Другой мир. Степная угроза Гранд Джордж
        Другой мир #2
        На что готов человек, когда у него хотят отнять самое ценное и дорогое? Готов ли он бороться за свою собственность, свои идеи, свою дружбу и любовь? Далеко ли может зайти цивилизованный человек в стремлении отомстить, и где проходит грань между настоящим средневековым безумием и гуманизмом, когда на кону судьба твоей новой Родины в Другом Мире?
        Гранд Джордж
        ДРУГОЙ МИР
        СТЕПНАЯ УГРОЗА
        
        Предисловие
        Просыпаться мне не хотелось. Но настойчивые звуки пробивались сквозь пелену сна, мешая погрузиться в него навсегда. Когда проснулось моё сознание, глаза мои оставались закрытыми. Кто я? Где я?
        Последнее из того, что я помнил, были звёзды. Я стремился к ним, летел в бесконечность космоса, точнее даже не я, а моё сознание. А где было тело, спросите вы? Мне и самому хотелось бы это знать, ведь сейчас я снова ощущал себя внутри него. Это ощущение мне не понравилось, поэтому я переключился на предрассветное время, в тот момент, который ещё оставался в моей памяти, когда моё сознание готовилось покинуть бренное израненное стрелами тело.
        Первое воспоминание об этом, столь же яркое как солнце, но столь же далёкое, словно небо от земли, прорезалось красочной картинкой: был бой, после перестрелки, когда враг подобрался к нашей позиции, а у меня разрядился арбалет, я взялся за саблю и щит, чтобы встретить атаку кочевников. А затем меня подстрелил Зверь - командир вражеского конного отряда. Я пытался добраться до него, но не смог бы этого сделать, если бы не Святослав. Скромный и молодой парень в тот момент в очередной раз был моим трусливым напарником. Он постоянно прятался за своим ростовым щитом, боялся высунуться и умереть. Поэтому Святослав только и делал, что заряжал для меня арбалеты.
        Когда я добрался до злодея, то сам был почти мёртв. Мой враг, Зверь, я это точно помнил, оказался мёртвым - с собственным ножом в глазнице. А я, теряя сознание, проливая кровь из всех своих ран, должен был вскоре составить ему компанию. Однако, что-то пошло не так, сознание, которое уже удалялось от моего тела, по какой-то причине вернулось обратно.
        Я знал только одну причину, которая могла бы воспротивиться моему упокоению, и эта причина - Василий, мой земляк, мой товарищ по несчастью, попавший вместе со мной в Другой мир! Я попытался зацепиться за это воспоминание. Что я помнил о нём? Он был молодым аспирантом, учёным, который помогал профессору создавать телепортер. Именно Василия я вытащил с того света. Этого товарища я спасал дважды, и он, видимо, решил вернуть мне долг. Только этот блестящий ум из того, родного, современного мира, что остался в нашей прошлой жизни, мог запустить процесс выздоровления моего израненного тела, недоступный аборигенам этого отсталого мира. В этом средневековом мире, который мы называли Другим миром, ещё не было умелых хирургов, не было тут и сильнодействующих лекарств, переливания крови и прочих достижений науки и медицины. Мы попытались адаптироваться к новому миру, привнеся в него немного своих знаний и частичку гуманизма. И Другой мир принял нас, как родных, с почётом, одаривая нас удачей и богатством. Но удача это женщина ветреная, её настроение переменчиво и непостоянно. Когда она повернулась ко мне
своей прекрасной пятой точкой, я оказался на грани жизни и смерти.
        Я готов был ко всему, в том числе к окончанию своего жизненного пути, но в моём сознании всё ещё были люди, ради которых стоило побороться за свою жизнь.
        Звуками, которые разбудили меня, оказался женский плач где-то рядом. Пахло лекарствами и травами. Сил открыть глаза у меня не было, я чувствовал сильную усталость, и даже не заметил, как снова провалился в сон.
        Глава 1
        Во второй раз я проснулся от того, что рядом со мной разговаривали, причём разговаривали на повышенных тонах. Мужской голос, басовитый, настойчивый, уверенный в своей правоте чего-то требовал. Женский голос, измученный, слабый и неуверенный вяло сопротивлялся.
        - Ну, что ты тут делаешь? - Этот мужской голос показался мне знакомым. - Посмотри, от него остались кожа да кости!
        - Он живой! - Женский голос всхлипывал, кажется, этот голос и сам не верил в то, что говорил. - Он дышит!
        - Что с того, дочка!? Если он не станет кушать, то вскоре умрёт, как умирает от голода старый одинокий волк, который потерял все свои зубы! Да только как твой Игорь будет кушать, если всё время спит!? - Мужской голос сменил тон, сейчас в нём появилась забота и беспокойство, но явно не обо мне. - А ты ещё молодая, тебе надо подумать о том, как жить дальше! Посмотри на себя, ты вся похудела! Лица на тебе нет!
        - Мастер Василий сказал, что пока он дышит, нужно верить! - Возразила женщина, продолжая всхлипывать.
        - Больно много понимает твой мастер! - Возразил мужчина, а последнее слово так вообще произнёс жутко кривляясь. - Я бы тоже хотел, чтобы твой Игорь поправился, но я в жизни многое повидал, доча! Не живут такие ранетые, сколько не лежи - умирають! Пойдём во двор, на солнышко выйдем! Тебе бы свежим воздухом подышать, а?!?
        - Я никуда отсюда не уйду! - Заупрямилась женщина и заплакала, а я опять провалился в сон.
        Проснулся я оттого, что кто-то совершенно бесцеремонно вливал в меня какую-то сладковатую жидкость. Первое, что мне вспомнилось в этот момент, были слова того нагловатого мужика о том, что если я не стану есть, то вскоре умру. Я стал жадно глотать, ручеёк с жидкостью увеличился. Мне надо есть, чтобы поправиться, думал я, но, к сожалению, быстро устал даже от таких простых действий и закашлялся.
        - Марфа! Марфа! - Заорали у меня над ухом сразу два женских голоса, один из которых показался знакомым, но я опять провалился в сон. Мне снилась битва с вражескими стрелками. Раз за разом, волна за волной они, облачённые в кожаные лёгкие доспехи и такие же наручи, накатывались на меня и какого-то парнишку, который перезаряжал наши арбалеты. Потом меня ранили, подстрелили хищной стрелой. Я беззвучно кричал и плакал от боли, потому что мой рот не мог открыться, он меня не слушался, как не слушались меня мои ноги и руки. А потом я проснулся.
        Я точно помнил, что вижу этот не блещущий разнообразием сон с пугающей частотой. Сейчас, в отличие от всех прошлых случаев, я осознал, что самым ужасным в этом повторяющемся сне было то, что врагов, специфической наружности с раскосыми глазами, никогда не становилось меньше, а болты к арбалету всегда заканчивались в самый неподходящий момент. Потом меня, как обычно, убивали, причём без шансов с моей стороны, потому что убивали меня стрелами, почти в упор.
        Очередное моё пробуждение состоялось глубокой ночью. Не могу с уверенностью утверждать, что это произошло в тот же день. Вокруг было очень тихо, темно и тепло. Я проснулся сам, не понимаю, отчего это случилось. Захотелось открыть глаза, и я попытался их разлепить. Не сразу, но мне это удалось. В темноте я не смог ничего разглядеть, только женскую голову на своей кровати. Красивое измученное лицо спящей девушки было повёрнуто в мою сторону, оно пробудило во мне воспоминания о чувствах, которые я к ней испытывал. Похоже, она уснула у моей кровати, словно мой ангел хранитель. Я, попытался позвать её, но вместо этого ощутил противный вкус во рту, а затем снова провалился в мир грёз. Но на этот раз мне снились глаза и губы моего ангела. Нежные поцелуи, жаркие объятия, наши тела переплетаются, а потом мы счастливые уходим в ночь.
        Следующее моё пробуждение произошло днём. Я услышал уже знакомые голоса и проснулся. Полностью открыть глаза было сложно, они слиплись, покрылись засохшей коркой. Когда я их разлепил, то увидел ту часть комнаты, где у выхода стоял Васька!
        - … как только проснётся! - Расслышал я, как он втолковывал что-то каким-то женщинам. - Вы должны быть готовы накормить его бульоном! И бульон должен быть всегда тёплым!
        - Пить! - Простонал я, еле слышно. Но они каким-то непостижимым образом меня услышали, все трое бросились к моей кровати.
        - Ожил бродяга! - Смеялся Васька, Олеся поливала моё лицо своими слезами и содрогалась от рыданий у меня на груди.
        - Дай скорее ему поесть! - Заявил мой земляк, оттаскивая девушку от моей тушки. - Олеся! Не мешай сиделке, дай покормить Игоря, ведь ему поправляться надо!
        Женщина в белой форме, которую пошили для работников больницы, видимо, медсестра, села у моей кровати и с сомнением протянула мне ложку с бульоном.
        Если честно, мне просто хотелось пить. Кушать мне не хотелось, но я понимал, что без еды не запустить процесс восстановления моего организма. Я послушно, но с большим трудом разлепил губы, тогда медсестра стала кормить меня с ложечки как младенца. В какой-то момент бульон показался мне божественным нектаром, лучше которого я в жизни ничего не пробовал. На каком этапе я снова уснул - не помню!
        Дальше процесс моего выздоровления пошёл быстрее. Вначале Васька запрещал давать мне что-либо кроме бульона. Затем постепенно стал разрешать другое питание. Когда в маленькую комнату, которую с трудом можно было назвать палатой, стали приходить гости, пахнущие то углём и дымом, то хлебом и специями, то ещё чем-то, я уже мог немного слушать их и даже иногда кивал или мотал головой. Говорить я начал через неделю, когда достаточно для этого окреп.
        Тем временем посетители приходили ко мне с разными новостями. От них и от Олеси я узнавал о том, что происходит в посёлке.
        Во время осеннего боя в утреннем лесу почти полностью погибла полусотня, которой я командовал. Необученные военным действиям две бригады шахтёров, конюхи и возничие были практически уничтожены, прежде чем подоспели другие ополченцы. Погиб также Семён - первый помощник Василия. Этот умный и позитивный человек оставил после себя только светлые воспоминания. Теперь место правой руки Василия занял Григорий - наш кузнец. Из моей полусотни в живых осталось лишь пятеро, включая меня. Остатки вражеских сил были уничтожены подошедшими с флангов соседними полусотнями во главе с нашими сержантами.
        За время пока я находился в беспамятстве, крупный приток беженцев потряс наше поселение ещё один раз, когда прибыло новое пополнение численностью в пять сотен поселенцев. Это случилось на следующую неделю после моего последнего боя, тогда население Игвы перевалило за двенадцать сотен человек.
        С тех пор в Междуречье сохранялось относительное спокойствие. Наступила зима и последние оставшиеся вражеские диверсанты, ещё до её прихода, покинули герцогство или не показывались никому на глаза. Воевода Мстислав восстанавливал заставы на Кристальной реке. Все вокруг готовились к холодам и война затихла. В Игве царила беспечность и надежда, что теперь настанет мир.
        Герцог продолжал скупать наше оружие, Игва процветала, регулярно получая заказы и в Междуречье, и в Кварте. Захар, наш торговый представитель прекрасно справлялся со своей задачей. Сейчас у него было два помощника в его торговых делах, а также он, по введённой мной традиции, держал при себе двух учеников. Его жена Лидия, добрая и скромная женщина, вела успешную торговлю в нашей продуктовой лавке. Ростислав силами своих двух больших лодок помогал нашей торговле. Молодой лавочник Митрофан женился на молодой девице, что помогала ему в его работе. Бойкая девчонка лихо торговалась, что с поселенцами, что с гостями. В наш постоялый двор теперь постоянно наведывались купцы со всех уголков страны. По реке время от времени приходили лодки из Тура и даже из Кварта. Наш корабельщик под руководством Василия почти достроил речную ладью. Василий соорудил и установил не ней два скорпиона. По одному на корме и на носу.
        Новых набегов на Междуречье не было, поэтому поток беженцев иссяк. Те пять сотен, что прибыли в наш посёлок были поселены в новые общинные дома нашего посёлка. Таких домов теперь стало двенадцать.
        Вакантное, в связи с моим ранением, место старосты занял Светозар. Многие хотели видеть в качестве старосты моего товарища Василия, но тот категорически отверг это предложение. Светозар, построив для прибывших беженцев общинные дома, развернул крупномасштабное строительство в частном секторе. Первым делом он отстроил два громадных двухэтажных дома: для себя и для Васьки. Затем построил неплохие дома для Григория, Захара и Лидии, Митрофана с его большой семьёй, Павла, Всеволода, Алевтины, Марфы, Спиридона, Пантелеймона и Вячеслава. А затем взялся за дома для бригадиров. Сейчас в посёлке насчитывалось более двух десятков домов в третьей зоне. Строительство велось за счёт денег, выделенных из поселковой казны. Производственных и инфраструктурных построек не возводили, зато закончили все те, что мы планировали ещё при мне.
        Все силы Василия уходили на поддержание в рабочем состоянии существующего уровня производства, а также на моё лечение. Развитие производства в посёлке ограничилось тем, что все рабочие места были заняты, всё место в цехах полностью было использовано для производства и складирования продукции.
        Накануне зимы были установлены столбы с южными и северными воротами. Пока это были только ворота, а вокруг них не было никаких стен. Но и этого Светозар не соизволил бы сделать, если бы не приезд Мстислава с представителем герцога Малеха. Они отметили небывалый прогресс поселения. Также сообщили, что если посёлок перевалит за две тысячи жителей, то получит статус города. Отсюда вытекало, что можно было бы собирать таможенные сборы на въезде в будущий город, но для этого нужны были ворота и обученные стражники.
        После визита высоких гостей к нам прибыл сборщик податей. Подсчитав количество зданий, он обратился к Светозару за деньгами. Игва заплатила из своей казны баснословную сумму денег, как за производственные, так и за жилые здания. Казна ненадолго опустела.
        Главной статьёй затрат Игвы стали частные дома, которые финансировал Светозар. Много тратилось на жалование работникам администрации и инфраструктуры, а также на пенсионное содержание. Поэтому пока я лежал в больнице, много думал над тем, как буду решать накопившиеся проблемы, как буду бороться с финансовым и социальным дисбалансом, который возник без моего руководства. Ну, и вообще старался думать о том, как буду дальше развивать посёлок.
        Но я поправлялся медленно. Впервые рассмотрев свои руки, я обнаружил, что от них практически осталась лишь жёлтая сморщенная кожа да проступающие сквозь неё кости. Через две недели, когда за окном пошёл густой мокрый снег, я уже мог ходить.
        - Тебе нельзя вставать! - Попыталась было возмутиться Олеся, но я естественно был другого мнения. Пролежав так долго в кровати, я жаждал свободы перемещения. Мне до чёртиков надоела больничная палата.
        Когда я упал на втором шаге, с пола меня поднимали силами всего женского коллектива больницы, который сбежался на вопли перепуганной Олеси.
        Моя невеста всё своё время проводила рядом с моей кроватью, забросив школу и другие дела. Меня это и радовало, и одновременно огорчало. А ещё меня беспокоил тот факт, что из видного жениха, я превратился в полуживой скелет. Я потерял около пятнадцати килограмм своего веса. Но Васька говорил, что во всём надо искать позитивную сторону медали.
        - Что же позитивного в том, что я так выгляжу!? - Спросил я его.
        - Так благодаря тебе в нашей больнице случился прорыв! Медсёстры, лекари и сама Марфа тебе благодарны за предоставленную возможность! - Васькины глаза блеснули озорными огоньками. - Ведь по тебе можно было анатомию изучать!
        - Ах, ты ж… - я запустил в него подушкой, но она не долетела до шутника. Он со смехом вышел в коридор. Похоже, моя слабость его забавляла. Раньше-то всё было наоборот. Хотя нет, кажется, я над ним и его слабостью не потешался. Помню, как лично выкармливал его похудевшую тушку, вливал в него ложечкой супчик, когда он восстанавливался от своей раны, а потом ещё неоднократно лечил его от горячки.
        Прошло ещё две недели, и я уже мог спокойно двигаться и ходить без посторонней помощи. Я вернул себе часть своей мышечной массы и теперь старался придать телу былую силу и ловкость. Тогда же мне удалось покинуть своё заточение в больнице. Марфа вяло сопротивлялась этому, но ничего поделать со мной не смогла. Кроме того, я ей надоел, постоянными запросами: то книгу принеси, то вдруг захотелось чего-нибудь вкусненького. И ведь главный врач нашей больницы могла бы мне отказать, но я действовал хитро и дальновидно, потому что мою просьбу всегда озвучивала Олеся, отказать которой не смел никто.
        Тяжелее всего мне пришлось, когда моя любимая завела разговор о том, где я буду жить после больницы. Она настаивала на том, чтобы я поселился в доме Светозара, где у Олеси имелась большая и светлая комната на втором этаже. При этом она смотрела на меня своими тёплыми добрыми карими глазами. Но я отказывался подчиняться этому её желанию.
        - Как это будет выглядеть!? Мы ведь даже не женаты и будем жить в одной комнате? - Сопротивлялся я.
        - А ничего, что я беременна от тебя? - Обиделась Олеся.
        - Беременна? - Меня будто обухом по голове ударили. Олеся беременна, а это значит, что я стану отцом. - Я стану отцом!?
        - Ты что не рад?! - Я заметил, как в её глазах назревают первые признаки грядущих слёз.
        - Ну, конечно, я рад! - Я попробовал изобразить радость. И радость во мне, конечно, была. Вот только кроме радости во мне была масса других противоречивых чувств. Я никак не мог разобраться с ними, эти ощущения меня сбивали с толку. Я был совершенно не готов к тому, что стану отцом. Нет, я понимал, что это когда-нибудь произойдёт, но я думал, что это случится как-нибудь потом, но не сейчас. Блин! Моя женщина всё ещё недоверчиво и с подозрением смотрела на меня, ожидая проявления моих бурных чувств. Я улыбнулся и защебетал. - Я очень рад, милая! Очень!
        Я быстро обнял её, чтобы она не заметила моего смущённого выражения лица.
        - Я уже думала, что ты оставишь меня в таком положении, - она всё-таки захныкала, - и сбежишь от меня!
        - Куда сбегу? - Удивился я.
        - В могилу! - Она расплакалась у меня на груди. Я вдохнул приятный аромат полевых цветов и трав, который исходил от её волос, а потом, как умел, утешал её. Раньше мне не приходилось заниматься этим делом со своими случайными подругами. А с беременными - тем более! Поэтому моя любимая иногда смеялась над моими неуклюжими попытками угодить ей.
        И всё же мне удалось избежать совместного проживания с Олесей в доме Светозара. Почему-то не лежала у меня душа к этому. Нет, не из-за моей возлюбленной, а из-за нового бородатого старосты. Я чувствовал напряжение, которое возникло между нами. Мне казалось, что Светозар не спешит возвращать мне должность старосты. Это же главной темой звучало в каждом его посещении моей палаты. Заходил он, кстати, редко и находился возле меня крайне мало. Его интересовали только две вещи: сроки моего выздоровления и дата, на которую можно было бы назначить свадьбу.
        Когда я, наконец, вернулся к себе домой, а точнее открыл дверь своей комнаты в здании администрации, то почувствовал себя гораздо лучше. Тут я был полноправным хозяином. Я принялся за уборку ужасно запущенной комнаты, здесь накопилось много пыли, воздух застоялся, отдавало плесенью и сыростью.
        Чтобы хоть как-то побороть этот запах, выгнать лишнюю влагу из комнаты, я впервые по-настоящему растопил печку. Когда в комнате стало теплее, я стал изучать свои бумаги с планами на будущее. Мне не верилось в то, что посёлок оставят в покое. Я был уверен, что весной война перейдёт в новую фазу противостояния - вторжение вражеских войск неизбежно. Следовало обеспечить защиту посёлка, обнести его стенами по всему периметру. Титанический труд требовал больших усилий со стороны поселенцев уже сейчас, пока ещё была возможность справиться с таким огромным объёмом работы.
        Я хотел побыстрее решить вопрос со строительством стены, поэтому на протяжении недели я просил Светозара организовать собрание руководителей, но тот всё затягивал и затягивал его под разными надуманными предлогами, утверждая, что мне следуют поберечь себя и не торопиться. Наконец, я отыскал краснощёких подростков Славку и Володьку, сообщив им, что настало время вспомнить о своих обязанностях.
        Посыльных пришлось отвлекать от важного дела: у них была война с девчонками. Обе стороны отстроили себе снежные крепости в два роста высотой и теперь занимались тем, что поочерёдно пытались штурмовать их. С неохотой веснушчатые мальчишки выслушали мою просьбу, пожаловались на Марфу за то, что она не пускала их ко мне, а потом всё же отправились разносить мои сообщения.
        Днём, узнав о том, что я собираю собрание руководителей поселения, прибежал Светозар. Он выглядел злым, его глаза налились кровью, его трясло от гнева, густая остриженная борода с застрявшим в ней снегом добавляла его и без того суровому лицу, грозное выражение.
        - Игорь! Что это за собрание без моего на то слова! - Крикнул он, едва ввалившись в мою комнату. - Я разрешения на это не давал!
        - Ты забываешь, Светозар, что староста не ты, а я! - Решил я ему напомнить о том, кто в Игве главный.
        - Ах, так! - Он внезапно изменился до неузнаваемости. Вместо показного недовольства и гнева, он предстал передо мной собранным, решительным, и обманчиво мягким голосом сказал. - Ну, это мы ещё посмотрим!
        До вечера я чувствовал себя неуютно. Меня терзали недобрые предчувствия. Обычно шумное здание администрации опустело, хотя время было такое, что в ней должен был стоять ор и топот. Наконец, когда вечером стали прибывать руководители, я успокоился, но чувство тревоги не прошло.
        Я заранее пришёл в зал для собраний и занял своё привычное место во главе стола. А люди всё прибывали и прибывали. Они здоровались со мной отстранённо, в то время как со своими товарищами они общались с удовольствием, ко мне никто из них не лез, как это было раньше, никто ко мне не обращался. Пришли сюда также и мои старые товарищи: Всеволод, Павел, Митрофан и другие, но места для них возле меня не осталось, поэтому они устроились рядом со своими подчинёнными. Последними появилась большая компания строителей во главе со Спиридоном и Светозаром. Последний, увидев меня в кресле главы поселения, немного стушевался, но тут же подхватил свободный стул и придвинул его к столу с противоположного от меня конца. Таким образом у нас появилось два полюса влияния, и я надеялся, что мой авторитет окажется выше чем авторитет Светозара.
        Собрание взялся вести действующий староста Игвы.
        - Здравствуйте! - Коротко обратился он к присутствующим. - Сегодня нам надотъ решить кой-чаво. - Он дождался, пока утихнут последние разговоры, я ждал, что он озвучит задачу строительства оборонительной стены, а он вместо этого спросил у собравшихся людей о другом. - Кому мы следующую хату строить будем?
        Я от такой постановки вопроса опешил. Но присутствующие тут бригадиры наоборот оживились. В ходе пятиминутных разборок, в которых агрессивно настроенные группировки строителей, каменщиков, шахтёров и цеховиков постановили: для того, чтобы никого не обидеть, необходимо строить одновременно четыре дома для каждой группы влияния. Я чувствовал себя при этом балагане абсолютно лишним. Всеволод, Павел и Спиридон, наоборот, активно участвовали в обсуждении, отстаивая интересы своих людей. В конце концов, они сообща выбрали счастливчиков, которым собирались построить семейное гнёздышко за счёт казённых денег. Ими, от каждой из групп влияния, оказались какие-то незнакомые мне бригадиры от шахтёров, каменщиков, строителей и цеховиков.
        Кроме того присутствующие обговорили очерёдность следующих растрат казны. Очередь за халявным жильём напомнила собранию о том, что они надеются и ждут того самого счастливого часа, когда им тоже возведут их собственные дома. Хорошо хоть плата за земельные участки с этих любителей дармовой жилплощади взымалась согласно моему плану. Теперь этот план висел в этом же зале собраний. На огромном посеревшем полотне уже вывели имена тех, кто купил участок для своего дома, а также тех, кто за казённые средства получил новенький дом в личную собственность. Я посмотрел на этот план с неприязнью, все лучшие участки на нём уже были застроены, участки во второй зоне тоже уже были заняты домами, в третьей зоне часть участков была застроена, а другая часть уже была выкуплена. Мне в этом празднике жизни и халявы места почему-то не нашлось!
        Светозар, одетый в красивую цветную рубаху и меховой кожух из белого меха, напрягся, видимо, почувствовал моё настроение. Люди потихоньку успокаивались, разговоры уже не гремели на всю комнату. Мой будущий тесть, мельком посмотрев на меня, как-то по-хитрому улыбнулся, встал из-за стола, опёрся на него кулаками и громко сказал, перекрывая все разговоры:
        - А теперь предоставим слово Игорю! - Вот так, не старосте Игорю, не мастеру Игорю, а просто Игорю.
        - Я рад видеть на этом собрании новые лица и старых знакомых! - Я улыбнулся присутствующим, оглядел недоумённые физиономии незнакомых мне людей, с интересом посмотревших на меня. Тут были и мои старые товарищи, которые смотрели на меня кто с одобрением, кто с какой-то надеждой что ли. Я остановил свой взгляд на лице человека, который сидел на противоположной стороне стола. - Хотел бы сообщить вам, что считаю необходимым немедленно бросить все силы на постройку укреплений вокруг Игвы.
        - Игорь! - Светозар хитро улыбнулся. - Но ведь тогда нам придётся надолго остановить строительство всех домов!?
        - Да. - Твёрдо сказал я.
        Присутствующие удивлённо уставились на меня, затем послышались недоумённые возгласы, а потом по залу пробежал ропот, переросший в недовольный гул. Моё предложение достойному собранию не понравилось, его почти никто не поддержал. Васьки и Григория на собрании не было. Женщин тут в моё отсутствие не жаловали, Захар с его людьми был в Кварте. Из старой гвардии в меньшинстве оказались молодые ещё парни: Всеволод, Митрофан и Вячеслав. Люди шумели, их набилось в зал совещаний под сотню человек, перекричать их было бы серьёзной проблемой. Поэтому я просто ждал. Гул обрёл нотки недовольства. Кричали что-то типа: «Где справедливость!?», «Другим дома поставили, а мне?!», «Да, кто он такой!?», «Наш староста - Светозар!» и прочее.
        Большинство собравшихся уже были обязаны Светозару тем, что получили за счёт казны посёлка свои дома. Наконец, дождавшись, когда все немного утихнут, вдоволь насладившись недовольной реакцией на мои слова, Светозар вмешался, легко и непринуждённо перекрикивая шум, он заявил:
        - Ну, чего вы на мастера болезного накинулись! Человек только недавно с того света вернулся! - Сказал он, ухмыляясь себе в русую бороду. Он обрёл уверенность, глаза его блестели. - Игорь, как наш бывший староста может говорить всё, что ему хочется. Ну не будете же вы на него за это обижаться! Тем более, пока я староста, то последнее слово останется за мной! А моё слово вы уже слышали и не раз. Пока всем бригадирам дома не поставим, никаких других дел брать на себя не станем!
        Собрание одобрительно загудело, некоторые тут же рассыпались в адрес своего лидера хвалебными речами. Громче других старался Спиридон, руководитель строительных бригад.
        - Так что насчёт стен и укреплений? - Спросил какой-то шахтёр.
        - А я разве строительство разрешил?! - Светозар уже улыбался. - Будем строить, как и планировали. Сначала построим дома для руководителей посёлка!
        - А что нам укрепления не нужны? - Спросил я. Меня в шуме голосов услышал только Светозар.
        - Почему же не нужны!? Очень даже нужны стены, зятюшка! - Сказал он, лихо и с притворной эмоциональностью, ударив кулаком по столу. - Завтра же каменщикам скажем, чтобы продолжали возить камень для стен. Дороги-то, итак строить нельзя, кругом снег лежит! Вот пусть они камень для укреплений и запасают.
        Собрание было в восторге от своего теперешнего старосты. Мои старые знакомые сидели молча, они избегали моих взглядов. Больше эти люди не казались мне своими. Кроме всего прочего, в посёлке появились также новые люди, которых я раньше никогда не видел. Светозара же эти люди знали и уважали. Мог бы я поднять вопрос о том, чтобы вернуть себе должность старосты посёлка!? Да, мог бы, но я чувствовал, что сегодня и в ближайшее время мой тесть уже купил лояльность руководителей, поэтому они снова выберут старостой его.
        Внезапно я почувствовал неприятный запах, который витал в зале. Как я раньше его не замечал?! Сейчас от всех этих людей несло потом и грязными портянками. Мне стало противно до чёртиков, поэтому я поднялся и вышел. Меня не пытались остановить, собранию уже подали идею, что я немного не в себе, поэтому мои действия никого не удивили. Чего, мол, удивляться чудаку?
        В тот момент пребывание в моём собственном посёлке показалось мне невыносимым.
        Вместо того, чтобы пойти к себе в комнату, я решил выйти на улицу. На улице было свежо и красиво. Снег всё ещё падал, закрывая земной покров мягким белым покрывалом. Ветра почти не было, поэтому снежинки падали неспешно, показалось, что время вокруг меня сильно замедлилось.
        Я осмотрелся вокруг себя. Дома пока что стояли не прикрытые белым пушистым одеялом, белый снег таял, соприкасаясь с крышами отапливаемых домов. Повсюду к тёмному вечернему небу поднимался тёмно-серый дымок. Пахло сосновыми дровами и какой-то кашей.
        Улеглись первые эмоции, я попытался проанализировать своё текущее положение, но не успел. Рядом заржали руководители, собранию было весело. Они уже расходились шумными довольными группами, поскольку, кроме дележа участков, других дел у них не было. Многие собирались идти на постоялый двор, где можно было выпить пива или вина. Ко мне подошли старые знакомые: Всеволод, Павел, Вячеслав и Митрофан.
        - Есть разговор, мастер Игорь! - Со мной заговорил тепло одетый Всеволод, которого вновь назначили руководителем каменщиков. Он всегда имел повышенное чувство справедливости. Я посмотрел на него с грустью. Рядом топтались бывшие мои работники. Всеволод оглянулся на них и сказал. - Пошли-ка, ко мне ребята! Разговор предстоит долгий, нечего стоять тут и уши морозить.
        Меня увлекли за собой. Я с трудом, немного запыхавшись, преодолел расстояние от администрации до красивого двухэтажного дома главного каменщика Игвы.
        - Тут нас никто не побеспокоит. - Отметил Павел, который ещё год назад был моим напарником. Он кивнул в сторону двухэтажного деревянного дома, к которому нас привёл хозяин. Я с удовольствием отметил некоторые характерные особенности этого строения. Каркасная система, дощатые внешние стены, бутовый фундамент, ориентированный на юг балкон и терраса. Всё как на моём плане. Рядом стояли такие же дома по тому же моему проекту. Я поморщился. Дом Всеволода был поставлен на участке не то чтобы криво, нет! Этому я строителей научил. Однако, он был возведён на участке Всеволода немного глубже, чем следовало. А ведь я запроектировал в будущем строительство ещё одного дома, который бы аккуратно поместился между двумя соседними, при этом он бы занял точно такое же пространство, как и те, что находились бы от него справа и слева. Я вздохнул. Надо было сообщить строителям о своих планах заранее. Только пока никто из них не видел то, что видел я. А у меня перед глазами стоял город Игва! Большой, с плотной застройкой и красивыми фасадами город ремесленников. Знаменитый на весь Кварт, как своими изделиями, так и
мастерами, продвинутой инфраструктурой, высокими социальными стандартами, особенный в том, что касалось вольностей и свобод его жителей.
        Мы вошли в дом. Холостяцкое жилище Всеволода выглядело слегка заброшенным и пустым. У молодого парня не осталось родственников, он жил сам. Хозяин дома перехватил мой взгляд и весело сообщил:
        - Не всем повезло найти себе хорошую подругу! - Он подмигнул мне. Пока мы рассаживались вокруг добротного стола, Всеволод вытащил бочонок с пивом, выставил кружки, достал сушёную рыбу и предложил Павлу:
        - Наливай! - Сам же стал подбрасывать в свою печь кору и поленья. Подул на остывшие угли, появился дымок, кора и поленья загорелись, тогда он присел к столу. Павел уже разлил по кружкам пенистый хмельной напиток и с нетерпением тискал в руках свою кружку.
        - Давайте выпьем за нашего настоящего старосту, мастера Игоря! - Предложил Всеволод. Все с радостью и удовольствием поддержали этот тост, мы подняли кружки и пригубили пиво.
        - Что собираешься делать, мастер Игорь!? - Плотник Павел уставился на меня, попутно, пережёвывая солёную рыбку. Я молчал, анализ произошедших событий я вынужденно отложил, а трепать языком попусту мне не хотелось.
        - Светозар как тот медведь, - пришёл мне на помощь Всеволод, - который добычу схватил своими лапами, а отдавать не желает.
        - Это да! - Согласился с ним Митрофан. - Светозар крепко за власть держится. Люди ему многим обязаны!
        - Разве он их устроил в Игве? - Не согласился я.
        - Всё так! Но того уже никто не вспомнит, кроме нас. - Вячеслав не собирался меня жалеть, и говорил неприятную правду, не заботясь о моих чувствах. - Много новых людей пришло в посёлок, а пока ты в больнице лечился, Светозар этих людей устраивал, работу давал, деньги платил, землю продавал, дома забесплатно строил. Теперь ему многие должны!
        - И ты тоже ему должен!? - Подбросил я ему шальную мысль.
        - И я, и все мы! - Наш главный учитель легко согласился с моим наблюдением. - Раньше я был человеком без роду и без племени! У меня своего ничего не было, разве что несколько книг и чернильница. А сейчас я на жаловании, у меня есть дом в самом центре посёлка, который вот-вот станет третьим городом Междуречья.
        - Выходит ты тоже за Светозара!?
        - Нет! Выходит, ты должен и мой дом для меня сохранить, и со Светозаром разобраться! А я уж тебя в этом поддержу. - Вячеслав ухмыльнулся и спрятался за кружкой пива, делая излишне длинный глоток.
        - Теперь я буду знать, для чего нужны друзья! - Я не мог не язвить. На душе было гадко, но я понимал, что Вячеслав прав. Даже пиво и рыба, которую я так любил посмаковать, не лезли мне в глотку.
        - Не горячись! - Предложил мне Митрофан. - Может оно и к лучшему!
        - К лучшему?
        - Ну, да! Женись на Олесе, и живи себе спокойно. - Митрофан судил меня со своей колокольни. Его бойкая жена со своей неуёмной энергией навела в его лавке порядок и легко могла бы справиться с работой без своего мужа, но всё же совсем заменить Митрофана она не могла. У кучерявого парня была та самая деловая хватка, которой не хватало многим энергичным людям и его жене в том числе. Лавочник продолжил свою мысль. - Светозар тебя без дела не оставит, а потом сколько Светозару ещё лет-то осталось?
        - Лет десять, двадцать! Не меньше! - Сообщил Павел.
        - Ждать это не вариант! - Отрезал я.
        - А что ты сделать можешь? - Всеволод был серьёзен. - Вызовешь Светозара на бой? Так он тебя обратно в больницу отправит. А может и в темницу посадить, за ним ведь стражники остались!
        - Пойду я! Поздно уже! - Я встал из-за стола. - Спасибо за пиво и за доброе слово. Я был разочарован тем, что эти люди никак не могли помочь мне вернуть моё поселение.
        - Ты не сердись! Мы по-прежнему за тебя, староста Игорь! - Сказал Павел.
        - Да! - Все дружно согласились с плотником.
        - Это ничего не меняет! - Сказал я и эти дружеские посиделки в моих глазах сразу стали тем, чем и были с самого начала, а именно - попыткой подкупить их собственную совесть, загладить собственную вину. Как-то сразу сникли натянутые улыбки моих товарищей. А так хотелось, чтобы они были друзьями, с которыми не страшно идти куда угодно! Мне вдруг захотелось уйти и оставить всё это неискреннее радушие за дверью. - Доброй всем ночи!
        Я шёл домой и меня трясло. У всех уже свои дома, а для меня дома не нашлось. Комната в администрации - вот всё что за мной признавали. Но это пока. Скоро меня поселят к Олесе, я растворюсь в Игве, как ложка сахара в стакане с горячим чаем. План Светозара прекрасно просматривался, мне не оставляли ни единого шанса вернуть себе Игву. А в случае, если я начну буянить, могли попросту выгнать взашей, навсегда запретив тут появляться.
        Снег уже закончился, ночное небо сияло звёздами. Мне вдруг расхотелось возвращаться к себе. У меня ещё остался один настоящий друг, а точнее подруга. Я направился в конюшню. Новое здание, где содержали лошадей, охранялось. Ещё бы - столько дорогостоящего имущества, которое содержалось в ней. Но мне нужно было не имущество, а моя преданная подруга Травка.
        - Стой! Куда прёшь!? - Незнакомый старикан преградил мне дорогу. - Проваливай, пока я стражников не позвал!
        - Я мастер Игорь! - Старик поднёс фонарь к моему лицу, всмотрелся в него. Затем, видя, что я не шучу, нехотя отступил.
        - Где Травка? - Я посмотрел вглубь, выискивая свою лошадку взглядом.
        - Там она! Где же ей ещё быть?! В самом конце, слева. - Сообщил он. Вот оно как! Фёдор никогда бы не позволил такому случиться. Бедняга, так нелепо погиб. Я сжал зубы, а старик, тем временем, говорил о Травке. - Застоялась она. Забыли о ней все! Раньше-то, говорят, о ней бывший главный конюх лично заботился.
        В этот момент мне стало очень стыдно за то, что я только сейчас вспомнил о своей лошади, а о Фёдоре не вспомнил вовсе! Надо бы найти его могилку, а заодно проведать Семёна и других парней, что погибли в те злосчастные осенние дни.
        Я попросил у сторожа фонарь и пошёл в самый дальний конец конюшни. Внутри было значительно теплее, чем на улице. Конюшня была наполовину пустой. Часть коней находились где-то в пути. Стронга среди оставшихся тут лошадей не было, а в самом дальнем от входа стойле нашлась моя Травка. Я внезапно понял, что мой спонтанный приход на конюшню оказался неподготовленным. Я не прихватил с собой обычного лакомства, какое всегда старался взять сюда, когда посещал свою лошадку.
        Травка меня узнала, радостно повела ушами, когда я позвал её, тихо отозвалась. Она переступала с ноги на ногу, показывая мне, что готова к выходу из конюшни. Я прошёл к ней, погладил её, прижался к ней головой. Умное животное почувствовало моё подавленное состояние и забеспокоилось. Мне хотелось заплакать, я еле сдержался. Вместо этого я подкинул Травке корма и, попрощавшись с ней, вышел на улицу.
        Глава 2
        Я проспал всё утро, потому что всю ночь мне снились какие-то ужасные сны, в которых я сижу на боевом коне, укрытом кольчугой, а впереди, передо мной на большом поле стоят две огромные армии. Слева, в первом ряду моей армии стоят щитоносцы с копьями, во втором ряду арбалетчики, а в третьем и четвёртом лучники. Все в стальных доспехах. Справа видны конные воины в красивых пёстрых одеждах поверх сверкающих доспехов. Это конные лучники. Передо мной отборная тяжёлая пехота в одинаковой форме.
        А напротив нас расположилось войско врага. Чёрные стяги хищно хлещут на ветру. Пеший строй разномастных бойцов вытянулся в одну сплошную стену. Видно как в первом ряду вражеского войска пехотинцы потрясают своим оружием, стучат по своим щитам, и в такт стуку рвут глотки в жутком ритмичном выкрике. Врагов много, гораздо больше десяти рядов. Среди вражеского строя выделяются девять всадников. Других конных врагов нигде не видно. На всадниках нет никаких доспехов, но одеты они так, что сразу становится ясно - нормальный человек так одеваться не станет, а эти точно были ненормальными. В руках у каждого всадника длинный посох с навершием из маленького черепа. Было страшно представить, чьи это черепа. На теле чёрные длинные сутаны с капюшонами. Всё одеяние всадников было покрыто рунами и знаками, которые были для меня совершенно чужды. Ясно было одно - это как-то связано с магией. И впечатление было такое, что наездники и сами являются магами.
        Во сне мне открываются новые жуткие детали. Например, лошади под всадниками не имеют глаз. В пустых глазницах сплошные раны, похожие на ожоги. Такое не могло случиться с бедными животными случайно. Отношение к этим извергам, творящим с бедными животными такое зло, становится резко отрицательным! У них нет ни чести, ни совести! Но к отвращению примешивается изрядная доля страха.
        От магов веет ужасом и почему-то пахнет чем-то знакомым, высокотехнологичным. Так пахнет озон. Главный маг со шлемом из лосиного черепа поднимает свой посох вверх, параллельно земле и пехотинцы тут же смолкают. Слышен только бой огромных барабанов. Ритм этих барабанов нарастает, увеличивается, достигает пика, а затем, с последним самым мощным ударом, затихает. Вражеские маги в капюшонах тут же, не сговариваясь, но при этом одновременно, выдвигаются вперёд. Пехотинцы нестройной и неорганизованной толпой идут за ними следом, сохраняя постоянную дистанцию в полсотни шагов.
        Я чувствую себя чужим в своём теле. Кажется, что моё тело действует отдельно от моего сознания. Приходится довольствоваться ролью пассивного наблюдателя. Я вижу, как моя рука поднимается вверх, приказывая всем нашим стрелкам приготовиться. Вражеские маги подходят на расстояние полёта стрелы, моя прямая рука опускается, вытягивается вперёд, указывая на врага, и в воздух взлетает туча стрел и болтов. Наши смертельные гостинцы не успевают пролететь и сотни шагов, как в тот же миг вражеский предводитель в костяном шлеме что-то кричит. Внезапный порыв бокового штормового ветра врезается в тучу смертельно острых снарядов, отклоняя их полёт, уводя их в сторону. А ветер тем временем крепчает и, продолжая кружиться, образует смерч, который подхватывает наши гостинцы, они беспорядочной шевелящейся массой начинают сбиваться в кучу. Через несколько секунд ветер так же резко исчезает, а наши смертельные подарки падают между двумя армиями грудой бесполезных острых, но уже безвредных палочек. Я приказываю всем приготовиться к бою, а тем временем восемь оставшихся магов указывают своими посохами на наших воинов и
с их кончиков срываются белые молнии. Эти замысловатые, белые с голубым отливом, искрящиеся ослепительные ветви тянутся к копьям, щитам, шлемам и доспехам передних линий нашего войска. Соприкосновение электрических разрядов и металла взрывается искрами, криком и болью. Весь первый ряд тяжёлой пехоты, вместе с большей частью второй и третьей линий покорёженными куклами корчится на земле. Я вижу, что и другим шеренгам повезло немногим больше, у всего войска полнейший ступор, поэтому никто так и не успевает выстрелить снова. В то же время мой конь, поражённый остаточным электрическим зарядом, падает, попутно выбрасывая меня из седла. Как только моё тело, преодолевая судороги, встаёт на ноги, на наши шокированные войска налетает вражеская пехота.
        Меня не покидает ощущение беспомощности моего сознания, запертого в непослушном теле. Желание действовать не находит способа добраться до ниточек, способных руководить моим же телом. Зато отсутствие прямой нейронной связи с телом гарантирует мне определённый иммунитет перед болью.
        А ведь боль, безусловно, ощущается моим телом. Моё тело пытается сражаться, но мышцы свело судорогой. Они не слушаются, враги тычут в моё тело своими копьями и бьют мечами. Великолепные стальные доспехи какое-то время держат удары, я оказываюсь в окружении нескольких врагов. Повсюду бойня, наших тяжёлых пехотинцев и копейщиков режут, они не в состоянии сопротивляться. Меня сбивают с ног, я падаю, оружия у меня уже нет, а вражеская пехота волной прокатилась по нам и пошла дальше, преследуя сопротивляющихся бойцов нашей армии. Меня достали несколькими ударами, но я всё ещё жив. Рядом стонут раненые товарищи, и в этот момент ко мне неспешно приближается маг в шлеме из лосиного черепа. Его конь с выжженными глазами осторожно ступает среди неподвижных тел. Вражеский полководец останавливает своего коня у моего тела, он смотрит на меня сквозь костяную броню своего шлема, и я вижу его покрасневшие веки и чёрные глаза, в них нет зрачков, отсутствуют белки глаз. Там только сплошная чернота, всепоглощающая и притягивающая мой взгляд. Я не могу избавиться от этого взгляда, он гипнотизирует и парализует меня,
бездонная чернота глаз поглощает мою волю. Маг протягивает свою костлявую руку в мою сторону, он выкрикивает какое-то заклинание, его рука начинает дрожать от напряжения, а меня в это же время трясёт вместе с его рукой, я слышу, как мои рёбра и позвоночник хрустят от внешнего давления, а затем они с треском лопаются, продолжая сжиматься. Мои лёгкие с резким шипением и бульканьем выпускают последний воздух, моя собственная кровь заливает мои внутренности, мне хочется кричать от страха, но вместо этого я фонтаном изрыгаю из своего горла потоки крови и…
        …просыпаюсь весь мокрый от пота, мои волосы наэлектризованы, как будто я только что пережил мощный удар электрического разряда. Ужас ещё никуда не ушёл, я закашлялся, кажется, от ужаса я забыл, как надо дышать, а в моих лёгких не осталось кислорода. Ласковые солнечные лучи коснулись моего лица, они подсказали мне, насколько холодно было в моей комнате, печка давно остыла, угли в ней погасли. Я с сожалением выбрался из-под тёплого одеяла и принялся растапливать печку заново.
        Переключившись на бытовые проблемы, я начал расслабляться, меня понемногу отпустило ужасное видение из моего будущего. Безрадостная картина не вселяла в меня никакого оптимизма, но его итак было немного в моей теперешней жизни.
        Я сел на кровать и посмотрел в окно. Солнце находилось по-зимнему низко, хотя уже наступило время обеда. Я пошевелил руками и ногами, не верилось, что я живой, настолько отчётливо я видел свой жуткий сон. Я потянулся, не вставая с кровати. Нужно как можно быстрее забыть этот кошмарный сон, дать мозгу почувствовать реальность. Я подумал, что раньше нельзя было себе представить такого, чтобы я мог спокойно проспать до обеда. Обязательно кто-то разбудил бы меня ещё до завтрака. А сейчас я оказался никому не нужен. Ну, разве что Олесе и ещё нескольким людям. Подумать только, когда мы начинали строить Игву, в ней было всего-то пару жителей: я и Васька. А сейчас в моём посёлке насчитывалось около тысячи двухсот поселенцев. Опять я думаю о Игве, как о своей собственности, а ведь на самом деле у меня даже документов на неё нет.
        Я решил не строить из себя жертву, надо было приводить себя в порядок и начинать действовать. Я оделся по-зимнему и вышел на улицу. Следовало выбираться из вороха проблем, связанных с моей болезнью, поэтому вначале я отправился на кухню, где раздобыл себе немного еды. Тут было на удивление мало работников. А раньше тут кипела жизнь, это было бурлящее новостями и пересудами женское царство.
        Я прошёл в пустую столовую. В это время здесь ещё не наступил обед, а завтрак уже давно закончился. Теперь тут питались только люди, которым выплачивали пенсию, это были несчастные, у которых не осталось кормильца. Меня снабдили тарелкой овощного супа и двумя кусками хлеба. Деревянную ложку я, по местному обычаю, прихватил с собой из дома. Суп оказался на удивление вкусным, хотя по внешнему его виду и запаху этого нельзя было заметить. Пока я наслаждался его острым и солёным вкусом, появилась Надя. Та самая, что когда-то помогала Алевтине справляться с большим женским коллективом кухарок.
        - Мастер Игорь! - Она поставила передо мной большую тарелку с варёными рёбрышками. От них пошёл такой одуряющий и приятно-пахнущий запах трав и мяса, что я еле сдержался, чтобы не наброситься на них.
        Я степенно кивнул женщине, которую уважал за честность и открытость. Надя в то же время села напротив и поинтересовалась.
        - Долго ли ты ещё будешь позволять этому бестолковому бородатому мужлану управлять нами?
        Я посмотрел на неё с нескрываемым удивлением. Оказывается, она не была в восторге от нашего нового старосты. Обдумывая ответ, я продолжал работать ложкой. Миска быстро опустела и я, предвкушая радость от поедания свиных рёбрышек, придвинул к себе тарелку с варёным мясом.
        Старшая кухарка ждала моего ответа с терпением, какое может быть только у настоящей мудрой хозяйки.
        - Так вкусно! - Похвалил я, откусив порядочный кусочек мяса. - Вижу, ты продолжаешь пользоваться тем знаменитым рецептом обваливания мяса в пряных травах!?
        - Было бы у меня настоящее мясо, ты бы у меня ещё и пальчики свои облизывал! - Это было сказано с полной уверенностью и некоторой грустью в голосе.
        - А что, разве сейчас не так как раньше? - Я попытался разузнать, что думает эта женщина о сложившемся положении в Игве.
        - Раньше было сложнее, но и веселее тоже. Мы жили дружно, у нас были важные цели. - Она вздохнула, подхватила крохотный кусок мяса с моей тарелки, и сказала. - Соли маловато.
        - Да, что ты! - Искренне удивился я. - Соли в самый раз, восхитительный и неповторимый вкус. Я давно не ел ничего подобного.
        Моя собеседница с подозрением посмотрела на меня, поняла, что я говорю то, что на самом деле думаю и, успокоившись, продолжила:
        - Всё, что ты и мастер Василий говорили, вначале вызывало вопросы. Но затем, когда мы поняли, что если будем делать, как вы говорите, то наша жизнь станет намного лучше. - Поскольку я жевал и не мог ответить, Надежда продолжила свою мысль. - Я помню, как каждое новое здание добавляло нам уверенности и радости. А баня?! Да, я если хочешь знать уже без бани и жить не смогу! Как это замечательно, когда тебя по спине и по по… - она запнулась, но быстро выкрутилась, - … и пониже, да берёзовым веничком! Эх!
        - Угу.
        - А школа!? Это же то, чего мне не хватало в жизни. Я теперь читаю рецепты из книги королевского повара! Я и представить не могла, как можно использовать некоторые продукты. А знаешь ли ты Игорь, что сейчас наши руководители питаются отдельно у себя дома. Либо в таверне на постоялом дворе, либо покупают еду в булочной и продуктовой лавке. Отдалились они от людей, мастер! Хорошо, что ты пришёл к нам на кухню. Все поварихи тебе рады. Мы не любим нового старосту. Наше обеспечение сильно урезали, в результате простые люди питаются теперь хуже чем раньше. Алевтина ушла работать на постоялый двор, теперь она и её семья имеют собственное дело, а о нас вспоминают не часто.
        - Надя. Если у меня получится как-то повлиять на ситуацию, я обязательно помогу вам!
        - Я знаю! - Она положила руки на стол, сложила пальцы в замок и, подняв их в таком виде к подбородку, сказала. - Мне бы очень хотелось, чтобы ты вновь взял Игву в свои руки!
        - Мне бы этого тоже очень хотелось! - Сказал я, заканчивая трапезу облизыванием пальцев, отчего моя собеседница пришла в полный восторг. Я встал из-за стола. - Спасибо тебе, Надя! За всё спасибо.
        И я, немного окрылённый её похвалой, отправился в свою комнатушку. Стояла ясная зимняя погода. У дверей моей комнаты меня ждал Славка. Он шмыгнул носом и сообщил:
        - Мастер Игорь! Тебя желает видеть мастер Василий, он ждёт тебя в своём доме.
        - Проводи меня к нему! - Попросил я своего бывшего посыльного, хотя я и сам прекрасно знал, где именно планировалась резиденция моего земляка.
        Хотя Васькин дом я мог бы найти и без Славки, всё же мне хотелось почувствовать себя тем, кем я был раньше. Ведь Славка уважал меня как и прежде. Кроме того он мог сообщить мне что-нибудь интересное или важное.
        - Что нового слышно в посёлке?
        - Мастер Василий только что вернулся из своей поездки на шахты.
        - Что он там делал?
        - Мастер Василий и раньше не особо о своих планах говорил, а сейчас, и того меньше. - Славка поправил шапку и вытер сопли рукавом. - Когда дядька Семён ещё был жив, можно было его распросить. Ну, или у тебя, мастер! А сейчас с ним только Пантелеймон разговаривает, ну и кузнец Григорий, конечно. Да разве ж из него что-нибудь выудишь!?
        - Значит, мастер Василий о своих планах Светозару не говорит?
        - Кому? - Удивился Славка, слегка хохотнув. - Да этому новому старосте мастер Василий вообще помогать не хочет. Только, когда сломается что-то, тогда помогает. Но в основном все вопросы они через кузнеца Григория решают. Как литьё наладили, так мастер Василий и перестал новые товары для Игвы придумывать. Зато он часто отлучался в горы, много в больнице сидел, Марфе тебя выхаживать помогал.
        - Прямо-таки выхаживать!?
        - Ну, не то чтобы выхаживать, но вылечить тебя без него не смогли б, это точно! - Он шмыгнул носом.
        - Так значит, не дружит Василий со Светозаром? - Вернулся я к волновавшей меня теме.
        - Да не то что не дружит, а прямо посылает на…
        - Я понял, понял! - Остановил я Славку. Тот уже не только знал все матерные слова, но и не стеснялся их использовать, пытаясь, таким образом, показать какой он теперь стал крутой и вроде как взрослый.
        Мы уже подошли к дому моего земляка. Это был один из самых шикарных деревянных домов, какие я видел в Междуречье. Круче были только каменные дома в Туре. Второй такой дом стоял рядом и принадлежал он Светозару. А по генеральному плану на том месте, рядом с домом моего земляка должен был стоять мой дом!
        В Васькином дворе стояли красивые сани, следы от лошадиных копыт вели в личную конюшню моего товарища. Во дворе суетились слуги. Носили дрова, чистили ковры и одеяла на снегу. Мы вошли во двор через добротную калитку.
        - Кто это там у дверей?
        - Это дед Макар! - С кислой миной сообщил Славка, прячась за моей спиной. - Мастер Василий его своим управдомом кличет!
        - А, какие гости пожаловали! - Приветствовал меня энергичного вида старик.
        Я его помнил, это был придирчивый, но умный мужик.
        - И тебе долгих лет, дед Макар!
        Тот радостно улыбнулся, но тут же засёк моего посыльного, который пытался спрятаться за моей спиной.
        - А ты куда, заноза подзаборная!? - Заворчал он на Славку.
        - Дедушка Макар, да я с мастером…
        - А ну, брысь отсюда, пока я плетей тебе не навешал! - грозно заворчал Макар своим сиплым голосом.
        Управдом попытался схватить Славку за ухо, но не сумел. Тогда дед Макар попробовал схватить его хотя бы за куртку, но Славка ловко увернулся и убежал на улицу.
        - Чего ж ты моего посыльного не жалуешь, дед Макар?
        - Так ведь это! - Стушевался старик, изобразив вежливое почтение. - Сорванец этот пытался за девками в окно подглядывать!
        - Какими девками? - Не понял я.
        Старик покраснел, но тут же исправился.
        - Я хотел сказать за гостьями, которые приходят к моему хозяину!
        Вот это поворот! Неужели Васька устроил тут распутный дом? Я призадумался. Отставая на полшага, за мной следовал старик, лепечущий какие-то малозначащие общие фразы вроде «всегда рады видеть». И пока мы шли к дому, деду Макару прилетел в спину снежный снаряд, нанёсший непоправимый вред его самомнению. Я сделал вид, что не заметил вопиющий поступок моего посыльного. Старик тоже не стал ругаться, сделал вид, что ничего не случилось, только уши у него при этом сильно покраснели, а губы сжались в две спрессованные полоски.
        Потом, когда мы вошли в дом, он помог мне сбросить обычную поселковую куртку, подбитую заячьим мехом, и повесил её на вешалку. На ней уже висели три шикарные шубы. Одна мужская и две женских. Дом был обставлен дорогой, красивой и прочной мебелью. Управдом провёл меня в кабинет к моему товарищу. Тот оказался заперт изнутри, причём не просто так, а на ключ. Вот это сюрприз, Василий стал делать дверные замки? Я с интересом посмотрел на замочную скважину. Так и есть! Я не переставал удивляться находчивости бывшего аспиранта.
        - Вася, это Игорь! Открывай! - Я постучал костяшками пальцев по двери.
        - Сейчас! Минутку! - За дверью послышалось какое-то суетливое движение. Возникла длинная пауза, и затем новая фраза моего товарища. - Сейчас, уже скоро!
        После очередной длинной паузы мой земляк открыл дверь лично. Мимо меня тут же проскочила какая-то румяная девица с наскоро убранными в незаплетённую косу волосами, подвязанными жёлтой лентой. Она что-то пробормотала мне вместо приветствия и убежала, виляя бёдрами. Я строго посмотрел на Ваську.
        - Моя личная жизнь никого не касается! - Отрезал он. - Проходи, пожалуйста.
        - Ничего себе! - В этот момент я реагировал на увиденную роскошь. Меховые ковры на полу, стены увешаны гобеленами, подобие дивана справа, настоящая библиотека слева, прямо у окна огромный письменный стол затянутый зелёным сукном.
        Васька не без удовольствия проследил за моим взглядом.
        - Ты себе не представляешь, как сложно было достать каждую вещь в этом кабинете! Многое и вовсе пришлось делать по моим чертежам на заказ. - Сокрушался Василий.
        - Как раз я-то себе представляю всё очень чётко! Вася, твоя библиотека стоит не меньше полусотни золотых! Откуда у тебя такие деньги?
        - А ты думал, я буду на этого олуха пахать, чтобы он эти деньги тратил на свои политические игры? Дудки! - Усмехнулся мой земляк, усаживаясь за письменный стол в огромное кресло с высокой спинкой.
        Я не собирался отступать, Васька заметил моё коронное выражение лица. Прямой и жёсткий взгляд, правая бровь чайкой взлетела вверх.
        - Я продаю дорогие замки для знатных людей. Видал клеймо? Это, брат, клеймо моего подпольного цеха в Туре. Там у меня дело налажено.
        - Я так и подумал, когда твой замок увидел. - Я улыбнулся своему товарищу. Васька нигде не пропадёт, у него не голова, а настоящая Александрийская библиотека времён повальной роботизации и автоматизации, именуемая ноутбук!
        - Один замок и два ключа - стоят один золотой! - Признался наш Кулибин. Ого, это выходит один замок стоит сотню серебряных монет! А мой собеседник тем временем продолжал. - Мы отлили заготовки для ключей и запчасти для замков. Собираем всё индивидуально. Установка входит в стоимость.
        - Великолепно ты придумал! - Я искренне радовался за своего друга. Мне нравилось, что мой земляк с прямыми руками и светлой головой, мог и без меня спокойно устроиться в этом мире.
        - Ну, так что ты решил? - Его вопрос застал меня врасплох.
        - Ты о чём?
        - Я обо всём том, что ты потерял! - Он пристально следил за мной. Не стоит, и пытаться, подумал я, скрыть от него ничего не получится.
        - Я ещё не решил ничего! Только вчера понял насколько далеко всё зашло. - Я остановился, прекрасно зная, какой толстый тролль скрывается за этими очками, поэтому вспоминать и рассказывать о моём вчерашнем поражении не хотелось.
        - Павел мне всё рассказал. - Мне показалось, что Василий был на два шага впереди меня. - Этот медведь, Светозар, думает, что Игва принадлежит ему, но он ошибается.
        - Д-а-а!? - Похоже, у моего товарища был какой-то беспроигрышный план. - Что ты хочешь этим сказать?
        - Я знаю, как вернуть Игву в твою собственность и ты сможешь вновь стать старостой! - Его глаза блеснули. Я ждал, что он скажет. - Но прежде ты должен пообещать мне кое-что!
        - Что? - У меня закрались подозрения, что я не смогу дать ему ничего такого, чего он не смог бы достать самостоятельно. Его глаза блеснули ещё ярче.
        - Ты откажешься от Олеси в мою пользу! - Я опешил. - Не бойся, я приму вашего ребёнка как своего собственного…
        - Ты что несёшь! - Я встал из-за стола и направился в его сторону, мои пальцы сжались в кулаки. Я собирался начистить ему лицо, но тут я увидел, как он еле сдерживает свой смех. В момент моего замешательства его смех всё-таки прорвался наружу, и быстро перешёл в абсолютно дикий хохот. Я улыбнулся. - Вот же клоун недоделанный!
        Пока он надрывал живот, я успел выругаться, сесть, успокоиться и налить себе компота из графина. Правда, это оказался не компот, а весьма приличное красное вино. Отсмеявшись вдоволь, он вытер проступившие на его глаза слёзы и заметил:
        - Видел бы ты своё лицо!
        - Другой бы уже поплатился за такие шуточки, так что цени моё расположение, тролль очкастый!
        - Ладно, ладно! Замяли! - Он последний раз хихикнул и тоже налил себе вина. - За тебя земляк и за то, что принадлежит тебе! За Игву и Олесю!
        Мы выпили не чокаясь.
        - Значит, любишь Олесю и не можешь отказаться от Игвы?
        - Да! - Не было смысла вилять и обманывать самого себя.
        Васька удовлетворённо кивнул:
        - Я так и думал.
        - Я только не пойму, как ты допустил, чтобы Светозар стал старостой Игвы?!
        - А кто, по-твоему, мог стать старостой Игвы? - Он ткнул в себя пальцем. - Я на эту роль не гожусь, не моё это! А кроме Светозара, героя-защитника, больше не нашлось никого подходящего!
        - Что делать, Васька!? Я места себе не нахожу! - Я умоляюще уставился на него. Мой товарищ встал из-за стола, подошёл к книжным полкам, вытянул оттуда тощую в кожаном переплёте книгу и на обратном пути к своему креслу положил передо мной томик «Законы Кварта изложенные королём Сигурдом II».
        - Зачем это?
        - Я смотрю, ты не читал эту книжку? - Я кивнул. Он закинул ноги на стол и откинулся в своём кресле. - А зря! Ведь Сигурда второго не зря называли справедливым. Это последняя редакция местных законов, составленная ещё дедом нашего короля.
        - Вася! Давай без длинных предисловий! - Попросил я, поскольку не было ничего более увлекательного для моего земляка, чем вразумление и обучение неразумных товарищей.
        - Хорошо! Тут сказано, - он указал пальцем на свод местных законов, - что собственность приобретается за деньги. Но владение собственностью, такой как посёлок, город или другая территория допускается только с позволения сюзерена.
        - Ты намекаешь на то, что обещал мне Мстислав!?
        - Я говорю, что Мстислав, как твой сюзерен, мог дать тебе землю под посёлок! Но, поскольку, ни ты, ни он не являетесь местным аналогом знати - дворянами, то владеть на постоянной основе землёй нельзя! Можно только управлять.
        - К чему ты ведёшь!?
        - Мстислав тебя надул! - Сообщил мне Васька. - Согласно закону, ты не можешь владеть посёлком, но можешь получить право на самоуправление территорией - бесплатно. В нашей истории это называли Магдебургским правом. Это даёт тебе лишь право, от имени общины, конечно, быть тем первым лицом, которое назначат для управления этой территорией. Все последующие назначения произойдут при помощи плебисцита! То есть староста в таком поселении является выборной должностью, а казна поселения - отделена от казны сюзерена.
        - Ты намекаешь, что меня могут переизбрать на должность старосты!? - Я решительно ничего не мог понять и это меня жутко злило.
