хорошо и свободно, что он разрешил себе немного покейфовать.
        Тотчас внизу сделалось все невесомое, на время он перестал себя контролировать, и это было так необычно. Она сжала руку и сквозь пальцы на подоконник выбрызгивались резвые тугие струйки.
        - Извини, - простонал он.
        Не слушая его, она легла грудью на стол, закидывая подол на спину. Трусиков под ним не было. И потащила его за член.
        - Мне в душ бы! - необычно для себя неуверенно проговорил Антон.
        Не обращая внимания, она ввела его внутрь себя. Он, взявшись за ее бедра, вошел в нее на всю длину члена.
        Она обернулась и сладостно улыбнулась во все лицо. Широкая полностью открытая улыбка и пульсирующие женские бедра в руках слились в одно целое, которое требовало двигаться, чтобы жить. Если бы он остановился, то перестал бы существовать как электрон, который есть, только пока он движется.
        Только разок, подумал он, но атканларская техника не подвела, и его хватило на гораздо большее.
        А Казбеку он кайф обломал.
        Кряжистый сумит сидел с приспущенными штанами и причмокивал губами в такт оральной работе проститутки, была у него такая двусмысленная привычка. Будто он сам себе минет делал. Дело происходило в джипе, припаркованном на спуске к морю за ТРК "Сега".
        Клиенту очень не понравилось, когда хлопнула дверца, и к сексу без спроса присоединился третий. Тем более, мужик.
        Антон плюхнулся на заднее сиденье, запросто вынул у сумита пистолет из кармана.
        - Ты чего делаешь? Ты знаешь, кто я? - гортанно крикнул сумит.
        - Не ори! Не баранов пасешь! - предупредил спецназовец.
        Казбек узнал его, и глаза его округлились.
        - Совсем обнаглел, да, Шутер? Чего делаешь, да?
        - Да! - сказал Антон, веселясь.
        - Ну-ка пошла отсюда! Совсем ничего не умеешь! - прикрикнул Казбек на девицу, и та привстала, вытирая губы.
        - Сидеть! - предупредил поползновения спецназовец. - Из машины будете выходить, когда я разрешу! А ты руки на руле держи!
        Казбек повел себя достойно. Не дергался, только вздыхал как лошадь, укоризненно.
        - Как ты мог так поступить, дорогой? Мы ведь друзья!
        - А ты подтверди это!
        - Как, дорогой? Пойдем лучший ресторан, плов будем кушать, анаша курить!
        - Отличная задумка, но я сейчас не об этом. Груз где?
        Он даже не успел уточнить, что за груз. Сумит понял его с полуслова. И позабыв все на свете, дернулся к дверце. Пришлось его слегка тюкнуть по башке. Казбек смуро повесил голову на руль. Человек устал и заснул, эка невидаль.
        - Можно я пойду? А то мама будет ругаться, - попросилась девица.
        - Вместе пойдем.
        - Сто баксов! - сказала предприимчивая девушка.
        - Мы выйдем вместе, а потом пойдем каждый своей дорожкой, - уточнив это, Антон нажал ей на сонную артерию.
        Избавившись на время от свидетеля, спецназовец достал из кармана наушники, купленный за 20 рублей в магазине, и воткнул Казбеку в уши. Второй конец был подсоединен к Ивану.
        - К работе готов! - доложился искин.
        - Где груз? - повторил спецназовец вопрос.
        Сумит дернулся, натянув провода, но голову не подгонял, сказал глухо вниз, и как ни странно без обычного своего гортанного акцента.
        - Не знаю.
        - Кто знает?
        - Курашов, шайтан, знает.
        Так, появилось новое лицо. И фамилия не сумитская, а совсем даже наоборот. Что-то братишки на славян западают. Не к добру это.
        - Кто такой Курашов?
        - Водила. Он должен был на грузовике груз доставить к Нухаеву на дачу.
        - Давно он работает на Нухаева?
        - Он не наш. На грузе крест был. Михаил сказал, что это знак маймула. Настоящему сумиту нельзя прикасаться, харан. Пусть неверный повезет. Нашли этого Курашова, сторговались за двести баксов. Он совсем дурак оказался, решил груз прикарманить.
        Нас на посту ГАИ тормознули, а он не остановился, уехал, шакал. Мы весь город перевернули. Как сквозь землю провалился.
        Антон мысленно выругался. Так и знал, что дело обернется новыми трудностями, обрастет препонами, заминками, тугоразрешимыми вопросами. Такое это дело. Одно слово, унформер. Орден надо учредить. За победу над унформером.
        - И где прикажете теперь искать груз? - спросил он больше у себя. - Чистоплюи хреновы, в рай собрались. Доверили какому-то Курашову!
        - Мы узнали, что он один живет. Никого у него нет, только друг, с которым они в армии служили. Хотели его взять, но у него ружье оказался. Одного нашего ранил.
        Мы его помесили маленько, пока милиция не приехал на шум. В больнице он лежит.
        Больше ничего Казбек не знал. Антон разбудил девицу и вместе с ней, как и обещал, они покинули машину.
        Раненого сумитами парня звали Игорь Фадеев. Как уже говорилось, сумиты его слегка «помесили». Прострелили плечо навылет, сломали ключицу и ребра. По факту перестрелки было возбуждено уголовное дело. До выяснения всех обстоятельств он лежал на седьмом этаже хирургического отделения медгородка в отдельной палате.
        За дверью неотлучно дежурил милиционер.
        Игорю не спалось. Он посмотрел в окно, за которым была ночь. Посмотрел второй.
        На окне сидел человек. Через секунду он был уже в комнате.
        Рука Игоря рванулась к кнопке вызова, но трюк не удался. Антон схватил со стола вилку и метнул это нехитрое орудие. Вилка прибила рукав спортивной куртки к стене. Гоша оказался распятым - одна рука была на растяжке, другая прикована к стене.
        - Что стоишь? Делай, за чем пришел! - хрипло произнес раненый.
        - Я не от сумитов, - далее Антон вспомнил то, что говорила Жанна об агенте под прикрытием из Москвы, и без зазрения совести присвоил легенду себе.
        - Считай, что я тебе поверил, - сказал Игорь. - Чего тебе от меня надо?
        - Твой друг похитил, сам того не зная, очень опасный груз. Это бомба.
        Бактериологическая бомба. Может погибнуть очень много невинных людей.
        - Тогда вы зря ищете Курашова. Груза у него нет.
        - Так ты скажешь, где искать твоего дружка?
        - Я не знаю, - было видно, что парень врет.
        План Б, сказал Иван, и Антон достал наушники за 20 рублей.
        Через пару минут он знал все. Курашов когда - то работал на турбазе «Цезарь» в Грибном лесу, база в это время пустовала, осень все-таки, функционировала пара домов, имевших отопление, да сторож. Сторож был Курашову знаком и поэтому без препон пустил его. Место вроде недалеко от города. Километров 25. Но если не знаешь, то никогда про него не вспомнишь.
        И все то время, пока взбешенные сумиты переворачивали город верх дном, Курашов преспокойно просидел в получасе езды от них.
        - Есть плохая новость, в этом парне кто-то покопался, как и мы! - сказал вдруг Иван.
        - Про унформер никто не знает, кроме нас и Кристиана Мора. Но у Кристофа мы отняли транспорт, перегнать он нас не мог. Или мог?
        - Здесь другое. Вижу следу физического проникновения. Во внутренностях затягивающийся след. Если бы у меня была голова, тоя дал бы ее на отсечение, что это след ороча!
        29.К У Р А Ш О В
        Антон остановил машину, крохотную дамскую иномарку, одолженную у «бывшей» супруги, перед железными воротами. Когда-то давно они были покрашены, но теперь краска облупилась, и ворота были красными от ржавчины. Поверх висела табличка: "Осторожно.
        Одичавшие собаки".
        Антон перемахнул через ворота и по песчаной аллее углубился на территорию лагеря.
        Стараясь шагать бесшумно, настороженно ловил каждый шорох.
        Слева, посреди соснового бора, виднелось массивное здание. Туда смотрел указатель с надписью «Клуб». По вьющейся между соснами дорожке протрусила лохматая дворняга.
        Антон просканировал здание, уловив там скрытое движение, но там тоже были собаки.
        Целая стая. Псы вели себя спокойно, но это не значило, что их можно беспокоить по пустякам.
        Впереди располагалось длинное похожее на барак здание, скорее всего столовая. На стене висела то ли картина, то ли портрет. Антон задействовал зум и разглядел, что это икона.
        Подробнее рассмотреть ее не вышло, даже подойдя вплотную, потому что она почти не просматривалась под толстым слоем стеарина, видно, что долгое время около нее горели свечи. Он потрогал его. Стеарин не был теплым, но не крошился, еще не успел высохнуть.
        Если у Антона и оставались сомнения, что Курашов дождется его на турбазе, то теперь они отпали. Никуда он не делся, он здесь. Но с башкой он явно не дружит.
        Нормальный бы никогда и не угнал тачку у сумитов. Да и на религии он явно помешался. Ее было слишком много.
        Антон шел мимо дощатых домиков с зияющими на стенах меловыми крестами и повешенными над дверями иконами. Вполне вероятно, Курашов сектант, но все равно должен знать, что сумиты верят в других богов. А на самом деле вообще ни во что не верят. Чисто волки!
        Когда ему бросились на спину, спецназовец отклонил торс в сторону и выхватил из воздуха промахнувшуюся и протекающую в прыжке мимо рыжую тварь неизвестной породы. Сучка еще извивалась, когда он со страшной силой приложил псину о сосну покрепче.
        Пустой лагерь огласился внезапно оборвавшимся пронзительным визгом. Остальная стая скалила клыки метрах в десяти. Задние лезли на передних, а в передних боролся между собой страх и голод. Вожак, матерый волчище с оторванным ухом, держался чуть позади. Еще не решил, рвать его или нет.
        Антон пинком отправил убитую собаку к стае. Вожак схватил ее за горло и понес прочь, жрать. Другие ринулись следом, не рискуя приблизиться и отчаянно толкаясь между собой.
        Сканер указывал на присутствие человека в одном из домиков. Антон подошел и постучал. Не спрашивая, кто пришел, с той стороны шарахнули из двустволки.
        Спецназовец подождал у стены, пока пролетят мимо изрешетившие дверь дробины.
        - Курашов, я не причиню вам вреда! - крикнул он. - Я не работаю на сумитов!
        Ему никто не соизволил ответить. Тогда он схватился за край двери, уперся ногой в косяк и вывернул ее наружу.
        В нос ударил сладковатый запах, и не мудрено: внутри горело не менее сотни свеч, занимавших весь пол. У стены, под огромной иконой богоматери, стоял табурет. На нем восседал абсолютно седой мужчина с разряженным и еще дымящимся ружьем.
        - Стреляя без предупреждения, рискуешь подстрелить невиновного, - заметил спецназовец.
        - Нет невиновных! - выпалил Курашов.
        - Да? И где этому вас научили?
        - В Суметии! - и он тихо засмеялся, от смеха его сделалось бы не по себе, если бы у Антона были обычные нервы. - Сумиты наняли меня, думали, я все забыл. Но ничего.
        Я им за все сполна заплатил. И за Ваську тоже.
        - Это ваш друг?
        - Это тебя не касается! - Курашов говорил и, одновременно, прислушивался к чему-то внутри себя.
        - Конечно, - Антон счел за лучшее согласиться и даже примирительно поднял руки. - Сумитам вы отомстили однозначно.
        Заговаривая зубы подобным образом, он медленно поднялся в дом и подошел к застывшему словно в ступоре человеку. Курашов даже не пошевелился. Только смотрел.
        Чувствуя некоторый стыд, будто подглядывал за кем-то, спецназовец наклонился, почти соприкоснувшись лбами. Он продолжал чувствовать себя неуверенно, роясь в чужих мыслях. Настрой сбивала постоянно выплывающая картина несущейся на всей скорости броневой машины. Снаружи на ней сидели вооруженные пацаны, среди которых был и мальчишка, чем-то неуловимо схожий со стариком Курашовым. Потом был взрыв. Бородатые мужики тащили пацанов. Потом без перерыва возникла яркая во всех подробностях чудовищная картинка. Одного из мальчиков жарили на открытом огне, насадив на огромный грубо кованый вертел.
        - Не думай об этом! - проговорил Антон, не открывая глаз.
        - Я не могу! - прошептал Курашов.
        С трудом прорвавшись сквозь намертво впечатавшиеся картины минувшей войны, спецназовец нарвался на блокировку, которую поначалу вроде смог обойти, увидев гору рядом с каким-то зданием, в котором опознал местную электростанцию, потом его вышвырнуло оттуда, словно забредшего без спросу гостя.
        - Вот это шарахнуло! - уважительно сказал Иван.
        - Что это было?
        - Унформер, что же еще? Он защищается! Теперь я понимаю, это он заставил Курашова сделать то, что он сделал.
        - Кто его знает, - засомневался Антон. - Есть вещи и посильнее твоего атканларца! - он положил руку на плечо седого и сказал как можно убедительнее. - Уходите отсюда, немедленно! Я узнал о вашем убежище, могут узнать и другие! Скорее всего, уже узнали!
        - Мне все равно, - ровным голосом сказал Курашов.
        - Пошли! - одернул Антона Иван. - Этих людей нам не понять.
        Иван Федорович Летягин ходил по грибы в любую погоду. В этот сумрачный осенний день он промышлял в Грибном лесу. Накрапывал мелкий холодный дождь, и нашлось мало желающих погулять в такую погоду, и если совсем уж честно, вокруг не было ни души.
        Сделав по лесу изрядный круг, Иван Федорович вышел к турбазе «Цезарь». Перед железными воротами обреченно мок под дождем старый «москвич», к которому хозяин относился явно наплевательски.
        Был он давно не мыт. Боковое стекло со стороны водителя опущено до самого низа, и дождь хлестал внутрь салона. Летягин не стал подходить близко, но, однако заметил, что салон чем-то сильно испачкан.
        В лагере было что-то не так. Стая собак вылетела вдруг из щели под воротами, сильно напугав старика, и молча кинулась наутек. Летягину показалось, что в лагере кто-то кричит. Все это вкупе обещало большие хлопоты, даже, может быть, пришлось бы искать возможность связаться с милицией, и Иван Федорович счел за лучшее сделать еще кружок по лесу, с надеждой, что машина уедет, крики прекратятся, и звонить никуда не придется. Обычно, в закрытых после лета лагерях подростки развлекались с девочками. Им бы пришлось не по душе, если б какой-то пенсионер попробовал им помешать.
        Кружок получился солидный. Сначала не везло, а потом вдруг повалили песочники.
        Располагались они россыпями. Выбирая одну, он уже видел вдали следующую. Забыв про время, он уходил все дальше от злополучного лагеря. Часов у него не было, но по его прикидкам выходило, что прошло не менее четырех часов, и он удалился от лагеря километров на семь. Уже были полны и ведро и лукошко, когда Иван Федорович выбрался на очередную полянку. Подняв голову, он чуть было суеверно не перекрестился.
        Перед ним были давешние ворота, и так же безропотно мок перед ними старый "москвич".
        На водительском кресле успела скопиться целая лужа. Летягин прислушался.
        Сначала он ничего не слышал. Потом сквозь шум дождя донесся протяжный полный нечеловеческого страдания стон. Летягин оцепенел. Ему никогда не доводилось слышать, чтобы в голосе было столько боли. Стоны не прекращались ни на минуту. В лагере кто-то умирал. Умирал медленно и мучительно.
        Летягина охватил ужас. Он вдруг ощутил, что стоит здесь совсем один в целом лесу, а в лагере не только кто-то умирает несколько часов, там еще кто-то УБИВАЕТ несколько часов. Летягин представил себе, что какой-то кровавый садист избрал лагерь своим пристанищем. Он заманивает сюда свои жертвы, чтобы предавать их мучительной смерти, и вот сейчас его очередная жертва безропотно умрет, и маньяк выйдет на очередную охоту. Он увидит его, бессильного старика, пенсионера, и все для Летягина будет кончено. Он даже не в состоянии убежать. Словно в подтверждении своих мыслей, он услышал за воротами чьи-то тяжелые шаги.
        Летягин присел, где стоял, стараясь скрыться за корпусом машины. Раздался шум отворяемых ворот, потом шаги. Дверцу с противоположной стороны распахнули.
        Неизвестный пошарил в бардачке. Он был так близко, что ему достаточно было придвинуться к окну, чтобы увидеть присевшего под ним старика. Для Летягина прошла бездна времени, прежде чем неизвестный отыскал, что ему было нужно.
        Дверца захлопнулась, и опять послышались шаги, на этот раз удаляющиеся.
        Старик не вставал с корточек до тех пор, пока шаги окончательно не затихли вдали.
        Лишь после этого он осторожно заглянул сквозь окно в кабину. Представшая перед ним картина оказалась столь кошмарной, что показалась ему нереальной, словно сцена из фильма ужасов. Бардачок, дверца и все части кабины, которых коснулся неизвестный, были густо вымазаны в крови. С рулевого колеса свешивалась до самого пола тягучая полупрозрачная масса.
        Летягин бросил поклажу и в панике кинулся прочь.
        Александр Иванович Фомичев работал в Госавтоинспекции пятнадцать лет и, хотя и не имел образования, дослужился до лейтенанта. Было у него особое чутье на дела, где можно выслужиться и заработать поощрение. Одновременно, он проводил четкое разделение между теми делами, где можно выслужиться и теми, где можно нарваться.
        В таких случаях, желательно не проявлять рвение, а еще лучше - сделать вид, что ничего не случилось. Если бы пятнадцать лет назад кто-нибудь сказал ему, тогда десантнику-афганцу, что он станет таким, он набил бы ему морду. Но с тех пор минуло пятнадцать лет, и жизнь пообкатала его.
        Теперь идя на задание, Фомичев всегда помнил, что у него есть семья, сын-школьник, и никто не поможет мальчишке получить образование и выйти в люди, особенно при теперешней жизни, если его папаша геройски выскочит навстречу пуле на своей хлопотной работе.
        Сигнал от Летягина сначала попал к дежурному по Управлению. Прежде чем позвонить, Летягин дал солидный крюк, чтобы попасть в "Каменные паруса", действующий круглый год профилакторий для моряков, где имелся один действующий телефон на всю округу.
        Единственное, на что старик оказался способен после такого марафона, были несвязные реплики, для понимания которых требовалась изрядная доля усилия.
        Однако наступившее позднее время не способствовало этому. Азия-плюс передавала любимую песню дежурного, которую тот слушал на импортной магнитоле, конфискованной у заезжих торгашей, звук был божественный. Старик раздражал.
        - Машина, говорите, обнаружена. Какой марки? «Москвич»? Не могу понять, кому сейчас могла понадобиться эта рухлядь.
        - С открытыми дверцами.
        - Так и запишем: брошенный. Где он находится?
        - Рядом с турбазой «Цезарь». Там в лагере…
        - Записываем: брошенная машина у «Цезаря». Ваш сигнал принят и будет передан в ГАИ для проверки.
        И дежурный повесил трубку.
        - Мы передавали песню группы "Звездные хвосты". Сейчас реклама, - сказал диктор.
        Дежурный выругался, помянув в сердцах чокнутого старика и всех его родственников.
        Зазвучала реклама, но оказалось, что он ее уже слышал. Ему ничего не оставалось, как набрать номер дорожного поста на западной окраине города.
        - Але, восемнадцатый? Дежурный по городу говорит. Надо послать свободного инспектора к «Цезарю». Там обнаружена брошенная автомашина «Москвич». Пусть спишет номера и узнает - не числится ли в угоне.
        - Да кому он сто лет нужен? - Выразил свое неудовольствие старший поста.
        - А я вот тебе сейчас обьясню, - медленно, но верно завелся дежурный. - Какой, говоришь твой нагрудный номер?
        - Ладно, не кипятись. Уже выезжаем.
        Старший поста положил трубку и оглядел присутствующих, остановив свой взгляд на только что сменившемся лейтенанте.
        - Фомичев, не торопись плащ скидывать. Надо съездить к «Цезарю». Там какому-то синяку машина брошенная померещилась. Одна нога тут, другая здесь, шеметом.
        Вернешься, согреешься.
        - Только все не выпейте.
        - Не бойся, не обидим. Если только долго не будешь мотаться.
        - Во всяком случае, не задержусь, - уверенно заявил Фомичев.
        Когда он выехал, стояла уже непроглядная ночь. С неба лило, и свет фар тонул в сплошной водяной стене. Стоило ему заехать в Грибной лес, как видимость стала вообще нулевой, потому что вплотную к дороге подступили сосны, слепя отраженным от мокрых стволов светом. Фомичев поехал шагом, но все равно мрачный силуэт «москвича» выступил из тьмы внезапно, заставив резко нажать на тормоз.
        По укоренившейся милицейской привычке, выработанной за долгие годы службы, он огляделся, не выходя из машины, но не увидел ничего подозрительного. Вокруг не было никого, и мокнущая машина выглядела немного диковато, лишней деталью в картине.
        Фомичев подошел к машине и посветил вовнутрь через спущенное стекло. Там было грязно, и это еще мягко сказано. На полу в натекших лужах разбухли какие-то неопрятные рваные куски.
        Похоже, как если бы в машине долгое время жили бомжи. Это многое объясняло. Хотя непонятно, почему бомжи жили в машине, когда рядом целая турбаза, живи, где хочешь.
        Его внимание привлек руль. Он блестел как-то не так, как если бы на него попала вода. Фомичев просунул руку и коснулся его. Ощущение было не из приятных. Руль был тягуче липким, вдобавок, на нем висели прилипшие непонятные лоскутья, похожие на те, что лежали по всему полу. Рука, коснувшаяся руля, оказалась безнадежно вымазана чем-то темным на вид. Точнее цвет определить не удалось из-за наступившей темени. "Ночью все кошки серы", - очень кстати вспомнил инспектор.
        Фомичев зашел спереди и сличил номера. Они были местные.
        Лейтенант вернулся к своей машине и попытался связаться с постом. Трюк не удался.
        Рация была дрянь, и в хорошую погоду стояли сплошные помехи, еле докричишься, а тут дождь, вообще ничего не слышно. Только ровное шипение.
        Некоторое время Фомичев колебался, не плюнуть ли на все, сказать, что ничего не нашел, но потом подумал, что эти старики не к месту упорные, так что пенсионер мог позвонить еще, и что еще хуже, жалобу накатать. Тогда его обуют по полной программе.
        Посему он достал из бардачка фонарик, надвинул капюшон поглубже и пошел на территорию турбазы.
        Он бы долго блуждал по заброшенной базе, если бы вдруг не мелькнувший в окнах огонек. Это было здание, приспособленное для хозяйственных нужд, потому что, подойдя и заглянув в окно, он увидел стальные полки и металлические столы, освещенные подвешенным сверху фонарем.
        Один из столов был занят. На нем в полной неподвижности лежал мужчина в белой нательной рубашке. Фомичев суеверно поежился.
        Ночь. Турбаза. Покойник на разделочном столе. И он один и без связи.
        Поэтому он даже испытал облегчение, когда в разделочной появился мужчина в форме прапорщика. А потом он сделал такое, что облегчение испарилось без следа, а меж лопаток выступил холодный пот.
        Подойдя к лежащему, прапорщик резко хлестнул его по щеке. Тот дернулся, громко замычал, пытаясь приподняться. На лице прапорщика возникло выражение удовлетворения. Звякнув железом, он взял со стола нож и осторожно ввел лезвие между пальцами ноги, после чего резким движением отделил большой палец.
        Пытаемый издал горловой крик, задергался, теперь стало ясно, что он привязан к столу, бился как птица в силках, потом затих, потерял сознание. Прапорщик, насвистывая, вытирал руки тряпицей.
        Фомичев, не помня себя, рвал пистолет из кобуры, но прапорщик вышел из разделочной.
        Держа пистолет в одной руке, выключенный фонарик в другой таким образом, чтобы можно было использовать его как дубину, лейтенант вошел в столовую. Сначала он попал в коридор и постоял некоторое время, чтобы глаза привыкли к темноте.
        Потом глаза пообвыкли, и он стал различать некоторые подробности. Перед ним располагались несколько одинаковых дверей. Еще снаружи инспектор запомнил, где находится нужная ему комната, но это ему не понадобилось. Из разделочной пробивалась полоска света под дверью.
        Лейтенант прокрался по коридору и тихо приоткрыл дверь. Где-то тихо капала вода.
        Раненый лежал без сознания на своем страшном ложе. Фомичев открыл дверь, и свет внезапно осветил его в полный рост.
        Он поспешил скользнуть внутрь и закрыть дверь за собой. Оказывается, все это время он двигался на цыпочках. Некоторое время прислушивался, но из коридора не донеслось ни звука. Тогда он занялся раненым.
        Несчастный был пристегнут к разделочному столу несколькими солдатскими ремнями, отдельно руки, отдельно ноги. Один из ремней пролег непосредственно поперек шеи.
        Лицо, руки и ноги раненого были землистого серого цвета как у покойника.
        Фомичев понял, откуда раздается звук капающей воды, только это была не вода.
        Капало с разделочного стола. Остро и мерзко пахло экскрементами и кровью.
        Казалось, вонью пропитался каждый сантиметр пространства. Под столом темнела уже загустевшая лужа.
        Сколько же продолжается этот кошмар, прикинул инспектор и ужаснулся. И все это время этот садист в форме прапорщика находился здесь, насвистывал и издевался над своей жертвой. Как таких извергов земля носит. Фомичев почувствовал приступ дурноты. Запах в комнате был кошмарный. Как в морге.
        Инспектор, сдерживая позывы к рвоте, подошел. Сначала он посчитал несчастного мертвым, потому что он никогда не видел на человеческом лице совершенно черных губ. Сделав над собой усилие, он коснулся лица бедняги, но вместо твердости скулы палец попал в несколько самостоятельных отломков. Челюсть несчастного была сломана в нескольких местах.
        Вдруг раненый разжал черные, изжеванные от боли, губы и прошептал:
        - Убейте меня, прошу вас.
        - Я не тот, за кого вы меня принимаете. Я сотрудник милиции, - быстро проговорил Фомичев. - Сейчас я вам помогу. Потерпите немного.
        Шею и руки он освободил быстро, ремни не были связаны, а застегнуты. Но пряжка ремня, стягивающего ноги, оказалась снизу. Фомичев положил пистолет на стол, а сам, подсвечивая себе фонариком, занялся последним ремнем.
        В помещении было душно, но внезапно он почувствовал дуновение. Это означало лишь одно, кто-то открыл дверь. Лейтенант вскинул голову, но схватить оружие не успел.
        Убийца с маху ударил его ногой по затылку. Удар прошел вскользь, и сам по себе не принес бы сколь значимого урона, но инспектора качнуло вперед, и он ударился переносицей о край стола. Нос наполнились вязкой массой, и дышать Фомичев мог только ртом.
        Он попытался схватить пистолет, но тот соскользнул с накренившегося стола на пол.
        Вместе с ним упал и нож. Раненый повис на зафиксированных ногах. Потом стол вернулся в исходное состояние, рывком увлекая его обратно и причиняя дополнительные страдания.
        Ослепленный болью в сломанном носу, Фомичев не сразу смог подняться. Прапорщик навалился на него сзади, придавливая коленом к столу и душа за горло. Оказавшись в крайне невыгодном положении, инспектор отмахнулся. Зажатый в руке фонарь стукнул по голове убийцы и раскололся, не причиняя особого вреда.
        В руке инспектора оставался корпус фонарика, и он стал тыкать им в лицо нападавшего, расплющивая тонкий металл. Убийца, испугавшись за глаза, ослабил хватку, чем Фомичев сразу воспользовался. Едва прапорщик перестал давить коленом, как инспектор крутанул карусель, свой любимый и отработанный прием еще с Афгана, и подшиб нападавшему ноги.
        Соперники поднялись с пола одновременно и некоторое время, шумно дыша, стояли друг против друга. Инспектор был весь залит кровью. Убийце он тоже расквасил нос, но тот даже не вытерся. Стоял и злобно смотрел на милиционера.
        - Откуда только берутся уроды такие? - вырвалось у инспектора.
        - Я - Всадник Тьмы, - ответствовал Кетанг.
        Вытянув руку, он стал наступать на инспектора. Тот пнул противника в живот.
        Дождавшись, пока тот согнулся вперед, ткнул пальцами в глаза. И сразу почувствовал что-то не то, словно под глазными яблоками убийцы находилось нечто гораздо более твердое и прочное. Ощущение было такое, будто он попал в металлические шары.
        - Ты поднял руку на Всадника Тьмы, - удивился Кетанг. - Ты умрешь медленно и страшно.
        И он кинулся на Фомичева. Мужчины ввязались в беспощадный кулачный бой.
        Слишком поздно Фомичев смекнул, что они находится с Всадником в заведомо неравных условиях. Если его кулаки отыскивали что-то более твердое под личиной обычного тела, не имея возможности действительно пробиться и доставить противнику настоящую боль, то каждый удар Кетанга достигал цели, курочил и уродовал человека.
        Он едва не выбил глаз инспектора, и тот сразу заплыл. Правая рука очень скоро перестала действовать, когда страшным ударом Кетанг сдвинул с места плечо.
