Прими свою тень Оксана Б. Демченко
        Половину жизни истратил инспектор Йялл на расследование, ставшее смыслом его существования. Волвек в мире людей, живущих совсем по иным законам. Волвек, ставший едва ли не лучшим шеф-инспектором… Но дело, чуть не ставшее причиной для полного разрыва отношений между двумя планетами, по-прежнему не раскрыто. Мог ли предполагать Йялл, что рутинная поездка выведет расследование на новый уровень? Что из одного дела выделится четыре и едва ли не каждый житель двух миров окажется задействован?
        Впрочем, все события меркнут перед делом номер пять, начавшимся с рукописного признания, сперва показавшегося всем детской шуткой.
        Оксана Демченко
        Прими свою тень
        Стая является единым организмом, состоящим из сознательно свободных личностей. Высшая цель стаи - развитие и познание. Высшая цель каждого входящего в ее состав - гармонизация двух своих «я», образующих волвека. Мы дали им имена для своего внутреннего общения. Волк - зверь, дарующий нам силу, интуицию и азарт. Лвек - тонкая духовная структура, позволяющая делать выбор вовсе не по праву сильного… Погубив в себе волка, мы лишимся не только второго облика, но и восприятия яркости мира, восторга слияния с ним. Погубив лвека, мы умрем. Душа должна управлять силой, выбирая для нее и длину поводка, и время свободных прогулок. Из книги первого вожака свободных волвеков Лайла Энзи «Мы - стая»
        Глава первая
        Мирная прогулка инспектора Йялла
        Йялл двигался ленивой походкой по самой середине улицы. Как обычно. И смотрели на него тоже как обычно. Неудивительно: в этом поселении людей, сколько бы оно ни переезжало, изменений не накапливалось даже минимальных. Скучно. Йялл демонстративно зевнул и прищурился. Почесал за ухом, быстро, резко, точно так, как чешут за ухом лапой гроллы - волвеки в своем втором облике. Жест характерный, нарочито подтверждающий дикость, о которой теперь неизбежно шептались в каждом окне, спешно и плотно закрытом шторой или жалюзи. Отгородившись от дикаря, его обзывали гнусным вонючим гроллом, хотя сейчас он был в своем человечьем облике, на двух ногах, одетый приметно, чего стоит хотя бы куртка из светлой искусственной замши. Яснее слов показывает: всего лишь прибыл прогуляться по улице, даже без повода в виде рутинной инспекции.
        Возле стеклянной стены бара, расположенного по ходу движения слева впереди, скучали на высоких стульчиках ранние пташки, выбравшиеся ловить случайных клиентов в полдень, когда эти самые клиенты еще спят или только собираются сюда, заранее выведя мобиль из состояния автопилота. Такой адрес ни у кого не хранится в числе постоянных. Не принято.
        - Ё-о-о, наш любимый зверик в отпадном прикиде, - хихикнула старинная знакомая. В последний раз она была яркой брюнеткой, а сейчас встряхивает выбеленными до неестественности волосами. - Эй, скидку хочешь?
        - С твоего возраста? - вроде бы язвительно поинтересовался Йялл, но шагнул с середины улицы ближе к тротуару сразу, без раздумий. - В прошлый раз я давал тебе тридцать один, если верно помню. Могу сбросить еще годик, прекрасно выглядишь. Привет, Лорри.
        Лорри исправно оскалилась, морща нос и демонстрируя все свои зубы вплоть до коренных. Изобразила презрение и насмешку. Старая игра во вражду. Потому что здесь ему все не рады. А сам он в лучшем случае скучает. В худшем… Впрочем, если бы он подозревал жесткий вариант развития событий, то не надел бы любимую светлую куртку.
        Йялл присел на свободный высокий табурет. Выудил из кармана мятую купюру. Изучил с сомнением. Во всем мире осталось не более дюжины поселений, где еще помнят и активно используют бумажные деньги. Большая часть людей и не знает о таком явлении. А меньшая вполне довольна своим положением в тени, вне внимания Совета. Лорри быстро выхватила бумажку, подмигнула гораздо дружелюбнее:
        - Так мало я буду стоить еще лет через десять, когда сделаюсь окончательной развалюхой.
        - Длинное предисловие. Ты же знаешь, я интересуюсь, как все вонючие гроллы, только неразбавленной растительной кровью.
        - Гнусное животное, - хмыкнула Лорри.
        Спрыгнув с табурета, она убежала в бар добывать редкий в этих местах, прямо-таки эксклюзивный, томатный сок с солью и без спиртного. Все-таки знакомы уже лет пятнадцать, вкусы выявлены и с тех пор не изменились. Отношения тоже устоялись. Он давно оставил попытки образумить дуреху, не желающую жить нормальной жизнью, она отвыкла лупить злодея-инспектора по голове подвернувшимся под руку тяжелым и чаще всего стеклянным предметом, обзывая легавым и продажной шкурой.
        Йялл вздохнул, глянул вверх, на синее густое небо неродного, но самого любимого Релата, и подумал о том, как тяжело здесь приживаться его родичам. Настоящим, стайным. Недавно пышно и торжественно отметили юбилей - полтора века совместной жизни трех рас: людей, айри и волвеков. Очень старались: забили до отказа все общественные каналы инфосреды программами по истории, с умилением показывали общие ясли и детские садики, поселения людей на Хьёртте - «стремительно возрождающейся к жизни планете наших братьев». Демонстрировали и желтоглазых профессоров из Академии, и влюбленно взирающих на них студентов всех трех рас, излагали перечни общих научных разработок и деловых проектов.
        Смотреть было и больно, и грустно. Все в Совете прекрасно знают: единства нет и вряд ли оно когда-нибудь настанет, полное и окончательное. Давно закончилась эйфория, вызванная обретением братьев по разуму, прошло увлечение оригинальностью волвеков, нового вида разумных, утихла шумиха - вот с тех пор и стали копиться проблемы. Люди поначалу надеялись, что волвеки, побочный и достаточно спорный продукт давнего эксперимента айри, осознают свою дикость, устрашатся малочисленности собственной расы - и примут правила поведения, усвоят ценности и нормы человеческого общества. Перестанут именовать себя стаей, а главу Совета планеты Хьёртт (так его называют только люди) - вожаком и Первым. Представители человечества не без причин считают себя наиболее массовым элементом общей цивилизации и оттого - это сугубо их мнение - главным…
        Айри вряд ли надеялись на перемены в характере волвеков, даже изначально. Отношение к ним у различных групп айри не просто неодинаковое - полярное. Да и сама эта раса весьма неоднородна: ее представители объединяются по интересам вокруг мало кому понятных извне ценностей и идей. Есть те, кто сразу или, что более естественно, после долгого размышления включались в стаю - так интереснее. Они, живущие долго, вообще предпочитают не спешить. Молча наблюдают, молча делают выводы и молча им следуют на правах самых умных… Вот уж кто в себе и собственной мудрости не сомневается! Айри мало, зато именно они создали современную науку как таковую. Кое-кто из них до сих пор полагает, что ум - это больше чем мудрость, а рациональность - выше порядочности. Приверженцы подобных воззрений дистанцировались от «низших», не желая забывать о том, что волвеков вообще-то создали именно представители расы айри. Древние и несравненные драконы, достигшие стадии человекообразия. Интеллектуально - боги.
        Риан, старейший айри Релата, насмотрелся на комплексы родичей, наверное, больше всех. Он посмеивался над чужими предрассудками, возмущался, использовал - когда что удобнее. Ссорил айри, только что договорившихся о единой оппозиции, подначивал сомневающихся, уличал в глупости старейших, торговался по поводу прав на использование родичами собственных идей и разработок. Жестко одергивал надменных, если при нем упоминали «избранность и статус высших». А еще мирил и помогал выработать взаимопонимание. Он раньше иных осознал: необязательно быть одинаковыми, достаточно общаться, принимая соседей такими, каковы они есть.
        Йялл вздохнул. Риану-то что - ему, страшно подумать, более полутора тысяч лет… Это не старость даже, это древность! Тем не менее учитель не слаб и отнюдь не медлителен. Лет двадцать назад, несмотря на столь преклонный и почтенный возраст, Риан накостылял ему, Йяллу Трою, по могучей шее и выгнал из учеников, назвав пригодным к бою и даже слишком драчливым. Сказал, что дальше наследнику гордой фамилии разведчиков стаи следует практиковаться не в крепости мышц и скорости реакции, а в понимании сути вещей. И что для указанной деятельности ему предоставлено все необходимое и природой, и учителем: ум, открытое доброе сердце, непреодолимое упорство, а также синяки и шишки, идеи и воззрения, медленно превращающиеся в жизненный опыт, личную позицию и убеждения. Йялл поклонился и ушел - стараться. Чем и занимается по сей день. Достиг звания шеф-инспектора. Преодолевает себя. Разжимает кулаки и учится просто разговаривать. До исчерпания самой последней возможности - просто разговаривать. Без ушибов и переломов. Это трудно.
        Даже теперь, прожив с волвеками бок о бок сто пятьдесят лет, люди не понимают до конца принципов общения в стае. Люди очень редко могут стать в ней по-настоящему своими, если не входят в семью и не имеют способностей снави - чувствовать сердцем больше, чем сказано на словах. Волвеки, в свою очередь, не в состоянии осознать пределов людского… скажем так, разнообразия. Им кажутся дикими и непростительными абсурдная ложь и мелкая себялюбивая подлость. Им никогда не вникнуть в смысл вполне типичных для людей, лишенных единого стайного духа, проявлений индивидуальности: как безобидных - стремление к уединению, застенчивость, скрытность, так и весьма неприятных - собственничество, жадность, эгоизм и завистливость. А еще люди бездумно создают семьи, словно по-детски играют в серьезные чувства. И столь же легко разрушают их… Зато у волвеков до сих пор разрешены телесные наказания и драки. Сломанная рука, например, - не повод для вмешательства инспекции. У волвеков вообще нет привычных и понятных людям систем и силовых структур для поддержания порядка. Только коллективное сознание и вожаки нескольких
уровней иерархии. Сломали тебе руку не по делу - отвечающий за поселение сам узнает, сам и вмешается.
        А если волвек повредил руку человеку, даже за дело, но это произошло на Релате, где закон другой? То-то и оно. Общих городов здесь, под синим ясным небом, осталось всего два. С тех пор, как ушел к предкам, в родовую память стаи, первый из Йяллов, разобщенность стала расти. С тех относительно недавних времен, когда покинуло мир живых его поколение, поколение первых свободных волвеков, обе стороны - люди и их новые соседи - противостоят расколу по мере сил, осознавая негативные последствия возможного разделения.
        Но если объяснить законы людей волвекам еще можно, то как примирить их с существованием беззакония? Такого, которое день за днем обыденно творится здесь. Для жития в беззаконии и вырос этот городок в сухой степи, никому не нужной и давно задичавшей. Городок, где не желают жить общей со всем миром жизнью: работать, учиться, развиваться… Зачем? Можно и проще добывать хлеб с жирным маслом. Одни торгуют собой, другие промышляют азартными играми, третьи содержат притоны. Многие откровенно бездельничают, тихо проедают всевозможные социальные пособия - здесь ведь можно снять комнату практически даром и не придется выслушивать никаких увещеваний типа «так жить нельзя».
        Можно, само собой, это локальное безобразие и иные, подобные ему, прикрыть. Совет по данному поводу уже много раз собирался. Но разве таким способом переделаешь нутро людей? Нет. А если гниль загнать вглубь и замаскировать, станет лишь хуже. Тем более и гнили той - с ноготь. Да пусть живут как им вздумается. Их ведь - и поселений, и обитающих в них людей - за полвека стало втрое меньше… Пусть тихо вымирают города-призраки, пока не мешают жить остальным и никого не тянут к себе силком. Не в них главная беда Релата. Гораздо хуже и опаснее те люди, которые пытаются активно строить мрачную и чуждую нынешнему миру жизнь: продавать оружие или иные запрещенные вещества и предметы, воровать секреты и наживаться на людских слабостях. С ними как раз инспекция и борется.
        Йялл усмехнулся. Он вполне согласен с разумностью доводов людей. Теоретически. Вот только на практике ездить сюда приходится именно ему, недоброму нелюдю с очень хорошей, просто уникальной реакцией. С выдающимся чутьем на неприятности. И внушительными способностями из них выбираться.
        Дверь бара скрипнула, выпуская Лорри. Тридцать один! «Сказал, тоже», - усмехнулся про себя Йялл. Он точно знает: Лоране Диш тридцать пять, а выглядит она на все сорок пять под этим жутким слоем боевой раскраски. Маленькая, полноватая, с нарочито наглыми манерами, с излишне громким хрипловатым голосом. На первый взгляд - обычная девка, стареющая и уже никому из трезвых дневных посетителей не интересная. Жалко ее. Неплохой ведь человечек с глупой и трогательной жаждой самостоятельности. Правда, безнадежно напичкана предрассудками о том, что жизнь - вечный праздник, а запреты и ограничения придумали глупые чинуши. И что вот этот город-помойка и есть настоящая свобода. И что она «никому ничего не должна и не такая дура, чтобы верить в бесплатную доброту».
        - Пей кровь, животное, - проникновенно и мрачно предложила Лорри, ставя на стол сок.
        - Давай я тебя устрою в Красной степи? - вздохнув, как всегда, предложил Йялл, принимая бокал.
        - Да кому я нужна, - без обычного раздражения, вроде бы даже с грустью отмахнулась Лорри. - Нас ведь называют там, в вашем большом мире, носителями вируса разложения общества. Нас предпочитают изолировать от нормальных людей. Прикол, а? Мои клиенты - они «нормальные».
        - Скажи, кто предлагает, и я ему шею намну.
        - Да начни с представителя Совета на землях нашего полуострова, - усмехнулась Лорри. - Йялл, ты хоть и инспектор, и легавый, и все такое, но ты - человек. - Женщина рассмеялась над странностью своего утверждения. Тряхнула выбеленными волосами, нагло прищурилась: - Ё-о-о, ты же вонючий гролл, чего это я? Люди из инспекции за столиком со шлюхами не сидят и сок в этом баре не пьют. У них может пострадать репутация. А ты сидишь. Даже примчался по первому вызову. Один и не в форме. Как будто мало тебя здесь били.
        - Так ведь и я приложил лапу к разрушению города, - весело оскалился Йялл.
        Взглядом нашел свежий фасад быстровозводимого домика поодаль. Года два назад он прежний снес. Начал лично, своей широкой спиной. Хлипкое было сооружение. И памятный рейд. Люди неисправимо интересны. Наворотят глупостей - а потом, как с похмелья, пытаются сообразить, как это у них вышло, с чего все началось и отчего потом столь жутко обернулось.
        - Это мы тебя вызвали, - глядя прямо в желтые глаза волвека, сказала Лорри. - Я и девочки. Очень боялись, что ты окажешься далеко и не успеешь. Но ты опять возник, как призрак. Прибыл быстрее, чем мы ожидали.
        Йялл залпом допил сок и кивнул. Девочки его еще никогда не вызывали, хотя он и приложил немалые усилия, чтобы в диком и глупом городе у них было относительно приличное положение. Двух выволок из этой ямы за шкирку и заставил закончить базовые курсы медиков. На свои деньги приобрел для них дополнительный мобиль, оборудованный под медблок. Переломал руки и ноги всем, кто этими девочками тут распоряжался как собственным имуществом. В инспекции о нем до сих пор ходят гнуснейшие сплетни. Еще бы! Волвек, создавший в кочующем Трущобном городе профсоюз продажных девиц. Добавьте: не просто волвек, а одиночка, исторгнутый стаей. Это тоже слух. Люди обожают делать вид, что знают всё. И понимают тоже всё - до донышка.
        - Вас что, вывезти в Красную степь?
        - Дурак ты, зверик, - хихикнула Лорри. - Мы здешние, не скаль зазря зубищи. А вот Сати… В общем, пошли, расскажу по дороге.
        Женщина подхватила свою сумочку на тонкой длинной цепочке и застучала каблуками по плиткам мостовой. Йялл шагал рядом. Смотрел сверху вниз на выбеленную макушку, примечал, как поредели пряди за два года. Кожа стала более рыхлой, бледной. И двигается Лорри тяжело. Обязательные в ее рабочем наряде туфли на высоких тонких каблуках старые, шпильки явно стоптаны, левая нога ступает криво. Колени у нее болят. Одышка изрядная. Да еще на солнцепеке сидела, его ждала - видимо, давно сидела. Йялл почесал за ухом и с сомнением дернул край куртки. Отогнал дурное предчувствие, выговорил себе за мнительность. Это всего лишь визит вежливости, в сообщении так и было сказано: «Есть тема». Когда Лорри переживает всерьез, она выражается иначе. Ну вот, споткнулась. Йялл поймал спутницу под локоть и возмущенно рыкнул:
        - Лорри, ты хоть знаешь о том, что в Карне медицина полностью бесплатная? И не только там.
        - Мы не в Карне.
        - Ну и что? В ваш город регулярно наведываются медики, я сам участвовал в подборе добровольцев. И в стационаре поблизости тоже можно договориться. Документы у тебя есть, претензий у инспекции к тебе нет. Займись собой, не доводи дело до инсульта. У тебя налицо все признаки проблем с сосудами, уж поверь моему звериному чутью. В ушах часто звенит?
        - Ё-о-о, сколько тебе лет, Йялл? Ведешь себя, как скрипучий дед с бесконечными заумными поучениями.
        - Шестьдесят три, то есть для волвека немного.
        Лорри неопределенно фыркнула и свернула в узкую улочку. Вцепившись в руку волвека, она едва слышно зашептала, прекрасно зная, что для него и этой громкости довольно:
        - Ее привез Тощий Дик. Давно, лет десять назад. Сказал, что никому не нужна и пусть подыхает, а сам с рук на руки сдал старой Томи, которая дурнее всех дурных, даже кошку пнуть не в состоянии. Девочке на вид было годика два. Томи ее выхаживала. Странный ребенок. Вроде такая вся добренькая, наивненькая, миленькая - хоть слюни пускай. Но на деле очень непростая она - и не мягкая, и не покладистая. Мы к ней привыкли. Даже я раскисла: сюсюкала, бантики-тортики и все такое. И вдруг - облом… Дик сказал, что надо вернуть. Папаша у нее нашелся. Богатый папаша. Знаться с ней не желает, но денег отслюнил и на школу, и на все прочее. Дику денежки и упали в ладошку его загребущую, ясное дело. Тот указание переслал Шмыгу, который спьяну Норме сболтнул, Норма - Томи, а старуха - уже мне.
        Йялл поморщился. С возросшим сомнением пощупал рукав куртки. Любимой, светлой. Вздохнул, снял ее и бережно свернул. Сунул в руки Лорри. Брюки не жалко, да и не стаскивать же их тут, посреди улицы. Женщина поняла, захихикала:
        - Ты не боись, он завтра собирался Сати увозить. В среду.
        - Кто еще тут самый наивненький, - оскалился Йялл. - Я тебе подарю календарик с автоматической подсветкой даты. Сегодня среда и есть.
        Лорри споткнулась, прошипела свое неизбежное «ё-о-о» и выругалась. Спасибо хоть куртку не уронила. Йялл вдвинул женщину за плечи в узкий проем меж двух заборов. Задействовал коммуникатор и сообщил на базу, что с курткой в частности и поездкой в целом вышла ошибка. Дежурный в ответ заржал. Вот дурень! Не иначе поспорил, будет ли разрушен хоть один дом после мирного визита инспектора Йялла в городок.
        - Стой тут, - предупредил он. - Не хватало еще, чтобы тебя сочли наводчицей и помощницей инспекции.
        - Йялл… - Лорри выглядела виноватой.
        - Ты бегаешь слишком медленно, - привел волвек второй довод. Неоспоримый.
        Он отвернулся, резко втянул ноздрями воздух. След по ужасающим духам Лорри мог бы взять, пожалуй, даже человек. Хотя кто их, людей, поймет. Гроллов обзывают вонючими, а сами-то… По три дня носят одну рубаху. Заливают с утра пятна подсохшего пота пахучими средствами, снова успевают взмокнуть к полудню и ходят в этом ужасном облаке угара.
        На бегу мысли всегда получались злыми. Он не знал, почему, но привык. Пропускал их, такие колючие, мимо сознания. Мчался по следу. Прыгал через заборы, перемахивал через урны и мобили, толкал плечом упрямые, некстати торчащие углы домов. Запах казался зримым - его, свежий и стойкий в безветрии, удавалось проследить далеко вперед и выбрать кратчайшие срезки.
        Шикарный черный мобиль того, кто был известен Лорри под кличкой «Дик», волвек увидел за очередным поворотом. И сам мобиль, и пожилого обрюзгшего мужчину у задней дверцы, и троих его личных помощников, и пятерых охранников у заборчика перед убогим подъездом дома. Один взгляд. Когда картинка отпечаталась в сознании, сразу же пришел и ответ. Дика он знал. И головорезов его знал, а недавно вычислил и их хозяина, на которого нет прямых выходов и улик. Зато есть точное понимание: зря надел светлую куртку, но вовремя снял. Еще он зря прибыл один. Дело не мелкое и не простое.
        Йялл взвился в прыжке над очередным заборчиком, извернулся винтом, встряхиваясь в полете. Из нынешних он один умел так, если не учитывать Горров. Отталкивался ногами еще человек, а падал на все четыре лапы уже гролл. Очень крупный серо-рыжий гролл. В нем все-таки сто тридцать килограммов сухих мышц без малейшего намека на жир. Жир себе могут позволить стайные. Он - одиночка.
        Из штанов и ботинок удалось вывернуться идеально, своевременно и без шума. Рубашка хрустнула, расходясь на плечах и спине по швам. Люди стали оборачиваться со всей доступной им, скажем так, поспешностью. Вполне профессионально. Уже тянули из-под полы костюмов тонкие стэки. Запрещенные к использованию, само собой. Потому что эта гадость и для дальнего боя годится, и для ближнего. А Релат - мирная планета. Девяносто пять процентов его населения понятия не имеет, что такое стэк и как он выглядит.
        Йялл оттолкнулся от плиток пешеходной дорожки, рванул правой передней лапой стену на высоте двух метров, взлетая на вертикаль. Содрал покрытие еще раз задней правой уже в падении, поправляя траекторию. Отсюда, прямо со стены дома, само собой, никого не ждали…
        Волвек обязан контролировать своего зверя, справиться с которым даже вооруженным людям вряд ли по силам. Лет двадцать назад я не решался так резко менять облик и отдаваться наитию боя. Тогда я гораздо хуже читал людей. Путал страх бессилия и страх смерти. Тогда я еще клевал на фальшивое раскаяние, ведь в стае не стремятся ко лжи и не бьют в спину… Был неопытен, не умел осознавать мгновенно и точно, что важнее в данный момент: преодолевая внутренний барьер, причинить вред и даже убить, или пощадить, рискуя чужими жизнями и здоровьем. В меня-то не попадут. А если и попадут - будет одним шрамом больше, велика ли беда? Но жизни других людей, ввязавшихся в переделку… Два с лишним десятка лет работы в патрулях меня сильно перекроили. Научили прыгать, не тратя время на раздумья. И отпускать зверя без опаски. Цель ясна обоим, и тяжесть отнятия жизни - если придется отнять - посильна. Окупается другими жизнями, спасенными. Потому что я давно не ошибаюсь, читая самых грязных и темных людей…
        Две шеи коротко хрустнули. Гролл перекатился, мстительно и точно изуродовал когтями борт мобиля, заодно задевая гнездо зарядки: теперь не взлетят, автоматика не допустит аварии. Самый умный и быстрый охранник Дика уже успел развернуться спиной к врагу, начиная спасаться своим человечьим, точнее, черепашьим бегством. Двое лихорадочно заливали мостовую лучами стэков и готовились активировать второй тип вооружения этой компактной и мощной дряни. С тем, собственно, и отбыли в лучший мир. А может, просто в обморок… Йялл очень старался, чтобы именно туда. Дик и его ближние благоразумно нырнули в мобиль. Гролл замер. Истратил пару мгновений, немигающими желтыми глазами демонстративно изучая людей в салоне мобиля. Спокойно, оценивающе - как дичь. Те осознали, насколько им повезло быть внутри. И практически сразу вспотели, додумавшись до новой здравой идеи: на прочность обшивки надежды нет, если гролл разозлится всерьез… Поспешно подняли пустые ладони, защелкали запорами дверей. Решили дождаться нормальных инспекторов. Без когтей которые, на двух ногах и с полной башкой законов и правил.
        Гролл презрительно встряхнулся, отвернулся от мобиля и двинулся по дорожке к двери дома. Сознание волвека не обмануть. Эти больше не бойцы, уже внутренне сдались. Даже в спину не рискнут бить. Можно целиком сосредоточиться на изучении трехэтажного убогого строения. На втором этаже всхлипывает запертая в комнате старуха, знакомый голос, они уже встречались, давно, мельком… Хороший человек, но слишком нежный и тонкий для этого города. Вот и попадает в неприятности, что неизбежно для не умеющих отворачиваться и проходить мимо. Теперь тоже не молчит, бессильно стучит кулачками, умоляя не обижать ее девочку. Йялл шевельнул ухом. Кто ж им теперь позволит обижать…
        Шаги трех пар ног - двое мужчин и ребенок - отзвучали эхом на лестнице и затихли. Споткнулись о волну звуков скоротечного и уже угасшего боя, катящуюся запоздалым эхом снизу, от мобиля. Теперь с лестницы раздавалось лишь судорожное дыхание. Его, Йялла, еще не видели, но уже боялись. Гролл метнулся в три прыжка вверх по стене, всаживая когти на всю их немалую длину. Надо спешить.
        - Я перережу ей горло! - взвизгнул самый обычный, человеческий, задушенный страхом голос в темном парадном. - Я не шучу, у меня заложница!
        Девочка охнула. Не шутит, получается. Впрочем, Йялл и так знал, какова сила человеческих страхов. Наворотят - а потом всхлипывают и трут слезы по щекам, бормочут про аффект и рассчитывают на доброту наивных психологов из мирной иной жизни, нормальной для девяноста пяти процентов людей. Только кому нужно их раскаяние, даже искреннее, что маловероятно? Точно не этой девочке, если она пострадает. Хотя последнее вряд ли произойдет: гролл уже взметнулся до верхнего окошка возле крыши. Каплей, без единого шороха, стек в темный затхлый чердак, заструился по лестнице вниз, втянув когти, неприметнее сквозняка и бесшумнее кошки. Мгновенным движением лапы успокоил охранника за спиной подонка, вопящего о заложнице и своих планах.
        - Зарежу прямо сейчас! - рявкнул тот более уверенно: уже сам себя раззадорил и подбодрил.
        И осел на ступеньки. Девочка вывернулась из-под ослабевшей руки. Побежала вверх, мимо гролла. Сперва Йялл решил, что от страха. Потом понял: малышка старается выручить свою названую бабушку. Двинулся следом. Всего-то пять шагов ее тонких ножек-палочек в шумно шлепающих туфлях на плоской подошве. Йялл возмущенно оскалился: разве такие туфли можно покупать детям? У людей от них развивается плоскостопие. Гадкая болезнь.
        На лестничной площадке второго этажа девочка остановилась перед запертой дверью и обернулась к Йяллу:
        - Ты же умная собачка?
        Йялл сел от изумления. Он - собачка?.. Ни разу в жизни никто так не называл. Девочка, впрочем, вряд ли умела читать эмоции на морде гролла. Жаль: в шоке его никто не наблюдал уже много лет. Даже в коротком, мгновенном замешательстве. Сати подошла, погладила по шее. Успокаивает, что ли? Вот так невидаль! Девочка важно указала на дверь:
        - Умная, я знаю, и смелая. Бабушка там. Сломай дверь, я здесь живу, и я разрешаю.
        Йялл невнятно подавился рычанием. Вот так ребенок! Он не оценил сразу намек Лорри про наивненькую и миленькую. Пасть гролла растянулась в широкой улыбке. Когти правой передней лапы снова выдвинулись на всю их длину. Йялл впился в мягкий пластик двери и рванул замок из гнезда целиком - так быстрее и вернее всего. Оттеснил девочку. Принюхался. Когтем срезал растяжку, уже отпрыгивая назад и аккуратно роняя малышку на пол, а точнее, на свои подставленные передние лапы. Хрустнул короткий удар. Обычное дело: прощальная гадость для инспекции. Если и не убьет, то поранить может серьезно. Или хотя бы задержать.
        Девочка встала, деловито отряхнула платьишко, вцепилась рукой в складки на загривке гролла - так ей спокойнее. Закусив губу и стараясь не бояться, вошла рядом с ним в пустой проем по обломкам двери. Минуту спустя бабушка Томи уже плакала в голос, обнимая любимую воспитанницу. А гролл злился на себя, собирая внизу у дома ботинки, штаны и обрывки рубашки. Приволок добычу в пасти на верхнюю площадку. Сменил облик, быстро оделся. Мрачно почесал за ухом. Теперь объяснений писать придется - лучше и не думать, сколько. Три трупа и один полутруп плюс разгром и калеки на лестнице. Что ни напиши, все равно объявят маньяком и отправят в Акад к психологам на восстановительное лечение. Если Тимрэ не успеет приехать и спасти. Вся надежда на него. И на…
        Сверху, прямо с небес, сразу в полную громкость рухнул звук сирен пикирующего мобиля инспекции. Прибыло подкрепление, даже почти вовремя.
        - Всем оставаться на местах! Проходит спецоперация! Внимание! Любые перемещения будут считаться недружественными!
        Началось. Спасибо хоть орет сам Ларх, человек во всех отношениях замечательный. Явно рванул сюда, едва узнал о планах напарника, и сообщение диспетчера поймал уже в полете… Может, все уладится и без длинных письменных объяснений с последующими заслушиваниями комиссии? Йялл вздохнул, потрогал голую кожу шеи. Ожог, и здоровенный. Все же один стэк достал его по касательной. Значит, не ошибся - третье поколение, самонаводящиеся. Волвек спустился до второго этажа и усмехнулся. Девочка уже ждала его, сидя на маленьком старомодном чемоданчике из жесткого дешевого пластика. Веселый цвет, розовый с рисунком в виде синих тощих кошек, разнообразно изгибающих спины и хвосты. Бабушка Томи стояла рядом.
        - Ты ее не отдашь этим? - жалобно уточнила пожилая женщина.
        Одним словом «эти» она объединила и Дика, и загадочного отца Сати, и инспекцию, и Совет, и любые иные угрозы большого мира. Йялл усмехнулся. Теперь он вспомнил Томи. Два года назад видел, в тот самый день, когда снес спиной домик… Вроде бы Ларх потом делал ей документы: выяснил, что непонятно сколько лет Томи жила вообще безымянная и неучтенная.
        В душе шевельнулось нечто темное и древнее. Не понять, то ли гролл почуял странное, то ли сама кровь шепнула…
        - Вы теперь моя личная стая, это больше, чем семья у людей, - окончательно определился Йялл. - Я вас никому не отдам. Собирайтесь.
        Женщина успокоенно кивнула, достала из кармана кофты документы - примитивные, пластиковые, в виде карточки с плоской фотографией. Пожала плечами. Правильно: какое у нее имущество? Миски-ложки паковать глупо, шмотки - и того дурнее. Йялл с новым интересом глянул на чемодан, а точнее, на пластиковый кофр. Принюхался.
        - Вонючий помоечный кот в моей стае, - фыркнул он, весело щурясь. - Дожили.
        - Котенок, - обиделась Сати, гладя свой чемодан. - Мне его Лорри принесла. Я попросила, она добыла. Породистый, с синими глазками. У помоечных глаза желтые, точно как у некоторых. Вот.
        Ну что за беда - теперь проявилось наконец-то детское поведение: надулась и быстро отвернулась. Все равно понятно, даже со спины: глотает слезы. Впечатлительная. От обиды плачет, а на затихшего в глубоком обмороке похитителя - ноль внимания. Еще бы: ее «собачка» рядом и присмотрит за врагами. Странно, как сразу установились забытые стайные отношения молчаливого доверия. Обычно с людьми их строить немыслимо трудно, как же…
        Додумать идею до логического финала Йялл не успел. По лестнице уже стучали подкованные модные сапоги Ларха. Скоро появился и сам он. Огромный, белокурый, породисто-синеглазый, аккуратный и улыбающийся. При полной форме. Именно таким он позировал для сюжетов в инфосреде. Живой идеал инспектора: глаза добрые, стэк застегнут в кобуре и скрыт под полой. Ларх в их паре - «хороший». У него ни единого взыскания, все списываются по обоюдному согласию на толстокожего дикаря гролла, у которого нет пока детей и семьи, да и репутация уже не может пострадать - она и так выглядит слишком… яркой. А еще у Йялла, в отличие от идеального синеглазого инспектора, никогда не появится терпение для написания отчетов по полной форме. Ларх подмигнул, бросил приятелю куртку - его обожаемую, замшевую. Значит, Лорри бегает не так уж плохо.
        - Ты в своей неподражаемой манере выжил ценой превышения полномочий. Поздравляю. Вдвойне. В багажном отсеке задержанного нами мобиля так много интересного, что по поводу отчета не переживай, не до него теперь. И не хмурься: сам напишу. Хочу повышения и славы, так что ловил ты их с напарником, запомни.
        - Один бы я не выжил, - обрадовался Йялл, представив свой жалкий убитый вид на дисциплинарных слушаниях. - Ты славно взгрел правого, спасибо.
        - Во-во, правого от выхода из парадного завалил я, а второго взял живым, - уточнил Ларх. - Я сам напишу отчеты для Борха. Ты вечно путаешься в показаниях и можешь испортить дело. Твои девочки подогнали медицинскую развалюху. Исчезай, пока не прибыли остальные наши. Томи, Сати, привет! Вас больше никто не обижал?
        - Мы и прежде никого не боялись, а теперь - и подавно. Мы - стая Йялла, - гордо сообщила Сати.
        На браслете Ларха вспыхнул сигнальный огонек. Блондин удивленно повел бровью. Поиграл пальцами. Считал ответ.
        - Поздравляю. Ты, шеф-инспектор Йялл, в одно утро, до обеда, угробил трех типов из списка общепланетарного розыска, взял Тощего с поличным, обзавелся стаей да еще и обнаружил ценного отпрыска королевской крови, Гиркса Пятого, прямого родича самого Горига, неподражаемого семикратного всепланетарного чемпиона породы обикатских короткошерстных… Котенка давным-давно разыскивает безутешная хозяйка.
        Сати в ужасе вцепилась в ручку чемодана. Она первой сообразила, что именно ее синеглазого питомца назвали сложным именем. С отчаянием оглянулась на бабушку. Потом на огромного Йялла, недавно обозвавшего кота помоечным и получившего обидный ответ. Просьба о помощи тоже звучала до смешного отчетливо, пусть и произнесенная без слов. Йялл подмигнул. Хорошо так, обнадеживающе.
        В душе расцвело давно забытое лето. У меня снова есть стая. Больше - семья! Волвек всегда осознает свою ответственность, этим он отличается от людей. Но все же так, снизу вверх, при разнице веса почти в сто килограммов, без тени страха или оторопи, на меня никогда не смотрели. Даже пятилетний сын Ларха сперва плакал, увидев «дядю Йялла». Я для людей - смуглокожее чудище с плотной гладкой шкурой, совсем не похожей на человечью, с яркими, словно подсвеченными, желтыми глазищами… Я тогда сутулился, опустившись на колени, пытался настроиться на общность и передать малышу свое настоящее состояние… Но визит в гости все равно оказался испорчен. Правда, потом дружба наладилась. Увы, во мне-то ожидание отчуждения и неприязни осталось. «Волвеки до неправдоподобия неагрессивны, иначе бы они правили миром», - так сказал Риан, выслушав отчет о походе в гости. Он прав, если подумать. Два облика, сила и скорость, недоступные людям. Умение читать если не мысли, то настроение и намерения. Да и формировать исподволь - тоже, чего уж там… Но это строго запрещено и никогда не практикуется стайными. Риан правильно
заметил: разве люди способны поверить в неагрессивность и отсутствие мечты о господстве? Каждый судит по себе…
        Но сегодня удивительный день! Сати смотрит снизу вверх, улыбается, одаривая горячей волной доверия и доброты. И ее ничуть не смущает облик волвека. Как до того не удивил и вид гролла, которого люди обычно, увидев впервые, считают воплотившимся кошмаром. Норовят оценить длину клыков…
        Оставив на потом сложные мысли и ощущения, Йялл улыбнулся и погладил Сати по волосам. Пушистым, тонким и густым. Как же хорошо перестать быть одиночкой!
        - Выкупим, - твердо пообещал Йялл, изучая отчет о котенке на личном браслете. - Он украден из питомника, еще не обзавелся постоянным владельцем, так что все в наших силах. Идем. Скажешь сама тете Лорри, что нельзя воровать в подарок. Нечестно.
        Девочка обрадованно кивнула. Подняла чемодан - легкий, это видно по жесту - и затопала вниз по лестнице. Значит, Гиркс Пятый исчерпывает собой список ценностей стаи. «Наверняка он же - самый сытый и ухоженный в ее составе», - грустно улыбнулся Йялл. Сати тощая, как щепка. Словно ее вообще не кормили. Да еще нелепые волосы серого цвета, остриженные кое-как в полудлинное каре с кривоватой челкой. Смуглая, что вдвойне странно при таком цвете волос. Словом, невнятного происхождения и смешанных кровей оборвашка из этого города, самая обыкновенная и неприметная… Если не присматриваться и не причуиваться. Однако кому-то она очень и очень важна, раз в деле оказался Дик. Раз ее спрятали на полуострове, который даже не входит в зону опознания идентификаторов породистых кошек. Спрятали, десять лет не вспоминали о ней и не проверяли, жива ли, и вдруг решили забрать. Йялл нахмурился, снова принюхиваясь и причуиваясь. Сати повела плечами, острые лопатки чуть не проткнули ткань платья на спине. То-то и оно: ощущает внимание. Слишком остро и точно для человека. Тем более - для нетренированного ребенка. Снавь?
Рановато просыпаться дару в двенадцать-то лет, а ей никак не больше.
        Вся стая Йялла загрузилась в мобиль. Сам он бросил куртку на сиденье и сел последним. Точнее, тяжело рухнул в кресло боком, оберегая пострадавшую спину. Лорри тотчас принялась ворчать и обрабатывать ожог. Заодно выслушала возмущение по поводу кражи Гиркса, высказанное Сати тихо и решительно. Женщина хрипло расхохоталась в своей обычной нарочито нахальной манере. Когда она так шумит, то прячет чувство вины и неловкости, это Йялл давно усвоил. Кажется, даже Сати знает и довольна: упреки не остались без внимания.
        - Ё-о-о, ну ты даешь! Как я иначе могла захапать кота? Он же стоит дороже вашей вшивой квартирки. А я, было бы тебе известно, только Йяллу не говори, в юности была воровкой не из последних. Потому и не спешу на лечение в Карн. Должок за мной. Всю жизнь он мне перекроил, этот должок.
        - Княжеская библиотека? - Йялл вслух припомнил громкое дело пятнадцатилетней давности. Лорри мотнула головой. Волвек обернулся, не веря: - Что, архив Академии, вскрытый семнадцать лет назад? Лорри, прими поздравления. Чистая работа и по тактике, и по обходу систем защиты, и по глупости. Зачем тебе понадобился оригинал самой старой на Релате электронной энциклопедии?
        - Не он… Но знаешь, эти шары - идиотские! Айри их не маркируют, полагаясь на свои способности прямого считывания, вот нелюди! Какой-то урод переложил шарики в гнездах… или намеренно стырил инфу, оставил пустышку и забрал ценный чужой накопитель раньше, чем я. Нет порядка и в Академии, - сокрушенно признала женщина. Горько усмехнулась: - Тот тип, который свой шар оставил вместо заказанного, или обогатился, или тупо лоханулся… А я оказалась вне закона, без оплаты за труды да еще в должниках у гаденыша похлеще Дика. Он меня и пристроил к нынешнему моему ремеслу. Чего щеришься? Небось думал, что я сюда от родителей сбежала, зверик?
        - Шар все еще у тебя?
        Лорри кивнула, указала на свою сумочку. Волвек сосредоточенно почесал за ухом. Оскалился, злясь на неистребимую привычку, чинно сложил руки на коленях и стал терпеть. «Жидкая кожа» впитывалась в обширный ожог. Чесалась страшно. Зато скоро завершится этап адаптации и «кожа» станет родной.
        - Тогда придется зачислить в стаю и тебя, временно, - обреченно прикинул Йялл. - Отведу прямиком к директору Академии, господину Ялитэ, айри. Будешь слезно каяться, тихим голосом и в пристойных выражениях. Предварительно смыв боевой раскрас и натянув самую длинную юбку, какую мы найдем. Он простит и устроит на работу. Если повезет, не станет сразу, при нас, прыгать и визжать от восторга. Это же его личный шар, там помимо энциклопедии дневниковые записи за двести лет, фотоархив, видеоархив… и так далее.
        - Его личный, - задумчиво повторила Лорри и замолчала.
        Получасом позже грузный тихоходный медицинский мобиль взлетел от домика Лорри и взял курс на побережье Карна. Следом, чуть выше, шел на автопилоте одноместный легкий инспекторский - Йялла. Сам он сидел к кресле и рычал от злости, пользуясь тем, что остался один и его сокрушительного гнева никто не услышит. Разве что Сати… Полное ощущение того, что она принимает эмоции. Хотя сама читается по первому впечатлению как обыкновенный человек, без малейших дополнительных талантов.
        Йялл кое-как отдышался, прикрыл глаза и стал уговаривать себя прекратить дикое и глупое расплескивание эмоций. Люди в городе-призраке не особенно хороши, с ними трудно. Но если бы все проблемы межрасового непонимания сводились к наличию среди людей лентяев, жуликов, подобных Лорри авантюристок и эксцентричных недоумков с дефицитом адреналина и порядочности… Эти человеческие вывихи даже стайные рано или поздно понимают и если не принимают, то учатся мириться с их наличием у соседей. Как говорил великий учитель волвеков айк Юнтар: «Если есть мех - заведутся и блохи». Еще он советовал травить блох, а не самого носителя шкуры.
        Куда страшнее другие люди. Тихие, вполне мило и ловко живущие «нормальной» жизнью. Отставшие от нее на три - пять поколений. Закостеневшие в древней системе ценностей давно сгинувшего общества, разделенного границами и сословиями… Такова, например, госпожа Дуурх. Животных любит, содержит лучший кошачий питомник. Все в рамках закона, она для инспектора Троя - потерпевшая, она во всем права. Ей сочувствовать надо, а хочется шею свернуть. Медленно и с удовольствием.
        - Нет и еще раз нет. - Тонкие губы женщины, расположившейся по ту сторону экрана, сошлись в ровную горизонтальную щель. - Котенок вернется сюда. Он отбракован и подлежит усыплению, я так сказала, верно. Однако его непригодность для племенных целей и для продажи ничего не меняет. Я не оказываю снисхождения преступникам, отбросам нашего прогрессивного общества. Воровка должна понести наказание. Девочка, способная принять краденное в дар, тем более заслуживает показательного урока.
        - Ей двенадцать лет, и она не знала о том, каким способом был добыт котенок, - тихо и доверительно уточнил Йялл. - Вы (а-р-р, тварь ты паскудная) должны это учесть, при вашем добром сердце (так бы его и вырвал, сухое и пустое)…
        Волвек рычал свои комментарии в звуковом диапазоне, не воспринимаемом коммуникатором. Потому госпожа Дуурх понятия не имела, сколь малую часть высказанного вслух она узнаёт. Женщина победно улыбалась. И бесконечно повторяла «нет». Йялл из рода Трой богат - твердо понимала она, наведя простейшие справки уже в ходе сеанса связи. Еще бы! Котенка стремится заполучить сын того, кого теперь именуют вожаком - то есть, по человеческим меркам, лидером - всей расы волвеков. К тому же Йялл связан по рукам и ногам своей должностью инспектора. Не рискнет даже нагрубить, поскольку этим подведет семью и бросит тень на добрососедские отношения двух народов. Значит, цену можно поднимать бесконечно. И врать, врать, врать…
        - Котенок не продается, - снова повторила госпожа Дуурх, алчно щурясь. - Тем более невесть кому. В сомнительную семью без дохода и положения.
        Йялл еще разок вздохнул. Проворчал едва слышно нечто невнятное, смолк надолго, удивив собеседницу, и все же рискнул перейти к крайним мерам. Совсем крайним.
        - Девочка теперь - часть моей стаи. Вы причиняете ей боль своим решением. Я верну вам котенка, но затем подам ноту в Большой Совет Релата. Публично. Доведение ребенка до нервного срыва и негуманное обращение с животными. - Вертикальные зрачки желтых глаз сошлись в две неразличимые щели. (Тебе, шалава, найдется место на помойке.) - В вашем достойном окружении ведь не знают, что котят вы усыпляете? Здоровых, маленьких, пушистых котят, пристроенных в хорошую семью. Детские слезы так трогают сердца…
        Госпожа Дуурх дрогнула. Покосилась на шар под рукой собеседника: запись идет. На ее лице отчетливо читалась досада: сгоряча сказала, что котят она усыпляет. Это есть в записи. При малейшей шумихе, при первом признаке скандала все станет известно. Соседям, клиентам, партнерам, их детям. Гнусным новостникам, которых хлебом не корми - дай сведения, жареные и с перчиком, о жестокости владелицы чемпиона породы обикатских короткошерстных.
        - Вы долго жили среди людей, инспектор? - запоздало предположила хозяйка питомника, скорбно растягивая губы в линию. Не улыбка и даже не пародия на нее - чистое разочарование, без попытки его скрыть.
        Йялл кивнул, не желая тратить на ничтожество лишних слов. Он долго жил - всегда. Его мама сама была человеком по рождению. Он знает, кому руки ломать, а кого топить иными способами. Вместо котят…
        - Котят в нынешнем сезоне, не отбракованных, я продала в среднем по такой цене. - Госпожа Дуурх усмехнулась, сдаваясь и одновременно завершая торг, вполне успешный, по ее мнению. Простучала длинными безупречными ногтями по консоли делового канала и с откровенным презрением глянула на собеседника - большого, неглупого и все же проигравшего.
        Внизу на экране высветилась сумма, реквизиты и мигающее звездочкой приглашение подтвердить оплату. Приличная цена - немалая, но посильная и даже похожая на истинную… помноженную на три, не более того. Йялл задумчиво поморщился, затем с внезапным злым азартом решился, словно его подстегнули, дал пару команд и приложил к своей консоли палец. По правилам Релата, достаточно обычного «да». Он в личном пространстве служебного мобиля, идентифицирован и знаком системе. Однако волвеки, все до единого, предпочитают прямые контакты при покупке у незнакомых людей. Встречу, договор и старомодную подпись. Такое теперь шаткое доверие… Он обжился на Релате, готов согласиться на меньшее: фиксирует сделки отпечатком большого пальца правой руки. И голосом, само собой.
        - Да, - рыкнул Йялл.
        Звездочка мигнула еще раз, позеленела и красиво рассыпалась объемными шуршащими бликами. Мгновением позже пришло подтверждение списания средств. Госпожа Дуурх теперь отчаянно косила глазом на экран: тоже ждала подтверждения. Улыбнулась куда теплее. Еще бы! Двойная, в сравнении с запрошенной, сумма. Хотя чему тут радоваться? Не иначе она недопустимо мало знакома с расой волвеков, их законами и традициями.
        - Вы не знаете наше правило последней сделки? - усмехнулся Йялл. Теперь и он не пытался скрыть презрение, смешанное с неприязнью. - Прощайте. Мирной вам загробной жизни.
        Вот так и становятся чуть более людьми: обучаются прелести злорадства и пробуют вкус недоброй и многозначительной недосказанности. Йялл оборвал связь, успев разобрать, как госпожа Дуурх подавилась его словами. Кажется, даже испугалась и попыталась удержать линию - но зря… Йялл еще разок, от всей души, зарычал. Уже без злости, с самым настоящим удовольствием. Ну и пусть Совет стоит на ушах, и пусть координатор поджимает хвост и скулит… Хотя откуда у координатора хвост? На Релате эта должность всегда принадлежит людям. Впрочем, скулить они умеют лучше стайных. Теперь получили к тому повод. Веский!
        Все сделки с двойной оплатой по счетам волвеков фиксируются, по каждой немедленно формируется отчет для секретаря Совета. Ведь они - так называемые «последние». Это давний ритуал, изобретенный премудрым айком Элларом и успешно заменяющий смертельную вражду. Сделки завершают общение стаи с тем, кто нанес оскорбление и сочтен ничтожеством. Имени госпожи Дуурх и любого иного партнера волвека в последней сделке, идентифицируемой по двойной сумме оплаты, больше не существует в системе опознания расы волвеков и ее общем сознании. Госпожа Дуурх умерла так же окончательно, как если бы Йялл Трой свернул ей шею своей крупной сильной лапой. Она никогда не сможет учиться, лечиться или отдыхать на территории волвеков. Не посетит, само собой, Хьёртт. Не станет поручителем в делах со стайными. Ограничений гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. О них обычно сполна узнают уже после сделки, прочувствовав на своей нежной человечьей шкуре - голой, лишенной любимого парадного платья людей, именуемого репутацией. Сейчас на Релате живет более трехсот человек, которые, с точки зрения стаи, покойники.
Обманули в делах, предали в дружбе, предпочли корысть простому общению. И получили то, с чем теперь познакомится госпожа Дуурх. Месть и официальную смерть. Странные методы, по мнению людей, но ведь никто не обещал, что стая примет их законы.
        Йялл рассмеялся и замер, сполна осознав, что его радость разделена и приумножена близкимсо-чувствием. Удивленно охнул. Стал озираться, невольно щурясь и принюхиваясь. Откуда дотянулось второе полноценное, способное к общению сознание? И кто вообще мог, он же одиночка, он - не стайный…
        Мигнул сигнал вызова. Сразу, не дожидаясь согласия со стороны Йялла, на экране грузно зашевелился в излюбленном кресле старший инспектор Борх. С кислым видом взглянул на своего сотрудника. Лучшего - и худшего тоже. Это смотря как учитывать его дела. По предотвращенным разрушениям - или по произведенным.
        - Она приходится родной тетушкой координатору провинции, - тяжело вздохнул Борх.
        - Кто? Покойная? - живо уточнил Йялл, имея в виду госпожу Дуурх.
        - Именно. Лично для меня - давай ее реанимируем. Отмени сделку. Точнее, даже так: не мешай мне ее аннулировать. Координатор сам додушит, обещаю. Будет синяя и дохлая, уже сейчас такова, даю слово. Только пусть он, а не ты, клянусь зубом мудрости Великого… Ты же знаешь наши с вами проблемы взаимопонимания. Ну нельзя. Сейчас - нельзя. Сегодня это вторая сделка по Релату. Пройдет фиксация, будет заседание Совета и очередной скандал. Координатор Большого Совета и так еле жив. Йялл, первый человек Релата моими устами просит тебя… Не делай вид, что ты глух! Мы знакомы двадцать семь лет. А сколько я простил тебе ненаписанных отчетов…
        Йялл сделал тупое, ничего не выражающее лицо. Не пройдет этот шантаж. Не будет отмены. Скандал? Да пусть! Устал он от недомолвок. Один хороший рык и драка со сломанными костями и рваными ранами куда полезнее долгих лет бессильного скулежа Совета. Старые долги закрываются только после объяснений, пусть и неприятных. Волвекам и людям пора немножко встряхнуть отношения. И вообще - пусть сделку отменит тот, второй.
        - Не отменит, - догадался о ходе мыслей подчиненного старший инспектор. Помолчал и тихо, одними губами, добавил: - Потому что последнюю сделку час назад оформил Первый - вожак Даур Трой. Он звонил мне только что, едва узнав о твоей, и просил связаться с тобой. Неявно - но я ваши терки знаю.
        - «Терки», - скривился Йялл. - В каком баре ты набрался жаргона, Борх?
        Старший инспектор довольно заржал, откинулся на спинку кресла и прикрыл веки. «Уже чувствует себя победителем», - мрачно прикинул Йялл. Без малейшего дара чтения эмоций видит подчиненных насквозь… Йялл потянулся, чтобы почесать за ухом, и плотнее сжал подлокотник, поймав начало жеста. Нервного и непроизвольного. Чего уж там, прав Борх. С Первым никто не спорит. Даже числя себя одиночкой и формально не входя в сферу сознания стаи. Даже двадцать восемь лет упрямо отказываясь признавать Первого отцом. И принимая ответное молчание как должное. Как свою большую победу, требующую уступать теперь в мелочах.
        - Значит, была клиническая смерть и дуреху Дуурх откачали, - подтвердил согласие Йялл, снова прижимая палец к квадрату сенсорного блока. - Тогда пусть дарит мне котенка. С полной родословной, ошейничком с сапфиром… чем еще сопровождают легальную продажу детенышей чемпиона породы?
        - Шелковый овальный коврик с вышивкой имен предков Гиркса Пятого, паспорт на старинной рисовой бумаге и золотая мисочка с эмалевой эмблемой питомника на донышке, - охотно и чуть ехидно дополнил список Борх. - Получишь по прибытии, я уже отправил срочным курьером в Академию. Ты ведь летишь туда?
        Йялл кивнул. Приятно после рычания с уродами общаться с нормальным человеком. Борх стоит многих снисхождений и уступок. Хищный и безжалостный, как тигр, и хитрый, как старейший из айри. А еще нечеловечески порядочный в важных делах. Его уважают все волвеки. Сейчас Борх морщится, явно готовя новый вопрос. Уже не в интересах большой стаи или Совета - от себя лично. Очевидный, в отличие от ответа…
        - Ты принял девочку в стаю, - сказал Борх. - Не добавив слова «временно», как мне подтвердили. Что происходит? За все годы нашего общения это первый случай. Мы с Лархом оба не удостоились такой чести, а тут… Говори прямо и без предисловий, канал защищенный.
        - Голос крови, - пожал плечами Йялл. - Пока сам не знаю точно. Сейчас ты прекратишь меня донимать расспросами, я вызову Тимрэ и буду сам разбираться, почему так поступил. А то и Риану позвоню, набравшись наглости.
        - Она - снавь?
        - Спроси уж сразу: она человек? - вздохнул Йялл. Не без интереса пронаблюдал нескрываемое замешательство Борха, зрелище редкое и примечательное. И добавил, не дожидаясь нового вопроса: - Не волвек точно. Не айри. Для моего сознания, если рискнуть поверить ему, она выглядит родной и смутно знакомой. Я ведь застал директора Академии айка Эллара, я даже учился у него.
        Борх неопределенно булькнул и перешел из состояния замешательства в состояние откровенного шока. Побагровел, хрипло дернул воротник, отдышался. Пробормотал исключительно виртуозную и нецензурную фразочку про самих генетиков и их родственников. Потер лоб и добавил, что уже вылетает в Карн и оповестит кого следует.
        - Ты вообще насколько уверен? - еще раз уточнил Борх.
        - Я хорошо знал Эллара, единственного в своем роде айка, существо уникальное, вне пределов нашего понимания. Неповторимое, если не считать Юнтара… которого я знал еще лучше. Ни я, ни кто-либо еще в мире не видел прежде ни айка-женщину, ни айка-ребенка. В чем я могу быть уверен? Меня осенило минут десять назад, прямо перед твоим звонком. Докатилось запоздалое понимание: когда я рычал и ругался с этой тупой Дуурхой, девочка мне со-чувствовала. По полной. Без всяких там натяжек, детских недопониманий и проблем с настройкой на малознакомое сознание.
        - Клянусь пьяным зеленым драконом…
        - И его похмельной икотой, - подмигнул Йялл. - Никуда ты не летишь. Береги ублюдка Дика крепче, чем хрупкий межрасовый мир. Нам бы успеть понять, кто поселил эту Сати в городке, пока свидетель жив. Ставлю золотую мисочку Гиркса Пятого и его же ценный шелковый коврик с родословной: в деле замешан хоть один из старших айри.
        - Узкий круг подозреваемых, - уныло согласился Борх и добавил еще тоскливее: - И широчайшее представительство лучших адвокатов у них на службе… Не зря говорят: богат, как айри.
        Глава вторая
        Увольнение и наем
        Утро начиналось так славно… Кто мог предсказать три часа назад, что он к полудню окажется безработным изгоем? Он, самый молодой и перспективный помощник куратора программ общепланетарной промышленной интеграции, почти член Большого Совета. Всего пара шагов оставалась до этого высочайшего статуса на планете. В тридцать два, на самом взлете стремительной карьеры, он внезапно и необратимо перешел в пике, не предполагающее ничего, кроме катастрофы. Во рту сухо, язык шершавый. Кашель душит. Мысли топчутся в темноте, словно кто-то без предупреждения погасил свет. Сегодня у него три важных встречи. Были в планах, были… Надо все время добавлять это «были»! Сегодня он хотел основательно подмочить репутацию своего заместителя и в перспективе сменить его на давно подобранного человека с правильными взглядами на жизнь. Куратору не нравится ни кандидат, ни его взгляды. Но утром казалось, что это можно преодолеть. Он умеет управлять подачей фактов… Умел. Все в прошлом.
        Почему? Повод ему только что сообщили. А вот причина… Разве опустится до пояснений сам координатор Большого Совета, посетивший ведомство исключительно, чтобы сказать: «Уберите отсюда эту грязь»? Никогда. Развернулся и удалился. Тот, кого он видел вживую в первый и последний раз. Один из самых влиятельных людей планеты. Ничтожество, не понимающее ценности своего поста. Подлец, одним движением уничтоживший его карьеру. Жестоко, без раздумий, прямо-таки зверски. Публично. Наверняка и без единого шанса на восстановление статуса. Для такого жеста надо иметь веские причины.
        Впрочем, причин слишком много, чтобы уверенно выбрать ту, которую удалось выявить инспекции. Нет сомнений: добрались до сведений именно люди Фьена Бо, этого желтокожего обезьяноподобного ничтожества. Генеральный инспектор! Пост высокий, но что с него имеет ничтожный Бо? Головную боль. Ни личной яхты, ни замка, ни острова… Теперь это, оказывается, не модно. Теперь модно иметь постоянное приглашение в гости на Хьёртт, к желтоглазым дикарям.
        Бывший помощник куратора зло кашлянул и засмеялся. Скорее всего, именно это и выведали. Да, он - один из лучших в Среде постановщиков сценария «информационной пружины». Он способен так запрограммировать и отстроить вброс сведений в Инфосреду, что в них поверят и на них отреагируют заранее спланированным образом. Взять хотя бы тех же волвеков. Не он начал кампанию по их дискредитации, но именно пять лет его работы позволили существенно подпортить репутацию стаи. И накопить средства на личную, пусть и небольшую, космическую яхту. Были оговорки в официальных сообщениях, информационные программы с неоднозначным подтекстом, ярко поданные конфликтные ситуации, из мелочи раздутые до уровня проблемы. Подкармливал он и «черных» новостников, заказывая у них откровенно провокационные сюжеты. «Шок: гролл загрыз женщину». Или: «Смотреть всем: волвек уродует ребенка». Да, даже так глупо и дешево… Но и это помогало создать нужный настрой. Главное в работе - комплексность подхода и грамотная дозировка информации. Только кому теперь нужен его опыт?
        Бывший помощник куратора принял вызов своего агента и поморщился. Голос звучал без прежней приветливости, а в глаза ему и вовсе не смотрели: и там уже все известно… Новости Большого Совета быстро распространяются.
        - Продаешь яхту? - усмехнулся приятель - уже бывший. - Обстоятельства, понимаю. Ты тоже должен понимать: мой процент утраивается. Придется продавать в два-три этапа, отделив от твоего имени. Цена, сам понимаешь, будет низкая.
        И дал отбой. Не дожидаясь согласия!
        Бывший помощник куратора - а сейчас он и сам не мог называть себя иначе, ужас слова «бывший» гудел в ушах, отчуждение окружающих давило - спустился в роскошный холл особняка своего ведомства. Нехотя сказал «да», подтверждая список возвращаемого служебного имущества и ценностей. Мобиль, квартира в Гирте и так далее. Дежурный курсант, будущий инспектор, принял формкристалл служебного удостоверения и молча отвернулся.
        - Мне никто так и не назвал официальную причину увольнения, - разозлился бывший.
        - Вы видите несколько вариантов? Я сообщу в инспекцию, и мы продолжим вас изучать. Вот список выявленных на данный момент нарушений, - отозвался без задержки курсант и достал из ящика старомодного, как и весь особняк, стола рисовую бумагу с полным текстом увольнения и размашистой подписью куратора. Передал в руки официально, с явным удовольствием. И добавил, не пряча презрения: - Но есть еще кое-что. Здесь не указано, но это ускорило прохождение приказа. Час назад вожак стаи Даур Трой перевел вам двойную сумму за сведения, запрошенные им вчера. Фиксация последней сделки уже прошла. Поэтому предупреждаю: через двадцать три часа ваше пребывание в Центральной провинции будет считаться нарушением закона. Метка в ваши личные документы уже внесена. Прошу покинуть помещение.
        Бывший скомкал бумагу, выругался и побрел к высокой двери. Резной дуб в позолоте. Лет триста назад в этом особняке размещалась резиденция князей. Теперь не принято строить высокие здания и засорять новоделом древние города. Тем более Гирт, где располагается вся система планетарного управления.
        На газоне у самого входа стоял личный мобиль, вызванный еще из кабинета. Небольшой, спортивный. Модель нового сезона… Вряд ли удастся заполучить в зиму такую же модную игрушку в дизайне следующего года. С этой мыслью изгой нырнул в салон, отгораживаясь от ставшего неприветливым города. Вздрогнул: в соседнем кресле сидел пассажир. Тот самый айри, заказавший пять лет назад работу по волвекам. И не только ее.
        - Как неосмотрительно вы себя вели, - высокомерно поморщился айри. - Полный провал… Мы истратили на вашу карьеру немалую сумму. Полезность оказалась низкой. С людьми так часто случается: вы слишком самонадеянны, жадны и глупы. Неужели не приходило в голову, что инспекция заинтересуется источником избыточно высоких доходов?
        - Я маскировал их. Ваша помощь была ничтожной, я всего добился сам. Вы мне, кстати, еще должны немалую сумму.
        - Мы не оплачиваем неудачникам пособия по безработице, - рассмеялся айри. - Но я могу вас пристроить на новое место. Конечно, Трущобный город не так красив, как Гирт, и должность нашего представителя и контролера при обороте ряда запрещенных изделий и препаратов тоже не столь почетна, как место в ведомстве промышленной интеграции. Но проект общепланетарный. Репутации у вас больше нет, а деньги вы не разлюбили. Подумайте.
        - Хотите меня довести-таки до пожизненного места на плантациях кофе в Тимассе, где заключенные мрут в пятьдесят, не выдерживая климата и условий жизни? - разозлился бывший партнер айри.
        - Просто предлагаю работу и доход, - пожал плечами пассажир.
        - Я пойду на прием к генеральному инспектору и сдам вас, весь ваш нелепый мирок айри, сдвинутых на ненависти к нам, живущим мало, но добивающимся успеха.
        - Желаете сократить свой путь на плантации? - лениво усмехнулся айри. - Не возражаю. Сообщите, какое количество сведений по промышленности вы передали и как мы их использовали. Заодно расскажите, как вы трижды добивались своими информационными вбросами масштабных нападений групп молодых недоумков на злодеев волвеков. Как…
        - Я, пожалуй, не пойду к Фьену Бо. Но черный рынок… Грязные людишки, риск.
        - Приятно начинать новый деловой разговор, - чуть оживился айри. - Сколько вы хотите за риск и прочее? Предлагаю обсудить по дороге. Ваш новый офис на юге. Я уже задал курс. Просто подтвердите.
        - Я слышал не раз, что связавшиеся с вами уже не могут порвать контракт, - мрачно отметил бывший. - Но не верил.
        - Мы умеем организовывать информацию лучше вас, - любезно улыбнулся айри. - Итак, пять часов полета. Чтобы не скучать, я изложу вам правила работы наших представителей. Начну с главного: мы не отправляем на плантации опасных и неисправимых. Поэтому у нас не воруют, нам не лгут. Мы умеем контролировать сознание своих партнеров. Добросовестность, страх, лояльность, уважение - все тренируемо.
        Айри поднял руку и неторопливо выпустил когти, которые есть у каждого представителя этой расы. Острые, длинные и убедительные. Смахнувшие отделку с прочного каркаса передней панели салона демонстративно и без малейшего усилия…
        Глава третья
        Хроника большого переполоха
        Четыре часа полета до Академии утомили Йялла сильнее затяжного бега или неравного боя. Он едва успевал закончить, а точнее, оборвать на полуслове один непростой и торопливый разговор - как возникало новое приглашение к общению, и опять от важных людей и нелюдей, озадаченных, недоверчивых и встревоженных. Сати еще не добралась до Карна, но уже стала сенсацией. Одни полагали, что подозрения Йялла относительно девочки - бред. Другие в них верили и потому отмахивались и отрицали такую возможность вдвойне энергично, заранее рассмотрев многочисленные сложные проблемы. Третьи азартно потирали руки: уникальный подопытный образец с каждой минутой все ближе.
        Директор Ялитэ нахмурился, сухо кивнул и отключился. Это был самый короткий разговор и наиболее полезный из всех, как показалось Йяллу. Айри, почитаемый опытным и влиятельным старейшиной этого народа, явно знал, кому звонить и где искать прошлое Сати, разгадку ее рождения. Беседа с Тимрэ тоже ограничилась дюжиной слов. Тот понял сразу и пообещал все устроить. Значит, охрана у Сати будет. Не головорезы и даже не снави. Гораздо лучше: статус, при котором запрещено считать ее подопытной и наверняка в придачу - право учиться в Академии.
        А еще Йялл пообщался с главой медиков - Тиэрто. Старый айри впал в настоящее бешенство. Он больше других ученых ненавидел опыты с генетикой разумных - сам наигрался и заплатил за ошибки сполна… Он уже с усердием крота принялся рыть архивы биологов и генетиков, пытаясь понять, кто и когда интересовался работами по мутациям, давно закрытыми и заброшенными. Собственно, сразу же после высадки волвеков на Релате было единогласно признано: категорически нельзя пытаться создавать новые виды разумных существ. Как нельзя и модифицировать имеющиеся. И без того люди, айри и волвеки уживаются с трудом. Новые расы и новые проблемы никому не нужны. Или все же нужны?
        Йялл тяжело вздохнул, принимая очередной вызов уже на подлете к побережью.
        - Посадка у главного корпуса, - коротко распорядился Ялитэ. - Сам встречу.
        Это было ожидаемо, и Йялл даже слегка удивился: зачем директор звонит? Но тот продолжил фразу, и все стало ясно:
        - Первый… то есть твой отец был здесь и срочно улетел по делам, но его жена осталась и ждет тебя. Уж извини, придется вам встретиться. С ним я разговаривал, мы достигли взаимопонимания. С тобой тоже следует побеседовать?
        - Теперь неважно, что было раньше. Я ведь прибываю не как одиночка, а со своей стаей, - гордо отметил Йялл. - Так и передай. Я нашел тех, кому моя душа охотно и полно со-чувствует.
        - Ах да, ты теперь тоже Первый… - задумался директор. - Это вас примирит?
        - Мы не ссорились. Но ты прав, это допускает возможность общения. Для него и для нее - допускает. Прежде, как тебе известно…
        Ялитэ, само собой, подробности знал и поэтому не стал дослушивать окончание фразы. Времени у него нет ни минуты, а уж лишнего, на пустые разговоры, тем более. Экран погас, точнее, восстановилась прозрачность купола мобиля. Йялл нехотя изучил вид под днищем, настоящий, не через проекцию радарного типа, удобную для навигации. Безоблачное небо, идеальная погода. Панорама Академии открывается - залюбуешься. Вовек бы ее не видеть…
        Откуда той же Лорри знать о событиях тридцатилетней давности? О болезненности для него, Йялла, воспоминаний да и самого вида побережья. Наверняка медицинский мобиль специально полетел по более длинному маршруту в угоду Сати. Чтобы оценила красоту Ирнасских гор, потом осмотрела побережье, море - и медленную, плавную прорисовку деталей города Гирта в устье Карниссы. Сперва контур у кромки горизонта, потом яркие пятна черепичных крыш и шпили в веселой полированной меди, покрытой защитным лаком. Зелень парков, причудливую линию прибоя и сложные изгибы стен средневековых замков, что занимают острова в устье. Им, самое малое, по пять сотен лет. И все до единой усадьбы принадлежат или членам Совета, или представительствам провинций, или отданы под штаб-квартиры всепланетарным ведомствам. Политика любит уединение и иллюзию патриархальной тишины. Так удобнее демонстрировать благодушие и открытость, единство позиций и взглядов. А заодно чувствовать себя обособленно: от любого соседа отделяет хотя бы узкий, но пролив. Свой причал, своя площадка для посадки мобилей, свои системы связи, своя территория,
огражденная низенькими, но самыми настоящими каменными стенами.
        Главная набережная города, древний порт и старинные кварталы сохранены усилиями директора Ялитэ и координатора Центральной провинции. До сих пор по традиции координатор здесь - всегда из прямых родственников одного из старых родов правителей Карна, Ирнасстэа или иной территории, вошедшей в состав провинции. Центральной - поскольку здесь сосредоточено руководство всем нынешним Релатом. И здесь же находятся старые корпуса Академии, крупнейшего научного и учебного сообщества планеты. Шутка ли - миллион студентов, и это помимо обучаемых дистанционно и в филиалах. Плюс исследовательские группы и обслуживающая структура. В Академии любят говорить в шутку, что директор Ялитэ мог бы требовать статуса координатора провинции. Хотя, если разобраться, зачем ему еще и такой статус в мире людей? Ялитэ и без того - ан-моэ, один из неоспоримых вожаков народа айри.
        Йялл тронул пальцами консоль, изгоняя все намеки на прозрачность обшивки. Посторонние мысли не помогали. Если бы летел один, никогда бы не выбрал этот маршрут.
        Тридцать лет назад он был молодым восторженным щенком… Мир казался идеальным. Люди были друзьями и братьями, все до единого. Он стоял там, внизу, у здания главного корпуса, в такой же ясный день. Сжимал в ладони цветы, безжалостно надерганные на ближайшей клумбе. Мама должна была прилететь на неделю позже, вот и не успел подготовиться, найти букет поприличнее. Не пропустил сообщение, примчался, успел до посадки - уже хорошо.
        Она возвращалась с западного побережья Обиката, мобиль ожидали точно с такого же, как теперь, маршрута. Он сам смотрел в небо, закинув голову. Долго смотрел. А потом в сознании возникла тень беды. Скользнула темным облачком беспокойства. Сразу разрослась до приступа боли и непоправимости уже случившегося, но все еще длящегося. Рядом охнула мамина подруга, снавь второго посвящения. Шагнула, молча вцепилась в его руку: волвеки умеют делиться даром и помогать. Они вместе пробовали хоть что-то изменить, но не смогли. Разгерметизация в верхних слоях атмосферы… Мобиль еще падал, а маму уже было поздно спасать. Но они упрямо старались спрессовать воздух, смягчить удар, исключить угрозу возгорания. Надо ведь хоть что-то делать - немыслимо просто так стоять и ощущать всем своим враз помертвевшим сознанием бесконечно длящееся падение. В черноту, в пустоту, в отчаяние одиночества. Люди умеют переживать такое. Отец говорил, что у людей толстостенные души. Им легче, они не со-чувствуют ни в жизни, ни в смерти.
        Он, Йялл Трой, то же пережил. Вынудил себя суетиться, лично решать бессмысленные и легко урегулируемые кем угодно из друзей и родных вопросы похорон, передачи дел, формальности наследования. Он запрещал себе отчаяние. Больше года не решался менять облик, поскольку знал: зверем перетерпеть проще. Гроллом можно уйти в пески Красной степи и там дать себе волю. Даже выть… А каково отцу? Тут не до простоты. Надо цепляться всеми когтями и тянуть, его-то, вожака, еще не поздно отспорить у смерти.
        Пары волвеков создаются один раз, тем более это верно для Первого. Для вожака, настраивающего весь род и несущего полноту ответственности за дар стаи и, порой ведь думается и так, за ее проклятие - единое сознание. Отец не мог позволить каждому волвеку корчиться от боли, со-чувствуя вожаку. И перешагнуть через ужас того дня долго не решался. Потому что перешагнуть - значит забыть хотя бы часть прошлого. Он тоже был в мобиле и оттуда - вместе с сыном и подругой жены - старался смягчить удар и сохранить шанс на выживание самой своей дорогой и любимой, матери Йялла. Увы… Волвеки скроены крепко, тем более лучшие из них. Перепад давления, чудовищный холод, удар, довольно длительное пребывание без сознания в воде, огромная кровопотеря, переломы - все это не убило вожака. И было заведомо непосильно для его жены, принадлежавшей к расе людей. Для его первой жены. Он не хотел возвращаться в мир один. Даже к взрослому сыну, даже к стае…
        Йялл кое-как отгородился от воспоминаний и сердито ткнул в консоль, подтверждая согласие с режимом посадки на автопилоте. Дурацкие правила. После той аварии ввели массу ограничений - нелепых, но обязательных к исполнению. Три дня проверяли все высотные мобили, еще полгода собирали по кусочкам тот самый, погубивший маму. Волвеки ныряли у побережья круглосуточно, остервенело рыли донный ил, не доверяя технике. Их чутье действительно сложно заменить самыми современными приборами. И все же тогда не нашли ни малейших внешних причин аварии. Этими словами осторожные члены Совета заменили более рискованное для межрасового мира определение - подозрение на убийство. Отца полгода буквально собирали, сращивали и сшивали заново. Все, кто мог и должен был, прилагали усилия. Но больше иных - Тиэрто, лучший медик тогдашнего и нынешнего Релата; Риан - древнейший айри и наставник снавей. А еще Тайя, снавь, любимая ученица Риана.
        Отца спасали всем миром. Я, Йялл Трой, одиночка, спасался сам. И, как понятно теперь, так и не смог до конца изгнать боль, жгущую веки и рвущую душу. Весь полет над побережьем - сплошная боль. Нет полета, только падение. В отчаяние прошлого, в невозвратность утраты, в ужас бессилия. Я, такой могучий и рослый, сын и опора рода, не смог сделать ровным счетом ничего. Только попрощаться и принять последнюю боль. Маме было невыносимо, чудовищно больно. И я корчился, задыхаясь. Как могло такое случиться: здесь, под густым синим небом, в замечательно плотной атмосфере Релата, погибнуть от недостатка кислорода, от чудовищного перепада давления? Там, на Хьёртте с его редкой атмосферой, угроза для людей есть, но приняты все меры в накрытых куполами городах и на внешних пространствах. За полтора века никто не пострадал, хотя над поселениями метеориты пробивают купола не так уж редко. Да и тектоника порой дает о себе знать… Но мама погибла здесь. Ушла невозвратно, и даже в памяти стаи я не могу прочесть ее след. Ведь я - одиночка…
        Под днищем мобиля скрипнула мелкая мраморная крошка старомодной посадочной площадки. Йялл заставил себя разжать кулаки, начал приводить по возможности в норму выражение лица, мысли и тем более эмоции. Волвеки отдали свой остров-представительство координатору провинции Вендир, северной на этом континенте, чтобы не видеть каждый день побережье. Никто из семьи Трой не желал из окон своего дома наблюдать посадку мобилей со злосчастного маршрута. Отец вообще пытался уйти в пески и жить тихо. Но волвеки со свойственным им упорством не допускали даже мысли о возможности смены вожака…
        В стенку мобиля, снова ставшую прозрачной в результате исполнения требований по режиму посадки, застучали усердно, часто и резко. Йялл даже вздрогнул от удивления. Разблокировал двери. Подумал мельком, что он явно пропустил торжественную встречу, увлеченный мыслями и старой болью.
        - Знакомься, - излучая совершенно солнечное счастье, выдохнула Сати. - Мой котенок. Гиркс Пятый, с документами и вот - с сапфиром на ошейничке, только что доставили. Гиркс синеглазый, видишь? И ничуть не помоечный, как вообще можно так его обзывать! Но я не сержусь. И он тебя простил, ты же просто сгоряча, не подумав сказанул. А на самом деле ты добрый, котят любишь.
        Йялл благодарно улыбнулся. Хорошо быть стайным. Он уже забыл, насколько. Нет у стайных черного отчаяния, потому что нет одиночества. Начнешь тонуть в воспоминаниях - прибегут и спасут. Как спасла стая своего вожака Даура. Как сейчас выручает его, вожака Йялла, маленькая Сати. Старается, изливает счастье на него одного. Лечит. Откуда что взялось? Не учили ее, но справляется. Йялл принял котенка в свою широкую ладонь. Небольшого, в дымчато-сером детском пуху, неуклюжего, смешного, короткохвостого. Месяца четыре от роду, никак не больше.
        - И правда синеглазый. - Радоваться получилось сразу и без усилия. - Он уже выучил свою кличку?
        - Имя! - важно поправила Сати. - Я раньше звала его Котя. Не могла ничего придумать, он все время рос и менялся, как тут сообразишь? Но теперь у него есть документы и имя. И хозяйка!
        Гиркс попробовал облизать большой палец волвека, потерся шеей, оставляя свой запах, высоко и коротко воскликнул: «Яо!» Не мяукнул, а именно высказался и познакомился. Сати рассмеялась, звонко стукнула золотой мисочкой об пол мобиля, безразлично к ее материалу - настоящее золото! - отпихнула в дальний угол и потрясла перед самым носом Йялла бумажным ворохом. Разноцветные гало-печати в солнечных лучах сверкали и лоснились радугой оттенков. Плоский формкристалл в верхнем правом углу каждого листка то и дело вспыхивал, последовательно выдавая объемный портрет котенка, рисунок радужки его глаза, клеймо в ухе, идентификационный номер вживленного маркера. Сати встала на цыпочки, обняла сидящего Йялла за шею и поцеловала в щеку:
        - Ты его отстоял. Ты порвал злую тетку в клочья. Я знаю. Я вообще отчего-то все про тебя знаю, и мне это нравится. Если очень постараюсь, я рычать смогу, наверное. Ур-р-р? Нет, не так. А-ар-р!
        Голосовые связки у нее были самые обычные, человеческие. Зато слух, как с долей неудовольствия отметил Йялл, явно позволял разобрать то, что не полагается воспринимать людям. Например, не осталось без внимания его негромкое рычание на лестнице во время переодевания. По меркам стаи, не очень цензурное. Особенно то, что отдаленно похоже на «а-ар-р».
        Совсем рядом гравий без скрипа уплотнился под мягкими шагами. Йялл покинул мобиль и обернулся, сразу, еще в движении, кланяясь:
        - Сати, познакомься. Это Тайя Трой.
        Зеленовато-золотые глаза Тайи блеснули радостью встречи, такой долгожданной. Йялл улыбнулся в ответ и охотно открыл сознание, расставаясь с многолетней замкнутостью в себе. Так удобно обходиться без слов! Слов, которые всегда врут хотя бы своей примитивностью усредненного и общего для всех, толкуемого словарями, смысла. Можно отозваться: «Да, рад». И добавить смысл, молча. То есть словами просто и плоско - рад, а сознанием: «Греюсь и отдаю тепло, вижу твою красоту и радость, душой успокоен, вы с отцом стали единым целым и действительно теперь семья, а что может быть дороже и важнее…» И еще добавить: «Я стал наконец взрослым и взял на себя ответственность за новую семью и стаю, я теперь понимаю, что всегда был слишком упрямым, и по природе я одиночка, признаю. Так ведь все вожаки - хоть немного одиночки, трудно нам с отцом было двоим уживаться, а тебе пришлось и того сложнее, уважаю и даже преклоняюсь…» Много всего, как такое уместить в человечье «рад»?
        Йялл очень давно не встречался лицом к лицу со второй женой отца. Собственно, с того самого дня, когда привез ее в старейший город-купол на Хьёртте. Тогда она и невестой-то еще не была объявлена. Он сам задумал второй брак отца. Чуть ли не силой притащил Тайю в дом семьи Трой и сказал: «Я ухожу из стаи в мир людей, откуда родом моя мама. Я забираю с собой прошлое. Потому что вожак не имеет права постоянно смотреть назад. Он должен двигаться вперед, ради всех нас». Йялл не сомневался в своем праве забрать прошлое, ведь в стае род числится по линии матери, хотя фамилия дается по отцу - чтобы людей не запутывать и не выпячивать лишний раз свою самобытность. Фамилия его Трой, но любой в стае знает, читает сознанием - это Йялл, отец его из рода Трой, а кровь и память матери, подательницы жизни, отзывается именем Ринай. Значит, за ним право взять отчаяние утраты и скорбь.
        Только прежде никто не использовал это право так жестко, отказывая отцу в родстве - грубо отнимая память, боль, даже чувство вины. Глуша голос крови. Сказать, что Даур Трой от услышанного пришел в бешенство, это ничего не сказать. Но в комнате рядом с Йяллом стояли те, кому и вожак не мог возразить: родной прадед, первый Йялл, он еще был жив, и учитель снавей айри Риан, обманчиво-легкий, невысокий и спокойный. Бесконечно уважаемый стаей… Оба не позволили отцу ничего изменить в решении сына. Кроме одного. Даур бросил в спину уходящему слова, о которых позже, наверное, жалел: «Ты одиночка, нарушивший волю вожака. И пока не обретешь тех, кому сможешь искренне и глубоко со-чувствовать, пребудешь в мире людей». Йялл больше никогда не появлялся дома и вообще на Хьёртте. А Тайя осталась. Она любила Даура без надежды на рождение отклика в его израненной душе. Уговаривала жить и дарила тепло, не получая ответа. Долго. Это Йялл тоже видел и понимал. Ей, если разобраться, пришлось тяжелее всех.
        - У меня теперь есть стая. - Йялл положил ладонь на плечо Сати.
        - Ты и твой отец - вы оба до безобразия категоричны, - улыбнулась Тайя. - Наконец-то я могу сказать это, глядя в твои бессовестные синие глаза: ты чудовище. Настоящее, до последнего движения души - в великого предка, на которого похож до самой малой черточки даже внешне. И все же мы встретились, ты преодолел темные годы, и прошлое снова стало общим, как он предсказывал.
        - Глаза у Йялла желтые, как у всех вас, - сообщила Сати очевидное для себя.
        - По меркам людей, да. Но мы учитываем малозаметные вам оттенки, - пояснила Тайя. - У Йялла - синеватый, особенно по кромке радужки. Вы, люди, не замечаете подобных деталей.
        Сати задумчиво прищурилась. Почесала за ухом, усердно копируя жест своего «вожака». Получила от него по руке, хихикнула. Обняла Гиркса, зарылась носом в его мех:
        - Все я вижу. У тебя, теть Тайя, глаза зеленые. Вот.
        - Точно, - удивилась Тайя. Подала девочке раскрытую ладонь: - Идем. Я покажу тебе главное здание Академии. Расскажу, чему тут учат, и ты выберешь себе занятие по душе.
        Сознание жены Первого открылось для Сати мягко и полностью. Так безоглядно распахивают душу только для своих, ближних. Девочка оценила, заулыбалась. Усадила котенка на плечо и сунула ладошку в предложенную руку. Тайя удивленно дрогнула бровью. Вместе с прямым контактом через кожу пришли ответное тепло и расположение. Женщина оглянулась на Йялла:
        - Твоя новая сестренка действительно необыкновенная. Мы пойдем к Тимрэ, он ждет.
        - Освобожусь - найду, - коротко бросил волвек и заспешил навстречу айри Ялитэ, приглашающе махнувшему рукой и уже шагающему к корпусу ректората.
        Вдвоем они поднялись по лестнице на третий этаж, направляясь к кабинету директора. Ялитэ выглядел довольным, то и дело подкидывал в ладони возвращенный Лорри шар, рассматривал его на свет, словно пытался убедиться, что все цело и не стерта ни одна запись.
        - Девица хоть и шумная, но в целом интересная, неглупая, - отметил он. - Пристроил в архив. Раз воровать была горазда да еще на беспорядок имеет наглость жаловаться, пусть охраняет и систематизирует. Уже лет семьдесят в архив не удается подобрать такого, знаешь ли, фанатика. Прежде я подобных не ценил, а теперь по ним скучаю. Да, бабушку девочки я поселил на первом этаже ближнего гостевого домика.
        - Спасибо. Что-то выяснилось по поводу Сати?
        - Еще как выяснилось! Имея статус ан-моэ и соответствуя ему, я пребываю в ледяном бешенстве. Официально, - с долей иронии пояснил директор Йяллу, удивленному отсутствием следа означенной эмоции. - Я официально гневаюсь, вам, стайным, такого не понять… В обход меня, без сообщения Совету ан-моэ, некий низший айри Риттонх, не имеющий даже статуса моэ, открыто заявил о правах отцовства. Тебя именует похитителем, шумит, требует немедленно вернуть ребенка. Утверждает, что его шантажировали, угрожали причинить вред Сати и вымогали деньги. За сердце хватается, капли пьет, общается с юристами. Невероятная история. Заслушаться можно, так трогательно. Плачет в голос. Приобрел с доставкой на дом десяток шелковых платков для вытирания слез. Абсурд!
        - Кто же, согласно его версии, мама Сати?
        Ялитэ усмехнулся, распахнул дверь кабинета и кивнул, пропуская Йялла вперед. Шагнул следом, щелкнул замком, повозился, устанавливая режим защиты от прослушивания.
        - Правильно спросил. Я и сам сразу поинтересовался. Вот тут у Риттонха и началась красочная, достоверная истерика. Сильно пригодился платок: в нем удобно прятать лицо… Полагаю, он будет изображать невменяемость, пока не нащупает подходящий ответ.
        - И пока не установит, где сейчас Сати и как много нам известно.
        - Не так мало, как он хотел бы. Просмотри это, я пока побеседую с кем следует.
        Йялл кивнул, опустился в глубокое кресло и прикрыл глаза. Контактная лента скользнула из подголовника, обняла лоб. Он слышал, само собой, что в прежние времена люди не имели доступа к системам прямого обучения и полагали себя обделенными. Твердили, что дикари волвеки добиваются всего и без усилий, поскольку им удалось перенять таланты айри. В том числе их способность считывать информацию с шаров знаний напрямую, минуя кропотливое заучивание по книгам и иным пособиям. И если бы людям повезло точно так же…
        Восемьдесят лет назад им повезло. Системы нейроактивации нового поколения - так назвали разработку - открыли людям и возможность прямого обучения, и полноту ощущений при пилотировании мобилей и космических яхт, требующих так называемого слияния, то есть прямого приема потока информации мозгом. И что? Число гениев не увеличилось. Зато общий уровень обучения стал выше, срок получения образования сократился. Отсев лентяев и бездарей из Академии происходит быстрее и жестче. Да и количество заочных студентов выросло.
        - Откуда информация? - уточнил Йялл, морщась от срыва настройки при разделении внимания на два потока.
        - Риан оставил на столе полчаса назад и исчез. Откуда он это взял, не знаю. Сам понимаешь, наш упрямец городил невесть что про рацион кормления обикатских короткошерстных, усердно избегая иных тем.
        Йялл довольно хмыкнул. Значит, Сати уже знакомится с учителем - самым лучшим айри Релата. Можно спокойно просматривать данные и уделять малую толику со-чувствия ей, чтобы знать хотя бы в общих чертах, что происходит там, у Риана и Тимрэ.
        Сведения, транслируемые в сознание, представляли собой теоретическую научную разработку очень узкого и сложного прикладного раздела генетики. Йялл иногда рычал и шипел, мучительно чесал за ухом. Увы. Не его сфера знаний. Из потока информации лишь малая часть приживалась и рождала понимание. Остальное тупо складировалось. Гора малопонятных чужих умностей росла пугающими темпами, к тому же украшенная выкладками и ссылками на незнакомые первоисточники да старые закрытые архивы проекта по генной мутации волвеков. Когда трансляция закончилась и лента уползла в гнездо кресла, перед глазами плавали зеленые круги, словно он долго и упорно смотрел на солнце и сжег сетчатку. Ничего, пройдет. Поступив в инспекцию двадцать семь лет назад, он ровным счетом ничего не понимал в законодательстве Релата. Выучил за два дня. И еще три дня ходил слепой, глухой и заикающийся: перегрузка мозга. Потом восстановился, зато смог вместе с остальными сдать вступительную работу.
        На лоб легла влажная ткань, пропитанная специальным составом. В правую руку был бережно помещен бокал. Йялл блаженно вздохнул. Не отрываясь, выхлебал томатный сок. Ледяной. Лучше не бывает.
        - Еще дать, вонючий гролл? Или уже прекратишь шипеть, маскируюсь под змею?
        - Лорри, спасибо. Откуда ты…
        - Все ушли полчаса назад. Меня оставили твоей нянькой. - Лорана присела на подлокотник, спихнув левую руку волвека. Мечтательно вздохнула: - Классный мужик этот директор. Отругал, запугал и воспитал в пару минут. Я теперь главный архивариус. Головой отвечаю за всю библиотеку. Не пойму только, на кой ляд ему моя голова да еще с этими жалкими остатками прически? Он и на прочее не клюнул. Йялл, ё-о-о, как же срочно мне надо лечиться! Не желаю выглядеть развалюхой.
        - Лорри, он не человек. Он айри.
        - И что это меняет? Лет десять назад у меня было три постоянных клиента из этих, когтистых. Последний отвалил по осени… Ничего особенного. Разве что один из них - тот обожал причинять боль.
        - Лорри…
        - Ой, ладно, нежные мы, подробности не любим, - хмыкнула Лорана. - Щас вообще как на духу вещаю: ваши к нам в город не наведываются. Девочки полагают, вы вегетарианцы во всех смыслах. При таких данных - и полный облом… А я ради тебя и наголо побриться согласна, имей в виду, зверик. Чего там надо рычать? Мне же Сати объясняла: а-а-р? А-ар-р?
        Наглая девица захихикала, довольная тем, что смогла-таки довести шеф-инспектора до низкого басовитого рычания. Ей так и велел незнакомый врач. Мол, расшевели его, пойдет на пользу, он быстрее восстановится. Бессмысленно моргающие желтые глаза с расширенными почти во всю радужку черными зрачками посветлели от бешенства. Зрачки прыгнули, сошлись в узкие вертикальные щели, сфокусировались. Перед носом волвека уже имелся второй бокал с соком, что прекрасно погасило гнев.
        - Ты переварил гадость, которую тебе запрессовали в мозги? - куда мягче сочувственно уточнила Лорана.
        - Да.
        - Поделись, а?
        Йялл потянулся, откинулся в кресле и спихнул Лорри с подлокотника, отвоевывая пространство. Судя по положению солнца, клонящегося к закату, из жизни выпало не менее полутора часов. Не так уж и много, если разобраться. Он ведь осилил и сами сведения, и сверх того два курса базовой теории по теме, любезно подгруженные по его запросу локальной обучающей сетью Академии. Лоране как раз хватило времени, чтобы раздобыть приличные вещи и переодеться. Занятно она выглядит в длинной юбке и без своих извечных каблуков. Очки с сиренево-розовой переменной тонировкой приятно удивляют. Нашла способ добрать солидности. Удачный, кстати.
        - Делиться толком нечем. Если очень коротко, то айри реанимировали древние генетические разработки. Кое-что дотянули. Отказались от идеи хапнуть все, о чем только смеют обычно мечтать эти человекоподобные драконы: то есть и крылья, и фактическое бессмертие, и господство над миром. Просто хотят стать самодостаточной расой.
        - А сейчас они что, не таковы?
        - Их дети - всегда люди. Потому что превращение из дракона крылатого в айри, дракона человекоподобного, явление разовое. Обретя полноценный разум, они лишаются возможности продолжать род вне сообщества людей. В ином качестве, нежели человеческом.
        - Во завернул мозги рулетиком! - поразилась Лорана. - Что у них баб нет, я и так знала.
        - Не совсем так. Нет бескрылых драконий. Однако же айри попытались создать нечто очень близкое по сути, используя в качестве основы айка. Как ты, может быть, знаешь, таких айков было в нашей истории всего-то двое - Эллар и Юнтар. Тех, кому сам Великий помог выжить и измениться. В общем, как я понял, Сати генетически не просто айк. Она самая настоящая родная дочь Эллара. При ее создании повторили старый опыт, запрещенный и принципиально невыполнимый для взрослых организмов.
        - Как же они…
        - Без особых проблем. То, что запрещено и невыполнимо для взрослых, порой допускается в особых случаях. Очень редко. При обнаружении генетических дефектов, не позволяющих паре иметь здоровых детей. Контролируемое формирование здорового эмбриона. Это делается здесь, все оборудование имеется в Академии. Айри подделали документы для доступа в лабораторию, украли генный материал, в итоге появилась Сати. Пока что ребенок, внешне подобный человеку. Сознанием - айку или волвеку. Но что в ней заложено, я не знаю. И сами они были в больших сомнениях. Часть терминов из отчета я так и не понял, не нашел им соответствия в общедоступных источниках.
        - Что теперь станешь делать, зверик?
        - Пойду искать Риана. Он наверняка подскажет. Хотя бы намекнет.
        - Иди. А я мозги нагружу, - сокрушенно вздохнула Лорана, отказываясь от дальнейшего проявления любопытства. - Надо прекращать безобразия в архиве. И в лабораториях, пожалуй, тоже. Шастают где хотят всякие там… Система старенькая, дыр в ней полно. Разберусь - жулью хвосты прищемлю. Они у меня узнают, где гроллы зимуют. Я им такую дисциплину в Среде отстрою - не вздохнут без моего ведома, подлюки пыльные!
        Йялл уступил кресло. Покинув кабинет директора, он удивленно пожал плечами: за спиной щелкнул замок. То ли доверие к новому главному архивариусу выросло сразу до немыслимых высот, то ли система и правда древняя, раз ею без спроса распоряжается, как своей собственной, Лорри.
        - Йялл! - подозрительно мягко и вкрадчиво шепнула бывшая воровка через дверь.
        - Что еще?
        - Я шмотки на твои деньги купила. Пока ты был в отключке. Ну, по отпечатку пальца. Ты уж учти на будущее, способ оплаты совсем тупой, на недоумков. Электронную подпись непосредственного исполнения с отслеживанием характера движения пера подделать в разы сложнее. А подпись вонючего гролла вроде тебя подделать, пожалуй, совсем нереально, у вас движения иные.
        Волвек тяжело вздохнул. Мог бы и сам догадаться. Раз сказано через дверь, нетрудно сделать далекоидущие выводы.
        - Ты обошлась мне дороже Гиркса Пятого?
        - Ё-о-о, ну самую малость, - быстро отозвалась Лорана. - Но я верну. У меня теперь оклад, социалка и вообще новая жизнь.
        - Тогда считай подарком на новоселье, - буркнул Йялл и зашагал по коридору. Рыкнул погромче, уже на ходу: - Но учти, я тебя, сверхдорогая ты моя воровка, немедленно исключаю из состава своей стаи. Твое время вышло, тебе больше не нужна помощь. К тому же накладно тебя дольше держать в стае.
        Он слышал, как за дверью тихо, вполголоса, завизжала Лорри, шалея от новоселья с такими впечатляющими подарками. Пусть радуется. Приятно даже. Жаль, нет времени и возможности отпраздновать сейчас, всем вместе. Не до того. Если верить полученным только что сведениям, если сопоставить их с базовыми курсами обучения, от которых дико кружится голова, то на конструирование и запуск зародыша, ставшего Сати, ушло никак не менее десяти лет. Стоит отмотать назад еще как минимум столько же на теоретические разработки, моделирование процесса и на планирование всей, пока что неясной в своих целях и сути операции. Айри такие, живут долго и не привыкли спешить в важных делах.
        Йялл споткнулся, недовольно встряхнулся. Каждому, будь он волвеком или человеком, свои беды, личные, кажутся более значительными и памятными, чем чужие. Может, именно поэтому они так удобно ложатся в новые обстоятельства и выискивают в них слабину? Чтобы опять поднять вопрос неслучайности давней аварии. Мамы нет уже тридцать лет. Все это время айри усердно планируют нечто незаконное. Три десятка лет назад он, Йялл Трой, не числился инспектором. Он был инженером-двигателистом, тогда еще младшим, в статусе помощника, на новой верфи. И вполне мог, в том числе как сын вожака, стать через пару лет основным кандидатом на место помощника капитана в будущем экипаже «Иннара» и даже капитаном корабельного модуля «Эйм». Вторым кандидатом был айри Литтарим, а сделался в один день единственным: Йялл ушел из проекта после гибели матери. Если бы отец не справился с горем, все волвеки временно приостановили бы работы на верфи, отвлеченные делами стаи. Впрочем, отец и выжил-то чудом! Не случись рядом снави второго посвящения, не успей она вцепиться в руку Йялла, запрашивая настройку и поддержку, пытаясь смягчить
удар… Была бы двойная трагедия. Волвеки выбирали бы нового вожака, долго и тяжело переживая утрату. Забросив дела, оставив «Иннар» на попечение команды айри и людей. Нет, в основном все же именно айри. Ключевые посты были у них. Могли ли планы айри предполагать гибель мобиля с вожаком на борту?
        Чтобы ответить на этот вопрос, надо разобраться в другом. Зачем вообще айри понадобился «Иннар», первый корабль нового типа, достроенный в минимальном ходовом наборе модулей три года назад и проходящий теперь испытания? Вот ведь туча домыслов и вопросов, и все пока - безответные.
        Йялл осознал, что уже бежит в полную силу, словно спасаясь от навязчивых мыслей. Дорогу выбирает без участия разума. Окликнул Сати - и тянется к ней, реагируя на тепло знакомого сознания. Когда волвек с его массой и подвижностью тянется - все прочие липнут к стенам. Отвыкли от настоящей спешки. Зажирели в мирной спокойной жизни. Йялл в три прыжка - каждый раз с середины пролета через перила - ссыпался на первый этаж. Миновал длинный коридор, вырвался в парк и наконец понял: не работают важные нелюди. Умилились, потащили Сати на набережную показывать старый город и баловать. Их можно понять. Самое загадочное существо двух миров - Релата и Хьёртта. Генетически прямая наследница Эллара, которого до сих пор считают лучшим из директоров Академии. А Риан полагает еще и своим любимым учеником.
        Бежать по набережной оказалось легко. Новые заботы так основательно отодвинули прошлое, что стало не больно и не страшно смотреть в сторону моря. Закат мял легкий шелк волн, играющих переливами текучих красок. Прожектор солнца бдительно целился прямо в него, Йялла, словно отслеживал путь единственного торопыги во всем городе, неуместного и подозрительного в ленивой безмятежности этого безупречного вечера.
        Запахи приморской набережной тоже были яркими и цветными. Туман, незаметный людям, тек от воды, зеленовато-соленый, прохладный и свежий. Ароматические свечи на столиках кафе рисовали тончайший узор нездешних картин. Лиловый штрих масла ирнасской розы, сиреневый пух обикатского ириса, лунную искристую белизну лилии гор Ака… Шипел жир на сковородах. Томился под крышкой любимый Йяллом суп из глубоководных водорослей, остро пахла сырая рыба, смешиваемая с пряностями и перцем. Кофе обещал бодрость, а белый чай медленно распускался в заварниках, настраивая на созерцание и умиротворение. Шелестели пузырьки игристого вина.
        Хорошо. И люди сейчас на набережной тоже воспринимались без напряжения. Они смотрели на закат, ужинали, беседовали. Дела остались в сиянии дня. Вечер всех сделал чуть более мягкими и добрыми, отодвинул на время различия. Не давят ложь и холодность. Не бьют болью острая зависть, циничный расчет. Здесь и сейчас люди вполне даже достойные соседи. Дружелюбные, благорасположенные. Сытые…
        Йялл миновал длинный ряд причалов с частными яхтами. Выбежал на уходящий прямо в закат узкий мостик, на золотую дорожку бликов. В трех сотнях метров от берега - любимое заведение Риана. Стилизованная копия старинного парусника. Наверняка айри забрался на капитанский мостик, там самый почетный столик. Лучший вид - тоже там.
        - У тебя от голода голова болит, - жалостливо вздохнула Сати, вскакивая с места и бережно отодвигая свободный табурет. Тяжелый, из массивного дуба. - Садись, я буду тебя жалеть. Ты вожак, я должна за тобой ухаживать. Мне Риан подробно рассказал про права и обязанности стайных. Р-р-р…
        Рычала девочка тихо и прямо-таки нежно. Риан и Ялитэ слушали и любовались зрелищем с невозмутимостью, доступной только айри. Сами создали забавную сценку - сами и получают удовольствие от ее развития. Йялл послушно сел, энергично принюхался и подвинул ближе глубокую тарелку с супом. Старое серебро, легкая потертость, примитивный узор ручной работы: точная копия посуды пятивековой давности из капитанской каюты флагмана еще того, парусного флота. Риан сам консультировал владельца ресторана. Придирчиво подбирал детали, даже мастерил табуреты и сердито поправлял снасти. Он-то, древнейший, точно знал, как должно быть по-настоящему. И теперь наслаждался безупречным результатом. Жевал сырник, гладил Гиркса и сыто, по-кошачьи, щурился на закат.
        - Ты безупречный волвек, Йялл, - с отчетливым неудовольствием отметил Риан. - Пока не впихнул в свою голову все доступные сведения, не унялся. Между тем сегодня не последний день существования мира, уж поверь старику.
        - Йял хороший, - возмутилась Сати, уловив подначку.
        - Очень. Целеустремленный, сильный и умный. Надеюсь, ты научишь его еще более важному, - подмигнул Риан. - Он не в состоянии делать поблажек себе и другим. Не умеет отдыхать. Пока вот держится, здоровья в нем много. Но даже его сил не хватит для немедленного спасения всех и повсюду. К тому же люди должны решать свои проблемы сами, пока дело не заходит слишком далеко.
        - А как понять, куда оно заходит? - надулась Сати.
        - Это и есть величайшее искусство, - рассмеялся Ялитэ. - Но спрашивать бесполезно. Учитель снова возьмется хвалить Гиркса или иными путями увиливать от ответа.
        - Неплохой котенок, - охотно поддержал тему Риан. Мечтательно вздохнул: - За всю мою жизнь лишь один был безупречен. Помню его и теперь.
        - Синеглазый? - ревниво понадеялась Сати. - Мышей ловил?
        - Длинношерстный, крупный, с зелеными глазищами. Ерофей его звали. Он даже выдру выгнал с болота, что там говорить о мышах, крыс давил до последнего дня. Сам был серый, с такими вот полосками.
        Ялитэ издал тихий стон. Про знаменитого кота он слышал много раз. В том числе сегодня уже трижды. И все оттого, что сам он, директор Академии, был наделен сполна ровно теми же недостатками, что и Йялл: излишним усердием и неумением отдыхать. О каком отдыхе может идти речь, если в Академии творится невесть что? А завтра будет Совет. Завтра! На этом настояли, между прочим, айри, в обход мнения директора Ялитэ. Значит, попытаются отнять Сати. Рассчитывают на то, что о ней пока известно мало и ложь Риттонха удастся выдать за правду?
        - Прекрати так громко и сухо щелкать четками мыслей, - поморщился Риан. - Ты портишь первый в жизни Сати приморский закат. Это смертный грех. Все необходимое уже делается. Сати, хочешь, я научу тебя гадать на кофейной гуще?
        - И что, гадание сбывается? - восхитилась девочка, сразу забыв обо всем.
        Риан украдкой показал полувыпущенные когти Йяллу, намекая, во что обойдется продолжение темы завтрашних и любых иных проблем. Безмятежно улыбнулся:
        - Не знаю. Меня интересует сам процесс. Это вкусно и забавно. Развивает воображение. Потом сны бывают цветными. Тебе часто снятся красивые сны?
        Сати кивнула. Риан махнул рукой официанту. Две крошечные фарфоровые чашечки поплыли к столику на серебряном подносе. Пар танцевал и кружился. Йялл смотрел на закат, темно-бронзовый с прозеленью, словно антикварный, как и все здесь, на борту старинного корабля. Свечи мерцали в убогих фонарях. Скрипели снасти. Волны поглаживали доски бортов. Мир вокруг перестал быть сложным, тревожным, требующим ежеминутного внимания. Мир отдыхал и готовился к ночи. И Йялл тоже отдыхал. В наилучшем обществе, раскрыв душу, свободно взирая на запад, на море - куда не решался прежде смотреть. Боль утраты впервые за много лет ослабла, отступила в прошлое… Спокойное внимание Риана обволакивало Сати. Оно было подобно стеклу древнего фонаря: не допускало ветер тревоги к ровному огоньку детской радости. Йялл улыбнулся. Он пока что плохой вожак. Он не умеет так - думать о своих родных, отбросив все прочее.
        Официант в старинной морской форме принес обязательную и неизбежную клубнику со сливками - любимейшее блюдо всякого без исключения волвека. Йялл взялся планомерно уничтожать лакомство, наблюдая последние всполохи заката. Фонари теперь зажигали повсюду. Волвек обернулся к набережной. Две золотые цепочки огоньков обозначали мостик, ведущий от корабля к большой земле. Блики играли на мелкой ряби спокойной воды. Две фигуры неторопливо двигались к кораблю. Тимрэ и бабушка Томи. Правильно, их явно не хватало для полноты праздника.
        - Тим! - обрадовалась Сати, поймав приветствие близкого сознания айри. - Как хорошо! Бабушка, иди, я тебе тут все покажу. Я теперь знаю, как называются все толстые веревочки на мачте.
        Риан тяжело вздохнул от столь вопиющего обозначения такелажа, но поправлять не стал. Усадил Гиркса на свой табурет. Встал, глянул на Йялла:
        - Нам пора. Йялл еще не познакомил меня с Лорри.
        - Жаль, без тебя будет не так уютно, - вздохнула Сати. - Но дело важное, я понимаю. Ты ведь никуда не денешься? Ты мне еще много должен рассказать, с тобой интересно.
        - Никуда не денусь, - улыбнулся пожилой айри.
        Дождался, пока поднимутся на мостик прибывшие. Поздоровался с ними, усадил бабушку Томи. Хлопнул по плечу Тимрэ. Коротко простился с Ялитэ. И замолчал до самого берега. Йялл шел рядом и дышал ночью, чувствуя себя слегка пьяным ее полнотой и теплотой.
        Быть стайным - значит нести ответственность. Люди не имеют общего сознания и потому позволяют недопустимое. Взаимную вражду, уничтожающую время и силы, разрушающую саму возможность настоящего развития и взросления. Вместо этого - нелепые фальшивые условности, ограничивающие понимание и общность. Уж я-то знаю, наработал опыт как одиночка: хуже всего в людском обычае - именно неумение понимать причастность и нежелание подставить плечо под общую ношу. Как назвать эту ношу? Первый из вожаков свободной стаи, Лайл Энзи, написал книгу, сформулировав базовые идеи стайности. Не для воспитания и убеждения людей, нет… И не написал, если уж быть точным. Создал из идей, образов, настроений, общих размышлений старших, дыхания мира Хьёртта. Оставил навсегда для стаи этот, как любят говорить волвеки, четкий след вожака… Определил и заложил основу и смысл жизни: развиваться и нести ответственность. Это требует каждодневной работы над собой. Люди вот ленятся, и оттого их души утрачивают исходный настрой. Сутулятся, меркнут, обрастают наслоениями обыденности.
        Люди прячутся от борьбы, опуская голову и не откликаясь на вызов. Отдают другим право решать, потому что решать - трудно, а отвечать за решения - страшно и больно. Еще люди лгут. Им нравятся кривые тропы. Они склонны собираться в мелкие стайки, поддаваясь звериным наклонностям.
        Волвек не имеет права на слабость. Он встает на лапы, только осознав себя. В любой группе или даже паре более сильный - вожак, отвечающий за остальных. А группа, в свою очередь, разделяет его бремя и помогает. Так просто и так правильно… Книгу Лайла на примитивный и лишенный многослойности смысла печатный язык Релата переводили долго: и сам вожак, и Риан, и учителя Эллар и Юнтар. Но люди так и не поняли. Назвали «попыткой создать частично философскую, частично мифологическую теорию, аналог примитивной религии». Какая уж тут теория! Каждый волвек знает книгу. Потому что, не приняв и не осилив, на лапы не встать. Трансформация, взросление, первая смена облика - все увязано на общем сознании и единой идее стайности. Те, кто не нашел в себе мужества и не заглянул в свою душу, объединяющую волка и лвека, не имеют второго облика. Сейчас таких в стае трое… Арра - так их зовут, что переводится как «дети». Арры, все трое, не так уж плохи. И очень хотят стать полноценными волвеками. Взрослыми. Отважившимися нести бремя ответственности и делать трудный выбор, не отворачиваясь и не отступая.
        Йялл усмехнулся. Покосился на Риана, шагающего рядом и сыто щурящегося на фонари. Учиться надо постоянно. Это закон стаи. Сегодня он, Йялл Трой, получил занятнейший урок. Избыточная замкнутость на собственной ответственности и серьезности - уже не есть благо.
        - Это был хороший урок, - признал волвек, нарушая молчание. - Я буду учиться отдыхать. А потом, когда поумнею, стану пробовать ненавязчиво выяснять у детей то, что они знают. Без тупой волвечьей доверительности. И без рычания.
        - Значит, ты понял, почему я спрашивал про сны, - улыбнулся Риан. - Интересная девочка. Если будет время, я стану с ней заниматься. Однако же - именно если будет… Дар у нее имеется, сильный и очевидный. Снавь. Мир она слышит, общается с ним. Воздушных замков не строит, сонных царств не создает - росла в других условиях. Да и память прошлого… Знаешь, я всегда полагал, что гены айри несут в себе не вполне объяснимую долю памяти - это помимо иного, научного и понятного. Она голову наклоняет, как Эллар. Пальцами перебирает по столу. Иногда так знакомо, коротко и пресно, без радости, улыбается, просто отмечая движением губ свое понимание и согласие. - Риан остановился, обернулся всем корпусом к волвеку. Иным, деловитым и ровным тоном продолжил: - Вижу, ты все просчитал и сопоставил. Я согласен, авария могла быть неслучайной. Бери мобиль и полным ходом - к помощнику капитана «Иннара», айри Литтариму. Я вызвал его срочно, скажем так, от имени нашего общего знакомого. Он должен явиться вот по этому адресу. Он уже в атмосфере, яхта покинула орбитальные верфи и сейчас готовится к посадке в Красной степи. На
место встречи Литтарим доберется через два часа. Хочешь - учи гаденыша релаксации и гаданию на кофейной гуще. Хочешь - рычи и кости ломай. Методы не заинтересуют ни одного айри в мире. Уж в этом не сомневайся. Нам важен результат. Завтра, еще до начала заседания Совета, мы с Ялитэ должны понимать: зачем его хозяину нужен «Иннар»? Он всего не знает и не скажет. Однако же пусть расстарается и сообщит, когда по плану должен потребоваться корабль.
        - Учитель, я пока не понимаю еще вот что… Сати одна такая? Они ведь могли пытаться создать нескольких детей.
        - Если бы она была не одна, - мрачно усмехнулся Риан, - вы бы едва ли спокойно долетели до побережья Карна. Я и так, было бы тебе известно, после первого же сообщения Тимрэ переполошился не на шутку. Дошел до того, что упросил взрослых крылатых драконов, до сознания которых и мне докричаться едва по силам, присмотреть за вашими мобилями. Ни единой попытки навредить. Так что Сати одна, Йялл. И ее никто не обидит здесь. Уж это я тебе обещаю, как самый старый и желчный бескрылый дракон из ныне живущих. К тому же страдающий бессонницей.
        Йялл оскалился и довольно рыкнул. Кивком простился с учителем и побежал к своему мобилю. Приятно знать, что Сати ничто не угрожает. Потому что, как бы ни любил учитель подчеркивать свой возраст - ему уже без малого шестьдесят… и еще полтора тысячелетия вдобавок, но о дряхлости даже заикаться глупо. Учитель обеспечит безопасность девочки лучше, чем вся инспекция объединенного Релата в полном составе. Хотя бы потому, что Борх насмешливо клянется зубом Великого дракона, полагая легендарного покровителя рода айри вымыслом, а Риан знает этого самого Великого лично. Поди пойми, что он за существо. Зато ясно иное: ни один айри в мире не нарушит прямого указания того, кого Риан запросто именует Даном… Как не оспорят айри и слов Риана, сказанных от имени Великого. Давно, еще лет двадцать назад, Йялл рискнул предположить, что Риан и Великий - одно лицо. Потом изменил мнение. В конце концов, решил он, у Великого тоже должны быть ученики.
        - Шеф-инспектор Трой, - буркнул Йялл, ныряя в свой мобиль.
        Подсветка затеплилась, опознав хозяина: голос, сознание, биопараметры. Несколько движений, чтобы задать курс. Наибольшая скорость, высший приоритет - теперь его, одиночку, автоматика контроля полета не сбросит в нижние эшелоны при пересечении загруженных трасс. Расчетное время в пути - девяносто две минуты. Повторное подтверждение экстренного полета: скорость слишком высока, вне любых штатных ограничений. Обязательный автопилот: это условие всех срочных полетов, искажающих общую структуру воздушного движения.
        Йялл зевнул, наблюдая, как ремни опутывают тело, фиксируя его в кресле. Автопилот - это замечательно. Можно вздремнуть. Точнее, сперва подумать, а уж потом и отдохнуть полчасика. Не больше. Мыслей накопилось много. И даже воспоминаний. Чего стоит одна короткая фраза учителя: «Хочешь - рычи и кости ломай». А сопровождающий ее взгляд… Брошенный искоса, вскользь, но оценивающе. Усвоил ли он давние уроки, научился управлять собой и понимать намеки? Риан не дает прямых советов и не принимает решения за других. Только иногда, достаточно редко, намечает направление возможных размышлений и следующих за ними действий.
        Двадцать восемь лет назад Йялл вернулся с Хьёртта, став в одночасье отрезанным от общего сознания ничтожным и ущербным одиночкой. Прямиком направился к Риану. Околачивался возле его избушки три дня, дожидаясь хозяина. Седой айри появился на закате. Возник за спиной без звука. Подкрался в лесу к волвеку - это тоже был урок для него, заносчивого Троя, возомнившего себя лучшим из молодых! Риан подошел вплотную, не выдав себя ни тенью мысли, ни шорохом движения, ни запахом. Постучал согнутым пальцем по голому черепу вздрогнувшего от изумления гостя. Задумчиво выгнул бровь:
        - В ученики набиваешься, слепоглухой неумеха?
        - Мне старший из Йяллов посоветовал.
        - Хороший рекомендатель, - развеселился Риан. - Идем, поселю тебя на первое время в сенях. Оно, конечно, дом у меня маленький, сени и того ничтожнее… если ты знаешь это старинное слово. Но чердак я тебе не уступлю. Во-первых, его почти что нет. А во-вторых и вследствие первого, твои сто тридцать килограммов наверняка шумно падают с лежанки по ночам. Не хочу проверять. Стар я для таких весомых ночных кошмаров.
        В сумерках Йялл обзавелся тонким покрывалом и ковриком-подстилкой - все его имущество на тот момент. От собственной неприкаянности хотелось выть. От боли недавней утраты - вдвойне. Риан заварил чай, нарезал сыр и усадил гостя на пороге. Смотреть на звезды и дышать туманом, так он сказал.
        - Меня беспокоят нынешние волвеки, - вздохнул учитель. - Вы стали слишком стайными. Твой отец - умный вожак. Он старается менять устои, добиваясь сближения с людьми. И начал новый этап этой работы с тебя, одиночка.
        - Я сам ушел.
        - О да, я наблюдал процесс… Он тоже сам тебя отпустил. Сгоряча решился на давно задуманное, - живо отозвался Риан. - Даур был еще мальчишкой и учился в Академии, когда пришел сюда. Жил вот в этих сенях. Мы с ним много раз обсуждали стаю как форму социума. Вы крайне успешны, будучи целым, сообществом. Но важно не утратить и индивидуальность. Твой предок Йялл - одиночка в лучшем смысле слова. Самодостаточный. Он не просто хранит в душе устои стаи. Он сам с юности умел их создавать и менять, принимать и отрицать. Он учился и совершенствовал все сообщество. И, оказавшись в лесу, он не тяготился уединением. Скучал по родным - но это иное.
        - Трудно представить.
        - Отчего вдруг? Ты такой же. Мы надеемся, что такой. И я, и твой отец, и старый Йялл. Одиночество - тоже урок. Помогает обрести себя, твердо встать на… - Риан прищурился с едва заметным ехидством. - …лапы. И понять людей. Ты ведь из леса выйдешь в их мир. Чтобы быть не осколком стаи и не калекой, лишенным ориентиров без общего сознания, а полноценным жителем Релата. Этому я согласен тебя учить.
        - Спасибо, учитель.
        - Первое условие: рычать дозволяю пока только на учителя, - усмехнулся Риан. - И драться тоже исключительно с учителем. У большинства людей по сравнению с тобой хрупкие кости и никудышная реакция. Нападение на них будет неравным боем, по сути - заведомо безответным издевательством. Я такого не потерплю.
        - Ну а ваши, айри? - заинтересовался Йялл лазейками в новой жизни, излишне скучной без драк и грызни, как тогда показалось. - Твой народ дал нам лучшее, что есть в нас.
        - Айри вообще пальцем не трогать ни при каких обстоятельствах, - строго, с нажимом, ответил Риан. - Постепенно, я надеюсь, ты в сущности этого правила разберешься. Сам. Да и в природе айри заодно.
        Йялл разобрался. Прошло немало времени, он уже вышел из леса и даже начал работать в инспекции. Осознал, что может быть самодостаточным. Что его убеждения - это не единожды и намертво вплавленный в сознание отпечаток общего сознания и воли вожака. Это добровольно и осознанно принятые правила, постоянно дополняемые и обновляемые им самим в зависимости от среды, обстоятельств, окружения. Что стая виновата в расколе не меньше, чем люди. Она слишком требовательна к вожаку. Между тем в бездумном приятии правил есть своеобразное иждивенчество. Долг каждого, исполняемый сейчас сполна лишь старшими, - обогащать единое сознание. Вносить в него свое «я», активно развивать все сообщество. Учить, а не только брать и учиться… В том числе у людей, таких разных.
        С айри и того сложнее. С детства Йялл знал нескольких. Одни были частью стаи. Другие старались закрыть сознание, и грубо лезть в их внутренний мир не позволяла этика волвеков… Йялл проработал в инспекции пять лет, дорос до статуса самостоятельного инспектора. И тогда столкнулся по делам службы с пожилым айри, дом которого ограбили. Бескрылый дракон для открытого сознания Йялла, уже освоившегося в мире Релата, показался вовсе не ближайшей родней волвеков. В нем не нашлось даже малой толики тепла, доброты и щедрости. Только боль утраченного совершенства и тщательно скрываемое презрение к низшим. А еще страх. Айри боялся инспектора Троя. Рослого, сильного, быстрого и умного. Способного, что самое ужасное, читать эмоции и заглядывать в тайники души старика. Мелкой, больной, потрепанной души, отгороженной щитами сознания и уязвимой, читаемой в жестах, мимике, обрывках фраз.