        - Не с твоей глупой рожей! - Возразил Васька. - Я прямо говорю, что пока нет документа на эту территорию, то ситуация в нём является подвешенной! Разрешить её можно лишь получив права на посёлок в виде грамоты утверждающей тебя в статусе землевладельца.
        - А что по этому поводу говорит закон!? - Я начинал улавливать, куда клонит мой товарищ.
        - Есть лишь два пути получить документы: право общины, о котором мы уже говорили и частное право на собственность. Как ты уже понял, право общины даёт преимущество Светозару.
        - А право частное даёт преимущество мне? - Я чувствовал какой-то подвох.
        - Нет! Оно даёт преимущество дворянину! - Васька забавлялся, видя мои переживания.
        - Твою мать, Вася! Какое ж это преимущество, если я не дворянин!
        - Ну, дворянином можно стать! - На его лице появилось хитрое выражение.
        - Как?
        - Можно жениться на дворянке! - Предложил он, улыбаясь. Выждав пока я закончу ругаться, он продолжил меня третировать. - Ну, этот бесплатный вариант мы, к сожалению, вынуждены отбросить, в силу твоей крайней влюблённости в некую брюха… то есть беременную особу.
        - Блин, Вася ты хочешь, чтобы я тебя чем-нибудь огрел!? Какие ещё есть варианты!?
        - Можно купить титул барона! - Он внезапно заинтересовался своими ногтями.
        - Что???
        - Не что, а сколько!!! - Возразил Васька. - Тысяча золотых монет!
        - Ого! Это ж какие деньжищи!
        - Ерунда! - Возразил Васька. - Это примерно десять миллионов медных грошей!
        - Да, где ж их столько взять?! Это же… четыре миллиона калиброванных сосновых досок!
        - Кто у нас экономист!? - Возразил мне Васька. - Я или ты?! Заработай!
        - А другого способа нет? - Поинтересовался я.
        - Другой способ тоже имеется! Но он, немного ненадёжен!
        - То есть как это?
        - Он целиком и полностью лежит на короле Сигурде IV. Король, понимаешь, может пожаловать титул графа за особые заслуги перед короной.
        - Хм! Какие это заслуги!?
        - Не вредничай, Игорь! - Он снова сел в своём кресле прямо. Отодвинул ящик своего стола и достал оттуда знакомую вещицу. - За особые заслуги, Игорь! Такие как убийство личного врага короны по прозвищу Зверь!
        Мой земляк толкнул через стол предмет, что держал у себя в столе. Я подхватил его и убедился, что не ошибся. Это был нож Зверя в красивых ножнах. Тот самый, что висел у него на поясе.
        - Нож твой, по праву победителя. Этот трофей печально известен всему Междуречью!
        - Красивый! - согласился я, разглядывая хищные изгибы смертоносного лезвия и украшенную огромным рубином рукоятку.
        - Его назвали Красным глазом Зверя. Такой большой рубин люди запоминали даже лучше чем розовую родинку над бровью этого маньяка. Этим самым ножом Зверь резал женщин и детей, сдирал живьём кожу со стражников и богатеев. - Слушая своего товарища, я внезапно, расхотел им баловаться, вернул нож в ножны. Нужно быть осторожным с такими вещами!
        - Да, это отличный способ, чтобы попытаться впечатлить короля. - Я рассматривал ножны, инкрустированные медью и золотом.
        - Ты просил у меня совет!?
        Я кивнул, надеясь, что Васька уже закончил умничать и сейчас будет квинтэссенция его пространной речи.
        - Так слушай и запоминай! Тебе принадлежит пильная мельница. Она не входит в Игву, потому что лежит на территории Новосёлок. Кроме того у тебя есть соответствующая грамота на участок под неё. Поэтому доказать, что она твоя не составит труда. Я поддержу тебя и помогу с этим, но и ты поддержишь меня в том, что касается шахт с антрацитом и рудами. Вместе мы получим права на всё, что находится за пределами Игвы. Это будет легко, если наше право подтвердит Мстислав.
        - Хм. Это первая здравая мысль за последние несколько дней, которую мне довелось услышать!
        - Если бы ты дождался меня, а не порол горячку, то и заседание совета прошло бы по-другому. - Сказал Василий с укором. Что тут скажешь, он был прав. Я задумался над его словами, Василий ждал моего решения, попивая вино из своего кубка. Для легализации своего права мне следовало заручиться поддержкой воеводы, и Ваське - тоже. Я решился:
        - Придётся ехать к Мстиславу!
        - Да, и не только к нему! К нему мы поедем вместе, но это будет вначале. - Васька оживился. - Когда разберёмся с собственностью, а воевода отправит герцогу Малеху письмо с описанием твоих подвигов, тогда ты появишься у герцога с ножом Зверя. Это позволит тебе получить рекомендацию герцога, а уже затем ты почти будешь готов направиться в столицу Кварта.
        - Мне не нравиться это твоё «почти»! - Сказал я, когда Василий, наконец, перевёл дух и отпил из кубка.
        - Не думаешь же ты, что король будет принимать у себя кого попало! - Мой товарищ улыбался. - Про титул барона не забыл?
        - Забудешь тут о титуле! - Возразил я. - Всё-таки это же тысяча золотых монет! Только я не пойму, если я получу титул барона, зачем мне ехать к Сигурду?
        - Графский титул почётнее! - Указал мне на очевидный вывод собеседник.
        - Да зачем мне эти понты!? - Удивился я. - Я за титулами не гонюсь. Мне бы своё вернуть!
        - Ничего! - Успокоил меня Васька, улыбаясь от уха до уха. - Мы ещё сделаем из тебя человека!
        Глава 3
        Я вышел от Василия в приподнятом настроении. Очевидно, что моя голова ещё не пришла в норму, поэтому все умные мысли в неё пока не приходили. Вот Вася, молодец, тот содержал свои мозги в полном порядке. Я снова посетил конюшню, подбросил Травке корму, принёс яблоки с кухни. Лошадка была готова двинуться в путь в любой момент, она аж пританцовывала в стойле, так хотела прогуляться. Я не выдержал, вывел её из стойла и дал возможность прогуляться по конюшне. Выгуливать её пока не стал, а когда недолгая прогулка затянулась, я с трудом вернул милое моему сердцу животное в стойло.
        Оставалось ещё одно нерешённое дело. Всю дорогу до своей комнаты я думал о том, как объясниться со своей невестой и избежать при этом объяснений со своим будущим тестем. Когда я вошёл в свою комнату, Олеся уже ждала меня внутри.
        - Милый! Где ты был, я ждала тебя весь день! - Она легко встала, двигаясь с привычной грацией. Сейчас она выглядела красивой как никогда раньше. Олеся распустила свою косу, и её волосы струились красивым водопадом блестящих русых волос, охватывая лицо и щёки своими мягкими вьющимися пружинками. Её тёмно-янтарные карие глаза блестели, а сочные губы манили и обещали райские наслаждения. Она неспешно двинулась ко мне, соблазнительно улыбаясь и моргая чёрными ресницами. Мы мягко и ласково обнялись, я погладил её живот, чем вызвал у неё новый прилив нежности.
        - Так, значит, я буду отцом?! - Спросил я, играя тем своим мягким бархатным тембром, который так нравился моим старым подружкам. Теперь, когда я осознал и принял неизбежность отцовства, оно засверкало новыми яркими красками, помогая мне почувствовать ответственность за будущего ребёнка.
        - Да, милый. - Она тоже погладила свой живот. - Марфа говорит, что если живот будет острым, то это верный знак, что родится мальчик!
        - Хм. Марфе виднее! - Сказал я с лёгкой хрипотой в голосе, одновременно обнимая любимую за талию и притягивая к себе так, чтобы её лицо оказалось перед моим лицом. Моя любимая не возражала, и наши губы слились в жарком и страстном поцелуе. Через пять минут взаимных ласк и объятий Олеся, блаженно прикрыв глаза, расслабилась и приняла мои пылкие заверения в любви со счастливой улыбкой на лице. Её рука зарылась в моих волосах, притянула мою голову к её нежной шее. Я со всей страстью поцеловал её у самого ушка, вызвав у моей любимой сладкий стон, обещающий мне неземное удовольствие.
        - Дверь! - Сказала Олеся, не открывая глаз.
        - Что? - Я увлёкся и не сразу понял, о чём она говорит. Я продолжал целовать изгибы её шёлковой шейки, одновременно с этим я постепенно освобождал её тело от одежды.
        - Закрой её! - Прошептала Олеся, дрожа от нетерпения и страсти. Я метнулся к двери, задвинул засов и на обратном пути к кровати быстро сбросил с себя одежду. Моя невеста засмеялась, наблюдая за тем, с какой скоростью я избавляюсь от рубахи и штанов, а потом вдруг ласково сказала. - Солнышко моё ненаглядное, иди ко мне скорее и согрей меня!
        Когда наша любовная игра закончилась, а мы всё ещё лежали на моей узкой кровати, нежно обнимаясь, и поглаживая друг друга, Олеся заговорила о нашем ребёнке, потом о каких-то пустяках связанных с его рождением, я понял основном, что моя невеста буквально жила будущими событиями: свадьбой, первыми родами, будущим материнством. Марфа уже пообещала ей, что сама будет принимать у Олеси роды.
        Я же не мог не думать о том, что появление в моей жизни ребёнка накладывает на меня определённые обязательства. И пока моя невеста думала о том, что предстоит ей в будущем, я лишь кивал и думал о том, как мне вырастить своего сына или дочь в этом отсталом мире. Как воспитать, как обеспечить образование и вообще его будущее!
        Я с нежностью посмотрел на щебечущую о всяких милых пустяках Олесю. Очевидно, что моя невеста чувствовала себя хорошо. Она ждала нашего ребёнка с большим нетерпением. Мне почему-то казалось, что она будет прекрасной заботливой и чуткой матерью.
        Постепенно мы стали обсуждать нашу свадьбу, я интересовался местными обычаями, которые, как оказалось, не сильно отличались от тех, что были приняты у нас. Главное отличие заключалось в отсутствии религиозного подтекста в обряде. Это была именно свадьба, а не венчание. Религия тут тоже была, но я выяснил, что в Междуречье и в Кварте люди больше верили в магию и собственные силы, чем в Божественное вмешательство. Несмотря на это, большинство мистических явлений, их сущность, вообще всё бытие объяснялись Божьим замыслом. И практически никто не сомневался, что всё живое и неживое было создано Богом Творцом. Правда, они считали, что на этом его вмешательство в жизнь аборигенов заканчивалось.
        Постепенно мы перешли на другие темы. Например, меня интересовало всё, что Олеся знала о магии. Оказалось, что среди аборигенов редко, но всё же попадаются особенные люди, которые обладают магическими способностями. Например, эти люди могли повелевать стихиями. Я вспомнил магов из своего сна. Обладая такой силой, чародеи могли влиять на исход битвы. Также существовали маги-целители. Во всём Кварте были известны лишь три мага. Причём один из них, маг имеющий власть над ветром и воздушной стихией, жил где-то в провинции между Мьёлниром и Торкетиллом. Другой чародей проживал в столице под рукой самого короля Сигурда. Этот был магом, способным управлять водной стихией. Ну, а третий маг жил в Туре, при герцоге Малехе, но он обладал лишь очень маленькой волшебной силой целителя. О нём уже упоминал лодочник Ростислав, однако раньше я не придал этому большого значения, посчитав его шарлатаном и алхимиком.
        Среди большого количества тем, которые мы затрагивали, не было темы, которая касалась бы напрямую Светозара. Мы, не сговариваясь, отказывались обсуждать нового старосту Игвы, а также его дела. Олеся надеялась, что эти отношения наладятся после свадьбы и рождения ребёнка, а я считал, что исправить ситуацию можно будет после того, как я верну себе Игву. Наконец, мне пришлось заговорить про свой скорый отъезд. Олеся была расстроена. Она не хотела расставаться со мной надолго, но я убедил её в том, что это всего лишь деловая поездка в Каменец и обратно.
        В тот ясный и морозный вечер я проводил Олесю домой. Моя невеста куталась в шубку, шапку, сапожки и рукавички из шкуры горного льва. Мне было приятно, что она носила мой подарок, хотя Светозар мог купить ей любую другую шубу. Пока что, её живот спокойно позволял застегнуть шубу, а шапка, рукавички и сапожки итак идеально сидели на своём месте. У самых дверей дома, когда она предложила войти, а я отказался, неожиданно появился Светозар. Он, ссылаясь на какое-то важное дело, провёл меня внутрь. Я решил не отказываться, раз уж он испортил окончание моего свидания.
        Я как раз подумал, что всё же встретил его до своего отъезда, хоть и хотел этого избежать. Мы вошли в дом, который был украшен не так качественно, как дом Василия, но любой гость мог почувствовать, что хозяин этого дома богат. Однако, богатство нового старосты не имело собственного единого стиля. По отдельности каждый из предметов был красив и стоил немалых денег, но зачастую каждый из предметов не гармонировал по стилю и цвету к другим предметам интерьера, что выдавало в хозяине человека без вкуса.
        Светозар предложил разместиться в гостиной комнате на добротных дубовых стульях со спинками.
        - Ну, что делать-то теперь будешь? - Поинтересовался он, когда Олеся отправилась к себе в комнату. Моя невеста не любила вмешиваться в мужские разговоры, надеясь, что конфликт между нами решится сам по себе.
        - В каком смысле?
        Мне не хотелось делиться с ним своими планами, но и отказать ему в принципе было бы некрасиво. Светозар недоверчиво посмотрел на меня, но всё же решил проявить терпение.
        - Чем займёшься? Работу, может, какую делать станешь!?
        Ах! Вот как?! Тема свадьбы уже не была для него главной. Вначале новый староста решил определиться с тем, буду ли я ему мешать руководить посёлком. И от того, что я буду делать, будет зависеть его отношение ко мне.
        - Займусь торговлей досками. Если ты ещё не забыл, то пильная мельница и склад возле неё принадлежат мне.
        - С чего бы это? - Усмехнулся он.
        - С того, что они находятся на моём личном участке, который я приобрёл у старосты Новосёлок, и участок этот к Игве никакого отношения не имеет. - Пояснил я ему.
        - Хм. А бумага на то у тебя имеется? - Он был озадачен, но понимал, что в случае, если у меня найдутся бумаги, закон будет на моей стороне. Плюс грядущая свадьба не располагала его к развитию конфликта.
        - Да, конечно, есть! - Я решил пойти ещё дальше, раз уж он затронул эту тему. - С завтрашнего дня, я хотел бы получать с неё прибыль! Мне ведь надо за что-то жить?!
        - Угу. - Светозар вынужден был со мной согласиться. Выглядел он при этом очень задумчивым и недовольным.
        - Управлением и дальше будет заниматься Павел. Однако, с сегодняшнего дня я буду требовать за все мои изделия обычную плату в 10 медяков за 4 калиброванных сосновых доски. Будь то взято на нужды посёлка, или для нужд обрабатывающего цеха, или для других целей будьте готовы платить деньги вперёд!
        - За кругляк тогда сам будешь платить, подать тоже за тобой! - Разозлившись, Светозар тут же попытался успокоиться, он уже прикидывал, во сколько ему обойдётся мой демарш. Я ждал, а Светозар размышлял. Но что он мог сделать с реальным хозяином пилорамы. - А, может, продашь её мне?
        - Тебе? - Я удивился этому странному предложению.
        - Ну, если не хочешь продавать мне, то продай общине! - Светозар пытался избавиться от внезапно возникшего конкурента путём слияния или выкупа.
        - Пока не буду продавать, но возможно позже мы к этому вопросу вернёмся! - Пообещал я, пора было закругляться с этими разговорами, которые могли привести к новому конфликту со Светозаром.
        Однако в глубине души я не планировал продавать курицу, которая несла мне золотые яйца. Итак, он выведал у меня слишком много, зато я обозначил свои права на пильную мельницу и склад. Я встал, давая понять Светозару, что разговор окончен.
        - Что же, то твоё дело! Отнимать у своего зятя имущество мне ни к чему! - Он улыбнулся, решив, что я перестал претендовать на звание старосты. - Так, а со свадебкой, что решили? - Опомнился папочка.
        - После ярмарки будет свадьба по вашему обычаю!
        - Хорошо! - Мой будущий тесть погладил свою длинную бороду. - После ярмарки это к достатку! Жить-то где будете? Может тут, места-то много в моём доме!
        Ага. Вот оно. В его доме много места! А ничего, что это всё было создано за мои деньги, построено на месте участка, который изначально должен был быть моим!? Я сдержался, но надо было что-то ответить:
        - Посмотрим. - Буркнул я.
        Светозар проводил меня до двери, благодушно улыбаясь в усы и бороду. Он был уверен, что на этом я успокоюсь, а также думал, что я использовал все козыри, какие у меня были.
        - Что ж, зятюшка! Заходи коли что. - Напутствовал он меня. - Помни, что ты в нашем доме завсегда желанный гость!
        - Спасибо, и тебе тестюшка! - Вернул я ему приторно сладкие слова и пообещал. - Я это запомню.
        Домой я вернулся в противоречивых чувствах. С одной стороны я мог бы комфортно устроиться в Игве, в доме своего тестя со своей женой и ребёнком. Также я мог бы заниматься своей пильной мельницей и горя не знать. Но я был зол за то, что у меня отняли мой посёлок. Деньги распределили, в том числе между теми, кого я никогда раньше не видел. Моё мнение на этот счёт никто не спрашивал, меня также не собирались допускать к руководству. Я уснул, уже приняв чёткое решение, что буду бороться за Игву. Ночью меня снова посещали кошмары, в которых девять магов во главе большого войска разбивали армию Междуречья с помощью своих жутких ослепительных молний. Я проснулся весь в поту посреди ночи на том самом месте в своём сне, когда ко мне потянулась костлявая рука мага в шлеме из лосиного черепа. Я дрожал от ужаса и от воспоминаний о его нечеловеческих чёрных глазах. Кое-как мне удалось снова заснуть, и в этот раз мне уже ничего не снилось.
        Утром я посетил Павла, который управлял пильной мельницей и складом. Мы поздоровались, и я решил объяснить ему новую политику наших рыночных отношений с внешним миром:
        - Павел, ты помнишь, на чьей земле находится эта мельница?
        - Конечно, Игорь. Я ещё не позабыл, как ты просил у старосты Новосёлок участок под своё дело!
        - Отлично, значит, ты понимаешь, что именно я заплатил за участок деньги! И сам участок, и мельница на нём принадлежат мне. Поэтому, отныне за любую доску с нашего склада и лесопилки следует брать деньги. Кто бы ни просил: хоть Светозар, хоть Василий, а хоть бы даже я сам!
        - А что скажет новый староста, если узнает? - Поинтересовался мой бывший напарник Павел.
        Конечно, ему не хотелось оказаться на острие неприятностей. Он хотел убедиться, что мои действия уже согласованы с новым старостой.
        - Я сказал ему об этом ещё вчера вечером, так что Светозар уже в курсе. - Успокоил я Павла. - Также я попрошу тебя, сказать всем нашим работникам, что с этого дня их нанимателем являюсь только я и только я лично стану платить им за работу. Более они Светозару ничем не обязаны.
        - А что будет с моим домом? - Поинтересовался Павел. Оно и понятно, человек беспокоится за свой статус и имущество в Игве. - Ты встал на опасный путь, Игорь. Моя семья может пострадать от власти Светозара!
        - А разве это не твой дом? Разве ж ты не платил подати за него в поселковую казну Игвы? - Спросил я с намёком.
        - Ну, да. - Неуверенно согласился Павел.
        - А за землю, за участок под дом разве ты не заплатил требуемую сумму? - Продолжал я уверять Павла в том, что его положение в Игве останется прежним.
        Павел кивнул, соглашаясь, расправил плечи и посмотрел на меня прямо.
        - Хорошо. - Сказал он. - Я всегда был на твоей стороне, мастер Игорь! - Вот, наконец-то, у него появилось то, чего мне так не хватало в последнее время - уважение ко мне.
        - Я знаю Павел, знаю. - Я дружески похлопал его по плечу. Мы улыбнулись друг другу, искренне радуясь разрешению проблем, что мешали нашим товарищеским отношениям раньше.
        Дальше я отправился на конюшню. Тут возле входа я застал огромные крытые сани, типа кареты. Дверки, шторки, место для багажа, двойка лошадей и даже два охранника - всё присутствовало. Внутри оказался мой земляк. Я попросил подождать, пока выведут Травку из конюшни.
        - Хотелось бы отправиться в путь немедля! - Буркнул мне Васька. Похоже, ему не понравился столь ранний подъём. Зато моя лошадка была рада меня видеть. Я сунул конюху медяк в руку и попросил оседлать её. Травка впервые на моей памяти гарцевала, трясла шеей и всячески радовалась выходу из долгого заточения.
        - Тише, тише! - Я погладил лошадку по шее, успокаивая её. Когда она немного притихла, перестала гарцевать, я влез в седло, и мы тронулись в путь. Травка, несмотря на холодную погоду, была счастлива.
        Наш кортеж, направляющийся в Каменец, выглядел следующим образом: помесь кареты с санями посредине, я на своей лошади впереди и два охранника на своих лошадях сзади. Вскоре я замёрз и понял, что лучше бы мне пересесть к Василию. Привязав Травку к карете, я подсел к своему товарищу. Он не был удивлён.
        - А я всё думал, когда же ты переберёшься ко мне!? Замёрз? - Дождавшись моего кивка, он закутался поудобнее в свою шубу. Залезая внутрь, я напустил холодного воздуха. - Ты решил, что будешь делать дальше?
        - Кажется, я ясно дал понять, что буду бороться за Игву. - Я подхватил с лавки тёплое шерстяное одеяло и укрылся им как Васька, а затем обрадовал его. - Более того, я уже делаю то, о чём мы договорились! С сегодняшнего дня пильная мельница официально принадлежит мне и работает на меня. Павел не станет отдавать доски в долг никому. Теперь только рыночные отношения со всеми, особенно с Игвой. Светозар уже в курсе, только он пока что не до конца осознал глубину того, что произошло. И я помню твою просьбу, поэтому, естественно, поддержу твои претензии на шахты!
        - Вот это правильно! - Он искренне заулыбался. - Я тебе больше скажу, в Каменце нас ждёт твой знакомец, Захар! Нам надо постараться переманить его на нашу сторону, потому что этот человек меня приятно удивляет своими торговыми талантами!
        - Согласен! У Захара светлая голова и ещё он обладает очень ценным качеством для своей должности. - Я посмотрел на нашего всезнайку.
        - И каким же он качеством обладает? - Поинтересовался Васька скептически поглядывая на меня.
        Ага, человеческие отношения не были сильной стороной моего земляка.
        - Порядочность. - Я улыбнулся, а когда увидел на Васькином лице удивление, то добавил. - Я заметил, что он всегда держит своё слово!
        - Ну, это может измениться! Люди рано или поздно меняются, не забывай об этом!
        - Будем надеяться, что Захар до конца будет оставаться честным человеком.
        Разговор прекратился сам собой. Вася сидел погружённый в свои мысли. Я тоже думал о том, получится ли у меня всё задуманное. Мы остановились у какой-то сельской гостиницы. Тут Василий со знанием дела, как человек уже не раз посещавший это заведение, заказал нам четыре порции жаркого из гуся с овощами. Пива советовал тут не брать.
        - Жуткое варево, а не пиво! - Он скривился. - Лучше возьмём мёду с имбирём! Для зимы такой напиток самое то!
        И жаркое с овощами, и медовый чай с имбирём оказались весьма кстати для моего выздоравливающего организма. Я наелся до отвала, а когда мы тронулись в путь, сразу уснул крепким и здоровым сном. То ли сказывалась кошмарная ночь, то ли просто мой организм, ослабленный длительной болезнью, таким образом пытался побыстрее восстановиться. Васька меня не будил до тех пор, пока мы не прибыли в Каменец.
        - Просыпайся соня! - Мой земляк растолкал меня. Я потянулся и зевнул напоследок. - Скоро будем у воеводы Мстислава. Кстати, ты нож Зверя не забыл?
        - Взял, конечно, он в седельной сумке лежит!
        - Я бы на твоём месте держал его под рукой! - Нахмурился Васька. - Дорогая же вещица!
        - Учту! - Пробурчал я.
        Тем временем мы проходили досмотр у ворот цитадели. Стражники осмотрели нас и, убедившись, что в карете уважаемые гости, пропустили во двор. Далее слуга провёл нас к воеводе. Уже темнело, поэтому повсюду зажигали коптящие факелы. Я заметил, что во дворе полно лошадей, внутри крепости шла разгрузка телеги с боеприпасами. Караульных на стенах цитадели было чересчур много. Цитадель оказалась переполнена воинами. Очевидно, Мстислав готовился к весне, собирал войско, обучал его караульной службе и прочим премудростям военного дела.
        Наконец, когда нас провели наверх, и мы оказались в кабинете у воеводы, я с удивлением понял, что Василий и Мстислав за короткий промежуток времени стали настоящими друзьями.
        - Здравствуй воевода Мстислав! - Приветствовал хозяина кабинета мой товарищ.
        - А! Мастер Василий и мастер Игорь! - Мстислав встал из-за стола и, раскрыв объятья, пошёл нам навстречу. Васька и хозяин тепло обнялись, затем Мстислав не пожалел своих медвежьих объятий и для меня.
        - А я к тебе не с пустыми руками! - Василий достал из своей дорожной сумки через плечо две бутылки с тёмно-красной жидкостью. - Вот! Моё фирменное ежевичное вино! Сам делал, по особому рецепту!
        - О-о! - Мстислав широко улыбался. Он взял в руки одну из бутылок без опознавательных знаков, откупорил её и поднёс к носу. На его лице отобразилось блаженство. - Ну, что за чудесный запах, острый как мой меч!
        - И голову сшибает на раз! - Поддержал его мой земляк, с внушением посмотрев на меня. - Осторожнее с этим вином, Мстислав! Не злоупотребляй!
        - Ха!
        Воевода хитро посмотрел на Ваську, попутно расставил мутно зелёные шкалики, что было настоящим богатством в этом мире. Затем он налил вино по половине шкалика каждому из нас и поднял свой шкалик со словами:
        - За вас, мастера! За то, чтобы ваше дело процветало!
        Мы выпили, я чуть не поперхнулся. Похоже, особенность Васькиного ежевичного вина заключалась в добавлении в него порядочной доли самогона!
        - Я сейчас! - Воевода бросился за двери.
        - Это то, о чём я подумал?! - Моё удивление насмешило моего товарища.
        - Да! Это портвейн на ягодном вине и сливовом самогоне! - Васька подмигнул мне. - Только это большой секрет! До самогона тут пока никто не додумался!
        Вернулся воевода:
        - Сейчас нам покушать принесут. Такое благородное вино закуски требует немало! - Он весело посмотрел на нас и предложил. - Но давайте прежде о делах поговорим!? Что у вас на этот раз?
        - Хочу у тебя Мстислав грамоту на рудники получить! - Сказал Василий. - Вот, тут на карте находятся. Этот для железной руды, этот для добычи угля чёрного!
        - Понятно! - Усмехнулся он в свои усы. - А тебе, мастер Игорь чего требуется?
        - Я слышал, что король награду за голову Зверя предлагал?
        - Да, и герцог тоже! - Согласился воевода. - Король предложил 130 золотых за голову злодея. Герцог предложил бы больше, но побоялся, что это короля обидит! Поэтому наш государь и благодетель всего Междуречья предложил 120 золотых и свою благосклонность тому, кто доставит голову или другое подтверждение смерти злодея! Я из письма Светозара узнал, что под Новосёлками сгинул Зверь со всей своей бандой, а ты мастер Игорь в том бою ранен был! Как это случилось?
        - Да, так и было! - Вмешался мой товарищ. Он подбавил пафоса в голос и продолжил. - Только мастер Игорь сам лично его и прикончил, своими руками. Чуть голову не сложил в том бою! Наш богатырь не сдался даже тогда, когда Зверь в него три стрелы почти в упор всадил, смог злодея сразить его же ножом. Всадил тот нож ему прямо в глаз! Сам видел!
        - Три стрелы!? - Засомневался воевода глядя на меня. Затем хлопнул меня по плечу и сказал. - Ну, да ты парень сильный, я в тебе никогда не сомневался! Выпьем, что ли?
        Мы выпили ещё по половине шкалика. В голове зашумело. Давно я ничего крепче пива не пил.
        - Покажешь, куда он тебя ранил? - Мстислав любопытничал, словно мальчишка. Пришлось опускаться до его уровня, стягивать с себя одежду и демонстрировать ужасные шрамы, которые остались после того, как Марфа и Василий поработали над моими ранами.
        - Повезло нашему Игорю! - Комментировал Василий мой осмотр. - Ещё бы два-три сантиметра тут, или на пару сантиметров там, отправился бы он уже в лучшую жизнь!
        - М-да! - Мстислав проникся уважением ко мне. - А я вот, полгода за Зверем гонялся, но этот гад, всегда был на шаг впереди. Он был очень осторожен и без разведки никуда не лез! Сколько он нашему брату крови попил! Герцог обещал меня в сержанты разжаловать, ногами топал, посуду бил! Хорошо, что ты его прикончил, мастер Игорь! Но для подтверждения его смерти нужна голова злодея.
        - Помилуй, дружище! Какая голова! - Василий развёл руки. - Мы же цивилизованные люди! Разве моего слова, слова сотни наших поселенцев, что и раньше Зверя видели, не достаточно!?
        - Для меня достаточно того, что он перестал беду сеять! Но для герцога и короля требуется что-то более существенное. - С сожалением возразил воевода.
        - Есть у нас знаменитый «кровавый глаз» злодея! Игорь покажи! - попросил Вася, и я неторопливо вытянул и положил на стол перед Мстиславом нож с вделанным в рукоять крупным рубином.
        - Ишь ты! Вот это вещь! - Не удержался воевода. Он повертел нож в руках, попробовал, как он вытягивается из ножен. - Это сильный довод в твою пользу. Я бы даже выдал тебе твою награду от имени герцога и короля, да только нет у меня в казне таких денег!
        - А это что? - Васька стал извлекать из своей сумки на стол увесистые мешочки с монетами. Падая на стол, они звенели, указывая на своё содержимое. - Это тебе за четыре моих шахты, за каменоломню у Игвы и за землю, где Новосёлки были. Та земля теперь безлюдна, а все жители ушли в Игву! А вот тебе ещё за участки, что вот тут и тут расположены. Там буду добычу клинкера вести, и вот тут ещё участки нужны, но добычу на них я начну позже. Пока незачем.
        - Однако! Каков размах! - Удивился воевода обилию Васькиных запросов и ещё больше тому количеству денежных мешков, которые он вывалил на стол.
        - Это ещё что! - Отмахнулся мой товарищ от такого восхищения. - Помяни моё слово, скоро мы придём к тебе, чтобы баронство купить!
        Я подобрал челюсть и, стараясь не сильно удивляться, стал следить за ходом событий. Неспроста наш Кулибин о клинкере вспомнил. Пока воевода считал деньги и торговался с Васькой, принесли рагу из овощей, копчёные окорочка и свежий хлеб. Я сытно поел, пока они с азартом торговались за тот или иной участок земли. А делали они это долго и упорно, но воевода таки сдался, правда, вначале всё-таки отвоевал у моего земляка своё право на пять бутылок портвейна. Из полученных денег воевода выделил мою награду, взял с меня две расписки за полученные вознаграждения и реквизировал нож с рубином.
        Зато я стал богаче на 250 золотых. Огромные деньги. Подумать страшно, два с половиной миллиона медных грошей. Мы как-то так незаметно выросли из старых детских штанишек, и теперь наше состояние уже измерялось не медными, а золотыми монетами. А ведь ещё осенью наше состояние измерялось лишь серебряными кругляшами, а прошлой весной я вообще зарабатывал лишь 12 медяков в неделю.
        Ну, а теперь наше благосостояние вышло на новый уровень. А ещё я подумал, что наш тихоня Василий тоже поднялся очень неслабо. Наличие таких денег ему ещё придётся объяснить.
        - А что теперь будет с ножом? - Поинтересовался я.
        - Ножичек Зверя я передам герцогу, заодно обе твоих расписки отдам. - Воевода почесал затылок. - А там уж пусть герцог сам думает, что с этим делать!
        - За Игоря слово замолви! - попросил Васька. - Как-никак он теперь герой-победитель опасного и изворотливого Зверя!
        - Ты ещё научи бабушку как яичницу делать! - Парировал Мстислав. Мы засмеялись, потихоньку все набрались «ежевичного вина», поэтому дальнейшие посиделки прошли за неспешными и весёлыми разговорами. Так мы просидели в кабинете у воеводы до глубокой ночи. За это время он не раз выгонял других посетителей вон. Наконец, мы устали от разговоров, портвейн закончился, и мы распрощались с гостеприимным хозяином.
        Глава 4
        Мы заночевали на постоялом дворе купеческой гильдии. Ваську с двух сторон пришлось поддерживать и тащить до самой кровати, поскольку ноги его заплетались не хуже языка. С одной стороны его поддерживал я сам, а с другой стороны Ваську поддерживал один из охранников. Второй охранник поддерживал уже меня. Добравшись до нашей комнаты, уложив собутыльника в кровать, я и сам завалился спать прямо в одежде.
        Утро не было для меня добрым, похмелье немного отступило после сытного завтрака, а полностью исчезло лишь к обеду. Купеческий двор, в котором мы остановились, был специальным местом, тут имелась конюшня, гостиница и таверна. В таверне были обустроены специальные отдельные комнаты для переговоров. Как раз к этому времени мы заказали для нас и для нашего гостя обед в отдельную комнату.
        - Ты чего такой хмурый?! - Поинтересовался Василий.
        - Не получается у меня графство отхватить! - Сознался я. Мрачные мысли о том, что я теряю свою Игву, терзали меня с самого утра. Графство уплыло в невиданные дали, как только я понял, что вместо него меня наградили деньгами.
        - Я так и предполагал! - Внезапно Василий повеселел, похмелье в покрасневших глазах уступило место озорным огонькам. - Ты свою «морду лица» в зеркале видел?
        - Конечно, видел!
        - Так куда же ты с такой мордой, да в благородные графы собрался!? - Васька бессовестным образом ржал.
        - А чего с моим лицом не так?!
        - Да, в принципе, если её отмыть, причесать, приодеть, откормить, то от любой благородной не отличить будет! - Успокоил меня Василий. - Ты не переживай, зато наш баронский план стал уже на четверть ближе! Ты же получил 250 золотых!? Осталось ещё 750 золотых насобирать, чтобы баронский титул тебе купить, тогда и Игва тоже будет твоей.
        Мне ничего не оставалось, как признать, что Вася прав. В конце-то концов, я ведь экономист по образованию. Вот и следует применить свои навыки на практике.
        Едва подали к столу медовый чай с имбирём, как появился наш гость. Захар выглядел солидно. Того требовала его профессия - купец. Василий тоже смотрелся стильно, свою одежду он явно шил на заказ. А вот я тут выглядел, как бедный родственник. Моя одежда была самой обычной. Такую одежду носили поселенцы нашей Игвы, похожую одежду продавали почти в каждой лавке любого из городов Кварта. Захар носил длинную меховую шубу безупречного покроя и качества. К сожалению, я в мехах не разбирался, поэтому соболиную шубу от норковой шубы я не отличил бы. Ясно было только одно, наш главный купец был одет явно не в кроличьи меха. Его образ дополняла солидная цепь из драгметаллов, которую Захар заправил под свой красивый богато украшенный камзол.
        - Староста Игорь! - Захар был удивлён. На лице отразилась нескрываемая радость. - Приятно видеть тебя в добром здравии!
        - Спасибо, Захар! Я тоже очень рад встрече, только ты ошибся. Я уже не староста.
        - Для меня ты всегда им будешь! - Он был непреклонен в своём убеждении. Захар небрежно отбросил шубу на соседний стул и, присев за наш стол, продолжил развивать свою мысль. - Светозар даже ногтя твоего не стоит. Как староста - ты всегда будешь для меня недостижимым идеалом! В такие короткие сроки возвести в посёлке такое число общественных зданий! Это можно сравнить только с общественным устройством лучших городов Кварта! А бесплатное обучение в школе - это просто немыслимо! Светозар же не сделал ничего подобного, он просто живёт на том, что ты создал, вкладывая прибыль только в свой комфорт и укрепляя свою власть подачками для других руководителей.
        Васька победно посмотрел в мою сторону. Мол, видишь, какой у нас толковый купец! Мы ещё немного поговорили, в основном Захар травил всякие байки о своих приключениях, мы тоже старались не отставать. Недавняя пьянка у воеводы была мастерски подана Василием как спец операция по покупке стратегических земель.
        А тем временем нам на стол подавали биточки из телятины, поросёнка жареного на вертеле, фаршированного квашеными яблоками, щуку под масляным соусом и наконец, медовые пряники с квасом. Мы сознательно избегали алкогольных напитков, понимая, что предстоит серьёзный разговор.
        В момент, когда все наелись, наговорились, но дела ещё не были оговорены, Захар, наконец, проявил любопытство:
        - Так зачем мы собрались вдали от дома, друзья?!
        «Вот даже как, не кто-нибудь, а друзья!» с удовольствием подумал я в тот момент. Хотя, если подумать, то всем своим особенным положением в купеческой гильдии Захар обязан именно нам. Василий обеспечил наши товары немыслимым качеством, он же обеспечил дополнительными невиданными товарами с монопольным производством, которые в силу своей дефицитности оказались на рынке и желанными, и в то же время дорогими. Ну, а доступ Захару к торговле всем этим предоставил я. Это я назначил его нашим торговым представителем и наделил полнотой власти в сфере реализации и логистики. Захар, тем временем, видя, что мы не спешим озвучивать цель нашего собрания, поторопил нас:
        - Рассказывайте, от вас я готов услышать самые безумные предложения!
        Мы с Васькой переглянулись. И хоть мы действительно уже примерно представляли, чего хотим, но для реализации своих планов нам очень нужен был опытный купец Захар. Оказалось, что умный и прозорливый собеседник уже просчитал наш следующий шаг и, похоже, прекрасно осознавал, что является для нас почти незаменимым человеком.
        - Захар! - Начал я не спеша. - Ты умнейший из торговцев, а также из всех, кого я знаю, кроме Василия, конечно.
        Васька снисходительно заулыбался, лесть ему нравилась в любой форме, хотя он всегда считал её недостаточной. Захар никак не изменил своего выражения лица. Этот человек был опытным торговцем и не собирался поддаваться на лесть, он не желал показывать своих эмоций, ведь так велела ему его профессия.
        - Я согласен с Игорем! - Влез мой товарищ в разговор. - Ты умён, но мы также ценим твои профессиональные качества, а также твоё невероятное чутьё!
        - Василий, не мешай! - Я поднял бровь, чтобы Васька понял, что шутки кончились. - Захар, мы собираемся превратить Игву в город. Светозар нам не сможет помешать, не смогут помешать и другие. Я собираюсь получить титул барона, что позволит мне стать землевладельцем, единоличным хозяином Игвы. Кроме того, я уже приобрёл всю землю в Новосёлках, а Василий купил рудники, каменоломню и другие участки для разработки новых полезных ископаемых. Ты понимаешь, что это значит?
        - Мы взяли Светозара за яй… - снова попытался влезть в разговор мой земляк, демонстрируя свой кулак, но я его перебил.
        - Вася! Не нервируй меня! - Я повысил голос лишь немного, но он уже ретировался, подняв руки. - Так вот, Захар! Для того, чтобы реализовать все наши планы, требуется стабильная торговля, причём я говорю не про опт, а про розницу!
        - Вы собираетесь открывать собственные торговые лавки и представительства? - В голосе опытного купца чувствовалось удивление и в то же время радость от открывавшейся перспективы.
        - Да, именно! Мы хотим раскинуть торговую сеть по всему Междуречью и Кварту. С нашими товарами мы будем вне конкуренции!
        - Вы итак вне конкуренции! - Он улыбнулся своей самой искренней улыбкой. Я вспомнил, как непросто было объяснить этому грамотному по местным меркам человеку, что значит «конкуренция».
        - Ты не понял, Захар! - Сообщил я. - Мы собираемся создать торговую империю, которой ещё не видел этот мир. Мы создаём монополию на разные виды товаров!
        - Монополию!? - Новое слово удивило купца.
        - Это значит, что мы будем производить и продавать товары, какие не может произвести и продать никто другой!
        - Хм. Это очень выгодно и удобно для тех, кто этого добивается. - Он выглядел крайне заинтересованным. - А чего вы хотите от меня?
        - Тебе Захар, не придётся делать чего-то такого, чего ты не умеешь, просто масштабы будут другие!
        - Другие что?
        - Масштабы? Я имею в виду, что товаров, денег и работы будет в разы больше! - Я дал ему осмыслить всё сказанное. Наконец, когда его взгляд прояснился, я продолжил. - Я предлагаю тебе должность управляющего в нашей торговой империи. Ты будешь нашим главным купцом.
        - Но я итак ваш главный торговый представитель!
        - Тебе придётся отказаться от работы со Светозаром! - Пояснил Василий.
        - Хм! - Наконец, до Захара дошло. - Светозар может обидеться на меня и попытается отыграться на моей жене Лидии.
        - Мы этого не допустим, при первой же возможности ты можешь перевезти её куда угодно, чтобы быть ближе к семье!
        - Но мне нравится Игва, дети ходят в школу, баня, больница и отсутствие конкуренции для нашей лавки…
        - Хорошо! Пусть остаётся в Игве, мы будем присматривать за ней! - Согласился я с его доводами. - Так что ты решил?
        - У меня есть всё, о чём я мечтал, я уважаемый купец гильдии, а моя жена Лидия выкупила в Игве продуктовую лавку. У нас есть отличный дом в посёлке, а дети ходят в бесплатную школу. - Он сделал паузу и задумался. - Но вы ребята… Вы как будто из другого мира. Вы всегда знаете, как будет лучше, ваша уверенность в себе передаётся другим людям, вы создаёте то, о чём никто даже в мыслях не мог помышлять!
        На какой-то момент на его лицо отразилось восхищение. А затем он исчерпал весь запас припасённых для нас слов и замолчал. По его лицу нельзя было понять, что же на самом деле происходит у него внутри. Я замер, рядом послышалось сопение моего земляка.
        - Сейчас ты начнёшь перечислять свои «но»!? - Опять вмешался мой нетерпеливый товарищ.
        - Нет!
        - Твой ответ - «нет»? - Удивился Василий.
        Я собирался прибить своего нетерпеливого земляка.
        - Мой ответ - «да». - Спокойно сказал Захар.
        - Хорошо, я очень рад, что ты с нами! - Я искренне улыбнулся, этот человек мне нравился всё больше и больше.
        - Поздравляю, Захар! - Поддержал торжественность момента Василий. - Ты очень быстро почувствуешь, что это было правильным решением с твоей стороны!
        Дальше мы перешли к обсуждению деталей. В результате долгого разговора мы согласовали план покупки и открытие розничных торговых точек со своими складами в пятнадцати самых перспективных местах Междуречья. Оказалось, что Захар уже давно просил Светозара вложить деньги в развитие логистической и торговой сети, увеличив её как минимум вдвое, но тот не считал это настолько нужным делом, чтобы немедленно вложить в это большие деньги. В Кварте мы согласились открыть ещё двадцать пять таких представительств. Чтобы обеспечить такую прорву торговых лавок своими товарами хотя бы на четверть, Захар потребовал создать около сотни товаров более высокого качества и по более низкой цене, чем существующие на рынке аналоги. Для этого мы собирались использовать территорию Новосёлок. Товарное производство было ориентировано на промышленные товары массового спроса и военную продукцию, которая требовалась в огромных количествах для вооружения армии и ополчения. Кроме того, мы готовились выпускать фирменную серию портвейнов, лекарственные средства, парфюмерию и прочее.
        - Ты только попробуй, - предложил Васька, наливая Захару своё фирменное ежевичное креплёное вино, - это вино будет крепче того, что лежит в королевских винных подвалах!
        Купец понюхал, наморщил нос, отпил, неспешно перекатывая жидкость во рту. Наконец, проглотил и вновь отпил уже без предварительной проверки.
        - Вкус обычный, но более острый. Это вино крепче всего, что я пробовал. Такого вина нет ни у кого в мире! Правда я пробовал вино и повкуснее. - Резюмировал он.
        - Дело же не во вкусе, - пояснил ему Васька, - а в эффекте от вина. От моего вина человек веселеет значительно быстрее, чем от других. И сколько бы ты не настаивал вино в тёмных и сырых подвалах, без моего особого рецепта тебе не удастся добиться такой крепости этого благородного напитка. А ведь я могу делать ещё более крепкое вино!
        - Ого! Крепче чем это?! - Захар был впечатлён. - Это ж сколько лет выдержки потребуется?
        - Месяц, а может и меньше. - Заявил мой товарищ, ухмыляясь во весь рот.
        - Месяц!? - Купец недоверчиво посмотрел на Василия, затем вопросительно взглянул на меня.
        - Да, Василий знает немало секретных рецептов. - Репутацию нашего «изобретателя» следовало поддерживать. Васька тут же задрал нос. - Он великий изобретатель, каких свет не видел, но об этом говорить не следует, чтобы не привлекать к нему ненужное внимание.
        - Понимаю, - кивнул Захар, - лихих людей везде хватает.
        Василий тут же вернулся в нормальное состояние.
        - Нужно будет, чтобы ты занялся поиском и наймом надёжных людей для наших торговых лавок. Сперва займись крупными городами.
        - Таких в Междуречье два, ещё четыре в Кварте. - Включился в обсуждение планов купец. - Это я сделаю, связи у меня там уже налажены. И кое-какие люди найдутся.
        - Кстати, о людях! - Сказал Василий. - Мне нужны люди, что будут нанимать мастеров для нашего дела.
        - Нам требуется постоянный приток работников, желательно таких, что имеют опыт работы в кузнечном, строительном или каком-то другом ремесленном деле. - Подсказал я.
        - Хорошо, это я берусь организовать, если сможете привлечь их хорошей зарплатой и бесплатным жильём. - Захар вытащил самодельный блокнотик, наподобие того, что я делал для себя. Достал из кармашка карандаш нашего производства и внёс в него первые заметки. Затем посмотрел на меня и спросил. - А сколько надо мастеров и ремесленников?
        - Много! - Сказал я, не утруждаясь подсчётами. - Для начала и сотня пойдёт!
        - Ого! - удивился Захар.
        - Мастеров мало не бывает! - Засмеялся Василий. Его рассмешила реакция купца. Не понимал он пока, во что он ввязывается, какие масштабные у нас планы.
        - Хорошо, я найму зазывал, которые будут расхваливать Игву, нанимать людей для работы. - Резюмировал купец. Он прикинул что-то, внёс в блокнот новую запись и сказал. - Со мной под вашу руку перейдут мои ученики и мои люди. Однако, для того, чтобы выкупить склады, лавки или построить их на голом месте потребуются немалые деньги. А то, что у меня есть сейчас, я должен буду вернуть Светозару. Не хочу, чтобы меня обвинили в воровстве!
        - Этого никто от тебя не потребует!
        Захар оставался порядочным даже с непорядочными людьми, к которым я причислял нового старосту Игвы. Я понимал, что для реализации наших амбиционных планов потребуются немалые деньги, но всё же со скрипом положил на стол мешочки с золотыми монетами. - Вот тебе сотня монет на первое время.
        - Сотни серебром будет недостаточно. - Спокойно возразил купец. Подхватив рукой один из них, он вдруг смутился. - Постой, это что!? Сотня золотых?!
        - Ага! - Улыбнулся мой земляк. Наш собеседник с немалым уважением посмотрел на нас и спрятал мешки с монетами в свою сумку.
        - Этого должно хватить! - С улыбкой сказал Захар. - Я займусь делами прямо сейчас, а про затраты отчитаюсь, когда приеду в Игву.
        Потом мы согласовали его первые шаги в качестве нашего главного купца, затем тепло попрощались и разошлись по своим делам.
        Васька потащил меня к какому-то мастеру, который пошил под заказ несколько вещей для моего земляка. Но, как оказалось, меня Васька прихватил не зря.
        - Приоденьте-ка, моего друга купца, как полагается! - Заявил он мастеру портному.
        Тот позвал учеников, они обмеряли меня, а затем одели в соболиную шубу, такую же шапку и рукавицы. Под шубой меня одели не менее красиво и солидно. Наряды были по местным понятиям шикарные. Они были удобными для меня, практичными и достаточно качественными, хотя я чувствовал себя в них немного скованно. Слишком они богато выглядели. Василий настоял на том, чтобы взять также и запасную парадную, и обыденную одежды.
        Пользуясь случаем, я позаботился про наряды для своей невесты: купил ей пару платьев, юбок и прочего, а ещё набрал для неё кучу различных одёжек, сапожек и вообще всего, что, на мой взгляд, могло бы ей пригодиться. Для выбора всего необходимого позвали жену мастера, и началась настоящая суета: за какими-то вещами бегали в другие лавки, какие-то вещи тут же подгоняли по моему желанию и размеру.
        Наконец, за одежду я выложил три золотых и получил полтора десятка серебряных монет в качестве сдачи. А потом я оплатил две пары сапог, ботинки и сандалии для меня. Также прикупил обновку для Олеси. За обувь для себя и для моей невесты пришлось выложить пятьдесят восемь серебряных монет, но оно того стоило.
        Измученный бесконечным ожиданием и примерками Василий потащил меня в купеческую гильдию, где за пять золотых мы купили мне купеческое звание. В подтверждение этого гильдейский мастер выдал соответствующую грамоту, которая действовала на всей территории Междуречья и Кварта. Ещё за пять золотых мне купили серебряную цепь с медальоном. На главной стороне серебряного медальона на заднем плане были изображены мешки с товарами, а на переднем - несколько стопок монет разной высоты, размера и достоинства. Эта цепь с медальоном гарантировала мою причастность к голосованию в гильдии, а также это был знак моего нового статуса, признак богатого и уважаемого человека. Васька не мог не отреагировать на мой новый вид.
        - Смотри, брат! Я пахал почти девять месяцев, чтобы заработать триста золотых! - притворяясь расстроенным, сказал он. - А ты ткнул какого-то дикаря в глаз ножиком и получил почти столько же!
        - Завидуй молча, брат! - Пошутил я.
        Мне нравился мой новый вид, а также было приятно оказаться, наконец, в тёплой одежде, а не в её подобии. Хотя я бы лучше оделся в джинсы и кроссовки. Да где ж их тут взять?!
        Мы пошли обратно в нашу гостиницу. Хозяин меня не узнал. Это развеселило моего земляка. Мы тут же поужинали и предупредили, что желаем, чтобы наших лошадей подготовили к дороге на рассвете. После качественного питания на рассвете нам встать не удалось. Мы позавтракали с охранниками и слугой Василия, последний по совместительству также был конюхом. Затем мы вышли на мороз и отправились в обратный путь. За городом дороги оказались заснеженными и полупустыми. Василий путешествовал в своей карете-санях, а я ехал верхом на Травке. В новой одежде я продержался в седле гораздо дольше. Мороз не брал меня, исключением было лицо, которое ничем не было прикрыто.
        Глава 5
        Ко времени позднего обеда мы оказались в придорожной таверне. После того, как мы отведали горячей еды, наелись и согрелись, пришло блаженное чувство неги и сытости.
        В тот момент, когда мы неспешно смаковали липовый час с мёдом, и уже готовились двигаться дальше, девушка, которая нам прислуживала, получив хорошие чаевые, тихим голосом сообщила:
        - Будьте осторожны! - Она посмотрела по сторонам, не подслушивает ли её кто-то, поправила выбившуюся из-под чепчика прядку светлых волос. Я тоже успел посмотреть во все стороны, но в таверне было лишь несколько посетителей за дальними столиками. Девушка повернулась ко мне, сделав вид, что вытирает стол тряпкой, наклонилось, и прошептала. - В лесу объявились лихие люди!
        - Кто они и сколько их? - Встрепенулся один из Васькиных охранников. Этот мужик в прошлом был сержантом в одном из гарнизонов. Настоящий солдат, который и сам умел сражаться и других мог обучить. Но служанка испуганно покосилась в сторону дальнего столика, за которым сидел какой-то бородатый мужик мрачного вида, а затем молча подобрала часть грязной посуды и быстрым шагом ушла на кухню.
        - Тот мужик, который пялился на нас всё время, пошёл за ней! - Заметил молодой охранник.
        Это был худой и высокий по местным меркам парень, мастерски умевший стрелять из лука. В Игве он считался лучшим стрелком.
        - Пошли, посмотрим! - Предложил я и направился на кухню. За мной увязался молодой охранник. Когда мы вошли на кухню, то застали мрачного вида мужика. Тот держал служанку за горло и угрожающим тоном требовал:
        - Говори дура, что ты им рассказала! - Перепуганная служанка, хватая ртом воздух, пыталась вырваться из лап негодяя, но хрупкое юное создание не могло даже пискнуть в его клещах. Я успел подойти на пару шагов, прежде чем тот заметил меня и, бросив девушку, развернулся ко мне лицом. В его руке оказался нож. Я подхватил со стола какую-то кочергу, он понял, что моё оружие будет покруче, поискал глазами вокруг себя и схватил мясницкий разделочный нож с широким как у топорика лезвием. Позади меня появился молодой охранник с натянутым луком. Он быстро уходил вправо, чтобы иметь возможность беспрепятственной стрельбы по противнику.
        - Вам чего надо!? - Заволновался мужик, оказавшись в меньшинстве. - Неприятностей ищете!?
        - В ногу! - Это на пороге кухни появился Василий. Его команда была выполнена мгновенно, молодой охранник тут же спустил стрелу с тетивы. Мужик даже не успел испугаться, как стрела вонзилась ему в бедро.
        - А-а-а! - Заорал негодяй. Затем полился поток ругательств. Ввалился хозяин таверны, и, увидев, что происходит на его кухне, стал причитать, что теперь ему конец. Его глаза при этом в ужасе расширились. Бандиты не простят ему того, что произошло с их товарищем в этой таверне.
        - Выведите всех отсюда! - Распорядился мой товарищ, когда бывший сержант разоружил мужика. - Нам надо потолковать с этим любезным гражданином!
        Мы остались втроём. Раненый мужик, истекая кровью, ругался и грозил нам страшной карой. Вася, которого я знал, вдруг преобразился в лихого парня. Он подошёл к раненому и спросил:
        - Сколько вас там, в лесу? - мужик не отреагировал на вопрос и Васька, которого я не знал, пнул раненого в ту ногу, из которой торчала стрела. Тот заорал от новой волны боли. - Отвечай, не то хуже будет! Сколько вас в лесу?
        - Тринадцать! Тринадцать вместе со мной! Чтоб ты сдох, изверг!
        - Чем вооружены, сколько стрелков? - Бандит, что-то сбивчиво говорил себе под нос.
        Ему было очень больно, он истекал кровью. Однако, мой товарищ посчитал иначе и, поскольку раненый мужик не отвечал, Васька снова пнул бандита в ногу, тот заорал от боли. Я пока не вмешивался, ну, а поскольку ответа на Васькин вопрос не последовало, мой земляк демонстративно занёс ногу над раной бедолаги, примеряясь как бы побольнее ударить бандита.
        И тут из бандита полилось признание за признанием. Он говорил всё, о чём спрашивали и о чём не спрашивали, тоже говорил.
        Оказалось, что схема у бандитов была самой обычной. Дежурный наблюдатель, расположившись в таверне, узнавал о планах путешественников и, примчав на своём коне в логово бандитов, предупреждал своих подельников о том, какой дорогой и когда, их жертвы будут проезжать. Дальше они валили дерево поперёк дороги, устраивали засаду на пути. Когда жертвы останавливались, засада выскакивала и, угрожая расправой, требовала у путников поделиться своим имуществом с бандитами. Вооружены бандиты были разного рода оружием ближнего боя. Это были копья, вилы и топоры. У предводителя имелся настоящий меч и щит. У других ничего подобного не было, зато имелись три плохоньких самодельных лука и один композитный охотничий лук хорошего качества. Прятались бандиты в бывшем лагере лесорубов. Там же складывали всё награбленное. Через знакомого торговца в Туре они сбывали весь краденый товар. Лошадей пока не продавали, держали для того, чтобы перегнать их потом в Кварт. На счету банды были два незадачливых торговца мехом, мастер кузнец со своим скарбом, десяток зажиточных крестьян и десяток не бедных селян, которые везли свои
продукты на продажу или возвращались домой. Крестьян убивали, крестьянок насиловали, а вот торговцев и прочих богатых пленников держали для последующего выкупа. Крестьянских лошадок, что похуже съели. Остальных вот-вот должны были отправить в Кварт, но пока не придумали, как это сделать. Руководил бандой хитрый мужик по кличке Топор. Это от того, что любимым оружием его был острый топорик, которым он лихо вскрывал черепа своих жертв.
        Но банда за глаза своего предводителя называла Рыжим. Это от того, что волосы на его голове и бороде были огненно-рыжими. Бандит напоследок объяснил, какая из дорог ведёт к бандитскому лагерю, а также убедил нас, что у бандитов не принято выставлять дозоры и патрули. Особенно в такие морозы.
        - Чем занимаетесь в остальное время!? - Поинтересовался я.
        - Известно чем! - Сообщил бандит, шмыгая носом. - Баб портим, да пиво хлещем. Иногда в метании ножей соревнуемся.
        - Пиво откуда!? - Спросил я.
        - Так это, его хозяин таверны привозит! Он и еду нам везёт, а взамен мы ему кое-чего из награбленного скарба отдаём. Лошадей купеческих давеча ему отдали за муку да яйца! Я, вижу, вы купцы знатные, зачем вам свои одежды марать?! Может, отпустите меня, а!?
        - Приведи сюда хозяина! - Попросил я младшего охранника. - Есть к нему пару вопросов.
        Когда привели перепуганного трясущегося хозяина таверны, я лишь уточнил для себя главное:
        - Зачем с душегубами связался?
        - Простите меня, люди добрые! - Запричитал он, падая на колени. - Это всё они, ироды проклятые! Дочку мою младшенькую забрали! Сказали, коли не буду их слушаться, так они её удавят! Не хотел я, заставили душегубы, но сам я зла людям не делал!
        - Только молчал и смотрел, как людей грабят, убивают и насилуют!? - Строго спросил Василий.
        - Молчал, чтобы дочку спасти! - Согласился хозяин, заискивающе заглядывая мне в глаза.
        - Если отвезёшь этого к воеводе, - я указал пальцем на раненого бандита, - и вернёшь лошадей в купеческую гильдию, то будешь жить долго и счастливо. А если нет, то пеняй на себя.
        - А дочка моя? - В глазах у него стояли слёзы.
        - Вернём твою дочку! - Пообещал я, а хозяин, рыдая, бросился мне в ноги. Какое же всё-таки сильное впечатление на людей производит одежда, подумал я. - Встань, встань! Иди, готовь свою телегу и грузи на неё всё как обычно. И пива не жалей! Поедем на телеге твою дочку выручать! Сам же собирайся в Каменец, всё сделай, как мне пообещал!
        - Сделаю, сделаю! Всё сделаю, как договаривались, только дочку мою, доченьку ненаглядную… - дальше мы ничего не услышали, потому что хозяин таверны побежал выполнять приказ.
        После небольшого совещания с Василием, охранниками и слугой, мы стали готовиться к встрече с бандитами. Из багажного отделения кареты вытянули пластинчатые доспехи для Василия, для меня и для слуги. Охранники итак уже были в доспехах. Также для меня и Василия нашлись фирменные четырёхзарядные арбалеты. У сержанта такой уже имелся, а молодой охранник отдал свой арбалет слуге, поскольку сам он предпочитал использовать в бою свой лук. По случаю предстоящей битвы, он лишь подтянул тетиву своего лука.
        Шёл лёгкий снег, укрывая землю тонким белым покровом. Потеплело, но снег на земле не таял. Мы облачились в доспехи, а затем погрузились в телегу запряжённую лошадью хозяина таверны. Тот отправился в другую от нас сторону - в город. Я был рад этому, поскольку его причитания про дочку успели сильно утомить всех нас.
        Мы молчали, предстояло опасное и очень рискованное дело, в котором можно было легко потерять кого-то из нас. Я тоже молчал, глядя на зимний лес, в котором заснеженные ветви и тёмные стволы деревьев образовывали причудливые картины. Над лесом нависало серое хмурое небо и это портило всё сказочное впечатление от этого путешествия, навевая плохие предчувствия.
        Дорога до логова заняла примерно час с лишним. Тут в глуши леса, в стороне от дорог, в бывшем лагере лесорубов неплохо устроились в своём гнёздышке беспринципные и безжалостные бандиты. В просеке между деревьев стоял колодец и вокруг него расположились несколько домов. Мы заранее остановились, чтобы спрятаться в телеге, и теперь прислушивались к каждому звуку.
        В это время телегой управлял наш переодетый сержант. Он по своей комплекции и возрасту больше всех походил на хозяина таверны, и пока мы прятались под старыми покрывалами, которые прихватили для этой цели из таверны, сержант, натянув на голову капюшон, правил телегу прямо во двор лагеря.
        Телега подобралась к колодцу и замедлила свой ход. От дома, над которым вился слабый дымок, навстречу нашей телеге вышел один из поселившихся тут грабителей. Мы приготовили своё оружие к бою и ждали, пока телега остановится. Через некоторое время я услышал окрик бандита:
        - Опаньки! Что-то ты, батенька, к нам зачастил! Мы ведь ещё позавчерашнее пиво не выпили, а ты уже новое везёшь. - Он заржал, наслаждаясь собственной шутке, а затем вдруг весело добавил. - Только тебе подождать здесь придётся, там Рыжий твою дочку того…
        Внезапно, ехидный голос бандита стал взволнованным:
        - Ты кто такой?… Хе! - После двойного звона тетивы мы услышали грузное падение тела.
        Лошадь, запряжённая в телегу, громко фыркнула и телега резко остановилась. Мы выскочили из своего укрытия. Не по-зимнему легко одетый бандит, перепутавший сержанта с хозяином таверны, уже не шевелился. Два арбалетных болта навылет прошили его тело и увязли в стене какого-то хозяйственного здания. Сержант не подвёл, один из болтов пробил бандиту грудь, а другой плечо. Хватило бы и того болта, что вошёл в грудь, кровавое пятно разрасталось на месте, где у бандита располагалось сердце.
        Я осмотрел засыпанный снегом двор. Разбойники не стремились расчищать его от снега. Вокруг было полно сугробов, нападавший с крыш снег валялся у стен каждой постройки. Грубо сбитые, сложенные из брёвен дома занимали почти всё пространство вокруг двора. Посредине подворья стоял обложенный камнем и накрытый деревянной крышей колодец, а в углу чуть в стороне от хозяйственной постройки стоял деревянный туалет. Ему уже следовало развалиться, но он держался из последних сил, посеревшие от старости доски были изъедены червями и гнилью.
        Он не был бы удостоен такого внимания, если бы к нему, испортив безупречное снежное покрывало, не вели свежие следы. Во дворе и всего-то было два разных типа свежих следов. Другие следы если и были, то их уже припорошило мягким снежком.
        Судя по следам, один из наследивших во дворе разбойников всё ещё находился в деревянном туалете. Второй уже был мёртв. Я показал слуге на дверь отхожего места. Он кивнул и, взяв дверь на прицел, медленно стал приближаться туда, где засел один из бандитов. Охранники и Василий бросились к дверям жилого дома. Из трёх домов только один оказался ухоженным и более надёжным, кроме того над его крышей от печной трубы поднимался дымок.