        Фомичев понял, что как это ни стыдно звучит, его забивали как скот на бойне, и вся его выучка ни к черту не годится. Попросту в этот раз не срабатывает.
        Он оторвался от Всадника и заковылял прочь, ища свой пистолет. Но Кетанг не предоставил ему ни секунды передышки. Догнал и сбил на пол, кафельный и скользкий, так что подняться сразу лейтенант не смог.
        Тут уж Кетанг покуражился. Он пинал его ногами, гоняя по всему полу от стены к стене. И очень скоро от бесчисленных ударов по голове инспектор потерял сознание, лицезрев еще одну жуткую вещь в эту ночь из целой череды других страшных вещей, которые не пожелал бы даже врагу.
        Он увидел улыбку Всадника, которую тот выдал при виде его страданий. Зубы Кетанга были огромными и желтыми, словно у коня.
        Неизвестно сколько он пребывал в беспамятстве, ему показалось целую вечность, во всяком случае, намного дольше, чем успел до сего момента прожить. Но когда очнулся, была все еще ночь. Он попробовал и не смог пошевелиться.
        Оглядевшись, он постиг весь ужас своего положения. Он лежал, пристегнутый солдатскими ремнями к разделочному столу. На соседнем столе продолжал пребывать в беспамятстве Курашов.
        Правую сторону тела Фомичев не чувствовал. Выбитое плечо уже не пульсировало болью, оно болью налилось, словно переспелая слива, и отзывалось мгновенными прострелами на любое неловкое движение.
        Фомичев попробовал подсунуть под себя здоровую руку. Дело в том, что очень давно он конфисковал у пьяного в дребаган водителя миниатюрный травматический пистолет, который постоянно носил в заднем кармане. Неизвестно с какой целью он это делал.
        Сначала баловство, а потом вошло в привычку, что у него всегда под рукой оружие.
        Неудобство было в том, что рука была левая, а оружие лежало в правом кармане.
        Ценой невероятных усилий он протолкнул руку в карман, сжал рукоять, но на обратном пути рука застряла и ни в какую не хотела вылезать вместе с оружием.
        Без него, пожалуйста, но с ним нет.
        Открылась дверь, впуская Кетанга а вместе с ним продолжение нескончаемого кошмара. Всадник подозрительно уставился на него, и Фомичев замер.
        - Я отрежу тебе все пальцы! - пообещал монстр.
        Он наклонился и поднял нож. Потом рукой придавил ногу инспектора к столу, оказалось, что он уже снял с лейтенанта обувь и носки, и осторожно ввел лезвие между пальцами.
        Холод стали сделался настолько нестерпимым, что инспектор вскинулся всем телом, ослабшие ремни позволили ему немного приподняться и - о, чудо! - он вытащил из кармана пистолет. Лейтенант завалился на бок и выстрелил.
        Стрелял он наугад и естественно никуда не попал, но от неожиданности Кетанг отшатнулся. В полусидящем положении Фомичев переместил руку с оружием вперед, уставил дуло Всаднику в лицо и один за другим высадил все оставшиеся патроны. Их оказалось всего пять.
        Кетанг, выронив нож, сжал руками лицо и ткнулся в пол. Фомичев скинул остальные ремни и, превозмогая боль, кое-как добрался до соседнего стола. Несчастный агонизировал.
        - Держитесь. Я вызову помощь. Здесь есть еще кто-нибудь?
        Но, похоже, несчастный был уже мертв.
        Страшный удар опрокинул инспектора на пол. Как в кошмарном нескончаемом сне, Фомичев опять увидел возвышающегося над собой Кетанга. Лицо его было испещрено черными синяками, но более никакого урона не наблюдалось.
        - Ты сделал больно Всаднику Тьмы. Ты умрешь.
        Защищаться было нечем. Тогда инспектор дотянулся здоровой рукой до ножки стола, на котором продолжал лежать труп, дернул из последних сил и опрокинул на убийцу.
        Произошла жуткая сцена. Казалось бы, единожды умерший, Курашов вдруг привстал на своем страшном ложе и с криком вцепился в своего убийцу. Слезы текли из его пустых глазниц.
        - Держите его, я сейчас вам помогу, - закричал Фомичев, он никак не мог подняться, ноги его скользили на залитом кровью кафеле.
        Но помогать на этот раз было некому, Курашов, вложив все оставшиеся жизненные силы в свой последний рывок, вцепился в Кетанга, и теперь того удерживал уже мертвец. Да и не смог бы Фомичев никому помочь, ему бы самому кто сподобился.
        Фомичев поднялся и, шатаясь, бросился прочь. Убийца освободился от хватки мертвеца и с небольшой задержкой последовал за ним.
        Фомичев бежал по ночному лагерю. Все домики казались ему одинаковыми. Было неясно, где находится выход, все направления с равной вероятностью могли, как привести к оставленной машине, так и увести от нее в противоположную сторону.
        Сначала инспектор двигался наугад, но ему повезло, когда сквозь шум накрапывающего противного дождя он услышал новый шум. В ночи тяжело плескалось волнами неспокойное осеннее море.
        Фомичев окончательно сориентировался и двинулся на выход. И тут же увидел двигающегося почти параллельным курсом Кетанга. В темноте тот ориентировался без помех, и ему удалось практически устранить разделяющее их расстояние.
        Их пути должны были пересечься на заключительном отрезке пути, но Фомичев сделал невозможное, собрал всю силу воли в кулак и выскочил к воротам первым.
        Когда они выскакивали за ворота, Кетанг его едва не ухватил. Фомичев понял, что до машины он еще успеет добежать, а завести - уже нет. Тогда он поступил по-другому.
        Заскочив в машину, он не захлопнул дверцу и стал ждать, уперев в нее ногу. Убийца возник из тьмы и вцепился в дверцу. Тогда Фомичев резко распрямил ногу и отшвырнул его прочь. Теперь у него появилась пара секунд, чтобы завести мотор.
        Мотор не успел еще остыть и завелся сразу. Сколько же он отсутствовал? Инспектор успел прожить за это время целую жизнь и не один раз умереть. Он тронулся сразу со второй скорости и утопил педаль газа. Убийца кинулся на машину сбоку. Фомичев не замедлил выкрутить руль и ударил его правой фарой. Ломая кусты, Всадник отлетел прочь. Фомичев сам от резкого маневра едва не вывалился в кювет, но с трудом управляясь одной рукой, все-таки вырулил.
        Он ехал по направлению к городу и думал о жутких монстрах, что носит мать-земля.
        Вызов в "скорую помощь" пришел под утро.
        - Говорит сторож профилактория "Каменные паруса". От меня еще с вечера какой-то старик звонил в милицию насчет «москвича», найденного у турбазы «Цезарь». Вот я и пошел глянуть. Я вам с мобильного звоню. Так что не буду рассусоливать. Тут раненый. Ему необходима срочная помощь.
        - Кто ранен? Характер ранения? - уточнила диспетчер.
        - Какой-то военный. Прапорщик. Его машиной переехало, весь в крови.
        - Где находится раненый?
        - Я же говорю, он прямо перед воротами турбазы лежит. Он вроде двигается, сейчас посмотрю…
        Вызов попал к дежурной бригаде, состоящей из врача Веры Смолиной, медсестры Зины и водителя Виктора Щетинина. Водитель спал в машине и встретил врача и сестру уже на улице. Он давно и безуспешно пытался оказывать Вере знаки внимания. Не успела Смолина закрыть дверцу, как он уже сделал ей комплимент:
        - Какие у вас бесподобные голубые глаза, Верочка.
        - Для вас не Верочка, а Вера Ильинична, - холодно поправила она.
        - Ну, зачем вы так со мной? - Обиделся Виктор.
        Врач Вера Ильинична Смолина слыла в отделении неприступной женщиной. Она обладала тонкой талией и красивейшими ногами, по праву нося прозвище "Шахерезада".
        Но главной изюминкой были ее глаза - большие, четко очерченные, полные невероятной голубизны. Злые языки поговаривали, что она спит с главврачом.
        Из города выехали без приключений, только на выезде их едва не зацепил какой-то крутой, несшийся в направлении "Каменных парусов" - известного в городе притона, в прошлом пионерлагеря.
        Михаил посылал ему проклятия вслед, когда увидел едущий прямо на него с включенным дальним светом милицейский автомобиль. Бросилось в глаза, что в салоне машины тоже горит свет. И вся патрульная машина светилась как рождественская елка. Михаил был вынужден вывернуть на встречную полосу, и они едва разминулись.
        - Мент поганый, - вырвалось у него.
        - Михаил, какой вы грубый.
        - Верочка, с вами я буду очень нежный.
        Она с таким высокомерием посмотрела на него своими невероятными глазами, что он с грустью подумал: "Кто же тебя имеет, при этом глядясь в твои синие очи?
        Неужели этот скотина, заведующий отделением, с его огромным животом и мат-перемат языком? Уж этот-то будет нежен".
        Уже светало, и сосны, между которыми вилась узкая дорога к турбазе, выглядели сказочно, седые красавцы.
        Михаил уже бывал в «Цезаре», летом, не один раз, и каждый раз ворота выступали из леса неожиданно. Вот и в этот раз он был вынужден резко затормозить.
        У самых ворот замер старый «Москвич». Михаил подъехал к нему вплотную и выключил мотор. Наступила ничем не нарушаемая благостная тишина. Вокруг не было никого.
        - Да куда ж они все подевались? - Михаил погудел.
        - Что будем делать?
        - Подождем немного.
        Воспользовавшись вынужденной паузой, Смолина решила начать разговор, который, по ее мнению, напрашивался давно.
        - Вот вы, Михаил, обижаетесь на меня и совершенно напрасно.
        - Да не обижаюсь я на вас.
        - Обижаетесь. Оказываете всевозможные знаки внимания и обижаетесь, что я не отвечаю вам взаимностью.
        - Да не оказываю я вам никаких особых знаков внимания. С чего вы взяли?
        - Да вы глаз от моих ног отвести не можете даже во время вызовов. Очередь в столовой вечно занимаете, хотя я вас об этом не прошу, а потом еще и кричите через весь зал. Поймите, у нас не может быть ничего общего. Вы, наверное, из деревни?
        - Какая разница? - обиженно спросил он.
        - Большая. У нас совершенно разные запросы. Мне с вами неинтересно, поймите вы это. Неинтересно! - она повторила, акцентировав каждую букву.
        Михаил огорченно отвернулся к окну и вдруг увидел приближающегося мужчину в форме прапорщика. Поначалу он даже обрадовался представившейся возможности прервать неприятный для него разговор.
        Но что-то в его виде насторожило Михаила.
        Ранен! Диспетчер сказал, что прапорщик ранен, а этот идет сам!
        Кетанг подошел и остановился напротив лобового стекла, оценивая людей по степени потенциальной опасности. Форма его была порвана во многих местах. На лице засохшая кровь.
        - Вы ранены? - спросила Вера, открыв дверцу, но он вопрос проигнорировал.
        Подошел со стороны Михаила, рывком распахнул дверь.
        - Ты что с ума сошел? - возмутился тот. - Ты мне еще дверь сломай!
        Кетанг схватил Михаила за волосы и потащил из кабины. Вера истошно закричала.
        Тот был не слабым парнем и стал сопротивляться, пытаясь отпихнуть хулигана.
        Тогда Кетанг со всего маху ударил его в промежность.
        Михаил громко ойкнул и подпрыгнул. Кетангу понравилась реакция. Она его веселила, и он раз за разом бил водителя между ног, удерживая рукой за волосы. Развлечения продолжались до тех пор, пока Михаил, упав на колени, больше не реагировал на новые удары. Он потерял сознание.
        Кетанг поволок его в кусты, словно резиновую куклу, руки-ноги раскиданы, голова откинута. Михаил напоминал изломанную игрушку.
        - Надо что-то делать, Вера! - запричитала Зина, но Смолина застыла словно парализованная, лишь вздрагивая от вновь доносящихся невыносимо громких, каких-то звенящих ударов.
        Михаил появился всего лишь раз, окровавленный, безглазый, в открытом рту ни одного целого зуба. Кетанг показал его женщинам и брезгливо отшвырнул прочь.
        Целую вечность они смотрели, как он тщательно вытирает носовым платком кровь с рук.
        - Вера, бежим! - шептала Зина, но опять никто из них не двинулся с места.
        А убийца уже обошел машину, открыл дверцу со стороны пассажиров и равнодушно оглядел оцепеневших женщин.
        - Я Всадник Тьмы, - сообщил он.
        Медсестру он убил коротким, но очень сильным ударом в шею. Она еще конвульсировала и хрипела, а он все свое внимание обратил на Смолину.
        От ужаса она была почти без сознания, и лишь глаза ее горели небесным огнем.
        Кетанг с проснувшейся жадностью посмотрел на них и пообещал:
        - Я сьем твои глаза.
        Она стала единственной, кого он не убил, исполнив лишь свою угрозу. А в это время Фомичев уже добрался до поста, экстренное сообщение было передано в Управление, и отряд ОМОНа уже мчался на турбазу. Но милиция искала «москвич», и никто не обратил внимания на попавшую им навстречу и вечно куда-то спешащую "скорую помощь".
        30.Друзья и враги
        Когда Антон вернулся к Жанне, чтобы отдать машину, то сразу понял, что случилась беда. Дверь была захлопнута, но не заперта. Внутри ничего не изменилось, не было следов борьбы, вообще был идеальный порядок, и именно это сказало Антону о многом. Какие могут быть следы борьбы, когда женщина противостоит квадратной роже, да еще и не одной.
        Когда в пустой квартире зазвонил телефон, он понял, что это по его душу. Едва снял трубку, в ухо ворвался яростный вопль.
        - Ну, че, козел, отвалить решил, не выйдет!
        - Вы ошиблись номером, - с достоинством проговорил Антон.
        - Ну, ты ваабше абарзел, да? - выкрикнул Иса. - Мы не ашибся! Твой жена у нас, ишак, мы ее драть будем, пока не сдохнет!
        - Что вам надо?
        - Так то лучше, индюк. А то номером ашибся! Спускайся, я тебя жду! - и отключился.
        Антон застыл с трубкой в руке, от мыслей его отвлек Иван.
        - Я хочу с тобой поговорить.
        - Не сейчас.
        - Именно сейчас, потому что разговор касается нашего с тобой настоящего и будущего.
        - Вот даже как. Скажешь, что Фалкон это ты? Ты тоже можешь предсказывать будущее?
        - Тони, успокойся. Это всего лишь люди!
        - Что ты этим хочешь сказать? - не понял Антон.
        - Это люди, а мы с тобой киборги. Они живут микроскопический интервал времени, всего то несколько десятков лет, а мы будем существовать вечно.
        - Я понял, что ты имеешь в виду! То, что они создания второго сорта, а мы боги по сравнению с ними! Но ты забыл, что они тоже хотят жить и не хотят умирать!
        - Не утрируй! Я не говорил, что люди создания второго сорта. Но они другие, Тони.
        Они не такие, как мы. Согласись, даже в тюрьму нас посадили отдельно. Они сами по себе, мы сами по себе. И так будет всегда. Я постоянно был с тобой, Тони.
        Везде любую опасность мы встречали вместе! И ты, наверное, привык к этому! Но не забывай, что у меня почти такие же композитные мозги, как у тебя! И у меня может быть собственное мнение о целесообразности происходящего! Сейчас в тебя говорят эмоции, которых быть у нас не должно, Тони. Это технический брак! Паразитные токи в тончайших микросхемах! Ничто! Я не хочу погибнуть из-за брака в твоем исполнении!
        Сначала Антон хотел вспылить. Чертова железяка, он заплатил за нее такие бабки на Панталикосе, а она вздумала взбрыкнуть. Потом он задумался. Кто для Ивана все эти люди? Срок службы их организмов просто смешон. Они как капли на лобовом стекле, живут только до следующего взмаха щеток стеклоочистителя. Да и вся их планета Ивана мало волнует. Он попал сюда в результате сбоя, вся их планета для него такой же технический сбой. Временный технический сбой.
        - Ты чего замолчал? Я специально не читаю твои мысли! - обеспокоился Иван.
        - Знаешь, я, наверное, действительно привык, что ты всегда со мной, и перестал воспринимать как самостоятельную мыслящую единицу! - согласился Антон. - Я не спрашивал твоего мнения, потому что считал, что оно совпадает с моим. Я считал тебя частью себя. Я был не прав. Прости, я исправлюсь!
        С этими словами он решительно вынул из котомки плату искина.
        - Что ты делаешь! - ему почудились истерические ноты в голосе напарника.
        У Жанны был компьютер, он вытащил системный блок и вставил в разъем своего друга.
        - Тебе не будет скучно!
        - Великий Маза, я совсем не это имел в виду! Я, конечно, пойду с тобой! Не может быть и речи, чтобы я остался! - возмутился Иван.
        - Я потом за тобой вернусь! - пообещал Антон.
        - Не дури, железяка! - никогда он не слышал, как Иван выражался на цифровом языке, который использовался только роботами низшего класса, а Иван не опускался, считая себя искиным интеллектуальным.
        Впрочем, уже все равно, кем он себя считал.
        - Я сейчас отключу внутренний коммуникатор, чтобы ты не мог воздействовать на меня! - предупредил Антон.
        - Не выключай, я полезным буду! Я почти уверен, что хрустальный шар…
        Он поспешил прервать связь.
        В Волосатовке у Михаила Нухаева имелся дом, используемый только для дел. В нем никто никогда не жил, только иногда ночевали, и кое для кого эти страшные ночи стали последними. Джип Нухаева коротко посигналил и выглянувший Иса открыл ворота. После того как джип заехал, тотчас ворота запер. Стена и ворота были выше двух метров, так что никто не видел, что творилось внутри.
        Внутри было грязно, и подсуетившийся Иса подал хозяину галоши. Миша (это было его фактическое погоняло) надел галоши и прошел по неприятно чавкающей жиже к сараям. Здесь рядом с навозной кучей была вырыта глубокая яма.
        На дне ее, сгорбившись, сидел Антон. Руки были скованы за спиной, в одной рубахе, порванной, со свежими синяками и ссадинами.
        Оставшись довольным увиденным, Миша причмокнул языком. Так же он делал, когда ел персики, например. Еда и насилие доставляли ему одинаковое наслаждение. Его нельзя было в этом винить, он был такой от природы.
        - Тащите его в дом! - приказал Миша.
        - А если он кинется убегать? Может ему пальцы на ногах отрезать? - спросил Иса.
        - Не будет он убегать, пока его женщина у нас! Веди в дом, сказано! - рявкнул Миша.
        В доме он устроился на кожаном диване, на котором ему посчастливилось лично отрезать несколько голов, но тщательно отмытом. Иса и Казбек ввели Антона со скованными руками, ноги также были связаны цепью, конец которой был у Исы в руках.
        - Вай, зачем связал? - притворно возмутился Миша.
        Казбек подал ему котомку Антона. Миша сразу отбросил в сторону стеклянный шар, тот покатился по дивану, чуть не упал на пол, где, скорее всего бы разбился, но закатился в выемку и замер. Зато элиминатор Миша крутил в руках долго. Особенно его заинтересовал плавающий знак.
        - Такой же крест и на бомбе был! - заметил Иса.
        - Не глупее тебя! Знаю! - огрызнулся Миша.
        Потом он засунул вещи обратно в котомку, аккуратно по-крестьянски затянул горловину и впервые за все время уставился Антону в лицо. И тот увидел безжалостные без тени сомнения глаза. Глаза убийцы от бога. От самого Великого Мазы.
        - Я тебя слушаю, - развел Миша руками. - Сейчас ты расскажешь мне, как родному отцу, что это за бомба, куда ты ее вез и зачем. Только не ври. Не надо.
        - Где моя жена? - спросил Антон и сразу получил от Исы, а так как был связан, то не смог сохранить равновесие и упал.
        Поднялся. И снова:
        - Где Жанна?
        На этот раз его били вдвоем Иса и Казбек. Если первый суетливо дергался, то Казбек работал основательно, хекал как мясник на рынке. Антон опять встал.
        - Ничего не говори, опять бить будем, - остановил его Миша.
        Он не был ни удивлен, ни как-то по-другому тронут стоическими качествами пленного, был воспитан по-другому. Пленный для него не являлся человеком.
        - Ты думаешь, ты герой? Ты не герой, а гавно! - хрипло сказал Миша. - Не хочешь ничего говорить? И не надо! Сейчас сюда привезут твою бабу, и человек десять ее будут драть, кто сколько захочет раз. А ты будешь смотреть. Если она сама не сдохнет, а эти замужние бабы очень выносливые, дери их хоть ротой, не хотят подыхать, я ей в таком случае помогу, голову отрежу. А самое смешное, знаешь что.
        Что все это мы сделаем ради удовольствия. Твои признание мы после получим в любом случае. У нас скополамин есть. Что ты скажешь на такой базар?
        Антон сплюнул кровь из разбитого рта и ответил:
        - Скополамин это конечно хорошо. Только у меня антидот введен, от подобных уколов я коньки отброшу. Сердце у меня остановится, понятно, чурки?
        Иса замахнулся, но был остановлен окриком Миши:
        - Тамам! - потом он спокойно спросил. - Значит, без жены говорить не будешь? Даже если тебе кутаг отрежем ножовкой?
        - Даже если кутаг, - подтвердил Антон.
        Сумиты переглянулись и заговорили на родном языке.
        - Врет он все. Укол надо делать! - сказал Иса.
        - А если сдохнет, ты мне груз будешь искать? - возразил Миша и опять обратился к Антону. - Если ты увидишь свою жену, то считай, что мы договорились? Скажешь, где груз?
        - Я покажу, где он спрятан. Только у меня одно условие. Жанна пойдет с нами. Это мое главное и единственное условие.
        Видно Жанну они держали в другом месте, потому что Антона снова вернули в яму.
        Через час приехал еще один джип, но Жанны в нем не было, а сидело четыре мужика.
        Антон сканировал сквозь землю, экран еще тот, и видел лишь смутные силуэты.
        Миша поздоровался с приехавшими, а с одним обнялся. Братка, понял Антон. В базе данных Артур Нухаев - младший значился начальником охраны Морского банка, очень солидного банка Алги. Оно и понятно, если в совет директоров входит 20-летний Денис Китов, сын губернатора Китова.
        Что-то говорило спецназовцу, что братаны собрались по его душу, которой у него нет. Он максимально усилил слух, так что стал слышать сквозь стены, куда переместилась вся компания. Сначала даже чуть переусердствовал, чуть не оглохнув в момент, когда Иса пернул в прихожей.
        Братья говорили по сумитски.
        - Зачем звал? - спросил Артур, у него оказался приятственный баритон, видно натренировался на светских тусовках.
        - Ты человек образованный, хотел спросить про одну вещь. Помнишь, я тебе говорил, что у меня груз один гяур спер?
        - И ты до сих пор не отрезал ему голову? - изумился Артур, вот тебе и светский человек, господин из тусовки.
        - Тот водила уже мертвый! - пренебрежительно заметил Миша. - Тут другое. Дело в том, что когда перевозили груз, я ему телефон дал. Трубка. Там мой номер для связи был забит, всего один номер. Телефон при покойнике мы не нашли.
        - Наверное, взял тот, кто его кончил. Это были твои люди?
        - Нет. Если бы я сам не видел, я бы ни за что не поверил, что человека так можно убить.
        - Ну да. Мы тоже ведь не дети.
        - Знаешь, если я говорю, что не видел, значит, не видел! И не перебивай старшего!
        - Извини, абай! А как убили этого неверного?
        Миша сделал паузу. Антон почувствовал некоторую неуверенность, когда он заговорил.
        - Это не мог сделать человек! Там нашли еще несколько трупов, так вот, некоторые даже обглоданы!
        - Что ты обо всем этом думаешь?
        - Я об этом не думаю! - оборвал старшой. - Сейчас главное, бомбу найти и продать.
        Кое-кто платит большие деньги, чтобы устроить неверным ад на земле.
        - Только, брат, пусть это будет подальше отсюда.
        - Само собой, - шмыгнул носом Миша, и Антон представил, какого усилия стоило его гламурному братцу не скривить физиономию. - Я тебе уже говорил про телефон, который Курашову дал. Так вот тот телефон зазвонил.
        - Не понял. Откуда он зазвонил?
        - Из ада!
        - Откуда? - переспросил Артур.
        - Ты что глухой? - взорвался старший. - Сам все услышишь. Я разговор на магнитофон записал. Именно поэтому я тебя и позвал, ты человек ученый, училище закончил.
        Может, что и разберешь, то что, только грамотный человек может разобрать.
        Раздалось треньканье кнопок мобильного, и сразу комната наполнилась странными звуками.
        Словно песок сыпался в мембрану. Некоторое время ничего не было слышно, только этот трескучий звук.
        - Кто это? - прорвался записанный голос Миши. - Чего надо?
        - Мне от тебя ничего, - без интонаций произнесли на том конце.
        Говоривший произносил слова медленно, будто говорил на неродном языке.
        - Чего звонишь тогда?
        - Зачем ты прислал сюда смерть?
        - О чем ты? Кто ты? Откуда говоришь?
        - Из ада! - последнее слово говоривший то ли прорычал, то ли оно далось ему с наибольшим трудом.
        И после этого он замолчал, сколько ни докрикивался до него Михаил. Потом и он прекратил свои бесплотные попытки.
        Раздался голос его сейчас:
        - Вот сейчас слушай!
        Странный звук Антон услышал первым, хоть и сидел дальше всех, в яме во дворе.
        Неритмичный, тихий, почти неслышный, и что-то было в нем настораживающее. Кто-то приближался, позвякивая чем-то металлическим.
        Неизвестный абонент продолжал молчать. Антон дал бы руку себе отрезать, чтобы узнать, что там у них происходит. Похоже, эти двое прятались друг от друга. Мало того. Антон представил, как говоривший застыл с трубкой в руке, и на лице у него выражение страха. Антон не понял, почему он подумал, что абонент испуган, это возникло спонтанно, на чисто ассоциативном уровне.
        Позвякивание понемногу удалилось и затихло. Лишь после этого абонент нарушил молчание.
        - Я знаю про ваш груз! - Проскрипел он со своим неестественным акцентом, словно прочищая горло.
        - Так помоги, я тебе заплачу.
        - Этот груз никому не достанется!
        - Послушай, не вздумай со мной шутки шутить. Это мой груз, ишак. Если с ним что случится, я тебе сам голову отрежу! Мы придем, где бы ты ни был, от нас не скроешься.
        - Я не буду скрываться, - спокойно произнес голос без малейшей паники. - Если вы сюда придете, вы все умрете.
        На голову спецназовца сверзилась пачка чипсов в хрустящей упаковке. Спасибо, конечно, но у него руки за спиной скованы.
        Антон нащупал пачку и сжал руками. Она еще хранила поля, наведенные предыдущим хозяином. Спецназовец сосредоточился, собрал все свои возможности, экстраполировал данные.
        И увидел голенастую девчонку в дурацких цветных гольфах.
        - Лиза, ты?
        А он еще думал, почему дверца лишний раз хлопнула за воротами. Видно девчонка отпросилась в магазин. Для него.
        Он посмотрел вверх, над краем ямы возникла голова с двумя косичками.
        - Тебе больно? - спросила она.
        - Нет.
        - Ты врешь. Больно всем, кроме ангелов.
        - Почему ангелов? - не понял он.
        - Я пойду, папа будет ругаться.
        Все остальное время Антон умилялся. И умилялся до тех пор, пока не привезли Жанну.
        Его вытащили и швырнули в грязь, в таком положении сняв наручники, правда, кандалы на ногах оставили. Он встал, растирая руки и придерживая цепь в руках.
        - Только не вздумай меня обнять! - предупредила Жанна.
        У него была такая мысль, вернее, он был уверен, что она как в дурных фильмах (а может, в хороших) кинется ему на широкую грудь, зарыдает, будет просить:
        - Забери меня отсюда!
        А он обнимет ее, будет успокаивать.
        Но на самом деле, он не смог ее обнять.
        31.Схрон
        Антон прошелся по поросшей мелкой травкой лужайке.
        - Груз там, внизу.
        Стоящие перед ним у своих джипов сумиты посмотрели с недоверием. Миша вообще бы его в ротор электростанции сбросил, что шумела рядом с утесом, у подножия которого они находились.
        - Шутишь? Может тебе экскаватор пригнать?
        - Какие уж тут шутки? Но экскаватор, пожалуй, пригнать придется, - пробормотал спецназовец.
        Вокруг торчали чахлые кусты, на которых пагубно сказалось близкое присутствие мегавольтных проводов с электростанции. Кругом заборы. Надписи "запретная зона", что не помешало наполовину разрыть утес, белеющем, словно костями голым щебнем с одной стороны. Кстати, у сумитов тоже никто документов не спросил. Не подошел даже.
        - Где? - рыкнул Миша.
        Их было 11 боевиков, и он мог убить всех всего за несколько секунд. И все равно бы Жанну не спас.
        Она стояла чуть поодаль словно прокаженная. Оно и понятно. Кому хочется находиться рядом с живой бомбой. На ней пояс смертника. Полкило в тротиловом эквиваленте. Все поражающие элементы в виде гнутых гвоздей и рубленых болтов исключительно с внутренней стороны пояса. Дистанционные детонаторы сразу у нескольких человек. Михаил предупредил, что один человек вообще наблюдает за ними в бинокль.