        Тогда и стало ясно, почему айри лучше обходить стороной. Непозволительно ударить человека - за дело и даже просто в гневе. Однако если подобное произошло, надо принести извинения, постараться разрешить конфликт. Рано или поздно это удастся, люди не склонны считать волвеков настолько иными, чтобы отказать им в праве на ошибку. Айри же, не все, но многие, исходно и заведомо оценивают бывших подопытных, итог своего давнего эксперимента, как низших, дикарей, генный материал. Если ударить «высшего», даже случайно задеть, извинения не помогут. Никому ведь не придет в голову выслушивать стэк, вздумавший покаяться в своих грехах. Виновен не он, а рука, направлявшая удар. За спиной волвека будут искать его «хозяина», адресовав свой гнев и месть ему, равному. Риану, Ялитэ, старшему инспектору Борху, на худой конец.
        И вдруг Риан разрешает все! Даже сам допускает на словах прямое и грубое унижение айри. И не какого-то незнакомого, а Литтарима. О нем Йялл достаточно помнит по давним временам совместной работы на верфях. Теперь, имея за плечами опыт жизни на Релате, без колебания причисляет к группе внутренне сложных, запутавшихся, больных собственной уникальностью «высших». Инженер не молод по любым меркам, ему более шести веков. Он застал времена обособленности рода драконов и его безусловного технологического господства. Он, как теперь понятно, участвует в реализации некоего тайного плана, призванного вернуть айри их избранность. Что могут дать когти и рычание в допросе такого подозреваемого?
        Йялл тихонько рассмеялся. Ничего, если он придет как инспектор и станет выведывать про «Иннар». А если речь пойдет о другом? Тогда премудрый Риан имел в виду и прятал за своим намеком приблизительно следующее: «Ученик, каждому, кто мнит себя избранным, ведом страх. Обыкновенный животный страх. Под его влиянием порой говорят больше, чем хотели бы…»
        Гораздо больше! Йялл потянулся, взглянул на экран навигации. Еще полчаса движения, как и ожидалось. Спать не хочется, да и некогда. Пора убедиться в том, что к гостевому домику айри на скале никто не летит и не движется по земле. Само собой, кроме мобиля, заказанного Литтаримом заранее, еще с орбиты, и уже стартовавшего от кромки космодрома.
        Слишком все гладко и просто пока получается. Значит, надо быть настороже. Йялл включил экраны, запросил подробную реконструкцию местности. Красная степь. Сложной формы береговая линия пресноводного озера, именуемого Золотым морем. На его восточном берегу обнимает набережными бухту первый город волвеков. А в сотне километров к северо-западу, тоже на берегу, на высокой, отдельно стоящей скале гордо возвышается современный комплекс отдыха для айри. После посадки кораблей некоторые предпочитают не задерживаться в городе дикарей и прямиком отправляются в более достойное поселение. Десять отдельных апартаментов, конференц-зал, системы дальней связи, площадка с группой дежурных стандартных мобилей и еще парой - дальних высотных. Безлюдный комплекс. Все сервисные функции возложены на автоматику и слагов. Разных, вплоть до очень редких на Релате, человекоподобных.
        Йялл еще раз осмотрел модель скалы. Выбрал удобное место для своего мобиля вне основной посадочной площадки. Задумчиво поморщился. Лезть в чужой комплекс не хотелось. Слишком там пусто и тихо. Йялл вздохнул, достал из хранилища стэк, полагающийся каждому инспектору. Свой он не брал в руки уже года два, совершенствуясь в миролюбии и неприменении силы… хотя бы вооруженной. Спасибо, мобиль сам заботился о зарядке стэка. Йялл отменил автопилотирование и отклонил машину от курса к юго-востоку. Айри педантичны. Еще они (не все, но «избранные» - точно) до смешного трепетно относятся к своей безопасности. Над водой Литтарим не полетит, если есть путь вдоль берега и время терпит. Проложить предполагаемый маршрут нетрудно. Спрятать мобиль теперь, ночью, и того проще. Тем более он инспекторский, такой можно отключить от службы опознания, отслеживающей все средства транспорта вблизи трассы. Для безопасности отслеживающей, а как же. Случайные столкновения практически исключены, но служба летного контроля состоит из людей с удивительно живым воображением. Может, благодаря их рьяной подозрительности летать на
малых высотах теперь безопаснее, чем гулять пешком в собственном огороженном дворике.
        Мобиль Литтарима появился через семь минут точно на трассе, намеченной Йяллом. Стэк проследил его движение, настроился и мигнул зеленым. Один раз.
        Милая опция шеф-инспекторских систем: имитация неполадки. Так можно вынудить к посадке в требуемом районе любой подозрительный мобиль. Правда, потом придется писать кучу рапортов. Все сигналы стэка отслеживаются единой системой координации полетов. Собственно, ей и адресуются, а уже оттуда поступает команда указанному мобилю. И его постигает неслучайная случайность…
        Йялл дождался второго зеленого мигания, на пару секунд зафиксировал стэк на месте будущей вынужденной посадки. Получил подтверждение прохождения команды и отошел в сторонку, за камни. Двадцать семь лет назад он полагал себя очень умным. Умнее всех! Он рвался на службу в инспекцию, чтобы там найти убийцу матери. Исчерпав прочие варианты организации покушения, он пришел к этому, единственному. Такой же стэк был направлен на мобиль родителей. Вот только неисправность он вызвал неопасную для малых высот, но фатальную для больших… Ни одна система не зафиксировала наличия близ места трагедии мобиля инспекции, как теперь не наблюдается автоматикой и его собственный мобиль, переведенный в режим «особое задание, скрытное слежение».
        Стэки, имеющие допуск к инициации неполадок, выдаются лишь шеф-инспекторам силовых служб, проверенным специалистам с широкими полномочиями. Он добирался по карьерной лестнице до указанного звания двадцать лет. И знает всех людей, имеющих подобное оружие теперь и обладавших им прежде. Проверил каждого. Даже дважды до скандала доходило, он, смешно вспомнить, самого Борха подозревал… Пришлось объясняться. Старший инспектор счел идею интересной и даже помог отработать все варианты, добившись одобрения генерального инспектора, координирующего работы службы на всем Релате. Следствие показало: ни один мобиль службы, ни один человек из ее штата не находился в указанном районе, удалось отследить перемещения каждого. Йялл почесал ухо и усмехнулся. Блохи воспоминаний и подозрений не желают униматься… Между тем пора их гнать: объект уже рядом, снижается.
        Стандартная тихоходная машина неуклюже взвизгнула брюхом по острым камням, криво осела, распахнула разом обе дверцы. Литтарим сердито выглянул из салона. Ткнул пальцем в красную кнопку аварийного вызова.
        - Дежурный транспортного коридора двенадать-семнадцать Рой Орри, - вежливо взрыкнул волвек.
        Голос характерный, с человеческим не перепутать. Литтарим поморщился. А чего он ждал? Рядом с космодромом Эрра, старейший город стаи на планете Релат, там и находится ближайший дежурный.
        - Ваша некомпетентность вызывает изумление, - проскрипел айри. - Вы подсунули мне мобиль без запаса хода. Резервные системы и те пусты. Нет даже нормального канала связи, только экстренная, на автономном источнике. Я добьюсь вашего увольнения с позором. Я опаздываю на важную встречу.
        - Сильно опаздываете? - Голос далекого Роя казался расстроенным.
        Искренне огорчился, даже оттенок страха за свое место вибрировал в звучании, срывая неокрепший юношеский басок. Йялл одобрительно усмехнулся. Молодец мальчишка. Играет бесподобно. Этот айри уже противен ему донельзя, но ведь проявлять отвращение к попавшему в беду, слабому и паникующему - недостойно стайного.
        - Сильно, - огрызнулся Литтарим.
        - Тогда я отзываю высланный к вам штатный подменный мобиль, - немедленно и с достойным случая рвением рыкнул исполнительный волвек. - Использую свои полномочия и добьюсь отправки скоростного. Ждите.
        Айри взвыл от бешенства. Лететь от города досюда - полчаса, вызывать скоростной мобиль - сорок минут… И надо прибавить еще девять-десять, необходимые для прибытия на место аварии.
        - Тупая скотина! - рявкнул Литтарим, склоняясь ближе к консоли. Но его уже не слышали. Аварийный канал отключился.
        Айри мрачно глянул вперед, на невидимую отсюда скалу в сорока минутах полета к северу. Вызвать мобиль оттуда, попытавшись настроить личный канал коммуникации? Признать перед тем, кто тебя вызвал, перед важным айри, свою несостоятельность в решении простейшего вопроса с транспортом? И опоздать… Все равно придется ждать подменный мобиль или объясняться по поводу необоснованного, следовательно, платного использования экстренной связи. Пройдет фиксация инцидента, огласка, лишнее внимание.
        Йялл забавлялся, наблюдая смену настроения на лице и в душе айри. Непросто держаться в тени, маскируя свое сознание от обнаружения. Риан учил его дисциплине сознания пять лет и не счел талантливым. Литтариму следовало заметить свое неодиночество сразу после приземления. Он айри, значит, способен читать сознание, хотя бы неполно - если слаб душой и неопытен. Но не улавливает. Все еще источает яд злости и кипит гневом, не проявляя интереса к миру вокруг. Связался с комплексом с личного коммуникатора, изведя за пару минут остаток энергии устройства, не созданного для прямой дальней связи. Убедился, что его пока не ждут. Приказал сервам перенести встречу на час и изложил причину задержки.
        Вот теперь - можно. Йялл стек по камням, чувствуя себя невидимкой. За технику движения учитель его хвалил! Волвек обогнул жертву по широкой дуге, приблизился со спины, протянул руку и мгновенным движением двух пальцев смял во избежание потенциальных проблем наушный коммуникатор айри. Литтарим невольно подпрыгнул, осознав присутствие и ощутив на миг касание руки волвека. Тотчас собрался, метнулся в сторону. Споткнулся о камень. Горожанин… Отвык от гор, цивилизовался, забросил тренировки.
        - Ночь-то какая, - ласково улыбнулся Йялл, рывком сажая айри на камень и разворачивая лицом к себе. - Тишина. Звезды. Ветер из степи теплом так и дышит. А тебя знобит. Приболел?
        - Йялл? - кое-как справился с собой айри. - Каким образом…
        - Неслучайным, - пожал плечами волвек.
        Он чуть сместился и наклонил голову. Теперь его глаза особенно отчетливо светятся холодной желтизной, окаймленной голубоватым кольцом. Особенность, унаследованная от матери. Она ведь хоть и родилась человеком, но в предках имеет очень достойный род стайных. Не зря голос крови проснулся при первом же соприкосновении с сознанием Сати. Мама не чужая была декану Эллару. Хотя и не дочь - куда там, сколько лет прошло, поколения сменились не раз…
        Видимо, глаза блеснули удачно. Айри даже задохнулся. Нечеловеческое в волвеках действительно ощущается лучше и полнее всего именно ночью, в пустыне. Когда ты, пусть и дракон по крови, слеп и глух, а твой собеседник зряч, силен и опасен. Желтизна его глаз сияет, наполненная лунным светом и первобытной дикостью зверя.
        - Мобиль у меня - вот, - хрипло пожаловался Литтарим.
        - Знаю, сам место выбирал, - кивнул Йялл. - Так хотелось пообщаться. Двадцать восемь лет не виделись. А ведь было время, я тебя считал едва ли не другом. Что с меня взять? Щенком еще был. Ума не набрался, в силу не вошел. Не умел опять же без причины ломать кости. Теперь причина есть.
        Айри поперхнулся и затравленно огляделся. Кусты, камни, темнота. Внизу справа слышится тихий перебор ряби на воде, рисующей узкую влажную кайму на скальном боку.
        - Что тебе надо? - на редкость прямо уточнил айри.
        - Я изучил мотивы аварии мобиля моих родителей. И последовательно отбросил почти все из них. Остался один. Ты хотел занять место помощника капитана «Иннара». Я был опасен как конкурент. У нас в стае крайние разногласия равных по силе решают жесткими методами. Они надежнее. Полагаю, если ты невиновен, сможешь уйти от меня. Я дам тебе фору в сто… даже в двести метров. Не охай, дам и триста. Но если совесть твоя нечиста, ноги подведут.
        Йялл неторопливо расстегнул куртку и сложил ее, устроил на плоском камне. Сел, взялся расшнуровывать старомодные высокие ботинки. Страшнее волвека ночью в пустыне только гролл, тот же волвек, сменивший облик с человечьего на звериный. Мысли у него короче, чутье острее, сила и гибкость - выше.
        - Но это же нелепо, - ужаснулся Литтарим. - Я невиновен. Что за дикость?!
        - Честный бег, честная конкуренция, - оскалился Йялл. И стал снимать второй ботинок, выплевывая намеренно короткие фразы. - Ты этого желал? Не знаю, зачем вам, айри, понадобился корабль. Ялитэ хотел понять. Но для меня его дела мало важны. Как и любые иные ваши, драконьи. Ты враг моей семьи.
        Йялл стащил тонкую облегающую рубашку. Потянулся, прекрасно зная, что смотрится он, голый по пояс, внушительно. Длинные волокна мышц перекатываются, бугрятся. Темно-бронзовая кожа слегка лоснится, обозначая еще отчетливее рельеф грудной клетки. Айри, несомненно, полагает, что трансформация запущена.
        - Но ты же долетел до Академии без происшествий, - торопливо взвизгнул Литтарим. - И девочка тоже. Потому что нельзя повредить высотный мобиль.
        Желтые глаза снова блеснули в лунном свете. Заинтересованно. Айри сжал зубы, унимая дрожь. Он не хотел говорить то, что сорвалось само собой. Или хотел? Отмена сеанса ночной конкуренции с гроллом в беге и борьбе стоит парочки приоткрытых тайн. Вот-вот сюда доберется подменный мобиль. Еще двадцать пять - тридцать минут надо протянуть. А потом станет проще. Если повезет, он улизнет. Если очень повезет, трусливый мальчишка-дежурный пришлет мобиль с пилотом, появится свидетель…
        Мысли снова до смешного ясно читались на лице, в лихорадочной чехарде эмоций и запахов. Йялл задумчиво глянул на свою куртку. На ботинки. Для народа айри он лишь орудие в руках Ялитэ. Увы, взбесившееся и оттого вдвойне опасное. Вообще подобные игры удобнее вести в паре с Лархом. Добрым, умным, тактичным знатоком законов. Готовым то журить и жалеть подозреваемого, то одергивать своего же зарвавшегося напарника. Ладно, и в одиночку пока получается. Крупное тело качнулось вперед, длинные руки уперлись в камни подушечками пальцев. Он весь - пружина. Хорошая стойка. Агрессия и внимание в непонятном собеседнику соотношении. Еще пару сантиметров вперед - и будет чистая агрессия.
        - Ты знаешь про наш полет? Ты часа не провел на Релате и знаешь о моей стае и Сати? - Рычание сдерживаемого из последних сил гнева прорвалось в речь: - Др-рянь. Продажная трусливая др-рянь. Ребенку угрожаешь. Тот, кто покусится на младшего, в стае не жилец.
        - Я ничего не знаю о ребенке, - торопливо забормотал Литтарим, непроизвольно отодвигаясь назад. - Это другие. Мне сказали, я повторил. Сообщили, что ты прибыл в Академию не один. Что переполох и что завтра соберется Совет. Я больше ничего не знаю. Я все время на верфях, планету не видел двадцать лет.
        Йялл зевнул, одним движением сменил позу. Сел, скрестив ноги и выпрямив спину, уложил ладони на колени. Покой и презрение. Люди воспринимают язык слов, айри подвержены воздействию жестов, сопровождающих эмоциональные всплески. Риан объяснил - ученик усвоил. Судя по всему, он молодец и даже талантлив. Литтарим будет говорить. Уже сломался, уже согнулся и дышит неровно, потеет, не отводит взгляда. Так бескрылые драконы реагируют, когда попадают под влияние чужого сознания. Они ведь тоже стайные, только совсем иначе, чем волвеки. Вожак Хьёртта - тот, у кого душа широка и способна принять каждого с его болью и бедой, радостью и сомнением. Вожак убогих «высших» - изворотливый и коварный лжец, сломавший сопротивление подопечных. Навязавший им собственные представления о правилах и целях жизни.
        - Кто твой вожак? - Теперь голова Йялла была выше линии взгляда смятого страхом айри. Он спрашивал, как более сильный.
        - У нас нет… - Литтарим услышал низкий, на грани возможностей его уха, рык волвека. - Хорошо. Я принадлежу к окружению ан-моэ Йенхо. Это недопустимо короткое имя, но ты не поймешь иного. Зато осознаешь теперь, как высок мой покровитель и насколько бессмысленно с ним спорить.
        - Спорить не буду. Просто спрошу плату за давнее, - усмехнулся Йялл. - Я читаю тебя, мой бывший друг. Вина есть, и она вопит в голос, бисером пота выступает на коже. - Йялл стал говорить с нажимом, не спрашивая, а утверждая. И превратился в слух, чтобы понять, насколько точны подозрения. - Ты участвовал в убийстве моей матери.
        - Нет! Нет, никогда. Я даже не был на Релате в то время!
        Дрожь в голосе и срыв, сухость в горле, спазм - это явное отчаяние. «Он не лжет», - оскалился Йялл. Просто усердно, из последних сил, недоговаривает. Волвек заставил себя расслабить плечи. Вздохнул, поднял взгляд к звездам. Нельзя срываться. Он сейчас не мстит за маму. Мертвые могут ждать. А вот Сати жива, ей защита требуется незамедлительно и постоянно. Информация - лучшая защита.
        - Виновен. Хотя бы молчанием и бездействием. Этого достаточно, - закончил рассуждения Йялл и перешел к насущному: - Теперь ты взял на душу новый грех перед стаей. Еще больший. «Иннар» - дело жизни трех поколений самых светлых умов моей расы. Пяти поколений людей. Высшее достижение Риана, лучшего из вас. Ценность, оплаченная совместно, основа развития всех трех рас. Ты его пытался украсть. Но я, инспектор Йялл Трой, расследовал дело и покараю преступника.
        Литтарим закрыл ладонями лицо и сдавленно рассмеялся. Или заплакал? Волвек даже встряхнулся. Нелепая реакция. Рука сама потянулась к уху, чтобы почесать. Вот гадость, подцепил привычку у великого учителя Юнтара. Старик обожал делать вид, что так выискивает в своей роскошной седой гриве мысли-блохи… Малышня визжала от восторга. Он тоже визжал и чесал - у него еще росли волосы, как у любого волвека до вступления в возраст молодости, допускающий трансформацию в гролла.
        - У нас не было выхода. - Литтарим не выдержал затяжного молчания и стал говорить. Сам, выталкивая слова с каким-то странным облегчением: - Мы не можем жить с вами в одном мире. Вы норовите его… пометить. Да! Вы лезете во все сферы и там оставляете свой след. Вы пиявки, присосавшиеся к нашему великому знанию. Вы воры, уносящие золотой песок из сокровищницы, которую айри наполняли десятки и сотни веков. Не мы воры, а именно вы!
        Айри яростно выдохнул и попытался выпрямиться, сесть поудобнее. Наткнулся на взгляд Йялла и снова поник как подрубленный: он привык подчиняться. Сознание волвека было цельным, мощным и не содержало даже малой щели сомнения.
        - Истерику закончил? Тогда говори внятно. Я понял - вы хотели уйти. Когда?
        - Через десять лет самое позднее, - тихо и без выражения отозвался Литтарим. - Достроить и оснастить корабль, закончить эксперимент с ребенком, завершить изыскания…
        Айри осекся, резко выпрямился. Осознал наконец-то, как много лишнего сказано. Пристально взглянул на волвека. Полуголого, но далеко не дикого, несмотря на темноту ночи и обманный шепот ветра пустыни. Усмехнулся, запоздало понимая, что попался на простейшую игру в глупого подозреваемого и «плохого» инспектора-дикаря…
        - Я недооценивал Ялитэ, приручившего тебя, - холодно произнес Литтарим. - Волвеки - отличное орудие для тайных дел. В конце концов, мы вас создали.
        - Нас сотворил великий гролл, - весело оскалился Йялл. Подтянув поближе рубашку и ботинки, стал одеваться. - В прежней жизни он был лучшим из всех айри, так гласит легенда стаи. Не зря мы назвали корабль «Иннар». Капитан Хиннр, безупречный айри древности, памятник которому стоит на Хьёртте, был искателем знания. А наш корабль - собиратель нового. Похожее имя, да еще и из вашего языка. Мы старались… Если бы вы просто сказали, что желаете уйти, вас бы никто не стал удерживать. Ведь вы живете долго. Дождитесь постройки второго корабля и заберите его с полным правом, без воровства и лжи.
        Йялл встряхнул рубашку и стал ее натягивать. На короткое мгновение он упустил Литтарима из виду. И тотчас осознал сосредоточенность и спешку, азарт и уверенность сильного, сменившие прежнюю покорность проигравшего, вынужденную и мучительную для айри.
        Волвек хорош тем, что действует в критических ситуациях гораздо быстрее, чем думает. «Тело в бою умнее мозга, зверь выживает там, где бессилен человек» - так повторял первый из Йяллов. И его потомок распластался по камню, выворачиваясь из плена рубашки, уходя от удара, источника и природы которого не понимал. И не пытался понять! Поэтому и выжил. Когда верхний слой камня вскипел и потек, Йялл уже скользил в тенях, уходя в сторону. Ощущал острую боль в сожженной спине - во второй раз за сутки! Только гораздо сильнее. Тело требовало трансформации. Гроллы не теряют сознания от болевого шока. У них иной порог чувствительности. И резерв живучести - тоже.
        Камень рядом снова потек, брызнул каплями. Йялл зарычал, злясь на себя. Самонаводящийся стэк, многофункциональный, четвертое поколение, как все стэки шеф-инспекторов. Минуту назад Йялл свято верил, что они действуют только после процедуры опознания владельца. И только в его руке. Поэтому и оставил оружие лежать на камне, под курткой… Наивненький! Слово из лексикона Лорри невесть с чего всплыло в сознании. Йялл разозлился окончательно. Как можно еще во что-то безоговорочно верить, прожив одиночкой в мире людей и айри двадцать восемь лет? Не подвергать сомнению допустимо, пожалуй, лишь технические описания. Которые утверждают: стэк инспектора очень хорош, но его атака, имеющая задействованную теперь функцию удвоения мощности, жрет ресурсы на редкость стремительно. Даже не вдвое интенсивнее, практически вчетверо. То есть до исчерпания заряда осталось продержаться не так долго. Он должен справиться.
        Йялл нырнул под нависающую скалу, в два движения достиг края пропасти, канул вниз, вцепился в отвесный каменный бок. Торопливо переместился вправо. Хорошо хоть он успел осмотреть окрестности. Привычка сохранять настороженность, противоположная доверчивости и наивности. Школа Риана. Как учитель умудрился выжить в обществе айри и не стать одним из них, не опуститься до мести, не одичать? Так ведь он - Учитель. Каждое его дело, каждое слово следует сохранять в памяти и обдумывать, приобщая в копилку осознанного опыта. Вот прямо теперь, когда правая передняя лапа не желает двигаться, от оглушающего акустического удара ломит в висках, а свежая, едва наращенная шкура на шее не успевает затянуть разрыв вены. Ничего. Еще два заряда… уже один.
        Все.
        Йялл выполз на край каменной площадки, с трудом сохраняя беззвучность перемещения. Лапа подламывалась, от потери крови мутило. Две парализующие иглы в спине, к счастью рассчитанные на людей, тоже добавляли проблем, ухудшая координацию движений. Литтарим стоял рядом, но смотрел туда, где гролл был две секунды назад. Горожанин, спасибо ему за эту беспечность, леность в саморазвитии… Одно движение лапы - и он уже отдыхает. Сработал оттренированный годами самоконтроль: у задержанного обморок, нет ни переломов костей, ни даже сотрясения мозга. Значит, он, Йялл, не худший из учеников Риана. Научился в совершенстве контролировать своего зверя. Даже раненого и разъяренного, даже ослепленного местью за давнюю и новую боль…
        Гролл перехватил зубами стэк, слабенько, едва заметно, мигающий меткой «разряжен». Отнес в мобиль, запихнул под кресло неловкими дрожащими лапами. Правая совсем одеревенела, даже когти не втягиваются, клацают по камням. Надо ведь вернуться, притащить айри и сунуть в грузовой отсек. Носом нажать красную кнопку. Как темно вдруг стало… Зрение явно шалит.
        - Дежурный транспортного коридора двенадать-семнадцать Рой Орри, - вежливо, но с явным беспокойством отозвался парнишка.
        Еще бы! Два вызова за смену на его трассе, одной из самых отлаженных и благополучных. Как же хорошо, что рядом город стаи! Можно все объяснить и в этом облике.
        - Р-ры, - коротко пожаловался Йялл.
        - Мне семь минут лету, - мгновенно отозвался незнакомый малыш Рой. - Ведь так и знал: этот айри затевает нехорошее! Продержишься?
        Йялл прикрыл глаза. Как будто у него есть выбор… Каждую совершенную глупость приходится оплачивать болью, особенно в мире людей. Эта глупость была сокрушительной. И полезной - за такой опыт не жаль и расплатиться. Совершенно новое знание и новый подход к вопросу о гибели матери… Если стэк можно переподчинить, тем более мгновенно, нет смысла во всем прежнем расследовании. Нет даже намека на логичность в рассуждениях. Он подозревал в организации покушения на родителей тех, кто имел право на ношение оружия. Следовало искать иных - умудрившихся обойти систему.
        Мальчишка примчался через шесть минут. Чуть не разбил длинный и не приспособленный для посадки в скалах высотный мобиль, втискивая его в расщелину со всего хода, без предварительного торможения. Открыл люк тоже еще до полной остановки - и для кого только пишутся инструкции? Выпрыгнул, перекатился через голову, гася остаточную инерцию. С ходу вцепился в сознание, оттягивая на себя боль, рыча от тяжести полного со-чувствия раненому, но не ослабляя контакта, хотя на глазах выступили слезы.
        «Прямо блаженство - быть стайным», - вздохнул Йялл. Его уже лечат. Сразу понятно: крепко стоящий на лапах, вполне взрослый волвек этот Рой Орри. Молча деловито работает, без людских глупостей типа «вас следует поместить в госпиталь». Или, хуже того, «два кубика в вену, завтра поговорим, пока что надо срочно снять шок». Незнакомый до нынешней ночи Рой управляется проще. Остановил кровотечение. Влил плазму - от души, с запасом. Излишек пригодится для восстановления тканей. Жидкая кожа уже обжигает спину.
        Как хорошо быть живым. Возвращаться. Взбираться все выше по древней тропе, ведущей от примитивной дикости первичных рефлексов и инстинктов к современному и полноценному духовному развитию, к разумности… Выживает в бою зверь. Но за его действия всегда отвечает волвек. Зверь силен и способен сотворить непоправимое… Именно поэтому встать на лапы способен лишь тот, кто осознает себя целиком.
        Йялл блаженно вздохнул. В очередной раз живучесть гролла позволила оплатить глупость, научиться новому - и уцелеть. Зрение в норме, цвет вяленько, но воспринимается. Нюх отключился, и надолго, он вторичен при регенерации. Зато слух постепенно освобождается от нудного звона крови в ушах. Сознание тихо наслаждается. Пальцы парнишки гладят виски, раскладывая бремя боли на двоих.
        - Я вызвал сменщика и освободил свое время, - сказал Рой, устало опираясь о стенку мобиля. Боль он принимает честно, не щадя себя. - Куда тебя отвезти? Не напрягайся, понял: Академия. Лежи, сам управлюсь. Я же из службы контроля трассы, полномочия имеются. Сейчас задублирую управление твоего мобиля на свой - и двинемся. Полет займет четыре с половиной часа - я понял, что особой спешки нет, график движения на трассе ломать не стану. Ты пока осторожненько перебирайся в мой высотник, он семиместный, люксовый. Там полный холодильник клубники, представляешь? Угощаю…
        Глаза у парня рыжие, бешено-веселые. Ему - и видно, и ощущается всей шкурой - нравится внезапно свалившаяся на плечи ответственность за спасение старшего. Экий самостоятельный, приятно… Йялл улыбнулся своим мыслям, вытесняющим из сознания боль и слабость едва живого тела. Тяжело поднялся на три дрожащие лапы. Поковылял к высотнику, не наступая на четвертую, окончательно онемевшую. Пронаблюдал, как широченное пассажирское кресло для него разъезжается в плоскую кровать. Заполз, прикрыл глаза и насторожил уши. Мальчишка делал все правильно и быстро. Намерения и советы ловил до того, как они облекались в самое короткое командное рычание. Притащил бессознательного айри, мешком свалил в дальнее кресло и плотно связал, а затем закрепил ремнями. Обыскал, снял все, что может являться прибором или приспособлением для контроля - вплоть до шейного медальона. Вкатил Литтариму для страховки от новых неожиданностей двойную дозу снотворного. Принес стэк, побегал по окрестностям. Виновато показал сильно оплавленный уголок формкристалла удостоверения шеф-инспектора. И клок кремовой замши. Третья куртка за сезон!
Йялл раздраженно заворчал. Не зря в том магазине его встречают как любимого клиента. Не пропадут остатки прошлогодней коллекции.
        - Отдохни, - посоветовал Рой. - Я разбужу через три часа. Сливки взобью, клубнику своевременно извлеку из холодильника, она как раз дойдет до комнатной температуры.
        Йялл согласно вздохнул, уложил голову на лапы. Без звука позволил накрыть себя одеялом с подогревом. И даже не возразил против укола универсальной питательной сыворотки, неизбежно вызывающей сон. Все правильно. Не может ведь он явиться в Академию гроллом! Надо спешно восстанавливаться до состояния, допускающего трансформацию.
        Снов Йялл не видел, но небытие не тяготило пустотой. Первые лет пять своей жизни на Релате, одиночкой, он плохо отдыхал, погружаясь каждую ночь в черный ил потерянности - плотный, скользкий, не дающий опоры и какой-то мертвый. Вокруг - ни единого говорящего сознания, яркого, выразительного и в то же время деликатного. Только люди, глухие к невысказанному вслух. Глухие - и назойливо, бесстыдно шумные… Не умеющие себя огородить, распыляющие в пространство гнев, презрение, похоть, усталость, пьяный угар веселья, беспричинную депрессию и подавленность. Неприятно и неловко было их читать: словно в щель подсматриваешь. Приходилось учиться ставить усиленный эмоциональный фильтр, так принято называть технику самоизоляции. По неопытности этот барьер отнимал много сил, требовал избыточной концентрации и оставлял рассудок в пустоте, сравнимой своей холодной безразличностью лишь с дальним космосом. Йялл помнил, каково зрячему сознанию волвека приходилось там. Он - один из трех жителей обоих миров, Хьёртта и Релата, побывавший во время испытательных полетов вне родной планетарной системы. Там, откуда солнце
выглядит всего лишь одной из звезд, а никак не источником жизни. Подсознание стайного корчилось, металось, искало тепла - и медленно заползало в дальний уголок логова рассудка, чтобы не впасть в отчаяние от бесчувствия. Никого кругом. Ни-ко-го…
        Три часа сна в высотном мобиле тоже были темнотой без снов, но иной. Пять лет тренировок научили поддерживать фильтр эмоций без усилий и постоянно. Сделали сознание людей привычным фоном всей дальнейшей жизни. Одиночество рассеялось, сменилось уединением. Теплым, как летняя ночь, наполненным движением жизни. А сейчас еще и малыш сиял рядом, подобный костру. Блаженство. Настоящий отдых. Йялл открыл глаза за мгновение до того, как рука Роя коснулась его плеча, готовясь разбудить. Трансформация прошла легко, в двуногом облике ощущение болезни не усилилось.
        Рой сунул под руку запасной пилотский костюм, обычный в комплекте снаряжения многоместных мобилей. Молодец - уже подогнал по размеру, насколько смог. Йялл оделся, сел, заинтересованно принюхиваясь. Клубника! Наилучшая. Он такой никогда не пробовал, точно! Парнишка заулыбался:
        - Это мой дед выращивает. Поставляет иногда для нужд полетной службы. Сорт «Сердце оазиса». Выведен двадцать лет назад. Уникальная тонкость вкуса. Правда, хранится плохо.
        Йялл перебрался к столу. Придирчиво принюхался, двумя пальцами бережно прихватил жесткий, почти черный стебелек самой крупной ягоды. Ничуть не похожа на привычную клубнику: розово-алая, сплюснутая, с редкими рыжими конопушками семян. Окунул в пену сливок. Откушал. Внук создателя сорта ревниво со-чувствовал. Еще бы, дедов шедевр селекции пробуют в первый раз. Сознания Рой касался бережно, без назойливости. Держал дистанцию и не торопился следовать за реакцией, имея свое мнение. Без всякого там щенячьего азарта и почтения к старшим, заведомо умным и правым… Йялл удивленно нахмурился:
        - Вкусно, ты сам понял. Скажи мне иное. Стая что, так сильно изменилась за три десятка лет? Ты не похож на прежних молодых. Ты почти… самодостаточен.
        Любимое слово Риана пришлось кстати. Согрело душу. Оказывается, отец не только сумел преодолеть боль. Он стал куда лучшим вожаком, чем был прежде, - дал стае новое. Научил взрослости.
        - И он, - расслышал движение души Рой, - и Тайя. И ты тоже. Не только тебе не хватало стаи. Нам всем было одиноко. Смешное людское слово! Поди объясни им, что целой стае может быть одиноко… Мы увидели проблему, поняли ошибку и искали решение. Все. И человеки искали.
        - Кто? Люди?
        Рой азартно замотал головой. Хитро прищурился, радуясь, что сумел удивить. Новое слово и новый не высказываемый вслух подтекст. Думал он о людях, подразделяя их на два разных подвида. Вот еще странность… Йялл почесал за ухом и сердито убрал руку под стол.
        - Те люди, что живут на Хьёртте, не похожи на здешних. Они гораздо более наши. Называют себя человеками. Придумали так именоваться дети, уже лет двадцать назад. Они выросли, но слово осталось, - пояснил Рой. - Никто из человеков не нарушил неписаных законов Хьёртта. Зато уже двое заключали последние сделки с людьми Релата, будучи частью стаи. Мы становимся единым целым. Они учат нас индивидуальности и гибкости, мы их - общности и ответственности.
        - То есть в дни празднования юбилея основания Эрры, города при космодроме, говорили правду? - поразился Йялл. - Общие поселения, общие детские садики. Целые купола людей, живущие без инспекции…
        - Человеков, - поправил Рой. - Да, два купола и еще несколько станций контроля на новостройках. А в мир Релата уже пять лет уходят молодые волвеки, чтобы пожить среди людей хотя бы два-три года. Это воспитывает, но пока мы только пробуем. Я - жил. В горах Ака, работал в службе спасателей. - Рой хитро прищурился. - Наперегонки с поисковой собакой.
        - Кто вам помогает привыкать к одиночеству?
        - Тебя учил Риан. Потом он общался с Дауром и Тайей. И мы тоже общаемся по мере надобности. Особенно те, у кого хуже получается жить без поддержки общего сознания. А еще нам помогает айри Витто Орри, он стайный, названый родич в семье со стороны моей мамы.
        - Значит, все было не зря, - обрадовался Йялл.
        И смолк, планомерно опустошая поднос. «Сердце оазиса» таяло во рту, оставляя богатое объемное послевкусие. Наслаждение… Только волвек мог создать подобное - под свои тончайшие возможности восприятия запахов и вкусов. Полный холодильник, как же! Глупости. На один зуб, вот сколько той клубники. Вкусная, потому и не хранится.
        - Я едва успел поднять мобиль, а тебя уже вовсю начали искать, - сообщил Рой. - Девочка из твоей новой стаи и какая-то несносно нахальная Лорри, обманом вытребовавшая приоритетный канал связи с настройкой по пеленгу твоего инспекторского мобиля. Потом к ним присоединился Риан. Всех отругал, ребенка увел отдыхать. Велел тебя не беспокоить.
        Йялл усмехнулся, идентифицировался в системе, на мгновение усомнился - ночь глухая, всем пора отдыхать! И вызвал-таки Академию, Лорану Диш. Соответствующий классу мобиля объемный экран заполнил все пространство над столом и по другую его сторону. Там, в проекции кабинета Академии, ловко и без заметного стыка присоединенной к салону мобиля, возникла Лорри. Она сидела спиной к Йяллу, в высоком вращающемся кресле. Устало терла лоб и ругалась с кем-то невидимым.
        - Архив мой, я тут девятый час как официально главная, хоть ты… то есть вы, треснете. Поблажек не будет. До завершения ревизии каталогов все базы данных переведены в закрытый режим. Приходите и пользуйтесь… Нет! Выкачивать не дам… Ха! Сотрет в порошок он. Нашел, чем пугать. Заходите, пообщаемся. Я про порошки больше вашего знаю. Кстати, жалобы направляйте, соблюдая полноту формы. Иначе вернутся на доработку… Ё-о-о, грубо-то как! А вам, наоборот, самой доброй ночи.
        Лорри развернула кресло, потянулась, щурясь и хрустя суставами. Волосы она уже перекрасила в приятный каштановый тон и выглядела на редкость незнакомо. Прямо-таки солидно. Розово-сиреневые очки скрывали красноту утомленных припухших век. Косметики минимум, губы сложены в умильно-скромную, вполне деловую улыбочку… Рассмотрела Йялла, оскалилась иначе, до коренных:
        - Привет, дохлик. Я пообещала себе и Сати, что не засну, пока ты не проснешься! Жив?
        - Как видишь. Лорри, есть вопрос. Ты никогда не слышала о способах, позволяющих блокировать и даже переподчинять оборудование и оружие шеф-инспектора?
        - Ё-о-о, да чтобы я легавому… - возмущенно начала Лорана, расхохоталась, стряхнула очки и азартно зашлепала ладонями по столу, выбивая дробь. - Йялл, ты мерзавец! Всегда такое спрашиваешь - аж жарко делается. Я своих не выдаю. Только я теперь не знаю, где мои. Погоди, щас отдышусь.
        Лорри смолкла и подперла ладонями подбородок. Зевнула. Принялась демонстративно шевелить бровями, гоняя ленивые мысли. Рассмотрела Роя за спиной приятеля. Заинтересовалась, начала бессовестно-подробно изучать новое лицо и всего волвека целиком. Йялл заподозрил, что за этим последует попытка увильнуть от ответа.
        - Ты помолодела на три года с этой прической, - заискивающим тоном сообщил он.
        - Я щас убьюсь головой об стол, - ужаснулась Лорри, припоминая свой жаргон. - Вонючий гролл, ты же пыль гонишь! Ты докатился в нашем обществе до понимания прелести и пользы наглого подхалимажа. Лжешь, не отводя глаз… вот это прогресс!
        Женщина поправила волосы, гордо выпрямилась и согнала несуществующую пылинку с рукава. Подмигнула Рою, восхищенно внимающему ее странной речи.
        - Давай так. Йялл, ты искренне назовешь меня красивой и даже интересной при свидетелях: Сати и Гирксе Пятом, их все равно не застать порознь. Потом честно пригласишь меня поужинать на тот бешено дорогой корабль, куда сам таскался только что. Я влюблюсь до беспамятства и…
        - Лорри, - насторожился Йялл.
        - Не боись, не обижу в темной подворотне, - хихикнула злодейка. - Даже приставать не стану. Просто все тебе расскажу. Если хоть что-то полезное знаю, само собой. Ну, лады?
        - Вслепую? - засомневался в выгодности сделки Йялл.
        Еще бы! Ловкая особа так освоилась в Академии за неполный день, что блокировала эмоциональный фон канала передачи, рассчитанный на сенсорные способы общения снавей, айри и волвеков. Ее слышали, видели объемно и отчетливо - но не воспринимали напрямую, сознанием. Поди сообрази, какова настоящая полезность сделки? Знает Лорри хоть что-то ценное или просто набивается в подружки?
        - А директор тебя не готов отвести на корабль? - вяло понадеялся Йялл.
        - Он и на большее готов. Обещал город показать. За это я разблокировала для него доступ к архиву из кабинета. - Лорри нагнулась вперед и перешла на шепот: - Я во всей Академии только Риана опасаюсь. Он тихий-то тихий, а шутить с ним жутковато. Серьезный мужик, я сразу просекла. И даже отпадный, хоть и не молод.
        - Мне теперь тоже не до шуток. Дело касается причин гибели мамы. И моей жизни тоже, только что айри пробовал убить меня моим же стэком.
        Лорана перестала улыбаться. Виновато дернула плечом, извиняясь без слов. Сняла ограничения с канала. Йялл даже слегка расслабил спину. Гораздо удобнее общаться, воспринимая собеседницу целиком, с настроением, эмоциями и хотя бы фрагментами намерений. Теперь видно: устала до судорожно сведенных болью шейных мышц, до зеленых кругов перед глазами. Вопреки полуобморочному состоянию старается быть полезной на новом месте - рьяно. Переживает за него, «вонючего гролла». До смешного всерьез желает верить, что выглядит молодо и привлекательно. И еще - думает, сосредоточенно ищет некий ответ.
        - Я мог бы лет пятнадцать назад наговорить тебе кучу комплиментов от всего сердца, - искренне покаялся Йялл. - Но за полсекунды до нашего знакомства глаза в глаза ты проверила, что прочнее: бутыль игристого вина или мой затылок. Потом я был способен только рычать. Нецензурно выражался, за что готов извиниться.
        - Характер у меня убойный, знаю. Так, кто старое помянет… - жалобно вздохнула Лорри.
        - Давай не будем еще и «глаз вон», - ехидно оскалился волвек. - Тебе идет эта прическа, два глаза тоже смотрятся уместно. И ты будешь приятно выглядеть, когда отдохнешь. Средства на мой счет поступят двадцатого, так принято в инспекции. На следующий вечер я забронирую столик на палубе «Владыки морей».
        - Ё-о-о, так мы с Сати выпотрошили твой счет до нуля? - догадливо усмехнулась Лорри. - Обратный перевод по последней сделке будет не скоро, ясен день. Формальности процветают, а ты загибаешься… Прости, зверик. Я думала, семья Трой богата. Среда забита подробностями. Достояние вожака - яхты, дома, производства и патенты…
        - Во-первых, в стае иная модель отношений, далекая от финансовой системы Релата. Во-вторых, я покинул стаю и утратил право на все, чем она владеет. Благодаря Риану и моему предку, тоже Йяллу, сохранил хотя бы имя, за что спасибо обоим.
        Лорана снова виновато дернула плечом. Сердито потерла веки, не желающие более оставлять хоть малую щель для взгляда слезящихся полуслепых глаз.
        - Не знаю, много ли от меня пользы в консультировании, - сокрушенно покачала она головой. - Выложи на стол вещи злодея айри. Все мелкие, постоянно носимые при себе.
        Рой мгновенно исполнил указание. Убрал поднос с горкой хвостиков клубники. Достал коробку и бережно распределил по столу снятое с бессознательного тела, показывая каждую вещь крупным планом. Лорри молча всматривалась, кивала. Жестом предлагала продолжить процедуру. Оживилась она, лишь когда с самого дна коробки последним было извлечено закатившееся в уголок колечко из похожего на платину металла. Широкое и бархатисто-матовое, как теперь модно, с дюжиной довольно мелких темных бриллиантов, впаянных в металл. Огранка странная: внешняя поверхность каждого камня плоская, просто крошечный блестящий квадратик.
        - Айри обычно не носят кольца, тем более широкие, - пояснила свою реакцию Лорри. - Я точно знаю, у меня были… знакомые из их общества. Их когти… Йялл, ты вообще в курсе, что у них есть когти? Так вот, при наличии такого украшения когти из межпальцевых кармашков неудобно выбрасывать. Но если все же кольцо имеется, то никак не магазинное, среднеценовое для элиты. Только под заказ сработанное и только с личным знаком владельца, такая вот тема.
        - Знаю. Но я видел очень похожее кольцо по крайней мере еще у одного айри, потому и не удивился, - отметил Йялл. - В прошлый раз, случилось это во время расследования кражи, я спросил у того пожилого айри, что за вещица. Ты ведь права: они не любят серийное и копируемое. Но мне было сказано, что это и есть знак принадлежности к элите. Камни искусственные, высочайшей чистоты, изготовлены под заказ на орбитальной станции Релата и стоят гораздо дороже натуральных бриллиантов.
        Лорри еще раз внимательно рассмотрела увеличенную объемную проекцию кольца.
        - Если Паук жив, ему бы показать. Ё-о-о, не гони мне туфту про официальную экспертизу, - отмахнулась она от Йялла, уже приготовившегося «гнать». - С вашей системой защиты информации ничего не выйдет по-честному. Цацку умыкнут до экспертизы. Или выведут из строя, если это не просто кольцо, а нечто иное, более сложное. Эй, малыш, поможешь тете Лорри? - Женщина подмигнула Рою. - Прокатишь на высотнике куда скажу. Там порычишь, охраняя меня. Ну и расплатишься. Только учти: не деньгами! - быстро добавила Лорана. - Паук коллекционирует эмоции. Скачает у тебя из головы бег гролла по пустыне Хьёртта. Я знаю, этого у него нет и он невыносимо страдает от неполноты коллекции. Если тебе неприятно…
        - По крайней мере, он не претендует на клубнику, - подмигнул в свою очередь Рой.
        Глава четвертая
        Есть ли польза в высоком статусе
        - Я Драгна Бунр, координатор провинции Шос’ха, у меня срочное, совершенно неотложное дело к волвеку по имени Ясень Орри, - устало втолковывал человек средних лет уже третьему по счету волвеку.
        Первый был диспетчером и дозволил-таки посадить мобиль в центре города в Красной степи, официально являющегося территорией стаи, то есть закрытого для посещений без приглашения. Второй подошел, выслушал точно такую же фразу, кивнул - и исчез. Словно растворился в ранних предутренних сумерках. Сейчас, прождав час в мобиле и несколько раз прокрутив в сознании странный разговор, координатор сомневался во многом. Был ли второй волвек одет? Он заглянул в боковое окно. Плечи голые. В полумраке эта глыба мышц с сияющими золотыми глазами смотрелась так жутко, что деталей координатор не запомнил. Теперь пытался сообразить: наверное, его встретил дежурный гролл. Сменил облик и заглянул в окно. Если верить бреду, усердно распространяемому через Инфосреду, волвек опасен сразу после трансформации из звериного облика в человечий. Плохо себя контролирует, доверяет инстинктам. На любое резкое движение отвечает агрессией. При его силовых параметрах - может сломать руку. Или порвать горло. В сплетни координатор не верил. Но все же… Все же он разговаривал с темной золотоглазой тенью, не делая никаких движений. Тем
более резких.
        Третий волвек оказался молод, строен и нормально одет. Рассвет сделал его внешность понятной и даже приятной. Светлые волосы, глаза почти карие. «Еще подросток, не обрел способности к трансформации», - сообразил координатор. Успокоился и рискнул открыть дверь.
        - Срочное дело… - задумался волвек, выслушав давно заученную координатором фразу. - Совсем срочное, я четко прочел ваш тон. Идемте, провожу. У него сегодня день приема, но раз неотложно…
        Координатор кивнул. Гордо поправил на запястье формкристалл в кожаной оправе. Статус - он и в стае имеет значение. Вряд ли сюда бы позволили добраться без объяснений человеку в более низкой должности. Шагая за провожатым, координатор невольно озирался по сторонам. Город выглядел точно таким, каким его показывали в старых плоских роликах полуторавековой давности. Зеленый, ухоженный, состоящий из невысоких, в два-три уровня, домиков. За спиной осталось побережье огромного озера, именуемого Золотым морем, ветерок тянул с воды прохладу. Пахло цветами. В городе удивительно много цветов: степных, на нелепых волвечьих газонах, диких, высоких и непостижимо густых. И культурных - в аккуратных клумбах и висячих корзинках.
        Мимо, вплотную, пробежал взрослый гролл. Координатор сдавленно охнул. Эдакая зверюга! Прежде он волвеков во втором облике близко не наблюдал. И сейчас был бы рад оказаться подальше. Смотреть жутко, не смотреть невозможно. Мышцы так совершенно перекатываются под бархатистой шкурой. Не волк - правильно в Среде указали на странность названия. Скорее уж рысь, если уместно сравнивать разумного с животным. Движется по-кошачьи, грациозно и беззвучно. Страшен и красив. Противоестественно и притягательно красив. Словно в нем нет ни капли агрессии. Хотя как можно знать наверняка? Гролл обернулся и улыбнулся во всю пасть, добавив впечатлений.
        - Ох и клыки, - невольно запричитал координатор. - Сантиметра четыре…
        - Пять, - уверенно поправил проводник. И гордо добавил: - Это мой брат. Он вас встретил первым в городе. Дал мне знать, что надо помочь. Он бы и сам вас проводил, но был занят. Вы не переживайте так, ведь видели: когда он во втором облике, у него нормальные зубы.
        - Я понимаю.
        - Но не верите, - хихикнул волвек и сердито дернул себя за волосы. - Эх, мне еще почти год до взросления. Знаете, как хочется на Хьёртт, чтобы там в первый раз - на лапы? Только вся семья дежурит в Эрре. Вряд ли меня отправят - работы много.
        Мальчик - только теперь координатор решился поверить в его возраст - тяжело вздохнул. Глянул вверх, в синее безоблачное небо прибрежной степи, не знающей летних дождей. Идущему следом, замученному страхами и суевериями взрослому человеку стало неловко. Он нахально и без предупреждения прорвался в мир стаи, чужой и странный. Его приняли, но, увы, он и сейчас не находит в себе мужества расстаться с предрассудками и признать здешние законы нормальными для обитающих в городе и для себя самого. Да и не знает толком этих законов, одни домыслы и слухи в наличии… Тогда зачем стремился попасть? Или бояться, или уже идти. Координатор снова поправил формкристалл и догнал проводника.
        - Осенью из моей провинции к вам полетит группа детей на обучение и лечение, - сказал он. - Полагаю, нам потребуется помощник. Работы тоже будет много. Скажи полное имя, чтобы я мог запросить знакомого, а не случайного попутчика.
        - Удачно мы встретились, - улыбнулся волвек. - Оба обманываем и себя, и других. Я очень хочу на Хьёртт и выпрашиваю полет с таким нахальством, что даже стыдно, а вы лжете по поводу дела. Хотя оно у вас и есть, но не такое, как вы говорите. Не официальное. Зовут меня Боррд Милт.
        - Все у вас с рычанием, - улыбнулся координатор, пряча удивление. Странно, его секрет, видимо, разгадали, но не стали строить препятствий на пути. - Я запомнил имя.
        - Хорошо, потому что мы уже пришли, - кивнул волвек. - Вот приемный дом. Видите, какая сегодня толпа? Ждите тут. Люди сердятся, когда мимо них свои же проходят. Они… то есть вы все, на наш взгляд, излишне агрессивны. Особенно в длинной очереди. Я пойду один и поговорю с дедушкой Ясенем.
        Координатор присел на удобной скамеечке, где было велено. Из тени плотно оплетенной виноградом деревянной декоративной арки толпа у приемного дома была видна вся. Люди сидели и стояли, топтались, бессмысленно бегали и шумели. Дети разместились под длинными навесами, к ним то и дело подходили волвеки, обычно женщины. Приносили еду и напитки, разговаривали, сидели рядом. На прием к гролльим знахарям - так зовут странных врачей стаи, упрямо не признаваемых официальной людской медициной, - рвутся со всей планеты. Давно и точно известно: принимают они только детей, потому что помочь всем невозможно успеть. Некоторых лечат сразу и быстро. Других оставляют жить в городе на месяц и более. Самых трудных повторно приглашают в гости, уже на свой Хьёртт. Долечивать.
        Сегодня приема ждали не меньше семи десятков детей. Их родственники - взрослые, начитавшиеся сведений из Инфосреды, нервничали, а порой откровенно боялись гроллов. И еще больше опасались отмены приема.
        - Если сразу не поставят диагноз, не предоставят список препаратов и процедур, я им не оставлю свою девочку, - в сотый раз громко убеждала себя женщина средних лет. - Не оставлю! Мало ли чем тут лечат. Вон, я в Среде видела ролик. Живых червяков есть вынуждают. Издеваются.
        - Ты восьмая в очереди? - весело уточнил молодой парень. - Вали, других быстрее примут. А потом еще три года сюда пробивайся. Если время есть.
        - Нет у нас времени, иначе бы я сюда ни ногой, - убито призналась женщина и ушла под навес.
        Координатор с долей раздражения подумал: «До чего волвеки терпимы к людям». Тут их дикарями зовут, брезгливо утверждают, что ни за что бы не приехали без крайней нужды, руки отдергивают и отступают, когда мимо проходят местные. А ведь за помощью прилетели. С последней надеждой. Определенно, надо разобраться с мусором в Инфосреде. Хотя бы поговорить с генеральным инспектором. Фьен Бо уже дважды запрашивал сведения по теме - и в провинции к его интересу относились весьма казенно. То есть давали ответы по минимуму, не находя вопрос важным. Видимо, зря. До чего дошло! Он сам, вполне взрослый воспитанный человек с высоким статусом, много раз общавшийся с волвеками, боится стайных. Невольно, подсознательно. Но теперь, в городе стаи, страх вылез наружу самым позорным образом. Да и прочие люди в очереди не лучше. А это уже серьезно. Это явный признак обработки сознания. Длительной, грамотной и глубокой. Надо сегодня же лететь к генеральному. Как только удастся устроить сына. Почему-то в положительном решении стаи координатор не сомневался.
        Юноша с нелепым для человека именем Боррд выскользнул из боковой двери приемного дома. Координатор улыбнулся. Волвеки всегда заняты делами и всегда бегают. Словно работа, вопреки пословице, все же волк и ее требуется догнать и изловить.
        - Ясень занят, не выйдет до обеда, - сказал провожатый, резко останавливаясь у виноградной арки. - Он вас прочуял. Сказал мне, если дальше врать будете, даже не слушать. Но мальчика в любом случае он берет. Потому что ваши врачи точно не помогут - он запросил данные по здоровью сам, мой брат при первом контакте с вами сканировал ребенка.
        - Врать вам мало толку, - усмехнулся координатор и виновато добавил: - Если бы было время, я бы как все - в очередь… Только нет у нас трех лет. Говорят, даже года нет.
        Голос предательски дрогнул, выдавая боль. Впрочем, волвеки и без того давно все заметили, - признал очевидное координатор. Боррд жалостливо развел руками и предложил подождать тут: он сам сбегает к мобилю и приведет ребенка, получится быстрее. Ответить не удалось. Видимо, внутренне он и не возражал, раз парень так резво сорвался с места, прикинул обладатель высокого статуса координатора. Ему стало неловко: он-то хотел сказать, что сын может испугаться вида волвека… Хотя дети умнее родителей - они еще не начитались глупостей и не поверили в них, принимают мир и его обитателей такими, какими видят. Как это у волвеков называется? Верить своему сердцу.
        Координатор обернулся на шум. По аллее, ведущей от набережной к приемному дому, двигалась новая пара. Желтоглазый пацан лет двенадцати и - можно не сомневаться - очередной обладатель статуса…
        - Посидите тут, - с важным и взрослым видом велел проводник. - Я спрошу у дедушки.
        Человек без возражений сел на скамью, заняв свободный ее край. Координатор с интересом покосился на соседа. Лет тридцать, без всяких там манипуляций с продлением юности. И тоже получил право посадки на внутренней парковке города…
        - Я хотя бы настоящий координатор провинции, - вслух задумался он. - А ты чем аргументировал посадку?
        - Врал про секретную информацию для ихнего вожака, - тяжело вздохнул парень. - Только этих зверюг не обмануть, я сразу просек, как только запарковался. Интересно, они правда ночами людей гоняют, как дичь?
        - Вряд ли. Сын или дочь?
        - Братишка младший, совсем он задыхается, - не стал дальше упираться «обладатель секретной информации». Сердито потер коротко стриженный затылок: - Как я буду отрабатывать, если примут? С деньгами у меня вовсе зарез. Они наверняка и это просекли. Ух чутье у зверюг! То уважаю, то злость берет. А ну как прогонят?
        - Похоже, примут… даже срочно. Беги, не хлопай глазами. Видимо, плохо твоему братишке.
        От приемного дома к арке, подтверждая предположение координатора, бежали двое: проводник и невысокая стройная женщина-волвек. Женщина сердито махнула рукой и без задержки заспешила дальше, к набережной. Парень вскочил и припустился следом. Координатор проводил взглядом всю группу. Попытался припомнить, как зовут женщину. Ведь лицо знакомое, не может быть ошибки при его зрительной памяти. К тому же женщины волвеков по внешности гораздо приметнее лысых, рослых и однообразно-массивных мужчин. Симпатичны, необычны и приятны в общении. Вся Инфосреда с ее сплетнями не в силах умалить обаяние красавиц.
        Координатор потер лоб и нахмурился. Невысокая, молодая, то есть не старше ста лет, волвеки позже начинают меняться и стареть. Темноволосая. А ведь именно она прилетала в Шос’ха три года назад, когда в горах совсем разладилась погода! Снавь, одна из самых опытных - поэтому он и помнит ее в лицо. Кажется, зовут Хэйн. Поди разберись в именах стаи, коротких и странных.
        Боррд показался из-за изгиба аллеи. Шагал неспешно, за руку вел малыша и усердно рассказывал ему что-то важное и полезное про город. Само собой, ребенок и не думал бояться, ему тут сразу понравилось, на папу ноль внимания.
        - Много нас таких, придумавших важные причины для посадки? - спросил координатор, когда провожатый остановился у скамейки.
        - Обычно человек десять за день накапливается, - лукаво улыбнулся Боррд. - Ух и смешные придумываются причины! Но количество живых на борту еще диспетчер улавливает, как и состояние беспокойства, оно характерное. Вы хорошо боитесь за своих детей, это мы уважаем. Потому что не страх в основе, а ответственность.
        - Зачем твой брат прибегал?
        - Окончательно уточнить цель визита, все же было раннее утро.
        - Понятно. У тебя уже много приглашений на Хьёртт?
        - Одно, - почти обиделся Боррд. - Разве можно просить об одолжениях, которые требуют затрат и осложняют жизнь? Я и так полечу с вашей группой. Хотел заранее познакомиться. Опять же все старшие сегодня заняты. Идемте, Ясень ждет. Только вы не нервничайте так, все будет хорошо. Генетическое заболевание, третья группа сложности по нашему счету. Я на медика учиться собираюсь, так что в диагностике кое-что понимаю. Тяжело, но поправимо. Месяца два здесь пробудет ваш сын, никак не меньше. Если все сложится спокойно, осенью полетит в моей группе на Хьёртт.
        Координатор провинции Шос’ха смущенно кивнул, поймал в ладонь левую руку сына. Правой малыш усердно цеплялся за запястье волвека. Все вместе они пошли к приемному дому, мимо толпы, возмущенно присматривающейся к внеочередникам.
        - Все скрывают настоящую причину посещения города? - уточнил координатор.
        - Наверное, вам так проще себя убедить, что вас примут, - предположил Боррд. - Вы с Ясенем познакомитесь, тогда уж знайте наперед: если у кого в вашей провинции совсем неотложное дело, пусть не врут. Вы их отправляйте сюда, предварительно дав сообщение хотя бы диспетчеру трассы. Ужас как утомительно вчуиваться сквозь барьеры обмана. То, что мы не всех берем, неправда. Просто многим могут помочь в Академии или в ваших клиниках. Мы уточняем или подтверждаем диагноз, отправляем туда. И три года - тоже не совсем правда. Кто может ждать, тем три. Вас бы приняли самое позднее через месяц.
        - А просто в гости к вам можно? - осторожно уточнил координатор уже в дверях. - Живем далеко, ничего толком о вас не знаем. Как-никак ровно пол-экватора от вашего города до нашей столицы. Вот и выдумываем себе незнамо что. Я спрашиваю не для себя одного. Для провинции. Наверное, странно такой вопрос адресовать тебе…
        - Почему? Всякий в стае может ответить, если общее сознание содержит ясное решение. В гости можно, - кивнул Боррд. - Только Ясень, как мы говорим, все равно сначала отправит клубнику пропалывать, а только потом на стол ее подаст. Он строгий. Сегодня в Академии что-то творится. Внук Ясеня, Рой, срочно улетел и до сих пор не вернулся. Толком ничего не понятно, но нам уже велено усилить патрулирование периметра города. Горры ждут наготове: вдруг и они понадобятся. Хотя это совсем уж крайность.
        - Значит, и мне надо в Гирт, - предположил гость, остановившись посреди коридора и отпуская руку сына. - Видимо, в следующий раз познакомлюсь с уважаемым господином Орри… Все же я настоящий координатор провинции, пусть далеко не самой богатой и густозаселенной. Надо понять, что за беда стряслась. Как видно, она общая.
        - За сына не переживайте, я у себя поселю и присмотрю за ним, - пообещал Боррд. - Если увидите Роя Орри, передайте: дед Ясень за него переживает и велит хотя бы позвонить домой.
        Глава пятая
        Семья Горр
        Полуденное небо Хьёртта темное, фиолетовое с холодной прозеленью. Солнце висит пуховым одуванчиком, окруженное многоцветным сиянием, видимым лишь совершенному зрению гролла.
        Память стаи живет долго и не утрачивает однажды обретенного знания, она впитала и навеки хранит в себе иное небо: серо-пыльное, вдвое темнее нынешнего. Тогда еще не начали реконструктивную программу. Азота было всемеро меньше, чем сейчас. А еще имелся избыток углекислого газа и недостаток водяных паров… Зато ненужного - чего тут только не было… Обильные стелющиеся сернистые пары разъедали легкие, хлористые тоже не радовали. Назвать воздухом смесь газов и взвесь пыли мог лишь теоретик и к тому же безнадежный фантазер.
        Рой бежал через пустыню, сильно похожую на ту, столетней давности, несбыточную фантазию. Когда волвеки обжили город на Релате и вернулись сюда, в мир, породивший их, поддерживать жизнеспособность в ледяной редкой атмосфере без маски самый выносливый гролл мог не более пяти часов. Стандартных, синхронизированных с системой мер Релата.
        Но разве ядовитость атмосферы может отменить любовь к своему миру, родному вопреки всему? Волвеки возникли здесь и жили в неволе, но в этом мир не виноват. Как и в том, что их нынешний облик исходно задумали айри, пытавшиеся совершенствовать себя самих. Стабилизировать двойственную природу волвеков-гроллов, вызывающую до сих пор недоумение у ученых, помогло еще нечто, то ли случайность, то ли чудо… Мир принял их. Стал родным. И они вернулись на свой Хьёртт, чтобы пустыня больше никогда не выглядела безжизненной.
        Первый и лучший вожак стаи, Лайл Энзи, строил город. На поверхности, чтобы жители не ощущали себя запертыми в подземелье. Под защитным куполом, позволяющим поддерживать нужные давление и состав среды. Это было важно - сразу основать удобное автономное поселение. Чтобы начать большую работу. Каждый волвек знает, что фантазеров, называвших ядовитую смесь газов воздухом, было много. И что волвеки к фантазиям не склонны. Они задумывают что-либо и реализуют замысел упорно, вместе, слаженно. Так долго, как это необходимо, не отчаиваясь и не теряя сосредоточенности. Ныне живы трое начинателей, все они - айри по рождению. Сто с лишним лет трудиться, не старея, пока что посильно исключительно для бескрылых драконов.
        Айри Витто, химик, ведет с первого дня программу изменения состава атмосферы, он и сейчас на Хьёртте. Айри Джанто еще во времена несвободы волвеков создал первые растения, способные терпеть ядовитую атмосферу, недостаток тепла и пыльные бури. Он и поныне увлеченно укореняет и распространяет по пустыне колючую темную траву и мелкий плотный кустарник. Айри Риан создал общую теорию восстановления биосферы Хьёртта безмерно давно - и охотно отдал разработки волвекам, помог разобраться в наиболее сложных вопросах. Сам убедил Академию в допустимости и рациональности ряда практических направлений генного конструирования. Только для неразумных видов! И только при сохранении принципов природного естественного отбора, правда ускоренного многократно. Результаты оказались впечатляющими.
        Теперь на Хьёртте есть сезоны года. Чуть более теплый зовут для удобства летом. Второй, похолоднее и более ветреный - зимой. Сейчас, в своем воспоминании, Рой бежал через мимолетную, длящуюся всего трое-четверо суток, весну Хьёртта. Трава, прозванная серебряной сканью за свою склонность стлаться по почве, образуя сложный узор, украсилась мягкими шариками-пуховками, ее стебли тонкие, темные, с узкими упругими иглами пока что свернутых серебристых листьев. А вот и более поздняя селекция. Ощетиненные бурым мехом-мхом кочки, цветущие пятилепестковыми колючими гроздьями на высоких стеблях. Называется «гроллья лапа». Цепляется, соответственно… не отодрать.
        Рой бежал вдоль ирригационного канала, мелкого, извилистого, проложенного по склонам пологих холмов без нарушения рельефа. Наступал лапами на свою же трусливую тень, заползшую под брюхо, спасающуюся там от сияния полудня, усиленного присутствием двух лун. Из-за них самая мелкая рябь на воде многоцветна, переливается золотом и багрянцем, как спины вертких хчёл. Рой игриво прыгнул к самой воде, накрыл тенью хчелу - и та мгновенно нырнула в грунт, разыскав неприметную норку. Красивые они сегодня, удачно мимикрировали под сложным многотонным светом. Можно поймать пару и принести детям - пусть радуются, рассматривают. Часа три хчелы под куполом проживут без вреда для себя, они и дольше там могут оставаться, но зачем? Их колония - здесь и вся их жизнь - тоже здесь. Надо возвращать природе то, что является ее частью. Дети обязательно отпустят хчел наружу. И побегут, как обычно, донимать старика Ясеня. Он же мудрый. Пусть объяснит, почему на Релате пчелы летают и жужжат, а местные хчелы стрекочут и ползают, мимикрируют и хранят мед под грунтом, в норах. Этого от них никто не ожидал, улыбнулся всей пастью
Рой. Когда ускорили приспособляемость, прогнозировали, что крылья станут большими, годными для редкой атмосферы. А они совсем исчезли… но ловить юрких хчел сложнее, чем их прародителей пчел.
        Гролл замер, восстановил дыхание, замедлил пульс. Никто из разумных не охотится на медоносных торопыг. И чего они тогда, спрашивается, боятся? Вон пырей выстреливает метелки с каплями сока. К ночи с ее неизбежными заморозками засохнут, надо собирать немедленно. Вода на Хьёртте до сих пор уникальная редкость, вся подается по каналам, по мере выработки, это затратно и сложно. Облака и дожди - мечта следующих десятилетий.
        Хчелы потекли из своих нор сплошными радужными ручейками. Даже ловить неудобно: дела у них… Рой внимательно всмотрелся, нагибаясь ближе к колонне медосборцев. Рыжие глаза впитали их вид. Нос уловил запахи травы, капель нектара, пыли, влаги… Первая хчела-разведчик добралась до зарослей пырея и застрекотала, помогая прочим сориентироваться. Скользнула по стеблю вверх. Наклонила его, облегчая сбор нектара. Замерла в высшей точке дуги, настороженно шевеля усиками. Сетчатые глаза мерцали: два передних и затылочный. Еще бы, смотреть надо внимательно. Второй десяток лет пошел, как в заросли запустили кунгов. Зелень имеется, ее надо общипывать. Так планировали волвеки, айри и человеки Хьёртта. Кунги неразумны, о своей миссии они не догадывались. Зато быстро выяснили, что мед вкуснее жестких сухих листьев, и стали разнообразить рацион.
        Рой осмотрелся, подробнее запоминая рабочих хчел: можно ведь не ловить, а просто передать картинку детям, от сознания к сознанию. Словами пояснить. Тем более что он патрулирует, район большой, времени на шалости нет. Надо бежать и искать щели в водоводах, через которые уходит драгоценная жидкость. Каждый день искать! Говорят, прежде, еще в неволе, гроллы обнаруживали щели в куполе древнего города. Только те щели были случайными и возникали редко. А корни гролльей лапы намеренно разрушают водоводы, добираясь до вожделенной влаги. Жизнь хитрее генетиков. Вроде бы сами ее придумали, все предусмотрели, просчитали - а вот, вырвалась на свободу, стала не похожа на исходную идею. Разумные обитатели Хьёртта уважают гроллью лапу за упрямство и неистребимость. И, выкопав с места преступления, не уничтожают, а пересаживают подальше от канала. Волвеки шутят, что ползать растения, к счастью, еще не научились. Джанто, создатель флоры Хьёртта, ужасно сердится, слыша подобное. Его растения не злодеи. Скоро воды станет больше, тогда и исчезнет потребность так фанатично за нее бороться.
        Бежать сквозь жар полудня - наслаждение. Грунт большой экваториальной равнины содержит много слюды. Оттого тоном светел, сияет, отражает лучи и сильно греет воздух. Над каналами висят радуги испарения. Изломы высоких редких скал вспыхивают искаженными линзами цельных слюдяных пластин, отбрасывая на траву узкие языки сияния. И Рой скользит в этой странной ряби света без теней, укрывшихся от полудня. В хороводе полутонов, порождаемых движением двух лун. Бежит и дышит. Теперь можно дышать. Воздух сухой, шершавый, но питательный. Пять процентов кислорода - уже немало. Для гролла достаточно, чтобы без устали патрулировать двое суток, умеренно расходуя свои резервы. Улыбаться клыкастой пастью солнцу, ловить ветер и пробовать на язык. Нырять в тень глубоких щелей-низин, бдительно втягивая носом стелющийся по дну газ. Вдруг снова южные сернистые грязевые болота задышали, погнали ядовитый пар из недр?
        В ухе ожил передатчик, рыкнул голосом одного из вожаков. Предложил принять правее, обследовать мелкие каналы, вспомогательные. Рой заторопился, двигаясь высокими длинными прыжками, взлетая с разбега на каждую подходящую скалу и озираясь окрест. У людей Релата теперь в моде картины волвеков-художников. Обманные и удивительные. Трудно ведь воспроизвести то, что доступно тебе, ориентируясь на чужой глаз, более примитивный, вырезающий в спектре узкий диапазон видимого света. Картины странные, человеки Хьёртта их критикуют. Говорят, слишком нарочитая красота. Они умные, сами понимают отчего. Тоже любят этот мир и уже научились всматриваться в него с теплотой. А вот люди Релата… Со скандалами добиваются права прилететь сюда. Самый модный отпуск - неделя на Хьёртте, в куполе первого города, с обязательным выездом на каменное плато Хиннра… Осмотр развалин Гнезда, где держали волвеков - еще подопытных и несвободных. Экскурсия к «Птенцу» - первому кораблю людей, севшему на Хьёртт.
        Туристов не любят. За ними надо следить: неорганизованные, норовят геройствовать и делают глупости. Приходится их ублажать, выслушивать жалобы, сетования и вздохи разочарования. Где обещанная красота? Где сияние четырех лун, где сотни оттенков цвета, плетущих узор волшебной ночи? Где перламутровое небо полудня и радуга над каждым каналом? Все песочно-серое, тоскливое и негодное для жизни. Растения однообразные и чахлые. Кунги двигаются столь стремительно, что их нельзя рассмотреть. Хчелы всегда успевают спрятаться. Провожатый их видит, а гости - нет.
        «Хьёртт - мир для глубоких и сложных отношений, а не для мимолетных капризов» - так сказал еще вожак Лайл. Планета неторопливо знакомится с гостем. Ищет контакта с сознанием. Роняет в душу крошечное, как росинка на пырее, зерно. И ждет всходов. Не нашли красоту, не смогли переступить через стереотипы - уезжайте. Зато если вы рассмотрите и полюбите Хьёртт, то навсегда. Даже зимние бури сочтете прекрасными.
        Рой спрыгнул с очередной скалы и помчался вперед, уже не осматриваясь. Над одним из каналов он отчетливо увидел ослабление радуги. Там воды мало. Там - трещина в дне. Свежая, судя по всему. Вот бы увидеть, что провоцирует ее стремительное развитие? Рой добежал и сел, удивленно тявкнув. Гроллья лапа сама не ползает, Джанто может быть спокоен. Но вот хчелы…
        Судя по всему, колония целиком участвовала в акции. Облепив молоденький куст с убранными в кольца корнями, гибкие узкие хчелы волокли его, тянули, толкали, несли на спинках. Крошечные - и могучие своей организованностью. Нет для хчел ничего вкуснее сока гролльей лапы. Только ей надо много воды для цветения. Рой зарычал, сообщая на базу об увиденном. В ответ вздохнул вожак. Пообещал выслать мобиль и передать информацию Джанто. Гролл улыбнулся, лег на вершине холма, пристроил голову на лапы и стал наблюдать. Если обнаруживается новое свойство экосистемы, с ней обычно не спорят. Прилетают, организуют наблюдение и думают. Хотя что тут думать? Прадед Ясень давно ругается с айри и требует делать заводи. Маленькие, мелкие и обязательно под скалами, в тени. Он же твердит снова и снова, что хчел нельзя воспринимать как развитие вида пчел. Что они иные, уникальные и полностью местные, перекроенные под здешние условия и продолжающие мутировать…
        Куст гролльей лапы хчелы дотащили до канала. Стали спихивать все ниже. Туда, где уже весело шелестели два похожих, виновники возникновения трещины. Корни коснулись воды. Их кольца восторженно расправились, зашевелились быстро и уверенно. Чуткие уши гролла уловили хруст базальта водовода. Куст укоренялся с поспешностью и упорством, достойными этого сурового мира. Сухие листья глянцевели, на их поверхности проступал узор. На макушке цветоноса столбиком замер разведчик хчел, зацепившись тремя парами лапок и скрутив гибкое тело вокруг стволика. Ждал начала цветения, чтобы дать команду к сбору нектара.
        День медленно, без спешки, клонился к вечеру. Тени острыми верхушками прицелились в сторону восхода и стали расти. Жар плыл маревом. Скопившиеся на берегу хчелы нетерпеливо стрекотали. Багровая луна ушла за горизонт. Свет сделался более пресным, белесым. Вдали, в пустом небе без облаков, появилась одинокая точка мобиля.
        Рой открыл глаза.
        Тот, кого Лорри звала Пауком, блаженствовал в соседнем кресле. Странный маленький человек с сухими слабыми конечностями. Старый, седой, с залысинами, больной. Вороватый, лживый, уступчивый… А вот поди ты, рассмотри каждого целиком. Он, оказывается, способен оценить красоту Хьёртта. Дед так и говорил: «У одних темнота - начинка души, у других - только защитная оболочка, колючки и броня, приобретенные от контакта с недобрым миром людей».
        - Неизмеримо больше, чем я мог просить, - тихо признался Паук. - Какой бег… За всю свою жизнь я ни разу не шагнул без костыля. И не надеялся познать, что дано другим. Люди не умеют отдаваться процессу и сохранять память цельной… Давно уплыл в небытие этот день?
        - Семь лет назад, тогда еще не ушел в память стаи мой прадед, первый в семье Орри свободный волвек - Ясень-старший. Почему вы не лечились? - нахмурился Рой.
        - Разве от этого лечат взрослых? Медики разводят руками. Снавей слишком мало, на Релате и вовсе единицы, они же ушли к вам… К оставшимся добираются лишь самые упрямые родители. Мои сочли, что проще завести второго ребенка, здорового, - поморщился Паук. - Меня бросили в таком же городе, далеко на юге. Думали, наверное, что сдохну. Но я выжил.
        Он скривился, встал, резко качнулся вперед, к своему креслу - высокому, вращающемуся, регулирующему уровень сиденья, самоходному. Позволяющему общаться с посетителями на равных. Лорри прибежала из соседней комнаты, расставила на краю стола разнокалиберные, явно выбранные самым случайным образом, емкости с горячим кофе.
        - Волк, как она тебя подцепила? - посочувствовал Паук.
        - Я детей не порчу, - возмутилась Лорана. - Щас ты у меня получишь за…
        - И сделка отменится, - прервал поток возмущения Паук. Выбрал огромную кружку и подвинул к локтю. - Давай взглянем на итоги… гм… предварительного этапа экспертизы. Хотя взлом - он всегда взлом, есть ли смысл маскировать словами суть моих методов?
        Рой стал смотреть. В информационных системах он разбирался самым поверхностным образом. Красиво - вот и все впечатления. Объемная проекция кольца айри Литтарима, увеличенная в разы. Сечения, метки, выкладки, сноски и матрицы анализа. Все цветное, мелькает быстро. И если хоть что-то удается вырвать в неразберихе - то лишь благодаря сохранению контакта с сознанием Паука. Холодное оно, цепкое и уверенное. Мечется, примечает, трогает узелки, дергает связи… Как целая колония хчел! И знает человек на редкость много. Красивое сознание, определенно. Жаль только, темной боли в нем многовато. Потому что обижали. Люди ведь не только волвеков не понимают. Худшие из них еще охотнее отрекаются от общности со своими же родичами. Унижают и за недостатки, и за достижения. Презрение и зависть - стабильная эмоциональная пара уродливого жителя Релата, потенциального держателя последнего контракта. Пауку всегда завидовали, не забывая его презирать и унижать.
        - Логика построения системы не наша, - уверенно определил пожилой человек. Обернулся к Рою: - Работа айри, старая школа. На ней базируется ряд систем общего пользования. Люди полагают их полностью изученными и неприступными. Но я сам делал дыры в таких безупречных щитах. Под заказ, тайно, штучно и очень-очень задорого.
        - Паук, - жалобно вздохнула Лорри.
        - Заткнись. Иди на кухню и молчи, - разозлился мужчина. - Могла попросить о помощи тогда, семнадцать лет назад. Но я же урод, да? Я убожество, которое уже ничего не может дать. Ты меня сочла не пауком, а мухой. Ты взяла все, что я по глупости тебе готов был рассказать, и возомнила себя неуязвимой. Ныряльщица, гроза Среды, страх и ужас на уровне мелкого хулиганства… - Паук скривился и замолчал.
        - Ты мне отомстил, - сухо напомнила Лорри. - Мог вытащить, но пальцем не шевельнул. Я же потом просила! Тебя одного и просила… Вонючка. Урод ядовитый. Ну почему ты вообще не сдох до сих пор?
        Лорри резко хлопнула дверью и принялась бегать по кухне, сопя и втягивая носом воздух гораздо чаще и звучнее, чем можно было ожидать. Паук виновато покосился на дверь. Обернулся к волвеку:
        - Мы тебя не шокируем, дитя стаи?
        - Я не могу привыкнуть к безразличию, а вспышки эмоций воспринимаю нормально, - утешил его Рой. - Это странное предубеждение людей, что мы не склонны к ссорам. Еще как склонны, и находим в грызне свою прелесть. Но мы не рвем жертве душу так страшно, как вы… Кстати, Лорри действительно страдает. Хочет извиниться и за то, что натворила раньше, и за свой новый срыв. Когда побледнеет нос, вернется и сделает это. Очень решительная женщина. Уважаю.
        Паук фыркнул:
        - «Побледнеет нос»! - и отвернулся.
        Рой смущенно потер затылок. Может, так не принято говорить? А как надо? Ревет ведь, сморкается уже в открытую. Роняет вещи, ругается. Глаза красные, нос вообще клубничиной - он и отсюда ощущает, как горит кожа и болит душа. Трудно не вмешаться.
        - Я пойду помогу собрать вещи с пола, - решился Рой, когда нечто грохнуло об пол особенно массивно и звучно.
        - Иди, - безразлично согласился Паук. - Еще на час работы, минимум. Но могу сразу сказать: вещица уникальная. Жаль было бы такое упустить при моей профессии. Так что не торопи, делаю не как заказ - с личным интересом.
        Рой осторожно проскользнул в дверь, опасаясь первой реакции на вторжение. С людьми такое бывает: при срыве они и ударить готовы, больно, зло, неосознанно. Обошлось. Лорри сидела на полу и сердито собирала ложки, блюдца, чашки. Думала - вот уж сомнений нет - о достоинствах и недостатках небьющейся посуды. Следовало молча пристроиться и помочь. Минут десять тишины. Для настройки.
        - Можно я стану немножко со-чувствовать? - уточнил Рой.
        - Больно надо, - не отказываясь напрямую от предложения, буркнула Лорри, усердно нагибаясь вниз.
        Как будто можно спрятать следы истерики так вот, в тени. От волвека! Рой отвернулся, унес горку посуды в сетчатой пластиковой корзине и стал аккуратно загружать в мойку. Ровными движениями в неспешном темпе. Монотонность помогает.
        Вдох - принять это нелепое одиночество, ощетиненное иглами собственного упрямства, свернувшееся в защитную позу по привычке, ведь люди редко делят чужую боль просто так, без корысти и тайного умысла, без злорадства и неуместного любопытства. Без осуждения.
        Выдох - просто покой. Отдых, облегчение, снятие спазма. Пока - мышечного. Еще и еще, чтобы постепенно выровнять дыхание до общего, слаженного. Тогда его осознают и допустят не только к приему и разделению боли, но и к передаче настроения.
        Лорри молча принесла вторую емкость с посудой, села на табурет. Прикрыла глаза, слушая дыхание, перебиваемое редким позвякиваньем ложек и вилок, сгружаемых в мойку. Каждый звяк - капля боли. Уходящей, исчезающей.
        - Я ждала, что ты вздумаешь меня поучать, - хмыкнула Лорри, когда ей стало лучше и появился голос. - Йялл меня зверски поучал. С рычанием! Иногда помогало.
        - Тогда нельзя было иначе. Ты не позволяла настроиться, - вступился за инспектора Рой. - Ты и теперь сопротивляешься. Разве я причиняю вред?
        - Лезешь в голову!
        - Мысли мы не читаем, это общеизвестно, - напомнил Рой. - Уж скорее я корректирую спинной мозг. Периферическую нервную, сосудистую… Кстати, желудок у тебя в ужасном состоянии. Я бы сказал - открытая крупная язва, но ее уже лет сто как излечивают в начальной стадии на один раз.
        Лорри тяжело вздохнула.
        - Ты боишься врачей? - поразился Рой. - Вообще не хочешь знать, как все плохо… Кто тебе внушил, что плохо? Мой дед искажения генетики пятого класса сложности лечит, ты совершенно в порядке, по меркам нашей медицины, да и ваша справится…
        - Ага, им только дай справиться! Ё-о-о, еще хуже тебя лезут, - буркнула Лорри. - Копаются в болезнях, как будто я уже мертвая и мне все равно. А только это им самим - все равно. Не хочу. Я к Джан ходила пару раз. Она нормальная, у нас в городе чуть не единственный врач. Но к ней неловко с мелочами лезть. Потому что ей некогда, народ с делами посерьезнее в очереди стоит.
        - Я отвезу тебя в наш город, если врачи не помогут или ты с ними не захочешь общаться. Сдам деду. Он оригинальный дикарь, опытную грядку клубники зверски оберегает от посторонних, - насмешливо прищурился Рой. - Редко соглашается брать в дом особенных, доставленных знакомыми, больных, - только тех, кто ни в чем не спорит и готов слушать про выращивание ягод… Ты слышала про осуждаемые в Среде опасные и ужасные методы гролльего л?карства?
        Лорри усердно замотала головой. Было видно: ей уже гораздо проще общаться. Прежняя искорка чуть насмешливого веселья блеснула во взгляде. И еще - любопытство. Волвек закрыл мойку и нашел для себя второй табурет. Про деда он мог говорить долго, с удовольствием. Дед Ясень, сын первого Ясеня. Дедом в городе его зовут все, но если по-честному, по-кровному - как раз Рою он родной. Ясеню уже сто двадцать. Год назад дед утратил способность к трансформации, миновал порог вступления в третий возраст волвеков, чинно именуемый зрелостью. Первые два - это детство, длящееся лет до семнадцати, и длинная столетняя молодость, когда волвеку доступны оба его облика. В молодости сила играет, особенно привлекательно и легко быть стайным и обожать вожака, позволяя многое решать именно ему, без твоего согласия. Кто же не любит простоты?.. Кто не желает избежать ошибок?..
        Переход из человекообразного облика в гроллий - это могучая встряска для организма. В молодости полезная. Увеличивает живучесть, позволяет проще и быстрее набрать физическую форму, оттренировать реакции. Наконец, сбросить накипь темных и болезненных эмоций - от простейшего гнева до воистину трагической неразделенной любви.
        Зрелость - иное время. Оно для учительства, для личностного роста, подведения итогов и настройки общего сознания стаи. Для поиска преемника в делах. Утратив возможность к трансформации и принятию второго облика, волвек переоценивает многое. От увлечения силой и скоростью отвыкает, уделяя все внимание разуму и сердцу.
        - Красиво говоришь, - похвалила Лорри. - Так что дед? Мирный, без когтей и вообще слабенький?
        - Отчего же слабенький? - удивился Рой. - Нормальный, повыше меня. Он еще не стар. Волосы разве что на голове снова отрастают, седые, густые и волнистые. Он представительный. Даже величественный. Все волвеки, кому по-настоящему дано лечить, удивительные, их душа светится добротой. Увидишь - поймешь. Не будет он копаться в болезнях. Но ругать тебя станет. Он чуть-чуть похож на Йялла. Резковат в оценках. Я могу вежливо намекнуть, что ты к себе относишься плохо и что следует лечиться. Он же обзовет… прости, но скорее всего, прямо так вот - дурой. Или того хуже.
        Лорри рассмеялась. Без прежнего истеричного вызова, не напоказ. Ей было действительно весело. Рой наклонился вперед, поймал руку, пытавшуюся нащупать маленькое полотенце, заменившее носовой платок и насквозь мокрое. Волвек теперь смотрел прямо в глаза. Красивые: фон серый, бархатистый. Ободки, внешний и внутренний, карие. В такие глаза приятно вливать покой и уверенность. Сразу видно, что работаешь с человеком, пусть и сложным, изломанным. И все же настоящим, а не с холодной куклой из числа безразличных пустых людей.
        - Почему вы так не влияете на всех… неправильных? - удивилась Лорана, расправляя плечи и продолжая охотно и осознанно всматриваться в рыжие глаза с узким вертикальным зрачком. - Даже желудок больше не болит. И спина. И душа…
        Она подмигнула Рою и попробовала улыбнуться, благодаря без слов. Волвек устало прикрыл глаза и опустил лицо в ладони. Побегать бы теперь! Сменить облик - и в полную силу. Выгнать из тела злость. Больно ведь каждый раз осознавать, что делают люди с себе подобными. И с самими собою. Несчастные, одинокие, лишенные остатков веры в хорошее. Готовые яростно обороняться, калеча таких же, как они, и самих себя…
        - Когда мы только появились на Релате, первое свободное поколение страстно желало породниться с этим миром. Мы увлеченно изучали новое. В том числе ваше сознание. И подсознание. Потом Риан поговорил с вожаком Лайлом. Объяснил, что никто не должен лишать людей свободы воли, даже частично и ради пользы. За такое вмешательство рано или поздно придется дорого платить. Еще сказал, что техника влияния на сознание попадет к его родичам. Это мне рассказал дед.
        - Во, точно, - хмыкнула Лорана. - Айри - те еще гниды! Но Риан классный мужик. Самое большое открытие для меня за последнее время: айри может быть классным и замечательным… - Женщина тяжело вздохнула. - Даже два айри.
        - Гораздо больше, чем два. Поверь мне.
        - Щенок ты, - отмахнулась Лорана. - Ничего ты не понимаешь. Скажи лучше: Паук сильно зол?
        - С делами закончил, не ощущаю прежней напряженной работы мозга. Расстроен, насторожен. Ждет, наверное, твоих извинений.
        - Тащи сюда бледноносую, - мстительно проскрипел голос Паука в динамике над мойкой. - Я вас давно прослушиваю. Скучно. Хоть бы посплетничали, внешность мою обсудили, мерзкий характер. Жадность, наконец… Все так поступают, удалившись на кухню.
        Лорри оскалилась приобретенной в прежней жизни ухмылкой, широкой и зубастой. Вскочила и торопливо прошла к двери, распахнула ее, прямо с порога забормотала извинения, глядя в пол и морща нос. Из услышанного Рой сделал вывод: в свое время она была не просто ученицей странного сухорукого человека - почти дочерью…
        - Я, старый бездетный урод и сухарь, однажды поверил, что всерьез зову тебя деточкой, - буркнул Паук, отворачиваясь вместе с креслом. - Теперь пусть волвеки тебя дурой называют, пытаясь воспитать, с меня довольно. У них терпение нечеловеческое. Забирай то, что оплачено, и вали отсюда.
        - Не простил, - вздохнула Лорана. - Я же не сержусь, хотя ты меня не вытащил тогда.
        - Пробовал, - едва слышно выговорил Паук. - Зря. Настоящим заказчиком кражи из Академии был айри. С целой сворой его ублюдков мне воевать не по силам. Пришли, предупредили. Я внял. Сама же… дура. Влезла в гнилую историю, причем сознательно.
        Рой тяжело опустился в кресло, ссутулился даже. Как может волвек постоянно жить среди людей? Все же Йялл Трой - настоящий сын вожака. Столько проблем каждый день решать одному, первым, без оглядки на опыт предков - создавая и вписывая в память стаи новое. Все через себя, с болью и сомнением, без надежды на помощь и поддержку. Каждый случай - уникальный. Это главный итог последних двадцати восьми лет жизни Йялла на Релате: нельзя судить одних на основании действий других. Не умеют люди отвечать друг за друга, совершенно не умеют. И за самих себя порой - тоже. Всю жизнь путают следы, петляют, таятся. Обманывают не только врагов, но и друзей, и себя заодно. Маскируются под милых соседей. Прикидываются друзьями, ожидая лишь выгоды от общения. И хуже: год за годом внушают окружающим и себе, что хотят и имеют право считаться хищниками, как этот Паук. А сами-то…
        Волвек задумчиво прикрыл веки. Йялл Трой был одиночкой, но теперь его опыт постепенно вливается в стаю, потому что любое живое сознание питает ее. И потому, что его всегда помнили и ждали дома. И еще благодаря Тайе, встретившей Йялла в Академии и сразу же восстановившей для него полноту причастности к миру волвеков - силой жены вожака, к тому же еще и снави второго посвящения…
        Но сейчас Йялл далеко. Решать надо ему, Рою. На основании невнятного, недостоверного, невысказанного.
        - Я хочу заключить новую сделку, - прищурился Рой. - Мы летим в Академию втроем. Лорри совершенно не справляется с архивом. За один день устала так, что дело кончилось нервным срывом. Между тем вы только что сказали: кражу инспирировал айри. Следовательно, архив под угрозой. Что могу я предложить от лица стаи Хьёртта вам, господин Паук, за полный анализ слабых сторон информационных и охранных систем Академии?
        - Почему мне? - опешил старик. - И почему архив охраняет стая?
        - Решение общего сознания. - Рой без колебаний свалил в кучу правду и ложь, колыхнувшееся в душе наитие, свою личную боль и жалость к двум человекам, которым нужна помощь. - Можете обдумать цену. Вы знаете: мы не отказываемся от своих слов.
        Старик постепенно успокоился, вспышка эмоций, целая их буря, утихла. Сперва было изумление, затем гордость и даже мутноватое тщеславие, наконец холодное недоверие и привычная боль предчувствия обмана, скрытой насмешки. Много всего, спрессованного в единый клубок, спутанного и скомканного, осознанного самим человеком лишь частично - у них так почти всегда бывает в критические моменты. Этот же быстро вернулся к обычной здравой сосредоточенности - Рой распахнул глаза. Жадности в нем нет, зря на себя наговаривал, а вот азарт имеется.
        - Предположим, - заинтересованно наморщил лоб Паук, - я пожелаю каждый день лазить в твои воспоминания. Как в точности называются эти, которые таскают кусты и стрекочут? Ты их хотел поймать.
        - Хчелы.
        - Во-во, они забавные. Стану лазить и слушать пояснения. - Паук погладил длинными тонкими пальцами консоль, сильно затертую, привычную. - Темнишь ты, щенок. Что-то есть фальшивое в сделке. Уж не пожалел ли ты убогого? Я этого не люблю.
        - Чтение памяти - не самая интересная возможность, - уклонился от ответа Рой. - При постоянном общении можно сформировать уверенный двусторонний контакт. Сменить облик и бежать по степи или вдоль моря. И нести на спине. Это очень разное - чужая память и собственные впечатления. Еще пробежки полезны, они активируют спящие нервные окончания и даже возобновляют процесс регенерации нервных клеток, который у людей во взрослости заторможен фактически до остановки… Вы перестанете хромать уже через месяц.
        - Не лжешь? - Паук обернулся к Лорри. - Он может лгать?
        - Злобно и во вред - нет, - быстро отозвалась женщина.
        - Тогда собери тут… - решился Паук. - Сама знаешь, что я не готов оставить.
        - Молотый кофе семи любимых сортов и свои запасные мозги, - довольно усмехнулась Лорана, принимаясь сгружать полезные вещи на середину комнаты.
        Коммуникатор в ухе Роя прошелестел несколько слов голосом одного из вожаков города в Красной степи. Волвек кивнул, не прекращая бережно укладывать вещи в большой кофр.
        - Заседание Совета переносится, айри явно чудят. Господин Ялитэ беспокоится за всех нас. Лично просил вожака Даура обеспечить охрану. Стая не получала подобных просьб уже лет сто.
        - Охрану? Нам? - поразился Паук.
        - Да. Они здесь, уже прибыли. Так что вы не удивляйтесь. Горры - это то, что позволяет сполна оценить разницу между людьми и нами.
        - Горры? - заинтересовался Паук. - Странновато ты их назвал - «то».
        - Они - семья. Избраны самой природой с рождения для охраны и розыска. На Хьёртте ведь нет инспекции. В наших городах на Релате - тоже. Зато есть Горры. Вот они.
        Входная дверь беззвучно отворилась. В проем скользнул волвек. Крупный, гораздо массивнее легкого, по меркам стаи, Роя. С темно-бронзовой кожей, длиннорукий. Шеи у волвека не было вовсе, сразу начинались вислые плечи. Ноги казались коротковатыми по критериям людского сложения. Волвек мягко вплыл в помещение, словно не имел веса и был призраком. Тенью за его спиной возник двойник. Тоже вплыл и замер в той же позе, едва приметно поклонившись. И третий.
        - Ё-о-о, я же вроде не пила, - охнула Лорана. - Все равно троится в глазах.
        - Мы похожи. - Губы ближнего волвека дрогнули, двойники скопировали его мгновенно вспыхнувшую и угасшую улыбку. - Мы семья Горр. Ваша охрана. Полчаса на сборы достаточно?
        - Ага, - ошарашенно буркнула Лорана.
        Спорить со странной семьей не хотелось совершенно. В их присутствии сразу стало неуютно, воздух зазвенел скрытой угрозой. Трое бронзовокожих двигались безупречно. В молчании они собирали, паковали и выносили. Не задавая ни единого вопроса - и безошибочно. Лорана вцепилась в руку Роя и подтащила его, понятного и общительного, ближе к себе.
        - Я их боюсь, - шепнула она. - Они даже не назвались по именам. Они какие-то механические.
        - Зачем тебе имена? - шепнул в ответ Рой, поддерживая игру. - Ты их все равно не отличишь. Но так, для сведения… Кофе сейчас пакует Ринк. «Выносные мозги» Паука грузит Рив. Рик снаружи, он деактивирует лишнее коммуникационное оборудование моего высотного мобиля, позволяющее контролировать его извне, например через стэк шеф-инспектора… Кстати, Рик закончил работу, можем стартовать.
        Названный Ривом волвек из семьи Горр покинул комнату, пока Рой говорил. Ринк Горр обернулся. Глаза его были темными, желто-карими, и оттого не казались яркими. Еще присутствовало ощущение, что волвек смотрит не на собеседника, а сквозь него. И что он по-прежнему не один в комнате…
        - Нельзя выходить, - тихо уточнил Ринк. - Мы обнаружили внешнее наблюдение. Мы этим занимаемся. По оценке нашего сознания, до пяти подозрительных людей поблизости. Дайте нам еще минуту.
        - Круто. Щас убьюсь головой об стол, - в своей манере восхитилась Лорри.
        - Невозможно. - Глаза блеснули чуть ярче. - В нашем присутствии охраняемые не убиваются. Допустима травма средней тяжести, если вам жаждется пострадать.
        Лорана задумчиво кивнула. Снова дернула Роя за рукав куртки:
        - Он что - шутит? Отпадно…
        Рой не отозвался, встал и чуть подвинул Лорри в сторону двери. Сам шагнул следом. Ринк скользнул и замер позади кресла Паука.
        - Вперед. Мы больше не ощущаем активного наблюдения. Рой, автопилот деактивирован. Просим влиться в общее сознание и пилотировать в группе. У нас нет позитивного предчувствия по маршруту.
        С двух сторон по стенам вниз, во двор, скользнули бурые тени. Гроллы. Лорри восхищенно пискнула и закрутила головой, рассматривая все вокруг. Не вышло - сзади за плечи держал Рой, направлял и почти нес к мобилю, исключая задержку. Усадил в кресло, застегнул ремни. Ринк помог Пауку занять второе пассажирское место. Убедился, что старая, фактически не используемая людьми последние пятьдесят лет система полностью ручного пилотирования опознала Роя, соединилась с его сознанием напрямую. Удалился. Люк слился с бортом. Лорри извернулась, стараясь рассмотреть странные мобили во дворе. Она слышала о подобных, но никогда не видела. По слухам, на Релате таких не более десятка. Узкие, с массивной защитой, одноместные, со странной двухвариантной посадкой, годной для обоих обликов волвека. Ринк устроился в кресле, как и должно пилоту. Два гролла заняли подобия лежаков: они прошли трансформацию, но в человеческий облик не вернулись до старта. Почему? Лорри не решилась уточнить, да и не было времени на вопросы.
        Мобиль стартовал резко. Высоту не набрал и заскользил, повторяя рельеф местности. Лорана, насмотревшись досыта на полосы и пятна, отвернулась от окна - монитора на внутренней поверхности борта. Прикрыла глаза: слишком быстрое движение, детали вблизи не разобрать. Как давно они взлетели? Двадцать девять минут назад. Значит, до Академии еще четыре часа, а то и пять. Или два? Скорость явно намного выше характерной для автоматического пилотирования. Лорри глянула вперед, на спинку пилотского кресла. Общаться с Роем сейчас бессмысленно. В состоянии слияния с управлением мобиля и сознанием Горров он едва ли способен уделить ей внимание.
        - Юки, а если я еще разок извинюсь? - попробовала скоротать время Лорри.
        - Юки… вспомнила невесть что. Да ну тебя, - совсем беззлобно отмахнулся Паук. - Надоело фальшивые вздохи слушать. К тому же я, надо признать, рад за тебя, деточка. Мне нравится этот Рой. Вся их лысая банда нравится… Мне, смешно признаться, интересно настолько, что и не пересказать словами. Давай дальше - что ты хотела узнать после сеанса подхалимажа? Ты же не умеешь извиняться просто так.
        - Что узнать?.. - смутилась Лорана. - Я ровным счетом ничего не понимаю. Глупые игры в охрану. Да кому мы нужны?
        - Мы? Совершенно никому на всем Релате, как и прежде. Зато кольцо… его, полагаю, вообще не должно быть. Тем более действующего и в Академии, а хуже того - на Совете, где оно станет уликой. Час назад, когда я закончил работу и стал обдумывать выводы, я не был готов дать за наши жизни и порции кофе. Но эти Горры - они внушают уважение. Я откровенно потрясен. Люди взяли бы исполненный заказ - данные и само кольцо - и ушли, оставив проблемы мне и тебе… Никто и никогда не пытался меня спасти. Да еще и жалеть так странно и искренне, что нет сил злиться. Я сдался, я готов рычать в их стиле и работать просто-таки даром. За право наблюдать хчел.
        Паук погладил плоскую коробочку с кольцом айри. Сперва все было иначе, он брался за небольшую и малоопасную экспертизу… И вот - летит, не надеясь добраться до Академии и не планируя вернуться в свой прежний дом. Паук осторожно улыбнулся: от волвеков даже он, с его опытом в устройстве и получении подвохов, дурного не ждал. Зато перспективы открывались невероятные… Старик откинулся на спинку кресла:
        - Я хочу жить в городе волвеков. Не знаю, можно ли попросить о такой цене сделки. Но я попрошу.
        - Просьба принята. - Ровный голос Роя звучал напряженно и незнакомо. - Мы снова наблюдаем внешнее внимание. Мы заранее приносим извинения за возможные неудобства. Активирую противоперегрузочные системы.
        Лорри нервно хихикнула. Она не сомневалась: последнюю фразу произнес сам пилот. А вот предыдущие - стая. Она прежде не представляла, как верно заметил Рой, насколько волвеки отличаются от людей. Сейчас получила редкую возможность оценить разницу.
        Мобиль, который, видимо, надеялись спрятать от обнаружения у самой земли, теперь быстро набирал высоту. За обшивкой рос незнакомый свист. Лорана попыталась прикинуть, насколько скорость должна отличаться от рекомендованной для штатных полетов, если борт так заметно греется, - локоть пришлось убрать, некомфортно. Потом мысли исчезли. Мобиль нырял, резко наклонялся, странно маневрировал. Женщина все сильнее подозревала, что волвеки забыли про пассажиров, которые вообще-то люди, организмы коих на такие нагрузки не рассчитаны. Шея хрустит, в глазах черно. Ремни, вопреки работе компенсаторов перегрузки, то рвут кожу и норовят перерезать ключицы, то ослабевают до нечувствительности, чтобы ударить снова, еще больнее. Где находится земля, она уже давно забыла. Точно знала лишь, где находится порция кофе - пока в желудке. Кофе тяжелый и жесткий, как крупный камень. Ворочается, рвет острыми гранями проклятущую язву… А вот сердца вовсе нет: остановилось, слабое было. И легких нет - зачем они, когда кончился воздух? Только холодные злые змеи систем мобиля ползут, впиваются в кожу, норовят додушить,
прикончить…
        Потом сразу стало лучше. Возникла способность осознавать внешнее, как при прямом обучении. Рой присутствовал поблизости и переживал за нее. Точнее, малая часть его сознания, которая могла быть выделена для этого, со-чувствовала. На нее, бесполезную Лорри, тратили силы, поддерживая сознание на плаву, - именно поэтому вся стая так близко и так понятна. Можно быть рядом, наблюдать, даже угадывать часть зримого. Горры сейчас точно - единое существо. Там, вне большого мобиля, им достаются совершенно иные нагрузки. Чудовищные… Там было нападение. И еще продолжается. Один из гроллов почему-то падает, его мобиль больше не ощущается. Уничтожен? Но гролл падает, вопреки боли и холоду, спокойно и точно. Рванул когтями нечто, зацепился, полоснул глубже. Дальше непонятно - все слишком быстро и яростно мельтешит в голове. Теперь опять гролл падает или прыгает, снова нащупал опору. Доволен. Потому что внешнего внимания больше нет. Небо опустело. Зато предчувствие стаи копится и крепнет: долетят до цели без новых происшествий.
        Кружащее голову ощущение причастности угасло. Собственные глаза обрели способность видеть. «Серое все какое, плоское», - огорченно отметила Лорана. Пошевелилась. Кофе мучительной отрыжкой булькнул в желудке и поднялся изжогой к горлу. Ничего, терпеть можно. Руки нехотя нащупали на подлокотнике кнопку снятия ремней. Кресло поползло, складываясь из состояния защитного кокона против перегрузок до более привычного - с высокой спинкой и без жесткой фиксации тела. В ушах больше не шумело. Зато на шее вздувалась шишка. Интересно, что ей впрыснули, выводя из гадкого состояния полутрупа? Это явно сильное средство.
        - Лорри, подстрахуй у люка, - тихо попросил Рой.
        Он был по-прежнему подключен к системам управления, говорил невнятно, с трудом разделяя потоки внимания. Женщина оглянулась на второе пассажирское кресло: Паук без сознания. Жив, уже хорошо. Все в пределах состояния средней тяжести, как и обещали Горры.
        - Зависаю, открываю люк по обнулению обратного отсчета, - прошелестел Рой.
        Лорана торопливо нащупала ремень. Ярко-рыжий, сразу видно - страховочный на случай аварии. Просунула руки в лямки, застегнула основной замок, отрегулировала. Счетчик секунд явно торопился, так ей казалось. Только что было пятнадцать - и уже ноль. Люк заскользил вперед, в узкую щель ворвался ветер. Прохладный, но совсем не злой. «Мобиль висит невысоко, хоть и не у самой земли», - догадалась Лорри.
        Она увидела рядом горб крыши одиночного мобиля и гролла, лежащего прямо на этой крыше, впившегося в поверхность когтями. На правой передней лапе у него осталось всего два когтя, - успела сообразить Лорана, с каким-то отрешенным спокойствием высовываясь из мобиля, старательно пропихивая второй страховочный ремень под передние лапы гролла, вокруг тела. Защелкнула на спине. Плотнее, еще плотнее. Рыже-карие глаза приоткрылись, разбитая морда оскалилась улыбкой. Гролла забавляла суета женщины. И тем более - ее жалость. А еще собственное бессилие, незнакомое и даже смешное. Лорана выругалась, стараясь не смотреть вниз и не думать о высоте. Или думать? Потому что глядеть на гролла страшнее. Как еще жив, в чем душа теплится?.. И как его погрузить удобнее, не добавляя новую боль? Кровь запеклась на шкуре длинными полосами, да так, что по спине уже не определить уверенно масть. Бок порван и сожжен. Грудь дышит хрипло, со свистом. Смятая и странно искаженная. Не иначе ребра пострадали.
        Пара минут неумелой возни с погрузочным оборудованием - и гролл уже лежит в салоне. Освободившаяся от груза крыша малого мобиля ушла назад, открывая доступ в крошечный жилой отсек. Ринк повел плечами, потянулся, одним мягким движением извлек и передал кофр, вторым перебросил свое тело в большой мобиль. Люк закрылся.
        - Хорошее слово есть у людей - «авось», - устало усмехнулся волвек, раскрывая кофр. - Это я про свой мобиль. Авось долетит до Академии на прямой привязке к нам, Рой постарается.
        - Значит, вы не всегда рычите это свое «мы», - обрадовалась женщина.
        Говорить с одним из Горров оказалось вполне возможно. Никакой он не механический, просто устал невероятно и за брата ему сейчас больно и страшно. Но повод для радости есть. Гролл дышит, а руки волвека двигаются уверенно и точно. Спасет. Не может быть, чтобы не спас! Худшее-то позади, а впереди Академия, там врачи и снави… Лорри рискнула осторожно улыбнуться. Пусть стая иная. Пусть эти Горры умеют говорить «мы». Не всегда ведь они так странно и непостижимо едины.
        - Я говорю «мы» и включаюсь в общность только в условиях задания, - отозвался Ринк, начиная обрабатывать раны брата. - Рив и Рик делают это гораздо чаще, если не сказать - всегда. Они близнецы, полные. Обоим по сорок восемь лет, мне шестьдесят пять. В стае близнецы, а тем более мальчики-близнецы и не просто двойняшки, огромная редкость. Мои братья - второй случай в нашей истории. До сих пор толком не знаем, двое их или чуть меньше. Сейчас Рив на грани выживания, он был в зоне поражения взрывной волной, потом разгерметизация, семьсот метров свободного падения, пока не очнулся. После он умудрился еще вскрыть крышу чужого мобиля и навести вместе со мной порядок внутри. Это больше, чем можно требовать и от здорового. Истратил себя полностью, а больно-то не ему - Рику. И мне. Но Рику несравнимо хуже. Понятия не имею, сможет ли он сменить облик до выздоровления брата. Хромать будет - точно. Когти, пожалуй, и то не втянет. И это оптимистичный вариант.
        - Ничего себе «мы», - ужаснулась Лорана.
        - Все имеет свою цену, крайняя форма стайности - тоже, - нехотя пояснил Ринк, впрыскивая себе найденный на ощупь препарат: содержимое кофра он явно знал наизусть. - Мы способны на многое. Например, безошибочно отличаем пилотируемые мобили от беспилотных. Можем вынудить первые к аварийной посадке и уничтожить вторые. Способны уйти из-под удара, осознав его еще на этапе формирования намерения. Мы лучшее, что есть для боя. Но для мирной жизни… - Ринк вздохнул и погладил загривок брата, придирчиво изучил уже закрытый «жидкой кожей» длинный рваный шрам на боку. - Понятия не имею, как разделить сознания Рика и Рива. Мы же загубим род Горров! Мы - замкнутая система. Сейчас мне по-настоящему страшно.
        - И что?
        Ринк некоторое время молча возился, соединяя сломанную кость лапы брата, вправляя плечо. Потом рассматривал раны на месте вырванных когтей и залечивал, как мог. Начал ощупывать ребра.
        - Первая пара близнецов, они были из рода Милт, - наконец мрачно отозвался волвек, - погибла в возрасте сорока пяти. Один заболел. Второй принял боль. Вся стая с ума сходила, а вместе с ней и Академия: как и от чего лечить совершенно здорового волвека? Он сгорел в течение суток, пока второй находился без сознания. Чужая… точнее сказать, родственная боль бьет страшнее своей. Тот, что был без сознания, так и не вышел из комы. Никто ничего не успел даже понять толком, какая уж помощь… С Риком и Ривом занимались с рождения, нас трое, и мы покрепче. Пока что непосредственной угрозы ухудшения нет, Рик в сознании и контролирует себя. Но я уже связался с айри Рианом. Он обещал встретить и помочь.
        - Так ведь Рив выздоровеет, - утешила волвека Лорана.
        - Мы не принимаем личные беды в полную силу, пока работаем в интересах большой стаи. Мы способны пережить даже гибель части семьи, пока отвечаем за дело. После приземления работа будет закончена, вы окажетесь в безопасности, - отметил Ринк. - Тогда семья замкнется на своих проблемах.
        - Отдохни, - испугалась перспективы Лорри.
        - Сперва я приведу в сознание или хотя бы предварительно пролечу человека. Потом подменю Роя, он устал, ему в нашем темпе невербального обмена держаться трудно, тем более при пилотировании в режиме превышения скорости индивидуальной реакции. В общем, некогда мне отдыхать.
        - Ты что-то очень умное сказал, - хмыкнула Лорана.
        - Для нас в условиях боя время течет иначе, - пояснил Ринк, снова склоняясь над своим кофром, щурясь и вглядываясь в бледное лицо Паука. - Мы как бы раскладываем его на троих. Этого пока даже ученые толком не понимают. Ну вот, человек жив, серьезных травм нет, три секунды был в сознании, я выполнил контроль состояния сосудов мозга и базовых реакций, все в норме. Я ввел нужные стимуляторы, они дают усыпляющий эффект. Пошли, поможешь мне подключиться к управлению с кресла второго пилота. Потом отключишь Роя, дашь ему этот препарат. И обязательно разговаривай с ним. Его надо индивидуализировать, выводить из-под нашего воздействия.
        Когда Рой Орри очнулся и обрел способность ругаться на Лорану, укоряя ее в болтливости, до посадки оставалось не более пяти минут. Паук безмятежно дремал, Рив стонал и не приходил в сознание. Вспоминая слова старшего из братьев Горр, Лорана начинала всерьез беспокоиться.
        А вечернее море далеко впереди выглядело таким безмятежным… Берег приближался стремительно, медные крыши приветственно блестели. Еще немного - и стали видны знакомая посадочная площадка и крошечные фигурки встречающих. Наконец Лорана различила лица. Мобили, большой высотный в середине и пара малых, садились аккуратно, в стороне от встречающих. Первой от группы отделилась тоненькая фигурка Сати. На ее плече привычно сидел котенок. Следом вышагивал, гора горой, Йялл. Он помог сдвинуть люк и вытащил из малого мобиля гролла. Внешне здорового, но, как и опасался Ринк, не реагирующего ни на кого и ни на что.
        Сати села рядом. Гиркс перебрался на загривок гролла и замурлыкал, нагло впиваясь коготками в короткий бархатный мех.
        - Нечестно, та стая вон какая громадная! Нас с Йяллом хотя бы двое. А у Гиркса вообще никого нет! - по-детски надула губы Сати и всхлипнула. Решительно дернула гролла за ухо: - Эта Дуурх… представляешь? Она всех его прямых родичей уничтожила. Это называется - отбраковать. Вот так.
        Сати поджала губы. Трагичность и серьезность ее заявления смотрелись в равной степени нелепо и неуместно. Но взрослые не возражали. Ждали продолжения. Даже Рой, стоящий за спиной Лорри, замер, не дыша. Ловил каждое слово. Поди пойми волвеков…
        - Теперь ты отвечаешь за котенка, - сделала дикий вывод Сати. Нагнулась к уху гролла и повторила громче, прямо-таки крикнула, как будто ее могли не услышать: - Ты один. Понял? Он осиротел, он нуждается в сочувствии. Я делаю что могу, но ты-то гролл, ты ему гораздо роднее.
        Лорана ошарашенно огляделась. Никто по-прежнему не мешал Сати городить глупости. Риан умильно взирал, Йялл так вовсе энергично кивал и рычал одобрительно-басовито. Красивая женщина-волвек, Тайя, дождалась завершения очередной фразы и, когда ненадолго наступила тишина, нырнула в большой мобиль и занялась осмотром Рива. Подплыла медицинская платформа, раненого гролла загрузили на нее. Следом появилась вторая, забрала мирно спящего Паука.
        - Директор, - Лорана нашла подходящий источник информации, - почему все озабочены счастьем котенка?
        - Не мешай, - сердито отмахнулся айри. - Мы еще не закончили.
        - Опять «мы»? - ужаснулась Лорана.
        Риан рассмеялся. Отвернулся от гролла и Гиркса, мурлыкающего у того на спине. Приобнял Лорри за плечи и повел прочь, на ходу расспрашивая про кольцо, Паука и полет в целом. Похвалил за выбор эксперта. Посетовал: его родичи айри обожают интриги, кичатся своей избранностью и не мыслят жизни без заговоров. И каждый раз умудряются сделать нечто, даже отдаленно не соответствующее исходному плану. Потому что вмешиваются особые обстоятельства.
        - Ничего не поняла, - честно призналась Лорана. - Ты вообще куда меня тащишь?
        - Спасаю остатки сбережений Йялла, - лукаво улыбнулся пожилой айри. - Хочу посидеть на мостике «Владыки морей» в твоем обществе. И не втягивай воздух, готовя вопли про головой об стол и глаз вон. Ты теперь глава архивного отдела. Изволь перенимать хорошие манеры. Попробуй так: «Я признательна».
        - Ё-о-о…
        - Еще разок попытайся.
        Вечерняя набережная открылась во всей красе. Как обычно, было людно, но не шумно. Играла музыка, звенели бокалы, закатные волны и блики на них казались ворохом лепестков роз самых разных оттенков. Возле одного из ресторанчиков перефыркивались кони: состоятельные люди любили отдых в старинном стиле. Особенно в Гирте, древнем и богатом.
        По длинному, уходящему в закат мостику неторопливо двигалась темная фигурка фонарщика. Он зажигал один за другим самые настоящие масляные светильники, огоньки которых отмечали путь от земли в море и в прошлое, как казалось Лорри. Туда, где еще существуют корабли диковинного вида. Парусные. Как же тут не добавить пару ярких определений к безликому проглоченному «ох»!
        - Не так, - поморщился Риан. - Отдышись и заново. Нет, о том, что убиться от счастья можно, даже не начинай. Тренируй выговор. Ты не имеешь права бросать тень на репутацию Ялитэ.
        - Он-то тут при чем?
        - А мне откуда знать? - картинно развел руками Риан. - Стар я, зрение слабеет, может, чудится невесть что. Слух тоже подводит. Садись.
        - Да лады у тебя со слухом и с гляделками… Прости, поняла. Буду молчать, пока не научусь разговаривать по-человечески.
        - Утром начинай молчать. А пока что изволь любыми словами подробно рассказать мне про Сати. Как она относилась к окружающим и как они относились к ней. Как росла, когда начала разговаривать. Как училась ходить. Почему у девочки именно кот и почему такой? Всегда ли у нее глаза серые с прозеленью?
        - Во дела… Прости. Старуху Томи ты допросил?
        - Уже все опрошены, Тамила тоже. Меня интересуют детали. Какие - уточнил. И простимулировал твою недешевую память.
        - Ладно, - согласилась Лорри, восхищенно изучая блюдо с морскими диковинами. - Я коротко, чтоб слюнями не… э-э-э… аппетит не пропал чтобы. Когда она попала к Томи, уже ходила. Хорошо ходила, даже бегала. Говорила - тоже. Странно лопотала на выдуманном языке. В две недели освоила нормальный. Самые простые слова, но точно их использовала и понимала смысл, я уверена. Глаза у нее в младенчестве были чисто серые. Потом вроде позеленели, недавно опять чуток побледнели.
        Лорри умоляюще глянула на Риана и подвинула ближе блюдо. Не заметила возражений и замолчала надолго. Ела с аппетитом, столовыми приборами пользовалась неумело - но айри не одергивал и не поучал. Он думал, щурился и даже, кажется, напевал. Сделал официанту приглашающий жест, когда блюдо опустело, - тотчас принесли новое, еще более красивое и непонятное.
        - Потрясающе! - вдохновилась Лорана. - Шикарно стимулируешь память!
        - Уже лучше реагируешь. Не ответила на два вопроса.
        - Как она и мы общались… Хорошо общались, с ней легко. Вот отказать ей - трудно. С детьми она играла мало. Часто просила отвезти ее в пустыню или к озеру. Одна любила гулять. Говорила, что слушает ветер. Что там еще?.. Кот, да? Я хотела подарить ей собачку, маленькую, хорошенькую. Она прознала: всегда догадывалась о несказанном, паршивка! Пришла, глянула на меня снизу вверх, погрозила пальцем. И потребовала непременно котенка, синеглазого, чтоб как в сказке. Еще сказала, что собаки слишком послушные, а кот себе на уме. Бродит в странных местах и смотрит на самое важное. Это я запомнила точно. Ну, я слетала на побережье, свистнула самого толстого и красивого… все.
        Риан рассмеялся, выпустил когти, которые есть у каждого айри. Но пользоваться ими не принято - разве что ради развлечения, чтобы эффектно вскрыть бутыль с вином. Пробку айри отдал восторженно взвизгнувшей Лорри:
        - Усвой - директор предпочитает выдержанные крепленые. Я их не так высоко ценю, у тебя пока что своего мнения нет. Начнем формировать с его варианта вкуса. Наливаю, пробую, транслирую в твою больную голову… Хоть ловишь? Пообщавшись день в плотном контакте с волвеками, должна настраиваться без проблем и на мое сознание, пока не успела захлопнуться в себе. Сейчас удачный момент: можно без больших затрат сил вывести тебя на новый уровень невербальной чувствительности. Хотя ты и прежде неплохо улавливала настроение близких, как я понимаю.
        - У меня от волвеков мозги всмятку, да еще полет с нападением, да сверх того умирающие близнецы. Но я ловлю, как могу. Вся аж плющусь от усердия.