        Я подошёл к дому со стороны двора и приблизился к ставням, сквозь щель между ними пробивался свет. Внезапно, с шумом распахнулась дверь туалета, навстречу слуге с ножом в руке бросился рычащий разбойник. Слуга от неожиданности выстрелил и смазал свой первый выстрел, но тут же вторым выстрелом остановил нападавшего мужика. Болт попал тому в живот, ранение вышло очень болезненное, но не несущее негодяю мгновенную смерть.
        Разбойник выронил нож, схватился за живот и заорал не своим голосом. Я понял, что дальше нет смысла пытаться действовать незаметно и распахнул внешние ставни, а внутренние ставни распахнулись сами. Едва за ними показалось удивлённая красная от частых и обильных возлияний рожа какого-то бородатого нечёсаного мужика, я тут же выстрелил в упор, не целясь. Рожа, с торчащим в скуле болтом, молча завалилась обратно внутрь дома. И я увидел царивший там переполох. Бандиты вскакивали из-за столов. При этом на пол полетели кружки, тарелки с едой и прочие предметы. С визгом прочь бросились какие-то полуголые бабы, до сего момента забавлявшиеся с разбойниками. Открылась дверь, тренькнула тетива, затем другая и третья. Я тоже сконцентрировался на самом опасном мужике в поле моего зрения, который схватился за лук. Вторым выстрелом из арбалета, я поразил его в плечо. С такой раной он уже не сможет стрелять. Я перевернул арбалет на другую сторону. В этот момент по моему плечу, укрытому стальным наплечником, со звоном срикошетила стрела. Я спрятался за стену дома и осторожно посмотрел внутрь.
        А там царила паника, одни орали от ран, другие зло и витиевато ругались. Я прицелился в мужика, который пытался пробраться к дверям, заслонившись при этом небольшим деревянным столом. Арбалетный болт поразил его под лопатку, хитрец упал пригвождённый к своему импровизированному укрытию.
        Воодушевлённый недолгим успехом своего подельника ещё один мужик просто перекинул стол на бок и, спрятавшись за ним, пытался наложить стрелу на свой композитный лук. Его руки тряслись, я оборвал его попытки метким выстрелом в шею. Всё мой арбалет оказался разряжен. Рядом кто-то швырнул табуретку в ставни. Соседнее окно оказалось открытым. Слуга подоспел как раз вовремя, чтобы остановить эту дерзкую попытку к прорыву, но при этом опять затратил два болта. Рядом со мной появился Вася, его арбалет был наполовину пуст:
        - Они мне не разрешают стрелять! - Капризно заявил он, очевидно возмущаясь действиями своей охраны. - Да я им жалованье урежу!
        - Скажи спасибо, что вообще разрешили тебе участвовать в бою! - Возразил ему я.
        В наше окно попытался вылезти ещё один головорез, Василий с удовольствием всадил арбалетный болт ему в живот. Я лихорадочно перезаряжал арбалет, то же самое делал слуга, когда над его головой показался душегуб с дубиной в руке. Слуга даже не заметил, как тот огрел его дубиной по шлему. Мой арбалет уже был взведён, но оставался пока без болтов внутри, поэтому я бросил его и, выхватив нож, полоснул разбойника по руке с дубиной в тот момент, когда он приземлился на ноги под окном. Он заорал, схватившись за свою раненую руку, но я нанёс новый удар ножом по открывшемуся горлу, крик бандита захлебнулся кровью. Василий занял мою старую позицию, прицельно выстрелил куда-то через окно. Рядом застонал слуга.
        - Прости, не до тебя сейчас!
        Я аккуратно прислонил его спиной к дому, подхватил свой арбалет и, завершив его перезарядку, посмотрел в окно, которое должен был прикрывать слуга, и успел заметить, как в окно напротив пролезла чья-то задница. Я ничего не успел сделать.
        - Вася! С другой стороны обходят! - Закричал я, и мой товарищ бросился к охранникам. Вовремя, я услышал шум у дверей. Ситуация внутри стабилизировалась. Несколько раненых создавали шум сотни котов, нажравшихся валерьянки. Тройка бандитов забаррикадировалась за двумя столами. Ещё один занял позицию у дверей, которые вели вглубь дома. Он пытался стрелять из своего плохонького лука. Четыре стрелы уже украшали дверной косяк. Остальных бандитов не было заметно, видимо, они были выведены из строя. В глубине дома вопили женщины с пониженной социальной самооценкой. Я отбежал на пять шагов и выглянул за угол, северная стена дома оказалась глухой, значит, разбойникам через неё не пробраться. А внутри дома слышались какие-то тяжёлые шаги, мужским знакомым голосом грязно ругались, пытаясь успокоить общий женский ор. Из тринадцати бандитов в строю осталось пятеро. Неплохо. Вернулся Василий. Я попросил его последить в окно за бандитами, а сам продолжил заряжать свой арбалет. Наложив два болта, я потянул ручку, накручивая барабан, подтянул две тетивы. Молодой охранник и бандит с луком устроили перестрелку.
        - Они что-то замышляют! - Прошипел Васька, указывая на угол, в котором засела троица бандитов.
        Я прислушался. Из глубины дома предводитель пытался командовать оставшимися разбойниками. Он что-то приказал своим подельникам. Я поднялся над оконным проёмом как раз в тот момент, когда лучник использовал свою попытку для стрельбы по нашему молодому охраннику, а троица вскочила из-за своего укрытия. Похоже, они пытались организовать прорыв. Я не стал дожидаться, пока они заметят меня и выстрелил. К сожалению, оба моих выстрела угодили в одного из бандитов. Болты вошли сбоку, один застрял в рёбрах, второй пригвоздил к телу руку. Пострадавший с криками упал обратно в своё укрытие, но два других бандита, подхватив стол в руки, бросились к выходу. Стрела молодого охранника с гулом засела в столешнице, но вреда разбойникам нанести не смогла. К разбойникам присоединился стрелок, а за ними показался главарь со щитом и топориком в руках. Я бросил арбалет и побежал к выходу, где и должна была произойти развязка нашего боя. Подоспел я как раз к тому моменту, когда стол с треском врезался в хлипкую дверь, а все четверо бандитов оказались на улице против двух наших охранников. Молодой охранник отбросил свой
лук, выхватил меч и встал в стойку. Сержант, не дожидаясь, когда разбойники организованно вступят в бой, напал сразу на двух бандитов. Одним из ударов он перерубил тетиву у оставшегося лучника. Я атаковал с фланга предводителя бандитов. Завязалась короткая схватка. Центром нашей группы был сержант, правый его фланг прикрывал молодой охранник, а левый я. Нападавших врагов было на одного больше, но у вражеского лучника из оружия оставался только охотничий нож.
        - А-а! Опять ты! - Завопил мой Рыжий противник.
        Я тоже его узнал. Это был тот самый нечистый на руку рыжий бородач, который пытался настроить против меня людей в лагере беженцев у южных ворот Каменца.
        - Да, Афанасий! Я тоже рад тебя видеть! - Съехидничал я.
        - Ну, вот и расквитаемся! - Оскалился предводитель бандитов, улыбаясь в свою рыжую бородищу.
        Схватка охранников с тремя бандитами осталась где-то в стороне. Я сосредоточился на своём противнике. Тот был хорошо вооружён, в отличие от его подельников. Видимо он успел облачиться в кожаные доспехи с железным нагрудником, пока его товарищи пытались дать нам достойный отпор. Рыжий спросил.
        - Помнишь, я обещал, что мы ещё встретимся?!
        - Я вижу, тебе понравилось огребать?! - Поддел я его, а сам в это время анализировал ситуацию.
        Афанасий держал в руках круглый лёгкий щит и одноручный топорик с хищным блестящим лезвием. Мне уже приходилось почувствовать на себе всю силу комбинации щита и меча. Но тогда у меня были свои щит и меч, а сейчас у меня была только сабля. Зато я умело обращался с ней, а уроки фехтования из того далёкого, но всё же родного мира пригодились мне уже не раз.
        Рыжий противник бросился на меня, угрожая мне своим оружием. Мой пластинчатый доспех против острого топорика не справится. Раньше затрещат мои рёбра, сминаемые силой бронебойного оружия. Поэтому я, как умел, уклонялся и пытался огрызаться саблей.
        Надо сказать, мой враг, сейчас оказался намного опаснее и увереннее, чем в тот раз, когда схватка была рукопашной. Предводитель душегубов неплохо обращался со своим оружием. Раз за разом он оттеснял меня назад. Его преимущество заключалось в наличии щита. Я пытался перейти в контратаку, но лишь нарывался на качественный отпор и в результате снова отступал. Надо было использовать всю свою ловкость, чтобы победить Афанасия, но я ещё не вернул себе мои обычные физические кондиции, а мой враг наоборот находился на пике своей силы и формы.
        Наконец, произошло то, чего я и опасался. Отступая к колодцу, я оступился, нога моя скользнула по льду, что остался от пролившейся воды, я позорно упал на пятую точку. Афанасий победно улыбнулся и отвёл руку для удара.
        Мне ничего не оставалось, как, изловчившись, изо всех сил ударить его ногой. Надо отметить, что мой противник совершенно не ожидал от меня такого манёвра и мой отчаянный удар пришёлся на его колено, нога у Рыжего злодея не выдержала и выгнулась под неестественным углом в сторону. Одновременно послышался громкий хруст, а его тело по инерции продолжило свой путь вперёд и вниз, прямо на меня.
        Мой противник вскрикнул от боли, а я в то же время успел вернуть ногу назад, согнуть её в колене и выбросить вверх до того, как Афанасий всей своей бронированной тушей завалится на меня. Несмотря на страхи в моей голове, тело действовало почти автоматически, второй удар моей ноги поймал, падающего как мешок, Рыжего бандита в воздухе, пятка ударила противника под подбородок. Зубы Афанасия клацнули, голова с хрустом позвоночника откинулась назад, и он замертво упал рядом со мной. Я боялся, что его топор, может мне навредить. Ведь если он влетит в меня своим остриём, то пробьёт мои доспехи или проломит мне голову. Топорик на пару сантиметров разминулся с моим телом.
        - Не-е-е-т! - Отчаянный девичий крик прозвучал где-то в десяти шагах от меня. - Афанасий! Милый!
        Я привстал на локтях и увидел бегущую в мою сторону молоденькую девушку. Она была одета в тонкую ночную рубаху, будто только что вылезла из кровати. Она совершенно не замечала мороза. Со слезами на щеках девушка упала голыми коленями в снег, перевернула мёртвое тело главаря разбойников, с горестным воплем упала ему на грудь и зарыдала, содрогаясь всем телом.
        Мне было её жаль. Не верилось, что кто-то может полюбить такую скотину как Афанасий. В том, что Рыжий мерзавец никого не любил, я был уверен. Я с трудом поднялся, отряхнулся от снега, мне здорово отбило спину при падении. Я осмотрелся, молодой охранник уже оказывал слуге первую помощь. Тот слабо, но шевелился, хорошо что он был в шлеме, а иначе ему б не пережить того удара дубинкой по голове. Василий стоял с заряженным арбалетом в руках. Похоже, он не успел его зарядить и разрядить во время боя. Сержант держался за бок. Я направился к нему:
        - Что у тебя? - Я высматривал кровь на его доспехе.
        - Всё в порядке, дверью приложило! Синяк будет, а так в полном порядке!
        Я осмотрел сержанта, действительно кровь на доспехе была не его. Внезапно он схватил меня двумя руками и потянул вниз, над головой с гудением, рассекая воздух и вращаясь в полёте, пролетел нож. Тут же со звоном тренькнула тетива, послышался всхлип, я повернулся, чтобы увидеть, как девица с расплывающимся огромным пятном крови заваливается на землю. Ненависть в её глазах блеснула в последний раз, её глаза остекленели, и она упала лицом вниз.
        - Стокгольмский синдром! - Убитым голосом произнёс Василий.
        Очевидно, смерть этой малолетней особы подкосила его.
        - Не удивлюсь, если это та самая дочка хозяина таверны! - Доверительно сообщил мне сержант.
        Я с благодарностью похлопал его по плечу, ведь только что он спас мне жизнь. Мы поднялись с холодной земли, попутно отряхиваясь от снега. Когда я повернулся к колодцу, мой товарищ всё ещё стоял над трупом девушки.
        Я подошёл к нему и спросил:
        - Вася, ты в порядке?
        Мой товарищ не ответил, его лицо мрачнело с каждой секундой, а затем он повернулся и отправился к телеге, на которой мы приехали, влез в неё, накрылся покрывалом и просидел там со стеклянным опустошённым взглядом до самого возвращения назад в таверну.
        Он снова был тем самым парнем, которого я знал. Чувствительный, слегка чудаковатый, но гуманный человек из моего цивилизованного прошлого. Приятно было сознавать, что, несмотря на все события, случившиеся с Василием, он в глубине души остался таким же, как и раньше.
        Глава 6
        Мы освободили пленных, которых держали в соседнем доме. В основном это были молодые и зрелые крестьянки, которым не посчастливилось приглянуться бандитам, а также два купца, за которых бандиты планировали получить выкуп.
        Среди прочих пленников также оказался дальний родственник жены герцога Малеха. Это был мелкий дворянин лет тридцати, служивший при королевском казначее посыльным. Виконт как раз направлялся в Игву, для деловой встречи с Василием. Посылал его казначей с задачей оборудовать во дворце Кварта замки новой модной системы Игва. Звали этого посыльного Сореном. Поскольку дальний родственник герцога оказывал сопротивление, угрожал своими связями и прочими карами, бандиты его не жаловали. Били, издевались и мучили голодом. Но даже после этого виконт Сорен не выглядел сломленным. А вот одежда его пострадала настолько, что впору было её заменить. Она была в каких-то пятнах, в грязи и крови. Отпрыск благородного Междуреченского рода выглядел не лучше, но, к счастью, ему удалось отделаться только ушибами и ссадинами. Ему разбили бровь и губу, порезали руку, на затылке имелась большая шишка с содранной кожей. Я взялся помогать виконту и первым делом предложил ему хлеба и пива, от чего он сразу же захмелел и расслабился. Затем я приставил к нему двух крестьянок, выдал им таз с тёплой водой и какие-то вполне чистые
тряпки. Крестьянкам с помощью всего этого удалось привести Сорена в более-менее человеческий вид. Кровь и грязь отмыли, а местами оттёрли с лица и рук. Затем одели его в тёплую одежду и устроили на одной из телег. Теперь родственник герцога счастливо улыбался и кутался в тёплые одеяла.
        Рядом с ним сидел мой безразличный ко всему земляк. Кстати, Вася оказался прав, девица, которая бросила в меня нож, действительно была дочкой хозяина таверны. Я приказал вначале перенести её в дом, потом завернуть её тело в какие-то одеяла и только потом мы погрузили дочку хозяина таверны во вторую телегу, в которой она находилось в гордом одиночестве. В другой ситуации эти почести были бы лишними, но я дал слово бедняге отцу, и собирался вернуть хотя бы тело бедной девочки домой. Хотя сомневаюсь, что она была бы рада вернуться туда, будь она в полном здравии.
        Но вернёмся к лесному логову разбойников. Второй дом в лагере лесорубов бандиты, не сильно напрягаясь, пробовали переоборудовать в конюшню. В заточении находились двадцать восемь лошадей. Крестьянки, оказавшиеся в плену у бандитов, опознали семь из них.
        Мы одели, отогрели и накормили бедных женщин, а потом и вовсе отпустили ту часть из них, что могла уехать на своих лошадях. Всем женщинам крепко досталось от бандитов. У девяти женщин одежда оказалась изорвана, а на теле нашлись следы насилия и жестокости шайки грабителей. Они были потрясены, напуганы, но времени на то, чтобы лечить их от ужасов плена у нас не было. Однако это не помешало находчивым женщинам отыскать какие-то тряпки и верёвки, при помощи которых они перетянули порванную одежду, прикрыв от посторонних взглядов свои покрытые синяками тела.
        Освобождённые купцы в крестьянских одеждах со следами крови на ней тоже искали своих лошадей, но честно признались, что таковых в подобии конюшни не оказалось. Мы также готовы были отпустить их вместе с двумя любыми лошадьми, но коммерсанты заявили, что потеряв своё имущество, остались без средств существования. Купцы не могли зимой без денег и еды добраться домой, ведь их дом находился далеко в Кварте. Изначально они также следовали в Игву, где собирались наладить сбыт зерна, которым торговали на юге, где этого товара было в избытке. Я предложил им отправиться в Игву вместе с нами, откуда они с первым же кораблём могли бы вернуться в Кварт. Бородатые купцы с радостью согласились.
        Среди бандитов, оставшихся в живых, оказалось четверо раненых. Один умер почти сразу, остальным мы оказали первую помощь, потом связали им руки и ноги, а затем поручили их заботам женщин, которых те держали под замком. Эти несчастные женщины не смогли отыскать своих лошадей и отправились с нами, побоявшись идти пешком через заснеженный лес.
        Мне показалось, что раненым разбойникам повезло, и они ещё поживут до суда в Каменце. Но позже выяснилось, что к тому времени, как мы приехали в таверну, три подопечных раненых бандита были найдены мёртвыми со следами удушения. Женщины делали вид, что они здесь ни при чём, но получалось это у них плохо. Я их не осуждал, возможно, теперь они смогут перевернуть эту ужасную страницу своего прошлого. Хотя вряд ли такое можно будет забыть. Скорее им придётся с этим смириться.
        Оставалось разобраться с теми бабами, которым нравилось общество бандитов. Они с подозрением смотрели на нас, но оставаться одни в разбойничьем логове не захотели. Мы решили довезти их до таверны, а там пускай катятся на все четыре стороны.
        Отдельного внимания заслуживали деньги, которые мы собрали с убитых и раненых врагов, а также те, что мы нашли в тайнике в дальней комнате под одной из шатающихся досок в полу. Всего у бандитов в меди, серебре и золоте обнаружился эквивалент трёхсот двадцати тысячам медных монет. Это соответствовало тридцати двум золотым монетам. Два золотых мы отдали родственнику герцога Малеха и предоставили ему самую приличную из лошадей, взамен той, что убили душегубы во время нападения из засады. Тот тоже пожелал ехать с нами в Игву и это несмотря на то, что Василий случайным образом нашёлся прямо тут. Я надеялся, что Сорен разговорит моего товарища. Но Васька, выглядевший подавленным, пробурчал, что, мол, мастеров, замки и ключи у себя за пазухой не носит.
        Сорен не обиделся, а лишь широко улыбнулся, и тут же поморщился от боли - дала о себе знать разбитая губа.
        Мой внутренний хомяк потребовал полностью перетряхнуть это гнездо разбоя и разврата. Потом мы долго грузили на три телеги, которые оказались у бандитов, мешки с продовольствием, товарами и одеждой. Сорена, крестьянок и девок к этому не привлекали, а сильно похудевшие купцы оказались слабой подмогой. Мы подчистили всё, что можно было унести, включая алкогольные напитки, посуду, оружие и инструменты. Хомяк блаженствовал и утверждал, что в хозяйстве всё сгодится!
        Поздним вечером, под свет факелов, небольшой снежок и морозец мы вернулись обратно. Ещё на перекрёстке мы расстались с большинством наших временных попутчиц, а сами отправились дальше и заночевали в таверне. Молодые служанки, отлично знавшие погибшую дочку хозяина, долго плакали над её телом. Я наплёл им историю о том, что бедную девочку подстрелили душегубы, когда она пыталась убежать от них.
        - К сожалению, мы не успели её спасти! - Закончил я свой рассказ. Василий молчал, предоставив мне право уладить проблему. Короче, я представил дело так, будто дочь хозяина, никогда не превращалась из жертвы насилия, в соучастницу преступлений банды душегубов, а по совместительству ещё и в любовницу главаря шайки разбойников. После этого тело девушки отнесли в её старую комнату.
        А нас, как настоящих героев спасителей от злодеев и насильников, служанки согласились обслужить за счёт заведения: накормили, напоили и выделили место для ночлега. Наших новых и наших старых лошадей также накормили, и устроили до утра в конюшне при таверне. Мы не остались в долгу - вернули бочки с пивом, сбросили немного муки и мешков с овощами.
        Утром нас снова накормили, напоили и помогли подготовить лошадей к переходу. Едва мы собрались отправиться в путь, как вернулся хозяин таверны. Он привёз мне письмо от Мстислава, в котором тот сообщал, что душегуба повесят завтра же на рыночной площади. А ещё воевода отправил в Тур гонца с ножом Зверя, моими расписками и сопроводительным письмом к герцогу, в котором упоминались мои подвиги. Я передал письмо Василию и посмотрел на хозяина таверны, тот только этого и ждал:
        - Я всё сделал, как вы велели! Душегуба я сдал самому Мстиславу, про всё воеводе рассказал. - В этом месте молчаливый попуститель беззакония запнулся и смутился под моим строгим недоверчивым взглядом. Тут же опомнился и спросил. - А что с моей доченькой, вы нашли её?
        - Нашли. - Я нахмурился.
        Служанки, предчувствуя последующие события, закрыли рты платками, на глазах у них опять появились слёзы. Хозяин почувствовал что-то неладное, оглянулся, заметил служанок и спросил:
        - Что с ней? Они обижали её? - Он обвёл испуганным взглядом заплаканных женщин, подумал, что ему лучше во всём разобраться самому и крикнул. - Где она?
        Служанки покачали головами, и тут до бедного отца девушки стало доходить. Он бросился в таверну, какое-то время было тихо, а затем оттуда раздался полный горя и отчаянья крик несчастного отца. В комнате своей дочери он обнаружил её остывший бледный труп.
        - Поехали!? - Решил за всех старший охранник.
        Я кивнул, поскольку Васька уже находился внутри своей кареты, а все наши попутчики только и ждали приказа отправляться. И наш, увеличившийся за счёт купцов, Сорена, лошадей и новых телег, обоз тронулся в путь.
        Как только мы оставили позади таверну, мрачные мысли отступили, я переключился на замечательные зимние виды. Ехать в тёплой купеческой одежде было очень удобно и комфортно, поэтому я не собирался пересаживаться в карету и ехал на Травке. Лошадка была счастлива, она то и дело посматривала на меня своими умными карими глазами, отчего мне хотелось её погладить и нашептать ей несколько ласковых слов.
        А, кроме того, все мои мысли занимала Олеся: моя любимая, нежная и отзывчивая невеста. А ещё я думал про наш драгоценный плод любви, который вскоре должен был появиться на свет. Мне не терпелось повидать свою женщину, вручить ей подарки, показать те милые вещи, что я приобрёл для нашего ещё не рождённого ребёнка. Огорчал только предстоящий конфликт с тестем, который мы собирались углубить, отобрав у него очередные экономические рычаги правления Игвой.
        Временами я пытался отвлечься от неприятных мыслей, рассматривая пейзажи. Теперь, когда в нашем обозе появились телеги, скорость передвижения замедлилась настолько, что у меня появилась возможность любоваться заснеженными полями и заснувшим заснеженным лесом. Глаза слепило от яркого белого покрывала, которое блестело и переливалось на солнце. Травка, укрытая покрывалом, неспешно ступала по снегу. Колея тут была наезжена прилично, снег утоптали до того, что копыта моей лошадки почти не проваливались в него. Мне было хорошо на свежем воздухе, на открытом пространстве было безветренно и солнечно, отчего моё путешествие было вдвойне приятным.
        Ко мне приблизился Сорен, наши лошади поровнялись, а мой попутчик, улыбнувшись, сказал:
        - Замечательная погода, мастер Игорь! - Я был согласен, поэтому, видя моё приподнятое настроение, потомок графа продолжил. - Далеко ли ещё до Игвы?
        - В таком темпе, как сейчас?! - Я скептически смерил взглядом телеги, которые задавали наш общий темп движения. - Надеюсь, до вечера мы уже будем там.
        - А я вот люблю путешествовать, особенно в такую прекрасную погоду! - Вдруг разоткровенничался Сорен. - Что ещё остаётся делать младшему отпрыску из небогатой дворянской семьи?
        Он хохотнул, но я почувствовал, что-то недосказанное, оставленное внутри. Видимо, его положение тяготило его.
        - У вас большая родня? - Поинтересовался я.
        - Вовсе нет! Только родители, мой старший брат с женой да я. Но он наследует всё, а я не получаю ничего! - С грустью заметил он. - Мои родители не богаты. Всего-то два небольших посёлка да поместье в собственности. Родители получают прибыль в основном с мельницы, которую построили сразу после моего рождения. Мой брат унаследует всё имущество и титул графа, а я вынужден строить своё будущее самостоятельно. - Он вздохнул.
        - А что унаследуешь ты? - Поинтересовался я у мелкого дворянина.
        - А я уже получил от своей семьи всё, что можно было получить. Небольшую сумму денег, хорошее образование и напутствие в большой мир! - Сорен снова хохотнул, а я грустно улыбнулся. В нашем старом мире такие истории случались нередко, но и они в своё время канули в лету, когда собственность научились делить правильно, появились акции и прочие вещи. А титулы, хоть и сохранились в малом количестве, но стали анахронизмом, не дающим практически никаких преимуществ над другими людьми. Или это мне только кажется?!
        - Иногда, хорошее образование является более ценным даром, чем большое наследство! - Решил я подбодрить своего собеседника. - С его помощью можно неплохо устроиться в этой жизни, а если умело им распорядиться, то можно и разбогатеть!
        - Это, к сожалению, не про меня! - Попутчик поправил съехавшую с головы шапку. - Родители отдали меня в военную школу при королевском дворе. И вначале всё шло хорошо. После окончания школы меня приняли в гвардию короля Сигурда. Это было замечательное время. Я получал приличное жалование, а при королевском дворе всегда было интересно. Я находился в среде множества развлечений и забав.
        - Но не обошлось без проблем? - Вернул я его к рассказу о собственной истории.
        - Да. - Он тяжело вздохнул. - Были и соблазны.
        - Я чувствую, что без женщины тут не обошлось! - Улыбнулся я.
        - Ты, мастер Игорь, умный человек, значит, сможешь меня понять! - Он обернулся, посмотрел по сторонам, убеждаясь, что нас никто не услышит. Затем снова поправил шапку, которая ему явно была великовата, и продолжил свой рассказ уже шёпотом. - Я влюбился. Это было неизбежно, поскольку я был молод и горяч, а вокруг меня порхали создания, небесная красота которых, могла бы затмить даже само небо и солнце! Клянусь, если бы мне пришлось пережить нечто подобное ещё раз, я был бы самым счастливым человеком на свете!
        - Она была замужем? - Попытался я отгадать суть его проблемы.
        - Нет! Что ты! - Возмутился он, а затем весело добавил. - Хуже! Она была фрейлиной, подругой дочери короля, а кроме всего прочего очень завидной невестой. Не чета такому бедному дворянину как я!
        - И что же между вами произошло?
        - А то, что обычно случается между двумя влюблёнными молодыми людьми. - Его лицо осветила улыбка блаженного человека, который прикоснулся к чему-то светлому и чудесному. - Мы наслаждались нашими чувствами и друг другом, а затем нас раскрыли.
        - Король? - предположил я самое, на мой взгляд, очевидное из допущений и ошибся.
        - Нет! Мой командир. Он застал нас в тот момент, когда я под влиянием чувств покинул свой пост. И меня выперли из гвардии. Вначале отправили в заштатный кавалерийский отряд, а оттуда и вовсе выгнали за пьянку. Эх!
        Мой собеседник с грустью и хрипом выдохнул.
        - Так как же ты вернулся на королевскую службу?
        - Мой брат женился на дочери королевского казначея! И это не совсем королевская служба, хоть казначей и королевский. - Сказано это было с юмором, но и с досадой в голосе тоже.
        - Хорошо, когда о тебе заботится твой брат! - Сообщил я. - У меня вот нет братьев и сестёр. Разве что Василий мне как брат.
        - Ха-ха-ха! - Рассмеялся Сорен. - Ты ошибся, мой благородный спаситель! Брат помогал не мне, а себе. Когда он женился, то решил спровадить меня из поместья, чтобы я не ошивался у него перед носом! Вот так я и оказался на службе у королевского казначея.
        - Интересная работа при королевском казначее? - Из леса послышался далёкий волчий вой, моя лошадь встревожилась, я потрепал Травку по шее и прошептал ей на ухо. - Тише! Тише!
        - Работа моя не очень интересная. Считать, прибавлять, записывать. - Сорен тяжело вздохнул. - Гораздо интереснее путешествовать с поручениями, но мой руководитель не часто отпускает меня от себя, только если это крайне важные дела.
        - Что так сильно ценит твою работу?
        Я не смог сдержать свой здоровый скептицизм, моя бровь взметнулась, как обычно бывает в таких случаях.
        - Нет. - Рассмеялся мой собеседник. - Я всегда выполняю его поручения точно и быстро. Просто обратно мне возвращаться не хочется, вот я и не спешу.
        - А чем бы тебе самому хотелось заняться? - Поинтересовался я.
        - Я люблю лошадей, путешествия и чтобы ветер дул мне в лицо! - Он захлебнулся от переживаний, тут же спохватился и продолжил уже спокойнее. - Если честно, то мне больше всего нравилось служить в кавалерийском отряде. Но тогда я этого не ценил. Я напивался дешёвым пивом, пытаясь забыть свою возлюбленную, лапал служанок и крестьянок, что посмазливее, но так ничего и не смог поделать со своими воспоминаниями. А потом, я узнал, что её выдали замуж за какого-то богатого дворянина и всё прошло. Я-то наивно надеялся, что она откажется, будет меня дожидаться. Я был наивен и глуп, как и все влюблённые. Ну, а я к тому времени уже сумел загубить свою военную карьеру. А ведь я был старшим в каждом конном патруле, в котором мне довелось побывать. Не зря же я получал в королевской военной школе дополнительное жалование за прилежную учёбу!
        - Ну, ты не грусти! Может ещё всё образуется!? - Посочувствовал я молодому аристократу. - А расскажи-ка мне лучше про Малеха!
        - Про герцога? - Он разочарованно отвернулся. Но тут же взял себя в руки, поскольку распускать сопли перед почти незнакомым человеком не следовало. - Сестра моей мамы была женой Малеха!
        - То есть, как это была!?
        - А так, была да умерла, когда родила второго ребёнка. - Пояснил мне собеседник, поправляя шапку, которая вновь съехала на одну сторону. - А герцог Малех, выходит, муж моей тётки.
        - Печально. И какая она была, твоя тётка, жена герцога Малеха? - Меня интересовало всё, что касалось правителя Междуречья.
        - Я её почти не помню, совсем ещё маленький был, когда это случилось. - Сообщил Сорен. - Ну, и пока тётка была жива, я часто посещал Тур и жил там вместе с сыном герцога. Тот тоже любил лошадей. Эх, хороший был у меня брат!
        - Почему был!? - Удивился я.
        - Так ведь убили его в прошлом году! Сам Зверь и убил, только вначале он с него кожу живьём содрал. Всё хотел узнать план города, какие там, в Туре, укрепления да гарнизон.
        - Этот изверг не одну сотню людей убил. Но больше Зверь не сможет ни на кого поднять свою руку! - Твёрдо заявил я. - Нет, его больше.
        - Это правда?
        - Я его убил, но при этом чуть сам голову не сложил.
        - Да, ну! - В голосе моего собеседника было и удивление, и уважение, и недоверие, и зависть. Столько эмоций, что Сорен не удержался и спросил. - А ты знаешь о том, что за голову Зверя была назначена большая награда?
        - Конечно, знаю! Сам воевода Мстислав меня и наградил.
        - А расскажи, как это было, ну, как ты этого Зверя отыскал?
        Я рассказал Сорену о том, как диверсанты напали на Новосёлки, а затем, как мы отбились от малого вражеского отряда. Потом про то, как окружили большой вражеский отряд в лесу и про то, как я чуть не погиб в бою со Зверем. Затем настала моя очередь спрашивать, и я опять вернулся к интересовавшей меня теме:
        - А ты познакомишь меня с герцогом?
        - Конечно. Хоть он меня и не жалует. - Сказал Сорен, затем, увидев моё удивление, решил пояснить. - Когда его сын погиб, Малех был убит горем! Эти переживания привели герцога к тяжёлой болезни. Он долго лечился, но так и не выздоровел окончательно. Если бы не маг-лекарь, Малех мог бы и вовсе умереть от тоски и кровавого кашля. А всё от того, что он очень любил своего наследника. Он и сейчас убивается по сыну! А я лишнее тому напоминание, ведь мы были одного возраста и роста, провели почти всё детство вместе. В детстве нас и вовсе часто путали, настолько мы были похожи.
        - А что герцог, неужели у него больше не осталось детей?
        - Почему же не осталось!? - Он улыбнулся. - Дочь осталась. Но разве ж это наследник? Теперь, даже если она удачно выйдет замуж, то герцогский род по мужской линии оборвётся. Нет больше у герцога сил, чтобы нового наследника зачать! Слишком уж он старый да немощный стал.
        - Так ведь дочь…
        - Нет! Дочь слишком молода и кроме того она должна была выйти замуж за какого-то барона в Кварте.
        - Чего же не вышла?
        - Так ведь отец болеет, война на носу, какая тут может быть свадьба!
        - Выходит, у герцога нет наследника, который бы мог управлять Междуречьем?
        - Выходит что так! Хотя я так думаю, что наследников-то, как раз найдётся больше чем нужно! - Усмехнулся Сорен. - На богатую добычу они слетятся хоть из далёкого Кварта, хоть из самой могилы!
        Сорен рассказал мне многое. Оказалось, что Малех, рано поседел, он был уже довольно старым человеком, который пережил и свою жену, и старшего сына, которого прошлой осенью убили на одной из сожжённых застав. С тех пор, герцог Малех, расстроенный смертью наследника, не находил себе места от горя. Спасала его от неминуемой хандры и последующей смерти только дочь. Эта молодая особа, девятнадцати лет отроду, пыталась вывести Малеха из состояния постоянной депрессии. Малех был высоким и в молодости, говорят, был тот ещё сердцеед. Ему бы задуматься о том, что будет после его смерти, а он всё находится в трауре по своему наследнику. По словам Сорена, герцогу следовало выдать дочь замуж, чтобы она родила ему внука, тогда тот станет настоящим наследником Малеха, которому можно будет передать и имя, и титул, и земли. Но для того, чтобы выдать её замуж требовалось отправить девушку ко двору в Кварт, а герцог этого всячески пытался избежать, удерживая дочь от устройства её личной жизни. Кроме того, двоюродная сестра Сорена не особо стремилась замуж по расчёту.
        Сам герцог, когда ещё находился в добром здравии, был прекрасным управителем своих земель. Он умело использовал преимущества Междуречья, его географическое расположение было удобным для обороны и для торговли. Герцогство умело распоряжалось своими богатствами, люди, несмотря на отдалённое расположение Междуречья, были сыты и довольны. Вдоль Северных гор Междуречье добывало золото, медь, железо, олово и свинец. Все эти ресурсы герцог не спешил отдавать в натуральном виде. Он предпочитал поддерживать мастеров оружейного, кузнечного и ювелирного дела. Не брезговал он также продажей леса, которого в Междуречье было очень много. Короче для мастеровых гильдий он был очень нужным и ценным руководителем. Для обеспечения потребностей в продовольствии, герцог закупал на юге зерно и другие продукты. После смерти жены герцог заводил себе содержанок, но так и не дал им какой-либо власти, не обещал наследства и не прижил от них детей. К подчинённым относился строго, но справедливо, за что его уважали, но не любили среди служащих. В последнее время, но ещё до смерти сына, Малех активно собирал войска,
обустраивал заставы, укреплял посёлки. Он приказал сжечь мосты через Кристальную реку, чтобы помешать врагу неожиданно напасть на Междуречье.
        Короче, мне Малех заочно понравился. Хозяйственный был мужик, но, похоже, сейчас он не в лучшем душевном состоянии, расклеился. И мне казалось, что я могу его понять. Как оказалось впоследствии, я сильно ошибался на этот счёт.
        За время нашего неспешного путешествия я подружился с Сореном. Он оказался приятным собеседником и умным человеком, что в этом мире было большой редкостью. Когда мы прибыли в Игву, купцы и Сорен отправились к Василию, который пообещал им своё заступничество и великодушно предложил им пожить в своём доме. Он решил принять этих гостей у себя, а не мариновать их на постоялом дворе, чем, естественно, сразу же попытался воспользоваться, наладив со своими гостями надёжные взаимовыгодные связи. Я же отправился в свою пыльную комнатку. Как только я слегка расправился со своим скарбом, немного разложил по углам одежду, тут же открылась дверь. Тут было не принято стучать в двери, но всё равно я был недоволен, что не закрыл её на засов.
        - Здравствуй, зятёк! - Светозар выглядел довольным, похоже, придумал, как мне напакостить. - Твой упрямый осёл, Павел, ведёт себя неподобающе! С ним трудно работать, заменил бы ты его!
        - А в чём дело? - Я догадывался, что Павел упирался, когда дело доходило до точного исполнения моих указаний.
        - Не желает мне в долг доски давать! Ну, посуди сам, не могу же я за каждую доску к нему бежать, да деньги платить! - В моих глазах он не увидел какой-либо поддержки. - Писал бы на бумаге, кто и сколько досок взял, потом бы ко мне приходил, неужто я б ему не заплатил?
        - Таково было моё ему указание, деньги брать прежде, чем отдавать продукцию! - Объяснил я.
        - Ишь ты, вперёд! Не чужие чай мы люди, чтобы с нами как с заезжими купцами!?
        Мой будущий родственник явно переигрывал. Он уже воспринимал Игву как свою собственность. Этот опасный симптом проявляется, когда человек запускает в общую казну свои загребущие ручки.
        - Деньги счёт любят! - Возразил я.
        - А раньше разве так было!? - Не унимался Светозар.
        - А раньше у нас казна общая была! - Не сдавался я.
        - Выходит ты решил жить отдельно, и казна наша теперь тебе чужая!? - Его мягкий голос меня не обманул, его глаза смотрели на меня со злостью.
        - Выходит, что ты меня заставил так жить, - заметил я, - когда решил вместо меня старостой стать.
        - Так ты ж больной был! - Не унимался Светозар, переигрывая с удивлением и обидой в голосе.
        - И что изменилось, когда я поправился? Разве я снова стал старостой, а ты готов вернуться на должность коменданта?! - Я сказал то, что думал, но Светозар даже ухом не повёл.
        - Люди меня не поймут! Меня люди уважают и любят, а что тебя? Тебя даже не все знают! Пока ты больной лежал к нам много людей пожаловало. - Светозар решил изменить тактику, перешёл на дружеский тон. - Ты не серчай. Я ж не со зла, а по необходимости твоё место занял. Но я ведь могу многое исправить. Могу тебя сделать своей правой рукой! Мне толковые руководители нужны. А вместе мы многое сможем сделать! Что скажешь?
        - Нет, спасибо! Я думаю, что это не люди не хотят, чтобы я старостой был.
        Намёк был достаточно прозрачным, чтобы Светозар, наконец, перешёл к действиям.
        - А я думал с тобой всё по-хорошему решить, - сказал он с притворной грустью в голосе, - а выходит, придётся поступить с тобой по-другому!
        - Как же это?
        - А вот так! Коли ты с нами, словно с чужими людьми, доски для нас жалеешь, - он сделал паузу, чтобы я мог прочувствовать всю степень своей вины, - думаю, уходить тебе надо на свою пильную мельницу! Нам в администрации места давно не хватает, уже всех жильцов отсюда отселили, только ты и остался!
        - Выгоняешь? - Подвёл я итог.
        - Не я выгоняю, жизнь заставляет! - Его лукавый взгляд сделался притворно добродушным. - Но ты можешь поселиться у меня в доме. Всё ближе к невесте будешь!
        - Нет, я уйду на пильную мельницу, не впервой мне, потерплю немного, а там и себе домик построю. - Сообщил я ему о своём решении. И тут же решил задеть его чувство собственной важности. - Думаю построить себе большой дом с видом на реку. Как думаешь, четыре этажа для моей семьи не маловато будет?
        - Как хочешь! - Сдался Светозар, нисколько не поддавшись на мою провокацию. - Я тебя не тороплю, но к завтрашнему обеду хочу, чтобы ты комнату освободил. Кого другого я б давно взашей выгнал, но тебя, зятёк, не стану. Из-за доченьки, из-за Олеси. - Пояснил он своё «благодушное» отношение.
        Светозар повернулся, замешкался немного, ожидая, что я передумаю, но я не собирался сдаваться на его милость, да и пауза была недолгой. Тогда мой будущий тесть вышел, оставив меня одного. Я присел в последний раз, собираясь с мыслями, думая, как перенести свои вещи к новому месту. Но через минуту дверь снова открылась и на пороге оказалась Олеся.
        - Чего это с отцом случилось? Опять поругались? - Спросила она вместо обычного приветствия.
        - Переезжаю я! - Грустно сообщил я.
        Со своей комнатой расставаться на минорной ноте не хотелось. Да и пильная мельница была не самым лучшим местом для проживания. Опилки и древесная пыль повсюду. Постоянный шум пил, не способствовал отдыху и концентрации, и проклятый тесть об этом прекрасно знал.
        - Неужели ко мне!? - Обрадовалась она, всплеснув руками.
        И если бы я ответил положительно, то она, вероятно, ещё бы подпрыгнула.
        - Нет! К Светозару я не пойду, выгнал он меня из моей комнаты! - Я не хотел её огорчать, но ведь это моя будущая жена, она должна понимать меня, принимать мои решения и поддерживать их. - На пильной мельнице пока поживу.
        - Ах! - Она разочаровано всплеснула руками. - Милый, как же так? Разве ж годится ссориться с родственниками?
        - Не я это начал!
        Похоже, она никак не хотела признавать за мной права отстаивать Игву за собой. Ей было всё равно, кто будет руководить посёлком. Для неё было важно, чтобы между главными мужчинами в её жизни, царил мир и гармония. Посмотрев на её расстроенное лицо, я поспешно добавил:
        - Я рад, что ты пришла, любимая! Я тебе подарки да гостинцы привёз!
        И в следующий час мы забыли о проблемах, и были просто счастливы, как дети. Моя невеста радовалась всему, что я приволок, даже если не всё ей подходило, она говорила: «Милке отдам, она перешьёт, а это я и сама перешью»!
        Наконец, когда она пересмотрела, примерила и ощупала все подарки, а затем попробовала все гостинцы, настало время проводить её до дома. Я взял в руки всё, что привёз для любимой, проводил её домой и выложил свёртки за порогом ненавистного мне дома. Светозара нигде не было видно.
        - А, может, со мной пока поживёшь!? - С надеждой в голосе спросила Олеся.
        - Поживу, но не в этом доме!
        Я заметил, что у Светозара появилась своя прислуга. Старик, что колол дрова, и служанка, которая варила еду и убиралась в доме нового старосты. В этот момент и старик, и женщина прислушивались к нашему разговору.
        - Я свой дом построю, да такой, что в нём место большой ораве наших ребятишек найдётся!
        Олеся поцеловала меня, потом мы постояли немного, она не хотела меня отпускать. Я мягко отстранился, попрощался и ушёл к себе собираться.
        Глава 7
        На следующий день, сразу после того, как перенёс все вещи в пильную мельницу, отказавшись от предложения Павла и Василия переночевать у них, я отправился на постоялый двор, чтобы позавтракать, а заодно пообщаться со своими старыми товарищами.
        В таверне Алевтины было шумно и многолюдно. Несколько заезжих купцов, парочка сторожей-стариков и целая бригада шахтёров, выбравшихся в Игву, чтобы покутить и потратить заработанные в забое денежки.
        Я прошёл внутрь, поздоровался с мужем Алевтины, заказал себе еду и присел за свободный столик. В зале опять поднялся шум. Я повернулся в сторону шумной компании. Чего это они так расшумелись с самого утра?!
        - А вот и наш почётный гость! - Воскликнул один из шахтёров. - Проходи, садись к нашему столу!
        Худощавый мужичок нетипичной внешности спустился по ступенькам со второго этажа и направился к шахтёрскому столу. Заострённые черты лица, длинный нос, узкий подбородок, короткая бородка и усы гостя дополнялись кожаными штанами и жилеткой поверх холщовой рубахи. На широком поясе висел кошель и два длинных кинжала. Через плечо был переброшен ремень, на котором болталась лютня!
        Менестрель! Вот это номер! Я уже больше года, как не слышал никой музыки. Появление этого артиста меня заинтересовало с эстетической точки зрения. Того же мнения были все посетители таверны.
        Шахтёры налили менестрелю пива, сказали коротенький тост за его здоровье. Затем настала очередь менестреля высказывать свою благодарность. К этому моменту мне принесли поесть.
        - Друзья! Как и вчера, я снова радуюсь нашей встрече и возможности поднять эту кружку за ваше здоровье и благополучие!
        Шумная компания с одобрением заревела, кружки с пивом с глухим стуком встретились над центральной частью их стола, а затем их содержимое полилось в раскрытые глотки.
        Я тоже пригубил своё кислое молоко и продолжил ковырять в своей тарелке жареную курицу и запечённые овощи. После небольшой паузы шахтёры дружно обратились к менестрелю:
        - Дружище! Сыграй и спой нам!
        - Да, сыграй!
        - Спой!
        - Я с удовольствием спою для вас друзья мои, если, конечно, - менестрель усмехнулся, посмотрел по сторонам и деликатно, с намёком обратился к купцам, - уважаемые купцы, - потом перевёл взгляд на меня, - и вот тот господин не будут возражать.
        - Мы не возражаем! - Купцы развернулись в сторону артиста и жестом предложили продолжать.
        - Я тоже.
        - Да-а! - Завопили шахтёры.
        - Пастушку, пастушку! - Работяги принялись ритмично и дружно стучать своими деревянными кружками по столу, раз за разом повторяя. - Пастушку, пастушку!
        Менестрель усмехнулся и провёл пальцами по струнам своей лютни. Тонкий, нежный и мелодичный звук мгновенно заставил замолчать шахтёров. Артист улыбнулся ещё шире и начал отбивать пальцами весьма приличный ритм на деревянном корпусе своей лютни, параллельно с этим он успевал ударять по струнам. Быстрая весёлая мелодия вызывала счастливые улыбки на устах шахтёров, глаза их блестели, они постукивали по столу в такт с музыкой, а затем менестрель вдруг взял короткую паузу, удары по струнам притихли настолько, что все почти замерли. После пары аккордов послышался задорный голос артиста.
        Он пел песню, воспевающую легкомысленную пастушку, охочую до ласки и любви. Естественно, такого рода песня нравилась шахтёрам, да и купцам пришлась по вкусу. Я не возражал, понимая, насколько важным является позитивный фольклор. Я больше наслаждался звуками музыки, по которой реально соскучился.
        Однако, бесхитростный, почти примитивный текст и смысл песни меня не удовлетворил. И когда песня закончилась, а радостный рёв шахтёров стих, менестрель заметил моё настроение и, незаметно улизнув из-за шахтёрского стола, оказался перед моим столом.
        - Тебе не понравилась моя песня?
        Я почувствовал его удивление.
        - Ты великолепно сыграл, отлично спел и не испортил ни одной ноты! - Сказал я ему, сопроводив сказанное лёгким поклоном.
        - Но…
        - Но песня оказалась весьма легкомысленной, а человек, который хочет воспитать свою дочь правильно, счёл бы её даже вредной. - Пояснил я.
        - О! - Улыбнулся менестрель и подмигнул мне. - Я понимаю, о чём ты! Но ты ещё слишком молод, чтобы воспитывать свою дочь. Так в чём же дело?
        В его голосе сквозила ирония и в то же время интерес.
        - Я вижу, что ты мастер своего дела! Эта песня совсем не твоего уровня, да и мне бы хотелось услышать из твоих уст что-нибудь более серьёзное!
        - Вот как?! - Менестрель был заинтригован. - А ты у нас оказывается ценитель музыки?!
        Я проигнорировал его иронию и спокойно ответил:
        - Вроде того.
        - Тогда выложи на стол одну серебряную монету, и я удивлю тебя старинной балладой, которую держу для самого короля!
        Я посмотрел ему в глаза. Это был вызов, вызов в первую очередь самому себе. Менестрель собирался прыгнуть выше собственной головы.
        Моя рука сама потянулась в кошелёк, пальцы извлекли на свет серебряную монету, я со стуком, припечатав сверкающий кругляш к деревянной поверхности, выложил её на стол перед дерзким артистом.
        - Если сможешь удивить меня, то получишь ещё и завтрак за мой счёт!
        - Идёт!
        Менестрель обернулся вокруг себя и громко заявил:
        - Друзья! Я спою для вас редчайшую, древнюю балладу о городе, который мог бы посоперничать в своём величии со столицей Кварта!
        - Да-а! - Шахтёры были в восторге.
        Длинноносый артист провёл пальцами по струнам, извлекая нежный звук из своего инструмента и голоса стихли.
        - Приготовьте ваши денежки, друзья! Баллада начинается!
        Мелодичный перебор лютни завораживал с первых аккордов, из неё лились божественные звуки, наконец, лютня дрогнула, притихла и уступила место голосу менестреля:
        «Случилось то сказанье в век,
        Когда был сильным человек.
        Тогда собрались вместе мужики
        И основали город у реки.
        И страшные проклятья не смутили их.
        Про них слагаю я свой стих.
        За речкой поселились мужики,
        Они туда же семьи привезли.
        Тот берег проклят был навек,
        Не должен там селиться человек!
        С той стороны реки лежит земля уродцев,
        Не привечают орки инородцев!
        Чтоб город стал надёжно укреплён,
        И днём, и ночью стоял звон,
        О наковальню молоты стучали,
        И забивались в землю пали.
        Они готовились отстаивать свой город,
        Им не мешал ни дождь, ни холод.
        И к сроку, когда орки вышли к стенам,
        Никто не думал, не гадал о плене!
        Тот берег проклят был навек,
        Не должен там селиться человек!
        С той стороны реки лежит земля уродцев,
        Не привечают орки инородцев!
        В ту ночь напали орки лихо,
        Они пробрались в город тихо.
        Убив охрану, вскрыв ворота,
        Забралась в город их пехота,
        И стар и млад убили тут же,
        Обрезав нити жизни лучшей!
        Всех молодых забрали в плен,
        Оставив в городе лишь тлен.
        Тот берег проклят был навек,
        Не должен там селиться человек!
        С той стороны реки лежит земля уродцев,
        Не привечают орки инородцев!
        После того, как стих там ор,
        Стоит там тишина с тех пор.
        Они свободными желали стать,
        Хотели люди те мечтать,
        Те проклятые земли заселить.
        Свободно и без пошлины пожить.
        Не пожелав платить налоги,
        Наказаны они врагами строго!
        Тот берег проклят был навек,
        Не должен там селиться человек!
        С той стороны реки лежит земля уродцев,
        Не привечают орки инородцев!
        Исчез, сожжён прекрасный город,
        Поели орки всех, кто молод,
        И смерть других теперь в былинах!
        Остались у реки лишь камни и руины.
        Запомнили все Междуреченцы навек,
        Как был неправ и опрометчив человек!
        Хоть город у реки и был собой прекрасен,
        Дома и башни сожжены, конец его ужасен.
        Тот берег проклят был навек,
        Не должен там селиться человек!
        С той стороны реки лежит земля уродцев,
        Не привечают орки инородцев!
        Ты куй мечи, готовь своё забрало!
        Настанет час вернуть врагам должок.
        Запомни, орков не бывает мало!
        Копьём придётся почесать их бок!»
        В последнем куплете слышался призыв, мощный голос менестреля и надрывные ноты лютни слились в едином порыве, песня внезапно закончилась и в таверне воцарилась тишина.
        Я огляделся по сторонам и увидел женщин, собравшихся у входа на кухню. Впереди всех стояла Алевтина, рядом её муж, купцы за соседним столом выглядели задумчиво, а шахтёры сидели молча, тиская в руках свои большие пивные кружки. Длинноносый менестрель следил за каждым движением моей головы, пытаясь прочитать мою реакцию на его балладу.
        - Браво! Ты заслужил свою награду. - Я подвинул сверкающую монету к артисту и добавил уже тише, так чтобы только он мог услышать мой вопрос. - Но стоило ли пугать людей?
        - Пусть помнят, что по соседству живут людоеды! Люди должны помнить свою историю, своё прошлое, ведь перемирие между людьми и орками не вечное и очень хрупкое! Поверь моему чутью, парень, орки ещё придут сюда, собирая кровавый урожай с помощью своего острого, добытого в болоте железа! А на реке нет ни одной заставы, ни одной крепости!
        - Я запомню твои слова.
        Артист смахнул со стола серебряную монету и с улыбкой напомнил:
        - Я буду ждать свой завтрак!
        Я кивнул, соглашаясь, что длинноносый собеседник заслужил и этот бонус. Затем я позвал Алевтину и щедро оплатил утреннее питание менестреля. Слова песни крепко засели в моём мозгу. Уж я-то знал, что орки существуют и не брезгуют человечиной. Теперь я понимал, что просто обязан взять власть в моём посёлке в свои руки, а иначе Игву может ждать судьба свободолюбивых граждан из баллады длинноносого менестреля. И неважно от чьих рук или лап это случится! Будут это кочевники или орки, мне было всё равно! Но мне точно не хотелось бы, чтобы дело моих рук превратилось в руины, а я или мои потомки оказались убиты кочевниками или хуже того съедены уродливыми орками.
        Я доел свой завтрак и дождался прихода Всеволода, Павла, Пантелеймона и Василия. Мы выпили травяного чаю и обсудили наши дальнейшие действия. А затем отправились к Светозару, чтобы нанести очередной удар по его благополучию.
        Светозар занимал кабинет старосты на втором этаже. Когда мы вошли, он с важным видом объяснял какому-то крестьянину, политику постройки частных домов. Староста заставил нас подождать в коридоре. Секретарём Светозара остался мой старый знакомый Егор. Увидев меня, он смутился, принял извиняющийся вид и пытался занять себя какими-то делами, стараясь не смотреть мне в глаза.
        Мы прождали не менее получаса, когда, наконец, крестьянин с грустным видом вышел, а мы дружной компанией зашли в кабинет старосты. Когда-то это был мой кабинет. Тут я у окна делал чертежи зданий, планировал закупку продовольствия и материалов, встречался с людьми и подводил баланс в казне поселения.
        Светозар многое изменил здесь. Тут появились дорогие и статусные вещи. Новый стол, привезённый издалека, напоминал мне дорогую мебель, которую я видел в гильдии купцов. Мой старый письменный стол был убран в угол и использовался Светозаром для подставки под бочонки с пивом и вином. Тут же стояли деревянные пивные кружки и дорогие шкалики из зелёного мутного стекла, которые стоили не менее одной серебряной монеты каждый.
        - Многовато вас сюда набралось! - Заметил Светозар.
        Он предстал перед нами собранным и хмурым человеком, который пытается показать, что сильно занят. Хмурость нового старосты доказывала, что он понимает - такая делегация, как наша, появилась у него неспроста, и ждать от неё следует только неприятностей. Поэтому он недружелюбно и коротко выпалил:
        - С чем пожаловали?
        - Ну, вот что, староста! - Начал Василий, выйдя вперёд.
        - Погоди! - Оборвал Светозар заготовленную Васькой речь.
        Он неспешно выбрался из-за стола, прошёл мимо нас к бочонку с пивом. Я даже подумал, что мой будущий тесть собирается угостить нас пивом, но вместо этого тот набрал пиво только в одну кружку - свою!
        Отпив большой глоток хмельного напитка, Светозар вернулся на своё место, уселся в кресло и, откинувшись в кресле, наконец, спросил:
        - Так что ты там хотел сказать, Василий?
        - Не обижайся на нас, но незаконная добыча руды и камня с сего дня прекращается. Воевода Мстислав выдал мне грамоты на шахты и каменоломню, вот взгляни-ка!
        - Ну-ка!
        Новый староста становился всё более хмурым, по мере того, как начинал осознавать масштабы своей зависимости. Всеми ресурсами, которые были ему нужны для строительства частных домов в посёлке, а также ресурсами, что требовались для производства железных и деревянных изделий, теперь владели я и Василий. Сдвинув свои густые брови, он посмотрел на нас:
        - И чего вам от меня надо?
        - С этого дня руда, антрацит и камень будут поставляться для тебя и твоего поселения только за деньги! Вот мои представители на местах, ты их прекрасно знаешь: за руду и антрацит будет отвечать Пантелеймон, а за камень - Всеволод! - Василий оскалил зубы в торжествующей ухмылке. Староста встал из-за стола и грозно заявил:
        - Ты что же, решил, будто только у тебя можно добыть камень? Или только на твоих рудниках есть железо? А может ты решил, что только твой антрацит подходит нашей домне?
        - Не шуми староста! Запомни, что если что-то случится с домной или станками в обрабатывающем цеху, то кроме меня некому будет их наладить! Чем ты тогда зарабатывать станешь?
        - Ироды проклятые! - Прошипел Светозар, обречённо падая обратно на стул. Шах и мат!
        - Вот цены на мою руду, антрацит и камень! - Сообщил мой земляк, выкладывая на стол старосты исписанный мелким почерком листок. - Обращайся к моим помощникам, если вдруг моё сырьё потребуется кому-то из твоих людей! И я советую тебе запасаться этим сырьём впрок. Закупил, отвёз на склад и уже оттуда можешь выделять каждому своему работнику нужное количество.
        - Пошли вон! - Рявкнул Светозар, речь Василия заставила его покраснеть, глаза налились кровью, а изо рта брызнула слюна.
        Он снова вскочил и указал рукой на дверь. Когда мы выходили из кабинета старосты, нам в след летели жуткие проклятья и непристойная ругань. Пантелеймон, Всеволод и Павел тут же отправились по своим местам, а я и Василий опять отправились к Алевтине.
        Опытная повариха всё так же замечательно готовила, при этом она тщательно следила за своей репутацией и берегла собственные рецепты в секрете даже от своего собственного мужа.
        Мы заказали пива и еды к нашей трапезе, и я насладился неспешным замечательным обедом со сладким привкусом нашей первой победы над Светозаром. Василий тоже веселился и повторял:
        - Это Светозар ещё не в курсе того, что будет, когда в посёлок вернётся Захар!
        - Мастер Игорь и мастер Василий!
        Мы повернулись на сладкий и неестественно радостный голос. Длинноносый менестрель стоял рядом с нашим столом и улыбался.
        - А! Сладкоголосый бард! - Догадался Васька, рассмотрев в руке длинноносого собеседника лютню.
        - Зовите меня просто, - сказал он пафосно и с широкой улыбкой, - Серебряный голос Стабита!
        - А почему не золотой голос, а только серебряный? - Иронично заметил я.
        - Ну, мне пока золотых монет не подавали. - Спокойно ответил длинноносый непрошеный гость и ловко запрыгнул на скамью рядом с Васькой.
        - Выходит тебе ещё есть куда стремиться! - Поддел его Василий.
        - Угу. - Согласился наглец, подхватив с общей тарелки аппетитную сочную куриную ножку.
        - Говори, чего хотел. - Предложил я, пока этот проныра не съел все припасы с нашего стола.
        - Я тут поспрашивал, - он огляделся по сторонам, - говорят, что вы парни создали этот красивый посёлок всего за год?
        - Ну.
        - Это достойно хорошей песни. - Заметил длинноносый проныра.
        - Возможно.
        - Я мог бы помочь вам.
        - Я уже слышу эти фанфары, эту волшебную симфонию, которая сладкой песней льётся прямо нам в уши! - Скептически отреагировал Васька, который страшно не любил, когда кто-то другой начинал умничать в его присутствии.
        - Ну, зачем же так грубо! - Обиделся менестрель. - Я предлагаю взаимовыгодное сотрудничество.
        - И чем же ты можешь нам помочь?
        - Предположим, что я уверен в том, что ваши товары, например, оружие и доспехи сделаны качественно.
        - Наши товары гораздо лучше того, что производится в любом другом месте! - Гордо заявил Васька. - Об этом все знают!
        - Ну, пока об этом знают немногие. И заметьте, я не спорю, я просто говорю, что мне до этого нет особого дела. Но, - он наклонился вперёд и прошептал, - я могу сделать так, что об этом узнают везде! Каждый житель Кварта услышит, что нет ничего более качественного, чем произведённое в Игве оружие, доспехи и прочие товары. Любые, какие только захотите!
        - Продолжай. - Предложил я ему.
        - Вот! Сразу видно хватку делового человека! - Обрадовался менестрель.
        - Постой, Игорь! Ты что же, собираешься тратить на этого павлина наши денежки?
        - Кто такой павлин? - Весело переспросил Серебряный голос Стабита.
        - Помолчи! - Отмахнулся я от длинноносого артиста и наклонился к своему земляку. - Хорошая пиар компания нам не помешает!
        - Что такое пиар компания? - Продолжал интересоваться длинноносый менестрель.
        - Сиди тихо и жди! - Теперь уже Васька отмахнулся от артиста.
        Он откинулся назад и побарабанил пальцами по столу. Я ждал, что скажет мой земляк, но в разговор опять влез непрошеный гость:
        - Кстати, многие мои песни люди поют даже после того, как я покидаю их! Вот, к примеру, возьмите ту историю со Зверем!
        - Что?
        - Я говорю о том кочевнике, за которого была назначена награда. Это как раз то, о чём хотят слышать люди. Так вот, - Серебряный голос Стабита опять перешёл на шёпот, - за небольшую плату люди узнают, что тебя мастер Игорь, спасли надёжные доспехи, которые производят только в Игве!
        - О какой плате идёт речь? - Поинтересовался Васька.
        - Два золотых! - Тут же отреагировал хитрец.
        - Что? Два золотых? - Возмутился Васька.
        - Тише, тише! Не надо привлекать к этому такое внимание! - Замахал руками длинноносый собеседник. - Мне ещё дорога моя репутация!
        - Один золотой! - Сказал я, и пока он не успел возразить, добавил. - Но только тогда, когда мы услышим твою балладу. Не хотелось бы, чтобы ты смылся с деньгами, прежде чем выполнишь свою часть сделки.
        - Кажется, я слышу голос разума! - Обрадовался менестрель. - За это надо выпить! Эй, кто-нибудь! Принесите сюда чистую кружку и бочонок пива!
        - Кто будет платить за пиво!? - Возмутился Васька.
        - Мои благородные господа, не сердитесь на бедного артиста!
        Я заметил, что он выделил слово «бедного», и понял, что длинноносый проныра предлагает платить за это нам.
        Когда на столе появился новый бочонок с пивом, а также ещё одна деревянная кружка, Серебряный голос Стабита наполнил все три кружки и, подняв свою кружку вверх, торжественно провозгласил:
        - За вас, друзья мои! И за Золотой голос Стабита, которым я вскоре стану!
        Мы выпили, а затем наглец заявил:
        - Итак, мы решили, что будем делать с первой золотой монетой, а что со второй?
        - Про вторую монету никто ничего не говорил! - Заметил Васька с кривой улыбкой.
        - Что ж! - С грустью сообщил проныра. - Тогда вам самим придётся исполнять мою великую балладу! Кстати, кто из вас умеет петь и играть на лютне?
        Я с сожалением вздохнул, а Васька заскрипел зубами. Хитрый длинноносый менестрель победно улыбнулся и предложил:
        - Давайте выпьем за богатых покровителей искусства!
        Глава 8
        На следующий день, я проснулся от звуков, что издаёт пила, когда врезается в дерево, и огляделся по сторонам. Павел позаботился о том, чтобы хоть как то устроить меня. Для этого он устроил небольшой помост под крышей. Пролезть туда можно было только по приставной лестнице. Тут же он сложил мои вещи и постелил старые одеяла.