        Спецназовец вздохнул и указал рукой на неприметную кособокую пристройку. То ли склад под землей. То ли трансформаторная подстанция. Наружи только дверь торчит.
        Пара кряжистых сумитов сбили тщедушный замок и распахнули дверь. После чего не сдержали криков разочарования.
        Проем был под завязку забит плотным месивом из битого кирпича и покореженной арматуры.
        Антон пожал плечами. Он предупреждал про экскаватор.
        - Не понимаю, как Курашов потом груз собирался доставать? - Недоумевал Михаил. - Ход зачем было заваливать?
        Объяснить им, что Курашов таким образом схоронил груз, как ему казалось навсегда, Антон и не пытался.
        - Эй, гяур!
        Антон поднял голову. Ночь он коротал в той же самой яме. Сумиты пригнали трактор, наняли рабочих. Михаил оставил четверых боевиков на охрану, дал работягам сто баксов и зарядил их на всю ночь.
        - Лиза, иди домой, а то отец заругает! - предупредил Антон.
        На голову тотчас свалился пакетик чипсов. Похоже, девчонка считала их лучшей едой на свете.
        - Холодно, гяур?
        - Я могу на снегу спать, - похвастался спецназовец.
        - Я тоже, - хитро сказала она. - В спальнике!
        - Слушай, иди со своими сумитскими джигитами заигрывай! - потерял он терпение. - Мне своих проблем хватает, а наживать из-за тебя неприятностей, спасибо!
        - Урус, турус! - тотчас стала дразнить она.
        Антону словно некая субстанция в голову ударила, решил похвастать.
        - Туфли, небось, жалко? - спросил он.
        - Какой туфли? - не поняла она сначала.
        - Я ж тебе каблук испортил! - он сделал губами. - Пф!
        Знал ведь, что говорить не следовало, но такую реакцию он не рассчитывал. Глаза девчонки едва не вылезли из орбит.
        - Ты-и?
        - Че ты орешь? - пытался остановить невероятный запал, прозвучавший в этом ты-и, но куда там.
        - Я тебя спасу! - выпалила она, и он не успел ее остановить, уже исчезла.
        Тьфу, ты. Вот напасть. И какой Маза дернул его за язык? Его чуть не пришибло упавшей сверху лестницей. Он бы и не вылез, но сверху донеслось пыхтение и шум борьбы. Скрипя зубами, дав себе слово сразу вернуться обратно, он взбирался наверх, чувствуя определенные трудности из-за скованности всех четырех конечностей.
        Едва вылез, то оказался в самой гуще схватки. Поджарый чучмек пытался прирезать Михаилову дочку. А чего церемониться, у той у самой ножик. На шее у сумита свежий неглубокий порез. Да, такие вещи получаются у бати гораздо лучше. Видно, она пыталась перерезать горло спящему или отвлекшемуся боевику, но не рассчитала силы.
        Боевик догнал Лизу и коряво взмахнул ножом. Именно при таком корявом вроде замахе получается разящий смертельный удар.
        - Сюда смотреть! - крикнул спецназовец.
        Боевик оглянулся. Антон коротко подпрыгнул и дал ему с обеих ног в челюсть. Не с одной же, раз обе вместе скованы.
        Раздался хруст одновременно сломавшихся челюсти и шеи. Спецназовец со всего мху шваркнулся на пятую точку. Плакала Лиза. В доме зажегся свет почти во всех окнах.
        Забегали люди и почему-то все кинулись бить спецназовца.
        - Устроила ты мне, дурында голенастая! - подумал он, торопливо гася сознание.
        За ночь вход очистили от кирпича.
        - Иди, показывай, ишак! - велел Михаил.
        С ним на этот раз пришли шестеро. Жанну ему только показали, оставив в машине.
        Там же мелькнула Лиза. То что, девчонку посадили рядом с шахидкой, о многом сказало спецназовцу.
        В общем, он не заблуждался насчет моральных качеств бандитов (а их попросту нет никаких), но все-таки не ожидал, что он так поступит с собственной племянницей.
        И знает ли Артур? А если знает, скорее всего, знает, как он разрешил?
        Он пытался слегка прозондировать мозги главаря, нащупывая так называемые «плюсовые» мысли, то есть мысли, которыми люди пытаются оправдать свои поступки и вернуться в комфортное стабильное состояние. Антон никогда не был крутым специалистом в этой области, у Ивана это всегда получалось лучше. В мозгах бандита имела место полная сумятица, он ухватывал обрывки неких мыслеобразов, среди которых мелькало личность Лизы, но она была так глубоко запрятана, и единственное, что удалось ухватить, что она полукровка, то есть не чистая сумитка. Отчего то это имело решающее значение. Словно почувствовав копошение в его голове, бандит стал метать гневные взгляды, и Антон счел за лучшее эксперименты прекратить, в очередной раз удивившись разнообразию проявлению рас.
        Сумиты и славяне жили на одной планете, но первые оказались намного интуитивнее вторых. Вероятно, более дикая необразованная нация имеет свои плюсы перед теми, кого развратила цивилизация. За дикарей наука не думает, они сами вынуждены добывать пропитание и драться за свою жизнь, это делает их более конкурентоспособнее в борьбе за выживание.
        Антон прикинул, что было бы, если убрать всю мишуру цивилизованности и оставить эти две расы бороться за свое собственное существование. Впрочем, это уже не вопрос, а ответ.
        Как и ожидалось, Антону досталось право первооткрывателя. Короткая лестница из трех растрескавшихся каменных ступеней привела в темный неосвещенный чулан.
        Сумиты, обзаведшиеся фонарями, осветили его.
        Помещение было небольшое. На бетонном полу еще валялись остатки битого кирпича.
        В противоположной стене отсвечивала в лучах фонариков металлическая дверь с байпасом посредине.
        - Открывай! - велел Михаил.
        Сами бандиты отошли к входной двери, но красноречиво показывали оттуда дула автоматов. Спецназовец пытался посмотреть сквозь дверь, но сквозь железо у него всегда плохо получалось, вдобавок в состав двери входили тяжелые металлы, но кое-что он узрел, и это ему не понравилось.
        За дверью находилось что-то большое. И еще. Антону было тяжело туда смотреть, словно некий груз ложился на грудь, мешая дышать.
        Антон взялся за байпас и стал крутить. Маховик вращался довольно легко. Понятное дело, ведь Курашов пользовался им недавно.
        Внутри потрескивали некие механизмы, а с той стороны пришли в движение рельсовые запоры. Когда маховик дошел до упора, Антон потянул за него, и со страшным скрипом люк отворился.
        Изнутри пахнуло холодом и еще чем-то, имевшем явно не органическое происхождение.
        Металлом, смазкой, электролитическими жидкостями. Склад что ли?
        - Фонарь дайте! - крикнул Антон, решив не светить некоторые свои способности, а сам наскоро оглядел помещение за люком.
        В отличие от узкого тамбура оно было пошире, и в нем находилось две железные будки. В одной поместился бы один человек, да и то стоя. Вторая была просторной настолько, что в ней уместился стол и двухъярусные нары. Похоже, на пост под землей, но такие вещи обычно под землей не строят. Если только это не спецобъект.
        У Антона засвербело внутри. Угораздило же Курашова спрятать здесь унформер.
        Спецобъекты имеют обыкновение хорошо защищать. Пароли, ловушки, внезапно блокируемые тупики.
        Следующая за постом стена имела непривычную выпуклую округлую форму, и в ней был проем. Возможно, в нем никогда не было двери, пожалуй, никакая дверь не выдержала бы то, что располагалась за ней.
        Фонари сумитов осветили пустоту, пола дальше не было. Некоторое время ушло у сумитов понять то, что спецназовец понял сразу.
        За стеной располагался бетонный колодец метров пяти в диаметре, уходящий в глубину еще на тридцать. Все это сильно смахивало на стартовую ракетную шахту.
        Пока не привезли Мордатого, спецназовец коротал времени на полу рядом с будкой.
        В будку завели Жанну и Лизу. По всему выходило, Михаил никак не мог ее простить.
        Сильно обиделся.
        Пол был ледяной, но простатит Антону не грозил.
        С ними осталось четверо. Сам Михаил пошел наружу, пригрозив:
        - Если вздумаешь бежать, даже если громко пукнешь, я нажму кнопку, а уже потом пойду разбираться. Впрочем, это лишнее. Тут тебе неплохая глубокая могила получится.
        На самом деле он уехал обедать, доверив кнопку кому-то из охранников. Можно было постараться убить их всех, но до унформера было рукой подать, да и не было полной уверенности, что какой-нибудь дикий дурак не нажмет с испугу кнопку, и тогда здравствуй, планетарный рак.
        Мордатого привезли часа через три. Был он плотно упитан, розовощекий свин, вес под центнер, хотя ему нет и 25-ти. Самоуверен до идиотизма.
        В его ментальном потоке, направленном для себя, Антон прочел только брезгливость.
        Был он одет в джинсы, топорщащиеся на толстом по бабьи заду, и маечку. На руке золотые часы. Антон узнал про него, что он отпрыск большого начальника, «служит» после престижного института в военкомате.
        В руках у Мордатого был кейс. В большой будке он его отрыл и расстелил на колченогом столе какие-то бумаги.
        - Судя по документам, которые я успел достать, мы находимся на бывшей военной базе ЕН- 6065, - вещал Мордатый уверенным тоном, еще бы, с невиданных высот он снизошел до разговора с дикарями, хоть они и башляют неплохие деньги, но люди это темные, и они должны знать свое место. - Раньше здесь дислоцировался ракетный дивизион, на вооружении которого находились три тактические ракеты типа «земля-воздух» с разделяющимися боеголовками «Плутон-М». По плану, в случае возможной атаки вероятного противника, дивизион должен был прикрывать находящуюся в непосредственной близости электростанцию. Пятнадцать лет назад точка была закрыта, а дивизион расформирован. Ракеты демонтировали и увезли. Шахты тоже должны быть уничтожены, но подтверждения в документах нет. Могли и уцелеть при нашем бардаке.
        - Что там внизу? - нетерпеливо спросил Михаил, мордатый опять зашелестел бумагами.
        - Внизу целый поселок. Бытовые и хозяйственные помещения, командный пункт управления пуком ракет (демонтирован), склады. Все это на глубине более тридцати метров. Есть еще какие-то незначительные постройки и глубже, но об этом здесь говорится вскользь. Кстати, почему вы отсюда зашли? Здесь же лифты должны быть?
        - Нет, - отрезал Михаил. - Этот шакал как груз опустил, их угробил.
        - Ну, это ваши дела!
        - Конечно, дорогой, о чем речь! - Михаил радушно ухмыльнулся, увидев которую, толстый продажный спец должен был бежать без оглядки, потому что именно с таким радушием на лицах сумиты обычно обделывают самые подлые свои дела. - Только скажи, как мы вниз можем теперь попасть без лифта.
        - Без лифта? - переспросил Мордатый и, оглядев помещение, указал на выпуклую стену. - Судя по всему, за ней шахта. Планом предусмотрено наличие в ней монтажных ферм для обслуживания ракеты. Если они уцелели, я думаю по ним можно спуститься.
        - Спасибо, дорогой! - ухмылка Михаила стала еще шире.
        - Можно, но не нужно, - продолжил Мордатый.
        - Это не твое дело! - грубо оборвал его сумит, переход от радушия к внезапному гневу тоже типичен для таких субчиков.
        - Конечно, не мое, - с обидой произнес Мордатый, и горячностью, более уместной в другом месте, поспешил свое утверждение опровергнуть. - Но когда вы спуститесь вниз, то можете там и остаться. Это база мертвая, поймите. Принудительная система вентиляции не работает много лет, так что могли скопиться угарные газы, углекислота, метан. Да что угодно.
        - Ты скажи, что можно сделать! Нас пугать не надо, мы мертвых не боимся!
        - На базе есть дизель, его должны были тоже подвергнуть консервации и подготовить к длительному хранению. Но никаких гарантий, что вы его запустите. Но если запустите, это снимет все проблемы. Будет вам свежий воздух и даже свет.
        Единственное, чего я не пойму, зачем вам понадобилось все это дерьмо? - он хохотнул. - Там никого и ничего нет кроме призраков!
        - Не твое дело! - оборвал его Михаил. - Иса, расплатись!
        Сумит сделал вид, что лезет в карман, но когда вытащил руку, в ней был зажат нож.
        Одновременно Казбек захватил Мордатого сзади.
        - Башку не режь, от толстого крови будет много! - предупредил Михаил.
        Сумиты повалили Мордатого на пол, женщины завизжали, и Иса сосредоточенно сопя, вколол лезвие жертве в горло, под самый позвоночник. Ноги Мордатого заскребли пол. Холеный, ухоженный, тщательно следящий за своим здоровьем, он был полон жизни, и она покидала его долго и с трудом. Сумиты полежали на судорожно дергающемся теле, умело направляя бьющуюся со зловещим журчанием кровь вниз на пол, при этом они спокойно вполголоса переговариваясь, и вообще вели естественно и спокойно, без проявления каких бы то ни было эмоций, будто кабанчика закололи.
        И это было по-настоящему страшно.
        Они поднялись только после того, как Мордатый дергаться и хрипеть перестал, точно жизненную энергию пытались впитать до капли.
        Потом взяли убитого за ноги, подволокли к проему и сбросили в шахту. Некоторое время прислушивались, пока снизу не послышался глухой удар.
        - Иди, встречайся со своими призраками! - засмеялся Иса, ему стали вторить и остальные сумиты, оценившие хорошую шутку собрата.
        32.Г Р А Д П О Д З Е М Н Ы Й
        Дизель пошли запускать трое. Антон думал, что его приберегут для поисков унформера, но вопреки ожиданиям, он оказался в списке первым. С него сняли наручники и кандалы. Теперь гяур всегда и везде будет первым. Правда, это касается только мест, таящих опасность для жизни. Вместе с ним пошли Иса и Казбек.
        Пришлось еще часик подождать, пока подвезут респираторы и баллоны с кислородом.
        Каждому выдали по шахтерской кассе с фонарем. Откуда сумиты достали горное оборудование в приморском городке, так и осталось загадкой.
        База притаилась прямо под ними, в темноте. На глубине, достаточной, чтобы двенадцати этажный дом скрылся с крышей, защищенная многометровым слоем железобетона, полностью обесточенная, мертвая и заброшенная, на все равно опасная и таящая в себе смертельную угрозу.
        Справа от проема начиналась железный решетчатый пандус, прикрепленный к стенам шахты и по спирали уходящей вниз. Он использовался для обслуживания некогда находящейся в шахте ракеты, вследствие чего не имел даже намека на ограждение.
        Железо было ржавое. Сильно. Когда шедшим естественно первым спецназовец наступил на пандус, он ощутимо просел, но выдержал. Антон для пробы подергался, и в такт вся конструкция заскрипела. "Надеюсь, что остальное оборудование базы сохранилось лучше", - подумал он.
        - Ты чего делаешь, гад? - крикнул Иса, было видно, что он боится высоты и отчаянно трусит.
        Мелкие трещины частой паутиной опутывали стены шахты. В одном месте разверзся широкий и глубокий разлом, шедший сверху и исчезающий где-то внизу. По всему выходило, что база ударно доживала свой век.
        Фонарь на каске давал довольно мощный луч. Антон направил его вниз, но до дна не достал. Используя некоторые особенности своего организма, он все же мог видеть то, располагалось внизу, но особых дивидендов это ему не принесло. Там тоже было что-то железное, что-то типа навеса или помоста. Вот и все, что удалось рассмотреть. И то хлеб. Обычный человек увидел бы лишь непроглядную темень.
        Они стали спускаться круг за кругом, держась за стенки. Сумиты держались сзади, не позволяя увеличить разделяющее их расстояние. Постоянно покрикивали, особенно расстарался истеричный Иса. Наивные. И куда бы он сбежал? В просторную могилу внизу?
        Спуск занял у них в сумме с полчаса. Пандус хоть и скрипел, охал, как пенсионер, но выстоял, не развалился раньше времени.
        Внизу действительно оказался решетчатый помост, установленный в паре метров от грунта. Труп Мордатого лежал почти в центре, и было слышно, как громко капает кровь куда-то вниз.
        Здесь было трудно дышать. Еще на пандусе метром выше чувствовался хоть какой-то ток воздуха, здесь же было как в могиле, и они надели респираторы, сразу став похожими на призраков.
        По периметру помоста в стене шахты имелись технологические отверстия, забранные решетками. Большинство было заняты проводкой, датчиками, приборами по самое не могу. Наконец они нашли одну относительно свободную нишу, в которой просматривалась задняя стенка.
        Казбек просунул сквозь решетку дуло автомата, постучал. Железо. Он размахнулся и двинул, как следует. Лист неожиданно легко сорвался с места и полетел вниз.
        Жестяной грохот казалось, заполнил всю вселенную.
        Они посветили в получившееся отверстие и увидели стенки расположенного за ним коридора. Сумиты расковыряли старый крошащийся бетон у оснований решетки и вынули ее, образовав отверстие, в которое мог пролезть человек.
        Лезть первым вновь довелось Антону. Он уцепился за края соседних решеток и сунулся ногами вперед. Как покойника, подумалось.
        Когда ноги встали на пол, он отпустил решетку и посветил фонарем сначала в одну сторону, потом в противоположную. Коридор оказался кольцевым, вкруговую опоясывающим шахту. На стенах висели взрывозащищенные лампы, скрытые решетками.
        Со светильников свисали лохмотья пыли, напоминающие отросшие бороды.
        - Добро пожаловать в город Плутон-обиталище злых духов! - Поприветствовал Антон высунувшихся в отверстие чеченцев.
        Ответом ему была гробовая тишина. Сумиты юмор воспринимали плохо. Внутри масок лица бандитов были белыми, а глаза казались шире, чем обычно. Но это мог быть оптический эффект. Или эти суровые убийцы действительно очень сильно верили в существование призраков.
        - Чего встал? - рявкнул Казбек. - Дай вылезти!
        Они пролезли в отверстие по очереди, первым Казбек, отдав автомат земляку, потом тот вернул его, добавив свой, и спустился следом. Сумиты пытались осмотреться, и лучи бестолково метались по стенам, ослепляя спецзназовца, он даже использовал светофильтры.
        - Что там у вас? - ожила рация у Казбека.
        - Проникли на базу.
        - Чего так долго? Дизель нашли? Давай быстро, а то темнеет.
        Сумиты достали карту и сориентировались, указав спецназовцу в левую сторону.
        - Давай, двигай!
        Он понял, что если на базе остались сюрпризы, все они достанутся нему. Его для этого и взяли. Расходный материал.
        За Антоном пристроился Казбек, Иса замыкал. Антон и не предполагал, что парень настолько трус. Вскоре им попалось радиальное ответвление от коридора, по которому они шли.
        Короткий отрезок, метров пять, упирался в овальный железный люк с байпасом посредине. На стене коридора имелась маркировка в виде цифры 5. По карте им надо было 2-й. И они пошли дальше.
        Таким образом, они прошли мимо еще трех ответвлений, кстати, разных конфигураций и размеров, и свернули в коридор, на стене которого было намалевана через трафарет жирная цифра 2.
        Спустя несколько шагов они поравнялись с железной дверью с широкими заклепками в стене.
        - Это не она! - сказал Иса.
        - Куда она ведет? - поинтересовался обстоятельный Казбек и, не дожидаясь ответа, толкнул ее.
        - Не открывай! - Почти завизжал Иса.
        Лицо его внутри маски стало ослепительно белым от страха. Хоть опасался он напрасно. За дверью оказалась крохотная комната. В ней стояли панцирная кровать, деревянный стол и табурет. На кровати лежал аккуратно завернутый матрас с клеймом "в/ч ЕН-6065".На каменном полу лежала забытая сапожная щетка, высохшая и облезлая. Она сама казалась каменной от покрывшей ее пыли. Пыль была везде и на всем.
        - Чего испугался? - Сказал Казбек. - Нет тут никого. Пошли дальше.
        Но Антон не был так беззаботен, как он. Что-то беспокоило его, и это было связано с комнатой. Они прошли еще метров пятнадцать, и в стене показалась еще одна дверь. Она была гораздо массивнее первой, обита железом и заперта на висячий замок.
        Сумиты снова склонились над картой.
        - По карте здесь тупик! - сказал Казбек.
        - Тогда почему здесь замок? - задал законный вопрос Антон.
        - Тебя не спросили! - вспылил Иса, а земляк сказал. - Что так и будем в каждую дыру соваться? Нам амир сказал дизель включить! Вот мы его и включим!
        - Все равно ключей нет, а может, замок отстрелить?
        - Ты что? А вдруг тут газ? Как в шахте! Как его, метан! Все на воздух взлетит.
        - Ты прав пожалуй, брат.
        Именно в этот момент Антон понял, что насторожило его в предыдущей комнате. На двери не было паутины.
        В метрах 10-ти коридор делал поворот на девяносто градусов. Когда - то здесь затратили кучу бетона, чтобы поворот был плавным, теперь же в радиусе искривления зияла глубокая трещина, из которой на пол просыпалась черная земля.
        После поворота коридор тянулся еще метров на 10 и заканчивался бетонной стеной с квадратным проемом.
        - Урус, иди, посмотри что там! - рявкнул Иса. - И не вздумай убежать. Помни, что твоя женщина у нас. Мы тебе ее голову спустим.
        Спецназовец подошел к проему и посветил внутрь.
        Помещение оказалось небольшое и плотно заставленное. На полу стояли два массивных цилиндрических агрегата, в которых он опознал дизеля - основной и резервный. Они были обвязаны многочисленными трубопакетами с кабельными разводками и топливными каналами.
        Тут же стояли бочки с дизтопливом. К стене крепился электрошкаф.
        - Здесь дизельная! - сказал он, обернувшись.
        - Ну-ка, пошел в сторону! - Иса грубо отпихнул его, и сумиты вошли.
        Они ходили по комнате, светили во все стороны фонариками и пристально смотрели на молчаливую технику. По всем этим признакам выходило, что они ничего не смыслят в дизелях.
        - Тут рубильник должен быть! - сказал Иса и крикнул. - Эй, гяур, иди рубильник ищи!
        Антон воспринял это как прямой призыв к действию.
        - Надо котел топливом заправить, - сказал он.
        - Много лет прошло, там нет ничего! - махнул рукой Казбек. - Я баче звоню.
        - Погоди! - Антон присел у бочки. - Топливо свежее, судя по маркировке. Ему всего несколько месяцев, это не смертельно. Скорее всего, топливо по инструкции регулярно меняли.
        - Вот я еще руки буду пачкать! - Иса показал руки, черные и поросшие негнущимися волосами.
        - Еще как будешь пачкать! - прикрикнул Казбек, и Исе ничего не оставалось, как подчиниться, но он все равно халтурил, больше делал вид.
        Через сливное отверстие они залили бару 200-литровых бочек. Надо было запускать машину. Ни хрена себе, сказал спецназовец себе. Нет, шкаф с рубильником, автоматами и пускателями имелся. Не было самой малости - аккумулятора, чтобы все это запитать.
        А ведь без меня не запустили бы, подумал Антон, со крипом проворачивая рубильник и подавая 220 вольт через руку. Электрическая цепь вышла не совсем типовой, автомат прихватило, но пускатели со стуком замкнули контакты.
        Антон ждал чего угодно - вспышки, запаха дыма от короткого замыкания в давно непользуемых сетях, но, вместо этого, уютно заурчал основной дизель, а потом, как водится, и застучал, входя в рабочий режим. Брызнул свет, поначалу он показался ослепительным. В глубине стен запели вентиляторы, нагнетая свежий воздух.
        Они сняли респираторы.
        - Что там у вас? - спросил по рации Нухаев. - У нас тут иллюминация, как на выставке.
        - Дизеля включили. Я включил! - доложил Иса.
        - Молодец, бек. Этот маймул тебе сказал, где груз?
        - Не сказал, но все скажет! - Иса сверкнул горскими очами.
        Он наставил автомат, передернув затвором.
        - Где груз, собака?
        Антон и не собирался ничего скрывать. На данном этапе их цели совпадали.
        Дизельная являлась проходной комнатой, то есть, войдя в ту дверь, в которую они вошли (или проем), можно было выйти через другую (на этот раз дверь).
        Таким образом, они оказались в следующем коридоре, который спустя шагов 50 привел их в длинный каменный пенал. Согласно планировке, здесь располагалась столовая, которая на случай войны должна была превратиться в казарму для дополнительного личного состава. В зал выходило четыре дубовых двери, ничуть не пострадавшие от времени. За одной находился туалет с замкнутым циклом очистки использованной воды. Унитаз в нем потрескался и лопнул от суши. За второй оказалась душевая. Пол в ней покрылся толстой коростой коричневого цвета. С дуршлага к полу вытянулся отвратительный сталактит, мохнатый и узловатый. В третьей комнате была кладовая. Стояло там несколько ящиков с когда-то съедобной пищей. Потом пища стала несъедобной, ящики раздуло от гнили, и в таком виде они и окаменели. В четвертой… За дверью открылась сплошная стена битого кирпича. "Опять.
        Как и лифты наверху", - подумал Антон.
        - Груз там, - указал он на эту кучу - малу.
        - Если соврал - смотри!
        - Давайте раскопаем и посмотрим, - предложил Антон. - Что попусту грозиться.
        - Давай копай.
        - Я что, по-вашему, рукой буду копать? Тут все-таки битый камень.
        - А не специально ли он все подстроил? - Начал заводиться Иса, для чего ему не понадобилось делать большого усилия над собой. - Больно гладко все выходит. Вроде ничего не скрывает, а на самом деле, ничего и не показывает. Мы все время чего-то ждем, а груза-то как не было, так и нет. А инструмент мы не взяли, потому что он, гад, ничего нам раньше не говорил, что тут все завалено.
        - Курашов мне подробности не докладывал, откуда мне знать, что он здесь все со страху засыпал.
        - Сейчас ты у меня всю эту кучу носом разгребешь.
        - Позвони наверх, пусть инструмент принесут.
        - Хорошо, гяур, я позвоню, но ты мне нравишься! - мрачно сообщил Казбек.
        На помощь Михаил прислал четверых боевиков. Они принесли лопаты, носилки и здоровенный лом, который по большому блату достался Антону.
        Впрочем, носилки не понадобились. Спецназовец отковыривал здоровенные куски, а сумиты, елозя лопатами по гладкому полу, оттаскивали его в столовую.
        Антон чувствовал все более возрастающее давление по мере разгребания завалов.
        Внутренние настройки сигнализировали о резко усиливающейся опасности. Когда же из - за кучи мусора показался лощеный черный бок унформера, систему внутренней безопасности буквально зашкалило.
        - Устал! - сказал он пошатнувшись.
        - Ну-ка, а пошел к черту! - Иса взялся за лом, но едва не выронил его от тяжести, то, что он настолько тяжел, явилось для него неприятной неожиданностью, а ведь гяур с такой легкостью почти час орудовал им.
        - Чего застыли! - прикрикнул он на соплеменников, и четверо сумитов заменили одного гяура.
        Вскоре один бок унформера был отрыт полностью. Бутон уже созрел. Исчез ранний глянец, теперь это была зрелая бомба.
        Встал вопрос как поднимать. Посланные на разведку боевики доложили, что из двух лифтов, один полностью завален, а второй никак не реагирует на нажатие кнопок, да сама кабинка застряла чуть выше уровня пола, и ее так перекосило, что она уже никуда не поедет.
        Нухаев решил поднимать унформер через пустую ракетную шахту, для чего одну стенку аккуратно подорвали. Здесь сумиты показали себя молодцом. Вся взрывная волна пошла внутрь, в коридоре повисла мутная взвесь из бетонной пыли. А шахта практически не пострадала, но Антон констатировал дальнейшее увеличение трещины, которая словно ожив, нырнула ниже под помост.
        На веревках вниз спустили грузовые тележки, вероятно реквизированные с ближайшей овощной базы. Унформер расковыряли окончательно и осторожно перекатили брюхом сразу на несколько тележек, установленных вдоль, иначе они не проходили по узкому коридору.
        Дизельную тоже поначалу хотели взорвать. Погорячились. Нашелся обходной вариант.
        Правда, путь удлинился почти вдвое. Четверо сумитов тянули груженные тележки спереди, Иса, Казбек и Антон толкали сзади.
        Спецназовец незаметно прикрыл руки рукавами. Унформер жегся. Он излучал энергию.
        Бомба созрела.
        По расчетам Антона у него оставалось 20 часов для нейтрализации унформера. Вроде бы времени достаточно, но он испытывал сильную тревогу и считал минуты до того момента, как соединит с разъемом элиминатор, как умрет, так и не родившись, чудовищная сила разрушения.
        Унформер, царапая бока, неумолимо продирался узкими коридорами, и все меньшее расстояние оставалось до проделанной в шахте дыры. Одновременно, у Антона появилось убеждение, что элиминатор он не подключит вовсе. У него не было опасения, что у него не получится, он просто знал. Он пытался прогнать опасные мысли, но не мог себя убедить, как не мог бы себя убедить, что дважды два пять, например.