        - Пей и слушай. Я скажу несколько фраз. Попробуй сообразить, похож ли язык на тот вымышленный, из младенчества Сати.
        Говорил Риан негромко, явно на одном языке, слегка меняя тон и стиль речи. Лорана слушала, энергично кивала и ела. Она и представить себе не могла, что кормить будут так вкусно. Зато теперь бессовестно наедалась и запасалась впечатлениями впрок. Рядом с пожилым айри было удивительно спокойно, словно Рив и Рик в безопасности, а все заговоры мира - это жалкие игры неразумных детей.
        - Язык тот самый. - Лорри сыто оперлась на локти, игнорируя неодобрительный взгляд Риана. - Слушай, а ты все знаешь? Вообще все? Ты же мои ответы предвидел еще до того, как задал вопросы.
        - Отчего-то многие милые женщины задают мне один и тот же вопрос. Век за веком, - неискренне удивился Риан, демонстративно поправляя салфетку, лежащую на коленях. - Нет, конечно! Даже Великий всего не знает, а я - не более чем пожилой айри. У меня имеются некоторые предположения, обоснованные и обдуманные заранее. Например, такая идея: создатели испугались просыпающихся возможностей Сати и отправили ее в самое убогое местечко Релата. Туда, где нет ни айри, ни волвеков, ни снавей - где некому научить ее читать реальность во всей полноте. Где нет нормальных школ, чтобы воспитать разум и логику, а нравы в упадке. Они решили: девочка останется никем не замеченной и вместе с тем проще примет чужое главенство. Право сильного, взрослого, умного, богатого…
        - Чушь!
        Шумно и коротко возмутившись, Лорана подцепила со стола предназначенную для нее салфетку, свернутую самым невероятным образом в подобие цветка. С третьей или четвертой попытки цветок удалось развернуть. Риан довольно кивнул, отмечая размещение салфетки на коленях госпожи Диш, и сделал знак официанту, предлагая готовить перемену блюд.
        - Отчего же сразу «чушь»? - вернулся он к прерванному разговору. - История волвеков, самого свободолюбивого народа двух миров, знает примеры удачного обмана детей их хозяевами. Достаточно выставить себя добрым учителем и открыть своей волей прежде запретное - и ты уже на ступень выше и уважаем. Айри ведь навещали ваш городок.
        - У меня бывали, - нехотя кивнула Лорри. - Но про Сати никогда не спрашивали.
        - Не всегда люди помнят о заданных им вопросах и собственных ответах, - вздохнул Риан. - Тебя спрашивали про девочку, я не просто изложил свои вопросы, но и отследил старые блоки в твоем сознании.
        - Ё-о-о… не верю. Я бы не стала закладывать Сати. Я не враг ей!
        - Ты говорила неохотно, согласен. Ты даже, как я думаю, сделала немало полезного, сама того не ведая: представила Сати простушкой. Благодаря твоей неразговорчивости за ней не пришли раньше. А вот позже за ней не пришли, - Риан усмехнулся, - из-за меня. Я добыл данные по опытам и искал девочку, это стало известно. Так что мы тут отдыхаем с полным правом. Мы с тобой молодцы, госпожа Диш. Давай повторим дегустацию вина и перейдем к десерту. «Клубничный сюрприз» ты обязана попробовать, иначе тебя не поймут твои знакомые волвеки.
        - Я засну, утонув носом в сливках.
        - Ничего. Ты хотела сюда попасть, а кто знает, будет ли время позже… Пей. Домой я тебя обязуюсь доставить в целости и с чистым носом.
        Лорана охотно приняла бокал, принюхалась и выпила содержимое мелкими глоточками. Крепленое красное ей пришлось по вкусу при первой пробе, а теперь - еще больше. Настораживал лишь вид бутыли: слишком потертая старая этикетка и настоящая восковая заливка горловины с рельефной печатью. Да еще и малая этикеточка на горлышке, а на ней надпись от руки… Сколько такое может стоить, лучше и не думать! И без того понятно: не по карману ей подобный вкус.
        - Восхитительно, - самым светским, как ей представлялось, тоном проворковала Лорри. И оскалилась до коренных, исправляя слащавость похвалы. - Риан, а мне можно один вопрос задать?
        - Можно задать один вопрос про Рива и Рика. Другие-то я не расслышу, старость не радость, - привычно посетовал айри.
        - Во-во, годится. Ну и хитрюга ты! Слушай, а вот Йялл - вы с ним давно знакомы?
        - Что?
        - Давно ли… ах да, уши у тебя глючат, - припомнила Лорри. - Валяй про братьев, пока хоть это в силе. А ты врать умеешь? Ты же не волвек, ты же не тупишь с их кристальной честностью.
        - Кристально-стайной? - порадовался Риан, расшифровывая новое слово. - Нет, я не так… прозрачен. Слушай про близнецов. Но сперва пообещай и мне одно небольшое ответное одолжение. Вот книга, самая модная книга этого года. Изучи на досуге.
        - И что потом? - заинтересовалась Лорри, подгребая поближе шар с записью.
        - Потом поступай по собственному усмотрению. Ты ведь, кажется, в свое время относилась к числу тех, кого в Инфосреде именуют ныряльщиками за умение добывать ценности в мутных потоках сведений и погружаться глубоко в информационные омуты. У тебя сленг нелепо слоится, в нем и улица, и Среда, и просто глупая поза, и такое занятное творческое желание изобретать слова… Мне даже интересно.
        - Порадовал. Я - и вдруг интересная. Может, еще разок на дегустацию напрошусь.
        - Поработай над речью, и я обеспечу вознаграждение. Пока же я поговорил со старшим инспектором Борхом. Улику в виде кольца сдать можно и завтра.
        - Ё-о-о, отпад! - рассмеялась Лорри. - Прости, я имею в виду, что впечатлилась. Давай теперь трави про близняшек.
        - Ты понимаешь, что последняя фраза на хорошее вино не тянет?
        Лорри покаянно вздохнула и кивнула. Покосилась на бутыль. И предпочла не комментировать рассказ айри, снова рискуя потенциальным вознаграждением.
        Глава шестая
        Умение читать
        Встретив Горров и убедившись: жить будут, дело исполнили и стаю не подвели, Йялл захромал следом за Тимрэ. Признаваться в том, что нога болит, не хотелось. Не первая травма, он привык и справится. Но айри настоял на своем. И не просто айри - любимый ученик Риана. Как с ним спорить? Приходится рычать, чесать за ухом и терпеть чуть насмешливую и очень искреннюю заботу. В конце концов Тим прав - есть повод для подначек. Так глупо, так непрофессионально подставиться под удар! Чудом выжить при встрече с ничтожеством Литтаримом, которого он в честной схватке - одной лапой и не глядя… Правда, честные схватки бывают только среди стайных. Это-то он обязан был помнить.
        Двадцать восемь лет прожил вне стаи. Так долго! Целую жизнь для человека - весь его взрослый и деятельный возраст, если не учитывать возможностей продления юности. Люди вокруг менялись, и сильно. Он оставался для них абсолютно неизменным. До оторопи, а порой и до неприязни. Прежний напарник, до Ларха, отчаянно завидовал силовой подготовке волвека. Старел, терял силы - и все более мрачнел, замыкаясь в отрешенности. Хотя чему завидовать? Человек имеет семью и дом, растит детей и живет в своем мире, естественно вписанный в систему. А волвек-одиночка?
        Первые пять лет были ужасными. Йялл помнил о своей неспособности создать даже малейшую стабильную связь - не только полноценную дружбу, но хотя бы приязнь, ровную и взаимную. Он раскрывал душу и пытался делиться, но люди не понимали порыва, они ведь не могут так - сразу и до самого донышка. Верить, принимать, ценить. Люди сомневаются и осторожно прощупывают почву. Как слепые… Впрочем, в некотором отношении так и есть: не читают в душах друг друга, а словами запутывают все окончательно. Лгут, умалчивают, приукрашивают, искажают. Не обрабатывают информацию, а формируют ее в своих интересах. «Подают под нужным углом зрения» - так они это именуют. Йялл долго не понимал. И каждое непонимание завершалось болью. Когда открываешь душу, боль предательства особенно велика.
        Постепенно он научился считывать смысл, скрытый за словами людей. Осознал, как много всего намешано в звуках речи, тусклых и пустых на слух, лишенных объема, даруемого невербальным подтекстом общения стайных. У людей тоже есть подтекст. Почти всегда. Только он неявный, искажающий смысл основного понятия. Как объяснить стайному, что можно не просто дружить - но дружить против кого-то? Он по наивности умудрился, сам того не понимая, в первые же годы ввязаться в несколько странных и сложных, частично обозначенных обязательств и альянсов. И скоро обнаружил: дружат-то уже против него! Азартно, слаженно и хитро… Слишком силен, умен и успешен. Чересчур другой и чужой. Высовывается, выделяется из общей массы.
        Люди - хищники по своей сути. Это он понял однажды - точно и накрепко. И принял не в качестве обвинения, а просто как данность. С тех пор делал меньше ошибок, научился определять породу зверя, скрытого в душе каждого человека. Да, у них нет второго облика, видимого. Но кто сказал, что нет и иного - незримого? Есть! Он знал немало людей-падальщиков и людей-крыс, изучал с брезгливым интересом людей-шакалов, загоняющих дичь на измор и без жалости. Ознакомился с людьми-тараканами, охотно поедающими остатки чужих блюд и при первой угрозе исчезающими в щелях. И научился выбирать для общения иных. Гордился дружбой с сильными и достойными. С Лархом - хитрым, изворотливым и несколько заносчивым, изрядно самовлюбленным и слегка корыстным, но надежным и стойким к предрассудкам. Со старшим инспектором Борхом - хищником большого веса и чудовищной хватки. С Лорри - существом одновременно опасным и беззащитным, озлобленным и трогательно-добрым. Эта двойственность природы людей уникальна и достойна внимания. В них уживается несовместимое. С точки зрения стаи - это невзрослость, неумение читать и корректировать
самих себя. А разве можно - таков логичный вопрос для взрослого волвека - мстить детям? И как с ними - опасными, многочисленными, непредсказуемыми - сосуществовать мирно?..
        Еще одна грань одиночества, болезненная и сложная, - это отсутствие семьи. После гибели матери и утраты связи с отцом стало дышать-то трудно… Порой ужас пустоты одолевал, проступал ледяным потом, будил ночами. Вынуждал мучительно стонать и терпеть, сжав зубы. Волвек крепко привязан к своему роду. Он хранит память стаи, копит ее, создает - и впитывает одновременно. «Он похож на побег дерева, единый и неотделимый от его кроны» - так говорил Лайл. Корни - память, ствол - вожаки и учителя, ветви - семьи. Листья - дети… Он, Йялл Трой, долго оставался сухой веткой, он не смог создать семью на Релате. Как родниться, не соединив избранницу с памятью стаи и не представив роду? Как выбирать важное в жизни - спутницу, если весь мир Релата - не вполне родной… Как строить дом, если сердце по-прежнему принадлежит иному, покинутому - на Хьёртте?..
        Йялл лег поудобнее и прикрыл глаза. Возня с ногой - пустяк. Не боль даже, скорее щекотка… «А вот мысли хуже блох, от них никак нельзя избавиться, они чешутся и зудят, кусают и отравляют ядом сомнений» - так говорил Юнтар.
        - Ногу я тебе собрал замечательно ловко, - возгордился собой Тимрэ, закончив работу и присаживаясь на край лежака. - Но душу от боли не лечу, да ты и не хочешь исцеления.
        - Я думаю про людей, - вздохнул Йялл. - Я вернулся и принес в большую стаю свое понимание и опыт. Вдруг это приведет к еще большему отчуждению? Мы никогда не станем единым целым - расы людей, айри и волвеков. Мы никогда не научимся говорить на одном, не содержащем неясностей языке. Мы думаем по-разному и формируем разные ценностные и социальные системы. Зачем я позволил идее людской хищности влиться в сознание стаи?
        - Затем, что нежелание замечать чужие особенности и даже недостатки не прибавляет понимания. Ты научился смотреть на людей без излишней наивности и без презрения, как на равных и других. Внес свою лепту, добавил подробностей. К тому же доказал, что разница не мешает сотрудничеству, - улыбнулся Тимрэ. - Йялл, еще вожак Лайл, которого я помню и никогда не забуду, говорил: люди и стая - инопланетяне, но никак не соседи. Надо налаживать контакт, а не строить наспех из соломы общинный шалаш. Все равно или сдует ветром, или кто-то самый хитрый подожжет, чтобы погреть руки… Контакт развивается нормально. Это я тебе как бескрылый дракон говорю. С высоты своего полета, то есть возраста. Я уверен: без вас общая цивилизация людей и айри неизбежно развалилась бы. Давно, окончательно и бесповоротно. Мы - и люди, и айри - не умеем искать общий язык и не обладаем должной мерой великодушия. Мы нетерпеливы и склонны копить обиды. Но вы постепенно воспитываете нас. Медленно, неощутимо для проживающих короткую жизнь. Но я-то достаточно давно наблюдаю. Не зря возник новый раскол - это следствие страха наших ан-моэ.
Традиции теряют привлекательность, а Совет ан-моэ - свою власть. Огрызаются и мстят напоследок, как иначе? Они по-другому не умеют. Даже Ялитэ, лучший из старейших, предпочитает теневые игры и кривые тропы. Но и он меняется.
        - Ты меня утешил, - блаженно улыбнулся Йялл. - Нынешнее безобразие с Сати так настораживает, аж загривок мурашками колет. Я чую угрозу и вред. Прямую угрозу, понимаешь?
        - И часть вреда тебе поручено уничтожить в зародыше, - развеселился Тимрэ. - Вставай, хватит занимать лежак для больных, ты необратимо здоров. И очень занят! Генеральный инспектор консультировался с вожаком Дауром. Твой папа рекомендовал тебя для большой экспертной работы.
        - Рекомендовал? - гордо блеснул глазами Йялл.
        - Да. Генеральный инспектор Фьен Бо ждет в соседней комнате. Он прибыл, как только узнал про неприятности в полете, сведенные к минимуму благодаря работе Горров. И теперь хочет закрепить успех. Иди рычи на начальство. - Тимрэ устало прикрыл глаза и пробормотал едва слышно: - Мне надо оперировать Рива, хотя в Академии сейчас всего одна снавь. Тайе будет непросто… да и мне тоже.
        Генеральный инспектор встретил своего подчиненного подчеркнуто вежливо. Как представитель культуры, сильно отличающейся от привычной жителям Центральной провинции, он избегал открытой демонстрации эмоций. Сидел прямо, смотрел без выражения и говорил ровным голосом. Зато - и это Йялл всегда ценил в своем высочайшем начальнике - Фьен Бо не тратил время впустую на протокол и церемонии.
        - Шеф-инспектор Йялл Трой, - азартно рявкнул волвек с порога.
        И с удивлением ощутил: он, оказывается, и к этой стае привык - к инспекции со всеми ее человечьими странностями. Ему нравится быть частью системы. Порой надо обрести утраченное, чтобы начать ценить то, что прежде казалось незначительным. Например, свою жизнь на Релате - вполне состоявшуюся.
        Фьен Бо коротко указал на кресло. На сухом темном лице читалось утомление. В тени коротких и густых ресниц, похожих на волвечьи, копилось раздражение. То самое, деятельное и несуетливое, которого так боятся многие на Релате.
        - Вожак Даур Трой отбыл на орбиту, а может, и на Хьёртт… Отбыл, предварительно пообщавшись с координатором Большого Совета, - сообщил Фьен Бо. - Суть разговора здесь не будет обсуждаться, однако факты, приведенные в его ходе, весьма основательны. Вас и вашего задания касается следующее. Нет сомнений, что в структурах общепланетарных ведомств накопилась целая группа людей, работающих не только на благо Релата. Инспекция выявляет их постепенно, собирая необходимые доказательства. Делается это с регулярностью и педантичностью прополки… Но подобный процесс крайне длителен и сложен. Означенных людей прикрывают очень и очень надежно, не жалея сил и средств. В сложившейся сейчас критической ситуации наших прежних действий будет недостаточно. Есть предположение о наличии прямой угрозы как жизни и здоровью важных лиц, так и самой системе взаимоотношений рас.
        Фьен Бо ненадолго замолчал, давая волвеку осознать сказанное. Йялл исправно осознал, подтвердив понимание кивком. Чесать ухо при начальстве было бы нелепо и даже невозможно. Хотя руки так и тянулись. Еще бы! Яснее ясного итог сказанного: уже сегодня у него будут широкие полномочия. Видимо, ненадолго, поскольку в Центральной провинции не любят суету. То есть работать надо быстро и четко.
        - Вам придается группа инспекторов и экспертов, курсанты для оцепления и сопровождения тоже будут. Предоставляется право… - Фьен Бо извлек из кармана формкристалл и передал Йяллу, на миг прервав речь. - Право активно читать находящихся сегодня в Гирте сотрудников структур координаторов провинций. Отказ любых лиц от содействия будет расцениваться как безусловное основание к увольнению. - Генеральный инспектор сухо усмехнулся: - Всех сомнительных людишек мы не выловим, шеф-инспектор, я прекрасно понимаю ваш нескрываемый скепсис. Однако задача пока что не столь глобальна. Желательно по возможности избежать проблем на краткосрочную перспективу. Я хотел бы получить больше людей… то есть волвеков, для этой акции. Однако вожак Даур Трой заверил меня, что на данный момент лишь вы способны точно интерпретировать результат чтения сознаний, у вас уникальный опыт жизни в нашем обществе. План обхода ведомств составлен. Прошу ознакомиться и немедленно приступить.
        - Речь идет о расследовании и допросах? - уточнил Йялл, подключаясь к Среде и считывая план.
        - Нет, только о чтении с последующим объявлением результатов и вежливой беседой, - покачал головой Фьен Бо. - Поймите, шеф-инспектор, не все готовы принять и такое нарушение прав личности. Я беседовал с координаторами провинций и их помощниками. Противодействия не будет, но и режима максимального комфорта не обещаю. Идите. Ваши полномочия действительны на всей территории Гирта и его окрестностей до завтрашнего полудня. Это прямое распоряжение координатора Большого Совета.
        Йялл молча поклонился и вышел в коридор. Рычания генеральный инспектор не мог слышать, но вряд ли сомневался в наличии комментариев. Полумеры! Всегда и всюду - полумеры. Надо найти людишек, это понимают многие - те же айри и особенно их старейшины. Очевидно, перед Советом, собранным по просьбе этой расы, именно ее лидеры будут устраивать грызню… Но даже теперь предписаны вежливость и ограничение прав, фактически сводящее на нет полномочия. Опознать в человеке второе дно несложно. Но собрать сведения по поводу его замыслов даже без права на допрос… Волвек усмехнулся. Похоже, снова случилось неизбежное и печальное. Люди дали ему право читать, имея в виду чтение мыслей. Слухи и сплетни в Среде который год приписывают стае эту способность. Мифическую, зато такую удобную для формирования атмосферы обид, отчуждения и подозрительности.
        Сбежав по лестнице и небрежно толкнув плечом дверь, Йялл довольно взрыкнул. Хорошая группа! Его напарник Ларх по привычке полирует нашивку на куртке, безупречно сидящей по фигуре. Пятеро знакомых ребят, отнюдь не худших, лениво переговариваются и зубоскалят с Роем Орри. Тот, уловив всплеск внимания, первым обернулся и хитро подмигнул:
        - Меня временно зачислили в курсанты, Тайя всех убедила. Правда, форму не дали и стэк тоже. Твердят, что гроллы и без того ужасны. Начинаем настройку, шеф? Наши мобили уже готовы.
        - Начинаем, - благодарно согласился Йялл.
        Настройка общности - непонятное людям свойство стайных. Непостижимое даже. «Вроде несоответствия возможностей зрения», - усмехнулся Йялл. Ну не видят люди многих цветов и оттенков, доступных гроллу. Принять чужие способности как данность, удобную и интересную, не хотят. Это их якобы унижает и делает неполноценными. Глупость! Но люди упрямо морщатся, глядя на показания приборов, и намекают: волвеки склонны преувеличивать и даже выдумывать. Нет указанных явлений, их бы давно зафиксировала современная и прогрессивная техника.
        С общностью и того хуже. Среди доступных человеку способов восприятия мира нет даже близкого аналога. Разве что дар снавей… Так люди и его подвергают сомнению. Йялл подошел вплотную к Рою, двигаясь мягко, ровно, неторопливо и неотрывно глядя в глаза.
        «Мы» - больше, чем «я». «Мы» - общность, соединяющая опыт и талант всех, формирующих ее, а вместе с тем угнетающая недостатки и ошибки каждого в отдельности. «Мы» - больше, чем дыхание в такт. Это простор полета, разум, обретающий крылья. Это ясность ощущений, недоступная одиночке. Полнота вдохновения, близкая к гениальности.
        Рой негромко вздохнул-зарычал, гораздо ниже доступного людям уровня восприятия звуков. Подтвердил полноту приятия и завершил взаимную отстройку. Рой-Йялл зашагали к мобилям, спокойно и буднично. Рой-Йялл сели каждый в свой салон в качестве пассажиров.
        - Ведомство природопользования, - тихо распорядились оба. - Вызвать курсантов и обеспечить отсутствие перемещения персонала с этажа на этаж. Мы готовы начать.
        Йялл, не включенная в общность малая часть сознания, уловил ноющий, испуганный вздох пилота. Пот, пробивший его мгновенно, и страх, столь же стремительно вырвавшийся наружу с этим стоном. Почему люди боятся неведомого? Не все, но многие. Частично по причине действия древнейших инстинктов, требующих стремиться к самосохранению. Частично из-за своей массовости, допускающей несамостоятельность суждений и перекладывание ответственности на чужие плечи… Так дети боятся темного угла или страшной тени в коридоре. Только одни находят в себе силы проверить реальность угрозы, то есть идут ей навстречу, а другие прячутся от ужаса под одеялом.
        Пилот сжал зубы и резко выдохнул. Он прятался от неведомого минуты две. «Совсем недолго», - благосклонно прикинул Йялл, щурясь и рассматривая набережную внизу.
        - Вы сейчас знаете, о чем я думаю? - Голос у парня еще немного дрожал.
        - Знаем, что пульс у тебя сто восемь ударов в минуту, причем за последнюю минуту снизился со ста шестидесяти семи, что уже неплохо, - улыбнулся Йялл. - Еще знаем, что ты успешно борешься с атавистическим страхом. И что к нам не испытываешь ни особой любви, ни критической неприязни.
        - А подробности? - почти расстроился пилот, направляя мобиль к парковке у входа в ведомство. - Про внеплановый отпуск, скажем?
        - Мы не читаем мысли, - заверил Йялл. Чуть насмешливо прищурился и добавил от себя лично: - Как ее зовут, я не могу сказать. Но уверенно ловлю несерьезность намерений. Если вы хотите решить сомнения во время отпуска, не советую. Слишком мало теплоты внутри. Лето, солнце и море не помогут согреть душу.
        Пилот несколько напоказ рассмеялся, пожал плечами и небрежно уронил мобиль на свободное место, даже обшивка застонала при касании, спружинив.
        - Мысли не читаете, - задумчиво подтвердил он, открывая все люки. - Зато ловите то, о чем я не рискую думать. Значит, не стоит спешить с отпуском.
        Йялл кивнул, спрыгнул в траву и пошел к парадному крыльцу с белыми мраморными колоннами, не оглядываясь на мобиль, доставивший Роя. Люди не умеют строить общность. Однако двоих волвеков вполне достаточно, чтобы включить их в структуру, пусть и неполно. Сейчас Йялл-Рой прекрасно чувствуют всю группу, ловят ее настроение и немного, совсем чуть-чуть - формируют и настраивают. Только в рамках дозволенного: на внимательность и вежливость, на хладнокровие и ровность отношения, на взаимопонимание и взаимодействие.
        - Первый этаж, приемные, канцелярия и служба протокола, - сообщил Ларх, пристраиваясь у левого плеча Йялла, на свое обычное место напарника. Толкнул локтем и тихо добавил: - Здесь дивные девушки работают. Давай познакомлю.
        Фраза повторялась в неизменной, невесть когда выработанной форме, год за годом. Десять лет вместе! У Ларха уже старшему сыну четырнадцать, и он со свойственной людям поспешностью судит о напарнике и его затянувшемся одиночестве. В шестьдесят три пора уже внуков растить.
        - Сегодня девушки даже тебе не будут рады, - усмехнулся Йялл. - Кто любит допросы и гроллье рычание?
        Ларх тяжело вздохнул и замолчал. Однако - Йялл отметил привычно и с долей настороженности - своих коварных намерений не оставил. Зря. Сегодня требуется предельное внимание. Только это, ничего иного.
        Волвеки скользили по коридору беззвучно и стремительно. Рой заглядывал в двери слева, Йялл обшаривал взглядом и чутьем помещения справа. Люди оборачивались, охали, роняли вещи - и запоздало изучали уже закрывшуюся дверь. Шепотом ругали желтоглазых зверюг, явившихся на миг призраками и сгинувших, укравших покой и оставивших в душе неприятный холодный след пристального и неделикатного внимания. Даже, пожалуй, спешного и грубого обыска…
        Общность утомляет. Особенно если строится она с незнакомым, непривычным и неопытным сознанием. Хорошо хоть Рой принял настройку мягко и полно, работает на совесть и прижился в общности как родной, давний и близкий знакомый. И все же от предельной обостренности чувств ломит виски. В ногах возникает непривычная тяжесть и даже слабость. День кажется бесконечным. Да что там день! Этот коридор - нескончаем. Воздух тяжелый и плотный, приходится с силой прорываться сквозь заросли чужих эмоций. Недружественных, темных, мрачных. За каждой открытой дверью сперва вспыхивает испуг или удивление, затем растет обида. За закрытой и оставшейся позади - взрываются презрение и возмущение, они гремят обвалами нелепых домыслов и обвинений. Темным затхлым ручейком струится едва ощутимый, странный стыд. Люди боятся отдать свои мысли на рассмотрение даже на краткий миг. Словно это и ужасно, и больно, и позорно…
        Йялл стер пот со лба. Очень утомительно. Если бы люди знали, как неприятно их читать, они бы и на это обиделись. Второй этаж. «Хорошо хоть, - отметил Йялл, шагая по лестнице, - современные ведомства компактны». Говорят, сто лет назад одна структура природопользования занимала три небоскреба и еще квартал вспомогательных высоток. Неразбериха была огромная, как и само ведомство. Хитрые людишки и ловкие айри потирали руки, загребая непомерные деньги в общей нестройной сутолоке. Тормозили решения, перенаправляли приказы и тасовали людей на постах… Тогда документация у людей еще имела бумажный вид и проблемы копились действительно тоннами. Сейчас стало гораздо лучше. Значит, Тимрэ прав: мир развивается, только это трудно рассмотреть вблизи, при малом количестве прожитых лет и узком кругозоре должности шеф-инспектора. Он-то имеет дело с худшими представителями Релата. Почти всегда - именно с ними.
        - Этого на беседу, - коротко бросил Рой, бесцеремонно указывая пальцем на человека за дальним столом.
        - Да как вы… - начал вполне предсказуемую речь уличенный.
        Но его не слушали. Дверь уже закрылась. Прочее - дело сопровождения. Ознакомить с правилами, доставить в зал, заранее подготовленный для шеф-инспектора с необычными полномочиями, охранять и не отпускать впредь до новых распоряжений, собрать немедленно хотя бы краткое досье, пообщаться с коллегами и друзьями.
        Еще один этаж. Йялл почесал за ухом. Есть хотелось зверски - это у него на лице написано сейчас крупно и отчетливо. Лорри, добрая душа, давно бы обозвала звериком и выдала порцию томатного сока. Только в ведомстве, вопреки обещанию Ларха, нет милых девушек. Есть красивые - глянцево-кукольные, опрятно-милые, соблазнительно-хищные и просто интересные. Люди так много внимания уделяют внешности - знали бы, как они смотрятся для читающего!
        - Тут у нас сам куратор и его помощники, - бодро предупредил Ларх, первым выглядывая в коридор верхнего этажа. - Йялл, я отлучусь на пару минут. Проверю зал, все же вы сгребли десяток перепуганных людей, их надо привести в чувство, убедить в выгодности сотрудничества и успокоить.
        - Лети, идеал инспектора, - рыкнул Йялл.
        Ларх усмехнулся и побежал вниз по лестнице. Он всегда любил быть «хорошим» в паре. Любил и умел. Без него трудно вести разговор, мало похожий на допрос. Ларх белокур, ясноглаз и по виду наивен, он ставит закон выше даже приказа координатора. Он на стороне подозреваемых и готов ко всяческим компромиссам, презирает своего грубого напарника и вынужденно его терпит… Йялл прищурился от внутреннего смеха. Люди - удивительные существа. Они умеют играть. Порой это плохо, но иногда - очень и очень полезно. Как-то он сказал Ларху, что тот, при всей своей безупречной внешности, во время допроса - по сути, пиявка. Напарник обиделся и потребовал повышения до более зловредного насекомого. Хотя бы слепня, умеющего пить кровь и впрыскивать яд, оставляя внушительные шишки на месте укусов.
        На лестницу попытался пройти невысокий человек средних лет. Брезгливо обогнул Йялла - и замер под его тяжелой рукой.
        - С вами я тоже желаю пообщаться, - высказал свое намерение шеф-инспектор.
        - Нет времени! У меня срочный вызов, я первый помощник, и я должен…
        - Тогда вам не придется долго ждать. - Улыбка волвека стала ласковой. - Вас проводят.
        Получасом позже Йялл отдыхал в салоне мобиля. Пил томатный сок, щурясь от удовольствия и благодарно вздыхая. Пилот оказался не просто толковым - замечательным. Само собой, про сок ему сказал Ларх. Но парнишка успел и найти, и запасти, и охладить.
        - Ведомство промышленной интеграции. - Пилот сам назвал адрес и покосился на странного пассажира: - Там уже одного уволили вчера. С позором. С такого высокого поста, что сказать страшно.
        - Я вонючий гролл, - поморщился Йялл, вспоминая любимую дразнилку Лорри и заодно соображая, сильно ли он вспотел. - Мне все равно, кого грызть.
        - А многие с утра пострадали? - азартно уточнил пилот.
        - Трое на днях улетят убирать кофе, - без колебаний спрогнозировал Йялл. - Прочие, их восемь, - по обстоятельствам.
        Хотелось закрыть глаза и подремать. После первичной настройки всегда так - притирка, работа через силу и фаза утомления. Если ее перетерпеть, откроется второе дыхание. Смешное человечье слово! Он куда лучше знает настоящий, стайный смысл второго дыхания. Всякий гролл знает. Плотно закрыть ноздри двухсторонними кожистыми клапанами - держат и критически низкое, и избыточное давление - и перейти на снабжение кислородом от внутренних резервов. Нырять и гоняться за рыбами или бежать через сернистые болота родного и не всегда дружелюбного Хьёртта. До рези в легких, до потемнения в глазах, до исчерпания сил… Как хороша такая работа! Но достается она молодым, старшие должны нести более весомую ответственность. И дышать ядовитым воздухом столичных ведомств, отравленных страхом и подозрительностью.
        Йялл потянулся к сознанию Роя. Все же мальчишка еще так юн, каково ему? Надо же: весело и интересно… Впрочем, сам Йялл, впервые ознакомившись с причудами людских душ, тоже находил их занятными. Радует иное - малыш умеет быть великодушным. Не огорчается из-за злости людей, переходящей в агрессию, - от проклятий и ругани до попыток нанести физический вред. Взять хотя бы ту смешную уборщицу, огревшую его, шеф-инспектора при исполнении, тяжеленной вазой. Как же, ворвался, чуть не сбил на пол два только что доставленных из тропиков уникальных растения…
        - Сколько мы сегодня успеем осмотреть? - снова подал голос пилот, на сей раз паркуя мобиль куда аккуратнее.
        - Восемь ведомств, - зевнул Йялл.
        - Шеф, но завтра уже не будет эффекта внезапности, - заговорщицким тоном сказал пилот. - Надо их брать тепленькими!
        - Завтра они будут горяченькие, - подмигнул Йялл. - Страх и ожидание обнажают второе дно.
        Ведомство промышленной интеграции своим настроем полностью подтвердило прогнозы Йялла. Здесь бояться и ждать начали еще вчера. Визиту не удивились, на шагающих по коридорам волвеков смотрели без раздражения, с какой-то грустной обреченностью. Людская гордость - странная штука. Эти так удручены выявлением в своей среде нечистоплотного сотрудника, что готовы терпеть проверки… И даже внутренне их одобряют. «Оказывается, и у других нелады, а не только здесь», - думали они.
        После особняка ведомства промышленной интеграции, бледно-желтого с белой отделкой в стиле поздней неоклассики, был дворец семисотлетней давности постройки - красный гранит и медное литье, медицина и социальная поддержка. Рой восторженно охал, по мере возможности рассматривая неповторимый интерьер. Ларх шевелил бровями и подмигивал девушкам. Тут их имелось немало - весьма симпатичных и чудовищно, воистину по-медицински, бесцеремонных. Йялл непроизвольно чесал за ухом, когда его рассматривали особенно заинтересованно и норовили транслировать свое внимание. Еще бы! Почти все учились в Академии, волвеками их не удивить.
        После визита в розовое здание с уникальными фресками и омерзительным людским составом - ведомство контроля Инфосреды - Йялл перестал обращать внимание на интерьеры. Он ощутил настоящую усталость. Общность всегда неравномерно давит на создавших ее. Он в паре - вожак, он несет бремя, но он же и пользуется в большей мере открывшимися возможностями. Рой - только подпитывает и стабилизирует. С полной самоотдачей, ровно и профессионально, что даже странно в его юном возрасте. «Лет через десять, - прикинул Йялл, - такой партнер может дать в паре больше». Сформировать настоящую структуру многогранного эха, а также идеальную модель для боя, синхронного пилотирования и любой иной экстремальной работы, ограниченной временем и предельно точной.
        К тому времени, когда сгустились поздние летние сумерки, выгнавшие с работы даже самых занятых в преддверии Большого Совета сотрудников всепланетарной системы управления, группа Йялла закончила свою работу и распалась, чтобы утром снова начать чтение. Мобили приземлились на центральной площади, где парковка разрешена в течение ничтожных пяти минут. Пилоты высадили всех, попрощались и улетели. Ларх исчез, у него дела, надо писать отчеты. Рой покрутил головой и заулыбался. Девушки из гранитного медицинского особняка ждали возле маленького кафе с приметной вывеской-картинкой: крупная морда, явно гроллья, рвет клубничину.
        - Йялл, ты тоже приглашен, - заверил Рой, прикрыв глаза и цепляясь за удобно подвернувшийся под руку столб освещения: общность распалась достаточно легко, но все же первый миг разделенности надо зафиксировать и проконтролировать. - Хорошие девушки, они на практике у деда Ясеня жили полгода. Поужинаем, порычим.
        Йялл покачал головой, формируя в сознании вежливый отказ. У него были свои планы на вечер. Очень давно намеченные и неисполнимые до нынешнего времени, до возвращения в стаю. Даже не планы - своеобразные обязательства, возникшие тридцать лет назад, но так и неурегулированные. Он не успел даже поговорить с Кроном после того случая, и теперь, в теплых сумерках, пахнущих речной влагой и близким морем, побрел от площади к набережной, а затем вдоль парапета, вверх по течению реки Карниссы. От заполненных ресторанчиками и клубами шумных кварталов старого города - к более тихим и удаленным, обслуживающим. Шел и думал: «По крайней мере, Крону здесь хорошо и уютно. Хотя бы так…»
        Старинная улица Возчиков, мощенная булыжником, вильнула от набережной влево и запетляла, уворачиваясь от зеленых изгородей, каменных и чугунных оград. Раздалась, выбравшись на простор. Превратилась в широкую дорогу немыслимого для нынешних времен вида. Камни пригнаны ровно, под слабой росой блестят тускло и пыльно - словно сама древность города осела на них, обещая ненадолго остановить время.
        Крон, само собой, гостя заметил издали. Открыл дубовую створку добротных ворот и ждал, прислонившись широким плечом к бревнам. За тридцать лет он изменился невероятно. Йялл даже тряхнул головой. Он помнил мальчишку, высокого тощего недоросля неполных семнадцати лет. Казалось - все так и останется, память не ведала иного облика.
        Но возле ворот стоял огромный волвек. Йялл задумчиво предположил, что тот выше его самого и явно массивнее. Наверное, все сто сорок килограммов… Странно видеть столь внушительного, обстоятельного волвека - и с роскошной темно-бронзовой шевелюрой да с кожей, до странности похожей на человечью. Хотя чему удивляться? Таковы все арры стаи, те, кто не смог миновать трансформацию и не обрел второго облика.
        - Я очень ждал тебя сегодня, - улыбнулся Крон. - Не надеялся, что выберешься, дел много, понимаю. Но ждал.
        - Давно хотел с тобой поговорить, с того самого вечера, - вздохнул Йялл, быстро шагая к воротам. - Но видишь, как все вышло. Я сам натворил невесть что и вернулся к разговору гораздо позже, чем желал бы. Тридцать лет!
        - Ты стал похож на отца, - заметил Крон. Играючи качнул тяжелую створку: - Проходи. Только не спеши, я вас должен познакомить.
        Йялл заинтересованно принюхался и шевельнул бровью. Едва получив право снова стать частью большой стаи, он запланировал визит к Крону. О его работе и жизни знал и прежде, следил по мере возможности. Уникальная по нынешним временам должность: главный конюх Центральной провинции. Заодно и ветеринар, и зоотехник, и гролл знает кто еще… Все церемонии и протоколы людей держатся на его широких плечах. Ни один парад не проходит без учета его рекомендаций.
        Створка подалась без участия Крона. Из тени двора высунулась огромная конская морда. Бешеный лиловый глаз с подозрением блеснул под густой длинной челкой. Конь всхрапнул, решительно ударил копытом по камням, высекая искры и вынуждая землю вздрогнуть. Крон улыбнулся совсем не изменившейся, знакомой Йяллу детски-счастливой и чуть застенчивой улыбкой. Крепко хлопнул по необъятной конской шее:
        - Это мой Лоцман. Как инспектору могу сообщить паспортные данные: тяжеловоз, снежская упряжная порода, класс - элита, мать - Марка, десять высших наград на смотрах и двенадцать безупречных жеребят, этот - лучший. Отец - Лаг, стоит в моей конюшне, уже за мной не ходит - стар, все дела оставил на сына.
        - Дела? - весело прищурился Йялл, роясь в карманах. Достал ржаные сухари, запасенные заранее для этого случая, предложил коню. - Знаю я ваши дела… Только ты мог умудриться счесть коней своей стаей. И они тебя опекают. Лоцман на меня прямо вызверился. Защищает и предупреждает.
        - Опекают, - без обиды согласился арра, пропустил Йялла во двор и закрыл ворота. - Ты же знаешь, меня долго пытались довести до взрослости. Пока Тайя не разогнала всех и не сказала, что я могу жить так, если не желаю иного. Она меня сюда и устроила. Часто навещает, огорчается, что я до сих пор предпочитаю этот маленький мир большому. А я полагаю, что и в большом нет никого надежнее Лоцмана.
        Крон снова хлопнул коня по шее и слегка оттеснил в сторону. Пошел через двор, и огромный жеребец зашагал следом, норовя уткнуться волвеку в ухо или дернуть зубами воротник.
        - Не возражаешь, если мы будем ночевать не в доме? - уточнил Крон, беззлобно отпихивая любимца в сторону. Нырнул в добротную дверь небольшого дома и продолжил говорить оттуда: - Лоцман чудовищно упрям. Пять лет назад я улетел по делам, так он разбил не только свое надежное бревенчатое стойло, но и стену конюшни. Каменную. Хорошо хоть мы поработали с генетиками, у этого поколения копыта не трескаются и не нуждаются в ковке. Если бы буянил его папа Лаг, я бы с ума сошел, борясь с трещинами и прочими проблемами, а так отделался скандалом и выговором. Служба сохранения истории озверела, узнав про разрушение стены конюшни, памятника планетарного значения возрастом более восьми веков.
        - Сколько он весит? - заинтересовался Йялл, восторженно оглаживая огромного коня.
        - Тонну без полусотни килограммов, метр семьдесят девять в холке, - гордо сообщил Крон, выбираясь из дома.
        В охапке он держал два пухлых матраца и пледы, на локте висела сумка с припасами. Йялл отобрал сумку и пошел за хозяином в глубь обширного двора, через малую калитку - в сад, затем тропочкой в некошеной траве - к холму, пологому и пустому. На вершине имелся деревянный настил. Там Крон бросил свою ношу и взялся устраивать удобное лежбище.
        - Лоцман водит парады, - продолжал он хвалить коня. - Наизусть знает церемониал. Работает без подсказок. Его обожает весь город, у него есть «конюшня» в Среде, очень популярная. Его ценят художники. Лома, малыш, покажи статую!
        Конь перестал обнюхивать сумку, отступил на пару шагов, фыркнул и вскинулся на дыбы, аккуратно поджимая передние лапы. Лапы! Иначе Йялл и подумать не мог. Мохнатые от колена, толстые, заканчивающиеся огромными, подобными сковородам, копытами. Гарцевал огромный конь легко, хотя холм от его движений слегка дрожал. Поиграв в статую с минуту, конь опустился на все четыре ноги, всхрапнул, резво развернулся на месте и ускакал к основанию холма. Там начал придирчиво выбирать траву, то и дело поглядывая на любимого хозяина: не обижают ли.
        - Значит, ты не изменил мнения, - вздохнул Йялл, усаживаясь на шерстяной плед, брошенный поверх умягченного матрацами лежака. - Как ты тогда сказал? Мой зверь…
        - Мой зверь - определенно хищник, - сухо и упрямо согласился Крон. - Очень крупный и опасный. Я не могу его выпустить, поскольку он слишком иной, чем я. Мы плохо понимаем друг друга. Точнее, он меня не слушает и не слышит, приходит ночами и портит сны. Искушает азартом бега и красотой полноценного зрения. Рычит в ухо о пустынях Хьёртта. Но я не сдаюсь.
        - Род Энзи славен своей последовательностью, - чуть насмешливо подсказал Йялл. - Ты последовательно упрям. Ты не желаешь быть полноценным единением двух начал. Мой зверь тоже хищник, Крон Энзи. Мой волк, как называл личную тень каждого первый вожак. Зверь ловок, силен и желает побеждать. Он охотно выслеживает добычу, азартно рвется в бой и понимает скрытую природу людей гораздо лучше, чем добрый и наивный лвек, моя тонкая духовная составляющая. Но ведь мир не идеален, просто надо себя знать. И выбирать длину поводка для волка.
        - Не стоит, - огорчился Крон. - Мы уже все обсудили. Я не могу дозировать удар. Даже этого не умею. А удар у меня и в семнадцать был - сам помнишь… Я трус, Йялл Трой. Я это знаю и смирился со своей ущербностью. Если на меня нападут ночью в городе, я убегу.
        - Бегаешь ты быстро, - невесело прищурился Йялл. - А если ты будешь не один?
        - Мои друзья - Лоцман и его табун, - совсем тихо отозвался Крон. - Они бегают еще быстрее. Я не готов рисковать слабыми. Поэтому я здесь и поэтому я один… В Гирте не бывает волнений. Тут полно сотрудников инспекции и нет угрозы неприятностей.
        Йялл нехотя кивнул. С болью в душе признал очевидное: Крон внешне изменился полностью и ничуть - внутри.
        - Если бы ты был трусом, все удалось бы исправить, - печально заверил друга Йялл. - Но ты ужасающе добр. Ты страдаешь неправильной, бессильной добротой идеалиста. По-хорошему, тебе надо было бы работать в инспекции, чтобы избавиться от нелепого преклонения перед жизнью во всех ее проявлениях. Не хмурься, я знаю, о чем говорю. Есть люди, которым я готов ломать шею не просто по работе, то есть при наличии прямой угрозы жизни. Я желал бы намеренно их подловить, без серьезного основания. Один раз хрустнуть шеей такой др-ряни - радость. Чтобы другие люди, нормальные, жили спокойно. В этом смысл. Люди не только сами бывают внутри черны, но тянут в тень иных. Силой и хитростью, болезненно, настойчиво и подло.
        - Ты взрослый, и ты вожак, - без малейшего протеста кивнул Крон. - Я понимаю твою правоту и принимаю ее, ты ведь читаешь мое сознание. Понимаю и принимаю… но зверя не могу отпустить. Я тяжелее тебя на семь кило, Йялл. Тренировки не забросил… Не знаю, кто из нас будет лежать мордой в траве, если…
        - Ты, - азартно хлопнул по пледу Йялл. - Для драки нужна здоровая злость, в тебе ее нет. Может, проверим?
        - Лоцман будет против, - виновато вздохнул Крон. - Хорошая порода. Риан ко мне иногда ходит. Я даже его убедил в совершенстве снежских, хотя сердце он по-прежнему отдает гриддским скакунам. Для волвека они мелковаты… Снежские - моя большая любовь. Они лучше людей, в них нет даже намека на хищность. Они не предадут и не забудут добра.
        Йялл порылся в припасах, щедро разломил надвое большой круг хлеба и щелкнул языком, глянув искоса на коня. Лоцман не подвел: в несколько прыжков одолел холм и замер рядом, толкая в плечо огромной головой. Смешной - бородатой, с высоким, гораздо гуще и длиннее гролльего, ворсом. Скушал хлеб аккуратно, чуть отодвинулся и предостерегающе всхрапнул. Мол, угощение беру, но хозяина и друга берегу неукоснительно.
        - Посмотри в его глаза, - предложил Йялл, разгребая длинную челку. - Он тот еще зверь! Он вожак по-своему, и он не усомнится в праве наказать врага. Нет, Крон, я уверен в своей правоте и в том, что ты ее однажды примешь. Твое одиночество рано или поздно иссякнет. Ты слишком умен и хорош, чтобы сидеть в лошадином мирке и не работать в полную силу на пользу большой стаи. Просто еще не пришло время. Тайя права, не надо торопить события и подсказывать решения. Пока не надо.
        В сумке нашлись и засахаренные фрукты, и свежие яблоки, и варенье. Грибное желе, соки, творог. Кислое кобылье молоко, продукт местный, явно изготовленный в этой округе. Лоцман ревниво изучил припасы, угостился цукатами и ушел. Редкий и светлый туман раздавался возле его боков, пропуская великана. Йялл проводил коня взглядом и лег на спину, с восторгом погружаясь в созерцание летнего неба. Крон тоже лег и всмотрелся, охотно формируя подобие общности. Не зря в Академии среди студентов есть такая шутка: вместо любительского телескопа можно позвать в гости пару волвеков, это выгодно. Бесплатно и гораздо более увлекательно.
        Хьёртт, самая яркая вечерняя звезда нынешнего небосклона, низко стоял над горизонтом. Близкий, притягательный для взора, родной… И Крон, и Йялл не видели его пустыни три десятка лет. Сейчас оба охотно и с теплотой вспоминали родину. Вдвоем - это уже не тоска и не боль. Просто тихая грусть, по-своему приятная. Ее можно и нужно выплеснуть в низком и торжественном рыке приветствия ночи.
        Лоцман в низине возмущенно всхрапнул, слушая басовитый тяжелый звук, и не только звук - скорее вибрацию тумана. Но развивать свое раздражение конь не стал. Хозяину он мог, видимо, простить все его странности.
        - Йялл, а как ты его держишь, своего зверя? - тихо, одними губами, шепнул Крон.
        - Никак, - зевнул Йялл. - Ты ведь не удерживаешь Лоцмана и не требуешь от него защиты или сопровождения. Просто вы - пара. И ты в этой паре - лвек, душа… А он - копыта и тонна живого веса. Кстати, он прыгает? Уж больно велик.
        - Детей очень любит катать, с него даже самые маленькие не падают, - охотно похвалил коня Крон. - Напрыган идеально на высоту препятствия в полтора метра, выше - только с опытным седоком. Я допек генетиков, и проблемку с прочностью копыт и костей мы в целом решили, заодно поработали и убрали многие сложности содержания этой породы. Мокли у них копыта, подгнивали. Сейчас все ушло. Подвижность выросла, связки стали эластичнее. А характер остался. Сердце у снежских огромное, в них есть благородство отношения большого к малышам. Одна беда с прыжками - ямы.
        - Ямищи, - рассмеялся Йялл, показав широко разведенными ладонями обхват копыта.
        Он порылся в припасах и достал крепкое крупное яблоко. Хрустнул, решительно кусая полбока. И снова окунулся в созерцание звездного неба, подернутого легкой кисеей тумана, из-за которого далекие солнца казались перламутровыми, каждое сияло собственным радужным ореолом. Теперь Йялл любовался крупной голубой звездой в созвездии, издревле именуемым народами степи Глазом Скакуна. Крон тоже смотрел с удовольствием. Для него Скакун определенно был не безымянным и принадлежал к северной породе.
        Тишина живого мира удивительна. Она облекает собой, как вторая кожа. Соединяет с природой и наполняет душу счастьем. Позволяет найти и обрести то, о чем так долго твердил Риан своему ученику. Не одиночество - но уединение.
        Мир странно устроен. Он больнее всего бьет самых лучших, добрых, щедрых и сильных… Особенно мир людей. Но ведь иначе, наверное, и быть не может. Они сами подставляются под удар. Потому что не могут остаться в стороне и не умеют быть зверями даже в нужный момент. Когда остается только рвать - чтобы даже не выжить самому, чтобы других спасти. Хотя это оправдание не снимает тяжести содеянного и не облегчает ношу все той же ответственности, выделенной без мерки, с верхом, вожакам. Еще учитель Юнтар говорил: «Вожак щедр душой и добр, но от этого его когти не утрачивают ни остроту, ни хватку».
        Йялл смотрел в глаз небесного скакуна и, осторожно отгородив уголок сознания для личного, думал о Кроне Энзи, родном правнуке первого из вожаков свободной стаи. К сорока семи Крон так и не встал на лапы - это беда, огорчение и боль всей стаи. До сих пор его второй облик - лишь сон. Даже глаза выдают затянувшийся отказ от взрослости, не обрели прозрачной желтизны, остались детскими, какими были в семнадцать. Серовато-карими. Темными. Йялл подумал, что люди, пожалуй, не всегда и догадываются с первого взгляда, что Крон - волвек. Лохматый, с рыжевато-бурыми волосами, темноглазый, с характерным выговором коренного жителя Гирта. Наверняка он редко и мало общается с людьми. Только по мере необходимости. Разве хоть один житель большого и неуютного мира может сравниться в обаянии с безупречным Лоцманом?
        Тридцать лет назад Крон готовился поступать в Академию. Он интересовался медициной, много общался с Тимрэ и учился взахлеб, его негласно, но уверенно присматривали заранее в кандидаты на место главного врача «Иннара». На Релат Крон прилетел впервые, все ему казалось прекрасным, необычным. Он, как и многие другие стайные, наивно радовался и открывал душу новому. Охотно общался со сверстниками. Не было и намека на проблемы… До той ночи. Йялл поморщился и сменил позу. И сейчас вспоминать противно.
        Беззвучный крик Крона расслышали многие - по сути, все волвеки, находившиеся в городе. Он, Йялл, сын вожака, и тогда умел быть быстрым. К тому же находился рядом, примчался на место через полторы минуты.
        Пахло горелым мясом и кровью - страшно и резко, он впервые слышал этот запах, такое из памяти не стирается. Крон лежал неподвижно, искаженный, скрюченный, истекающий кровью. Рядом гордо одергивала свою блестящую кофту дочка какого-то важного человека, работавшего в планетарном ведомстве и, само собой, устроившего кровиночку на подготовительные курсы в Академию.
        Девица не смотрела ни на Крона, ни на второго юношу, лежащего у стены. Она торопливо проверяла качество сделанной только что записи. Сама произошедшее и подстроила, чтобы на следующий день выложить отснятое в Среде. «И сразить всех наповал» - так она объяснила во время расследования обстоятельств дела, гордо фыркая и поправляя прическу. Мол, она самая красивая в Академии, всегда мечтала, чтобы за нее дрались всерьез. Люди - слабаки, от них многого ждать не приходится. Город Гирт удручающе тих и не предлагает нужного набора впечатлений. Но она умна и ловка, срежиссировала спектакль от начала до конца. Главным героем должен был стать волвек, он эффектный. Любой волвек - хотя бы Крон, с которым знакома была всего-то два дня, ничего еще не понимающий в людях и их подтексте понятия «дружба». Его легко было привести в нужное место, ведь «ночью опасно возвращаться домой одной». Влюбленный в девицу парень - человек, ровесник Крона, тоже оказался там, где предписывалось планом. Не один - с приятелями, и не вполне трезвый.
        - Для этого и существуют подруги, - твердила нелепая и чудовищно безразличная к содеянному девица.
        Для того чтобы накачать людей подозрениями, спиртным и подначками.
        Итог: красавица - жертва в лапах грязного волвека. Его чутье нельзя обмануть - но и обманывать уже не надо, ситуация для съемки сложилась. А пьяный человек ничего не заподозрил.
        Совершенно банальная история. Похожие, пусть и не столь страшные, случались и до, и после. Излишняя наивность - с одной стороны, и бездушие, непонимание, расчет - с другой.
        Увы, на сей раз все окончилось на редкость мрачно. Пьяный ухажер девицы оказался сыном шеф-инспектора, он не только поверил намекам и возжелал мести, но и явился уничтожать врага с папиным стэком, снятым с режима опознания владельца. Крон это понял первым и успел сделать многое: отстранил за спину спутницу, спасая существо, ничуть не достойное спасения… Попытался доказать отсутствие агрессивных намерений, шагнул к противнику, не делая резких движений и выбирая момент, чтобы изъять оружие. Отстранил с линии удара стэка пьяного приятеля мстителя. Попытался транслировать в сознание окружающих воздействие, запрещенное вне критических условий и направленное на успокоение. Почти успел и почти справился.
        Если бы девица не желала боя превыше всего иного, дело ограничилось бы бранью и несколькими неприятными минутами стояния под угрозой оружия. Но вышло иначе: спасаемая толкнула волвека вперед, грудью на стэк. Мститель непроизвольно, реагируя на крик и резкое движение, задействовал оружие… Крон получил тяжелейшую комплексную травму: левое легкое создали заново, как и ребра, кожу, сосуды и мышцы. Непростая операция, возможная лишь при ассистировании двух снавей, но успешная.
        Одна беда: едва Крон открыл глаза, ему подробно рассказали о том, что стало со вторым участником ночного инцидента. Нашлись «добрые люди», чью откровенность сполна оплатил отец зачинщицы происшествия. Удар у правнука вожака Лайла и правда был поставлен безупречно. Уже едва живой, пораженный стэком, волвек все же отнял оружие и смял грудную клетку противника, практически прорвал насквозь. Если бы мститель был волвеком, его живучести хватило бы на несколько минут. Один шанс на спасение - но имелся бы… У человека сил и живучести оказалось слишком мало.
        Крон, осознав ужас произошедшего, очень надеялся на адекватное наказание. Однако запись, сделанная зачинщицей событий, полностью его оправдывала. Спас девушку, успел локтем оттолкнуть с линии удара стэка пьяного сообщника мстителя. Не допустил активации наиболее опасного вида атакующего воздействия, рассчитанного на массовое поражение, что уничтожило бы всех участников ночного происшествия… Оборонялся строго в рамках дозволенного. Награждать впору! Только как жить после такого? Как, если чувствительность к эмоциям позволяет осознать и воспринять все, что о тебе говорят и думают в отчаянии родители погибшего юноши.
        А ведь еще есть Среда и сплетни, есть общее мнение сверстников. Двойственное, причиняющее муки. Одни осуждали и презирали выродка и нелюдя, это больно и тяжело. Но еще страшнее и непонятнее оказались эмоции иных, восхищенных и готовых сделать зверя своим идеалом…
        В мире людей жестокость имеет странное и сложное обаяние. Она может казаться притягательной, интересной. Порой так удобно восхищаться простыми решениями и радоваться сильной руке. Пока эта рука не дотянулась до тебя… Я лениво зевнул, заставляя себя погасить раздражение. Мне, шеф-инспектору, нечего и сомневаться: я сполна наделен отрицательным обаянием. Накопились дела за время службы, репутация сложилась. Приросло… А еще я выработал стойкий иммунитет к чужому мнению. Крон не смог… Его потряс и уничтожил тот факт, что в мире людей доброта не имеет обаяния. Доброту принимают за слабость, за ней обязательно ищут спрятанную и ловко замаскированную выгоду. Доброта своей нормальностью, отсутствием эффектов, боли и ореола таинственности скучна для людей - молодых, быстрых в принятии решений, неразборчивых в оценках, излишне агрессивных…
        - Ты опять думаешь о той ночи, - укорил Крон. - Я научился о ней не думать.
        - От прошлого нельзя отгораживаться, - возразил Йялл. - Ты все сделал правильно. Точнее, пока ты себя мог осознавать, действовал идеально. А потом… ты смял ему ребра не потому, что ты зверь и хищник. Стэк сформировал непроизвольный мышечный спазм, какая уж тут дозировка усилия… Я знал шеф-испектора, потерявшего сына. Мы общались. Сначала было тяжело, он пытался отмолчаться, но потом мы нашли взаимопонимание. Он тебя никогда не винил, ни в чем. Только себя. Стэк следует хранить в служебном мобиле, причем в состоянии однозначной идентификации владельца. Он знал… Но не мог и представить, что небольшое нарушение инструкции так страшно откликнется. У людей нет общего сознания, нет обязательных правил простейших рутинных дел, становящихся автоматическими в исполнении. Я здесь тоже разболтался. Самодисциплина ослабла. Стэк раз десять бросал в комнатах и на работе, как игрушку. Ты, наверное, уже знаешь: меня вчера моим же оружием чуть не прикончил айри Литтарим.
        - Все слова правильные, мне нечего возразить, - виновато буркнул Крон. - Только во второй раз я не готов попасть в похожую ситуацию. Я стал гораздо крупнее и сильнее, то есть опаснее… Значит, надо держаться Лоцмана.
        Йялл мрачно почесал за ухом и промолчал. Почему-то ему казалось еще утром, что переубедить Крона будет несложно. У других не получилось, но это у других…
        - Когда закончится нынешний переполох, я приведу к тебе свою стаю, - начал строить новый план Йялл. - У меня теперь есть сестренка, Сати. Лоцман ее покатает?
        - Конечно, - охотно отозвался Крон. - Надеюсь, ты теперь не исчезнешь надолго. Даже по важным делам. Научу твою сестренку плести Ломе гриву в косички, отправлю с ним купаться. Приезжай, здесь хорошо. Спокойно.
        Йялл молча улыбнулся, отсылая благодарность. Прикрыл веки, уговорил себя не огорчаться и просто отдыхать. Потому что волвеки из рода Энзи упрямы, но и волвеки из рода Трой ничуть не проще. Если он, сын вожака, взялся поставить друга на лапы - он своего добьется! А пока надо заниматься неотложными делами, отдыхать, копить силы для завтрашнего продолжения инспекции ведомств. Готовиться к допросам айри и людей, пытавшихся уничтожить Лорри и Паука во время полета… В общем, гора дел.
        Глава седьмая
        Трудно ли выговорить свое имя?
        Многие мечтают видеть мир в четыре глаза. Иметь возможность изучать явления и предметы в объеме и с разных сторон. Обладать несколькими мнениями и общаться, даже спорить, всегда понимая доводы оппонента. Быть сразу и обществом, и его частью. Никогда не терять связи с миром и отдыхать по очереди, сохраняя непрерывность течения времени.
        Они обладали перечисленным всегда, с рождения. Правда, им постоянно внушали, что их двое и что у целого есть разные тела и сознания, даже для каждого - отдельное имя. Они соглашались с этим, чтобы не расстраивать близких. Они привыкли звать Ривом дневное сознание, более общительное и склонное радоваться солнцу. Риком было ночное, обожающее луну и пустыню. Как можно разделить день и ночь? Остановив вращение мира - не иначе… То есть уничтожив этот мир.
        И мир остановился. Буря боли и отчаяния прокатилась, сметая привычное. Надо было держаться, пока длилось общее дело. Держаться, надеяться и ждать. Но задание завершилось, а улучшение так и не наступило. Общее «мы» распалось. Это было похоже на удар широкого топора, разрубившего единое надвое. То, что после удара едва теплилось, страдая от своей неполноценности, не было Риком или Ривом. Всего лишь обрубком - изуродованным, кровоточащим, погруженным в кромешный ужас пустоты. Единственным странным ощущением, удерживающим на краю небытия, оказалось одиночество. Чужое - сам обрубок целого не мог испытывать ничего подобного. Чтобы быть одиноким, надо хотя бы осознавать себя как отдельное существо. Такое имелось рядом. Теплое, крошечное и независимое. Оно преспокойно жило в условиях одиночества. Оно понятия не имело о том, что иное состояние имеет смысл. Оно, бывает и так, находило одиночество нормальным и естественным.
        «Когда-то очень давно учитель Риан назвал подобное самодостаточностью». Это было первое после крушения привычного мира осознанное воспоминание. Чье? Непонятно. Но за ним следом в сознание втиснулось требование: тот, маленький, нуждается в защите. Кто-то настаивал на своей правоте, вынуждал слушать. Тот, одинокий, детеныш, сам не выживет. Еще тот - сирота, у него нет семьи. Никакой. И стаи нет. Ужасно.
        «Как можно существовать в полном одиночестве?» Это была уже мысль. К ней удобно цеплялись обломки утраченного миропорядка. Надо оберегать слабого. Ответственность - это уже работа и задание, ради выполнения которого необходимо жить. А еще пробудилась жалость: тот - совсем один и детеныш. Шевельнулось удивление: как же он выживает и не сходит с ума? Как вращается его мир? Что для него день и что - ночь?
        «Кстати, сейчас ночь». Это был готовый вывод. Осознанный. Нечто цельное, дающее право обозначить себя, уцелевшую невесть зачем часть счастливого утраченного прошлого, как ночную составляющую угасшего «мы».
        «Я - Рик». Мир и не подумал возобновить вращение. Однако пустота утратила свою безграничность. Надо заботиться о младшем. Надо спасать его от ужаса полного и смертоносного одиночества. И самому спасаться.
        Открыть глаза оказалось трудно. Как будто он предавал общность, позволяя существовать этому новому «я», не имеющему связи с угасшим «мы». Никакой связи. Ни эха боли, ни ощущения гибели. Только теплый детеныш на спине. С ним связь есть: он не спит и он голоден. Веки нехотя создали щель, позволяющую убедиться: мир продолжает существовать. Плоский, обрезанный жалким кусочком поля зрения, ведь невозможно теперь видеть с двух ракурсов. Мир еще и замкнутый, нет отклика на зов. Но детеныша надо накормить.
        Пришлось поднять голову и осмотреться. Комната. Окно с широким подоконником, стол, пара кресел. Две кровати. Слабый свет старого месяца, закрытого облаками, ложится штрихом на пол в щели штор. Пахнет морем, лесом и цветами. Знакомое место - общежитие при Академии. Вот и еще один стул, совсем рядом. Рик недоуменно встряхнул головой: как он мог не опознать присутствие человека? Маленькая девочка, совсем худенькая, с тусклыми серыми волосами, сливающимися с полумраком комнаты. И глаза серые. Спокойные, большие. Слишком по-взрослому смотрят на него. Во взгляде - одиночество, нормальное и привычное для этого существа. Как будто можно быть единственным и последним живым сознанием в мире - и перенести даже такое…
        - Я и есть единственная, - явно разобрав смятение, отозвалась девочка. Дернула острым плечиком: - Никто не понимает, что я такое. Не человек, не айри, не волвек и даже не вполне айк - это такой генный гибрид айри и волвека. Тимрэ все проверил и честно мне изложил. Но я и сама подозревала подобное. Всегда, с тех пор, как осознала себя. Я пока что половинка, так сказал Риан, он мудрее всех, ему можно доверять. Когда найду для себя нечто недостающее - стану целым, он обещал. Еще Риан сказал, что именно поэтому я выбрала себе кота. Коты самодостаточны. Я у него учусь. Тебе тоже надо учиться. Ты готов, ты ведь уже признал за собой личное имя. Ты - Рик Горр. А я Сати. Котенка зовут… нет, не скажу. Сделай еще одно усилие. Смени облик. У тебя получится, я верю. И тогда мы поговорим. Я расскажу тебе, как обстоят дела у Рива и Ринка.
        Девочка встала и быстро вышла из комнаты. Котенок на загривке возмущенно взвыл, спрыгнул и метнулся к двери. Подсунул в щель лапу и стал пытаться оттянуть на себя препятствие. Действовал он сосредоточенно. То и дело шипел, дергал хвостом и высоко, воинственно-обиженно мяукал.
        Рик усмехнулся во всю пасть. Теперь стимулов к самостоятельным действиям накопилось очень много. Без смены облика он не мог выяснить подробности о судьбе семьи. Странная девочка тоже интересна, с ней нужно поговорить, это важно. Да и изучение котенка, независимого до неправдоподобия, хотелось бы продолжить. Трансформация прошла быстро, как и одевание. Некто, по запаху незнакомый, приготовил вещи, уложил в одно из кресел. Стандартные полуоблегающие брюки темно-зеленого цвета. Мягкая рубашка на тон светлее, с коротким рукавом. Сандалии. Так одеты все студенты-волвеки, прибывающие на учебу в Академию. Некоторые люди над одинаковыми вещами смеются, советуют строем бегать и хором рычать. Их глупые замечания остаются без ответа. Какой смысл объяснять каждому, насколько жизнь на родном Хьёртте иная? Что все младшие охотно и с гордостью участвуют в работах вне куполов, практически каждый день бегают гроллами-разведчиками. Выходят в пустыню часто из одного купола, а ночевать добираются в другой. Не тащить же вещи с собой! Вот уж глупость… Любая семья, куда мордой ни ткнись, хоть к волвекам, хоть к
человекам в дом, - примет, разместит, накормит. Хозяйка достанет из шкафчика стандартные вещи - и отдаст. Удобно. А красота, мода, стиль - это женские слова. Или семейные. Взрослые волвеки, живущие своим домом, очень ценят уют.
        Рик размышлял усердно и неторопливо, заполняя пустоту в душе и отчаяние безответности зова. Никого рядом - это же невозможно! Он в Академии, тут обычно до двух сотен стайных поблизости, а то и больше. Но все сознания молчат. Он людей и то не слышит…
        Едва щель открывающейся двери стала заметна, котенок сунулся к ней, шипя и царапая пластик с удвоенным усердием. Выскользнул в коридор, увидел Сати и тотчас отвернулся. «Вот еще, и никого я не искал», - было написано на мордочке. Рик усмехнулся и покачал головой. Зато он - искал. Звал! И не слышал ответа, хотя рядом, на диване, сидят и Сати, и сама жена вожака - Тайя.
        - Приветствую, - вежливо поклонился Рик, подошел и сел в предложенное кресло. - Я утратил дар прямой речи и вынужден обходиться словами?
        - Временно, - утешила Тайя. - Мы с Сати очень старались, нам помогали многие. Это условие твоего нового задания, очень важного для стаи. Ты обязан научиться жить самостоятельно. Второе твое задание - безопасность Сати. Будь при ней. Оружие и инструкции получишь у Йялла. Теперь он для тебя старший.
        - Да, принято, - тоскливо выдохнул Рик.
        Жена вожака встала, ободряюще улыбнулась и пошла прочь. Рик проводил ее взглядом. Отчего-то некстати припомнилось: люди считают Тайю самой красивой женщиной Хьёртта. Он, оказывается, раньше не придавал этим словам значения. И не замечал, что двигается она по-кошачьи мягко и гибко. А ее короткие волосы светлы настолько, что переливаются радугой неявных оттенков, на кончиках вспыхивая золотом. Неужели в четыре глаза можно видеть хуже, чем сейчас, двумя собственными? Странная идея. Но ведь очевидно: они с братом смотрели как-то не так. Неужели в общности может скрываться ущербность? Закрытость для внешнего, делающая изучение мира существенно неполным, однобоким.
        Сати села на подлокотник, дернула за рукав, привлекая к себе внимание.
        - Ты был без сознания полные сутки. Рив в порядке, спит и лечится, - сказала она. - Ринк тоже спит и лечится. Сперва никто не сообразил, что он ранен, и серьезно… Держался, а как вас сдал, свалился. К ним не пускают, но ты не беспокойся, декан Тиэрто вернулся и занимается больными. Я его видела. Такой внушительный айри, он справится, мне сам Риан пообещал. Что еще хочешь узнать?
        - Надо накормить котенка, - припомнил Рик.
        - Он вымогатель, - сморщила нос Сати. - Он даже у директоров умудряется клянчить, у айри Ялитэ и у второго, который человек. Еще он бегает на пристань и побирается в ресторанах, прямо стыдно, с его-то родословной на рисовой бумаге, с его сапфиром и гордым именем Гиркс Пятый… Пошли лучше тебя накормим, а? И меня заодно. Глядишь, Йялл нас уже сытыми найдет, он пока занят, но скоро освободится.
        Рик согласился. Сам повел девочку в ближайшую столовую, на ходу выясняя, от кого и от чего, собственно, следует оберегать девочку. Сати отвечала охотно, говорила много и эмоционально. С ней оказалось посильно преодолевать тянущую жилы пустоту неполноценности.
        Ночью в столовой было пусто, работали только сервисные слаги. Предложить они могли нечто безвкусное и лишенное запаха, предназначенное для длительного - а как предположила Сати, и вообще вечного - хранения. Рик нахмурился, попытался сообразить, есть ли у него, лично у него, счет? Обычно за все платил Ринк, он же старший.
        - Да, запущенный случай, - рассмеялась Сати, узнав причину заминки. - Пошли к Лорри. Она все равно, как я понимаю, не спит. Весь день дрыхла, и не просто так - у знакомых медиков Йялла. Ее чем-то полезным накачали, так похорошела! На человека стала похожа.
        - А была? - запутался Рик.
        - Тощая синюшная шалава, - вынесла приговор Сати. Покосилась на смеющегося волвека и добавила еще более трагическим тоном: - Сама же она и говорила: «Полкило румян плюс погашенный фонарь - и я еще вполне гожусь для дела».
        - Странные у тебя представления о красоте, - задумался Рик, плотнее настраивая связь с сознанием кота.
        Отметил заинтересованно: у того отличное ночное зрение, пусть и иного типа, чем у волвека, требующее привычки. Слух… слух тоже неплох. Нюх слабоват, но в целом партнер занятный.
        - Представления странные, - передразнила Сати. - Какие есть… Учти: ты обязан сказать ей, что она очень красивая и что ей не дашь на вид больше двадцати двух. Хотя до двадцати двух ей еще дней десять у медиков спать без передышек. Мне Тимрэ объяснил, что люди теперь проходят какие-то специальные процедуры раз в десять лет, чтобы дольше жить. Методику разработала стая, это совсем надежно и безвредно. И что Лорри еще не поздно, а моей бабушке Томи уже поздно в этом участвовать.
        - Да, медики обещали, что теперь люди станут жить дольше и стареть позже, почти как наш народ, - кивнул Рик. - Мы идем в архив?
        Без привычного ощущения живых сознаний было неуютно. Ночь казалась опасной и непредсказуемой. Хотелось красться, принюхиваясь и не отпуская девочку от себя ни на шаг. Спасибо, его не отключили хотя бы от одного сознания - от кошачьего! Конечно, приходилось мириться с чудовищной недисциплинированностью этого существа, с примитивностью зачаточного разума животного и неполной синхронностью по слуху и тактильным реакциям. Еще и усы эти странные… Рик даже чихнул от двоения сознания. Не родное, не близкое даже, а все лучше, чем пустота. Вдвоем можно гораздо надежнее охранять объект. Да и привычнее оно - вдвоем…
        В десяти шагах от двери архива котенок восторженно воскликнул: «Яо!» - и метнулся в густую траву, предав интересы дела ради старого следа какой-то никчемной мыши. Рик зашипел от досады, ослабил контакт своего сознания с Гирксом и стал вполне самостоятельно принюхиваться и присматриваться. По всему выходило: архив теперь важнее директорского корпуса. Ночь - а тут толпа!
        Лорана Диш, женщина, которую недавно охраняла семья Горр, сидела на диване, поджав ноги и уместив на коленях малую консоль. «И не рассмотреть, похорошела ли», - отметил Рик. Считывала информацию: на лбу широкая контактная полоса, накрывающая глаза, гибкие отростки присосались к коже затылка от макушки и до самой спины. Волвек присмотрелся: точно, дорогущее оборудование полного контакта, раньше в архиве подобного никогда не было. На происходящее вокруг Лорана не реагировала, целиком погруженная в Инфосреду. Пальцы быстро перебирали что-то не существующее в реальности, но видимое и осязаемое там, в ином состоянии. На среднем - Рик сразу отметил - то самое кольцо с темными квадратными вставками, за которым, судя по всему, и шла охота. Время от времени Лорри на ощупь проворачивала кольцо на пальце, прижимала к гнезду консоли и довольно хихикала. Находясь в Инфосреде, люди контролируют реакции не полностью, так что помимо смеха окружающим доставались и словесные комментарии довольно странного толка.
        - Урою, - хмыкнула женщина в очередной раз, пальцы забегали быстрее. - Щас мордой об стол…
        - Лорана, - возмутился из глубины комнаты старший инспектор Борх, сидящий за большим столом. - Я тебя оштрафую за недостойное поведение. И отключу от Среды на десять суток.
        - Ага, - невпопад согласилась женщина. - Уже почти. Ё-о-о, ну отпад…
        Борх тяжело вздохнул, поднимаясь из своего кресла. Глянул на Сати, ее провожатого. Жестом пригласил к столу, оставив угрозу штрафа неисполненной. С сомнением присмотрелся к волвеку:
        - Ты который из семьи? Вроде в сознании должен быть пока что один Рик, и то едва ли.
        - Рик Горр. - Было странно представляться этим именем всерьез, от себя одного, но волвек старался. - Это мы… то есть как раз именно я, вызывали инспекцию во время нападения.
        - Вызывал, - поправила Сати, притащив подушки, уложив их в свое кресло и устраиваясь теперь сверху, на одном уровне со всеми. - Садись уже. Хватит искать врагов, тут никто на меня не нападает.
        Рик сел, по привычке чуть пригнувшись, плотнее сжавшись в кресле, чтобы не казаться слишком массивным: люди отчего-то чувствуют себя неуютно в присутствии крупных волвеков. Хорошо тому же Рою Орри, он весит всего-то девяносто килограммов, его воспринимают адекватно. А когда видят Горров - мрачнеют, замыкаются в себе. Правда, сегодня он один.
        - Полет помнишь за всех троих, за это ваше «мы»? - понадеялся Борх, не проявляя признаков мрачности и испуга. Рик запоздало догадался: инспектор привык общаться с Йяллом, который на пять-шесть килограммов тяжелее любого Горра. - Я пытаюсь установить, что происходило и всех ли нападавших удалось выловить. Рычал ты по моему каналу знатно, я не понял, само собой, ни ползвука. Но записал и передал Йяллу. Шеф-инспектор разъяснил суть послания нормальными словами. И заодно сам расстарался, выгнал в северные предгорья всех когтистых студентов, задал точные координаты поиска… Клянусь отрыжкой зеленого дракона, так шумно в эфире не было никогда. И так искренне нам, инспекторам, не радовался прежде ни один задержанный. Показания людишки дают наперебой. - Инспектор раскатисто расхохотался и обернулся к сухорукому старику, сидящему справа от него: - Я им сказал: снаружи стерегут воспитанные гроллы, аспиранты-медики, старшим при них ответственный волвек, профессор и все такое… Мол, надумаете совершать побег - вас будут ловить не больно, с полным знанием анатомии. Они поняли как-то превратно.
        Старший инспектор мечтательно улыбнулся, вздохнул, нехотя прервал рассказ, возвращаясь к основной теме. Он желал восстановить подробности нападения. Рой сообщил что мог, но, увы, он не сумел описать даже точную последовательность событий, сознание хранило лишь рваные фрагменты, словно две трети времени исчезло из восприятия… Борх погладил приготовленный шар для записи показаний, закатил в гнездо. Уточнил, можно ли начинать.
        - Конечно, - согласился Рик, усаживаясь посвободнее. Прикрыл глаза. - Мы находились в полете двадцать восемь минут семь секунд, когда возникло ощущение внешнего внимания. Мы стали формировать плотный контакт с Роем, за это отвечал Ринк, он старше и опытнее, к тому же лучше встраивает в нас сторонние сознания. Мы… то есть Рив-Рик, изучили угрозы по курсу. Было два больших высотных мобиля, внутри сидели люди, всего четырнадцать сознаний с учетом пилотов. Пикировали сходящимися курсами. Вооружение только ближнего боя, ничего серьезного.
        - Откуда сведения? - нахмурился Борх.
        - Мы же их читали, - пояснил Рик. - Людей в условиях боя мы читаем полностью, айри - хуже, они умеют таить намерения. Рой встраивался двенадцать секунд, мы уже повредили мобили и мы… то есть я… остался их сажать и блокировать люки.
        - На ваших мобилях есть вооружение дальнего действия?
        - Как сказать, - задумался Рик. - Это стандартные малые МП - не мобили даже, а корабли противометеоритной службы Хьёртта. У нас там дважды в год приходится дежурить над куполами. Атмосфера слабая, сами понимаете, камнепад может повредить города. Орбитальная автоматика обычно справляется, но МП дежурят постоянно, для страховки. Это наша разработка модели корабля, он пригоден только для пилотирования волвеком, зато - в любом из обликов. Защита действует в отношении всех угроз, а вот атаковать на дальней дистанции МП способны только на мертвые объекты, лишенные даже тени сознания. В слиянии с контролем мы не ошибаемся при целеуказании, беспилотник можем убрать всегда, как и обычные метеориты. Против пилотируемых систем действует блокировка. Мы… Я вернулся к охраняемому мобилю Роя на тридцать первой минуте полета. За это время мы, точнее Ринк-Рив, убрали два беспилотных аппарата. Рив держался ближе к охраняемому мобилю, на вероятной линии огня. Когда появился пилотируемый мобиль, он мог только закрыть охраняемую нами цель. Это было уже на пятнадцатой секунде тридцать второй минуты полета. Я был выше
чужого мобиля, я им занимался. Повреждал, сажал, блокировал - все как полагается… Внутри были три человека и один айри. Ринк поймал брата в падении. Когда я вернулся к охраняемому мобилю, мы… То есть они, Рив-Ринк, заканчивали работу с последним объектом, там опознали семь сознаний, два айри и пятеро человек. Садиться не желали, Риву-Ринку пришлось их убеждать. Еще один объект находился поблизости. Одиночное сознание, айри, малый мобиль, мы его восприняли, но он сразу ушел. Стало безопасно, мы осознали позитивный прогноз по полету. Могу записать на шар полное воспоминание, но мне нужна стандартная система соединения с Инфосредой, я отключен от прямого общения.
        - Пиши. - Борх вложил в руку волвека контактную полосу. Снова обернулся к Пауку: - Теперь я понимаю до конца, почему в их городе не воруют и вообще не шалят… Милая семейка. Мне бы такую в инспекцию. Ну да ладно… У нас нет полной картины передвижения МП даже с орбитальных систем слежения, не успели засечь. Я полагал, что живое существо таких маневров не выдержит.
        Старший инспектор с неудовольствием поморщился. Люди, а тем более айри, из любого, самого наилучшего и ясного дела могут при желании создать нечто противоположное. По сути, он, старший инспектор, только что завершил сбор данных для расследования. Обвинить семью Горр решительно ни в чем нельзя, их награждать бы следовало! Однако у мира людей иная логика. Уже сутки Инфосреда забита разнообразными сплетнями и слухами, якобы личными свидетельствами и обрывками записей: волвеки напали на людей, убивали направо и налево, их ужасная стая рыщет по горам и ловит кого-то. А может, просто охотится.
        Глупость? Хуже - сознательная и грамотно подготовленная провокация. Совет, назначенный спешно и так же внезапно отодвинутый по срокам, состоится через два дня. Если слухи будут копиться такими темпами, к тому времени начнется настоящая смута в умах. И кто прав, будет уже неважно. Люди часто не хотят и не умеют докапываться до истины. К тому же кампания против стаи началась не сегодня. Чего стоит хотя бы книга, в продвижение которой богатейший айри Релата вложил немыслимую сумму. Месяц назад была грандиозная презентация. «Пепел сожженных душ» - самое модное и шумное событие года… А утром здесь, в зале древней ратуши города Гирта, состоится встреча поклонников с автором. Неслучайное совпадение в преддверии Совета, тут и сомневаться не стоит.
        - Все, урыла, - сыто промурлыкала Лорри, стаскивая с головы похожий на спрута контактный шлем. - Борх, ты, кажется, мне угрожал, да? Мне, такой законопослушной, при окладе и ва-аще неузнаваемой?
        - Ты ругалась при Сати.
        Лорана виновато пожала плечами. Энергично помассировала пальцами кожу головы, взбила волосы. Оскалилась в своей давней хищной улыбочке.
        - Не в первый раз я при ней ругалась, увы. Но я постараюсь впредь быть корректной. Слушай, выдели мне красавчика Ларха в кавалеры, лады? Мы с Томи и еще одним парнишкой идем встречаться с писателем. Это так важно… будет вообще полное ё-о-о, если не явимся.
        - Мне казалось, места в зале расписаны заранее, - удивился Борх.
        Лорана дернулась было гордо показать палец с широким кольцом - средний. Сообразила, что жест выходит двусмысленный, виновато хмыкнула, сняла ценную вещь и положила на ладонь. Погладила ободок, подмигнула инспектору:
        - Эта штуковина вскрывает инфосистемы. Вообще любые, усек? Нам бы с Пауком такую семнадцать лет назад… Мы бы щас правили Релатом. На пару. Твой зеленый дракон утомился бы икать.
        - Лорри… - Инспектор обреченно вздохнул, из последних сил сопротивляясь желанию задержать и оштрафовать хулиганку. - Ладно. Будет тебе Ларх. Но учти: еще одно нарушение общественного покоя и порядка…
        - Не одно, не боись, подниму пыль до небес, - подмигнула Лорри и принялась отгибать пальцы: - Воровство, нарушение права на тайну личной информации, клевета с домыслами и этими… инсинуациями, прямой плагиат плюс имущественные, как ты любишь говорить, терки.
        - Коuда мы перешли на «ты»? - запоздало разозлился Борх.
        - Ё-о-о, ну хватит дуться, - отмахнулась Лорана. Подмигнула инспектору: - Как подумаю, сколько я буду стоить к полудню - сама себе завидую. Прорвемся… Мне бы ногти наточить и прическу сваять. Не могу же я скандал закатывать в таком виде? Томи опять же требуется подкрасить и встряхнуть. Третьего погорельца встретить, все ему втолковать. Дел - куча!
        Широкое кольцо с темными бриллиантами звучно стукнуло по столу, пару раз качнулось и замерло. Лорана последний раз подмигнула окаменевшему старшему инспектору и удалилась, имитируя гроллье рычание усердно, но неумело. Сати помахала ей вслед. И вздрогнула, взглянув на беззвучно встающего из кресла Рика. Растущего - он расправил плечи и оказался огромным, плотным и опасным. Запись воспоминания завершил и теперь пустыми глазами всматривался в нездешнее. Зашипел, оскалился, прыжком метнулся к двери - и сгинул в ночи. Паук сухо зашуршал своим странным смехом.
        - Полагаю, Гиркс напоролся на крупную мышь и позвал на помощь, - предположил он. Убрал кольцо в сейф, тщательно запер старомодный, даже не цифровой, замок. - Сати, девочка, тебе надо отдыхать. Детям, даже самым необычным, по ночам полагается спать. Пошли. Я расскажу тебе сказку. Мне ее показал Рой, очень красивая. Про хчел и цветы.
        - Лучше объясни, что затеяла Лорри!
        - Завтра, то есть уже сегодня, сама увидишь. Идем. Тут такое дело… - Паук невесело усмехнулся. - Людей ведь на Релате много. Почти миллиард. В последнее время численность стабилизировалась, это была большая и малопонятная мне до поры работа Совета… Но - не суть. Стая вне нашей планеты насчитывает семнадцать тысяч волвеков, да еще пятнадцать тысяч людей добавь - получишь население Хьёртта, целиком, со стариками и младенцами.
        - Мало, - догадалась Сати, послушно устраиваясь на диване, под теплым пледом.
        - Кое-кто полагает, что именно сейчас выгодно и удобно разрушить мир между расами, - кивнул Паук. Возмущенно фыркнул: - Ладно я… Меня презирали - я отвечал тем же. По мелочи гадил, тут да там, каждый зарабатывает на жизнь и разбирается с врагами как умеет. Но чтобы вредить всем сразу не ради дохода, а по злобе! Редкая гнусь. Закрывай глаза, дальше я буду говорить только про хчел, - строго предупредил старик. Поправил плед. - Мне так хочется их увидеть… Они золотые и гибкие, как металлические змейки. Глаза у них крупные, сетчатые, переливаются радугой, искорками вспыхивают. Передние лапы мощные, копательные. В два сгиба, тонкие, но сильные. Этими лапами они и звук издают. Стрекочут. Так, знаешь: тр-р-р… И ползет шелест по почве, далеко слышен. А вверху шевелится солнышко. Пуховое, беленькое, чуть поменьше нашего.
        Сати прикрыла глаза. Она уже видела, пусть и смутно, то, о чем рассказывал Паук. Другой мир, где не бывала прежде. Ярких и юрких хчел. Солнышко. Там было хорошо, никто не высмеивал калек и не презирал слабых. Это казалось особенно важным для сухорукого старика. Сати ощущала его жажду увидеть нездешнее и разделяла ее. И еще одну жажду - тоже. Йялл мечтал попасть домой, встретить отца. Было бы замечательно понаблюдать и понять, что это такое - настоящая семья… Сати улыбнулась, уже засыпая. А хчелы сновали, суетились, тащили сухой серо-пыльный куст к воде. Верилось, что у них все получится, куст напьется и расцветет - значит, будет и мед…
        Проснулась Сати поздно и сразу поняла: день уже давно настал. Гиркс сидел у подушки и умывался, совершенно довольный собой. В кресле поодаль щурился Рик, наблюдая за ней и за котенком. Улыбнулся, подмигнул:
        - У меня уже хорошо получается говорить «я». Мы с Гирксом тренировались. Гнули спины, точили когти и смотрели на луну. Потом я выяснил все про свой денежный счет, сходил и заказал нам завтрак, мы насытились. И готовы кушать обед. Одевайся.
        - Где остальные?
        - Паук, то есть Юки, ушел в Среду час назад, его, считай, нет, настраивает систему безопасности и параметры доступа к закрытым разделам архива. Борх возится с задержанными. Йялл недавно присоединился к нему, закончив непонятную мне инспекцию… Тайя у медиков, Рив-Ринк спят, но нам, то есть им, гораздо лучше. Риан забегал, передал тебе привет, кусочек торта и еще трех больших креветок для Гиркса, их уже нет, но счастья было много… Риан сказал, что занят, они с директором намерены кое-кого воспитать. Велел записать встречу с людским писателем для дальнейшего анализа, ему не нравится происходящее. В Академии роится туча инспекторов, в столовых их больше, чем мух. Дюжина охраняет нас и архив в целом. Через двадцать два часа состоится посадка межпланетника на ближнем малом космодроме в трех сотнях километров отсюда. Даур Трой будет в Академии завтра после заката. Еще вот важное для нас… и для меня. Скоро в Гирт прилетит наша сестра. У нас ведь есть сестра.
        - Я думала, вас, Горров, трое в семье.
        Сати так заинтересовалась, что сразу села, пошарила по полу, подобрала сандалии, натянула, поправила смятое платье. Ловко перехватила брошенную Риком расческу, взялась нещадно и поспешно драть свои тонкие, но густые волосы.
        - Она сбежала из дома в десять лет, - прищурился Рик, встал, подошел, отнял расческу и стал бережно разбирать и причесывать волосы своей подопечной. - Нам, Рику-Риву, было семь, и мы ее довели. Мы Вирью попросту не замечали, мы были совершенно несносным существом. Не представляю, чего стоило Ринку вырастить нас. Мы украли у него целую жизнь. Стыдно. Уже час мне очень стыдно. Меня даже Гиркс пожалел.
        - Хватит меня чесать, и так хорошо.
        - Тогда пошли, буду кормить, - согласился Рик. - И включу запись. Интересно у людей… у них писатели водятся. Врут от начала до конца, а их все равно уважают.
        - В стае нет писателей?
        - Мало, - ответил Рик. - Сейчас - два. Две. Тайя придумывает сказки для детей. Не как люди, а для полного восприятия, с ощущениями, с фоном. Это очень большая работа. Ей помогают, иногда до двух десятков наших со-чувствуют, настраиваются. Вторая писательница у нас ничего не придумывает, она постепенно восстанавливает точную историю Хьёртта. Год за годом, кропотливо. Вообще женщины у нас более, как обожает говорить Риан, независимые, чем мужчины. Мы, мужчины - стая, мы гроллами бегаем и проникаемся общими идеями. Они не меняют облик, зато создают и оберегают то, что является духом семьи. Мама влияет на свою семью сильнее, чем вожак. Гораздо сильнее. Мы - Горры, скорее всего, были бы самостоятельнее, если бы нас растил не один Ринк. Нет, ты не подумай, мама жива, но она очень всем нужна, работает на «Иннаре», у нее редкий талант интуитивной отстройки сложных систем. Дома бывает раз в году, и то не каждый год. У нее разница с отцом в возрасте была без малого сто лет, он ушел в память рода, а мама предпочла спасаться от душевной боли работой без отдыха…
        Сати умылась, села к столу. Восторженно охнула, когда Рик внес огромный бак с клубникой. Оказывается, Рой тоже заходил, рассказывал о своей работе с Йяллом. Заодно доставил этот подарок, присланный от деда Ясеня. Помимо ягод для позднего завтрака предлагались творог, фрукты и даже запеканка. Правда, подозрительно коричневая, явно плод личного кулинарного усердия волвека. Уточнять Сати из вежливости не стала, просто положила в тарелку небольшой кусочек. Похвалила вкус. Рик заулыбался. Настроил прием из зала ратуши и тоже подсел к столу, стараясь не слишком часто брать ягоды из бака.
        В зале шумели и переговаривались, ни одного пустого кресла не наблюдалось, зато люди плотно стояли в проходах и возле дверей. Почти у всех в руках были книги, хотя покупать в бумажном виде - дорого. Уже лет сто издают только в подарочном исполнении, как сказала бы Лорри, «со всеми тупыми наворотами».
        Сама Лорана, к немалому удивлению Сати, обнаружилась в зале. Расположилась вальяжно в первом ряду, где ее трудно было не заметить. Волосы перекрашены в светло-золотистый тон, платье кричаще красное, облегающее и явно дорогое. Ногти тоже красные, длинные - как когти. Макияж яркостью несколько похож на то, что Йялл называл боевой раскраской, но сделан гораздо профессиональнее. Рик подвинул ближе консоль, приблизил первый ряд, рассматривая знакомых поподробнее.
        - Не двадцать два, - задумался он, - но все равно замечательно, я ее едва узнал. Справа пожилая симпатичная женщина - кто такая?
        - Моя бабушка Томи, - гордо выдохнула Сати. - Она тоже хорошо выглядит. Ей идет брючный костюм, и кружево смотрится… забойно.
        - Нехорошее слово, не подходящее для бабушки. У Лорри выучила? - догадался Рик и перевел обзор левее: - Интересно. Этого я знаю, мы зовем его Шейном. Его Йялл Трой направил в стаю шесть лет назад. Сам проводить не мог, он же был одиночка, но оплатил мобиль и сообщил все важное через Борха. Странное существо, обиды по любому мелкому поводу, все через себя, с болью. Опять же легкие у него были негодные, сидел на ваших лекарствах сколько себя помнил. Задыхался, быстро ходить не мог. Весил, страшно сказать, пятьдесят два кило… Его дед Роя три года выхаживал. Этот чудак то вешаться лез, то обвинял всех вокруг в том, что его силой удерживают и мозги ему мутят. Потом каялся и прощения просил. Нервный. Мы - Рик-Рив, я имею в виду, его два раза в пустыне искали. Уходил умирать, так он объяснял свое поведение. Мы ощущали, что его лекарства не отпускают, вот и бесится. Потом травки поел, какой следует по гролльему чутью, привык к новому месту. Семью выбрал, его приняли. Теперь он Шейн Орри. Полагаю, он и приволок клубнику. Волвек бы по дороге больше съел.
        Последняя мысль показалась Рику особенно приятной, он быстро кинул в рот несколько ягод и прожевал их вместе с хвостиками. Пошарил обзорно по залу, разыскивая знакомые лица, но никого больше не обнаружил. Вернул крупный план первого ряда. Чуть помешкал и выбрал вид сверху-сбоку, позволяющий наблюдать и за пустыми пока креслами у стола - для автора нашумевшей книги и его сопровождающих.
        - И что? - дернула за рукав Сати. - Больше этот Шейн не хочет умирать?
        - Нормальным человеком сделался, - кивнул Рик. - Весит как полагается - все восемьдесят семь при его немалом росте. За клубнику с Роем научился драться. Сообразил, что это весело. Год на Хьёртте жил, напросился. Мы его любим. Он хоть и не писатель, зато стихи про пустыню начал сочинять. Мы ведь стихов писать не умеем, нет у нас пока что настоящих поэтов. Да и язык этот, словесный, не вполне наш. Первый Ясень, ныне покойный, он умел на гролльем созвучия сплетать. Вот уж за душу берут! Только люди их не понимают… Говорят, мы рычим хором, а кто виноват, что у нас разные возможности связок и слуха? И что люди не воспринимают со-чувствия, вложенного в звучание?
        В зале стало еще более шумно. На задних рядах застонали, зашевелились, вскочили в рост, даже забрались с ногами на сиденья и подлокотники кресел, норовя хоть что-то разглядеть поверх голов сидящих. Сати мужественно проглотила последний кусочек жесткой запеканки, отхлебнула сок и стала смотреть. Ей никогда прежде не доводилось видеть писателя. На стыке проекции зала и стола уже лежал стильный старомодный справочный листок. Там значилось, что книга Мориза Билле за месяц переведена на три десятка самых распространенных языков Релата, что ее прочли в Инфосреде миллионы раз, что подарочный тираж дважды приходилось допечатывать, пока не исчерпался запас бумажного сырья, поскольку лес для книг рубить сверх лимитов нельзя… Новый тираж будет через месяц, и он весь раскуплен заранее.
        После таких ценных и вдохновляющих сведений Сати ожидала увидеть писателя совершенно особенным. Может быть, похожим на Риана? Она задумалась, усвоенным у Йялла жестом почесала ухо. Разочарованно хмыкнула.
        Нет, если бы не читать эмоциональный фон передачи - писатель сгодился бы в интересные люди, просто по внешности. Рослый, идет быстро, сам крепкий, гордо держит голову, волосы у него длинноватые и чуть волнистые. Вот и крупный план. Глаза ясные, подбородок широк и хорошо очерчен, брови прорисованы ловко, прямо трагически, слегка неровно…
        Сел, тряхнул головой, улыбнулся устало и благодарно. Руку к сердцу прижал, поклонился. Вздохнул, прикрыл глаза на мгновение. Рик азартно сгреб десяток ягод.
        - Никогда не смотрел на людей без считывания эмоционального фона, - рыкнул он, облизнувшись. - Потрясающе. Как интересно! Ведь вижу по мелочам, что все вранье, позерство, а в целом - впечатляюсь. Прямо можно с ним в пустыню бежать, вдвоем в патрулирование… строить «мы» и гордиться общим видением.
        - Ага, - фыркнула Сати. - Там он тебя и скушает. Он так думает, он ведь тоже не читает. Хотя щас его будут жрать, как сказала бы Лорри. Запись идет?
        - Само собой, со всех точек сигнал снимаем, пишем полный объем, как Риан и велел.
        Свет в зале потускнел, только кресло писателя оказалось выделено теплым, домашним, золотисто-зеленым сиянием. Получилось эффектно - как будто он сидит в полумраке, возле камина или лампы… В центре зала появилась полупрозрачная копия кресла и человека в нем, чтобы всем было видно одинаково хорошо: человек этот утомлен, под глазами тени, на лице тревога, даже затаенная боль на красивом, не старом еще лице с решительными складками у губ, с волевым подбородком. Длинные крепкие пальцы сплелись, локти оперлись о край консоли, подбородок тяжело угнездился на сгибе кисти.
        - Вот мы с вами и одержали первую победу, - задумчиво-негромко начал писатель. Чуть помолчал, ожидая, пока тишина в зале сделается прозрачной, идеальной. - Мы - люди… Велика ли моя заслуга? Я думал об этом, когда шел сюда. Знаете, я ведь…
        Повисла новая многозначительная пауза, мужчина виновато-трагически скомкал улыбку, словно проглотил случайную слезу. Покачал головой, прикрыл глаза. Он страдал, сомневался и надеялся. Рик даже хлопнул в ладоши, оценив паузу и послание без слов.
        - Я только позволил себе сказать то, что многие из вас ощущают давно, - тихо выговорил Мориз. - Знаете, я вспомнил тот день, из детства… - Он снова смолк и скорбно сжал губы. - Все мы мечтали попасть сюда, в Академию. Все мальчишки пыльного ничтожного городка в степи. Это было как мираж, как несбыточное и яркое, манящее и обманное видение… Академия, лучшие наставники Релата, счастливый билет в большую жизнь. Впрочем, вы же читали. - Он снова улыбнулся, чуть более тепло. - Говорят, благодаря мне многие снова стали читать и думать над словами, вспомнили это древнейшее таинство проникновения в суть сокровенного, скрытого за первым рядом образов. Нет-нет, я не претендую. Не моя заслуга - время пришло. Время думать и анализировать, время смотреть правде в глаза. Самой горькой и трудной правде, не отворачиваясь и не жалея себя…
        Сати фыркнула. Дернула Рика за рукав и указала пальцем на ухо писателя, приблизив его в обзоре. Шепнула:
        - Ему диктуют подсказки, сканируя эмоциональный фон зала.
        - Сам слышу, не глухой, - буркнул Рик.
        Девочка сморщила нос и стала водить пальцем по рядам, переключая обзор. Тут верят - а тут нет. Тут фанатеют дуры, а здесь зло и агрессивно ждут указаний к действию. И наконец, вот подсадной крикун. И еще, и тут…
        Возле кресла писателя высветился круг, в нем обозначилась фигура женщины, видимая в контрсвете, силуэтом.
        - Серое небо над нами, беспросветное, душное, чадом несбудущегося наполненное. Оно еще впереди, оно еще, казалось бы, может явиться, озарить нашу жизнь. Но не дано, ничего не добиться и не изменить. Борьба - удел сильных, сохранивших надежду… Мы лишь в отчаянии цепенеем, пока горят, горьким дымом иссякают мечты. Боль сжигает сердца. Нет исхода и нет надежды. Мы обречены существовать. Наблюдать, как несбудущееся становится несбывшимся, уплывает в прошлое… Нас сюда сгребли, как сухой ломкий пепел. Сожгли наше настоящее - и освободили пепелище для ярких и сильных, умеющих действовать сообща, ловко размечающих контур своего сбудущегося. Небрезгливых, им не тягостно топтать пепел. Им не больно, они другие. А нас… нас приковали к яви отчаянием поруганности, беспросветностью долгов, бездушием сильных мира. Гордость быстро сгибается и сохнет, остается только ее тень. Глубоко в душе, почти невидимая даже нам самим. В сгоревшей душе, не нужной никому. Когда становится так пусто и черно, прочее уже можно… Посильно и предать, и продать, и промолчать. Посильно…
        Голос сошел до едва слышного шепота. Сати резко указала пальцем на кресло в дальнем углу. Оттуда послушно застонала подсадная кликуша. Еще двое в зале всхлипнули вполне искренне. Круг света погас, писатель теперь выглядел еще мрачнее.
        - Я пришел сюда сознаться перед вами в своих грехах, - сказал он проникновенно. - Я не писал книгу, лишь обработал дневники. Три дневника - три новеллы. Три несбывшиеся жизни. Настоящие авторы, коим я обязан славой, умерли, вот как все страшно… Даже не так: они погибли, насильственной и мучительной смертью. Их голоса звучали в моем доме, а сами они уже ушли. Их увели силой и до срока… Подобное надо знать. - Мужчина обшарил взглядом лица, убеждаясь в том, что его слушают и поддерживают. Понимают - хотя бы здесь… И продолжил с болью в голосе: - Думаете, мне помогли рассказать вам правду? Нет! Я как сейчас вижу их - тех, кто вершит наши судьбы в Большом Совете. Мне говорили: нельзя. Надуманно, фальшиво, ни слова правды, взято из чужой жизни…
        Мориз тяжело задохнулся словами и сник. Сокрушенно покачал головой. Снова собрался с мыслями, гордо выпрямился:
        - Они живут в иной реальности, они - наделенные властью. Циники. Перестраховщики. Черви в трупе давно сгнившего закона. Они говорили - нельзя так прямо и грубо рушить межрасовый мир. Они твердили: это трудный вопрос, мы вынуждены сосуществовать, мы зависимы от тех, кто владеет основами нынешнего благополучия. И это - не люди…
        Повисла еще более долгая пауза. Писатель с напряжением осмотрел зал.
        - Но можно ли обвинить меня в том, что я осмелился, что я говорю устами умерших - ради живых? Ведь молчать невозможно… - Мориз вздохнул, приободрился и заговорил иным тоном: - Я пришел сюда, чтобы познакомить вас с настоящими авторами книги. Планировал встречу, еще не зная, что моя книга уже имеет продолжение, что прошлой ночью снова гибли люди и это опять замалчивается. Что новые судьбы сожжены, людские судьбы… Однако же по порядку. Давайте взглянем в их глаза. Новеллу «Пепел сожженных душ» я создал, обрабатывая дневники Тамилы Дарзи, женщины, погибшей ужасно и трагически. Ее лицо вы сейчас увидите, а настоящий голос - услышите.
        В центре зала возникло светлое пятно нерезкости на месте проекции кресла самого писателя. Туман дрогнул, обрел четкость контуров. Сати запищала, ткнула локтем Рика.
        - Я продала часть своего дневника за ничтожную сумму, - виновато признала бабушка Томи. - Надо было кормить внучку, по счетам платить… Трудная выдалась в тот год зима. Знаете, я ведь в Трущобный город угодила по глупости. По слабости, так точнее. Приехала, у меня отняли деньги и документы. Заставили подписать дарственную на имущество. Велели молчать. И я молчала, трусиха несчастная. Год за годом. Писала книгу и молчала. Это на словах мы смелые, на словах у нас пепел душ и все прочее - красивое. А в жизни-то проще и грубее. Если возьмусь переделывать книгу, так ее и назову - «Молчание». Потому что нет большего греха для людей, чем способность не замечать и отворачиваться, сберегая свой личный покой…
        Писатель все плотнее вжимался в кресло, наконец стал шарить взглядом по рядам и щупать ухо, стараясь восстановить контакт с тем, кто больше не подсказывал слов. Женщина в центре зала, на проекции, была совершенно не та… И говорила она немыслимые слова, совершенно не по сценарию!
        - А вот вторую часть дневника с теми словами, которые тут, фальшиво перевранные, ныла наемная актриса, я не продавала, - гордо добавила женщина. - Тогда я уже научилась быть сильнее. Меня внучка научила. Только, увы, все равно украли мои записи. Украли, присвоили, частично переработали под свой замысел… да меня же и объявили покойницей при жизни. Ничего. Говорят, дольше жить буду. Теперь - точно. Из города меня вывез инспектор Трой. - Бабушка Томи задумчиво улыбнулась. - Тот самый, который в изуродованной книге именуется Дроем и который якобы по ошибке сжег меня своим стэком два года назад во время спецоперации. Вот, кстати, данные архива инспекции по той операции. Как видите, он три с лишним месяца восстанавливался - он ведь меня, глупую, свой широкой спиной закрыл. Совершенно не жалеет себя, рано или поздно это плохо кончится, столько раз говорила его напарнику…
        - Выключите запись, это же поперек сценария, - прошептал писатель едва слышно, но звук оказался усилен, сказанное разобрали все.
        В зале недоуменно зашелестели голоса. Лорри решительно встала, прошла к писательскому креслу. В новой тишине, глухой и ошарашенной, влезла на расположенный рядом стол, цокая каблуками и невнятно ругаясь. Развернулась к залу лицом - и подмигнула… Зрители оживились. Лорана поправила ткань платья, щелкнула по передатчику в ухе и довольно хмыкнула. Теперь ее слышали все, звук шел в общей трансляции.
        - А че вы ждали, наивненькие? Ё-о-о, не узнали? Ага, сомневаетесь. Не, я не актерствую. Я натуральная такая, с воспитанием у меня пыльный облом… Зато я, Лорри, единственная из всей книги, про кого ни слова не наврали, кроме того, что я дохлик, как и прочие герои. Меня упоминают два раза в первой новелле. Ну, сперва я танцую на столе. - Лорри сделала пару движений. - Типа так… Потом бутылкой глушу здоровенного легавого волвека. Жаль, дальше текст с настоящего подменили на литературный. Потому что он не говорил: «Вы задержаны». Детей тут нет? Ё-о-о, вижу, есть. А то я бы дословно повторила, что Йялл на самом деле рычал.
        В зале кто-то истерично расхохотался, с задних рядов попросили станцевать еще разок. Лорри хмыкнула, погрозила пальцем.
        - Все, завязала я с танцами на столе, - сообщила она, спрыгивая. - Тема такая. Мы вам быстро расскажем, что и как. Потом пусть Мориз жжет дальше, по плану, если это кому интересно. Только одно ограничение. Здесь в зале народ по найму работает, с ними мы общаться не станем. Вот пометочки по рядам и местам, я их определила по списанию средств со счета айри с длинным невыговариваемым именем, заказавшего зал и организовавшего представление. Щас включим…
        Над креслами вспыхнули огоньки. Тех, кого обозначила подсветка, окружающие рассматривали недружелюбно и заинтересованно. Волвеки, которых исходно предполагалось обвинить во многом, сейчас далеко, к тому же вообще непонятно, насколько они виновны. А эти наемники - рядом, суетятся, нервничают, отчего выглядят еще подозрительнее. Один за другим поддельные поклонники писателя встали и торопливо покинули зал, горбясь, уворачиваясь от тычков в спину. Их места охотно заняли самые расторопные из стоящих в проходах и у дверей.
        - Во, теперь все путем, - одобрила Лорри. Указала на первый ряд: - Это дохлая старая Томи, она писала про нас, про меня и девочек. Лет двадцать материал копила: то есть дольше, чем я прожила в городе. Томи, иди сюда. Можете с ней поговорить. Шейн, иди тоже. Это труп из третьей новеллы «Нет следа на камне». Он, если верить Моризу, ушел умирать в пустыню, допекли вонючие гроллы. - Лорри задумчиво глянула снизу вверх на пышущий здоровьем «труп». - Неплохо его там затравили, а? Так, кого не хватает?
        В зале зашевелились. «Свет в ладони» явно обожали те самые зрительницы, которых Сати опознала как фанаток. Девушки уже засморкали платки так, что смотреть было неприятно. Теперь всей своей компактной стайкой шмыгали носами на задних рядах и не знали, можно ли верить в происходящее. Самая догадливая улыбнулась. Еще бы! Отвращение к волвекам-злодеям, отказавшим слепому мальчику в праве стать пилотом, - это детали. А вот сам юноша…
        - Он жив? - робко предположила поклонница слезоточивой новеллы.
        - Соболезную, - мрачно усмехнулась Лорри. - Дневник стащили давно. С него, похоже, и началась затея. Зря вы хвосты расправили. Все, облом мечте. Женился. Я его нашла, на Релат лететь не хочет. Полный облом, девочки.
        - Совсем не хочет? - тихо уточнили с задних рядов.
        - Пилотирование забросил, хотя специально для него спроектировали систему ориентации мобиля. Потом его гроллы все же научили видеть, причем как-то не по-людски, без приборов и прочей дряни с вживлением, - кивнула Лорри. - Химией увлекается, перестройкой местной атмосферы. Я его жену допекла, вот вам портретик. Так себе, не в объеме даже, плоский. Ё-о-о, она же злющая баба, отключила связь на полуслове. Сказала, что по теме фальшивой книги не желает ни с кем общаться.
        Лорри прошла к замершему в кресле «автору». Бесцеремонно вытянула у него из прически тонкий стебелек связи с организатором встречи. Показала залу.
        - Я в юности, до того как начала танцевать на столе, успешно подворовывала, - спокойно сообщила Лорана. Подмигнула окончательно запутавшемуся в сведениях залу. - Вряд ли кто помнит, но вдруг… Была такая шуточка: дом отключается от энергоснабжения, а потом все восстанавливается, но приходит счет за ремонт. Вот это ваши папы и мамы мне платили. А вы не фыркайте, вы тоже платите за книги и тоже не знаете кому. Наивненькие. Тут адресок… - Лорри указала на стену за спиной, там обозначился адрес. - Я выложила на него чуток подправленные авторами оригиналы двух дневников. Двух - потому что пилот свой не дал, он стеснительный и жена его против. Еще я выложила схему раскрутки книги и цепочку движения средств с ваших счетов. Советы господину Моризу, которые ему до сих пор орут в ухо, не соображая, что звук вырублен, попозже брошу до кучи. Такие дела… Всем пока, мне пора, я теперь в архиве при Академии вкалываю, меня отпустили со службы только на два часа.
        Рик одобрительно зарычал. Сати хихикнула. В зале тоже смеялись. Еще бы! Не каждый день узнаешь, что оплаканные тобой герои любимой книги - живы. Ради такого случая можно временно позабыть про автора и его роль в обмане. И про сам обман. В конце концов вот она, Лорри, наглая девица в красном платье, до неправдоподобия похожая на описанную в книге себя же. Трудно не поверить, что такая могла оглушить бутылкой инспектора. И, надо признать, не сильно изменилась. Идет, пританцовывает, скалит зубы в широкой хищной улыбке, стучит тонкими острыми каблуками. Проталкивается к выходу, переругивается с самыми языкастыми из читателей. Остановилась у дверей.
        - Ларх, мне за Томи головой отвечаешь! - крикнула через зал. И ушла.
        Белокурый рослый инспектор, так похожий на предателя интересов людей и сообщника злодея Дроя из книги, остался - к радости фанатичных поклонниц, только что рассмотревших новый идеал героя. Еще бы! Инспектор ловко выпроводил полузабытого в суете «автора», усадил в кресло Тамилу. Наладил нормальное освещение и замер возле охраняемой особы.
        - Бабушка теперь знаменитость, - гордо прокомментировала Сати. - И правильно. Думаешь, была бы я умная при другой бабушке? Она человек, она и правда книгу написала. Вообще-то у нее три других имеются в заготовках и черновиках. Мне очень нравится последняя, про детей. Я знаю, рылась без спроса.
        - Без спроса - это школа Лораны? - предположил негромкий голос.
        Сати резко обернулась, рассмеялась и кивнула Риану, подкравшемуся по-кошачьи, беззвучно и для слуха, и для сознания. Айри выглядел довольным. Подвинул себе стул, изучил уцелевший кусок запеканки. Охотно съел. Прищурился, погасил картинку зала, досмотрев, как растроганной Томи дарят цветы. Ларх уже вовсю сиял своей фирменной улыбкой образцового инспектора. Шейн, немного смущаясь, рассказывал, как его изловили в пустыне во второй раз и насколько глупо он себя вел, создавая проблемы целому городу.
        - Мы собирались вызвать Шейна для встречи, - признал Риан. - Только это было слабое решение. Он хороший человек, душа у него тонкая, но в нем нет настоящей пружинки, чтобы завести и убедить зал. То ли дело Лорри - вся из пружинок, даже оторопь берет. Полагаю, архив скоро станет очень популярным местом.
        Риан пошарил по дну бака и вытащил последнюю ягоду клубники, утратившую форму и слегка потемневшую. Съел, облизнулся и бросил хвостик обратно в бак.
        - Все вполне даже хорошо… Совет меня больше не беспокоит, да и раскола между людьми и волвеками пока не намечается, над этим многие работали, не только здесь и сейчас. Увы, я до сих пор не знаю, куда они собирались лететь. Никто не знает.
        - Айри, затеявшие драчку, - догадался Рик.
        - Именно. Мои родичи не стали бы нарываться на скандал с последствиями, не имея точного плана по поводу своей дальнейшей судьбы. Что-то я упустил.
        Риан снова задумчиво покопался в баке - но новых ягод на дне не обнаружилось. Пожилой айри усмехнулся и признал: так же пусто сейчас в его голове. Ни единого намека на решение проблемы. Хотя можно пойти по простому пути, как и посоветовал Рик: лично встряхнуть задержанных. Волвек сожалел, что не может содействовать, он охраняет Сати.
        - Пожалуй, я вас с собой возьму, - решился Риан. - Сати, давай навестим айри Риттонха, назвавшегося твоим папой.
        - Спросим его про маму, - понятливо кивнула девочка и подала руку Риану.
        Рик покинул комнату последним. Мысленно позвал Гиркса. Поймал в ладонь, усадил на плечо. Котенок воинственно зашипел, воспринимая общее чувство ответственности за любимую хозяйку. Все время движения по парку он исправно помогал охранять: смотрел вправо и влево, поворачивая голову так, чтобы увеличить общий обзор для Рика-Гиркса. Принюхивался, шевелил ушами. Правда, то и дело отвлекался на птичек и мух, но вспоминал о деле, стоило волвеку тихонько порычать.
        - Первый раз вижу сторожевого кота, - безмятежно улыбнулся Риан, занимая кресло пилота в небольшом мобиле. - Мне, старому, казалось, что кошки не так легко поддаются дрессировке. Тем более не идут быстро и охотно на добровольное сотрудничество, даже дружбу. Хотя обикатские короткошерстные - древняя порода. Помнится, они служили при дворе владетелей пустыни еще в годы моей юности. Оберегали женщин правящего дома от посягательств духов и влияния злых чар.
        - Ты веришь в духов и чары? - заподозрила подвох Сати.
        - Я верю в кошек, - подмигнул Риан.
        Мобиль взлетел и поплыл в теплом летнем небе, невысоко, но достаточно быстро. Внизу вилась река Карнисса, постепенно ее русло изгибалось к северу и сужалось, стиснутое высокими каменистыми берегами. Вдоль восточного все плотнее и ровнее вставали сосны, золотыми колоннами обозначая опушку большого заповедного леса, тянущегося до самых гор Драконьего кряжа. Риан улыбался, вспоминал прошлое и рассказывал Сати, как давным-давно здесь заготавливали и сплавляли лес для лучших кораблей мира. Тогда ведь корабли были деревянными, строили их долго, исключительно вручную. Пеньку для снастей поставляли с севера, часто по реке, через пороги, дело было трудное и долгое.
        - Вы долетели с торопыгами Горрами от провинции Вендир до Академии за два часа, - отметил Риан. - Нормальный мобиль в штатном режиме пилотирования добирается за пять-шесть часов. В прежние времена такой путь растягивался на недели и даже месяцы, наполненные приключениями и встречами. Людям обязательно надо странствовать, открывать новое. Это учит лучших из них мечтать, добиваться, стремиться вперед.
        Мысль была странной и совсем новой. Как можно стремиться вперед - за эфемерной идеей, а не за вожаком? Рик даже нахмурился, недоумевая. Погладил Гиркса и похвалил себя: переработал из опыта Риана совсем новое для стаи знание о людях! Важное, пожалуй. Для людей вожак не личность даже, а идея… У них нет общего сознания, однако имеется явная тяга к нему. Если смотреть на общество с этой точки зрения, то можно многое понять по-новому. И действовать умно, как Риан. Не только злодеям хребты ломать, но устранять дурные идеи, подобные взбесившимся вожакам людского мира. Озверевшим и лишившимся своего лвека. Обреченным на гибель - и обрекающим на угасание последователей… А еще надо дать людям нормальных вожаков… то есть идеи. Только как? Не силой же впихивать!
        - Вперед - это теперь на Хьёртт, - сердито буркнул Рик. - У нас еще полмира не изучено, даже нормальных реконструктивных динамических моделей местности нет, только съемка с орбиты. Руки не доходят, строим купола, почву восстанавливаем, растения укореняем, с метеоритными атаками боремся. А две экспедиции в долину Черных Клыков отложили. Там вулканы, красота невероятная. Магнитное поле шалит, на радость физикам, выбросы газов с ума сводят химиков, тектоника дышит, приборы сбоят, галлюцинации - и то есть мы трое, Ринк-Рик-Рив, общим сознанием наблюдали и едва уцелели, так захватывает! Но нет ресурсов… Совет Релата в минувшем году не дал добро на работы, уже третий раз! Не желают люди мечтать.
        - Когда Совет принимал решение? - прищурился Риан. - Так, я был в экваториальных лесах зимой, по делам, отсутствовал долго, это знали заранее. Последнее осеннее заседание, да?
        - Именно. Вожак Даур вернулся ледяной от злости, - вспомнил Рик. - Вот тогда и сказал, чтобы мы, Горры, постоянно жили на Релате. Мол, экспедиции все равно не будет, но здесь копится беда, мы понадобимся. У него уникальное чутье.
        - Та-ак, - оживился Риан, переводя мобиль в режим автопилота. - Кто же заблокировал экспедицию? Это уже настоящая зацепочка. Посмотрим…
        Запросил сперва базовую информацию. Увлеченно взялся ее расширять дополнительными справками и ссылками, постепенно просматривая список имен участников Совета, их доклады, схемы и массивы данных. В пару минут пожилой айри оказался окружен коконом стремительно мерцающего, непрестанно меняющегося и пульсирующего потока информации. Как можно что-то читать и понимать в этом вихре, Сати старалась даже не думать, и так от смазанного мелькания образов рябило в глазах. Спасибо хоть айри почти сразу изолировал сознание, но и нескольких мгновений наблюдения девочке хватило, чтобы оценить, насколько иной темп восприятия у Риана. А еще - заработать головную боль и душевное смятение: прежде ей не приходило в голову, что сознание может работать так. Выходит, она гораздо более ребенок, чем казалось, когда сравнивала себя с жителями Трущобного города. Получается, до уровня среднего айри ей расти долго и упорно, и обязательно в Академии. До такого непостижимого существа, как Риан, - вообще всю жизнь, если хватит одной жизни… Пока же надо прийти в себя после до сих пор сводящего с ума мелькания мыслей и идей,
воспринятого краткой вспышкой того, что волвеки зовут со-чувствием.
        Пройдет. Следует отвернуться и смотреть через прозрачный купол, стараясь отвлечься и успокоиться. Вокруг лето, безмятежность, безлюдье заповедника. Облака плывут чуть выше мобиля тем же курсом, вьются по небу семьей длинных переплетающихся змей. Узор выглядит необычно и завораживающе. В нем чудится внутреннее движение, загадка.