        Забегая вперёд, скажу, что в таких условиях мне довелось жить примерно месяц. Ровно столько потребовалось для постройки моего нового прибежища. Но вернёмся обратно в утро того же дня.
        Наскоро поев, я отправился на встречу, которую организовывал Василий в своём доме. В гостиной ожидали своего часа бригадиры, некоторых я хорошо знал. Я поприветствовал и их, и тех, кого не знал тоже. В этот момент я заметил на кухне Сорена. Молодой дворянин скучал, сидя за столом. Он замер с задумчивым выражением лица и с чашкой ароматного травяного чая в руке. Я прошёл на кухню через открытую дверь и присел напротив своего нового знакомого. Мы тепло поприветствовали друг друга, оба были рады новой встрече.
        - Вот, - сообщил он, - с грустью покидаю гостеприимного хозяина Василия и ваше замечательное поселение. Таких чудес, как у вас, я не видел нигде! Это поразительный научный и производственный прорыв!
        - Мы не собираемся останавливаться на достигнутых результатах! Уверен, что вскоре посёлок превратиться в город. - Сообщил я ему о наших амбициях.
        - Да, вам немного осталось, тем более Мстислав, как я слышал, к вам хорошо относится, а простые люди из уст в уста передают байки о том, как им хорошо платят в Игве.
        - Мы заботимся о наших работниках. Кроме того, мы уже приобрели соседнее поселение, теперь у нас достаточно места, чтобы как следует развернуться тут! - После этих слов я обратил внимание, что к нашим словам прислушиваются мастера из гостиной.
        - Мастер Игорь, - Сорен замешкался, задумался, глядя в свою опустевшую чашку, а затем, видимо, на что-то решившись, посмотрел на меня, - возьмёшь ли ты меня к себе на службу?
        - Ого! - Дворянин на службе у простолюдина - это слишком нереально чтобы быть правдой. Но отпрыск графа ждал, и в его глазах не было и тени насмешки. - Зачем тебе это, друг мой?
        - Вы спасли меня, я считаю, что в долгу перед вами, - он опять задумался, прежде чем продолжить, - и я чувствую, что у вас тут назревают серьёзные перемены, в которых мне бы хотелось поучаствовать!
        - А как же работа в казначействе? - Спросил я, уже понимая, что этот мужчина мне симпатичен, как личность. Мне бы пригодились его ум, образование и военные навыки. А с учётом того, что мой тесть ведёт себя неадекватно, должность коменданта вскоре окажется вакантной.
        - Разве ж это работа? Меня используют как мальчика на побегушках. - Я почувствовал в его голосе раздражение от того, что он занимает не своё место в жизни. - Так ты возьмёшь меня к себе на службу?
        - Мне пригодились бы твои таланты Сорен! - Сказал я уверенно. - Однако, я не хочу ссориться с королевским казначеем!
        - Тебе не придётся! - Оживился мой собеседник. - Я сегодня же отправлюсь обратно, чтобы завершить то дело, которое мне поручил наниматель. Сразу после этого я уйду со службы! Так возьмёшь ли ты меня к себе?!
        Теперь я уже не сомневался. Этот человек уверен в своём выборе и всё же, вначале, он собирается выполнить свои обязанности до конца.
        - Да. Конечно, возьму!
        - Спасибо, мастер Игорь! - Он встал из-за стола и лёгким едва уловимым движением с достоинством поклонился мне. - Теперь я буду торопиться, чтобы поскорее оказаться в твоём распоряжении!
        - Я рад, что смог увидеть тебя перед отъездом! - Сказал я и протянул ему руку. Сорен также протянул свою руку и торжественно пожал мою. Я улыбнулся и он, наконец, расслабился, перестал выглядеть так серьёзно, тоже улыбнулся своей самой искренней улыбкой.
        Я попрощался с ним и вышел в гостиную. Бригадиры, что ожидали тут своей очереди, были поражены тем, что услышали, поэтому они выглядели растерянными. Я улыбнулся им ободряюще и поднялся наверх в кабинет Василия. Тут в кресле у стола уже расположился кузнец Григорий.
        - Игорь, покажи ему грамоту на Новосёлки! - Тут же сказал Васька.
        - И вам, мастера, доброго утречка! - Я скосил взгляд на моего невоспитанного товарища.
        - Давай, давай! Не надо обижаться! - Поторопил меня хозяин кабинета. Он выхватил из моих рук грамоту и развернул её лицом к Григорию. - Вот погляди, Гриша! Тут вдоль реки прекрасное место для обустройства нашей домны, а тут поставим ещё одну. А вот тут хорошее место для кузни, а тут для литейной. А тут я глубину замерял, место для погрузки кораблей идеальное!
        - Привод здесь помедленнее работать будет! - Возразил Григорий, и в его голосе было полно скепсиса. Оказывается, ему не нравилось то, что мы задумали сделать.
        - Ничего, мы колесо побольше сделаем. - Василий, кажется, не обращал внимания на настроение своего гостя. - А вот тут обрабатывающий цех можно поставить!
        - Нет! Тут склады хорошо бы сделать, это место находится ближе к реке и к причалу, а тут конюшню надо ставить! - Предложил Григорий.
        - Да, Гриша! Ты прав! - Легко согласился мой земляк.
        Я посмотрел на ухмыляющегося словно кот, который объелся сметаны, Василия, и тут же понял, что задумал мой земляк. Он вовлёк Григория в планирование, позволил себя исправлять, что являлось несомненной победой в деле привлечения такого важного человека как Григорий. Кузнец посмотрел на меня и спросил:
        - Не боитесь, что Светозар разгневается!?
        - Уже разгневался, но сделать ничего не может, мы же тоже не пальцем деланы, сам видишь, кто бумаги подписывал! - Влез в разговор Васька. - Так что ты решил? Будешь с нами или с этим неудачником безграмотным!?
        Кузнец замешкался, раздумывая. Секунды бежали, а гость всё сидел не решаясь озвучить свои мысли. Я заметил, как мой земляк замер, затаив дыхание.
        - С вами. - Сказал Григорий, и я заметил, что это решение оказалось для него не столь однозначным, как предполагал мой товарищ.
        Я и Василий облегчённо выдохнули. За короткое время бывший кузнец стал весьма квалифицированным руководителем и специалистом.
        - Хорошо! Тогда завтра утром мы ждём тебя тут для определения первоочередных задач. - Василий уже завтра собирался организовать работу первых бригад.
        Тем временем, бывший кузнец солидно кивнул, и мы попрощались с ним. После вербовки Григория, мы приступили к искушению бригадиров строительных бригад. Предложили им больше денег, чем платил Светозар и большая часть из них согласились строить для нас всё, что душа пожелает. Не последнюю роль сыграли мои красочные и яркие рассказы о светлом будущем, которое нас ожидает в самое ближайшее время.
        В тот же день по посёлку разнёсся слух о том, что мы переманиваем людей Светозара. Ещё не успело зайти за деревья солнце, как в гостиной начался шум и переполох. Я и мой товарищ спустились вниз и застали тут такую картину. Старик слуга, которого нанял на работу Василий, пытался сдержать рвущегося наверх Светозара.
        - Не велено! - Кричал слуга, упираясь обеими руками в грудь Светозара. К нему на помощь подоспел охранник, и вдвоём им удалось сдержать разъярённого возмутителя спокойствия.
        - Прочь с дороги! - Вопил разгневанный староста.
        Пара бригадиров из обрабатывающего цеха жалась по углам, пытаясь прикинуться ветошью и не отсвечивать. Выходило у них так себе. Складывалось впечатление, что их застали за чем-то неприличным. Охранник и слуга встали поперёк лестницы, перегородив дорогу наверх.
        Светозар был грозен и зол. Его лицо покраснело, меховая шапка слезла со своего места и еле держалась на его голове. Шуба нараспашку, грудь колесом, и тут мой тесть заметил нас, спускающихся с лестницы. Он отступил на один шаг назад.
        - А-а-а! - Завопил он. - А вот и ворюги, что уводят моих людей!
        - А-а-а! - Передразнил его Васька. - От ворюги, что забирает чужое поселение, слышу!
        - Да, как вы посмели!? - Кричал взбешённый гость. - Я не позволю сманивать моих работников!
        - Интересно, - засмеялся мой товарищ, - ты что же, считаешь их своими рабами? Считаешь, что они теперь должны работать на тебя до конца своей жизни?
        - Я построил дом, причём каждому из них! - Надрывался Светозар, потрясая кулаками в воздухе.
        - За мои деньги ты построил их дома! - Вырвалось у меня.
        - То были общие деньги! - Возразил мне мой будущий тесть.
        - Так значит общие деньги, но не твои собственные! - Заявил в ответ Василий.
        - Пускай вернут мне дома и выметаются! И ты тоже! - Закричал староста, тыча в моего товарища пальцем.
        - Не имеешь права! Я нахожусь на своей собственной земле, что купил за свои деньги! И я плачу подати в казну поселения! Так что это мой дом, на моём участке, и я не собираюсь его уступать только потому, что перестал на тебя работать! У нас каждый человек волен работать там, где ему хочется!
        - Ах, вот как!? - Вскричал, срывающимся голосом Светозар. В это время в дом вошёл второй охранник Василия и, быстро оценив обстановку, присоединился к своему коллеге и слуге. - Тогда пеняй на себя, Васька! Я этого так не оставлю!
        - Ты может и не оставишь, зато я решил тебя оставить! - Дерзко заявил Васька. - Теперь ты будешь решать свои проблемы без меня!
        Светозар посмотрел на превосходящие силы, стоявшие перед ним, и, плюнув им под ноги, развернулся к выходу. Он уже не кричал, но говорил достаточно громко, чтобы все могли его услышать.
        - Ну, погодите! Вы ещё сами ко мне приползёте!
        Когда за ним с шумом и треском захлопнулась дверь, я поинтересовался у Василия:
        - А, может, не стоило его так злить?
        - Это было неизбежно! - Мой земляк был доволен, глаза блестели, на губах играла довольная улыбка. - Наконец-то, я высказал ему то, что думаю! И это замечательное чувство свободы от тирании этого глупца пьянит меня, как коньяк!
        - Что ты несёшь, какая тирания!? - Вернул я его с небес на землю.
        - Да, это я так! Просто к слову пришлось. - Довольным тоном ответил мой товарищ. - Не бери в голову.
        А я уже забыл об этом, и теперь думал, что этот скандал непременно отразится на моих отношениях с Олесей. И если на будущего тестя мне было наплевать, то в отношении его дочери у меня были другие планы.
        В тот же вечер в дом к Василию заявился Спиридон с вестью о том, что Светозар в ответ на наши действия требует освободить конюшни, а также выставляет нам завышенный счёт за содержание и постой наших лошадей.
        - Жалкая попытка! - Прокомментировал мой товарищ этот выпад со стороны старосты. - Пока надо будет перевести лошадок на постоялый двор.
        - Согласен! Дешевле будет подержать их там, чем у этого хапуги Светозара!
        А уже на следующий день мы приступили к строительству альтернативного производственного квартала. И начали это дело с возведения двух причалов. К сожалению, больше заложить было нельзя, Красная река была не так глубока и широка для этого, кроме того подходящих мест тут было немного. Из всех строительных бригад, которые мы уже переманили к себе, Светозару удалось несколько бригад на некоторое время удержать при себе. Но щедрые выплаты и хорошее отношение к тем, кто оказался в наших рядах, сделали своё дело, и вскоре у Светозара не осталось ни одного старого бригадира, кроме Спиридона. Тот держался за нового старосту и активно выступал на его стороне.
        В следующие несколько недель к нам стали проситься новые люди, которых я не знал. Они пришли в Игву уже после того, как меня ранили.
        Я продолжал встречаться с Олесей, и мы любили друг друга то с нежностью, то с безудержной страстью. Моя невеста любила меня самозабвенно, всем телом и душой отдавала мне всю себя без остатка, наслаждаясь каждым мгновением, которое мы проводили вместе. По моему настоянию она вернулась к работе в школе, Олеся уже представляла, как в этой же школе будет учить своего ребёнка. Светозар подсознательно злился и противился тем коротким и недолгим встречам, которые его дочь проводила со мной. Где-то в глубине души он надеялся, что свадьба с его дочерью изменит расклад в его пользу.
        А тем временем мы построили конюшню и смогли полностью избавиться от статьи затрат, которая была связана с содержанием наших лошадей. К концу месяца у нас уже было два склада, обрабатывающий цех, один двухэтажный общинный дом, который мы использовали для обустройства прибывающих мастеров, а также в качестве временной администрации.
        Надо отметить, что Захар своё обещание сдержал, и приток мастеров был постоянным. Особенно радовался этому Григорий, который на своей шкуре почувствовал дефицит нужных ему специалистов.
        Ещё через месяц, когда весна вступила в свои права, а солнце смогло, наконец, растопить снег, мы собирались запускать первую домну. Параллельно с ней мы собирались запустить литейный и кузнечный цеха. Мы потратили на это почти весь остаток моего вознаграждения и ещё достроили важнейшее для нас строение - наклонную трубу для обжига с принудительным вращением вокруг своей оси. Новое чудо инженерной мысли открывало нам новые возможности по производству цемента. Василий, устраивал новых людей, что переходили от Светозара к нам, перенаправляя их на добычу клинкера. Участки под него он отыскал заранее, а Мстислав оформил для моего земляка купчие.
        За это время мы постоянно получали известия от Захара. Наш торговый представитель сумел грамотно распорядиться выделенными ему деньгами и сейчас сообщал, что первый этап нашего плана выполнен успешно и полностью. Основанные нами торговый дом «Игва» считался самым модным среди всех купеческих домов Кварта и Междуречья. Он быстро набирал популярность за счёт наличия эксклюзивных товаров нашего производства. Это были амбарные и врезные замки повышенной сложности и небольших размеров. Также, только у нашего торгового дома имелись в наличии жестяные вёдра из нержавейки. Эти и другие жестяные изделия считались новым стандартом качества. Наше клеймо автоматически удорожало стоимость этих изделий вдвое.
        Другие мастера пытались повторить наш успех, но их подделки и аналоги ржавели на глазах. Мы также продавали ножи, и разделочные топоры из высоко-углеродной стали. Эти изделия держали заточку очень долго и не были подвержены ржавчине из-за наличия в составе нашей стали легирующих добавок. Отдельным спросом пользовались наши бригады по установке канализаций и водопроводов по чугунным трубам. Мы создавали целые группы доселе неизвестных товаров. Например, наши стальные иголки и ножницы любых размеров привели к тому, что в Кварте в моду вошли парикмахерские. На смену неудобным и тяжёлым чугунным котелкам в моду входили наши стальные кастрюли с крышками. Ну, а наши чайники со свистком считались чем-то вроде магических артефактов.
        К тому времени как на реке полностью сошёл лёд, в наш маленький порт прибыл Ростислав. Сразу две его лодки пришвартовались у наших причалов. Погрузка и разгрузка велась при помощи установленных в нашем порту кранов. При помощи системы противовесов мы использовали для поднятия высокую стрелу, барабанно-блочную систему натяжения, которая мгновенно блокировалась специальными рычагами и, конечно, водяной привод для вращения барабанов. Это чудо так впечатлило Ростислава, что он предложил нам смонтировать такой же кран в Туре.
        Следом за лодками Ростислава мы спустили на воду нашу первую ладью, созданную по специальному проекту Василия. Она была более вместительной по сравнению с лодками Ростислава, а также её днище было оббито листовой жестью, в качестве смолы использовался новый секретный клеевой состав, который Василий держал в секрете ото всех. Клей не боялся воды и показал себя замечательно.
        У новой ладьи имелось больше парусов и продвинутый такелаж. На борту были установлены два усиленных скорпиона, которые с расстояния в сто шагов пробивали навылет две пятисантиметровые дубовые доски. Помню, как спросил у своего товарища:
        - Вася, а зачем нам на реке такие сложности?
        Всё-таки я считал, что такие усовершенствования нам обходятся недёшево, но наш Кулибин, блаженно ухмыляясь, философски отвечал:
        - Тебе жалко, что ли?
        Надо отметить, что Василий испытывал большую слабость к стрелковому оружию и доспехам. Он применил все свои возможности и силы, потратил кучу рабочих часов, но его мастера создали нечто вроде бронежилета с листами из «чудесного» сплава внутри. Теперь наши охранники выглядели немного похожими на коммандос из нашего старого мира. В любом случае эти листы из особой стали выдерживали обычные стрелы и режущие удары любого местного оружия. Весили они при этом значительно меньше железных аналогов.
        Мой товарищ вместе с Павлом, Григорием, Всеволодом и прочими, несмотря на мои протесты, всё же приставил ко мне двух охранников. Столько же я приставил когда-то к самому Василию. Это вмешательство в мою личную жизнь напрягало меня.
        Я пытался сбегать от них, прогонял их, но ничего не помогало. По ночам они по очереди дежурили у моей двери, так же поступали днём. Если я планировал поездку, то они всегда сопровождали меня вдвоём.
        Одного из охранников за его большую бороду с проседью все называли Дедом. Это был здоровенный коренастый мужик с клинообразной русой бородой до груди и такими же усами. Опытный охранник был великаном по местным меркам, хотя немного не дотягивал до моего роста. У него были широкие ноздри и шрам на носу, густые брови и проницательный взгляд. Дед был немногословен, любил зачёсывать свои волосы назад. Светло-русые волосы Дед перехватывал ремешком, а виски и всё пространство выше ушей сбривал острым ножом. Он был хладнокровным человеком с голубыми глазами и высоким лбом. На фоне большого лица, крупного носа и высокого лба губы казались маленькими, тем более верхняя губа пряталась под усами. От этого воина веяло уверенностью, мощью и силой. При мысли об этом человеке мне в голову приходило только одно слово - нерушимая скала!
        Второго охранника, который был ещё молодым и неопытным, звали Витькой. Он постоянно пытался подшучивать над Дедом, за что вечно огребал по шее. Витька не уступал ему в росте, но при этом был не таким широким в плечах, что пытался компенсировать скоростью и проворством. Это был шатен с вечно бегающими карими глазами и узким прищуром глаз. У него был хищный длинный нос с большими ноздрями и складкой на переносице. Он не любил бороду, но и бриться не любил тоже. Компромиссное решение этого охранника заключалось в том, чтобы бриться один раз в месяц. В результате он успевал отрастить приличную щетину, которую кто-то даже мог бы назвать короткой бородой и усами, а затем тщательно сбривал всю растительность со своего лица. Ещё жёстче он поступал со своими волосами - как только они отрастали до такой длины, чтобы можно было за них ухватиться рукой, Витька сразу же отрезал их почти под корень. Когда молодой охранник щурился, казалось, что он придумывает очередную шутку или планирует очередную пакость. А если Витька не щурился - жди беды. В остальном это был простой и весёлый молодой воин, умелый и
бесстрашный в бою.
        Помню, однажды Витька пошутил над Дедом таким образом. Отыскал где-то муравейник, срезал своим мечом его вершину, положил эту шевелящуюся массу в мешок и привёз в посёлок. Отыскал любимое место, которое Дед использовал для того, чтобы поспать - а именно пост у двери в мою комнату. Затем, подкравшись к нему, высыпал всё содержимое мешка Деду в шлем, который тот во время сна обычно откладывал в сторону. Потом, Витька тихо вернулся на лестницу, а затем, гремя сапогами, побежал к Деду по ступенькам. Он влетел наверх и сходу закричал:
        - Дед! Скорее, враги у посёлка!
        Дед, естественно, спросонья схватил шлем и, не глядя, одним, годами отработанным движением, напялил его себе на голову. Муравьи и часть рассыпавшегося муравейника легко проникли под кольчужный капюшон и оказались в густой Дедовой шевелюре. Что тут началось! Таких криков от Деда мы никогда раньше не слышали, а когда он немного отряхнулся, то гнал хохочущего Витьку до тех пор, пока тот не забрался на сеновал. Однако, суровый, искусанный муравьями Дед отыскал напарника и там. После непродолжительной борьбы, Дед свернул парня в бараний рог, попутно набив ему морду, а также окунув его пару раз в бочку с дождевой водой и жабами.
        Когда я прекратил этот балаган и посадил их перед собой, они уже немного успокоились и не пытались драться. Витька выглядел как много раз обиженный подросток. Этот взрослый детина шмыгал носом и потирал синяки и ссадины. Рядом сидел Дед и чесался во всех мыслимых и немыслимых местах. Я ждал, пока они станут более адекватными, а сам в это время согласовывал с бригадиром строителей план работы на завтра. Рядом находился Василий, который также участвовал в обсуждении. Оба охранника в это время сидели, потупив взгляд, как нашкодившие школьники. Витька, шмыгнув носом, внезапно повернулся к Деду и обиженно сказал:
        - Больше так не делай!
        - А то что? - Дед был невозмутим.
        - А то пошлю на три буквы! - Пустил в ход угрожающий аргумент Витька.
        - И что? - Дед оставался спокоен.
        - И не догонишь! - Заявил радостно Витька, а когда все присутствующие при этом покатились со смеху, Дед даже не улыбнулся. Суровый это был человек.
        Светозар, в это же время, вынужден был ввести дополнительный налог с каждого дома. Новые дома он теперь строил только за чужие деньги. Первыми от него убежали почти все строители. Работы не стало, а кушать хотелось всем. Спиридон, которого Светозар выделил среди прочих людей, держался до последнего. Светозар поднял ему жалование, обеспечил хотя бы минимальной, но работой и оплатой его строительную бригаду. Казна у Светозара наполнялась вяло. Прибыль вначале приносили все здания, но со временем, работники из цехов побежали к нам. Цеха в Игве опустели, домна почти остановилась.
        Но староста Игвы нашёл другой выход из ситуации. Он стал опираться на женскую часть населения. Они заняли опустевшие склады, стали производить льняные ткани, шить одежду, которая всегда пользовалась спросом. Как только мы запустили свою домну, кое-как державшиеся на своих рабочих местах работники домны, литейного и кузнечного цеха вынуждены были проситься к нам, поскольку мы даже за деньги не хотели везти сырьё из наших шахт в Игву.
        Я постепенно восстановился от тяжёлых ран. Набрал вес, работая над собой, делал упражнения на силу и выносливость, немного бегал и пока редко, но всё же устраивал спарринги со своими охранниками. Всё это время у меня оставалось мало свободного времени, а то, что оставалось, я старался провести со своей невестой. Я попросил Марфу помочь моей подруге подготовиться к первым в её жизни родам, хотя сомнений в том, что они будут проблемными ни у кого не было. Люди тут были крепкими и живучими, они постоянно проходили естественный отбор. Слабые умирали ещё в детстве, зато остальные легко переносили болезни и травмы. Это было немного непривычно, но я понимал, что это Другой мир, а не старушка Земля.
        А староста Игвы был в ярости. Мы отнимали у него заказы, ресурсы и людей, а люди, в свою очередь, были недовольны Светозаром, потому что оказалось, что он платит меньше чем мы, без нас и нашего производства он перестал бесплатно строить частные дома. Староста окончательно потерял их доверие, когда начал требовать налоги даже с тех жителей, которые жили в общинных домах. Питание, обучение и лечение стали платными. Светозар сократил свою полусотню до двадцати стражников, поэтому мы не удивились, когда все эти ребята попросились к нам на службу. Особенно я обрадовался, когда к нам перешёл полусотник Степан. Вот нравился мне этот мужик.
        Вскоре вернулся виконт Сорен, который оставил службу у королевского казначея. Я с удовольствием назначил его нашим комендантом. Многие свободные девушки тут же размечтались захомутать благородного отпрыска. Но большинство лишь грустно вздыхали, когда красавчик Сорен проходил мимо. Зато я был теперь спокоен за военную составляющую нашей повседневной жизни. Теперь сторожа, дозорные, стражники и охранники формально подчинялись коменданту Сорену. Родственник герцога взялся за работу с энтузиазмом, обучая своих подчинённых караульно-постовой службе, но об этом немного позже.
        В один из дней, когда мы пробовали научить строителей премудростям работы с цементом, пришло радостное известие. Славка и Володька ещё издалека закричали:
        - Мастер Игорь, мастер Игорь! Тебя Олеся зовёт, она у Марфы!
        - О-о-о! - Загудели услышавшие эту весть люди. Я тут же побежал в больницу. Когда я, запыхавшись, появился у порога больницы, там уже был довольный Светозар. Он встал в дверях, преградив мне путь к моей возлюбленной.
        - Постой, Игорь! - Остановил он меня, гадко ухмыляясь. - Куда это ты собрался?
        - К Олесе! - Ответил я, уже подозревая подвох.
        - А кто это? - Вкрадчиво спросил он.
        - Как кто? - Удивился я.
        - Запамятовал, значит!? - Староста демонстративно вздохнул. - Это моя дочь! - Он оттолкнул меня двумя руками. - А ты кто?
        - А я её жених! - Заявил я.
        - Нет, Игорь! Ты вообще никто! - Парировал мой несостоявшийся тесть.
        - Я жених твоей дочери! - Повторил я с угрозой в голосе.
        - Законный?! - Спросил, ухмыляясь, Светозар. - Я вот, законный отец! А ты разве законный муж?
        - Нет, но это вскоре…
        - Этому не бывать! - Твёрдо отрезал Светозар. - Я не позволю!
        - То есть как? - Опешил я.
        - Я отец и мне решать, за кого мне дочь выдавать, а кого с порога прогнать! - Он уже ревел как медведь. - Ты что, думал, я буду вечно ждать, пока такая подлая душа как ты, станет моим зятем!? Не бывать этому! За Спиридона, а, может, и за кого другого Олеську отдам! Всё, уходи!
        - А если не уйду, то что?
        - То я тебе помогу, а потом стражники тебя из посёлка вон выкинут!
        Мои охранники приблизились ко мне, но я остановил их. Мои ребята готовы были без моего приказа порвать Светозара на тряпки. Но я решил быть умнее. Светозар не посмеет ради мести испортить жизнь дочери.
        - Мы уходим! - Сообщил я всем.
        - О, глядите-ка люди добрые! Наш храбрый герой, победитель Зверя, испугался!
        Меня переклинило, я остановился и медленно повернулся к ненавистной бородатой роже. Теперь охранники сдерживали меня, положив мне руки на плечи. Возле Светозара возник патруль из пяти стражников при оружии и в доспехах.
        - Давай решим это прямо тут и прямо сейчас, - заявил я, - только ты и я.
        - Птенчик выбрался из гнезда и решил, что может состязаться с орлом?! - Басовито засмеялся Светозар. - Все слышали? Да, он сам напрашивается!
        Я сбросил куртку, которая сковывала бы мои движения. Светозар лишь закатал рукава. Я посмотрел на его коренастую фигуру. Широкий как медведь, Светозар за последнее время растерял свою форму, набрал весу, отрастил пивной живот, тут без злоупотребления хмельным напитком не обошлось. Но его руки по-прежнему выглядели сильными и мускулистыми. Они лишь немного покрылись жирком. Я же полностью оправился от ранений, мало того, я каждую неделю уделял внимание бегу и спаррингам с моими охранниками. Я знал о своих преимуществах в скорости и доверял своим навыкам рукопашного боя. А моим навыкам ведения боя с применением ног, завидовали все местные бойцы.
        Я демонстративно сбросил на землю пояс, на котором висел длинный нож в обычных ножнах. Светозар также отбросил свой меч вместе с поясом, а также вытянул и отбросил нож из-за голенища.
        Мы сошлись на каменной мостовой. Светозар первым делом хотел схватить меня, чтобы сподручнее было использовать преимущество в весе и силе, но вместо этого я увернулся и ударил его открытой рукой по уху. Очень неприятный удар, не столько болезненный, сколько оглушающий и дезориентирующий противника. Он рассвирепел и попробовал достать меня кулаком в лицо. Я уклонился и провёл двойку по корпусу, мой соперник хрюкнул, на миг замешкался и я поставил в нашем бою финальную точку эффектным ударом ноги в голову. Тут уже отец моей Олеси не устоял, завалился на землю, раскинув руки в стороны. Чистый нокаут!
        Стражники попытались было вмешаться, но мои охранники тут же потянулись за своим оружием. Сержант, командовавший патрулём, приказал патрульным заняться Светозаром. Теперь никто не мешал мне проведать мою женщину в больнице.
        Я быстрым шагом направился внутрь к моей любимой. Я нашёл её и Марфу в одной из комнат для осмотра. Олеся была счастлива, она улыбалась, демонстрируя жемчужные зубки, а когда я вошёл, то её улыбка стала ещё шире.
        - Игорь! Мой любимый! - Закричала она, Марфа удержала её на месте, чтобы она не вскочила мне навстречу. - Он шевелится внутри! Попробуй сам.
        Я посмотрел на Марфу, та ободряюще кивнула мне. Теперь я обратил внимание, что моя любимая женщина сидит, обхватив обеими руками свой живот. Я осторожно приблизился к ней и поцеловал её прямо в счастливую белоснежную улыбку от уха до уха.
        - Вот тут! - Она показала мне место на своём округлом животе, где по её мнению следовало приложить руку.
        Я нежно приложил свою ладонь к указанному месту и замер в предвкушении. Прошло несколько секунд и ничего не произошло.
        - Хм. - Видимо на моём лице отразилось разочарование, поскольку Олеся мило сморщила носик и подсказала:
        - Подожди ещё немного!
        Её ободряющая улыбка обещала мне новые радостные ощущения, поэтому я снова замер и стал ждать. Через десяток ударов сердца, которое ещё не успокоилось после инцидента у входа в больницу, я, наконец, почувствовал лёгкий толчок внутри Олесиного живота, как раз рядом со своей ладонью. Я посмотрел на свою женщину, она светилась от счастья, тоже почувствовала.
        - Вот видишь, у нас будет ребёнок! Марфа говорит, когда ребёнок толкается, это значит, что он родится здоровым!
        - Это замечательно! - Я сказал обычную фразу, хотя на самом деле я чувствовал себя несколько смущённо. Я не понимал, как это быть отцом, не знал, что надо будет делать, когда ребёнок родится. Больше всего, меня одолевало чувство ответственности за его будущее и за нашу семью, это было давление, которое прибавляло обязанностей, а плюсы были пока туманными и неочевидными.
        - Ты знаешь, Игорь! Твоя Олеся прекрасно справляется! - Вмешалась в наш диалог Марфа. - Однако, ей следует помнить, что она должна беречь себя от необязательной работы и особенно от любого напряжения живота. От этого могут случиться преждевременные роды или что похуже. Тебе следует проводить её до дома.
        Марфа ободряюще улыбнулась нам и вышла. Я помог любимой встать и, поддерживая под локоть, повёл её к выходу из больницы. Её счастье передалось мне, но оказалось оно недолгим, поскольку в дом Светозара меня не пустил слуга.
        Глава 9
        В следующий месяц Светозар как с цепи сорвался, он запер собственную дочь, приставил к двери стражника и поклялся, что я больше не увижу её.
        Я подкупил служанку в доме Светозара, чтобы она отнесла моей любимой письмо, а также пачку бумаги и новый грифельный карандаш нашего производства, который мы продавали по две серебряных монеты за штуку.
        Олеся умудрялась передавать мне записки, бросая их через окно. В своих письмах она ругала отца за деспотизм самодурство, но и сама ничего с этим поделать не могла. Сам Светозар стал невыносим, всё запрещал, а больше всего приходил в ярость от одного только упоминания моего имени. Я писал любимой о том, как жду встречи с ней, а также просил её потерпеть немного, поскольку у меня имелся план по их освобождению.
        И он у меня действительно имелся. Я двигался к баронству семимильными шагами. Золото и серебро текло в нашу казну рекой. Захар сообщал, что все слои общества, населявшие Междуречье и Кварт, только и говорили, что о торговом доме «Игва». Мы задавали моду, создавали тренды, предлагали новое, невиданное и всегда «Игва» была знаком высшего качества.
        В последнее время я вынужденно курировал бетонные работы. Василий создал для этих целей камнедробильную машину, в виде грохочущего барабана, который вращался вокруг своей оси, в то время как внутри него насыпались крупные камни. Соударяясь, они дробились на более мелкие фракции. Дополнительно внутри барабана были размещены стальные сменные полосы, которые били камни, разбивая их на меньшие куски. Полученный таким образом мелкий камень проваливался сквозь ячейки, устроенные для его отбора из барабана. Готовый щебень мы использовали для заливки фундаментов и монолитных участков. Я распорядился, чтобы весь объём щебня и цемента сразу же шёл на постройку стены вокруг нашего посёлка. Я понимал, что без защиты наш посёлок уязвим, как когда-то были уязвимы Новосёлки, которые пали под неожиданным налётом врага. Мне хватило одного раза, чтобы увидеть, что бывает с теми, кто попался врагу на глаза на открытом пространстве.
        Мы стремились успеть закрыть первой линией защиты хотя бы ту часть посёлка, что находилась под моим контролем. По моим подсчётам, врагу потребуется время, чтобы просохли грунтовые дороги, а также, чтобы преодолеть Кристальную реку. Василий считал, что я преувеличиваю, что военная машина Междуречья и Кварта будет готова встретить врага во всеоружии ещё на переправе. Но Сорен встал на мою сторону, считая, что не бывает города без стен. Из наших старших мастеров меня поддержали Всеволод и Григорий. Оба считали, что защита уж точно не помешает.
        А в середине апреля пришла тревожная новость: враг большими силами пересёк Кристальную реку. Они построили временную переправу у подножья северных гор, где оказалось слишком мало застав и посёлков, а река была слишком мелкой.
        Видимо, воевода посчитал, что враг будет применять такую же тактику, которую он применял в прошлом году и ошибся. Враги уже не собирались вести какую-либо подрывную деятельность. Строительство застав вдоль реки себя не оправдало. Войска Мстислава не ждали полноценной интервенции, в основном они были ориентированы на борьбу с диверсионными группами. Отчего, кстати, подскочили цены на лошадей. В глубине герцогства на важных направлениях были устроены дозорные заставы численностью до трёхсот человек. Одна из таких застав столкнулась с передовыми частями вражеского авангарда. Командир заставы счёл благоразумным отступить, но прежде они повстречали охотников, которые сообщали о несметном числе вражеской конницы. Они видели укреплённый лагерь, который строился уже на территории Междуречья. Одной стороной лагерь выходил на реку и защищал сухую переправу, по которой через реку переходили всё новые и новые силы интервентов. Другие три стороны лагеря постоянно охранялись и были укреплены насыпью с частоколом. Одновременно с этим известием появились рыбаки на своих маленьких лодках и сообщили первой же
речной заставе о том же самом вражеском лагере.
        Когда стало ясно, что кочевники собрали свои силы в мощный кулак, всей своей силой вторглись в герцогство, а противостоять такой орде разрозненные силы Междуречья не могли, то начались масштабные манёвры и мобилизация местного населения. Мстислав отзывал войска с мелких и крупных застав, высылал во все посёлки и хутора приказы о сборе ополчения. Он концентрировал свои силы в Каменце, который стоял в центре герцогства, отчего всем стало очевидно, что он не готов встретить врага на севере. Поэтому следовало ожидать, что враги пройдут по всему северу и центру, сея разрушения и смерть на своём пути.
        Мы со дня на день ожидали прихода вербовщиков с требованием предоставить людей для войска воеводы. Все поняли, насколько я был прав, когда говорил о необходимости постройки укреплений.
        В следующую неделю мы мобилизовали всех, кто не был задействован в производстве, на обустройство фундамента под башни и стены. За эту неделю на страхе и памяти о событиях, которые бывшие беженцы хорошо помнили, хотя очень старались забыть, мы сделали для нашей обороны больше чем за всё время до этого. Вначале закончили фундаменты на ограниченном пространстве, которое я решил оградить стенами. Это была малая часть Новосёлок у реки, где были сконцентрированы наши новые здания и производство.
        Мы также успели возвести небольшие бетонные стены на высоту в один рост человека. Григорий обеспечивал нас арматурными прутьями, Всеволод - щебнем, Павел - досками для опалубки, а новый цеховой мастер Серафим - цементом.
        К этому моменту приехал посыльный от воеводы Мстислава. Он вручил нам грамоту с приказом от него. Если вкратце, то приказом объявлялось военное положение, согласно которому все поселения были обязаны предоставить в распоряжение воеводы десятую часть своего населения для несения военной службы, также приветствовались добровольцы сверх этого числа. Каждому рекруту предписывалось иметь с собой еду на неделю, личное оружие, мыло и удобную обувь. Сопровождать рекрутов до Каменца надлежало лично старостам поселений.
        Я приказал готовить обоз для Мстислава. Всего у нас в наличии было около восьми телег с доспехами, оружием и боеприпасами, которые мы приготовили для продажи. Также я приказал погрузить на телегу оба дальнобойных скорпиона, которые только недавно соорудили наши мастера оружейники под руководством Василия. По готовности обоз должен был немедленно выходить.
        А сам я тут же сел на коня и отправился верхом в Каменец. Меня сопровождали мои охранники: Дед и Витька. Мы в тот же день галопом влетели в город. Ещё на подходе Дед обратил моё внимание на сторожевые посты, конные патрули, которыми были переполнены подходы к городу. Со всех сторон, а особенно с северной и восточной к городу стекались бегущие от врага люди. Шли пешком и ехали на телегах. С западной стороны поток был небольшим, но и он доставлял неудобства нашему маленькому конному отряду.
        Мы оказались внутри крепости уже глубоким вечером. Сразу нас к воеводе не пустили, пришлось ждать. Когда стемнело, к нам во двор, наконец, спустился Мстислав.
        Он приветствовал меня и уже на ходу поинтересовался:
        - С чем прибыл, Игорь! У меня дел много, враг на пороге, замечены дозорные отряды кочевников в десяти вёрстах от Каменца. - Сообщил он.
        - Как, они уже возле города? - Я удивился быстроте, с которой кочевники разворачивали свои войска на территории Междуречья.
        - Да, наши дозорные уже оставили свои посты, под давлением авангарда степняков.
        Мстислав хмурился, от его добродушного вида не осталось и следа, он был собран и немного раздражён тем количеством дел, которые ему приходилось выполнять в последнее время. Видимо он почти не спал в последнее время.
        - Я насчёт наших людей пришёл! - Сообщил я, понимая, что сейчас не время отвлекать воеводу от его обязанностей. - Ну, какие из моих мастеров воины, Мстислав? Разве они склонят в бою чашу весов в твою сторону…
        - Ты, что же мастер Игорь, от воинского долга отказываешься? - Он внезапно остановился и выплеснул своё раздражение на меня, его суровый взгляд сверлил меня колючими голубыми глазами.
        - Я предлагаю тебе обоз с оружием, что мы на продажу готовили! - Поправил я его осторожно.
        - Погоди! Ты меня подкупить решил? - Удивился Мстислав.
        Вот-вот разразится буря, подумал я, и понял, что надо побыстрее объяснить свою точку зрения, пока эта ледяная лавина не обрушилась на мою голову.
        - Я решил, что мои мастера, это твой самый ценный резерв, Мстислав. Людей у тебя много, а с моих мастеров тебе больше толку будет, если они будут продолжать делать оружие и снаряжение.
        - Воинский долг для всех одинаков! - Сказал Мстислав, его раздражение никуда не делось.
        - Я оставлю у тебя своего Витьку. - Остановил я его, у меня тоже появилось раздражение от его упрямства. - Если что понадобится, посылай его ко мне, воевода! А завтра после обеда жди от меня обоз с оружием и доспехами! Если тебе после этого моих двадцать мастеров из Новосёлок понадобятся, пришли ко мне Витьку. Если же тебе что-то из того, что с большим обозом придёт нужнее, чем мои мастера окажется, то напиши, я всё тебе достану и привезу! Я всё сказал.
        - Обоз, говоришь! - Воевода выглядел озадаченным, уставшим и всё ещё хмурился. - Только ты учти, денег у меня нет!
        - Обидеть меня хочешь, Мстислав!? - Теперь было очевидно, что воевода моего душевного порыва не понял. - Обоз я тебе задаром отдаю! Ну, разве, что о мастерах прошу подумать!
        - Хорошо, Игорь! Завтра увидим, может твои мастера с мастерством своим ценнее окажутся, чем с оружием в руках! - Мстислав устало улыбнулся. - А парня твоего при себе держать буду. Может всякое случиться, ты же времени зря не теряй, оружие и боеприпасы делай! Вскоре они мне понадобятся!
        Мы обнялись, я кивнул Витьке, который хмурился оттого, что я не спросил у него, хочет ли он остаться с воеводой, но с другой стороны я видел также его желание поучаствовать в настоящей битве. Я и Дед попрощались с ним, сели на уставших лошадей и выехали со двора цитадели через ворота, ведущие в город.
        Прежде чем отправиться на ночлег, я заскочил в нашу торговую лавку, накопились рабочие моменты, которые требовали моего внимания. В лавке всё шло отлично, торговля процветала, наши товары раскупали, деньги лились потоком. К тому времени уже стемнело, мы заночевали в переполненной гостинице, заплатив за места по тройному тарифу. То ли ещё будет, когда враг окажется у самых стен Каменца!
        Утром я проснулся от того, что Дед, используя острый нож, бреет свою голову. Он по-прежнему зачёсывал волосы назад, а по сторонам, над ушами сбривал их полностью. Сзади он заплетал волосы в короткую косу. Я какое-то время наблюдал за тем, как он тем же острым маленьким ножом укорачивает волосы на своей бороде, оставляя ниже подбородка бородатый клин средней длины. Во дворе гостиницы и вокруг слышалась необычная суета и возня. Люди спешили и нервничали. Отбросив одеяло в сторону, я вылез из кровати и оделся. Дед не обратил на меня никакого внимания. Мы закончили наши дела почти одновременно, а затем спустились по лестнице вниз. Тут за столами уже собралось немало народу. Мы позавтракали кашей с маслом, запили её кислым молоком с хрустящим белым хлебом, взяли с собой головку сыра и пирожки с капустой, и сразу же отправились в обратный путь.
        Теперь меня сопровождал только Дед. По его лицу было сложно понять, о чём он думает, а разговаривать с ним, когда он этого не хочет, было ещё сложнее. При выезде из города мы заметили, как стражники жгут дома, что находились снаружи городских стен. Конечно, это было мудрым военным решением, но требовало от Мстислава немалых усилий и большой силы воли. Огромное количество стражников удерживали хозяев уничтожаемого имущества от необдуманных поступков. Этих людей, поселившиеся у стен, которые теперь остались без жилья, мне было жаль. Поэтому я подъехал к большой их группе, и прислушался к перебранке двух её лидеров.
        - Надо идти к воеводе! Просить, чтоб пустил в город!
        - А дальше-то, что? Где ты ночевать собрался? Где ты жить будешь?
        - В Игву идти надо! - Вмешался какой-то мужик.
        - До Игвы далеко, и стен там нет! Защиты всего полусотня стражников!
        Я решил вмешаться, поскольку увидел и для людей, и для себя выгоду в сложившейся ситуации. Подъехал на Травке к толпе и громко сказал:
        - Даю за каждого, кто прибудет ко мне в посёлок, по десять медяков. Также дам работу мастерам и тем, кто ко мне в работники пойдёт! Обеспечу всех временным жильём в общинных домах!
        - А ты откуда и кто такой будешь?
        - А есть ли в том посёлке частокол, застава али крепость?
        - Я мастер Игорь. Южнее Игвы есть место со стенами и башнями, за которыми можно будет пересидеть набег неприятельский! Там же и работа для настоящего мужика найдётся!
        Толпа зашумела, рядом с шумом обрушилась крыша горящего дома, подняв при этом пыль, дым с искрами полетел во все стороны. Люди закашлялись, кто-то заплакал. Мне опять стало жаль этих несчастных. Никто не ожидал, что построенное будет вот так уничтожено своими же стражниками. Но приказ Мстислава был суровой реальностью. В радиусе пяти сотен шагов все дома должны быть уничтожены. Повсюду ходили хмурые воины, которым выполнять такой приказ не хотелось, но деваться-то было некуда.
        А толпа уже повернулась ко мне, вот так люди поворачиваются спиной к прошлому и лицом к будущему. Те же, что смотрят себе под ноги и льют слёзы остаются на месте ни с чем!
        Я ответил на некоторые вопросы несчастных людей, которые внезапно оказались бездомными, а потом объяснил, как добраться до моего посёлка.
        Когда мы отъехали от толпы, молчун Дед с невозмутимым выражением лица, даже с некоторым намёком на улыбку последовал за мной, а оставшиеся люди остались обсуждать меня и моё предложение. Я же пытался понять, как мой старший охранник отнёсся к тому, что я оставил Витьку у воеводы.
        По дороге назад ещё до полудня мы повстречали наш большой обоз, состоявший из восьми телег. С перерывом на обед мы проскакали весь путь до дома. Дед так и не проронил ни слова за всю обратную дорогу.
        В посёлке меня ждали дурные вести. Пока меня не было, староста Светозар собрал часть жителей Игвы, и отправился с ними в Каменец. Многих мастеров и бригадиров, жителей Игвы, которые работали у меня, он заставил идти за собой. Закон гласил, что каждый житель Игвы был обязан встать на защиту страны по зову старосты и приказу воеводы. Поэтому Светозар забрал практически всех моих руководителей. Всеволод, Павел, Григорий и другие были вынуждены идти с ним. Зато все жители моего посёлка, которые проживали не в Игве, а на территории Новосёлок, не могли быть завербованы Светозаром.
        Светозар не пытался поставить в строй только Василия, да и то только потому, что того не смогли отыскать в его доме, а на территорию Новосёлок прихвостней Светозара никто пускать не собирался.
        Уходили они как раз тогда, когда мы приехали. Однако в спешке я не смог ни с кем из них встретиться, мы разминулись. Вместо себя Светозар оставил руководить Игвой Спиридона.
        Утром, пока Светозар отсутствовал, я попытался встретиться с Олесей, но меня ожидал неприятный сюрприз. Староста приставил к своему дому двух стражников. Стражники говорили, что никого в дом пускать не велено. Я решил, что при помощи подкупленной служанки смогу передать для Олеси подарки и гостинцы. Но к обеду никто так и не вошёл, и никто не вышел из дома старосты. Зато сменились стражники, я попытался прорваться и через них, но у меня ничего не вышло.
        - Негоже мудрому мужику думать о бабах, когда надо страну защищать! - Вдруг сказал Дед.
        Я кивнул, мы пообедали, а потом я решил некоторые неотложные дела и уже поздним вечером снова вернулся к Олесиному дому. Когда стемнело, я начал волноваться. В доме не горел свет! Тогда я решил, что, так или иначе, увижу свою невесту. Я притащил приставную лестницу, которую одолжил в конюшне за пару монет. Меня смущало то, что весь дом был погружён во тьму. Нигде не горели лампы. Неужели все спят? Я приставил лестницу к окну. Взобравшись по лестнице, я заглянул через ставни в комнату своей любимой. То, что я увидел, повергло меня в ужас. Комната выглядела так, как будто внутри спешно собирались уезжать. Многие вещи были брошены тут же на полу. Выходит, они уехали! Но зачем?
        В этот момент снизу кто-то позвал меня:
        - Мастер, Игорь!? - это был Спиридон. Его лицо светилось от удовольствия. - Кажется, ты кого-то потерял?!
        - Что?
        Он отвлёк меня от моих тяжёлых мыслей, Спиридон, глядя на меня, засмеялся:
        - Тебя одурачили! В доме никого нет. Светозар увёз твою девку!
        - Куда увёз? Зачем?
        Я решительно ничего не понимал, даже не обратил внимания на то, как он назвал мою женщину. А Спиридон веселился. Манёвр Светозара удался, и Спиридону было приятно, что таким образом мне напакостили.
        - Того тебе знать не положено! Больше ты не увидишь свою Олеську! - Он злорадствовал, потом повернулся к стражникам. - Эй, парни! Всё, больше незачем стоять тут. Можете идти в казарму.
        Я поспешно спустился вниз, подскочил к улыбающемуся Спиридону.
        - Говори куда Светозар их забрал? - Я схватил его за грудки. - Говори!
        - А я почём знаю! - Он ухмылялся, но выглядел совершенно не агрессивно, а вот у меня жутко чесались кулаки. Спиридон почувствовал угрозу и сказал примирительно подняв руки вверх. - Светозар мне не сказал! Может, взял их в Каменец вместе с остальными?!
        Я оттолкнул его от себя и пошёл домой. Позади ещё долго был слышен истерический смех Спиридона, ему подражали басовитые голоса стражников. Значит, мой недруг просчитал мои действия. Но зачем Светозару потребовалось брать с собой беременную Олесю? Это походом по магазинам не назовёшь. У меня возникло плохое предчувствие. Это выглядело как побег, как переезд, как смена места жительства. Я твёрдо решил догнать их. Внезапный звук чужого голоса из темноты напугал меня.
        - Опять в Каменец поедем!? - Дед всё это время тенью следовал за мной.
        - Да! Я верну свою женщину! А затем я верну себе Игву. - Я ударил кулаком по своей ладони. - Как он посмел увезти её?!
        Но Дед не ответил. Для него такое количество слов за один день итак считалось немыслимым.
        Ехать ночью, можно было лишь с очень небольшой скоростью. Можно было легко свернуть себе шею, вышибить себе или лошади глаз. Поэтому мы выехали ранним утром, когда едва рассвело. Ещё вечером я предупредил своего товарища, который теперь постоянно находился в нашей части посёлка, о своих планах. Василий сказал, что я сумасшедший, но останавливать меня даже не пытался. Он пообещал, что будет стараться в первую очередь довести до ума нашу защитную линию, а я напомнил ему про новых беженцев, которые следуют к нам от Каменца и мы попрощались.
        - Береги себя! - Попросил он напоследок. - Надеюсь, ты найдёшь их.
        Мы скакали до Каменца без остановок. Переходили с рыси на галоп и обратно. По дороге обнаружили две стоянки с беженцами, которые шли в Игву. Их оказалось очень много, но ни у кого не оказалось телег, они шли медленно, потому что количество их пожитков было весьма впечатляющим, а наличие стариков и детей в их составе сильно усложняло их задачу.
        Солнце ещё не успело миновать свой зенит, как мы оказались у ворот города. Так быстро я не добирался сюда ни разу! Травка неодобрительно поглядывала на меня, дыхание у неё было хриплым и громким. Мне тоже было нелегко, от длительной скачки я опять натёр себе кожу, похоже, в этот раз до крови. У города мы окончательно выдохлись и еле тащились по разбитой телегами дороге.
        Шёл дождь, дорога была скользкой, у лошадей из-под копыт выбивались комья грязи. Одна створка ворот города была закрыта, вторая же пока ещё была открыта, но с крепостных стен на нас глядели подозрительные неприветливые стражники.
        Досмотр был быстрым. Деда тут знали и уважали. А вот город невозможно было узнать. На улицах вдоль стен, прямо на улицах расположились испуганные люди. Они пытались укрыться от дождя, но большинство уже намокли и продрогли. Пока мы продвигались к цитадели, я вдоволь насмотрелся на этих бедолаг. Наверное, весь город был переполнен людьми, которым негде было укрыться от дождя. Часть из них пришла из окрестных посёлков, другие люди оказались бездомными погорельцами, которые раньше жили под стенами Каменца. Сейчас их всех негде было разместить. Лишь немногие люди могли похвастать наличием связей в городе, которые дали бы дали им крышу над головой.
        Мы приблизились к сердцу города и въехали в ворота. Цитадель была средоточием рекрутов. Повсюду стояли телеги с боеприпасами и оружием. Сотни новичков находились тут же. Рядом в назидание остальным рекрутам наказывали плетьми нарушителей дисциплины и субординации. Многие ополченцы ещё даже не получили доспехи и оружие. Среди них я отыскал наших поселенцев. Они были обеспечены и оружием, и обмундированием. Среди прочих ополченцев они выглядели как ветераны.
        - Мастер, Игорь! - Меня приветствовал улыбчивый Степан.
        Похоже, ни война, ни плохая погода не могли заставить его грустить. Крутой мужик.
        - Полусотник!?
        - Уже сотник! - Его усы шевельнулись, сквозь бороду просматривалась самодовольная улыбка.
        - Поздравляю Степан! Ты это заслужил!
        - Посмотри мастер, каких лентяев и голодранцев дали под моё командование! - Он указал на множество плохо одетых рекрутов.
        - Не сейчас, сотник! Где Светозар? - Задав вопрос, я крутил головой, пытаясь отыскать свою любимую или старосту Игвы.
        - Так ведь как он нас сюда привёл, так сразу и ушёл! Спешил он сильно! - казалось, Степан удивлён моим вопросам.
        - Куда?
        - Того он никому не говорил. О тебе вспоминал, когда невесту твою утешал.
        - Что вспоминал?
        - Ну, что тебя тут надо искать!
        Казалось бы, я должен был обрадоваться этой новости, но сердце не покидала тревога. С учётом того, что происходило в Игве, Светозар прекрасно знал, что я вернулся из Каменца. Значит, он манипулировал Олесей.
        - Меня, говоришь, искал?
        Сотник замешкался с ответом, нахмурился:
        - Хотя, мне показалось, что он вёл себя странно. Насобирал вещей целую телегу, служанку с собой потащил. Ох, чует моё сердце, что-то худое он задумал!
        - Спасибо, Степан! - Я убедился в том, что Светозар собрался убежать из Игвы. Сотник с интересом следил за моим выражением лица. - Ещё свидимся!
        - Удачи тебе, мастер Игорь!
        Глава 10
        Я нашёл Всеволода, Павла, Григория и других наших бригадиров тут же во дворе цитадели. Все в один голос говорили, что Светозар не собирался оставаться в Каменце. Один из бригадиров вспомнил, что ещё вчера вечером Светозар расспрашивал у кого-то из местных горожан про дорогу на Турский тракт. Другой говорил, что тот интересовался, как проехать к южным воротам. Больше я уже не слушал.
        - Постой, Игорь! - Всеволод схватил меня за руку, но не стал останавливать, а наоборот последовал за мной к Деду, который стоял у наших лошадей. - Вокруг города небезопасно. Вражеские патрули, почти у самых южных стен ездят. Говорят, на северной дороге враг лагерь обустраивает. Будь осторожен!
        - Хорошо!
        - А ещё говорят, что Мстислав только что приказал закрыть северные ворота.
        Я кивнул и пожал ему руку. Погоня за Светозаром продолжалась. Мы направились по грязным, мокрым и переполненным улицам к южным воротам. Дед настаивал, чтобы я облачился в полные доспехи. Сейчас на мне был лишь фирменный бронежилет из ткани и металлических пластин нашего производства. Я, конечно, проигнорировал его рекомендацию, поскольку спешил. По моим подсчётам выходило, что Светозар и Олеся заночевали в городе, а утром отправились в путь. Значит, у нас имелось полдня отставания от них. Зато мы двигались значительно быстрее, чем они на своей телеге. Ну, не посадит же Светозар свою беременную дочь верхом на лошадь! Мои размышления прервал Дед.
        - Мастер, ты б хоть шлем одел! - Настаивал мой охранник, грозно сдвинув брови.
        - Хорошо, надену, только шевелись, нам надо как можно быстрее добраться до южных ворот, пока их не закрыли!
        - Лошади устали, нельзя их галопом гнать! - Не отставал Дед, и его замечания сложно было игнорировать.
        Я сменил свою вязаную шапку на подшлемник и шлем, тем более продолжал моросить противный холодный дождь, отчего шапка уже давно вся намокла. К тому времени, когда мы прорвались сквозь дождь, грязь и беженцев к южным воротам, я с облегчением вздохнул, нас беспрепятственно выпустили из города. Выходит я зря боялся, что не успею.
        Я прислушался к своим внутренним ощущениям, тревога за Олесю не прошла, я вздохнул, надо было спешить. Как и при въезде в город с северной стороны, на южной стороне также была открыта лишь одна створка ворот, хотя стражники тут чувствовали себя не так напряжённо как их товарищи на севере. Зато поток людей тут двигался в обе стороны, потому что часть людей шла в город, а немногим больше людей двигались в противоположную сторону, спеша покинуть город по Турскому тракту. Видимо, они не надеялись на то, что город сумеет защитить их от степной угрозы.
        Мы почти беспрепятственно проскакали от Каменца до ближайшего посёлка, что находился чуть южнее города. Тут нам повстречался конный патруль из десяти всадников. Здесь располагалась застава со смотровыми башнями из свежесрубленных брёвен. Мы выехали из почти пустого, если не считать дозорных и патрульных, посёлка. От него дорога шла на юг через поле, а затем скрывалась в лесу.
        Как только мы приблизились к лесу, Дед схватил мою Травку за уздечку и потащил её в сторону от Турского тракта.
        - Эй, Дед! Ты чего это? - Возмутился я, но он даже не обратил на мой окрик внимание.
        Мы углубились в лес, оказавшись в стороне от южного тракта. В лесу Дед остановил лошадей и, наконец, отреагировал на мои протесты.
        - Послушай, мастер Игорь! Ты в своём деле разбираешься, а я в своём! Там у опушки следы интересные были. - Он грустно вздохнул. - Видал я такие следы в прошлом году. Не наши на копытах подковы стоят!
        - Как ты определил? - Я встревожился, но всё ещё сомневался в необходимости покинуть тракт.
        - Там на подковах по семь гвоздей и размером они меньше наших будут!
        - Мало ли какие у кого подковы! - Возразил я, самодеятельность моего охранника мешала достижению моей цели.
        - Такие подковы у врага в ходу. У них и лошади поменьше. Я чую врага и он тут, в этом лесу!
        Он стал всматриваться в просветы между деревьями.
        - Ты уверен?
        - Да! - Он с сомнением посмотрел на меня. - Ты всё ещё хочешь идти на юг?
        - Да, Дед! Теперь я тем более должен идти на юг, ведь где-то там моя женщина. А если там есть враги, то она в большой опасности!
        - Хорошо. Мы пойдём дальше, но тебе придётся одеть полный доспех, - он внимательно следил за мной строгим взглядом, с этим ветераном спорить не хотелось. Убедившись в том, что я готов следовать его мудрым советам, он добавил, - и готовься идти через лес пешком, надо будет продвигаться вперёд очень осторожно!
        Я кивнул, вытянул из сумки у седла своё обмундирование, одел на себя доспех, Дед проверил надёжность креплений, а затем мы отправились в путь между кустов и деревьев. Дед пешком впереди, а я с лошадьми в поводу на расстоянии сотни шагов позади. Через полверсты мы приблизились к дороге, и тут обнаружился труп какого-то крестьянина. В его спине торчала стрела. Я помнил такие стрелы по прошлогодним боевым действиям. Дед приложил палец к губам и указал рукой в ту сторону, откуда мы пришли. Мы опять углубились в лес, он привязал лошадей к дереву в лощине, насыпал им корма и поманил меня за собой.
        Мы вернулись к тракту, осторожно прошли примерно двести шагов вдоль дороги. Дед первым заметил движение впереди. Это были вражеские всадники, и их было очень много. Враги суетились на лесной дороге. Затем большая часть всадников числом в три десятка отправились дальше по дороге в сторону Каменца. Трое всадников, оставив своих лошадей в стороне, пешим порядком мародёрствовали у какой-то телеги. Мы подкрались поближе. Стали заметны другие телеги, брошенные на дороге без лошадей, к моему ужасу обнаружились также убитые крестьяне, которые лежали повсюду в лужах собственной крови. Дед снял со спины арбалет. Я был вне себя, поэтому свой арбалет я не прихватил, так и оставил его притороченным к седлу. Дед жестами предложил подобраться ближе к тракту. Тем временем враги переходили от одного тела к другому, мародёрствовали, изредка перекрикиваясь, если находили что-то ценное и хотели похвастаться своей добычей.
        Чем ближе мы подкрадывались, тем больше деталей могли рассмотреть. Кочевники устроили тут настоящую бойню. Мы шли по их следам. Становилось очевидным, как всё произошло. Обоз из крестьянских телег вошёл в лес, успел проехать несколько вёрст, и тут из леса на них налетели враги. Крестьянам некуда было бежать, нечем было отбиваться. Большинство крестьян, не взирая ни на их пол, ни на их возраст, были убиты прямо на дороге, некоторые пытались сбежать, но всадники настигали их и на обочине, и в лесу.
        Внезапно, под моей ногой сломалась сухая веточка. Зря я отвлёкся и задумался, а в присутствии врага следовало быть максимально собранным. Дед тут же вскинул арбалет и прицелился, а враги развернули в нашу сторону головы. Один из них указал на нас пальцем и что-то закричал. Рядом щёлкнуло, в грудь зоркого мародёра тут же вошёл арбалетный болт. Двое других сразу же метнулись в укрытие.
        Я не стал ждать, пока они достанут лук, натянут тетиву и станут стрелять по мне, поэтому с места бросился вперёд. Враги громко перекрикивались. Я успел добежать до дерева у обочины дороги, когда в нас полетели первые стрелы. Один из врагов выбрал меня в качестве своей мишени. Дед в это же время оказался на десяток метров дальше от меня и левее. Он что-то показывал, но я не понимал. Ага! Понял, щит на спине. Действительно, у меня на спине вместо арбалета имелся отличный кавалерийский щит. Я совершенно позабыл об этом.
        Надо сказать, что моя рассеянность объяснялась переживаниями. Я не хотел признаваться самому себе в том, что боюсь не за себя, а за Олесю. Предчувствия были плохими, и приходилось постоянно отгонять от себя мрачные мысли.
        Я собрался, сконцентрировался на своём противнике. Едва я выглянул из-за дерева, враг в двух десятках шагов от меня спустил тетиву. Я тут же спрятался обратно за укрытие. Недостаточно быстро, стрела по касательной врезалась в дерево, ошмётки коры посыпались на меня, часть попала в щели моего шлема, посыпалась на глаза.
        Но я уже бежал вперёд, выставив перед собой щит. Противник спрятался за телегу, видимо, готовился к новому выстрелу. Мой топот привлёк его внимание, он выглянул из-за телеги, его глаза расширились, кажется, мой манёвр его напугал. Он что-то заорал своему напарнику, тот встал во весь рост и прицелился в меня. Я ускорился насколько мог, пригнув спину, и пытался скрываться хотя бы частично за телегой, щит поднял выше, чтобы прикрывать и голову, и грудь. Стрела врезалась в щит с глухим стуком, щит устоял, большую часть пробивной силы стрелы принял на себя стальной лист. Я оббежал телегу, мой противник поспешно натягивал тетиву своего лука. Прицелиться я ему не дал. Прикрываясь щитом, я напал на него. Стрела ударила в упор, она пробила щит, но наконечник лишь немного выглянул с внутренней стороны щита. Я налетел на врага, опрокидывая его на землю, перекатился и вскочил. Стрелок тоже поднялся на ноги и выхватил свою саблю. Я ударил первым, он отбил мой удар, но я тут же впечатал свой сапог в его ногу. Это уже можно было считать моим коронным, почти безотказным приёмом. Враг заорал, я ударил опять,
противник плохонько отбил мою атаку, со звоном его сабля отскочила в сторону. А я тем временем добавил щитом так, как меня учил мой старший охранник. Враг потерял равновесие, и я двумя ударами сабли вывел его из игры. Он ещё орал, когда рядом появился Дед и быстрым ударом своего ножа добил его.
        - Чего ты с ним так долго возился!? - Пробурчал мой бородатый попутчик, но, несмотря на его ворчливый тон, я заметил, что он был доволен мной.