        Наконец подземные бурлаки выволокли унформер в кольцевой коридор и покатили по кругу вдоль шахты к разверзшемуся отверстию. Спецназовец еще думал о трудностях подъема, но оказывается, все было элементарно.
        Сверху спустили кран-балку, с которой свисала крупноячеистой сеть. Неизвестно, что за рыбу в нее ловили, китов что ли, но унформер для нее грузом не являлся.
        Сумиты пеленали груз в сети, а сверху уже гудели некие механизмы, неизвестно каким способом подогнанные к самой шахте. Кран с завываниями пополз кверху, сеть поползла следом, унформер так дернулся, что у Антона возникло опасение, что он рванет прямо здесь.
        Вместе с братьями сумитами они, толкаясь, кинулись к унформеру, подпирая со всех сторон. Бутон выпрямился, как готовая к старту ракета, потом нехотя пополз в уготованное ему отверстие.
        Вслед за ним они выбрались в шахту. Унформер поднимался. Это было то еще зрелище.
        Сверху лился свет мощного прожектора, но, достигая унформера, он словно тонул в его темных мрачных стенках. Унформер всплывал вверх, словно адская акула.
        Они стали подниматься следом, придерживая унформер от раскачивания. Впрочем, они больше сами держались за него, помогая себе сохранять равновесие.
        Теперь спецназовец поднимался последним. Перед ним двигался Иса. Он повернул к нему перекошенное пылающее злобой лицо и проговорил:
        - Гяур хитрый! Гяур хочет сбежать!
        Наверное, Антон расслабился. Они только что сообща выполнили сложную опасную миссию, и это заставило его совершить недопустимую ошибку - поверить, что они вместе.
        С криком "Умри!" Иса пихнул его ногой. К этому времени они успели подняться метров на 10, ерунда для спецназовца, но беду он сотворил своими собственными руками.
        Конечно, равновесие он потерял. Конечно, с лестницы он сверзился. Но вместо того, чтобы сделать все, чтобы не задеть унформер, он упал прямо на него. Цепляясь за сеть, стал соскальзывать вниз. Тоже по идее не смертельно, но в него был намертво вбит рефлекс, при соскальзывании не пытаться за что-то ухватиться. А просто втыкать пальцы в поверхность.
        Унформер проткнуть ему не удалось, хотя он был способен воткнуть пальцы в камень, но, сползая вниз, он разрезал сеть на протяжении нескольких метров. Потерявший остойчивость груз качнуло, словно маятник он мотнулся в противоположную сторону.
        Ползший там сумит успел только тонко по-заячьи крикнуть, перед тем как его расплющила многотонная громада.
        Спецназовец, наконец, благополучно сорвался, но свое дело он сделал. Он сверзился вниз, прямо на многострадальный труп Мордатого, и мог с наилучшего ракурса наблюдать, как унформер с тяжелым нутряным вздохом вываливается в проделанную им прореху.
        Антон ринулся в дыру в шахте за долю секунды до того, как унформер всей массой ухнул на опасно зашатавшийся и накренившийся помост, но не пробил его, а лягушкой подпрыгнул и устремился в сторону ускользающего спецназовца.
        Он гнался за ним! Это было ирреально, невозможно, нонсенс. Но это было так!
        Антон кинулся по коридору, сразу споткнулся, бежал на четвереньках, не имея времени оглянуться. Сзади раздался сильный удар, и все заволокло пылью как после взрыва.
        33.Всадник тьмы
        Когда спецназовец понял, что его никто не преследует, остановился. Что это я, удивился он собственной тупости. Унформер не может двигаться самостоятельно.
        Ученые со всей галактики исписали горы электронных, пластиковых и даже бумажных носителей, доказывая, что унформер всего лишь болванка, начиненная спорами.
        Он пошел по коридору обратно. Пыль к этому времени стала оседать, лампы исправно светили (те, что не разбились), так что очень скоро он смог наблюдать еще один феномен.
        Унформер исчез.
        Спецназовец отчетливо помнил, что после падения бомба откатилась в сторону отверстия, откуда попала в шахту. А так как она двигалась в полном беспорядке, переворачиваясь в воздухе, то по идее должна была застрять в дыре.
        Даже если бы унформер каким-то непостижимым образом точно вошел в отверстие, то в таком случае, он должен был вывалиться в технологический портал и теперь лежать на полу.
        Этого не было.
        Зато он понял, откуда взялась пыль.
        Напротив дыры в шахте появилась дыра в стене. Широкая, с рваными краями, с торчащей паутиной арматуры. Спецназовец заглянул внутрь. Там было нечто вроде неосвещенного чулана, но это не помешало увидеть, что в противоположной стене зияет похожее отверстие.
        Получалось, что унформер прошил две бетонные стены общей толщиной чуть ли не в метр. И куда то делся потом. Во всяком случае, спецназовец его не чувствовал.
        Не может быть, сказал себе Антон. Это ошибка. Мираж. Потому что в противном случае, если выяснится, что этот гадский папа действительно может передвигаться и прятаться(!), всем его несчастным потугам грош цена. И сотни людей на Шарагде погибли напрасно, даже не подозревая об этом. За элиминатор, который даже некуда воткнуть.
        Хотя сержант Крауч нашелся бы куда.
        - Эй, Шутер!
        О, они впервые назвали его по имени.
        Голос Михаила, усиленный мегафоном, продолжал греметь.
        - Шутер, где ты, дорогой? Не заскучал? Мы тебе сейчас спустим голову твоей женушки!
        - Я здесь! - крикнул Антон. - Не надо спешить! Сейчас иду, дорогой!
        Ему не понравился голос Нухаева. Мало истерики. По существу, он только что потерял груз, должен был волосы на своей голове рвать, а чужим вообще резать.
        Либо он хочет отыграться на его головушке?
        Пытать будут, уважительно подумал Антон.
        Операция входила в завершающую фазу, и чем она завершится, не предсказал бы не только настоящий Фалкон, но даже и великий К.Г. Даже сам Маза!
        Элиминатор (который некуда было воткнуть) был у Михаила, Жанна тоже у него.
        Антон ему на фиг не нужен (разве что для пыток), сумиты Антону тем более с Мазы упали. Вывод один, назревало большое мочилово.
        - Иди сюда, дорогой! - продолжал источать елей дядя Миша.
        Антон подошел к пролому в шахте, ухватился за торчащие жгуты, в одном даже было напряжение, и влез наверх, на изрядно покосившийся помост.
        И сразу у него возник дискомфорт. Он почувствовал давление на оптические датчики, и те сразу повело вбок. Создалось ощущение, что нечто или некто отворачивает ему глаза и мешает смотреть ему прямо.
        Спецназовец списал это на последствия полученной легкой контузии. Некоторые фермы при падении унформера повредились, но некоторые уцелели, Антон выбирал наилучший путь дальнейшего своего продвижения, чтобы сразу повиснуть на нужной части пандуса, слишком занятый, чтобы увидеть то, что пришло в движение за его спиной.
        В центре помоста лежало нечто массивное и до поры до времени бесформенное, аляповато раскрашенное, словно переросший все мылимые размеры мухомор, мохнатое, шевелящееся. Оно вытянулось в сторону Антона и почти коснулось его, но тут зашлись в судорогах фермы, по которым в шахту сбежали сумиты. Существо медленно опало, подобралось, готовое в любой момент распрямиться и нанести смертельный удар.
        Первым бежал Иса, и Антон с ходу получил по физиономии.
        - Сбежать захотел, гяур поганый! - пояснил сумит.
        Свалившийся при ударе и в очередной раз вытиравшийся кровезаменитель из носа, Антон сразу забыл обо всем на свете, когда расконцентрировавшиеся при ударе оптические датчики неосознанно уставились на центр помоста.
        Если бы Антон был женщиной, он бы завизжал. Картина была жуткая и мерзкая.
        Лежащее на помосте существо, отведшее глаза Антону, с сумитами поступило еще более безапелляционно. Оно внушило им, что перед ними унформер.
        Сумиты безбоязненно подошли к нему, взялись голыми руками за мерзкие подергивающиеся образования, переворачивали, кантовали, подсовывая новую сеть, в общем, вели себя как с обычным грузом. Спецназовцу хотелось завопить, предупредить. Но кого? Бандитов? Пускай грузят.
        Тем более у него имелись сильные сомнения, что они его послушают. Врежут по сопатке еще раз и всего делов.
        После того, как сумиты спеленали монстра, наверху включился тельфер. Сеть натянулась и поползла вверх. Второй раз за этот день он пытались что-то поднять, даже еще более жуткое, чем в первый раз.
        Когда тело монстра уже оторвалось от помоста, месиво из переплевшихся орочей, похожее на перепутанный мясной фарщ, еще некоторое время лежали внизу. Наконец, Всадник Тьмы повис в воздухе полностью. Орочи свисали вниз метров на 15, до поры до времени неподвижные, словно застывший ядовитый водопад.
        При наиболее сильных толчках они с шипением разевали плоские шипастые пасти.
        Зрелище было еще то. Глюки укуренного. Параноидальный бред шизофреника. Мечты идиота с атрофированными лобными долями.
        Спецназовец припустил по пандусу, стараясь обогнать Всадника. Сзади в истерике и лютой злобе осатанел и вышел из человечьего образа (в котором родился по большой ошибке природы) Иса, стал палить ему вслед.
        Спецназовец только голову пригнул, пули запрыгали по колодцу, рикошетя от круглых стен. Сверху заверещали сразу в несколько голосов. Никому не хотелось ронять груз вторично. После этого раздался дикий крик Нухаева, обошедшегося даже без мегафона, клятвенно обещавшего башку отрезать стрелку, кто бы он ни был.
        Пальба прекратилась, однако Всадник, висящий посредине колодца косматой отрубленной головой, забеспокоился. Десятки орочей возмущенно зашипели, вытягивая головы. Антону повезло, что он уже успел миновать монстра и оказался выше.
        Орочи вцепились в пандус и дернули. Спецназовец зашатался, опасно балансируя над разверзшейся внизу тушей, но удержался. Снизу упал один из сумитов. Сверху ругались по-русски.
        - Что там у вас? - крикнул Михаил.
        - Остановите подъем! - только Антон это вякнул, как Всадник раскачался и въехал всем весом в стенку.
        Все вокруг содрогнулось. Спецназовец полетел вниз, но повис, уцепившись руками за пульсирующие фермы. Внизу с него сыпались сумиты. Поднялся крик.
        Остерегаясь больше раскрывать рот, спецназовец влез на пандус и бегом преодолел оставшиеся несколько метров.
        Наверху раскорячился ярко-желтый кран. Купол был частично разобран, и сумиты обступили шахту. Нухаев давал указания крановщику, одновременно разговаривая с кем-то по рации. Скорее всего, пытался докричаться до нижней группу, но тем было не до него.
        На некоторое время Антон выпал из общего внимания. В зале было темновато, направленные вниз прожектора больше слепили, чем освещали. Спецназовец протолкнулся мимо обступивших колодец сумитов и увидел Жанну с Лизой. На первой по-прежнему был надет пояс шахида, но похоже за время ношения она свыклась с ним.
        Женщины находились в будке под охраной двух сумитов, и они сразу уставили на него автоматы, гортанно крича и призывая к вниманию.
        И в это время кран поднял Всадника из шахты. Антону не было нужды оборачиваться, чтобы это понять. Раздался жуткий одиночный крик, когда крановщик, оказавшийся ближе всех к проему, разглядев, что он поднял.
        Кетанг подтянулся орочами и встал на твердую почву. Сеть для него помехой не стала. Орочи десятками пастей разорвали ее на лоскуты. И за все время ни один идиот не выстрелил.
        Сумиты пятились с криком "Шайтан!". Лишь потом подняли автоматы, но развернуться им Кетанг уже не дал, ударив эрегированным хвостом как косой. Стоявшие передними сумиты попадали, помешав выстрелить и задним.
        Кетанг шагнул в центр человечьей свалки, в самую гущу, и стал пировать на славу.
        Орочи выхватывали людей и отрывали все, что попадалось в их захваты.
        Антона задели даже не ужасные крики умирающих, а звук обильно льющейся крови.
        Будто включили на полную мощь сразу несколько душевых кабин.
        Спецназовец кинулся к Жанне, и сумиты без промедления открыли огонь. Им было плевать, что за спиной гяура бушевало чудовище, у них был приказ охранять, и они как истинные воины исполнили его до конца.
        В Антона попали несколько раз, но прямых ударов, которые могли сшибить его с ног, ему далось избежать, он добрался до стоящих сумитов и посшибал их по сторонам, даже не глядя, живы ли они или ранены. Тривиально устранил препятствие на своем пути.
        Жанна вскочила, в глазах безумная надежда, и в поясе сразу сработало реле.
        Спецназовец увидел бегущий огонек, который видел лишь он один, импульс с околосветовой скоростью рванулся к детонатору, он двумя пальцами загасил его как огонек свечи.
        Сорвав с женщины пояс, он увлек ее из будки, на которую тотчас обрушился толстый хвост с заостренным треугольником на конце. Раздался визг, это Лиза прилепилась к ним. Маза с ней. Они побежали на выход все втроем.
        Им навстречу попался сумит с выпученными глазами, не предпринявший попытки их остановить, неизвестно почему бегущий на шум нешуточной битвы, потому что оружия при нем не было, да и вообще он выглядел чертовски напуганным.
        Спецназовец припомнил злоключения Воронина, когда разведка угодила в засаду, и там люди тоже бегали с похожим выражением лиц, потому что их обложили со всех сторон.
        Помогая женщинам не упасть, а бежали они так, что дай Маза каждому, спецназовец довел их до выхода. На улице была ночь, в лицо пахнуло осенней промозглой свежестью.
        Прямо напротив входа стояла, светя всеми фарами и мигалками, нарядная пожарная машина.
        Увидев их, из машины выскочили четверо пожарных в робах. В руках одного была кирка, используемая для разбора завалов, у трех остальных топоры.
        - Что вы делаете? Мы гражданские! - заголосила Жанна.
        Спецназовец загородил собой женщин, и пожарных без лишних слов двинул его киркой по голове. Спецназовец одной рукой остановил кирку в воздухе, другой, раскрытой пятерней, влепил нападавшему по лицу.
        Пожарный не упал, как он ожидал, голова дернулась назад, но упрямо вернулась на место. Пожарный словно бодался с ним. В это время приблизились и с ходу вступили в драку трое остальных. Тут уж Антону стало не до дозированных ударов, он буквально разметал их по сторонам. Потом он взял того, что с киркой и зашвырнул его обратно до самой машины.
        Он был уверен, что покончил с ними, но поднялись все, даже тот, что с киркой, хотя он был уверен, что, по крайней мере, двоим сломал шеи. Один из пожарных открыл рот, показав раздвоенный на конце орочий язык, и зашипел.
        - Уходим! - закричал спецназовец, разглядев шевеление в траве по бокам от входа, пожарные были лишь отвлекающим маневром, воспользовавшись сутолокой, орочи подкрались совсем близко.
        Люди бросились по ступеням вниз, и едва Антон закрыл дверь, как в нее ткнулся ороч.
        - Открой! Ш-ш! - зашипел он.
        - Уходим! - уже спокойнее повторил Антон.
        Они отступили по коридору.
        И вдруг поняли, что проделывают это в абсолютной тишине. Не было слышно ни сумитов, ни Кетанга. Пока спецназовец решал, что делать, и где опасность им грозит меньше, наружная дверь затрещала по всем швам.
        Антон плюнул на условности и увлек женщин обратно в сторону колодца. В сущности, как он и ожидал, там все было кончено. В беспорядке лежали изуродованные тела, раненых не было, только трупы. Кетанга не было видно, что было странно. Бродить здесь особенно было негде.
        В это время в стороне оставленной двери раздался подозрительный шум, и спецназовец понял, что времени у них не осталось. И выход у них оставался только тот, который Антон держал в голове как крайний вариант. Спуститься вниз, пройти через мертвую базу и попытаться подняться через лифтовую шахту.
        Взяв женщин за руки, он практически поволок обеих к колодцу. Им повезло, потому что пандус был цел. Они стали спускаться, и спустились на несколько витков, когда спецназовец заставил женщин остановиться.
        Над краем колодца торчало несколько орочих голов. Они подозрительно шипели и раскачивались из стороны в сторону. Это продолжалось несколько томительных секунд, потом орочи дернулись, словно их кто-то позвал, или они услышали подозрительный шум, и головы исчезли.
        Люди и киборг продолжили спуск. В нескольких местах пандус был поврежден, Антон прыгал первым, потом помогал проделать это женщинам. В одном месте Лиза сорвалась и повисла у него на руке, не издав при этом ни звука.
        Если не считать инцидента с Лизой, то они спустились без особых приключений.
        Внизу их ждала тишина. Лишь лежал на боку сверзившийся кран, да трупы разбившихся боевиков, у которых спецназовец позаимствовал пару автоматов и патронов, сколько нашел. У одного из них Антон реквизировал длинный филигранной работы кинжал. Зачем он ему, он так и не понял, разве что зарезаться.
        На базе света не было, но это опять не стало для Антона помехой. Через знакомую дыру он спустился вниз и помог спуститься женщинами. Это было дико наблюдать, как они стоят, вытянув руки, словно слепые.
        Он взял их за руки и увлек за собой. Направился тем же путем, каким они шли в первый раз, заодно хотел дизельную проверить. Было непонятно, кто выключил свет и зачем.
        Однако очень скоро женщины стали спотыкаться и падать на ровном месте. Сначала он подумал, оттого, что ничего не видели. Потом понял. От усталости. Есть такое человеческое состояние. После суток проведенных с поясом шахида, возможно, бессонной.
        Тогда он изменил план, вовремя вспомнив про ту комнату с топчаном, где можно было на время оставить женщин, дать им отдохнуть, а самому отправиться на разведку.
        Он объяснил им ситуацию, довел до комнаты, что до комнаты, усадил на топчан, велел отдыхать, а лучше поспать, если смогут. Изнутри замка не было, он сказал им, чтобы приперли дверь имевшимся табуретом, а сам снаружи закрыл их на щеколду.
        После этого пути их разошлись. Он думал, что прогуляется лишь до дизельной, оказалось, но прогулка затянулась на дольше. Гораздо дольше.
        34.Ночь на базе
        Жанна и Лиза сидели в абсолютной тишине и вязкой темени. Было душно и одновременно холодно. Желая приободрить девочку, Жанна обняла ее за плечи и сказала:
        - Все устроиться. Отец тебя не оставит.
        - Да, отец меня в покое не оставит, - согласилась она, несмотря на абсолютно славянскую внешность, у нее прорезался гортанный сумитский акцент.
        - Что же ты такого натворила? С мальчиком встречалась без его согласия?
        - Не говори со мной как с ребенком! - вспылила Лиза. - Просто я знаю кое-что про отца, что никто знать не должен!
        - Не верь, если тебе наболтали про него что-то плохое.
        - Он хороший. Он даже не смог сам меня убить. Давай спать! - оборвала она.
        Жанна согласилась, хоть и сомневалась, что сомкнет глаз. Закрытая дверь и крохотная комната давали ощущение покоя, казалось, что все страшное где-то далеко, в другой жизни, но стоило закрыть глаза, как всплывали страшные картины пережитого за сегодняшний день.
        Это был самый страшный день моей жизни, подумала Жанна и ошиблась.
        Она непроизвольно вздрогнула от прикосновения, когда задремавшая Лиза дотронулась до нее. В полудреме она уронила ей голову на колени и мирно посапывала. Жанна погладила ее прикорнувшую головку.
        Все ею сказанное она списала на пережитое. Да и весь город знал, что у одного из влиятельных лиц города Артура Нухаева дочь немного не в себе. Надо же, родной отец хочет ее убить. Бедное дитя.
        Неизвестно, сколько она так просидела. Антон давно должен был вернуться, ведь он обещал. Поэтому, услышав шум в коридоре, она даже поначалу воспряла духом.
        А уже потом испугалась до полуобморочного состояния. Антон ступал почти бесшумно, незнакомец же издавал при ходьбе легкое позвякивание. Металл лязгал о металл.
        Медленные неуверенные шаги. Незнакомец никуда не спешил и словно сомневался, не повернуть ли назад. На мертвой базе, где творились жуткие вещи, это было неестественно. Незнакомец словно гулял по ней. Беззаботно и бесцельно.
        Призрак, подумала Жанна. Хозяин вернулся.
        Шаги приближались, женщина молила бога, чтобы он прошел мимо, не остановился. У нее не было даже чем кинуть в него.
        Поэтому когда рука осторожно коснулась двери, сердце ее едва не остановилось.
        Рука ощупала дверь, издавая неприятное шуршание.
        Нащупала задвинутый засов, успокоено замерла. И надо же было так случиться, что именно в этот момент, ни секундой позже, когда незнакомец уже собирался оставить в покое дверь и продолжить свое неспешное движение, Лиза громко вздохнула во сне.
        Жанна торопливо сжала ей рот, но опоздала.
        Незнакомец настороженно замер. Руки его опустились ниже. Жанна едва не закричала, когда они вновь тронули щеколду.
        Чрезвычайно осторожно, по миллиметру, пополз затвор. Громкий щелчок известил о том, что щеколда полностью освобождена.
        После этого стала открываться дверь. Жанна поняла это по вдруг возникшему в комнатушке сквозняку. Они с Лизой уже успели надышать тепло, теперь же к ним хлынул ледяной воздух из коридора.
        Хоть все и происходило в абсолютной темноте, Жанна инстинктивно зажмурила глаза.
        Дверь была открыта, призрак стоял, не двигаясь в проеме. Женщина даже сквозь плотно сомкнутые веки почувствовала на себе его горящий взгляд. Она была уверена, что глаза его по-волчьи пламенеют в темноте.
        Через секунду Жанна сама бы стала кричать, но призрак вдруг с ужасным шумом втянул в себя воздух, после чего издал недовольное ворчание.
        Казалось, прошла целая вечность, прежде чем призрак с шумом развернулся, опять звякнув металлом, и тяжело шагнул в коридор, продолжая свой нескончаемый обход.
        Железяки продолжали позвякивать, удаляясь.
        Жанна смогла двигаться только тогда, когда звуки окончательно не затихли.
        Вскочила и кинулась закрывать дверь.
        - Здесь кто - то был? - сонно спросила Лиза.
        - Ник-кого! - ответила она, стараясь не так громко стучать зубами.
        Кофточка ее была мокрой от холодного пота.
        До дизельной Антон добрался без приключений. Оборудование было в целости-сохранности, достаточно было дернуть рубильник, чтобы базу залил свет. И это означало, что он полностью демаскирует себя. С другой стороны, неизвестно, на сколько хватило бы воздуха. Проработавшие какое-то время вентиляторы сделали свое дело, выгнав остатки скопившихся непригодных для дыхания газов, с другой стороны в непродуваемых местах вновь медленно, но верно стал скапливаться угарный газ.
        Пока это было не смертельно, но опасная концентрация была лишь вопросом времени.
        Внезапно спецназовец почувствовал, что за второй дверью дизельной есть человек.
        Он просканировал пространство более тщательно. Так и есть. Недалеко по коридору взад и вперед ходил человек с автоматом в руках. Похоже часовой.
        Забурчала рация, и часовой подтвердил, что все в порядке. Акцент на месте, никуда не делся, значит, брат сумит. Похоже, Михаил уцелел, мало того и людей сохранил, не всех, кроме тех, кто лежал наверху грудами тряпья.
        Антон даже зауважал Нухаева. Бандюган оказался ушлый.
        Часового нейтрализовать не было проблемы, скорее всего, он и выстрелить бы не успел, но, не дождавшись ответа по рации, Михаил бы насторожился.
        Откровенно говоря, Антону сейчас совсем не нужны были враги среди людей. Их слишком мало осталось против Всадника тьмы и одного очень живого унформера.
        Посему он решил часового обойти.
        В голове он все время держал карту базы. Правда, тому, кто ее рисовал, надо бы руки оторвать. Масштаб не соблюден, многие детали не указаны. Выбирайся, как хочешь.
        Скорее всего, карту оставляли для приезжей инспекции, она должна была висеть на стене при штабе, и никто даже не подозревал, насколько драматические события разыграются на территории базы.
        Спецназовец вышел из дизельной и на ближайшей развилке свернул в другой короткий коридорчик, носивший явно технологический характер. Тут даже стоял какой-то громоздкий, покрытой шапкой пыли, всеми забытый прибор. Коридорчик привел Антона в узкую длинную комнату. По бокам имелись ответвления, вернее проемы в стене, ведущие, как он знал, в тупики.
        И здесь он уже не в первый раз почувствовал взгляд. Первый раз было, когда он шел в дизельную. И вот теперь снова. Он осторожно заглянул в проем. За ним располагалось явно складское помещение, забитое тряпками и увязанной в стопки бумагой.
        Что и говорить, при желании спрятаться легко. Тогда он просканировал склад на предмет чего-либо чужеродного. Он увидел бы даже кошку, которой вздумалось там спрятаться. Но сканирование показывало однородную серую массу. Больше он на глупости не отвлекался.
        Ему еще три раз встретились выставленные сумитами посты. Он экстраполировал данные и, наконец, определился с общим направлением, которые они все охраняли.
        Так что, когда весь в застарелом дерьме, он выполз из узкого вентиляционного колодца, то увиденное не стало для него сюрпризом.
        Сумиты ремонтировали лифт.
        Быстро же они разобрались в ситуации, по существу это был единственный выход.
        Единственный.
        На полу стоял мощный фонарь, в снопе света которого сумит, орудуя длинной и тонкой железной трубой, пытался выровнять кабинку. Она застыла чуть выше уровня пола, вдобавок сорвалась с направляющих. Ничего у него не выходило. Труба гнулась.
        Казбек и Иса, как самые умные, наверное, колдовали с распределительной коробкой.
        Даже отсюда было видно, что, не мудрствуя лукаво, они все сажают на скрутку.
        Возле фонаря сидел на корточках Михаил Нухаев, осуществляющий общее руководство.
        Значит, их осталось 8 человек из всей банды. Остальных всех Всадник сожрал.
        И у них может получиться! Антон прикинул их шансы, и они вышли неплохими. При условии, что Всадник их раньше не найдет.
        Хорошо бы им на хвост сесть! Но как. Просто так не напросишься.
        Он просканировал лифт более тщательно, особенно фундамент. Кто ищет, тот всегда найдет. С одной оговоркой, если он ищет в нужном месте.
        Фундамент был углублен на пару метров, образовывая ремонтный закуток, используемый для профилактического обслуживания кабинки в том случае, если она стояла на нулевом уровне.
        Стало быть, существовал шанс проникнуть туда и подцепится к кабинке снизу в то время, когда она повезет сумитов.
        Естественно, был другой вариант. Убить их всех и прямо сейчас. У спецназовца это не заняло бы много времени. Но он впервые подумал о сумитах, как о людях, сумевших вырваться из лап мерзкого Всадника ценой огромных потерь.
        И теперь выскочить им со спины, бить в спины, заливать пол кровью, смотреть в их полные ужаса глаза. Антон потряс головой. Он бы так не смог. Не для этого его готовили в «Фалконе». Имеет же он специальное назначение, и не обязательно оно заключается в том, чтобы добивать тех, кто сам чудом спасся.
        Антон спиной вперед вполз в вентиляционное отверстие обратно.
        Он подозревал, что на базе имеется 10 тысяч мест, их которых можно попасть в подземные коммуникации. Тавтология - подземные коммуникации на подземной же базе.
        Но сложная структура подземных коммуникаций, порталов, канализации и водопровода все же существовала, тавтология это или нет. Как ни странно, на карте был указан всего лишь один люк, через который туда можно было проникнуть.
        Чтобы добраться до него, спецназовцу пришлось вернуться практически к круговому коридору, опоясывающему шахту. Если бы он прошел еще метров пятнадцать, то вышел бы к тому месту, откуда все началось. Но что-то говорило ему, что лучше в этих местах поменьше шататься. Особенно рядом с колодцем. Здесь он чуял особую опасность.
        Люк находился в комнате со всяким строительным мусором, досками, гнутыми ведрами и так далее. Антон аккуратно разгреб все это. Люк ничем не отличался от тысяч своих чугунных собратьев, прикрывающим колодцы на городских улицах.
        Спецназовец поднял его. Вниз вела лестница, уже в паре метров упирающаяся в бетонный желоб. Антон спустился, аккуратно притворив люк за собой.
        Внизу было сухо и тихо, как в могиле. А ведь здесь можно было отсидеться, прикинул он. А орочи, возразил он сам себе. Как они кинулись за ними в погоню, лучше полицейских ищеек.
        Сориентировавшись, он двинулся по желобу. Ход оказался невысок, с потолка свисали жгуты проводов, проросшие белесые корневища, норовившие выцарапать глаза, так что идти приходилось в полусогнутом положении. Впрочем, не имея особого предпочтения к прямохождению, он скоро перешел на четвереньки.
        Пару раз он свернул в нужном направлении на попавшихся на пути ответвлениях.
        Несколько раз оказывался под люками, о существовании которых в карте даже не упоминалось. Остро хотелось узнать, куда они выводят, но у него не было времени.