        Сати пересела в дальнее кресло, изменила прозрачность потолка, полностью откинула спинку и стала смотреть вверх. Головокружение так и не исчезло. За ласковой синевой летнего неба чудилось иное, холодное и фиолетовое, скрытое высотой и далью. Кажется, всмотрись внимательнее - и уколет глаз звезда, немыслимая среди ясного дня… Вот ведь и блик ее: совсем рядом, в облаке, мельтешащем назойливой занавеской. Отодвинуть бы помеху!
        Сати прищурилась, сморгнула. Картинка на мгновение сделалась до неправдоподобия яркой и резкой. За облаком, а точнее в узком разрыве его, отчетливо проступил контур огромной головы, блеснул черный с фиолетовым отливом зрачок золотого глаза, пасть открылась в улыбке. Тонкие, как змеи, радужные ленты оплели гибкую ало-зеленую шею…
        - Прекрати строить глазки драконам, - строго велел Риан, звучно стукнув по консоли.
        Повинуясь команде айри, потолок утратил прозрачность. Как будто захлопнулось окно в сказку. Поди пойми, что было на самом деле, а что почудилось. Сати умоляюще глянула на Рика.
        - Гиркс его тоже опознал и отследил, - восторженно откликнулся волвек. - Мы были потрясены, мы так хотели познакомиться… Никогда не видели летящего дракона! Я думал, они не интересуются нашими мобилями и трассами. Жаль, я отключен, половину праздника упустил… Он огромный. Красивый.
        - Взрослый, - мягко согласился Риан. - Трасса и мобиль ему безразличны, а вот Сати заинтересовала. Как-никак родня. Дальняя, побочная, но тем не менее.
        - Я не айри, - напомнила Сати. - Мне Тимрэ объяснил.
        - Дракон тоже не айри, - пожал плечами Риан. И добавил вкрадчиво, чуть нараспев, словно продолжая сказку, возникшую вместе с полетом дракона: - Лет сорок назад у нашего великого медика Тиэрто было озарение. Он во всех подробностях увидел то, о чем долго думал, хоть и сам себе не признавался в подобной крамоле. Он же забросил генетику, опасную и ужасную. И вот дождливой ночью все его умные, но насквозь промокшие мысли прибило к земле. Только невесомый туман плыл над остывающим лугом, и в нем наш медик увидел счастливый сон. Из тумана росло оно - древо познания, ствол самой жизни, объемная карта генетики. - Риан прищурился и погрозил Сати пальцем: - А ты думала - просто дерево? Нет, конечно, он всю жизнь мечтал - и заслужил… Нельзя мне не верить!
        Риан напоказ нахмурился, Сати захихикала, довольная представлением. В темных, прорезанных лучиками серебряного сияния глазах айри сейчас не было ни усталости, ни огорчения, ни рассеянности внимания, сопровождающей сложные размышления. Он излагал сказку о том, как врач спал и во сне обнаружил за собой способность великих - не логикой достигать результата, а наитием. Да, он знал много и думал долго, он имел право на прозрение… Только заслужить и получить - это ведь не одно и то же. «Как увидеть дракона», - кивнула сама себе Сати. Многие специально летают в горы, дни напролет смотрят в небо. Но везет единицам. Тем, кто приглянулся крылатым.
        - Он встал и записал?
        - Досмотрел сон до конца и перевернулся на другой бок, - насмешливо дернул бровью Риан. - И утром помнил впечатление, но не саму карту. Зато с тех пор перестал опасаться генетики, взялся за встраивание кунгов в биосистему Хьёртта. И все у него получилось.
        - Не мог он заодно и меня… встроить? - настороженно уточнила Сати.
        - Нет, он бы никогда не взялся за недопустимое. Зато именно он изучил твою карту, когда ее построение закончил Тимрэ. Долго смотрел и сказал, что все у тебя будет хорошо, что ты нужна. В тебе он ощущает замысел Великого, а не злые глупости неумех… так что не строй глазки драконам, ребенок. Не то взлетишь - и расстроишь Великого. В этом мире и без тебя дела ладятся.
        - Ты сейчас сказку рассказал или все всерьез? - усомнилась Сати.
        - Даже я понимаю: он ничего не добавит, - вздохнул Рик, пересаживая Гиркса на колени к хозяйке. - Сати, глянь. Странные глаза у котенка. Левый чуток желтее правого.
        - За это его родню и отбраковали, - согласилась Сати. - Подумаешь, глаз желтоватый… раньше я переживала, а теперь успокоилась. У Йялла оба желтые, и все равно он лучше всех!
        Мобиль уже снижался. Риан взял управление на себя, назвался, запросил посадку. Пояснил пассажирам: здесь неиспользуемая старая база биологов. На двести километров в любую сторону нет ни одного постороннего человека или айри. Сбежать или, наоборот, подкрасться незаметно, прилететь, не имея приглашения, невозможно. Орбитальные спутники отслеживают район, а саму базу круглосуточно охраняет стая из полусотни гроллов. Сюда свезли всех задержанных по поводу недавних событий.
        Впереди, в густой зелени крон, стала видна поляна. Блеснули мобили, аккуратно запаркованные на пригорке. Риан пристроил свой с краю. Выпрыгнул на траву, улыбнулся, с наслаждением вдохнул воздух.
        Сати тоже вдохнула. Она никогда прежде не бывала в настоящем лесу, сосновом, первозданном, большом. Сознание радовалось ему, живому и дикому. Густой воздух хотелось пить, как лечебный настой, мелкими глоточками. Чтобы сполна прочувствовать солнце, искрящееся в утренней росе и растопившее ее. Чтобы уловить хвойную терпкость горячего полудня, десятки цветочных ароматов, прелый дух грибов и еще сотни запахов и ощущений, медленно перемешиваемых ветерком. С каждым вдохом-глотком сознание расправлялось, освобождалось, расширялось. Уже ловило тени гролльего внимания на опушке, суету птиц в орешнике, испуг какого-то мелкого зверька, для которого стая гроллов непостижима и опасно похожа на хищников, а мобили и двуногие - вообще пришельцы из иного мира. Быть здесь чужой Сати показалось до слез обидным. Хотелось родниться и вливаться в жизнь. Но как? Она стояла по пояс в траве, щеку гладило лучами солнце, яркая букашка упала на плечо и поползла по ткани, пряча большие тонкие крылья под жесткие маленькие, похожие на официальный костюм. Так много впечатлений! Словно мир приходится читать со скоростью, с
которой Риан просматривал информацию. Доходя до головокружения. И она опять не успевает, не справляется.
        - Йялл! - жалобно позвала Сати. - Йялл, ты где? Ты же вожак, можешь показать тут все…
        - Бегу! - весело рявкнул знакомый голос. - Сати, я соскучился по своей стае, я спешу. Ар-р-р! Эти гр-рязные людишки поганят собою лес. Ничего в них нет, кроме страха и гнили. Я сбежал проветрить душу. Но я уже тут.
        Йялл вырвался из зарослей орешника одним прыжком. Огромный, великолепный и бесшумный. В коротких штанах до колена, без рубашки и босиком. Улыбнулся, подхватил девочку на руки, закинул на плечо. Мелькнули небо - трава - деревья - опять небо. Дух захватило. Сати рассмеялась, вцепилась обеими руками в шею своего вожака. Такого родного, как будто они и правда семья. В тепле близкого взрослого сознания стало легко смотреть на лес, слушать его, разбирая каждый звук и постигая смысл запахов. Как будто в цветной счастливый день добавили еще больше красок.
        Когда Сати наконец отдышалась и успокоилась, она увидела, что Риан все еще стоит у мобиля и с важным видом держит в руках сверток.
        - Лорри выбила из директора Ялитэ аванс, - торжественно сообщил айри. - Еще она вскрыла твой счет, господин Трой. Проследила кое-какие платежи. В итоге велела передать лично в руки. Держи. Как сказала эта неугомонная: «Хапнула последнюю, с боем».
        В свертке была куртка. Точная копия сожженной стэком по вине Литтарима. Йялл довольно зарычал, встряхнул вещь, отдал Сати. И сообщил, что теперь в его душе окреп оптимизм, он готов терпеть вранье допрашиваемых еще часок-другой. Девочка сидела на широком плече, задумчиво сравнивала цвет и фактуру кожи - своей и Йялла. Не без удовлетворения пришла к выводу: она все же немножко волвек. Приятно.
        - Давайте сделаем так, - предложил Йялл, шагая к двухэтажному бревенчатому срубу у края поляны. - Я вас накормлю обедом и расскажу коротко, что мы знаем и чего пока не знаем. Не могу вести к генеральному голодными и неосведомленными, все же я - шеф-инспектор.
        - Фьен Бо уже здесь? Тогда кушайте без меня, - оживился Риан. Прищурился, передразнивая Йялла: - Все же я учил его кое-чему… Пойду посмотрю, насколько испортила генерального кабинетная работа. Подбородки пересчитаю.
        - Это будет неутомительно, - поклонился невысокий смуглый человек, открывший дверь дома. - Увы, жизнь на Релате не так спокойна, чтобы я мог зажиреть. Приветствую, учитель. Я сегодня осмелился надеяться на ваш визит. Очень сложное дело, ответственное и тонкое. Я только теперь и понял, учитель, почему вы не согласились ни на одну должность в официальных структурах. Я бы не мог просить консультацию и помощь у айри - члена Совета. У директора Академии - и то сложно, пойдут кривотолки, ему недопустимо пятнать репутацию в рамках системы отношений расы айри…
        - Ты не переживай так, - улыбнулся Риан, пропуская в дом Рика, Сати и Йялла. - Айри придумывают невыносимо сложный этикет исключительно для удобства манипулирования партнерами. На самом деле тот, кто достиг статуса ан-моэ, то есть, по-волвечьи, вожака вожаков, Первого, может игнорировать многие кривотолки. Ялитэ как раз достиг, уже полвека назад. Теперь одни подчиняются ему из уважения, а другие - по обязанности. Последние время от времени норовят убрать неугодного ан-моэ… Не зря я попросил Даура предоставить директору крепких помощников. Стайных, из числа моих учеников.
        Сати попыталась задержаться в дверях и дослушать интересный разговор, но Йялл унес ее, ловко отцепив пальчики от дверного косяка. Махнул Риану на прощание и удалился.
        Смуглый житель провинции Ака прикрыл дверь и повел своего наставника в соседний дом, полускрытый в лесу.
        - Но вас, учитель, волвеки не оберегают, - насторожился он. - Может быть…
        - Бо, успокойся. Меня никто не пробует убрать уже лет сто пятьдесят. Во-первых, ты верно заметил, я не вхожу в иерархию айри. Во-вторых… мы достигли взаимопонимания со всеми ан-моэ, их сейчас четверо. Я проводник воли и слова Великого дракона. Меня даже в худшем случае предпочитают избегать.
        - Значит, Великий - не сказка, - отметил генеральный инспектор. - Хорошо. С тех пор как нас покинули директор Эллар и его жена, воспитавшая лучших снавей минувшего века, над Релатом нет доброго покровительства говорящих с миром. Решения Совета, порой необдуманные, никто не оспаривает, инспекции приходится работать больше. Десять лет я генеральный, и это сложные годы для порядка и законности.
        - Любые перемены мироустройства проходят трудно, - согласился Риан. - Снави были древнейшим регулятором мира. Однако для ответственности за миллиардное население их слишком мало - не более трех сотен. Кроме того, и мы много раз обсуждали это с Элларом, люди просто обязаны сами отвечать за себя. Пора учиться, уже пришло время. И поверь мне, прожившему достаточно длинную жизнь, люди неплохо учатся. Кризис минует, ответственности станет больше, понимания своей роли - тоже. А снави будут и впредь помогать, как помогают теперь наполнить жизнью пустыни Хьёртта. Там их дар сейчас нужнее.
        - Решив столь глобальные вопросы, можно заняться малыми, - смиренно поклонился Бо. - Материалы подготовлены. Если позволите, я возожгу огонь, пока вы изучаете документы.
        Риан пожал плечами и сел в предложенное кресло. Спорить не стал: Бо по праву мог гордиться званием самого упрямого из учеников. Он звал наставника на «вы» вопреки неоднократным возражениям Риана. Следуя древнему ритуалу, перед важным разговором очищал душу, для чего разводил камин, а точнее, возжигал пламя, даже летом, в жару. Носил узкий нож горской работы - реликвию рода, хотя это противоречило форме инспекции. Никогда не пристегивал кобуру со стэком, положенную по инструкции. Склонность к соблюдению традиций странно сочеталась с образованностью - и то и другое наблюдалось в пропорциях и форме, не позволяющих учителю быть недовольным… Риан придвинул блок с шарами записей допросов, отчетами, справками и стал их перебирать, усваивая сведения с доступной ему и непостижимой для прочих скоростью. Одновременно он наблюдал, как генеральный инспектор расстилает коврик и встает на колени, сняв сандалии. Как укладывает дрова единственно верным способом, добывает огонь и кланяется ему, касаясь лбом коврика.
        - Вы закончили рассматривать плоды нашего скромного труда, - уверенно предположил Бо, присаживаясь в кресло.
        - Да. Труд основательный. Я согласен с выделением по крайней мере четырех дел к производству. Это, во-первых, организованная дискредитация расы волвеков в целом и попытки устранения ряда конкретных лиц. Совершенно очевидно, вы правильно возобновили в рамках общего следствия и разбирательство о причинах гибели первой жены вожака Даура Троя.
        - Пока это наиболее загадочная часть дела, - кивнул Бо. - В остальном оно движется.
        Риан отложил в крайние гнезда блока три шара. Он был вполне согласен с определением «движется». Уже десять лет самый упрямый ученик возглавляет планетарную инспекцию. И все эти годы отдельная группа под руководством старшего инспектора, имеющего широкие полномочия на территории всего Релата, изучает любые нарушения межрасового мира - от словесных провокаций в Инфосреде до угроз физической расправы. Известно, кто и как формирует мнение, откуда поступают средства и указания, выявлены исполнители. Именно он, Риан, просил и советовал не начинать активных действий, пока не будет вскрыт самый верхний уровень заказчиков смуты. Впрочем, тогда казалось, что намерения одного из ан-моэ не столь глобальны и опасны. Потому что не было даже предположения о готовности едва ли не сотни айри - это каждый шестой из ныне живущих! - покинуть Релат окончательно. Риан нахмурился, снова буркнул самому себе:
        - Недоглядел.
        - Вы не можете отвечать за весь мир, учитель, - попытался возмутиться Бо. - Никто не может, даже Великий, наверное.
        - Его зовут Дан, и вчера он навещал меня, тоже переживал и заодно недоговаривал, делая сложные и малопонятные намеки, - усмехнулся Риан. - Все мы увлеклись Хьёрттом. Возрождение к жизни целого мира - это огромная работа. Вот и упустили ненадолго кое-кого из виду. А сорняки быстро разрастаются… Итак, второе дело.
        Он погладил пальцами единственный пока шар со сведениями. Для сознания - колючий от вопросов и эмоциональных реакций тех, кто создавал его. Кольцо с искусственными бриллиантами теперь изучала представительная группа. Прежде всего - отдел инспекции по информационной безопасности Среды, состоящий по большей части из бывших ныряльщиков, склонных проводить вне реального мира, в Среде, значительную часть жизни. Многие со сложным и не всегда благовидным прошлым. Сверх того - дюжина научных светил Академии, впавших в шок при виде первых результатов экспертизы, проведенной Пауком. Наконец директор Ялитэ в качестве координатора плюс пара десятков весело скалящихся волвеков и две опытные снави - Тайя и Хэйн. Пока только стая и снави совместно умеют настраивать то, что вошло в научную практику в последние лет пятьдесят и зовется общим поиском. Это особое состояние объединения способностей и опыта группы разумных, позволяющее добиться своеобразной коллективной гениальности, - еще одного повода для разжигания зависти и ревности к стае… Ведь созданное общим поиском уникально и всегда принадлежит не только
Релату, но и Хьёртту, а разве можно что-либо разделить по справедливости между миллиардом людей и жалкими десятками тысяч обитателей иного мира? Стоит чуть подправить факты, и готова обида, а за ней нередко крадется, прячась в тенях зависти и жадности, отчуждение…
        Риан усмехнулся. Сколько сил он положил, чтобы избежать такого развития событий! Теперь придется тратить не меньше, чтобы еще раз осадить людскую мнительность. Волвеки, как убедились люди только что, - хорошие, волвеки помогают объединить усилия и преодолеть грозящую всему Релату беду. Так говорят с самого утра: в Инфосреду просочилась информация по кольцам-отмычкам. Но теперь, увы, злодеи и враги мира - айри.
        - Никто не предполагал, что отмычки используют не для мелочей вроде вскрытия сведений о счетах или личной мести, - отметил Бо и сухо добавил: - Я не ожидал, что мне придется требовать задержания одного из ан-моэ… небывалый случай. Но, если прав этот странный ныряльщик Юкимад Прим по прозвищу Паук, речь идет о сознательном планировании информационного коллапса планетарного масштаба. Поверить в подобное сложно. Честно говоря, пока инспекторы скорее пытаются не верить. Не могли же мы быть совершенно слепыми? Примерно так думает каждый…
        - Ан-моэ Йенхо хотел покинуть нашу цивилизацию, оставив позади раскол и панику, в перспективе - новое одичание мира, - согласился Риан. - Паук удивил меня своей способностью сразу и полно оценить угрозу. Речь идет в конечном счете о ликвидации накопленных знаний в целом. Даже Ялитэ не поверил, когда я допустил аналогичный вывод. Пришлось самому вызывать Горров для охраны улики, распоряжаться от имени Даура, якобы получившего просьбу директора… Но вожак-то меня понял сразу. Так что ты все правильно сказал, формулируя обвинение по второму делу. Кольца - часть плана по проникновению в основные системы Среды с целью ее полной деструкции, стирания архивов и баз данных… Это настоящий коллапс, практически невосстановимый. Я бы назвал дело попыткой убийства цивилизации. Совсем новое преступление, не так ли, генеральный инспектор?
        - Чудовищно, - согласился Фьен Бо. - Не могу даже записать официально данную формулировку. Нет прецедента, а главный подозреваемый - лицо неприкосновенное, ан-моэ.
        - Я связался с Хьёрттом, едва узнал про Сати. Ан-моэ Витто прилетит сегодня. Вдвоем с Ялитэ они прекрасно организуют соблюдение… скажем так - этикета при оформлении задержания Йенхо.
        - Что бы я без вас делал, - благодарно поклонился Бо.
        - Ровно то же самое, о упрямейший из учеников, - ехидно улыбнулся Риан.
        Вернувшись к блоку с шарами, он переместил еще один в другое гнездо, обозначая переход к обсуждению третьего дела. Погладил шар, прикрыв глаза. Полный список нынешних обитателей орбитальных верфей, где дорабатывается и тестируется «Иннар», опросы и допросы, отчеты, расшифровка общения подозреваемых с сообщниками на Релате. Если прежний шар был ощетинен недоумением, этот был полон ядовитого холодного гнева. Самое грязное дело из всех. Его до сих пор не решаются назвать сухо и точно: «Попытка кражи корабля». Проблема даже не в том, что корабль огромен и кража его выглядит невозможной. «Иннар» настолько любим, в него вложено так много труда и надежд… Как можно похитить у двух миров мечту о дальнем космосе? В Инфосреде сотни, тысячи реконструктивных моделей корабля. Он там весь, от внешней обшивки до самого малого отсека. Само собой, полностью достроенный, оснащенный и действующий. На нем уже «летают» лет десять: сутками не выныривают из Среды, чтобы лично - капитанами или пилотами - провести корабль до самого края Солнечной системы, куда он пока выбирался лишь раз. А потом, само собой, и дальше. Даже
Паук, не склонный к бесплатным сантиментам, виновато признался в ребячестве: создал пару модных ныне имитаций чужих звездных систем, куда прибывают исследователи.
        - Дело номер три - кража корабля, - коротко определил тему Риан.
        - Обнародуем - подозреваемые не доживут до суда, - тихо отметил Бо. - Я теряюсь в догадках: мне что, охранять каждого айри мира? Я генеральный инспектор и ваш ученик, я рассудительный взрослый человек. И сам едва держу себя в руках.
        - Поэтому обнародовать надо в рамках трансляции заседания Совета, чтобы имелось представление относительно общности трех рас в видении событий. В конце концов, людей в краже замешано немало, нечего на айри все грехи валить. И еще: сейчас задержанных не зря охраняет стая, - улыбнулся Риан. - Гроллы умеют точно исполнять указания старшего. К тому же волвеки гораздо лучше людей контролируют эмоции.
        Риан вздохнул и отодвинул блок шаров. Последний и трогать нет смысла, повторно просматривая. Он фактически пуст. Для инспекции дело о происхождении Сати кажется малоперспективным и несущественным, особенно на фоне прочих. Его отнесли к разряду нарушений этики в науке, не более того. Долго гадали, кому передать хотя бы на оценку, - и спихнули Тимрэ, лучшему медику Релата из поколения относительно молодых айри, ученику гениального Тиэрто. К тому же близкому другу Риана, воспитателя снавей. Пусть, сочли в инспекции, Тимрэ и Йялл Трой, взявший на себя ответственность за Сати, решают, привлекая необходимых специалистов, как быть с девочкой.
        - По делу о запрещенных генных экспериментах подозреваемым проходит Риттонх, - отметил Бо без выражения. - Полагаю, для него это ничего не меняет на фоне прочих обвинений. Он и сам думает так же, от общения с инспекторами отказался полностью. Простите, учитель, но мне дело не кажется перспективным.
        - Люди… - дрогнул бровью Риан. - Порой люди так ценят свое, близкое и понятное, что не находят времени взглянуть на мир чуть шире. Именно возможность появления существа с генным потенциалом Сати давала ан-моэ главный аргумент в привлечении союзников. Эта девочка - ключ ко всем четырем делам, Бо. Ее отправили в Трущобный город на воспитание к пожилой Томи, отчаявшейся слабой женщине, некогда получившей хорошее образование и происходящей из достойной семьи. Мама Тамилы увлекалась старинной музыкой, папа преподавал в художественном училище. Сама она мечтала стать писательницей… Собирала материал для книги даже там, куда угодила в результате несчастливого случая. Сати мои родичи желали видеть неглупой, но лишенной аналитических способностей, послушной и склонной смотреть на многие поступки просто. Ты ведь читал «Пепел сожженных душ»?
        - Я обязан читать подобное. При чем здесь «Иннар»?
        - Ан-моэ желал стать единственным лидером нового народа в новом мире. Там он рассчитывал повторить удачный опыт по созданию подобных Сати, построить цивилизацию. Унести все знания этого мира, ведь людей и волвеков ан-моэ полагает ворами, незаконно присвоившими опыт айри древности. «Иннар» нужен был для переселения. Кольца-отмычки помогали осуществить месть и исключить возможность преследования - создать на Релате в нужный момент информационный вакуум, а то и породить катастрофу. Уничтожить библиотеки и архивы с данными, систему управления, контроль энергопотоков… даже снабжение пищей. Мы сохранили бы лишь ничтожную часть своих знаний в памяти ученых и на носителях старого типа, не соединенных со Средой. Далее… Полный разлад между людьми и волвеками, запланированный в рамках упадка цивилизации, привел бы к изоляции Хьёртта. Гибель вожака могла ускорить и обострить процесс. У тебя четыре дела. Но идеолог единый, и пружина в них одна - Сати. Айри, роднящиеся с людьми, могут создать лишь общество людей - короткоживущих, как они говорят. Все их дети в смешанных браках - люди… Айри, получившие в
качестве основы для производства потомства Сати и ей подобных, способны создать новую общность. Скорее всего, подобных себе, живущих долго. Без генного потенциала Сати весь план расставания с Релатом для ан-моэ и его последователей лишается смысла.
        - Я плохой ученик, - вздохнул Бо. - Я так глубоко не всматриваюсь.
        - Ты хороший ученик, поскольку не устаешь учиться. Происхождение Сати - это даже не дело, тут ты прав, это загадка… И к ней сразу добавляется вторая: куда собирались переселяться, украв «Иннар»? - Риан встал, указал на дверь. - Пошли. Теперь мы с тобой знаем одинаково много… и все же недостаточно для понимания сути кризиса. Но последние два вопроса я обещаю обдумать лично. И, полагаю, ответы надо искать вне Релата.
        Бо поворошил кочергой угли, убедился, что пожаром деревянному строению они ни в коем случае не угрожают. Виновато улыбнулся учителю: уж какой есть, организованный, предусмотрительный и до самого последнего жеста неспонтанный - за это Риан не раз укорял его. От дверей Бо указал рукой в сторону забора и пояснил:
        - Задержанные там, расселены в трех сараях и двух наспех опустошенных лабораторных блоках. Охране, по сути, жить негде, инспекторам - тоже. Спасибо, волвеки в лесу как дома, а люди смирились с временными тентами, установленными на настилах, поднятых над грунтом на подпорках. Рубить лес в заповеднике нельзя, даже мять траву - уже нарушение режима… Как обходиться в таких условиях без когтистых?
        Словно подтверждая слова генерального, на поляне двумя шеренгами неподвижно стояли, морда к морде, гроллы. Перерыкивались, щурились, улыбались во всю пасть. То есть сменялись с дежурства и заступали в караул. Отработавшие свое время отчитались и потрусили навстречу Риану и инспектору, неспешно, каждый в своем темпе. Принявшие смену вытянулись в ровную линию и скользнули в лес. Бо шумно, с явным удовольствием, вздохнул:
        - Я буду просить вожака Даура Троя выделить инспекции хотя бы два десятка волвеков для постоянной работы. На любых условиях! Йялл, при всех его взысканиях и дикой манере превышать полномочия, наш лучший сотрудник. Вот хотя бы: мы десятилетиями выявляли производителей и поставщиков запрещенных препаратов. Собак дрессировали, детекторы запаха усложняли и тестировали, отрабатывали методы выявления лжи… Зачем? У него все перечисленное встроено в организм! В дополнение к безупречной боевой подготовке и высокой порядочности. Иногда достаточно пригрозить его визитом, чтобы проблемы сгинули, пусть и временно. Его боятся так же сильно, как и уважают. Странная смесь эмоций. Крайне полезная для инспекции, хотя далекая от норм и правил.
        - Один недостаток у него имеется, - лениво ответил Риан уже на пороге того дома, где Йялл кормил обедом прибывших.
        - Какой же? - насторожился Бо.
        - Он вот-вот уйдет в отставку, - предрек Риан. Сочувственно поддержал споткнувшегося об эту новость Бо, подтолкнул в коридор и закрыл дверь. - А ты как думал? Йялл теперь вожак, Сати - его семья, стая и весь мир. Он взял на себя ответственность, для волвека такое решение превыше любых иных законов.
        - Попрошу у вожака Даура три десятка волвеков, нельзя обходиться вежливыми полумерами, - с нажимом заверил самого себя Бо, шагая по коридору. - Настоятельно попрошу!
        Сати улыбнулась вошедшим. Она сидела рядом с Йяллом за длинным общим столом, сжимая обеими ладонями литровую кружку с киселем. Гиркс лежал поверх руки Рика, обвив ее лапами, жмурился и мурлыкал.
        - Генеральный инспектор, - Йялл поднялся во весь свой рост, одернул куртку, - мы готовы. Рик обещал помочь мне с допросом людишек, Сати выслушала все, что известно про Риттонха. Оставляю ее с вами. Прошу учесть, что через три часа будет подан чай. Ей надо хорошо питаться, в моей стае не должно быть тощих бледных детей.
        Сати взглянула снизу вверх на своего вожака с явным обожанием. Кивнула, вздохнула и стала допивать кисель, через силу, но без возражений. Облизнулась, вытерла губы салфеткой.
        - После чая мы пойдем гулять в лес, - дополнила она план дня. - Йялл сказал, что мне надо съесть полезную траву. Много разной, и иногда даже с корнями. Так лечат и оздоровляют гроллы. Еще мы наберем травы для бабушки Томи.
        По лицу генерального инспектора скользнула тень задумчивости. Риан угадал, как Бо шепнул одними губами, без звука: «Четыре десятка, не меньше». Проводил взглядом Йялла и Рика. Сел к столу, улыбнулся Сати, по-хозяйски быстро и ловко налившей в кружки кисель для прибывших. Выпил.
        - Идем допрашивать? - спросила Сати.
        - Вы с учителем. Мне пора общаться со старшими инспекторами, просить директора Ялитэ продлить еще хотя бы на неделю пребывание здесь студентов-волвеков, вызванных Йяллом для охраны, связываться с важными людьми.
        - Ничего, мы и вдвоем справимся, - серьезно пообещала Сати и подала Риану руку: - Пошли?
        Лес с первого взгляда, еще от мобиля, привел девочку в наилучшее настроение, общение с Йяллом дало и того больше. Она часто улыбалась, говорила простыми и вполне детскими фразами. Шлепала по доскам пола босиком - вожак разрешил. За дверью, на крыльце, замерла, стала рассматривать все вокруг, охать, пищать, восторгаться. Спустившись по ступенькам в траву, Сати смолкла, двигаясь все осторожнее, а затем остановилась. Колюче, щекотно, непривычно.
        - И еще я боюсь раздавить букашку, они же живые, их тут много, - пожаловалась девочка.
        - В траве босиком и с твоим весом - даже не помнешь, - заверил Риан. Прищурился, стащил мягкий ботинок, второй. Бросил на крыльцо. - Вдвоем шагать босиком уютнее, правда? Ты, если что, копайся в моем опыте, не возражаю. Всем снавям можно, значит, и тебе тоже. Я много помню про травы, букашек и деревья.
        Девочка благодарно кивнула. Снова вцепилась в ладонь плотнее, нащупала подушечками пальцев пульс на запястье пожилого айри, потерлась щекой о его руку. Лес стал гораздо ближе и понятнее. Дальше Сати двигалась по траве без остановок.
        Из кустарника у ворот в невысоком заборе вырос тенью крупный серый гролл, приветственно улыбнулся во всю пасть и сел. Выслушал просьбу Риана отвести к задержанному айри Риттонху, рыкнул, дождался, когда рядом появится напарник и займет место у входа, после чего неторопливо затрусил к дальнему сараю. Провел путников до двери, снова рыкнул. Открыли. На сей раз - волвек, молодой, рыжеглазый и, как решила для себя Сати, очень добрый. Он улыбнулся, выслушал Риана.
        - Давайте во-он на то бревно его, что ли, для допроса усажу, - предложил волвек. - И под наблюдением, и на воздухе. Душно в сарае. Задержанных у меня на попечении четверо, помещение маленькое, а страха в них… В общем, сами понимаете. Потеют, животами бурчат - прямо музыкально.
        Рыжеглазый подмигнул Сати. Девочка захихикала, согласно кивнула.
        Бревно было огромное, старое, вросшее в грунт и бородатое: покрытое сбоку мхом. Сидеть на таком - одно удовольствие. Риан тоже не возражал. Устроился на крупной ветви, опирающейся о грунт одной из трех обломанных лап. Риттонха волвек привел немедленно. Айри оказался молодым на вид, не старше человеческих тридцати, рослым, с породистым классическим лицом, при короткой модной стрижке, подчеркивающей естественную волнистость темно-русых волос. Глаза, серые с прозеленью, давали некоторый намек на родственное сходство, что особенно не понравилось Сати. Как и щеголеватый городской костюм айри, неуместный в лесу. И тем более - его жесткие туфли, грубо рвущие дерн. То ли дело охранник: босиком, как и полагается в заповеднике. Или вон инспекторы - в сандалиях с гибкой подошвой. Айри неодобрительно глянул на пенек, принесенный волвеком. Достал из кармана платок, встряхнул, расстелил. Сел. Молча, с оттенком презрения, мазнул взглядом по фигуре Риана и отвернулся к лесу. Из-за дальнего ствола тотчас выглянул гролл и улыбнулся во всю пасть. Айри приветствия не оценил, поежился и нехотя пересел, обратившись
лицом к домику и гостям.
        - Айри Риттонх, - негромко представил соплеменника Риан. - Из молодых, ему всего двести сорок пять лет. Имя выбрано не по нашим старинным законам, когда слоги отражают статус и профессию. Самомнение взыграло. Перевод на язык людей - «безупречный пилот, ас в воздухе». Звучит особенно глупо теперь, когда его личный, доработанный под заказ, уникально дорогой и недопустимо хорошо вооруженный мобиль без всяких усилий, играючи, посадил Рик Горр.
        Айри дернулся, скривился - и снова вернул на лицо безразличие. Сати захихикала, показала «папе» язык. Энергично покачала головой:
        - Нет, он мне не родня. Я точно чувствую, Риан. И ты тоже, ты же меня читаешь? Ну к чему мне такой папа? Гадкий, как… как мозоль! Весь из воды состоит, выпирает впустую, не по делу. И весь больной.
        - Это она? - Айри искоса глянул на Риана, дождался кивка, дернулся и побледнел.
        - Сати, - мягко и неторопливо молвил Риан. - Знаешь, какова роль драконий, крылатых драконий, в обществе подобных нам? Они матери, их решения неоспоримы. По их воле любой айри примет наказание, не возражая и не имея силы воспрепятствовать каре. Я взял тебя с собой, желая проверить на практике, насколько ты - родня драконам.
        - То есть стоит мне сказать… - Сати сразу сообразила главное. Нахмурилась, делая вид, что выбирает наказание. - Ладно, я изо всех сил постараюсь, чтобы подействовало, он мне ужас как неприятен. Ведь пытался убить Лорри, когда она летела в Академию с Пауком, да? И брата Рика чуть не погубил. Это серьезно. Надо подумать.
        Айри занервничал сильнее, на лбу отчетливо выступил пот. Губы дрогнули, мужчина облизал их, прокашлялся. Поправил костюм привычным автоматическим жестом, надменно вскинул голову - и сник. Торопливо заговорил, обращаясь к Риану, наклоняясь в его сторону и произнося слова отчего-то шепотом:
        - Вы не можете этого допустить! Она ребенок, нельзя уродовать детскую психику. Вы воспитаете неуправляемое существо… Вы неспособны на такое, я знаю про вас, наслышан. Уберите ее, это опасно. В конце концов, пусть суд решает, есть же суд! Я задержан, ко мне нельзя применять подобные методы. Действуйте в рамках закона. Вы меня слышите?
        - А как его наказывать? - перебила поток шелестящих причитаний Сати. - Словами и прямо обращаясь - или просто думать отчетливо?
        - Меня предупреждали, что тут выбивают показания обманом и угрозами, - охнул айри. - Это незаконно! Дети не могут судить, дети не имеют статуса…
        Риан, до сих пор молча гладивший пальцами высокую метелку травы, отвлекся от своего занятия и глянул на соплеменника в упор. Тот осекся на полуслове и стих. Пожилой айри усмехнулся, дрогнул бровью. Невысказанное заставило Риттонха задохнуться.
        - Впустую шумишь, - посетовал Риан. - Если хочешь быть услышанным, говори то, что мы готовы слушать. Если нет… Ты ведь в курсе: я способен добиться заключения по твоему делу у одной из взрослых драконий. И не делаю этого пока лишь потому, что отменить сказанного уже не смогу.
        - Не надо так, - тихо и подавленно попросил Риттонх.
        - Два вопроса. Что ты знаешь о рождении Сати? Что ты знаешь о месте нового поселения айри, куда вы собирались отправиться, похитив «Иннар»? Пять минут жду твоего решения. Или отвечаешь, или молча возвращаешься в сарай. Но тогда решать будут другие. - Риан брезгливо передернул плечами. - Тебе не привыкать. За тебя всю жизнь решают. Тебя не принуждали, не заставляли силой, сам позволил это. Весь изогнулся, запутался в компромиссах и поиске наибольшей выгоды. Знаешь, мне Тиэрто советовал купить у тебя ответы. Скажем, треть прав на мои труды и официальное соавторство в разработке теории возбуждения, формирования и прокола пространственных волн, прямо сейчас могу оформить передачу, это была…
        - Половину! - дернулся Риттонх.
        - …хорошая шутка, я и сам оценил чувство юмора декана медиков, - безмятежно закончил фразу Риан и подмигнул Сати: - Видишь, какая у него хватка? Гроллам на зависть.
        Айри съежился. Сати презрительно фыркнула. Ее сознание уловило мгновенную вспышку интереса к торгу, последовавшее за ней понимание нелепости собственной реакции, обреченности положения задержанного, и стойкую, яркую - вопреки всему - жажду чужой славы. Головокружительной, сладкой, мелькнувшей на миг, но оказавшейся лишь насмешкой.
        - Я думаю, он…
        - Поосторожнее со словами, Сати, - мягко предостерег Риан. - Время, отпущенное ему для выбора, еще не истекло, осталось три минуты.
        Слова отзвучали, над поваленным стволом сгустилась живая лесная тишина. Трава выгибалась и шелестела, ползли по стопе муравьи, ветерок звенел иглами хвои и качал колокольчики. Беззвучнее гроллов скользили тени мелких облачков… В ушах Риттонха оглушительно грохотал пульс, отсчитывая последние секунды, отведенные выбору. Айри никак не мог решиться. Предать ан-моэ страшно, он силен и отомстит. Но рисковать всем, даже, возможно, жизнью, ради попавшего в немилость покровителя? Риттонх снова поправил костюм. Собственная безопасность выше любых компромиссов и ценнее старых договоренностей. А новые… старейший из ныне живущих айри, Риан, известен как существо крайне опасное, непредсказуемое, опытное и умное. Врать ему бесполезно. Зато и ждать обмана не следует.
        - Я не так уж много знаю. - Голос прозвучал спокойно, деловито. - По второму вопросу кое-что, по первому - сущие пустяки, пару деталей. Этого достаточно, чтобы иметь дело только с судом людей?
        Риан молча прикрыл веки, подтверждая согласие на сделку. Отчетливым жестом повернул браслет на руке, активировал запись показаний. И замер, обратился целиком в слух. Сати тоже едва решалась дышать: ее сознание оказалось частично задействовано в оценке эмоционального фона и достоверности получаемой информации.
        - Тридцать четыре года назад мне предложили проделать простую работу. Следовало пройти в генный центр Академии, доступ обеспечивал человек, получивший вознаграждение, я нашел его и купил. Мне предписывалось поменять местами содержимое двух ячеек. Кто и как затем работал с материалами, не знаю. Ан-моэ не допускает излишней осведомленности исполнителей любого уровня. Коды и расположение ячеек я готов показать. Человек, впустивший меня в центр, давно умер. - Айри сухо усмехнулся. - Люди замечательно мало живут. Удобно.
        - Он оказал услугу один раз? - уточнил Риан.
        - Два, - нехотя прошептал допрашиваемый, удивленно глянув на Риана.
        - Больше не давай поводов усомниться в полноте твоей откровенности, хорошо? - почти ласково попросил пожилой айри. И добавил строгим тоном, типичным при общении с невоспитанными детьми: - Иначе накажу.
        - Через три с половиной года тот старик работал уже в другом корпусе медицинского Акада, - выдавил Риттонх. - Снова сгодился. Я подменил данные по одному обследованию. И изъял материал. Сделать проще было нельзя - в том секторе Акада исключен доступ к сведениям через Среду, это закрытая система. Могу указать код и консоль ввода, ячейки, где менял материал. Большего не знаю, как не знаю и сути подмененных данных.
        На сей раз айри сообщил все, что мог, Сати поняла это сразу по его опустошенности, даже испугу. Словно сказано больше, чем предполагалось, а слова опасны. Риан выглядел довольным: значит, и правда в никчемном обмене фразами есть смысл?
        Риттонх тяжело вздохнул, сбрасывая страх. Пнул ботинком кочку. Проследил безмолвное возмущение Сати: разве можно рвать корни травы и топтать зелень, убивать ради ничтожной мести? Да, ей больно смотреть, да, она сегодня впервые в лесу и воспринимает все излишне эмоционально. Это наверняка заметно. Айри ее боится и презирает - за испытываемый и нескрываемый страх, за самим же изобретенную униженность. Но губить кочку?..
        - Так живут некоторые айри, - грустно подтвердил Риан, обнял девочку за плечи и усадил рядом. - Пинают ни в чем не повинные кочки, просто чтобы навредить. Увы, не задумываясь о последствиях своих действий, хотя прожили на свете аж четыре долгих человеческих жизни. Как их судить? Они же сами себя наказывают, вот парадокс… Риттонх, ты наказан. До конца допроса будешь сидеть на своем пеньке, ясно?
        - Не хватало еще говорить стоя, - возмутился айри.
        - Попробуешь встать - я тобой займусь, - строго уточнил Риан. - Продолжай. Я помогу. Двадцать три года назад ты входил в состав небольшой по численности экспедиции, занимавшейся составлением карты тектоники Хьёртта. Это было странное для меня решение Йенхо: помогать волвекам и сотрудничать с Академией. Я не поверил во внезапную перемену взглядов ан-моэ, насторожился, но не усмотрел ничего опасного. К тому же он получил прямую выгоду, поскольку давно желал изучить жизнь Хьёртта поглубже, но не имел возможности, утратив уважение вожака после одного совета, данного почти полвека назад… Однако не будем углубляться в не существенные сейчас делали. Ты ведь ас, то бишь на нашем языке, Тонх, ты участвовал в экспедиции в качестве пилота-исследователя.
        - Но если вам все известно, - поразился Риттонх, - зачем я тут…
        - Не все. К тому же сейчас ты учишься осознавать последствия своих ошибок. Не злиться на девочек и не пинать кочки. Продолжай.
        Костюм снова был одернут. Айри мстительно, с удвоенным усердием, вмял носок ботинка в лесной грунт. Повторил это действие дважды, наблюдая, как Сати вздрагивает и моргает, стряхивая с ресниц слезинки. Подмигнул ей - мол, и еще добавлю, погублю все кочки возле пенька…
        - У ан-моэ были некие данные, полагаю, старые и достаточно надежные. Он сразу указал зону поиска. Чудовищное место, там не работали приборы, гасло сознание. Я доставил ан-моэ к границе опасной области. Мы все, айри из экспедиции и наивно помогавшие нам волвеки, поддерживали защиту разума господина Йенхо. Он был в модернизированном коконе - комплекте защиты, который имеется только у достигших статуса ан-моэ. Он уходил далеко в расщелину. Раз за разом. Это было утомительно, мы провели десять дней в мучительном напряжении. Потом ан-моэ сказал, что мы не пробьемся, что упрямство бесполезно. Волвеки расстроились, они примитивны, их легко обмануть. Так хотели полноценной экспедиции к своим Черным Клыкам, что охотно приняли помощь и деликатно не лезли в мысли и намерения… Наивные дикари! Когда они сменялись - с нами по очереди работали две группы - мы незаметно загрузили то, что добыл ан-моэ. Я поднял объект на орбиту, мне дали местный корабль типа МП, адаптированный для пилотирования представителем нашей расы - айри. Объект я доставил на личную яхту господина Йенхо.
        Айри говорил все быстрее, морщился и с опаской поглядывал под ноги. Сати перестала всхлипывать и тоже заинтересовалась кочкой. Риан с характерной для него безмятежностью улыбнулся.
        - Рыжие муравьи этого вида, - пояснил он, - любят селиться близ поваленных деревьев. Живут они крупными подземными колониями-городами. Имеют в пределах колонии превосходную иерархию, достойную уважения любого айри. Солдаты защищают города, рабочие переносят самое ценное, личинки, в безопасное место и восстанавливают разрушенные коридоры. Очень, очень поучительно за ними наблюдать. Кстати, не помню случая, чтобы муравьи взялись вредить снави, гроллу или даже айри, способным проникнуться полнотой гармонии леса… Что же ты замолчал? Продолжай. Сказал не все, далеко не все. Я желаю знать детали и никуда не спешу.
        Риттонх попытался вскочить - и тотчас рухнул обратно на пенек. Движений Риана, вынудившего сесть ударом под колени и болезненным рывком за руку, он не заметил. А вот чужие когти, которые есть у каждого айри, но выпускать их без повода не принято в приличном обществе, - когти Риттонх ощущал. Острые, без излишней деликатности вминаемые в ноющую оцарапанную кожу незащищенного горла. Пожилой айри склонился к уху жалобно постанывающего соплеменника.
        - Всегда с вами, жадными, одно и то же происходит, - посочувствовал он. - В кочках не разбираетесь, лесу не рады - а туда же, мстить и пинать. Вот до чего может довести самомнение: в дальний космос собрался, новую цивилизацию строить! Ас… Ты в ближайшем лесу трех дней не протянешь, сопляк! Сиди, сказано тебе! Это не так уж больно и совсем не вредно. Будет всего лишь припухлость от стоп и до… гм… макушки?
        - До коленей, - оживилась Сати, обращаясь к муравьям. - На первый раз всего не съедайте, ладно?
        Риан одобрительно кивнул. Ткнул пальцем в спину Риттонха, на время лишая его способности ходить, втянул когти и сел на прежнее место. Понаблюдал, как допрашиваемый корчится и всхлипывает, утратив показную надменность. Сати толкнула локотком в бок:
        - Может, пусть извинится перед городом муравьев и пересядет в сторонку?
        - Чуть позже, - предложил Риан. - Не люблю, когда меня считают наивным и недоговаривают столь нагло. К тому же надоело терять время впустую. Мы обязаны управиться до чая, иначе Йялл рассердится.
        - Йялл гораздо крупнее муравья, - охотно разъяснила Сати губителю кочек. - У него вот такие зубы, когда он гролл. И я ему не указ, он мой вожак…
        Айри тяжело вздохнул и попытался рывком сместиться в сторону. Не удалось. Риан насмешливо предложил поплакать и добавил, указав на сосну поодаль:
        - Вот где есть повод для слез! Большой, в половину роста человека, курган из хвои - это город крупных черных муравьев.
        Риттонх застонал, осознав до конца, что обречен выполнять условия тех, кто, по его мнению, не имеет прав и полномочий наказывать и допрашивать.
        Смирившись, пленник начал говорить быстро и внятно, сквозь зубы шипя от боли, смаргивая невольные слезы и глотая жалобы - не до того.
        - Сначала Йенхо думал, что изъял на Хьёртте чужое хранилище информации. Оно внешне было в чем-то подобно нашим шарам знаний. Я один раз мельком глянул, потому и знаю. Но сходство оказалось лишь внешним. Мне не объясняли, в чем проблема. Только это сложная и серьезная проблема, потому что большая яхта ан-моэ десять лет дрейфует в поясе астероидов, покинутая. Я дважды доставлял туда, к яхте, наших. Плохое место, и ощущения там точно такие же, что я испытал на Хьёртте: не подойти близко. Нечто давит и даже… - он перешел на шепот, - как будто постепенно убивает. Силы гаснут, состав крови меняется, работа мозга нарушается.
        Риан подмигнул Сати и встал. Он выглядел совершенно довольным.
        - Чужое, значит. Совсем чужое… Стая не осознала это лишь по одной причине, как я полагаю. Оно было одинаковым для восприятия все время пребывания волвеков на Хьёртте и воспринималось как часть планеты, одна из ее загадок. Теперь у меня есть необходимые данные, чтобы начать интересную беседу с ан-моэ Йенхо.
        - Мы с тобой закончили, - важно сообщила Сати по-прежнему шипящему и жалко вздыхающему Риттонху. - Извиняйся перед муравьями. Сними ботинки и попроси прощения. Впредь ходи по лесу босиком и никого не обижай, иначе тебя опять накажут.
        Риан шагнул к допрашиваемому и провел ладонью по его спине, восстанавливая подвижность онемевшего тела. Риттонх со стоном согнулся, дернулся сбросить муравьев с ботинок - и замер. Опасливо глянув на Сати, стал снимать ботинки мягкими движениями, сдерживая поспешность. Давалось это тяжело: затекли мышцы, опухоль от множества укусов уже наметилась. Кривясь и охая, айри опустился на колени. Поправил дерн на кочке. Недоуменно пожал плечами и начал громко, с выражением, повторять за девочкой слова извинения. Нелепого, как все происходящее, и, увы, неизбежного. От дверей сарая уже спешил волвек, явно - Риттонх не сомневался - пряча ехидство в сочувственной улыбке. Помог подняться и повел, подставляя плечо. Айри зло зашипел: сволочи неискренние! Оказывают помощь, добренькими прикидываются, а за спиной будут хохотать и пересказывать историю его позора соплеменникам и даже инспекторам.
        - Его еще кусать и кусать до первых признаков выздоровления, - задумчиво сказала Сати.
        - На выздоровление я не рассчитываю, - сухо отметил Риан. - Но незначительное улучшение… Не знаю, у каждого есть шанс. По крайней мере, до некой черты невозвратности духовного обнищания. У него пока что шанс имеется. Идем, тебе пора, Йялл приготовил чай.
        - Ты не с нами?
        - Пришло время повидать Йенхо. Я желал бы избежать скандала с арестом и убедить ан-моэ добровольно посетить заповедник.
        - Это возможно? - поразилась Сати. - Один мой самозваный папаша от злости три кочки испортил, а ведь в том айри наверняка еще больше вредности.
        - Именно так, неизмеримо больше. Но я полагаю, мне по силам переубедить ан-моэ и без поддержки колонии муравьев. Если я прав в догадках и если некие действия, развернутые еще вчера, достигли цели.
        Сати захихикала: так туманно выражаться надо уметь. Риан тоже развеселился и охотно проводил девочку до столовой. Попрощался и зашагал к мобилю, разгребая и гладя траву ладонями. Он улетел совсем один. Странность и даже опасность такого решения слишком поздно насторожила девочку. Сати побежала в дом, нашла Йялла и выпалила все свои опасения разом. Вожак подмигнул ей:
        - Учитель знает, что делает. Он не рискует напрасно, и он мудрый. Вот увидишь: наверняка все подготовлено и продумано.
        Глава восьмая
        Создательница чегро
        Вирья Горр лучше прочих жителей Релата была знакома с ходом неких действий, туманно и вскользь упомянутых Рианом в заповеднике. Она не просто знала - она участвовала. Ради этого пришлось отложить встречу с братом Риком, впервые за многие годы позвонившим, сказавшим немыслимое для него «я» вместо удручающего «мы». И, более того, извинившегося за свои, как он их назвал, «выходки». Вирья слушала Рика уже в полете, получив указания и не имея возможности сменить курс. Когда экран погас, Вирья горько усмехнулась. Оглянулась в уходящую на запад ночь. От предгорий Красной степи до Академии - менее часа полета при максимальной скорости. Риск опоздания к времени старта велик, но на пару минут заглянуть, хоть увидеть, каким он стал - Рик, умеющий говорить «я»…
        - Незачем было сбегать из дома так надолго, - и не подумал посочувствовать горю Тимрэ, бездельничающий в кресле пилота.
        Как обычно, при выборе высокого приоритета маршрута движение контролировалось автоматикой. И пилоту ничто не помешало портить настроение пассажирке. Вирья прищурилась и зашипела. Как можно высмеивать дела семьи?
        - Ты сама начала, - не унимался Тимрэ. - Сбежала из дома и не вернулась, хотя Риан объяснял, насколько неправильно твое решение. И еще втолковывал, что ты нужна братьям. Вожак тоже убеждал, но ты взбунтовалась…
        - Я хотела поставить их на место, - холодно напомнила Вирья. - Отлупить всех троих так, чтобы научились меня замечать. Шкуры с них спустить, а-ш-ш! Я шла к этому десять лет. А потом…
        - Потом ты не смогла остановиться, - кивнул Тимрэ. - Мало отлупить братьев, надо и учителя превзойти, да? Не знаю, кого он припомнил из своего прошлого, дав тебе прозвище Гашти - «черная змея пустыни» на языке древних восточных кочевников. Но ты настоящая змея. Холодная, расчетливая и ядовитая… не шипи, я уже добавляю - в бою. Ну за какие грехи Риан определил меня тебе в наставники? В Акаде не один я медицину преподаю…
        - Может, у тебя иммунитет к моему яду? - предположила Вирья. Резко обернулась: - Рив и Ринк вне опасности, все точно?
        - Да, точнее не бывает, Рива я сам оперировал. Рик вот-вот улетит в заповедник, учитель так сказал. Завтра вечером, если все пройдет удачно, можешь туда отправиться и ты, предусмотрительный Рой Орри уже подкупил запасами дедовой клубники волвеков-дежурных на трассе, тебе дадут приоритет более высокий, чем членам Большого Совета. Станешь в своей неподражаемой манере безнаказанно спешить, шипеть и злиться. - Тимрэ задумчиво глянул в потолок и без выражения добавил: - И Йялл там. Я тебе, кажется, не успел сказать… у него теперь своя стая.
        - Точно? - жадно выдохнула Вирья, без сожаления отворачиваясь от ночи, висящей на западе, над скрывающими Карн горами. Дождалась кивка и улыбнулась: - Спасибо, что не стал держать новость про запас, до посадки. Я так далеко от стаи живу, что сознание не восприняло перемен. Это наверняка учли и рекомендовали не информировать?
        - Все мы порой хоть чуть-чуть бунтуем, - заметил Тимрэ.
        Он встал, прошел по салону и вернулся с двумя кофрами. Снаряжение не нуждалось в проверке, однако работа позволяла истратить время и отвлечься от монотонности полета. Еще целых двадцать три минуты… Замки кофров щелкнули одновременно. Гладко выбритая голова Вирьи склонилась ниже, сосредоточенный взгляд обшарил идеально рассортированное и закрепленное на давно выверенных местах оружие всех необходимых видов, защитный костюм, коммуникатор дальнего действия.
        Двадцать семь лет назад, когда Даур Трой в пятый, кажется, раз прямо и строго запретил Вирье покидать стаю, она не пожелала подчиняться. Но потом пообщалась с бабушкой, с Рианом… И согласилась с правильностью решения вожака. Поверила, что Йялл делает важное для всех дело, учится новому - одиночеству. И пусть это тяжело и даже ужасно, но в то же время необходимо. Нельзя мешать ему. Идти против воли вожака допустимо, отворачиваться от братьев посильно, а вот отказывать Йяллу Трою в праве и бремени исполнения большого дела никак нельзя. Значит, следует найти себе занятие, способное поглотить как можно больше времени. Обучение в Акаде не выглядело перспективным с этой точки зрения. И Вирья решила тоже обеспечить для стаи нечто новое и важное. Чем она хуже сына вожака? В конце концов, ее кровь восходит к не менее славному предку, Ринку, основателю рода Горр, чье имя унаследовал старший брат Вирьи. Предок был героем, имел право зваться защитником первого и лучшего из вожаков стаи - Лайла Энзи, основателя современной колонии на Хьёртте.
        Как наследница хранителя жизни вожака, Вирья решила усовершенствовать подготовку волвеков для условий боя. Теперь, в мирное время, думать о смертельных схватках казалось нелепым. Но прекратить подготовку - значит утратить форму, отказаться от одной из граней развития расы. Она нашла решение: надо превратить бой в игру. Сначала идею никто, кроме Риана, не воспринял всерьез. Пришлось опять шипеть и ссориться, отстаивая правоту, а затем и уходить в предгорья Красной степи. Раз игра никому не кажется полезной, значит, идея недоработана, надо заняться ее шлифовкой.
        Пятнадцать лет назад Вирья прилетела на Хьёртт и попыталась показать вожаку новый вариант правил. Возможно, ее бы и в этот раз никто не воспринял всерьез, такую колючую и несговорчивую, готовую настаивать, ругаться и дерзить там, где следует убеждать и мягко советовать, выслушивать сомнения и соглашаться хотя бы с некоторыми… Но в дело вмешалась жена вожака. Вирья до сих пор подозревала влияние Риана, как всегда с искренним удивлением отрицающего свое участие в принятии сколько-нибудь существенных решений. Как бы то ни было, Тайя Трой лично встретила Вирью, заранее шипящую по поводу еще не полученного отказа, отвезла домой и выслушала, проявив всю ту вкрадчивую мягкость, которая характерна для большинства женщин ее народа. Ну зачем, в сущности, кипеть и ругаться, если ты умна, образованна, красива, обладаешь способностью производить благоприятное впечатление и осознавать движения души собеседника? Придет он со своим мнением, а уйдет - с тем, которое выгодно тебе. Счастливый и уверенный в своей победе уйдет… исполнять твой план.
        - В вашей семье все странно, - посетовала Тайя, подавая на стол сладкое. - Твой старший брат, Ринк, вынужден растить близнецов и как мама, и как вожак, и как опекун. Ты по недосмотру великого гролла родилась девочкой, а впрочем, возможно, это его милость? Если тебе - да еще когти…
        - А-ш-ш… Будь я мужчиной, меня бы выслушали, - зашипела Вирья.
        - Дорогая, ты накопила эти предрассудки на Релате, - рассмеялась Тайя. - Будь ты гроллом, из тебя, уж прости, давно бы выбили дурь. Будь ты нормальной женщиной, ты бы давным-давно добилась своего. Хотя тут я неправа. Зачем нормальной, в моем представлении, женщине затевать эти игры? Разве смысл женского существования состоит в демонстрации грубой силы? Стаей управляет вожак, но кто воспитывает его, кто формирует это лучшее, самое взрослое из сознаний? В первую очередь - его мама… Но ты меня опять не слушаешь. Придется мне выслушать тебя.
        Тайя поправила браслеты, тонкие, нанизанные на руку в несметном количестве и приятно позвякивающие от каждого ее плавного и точного движения. Еще раз задумчиво взглянула на угрюмо сосредоточенную Горр. Вздохнула. Красивая девочка с правильным лицом, гибкой легкой фигурой, огромными глазами приятного даже для людей, теплого, почти карего, оттенка. Талантливый врач, Тимрэ ее хвалит. Надежная подруга, в Академии, когда она училась, все студенты - хоть люди, хоть айри, хоть волвеки - с серьезными проблемами мчались искать ее. Вирье можно выплакаться, пожаловаться, с ней приятно просто поговорить. Безнадежно справедливая, удручающе прямая и не представляющая себе, что такое компромисс… И вот итог. Совсем одна, живет в пустыне, упрямо делает нечто малопонятное. Ходит в стандартных штанах и рубахе зеленого цвета, голову побрила наголо, от женщины в ней осталось так мало… Ни семьи, ни дома, ни детей. Того и гляди, род Горр погибнет, ведь с братьями все обстоит не легче. А тут еще Риан велел не спорить и помочь в затее, безумной и бесполезной, по мнению жены вожака.
        Когда Лайл Энзи создавал свою книгу, он не уделил женщинам стаи мыслей, не решился сам вплести это в общее сознание. Он попросил самых дорогих и лучших - супругу первого Йялла Сидду и еще Нику, снавь и наставницу лекарей - составить отдельную главу. «То, что получилось в итоге, на язык Релата не переведено», - улыбнулась Тайя. Как перевести столь странное и сложное? Как превратить в слова? Женщины стаи - личности, без всяких там восторженных попыток следовать общему настрою. Они предпочитают оставаться в тени и действовать мягко, исподволь.
        Люди по ошибке, применяя свои стереотипы, твердят: в стае роль женщин ничтожна. Существует жесточайшее неравноправие: вожаком женщина не может быть никогда! Нелепые заблуждения подслеповатых людей. Вожак управляет разумом стаи и ее волей. А кто тогда наблюдает тени сознаний, тайные движения душ, кто мягко корректирует их? Люди не знают и не задумываются над этим. У них нет аналога подобной работе. Они нелепо полагают, что «личность» - понятие бесполое и универсальное, потому и стремятся к унификации ролей и прав. К жесткому и необратимому устранению естественных и логичных различий, так необходимых для полноценности общности и воспитания младших.
        Сейчас жена вожака занималась своим самым главным делом. Мягко и без нажима правила то, что и глазу-то незаметно. Чуть-чуть подшлифовывала избыточно острые грани чудовищного характера Вирьи, опасного для нее самой.
        - Ты уверена, что хочешь именно такой жизни? - уточнила Тайя.
        - Ухш-ш, почему мне никто…
        - Не шипи. Сядь свободно и успокойся. Представь хоть на минуту, что тебе никто не возражает и не отказывает. Улыбнись. И мы с тобой начнем разбираться в деле с самого начала. Только не с этого глупого «я хочу». Детские слова, ты сама слышишь, как они портят впечатление? Придет Даур, он устал, на Хьёртте и без тебя полно «хочу» и еще больше «надо». В городе Семи Радуг критически низкий запас кислорода, была утечка. А в долине Сияния последним метеоритным дождем уничтожены овощные плантации. В Златолунной Радуге болеют непонятно чем дети человеков, а шахта по добыче ценного для Релата сырья встала из-за проблем с оборудованием, и все это произошло за последние два дня.
        - Что же мне делать?
        - Сказать Дауру, что ты направляешься в купол Златолунной Радуги. Ты ведь эпидемиолог по первой специализации, так? Займешься детьми. И обдумаешь тем временем, что могут дать стае твои мечтания с играми. Это самый женский путь, дорогая. Сила принадлежит мужчинам, но гибкость - нам… Не надо просить, следует предлагать. Не надо ломать стены, достаточно открыть дверь. Когда ты развернешь все так, что игры сделаются нужными вожаку, получишь необходимое. Но польза должна быть настоящей. А пока убери со стола сладкое и поставь разогреть вот это блюдо. Мне надо переодеться.
        Вирья вскочила и занялась уборкой с той неистребимой целеустремленностью, с какой исполняла любое, самое пустяковое, дело. Даур Трой появился в комнате, когда Вирья во второй раз протирала стол. Выглядел вожак утомленным, от присутствия гостьи, склонной шипеть и шуметь, помрачнел еще сильнее.
        - Опять игры? - без надежды на разнообразие ответов уточнил он.
        - Как можно?! - возмутилась Тайя, возникая на пороге. - Мы немедленно летим в город, где болеют дети. Ты без нас поужинаешь, ладно? Все готово, разогрето. Соседка обещала встретить нашего малыша и приютить на неделю, у них весело, своих детей трое. Можешь хоть когти отращивать, хоть на Релат улетать, хоть рычать на шахтеров, не выбирая выражений.
        - Значит, по одной невнятной и сложной проблеме я могу не искать решения, предоставив его вам, - улыбнулся Даур. Проводил до двери, попрощался с женой. Коснулся подушечками пальцев бритого черепа Вирьи: - Девочка, объясни мне, зачем ты уничтожила волосы? Помнится, для вашей семьи характерны густые, волнистые, рыжие с золотом… Такая красота!
        В вопросе не было и тени ехидства, в открытом сознании вожака читалось настоящее удивление. Даже опасение: а вдруг ей плохо, вдруг он не уследил и здесь тоже копится беда - не легче, чем с шахтами или теплицами? Вирья виновато пожала плечами. И подумала, что в этой семье она наверняка не выросла бы столь колючей.
        - Так удобнее. Я много времени провожу в спецкостюмах, часто бываю на орбите, я ведь дежурный врач на верфях «Иннара».
        - Значит, не для кого терпеть неудобства, - с огорчением вздохнул вожак. - Возвращайся, не улетай на Релат сразу. Мне даже неловко, я ни разу не выслушал толком рассказ про эти твои игры. Попробуем разобраться вместе.
        Через полгода игра чегро, сильно урезанный и смягченный вариант идеи Вирьи, стала обязательным элементом подготовки работающих на орбите. Чегро, как гласила справка в Среде, представляла собой смешение нескольких стилей и техник движения, применяемых в различном сочетании на сложном объемном искусственном рельефе при разной силе тяготения - от невесомости до двукратной в счете Релата. Тренировки позволяли сформировать наилучшую координацию движений и адаптировать к перегрузкам вестибулярный аппарат. Исключить дезорганизацию персонала орбитальной верфи в случае сбоев в работе. И даже улучшить групповое взаимопонимание. Играли - то есть, по сути, дрались в парах и один против группы - без оружия и не в полном контакте. Однако и такое зрелище смотрелось феерически в построенном на орбите зале, имеющем вид прозрачной сферы, вынесенной в открытый космос. В следующие пять лет играть стало модно и даже престижно, возникли официальные правила, утвердился состав команд. Появились «звезды» и их поклонники. Сформировался спортивный вариант игр. Обычно команда включала двоих гроллов, одного айри и троих
людей. Среда утверждала, что новое слово «чегро» образовано от пары «человек-гролл», поскольку они всегда работают в команде. Неупомянутым айри такой вариант расшифровки, само собой, не нравился.
        В полном боевом варианте вожак разрешил отрабатывать технику лишь с небольшой группой молодых волвеков и без широкой огласки. Сказал: «Надеюсь, это никому никогда не понадобится на практике». Понадобилось… Вирья горько усмехнулась. Нет в душе гордости за свою правоту, только тревога. Каждый боец в группе - родной, замечательный и близкий. И сейчас каждый будет вынужден рисковать собой. А вдруг голос его сознания угаснет навсегда, оплатив молчанием гибели победу? Как принять и осилить такое? Она сама затеяла игры, выбрала волвеков и подтвердила год назад, что группа сработалась безупречно. Она отвечает за жизнь каждого. И за успех дела - тоже.
        Трудно сформировать то, что принято называть полным контактом - многогранной структурой со сложным эхом намерений и замыслов, с единой волей и общим опытом. Для этого надо родниться долго и крепко, стать семьей. Создать даже не общее «мы» - но почти что «я», новый разум, единый для множества включенных в него личностей. Каждая грань - неотделима, каждый боец - часть твоей души… Значит, и каждая боль - твоя, и смерть… О смерти лучше не думать. Смерть может разрушить не только контакт, но и сами личности, в него вовлеченные. Именно опасаясь подобного, Тайя в течение последних пяти лет часто посещала тренировки и много работала с группой. Нельзя доводить общую боль до предельной остроты. Нельзя становиться близнецами, как Рик-Рив…
        Вирья встряхнулась, прогоняя воспоминания, страхи и мысли. Глупые мысли, упрямо лезущие в голову, в последнее время все назойливее. Тайя, с ее «женскими способами» добиваться своего, недавно прислала в подарок два дивных платья. Явно намекнула этим без слов: отрасти хоть пару сантиметров своих рыжих волнистых волос. Но стоит ли? Вирья зло зашипела, закрыла кофр. Она прекрасно знает, что с кудряшками смотрится слишком уж девочкой, да еще при ее маленьком росте и худобе… Глаза на пол-лица. Ресницы эти… Она выглядит миленькой и такой, неловко признать, сладенькой. Нет, волосы - это чересчур. Она мастер боя, ее сам Риан называл хорошей ученицей и хвалил за технику. А еще издевался, дразнил змеюкой и вечным ребенком.
        - Ежик в один сантиметр осчастливит всех, я тебя уверяю, - шепнул в ухо Тимрэ. - Ну как тебя такую показывать братьям, а? Ринку хватает проблем с близняшками, не добивай его сиянием своей глянцевой головы.
        - К вечеру не отрастут.
        - В группе снавь второго посвящения, да еще и Фэр нас встречает, итого - двое! Что за сомнения? - поддел айри. - Наконец-то космодром. Поделишься результатами переклички?
        Вирья прикрыла веки. В ее группе, которая все же понадобилась для настоящего дела, полезного не просто стае - целому миру, десять бойцов помимо самой Вирьи. Она стала представлять их одного за другим и тянуться к сознанию. Тимрэ - вот он, у самого плеча, можно ткнуть локтем, мстя за идею с прической. Еще семеро опознаются поблизости, на поле космодрома, они отдыхают и вполне довольны собой. Двое пока в полете, к назначенному сроку успевают.
        Само собой, помимо основного состава группы есть и Фэр, но за него можно быть спокойной. Фэр всегда делает работу точно и безупречно. Он уже над Красной степью, снижается. Мягко, штатно, без лихачества и глупого шика. Запросил право на посадку и, можно не сомневаться, имеет вполне будничные обоснования по перелету, убедительные для любого, самого дотошного и подозрительного наблюдателя айри. Не просто так ведь построен их комплекс на скале, в сотне километров от космодрома. Не для конференций и отдыха, это понятно всякому. В первую очередь - для слежения за кораблями. Потому что в городе волвеков и его окрестностях нельзя заиметь осведомителя, подобного иным, контролирующим рейсы в остальных портах Релата. Здесь даже отследить мобили и их пассажиров на трассе проблема, дежурные все до единого волвеки и человеки…
        - Фэр сядет через семь минут, - вслух поделилась достигнутым пониманием Вирья. - Прочие успевают в указанную точку сбора. Я подтвердила Фэру десятиминутную готовность старта.
        Тимрэ пошевелил пальцами, с торопливым любопытством вороша сведения в Инфосреде. Вот оно: официальная причина посадки «Инки» уже известна и внесена в реестр космопорта. «Прямая экстренная доставка для Ясеня Орри, корабль направлен по личному распоряжению Даура Троя». И приписка дежурного диспетчера про юбилей обожаемого всеми пожилого волвека. Ого, с мрачным дополнением. Мол, кто проболтается о подарке, того он лично загрызет. Тимрэ фыркнул: после приписки уже накопился изрядный набор однообразных ответов волвеков типа «участвую» или «приложу к делу лапу».
        Секреты в стае - это отдельная тема для исследования, они свято оберегаются общими усилиями. Как такое возможно? Людям не понять. У людей что знают двое - уже не тайна. У волвеков то, что известно стае в целом, может быть оберегаемо от любого, самого назойливого и изобретательного любопытства… Способов много. И примеров тоже. Риан недавно добавил новый, передав доработанную теорию внепространственных перемещений в собственность и на общее хранение стаи. Сведения впитались в коллективное сознание. Где они теперь? Айри стоном стонут, но понять, а следовательно, и украсть, не могут… Выдвигают теории и все активнее интересуются феноменом единой памяти расы. Общее число волвеков в мире на сегодня - семнадцать тысяч семьсот восемь. Где сведения? У каждого своя доля сведений, один элемент мозаики? Или все у вожака, а стая - ключ? Есть теория, признающая даже реальность великого гролла, который хранит и поддерживает общее сознание… Имеется смутное подозрение, что человеки тоже в деле. Их, по некоторым оценкам, уже пятнадцать с половиной тысяч. Как украсть столь нужные сведения, если неизвестно хранилище?
А украсть надо - без знаний о принципе движения и навигации вне планетарных систем «Иннар» полезен и понятен не больше, чем боевой стэк в руке неавторизованного пользователя.
        Тимрэ улыбнулся: ответ, точный и обоснованный, достаточно подробно известен Риану. Только получить разъяснения у него еще сложнее, чем у стаи или мифического великого гролла… Впрочем, самому Тимрэ и не нужен ответ. Он часть стаи уже полтора века. Он знаком с закрытыми работами волвеков, в том числе - с понятием губки, впитывающей знания и отдающей их по мере надобности. Объяснить подобное айри, замкнутым в собственной обособленности и уникальности, - нельзя. Они не понимают сотрудничества. И не объединяют, а, наоборот, делят знания, права на них, доходы от их использования.
        Айри до сих пор не понимают и экономики Хьёртта, называя ее дикостью, нарушением принципов естественного стимулирования и, хуже того, нелепым сочетанием двух бед: жестокой диктатуры и безмерной анархии. Потому что у Хьёртта имеется глобальный единый центр накопления ресурсов всех видов. А личные счета обретают смысл и фактическое наполнение лишь по прибытии волвеков на Релат. Отражают они непостижимое вне стаи понятие потенциала той или иной семьи. Это еще как-то можно переварить, морщась и недоумевая. Если не учитывать права любого взрослого волвека в определенных обстоятельствах, вне стаи никому не понятных, распоряжаться практически неограниченными суммами и ресурсами во благо и по решению общего сознания…
        Отвлекая от мыслей, лениво текущих мимо сознания и помогающих скоротать ожидание, сверху донесся тягучий вздох. Ощущался он не столько слухом, сколько суммой возможностей по восприятию всех членов группы Вирьи. Восемь гроллов уже видели объект, вели его в объемном общем сознании. Все ближе, через слой тончайших перистых облаков - в тепло густеющей синевы атмосферы Релата. Тимрэ тоже стал смотреть. Посадку этого корабля, в создание которого он внес некоторый вклад, прежде не доводилось наблюдать ни разу.
        «Инки» рушился с небес стремительно и отвесно, в странном беззвучии планетарных двигателей нового поколения. Легкий ветерок колыхнул траву, тень накрыла ее, побежала, вырастая и смещаясь к точке касания с грунтом. Огромная радужная капля жидкого металла - так это виделось - упала на поле, подернулась рябью и обрела идеальную сферичность. Корабль-разведчик, о котором большой Релат пока знал достоверно только то, что в его имени четыре буквы и что на языке айри они, расставленные в указанном порядке, означают сленговый вариант понятия «любопытство». Инфосреда сообщала следующие домыслы: что «Инки» проходит первичные испытания и целиком принадлежит стае со всеми своими технологиями. Что садится только в Красной степи, всегда вне предварительного расписания и неизменно по бредовым, с точки зрения людей, поводам. Как быстро он преодолевает расстояние от Хьёртта до Релата? Существует ли для него понятие «расстояние», когда включаются главные двигатели, и каковы они? Можно ли засечь этот корабль с орбиты, если его пилот не желает быть замеченным, и кто его пилот? Люди не знают ни одного точного ответа… и
айри - тоже.
        - Обожаю смотреть, как он сажает «Инки», - вздохнула Вирья. - Тим, это самый красивый корабль в мире. И пилот лучший. Одного не понимаю: зачем Фэр возится с нами? Первый пилот «Иннара», вообще единственный, кто стоит того корабля, этого и любого другого. Фэра беречь надо, а не втравливать в боевые безобразия.
        - Как много слов! - поразился Тимрэ. - И ни капли яда…
        - Гроллы проверяют наличие внешнего внимания, - прищурилась Вирья, игнорируя комментарий. - По их сигналу - бегом к кораблю. Ты, как воспитанный страдалец, потащишь оба кофра, свой и девушки?
        - Увы, - усмехнулся Тимрэ, подтягивая второй кофр поближе.
        - Ждем. Нельзя, и сейчас нежелательно, - бубнила едва слышно Вирья. Резко зашипев, вытолкнула одним словом приказ, уже прыгая в траву: - Бегом!
        Вес оттянул обе руки, бежать пришлось быстро и не отвлекаясь на изучение окрестностей. Внимания только и хватило на то, чтобы разминуться, чуть отклонившись влево, с волвеком из службы космопорта, спешащим к доставившему Вирью и Тимрэ мобилю. Следовало немедленно поднять машину в воздух и увести на основную крытую парковку. Девять секунд - и иллюзия жидкого металла поглотила всех десятерых членов группы Вирьи. Тимрэ на бегу еще раз гордо отметил: он в этой команде единственный неволвек. Если разобраться - высокая честь и большое доверие стаи.
        Гроллы стряхнули со спин вьюки. Выстроились ровным полукругом и восторженно, единым взором, глянули на «Инки». Настоящий, скрытый внутри защитной сферической оболочки. Треугольник с плавно скругленными кромками. Помнится, Риан четыре года назад изучил прототип и со свойственной ему безмятежностью - поди пойми, шутит учитель или серьезен - посоветовал написать буквами, где корма, а где нос. Для «Инки» эти понятия не имеют смысла. «Но зачем же все так усложнять? Люди не любят невнятности», - продолжил идею Риан, и в уголках век отчетливее обозначилась улыбка…
        В пределы защитной - а точнее, на данный момент маскировочной - сферы бодро вкатился открытый одноместный транспорт. Дежурный диспетчер подвел его к борту «Инки». Задумчиво постучал по упругому материалу, не возвращающему звук.
        - Избушка-избушка, - вкрадчиво попросил волвек, по-детски восторженно рассматривая незнакомый ему доселе корабль, - повернись ко мне люком, ладно? Я обязан забрать груз для Ясеня Орри и молча, в глубокой тайне, хранить его двое суток, до самого дня рождения.
        «Инки» - пухлый треугольник с одинаковыми гранями по двадцать пять метров каждая - поворачиваться, само собой, не стал. Но люк в его монолитной даже для изощренного зрения гроллов обшивке обозначился, раскрылся и позволил выдвинуться гибкому узкому языку пешего пандуса. Фэр сбежал в траву, счастливо принюхался к запахам Релата, таким живым и замечательным. Ничуть не изменившийся с прежней встречи, отметил Тимрэ: худой до сухости, невысокий, с характерным темным «космическим» загаром. Движения странные, перетекающие одно в другое без рывков, неторопливо, экономно и ювелирно точно. Фэр обвел пассажиров взглядом очень светлых глаз, серых с намеком на желтизну. Приветствовал без слов, сознанием. И церемонно, двумя руками, извлек и передал дежурному за уголки… поздравительную открытку.
        - Трехминутная готовность, группа. Все на борт. Теперь о юбилее. Вожаку было некогда, да и я на Хьёртте-то не появлялся уже полгода, если не считать трехминутных посадок. Зато я сам, без подсказок и помощи Даура, нарисовал большую клубничину и двух кунгов, нагло ворующих ее, написал с завитушечками «поздравляю», - похвалился Фэр. - Держи, дежурный, и бережно храни. Сейчас из грузового отсека будут спущены два ящика. К юбилею не имеют никакого отношения, но я забрал попутно. Это от Джанто для биологов. Строгий карантин, как обычно. Указания по поводу получателей и режима хранения он передаст, свяжитесь и уточните.
        Пока Фэр говорил, ящики утвердились в траве под днищем, а группа Вирьи взбежала по трапу.
        Дежурный торжественно убрал открытку в нагрудный карман, улыбнулся, без слов желая удачи, и стал смотреть, как втягивается пандус и сходится люк. «Инки» вроде бы чуть вздохнул, шевельнулся - и мячиком, без усилия, упруго метнулся вверх. Ветерок повторно шевельнул траву, тень убежала, бледнея и стремительно съеживаясь. Дежурный задумчиво глянул на непримятую траву. Усмехнулся.
        - Космодром в нынешнем виде доживает последние годы, - сказал он. - И хорошо, мы тут парк разобьем… Чтобы сразу с орбиты - и в цветник, и чтоб не пылью дышать… Запахи живого мира - большая радость после пустоты и пресности условий орбитальной верфи.
        Когда транспорт с ящиками подполз к зданию складов, «Инки» уже покидал верхние слои атмосферы.
        Вся группа Вирьи разместилась в центральном круглом зале управления. Тимрэ активировал модель верфей и приготовился рассказывать о цели, ради которой и собрали так спешно группу. Тимрэ говорил, с изумлением понимая лишь теперь, задним числом, сколько событий спрессовалось в ничтожные три дня. И как относительно оно - время… Вроде бы совсем недавно пришел вызов от Йялла. Инспектор сообщил странную новость про девочку, которая кажется ему родной и к тому же воспринимается сознанием как айк. Получасом позже Академия гудела и содрогалась. Тиэрто рычал не хуже волвека, рьяно исследовал архивы генных материалов и запросы на доступ к сведениям и оборудованию. Директор Ялитэ ледяным светским тоном истинного ан-моэ беседовал с ненавистным ему Йенхо, внезапно выставившим требование по поводу изменения режима использования своих личных патентов и разработок и пожелавшим изъять их из общего архива с обязательным уничтожением всех копий из Инфосреды и с шаров-носителей. Йенхо собирался прислать группу айри для контроля исполнения решения, уже вроде бы отдал соответствующий приказ… Но днем так никто и не прибыл
его исполнять. А к ночи в архиве сидела и скалилась Лорри, имеющая прямое указание директоров Академии - обоих! - никого не впускать и «тупить по полной», как она сама расшифровала деликатное поручение. К утру айри из свиты Йенхо усвоили много новых слов и выражений. То, что их приказы и угрозы всем по барабану, - самое мягкое и понятное из услышанного.
        Тиэрто к утру нашел две ячейки с несоответствием кода материала данным в системе учета. Вызвал помощников, поставил старшим волвека и велел рыть до упора. Потому что уже имелись содержательные результаты по генной карте Сати, требующие анализа. И было известно о кольцах-отмычках достаточно, чтобы Риан предположил то, что прочим сперва показалось немыслимым и невозможным, - попытку разрушения цивилизации через ликвидацию накопленных знаний.
        Второй день безумия в Академии Тимрэ помнил плохо. Он оперировал Йялла, а затем и Горров. Следил за состоянием последних, которое до самых сумерек не вызывало оптимизма. Ночью в Академию стали прибывать инспекторы и эксперты разных рангов и ведомств. Тимрэ пришлось вводить их в курс происходящего, сберегая время и силы Ялитэ и Тиэрто. Потом по просьбе учителя общался с Хьёрттом. После полудня, когда Тайя и Сати сидели и ждали пробуждения Рика, чтобы по мере возможности индивидуализировать его, Тимрэ снова работал с инспекторами, помогая составить список потенциально подозрительных лиц, - так продолжилась работа, начатая Йяллом и его группой в ведомствах.
        Тогда и выяснилось, что на орбитальных верфях подозрительных намного больше, чем хотелось бы. К вечеру пришла информация о сбое в работе систем связи на «Иннаре» - и никто не удивился, худшего ожидали и опасались. По сути, это означало, что корабль не отвечает на запросы. К общему изумлению, Риан принял новость вроде бы даже с оптимизмом.
        - «Иннар» на орбите и оттуда не исчезнет. Ан-моэ Йенхо никуда не спешит сбегать, он третий день не покидает свой замок в горах, - пояснил причину спокойствия пожилой айри. - Это уже не попытка украсть корабль, всего лишь желание иметь веские доводы в разговоре с Советом. Основание для торга, которое оставлять в руках ан-моэ никак нельзя.
        Риан перекатил по ладони одно из изъятых у айри колец с искусственными бриллиантами. Отдал Тимрэ и уточнил, успел ли ученик освоить основы работы с отмычкой, на тот момент смутно и достаточно условно описанные Пауком. Два представителя Большого Совета раздраженно переспросили: почему никто не рассматривает вариант бегства на «Иннаре» тех, кто сейчас находится на его борту, самого обычного панического бегства.
        - Потому что вожак Даур, едва узнав историю Сати, на всякий случай велел стайным демонтировать несколько небольших по размеру, но довольно важных по назначению систем, - улыбнулся Риан. - «Иннар» уже два дня слеп и лишен возможности задействовать двигатели. Его следовало бы временно увести к Хьёртту, но кто же мог предположить столь стремительное и сокрушительное развитие событий? При иных же темпах вызревания конфликта резкое решение Даура Троя люди, с их подозрительностью, могли счесть кражей. Ан-моэ помог бы рассудить именно так. Тим, рекомендую тебе три часа отдохнуть. За это время я изучу вопрос и проконсультируюсь со специалистами. Потом мы обсудим мои идеи и подключим вашу группу. Раньше завтрашнего утра все равно не получится начать работу: «Инки» сейчас вне орбиты Релата.
        Риан неопределенно шевельнул рукой, намекая на значительность расстояния. Представители Совета заспорили о чем-то сугубо протокольном и нудном, Ялитэ тяжело вздохнул и включился в разговор. А Тимрэ пошел отдыхать. Чтобы ночью выслушать соображения - так Риан обычно называл свои идеи, избегая категоричных понятий «совет», «рекомендация» и тем более «решение». Теперь настало время для Тимрэ пересказать своими словами соображения и сформировать на их основе окончательный план действий.
        «Иннар» уже месяц оставался пристыкованным к верфям, шел плановый цикл установки очередного комплекса оборудования. Монтажники - в большинстве своем волвеки - работали бригадами постоянного состава, тонко настроенными на единство сознания. Дело сложное, требует точности и полного взаимопонимания. То есть того, что волвеки именуют сотрудничеством, действие не бригады даже, а единого организма, постоянно ощущающего и координирующего себя целиком, во многом подобного боевой группе Вирьи. Не зря в последние годы монтажников тренируют в рамках игр.
        В окончательном виде «Иннар» - это семь модулей, стыкуемых по принципу пчелиных сот. Каждый модуль может являться отдельным кораблем, он автономен. До завершения работ на верфях еще десять лет. Пока же в сотовом соединении насчитывается четыре из семи модулей, действующая силовая установка имеется лишь у центрального - «Эйма», названного в честь первого вожака стаи волвеков - Лайла, его род во время неволи имел обозначение «эйм». В последний месяц монтажники разместили силовые установки в модуле «Янда», имя которого созвучно названию столицы одной из северных провинций Релата и означает «золотой город». Модуль «Торш» проходит этап первичной сборки палуб и отсеков, одна из его внешних граней до сих пор вскрыта в целях облегчения монтажа.
        - Таким образом, - закончил теоретическую часть Тимрэ, - имеют атмосферу хотя бы в части отсеков и пригодны для обитания три модуля: «Эйм», «Вит» и «Янда». После исполнения приказа вожака Даура собственные источники энергии корабля заблокированы, на борту невесомость. Системы жизнеобеспечения расходуют резервные запасы, освещение переведено в режим экономии. Рубка выведена из эксплуатации полностью, но это не наша работа. Ее заблокировали либо айри, либо сам корабль… Предварительное расследование указывает, что айри прибыли с верфей, где они работали до сих пор, на трех яхтах, которые сейчас находятся в ангарах модуля «Эйм». Общая численность блокировавших корабль нам неизвестна, однако их вряд ли больше тридцати - сорока. На борту находятся не менее суток. Среди них бортинженер «Вита», старший механик «Янды», второй навигатор «Эйма» и конструктор систем Инфосреды всего проекта. То есть корабль они знают. С точки зрения людей, учитывая объем модулей и число ярусов, обнаружить айри - уже задача, далеко превосходящая сложностью старомодный поиск иголки в стоге сена. К тому же, в отличие от
упомянутой иголки, айри перемещаются, намерены активно противодействовать нам и не готовы возвращать корабль. Более того: их непросто найти, но можно исключить угрозу намеренного вывода из строя и даже разрушения «Иннара» или его отдельных бортовых систем.
        - Если хотя бы один «Эйм», имеющий силовую установку, стронуть со стабильной орбиты и обрушить вниз, - мрачно добавил Фэр, - можно забыть о существовании провинции, оказавшейся в зоне его падения. И это оптимистичный сценарий, не учитывающий зон со сложной тектоникой и целенаправленного прицеливания в стыки материковых плит. «Иннар» никто прежде не рассматривал как средство для шантажа объединенного Релата. Но в указанном качестве он ужасен. На Хьёртте уже посчитали, пока я был в полете. Подвижку по орбите можно совершить, задействовав энергию резерва. Теперь вы точно знаете, насколько все ненадежно, пока безумцы на борту.
        - Хотя айри, особенно из свиты Йенхо, гораздо хуже волвеков опознают внешнее внимание и само присутствие живых рядом, - снова заговорил Тимрэ, - они сейчас настороже и, весьма вероятно, окажутся в состоянии засечь приближение людей и волвеков, не получивших специальной подготовки. То есть на первом этапе нельзя ждать помощи от монтажников или иных представителей стаи, постоянно работающих на верфях. Другое дело - мы. Нас немного, Риан с каждым отдельно и со всеми вместе занимался техникой маскировки сознания. У нас есть «Инки», ненаблюдаемый даже визуально. Есть кольцо-отмычка, позволяющее, как я надеюсь, вскрыть блокировки системы. Входить будем через модуль «Торш». Коридоры к шлюзам позавчера были подготовлены монтажниками по указанию Даура Троя. На случай негативного развития событий спешно герметизировали три отсека, примыкающие к граням, смежным с «Яндой» и «Эймом». Само собой, входы под наблюдением, но это ожидаемо. После проникновения в модуль «Эйм» следует сразу же обнулить резерв энергии, чтобы сход «Иннара» с орбиты перестал угрожать Релату. После волвеки с верфей блокируют область
вокруг корабля. Полное понимание внутренней планировки есть у Фэра, синхронизируемся с ним и учим, прямо сейчас. Детали предполагаемых маршрутов и тактики я добавлю.
        - До корабля без спешки ползти полчаса, заходить будем из тени. - Фэр закончил настройку курса и режима движения, прикрыл глаза и пробормотал, уже делясь памятью и опытом. - Успею восстановить привычку к вашей группе.
        Внешняя шарообразная оболочка «Инки» - защитная и маскировочная одновременно - перестроилась в режим максимальной ненаблюдаемости. Двигатели последний раз вздохнули, притормозив и точнее сориентировав кораблик, и отключились. «Инки» заскользил по инерционной траектории, выводящей его точно к теневой грани нужного модуля. Отдельные сознания членов группы неспешно строили связи, сплетались в единое целое, сливались и обретали общий холодный и тихий покой готовности к работе. «Мы» группы замкнулось в себе, контролируя составляющие и оставаясь незаметным извне. Пять гроллов удалилась в соседнее помещение менять облик и снаряжаться. Остальные замерли изваяниями, ощупывая пока далекую, темную с яркой кромкой солнечного блика по контуру, громаду корабля в едва различимой паутине объятий верфи.
        Когда серая решетчатая конструкция приблизилась, «мы» уже уловило, классифицировало и точно позиционировало в плане переходов и отсеков корабля до двух десятков сознаний айри. Ближних, в холодных темных коридорах недостроенного «Торша», оказалось трое. Захватившие «Иннар» понимали, что этот его модуль могут использовать для проникновения в остальные, и расставили наблюдателей. Волвеки в костюмах вернулись, открыли кофры и стали помогать снаряжаться гроллам, которые по плану шли в «Иннар» без смены облика. Вирья закончила вооружаться и теперь, шипя от возмущения, проверяла костюм Фэра. Пилот выглядел, по ее мнению, слишком легким и сухим для настоящего волвека, готового принять бой. По поводу веса и роста самой Гашти высказываться не следовало, это усвоили уже все в команде. Шутки девушка понимала плохо. Особенно теперь, когда бой сделался неизбежным…
        Тимрэ распределял и проверял личное оружие сам, с некоторым недоумением соображая: он один из всех присутствующих участвовал в настоящих боях прежде. Так давно, что успел забыть само ощущение угрозы для жизни и нынешнего своего спокойствия, когда окружающее видится иначе, чуть со стороны… В последний раз он воевал сто пятьдесят лет назад, на Хьёртте, когда волвеки получили долгожданную свободу. Тогда до боя он вел транспорт и впервые ощущал так плотно и точно свою новую общность стайного, роднился сознанием с первым и лучшим вожаком Лайлом, с тем Йяллом, который так непостижимо воплотился характером и внешностью в своем правнуке. С Элларом, чей спокойный, уверенный и чуть ироничный прищур проявляется порой внезапно, пугающе и неуместно на детском лице Сати…
        Тогда, на Хьёртте, Тимрэ боялся потерять каждого из друзей. Он еще не понимал, что стая ничего не забывает и никого не утрачивает окончательно. А теперь - видит и гордится причастностью к единому. Поддержкой тех, ушедших, и правом хранить их дружбу. Умением распознать знакомые черты прежних в облике и характере нынешних…
        Фэр шевельнул пальцами, распоряжаясь последними мгновениями движения корабля. «Инки» беззвучно канул в черную пропасть недостроенного модуля. Ближайший наблюдатель айри остался в ничтожных сорока метрах от борта - смотреть и слушать то, что он полагал ненарушенной вторжением пустотой. Сфера оболочки дрогнула, на миг блеснула внутренним сиянием, гася проявления короткого торможения. Упруго качнулась вперед, растеклась по стене, маскируя зону посадки, размеченную монтажниками под возможности зрения волвека. Щупальца выползли из гнезд и надежно закрепились на гладкой переборке, фиксируя «Инки». Фэр погладил подлокотник кресла. Это его корабль. Без людских глупостей с отмычками и нелепой Инфосредой общего доступа. «Инки» множеством нитей связан с сознанием своего капитана, примет, предупрежденный против посторонних, только его или родного брата, который уже близко. Торопится доставить вожака на Релат.
        - У гроллов пять минут, волвеков хватит на три, Тима - на полторы, он выходит с последней группой, - напомнила Вирья и позволила защитной маске сплестись на лице, завершая построение костюма и исключая на ближайшее время возможность общаться словами.
        Защитные костюмы практически не годятся для пребывания в открытом космосе. Но, как и отметила Вирья, их возможностей в сочетании с выносливостью волвеков к перепадам давления и температуры достаточно для короткого перехода из одного шлюза в другой. Три гролла нырнули в шлюз и практически сразу появились снаружи, в поле обзора. Самый крупный точным прыжком преодолел расстояние до переборки, распластался по ней, исключая шум касания. Двое упали рядом, опираясь лапами о спину первого и лишь затем - о переборку. Все они замерли и вслушались, ловя вибрацию поверхности, эхо чужих сознаний, предчувствие угрозы, внешнее внимание. Пусто. Как и надеялись. Малый сервисный шлюз врезан вне исходного проекта, с надежной маскировкой, хоть и спешно. Для них старались монтажники, свои же, стайные, - наемным шпионам айри, если не выявленные еще имеются на верфях, не от кого было узнать.
        Гроллы, без звука клокоча горлом - когти не всегда удобнее пальцев, - присоединили систему подачи энергии от «Инки» на автономный шлюз и запустили ее. Один из гроллов вернулся в «Инки». Двое миновали шлюз и полминуты спустя уже ползли по потолку к ближайшему наблюдателю айри, расположившемуся, что вполне естественно, в единственном на этот отсек герметизированном, заполненном воздухом, тускло освещенном коридоре. У люка, ведущего в туннель-связку модулей «Торш» и «Эйм». Костюмы, исполняя команду гроллов, отключили подачу воздуха, частично освободили морды и ослабили плетение защиты на подушечках лап, давая волю когтям. Пока неиспользуемым - гроллы вполне доверяли присоскам костюмов, надежным и беззвучным в работе. И рассматривали издали айри, оценивали его, бережно касаясь сознания.
        Внешне - среднего возраста, по меркам людей, худощавый, то и дело моющий рукой руку или трущий ладони, словно они мерзнут. Замер в кресле, последовательно изучая показания дюжины автономных приборов: датчиков движения и массы, термических сканеров, объемных экранов, дающих вид внешних ангаров и переходов… Айри прекрасно знал, что обмануть приборы не под силу глупому зверю, и отдавал себе отчет, насколько гроллы хитры. Оттого и боялся двигаться, производя звук и рискуя пропустить внешний шум. Он ведь, если верить ощущениям, один на весь коридор, на целый модуль, на бескрайний мир вне его стен. Тишина шелестела эхом сомнений, в тенях блеклого аварийного освещения все отчетливее проступали страхи. Холодом ползло запоздалое сожаление, сбивало дыхание, мешало сосредоточиться. Зачем он отозвался на приказ, как очутился здесь? Внизу, на Релате - Академия, его студенты и коллеги. Мирная жизнь, по-своему интересная и исключительно безопасная. Уважение, даже почитание… Избранность высшего теперь казалась нелепой и страшной ошибкой. Обещанная ан-моэ уникальность обернулась жутким, сокрушительным одиночеством
тихого до оторопи коридора. Увы, решение принято и последствия его непоправимы. Айри удобнее перехватил стэк.
        - Кражи «Иннара» никому не простят, - шепнул он, внутренне ужасаясь проявлению этого знака безумия, бессилию молчать и готовности разговаривать с самим собой, лишь бы разрушить хоть на миг вселенную пустоты. - Моэ Дотрим общался с Релатом, да. Люди нам мстят, зверствуют не хуже волвеков. Хватают даже тех, кто отказался помогать ан-моэ. Прямых последователей казнят без суда. Литтарим погиб, и Риттонх тоже, и многие другие… Отступать некуда, компромиссов искать не с кем. Мы должны вырвать у них право на жизнь.
        Айри ссутулился, несколько раз кивнул, убеждая себя в сказанном, судорожно вздохнул. Снова изучил приборы, дурно отстроенные и ненадежно работающие на слабом питании. Пришел запрос от моэ, и он отозвался, подтверждая словами и сознанием готовность нести дозор и отчитываясь об отсутствии внешних угроз. Снова потер ладони: даже слабо тренированное для мысленной речи утомленное сознание ощущает презрение моэ. Ученики в Академии его не презирали… Там он, горько вспомнить, был куда более уверен в себе, уважаем и свободен.
        Айри устало прикрыл глаза, растер лоб, виски, веки и надбровья. Чудилось невесть что. Ночью он уже поднимал ложную тревогу, повторять не хочется. От длительной неподвижности сводило и тянуло мышцы. Теперь и плечо заболело… Айри открыл глаза, на миг вздрогнул: ему привиделся нацеленный в упор немигающий желтый гроллий взор. Сознание поплыло, но айри тотчас взял себя в руки. Уселся поудобнее, морщась от дискомфорта невесомости, вынуждающей крепиться к креслу ремнями. Ничего, он справится. Айри повторил эту формулу самоуспокоения вслух, дважды. Твердо и уверенно осмотрел коридор. Ощутил наконец-то свою избранность, словно пришло второе дыхание. И нет одиночества, и цель высока, и усталость не одолеет его ни сегодня, ни завтра. Бодрость полнила тело и мозг. Он в дозоре, приборы надежны, врага нет. Не сумеет враг подкрасться, он - айри и все контролирует!
        Гролл оттолкнулся от потолка и завис в еще более удобном положении, продолжая в упор глядеть в широко распахнувшиеся зрачки айри. Ему было по-своему жаль пожилого запутавшегося одиночку. Пусть хоть в грезах, после вдыхания одного препарата и впрыскивания второго, ощутит себя гордым и уверенным. Несет дозор под присмотром, а потом и самостоятельно. Еще три минуты на внушение - и он будет сторожить беспробудно не менее десяти часов…
        Второй гролл, пока его спутник обрабатывал сознание наблюдателя, вернулся к шлюзу и подтвердил безопасность входа. Дождался сбора группы в коридоре. Влился сознанием в «мы», точнее определяя положение айри, изучая их, стараясь оценить уровень опасности каждого, род занятий и место в иерархии. Результат вынудил задуматься и скорректировать планы. Не было ожидаемого единого настроя потенциальных врагов, не было готовности следовать указаниям лидера, имеющего статус моэ. Самая значительная по численности группа сосредоточилась в недрах «Эйма», там «мы» стайных ощущало острый конфликт, раздражение, перешедшее в стадию прямой агрессии. Ответное отчаяние, безнадежность, боль… Читались носители этих неожиданных эмоций, их совсем мало.
        Был еще один узел внимания, опасный. Там воспринимались наиболее соответствующие ожиданиям сознания айри, объединенные общим делом: сосредоточенные и холодные, уверенные, монолитные в устремлениях. Фэр передернул плечами, опознав зону их пребывания: резервная рубка и узел прямого доступа к мозгу корабля. Все прочие айри выглядели для внимательного «мы» как одиночки-наблюдатели, рассредоточенные по отсекам, малоопасные. Они - цели для более поздней, вторичной работы.
        - Два маршрута, я иду в рубку, - то ли сказал, то ли подумал, помогая себе словами, Фэр. В его голосе и сознании звучала тревога.
        Волвек обернулся к старшему из гроллов, закончившему внушать наблюдателю фальшивый покой и присоединившемуся к группе. Именно Фэр и этот гролл обладали полнотой дара говорящих с миром - снавей. Светлые глаза пилота поймали взгляд тускло-рыжих гролльих глаз, его рука накрыла ладонь Тимрэ. Фэр попытался позвать «Иннар», пользуясь возможностями кольца-отмычки айри и своим даром. Огорченно вздохнул, едва заметно качнул головой.
        - Рубка молчит? - уточнила Вирья.
        - Пока да, даже на внутренних, моих личных каналах общения. Ее заблокировали, определенно, - прокомментировал Тимрэ. - Еще бы! «Эйм» даже без капитана способен осознать уровень угрозы Релату в случае своего схода с дальних орбит. Он не допустит этого, пока бодрствует. По крайней мере, так я полагаю, я ведь участвовал в его проектировании. Следовательно…
        - Строй два маршрута, Тим, - согласилась Вирья и сердито зашипела, признавая усложнение задачи. - Фэр, с тобой пойдет Шеба, одного не отпущу, это не обсуждается.
        Тимрэ запросил и принял содействие обоих инженеров группы, снова подключился с помощью отмычки-кольца к системе шлюзования «Иннара», стараясь оттуда проникнуть в более общие уровни контроля жизнеобеспечения, до максимально высокого допуска. Исключить наблюдаемость коридоров по маршрутам, открыть нужные шлюзы, разблокировать переборки, сформировать обзор для группы. И еще раз дотянуться до мозга корабля.
        «Иннар» не просто набор модулей с единственными в своем роде двигателями и уникальной обшивкой, с технологиями и материалами, по большей части новыми и используемыми впервые. Он в некоторой степени - живой. Не зря его год за годом настраивают волвеки и входящие в состав стаи айри во главе с Витто. Не зря переводят от линейной машинной логики в новую - именуемую «свободной» и чем-то напоминающую обобщенную память стаи. Алгоритмизированный путь поиска позволяет найти оптимальное, с точки зрения ресурсов, решение. Память и опыт оценивают его иначе, всесторонне, как любит гордо заявлять мама Вирьи Горр. Правда, в полную силу вести себя и оценивать ситуацию «Иннар» способен, только пребывая в контакте с пилотом и капитаном.
        - Утраты его сознания я боюсь даже сильнее, чем разрушения двигателей или обшивки, - с болью в голосе шепнул Фэр. - Когда мы начали свободное построение связей вне машинной логики, в «Эйм» грузили потоки мышления наш первый вожак Лайл и иные, кого уже нет в живых. Потерять их труд, отпечаток личности и поддержку - немыслимо.
        - Мне они ни разу не отзывались невербально, - пожаловался Тимрэ, поворачивая кольцо и переходя ко второму этапу работ - от сбора информации к внесению изменений в настройки корабля.
        И сокрушенно признал без слов: очевидно, что кольца созданы на базе тех же технологий, которые легли в основу нелинейной логики. Под тонкой оболочкой поверхности, имитирующей металл, - слой свободных связей, изменчивых, ежесекундно рвущихся и возникающих в новых комбинациях.
        - Ты пока не старший учитель снавей, - утешил Фэр, и Тимрэ, не оборачиваясь, ощутил его ободряющую улыбку. - Тебе сложно уловить их внимание. Это похоже на тень великого гролла, мелькающую впереди, за перегибом рельефа. Глазу не видна, а чутью… как ты сам решишь. Я однажды поверил себе и ему. С тех пор и слышу «Иннар» по-настоящему, обретя полноту дара. Я его, он - меня.
        - Закончил, - отметил Тимрэ, оборачиваясь к Вирье.
        Прикрыл глаза и еще раз изучил зримое объемное знание о модуле «Эйм», обретенное группой. Двенадцать основных палуб, вспомогательные блоки. Отсек двигателей в нижней, именуемой «дном», части. Центральный тоннель, пронизывающий весь модуль по его оси продольного вращения. Там обычно поддерживается подобие невесомости, можно свободно перемещаться от верхних палуб до донного уровня энергоконтроля. В аварийном режиме тоннель перекрывают герметизационные диафрагмы. Было опасение, что айри задействуют их. Тогда двигаться пришлось бы очень долго, преодолевая все новые посты контроля, пользуясь сервисными тоннелями… Но «Эйм» не в аварийном режиме, диафрагмы не могут быть закрыты, уже хорошо. Путь свободен. Даже два пути.
        - Приступаем, - распорядилась Вирья.
        Она отвернулась и заскользила по коридору, легко касаясь стен, отталкиваясь и корректируя движение. «Как обычно», - грустно улыбнулся Тимрэ, пропуская вторую тройку, а затем встраиваясь в третью. Ни одного лишнего слова и ни единой мысли о возможности неудачи. Сосредоточенна, холодна и спокойна. Словно это тренировка. Даже удачи не пожелала: помнит суеверия и традиции, накопленные стаей полтора века назад, когда волвеки участвовали в боях. Опыт первого поколения жив, не зря она упрямо добивалась права учиться у Йялла-старшего и донимала расспросами своего прадеда Ринка Горра. Шипела, злясь на подначки стариков. Она ничего не желает повторять! Бой - удел неподготовленных и крайний метод решения проблемы. Гораздо умнее и логичнее избежать его, стать невидимкой и обыграть врага. Потому и назвала свое изобретение игрой… Неагрессивная сосредоточенность гролла против жадного азарта человека - это и есть чегро.
        Сознание группы внимательно прочло очередного наблюдателя айри. Два волвека скользнули к самому потолку. Гролл, наоборот, удобно уперся лапами в пол, прилип на все присоски и зашагал вперед неспешно, мягко. Костюм делал его практически невидимым для приборов, сбивал даже настройки масс-детекторов. Но разве это главное? Идею и технику «шага тени» обдумал совместно с Вирьей сам первый Йялл, лучший из разведчиков стаи.
        - Гролл, - говорил он, - при должной тренировке выключает в себе доступную анализу, рациональную часть сознания. Он - тень. Призрак зверя, живущего в каждом из нас. Страхи, комплексы, запреты, сомнения и подавленные желания - разве они имеют явный телесный облик? Разве враг, обладающий тенью и не совладавший с ней, готов взглянуть своему второму «я» в глаза? Обычно - нет. Только волвек обладает мужеством и правом, данными ему природой: знать в лицо собственную тень и сосуществовать с ней. С порога взрослости, с первого опыта трансформации, две стороны сознания соединяются, обретают друг друга - и освобождаются, если находят для этого силы и мужество. Тогда и совершается впервые приятие второго облика. Процесс духовный и энергетический, а вовсе не физиологический, как полагают люди… С взрослением приходит время учиться сотрудничать с тенью, принимая ее, но не позволяя ей выбирать путь. Самая длинная тень - у вожака, он ведь в ответе за всю стаю…
        Гролл мягко шагал по коридору. Рыжие глаза искали встречи с взглядом наблюдателя. Настойчиво, уверенно. Говорящий с миром сейчас желал наладить контакт с внутренним «я» айри. И не встречал ответной готовности. Наблюдатель рассеянно озирался, хмурился, тер руки, суетливо поправлял защитный костюм. Он мог увидеть гролла. Должен был его рассмотреть - и не смел, подсознательно отрицая подспудный ужас. На внутреннее смятение дежурного откликнулся сам моэ, учуявший панику подчиненного, готовую разразиться истерикой. Голос моэ зашуршал в наушнике, требуя сосредоточиться и успокоиться, не искать угроз там, где их нет: внешний периметр чист. Айри судорожно кивнул, отозвался. Даже рискнул вглядеться в пустой коридор сквозь узкие щели зрачков рыжих глаз, оказавшихся совсем рядом… И обрел покой, точно так же, как предыдущий наблюдатель.
        Волвеки нырнули от потолка вниз, несколькими оттренированными движениями перенастроили приборы. Гролл задерживаться не стал, двинулся дальше, презрительно фыркнув в ответ на беззвучный запрос Вирьи. Он не устал. С чего бы? Глядеть в зрачки айри и видеть там полную неспособность принять самого себя и мир вокруг… да, тяжело и неприятно. Сколько веков этому айри? И за все отведенное ему время не решился повзрослеть, принять свое «я» в его полноте. И стыдно, и грустно, и требует длительного сложного лечения. Он, говорящий с миром, мог бы попытаться оказать помощь, но, увы, не теперь. Приходится спешить. Далеко впереди копится беда. Чья-то жизнь истекает по капле, и запас ничтожно мал.
        Обе замыкающие тройки задвигались быстрее, проверяя боковые коридоры, задействуя либо блокируя шлюзы и люки. Гролл теперь скользил длинными прыжками, не жалея обшивку, глубоко и удобно впиваясь когтями для толчка. Следующий наблюдатель увидел его, хрипло взвизгнул и зашелся в истерике. Воздействие прошло избыточно резко… Группа слышала, как ругается откуда-то издалека, шипит гневом голос моэ в наушнике наблюдателя, скорчившегося на полу и накрывшего голову руками. Как моэ требует сохранять спокойствие и даже соглашается предоставить отдых вне графика. Пост внутренний, по сути, он никому не нужен. Вирья ввела айри дозу снотворного и оставила безвольное тело в кресле, покрепче пристегнув ремнями. Надо думать и о том, что скоро восстановится тяготение, способное причинить новые проблемы не готовым к переменам.
        Коридор уперся в главную вертикальную шахту, соединяющую уровни. Губчатая упругая обшивка гасила вибрации и шумы, и тем не менее группа отчетливо различала сознанием и слухом противостояние далеко внизу. Еще недавно, судя по эмоциональному фону, вооруженное и жесткое, теперь же молчаливое, настороженное, выжидательное. Готовящее новую вспышку. Гролл первым мощно оттолкнулся и, сгруппировавшись для наиболее стремительного движения, каплей рванулся к дну шахты. Исчезла необходимость таиться, надо вмешиваться и рисковать, осознал он, единое «мы» согласилось и поддержало выбор. Подушечками вытянутых лап гролл коснулся пола отсека вспомогательных силовых установок, тело сжалось пружиной, гася инерцию. Гролл замер, давая время на спуск группе. А сам уже впитывал, вбирал информацию чутьем, зрением, слухом, самой кожей, обостренным нюхом.
        Стены в нескольких местах оплавлены и повреждены, остро режет сознание недавняя боль раненых. Неприятная колюче-едкая сухость на языке указывает на использование по крайней мере двух наиболее мощных и опасных вариантов дистанционного воздействия стэков четвертого поколения. На полу - путаница безнадежно испорченных контрольно-диагностических кабелей, явно временных, предназначенных для подключения к системам корабля в обход основных схем… Вот и переносные энергонакопители, пустые, смятые и безнадежно испорченные. Между прочим, практически невозможно случайно повредить их, созданные заведомо для работы в условиях аварии, с многократным запасом надежности. Значит, выжгли сознательно?
        Гролл повел плечами и плотнее прильнул к полу, всем телом пластаясь по поверхности. Мгновением позже он не сомневался: огромная масса корабля действительно хранит эхо колебаний вполне определенного типа - взрывных. И если поискать… Гролл низко и требовательно выдохнул. Группа уже собралась за его спиной, Тимрэ и оба инженера-волвека обшарили взглядами и пальцами стены, молча подтвердили предположение. Имеется след стационарного, кустарно установленного защитного барьера. Рвали этот барьер недавно и очень грубо. Если рядом с ним были живые - они неизбежно тяжело пострадали. Именно их боль слышна и теперь: раненым не оказали даже первую помощь. Двое? Обладатель полноценного дара приятия чужих сознаний тяжело вздохнул и уточнил: трое. Все плохи, в беспамятстве. Четвертый каким-то чудом еще цепляется за тускнеющее сознание.
        Гролл поплыл вперед, скаля пасть и принюхиваясь. Смерть для его сознания мучительна. Недавняя и не одиночная - гролл дернул мордой, указывая на тела, отодвинутые к стене небрежно, словно мусор. Трое, все айри, большего и не сказать: сильно обгорели, лежат лицами вниз… Вирья едва слышно зашипела, и волвек, шедший во второй тройке замыкающим, остался возле тел. Хотя бы понять: кто такие и почему погибли здесь? И убедиться, что шанса на реанимацию нет, даже самого призрачного…
        Коридор все тянулся, самый крупный завал, перегораживающий его практически целиком, приближался. Теперь отчетливо видно: создан осознанно и наспех из громоздких накопителей, грузовых платформ, лишенных энергии слагов-ремонтников, разнообразного оборудования, превратившегося позже в выгоревший хлам. Местами материал и сами стены оплавились: здесь был бой. Недавно закончился, теперь победители шумят за преградой. «Мы» опознает их - айри, большинство активно работают, остальные агрессивно надзирают.
        Группа плотнее сплотилась и вчуилась. «Мы» теперь не сомневалось: сам моэ хрипло кричит, шипит ругательства. Только он способен так высокомерно и жестко выплевывать приказы. Гролл оттолкнулся от пола и всплыл, подгребая лапами и всматриваясь сквозь щели в груде поврежденного оборудования: вот он, моэ, всего-то в двадцати метрах. По виду - обычный пожилой айри, невысокий и худощавый. С подобающей статусу гордой осанкой сидит в кресле, удерживаясь в нем усилием обеих рук. Полукругом, спиной к группе, стерегут покой и ждут приказов ближние служители моэ, самые надежные. Склонив головы, слушают его речь и с беспокойством смотрят в темную глубину большого зала, отгороженную неравномерно-мутной, клочковатой пеленой защитного экрана. Перед ближними суетливо возятся у компактных приборов несколько инженеров, чьи сознания полнятся сомнениями и страхами. Нет в них радости служения и нет веры в свою правоту и уникальность - совсем как у прежде встреченных группой наблюдателей.
        Никто в обоих мирах - Релата и Хьёртта - не может быть лучшим бойцом, чем волвек в любом из обликов. Он силен, способен к регенерации, обладает уникальной реакцией и читает противника… Однако именно волвеки не находят в агрессии и тени привлекательности. Вирья тяжело вздохнула. Еще бы! Как можно стремиться к тому, что неизбежно причинит боль? Ведь чтение - это всегда со-чувствие. Нет ничего страшнее восприятия чужой насильственной и мучительной смерти. Даже смерти врага… Вот и получается странно и непонятно для людей. Самые сильные и пригодные к бою неагрессивны. Зато слабые вполне готовы воспользоваться своей глухотой к чужой боли, делающей гибель врага победой, праздником, удовольствием…
        Вирья жестом предложила каждому найти удобную опору и занять исходную позицию для боя. Волвеки беззвучно прянули вперед, преодолевая ненадежный завал, угрожающий отозваться шумом на любое прикосновение. Замерли, полнее маскируя общее «мы» группы от возможного преждевременного обнаружения со стороны айри, точно так же, как их костюмы маскировали тела.
        Тимрэ нащупал взглядом в обшивке стены перед очередной герметизирующей диафрагмой тоннеля неповрежденный узел низшего, базисного контроля состояния отсеков. Снова достал кольцо-отмычку, подключился и попробовал активировать аварийный режим энергопоглощения, намеренно заблокированный айри. При проектировании модуля «Эйм», основного вместилища мозга «Иннара», безопасности уделялось особое внимание. Вот и предусмотрели систему впитывания всплесков энергии - для устранения последствий аварий, предотвращения повреждений корпуса и систем. Блокировка режима, установленная совсем недавно, - стиль и датировку Тимрэ оценил сразу - запросто отключаться не желала. Пришлось тратить время, досадуя на неполноту знаний об отмычке. А пока - наблюдать и таиться.
        «Мы» группы отчетливо читало движения душ айри. Наблюдало с брезгливым сожалением сомнения склонившихся над приборами рядовых исполнителей, прекрасно знающих о наличии раненых и их состоянии. Не готовых помочь, отказавшихся решать самостоятельно: рядом с моэ и его ближними исполнять приказы привычно. Возражать вооруженным надзирателям, уже зная о трупах в коридоре, - неразумно…
        Волвеки насчитали в коридоре двадцать шесть айри, включая самого моэ. «Мы» группы оценило его настрой как смесь сомнений, недоумения, презрения, страха, бешенства… Смесь, отягощенную пульсирующей в висках спешкой. Моэ с ужасом осознавал, что воля его хозяина до сих пор не осуществляется надлежащим образом. Пожилой айри страдал от своего вынужденного ослушания и жаждал исполнить приказ ан-моэ любой ценой. Он даже не проводил новых перекличек наблюдателей внешнего периметра, сосредоточив всю свою волю, все внимание на преодолении досадной преграды. Его безмолвные приказы стегали исполнителей, как плеть.
        - Вызывающая некомпетентность, - прошипел моэ. - Уже двадцать семь минут мы топчемся здесь и по-прежнему не можем войти в зал, хотя вы втрое старше мальчишки. Вы обязаны знать корабль! Я в бешенстве, бортинженер Норгри. До этого мы истратили час и сорок шесть минут для преодоления коридора.
        - Вы сами набирали айри для орбитальной операции, - огрызнулся Норгри, отвлекаясь от приборов. - Позволю заметить со всем уважением, моэ, - мальчишку на яхту вызвали именно вы. И его, и тех троих - тоже. И прочих…
        - Ваше поведение…
        - Ваше поведение приводит меня к сомнениям в правильности пребывания здесь, - отчеканил бортинженер, выпрямляясь во весь свой немалый для айри рост. - Если бы ан-моэ Йенхо не был моим учителем, а сам я - его должником в старом смысле слова, если бы не клятва и память… я бы назвал наши действия безумием и присоединился к мальчишкам. Не вынуждайте меня забыть о долге и не забывайтесь сами: лично вам я ровно ничем не обязан.
        - Я учту. Ан-моэ будет уведомлен о сомнениях и нарушении его воли.
        - Лучше вспомните, что обещали мне, - устало предложил Норгри. - Связь настроена, защита окончательно погаснет через минуту, барьер разряжается. Там раненые, все они айри, наши соплеменники. Их следует…
        - Добить, - хищно усмехнулся моэ, уловивший главную новость: бортинженер свою работу исполнил. Можно дать знак ближнему справа от кресла.
        Гибкий стебель стэка в руке охранника моэ стремительно поплыл вверх, целясь в затылок Норгри, отвернувшегося к приборам. Время растянулось, звуки спружинили и угасли, впуская группу волвеков в ту фазу игры, которую Вирья полагала нежелательной, крайней. Стэк полз вверх все медленнее и медленнее.
        Гролл вытянулся в прыжке, выбросил когти на полную их длину.
        Второй, наделенный даром, истратил ничтожную долю мгновения, чтобы впустить в сознание врагов тень безмерного, как пропасть, отчаяния. Снави не причиняют вреда и тем более не наносят душевных травм. Сейчас гролл нарушал величайшую заповедь говорящих с миром, обрушивая всю тьму звериного и подспудного на одних, чтобы дать шанс спасения другим. И изнемогал под тяжестью чужого отчаяния, тормозящей реакцию и делающей его уязвимым.
        Охрана моэ опознала «мы» группы и вступила в бой, по мере сил защищая остатки гаснущего сознания, подменяя его лишенной сомнений, отработанной бессчетное число раз реакцией тренированных тел и инстинктами выживания. Айри задвигались быстрее, пытаясь уклониться от удара и развернуться, реагируя на угрозу. Когти гролла ударили в плечо охранника, отклоняя нацеленную в затылок Норгри руку. Заряд стэка бесполезно выплеснулся серебристой кляксой на полотно защитного экрана и угас, впитавшись. Гибкое звериное тело изогнулось, толкая врага вперед и вбок, заслоняясь им от атаки его же соседей и используя остатки инерции движения. Второй гролл срезал когтями часть консоли управления и тоже нашел себе подходящее тело охранника, годное для торможения и прикрытия.
        Тимрэ задействовал сначала акустический сигнал стэка, а затем и парализующий, не надеясь на их высокую эффективность: защитные костюмы есть не только у членов его группы, а корабль наконец-то восстановил режим аварийного гашения энерговсплесков. Теперь обшивка стен жадно глотает все и едва заметно шевелится, перетекает, залечивает себя, используя впитанное. То есть превращает современный бой в самую обычную рукопашную с применением холодного оружия… Группа Вирьи приняла происходящее как норму. Сейчас задача понятна: обездвижить охрану моэ.
        Время, отведенное бортинженером Норгри на гашение защитного экрана, сократилось вдвое после активации аварийных систем «Иннара», жадно пьющих энергию. Но эти секунды оказались очень длинными - они вместили, спрессовали в себя весь бой. Когда пелена щита угасла, а звуки темного зала за ним стали, наоборот, отчетливо слышны, Вирья крутнулась юлой, бегло осматриваясь. Возмущенно зашипела: два волвека из ее группы ранены, костюм гролла висит на боку мертвыми рваными нитями, неспособными уже восстановить целостность защиты.