        Его выдали морщинки в уголках голубых глаз. Я пожал плечами, мол, так получилось, а сам посмотрел на то, что стало со вторым мародёром. Тот лежал на том же месте, с которого и стрелял в меня. Он ещё хрипел, арбалетный болт пробил ему лёгкое. Этот враг уже не жилец на этом свете. Однако кровожадный Дед всё равно направился к нему, наверняка хотел добить врага окончательно.
        А я уже вытер саблю, вложил её в ножны, снял шлем, мешавший озираться по сторонам, и побежал дальше, вдоль дороги. Крестьянский обоз растянулся на полторы сотни шагов. Я осматривал трупы убитых людей. Это были незнакомые мне люди, убитые возле обычных крестьянских телег, а через полсотни шагов я даже узнал одного знакомого торговца, который иногда приезжал в Игву, чтобы продать там зерно и овощи. Дед нагнал меня и присоединился к поискам.
        Моя тревога вышла из-под контроля, когда я узнал телегу с рессорами. Такое модифицированное средство передвижения могло принадлежать только Игве, отчего моё сердце бешено застучало, а виски сдавило, словно моя голова оказалась в тисках. Я побежал вперёд, к знакомому телу. У телеги лежал Светозар, его сразили двумя стрелами, но я искал свою любимую.
        Я будто услышал себя со стороны, я орал чужим диким голосом:
        - Олеся!
        - Тише! Тише! - Забеспокоился Дед. Что было дальше, я помню смутно. Такой стресс я переживал впервые. Я смотрел вокруг себя, голова крутилась так быстро и резко, что позвонки жалобно трещали, а мои отросшие до плеч волосы хлестали меня по щекам.
        Я метался из стороны в сторону, а потом помню, как Дед позвал меня. Я метнулся к нему и только тогда увидел тело. Оно лежало недалеко от обочины за густыми кустами. Босые женские ступни торчали из-под какого-то плаща. Дед сдерживал меня, по его лицу я понял, что там тело моей любимой.
        - Олеся! Что с ней, она жива? - Вместо ответа Дед опустил свой взгляд.
        Я вырвался и отбросил плащ с лица женщины. Бледное грязное лицо и гримаса боли, которые отразились на нём, изменили мою Олесю до неузнаваемости. Бледное лицо, кровь в углу рта, безобразный страшный неровный разрез на шее и красные волосы в огромной луже крови. Такой я не видел свою Олесю никогда, мне хотелось бы, чтобы я ошибся, и это была бы другая, просто немного похожая женщина. Но это было не так, я узнал её карие глаза, светлые волосы, удивительные маленькие ушки, и конечно, большой семимесячный живот беременной женщины. Осознание того, что я навсегда потерял её и ту зародившуюся в ней маленькую жизнь, привело меня в полное отчаянье.
        Я упал и горько заплакал. Сколько я так просидел над телом, я не помню. Дед пытался тянуть меня, но я не слышал его. Как будто мой мозг отключился от внешнего мира. В нём осталась только одна мысль - Олеся и мой не рождённый ребёнок были убиты, погибли в этой бессмысленной попытке Светозара убежать и спрятаться от надвигающейся беды. Наконец, я на ватных ногах поднялся и пошёл к телегам, отыскал в одной из них обычную лопату, вернулся к телу своей невесты и принялся рыть могилу. Дед пытался отговорить меня, но это было бесполезно. Я повернулся к телу женщины, которую любил и дрожащими пальцами закрыл её остекленевшие глаза, Дед набросил на её лицо плащ и помог мне подняться с земли.
        Со слезами на глазах я с помощью Деда опустил в неглубокую яму тело своей женщины, затем Дед помог мне засыпать её тело землёй и придавить камнями. Я не видел и не слышал ничего, слёзы туманили мой взгляд, а в ушах я слышал только свой пульс. Он бился в моей голове как барабаны «там-там», голова от этого шума раскалывалась, дыхание сбилось, я не мог спокойно выдохнуть.
        Когда Деду, наконец, удалось достучаться до моего сознания, в нём уже обитала жгучая ненависть ко всем тем, кто начал эту войну. Враги поплатятся за то, что совершили! Сказал ли я это вслух? Не знаю, возможно я говорил вслух с того самого мига, как увидел искажённое болью лицо своей невесты.
        - Быстрее! Он ещё жив! Стонет и шевелится. - Дошли до моего сознания слова моего охранника.
        - Кто? - Переспросил я, поскольку не понял, о ком он говорит.
        - Светозар. Посмотри сам. - Дед показал пальцем в ту сторону, где находилась телега.
        Я в последний раз посмотрел на небольшой каменный холмик у дороги и решительно отвернулся.
        - Я ещё спляшу на костях этих варваров, которые совершают такое с беременными женщинами!
        Мы направились к отцу Олеси. Светозар стонал, его раны были не смертельные, но весьма болезненные. Обе стрелы прилетели с разных сторон. Одна из них ранила Светозара в грудь. Немного пробив доспех, вражеская стрела не смогла проникнуть под рёбра и повредить внутренние органы. Эта рана оказалась поверхностной. Вторая стрела торчала в бедре и выглядела очень опасно. Потому что в бедре находятся большие кровеносные сосуды, повреждение которых чревато смертельной потерей крови. Также имелись мелкие шишки и ссадины от падения с телеги. Крови было много, но Светозару, в то время как все другие оказались мертвы, вновь удалось пережить нападение врага. Он был живуч и везуч. Хотя разве можно было назвать везением смерть близких людей?!
        Мне захотелось бросить его тут же, на дороге, но с другой стороны, я понимал, что это будет слишком лёгкая смерть для того, кто своим бегством погубил свою беременную дочь. Каково будет ему выжить, а затем всю свою оставшуюся жизнь мучиться в одиночестве, страдая от угрызений совести.
        - Надо уходить, мастер Игорь! - Напомнил о себе мой опытный спутник.
        - Дед, мы уходим, но возьмём его с собой! - Брови Деда взметнулись вверх.
        Видимо он не ждал с моей стороны такого милосердия. Я не стал объяснять ему, что думал вовсе не о милосердии.
        - Хорошо! Но возвращаться обратно в Каменец очень опасно! Конные враги повсюду!
        - Да, ты прав Дед! Скорее всего, враги берут Мстислава в кольцо. Они отрежут всякую попытку прийти Каменцу на помощь. Только в Туре достаточно войск, чтобы помочь воеводе снять осаду Каменца.
        Мы привели три лошади, которые принадлежали мёртвым мародёрам, погрузили на одну из них Светозара. От этого он перестал стонать, при перемещении мы причинили ему боль, и он опять потерял сознание. Но мне не было его жаль, в память о своей возлюбленной я решил в последний раз помочь Светозару.
        Когда мы вернулись к своим лошадям, передо мной встал вопрос, куда отправиться дальше. У меня было три варианта: Игва, Каменец и Тур. Хотя, наверно, пробираться в Каменец было бы самоубийством. Решение надо было принимать быстро, и я решил обойти вражеские конные патрули с юга, а потом идти домой, в Игву. Когда мы оказались на расстоянии в несколько вёрст от места нападения на обоз, я решил расстаться с Дедом, напутствуя его в дорогу такими словами:
        - Поезжай в Тур. Светозара отдай на лечение при первом же удобном случае. Затем повидай герцога или того, кто сможет передать ему твои слова. Скажи, что враг устроил постоянную переправу на Севере у подножья гор. Он построил у переправы лагерь с земляным валом и частоколом на нём. Кочевники готовятся к осаде Каменца. На севере от города уже строится второй лагерь степняков, южная дорога к Каменцу отрезана конными патрулями. Скорее всего, и на юге тоже поставят заставу или засаду, которая сможет сдерживать войска герцога, если те придут на помощь Каменцу. Пусть учтёт это. Если герцог не придёт на помощь Мстиславу, весь север и центр Междуречья будет отдан на растерзание вражеским фуражирам и мародёрам. - Дед молча слушал меня. Я протянул ему мешочек с деньгами. - Отдай десять серебряных монет тому лекарю, который будет выхаживать Светозара. Остальные для тебя. Когда справишься, возвращайся в Игву, я буду там!
        - Береги себя, мастер, и будь осторожен! - Дед невозмутимо, как обычно, но в то же время с ноткой торжественности, кивнул мне, а я ему.
        Мы разъехались в разные стороны. Дед, не отдаляясь сильно от дороги, и не пытаясь приблизиться к ней, поехал лесом на юг. А я углубился в лесную чащу и поехал на запад. Настроение моё было как никогда ужасным. Меня поддерживала только ненависть и желание отомстить врагам. На смену отчаянью пришла решимость и злость.
        Какое-то время я размышлял, строил планы, в то же время я просто сидел на Травке, предоставив ей самостоятельно двигаться через чащу. Умница лошадка выбирала удобные места, затем отыскала тропу, по которой мы ехали на запад почти до самого вечера.
        А затем, когда лес расступился, Травка вывела нас к какому-то хутору, который располагался на небольшом холме. Я не видел смысла ехать дальше ночью, поэтому повернул в сторону ближайшего дома. Я был вымотан морально и физически. Только сейчас я ощутил голод и жажду. Я не ел с самого утра. Тогда я ещё надеялся вернуть Олесю обратно в Игву.
        Теперь меня заботило только моё поселение и месть. Есть ещё Василий, мой старый друг, говорил я себе.
        Это было слабое утешение моим бедам, но что-то должно было держать меня на плаву. Я понял, что не хочу, чтобы с моими товарищами случилось то же, что случилось с Новосёлками, я не хотел потерять ещё одно своё детище.
        А ещё мне помогала ненависть к врагу. Я надеялся как-то отомстить степнякам, и теперь жил этой мыслью, этой целью.
        Травке тоже требовался отдых и еда. Я направил свою лошадку к домику, который стоял на краю хутора. Всего на хуторе было около десятка с лишком деревянных построек, которые стояли вокруг вершины холма. Но лишь несколько из них были предназначены для проживания людей. Вокруг холма раскинулись пастбища, тут же имелись загоны для скота и несколько обработанных огородов. Вокруг пастбищ тёмной стеной стоял лес. Тут в глуши и тишине хутор спрятался от внешней суеты. Дорога, которая вела к хутору с востока, была старой и почти не хоженой. Тут не было видно следов от телег.
        Я въехал во двор и слез с лошади.
        - Хозяева! Хозяева! - Я постучал в дверь. - Пустите доброго путника на ночлег!
        - Кто это ходит в столь поздний час?
        Мужской ворчливый голос был сухим и хриплым. Затем дверь открылась. Передо мной стоял старый дед с седой бородой, отросшей до груди. Его волосы были всклокочены. Он посмотрел на меня, измазанного в грязи и крови. Дедушка проскрипел, отважно глядя мне в лицо:
        - Чего это тебе путник не сидится дома?
        - А ты, дедушка, дай умыться, напои и накорми доброго человек, тогда и узнаешь, что меня к вам привело! - Старик мою дерзость не оценил.
        - Ишь ты, какой выискался! Здесь тебе не постоялый двор! - Сердито заворчал он.
        - Я заплачу! - Попытался я угомонить деда весомым аргументом, но это лишь раззадорило его.
        - А мы люди чай не бедные!
        Я хмуро осмотрелся. Дед явно преувеличивал. Маленький хутор, живущий за счёт скотоводства, явно не блистал роскошью и богатством.
        - Вот, держи! - я протянул деду серебряную монету.
        - Мы сами по себе жили, и сами… - его взгляд упёрся в монету на моей ладони.
        Он сглотнул, сгрёб костлявыми пальцами блестящий кругляш, а затем сунул его в рот и, зажал еле живыми зубами. Один из зубов при этом вывалился из его раскрытого рта. Он зажимал монету пальцами, рассматривая её со всех сторон. На его морщинистом лице расплылась улыбка и он, сам себе не веря, прошепелявил.
        - Настоящая!?
        - Да! - Сказал я, пролезая мимо шокированного старика в дом.
        Внутри дома с единственной жилой комнатой оказалась женщина и четверо детишек, все младше десяти лет. Дети ужинали, поедая кашу с мясом из котелка, который стоял в центре стола. Хозяйка стояла у печи. Я вежливо поздоровался с ней.
        - Добрый вечер!
        - А!?
        Она повернулась, приветливая, улыбчивая, добродушная, подхватила полотенце и вытерла об него руки. На вид ей было за тридцать с лишним лет. Вряд ли она была женой старика, а судя по всему остальному, в том числе и по скверному характеру старика, она вряд ли была его дочерью. Щёки румяные как персики, улыбка с морщинками в уголках рта, полные красивые губы, треугольный, почти от щёк, подбородок и высокий лоб, обрамлённый блестящими длинными (до груди) распущенными чёрными волосами, что были небрежно собраны цветными лентами в два благопристойных пучка. Никакой чёлки над открытым лбом, волосы пышной копной с начёсом вперёд и в стороны разворачивались над головой и красивым водопадом ложились на краешки её бровей, скулы и потом опускались до груди. Обычное крестьянское лицо, крупный нос, который расширялся книзу, широкий рот с ямочками у щёк. Чистое светлое лицо искренне улыбалось мне вежливой улыбкой, под бровями во впадинках спрятались серые глаза, весёлые, озорные, они смотрели прямо на меня.
        Я ждал, что она ответит на моё приветствие, осматриваясь вокруг. Я бы с удовольствием прилёг и уснул, но нужно было ещё и поесть, чтобы набраться сил для путешествия в Игву.
        Женщина с любопытством посмотрела на меня в свете коптящей лампы, наконец, после короткой паузы она сказала:
        - И тебе добрый вечер, человече!
        - Смотри Фроська, серебро, настоящее серебро! - Старик улыбался своим беззубым ртом. Его глаза блестели, как у сумасшедшего.
        - Проходи гость дорогой! - Она улыбнулась, обнажив красивые ровные зубы. Улыбка делала её ослепительной красавицей. Все эти подробности фиксировало моё подсознание, тогда как я сам был слишком измотан, чтобы придавать чему бы то ни было значение.
        - Садись за стол. Сейчас угощу тебя своей кашей с бараниной!
        Я без особого аппетита, лишь бы не обидеть хозяев, и чтобы поддержать свой уставший организм, отведал каши с мясом, сухими кренделями и всё это запил молоком.
        Дети с завистью смотрели на меня, вяло жующего крендель с маком. Евфросиния их согнала с лавок и отправила на печь. Но они и оттуда следили за мной. Старшие пацанята, то и дело показывали пальцами на моё оружие: щит я снял со спины ещё перед тем, как сесть за стол. А вот другие части доспеха оставались пока на мне.
        Я кое-как поел, вежливо поблагодарил хозяйку за угощение и, отвечая на их осторожные взгляды, которые скользили по крови на мне, рассказал им о том, что происходит в Междуречье. Оказалось, что хутор пастухов был не в курсе того, что произошло этой весной, но жители были наслышаны о том, что происходило в прошлом году. Они были уверены, что, по крайней мере, для них ничего не изменится. Женщина, правда, забеспокоилась, но старик только отмахнулся:
        - Наш лес настолько густой, что эти жадные варвары ни за что не отыщут его. И дорога сюда почитай одна, да и та, давно не хоженая!
        К тому времени как вернулся муж Евфросинии, старик уже спал рядом с детьми на печи. Женщина отвела меня на сеновал в хозяйственной постройке на отшибе, посветила мне лампой, дождалась, пока я тут же пристрою Травку, и, пожелав мне спокойной ночи, ушла обратно, забрав с собой коптящую пахнущую горелым жиром лампу.
        Я сразу уснул, утомлённый последними событиями. Ночью я дважды просыпался весь в холодном поту. Мне снились ужасные сны. Вначале приснился злополучный обоз. Мне казалось, что это я еду в телеге на рессорах, правлю ею вместо Светозара. Мы мирно едем по дороге в Тур. Позади моя женщина говорит, что младенец ворочается в животе, мы радуемся и очень счастливы, однако тревога не покидает меня ни на миг. Телегу немного покачивает, когда мы движемся по неровностям южного тракта. А затем из леса прилетают стрелы. Некоторые попадают в меня, я падаю с телеги, а потом из леса вылетают всадники. Их кони на коротких ногах быстры, а сами враги с кривыми саблями в руках сеют вокруг смерть и ужас. Олеся кричит, пытается поднять меня, но я говорю ей, чтобы она оставила меня тут, а сама бежала в лес. Ей надо уносить ноги, спасать себя. Шум, крики, вопли раненых, Олеся, с плачем бежит к ближайшим кустам. Я из последних сил наблюдаю, как один из всадников настигает её. Я плачу от бессилия, я знаю, что сейчас произойдёт, но изменить ничего не могу. Я пытаюсь кричать, чтобы она обернулась и попыталась увернуться от
гибели. Однако я слишком ослаб и ранен, а вокруг слишком много шума, чтобы она услышала мой крик. Всадник настигает Олесю и одним кровавым росчерком сабли отправляет её на землю. На спине, сквозь рассечённую рубаху проступает кровь. Проламывая кусты, она падает, с трудом пытается встать на ноги, большой живот беременной женщины и страшная рана мешают ей, её лицо перекошено от боли. Всадник разворачивает коня, слезает с седла и направляется к кустам. Он заносит над головой свою саблю и рубит от плеча. Я не вижу того, что происходит за кустами, но слышу вскрик моей любимой, а затем всё стихает. Всадник возвращается к своей лошади, его сабля вся окровавлена, с неё капает кровь. Я хочу лишь одного, чтобы он открыл мне своё лицо, но у него на голове шлем, а лицо закрыто забралом.
        Ещё некоторое время всадники носятся туда-сюда вдоль дороги, все в шлемах с забралами. Затем топот стихает, а кочевники, переговариваясь между собой, приступают к грабежу обоза. Одни собирают лошадей, другие тащат вещи и еду из телег. Я вижу как один из всадников приближается к кустам, что-то тянет на себя, а потом с довольным видом отступает, в руках у него сапожки из меха горного льва. Я перевожу взгляд на кусты и вижу две голых женских ступни, которые торчат из кустов. Ноги женщины не шевелятся, рядом слышен шум, это враги отвязывают лошадь от нашей телеги. Один из них замечает меня, возле лица пролетает тень его ноги, удар и я с криком просыпаюсь.
        Страшный сон вызывает во мне сильные эмоции, я снова плачу, как ребёнок, и с трудом снова крепко засыпаю.
        Едва я проваливаюсь в сон, как меня снова посещает кошмар, тот самый, в котором две армии стоят друг напротив друга. В этом до боли знакомом кошмаре армия магов наголову разбивает наши силы, а главный злодей, маг в костяном шлеме из лосиного черепа протягивает ко мне свою костлявую руку. В финале я, как обычно, просыпаюсь, дрожа всем телом от пережитого ужаса.
        Этот сон повторяется с завидным постоянством, я вижу его уже десятый или одиннадцатый раз. И всё в этом сне повторяется, как в фильме, который смотришь снова и снова. Только после повторного просмотра фильма не получится снова испытать такие же сильные эмоции, как при первом просмотре. Ведь должны же эмоции и страхи со временем притупляться. Но в этом кошмаре всё происходит так, как будто я каждый раз вижу его впервые.
        Этот ужас слишком часто и настойчиво пробивается в мои сны, сценарий в нём всегда одинаков. Такого не бывает, сон, который генерирует наш мозг, всегда идёт по разному сценарию, а одинаковыми могут быть только воспоминания. Как тогда воспринимать тот повторяющийся сон, который не является воспоминанием?! Видение из будущего или навязчивая идея?
        Глава 11
        Травка фыркнула, она расстроилась, ей не понравилось то, что происходило со мной, она чутко чувствовала моё депрессивное состояние. Я попытался заснуть снова, но не смог. Перед глазами ещё была жива картина убийства близких мне людей и мне всё ещё чудилась страшная костлявая рука, что тянется ко мне.
        Какое-то время я просто лежал, не пытаясь заснуть, чтобы кошмары не смогли навредить моей пошатнувшейся психике. Наконец, под утро, окончательно вымотанный, я заснул, а проснулся гораздо позже от каких-то громких криков.
        Продрав глаза, я перекатился на живот, подобрался и прислушался. Снаружи был слышен лошадиный топот, крики на незнакомом языке. Я быстро оделся, уже догадываясь, что на хутор пришла беда. Когда я выглянул наружу, то увидел кочевников, вражеские всадники легко расправлялись с хуторянами.
        Зная маниакальный почерк этих варваров, я предполагал, что они собираются убить всех жителей, разграбить хутор и увести весь скот. Присмотревшись к врагам, я понял, что передо мной фуражиры. Доспехи обычные, вместо шлемов заурядные шапки подбитые мехом. Их было не больше двух десятков. Это немного, но на меня хватит с лихвой, я же не бессмертный.
        И пока что, я мог только наблюдать за их бесчинствами, вмешаться значило умереть в неравном бою. Я вовремя спрятался, когда один из степняков направил своего коня в сторону сеновала, в котором я прятался. Я мог укрыться наверху или в сене, но тогда враг бы заметил мою лошадь! Седло и седельные сумки, моё оружие и часть доспехов также были на виду. Я не мог всё это быстро спрятать. Нужно было что-то срочно предпринять.
        Когда враг зашёл внутрь, отворяя дверь, я выскользнул сзади и, закрыв ему рот рукой, вонзил свой нож в его неприкрытую шею. В последний момент он дёрнулся вперёд, с его головы слетела шапка, показав грязные засаленные чёрные волосы, я тут же оттолкнул его от себя. Он схватился за рукоятку ножа, торчавшего из его шеи, из-под его руки ударил фонтан крови, кочевник упал на землю, его тело затряслось в предсмертных конвульсиях, он пытался вырвать нож из горла, но так и не смог. В это время кровь струёй била во все стороны, он захлёбывался и хрипел, суча ногами по земле.
        Ещё один враг, убит моей рукой. Я ничего не почувствовал, даже жалости к нему. У меня не осталось никаких сентиментов, ничего, что заставило бы мою руку с ножом дрогнуть. Только брезгливость от того, что я испачкался в крови этого скота. Я прикрыл ворота, мимоходом заметил, как всадники безжалостно выгоняли коров на дорогу, животные протестующе мычали, но против хлыста и всадников это было слабым аргументом. Я посмотрел себе за спину, враг уже не шевелился. Кочевники могут искать своего товарища, и в этот момент непременно заинтересуются, отчего это его конь стоит у входа в моё убежище.
        Надо было что-то предпринять. Отряхнув вывалявшуюся в пыли шапку моего врага, я надел её себе на голову, а затем, улучив момент, вышел из ворот, и потянул на себя вражеского коня. Я думал завести и спрятать его внутри, но конь внезапно заупрямился. Животное почувствовало, что я чужой. Тогда я попытался успокоить его, погладить по голове, но конь чуть не откусил мне пальцы. Я держал его за уздечку, а он беспокойно топтался, ещё немного и он лягнёт меня, тогда мне конец. Я оказался сбоку от коня у приоткрытой переполненной седельной сумки, из которой чуть не выпало несколько огурцов и яблоко. Видимо хозяин решил набить свою седельную сумку провизией.
        Я просунул руку внутрь, не глядя схватил первый попавшийся предмет и тут же вытянул наружу, огурец! Конь вот-вот вырвется. Я сунул ему огурец прямо в зубы. Конь вначале подался назад, но затем, фыркнув, не стал отказываться от угощения. Это был добрый знак. Он по-прежнему топтался в нетерпении, но я уже нащупал в сумке яблоко. Красный плод, сладкий сорт! Конь с удовольствием принял угощение, я успокаивал его, поглаживая его по шее. Конь перестал топтаться на месте, успокоился и сконцентрировался на угощении. Время неумолимо летело, а я стоял на виду у врагов, скрываясь за лошадиной шеей.
        Я решил снова попытать удачу, легонько потянул коня за уздечку, и о счастье, он последовал за мной. В это время вражеские всадники выгоняли из загона овец. «Им сейчас не до меня!» успокаивал я себя.
        Мы вошли внутрь, я прикрыл за собой створку ворот. Я боялся, что конь и тут доставит мне проблемы, но он заинтересовался Травкой, от мёртвого хозяина он лишь воротил свою морду. Видимо при жизни тот не очень хорошо обращался с животным. «Вот и отлично!» подумал я тогда.
        Я быстро собирался в дорогу, водрузил на Травку седло, затем принялся нагружать седельные сумки и оружие. Щит я решил повесить себе на спину, чтобы обеспечить прикрытие от стрел, когда буду удирать от врагов. Мои сборы заняли не более пяти минут. Я выглянул, чтобы узнать, чем занимаются мои враги. Те уже закончили зачистку хутора и сейчас полностью сконцентрировались на том, чтобы увести с хутора всю скотину. Коров уже гнали по дороге на восток. Это была единственная дорога с хутора. Затем послышались голоса, к отряду, который ожидал у загородки с овцами, приблизился всадник, он что-то сказал другим кочевникам и те громко заржали вместо ответа. Затем они, покрикивая на овец, погнали всю отару вслед за коровами. Оттуда эти головорезы фуражиры погонят стадо на тракт, ведущий к Каменцу. Там собиралось большое войско, которому требовалось много провианта. Мне незачем было выходить, враги уходили сами, не замечая моего присутствия.
        Я вылез на сеновал, устроенный под крышей сарая. Оттуда я мог видеть другую сторону холма. То, что я увидел, мне не понравилось. Несколько кочевников всё же решили остаться. Один из них нашёл где-то прятавшуюся худенькую девочку лет тринадцати. Сейчас он волок её за волосы прямо к дому старика и Евфросинии. Там я заметил три лошади без седоков. Все три степные лошади, что принадлежали вражеским всадникам, мирно паслись во дворе приютивших меня хозяев.
        Понятно, что девочку повели туда не просто так, иначе её убили бы на месте, не утруждая себя дополнительными усилиями. Больше я не мог прятаться. Взялся за арбалет, поправил саблю и нож. Снова надел вражескую шапку, накинул шерстяной плащ, чтобы скрыть блеск своих доспехов, и уверенной походкой пошёл к дому. С этой стороны холма мне надо было опасаться лишь кочевников, которые были в доме. Если я правильно понял намерения этих скотов, мне следовало спешить. Основная группа фуражиров уже отдалились на порядочное расстояние, я надеялся, что оттуда они ничего не услышат.
        Я подошёл к дому, стараясь держаться подальше от окон, аккуратно и тихо подкрался к дверям. Внутри дома была слышна возня. Девочка плакала, какая-то женщина стонала, а головорезы противно ржали. Я ввалился в дом с арбалетом в руках. Все двери были открыты, враги никого не опасались, и моё появление застало их врасплох.
        Первый болт полетел в того, что стоял у печи. В этот момент он снимал с себя одежду. Выпущенный мной с трёх шагов болт вошёл в него пониже спины. Я повернулся в ту сторону, откуда слышался плач, оттуда же послышался посторонний шум. Вовремя я повернулся. Головорез, который привёл сюда девочку, бросился на меня с ножом. Я выстрелил в упор, болт остановил врага в шаге от меня, он уже занёс руку для удара, когда болт пробил его живот почти насквозь, наружу торчало лишь оперенье. Я пнул его ногой, тот с криком упал назад. Последний враг был слишком занят, для того чтобы чем-либо угрожать мне, поэтому я оставил его напоследок. Насильник нависал над Евфросинией, которую прижимал своим голым телом к полу. Крики его товарищей заставили насильника обратить внимание на моё появление. Он попытался встать, но это оказалось непросто. Я пустил в ход саблю. Вначале добил первого раненого, затем пошёл на последнего врага. Тот пытался найти оружие, его пояс с оружием валялся возле печи, поэтому я неспешно подошёл к этой грязной скотине. Евфросиния, отползла от него в сторону, мелькнуло её голое тело в разорванной
рубахе, её руки были связаны за спиной. Враг стал жалко озираться по сторонам, ища спасения.
        Я нагнулся и несколькими резкими движениями разрезал верёвку на руках угощавшей меня вчера женщины. Насильник, воспользовавшись моментом, попытался броситься на меня, но я ударом ноги вернул его на пол, он попятился, поглядывая на мою саблю.
        Я продолжал идти вперёд и остановился только тогда, когда крыса была загнана в угол, а моя сабля оказалась приставлена к его голому телу. Вражеский фуражир озирался, он закричал, но слишком поздно. Теперь его товарищи уже слишком далеко от хутора, они его не услышат. Кажется, враг думал о том же. Он что-то залепетал на своём языке. Я ничего не понимал, кроме одного слова, которое он постоянно повторял, указывая на окно:
        - Монеты! Монеты!
        Я посмотрел на второго кочевника, тот всё ещё лежал в луже собственной крови и мочи. Он держался руками за живот, в котором торчал арбалетный болт. Этот враг больше не боец и не жилец. Позади него сидела испуганная девочка, она была в порядке, но смотрела на всё большими глазами и часто дышала. Вдруг мимо меня мелькнула тень, а когда я повернулся, то увидел, как Евфросиния бьёт насильника вилами в грудь. Первая попытка ей не удалась, видимо попала на ребро или дрогнула рука, но головорезу она не понравилась. Он завопил от боли, согнулся, схватившись руками за грудь, и повалился на пол, оцарапавшись при этом об мою саблю. Разъярённая женщина встала над ним с вилами и с воплем ударила его как следует, кровь брызнула во все стороны, а я отвернулся. Насильник орал, а голая женщина била его ещё несколько раз, пока, наконец, он не замолчал. Я уже не смотрел на это, Евфросинию можно было понять, враги вырезали всю её семью, убили мужа и четверых детей. То же собирались сделать и с бедной женщиной, предварительно надругавшись над ней. Очевидно, девочку привели сюда по той же причине. Девочка не должна
видеть всё это, я подошёл к ней и мягко взял за руку.
        - Как тебя зовут малышка!? - Спросил я ласково и мягко, насколько мог.
        - Настя. - Ответила она своим дрожащим тихим голоском.
        - Пойдём! Тебе нельзя тут оставаться! Они обязательно вернутся, и будут искать того, кто убил их товарищей!
        Девочка посмотрела на меня своими большими серьёзными серыми глазами, кивнула мне и пошла за мной во двор. Позади громко рыдала Евфросиния. Я решил дожидаться её тут на крыльце, и усадил девочку на лавку под окном. Мы стали ждать пока женщина хоть немного придёт в себя. Через какое-то время, рыдания стихли. Я вернулся в дом. Хозяйка сидела на полу, вся в крови и пыталась тряпками, которые ещё недавно были её одеждой оттереть кровь со своей кожи. Только сейчас до меня дошло, что из одежды на ней остались только лапти.
        - Не смотри! - Злым хриплым голосом потребовала она, и я неохотно подчинился.
        - Надо уходить! - Сказал я, понимая, что для всего, что произошло с ней, мне не найти слов утешения.
        - Зачем!? - Удивилась она.
        - Они вернутся. Будут искать их. - Я пнул ногой первого головореза. У двери застонал раненый в живот враг.
        - Ну, и что? - Заявила Евфросиния. - Теперь мне всё равно!
        - Не одна ты потеряла детей и мужа!? - Вдруг рявкнул я.
        Сам не понимаю, что меня так разозлило. Она вздрогнула, зашевелилась.
        - Что ты об этом знаешь?
        Она повернулась ко мне, недоверчиво посмотрела мне в глаза.
        - Вчера враги убили мою беременную жену. И ещё тридцать человек вместе с ними. Я и мой товарищ застали на месте их гибели только трёх врагов, и мы убили их. Но в той битве, как видишь, я ещё не закончил свой жизненный путь, поэтому сегодня я смог убить ещё двоих врагов! Кто знает, может завтра мне удастся поквитаться с ними снова!?
        Евфросиния моргнула безумными дикими глазами, сощурилась, чуть отвернула в сторону голову - задумалась.
        - Подожди меня во дворе!
        Похоже, она решилась. Я кивнул и вышел на улицу, посмотрел на пустую лавку под окном, девочки на ней уже не было, тогда выглянул на восточную дорогу - никого! Фуражиры уже скрылись в лесу. Чёрт! Мне надо думать о своём поселении, а я торчу тут, в то время как вражеские отряды расползаются по Междуречью!
        Я посмотрел во двор, где лежали мёртвые окровавленные тела хозяев. Дети, старик и муж Евфросинии уже давно не шевелились. Кровавое зрелище угнетало меня, я с сожалением вынужден был отвернуться, не дело девочке ходить среди таких ужасов, что натворили кочевники. Для меня вся эта кровь и дикость была чуждой, она раз за разом шокировала меня. Я отвернулся, чтобы не видеть этот ужас. Постарался переключить своё внимание, просто чтобы не сойти с ума.
        О врагах, побывавших на хуторе, теперь напоминали только их кони. Три скакуна мирно паслись тут же во дворе. Я отправился к яблоне, что росла в стороне. По дороге я старался не смотреть на тела старика, мужа Евфросинии и их детей. Сколько ещё ужасов сотворят эти дикие люди, которые были хуже зверей? Что будет, если их не остановить?!
        Сейчас мне надо как можно быстрее добраться до Игвы. Потому что вскоре враги появятся и там тоже.
        Я нарвал яблок и прикормил вражеских лошадей. Они ели с охотой, а когда я взял их за уздечку и попробовал вести за собой, они шли, не сопротивляясь, не то что, тот зверюга-конь, которого я оставил на сеновале с моей Травкой. Покормив их яблоками, я стал гладить их, приучая к своему голосу. Именно так меня учил Фёдор. Я вздохнул, вспоминая косого помощника, которого животные обожали. Тем временем лошади признали меня и внимательно наблюдали за моими руками, которые и гладили, и лакомствами угощали. И в этот момент я почувствовал на себе чужой взгляд, резко развернувшись, я увидел в дверях дома Евфросинию.
        Она уже была одета и немного отмыла лицо от крови. Фрося как-то странно посмотрела на меня.
        - Что? - Спросил я, не понимая, чего она от меня ждёт.
        - Куда мы пойдём? - Спросила она, продолжая сверлить меня взглядом.
        - Не пойдём, а поедем! - Возразил я.
        Женщина в страхе отшатнулась, замотала головой из стороны в сторону:
        - Я на этих тварей не сяду!
        В этот момент я представил себе Евфросинию, идущую за нами пешком. Печально медленная картина меня не вдохновляла.
        - Тебе не придётся ехать на их лошади! Я дам тебе свою, её Травкой кличут!
        - Травка!? Что за чудное имя для лошади!? - Удивилась женщина и тут появилась девочка с сумкой на плече.
        В руках у девочки оказалась игрушка. Деревянная лошадка была выстругана вручную. Наверное, это был подарок от кого-то из родных девочки. Я удивился её виду. Ещё недавно она испуганно жалась в уголке на лавке, её волосы были растрёпаны и торчали во все стороны, а лицо было бледным с красными пятнами, мокрое от слёз, а сейчас это была совершенно другая девочка. Настя преобразилась.
        Волосы расчёсаны и аккуратно уложены, разделявшие причёску на две неравные части. Одна часть свисает спереди, закрывая одну часть лица, вторая часть напротив, зачёсана назад, за спину, открывая миру гладкую нежную кожу и вторую половину лица девочки. Над одним, открытым и острым вверху ушком кокетливо свисает маленькая тонкая косичка. В немного раскосых глазницах на меня смотрели блестящие большие выразительные светло-серые глаза. Такая не характерная для этих мест красота девочки подчёркивалась острым подбородком, широким ртом с сочными губами и большими ноздрями, но при этом у Насти была маленькая переносица. Кожа девочки имела не характерный для весны загар, оттеняющий кожу мягким оливковым цветом, что очень гармонировало с её глазами. Маленький ангел, который уже вполне понимает свою особенность и знает себе цену.
        - Ты любишь лошадей? - Спросил я у неё. - Хочешь покататься?
        - Не надо со мной так, как с маленькой, я уже взрослая! - Внезапно отрезала она. Ого, и откуда в ней столько гордости и достоинства? Девочка держалась прямо, голову на тонкой изящной шее она держала важно, задрав при этом свой носик.
        - Настя! - Женщина строго посмотрела на девочку.
        Я понял, что сейчас обе могут сорваться.
        - Прости! Я не умею говорить с детьми! - Сказал я, и это снова разозлило девочку.
        Но Настя сдержалась, сжав кулачки. Она подошла к одной из лошадей, протянула ей яблоко. Та аккуратно сжевала угощение. Девочка погладила животное, а затем повернулась ко мне.
        - Ну, чего встал? Помоги мне залезть в седло!
        Я подсадил Настю, лошадь лишь переступила с ноги на ногу. Девочка улыбнулась, погладила лошадь между ушами. Я связал лошадей, связав их одну за другой, вернулся на сеновал и привёл оттуда Травку. Вражеский конь пошёл за ней сам. Я помог Евфросинии забраться на мою лошадку. А сам я оседлал самого буйного коня, который увязался за моей кобылой. Травка, кажется, обиделась на меня за то, что я променял её на какого-то жеребца, и с осуждением, и грустью поглядывала на меня. Мы тронулись в путь на запад по маленькой еле заметной тропинке. Фрося сидела на Травке, словно деревянный болванчик, она выглядела очень напряжённой, видимо боялась лошадей, как огня. Я был спокоен за хуторянку, ведь моя лошадь была очень спокойной и ласковой кобылой, поэтому навредить себе Евфросиния могла разве что в том случае, если умудрится самостоятельно свалиться с седла. Настя на лошади выглядела вполне органично, легко управляла ею и успевала озираться по сторонам. В ней чувствовалась уверенность в том, что она делает, а это говорило об опыте, который девочка получила в таком юном возрасте.
        Вначале я дал моим спутницам привыкнуть к лошадям, а затем потихоньку начал увеличивать темп. По узкой тропинке мы проехали через лес, и вскоре она вывела нас к посёлку с белёными глиняными домами возле озера. Тут раскинулось примерно три десятка домов. Я направил коня туда, где местные жители указали мне на дом старосты. Меня встречал важный старик с коротким посохом. Я представился:
        - Меня зовут Игорем, я староста посёлка Игва!
        Старик кивнул мне так, словно это многое объясняло. Удивляться не приходится, поскольку у колодца во дворе старосты я заметил наше ведро из нержавейки. Я сделал вид, что так и должно быть, напустив на себя солидности.
        - В соседнем хуторе появились кочевники, они убили всех жителей, увели весь скот и оставили троих воинов, чтобы закончить начатое и сжечь хутор, как они делали это в прошлом году. Ты что-нибудь слышал об этом?
        - Нет, староста Игорь! - Старик внимательно слушал меня и ждал, что ещё я смогу ему рассказать.
        - Мы убили троих воинов. Мне удалось спасти этих несчастных от насилия. Но я один и не могу спасти всех. Поэтому я говорю вам, прячьтесь, уходите, уводите с собой скот, или готовьтесь к битве с кочевниками, и не будет в Междуречье покоя, пока не минует беда.
        Я сделал паузу, наблюдая за реакцией старика. Тот рассматривал меня, необычных степных коней, женщину с растрёпанными волосами и девочку, сжимавшую свою игрушку в руке. Похоже, что этих доказательств ему хватило с лихвой.
        - И не ждите помощи от воеводы Мстислава, его город в осаде, окружён вражеской армией, что перешла реку всей своей ордой. Вы теперь сами по себе!
        Староста кивнул мне и своим мыслям, потому что уже в следующее мгновение он разослал своих детей с вестью по всему посёлку: враги вернулись, надо уходить в лес!
        Мы попили холодной воды из колодца, но отказались от предложения старосты пообедать у них. Наш маленький караван отправился дальше, а за час до заката мы вышли к знакомым для меня местам. Это были окрестности тракта, который проходил вдоль Красной реки с севера на юг, от Игвы до Тура. Теперь нам надо было держаться северного направления. Когда стемнело, мы оказались у бетонной крепости. На стенах светились факелы, а сами стены выросли, в моё отсутствие их получилось поднять на новую высоту, башни пока имели такую же высоту, как и стены. Стена теперь составляла один с половиной человеческий рост. Недостаточно, чтобы считать защиту надёжной, но достаточно, чтобы не прозевать кавалерийскую атаку.
        Когда мы подъезжали, о нас уже доложил часовой. Смотровые башни были начеку. У ворот меня встречал Сорен, к тому времени Василий уже отбыл в свой дом в Игве.
        - Мастер Игорь! - кивнул он, рассматривая моих спутниц.
        - Сорен! У нас гости, распорядись, чтобы в общинном доме устроили моих спутниц: Евфросинию и Настю.
        - Нет! - Вскрикнула женщина.
        - Я никуда без тебя не уйду! - Твёрдо добавила девочка.
        - Успокойтесь, вы тут в безопасности! - Я повернулся к Сорену, который уже ссаживал Настю с коня, а я помог слезть с Травки Фросе. Женщина еле держалась на ногах, поездка верхом вымотала её окончательно. - Вели женщинам накормить и умыть наших гостей, а я позже решу, что с ними делать.
        - Хорошо мастер! - Согласился со мной Сорен и с улыбкой на лице пригласил женщин следовать за ним.
        Настю даже пришлось немного подтолкнуть, поскольку она так и стояла возле меня.
        - Иди, девочка! После поговорим!
        Я заметил Серафима, который приближался ко мне. Когда мастер оказался передо мной, и мы пожали друг другу руки, он тут же, зная мою натуру, отчитался о проделанной в моё отсутствие работе:
        - Мастер Игорь, работы по строительству укреплений идут с опережением графика. Учебные стрельбы проходят каждый день после окончания смены.
        Надо же, как он выучился говорить!
        - Я заметил, молодцы! - Похвалил я его, а затем озадачил новым делом. - Организуй срочное собрание посёлка в здании администрации Игвы, а количество дозорных и часовых надо увеличить вдвое. - Мастер с сомнением посмотрел на меня. Я понял это по-своему. - Вон те двое сорванцов, что лазят по дозорной вышке, - я показал пальцем на Славку и Володьку, - помогут тебе собрать всех вовремя!
        Серафим радостно кивнул и отправился снимать с вышки моих посыльных.
        После короткого перекуса я залез на свою Травку, которая в этот момент только презрительно фыркнула, но всё же послушно направилась туда, куда я её и направил, в Игву. Там в здании администрации я нашёл Спиридона. Тот выглядел совершенно растерянно.
        - Подозреваю, что ты попал в очень неприятное положение! - Сказал я ему, когда вошёл в свой бывший кабинет. Спиридон уже добрался до стратегического запаса пива, в комнате пахло хмельным напитком. - Дай угадаю! Люди просят выплатить им жалование, а денег Светозар тебе не оставил!?
        - Ты видел Светозара? - С надеждой спросил Спиридон заплетающимся языком. - Когда он вернётся!? Я уже устал от этих просителей!?
        - Когда я видел его в последний раз, он направлялся в Тур!
        Я помрачнел, вспомнив своего несостоявшегося тестя и смерть Олеси. Появилась злость на этих недоумков, амбиции которых привели к ужасным последствиям для них и для меня самого. Спиридон отвесил челюсть, глаза расширились, в них читалось непонимание. Я решил пояснить этому балбесу главное:
        - Светозар решил сбежать в безопасное место, прихватил с собой семью и казну, но убежать не успел.
        - Ты убил его? - Спиридон, пошатываясь, встал.
        - Нет, хотя, признаюсь честно, у меня руки чесались это сделать.
        Я говорил зло и искренне, своим видом я напугал заместителя нового старосты.
        - Говори, что с ним случилось!?
        Я не понимал, как воспринимать его слова, как требование или как мольбу. Наверное, в них переплелись оба эти чувства.
        - С ним случились кочевники! - Съязвил я, разворачивая грубо сколоченный деревянный стул спинкой от себя. Я уселся на него по-ковбойски, верхом и соизволил пояснить. - Они напали на обоз, ранили Светозара и убили… - У меня в горле появился ком, я хотел рассказать о своей невесте, но смог лишь выдохнуть из себя одно слово. - Всех!
        - … - Спиридон тоже выдохнул, и с этим выдохом стал выглядеть совершенно опустошённым.
        Я ждал, пока он осознает всё, ждал его реакции, но вместо этого Спиридон выругался.
        - Это случилось на Турском тракте, южнее Каменца. Светозар собирался бежать в столицу герцогства, а может быть ещё дальше, поскольку не верил в то, что Игва и Каменец устоят под ударами врага. Посмотри Спиридон! Защиты у Игвы нет никакой! Со всех сторон она открыта, нет ни одной стены, а времени на то, чтобы обнести её стенами, нет вовсе. Всё, что вы пока сделали, это насыпали четыре десятка куч с камнями, но так и не удосужились их использовать по назначению. Я видел, что происходит с посёлками, которые лежат на пути врага, а ты видел, что сделали пятьдесят всадников с Новосёлками! Пойми, надо либо уходить, либо прятаться от врага за стенами! Каменец окружён, Тур отрезан заставами и патрулями. Вскоре тут будут вражеские всадники, которые рыщут по всему северу, они будут искать еду для себя и для своих лошадей, им же надо чем-то кормить своё войско!? Южнее Каменца я уже сталкивался с ними. Как думаешь, сколько времени им понадобится, чтобы добраться сюда?
        - А мне что прикажешь делать!? Я не хочу быть старостой. - Спиридон был в ужасе от предстоящей перспективы. Игва из первоклассной дойной коровы превратилась в проблемное поселение на грани нападения врага. - Ты говорил, что Светозар отправился в Тур?
        - Светозар ранен, я велел отвезти его в Тур. Ему потребуется время для того, чтобы оправиться от ран. Кочевники будут тут намного раньше, поэтому решай, ты со мной или нет?
        Мой собеседник побледнел и вообще находился в ступоре. Я решил обратиться к его разуму, пока он окончательно не окаменел.
        - Нам надо держаться вместе, Спиридон! Ты помнишь, как было раньше, когда я был старостой Игвы?
        - Да, помню. - Спиридон внимательно слушал меня, он уловил мой намёк. - Но что будет, если я соглашусь с тобой?
        Старший строитель хотел оценить все варианты.
        - Для начала тебе следует понять главное. Вскоре тут будут кочевники, они выпотрошат каждый дом, убьют всех до кого смогут дотянуться, а остальное сожгут! В беззащитном посёлке теперь опасно оставаться! Нужно уводить людей в укрытие. Такое укрытие у меня есть, и я готов принять в нём всех жителей Игвы.
        - Чего ты хочешь от меня!? - Спиридон вдруг сорвался, он начал вести себя как капризный ребёнок, которому поручили слишком сложную взрослую задачу. - Я не подозревал, что Светозар бросит нас, забрав казну! И мне жаль твою невесту… Светозар сказал подождать, пока он вернётся, а до тех пор управлять Игвой от его имени. Я думал, его не будет от силы пару дней! Но мне и этих пары дней хватило, чтобы понять, Игва разваливается на части. А всё потому, что вы переманили всех наших заказчиков! Из-за этого Светозар решил сбежать!
        - Нет, Спиридон, не поэтому. - Я был спокоен в противовес его истерике. - Всё потому, что вы перестали делать то, что должно, и начали заботиться только о своём благополучии! Вы забыли, кому были обязаны своими успехами и достатком, вы заняли место, которое не смогли бы удержать. Вы продержались бы до прихода врага, а потом с вами поступили бы также как с Новосёлками.
        - Это не моя вина, это всё Светозар. - Захныкал мой собеседник, размазывая сопли по лицу.
        Я почувствовал к этому мужику и жалость, и одновременно с этим презрение.
        - Это твой тесть уговорил меня и других поддержать его, обещал, что при нём работы будет меньше, а зарплата будет та же. Обещал построить дом каждому, кто его будет поддерживать!
        - Я знаю, Спиридон. Ты не должен отвечать за него. Я готов забыть всё, что ты сделал, я дам твоей семье работу, кров и пищу. Я даже дам тебе должность старшего бригадира среди моих строителей, но только в том случае, если ты больше никогда не станешь меня предавать!
        И я встал со стула, показывая, что разговор окончен. Спиридон тоже вскочил и залепетал:
        - Я думал, что ты не выживешь. Никто не думал, что ты выкарабкаешься! - Он ударил себя кулаком в грудь и, задрав кверху подбородок, проникновенно сказал. - Я бы никогда так не поступил с тобой, я-то думал, что ты помиришься с тестем…
        - Он мне не тесть больше! - Отрезал я. - И хватит об этом. Сейчас нам надо позаботиться о людях.
        Спиридон закивал, соглашаясь со мной. Он принял свою роль, не мешая мне позвать на наше собрание руководителей и бригадиров Игвы. Это были в основном женщины, которые до сих пор занимались рукоделием. Но на собрание женщины приходили не сами, а вместе со своими мужьями, поскольку на дворе стояла тёмная ночь.
        Я стоял в стороне, заняв кресло в углу у окна, мне хотелось побыть одному и люди, чувствуя моё настроение, не беспокоили меня, в то время как на меня накатила жуткая апатия и усталость. Затем появился Василий, который, выслушав мой рассказ о событиях последних дней, обнял меня и, похлопав по плечу, отвернулся, пряча свои мокрые глаза от окружающих нас людей. Потом, какое-то время мы стояли молча и старались сдержать рвущиеся наружу слёзы.
        Общие сборы состоялись в зале совещаний Игвы почти в полночь, когда я решил, что дальше ждать нельзя, ведь время играло против нас.
        Спиридон предоставил мне слово, и я рассказал людям последние новости: про перемещения врагов, окружение Каменца, про бегство Светозара с поселковой казной, про атаку на хутор.
        А затем я дал людям возможность переварить все эти новости. Сам же сидел молча и ждал.
        Вначале люди, естественно, поставили вопрос «Кто виноват?!». Обсудили бегство Светозара, посетовали на то, что не послушали меня, когда я предложил строить стену вокруг Игвы. Затем плавно перешли к вопросу «Что делать?!». Все взгляды жителей двух посёлков обратились к своим лидерам.
        - Спиридон! Тебя ж главным Светозар оставил! Что делать-то будем? - Высказала общий вопрос Алевтина, и я заметил, что мудрая хозяйка постоялого двора и таверны, смотрит на меня, как впрочем, и большинство собравшихся тут людей.
        - А что Спиридон? - Заныл временный староста, он тут же стал выкручиваться. - Чуть что, так сразу Спиридон! Светозар просил меня пару дней за Игвой присмотреть. А уговора руководить посёлком всё время не было!
        Васька тут же истерически хохотнул. Он как никто другой знал, что мы давно ждали того дня, когда Игва вернётся в наши руки, но никто же не ожидал, что это случится при таких ужасных обстоятельствах.
        Главный вопрос вновь задала Алевтина:
        - А кто ж Игвой руководить-то будет!? - Сказала она, уперев руки в боки.
        Спиридон безразлично пожал плечами.
        - Так пусть тот, кто более других достоин и руководит! - Предложил Василий, указав на меня рукой. - Давайте быстрее это решим, а уж затем будем думать, что делать дальше!
        Василия поддержали. Тут же назначили меня старостой обоих посёлков, а также почти без возражений приняли единое название для них. Сложнее всего, мне далось обсуждение следующего вопроса, когда потребовалось решить, что делать в связи с надвигающейся угрозой. Поднялся шум, люди наперебой предлагали свои варианты бегства. Кто в горы, кто в Тур, а кто и вообще за реку на запад. В конце концов, когда я взял слово все разговоры сразу закончились сами собой, а люди приготовились слушать.
        - Враг отправляет по посёлкам небольшие конные отряды. Их задача сбор провианта. Это уже не те кочевники, что сожгли Новосёлки. Те были настоящими воинами, обученными, опытными, осторожными и грозными.
        Я обвёл присутствующих взглядом. Все ждали моих предложений.
        - Большинство из вас уже были беженцами, знаете каково это бежать, куда глаза глядят, и надеяться на милостыню от других, только в этот раз враг не даст нам убежать. Конница кочевников уже зашла вглубь Междуречья. Они готовы перехватывать всех, кто бежит в Тур. Вы знаете, что мы строим свою новую крепость. Я предлагаю всем идти за её стены. От фуражиров мы отобьёмся, а если придётся бежать, то делать это надо по воде и не на запад, где нас перебьют орки, а в Тур или ещё южнее в Кварт.
        Среди руководителей не нашлось идиотов. Правда, шахтёрские семьи всё же решили идти в горы к своим родным. Я спорить с ними не стал, всё равно у меня места слишком мало, чтобы принять и прокормить такое количество людей. Поэтому я выделил им десяток лошадей. Зато все остальные моё предложение восприняли с энтузиазмом. Совместно решили, что эвакуацию Игвы следует провести немедленно. Для этого я приказал Серафиму прислать все свои телеги и лошадей.
        Всю ночь мы жгли факелы и гоняли телеги между крепостью и Игвой. К утру все, кто захотел, оказались за бетонными стенами. Несколько семей всё же решили остаться в Игве, не захотели менять комфорт на тесноту. Они не верили, что враг может зайти так далеко и так быстро. Тем хуже для них, сил на их переубеждение у меня не осталось.
        Глава 12
        Утром переполненная людьми бетонная крепость, вместила в себя множество спящих вповалку людей. Они спали прямо на улице, рядом догорали костерки, в целом царила атмосфера вялой апатии и усталости. Переезд отнял у людей слишком много сил.
        Я не участвовал в переезде, но также провёл всю ночь, инспектируя стены, четыре башни со скорпионами и новую разработку Василия. Я бы назвал её большой рогаткой, которая стреляла коктейлями с горючей смесью по Васькиному рецепту. В деле я их не видел, но судя по опалённым участкам, траву эти смеси жгли замечательно. Сами рогатки были поставлены под большим углом к горизонту, что позволяло стрелять из них высоко вверх. Эти примитивные орудия были установлены на переносную деревянную платформу. Угол обстрела регулировался, натяжение также фиксировалось, имелся спусковой механизм и ложе для снаряда. Это напоминало мне некое подобие миномётов, только с маленьким радиусом действия.
        Пока только восемь таких рогаток поставили на стены. Ещё четыре штуки стояли без дела во дворе. К рогаткам имелся приличный запас горшков с горючей смесью. Васька также сообщил, что на складе имеются также большие пятисотлитровые бочки, наполненные опасной жидкостью.
        Разобравшись с принципом их работы, я понял, что перед запуском горшка фитиль на горшках следует поджечь, а когда горшок разбивался об землю, горящий фитиль поджигал разлившуюся горючую смесь. Василий утверждал, что температура горения достигалась приличная. Не напалм, конечно, до которого в технологическом смысле ещё было далеко, но зато горящую жидкость было очень сложно погасить до того, как она прогорит. Также у стен приготовили огромные котлы, на случай если придётся бороться с взбирающимися на стены врагами.
        Что касается самих стен, то тут всё выглядело так, как обычно выглядит недостроенный бетонный забор: верхняя часть стен стояла в опалубке, внутри лежал свежий уплотнённый бетон, а из него торчали металлические прутья. Чтобы было удобно работать, по всему периметру стен, внутри крепости, были установлены деревянные подмостки и леса. Рядом суетился Василий, он не участвовал в переезде, поручив его заботам своих слуг. Мой земляк был горд за всё, к чему приложил руку. Я хвалил его абсолютно искренне - наш Кулибин заслужил это своим креативным мышлением и трудолюбием.
        - А вот тут поставим маятниковые ударные механизмы. - Васька уже прожужжал мне все уши про свои разработки, теперь настал черёд хвастаться своими планами. - Но для этого надо доделать до конца башни. А затем, вот тут, мы вывесим балку, на ней подвесим бревно на верёвках, его закрепим на стене башни. Когда враги полезут на стены по лестницам или по верёвкам, мы запустим свой маятниковый гаджет, который сметёт нападающих врагов и их лестницы одним махом. Кстати, а ты заценил наши временные деревянные башни?! У них сразу три назначения: дозорная вышка, огневая точка для скорпионов, а также строительный кран для подъёма на стены стройматериалов. Видишь, блоки с верёвками?
        - Вася, ты молодец!
        Без меня мой земляк не остановился, доделал всё до конца. Но спасёт ли это нас, когда вся орда, что осаждает Каменец, придёт сюда. Мой креативный товарищ продолжал о чём-то лепетать, я старался в нужных местах кивать и поддакивать, но мои мысли витали в другом месте. Я думал о том, что будет, если воевода проиграет неравную битву с ордой, и приходил к заключению, что для Игвы это будет катастрофой. Какие бы ухищрения не использовал Василий, нам не устоять против всей орды. И я не сомневался, что орда непременно расправится с Каменцем. Это понимаю я, и, видимо, понимал Светозар. Не в его стиле бежать от врага, если можно его героически победить. Да и не трус мой бывший комендант. Этот не спасал себя, он спасал свою единственную дочь и её будущего ребёнка. Сколько понадобится врагу для того, чтобы взять Каменец? Может неделя, а может и год. Внезапно мне пришла в голову интересная мысль.
        - Скажи, Вася, а ты много горючей смеси наделал?
        - Двадцать бочек по пятьсот литров! - Он напустил на себя важный вид, но затем, заметив моё задумчивое выражение лица, спросил. - А что?
        - Задумка одна имеется! - Я почесал подбородок и зевнул. - Спать тебе пора, Вася. Вдруг враг нападёт, а ты уставший!?
        Он растянул губы в своей широкой улыбке и кивнул. Мы отправились по своим комнатам. Я вернулся к себе в помещение, которое служило мне и спальней, и кабинетом. Открыв дверь, я обомлел, в моей кровати спали Евфросиния и Настя. Места там было немного, поэтому они спали в обнимку. Женщина со спины обнимала Настю, а девочка обнимала свою деревянную лошадку.
        Я вздохнул и принялся устраиваться на полу. Улёгся на деревянные доски, накрылся курткой, подложил под голову шапку и сразу заснул. Я проснулся от того, что меня кто-то тряс за плечо. Надо мной склонилась Евфросиния.
        - Вставай! Беда! - Она была напугана, волосы растрёпаны.
        Судя по всему выходило, что она только что сама проснулась. Я сразу вскочил.
        - Что случилось!?
        - Я не знаю! Там все переполошились!
        Женщина открыла ставни и выглянула в окно. Я начал быстро одеваться. Голова болела, видимо спал я совсем немного. Фрося помогла мне застегнуть ремешки на доспехах, я надел шлем и подхватил пояс с оружием. А Настя так и сидела на кровати, закрывшись одеялом по самые глаза.
        Я подумал, что слова поддержки им не помешают:
        - Всё будет хорошо! У нас высокие твёрдые стены и много бойцов, которые смогут вас защитить!
        - Не уходи! - Сказала девочка, когда я повернулся к двери.
        - Я скоро вернусь! Вот увидишь!
        Кажется, они обе заплакали. Я побежал по коридору, спустился вниз и вышел во двор. Время было около полудня. Необычно хмурый Дед уже был тут как тут. Интересно, как надо было гнать лошадь, чтобы оказаться тут вскоре после меня?
        Дед наблюдал за дозорными на вышке, те активно жестикулировали.
        - Что случилось?
        - Несколько кочевников показались на дороге, но увидев крепость, они повернули обратно.
        Я застегнул ремень на своём поясе и стал подниматься на стену. Сверху мне открылась вся картина полностью. От Игвы вверх поднимался чёрный дым. Вражеские всадники то и дело показывались на подступах к крепости. Мы готовились к бою. На стены поднимались всё новые и новые бойцы. Во двор продолжали выносить оружие и доспехи. Бойцы устанавливали на стену арбалеты. Большинство мужчин были обучены стрельбе из этого оружия. Ещё при мне и при Светозаре проходили регулярные обучающие курсы и практические занятия на стрельбище. Женщины помогали подавать вязанки арбалетных болтов на стены, среди них я заметил Евфросинию. Похоже, у неё появилась новая цель в жизни, связанная с местью за себя и за своих родных.
        Согласно нашей иерархии, а также на общем собрании мы решили, что бригады в полном своём составе и под командованием своих же бригадиров будут подчиняться нескольким командирам: мне, а также Василию, Сорену и Серафиму. Воеводы у нас пока не было, но наши профессиональные стражники и дозорные подчинялись непосредственно Сорену. Все они в основном занимались воротами, скорпионами и рогатками с горючей смесью, поскольку это требовало упорного труда и постоянного совершенствования своих навыков, оттачиваемых регулярными занятиями. Василий взялся руководить нашими артиллеристами, Серафиму достались наши мастера, а я и Сорен пытались расставить остальных добровольцев на стенах нашей крепости.
        Враги ещё несколько раз показывались на краю Игвы, а затем вдруг решили забраться на крышу склада, что стоял на самом краю Игвы, но находился очень близко к одной из наших башен. Я понял, что враги могут использовать это место как плацдарм для прицельной стрельбы, а также в качестве укрытия. Кроме того, склад находился на пригорке, и его крыша была выше наших стен на целый человеческий рост.
        Прежде чем я понял, как враги собираются действовать, с крыши полетели первые стрелы. Крепость ответила градом болтов, а два ближайших скорпиона выпустили по снаряду в сторону врага, который забрался на крышу склада.
        - Вася! Надо его сжечь! - Я указал на захваченное здание рукой.
        - Ты с ума сошёл! - Возразил мой товарищ. - Там же ещё полсотни кругляка сушится!
        - Василий! Спали его к чёрту! - Заорал я, понимая, что, несмотря на все наши усилия по укреплению стен, враг нащупал наше слабое место, и собирается этим воспользоваться.
        Мой товарищ как-то странно посмотрел на меня, но всё же указал своим орудиям на цель. Рогатки медленно стали разворачиваться в сторону захваченного строения.
        К этому моменту враги, оседлав крышу склада, принялись стрелять по нам. У нас сразу появились раненые, как на стенах, так и во дворе. В ответ мы засыпали врагов болтами и стрелами, а в довершение всего в них полетели горящие снаряды. К сожалению, точность у рогаток была очень слабой, а опыт у наводчиков отсутствовал. Пока мы подожгли сарай, враги успели нанести нам небольшой урон. Более того, враги также подожгли одну из вышек со скорпионом, что наносил врагу самый сокрушительный урон.
        Как только загорелся склад с засевшими на крыше врагами, так перестрелка тут же закончилась. Враги отступили и вернулись в Игву. Мы пытались тушить дозорную башню, но тщетно. Она выгорела полностью. Василий сокрушался по своему скорострельному скорпиону, последней модификации. Марфа и её помощницы оказывали помощь раненым. Убитых среди наших людей оказалось двое. Женщина и строитель, который не успел облачиться в свой доспех. Обоих убили шальные стрелы, что залетели за стену. Среди врагов потерь было больше. Их доспехи не могли защитить от арбалетных болтов и снарядов скорпионов. Мы насчитали среди нападавших не менее десятка убитых.
        Глядя на мёртвую женщину, я заволновался о хуторянке. Как оказалось, это было зря, Фрося вовремя спряталась под стеной, а также отыскала для себя лёгкий доспех, укреплённый приличной грудной пластиной и стальной юбкой. На голову она водрузила шлем с забралом на всё лицо и с красным гребнем на макушке, отчего я не сразу узнал её.
        Я с облегчением выдохнул, едва она подняла забрало и улыбнулась мне хищной улыбкой непослушного маленького ребёнка, который, стащив опасную запрещённую для него штуковину, собирался ею непременно воспользоваться.
        А тем временем, я приказал оставить на стенах усиленные дозоры, а также восстановить дозорную башню. К обеду всё улеглось, догорел склад, люди поели и собирались отдыхать. Я не видел никого, кто бы спешил снять с себя доспехи. Все прекрасно видели, что натворили шальные вражеские стрелы во дворе. Зато те же стрелы так и не смогли справиться с нашими стальными доспехами и шлемами, что не раз выручало защитников на стенах. Все раны, что были нанесены вражескими стрелами, оказались не смертельными, поскольку основные жизненно важные органы были надёжно прикрыты стальной бронёй.