        Он помнил об оставленных женщинах и жалел, что не взял их с собой сразу. Теперь же далеко было возвращаться, да и не было гарантии, что, в конце концов, ход приведет в нужное место. Может, там тупик?
        Он затратил на поиски недопустимо много времени, тем сильнее было разочарование, когда в конце своего пути он выбрался в крохотный тупичок, стены которого были бетонными, а потолок железным. Тупик! Он был готов закричать от досады.
        Вдруг потолок пришел в движение и обрушился на него. Спецназовец успел упасть на спину и остановить падение упором обеих ног. Тяжело, однако.
        Сверху на крышу кто-то наступил и прошелся.
        - Махмуд, кабинка ниже опустился, чем нужно! - сказал голос по сумитски, и Антон вздохнул с немыслимым облегчением.
        Сверху заерзали железом по железу, вздергивая кабинку наружу. Раздался щелчок, когда она встала на упоры.
        Надо было торопиться, если он хотел вернуться сюда со своими подружками. В принципе, даже если бы сумиты уехали без них, это не стало бы проблемой. Шахта ведь бы осталась, он бы помог женщинами подняться.
        Но лучше до этого не доводить. На днище кабины находилось много всевозможных проушин и крюков, и если найти пару тросов и закрепить, можно путешествовать с комфортом. Переправить женщин в безопасное место, а уже потом заняться поисками блуждающего унформера.
        Кстати вот и элиминатор. Когда кабинку поставили на место, то между днищем и порогом остался небольшой зазор, в который он мог наблюдать, как Михаил роется в его мешке, доставая и рассматривая от нечего делать, то элиминатор, то хрустальный шар колдуна.
        Погоди у меня еще.
        Обдирая коленки и локти, он устремился по ходу обратно. Как всегда бывало, обратный путь у него занял гораздо меньше времени. По пути он даже нашел нужный трос, способный выдержать вес пассажиров.
        У него все получилось. Кроме одного.
        Когда он вернулся, комната оказалась пуста. Женщины исчезли.
        35.Призрак
        Призрак, как и положено призраку, появился внезапно.
        Только что никого не было, Антон стоял перед опустевшей комнатой, прикидывая, где ему искать пропавших женщин. И сразу почувствовал чужое присутствие. Скорее всего, призрак выбрал самый короткий коридор, резко вышел из-за угла и замер.
        До него было метров семь, и спецназовец хорошо его рассмотрел. Длинные волосы достигали пояса. Неряшливая спутанная борода. Одет в одежду военного образца.
        И он был живой. Кроме глаз. Глаза у него были мертвые, холодные, не видящие.
        Спецназовец хотел его окликнуть, чтобы дать о себе знать, но понял, что это совершенно необязательно делать, потому что стоило ему шевельнуться, как неизвестный остро отреагировал, дернувшись и издав легкое металлическое позвякивание, которое он сразу узнал.
        Он слышал его по сотовому телефону Михаила, когда ему позвонил другой неизвестный, предупреждая, что они все умрут, если сунутся на базу (и по большому счету был, в общем-то, прав), а потом замолчал, сам испуганный до смерти. Именно тогда раздалось это позвякивание.
        Одной тайной стало меньше, теперь Антон знал, что это, но легче ему не стало.
        Неизвестный оказался весь увешан ручными гранатами, они украшали его как игрушки новогоднюю елку. В несколько рядов самоубийца был обмотал проволокой, на которой собственно и крепился смертельный груз. Было не понятно, как он вообще еще цел и не подорвался ко всем чертям. Запалы были вкручены, а кольца вдеты в проволоку.
        Только самоубийца мог связаться с этаким ходячим детонатором, способным превратиться в факел от одного неудачного толчка.
        У слепого не было глаз, но были компенсирующие незрячесть нюх и утонченный слух.
        Он не был жертвой, он был охотником, и специально вышел таким образом, чтобы Антон не успел никуда деться.
        При обычных условиях слепой был бы убогим, но нечеловеческие условия их неожиданной встречи нивелировали его неполноценность.
        Стоило Антону даже не отшагнуть, сделать крохотный шажок назад, как слепой ринулся на него словно живая торпеда. В каждой руке у него оказались цепи, и он выкинул их вперед.
        Спецназовец наклонился и цепи лишь стриганули волосы на макушке. Он проскочил вперед, под руками слепого, и замер. Напрасно старался, тот знал, где он находится с точностью до сантиметра. Создалось ощущение, что от ненависти тот прозрел.
        Не оборачиваясь, он хлестнул цепью назад, и попал точно в лоб. У спецназовца только искры посыпались.
        Он отступал, осыпаемый градом ударов, пока не уперся спиной в тупик. Тут слепой совсем озверел. Цепи так и засверкали перед лицом.
        Спецназовцу удалось схватить концы, но слепой вдруг с такой силой дал ему ногой в грудь, что он, ударившись спиной о стену, полетел вперед. Слепой придал ему дополнительно ускорения, дернув за цепи и усугубив его положение передней подножкой.
        Спецназовец шмякнулся пузом на пол, сразу перевернулся, чтобы увидеть склонившееся над ним безглазое лицо. Слепой, оскалившись, вынимал из связки гранат предохранительное кольцо.
        - Великий К.Г. тебя подери! - закричал Антон, слишком четко себе представляя, что сейчас произойдет.
        Слепой замер. Рука оставила самоубийственное кольцо и потянулась к его лицу.
        Спецназовец сделал усилие, чтобы не дернуться. Пахнущая землей пятерня опустилась на лоб, поползла по носу, ощупала щеки.
        - Ты не Кучай! - прорычала- прохрипела глотка, давно отвыкшая от речи.
        - Конечно, нет! - торопливо проговорил Антон.
        Слепой обрушил на него удар с обеих рук, обмотанных цепями. Спецназовец счел за лучшее притвориться, что потерял сознание.
        - Бача, Даврон не отвечает, - к Михаилу подошел Махмуд.
        - Вызови еще раз! - приказал Михаил, сразу напрягшись, чутье говорило ему, что часовой молчит не просто так.
        Сумитам нужен был всего лишь час, чтобы запустить лифт. Всего лишь час. Но опытный воин Михаил Нухаев знал, что иногда в бою не хватает не только что часу, минут и секунд. Славные бесстрашные бойцы гибли на его глазах, которым не хватило шагу, полшага до спасения.
        Он торопливо убрал в рюкзак элиминатор и хрустальный шар, которыми занимался все это время. Он заметил странную вещь, эти два предмета отталкивались друг от друга на расстоянии, но стоило поднести ближе, устремлялись навстречу, словно два магнита.
        - Где он стоял? - спросил Михаил у Махмуда, и тот указал в сторону залитого мраком коридора.
        Перед лифтом находилась площадка, где находились четверо сумитов, и куда выходило четыре коридора. В каждом находился пост, трое откликнулись, а четвертый молчал. Даврон опытный воин. У него не могла испортиться рация, а тем более он не мог заснуть или бросить пост.
        Михаил глянул на затихший коридор и словно воочию увидел струящуюся оттуда угрозу. Он тянулась из темноты, словно ядовитая змея. Словно восставший из ада маймул.
        - Отозвать всех! Уходим! - бросил Нухаев сквозь зубы.
        - Как же лифт? Мы его почти запустили! Нельзя отсюда уходить! Там нас ждет смерть! - запротестовал Иса.
        И Михаил с ходу дал трусу в зубы.
        - Почти не считается! - рыкнул он. - А смерть нас не ждет, она идет сюда!
        Бегом вернулись трое часовых.
        - Что случилось?
        - Уходим! - коротко бросил Нухаев, закидывая рюкзак одной рукой, другой беря автомат за рукоять.
        Сначала он почувствовал легкое покалывание на лице и руках. Потом кожа немилосердно зачесалась. Вокруг метались растерянные лица сумитов. Они вертели во се стороны головами, больше слепя друг друга, чем освещая пространство вокруг.
        Приближающуюся опасность почувствовали все, хотя не раздалось ни звука.
        - Отходим! - одними губами проговорил Михаил, отступая от по-прежнему безмолвствующего коридора.
        Но он уже не являлся столь безмолвствующим. Внутри слышался тихий неприятный шелест от трущихся сухих тел. Сумиты попятились.
        - Свет! Дайте свет! - крикнул Михаил.
        Губы перестали ему подчиняться, выдав лишь отдельные звуки, никак не желавшие складываться в слова.
        Однако когда сумиты хотели посветить в коридор, неведомая сила отворачивала им головы, и надетые на них шахтерские каски светили куда угодно, только не внутрь коридора, уже не пустого, уже полного неясного скребущего шороха. Темнота стала материальной, это уже не была пустота, это было хуже пустоты, это была смерть.
        В бою Михаил становился зверем, в такие моменты его боялись даже свои, и сейчас он выпустил зверя на свободу. Рыча, сумит поднял автомат и дал длинную очередь в темноту.
        Сияющие трассеры пронзили темень. Синеватое пламя фрагментарно осветило жуткую картину.
        Чудовище неумолимо надвигалось на них.
        Бесчисленные орочи зловещей пестрой лентой струились по полу. Туша монстра заняла узкий коридор не только по ширине, но и чтобы протиснуться в него, странным образом деформировалась, вытянувшись до потолка. Так что свободного пространства не было, имел место бесформенный шипящий, пощелкивающий клубок смерти.
        Сумиты закричали, открывая бессистемный огонь. Командир словно открыл им глаза, отвел застивший их морок.
        Пули вязли в дергающихся орочах, возможно даже убивая отдельные, но их было слишком много, а расстояние слишком мало, чтобы чудище можно было остановить.
        Одним рывком Кетанг преодолел остаток коридора и высунулся на лифтовую площадку.
        Хвост с острым, словно пика треугольником на конце выстрелился вперед быстрее пули и насадил на себя ближайшего сумита. На протяжении нескольких бесконечных секунд, он то выныривал из тела, то погружался в него.
        Несколько жутких петель образовалось над поверхностью тела несчастного, пока хвост путешествовал по его телу. Это продолжалось до тех пор, пока сумит кричал и агонизировал, а когда замолк, хвост разом выпрямился и разорвал его на части.
        Продолжая вести огонь, который больше досаждал чудовищу, чем имел эффект, сумиты отступали к остальным коридорам. Обычно в бою они держались компактной группой, так легче было обойти блокпосты. Но теперь случай был другой, и Михаил крикнул:
        - Разделимся! Держим связь по рации!
        Двое бывших часовых продолжали держаться вместе, Иса попал вместе с неразлучным Казбеком, сам Михаил оказался в коридоре вместе с Махмудом.
        Следом за ним со змеиным шипением вполз ороч, озираясь единственным глазом. С криком "Шайтан!" Михаил выстрели навскидку, держась за рукоять, в извивающегося ороча не попал, но того больно задело бетонной крошкой, и он тонко взвизгнув, выдернулся обратно.
        Сумиты побежали прочь, уже не оглядываясь, и вскоре крики и выстрелы остались позади.
        36.Женщины
        Они едва не умерли со страха два раза подряд, в момент, когда раздались выстрелы, и второй, когда в дверь каморки кто-то начал ломиться. Однако дверь уперлась в табурет, шаткая вещь перекосилась, но какое-то время продержалась. Женщины с визгом кинулись не к двери, как поступил бы любой благоразумный человек, желавший продлить свою жизнь, а совсем наоборот, в противоположную сторону и забились в угол.
        - Не бойтесь, я не сделаю вам зла! - гортанно проговорили в темноте, и чтобы рассеять их сомнения включился фонарик.
        Вышло наоборот. Пронзивший темень луч осветил жуткую маску. Длинные седые лохмы, лица не видно из-за непомерно разросшейся бороды. Одет незнакомец был в запыленную робу. На руке, попавшей в луч, огромные черные ногти.
        - Не подходи! - крикнула Жанна.
        - Я не подхожу, - проговорил неизвестный, после чего выключил фонарик.
        - Включи! - потребовала тотчас женщина.
        - Свет могут заметить, - возразил неизвестный. - Вам надо уходить. Вы слышали стрельбу? Плохие люди вернулись. Они вас найдут.
        - Это сумиты?
        - Нет, они из милиции.
        - Что ты говоришь? Здесь кроме сумитов никого нет!
        - Ты врешь! - крикнул вдруг неизвестный. - Они из милиции. Они хотят посадить меня в тюрьму.
        Лиза в темноте взяла Жанну за руку, перепугав до смерти, и та от неожиданности едва не закричала.
        - Конечно, дорогой, они из милиции, - сказала девочка. - Мы тоже от них прячемся.
        - Правда? - с надеждой спросил бородач.
        - Не вру, клянусь богом!
        - Что вы натворили?
        - Мы это…проститутки! Так что считай ни за что.
        - Что ты несешь? - гневно зашептала Жанна, Лиза ее так же шепотом оборвала:
        - Молчи, женщина!
        - Вот и меня ни за что! - проговорил неизвестный. - Я ни в чем не виноват!
        - Я знаю, дорогой, - продолжила Лиза, как ни в чем не бывало. - Давно ты здесь?
        - Давно. Целую ночь.
        - Он сумасшедший, - горячо прошептала Жанна на ухо Лизе, но та пребольно пихнула ее локтем.
        - Раз ты тут давно, ты сможешь вывести нас отсюда?
        - Конечно, но я наверх не пойду!
        - Мы пойдем одни! Ты только дорогу покажи!
        - Вы меня предадите и все расскажете милиционерам.
        - Даем слово!
        - Вы не знаете, какие там работают люди. Они надевают валенки поверх сапог и бьют.
        Я подписал все, хотя ничего не делал. Только смотрел, как они Миньку.
        - Как же ты сбежал?
        - Следственный эксперимент. Они не знали базу так хорошо, как знаю ее я. Они сказали, что в тюрьме меня так же как Миньку. Мне нельзя наверх!
        - Конечно, конечно, - успокоила Лиза. - Ты сможешь спрятать нас, чтобы никто не нашел?
        - У меня есть место, про которое никто не знает! - довольно сообщил беглец.
        - Нам нельзя никуда уходить! - возразила Жанна. - Тони будет нас искать!
        - Ты слышала стрельбу? То чудовище здесь! Скоро оно приползет сюда и сожрет тебя!
        Если хочешь, то счастливо оставаться!
        Жанна идти боялась, но оставаться одной боялась еще сильней.
        - Я немного пройдусь с вами, потом вернусь, - проговорила она. - Как, кстати, тебя зовут?
        - Кучай.
        - А имя?
        - Не помню.
        - Какая тебе разница? Сказано, Кучай! - напустилась Лиза. - Веди, Кучай, не будем терять время!
        Пока слепой нес Антона, он не терял времени даром, просканировав его мозг. Но здесь его ждал облом. Парень оказался психически нездоров, и мозг его блокирован.
        Кроме зоны, отвечающей за чисто рефлекторное поведение, у парня сохранились лишь отрывочные, но очень четкие воспоминания.
        Они были цветные, яркие и оттого особенно мерзкие. В них парня насиловали. Антон не видел, как не видела и жертва. Он чувствовал лишь боль и стыд. Голова горела.
        И еще одна картинка возникла в мозгу слепого. Парнишка в застиранном комбинезоне протягивает стакан воды с вопросом:
        - Тебе больно?
        Антон знает, что это Кучай. Слепой бьет по стакану с воем:
        - Ненавижу!
        И еще одно воспоминание. Слепого волокут по коридору, затаскивают в тупик. Чей-то голос, показавшийся Антону странным:
        - Сейчас мешком с песком по голове дадим, следов никаких!
        Удар и темнота.
        - Достаточно, я очнулся! - сказал Антон.
        Слепой остановился и грубо скинул его. Они были в очередном непонятного предназначения закутке, на полу слежавшиеся тряпки, так что он даже не ушибся.
        - Тебя как зовут? - спросил Антон, усевшись и не делая попыток встать, чтобы тот не принял это за агрессию.
        - Слепень.
        - Пусть будет Слепень. Значит, мстишь, Слепень? Только не надо врать, я все знаю.
        - Вздумаешь мешать, умрешь, - предупредил тот, взявшись за кольцо.
        - Я в ваши дела не лезу, - остановил его Антон. - Но ты уверен, что он тебя раньше не убьет? У него существенное преимущество, у него есть глаза.
        - Я его кара. Когда базу эвакуировали, Кучай сбежал и остался, думал, тут в комфорте отсидеться. Не выйдет. Я пришел следом. Я все время рядом. Я не дал ему ни дня спокойного. Я хожу по базе и специально гремлю этим! - он колыхнул свою «сбрую» и металл звякнул об металл. - Пусть боится смерти, как я боялся, когда эти…
        - Я в курсе, - быстро сказал Антон. - Еще раз повторю, это все ваши дела. Тут один парень привез и спрятал груз, который ему не принадлежит.
        - Я знаю. Это такое большое и округлое на ощупь. Сначала оно лежало в одном месте, потом его хотели унести, а оно сбежало от них.
        - Что значит сбежало? Это просто унформер!
        - Он живой. Я слышал его бьющееся сердце.
        Что-то рано, прикинул Антон. Когда Иван определил, что до активации 13 дней, спецназовец включил внутренний таймер. По его расчету сегодня шел 12-й день.
        Сердце еще биться не должно, рано. Впрочем, он разговаривал с сумасшедшим.
        - Ты знаешь, куда он делся?
        - Конечно. Но это моя тайна.
        - Это не твоя тайна. Унформер - это бомба, когда он рванет, здесь никого не останется.
        - Тем лучше. Кучай умрет тоже.
        - И с ним еще несколько миллиардов.
        - Мне все равно.
        Антону поспешил подключить вербальную опцию.
        - Но в таком случае твой Кучай слишком легко умрет! - заявил он, хоть слова были и чужие, подсказанные переговорщиком, но ему все равно было противно. - Он насиловал тебя долго, неоднократно испытывал оргазм. Длительное воздержание, а тут невинная задница. Только первый раз у него получилось быстро, а уж второй и третий…
        - Заткнись! - крикнул Слепень, хватаясь дрожавшей рукой за чеку.
        - Ты же не хочешь, чтобы Кучай умер быстро вместе со всеми.
        Он и сам не понял, почему произнес "вместе со всеми". Переговорщик решил, что это коронная фраза и рассчитал все точно.
        - Я не хочу, чтобы он вместе со всеми! - пролепетал Слепень. - Так не страшно, когда много. Я хочу, чтобы он умер один.
        - Я могу обезвредить унформер. Покажешь, где он?
        - Да, - тихо проговорил слепой.
        Антон почувствовал себя неуютно, к тому же переговорщик советовал резко сменить тему.
        - Скажи мне, а чем вы питались все время? Ты и Кучай?
        - Там есть труба наружу, мама мне еду туда сбрасывала, а я Кучаю оставлял, чтобы раньше времени не сдох.
        С ума сойти! Антон так и не понял, чей это мысленный вопль. Переговорщика или его собственный.
        37.Груз
        Слепень привел Антона к запретному ходу. Руки слепого трепетно ощупали замок, потом он достал ключ. И замер.
        - Что-то не так, - понял Антон.
        - Замок открыт. Кто-то внутри.
        - Кто это может быть? Кучай? Там есть что-нибудь ценное?
        - Это место на базе использовали под свалку, в том числе, ядовитых веществ. Я сам знаю о конкретных случаях, когда сюда отработанный азот бочками катали. Так что Кучай сюда не полезет. Это он, твой груз!
        - Не может быть! - вырвалось у Антона, потом он вспомнил, что точно также раньше думал о передвижениях унформера.
        Когда Слепень открыл дверь, за ней оказался ход, выложенный кирпичной кладкой и имеющий наклон вниз. На стенном крюку висела взрывозащищенная лампа. Естественно, не включенная. Вся база по-прежнему была погружена в кромешную темень, в которой Антон чувствовал себя как рыба в воде. Как впрочем, и Слепень.
        Тот решительно и уверенно шел впереди, подразумевая, что Антон должен успевать за ним. Во всяком случае, у него не возникало и тени сомнения, что тот отстанет.
        Цивильный вид коридор имел только первые двадцать шагов, дальше кирпич сошел на нет, уступив место камню. Судя по всему, ход был без затей прорублен в скале.
        Под ногами попадались шишковидные наросты.
        Антон был готов признать, что это сталагмиты, но в таком случае ход оказывался гораздо старше базы. Скорее всего, строители, не мудрствуя лукаво, использовали природные пустоты. Для свалки все сгодится.
        Вскоре ход привел их в пещеру, небольшую, над стенами которой лишь слегка потрудились каменотесы.
        Слепень миновал зал, не замедляя хода, готовый нырнуть в продолжение хода, но Антон поневоле остановился. Свод пещеры был обезображен жутким шрамом. Словно лунный кратер вырос на потолке, в центре его даже имелось жерло. Под ним на полу навалена груда щебня.
        - Откуда это здесь? - поинтересовался Антон.
        - Авария была. Что-то взорвалось, но я это не застал, еще до меня, - равнодушно пояснил Слепень.
        Следующий ход оказался совсем короткий и почти сразу вывел в короткий тупик.
        - Он здесь! - сказал Слепень, повернув голову, и на его фоне Антон увидел, как тьма пришла в движение.
        Чуткий к любым шумам и даже подвижкам воздуха, Слепень среагировал сразу. Из-за того, что он действовал не раздумывая, на уровне инстинктов, Антон и не успел ему помешать. Успел только предостерегающе каркнуть, как все и произошло.
        Он уже видел унформер. Вернее, он его почувствовал заранее. Ощущение было не из приятных. И напоминало предыдущие встречи с ним, как хилый ребенок напоминает культуриста.
        Унформер заматерел. Он уже не прощупывал пространство, он его занимал. Хотя чисто фигурально в размерах не рос. Росла сила внутри него.
        Бутон стоял на основании у стенки тупика, а рядом с ним сидели двое сумитов.
        Неизвестно, как они здесь оказались. Сумиты не могли оказаться так близко от унформера, уже хотя бы потому, что не знали, что это такое, и должны были принять элементарные меры безопасности.
        Это были опытные бойцы, не раз видевшие смерть, и они не могли бежать без оглядки, пока не уткнулись в зреющий бутон. Не настолько это привлекательная штука, чтобы так стремиться к нему.
        Если только унформер сам не привел их к себе. Приманил, как мошек на свет. Но тут что-то не сходилось, ведь у Антона оставался день в запасе до того, как бутон окончательно созреет.
        Все эти мысли пронеслись в голове Антона, пока он силился остановить Слепня. Ему не хватило шага.
        Слепень сорвал с себя гранату, кольцо осталось на опоясывающей его проволоке, и зашвырнул в комнату. Потом присел, прижимаясь к стене. Антону ничего не осталось, как повторить маневр.
        Сверкнула вспышка, и граната рванула в замкнутом помещении. Взрыв должен был прозвучать громче, если только бутон не втянул в себя часть вспышки. Заглотил.
        Черные лоснящиеся бока расширились и тут же опали.
        И опять это было рано. Пульсации плода должны были начаться ровно на тринадцатый день.
        - Ты слышишь, его сердце бьется! - выпалил Слепень и вдруг кинулся прочь.
        Антон не стал его останавливать. Груз был найден, и больше от несчастного калеки ему ничего не было нужно.
        Он и сам собирался поступить точно также. Ведь взрыв наверняка привлек ненужное внимание. Так что надо вскорости ждать гостей. Но прежде чему уйти, он сделал еще пару довольно нелегких шагов и подошел к унформеру вплотную.
        Тотчас на него обрушилось излучение. Это его немного успокоило, хоть внутренние индикаторы буквально зашкалило. Ведь это означало, что не все потеряно.
        Созревший унформер только потребляет энергию, поглощает ее из любых накопителей и живых существ. Бездонная воронка. Жадная глотка, которую невозможно насытить.
        Антон наскоро убедился, что оба сумита мертвы. Они сидели, плотно прижавшись к бутону спинами. Когда Антон попытался отделить труп одного из них, просунув руку между спиной и унформером, то уперся в препятствие, словно сумит составлял единое целое с бутоном. Не успел он оценить это факт, как в руку шибануло с такой силой, что он отлетел в сторону.
        Когда он хотел освободить сумитов от автоматов, то его вновь ждала неудача.
        Амуниция сумитов составляла единое целое с их телами. Это была нерасторжимая масса. Нечто вроде модели в натуральную величину, выполненная из одного крепкого материала. Атканларской стали, например.
        Взорвавшаяся рядом граната не нанесла никакого видимого урона сумитам. На них вообще не было ни царапины. А мертвы ли они, усомнился Антон. Скорее походило на некое пограничное состояние.
        Так что Антон оставил пещеру с тем же, с чем пришел. Из оружия у него по-прежнему оставался длинный кинжал.
        Изменилось одно. Он знал местонахождение унформера.
        Возвращаться тем же путем Антон не стал. Во первых, это было опасно, так как существовала вероятность встречи с теми, кто придет на шум взрыва. Во-вторых, это гарантировало потерю темпа. Антон с того самого момента, как видел кратер на потолке, решил его исследовать. Так что же время терять?
        Как уже упоминалось, вывалившийся с потолка щебень так и остался лежать. Убирать его было некому, да и незачем. Антон влез на эту кучу, присмотрелся и, подпрыгнув, вцепился в одну из многочисленных трещин.
        Камни расползлись у него под руками, посыпались вниз дождем, и он сам едва не сверзился следом, но перехватил руками и остался наверху. Камень оказался трухлявый, продолжал рассыпаться под руками, но спецназовец упорно карабкался вверх.
        Упорство киборга творит чудеса. Вскоре он оказался у самого жерла. Здесь камень был целостнее. Он просунул туда руки и втиснулся в узкую горловину. Некоторое время он сомневался, что пролезет, но вскоре миновал узкое место, а затем и горловина кончилась, выведя его на следующий ярус.
        Он вылез под цистерной. Постучал. Она оказалась не пустой.
        Спустя пару минут он выяснил, что в помещении находятся три бройлера, тонн по десять каждая, соединенных меж собой и более чем наполовину заполненных.
        Цистерны имели предупреждающую надпись. "Осторожно. Замороженный жидкий азот.
        Температура минус сто девяносто шесть градусов".
        "А ведь эта штука может и протечку дать", - подумал Антон. - "Столько лет без профилактики".
        Сразу стала ясна и первопричина возникновения аварии. Азот протек и заморозил камень, который затем от разности температур полопался.
        Ярус располагался выше того, который Антон уже успел исследовать, и где произошли все драматические события до этого. Направление из бройлерной имелось только одно. Был новый коридор, уже не кирпичный, снова бетонный, который привел его в обширное помещение, которое первое за сравнительно долгое время можно было именовать комнатой.
        Это оказалась бывшая диспетчерская. В ней в строгом порядке располагались множество стеклянных перегородок и пустых столов. Всю аппаратуру демонтировали, исключая стенд в дальнем углу. При беглом взгляде стало понятно, что если потянуть за торчащие из стенда ручки, то можно легко вынуть один из блоков.
        Антон так и поступил, оказавшись обладателем хитроумного приборчика, снабженного крохотным монитором и верньерами настройки. Аккумулятора прибор не имел, даже если бы он и был, то давно бы сдох от времени, тогда Антон подключил свой и ахнул.
        Сам того не ведая, он оказался обладателем настоящего богатства. Тот блок, который он держал в руках, оказался дубликатом главного командного пульта.
        Скорее всего, по инструкции он должен был оставаться на базе до последнего, а потом его попросту забыли в бардаке переезда.
        С блока можно было включать и выключать освещение, вентиляцию, лифты(!), да и много чего еще. Жаль, что все это требовало, чтобы энергосеть базы была запитана, а иначе все было бесполезно.
        Не успел Антон так подумать, как с вибрацией и громким дребезгом начали зажигаться потолочные люминесцентные светильники.
        Запустили дизеля! Это Михаил Нухаев, сразу подумал Антон. Никто кроме него не осмелился бы на такую наглость!
        Жанна представляла тайное жилище Кучай в виде глубокой норы. Вместо этого он привел их в шахту. До выхода было рукой подать, у женщин вспыхнула безумная надежда, что он выведет их наверх. Вместо этого парень полез вниз.
        Как уже указывалось, сетчатый помост располагался не на самой земле, а в метре, полутора от грунта. В одном месте сетка не плотно прилегал к стене, Кучай отогнул ее, и они по очереди попали в его царство.
        Внизу было накидано тряпье, стояли коробки со скарбом. Все древнее, воняло пылью и плесенью. Но в остальном даже уютно. В одном месте Кучай устроил лежанку. А когда женщины попросились в туалет, указал на углубление в стене.
        - Только далеко не уходите, там конца нет, можно заблудиться, - пояснил он, и женщины не сговариваясь, легли так, чтобы держаться от хода подальше.
        Кучай заснул сразу. Женщины долго не могли забыться. И не оттого, что метре над их головами лежали покойники. Они наоборот прикрывали их от нескромных взглядов.
        Несколько раз им казалось, что кто-то лезет, но это сыпались камешки из трещин на стенах. Ничто не нарушало покоя базы. Казалось, она спала, выполнив план по обрушившимся на нее кошмарам.
        Сумиты пришли, когда даже Жанна стала задремывать последней из троицы. Кучай и Лиза спали как убитые.