        Рыже-карие глаза девушки прищурились, находя Тимрэ. Без слов Вирья распорядилась: разберись, рассортируй пленных и помоги раненым. Сама поплыла вперед и вниз, оттолкнувшись от потолка и не позволяя себе верить в то, что слышит лишь восьмерых членов группы. Она сама - девятая, вот Тим… Где еще двое? Неужели пришлось за этот короткий бой расплатиться так дорого? Кто? Эхо сознаний металось в гранях единого «я» группы, боль дробилась и множилась, мешая опознать утрату. Да и время еще не пришло опознавать и скорбеть. Надо работать…
        - Не входите в зал. - Голос прозвучал тихо и блекло, в нем осталось удручающе мало жизни. - Я же предупреждал. Задействую…
        - Тоже мне, герой, - намеренно громко фыркнула Вирья, из последних сил отстраняясь от удушающего отчаяния свершившейся гибели. Работа еще не окончена. Она в этой группе вожак и должна быть сосредоточенна, точна в решениях. Надо наладить контакт с раненым в зале и успокоить его. - Лэн? Это же ты, недоучка, возмечтавший войти в состав команды Академии по чегро. Я лично вычеркнула твое имя из списка атакующей тройки.
        - У меня все в порядке со слухом? - задумчиво вопросил самого себя айри в зале, и его голос чуть окреп. - Вирья, это точно ты? Такое шипение им не подделать… Тем более не входи. Я надежно все установил, любое неосторожное движение опасно. У меня было время. Сейчас попробую деактивировать. Только теперь у меня нет сил, да и свет тускнеет.
        Голос и вовсе погас. Тимрэ осмотрелся, решительно дернул вверх Норгри, скорчившегося у стены и по-прежнему переживающего ужас отчаяния, который гролл транслировал всем без исключения, полагаясь на подготовку группы как на достаточную защиту для ее участников. Бортинженер «Иннара» не имел опыта отражения удара черной безнадежности. К тому же сам себя винил за нерешительность давно и жестоко… Кожа бледнее полотна, тело тряпично-послушное. Сознание сжалось в комок, стонет от запоздалого ужаса неправоты. Цепляется за реальность из последних сил. Опознало Тимрэ, родственного и понятного, готового делиться своей уверенностью. И приказывать - с полным правом.
        - Теперь вы - наш новый моэ, - тихо успокоил себя Норгри, с усилием преодолевая волну спазматической боли, восстановления контроля над телом. - Хорошо. Вы все приведете в порядок. Я помогу, только не ждите от меня слишком многого.
        - Отключай ловушки Лэна. Ты его знаешь, справишься, - велел Тимрэ, уговаривая себя принять на время ненавистный титул высшего из древней иерархии.
        - Конечно, знаю Лэна, - более живо и осознанно усмехнулся бортинженер. Склонился над приборами, тяжело вздохнул, признавая безнадежную порчу главной консоли. - Было трудно затягивать работу, именно зная и понимая… Позволю себе спросить: у моэ имеется рийтис?
        Тимрэ на миг задумался, затем снял с пальца кольцо. Рийтис - «универсальный ключ доступа» на старом языке. Нетрудно догадаться. Айри оживился, извлек из кармана короткий цилиндрик - явно вторую часть приспособления, нанизал на нее кольцо и шагнул к стене, нащупывая область доступа к системам корабля.
        - Если бы у меня прежде имелся рийтис, - с тоской отметил он, быстро перебирая невидимые глазу элементы Инфосреды, - я бы… Впрочем, моэ, вы меня читаете и знаете, что я стремлюсь найти повод для самооправдания. Вряд ли я снова попаду на корабль в прежнем статусе. И в желанном мною - тем более. Увы…
        - Так хотел стать капитаном, что ни о чем больше не задумался? - предположил Тимрэ, вливая уверенность своей души в мятущееся, напоенное болью и склонное ошибаться сознание Норгри. - Не спеши и не думай о прежних ошибках. Сейчас важнее не натворить новых и справиться с работой.
        - Я в порядке, моэ. Не тратьте на меня время и силы. Подчиняться я умею, - невесело усмехнулся бортинженер. - И сейчас подчиняюсь охотно.
        Тимрэ кивнул. Отвернулся, протянул руку навстречу едва приметно дрогнувшей ладони Вирьи. Вдвоем они отыскали сознание Фэра. Живое, уже приятно. Непривычно возбужденное. Фэр и его напарник тоже встретили наблюдателей. Вирья зашипела снова, судорожно шепнула: «Шеба» - и прикусила губу. Ее любимый ученик, тот, кому она без колебаний доверила самое сложное и важное дело - беречь спину пилота, - все сделал правильно. Вот только там оказалось больше айри, чем ожидалось… И не только айри, судя по отрывочным впечатлениям о чуждости, передаваемым Фэром.
        Норгри быстро исполнил запрошенное у него без слов, и объемное изображение вспомогательной рубки возникло, развернулось, обрело яркость и цвет. Фэр без сил сидел в кресле, виновато и устало сутулясь.
        - Ты была права и в этом, - тихо сказал пилот. - Они приволокли сюда своих человекоподобных слагов. Ловушек понаставили… Все вне связи с системами корабля, мы не могли ничего заранее опознать. До сих пор не верю, что мы прошли…
        - Его можно… - понадеялась Вирья, хотя ответ читала и сознанием, и взглядом - в выражении лица и позе Фэра.
        - Нет, - тихо отозвался пилот. - Ушел в память стаи. Моя вина, они уже отключили часть системы, я влился в контроль «Эйма» без остатка, исправляя повреждения и отменяя команды. Он остался один, когда в рубку полезли повторно…
        - Ты сам насколько в форме?
        - Сменю облик через десять минут максимум, - поморщился Фэр. - Дольше мне сознание не удержать. Я заблокировал опасные отсеки и уже вызвал помощь с верфей. Сейчас открою вам относительно надежный путь в медблок. Обо мне не беспокойтесь, рубка полностью блокирована от внешнего доступа.
        - Корабль цел?
        Фэр улыбнулся бледными губами, и, вопреки всему худшему, группа уловила радость и гордость в его сгорающем от боли сознании. Фэр прикрыл глаза и обмяк, покинув пределы опознаваемости, угаснув для общего «мы».
        - «Иннар» уцелел: и память, и сознание, и настройки, - не усомнилась Вирья. Отблеск гордости пилота за «Эйм» потускнел, девушка добавила, думая о раненых и запрещая себе более мрачные мысли: - Плохо. Подачу энергии восстановим не сразу, поскольку Фэр явно входит в фазу неосознанной защитной трансформации. Лэну и прочим… выжившим нужна помощь.
        Сказать это слово - «выжившим» - было больно и страшно. Это подтверждало признание неизменности и окончательности потери. Вирья прикрыла веки и снова ощупала вниманием группу. Резко обернулась, пытаясь найти взглядом того, кто не отозвался. Зашипела.
        - Значит, еще и Рогр. Мы потеряли двоих. Меня не следовало прикрывать, - зло и звонко сказала Вирья. И повторила громче, для всех живых: - Вы не имеете права умирать, чтобы я выжила. Я запрещаю. Я не могу этого принять. Это слишком страшно, разве вы не понимаете?
        «Мы» группы виновато и ободряюще согласилось. Упрямо не отпустило Вирью, готовую выстроить стену и отгородиться в отчаянии. Согрело, окутало со-чувствием. Девушка судорожно кивнула. Огляделась еще раз, заставила себя вернуться к насущным делам. То есть думать о доставке раненых в медблок. Хорошо бы энергоснабжение восстановилось в полном объеме… Но стоит ли мечтать о несбыточном? Тем более теперь, когда рубка заблокирована, а Фэр без сознания…
        Опровергая сомнения, потолок коридора стал наливаться светом. Яркость прибывала медленно и неровно, повреждения плели по основному фону сложный узор теней, которые постепенно бледнели и растворялись.
        - Рийтис больше не действует, корабль очнулся, понятия не имею как. Обошел наши блокировки… - без особого удивления сообщил бортинженер. - Спасибо Фэру, он и будучи без сознания нас не бросил на произвол обстоятельств… Мне корабль пока что дозволяет работать в своей Среде. Не ожидал, что буду так рад пробуждению «Эйма».
        Потолок засветился в полную силу, на корабле наступил день, нормальный и вполне рабочий. Подтверждая возвращение штатного режима, у входа в зал возник визуальный двойник волвека. Его черты под взглядом Вирьи, сердито смаргивающей слезы, расплылись и снова обрели четкость, сделавшись до оторопи похожими на внешность покойного Шебы.
        - Фэр временно не с нами, но вне опасности, - сообщил призрак. - В качестве дежурного координатора сознания «Эйма» сообщаю: гравитацию корабль восстановит после доставки пострадавших в медблок. Сейчас будет готов маршрут. Контроль безопасности отсеков задействуется.
        - Ты кто? - тупо уточнила Вирья.
        - Дежурный координатор, - повторил призрак. - Часть сознания «Эйма». Фэр, полагаю, хочет видеть меня таким, он на грани потери сознания, сильно и спонтанно влияет на систему. Это указание было исполнимо и не вызвало осложнений, облик считан из памяти. Тем более сознание ушедшего оставило эхо во мне. Я могу исполнить и ваше желание, придав второму дежурному тот облик, который вызывает страдание в вас. Это достойно и посильно, хотя второе эхо мне доступно в меньшей степени.
        - Это точно лучше, чем любой иной вариант уважения к сделанному Шебой и Рогром, - тихо согласилась Вирья. Обернулась к айри, ошарашенно наблюдающим происходящее. - Займитесь делом. Ловушки на входе в зал все еще активны. - Вирья окончательно взяла себя в руки, еще раз изучила призрачного Шебу и отдала распоряжение тройке группы: - Нолт и твоя пара - проверить путь до медблока, активировать и готовить операционные. Хогги с вами, на контроле.
        Тройка волвеков и непострадавший гролл-разведчик молча приняли приказ и удалились.
        - Моэ, - выдохнул Норгри. - Ловушки почти деактивированы, еще один тест. Прошу принять к сведению мое скромное… Короче, основные силовые контуры «Иннара» невозможно задействовать. Демонтированы жизненно важные элементы системы. Этот призрак сознания «Эйма» - лишь сбой в системе, временный и эфемерный. Простите за прямоту.
        - По праву моэ я отошлю тебя на перевоспитание к Дауру, - прикинул перспективу Тимрэ. - Чтобы научился оценивать обстоятельства своим умом и не добавлять высоты препятствиям, следуя чужим спорным мнениям. Я уже однажды говорил тебе, что «Эйм» - не система в смысле набора модулей с линейными связями. Это организм.
        - Не понимаю разницы, - виновато качнул головой Норгри, упрямо оттеснил Вирью и первым пересек зону шлюза зала. - Можно входить.
        Тимрэ в два движения добрался до лежащего у дальней стены айри. Того самого Лэна, упрямого недоросля неполных двухсот лет. «Хорошо быть толковым учеником Тиэрто», - мысленно порадовался Тимрэ, принимаясь за работу и ощущая, как уходит, оттесненное заботами на задний план, отчаяние утраты. Он врач и знает, что по крайней мере двоим раненым помочь в силах. А при содействии гролла с полноценным даром и волвеков с их щедростью в передаче здоровья и сил - так и для остальных надежда не утрачена. Пока же надо сделать неотложное. Остановить кровь, справиться с болевым шоком и стабилизировать состояние на любом, самом удручающем уровне. Лишь бы еще чуть-чуть потерпели. Все четверо. И особенно Лэн. Мальчишка, если учитывать продолжительность жизни айри. Упрямый мальчишка… И всегда таким был. Азартно, даже фанатично, приобретал и отстаивал убеждения и заблуждения, путая по неопытности первое со вторым. Лез совершенно не туда, куда следует, и каждый раз умудрялся набить болезненные шишки. Помнится, сто пятьдесят лет назад он был восторженным последователем прежнего ан-моэ, затеявшего разделение рас. Яростно,
в стиле Вирьи, тренировался, не слушал никаких доводов. Мечтал лично уничтожить Риана, которого всякий заговор айри традиционно причислял к предателям расы. И фанатик Лэн готов был погибнуть, исполняя великое дело…
        Редкое сочетание искренности, ослепления идеями, живого ума и безразличия к собственной безопасности. Риан рассказывал: когда все последователи уже отвернулись от ан-моэ, осознавая его поражение и скорую гибель, этот исполнил последнюю команду подлеца. Не рассчитывая уцелеть, метнул нож в драконию, посетившую Общий Совет народа айри. Покусился на жизнь высшего существа, по сути, священного. А потом его пытались топтать и уродовать недавние союзники, демонстрируя лояльность новым лидерам. Риан отбил, увез к себе, долго лечил. И ругал еще дольше. Потому что учитель не уважает фанатизм в любых его проявлениях и требует думать и чувствовать. Строго спрашивать о правоте решений свое сердце и свой разум. Всегда и обязательно.
        Лэн ненадолго вынырнул из бессознательного состояния, открыл глаза, слепо сощурился, не в силах принять яркость света. Коснулся сознания Тимрэ, опознал его, слабо улыбнулся.
        - Чему тут радоваться? - задал риторический вопрос Тимрэ, не прекращая осмотра раненых. - Молчи, я твои глупости знаю наизусть. Вирья точно сформулировала: ты герой. Опять захотел спасти свои идеалы без помощи старших. Спасибо хоть сообщение учителю отослал. Уже прогресс. Глядишь, Риан тебя отлучит от обучения ненадолго… лет на двадцать, а то и меньше.
        - Я спасал Релат. - Лэн нашел силы беззвучно шевельнуть губами. В присутствии волвеков этого достаточно: совместно расшифровали до должной внятности.
        Гролл, наделенный даром говорящего с миром, восторженно зарычал и лег поудобнее, подставляя изуродованный бок для первой помощи, оказываемой одним из членов группы. Гроллу понравилась убежденность нелепого малыша айри. Он даже, кажется, пообещал вмешаться и лично отстаивать мальчишку перед Рианом.
        - Великий дракон, мы же зря сюда прибыли и зря теряли братьев! - мрачно усмехнулся Тимрэ. - Ты готовился облагодетельствовать мир, уничтожив отсек с силовыми установками и накопителями. В общем-то иного от тебя и твоих оболтусов не ждали… По самым приблизительным оценкам специалистов Академии, итогом усилий по спасению мира является направленный взрыв, способный сформировать импульс, достаточный по мощности для разрушения конструкции верфей. Корабль сошел бы с нынешней стабильной орбиты и приобрел чудовищный и фактически неустранимый без силовой установки вращательный момент.
        Волвеки, достигшие медблока, сообщили остальным о полной безопасности маршрута. Раненых бережно подхватили и увлекли в коридор. Транспортировать в условиях невесомости удобно. Норгри подставил плечо под лапу пострадавшего гролла. Вся группа ощущала тихую и уверенную радость бортинженера, наблюдающего жизнь любимого корабля и осознающего причастность, пусть и косвенную, к делу его спасения. Вопреки потерям и боли, вопреки гибели родичей и волвеков, главное сделать удалось…
        Совсем иначе нынешнее состояние дел оценивал Лэн. Для него невесомость стала кошмаром отнюдь не в физическом смысле, она до жути точно отражала внутреннее мрачное отчаяние существа, утратившего ориентиры. Выстроенный за время обороны отсека с силовыми установками образ собственного подвига, оплачивающего с лихвой старые ошибки и дарующего уважение новых кумиров, пусть даже посмертно, - этот образ лишился веса и основания…
        Тимрэ искоса поглядывал на бледное лицо «героя» и усердно закрывал сознание, чтобы не просочились, не стали очевидны накопившиеся там жалость, сострадание и даже благодарность. Мальчишка еле живой, ругать его решительно невозможно. А если хоть один из пока что уцелевших спутников Лэна погибнет, станет и того страшнее: он и эту вину примет исключительно на свой счет. К тому же защита отсека была не бесполезным делом, она отвлекла внимание айри от группы, вынудила концентрироваться на внутренних проблемах, до минимума сократив иную активность. Иначе потери в группе были бы, горько это признать, намного больше…
        Тимрэ вздохнул и плотнее сжал губы, опасливо покосился на безвольные тела наиболее пострадавших айри. Две клинические смерти, и время для стандартной реанимации упущено, вся надежда на стаю и его собственный опыт… Ну почему Лэн не способен на действия более обдуманные и менее яркие? Тот же Норгри, как бы ни страдал от своей склонности к подчинению, сделал не меньше младших, неявно для моэ тормозя работы, искажая информацию. По сути, обеспечил Лэну и его последователям шанс выжить.
        Вот и медблок. Тимрэ позволил себе короткую радость. Еще две минуты - и он сможет гарантировать, что худшее позади. Дезинфекция, размещение пострадавших в капсулах жизнеобеспечения. Корабль вздохнул над ухом своим любимым и наиболее часто используемым голосом первого из вожаков, ныне ушедшего в память стаи Лайла: «Обратный отсчет, запускаю двигатели. Гравитация допустима?»
        - Процентов десять от нормы для начала, - вслух подумал Тимрэ. - Мне потребуется вся группа, также следует поторопить врачей с верфи. Надолго нас не хватит. Норгри, присмотри за кораблем, пока мы заняты. Свяжись с верфями и с Релатом, сделай первичный доклад по обстоятельствам происходящего. Что и как говорить, сам разберешься, уточнять не стану.
        - Сделаю. Здравствуй, «Эйм», - шепнул бортинженер. Все волвеки ощущали, как греет ему душу доверие и радует готовность корабля по-прежнему считать своим, частью экипажа. - Мы снова вместе.
        Отсчет секунд стрекотал в ушах хчелиной трелью, столь любимой волвеками и напоминающей родную пустыню. Гролл, имеющий дар говорящего с миром, тяжело и медленно миновал трансформацию. Восстанавливаться после ранения гораздо удобнее в зверином теле, но исцелять и звать из-за грани жизни уходящих может только полноценное сознание. Треск хчел сделался высоким и особенно тонким, готовым оборваться. Группа замерла за спиной Тимрэ, волвеки стояли плотно, совсем рядом, сориентировались так, чтобы мягко нарастающее тяготение не застало врасплох.
        Тимрэ на мгновение заколебался, выбирая между травмой черепа в сочетании с кровопотерей и крошевом из осколков позвонков. То и другое равно плохо и одинаково не терпит… Тимрэ оглянулся на напарника по лечению. Изучил наспех перетягиваемые повязкой сломанные ребра прошедшего трансформацию волвека, бледное обескровленное лицо, мутноватые глаза, плохо реагирующие на свет.
        - Варл, выдержишь лечение?
        - Двоих мы едва ли вытащим, - нехотя признал обладатель дара и шагнул правее. - Этого точно не вернем, если оставим без внимания. Начинаем, я буду с тобой сколько смогу. Потом… надеюсь, с верфи доберутся быстро. Там три снави, я их ощущаю. Достаточно близко уже.
        Тимрэ молча принял выбор Варла. Группа уже настраивалась, волвеки готовились делиться силами и родниться с ранеными, принимая их боль. Вирья заняла место ассистента, Варл выбрал удобную для себя позу: оперся спиной о плечо стоящего позади. Замер, предоставив основное дело врачу. Шлем полного контакта с медблоком накрыл голову, отключая от обычного потока мыслей. Тимрэ позволил себе напоследок всего одну постороннюю: собственно, каждый раз, оказываясь перед неизбежностью подобной операции, он ощущал двойственность отношения к врачеванию. Это его выбор - помогать, его радость - быть полезным и возвращать к жизни, его долг - бороться даже тогда, когда надежды нет… И еще это его боль.
        Звать из-за грани уходящего, ощущать, как умирает часть тебя вместе с ним, испытывать ни с чем не сравнимое бессилие и отчаяние последнего мига, когда ничего уже нельзя изменить, бывает ведь и так, увы… Способные общаться напрямую, от сознания к сознанию, айри редко отваживаются выбирать профессию врача, заранее понимая перечисленное. Только волвеки с их удивительным и достойным уважения мужеством приятия собственных ошибок, с их талантом прогонять одиночество и делить боль, упрямо поступают во врачебный Акад. И рычат на академиков, порицающих полнейшую ненаучность воззрений и методов, практикуемых на Хьёртте, внутри сообщества стайных. Чего стоит одно гроллье знахарство… Впрочем, сейчас это - слишком длинная и сложная мысль, чтобы уделять ей внимание.
        Полная картина повреждений уже собрана и предоставлена для анализа. Безнадежная, с точки зрения человеческой медицины, картина. По сути, уже мертвый на момент начала операции пациент… Айри, скорее всего, даже не успел отвернуться от лопающегося силового барьера, от охраны моэ, задействовавшей стэки. Лицо изуродовано - можно сказать, его нет, кости черепа смяты, крошево осколков и застывшие брызги горячего пластика спеклись, покрылись коростой подсыхающей крови… Височная область слева нуждается в полной реконструкции. Душе давно пора отправляться в путь за грань, однако ее упрямо удерживает говорящий с миром. Один - и ему безмерно тяжело бороться. Но душа еще здесь, висит рядом, до оторопи полно и плотно осознаваемая общим «мы» группы. Мешает работать, с детским любопытством рассматривая со стороны собственное тело и постепенно проникаясь жутью свершившегося. Вот уже и свет стал плотнее для уходящего айри, и чудится вдали тень крыльев прародителя драконов Релата… И холод последней ночи пробирает до костей.
        Хорошо работать с группой волвеков. В своего загадочного великого гролла верят поголовно - от неразумного младенца до старого вожака, отца Даура, умудренного опытом, седого, с отросшими заново волосами и возрастной неспособностью к трансформации. Верят - и все же готовы спорить даже с ним, обожаемым и почитаемым, за каждую жизнь.
        Вирья исполняет свою часть работы безукоризненно: пока врач очищал область воздействия от осколков и необратимо отмерших тканей, ассистент восстановила жизненные показатели тела. Первичная реконструкция тоже шла неплохо. Все же здесь, в модуле «Эйм», лучшая и современнейшая из возможных на сегодня операционных. Ткани мозга, мышцы лица и даже кожу можно вырастить. Но как восстановить связи, разрушенные необратимо вместе с памятью и способностями айри? Собственно, никак… Пока нет нормальных, обоснованных наукой способов. Зато при наличии сил и таланта можно заменить утраченное чужое живущим и цельным своим, из копилки общего «мы» группы. Постараться как можно более полно и точно настроить слияние уцелевшего мозга с новой его составляющей. Приживется или будет отторгнута - заранее неизвестно, но иных вариантов нет.
        Тимрэ ненадолго очнулся, разорвал контакт со шлемом, когда операция завершилась и Вирья взялась готовить нового раненого. Слух смог воспринять едва различимый звук дыхания волвеков группы. Хриплое бульканье поврежденного легкого Варла, который сам отчаянно нуждается в лечении и отдыхе, но пока что вынужден терпеть боль, отдавать силы и расходовать дар. Надо же - еще цепляется за сознание и помогает, сжигая себя без жалости… «Как его-то вытаскивать?» - успел ужаснуться Тимрэ.
        И неуверенно улыбнулся. Резко и ярко, шквальной волной, накатило осознание возросшей общности: волвеки и люди с верфей добрались до «Иннара» и прочесывали отсеки, собирая заговорщиков в одну испуганную массу. Врачи уже идут сюда… Вот и голос Норгри прорезался.
        - Через пять минут доберутся врачи с верфей и трое говорящих с миром. Если можно отложить…
        Тимрэ отрицательно покачал головой и ощутил, что его движение повторил едва способный шевельнуться Варл. Его, оказывается, уже усадили и поддерживают. Нельзя ждать. Сейчас «мы» группы настроено и готово к работе, создать новое с незнакомыми и неподготовленными сознаниями трудно. Да и времени для айри, чей позвоночник разрушен, совершенно не осталось.
        Снова пришлось удерживать от последнего шага за грань практически мертвого, собирать из крошева осколков целое и наполнять новым содержанием. Восстанавливать и плести наугад связи, прослеживать реакции. Когда и как закончилась операция, Тимрэ не помнил. Усталость задернула сознание темным тяжелым покрывалом, задушила, одолела. Чудилось сквозь густую, как донный ил, муть чужой боли и собственной усталости нечто странное. Умирающий айри то ли благодарил и радовался возвращению, то ли ругался и требовал изъять из памяти его тела бег гролла на четырех лапах. Он-то не гролл, и ушами он шевелить не должен…
        Очнулся Тимрэ в постели, при нормальном тяготении, в ватной тишине совершенной шумоизоляции медблока. Общее «мы» группы распалось, и остаться наконец-то наедине с собой было приятно и легко. Нет груза единой ответственности за дело, нет мучительной необходимости наблюдать за окружающей действительностью сразу с многих точек обзора, слышать чужими ушами и даже чуять гролльим носом. Впрочем, и свои уши неплохо различают дыхание рядом. Сиделка при больном докторе - занятно. Тимрэ осторожно приоткрыл веки, поморгал, привыкая к свету. И усмехнулся. В кресле свернулась, обняв ноги и уложив голову на колени, Вирья. Волосы ей уже отрастили. Достаточно длинные, чтобы образовались упругие колечки мелких золотистых кудряшек.
        - Все пострадавшие, доставленные живыми в медблок, дышат, - сразу уточнила девушка. И добавила, мешая ответить: - Не смей шутить по поводу волос. А то я их изведу. И так уже достали все, умиляются… отвлекают от страшного. Я пробовала плакать, мы забрали оба тела наших и передали на верфи. Жутко не слышать их сознаний, я ощущала группу как часть себя. Два голоса затихли. Навсегда. Но мне запретили отчаяние. Потому что дел много, я не имею права винить себя в том, на что мы все шли сознательно. Я общалась с вожаком, Даур сказал: тишина сильнее слов, а отданное выше сохраненного.
        - Гроллья философия? - заинтересовался Тимрэ.
        - Для меня самое то, - улыбнулась Вирья одними губами, просто из упрямства. - В тишине шагов уходящих мы помним их полнее, принимаем сделанное ими и признаем свершившееся. Не знаю, хочу ли я продолжать работу с группой, мне тяжело знать, что новый бой может нести новую утрату и нарастание этой тишины… Но я не брошу дело. Я обязана осознать ошибки и внести коррективы в программу обучения, в тактику и стратегию командной работы. Мне со-чувствовал Фэр. Полегчало… Кстати, он в течение получаса был в сознании, теперь снова спит, лечится.
        - Долго я отдыхал?
        - Пять часов. Я тебе вкатила снотворное, как только мы закончили со вторым айри. Варла выключила и того раньше. Остальных раненых и без вас вылечили, с ними не произошло ничего особенно опасного. Лэн уже в сознании. Страдает ужасно, никого не хочет слушать. Почти убедил себя в праве именоваться главным злодеем Релата. Вот неугомонный, аш-ш…
        - Что-то неладно?
        - Ему прибывшие врачи догадались сообщить, что айри, которого ты оперировал первым, ослеп. Сначала Лэн думал, что произошедшее обратимо, глаза-то мы парню восстановили. Потом ему объяснили, что это не более чем муляж органов зрения.
        - Помолчать не могли? - поморщился Тимрэ.
        - Аш-ш, он сам хорош. Вскочил, доковылял, глянул на приятеля. Начал шуметь: лицо совершенно другое, зрачки вертикальные, волвечьи. Мы делали, как могли, никто из группы этого айри до ранения ни разу не видел. Лэн потребовал подправить хотя бы форму скул и надбровные дуги, с глазами поработать. Как будто мы косметологи. Мол, придет в сознание - себя не узнает, он же не волвек… Тут и пояснили про зрение. Аш-ш-ш-ш, додумались… - особенно звучно прошипела Вирья, сузив щель век. - С тех пор я сижу и жду твоего пробуждения. Тим, ты его можешь унять?
        Тимрэ молча кивнул. На лице Вирьи коротко обозначилась почти настоящая улыбка, девушка опять зашипела, вспомнив привычку так выражать любые эмоции, выскользнула из кресла и покинула комнату. Быстро вернулась, сопровождаемая едва способным двигаться Лэном. Айри шатался, хромал, опираясь на костыли самого несовременного вида, явно изготовленные наспех. Но двигался, закусив губу и молча перебарывая боль. Рухнул в кресло, прикрыл глаза и замер. Вирья удалилась.
        Смотреть на Лэна было больно, со-чувствовать ему - и того тяжелее. Айри изводил себя с уникальным усердием. Он, как верно заметила Вирья, уже счел собственную вину непомерно огромной. Тимрэ тяжело вздохнул. С подобными случаями безупречно справляется Риан. Но стоит ли сомневаться: учитель хитро прищурится и посоветует взрослеть и тренироваться. Намекнет, что имеет основания доверять, считает опытным целителем. То есть дозволяет лечить не только боль тела, но и куда более опасные раны души… Тимрэ еще раз вздохнул. Да весь его опыт помещается в одну-единственную фразу: при лечении душ нет готовых рецептов…
        - Что ты знаешь о гролльем знахарстве, Лэн?
        - Я не волвек. Не верю в знахарство и не разбираюсь в нем, - огрызнулся упрямец.
        - Ничего страшного, - ласково заверил Тимрэ. - Еще насмотришься и поверишь. Ты читал новеллу «Свет в ладони»? Она теперь в моде, должен был…
        - Не переношу модную ложь, - уперся Лэн, покосился на собеседника и снова сник.
        - Там нет ни слова лжи, - отозвался Тимрэ. - Слепой мальчик Гито наговаривал свой дневник сам. Его часто обижали отказом в лечении, ему много раз врали, обнадеживая и обрекая на участие в сомнительных экспериментах, где нужны подопытные добровольцы. Для него собирали средства на операцию и потом исчезали с этими средствами в неизвестном направлении… Он крепко обозлился на весь мир. И волвеков сразу заподозрил в самом худшем - в неискренности. Чего еще он мог ждать? Непонятные они, с их рычанием, с простотой вмешательства в чужое сознание, порой граничащей с грубостью, с категоричностью коротких фраз-приказов. Плюс привычка недоговаривать вслух то, что можно разделить сознанием. Манера не упоминать важные детали - по их понятиям, общеизвестные, при их-то уровне знаний с минимум тремя полными высшими образованиями по разным отраслям в первый век жизни, да еще при подключении к общему сознанию…
        «Лживые, тысячу раз лживые. Их пальцы выкованы из стали, их кожа неприятно прохладна, плотна и упруга. Их стая, дикая и чуждая, отталкивает людей сразу и яростно. Или хуже того: некоторые из них вдруг впиваются, словно бы когтями, обнаружив возможность поиграть. Ранят, рвут душу, давят и унижают своей силой, далеко превосходящей всяческое представление человека».
        Тимрэ усмехнулся. В дневнике Гито, на страницах, заполненных в первые месяцы пребывания на Хьёртте, были обвинения и похлеще. Он обзывал купола городов тюрьмами для людей. Он убедил себя в том, что все до единого человеки лишены самостоятельности сознания, обмануты и подавлены волей опасных и непостижимых гроллов. Что человеки, по сути, являются рабами, обслуживающими стаю от рождения и до смерти. Гито боролся из последних сил с тем, что он воспринимал как попытки превратить его в такого же раба. Рвал любые нити приязни, возникающие в сознании. Не слушал доводов и не верил обещаниям… Требовал вернуть его на Релат, добивался права связаться с Большим Советом двух планет и подать жалобу, утверждал, что его намеренно не лечат… Тимрэ помнил всю историю, поскольку сам прилетал на Хьёртт в качестве врача-консультанта и заодно представителя Совета.
        Потом Гито подрастерял злость, научился слушать пустыню и счел волвеков настоящей родной семьей. Осознал, что на младших тут ворчат и рычат, только полагая их близкими. Что стая не дикая и уйти из нее можно в любой момент, а вот остаться трудно, подобное право надо еще заслужить. Он остался, долго извинялся за свое безобразное поведение, стер дневник, понятия не имея, что запись уже скопирована и хранится на Релате, как часть будущей модной и гнусной книги…
        - Зачем мне знать все это? - скривился Лэн, дослушав историю.
        - Я ждал более умного вопроса, - расстроился Тимрэ. - Мне казалось, ты сопоставишь факты. Гито был слеп, случай неоперабельный, поверь мне и не вынуждай загружать твою голову терминами и подробностями. Сейчас Гито пилотирует мобили, корабли класса ПМ и выше без специального оборудования. Сработало то самое гроллье знахарство, в которое ты не веришь.
        - Но как?
        - Людей до ужаса много, миллиард, - зевнул Тимрэ. - Потому люди все ставят на поток. Зрение отказало? Вот тебе, если диагноз позволяет и лечение допустимо, протез. Богатому подороже, бедному - стандартный, соответствующий уровню социальных программ провинции проживания. Волвеков мало. Они, что гораздо важнее, другие. Протезов не признают. Убеждены, что организм обладает массой скрытых возможностей и в случае необходимости задействует резерв. Опять же протез для существа с двумя обликами - это утрата возможности к трансформации.
        Во взгляде Лэна мелькнула искра интереса, быстро разгорелась до ровного и яркого пламени восторженного принятия идеи. Тимрэ с раздражением подумал: теперь пацан со всем своим фанатизмом возьмется за новое дело. И не успокоится, пока его друг не обретет здоровье. Чем восторженная вера в стаю лучше прежних убеждений и заблуждений Лэна? Тем, что волвеки не переваривают фанатизма. Считают вариантом эгоизма, глухоты к голосу единого сознания и хуже того - неуважением к вожаку и памяти предков, отказом от развития. Главное качество стайного - умение слушать и слышать, стремление повзрослеть, перейти от пассивного приятия к активному со-чувствию.
        - Лэн, ты сам повезешь его на Хьёртт, - пообещал Тимрэ. - Твоего друга научат смотреть на мир глазами души. Потом откроется и обычное зрение. Или необычное. Гито вот видит объемно, сквозь стены и за препятствиями. Врачебный Акад жаждет его заполучить для исследования феномена, не имеющего пока научного обоснования.
        - Повезу, - выдохнул Лэн и попытался улыбнуться.
        - Тебя тоже многому научат, - понадеялся Тимрэ. - Мне, рожденному драконом, неловко спихивать на плечи вожака Даура проблемы взросления непутевого айри… Но выбора нет: мир может и не пережить следующего спасения тобою. Иди, не фыркай. Мне еще надо попытаться вспомнить, что именно мы загрузили в спинной мозг второго пациента. Как бы он не очнулся, ощущая себя гроллом…
        Лэн вздрогнул и покосился на Тимрэ с подозрением. Может, врач шутит? Хуже: серьезен и даже мрачен.
        - Он станет рычать? - заподозрил Лэн.
        - Нет, речевые центры мы точно не трогали. Боюсь, он опознает конечности в качестве лап, все четыре. Попытается ползать и обнаружит, что колени у него гнутся не в ту сторону. Да и прямохождение гроллам несвойственно. Придется его учить двигаться заново.
        - Начинаю понимать, почему методы гроллов именуют диким знахарством, - поежился Лэн. Почесал ухо знакомым каждому волвеку жестом покойного старика Юнтара, любившего изображать в шутку поиск блох. Вздрогнул. Испуганным шепотом уточнил у врача: - Меня-то вчера лечили, надеюсь, люди?
        Глава девятая
        Борьба с урожаем и предрассудками
        На орбите дрались за корабль, Риан готовился к разговору с ан-моэ Йенхо, генеральный инспектор Фьен Бо устало перечитывал данные допросов и общался с подчиненными, координатор Большого Совета Релата сходил с ума, готовя срочное заседание, вожак Даур Трой срочно летел на Релат…
        А в городе волвеков в Красной степи горел белым золотом полдень. Безмятежный, тягучий, жаркий. Уже закончился первичный прием прибывших утром больных детей. Некоторые покинули город вместе с родителями, прочие остались долечиваться. Вернулись с патрулирования пустыни гроллы, отдавшие делу минувшие сутки. Их сменили новые. Город, получивший название Эрра, жил размеренной жизнью, не вслушиваясь в суету людской Инфосреды. Детям нельзя волноваться. Взрослым это тем более не к лицу.
        Уже более полувека город служил закрытым космопортом для стаи, больницей для людей и базой отдыха - для волвеков. Сюда прилетали с Хьёртта дышать густым воздухом, наслаждаться синим небом и бегом - без границ купола. Здесь дети стаи загорали, купались, рассматривали бабочек и птиц - невидаль для Хьёртта. В его темно-фиолетовом небе пока, увы, нет крылатых. А еще здесь учились и готовились к поступлению в Академию, выращивали лучшую клубнику, изучали и готовили к последующей селекции растения для Хьёртта. Сюда прилетали на короткий отдых волвеки-монтажники с орбитальной верфи. Здесь собирались вне смены диспетчеры дальних трасс мобилей. Численность населения Эрры постоянно менялась, но редко превышала полторы тысячи волвеков и человеков. Ничтожно мало для мира людей. И очень много - по меркам стаи…
        В полдень детей уже первично пролечили и уложили спать: для больных был предусмотрен строгий график питания и отдыха. Зато не спали родственники, упрямо пожелавшие остаться и следить, не издеваются ли над детьми талантливые, но ужасно дикие гролльи знахари. Людей собрали на большой внешней площади. Внешней - поскольку она располагалась далеко от побережья, считающегося центром узкого длинного города, следующего изгибу береговой линии озера.
        - Ясное дело, - хмуро бубнил молодой парень. - Самое время назвать нам цену. В Среде пишут: люди за свое лечение всю жизнь пашут даром, даже без выходных. И деться некуда, в клиниках племяннику уже по сто раз отказали, безнадежным обозвали, инвалидом…
        - Главное - чтобы не съели на ужин, - со смехом ответила симпатичная женщина. - Каким надо быть дурнем, чтобы верить Среде! Я сама себе квартиру выбрала, сама записалась в листке, никакого жесткого контроля. Меня сразу же накормили обедом и объяснили, где можно брать одежду и белье. Квартира лучше, чем дома… Странно они «цену завышают». Я как с балкона на озеро глянула, так сразу захотела даром до конца дней работать, обязательно здесь, лишь бы не выгоняли.
        - По ночам гроллы страшно воют и клацают зубами, а еще воруют людей и тащат в степь, - пожаловалась испуганным шепотом пухленькая, нелепо сутулящаяся девушка. - Я программу смотрела, еле решилась полететь после увиденного. Одно хорошо: этаж я выбрала верхний. Не доберутся, если дверь с вечера заложить понадежнее, как следует.
        - Ах, красавица, ко мне приходи, всю ночь буду тебя от гроллов оборонять, - азартно предложил темный до черноты житель экваториальной Тимассы. Подмигнул окончательно запуганной горожанке, страшно тараща огромные глаза с яркими до синевы белками: - Я сам их загрызу. Они в сумерках на балкон с крыши падать станут. Пачками!
        Девушка безнадежно всхлипнула. Она не сомневалась: чернокожий мускулистый дикарь из Тимассы быстро найдет с гроллами общий язык. Вместе и объявят охоту на горожан…
        Толпа зашумела, задвигалась. Со стороны побережья по аллее шел сам Ясень Орри, волвек пожилой, судя по роскошной седой гриве волос, и уважаемый. Вранье о нем даже в Среде не приживалось: лечившиеся в городе так яростно протестовали против лжи, что сделать белое черным не помогали самые надежные технологии модификации сознания. К тому же Ясень выглядел на редкость мирно. Глаза щурились в хитроватой улыбке, а рука была вооружена достаточно безобидным малым опрыскивателем. Волвек на толпу не смотрел. Он изучал виноград на арках, гладил стволы каштанов, шептал им что-то неслышно, подмигивал. Шевелил пальцем зеленые зародыши персиков. Наконец добрался до площади.
        - Что, никак не хотите улетать? - нахмурился Ясень, оглядев толпу. - Пять десятков едоков… А толку от вас немного, но не гнать же силой… Закон в городе простой: работать следует, раз здоровы. В больнице полы мыть и с ужином помогать - вижу, вы, пятеро. Больше не надо, там техники полно, управитесь, если не ленивы, да и помогут вам. В обоих высоких домах, где мы селим приезжих, привести к чистоте лестницы и коридоры - вы, четверо, идите. Остальным придется хуже. - Волвек хитро прищурился. - Мужчины посильнее, всех ставлю на две делянки, на прополку. Мой внук и его приятель должны были обработать. Увы, их в городе нет. Идите, но крепко берегите спины. Отдыхайте почаще.
        На два десятка затравленно озирающихся женщин Ясень глянул с напускной строгостью. Самой рослой погрозил опрыскивателем:
        - Клубнику любишь?
        - Да…
        - Ох смотри! Объешься - лечить тебя придется. Вас всех ставлю на сбор ягод. Почему, спросите? Потому что любая из вас всяко съест в десять раз меньше самого тощего недоросля-волвека. Соберет впятеро меньше - но экономия очевидна… Идите за мной. - Волвек зашагал в степь, огибая последний ряд низких домиков. И продолжил разговор на ходу: - Вчера закончили сбор «Оазиса пустыни», лучшего сорта. Не повезло вам, все до последней ягоды уже переработано, разослано или съедено. Сегодня займетесь «Горным закатом». Сорт неплохой, лежкий и достаточно приятный на вкус, но его урожайность меня самого немного пугает. Кушать можете вволю, ограничений нет. Кроме боли в раздувшемся желудке, само собой. Брать только темные ягоды, они имеют полный вкус и витаминизированы в должной мере. В тару складывать бережно, не бросать и не мять. Проверю лично. Виновных из города удалю, так и знайте. На день вам вот - два ряда. Это Боррд, он будет за старшего. Работа ясна, вопросов нет? Тогда пойду в больницу. Там дневной обход через полчаса начнется.
        Женщины дружно замотали головами. Вопросы были. И много. Но какие-то мелкие, их неловко задавать столь солидному волвеку, главному врачу города, к тому же спешащему на обход. Два ряда, задание на день, были похожи на что угодно, только не на клубнику, какой ее себе представляли люди. Густая, до странности яркая листва. Подобные лианам стебли вьются и ниспадают до земли из длинных контейнеров, установленных на высоте полутора метров. Огромные ягоды, чуть сплюснутые с боков, сплошным буро-алым ковром закрывают листву.
        - Надо же, а я слышала, вьющейся не бывает, что это обман и мошенничество. Надо украсть усы и развести дома, - негромко вздохнула одна из женщин.
        - Не надо, - улыбнулся Боррд. - Завтра по плану сбор на делянках сорта «Синее счастье», послезавтра примемся за «Золотой абрикос». Вы за месяц решите, что вам больше нравится. Я подберу рассаду, если она годится для вашего климата. Или что другое посоветую. Опять же про выращивание расскажу, подробно.
        - Если вы эту красоту раздаете даром, почему она не растет у людей? - заподозрила подвох одна из работниц.
        - Не знаю… Может, и растет в теплицах, - предположил волвек. - Хотя те, кому клубника сильно нравится, обычно стараются здесь оставаться. Хотя бы на работу устроиться, если в стаю не берут. За последние десять лет трое приехали, пожили, а отсюда прямиком в Акад к биологам и ботаникам. Дед Ясень им рекомендацию дал. Еще человек десять из городов на сельские работы подались. Фермы у них рядом с городом, в Красной степи.
        Молодой волвек принес большую плетеную корзину и поставил в начале ряда. Пояснил: в ней сосуды для мытья клубники, съедаемой днем. Про мембранную очистку и прочие тонкости женщины слушали невнимательно. Потому что уже опробовали емкости на практике. Дело простейшее: наполнить водой, взболтать, опустить в отверстие ягоду и подержать секунду. Все, очистка поверхности завершена, можно есть.
        После закрепления емкостей на поясах началась раздача специальных перчаток, которые обтекали кожу рук, обладали способностью к самоочищению и имели сложную технологию выдвижных резаков на указательных и больших пальцах. Как объяснил Боррд, система безошибочно опознавала стебли клубники и отсекала, исключая любые усилия сборщицы и риск ломки слабых человечьих ногтей. Пока гости тренировались подсекать ягоды и учились выбирать спелые, шурша зеленью первых кустов, Боррд привез тележку с контейнерами. Объяснил про укладку плодов в ниши прозрачной тары, про бескислородное хранение в умеренно охлажденной среде.
        - Почти вся поставка на Хьёртт - этот сорт, - вздохнул он с некоторым огорчением. - Лежкий он, долго не теряет витаминов. Но все равно не та радость - доставать из упаковки, а не с грядки срывать. На Хьёртте есть теплицы, но производительность пока мала. Томаты выращивают, бобовые, зелень, фрукты, травы. Под деликатесную клубнику место едва удается выкроить.
        - А что на прополке делают мужчины? - поинтересовалась одна из сборщиц ягод.
        - Через час вы подустанете, тогда провожу, погуляем немножко: поздороваетесь и ягодами их угостите, - охотно предложил Боррд. - Начинаем?
        Возражений не прозвучало. Волвек разместил группу с равными интервалами по обе стороны клубничного коридора. Сам встал последним: проверять кусты и дособирать остатки ягод. Работал так быстро, что женщинам было неловко отдыхать. Правда, они сразу приметили правдивость слов Ясеня. Волвек поедал чудовищное количество ягод. Заметив внимание, смущался и отговаривался тем, что эти - бракованные. Начинал бормотать умные комментарии про прикорневой капиллярный полив, отвлекая группу от вида своего по-прежнему полупустого контейнера.
        Через час удалось заполнить все контейнеры на тележке. Боррд подкатил ее к зоне переработки, заполнил емкости смесью консервирующих газов и переставил их в огромный холодильник.
        После чего повел группу по узкой тропинке между клубничными рядами, гладя листья и рассказывая о разных сортах. Говорил интересно, только часто облизывался и принюхивался. Порой срывался и исчезал в зарослях, чтобы вернуться с совершенно счастливым видом и очередной ягодой за щекой. Подозрения в кровожадной хищности стаи сильно страдали от этого зрелища.
        - А ваши гроллы воют ночами на луну? Клацают зубами? - рискнула спросить девушка, планировавшая заложить дверь.
        - Вряд ли, - удивился Боррд. - Они могут исполнять рык приветствия ночи на позднем закате - это да. Приходите, красиво звучит. Позже все разойдутся. Кто купаться, кто в мяч играть, а кто в патруль на службу. Сегодня и того непонятнее вечер. Вожак прилетит, будет праздник. Короткий - он спешит в Академию. Наверняка Ясень улетит еще в обед, чтобы готовить там торжественный прием. Хэйн уже улетела… Вот и зона прополки. Три ближних участка закреплены за гроллами. Ваши знакомые работают дальше.
        Волвек выбрался из густых зарослей цветущей клубники позднего сорта «Рыжий конус» и пошел по более широкой дорожке. Тут контейнеры стояли ниже, а зелени в них было гораздо меньше. Усов и сухих листьев женщины не заметили. Боррд подтвердил: ягода уже обработана, пересажена и готова к плодоношению.
        Скоро начались совсем привычные грядки: так люди и представляли себе выращивание клубники. Тут, по словам Боррда, готовили рассаду. Здесь же шла прополка. Волвек огляделся и уверенно указал вдаль, против солнца:
        - Вон там работает гролл. Видите? Не щурьтесь, он сюда двигается. Скоро доберется до края ряда, то есть к нам вплотную…
        Женщины молча кивнули. Гролла они видели кое-как. Послеполуденное солнце сияло нестерпимо, даже в тени полей здоровенных шляп, выданных Боррдом, глаза слезились и щурились. Час работы уже не казался развлечением, а прогулка - прихотью. Зной плыл над землей, расплавленный и сухой. Пот выступал пятнами на рубашках и тек по спине кусачей щекоткой. Гролл двигался действительно быстро. Он странно и сложно пританцовывал, высоко подбрасывая лапы, изгибаясь и ныряя мордой в грунт. Снова прыгал и двигался. Его действия походили на игру - если в раскаленной степи можно представить себе подобное безумие.
        Когда гролл оказался совсем рядом, как и обещал Боррд, стало видно в точности, что он делает. Всего лишь, как и предполагалось, пропалывает клубнику. Ловко рвет когтями сухие листья, режет усы и в броске отваливает мусор в межу. Когда пыль слишком сильно забивает морду, гролл сердито встряхивается и чихает.
        Он дошел до края ряда и остановился, с интересом принюхиваясь к содержимому корзинок.
        - Я думала, гроллы страшнее, - шепнула одна из женщин. - Хотя зубы такие…
        - …здоровые, - закончил фразу Боррд, опустил на землю свою корзинку, и гролл тотчас сунул в нее морду. - Знакомьтесь. Это мой двоюродный дядя Ягр. Академик, преподаватель Акада биологии и ученик Ясеня Орри. Пропалывает селекционные грядки. Здесь растут три диплома его студентов. Вот и приходится прилетать проверять.
        - Никогда не предполагала, что академики так высоко прыгают, - хихикнула девушка, явно раздумавшая баррикадировать двери. - Еще клубникой угостить его можно?
        - Всех волвеков надо обязательно угощать клубникой, - поучительно сообщил Боррд, забрал предложенные ягоды и ссыпал в свою корзину.
        Гролл проворчал нечто басовитое, уничтожил угощение, вздохнул, подмигнул гостям светло-карим глазом и отвернулся к селекционным грядкам. После клубничного десерта он двигался, кажется, еще энергичнее.
        - Странная у вас жизнь, - задумалась старшая из женщин. - Сплошная клубника, если посмотреть.
        - Почему? - удивился Боррд. - Это наше развлечение. Вы вот, по слухам, открытки собираете, ракушки всякие, камешки. Мы предпочитаем другое. У нас нюх иной. Зрение, вкусовые рецепторы тонко настроены, но не это главное. Нам не очень интересно смотреть на рисунки старых чужих открыток: они неживые, плоские, без запаха и воспоминания, без движения и отклика в душе. Не личные. То ли дело степь! Сплошное счастье. Бегать можно весь день, наслаждаясь воздухом. И гораздо приятнее, когда он пахнет разнообразно и знакомо, объемно: то жарой и пылью, то далеким озером, цветами и клубникой. Эрра - наш город для отдыха. Мы работаем на верфях, держим под контролем узлы транспортной системы, отслеживаем погоду в регионе, собираем травы, учимся, лечим детей… Полно всего, в городе несколько малосерийных производств. И час в день, а порой чуть больше - для клубники. Пахнет она удивительно. Это наша радость. Но есть в городе много иного. Хотите, я вас отведу в музей бабочек? Его основал еще папа доктора Ясеня, первый свободный волвек рода Орри. А поддерживает и до сих пор пополняет музей айри Витто, он же числится
старшим смотрителем.
        - Иголками проткнутые, на бархатных подушках, - хмыкнула гостья. - Я таких видела.
        - Как можно - иголками?! - ужаснулся волвек. - Там гало-проекции в динамике, картины отца доктора Ясеня, шары с наблюдением. Это наш музей, мы не держим в музеях трупы и чучела. Как такое детям показывать? Еще там есть класс рисования, выставка новых работ этого лета.
        - Тогда пойдем! - хором обрадовались несколько женщин. Одна из них негромко добавила: - А на вожака можно посмотреть? Ты сказал, он скоро прилетит.
        - Не знаю, будет много народу. Удобнее всего из вашего дома, с балкона глянуть, - задумался Боррд. - У него большая радость: в первый раз за двадцать восемь лет разлуки увидится с сыном, Йяллом Троем. Неловко мешать.
        Женщины согласились и пошли дальше, порой оглядываясь на прыгающего в пыли грядок клыкастого академика. Бояться волвеков становилось все сложнее. Страх выглядел нелепым и постыдным. Никто их не взвешивает, алчно планируя мясной ужин, никто не пугает и не ограничивает в передвижениях. Хотя в Среде немало роликов, достоверно показывающих толпы людей под конвоем стаи.
        - Хоть сырое мясо вы едите? - не выдержала очередная жертва ужасов Среды.
        - Мясо? - задумался Боррд. - Совсем не едим. Так сразу повелось: только синтезированный белок и грибы. - Он оживился. - Странно, что никто не знает, как мы любим грибы. На Хьёртте уже создано до полусотни сортов. Вкуснейшие! Это их развлечение. Мы туда - клубнику, они нам в той же таре - грибы. Пахнут чудесно и на вкус хороши. Есть крупный мясистый гриб - белый купол, шляпка полметра в диаметре. Но особенно вкусен сахарный клык. Ваши его обычно не едят, говорят, островерхий, тонкостенная шляпка - на поганку похож. Откуда у вас столько подозрительности?
        - Вон наши мужчины, их никто не съел. Зато сами они еле двигаются и страдают от того, как быстро прошли свои участки гроллы. Завтра мы ловчее упакуем ягоды, поможем с прополкой и станем в обед есть грибы, - пообещала старшая из женщин. - Соберемся с силами, поборем предрассудки и зажарим клык в сметане. Или как готовить-то его надо?
        - Можно и в сметане, - охотно согласился Боррд и улыбнулся. - Хорошая у меня в этот раз группа. С вами легко, а то месяц назад уж как извелся! Одна пожилая женщина неделю с оружием на работу ходила. Нож, малый бытовой стэк для защиты от диких собак, какой-то ядовитый опрыскиватель с экстрактом перца. Носить эту гадость ей было тяжело, а в помощь бабушка не верила. Потом ее Ясень отругал и отправил в больницу, детям обед готовить. Вроде постепенно успокоилась.
        - Слушай, Боррд, у вас про людей сплетни ходят? Вы же про нас тоже должны много нехорошего думать.
        - По-разному, - уклончиво ответил волвек. - Иногда мы думаем, что вы много говорите не вполне правдивого. Агрессивные - время от времени нападаете на нас по ночам в своих городах, покалечить норовите. Иногда вы совсем нас не понимаете. Работаете мало… Мне кажется, от избытка свободного времени вы так легко поддаетесь предрассудкам. Опять же вас много. Вы не отвечаете за свою… стаю, как мы: каждый и всегда. И вы не верите в вожака, потому что не выбираете его, как мы, - всем сознанием. Уважение к старшим у вас иное, вы точно и не знаете, по возрасту или по заслугам. Не скажу яснее. Я еще молод, в вашем мире не жил. Все мои мысли - отзвук слов и движений души более старших. Того же Роя Орри, хотя он о людях высокого мнения. Он в горах жил, работал у спасателей, которые были достаточно хороши для малой стаи.
        Глава десятая
        Лестница ученичества
        Черную пустыню Кэ-рабих Риан помнил по древним временам. Бесконечная рябь барханов, меняющих свой узор день за днем, подвижных, создающих в самом полном безветрии удивительную настороженную тишину текущего песка. Небо, расцветающее немыслимыми красками на восходе, выгорающее к полудню и снова готовое стать холстом для узора вечера. Облака редких счастливых дождей, причудливые и драгоценные, наполненные влагой, о которой мечтает каждая травинка, стоически перетерпевшая сезон большой засухи. Серая, пыльная, мертвая - и готовая раскрыться свежими листьями и даже глазом нежного цветка, обретя хотя бы один глоток воды.
        Риан много раз пересекал Кэ-рабих верхом на коне или верблюде, страдая от жажды и зноя. До сих пор помнил стертый временем змеиный извилистый след караванного пути, ведущий от оазиса к оазису, от колодца к колодцу. Помнил себя, с восторженным любопытством изучавшего миражи, обдумывавшего природу этого феномена. И сам дрожащий узор сминаемого ветром шелка небыли тоже помнил… Встречи с караванами, наблюдения за людьми, способными дать гораздо больше пищи для размышлений, чем любой мираж. Внешность людей обманчива. За ней таится то, что волвеки именуют тенью. Риан со временем научился опознавать тень на дне озера человеческого взора. Приветливого и благодарного, скрывающего холодный змеиный блеск. Восторженного и почтительного, прячущего неутолимую жажду власти… И очень редко - настоящего, открытого.
        «Та девушка, которую в давние времена звали Гашти, - улыбнулся Риан, смежив веки, - была воистину чудовищем». Она осознавала преимущества, предоставляемые обликом беззащитной и наивной красавицы. Со змеиной вкрадчивостью управляла людьми, подчиняя их без грубости и открытого противостояния. Не боялась признать собственную готовность распоряжаться и ставить важное для себя выше ценимого иными. Обе стороны ее «я» сосуществовали в гармонии. Гашти знала, насколько она змея и до какой степени ядовита. Не жалила без причины и не щадила, пытаясь остаться добренькой. Настоящая женщина народа волвеков…
        Сейчас пустыня иная. Здесь, в невыносимой, по меркам людей, жаре, расположился второй из двух городов волвеков на Релате. Филиал Акада биологов и генетиков, работающий с живыми организмами Хьёртта. Темная слава мертвых песков покинула Кэ-рабих. Ее красоту каждый день вбирают желтые глаза гроллов, и эхо их сознания порождает новые, не менее странные миражи. Риан с тоской глянул вниз, на мелькнувшие мозаикой теней низкие строения города. Сюда он прилетел бы и остался надолго, чтобы просто бродить и наблюдать, всматриваться, слушать. Увы… Все его ученики полагают слова о старости игрой и даже ширмой, за которой лукавство наставника скрывает истину, ведомую ему одному. Ошибаются. Он и правда стар, живет последнюю сотню лет и точно знает это. Вынужден торопиться. Доделывать, доучивать, раздавать старые долги и остерегаться копить новые. Не получится тихо отдохнуть в городе волвеков. Надо лететь к очередному ан-моэ, пожелавшему стать великим без приложения сил к духовному росту. Жажда власти - такое понятное и очень людское свойство, в полной мере характерное и для народа айри.
        Не зря Йенхо выкупил древнюю крепость в горах Тигара. Неприступные скалы, аскетичная архитектура и удобный обзор, отсутствие соседей, фиолетовое небо высокогорья. Высота над уровнем моря - пять тысяч метров. Достойно высшего… пусть и бескрылого, по нынешней его природе.
        Риан оповестил о своем прибытии заранее, со всеми необходимыми по этикету иерархии айри церемониями. Его ждали, точно зная и время, и цель визита. Указали подсветкой место посадки, провели до контакта с землей на автопилоте, мягко и бережно. Когда дверь мобиля скользнула, открывая обзор на внутренний двор замка, в десяти шагах от посадочной площадки уже стояли, склонившись почтительно и церемонно, двое служителей, айри из числа ближних.
        - Принимать вас - честь. Ан-моэ отдыхает на террасе, чтимый Аэртоэльверриан, - еще ниже согнулся младший из айри, выговаривая полное имя гостя. - Желаете испробовать чай? Могу предложить «серебряные цветы полуночи» или исполнить иное ваше пожелание.
        - Цветы так цветы, - не стал усложнять ситуацию Риан. Улыбнулся уголками губ и добавил подобающее по этикету: - Почту за честь разделить уединение ан-моэ, не нарушая привычного течения жизни достойного дома.
        Айри выпрямился и с сомнением покосился на гостя, не забывая излучать всем своим видом вежливое почтение. Сознание плотно закрыто и отгорожено доступными его опыту щитами. Все равно очевидно: не верит, что прибывший сможет не нарушить течение жизни. Осуждает, мучительно разрываясь между уважением к возрасту и статусу гостя - эрто, живого гения - и его ролью никчемного одиночки, отрицаемого иерархией. Да и поведение ан-моэ красноречиво: принимает гостя не в доме, а на террасе. Другой бы, едва узнав, отменил визит, оскорбленный неуважением. К тому же нанесение обиды тонко и изящно подчеркнуто предложением убогого местного чая…
        Риан улыбнулся шире, шагая вверх по ступеням древней каменной лестницы, отполированной несчетным множеством путников за века, прошедшие с момента ее создания. Какие мелочи занимают его родичей! И смешно, и грустно, и примитивно просто в опознании…
        - Девятьсот лет назад, - тихо и повествовательно сообщил он, - здесь была обитель воинов, последователей великого мастера врачевания.
        - Воинов или врачей, осмелюсь уточнить? - не удержался от любопытства айри, шедший рядом.
        - Первым и низшим этапом обучения считалось мастерство причинения ущерба, - вздохнул Риан. - Постигшие его, исчерпавшие чашу стремления к соперничеству, обретали право целить. - Он ехидно прищурился и добавил: - Я еще не избыл в те времена тщеславия и мечтал стать лучшим воином. Перед изгнанием я лично вырубил в камне и отшлифовал вот эти ступени. Такова была воля учителя. Приятно вспомнить, как я тут выкладывался. Лестница-то длинная. У меня горели легкие, ныла спина, и моя воинственность постепенно убывала.
        Провожатый поперхнулся новостью и замолчал. Когда позади осталась последняя ступень, взгляду открылась обширная природная терраса. Несколько узловатых древесных стволиков причудливо изгибались над обрывом. Горный ручеек змеился по скале, копил воду в чаше на высоте нескольких метров и ронял ее одной прозрачной нитью хрустальных капель в каменные ладони у корней абрикосового дерева. На грубо ошлифованной вертикали скалы пристальный взгляд и сейчас мог обнаружить символ единения начал, нанесенный, по людским меркам, немыслимо давно…
        Ан-моэ сидел на толстом войлочном ковре, расстеленном посреди помоста из сплошного полированного кедра. Одет он был в штаны некрашеного полотна и просторную рубаху навыпуск. Провожатый поклонился и ушел. Риан вежливо кивнул, получив приглашение «воссесть и созерцать», удобно расположился на ковре и дождался, пока хозяин наполнит и подаст пиалу с чаем. Отхлебнул, поставил в сторонку.
        Вид с террасы стоил того, чтобы его созерцать. Облака плыли внизу, и пики гор протыкали их и ловили - тоже внизу. Солнце сеяло лучи сквозь пряди серой шерстяной влажности, украшало ее алмазными искрами бликов, высвечивало глубины и снова погружало в тень. Порой облака расползались и открывали вид на далекие предгорья, где день был золотым и горячим, воздух густел запахами и полнился звуками. Сюда, ввысь, не доносилось и эхо той, нижней жизни. Под фиолетовым небом царил прохладный покой неизменности бытия, достойного богов.
        - Хочешь отнять у меня все это? - горько усмехнулся Йенхо.
        Риан помнил полное имя ан-моэ, длинное и звучное, подобающее высшему существу, но предпочитал не титуловать и не усложнять беседу.
        - Зачем? Я жил здесь почти тысячу лет назад и ушел вниз, с тех пор не переменился настолько, чтобы жаждать уединения и тратить время на длительные перелеты. Мне не нужен твой дворец. Однако же прими мою благодарность, он сохранен в точности, даже дерево учителя на своем месте и водопад мудрости по-прежнему плачет о несовершенстве мира.
        - Ты указал немыслимо странную причину визита, - усмехнулся Йенхо. - «Пройти все ступени лестницы учеников». Ты их прошел. Что дальше?
        - Хочу задать вопрос. Таково право одолевшего лестницу.
        Йенхо поморщился и промолчал. Смотреть на него Риану было и больно, и грустно. Прожил ведь семь сотен лет, накопил неплохой опыт, настоящее уважение своего народа. Не кидался в крайности, не высказывал сумасбродных идей, работал на общее благо в Академии. Подбирал учеников и выглядел ярым поборником старых обычаев, в которых ловко находил и выставлял напоказ лучшее, разумное. Охотно общался с людьми, порой не избегал и волвеков… И все же впал в недуг самовозвышения, затеял раскол. Тайный, подлый, окончательный. Кто бы мог подумать на него? Не злодей. Ничуть не злодей! По внешности - среднего роста худощавый мужчина с красивым волевым лицом. Тело тренированное и крепкое, двигается неторопливо, уверенно. В крупных серых глазах читается спокойный, рассудительный ум…
        - Знаю я твой вопрос, пожалуй. Зачем я все это затеял, да?
        Риан тихо рассмеялся и покачал головой. Он не ожидал столь наивного варианта. Неужели его опять, в невесть который раз, недооценили?
        - На этот вопрос я могу ответить полнее, чем ты сам. Потому что я не боюсь ответа. Ты хотел летать выше всех, как и подобает настоящему дракону. Есть два способа добиться возвышения. Первый - вырастить собственные крылья и не прекращать работу над ними ни на миг. Этому я учу по мере сил. Ты предпочитаешь иной способ: подрезать чужие крылья, ограничивая высоту полета всех, кроме ан-моэ. Заманчивый вариант, его можно красиво подать ученикам.
        - Чем же он плох?
        - Сначала ты захочешь обрезать только кончики крыльев и только самым нахальным низшим… Потом ситуация зайдет дальше, уже и право на крылья окажется предметом обсуждения. Но это полдела. Когда все станут ползать, высота полета ан-моэ тоже сделается ничтожной. Твой путь - падение. Потом поймешь, у тебя еще много времени на осознание ошибок. Великий дракон щедр к нам, айри, в даровании сроков на размышление… Мой вопрос иного рода, Йенхо. Однажды, - Риан придвинул заварник и наполнил свою пиалу, снова взглянул на дерево и капли водопада, - сорок семь лет назад, если быть точным, ты заглянул, будучи на Хьёртте, в дом вожака. Ты знал, что застанешь там только сына Даура, всё учли твои младшие, готовя ту подлость… Ты рассказал мальчику Йяллу о древней пещере духов и тени волвека. Посоветовал ребенку самостоятельно пройти первую трансформацию, без наблюдения и поддержки старших. Обещал, что именно так он сможет увидеть великого гролла во плоти…
        - Это не вопрос, - насторожился Йенхо и заговорил сухо и жестко: - Да, так и было. Я провел важный эксперимент. Меня интересовало, может ли волвек самостоятельно добиться полного контроля над своим «я», определить баланс сознания и подсознания. Мне думалось, что ответ отрицательный, что каждого формирует вожак, и сына - особенно. И не говори, что мальчик мог сойти с ума. Я не стану слушать твой бред про этику в науке.
        - Стариковский бред, - усмехнулся Риан. - Я обычно так свои размышления называю… Видишь ли, я пока подбираюсь к вопросу, чтобы ты и его не счел бредом. Ты пришел к инопланетянину, который мыслит иначе, воспринимает мир иначе, реагирует иначе. Пришел и сказал нечто сомнительное даже для себя самого на языке, для вас обоих различном в звучании и смысле слов. Подверг риску не просто жизнь ребенка, но устои и обычаи рода волвеков. Получил некий результат опыта, не имеющий смысла и ценности. Вы ведь друг друга не поняли. Точнее, он постепенно пришел к осознанию идеи, а вот ты - нет… Я бы сказал, что тогда, сорок семь лет назад, ты впервые смоделировал контакт с внешней для айри цивилизацией. И потерпел сокрушительное поражение. Главный итог опыта состоит в неспособности наладить контакт для существа с твоим типом сознания - закрытым для приятия нового и чуждого.
        - Опять не наблюдаю вопроса.
        - Мы, старики, - завел привычную тему Риан, щурясь от сдерживаемой насмешки, - любим болтать впустую, нам бы только найти слушателя. Пока что тебе интересно, ты даже приоткрылся ненадолго, из своего панциря выглянул, оценивая мои рассуждения. Вот и терпи. Время есть.
        - Полагаешь?
        - Если ты про «Иннар», то заверяю: все обойдется, - вздохнул Риан. Глянул в небо, темнеющее на востоке. - Уже обошлось, так точнее. И не пытайся скрыть облегчение от этой новости. Я прекрасно вижу: ты заигрался, сам не понимаешь, как бы половчее остановиться, а в наилучшем случае - вовсе отойти в сторонку. Отсидеться, пожимая плечами и демонстративно ничего не понимая. Увы, Йялл сорок семь лет назад встретил того, кого ты ему пообещал, встретил и не испытал ожидаемого шока… И тебе придется еще раз пообщаться с сыном вожака.
        На сей раз Йенхо не смог скрыть мгновенного замешательства, промелькнувшего на лице, - эмоции, исказившей и нарушившей стройную систему защиты сознания от назойливого любопытства Риана… Который, еще более удивляя хозяина замка, безмятежно улыбнулся, не думая пользоваться успехом, рваться в брешь щита сознания. Он снова погрузился в созерцание прекрасного вида на облака, скалы и далекие предгорья. И в размышления.
        Историю первого самостоятельного выхода Йялла в пустыню Риан знал по словам и движениям души самого Йялла, уже взрослого и освоившего прелесть самоиронии. Волвек говорил и щурился, переняв привычку у Риана. Неторопливо рассказывал, как загорелся тогда, в шестнадцать, от слов «ты увидишь великого гролла во плоти». Может ли мальчишка, сын стаи, желать большего? Йялл нарушил ради исполнения мечты все правила и обычаи. Воспользовался тем, что отец уехал по делам, а мама исполняла срочную работу в лабораториях у химика Витто и не могла появиться дома раньше, чем к концу недели. Взял отцовский вездеход и миновал шлюз, пользуясь оставленным «добрым дядей» Йенхо разрешением на ночной исследовательский рейд к разлому Долгозвучного Эха. Там, вдали от сознания стаи, наедине с пустыней, он впервые встал на лапы, покинул вездеход и вдохнул без маски холодный воздух ночной пустыни. Увидел звезды зрением гролла, услышал ветер подвижными скругленными ушами, принял подушечками лап тончайшую вибрацию почвы, слизнул иней со скалы. И ощутил сполна обещанную чужаком свободу. Огромную, как усеянный драгоценной вязью
созвездий небосвод. Пьянящую, как запах пустыни. Йялл помчался прочь от вездехода огромными прыжками, упиваясь ловкостью звериного тела. Он выкрикивал в полном звучании недоступные прежде для исполнения «Рыки пустыни», созданные первым из рода Орри - старшим Ясенем. Проверял прочность когтей, стесывая камни и высекая искры, взбирался на отвесные стены, прыгал, не думая о своей неопытности и остроте скальных клыков внизу.
        Лишь через час, как полагал Йялл, задним числом восстанавливая хронологию своего безумия, он смог приступить к исполнению заветной мечты. Чужак велел искать пещеру и там, во мраке, освободить помыслы, чтобы встретить великого гролла. Пещеру усердный Йялл нашел глубокую, с большим количеством поворотов и ответвлений, пробрался в ее чрево далеко, чтобы утратить понимание расстояния, положения в пространстве, тепла и холода. Йялл знал достаточно про теорию отрешения - технику погружения в себя, впервые применяемую на практике младшими под контролем и в присутствии старших. Именно на эту технику, счел волвек, и намекал айри. Он еще удивился: почему старшие не объяснили, что отрешение дает шанс встретить великого гролла? Скорее всего, не хотели расстраивать. Вряд ли результат приходит быстро и к каждому…
        Йялл лег на пол пещеры, закрыл глаза, расслабился и исполнил по мере понимания то, что теория описывала как выход из себя. Шаг в сторону, позволяющий смотреть на мир иначе. Получилось не сразу, но постепенно волвек осознал, что в пещере сделалось светлее, что физические тело больше не мешает воспринимать полноту реальности. Пульс бился в ушах гролла, лежащего рядом. Йялл висел в пустоте и ждал встречи. Вторая часть отрешения совершилась не по его воле - суть волка, призрачная тень звериного сознания, поднялась на мощные лапы, скользнула в другую сторону от тела и заглянула рыжими с оттенком синевы глазами в зрачки души лвека… До самого дна - если дно вообще было. И обрушила туда, в сознание, бурю эмоций свободы, дозволяющей абсолютно все, открывающей запреты и ограничения, обращающей в пыль незыблемые скалы устоев стаи. Зверь Йялла был силен, молод и готов к схватке. Зверь желал сохранить свободу за собой. Даже ценой безумия. Много позже Йялл выяснил, что отрешение, проводимое без наставника, убивает людей независимо от того, какая составляющая их «я» побеждает. Вернуться в тело уже невозможно.
Нет сил, нет тропы и нет опытного спутника. Волвеки справляются, но лишь при наличии опыта.
        Как помнил Риан, Йялл сделал трагическую паузу, дойдя до описания самого опасного момента. Потом не выдержал и стал порыкивать от смеха, который не мог сдержать. Тень зверя в шестнадцать лет коротка и слаба. Драки не получилось, он даже не осознал противоречия. Впился взглядом души в глубину своего же волчьего взора и попытался выяснить: а где, собственно, им вдвоем искать обещанного великого вожака, пользуясь дарами обретенной взрослости? Потому что для стайного сотрудничество - заведомо более надежный путь, нежели конфликт. Увы, зверь не знал. Зато, как утверждает Трой-младший, обе половинки его личности одновременно ощутили… увесистый подзатыльник. Голос, очень похожий на отцовский, рявкнул: «Домой, щенок!», рык гролла повторил то же самое… Отрешение прервалось болезненно-резко, «я» слилось с физическим телом - замерзшим, затекшим в неудобной позе, страдающим от недостатка кислорода: он неправильно дышал и расточительно расходовал резерв живучести, столь важный для пребывания в пустыне без маски.
        Йялл доковылял до лаза на поверхность, различая тропу в темноте до странности отчетливо. Заполз в вездеход, миновал обратную трансформацию, отдышался, согрелся, ощутил беспредельность совершенной глупости. И поехал домой получать заслуженную трепку от отца. Вожака, знающего все и готового помогать повсюду… Вот только Даур не рычал в ухо и даже не знал ничего об опасных прогулках сына. Что не помешало Трою-младшему рассказать о своем проступке со свойственной волвекам прямотой, а Трою-старшему - учинить наказание. Которое не имело значения! Душа Йялла звенела радостью: он встретил-таки великого вожака, слышал его рык и ощутил на загривке тяжесть лапы - нет смысла сомневаться.
        - Йенхо, ты не сумел наладить взаимопонимание с Йяллом, - вернулся из воспоминаний Риан. - Вот и объясни мне: как ты мог после сокрушительного провала малого контакта мечтать о настоящем большом контакте? О взаимопонимании с иным, неизмеримо более чуждым, нежели стая или сам великий гролл, в реальность которого даже я не вполне верю… Именно узнать ответ на этот вопрос я и прибыл. Я в недоумении. Неужели ты пытался получить отклик, провалил это дело и, не имея даже общих данных по теме контакта, все же заверил ближних в победе, выстроил абсурдный план исхода? Вот только лететь вам было некуда, да и не жильцы твои младшие в новом мире, нет у них подготовки и мужества первооткрывателей. Осмелюсь предположить, ты планировал переждать пик одичания Релата на некотором удалении от системы и вернуться триумфально, в роли спасителя остатков цивилизации.
        - Ты и это знаешь? Неужели просчитал? - шепотом уточнил Йенхо, теряя демонстративное хладнокровие. - Немыслимо. Видимо, надо прожить еще тысячу лет, чтобы понять твои методы анализа фактов. Выводы на пустом месте выстроены… Никто не мог сказать… Не знал никто… - Айри огляделся, поежился, тронул пальцами остывший заварник. - Пошли в дом. Холодно.
        - Ответа на мой вопрос у тебя нет, - грустно улыбнулся Риан. - Что ж, пошли. Вопросов у меня не осталось, визит исчерпал полезность. Но я вежливый гость и готов в свою очередь выслушать хозяина замка. Расскажи о страхе. Ты ведь из-за него сидишь безвылазно здесь, разве нет?
        Йенхо еще раз огляделся и нехотя медленно кивнул. Подхватил заварник и побрел через террасу. Шел он молча, рассеянно озирался по сторонам, вроде бы и не слушая Риана, шагающего следом. Порой вздыхал, кривился. Риан шевельнул бровью. Ему было почти жаль родича: тот опять вычисляет варианты сухим тренированным мозгом математика. Пытается сообразить, во что обойдется сделка с личным представителем Великого дракона. Стоит ли называть цену или выслушать версию гостя… О собственном задержании как логическом итоге заговора ан-моэ не подумал. Он же высший. Вне поля действия закона, над ним и над облаками…
        - Ты сильно боишься волвеков, которые, возможно, едины со своим миром пустыни и знают больше, чем хотят показать. Еще ты опасаешься того чуждого, что привело к потере космической яхты. Девочки Сати страшишься: именно когда Йялл вез ее в Академию, ты сменил курс мобиля и ринулся сюда, я проверил, знаю наверняка… Ты не создан для заговоров, Йенхо. Взял бы в ученики теоретиков от чистой математики и парил бы над ними, ощущая себя драконом и купаясь в искреннем восхищении. Но нет, связался с настоящим отребьем, погряз в интригах и обманул всех и вся, себя в первую очередь. Про трагедию семьи Трой и думать страшно. Как ты допустил это, ты же не мясник, Йенхо?
        - Они получили рийтис и стали действовать самостоятельно, - скривился Йенхо. - Союзники. Временные, второстепенные. Мне казалось, управлять людьми просто. Деньги, влияние, помощь в карьерном росте - и адекватная благодарность. Но люди дики и глупы. В планах не было ничего подобного случившемуся, все пошло вкривь, и не моя вина…
        - Чистеньким остаться не получится, - резко оборвал оправдания Риан. - Не пробуй, не тот случай. Сперва ты хотел заполучить весь Хьёртт, освоив технику контроля сознания стаи, перехватив детей волвеков на этапе взросления. Что должно было произойти со старшими - не знаю, но вряд ли мне понравится пояснение. Потом ты сознательно пошел на ликвидацию вожака и его жены, даже не смей возражать. Таких случайностей не бывает. К тому же я знаю, что за материал пропал из генного банка Академии.
        - Я хотел лишь убрать их с Релата, - упрямо свел брови ан-моэ. - Испугать и проучить. Не более того. Меня неверно поняли.
        - И ты остался доволен пассивной ролью непонятого, - насмешливо прищурился Риан, придержав дверь локтем и осматривая комнату. - Но это дело ты будешь решать со стаей. Могу заверить, я прослежу за объективностью разбирательства и даже дам свои гарантии по поводу твоей безопасности. Уже переговорил с вожаком Дауром.
        - Объективность? - Голос Йенхо дрогнул. - Разве может существовать дело как таковое? Никто из ан-моэ не даст согласия… Ни один…
        - Все трое уже подтвердили полномочия генерального инспектора. Самые широкие, - совсем тихо ответил Риан, глянув на слугу у дальних дверей.
        Йенхо остановился. Пару мгновений Риан смотрел в его напряженную прямую спину, ожидая реакции на сказанное. Он полагал наиболее вероятной - склонность к торгу. Но не исключал и обострения, вплоть до эмоционального взрыва, приказа уничтожить гонца, доставившего дурную весть. Обсуждал теперь с самим собой ан-моэ и мысль о пользе Риана-заложника… Риск имелся. Однако он явно был незначительным и не шел в сравнение с ценностью информации, до сих пор доступной лишь Йенхо. Той, которую ан-моэ вряд ли согласится излагать на допросах, под давлением.
        Хозяин замка повел плечами, сбрасывая напряжение. Медленно вдохнул, выдохнул. Жестом удалил слугу. Обернулся к гостю, сел в кресло, глядя прямо и спокойно. Он выбрал торг… Риан пристроил пиалу, которую принес с собой, на низком столике. Огляделся и выбрал место на диване. Проследил с интересом, как дверь герметизируется, как густеет воздух в комнате. Запахло теплой хвоей. Сплошное окно внешней стены потемнело, гася вид на горы. Ровная золотисто-зеленая подсветка набрала яркость, оставляя лицо ан-моэ в загадочной тени.
        - Значит, меня обвинят и грубо сдадут людям, желая усмирить их гнев, - сухо предположил Йенхо, более не выбирая мягких оборотов речи. - Ладно безумный ан-моэ Витто, ладно твой недоучка Ялитэ. Но старик Данрэ… Он был в курсе и обещал поддержку. Предал. И все решено… С чем же прибыл ты, раб Великого? Ты ведь ничем не лучше волвека. Утратил право говорить по своей воле, уподобился его глашатаю. Жалкая роль. Вполне подходящая для выжившего из ума старика. Тебе ведь уже, страшно сказать такое вслух, шестнадцать… веков.
        - Чуть меньше, - уточнил Риан, игнорируя оскорбления. - Ненавижу юбилеи. Готов напроситься к тебе в гости повторно, лишь бы отсидеться и не праздновать.
        - Ко мне? Скоро меня здесь не будет, если все трое ан-моэ едины в оценках. Речь идет об аресте?
        - Сложный вопрос. Люди настаивают именно на таком варианте. Айри готовы и на большее, поскольку нас сейчас на Релате ненавидят. Бросить кость голодным - верный способ отвлечь их… ты и есть кость, не стану смягчать ситуацию. Волвеки, что может удивлять плохо знающих стаю, интереса к твоей судьбе пока не проявляют. - Риан прищурился с легкой насмешкой. - Как раб Великого могу заверить: ему тем более нет дела до тебя. Видишь ли, ты во многом прав. Чем старше я становлюсь, тем уже делается тропа судьбы. Когда-то она казалась степью без края, раскинувшейся во все стороны света. Я был свободен, поскольку не имел ни цели в жизни, ни маршрута движения к ней. Увы, юность позади. Я узнал тяжесть ответственности и бремя учительства. Ощутил необратимость сказанного и ложность самого выбора… Несвободнее меня на Релате только одно существо: Дан, Великий дракон. Потому что я хотя бы смертен, а ему каково?
        Риан смолк, опустил веки и стал ждать, пока ан-моэ переварит сказанное и найдет реплику для продолжения беседы. Облегчать поиск не хотелось. Торговаться с ан-моэ по поводу его жалкой судьбы - тоже. Сидеть здесь и терять время становилось невыносимо. На орбите закончились бои, и душа Вирьи болит, ощущая ужас свершившегося: убивала и теряла друзей. То и другое - потрясение… Он допустил произошедшее. Потому что нельзя ничего решать и исполнять за других, это их время и их мир. Пусть учатся видеть не степь возможностей, но лишь узкую тропу над бездной ошибок. Они сильные, и они выдержат - его ученики.
        Понять бы еще, чему учит его самого ехидный Дан, вынуждая по капле конденсировать сведения и не давая ответов, коими наверняка обладает. Смирению? Нелепо. Логике? Примитивно. Праву на ошибку? Так он ошибается удручающе часто и знает об этом. Оправданной жестокости? Потому что ничтожество вроде Йенхо жалеть нельзя… Жизнь айри слишком длинна, а череду заговоров и расколов хотелось бы пресечь. Но разве это его решение?
        - По твоей логике получается, что каждый ан-моэ тоже раб, - прервал размышления голос Йенхо. - Поскольку выбор мал для несущего ответственность за весь род, это я понимаю. И мой был ничтожен. Мной был задуман не заговор, но оправданная и необходимая жестокость в средствах по спасению расы. Мы гибнем, Риан. Мы растворяемся в тупой жрущей массе людишек. Даже снави, древние проводники воли Великого, покинули Релат. Тебе ли не знать… Они ушли, признав свое бессилие перед толпой в миллиард ртов. Людишки хотят дармового здоровья. Они жаждут переварить знания и выплюнуть их в виде новых устройств для комфорта и развлечения. Они не умеют думать, в них все ярче проявляется примитивная самовлюбленность, похоть и потребительство. Раньше или позже людишки сомнут и нас, и даже волвеков. Они ненавидят непохожих и злобствуют по поводу любого чужого успеха…
        - Настоящая речь обвинителя, трудно спорить с доводами при столь эмоциональной их подаче… Да, люди никогда не были идеальными. С появлением больших городов и активизацией прогресса их эгоизм вырос, а мечта о простых радостях, вечном отдыхе от труда и забот овладела сознанием многих. Они утратили старые традиции и устои, не успев выработать новых. Но так было лет сто пятьдесят назад. Сейчас и городов прежних нет, и трущобы практически исчезли. Уровень жизни на Релате выравнивается, а ценность безделья все более сомнительна… Впрочем, ты красиво сказал, с чувством. Подал факты в интересном ракурсе. Это дает тебе право уничтожить всех людишек? - заинтересовался Риан. - Ты, планируя свой исход с Релата, затеял ликвидацию баз знаний и отключение энергосистемы. Есть разница между разумным самоограничением и насильственным внедрением своего решения без учета мнения других и без признания их права на таковое.
        - Мы теоретизируем на пустом месте, - резко отозвался Йенхо. - Я не преуспел в своих планах, ты свое мнение не изменишь. Что мы обсуждаем на самом деле? Когда прибудут инспекторы? Полагаю, меня арестует Йялл Трой?
        Риан рассмеялся. Столь примитивного и острого страха личной мести он никак не ожидал. Лицо Йенхо выглядело достаточно бледным. Все заранее просчитанные варианты его поведения, осознал Риан, оказались не вполне точны. Ан-моэ так боялся сына вожака, что видел в давнем враге Риане не заложника или посредника, а всего лишь защиту от примитивной физической расправы. Пожилой айри даже оглянулся на дверь. Представил не без удовольствия, как один из любимых учеников, «малыш», - все его сто тридцать килограммов сухих жил и мышц на широких прочных костях - втискивается на этот самый порог. Йялл сутулится, пряча пугающий людей рост. В перенятой у учителя манере щурит желтые глазищи. Досадливо кривит губы: рука опять норовит непроизвольно почесать за ухом, надо контролировать давнюю привычку. Все вместе для айри выглядит как поведение дикаря, готового пообедать врагом и скалящего зубы в предвкушении.
        - Я хотел предложить тебе более мирный вариант. Никакого ареста. Мы летим на встречу с Фьеном Бо, мило беседуем. Ты даешь слово ан-моэ не покидать этот замок в ближайшее время, он выделяет охрану, ты возвращаешься сюда. Люди долго будут… скажем так, раздражены попыткой кражи «Иннара». Охрана не помешает. Возможно, ты любезно согласишься разместить здесь своих последователей, волвеки устали вас стеречь. Им учиться надо, они звереют от вынужденного пропуска занятий в Академии.
        - Не понимаю, - честно признался Йенхо.
        - Может, и не надо торопиться с выводами? Ты всегда выбирал обходные пути. Этот в твоем стиле. Без ареста и без публичного лишения статуса… пока. Подумай. У меня есть еще один вопрос. Я и без тебя получу ответ, но так быстрее. Что ты нашел в долине Черных Клыков? Это единственный кусочек мозаики, который для меня полностью нов и воистину интересен.
        - Бесед с вожаком Дауром и его сыном не предполагается? - жадно уточнил Йенхо, выдавая без остатка главный страх.
        - Нет, не теперь… Ты способен отреагировать хоть на одну мою реплику ответом, а не новым вопросом? - поинтересовался Риан.
        - Попробую, - вздохнул Йенхо. Слабо улыбнулся. - Есть одна проблема. Ты прав: я понятия не имею, что нашел. Все попытки разобраться в природе объекта не увенчались успехом. Еще точнее - все, кроме одной. Тогда-то я испугался по-настоящему. И сейчас боюсь, не вижу смысла скрывать это. Я изложу последовательность событий и передам отчеты моих младших, ты же безнадежно несвободен. Ты будешь спасать мир… У тебя есть опыт и ты, надо признать, не выжил из ума. Да, я хотел вернуться с триумфом. Так было запланировано тридцать с лишним лет назад, когда мы начали программу. Потом накопилось много сомнений и нестыковок, план стал рассыпаться. Я готов был его отменить.
        - Отложить, - спокойно уточнил Риан.
        - Хорошо, отложить. Но десять лет назад я понял: «Иннар» нужен нам самим. Не для полета в новый мир, но для бегства из этого. Мы добыли чужой объект. Мы его, видимо, активировали. И получили результат. Полагаю, убийственный результат.
        - Как ты ненаучно паникуешь, - лениво прищурился Риан. - Давай перейдем к фактам. Сухо, без домыслов, последовательно. Мы ведь айри, эмоции - не наш стиль. А бояться нового просто по причине несоответствия результатов ожиданиям…
        - С тобой воистину невозможно разговаривать, - ужаснулся Йенхо. - Зачем излагать факты, если вывод уже готов?
        - Это не вывод, это стариковские бредни, - рассмеялся Риан. - Пожалуйста, перейди от бесконечных вопросов к фактам. Несолидно: ан-моэ, столп иерархии, высшее существо - и вдруг такая вопиющая потеря самообладания.
        Йенхо сердито клацнул непроизвольно выпущенными когтями. Прикрыл глаза, вздохнул, расслабился и привел выражение лица к должной бесстрастности. Заговорил ровным тоном, подобающим ан-моэ:
        - Когда я был молод, а наш род жил в горах, не общаясь с низшими… то есть с людьми, мы начинали освоение Хьёртта. Первая экспедиция строила купол для проведения генных опытов, много позже приведших к возникновению расы волвеков… Действовали методично. Съемка с орбиты, обследование прилегающих к избранному районов. До Черных Клыков от долины первого купола далеко. Туда добрался только безумный планетолог из экипажа покойного ныне капитана Хиннра, столь высоко чтимого волвеками за оказанную стае помощь… и предательство нашей расы. Данные, полученные при первичном обследовании местности, оказались уникально интересны. По счастью, первым их увидел лояльный айри. Передал на заблокированном от посторонних носителе для ан-моэ. Подменил для планетолога на иные, стандартные, или сымитировал сбой работы оборудования - подробности не знаю. Но это сработало. Я тогда был учеником хранителя архивов долины айри на Релате. Заблокированный носитель, стандартный шар данных, по прилете корабля оказался у меня. Дальнейшее общеизвестно: изоляция колонии на Хьёртте, опала тех, кто был в свите ан-моэ, моего учителя.
Изгнание из гор… Данные были забыты. Но я их сохранил и в нужное время извлек.
        Риан понятливо усмехнулся. Обычное в мире айри дело: самый сладкий кусочек утаить, припрятать. Обратить не к общей пользе, а к личной выгоде.
        - Требуются сильные доводы, чтобы обрести статус ан-моэ. Контакт и новый мир - хорошее предложение и для нынешних членов высшей ступени иерархии.
        - Почему бы нет? Я сберег знания, - с долей вызова уточнил Йенхо. - План выстраивался долго. Мы ждали определенности со строительством «Иннара», подбирали генный материал впрок. Вели разработки в теории, в модельном пространстве. Создавали рийтис для неподконтрольных инспекции манипуляций с Инфосредой и закрытыми архивами Релата. Наконец все сложилось должным образом, пришло время активных действий. Я сам предложил волвекам помощь в исследовании Черных Клыков. Место странное. По мнению волвеков, там в свое время, много веков назад, упал крупный метеорит. Общедоступный отчет по экспедиции ты, безусловно, изучил. Вот полные данные.
        Ан-моэ качнулся вперед, дотянулся до консоли и оживил объемный экран. Порылся в архивах, запустил демонстрацию сделанной на Хьёртте съемки: модельную развертку событий прошлого, реконструкцию давнего катаклизма, смявшего рельеф долины. Дернул плечом и добавил, чуть ли не оправдываясь:
        - Выводы напрашивались сами. Объект двигался с огромной скоростью и явно не принадлежал к нашей планетарной системе. Он, как показывает модель, вероятнее всего, имел небольшие размеры. Предположительно разделился по крайней мере на три элемента до касания с грунтом.
        - И вы сочли, что это оболочка, а то, что она защищала… - дополнил мысль Риан.
        - Капсула, - скривился ан-моэ, нехотя признавая давнюю догадку. - Хранилище сведений, послание.
        От сказанного Риан пришел в недоумение и не смог скрыть улыбки, вызвавшей законное возмущение Йенхо - а кому приятно выглядеть несостоятельным со своими выводами? Можно подумать, он мальчишка и защищает работу в Акаде, выступая перед строгим и язвительным профессором. Риан погасил улыбку:
        - Прости, но это был исключительно алогичный вывод, тем более для тебя… Твои последователи готовились уничтожить мир ради изъятия знаний, якобы принадлежащих только айри и украденных людьми. Но вы же предположили в чужаках дивную широту души и небывалый альтруизм, одновременно приписав им логику поведения, полностью аналогичную нашей. Метнули, значит, нелюди через гигантскую пропасть космической пустоты капсулу исключительно ради бескорыстной передачи опыта. Метнули и забыли о ней, не проверили эффективность системы доставки в течение длительной череды веков… Йенхо, да они, в твоем представлении, выжили из ума сильнее, чем я.
        - Люди делали подобное, - хмуро отозвался ан-моэ, не желающий признавать саму возможность ошибки. - Отсылали лет сто назад беспилотные зонды за пределы системы. Рассказ о себе - норма для первого этапа освоения внешней среды.
        Риан поднялся, шагнул к консоли, быстро просмотрел отчет. Он прекрасно понял то, что не сказал вслух хозяин замка. Ан-моэ не ждал от капсулы новых знаний или великих откровений. Всего лишь хотел получить координаты и данные о чужой звездной системе. Если этот мир плох и люди его испорчены излишне высокой самооценкой, если здесь высшему мешают развернуться в полную силу, ощутить себя богом во плоти - можно попробовать на новом месте… Отправной точкой рассуждений ан-моэ было обычное для него убеждение в собственной уникальности. На неведомое Йенхо сразу попытался посмотреть сверху вниз, с высоты своей избранности. Не получилось. Вот тогда и возник страх. Вселенная не готова вращаться вокруг ан-моэ - удивительное открытие, которое не поздно и не вредно сделать хотя бы теперь, прожив в мире более шести сотен лет… Риан чуть дрогнул уголками губ, прогоняя улыбку, закончил изучение отчетов и отключил экран. Помолчал, обдумывая данные. Благосклонно кивнул, принимая предложенный хозяином бокал сока, снова уселся на диван:
        - Трудно судить навскидку, по первому впечатлению, но это никак не примитивный зонд с мелодиями гимнов и арифметическими задачками для инопланетных друзей по разуму. Не случайная проба сил впервые выбравшихся из колыбельки родной атмосферы… Другой уровень технологии, энергия удара очевидно несоизмерима с величиной объекта, это не падение по баллистике, все сложнее. Я бы, получив такие данные, в первую очередь предположил исследовательский интерес. Даже экспансию… Судя по твоим туманным страхам, ты пришел в итоге к той же идее.
        Йенхо нехотя кивнул:
        - Я расскажу, как мы нашли объект. Слушай. Может статься, то, что мы затеяли, должен теперь разбирать именно ты, представитель Великого дракона. Потому что без малого сотня айри ничего не смогла понять в происходящем… Эта задача нерешаема обычными методами.
        Риан усердно изобразил на лице тревогу и внимание, маскирующие раздражение. Сотня айри! Послушные воле ан-моэ подхалимы без воли и свободы разума, без полноценной души, даже без жажды искать новое, исследовать, быть любознательными. И все же Йенхо полагает, что провал его группы делает заведомо бесполезными усилия любых низших - всей цивилизации людей, целого мира волвеков… Спорить бессмысленно. Надо просто собрать данные.
        - За двадцать три года до нашего сегодняшнего разговора началась история того, что я не рискую назвать контактом, - вздохнул Йенхо. - Подготовить экспедицию к Черным Клыкам оказалось до смешного просто…
        Глава одиннадцатая
        История экспедиции Йенхо
        Подготовить экспедицию к Черным Клыкам оказалось до смешного просто. Даже вожак принял помощь благосклонно. Хотя прежде едва не совершил в отношении ан-моэ последнюю сделку после опасной истории с шестнадцатилетним Йяллом и его первой трансформацией. Сказались наивность и неконфликтность волвеков - таких огромных, могучих и не приспособленных к существованию в режиме естественной для цивилизации людей и айри полуправды разных оттенков и смыслов. Достаточно было воспроизвести тип поведения, приемлемый для стаи, заговорить о сотрудничестве и осознании ошибок, о ценности общего труда и разумном распределении его итогов - и Даур Трой отреагировал предсказуемо. Дал согласие на экспедицию, выделил ресурсы, одним движением брови сменил план работы для четырех десятков своих стайных - группе сопровождения прибывших на Хьёртт айри. И никто ему не возразил…
        Порой даже зависть берет. Зависть, смешанная с раздражением. Вожак вожаков, этот безусловный и непререкаемый ан-моэ своей расы, ходит в стандартной зеленой рубахе, вкалывает по шестнадцать часов в сутки, устает до изнеможения, живет в стандартном доме. Не имеет привилегий при выделении средств на семейный счет, хотя весь Релат полагает, что вожак безмерно богат. Зато его участие в патрулировании пустыни относят к числу нелепых слухов. Зачем высшему существу, обладателю четырех высших образований и звания профессора в Академии, месить лапами пыль, мерзнуть в ледяной ночи Хьёртта, с трудом дышать его редким воздухом и загонять себя, выкладываясь по полной? Чтобы подменить недоросля девятнадцати лет, потому что его отец работает на верфях и домой прилетел всего-то на два дня…
        Йенхо метался по комнате, выделенной в его распоряжение, чувствуя себя обманутым и уязвленным. «Вожак патрулирует сектор семь»! Так сказал диспетчер этого ничтожного купола. И оскалился, звериная морда. Насмешка, нет сомнений! Он сам, ан-моэ Йенхо, точно так же держит в приемной неугодных гостей. Причину можно предложить самую абсурдную, и чем ничтожнее посетитель - тем вздорнее повод для ожидания. Пусть осознает свое место в иерархии, привыкает подчиняться. Но вынудить ждать высшего… Йенхо зарычал от злости и впечатал кулак в столешницу, оставляя на ней след когтей. «Вожак патрулирует»! Он-то считал волвеков наивными. Но нет, звери коварны и мстительны. Унижают ожиданием и проверяют, насколько важен повод для встречи, то есть как долго ан-моэ готов унижаться. Цивилизовались, освоили полуправду, подлецы! Наверняка ловят его эмоции и находят бешенство забавным.
        Последняя мысль вынудила ан-моэ резко остановиться. Он привык к тому, что мысли принадлежат ему одному, и не учел: волвеки ловят эмоции. Его не просто заставили ждать, его же наверняка читают как раскрытую книгу! И он позволяет себя читать, выплескивая злобу и с ней - многое иное, слишком уж многое. Йенхо неторопливо и беззвучно пересек комнату еще раз. Выровнял дыхание, сел в жесткое - волвеки отчего-то не любят привычную людям и айри мягкую мебель - кресло. В целом удобно, но странно, слишком уж функционально, как и вся комната в целом. Надо ее рассмотреть и заодно отвлечься от злости, восстановить щиты сознания.
        Стены ровного бледно-зеленого цвета, свет золотистый - это тоже общее правило для Хьёртта. Стандартный блок кремового тона - кухонная зона. Откидной стол, холодильник с напитками: стая обожает соки и не ценит спиртное. Неизбежный кофе: волвеки почему-то уверены, что без него гости с Релата не выживут. Готовые питательные смеси и энергетические плитки. Шоколадного цвета овал на уровне плеча: вызов диспетчера. Стоит нажать - и его, ан-моэ, в очередной раз с великолепно оттренированной, исключительно натурально звучащей искренностью участия спросят: не устал ли, не желает ли покушать или пообщаться? Может, прислать свежие цветы из оранжереи? Волвеки с ума сходят от этой дикости - создания приятных запахов в доме. После осознаний ими вспышки гнева и худшее не исключается: вызовут, как вчера, самую домовитую хозяйку… Потому что сухой паек - он на всякий случай. Говорят, за последние тридцать лет купол этого города дважды серьезно повреждали метеориты и людям приходилось сидеть в домах безвылазно по три-пять дней до окончания ремонта, питаясь аварийными запасами.
        Впрочем, у ан-моэ свое мнение по поводу так называемых «аварий». Они слишком удобны, позволяют стае бесконтрольно делать что угодно, оказавшись вне пределов внимания иных рас. Например, проводить финальные генные тесты кунгов. Интереснейший вид существ, полностью оригинальных, местных - но все данные по ним закрыты и принадлежат стае.
        По входной двери невежливо полоснули крепкие когти. Ан-моэ сел прямее и придал лицу вполне безразличное выражение. Гроллам до сих пор хватало ума не докучать гостю своим чудовищным животным видом, являясь в дом. Увы, дверь поддалась усердию дикаря. Здесь, в куполе, для подобных создан режим максимального комфорта. Системы неречевого контроля, специальные клавиши под лапу, особые замки входных дверей. Йенхо поморщился. Видимо, его гнев сочли проявлением агрессии. Сперва будут тупо смотреть и рычать, а потом еще тупее извиняться, установив высокий статус гостя.
        Гролл появился в комнате беззвучно, блеснул светло-лимонными глазами, улыбнулся - и проследовал по диагонали в душевую, оставляя мерзкие пыльные следы на ковре, пушистом, темно-зеленом с разводами, имитирующими местную траву. Все волвеки ходят по коврам босиком. А что с них взять - дикари… Мысль оборвалась резко, как обрезанная. Потому что ковер отчетливо шевельнулся, тонкие густые пряди ворса пришли в движение, впитали пыль. Йенхо воровато оглянулся в сторону душевой: вода шумит, время есть. Склонился, выделил ворсинку из общей массы и дернул. С корнями… То есть это - трава? Но почему она шевелится и впитывает пыль? Очередная закрытая, созданная лишь для себя одних, разработка!
        Ан-моэ ловко свернул травинку в кольцо и опустил в мини-контейнер - не зря прихватил парочку таких и разложил по карманам.
        - Не мелочитесь, я вам подарю ковер, с доставкой, укладкой и инструкцией для садовника, - с явной насмешкой пообещал бас от двери душевой.
        Бас был знакомый, да и сознание теперь, после трансформации гролла, опознавалось однозначно. Невыгодное начало встречи… Йенхо вздохнул, выудил травинку и бросил на ковер. Оглянулся на вожака, церемонно кивнул:
        - Как у вас говорят? Небо выглядит синим теперь, в свете радости встречи, уважаемый господин Трой.
        - До синего нам еще лет сто двигаться, - пожаловался Даур, добравшийся до холодильника и теперь азартно смешивающий соки в огромной кружке. - К тому же мы передумали. Будет фиолетовое, мы не готовы копировать Релат ради прихоти людей. Я вам охотно скажу то, что вы ждете, чтобы я сказал. Мы дикие и желаем жить своей стаей, не любим праздных гостей и тем более случайных соседей. Купола удобны, они позволяют самым жестким образом ограничить приток людей на Хьёртт. Мы с вами, ан-моэ, во многом похожи… на первый беглый взгляд. Держим на хорошей дистанции чужаков и ценим свою уникальность. Вся разница в методах. И в идеологии. Хотите кордина?
        - Это что за гадость?
        - То, что вы считаете кофе, - усмехнулся вожак, уже наливая коричневую жижу во вторую кружку. - Я настаиваю, пейте. У нас в куполах давление на двадцать процентов ниже привычного вам, да и состав воздуха несколько нетипичный для Релата. Учтите все прививки зоны карантина и общее раздражение от ожидания - и вы поймете: гости или пьют кордин, или ходят злые, рычат страшнее гроллов, страдая нудной головной болью.
        Вожак установил обе кружки на столе. Рухнул в кресло, без звука стерпевшее подобное обращение. Расслабился, мило улыбнулся. И полностью закрылся для чтения сознанием айри…
        - Демонстрация личных эмоций на Хьёртте вышла из моды? - удивился Йенхо.
        - Фильтр двухсторонний, не читаю и не передаю, - уточнил Даур. - Соблюдаю ваш этикет. Увы, ан-моэ, лично я, и вы это прекрасно знаете, лично вас желаю видеть менее чем любого иного айри обеих планет. Я вас много в чем безосновательно и бездоказательно подозреваю. Вы меня находите неудобным собеседником. Нам будет проще общаться, исключив эмоции. Полагаю, вас привело на Хьёртт важное дело. Надеюсь, взаимовыгодное. Было бы зверски жаль отказаться от охоты на кунгов по иной причине.
        - Охоты? - поразился Йенхо.
        - Да. В квадрате семь мы их два дня сгоняли, считали и обследовали. - Вожак весело рыкнул. - Я в последние три месяца устал, было много проблем. Побегать по пустыне - наслаждение. Я лично загнал тридцать восемь кунгов, сдал биологам и получил в награду плитку шоколада. Фэр, зверюга тощий, пацан неокрепший, загнал вдвое больше… Теряю форму. Остается поджать хвост и вернуться к работе.
        Йенхо кое-как оправился от шока. Вожак гонял кунгов… Патрулировал, как и сказал диспетчер. И его, единственного в своем роде ан-моэ этого мира, посмели обставить на охоте. Никакого почтения. Фэру следовало бы уступить лидерство высшему, но дикари не понимают даже простейших правил. Сам вожак, и тот не видит глубины причиненного ему унижения.
        Кордин на вкус оказался неплох. Терпкий, чуть кисловатый, с горчинкой, делающей его похожим на сильно прожаренный кофе грубых полудиких сортов. Айри отхлебнул еще несколько мелких глотков. В голове прояснилось, раздражение - вожак прав - иссякло.
        - Я прибыл именно по причине наличия взаимного интереса. Мои ученики настаивают на исследовании долины Черных Клыков. Инженер Риттонх готовит работу на соискание академического звания. Тема касается исследования метеоритных потоков и планетарных катаклизмов с их участием, последствий падения крупных объектов в условиях различной плотности атмосферы.
        - Ребят из младших дам, технику дам, оборудование - ваше, - сразу откликнулся Даур. - Снавей не дам. Заняты все, у нас проблемы с миграцией кунгов, проблемы с заболеваемостью в трех северных куполах и еще один великий гролл знает с чем. Сложный год. В Черные Клыки лезть без одаренных рискованно. Может, отложим на полгода? Не пропадет работа вашего инженера.
        - Увы, мое время тоже кое-чего стоит, - возмутился Йенхо. - И я уже здесь. Давайте говорить прямо: я заинтересован в статусе Риттонха. Он великолепный пилот. Я буду рекомендовать его в экипаж «Иннара», и мне хотелось заранее обсудить это с вами, дать возможность оценить…
        - Понятно. Подсовываете ничтожество. В мой, будем называть вещи своими именами, модуль «Эйм». И платите за его статус экспедицией… - Вожак задумался. - Вторым пилотом?
        - Вторым. - Скрыть новую вспышку гнева оказалось сложно.
        - Только по итогам стандартной проверки, - покачал головой Даур. - И, если вас интересует мое мнение… его не примет «Эйм». Полагаю, вы знаете, что стало с прежним кандидатом в пилоты после попытки слияния с контрольными системами модуля?
        - Три года паралича и частичное излечение лишь после вмешательства снавей, - досадливо кивнул Йенхо. - Можно точно выяснить прогноз «примет - не примет»?
        - Тайя великолепно дает прогнозы, пусть ваш айри завтра слетает в город Созвучия и побеседует с моей женой, - предложил Даур. - Другие варианты взаимовыгодности?
        - Обсудим, если я сочту проект интересным, - по сути, отказался от переговоров Йенхо. И сделал одолжение вожаку, нехотя, презрительно кривя губы: - Но все же, поскольку я здесь и Риттонх тоже… готов приступить к работе завтра. Оборудование на моей яхте, на орбите Хьёртта. Я привез даже доработанный костюм ан-моэ, так называемый кокон. Он экранирует внешнее воздействие на сознание. Мы справимся и без снавей, если я сочту работы перспективными, само собой.
        - Сомневаюсь, что без одаренных вы продвинетесь в глубь долины. - На сей раз в голосе вожака прозвучала досада, он искренне желал успеха экспедиции. - Знаете, как стая именует Клыки?
        Йенхо покачал головой.
        - Еще бы, это наши, сугубо внутренние, традиции и легенды. - Вожак выхлебал содержимое кружки и покосился на холодильник. - Черные Клыки, как полагают стайные, - это логово великого гролла. Кто же любит, когда к нему в логово лезут чужаки? За двадцать километров от эпицентра зоны искажений рельефа уже ощущается жесткий негативный эмофон. Ближе десяти никто не пробирался… Как любил повторять мой учитель Юнтар: «Глупо лезть без причины и без хорошего плана отступления в пасть, ощеренную такими клыками». Берегитесь, ан-моэ, и не рискуйте излишне. Я дам вам лучшее, что есть у стаи помимо снавей, я дам вам Горров. И строго прикажу им вызывать по первому сбою плана или негативному прогнозу общего сознания - диспетчера, меня, да всех кого угодно, вплоть до Тайи, координирующей работу снавей Хьёртта.
        - Это весьма любезно с вашей стороны.
        - Полагаю, да. Сегодня отдыхайте. Я распоряжусь, чтобы вам доставили свежие цветы. Три напольных горшка на комнату, минимум. При вашем цвете кожи и типе конституции - так и четыре… - Вожак прищурился, изучая внешность ан-моэ с выражением неприятной сосредоточенности: - Алый хвощ, буропестрая лапчатка Витто и…
        - Это невыносимо, все норовят их внести и установить, словно меня хоронят! - взвился Йенхо, дослушав до имени ненавистного ан-моэ Витто, предателя расы айри, обосновавшегося на Хьёртте, стайного и дичающего год от года все сильнее.
        - Цветы и кордин, - безмятежно пробасил вожак. - То и другое как раз сокращает вероятность ваших похорон на моей планете. Кислород, ароматерапия, стимуляция работы легких и сердца, вот о чем я забочусь. Клубники не выделю, вы ее не любите, знаю. Пришлю томаты. Томаты хороши для насыщения тканей кислородом, еще они будят клеточную память о здоровом состоянии и тем поддерживают… впрочем, в гроллье лекарство вы не верите. Позвольте удалиться.
        Не дожидаясь запрошенного позволения, вожак поднялся во весь рост и покинул комнату. А Йенхо остался, удивляясь двойственности своих эмоций. Он переиграл Даура, вынудив поверить в фальшивую причину экспедиции. И он оказался полностью во власти упрямого грубияна - вожака, не желающего принимать условия и ценить тонкие договоренности… В итоге не ощущает сладости победы, лишь гнев. С ним разговаривали как с просителем - и он просил! С ним, ан-моэ, общались без малейшего почтения. «Моя планета», - сказал дикарь с глазами цвета лимонного льда. Прозрачно намекнул на то, что у ан-моэ нет планеты. Нет ничего адекватного по ценности или статусу, и он, Йенхо, ничтожество! Хуже: вожак едва ли не угрожал, как иначе оценить прямое признание наличия подозрений? Это ведь обвинение. В чем? В покушении на жизнь семьи Трой? В готовящемся расколе? В очернении расы волвеков в глазах жителей Релата? Если не угроза, то как минимум намек на осведомленность… Поди разберись! Щит сознания вожака исключительно хорош, по сути - идеален. Лицом и голосом этот зверь владеет безупречно. Еще бы: ученик Риана, разрушившего немало
планов своих же родичей, умудрившегося пережить ох как много врагов - и не утратить влияния. Тайного, тихого, малозаметного для большинства простых жителей обоих миров - и могучего. Однако же пока и он в проигрыше, и он не смог выявить намерений своего нынешнего противника. Йенхо усмехнулся. Статус успешного врага столь опасных игроков вернул самоуважение, а с ним уверенность, осознание собственной мудрости, даже величия. Холодный ум аналитика и статус ан-моэ - это ключ к власти. Важно лишь не спешить и не делать ошибок. Ни единой мелочи не упускать!
        И тогда сбудется задуманное. «Иннар» уйдет в первый рейс без волвеков, Дауру придется понять, что такое настоящая дикость. Релат охватит паника. Все хитрые интриги Риана обратятся в прах вместе с миром людишек. Хьёртт познает изоляцию, к которой он не готов. И не сумеет подготовиться к ней за три с небольшим десятка лет, оставшиеся до намеченного ан-моэ раскола…
        Мог ли тогда Йенхо предположить, что двадцать три года спустя он сам окажется в изоляции и будет, по сути, просить помощи у врага более опасного и непримиримого, нежели ан-моэ Витто или даже Даур Трой - у Риана… Конечно нет.
        Проследив через окно, как удаляется от дома вожак, и убедившись, что поблизости нет наблюдателей, ан-моэ позволил себе выбраться за порог. Йенхо прежде не бывал в таком куполе, малом, обычно не принимающем гостей и туристов. Оттого и прорвался со скандалом, много раз упомянув статус высшего и право немедленной встречи с вожаком. Здесь, справедливо полагал айри, можно присмотреться к жизни стаи в ее естественной среде обитания. Такой опыт по крайней мере интересен. Не исключено, что он даст ответ на один из самых сложных вопросов взаимоотношений Релата и Хьёртта: по какому принципу волвеки отбирают тех, кому разрешают переселение в свой мир? Ведь на Хьёртт рвутся чуть ли не с боем, вопреки усилиям немалого числа высокопоставленных айри и людей, стремящихся создать образ стаи, как сборища желтоглазых нелюдей, дикарей, мутантов… И все равно на каждое объявленное вожаком Дауром свободное место в куполах его планеты претендуют не менее десяти тысяч соискателей. Подумать страшно! О столь жестокой конкуренции давно не мечтает Академия, придирчиво выбирающая учеников из двух миров… Десять тысяч! А ведь
предлагается обычно даже не переселение, лишь временная работа.
        Йенхо сел возле двери на диванчик, предварительно пощупав его рукой. Ажурный, из темного гладкого материала, похожего вроде бы на древесину. Прутики толщиной в мизинец. Но держат, и сидеть удобно, спинка умеренно прогибается, пружинит.
        Дорог и даже тропинок под куполом нет. Весь грунт покрыт слоем травы, невероятно густой и ровной, темной, сухо и странно шелестящей в безветрии. Дома стоят достаточно просторно, чахлые кустарники, гордо именуемые на Хьёртте деревьями, прихотливо гнут ветви, разворачивают к солнцу бурые овалы неказистых листьев. Серый мир, пыльный, неинтересный. Зачем сюда едут люди? Жить в безысходной изоляции куполов, чужаками, все больше дичая и отрываясь от родной цивилизации… Йенхо огляделся. Пусто, взрослых ни души, только детвора крутится стайкой поодаль, явно воспроизводит охоту на кунгов. Вон довольно рослый волвек лет двенадцати, еще не утративший волосы на голове и по-детски тощий, изловил добычу: человека вдвое младше, ему такого сломать - одно движение. Однако же оба довольны друг другом. Малыш пищит и норовит укусить старшего за руку, вырваться и снова стать «свободным кунгом»… Примитивные игры дикого мира. Йенхо вздрогнул, ощутив взгляд. Внимательный, упрямо и неумело норовящий прочесть сознание. Обернулся.
        Человеческая девочка лет шести-семи. Тощая, бледная, в вязаной шапочке на совершенно лысой голове. Одета в платье с широкой юбкой и бесконечным числом оборочек и рюшей. Явно гордится нелепым нарядом: то и дело взбивает легкую ткань левой рукой. Правая сжимает за спиной самодельную игрушку: длинную, почти метровую тряпичную хчелу. Девочка все стоит, терзая игрушку уже обеими ладошками.
        - Я поняла, ты - людь, - наконец сообщила она свой вывод.
        - Что за чушь! - возмутился Йенхо. Чуть сбавил тон: все же ребенок, а волвеки становятся агрессивны, заметив угрозу младшим, такое их поведение давно известно.
        - Конечно, людь, - кивнула нахалка. - Я знаю. Два года назад я жила там, где все были люди. Только я плохо помню. Там все чужое. Холодно, больно. Злобственно. Как у тебя внутри, в голове. Заросли из мыслей колючие, криво, тесно, опасно…
        Девочка прикрыла глаза и еще раз кивнула, заново оценивая свои «взрослые» выводы. Посмотрела на айри с жалостью, чем взбесила его окончательно. Улыбнулась, прижала хчелу к груди:
        - Здорово, что меня нашли наши. Человекам с людью нельзя путаться. Нам от них плохо.
        - «Человек» - единственное число, - мягко указал на ошибку айри, смирив раздражение и даже внутренне радуясь: у ребенка можно выведать то, что никогда не сообщат старшие. - «Люди» - множественное. Но и то и другое говорят про один вид разумных. Ты человек, а вы вместе с тем вот малышом - люди.
        - Ну нет же, - всплеснула руками девочка. - Мы вместе - стая. Люди не рычат и тайком не бегают в пустыню, не знают сказки тети Тайи. Люди не бывают вместе, даже я знаю. Ты людь. Я хотела спросить: скоро уйдешь? Ты больно злишься, даже заснуть тяжело сделалось. Уходи, ладно? Тебе нет у нас дела, и игры нет подходящей, и семьи…
        - Ты не устала свою игрушку таскать? Садись, поговорим еще. Хочешь вкусненького? - ласково предложил Йенхо. - Я угощу тебя и расскажу про людей и другой мир, покажу красивые картинки. И ты мне объяснишь снова, в чем разница. Я пока не понимаю. Ты поможешь?
        - Нет. - Рядом с девочкой уже стоял удачливый двенадцатилетний ловец кунгов. Смотрел исподлобья карими глазами, уже начинающими светлеть по кромке радужки во взрослый желтый тон. - Ей нельзя с тобой. Ей совсем нельзя нервничать. Спроси, что хотел, у меня. И уходи. Сразу.
        - Как скажешь. - Йенхо насторожился при явной агрессивности. - Почему вы все меня гоните? Я дурного не делаю, я гость вожака, вы должны быть хотя бы вежливыми. Разве старшие вам не говорили?
        - Люди делают мир тусклым одним своим взглядом на него, - презрительно скривился мальчик. - Мы все ждем, когда ты уйдешь, потому что солнце снова сделается живым лишь после этого. Из-за тебя даже трава плохо растет. Ты умертвляешь все вокруг, пытаясь его оценить. А мы вежливые и терпим, нам старшие пояснили, что так надо. Мы даже с тобой разговариваем. Хотя это сложно. Ты же нас едва понимаешь.
        - Фэр! - Девочка утратила интерес к разговору, отвернулась, роняя игрушку и поднимая вверх свои тонкие ручки.
        Взрослый волвек - мокрый, только что из душа, в одних штанах, даже без рубахи - с разбега упал на колени перед малышкой. Обнял, зашептал на ухо:
        - Какое у тебя платье, хчелка! Сама придумала? А ну, покрутись. И рукава… это называется колокольчиком, да?
        - Я тут сама пришила рюшечки, и здесь тоже, - обрадовалась девочка, улыбаясь и даже розовея от удовольствия. - Мама сказала, ты не скоро приедешь. Я скучала.
        - Вырвался. Иди домой и скажи маме, что я забираю тебя патрулировать долину. Поняла? Транспорт уже готовят, мы уходим через пятнадцать минут. Только не беги, без тебя я никуда, обещаю. Норх, - волвек обернулся к старшему из детей, - проводи и присмотри. Поедешь с нами.
        Мальчишка зарычал от восторга, гордо кивнул. Подхватил с травы игрушку, подал руку девочке и повел ее прочь с самым взрослым видом, неторопливо и даже чинно. Йенхо нахмурился, не понимая происходящего. Охнул: сознание на миг померкло, а когда восстановилось, он уже находился в коридоре своего временного жилья. Прижатый к стене, оглушенный, вынужденный в упор смотреть в бешеные, немигающие глаза Фэра, слушать, не дыша от ужаса, едва различимое уху рычание, ощущать чудовищно жесткие пальцы на шее…
        - Др-рянь залетная, - прорычал волвек, с трудом сдерживая ярость, - ты что творишь? Два дня здесь - и не удосужился выставить простейший эмофильтр! Отравляешь весь купол своим высокомерием, злишься беспричинно, излучаешь эгоизм в самой жесткой его форме. Это же непристойно! Диспетчер полагал, что раз ты айри, значит, тебе хватит ума и способностей хотя бы на самую примитивную гигиену сознания.