        Оружие также не стали забирать со стен. Тем временем наши дозорные замечали вражеских всадников ещё не раз, а затем кочевники внезапно исчезли. О них напоминали лишь пожары, которые бушевали в Игве. Недвижимость поселенцев кочевникам была без надобности. Они не щадили ни людей, ни постройки. Это была война на уничтожение.
        Люди злились и горевали по своим домам. Некоторые глупцы даже рвались наружу!
        Я поел вместе со всеми, убедился, что среди воинов назначены дежурные, расставлены усиленные патрули и дозоры, а также в боевой готовности находится дежурная боевая смена. Уладив кое-какие дела, я отправился к себе, надеясь поспать.
        Мои гости к тому времени успели убраться в комнате. А я то, надеялся, что им у меня не понравится. Евфросиния щеголяла в новеньких доспехах. Она сняла лишь нагрудник и шлем. Настя и Фрося восторженно щебетали, словно птички. Темой их обсуждения было недавнее боевое столкновение. Я попробовал мягко перевести разговор в сторону их переселения к другим женщинам.
        - Я тут поговорил с Алевтиной, она готова взять вас на своё попечение. Будете на кухне помогать, там всегда тепло и сытно…
        - Выгоняешь нас? - Евфросиния посмотрела на меня проницательно и строго, как моя учительница по физике.
        Настя приготовилась плакать, а я понял, что влип. Мне было жаль их, я понимал, что они воспринимают меня как единственную опору в жизни, но и отказываться от того минимального спартанского комфорта, к которому я уже привык, не хотелось. Женщина с надеждой и вызовом смотрела на меня. Зная, что ей пришлось пережить, я не смог выдержать этот её взгляд и отвёл глаза. Рядом всхлипнула Настя, у девочки вот-вот наступит истерика, глаза уже увлажнились, первые слёзы уже покатились по щекам.
        - Нет, - вырвалось у меня, - просто ищу вам занятие, чтобы скучно не было!
        Евфросиния улыбнулась, и её лицо сразу преобразилось, я почувствовал на себе Настины руки, девочка обхватила меня за талию и прижалась ко мне.
        - У меня уже есть достойное занятие! - Сообщила мне женщина, указав рукой на шлем с красным поперечным гребнем.
        Я тяжело вздохнул. Откуда ей было знать, что такой шлем полагался командиру рангом не ниже полусотника!? Ладно, пускай пока носит, красненький гребень очень органично смотрелся с её чёрными волосам.
        - Мы будем убирать в комнате, и готовить для тебя еду, какую ты захочешь! - Мягкий голос женщины был немного извиняющимся.
        Мне стало немножко стыдно, за то, что я хотел их выставить за дверь. Евфросиния сменила выражение лица, и теперь оно было наполнено выражением сочувствия:
        - Ты, наверно, устал?!
        - Да! Немного не выспался. - Я понял, что меня могут неправильно понять, но было поздно оправдываться.
        - О! Прости, мы заняли твою кровать. - Женщина задумалась на мгновение. - Мы будем спать на полу. А ты ложись, поспи немного!
        Я с благодарностью принял заботу о своём уставшем организме. Прошёл к кровати и сел.
        - Если хотите, можете пойти на кухню, скажете, что староста Игорь прислал вас в помощницы к Алевтине! Заодно покушаете, а я тем временем посплю. Чую ночью враги вернутся.

* * *
        Я проспал до вечера. Спалось мне плохо, было жутко неудобно. Сон в доспехах не способствовал хорошему отдыху, кроме того график моих внутренних часов был против того, чтобы я менял свой привычный распорядок дня на ночное патрулирование. Несколько раз заглядывали какие-то люди, но я не собирался вставать, твёрдо решил выспаться.
        Вечером я проснулся от приятного запаха, пахло вкусной едой. Это оказалась мясная похлёбка, свежий хлеб и зелёный лук. В комнате никого не оказалось, за окном опустились сумерки. Как раз наступило время для позднего ужина. Я потянулся на кровати и сел. Надо было поесть, а я чувствовал, что впереди меня ждёт неспокойная ночь.
        Поужинав в одиночестве, я оделся в полный доспех, взял в руку шлем и вышел во двор. Тут царила деловая атмосфера, все, кто не работал, а таких людей оказалось большинство, готовили оружие и доспехи к бою. Другая часть людей упражнялась бою в строю со щитами и копьями. Руководили этим процессом опытные инструкторы, которых отобрал для этой цели Сорен. Ещё часть воинов занималась стрельбой из арбалетов и луков по мишеням, стоявшим у реки.
        Я моргнул, не веря своим глазам. На стрельбище стоял Сорен, а Фрося под его руководством училась заряжать арбалет. Сорен похвалил ученицу за сноровку и расторопность, затем показал стойку с арбалетом наизготовку, продемонстрировал, как следует целиться и выстрелил. Оба болта оказались в мишени. Один в центре, другой у её края. Комендант передал арбалет хуторянке. Я с интересом замер. Женщина неуклюже встала в стойку напротив мишени, Сорен тут же поправил ноги и разворот плеч ученицы. Предложил ей попробовать ещё раз, Фрося легко повторила стойку, Сорен похвалил, но женщина даже не улыбнулась. Она с трудом подняла арбалет вверх и попыталась прицелиться, оружие тут же зашаталось. Племянник Малеха поправил её стойку, показал, как правильно держать оружие, и попросил повторить. Ученица опять попробовала поднять тяжёлый самострел, получилось лучше, но оружие опять ходило в её руках. Женщине тяжело было справиться с таким весом и прицелиться, ни один из двух болтов не угодил в мишень. Но Сорен почему-то всё равно похвалил её и, заметив меня, похлопал Евфросинию по плечу, а сам пошёл ко мне.
        Женщина виновато посмотрела на меня и покраснела, как будто я застал её за чем-то неприличным. «Я из феминистского времени, детка!» - подумал я и улыбнулся. Комендант подумал, что это я ему улыбаюсь и сказал:
        - Видал! - Он тоже улыбался. - Будет из Фроси толк! Сильная женщина и умная. А что она арбалет удержать не может, так то не беда, это ей надо немного руки и спину потренировать. Рост у неё подходящий, кость нормальная, а остальное это дело наживное.
        Я кивнул и приказал Сорену собирать руководителей на военный совет. То, что мы отбили случайную неподготовленную атаку врага, не гарантирует нам спокойной жизни. Следовало быть начеку. Этими мыслями я поделился с людьми на совете. Мужики погудели, затем согласились, что враг вполне мог обидеться на нас за дневную перестрелку, а также за то, что мы оставили врага без законной добычи, да ещё и зачем-то убили их товарищей.
        В результате, мы убрали с улицы всех гражданских, а воинов наоборот перевели во двор, ближе к стенам. Все они должны были отдыхать во дворе, чтобы при нападении быть готовыми отразить атаку. Мы разбили ночь на четыре части, предоставив каждой четверти по своему руководителю и по смене защитников. Мастера строители не стали восстанавливать дозорную башню, а построили новую, да ещё и выше прежней. Чтобы укомплектовать её, пришлось снять один из скорпионов с нашей лодки.
        Я предложил свою готовность не обнаруживать, чтобы не спугнуть врага, который вполне может себе позволить выбрать другое время для неожиданной атаки. Нам следовало решить проблему с угрозой за один раз. Поэтому в видимый дозор поставили только малую часть людей, остальных попрятали от вражеских глаз. Василий предложил наладить сигнализацию. На подступах к крепости растянули нитку, её конец незаметно завели в крепость и подвесили колокольчики. Примитивно, но могло сработать.
        Не сработало. Мы были готовы к атаке, считая, что враг придёт с востока, юга или севера. С севера было удобно подбираться к крепости, прикрываясь постройками Игвы, а с востока можно было незаметно выйти из леса. Там же можно было соорудить самодельные приставные лестницы. Даже нападение с юга можно было бы квалифицировать как неожиданное. Но хитрый враг оказался умнее нас, поскольку ещё днём рассмотрел, что со стороны реки у нас стены пока нет. Даже проходы между бетонной стеной и рекой мы пока что закрыли только деревянными щитами.
        Поэтому кочевники пришли с севера по реке. С помощью лошадей они спустились ниже по течению и были обнаружены только тогда, когда первые враги стали выходить из реки. Лошади фыркали, отряхивались от холодной воды, дозорные заметили их и подняли тревогу. В дозорную вышку полетели стрелы, но было слишком поздно. Отлитые Григорием малые колокола уже звенели, поднимая каждого поселенца на ноги.
        Я не спал, ночь пролетела как одно мгновение, с каждой минутой ожидания моя тревога нарастала. Мне очень хотелось, чтобы враги напали этой ночью. Фуражиры были словно чирей на теле больного пациента. Этот нарыв следовало вскрыть как можно скорее, чтобы инфекция не смогла отнять ещё больше сил у организма.
        В момент, когда зазвенел колокол тревоги, я находился на стене рядом с дозорными и смотрел на лес, чернеющий в ночи.
        - Река! Они в воде! - Закричали дозорные на северной стене. Весть быстро пронеслась по крепости. Люди у костров проснулись и ещё вертели головами, но бодрствующая смена уже бежала наперерез врагу, выходящему из реки.
        - Не дайте им выйти из воды! - Кричал я им вдогонку, спускаясь со стены. Крепость проснулась от криков. Враги тоже что-то кричали, но я не понимал ни слова. Когда я выбежал к реке, то оказалось, что враги всё-таки отвоевали себе небольшой плацдарм для высадки и сейчас быстро организовывались в отряды. - Серафим левый фланг! Веди своих бойцов на левый фланг! Там прорыв!
        Первый натиск был успешно отбит, но для этого были использованы все стрелы из наших арбалетов. Враги, к моему удивлению, не использовали свои смертоносные луки, они шли в атаку с саблями и щитами. Хлипкие щиты не могли остановить болты наших арбалетов, но для наших мечей они были серьёзной помехой.
        Как только арбалеты разрядились, враг пошёл в масштабное наступление. Часть нападающих прорывалась верхом на лошадях. Многие раненые лошади бились на берегу, словно выброшенная на берег рыба, в воде плавали трупы кочевников. Сегодня Красная река стала ещё более красной. Битва переместилась на берег, наши ряды дрогнули в нескольких местах, всадники прорвались сквозь нашу жидкую пехоту, которая не привыкла сражаться единым фронтом. Началась обычная неорганизованная драка. Я больше не мог командовать воинами, передо мной оказались враги. Один из них схватился с Дедом, второй пошёл на меня.
        Мы обменялись ударами по щитам, затем скрестили сабли. У меня была лёгкая и длинная сабля, которую мне выковал из новейшей стали Григорий, у противника стандартная кривая железяка с широким лезвием. Такая сабля весила больше моей стальной, что давало мне небольшое преимущество в скорости. Я перешёл в атаку и после нескольких быстрых ударов таки достал врага по запястью. Длинная сабля разрубила кожаную рукавицу и пустила врагу кровь. Он выронил саблю, я тут же воспользовался этим. Ещё несколько ударов и враг оказался повержен окончательно. Рядом Дед расправлялся уже со вторым своим противником. Я повернулся на шум, мимо пронеслась лошадь без наездника. Тот в последний момент свалился на землю, неловко взмахнув рукой. У него в груди торчало оперенье арбалетного болта. Его занесённая для удара рука выпустила длинное копьё, которым он собирался проткнуть меня. Я повернулся и заметил, который скрылся вместе со своим арбалетом за пустыми бочками у причала. Над бочками лишь торчал красный гребень его шлема. «Фроська! Чтоб тебя!» Я выругался. Вот неугомонная, что она тут делает?!
        Но времени для рефлексии у меня не было. Вокруг меня кипел кровавый бой. В трёх шагах от меня с криком упал защитник нашей крепости. Я встал перед врагом, защищая раненого товарища от противника. После обмена ударами, мне удалось пнуть его, он захромал, отступив на несколько шагов назад. Когда перед тобой медленный противник, то любая быстрая атака может закончиться для него плачевно. Я выполнил серию быстрых ударов, сблизился и врезался во врага своим щитом. Это манёвр сбил его с ног, а я в несколько приёмов быстро своей саблей добрался до его тушки.
        Я осмотрелся, повсюду шли затихающие бои, наше преимущество в численности сказалось на исходе боя. Повсеместно врагов окружали и добивали.
        Я повернулся в сторону причала, хуторянка решила сменить позицию и приближалась к нашей схватке. Вот чёрт! Позади женщины, между построек выскочил вражеский всадник, и направил свою лошадь к ней. Я подхватил копьё, которое предназначалось моей спине. Вражеское оружие было предназначено для того, чтобы на скаку опрокидывать противника, но у меня не было ничего лучше него, чтобы справиться с вражеским всадником. Я отбросил в сторону тяжёлый щит и побежал навстречу женщине:
        - Фрося, сзади! Сзади! - Орал я, размахивая свободной рукой.
        Она обернулась, заметила всадника, который мчался на неё, и изо всех сил побежала в мою сторону. Враг хищно оскалился, оттягивая руку с кривой саблей для удара. Я размахнулся и метнул копьё, от натуги мышцы руки жутко заболели. В тот же момент произошло одновременно несколько событий. Но признаюсь сразу, я не попал во врага. С другой стороны, хуторянка оступилась и упала, а в довершение всего, когда враг повернул коня, чтобы затоптать женщину, моё копьё влетело животному в шею. Кочевника выбросило из седла, конь завалился и забился в предсмертных судорогах, Фрося откатилась в сторону, я подскочил к врагу с одним только ножом. Арбалет, саблю, щит и копьё я к тому времени уже успел отбросить в сторону. Вот смеху то будет, подумал я, когда я со своим ножиком полезу на врага с саблей и щитом.
        К счастью, мне не пришлось рисковать своей шкурой, поскольку, кочевник при падении с коня свернул себе шею. Я подошёл к бьющемуся в конвульсиях коню и посмотрел поверх его крупа на хуторянку. Фрося стояла на четвереньках без шлема и оружия, и тяжело дыша смотрела на меня своими серыми глазами. Её волосы растрепались и рассыпались по лицу, оттенив её глаза и лицо. Она робко улыбнулась, когда конь в последний раз вздрогнул и затих. А затем, обнажив свои ровные белые зубы, рассмеялась искренним счастливым смехом.
        Я приблизился и помог ей встать. Сейчас адреналин, который возник во время боя и погони, пройдёт и наступит откат. Женщина встала на ноги, и обняла меня, прижавшись ко мне, наши доспехи жалобно заскрежетали. Я еле удержался на ногах, когда она повисла у меня на руках, но она тут же выпрямилась и отстранилась, чтобы заглянуть мне в лицо:
        - Спасибо, Игорь. - Сказала она. - Ты снова спас меня.
        - Ты меня тоже. - В том же тоне, ответил я. - Так что и тебе спасибо, Евфросиния.
        Я оглянулся, битва на моих глазах благополучно закончилась, несколько врагов бросились в воду, но их тут же подстрелили наши стражники, засевшие на вышке. Однако, два раненых всадника всё же сумели скрыться в реке, да и то благодаря своим лошадям.
        Довольная Фрося радостно закричала, подняв руки вверх, толпа наших защитников вторила её крику дружным мужским рёвом. Счастливая хуторянка обняла меня за талию и положила мне на плечо свою голову, мне пришлось её поддержать за плечи, чтобы она не свалилась от усталости. Я подождал немного, наконец, она всхлипнула и оторвала своё заплаканное лицо от моего плеча. Она оказалась высокой женщиной, что было необычно для этого мира, но всё же ей приходилось смотреть на меня снизу вверх, когда мы стояли так близко.
        - Ты обманул меня! - Вдруг обвинила она меня, еле сдерживаясь от того, чтобы не разрыдаться. - Ты говорил, что надо жить, что можно отомстить…
        - Ты… - Я повернулся к ней и погладил её по голове, как маленького ребёнка.
        - Не надо! - Она отстранилась и всхлипнула. - Я… Мне не стало легче, я плачу каждую ночь…
        - Ну, ну! Тише. - Я прижал её к своей груди, а она продолжала жаловаться.
        - Я вижу их каждый раз, и этого… которого я убила вилами… - она всхлипывала и пыталась говорить одновременно, я гладил её по голове, а у меня самого всё расплывалось, но слёзы никак не могли вырваться из моих глаз. Женщина упёрлась в мою грудь обеими руками и сделала слабую попытку вырваться, я не позволил, тогда она заплакала и сказала, - … я вижу их всех! А особенно его, эту грязную скотину, неужели я никогда не забуду его лицо?! Когда же мне станет легче?!
        - Скоро, скоро! - Соврал я, и слёзы, наконец, покатились по моему лицу, сорвались вниз и упали в её густые чёрные волосы.
        Она почувствовала их, подняла своё заплаканное лицо и посмотрела на меня:
        - Ты плачешь!?
        - Да, - прошептал я, стараясь не смотреть на неё, я продолжал гладить её по голове.
        Я пережил смерть дорогого мне человека, а она потеряла всех их сразу. Четверых детей, мужа и свёкра. Мне было очень больно вспоминать о своей утрате, и я даже не мог себе представить, как тяжело было Евфросинии.
        - Всё! Отпусти меня, - сказала она, падая на землю, - я хочу побыть одна!
        - Хорошо. Я буду рядом. - Я сделал попытку присесть рядом с ней.
        - Нет! Тебе надо идти. Они ждут тебя. - Сказала она, указав головой в сторону места высадки кочевников.
        Я только сейчас заметил, что часть воинов, участвовавших в бою, наблюдают за мной и хуторянкой издалека. Я кивнул ей, её рану сможет вылечить только время, но Фрося уже отвернулась, обхватила руками свои ноги, положив на колени голову, и не обращала на меня никакого внимания. Тогда я повернулся и пошёл обратно к своим людям.
        - Окажите помощь раненым товарищам! - Начал я распоряжаться. - Приведите ко мне пленного, который говорит по-нашему! Где Сорен?
        К сожалению, наш комендант оказался среди раненых. Именно его смена дежурила в момент атаки. Но я отметил, что Сорен не подвёл, действовал храбро и дал нам всем время перегруппироваться и выступить против врага. Ко мне подошёл мой товарищ в очках и с арбалетом в руках.
        - Почему они не стреляли, Вася?
        - Ну, а если подумать, Игорь?! - Мой товарищ явно знал ответ на мой вопрос. - Они же из воды вышли!
        - То есть банально намокла тетива? - Спросил я.
        - Они её вообще сняли! - Сообщил Васька. - Какой в мокрой тетиве толк? Она от этого только растянется! И вообще у врагов весь план был построен на том, что мы будем спать без доспехов. Кочевники не ожидали, что застанут нас всех во дворе крепости, да ещё и готовыми к бою.
        - Плюс днём они не представляли, что мы сможем одеть в доспехи и вооружить такое число воинов. - Согласился я. - И всё же они застали нас врасплох. С этой стороны мы их не ждали.
        - Ничего, учтём на будущее.
        - Вася! Собирай самых доверенных людей, мне нужны десять человек вместе с тобой для секретного дела!
        Мой товарищ ничего не спросил, что было для него не характерно, остался размышлять над моей просьбой. Я заметил Серафима, тот приблизился и сообщил.
        - Игорь, мы нашли пленного, который раньше был купцом у кочевников, торговал в Кварте. Хочешь поговорить с ним?
        - Да, веди меня к нему!
        Мы пришли на склад, где собрали всех пленных кочевников. Их оказалось всего пятеро. Один из них был отделён от остальных. Это был полноватый воин, который выглядел в доспехах как то нелепо. К нему меня и привёл Серафим.
        - Ну, здравствуй! - Сказал я, заглядывая ему в лицо. - Как звать?
        - Мустафа! - Его округлое лицо вмещало раскосые бегающие маленькие глазки. На лице почти не было растительности, кроме тонких усов, свисающих вокруг уголков рта. Они опускались чуть ниже подбородка.
        - Откуда знаешь нашу речь?
        - Я быть купеческий сын в Кварте. - Он смешно шепелявил, голос был заискивающий. - Путешествовать и торговать с отцом! Не воина я, нет! Купец быть раньше, пока великий хан не сказать идти в орду всем мужчинам.
        - Понятно! Сколько вас было, когда отряд вышел из лагеря?
        - Сто и пятьдесят воинов. - Он умоляюще посмотрел на меня. - Не убивать меня, я всё рассказать, я быть полезный!
        - Хорошо. Скажи лучше, отчего хан решил напасть на Междуречье?
        - Плохо степь стало. Людей гнать с их обычных мест, в дороге нечего есть, дети плакать, умирать от голода. А с востока идти страшный враг. Не честный воин, а злой шаман. Он с молниями говорить, много воинов убить, рассеять войско хана своими молниями. Есть у него и другие злые шаманы, они тоже уметь направлять молнии. Очень страшно, я видеть тех воинов, которые выжили. Они гореть от молний, а умирать потом. Кожа вся чернеть, трескать, красная кровь течь. Страшная смерть, ужасно болеть! Хан сказать орде убегать на запад. Хан хотеть искать другое место, а злой шаман наступать и наступать! Мы убегать ещё дальше на запад. Так я тут оказаться!
        - Почему же твой хан не попросил, чтобы его просто пропустили на запад?
        - А на запад кто нас ждать? Никому не нужна орда, а мы голодать и болеть. Мы должны забрать, что мочь, а иначе орда умирать!
        - Понятно! Сколько вас реку перешло?
        - Не обижаться Мустафа, хозяина! Не знать Мустафа такой число! Много нас, орда! Не убивай, хозяина! Я буду служить, я жить хотеть!
        Я кивнул охранникам и развернулся к выходу.
        - Этого пока поместите отдельно.
        Новая информация у меня в голове пока не переварилась. Возможно, потребуется что-то уточнить у Мустафы. Главное, я теперь понял, почему орда ведёт войну на уничтожение. Так поступают и с ордой тоже. Меня поразила пугающая догадка о тех самых могущественных шаманах, владеющих силами стихий, что уничтожают кочевников, теснят их на запад.
        - Подождите! Скажи Мустафа, ты видел главного шамана врага?
        - Я сам не видеть, но слышать от других. - Пленник закивал головой. - Да, он носить на своя голова костяной шлем страшный зверь с рогами. Вот такой большой рога у шлем есть!
        Когда кочевник попытался развести связанные верёвкой руки, чтобы показать размер рогов на шлеме главного шамана, я уже знал, что мои кошмары о магах не сон, а видение. Я понял, что шаман с костяным шлемом, о котором говорил Мустафа, и есть тот самый маг с костяной рукой в шлеме из лосиного черепа.
        - Что с тобой, мастер Игорь? - Спросил один из воинов. - Тебе нехорошо? Ты не ранен?
        - Ты выглядишь очень бледным! - Поддержал его второй.
        - Со мной всё в порядке. - Сообщил я, пытаясь справиться с паникой, которая охватила меня, когда я узнал о том, что мой сон оказался пророческим. - Отделите пленника от остальных, я ещё поговорю с ним позже.
        Пришлось оставить в стороне свои страхи и заняться насущными проблемами. На этот момент моими проблемами оставались кочевники. Я понял, что с ордой нельзя договориться, нельзя разместить две культуры на одной территории и надеяться, что всё само собой утрясётся. Шанс заключить мир был бы только в том случае, если бы орде было куда отступать. Тогда можно было бы ограничиться выкупом или данью.
        Но нет, это, как я уже успел заметить, война на уничтожение. Приняв эту теорию, подтверждённую фактами, я мог действовать дальше с чистой совестью. Правила «либо ты, либо тебя!» в Другом мире никто не отменял!
        Глава 13
        Совещание провели уже на рассвете. К тому времени к нам пришли первые беженцы из-под Каменца. Я расспросил их, подтвердилась информация о том, что враги построили ещё один лагерь на южном тракте, окончательно отрезав Каменец от внешнего мира. Я отправил двенадцать молодых парней и девушек на кухню, все они выглядели уставшими и голодными.
        Когда Вася собрал самых надёжных людей, из тех, что были в нашем распоряжении, я сообщил собравшимся:
        - У стен Каменца стоит огромное войско, которое встало большим укреплённым лагерем на северной дороге и малым лагерем на южном тракте. Они окружили город со всех сторон, отрезали к нему путь. Тем временем всё новые и новые силы прибывают в их первый лагерь, что находится на Кристальной реке. Там они формируют войска второй волны. Эти войска не боевые. Это такие же фуражиры, как и те, что напали на нас ночью. Но это суровые всадники, которые почти всю жизнь проводят в седле, каждый кочевник с детства мечтает стать воином. Они учатся стрелять и охотиться в степи. Там на севере они формируют новые отряды, которые заполонят всё Междуречье. Их цель уничтожить нас. Они тут не для того чтобы грабить, они хотят занять наше место меж двух рек!
        Все были поражены, даже Василий.
        - Что же ты предлагаешь?
        - Они переправились на нашу землю всей своей ордой. Как только они закрепятся, будут стараться продвинуться дальше. Это кочевой народ, им нужны пастбища, а в Междуречье их почти нет. У нас либо леса, либо поля. Тут другой климат и другие условия. Мы не скотоводы, мы земледельцы. Либо мы уничтожим их, либо они уничтожат нас.
        - Как мы сможем устоять против целой орды!? - Заявил Василий. - Нам нужен очень солидный аргумент, против которого орда не играет!
        - И у нас он есть!
        Присутствующие воспрянули духом, всё их внимание обратилось на меня.
        - Что за аргумент-то такой? Не знамо слово! - Не выдержал один из старых мастеров обрабатывающего цеха.
        - Красный дракон! - Сказал я, а их лица тут же исказил страх. Только мой земляк улыбнулся. - Я знаком с ним, он может меня послушать, если я его попрошу.
        - А ежели он тебя съест?
        - Да, разве ж он за всё это время кому-нибудь навредил?!
        - И то верно! Ни скотину, ни человека не тронул! А ведь уже больше года прошло с тех пор как его видели в наших краях. - Заметил старожил Павел. - Может он уже улетел?
        - Нет. Тут он, надо только его попросить.
        - Но за просто так он тебя не послушается? - Радостно заявил Васька. Похоже, он уже догадался о моём плане. - И для этого ему надо горючей смеси поднести?
        - Да, верно. - Я не был удивлён, что мой товарищ всё понял так быстро.
        - А эти достойные люди, - Васька обвёл присутствующих рукой, - нужны для того, чтобы тайно доставить ему это подношение?
        - Да, ты прав! - Я посмотрел на испуганные лица. - Если не доставить дракону горючую смесь, то у него не будет огня, чтобы сжечь орду.
        - Кто же не хочет победить орду?! - Мой друг продолжал веселиться. - Я вот первый готов к дракону пойти, хоть и немного боюсь, но за землю нашу могу и не на такой подвиг пойти!
        - А и правда, мужики! - Поддержал его Дед. - Неужто ради доброго дела не победим свой страх? Я тоже к дракону пойду, чай не съест меня старого!
        - Не бойтесь! - Поддержал я остальных собравшихся, обвёл взглядом притихших мужиков, надо было сказать что-то более убедительное. - Я знаю этого дракона, он людей не ест! Он горючую смесь любит, как наш Филимон пиво.
        Дальше дело пошло легче. Все согласились поднести дракону дары. Мы с Васькой ещё обсудили некоторые моменты, наметили план действий. Он остался в посёлке, следовало загрузить бочки с горючей смесью на лодку, затем доставить их на другую сторону реки к полю. Там выгрузить их на телеги и перевезти их к полю, а людей вернуть на лодку.
        Ну, а мне досталась самая сложная часть плана! Надо было найти и договориться с драконом! Я улыбнулся, радуясь предстоящему полёту.
        Чтобы было быстрее, я решил, что возьму для этого свою Травку и ещё одного коня для Васьки.
        Так и сделали. Нужно было всё успеть до полуночи. Я оседлал свою лошадку, взял с собой припасы и оружие, доспехи оставил, прихватил коня для моего товарища. Травка была очень рада весенней прогулке по лесу. Она то и дело радовалась пению птиц, шуму воды, поглядывала на меня своими умными карими глазами, мол, слыхал соловья? Видал зайца? Моя лошадка с удовольствием гарцевала по тропинке, и вскоре я побывал в лагере лесорубов, а затем и в шахтёрском посёлке. Торопиться мне было незачем, поэтому я с удовольствием сообщил людям о нашей победе над фуражирами, но попросил их не расслабляться. Я рассказал им последние тревожные новости, перекусил, а затем отправился дальше. Ещё до сумерек я разобрал укрытие, которое мы соорудили под утёсом для нашего «красного дракона», при этом я испытывал смешанные чувства. С одной стороны, я давно мечтал о полёте, но с другой стороны повод был не самый радужный.
        Травку и её собрата я оставил в соседнем перелеске. Тут было полно травы, но я насыпал им ещё и корма из седельных сумок. Умное животное смотрело на меня с немым укором. Лошадь понимала, что я собираюсь её оставить тут, да ещё и на привязи. Васькин конь тёрся возле моей кобылы, позабыв обо всём остальном. Пускай повеселятся лошадки.
        Я вернулся к самолёту, следовало совершить посадку до того, как стемнеет, но не раньше, чем солнце зайдёт за деревья. Когда время моего ожидания вышло, я, предчувствуя скорый полёт, завёл мотор. Самолёт разбежался по склону, оторвался от земли и стал набирать высоту. Едва я немного осмотрелся и приноровился к полёту, как пришлось заходить на посадку. Васька по нашему уговору жёг факелы, как ориентиры для посадки и остановки самолёта. Посадка прошла штатно, без происшествий. Я остановил самолёт у обозначенного места и заглушил мотор. Тут меня встречал один Василий. Вместе мы накрыли самолёт заготовленной тканью, оставив открытым только вход в него. Вася тут же принялся мастерить кассету для бочек, я помогал ему, но с течением времени понял, что мой товарищ справиться и сам, только следует придержать там и подать вон те штуковины или эти инструменты.
        У моего земляка было всё что нужно, он прихватил инструменты, и клинья, и верёвки. Нелёгкое это дело ворочать бочками под пол тонны весом. За один заход я мог перевезти не более восьми бочек. Больше мой самолёт не потянул бы. Когда все приготовления были окончены, мой товарищ с фонарём в руке пошёл за помощниками.
        Через несколько минут показались наши доверенные лица. Первым шёл Васька, за ним катили бочку два помощника. Вскоре показались и другие. Тяжелее всего нам пришлось, когда потребовалось вкатить бочки в самолёт. Стало очевидным, что такой вес надо грузить как на лодку, по длинным брусьям, чтобы подъём был пологим. Пришлось возвращаться к лодке. Наконец, мы используя длинные шесты в качестве рычагов давления, преодолев все трудности, погрузили бочки в самолёт и велели всем вернуться на лодку, чтобы дракон мог взлететь. Но Деда оставили в поле, чтобы он зажёг факелы, когда дракон вернётся обратно.
        Мы влезли в нутро «дракона», чем сильно напугали Деда.
        - Вася, ты готов? Пристегнулся? - Спросил я перед запуском двигателей.
        Он кивнул, а в это же время самолёт медленно набирал скорость. Мешали неровности поля, а также поднявшаяся высоко трава и сорняки. Я пообещал себе, что может быть, когда-нибудь мы сможем построить себе новую взлётную полосу.
        - Мы сделаем для нашего дракончика бетонный аэродром! - сказал Василий, приглаживая непослушные взмокшие от работы кудри. Он будто прочитал мои мысли. - Хотя зачем он нам нужен, когда у самолёта топливо скоро кончится?!
        Эта мысль мне не понравилась. Когда-то я мечтал воспользоваться своим самолётом, чтобы показать своему сыну небо и землю с высоты. Но кочевники помешали этому светлому замыслу, и теперь я вынужден реализовывать другой свой замысел, тёмный и убийственный. Либо они, либо мы. Это уже стало моим девизом, который помогал мне справиться с муками совести.
        - Поджарим засранцам пятки! - Прокричал Васька, видимо, почувствовал моё настроение. - Гони быстрее, а то зацепим деревья!
        Я выжимал из самолёта всё, что можно было выжать. Но всё же нагруженный под завязку самолёт плохо слушался меня, слишком медленно набирал скорость. Я слишком поздно понял, что мы можем врезаться в деревья, стоявшие в конце поля. Мы оба закричали, когда самолёт, оторвавшись от земли, стал со стуком цепляться за ветки. Полетели ошмётки коры и листьев, попавшихся под пропеллер. Секунды, наполненные страхом миновали, когда стук прекратился, мы всё-таки вырвались, самолёт прорвался сквозь верхушки деревьев и набрал высоту.
        - Я чуть не обделался! - Выдохнул Васька. - Ты что, не мог просчитать всё наперёд!?
        - Я же не такой умный, как ты.
        - Но чему-то же тебя должны были научить! - Он всё ещё переживал этот момент.
        - В следующий раз поставим на одну бочку меньше! - Успокоил его я.
        - Следующего раза могло и не быть. - Он скрестил руки на груди и обиженно засопел в соседнем кресле.
        Внизу стояла темнота, иногда в ней возникали маленькие слабые огоньки. Каменец мы нашли легко. На стенах города горели факелы и фонари. Внутри города тоже горели огни. С севера и юга рядом с городом разместились большие скопления огней - два вражеских лагеря. Всё их внутреннее пространство было усеяно большими палатками круглой формы. Типичное для кочевников временное жильё, а вокруг него повсюду в большом количестве горели костры.
        - А я боялся, что фитили в полёте погаснут! - Внезапно обрадовался мой товарищ. - Да тут такое количество костров, что мы без фитилей обойдёмся!
        Я повёл самолёт к южному лагерю, чтобы сократить наш маршрут. В нашем плане этот лагерь вообще не был предусмотрен. Нам следовало беречь топливо, оно не бесконечное. Вася отправился к дверям.
        - Пристегнись!
        - Что?
        - Пристегнись, а то вывалишься!
        - А! Хорошо!
        Послышался шум, двери открылись, в салон самолёта ворвался ветер.
        - По моей команде сбрасывай четыре бочки!
        - А?!
        Я понял, что он меня не услышит, поэтому показал ему четыре пальца и указал на бочки. Когда он кивнул, я сконцентрировался на полёте, уменьшил скорость, снизился и вышел на заход над третьим лагерем. Через мгновение я показал жестом, что бочки можно сбрасывать. Вася поднатужился, но бочки не слушались, тогда я поменял угол наклона самолёта, он послушно накренился, и первая бочка покатилась вниз, за ней пошла вторая, третья и четвёртая. Четыре других бочки были надёжно закреплены Васькой. Все бочки попали в цель, они расплескали горючую смесь, которая тут же зажглась от множества костров, в лагере вспыхнули жуткие пожары. В течение нескольких секунд загорелось две трети южного лагеря. Вася осмелел до того, что высунул голову наружу, отчего его очки чуть не сорвало с его любопытного носа.
        Я не стал тратить время на наблюдение, а сразу повернул к северному лагерю кочевников. Мы быстро пролетели над городом, пролетели над полем, которое разделяло город и убежище противника, а затем оказались над вражескими кострами и палатками. Я заранее предупредил Ваську, когда будем сбрасывать последние четыре бочки, поэтому отмашка и крен самолёта сделали своё дело. Четыре бочки ухнули вниз, и теперь полыхал уже северный лагерь противника. Этот лагерь оказался больше южного, но по моим прикидкам нам удалось зажечь больше его половины.
        Василий закрыл дверь и присоединился ко мне в кабине пилота. Сел рядом, пристегнулся.
        - Вот это мы им дали! - Он веселился. - Сколько мы сожгли?
        - Порядочно! Твоя горючая смесь весьма эффективна. Молодец, Вася!
        - А то! - Моему товарищу было весело.
        Мы возвращались в темноте, отыскать посёлок было сложно, но ориентируясь по Красной реке, я всё же вывел самолёт к посёлку. В бетонной крепости тоже горели огни. Светились факелы на стенах, горели костры во дворе. Мы повернули в сторону поля. Факелов нигде не было видно. Я уже собрался было уводить самолёт к утёсу, как Васька засёк первый факел.
        - Наконец-то! Вон там! - Он указал на первый факел, но я уже и сам его увидел и развернул самолёт для захода на посадку.
        Пока я совершал этот манёвр, загорелись и другие факелы. Теперь я видел, где мне следовало идти на посадку.
        Когда мы вышли из самолёта, перепуганное лицо Деда засветилось от радости.
        - Живые! А я уж думал, что дракон вас съел!
        - Да, какое там съел, мы же не вкусные!
        Васька был в восторге от всего, что сейчас происходило. Мы отправили Деда за помощниками. Встречавший нас абориген то и дело оглядывался. Мы наскоро закрыли самолёт тканью, которой пользовались в прошлый раз. Погрузка прошла быстрее и проще чем в прошлый раз. На этот раз мы погрузили только семь бочек, поэтому взлёт также получился менее эмоциональным.
        - Теперь надо отыскать их лагерь у реки! - Сообщил я.
        Найти его оказалось не сложно. Вначале я повёл самолёт на восток к Кристальной реке, а когда мы оказались над ней, повернул самолёт на север. Через несколько минут мы увидели огни главного лагеря орды, что был расположен у переправы.
        Этот лагерь превзошёл все наши ожидания. Это была громадина размером с Каменец, которая по своим размерам была сопоставима с двумя лагерями противника, которые мы уже подожгли этой ночью.
        С другой стороны реки огней не наблюдалось. Похоже, вся орда уже находилась на нашем берегу. Для неё-то мы и приготовили последние семь бочек с горючей смесью. Я заложил очередной вираж, мой товарищ бочкометатель не подвёл, все бочки попали в цель. На этот раз я развил среднюю скорость и бочки упали не так кучно. На месте падения каждой бочки, появились огромные пятна пышущего жаром смертельного огня. Я видел как сильный степной ветер, что сносил самолёт в сторону, помог разогнать пламя пожаров на соседние палатки, первоначальный урон увеличился, огонь охватил почти весь лагерь, но особенно опасным огонь был только в тех местах, где полыхала горючая смесь.
        Я тут же развернул самолёт на запад. Мой земляк закрыл дверь самолёта и вернулся в кабину. Василий был доволен. С его точки зрения то, что мы сделали, являлось торжеством научно-технического прогресса над варварством, невежеством и дикостью. Я же думал о том, что моя месть получила, наконец, реальную возможность для радости. Но радости не было, потому что месть не вернула мне Олесю. Она лишь на миг заставила меня думать, что я совершаю нечто правильное. А затем я осознал, что только что, мы убили и покалечили сотни воинов, женщин, стариков и детей. Тысячи людей остались без имущества и еды.
        Мой товарищ вначале тарахтел без остановки. Он радовался за нас двоих, но затем, когда Васька почувствовал моё настроение, притих. Уже на подлёте к утёсу он спросил:
        - Сколько осталось топлива?
        - Мы почти на нуле. - Равнодушно ответил я. Уже некоторое время я знал, что топливо вот-вот закончится, всё моё внимание было сосредоточено на том, чтобы найти заветный утёс в свете Месяца. - Вот он, наш утёс!
        - Ну, теперь-то ты позволишь снять с самолёта мотор?
        - Ни за что! Теперь у тебя будет задача создать для него топливо!
        - Авиационное топливо?! - Васька возмутился. - Да ты хоть понимаешь, какой уровень технологий требуется для того, чтобы создать такой чистый продукт?
        Я промолчал, стиснув зубы, я выполнял опасный манёвр, поскольку наш самолёт заходил на посадку. Сообщать Ваське о том, что топлива уже нет, что мотор вращается по инерции, я не стал. Уже в самом конце, когда Васька понял, что самолёт планирует, а мотор уже не работает, начались вопли и паника.
        Посадка была не самой лучшей, мне даже показалось, что я повредил шасси. Вырулить без топлива к месту, где мы прятали самолёт, не получилось. Хорошо, что обошлось без аварии.
        - Почему каждый раз, как только я оказываюсь вместе с тобой в самолёте, то попадаю в какие-то злоключения!? - Василий весь взмок и выглядел так, как будто он только что пробежал тысячу метров. - Ты в следующий раз хоть штаны запасные для своих пассажиров предлагай!
        - Следующего раза не будет. Топлива больше нет! - Я тяжело вздохнул, мой товарищ почувствовал моё настроение и успокаивающе похлопал меня по плечу.
        - Не расстраивайся, однажды я придумаю, как заставить твоего дракончика снова летать!
        Васька зажёг китайский фонарик на солнечных батареях, встроенный теперь в самодельный металлический корпус. Мы пошли к лошадям. Травка и Васькин конь оказались на месте. Я волновался о своей лошадке. Мало ли, какие напасти могли бы с ней приключиться. Волки, например, в этих лесах явление не редкое.
        - Посмотри, моя лошадь почти не тронула угощение, что я ей оставлял! - удивился я, показывая моему земляку на открытую сумку с кормом.
        - Это только такие балбесы как ты, думают, что жрать по ночам не вредно для здоровья! - Он хихикнул и погладил Травку по спине. - А вот такие умные животные, как Травка, оказывается, знают это даже лучше некоторых людей.
        Однако моя лошадка его шутку не оценила и решила заступиться за меня. Травка сделала несколько шагов вперёд, припечатала при этом Васькину ухмылку своим хвостом, как метлой. Мой товарищ скривился и стал отплёвываться. Зная его патологическое стремление к стерильной чистоте, я предполагал, что этот процесс займёт у него не меньше часа.
        Я рассмеялся, а Травка заржала вместе со мной. Этот поступок Травки вернул мне хорошее настроение.
        - Вот так, будешь знать, как умничать! - Я погладил лошадку по носу и шее, а животное, чувствуя моё расположение, потянулось ко мне. Я еле успел перехватить её морду рукой. - Никаких поцелуев, моя хорошая!
        - У тебя водички не найдётся? - Взмолился Васька, смешно наморщив нос.
        Уже к обеду мы были в бетонной крепости. Строители, воодушевившись боями с кочевниками, увеличили высоту стен до трёх с половиной метров. Люди боялись покидать крепость, наши цеха почти не работали, и Серафим решил придумать для них работу. Большинство суетилось вокруг копки фундамента под стены и башни со стороны реки, а также помогали ставить строительные леса. Ещё несколько бригад занимались подготовкой постройки общинных домов. Женщины старались не отставать от мужчин, носили землю в плетёных корзинах и делали насыпь у реки.
        - Вася, когда ты уже тачки строителям сделаешь? - Спросил я нашего Кулибина. - Смотри, как люди мучаются!
        - Тебе надо, ты и делай! - Возмутился мой товарищ. - Не царское это дело тачки создавать!
        Серафим, заметив наше появление в крепости, тут же поделился с нами своими проблемами:
        - Клинкер заканчивается! - Сообщил он.
        Это вгоняло Серафима в плохое настроение, поскольку он до сих пор чувствовал на себе ответственность за регулярное производство цемента.
        - Мы должны начать доставку сырья для цемента!
        - Домна тоже почти встала, работает без перебоев пока только пилорама.
        - Оно и понятно, кругляк же по реке сплавляют! - Влез Васька. - Надо организовывать охраняемые обозы, что будут ходить за рудой, антрацитом и клинкером.
        Я хоть и не был в восторге от того, что придётся ходить в горы под постоянной угрозой нападения кочевников, но понимал, что другого пути нет. Без продукции мы не сможем покупать еду и товары первой необходимости. Причём продавать их следовало в Кварте, поскольку в Туре цены на продовольствие взлетели до небес, а нам оно требовалось всё в больших и больших объёмах.
        Как раз сегодня мы планировали отправить нашу лодку с товарами. После обеда начали её погрузку. А к вечеру прибыл Витька с вестями от воеводы Мстислава. Люди окружили моего телохранителя со всех сторон, поскольку его появление было как всегда шумным. Витька очень любил внимание к своей персоне. Я подошёл к нему, когда вокруг собралась приличная толпа.
        - …а дракон, значится, как жахнет по южному лагерю, тот загорелся как сухое поленце, аж огонь взметнулся выше деревьев. - Витька рассказывал взахлёб, не давая никому вставить слово, боялся, что его речь кто-то прервёт. Сделав новый глубокий и быстрый вдох, он продолжил свой рассказ. - А я, значится, в то время в карауле на стене стоял. Гляжу, будто среди ночи рассвет наступает! Ну, я ж не видел, что там, на южной стороне случилось, это уже мне потом стражники рассказали, как дело было!
        - А что дракон!? - Спросил кто-то из строителей.
        - А дракон потом на Каменец полетел! - Затараторил Витька. - Вои от страха попрятались, думали, что он и Каменец жечь станет! Некоторым даже портки стирать пришлось, такого страху дракон нагнал.
        - А ты что? - Спросила Алевтина с намёком.
        - А я как раз на тот рассвет смотрел. Ну, то есть я так думал, что это рассвет, значится. - Мой охранник перевёл дух, собрался с мыслями, пригладил обрезанные под корень волосы. - А тут, слышу, дракон летит и гудит как пчела. А я на самой стене стоял у ворот, что на северной стороне города.
        - Да, что ты про себя, про дракона говори! - Не выдержал какой-то цеховой подмастерье.
        Его тут же осадили, на него зашикали, и предложили гонцу из Каменца продолжать рассказ. Всем были интересны подробности, это же когда ещё появится соответствующий интересный информационный повод. Поддержка толпы ещё больше вдохновила моего младшего телохранителя.
        - Так, вот. Стою я на стене, а тот гул, как от тысячи пчёл вдруг стал приближаться. А я глядь, а там дракон прёт. И так он летел низко, что я подумал - сейчас он меня сожрёт! - Толпа ахнула, Витька, пользуясь моментом, сделал мхатовскую паузу и продолжил. - Но обошлось!
        - Ты сейчас о своих портках сказал? - Спросил его, неизвестно как появившийся тут Дед, и все вокруг захихикали. Молодой охранник с достоинством выдержал выпад своего коллеги.
        - Пролетел дракон над городом с юга на север и не стал огнём Каменец жечь. Красный он был, а на пузе белый, крылья длинные, хвост широкий, а его плоский кончик вверх загнут был. А я как стоял с открытым ртом, так и повернулся ему вслед. Низко летел дракон и полетел дальше на северный лагерь кочевников, где врагов было ещё больше чем в южном лагере. - Толпа внимала, стояла гробовая тишина. Витька продолжил свой рассказ. - Тут уж я всё видел сам, своими глазами, мне со стены даже шатры вражеские было видно. Дракон полетел низко над ними и зажёг тот лагерь как костёр из сухостоя!
        Толпа взорвалась радостными возгласами. Все люди радовались, как будто увидели свою победу собственными глазами. Витька с достоинством ждал, когда люди успокоятся.
        - Тихо! Да, тихо вы! - Раздался зычный окрик Серафима, люди успокоились, шум утих, и молодой гонец из Каменца продолжил свой рассказ.
        - А во вражеском стане началась суматоха. Кочевники бегали там туда-сюда и не знали, что с тем жутким пламенем делать. Весь центр лагеря выглядел как сплошной костёр. Ор стоял такой, что даже на стенах было слышно, как кричат поджаренные степняки. Они тушили огонь, но то ли воды у них не хватило, то ли драконий огонь был слишком сильный, главное, что через некоторое время ветер раздул огонь так, что выгорела ещё и западная сторона лагеря вместе с частоколом!
        Люди снова взорвались счастливыми криками, начали обниматься и радоваться, словно уже победили опасного врага. Но я то, понимал что это не так. Орда ещё была сильна, она ещё представляла большую угрозу для всего Междуречья. Люди тем временем продолжали внимать очевидцу тех событий.
        - До утра не стихали крики раненых, многие враги сгорели, запеклись в своих доспехах. Пострадали и кони степняков. Я сам видел, как горящие скакуны носятся по лагерю с диким ржанием, пугая этим других лошадей и людей.
        Я побледнел, а Васька, гордо расправив плечи, внимал с улыбкой и блеском в глазах. Для моего товарища это было развлечение.
        - А что стало с драконом!? - Спросил Славка.
        Витька озадаченно почесал нос, похоже его история подходила к концу, но он не хотел остаться без внимания толпы. Мой молодой охранник встрепенулся, сообразив как быть дальше, и ответил:
        - А потом дракон спустился в самую гущу врагов, разметал их, а хан так и вовсе ударил хвостом по морде!
        Рассказчик ввёл слушателей в состояние экстаза. Витьку слушали, разинув рты. Вокруг собралось уже не меньше четырёх сотен людей. Подходили новые желающие узнать, в чём дело. Витька разглагольствовал, наслаждаясь вниманием окруживших его людей.
        - Хан, злая скотина, отлетел на сто локтей, но не сдох. Он вскочил на ноги, отнял у воина копьё и бросился на дракона!
        Толпа затаила дыхание. Дальше пошёл рассказ о том, как героически сражался дракон и каким хитрым оказался хан. Наконец, Витька устал от собственного красноречия и завершил рассказ:
        - А дракон отбил его копьё своей когтистой лапой, а затем откусил голову хана!
        - И что потом?
        - И выплюнул, потому что не вкусный тот хан был даже для дракона!
        Толпа, разинув рты, стояла словно парализованная.
        - Врёшь ты всё! - Заявил Дед безапелляционно. - Нет у дракона никаких лап и когтей!
        - Да почём тебе-то знать, деревенщина! - Возмутился Витька, но Дед лишь хмыкнул и пошёл прочь.
        Люди расступались в стороны от его могучей фигуры. Тогда младший охранник бросил Деду вдогонку:
        - Сам ты врёшь! А я своими глазами видел, как дракон покуражился, потом враги целый день портки на частоколе сушили!
        Толпа опять зашумела. Я позвал Витьку в сторону, а Серафим стал разгонять людей по местам. Мы готовились отправлять за сырьём обоз с охраной в сотню воинов.
        - С чем приехал? - Поинтересовался я у гонца из Каменца, когда мы отошли на добрую сотню шагов от ворот.
        - После того, как дракон зажёг оба лагеря и враги были ослаблены, Мстислав приказал собрать воинов, и мы все вместе набросились на южный лагерь кочевников. Это была удачная вылазка, потому что ихний частокол со стороны города весь выгорел дотла. Мы разбили их, взяли пленных и сразу же вернулись в город. Потом оказалось, что армия степняков осталась без своих командиров. Сыновей хана дракон тоже сжёг.
        - А что со вторым лагерем? - Спросил я.
        - Мстислав боялся, что северный лагерь придёт на помощь своим соплеменникам или даже нападёт на Каменец! - Сказал Витька. - Но вместо этого они восстановили в лагере подобие порядка, заменили выгоревший частокол новым и с тех пор из него не высовывались!
        - А то, что ты говорил насчёт хана, правда?! - Сказал я, сдерживая улыбку.
        Витька тут же смутился. Его выдумки о том, что дракон бился с ханом, меня повеселили, но дело было слишком серьёзным, чтобы позволять моему охраннику вешать мне лапшу на уши.
        - Говори только то, что знаешь и не ври мне!
        Теперь Витька покраснел до самых кончиков ушей.
        - Знаю, мастер Игорь, что там, где стоял самый большой шатёр, огонь сжёг всё, ничего не пощадил. Нет больше у орды ни хана, ни его сыновей.
        - Пойдём. - Сообщил я Витьке, и мы отправились в темницу, где содержался Мустафа.
        В подвале с пленниками было сыро, пахло мышиным помётом, плесенью, потом и экскрементами. Мустафа обрадовался моему появлению, с опаской посмотрел на моего телохранителя и сказал:
        - Хозяин, я рад, что ты пришёл! - Мустафа сразу показал, что готов быть полезным и признаёт за мной старшинство.
        - Скажи-ка, мне Мустафа, как вы хана выбираете? - Спросил я, глядя на его чумазое лицо.
        - Старейшины и воины решают, кто будет ханом! - Сообщил он. - Для этого собирают их всех, а шаманы говорят с духами предков, чтобы передать их волю. Тогда собрание выбирает нового хана. Чтобы собрать всех старейшин, шаманов и лучших воинов, посылают гонцов во все концы, и ждут, пока те соберутся в главном шатре. А до тех пор гости слушают песни, едят и пьют.
        - Понятно. Спасибо Мустафа.
        Я дал знак Витьке, и мы покинули темницу. Оказавшись на улице, я вдохнул полной грудью весенний свежий воздух, повернулся к своему спутнику:
        - Так что сейчас происходит в Каменце?
        - Воевода ждёт подкрепления из Тура. Но герцог, говорят, приболел, слёг бедняга. Всё никак от смерти сына не оправится. - Витька с грустью вздохнул. - Мог бы, и прислать кого-то вместо себя. Что ж у него воев толковых мало?
        - Тебя Мстислав, зачем ко мне прислал? - Спросил я Витьку напрямую.
        Хватит с него того внимания, что он получил от толпы у ворот. Витька нехотя потянулся за сумкой, что висела у него на плече. Вытянул из неё грамоту с печатью и вручил её мне.
        - Вот. Воевода у тебя подкрепление просит. - Сказал мой собеседник, почесав затылок. - И как можно скорее. Ну, и боеприпасов требуется немало. Надо, говорит, и на северный лагерь напасть, пока врагу новое подкрепление не пришло.
        Я пробежал глазами письмо. Воевода в этот раз был немногословен. Это было на него не похоже.
        - Сам-то Мстислав как себя чувствует? - Спросил я.
        - Неважно! Ранили его в руку, когда мы вражеский лагерь брали.
        Ага. Теперь понятно, почему письмо такое лаконичное получилось.
        Я решил пока не говорить Витьке, что мы отбили атаку фуражиров, а также, что есть вести о том, что главный лагерь кочевников у переправы тоже пострадал от налёта дракона. Зато пообещал, что мы выступим на рассвете и уже к вечеру завтрашнего дня будем в Каменце. После этого я велел ему отправляться в обратный путь. Нельзя было пускать ситуацию на самотёк, а мне постоянно требовались свежие сведения.
        Глава 14
        Когда мой младший телохранитель отбыл, мы стали собираться в поход. Пришлось отменять выход обоза в горы. Погрузив боеприпасы и немного продовольствия, мы приготовили людей к завтрашнему переходу. Всего мы подготовили в военный поход триста сорок бойцов. Мы не могли взять с собой всех, часть людей мы оставили защищать бетонную крепость. Однако, я был уверен, что сейчас кочевникам не до нас, поэтому много охраны для на нашей бетонной крепости не потребуется.
        Перед отъездом я мечтал только о том, чтобы выспаться, но сборы и неотложные дела занимали всё моё время. Дед и Евфросиния проводили всё время за тренировками, Настя помогала на кухне Алевтине, и я, завершив дела, пробрался в свою комнату и в полном одиночестве отправился спать.
        - Мастер Игорь! - Это Володька и Славка. - Мастер Игорь! Вставай, кухня горит!
        Я подскочил на кровати. Кухня?! Горит!? Я выругался, посыльные захихикали. Снаружи слышалась возня и крики, я быстро собрался и побежал к месту происшествия. Тут носились люди с вёдрами. Здание столовой и кухни было совмещённым, и та часть, которая относилась к кухне, горела, изнутри выбивалось жаркое пламя. Сквозь ставни в небо поднимались клубы серого и чёрного дыма. В общей неразберихе я нашёл Алевтину.
        Я посмотрел на главную повариху. Она выглядела заспанной, одета была кое-как, обычно уверенное лицо поварихи выглядело напуганным.
        - Что случилось?
        - Я не знаю! - Сообщила женщина. - Я спала, когда начались все эти крики!
        Я огляделся. Следовало организовать тушение пожара, а иначе он мог бы перекинуться на другие здания. Люди носились бестолково, мешая друг другу.
        - Серафим, Сорен! - Крикнул я, выделив из общего хаоса нужных мне людей. Те услышали, подбежали ко мне. - Сорен! Поставь людей от реки до кухни в две цепи, пускай передают из рук в руки вёдра с водой! Серафим, нам нужно больше вёдер, пускай принесут со склада все вёдра, что там есть на продажу!
        Оба кивнули и побежали выполнять мой приказ. Я посмотрел на здание, огонь уже добрался до крыши. Ко мне подбежала Фрося, перепуганное лицо в копоти, чёрные волосы торчат во все стороны:
        - Я нигде не могу найти Настю! - Сообщила она дрожащим голосом.
        - Эй! Света! Светлана! - Я побежал к плачущей помощнице Алевтины. Та всхлипывая, рыдала, уткнувшись зубами в руку. - Что случилось? Где Настя?
        - Она, она - там! - Светлана, всхлипывая, ткнула пальцем в сторону горящей кухни. - Когда я уходила домой, она спала в подсобке с продуктами. А я, а я… не стала её будить!
        Повариха зарыдала ещё громче прежнего.
        - Из подсобки только один выход - через кухню! - Сообщила перепуганная Фрося.
        Я подбежал к организовавшейся для тушения цепи. Люди лили воду на огонь, но это не помогало погасить его, а только немного сдерживало его. Внутри уже вовсю бушевало пламя.
        - Дай мне! - Я забрал у какого-то мужика ведро с водой и вылил его себе на голову. Затем отобрал ещё одно и снова вылил себе на одежду. - Рубаху!
        - Что? - Удивился мужик.
        - Рубаху снимай! - Потребовал я, мужик испуганно подчинился, дрожащей рукой передал мне горячую одежду. Я окунул её в воду и начал обматывать вокруг своей головы.
        Возле кухни уже образовались две цепи, которые оперативно подавали вёдра с водой мужикам, которые выплёскивали её на горящее здание. Я ткнул пальцем на дверной проём, указав, куда следует вылить воду, а затем вошёл в столовую. Тут пока ничего не горело, но зато было много едкого дыма. Я закашлялся, глаза защипало, они прослезились. Я направился к кухне, тут уже бушевало пламя. В шаге от дверного проёма, ведущего на кухню, сквозь дым и пламя я увидел двери, ведущие в подсобное помещение. Они были закрыты, а в кухне уже горела крыша, внутрь упали горящие доски, на деревянной поверхности пола уже плясали жуткие языки пламени. Всё пространство кухни пылало огнём. Я не видел никакой лазейки, сквозь которую я мог бы пробраться в подсобку. Рядом кто-то закашлялся. Я обернулся, Евфросиния с ведром в руках. Я взял в руки ведро, и уже особо ни на что, не надеясь, посмотрел вперёд. Ещё несколько балок и досок упали внутрь, они горели, горел дощатый пол. В этот момент дверь подсобки открылась, и я увидел Настю. Она закашлялась, очередная куча горящих досок обрушилась на пол, во все стороны полетели искры,
пламя взметнулось ещё выше, а девочка испугалась и закричала тонким детским голосом, закрыв при этом свои ушки руками.
        Я встал, как вкопанный, поражённый невероятной картиной. У Настиных ног выросли и побежали по поверхности волшебные нереально белые внутри и голубые по краям ветки. Повеяло холодом, а морозные ветки продолжали расти на моих глазах до тех пор, пока не покрыли собой всю поверхность пола, стен и потолка. Они быстро перекрыли всю кухню и побежали дальше в столовую. На моих глазах дверной косяк покрылся ими, а пол под моими ногами затрещал. Я выронил ведро, внутри ведра вода превратилась в лёд. Фрося прижалась ко мне. Вся бело-голубая поверхность затрещала, покрылась инеем. То же самое происходило позади Насти в подсобке. Там треснули и разлетелись глиняные горшки, с замёрзшей жидкостью внутри.
        Наконец, Настя перестала кричать, открыла глаза и убрала руки с ушей. Она огляделась вокруг, увидела меня и, потеряв сознание, осела на пол. Я сделал шаг вперёд и посмотрел внутрь. В нескольких местах горячие угольки, поражённые ледяными бело-голубыми жилками, ещё шипели, но огня больше не было нигде.
        Я быстрыми шагами пошёл вперёд, переступая через замороженные балки, и, пригибаясь под бело-голубыми досками, оказался рядом с девочкой. Наклонившись к ней, я с облегчением понял, что она в порядке. Просто переутомилась, потеряла сознание. Я выдохнул, в воздухе моё дыхание проявилось клубами пара. Вокруг меня чувствовался холодный воздух, я подхватил Настю на руки и понёс обратно. Белые жилки уже таяли, в воздух поднимался пар, на полу и стенах проступили капли. Пока я дошёл до дверей столовой вся магия льда почти исчезла. Только ведро со льдом не успело растаять, оно так и лежало заполненное почти до краёв белой блестящей массой.
        Меня встретила поражённая до глубины души хуторянка. Её серые глаза были мокрыми от слёз, но при этом изогнутые брови до сих пор находились где-то высоко вверху. Она вытерла мокрое лицо рукавом, стерев заодно весь ужас и переживания со своего лица. Улыбнулась и посмотрела нежно на, безмятежно спящую, на моих руках девочку.
        - С ней всё хорошо! Она в порядке! - Сообщил я.
        Я забрал Настю, унося её в свою комнату мимо поражённых людей, которые стояли на улице и шептались у меня за спиной. Чаще других слышалось два слова: «магия» и «колдунья». Фрося следовала за мной, грозно посматривая по сторонам. Руку она держала на поясе, где носила трофейный хищный кривой нож.
        Пока женщина стелила одеяла на полу моей комнаты, я так и сидел с девочкой на руках, баюкая её как младенца. Когда Фрося закончила подготовку ко сну, я уже переложил Настю на свою кровать и укрыл одеялом. От неё пахло дымом и почему-то озоном. Кто-бы мог подумать, что эта маленькая девочка - такой сильный маг! Раньше я с магией сталкивался только во сне, ну и ещё немного в фильмах, которые смотрел в том прежнем мире. И вот сейчас в моей кровати спит настоящая колдунья, нет, не так! Волшебница Настя!
        Погружённый в свои мысли я разделся и лёг на пол, где Фрося уже постелила для меня свежие одеяла. Где она только их достала? Я повернул голову и в темноте заметил силуэт женщины. Евфросиния, повернувшись ко мне спиной, снимала с себя одежду. Я и не надеялся что-либо увидеть, но в свете Месяца, пробивавшегося сквозь ставни, заметил обнажённые соблазнительные женские линии и привлекательные округлости её тела. Сейчас она наденет ночную рубашку, и отправится в кровать к Насте, подумал я, но ошибся.
        Голое гибкое тело скользнуло под моё одеяло. Женщина прижалась грудью и низом живота к моему боку, а её лицо обрамлённое чёрными волосами оказалось перед моим носом. Я замер, когда её рука скользнула по моему телу, пролезла под рубашку и осторожно погладила мой живот. Я открыл рот от неожиданности, удовольствия и смущения, уже догадываясь, что сейчас произойдёт.
        Но в момент моих сомнений её лицо придвинулось ещё ближе, серые глаза оказались прямо перед моими глазами, зрачки женщины в темноте оказались большими, я тонул в них, а Евфросиния, открыв свои жаркие влажные губы, поцеловала меня, её обнажённая нога оказалась на моём бедре. Сомнения исчезли, я ответил на её поцелуй и ласки. Она задрала мою рубаху вверх, рука гладила моё тело, я запустил пальцы в её густые волосы и притянул к себе, обнимая её за спину второй рукой. Она вылезла на меня, её губы в этот момент были такими мягкими и податливыми, а её дыхание, казалось, неровным и возбуждающим.
        Женщина с трудом разорвала наш поцелуй и помогла мне сбросить одежду. Когда она вновь легла на меня всем своим телом, прижавшись к моей груди, я почувствовал её твёрдые соски на своём теле. Она ласкала мои плечи и лицо своими пальцами, мои руки исследовали её спину, добрались до округлостей ниже поясницы. Евфросиния ахнула, отстранилась, села на меня верхом. Я добрался до её восхитительных полушарий, обхватил их своими руками, сжал пальцами твёрдые коричневые кнопочки на них, женщина застонала и заёрзала на мне. Она упёрлась одной рукой мне в грудь, а вторую медленно повела вдоль моего тела, по груди, по животу и ниже. Теперь охнул я, когда она, обхватив своими пальчиками мой корень, направила его внутрь своего мокрого и горячего цветка.