        Словно пара бесплотных теней показалась со стороны базы. Они оказались совсем не бесплотными, когда сетка прогнулась под тяжелыми шагами. Сумиты прошли над самыми их головами и собирались покинуть негостеприимную базу. Но женщинам как всегда не повезло в этой жизни.
        Шаткая конструкция зашаталась, заскребла краями по стенкам, вызывая настоящий камнепад. Жанна в ужасе зашарила рукой, ища Лизу, но не успела ее предупредить.
        Та проснулась, сонно потянулась.
        Сумиты замерли. Девчонка продолжала просыпаться, Жанна, наконец, зажала ей рот, но поздно. Сумиты пинками расшвыривали трупы наверху. Люди внизу замерли.
        Проснулся даже Кучай.
        Сумиты чиркали спичками, чертыхались, но те не хотели гореть. Даже спички их жалели. Но рок был неумолим.
        С громким щелчком включились лампы наверху и осветили их как днем. Сумиты некоторое время целили в прожектора, пока не поняли, что наверху никого нет.
        - Это проклятый гяур дизеля включил! - решил Михаил.
        После этого сумиты уставились вниз, на своих жертв. Кучай хотел улизнуть в свой ход, но Махмуд осуждающе поцокал языком и показал автомат.
        - Не верю своим глазам! САшник! Откуда ты взялся, борода? - не понял Михаил, умильно глядя на черные погоны с полустертыми золотыми буквами "СА"- Советская Армия.
        Он велел вернуть тела убитых на место, сам спустился вниз, довольно быстро найдя ход Кучая. Это в темноте он был незаметен, здесь же оказался как на ладони.
        Внизу Михаил сделал три вещи. С ходу дал Кучаю в зубы, гневно покачал головой Лизе и облапал Жанну. При этом он держал женщину за пояс, а другой торопливо елозил ей по интимным местам. Будто работу делал.
        Все это продолжалось до тех пор, пока не спустился Махмуд. Теперь настала его очередь. Едва Михаил отлип от женщины, как к ней прилип его боец. Словно копируя командира, он лихорадочно щупал женщину, желая отметиться во всех сразу эрогенных зонах. От возбуждения его затрясло, и дрожащей рукой он расстегивал брюки, нисколько не стесняясь Лизы, когда был остановлен Михаилом:
        - Хватит, не до этого сейчас! - пренебрежительно махнул он рукой. - Груз надо вернуть.
        Махмуд сразу забыл о своих притязаниях, вправил член обратно и застегнул брюки.
        - Ты, что, Михаил, сваливать отсюда надо! Вот он выход! - он указал наверх, там, где спокойно горели лампы, и было тихо.
        - Там не выход, там твоя могила, ишак! - выругался Миша. - Это засада. Нас специально заманивают туда, помнишь, как федералы в Суметии?
        - Где нам этот груз искать? У нас и людей нет! - законно засомневался Махмуд.
        - У нас женщина гяура. Он за нее будет носом землю рыть!
        - Гяура тоже надо искать! - продолжал упорствовать тот.
        - Не надо, он нас сам найдет!
        38.Разговор
        Диспетчерская оказалась единственным помещением на ярусе. Антон так и предполагал. Ярус был промежуточный, так что все в нем существовало в усеченном виде. Короткий коридор, помещения. Коридор, пролегая мимо диспетчерской, через пять метров упирался в массивную железную дверь, украшенную предупредительными надписями: "Осторожно! Не стой в зоне открывания двери!" и "Без ОЗК не входить!" Что такое ОЗК Антон не знал, да это и не имело никакого значения, его все равно не было.
        Он открутил байпас, затем потянул дверь. За ней оказалось продолжение коридора.
        На этот раз никаких боковых дверей, а сам коридор через метров 15 упирался в сомкнутые створы.
        Радостная догадка озарила мозг. Антон быстрым шагом подошел и попытался отжать створы в стороны. Когда раздался звонок, он прекратил свое занятие, думая, что сработала сигнализация. Но звонок продолжал звонить. И он доносился сзади, со стороны диспетчерской.
        Телефон, недоумевал Антон. Некоторое время он осмысливал невозможный факт, стоя посреди коридора, расположенного на глубине тридцати метров, и слушая, как телефон старается перекрыть треск одной из плохо горящих ламп.
        Через открытую дверь он видел все практически до бройлерной. Кругом ни движения.
        И лишь телефон. Кого бы это хотели услышать, подумал он, уже зная, что это не вопрос, а ответ.
        Телефон продолжал надрываться в тишине базы, и если он не хотел, чтобы пришел кто-нибудь еще на шум, надо было торопиться.
        Он вернулся в диспетчерскую. Телефон, черная эбонитовая трубка, висел на стене рядом с разукомплектованным пультом. Он подошел и решительно сдернул трубку, заставив трель смолкнуть на половине.
        - Антон?
        Голос был мерзкий. Даже не так, он не был похож на голос. Нормальный голос подразумевает набор частотных модуляций, здесь же было все с точностью до наоборот. Сначала записали весь спектр, а затем отсекли ненужные частоты.
        Получилось то, что получилось. Вырубленный топором голос. Пародия на голос.
        Кошмарный голос.
        - Наконец-то, ты пришел, - вздохнул Голос.
        - Ты кто? - спросил Антон.
        - Твой друг.
        Несмотря на то, что впервые за долгое время кто-то назвался его другом, успокоения это не принесло.
        - Ты не представляешь, как я одинок, Антон. Ты мне нужен.
        - Обратись в службу знакомств.
        - Ты мне не веришь, а ведь это чистая правда. Тебе нужны настоящие друзья. Тебя окружают те, кто никогда по настоящему не оценит. Из-за кого ты рисковал жизнью?
        Из-за Лизы? Из-за этой голенастой недоразвитой? Ты знаешь, почему она стала такой? А я тебе расскажу.
        - Я тебя об этом не просил.
        - Правильно. А знаешь почему? Потому что ты боишься услышать правду, которая снимет со всей этой истории ее романтический ореол. Ты же воин, Антон, и чтобы сражаться, тебе нужна идея. Такую идею могу тебе дать только я. Эта девчонка не стоит того, чтобы ее защищали. Вся ее жизнь порочна и мерзка. Много лет назад в город приехали два родных брата-сумита. Артур совершил глупость, женился на неверной. Михаил, желая доказать это, стал исподволь домогаться ее. Она сделала большую ошибку, ничего не сказав мужу, а Михаил принял это за поощрение своих домоганий, хотя она не призналась только лишь из-за страха: Нухаев-младший был ревнив как черт.
        Дело завершилось тем, чем и должно было завершиться при таком раскладе. На одной из званых вечеринок Михаил завел жену младшего брата в одну из отдаленных комнат и изнасиловал. Ни за что не догадаешься, что он сделал потом.
        Потом он пошел к брату и все ему рассказал, причем обставил дело так, что инициативу проявила эта потаскуха. Недолго думая, Артур достал казенный пистолет, зашел к жене и застрелил прямо при малолетней дочери. Ему не нужна была жена-шлюха, и не волновало, что дочь после этого два года не разговаривала и после многолетнего лечения впала вообще в идиотизм, решив шантажировать собственного отца. Сам он убить ее не смог, но родной брат согласился помочь. Печальная история матери шлюхи и дочери шлюхи должна была закончиться выстрелом у «ВДВ», но ты все испортил. Она не стоит того, чтобы ты ее спасал, Антон. Второй раз может и не повезти.
        - Знаешь, моя фамилия не Нухаев, и меня совершенно не интересуют все эти подробности их семейной жизни. Что ты хочешь от меня?
        - Мне нужна твоя помощь, Антон.
        - Что конкретно я должен буду сделать?
        И тогда неведомый друг выдал странную фразу:
        - Сделай так, чтобы они подольше оставались в столовой.
        - В какой столовой? - Не понял Антон.
        Вопрос его повис в тишине. Он держал в руках мертвый аппарат, ни гудков, ни шороха, похоже, как если бы он на самом деле разговаривал с призраком. Во всяком случае, ни с кем нормальным говорить по такому чуду он не мог. И только тогда он понял, с кем он говорил.
        Михаил по сотовому связался с Казбеком.
        - Как у тебя?
        - Нормально. Оторвались. Не могу связаться с Давроном.
        Михаил промолчал. Он тоже безуспешно набирал номера своих людей из второй пары, аппараты обоих были включены, но лучше бы они были вне зоны доступа. В них стыла такая неживая тишина, что на вопрос Махмуда "Где они?", Михаил ответил "В аду!" - Выходите к шахте! - приказал Михаил.
        - Мы не знаем, где мы!
        - Если вы такие глупые ишаки, то подыхайте там. Уйдем без вас! Даю вам 10 минут! - и Михаил отключился, уверенный, что его люди выполнят приказ. - Темнит Казбек, - пояснил он Махмуду. - Его Иса подбивает удрать без нас. Трус.
        Махмуд сделал последнюю попытку уговорить главаря уйти.
        - Шайтан с ним, с грузом. А гяура маймул и без нас сожрет. Уходить надо, бача.
        Сердцем чую, брат, если сейчас не уйдем, то навек тут останемся.
        - Я сказал, возьму груз, тогда уйдем! - отрезал Михаил.
        Антон продолжил то, от чего его оторвал внеурочный звонок. Отжал двери и убедился, что его предположения верны, и за дверями действительно лифтовая шахта.
        Кабинка стояла парой метров ниже.
        Тросы были в масле, из них иглами торчали оборванные проволоки, и, не имея возможности уцепиться за них, он напрямую спрыгнул на крышу кабинки. Хоть и постарался приглушить шум, но полностью сделать это не удалось. Он постоял, поприслушивался. Но кроме треска плохо горящих и мигающих люминесцентных ламп тишину ничто не нарушало.
        Люка на кабинке не было, но он вынул пальцами пару болтов и, отогнув крышу, скользнул внутрь. Двери были открытые, не мешая ужаснуться видом страшного побоища. Едва увидев разорванный труп, Антон понял, что Всадник здесь.
        Бегло просканировав окружающее пространство, жутко мешала арматура, которую не пожалели в бетоне, и убедившись, что непосредственной опасности нет, он вышел и позаимствовал у убитого автомат и пару рожков.
        К лифту сходилось несколько коридоров, и в одном он нашел еще один труп. Вернее, он занимал весь коридор по длине, где-то метров 15, потому что его разорвало и размазало на всем протяжении. Коридор представлял собой кошмарное зрелище. Еще более кошмарное зрелище представлял собой автомат усопшего. Ничего, не барин, Антон реквизировал и его, заботливо оттер от крови и сукровицы. Жалко, нет гранат.
        Маловероятно, чтобы нормальный человек выбрал для дальнейшего продвижения заляпанный коридор, но Антон не был ни нормальным, ни человеком, посему продолжил путь. Он думал, что ничего страшнее уже не увидит, и как всегда ошибся.
        Видно третий убитый сумит доставил Всаднику особые неприятности, невдалеке валялся отстрелянный с корнем ороч, так что Кетанг порезвился. Он не разорвал, не затоптал несчастного. Он его аккуратно препарировал, словно лягушку на операционном столе. Без анестезии и обезболивания вынул все внутренние органы по одному, соблюдая строгую последовательность и не давая несчастной жертве ни умереть, ни потерять сознания. Сумит был весь седой. Борода черная, а волосы на башке белые, как снег на родных горных вершинах. Рот распахнут, и язык высунут почти до плеч. Так он орал. В глазах тоже должен быть ужас, если бы Всадник не выколол их. Конечности тоже оторваны не сразу. Сначала пальцы, сложенные рядом с трупом. Так что убитый напоминал экспонат в анатомическом музее. Все очень доходчиво и наглядно. Всадник предупреждал, так будет с каждым, кто посягнет на него. Даже подумает об этом.
        Откуда же ты взялся на мою голову, подумал Антон. Хоть убитые и были врагами, но это нисколько не оправдывало в его глазах злодеяния Всадника. Всадник должен умереть, решил он окончательно и бесповоротно. У него было два автомата, несколько рожков к ним и кинжал. Не слишком много для того, чтобы убить самую мерзкую и могучую тварь в галактике!
        Нашпигованные железом стены затрудняли сканирование, видеть далеко он не мог, так что ему пришлось попутешествовать по базе, пока он узнал, куда делись остальные сумиты, и что женщины тоже с ними. Но сразу к ним он не пошел, у него были дела.
        Иса и Казбек опередили Антона буквально на пару минут, но когда спецназовец вышел к шахте, сумиты уже ждали его в кольцевом коридоре, а Иса держал нож у горла Жанны.
        - Заставляешь себя ждать, - попенял Михаил как старому другу. - Надеюсь, глупости делать не собираешься?
        - Я думал, ты ушел, - Антон поддержал разговор. - Ты, наверное, знаешь, что трех твоих джигитов Всадник задрал?
        - Они умерли как воины. Из-за тебя, шакала!
        По знаку командира Казбек подошел к Антону и тщательно обыскал.
        - Ничего нет! - доложил он.
        - Пугать тебя больше не буду, - предупредил Михаил. - Сразу начну резать. Сначала баб, потом тебя. Где груз, собака? - Закричал он. - Хотел нас кинуть? Откуда выполз этот змей?
        - Про змея ничего сказать не могу, а груз я вам покажу! - не стал отпираться Антон.
        - Ты и раньше нам это обещал! - закричал Иса. - Он все врет!
        Не контролируя себя, он нажал нож посильнее, и Жанна сначала ойкнула, а потом заголосила:
        - Антон, покажи им все!
        - Вот мы и узнали твое настоящее имя. Насчет груза тоже соврал?
        - Насчет груза я вам не врал. Я не виноват, что вы его сами уронили.
        Оказалось, что виноват, и Казбек наглядно продемонстрировал это, сбив с ног.
        - Достаточно, - остановил избиение Михаил.
        - Я не вру! - возмутился Антон. - И это легко проверить. Уже через пять минут вы будете точно знать, соврал я или нет, и у вас будет полное право убить меня.
        - Нам не нужно никакого права, чтобы убить тебя прямо сейчас.
        - Может быть, вы боитесь вернуться?
        Михаил лишь скрипнул зубами, он был готов снести голову этому своевольному гяуру:
        - Как ты мне надоел. Зачем я с тобой связался? Надо было сразу зарезать. Но пусть будет по-твоему и на этот раз. Но предупреждаю, этот раз будет последним.
        Антон мысленно с ним согласился. Отступать и хитрить далее не имело смысла, никто не виноват, что их линии жизни пересеклись и не только пересеклись, но и перечеркнулись. "А дальше только смерть", - как говаривал панталикоский поэт фон Вичке. Он произносил эту фразу весело, как обычно, выпив кружку пива и подсадив грудастую деваху себе на колени. Только сейчас Антон до конца понял ее смысл.
        "Мы погибнем", - подумал Антон. - "Но умрем весело. И смерть наша будет планетарного масштаба".
        Такой шикарной могилы не было даже у теопсидских фараонов. И глубина и объем, все подходяще. Уместны были бы погребальные песни и отходная молитва, но некому ее возносить, потому как нет никакого Бога. Есть Альфред Ван дер Бог. Который, как оказалось, даже не главный виновник всех его бед.
        Не главный, он следующий, мстительно подумал Антон. Выберусь отсюда, займусь им.
        - Идемте, - решительно сказал Антон, - сейчас вы все узнаете.
        "Я хочу увидеть ваши лица", - подумал он. - "Это же такое простое желание.
        Посмотреть на ваши лица, на ваши бандитские рожи, когда вы потеряете последнюю надежду на спасение и почувствуете на своей шкуре весь тот ужас, что пережили все ваши жертвы, которые тоже хотели жить и умоляли вас о пощаде. Может, хоть это сотрет наглые ухмылки с ваших лиц и заставит подумать о душе. Это такая громадная штука, которая покидает человека, когда ему приходит конец!"
        39.Тринадцатый день
        Унформер лежал в столовой.
        Он стал еще сильнее, злее, обрушив на Антона погустевший воздух и заставив замереть, так что Махмуд, отвечающий лично за него, был вынужден втолкнуть его в комнату.
        Унформер из черного сделался серым, исчезла пульсирующая свастика. И вообще он выглядел пожухлым и вялым. Это могло означать только одно. Бутон созрел и готовился цвести. Это было невероятно! Таймер показывал запас, по крайней мере, в 10 часов, атканларские творения никогда не нарушали графика. В этом была их зловещая неотвратимость. Никогда раньше или позже. Хоть на час. Хоть на минуту.
        Точно в срок. Атканларцы, кто бы они не были, не любили импровизировать. Точный расчет, повергающий в шок всю галактику.
        Но это было так. Бутон лежал на боку, готовый рвануть в любое мгновение.
        Сумитам же не было до этого никакого дела.
        - Катите его к шахте, там подцепим тросом и машиной вытянем, - приказал Михаил.
        - Это безумие! - Антон повернулся к ним, одновременно прокачивая возможность схватки.
        Подлец Иса сразу приставил нож к горлу Жанны, а может, все время там держал отточенный клинок. Антон не успел ничего больше сказать, как Махмуд сбил его с ног, деловито проходя к унформеру и пиная бутон ногой. Антон зажмурился. В пубертатный период унформер вел себя подобно живому существу, и говорят, был довольно мстительным.
        Но ничего не произошло. Бутон никак не прореагировал на непозволительную грубость. Но все это временно, временно. Казалось, это слово «временно» отпечаталось у спецназовца в голове огненными буквами.
        И опять он оказался перед мучительным выбором. По существу времени больше не оставалось, он мог в любой момент забрать элиминатор у Нухаева, но потерять Жанну навсегда. С другой стороны, если он его не заберет, то все равно ее потеряет. Вместе с остальными пятью миллиардами, живущими на этой планете людьми.
        Плюс один маленький киборг.
        Еще немного, успокоил он себя. Не надо паники, время еще не вышло. Таймер не мог ошибиться. Окукливание еще не должно было произойти.
        От тяжелых раздумий его отвлекли удивленные восклицания сумитов, и он сразу насторожился. Все, что вызывало удивление в данной ситуации, имело смертельный градус опасности.
        Сумиты толпились у некоего предмета. Казалось бы, ничего особенного, в полу торчал лом, которым он целый час орудовал, когда откапывал унформер в первый раз.
        Вся странность заключалась в том, что никто не мог вытащить его из пола, как ни старался. А Махмуд и Казбек были далеко не слабыми людьми.
        Антон вызвался помочь. Михаил разрешил "Давай!", но Казбек взял его на прицел, чтобы не вздумал творить глупости. Что он совсем баран, с ломом против автомата?
        Сразу вспомнились мегалаки, тоже довольно низкого мнения об умственных способностях людей.
        Лом возвышался практически по центру комнаты, торчал вертикально, в полу скрывался только кончик острия, но когда Антон попытался раскачать его, даже не раскачать, просто сдвинуть с места, создалось ощущение чего-то монументального.
        Незыблемого словно континентальная платформа.
        Антон не помнил, что кто-либо втыкал лом в пол. Во первых, это было непросто, вонзить его в бетон. Кинули и все. А во вторых, впрочем, хватало во-первых.
        Антон присел, провел ладонью. В полу обнаружились и другие отверстия. Словно лом воткнули не с первой попытки. Но когда Антон вставил в одно из отверстий палец, до дна не достал. Круглая черная дыра.
        Он увидел вдали еще несколько. Все вместе они образовывали бессистемное скопление, словно кто-то пытался выбить ломом звездную полетную карту. Впрочем, утверждение, что отверстия проделаны ломом, Антон сразу отверг. У лома только острие тонкое, дальше он утолщается, так что дыры получались бы не такие аккуратные.
        В себя Антона привел пинок, опрокинувший его на бок.
        - Чего расселся? - вскипел Иса. - От работы отлынивать вздумал?
        Сама мысль прикоснуться к вызревающему бутону была Антону противна. Чувства отразились на его лице.
        - Хочешь жить вечно, гяур? - издевательски спросил Михаил. - Боишься смерти? Мы тебе поможем? Поможем, Иса? Поставь ему допинг! Неси сюда промедол.
        Делал укол Иса. Для этого они поменялись местами с Казбеком. Действовали они слажено. Казбек только нож у горла перехватил. Бедная женщина даже вздохнуть, как следует, не смогла. Глаза у нее были загнанные и обреченные. Подождите, уже я вам, мстительно подумал Антон. Он уже сожалел, что не пришил этих гадских детей у лифта.
        - Сейчас ты у меня забалдеешь, - пообещал Иса.
        Он определенно что-то задумал. Антон увидел, как бандит набирает полный шприц.
        - Да что же вы делаете? - Закричала Жанна. - Вы же его убьете.
        - Ничего с ним не случится, побалдеет посильнее, - пробормотал Иса и с усмешкой спросил у Антона. - Ну что, брыкаться не будешь, или пусть джигиты тебя подержат?
        Антон молча подошел и протянул руку, закатывая рукав.
        - Смотри, какой смелый, - нехорошо засмеялся Иса, глаза же его оставались злыми и колючими.
        Он грубо вонзил иглу. Несколько долгих секунд противники смотрели друг другу глаза в глаза. Лицо Исы налилось кровью, и он прошептал:
        - Ты сдохнешь, гяур! Сдохнешь!
        Вообще то в силу специфики предстоящих, как подразумевалось, миссий Антону был привит иммунитет от всех известных ядов. Умереть он не мог. Но отходняк случался долгим и нелицеприятным.
        Вот и сейчас получив смертельную дозу какого-то там промедола, Антон ощутил лишь ватность в ногах, да пожалуй, не только в ногах, общую раскоординированность организма. Уши словно подушкой заложило.
        Качественный приход, оценил он.
        Он попытался собрать конечности в кучу, но в кучу собирались лишь глаза.
        Картинка сбоила. А сбоить было никоим образом нельзя. А почему? Он с трудом припомнил, что вскоре должно что-то произойти. И моментом надо воспользоваться.
        Для чего? Это он тоже вспомнил. Чтобы освободить Жанну.
        Голоса сумитов отдавались у него в голове словно колокола. Славные ребята, подумалось.
        Иса опять принял женщину, освобождая Казбека для более тяжелой работы. Вдвоем с Махмудом они пошли к унформеру, чтобы покатить его к выходу. Казбек не забыл про Антона и повернулся к нему, чтобы присовестить, как не хорошо, люди работают, а ты, брат, отлыниваешь. Сказанное Иса усугубил сзади пинком.
        В этот момент все и произошло.
        Сначала все подумали, что Махмуд шутит. Не дойдя до унформера пары шагов, он замер на всем ходу, а потом как-то чудно задергал ногами, впрочем, не отрывая их от пола. Это походило на танец. Джимбо. Или металакс, кому как нравится.
        - Что с тобой, брат? - Казбек тронул его за плечо, участливо заглядывая в лицо.
        В ответ тот не нашел ничего лучше как помочиться через штаны.
        - Ай, шайтан! - Казбек отскочил, спасая свои.
        С самого начала Антон знал, что Махмуд умрет. Унформер, да еще созревший, такие вещи не прощает. А он его пинул. В принципе, все они умрут, но Махмуд самый первый, Антон был уверен в этом, едва увидел, как сумит обращается с атканларцем.
        Но он не знал, что все произойдет настолько жутко, хотя и был внутренне готов ко всему. Он все еще помнил, что должен кое-кого спасти, и ждал момента. И он его дождался.
        Дрожащий Махмуд раскрыл рот, но только лишь для того, чтобы издать дикий ни с чем не сравнимый вопль. Он вопил, не переставая, пока в легких не иссяк воздух.
        И Иса отвлекся. Не мог не отвлечься, если при нем человек кричал так, будто из него вынимали душу.
        Антон моментально оказался около него. Он мог бы убить его одним ударом, но имелась опасность, что труп спазматически дернет рукой, тогда он ударил по руке с ножом, откидывая в сторону от заложницы.
        Иса отлетел в сторону точно поднятый бурей листок. Ему немного не повезло, и он не насадил на торчащий лом, но с такой силой треснулся об него калганом, если бы были мозги, получил бы сотрясение. А лом даже не шелохнулся.
        Михаил сразу стал стрелять. Антон и Жанна стояли рядом, он заслонил ее, получив пару пуль в грудь, потерял равновесие в силу существующей расконцентрации, и она оба свалились в угол.
        Михаил быстро пошел прямо на них, вытянув руку с пистолетом, но тут Махмуда сотрясли новые еще более сильные конвульсии, и он поневоле остановился.
        В голове Антона с бешеной скоростью мелькали расчеты: он уже видел свой прыжок к лежащему на полу автомату Махмуда, уже намечал сектор обстрела и цели, поражаемые в первую очередь. Все было знакомо и привычно ему.
        Непривычно было лишь выражение всепоглощающего ужаса в глазах Лизы и Кучая, который он заметил, когда мельком бросил взгляд на заложников, определяясь с сектором, куда он не должен был стрелять в любом случае. Это был сверхужас, первобытный, мистический, голый физиологический рефлекс. Словно разум вдруг отключился, а осталась только та часть мозга, которая отвечала чисто за страх и ни за что более, кроме страха. Антон почувствовал себя неуютно, что-то нефизическое давило на него, чья-то чужая злая воля.
        - Смотрите! - Закричала девушка. - Там глаз!
        Она смотрела в пол.
        Антон посмотрел вслед за ней, и увиденное потрясло его.
        Россыпь отверстий существенно увеличилась в размерах, теперь смертельная туманность пересекала целиком комнату наискосок, от унформера под Махмудом и дальше к застывшим людям. Только отверстия не все время были темными, а отсверкивали, под полом что-то двигалось. Огромный немигающий зрачок. Пол сделался обжигающе колючим. Глаз излучал почти материальную ненависть.
        Антон почувствовал под подошвами осторожное движение, как-будто снизу их кто-то ощупывал. Жанна тоже это почувствовал. Она переступила ногами и завизжала. Из отверстий торчали рыхлые белые черви.
        Махмуд вопил не переставая, протягивая руки к застывшим в панике сумитам, но те даже не пошевелились. Из-под его ног показалась кровь, и ее становилось все больше. Он уже стоял посреди целой лужи из своей крови. Тело его сотрясла крупная дрожь. Крутая волна прошлась внутри его, растягивая и выгибая во все стороны. На глазах у всех волосы его стали белеть как снег, и через несколько секунд он был сед как столетний дед. Из уха вытекла тоненькая струйка крови, оставив на волосах алое русло. Следом в ухе возникло движение - и на застывших в ужасе людей глянул злобный глаз. Махмуд умер только после этого, задергавшись в конвульсиях, но не упал, а застыл под углом к полу, точно внутри него находился чужеродный, поддерживающий его в таком неестественном положении, остов.
        В комнате установилась мертвая тишина, нарушаемая лишь учащенным дыханием людей.
        Но тишина продлилась недолго. В ухе трупа что-то лопнуло, и в сторону двери стремительно вытянулся длинный белый отросток. Словно щупальце осьминога, он обмотался вокруг ноги Исы и дернул за нее. Никто не успел ничего предпринять, как сумит оказался на полу, и отросток поволок его.
        Труп Махмуда сотрясался от усилия, отросток втягивался ему обратно в ухо, точно якорная цепь в клюз. Иса вцепился в косяк и сумел замедлить движение. Казбек бесстрашно бросился ему на помощь и рубанул отросток ножом. Из отростка забрызгала едкая зеленая жидкость, и с такой же стремительностью, с какой появился, он исчез в своем страшном логове и дальше - в полу. После исчезновения отростка, труп Махмуда мешковато обвалился, точно из него выдернули скелет.
        - Убейте гяура! - рявкнул Михаил.
        Антон опомнился и толкнул Жанну к туалетной комнате. Раздались выстрелы им в спину, но он снова принял их на себя. Они бежали к заветной двери, но проделали это не так быстро, как того бы хотелось. Обувь при каждом шаге прилипала к полу, и они были вынуждены с хрустом отлеплять их.
        Едва они шагнули за порог, как невидимый магнит исчез. Антон толкнул Жанну под прикрытие косяка, сам взял стоящий в углу автомат и короткими очередями в 2-3 патрона стал отстреливаться. Лишь отходняк после промедола не позволил ему ни разу попасть. Но главного он достиг. Сумиты на время перестали его доставать, и попадали на пол. Впрочем, чтобы тотчас разразиться длинными очередями.
        Антон почувствовал дискомфорт в ноге. А ведь подстрелить его не могли. Скинул ботинок и вовремя, белый червь извивался, стремительно ввинчиваясь в подошву.
        Антон с отвращением отшвырнул ботинок.
        В это время в оставленной комнате затрещал лопающийся пол, высвобождая целый пучок белесых отростков. Они пружинисто распрямились и выкинули в сторону людей целый сонм стремительных побегов.
        Стрельба разом стихла. Даже сумиты поняли, что пора думать о спасении собственной жизни, а не о том, чтобы погубить чужую.
        Антон захлопнул дверь и запер на защелку. Защита более чем сомнительная. Антон прекрасно понимал, что долго она не выдержит. Он отдавал себе так же отчет в том, что напор чудовищного снопа не выдержит ни одна дверь в мире, будь она сделана хоть из чистого нейтрита. Но несколько минут передышки они получили.