        - Ты, ничтожество, общаешься с самим ан-моэ, - прохрипел Йенхо… и задохнулся.
        Пальцы сжались чуть-чуть плотнее, совсем немного… Айри осознал, как быстро и необратимо может оборваться общение. И смолк. Волвек, столь грубо втащивший его в дом, был странен. Худощав, даже по меркам людей, невысок для своей расы, излишне темнокож. «Его имя, - внезапно всплыло в памяти Йенхо, - упоминал вожак». Этот зверь наловил кунгов вдвое больше, чем Даур Трой. Значит, сейчас ан-моэ душит не просто волвек, а новый первый пилот «Иннара», существо с полноценным даром снави, немалым талантом медика и двумя техническими степенями Академии. Что это значит? Он жил на Релате, вне стаи, но все же едва не убил айри. Йенхо стало дурно от страха. Он осознал, что если бы огорчение девочки прочел местный дикарь, тот бы руки не сдержал… Да в чем же дело?
        - Ан-моэ, знаю, как же… Поэтому ты еще жив, - нехотя выдавил волвек. Но руку не убрал. - Это мой родной купол и моя семья. Поэтому я сам позаботился о фильтре эмоций для тебя. Полное герметичное закрытие сознания. На сутки. Будут сниться кошмары, ты же сам себя еще не ощущал ни разу… Но иного выхода нет. Я два года бьюсь, вцепившись когтями и зубами в эту малышку. Я тащу ее в жизнь, а ты все портишь.
        - Но у меня и мысли не было…
        - Думать не так уж вредно. Тебя сколько раз предупреждали про фильтр сознания? По глазам вижу, много, и памятку дали еще на космодроме. Уважать местные обычаи, настояв на визите в чужой дом, следует даже ан-моэ, - усмехнулся волвек, убирая руку и толкая нежеланного гостя купола в сторону комнаты. - Хотел знать, как мы выбираем себе соседей? Да проще простого. Люди полагают жизнь состоявшейся, если они взобрались на ступень выше соседей в доходах, карьере, иных статусных моментах. Люди смотрят сверху вниз на соседей. Они снисходительны и даже благодушны к чужому убожеству. Для таких эмофильр и необходим… Те, кого мы выбираем, иные.
        - Вы и в младенчестве способны опознать зачатки дара снавей, - прищурился ан-моэ, устраиваясь в кресле как можно дальше от агрессивного волвека. - Забираете с Релата потенциальных носителей дара. Я так и думал!
        Фэр рассмеялся. Он уже собирался уходить, но задержался в дверях. По-звериному встряхнулся, сгоняя с кожи остатки влаги. Шагнул к кухонному блоку, выгрузил оттуда несколько емкостей с сухим пайком. Быстро выхлебал кружку кордина. Буркнул нечто вроде «минут пять есть» и обернулся к гостю:
        - Чего нам порой стоит просто сосуществовать с вами… Вы вгоняете нас в рамки своего понимания, но мы в них не помещаемся. Мы не очень добрые люди и не ужасно злые волки. Мы просто другие. Мы говорим на языке, который вы полагаете единым. Но разве это помогает взаимопониманию? Я знаю более ста вариантов произнесения слова «луна», а смыслов в него вкладываю и того более. Вы же слышите только одно слово. Я не ведаю, чем травила себя родная мать этой девочки, желая получать тупое удовольствие. Никто из нас, волвеков, не понимает столь вопиющей безответственности перед семьей и детьми. Мы вас все хуже понимаем, ан-моэ. И пока что надеемся лишь на опыт одиночки, удаленного из стаи, на его способность найти ответы, которых у нас нет. Вы полагаете основой развития конкуренцию, мы - сотрудничество. Вы считаете, что надо быть первым любой ценой, мы считаем наилучшим учителем того, кого превосходят его ученики.
        - Сплошные отговорки, - сухо сказал ан-моэ. - Девочка ведь снавь?
        - К сожалению, нет, иначе мне было бы проще ее лечить, - грустно отозвался Фэр. - Я случайно нашел ее в больнице на окраине северной провинции. Она умирала, у нее не было родных… Что мне оставалось, кроме как взять ее в семью? Не смотреть же на ваших врачей, которым совершенно безразличны безнадежные больные.
        - Но она слышит сознание!
        - Все слышат, лучше или хуже, если хотят этому научиться, - пожал плечами Фэр. - Можешь считать сказанное мною о стае компенсацией за твое пострадавшее горло. Прощай. И постарайся не появляться в этом куполе, во второй раз дешево не отделаешься.
        Волвек достал пакет из нижних ящиков, сгреб сухой паек и выхлебал вторую чашку кордина. Поморщился, тяжело вздохнул. Теперь Йенхо заметил сероватый оттенок кожи Фэра и впалость его скул. Так волвеки выглядят после длительного пребывания во внешней, редкой и бедной кислородом, атмосфере своего мира.
        - Тебя вызвали сюда из-за девочки? - заинтересовался Йенхо, пытаясь сообразить, велика ли зона прямого контакта сознаний для стайных.
        - Это моя семья, - малопонятно повторил волвек.
        Он отвернулся и вышел из комнаты. Йенхо передернул плечами. Нельзя не признать: план изучения волвеков в их среде обитания удался. Только результаты не поддаются здравому логическому анализу… Ан-моэ перебрался на диван, нашел консоль связи со Средой. Поднял данные о получивших право на постоянное проживание в стае. И еще раз убедился в хаотичности и дикости выбора волвеков: дети, старики, даже инвалиды. Зачем они понадобились вожаку, желающему выглядеть гораздо проще и глупее, нежели он есть на самом деле? Зачем стае больные, увечные, не имеющие собственности, средств и достойного образования, полезной профессии, статуса, достижений в науке? Чтобы проводить на них опыты? Вот в таком контексте выбор имеет смысл… Практичность прикрыта словами о благородстве. Все встает на свои места. Безнадежно больная девочка, сирота. Ничья, потребовать отчета о ее состоянии просто некому. Идеальный материал для генных тестов, исследования вирусов или иных закрытых, секретных работ. Фэр, кстати, - медик…
        Ан-моэ едва заметно улыбнулся. Одной тайной у стаи стало меньше. Позорная и темная сторона переселения! Такая информация после грамотной обработки будет иметь в Среде огромный резонанс, если ее вовремя нужным образом запустить. Дети, страдающие по вине злобных волвеков, увечные дети… Лишенные свободы самосознания, обманутые, одурманенные. Не зря переполошился Фэр, едва ан-моэ заговорил с девочкой. Не зря иные не рискнули выйти и вмешаться. Хорошо бы дети рассказали о своих бедах сами или отдали доброму дяде из Большого Совета дневники. Надо поискать варианты. Даже если вреда малышам не чинят, расстояние от Хьёртта до Релата поможет домыслить нужное и сделает правду малосущественной и, смешно сказать, недостоверной! Позволит внести новые штрихи в план раскола.
        Айри откинулся на спинку дивана и потянулся. Удачный день! Фильтр сознания, подло и насильственно установленный Фэром, несколько мешал. Однако же делал самого айри нечитаемым для волвеков. Позволял без всяческого риска обдумывать полученную информацию и строить планы. А еще оценивать перспективность экспедиции к Черным Клыкам. Он так давно начал готовить это большое и важное дело! Изучил долину - все съемки с орбиты, доступные в открытой Среде и закрытых архивах. Завтра увидит скалы своими глазами. Он, ан-моэ, мудрый и опытный, имеющий за плечами шесть веков накопления знаний, лучший аналитик своей расы и всего мира. Будущий владетель этого самого мира, и не только этого…
        Утром ан-моэ, измученный кошмарами, осунувшийся, мрачно кивнул своему пилоту, молоденькому волвеку. Забрался в корпус неуклюжего мобиля, избыточно функционального, как все в стае. Спустя два часа Йенхо уже изучал с высоты полета лагерь у границы темных скал. Вдали от купола внешний, созданный Фэром, эмофильтр распался, освободил сознание от своей ужасающей тяжести. Ненадолго ан-моэ даже показалось, что в дикости природы есть загадочная и оригинальная красота. Базальт давних извержений местами залит кровью алых и багряных слоев, разделяющих более тусклые, запекшиеся до черноты… Вид уникальный, мрачный и величественный.
        По спине уже ползли дрожью темные страхи и отголоски «беззвучного рыка великого гролла». Так описал впечатления пилот. Как все они - лысый, смуглый, рослый, желтоглазый и басовитый. Отличить одного от другого невыносимо трудно. Мерзавцы пользуются этим, называя лишь короткие имена. Рычащие - Фэр, Бор, стонуще-лающие - Йола, Йялл, Ойта, воющие - Даур, Тайя. Запомнить немыслимо, да и ненужно. Зачем высшему забивать голову пустяками?
        Йенхо расправил плечи и зашагал к лагерю. Он уже приметил своих ближних, с подобающим почтением ожидающих ан-моэ возле возведенного для него временного ангара. Удобно иметь свиту. Теперь пусть они запоминают имена и общаются по мере необходимости с дикарями, освободив время и мысли высшего для важной задачи. Он, ан-моэ, единственный из ныне живущих, обладает точными данными по рельефу долины давностью в пять с лишним сотен лет. Он один смог создать обоснованную модель катаклизма, породившего Черные Клыки. И лишь ему известно место, где следует вести поиск главного - капсулы с координатами нового мира… Вряд ли это окажется слишком сложно с коконом ан-моэ, созданным лучшими представителями его расы и постоянно, век за веком, совершенствуемым, да при его подготовке, умении владеть собой и выставлять щиты сознания - безупречные, идеальные. Мало кто знает, насколько идеальные. Йенхо не так глуп, чтобы демонстрировать способности в их полноте.
        Сосуд уверенности, наполненный предвкушением победы, дал трещину очень скоро. То, что притаилось за клыками базальтовых скал, имело чуждость, многократно превосходящую любые ожидания. Уже при входе в узкий канал скального разлома сам воздух дрожал и колебался, а лучи света немыслимо гнулись. Точнее, воображение их так воспринимало - с растущим искажением, компенсировать которое не в силах было самое тренированное сознание. Мир щерился косой усмешкой пасти скал, мир казался отраженным в зеркалах, отлитых пьяным подмастерьем. Не понять, что справа, а что слева, где явь, а где ее неверный блик. Черепки расколотого неба хрустят под ногами, кровь базальта сочится по разломам, сознание стонет и ломается, крошится, гаснет…
        Дикость стаи, впервые нехотя признал Йенхо, порой бывает полезнее самых мудрых и древних технологий. Горры - это чудовищная в своей замкнутости семья, вызывающая оторопь и отвращение одним лишь видом. И все же они уникальны, вожак прав. Они - готовая система координат. Три личности, три луча сознания, не дающие потеряться в мешанине чуждости. День за днем Йенхо выходил к Черным Клыкам, все глубже проникаясь ненавистью и отвращением к Хьёртту с его редкой атмосферой, требующей постоянно носить маску, с его мучительным сухим утренним холодом, с шипящими, булькающими дымами долины, которую айри все охотнее ассоциировал со смрадной пастью легендарного чудовища, покровителя стаи.
        Начали прокладку троса в трех километрах от точки, которую ан-моэ полагал целью поисков. Йенхо шел вперед, гордясь своим мужеством истинного высшего, стремящегося к знанию, власти, величию. Он перебирал руками по тросу, натянутому от самого лагеря. Горры невидимками двигались за спиной, постепенно отставая и расходясь в стороны, расширяя координатную базу.
        В первый день удалось пройти восемьсот метров, натягивая трос. Это было несложно, как стало ясно позднее. Уже на второй - расстояние сократилось вдвое, затем еще раз вдвое. На пятый день к группе подключились новые волвеки, они помогали Горрам и ан-моэ не сойти с ума - тянули на себя, как умеют стайные, чуждость и боль. Продвижение давалось все труднее, приходилось бороться за каждый шаг. Однако волвеки упрямо радовались. Данные уже идут: замеры, съемка, запись множества параметров среды со стационарных контрольных точек. Да, есть помехи и искажения, но это только начало…
        Бархатно-черный шар - некрупный, не более трети метра в диаметре - ан-моэ обнаружил в последний день поисков, миновав длинный, узкий скальный коридор. В открывшейся за ним низине и находился объект. Собственно, едва осознав, что находка - не часть долины, что она не создана здешней природой и чужда по сути своей, ан-моэ пришел к выводу о завершении экспедиции, для него успешной.
        Шар сам, словно магнитом, притянул взгляд. Сам вынудил двигаться все ближе, подойти вплотную и наклониться. Айри покачнулся, охнул: пальцы без сопротивления миновали черный бархат обшивки, казавшийся взгляду твердой поверхностью, и нащупали там, в недрах шара, нечто. Круглое, жгущее руку сквозь защиту перчаток чуждостью и готовностью отдать хранимое: почти так воспринимаются древние шары знаний. Тайны, записанные для хранения на носитель, обычно защищены от посторонних. Это Йенхо знал точно: сам много раз ставил ловушки для любопытных. И теперь, едва предположив угрозу, поступил единственно допустимым и логичным для себя образом: транслировал чуждость на сопровождающих - волвеков. Уклонился, отдал им еще не сформировавшийся удар, пожертвовал малоценными членами экспедиции ради обретения главного - капсулы… И тотчас похвалил себя за скорость реакции и точность оценки ситуации.
        Ладонь перестала ощущать опасное жжение, шар сделался самым обыкновенным. Йенхо разогнулся, ощущая, как сгущается и снова гнет к камням тяжесть «рыка великого гролла». Потому что он, айри Йенхо, остался с долиной один на один, с опасным феноменом, разрушающим память, психику, самосознание. Волвеки больше не прикрывали и не оберегали: поставленные ими щиты тускнели и гасли один за другим, растворяясь в безумии. Айри заторопился прочь от темного шара, слепо щупая камни, то и дело спотыкаясь, дергая крепление страховочного пояса к тросу. Он не имел права терять сознание. Он не мог отдать добычу дикарям и их хитроумному вожаку, он не желал делиться. Но мрак смыкался все плотнее, волнами накатывала тошнота, душила, рвала нервы когтями боли… Ан-моэ последним усилием, на ощупь, торопливо убрал шар в личный браслет, выбросив оттуда очень похожий - дневник экспедиции. Багряно-черная бездна качнулась, опора исчезла из-под ног - и ан-моэ рухнул в небытие…
        Очнулся Йенхо во временном ангаре. Ближние тотчас услужливо подали тонизирующее питье и прошелестели: он отдыхал восемь часов, теперь еще ночь. Волвеки умудрились-таки вытащить из долины всех, им повезло: губительное воздействие на психику и приборы на некоторое время ослабло, но теперь опять набирает прежнюю интенсивность. Горры, все трое, без сознания, у старшего серьезные проблемы с сосудами головного мозга. Семью вывезли экстренно вызванным мобилем в ближний купол, туда уже летят снави и лучшие врачи.
        Айри довольно усмехнулся. Вызвал Риттонха и, пока пилота искали, в одиночестве рассмотрел тайную причину всего происходящего: невзрачный шарик, выглядящий обычным диким камнем без обработки. С виду и не заподозришь инородность… Безопасный камень, не подающий более импульсов, слегка шершавый, имеющий не вполне правильную форму. Цвет неровный, переходами. Видны несколько хаотично расположенных то ли складок, то ли трещин… Весит, как обычный камень, прохладный, чем-то похожий на морскую гальку, вынутую из воды, утратившую свою яркость и притягательность. Столь неинтересную вещь и прятать бессмысленно - кто заподозрит в ней чудо и тайну? Однако же ан-моэ не допускал случайностей. Он уложил браслет с шаром в контейнер. Мельком глянул на Риттонха, без стука шагнувшего через порог и наверняка успевшего рассмотреть содержимое контейнера до того, как захлопнулась крышка.
        - Доставить на мою яхту, поместить в камеру для проб в лабораторном блоке, - негромко распорядился Йенхо.
        - Все будет исполнено, ан-моэ.
        Йенхо глянул на замершего по ту сторону приоткрытой двери ближнего. Поманил к себе:
        - Передай их вожаку: экспедиция отменяется. Риск слишком велик, он был… хм… по-своему прав. Я возвращаюсь на яхту сразу после завершения формальностей с распределением прав на записи и материалы, добытые мною при некотором содействии стайных. Пусть пришлют достойный моего статуса высокоорбитальный корабль для нашего отбытия.
        Спустя двадцать часов по времени Релата айри Йенхо вскрыл контейнер с объектом, уже находясь на борту яхты, вне орбиты Хьёртта. Лаборатория позволяла провести самое подробное, разностороннее и полное исследование. Не зря в ее оснащение ан-моэ вложил сумму, едва ли доступную воображению большинства людей или волвеков… Он чувствовал себя могущественным и мудрым, приступая к работе. Он ликовал.
        Последующие десять лет изрядно подточили уверенность ан-моэ и даже довели его до крамольной мысли, что в контейнере лежит всего лишь морская галька. Обыкновенная, отшлифованная волнами океана Релата из осколка черного кремня: при погружении в жидкость камень восстанавливал глянцевую мрачность своего настоящего цвета. И во всех тестах камень вел себя именно как кремень. Ан-моэ несколько раз допросил Риттонха. Логично было предположить, что пилот утратил объект, вскрыв контейнер по небрежности или же недопустимому и преступному любопытству. Потом запаниковал, подменил утерянное подобным по виду - случайно завалявшимся в кармане камешком с пляжа… Но допросы не выявили лжи и недомолвок, как не выявили они и противоречий в показаниях, колебаний или же задержек с ответом.
        Ан-моэ не мог признаться в поражении и поступил иначе: отложил работу. Благо пришло время изысканий, давно обозначенное общим планом переселения. И айри, привлекая по мере необходимости специалистов из числа верных, приступил к освоению генного материала, доставленного из архива Академии в разные годы и бережно хранимого до поры здесь же, на яхте.
        Из всей массы сырья до финальной стадии тестирования без нареканий добралось пять образцов. Ан-моэ снова чувствовал себя мудрым, дело продвигалось на редкость быстро и успешно. Яхта, занимавшая низкую орбиту над Релатом в рискованный период опытов с использованием оборудования Академии, удалилась от планеты. Айри оставил ближним наблюдение за процессом развития готовых клеток, прошедших первичное деление. У него накопились на Релате дела, требующие личного присутствия и внимания. Казалось, неудача на сугубо техническом и предсказуемом этапе выращивания эмбриона подстерегать не может… Весь процесс отработан до мелочей и осуществляется в ряде клиник каждой провинции Релата. Однако же из пяти эмбрионов четыре погибли при обстоятельствах, которые отсутствовавший на яхте ан-моэ не смог точно восстановить по докладам ближних и показаниям приборов. Пятый образец выжил. По иронии он предварительно имел обозначение из пары символов древнего языка айри - «сай-тии», то есть «запасной, допустимо разрушение». Именно запасной образец в положенный срок, как записали ближние в журнале, вывелся - так они
обозначали рождение низших. В последующие два года дневник наблюдателей отмечал процесс роста образца, так и не получившего собственное имя. В конце концов, зачем? Ни разумности, ни социализации для образца исходно не планировали. Требовалось лишь получить новый материал. И сделать это тайно, вдали от орбит Релата и Хьёртта, помня о возможном гневе Великого дракона, жестоких запретах на подобные опыты в обоих мирах и опасного всезнайством первого из врагов - Риана… Но удар снова пришел не оттуда, откуда его ждали…
        - …не оттуда, откуда его ждали. Это было сокрушительно и непостижимо.
        Ан-моэ зябко поежился, отпихнул бокал и глубже вжался в кресло. Выныривать из воспоминаний было неприятно. Под насмешливо-участливым взглядом Риана признавать себя неудачником - пытка. Да, двадцать три года назад он нашел нечто и знает теперь - не морскую гальку. Больше ничего не может сказать наверняка. Сидит в своем замке в горах, опасаясь мести врагов и желая сбросить груз проблем на их плечи. Потому что ему уже безразлично, кто займется неведомым и опасным, лишь бы остаться в стороне, уцелеть.
        - Я намеревался посетить яхту с инспекцией. Мой корабль уже находился в зоне прямого визуального контакта, готовился к шлюзованию, когда произошлоэто. - Йенхо выдавил последнюю порцию позорной для себя истории. - Все, кто находился на яхте, пострадали ничуть не меньше, чем Горры… Двое погибли, третий выжил.
        - Я уже ознакомился с отчетами медиков и архивом реестра экстренного вызова снавей, - не стал отрицать осведомленность Риан. - Причина была заявлена на редкость нелепая: сбой работы гравитационных систем.
        - Но характер поражения допускал такое толкование, - возмутился Йенхо. - К тому же на яхте был отказ систем. Всех!
        - С точки зрения медицины - допускал, - признал Риан. - Я вчера беседовал с Тайей. Она навестила снавей, восстанавливавших ткани и реакции пострадавших. Провела ретроанализ. То есть, по сути, считала память обоих говорящих с миром при их активной поддержке. Общий вывод однозначен. Первопричиной травмы стала тяжелейшая перегрузка. Но не физическая, а психоэмоциональная. Повреждения мышечных тканей, ушибы, гематомы были ничтожны и неопасны, ухудшения кровоснабжения мозга не наблюдалось вовсе. Тайя имела возможность сравнить картину заболевания с той, которую помнит сама, она участвовала в восстановлении Горров двадцать три года назад. По ее оценке, воздействие на яхте имело аналогичные параметры, но было интенсивнее и короче… хотя последнее замечание - скорее уж догадка, точной оценки у меня нет.
        Йенхо неопределенно повел рукой, подтверждая чужие домыслы. Он помнил мгновенный обморок и быстрое восстановление сознания. Мерзость запаха крови, обильно капающей из носа… Помнил мучительно-гулкий звон в ушах, непривычную для айри слабость, мешающую подняться с пола и хоть что-то сделать… Ужас в глазах пилота: все корабельные системы дали сбой, и исправит ли положение перезапуск - пока неизвестно. Если нет, то улететь назад окажется невозможно, позвать на помощь, скорее всего, тоже…
        Системы успешно запустились. Правда, память их оказалась идеально пуста и чиста, как и все носители на малом корабле и яхте. Это выяснилось после беглого осмотра отсеков, занявшего не более получаса. Еще десять минут спустя корабль ан-моэ уже двигался к Релату. Ориентироваться приходилось практически вслепую, собственные навигационные данные исчезли, остались лишь сигналы спутников Релата и Хьёртта…
        - Девочку вам пришлось забрать с собой, - предположил Риан. - Я имею в виду Сати. Она не пострадала, поскольку жива и здорова и теперь, хотя вы не показывали ее снавям и иным медикам.
        - Не пострадала? - не пытаясь больше скрыть истеричные нотки, воскликнул Йенхо. - Я не давал указания обучать ее речи. Не позволял общаться с ней и читать ей, знакомить со Средой… Тем более допускать свободное перемещение подопытной по яхте. Знать бы, сколько нарушалось запретов, моих запретов, данных статусом и властью ан-моэ! Только спросить не с кого… Когда я увидел это существо, сидящее посреди рубки и глазеющее с младенческой непосредственностью в обзорный экран, я был потрясен… Два трупа в жилом блоке, в комнатах отдыха. Полутруп рядом с ней, в кресле… И это писклявое чудовище, дергающее безвольную руку дежурного: «Дяде бо-бо? Жалко дядю…»
        - Возможно, дядя и был тем, кто учил речи, нарушая нелепые запреты, - улыбнулся Риан. - Приятно убедиться, что не все айри безнадежны. Привязался к малышке.
        - Может, и так, не могу опровергнуть, - сухо огрызнулся ан-моэ. - В его памяти фактически ничего не уцелело. После трех курсов воздействия снавей и двух операций в Академии мой бывший помощник и ученик физически в порядке. Но возиться, обучать его заново простейшему, кашей с ложки кормить… Я охотно сдал недоумка стайным. Они ценят материал для опытов, и я предоставил бессмысленный кусок мяса по первому запросу.
        - А девочку отослал в Трущобный город, - закончил историю Риан.
        - Хочешь, чтобы я вслух признал, что боюсь ее? - разозлился Йенхо. - Так я уже признал… Это естественно! Не поддающееся исследованию, активно и недружественно вторгающееся в жизнь пугает. К тому же моя яхта, как ты, само собой, уже выяснил, теперь находится в эпицентре феномена, во многом подобного имеющемуся в долине Черных Клыков. Хотя и разница наличествует. Проблемная зона вокруг яхты медленно растет, она не сферична, отчетливо вытянута конусом, вершина которого нацелена на Релат. Феномен заметно агрессивнее своего аналога в реакции на биологические объекты. Когда сформировался феномен, в точности неизвестно. Мои ближние обнаружили его, вернувшись на орбиту дрейфа яхты и попытавшись заново изучить ее. Сам я в первом осмотре не участвовал, был занят формальностями с малолетним чудовищем. Приказал найти для нее информационно пустое место и пристроить к бесполезной нищей запуганной старухе, организовать периодический дистанционный контроль… Все было тихо, пока ты не добрался до данных по эксперименту. Я распорядился перевезти ребенка на мою новую яхту, но Йялл Трой с невероятной дикостью испортил
и эту, последнюю, попытку замаскировать рушащийся план.
        Риан некоторое время молчал, щурясь и постукивая пальцами по сиденью дивана. Как казалось Йенхо, его пожилой враг безуспешно бился над проблемой и скрывал за щитом сознания копящиеся в душе страхи. Ведь теперь бремя исследования и нейтрализации «феномена» - на его плечах.
        На самом деле Риан пытался сократить до умеренно вежливого тона готовые вырваться ехидные замечания. С точки зрения прожившего в мире пятнадцать веков, заговор нынешнего ан-моэ был вершиной непрофессионализма. Более нелепого, трусливого и в то же время жестокого замысла раса айри еще не создавала. Погубить знания целого мира, ввергнуть его в хаос и голод - зачем? Ради права взглянуть на этот разрушенный мир свысока? Так ведь без нынешней цивилизации с ее технологиями и достижениями, со всеми возможностями ее науки и промышленности сам ан-моэ едва ли протянет достаточно долго.
        - То, чем вы усердно занимались три десятка лет, - поморщился Риан, - еще в древности именовалось у людей рубкой ветки, на которой сидишь… Позволь поздравить нас всех с уникальной тупостью вашего… гм… топора. Не могу сказать, что я доволен прочностью древа нынешней цивилизации. По сути, многое находится в докритическом режиме исключительно по причине решительности Йялла и своевременности вызова, поступившего от милой дикарки Лорри. Да и старушку ты подобрал для Сати удачно, за это прямо-таки спасибо.
        - Издеваешься? - прошипел ан-моэ.
        - Исключительно над собой, - покаянно кивнул Риан. - До чего я дошел, если не вычислил вас раньше? До глубокого самоуспокоения… Видимо, в этом и состоит урок Дана. Нельзя верить в то, что внешнее благополучие сопровождается отсутствием внутренних проблем. И не надо лишать мир права на конфликты. Порой они полезны, дают немало нового, ценного и недостижимого иным путем. Хотя и плату вносить вынуждают - увы, плату чужими жизнями и несбывшимися надеждами, а я тонкокожий, мне это больно. Я бы предпочел расплатиться лично…
        Риан обернулся к темной непрозрачной стене. Ан-моэ - тоже. Краем глаза Йенхо заметил, как из внутренних покоев возник ближний, виновато пожал плечами, шепнул уже известное сознанию: прибыли новые гости, а задержать их не сочли возможным.
        Уплотнение двери, ведущей на террасу, с сухим хлопком утратило герметичность. Риан поморщился, приспосабливаясь к мгновенному понижению давления.
        Гиркс Пятый воинственно зарычал и ощетинил загривок, всаживая когти в куртку Рика, уже исправно сутулящего широкие плечи.
        - Доброй ночи этому дому, - бодро рявкнул волвек, гладя котенка и жмурясь, когда короткий хвост Гиркса особенно удачно попадал по щеке. - Нас прислал господин Фьен Бо для сопровождения. Поползли слухи про «Иннар», Среда гудит. Всем айри рекомендовано не покидать дома. Или, наоборот, покидать и собираться в Академии, но обязательно в сопровождении инспекции или стайных. Я стайный. Правда, стая у нас маленькая… Риан, ты в курсе? Меня Йялл к себе переманил, это полезно для индивидуализации брата. Опять же Гиркса я не могу предать. Он пока что против крыс слабоват.
        Ан-моэ обреченно вздохнул, получив очередное подтверждение дикости и тупости волвеков. Мир гибнет, раса айри под ударом, а лысый выродок думает о котенке… Йенхо обернулся к слуге дома, существу понятному и привычному. Удобному, позволяющему снова ощутить себя ан-моэ… Приказал принести кофр с вещами. Он всегда держал необходимое наготове на случай внезапных поездок.
        Едва кофр был доставлен, Рик выбрался на улицу, вежливо придержал дверь для остальных. Представил ан-моэ пилота большого высотного мобиля - тоже волвека, предложил готовиться к взлету. Огляделся, широкими ноздрями втянул разреженный высокогорный воздух. Рыже-карие глаза блеснули азартно и весело.
        - Красота. Эх, сменить бы облик да прямиком вниз… Скалы тут сложные, было бы интересно. Даже утомительно. - Волвек нахмурился, нехотя отказываясь от заманчивой перспективы. - Риан, ты с нами?
        - Нет. Воспользуюсь, пожалуй, своим правом на высший приоритет полетов. Хочу поскорее попасть в Академию, обдумать во время полета в уединении новую информацию, потом кое-что проверить и обсудить… Передай Бо, пусть звонит в любое время и не переживает по поводу этикета и своих нелепых церемоний. Полагаю, завтра может состояться Большой Совет, по разным причинам переносимый уже дважды. Я хотел бы сдвинуть его еще на денек, это тоже передай.
        Волвек энергично кивнул, Гиркс у него на плече согласно мявкнул. Риан махнул рукой странной паре и заспешил по ступеням вниз, к своему мобилю. Рик засомневался и бросил уже в спину учителю:
        - А ну как на тебя нападут? Ты айри, тебя тоже надо охранять… Даже в первую очередь.
        - Нападут? - негромко заинтересовался идеей Риан, шагая по нижней площадке и не сомневаясь в тонкости слуха Рика. - Поскольку я сегодня задумчив и занят… я им заранее сочувствую.
        Опознавший владельца мобиль распахнул двери, затем герметизировал их и выплеснул в сознание Риана пригоршню свежих сообщений.
        Брат Фэра отписался: сажает корабль вожака все же на первом космодроме, в Красной степи, стайные не любят ни шума людских портов, ни излишнего любопытства их диспетчеров.
        Лорри прислала аккуратно подобранные данные - все, что он запросил. Надо же, успела собрать, хотя требовалось немало повозиться.
        Йялл коротко информировал: вылетает вместе с Сати в Красную степь. Еще бы, великий день встречи с отцом после трех десятков лет добровольного изгнания.
        Вот и совсем интересное короткое сообщение: директор Ялитэ возмущается и с достойной дракона назидательностью требует… Оказывается, Лорри два часа назад потеряла сознание от переутомления, пытаясь подобрать данные по очередному срочному запросу, а господин директор не желает терять нового архивариуса и настоятельно рекомендует прекратить пользоваться архивом в нерабочее время.
        Риан вздохнул и сменил курс. Встретить Даура важнее, чем попасть прямиком в Академию, где общаться, по сути, не с кем. Все устали, не только Лорри, и все нуждаются хотя бы в нескольких часах сна.
        Глава двенадцатая
        Тени в ночи
        Обморок для Лораны оказался явлением совершенно новым и незнакомым. Прежде она полагала свое здоровье достаточно крепким. Уж всяко способным выдержать без потерь пару-тройку бессонных ночей, даже вкупе с многочасовым напряженным пребыванием в Среде, пусть и в полном погружении, что утомляет особенно сильно. Других утомляет! У нее-то привычка и свои приемы, она в Среде всегда, сколько себя помнит. Из дома ушла, потому что родственники взялись бороться с «пагубной склонностью, переросшей в зависимость». Много они понимали! Эта зависимость приносила немалые деньги и подогревала самомнение. Она, Лорана Диш, уникально ловка и исключительно неуловима… Ей и закон обойти ничего не стоит, и следы замести - пустяк, игра. Азартная игра.
        Много позже Лорри осознала, насколько детским и опасным было ее бегство из дома в никуда, а точнее, к Пауку, знакомому лишь по общению в Среде. Он мог в реальной жизни оказаться кем угодно и сотворить с ней, наивной четырнадцатилетней дурой, совершенно все и самое худшее… Но человек, использовавший вместо подписи замечательно подробную и постоянно развивающуюся объемную модель черно-багряного ядовитого пустынного паука, оказался совсем не опасным. Хотя - ядовитым.
        Юки не упускал ни единого случая безжалостно указать ученице на ее несовершенство. Он едко насмехался, нудно поучал, мерзко брюзжал и застил свет юношеским амбициям ученицы, постоянно оказываясь на порядок умнее, ловчее и изобретательнее. При этом имел глупость убеждать, что ее увлечение риском к хорошему не приведет. Дистанцироваться от общества, не имея к нему столь значительного счета обид, каким располагает сам Юки, неправильно. Лорри кивала и не спорила, втайне мечтая превзойти учителя и потом, может быть, прислушаться к его доводам. Если, конечно, потерпевший поражение Паук станет их повторять в новых условиях.
        Изъятие носителя из архива Академии было четвертым делом, о котором Лорри не поставила в известность своего наставника. Прежние удались вполне, и новое не выглядело сложным: под видом студентки проникнуть в архив, все документы и пропуска предоставляются, дождаться ночи и вскрыть систему внутренних залов ограниченного доступа. Неважно - за одну ночь или за несколько, заказчик не настаивал на срочности исполнения, только на качестве работы и отсутствии следов. Далее предлагалось вскрыть сейф обычным ключом, изготовленным по итогам сканирования замка. Изъять старый шар знаний, крупный, превышающий в полтора раза предельный для современных считывающих систем диаметр два сантиметра. Точно указано: хранится шар в ячейке с номером «двенадцать» на второй сверху выдвижной полке. Он там такой должен быть всего один, перепутать невозможно.
        Представителем заказчика был неприятный здоровяк с тяжелым взглядом и пошловатой манерой хлопать при встрече по плечу и вести руку по спине вниз, не ослабляя нажима. И глазеть. Передав документы для прохода на территорию Академии, мрачный тип уточнил, каковы гарантии сделки. Потому что наниматель очень солидный, провала не потерпит. Лорри гордо вскинула голову и сказала то, чего позже не могла себе простить: «Я сама и есть гарантия».
        Вся операция заняла ничтожных восемь дней, систему безопасности архива Лорана сочла детской и жалкой. Шар, подходящий под описание, действительно на второй полке был, как раз в гнезде с номером «двенадцать». В соседнем ряду лежал еще более экзотичный: огромный, четырехсантиметровый, золотистый, слегка мутный, словно запотевший изнутри, с едва различимым глазу узором постоянно меняющихся символов на поверхности. Лорана охнула от восхищения. Про такие шары она читала в Среде, видела их модели, но в руках никогда не держала. Уникальная редкость! Технология древних айри, и самому новому из подобных шаров никак не меньше трех с половиной веков… Какие тайны хранит сокровище? Удержаться от изъятия оказалось невозможно. Тем более что удалось превратить похищение в фарс. Хихикая и гордясь собой, Лорри бережно сняла шуршащую упаковку с круглой жевательной конфеты, «богатой витаминами и микроэлементами», как гласила рекламная надпись. Золотистая конфета точно легла в гнездо. А чужой шар - в ее опустевшую упаковку. Необходимый заказчику носитель разместился в выданном посредником контейнере, на его место лег
заранее изготовленный муляж.
        Утром Лорана покинула Академию, а в полдень уже сидела в салоне шикарного мобиля посредника, улыбалась и прикидывала, как истратит целое состояние, обещанное за столь пустячную работу. Герметичная перегородка, отделяющая передний малый салон от основного, раздвинулась ровно настолько, чтобы рука посредника могла передать шар. Лорана завистливо вздохнула. Надо же, у загадочного нанимателя есть при себе оборудование для чтения старых носителей! Она в Академии так и не нашла подобного. Говорят, нужное имеется только в кабинете директора и еще у нескольких академиков-айри, старых, как добытый ею раритетный носитель. Как его прочитать, Лорри еще не решила. Но надеялась на свою сообразительность и деньги нанимателя. Может статься, содержимое золотистого шара - еще большая ценность и вырученных денег хватит на всю жизнь. Чтобы путешествовать в удовольствие, присмотрев крутой новенький высотный мобиль и…
        - Заказ не выполнен, - прошелестел синтетический голос в динамике.
        Мечты, разбитые в мелкие осколки этим мертвым безразличным звучанием, осыпались и растаяли. Остался только страх. Лорри вдруг осознала, что сидит в чужом мобиле, что не сказала даже Пауку, куда направляется и насколько рискует.
        - Как не выполнен? - Она попробовала возмутиться. - Ячейка та самая, описание совпадает, я свою работу сделала.
        - Попробуй докажи. Инструкция не может дать сбой, она точна. А вот твое слово стоит дешево… На такой случай и требуются гарантии, - развеселился посредник. - Пересядем в мой мобиль и без спешки, не тратя время заказчика, подсчитаем мои убытки. Воровка из тебя не получилась, пора менять профессию.
        В Трущобном городе Лорри приобрела немалый счет и в целом к миру, и к его конкретным жителям. Себя ругать за глупость и самонадеянность не хотелось, и так хоть плачь, но плакать Лорри не желала. Она ругалась, училась скалиться, а не улыбаться - и вела счет обидам. Обвинила Паука в том, что бросил и предал; избрала Йялла на роль главного злодея; довела до слез старую Томи душераздирающей историей жизни и бесконечной озлобленностью на мир и людей; прокляла всех скопом - от дяди, вынудившего своими нотациями к побегу из дома, до урода заказчика; сочла жизнь конченой. И наконец возненавидела себя за трусость, слабость и нелепую гордость, смешанные в самой невозможной и непонятной пропорции…
        От такого состояния было уже рукой подать до идеи бессмысленности жизни. Чем бы закончилось саморазрушение, неизвестно, поскольку однажды, во время очередной истерики, из брошенной в угол сумочки выкатился давно забытый шарик в потертой обертке. Лорри подобрала его и рассмотрела. Хмыкнула, допуская за миром хоть самое ничтожное и спорное право считаться не вполне черным и не окончательно подлым, то есть заслуживающим внимания и продолжения пребывания в нем. Лорри подбросила безделушку и азартно прищурилась. Вот он, украденный по личной инициативе старый накопитель, замаскированный хохмы ради, да так удачно, что им не заинтересовались при всех обысках. Отобрали деньги, уничтожили документы, запугали до полусмерти, допрашивая и выспрашивая, - а залежавшейся каменно-твердой жевательной конфеткой не заинтересовались.
        Умирать, так и не скушав ее, «богатую витаминами и микроэлементами», - значит окончательно утратить остатки самоуважения, надежду и профессионализм одной из наиболее ловких ныряльщиц Среды. Да, теперь Лорри знала - мир делится очень просто: на тех, кто завел зубы, когти, броню и мышцы, и на жертв, не успевших заполучить средства защиты и оружие для нападения. Может быть, прочтя старинную запись, она, сегодняшняя жертва, сама перейдет в разряд хищников? Отомстит всем своим обидчикам! Примерно так думала Лорана, ругаясь, тратя жалкие накопления, но все же собирая из подручных средств считывающее устройство, годное для неформатного, устаревшего, слишком крупного носителя. Золотистый шарик лежал на столе, загадочно пульсировал, меняя символы на матовой шкуре. Как живой…
        «Моя старая львица, сколько же надо наворотить глупостей, чтобы лишиться даже этого ничтожного в своей малости права - отправлять тебе письма. Но как я могу жаловаться? Ты теперь наконец-то совершенно счастлива… У меня учится твой сын, у мальчика мамины глаза, мамин чудовищный характер и все твое удивительное обаяние. У меня учится и твоя дочь, странным образом унаследовавшая обстоятельность и мудрость своего отца. Я вижу их практически каждый день и радуюсь тому, что твоя семья так замечательно растет и взрослеет. Увы, мне очень больно радоваться, львица. Чужое счастье - оно ведь не свое… Каких-то тридцать лет назад все можно было изменить. Настолько полно, что я учил бы сейчас наших с тобой детей. Сына с мамиными глазами и дочку, похожую на другого твоего мужа - на меня…
        Конечно, я лгу себе, чтобы унять боль. Ничего нельзя вернуть и изменить. Я шел к своей цели и знал, что это важно и нужно для многих. Я говорил тебе и про ответственность, и про свой долг, и про иные умности, прикрывающие нежелание меняться и неготовность идти на компромиссы. Я хотел переделать тебя. Полагал, что имею на это право, находил, что благодарностью за сделанное для тебя в прежние годы можно привязать и удержать. Только все зря. Львы не бывают счастливы в клетках. Люди - тоже. Очень хочется написать:«Теперь я отдал бы все, чтобы…»
        Только зачем? Я ведь не отдал, а ты, помнится, никогда не уважала жертв, о которых добродеи имеют наглость регулярно напоминать. Может быть, Риан прав. Может быть, я так и не научился многому важному. По сути, я получил все то, к чему шел. У меня есть власть, доступная немногим, и она растет. У меня есть ученики и последователи, ресурсы и влияние.
        И есть пустота. Раньше я высокопарно полагал, что отдал тебе свое сердце… Только нет, все гораздо страшнее. Наверное, у меня никогда не было настоящего сердца, но прежде я этого умудрялся не замечать. Теперь вот обнаружил недостачу - и стало страшно жить, львица, и я не знаю, как теперь, собственно, жить. Я пробовал поговорить об этом с Рианом, с ним-то можно. Получил очередной гениально туманный ответ про взросление и выбор пути, про то, что без боли нет радости… Я не понимаю таких ответов.
        Завтра вы прилетите. Я опять ничего не спрошу у тебя, буду хвалить детей и ощущать еще острее гудящую пустоту там, где у нормальных существ находится сердце».
        Прочитав странное письмо, записанное на носитель в динамике, с полным эмоциональным фоном, Лорри долго пребывала в состоянии медлительной, какой-то оглушенной задумчивости. Без причин хваталась за платок, сморкалась, изобретательно ругалась, не желая признавать очевидное. Червь сентиментальности проник в ее сознание и стал подтачивать такой простой и уже привычный черно-белый мир. Было до бешеного озлобления обидно за очередную несправедливость. Единственный нормальный мужик - эмоции в дневнике не подделать, это Лорри знала твердо - жил ужасно, недопустимо давно. Ведь шар староформатный. Да и запись - слежение за пером, шуршащим по настоящей бумаге, много раз зачеркивающим и правящим. После написания всего текста странный создатель дневника поджог бумагу и смотрел, как слова превращаются в серый пепел. Но легче на душе не становилось, огонь не уничтожал боль.
        И Лорри принималась ругаться заново. Незнакомого владельца дневника, такого замечательного, подло кинула какая-то львица… Ну чего дуре не хватало? Наконец, на кого можно променять такого человека - и быть счастливой? Все ведь у мужика есть: умный, сильный, при деньгах и уважении, да еще и с тонкой - чтоб ему, паразиту, в гробу перевернуться, опять рука за платком тянется - душой…
        Первым намерением Лораны было выбросить проклятый шар, забыть о его существовании и жить дальше, ничего не усложняя. Можно ведь и тут, в ничтожном городишке, наладить дельце. Пусть все думают, что она сидит на крутящемся стульчике возле бара, ждет клиентов с простой и понятной целью. Хорошее прикрытие! Только ходят к ней в большинстве случаев совершенно по иным поводам. Кому-то надо проследить за женой: сам на сторону глядит и, ясное дело, других в том же подозревает. Иному важно выведать состояние дел у местных властей, собрать данные по коллегам для скромного бытового шантажа. Или подправить совсем чуть-чуть личное дело, изъяв порочащие репутацию подробности. Ничего сложного и по-настоящему серьезного. Потому и солидных денег работа не приносит. Впрочем, хватит с нее одного дорогого заказа - уже битая, поумнела. Надо жить проще. Пусть старая Томи рвет душу и городит чушь про добрых людей и светлое будущее. Или вон Йялл, лысый дурак-идеалист, пусть он шишки и шрамы собирает. Дикарь, что с него взять. Вонючий гролл.
        Выбросить шар удалось почти без колебаний. Так просто было его, блеснувший солнечным золотом, метнуть в окошко, сопроводив полет отборной руганью и обещаниями забыть все глупости. Шлепая задниками старых тапок по лестнице, Лорри еще продолжала ругаться. Ползая в сухой неухоженной траве палисадника - надрывалась и того усерднее. Успокоилась и замолчала, только отыскав чужой дневник.
        Чувствуя себя дикой, как Йялл, и глупой, как Томи, Лорана вернулась в комнату, забитую под самый потолок оборудованием, базами данных и пособиями, полезными для ныряльщицы с ее стажем. Небрежно бросила шар в приемник и надвинула на лоб тонкую полоску дешевой системы считывания. Буркнула:
        - Еще разок послушаю напоследок - и все, пора кончать с этой дурью.
        Чтобы не пробило слишком сильно и во второй раз выбрасывать шар оказалось проще, Лорри выбрала самую короткую запись. Прочла: «Она умерла», а эмофоном - ощущение пустоты, в которой растворяется и гаснет все.
        Через два дня дверь квартирки внес в коридор Йялл, переусердствовавший в спешке и не рассчитавший силы… Его, как выяснилось гораздо позже, вызвали приятельницы Лорри. Сама она те дни помнила плохо: сказалось количество выпитого в целях гашения истерики. Не осталось в сознании ощущений от лечения со-чувствием, хотя Лорри не сомневалась: из чужой и страшной пустоты отчаяния ее выволок за шкирку дикарь Йялл, используя гролльи методы.
        Позже Лорри много раз зарекалась читать записи с золотистого шара - и обязательно нарушала зарок, предварительно благоразумно удалив из дома спиртное. Принять то, что где-то в мире живут совершенно иные люди по совсем другим законам, было посильно. Но смириться с их смертью… Нет сомнений: человек, похоронивший свою несбывшуюся любовь, и сам давно умер. Потому что жизнь - штука злая, ей нравится со вкусом и без спешки, чтобы побольнее получилось, обламывать крылья пустым несбыточным надеждам.
        Но совсем недавно выяснилось, что человек оказался айри - вполне живым, интересным и, как выразилась малышка Сати, набравшаяся на прежнем месте жительства самых диких выражений, «круто упакованным». Ради такого случая стоило не просто приводить в порядок однажды ограбленный архив и радоваться новой, престижной, легальной и хорошо оплачиваемой работе - но вкалывать по полной. Даже доводить себя до обморока переутомления…
        Очнулась Лорри в сумерках. Сразу сообразила: лежит дома, то есть в отведенной ей уютной маленькой квартирке при архиве. Возникли обоснованные сомнения в собственной живости. Запахи цветов воспринимались так плотно и тяжело, что о количестве букетов оставалось только догадываться. После смерти дарить ей цветы некому и не за что… Но при жизни? Вдвойне немыслимо! Щелкнул фиксатор окна. Сердитый голос Тайи сообщил:
        - Эти неумные поклонники удушат нашу Лорри. У меня, здоровой, и то сознание плывет. Давай лилии, их надо убрать в первую очередь.
        Лорана с интересом прислушалась к шагам и негромкой ругани: часть букетов явно обладала повышенной колючестью. На лице лежала влажная ткань, мешающая открыть глаза и осмотреться. «Не иначе опять гроллье знахарство», - вяло прикинула Лорри. Иных мыслей в голове не наблюдалось: очнулась пострадавшая лишь частично, получила возможность осознавать происходящее, и то неполно. Двигаться или говорить не было ни сил, ни желания. Шаги снова вымеряли комнату от стены до окна. Шорох: видимо, букет лилий с трудом пропихивался мимо шторы. Тайя хмыкнула:
        - Опять записка. «Самой жизнелюбивой женщине в красном. Мы в вас верим, поправляйтесь».
        Снавь принюхалась и уточнила самым зверским тоном истинной жены вожака стаи:
        - Пятый курс, врачи. Двоих знаю, ходили на мои лекции. Ну они у меня попляшут, голубчики. Я три месяца вбиваю им в головы идеи современной гармоничной ароматерапии, а они вон что вытворяют! И сирень давай. Не сезон, видимо, надо искать в оранжерее обломанную под корень жертву студенческого фанатизма… Глянь, ландыши, и те в наличии. С розовой ленточкой, я сейчас зарычу… «Лорри, вы мой идеал. Я даже куплю себе такое же платье».
        Тайя рассмеялась и буркнула без прежнего раздражения:
        - Пусть еще в обморок так же упадет, новая мода обозначится. Людям не повредит культ чрезмерного труда. Всяко лучше, чем потворство лени. Еще вот те два букета… Да, спасибо. Теперь парк надежно ароматизирован. Пойду, мне еще писать отчет для Совета. И мужа встречать. Надеюсь, Даур доберется до Академии еще до рассвета. Посиди с ней. Когда очнется - питье и лекарства по схеме… Очень тебя прошу: если я рухну в обморок, гони злодеев с лилиями. И кордин прими, ты сам за здорового не сойдешь даже в темноте.
        Лорри еще немного полежала без движения, наслаждаясь восстановлением свежести воздуха. Ветерок свободно гулял по комнате, холодил ткань на лице. Постепенно Лорри осознала: кожу щек пощипывает, левая рука болит. Видимо, в падении слегка пострадала… Ткань с лица бережно сняли, одновременно поддевая ладонью затылок. Совершенно немыслимый здесь и сейчас голос директора Ялитэ сообщил:
        - Очнулась, уже хорошо. Садись, осторожно… Сейчас напою по схеме из всех семи стаканчиков и объявлю выговор. Ты что творишь? Хочешь, чтобы меня сочли злейшим айри двух миров, рабовладельцем и подлым убийцей самой модной героини самой модной книги года? Пей, не закатывай глаза. Да, директор зол, директор готов тебя уволить. Но не может, поскольку выплатил аванс… - Ялитэ усмехнулся, с интересом наблюдая нехарактерный для Лорри виноватый и потерянный вид. Заглянул в листок, прочел: - «Второй напиток в белой емкости, принять через две минуты после первого и заесть клубникой». Готовься к мерзкому вкусу, все самое противное волвеки заедают клубникой. Превратили ее в круглогодично производимую культуру. Потребляют тоннами, забывая выплевывать хвостики… Пора, пей. Кусай ягоду, вот так. Хвостик мы отложим, ты же не волвек.
        - И не ребенок, - слабо возмутилась Лорри, хотя ей понравилось чувствовать себя окруженной вниманием.
        - Доходить до переутомления и падать в обморок - ужасающе безответственное ребячество, - сухо и строго укорил директор. - Я совершенно серьезен в отношении выговора. Мне требуется живой архивариус, а не труп, утопающий в цветах. Хотя, надо признать, медики заслужили благодарность: хорошо тебя подлечили, смотришься вполне симпатичным… трупом.
        Лорри задохнулась. Сказанное было, несомненно, всего лишь вежливым ободрением. Но когда еще удастся переговорить с всемогущим и вечно занятым делами директором наедине, имея удобный статус тяжелобольной? Ее теперь нельзя бросать одну. И ругать - тоже. Лорана проглотила третий напиток, сморщилась, пережидая, пока едкая горечь прокатится по горлу и обожжет желудок. Старая язва заныла, напоминая о себе. Зато в голове стало безумно и легко. А что ей, собственно, терять?
        - Вы… Ё-о-о, не получится так. Короче, признаюсь, всё, надоела мне эта ломка. Я читала твой дневник. Весь. Много раз. Я его в общем-то наизусть знаю. Вот.
        Директор не стал рычать от злости и хлопать дверью, как того опасалась Лорри. И в обморок не упал, хотя и этот вариант больное воображение подсовывало с полным усердием. Айри лишь задумчиво пожал плечами. Мстительно влил в горло четвертый напиток, сверившись со списком. И, пока Лорри шипела и моргала, гоня слезы и борясь с тошнотой, взялся излагать свои соображения:
        - Трудно было ожидать, что столь любознательная особа не вскроет старый накопитель. Еще более наивным было бы предположение о твоей готовности выучить наизусть энциклопедию Релата, упустив остальное. Деловой дневник я вел в шифрованной форме, так что ситуация очевидна… Тяга к знаниям в людях всегда меньше тяги к впечатлениям. Ты так отчаянно косилась на меня при первом знакомстве, госпожа Диш, что выводы прямо-таки напрашивались… Одного не могу понять: зачем учить наизусть мои старые записи? В них мало смысла для посторонних, да и для меня. Просмотрел вчера. Сплошная лежалая пыль, ничего нельзя сохранить в памяти живым. Не умею. Только волвеки и могут…
        - Ё-о-о, ничего себе пыль, - поразилась Лорри, опасливо изучая напитки на столике. - Я над этой пылью по два полотенца за вечер умудрялась вусмерть засморкать.
        Ялитэ тихонько рассмеялся, попытавшись представить столь странное действие старых записей. Сверился с часами, взболтал пятый напиток, и с некоторой опаской заглянул в узкую высокую чашку. Темная тягучая жидкость и пахла, и выглядела на редкость неаппетитно. Лорри решительно выдохнула, выхлебала залпом. Прикрыла веки, переваривая ощущения.
        - Интересная получается ситуация, - задумался Ялитэ. - Мне теперь есть с кем поговорить о том, о чем я не готов был начать беседу ни при каких обстоятельствах. Даже с Рианом… У меня имеется персональный архивариус. Ты взялась за ревизию без спроса, но есть ли смысл теперь это обсуждать и осуждать? Меня ставит в тупик иной вопрос.
        Само собой, Лорри попыталась узнать какой. Уже рот открыла - и звякнула зубами по ложке. Директор хитро прищурился, зачитал новую инструкцию: прожевать тщательно, до образования кашицы, и проглотить. Запить содержимым емкости номер «шесть». Лорана исполнила в точности, ощущая новый прилив раздражения по поводу волвеков и их методов лечения. Как можно нормально разговаривать или хотя бы интересно и выигрышно выглядеть, непрерывно морщась и моргая, пережевывая пресные гадости и запивая их едкой горечью или приторной сладостью? Шестой номер и вовсе вне конкуренции - скулы от напитка свело, говорить сделалось невозможно… Ялитэ ей подмигнул - то ли насмешливо, то ли сочувственно. Но точно не как подобает высокопоставленному директору Академии. Водрузил последний напиток на тонкую термопластину для подогрева.
        - С тупиком я сам буду разбираться пока что, не пытайся выговорить то, что и так угадывается. Лучше подумай, а зачем тебе нужно больше, чем уже есть? Вот цветы, там, в парке, студенты вздыхают и страдают, мечтая увидеть великолепную Лорри, но их гоняют выставленные в оцепление вокруг архива волвеки. Дневник могу подарить, полотенца - в ванной, сморкайся на здоровье… Директор ничуть не похож на нелепый образ, который читается в твоем сознании. Он редкий тиран и не терпит возражений, тем более дома. Он знает гораздо больше ругательств, чем госпожа Диш, в дурном настроении невыносим, ему доставляет странное удовольствие вытягивание чужих нервов и высмеивание чужих идеалов. Наконец, все, что представляют собой дневники директора, занимает в его жизни не более пяти процентов времени. Директор еще и ревнив. По-своему, по-драконьи. - Ялитэ невесело усмехнулся. - Я не смог простить жене в первую очередь ее успеха. Лимма, которую все звали и в глаза, и за глаза львицей, могла бы стать первой в истории Академии женщиной-директором, у нее были характер и талант. Я бы ей жизнь отравил, случись такое. Полагаю,
поднапрягся бы, довел до нервного срыва… а потом написал о своей подлости самым покаянным тоном.
        Термопластина мигнула, обозначая должный прогрев. Ялитэ напоил больную последним снадобьем, велел отдыхать и объяснил: это снотворное. Лорри исправно опустила веки, в узкую щель проследила, как покидает комнату директор, как прикрывает дверь. И улыбнулась самой хищной из своих ухмылок. Хотелось визжать и прыгать. Ее уже назвали личным архивариусом!
        - Все, верняк, урыла, - сыто пробормотала Лорри, натягивая одеяло повыше. Нахмурилась, обещая себе поработать над речью, поскольку Риан - мудрый мужик и он прав: директору требуется воспитанный архивариус с хорошими манерами.
        Лорри еще раз пискнула и улыбнулась, окончательно уверовав в удачу. Само собой, она намеревалась подобраться к директору как можно ближе. Но заполучить его целиком, на все эти пять процентов времени… Немыслимо. Того и гляди, в голову полезут окончательно бредовые идеи. Например, что в дневнике когда-нибудь и о ней будет написано. Хоть разок. Мол, прикольная, ей интересно отравлять жизнь. Лорана запланировала для себя завтра же вытряхнуть из Среды все сведения о директоре, его вкусах и пристрастиях. Остальное, чего нет в Среде, узнать у Риана… С тем и заснула.
        Ялитэ брел через ночной парк, насквозь пропахший невыносимо душистыми лилиями, зевал и прикидывал, как скоро сам он и все прочие айри в Академии окажутся в обмороке. Любой кризис требует высокой интенсивности работы. Но нынешний всех вымотал как-то на редкость основательно. Директор снова душераздирающе зевнул, кивнул волвеку, этой мрачной тени, качнувшейся и шагнувшей в сторону. Пригляделся, коснулся сознания. Волвеков гораздо проще опознавать, чем людей, если научиться понимать их хоть немного. Этот - Ром, четвертый курс, семья Милт. Один из самых угрюмых и сосредоточенных студентов технического Акада. Мечтает стать пилотом модуля «Янда», хотя люди пока что не готовы рассмотреть кандидатуру волвека. Это ведь их модуль, и в назначениях членов экипажа, сколько ни бейся, политики больше, чем здравого смысла. Разве что поговорить с координатором провинции Вендир и предложить ему идею волвека-дублера. А между собой пилоты разберутся. Ялитэ зевнул в третий раз и вздрогнул, покосившись влево. Ром, оказывается, не остался в оцеплении, идет рядом.
        - Директор, мне брат Фэра сообщил: все будут здесь расчетно через сорок семь минут. Может, вам пока кординчику, массаж шеи и немного со-чувствия?
        - Давно голова не болела? - предположил Ялитэ.
        - Точно, я безнадежно здоров, - рыкнул волвек.
        - Скоро заболит, - обнадежил директор, охотно сворачивая к пустому темному корпусу, занятому стайными.
        В коридорах света едва хватает даже его глазам айри. На Хьёртте привыкли к экономии и отвыкать не готовы. Впрочем, с их-то зрением… Им ничуть не темно. Ялитэ в очередной раз зевнул и признал очевидное:
        - Как ты кстати - я совершенно не хочу падать в обморок. И к медикам не хочу, после стимуляторов острота восприятия снижается, мысли еле ползают. Хчелиный яд найдется?
        - И яд, и мед, вытяжка буропестрой лапчатки, и экстракт семян красного хвоща, - заверил Ром, шагая по темному коридору к массажному кабинету. - Я ведь старший в семье, практика в массаже обширная: лечил ссадины и ушибы малышне всего купола. Да и дед у меня травник из лучших. Костюм давайте, сюда повешу. Ну что, синхронизируемся. Ох и мыслей у вас… прямо хчелиная колония.
        Ялитэ лег на массажный стол и блаженно расслабился, допуская волвека в сознание глубоко и полно. Приятно до головокружения ощущать двоение личности. Отдавать часть проблем и сомнений. Впитывать чужую молодость с ее непоколебимой уверенностью в том, что все будет хорошо, что жизнь вымеряется рассветами, а не закатами. Что здоровье огромно и бесконечно, а утомление, и свое и чужое, лишь мимолетная тень, которую легко смахнуть, прогнать. Ром уже запустил перестройку себя на лечение: чувствуется, как греются ладони, скользят над кожей без касания, гонят волну странного электрического резонанса. Иначе не сказать, хотя научности в словах и нет. Каждый малый волосок на коже встает дыбом, тепло и покалывание движется в контуре больших ладоней. За ними следует прохлада окончательного расслабления. Еще один вздох - и он, айри, окончательно утратит способность контролировать тело. Станет бескостным и послушным.
        Горячие ладони легли на затылок, тепло струйками стекло ко лбу, укололо виски, тронуло глазное дно. Боль сдалась, растаяла, по капле ушла… Волвек тихонько, едва слышно, зарычал, формируя то, что создал живший в первом поколении свободной стаи Ясень Орри, назвав звучанием здоровья.
        Теперь иглы - имитация укусов хчел. Можно было бы, само собой, взять и пчелиный яд, но вероятность аллергической реакции на него гораздо выше, чем на хчелиный, потому использование в высокой дозировке запрещено. Ром, судя по тому, как горит спина, хчелиного яда не пожалел. Опять рычит, волны тепла катятся, уносят все глубже в уютный мрак отдыха. Почти невозможно помнить себя и оставаться хотя бы немного директором Ялитэ… Разве что на те самые пять процентов, о которых только что было сказано Лорри. Волвеки свято чтут личное и не вторгаются в эту сферу. Собственно, их деликатность людям непонятна: читать окружающих и не лезть в душу? Вот уж кто не способен отказаться от права покопаться в чужих тайнах и поискать грязное и с душком, так это люди…
        - Директор, у вас явные изменения в закрытом поле, хороший такой, достаточно ровный прогрев с откликом, - сообщил волвек нечто окончательно непонятное. Осознал свою ошибку: - Ах да, вы же столько раз спрашивали, как мы формируем п?ры. И не уловили ответ в его правильном виде. Если прогрев неровный, но с откликом, это детская влюбленность по-вашему. Или по-людски? Я слегка путаюсь. Пока мне не исполнилось сорок, я влюблялся раз десять взаимно и удачно, с откликом то есть. Ухаживал. Даже переселялся в общий отдельный дом. Но тепло не выравнивалось, мы расставались. Семья - важнейшее дело в жизни. Очень сложно зажечь ровный огонь.
        Волвек помолчал, его жесткие пальцы уверенно щелкали позвонками «жертвы», мяли мышцы, тянули, мелко и подробно разбирали. Ощутив незавершенность темы и концентрацию внимания, Ром продолжил обсуждение:
        - Потом я начал учиться по второму разу в техническом Акаде. Встретил Хэйн… Если мы влюбляемся, то всегда в ровесников - общаться проще, темы близкие, уровень знаний, все прочее. А вот когда семью строим, возраст уже неважен. Хэйн старше меня на пятнадцать лет. И на сто лет мудрее. Она снавь, у нее душа зрячая. Никогда бы не рискнул в нее влюбиться.
        Шея хрустнула на редкость звонко, волвек довольно хмыкнул. Резко запахло свежестью, холод нового масляного состава облил кожу: Ром перешел к следующему этапу воздействия, успокоению и отдыху. Пальцы заскользили по коже вполкасания, бережно.
        - Мы два года - семья, - гордо сообщил Ром, снова вернувшись к теме. - Жаль мне людей. Они нас не понимают, мы - их. И не разберемся ведь, наверное, никогда… Вчера одному чуть руку не сломал. Взялся утверждать, что моя жена кому-то там улыбалась. Я ему доходчиво объяснил: семья незыблема именно потому, что мы прилагаем усилия, поддерживая ровность горения огня. Это большая и важная работа. И у людей было бы все толком, если бы они осознавали, что именно работа, что взаимная. Так нет, сами тунеядцы, а к другим в закрытое поле лезут. Как им растолковать, что общее больше отдельного? Хэйн теперь немножко пилот. Я самую малость снавь. Люди смысл слова «союз» не знают. Нормальный который, наш, стайный. Эх, его счастье, что я женат, норов чуть смягчился. Ведь год назад сломал бы сгоряча тонкую его кость, клянусь великим гроллом… Теперь ваша спина мне нравится, директор. Ровная и без всяких попыток сутулиться. Так славно по ней течет это… не знаю на вашем названия, ыр-р по-нашему.
        - Спасибо, - прошептал Ялитэ, постепенно отделяясь от сознания волвека и обретая контроль над своим телом. - Так что там с моим закрытым полем?
        - Точно не знаю, да и этика - нельзя в него лезть, на то оно и закрытое, - пожал плечами волвек. - Хэйн бы сказала правильнее, а я только отблеск ее дара, не более. Но четко вижу: отклик есть, очень ровный. Вот основной огонек плохонький, вы его вроде как и не хотите поярче зажечь. Потому я и предупреждаю, не молчу. Поберегли бы. Большое дело, когда отклик хорош. Редкостное. Обычно сперва бывает два огня, без единого горения. Охр-р… Нет слова в вашем. Простите, директор, вы лучше у Хэйн уточните. Или у Тайи.
        - Еще раз спасибо, - задумался Ялитэ. - У Тайи спрашивать смысла нет… И так понятно, почему она меня вызвала дежурить в архиве и бросила одного, снабдив инструкцией по применению полезных напитков: чтобы посидел, поговорил. И подумал… Ты теперь опять в парк?
        - Надо, - тяжело вздохнул волвек, тряхнув головой. - Только уже гроллом. Крепко у вас голова болела, как я понимаю. Надо это выгнать, а то впитать-то я впитал, но оно аж шею сводит, не рассасывается. Побегаю - справлюсь. Идите, вам пора. До посадки мобиля вожака девять минут, я старался управиться в срок.
        Ялитэ поправил костюм. Выпрямился, чувствуя себя удивительно бодрым и молодым. Быстро выпил полную кружку холодного кордина. И зашагал по коридору, удивляясь тому, насколько стало светлее. Значит, глаза были уже на пределе, ночное зрение ослабло. У дверей директора догнал гролл. Взрыкнул прощально, скользнул в щель первым и умчался в ночь, двигаясь высокими прыжками… Ялитэ воровато огляделся по сторонам: никого. Ведь увидят бегущего директора, мерзавцы, мало того что сплетню пустят, еще и выложат запись в Среду. Или, хуже того, учудят, как в прошлый раз, домыслами откомментируют сюжет. Что они выдумали? «Покусанный гроллом академик был вынужден спасаться бегством от разъяренного стайного дикаря». Глупость, провокация, заведомая ложь. Но пришлось полгода объясняться: не было нападения, просто Тимрэ и Йялл выбрали парк для спарринга… Между прочим, счет был три-два в пользу Троя, очень достойно, ни о каком бегстве и речи не шло. Но разве наемники ан-моэ Йенхо могли упустить столь удобный случай?
        Теперь им не до провокаций. Ялитэ рассмеялся, припомнив танцующую на столе Лорану - самый популярный мини-сюжет последних суток. Второе место удерживает позорная сцена изгнания фальшивого автора новелл из города Гирта. Люди любят возносить новые идеалы и обливать грязью прежние. Ну и пусть! Риан прав, каждому не угодишь. Директор скинул на руку пиджак и все же побежал по широкой аллее, с наслаждением ловя отголоски гролльего восторга движения в прохладе ночи.
        До площадки перед главным административным корпусом удалось добраться в две минуты. Там уже суетились волвеки из числа студентов, бодро размещали временные светильники и гоняли лишних, пробравшихся без допуска и приглашения, репортеров-новостников. Стайные - та еще охрана. Найдут в любом тайнике: не по запаху, так по следу сознания.
        Тайя и Хэйн, игнорируя происходящее вокруг, сидели в креслах и шептались в два голоса, склонившись над консолью. Явно доделывали срочную работу. Седой и внушительный Ясень Орри, сын первого Ясеня, сервировал малый стол и следил за сохранностью горы клубники, неизбежной на всех церемониях волвеков. Директор остановился у границы света и тени, надел костюм и торжественно вступил на главную лужайку Академии. С должной холодностью прищурился, рассматривая репортеров.
        - Господа, у вас три минуты на интервью. Если меня расстроит ваша назойливость, это будет ваш последний визит на территорию Академии. Я разрешаю два вопроса к вожаку: «как вы долетели?» и «ваше мнение о погоде?». Вы знаете, насколько опрометчиво со мной ссориться.
        Новостники застонали. Репутация директора сомнений не вызывала. Взять хотя бы пустяшное недоразумение с сюжетом про гролла, якобы преследующего академика. Рейтинговый хит, да и ракурс удачный. Но директор не оценил… Нашел и оператора, и всю группу, несчастные в полном составе второй год трудятся, очищая старинными методами, убогими и грязными, систему скрытых под мостовыми водостоков древнего Гирта…
        - Но хоть про «Иннар», - жалобно попросила хорошенькая пятикурсница, пользуясь правом лучшей студентки. - Директор, вы хуже зверя. Нас скушают на работе.
        - На этой поляне, заверяю вас, - мягко прошелестел Ялитэ, - сегодня ночью заседание Большого Совета не состоится. До того момента вожак едва ли станет сообщать выводы Совета.
        - Корабль хоть на орбите, цел? - осторожно уточнили из тени.
        - Это могу и без вожака сказать, - смягчился директор. - «Иннар» пребывает в исправном состоянии, он по-прежнему состыкован с верфями, уже… да, два часа сорок минут ведется плановый монтаж силовой установки модуля «Янда».
        - Но там же что-то происходило… - зашумели новостники, ободренные вниманием.
        - Где? - удивился Ялитэ, пародируя манеру Риана, умеющего исключительно достоверно не понимать и на редкость ловко не слышать.
        - Была попытка украсть корабль, - подсказали из тени. - И вашего заместителя, айри Тимрэ, в Академии нет. И Йялла Троя нет. И отшельника Риана. Мы все проверили.
        - Игристое ирнасское поставьте на этот стол, сюда - мое любимое сладкое анкчинское, - задумался Ялитэ. Добавил чуть громче: - На островах, говорят, два древних учебных парусника поставили в сухой док. Надо чистить обшивку. И шить новые паруса. Все это - с полным сохранением традиционных технологий. Обещали даже пороть работников за леность. Кнутом. Такой материал для репортажа, да от первого лица…
        В густом темном кустарнике душераздирающе вздохнули. Чистить днище желающих не обнаружилось. К тому же все знали: у директора найдутся варианты и похуже.
        На полторы минуты раньше обозначенного срока появился первый мобиль, вынырнул из-за крон парка на бреющем полете и аккуратно запарковался в сторонке. Риан молча присоединился к числу встречающих, заняв место чуть в стороне, в тени. Улыбнулся Тайе одними глазами, подтверждая, что лично проверил трассу, все в порядке. Ялитэ воспользовался короткой паузой. Подошел и зашептал, отвернувшись от света:
        - Когда еще получится спросить… Риан, полтора века назад ты мне растолковал, что наши с Лиммой отношения обречены в силу схожести характеров и конфликтности. Предсказал, что однажды прилетит мобиль…
        Риан, вопреки опасениям директора, в непонимание и глухоту играть не стал. Кивнул, заинтересованно всмотрелся в лицо собеседника:
        - Знаю твою манеру начинать вопрос с моего имени в самых серьезных случаях. И помню свои слова, как же. Я ничего не предсказывал. Всего лишь предположил один из наиболее достоверных вариантов. Тэ, неужели ты полагаешь допустимым спросить у меня, твоя ли это дракония? Я не вмешиваюсь в… - глаза Риана блеснули особенно весело, - закрытое поле. Молодец, вижу: усвоил смысл этого важнейшего понятия, пусть и в самых общих чертах.
        - Но я…
        - Тэ, я тебя похвалил, - прервал друга Риан. - Теперь выскажу недовольство. Все вводные у тебя есть. Разжигать огонь или гасить - только твое решение, его никто не облегчит… Тебя беспокоит разница в статусе? Мнение других ан-моэ? Танцы на столе, заполонившие Среду и яро обсуждаемые?
        - И это тоже… всё вместе, - нехотя признал Ялитэ. - Я полагал, можно обойтись гораздо меньшим в отношениях с такой… особой. Да, я порой самому себе неприятен по причине практичности и склонности к соблюдению традиций. Я не готов нарушить их все и тем более быстро…
        - Сказанное сейчас по тону и фоновым эмоциям предполагает обратное словам внутреннее решение, - спокойно сообщил Риан. - Тэ, а не опасаешься, что ее утащит на Хьёртт один из волвеков? Стая пополнится снова, как уже однажды случилось. Лет через двадцать в Академию поступит энергичный желтоглазый сын Лорри… Традиции айри останутся ненарушенными. Но учти: второй раз я тебе никаких встреч не стану предсказывать. Ни в шутку, ни всерьез… Ты все равно повзрослеешь, так или иначе.
        - Не понимаю.
        - Те, кто ценит себя превыше окружающих, взрослеют, а вернее сказать, вырождаются в Йенхо, - сухо бросил Риан, уже отворачиваясь и глядя в небо. - Те, кто открывает душу миру, однажды пробуют стать учениками Дана.
        - Как ты?
        - Ты что-то сказал?
        Ялитэ обреченно махнул рукой и сдался. Вытянуть из пожилого айри хоть одно слово сверх того, что сам он решил сообщить, - непосильная задача… Тем более теперь, когда время на обсуждение темы исчерпано: три высотных мобиля уже показались в темном небе, приблизились плотной группой, быстро снизились и сели с достойной волвеков-пилотов организованностью: в ряд, ровно и компактно. Ялитэ одернул костюм, шагнул вперед. В конце концов, он здесь не только в роли пассивного наблюдателя. Он, согласно древним традициям, встречает равного себе по статусу ан-моэ Витто, прибывшего не просто в гости на Релат, но вызванного родичами по важному поводу. Значит, следует выразить уважение к оперативности отклика. Само собой, заверить в готовности предоставить все гостеприимство, доступное расе айри Релата … Хотя заранее понятно: упрямый старик ничем не воспользуется. Опять, как уже случалось прежде много раз, поселится в стандартной комнате отведенного волвекам общежития. То есть подчеркнет уникальность своего статуса равной причастности и к стае, и к роду айри.
        Ялитэ поморщился: ан-моэ, вынырнувший из недр мобиля, выглядел неподобающе… Одет неотличимо от волвеков, в зеленые брюки и рубаху на тон светлее. Седые волосы отпущены длиннее, чем принято на Релате, достигают плеч. На лице нет и намека на достойную высшего эмоциональную сдержанность. Хуже того: на церемонно замершего в полупоклоне родича стайный айри и не глянул! Выпрыгнул в траву первым, рассмеялся и бросился к Ясеню Орри…
        - Мой драгоценный внук в Академии, вдали от своих грядок, но все же при клубнике! - воскликнул Витто, его сознание на миг коснулось Ялитэ, дрогнуло потревоженной струной. То ли насмешка, то ли фамильярное приветствие. - Пусть айри думают, что я прилетел по их вызову, но ты-то знаешь: я бы никогда не пропустил твоего дня рождения.
        Директор тихонько застонал. Именно такие выходки Витто и провоцируют отрицание его личности большинством айри и даже принижение статуса. Хотя - безусловный гений, талант первой величины, обладатель прав на уникальные фундаментальные теории и прикладные разработки на их основе. В научном плане Йенхо на фоне Витто - мальчишка, недоучка, жалкое подражание… И все же айри смотрят на это подражание с интересом. Приходится тратить силы и время, уговаривая сомневающихся, строго предупреждая и без лишнего шума наказывая замеченных в общении с противником и симпатиях к нему.
        Для живущего много веков так естественно видеть в людях лишь карикатурное детство разума. Да и волвеков принять тяжело, полтора-два века, отведенные им, - это тоже немного. Но Витто живет в стае, считает себя опекуном и духовным отцом старшего, ныне покойного Ясеня и дедом его тезки-сына. Нелепо прибавляет к собственному имени волвечью фамилию Орри… Поди сохрани в среде айри установку: ан-моэ Витто представляет интересы расы на Хьёртте, контактируя по мере необходимости со стаей и изучая ее. Да этот старик давно утратил интерес ко всем, кто не входит в состав стаи…
        Вито пронесся мимо вежливо поклонившегося Ялитэ, мимоходом хлопнул по плечу - по-волвечьи коротко и крепко. Обнял рослого полуседого «внука», потащил в тень обсуждать семейные дела. Рычат, сопят, ни слова не разобрать, хотя основа языка у волвеков и людей общая. Давно известно: сам язык все более модифицируется… Директор отвернулся от родича, сохраняя на лице по возможности спокойное выражение. Улыбнулся вожаку.
        Даур Трой шагал от мобиля и буквально светился счастьем. Любой, способный читать эмоции, не мог не заметить, насколько они переполняют вожака.
        - Ну здравствуй, директор, - хитро прищурился Даур, помогая Ялитэ сохранить статус встречающего. - Ценю, выкроил время, поприветствовал. Такое событие! Мой сын снова влился в семью. Но уже как вожак, это необыкновенная гордость для отца… Так что знакомься заново, официально: Йялл Трой, вожак стаи. И большая новая надежда на упрочнение взаимопонимания между расами. Он живет здесь, он понимает вас и принимает такими, какие вы есть, обитатели мира Релата.
        Йялл выбрался из среднего мобиля, подал широкую ладонь Сати. Девочка спрыгнула в траву, крепко сжимая второй ладошкой запястье рослого айри. Сияла от счастья она так же ярко, как Даур.
        - Это Йур, - гордо сообщила всем сразу Сати, дергая руку айри. - Можно сказать, он мой папа. Я его помню и люблю. Мне было два годика, я еще никого не знала, жила невесть где, но Йур уже тогда был рядом. Мы общались, он меня учил и защищал. Правда, он себя плохо помнит, даже имя выбрал заново. Но меня узнал, мы ведь семья. И стая.
        Репортеры подкрались, жадно глядя на вожака и помня про обещанные им три минуты. Сати никого не впечатлила: всего лишь тощая невзрачная девочка со смутной историей, вроде бы приемная дочь новой звезды литературы, Тамилы Дарзи. Ялитэ счел это невнимание новостников поводом для заслуженной гордости: значит, сейчас из Академии во внешний мир секретные сведения не уходят. Лорри постаралась. Приятно знать, что у нового архивариуса уже есть заслуги и достижения.
        - Как вы долетели, господин Даур? - спросила знакомая Ялитэ студентка, покосилась на своего учителя и быстро добавила: - Вас, наверное, сильно возмутила намеренная травля волвеков, развернутая в Среде? Однако это не отменило вашего визита в Академию, чему все мы рады.
        - Возмутила? - задумался Даур. - У людей в словах мало оттенков смысла… Нет, определенно не возмутила, ложное звучание. Мне печально осознавать, насколько порой возрастает наше и без того значительное несходство. Люди охотно всматриваются в ничтожные мелочи, не уделяя внимания главному… Цвет глаз или наличие второго облика - как раз зримое и малосущественное. Внутренне мы разнимся с людьми гораздо сильнее, чем внешне. То, что вы назвали травлей в Среде - всего лишь исполненный вашими же коллегами заказ на усиление настроя отчуждения. Увы, можно уничтожить домыслы, но отчуждение останется. Мы происходим из единого генного основания. И различаемся кардинально. Мы для вас инопланетяне, это надо принять. Порой признание чуждости дает основу к новому, более осознанному и лишенному иллюзий сближению. Отвечая прямо на вопрос… Я благополучно долетел. И мне ничуть не мешали дурные мысли: я летел к сыну. Значит, не в гости, а домой.
        - Хотелось бы выяснить ваше мнение о погоде, - заверил юркий парнишка, нагло косясь на директора Ялитэ и улыбаясь вожаку. - Она достаточно хороша, чтобы вы задержались на Релате надолго? Вы ведь три года назад планировали прочесть лекции по социологии стаи. А еще вы иногда сами проводите отбор людей, приглашаемых на Хьёртт. При хорошей погоде можно ли уточнить, как вы выбираете годных среди кандидатов? На всякий случай: лично я по второму образованию биохимик.
        Вожак рассмеялся, наблюдая возмущение Ялитэ и опасливую сутулость спин репортеров, явно нарушивших протокол и осторожно отступающих в тень. Кивнул, задумался ненадолго и ответил:
        - Лекции я прочту, если пожелает директор, вполне возможно, спровоцировавший этот вопрос. Скорее даже - напоминание о моем давнем обещании, пока что неисполненном. А вот как мы выбираем соседей… Это, молодой человек, не тайна. Скорее уж таинство. Не рассудком, точно. Наитием - вот удачное слово. Мы приглашаем на Хьёртт тех, кому мы нужны и близки. И обязательно учитываем, способны ли они оценить… прелесть нашей погоды. Вас, кажется, восхищают пыльные бури. Вы изволили это трижды сообщать лично мне, даже сюда прорвались… но пока не убедили. Тщеславия и лихости чую много, мягкости обдуманного приятия нового не наблюдаю. Хотя изменения с прошлой нашей встречи есть. Позитивные.
        Парнишка расцвел улыбкой, словно его уже зачислили в стаю. И сгинул в тенях, своевременно опознав в молчании айри Ялитэ настоящий драконий гнев, способный сжечь дотла. Личная неприязнь памятливого и хладнокровного директора - она страшнее отчисления, все в Академии знают.
        - Больше никаких вопросов, прошу к столам. - Ялитэ без колебания принял управление протоколом.
        Молчание понурых новостников умилило директора, он даже позволил себе шутку, несколько нарушающую традиции официальных встреч:
        - Так сказать, горсть клубники для оттенения вкуса летней ночи Релата. И затем отдых, комнаты готовы. Полагаю, ваше утомление после перелета просто требует перенести Большой Совет хотя бы на двое суток.
        Вожак энергично и одобрительно кивнул, подхватил емкость с ягодами и зашагал к Риану. Порычал со старейшим айри очень по-свойски, окончательно убедив Ялитэ в том, что язык стаи понимает не только Витто… Затем вожак обнял за плечи жену и увел. Следом побежала Сати, а за ней как привязанный - рослый айри Йур. Стало очевидно: сперва вожаку предстоит поговорить с девочкой, и даже, наверное, рассказать ей сказку. И только затем появится возможность отдохнуть самому.
        Ялитэ перекинулся парой слов с Витто, счел свои обязанности исполненными и тоже удалился отдыхать, оставив столы на полное и окончательное разграбление новостникам, людям вечно голодным… Череда беспокойных дней вычерпала до донышка выносливость директора Академии, легла на плечи бременем утомления. Конечно, массаж и кордин ненадолго позволили разогнуться, но потребности в отдыхе не отменили. «Хорошо хоть, - улыбнулся Ялитэ, пересекая порог своих апартаментов, - главные беды и страхи позади. Йенхо обезврежен, его сторонники более не опасны. Совет отсрочен. Можно отдыхать».
        Директор аккуратно повесил и расправил снятые вещи, разобрал кровать, улегся. Поморщился от странной мысли: в его апартаментах может появиться еще один обитатель… обитательница. У Лиммы была чудовищная манера работать за столом мужа и перекладывать вещи удобным ей и дико нелогичным образом… Ялитэ поморщился от воспоминания. Пообещал себе присмотреться, насколько не вполне организованная Лорри умеет поддерживать чистоту. Не полезет ли она с новшествами в чужой, выверенный веками, порядок? С этой мыслью он заснул.
        Глава тринадцатая
        Бремя и право вожака
        Два человека двигались по темному коридору бесшумно и быстро. Зрением волвеков они не обладали, зато использовали в полной мере достижения науки. Тонкие защитные костюмы маскировали выделение телом тепла, специальные шлемы глушили до уровня фоновых шумов мыслительный процесс и даже эмоции. Очки прямого контакта подавали адаптированную для человеческого глаза картину окружающего.
        Невидимки крались по третьему этажу общежития волвеков, следуя указаниям заложенного в навигатор маршрута. Прямиком к дверям комнаты, час назад занятой айри Витто. Стариком, слабым и ничтожным - так сказал наниматель, точнее, посредник. Нелепый и непрофессиональный, пообещавший за простейшее дельце на удивление внушительную сумму. Все полагают, что работа на поле стаи по определению невозможна, и безропотно переплачивают за риск… Еще бы! Пройти коридорами, которые периодически проверяют волвеки - жуткие звери, всегда одолевающие человека в поединке один на один. Только кто же даст им, нелепым дикарям, поединок? Люди хитрее. Проникли невидимками и так же уйдут…
        Выданный посредником индикатор, связанный с датчиком в комнате, указал: айри крепко спит. Не услышит ничего, не заметит слабое эхо чужих сознаний, не встревожится от внезапного предчувствия… и никогда уже не проснется. Сомнений или угрызений совести исполнители не испытывали: во-первых, они полагали себя профессионалами, а во-вторых, айри - не люди. Слишком чужие, холодные, странные, обожающие подчеркивать свою уникальность. Таким мстить хочется и без оплаты, просто за их предрешенный с момента прихода в мир успех, за богатство, безмерно долгую жизнь, надменность, превышающий понимание опыт…
        Оба исполнителя замерли, изучая странную картину. Перед комнатой айри Витто сидел, припав к полу, котенок. Его синие глаза блеснули в темноте зло и холодно. Пасть открылась, показав белые клычки, но вместо ожидаемого мяуканья раздалось низкое хриплое рычание. Короткий хвост пару раз стукнул об пол, когти впились в коврик. Нелепый звереныш готовился дать бой…
        Люди настороженно осмотрелись, опросили приборы: поблизости тихо и пусто. Значит, поднятый смешным бессильным охранником шум остался без последствий. Более рослый исполнитель ночного заказа изготовился пнуть ничтожное существо, отбросить от двери одним ударом, чтобы добить - вторым… И рухнул, придавленный тушей взрослого гролла, беззвучно упавшего с потолка. Из ниоткуда, из темной безопасной пустоты, ведь таким коридор показывали приборы! Второй неудачливый убийца обреченно рассмотрел защитный костюм на звере и подавился своим «ох», когда рядом с гроллом встал во весь свой рост инспектор Йялл. Волвек, по слухам знакомый всем людям Релата, занятым не самым законным делом. Неподкупный, не имеющий жалости, не отпускающий однажды намеченную добычу. Собственно, главный ночной кошмар… Во плоти он выглядел еще опаснее и массивнее, чем представлялся воображению. Взгляд в упор действовал парализующе - не хуже удара стэка.
        Йялл стряхнул с ладоней перчатки с присосками. Он, как обычно, первым уловил слом в душе людей, делающий их безопасными, сдавшимися. Улыбнулся, прорычал котенку нечто одобрительное. С умилением понаблюдал, как серый малыш топчется на коврике, готовясь залечь в засаду и охранять сон Витто до самого утра.
        - Оба злоумышленника арестованы, - обернулся инспектор к убийцам. - Живыми… Борх будет мной доволен. Рик, хватит пугать слабака, он уже на грани истерики. Ведь сдохнет, и сорвется самое легальное и бескровное в моей карьере задержание. Вы с Гирксом Пятым оба чудовищно агрессивны. Рычите нецензурно, как не стыдно…
        Стоящий на собственных ногах несостоявшийся исполнитель несостоявшегося убийства быстро и охотно протянул руки вперед, демонстрируя готовность сдаться. С ужасом посмотрел на замершего на полу напарника: защитный костюм на спине и шее порван когтями гролла так страшно и глубоко! А ведь это самовосстанавливающаяся живая ткань последнего поколения. Даже прямой удар стэка, комбинированный и на полной мощности, не берет ее с первого раза. Она должна заравнивать любые повреждения, а не висеть бессильными, утратившими подвижность нитями.
        Йялл замер, вздрогнув. Оглянулся на гролла, уточняя свои ощущения. Прихватил за шею убийцу и коротко, глотая окончания слов, рявкнул:
        - Рик - твой вожак. Будешь послушным, как щенок. Или станешь трупом.
        Ответа Йялл не слушал. Уже мчался прочь такими длинными беззвучными прыжками, что смотреть на его бег было страшно до тошноты. И не смотреть невозможно…
        Когда мама погибала в высотном мобиле, я видел падение, провожал взглядом машину, утратившую способность к полету. Сердце мое - это я тоже помню - сбилось с ритма и замерло. Как показалось - навсегда. Потому что часть меня умерла безвозвратно. Сейчас сердце снова отказалось вымерять пульс как подобает. Во второй раз пережить боль проще - так говорят люди, у них много нелепых утверждений. Нет… Во второй раз труднее. Гораздо труднее. Во второй раз надо приложить все силы, чтобы запустить сердце, позволить жизни длиться в нахлынувшей пустоте. Чтобы принять ответственность и, сжав зубы, счесть боль посильной. Я обязан был все прочуять и предусмотреть: как инспектор, как опытный в мире людей волвек, как сын вожака. Не справился. Непоправимо и страшно, возможно, окончательно… Но прятаться за болью нельзя. Я знаю людей и отвечаю за понимание произошедшего стаей. Всей стаей, переживающей теперь точно такую же боль мгновенной остановки сердца. И нуждающейся в со-чувствии…
        Не пытаясь затормозить, Йялл ударился в торец коридора, пружинисто оттолкнулся и канул вниз, в темноту лестничных пролетов.
        Неудачливый исполнитель заказа снова охнул: сразу несколько дверей комнат распахнулись, по следу Йялла заспешили новые тени, беззвучные и стремительные. «Вскочили в чем были», - отрешенно отметил арестованный. Страх парализовал его дыхание: что могло так растревожить сонное общежитие? Нет сомнений, это нечто - из ряда вон выходящее. Уже гудят шаги этажом выше, стонущее рычание мечется затравленным эхом. Проскользнула каплей пота по спине совсем темная мысль: дело плохо, стая в ярости, которую запросто может выместить на двух арестантах… Первую мысль догнала вторая. Как, собственно, он собирался покинуть логово волвеков после смерти айри Витто? Ее бы неизбежно и мгновенно осознали! Трудно привыкнуть учитывать тонкости этого свойства стайных - контакта сознаний… Значит, наниматель обманул? Сдал заведомо?
        Сильная рука толкнула в плечо, разворачивая спиной к лестнице. Кое-как сдержав позорный вскрик, удалось устоять и даже рассмотреть: гролл уже сменил облик, защитный костюм на его коже шевелится, быстро и как-то даже нервно растекается волнами, полнее облегая новую форму тела.
        - Вперед, оба, - мрачно велел Рик, вздернув с пола едва способного осознавать себя арестанта.
        - Мы ничего дурного не делали, - прошептал тот, вслушиваясь в растущий переполох и послушно ковыляя к лестнице. - Куда побежал инспектор? Это не мы, слово даю. Что бы ни случилось, не мы! Все это недоразумение, нам сказали только напугать старого айри.
        - Не лги, я сейчас не готов спокойно реагировать на фальшь, - на тон ниже рыкнул волвек.
        - Хорошо, да, признаю: убить, - шепнул арестант, разобрав в тоне конвоира приговор. - Он не ваш, на ваших мы бы не подписались, не самоубийцы! Слышали и про отслеживание виновного по последнему впечатлению, и про иные ужасы. Мы бы никогда, поверьте, добрый господин… - Говор стал заискивающе-жалким, сошел на едва слышный шелест: - Что вообще происходит? Нам бы хоть знать, есть ли смысл надеяться… выжить.
        - Пока смысл есть, - ответил Рик.
        Он открыл пустую комнату, ввел арестованных. Оттеснил к стене, впился взглядом в лица. Недавно ему вернули связь с единым сознанием стаи. И теперь, обретенная снова, она была особенно полна и остра. Боль тревоги, готовой перейти в отчаяние, угнетала. Смятение и гнев давили и лишали способности мыслить логично.
        - Кто заказчик? Быстро.
        - Знаем только посредника, - сразу отозвался более рослый из арестантов.
        Рик оскалился: обычное для этого сорта людей дело - спасает шкуру, подставляя под удар любого иного… Потея и запинаясь, допрашиваемый продолжил:
        - Есть выход на него через Среду, есть номер…
        - Вот стол. Консоль. Оба изложите все, что знаете, подробно, - велел было волвек, но допроса не прервал. - Лично вы его видели, голос слышали? Рядом стояли?
        - Да, сегодня в баре на набережной.
        - Это хорошо. - Рик даже чуть улыбнулся, точнее, растянул губы, блеснув зубами. - Я напрямую считаю полный образ. Это больно, вторжение в закрытое поле… Но не помрете, к утру очнетесь. И сами пойдете сдаваться в инспекцию. Или сбежите отсюда, предоставив мне право охотника.
        Голос прозвучал тускло, без выражения. Рик сообщал о неизбежном, не пугал и не угрожал. Ему поверили. Более рослый человек первым застонал, когда ладони волвека оплели его голову и сознание угасло в мучительной боли того, что стая называла изъятием и относила к числу запрещенных приемов работы с сознанием. Тело сползло по стене. Рик шагнул к замершему в ужасе второму не вполне добровольному донору мыслеобразов.
        - Но мы и так все скажем, слово даю, жизнью клянусь… Зачем? - зашептал тот, пятясь вдоль стены к окну.
        - Некогда, - коротко отозвался волвек. - Мы не ощущаем сознание вожака. Это совсем особый случай. Во второй раз он подвергся нападению в Академии… и позитивного прогноза у меня нет.
        Еще одно бессознательное тело Рик бережно уложил на пол, посидел с полминуты, прикрыв глаза и осваиваясь с грубо выдранными из чужой памяти данными. У двери возникло движение. Сознание своего, стайного, влилось в процесс размышлений. Айри Йур смотрел в пол слепыми глазами и пытался разглядеть то, что происходило в баре на набережной минувшим днем.
        - Рядом с ними не посредник, - тихо и уверенно сказал он. - Человек просто говорит то, что ему велено. Нет нужных эмоций. Пустышка, актер.
        - Да, переговорник в ухе, - кивнул Рик, удобнее усаживаясь на полу и обнимая голову ладонями. - Других проверяю. Как же люди невнимательны… Напитки они помнят, а тех, кто их пил, нет!
        - Слева от двери, - заинтересовался айри. - Они видели отражение в стекле. Я плохо помню себя, но это лицо мне когда-то было знакомо… Только моложе. Давно. Он из людей, покопайся в моем сознании. Наверняка есть хоть шлейф, если не сама память. Запахи, эмоции, обрывки общих для нас тем…
        - Удачно. - На сей раз Рик улыбнулся широко, по-звериному. - Для опознания и настройки мне, пожалуй, хватит. Сядь, это не быстро, фрагмент полустертый… втроем мы, Горры, сняли бы его мгновенно. Увы…
        Айри виновато кивнул. Он уже знал историю ранения двух братьев Рика. Сел на пол, типичным для стайных жестом положил правую ладонь на лоб принимающего образы, левую - у шеи, ближе к затылку. Рик повторил движение, оба замерли в сосредоточенности общего поиска.
        - Он в Гирте, - не без удовольствия отметил Рик минутой позже, опустил руки, усмехнулся холодно и нехорошо. - Улик у нас нет. С точки зрения людей, это будет нападение.
        - «С точки зрения людей», - передразнил Йур, осторожно массируя затылок и морщась от боли. - Глупости. По их законам и по законам айри мне всего десять лет. Я ведь не помню прошлого, юридически я ребенок. Могу безнаказанно нападать на кого угодно. Это мы ему и объясним, если потребуется… пугать.
        - Ты уже в норме?
        - Бегать пока что вряд ли способен, но, держась за плечо, до мобиля добреду, - пообещал Йур. Охотно навалился на подставленное плечо, встал и двинулся к выходу, шаркая и спотыкаясь. - Рик, как же мы все упустили такое? Я спал, ничего не заподозрил, ни сознания чужого, ни движения… Меня вырвала в явь Сати, я слышал ее боль и побежал сюда, она переживала за тебя, надеялась на лучшее. Странное было эхо, меня прямо оглушило. Прошлое зашевелилось. Рик, я ведь не хочу вспоминать себя, понимаешь? Уже восемь лет мне замечательно уютно в стае, я боюсь думать о прежней жизни. Это плохо, каждый стайный обязан увидеть и принять свою тень… Но моя, может статься, слишком велика. По вашим меркам, я арра, мне не полагается считаться взрослым.
        - Хватит подгонять себя болтовней, - буркнул Рик, усаживая айри в кресло мобиля. - Добрались. Отдыхай. Зверем себя чувствую… троих выпотрошил. С кровью память деру, мерзко-то как… И по-иному нельзя.
        Рик нащупал аптечку и ввел напарнику стимулятор, затем обезболивающее. Препарат, повышающий чуткость восприятия внешних сознаний, к лечебным не относился, однако всегда присутствовал в наборе: тоже для экстренных случаев. Его Рик принял сам. Рухнул в кресло пилота, отключил автоматику, вошел в режим слияния с мобилем. Машина поднялась на несколько метров и зависла, неуверенно поводя носом, словно вынюхивая курс. Йур со-чувствовал по мере сил. Придя к общему пониманию верности направления, волвек бросил мобиль вперед, не задумываясь о перегрузках. Тот, на кого наконец-то удалось достаточно четко настроиться, нервничал. Даже, видимо, спешил. Позже, когда распадется общность сознаний и угаснет случайно всколыхнувшаяся память Йура, станет невероятно трудно найти врага, а скорее даже - невозможно…
        Через пару минут Рик не сомневался: преследуемый находится в мобиле, летящем вдоль русла Карниссы на восток. К заповеднику? Волвек счел предположение интересным и подправил курс, ориентируясь на мысленно проложенный маршрут чужого мобиля. Йур завозился в кресле, зевнул: прошла первичная реакция на лекарства. Боль улеглась, осталась незначительная сонливость. И слабость, но с этим можно мириться.
        - Прими управление, - попросил Рик. - Хочу трансформироваться. Гроллом я его полнее чую. К тому же я намерен брать его теперь же, в полете. Так что советую заранее задействовать аварийный комплект на случай разгерметизации.
        Йур молча исполнил рекомендации. Скоро маска оплела лицо полностью, и подача воздуха переключилась на резерв мобиля. Гролл уже топтался в неудобном для него кресле, поводил плечами, помогая костюму настроиться и приспособиться. Системы контроля вели преследуемый мобиль, уже опознав его тип - высотный, ограниченной серии, имеющей дополнительную защиту. Йур удивленно нахмурился: такие имеются в распоряжении членов Большого Совета, их помощников и равных по статусу лиц…
        Гролл заворчал, предлагая увеличить высоту полета и скорость. Когтем сорвал ограничитель и рыкнул повторно, идентифицируясь в системе и подтверждая право на активный аварийный режим. Да, мобили стаи не выглядят модно. Их цвет тускл, форма груба, штатные летные качества не впечатляют. Про нештатные людям никто не рассказывал. Зачем? Стая без крайней нужды не выводит мобили в аварийный режим. За все время их эксплуатации ограничитель срывали считаное число раз.
        Гролл, щетиня загривок, следил за пятнышком преследуемого мобиля, еще недавно похожим на мелкую муху, но уже разросшимся до размеров шмеля… птицы… полностью опознаваемого силуэта мобиля…
        - Вскрывать люк на такой скорости - безумие, - одними губами шепнул Йур. Шевельнулся, ловя совет гролла. - При высокой защите его мобиль обязательно уйдет в автоматический режим безопасной малой высоты, снизит скорость. Я аккуратно прижму сверху. Справлюсь, для беспамятного ребенка я неплохой пилот, это еще на Хьёртте заметили. Видимо, старый навык сохранился.
        Днище мобиля опасно чиркнуло по обшивке преследуемой машины. Гролл одобрительно вздохнул: напичканная автоматикой дорогая людская конструкция повела себя штатно. То есть выбросила в Среду полный набор сигналов бедствия и резко нырнула вниз, к воде. Рик не сомневался: сейчас перед стонущим от бессилия пилотом оттенками радуги переливаются обозначения автоматических режимов, запрещающих вмешательство. Люди верят технике больше, чем себе. Люди знают свою слабость: они склонны паниковать и делать глупости в нештатных режимах. Среди них мало профессионалов в пилотировании… Именно поэтому понятия аварийного режима у мобилей стаи и мобилей людей совершенно различные. У первых предоставляются дополнительные возможности управления пилоту, у вторых - исключаются и основные.
        Гролл порадовался своей предусмотрительности: надел для засады у дверей Витто костюм высокой защиты. В таком прыгать можно на очень значительных скоростях. Глаза защищены, морда в двойной броне живой ткани, дыхание переведено на замкнутый цикл - от резервов организма, что для гролла вполне естественно и не трудно. Остается проверить синхронизацию с Йуром, выделить часть сознания под поток данных систем управления мобилем, начать прием точных сведений по положению противника, скорости, курсу.
        Люки скользнули вперед, Рик оттолкнулся и прыгнул в проем. Мобиль, идущий ниже, даже не сделал попытки увернуться и стряхнуть врага с крыши - автоматика не ощутила угрозы… Когти взвизгнули по броне обшивки, утвердились в едва приметных щелях. «Дизайн последнего сезона особенно хорош для гролльей атаки, - прикинул Рик. - Много плавных линий, но есть и удобные резкие грани, выступы. Остекление салона панорамное…» Между тем давно известно: все материалы, используемые производителями мобилей, легко поддаются когтям гролла, особенно прозрачные. Рик ударил по куполу сведенными в щепоть когтями правой передней лапы и ощутил подушечками стоп звук сирены, заставивший вибрировать обшивку. Малейшая щель - это разгерметизация, то есть немедленная аварийная посадка. Прозрачная крыша под лапами резко канула вниз, гролл заскреб когтями по обшивке, сориентировался, оттолкнулся - и в один прыжок повис на краю люка родного мобиля. Йур тоже пикировал, точно отслеживая движение противника до самой посадки.
        Обе машины замерли на обширной песчаной отмели. Вода в реке переливалась ртутным серебром поздней ночи. Сова ухала вдали, возмущенная вторжением чужаков. Летучие мыши пищали, изучая странное явление. Гролл спрыгнул в траву и пошел к мобилю врага. Темный, как ночь, и текучий, как ртуть.
        Люк перед ним открылся. В ярком свете салона, стараясь рассмотреть тьму за пределами конуса света, опасливо щурился довольно бледный человек. Стараясь скрыть дрожь руки, он щелкнул браслетом опознания. Объемная проекция личной карты возникла в воздухе. «Тром Диккер, приоритет высший, арест только при наличии санкции генерального инспектора», - значилось в галокубе.
        - Вы ответите за это чудовищное нападение. - Холодное бешенство удалось человеку почти достоверно. Он привык к власти и верил в свою защищенность. Кроме того, твердо знал: улик нет, и даже допрос - еще не арест и даже не задержание. - Покушение на убийство, исполненное группой лиц по предварительному сговору. С отягчающими обстоятельствами: я координатор Большого Совета, о вашем преступлении уже оповещена инспекция. Я требую…
        Гролл нырнул в мобиль, не слушая чеканно-ровную речь, все хуже маскирующую страх и сомнения. Вон как они прорываются - привизгом, одышкой, запахом пота, хрипотой… Лапа с выпущенными когтями наотмашь ударила по консоли управления. Звук получился длинный - сперва хруст, потом веселый перезвон осколков. Человек подавился словами и замолк. Теперь он смотрел на Йура, замершего у люка. Без сомнения, узнал. И остался не рад своей памятливости. «Значит, - прикинул Йур, - и правда прежде были знакомы. Вряд ли по легальным и светлым поводам, раз воспоминание о них вызывает хмурость и смятение».
        - Первый вопрос, - негромко выговорил айри. - Мы знаем о планах уничтожения ан-моэ Витто и вожака Даура. Кто еще в списке?
        - Как вы…
        - Рик не хочет потрошить ваше сознание, я тоже, я этого почти не умею, - так же ровно предупредил Йур. - Принуждение к правде может довести вас до слюнявого слабоумия. Но мы торопимся. Это последняя ваша добровольная попытка дать ответ. Полагаю, вы намерены убрать тех, кто знал о вас и мог выдать. Они в заповеднике?
        - Вы меня за дурака держите? Волвеки не читают мысли, - презрительно бросил Тром.
        - На это вы и рассчитывали, давая широкие и бессмысленные, по сути, полномочия инспектору Йяллу… Полагали, он никого не найдет при беглом изучении персонала ведомств. А он нашел, потому что эмофон и образы волвеки берут в точности, - не меняя тона, сказал Йур. - Больше попыток дать не можем, заранее приношу извинения. Боюсь, позже вы меня уже не поймете, господин Тром Диккер.
        Гролл навалился лапами на плечи координатора. Человек обмяк, ссутулился и мелко закивал. Йур прищурился: то ли играет внутренний слом, то ли согласен сотрудничать… Точного понимания нет - его мог бы дать лишь Йялл со своим опытом, но Йялл далеко и занят. Надо решать самому. Рик брезгливо повел плечами. Человек… Нет, всего лишь людь, как говорят дети стаи. Ловкий, гибкий, весь извернутый, фальшивый насквозь. Поди прочти его, когда он сам в любой фразе находит несколько вариантов звучания смысла.
        - Ну хорошо, я готов вас выслушать, - сменил тон координатор. - Видимо, у вас есть причины для столь неадекватного поведения… Вожак, надеюсь, здоров?
        На сей раз в голосе прозвучал искренний интерес. Гролл шевельнулся, в его пасти заклокотало рычание рвущегося наружу бешенства. Такой вопрос - уже признание в подготовке покушения… Йур кивнул Рику:
        - Не спеши. Может, я и не помню себя, но я все же айри. У нас, видимо, от рождения эта вот двусмысленность в душе сидит… Нельзя его убивать, втяни когти: мы пока не уверены, что он - последнее звено. Требуется разобраться до конца в происходящем. Видишь, он пытается получить сведения. Он еще изворачивается, но уже сдался и борется за снижение меры виновности.
        - Прекратите мне угрожать и выдвигать беспочвенные обвинения!
        - В списке на ликвидацию есть имя вашего начальника, главы Совета? - не теряя спокойствия, задал новый вопрос айри.
        - Да как вы…
        - Как смеем или как справимся? Отвечаю на второй вопрос: сдвоенным сознанием сканируем на предмет достоверности слова и тональность эмофона, - охотно пояснил Йур, щурясь от едва сдерживаемой злости. - Его имени нет, поняли. Он участвует в заговоре? Тоже нет, ответ однозначный. Сколько имен в списке на уничтожение? Два?.. Понял, больше. Три? Четыре? Видите, не так уж сложно быть правдивым. Двоих я сам назвал. Окажите мне ответную любезность, добавьте оставшиеся имена - и мы доставим вас в заповедник. Живым и здоровым.
        - Им уже не требуется ваше дознание, - истерично выкрикнул координатор, теряя остатки своей напускной уверенности. - Я лечу в заповедник, потому что получил сообщение. Я лечу туда как официальное лицо! Я уже почти глава Совета, ведь произошедшего сегодня моему шефу никто не простит… Сколько лет подготовки, сколько средств, труда, тонких альянсов и грубых интриг, гениальных в своей сложности комбинаций! Почему совершенный план обрушили два идиота? Инфантильный беспамятный недоайри и зверь, умеющий лишь рычать. Вы оба - меньше чем грязь под ногтями! Вы ничто… Таких и в расчет-то не принимают!
        Координатор рассмеялся, истерика набирала силу, гнула его, ломала. Скрываемое много лет теперь выходило на свет - с криком, с пеной на губах… Гролл скалился, тонкие нити его зрачков едва обозначались в темной радужке: Рик все же вмешался в часть сознания, именуемую стайными закрытым полем, растормошил отчаяние и боль амбициозного игрока, утратившего все в одном шаге от заветной цели…
        - Столько сил, - хрипло твердил человек, уронив голову в ладони. - Столько лет… Я служил ему, он не сомневался в преданности. Я превозносил его идиотский неосуществимый и преступный план, в котором люди ценились меньше пыли. Я восхвалял его мудрость. Так было сначала, но потом уже он служил мне! Он, ослепленный самовлюбленностью ан-моэ… Я понял свою силу и чужую слабость. Людям не нужны инородцы. Мы будем успешны без вас. Мы получим все знания, ресурсы и власть. Надо лишь проявить волю. Взять на себя ответственность. И я решился! Зачем нам драконы, помешанные на избранности? Пусть убираются в горы, если уцелеют. Их мало, они устарели, они пустая оболочка, мы их уже проглотили и прожевали. Зачем нам стая, лишающая смысла и притягательности главные стимулы развития человечества - конкуренцию, лидерство, желание получить награду… Мы не развиваемся из-за вас! Я дал бы людям больше, чем они имеют теперь. Жесткость. Естественный отбор, выдвигающий на лидирующие посты сильных. Оправданное неравенство, создающее точки роста и здоровое расслоение общества, ставшего в последнее время слишком уж однородным…
        Рик, успевший сменить облик, хмыкнул, покачал головой и буркнул под нос:
        - Называют нас дикой стаей! Сами жрать друг дружку готовы… сырьем.
        Он резко повернул человека лицом к себе и обхватил его голову ладонями. Тром Диккер вскрикнул и обмяк.
        В глазах координатора плясал бешеный огонек пьяного, нездорового азарта. Мечта о власти не угасла, ее очарование делало боль поражения еще ярче. Рик мрачно взрыкнул. Люди… Есть среди них и такие: желающие пожрать все, ненасытные. Свою жажду они гордо именуют ответственностью, а свой эгоизм - проявлением воли. Теряют ориентиры и перекраивают во имя цели все - логику, мораль, устои, закон. Бесконечное «я», не готовое считаться с «мы» всей планеты, миллиарда соплеменников. Дай такому власть, неограниченную - и мир взорвется, рассыплется в мелкие осколки. «Я» охотно утверждается на крови и костях «мы». «Я» в людском болезненном варианте гиперразвития - это жесточайшая диктатура. Хотя люди упрямо называют стайное «мы» несвободой. Что с них взять, может, со временем поумнеют? Рик Горр поморщился от отвращения и погрузился глубже в темную затхлую жадность гаснущего сознания. Координатор не врал, он был центром собственной вселенной, он не служил никому, цепочка поиска лидера заговора замкнулась. Сейчас это уже не подлежало сомнению.
        - Не перестарался? - насторожился Йур.
        - Только убедился, что он служит самому себе, не имеет еще одного заказчика выше, неизвестного нам, - тихо и устало отозвался Рик. - Закончил. Полагаю, на сей раз у нас в руках нужный… людь. Летим в заповедник? Там, судя по всему, имеется два трупа.
        - В Академию, - покачал головой Йур. - Трупы могут ждать сколь угодно долго, а вот вожак… Я до сих пор его не ощущаю. Чудовищно пусто. Рик, мне до нынешней ночи казалось, что к волвеку подкрасться невозможно. Тем более в Академии, где стайных много и общее сознание живет в полную силу.
        - Люди умеют делать гадости, - грустно отозвался Рик, взваливая на плечо безвольное тело координатора. - Очнется - выясним, что он придумал против нас. Риан опасался чего-то подобного… Но не сегодня. Слишком все быстро случилось. О сроке прилета вожака знали единицы. Утечки информации не было. Мы с Йяллом у комнаты Витто караулили просто на всякий случай - опасались коварства ан-моэ Йенхо. Мы так привыкли считать его главным заговорщиком…
        - Тром Диккер входил в узкий круг осведомленных и не нуждался в краже сведений, - нехотя согласился Йур. - Ты можешь пилотировать? Я бы немного отдохнул. Страшное чувство это общее одиночество без Даура.
        Рик положил ладонь на лоб айри и попробовал снять часть боли. Йур расслабился, даже задремал. Волвек дрогнул уголками губ. Он помнил прошлое одиночество. Тридцать лет назад, когда канул в море мобиль вожака. Даур долго был без сознания, и вся стая ощущала отчаяние безысходности. Нельзя ничем помочь, и так делается все возможное. Остается лишь ждать… Сейчас - легче. Он, Рик Горр, научился основам самодостаточности. Он способен осилить одиночество и знает: делать надо не только посильное, но и все остальное, невозможное. Искать врага, отдавать силы лечению, даже если ты не снавь и не врач, верить в лучшее вопреки и наперекор. Этому их научил в значительной мере сам вожак, выживший в прошлый раз и построивший новую семью. И Йялл, само собой, тот, кто ушел и унес боль… Рик поморщился, ввел себе стимулятор. Ночь обошлась недешево. Обрывки чужой памяти, вырванные против воли допрашиваемых, наполняли душу мутноватым затхлым душком людской чуждости. То и дело перед внутренним взором вспыхивали картины, оживали звуки и запахи.
        Бар, вкус крепкого алкоголя. Алчный взгляд одного из людей, ощупывающий во всех подробностях перстень на пальце собеседника. Целый клубок мыслей о цене этого нелепого сокровища, статусе его владельца - и зависть, удушающая жажда обладания, темная злоба собственной несостоятельности… Непонятно. Мерзко. Дико.
        Мобиль координатора. Полет над набережной и упоение грядущим величием. Одно слово - и будут смещены с постов неугодные. Простенькая интрига, подтасовка фактов - и обрушится репутация врагов. Он возглавит Совет. Власть пьянит сильнее спиртного. Быть вожаком людей - значит, владеть миром и распоряжаться его ресурсами. Брать без счета и забыть само слово «оплата».
        Волвек тяжело вздохнул и потер виски. Непонятно. Все у людей непонятно. Слова одинаковые, смысл совсем разный. Вожак в стае не берет - он отдает… А уж состоятельность, оцениваемая нелепым камнем на пальце, - что это такое? Особенно в сравнении с уважением семьи, правом внести лепту в развитие общей памяти расы, радостью интересного дела. Окончательно непостижимо, почему человеки знают и принимают настоящий смысл слов, а люди - нет? Да ладно бы не принимали, но зачем навязывать свой? Их ведь никто не заставляет вступать в стаю и жить по ее закону. Скорее наоборот, ограждают по мере сил от осознания несхожести. Именно поэтому вожак строго запретил считывание образов без согласия донора. Дал понять, что люди будут напуганы этим даром стайных. Впрочем, теперь неважно. Кто знает, сохранится ли хотя бы до рассвета у стаи способность принимать людей с их искаженным смыслом слов и понятий и будут ли завтра существовать города волвеков на Релате… Рик осознавал общий гнев и темное, спрессовываемое в стену отчуждения, отрицание мира людей.
        Стая приняла случай тридцатилетней давности как ошибку. Стая не отвернулась от соседей и уступила Йяллу Трою право в одиночку искать ответы на вопросы, важные всем и каждому. Во второй раз вряд ли волвеки пойдут на подобное. Уже отчетливо опознается решение, оно созрело и сделалось окончательным, общим и обязательным. Самое позднее через два часа ни одного стайного не останется в мире Релата, потому что сейчас волвекам не до людей.
        Мобиль снизился и сел на знакомой площадке у главного корпуса. Рик этого не заметил, поглощенный зрелищем поистине необычным. Совсем рядом огромной каплей росы серебрился купол защитной оболочки «Инки». Длинная очередь шевелилась и двигалась от края поляны до кромки маскировочного поля. Один за другим волвеки исчезали в нем. Молча, сосредоточенно, не оглядываясь. Вот очередь замерла. «Инки» взмыл ввысь и исчез. Никто не ушел - волвеки стояли, смотрели в небо и ждали возвращения корабля. Рику стало окончательно жутко: неужели он прав и стая уходит? Совсем, безвозвратно… Толкнув ладонью в плечо, волвек разбудил Йура.
        - Охраняй нашего арестанта, - быстро велел он. - Я должен понять, что происходит. Нельзя ведь так вот…
        Рик оборвал себя на полуслове. Он и сам точно не знал, как следовало завершить фразу. Нельзя уйти? Так ведь и оставаться невозможно. Нельзя уйтитак? А как уходят? Общее настроение стаи все полнее вливалось в сознание и не вызывало отрицания, протеста, даже незначительного несогласия. Не было в сознании волвеков гнева или озлобления. Имелось иное: стремление вернуться домой и стать единым целым во имя надежды. Еще у стаи имелся тот, кто сформировал новую идею. Рик удивленно дрогнул бровью и сорвался с места.
        Бежать приятно. Чужие мысли облетают шелухой, усталость ночи остается позади, смятая и растоптанная. Через поляну, в узкую щель очереди, расступившейся и пропустившей все так же молча…
        Йялл Трой сидел в кабинете директора Ялитэ. Рик с первого взгляда успокоился: выглядел сын вожака сосредоточенным и очень, прямо-таки чрезмерно спокойным. Отчаяния в нем не было. Только тяжесть бремени общего сознания. Рядом с сыном Даура сидел Тимрэ, молчал и со-чувствовал, помогая сохранять сознание ясным. Получалось вполне удачно: двигался Йялл ровно, смотрел внимательно, слушал без рассеянности… Оба директора говорили, глава Совета, живописно зеленый от обилия плохих новостей и непривычного для себя непонимания общей картины, убито молчал.
        - Абсурдное решение, - вышагивал по кабинету Ялитэ. - Йялл, вы не можете сейчас уйти! Это будет истолковано…
        - Толкование - ваша проблема, она не касается стаи, - отозвался Йялл. - Мы не уходим. Я уже объяснил. Мы должны вернуться на Хьёртт, вся стая полностью. И волвеки, и человеки. Однажды нас услышали, и все удалось. Мы оставляем вам своего представителя, не надо ждать большего.
        - Удалось? Вы про тот странный эксперимент полуторавековой давности, сохранивший жизнь Эллара и Юнтара, сделавший их айками? Или про своего мифического великого гролла? Дикие суеверия, поощряемые самым безответственным образом! Да, тяжело принять худшее… Но ведь нелепо спорить с данными медицинского заключения, - виновато выдавил второй директор, человек. - Он в коме, искусственно вызванной снавями. По сути, необратимой. Мне очень жаль, но есть разница между восстановлением тканей и глобальным…
        - Это займет по времени всего неделю. - Йялл с некоторым сочувствием глянул на главу Совета. - Я благодарен за понимание. За согласие предоставить нам «Иннар» в полное распоряжение на указанный срок. Я буду еще более признателен, если инспекция обеспечит режим непосещения для наших опустевших городов. Временно опустевших.
        Рик краем глаза различил за окном стремительное снижение «Инки». Понял: очередь волвеков скоро снова задвигается. И сам он уйдет, шагнет через тонкий полог защитного поля, одним из последних.
        - Рик, что выяснил? - спросил Йялл, отворачиваясь от директоров.
        Я научился за годы жизни на Релате быть одиночкой, поддерживать ровный и удобный эмофильтр. Я полагал, что одиночество вне стаи - страшнее всего иного, что самодостаточность - вершина развития… И был, по сути, лишь в начале пути. Вершина - это удел вожака. Бремя, тяжесть которого нельзя сбросить, ведь боль стаи - это и твоя боль. Одиночество, с которым нельзя расстаться, ведь вожак - Первый, он советует и со-чувствует, а значит, сам является преемником-одиночкой. Не зря еще Лайл Энзи сформулировал правило: постоянный вожак стаи обязан иметь семью. Люди не поняли. Даже волвеки не смогли оценить мудрости этого условия. Не вожак несет полное бремя, одиночку оно согнет быстро, состарит до срока, раздавит. Бремя ложится на семью. Общее «мы» встает глаза в глаза с личным «мы». Таков закон стаи. Сейчас я сполна понимаю его, не находя места в душе даже для личной боли. Стая поглощала и смяла мое «я». Спасибо Тимрэ - сидит рядом, настраивает и поддерживает. Тимрэ - айри, знавший еще Лайла, живший в свободной стае всегда. Для него весь род волвеков - семья, как и для Витто. И потому быть вожаком пока что
посильно.