        Оседлав меня как лошадь, женщина вначале медленно, а затем всё быстрее заскользила, закачалась и задвигалась, качаясь то вверх-вниз, то вперёд-назад. Она сладко застонала, когда её кожа вспотела под моими ладонями, откинула голову назад и замерла. Я всё ещё хотел её, она же повалилась на меня и впилась в меня губами. Её губы стали ещё мягче, я со страстью принялся целовать их, наконец, Евфросиния снова выпрямилась и скачка продолжилась снова. Только на этот раз мы пришли к финишу одновременно, наш общий стон слился в одно целое.
        Когда всё кончилось, моя подруга мокрая от пота сползла с меня и улеглась рядом, счастливо улыбаясь, и тяжело дыша, она тихо захихикала, как озорная девчонка, а я лишь дышал и гладил её по плечам, груди и голове. Она перехватила мою руку, сжала и уложила между нашими телами, попутно поглаживая мои пальцы. Так мы и заснули в обнимку.
        А проснулся я тогда, когда её уже не было рядом. Настя тоже отсутствовала. Я посмотрел под одеяло, мне не приснилось, я по-прежнему лежал под одеялом без одежды. Что это было ночью? Я, конечно, изголодался по женской ласке, но не до такой степени, чтобы ложиться в постель с женщиной, которая мне бы не понравилась. Нравилась ли мне Евфросиния? Наверное, нравилась. В целом она была очень красивой и страстной женщиной, но я не испытывал к ней особых чувств. С этим мне ещё предстояло разобраться, а сейчас следовало вставать и приступать к работе.
        Я отправился в столовую, тут было полно народу, пахло гарью, но Алевтина и её подчинённые умудрились приготовить завтрак даже в условиях, когда кухня превратилась в чёрную комнату с дырой в крыше. Тут уже работали мастера, стуча молотками и орудуя пилами, они пытались убрать повреждённые участки крыши, стен, потолка и пола.
        Я поздоровался с людьми, взял себе миску гречневой каши с бараниной и сел рядом с нашим комендантом. Тот уже справился с кашей, попивая кислое молоко и догрызая сухую плюшку, он заканчивал свой завтрак.
        - Возьми меня с собой! - Взмолился Сорен.
        Я оценил его состояние, волосы аккуратно собраны в узел на затылке, борода и усы как всегда коротко подстрижены. Молодой комендант выглядел готовым к походу. В этот раз он облачился полностью в наши фирменные доспехи. На лбу была намотана новенькая повязка, которой Марфа перевязывала его голову. Сейчас он смотрел на меня жалостливым взглядом, но это был другой взгляд, не такой как у Витьки. Графский сын был не сорванцом, а командиром. Его не интересовали личные героические подвиги.
        - Я возьму тебя только при условии, что ты не станешь снова совать свою голову под вражеские сабли! - Сообщил я ему своё решение и моя строгость тут же разбилась об его счастливую улыбку. Всё-таки было в нём что-то мальчишеское, как и у моего младшего телохранителя. - И чтоб постоянно под присмотром у Марфы был!
        - Хорошо!
        Это он уже кричал, сверкая пятками. Собираться побежал.
        Закончив свой завтрак хлебом с маслом и мёдом, я вышел во двор. Дед тут же приблизился и напрямую спросил:
        - Фрося сказала, что ты разрешил ей ехать с нами!? - Он не утверждал, а спрашивал.
        Слишком хорошо Дед знал моё отношение к женщинам воительницам. Я неопределённо пожал плечами. Но Деда это не удовлетворило:
        - Она пока не готова!
        - Вот и проследи, чтобы с ней ничего не случилось! - Вырвалось у меня.
        Дед как-то странно на меня посмотрел, отвернулся и пошёл прочь. Напоследок, он буркнул так, чтобы я мог услышать.
        - Не было печали - неумеху навязали!
        Я улыбнулся, наконец-то, хоть кто-то смог этого грозного воина вывести из равновесия. Ничего, пускай помучится с Фросей, эта неудержимая женщина ещё упрямее самого Деда.
        Люди столпились у ворот, тут уже выстроились телеги с провиантом, оружием и боеприпасами. Собралась большая толпа провожающих. Евфросинии нигде не было видно, я был уверен, что она прячется от меня. Меня никто не провожал. Хотя нет, вру! Ко мне направилась моя маленькая волшебница, она дунула на непослушную прядь волос, которая слишком сильно опустилась на левую сторону её лица. Я улыбнулся ей, как родной. Она тут же засияла своей белоснежной улыбкой, подбежала, я присел и она обняла меня за шею.
        - Ты не сердишься на меня? - Спросила она, заглядывая мне в глаза.
        - Нет, не сержусь! - Я сделал серьёзное лицо, поднял одну бровь и спросил. - А должен?
        - Я не знаю! - Девочка кивнула в сторону толпы людей. - А они, кажется, сердятся!
        - Они просто боятся! - Прошептал я ей на ушко и ободряюще улыбнулся. - Покажи им, что ты на их стороне, и они будут уважать тебя, может быть, не все будут любить тебя, но никто не посмеет обидеть!
        - А ты? - Спросила она, кокетливо отбрасывая непослушные волосы со своего лица.
        - А что я? - Усмехнулся я.
        Девочка, похоже, пытается мне понравиться.
        - Ты меня любишь или уважаешь? - Она серьёзно посмотрела мне в глаза.
        - Конечно, я тебя люблю! И уважаю тоже! - Поправился я в последний момент, вытянул указательный палец в сторону её лица и осторожно дотронулся до её милого носика.
        Настя поморщилась, но ругаться не стала. Она посмотрела на меня испытующе, искоса, но лукавый взгляд не мог скрыть явного удовольствия.
        - Я буду ждать тебя! - Открытое ушко Насти покраснело, щёчки зарумянились.
        Вот блин! Ещё не хватало мне проблем с влюблённой девочкой.
        - Хорошо! - После небольшой заминки согласился я. - А пока будешь меня ждать, обязательно развивай свой талант!
        - Но взрослые боялись, что я не управлюсь со своим даром! - Возразила девочка.
        - Они не понимали, какое сокровище растёт у них под носом. - Я погладил её по голове, поправил непослушную прядку волос. - Просто постарайся не пугать их!
        Я попрощался с Настей. Она жутко расстроились от того, что я оставил её тут, но ещё больше из-за страха за меня самого. Боялась, что я могу не вернуться. Девочка крепко обняла меня за талию и прижалась ко мне всем телом. Я не знал, что мне делать с таким публичным проявлением чувств, поэтому просто обнял её и сказал:
        - Будь умницей, слушайся Алевтину и Серафима! - Обнял её одной рукой, но так же сильно прижимать не стал, поскольку стоял весь облачённый в стальную броню.
        Настя подняла голову вверх и посмотрела на меня своими влажными глазами.
        - Возвращайся поскорее! - Сказала она, пряча от меня лицо.
        - Хорошо, Настенька!
        Я мягко отстранил от себя девочку, которая пыталась казаться взрослее, чем есть на самом деле. Она тут же всхлипнула и стала вытирать слёзы рукавом.
        - Серафим! Присмотри за Настей.
        Он со вздохом кивнул. Навалилась ответственность на моего старшего мастера. Ничего, он справится!
        Я осмотрелся по сторонам. Евфросинии нигде не было видно, поэтому я помахал всем, кто провожал нас, рукой и полез на свою лошадку.
        Все указания и прощания остались позади, наш обоз начал выходить из ворот бетонной крепости. Он представлял собой длинную вереницу телег. Впереди ехал конный отряд из сорока воинов, которым руководил Сорен. Они разведывали дорогу и являлись нашим мобильным авангардом. Посредине обоза двигались нагруженные доверху телеги. Это были боеприпасы для Мстислава, а также боеприпасы для наших арбалетов. В хвосте обоза мы расположили рогатки и опасные боеприпасы к ним. Недавно проверенное в бою оружие должно было помочь нам опять зажечь драконий огонь, на этот раз в битве с основными силами противника. Тут же с комфортом двигалась карета Василия, внутри находились наши лекари во главе с Марфой. Позади обоза шагали воины с облегчённой выкладкой. Часть воинов следовала рядом с телегами. Наше воинство смотрелось грозно. Но это было, в основном, благодаря стальному и полностью одинаковому обмундированию каждого воина. Опытный глаз мог увидеть нечто большее, нежели отличное обмундирование, а именно нестройность рядов, слабую физическую подготовку, плохо подогнанные и местами кое-как одетые доспехи, что сидят не
на воинах, а на обычных работягах.
        Уже после того как мы оказались далеко от Игвы я заметил Евфросинию, которая пристроилась к хвосту нашего обоза. Я велел Деду привезти её ко мне. Через час они приблизились, поравнявшись с моей лошадью. Дед, порядком уставший от препирательств, а воительница от нравоучений. Женщина выглядела напряжённо, боялась, что я отошлю её обратно.
        Я понял, что препираться с ней было бы бесполезным и долгим занятием, можно было только смириться и выторговать подобие послушания, что я и сделал, приставив её к Деду, и обязав её слушаться моего старшего телохранителя, которого Фрося уважала больше других.
        Тёплая весенняя погода, пение птиц и зелёная поросль на деревьях могли бы вдохновить на мысли о вечной любви и преданности, но вместо этого мне думалось о предстоящей войне. Евфросиния большую часть пути просидела в седле молча, составив Деду хорошую пару: оба были угрюмыми и сосредоточенными на изучении окрестных деревьев и кустов.
        Я ехал впереди, не пытаясь поговорить с женщиной, которая скрасила мою ночь и согрела мою постель. Похоже, она не станет навязываться мне, и меня это тоже вполне устраивало, поскольку страсть это одно, а вот любовь это совершенно другое. Я не ощущал с её стороны любви, да и себя не мог причислить к тем людям, которые стали жертвой стрелы Амура. Она делала вид, что ничего не произошло, и я считал, что в эту игру можно играть вдвоём.
        Весь путь до города прошёл без каких-либо происшествий. Мы успешно влились в южные ворота города. Повсюду стоял жуткий запах гари. От южного лагеря не осталось ничего, даже вала. Воевода приказал расчистить то место, где стояли укрепления противника. Трупы врагов побросали в ров и закопали, но вороньё всё равно находило себе поживу. Деревья и поле на южном направлении были усеяны этими чёрными птицами, которые слетелись сюда на пир посреди войны.
        В городе по-прежнему было многолюдно, на улицах просили милостыню сотни покинувших свои дома людей. Грязь и вонь на улицах были жуткие. Ни работы, ни еды для несчастных беженцев не было. Своя еда уже закончилась, а цены на неё в городе были запредельными. Мои люди, которые уже пережили такое унижение, когда сами были беженцами, делились с несчастными своими припасами, а я старался не замечать этого. Я и сам грешил тем же. В глубине души я надеялся, что войну можно будет вскоре закончить, разбив оставшихся врагов по частям.
        Мстислав встретил нас приветливо, но выглядел при этом устало и неважно. Левая рука была перебинтована и висела на перевязи. Пожелтевшая повязка казалась старой и местами грязной. Мы обнялись как старые добрые друзья.
        Он повёл нас в свой кабинет в цитадели и предложил пиво в качестве угощения. Васька скривился.
        - Ничего другого у меня не осталось! - Объяснил воевода извиняющимся тоном, но с намёком.
        - Так у меня с собой имеется! Фирменное вино Игва! - сообщил Васька, вытягивая из сумки бутылку портвейна. - Давай шкалики!
        Мы сели за стол. Посмаковав портвейн, Мстислав приступил к делу. В первую очередь его интересовали боеприпасы, которых при обороне города и штурме южного лагеря пришлось немало потратить. Воевода был рад нашему большому подкреплению. У него ещё оставалось немало бойцов, но у врага тоже было приличное количество воинов. Васька принялся хвастать своими рогатками с горючей смесью. Воевода смотрел скептически, но я Ваську поддержал:
        - Горючая смесь горит не хуже, чем у дракона! Потушить её водой очень сложно!
        - Ладно! Давайте лучше решим, как врага извести! - Прекратил обсуждения Мстислав. - Надо быстрее нанести мощный удар по второму лагерю, и пока кочевники не выбрали нового хана, раздавить их основные силы!
        - Что ты предлагаешь? - Мне не терпелось услышать его мысли.
        - Надо окружить их и ударить по лагерю со всех сторон одновременно! - Воевода хлопнул ладонью по столу. - Вот и весь план!
        - Да, это хороший план, но мне бы хотелось его немного дополнить. - Начал я.
        Реакция Мстислава оказалась благосклонной, и тогда я позволил себе внести в него такие коррективы:
        - Будет лучше, если мы ударим по врагу сегодня ночью!
        - Это правильно. - Осторожно согласился Мстислав.
        - Но вначале мы обстреляем их лагерь горючими боеприпасами. - Вмешался Василий. - Это посеет в их рядах панику и беспорядок. Надеюсь, они ещё помнят, как драконье пламя!?
        - Помнят, не сомневайся! - Улыбнулся хозяин кабинета.
        - Тогда следует устроить военный совет, где мы обсудим все детали с твоими и нашими людьми! - Подвёл я итог, а Мстислав утвердил его своим кивком.
        Не успели мы поужинать, как прибежал Витька и сообщил, что все военачальники уже собрались в трапезной. Мы перебрались туда и продолжили совещание в расширенном составе. Я с удовольствием отметил, что среди командиров было два моих знакомых. Охотник Всеволод и сотник Степан из Игвы. Впрочем, каждый из них уже командовал двумя сотнями бойцов. Также при Мстиславе было два молодых сотника, все старые вояки были убиты или ранены в недавнем бою. Мне, Сорену и Василию досталась честь начать сражение, атаковав лагерь со стороны Каменца. Всеволод и наш бывший полусотник взяли на себя левую сторону лагеря кочевников, а Мстислав взял на себя правую его сторону. Обходной манёвр с северной стороны доверили молодым сотникам воеводы. Сигналом к атаке должны были послужить пожары в лагере врага, которые пообещал зажечь хвастун Васька.
        После военного совета мы отправились готовить своих людей к бою. Времени оставалось мало, но и наши мастера уже успели поужинать и немного отдохнуть. Василий, в который раз, объяснял людям, которые составляли расчёты рогаток, насколько осторожно следует относиться к боеприпасам с горючей смесью. Я пытался вбить в головы своим подопечным принципы боя с павезами - ростовыми щитами для арбалетчиков. Я разделил воинов на тех, кто считался стрелками и тех, кого можно было сделать щитоносцами. Первые имели опыт использования арбалетов, а вторые нет. Поэтому щитоносцев я определил как тех, кто будет заряжать арбалеты и таскать павезы. В третьей шеренге я поставил всех остальных, на кого не хватило арбалетов и павез. Их мы вооружили обычным вооружением лёгкого пехотинца. В основном они должны были пользоваться луками. Эти люди имели лёгкую броню, кроме составного нагрудника у них были усиленные стальные наплечники и шлемы. Всю остальную часть тела лёгких пехотинцев покрывала кольчуга. Именно такой была защита большинства воинов Мстислава. Только качество у неё было иногда хуже нашей. Мне было известно,
что у людей воеводы уже давно появилась мода на нашу броню, которая имела среди воинов самую высокую репутацию. Поэтому многие из них уже были облачены в доспехи нашего производства.
        Позади всех остальных мы расположили тыловиков, которые должны были заботиться о раненых и подносить боеприпасы для других воинов. А также среди них мы расположили наши рогатки на лафетах, плюс их обслугу и наводчиков во главе с Василием.
        Как стемнело, начались наши манёвры. Мы должны были выйти из северных ворот города последними и первыми должны были атаковать врага. Все остальные части нашего воинства в режиме полной тишины вышли загодя через южные ворота, чтобы незаметно выйти к лагерю врага с нужной стороны. Когда настал наш черёд, мы прошли через северные ворота и развернули свои шеренги. Враги заметили наши манёвры, подняли шум в своём лагере. На валу среди зубьев частокола начали появляться их воины с оружием наготове.
        Тогда я приказал зажечь факелы, поскольку нас уже итак обнаружили. Тогда же был подан условный сигнал, и наши ряды двинулись вперёд. Когда до лагеря противника осталось немногим меньше пары сотен шагов из-за частокола полетели стрелы. Но это была лишь пристрелка. Враги пытались определить дистанцию, на которой их стрелы смогут нас достать. С такого расстояния их стрелы не представляли для нас большой опасности. Мы тоже провели предварительные попытки и определили, что наши арбалеты вполне могут достать любого, кто попробует навязать нам стрельбу. Я приказал всем занять свои позиции, и мы выстроили стену щитов напротив вражеского частокола. Теперь следовало подать сигнал другим частям нашей армии. Для этого мы подтянули наши рогатки прямо к линии щитов. Василий командовал своими подчинёнными как заправский артиллерист.
        - Горшки к бою! Зажигай! Пли!
        В воздух взметнулась дюжина снарядов с горючей смесью. В темноте искрились фитили, горшки с переменным успехом попадали как за частоколом, так и перед ним. Большинство горшков тут же полыхнули жарким пламенем, за частоколом послышались испуганные панические крики. Но Василия этот результат не устраивал, поэтому он остановил обстрел и обстоятельно отругал нерадивых наводчиков, заставил их скорректировать прицелы. Второй залп был более удачным, лишь один из горшков не перелетел частокол. В лагере противника поднималось пламя, слышались громкие приказы вражеских командиров, в нас активно полетели стрелы, большинство прилетало к нам уже на излёте, поэтому они не причиняли нам вреда. У врага нашлись несколько отменных стрелков, луки которых были больше и мощнее стандартных кавалерийских. С этими стрелками следовало быть осторожными. Перестрелка была почти бесполезной. Ни мы, ни они не могли нанести друг другу ощутимый урон. Мы в основном по той причине, что стрелки наши были не обученными, они просто не попадали по вражеским бойцам. А вот вражеская стрельба не имела большого успеха по причине того, что
их луки не могли бить на сотню шагов прицельно и достаточно сильно. Наши лучники так вообще отдыхали, стрелять на такие расстояния у нас могли единицы. Главный урон мы наносили при помощи горшков с горючей смесью.
        Через пятнадцать минут обстрела враги поняли, что им следует хоть что-то предпринять, поэтому они решились на вылазку, открыли ворота и посыпались наружу. Наши арбалетчики ждали моего приказа, и он последовал в тот момент, когда перед воротами возникла вражеская толпа. Все враги в основном были вооружены луками, их круглые щиты висели у них за спинами, они собирались обстрелять нас, как только выстроятся в линию.
        И тут наши арбалетчики ударили по ним. За первым залпом тут же последовал второй, затем третий и наконец, четвёртый. К этому времени враги уже осознали свою ошибку, сорвали со спины щиты, но было уже поздно. Большинство вражеских воинов оказались убиты или ранены, а их вылазка захлебнулась. Они побежали назад, образовав столпотворение у ворот. Степняки же не знали, что нам требуется время на то, чтобы перезарядить арбалеты. В это же время в спину развернувшимся кочевникам ударили наши лучники, а потом врагам прилетели зажигательные снаряды. Лишь небольшое количество снарядов попало в цель. Может быть, три или четыре упали почти у самых ворот. Хорошо, что мы запланировали это с самого начала, ещё до начала сражения. Наши арбалетные болты, стрелы и драконий огонь убили немало врагов, которые выбрались из-под прикрытия своего частокола.
        Огонь нужен был для того, чтобы остановить прорыв конницы, заставить врага сидеть в лагере.
        Это был идеальный план. Мы просчитали действия нашего врага, и сейчас, когда огонь отрезал примерно сотню вражеских воинов от собственного лагеря, наши арбалетчики и лучники выкашивали их на фоне пылающей огнём травы. Попытка вражеских командиров привела к провалу и большим потерям. Враг был отброшен массированным обстрелом, остатки бросились перелазить через частокол.
        Настало время использовать наши следующие козыри. Я дал команду расступиться, часть наших стрелков убрали павезы в сторону, образовав проходы в своих рядах. Через них к частоколу отправились всадники. У частокола почти никого не оставалось, не было смысла стрелять по нам. Поэтому бронированные всадники на защищённых кольчугой лошадях беспрепятственно забросили на деревянную стену свои крючья, привязанные на концах длинных верёвок. Затем повернули обратно и с помощью лошадей потянули верёвку на себя. В нескольких местах частокол поддался, стена из брёвен просела и обвалилась. Враги опомнились, начали обстрел наших всадников, попытались срезать наши крючья, наши арбалетчики были решительно против всех этих поползновений врага, в результате снова завязалась массовая перестрелка. В то же время наши люди помогали лошадям тянуть верёвки и успешно проделали бреши в частоколе.
        Теперь можно было лезть на вал, но мы не спешили. Лучше создать в лагере как можно больше паники и неразберихи. Тем не менее, я отдал приказ продвинуться немного вперёд. Стена щитов оказалась в полусотне шагов от вала с остатками частокола. Враги теперь могли вести обстрел нашего воинства с большей эффективностью, но наши бойцы были хорошо защищены тяжёлыми доспехами и умело скрывались за павезами. Лёгкую пехоту я оставил на безопасном расстоянии, запретив им приближаться и вести обстрел укреплений. Нечего снабжать врага своими стрелами!
        Перестрелка продолжалась около получаса. Затем у врагов почти закончились стрелы. Этого я и добивался. Мы снова подвинулись вперёд, и на этот раз поставили щиты в сорока шагах от вражеских укреплений. Наши всадники продолжили растаскивать частокол на части и враги ничего не могли с этим поделать. За всё время мы потеряли только одного всадника, которого ранили в сочленение доспеха возле локтя. Также пострадала одна из лошадей, но смогла добраться до безопасной зоны, где ей вырезали стрелу из ноги, тоже не смертельно.
        В лагере слышалась паника и крики, внутри метались люди и лошади. Василий не прекращал обстрел ни на минуту. Было запасено три телеги с боеприпасами для рогаток. К этому моменту их оставалось ещё почти полная телега, все были аккуратно уложены в ящики с соломой.
        Внезапно одна из рогаток взорвалась, огонь диаметром в пять метров охватил весь орудийный расчёт, при этом огонь попал также и на некоторых бойцов прикрытия.
        - В сторону! В сторону! - Закричал Сорен.
        Едва люди бросились прочь, как взорвались ещё несколько боеприпасов, что лежали рядом в ящике. Крики сгоревших несчастных товарищей, напугавшие наших людей, быстро стихли, поскольку горючая смесь действовала быстро и не щадила никого, ни наших воинов, ни чужих. Пламя за несколько секунд убило всех, кто находился рядом с неудачливой рогаткой. Противно запахло жареным мясом.
        Василий принялся успокаивать других людей, что стреляли из рогаток. Он неустанно твердил, что следует придерживаться тех его указаний, что он давал ранее. Также он указывал на просчёты погибших, поясняя, в чём состояла их ошибка, приведшая к трагедии. Вокруг рогаток образовались пустые пространства, бойцы расступались, образовав вокруг орудий широкую пустую полосу. Никому не хотелось оказаться жертвой чужой ошибки.
        Враги уже не пытались атаковать, но старались не подпускать нас к валу, единственной преграде, что ещё держалась. Поверх вала валялись и кое-где торчали остатки частокола. Рогатки переместили огонь на вал, но попасть по нему было не просто.
        Я мешкал, понимая, что атаковать вал сейчас, когда там укрепился враг, это понести большие потери. С другой стороны наш обстрел приносил гораздо больше пользы, и пока мы не истратим все горшки с зажигательной смесью, продвигаться я не хотел. Наши щитоносцы и арбалетчики создавали видимость угрозы, а в это время наши артиллеристы уже подожгли шесть участков на вершине земляного вала, заодно поджарив по дюжине кочевников, которые прятались на нём.
        Глава 15
        Моя позиция находилась сразу перед воротами лагеря. Я выжидал, когда обстрел принесёт нам дополнительное преимущество. Вдруг, я заметил, как у ворот враги пытаются что-то предпринять. Там ещё горел огонь, перекрывая врагу пути к контрнаступлению.
        Внезапно враги бросили между ворот несколько мешков с землёй и песком. Горючая смесь зашипела, и огонь начал спадать. Кочевники продолжали носить мешки, и я понял, что уже через минуту, они смогут выступать через ворота. Позади пехотинцев с песком и землёй я заметил группу всадников. Этого нельзя было допустить.
        - Арбалетчики! Бейте через огонь в ворота! - Громко скомандовал я, а сам побежал к рогатке и приказал орудийной обслуге взять с собой ящик с пятью горшками и следовать за мной. Парни испугались, побледнели, но не посмели ослушаться моего приказа. Я подбежал к стене щитов и приказал двум мужикам тащить щиты к воротам, а сам подхватил в одну руку факел, и под прикрытием двух щитоносцев наша группа побежала к воротам. Враги заметили нас, в нашу сторону полетели стрелы. Одного парня из обслуги зацепила стрела, он вскрикнул и, развернувшись, бросился обратно. Судя по резвости, с которой он побежал назад, стрела ничего серьёзного не повредила. Я помог оставшемуся парню тащить ящик со снарядами, всё это время мужики с ростовыми щитами прикрывали нас от вражеских стрел.
        - Пригните головы, не высовывайтесь! - Кричал я.
        Мы подобрались к воротам на расстояние в полтора десятка шагов. Враги почти справились с огнём в воротах. Я выхватил из ящика горшок и аккуратно поднёс его фитиль к факелу. Лицо парня, что тащил ящик, исказилось от ужаса.
        - Спокойно, парень, я знаю, что делаю! Всё будет в порядке.
        Я бросил горшок в сторону ворот. Горшок как назло упал на песок и не разбился. Из лагеря на нас большим числом двинулись всадники. Я не успел подсчитать, сколько их там было, потому что в этот момент со стен посыпались стрелы. Я трясущимися от ужаса руками зажёг второй горшок.
        - Они скачут прямо на нас! - Заорал один из моих щитоносцев, но я уже выбросил горшок с горящим фитилём.
        На этот раз я изменил угол броска и запустил горшок по большой дуге вверх, чтобы он оказался в воздухе как можно выше. Мрачные воины с искажёнными ненавистью лицами двигались через ворота по четыре в ряд. Горшок ударился о шлем кочевника из второго ряда всадников и со звоном разбился, врагов окатило горючей смесью, и она тут же полыхнула ярким пламенем. На месте падения образовался костёр из горящих коней и наездников. Напуганные животные бросились в стороны, их дикие жалобные голоса были наполнены паникой и болью. Всадники тоже завопили от боли и ужаса.
        Лишь первый ряд всадников успел проскочить опасное место, а остальным дорогу из лагеря снова перекрыло пламя. Пламя добралось до уцелевшего при падении горшка, он взорвался новой вспышкой, расплескав вокруг себя горючую смесь. Десятку всадников и их лошадям, которые топтались в нерешительности, не повезло, они сгорели заживо. Ещё несколько были обожжены или растоптаны испуганными животными.
        Тем временем с вала посыпались пешие кочевники. Видимо, эта атака планировалась изначально, только всадники в ней почти все были остановлены нашими действиями.
        Но нам в этот момент было не до этого! Первый ряд уцелевших при прорыве через ворота всадников врезался в наши щиты, нас опрокинуло на землю, со звоном разбились горшки в ящике с тремя взрывоопасными предметами. Меня отбросило в сторону, копыта вражеской лошади пронеслись в опасной близости от моей головы. Шлем слетел, повсюду слышалась беспорядочная стрельба из арбалетов и луков.
        Я вскочил, от нашей группы боеспособными остались лишь два человека: я и паренёк из орудийной обслуги. Оба щитоносца были в крови, по ним потоптались боевые кони. Я посмотрел на оставшегося парня, который трясся от страха и не знал что делать, нагнулся к одному из щитоносцев, он еле дышал, голова была разбита. Второй не подавал никаких признаков жизни, его лицо представляло собой сплошное кровавое месиво.
        - Эй! Парень, помоги мне! - Я указал последнему дееспособному помощнику на раненого щитоносца, мы схватили его под руки и поволокли прочь.
        - Они возвращаются! - Закричал мой помощник, и я посмотрел туда, куда в ужасе смотрел паренёк.
        Действительно два из трёх всадников неслись прямо на нас. Третьему повезло меньше, кто-то подстрелил его коня и тот упал, придавив кочевнику ногу. Я передал щитоносца в руки помощника и сказал.
        - Парень вытащи его отсюда!
        А сам подхватил отброшенный при атаке факел. И решил схитрить, отступая назад, я бросил факел, целясь при этом в ящик с горючей смесью. К моему сожалению, факел упал в стороне от ящика. Не повезло!
        Я выругался и побежал, всадники стремительно приближались, а наши арбалетчики были заняты наступлением вражеской пехоты. Ждать от них помощи не приходилось, и в этот момент пролившаяся жидкость из разбитого горшка сама добралась до факела.
        Полыхнуло одновременным возгоранием сразу трёх горшков. А от всадников не осталось ничего, кроме огромного погребального костра и всё того же противного запаха горящей плоти. Мне опалило волосы на голове, от огня пострадали также брови и немного ресницы. Небольшое количество горючей смеси на излёте вылилось на меня и прожгло мне сапог, запекло так, что я еле понял, как потушил огонь, засыпав ногу землёй.
        Я поспешно оглянулся по сторонам. Бой уже стихал, контратака противника опять провалилась, стена наших щитов была на месте, раненых было не много. Я и паренёк оттащили раненого за стену щитов, а оттуда резервисты потащили его ещё дальше к нашим лекарям.
        Я и мой помощник вернулись к его расчёту.
        - Стреляйте по воротам, держите их постоянно в огне! - Распорядился я, указывая мастеру наводчику на вражеский лагерь.
        Не успел я отдышаться, как меня отыскал гонец от Мстислава. Он сообщал, что воевода ранен во время прорыва вражеской конницы, он слабеет и требует меня к себе. За старшего я оставил Ваську, поскольку Сорена я собирался взять с собой. От Васьки требовалось одно - держать позицию, не ввязываться в бой и ждать моих распоряжений. В крайнем случае, я приказал отступать к городским воротам и главное не геройствовать. Его охранники пообещали мне, что не допустят никакого геройства своего подопечного, это немного успокоило меня.
        Сорен отобрал коня у наших инженеров, и посыльный повёл нас вокруг лагеря на восточную его сторону. Мы прибыли к тому моменту, когда воевода уже готов был потерять сознание от боли. Его лицо было мокрым от пота, а волосы на голове и бороде слиплись, видимо ему приходилось терпеть сильную боль. Его трясло, как в лихорадке, поэтому он поспешно ткнул в меня пальцем дрожащим пальцем и заявил:
        - Назначаю временным воеводой мастера Игоря!
        И Мстислав потерял сознание. Я посмотрел на него с сожалением. Снова ранен, стрела пробила его доспех сбоку, вылезла наружу с другой стороны.
        Я тут же включился в работу. Не следует показывать окружающим, что мне бы тоже не помешала передышка:
        - Старших ко мне, воеводу к моему лекарю, всем остальным - держать позицию!
        Люди вокруг меня зашевелились. Вдалеке показался одинокий знакомый всадник. Нашёл-таки чертяка, подумал я. Вскоре ко мне присоединился Дед, он невозмутимо занял своё место позади моего левого плеча.
        - Ты где был, когда меня чуть не затоптали у ворот?
        Дед легко проигнорировал мой недовольный взгляд из-под хмурых бровей и ответил в своей обычной меланхоличной манере:
        - А кто по-твоему того коня подстрелил, что тебя растоптать удумал? - Он улыбнулся, и в его бороде на миг показались жёлтые зубы.
        - Тогда прощаю! - Сменив гнев на милость, я поинтересовался. - А где твоя ученица?
        - Осталась там, где врага можно бить стрелами и болтами!
        Я осмотрелся. Тут всё было не так как на нашем участке фронта. Много раненых и убитых. Вражеский частокол был почти целый. На подступах к нему россыпи тел, в основном наших. Ко мне приближались оставшиеся командиры. Похоже, я недооценил всю величину проблемы, поскольку одним из командиров оказался молодой барин, совсем ещё юный парень, вторым из оставшихся командиров был Витька без шлема и с повязкой на голове.
        - Где шлем потерял, раззява? - Спросил я его сходу.
        - Кто бы говорил!? - огрызнулся Витька.
        - Как звать? - Обратился я к барину.
        - Кий! - Отозвался молодой паренёк ещё совсем тонким голосом.
        Несмотря на молодость, ответил он мне бодро, я мельком отметил, что его доспехи и здоровье в порядке.
        - Воеводу тяжело ранили, мы отправили его к лекарям! - Сообщил я им новости. - Но до этого он успел назначить временным воеводой меня.
        - Отличные новости! - Улыбнулся Витька.
        Его коллега барин, видимо так не считал, потому что стал хмурить свои брови. Выходило у него не очень, потому как брови ещё не отросли.
        - Эй, посыльный! - Крикнул я.
        Когда ко мне приблизился парень, что привёз мне приказ воеводы, я приказал:
        - Отправляйся к сотникам, сообщи им новости и пускай присылают своих посыльных ко мне. Я желаю знать всю боевую обстановку на их участках.
        - Дед, ты отправляйся обратно к Василию, следи, чтобы он не начудил!
        - У него своя охрана есть! - Невозмутимо возразил мне Дед. - А моя работа здесь!
        - Ладно! - Сдался я.
        Всё равно Дед делал только то, что считал нужным. Он ухмыльнулся, знает гад, что я не могу с этим ничего поделать.
        Я прошёлся по рядам воинов, что оказались без воеводы. Где мог, я подбадривал, где требовалось - подсказывал. В целом следовало укреплять позицию у ворот, чтобы враг не смог прорваться.
        - Сорен! - Я обратился к благородному спутнику. - Займись укреплением этой позиции, я хочу, чтобы перед этими воротами поставили заслон из брёвен.
        - Будет сделано! - Чётко отрапортовал родственник герцога. - Эй, воины! Отправляйтесь к тем деревьям. Возьмите с собой вон тех мужиков и принесите сюда два десятка брёвен, и чтоб без веток были!
        Воины поддались его командному тону нехотя. Затем, когда Сорен прикрикнул, подгоняя их, они встрепенулись, побежали выполнять его приказ. Да, дисциплина в войске Мстислава хромала. Воины тут собрались из бывших крестьян. Причём это были в основном непутёвые мужики и такие, на каких указал свой же староста. А староста полезного человека из посёлка не отошлёт. Это я уже по себе понял.
        Я вернулся обратно к холмику, который Мстислав облюбовал в качестве своего обзорного пункта. По дороге обратно я заметил главное отличие в запахе, который витал в воздухе. В отличие от запаха жареной плоти и мяса, что чувствовался на южном участке фронта, тут стоял жуткий запах смерти и крови. Восточный фронт не имел арбалетов и ростовых щитов, тут не было осадных машин. Лечить раненых было некому. Бойцы ограничивались тем, что вытаскивали стрелы и перевязывали раны тканью. Ужасные условия, в которых все раненые вынуждены были надеяться не на опытность хирурга и санитарки, а на собственную удачу и иммунитет, который не позволит ране загноиться.
        Я велел привести ко мне Витьку и Кия. Оба пришли через минуту. Молодняк, а не командиры.
        - Какие будут предложения? - Спросил я у них. Оба замялись, переступая с ноги на ногу. - Что делать будем, а Витька?
        - В атаку пойдём, сразу, как бойцам раны перевяжем! - Заявил Витька.
        Дед у меня за плечом только хмыкнул. Ну, с этим бравым воякой всё понятно. Этого хлебом не корми, дай повоевать.
        - Я вижу, вы тут много навоевали! - Скептически заявил я в ответ. - Смотри, скольких вы потеряли! Видишь сколько раненых?
        Витька оглядел поле боя и пригорок, на котором стонали раненые бойцы. Между расположением восточного отряда и лагерем лежало несколько сотен мёртвых тел. Три четверти погибших были нашими воинами. Где-то там лежали бывшие командиры, сотник и полусотники. Я повернулся ко второму собеседнику:
        - Ну, а ты что скажешь Кий?
        - Наступать нам нельзя, - сделал вывод паренёк, - но и уйти, тоже не годится.
        - Так что же нам делать, ждать? - Спросил я усмехаясь.
        Парень был не так прост и не так наивен, как показалось вначале. Он задумался, поправил стальной шлем, который ему был немного великоват.
        - Не ведаю, воевода. - Подумав, сообщил парень. Слышать в свой адрес слово воевода было приятно.
        - Ты бы под шлем тряпицу подложил. - Посоветовал я, глядя как шлем снова сползает с его головы. - В бою ведь некогда будет шлем поправлять!
        - Так ведь был у меня подшлемник, но я его на тряпки распустил, чтобы батю перевязать. - Сказал паренёк, сразу побледнев.
        Понятно, видимо эта жертва его отцу не помогла, подумал я, видя, как у парня на глазах проступают слёзы. К нам молча подошёл Сорен.
        - Ладно, Кий! После пойдёшь и возьмёшь подшлемник с мёртвого товарища! - Кий побледнел ещё больше. - Ну, а сейчас мы сделаем вот что! - Сказал я, присаживаясь на корточки, подхватил ветку и стал выводить на земле наши позиции. - Вот тут лагерь кочевников, тут наша позиция, тут позиции наших товарищей. Это понятно?
        - Нет! - Честно признался Витька.
        Я вздохнул и приказал найти и привести ко мне плотника. Тем временем вернулись посыльные, которые сообщили о положении дел с других сторон лагеря. Оказалось, что и там, дела обстояли немногим лучше восточного направления. Поэтому я отослал посыльных, велев им отдыхать и ждать моих распоряжений.
        Когда привели плотника, я попросил его соорудить для меня и моих командиров макет местности и вражеского лагеря. Плотник под моим чутким руководством настругал веточек, щепок и стал выполнять моё поручение.
        Тем временем лагерь притих, огонь там уже не бушевал, обстрел лагеря прекратился, но и враги не пытались идти на прорыв. Для этого у них не хватило бы сил.
        Через полчаса модель местности и вражеского лагеря была так сяк создана. Теперь мои объяснения для командиров, посыльных и даже для плотника были понятны. Я заявил, что больше терять людей по глупости, я не намерен. Поэтому мы перешли в режим осады. Я приказал, чтобы на трёх направлениях: восточном, западном и северном вокруг лагеря противника возвели небольшой ров с насыпью и частоколом. А на северной стороне дополнительно требовалось создать вторую линию рва с насыпью, чтобы закрывать северное направление от возможной атаки с тыла. Следовало помнить, что третий наибольший лагерь, который располагался на северо-востоке у подножья гор и у реки, мог в любой момент прислать помощь второму лагерю, осаждённому нашими силами.
        Кроме того, я объяснил, где хочу установить засады и дозоры. Где следует установить дозорные вышки, которые должны были отслеживать действия врага с высоты. Велел послать в город, чтобы привезли лопаты и прочие инструменты, а также собрать жителей для проведения земляных работ. Понадобятся усилия всего города, чтобы победить орду окончательно. Женщинам тоже найдётся работа. Нужно накормить тех людей, которые будут заниматься земляными работами. Для возведения инженерных сооружений нужны были мастера, и они у меня были с собой. Этих мастеров мы поставим во главе добровольцев. Именно жителям города следовало рыть ловчие ямы, ловушки, рвы, насыпать валы и ставить частокол. Когда я закончил объяснять свой план и убедился в том, что посыльные смогут передать его в деталях своим командирам и представителям городского муниципалитета, то завертелась работа.
        Я был уверен, что жителей придётся заставлять выполнять тяжёлую работу, но я ошибся. Часть жителей, были готовы выполнять любую работу, лишь бы их при этом хорошо кормили. Эти несчастные недоедали. Женщины были счастливы готовить еду для них, а комендант Каменца даже отворил городские амбары, что были предназначены для пропитания армии. Гильдии тоже прислали множество своих мастеров. Короче, недостатка в работниках не было. Всех людей объединила беда и желание отвести степную угрозу.
        Когда стали прибывать первые работники я, в первую очередь, велел строить высокую дозорную вышку. Как только она была готова, я вылез наверх и с её высоты посмотрел на лагерь врага. В лучах полуденного солнца лагерь противника выглядел почти сплошным чёрным пятном. Ни одного целого шатра, во многих местах частокол обуглен до углей. Я заметил, что в лагере не было воды, видимо её всю использовали в попытках потушить огонь. Зато раненых оказалось полно. Воины, часто без части доспехов или вообще без доспехов сидели мелкими группами у костров с едой. Только сейчас они сподобились организовать завтрак. Небольшое число кочевников патрулировали периметр или сидели у частокола. В центре лагеря степняки рыли яму для захоронения трупов людей и лошадей. Хотя нет, трупы лошадей закапывали отдельно, тщательно пересыпая их песком. Похоже, враги пытались таким образом продлить срок годности мяса. Сомневаюсь, что до этого дойдёт, скорее они умрут от жажды, чем от голода. Хотя, если бы они знали мои планы, то не стали бы делать этого. Враги смотрели наружу и видели, что мы берём их в кольцо. Всем своим видом наши
действия указывали на это и также на то, что в ближайшее время мы не пойдём в атаку на врага.
        А я следовал своему плану. Мне казалось, что время играет не в нашу пользу. Вражеский лагерь рассчитывал на подкрепление из своего главного лагеря. И я чувствовал, что времени до их прихода почти не осталось.
        Поэтому в северном направлении я отрядил половину тех гражданских лиц, которых удалось привлечь к земляным работам. Когда ров и вал были готовы, а враги не предприняли никаких попыток прорыва, я уже был в этом уверен. Тогда я приказал выдвинуть патрули к северу, чтобы вражеские силы, которые выдвинутся на помощь своим товарищам, не оказались для нас неожиданностью.
        А тем временем я, Сорен и Витька гоняли наших воинов, отрабатывая предстоящие манёвры. Для передачи приказов мы использовали колокол и городского звонаря. Я показывал ему условные сигналы пальцами, а он превращал мои знаки в удары по колоколу. Едва мы заканчивали тренировку с пятью десятками бойцов, как тут же выгоняли на плац следующую группу воинов.
        Убедившись, что обучение проходит непрерывно и так как мне требуется, я оставил Сорена и Деда с новобранцами, а сам опять вылез на смотровую вышку. Оттуда я наблюдал, как враги теряют силы, как у них появляется вялость, как их мучит жажда. Кочевники, тем временем, копали глубокую яму, укрепляя её брёвнами. Я был уверен, что они пытаются добраться до воды, которую почти исчерпали во время пожаров. Мы тоже не дремали, я успел переговорить с Василием, мы скоординировали наши действия, придумали план и готовились к его исполнению.
        Незаметно наступила ночь перед боем. Я, утомлённый за целый день постоянным хождением в доспехах, упал на кровать и уснул.
        И опять ночью мне опять снился кошмар, где я выступал в роли жертвы колдуна, с лосиным костяным шлемом на голове. Проснувшись, как обычно мокрым от пота и с дрожью в теле, я понял, что орда, пришедшая сюда, попросту не имела другого выхода, кроме как бежать от этих машин смерти, мечущих молнии. Ну, это с точки зрения кочевников, конечно. А что буду делать я, если мне удастся отбиться от степняков. Я был уверен, что колдуны придут в Междуречье, точно так же, как они пришли в степь. И что я им противопоставлю? Настю-волшебницу? Это даже не смешно.
        Я уснул, и тогда во втором сне мне приснилась победа над кочевниками. В этой битве я рубил всех врагов, не разбирая. Это походило на жатву, а не на сражение. После неё я стоял в поле, а вокруг меня лежали сотни трупов. Я чувствовал себя как кровожадный дикарь. Я мечтал отомстить им всем, отомстить за свою жену и ребёнка. Я считал свой гнев праведным, поэтому, в своём сне я приказал убивать всех. Во сне я хотел добраться до самого последнего степняка и убить его, а когда всё кончилось, вокруг меня лежали неподвижные порубленные тела с остекленевшими глазами. Тут были старики и мальчишки, которые только пытались сражаться с оружием в руках. Они были облачены в кожаные доспехи, которые выглядели на их телах неуклюжими, несуразными, не подходящими им по размеру и по росту. Некоторые были вовсе без доспехов. Тех, кто оказывал сопротивление, было немного, остальные, кто не пытался сопротивляться, тоже оказались сражены, растерзаны мной и моими воинами. Рядом с вражескими воинами лежали старики с седыми усами, женщины разных возрастов в простых платьях и богатых одеждах отороченных мехом, дети в кожаных
куртках мехом наружу. Вокруг меня были их окровавленные тела, от которых исходил сладковатый трупный запах, хуже этого запаха могла быть только вонь жареной человечины, которую приносило ко мне ветром. И в этом своём сне, я тоже видел себя со стороны, видел, как вдыхаю оба эти запаха с удовольствием, моё лицо светилось от радости, насыщалось сладкой местью.
        Я проснулся от того, что моё сознание не могло больше оставаться в теле того головореза, который спокойно резал беззащитных стариков, женщин и детей, получая от этого удовольствие.
        Я ужасался тому человеку, которого видел во сне. Это не мог быть я, не могло моё лицо радоваться убийству женщин и детей. Это не мог быть тот цивилизованный воспитанный парень, который презирал насилие.
        Что же теперь будет со мной, если я буду потакать своей жажде мести, если я буду развивать свою агрессию и ненависть? Неужели я буду радоваться тому, как страдают другие люди? Да, эти люди враги, но я решил, что радоваться их мучениям не стану. С другой стороны никто не отменял правило «Либо ты, либо тебя!». Кроме того, они убили мою беременную Олесю, Фёдора, Семёна и многих других. Искалечили сотни и тысячи человеческих судеб, отобрав у них родных и близких. Поэтому я решило, что врагов надо обязательно убить, и неважно как это будет сделано, главное отомстить за мою любимую и за моего не рождённого малыша.
        А на рассвете мы начали свою неожиданную атаку. И хотя в этот раз мы не скрывались и не спешили, враги переполошились не на шутку. Видимо, воспоминания о драконьем огне ещё не выветрились из их памяти. Едва солнечный диск оторвался от горизонта, как я выехал на коне перед воинами, которые составляли нашу ударную группу, и выступил с короткой речью:
        - Доблестные защитники! Братья!
        В утренней тишине мой голос разносился далеко. Я обвёл взглядом шеренги арбалетчиков, щитоносцев в тяжёлой броне, затем осмотрел приготовившуюся к бою лёгкую пехоту.
        Мы собрали тут всех тех, кто имел опыт обращения с арбалетами. Впереди них стояли щитоносцы, а в последних рядах находились наши лучники. Эти были не так обмундированы, как мои поселенцы, но тоже смотрелись грозно. Все в наших доспехах, уж об этом я на этот раз лично позаботился.
        Я намеренно приказал оседлать себе молодого огромного жеребца из конюшни Мстислава. Знал, что впечатление от моего появления на нём будет сильнее. И теперь я радовался этому, потому что конь подо мной гарцевал, пританцовывал, отбивая своими копытами замысловатый ритм. Мои доспехи, начищенные до блеска, выглядели безупречно. Для полноты картины портной, который шил для меня купеческое одеяние, постарался украсить мой образ красными элементами: крашеным конским хвостом на гребне моего шлема и огромным плащом на красивой застёжке.
        По нашему плану сейчас я играл роль элитного командира, настоящего непобедимого и опытного полководца, и это кино мы организовали со всей тщательностью. Оставалось подкрепить эту картинку приличным аудиорядом. Я набрал в грудь побольше воздуха и прокричал:
        - Враги засели за теми хлипкими укреплениями, - я указал своей рукой на лагерь противника, - потому что надеются на помощь своих соплеменников! Сегодня мы решим их судьбу, очистим нашу землю от этой нечисти, которая топчет наши поля, сжигает дома, насилует наших женщин и убивает детей! Сейчас мы покажем им, что мы настоящие воины, которые сражаются бок о бок за правое дело, прикрывая копьём, щитом и мечом своего товарища! Вперёд, братья, на врага!
        Закончив воодушевляющую речь, я упёр ноги в бока моего жеребца, и он взвился на дыбы. Я планировал также поднять над своей головой сверкающую саблю, чтобы усилить эффект, который я видел на картине какого-то художника, но вместо этого вцепился обеими руками в шею своего коня, мечтая в этот момент только о том, чтобы не выпасть из седла. Мой жеребец, возмущённый таким варварским тычком по рёбрам, громко заржал. В тот же момент войско как будто проснулось ото сна и завопило. Люди кричали, щитоносцы гремели метательными копьями по павезам. Я чуть не оглох от их рёва, а их дружный хор, наверное, было слышно на десяток вёрст вокруг.
        Удержавшись в седле, успокоив жеребца, я отдал приказ строиться для атаки, а сам с облегчением слез с жеребца и отдал его конюху. Тут же раздались команды сотников и младших командиров, войско выровняло свои ряды и приготовилось. Бойцы первой шеренги подхватили щиты и приготовились к следующей команде. Затем, приведённый для передачи моих приказов звонарь с оборудованной тележкой и небольшим колоколом, подвешенным на ней, по моей команде ударил в колокол один раз, и первая шеренга пришла в движение. Медленно и нестройно щитоносцы двинулись вперёд. Я перебрался поближе к третьей шеренге и оказался рядом со звонарём. Мы прошли полсотни шагов, и я подал звонарю знак бить в колокол дважды. Это был знак остановиться и выровнять строй. Тут же оказалась воительница. Она молчала, но глядя на мою одежду, её лицо становилось озадаченным. Рядом крутился неспокойный Витька, которого я решил от греха подальше убрать с восточного направления. Вместо него я оставил там спокойного Деда. Тот со своим опытом и спокойствием сможет выполнить простой приказ - держать оборону.
        Я с удовольствием наблюдал, как проинструктированные командиры тут же бросились выравнивать линию щитов, заставляя закрывать образовавшиеся между щитами бреши. Я не желал терять своих товарищей, поэтому всё было устроено так, чтобы свести наши потери к минимуму.
        Я показал звонарю один палец, тот кивнув, ударил один раз в свой колокол. Щитоносцы снова двинулись вперёд. Я шёл позади первых трёх рядов, отсюда я мог видеть, как враги беспокойно мечутся по насыпи. Они так и не смогли восстановить свой частокол, ведь у них не было доступа к лесу, а почти вся древесина в лагере сгорела после того, как мы устроили там два масштабных пожара. Мы останавливались ещё дважды, прежде чем вышли на дистанцию выстрела из арбалета. Тут я приказал бить в колокол дважды подряд, почти без паузы.
        Шеренга щитоносцев по этому сигналу должна была сделать один шаг вперёд и, уперев щиты в землю, замереть. На практике вышло, что шеренга вяло и не организовано крикнула:
        - Х-а-а! Х-а-а!
        Они неумело и вразнобой переставили свои щиты на шаг вперёд. Я посмотрел на Сорена:
        - Зачем мы целый день тренировали этих недоумков, если они не в состоянии выполнить простую команду!?
        - Спокойно, сейчас мы всё исправим! - Он отошёл от меня и, собрав в сторонке всех младших и старших командиров, отругал их отборнейшими ругательствами, самое безобидное из которых звучало как «медведи криворогие, не успевшие насосаться лапы в своей зимней спячке».
        Затем он позволил командирам исправить ситуацию. Нерадивых щитоносцев отругали ещё более затейливо, а некоторым даже сделали внушение при помощи тычков и пинков. И это были наши мужики из Игвы?! Я снова показал звонарю два сведённых вместе пальца. Он пробил два быстрых удара в колокол. Шеренга переставила щиты на шаг вперёд, сопроводив это действие очередным криком: «Х-а-а!». На этот раз всё вышло более слаженно, но пока не так, как следовало и не так как мы отрабатывали вчера. Я позволил командирам провести очередную корректировку, после чего опять дал сигнал звонарю.
        - Ха! - дружно рявкнула шеренга щитоносцев и слаженно продвинулась вперёд на один шаг.
        Это было сделано удовлетворительно. Сорен победно посмотрел на меня. Я показал ему поднятый вверх большой палец.
        Когда мы, таким образом, прошли ещё двадцать шагов, в нас полетели несколько первых стрел. Они не смогли причинить нам вреда. Командиры кочевников заорали, запрещая стрельбу. Экономили стрелы гады. Это плохо, я надеялся, что мы своими манёврами заставим их потратить свои последние запасы. Мы продвинулись ещё на десяток шагов и остановились в семидесяти шагах от земляного вала. Тут я решил провести разведку боем. Наши арбалетчики произвели несколько залпов по вражеским укреплениям, в ответ в нашу сторону прилетело несколько десятков стрел. И наши, и их стрелки добились того, что появились первые раненые с обеих сторон.
        Мои новые приказы привели к тому, что мы продвинулись ещё на десяток шагов. Щитоносцы теперь действовали чётко. Стена щитов была монолитной даже в момент перемещения. С расстояния шестидесяти шагов стрелы врага были опасны, но их было мало. А вот наши арбалетчики стреляли настолько успешно, что враги попрятались за укрытия и не высовывались. Всё это время я запрещал нашим лучникам вступать в бой. Не следовало снабжать врага стрелами, я надеялся справиться и без этого.
        Мы продвинулись ещё на десять шагов, а затем и ещё на десять шагов. Я велел подвести вперёд четвёртую линию лёгкой пехоты с обычными щитами, поскольку опасался, что с высоты вала противники смогут бить стрелами и копьями поверх шеренги наших щитоносцев. Но враги лишь изредка выглядывали из-за почерневшего земляного вала. Оценивали сволочи, насколько близко мы подобрались к ним. На расстоянии в двадцать шагов враги попробовали стрелять, но ничего не добились, кроме больших потерь со своей стороны.
        Затем враги дали нам приблизиться ещё больше. Я ожидал от них какой-то подлости, но не мог понять, что они задумали, пока не прискакал посыльный от Деда. К тому моменту мы почти вплотную подобрались к земляному валу.
        Посыльный, несмотря на риск быть убитым, подскакал к нашим шеренгам почти вплотную, затем спешился и бросился ко мне:
        - Воевода! Стой! - Я повернулся на крик, моя рука замерла, так и не показав новую команду пальцами.
        Посыльный побежал ко мне, в это время вражеская стрела ударила его по шлему и отскочила, он пошатнулся, но устоял на ногах. Сбивая дыхание, посыльный сказал:
        - Дед просил передать, что с вышки заметно, как кочевники собираются у вала. Там сейчас почти все враги, они приготовили для вас тяжёлые камни, а сейчас вот-вот притащат котлы с кипящим жиром!
        Ага! Вот и та самая подлость, которую я почувствовал, проявилась самым безобразным образом.
        - Молодец! Возвращайся и поблагодари Деда, уберёг-таки меня, даже на таком расстоянии! - Я ухмыльнулся.
        Витька рядом со мной с досадой вздохнул. Ему таких благодарностей от меня пока не поступало.
        Мы находились почти у подножия вала. Я велел пробить один длинный и три быстрых удара, что было условным сигналом для того, чтобы использовать нашу запланированную хитрость. Отсчитал про себя до пяти и дал приказ снова пробить один длинный и три быстрых удара колокола. Из наших рядов к валу метнулись парни с «кадилами». Так мы с Васькой называли горшки с горючей смесью, подвешенные на верёвке. Арбалетчики уже были готовы прикрывать их. Метатели горючей смеси раскрутили свои снаряды, враги заметили неладное и тут всё завертелось.
        С вершины вала закричали командиры кочевников, нестройные ряды стрелков высунулись с вала, чтобы поразить наших метателей своими стрелами, наши арбалетчики тут же дали по вершине вала залп, между шеренгой и валом замелькали болты и стрелы. На таком расстоянии наш залп смёл всех стрелков одним махом, но одного из наших метателей всё же подстрелили. Горшок отлетел в сторону наших щитоносцев. Те бросились в стороны, прекрасно понимая, что если горшок разобьётся, или фитиль догорит, то им всем грозит страшная смерть. Другие метатели «кадил» с переменным успехом забросили на другую сторону вала и на сам вал горшки с горючей смесью. Часть снарядов просто скатилась обратно, часть разбилась внизу, ещё несколько перелетели вал и загорелись где-то в лагере врага, но примерно половина вала на вершине и чуть ниже оказались охвачены огнём.
        Один из наших лучников подбежал к горшку с тлеющим фитилём, но бросить его на вал не успел, фитиль догорел и взорвался над головой у бедолаги. На месте его смерти мгновенно образовался горящий факел. Крик смельчака был коротким, но его плоть горела долго, распространяя вокруг запах палёной плоти. Такой же запах приносило ветром от земляного вала, а вражеские крики были победной песнью для наших метателей и наших ушей.
        Я приказал отступить на десять шагов, поскольку мы итак не собирались форсировать горящий земляной вал сразу. Мы стали ждать. С западной стороны примчался гонец с донесением. Враги деморализованы, большинство сгорело или оказалось ранено, обожжено огнём. Враги отступили, поскольку не могли находиться у объятого огнём земляного вала, который в очередной раз превратился в горящий погребальный костёр. В этот момент к нам прискакал один из тех разведчиков, что сторожили северную дорогу.
        - Вражеское конное войско направляется на юг. К вечеру они будут тут. - Сообщил гонец.
        Я позвал своего посыльного, а двух других отпустил обратно. Своему посыльному я велел отправляться к Сорену, сообщив ему, что можно начинать его часть плана. Через пять минут у южных ворот лагеря появились бронированные всадники с крюками на верёвках. Они забросили крюки на кое-как укреплённые ворота вражеского лагеря. Сюда же подвели дюжину тягловых лошадей. Вместе они растащили завалы у ворот на части. Мы собрались перед открывшейся брешью, и пошли в наступление. Враги заметались внутри, но ничего сделать так не смогли. Противники понесли слишком большие потери в предыдущих стычках и боях с нашими войсками.
        Мы медленно вливались в лагерь, я не спешил. Дисциплинированные и обученные щитоносцы под прикрытием арбалетчиков это очень опасная комбинация. Наши бойцы постепенно охватывали своими шеренгами всю южную часть лагеря. В какой-то момент враги, оседлав лошадей, попытались напасть на нашу стену щитов, но сплошной град метательных копий и арбалетных болтов быстро остановили самых безумных ещё на подходе к нашей первой шеренге. Дальше мы провели зачистку полупустого лагеря. Кочевники метались, перелазили частокол и пытались бежать в северном направлении, они до конца надеялись на своё подкрепление, но мы убили их, а тех, кто всё же смог убежать от наших арбалетчиков, прикончили воины, державшие осаду вокруг лагеря.
        Глава 16
        Когда лагерь был полностью зачищен, я велел, вскрыть северные ворота лагеря, которые кочевники, опасаясь атаки, сами же и заколотили, завалили всяким мусором. А затем я приказал всем участникам утренних боевых действий выходить на северную дорогу. Этим парням следовало занять позицию у северного заслона, что мы устроили поперёк дороги, в то время как я сам поехал инспектировать нашу засаду и ловушки, которые мы готовили для новой вражеской армии.
        Пока я воевал с кочевниками, Василий контролировал подготовку к встрече врага на северном направлении. Он инструктировал наших мастеров, а те в свою очередь руководили нашими гражданскими помощниками.
        В то же время ко мне прибыл очередной гонец от наших разведчиков, сообщивший, что новая вражеская армия встала на обеденный привал. Они развели костры и собирались отдохнуть. Это давало нам ещё немного времени для подготовки и этим следовало воспользоваться.
        Уже более суток на северной дороге готовились волчьи ямы, хитрые сооружения, которые должны были обрушиться в нужный момент. В лесу рыли рвы, насыпали валы и устанавливали заострённые колья. Мы должны были отрезать врагу все пути к отступлению. Я был удовлетворён ходом работ, но Василий придирался к мелочам, ругался и заставлял переделывать ту или иную деталь, от которых зависело выполнение наших планов. Затянувшиеся работы находились на последней завершающей стадии. Воины и охотники маскировали нашу инженерную деятельность. В ход шли дёрн, листья, ветки и земля. Прискакал гонец с новостями с северного направления.
        - Враги уже в пути! Будут тут ещё до того, как солнце коснётся деревьев! - Сообщил он.
        - Плохо! - Сказал Василий, качая головой. - Мы не успеваем завершить подготовку.
        - Витька, Дед! - Позвал я своих охранников. - Берите с собой людей и задержите вражескую армию!
        - О, наконец-то, настоящий бой будет! - Витька потирал ладони.
        Я покачал головой.
        - Нет, я передумал! Ты, Витька, остаёшься со мной! - Сообщил я расстроенному сорвиголове, этот парень своим геройством может таких дров наломать!
        - Как же так!? Разве ж он… - Заныл младший охранник.
        - И без сопливых обойдёмся! - Твёрдо заявил Дед и спросил у меня. - Пожелания будут?
        - Хм. - Молодец Дед, научился-таки от меня мудрости, в отличие от Витьки. - Да, надо задержать вражескую армию, но при этом в бой не вступайте. Устройте завалы на дороге, подожгите лес, бейте их из леса стрелами и болтами, и пускай они тратят время на поиски засады. Тогда они замедлятся, опасаясь каждого куста на своём пути!
        - Понял, сделаем! - Сообщил Дед, и я ему поверил.
        Этот сделает всё как надо и даже не вспотеет.
        - Отлично! - Обрадовался мой земляк учёный, разворачиваясь к двум нашим мастерам. - Будет время тут всё закончить!
        Я оставил Василия заниматься инженерными сооружениями, а мне нужно было подготовить командиров к битве, и выслушать полный доклад гонца. В сопровождении задумавшегося охранника и гонца я пошёл к своему шатру, где должен был состояться военный совет.
        - Чего приуныл? - Спросил я Витьку.
        - Неправильная у нас война получается. - Вдруг заявил мой молодой охранник.
        Я остановился, удивлённый его словами, и повернулся к нему лицом, Витька встал передо мной и посмотрел мне в глаза:
        - Мы сражаемся, словно мы кроты, которые постоянно роют землю.
        - А как должны сражаться? - Поинтересовался я, уже догадываясь, к чему клонит мой мечтающий о подвигах охранник.
        - Как воины, лицом к лицу с врагом! А у нас что? - Спросил он, и, не дожидаясь моего ответа, продолжил. - Если не роем, то стреляем, а если не стреляем, то поджигаем! Разве ж так воюють? Надо ж врага мечом бить, ну или хотя бы копьём!
        - А разве враг хочет такой честной битвы? Разве он ждёт, пока мы выйдем в чисто поле на смертный бой? Разве не этот враг поджигает дома и заставы? Разве не этот самый враг нападает на безоружных, слабых и немощных людей? Это разве честно? - Спросил я, рядом хмыкнул гонец. Ясно было, что он понимает, к чему я веду.
        - Не честно! - Согласился мой собеседник. - Но ежели мы будем поступать как они, то чем мы тогда лучше них?
        - На войне, Витька, нет лучше или хуже! - Я дал ему осмыслить сказанное. - Это на турнире, в учебном бою есть правила и честь. А на войне либо ты жив, либо мёртв! На войне побеждают не силой, не числом и не умением, а умом! Кто выжил и победил, тот и умнее, лучше, сильнее, потому что за мёртвым нет ни силы, ни чести, ни ума, ни будущего. Пока ты, Витька, не поумнеешь, да грамоте не выучишься, так и будешь глупости совершать, будешь врагу помогать своей дремучестью, а он тебя за это поблагодарит, когда убьёт!