        Антон использовал их, чтобы забрать свои вещи, которые загодя спрятал, зная, что сумитов придется вести в столовую. Взял запасной автомат, патроны и кинжал.
        В соседней комнате наступила тишина, которой там не могло быть по определению.
        Спецназовец присел и потрогал пол. Поверхность слегка вибрировала.
        - Они в полу! - Успел предупредить Антон.
        - Как мы выберемся отсюда? - спросила Жанна.
        Он не успел ей ничего ответить, потому что снаружи донеслось отвратительное поскребывание, и об дверь кто-то потерся. Надо было искать выход и чем скорее, тем лучше.
        Выводы напрашивались самые безрадостные. Кабина была крохотной - они едва уместились в ней вдвоем - и отступать было некуда. Даже спрятаться было некуда, хотя Антон подозревал, что от отростков с их нюхом, вообще, невозможно никуда спрятаться. Они были в ловушке. Внезапно, звуки за дверью стихли.
        - Может, они ушли? - Шепнула Жанна.
        - Не думаю. Они что-то замыслили.
        Вдруг звякнул флажок, прикрывающий замочную скважину. Он был осторожно отодвинут в сторону, и в полосе света в отверстие мягко вполз белый и рыхлый на вид отросток. Жанна закричала. Не мешкая, Антон вставил в непрошеного гостя автомат и спустил курок.
        В ту же секунду автомат с такой силой дернули, что он застрял дулом в скважине.
        Антон надавил курок, бесполезно, автомат безбожно заклинило.
        Раздался жуткий треск-чудовище что-то делало с оружием. Автомат перекосило и затрясло. Антон даже не пытался его вытащить, на фига ему этот хлам.
        На уровне полутора метров шла труба, он влез на нее и втащил Жанну. Он проделал это вовремя, потому что в то место, где они только что находились, врезался автомат с закрученным штопором дулом, а после него ворвался свежий отросток и стал ворочаться и хватать наобум воздух вместо ускользнувших беглецов. При этом отросток издавал хватающий за душу звук, напоминающий визг циркулярной пилы.
        Пришлось задействовать запасной автомат. Патрон был в стволе, предохранитель заранее снят, оставалось лишь всадить в основание щупальца ослепительную очередь.
        Туалет забрызгался зеленой кровью.
        У них опять появилась пауза, которую Антон собирался использовать с большим толком. Он заметил замазанный краской вентилятор в углу под самым потолком.
        Оставив ненадолго Жанну, дотянулся до вентилятора, взял его за решетку и выдернул. За вентилятором обнаружился прямоугольный алюминиевый желоб, и Антон подсадил туда девушку.
        В это время, дверь в душевую распахнулась под неудержимым натиском. Антон глянул вниз и успел увидеть, как под ним беснуется свежий отросток. Руки его были заняты, и ему ничего не оставалось, как дать по отростку пинка.
        Тот сначала промялся, потом резко выпрямился и с силой ударил в притолоку, потому что Антон успел скрыться в ходе.
        Подталкивая перед собой вконец обессилевшую девушку, он старался ползти как можно быстрее и не сразу заметил, как за спиной внутрь хода вполз отросток, потом другой, третий, и вскоре зазмеился целый пучок. Теснота им не мешала, они бросились преследовать людей, словно оголодавшая стая.
        - Они нас догоняют! - Крикнула Жанна в ужасе.
        Антон оглянулся и увидел, что в запасе у них осталась секунда, не больше. Тогда он лег на спину, вытянул автомат вдоль тела вниз и дал очередь.
        - Не останавливайся! - предупредил он девушку. - Я их задержу!
        - Не бросай меня! - Она вцепилась в него, с этой стороны он меньше всего ожидал препятствий, и пока он старался освободиться от нее, потратил свою единственную оставшуюся в запасе секунду, чем отростки не преминули воспользоваться, нагнав и вырвав из рук оружие.
        - Уходи же! - Антону удалось протолкнуть Жанну дальше в ход.
        Он успел изготовить кинжал, и это оказалось как нельзя кстати, потому что отростки полезли через ноги и вообще через него. И он стал их рубить. Сразу получилось удачно. Несколько голов при этом слетело, а сам сноп качнулся назад, чтобы перегруппироваться и начать новую атаку, но Антон не предоставил ему такой возможности. Вцепившись в отросток потолще, он беспощадно кромсал и рубил наотмашь струящиеся вокруг мерзкие тела. Снова раздался высокий визг, и, судорожно сокращаясь и разбрызгивая зеленую кровь, щупальца вывалились обратно.
        Антон не успел передохнуть, как за его спиной раздался крик, и он вынужден был опять развернуться, практически сложившись в тесноте хода пополам. Ему открылась застывшая в неподвижности напряженная фигура девушки. Она закрывала собой весь обзор, и он поначалу не понял, почему она перестала ползти, и что же ее так напугало.
        - Ложись! - Нашелся он.
        Она припала к опоре, и Антон увидел жуткую картину. Прямо перед Жанной в полу торчал толстый стержень, верхушкой почти касаясь потолка. Сначала стержень был неподвижен и даже казался неживым, потом по нему прошла волна судорожных сокращений, и он стал быстро прогибаться, целя в незащищенную шею девушки. Антон, не медля, метнул кинжал. Пущенное с пушечной силой, он пролетел вплотную к голове девушки, срезав несколько волос, зато стержню повезло меньше - его снесло под корень.
        Но теперь Антон остался безоружен. Не успев до конца осознать опасность, он уже был атакован, и его дернули за ногу. Обернувшись, он увидел, что отросток догнал его, а потом будто расщепился - несколькими более тонкими отростками обвил его ногу, а одним впился в подошву ботинка и стал его буравить. Антону повезло, что ближе к чудовищу, по чистой случайности, оказалась нога, на которой еще сохранился ботинок.
        Он начал торопливо расшнуровывать его, чувствуя, как становится все тоньше грань, отделяющая его от смерти. Наконец, он пинком отправил ботинок прочь. Отросток попытался зацепиться за край хода, но Антон, не медля, спихнул его дальше вниз.
        При этом у него создалось пренеприятное ощущение, словно он коснулся покойника, умершего неделю назад. Отросток разлагался на ходу. В этот момент, снова закричала Жанна, и он забыл обо всех своих ощущениях.
        Ход перед девушкой вспучивался горбом, чудовище ворочалось под ним, не имея пока возможности прорваться. С каждой секундой ход становился все уже. Антон уперся Жанне в бедра и протолкнул дальше. Она успела проскочить, но ход стал еще уже.
        Когда Антон полез, его заклинило. Сдавило так, что он не мог вздохнуть. Тоже, в общем-то, не беда. Но давление усиливалось. Похоже, чудище обвило ход по диаметру и теперь старалось продемонстрировать ему смерть удавленника.
        Антон поднапрягся. Мышцы вздулись, и не подвела сталь атканларская. Ход поддался, и он выскользнул рыбкой к ожидавшей его с тревогой Жанне. Словно ожидая этого, раздался сильный удар, после которого сзади ход смялся в гармошку. Но теперь это пошло только на благо. К ним не могли прорваться остальные твари, и они смогли, наконец, от них оторваться.
        40.Элиминатор
        Подобрав чуть далее в вентиляционном ходе свой кинжал, спецназовец прорезал им отверстие, через которое они смогли выбраться, оказавшись в одном из периферийных коридоров. Сориентировавшись, Антон увлек Жанну к шахте. Прибор в его котомке завибрировал. Он его вытащил на ходу и увидел мигающую тревожную кнопку. И чем ближе они подходили к шахте, тем ярче она вспыхивала.
        Он повел прибором по сторонам, и у стены прибор просто зашкалило. Лампа перестала мигать и горела одинаково ровно, но сам прибор зловеще загудел от перегрузки. Смертельная опасность была везде - в стене, в потолке, в полу, все было пропитано ею. Самое страшное было то, что смерть была невидима и неощутима, с нею нельзя было сражаться, и ее нельзя было победить. Без элиминатора.
        Какого-либо определенного плана у Антона не было. Он пытался в первую очередь обезопасить Жанну. Но действовал скорее по инерции. Откровенно говоря, он до конца не понимал, что происходит. Слишком мало информации. А та, что имеется, слишком противоречива.
        Вскоре они выбрались к шахте, но поняли, что сделали это напрасно. В шахте за время их отсутствия произошли разительные изменения.
        Выхода наверх больше не существовало. В проделанное отверстие вывалилась куча битого бетона, наполовину перегородив кольцевой коридор. Как и ожидалось, старая трещина доконала шахту. Пробка в бутылке была запечатана насмерть.
        Хоть явной опасности не наблюдалось, прибор в руках Антона тонко заверещал.
        Послышался громкий скребущий звук, который быстро приближался. Коридор наполнился пылью.
        Они побежали внутрь базы. Та была словно прокаженной, и, судя по прибору, опасность и здесь присутствовала повсеместно. Однако стоило им поравняться с запретным ходом, как лампа вдруг погасла, и они, не сговариваясь, нырнули туда.
        Так как ход был наклонный, бежать было легко, и девушка оказалась чуть впереди.
        Это было опасно, но он не успел ее об этом предупредить.
        - Жанна, стой! - Закричал он, уже понимая, что опоздал.
        Девушка вылетела в знакомый грот с кратером на потолке и завизжала. Антон находился еще в коридоре, но это ничего не значило. Жанну бросить он не мог. Он догнал Жанну и задвинул за спину.
        Ба, знакомые все лица.
        Кошмарный нескончаемый сон с тошнотворными повторами никак не желал заканчиваться. Трое уцелевших сумитов, ощетинившись автоматами, стояли посреди пещеры. Кучай со связанными руками сидел на земле. Даже Лиза была здесь, хотя бы могла удрать под шумок. С другой стороны, куда ей деваться с подводной лодки?
        Вернее будет сказано, с подземной базы.
        - А я тебя ждал, - проговорил Михаил, выглядел он нехорошо, под глазами круги, кожа обтянула череп, и походил на психбольного, глаза диковатые, он явно не понимал, что происходит, но, несмотря на это решил идти до конца, упереться, умереть, но не сойти с намеченного. - Что, игра окончена? Как это у вас, у гяуров?
        Финита комедия?
        Антон задействовал опцию переговорщика и сделал попытку уговорить бандитов в последний раз. Он рассказал им про элиминатор, про то, что он может обезвредить бомбу. Он подключил самые проникновенные модуляции в голосе. Он поднапряг атканларскую технику на все сто процентов.
        - Все сказал? - пренебрежительно спросил Михаил.
        Нельзя было сказать, что ему не поверили. Его проигнорировали.
        Михаил вытащил элиминатор из рюкзака и держал в вытянутой руке.
        - Этот? - поинтересовался он и уронил элиминатор наземь.
        Элиминатор не стеклянный, его не так просто угробить, но Антон был так взъярен поступком дикаря, что едва с ходу не вошел в боевой режим. Но не вошел, а потом стало поздно.
        Нухаев сразу просек опасность, еще бы, он сверлил его глазами, возможно, мысленно уже сам убил несколько раз, и отреагировал молниеносно. Приставил автомат между лопаток Лизе.
        - Посмотрим, какая из женщин тебе дороже?
        - И ты убьешь свою племянницу? - спросил Антон.
        Вопрос был чисто риторический. Раньше ведь мог.
        - Сейчас увидишь! Оружие на пол!
        У Антона ничего не было кроме кинжала, и он бросил его на пол.
        Били Антона Казбек с Исой. Поначалу им не удавалось свалить его, и это их раздражало. Подняв голову, он увидел, что сумиты смеются.
        - Чего смотришь? Убил бы, если б мог? - Спросил Иса, издеваясь.
        "А ведь я бы мог сейчас их всех убить", - подумал Антон. - "Голыми руками. Но у них женщины, Михаил держит обеих под прицелом, еще Кучай, чмо, конечно, то тоже живой. С другой стороны - никакое оружие не убивает мгновенно. Рискнуть?" Он задал вопрос, уже зная ответ. Если он когда и рисковал жизнью, то, исключительно, своей. По-другому он не умел. Не был приучен. Такой уж он. Киборг специального назначения.
        От сумитов разило здоровым потом. Это тяжелая работа - запинать человека. Они ведь не знали, что относительно киборга процесс может затянуться. Антон елозил по земле, принимая бесчисленные удары на атканларский каркас. Картинки окружающего мира мелькали в разных ракурсах и спорадически. Но тут он увидел такое, что вернуло все с головы на ноги.
        Воспользовавшись тем, что Михаил отвлекся на довольно заурядный процесс по превращению человека в отбивную, Лиза по шажку приблизилась к бесхозно лежащему элиминатору, и через секунду он оказался у нее в руках!
        Антон перестал изображать отбивную, крутанул карусель. Казбек полетел в одну сторону, Иса в другую. Спецназовец не испытал ни малейшего желания их добить, хотя желание поучить было бы вполне оправдано. Он знал, что все это бесполезно, их не учить надо было или там даже мучить, а давить без пощады. Чтобы только мокрый след остался.
        Михаил пальнул в него. Он слегка отклонил плечо, и пуля ушла в сторону. Он кричал "Дай!" и протягивал руку по направлению к Лизе. Он даже побежал к ней, думая, что она не знает, как поступить с ценной находкой.
        Она знала. Михаил, который отчего то перестал стрелять, кинул ей кинжал, отобранный у спецназовца. Девчонка ловко поймала его в воздухе, умудрившись за рукоять, а не за острое лезвие. Правильно говорят, сумиты рождаются с кинжалами.
        Но обычно это касается мальчиков, но Лиза могла дать фору в тысячу очков любому сумитскому недотепе.
        Элиминатор в теперешнем виде существовал в виде цилиндрика. Она взяла его поперек и снизу вверх, с хорошим качественным замахом, насадила на 20-санитиметровое лезвие.
        Антон уверился, что атканларские вещи имеют биологическую основу. Элиминатор заверещал. Голос был тонкий и жалобный. В нем сквозила боль и непонимание. Он словно бы говорил "За что?" Я рожден, чтобы дарить людям надежду, а меня зазубренным металлом под сердце!
        Хотя в последнем утверждении Антон сомневался, имелось ли у элиминатора сердце, но теперь он не был ни в чем уверен.
        Лиза с отвращением отбросила элиминатор. Черный цилиндрик покатился по камням, вскрикивая от каждого нового удара. Замер. Тельце его сотрясала дрожь, он дергался из стороны в сторону. Потом уставился на Антона.
        И вдруг заверещал с новой силой. У Антона сжалось сердце, или то, что его заменяло. Элиминатор узнал родную кровь. Он узнал атканларца!
        И пополз к нему словно смертельно раненая собачка. Всхлипывая и жалобно поскуливая. Оставляя влажный след. Умирать.
        Даже бывалые сумиты замерли. Антон поднял и прижал к себе трепещущее тельце.
        Элиминатор словно обрел покой, перестал пищать. Дернулся раз, другой. Затих.
        Антон почувствовал, как холодеет его крохотное тельце.
        В тишине раздался жуткий неестественный смех. Смеялась Лиза.
        - Почему? - не понимал Антон.
        - Глупый гяур! Неужели ты мог подумать, что девушка с сумитской кровью будет по настоящему помогать тебе?
        Антон прокрутил в голове все, начиная с пачки чипсов, брошенной девчонкой в зиндан. Купился! Сумиты оказывается, все рассчитали с самого начала.
        В галактике встречались приверженцы культа смерти, похоже, ему довелось их лицезреть на Земле.
        - Тупые, злобные твари! - выкрикнул он.
        - А ты баран! - холодно заметила Лиза. - Дядя, убей его!
        Оказалось, что сумиты рассчитали многое, но не все.
        Антон, имевший опцию сейсмографа, почувствовал еще слабую вибрацию грунта и в полной мере успел осознать весь ужас происходящего, мало того, весь ужас того, что должно было произойти. В принципе, не лишено было логики предположение, что если элиминатор узнал своего, то и унформер мог узнать про элиминатор.
        - Убей обоих неверных, Иса, - приказал Нухаев. - Пора нам выбираться отсюда.
        Если б он знал, как он был прав.
        Иса с готовностью поднял автомат, такие приказы он всегда выполнял с удовольствием. Не отлынивал, как некоторые. Антон шагнул вперед, прикрывая женщину. Его героический поступок никак не затронул сумита. Ему приходилось отправлять на тот свет семьями, и он не находил ничего интересного в том, что кто-то закрывает другого своим телом.
        Но ему помешали. С громким рокотом, сдирая верхний слой земли, в пещеру вкатился осклизлый ком. За ним тянулся пульсирующий хвост, и весь этот смертоносный сноп буквально рассек грот пополам. Сумиты с Кучаем остались с одной стороны, Антон и обе девушки с другой.
        Сумитам повезло больше, они пальнули пару раз, больше для острастки, чтобы удостовериться, что пули вязнут в студенистом теле, причиняя ему мало вреда, да и свалили. Благо коридор оказался свободен, и они, не мешкая, скрылись на базе.
        Кучай под шумок дернул в другую сторону. Благо знал все ходы и выходы, как свои пять пальцев.
        Непосредственная опасность оставшимся поначалу не грозила, но открывшееся зрелище подавляло. Сплошной слой отростков оказался не менее полутора метров толщиной. При этом вся масса конвульсивно подергивалась.
        - Они сейчас нас заметят, - прошептала Жанна.
        - Не бойся. Сейчас мы разбежимся и перепрыгнем через них.
        - Я не допрыгну.
        - Я тебе помогу, возьми меня за руку, - они взялись за руки.
        Он дотронулся до сидящей и раскачивающейся Лизы.
        - А ты?
        - Шахид попадает в рай! - она повторила это несколько раз как заклинание.
        - Ну, тогда это тебе! - он сунул ей в руку убитый ею элиминатор.
        Повернулся к Жанне:
        - По счету «три»… Пошли!
        Они разбежались, одновременно толкнулись и прыгнули. В самом начале прыжка Антон уже знал, что она не долетит, потому что Жанна в последний момент испугалась и не толкнулась в полную силу. Пестрая лента под ними и не думала кончаться, когда она стала в нее падать, тогда он собрался и пробросил ее вперед.
        Девушка перелетела через унформер и покатилась по полу. Оглянувшись, она увидела, как Антон ушел в месиво по пояс. Отростки встревожено дернулись. Почуяв свежее мясо, они бросились на него со всех сторон одновременно. Это был единый порыв, и Антон был накрыт с головой. Жанна закрыла глаза от обреченности. Ей показалось, что ее спаситель уже мертв.
        Но Антон не собирался сдаваться. Отростки всей массой кинулись на него снизу вверх, тогда он, наоборот, упал вниз, на пол. Между отростками и полом образовалась узкая брешь, и Антон выкатился через нее. Не успел он это проделать, как весь сноп отростков опустился обратно, заставив землю содрогнуться, словно от удара кувалды.
        Затем унформер замер. Он почуял элиминатор. Его голова взмыла под своды пещеры и уставилась на Лизу. За те несколько секунд пока она по касательной устремилась вниз, сумитка успела завизжать и сделать вид, что раскаивается в содеянном и пытается реанимировать элиминатор.
        Гигантская кувалда, не поверив ей, задергалась от горя, продолжая биться об землю, и обрушивая стену.
        Антон увлек Жанну, приговаривая:
        - Чего застыла? Я же тебе говорил - не останавливаться!
        - Я видела, как они на тебя кинулись. Как тебе удалось вырваться?
        - Я увернулся. Пошли скорее, нам надо добраться до лифта, теперь это единственный выход с базы.
        Раз планета погибла, Антон решил спасти хотя бы Жанну. Ведь модуль плавного пуска продолжал дожидаться его в укромном месте. Раньше он не имел права никого забирать отсюда, теперь такое право появилось.
        Однако когда они хотели последовать за сумитами, навстречу из коридора выдавился еще один разноцветный осклизлый ком, похожий на фарш из гигантской мясорубки.
        Отростки устремлялись по следу людей и вскоре утыкались в основное тулово чудовища, пролегшее поперек дизельной.
        Антон с удивлением констатировал, что эта часть потеряла свой первоначальный вид.
        Теперь она напоминала толстую трубу, которая время от времени содрогалась, при этом внутри нее происходили быстрые перемещения бесформенных мерзких тел. Там что-то зрело. Антон не знал, что именно, но был уверен, что ничего хорошего. Так же он заметил, что часть отростков отделилась в самостоятельные фрагменты, с визгом снующих в поисках пищи. Комната кишела жизнью - отталкивающей и опасной.
        Надо было срочно двигаться, но куда.
        Антон огляделся в поисках выхода, и его осенило. Все это время тот находился у него над головой. Он взобрался на кучу валунов и опять как в первый раз повторил свой маневр, подпрыгнув и уцепившись за трещины. Слабые камни он обвалил еще в прошлый раз, так что потолок его выдержал достойно.
        После того, как он нашел опору и для ног, он протянул руку Жанне и с шестой или седьмой попытки, ей удалось уцепиться. Антон сначала подтянул женщину до своего уровня, а затем отжал руку вверх, проталкивая выше.
        Все попытки хоть как-то закрепиться окончились для Жанны неудачей, и Антон вынуждено усадил ее себе на плечи и, выпрямляясь, подал головой в отверстие кратера. Так он двигался до тех пор, пока не уперся плечами в потолок. Тогда он аккуратно снял женщину с плеч и упором руки в попку задвинул на самый верх. Так что Жанна смогла уцепиться за пол верхнего яруса и выбраться.
        - Как же ты? - послышался сдавленный голос.
        - Без проблем! - ответствовал Антон и оказался прав, когда пара отростков снизу устремилась за ним следом, вернее, без затей врезались в него, и он, пролетев снарядом через дыру, врезался в днище стоящего бака, после чего едва не свалился обратно в ту же дыру, но застрявшие в узком отверстии живые жгуты не дали ему этого сделать.
        Не сговариваясь, беглецы поползли на свет и вскоре выползли из-под застывших, словно сказочные великаны бройлеров.
        Люди всегда боялись темноты, хотя весь опыт боевой работы подсказывал Антону, что никакие внешние условия не делает человека более защищенным. Даже наличие оружия не делает его существование более безопасным. Важно, что внутри. Стержень.
        Очень некстати Антон вспомнил Махмуда, и его чуть не передернуло.
        Стоящие на специальных опорах многотонные цистерны казались незыблемыми. Но то, что это далеко не так, стало понятно, когда кто-то большой и широкий попытался пролезть в узкое щель под хранилищем. У Антона появилась мстительная идейка.
        - Чего мы остановились? - Встревожилась Жанна. - Что случилось?
        Антон сказал, что есть идея. Он пытался выпроводить девушку, но всей его киборгской мощи не хватило, чтобы убедить слабое создание отойти на безопасное расстояние.
        Задействовать мобильный пульт не представилось возможным, он имел собственную защиту от самоуничтожения. Если бы Антон знал, что она называется защитой от дурака, он бы обиделся.
        Тогда он решил действовать прямолинейно и незатейливо, отвернув краны. Повезло, что слив, как и положено сливу, располагался снизу бройлеров. Не повезло, что азот оказался чрезвычайно вонючим. Именно это послужило тому, что Жанна все-таки отошла вглубь базы и спряталась в бывшей диспетчерской.
        Парадокс, азот лился со стуком. Твердые комья падали на скальное покрытие и разлеталось на куски вместе с ним. Кранов было много, Антон уже открыл большинство. Вокруг вздымались, мгновенно застывая псевдоживые отростки. Он стоял словно в лесу. Пар застил все как в бане. Одежда трещала и распадалась прямо на нем.
        Он ходил по азоту как по воде, расплескивая. Азот стекал в отверстие кратера и снизу из грота доносился утробный недовольный вой. Потом унформер так треснул снизу, что едва не рухнул весь ярус. Шутки кончились.
        Когда Антон выбрался из-под цистерн, то обнаружил на ногах толстые ледяные валенки. Подошел к стене и разбил их.
        Выбравшись из бывшей бройлерной, превратившейся в ледник с лопнувшими бройлерами, он отыскал в диспетчерской Жанну и вскоре они вдвоем подошли к лифту.
        Отжав створки, он неожиданно увидел кабинку наверху. Сначала он решил, что сумиты уже починили лифт и уехали, но потом он услышал снизу гортанную сумитскую речь. Никуда они не уехали.
        - Их трое и нас двое, значит, всего пятеро. Антон, милый, мы все спасемся, - со светящимися глазами и с большой надеждой выпалила Жанна.
        Антон посмотрел на нее с нежностью, сознавая, какая бездна пролегла между ними.
        Они существовали в разных мирах, и арифметики у них тоже были разные. У нее-с письмом в клеточку, где к вечно существующей «А» прибавляют такое же вечное "Б".А он жил в другом, где нет ничего вечного, и нет" А плюс Б", а есть частица "ИЛИ".Или я или он. Или жив или мертв. Где никому нельзя доверять и где, чтобы уцелеть, надо ненавидеть и опасаться всех и вся.
        - В нашем варианте твоя арифметика не годится, - сказал он. - Поедут либо трое, либо двое.
        - По инструкции? - наивно спросила она.
        - Ага, по инструкции, - съязвил он, а про себя подумал, что вся арифметика с геометрией может полететь к черту, и тогда не поедет никто.
        41.В С А Д Н И К Т Ь М Ы
        - Сейчас куда? - Жанна требовательно смотрела ему прямо в глаза.
        Бедная девочка, она уверовала, что он сам господь Бог. Господь Альфред ван дер Бог.
        Антон безрезультатно пытался реанимировать лифт с помощью как кнопки вызова, так и переносного пульта. Кабина продолжала неподвижно висеть в шахте. Это могло свидетельствовать как о поломке лифта, так и о том, что в лифте кто-то есть, и он заблокировал управление в ручную.
        У Антона засвербело внутри от предчувствия опасности. Если бы он был оптимистом, то мог считать, что Всадник Тьмы убит разбушевавшимся унформером. Но Антон не был ни оптимистом, не пессимистом. Реалистом он был. Посему, он не мог утверждать, что Кетанг убит, пока не видел его трупа. А трупа он не видел. И что получалось тогда?
        А тогда получалось, что пока они, высунув языки, бегали по обреченной умирающей базе, Кетанг не стал носиться за ними, заняв идеальную позицию, к которой они все сами, в конце концов, и явились. К гадалке не ходи.
        В таком случае существовало два способа дальнейших действий монстра. Либо он будет торчать в шахте до упора, пока унформер их всех не поубивает, либо захочет сделать это лично.
        Не успел Антон так подумать, как завыли моторы и, пощелкивая кабелями, кабина поползла вниз.
        Всадник Тьмы решил заняться оставшимися лично, и вместе с ним в этот мир пришел ад.
        - Заработало! - радостно сказала Жанна.
        Никто из сумитов никогда и нигде в жизни не работал, но когда в ауле перегорали пробки, звали всегда почему-то Ису, поэтому и в этот раз чинить лифт доверили ему. Иса раскрыл распределительный шкаф, и тридцать лет под землей безо всякого ухода предстали перед ним в своем материальном обличье. Кое-что с Казбеком они еще в первый раз успели посадить на скрутки, но что касается остального, Иса почесал в голове, потом, безо всякой надежды на успех, поискал хотя бы знакомые ему предохранители, но вместо какой-либо аппаратуры обнаружил в мусоре лишь высохший мышиный кал. "Что я, гавночист что ли?" - подумал он.
        - Делай быстрее. Чего застыл? - поторопил Михаил Нухаев.
        - Как я сделаю? Видишь, тока нет, - глубокомысленно заметил Иса.
        - Слушай, дорогой, я ведь тебя не спрашивал, есть ток или нет. Делай!
        Нухаев обладал даром убеждения, благо, автомат находился в руках, и Иса знал, что в случае неподчинения командир с легкостью спустит курок. У него еще запасной электрик есть. Казбек. Иса запустил обе руки в шкаф и неожиданно вынул все его содержимое наружу, бросив прессованный брикет на пол. Когда брикет раскололся, то внутри него оказались лишь остатки проводов. Иса старательно собрал их и соединил на скрутку фазы в шкафу. Подумав, он вставил в пустующие пазы вместо отсутствующих предохранителей проволоку потолще.
        - Чего остановился? - Напустился на него Нухаев. - Сдохнуть у меня хочешь, собака!
        Почему лифт не едет?
        Иса повернул к нему голову, обдумывая, как бы сказать потактичнее, что он многого от него хочет, и такого уговора не было, чтобы лифт взял и поехал, он, в конце концов, не специалист по лифтам. Он много чего хотел сказать, очень кстати вспомнив и про одну такую штуку-рубильник, называется - за который дернешь, появляется сразу ток. Но раз его тут нет, значит, тот наверху, и кто-то должен сначала подняться, чтобы его включить.
        Мысли продолжали лениво переваливаться у него в мозгу, когда он уловил слабое жужжание. Что-то дернулось в ящике, и фаза низко загудела. "Однако если наверху рубильник включат, меня ведь током убить может", - успел подумать Иса.
        Последовавший вслед за этим удар был такой силы, что сумит с воплями отлетел на пол, а потом еще целую минуту не мог прийти в себя, наблюдая сквозь раскуроченные двери, как колышутся шланги в лифтовой шахте, как всегда бывает, когда опускается лифт.