        Рассказ о событиях ночи при немногословности Рика Горра уместился в несколько коротких фраз. Глава Совета с истеричностью в голосе рассмеялся, дослушав. Сжал подлокотники кресла, протер руки смятым платком:
        - Мы готовы были еще вечером обвинить айри во всех бедах мира… уже форматы наказания обсуждали! Оказывается, сами не лучше. Я знаю Трома Диккера без малого тридцать лет. Всегда был в курсе его чудовищной амбициозности, но полагал ее полезной для дела и допустимой… Более того, мне сообщали о контактах координатора и одного из ан-моэ, твердили про избыточный интерес Диккера к архивам Академии. Я виновен в произошедшем, поскольку не имел права быть слепым и глухим… Но я не могу даже уйти в отставку, как хотел бы, то есть прямо теперь.
        - Значит, осознали смысл слова «власть» в понимании волвеков, - усмехнулся Йялл. - Вы отвечаете за Релат и не отказались от ответственности по малодушию… А я пока что отвечаю за стаю. Надеюсь, это ненадолго. Но как бы все ни сложилось, мы вернемся. Я вожак и обещаю это.
        - В качестве директора Академии и представителя Большого Совета я хотел бы получить место на корабле, - довольно резко потребовал Ялитэ. Вздохнул и более спокойно добавил: - Мне неприятно думать, каково теперь приходится Фьену Бо. Релат давно забыл, что такое большие волнения. И хорошо бы не вспомнил этого… Необходимо сохранить хотя бы видимость взаимопонимания и общности.
        - Тот парнишка, новостник, задавший отцу вопрос про погоду, - задумался Йялл, признавая правоту слов директора, - вы его знаете?
        Ялитэ кивнул, не удлиняя объяснение словами.
        - Его тоже приглашаю, пусть сообщает в Среде то, что сочтет нужным. Полагаю, мы обсудили неотложное. Через неделю увидимся. Надеюсь, я снова буду всего лишь шеф-инспектором…
        Йялл встал, чуть поклонился и пошел к двери. Тимрэ следом, за ним Рик. Он шел и с холодком беспокойства ощущал, как капля за каплей, сознание за сознанием пустеет Релат. Один за другим уходят на орбиту высотные мобили, способные самостоятельно достичь «Иннара» и шлюзоваться. Возвращаются, забирают новых пассажиров: человеков, айри и волвеков, уходящих без оглядки, бросивших все дела, не успевших переодеться и захватить самые необходимые вещи, даже просто заглянуть домой.
        - Люди молодцы, - тихо отметил Йялл, пристраиваясь в конец очереди ожидающих «Инки». - Без всяких глупостей с их неизбежным формализмом дали согласие на использование двух годных к полету модулей, «Эйма» и «Янды», хотя во втором силовая установка в стадии монтажа. Я не рассчитывал на столь полную поддержку.
        - Не винишь людей ни в чем? - удивился Рик.
        - Всех из-за одного выродка? - грустно уточнил Йялл. - Нет, конечно. Себя виню. Я прожил чуть ли не всю жизнь на Релате, работал инспектором. И не усвоил важного: в мире людей нельзя пренебрегать системами безопасности для первых лиц. Немыслимо вести следствие, имея в сознании мотивы личной мести и опираясь на домыслы… Я искал виновника гибели матери среди айри. Я заранее назвал себе его имя, сведя дело к розыску исполнителей и улик… Но Йенхо уже более часа мертв. Странная ситуация. И вполне логичная, увы. Йенхо был слишком слаб для настоящего заговора. Его переиграли. И кто? Люди, читаемые нами без труда… Люди, которые не относят нас к разряду дикарей и мутантов, в отличие от закованных в свои предрассудки и традиции старших айри. - Йялл низко, коротко рыкнул. - Моя вина. Знал, насколько мы по-разному понимаем одни и те же слова. Но все же не выучил язык людей во всей его подлости. Власть для них слаще клубники!
        - Йялл, - осторожно, почти виновато, позвал Рик. - Что все-таки произошло?
        - До конца механизм нападения не знаю, - тихо отозвался вожак, наблюдая, как снижается в очередной раз «Инки». - Риан занимается. Он пока что не летит на Хьёртт, обещал все тут выяснить и помочь старшему инспектору Борху, которому отдано дело. Но в целом… Ночь сплошных нелепостей и ошибок, Рик. Люди сочли, что могут обмануть наше чутье при помощи современных технологий, хотя те же живые ткани последнего поколения производят исключительно на Хьёртте. Мы сглупили еще сильнее. Уверовали, что с помощью технологий наше замечательное чутье нельзя обмануть.
        Йур подошел и встал в общую очередь. Сообщил, что высокопоставленного арестанта передал инспекторам. Почти сразу прибежала, сонно и испуганно вздрагивая от озноба, Лорри. Вцепилась в широкую ладонь Йялла и стала сбивчиво твердить, что все непременно обойдется. Хотя по беспорядку в эмоциях ясно: она толком не знает о причине ночного переполоха. Только осознает серьезность ситуации и видит боль в глазах волвеков.
        «Инки» ушел в светлое утреннее небо. Рик обшарил взглядом очередь. В ушах звенела нарастающая пустота. На Релате стайных осталась ничтожно мало: одна горсточка, все на этой вот поляне.
        Глава четырнадцатая
        День всеобщего одиночества
        Солнце нового дня все ярче разгоралось на востоке, за спиной, и тем самым сгущало тень, сбегающую по песку пляжа от ног к самой воде. Риан рассматривал контур тени, упрямо не желая взглянуть на море. Он чувствовал себя бесконечно старым. Только айри его возраста доступно такое окончательное ощущение победы времени над смертным.
        - Как глубоко нырнул в самоуничижение? - негромко уточнил Дан, пристраиваясь на камень рядом. - Может, пора разворачиваться и выныривать?
        - Чувствую себя бесконечно глупым, слабым и неспособным изменить очень важное, - ответил Риан. - Я должен был рассмотреть и понять давным-давно…
        - …но так и не понял, - с отчетливой насмешкой завершил фразу Дан. - Я тобой недоволен, ученик. Требуется всего лишь, образно говоря, регулярно чистить русло ручья. Но ты с упрямством поистине нечеловеческим пытаешься спасти каждого муравья, унесенного потоком.
        - Как можно считать муравьями…
        - Пока ты возишься с этим муравьем, - продолжил мысль Дан, - река создает запруду и разливается, уничтожая весь муравейник. Грозит с головой накрыть тебя, горе-спасателя. И не хмурься. Даже я, именуемый без моего согласия и ведома Великим драконом Релата, не могу уследить за всем. По счастью, всемогущество мне неведомо. Хотя однажды я попробовал взять на себя больше, чем следовало. Итог ты знаешь.
        - Фактическая смерть, гибель всех снавей мира того времени и угроза глобального природного катаклизма, - негромко перечислил Риан. - Но я-то не Великий. Я всего лишь старый айри. Разве я не имею права на привязанности? Даур - мой лучший ученик последнего века.
        - Именно пытаясь помочь ему одному, ты и поставил его на грань гибели, - без тени жалости отметил Дан. - Ты уделял много времени его семье. И не следил за… запрудой. Хочу напомнить тебе слова пожилого неглупого айри. Он сказал, что считает себя одним из самых несвободных существ Релата. Ответственность оставляет мало времени на привязанности. Увы. Будь мир проще, он показался бы тебе скучным. А такой как есть - он жесток, не прощает ошибок и не дает вторых попыток. Изволь прекратить это безобразно выглядящее самоуничижение. Твой очередной любимчик Борх падает с ног от усталости, пока ты взглядом прибиваешь тень к песку. Твой обожаемый Фьен Бо не спал двое суток, пока ты бессмысленно распыляешь время! Иди и работай.
        - Да, учитель.
        - И не смей всерьез списывать ошибки на старость, глупость и дурное зрение. Легче не станет. - Глаза Дана блеснули лукавством. - Точно говорю, сам пробовал.
        - Дан, в виде исключения ты не мог бы его…
        - Нет. Судьба вожака стаи находится в лапах стаи. За нее, как и за весь Хьёртт в целом, я не отвечаю, там верят в великого гролла.
        - Но может быть…
        - Всякое может быть, - шепнул в самое ухо голос Дана.
        Риан сердито качнул головой, осмотрел пустой пляж. С долей раздражения подумал: сам ведет себя с учениками не лучше. Полагает, что высказался вполне внятно и тяжесть неполноты понимания есть вина ученика, а достижение полноты - его же работа… Пожилой айри прикрыл глаза и сосредоточенно замер. Нельзя отрицать: Дан прав. Жалеть себя нелепо. Надо думать о других. Надо хотя бы теперь восстановить точную и полную картину произошедшего ночью. Еще можно позволить себе тихо гордиться Йяллом.
        Мальчик вырос… Ни единой попытки обвинить и обличить. Прибежал одним из первых. Заглянул в комнату. Не позволил себе ни одной опрометчивой мысли. Одернул стайных, запутавшихся в мешанине отчаяния, боли, пустоты, даже страха и порожденного всем этим гнева. Волвеки прибегали один за другим, вслушивались в уверенность Йялла, кивали - и говорили неизменное, сформулированное еще полтора века назад: «Да, старший». Два слова, означающие принятие главенства мнения. Стая осознала в считаные минуты: именно Йялл Трой теперь знает, что надо делать и как.
        Гибель вожака для сообщества волвеков - тяжелый удар. Однако же еще в неволе, когда айри считали этот вид своим материалом для опытов, стая выработала систему выживания. Смерть или тяжелое увечье вожака вожаков запускает так называемый общий поиск. Сознание стаи сплачивается и внимательно изучает лидеров второго уровня. Ищет того, кто не поддался панике, отчаянию, гневу. Выбирает самого полезного и сильного для преодоления трудного времени. Чтобы потом, пережив худшее, дождаться выздоровления любимого вожака или избрать нового, уже постоянного.
        Риан встал с камня, развернулся лицом к востоку и попробовал улыбнуться солнцу. Утро существует для того, чтобы все живое сполна осознало жажду жизни, склонилось перед ее могуществом, требующим двигаться вперед, оставляя в прошлом боль, утраты, сомнения, ошибки. Нет, не забывать. Скорее уж признавать и учиться, снова видеть в мире хорошее, светлое и важное.
        - Это был трудный урок, - шепнул Риан пустому пляжу. - Собственно, я давно знаю, что любое вмешательство сильных должно оставаться по возможности… слабым. Интересно, каково было тебе, Дан, когда снави дружно предпочли родному Релату холодный и необжитой Хьёртт? Каково было решиться предоставить людям полную свободу ошибаться и расплачиваться…
        Пожилой айри вздохнул, прислушался к ветру - Дан, само собой, не отозвался. Улыбнувшись уголками губ, Риан зашагал к парку и по путанице его аллей - к зданию, отведенному для проживания высоких гостей Академии. На поляне роем ос копошились, взлетая или высматривая место для посадки, рыже-черные служебные мобили инспекции: серебряные с черным - курьерские, Большого Совета, солидно-серые - координаторов провинций. Суета носила отчетливо панический характер. В сторонке, окруженный широкой полосой свободного места, занять которое никто не решался, замер невзрачный мобиль волвеков, пригнанный вчера вечером и предназначенный для передвижений вожака Даура по Релату…
        Молоденький парнишка в темной форме инспекции с двумя золотисто-рыжими нашивками стажера второго уровня кивнул Риану, вежливо поздоровался, опознав и без лишних формальностей пропустив за оцепление. Помолчал, пристально глядя в затылок и не решаясь окликнуть. Риан сам обернулся, вопросительно изогнул бровь.
        - Они вернутся? - шепотом выговорил стажер-инспектор. Смутился, повел широкими плечами. - Как-то без них тускло… И холодно. Не знаю почему, но все ребята заметили, не один я.
        - Тускло? - заинтересовался Риан. - Пожалуй, да… Нельзя жить поколение за поколением в соседстве со стаей и хоть чуть-чуть не измениться. Вы не осознаете сами, но уже давно научились в простейшей форме ощущать эмофон, который теперь пуст. Но это ненадолго, они обязательно вернутся. Так сказал Йялл Трой.
        - Спасибо. - Парень улыбнулся куда теплее. - Вы уж передайте Йяллу, если получится: его напарник с группой улетел в Красную степь, чтобы в пустом городе всякие недоумки не шалили. Студенты собираются попозже лететь, к полудню. А то клубника пропадет без полива.
        Риан тихонько рассмеялся. Весь Релат знает слабость волвеков. Хорошо, когда пытаются не опасаться силы, не злорадствовать по поводу чужих бед, но уважать слабости - это залог здорового соседства. Айри пообещал передать новость Йяллу и двинулся к главному входу. Поднялся на второй этаж, кивая знакомым и незнакомым, много раз заверяя, что волвеки вернутся, и удивляясь тому, насколько порой отсутствие соседей полезно для укрепления пошатнувшихся отношений. Вчерашние обиды сегодня никто и не вспоминает.
        Академия без рослых желтоглазых студентов осиротела… даже парк за окнами выглядит унылым. Никто не окапывает деревья, не возится в цветниках, умильно щурясь и подставляя могучую ладонь для посадки бабочки или пчелы. Не рычит азартно на спортивных площадках, не бежит, вынуждая расступаться и даже шарахаться в стороны. Очаровательные девушки с медовыми глазами не сидят на скамейках, а их поклонники не крадутся, чтобы тайком выдрать цветок с клумбы, пока лысый двухметровый садовник ворчит и умиляется красоте бабочек… Ученый совет спешно перекраивает расписание занятий, исключая из него группы покинувших Релат студентов и лекции волвеков-преподавателей. Люди по парку и лугу двигаются как-то скованно, часто озираются и порой замирают, глядя в небо, словно «Инки» вот-вот вернется, упадет на луг гигантской дождевой каплей и жизнь потечет по-прежнему.
        Фьен Бо с трудом повернул голову в сторону двери. Поморщился, невольно выдавая боль в затекшей шее, навалился локтями на стол. Он занял апартаменты, соседние с отведенными вчера для семьи Даура и во всем подобные комнатам вожака. Выглядел Бо откровенно плохо, кожа приобрела нездоровую желтизну, морщинки прорисовались глубже, осунувшееся лицо неприятно заострилось. Но вошедшему обрадовался - оживился, даже попробовал улыбнуться и сразу указал на кресло.
        - Непостижимое по нелепости дело, - пожаловался генеральный инспектор. - Мотивы ясны, признание заказчика есть. Орудия и средства совершения преступления в наличии. План был безупречен, он сработал. Мне стыдно так говорить, но я не понимаю, почему жена вожака жива и здорова. Сам он пострадал критично, но далеко не так, как замышлялось. Я привлек экспертов, они тоже ничего не понимают. Вот и все наши жалкие выводы. Учитель, я чувствую себя старым, глупым…
        - И неспособным задним числом изменить произошедшее, - предположил Риан, чуть подправив собственную жалобу, высказанную Дану. - Бо, ты не одинок в самоуничижении, я тоже пробовал страдать и винить себя. Делу не помогает. Давай заставим себя успокоиться. Последовательно изложи события. Не вставай, я сам возожгу огонь. Знаешь, порой традиции дают нам определенную опору, помогают дисциплинировать логику, что ли.
        Риан подвинул ближе к креслу низкий столик и взялся укладывать на его негорючей поверхности пирамиду из тонких веточек и ароматических палочек, заготовленных генеральным инспектором. Фьен Бо следил, кивал, радуясь точности исполнения ритуала и деятельному участию обожаемого наставника. Рассказ он начал последовательно, в достаточно спокойном настроении.
        Системы, экранированные от воздействия эмофона, создали сами же волвеки. Боролись с помехами в малопонятных людям каналах связи, основанных на отклике сознания. На Релате системы не нашли применения, однако образцы в Академии имелись. Их доработали и использовали в качестве управляющих в ночной акции.
        - Стая ощущает сознание, движение, намерение, - вздохнул Бо. - Одна поправка: в отношении живых объектов. Арестованный координатор Совета утверждает, что идея применения против волвеков механических средств поражения принадлежала айри Йенхо. Он же сформировал и доработал программные блоки. Никому не придет в голову опасаться уборочной техники. Тем более она не менялась спешно, была доставлена заранее, в порядке плановой замены оборудования, и активирована дистанционно. Один аппарат находился в коридоре и сработал, когда вожак открывал дверь. Второй располагался в комнате. Почему он не сработал и почему первый не повторил воздействие, мы не знаем. Блоки защищены от эмовлияния. Снавь, даже с талантом госпожи Тайи Трой, не могла их отключить или повредить.
        - В плане нападения не было предусмотрено страховки?
        - Человек, - кивнул Бо. - Замаскирован точно так, как готовившие нападение на господина Витто. Мы нашли его в коридоре - без сознания, если описать состояние изящно, как изволят делать наши медики. Только все обстоит хуже: полное стирание личности. Никто в Академии не понимает, как это проделано, кем. Методик мгновенного избирательного воздействия, к тому же дистанционного и без применения оборудования, не существует даже в теории. Как нет и оборудования. Далее детали… - Генеральный инспектор без интереса пересчитал папки с докладами и накопители данных. - Тип воздействия, характер поражения и прочая, прочая… Помимо перечисленного имеется трогательный в своей нелепости листок с признанием. Написала лично, передала через инспектора Ларха, который ее утешал и рычал злее волвека. Старомодно, от руки… Вот.
        Фьен Бо тяжело вздохнул, извлек из тонкой обложки листок и протянул Риану.
        «Я, Сати Трой, утверждаю, что неизвестным мне способом выключила все нехорошее и неполезное в зоне, где мне почудилась угроза. Прошу разобрать дело и меня строго наказать, поскольку я нанесла вред человеку. Как мне пояснила Лорри еще давно, год назад, незнание закона не освобождает от ответственности. Кроме того, никто не имеет права выключать людей. Боюсь, это необратимо. Йур не помнит ничего до сих пор. Обязуюсь при первой возможности вернуться на Релат и подвергнуться наказанию».
        Риан рассмеялся и вернул листок. Некоторое время смотрел на медленно догорающие ароматические палочки, вдыхал дым. Затем приоткрыл окно, поманил Бо и двинулся к двери:
        - Расскажи все еще раз, на месте - хочу глянуть, как в точности произошло нападение. Я упустил многое, поскольку нас с Ялитэ первыми оповестили о гибели двух айри в заповеднике. По сути, как я теперь понимаю, нас сознательно дезориентировали, подсунув сведения о «самом важном» и уже состоявшемся событии.
        Бо кивнул и охотно выбрался из кресла. Потянулся, растер шею. Заговорил о нападении, сперва пожаловавшись на крушение своих кадровых планов. Паук, которому пробовали предложить место аналитика по настроениям и тенденциям влияния в Инфосреде, улетел вместе с волвеками. Хотя, казалось бы, что он забыл на Хьёртте, о котором пару дней назад ничего толком не знал? Да ладно он - распались все экспертные группы. Оказывается, в каждой был хотя бы один волвек. К их присутствию так привыкли, что лишь теперь осознали размер потери.
        Риан усмехнулся - он знал, что сейчас точно так же жалуются во многих планетарных системах жизнеобеспечения. И хуже всего, пожалуй, диспетчерам транспортных коридоров. Там до трети работников - стайные, они безупречно взаимодействуют, но до поры это воспринималось как само собой разумеющееся. Не лучше приходится спасателям. В горах уже пять лет без волвеков не обходятся. Да и работа на пожарах - их сфера ответственности. Гролл в полной защите способен вытаскивать пострадавших из самых безнадежных завалов. Ориентируется он в условиях задымленности по памяти и настройке на со-чувствующих, даже когда отказывают системы связи. Удушье ему не угрожает: на внутреннем резерве организма держится более двух часов при самой активной физической нагрузке. Температурные перепады воспринимает легко.
        Две тысячи волвеков постоянно, а вернее сказать посменно, жили на Релате. Честно вносили свой вклад в общую систему мироустройства, полагая эту работу данью уважения и даже своеобразной платой за добрососедство. А еще учебой или отпуском: под синим небом, в теплично-мягком, по сравнению с родным Хьёрттом, климате, в окружении восхитительно богатой и разнообразной природы. Дома волвеки работают гораздо больше. При первом визите на Релат каждый стайный много раз с изумлением переспрашивает у людей, что такое рабочий график, сверхурочные и выходные. И что ему делать, если захотелось поработать просто так?
        Риан отвлекся от размышлений, поскольку инспектор закончил повторение уже известных фактов, и перешел к подробному описанию ночной трагедии. Показал нишу в стене, за фальшпанелью, где штатно размещалась уборочная техника. По сути - слаг, из простых, ограниченной функциональности.
        - Среагировал на открытие двери, - отметил Фьен Бо. - Панель отъехала, ниша открылась, и он оказался непосредственно на линии атаки, дистанция ничтожная, три метра… Не понимаю, как вожак успел осознать угрозу. Но это неоспоримо: он толкнул жену вперед и закрыл своей спиной. Общая длительность атакующего импульса не превысила полсекунды. Но, увы, даже Тиэрто, при его огромном опыте, подтвердил: это чудовищно много. Энергия была огромной, а удар - комплексным.
        - Спина у Даура широкая, - невесело кивнул Риан. - Понятно. Сати осознала беду одновременно с Тайей, они были достаточно плотно, хоть и недолго, знакомы. Жена вожака по моей просьбе работала с Сати, выявляя ее потенциал снави и проводя первичное обучение. Это предполагает постоянный эмоконтакт с наставницей. Время реакции впечатляет. Девочка должна была проснуться и успеть принять решение… полсекунды на все!
        - То есть вы не сомневаетесь в наличии воздействия со стороны… ребенка? - поразился Фьен Бо. - Снави ее возраста не способны… да и взрослые, я уверен. Не станете же вы, учитель, повторять сплетни Среды…
        - Йенхо вчера успел вскользь упомянуть о похожем происшествии десятилетней давности, - задумался Риан. - Только последствия были значительно более тяжелыми. Два летальных исхода, утрата значительной части памяти третьим айри, ныне именуемым Йур. Обнуление информации всех без исключения бортовых систем двух космических яхт, оказавшихся в зоне инцидента. Именно зная тот случай, я утверждаю: на сей раз имело место подобное по типу воздействие, но осознанное и строго дозированное, на наше счастье. Бесконтрольно она бы разнесла Академию в пыль. Точнее, не она сама, тут я излишне спешу с выводами.
        - Но это…
        Риан шевельнул бровью, положил руку на плечо генерального инспектора и закончил свою мысль уже в самое ухо, шепотом:
        - Это вне компетенции инспекции. Полагаю, мы имеем дело с ситуацией настоящего, с большой буквы, Контакта. То есть с проявлением некой новой силы, не являющейся частью известного нам мира, не входящей в число знакомых нам разумных рас… Странное явление, ничуть не похожее на мои ожидания. Полагаю, не только мои… Но что бы это ни было,онопризнает Сати, пытается взаимодействовать с ней и даже оберегает девочку. А вот с какой целью так поступает и в чьих интересах - не знаю. Но сам факт взаимодействия и его дозированность, избирательность меня обнадеживают.
        Фьен Бо осторожно, оберегая хрупкость только что обретенной теории, кивнул. В словах и идеях наставника он не сомневался, поэтому новость не повергла в шок и не принесла угнетения. Генеральный инспектор постоял, стараясь осознать и усвоить услышанное, и вернулся к роли чиновника, знающего границы своих полномочий, оберегающего ведомство от явно излишней и непрофильной работы.
        - То есть я могу не заводить дело на Сати, что меня безусловно радует, - довольно заключил он. - Заявление девочки передам вам, учитель. Можете считать его первым документом контакта.
        - Ловко избавился от обузы, - похвалил Риан. - Давай первый документ, отнесу святыню главе Совета. А то вдруг у него уже не болит голова? Наверняка начнет, с новой силой… И моя заодно. Тиэрто здесь?
        - Улетел час назад на Хьёртт, точнее - отправился догонять «Иннар», который завершил ориентирование и удаляется от Релата. Улетел не один, до сотни айри подались следом за стаей. Как будто здесь нет проблем! - пожаловался Бо, и его прорвало, накопившееся за ночь выплеснулось с нехарактерной для этого человека эмоциональностью: - Три транспортных коридора прекратили работу. Кто мог предположить, что ничтожная по численности стая и эти, ваши, айри тянут такой объем работы? Инфосреда коллапсирует. Весь миллиард населения не спит и не занят делами… Все сошли с ума! Игнорируя официальную информацию, ловят «настоящие» сведения о произошедшем, перекосы в загрузке каналов чудовищные. Домыслы и сплетни множатся. Ныряльщики озверели, дружно ломают защиту ведомств, их действия одобряют, а самих именуют борцами за правду. Внезапно и шумно выяснилось давно замалчиваемое: на прием к волвекам записаны люди, очередь на месяцы, а то и годы вперед, в основном дети со сложными заболеваниями. Родители безобразно паникуют и требуют обеспечить им перелет до Хьёртта, можно - в один конец. Какие-то скороспелые идиоты
планируют выложить в пустыне видимую с орбиты надпись «Возвращайтесь!» и в полдень целенаправленно думать о волвеках, собравшись на площадях. Как мы проживем эту неделю?! И как мы начнем следующую, если они не вернутся?!
        Бо безнадежно ссутулился и заспешил в свой временный кабинет. Вложив листок с запиской Сати в прозрачную жесткую папку, бережно передал Риану. Виновато попрощался с учителем: на стульях и в креслах уже ждали очереди курьеры, инспекторы, представители служб и провинций.
        На ходу прочитав текст еще раз, Риан покинул оцепленную зону. Отметил, что в парке прибавилось студентов, и краем уха разобрал: на неделю объявлен перерыв в занятиях. Значит, совет Академии сдался, признав бесперспективность правки расписания. Второй вывод тоже напрашивается: слову вожака волвеков верят безоговорочно. Убеждены, что через неделю стая вернется, поскольку так сказал Йялл Трой… Возле своего запаркованного еще вечером мобиля Риан с удивлением обнаружил единственного ныне присутствующего на Релате ан-моэ: пожилого айри, утомленного и событиями, и своей пассивной ролью в них, обремененного виной рода в произошедшем и гибелью Йенхо, опасающегося за жизнь и безопасность родичей, а главное - внутренне униженного необходимостью молча ждать появления Риана, не союзника, не друга и даже не равного.
        - Приветствую, ан-моэ Данрэ, - вежливо поклонился Риан, не желая усугублять страдания верного традициям старика. - Скорблю вместе с вами. Йенхо не был мне другом и его решений я не одобрял, но столь ужасный конец меняет многое.
        - Безусловно, ты знаешь, что я его тайно поддерживал, - мрачно буркнул айри. - Да, мне казался оправданным выход из союза с людьми, постепенно уничтожающими нашу уникальность и саму суть природы и ценностей истинных айри. Раньше мы, образно выражаясь, сидели за столом и выбирали себе партнеров, ждущих у порога стоя, с великим благоговением принимающих каждое слово высших… Теперь люди играют нами и даже убивают ан-моэ, низведя их до роли жалких помощников.
        - Выбор друзей и союзников целиком на совести выбирающего, - отозвался Риан. - Йенхо поверил в допустимость и безнаказанность грязной игры - и проиграл… Итог закономерный, но печальный. Он был выдающимся математиком. Я высоко ценю его работы. Увы, достойных учеников нет, это вдвойне больно. Данрэ, позвольте мне задать вопрос: зачем вы искали меня лично? Я никогда не отказывался от традиций настолько, чтобы ваш звонок остался без ответа, а ваше намерение меня увидеть не было подтверждено моим сообщением о готовности отложить иные дела.
        - Связь фактически не работает, - пожаловался ан-моэ, довольный вежливостью собеседника. - Люди так неорганизованны… Бессмысленно перегрузили каналы, и теперь в Центральной провинции действуют лишь номера экстренных служб и справочная. А время дорого: традиции айри требуют нашего присутствия в заповеднике. Именно нашего, хотя бы двоих высших. Я - ан-моэ, ты - старейший из ныне живущих и гений, эрто… Другого набора первых лиц для церемонии опознания тела Йенхо и перевозки его в горы, на наше древнее кладбище, просто нет.
        Риан покладисто кивнул. Пригласив ан-моэ занять пассажирское кресло в своем мобиле, выбрал высший приоритет, исключающий лишние затраты времени и неразбериху перегруженных трасс.
        Данрэ довольно улыбнулся. Прикрыл глаза, не находя удобной темы для разговора и отгораживаясь от общения задумчивостью. Не вышло: едва мобиль забрался в верхний эшелон и лег на курс, Риан взялся за выяснение важных для себя деталей:
        - Полагаю, созданием Сати мы обязаны вам, Данрэ. Последние сто лет вы увлекаетесь регенеративной медициной и генетикой.
        - Ты, твой приятель Тиэрто и азартный младенец Тимрэ истратили немало сил, выявляя источники получения генного материала для эксперимента, - нехотя признал Данрэ. - В целом преуспели… После первичных модельных проработок я сформулировал критерии отбора. В итоге им наиболее полно соответствовали два образца. Это ты, само собой, тоже знаешь. Женщины с даром снави, обе родственны во втором-третьем поколении мутантам-айкам, Эллару и Юнтару. Это существенно повышало шансы на позитивный итог эксперимента.
        - У меня совсем простой вопрос, понятный нам обоим, - рассердился Риан. - Зачем так долго ходить кругами? Едва прочтя имена женщин в сообщении от Тимрэ, я заподозрил, что именно…
        - Да, первая жена вожака Даура, - нехотя кивнул ан-моэ. - Сложный и спорный выбор. Она много болела, в ее семье родился всего один ребенок, и то, мне достоверно известна эта закрытая информация, исключительно после обращения в Академию, случай был сложный, занимался им непосредственно сам Тиэрто.
        - Жизнь на Хьёртте и постоянная поддержка мужа сильно изменили состояние ее здоровья в лучшую сторону… Она планировала повторно воспользоваться возможностями Академии, таковы мои домыслы, - сухо ответил Риан. - Но я подозреваю, это и стало реальной причиной катастрофы мобиля вожака.
        - Не совсем так, - тихо и мрачно признал Данрэ. - Я беседовал с Йенхо буквально неделю назад, как раз по поводу девочки. Опасался проблем в развитии, сходных с материнскими. Просил привезти объект…
        - Ребенка.
        - Да, конечно, ребенка, - сдался Данрэ, глядя в боковое окно и явно избегая оборачиваться к Риану. - Собственно, после того разговора я и отказался от дальнейшей поддержки планов раскола. Мне почудилась связь между гибелью жены Даура и нашим проектом. Мы полагали, подмена образца не обнаружится очень долго, но повторное обращение к Тиэрто означало бы немедленную ревизию данных и материалов. То есть раскрытие части планов Йенхо, так он и сказал. Это прозвучало жутковато, и меня… отрезвило.
        - Вы банально испугались за свою жизнь, - жестко и утвердительно сказал Риан. - Осознали, каковы союзники ан-моэ Йенхо и насколько далеко они готовы зайти.
        - Я обдумал ситуацию и пришел к выводу, что организованный такими средствами раскол уничтожит нашу расу. - На сей раз Данрэ обернулся к собеседнику. - Но я не рискнул открыто озвучить планы. В этом ты прав, я боялся союзников Йенхо. Эти люди готовы на все. Отребье, для них нет ни традиций, ни уважения к старшим, ни почтения к знанию… Такие не могут быть партнерами рода айри.
        Риан кивнул и задумчиво прищурился. Прямое родство Йялла и Сати он заподозрил сразу. Для младшего Троя крайне нетипичным выглядело принятое при первом же знакомстве решение о создании стаи-семьи. Так он мог поступить, только ощутив, пусть неосознанно, не просто родство, но близкое, кровное. И теперь, зная о способностях девочки достаточно много, Риан видел в этом родстве немалую удачу…
        «Пока совершенно неясно, - думал Риан, - объектом, субъектом или орудием контакта является Сати для неизвестной внешней силы. Неясно, насколько эта сила агрессивна и способна вмешиваться в сознание девочки. Можно ли ее отнести к проявлениям живой материи, то есть считать существом в самом общем смысле слова, или речь идет лишь о взаимодействии с механизмом, программой, неодушевленным посредником? В любом случае наличие плотной связи Сати с родичем позитивно: дает дополнительную опору для ее сущности».
        - Нас осталось всего трое, круг высших сжался до ничтожного и недопустимого минимума… - ворчливо жаловался тем временем старик Данрэ. - Грядет избрание нового ан-моэ в Совет. Готов спорить, что все сойдутся на кандидатуре Тиэрто. Твое тихое неявное влияние возрастет… Что же делать? Моя душа бунтует и требует заранее занять оборону. Одним своим существованием ты провоцируешь меня на пересмотр незыблемых устоев. Ты старше, и ты эрто, я должен по идее говорить «вы» и признавать тебя равным. Но не могу. Ты цинично отвернулся от иерархии. Цинично! Свел на нет наши некогда хорошие отношения, отказавшись восстановить общий труд по теории двигателей. Ты разрушитель традиций, это чудовищно и неоспоримо.
        - Я всего лишь признаю наличие фактора времени, - улыбнулся Риан. - То есть необходимость и неизбежность перемен. Не всегда удобных и позитивных как для вас, так и для меня. Если помните, я приглашал вас для совместной работы над теорией пространственных волн. Но вы не пожелали находиться в одной группе с волвеками, о чем проинформировали официально, через нарочного.
        Ан-моэ нахохлился, решительно отказываясь от дальнейших бесед, это ясно читалось в резко и плотно закрытом сознании - щит экранировал даже оттенки эмоций. Данрэ выбрал наугад информационную программу в Среде, забыв о системной перегрузке, вопреки которой вещание происходило, и весьма успешно. Риан заинтересованно улыбнулся. Мальчишка, ловко исказивший вопрос о погоде на церемонии встречи вожака Даура, теперь явно стал самым популярным ведущим Среды. Еще бы! Единственный источник сведений непосредственно из стаи, пассажир «Иннара» и гость вожака Йялла.
        Юноша, надо отдать ему должное, сомнительных сенсаций не искал, в медблок, где находился Даур, прорваться не пытался, к волвекам с нелепыми вопросами не лез. Он расположился в огромной рубке модуля «Эйм», имея за спиной впечатляющий объемный вид далекого пока еще Хьёртта. Просторно, роскошно и стильно. Он говорил не о проблемах, а о красоте солнца и перспективах дальних полетов.
        Глава пятнадцатая
        Прелести общежития
        Гостей стаи волвеки со свойственным им великодушием разместили просторно, в отдельных каютах верхних палуб. Директор Ялитэ прибыл на корабль на своей яхте сразу после получения официального приглашения от временного вожака Йялла. Он остался доволен встречей, выпил кордин в компании сопровождающего, выслушал сведенную к короткой беседе обязательную инструкцию сразу в трех вариантах: по поведению на борту, в стае и на планете Хьёртт.
        «Волвеки никогда не исключают этот ритуал», - отметил Ялитэ. Считают важным напомнить о гигиене сознания, правилах техники безопасности в полете и в куполах. Педантизм, достойный уважения… Избавившись от опеки, директор занялся надлежащим, рациональным распределением вещей, позволяющим быстро обжить временный дом. За этим занятием последовательно обошел апартаменты и счел их превосходными: две комнаты - спальня и кабинет - плюс небольшой, но вполне приятный и хорошо оформленный холл.
        В дверь настойчиво постучали и, не дожидаясь ответа, ворвались. Ялитэ поморщился: неугомонная Лорри. «Видимо, - мрачно предположил айри, - будет нахально требовать обещанные сгоряча пять процентов времени». Хотя после грубого и бесцеремонного вторжения сомнения в сказанном ночью в архиве Академии только усилились.
        - Привет, директор, - оскалилась во все зубы нахалка. - Щас я тебя буду прессовать.
        - Немедленно вон! - В тоне сам собой образовался лед презрения, достойный высшего.
        Ялитэ нахмурился, понимая, что впервые за многие годы его не слушают и не остерегаются. Просто игнорируют, хлопая дверями и обшаривая взглядом комнаты, прислоняются к стене и замирают в позе, достойной распоследней уличной…
        - Ё-о-о, не пыли, - подмигнула Лорри, ловя испепеляющий взгляд директора - и не испепеляясь. - Ты в курсе, что творится на борту? Душегубка натуральная! Вонючие гроллы решили нас, гостей, вусмерть уесть великодушием. Но я с ними успешно борюсь. Так что сядь и слушай, а сгорать от стыда и страдать я буду потом, лады?
        Нехотя опустившись в кресло и сдержав новые определения недопустимости происходящего, директор узнал, что только в рубке «Иннара» и на ярусе гостей стаи просторно. Модуль «Эйм» огромен, как сообщали все источники в Среде, он рассчитывался на численность постоянного экипажа до полутысячи, к тому же имеет некоторый резерв, но теперь принял на борт в десять раз больше. Стаю, человеков и гостей. Медблок загружен полностью пострадавшими во время штурма корабля волвеками и айри, до сих пор пребывающими в бессознательном состоянии Горрами и вожаком, относительно состояния которого не было даже самой малой ясности. А еще детьми - теми, кто добрался в города волвеков на прием к знахарям, но еще не получил полного курса лечения. Есть, само собой, пристыкованный к одной из граней модуль «Янда», однако по причине монтажа силовой установки значительная часть его отсеков непригодна для жизни. Оставшегося места кое-как хватило для родственников больных детей.
        - Я тесноты не заметил, - признал свою невнимательность Ялитэ.
        - Они расстарались, но со мной тупые трюки не катят, - хмыкнула Лорри. - Директор, ты прости, но прессую без согласия. Четверых в кабинет, одного в спальню и двоих в холл. По большой любви могу обещать: исключительно академиков выбрала, самый сок науки. Давитесь тут… равносортно.
        - Кто же претендует на мою спальню? - опешил Ялитэ.
        - Да ясен день, тут и вариантов нема, - удивилась Лорри. - Айри. Седенький такой, звать Витто. Он сперва на меня рычал, а потом унялся. Ну, как просек, что я и его прессовать буду. Все, пока. Кипи, но звериков не обижай. Они, в отличие от меня, деликатные.
        Лорри виновато дернула плечом и выскользнула в коридор. Директор не удержался и тоже выглянул. Два лохматых пацана-волвека взирали на Лорану с неподдельным щенячьим восторгом. Рядом приплясывали их сверстники человеки, трое.
        - Этих звать - заселяются в холл, этих - в кабинет, - быстро указала Лорри на имена в списке, вызванном на ближайшем узле подключения к Среде. - Да, твоя работа, беги. Не забудь проследить, чтобы с вещами шли, со спальниками. Знаю я их закидоны: посидят, извинятся и обратно в коридор - типа вежливые они к гостям.
        - Прослежу, старшая, - гордо рявкнул пацан и умчался.
        Ялитэ развел руками и пристроился щекой к стене, находя зрелище достойным дальнейшего внимания. Лорри жестами расставила помощников у пяти ближних дверей, сама заняла место у шестой и азартно застучала кулачком. Дети последовали примеру. Уважаемые академики, люди и достойные айри, дружно распахнули двери, готовясь возмущаться и шуметь. Лорри уже стояла посреди коридора.
        - Два варианта, господа, - громко и властно сообщила самая модная на Релате женщина в красном. - Все прессуетесь в одну каюту или к каждому подселяю пятерых. Поясняю причину: на корабле тесно и потом вам будет стыдно за свой сладкий сон, я ваша преждевременно взыгравшая совесть. Усвоили? Или подгрузить подробности темы?
        - Усвоили, - галантно заверил пожилой академик, целуя запястье Лорри. - Вы прелесть, но за прессование я вас обязываю по возвращении первоочередно исполнить мой запрос на подбор информации.
        - Да уж, недешево, - хмыкнула Лорри, пряча удовольствие от сговорчивости и вежливости потревоженных. - Это ж не подбор, а прям заморочка! Поисковые стратегии в Среде, ретроспектива за последний век. Точно?
        - Вы прелесть, - повторил академик, шире распахнул дверь и обратился к соседям: - Господа, прошу, так сказать, в гости.
        Ялитэ обернулся на отзвук сознания. По коридору торопливо шагал Витто, его тащила за руку малышка Сати. Заулыбалась, рассмотрев Лорри, звонко крикнула:
        - Я его доставила, старшая!
        Лорана кивнула, продолжая выдачу указаний остальным помощникам. Она уже комплектовала группы для освободившихся пяти комнат. Директор задумчиво потер лоб. «Нельзя отказать девице в наличии организаторских способностей», - молча признал он. Но исполнение… Определенно, над воспитанием дикарки еще работать и работать. Хотя основа имеется, в его комнату догадалась подселить ан-моэ, а никак не рядового айри.
        Пожилой академик, поцеловавший запястье Лорри, все еще стоял в дверях и задумчиво взирал на женщину в красном. Под легким щитом сознания, с полной деликатностью установленным волвеками с целью поддержания гигиены общего эмофона, опытный в опознании эмоций ан-моэ Ялитэ без усилий считывал активный интерес, даже некоторое предвкушение. Когти до того, как директор успел проконтролировать рефлекс, на треть выползли из своих кармашков… Подошедший вплотную Витто насмешливо обозначил интерес к столь бурной реакции, неприемлемой для высшего.
        - Я нахожу новый смысл в присказке «ни себе ни людям», - совсем тихо отметил стайный айри. - Тэ, у тебя зверское выражение на лице. Или бери мимику под контроль, или хватит тут стоять - помогай девушке. Думаешь, ей легко перекрикивать нас всех?
        - Используй она должную вежливость…
        - Вежливо она бы до сих пор выпрашивала место для первой сотни волвеков. Или того вернее: уговаривала бы самих волвеков поселиться, тесня гостей, - хмыкнул Витто, одобрительно провожая взглядом Лорри и ее помощников, удаляющихся по коридору. - За два часа, пользуясь милым женским обаянием и непробиваемой бабской наглостью, эта клыкастая скандалистка расселила более тысячи стайных. Осталось устроить сотни две неприкаянных, жмущихся в тесноте нижнего яруса, в полуразрушенном коридоре и двух холодных залах… - Витто оживился, ткнул соседа локтем в бок и ехидно добавил: - Девочка нравится моему младшенькому, Рою. Хорошее было бы пополнение семьи Орри, не находишь?
        Ялитэ тяжело вздохнул, нехотя втянул когти… и выбрался в коридор. Зашагал по самой его середине, бешено зыркнув на продолжающего мечтательно улыбаться академика. Довольно кивнул, отмечая резво хлопнувшую дверь. Обычно в Академии с директором не ссорятся, а причины его недовольства не выясняют. В дурной репутации есть своя прелесть.
        Сильнее боялись только Эллара, когда он был вторым директором… Любимый ученик, вполне в традиции стаи превзошедший учителя, получивший от жизни все, о чем мечтал: и уникальный шанс выжить после смертельного недуга, дарованный стаей, и краткость своей второй жизни, что позволило уйти в один год с любимой женой «к великому гроллу». Не все айри верят в Великого дракона. Особенно молодые, познавшие с первых дней бескрылой жизни логику и стиль мышления современной, прогрессивной и сугубо научной Академии. Но всерьез говорить о некоем незримом гролле, упрямо подтверждая нелепейшую сказку стаи, маскирующую вполне реальную и сложную для понимания самостоятельность и цельность общего сознания…
        Ялитэ вздохнул и виновато пожал плечами. Эллару он мог простить и это. Единственному из всех айри, а позже - айков, кто сочетал в характере ледяную практичность политика, логичность ученого и дикую, лишенную потребности в доказательствах веру в чудо. А еще доброту. Эллара в Академии даже боялись по-особенному. С долей веселого азарта, что ли… Он не мстил врагам, он разбирался с ними в более поздние годы, как настоящий стайный, - очень честно и прямо.
        От размышлений отвлек шум за поворотом коридора. Ялитэ ускорил шаг и увидел Тиэрто, ошарашенно замершего перед всерьез бушующей Лорри.
        - Ё-о-о, вы что, с ума соскочили? В гости такой толпой рветесь? Где я вас, нелюдей, размещу на борту? У меня две сотни хвостов не пристроены, а еще ваши бесхвостые академические задницы… Подстилок и то нет!
        - Я понимаю, - не стал спорить Тиэрто. - Не шуми. Уже обдумал проблему в полете, запросив численность пассажиров. Хвостатые задницы размещай в яхтах, расположенных в грузовом ангаре. Там несложно организовать полторы сотни вполне комфортных спальных мест. Энергию для питания бортовых систем малых кораблей «Эйм» выдаст, не заметив расхода. А нас прессуй на этом ярусе. Меня вот - к директору под бок, я вполне статусный.
        - Пойди загрызи Витто, он уже пристроен под бок, - хихикнула Лорри. Шагнула к ближнему коммуникационному узлу, порылась в данных. - Хватит мест. С учетом личных яхт - хватит. Я и раньше знала, только не рискнула просить у ваших, у айри, доступ на борт. Это перебор по пыли, то есть тупо… э-э-э… некорректно.
        - Ан-моэ Ялитэ никто не откажет, - назидательно сообщил Тиэрто, присел и поманил к себе Сати: - Тебе привет от Риана. Он только что переслал мне свежие данные, мы наспех их обсудили. Сейчас сердитая тетя Лорри нас разместит, и я приглашу тебя в гости, расскажу и про папу, и про маму. На сей раз я уверен и в словах опрошенных, и в наших выводах. Скажи ей: «Тетя Лорри, хватит кричать. Переведи важных дядей из второй комнаты апартаментов директора в другую каюту и посели туда меня. И сама поселись, и тетю Хэйн пригласи, и тетю Тайю».
        - Нашел и на меня управу, - рассмеялась Лорана. Обернулась к помощникам, число которых за время разговора выросло: исполнившие работу и расселившие волвеков дети прибежали за новым заданием. - Еще одно усилие, лады?
        - Работаем до последнего бездомного хвоста, - подмигнул волвек лет семи, младший в группе. Задумчиво почесал за ухом и добавил: - Ё-о-о…
        Лорри рассмеялась, подмигнула малышу и начала комплектовать последние списки на расселение. Ялитэ мельком глянул на перечень владельцев яхт, взялся вызывать их одного за другим по корабельной связи. Голосом истинного ан-моэ сообщил всем сразу волю высшего: передать права доступа на борт присланным от его, Ялитэ, имени детям волвеков. Никто не возразил и даже не удивился. «Все же вместе со стаей покинули Релат не самые конфликтные и склонные к нелепым традициям айри», - запоздало подумал директор.
        Дети получили указания и убежали. Сати проводила их взглядом, огорченно вздохнула: ей понравилось управлять волвеками, не способными сопротивляться заботливой настойчивости младших. Лорри все рассчитала точно, выбирая помощников.
        - Ты уверен, что можешь окончательно и правдиво сказать про моих родителей? - Девочка дернула за рукав Тиэрто. - Но если это всякие нехорошие айри вроде Риттонха…
        - Только самые наилучшие, - опроверг сомнения Тиэрто. - Идем. Не желаю столь важное вещать посреди коридора!
        Довольно скоро в кабинете апартаментов Ялитэ стало тесно. Собрались все, упомянутые Тиэрто, даже жена вожака, хотя ее Лорри не рискнула звать, отрывая от дел в медблоке. Тайя пришла сама. Села, бледно и натянуто улыбнулась, заверила, что чувствует себя нормально и состояние мужа удалось зафиксировать нужным образом. Рядом дежурят Тимрэ и Йялл, ее не отпустили отдыхать - просто выгнали…
        Тиэрто выбрал удобное место, сел достаточно свободно и удобно, несмотря на общую тесноту, и заговорил с мягким, даже чуть сонным спокойствием, свойственным при чтении лекций этому признанному гению среди врачей и бессменному уже полтора века декану медицинского Акада. Начал Тиэрто именно с лекции, удивившей всех, кто не входил в состав стаи. Особенно директора Ялитэ: оказывается, его любимый ученик и равный в статусе директор, Эллар, много лет занимался теорией, оставленной целиком и полностью волвекам и развиваемой без помощи и участия иных рас, на Хьёртте. Не тайной даже - просто кроме стаи замысел едва ли кто-то принял бы всерьез… Порой Тиэрто поглядывал на Сати и чуть хмурился, усердно убирая из речи слишком сложные для двенадцатилетнего ребенка слова.
        - Эту работу директор Эллар начал давно, - сказал Тиэрто…
        Глава шестнадцатая
        Лекция Тиэрто
        Эту работу директор Эллар начал давно. Первые ее наброски он показал Риану, мне и вожаку Лайлу сто двадцать лет назад. Труд можно назвать семейным: жена директора, Ника, тогда уже была вторым человеком в медицинском Акаде, и все, что касается подбора данных и статистики, доступной через исследование архивов Академии, делала она… Мы восприняли идею неоднозначно. Риан назвал ее крайне интересной. Лайл сразу одобрил и заверил, что стая именно так и представляет себе мир, он «ощутил правоту Эллара». Я был настроен скептически. Сразу предположил, что люди и айри сочтут теорию бредом. Ненаучным, сугубо бездоказательным. Эл согласился и предложил передать теорию целиком стае. На том и порешили.
        Если попробовать описать идеи Эллара в самых простых словах… Речь идет о многоплановости мира. «План» - понятие, введенное именно Элом. Для предотвращения путаницы. Это не многомерность, не параллельное существование реальностей и не некая надстройка - теории, частично недоработанные и не имеющие должного развития, а частично - псевдонаучные, ими сейчас кишит Среда, поскольку тема в моде. Согласно идеям Эллара, привычный людям материальный мир, со всей его не до конца выявленной мерностью, законами физики и социума, есть лишь один из многих планов бытия. Назовем его материальным. Совместно с ним, взаимопроникая и взаимодействуя, существуют иные планы, неощутимые напрямую органами человека и неявные для него даже через посредство приборов.
        Сейчас, через сто двадцать лет после первого рассмотрения теории, стая продолжает изучать и развивать идею Эллара. Хэйн три года стажируется у меня в медицинском Акаде, но основная ее работа - именно теория многоплановости мира. Точнее, эмоционально-энергетические аспекты плановости.
        Оговорюсь сразу. Еще при жизни Эла было выделено для первичного исследования три плана: информационный, эмоциональный и энергетический. Названия достаточно условны, поскольку теория всегда существовала в стае и разрабатывалась на ее основном языке, соединяющем звучание со смысловыми оттенками и подтекстами, невысказанными вслух. Из-за этого перевод неточен. Язык стаи иной, к тому же его научная терминология в сфере, не имеющей аналога на Релате, для людей никем не адаптировалась. Я делаю первую попытку сейчас, вводя вас в курс дела.
        Информационный план на сегодня неплохо изучен волвеками. Более того, он уже три десятка лет используется как для выявления событий прошлого, имеющих след в нем, так и для хранения уникальных знаний. Например, подаренная стае Рианом теория проколов пространственных волн. Сейчас мы имеем в этом плане полное отражение суммы знаний всех трех рас. И это одна из причин нашего невнимания к действиям айри Йенхо. Уничтожение баз знаний ничего не изменило бы для Релата и Хьёртта. Они восстановимы.
        Эмоциональный план тоже постепенно прорабатывается, волвеки уже научились его оценивать с помощью приборов, а не только чутьем. Для людей план менее понятен, хотя порой ими ощущается. А сверх того - активно и неосознанно формируется и, увы, засоряется. Могу сообщить для Лорри: эмофон любого Трущобного города - это настоящий кошмар, деструктирование обширного поля в пространстве и даже во времени… Эмоции, тем более общие, имеют свойство накапливаться и сохраняться, сложно взаимодействуя с иными планами, искажая их и получая ответную отдачу. Самый безобидный пример взаимовлияния этого плана с материальным: издревле известная практика коллективной просьбы о дожде в периоды жестоких засух. Высказанная всеми жителями местности, с должной эмоциональной окраской и без разобщенности, она способна воздействовать через, предположительно, энергетический план на объективную реальность, вызывая дождь и прекращая засуху. Откатом, в данном случае позитивным, является общий и достаточно протяженный эмоциональный подъем просивших.
        Энергетический план пока изучен слабо, хотя есть предположения, что именно к нему напрямую подключены снави, изменяющие условия в реальности. Видимо, используя как раз его возможности в сочетании с данными информационного плана, снави лечат. Черпая в нем силы или же перераспределяя их течение, влияют на природу и обстоятельства. Наши приборы не отмечают энерговсплесков, отчего на Релате и принято говорить: дар дик и ненаучен, он нарушает законы физики. Уточню: да, безусловно, дар нарушает законы физики одного, выделенного и рассматриваемого изолированно, материального плана. Что не мешает снавям делать свою работу.
        Волвеки убеждены, что достоверно ощущают духовный план, даже порой настраиваются и контактируют с ним. Исследование этого плана начато полвека назад: в нем развивается, взаимодействуя с эмоциями и информацией, общее сознание стаи.
        С самого начала Эллар предполагал, что планы сложным и нелинейным образом взаимодействуют и взаимопроникают. Предвидение и прогностика - тоже вариант взаимопроникновения эмоционального, а порой и духовного, и информационного планов. Крупные события, яркие всплески эмоций, информационные взрывы или воронки порождают волны, воспринять которые в формате наведенных колебаний порой удается даже до возникновения самого возмущения.
        Активное воздействие на энергосистемы и материальные объекты со стороны снавей - проявление наименее изученной структуры взаимного влияния планов… Этим тоже занимается теперь Хэйн, да и Тайя участвует, но работа в самой начальной стадии, мы лишь копим фактуру для анализа.
        Далее. Теория предполагает, что любая структура, изучаемая в рамках науки материального плана, есть, по сути, не полный объем явления или объекта, но проекция более общего на указанный план. В том числе - а к этому я и вел рассказ в данном случае - генокод. По мнению людей, он полностью описывает живой объект. Но согласно теории многоплановости, выявляемый нами генокод определяет лишь материальный план объекта. И если принять допущение, что плановость объекта жестко ограничена, а это почти верно для людей, данные кода становятся максимально близки к объективной истине. Но для существ, заведомо и в значительной мере многоплановых, материальный генокод - лишь малая часть их сути. Проекция более общего универсального кода. Дракон, а тем более Великий дракон - существо многоплановое в самом широком смысле слова. Все попытки объяснить и описать его с точки зрения законов материального мира обречены на провал. Поскольку видим мы, фиксируем приборами и осознаем лишь доступную нам часть его полноты. Именно разрыв плотной взаимосвязи с рядом планов и делает одноразовой трансформацию дракона в айри,
бескрылого и человекоподобного. Как допускал в своих предположениях Эллар, восстановив путем саморазвития полноту восприятия мира, айри потенциально способен снова стать драконом. Но это на данный момент - чистые домыслы. Вернемся к фактам.
        Нет сомнения, что волвек - многопланов. Его трансформация затрагивает нечто вне материального плана, использует энергию, здесь не регистрируемую. Более того: трансформация происходит многократно и без проблем в обе стороны, то есть связи с планами не рвутся, а перенастраиваются! Гролл полнее и точнее ловит эмоции, близок к энергетическому плану, но хуже читает информационный пласт. А волвек, не готовый духовно к приятию законов взрослости, лишается возможности обрести второй облик, хотя физиологически, психологически и генетически он неотличим от взрослого, это подтверждают приборы. Уточню вывод: трансформацию запускает не механизм материального плана - гормоны или иной аналог, но некий духовный всплеск.
        На этом можно завершить вводную часть и перейти к нашей нынешней проблеме - к феномену Сати. Генетики-айри, взявшиеся за грязное дело, комбинировали обрывки ДНК ряда личностей разных рас. Само собой, исходили они из известного науке, то есть только из данных материального плана. Основными донорами стали - это теперь неоспоримо - первая жена вожака Даура и айк Эллар. Дополнительными были, как мы полагаем, еще несколько айри.
        Учитывая сказанное ранее, сборка материальных обрезков ДНК без учета скрытых за ними иных планов и связей с этими планами, - так вот, такая сборка не могла дать жизнеспособный образец многопланового существа. Уточню: при этом в материальном мире итоговый эмбрион тестировался на доступном нам уровне медицины как бездефектный. Но уже после первичного деления он постоянно развивался, настраиваясь на дополнительные планы. И, поскольку связи оказались разрушены, имел два варианта будущего: либо гибель - либо свертывание в одноплановость, к относительному человекоподобию.
        Четыре из пяти образцов погибли. Почему уцелел пятый? И почему он, а точнее, она, Сати, не стала обычным человеком? Очевидно, потому, что реализовался третий вариант, который не мог возникнуть без внешней поддержки. Более того, без активной помощи. Как утверждают волвеки, в период исходного становления их вида такую внешнюю поддержку оказал стае великий гролл, существо сугубо мифическое, с точки зрения материальной науки. Сати, как я полагаю, гролл не помогал. Яхта находилась на орбите Релата, на высокой орбите, вне атмосферы. Обычно пространство за нашей луной Великий дракон упрямо именует внешним. То есть таким, в законы которого он не вмешивается… Это информация от Риана.
        Все сказанное выводит нас к идее третьей силы. Тот же Риан советовал обратить внимание на феномен долины Черных Клыков, откуда на яхту ан-моэ Йенхо, ныне покойного, был доставлен некий объект. О нем мы знаем только то, что объект до изъятия из долины находился в эпицентре эмоэнергетического феномена, а позже снова попал в подобное поле, охватившее уже яхту Йенхо. По сути, здесь моя лекция заканчивается и начинаются домыслы. О них умолчу.
        Тиэрто замолк, некоторое время глядел в пол, а потом решился-таки выяснить, как на его странные слова отреагировала Сати, наименее подготовленная к лекции. В двенадцать лет слушать подобное, пожалуй, скучно. Сати сидела очень прямо и сияла совершенно лучезарной гордостью. Иногда подмигивала Лорри и не отпускала руку жены вожака Тайи.
        - Значит, я не просто из стаи, а самая настоящая сестра Йялла, - выпалила она, улыбаясь Тиэрто. - Лучше, чем я смела надеяться! Ну а про эти всякие планы я давно знаю. Тетя… то есть мама Тайя мне уже объяснила. И как мы вожака будем лечить, и про добровольность принятия срока жизни. И про то, что люди в теорию планов не верят, но волвеки их обхитрили и давно ее применяют для продления жизни людей, замаскировав процесс под понятный, медицинский. Мы даже успели договориться, что для моей бабушки сделают на Хьёртте исключение, попробуют ее полечить от старости. - Сати ловко выбралась из глубокого кресла, которое делила с Тайей. Подмигнула новой маме: - Я пойду посижу у папы Даура. Заодно Йяллу расскажу, что и как. И выгоню его отдыхать на правах совсем настоящей сестры.
        Ялитэ прослушал большую часть лекции, не открывая глаз, расслабившись и откинувшись на спинку дивана, то и дело переходя от недоумения к бешенству, потом - от гордости за ученика к бурному неприятию теории, задумчивости, затем снова - к недоумению… Когда Сати покинула комнату, негромко хлопнув дверью каюты, директор как бы проснулся и обвел взглядом своих непрошеных гостей:
        - То есть, поправьте если я неточен, в Академии больше века ведутся работы, о которых я, директор, даже не подозреваю? Нелепо гадаю, куда исчезают ресурсы и энергия и откуда они скачком берутся вновь к концу отчетного периода… Господин Тиэрто, неужели вы…
        - Да уже сознались и устыдились, не испепеляй, - весело оскалилась Лорри. - Вздумал взорваться - ругай меня, это прикольно. Их нельзя: вон Тайя еле шевелится от усталости, Хэйн не лучше, декан Тиэрто от лекции весь взопрел, аж до… э-э-э… тапочек. Остальные не виноваты по определению: мелки они для твоей мести, о директор.
        - Пошла вон! - рявкнул Ялитэ, с некоторым облегчением выплескивая гнев.
        - Иду уже, все путем. Тебе кордин или сок? Могу обычный кофе сварить, я утром, проснувшись, так ошалела, что прибежала Йялла утешать с пакетом кофе под мышкой… С ним и на борт приперлась. Тропические леса севера Мзиари, дорогущий сорт. Паук его обожает.
        - Кофе, рецепт традиционный ирнасский, - заинтересовался директор. И добавил, охлаждая скользнувшее в голосе ободрение: - Если ты умеешь не испортить его при готовке.
        Лорри возмущенно хмыкнула и отвернулась к Тайе, заказавшей кордин. Собрала предпочтения всех и удалилась. Тиэрто вздохнул и повел плечами. Хмыкнул:
        - До тапочек! Какое там, и тапки мокрые. Между прочим, вслух излагать тайны стаи непросто. Они сопротивляются популяризации. Но я-то что… Хэйн сильнее досталось. Благодаря ее усилиям никто из сидящих в комнате нечленов стаи не сможет распространить информацию дальше. Предупреждаю сразу: не обессудьте, блок принудительный, жесткий и надежный. Только вожак может дать указание снять печать тайны с теории многоплановости и ее прикладных разработок.
        - Почему? - удивился Ялитэ, пришедший после обещания кофе в неплохое расположение духа и теперь мгновенно его утративший.
        - А как, по-твоему, люди примут то, что вожак вожаков стаи и несколько волвеков и человеков, наиболее ценных для рода, уже два десятка лет, по сути, бессмертны? - сухо уточнил Тиэрто. - Дыши, директор. Я еще крепче багровел, меня Йялл лапой по спине лупил, чтобы я не захлебнулся новостью. Сказали час назад, сразу по прибытии на борт, вот так вот. Йялл и сам только узнал, что к чему, от Тимрэ. Ученичок, чтоб ему… Стайный, бесхвостый, но ведь наглее Лорри! Программу проработали после нелепой и страшной гибели первой жены Даура, он был координатором. Тайя, расскажи что можно. Самому интересно узнать хоть часть деталей.
        Жена вожака тяжело оперлась на руки, установив локти на коленях, вздохнула и начала рассказ. Слишком беглый, более всего похожий на отказ от передачи информации.
        - Все в рамках лекции Тиэрто. Мы, снави, создаем для тех, кто избран сознанием стаи к обязательному сохранению, полную активную копию в энергоинформационном стыке планов. Привязка, именуемая для простоты пуповиной, постоянно поддерживает актуальность копии, более точно именуемой отражением. Есть ряд условий. Сам отзеркаленный не знает достоверно, что прошел процедуру. Это вредно для психики - идея бессмертия. К тому же стая принимает окончательное решение о восстановлении, то есть запускает процесс, только собравшись и настроив общее сознание. Иначе пока не умеем… И то успех возможен лишь в случае, когда сам пострадавший не отказывается от восстановления. - Тайя жалобно глянула на Тиэрто. - Я этого очень боюсь. Он может решить, что завершил дела и получил право уйти… Его первая семья там. Ему трудно рваться надвое.
        - Никто не понял, что такое ваше странное бессмертие, - мягко сказал Тиэрто.
        - Полное восстановление физического тела, - устало выдохнула Тайя. - Ограничение одно: погибший или пострадавший сохранил привязку к пуповине и воздержался от немедленного ухода в общее сознание. И снавь должна принять контроль над процессом в первые полчаса после… смерти. По сути, мы можем восстановить вожака в его взрослом сильном теле и после угасания по причине старости, - быстро добавила Тайя, поймав вопрос в эмоциях директора. - Когда умирал Йялл, первый в свободном роду Трой, такой вопрос возник. Мы все не хотели его терять. Но Йялл отказался и ушел. Это теперь новое знание стаи и ненарушимое ограничение. Мы поняли: конечность жизни есть основа для развития. Юность у каждого только одна. Латая тело, мы не возвращаем юность, а продлеваем старость души. Обновление необходимо. Главным образом поэтому теория и закрыта… до поры. Люди едва ли примут знание и тем более - его ограничения. Это с высокой вероятностью разрушит общество.
        - То есть вы сразу знали, что вернете его? - нахмурился Ялитэ.
        - Я знала, что у нас есть шанс, - кивнула Тайя. - Я и еще двое, Тимрэ и Фэр. Мы формировали пуповины и отражения, мы храним имена тех, кто может вернуться. Сейчас их всего пятеро. Шестым мог бы быть Риан… - Тайя невольно усмехнулась. - Но он все понял, зеркалить себя запретил и ужасно ругался. Я не знаю большую часть языков и диалектов, использованных учителем. Наверное, очень древние. Если в целом и коротко… Учитель сказал, что за шестнадцать веков мир от него так устал, что имеет право на отдых, если того пожелает. И что за свои ошибки он хочет платить сам. Всегда и исключительно сам.
        Тайя вновь жалобно глянула на Тиэрто, и старый айри понял: она панически боится услышать тот же ответ от отражения Даура. Логику волвеков понять сложно, даже зная стаю второй век… Они любят жизнь яростно, ценят каждый ее день - и без колебания отказываются от права вернуться. Медик покачал головой, сел ближе к снави и обнял ее за плечи:
        - Глупости. У него тут новая приемная дочь появилась, практически незнакомая, да еще от первого брака… На Хьёртте, в долине Черных Клыков или где-то еще, ждет контакта чужой артефакт, связанный с ребенком. Это его ответственность, его семья и его дело. Он вернется. Хотя я совершенно не способен понять вашего отношения к жизни и смерти. Такое странное, осознанное безразличие к вечности… Айри не дано принять подобное. Даже мне. Разве что Риан справился.
        Лорри втиснула в дверной проем огромный поднос, один вид которого прервал разговор. Ялитэ принюхался и счел кофе аргументом в пользу возможных отношений с Лораной. Академики-волвеки дружно разобрали томатный сок, благодарно ворча. Тайя взяла кордин. Себе Лорри принесла чай. Села, потерла ладони и подмигнула Тиэрто:
        - Связалась с рубкой. Все путем, корабль забойно крут. Завтра вечером будем на месте… то есть на орбите, я впечатлилась. Ё-о-о, самое плохое чуть не забыла: Риана припрягли по полной хоронить вашего жмурика-айри. Три дня церемоний, он ужасно зол, рычал, но вас обещал прикрыть и свой долг дракона исполнить. То есть облом, не ждите…
        - Почему-то я была убеждена в его отсутствии, - грустно кивнула Тайя. - Чутье редко обманывает снавь с моим опытом. Значит, так должно быть. Жаль.
        - Есть и хорошая новость: Йялла удалось впихнуть в отдельную каюту, - подмигнула Лорри. - Большую. Он готовит обед и ждет в гости Тайю, Тиэрто и тебя, директор. Я так секу, по поводу Сати терки.
        - Нормализовать речь никак невозможно? - взбесился Ялитэ.
        - Прости, обнаглела во время прессования, - виновато усмехнулась Лорри. - Буду исправляться. Честно.
        Свет едва приметно мигнул, очертания предметов болезненно смазались - Лорри даже охнула и обеими руками вцепилась в столик с подносом. Стало душно и тревожно, пульс сбился со счета и зачастил.
        - Фэр все же рискнул пойти на малый прыжок, - удивился Ялитэ. - Надо безупречно знать корабль, чтобы здесь, в сложной внутренней области системы…
        - «Инки» прыгает постоянно, - сдала еще один секрет стаи жена вожака. - Мы по мере необходимости маркируем и поддерживаем чистой приемную зону. Добравшись до Хьёртта, сразу попросим об аналогичном одолжении Релат. Иначе нам за неделю никак не успеть вернуться, сами понимаете, директор.
        Ялитэ прикрыл глаза, смакуя кофе. Ответ не требовался - все очевидно. Кроме одного. Каков риск выхода из прыжка в зоне, которую не готовят, очищая от посторонних объектов, и не маркируют? Он сам считал, да и другие теоретики работали. Тот же Йенхо - больше прочих… Еще бы! Есть ли смысл воровать корабль, если вероятность безопасного выхода из прыжка в неизвестном секторе пространства - ниже семидесяти процентов, по расчетам специалистов? С обратным прыжком дело обстоит не лучше. Дальность отрицательно влияет на точность вхождения в финишный сектор… Даже для готового бежать из недружественного мира людей ан-моэ Йенхо дважды ненадежный план слишком нелеп. Поэтому многие и не приняли всерьез заговор, хотя косвенные признаки наблюдали. Увы, никто не решился предположить, что ан-моэ желает перекроить под себя мир, не переживая по поводу цены своих капризов для этого мира.
        «Значит, - усмехнулся Ялитэ, допивая кофе, - все остальные мои родичи сроднились с людьми». Да и сам он, что уж тут прятаться от реальности… Привык учить. Находит смешанное общество трех рас более интересным, нежели узкий круг до отвращения знакомых лиц или, хуже того, склоненных голов. «Высший слишком редко заглядывает в глаза низших», - прошептал в забытой людьми древности один ан-моэ, умирая с ножом в животе. Его так и зарезали - вежливо, склонив головы в достойном высшего почтении… Открытый большой мир таит свои угрозы. Но все же играть, видя глаза противника, куда надежнее.
        - Ты умеешь готовить кофе. - Похвала директора прозвучала мягко, по-доброму.
        Лорана даже порозовела от удовольствия. Принялась суетливо убирать посуду и бормотать что-то маловразумительное про ужин. Ялитэ не слушал. Он уже шел к двери. Сейчас важно навестить вожака Йялла. Само собой, всем, дружно, вынудить упрямца отправиться отдыхать. Но для начала поговорить о Сати и Черных Клыках…
        Глава семнадцатая
        Тема для рычания
        - Лома, малыш, тяни ножку, - басовито ворковал Крон, любуясь грацией огромного коня. - Вот так. Еще раз, и еще… ты молодец! И-и раз, и пируэт… И-и два… Ты лучше всех, малыш. Возьми яблочко, скушай.
        «Возьми яблоко» - давно выработанный способ хвалить Лоцмана и переключать его внимание. Жеребец немедленно прекратил усердное исполнение галопа на месте, элемента сложного и красивого, но, увы, дающего слишком уж заметный результат… Крон опасливо изучил вытоптанную в ходе исполнения элемента яму с жалкими остатками дерна. Не успел остановить вовремя, а ругать за усердие нельзя, значит, придется снова ровнять лужайку и раскатывать поверх готовый рулонный газон… По причине неутомимости Лоцмана таковой всегда имеется в запасе. Лома ведь единственный в своем роде и неповторимый, выездку освоил сполна, даже галоп назад, элемент редкостный по сложности исполнения, никем из нынешних берейторов, кроме Крона, не включаемый в программу обучения.
        Лоцман скушал яблоко, подставил бок: чеши, хозяин, не ленись, - и гордо тряхнул бородатой мордой, огромной, темной, с характерным для его породы выпуклым профилем. Длинная волнистая челка взметнулась и опала, целиком закрывая светлую проточину от лба до губ. Лоцман еще разок дернул головой, явно требуя заплести косички должным - парадным - образом. Красота и коню в радость!
        Работал Лоцман на тренировках без команд, идеально зная все программы парадов. Но обожал разговорчивость хозяина, охотно нахваливающего ум и энергичность. Волвеку, в свою очередь, нравилась неперечливость друга. С лошадьми просто. Дай яблочко - и яма прекратит увеличиваться.
        В большом мире проблемы так не решаются. Взять хотя бы недавно свалившуюся на плечи напасть. И кто устроил? Йялл Трой, обожаемый, с детства знакомый, давно пропавший и внезапно объявившийся… Упрямый, уверенный в своей правоте и бессовестный. Сверх того, увы, непререкаемый: вожак вожаков, хоть и временный. Крон сердито тряхнул головой, подражая Лоцману. Его рыжая грива тоже густа, а мысли не желают сплетаться в парадный узор покоя и порядка.
        Больше суток назад, в ночь трагедии, когда все волвеки ощутили утрату вожака, Йялл показал себя настоящим лидером. Стая без него впала бы в неконтролируемый эмоциональный шок. Йялл безупречно справился, организовал исход волвеков и человеков на Хьёртт, успокоил людей Релата… Покидая Релат, сказал всего-то несколько лишних и ложных, по сути, слов:
        - Я оставляю здесь представителя стаи, он находится в Гирте, это Крон Энзи. До возвращения вожака он будет говорить от имени общего сознания и исполнять неотложное, если понадобится.
        Сам Крон этого не слышал: он, как все стайные в городе и окрестностях, едва ощутив беду, помчался к Академии, потянулся безотчетно и судорожно к угасшему сознанию Даура Троя. Покинул конюшню, забыв о существовании мобилей, верхом на Лоцмане, грохотом галопа перебудив, наверное, полгорода.
        Воля нового, временного вожака настигла «жертву» и отпечаталась в сознании - без слов… и без права на отказ. Конь, уловив отсутствие посыла, сбавил ход и скоро встал. Повел слегка влажными боками, задумчиво пофыркал, принюхиваясь к густой парковой поросли, поставил уши и развернулся в сторону родной конюшни. Крон усмехнулся, спрыгнул с седла и пошел рядом с вороным, размышляя. Во многом Йялл прав, общность можно постепенно вырастить и с таким другом. Добиться понимания без слов, пусть в самом простом. И назвать образовавших эту общность своей стаей, так отгородившись от большого мира. Он сделал все перечисленное, не вполне осознавая свои намерения.
        Крон шагал по темному городу, в сознании гасли голоса знакомых, как огоньки в окнах пустеющего города: стая уходила, стая оставляла его своим представителем и прощалась… Стая верила в него, не осмелившегося повзрослеть арру, ничем не заслужившего такое доверие. Копыта Лоцмана мерно, глухо стучали по камню древней мостовой. За спиной, во влажных сумерках, множилось эхо. Дробилось, складывалось и нагоняло, волнами озноба било в спину, словно торопило и даже угрожало. Рано или поздно каждый должен оглянуться и прочесть цепочку своих следов, такова неизбежность течения жизни. «Прошлое не отпустит тебя, пока ты не отпустишь его», - сказал однажды Риан. В ночь исхода стаи Крон осознал правоту старого айри. И ссутулился, не ведая выхода из ловушки. Как отпустить прошлое? Как простить самого себя? Как решиться выйти из удобных бревенчатых стен конюшни в большой мир?
        Ночь не дала ответов, да и сна - тоже. Утром Лоцман, вычищенный и довольный собой, отправился катать детей. День прошел тускло и беспокойно, Крон старался не травмировать лошадей своим настроем, выбираясь из дома лишь по мере необходимости. К ночи Лоцман уловил подавленность хозяина, остался его беречь и развлекать: еще до зари приступил к исполнению так называемого полного династического парада. Сложнейшего! Подобные проходят весной на площади перед ратушей, они - одна из традиций, старомодных и обожаемых, привычных, как смена дня и ночи. Площадь мала, Лоцман в гулком квадрате каменных особняков, окруживших ее, выглядит великолепно, но шумно. Крон улыбнулся. А на траве парка - тихо, но ямно…
        - Лома, ну какой из меня представитель стаи? - пожаловался благодарному слушателю Крон. - Это нелепо, я арра, мне полагается молчать и слушать старших… Не дергай за ворот, намек понятен - я эгоист. И трус… Увы, приказа вожака даже эта отговорка не отменяет. Надеюсь, никому не придет в голову задавать нам вопросы.
        «Нам» - удобная формула», - невольно отметил Крон, вслушиваясь в собственную речь с новым вниманием. «Нам» в его исполнении - не общность стайных, объединяющихся ради решения большой задачи, но слабость одиночки, желающего перевалить на чужие плечи ответственность. Хотя бы иллюзорно разделить ее тяжесть с кем-то. Получается, он своеобразный паразит на примитивном сознании табуна, а вовсе не часть малой стаи? Болезненная и трудная мысль.
        Лоцман тяжкими вздохами Крона не заинтересовался, зато покосился на сумку некрашеного льна, подозревая наличие в ней еще одного яблока. Хозяин, добрая душа, тотчас проверил и угостил. Сходив за щеткой, приступил к наведению идеального глянца на вороных лоснящихся боках. Придирчиво разобрал волнистую гриву цвета сплошной полуночной тьмы, избавил от колючек длинный, до самой травы, хвост. Сел, расчесывая от коленей вниз лохматые пряди шерсти, парадно-сияющие у копыт лунным серебром. И немного успокоился за делом. Кому может понадобиться представитель стаи? Все ответственные высокие чины людей знают: он арра, его полномочия - сугубо номинальные… Правда, одна небольшая угроза есть. Йялл оставил личный коммуникатор и велел принимать звонки. Но пока, уже целые сутки, таковые не вынуждали Крона вздрагивать и спешить в дом, где на столе лежал злосчастный коммуникатор, доставленный нарочным из Академии… Нетронутый и беззвучный. Крон обнял могучую шею Лоцмана:
        - Вчера день тихо прошел… Еще шесть - и мы в безопасности, Лома. И никто не вынудит меня искать иную стаю, помимо обитателей конюшни. Мы счастливы тут, да?
        Придумать за молчаливого друга вполне удобный ответ Крон не успел. Коммуникатор гулко взрыкнул на досках стола. Звук звонка был записью голоса самого Йялла в облике гролла, сын вожака исполнял приветствие полной луне. Звучно, от души, карабкаясь до самых высоких жалобно стонущих нот и падая вниз, в пропасть баса, пробирающего по спине морозом вдохновения, но, увы, неслышного людям… Поежившись, Крон двинулся к дому. Ответить на вызов он обязан. Даже арра не ослушается прямого приказа вожака. Еще шаг, и еще, и еще… Все ближе к столу, туда, где, может статься, рычит и вибрирует само прошлое - темное, как полночь, опасное и притягательное, как сон о беге гролла по пустыне…
        - Вас слушает Крон Энзи, - ровным голосом выговорил волвек и тяжело добавил: - Представитель Йялла Троя.
        - Нех… - осекся хрипловатый женский голос. - Облом… Эй ты, Йялла мне подай сюда! Я Норма, типа сменщица Лорри, хи-хи. Мне на хрен не надобен представитель. Тема есть, втыкаешься?
        - Йялл Трой покинул Релат и вернется не ранее, чем через шесть дней, - бегло пояснил Крон, сходя с ума от нелепости разговора. - Я его представитель, то есть временно я - за него… Про тему ничего не знаю, но если надо, постараюсь выяснить.
        - Тупо-ой, - поставила диагноз незнакомка. - Лады, свечу тему. Тут шнырь от бездохликов пылит, носом тянет и про Джан гонит. Как бы чего не вышло. Йялл требуется, втыкаешься? Ну, типа рычать.
        Крон рухнул на табурет у стола, энергично потер затылок. Ничего подобного он не слышал за все годы, прожитые среди людей… Вроде слово цепляется за слово, получается достаточно внятный текст, язык карнский, то есть уже лет сто как всеобщий для Релата и прекрасно знакомый. Но смысл ловко утекает сквозь дыры пробелов между словами. Ни малейшего отзвука понимания, только страх и темное, медленно и тяжело поднимающееся со дна души предчувствие: прошлое, гудевшее ночью за спиной, настигло добычу.
        - Я умею рычать, - осторожно заверил Крон.
        - Лады, - оживилась женщина. - Тогда гони вовсю, бездохлики резвы, время тикает.
        - Кого гнать? - снова запутался Крон.
        - Тупо-ой, - вздохнула незнакомка, презрительно вытягивая «о-о». - Координаты даю, лады?
        - Лады, - окончательно поник Крон.
        Компактный инспекторский коммуникатор затих, разговор оборвался нелепо и резко. Крон опасливо глянул на вредную вещицу, способную такое наговорить незнакомым голосом. Снова потер ноющий затылок, посчитал координаты. Далеко… Невесть где, если разобраться. Пустое место посреди пустыни на заброшенном и никому не нужном полуострове чуть в стороне от южной, приэкваториальной, оконечности Обикатской провинции. Четыре часа лететь в штатном режиме. А если гнать - то два, не более. Волвек покосился на шеф-испекторский стэк, переданный вместе с коммуникатором и, как заверил нарочный, настроенный на его, Крона, биопараметры. Рычать, само собой, следует без оружия. Если он правильно понял женщину, судя по ее словам, происходит негативное событие, требующее присутствия волвека, а точнее, некой настройки по характерному голосу. Для идентификации невесть чего, принадлежащего стае и неактивного после ее исхода? Возможно…
        Крон прихватил куртку, нехотя, через ее толстую ткань, двумя пальцами поднял со стола стэк. Просто потому, что оставить опасную вещь без присмотра не мог… И вышел во двор. Лоцман, само собой, ждал.
        - Лома, мы летим рычать, - попробовал определиться с целью поездки Крон. - Галопом, малыш, к мобилю: нас очень ждут. Там - тема…
        Мобилем Крон именовал массивное сооружение достаточно грубой, рубленой формы с дверью во весь борт, опускающейся и образующей пандус, удобный для посадки пассажира - Лоцмана. В салоне имелось стойло с широким фиксатором, подхватывающим коня под брюхо и исключающим травмы во время маневров: как для Лоцмана, так и для обшивки… Белоногий вороной жеребец охотно втиснулся в стойло. Его берут в полет, уже праздник. А если повезет, маршрут окажется знакомым и посадка состоится на одном из давно изученных лугов, где пасутся табуны кобыл. Лоцман, эталон породы снежских, время от времени летал в «командировки», итогом которых на данный момент стали десять жеребят и семь кобылок. Неверно оценив цель полета, конь притопывал в стойле, ворочался и всхрапывал. В обычно спокойном, даже сонно-добродушном взгляде горел огонь большого интереса.
        - Лома, мы не летим в Красную степь, - огорчил друга Крон. - Тпру, тихо, малыш. Иначе высажу! Стой - или домой!
        Знакомая фраза: угроза бросить одного в деннике, запертым. Лоцман возмущенно всхрапнул, но выстукивать дробь по полу салона прекратил. Отправляться домой он совсем не хотел… Мобиль, буднично именуемый в перечне имущества конюшни «малой коневозкой», взлетел легко и высоту набрал быстро. На самом деле он был не столь прост, как казался: мобиль создали в стае по просьбе Крона на базе все того же типового МП - противометеоритника. Броню убрали, салон расширили и дооборудовали, внешнюю форму упростили - но ходовые качества и надежность практически не пострадали.
        - Говорит Крон Энзи, - сообщил пилот диспетчеру и, преодолев сомнения, добавил: - Представитель стаи. Прошу выделить высокий приоритет полета, имею важное дело.
        Он ждал удивления, долгих расспросов и даже отказа. Но диспетчер ничуть не насторожился. Коротко бросил: «Принято, дайте координаты цели». Две секунды тишины - и вторая просьба, обязательная при высокой скорости: задействовать автопилот. Лоцман сердито вздохнул, ему не нравился шум за бортом и сила, мягко, но упрямо оттесняющая назад. Пришлось уговаривать непрерывно, ведь покинуть кресло пилота без знания инспекторского пароля нельзя. А откуда у конюха - пароль?
        Когда Лоцман взялся ворочаться в стойле всерьез, пробуя прочность боковых дуг и хрустя копытами по полу, дергая ремни растяжек и нервно всхрапывая, Крон запоздало сообразил: у него есть стэк шеф-инспектора! Значит, и пароль имеется: вещь Йялла не только опасная, но и полезная. Таков большой мир, все в нем неоднозначно. Освободившись от ремней, Крон прошел по салону к стойлу и облокотился о край поилки. Лоцман немедленно подался вперед, подсунул голову под руку - и успокоился.
        - Все же порой я не паразит на твоем сознании, а вполне полезный конюх и друг, - порадовался Крон. - Летим быстро, малыш, поэтому и неуютно тебе, терпи. Зато прилетим тоже быстро… прорычим нужную тему - и домой. Надеюсь, им не гроллий рык требуется, его я не исполню в должной чистоте, я ведь арра…
        Крон говорил спокойно и ровно, не позволяя себе волноваться и тем самым портить настроение притихшего Лоцмана. Но в душе шевелился тайный страх. Что на самом деле хотела странная женщина? Вдруг он и про рычание неверно сообразил, не взял нужного и летит зря, тратя драгоценное время? Тревога в голосе вызвавшей Йялла звучала неподдельная и прямо-таки отчаянная…
        Сел мобиль на автопилоте. Под днищем коротко скрипнула основа, твердая и ровная. Уже хорошо: пандус опустится без проблем. Крон задействовал систему разгрузки коня. Дверь мягко поползла вниз, открывая обзор, странный и неожиданный, как и сам вызов.
        Довольно широкая улица, серая от пыли и унылая до отвращения - ни цветка, ни травинки, ни даже чистого окна, приветливо открытого и украшенного легкой занавеской. Запах пыли, запустения и еще чего-то чуждого, неприятного. Выцветшее небо без облаков, обшарпанные стены домов, грязные плитки мостовой, покрытые трещинами, старые и местами раскрошенные. Ветер гуляет в просторных рукавах улиц, посвистывает нервно и резко, гонит пыль. Сознание активно противится пребыванию в новом месте. Ему тесно тут, со всех сторон давит и угрожает злая колючая агрессивность. Неприятие. Настороженность. Презрение. Отвращение. Готовность напасть и продолжающее ее странно, но очень явно, стремление спрятаться…
        Стэк в мобиле оставлять нельзя, по крайней мере, хоть это ясно. Крон сунул опасную вещь в глубокий внутренний карман куртки, хлопнул коня по шее и занялся разгрузкой. Где искать особу, вызвавшую рычать? Пока непонятно.
        - Отпад, - сообщил за спиной очередное нелепое слово уже знакомый голос. - Вонючий гролл, типа круче прежнего. Ты как, легавый или из борзых?
        - Я Крон, - осторожно уточнил конюх, пятясь и выводя коня по пандусу. - Волвек, хоть и арра.
        - Муть… - заподозрила подвох девица. - Но все одно, кому еще наши вопли слушать не в лом? Только Йяллу, он тупит и жалеет нас. Ты - тоже, сразу видать. Зверюгу на кой ляд тащил сюда? Это что за хрень лохматая?
        - Лоцман, мой конь, - гордо сообщил Крон, наконец-то оборачиваясь.
        Женщина, воспользовавшаяся знакомством с Йяллом, оказалась под стать пыльному и тоскливому виду поселения. Довольно молодая, вызывающе скудно одетая, чуть покачивающаяся на неудобных шпильках, уродливо и ярко вымазанная краской. Слово «макияж» Крон знал, суть процесса и его итог видел на женских лицах постоянно, но смысла не постиг. Для волвека с его зрением видны все слои того, что именуют пудрой, румянами и кремом. А сверх того - огрехи исполнения лезут в глаза… Хотя в данном случае, кроме огрехов, ничего и нет. Лица нет, сплошная жуткая маска. Багровые губы, желтоватая собственная кожа и обилие краски, местами подпорченной потом, скатавшейся в шарики и тонкие нитки. Только глаза у женщины свои, и даже вполне человечьи. В них нет отторжения и злобы, лишь сомнение и небольшая, неуверенная надежда на помощь.
        - Топай, зверик, - предложила женщина.
        Она отвернулась и двинулась по улице, сутулясь, глядя под ноги и стараясь не попадать острыми иглами шпилек в трещины между плитками. Но все равно постоянно попадала, шипела и ругалась сквозь зубы. Слова Крон знал. Наслушался в городе, усвоил: грязные, худшие из придуманных людьми, созданные исключительно, чтобы портить эмофон и уродовать общение.
        За углом третьего по счету дома, плотно притиснутого к соседним, открылась узкая щель переулка. Женщина нырнула в его тень и скоро выбралась на другую улицу. Процокала к крутящимся стульчикам возле сплошной стеклянной витрины бара, пыльной и немытой, как весь этот поселок, забралась на стул - красный, у самой двери, и указала волвеку на соседний.
        - Сок не предлагаю, не время, - на редкость понятно и просто сказала она, явно подбирая слова. - Не тот ты, кто нам в тему… ну ладно. Джан - единственная врачиха на весь клоповник, втыкаешься? Хорошая она, хоть и дура. Жалко ее. Недохлики - это хуже некуда. Шнырь их тут все обнюхал и сгинул, час его нет, девочки бы заметили, да и ребятня вся на ногах. Вроде пыли нет больше, тихо и спокойно. Только облом, зверик. Джан тоже нету. Нигде.
        - Кто такие недохлики? - Крон попытался выстроить логику сообщения. - И при чем тут пыль?
        - Тупо-ой, - тоскливо выдохнула женщина и глянула на Лоцмана: - Эй, хрень лохматая, даже ты быстрее догонишь, чем тупой гролл! Ладно… Пыль - это тема, треп, вопросы. Нелады. Джан кому-то нужна, ясно? Ее искали. Кто искал - ясно, айри, иначе бы не было такой хлябы, аж с беготней до пота. Недохлики в деле, больше некому: их шнырь тут и нюхал пыль.
        Крон потер затылок уже привычным жестом отчаяния. Рычать прибыл, как же… Он полагал, что тема нужна музыкальная, типа ключа или кода, - стая часто использует звуковые замки и настройки. Увы, он все понял неверно, совершенно и окончательно.
        Лоцман шевельнулся, толкнул хозяина в бок и прижался, оттесняя от стола. Скучно ему, застоялся.
        - Почему вы, Норма, - я не ошибся, Норма? - не вызвали инспекцию, срочно и внятно заявив по любому каналу связи о подозрении на похищение? - уточнил Крон.
        - Легавым звонить? - хихикнула Норма, не возражая против имени. - Не тема. Но я все же пробовала, лажа вышла. В большом мире тоже типа пыль столбом, ваши зверики намутили. Нет связи. Только прямой канал на коммуникатор Йялла. Воткнулся?
        - Похоже, да, - передернул плечами Крон.
        Он нашарил выступ на коммуникаторе и вдавил его. Экстренный канал отозвался привычным щелчком сухого внимания автоматической системы записи сообщения.
        - Инспекция? Говорит Крон Энзи, представитель стаи. Заявляю о похищении человека, даю координаты.
        Крон мрачно вздохнул. Отгородиться произведенными действиями от беспокойства и ответственности не удалось. Волвек внимательнее глянул на собеседницу:
        - Я не знаю Джан. Не могу искать по настройке на сознание.
        - Так шкуру натяни и нюхай грязь, - посоветовала Норма.
        - Шкуру тоже не могу, - виновато вздохнул Крон. - Но нюхать умею. Вещь есть? Спасибо. И подумай о ней, я попробую поймать эхо…
        - Тема неясна, что думать-то?
        - Вроде как смотри ей в глаза и зови, думай о хорошем, о том, что жалеешь ее… Голос представь в звучании, походку, улыбку… еще, потеплее и поподробнее… Спасибо.
        - Ну ты забойный, тупо спасибкаешь, - хихикнула Норма. Хитро прищурилась, подмигнула и неприятно-многозначительно протянула: - Зве-ерик…
        Крон поморщился, опасаясь утратить едва наметившееся понимание образа незнакомой Джан. Поблизости никого подобного не нашлось, искаженный эмофон поселения глушил настройку и лишал сосредоточенности. Едва одетая женщина в ужасающем раскрасе тоже мешала, ее эмоции прыгали и не фиксировались. «Не иначе пила спиртное», - предположил Крон, удивляясь отсутствию знакомого запаха. Попробовал точнее принюхаться и догадался: он никогда не был знаком со столь ужасающими напитками, явно непригодными к употреблению, токсичными… На душе стало окончательно жутко. Как быть? Что делать? Вот тебе, Крон Энзи, твое прошлое, добегался…
        Останешься сидеть, уповая на инспекцию и ощущая себя аррой, - погубишь человека. Хорошего человека: даже по слабому эху образа нельзя ошибиться в том, какова Джан.
        Начнешь поиск, вмешаешься - и окажешься, того и гляди, перед неизбежностью активного ответа на агрессию. Иначе опять же погибнет человек.
        Большой мир устроен так ловко, что шагнувшего за порог, в ловушку взрослости, уже не отпускает. Прячет дверь в детство, заваливает двусмысленностью, загораживает зарослями сомнений, обозначает указателями ложного выбора… И не дает покоя душе, не оправдывает и не прощает ошибки. Крон тяжело сполз со стула. Снял куртку, сунул стэк в объемистый карман мешковатых штанов. Карманов на них - два десятка с лишним… Хотя разве карманы бывают лишними? В них вкусное для Лоцмана, пара ножей-пилок для расчистки, правки и стачивания кромок его же копыт, личный и в общем-то ненужный коммуникатор, расчески для гривы - и конской, и собственной… А теперь еще стэк. Куртка легла на широкую спину коня.
        - Садись верхом, - распорядился Крон и, не дожидаясь ответа, забросил женщину вверх, прямо на куртку.
        - Ай! - удивилась Норма и испуганно пригнулась, шаря руками по шкуре коня. - Высоко, мать его… Н-да…
        - Показывай дом Джан, - велел волвек, благодарный нелепой женщине за то, что не высказала вслух ругательства. - Оттуда начнем, я уточню образ и заодно запах. Не шипи, верхом не страшно, Лоцман не сбрасывает начинающих, он великодушен. Вот так, гриву собери и держись. Где в последний раз видели Джан и когда?
        - На площади перед больницей, - с дрожью в голосе отозвалась Норма. - Часа два назад, мне так сказал недоросль с Бражной линии. Потом не видели… Эй, вонючка, я трезвею слишком быстро, так недолго до визга, я умею ту еще пыльную хлябу поднимать… здесь налево и дальше прямо, аж до площади жарь.
        - Трезвея, говоришь гораздо внятнее, - порадовался Крон.
        Он хлопнул коня по шее, предлагая прибавить скорость. Лоцман охотно принял рысью. Норма застонала, мелко вибрируя голосом и сползая с куртки. «Гриву держит, как утопающий и паникующий человек - горло неопытного спасателя», - почти весело подумал Крон. Сравнение было памятное, его самого пробовали душить дважды, во время дежурства на пляжах Гирта. Там творилось невесть что после завершения сессии в Академии: каждый год люди праздновали, пили, уплывали и трезвели уже слишком поздно… А волвеки дежурили и вылавливали - такой порядок завел еще директор Эллар. Он полагал, что иногда людям не надо мешать делать глупости и разряжаться. Конечно, пальцы у людей слабые, но впечатления все же остались - они куда медленнее теряют яркость, чем синяки. Люди странные, они не умеют принимать помощь и даже осознавать ее, такова их природа.
        - Бе-е-ело-ое кры-ыль-цо, - простонала Норма, по-прежнему страдая от страха и опасно ползая по широченной спине коня.
        - Понял, - выдохнул Крон и перевел Лоцмана на шаг. - Оставайся тут. И не сопи, рысь у него мягкая, это великолепное качество породы снежских - бархатный ход называется.
        Уже ступив на белое крыльцо, Крон разобрал комментарии Нормы по поводу бархата и коней. Замер, принюхиваясь и присматриваясь. Замечательная копилка полезного - общая память. Недавно Йялл обогатил ее своим опытом, и малая часть осела не в сознании даже, а где-то глубже, вынудила теперь молча и сосредоточенно изучать дверь, замок, ручку, следы на пороге, запахи, звуки, предчувствия. Дверь была нехорошая. Иначе и не сказать. Крон раздраженно порылся в карманах, извлек нож. Собрался было сунуть в узкую щель, но передумал. Обернулся к готовой расплакаться всаднице. Отметил, что та вспотела, и даже без слез ее дешевая краска намокла, ползет по коже, уродуя лицо окончательно. Волвек подошел, снял Норму со спины коня и поставил в пыль.
        - Лома, стена мне мешает, убери, - попросил Крон. - Таран, Лома, можно, вот здесь…
        Вороной недоверчиво покосился на хозяина. Таран - знакомое слово, так обозначаются безобразные действия в стойле, превращающие бревна стен в мелкую щепу. За таран обычно лишают хозяйского внимания и называют плохим. Но если можно и даже нужно… Достаточно развернуться крупом к преграде и один раз отметить ее копытами. Даже без усердия, здесь бревен нет.
        Стена, многослойный материал с наполнителем, жалобно хрустнула и подалась широким проломом.
        - Отпадный Лома, - восхитилась Норма, уже сидящая в пыли и отдыхающая от пережитого ужаса высоты и конской рыси.
        Крон поддел плечом край пролома, расширил его, торопливо похвалил Лоцмана и шагнул в помещение. Оглянулся на дверь. Поперек - тонкая нитка. Ну и пусть тянется, не стоит ее трогать. И на окне нитка. Зато запахи нетронутые, свежие. Само собой, много медицинских, но их легко выделить и отсечь. Затем пот: тут были трое, двое точно мужчины, молодые - люди, не айри. Один явный южанин, житель расположенной рядом Обикатской провинции. Пил умеренно, запах выпивки знакомый, понятный и характерный, настойка называется «Черный пират», эдакая стилизация под старину. А главное - с большим количеством ароматизаторов, след они дают идеально стойкий.
        Запах женщины тоже есть. И старый, и свежий, она тут жила, и ею дом пропитан, так всегда бывает с родным жильем, оттого оно и родное. Только люди могли придумать эту глупость: называть запах тела вонью. Понюхали бы свои рубашки вечером! Крон бегло осмотрел комнату. Чашка на полу, разбитая. Салфетка валяется рядом. Ящик старого шкафа с препаратами открыт нараспашку, внутри беспорядок. Люди, он знал твердо, принимают некоторые лекарства без назначения, желая изменить состояние психики. Видимо, такие и искали… Крон развернулся и покинул дом через тот же пролом. Запах южанина и выпивки висел в воздухе, как и прежде. Только теперь он, опознанный, имел смысл и вел к цели. След! Свежий, не более часа давность, никак не более. Вьется остаточным эхом над пылью, уловить можно, хотя придется нагибаться и бежать нелепо, почти что на четвереньках.
        Крон молча забросил всхлипнувшую Норму на спину коня и побежал по площади, часто опираясь на руки и принюхиваясь, но не оборачиваясь. Лоцман позади отчетливо бухал копытами, сопровождая хозяина. След скользил вдоль стен, прятался в подворотнях, нырял в узкие, глухие, ограниченные серыми безоконными стенами щели проходов меж домов.
        - Из ваших кто-то станет спасать Джан? - без особой надежды уточнил Крон, поймав расширение канала запаха: к группе похитителей явно добавился еще один человек.
        - Н-нет, - коротко стукнула зубами Норма.
        Эмоции рассказали остальное. Ей стыдно за пассивность людей, по привычке отгородившихся ставнями от чужой беды. Чужой - хотя Джан лечила всех… Норму злит упрямство волвека, прущего напролом, глупого, неопытного и нелепого. А еще женщину тошнит, но, странное дело, верхом ей весело и интересно.
        За плотно закрытыми окнами не просто отгораживались от беды, но тоже страдали и колебались. Крон невесело усмехнулся. Эти люди - его ровесники по взрослости: арры, недоросли, не умеющие отвечать за важное. Стыдно и страшно оставаться таким. Может, именно ощущая их мерзость и трусость, он и бежит, часто падая в пыль и чихая. Он спотыкается о свой страх, но делает усилие и перешагивает, а эти - не смеют. Весь поселок пропитан страхом разных оттенков и сортов. Таким густым и плотным, что в нем теряется свой давний страх, казавшийся важным и неодолимым… Нет, не так и не правда. Норма, жалко всхлипывающая и слабая, одолела страх. Позвонила, встретила и не пытается сгинуть за надежной дверью, скатившись со спины коня в пыль, пропитавшись ее серостью, замаскировавшись и став единой с прочими, пассивной. Конечно, страх женщина глушила спиртным… Увы, не нашла иных способов. Зато теперь они вдвоем пытаются что-то сделать. Втроем, Лоцмана нельзя не учесть.
        Крон бежал и ощущал: где-то в неведомой дали есть инспекция. Туда ушло сообщение и там готовится помощь. Иначе быть не может, в Гирте уже отозвались бы и прибыли. Но здесь не Гирт, ждать надо дольше. Активно ждать. Он выследит похитителей, пронаблюдает за их логовом и укажет координаты инспекторам. Раз так, не придется себя ломать, делая непосильное.
        След стал объемным и четким. Крон резко остановился, Лоцман толкнул в спину и всхрапнул.
        - Они рядом, - тихо предупредил волвек. - Будьте здесь. Я гляну и вернусь. Скоро появится инспекция.
        - Тупо-ой, - жалостливо и без прежней злости отозвалась Норма. - Не прилетят, сказано же. Йялл свалил, наверняка его стэк отрубили от звенелки, не на дежурстве он, втыкаешься?
        Крон замер на полушаге. В словах женщины явно мог быть смысл. Стэк отослал сообщение на автомате, оно зависло в некоей очереди… Или сброшено в мусор по причине сбоя системы. Ужасно и обыденно: у людей нет однозначного порядка, сплошные сбои и накладки. Крон выудил из кармана личный коммуникатор. Ненадолго задумался. Попробовал соединение с инспекцией Гирта - нет ответа. Внутренне все больше напрягаясь, проверил еще десяток адресатов. Тот же итог. Нужен хоть кто-то с правом на высший приоритет. Тот, у кого канал точно работает.
        - Риан? - Крон одними губами обрисовал самое надежное имя.
        - Где ты, уже понял, координаты знакомые, - отозвался негромкий голос, сразу избавивший спокойной манерой речи от отчаяния и обреченности. - Тебя вызвали?
        - Тут похищение, - чувствуя себя окончательным ребенком, пожаловался Крон.
        - Инспекцию тряхну, сам дела брошу, уже бросил, - пообещал Риан, явно на ходу, слышно и по звукам, и по сосредоточенности настроя. - Но ближайший час, а то и два, это твое время, понимаешь? Иного не дано, сочувствую. И береги Лоцмана, он силен и велик… Так велик, что первый же удар стэка не промахнется.
        Коммуникатор смолк, связь оборвалась. Тишина упала и раздавила своей окончательностью. Два часа… Это немыслимо много. И Лоцман, огромный, добрый, могучий - его, Риан прав, надо оберегать. А еще Норма, дрожащая и испуганная, а еще Джан… Страх этого городишки клубился в пыли и опутывал ноги, страх тормозил и уговаривал подождать, впитывался в кожу шепотом людских отговорок. Он не инспектор, это не его дело. Не факт, что Джан плохо и требуется экстренная помощь. Он один, трудно действовать без поддержки. Он - арра в конце концов!
        - Как же вредно покидать конюшню, - со стоном выдохнул Крон. - Стая сразу и резко разрастается… Лома, стой тут, замри. Норма, успокаивай коня и не слезай с него, поняла? Я только посмотрю и прочую, проверю ближайшие окрестности.
        - Лады, - отозвалась женщина.
        Лоцман промолчал, даже не всхрапнул - он уже замер, совсем как требовалось для позирования художникам. Принял игру, откуда ему знать, что это - уже не игра.
        Крон повел плечами, хлопнул себя по штанам. Выложил лишнее, производящее шум. Обе гребенки для гривы, коммуникатор, сухари… Решительно пригладил волосы и мягко, как на тренировке, скользнул вперед. Пусть он арра, но все же - не человек. Он умеет двигаться, соблюдать тишину и быть внимательным. Коридор между стенами домов вильнул, впереди обозначился выход к тесной площадке, похожей на внутренний двор. Два малых мобиля блеснули крышами. Один дешевый, старый и неуклюжий. Зато второй… Постоянно играющий цвет корпуса, обводы, модные в нынешнем сезоне. Только айри может впихнуть в игрушку так много средств. Крон замер и усердно, по мере своих возможностей, исполнил маскировку сознания. Айри - опасный враг, намного хуже любого из людей: опытнее, сильнее, чутче. И, раз айри здесь, вряд ли у Джан есть два часа времени на ожидание иной помощи.
        Площадка возле мобилей выглядела пустой. Окна, плотно прикрытые ставнями, казались слепыми и безопасными. Крон осторожно изучил их одно за другим и довольно прищурился, обнаружив наблюдателя. Человека, уже изрядно утомленного своим занятием, зевающего, слегка нетрезвого, со слезящимися от бешеного солнца подслеповатыми глазами. Один взгляд на коридор, в недрах которого замер Крон, осмотр мобилей, внимание на дверь, моргание, осмотр второго прохода между домами. Монотонно, однообразно - люди этого не выдерживают. Крон презрительно скривил губы и плотнее приник к сознанию наблюдателя. Выждал, пока тот отвлечется и начнет искать в полумраке комнаты бутыль. Глотки забулькали отчетливо, обозначая безопасный период.
        Крон ссутулился, ощущая глупость и неправильность своих действий. Он совершенно не ведает, что и как надо делать, вот в чем беда… Просто скользит стелющимся широким шагом через двор, в соседний проход между строениями, к неприметной боковой двери, на ходу все более шалея от глупости своего скороспелого плана и с ужасом ожидания скрипа. За дверью, непосредственно за ней, пусто, он уверен. Но этот скрип… В замершем пыльном сером городе нет надежды на помощь, дверь обязательно предаст и выдаст.
        Наблюдатель шумно выругался, Крон рванул ручку двери, уже откровенно паникуя. Пустая бутыль брызнула по плиткам двора шумом осколков, весело зазвеневших эхом. Дверь исправно скрипнула, охнула, замок жалобно хрустнул. Крон замер в темном коридоре, подпирая спиной стену и тупо рассматривая у себя в ладони ручку: с толстыми сквозными заклепками, вырванными из пластика, с круглым замком, не осилившим нервного срыва волвека…
        - Тупая скотина! - явно адресуя слова наблюдателю, рявкнул выбежавший из парадного на шум новый человек. - Убью! Еще один звук, и просто удавлю!
        Угрожающему расправой хотелось, Крон это осознавал, ругаться много, шумно и грязно. Но приказ о соблюдении тишины явно был высоким и требовал исполнения даже от него. Человек смолк и ушел, бормоча о необходимости срочной замены наблюдателя. Крон бережно положил дверную ручку с замком на пол, разжал сведенные судорогой пальцы и опасливо рассмотрел свою ладонь. Точно так же он потерял контроль в прошлый раз: одно движение - и все стало непоправимо…
        - Решительно невозможно работать в условиях отсутствия связи, - пожаловался ровный голос из недр дома. Издалека - волвек слышал его на пределе возможностей своих чутких ушей. - Шантаж лимитируется перегрузкой каналов… абсурд. Между тем до отбытия десять минут. Дольше я не задержусь. Значит, надо рискнуть и вскрыть еще один уровень приоритета.
        Крон не усомнился ни на миг: говорит айри. Характерный для некоторых представителей этой расы холодный тон с оттенком презрения. Грамотность и чистота речи идеальные, нет местных сленговых оборотов, зато есть уверенность лидера, чьи приказы не оспариваются. Дальнейшие мысли сгинули резко, их вытеснила возникшая совсем рядом большая боль. Крон мрачно вздохнул. Смутно знакомое сознание: та самая Джан, которую он прибыл искать. С трудом выбирается из глубокого обморока. Волвек бегом миновал коридор, осторожно огляделся, оказавшись возле лестницы, и нырнул в полумрак нового перехода. «Судя по запаху, там кухня», - предположил Крон, морщась от обилия алкогольных паров и еще более - от едва ощутимого запаха крови. Как же все плохо! И время еле ползет, делая прибытие помощи бесконечно далеким, бессмысленным и безнадежным.
        Джан удалось рассмотреть сразу. Она скорчилась на полу в дальнем углу кухни. Крон чуть расслабился. Синяки, пара ссадин, кровь из носа - плохо, но далеко не смертельно. Чутье заверяет, что кости целы и внутренних повреждений нет.
        За столом спит один из мужчин, знакомых по запаху в доме Джан. Второй, житель Обиката, бодрствует. Сгорбился возле жертвы, мнет ее волосы, собирая в кулак, вынуждает смотреть в глаза.
        - Тебя не отпустят, - весело сообщил южанин. - Ты нас в лицо знаешь, нанимателя засекла. Он сказал - делайте что хотите, лишь бы не сдохла. Ну же, очнись! Иначе неинтересно.
        Крон ровным шагом миновал кухню и опустил ладонь на шею южанина. Получилось очень просто, слитным спокойным движением. Удалось даже не сломать шею - есть повод для гордости за выросший самоконтроль… В следующее мгновение от гордости не осталось и следа.
        Вверху, на втором этаже, отчетливо охнул айри. Самоконтроль, как же… Он, глупый арра, снова все сделал спонтанно и неосознанно, без плана и оценки ситуации. Айри, само собой, контролировал своих людей. И уловил утрату этого, отбывшего в обморок очень и очень надолго. Крон зарычал, подхватил девушку на руки и метнулся по коридору к лестнице, на ходу освобождая Джан от грубых веревок на запястьях и ногах. Затем пришлось остановиться и пугающе памятным жестом отстранить девушку за спину.
        Айри уже стоял в холле, перекрывая знакомый путь к отступлению и контролируя дверь основного входа. Спокойный, по виду - средних лет. «Значит, уже пожил и в агрессивных действиях разбирается», - мрачно отметил Крон. На лестнице загудели шаги людей.
        - Надо же, - приятно удивился айри. - Я хотел изловить мелкую рыбку Джан, дальнюю родственницу генерального инспектора, но достиг большего… Наживка привлекла волвека. Единственного на Релате! Ценная дичь, можно взять за горло даже Большой Совет, сейчас как раз все с ума сходят по поводу межрасового мира. Не рычи, не поверю. Ты безобиднее мухи, поскольку ты - арра. Я знаю смысл этого слова, малыш. Руки вперед. Будешь вести себя правильно - я не разрешу бить девчонку. Ошибешься с решением - и ее при тебе порвут мои волки. Руки, ты слышал?
        - Отпусти девушку.
        - Вас, зверей, надо учить и учить, - лениво прищурился айри.
        Стэк в руке айри пополз вверх нарочито медленно, угрожая и требуя подчинения. Крон покосился на лестницу. Там тоже вооруженные люди. Для Джан слишком мало шансов уйти. Можно попробовать оттеснить ее назад, в коридор. Даже после удара стэка сам он, ведь волвеки живучи, еще будет некоторое время…
        - Эй, тема есть! - взвизгнул знакомый голос за дверью. - Верните нашу Джан, а то будет такая пыльная хляба, что всем вам полный облом придет, во!
        Айри тяжело вздохнул, не меняя направления стэка и внимания. Уголок его губ дрогнул, отмечая презрение к нелепому женскому крику. Люди на лестнице поняли без слов, двое заспешили наверх. Крону стало окончательно тоскливо. Теперь под ударом все хорошие люди, ожидавшие помощи от него, а точнее, от Йялла, тот бы справился.
        В дверь звучно влепился камень, отскочил и застучал по плиткам двора. Потом еще один, и еще. Айри усмехнулся отчетливее, кончик стэка дрогнул, обозначая, что время на размышления истекло. Крон покосился на парадную дверь. Прочная, массивная, камнями ее можно обстреливать долго и безуспешно. Само собой, айри это знает. Стэк пошел вверх быстро и ровно. Камни прекратили обстреливать дверь.
        - Сам виноват, - сухо отметил айри.
        Он неотрывно смотрел в темные глаза волвека, опасаясь оставить без наблюдения малейшее движение и намерение. Знал уровень реакции стайных и грамотно распределял внимание: свое - самому потенциально опасному противнику, а своих людей - прочим, ничтожным и слабым.
        В следующее мгновение дверь, надежная и большая, с хрустом смяла айри, отшвырнула к лестнице, вваливаясь в дом вместе с косяком и частью стены. Крон подался назад, толкнул Джан в относительно безопасный коридор и выудил из кармана стэк, падая и уклоняясь от комбинированного удара, выданного оружием айри. Стена нагрелась и пошла волнами, покрылась мелкой сетью ряби. Вороной Лоцман азартно захрапел, копыта гулко стукнули по крыльцу. Крон охнул, ощущая, как внутри все обрывается. Его Лома - на линии огня. В проеме, куда с лестницы бить удобнее всего. Не успеть, ничего уже не успеть! Айри шипит, придавленный дверью, нашаривает на полу оружие. Его можно оглушить, стэк шеф-инспектора, оставленный Йяллом, уже в руке и активирован. Рывок вперед - но позади Джан, снова без сознания, тихо сползла по стене. В кухне зашевелился пьяный человек, приходя в себя. Ничего не успеть…
        Первый же удар вынудил коня жалобно взвизгнуть и осесть в пыль. Падал Лоцман в восприятии друга медленно, Крон осознавал каждую судорогу его мышц, боль ударила остро и резко, смяла, выжгла дотла. Тихий малый мирок бревенчатой конюшни перестал существовать. Сгинул, как мираж. Остался только этот серый пыльный поселок, пропитанный злостью и страхом, отнимающий у хороших людей самое дорогое. Остался айри - волк, сплошная тень сознания, давно лишенная своего лвека и невесть зачем продолжающая уродовать мир. Пыльному городу был страшен когтистый нелюдь-айри даже теперь, скребущий пол, оглушенный. При нем по-прежнему оставалось право силы и его прихвостни, такие же нелюди, готовые рвать, уничтожать людей и, страшно сказать, получающие от этого удовольствие.
        - Все назад, - рявкнул сверху, со второго этажа, один из нелюдей. - Немедленно!
        Во дворе зашумели и затоптались. Кто-то панически взвизгнул.
        Зато в сознании Крона наступила странная и спокойная тишина. Выжить у него, вероятно, нет шансов - слишком много тут вооруженных нелюдей. Значит, и переживать по поводу собственного поведения не придется. Даже если он ошибается, даже если зверь его излишне дик и страшен, люди во дворе должны жить. А бешеные волки, эти хищные нелюди, не имеют права им мешать. Ни теперь, ни потом. Крон даже видел врагов уже иначе: не глазами, другим зрением. Тем, что различает волка и лвека, две половинки души.
        Из кухни, сильно качаясь, выбрался один из взбесившихся волков. Зрачки во весь глаз. Не иначе он и рылся в медицинском шкафу Джан. Волвек резко дернул пьяного к себе, в один прыжок вырвался на середину холла у выломанной двери. Два стэка ударили немедленно - и оба попали в пьяницу, используемого как прикрытие. Ответным ударом оружие Йялла исключило обоих стрелков из числа опасных.
        Крон зарычал, не оборачиваясь в сторону лежащего без движения коня, не позволяя себе смотреть и думать о случившемся. Пнул айри - резко и без особого расчета сил, в висок. Бескрылые драконы живучи. Дозировку удара для них Крон не знал, не имелось личного опыта полноценных драк. Вверх по лестнице он пошел мягко и быстро, без лишнего шума. Он крался, рыча все глуше и ниже, изливая свою тьму на ничтожных бешеных волков, приспешников айри. Разве они - звери? Так, мелочь. Ничтожества, ползающие на брюхе, в пыли. Не души у них, лишь вонючие трупы давно сгнивших душ… Вооруженные и огрызающиеся, но ведь и он - уже не тот арра, что недавно прилетел и собирался рычать музыку.
        Быть зверем не страшно. Выпустить то, что клокочет в горле, рвется наружу, - и обрести право решать. Самому решать и самому платить по счетам. Пусть одни назовут его зверя отпадным и начнут восхищаться - что с того? Их ошибка, не более. Пусть другие обвинят зверя в неспособности контролировать себя. Так ведь среди людей крайне мало взрослых - тех, кто осознал двойственность «я» и освоил контроль. Прочих не стоит слушать. Зверь скользил по скрипучим полам второго этажа и уговаривал их не скрипеть. Пыльный злой поселок не спорил с ним, здесь всегда признавали право силы. Крон прищурился с интересом. Сегодня определенно большой день! Он выпустил зверя, а город рискнул поспорить с бешеными волками, двуногими нелюдями. И он слышит человечьи сознания во дворе, не утратил своей второй составляющей. Значит, еще живет, ошибся не слишком сильно…
        Наемники айри были расторопны и хорошо вооружены. Когда в инспекторском стэке Йялла не осталось заряда, в дальних комнатах еще огрызались трое. Последнего пришлось ломать грубо, выходя на линию огня: тот сидел как раз в комнате, отведенной под склад оружия, поэтому обладал неограниченным его запасом. Когда он затих, вполне и даже окончательно безопасный для поселка, Крон мрачно повел плечами и сел. Точнее, упал на колени, а после ткнулся лицом в пол. Эхо азарта еще гудело в голове и отдавалось болью. Йялл не обманул ни в чем: зверь силен и любит побеждать. Такова его природа. Йялл только не сказал о горечи полноты осознания двойственности себя. О невозвратности прежнего состояния арры, наивного и чистого ребенка. Крон судорожно вздохнул. Болели разбитые ребра, правая рука висела плетью, запах собственного горелого мяса вызывал рвотные спазмы. Зверь никуда не ушел. Он и такой, израненный, наслаждался победой. Арра Крон тихо стонал и плакал без слез. Его Лоцман внизу, неподвижен. Но если бы Лома уцелел, было бы тоже страшно. Лома не принял бы зверя, в табуне не бегают хищники…
        Зверь насторожился и вынудил отбросить лишние мысли. Его чутье - чутье воистину животное, нутряное, непостижимое для арры, - восприняло угрозу. Словно нечто скользнуло и затихло, ловко таясь. Еще один бешеный нелюдь из стаи айри?
        Крон позволил себе шипеть и стонать, утверждаясь в сидячем положении. Сил не осталось, но до прибытия инспекции, если она вообще есть в мире, ждать невесть сколько. А внизу уже празднуют победу: люди склонны шуметь и пылить раньше времени, теряя внимание к угрозам. Людей, и тут Йялл снова прав, надо оберегать. В том числе от них самих.
        Стянуть рубаху оказалось едва посильно. Со штанами вышло проще: слева две прорехи, а правая штанина по колено обгорела. Не жалко рвать. Снимать обувь нет смысла… Крон сжался в комок на полу. Холодно, ожог горит и гонит по коже озноб. А еще - страшно. В целом его действия могут привести к нужному результату, Йялл в свое время справился… Но ведь то - Йялл. Прочие первую трансформацию проходили под контролем старших. Поди запусти ее… Но - надо. Как волвек он на грани обморока, как гролл - еще вполне годен для боя. Мучительная зевота вывернула челюсть, вынудила закинуть голову, свела спазмом мышцы. Нечто огромное и могучее выкручивало тело, мяло, перекраивало и встряхивало, проверяя успех работы. Если бы он знал, как это страшно, - предпочел бы остаться аррой…
        Гролл тяжело поднялся на три лапы, плотно поджав больную. Пыльно-бурый крупный зверь еще раз зевнул - уже с удовольствием. Потянулся, и когти взвизгнули по полу. Гролл насторожил короткие кругловатые уши и сполна отпустил на волю чутье, так пугавшее нелепого малыша арру своей чуждостью. Чутье гролла в наличии спрятавшегося злодея не усомнилось. Оно хуже слышало людей, шумно празднующих внизу. Оно не увлекалось их мыслями, стремясь к более интересному: к бегу на пределе сил, а лучше - к погоне. Темные глаза, слегка пробитые желтизной по кромке зрачка, хищно распахнулись. В два прыжка зверь выбрался из комнаты в коридор. Оттуда, рывком устранив запор, - на чердак, затем и на крышу.