        - Чего это сразу убьёт!? - Возмутился Витька, но я видел, что он понял, почему я его оставил при себе, а Деду доверил важное дело. - Может и не убьёт, может и у меня в голове немного ума найдётся.
        Я ничего не ответил, препираться Витька умел и любил это делать до бесконечности, а у меня сейчас другие заботы. В шатре уже собрались все, кроме Василия. Я попросил гонца озвучить наблюдения разведчиков. Тот был, не из простых крестьян, а из городских подмастерьев. Шустрый и глазастый парень обратил внимание на множество нюансов.
        - Враги идут одной большой конной ордой. - Гонец говорил чётко, передавая понемногу свои наблюдения. - Идут налегке - без обозов, с минимальным количеством припасов. Армия большая, но в ней нет единства. Ни по оружию, ни по одежде, ни по возрасту они не выглядят как воины. Среди них много юнцов и стариков.
        Я подумал о том, что, наверное, главные силы кочевников находились в первом и втором лагерях. А гонец тем временем продолжал:
        - У этих кочевников разные лошади, причём, не самые лучшие. В этой армии есть отряд, состоящий из богато одетой конницы, числом до двух сотен человек с отличным вооружением. Эти воины идут впереди, задавая темп передвижения всему войску. А всего в новой армии мы насчитали более двадцати сотен воинов.
        - Благодарю тебя! - Сказал я гонцу. - Продолжайте наблюдение за ними. Ступай!
        А дальше мы обсудили план нашей засады, а также возможные отклонения от него и действия командиров в этом случае. После обсуждения мы разошлись, командиры отправились готовить своих людей к бою. Мне и самому следовало подготовить ядро своей армии к столкновению с новыми вражескими силами.
        Я выстроил щитоносцев поперёк дороги, где перед ними были вбиты в землю огромные заточенные колья. За щитоносцами построил первый ряд арбалетчиков, а ещё дальше на возвышении построил третью шеренгу, состоявшую из щитоносцев, и снова за ними в четвёртом ряду поставил арбалетчиков. Таким образом на насыпи, которую соорудили добровольцы из города, были расположены четыре смешанные пары рядов щитоносцев с арбалетчиками. На самом верху, над насыпью располагались наши боевые машины - скорпионы. Шесть огромных арбалетов. Фланги нашей баррикады были укреплены рядами брёвен с засевшими за ними лучниками. За валом с длинными пехотными копьями прятался наш резерв. Объяснив задачу и манёвр нашей группы, я велел бойцам отдыхать, ожидая приказа.
        Вернулся уставший Василий, и мы вдвоём поднялись на вал.
        - Всё готово к встрече гостей! - Мой товарищ потирал руки.
        Охранники захлопотали вокруг него, облачая его в доспехи. Наше главное «сокровище» следовало беречь. Затем, облачив своего подопечного с ног до головы в тяжёлые доспехи, охранники установили перед ним ростовые щиты.
        Витька, озадаченный их вознёй, нахмурился и тоже решил проявить заботу о своём подопечном, то есть обо мне. Проверил мои доспехи, подтянул все ремешки, удерживающие составные части доспеха на моей тушке и тоже встал передо мной с ростовым щитом. Теперь он снова мог стоять с ухмылкой на лице.
        Василий устроил суматоху среди своих охранников, когда вдруг решил проверить готовность скорпионов. Нервничал мой товарищ, нервничал. Ну, ничего! Ему простительно. Хотя кого я пытаюсь обмануть? Я же тоже нервничал, впереди нас ожидало столкновение с опасным и готовым к бою врагом. Если враг вырвется из нашей ловушки и окажется позади наших укреплений, то сможет безнаказанно колесить вокруг, уничтожая всё, до чего дотянутся его руки и стрелы. Мы не сможем гоняться за ним.
        Дозорные подали сигнал, когда на лес опустились сумерки. Приближался враг, загудела от копыт земля, показались первые кочевники на своих степных лошадях. Пять всадников в ряд, образовывали колонну, которая двигалась уверенной рысью. Видимо, они старались въехать в лагерь ещё до темноты. Но это оказался всего лишь авангард их армии. Не зря я Деда отправил для того, чтобы задержать врага. Вражеский авангард остановился в двух сотнях шагов от нас.
        - Не стрелять! - Крикнул Васька.
        Это правильно. Врага надо заманить в ловушку, а не напугать издалека. Авангард отступил обратно по дороге на север. Ничего, скоро они снова будут здесь.
        Вскоре мы услышали, как приближается орда. Не услышать эти дикие вопли, которыми кочевники подгоняли своих лошадей, было невозможно. Огромная улюлюкающая река кочевников надвигалась на наши позиции с большой скоростью.
        - Пли! - Рявкнул Василий.
        Скорпионы вздрогнули, с гулом и звоном с них сорвались огромные стрелы-копья. Вдалеке послышалось ржание и визг раненых лошадей и всадников. Васька обрадовался, как маленький:
        - Есть! Попали, братцы!
        Его поддержали другие мужики, хотя было приказано сидеть тихо.
        - Зря стреляли. Рано! - Поделился я с Васькой.
        - Ну, уж точно не зря. - Возразил мой товарищ. - Ничего, я думаю, это их раззадорит!
        - Будет плохо, если они решат повернуть в сторону и обойти наше укрепление.
        Васька помрачнел. Похоже, что об этом он как-то не подумал. Но враги и не думали сворачивать в сторону, они видели горящие факелы на дороге и хотели расправиться с нами одним махом. А факелов мы зажгли немного, так чтобы не испугать врага своим числом.
        - В этот раз не свернут! - Сообщил я Ваське, когда улюлюкающая конница подобралась к нам на расстояние арбалетного выстрела.
        - Пли! - Заорал Васька, его голос в последний момент сорвался и дал петуха, но на это уже никто не обращал внимания.
        - Давай! - Я дал команду звонарю, который прятался в резерве за насыпью, а тот, замешкавшись лишь на миг, забил в свой колокол. Звон колокола разнёсся по лесу. Арбалетчики выпустили первые стрелы во врага, а конница уже оказалась на расстоянии собственного выстрела и в нас полетели их стрелы. Я спрятался за щит, Ваську закрыли своими щитами охранники. Нас осыпало стрелами, а затем ещё и ещё раз. Высунуться было невозможно, но я понимал, что надо, поэтому выглянул из-за щита.
        Волна кочевников докатилась до наших позиций. Казалось, что по дороге она поглощает своих же падших, раненых и убитых товарищей вместе с их лошадьми. Всё пространство до поворота было занято конными стрелками, которые подбадривали и себя и других дикими криками, стрелы и болты сыпались с обеих сторон словно дождь. Наконец, сработали наши инженерные сооружения. Первые ряды вражеского войска попадали в волчью яму, утыканную заострёнными кольями, но этим дело не ограничилось, за ними последовали следующие несколько рядов, подпираемые сзади другими всадниками. Образовалась давка, никому не хотелось падать в яму, но не менее семи рядов просто столкнули в ловушку по инерции.
        Затем тронулись с места скрытые в лесу лошади, потянув за собой верёвки. И когда они вынули из своих гнёзд предохраняющие от падения опоры, то за несколько секунд почти по всей длине дороги покрытие провалилось, увлекая за собой всех, кому не посчастливилось оказаться там в этот момент. В первую же минуту боя мы уполовинили войско врага. Оставшаяся половина вражеской конницы, осыпаемая стрелами и болтами, тут же бросилась в стороны от дороги и тоже угодила в ловушки. Враги метались по всему пространству между ямами, где корчились от боли их товарищи со своими лошадьми. Оставшиеся враги пытались отстреливаться и хаотично маневрировали среди оставшегося между ловушками пространства. Всё остальное пространство было ограничено нашими защитными сооружениями. Скорость передвижения среди мёртвых и раненых тел была невелика. А наши воины били и стрелами, и метательными дротиками, и арбалетными болтами, и тяжёлыми огромными стрелами скорпионов. Нигде врагам не удавалось прорваться, невозможно было отступить назад, поскольку там уже встал отряд под руководством Сорена, который перегородил и поджёг на пути к
отступлению кучи хвороста и поваленные деревья, там разрасталось жаркое высокое пламя. Мы захлопнули западню.
        Бойня продолжалась ещё целый час. Всё это время я запрещал выходить из укрытий, наконец, когда на всём закрытом пространстве внутри нашей западни не осталось ни одного всадника, я отдал приказ зачистить внутреннее пространство нашей ловушки, воины отправились добивать врага, все вместе и почти одновременно вышли из укрытий. Обошли всю западню строем щитоносцев с копьями, убивая врагов и добивая раненых лошадей.
        Среди наших воинов я заметил Евфросинию. Облачённая в блестящие доспехи и шлем с красным гребнем воительница с кровожадной кривой ухмылкой на лице выискивала ещё живых врагов и с удовольствием добивала их копьём. Мольба и просьбы о помиловании были бесполезны. Я не осуждал женщину, сам еле сдерживался от того, чтобы не сойти с ума. Столько крови за эти сутки я нигде и никогда не видел. Запахи крови, экскрементов, пота и вывалившихся кишок вызывали тошноту, некоторых из наших бойцов выворачивало, им сочувствовали, поддерживали, но от ужасной и тяжёлой работы никто не увиливал. Ещё свежи были в памяти злодеяния орды. К концу бойни уже никто не улыбался, все устали от бесконечных кровавых ужасов сегодняшнего дня.
        Когда я вернулся назад, мои сапоги и одежда были сплошь покрыты брызгами крови. Я отбросил красное от вражеской крови копьё и вздохнул. Добивать врагов оказалось труднее, чем я думал. Я со страхом подумал, что мне не было жаль врагов даже на половину так сильно, как бедных раненых лошадей. Вот уж кто действительно был не виноват в том, что они оказались здесь и сейчас. С другой стороны я боялся, что равнодушие может привести к тому, что я стану тем безумным маньяком из своего сна. Неужели я могу получать удовольствие от убийства людей?
        А смерть в тот день собрала большой урожай. Несмотря на все наши усилия, враги смогли ранить и убить около сотни наших бойцов. К счастью, моих арбалетчиков и щитоносцев среди них оказалось лишь полтора десятка. Отличные стальные доспехи, хорошие укрытия и практически полное отсутствие рукопашной помогали избегать глупых смертей.
        Добровольцы, рывшие окопы, были вознаграждены мародёркой, которую я разрешил только с одним условием - всё оружие, живые лошади и сбруя принадлежат моим воинам. Компромиссное решение до конца не устроило никого. Забрав в пользу войска всех уцелевших лошадей и оружие, я оставил своих бойцов вообще без добычи. Воины не были от этого в восторге, но признавали, что большую часть вражеского войска удалось нейтрализовать именно благодаря ловушкам, таким образом, много наших бойцов вышли из боя без единой царапины благодаря инженерным и защитным сооружениям. Участвовавшие в постройке ловушек и оборонительных сооружений люди тоже были не рады. Всё-таки они надеялись на то, что получат гораздо больше, чем я разрешил. Ведь лошади и оружие стоили немало! Однако я резонно заметил, что убивали врагов не только ловушки, но и войска! Мародёры выходили с места бойни с позеленевшим лицом, несмотря на полные от собранного имущества руки, радости на их лицах не было.
        После битвы мы закатили пир. Гражданские власти на радостях притащили пиво и вино. Праздник посреди ночи устроили прямо под городскими стенами. Повсюду горели костры, гражданские и военные сидели вперемешку за длинными грубо-сколоченными столами. К нам присоединилось немалое число других горожан: жёны, сёстры и прочие родственницы воинов и добровольцев помогали разносить пиво и еду.
        Я переоделся к пиру в чистое, нацепил все свои модные атрибуты власти: чистенькие стальные доспехи без тяжёлой кольчуги, шлем с красным конским хвостом на макушке, длинный плащ на красивых застёжках и прочую мишуру. Меня, Василия, Сорена, Кия, Всеволода, главу городского совета и других командиров посадили вместе за главный стол. Рядом расположили стол для высших чиновников и уважаемых людей города. Остальные столы были заполнены воинами, добровольцами и их родственниками.
        В конце нашего стола пристроилась компания моих охранников, к ним примкнула Евфросиния. Она бросала на меня осторожные взгляды и благосклонно позволяла Витьке небольшие вольности вроде руки на своих плечах. Я слишком устал, чтобы думать о ней, а ещё следовало отсидеть положенное время на пиру в нашу честь. Васька, как обычно бывает в таких случаях, с удовольствием ловил на себе взгляды женской части общества, и не переставая говорил о том, как ему удалось оборудовать ту или иную ловушку. Городские власти не возражали, наоборот с удивление слушали, кивали и восхищались.
        В самом начале пиршества мне пришлось принять целую серию похвальных тостов в свою честь. Люди по очереди вставали и рассказывали о моих подвигах. Оказывается, среди моих воинов оказалось немало богатых горожан, мастеров, купцов и прочих мещан, владеющих красным словцом. И они заметили и оценили мои ратные труды. Удачные тосты с радостью поддерживались всеми участниками ночной трапезы, а хвалебные тосты, которые пытались произнести косноязычные подражатели, тут же освистывались, а неумех и вовсе забрасывали объедками. Добровольцы не отставали от воинов, они оценили мой широкий и щедрый жест, который наградил их мародёркой. Я уже начал уставать от этих хвалебных од и обязательных возлияний, но, к счастью, к этому времени, люди переключились на следующих героев нашей победы. Последовательно восхищались и хвалили Василия, Сорена, Всеволода, Деда, Кия и других командиров. Я с радостью отдавал им должное, поддерживая общий рёв толпы.
        Среди горожан на пиру присутствовало немало красивых женщин. Я заметил, как некоторые из них строят мне глазки. Особо выделялись две вдовы, которые только недавно потеряли своих мужей, участвовавших в обороне Каменца и погибших в атаке на первый лагерь кочевников. Когда они поняли, что я не горю желанием общаться с ними, то сразу же переключились на моего товарища Василия. Вот уж кто не собирался отказываться от радостей жизни.
        Я завидовал его легкомыслию, сам же не мог выбросить из своей головы память об Олесе. Во мне осталось лишь одно желание - покончить с угрозой, убить всех врагов, я хотел отомстить. Мы ещё не победили, и гибель моей Олеси и не рождённого ребёнка всё ещё мучили меня и днём, и ночью. Особенно сложно было оставаться без дела, тогда эти мысли терзали меня особенно сильно. Сейчас, сидя на пиру, я видел, как под действием алкоголя женщины и мужчины обнимаются и целуются, а я чувствовал себя одиноким. Дед, как всегда, невозмутимый и суровый, наелся до отвала и сидел, подпирая голову рукой. Воительница и Витька уже упились до заплетающихся языков, пьяные разговоры вызывали у них смех, похоже, им было весело вместе, они сидели в обнимку: Витька, который был выше, обнимал её за плечи, а женщина в свою очередь обнимала его за талию. Я незаметно встал из-за стола и быстрым шагом отправился в тень.
        Чтобы избавиться от тоскливых мыслей, я решил занять себя делом. Мне захотелось убедиться, что командиры назначили патрули, выслали разведчиков в сторону последнего вражеского лагеря и позаботились о раненых. А потом я, совершенно уставший от сегодняшнего насыщенного и утомительного дня, отправился в свою палатку, снял с себя тяжёлые доспехи и завалился спать. Какое-то время разболевшаяся от нагрузок спина и шумное пиршество не давали мне заснуть. Я слышал, как ночью моя охрана, прогнала какую-то женщину, желавшую лично поблагодарить меня за спасение города. Мне кажется, она без проблем нашла себе другой объект для приложения своей благодарности.
        Сегодняшняя бойня всё ещё была свежа в моей памяти, в голове ещё долго возникали страшные образы умирающих от моей руки врагов и лошадей. Возможно, мне просто следовало поступить так, как это сделали мои воины, напиться до беспамятства и заснуть без всяких кошмарных видений. Под утро я, окончательно утомившись от переживаний и видений, всё же заснул.
        Когда весеннее тёплое солнышко хорошенько осветило мой шатёр, я проснулся, чувствуя себя разбитым и не выспавшимся. Сквозь задёрнутое покрывало у входа в шатёр пробивался яркий солнечный луч света, который высвечивал в воздухе тысячи мелких пылинок. Я чувствовал себя ужасно, поэтому чтобы взбодриться вытерся мокрым полотенцем, а потом позвал охранника и попросил принести какую-нибудь еду. Принесли брынзу, хлеб и варёные яйца, политые сметаной и посыпанные тёртым хреном. Я отлично подкрепился и запил это всё квасом. Затем оделся, ограничив защиту своей тушки кольчугой, вышел из шатра.
        Люди просыпались небольшими группами. Видя их лица, лежащие вповалку тела женщин и мужчин, я отлично представлял, что праздник удался на славу. Правда, многие будут сильно сожалеть о том, что произошло этой ночью, но это уже их проблемы. Я подумал о том, что, возможно, где-то среди этих тел могли бы находиться Евфросиния и мой младший охранник. Неужели я ревную? Значит ли это, что Фрося мне не безразлична. Встряхнув головой, отгоняя эти мысли, я прошёлся по лагерю. Похоже, что до вечера моё воинство будет находиться в полусонном состоянии. Рядом тут же возник Дед. Я кивнул ему, тот ответил:
        - И тебе доброго утречка, воевода! - Он ухмыльнулся. Уж кто-кто, а Дед точно знал, что я никакой не воевода. - Разведчик тебя с утра дожидается, говорит, опять на северной дороге кочевники объявились!
        - Что же ты меня не разбудил? - Возмутился я, уже начиная закипать.
        - Это всего лишь обозники! - Сообщил мне Дед. - Сейчас они, скорее всего, только закончили свой дневной привал, хотят поспеть до вечера в тот лагерь, что мы вчера зачистили.
        - Значит, у нас ещё есть время их перехватить?
        - Времени мало, я уже собирался тебя будить, как увидел, что ты на ногах!
        Я позавидовал тому, как бодро чувствовал себя Дед. А вот Деду, похоже, было очевидно, что моя ночь прошла ужасно, поэтому он снисходительно ухмылялся, и делал это совершенно открыто. Я решил, что лучше бы мне начать думать продуктивно.
        - Собирай командиров и прикажи готовить наших поселковых к выступлению!
        - Ты уверен? - Он с усмешкой посмотрел на меня, я тут же почувствовал что-то неладное.
        - А что с этим обозом не так?
        - Ничего, просто он большой! Очень большой, огромный! - Сообщил Дед, описав своими ручищами большой круг.
        - То есть как это?
        - Это не припасы едут, это вся оставшаяся орда движется. Гонят овец и лошадей. Едут женщины, старики и дети. Они все идут сюда. - Дед умолк, видимо, моё испуганное лицо его удивляло, потому что его бровь взметнулась вверх, а он сам посмотрел на меня с подозрением.
        Но мне в этот момент было не до него. Я вспомнил свой кошмар, в котором превращался в кровожадного маньяка. И этот сон вот-вот станет явью?! Нет, мне следовало избежать кровавой бойни любой ценой. Мне хватило того, что произошло вчера. Я собирался цепляться за свой гуманизм, которому в этом мире было сложно уживаться с хладнокровной убийственной практичностью.
        - А воины среди них есть? - Поинтересовался я.
        - А воинов больше не осталось! - Дед погладил свою бороду. - Мы их последних воинов вчера убили. Может и есть там немного фуражиров да стариков с опытом, только сомневаюсь, что они нам смогут оказать сопротивление.
        - Откуда ты всё это знаешь? - Удивился я его осведомлённости.
        - Пока вы праздновали да пировали, я пленных допрашивал. - При этих словах Дед, почему-то посмотрел на свои руки. - От них всё и узнал.
        - Что стало с пленными? - Спросил я.
        - Ничего. - Смутился Дед.
        Ага, вот и та самая холоднокровная практичность, ради которой можно и врага мучить. Дед под моим взглядом отвернулся и сказал сквозь свою густую бороду:
        - Парочка степняков выжила и в порядке, ну то есть почти.
        - Они мне нужны, покажи, где они!
        Мы быстрым шагом отправились в бывший вражеский лагерь.
        - Пленных в той яме, что так и не стала колодцем, держат. - Сообщил мне по дороге Дед. - Среди них было много раненых.
        - Вы перевязали их? Марфе показывали? - Спросил я.
        - Зачем? - Удивился мой охранник.
        Да, действительно, у них тут международных конвенций об отношении к военнопленным никто не подписывал.
        Дальше мы шли молча до самого недоделанного колодца. Я заглянул в яму. Из неё веяло смертью и безысходностью. Враги так и не успели докопаться до воды. Теперь там, на дне ямы, оказались два пленных воина. Один из них был ранен и лежал на дне ямы, поджав под себя ноги. Второй воин стоял, прижавшись к одной из стенок колодца, которую кое-как укрепили ветками и хворостом, чтобы она не осыпалась. Молодое лицо воина было покрыто пылью и грязью, он не ждал от меня ничего хорошего, и испугался, когда мы, бросив вниз верёвку, велели ему вылезать наверх. Воин так ослаб, что нам пришлось вытягивать его вместе с верёвкой. Стражники, охранявшие его, сильно удивились, когда я спросил у воина:
        - Кушать хочешь?
        - Д-да! - Ответил воин, и только тогда я с облегчением вздохнул.
        Глава 17
        Вечером голова обоза, скрипя колёсами, оказалась в десятке вёрст от города, который сейчас должны были осаждать соплеменники обозников. Самой первой телегой правил Зуфар. Это был старик в шапке с острой вершиной и мехом по нижнему краю, тёплой куртке из овечьей шкуры и чёрными с сединой усами, который первым заметил одинокого воина, стоявшего впереди на дороге.
        Это был свой воин, молодой кочевник с непокрытой головой. Его чёрная чёлка была укорочена ножом, отчего неровные волосы над его лбом выглядели как щётка из конского волоса. Воин был одет в традиционную для степняка куртку из толстой кожи и такие же нарукавники. Воин не двигался и ждал, когда обоз окажется рядом с ним. Старик принюхался. Пахло хвоей, лошадиным задом и лошадиным молоком, которое плескалось позади в запечатанных глиняных кувшинах.
        Опытным намётанным глазом Зуфар ещё раз пробежался по человеку, что стоял у него на пути. Что-то в нём было неправильное. Когда обозник приблизился ещё немного, то понял что в нём не так. Степной воин без коня, это, конечно, бывает, но вот без лука и колчана и даже сабли! Н-е-е-т! Такого быть не может. Воин был молод и выглядел бледно. Старик остановил свою телегу прямо перед ним. Ну, не объезжать же его по обочине?!
        - Ты чего встал посреди дороги, воин!?
        Зуфар решил позволить себе немного неудовольствия в голосе. Хотя к воинам следовало обращаться уважительно, но что делать, если воин остался без оружия, какой он тогда воин?
        - Дальше вам идти нельзя. - Сказал воин.
        Как-то так грустно сказал, без угрозы и без всякого настроения.
        - Это ещё почему? - Удивился старый обозник, покручивая свой двухцветный чёрно-серебристый ус.
        - Тебе не понять старик. - Вздёрнув нос, сообщил наглый юнец. Куда только подевалось уважение к старым и мудрым людям? Воин без оружия добавил. - Лучше позови госпожу!
        - А может тебе ещё и золота насыпать? - Возмутился Зуфар.
        Он уже дважды ездил по этой дороге и понимал, что до лагеря осталось совсем немного. К вечеру уже можно будет поспать у костра, выпить немного молока, отведать жареной баранины. Но это только, если не надо будет тут долго торчать. А между тем, воин дёрнулся, как от пощёчины, потянулся к поясу, где у каждого степного воина висела бы нагайка. Обозник улыбнулся, хорошо, что у воина нет нагайки, а то б несдобровать тогда его бедной старой спине. Однако позвать жену хана это уже слишком большая вольность со стороны какого-то мальчишки.
        - Зачем ты споришь со мной старик?! Если ты не желаешь смерти всем этим людям, - воин указал обознику за спину, - то лучше послушай меня, и приведи сюда жену хана или хотя бы её служанку, да побыстрее. От твоей расторопности будет зависеть то, останемся ли мы жить, или умрём сегодня!
        Что-то в глазах воина напугало старика. Он понял, что ходит по лезвию ножа. Зуфар поспешно соскочил на землю и быстро, насколько мог, пошёл обратно по дороге на север, а воин остался стоять на дороге. Он ждал, не сходя с места. Неужели он думает, что госпожа станет пачкать свою обувь, только для того, чтобы поговорить с каким-то юнцом?!
        Но всё пошло не так, как обычно. Когда обозник сообщил важной и надменной женщине, что обоз остановился по вине молодого и дерзкого воина, она вздрогнула всем телом, как от удара, и поспешила на встречу с незнакомцем.
        Возвращаясь обратно, старик еле поспевал за женщиной, которая считалась главной в их обозе. Это была уже немолодая женщина с чёрными волосами, туго завязанными в длинный с вплетёнными красными, голубыми и жёлтыми лентами конский хвост. Часть волос женщины уже покрылась благородной сединой, но её теперь было сложно разглядеть за пёстрыми украшениями и красивой шапкой из нежнейшего меха. На её лице отражалось как нетерпение, так и беспокойство. Она остановилась перед воином и сказала:
        - Говори!
        - Госпожа! - Воин поклонился женщине и сказал. - Прости меня за дерзкие речи. Но жизнь всего рода зависит от того, какое решение ты сейчас примешь.
        - Ты решил утомить меня своими речами? - Сказала женщина, но Зуфар почувствовал, что её голос дрожит.
        И дрожал он не от гнева, а от волнения. Женщина почувствовала что-то пугающее, что-то такое, чего не заметил обозник. Наверное, поэтому она госпожа, а он лишь обозник.
        - Госпожа, мы потерпели поражение, все наши войска погибли в этой проклятой лесной стране! - Сообщил воин с грустью.
        - Что ты несёшь, сопляк! - Взвизгнула госпожа. Воин тут же склонил голову в почтительном поклоне. - Мой муж - великий воин! Где он, где мои сыновья? Кто победил их? Эти землепашцы и лесорубы? - Воин ещё ниже склонил голову. - Отвечай мне! Где они?
        - Они мертвы!
        - Ах… - женщина запнулась, схватилась за свою грудь и еле удержалась, опершись о борт телеги. Не такая уж она и непоколебимая, подумалось старику.
        - И все другие тоже мертвы! - Пояснил воин, когда госпожа, пошатываясь, снова выпрямилась.
        - Но ты жив, и я вижу, что ты стоишь передо мной, живой и невредимый!
        - Я потерял коня, его убили стрелой, а меня оглушили и схватили. - Объяснил воин. - Но не обо мне сейчас речь!
        - А о ком? - Удивилась женщина. - Ты выжил, но не защитил своего господина, не спас моих сыновей…
        - Я говорю о них! - Перебил её воин, указывая на толпу, которая стояла за спиной женщины. - Меня послали предложить тебе жизнь…
        - Жизнь! - Взвилась женщина. - Я уже старая женщина, зачем мне жить, если моя кровь, мои сыновья мертвы!? Что мне жизнь, когда мой муж покинул меня, а моих дочерей теперь некому защитить!?
        Внезапно, лес с обеих сторон дороги зашевелился. Сквозь ветви и деревья к дороге вышли многие сотни облачённых в железо и кожу воинов. Они были готовы убивать, но в их руках копья, дротики, луки и арбалеты были опущены. Старик знал, вздумай они убить, никто в обозе не сможет их остановить. Вражеская рать остановилась в десяти шагах от обоза, по обе его стороны. Зуфар оглянулся по сторонам, пытаясь определить куда бежать, за что хвататься и заметил, что никто в обозе не посмел даже притронуться к своему оружию. Старики, женщины и дети ничего не смогут поделать с этими суровыми воинами.
        К голове обоза вышли три воина. Впереди высокий шатен с карими глазами в полном пластинчатом доспехе, с развевающимся плащом за спиной. В его руках не было оружия, но на его поясе висела длинная, подобранная по его росту, сабля в красивых ножнах. Два других воина несли огромные ростовые щиты, в их руках были опущенные обнажённые мечи. Первый из воинов со щитом был молодым, он улыбался кровожадной улыбкой человека, который стремится к битве. Его глаза блестели огнём, они говорили одно - «только дёрнись и я убью тебя!». Второй воин, идущий за главным человеком, был опытным убийцей с холодным взглядом человека, который ещё не устал убивать, этот, не задумываясь, только дай ему повод, перережет глотку кому угодно. Они подошли к госпоже и остановились.
        - Я Игорь, воевода этого войска! - Сказал главный воин.
        Старик прекрасно понимал его, поскольку не раз путешествовал с купцами по этой стране. За это время он успел неплохо выучить местный язык. А воин тем временем указал пальцем на госпожу и спросил:
        - А ты?
        - Это ты убил моего мужа? - Спросила она, сильно коверкая слова и игнорируя вопрос воина.
        - Я убил многих воинов! - Холодно произнёс воевода, пытаясь внушить женщине страх и уважение.
        Но обозника не обманули его речи. Высокий воин сожалел о том, что ему пришлось это сделать. Через мгновение он продолжил грозную речь:
        - Мои воины убили всех, кто пришёл на нашу землю с оружием в руках! Эти воины были твоими родичами, но также они были моими врагами. Мне не стыдно за то, что я убивал врагов, что пришли бесчинствовать на моей земле!
        - Ты, ты… - взвилась госпожа. Она указала на воеводу пальцем и приказала. - Убейте его! - Повернулась назад и посмотрела на своих людей, её глаза пылали гневом и ненавистью.
        Люди, стоявшие за спиной госпожи, отступили на шаг и склонили головы. Никто не желал встречаться взглядом с госпожой, но ещё меньше люди хотели нападать на вражеских воинов в безупречно блестящих доспехах. Тогда старая женщина, жена хана, опять повернулась к врагам:
        - Ты убил моего мужа, моих сыновей!!! - Она пошла вперёд на воеводу Игоря и вдруг стремглав бросилась на врага, в её руке блеснуло острое лезвие кривого ножа. Высокий воин перехватил женщину за руку и одним движением ловко развернул её в другую сторону, выкрутив руку. Потом легко подтолкнул женщину в спину и госпожа упал на колени перед своими людьми, а её нож оказался в руке у воеводы.
        - Ты, конечно, можешь уйти за мужем и сыновьями, и это твоё право! - Сообщил воин, а затем указал рукой на толпу, от его жеста люди задрожали от страха. - Но не тяни их за собой, позволь твоим людям остаться и жить, иначе твой род умрёт вместе с ними!
        Госпожа заплакала, служанка подбежала к ней, попыталась поднять её, но госпожа лишь злобно отмахнулась. Внезапно, воевода Игорь показал пальцем на старого обозника и сказал:
        - Подойди! - Голос его был спокойным и властным.
        Старик подчинился, дрожа от страха, на ватных ногах подошёл и поклонился. Высокий воин снова указал на старика и сказал громко, чтобы все услышали:
        - Как тебя зовут старик?
        - Зуфар, моё имя! - Ответил старик и поклонился.
        - Я назначаю тебя, Зуфар, старшим в этом обозе! - Глядя на то, как испугался старый кочевник, он улыбнулся, и добавил. - До тех пор, пока вы не покинете нашу землю!
        - Пощади, великий воин! - Старик неумело пал ниц, старые колени с трудом сгибались, причиняя Зуфару боль. - Пощади, не губи! - Старик подал своим родичам знак.
        Рядом упали в дорожную пыль все, кто понял приказ высокого воина. Затем в пыль бухнулись все остальные. Никто не хотел возвращаться обратно в степь.
        - Нельзя нам возвращаться, воевода! - Заплакал старый обозник. - Там нас ждёт только смерть! Не губи, пощади хотя бы женщин и детей!
        Игорь выглядел смущённым, но не сбитым с толку.
        - Что ты хочешь сказать, старик? Встань и объясни всё ясно и чётко!
        - Две весны тому назад в наши степи пришла беда! - Сказал старик, с трудом поднимаясь на ноги. - Мы степняки, и, когда приходит беда, каждый хан забывает о старой вражде и встаёт рядом с другими родами против общего врага. И горе тому безумцу, который поднимет свой лук на орду. - Обозник перевёл дух, вздохнул. - Но не в этот раз. Орда встретила беду с востока своим великим войском, но в битве с врагами наше войско было разбито и рассеяно по степи. Страшные враги при помощи злых заклятий и молний разили наших воинов сотнями. В войске врага оказалось восемь очень сильных злых колдунов и один ужасный шайтан! А в нашем войске было лишь несколько слабых шаманов, не способных вылечить даже зубную боль!
        Рассказчик зло сплюнул.
        - Не тяни, старик!
        - Когда молнии ударили по орде, многие закричали, что это само небо посылает нам наказание. И хотя войско врага было медленным и немногочисленным, со своими колдунами оно становилось непобедимым. Из рук колдунов в наших воинов летели страшные белые молнии. Орда не могла подобраться к врагу даже на расстояние выстрела. И наша армия была рассеяна, воины испугались и побежали. После этого каждый хан был сам по себе. Наш хан понял, что нам не победить злых колдунов и их страшного шайтана, поэтому он вывел весь наш род к Междуречью. Он лишь хотел уйти от зла.
        - Он сам творил зло! - Воевода не поддался на сладкие речи Зуфара, тот бухнулся в пыль, а высокий воин окончательно припечатал его к земле своими словами. - Это он посылал на нашу землю своих воинов, чтобы те жгли дома, убивали людей и насиловали женщин.
        - Чтобы выжить, нужна была земля. - Робко заявил старик.
        - Твой хан добился того к чему стремился! Теперь он навсегда останется в нашей земле. - Игорь вздохнул, успокаиваясь, и вскоре продолжил. - И что мне с вами делать?
        - Не гони нас обратно в степь, там лишь зло и смерть! - Взмолился Зуфар, рядом застонали, заскулили степняки.
        Громче всех зарыдала госпожа.
        - Заберите её отсюда! - Приказал воевода, а старик дал знак увести госпожу подальше от гнева человека, который сейчас решал судьбу всего рода.
        Высокий воин задумчиво посмотрел вдаль. Там, за поворотом дороги уходил вдаль хвост обоза. Тысячи кочевников, в основном немощные старики, женщины, дети и ни одного воина.
        - Я не могу принять вас! - С сожалением сказал воевода.
        Вздох разочарования и ужаса пронёсся по толпе степняков, а высокий воин с грустью сказал:
        - Но я позволю вам уйти обратно на северо-восток. Вы должны вернуться в свой лагерь у реки, где вы сможете на время поселиться и переждать. А когда минует беда, вы сможете вернуться обратно в свою степь.
        Он развернулся и пошёл прочь. Молодой воин со щитом немного задержался, с неприязнью посмотрел на старика и последовал за воеводой.
        - Благослови тебя небо, воевода Игорь! - Завопил старик, и ему вторили женщины за его спиной.
        В шуме голосов старику удалось расслышать вопрос молодого воина:
        - Мастер Игорь! И ты вот так просто отпустишь их?
        - Я не воюю со стариками, женщинами и детьми! Убийство немощных кочевников, Витька, не принесёт тебе ни славы, ни облегчения!
        - Многим твоя жалость к врагам не понравится! - Заметил бородатый ветеран.
        - Я готов выслушать каждый упрёк в свой адрес, но за своё решение отвечаю я сам. Я не стану палачом…
        Больше старик ничего не услышал, потому что соплеменницы вокруг него загомонили, оглядываясь на грозных воинов окруживших обоз. Оказывается, не все женщины поняли, что сейчас произошло и хотели услышать об этом из первых уст.

* * *
        На следующий день, когда наша конница во главе с Сореном отправилась проследить за тем, чтобы обоз вернулся обратно в свой лагерь у реки, а войско вернулось в Каменец, я пошёл проведать Мстислава.
        Прежний воевода чувствовал себя плохо, рука не заживала и рана на ней гноилась. А вот более тяжёлая рана поддавалась лечению и уже не кровоточила. Я связывал это с тем, что второй раной сразу же занялась Марфа, а вот первую рану уже почти неделю назад соратники Мстислава обработали кое-как.
        - Держись Мстислав! - Попросил я своего товарища. - Васька был посильнее тебя ранен, а вон гляди, как носится теперь!
        Мстислав слабо улыбнулся. Его бледное лицо было покрыто потом. Я с сожалением констатировал, что до полного выздоровления ему ещё очень далеко. Раненый в это время смежил веки и вновь провалился в тревожный сон. Я осторожно вышел из комнаты, тут мне повстречалась Марфа.
        - Как долго он будет поправляться? - Спросил я, указав себе рукой за спину.
        - Рана на руке загноилась, у него жар, боюсь, его дела плохи. - Марфа с сожалением вздохнула. - Я использую ан-ти-би-о-ти-ки! Но заражение слишком сильное, наверное, придётся резать руку, так мне Василий сказал, и я ему верю.
        - Если потребуется, режь, но Мстислава сбереги! - Попросил я.
        Женщина с почтением склонила голову, из-под шапочки выбились непослушные пряди её каштановых волос. Я заметил на них первую седину. Как быстро летит время!
        Я расстался с Марфой, у которой хватало забот о раненых, а сам отправился вниз по лестнице. Мысленно я пробежал основные события последних дней. Васька отбыл в Игву сразу после того, как мы приехали в Каменец. Он рвался восстанавливать работу своих предприятий. Надо было заново запускать обе домны и обжиг клинкера, кроме того следовало возобновить добычу полезных ископаемых и отправлять новые партии товаров на юг.
        Войска я пока не распускал, а отправил одну часть нашей армии на север. Приказал Всеволоду отправляться к Сорену и взять с собой толковых строителей, чтобы построить у лагеря кочевников заставу на переправе через реку. Там следовало оставить гарнизон во главе с полусотником Мстислава. Этому гарнизону следовало установить контроль над переправой и со временем построить в том месте новую крепость.
        Нового сотника Кия я оставил в Каменце, для патрулирования улиц и наведения порядка. В городе по-прежнему было полно беженцев. Некоторые уже ушли, однако многие остались, поскольку возвращаться было уже некуда. Вскоре вернулась и часть тех, которые ушли домой, их дома тоже сожгли. Часть беженцев удалось мотивировать на переезд в Игву. Люди просили помочь с пропитанием и даже были готовы идти на новое место жительства пешком. Я выделил этим людям часть запасённой после боя конины и дал своего проводника.
        Ещё нескольких сотников Мстислава я отправил восстанавливать заставы возле дорог и разрушенных мостов на Кристальной реке. Мне требовался постоянный мониторинг степи. Не хотелось мне получить новый сюрприз от орды. Опасался я также и армии колдунов, что прошлась смертельным катком по степи, сметая орду на своём пути.
        Моих воинов-щитоносцев и арбалетчиков, что составляли костяк нашей армии, я оставил при себе, поэтому весь двор цитадели был занят ими.
        Я вышел во двор, где меня радостно приветствовали воины, я искренне ответил на их приветствие, и пошёл к конюшне. Надо было осмотреть, как проходит уборка сооружений и волчьих ям.
        Некоторые воины смотрели в мою сторону с неудовольствием. Оказывается, не все восприняли моё гуманное решение пощадить степняков, как должное. Были и те, кто хотел уничтожить кочевников до последнего ребёнка. Среди других мстителей громче всех кричала воительница Евфросиния. Я их очень хорошо понимал, и мне даже пришлось им напомнить, что я тоже отношусь к тем людям, которые потеряли в этой войне своих близких. Но, в то же время, я показал им своим примером, что время для мести прошло. Месть это такая злая штука, которая может сверлить мозг до зубовного скрежета и я с трудом подавил её в себе, а местные аборигены вообще не знали что такое гуманизм.
        Дед следовал за мной, Евфросиния, похоже, обиделась на меня и не показывалась на глаза. Я уже подходил к Травке, которую придерживал Витька, когда во двор въехал гонец.
        - Срочное послание воеводе от герцога Турского! - Сообщил гонец.
        Не из наших Каменецких людей, понял я. Слишком много побрякушек на шее, слишком богато выглядит сбруя у его коня.
        - Давай сюда! - Крикнул я, привлекая его внимание.
        - Ты воевода Игорь? - Спросил он, спрыгивая с лошади.
        Ого, герцог уже знает, что в Каменце есть новый воевода. Хм. Я кивнул утвердительно и гонец вручил мне послание.
        - Спасибо. - Я взял у гонца грамоту, запечатанную личной печатью герцога. - Витька, распорядись, чтобы посыльного накормили, и за лошадью пусть приглядят.
        Я отошёл в сторону, сорвал печать и развернул грамоту. Позади меня топтался Дед, пытаясь заглянуть мне за спину. Текста в грамоте оказалось немного. Не особо напрягался герцог. Хотя оно и понятно, болеет человек. В тексте, кроме титулов и прочей вежливой писанины, написанной другим почерком, содержался недвусмысленный приказ: «Временному воеводе Игорю срочно прибыть с докладом к герцогу Малеху».
        Срочно отбыть не получилось. Вначале, я собрал командиров, раздал последние указания и только потом, прихватив с собой Витьку, Деда и увязавшуюся-таки по собственной инициативе Фроську, отправился по южному тракту в столицу герцогства.
        Витька улыбался. Этому сорвиголове и задире любая смена обстановки нравилась. Дед как обычно казался индифферентным абсолютно ко всему, а воительница всем своим видом демонстрировала свою дутую независимость от меня тирана. Я не возражал. Это даже хорошо, что она будет находиться далеко от места, где можно потешить своё чувство мести.
        К вечеру я, еле передвигая ногами, отходил от замученных лошадей, оставленных на попечение моей охраны. Травка с немым укором проводила меня взглядом. Ещё бы, мы старались попасть в Тур до того, как стемнеет. Сказано же было срочно, а начальство ждать не любит! Почти получилось добраться до города в сумерках, но въехали мы во двор крепости уже в темноте и при свете факелов.
        Город я знал неплохо, поскольку уже успел побывать в Туре. Но в крепости я пока не бывал. При ближайшем её рассмотрении, обнаружилось её главное отличие от Каменецкой резиденции воеводы - размах у здешней крепости был чуть больше. Да, конечно, герцог мог себе это позволить, а потому стены тут были выше, башен было больше, а двор превосходил Каменецкий в полтора раза. Главная постройка крепости, то есть цитадель образовывала с дальним углом одно целое, и занимала внушительную площадь. В этом углу стен не было, а главное здание на три этажа превосходило их уровень. И если посмотреть на крепость со стороны реки, то окажется, что она стояла в месте слияния двух главных рек Междуречья. А главное и наибольшее здание находилось как раз в углу каменного мыса, образованного в месте слияния рек. Добротная черепица на высоком шпиле, кованые решётки и оббитые железом двери говорили о том, что денег у герцога хватает. В крепости было немало воинов, часть защитников расквартировали прямо во дворе. Герцог, опасаясь нападения, усилил гарнизон до максимума. Лучше бы он подмогу в Каменец прислал, но теперь это уже
не важно, и без него управились! Хотя если бы не Васькина горючая смесь и мой красный дракончик, то порвали бы нас кочевники, а затем и с Туром бы расправились.
        Я посмотрел на стены, там неспешно вдоль бойниц прохаживались дозорные, которые дежурили по всему периметру в двойном количестве.
        Оценивая обороноспособность крепости, я замешкался и меня окликнул нетерпеливый слуга в богатой одежде, который пришёл за мной во двор.
        - Иду, иду! - Отозвался я, следуя за ним по широкой парадной лестнице к главному входу в основное здание цитадели.
        Внутри всё выглядело почти так же мрачно, как и снаружи. Хорошо подогнанные друг к другу камни, внутри, как и снаружи, оставались без каких либо изысков. В коридорах крепости гулял ветер, огонь в факелах, что были закреплены на стенах, подрагивал при каждом движении затхлого воздуха. Пахло дымом и мышами.
        Мы снова поднялись по лестнице, тут пахло приятнее: кашей с мясом, луком и хлебом. Слуга провёл меня через несколько комнат с длинными грубыми деревянными столами. Служанки в белых передниках и чепчиках готовились к ужину. На столе стояли глиняные миски, на деревянных блюдах лежал хлеб, овощи, стояли кувшины с кислым молоком и квасом.
        Наконец мы вышли к дверям, у которых дежурили стражники. Два стражника в доспехах, с мечами на поясе и копьями в руках стояли по обе стороны от больших двухстворчатых дверей.
        Рядом в нетерпении расхаживал их командир в таком же облачении, только без копья в руках. У него была рыжая борода, длинные до шеи волосы, хоть и рыжие, но всё же не такие яркие как борода. Командир зачёсывал их на две стороны и назад. Отчего у меня возникала ассоциация с бараном. Лоб был открытым, он уже покрылся неглубокими морщинками, его голубые глаза смотрели невозмутимо.
        - Здравствуй, сотник! - Поприветствовал командира слуга.
        - Сколько раз тебе повторять, я тебе не сотник, поэтому называй меня Олафом! - С раздражением ответил рыжий сотник.
        - По приказу… - начал слуга, обращаясь к рыжему Олафу, но тот его тут же перебил.
        - Да, знаю я! - Он повернулся ко мне и сказал. - Так вот ты какой, мастер Игорь.
        - Какой!? - Удивился я его пристальному вниманию к моей персоне.
        - Ну, молодой какой-то! - Прямо заявил сотник с каким-то удивлением и, мне даже показалось, завистью.
        - Уж, какой есть. - Я улыбнулся.
        Все они тут считали, что ум и возраст вещи взаимосвязанные. Мой собеседник кивнул, соглашаясь с таким моим объяснением, и сообщил мне местные правила:
        - Оружие надлежит сдать. К герцогу с оружием нельзя.
        Сказано было обыденно, без эмоций.
        - Прошу! - Я расстегнул пояс с саблей и протянул её Олафу, тот взял пояс с моим оружием и с интересом посмотрел на мою изогнутую саблю в ножнах.
        Вообще-то тут было принято носить меч, а не саблю. Он вынул саблю из ножен, разглядывая заточку и само лезвие.
        - Хорошая сабля - и не такая, как у кочевников. - Он посмотрел на меня, ожидая ответа.
        - По заказу делали, чтоб по моему росту была, и баланс соответствующий. - Командир хмыкнул и проверил баланс сабли.
        - Герцог ждёт! - Напомнил нетерпеливый слуга, обращаясь к Олафу.
        - Ну, проходи, мастер! - По жесту рыжего командира стражники открыли двери, впуская слугу и меня внутрь. Последним вошёл сам Олаф.
        Внутри тоже стояли два воина с копьями. Они проводили меня настороженными взглядами, но, заметив своего сотника, немного расслабились.
        Мы прошли несколько шагов вперёд, я в это время разглядывал трапезную залу. Высокие потолки внушали почтение к хозяевам. Этот зал был меблирован и обставлен богаче тех комнат, которые мы прошли раньше. На стенах висело оружие: копья, мечи, луки и прочее. Кроме того тут висели знамёна и прочие знаки отличия военных отрядов. Тут же у стен стояла дорогая, по местным меркам, и добротная мебель для хранения посуды. У дальней стены за спиной у хозяина крепости в огромном камине горел огонь, тут же рядом были сложены поленья. Пол тут был дощатый, отполированный чем-то вроде пасты, но в основном пол был застелен длинными ковровыми дорожками. В двух дальних углах зала находились одностворчатые деревянные двери, а по всему периметру стен стояли длинные лавки и столы. Эту мебель, похоже, использовали только во время общего пира, потому что сейчас в центре зала стоял только один из столов - самый большой и богатый. Вокруг стола стояло несколько деревянных стульев со спинками, а во главе стола стоял самый большой из них, у него была красивая и высокая резная спинка. Он спокойно мог бы быть троном, если бы не
отсутствие какой-либо дополнительной отделки и позолоты на нём.
        Слуга впереди остановился, при этом я, зазевавшись, чуть не врезался в его спину, а он громко произнёс:
        - Прибыл временный воевода Каменца, староста поселения Игва, по имени Игорь. - Слуга отступил в сторону и показал на меня рукой.
        Я рассмотрел людей, которые расположились за столом. Это было не сложно, поскольку их было всего трое.
        Прямо передо мной в большом кресле сидел сам герцог Малех - совершенно седой старик выглядел бледным, одет он был слишком тепло, по-зимнему, его челюсти, пережёвывая еду, медленно двигались, что только усиливало впечатление дряхлости герцога. Когда-то он был высоким и стройным, но сейчас он казался тщедушным и худым. Его морщинистое лицо слегка оживилось, когда слуга представил меня.
        Главный феодал Междуречья поманил меня дрожащей старческой рукой. При этом его голова затряслась, кучерявые седые волосы затрепетали, а лоб пробороздили глубокие морщины. Видимо, я повстречал в прошлом любителя брить бороду под ноль, который по состоянию здоровья внезапно решил забросить бритьё и теперь щеголял своей длинной седой щетиной. Его серые, мутные глаза смотрели на меня, почти не мигая.
        - Здравствуй славный герцог Малех! - Приветствовал я его громко.
        Девушка, которая сидела справа от герцога аж поморщилась. Видимо, я неправильно использовал титулы герцога.
        Что касалось самой девушки, то мне было непонятно, какого она была роста, поскольку белокурая красавица сидела за столом. Зато всё остальное, что можно было наблюдать над столом, радовало глаз. Лицо девушки повернулось ко мне ещё тогда, когда слуга представил меня. Сейчас она с интересом уставилась на меня. Глаза большие и умные смотрели прямо на меня, брови вопросительно изогнулись над серыми глазами с густыми чёрными ресницами. Длинные русые волосы, аккуратно зачёсанные, блестящие и немного вьющиеся, были распущены и лежали на плечах девушки. Аккуратный прямой нос, казалось, плавно вырастал в пространстве между её бровей и очень гармонично спускался вниз к ямочке над верхней губой. Овал её лица был почти безупречен, его геометрия нарушалась лишь высоким открытым лбом, чуточку выдвинутым вперёд идеальным подбородком и замечательными округлыми щеками. Платье, оголяющее плечи, было из какой-то качественной мягкой ткани, каких я тут почти не видел. В его вырезе были видны, приятные взгляду любого мужчины, упругие полушария. Но эти глаза. Говорят, глаза - зеркало души! В этих серых глазах был яркий
блеск холодного льда, который отражал солнечный свет от своей поверхности. Что можно было ожидать от таких глаз, и от самой девушки я не знал, поскольку девушка прекрасно контролировала все свои эмоции. По её лицу нельзя было прочитать её настроение или отношение. Это оказалось для меня новостью в этом Другом мире. Глаза благородной дамы с равным успехом могли вдохновлять и уничтожать всё, на что бы ни обратился их взгляд. Больше всего меня в ней поразили невероятные по своей идеальности и красоте пухлые губы. Они выступали вперёд, выделяясь и в то же время маня. Верхняя губа причудливо выгнулась как чайка в небе, подчёркивая ямочку под носом, а нижняя губа оказалась настолько полной и великолепной, что на ней было видно каждую трещинку. В приоткрытых чуть подёрнутых улыбкой губках красавицы были видны белоснежные зубки. Вот это да! Я был поражён. Настолько уникального женского образа в этом мире я ещё не видел. Девушка заметила моё восхищение, её губы снисходительно улыбнулись. Типа, ещё один сражён наповал! Я взял себя в руки, вспомнил, что я тут не ради забавы, подобрал слюни и постарался
сконцентрироваться на деле.
        - Проходи, Игорь, присаживайся за мой стол! - Проскрипел дряхлый феодал. Он указал рукой в ту сторону, где сидел ещё один участник трапезы.
        Кольчуга на его теле, широкие плечи и укороченная борода указывали мне на его принадлежность к военному сословию. Об этом же мне говорила мощная толстая шея размером почти не уступающая голове. Кроме чёрных бровей, бороды, усов и бакенбардов растительности на голове больше не было, его голова была лысой и блестящей как лакированная поверхность глобуса в кабинете моего бывшего шефа. Вот только кольчуга была не простая, а поверх неё, этот мужчина лет тридцати пяти, носил качественную накидку с гербом в виде клыкастого вепря на жёлтом поле. Не простой это воин, не простой. Мужчина за столом оторвался от большого окорока, который всё это время пытался умять за обе щёки, негромко отрыгнул и повернул голову в мою сторону, когда я стал отодвигать стул рядом с ним. Его скулы оказались очень мясистыми, а глаза зелёными, почти без ресниц, с красными потёртостями в уголках. Уши были открытыми и выглядели так, будто этот мужик был боксёром в супертяжёлом весе. Такими маленькими оказались эти уши по сравнению с остальными частями его тела.
        - А! - Сообразил мужик в кольчуге. - Ты и есть тот самый Игорь, да?!
        - Да. Меня зовут Игорь. - Сказал я, придвигая стул.
        - Ты бери, давай! - Хохотнул он. Этот человек вёл себя, словно он был хозяином этой крепости. - Вот, попробуй поросёнка.
        Он протянул мне надкушенный им же окорок. Каков наглец! Хотя скорее не наглец, а дурак.
        - Нет, спасибо! - Отказался я, перехватив его руку в воздухе. - Мне бы кусочек поменьше!
        Я подхватил с серебряного блюда первый попавшийся кусок. Девушка, которая сидела с противоположной стороны стола, широко улыбнулась, на миг, показав белые зубки, но быстро вернула контроль над своим лицом. Правда, уголки её рта смотрели теперь немножко вверх, выражая, таким образом, её хорошее настроение. Для полноты картины мне не хватало только её голоса.
        - Кстати! Я капитан гвардии барон Торсон! - Сообщил мне мужик и снова принялся терзать зубами свой окорок.
        Малех, откашлялся и посмотрел на меня своими серыми мутными глазами.
        - Так что случилось с Мстиславом? - Спросил герцог.
        - Мстислав дважды был ранен. В первый раз при битве у южного лагеря кочевников. - Сообщил я, решив сказать Малеху полную правду, я вздохнул и продолжил. - Второй раз его ранили во время битвы у северного лагеря. С тех пор он был не в состоянии командовать, а рана на руке загноилась, лекари собираются отнять ему руку по локоть.
        Девушка охнула и тут же взяла себя в руки.
        - Жаль! - Сказал барон, не прекращая жевать. Он ещё немного почавкал и добавил. - Хороший был поединщик.
        - Хм. Действительно. - Старый герцог задумался, на миг его взгляд расфокусировался, но вскоре его глаза вновь уставились на меня. - Как ты стал воеводой, мастер?
        - Посреди боя, меня вызвал к себе Мстислав. Его крепко ранили враги, тогда он и назначил меня воеводой.
        Мне казалось, что этого объяснения будет вполне достаточно, но подозрительный старик думал иначе.
        - Воеводу могу назначать только я! - Проскрежетал он.
        - Это твоё законное право, как правителя этих земель. - Сказал я, склонив голову. Не думал, что прогневаю Малеха такой малостью. - Междуречью больше ничего не угрожает, поэтому может быть герцог позволит мне вернуться к своим делам в поселении?!
        - Я подумаю над этим. - Парировал герцог.
        Гонор гонором, а оставлять армию без управления не стоило, так что ли он подумал? А Малех продолжал удовлетворять своё любопытство:
        - Что случилось после того, как ты встал во главе моего воинства?
        - Мы закончили начатое дело у второго лагеря. Разбили врага, не давая никому выскользнуть из ловушки. Они до самого конца надеялись на подкрепление из своего последнего и главного лагеря, но им не хватило какой-то половины дня, чтобы дождаться поддержки своих соплеменников.
        - Говорят, вы сожгли колдовским пламенем целый лагерь кочевников?! - Прорычал мой сосед, оторвавшись для этого от своего окорока.
        В воцарившейся тишине было слышно, как он запивает еду вином из огромного кубка. Мне сложно было находиться рядом с бароном, поскольку от него пахло вином и потом, а после его вопроса за столом ощутимо возросло напряжение, все, кроме моего соседа, ждали моего ответа. Капитан гвардии Торсон просто продолжал энергично пережёвывать мясо.
        - В моей стране было много чудес, - начал я издалека, - которые люди создали своими руками. Главным достоянием моего народа были знания, которые мы тщательно собирали на протяжении веков. Среди этих знаний было такое, которое позволило нам создать своими руками жидкость, что горит сильнее, чем жир в плошке. Такой огонь нельзя потушить водой. Этим знанием мы и воспользовались, чтобы победить врага, сохранив жизнь многим сотням твоих воинов, герцог.
        Я замолчал, ожидая реакции на мои слова. Герцог и девушка молчали. Капитан Торсон пожевав, мечтательно заявил:
        - Хотел бы и я стать магом!
        Похоже, что я не убедил этого твердолобого мужика. А что же подумал герцог? Внезапно, в разговор вмешалась девушка:
        - Знание может быть таким же оружием, как и клинок! - Сказала девушка, и её голос оказался невероятно мягким, мелодичным и красивым. - Мы могли бы позвать нашего придворного…
        Кого там хотела позвать девушка с проницательным взглядом, я так и не узнал, поскольку в этот момент её речь бесцеремонно оборвал дряхлый феодал:
        - Лекаря. - Он строго посмотрел на девушку, а я так и не узнал, что она хотела сказать. - Говорят, что ты и твой товарищ пришли издалека?!
        Я кивнул. Она с подозрением посмотрела на меня своими великолепными большими серыми глазами:
        - Вы колдуны?
        - Я действительно пришёл издалека! - Улыбнулся я её мыслям. - Мой товарищ, Василий, тоже пришёл со мной. Но мы не колдуны, мы люди науки и знаний.
        - Погоди дочка!
        Вот так! Кто бы мог подумать, что у такого сморщенного дряхлого старика может быть столь молодая и такая ослепительно красивая дочь. Видимо, герцог любил женщин значительно моложе себя. А тем временем хозяин Междуречья продолжал:
        - То, что вы иноземцы, конечно же, не делает вас магами! Когда-то и мы пришли на эту землю, будучи иноземцами. Мы установили тут свою власть, но сейчас разве кто-нибудь скажет, что мы на этой земле иноземцы!? - Он усмехнулся. - А раньше в нас тыкали пальцем и говорили, что нам доверять нельзя, потому что мы люди пришлые. Те времена давно прошли, только старые имена напоминают о тех временах, а люди считают эти имена признаком благородной крови.
        Он снисходительно улыбнулся, закашлялся глубоким и мокрым кашлем, и поспешно отпил из своего кубка. Девушка с тревогой посмотрела на отца.
        - А я думал, что ты местный! - Барон был разочарован.
        - Я воевал за Междуречье, как за свою собственную землю.
        Как бы ещё им дать понять, что мой мир теперь настолько недостижим, что мне приходиться принять в качестве своей родины Междуречье и возвращаться мне некуда. Пришлось объяснять, поскольку в глазах девушки и герцога я видел недоверие:
        - Мы купили тут земельные наделы, начали тут своё дело. Я буду оборонять её до последней капли крови, потому что теперь это моя Родина!
        - Это слова настоящего воина! - Проревел Торсон, хлопнув меня по спине своей ручищей.
        Он наконец-то наелся и теперь собирался активно участвовать в разговоре.
        - Расскажи нам, что было дальше! - Приказал хозяин крепости.
        - Наши разведчики предупредили нас, что новая вражеская армия быстро движется на помощь своим соплеменникам. Тогда мы устроили на дороге, что ведёт к Каменцу засаду. Чтобы успеть к сроку мы привлекли к работе горожан и беженцев. С их помощью мы вырыли ловушки и насыпали валы. А когда вражеская конница, наконец, пришла, мы отсекли ей путь к отступлению при помощи завалов и огня.
        - Это разумно! - Сказал Малех. - Продолжай Игорь!
        - Мы окружили их и убили все две тысячи кочевников, а сами потеряли при этом менее двух сотен. - Рассказал я о результате, которого мы достигли. - Затем мы собрали всё оружие и доспехи кочевников, выживших лошадей и отнесли всё это в арсенал Каменца.
        - Говорят, ты позволил крестьянам взять часть добычи!? - Взревел барон. Чувствовалось, что ему это не по нраву.
        - Не крестьянам, а добровольцам. - Поправил я Торсона. - Без их помощи не было бы такой победы над врагом!
        - Это справедливое решение. - Заметила красавица, и повернулась к отцу. Тот не обратил на её слова никакого внимания, и сказал, обращаясь ко мне:
        - Продолжай.
        - Мы немного передохнули, а затем разведчики доложили мне, что враги выслали из своего последнего лагеря огромный обоз. - Я задумался, как бы это так повернуть своё объяснение, чтобы они поняли, что убивать безоружных женщин и детей не является доблестью и честью для воина. - Мы окружили их в лесу на дороге.
        - И вы убили их всех!? - Снова вмешался капитан, блеснув кровожадными глазами.
        - Нет!
        - Нет?!? - Воскликнул удивлённый барон.
        Я заметил, что герцог не удивлён.
        - Нет. - Повторил я. - Мы решили развернуть их обратно, отправив весь обоз назад.
        - Мы решили! - Передразнил мои слова Малех. - И не отправили. Почему?
        Герцог не спрашивал, он констатировал факт. Этот старик знал о том, что произошло, больше чем хотел показать. Кто-то уже донёс ему обо всём, что произошло. А моё присутствие понадобилось ему, чтобы убедиться в правоте доноса.
        - Негоже воину убивать беззащитных стариков, женщин и детей! - Просто сказал я, посчитав, что этого объяснения будет достаточно. И напрасно понадеялся.
        - Мне всё понятно! - Тут же сказал со вздохом капитан Торсон. Он встал из-за стола во весь свой немаленький рост. - Что прикажешь с ним делать?
        Дряхлый старик выдал короткое резюме, прохрипев два слова:
        - Это измена!
        Я не успел переварить сказанное хозяином крепости, как позади что-то звякнуло, меня подхватили под руки и поставили на ноги. Слева своими медвежьими лапами меня держал капитан Торсон, а справа сотник Олаф.
        - Отец! - Взволнованно воскликнула девушка. - Дай ему всё объяснить!
        - Молчи Ингрид! - Внезапно рявкнул старик, и, посмотрев на барона, показал жест, понятный всем - провёл рукой поперёк горла, а затем зашёлся в приступе долгого и затяжного кашля.
        - В темницу его! - Рявкнул Торсон, передавая меня подскочившим стражникам.
        Я попытался вырваться, но меня тут же огрели древком копья по голове, прекратив всякое сопротивление с моей стороны.
        Как меня волокли по ступенькам и коридорам крепости, я помнил смутно. Меня затащили в какой-то тёмный и сырой подвал. К тому моменту я немного пришёл в себя, кровь на голове ещё лилась мне на спину, но голова болела уже не так сильно, позволив мне, хотя бы, здраво размышлять, а ноги у меня почти не подкашивались. Стражники это заметили и, периодически тыкая меня под рёбра древками своих копий, повели меня дальше по коридору, что находился где-то под землёй. Воздух тут был влажный, на стенах проявлялся конденсат, на каменных стенах виднелись белёсые следы от потёков, тут и там камень выглядел тёмным и влажным. Наше шествие окончилось в караулке, которая обнаружилась за мощной дубовой дверью, что перегораживала коридор. Тут сидел один единственный неопрятный мужик без одного из передних зубов, который был одет в тёплую куртку и штаны, скорее всего это был тюремщик, охранявший темницу под крепостью Малеха.
        - Куда его!? - Спросил тюремщик, перехватывая эстафету в виде моей тушки у моего недавнего знакомого Олафа, который ещё недавно с таким интересом и любопытством разглядывал мою саблю.
        Сотник уже поспешил покинуть сырое подземелье, оставляя меня на попечение тюремщика и двух стражников, но всё же крикнул в ответ:
        - В камеру для смертников!
        Конец 2-й книги.
        28.11.2019