        - А говорил - нельзя починить, - удовлетворенно констатировал Нухаев.
        - Это не я, мамой клянусь.
        Они как зачарованные смотрели на мерно колышущие шланги.
        - Оружие к бою! - сверкнул очами Михаил.
        - Отступать надо! - предложил Иса.
        - Прекратить панику! - Взорвался Нухаев. - Сказано, к бою! Джигиты мы или нет?
        Закрывая проем, сверху медленно наполз лифт. Остановился. Он представлял собой ржавый железный короб, дверцы которого не спешили открываться.
        - Выходи! Стрелять будем! - Крикнул Нухаев.
        Ему никто не ответил. В пустой шахте заунывно завывал ветер.
        - Никого там нет! - заявил Иса.
        - Ну, так идите, откройте двери! - велел Нухаев.
        Выполняя команду, Иса благоразумно поотстал от Казбека. Тот заметил это, но вида не подал, лишь презрительно усмехнулся. Он еще с детства подметил в своем друге эту подловатую черту, из-за которой частенько ему доставалось от малаев из соседнего аула.
        Казбек встал вплотную к двери, уперся мощными кряжистыми ногами и всунул пальцы между плотно сомкнутыми створами, ощутив внутри холод, точно вставил пальцы в холодильник. В образовавшуюся небольшую щель Иса заметил внутри яростное быстрое движение и успел сделать шаг назад. В это время Казбек с силой разжал створки.
        На мгновение он оказался словно распят перед тем, что заполняло все свободное пространство тесной кабинки. Скорее всего, Всадник Тьмы обладал способностью уменьшать объемы собственного тела. Заметно исхудавшие орочи лежали штабелями, обратив жуткие головы к двери. Ноги Кетанг убрал под себя, а корпус вжал в пол.
        Вкупе все это было видением утрамбованного клубка ожившего кошмара. И пахло от всего этого тухлой рыбой.
        Казбек с криком, вырвавшимся помимо его воли, отпустил двери и даже попытался их закрыть. Но пара орочей с механическим стуком зафиксировали их в крайних положениях.
        - Отойди! - кричал Нухаев, не имеющий возможности выстрелить, так как боец перекрывал сектор обстрела.
        Казбек пятился, поднимая автомат, но ороч с легкостью выбил его. Кетанг привстал, с трудом протискиваясь в узкую дверь. Едва он оказался наружи, как произошла метаморфоза. Орочи, почуяв свободу, распрямились, чтобы улучшить кровоток. Со стороны это выглядело так, словно уродливый павлин, переросший все мыслимые размеры, распушил свой адский хвост.
        Кетанг с легкостью подхватил Казбека, вздергивая кверху над собой, чтобы не мешал. Сумит не переставая, кричал "Помогите! Спасите!" Орочи передавали его друг другу, перехватывая поудобнее, и казалось, что он плывет в пестрых струящихся волнах.
        Нухаев отступал, стреляя. Пули гасли в шевелящемся месиве, не причиняя видимого вреда. Магазин быстро опустел, а перезарядить Михаил уже не успевал.
        - Иса, где ты? Прикрой! - Позвал он.
        В ответ Иса опустился на корточки и, смешно отклячивая зад, быстро пополз прочь.
        Нухаев увидел лишь сгорбленные плечи и трясущийся в страхе затылок.
        - Шакал! Ты никогда не был джигитом! - Прокричал Михаил ему вослед.
        Он отступал вглубь коридора, отсекая короткими очередями рвущиеся за ним орочи.
        Кетанг, не форсируя события, протискивался по коридору за ним. Он оказался настолько гибок, мог вытягиваться, сужаться, и от него нельзя было ни скрыться, ни спрятаться.
        Казбек уже не кричал, только выл, словно смертельно раненый, хотя на нем не было ни одной раны. Тело его странно деформировалось, пульсировало. Лицо мало походило на лицо человека, перекошенное, с глазами, скошенными к переносице, ходящие ходуном челюсти перемалывали зубы.
        У монстра от предвкушения началось обильное слюноотделение. Кетанг дернулся, отворачиваясь от Михаила, которого уже почти настиг. Атавизм, но Всадник Тьмы не любил, когда смотрели, как он ел.
        В этом месте имелся укромный закуток, Кетанг дрожащими от нетерпения орочами перенес туда свою жертву, закрыл подходы корпусом и стал жадно поедать живого еще человека, не давая ему сразу отмучиться и умереть, и аккуратно распиная орочами, чтобы он своими конвульсиями не мешал добраться до наиболее лакомых внутренних органов.
        Нухаев внезапно увидел, что твари не до него. И даже больше. Отвернувшись, чудовище почти полностью освободило коридор, в конце которого манил открытыми дверцами лифт. Садись и уезжай!
        Наставив автомат в спину монстра, Михаил осторожно крался вдоль стенки, когда нечто прилетело от чудовища и шмякнулось на пол рядом с ним. Хвост. Абсолютно лысый, имеющий неприятный оттенок сырого светло-розового мяса.
        Нухаев понимал, что надолго Казбека чудовище не хватит. Он сожрет его и продолжит погоню, в конце которой только смерть.
        Он перешагнул через лениво переваливающийся с бока на бок хвост. Сначала он осторожно пятился, не упуская Кетанга из виду, потом повернулся и побежал, слыша в ушах только грохот собственного сердца.
        В спешке он оступился, задел плечом стену, и из разгрузки вылетел запасной магазин, загрохотав по полу. Спина монстра напряглась, затем он резко развернулся. Увидел убегающую жертву. И устремился за ним!
        Двигался он с поразительной быстротой и грацией, но Нухаев был уже в лифте!
        Одной рукой он ударил по грибковой кнопке пуска, а пока створки смыкались, а ему показалось, что это происходит целую вечность, расстрелял оставшиеся патроны и швырнул в проем бесполезный автомат.
        Двери сомкнулись, и лифт пошел вверх. Нухаев облегченно прислонился к стене. И тут лифт дернулся и замер!
        Михаил понажимал кнопку, но ничего не произошло. Холодная испарина выступила у него на лбу. Пот, секунду назад казавшийся огненно горячим, мгновенно заледенел.
        Кабинку тронули снаружи. Дело в том, что она успела подняться буквально на полметра. Нухаев отшатнулся к противоположной стене, зашарил по карманам. В разгрузке обнаружился запасной магазин с патронами, совершенно бесполезный теперь, ведь автомат он выбросил.
        Сумит в ужасе глядел в медленно расширяющийся проем, отчетливо понимая, что он уже мертвец. В створ по-змеиному ловко пролезла орочья голова. Михаил увидел, как по всему периметру створок появляются все новые и новые орочи. Они уже ползли по полу, по стенкам кабинки, обвивались вокруг ног. Потом монстр сипло выдохнул и раздвинул створки полностью. Змеи на туловище монстра расступились, открыв маленькую недоразвитую голову на длинной и тонкой шее. Сморщенные веки приподнялись, и на человека глянули злобные налитые кровью глаза. И только сейчас Михаил Нухаев стал кричать.
        Антон отпустил кнопку блокировки лифта только тогда, когда кабинка внизу перестала дергаться, и наступила тишина.
        - Ты убил его! - Жанна кулачками била его по плечам, по груди.
        Понадобилось какое-то время, чтобы прекратить истерику. Он прижал женщину к себе, она прятала лицо, то ли отталкивая, то ли притягивая. Скорее всего, и то и другое. Хоть времени и не было, но пришлось выделить какую-то часть, чтобы переждать бурю. Наконец, буря спала.
        Он отстранил ее, и спрыгнул в шахту. Кабинка стояла всего парой метров ниже.
        Однако когда он повернулся, чтобы принять женщину, наверху было пусто. В груди екнуло.
        - Нам надо торопиться! Жанна! - позвал он.
        - Вам никуда не надо торопиться, потому что вы оба уже покойники, - раздался голос, и свет наверху заслонила голова Исы, он погрозил автоматом. - Я знаю, ты от пуль научен уворачиваться. А твоя красавица тоже? Давай проверим.
        Он за волосы подтащил Жанну.
        - Что же ты ни о чем не просишь? - Издевательски спросил Иса. - Сейчас же для нее все кончится, а вместе с ней и для тебя. Ты всегда будешь помнить о том, что не спас ее, и она погибла у тебя на глазах. Ну что скажешь, спецназовец сраный?
        Поднимайся, баран!
        Антон вскарабкался обратно. Иса благоразумно отошел подальше, по-прежнему держа женщину за волосы.
        - Говоришь, не надо было их убивать? - с горечью спросил Антон.
        Иса молча оттолкнул женщину и поднял дуло автомата на уровень ее головы. Он стоял слишком далеко, сумит все рассчитал, расчетливый оказался, и даже передвижения в боевом темпе не позволяли Антону обогнать пулю. Она закрыла глаза и замерла.
        На полу было полно стеклянных осколков от лопнувших светильников, Антон зачерпнул их босой ногой, стопа имела особую тренировку, позволяющую не только собирать всякую мелочь с пола, но даже, при желании, висеть на ней, подобно обезьяне. Но этого не понадобилось. Антон швырнул в Ису стекляшки словно лопатой.
        Иса отшатнулся, потом все же успел выстрелить, и эта была единственная возможность нанести хоть какой-то урон, но вместо того, чтобы убить Жанну, которая продолжала оставаться на расстоянии вытянутой руки, он зачем-то пальнул в Антона, которому он не смог бы навредить при любом раскладе, даже если бы попал, а он не попал вовсе. В туче брызг трудно было куда-либо попасть, а второй выстрел Антон сделать ему не дал.
        - Стрелять ты так и не научился, горец сраный, - сказал он, выбивая автомат и схватив бандита за обе руки.
        Иса попытался ударить его головой в лицо, но Антон сначала отстранился, а потом, в свою очередь, ответил точно таким же ударом. С криком " Ийя!" сумит пролетел три метра, шмякнулся на пятую точку, перекувыркнулся, распластался, но был тотчас вздернут Антоном на ноги.
        - Отпусти, гад, пожалеешь! - Завизжал Иса. - На куски буду рвать!
        - Так в чем же дело?
        Иса, в самом деле, попытался укусить его, целя то ли в шею, то ли в лицо. Антон не стал разбираться, дал головой еще раз. На этот раз сумит пролетел дальше и кувыркался дольше. Поднялся, тягая железяку, дико сверкая глазами:
        - Ненавижу!
        Антон сверкнул белками еще почище Исы:
        - Разве ты можешь ненавидеть, мразь?
        Он так дал ему с ноги, что сумит улетел в одну сторону, а железяка далеко в другую. Когда Иса хотел подняться, то поскользнулся и сразу не смог этого сделать. Стены и полы покрывала изморозь от разлившегося неподалеку азота.
        От следующего удара сумит проскользил мимо диспетчерской и головой открыл люк в бройлерную, которая напоминала огромный сугроб. Все белым-бело. Бьют пары еще до конца не выветрившегося азота. Паренье этакое.
        Иса, наконец, успел вскочить и споро полез на цистерну. Наверное, они напомнили ему родные горы. На верху он нашел молоток на железной ручке и запулил его в Антона. Тот не отклоняясь, взял его из воздуха.
        Иса свертывал с цистерны крышку люка. Поднялся вместе с нею словно Геракл, небо держащий. И тут в него врезался молоток, пущенный уже Антоном. Равновесие сумит, может быть, и удержал. Если бы не покрывающую верхушку цистерны лед. Секунду побарахтавшись и безуспешно помахав руками, он ласточкой нырнул в только что отрытый им люк.
        Внутри тяжело плеснул азот, видно это была одна из неохваченных Антоном цистерн.
        - Не рой другому яму! - крикнул Антон.
        - Это ты кому? - спросила выскочившая следом Жанна.
        - Уже никому.
        Она вся дрожала.
        - Замерзла? - он обнял ее, взял ладошку в руку, подышал.
        Все еще дрожа, неестественно покойно она произнесла:
        - Там, сзади, какой-то шум.
        - Я слышу, - ответил он. - Ну что, передохнула немного? Пошли, не век же нам зимовать здесь. Пора и выбираться.
        Не отпуская ее руки, он повел Жанну обратно к лифту. Сотрясая стены, где-то в глубине базы начинал движение знакомый гигантский каток.
        Когда они вернулись, кабина лифта по-прежнему находилась внизу.
        - Я боюсь! - призналась Жанна.
        - Здесь же невысоко!
        - Я не высоты боюсь. Там кто-то есть!
        Антон с сомнением посмотрел вниз и бегло просканировал.
        - Никого там нет! - уверенно заявил он.
        Все повторилось. Сначала он спустился сам, потом помог спуститься девушке.
        Отогнув угол крыши кабинки, он скользнул вниз. Убедился, что непосредственная опасность не угрожает, принял Жанну. Она сразу зажала рукой рот. Глаза как пятирублевки.
        Кабина смердела. Стены сальные, липкие. Антон нажал кнопку "Двери закрыть", и двери закрылись. Следующей была кнопка «Вверх», но Антон помедлил.
        - Поехали, Антон, - взмолилась Жанна. - Не останавливайся.
        - Меня кто-то позвал! - он повернул к ней встревоженное лицо.
        - Бежим, Антон, скорее! - она вцепилась ему в руку.
        - Я должен разобраться! - не согласился он. - Сделаем так, ты поднимешься и пришлешь мне кабину обратно.
        Тут он столкнулся с нешуточным сопротивлением. Откровенно говоря, план и самому ему не нравился. Мало ли, какие опасности могли ожидать девушку наверху.
        Решили, что Жанна ждет его, но не больше пяти минут, а при первом же намеке на опасность, бросает все и поднимается.
        Антон вышел и оказался перед выбором, в какой из нескольких располагавшихся перед ним коридоров идти дальше. Жанна ждала его с отрытыми дверями.
        Зрелище было мрачное. Он словно угодили в мясобойню, настолько все вокруг было забрызгано кровью. Кровь была даже на потолке. Повсюду человеческие останки.
        Неожиданно, тот же голос донесся из глубины одного из коридоров. Он походил на протяжное ритуальное песнопение.
        - Это призраки! - вскрикнула Жанна, лицо ее стало меловым от страха. - Они идут за нами.
        - Сиди тихо, - приказал он. - Я сейчас вернусь.
        Он прокрался по коридору. Тот оказался довольно извилистым. Скорее всего, при строительстве, строители наткнулись на твердые породы и обогнули их с помощью нескольких поворотов. Почти сразу Антон потерял из виду Жанну. Это его беспокоило.
        Он собирался завернуть за следующий угол, когда услышал с той стороны приближающиеся шаги, и скользнул в боковой проем. Там было темно, накиданы ящики и тряпки, так что проблемы с временным укрытием не возникло.
        Молившийся за это время приблизился, и речь его стала слышаться более ясно.
        Антон начал различать отдельные слова и убедился, что он не ошибся, и он действительно слышит собственное имя.
        С безнадежной тоской голос просил, умолял об одном:
        - Антон, я знаю, что ты здесь. Убей меня, не оставляй.
        Из-за поворота степенно вышел Всадник Тьмы. Сытые, набитые органической пищей, жирные орочи успокоено свисали по бокам чудовища. Лишь рядом с седлом колом торчали орочи, находившиеся в боевом охранении.
        Посреди этого жуткого сада неподвижно восседал всадник. Антон внутренне содрогнулся. Всадником Тьмы был Михаил Нухаев.
        Он был голый. Тело синее как у покойника. Даже бесчисленные порезы смотрелись как на трупе. Лицо землистого оттенка, глаза застывшие, выпученные как у глубоководной рыбы.
        Ну почему ты не умер, подумал Антон. Ведь в любом случае был обречен, не было в истории случая, чтобы кто-то уходил от чудовища живым. Оно высасывало из человека жизнь, оно выпивало его разум, а потом пожирало оболочку. Антон не пожелал бы и врагу таких мук.
        Кетанг что-то почувствовал и замер. Орочи качнулись по инерции, недовольно подняли головы. Антон затаил дыхание.
        - Антон, если ты меня слышишь. Я не могу больше. Убей меня, - простонал Михаил. - Прошу тебя как мужчина мужчину, как воин воина.
        Антон посмотрел на кинжал, свое единственное оружие. И сказал себе, не дури.
        Чудовище только этого и ждет, чтобы ты себя выдал. Именно эту цель и преследует, таская на себе страшного всадника.
        Кетанг постоял и, не получив более никаких тревожных сигналов, продолжил гордое шествие по коридору. Он уже почти миновал убежище Антона, когда Нухаев протяжно застонал. Антону открылась ужасная картина: орочи налезали на лицо Михаила, и нетерпеливо толкаясь, лизали его глаза, разбрызгивая их во все стороны. Антон коротко взмахнул рукой, и выпущенный, словно пушечное ядро кинжал пронзил несчастного в сердце. Он умер мгновенно.
        Антон выпрыгнул в проем, но убежать не успел. Кетанг боком притиснул его к стене.
        Он разозлился и, уперевшись в стену обеими ногами и, вложив всю свою злость, выпрямил их. Сила нашла на силу, и Антон отвоевал себе метр. Этого ему хватило, чтобы размахнуться, как следует, и двинуть монстру ногой в неприкрытый живот.
        Впрочем, эффекта это не возымело. Живот оказался мягким, даже вялым. Антон представления не имел, где у чудовища болевые точки и жизненно важные органы.
        Кетанг сломил его сопротивление и снова притиснул к стене, на этот раз гораздо сильнее, так что спецназовец не мог даже вздохнуть, не то, что сдвинуть его с места.
        Орочи со всех сторон хлынули на спецназовца, он с ходу вошел в боевой режим и бил их наотмашь, принимал на блоки, а когда не успевал, отклонялся в стороны, это был единственный маневр, на который он был еще способен.
        Стена за ним пропиталась ядом. Десяткам орочам он свернул шеи, но их были сотни.
        В принципе, Кетанг мог убить его одними орочами, но не это было его целью.
        Он хотел его сожрать, как сожрал многих до него, и тянулся к нему окровавленной пастью.
        - Я киборг из атканларской стали, подавишься, тварь! - Закричал Антон.
        Пытаясь дотянуться, монстр выгнулся телом, невольно открыв взгляду еще кое-что.
        Показалось, что кроме мертвого Михаила Нухаева, по-прежнему находящегося в седле, на монстре восседает еще один всадник, поменьше.
        Антону удалось разглядеть лысый крохотный череп, костистый торс, торчащий из спины монстра. Он понял, что первый в галактике наблюдает истинного Всадника. И может так получиться, что поделиться своим открытием уже ни с кем не успеет.
        Это его так раззадорило, что он решился на безрассудный поступок, но, пожалуй, единственный, который мог быть эффективен в единоборстве с чудовищем.
        Он прекратил борьбу. Он опустил руки. Орочи торжествующе спеленали его и вздернули кверху. Внизу, над своей головой, он видел кровавый рот, открывшийся в жадном предвкушении. Орочи кинули его в пике, которое должно было закончиться в желудке у твари.
        Антон с ходу задействовал еще одну опцию. Ерунда, в общем то. Чисто спортивная процедура, используемая в схватках по всякого рода борьбе. Кожа получаем дополнительные гормоны и становится гладкой, почти отрицательная величина трения, позволяющая выскальзывать из любых захватов.
        Он вылетел из растерянно сжавшихся орочей, упал куда-то в месиво орочей - сторожей, которые стали без разбору жалить его, но он уже добрался до истинного Всадника, глянул в его злобные крохотные глазки, увидел страх в его глазах, который должен был напомнить обо всех его жертвах, и его тонкая шея сухой веткой треснула в его мощных руках.
        Он едва не оглох, когда сотни орочей одновременно издали предсмертный визг.
        Тварь упала как подкошенная. Орочи дергались, словно желая уползти от трупа.
        Потом угомонились и они.
        Антон постоял над грудой затихшего мяса, до конца осмысливая случившееся.
        Случилось невероятное. Он убил того, которого нельзя было убить в принципе, и победил там, где победа была невозможна.
        Самое обидное было то, что он даже не сможет никому рассказать о своем подвиге.
        Ему никто не поверят, а он прослывет вруном. Он и сам себе не верил. Пихнул вялый ороч ногой. Это он должен был сейчас лежать там. Последний из убитых киборгов «Фалкона». Пятый из пяти.
        Из рюкзака убитого Нухаева выкатился, чудом не разбившись, хрустальный шар. Он так нарядно светился, что Антон не смог не подобрать его. Он всмотрелся в него и увидел непонятное отражение.
        Поднял голову и увидел над собой струящиеся живые кольца. Они заняли весь потолок, тонны живого отвратительного веса. Пульсирующая труба разверзлась на конце и стала опускаться на него, позиционируя отверстие по его голове. Он даже не пошевелился.
        Труба сползала ниже, уже голова и плечи спецназовца скрылись внутри воронки.
        Движение после этого замерло. Труба судорожно конвульсировала, но не могла опуститься ниже и заглотить Антона целиком.
        Потом унформер поднялся и сделал еще одну попытку надеться на спецназовца. И опять запнулся, дойдя до хрустального шара.
        Хрустальный шар! Он не пускал его!
        Антон вскинул руку с шаром кверху, и тело унформера стало плющиться о потолок.
        Унформер боялся. И значит, его можно было убить!
        Антон попробовал просканировать шар, надо сказать не в первый раз, и опять увидел какую-то муть. Но в этот раз он уже знал, где искать.
        - Электропаразиты, они вселяются в неодушевленные предметы! - вспомнил он вещие слова Икку-Длинного.
        Он держал в руках шар, таящий в себе неизвестно сколько миллионов вольт. Но его опасность для унформера заключалась даже не в этом. Внутри находились электропаразиты, которые подчиняли себе все. И живое и неживое.
        Унформер уползал. Антон догнал его, подпрыгнул, цепляясь и отгибая раструб книзу, точно гигантскую губу, и разбил шар о глотку изнутри. Унформер дернулся, он кинулся наутек, он торопился, действовал быстро и умело, но все равно не успел.
        Как бы быстро он не действовал, все равно не мог обогнать время, время для него остановилось. Замерли живые кольца, застопорили неудержимый бег отростки, трубы остановились в движении, словно причудливые творения абстракциониста. Волна смерти прокатилась вдоль потолка. Через секунду по всей длине унформер окаменел и выцвел. Когда Антон его потрогал, он был трухлявый как столетний пень.
        Антон отряхнул руки как после тяжелой работы и пошел (не побежал!) к лифту.
        Жанна, которая, как оказалось, все это время держала руку на кнопке, но не нажала ее, крикнула ему издалека, едва увидела:
        - Скорее! Беги!
        Он дошел, не убыстряя шага. Он и не представлял, как устал.
        - Теперь можно не торопиться, здесь нет ничего и никого живого! - сказал он и был как всегда неправ.
        Из грота, наполовину заваленного льдом из расположенной сверху бройлерной, впрочем, нельзя было сказать, что бройлерная располагалась наверху, во всяком случае, целиком, так как один из бройлеров провалился сквозь ярус и лежал тут же.
        Так вот из грота вел неприметный и узкий ход, заканчивающийся крохотным каменным мешком. В этом тупике по стенам бежали струйки грунтовых вод, было холодно, а на одиноком валуне сидел, обняв плечи, и дрожал сержант Кучай.
        В оставшейся глубоко позади базе давно перестало грохотать, но Кучай не двигался с места, чувствуя, как смертельный холод проникает в него из валуна, и как он засыпает.
        Когда из приведшего его в каменный мешок хода раздалось металлическое позвякивание, он с трудом разлепил скованные инеем ресницы и включил фонарик.
        В пещеру входил Слепень. Подняв безглазое лицо, он напряженно прислушался.
        - Кучай, ты здесь?
        - Здесь! Я готов! - стуча зубами, отозвался он.
        Слепень подошел, опустился и сел рядом с ним, гранаты при этом гулко ударились друг о друга. Он нашарил в кармане смятую пачку сигарет, вытянул одну, сунул в рот. Зажег спичку и стал нашаривать кончик сигареты, тогда Кучай взял его за руку и подвел огонек к сигарете.
        - Спасибо, - поблагодарил Кучай.
        - Минька, тогда это не я был, Богом клянусь, - глухо проговорил Кучай. - Ты меня все равно убьешь, но знай, я этого не делал.
        Слепой пыхнул сигаретой, потом вынул бычок и протянул соседу. Кучай жадно затянулся.
        - Покурил? - спокойно спросил Слепень.
        - Да, я готов! - он поднялся, одернул комбинезон.
        Слепой встал, взялся за общий провод, соединяющий все гранаты в единый смертоносный пояс. Кучай закрыл глаза. Прошла томительная секунда. Звякнул метал.
        Когда он открыл глаза, пояс шахида лежал на земле.
        - Минька, ты чего? - не понял Кучай.
        - Пора выбираться.
        - Я не пойду, я в розыске! - замотал он головой. - Меня посадят!
        - Не посадят. Пошли, сержант, теперь у тебя есть главный свидетель.
        На верху был день, который мог никогда и не наступить. На Антоне и его спутнице одежда сохранилась лишь фрагментарно, лица черные как у шахтеров, и он сомневался, что их подберет даже самая захудалая попутка. Вопреки ожиданиям, стоявшее неподалеку такси завелось и подъехало к ним.
        - Чудеса! - Жанна нашла в себе силы на слабое проявление эмоций.
        В подъехавшей машине водительское место пустовало.
        - Это не чудо, а Иван! - поправил Антон.
        Они сели на заднее сидение и он сказал:
        - В центр, шеф, - а уже после спросил. - Как ты здесь оказался?
        - Если ты думаешь, что избавился от меня, подключив к допотопному компьютеру, то глубоко ошибаешься. По локальной сети я заказал такси, но с обязательным условием, чтобы таксист поднялся в квартиру за вещами. А дальше дело техники.
        Задействовав «Переговорщика», взял его сознание под свой контроль. Он отсоединил меня от компа и присоединил к разъему электронного тестирования машины. И вот я торчу здесь уже два дня! Как все прошло?
        - Нормально.
        - Я хотел извиниться за таймер.
        - Так это ты?!
        - Я же извинился! Я подумал, что если унформер рванет на день раньше, то ты опоздаешь и окажешься далеко отсюда.
        - Нет, благодаря тебе я все наблюдал из первого ряда!
        - Ну что мне сделать, чтобы ты меня простил? Запустить в себя вирус Келло? Кстати, как ты справился с унформером? Элиминатор или шар с электропаразитами?
        - Я чувствую рядом с тобой всю свою никчемность. Ты и это знал?
        - Догадывался. Не успел тебе сказать.
        - В следующий раз перед тем, как устраивать выяснение отношений, сначала выкладывай всю полезную информацию.
        - Согласен, А ты что собираешься влезть в очередную авантюру? Кстати, совсем забыл о Всаднике Тьмы. Я проанализировал и понял, что единственная возможность для него оказаться здесь, это подняться вместе с нами на грайве с Шарагда. Более того, я уверен, что сейчас он где-то поблизости!
        - Можешь быть уверен. Вообще то он на базе. Я свернул ему шею.
        Такси вильнуло на ходу.
        - Прости. Но для двоечника школы «Фалкон» ты делаешь поразительные успехи. Может быть, тебе стоит восстановиться?
        - Фалкона больше нет, - сказал Антон мрачно.
        Когда он перегружал модуль с искиным в устройство плавного пуска, Жанна вдруг сказала:
        - Возьми меня с собой!
        Парадокс заключался в том, что теперь он не мог взять ее с собой. Не имел права.
        Когда этот мир был обречен умереть, тогда мог, а теперь между ними словно пролегла невидимая преграда. Барьер.
        - В Москву поедешь? - грустно улыбнулась она.
        - Дальше.
        - У тебя, наверное, есть жена, семья.
        - Не важно.
        - Наверное, ее надо обнять, - посоветовал Иван по внутреннему коммуникатору.
        - Что бы я без тебя делал?
        Но она отстранилась от него.
        - Я, наверное, сейчас скажу глупость. У влюбленных в старину был такой обычай.
        Смотреть на одну и ту же звезду в одно и то же время. Это как связь, понимаешь.
        Когда два взгляда соединяются, сплетаются между собой. На какую будем смотреть?
        - На самую красивую! - сказал Антон, и после этого она разрешила себя поцеловать.
        - Когда ты вернешься? - требовательно спросила она.
        - Есть одно дельце. Но я ничего не обещаю.
        - Я буду ждать!
        Толстая дверца разъединила их. Модуль тронулся сначала как обычный автомобиль.
        Она смотрела им вслед до тех пор, пока еще различала машину в потоке других. И была вознаграждена. Когда Иван был уже уверен, что отъехал достаточно далеко, он задействовал плавный пуск.
        Жанна увидела, как воздух вскипел вокруг модуля, из-под колес ударило пламя, и мгновенная вспышка поглотила машина без следа.
        - Я знала, я догадывалась, - проговорила она сквозь слезы. - Любимый. Пришелец.
        Самый лучший.
        - Кстати, о каком дельце ты говорил бедной доверившейся тебе женщине? - поинтересовался Иван.
        - Было пятеро киборгов специального назначения школы «Фалкон». Трое убиты. Один всех предал. Но я то остался, а я привык платить по всем счетам.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к