        Поселок лежал внизу. Вполне интересный для гролла поселок с массой темных щелей, где можно прятаться. С обилием прожаренных солнцем площадок, пригодных для отдыха и игр… Гролл попробовал опереться на поврежденную лапу. Терпимая боль. Зато на четырех можно стоять ровно, щетинить загривок и рычать, исполняя всем сознанием и чутьем полноценный поиск, пробуя голос и утверждаясь в мире. Его дичь тут, в путанице теней, в лабиринте улочек. Его дичь слышит рык если не ушами, то нутром. Потому что уже принимает свою роль всего лишь дичи… Гролл съехал по скату и упал вниз, не сомневаясь в способности одолеть высоту двух этажей. Прижался всем телом к плиткам, блеснул глазами и начал охоту, азартно скаля безупречные клыки.
        Айри, если он имеет статус хотя бы моэ, не мог явиться в город без своих ближних, побрезговал бы сидеть в окружении ничтожных людишек и слушать их ругань, не стал бы показывать лицо жертве. Тот, кто затих возле лестницы, лишь исполнитель. Главная дичь - впереди. Гролл определился с направлением и помчался длинными прыжками, чуть припадая на испорченную лапу и сердито порыкивая, когда боль донимала особенно сильно. Погоня - стихия зверя. Он живет ею и наслаждается. Стена, рывок вверх и движение на когтях по вертикали. Восхитительно. Прыжок - и отвесно вниз, в тень закрытого двора. И еще стена. Теперь - близко.
        Пожилого айри он атаковал сверху, прямо с очередной стены. Тот как раз бежал к мобилю, в отчаянии бросив частично демонтированное оборудование контроля. Гролл лениво обнюхал врага, чье сознание выключил одним ударом лапы. Прошел через двор, щурясь на экраны и системы записи данных. Моэ полностью контролировал действия помощника, понял его провал, но самонадеянно остался, чтобы собрать ценное оборудование. Не ради стоимости, просто такое, почти уникальное, оно слишком приметно, оно - улика и след. Гролл презрительно фыркнул на неподвижное тело. Азарт охоты ушел. Горячка победы схлынула. Да и лвек уже успокоился, пережив первую для себя встречу со зверем и убедившись, что нет двух половинок, есть целое. Нет противоречия и конфликта, есть баланс и взаимная работа.
        Вдали, уже никому почти не нужные, заныли сирены. Инспекция по мере сил спешила на помощь. Гролл затрусил к стене, перебрался через нее и побрел по пыльной улице. Лапа все сильнее ныла и не желала держать вес. Душа болела. Его Лома лежит там неподвижно, один, забытый. Гролл тяжело вздохнул и заковылял трехногой рысцой.
        Люди толпились в маленьком дворе. Их было много, и все шумели, окружив нечто важное у самой двери в злосчастный дом. Гролл вежливо порычал - собравшиеся поняли, не обиделись, пропустили.
        Вороной лежал на прежнем месте, но совсем не забытый и даже подвижный. Он судорожно рвался приподняться, и двое людей изо всех сил прижимали к земле голову. Джан, бледная до пергаментной желтизны, бережно поддерживаемая помощником под спину, шептала указания. Она обернулась к гроллу и едва приметно улыбнулась:
        - Ему повезло. Всадили весь парализующий заряд, который имелся. Но на тонну веса, да еще не в грудь и не в голову… сам понимаешь. Сыворотку я уже ввела, он приходит в себя, только сильно бьется и вредит себе же. Второй удар хуже: круп сожгли и левую заднюю ногу понятия не имею, как и из чего собирать. - Девушка снова попробовала улыбнуться. - К тому же вы теперь одинаково бесхвостые - пропал столичный парад.
        Гролл счастливо оскалился и зарычал. Поставил уши: по гулкому проходу между домами шлепали босые ноги, Норма тоненько ныла и всхлипывала на бегу, втягивала носом, ругалась, спотыкалась. Упала возле конской морды, рассыпав по плиткам охапку принесенного. «Явно взято из дома врача, запахи - сплошная медицина», - отметил гролл. Он обратил внимание, что теперь Норма распределила свою жуткую краску с лица на руки, шею и одежду, беспорядочно вытирая слезы и сморкаясь. Дрожащими пальцами приняла указанную Джан емкость, кивнула и поползла к крупу коня. Средство гролл опознал сразу: консервант для ожогов. Значит, доставить Лоцмана в больницу удастся без угрозы для его жизни. И большой боли конь не узнает, консервант применяют в крайних случаях, он тяжело и сложно воздействует на нервные окончания, временно их отключая. Потом запустить - морока, но сейчас как раз крайний случай, важнее предотвратить неотложные проблемы.
        Большой инспекторский мобиль довольно шумно сел у самой стены. Люди в форме выгрузились с открытого борта, деловито обогнули толпу местных и втянулись в недра дома, переступая через поверженную дверь и заинтересованно изучая оставшиеся в ней глубокие отпечатки обоих задних копыт Лоцмана. Вплотную к первому мобилю сел второй, затем третий, медицинский, что особенно хорошо. Гролл осознал необходимость немедленной трансформации: он обязан объясниться нормальными, внятными для людей словами. Он уже набегался, пора встать на ноги и быть Кроном Энзи.
        Рядом присел Риан: подошел без звука и, как всегда, вовремя. В сумке - запасные вещи, малый медицинский кофр, наилучший, такие есть только у стайных. Осмотрел лапу, резко и без лишних церемоний вправил, свел кожу, обработал. Проверил бок, ссадины на морде. Насмешливо дернул за правое ухо, чуть подгоревшее и разорванное сбоку.
        - Пошли, представитель стаи… Не смотри так виновато, все сделал правильно, обратная трансформация без старших тоже тебе по силам. Впрочем, я старший и охотно помогу с настройкой.
        - А-хр-рх, - пожаловался гролл.
        - Лоцман тебя дождется, - не усомнился в смысле сказанного Риан. С интересом изучил толпу местных жителей, жалостливо вздыхающих над Лоцманом: - Кто отвечает за коня?
        - Я, меня загрызать надо, - всхлипнула Норма, не прекращая распылять консервант. - Тема такая: гролл вонючий велел Лому там держать. Но тут наши пыли напустили, большая хляба вышла… Я решила - таран, чтоб как лучше… Чтоб Джан вытащить, раз гролл сгинул и нет его, и облом… Сколько можно было ждать? Я же не думала, что они - в коня…
        На этом внятные слова у Нормы закончились. Как и консервант. Бросив пустой флакон, женщина сосредоточилась на своем горе, размазывая краску на лице обеими руками. Риан задумчиво повел бровью.
        - Надо же, продумала тактику боя, занятно. И в коня, значит, не могли стрелять… Хорошо же, сиди при нем, отвечаешь головой. Когда вернемся, Лоцман должен находиться на прежнем месте, что бы не думали по этому поводу врачи. Без Крона коня не грузить и не увозить. Снотворное вводить тоже нельзя, проследи. Ясно?
        Норма резко кивнула. Вооружилась пустой емкостью из-под консерванта и мрачно зыркнула на спешащих от мобиля врачей. Гролл показал в улыбке клыки. Решительность маленькой женщины выглядела забавно, но вызывала, странное дело, уважение и доверие. Вряд ли кто-то отправит Лому в путь, пока Норма исполняет указание Риана.
        Для трансформации Риан выбрал первый попавшийся пустой коридор - тот самый, возле боковой двери. Сел, задумчиво глянул в полные тревоги глаза гролла. Он был спокоен и не сомневался в успехе. Он обладал правом и силой старшего, учителя. Знал, что двойственность и сознания, и облика - лишь видимое, обман. Личность едина, она переливается из формы в форму, выбирая наиболее удобную для исполнения своих задач.
        Смена облика прошла, к полному удивлению Крона, без боли и выворачивающего, тошнотворного ощущения. Просто мир чуть дрогнул и, как показалось сознанию, переменился. Отдалились запахи и звуки, ушла жажда бега, смягчились цвета… Зато сознания людей обрели объем, полноту звучания. Собственные мысли сделались ровнее и длиннее. Крон оделся, встал на ноги, с интересом потоптался. Ничего не изменилось в нем. Та же походка, тот же рост. И все же нечто новое впиталось и не ушло.
        - Ты больше не сутулишься, - весело прищурился Риан, фиксируя больную руку. - Согласись, Крон Энзи, правнук первого вожака, с твоим сложением, с твоей славной фамилией, трудно оставаться ребенком так долго. Ты невольно старался хоть немного убавить рост и, как я помню, не представлялся полным именем.
        - Йялл меня ловко вынудил быть взрослым, - без обиды согласился Крон. Провел ладонью по голому черепу. - Противно лишиться волос. У меня была славная грива. Теперь придется выбросить один гребешок. Идем, Лома ждет. Спасибо тебе, все устроил, помог.
        - Тебе спасибо. - В глазах Риана блеснуло нескрываемое лукавство. - Я должен был до ночи торчать столбом на похоронах ан-моэ Йенхо. Парадным столбом, в полном траурном облачении высшего. Всегда подозревал, что это пытка. Но ты меня от нее спас.
        Лоцман лежал на прежнем месте, врачи обходили всхлипывающую Норму стороной, глядя на нее весьма неодобрительно. Джан уже унесли в мобиль. Крон устроился возле конской морды, благодарно кивнул двум помощникам, державшим Лоцмана и явно утомленным своей работой. Положил руку на щеку коня, почесал его жесткую короткую бороду. Темный глаз закрылся от удовольствия. Лоцман прекратил попытки подняться и спокойно вздохнул: хозяин рядом. «Перемены в сознании, запахе и иных качествах Лома не обнаружил», - возликовал Крон. Зря он рисовал себе картины одну ужаснее другой. Мол, не дружат лошади с подобными ему, зверя чуют.
        - Там еще один айри, в двух кварталах отсюда, - припомнил важное волвек.
        - Знаю, инспекция не так плоха, как ты подумал сегодня с утра. Они сделали полный контроль местности, тот мобиль тоже засекли, с айри уже работают. Пока что приводят в сознание. - Риан снова развеселился. - Мои родичи - милые существа, творят от большого ума невесть что, а потом пытаются отгородиться от сделанного еще более мудрыми способами, как им кажется. Сейчас настаивают на адекватном наказании. То есть пробуют избежать жестоких процессов по внутренним законам иерархии айри, ограничившись системой права людей. Им не приходит в голову, что пожизненный срок на кофейных плантациях - это и для них пожизненный. Сколько кофе может убрать айри, если впереди у него семьсот лет наказания? Это практически подрывает основы существования кофейного рынка и грозит всему Релату жестоким перепроизводством продукта.
        К неторопливым речам Риана охотно прислушивались. Норма, ради успокоения которой и затевался разговор, перестала плакать. Она слушала и осторожно улыбалась.
        - Я как лучше хотела, такая тема, - еще раз попробовала она извиниться, явно обращаясь к коню. - Тупая… Мне казалось, Лому никто не будет обижать. Он такой… отпадный. Вусмерть отпадный.
        - Он не сердится, - серьезно заверил Риан. Поманил женщину ближе и шепнул ей в ухо: - Чтобы завтра докуда-то добраться, надо сегодня отвоевать мобиль. Три сейчас ничьи, перейдут в собственность провинции, если ты еще часок поревешь тут без толку, но в голос. Иди страдай на втором этаже, там шеф-инспектор. Показывай ссадины на коленках, в ноги падай - но у врача должен появиться личный мобиль, разве нет? Сперва ругайся, потом пиши прошение. Ясно?
        - Джан достанется тот, забойный, - уверенно кивнула Норма. Изучила свои сбитые в кровь колени и стопы, тоже немало пострадавшие от бега босиком. - Ниче, будет им пыльная хляба, опухнут и задохнутся. В тему ты борзо втыкаешься.
        Риан выслушал комментарий с немалым интересом, охотно подтвердил - он такой, он темы чует. Тень накрыла плитки двора: большая коневозка снижалась медленно и торжественно, впечатляя габаритами всех, кто видел ее впервые. В днище вырезался квадрат люка. Крон оживился, зарокотал деловитым басом, готовя погрузку бесподобного Лоцмана. Управился в считаные минуты - и замер, уже пристегнув к ремням на поясе и плечах трос, тянущийся из днища коневозки. В последний раз оглядел поселок, которому еще долго предстояло перетряхивать пыль событий, взвихренную коротким визитом представителя стаи.
        Норма с тоской вздохнула, тяжело поднялась и захромала к пролому на месте двери «устраивать хлябу» и спасаться от сантиментов - прощания и жалобных взглядов вслед коневозке. Риан с интересом прищурился.
        - У тебя есть все шансы устроиться помощником конюха, - сказал он. - Наймом в пределах Гирта заправляет Крон, он, и только он один, зверюга упрямый, подписывает именные лицензии на подобную работу. Даже в частные и прогулочные конюшни. Тема ясна?
        - Отпад, - поразилась Норма, замирая и не смея обернуться.
        - Никогда, - энергично замотал головой Крон, - это ругающееся чудовище не ступит ногой в святая святых конного…
        - Учти, ругаться он запрещает жестко, вплоть до увольнения, - рассмеялся Риан, умело игнорируя рычание волвека. - Иди воюй за мобили, самая зверская ты местная хляба.
        - Не втыкаюсь, - почесала колтун волос Норма и рискнула обернуться: - Тебе-то что за пыль в теме, недохлик?
        - Мне? Люблю перекраивать нескладно устроенное, - задумался Риан и тоскливо глянул в небо, уточняя по солнцу время: - Пора мне. Снова придется стоять столбом на церемонии, до самой полуночи. Хорошо, что айри немного в мире: если бы мы хоронили высших каждый день, жизнь сделалась бы кошмаром.
        Крон махнул рукой, давая сигнал, и вознесся в коневозку, чувствуя себя божеством, покидающим нелепый мир людей, этих слабых арр, не достойных сравнения с безупречными существами, наделенными красотой, мужеством и добротой вороного Ломы.
        Глава восемнадцатая
        Желтые цветы
        Утром Лорана проснулась от странного ощущения: на ней сконцентрировано внимание. Даже лопатки ноют! В комнате душновато. Можно нехотя признать, что есть некоторый смысл в словосочетании «вонючий гролл». Это не оскорбление, нет. Просто подтверждение вполне очевидного факта. Разные расы пахнут несколько по-разному, и непривычность порой заведомо неприятна. Лорри мрачно усмехнулась, наспех одеваясь. Ей ли жаловаться - нанюхалась в свое время, такое из прошлого не сотрешь. Возомнила о себе, как же - директор похвалил. Шикарный мужик, не ее полета птица. То есть хуже - дракон. Умный, расчетливый и достаточно взрослый. Прекрасно понимающий, кто такая Лорри, как ужасающе много она знает о запахах тел. Разных.
        - Айри почти нормальные, а вот жители провинции Юктас - козлы! - зло буркнула Лорри.
        Гадкие мысли не желали исчезать, обещая испортить день. Когда, по счастью довольно редко, накатывала эта брезгливость к самой себе, снять ее могла только старуха Томи, Лорри твердо знала. Старая женщина готова слушать, гладить по руке виновато и осторожно, опасаясь обидеть даже сочувствием… К тому же у Томи много платков и полотенец… Но сейчас на борту тесно, в каждой каюте по несколько жителей. И, сверх того, к Тамиле идти стыдно. Она ожила, став в одночасье известной писательницей. Что ни день, сидит в окружении детей и что-то серьезно с ними обсуждает. Сказала: хочет написать для них книгу. Как можно сейчас травить бедняжку старыми проблемами?
        В полумраке совсем рядом блеснули живым янтарем глаза Хэйн. Смуглая тонкая рука погладила по плечу.
        - Прошлое - лишь почва для всходов, - тихо шепнула снавь. Зевнула, виновато фыркнула: не получилось никакого глубокомыслия, съелось усталостью, не избытой за три часа короткого сна. - По-простому скажу. Думай о цветах, а не о грязи у их корней. Я точно вижу: очень красивые цветы. Иди. Вот убедишься сама. Ах да, достань из моей сумки запасную кофту, любую. Тебе подойдет.
        Хэйн отвернулась, натянула легкое одеяло до макушки, отгораживаясь от чужих проблем, что для снави невозможно по определению… Лорри молча посочувствовала, подоткнула одеяло, украдкой пощупав темные волосы - густые и тонкие, похожие на мех. Выпрямилась, ощущая, что Хэйн успела помочь, сняла тяжесть дурного настроения. Мысли о прошлом сгинули, в сознании стало приятно просторно. Гулко гудело удивление: чужое внимание не исчезло, оно настойчиво требовало отклика.
        Лорри, ощущая некоторую неловкость, порылась в объемистой сумке, небрежно брошенной у стены, в ногах. Целых три кофты. Все тонкие, льющиеся, удивительно приятные на ощупь. Лорри сразу выбрала пеструю, осеннего багряно-рыжего тона. Снова благодарно оглянулась на спящую. Поздним вечером в тесной комнате разместились пять обитательниц, включая Сати. Со стайными хорошо: обеспечили нужным, от одеяла до стандартной рубахи. Правда, заснуть удалось не сразу. По очереди бегали в душ, а потом дружно хихикали, шептались. Очень не по-людски, без сплетен. Просто пытались сквозь сон изложить более-менее внятную сказку для Сати. Но мысли путались, и серый волк при общем сюжетном попустительстве такое вытворял…
        Лорана попыталась вспомнить, над чем они хохотали час без передышки? Но разве такое восстановишь! Остается вздохнуть, потянуться и надеть чужую кофту, чистую и красивую, в отличие от своей. Лорри еще раз принюхалась и решила, что кожа у волвеков немножко пахнет сухой гвоздикой. Чуждо, но совсем не противно. Даже приятно, духи не нужны… Уже третий сезон на Релате в моде пряные ароматы.
        Осторожно приоткрыв дверь в холл, Лорри бочком протиснулась мимо гроллов, свернувшихся возле кресла без всяких одеял и подстилок. Вещи - стандартные штаны и рубашки зеленого цвета - лежали у самой двери. Три комплекта. Значит, по коридору пробежался кто-то из стайных и снабдил население кают чистой одеждой. Хотя по логике должно быть четыре комплекта. А то и пять. Но где ночевал Тиэрто, засидевшийся у двух ан-моэ за важной беседой, Лорри на знала.
        В коридоре, пустом по случаю столь раннего времени, стоял директор. В стандартной одежде стайного он смотрелся нелепо, непривычно. Выражение лица айри тоже казалось странным, задумчивым и подозрительно добродушным. Но последним ударом по нервам Лораны оказались цветы. Потому что директор держал в руках букет цветов. Здесь, на переполненном корабле, от которого до ближайшей планеты невесть как далеко… Лорри усердно проглотила первый комментарий - «отпад», и второй, уточняющий - «щас убьюсь об стену». Потому что такими словами директора можно довести до бешенства.
        - Это мне?
        - Да, - заверил странно выглядящий директор, улыбаясь. - Ограбил оранжерею. Ты туда поселила два десятка гроллов, в том числе Рика Горра. Он помог обрывать с верхних веток.
        - А… - Слово «обалдеть» тоже удалось проглотить. - А за что мне такой праздник?
        - Мы прогуляемся до рубки, - директор ловко впихнул букет в безвольную левую руку Лорри и поддел правую под локоть, - и я подробно изложу условия пожизненной каторги под названием «брак с айри Ялитэ». Начну прямо сейчас. Я распоряжаюсь всеми имущественными правами и не намерен их делить или перераспределять. Мои решения не оспариваются. Я не волвек, посторонних возле своей собственной жены наблюдать не готов. Только мне известно, как следует располагать вещи в кабинете. Никаких научных знаний типа «академисса» у моей жены быть не должно. В моем полном имени двадцать семь слогов, но ты его научишься произносить, причем с правильным тройственным ударением…
        От странных цветов - мелких, пушистых звездочек лимонного оттенка в паутине тончайших багровых веток - по всему коридору распространялся терпкий душноватый запах. Слова директора путались в сознании и гасли, не в силах преодолеть барьер глухого недоумения. Она хотела подобраться к Ялитэ поближе, она уже осмелилась рассчитывать на пять процентов его времени. Но весь директор, целиком, с правом ничего не трогать в его кабинете и знать полное имя? Лорри перебирала ногами, чувствуя себя невесомым воздушным шариком, вознамерившимся взлететь. Хотя давно известно: это глупо, рано или поздно все шарики лопаются… и надежды - тем более. Директор говорил и говорил.
        - А ты можешь издать перечень моих обязанностей в виде книжечки? - тупо уточнила Лорана. - Я ничего не запоминаю. Потому что я тебе не верю. Директор, на кой тебе тащить в дом такую дрянь, как Лорри? Как бы я ни разговаривала и что бы ни носила, все будут видеть и слышать наглую белокурую девицу из модной книжки. Я сильно подозреваю, что в Академии учатся дети некоторых моих… клиентов. На кой ты в грязь лезешь?
        - Директора Ялитэ очень многие боятся, ненавидят, уважают, ценят, считают полезным. Директором восхищаются, в него изволят влюбляться… - Ялитэ усмехнулся. - Но без титулов и положения в обществе, сам по себе, он мало кому нужен и понятен. Такой, какой он есть. С сентиментальными дневниками и чудовищной мстительностью, которую превышает только практичность… Волвеки утверждают, что тебя я устраиваю со всеми моими особенностями характера. Стайным я склонен верить. Еще я их опасаюсь: доставят на Хьёртт - и не вернут обратно. Какой-нибудь Рой Орри или даже Йялл, эти подлые серые волки, уволокут в пустыню. Как там вчера вы бубнили хором? «Путая след в зарослях пырея и подстрекая хчел кусать преследователей, гролл увез девочку Сати за дальние горы, да в тридесятый купол, насовсем…»
        Лорри смутно припомнила: так и было во вчерашней сказке. Видимо, излагали приключения настолько шумно, что их невольно пришлось слушать всем обитателям апартаментов… Коридор уперся в шлюз, безропотно пропустивший гуляющих в рубку, огромную и практически пустую. Полупрозрачный волвек с роскошной седой гривой сидел в призрачном кресле. Рядом зевал и вздыхал живой и настоящий Фэр. Обернулся, улыбнулся прибывшим:
        - Здравствуйте, Ялитэ. Вы готовы меня подменить на два часа, все в силе?
        - Да.
        - Хорошо, пойду шкуру натяну и побегаю, - тяжело поднялся на ноги волвек. - Устал я от непрерывного дежурства, аж спину сводит. Но брат около вожака, а третьего пилота для «Эйма» пока что не подобрали. У Йялла есть шансы, у Рика и Рома - тоже. Мы эту тему как раз обсудили с Лайлом. - Волвек плавным жестом указал на призрачного собеседника: - Лорри, знакомься. Люди полагают, что это визуальное воплощение мозга корабля. Волвеки считают, что Лайл - душа модуля «Эйм» и всего большого «Иннара». Он подежурит за меня, но штатное расписание требует присутствия живых в рубке. Вазу для цветов пять минут назад приволок Рик. Садитесь, смотрите на небо. Это самое тихое и красивое место на корабле.
        Волвек хитро подмигнул и удалился. Лорана разместила цветы в вазе. И подумала, что волвеки, все до единого, замечательно приятные соседи. Красивой кофтой и то снабдили. Целую рубку выделили для решения личных вопросов. Призрачный волвек улыбнулся, повел рукой - и полусфера стены обрела прозрачность.
        - Прямо по курсу Хьёртт. - Голос у души корабля оказался низкий, внушительный. - Через два часа сорок минут начнем маневрировать, нам уже задали орбиту. Я вас покидаю, следует проверить оба модуля и грузовые ангары. Понадоблюсь - зовите.
        Волвек плавно исчез вместе с креслом. Ялитэ осторожно поправил волосы Лорри и рассмеялся:
        - В твоей прическе запутались две луны Хьёртта, но я их спас. Подвиг, достойный дракона… Лорри, мы достигли взаимопонимания по поводу моих условий?
        - Издать книжечкой, - не унялась Лорана. - Тогда выучу.
        - Возможно, в этом есть смысл. Двигаемся далее. Полагаю, мне нужен рекомендатель, так принято у айри.
        - Йялл?
        - Нет. Во-первых, он волвек, во-вторых, он сейчас вожак, у него проблемы и он занят. Рекомендовать тебя может тот, кто давно знает и родственен моей расе. По полной форме, понимаешь? Это вопрос статуса. Моего. Витто традиции не важны, но есть еще и ан-моэ Данрэ, о нем нельзя не помнить.
        - Риан не годится?
        - Нет, вы едва знакомы. - Ялитэ хитро прищурился. - Зато Сати подойдет, ее отцом в ближайшее время будет официально признан Эллар. При жизни он вырос до директора Академии в представлениях людей и уровня эрто - в оценке моих родичей. Я попрошу Лайла позвать девочку сюда. Кстати, он реагирует на все обращения к себе, высказанные в любой части корабля. Правило простое: начать фразу с его имени. Лайл, попроси Сати Трой присоединиться к нашей беседе через час.
        Ответа не последовало, но Лорри не усомнилась, что просьба будет исполнена. Цветы выглядели и пахли замечательно. А вот к рассудительному спокойствию директора приходилось медленно и с трудом привыкать. Она читала его дневник и знает: этот нелюдь способен быть милым. Но, видимо, нечасто… Сидит расслабившись и глядя в темное небо за прозрачной стеной. Вроде бы не обращает внимания на «невесту». Зелень свечения далекого Хьёртта холодно переливается в его зрачках. То ли свидание, то ли ученый совет.
        - Директор, ё-о-о, - разозлилась Лорри. - Ты бы хоть проводил меня к стеклышку, потрепался про звезды, прощупал, устраиваю ли я тебя в самом простом смысле. Что мы тут будем делать час?
        - Для начала, - очень тихо и безразлично бросил Ялитэ, - я хотел бы узнать имена айри, бывших твоими… клиентами. Желательно со слепком внешности из твоей памяти. Во избежание ошибок.
        - А на кой тебе…
        - Это мое дело. У айри свои традиции и свои, как бы ты выразилась, заморочки. Это займет не менее получаса, я постараюсь снять данные аккуратно. Технология работы с сознанием стайная, но я ее в свое время освоил.
        - Ладно, снимай данные, - надулась Лорана. - Тоже мне, важное дело.
        - Важное, и его следует завершить до официальной церемонии, - ровно и по-прежнему без выражения сказал Ялитэ. Толкнул кресло Лорри, разворачивая его удобнее и двигая к себе. - Смотри на звезды, не нервничай и отвечай на вопросы. Если тебе так проще, я как раз щупаю… Все, кто общаются невербально, долгосрочных партнеров подбирают не по внешним данным, а по совместимости эмофона. Ты не снавь, но я поговорю со стайными, тебе помогут быстро набрать первичный уровень чуткости к невысказанному вслух. Без этого никакие отношения с айри не могут строиться всерьез. Начали. И не дергайся. Ты читала мой дневник, я это принял. Сейчас я копаюсь в твоем ненаписанном дневнике. Все честно.
        Пальцы у Ялитэ были прохладные, жесткие и уверенные. Они скользили по коже головы, ощупывали ее, раздвигая волосы. Касались лба, затылка, висков, шеи. По спине порой поднимался озноб, кожа начинала нестерпимо чесаться. Подкатывала к горлу тошнота. Гораздо неприятнее ощущений были вопросы. А еще того страшнее - необходимость отвечать на них. Рыться в давно и усердно выброшенных из памяти подробностях, переживать ушедшее словно наяву, заново корчась и всхлипывая, закрывать глаза и продолжать видеть то, что казалось сгинувшим…
        Получасом позже, когда Ялитэ получил все сведения, которые желал изъять, Лорана воспринимала его вопросы, как пытку. Жестокую, нечеловечески хладнокровную и страшную. Боль можно перетерпеть. Но самой ворошить прошлое и заново проживать худшее? Снова ощущать беспросветность мира и свою к нему черную ненависть? И ждать нового вопроса, еще хуже прежних… Когда вопросы кончились, Ялитэ бережно обнял плечи крупно дрожащей Лорри.
        - Успокойся. Я сейчас подогрею кордин, в рубке всегда есть запас этого кислого волвечьего кофе. Обещаю, что никогда больше не стану спрашивать о твоем прошлом. Мне жаль, что это так задело тебя. Зато теперь ты понимаешь, что значит быть партнером айри. Я всегда буду копаться в мыслях, эмоциях, даже реакциях тела.
        - Ужас. - Лорри поежилась, лизнула прикушенную губу.
        - Я предупреждал: дневник директора гораздо проще и удобнее, чем сам директор. - Ялитэ уже грел кордин и звякал чашками. - Если тебе противно мое вмешательство в то, что волвеки зовут закрытым полем, ты рано или поздно возненавидишь меня. А я буду вмешиваться. И потому, что ревнив, и совсем просто, по праву мужа, когда заполучу в жены. Еще - желая обучить чему-то или научиться. Моя первая жена порой презирала меня за это желание брать. Говорила, что я компенсирую за ее счет свою эмоциональную бедность, что я мало отдаю.
        - То, что ты из меня вытащил, было тебе приятно?
        - Омерзительно. Но необходимо. Пей, хватит клацать зубами. Могу извиниться, не надо было лезть так глубоко, но, увы, все те айри лгали тебе. Имена не настоящие, приметы смазанные, мне требовались более тонкие детали.
        Лорри быстро выпила кордин, не ощущая ни вкуса, ни тепла напитка. Проклятущая язва, о которой она успела забыть после лечения в Академии, не замедлила о себе напомнить. Ялитэ понял, виновато пожал плечами, порылся в аптечке, впрыснул обезболивающее. Помог встать и подвел к самой стене. Снова обнял за плечи, пальцы поползли к вискам. Жесткие, сухие, чуть более теплые, чем прежде… или показалось?
        - Пожалуй, выпотрошив тебя столь бесцеремонно, следует попробовать хоть немного вернуть, - задумчиво предположил Ялитэ. - Для равновесия впечатлений. Ты просто смотри на Хьёртт, а я подумаю. Громко.
        За время пребывания в рубке планета заметно приблизилась. Сейчас уже возможно было, щурясь и напрягая зрение, рассмотреть наиболее крупные узоры ее рельефа. И яркую звездочку одной из лун, выдвигающуюся из-за пыльно-зеленоватого бока планеты. Чернота космоса превращала мир волвеков в драгоценность, сияющую и манящую взгляд.
        Когда пришло тепло и откуда, Лорри не могла сказать. То ли пальцы на ее висках еще больше нагрелись, то ли сам Хьёртт засиял ярче… Но тепло возникло. Медленно, постепенно и ровно разгорелось, согревая не кожу даже, а саму душу. Потому что было живым, отзывающимся тем со-чувствием, испытанным однажды при общении с Роем Орри. Хьёртт ждал корабль и приглядывал за ним. Хьёртт улыбался родным, давно знакомым и вернувшимся после разлуки с родиной и приветствовал новых друзей. Планета больше не казалась зеленоватой, рельеф гор не притягивал взор, не отвлекал мелочами. Мир наливался медовой желтизной волвечьего взгляда, он был зрячим и дружелюбным. Он дышал, его сердце билось.
        Лорри вздрогнула, когда контакт резко оборвался и космос снова сделался плоско-материальным, темным, пустым. Зато уцелело в самом уголке сознания ощущение: сейчас Ялитэ улыбается. Он улыбается, а Лорри знает и его улыбку, и его покой.
        Час назад она готова была, получив предложение от самого директора, визжать от восторга и орать с боевым азартом дикарки: «Не верю, но щас уем». Полчаса назад она мечтала отделаться от гнусного айри с ледяной душой и жесткими пальцами, копающимися без обезболивания в самом страшном ее прошлом. Минуту назад она была немыслимо, непостижимо счастлива и спокойна. Слишком много впечатлений для одного утра… Губы Ялитэ сухо и быстро коснулись виска. Айри покрепче обнял плечи стоящей перед ним Лораны.
        - Теперь у тебя есть исходные данные для размышлений о директоре, - с оттенком иронии сказал он. - Очень давно жена айри Эллара по имени Ника отругала Тиэрто. Причина не важна, но слова были правильные. Она сказала, что мы, айри, - черви, мы считаем мозг людей яблоком и эгоистично разыскиваем самое вкусное, не думая о комфорте других, их разумности, рамках приличий… Ты вкусное яблоко, Лорана Диш. Теперь я уверен.
        - Странная похвала, - хмыкнула Лорри. - Но мне сгодится. Лорри-яблочко… прикольно! Дай подумать… Получается, если мы выставим из твоей спальни запрессованных туда айри, я, при моем, скажем так, бурном прошлом, узнаю много нового? Тогда зачем в Трущобный город шлялись айри, прости за грубость? Волвеки к нам не таскались, у них свои заморочки. Люди пользовались… услугами по более-менее понятным мне причинам. А ваши?
        - Да, у нас совершенно иные заморочки. Не физиологические. Согласно твоим воспоминаниям, вариантов два, - сухо отозвался Ялитэ. - Приказ ан-моэ Йенхо, требовавшего контроля за поведением Сати. Два айри исполняли требуемое, а прочим… брезговали. Третий получал немалое удовольствие, ощущая себя высшим. Он читал тебя и платил именно за эмоции. Подчинение, унижение, страх - все годилось. В современном мире айри такое отношение к людям расценивается как тяжелое психическое отклонение. Я - ан-моэ, и я занимаюсь дознанием по долгу высшего.
        - Круто, - хихикнула Лорри. - Все, о прошлом ни слова, я поняла: нам обоим оно не по душе. А еще разок глянуть на Хьёртт можно?
        - Не сегодня. Или попроси Йялла. Ему будет полезно отвлечься. Заодно сравнишь свою реакцию на мое сознание и иное, ты же хотела этого?
        - Типа того, - виновато признала Лорри. - Йялла я люблю. Давно. Только я дурища страшная. Сперва не поняла, почему на него злюсь, только недавно догадалась. Он мне вроде как родной. Брат, пожалуй.
        - Это резонансное явление, ты частично переняла эмонастройку Сати, - предположил Ялитэ. - Она лично не была знакома с Йяллом, но ты служила своеобразным посредником. Ты ведь часто говорила про инспектора? Это сложная тема, у волвеков есть целая внутренняя стайная теория эмовлияний и резонансов. Спроси у Хэйн. Могу лишь добавить: подумай, часто ли в мире людей мнение формируется без внешнего влияния? Даже при полном отсутствии способностей к чтению сознания.
        - Стайные меньше зависят от чужих влияний, чем люди, - презрительно отмахнулась Лорана. - Тот же Йялл. Я его по башке бутылкой - а он ко мне со всей душой, хотя шрам остался шикарный. Знал, вонючий гролл, что вслух ору одно, а думаю совершенно другое. За это я его, пожалуй, и люблю. Только родным прощают их закидоны.
        Сати тихонько прошла через рубку и встала рядом с Лорри, всунула свою ладошку в ее руку. Прижалась щекой к боку и стала смотреть на Хьёртт. «Громко, - сообразила Лорана, - для всех». Планета у Сати получилась совсем иной, чем в восприятии айри. Пушистой, золотисто-зеленой, уютной. На ней жила, изменчивым узором рельефа прячась в тенях горных пиков, сказка о сером волке и тридесятом куполе. Мир отзывался звонко, задорно, шумел травой и переливался ручьями. Жужжал и стрекотал песнями хчел, цвел метелками пырея. Все это Сати придумала и охотно отдавала читающим сознание. Как новую версию сказки.
        Необходимость рекомендовать Лорри перед всеми ан-моэ рода айри Сати восприняла спокойно: в двенадцать лет мнение высших не давит. Да и как оно осмелится давить на нее, дочь вожака и сестру вожака? Своим новым родством Сати очень гордилась, упоминала его через слово. Текст рекомендации пообещала выучить и практиковаться в произнесении под контролем Ялитэ: имели значение эмоции и интонации. А еще было важно до поры не оглашать рекомендацию публично, поскольку это могло снизить ее весомость. Ялитэ едва успел закончить пояснения, когда шлюз сработал, пропуская Фэра.
        - Принимаю вахту, - бодро рявкнул волвек, бросая мокрое полотенце на кресло. - Великолепно отдохнул! Набегался, душ принял, с сестренкой пообщался. Она очень важный человек на Хьёртте, отвечает за программы обучения младших детей. Я вот не дорос, гоняю «Инки» и спасаю от скуки душу «Эйма». Глупости, несерьезные дела. Сдам корабль Йяллу и попробую взяться за большее.
        - То есть первый пилот «Иннара» - непрестижная работа в стае? - поразилась Лорри.
        - Для молодняка до пятидесяти, - отмахнулся Фэр. - Позже следует нарабатывать вторую профессию, более взрослую, не силовую, если так можно сказать.
        - Так Йялл же старше…
        - Он будет вожаком и капитаном, - важно уточнил Фэр. - Мы все так думаем. Давно. Хотите остаться и посмотреть, как «Иннар» маневрирует? Это, впрочем, довольно скучно, он огромный и движется плавно. Через два часа Хьёртт сместится вниз, вот и все. Я буду занят, надо составлять график перевозки пассажиров. Пять тысяч сто сорок восемь душ! «Эйм» даже вскрыл резервы кислорода, фильтрация на пределе. Третий час меняем атмосферу в модуле, гоним ночную духоту в накопители «Янды».
        - Когда состоится церемония возвращения Даура? - поинтересовался Ялитэ.
        - На рассвете… То есть когда солнце взойдет над первым куполом, именуемым официально Дом Лайла, а неофициально - логово Первого. По отсчету времени корабля… сейчас точно скажу: через двенадцать часов пятьдесят три минуты.
        - Плотный график, - вроде бы похвалил Ялитэ. - Мы пойдем, спасибо за гостеприимство. Нам позволят присутствовать на церемонии в куполе Лайла?
        - Да, - сразу отозвался Фэр, прислушавшись к общему сознанию стаи. - Йялл уже включил вас в список почетных гостей. Вот после того, что вы именуете церемонией, сутки проведете без нашего внимания, весь Хьёртт будет немного… как бы сказать, не в себе, что ли. Эмоциональный всплеск неизбежен. Общее сознание тряхнет, и сильно. Мы, одаренные то есть, станем опекать человеков, им такое пережить сложно, не исключены галлюцинации и иные проблемы. Позитив, он тоже трудно переносится в большой дозировке. Отсчет обратного перелета по нынешнему графику - шестьдесят девять часов сорок минут корабельного времени. Но Даур может сместить сроки. Мы едва укладываемся в неделю отсутствия, объявленную Йяллом для Релата. Даже при учете прыжка.
        - Будет приятно снова читать вожака среди живых, - сказал Ялитэ. - Штатного маневрирования, Фэр, - пожелал он.
        - Мягкой посадки и успешного преодоления радости, - улыбнулся пилот.
        Само собой, ничего похожего на церемонию в понимании людей или айри на Хьёртте не наблюдалось. За полчаса до указанного времени все, кому разрешили присутствовать в «логове Лайла», вышли из домов и расселись на траве. Пили сок и кордин, переговаривались, обсуждали скорый восход. Коренные жители купола утверждали, что погода необычайно хороша, есть даже несколько мелких облачков - настоящее чудо для Хьёртта, да и туман стелется. Вчера завершили сезонный полив, так что можно ждать появления утренних радуг. Конечно, не таких множественных и ярких, как в куполе Семи Радуг, построенном в самой жаркой климатической зоне, на дне удобной влажной долины, но тоже вполне интересных…
        Ялитэ хмуро слушал бессмысленный треп. Лорри и без слов понимала: ему, ан-моэ, некомфортно сидеть в траве. Впереди уникальное событие - по сути, воскрешение вожака! Неужели нельзя обставить дело с должной торжественностью? Почетных гостей разместить в креслах под навесом, предусмотреть место для выступлений… Йялл должен хоть что-то сказать, да и сам Даур, очнувшись, - тоже! Наконец, следует информировать собравшихся, вести запись для Инфосреды. Директор так злился, что шипел свои замечания вслух.
        Подошла Хэйн, принесла несколько подушек, плед. Села рядом. Участливо улыбнулась директору, понимая его раздражение.
        - Меня выгнали из медблока, - пожаловалась она. - Сказали, здоровых снавей и без того хватает. Велели пить кордин и развлекать гостей. Восход через двенадцать минут. Скоро начнем общую настройку. Вам, директор, участвовать не надо, вы не часть стаи. Сати сама разберется, с ее способностями это не трудно. Лорри я все объясню. Для нас очень важно происходящее. Давно, когда еще не было куполов, стая в первый раз объединилась в стремлении спасти дорогих ей айри Эллара и Юнтара, смертельно отравленных, погибающих. Тогда мы осознали могущество единого пожелания расы. Люди, наверное, тоже могли бы так, но для них непосильно хоть минуту всем и с полной самоотдачей думать про общее и главное. Один вспомнит, что не запер дверь в доме, другой приметит красивую девушку, третий станет злиться на соседа, толкнувшего в бок… Люди слишком много внимания уделяют мелочам и плохо слышат друг друга.
        - Что не так с айри, тоже скажете? - предположил Ялитэ.
        - Боюсь, вы не сможете поверить в необходимость просто отдать часть своих сил другому, без выгоды и компенсации, - грустно покачала головой Хэйн. - Вы не способны быть вместе, вы все разделены своим, уж простите, ан-моэ, эгоизмом. Приметесь бесконечно спорить о праве погибшего вернуться и его месте в иерархии. А соединяя сознания, отравите единение… ревностью.
        - Трудно спорить, - поморщился Ялитэ. - Но почему вы никак не оформили свой праздник?
        - Прежде всего, мы не знаем доподлинно, вернется ли Даур. - Хэйн тихо и осторожно выговорила вслух общее опасение. - Это его решение. Кроме того, сознание стаи существует вне материального плана. Какой смысл его оформлять? - Снавь чуть помолчала и добавила другим тоном: - Пошла настройка. Смотрите на восход, ан-моэ, он обещает быть красивым. Лорри, дай руку. Неправильно, если ты ничего не ощутишь, имея право находиться здесь.
        Лорана передвинулась поближе к Хэйн и положила руку в ее ладонь. Улыбнулась. Уже второй день все так странно и сложно меняется! Люди кажутся чужими и далекими, а непонятные волвеки - все роднее… С ними легко. Они умеют делиться и не требуют ответной платы. С ними взгляды на жизнь странно меняются: то ли искажаются, то ли исправляются… Потому что жить с новыми взглядами на Релате наверняка окажется непросто.
        Рука Хэйн теплая и мягкая. Она лежит спокойно и не сжимает ладонь, но в то же время тянет, уводит сознание прочь. Позволяет слышать общий нестройный шум купола, многозвучное ожидание, шуршащую удивлением радость предвкушения рассвета, едва намеченные приветствия собравшихся плотнее сознаний. Постепенно шум стихает, купол успокаивается, чтобы вместе, единым слухом, воспринимать шорох травы и тепло первых лучей на коже, восторженно всматриваться в трепет призрачных радуг, вспыхивающих в слабом тумане. Тишина становится еще полнее, теперь можно понять: так же слушают и смотрят в иных куполах. Все вместе.
        Йялла в общем ожидании рассвета Лорри не просто услышала - практически увидела. Он воспринимался очень подробно, таким, каким она в реальности помнила его по истории с Сати. Гроллом, сильным, сосредоточенным, уверенным в себе. Гролл смотрел на светлеющие горы и ждал. В глазах, взблескивающих синевой из-под основного желтого тона, - тоска утраты и одиночество. Надежда на возвращение скрывшегося за горизонтом, в немыслимой дали. Йялл не желал вести стаю, он стремился всей душой бежать, опознавая впереди вожака. Догнать, окликнуть, вернуть…
        Стая - теперь Лорри с удивлением и даже оторопью осознала до конца смысл этого слова - единая, пыльно-серая масса на границе рассвета. Стая смотрит на кромку солнечного диска, щурит золотые глаза и формирует решение. Их солнце имеет имя, оно - вожак, тот, с кого больше всего спрашивают и кто отвечает за род. В этом поколении, сейчас, новым вожаком мог бы стать Йялл, его тень отчетливо видна на фоне рассвета, он умен и душа его широка. Но Йялл сделал шаг назад и прорычал иное имя, знакомое каждому и важное. Йяллу рано вести, он слишком долго жил один и отвык от общности, его дом - там, на Релате. До сих пор - там… Здесь его помнят, но пока не знают подробно, как старшего. Стая откликается и снова смотрит на горы, ожидая появления своего вожака, ушедшего за горизонт и теперь возвращающегося, трудно и медленно. Потому что он нужен, для него Хьёртт - единственный и главный дом. Дом, где ждут, тоскуют и надеются… Дом, покинутый прежде срока.
        Даура, погибшего вожака стаи, Лорри едва знала. Может быть, именно поэтому силуэт на фоне рассвета ей показался нечетким и темным, лишенным деталей. Зато сразу, едва он возник, золотом лучей сбывшегося рассвета хлынула радость. Солнце всходило огромное, горячее, косматое. Зрение стаи свободно различало оттенки в его сиянии. Силуэт вожака становился узором, вплетенным в свет.
        Лорри тихо вздохнула, возвращаясь в реальность. Пьяно гудела голова. Контакт порвался, она осталась одна. Слух, впрочем, неплохо восполнял утрату общности. Гроллы рычали низко и торжественно, Сати визжала от восторга, ей вторили иные детские голоса. Глаза, утомленные яркостью света, слезились и жмурились. Слабые человечьи глаза… пустыня им казалась серой, а солнце - бледным. Лорана рассмеялась, выплескивая огромную радость хотя бы так, шумно… Теперь ее не обмануть убожеством доступного зрению. Если хоть раз удалось взглянуть иначе, она и снова справится. Потренируется, поспрашивает Сати, Йялла - и научится. Вот только пока их нет поблизости. Один Ялитэ сидит рядом, задумчиво рассматривая пустыню. Его глазам яркость света не вредна. Но, странное дело, радость стаи зрячего директора не наполнила так, как остальных. Прошла стороной, оставив в задумчивости.
        - Искренность без лоска, - сказал самому себе Ялитэ. - Странный вкус у этого праздника. Непривычный для айри. Но есть над чем подумать.
        - А просто радоваться, без мозгокрутства, ты умеешь? - рассмеялась Лорри.
        Солнце висело над горами, день начинался, настроение не могло испортить решительно ничто.
        - Давно не ребенок, привык анализировать свои эмоции, - с долей сожаления отметил директор. - Эта стайная восторженность… избыточная открытость… Без нее волвеки достигли бы большего взаимопонимания с людьми. Политика для них непостижима, как и они - для политиков Релата.
        - Гроллы не могут иначе, - блаженно улыбнулась Лорри, откинувшись на плед. - Потому что совсем другие и не хотят стать похожими на нас. Правильно делают, на кой им тупые людские заморочки? Слушай, зверски хочется побегать на четырех лапах и порычать от души. Ну не смотри так! Я щас попробую. Правая передняя лапа - раз, левая задняя - два!
        Директор снисходительно усмехнулся, тронул за плечо Сати, подбежавшую и восторженно наблюдающую сумасшествие Лорри, которая азартно считала лапы и ползала на четвереньках по кругу, рыча и хохоча.
        - Наша Лорри надышалась рассветом. Кажется, это на нее подействовало сильнее спиртного. Давай вывезем из купола? Проветриться.
        - Подальше от праздника, - кивнула Сати, успевшая уже побегать, потолкаться с детьми и вернуться. - Давай. Я спросила Фэра, все равно раньше вечера папа Даур не выйдет из промежуточного состояния в этот план.
        - Я возьму просторный мобиль и сумку с припасами, - разделил обязанности Ялитэ. - Ты веди нашу пьяную Лорри… хотя бы так, на лапах. Здесь ей день без галлюцинаций не пережить. Слишком много радости. Жизнь ее так долго обделяла, что праздник оказался непосильным для сознания.
        Сати кивнула, погладила Лорану по голове, зашептала в ухо ласково и тихо. Ялитэ, не дожидаясь окончания беседы, удалился.
        Стандартный транспорт волвеков он присмотрел заранее. Не мобиль, нет. Мобили тут отслеживают плотно и точно, не зря Йялл ребенком сбежал из купола именно на вездеходе. Так однажды говорил Риан, и директор запомнил. Его память безупречна, она хранит многое, даже неважное, до поры. И вовремя выдает, позволяя создать совершенный план. Этот сложился из обломков сведений, едва Тиэрто начал читать свою лекцию… Да, рискованно, да, опрометчиво и вряд ли понравится волвекам. Но наука - не детский садик, а контакт - общее дело, главное. Обязательное. Совершенно очевидно, это и Риан подтвердил в разговоре вчера: чем старше становится Сати, тем слабее и ненадежнее работают связи с загадочным посредником, проявившим себя на яхте Йенхо десять лет назад.
        Не случайно проявившим! Пусть Риан, со всей его мудростью, порой сводимой на нет излишним уважением к доброте, верит в дрогнувшее сердце айри-наблюдателя, но ан-моэ Ялитэ хорошо знает всех ныне живущих айри, и именуемого теперь Йуром - в том числе. На момент утраты памяти ему было шестьсот сорок восемь и звался он на современный манер моэ Барти - по двум последним слогам полного имени. Был одним из лучших психологов расы и страстно желал получить титул ан-моэ… Нет, никакой доброты в душе столь взрослого и хладнокровного существа не могло возникнуть. Только простой расчет. Контакт и знание в одних руках - это кратчайший и безупречный путь к величию. Барти учил девочку говорить и старался стать ей другом. Зачем? Это нетрудно усвоить, подняв последние работы моэ - недоступные в Среде, поскольку Барти отправил их по защищенному каналу непосредственно директору Ялитэ. Видимо, решил приобрести нового сильного союзника, разочаровавшись в идеях Йенхо… До полноценной теории множественности планов он не дошел, но явно что-то такое слышал. Хороший слух и умение копировать сведения - старый, усердно
натоптанный бездарями путь к открытиям. Чужим, но грамотно присвоенным. Барти желал присвоить и открытие, и власть.
        Он стремился выйти на контакт через эмоциональную составляющую сознания ребенка. И во многом преуспел. Но утратил память, доказав, что айри, очевидно, не годен для работы с посредником. После лекции Тиэрто директор отчетливо увидел всю картину.
        Есть Сати - узел подключения к общению.
        Есть Лорана - близкое девочке существо, одноплановое, как выразился Тиэрто. Значит, наверняка годное для создания новых связей с чистого листа. Дополнительный плюс: женщина не имеет образования, создающего предрассудки и ограничения в принятии нового, зато обладает талантом переработки информации, она ныряльщик. Если запустить процесс неосознанного фиксирования внимания посредника на Лорри, своеобразной пуповине, связке незримых планов с материальным, - может состояться контакт. Тем более теперь, ведь Хьёртт сегодня переполнен эмоциями, надо полагать, читаемыми и яркими для чужих, раз сами они использовали в долине Черных Клыков тот же тип маркера, метки концентрации внимания на своем послании или посреднике.
        Остальное - дело техники. Процессу явно требуется координатор - сам Ялитэ. Да, для него риск максимальный, но наука - не детский сад, а сам он не уникален… Вот утратить память и знания Риана - действительно страшно. Между тем не подлежит сомнению участие упрямого старика в контакте после возвращения на Релат.
        Есть риск и для Лораны. Но ее мозг Ялитэ по максимуму огородил тем же эмофоном, расспрашивая о прошлом, расставляя маркеры от опасного влияния. Да, неприятно - но полезно. Сати не пострадает, это факт - девочка уже дважды выживала в подобных ситуациях.
        Значит, надо рискнуть, никому не сообщая о своем опыте. Потому что убедить в чем-либо волвеков невозможно: их отношение к детям носит фанатичный характер тотальной защиты. Опять же правила стаи исключают использование любых разумных в опасных опытах без их согласия и подстраховки. То есть - дважды неизбежен запрет.
        Ялитэ выбрал самый крупный транспорт, удобный для «отдыха на природе». В стае все просто, любой взрослый может использовать вездеходы, если они не зарезервированы под обязательные работы. Сегодня работ нет, никаких. Пластина под рукой дрогнула, весело мигнула зеленым, подтверждая разгул безделья.
        Сати уже пыхтела за спиной, тащила продолжающую хихикать Лорану к люку. Пять минут - и транспорт завершил шлюзование, пополз по песку, скрепленному редкой, но цепкой травой. Сати визжала, требовала называть все растения и рассказывать о них. Потом увидела колонию хчел, и поездку пришлось прервать на десять минут, то есть до построения активной объемной модели рабочей хчелы. Ялитэ скупо улыбался: радость Сати действительно заразительна, непосредственна и горяча. Отогревает душу. Может, моэ Барти привязался к ней… по-своему. И сам Ялитэ уже повторяет путь того айри. Вступает в детские игры и охотно излагает сведения, не мешая пьяной Лорри превращать их в очередную глупейшую сказку. Приятно… Нелепая эта Лорана, но живая, вот уж чего не отнять. И смотрит с таким трогательным обожанием. Жаль, сложись все иначе…
        Ялитэ резко прибавил скорость, пассажирок вдавило в кресла, и обе заверещали, требуя, само собой, ехать еще быстрее и прыгать. Пришлось тормозить и пояснять: прыжки тяжелой техники на Хьёртте запрещены, они рвут тонкий ковер корней и создают эрозию едва начавшей формироваться плодородной почвы. Выслушали, кивнули. Им жалко почву, и траву, и хчел. Дались волвекам эти мелкие тварюшки! Половина детских игрушек изображают хчел…
        Сто семь километров. Позади пологий склон и скала. Транспорт выполз на дно удобной небольшой долины, в расчетную точку. Сейчас стая не услышит сообщения Сати, слишком велика радость. Зато те, чужие, наверняка будут внимательны - опять же по причине мощного всплеска эмофона. Позитивного, что важно.
        Ялитэ остановил транспорт и стал трансформировать его салон для торжественного обеда на природе. Сати и Лорри тотчас принялись помогать. Азартно, со смехом, порой роняя тарелки и салфетки, но не огорчаясь утратам. Наконец стол был собран, Ялитэ разлил в три высоких бокала томатный сок. Улыбнулся, поправил рукава. Голос не имел права дрогнуть, и директор за собой строго проследил. Все, он начинает великое дело. Может быть, последнее для себя… Но какой ан-моэ откажется от титула координатора первого контакта? Кстати, настало время сообщить в купол Лайла местоположение. Мало ли как пойдет процесс, Йяллу следует прибыть вовремя.
        - Девочки, давайте сперва закончим с делами, - строго сказал Ялитэ, отвернувшись от консоли. - Сати, ты выучила рекомендацию?
        - А то, - весело сморщила нос девочка. - Даже усовершенствовала. Я - дочь вожака! Я могу построить модель достижений Лорри в инфоплане. Ну, что умная, что в Среде как дома. И что открыта для общения.
        - Попробуй, - одобрил Ялитэ, уговаривая руки не дрожать от радости. - Только в полную силу! Я хочу понять, можно ли заменить стандартную рекомендацию.
        Сати встала, поправила рубаху. Гордо выпрямилась… и начала рычать. Тихо, едва различимо для слуха, порой уходя в писк или низкий, почти настоящий, бас. Ялитэ не усомнился: это подлинный язык стаи в своем полном, сложном и не переводимом в вербальный аналог разговоре сознания.
        Лорри ничего сложного не думала. Громко гордилась подружкой, хлопала в ладоши и пыталась неловко подрыкивать и подвизгивать, совсем пьяно и смешно… Потом взяла бокал, подняла, намереваясь выпить за успех рекомендации… и рухнула на пол. Сати резко оборвала звучание, охнула, беспомощно обхватила ладонями голову. И ей, и Ялитэ показалось, что сам воздух потемнел, уплотнился, пропитался звуком, дрогнул - и стал опять нормальным.
        - Я снова убила человека, - тихо, без выражения шепнула Сати. Села возле Лораны, робко тронула ее руку. - Тихо-то как… пусто. Мне нельзя жить среди людей. Я ужасная. Я всем несу вред.
        - Нет! - Ялитэ всерьез испугался реакции, которую он совершенно не предвидел. - Ты не виновата. Все хорошо, она выздоровеет, малыш. Вот увидишь…
        - Йялл! - закричала Сати во весь голос, обернувшись точно в сторону купола. - Йялл, помоги! Ты же можешь. Ну ты-то точно можешь, ты все можешь! Тайя! Все!
        - Уже вызвал его, - попробовал успокоить девочку Ялитэ. - Он в пути, дело считаных минут.
        - Я убила Лорри, - снова зашептала Сати, не слушая слов. - Совсем убила. Хуже, чем Йура. Хуже, чем плохого людя в Академии. Нет отзвука, нет эха сознания, нет совсем! Йялл!
        Она села на корточки, обхватила руками голову и замолчала. Ялитэ испуганно смотрел в небо. Он ожидал, что мобиль появится вот-вот. В конце концов, волвеки умеют лечить. И детей они выводят из любого кризиса.
        Мобиль действительно появился. Большой, явно медицинский. Йялл выпрыгнул еще во время посадки и побежал к шлюзу, морщась от разреженного воздуха, мучительного для человеческого облика. Впрыгнул, чуть не сломав неспешно отодвигающийся люк. Нагнулся, схватил Сати в охапку, прижал, питая добротой и доверием.
        От мобиля спешил Фэр, за ним - две женщины, в одной Ялитэ с некоторым сомнением опознал под кислородной маской Хэйн. Снова глянул на Лорри, неловко скорчившуюся на полу, облитую томатным соком и оттого выглядящую еще страшнее и мертвее. Планируя опыт, ан-моэ предполагал значительный риск для себя, существенный для Лораны и близкий к нулю - для Сати. Признавать ошибку расчетов теперь было тяжело. Особенно в отношении девочки. Фэр упал на колени рядом с Лорри, коснулся пальцами ее висков.
        - Пока физиологически все восстановимо, - негромко отметил он и добавил: - Странная симптоматика, как снавь говорю. Нет разрыва связей, но есть полное отсутствие самой Лорри… Здесь только тело. Хэйн, готовь капсулу, будем переводить на полное внешнее жизнеобеспечение.
        Хэйн молча нырнула обратно в шлюз. Фэр поднял Лорри на руки и тоже двинулся к выходу. Йялл сидел на прежнем месте, баюкал Сати. Светловолосая незнакомая женщина пристроилась рядом. Ялитэ отметил: «человека», как принято говорить на Хьёртте. Довольно молодая, принесла вместо приборов или аптечки нелепую игрушку - очередную тряпичную хчелу. Видимо, перенервничала и схватила первое, что попалось под руку.
        - Это моя игрушка, - негромко объясняла женщина сжавшейся в комок Сати. - Когда мне было семь, я думала, что с ней можно смело подходить к самым странным существам. Типа ан-моэ рода айри. Мне казалось, что их можно напугать, если сказать, что хчела ядовитая и кусается.
        - Глупости, - буркнул Йялл, поскольку Сати не отозвалась, но слушала внимательно. - Мы уверены, да.
        Йялл ответил за нее, на правах брата начиная общий разговор и убеждая выбраться из угла, отбросив страх.
        - Конечно, - улыбнулась женщина. - Но в семь лет мне вполне хватило такой глупости, чтобы перебороть страх и поговорить с айри. Я потом целый год считала, что прогнала его из нашего купола. Повзрослев, сообразила, что помог Фэр. Держи хчелу, Сати. Она лечебная, с ней не страшно. Возьми, погладь. Соберись с мыслями и скажи толком, что произошло. Это очень важно: рассказать. Это важно для Лорри.
        - Я людей убиваю, - сообщила Сати, послушно обнимая хчелу. - По-настоящему. Даже самых родных, как Лорри. Я убила ее.
        - А моя хчела ядовитая, и ею можно напугать, - улыбнулась женщина. - Не веришь? Правильно. Вот и я тебе не верю. Послушай себя: ты уже сделала вывод по поводу Лорри. Бездоказательный. Ты большая, не смей себя жалеть! Рассказывай совсем честно, спокойно и точно: что здесь произошло. Шаг за шагом, минутка за минуткой. Что видела, что слышала и что чуяла, но никак не то, что ты сама себе придумала. И учти: твоя Лорри жива. Просто она где-то потерялась, мне сказал Фэр. Давай наденем маски и пойдем в мобиль. Лорри уже поместили в капсулу, у нее опять бьется сердце, сама убедишься. Мы полетим в купол, по дороге ты подумаешь. И подробно изложишь все события. Станем вместе думать, как найти и вернуть нашу Лорри.
        - Фэр ее вернет? - понадеялась Сати. - И Йялл?
        - Мы все будем стараться. Но я не стану ничего обещать заранее, это нечестно. Пошли. Ты всех ужасно перепугала, разве можно так кричать! Йур тебя ждет, и бабушка Томи, и мама Тайя, и Рик Горр, и еще многие.
        - Я боюсь опять кому-то навредить, - уперлась Сати возле люка.
        - Сати, если ты закроешь глаза и спрячешься в углу, проблема не решится, - мягко сказал Йялл. - Я верю в нашу семью. Иди. Будем думать вместе. Никто в стае не смеет прятаться, это позорная слабость. У трусов нет права пополнить общее сознание стаи, вот как все серьезно.
        Сати неуверенно кивнула. Плотнее сжала руку провожатой, сунула хчелу под локоть и шагнула в шлюз. Ялитэ чуть успокоился: как он и предполагал, волвеки способны снять нервный срыв у детей. Ан-моэ обернулся к Йяллу и кивнул:
        - Я благодарен…
        - Вас бы следовало загрызть, - задумчиво вздохнул Йялл.
        Айри вздрогнул и всмотрелся в глаза огромного волвека. Фраза прозвучала слишком повествовательно и достоверно… Йялл сел за стол, ссутулился, подвинул ближе один из уцелевших бокалов с соком.
        - Более удобный для стаи вариант: молча впихнуть на борт «Инки» и так же молча вышвырнуть в парке Академии, - продолжил волвек. Резко почесал ухо на гроллий лад. - Вас там ждет Риан. Я связался с ним, как только получил ваше сообщение. Переговорили уже в полете… Он в замешательстве. Не полетел сюда, допустив мысль о вашей взрослости и способности справиться без учителя. И такой провал. Немыслимый! Риан решал, то ли вас выпороть и попытаться считать по-прежнему учеником, то ли просто прикончить, пока не натворили худшего. Мне нравится второй вариант. Но я уже не вожак. Получается, решать не мне. Иначе загрыз бы… а не сидел тут, ломая себя и общаясь с вами.
        Йялл залпом выпил сок, встал и прошел к креслу водителя. Развернул транспорт и повел к куполу на наибольшей допустимой скорости. Тишина копилась и давила. Ялитэ ошарашенно осознал: его гениальный научный эксперимент не просто далек от понимания и одобрения, но признан запредельным злом… Почему? И отчего так сложно возразить? Прямая спина Йялла и его уверенный ровный эмофон презрения, прекрасно опознаваемый даже за щитом, мешают верить в то, что утром казалось незыблемым.
        - Это был научный эксперимент, - попробовал убедить Ялитэ и себя, и широкую спину Йялла. - Столь выгодные условия повторно смоделировать невозможно… эмофон планеты высокий и позитивный, объект подходящий…
        Йялл не обернулся, но его бешенство, сдерживаемое из последних сил, айри опознал - и смолк. Мигнул вызов, Йялл принял, выслушал, довольно рыкнул. Фэр сообщал: добрался до купола, все в порядке, вожак уже способен общаться и ждет гостя.
        - Объект, - басовито возмутился Йялл, не смолчав. - Лорри мне утром сказала, что собирается замуж. Вернуть-то мы ее вернем, это наша ответственность и наш человек. Будет необходимо - всю стаю подключим. Но как ей потом сказать, что она - объект? Мало ей в жизни уродов попадалось, так еще один нашелся. Рик цветы помогал рвать… а он - дир-рректор.
        Последнее слово Йялл прорычал особенно презрительно. Снова смолк, уже окончательно. Транспорт резко затормозил у самого шлюза, осадив пыль на прозрачной стене купола. Вполз, запарковался там, куда указал гордый взрослым делом дежурный лет десяти. Ялитэ выбрался в траву, вдохнул несколько разреженный воздух, характерный для всех куполов Хьёртта, и пошел за Йяллом, так и не изложившим приглашение устно. Хватило и жеста, хотя это - неуважение. Директор усмехнулся. Нет сомнений, его сейчас не уважает весь Хьёртт…
        Вожак Даур сидел в просторной гостиной. Выглядел он совершенно не изменившимся за неделю, разве что бледным. Не встал и не кивнул. «Очевидно, ему пока трудно шевелиться», - предположил Ялитэ. Голова покоилась на удобной подушке, шея фиксирована, рядом сидела Тайя и смотрела на мужа, готовая по первому движению мысли помочь.
        - Садитесь, директор, - пригласила женщина. - Сюда, так вожаку удобнее. Мы читали ваше сообщение. Мы поняли все слова, но не нашли в них смысла. Повторите снова, пожалуйста. Мы не готовы отправить вас на Релат, не разобравшись.
        Говорила Тайя ровно, не поворачивая головы и продолжая смотреть на мужа. Подала ему бокал с соломинкой, промокнула пот со лба.
        Ялитэ сел. Было странно излагать очевидное заново. Да, он предположил, что Сати является коммутирующим узлом контакта, что ее внимание на объекте, доброжелательное внимание, способно стать катализатором активности неизвестного посредника. Так было десять лет назад. Он, директор Академии, располагает черновиками записей айри, активировавшего коммуникатор-Сати в прошлый раз… Пользуясь уникальным эмофоном для воскрешения вожака, было логично повторить попытку, исправив ошибки. То есть заранее сформировав направленное внимание, оттренировав с девочкой рекомендацию - позитивную характеристику Лорри, посредника в контакте со стороны людей.
        - Это неважно, - совсем тихо сказал Даур. Его голос едва удалось разобрать. - Это мертвые слова. Вопрос в ином: чем вы оцениваете жизнь? Как вы решаетесь взвешивать ее на весах своей нелепой целесообразности? Сколько весит смерть Лорри, директор?
        - Странная постановка вопроса, ведь сам я рисковал не меньше, - удивился Ялитэ.
        - У вас нет ответа, - сухо отметила Тайя. - У вас даже нет понимания вопроса. Двусторонний тупик… Для нас абсурдны ваши действия, для вас - наш вопрос. Вы сделали безмерно больно ребенку, вы хладнокровно лгали любящей вас женщине. Примерно в этом смысл вопроса вожака. Вы попытались разрушить три жизни - Сати, Лораны и свою… Дайте нам хотя бы одну весомую причину такого поведения.
        - Я действовал во имя науки.
        - Феномен Черных Клыков жил своей жизнью много веков. И прожил бы еще столько же. Директор, вы молоды, по меркам айри, у вас впереди минимум пять веков. Что вынудило вас критически ускорить этот контакт? Давайте я рискну заподозрить: вы хотели получить единоличное право на славу.
        Ялитэ поморщился. Слова звучали примитивно. Объясняться с волвеками, плохо понимающими мотивировки мира людей и айри, тяжело. Не славы, само собой. Не так все просто… Но кто сказал, что его пост директора - незыблемое и постоянное место? Тот же Тиэрто может претендовать. А лет через сто - и Тимрэ, энергичный выскочка и любимчик Риана.
        - Его главное слово иное, не амбиции и не власть, - тихо шепнул вожак. - Ревность, очень редкая в мире волвеков. В эмоспектре тон ревности заметен сразу, при зарождении, мы принимаем меры еще в раннем детстве, обнаружив такую тяжкую беду… Вы поставили меня перед трудным выбором, ан-моэ Ялитэ. Мне вы неприятны, Риан вас с высокой вероятностью… накажет. Он айри, и это его право, но я отвечаю за Сати и Лорану.
        Длинная фраза вынудила вожака отдыхать. Снова повторился ритуал с питьем и вытиранием пота. Ялитэ смотрел на происходящее с растущим недоумением. Ревность… может, она и есть в душе. Сам признавал ее наличие вслух, перед той же Лораной. Но это его личное дело! Двойные стандарты характерны для любой расы. Сперва громогласно заявить о невмешательстве в закрытое поле, а потом копаться там без зазрения совести. И вытаскивать на всеобщее обозрение чужие проблемы и цинично их препарировать.
        - Я поговорю с Рианом, - решил вожак. - Вас на время изолируют без иных последствий. Но прежде вы пройдете курс терапии на Хьёртте. Тайя займется вами лично. Идите.
        - Принудительно? - возмутился Ялитэ.
        - Вы спросили Сати или Лорану, согласны ли они участвовать в опыте? - жестко уточнила Тайя.
        Ответ был очевиден - на сей раз для обеих сторон. Директор кривовато усмехнулся. Глянул на Тайю. Загадка принудительной терапии давила. Женщина встала, передала напиток и полотенце Йяллу, молчавшему в течение всего разговора, и указала рукой на дверь:
        - Идемте. Я все объясню. - Тайя неприятно усмехнулась. - Это совсем не больно.
        Описание терапии оказалось тем самым набором слов, не имеющим смысла, то есть проектом, понятным только обладателям стайной логики. Принудительно лишить аналитических способностей, перевести в режим ускоренного впитывания эмоций и разместить в пассивном состоянии сначала в яслях, затем в детском саду, потом на площадке для игр подростков. «С целью компенсации трагического для рода айри отсутствия детства…» Как будто бессмысленный возраст нечленораздельного лепета имеет значение в процессе развития личности! Взрослой личности.
        - Лорри дала бы вам все это, - грустно добавила Тайя, завершив пояснения и осознав их бессмысленность. - Радость познания живого мира, бескорыстное любопытство, принятие тепла и заботы, осознание потребности отдавать взамен и делиться… Способность не оценивать мир хотя бы иногда, а просто наслаждаться его совершенством. Вы чудовищно однобоко развиты. Это уродство, с точки зрения стаи, но мы миримся с чужими особенностями, пока они не нарушают пределов нашей территории во всех смыслах: пространственном, этическом, личностном. Вы глубоко и бесцеремонно вторглись в наше закрытое поле. И покинете его несколько… измененным. Счастья я вам не обещаю, но повод для размышлений будет. Может статься, однажды вы взвесите на ваших странных внутренних весах свою ревность и наше сотрудничество. Хотя бы осознаете их различность, раскроете глаза. В стае говорят: ревность ослепляет. Вы, директор, чудовищно и окончательно слепы, это беда, неустранимая без внешней помощи.
        Ялитэ все сильнее злился, воспринимая произносимые участливым тоном слова как тонкую насмешку. Еще бы! Молчаливым каменным чудищем дышал в левое ухо Рик Горр. Справа сопел еще более злобно его близнец Рив. Поди отличи их! Разве по тону кожи: Рив только что выбрался из медблока, еще бледен и нездоров. Не настолько, впрочем, чтобы дать хоть малый повод спорить с женой вожака. Директора привели в ясли, как и обещали. Усадили в удобное глубокое кресло. Тайя несколькими касаниями дара опытной снави отключила основную часть мозга до примитивных реакций и усилила способности приятия внешних ощущений. Айри бессмысленно завозился, зевнул, почмокал губами - и заснул.
        - Не стоит он второго шанса, - мрачно выговорил Рик. - Др-рянь. Я ему цветы рвал, в лапу пихал. Вазу нашел красивую… Такой девушке жизнь ломать!
        - Заинтересованный комментарий, - усмехнулась Тайя. - Идем. Все айри сошли с ума. Теперь Тиэрто и Витто хором требуют немедленных действий. Даур с ними согласен, хотя в нынешнем состоянии Сати что-либо обсуждать - попросту неуместно, как снавь говорю!
        Женщина безнадежно махнула рукой и заспешила назад, в гостиную. Там уже сидели оба упомянутые айри, а объемная проекция Риана вышагивала по залу на далеком Релате. Йялл безмятежно щурился, Сати сидела рядом и надеялась на могущество брата. Гладила хчелу - в ее лечебные свойства девочка робко и смутно, но верила. Тайя заняла свободное кресло. Ринк, старший из братьев Горр, сутулился на диване и мрачно рассматривал ладони: явно желал участвовать в удушении врага… Вирья крутилась рядом, шипела и толкала брата в бок. Гиркс Пятый бродил по комнате и знакомился со всеми по очереди.
        - Семья Горр, приветствую дома и в здравии, - улыбнулась Тайя. - Риан, хоть ты скажи: зачем спешить? Уже наворотили многовато, самое время неторопливо разобраться в произошедшем.
        - Лорри сама не вернется, - резко бросил старый айри. - Я слушал Сати, она молодец, подробно и грамотно описала ощущения во время эксперимента, не паниковала и не жалела себя. Честно вспоминала, позволила Фэру снимать дополнительные данные… Мы все едины во мнении: речь идет о частично принудительном выходе из себя. Лорри изъяли, полагая такой процесс нормальным для разумных. Может статься, направленный в нашу систему объект всего лишь маркер зоны финиша, выхода в материальный план. Так или иначе, затея Ялитэ частично реализована: Лорри не здесь. Вернуть обратно и совместить с материальным планом сознание, не имеющее опыта в духовной практике стаи, без внешней помощи невозможно.
        Тайя нагнулась и погладила Гиркса, не желая соглашаться и не имея оснований спорить: сама знала ответ. Осторожно глянула на учителя, надеясь на неполноту и неточность собранных данных. Риан покачал головой. Общее сознание присутствующих в комнате было с ним солидарно.
        - То есть у нас нет выбора…
        - Я не стану этого делать, - замотала головой Сати.
        - Хчелка, «этого» - и не надо, - бодро рявкнул Рик. - Все будет иначе. Я сам выберусь из тела. Ты меня рекомендуешь, я найду Лорри и верну.
        - Ты тоже пропадешь, - всхлипнула Сати, сминая спину хчелы.
        - Нет. Я - часть системы универсальных многоплановых координат, которую умеет строить семья Горр. Как мы теперь думаем, - осторожно начал Рик, покосившись на Тиэрто, - гасящий сознание феномен в долине Черных Клыков - координатная метка. Мы, Горры, были там, оберегали айри Йенхо. Может статься, нас помнят, это тоже ценно. Я пойду, а семья вытащит обратно меня и Лорри. Все просто. Не факт, что быстро, но мы вернемся. И учти вот что: в любом случае, самом худшем, Лорри там нельзя оставлять одну.
        - И оттягивать выход невозможно, - грустно отметил Витто. - Если Лорри попробуют вернуть, мы ничего не сможем сделать. Мы не знаем, как и куда ее переправят. Мы не знаем, как они исчисляют координаты. Что для них время и материя, как совмещаются и взаимодействуют в их представлении планы… Мы даже не знаем, когда утратил память Йур десять лет назад: на пути туда или при неудачном возвращении, плохо синхронизированном с нашим, скажем так, миропорядком.
        - Сати, я точно верну Лорану, - подмигнул Рик. - Цветы-то я рвал, а не каменный директор. Это мое право и моя обязанность. Понимаешь?
        - Не совсем, - сморщила нос Сати, попробовав улыбнуться. - Но мы с хчелой тебе верим. И Гиркс на твоей стороне… Только дай честное слово, что не потеряешься.
        - Самое-самое честное, от всех Горров, - немедленно рявкнул Рик, и братья дружно кивнули.
        Вирья сузила глаза, зашипела и подмигнула. Столь явная веселость семьи Горр и не имеющая изъянов уверенность в своих возможностях вдохновили Сати. Разве может что-то оказаться непосильным Горрам? Когда они вместе, комната пропитывается их общим настроем: плечо к плечу, и каждый верит родным… Сати села поудобнее и взялась еще раз проговаривать вслух и подробно, как в точности сформулировала рекомендацию, о чем думала и какое настроение пыталась создать. Про мгновенное потемнение в глазах - так его ощутил Ялитэ - Сати знала довольно много подробностей. Ей послышался странный «шум не в ушах», голову «как будто обмотало полотенцем», а потом «все стало сразу далеко и ужасно пусто»… Невнятные описания выслушали внимательно и серьезно. Тиэрто оглядел собравшихся и подвел итог встречи.
        - Даю трехчасовой отсчет нашей безумной затеи… Рик, сиди и настраивайся на взаимопонимание с Сати. Горры, привыкайте к своей непутевой сестре, она для вашей группы - новенькая. Витто, мы с тобой, сам понимаешь, попробуем настроить имеющиеся в наличии приборы. Хотелось бы по возможности получить объективную фиксацию процесса. Пусть неполную и хаотичную, вряд ли мы с первого раза поймем суть происходящего. Но начинать с чего-то надо.
        - Невыносимо быть на Релате, вдали от вас, - пожаловался Риан.
        - Завтра Фэр может за тобой… - начал шепотом Даур.
        - Нет, - грустно покачал головой Риан. - Я буду ждать тебя, вожак. Это тебе придется бросить дела и лететь, оставив Хьёртт со всеми его проблемами… На сей раз Большой Совет нам не отложить. Он назначен через пять дней. Релат слишком взбудоражен, ждать дольше координаторы провинций категорически отказываются. Витто, тебе тоже придется лететь. Так некстати вынужден напомнить: ты ан-моэ рода айри.
        Даур поморщился и не возразил. Общее сознание стаи и так уже знает: вожак улетает утром. Витто тоже промолчал, но его раздражение прочитали все в комнате.
        Тремя часами позже тело Лораны переместили из индивидуальной капсулы поддержания процессов жизнедеятельности в своеобразный бассейн того же назначения. Подключили новые датчики, установили постоянное наблюдение и запись. Горры - трое, то есть все, кроме Рика, - расселись в креслах и начали настройку семейного «мы».
        Сати молча страдала, стоя возле бассейна и наблюдая, как Рика укладывают рядом с Лорри, облепляют датчиками. Как пальцы его руки жестко фиксируют на запястье Лораны, там, где прощупывается пульс. Рик в последний раз обернулся к Сати, подмигнул - и расслабился, приступая к первой стадии процесса выхода из себя. Девочка видела, как сосредоточенно и быстро работают волвеки, помощники Тиэрто. Как они исполняют указания - невысказанные вслух, еще до их точного формулирования. Как оживают приборы, описывающие состояние двух тел и пока что привычную, ничем не нарушенную, плановость лаборатории. Рядом присели Тимрэ и Фэр.
        - Ты готова? - участливо спросил айри. - Сати, я все отменю, если ты против. Даже если остальные «за», вместе с вожаком и Рианом, так и знай.
        - Рик согласен, и я ощущаю, что у него действительно есть какое-то свое право, - вздохнула Сати. - Я сильно против, Тим. Но я готова. Йялл придет?
        - Уже тут, - обнял за плечи подкравшийся брат. - Не лечу на Релат, и Фэр не летит. Мы с тобой. Сейчас Хэйн придет, и начнем. Рик уже вышел на исходную, молодец.
        Хэйн молча подошла, бросила на пол толстый плед, села. Взяла в ладони руку Сати, улыбнулась, делясь уверенностью и помогая настроиться на общность, сформированную в лаборатории. Сати вздохнула, осмотрелась. Теперь она отчетливо читала нити внимания Горров, поддержку Тимрэ и Йялла, вставших за спиной, работу Фэра, аккуратно балансирующего общий настрой и поддерживающего связь с Риком, готовность Тиэрто, замершего у приборов… Во второй раз произносить рекомендацию оказалось и проще и труднее. Она знала, как следует действовать, и боялась успеха больше, чем неудачи. Потому что успех - это еще одно пустое тело. Надолго. А если навсегда? Плотно зажмурившись, чтобы не передумать, Сати начала выстраивать слова, мысли, эмоции.
        И с удивлением осознала: на сей раз ее услышали гораздо быстрее и все произошло проще. Отклик пришел мягкий, неторопливый. Рика вроде бы сперва рассмотрели - и только потом забрали. Не возникло «шума не в ушах» и иных странных, избыточно резких ощущений. Разве что внимание, плотное и краткосрочное, заинтересованно фиксирующее Горров.
        - Не знаю, что мы сделали, - буркнул Тиэрто, разрушая тишину, - но сделали штатно. За что спасибо Сати, взрослые и опытные ученые не ведут себя так безупречно. Приборы мало на что годятся, будем анализировать обрывки данных… Сразу могу сказать одно: что бы это ни было, оно не выбиралось в материальный план. По-моему, основная пара из известных нам - информационный и энергетический план.
        - Эмоции служат координатной меткой, теперь я уверен, - отозвался Тимрэ.
        - Пришли по эмонаводке, затем считали рекомендацию с информационного пласта, после чего с большой осторожностью забрали Рика, - добавил свои впечатления Фэр. - Я осознал, его тестировали на переносимость неких… нагрузок, точнее не могу сформулировать. Видимо, они тоже в курсе прежних неудач. Учли опыт.
        - В пространстве перенос не отслеживаем, - с долей удивления отметил Рив. - Хотя мы с братом Риком - именно «мы», иначе не можем сказать… Простите, то есть не могу, трудно привыкнуть. Это очень далеко, мы не ощущаем даже направления. Но мы сохранили общность, мы не разрушены, мы существуем.
        - Что дальше? - шепотом спросила Сати, открывая наконец-то глаза.
        - Аш-ш-ш, обживаем комнатку, - рассмеялась Вирья. - Режим простой. Два Горра бодрствуют, третий отдыхает. И так до тех пор, пока Рик не нагуляется. Сати, не вешай нос. Сейчас я отдыхаю, я не допущу столь кислого вида. Идем. Ты впервые на Хьёртте! Надо срочно слетать в горы, там удивительно красиво. Необходимо посетить памятник учителю, это долг каждого стайного. Масса дел!
        - Но я буду ждать тут, - засомневалась девочка.
        - Обратно их примут и без твоей рекомендации, - хмыкнула Вирья. - Не спорь со мной, это бесполезно. Я даже вожака однажды переупрямила. Идем, по дороге расскажу, как и в чем.
        Вирья решительно обняла Сати за плечи и повела прочь, не слушая возражений, забалтывая каждое из них новыми обещаниями и сведениями. Помощники Тиэрто по-прежнему суетились у приборов. Горры, Рив и Ринк, со свойственной им непроизвольной синхронностью откинулись в креслах и прикрыли глаза. Они по-прежнему ощущали третьего брата. И ждали его, как умеют, наверное, только волвеки. Спокойно, уверенно, без оглядки на время. Сати с порога посмотрела еще разок и подумала: они будут дежурить так же безмятежно и усердно, если придется, и через год, и через десять лет. В Горрах сомневаться невозможно. И поэтому нельзя не верить и в спасение Лораны…
        Глава девятнадцатая
        Возвращение
        Праздник оборвался внезапно - словно течение времени обрубил некий гигантский топор. Только что был день, светило пушистое - так его видела Сати - солнце. Малышка улыбалась и сама тоже грела своей добротой, ласково и бережно. Директор сидел чуть в стороне. Выглядел довольным, благорасположенным. Томатный сок был прохладным и слабосоленым, точно как ей нравилось…
        Топор неведомого злодея разрубил реальность с хрустом, грубо и болезненно. Погасло ощущение солнца на коже, сгинула доброта Сати, выговаривающей свою нелепую детскую рекомендацию. Сам воздух распался… Не воздух, хуже - ткань бытия одряхлела и расползлась в лохмотья, сгинула невесомым тленом. Пустота, невнятная, холодная и мертвая, прорвалась в прорехи и завладела миром. В этой пустоте стало непосильно трудно сохранить себя. То, что недавно звалось Лораной Диш, неотвратимо растекалось, прореживалось, остывало.
        «Я» - всего одна капля сознания в сокрушительной пустоте.
        Уже не капля - туманное облачко с нечеткой гранью.
        И не облачко, всего лишь след его недолгого существования…
        Страх, с которым Лорри умела бороться, - так ей казалось - на сей раз одолевал, леденил душу и наполнял отчаянием. Однажды Томи - не вспомнить уже толком, что за имя - прочла вслух старинный рассказ о человеке, замерзшем зимой в дикой степи. Тот человек сперва ощущал холод и боль, а потом его окутал покой безразличия. Сладкий сон подкрался, обманул и увел из жизни… Сейчас Лорана ощущала нечто похожее. Страх, и тот казался благом, потому что он лучше, чем пустота равнодушия. Но страхом нельзя спастись - это Лорри понимала твердо. Из последних сил она стала искать хоть ничтожную и слабенькую, но надежду.
        Мир не мог сгинуть. Просто сама она куда-то провалилась. Так думать уже проще. Потому что здесь пустота, а где-то в ином месте по-прежнему есть солнце, Сати, вожак Даур, Йялл… и директор.
        Ялитэ - очень умный айри, за его спиной опыт многих веков и ресурсы всей Академии. Не может быть, чтобы он не попытался выручить свою - ведь можно рискнуть и подумать это вслух - невесту. Да и Йялл не останется в стороне. И Сати. Обязательно будут искать. Все вместе. Важно лишь не замерзнуть, не раствориться в пустоте. Думать о хорошем. Чтобы не забылось и не сгинуло. Чтобы согрело…
        Вот она дарит смешного серого котенка Сати. Девочка улыбается, из ее странного, слишком взрослого взгляда исчезает задумчивость. Котенок мяукает, пытается кусать новую хозяйку за палец - а она смеется…
        Вот Йялл, вонючий гролл и гнусный инспектор, пригнал в город медицинский мобиль. Зарычал со своим неподражаемо зверским видом, показывая глупому и падкому на простые эффекты городку, кто в нем хозяин. Подал руку врачу - тоненькой смуглой девушке с шелково-прямыми волосами, таковы все коренные жительницы провинции Анкчин. Замечательный человечек, такому не место в грязном городе. Но она осталась…
        Важно вспомнить и ворох цветов в архиве. До той ночи никто и никогда не дарил ей букеты просто так, желая порадовать и подбодрить, выразить уважение. Лилии пахли в саду даже утром. Такие разные и удивительные! Она и не знала о существовании большинства сортов.
        Или вот хорошее воспоминание: директор дарит цветы. Мелкие, желтые, как глаза волвеков… Хотя, если разобраться, при чем тут глаза волвеков? Букет собрал Ялитэ. Директор Академии ан-моэ Ялитэ, для которого сплетни и шепот за спиной - не помеха. Скоро он сюда проберется. Вернет ее домой и потребует выучить свое полное имя из двадцати семи слогов. А потом пригласит всех - Сати, Томи, Йялла, Риана… даже Джан, наверное. Пригласит на старинный парусник. Она попросит, директор не откажет, а может, сам догадается, у него душа чуткая. Как красиво он смотрел на Хьёртт!
        Мысли текли все медленнее и труднее, пустота рвала сознание болезненно и упрямо. Сопротивляться делалось невозможно. Почти. Еще минутку, если время имеет тут смысл, она протянет. И еще…
        Директор спас ее одним движением своей могучей души. Укрыл, словно ладонями. Согрел. Пустота отступила, съежилась и сдалась. Ладони были надежные, плотно сомкнутые, как створки раковины. Она, Лорри, теперь имела вполне определенное представление о себе. Так приятно ощущать внимание и доброту! Она не капля воды и не облачко тумана. Она жемчужина. Радужная, драгоценная, защищенная броней сознания гораздо более опытного и сильного существа.
        Стыдно и больно так ошибаться в своем женихе… Он казался суховатым, излишне организованным и склонным жестко ограничивать ее в словах и делах, роли в доме и вне дома. Он причинил боль, вторгшись в прошлое и вынудив вспоминать. И ощущался он совсем иначе… Лорри виновато извинилась. Странно улыбаться без губ - но она смогла. Сейчас, в его ладонях, она ощущала настоящее, то, что скрыто за словами и молчанием. Это настоящее было прекрасно, о таком она и мечтать не решалась.
        Створки обрели прозрачность. За ними не оказалось пустоты. Взгляд айри, наделенного огромным опытом и нечеловеческой тонкостью чувств, воспринимал окружающее вопреки его странности и чуждости. И охотно делился с Лорри. Сверху - если можно представить, что для жемчужины есть верх, - сквозь толщу танцующего и подвижного пространства рвались с дикой и страшной яростью пучки света. Целые полотнища! Громады сияния. Но не находили они ни дна, ни опоры и бессильно иссякали в кипящей пучине внизу.
        Вокруг Лорри и ее спасителя формировалась сфера иного по тону света. Более спокойного, переливающегося бесконечной вязью узора. Изменчивой, не отслеживаемой взглядом, постоянно играющей… «Совсем как шар с дневником Ялитэ», - подумала Лорана. Второе сознание вроде бы согласилось. Сосредоточилось на сфере, несколько фрагментов узора замерли, делаясь более резкими. То умное и взрослое, что отправлял вовне директор, Лорри не поняла. Куда там! Уровень разный. Чтобы не мешать своему спасителю, Лорана стала рассматривать окрестности. Быть жемчужиной оказалось удобно. После привыкания к новому состоянию сделалось логичным видеть всю сферу сразу, а не отдельный ее сектор.
        Сфера слегка пульсировала сложным, но вполне внятным ритмом. Отдельные участки, не вписываясь в общий танец, темнели и даже гасли, чтобы снова начать попытки уловить пульс.
        - Ё-о-о, - буркнула самой себе Лорри. - Полный завал у этой штуки с чувством ритма. - И добавила, усердно концентрируясь на тусклом фрагменте: - Давай, поддай. Не, не так, во как надо.
        Не высказанное вслух, но внятно сформулированное уточнение докатилось эхом до сферы. На миг она вся потускнела, а потом ритм обрушился на Лорри сквозь защиту створок. «И у этих гулянка», - поразилась Лорана. Будь у нее тело - уже пританцовывала бы. Второе сознание с достойной директора строгостью одернуло. Снова взялось посылать некий сигнал. Ритм спутался, сфера исказилась и послушно восприняла советы Лорри по коррекции. Движение фрагментов постепенно выровнялось, и пульсация обрела высокую яркость. Затем узор ненадолго замер, позволяя рассмотреть себя во всей красе. Сфера вспыхнула ровным белым светом. Характерный не слышный, но ощутимый сознанием треск снова разрушил миропорядок…
        Дышать стало совершенно невозможно. Горло давилось рвотными позывами, тело корчилось. Сильные руки рванули вверх - в этом мире были и тело, и верх, и вообще все нормальное, понятное и привычное. Лорана вынырнула, судорожно вздохнула и закашлялась. Тряхнула мокрыми волосами, пытаясь проморгаться и понять, куда на сей раз ее занесло. Одно радовало: директор был рядом. По-прежнему открытый для общения без слов. И по-прежнему оберегающий свою жемчужину.
        - Ё-о-о, - выплюнула Лорана любимое словцо. - Щас убьюсь об стенку. Я - есть!
        - Оберегаемые нами могут получить лишь травмы средней тяжести, не более того, - пробасил в ухо голос, ничуть не похожий на ожидаемый.
        Лорри вздрогнула, медленно и почти нехотя обернулась. Слова она помнила, только Горры могли высказать подобное! И голос помнила… Спрашивать, где находится директор Ялитэ, оказалось невыносимо глупо и неуместно. Желто-карие глаза с узкими зрачками смотрели спокойно и устало. Оберегать ее в том мире безумного цвета было трудно - это заметно по состоянию сознания Рика. Именно Рика, здоровенного волвека, а никак не айри Ялитэ… В последний раз повторив для себя эту странную и заслуживающую обдумывания новость, Лорри уткнулась носом в широкое плечо.
        - Передумала убиваться, - улыбнулась она.
        Еще раз удивилась тому, что по-прежнему воспринимает всю комнату через Рика. Вот он здоровается без слов с братьями и сестрой, улыбается Сати, тихонько рычит отчет Йяллу и другим, малознакомым… Сати дернула за локоть и потребовала «прекратить пищать и идти в душ». Вид у малышки был сияюще-счастливый. За ее спиной возникла Вирья, сестра Рика, плохо знакомая самой Лорри, но хорошо читаемая через чужую память. Морщась от странности нового сознания, излишне открытого и заполненного избыточной, а порой и противоречивой информацией, Лорана закуталась в огромный халат. Побрела в душ, не имея сил спорить и просто задавать вопросы. Рик за спиной вздохнул - явно прочиталось его желание сменить облик и побегать, отдохнуть от нагрузки на сознание. Потом Рик закрылся, не желая донимать всех гролльими восторгами. Стало чуть проще. Погасло сложное ощущение прозрачности и нереальности стен, через которые слышны и чувства, и даже короткие простые мысли.
        Сперва горячий душ, затем прохладный. И еще раз. Чтобы смыть всю странность состояния, стать снова самой обыкновенной Лорри…
        - Девочки, - ласково позвала Лорри, шлепая в халате и тапках из душа в комнату, - а где директор? Ну этот, айри который. Ялитэ.
        Добавить уточнения пришлось, поскольку Сати усердно отвернулась к окну, а Вирья зашипела исключительно мерзко, с присвистом. То есть ни одного внятного ответа. Лорана удобно разместилась в кресле, прикрыла глаза и стала молча ждать пояснений.
        - Аш-ш-ш, не умею я деликатно, - сдалась Вирья. - Если указать место, то в куполе Семи Радуг. А если по сути… Сволочь он. Йялл его загрызть хотел, но потом решил, что ты расстроишься. Врал тебе директор. И про рекомендацию, и про все остальное. Он задумал через Сати осуществить контакт, а тебя использовал вслепую.
        - Хорошо-то как, - обрадовалась Лорри. - Имя это дурацкое о двадцати семи слогах… Вирья, а сколько слогов в полном имени Рика?
        - Один, - хмыкнула Вирья. - Будешь учить?
        - Само собой. - Лорана заинтересованно глянула в окно. - Далеко он убежал?
        - До скалы Лайла, полагаю, - зевнула Вирья. - Гроллья повадка. Мужики, что ни день, туда рвутся. Добежать, прыгнуть, лапой дотянуться до царапины, которую якобы нанес первый из вожаков свободной стаи. Ну, потом гордо и резво - домой… Сейчас он уже допрыгнул и бежит обратно, как я ощущаю. Только не рассчитывай сразу поговорить с ним. Вы должны отчитаться перед Тиэрто и толпой его помощников.
        - Да, сфера, свет и прочее, - понимающе кивнула Лорри.
        - Галлюцинации, - отмахнулась Вирья. - Обычное дело для нетренированного человечьего сознания, вырванного из себя. В стае есть целая книга таких историй. Любимое чтиво психологов и просто любопытных. Чего только не наблюдают! И гроллов с крылышками, и людей с хвостами, и говорящие огненные шары, и первого вожака в сиянии вечной любви стаи. Из сказанного что следует? То, что отчитываться будет Рик, а ты - добавлять, если о чем спросят.
        Лорри виновато пожала плечами и кивнула. Сферы и синего света было ничуть не жаль. Но себя самой, воспринимаемой как жемчужина в защите надежных ладоней…
        - Меня не было тут часа три? - предположила Лорана.
        - Ага, - хихикнула Сати. - Три часа и еще пятнадцать дней. Пошли, Рик уже вернулся. Вот-вот доберется до главного зала.
        - Ё-о-о, две недели синенького света, - поразилась Лорана.
        Рик в зеленом стандартном комплекте смотрелся привычно, усталость он уже изжил, набегавшись, и весело щурился, готовый отвечать на вопросы и рассказывать. Прошел к креслу, установленному отдельно, - так, чтобы говорящего видели все слушатели. Лорана, закусив губу от собственной наглости, протиснулась через небольшой зал и пристроилась на подлокотнике, рядом с Риком.
        - Давай кресло принесу, - негромко возмутился тот.
        - Мне вполне даже хорошо, - уперлась Лорри.
        Не признаваться же при всех, что из соседнего кресла она может и не расслышать сознание Рика, - далеко, непривычно. Гораздо проще, если рука рядом и можно дотронуться до кожи. Рик, видимо, понял, потому что больше не предлагал пересесть. Откинулся на спинку, прикрыл глаза и стал неторопливо излагать свои наблюдения. Лорри слушала и ощущала, как постепенно краснеет. Сфера, синий свет… Ничего она не поняла и не рассмотрела. От двенадцатилетней Сати было бы куда больше пользы!
        - Это совершенно иной тип сознания. Неличностный. Точнее, в пределах мира, куда нас доставили, можно считать его население единым. Надо его как-то назвать для простоты… Лорри довольно точно и удобно определила внешнюю форму проявления этой сущности, как узор. Если не возражаете, я буду впредь звать его Узором, с большой буквы.
        Ощущать себя полезной и даже давшей имя невесть чему было приятно. Но слушать дальнейшие пояснения Рика по оценке звезды и планеты сделалось сложно. Спектральные классы, вполне удобные всем в зале, Лоране ничего не поясняли… Смутно помнилось по поискам в Среде: белые звезды огромные и чудовищно яркие. И эта, кажется, именно белая. Рик очень точно считал ее спектр, температуру, цвет и ряд иных параметров и сейчас излагал их, мешая рычание со словами языка Релата. Лорри оставалось только молча слушать и гордиться тем, какой он умный. Потому что волвека отчетливо грела ее глупая детская гордость.
        Фоном ползли, прячась в тенях, огорченно-раздраженные мыслишки. Директор никогда бы не разрешил так высунуться вперед, не посадил бы рядом во время отчета и не упоминал бы лестно… Стоило ли ждать от него так много? Пробился, спас, как же… Дневники Ялитэ помогли остаться человеком ей, но, увы, не спасли самого автора. Как такое могло случиться? Ведь один и тот же человек… хорошо, айри - но что это меняет? Один и тот же любил львицу Лимму, страдал, потеряв ее, - и хладнокровно обрек на угасание в пустоте свою новую невесту. Глупо, чудовищно глупо было верить в «рекомендацию»! Почему она, взрослая женщина с изрядным жизненным опытом, нелепо обманулась? Живущие многие века айри не станут слушать девочку Сати. Столь простой вывод теперь кажется самоочевидным… ведь задним умом все крепки.
        Лорри вздрогнула, ощутив на ладони пальцы Рика. Волвек деликатно советовал отбросить на время душевные метания и участвовать в беседе. Или хотя бы не искажать ее фон.
        - Итак, не добившись даже минимального понимания при работе по нашим базовым методикам контакта, - бас Рика звучал негромко, но отчетливо и солидно, - я рискнул предложить Узору карту нашего звездного неба. Довольно быстро выяснилось, что Узор воспринимает материальный план совершенно по-своему, фактически не видя его в нашем понимании слова «видеть». Точнее можно описать его способ как наблюдение, фиксирующее в динамике вибрации и волны. Я, к стыду своему, хорошо помню спектры излучения только для двух десятков наиболее часто упоминаемых на Хьёртте ярчайших звезд. Расположить их грамотно было сложно, Узор полагает пространство далеко не равномерным и знает о его свойствах… скажу мягко, намного больше нас. Я почти отчаялся, но Лорри умудрилась найти выход из положения. Она меня подкачала и настроила на ритмическое и согласованное с Узором восстановление полустертой памяти. Не знаю, как догадалась, но спасибо ей. Мы определились в пространстве, можно считать это началом взаимопонимания. Узор указал мне, что присутствует не только на той планете, куда нас, скажем так, пригласили. Это не основной
дом, и как такового основного - нет. Они исследователи. По нашим меркам - несколько зацикленные на научных данных… хотя это слишком поверхностное наблюдение. Эмоции в комплексе с рядом иных маркеров используют как координатные метки выхода в материальный план. В первом приближении - все.
        - Вас вернули по твоей просьбе? - уточнил Тиэрто, явно готовый слушать доклад гораздо дольше. - Все продвигалось штатно, зачем спешил?
        - Все айри хоть немного подвинуты на науке, - громко и отчетливо выговорила с дальнего ряда кресел Вирья. - Горры считают, что надо было возвращаться быстрее. И Сати извелась.
        Тиэрто сердито отмахнулся, но вслух возражений не высказал. Даже головы не повернул, но на лице появилась чуть виноватая задумчивость.
        - Не совсем штатно. Я выразил по мере сил намерение вернуться. Но отправили нас назад так… быстро, - Рик чуть заметно улыбнулся, - по причине той же Лорри. Вряд ли она помнит, но во время отсутствия в этом теле ее изрядно донимала мысль о названии места, куда мы попали. Точнее и научнее - о его индивидуализации и дефиниции через имя. Кажется, нас выбросили назад, поскольку все внимание Узора переключилось на самоосознание. Эта сущность никогда не воспринимала себя личностно, идея персонификации ее потрясла… Не знаю, сколько времени может занять столь новый процесс и как его умудрилась запустить наша Лорри.
        - Тип планеты ты указал точно? - нахмурился Тиэрто. Безнадежно развел руками, свирепо глянув на Лорану: - Газовый гигант в задумчивости! Спасибо, госпожа Диш, вы произвели контакт. Я-то еще советовал не наказывать слишком строго Ялитэ… Как он мог впутать в серьезное дело эту особу? А если Узор будет думать несколько веков? Или того дольше на порядок?.. Рик, хотя бы координаты есть?
        - Есть, я все подготовил в сознании для быстрого переноса на накопитель, как иначе, - почти обиделся Рик. - Далековато, и, увы, я не успел толком принять всю карту. Трудно читать Узор, постоянные ошибки. Все, чего мы добились, уместилось в виде нескольких пометок в грубой модели звездного неба.
        Рик подался вперед и опустил ладонь на приготовленный в гнезде столика накопитель. Помолчал минуту и снова откинулся на спинку. Улыбнулся Тиэрто, жадно пожирающему взглядом свежую запись отчета.
        - Если позволите, я на этом закончу, - предложил Рик. - Все мы устали. К тому же данные потребуют длительной обработки.
        - Конечно, - решительно поддержал Тимрэ. - Комнаты готовы, немедленно отдыхать! Рик, тебя проводит Сати, она давно вызвалась. Лорри, идем.
        Подняться и шагнуть в сторону от Рика - это так неприятно… Лорри ожидала всей кожей обрыва настройки, даже ощутимого похолодания в комнате. Точно так полз по коже мороз, когда Рик сменил облик и убежал в пустыню к камню Лайла - отдыхать… Пятнадцать дней она была неотделима от волвека, и отделяться теперь никак не хотелось. Но Тимрэ ждал. Пришлось мужественно закусить губу и шагнуть прочь, в пустоту… Уже в коридоре Лорри победно улыбнулась. Нет больше пустоты! Тепло сделалось крошечным, но осталось таким же добрым и живым. Угнездилось где-то в груди, чуть ниже горла.
        - Тим, я слышу Рика, - гордо призналась Лорана. - Даже сейчас.
        - По окончании первичной настройки душ - естественно, - довольно кивнул Тимрэ. - Вы удивительно быстро прошли этот этап. Обычно с людьми он складывается длиннее и сложнее. Иногда завершается досадным угасанием прогрева. Люди с трудом принимают правила жизни стаи, если приходят в нее взрослыми. Ты пока правил не знаешь, но, как мне кажется, тебе они и не важны.
        - Наверное, - осторожно согласилась Лорри. - Тим, мне надо поговорить с Йяллом.
        - Он знает. Ждет в комнате, поэтому и провожаю, - удивил Тимрэ. - Он, полагаю, и тему уже унюхал. Редкостное чутье, в самом лучшем и высшем смысле. Йялл тоже есть в твоей душе. Не прогрев, а ровный спокойный свет. Представь его глаза, зрачки, радужку, прищур век. И попробуй взглянуть в упор.
        Представлять глаза Йялла оказалось посильно, лишь отключившись от внешнего, зажмурившись. И, само собой, сразу споткнувшись… Видимо, Тимрэ знал последствия своего совета, поскольку сразу подхватил под локоть. Обнял за плечи и повел, не отвлекая от странного занятия. Успешного, к полному изумлению самой Лораны. Очень скоро она отчетливо опознала ответное внимание, похожее отчего-то на щекотку в области затылка. Взгляд Йялла скользнул и исчез… Осталось теплое спокойствие.
        - Он тебя ждет, теперь ты и сама это осознала, - пояснил Тимрэ, выслушав сбивчивые пояснения Лорри. - Со временем, поработав с Тайей и иными наставницами, научишься не только окликать знакомых и ощущать внимание, но и опознавать настроение, простейшие смысловые послания.
        - Ё-о-о, везет мне с новым домом, - фыркнула Лорри.
        Тимрэ кивнул и указал на дверь: прибыли. Молча отослал прощание - короткое внимание, снова щекочущее шею, - и удалился. Лорри вошла в свою комнату. Целые апартаменты! Прихожая, большая гостиная и две двери из нее. Йялл сидел в огромном полужестком кресле, без скрипа удерживающем его немалый вес.
        - Шикарная житуха, - оскалилась Лорри. - Слушай, легавый гролл, за что меня так балуют? У вас вроде все одеваются одинаково и живут в конурах. Или норах?
        - Глупые людские сплетни, - рассмеялся Йялл. - Впрочем, можешь считать этот дом норой. Уютной, но временной. Я так понимаю, постоянное логово будет рыть Рик.
        - Ага, - охотно согласилась Лорри. - Одна беда: надо бы мне директору все сказать. Я, понимаешь ли, не могу иначе. Ё-о-о, я ж в него верила! Душа требует еще раз увидеться. Не въеду, он злодей или просто… ну, не в себе, что ли? Одно пишет, другое думает, третье делает. Отпад.
        - Лексика оживает в присутствии негативных эмоций, - усмехнулся Йялл. - Лорри, в стае не учат детей так выражаться. Взрослые между собой много чего рычат и кричат. Но детей мы учим грамотно и вслух формулировать мысли на языке Релата. Обдумай, ладно? Ты слишком бурно кипишь внутри и связываешь невысказанное с речевыми оборотами, нелогичными и малопригодными в нормальном общении. «Ё-о-о» можешь сохранить, тебе идет. Но с отпадами и въездами - поаккуратнее. За той дверью спальня. Переоденься, если хочешь. Я подожду здесь. Как только будешь готова, летим к директору Ялитэ, он еще на Хьёртте. Недельная процедура коррекции дала осложнение… Мы не учли, насколько айри могут быть лишены детства и всего, что с ним связано. У них по-иному проходит становление психики. Тимрэ с директором возился дней пять. Сейчас все более-менее в норме, Ялитэ живет в тихом красивом куполе Семи Радуг, сидит целыми днями на скамеечке и молчит…
        Пока волвек говорил, все больше мрачнея от своих же слов и сопряженных с ними мыслей, Лорана выбрала подходящее для разговора платье - длинное, мягкого цвета, без вырезов и ярких деталей. Подходящее, чтобы расстаться с прошлым… Оделась, слушая Йялла и ощущая даже некоторую жалость к Ялитэ, которого, оказывается, наказали гораздо жестче, чем даже намеревались. От слов о неподвижно сидящем директоре стало жутковато: таким его Лорри не могла представить.
        - Готова, - коротко бросила она, хлопнув дверью в спальню.
        - Пей кордин и вперед, - отозвался Йялл. - Лететь недолго, меньше двух часов… если на пределе скорости. Это не особо комфортно. Потерпишь?
        Лорри кивнула и решительно поддела «брата» под локоть. Удивительно странно заново знакомиться с давно знакомыми. Не глазами, врущими почти всегда, и не разумом, подмечающим мелочи и делающим нелепейшие выводы. Огромный Йялл при первой встрече, если вспомнить, ошарашил ростом и массивностью, звериной малоподвижностью взгляда, нацеленного в упор и давящего, исполненного силы. А еще - низким рычащим басом, заставляющим трепетать и пятиться хотя бы на шаг… Чудовище, враг - опасный и непредсказуемый. «Источник бед!» - кричало глупое, обманутое собственными предрассудками сознание. И бутылка так ловко подвернулась под руку!
        Два часа полета - достаточное время, чтобы обдумать новые впечатления и способы восприятия мира. Сейчас она многое понимает не слухом, а иным, прежде дремавшим чутьем. Нежность и уважение в гортанном рычании Рика, длинно и своеобразно искажающего «эр» в ее имени - Лорри. Презрительно-гневное глотание Вирьей той же буквы в слове «айри», когда она взялась отчитать Тиэрто за черствость. Гасящее яркость звуков сомнение - когда Йялл сказал, что директор уже «в норме». Язык, знакомый с рождения, сделался вновь малоизученным: здесь, на Хьёртте, он вмещал гораздо больше смыслов и их оттенков… Предупреждение Йялла по поводу контроля речи во имя правильного развития детей обретало смысл, хотя в первое мгновение показалось пустой придиркой. Сказав в завершение оценки директора любимое словцо «отпад», она намешала много невысказанного - и гнев, и темную злую обиду, и презрение, и недоумение. Грязный фон. Так говорят волвеки о мыслях и словах людей - и они правы.
        Мобиль запарковался в ангаре у внешней стены купола. Оттуда Йялл прямиком отправился в поселок, не задерживаясь у домов, никого не расспрашивая. По аллее, образованной невысокими деревьями с темной листвой, через маленький парк, в котором цвела лиана, обвивающая стволы и декоративные арки, - пахучая, с белыми звездочками соцветий, похожая на жасмин.
        Директора Лорри увидела издали. Он сидел прямо на траве, в неизменной скованной позе с напряженной прямой спиной. Совсем один - это одиночество казалось разлитым в воздухе, огораживающим айри от мира. Лорри покосилась на идущего рядом Йялла: наверняка помог видеть и ощущать полнее и точнее. Волвек кивнул и остановился:
        - Иди. Мне в ваших разговорах места нет. Заодно помни: ты пока никому ничего не обещала… если все же тебе дорог этот мерзавец.
        - Уже приговорил.
        - Лорри, это твоя жизнь, никто в стае не вмешается, - без выражения, ровно сказал Йялл. - Никто не знает, как правильно жить другому. Я буду ждать у ангаров.
        Йялл решительно отвернулся и зашагал прочь. Было неловко и странно стоять и смотреть ему вслед. Как будто этим разговором она предает Рика. Но все не так! Поди объясни, что тепло отношения к Ялитэ, оставшееся в душе и наверняка заметное Йяллу и остальным, - это уважение к автору дневника. Совсем другому существу, думавшему, красиво и искренне записывавшему мысли невероятно давно, по меркам людей, аж сто с лишним лет назад. Это прежнее тепло мешает плохо думать о нем, даже зная все и все для себя решив… И что ей, нелепой Лорри из Трущобного города, до головокружения непонятно нынешнее право выбирать. Она может отказать айри, директору Академии! Она готова отвернуться от высшего - ан-моэ и не ощущает сожаления. Только боль. Тупую боль несбывшегося, навсегда оставшегося вне реальности. Дневник, мечты, планы, надежды…
        И Рик, о котором и не мечтала, но с которым срослась душой сразу, в той страшной чуждости, откуда ее не смог бы вернуть кто-то иной, безразличный и холодный, не готовый видеть и оберегать жемчужину души.
        Лорри подбодрила себя любимым боевым кличем «ё-о-о» и пошла к директору, путаясь в густой нестриженой траве. Она отчаялась понять саму себя: зачем понадобилась эта встреча, если от одних мыслей заранее тяжело на душе? Она не львица Лимма, ничем не обязана директору и не связана с ним общей жизнью и интересами, о ней не будет написано ни слова… Она лишь материал для опыта. Зачем встречаться? Чтобы громко, в стиле Трущобного города, обругать в лицо и тем доказать свою состоятельность? Сказать, что не он бросил Лорри, это Лорана нашла кого получше… Глупые людские слова и мысли. С такими стыдно даже глядеть на пустыню Хьёртта.
        Лорри подошла к директору вплотную и села рядом, пригладив поровнее траву. Ялитэ не шевельнулся, продолжая пристально глядеть вдаль. Лорана тоже стала смотреть.
        За довольно близкой стеной купола дети играли в мяч. В коротких рубахах, штанах до колена, босые и пыльные. Единственное отличие от Релата - маски на лицах. Плотные, живые, ловко сплетенные на коже от лба и до шеи, цветом почти от нее не отличимые. Чуть присмотревшись, Лорри определила: есть и человеки, и волвеки. Первых отличить легко: у них высокие ботинки из той же живой ткани и защитные костюмы под рубашками. Играют две команды. В одной дети явно взрослее, они активно выигрывают, с большим преимуществом. Что не мешает младшим увлеченно бороться даже не за выигрыш, за само ведение счета. Не одностороннее.
        - Ё-о-о, бей его! - закричала Лорри, болея за младших. - Обмани! Не прыгай, он выше, подсекай!
        Директор рядом молчал, по-прежнему пребывая в своем одиночестве. Но Лорана уже едва замечала его, зыбкого и расплывчатого, как ночной призрак, слишком чужого здесь… Игра шла азартно и даже зло. Малыши боролись за почетный проигрыш в полную силу. Лупили старших, не получая ответных ударов: правила явно благоволили слабым. Людей совсем не трогали, лишь толкали открытой ладонью, обязательно попадая в защиту костюма.
        - Ныряй под него! - взвизгнула Лорри еще громче.
        Слышать ее не могли, но на эмоции реагировали, махали руками и смеялись, радуясь столь активной болельщице. Рядом шевельнулся директор.
        - Мне третью ночь снится нелепый сон, - тихо и монотонно пожаловался он. - Меня берут в команду, и я знаю, как выиграть. Надо порвать мяч. Но так, чтобы лопнул он уже в руках противника. Я рву, мы получаем регламентную победу, обусловленную особенностями правил… и меня с позором выгоняют из игры. Нелепо и мучительно… непонятно. Как будто им не нужна победа. Пусть слегка подкорректированная - но ведь победа! Она куда слаще каждодневного честного проигрыша. Я не намерен играть с пыльными щенками, их победы и поражения так ничтожны. И все же я страдаю утром из-за своего изгнания. Не настоящего, случившегося во сне.
        - Ё-о-о, директор, я тебя вылечу, - хмыкнула Лорри.
        Она вскочила и побежала к стенке прозрачного купола, уходящего почти отвесно вверх. Постучала по материалу, едва дающему ответный звук. Дети заметили и подошли ближе. Нелепого махания руками не поняли. Зато двое поманили за собой - показали поодаль едва заметный, такой же прозрачный, шлюз - линзу в основании купола, эдакий пузырь, создающий небольшую полость-камеру с двумя дверями, позволяющую осуществлять пешие прогулки в пустыню…
        Дети вдвоем миновали шлюз, подбежали и одинаково нагнулись, роняя утратившие упругость маски в ладони. Отчаянно рыжий волвек лет двенадцати и загорелый черноволосый человек, почти взрослый.
        - Привет, мы тебя знаем, - хитро прищурился волвек. - Ты Лорри. Ты здорово шумела на корабле, тебя теперь вся стая запомнила. И тут шумишь не хуже. Я Гиррн, это Крёз. Мы старшие в группах. Я пока что проигрываю этому нахальному человеку.
        - С боем проигрываешь! - похвалила Лорри. - Во-он того грустного айри видишь? Его зовут Ялитэ, и он никак не поймет, что хотел бы играть с вами.
        - Чего тут понимать, - удивился Гиррн. - Взял маску да вышел… Мне как раз нужен еще один игрок.
        - Поговоришь с ним?
        - Пошли, - согласился волвек, усердно прочесывая обеими руками рыжую шевелюру, вытряхивая из нее пыль.
        Чистой была лишь кожа лица, недавно закрытая маской, отметила на ходу Лорри. Все остальное тело казалось бурым от сплошной корки пыли. Видимо, играли давно, падали много, потели обильно…
        - Здравствуй, Ялитэ. Говорят, ты тут сидишь, потому что мы тебя не позвали в игру, - деловито начал разговор волвек. - Зря, я старший в команде и мне нужен игрок, чтобы насажать синяков этим приезжим. И проиграть с небольшим разрывом.
        - Какой смысл все время проигрывать? - отозвался директор, не споря с дикой манерой обращения на «ты». Покосился на Лорри: - Если бы у их игрока в руках лопнул мяч…
        - Ты третий день про этот мяч твердишь без слов, - рассмеялся темноволосый глава старшей команды. - И транслируешь! Мы уже играем одними кончиками пальцев, боимся поддаться совету. Ты думаешь совсем так, как люди на Релате. Я играл с ними. Смешные! Им нужна немедленная победа любой ценой. Вся игра наизнанку!
        - А что нужно вам? - удивился директор, даже сменил позу.
        - Команду настроить. - Рыжий волвек еще усерднее вытряхнул пыль из волос и с сомнением глянул на грязную ладонь. - Сформировать стоящее «мы». Научиться играть как следует, а потом победить. Как говорил первый вожак Лайл: «Чем выше гора намерений, тем дольше путь к вершине. Зато и победа будет ярче». Мы хотим очень яркой победы. Чтоб душа звенела.
        - Но вторая команда сильнее, - мягко, как и подобает в разговоре с несмышленышем, ввел новый аргумент Ялитэ. - Они будут побеждать всегда.
        - Ошибка тактики, - вмешался в разговор Крёз, подмигнув Лоране. - Вожаки должны мыслить стратегически, как этот рыжий: у меня трое завтра уйдут в патруль. Лучший защитник улетит первым же рейсом на Релат, через неделю, наверное. Тогда в команду придут новые игроки, тоже младшие, к тому же наше «мы» будет слабым и разрозненным. До победы стае рыжего осталось дней пять - семь… Ох и станут они меня позорить, даже думать противно. - В темно-серых глазах человека блеснула искра смеха. - Особенно самые младшие. Неужели вам, господин Ялитэ, неинтересно быть сначала в числе проигравших, а потом формировать «мы» для настоящей победы? Вы подумайте, у нас перерыв полчаса. Потом можете выходить, только кордин примите. Гиррну нужен нападающий. Можно выпускать когти - я покажу, в отношении каких игроков, старших. Детей младше двенадцати и ниже вот такого роста бить только открытой рукой по защите, без подкрутки. Правила несложные, они включены в командное «мы», разберетесь.
        - Как удалось человеку стать вожаком, пусть и в игре? - задал еще один вопрос Ялитэ уже в спину отвернувшимся игрокам.
        - Почему только в игре? - удивился рыжий Гиррн, оборачиваясь. - Крёз в патруле старший. Он хорошо чувствует группу и умеет наладить работу, с ним легко. Я больше скажу: в двух куполах Хьёртта вожаки - человеки. Может, и он тоже станет, когда повзрослеет и закончит учебу. Мы все - стая. Он видит свою тень, он уже, если так можно сказать, встал на лапы. Какая разница, есть ли у него второй облик, если он себя осознает сполна и признан общим сознанием?
        Волвек отвернулся и побежал догонять противника. Директор в глубоком недоумении пожал плечами и снова сел в прежнюю позу, отстраняясь от мира. Лорри пристроилась напротив, чем явно помешала отрешенности.
        - Ждешь извинений? - сухо предположил Ялитэ. - Хорошо же… Да, я тебя использовал для важного опыта. Возможно, зря сделал это без подстраховки.
        - Тебе еще долго учиться вставать на лапы и смотреть на свою тень, - грустно покачала головой Лорана. - Мне не нужны извинения, директор. У меня к тебе две просьбы. Я полагаю, что имею право ждать их исполнения - ты так чудовищно далеко меня отправил…
        Ялитэ промолчал, не возражая против утверждения, но и не соглашаясь с ним.
        - Первое, - продолжила Лорри. - Я всю дорогу думала о твоем дневнике. Не пиши его больше. Совсем. Ты странным образом отказываешься от прошлого, изливая душу в этот золотистый шарик. Меня слова и мысли пробирают, а ты их стер из души вместе с болью. Не пиши про Лорри и игру с этими пацанами. Нельзя тебе. Стая попыталась дать тебе второй шанс быть молодым, не упаковывай свое счастье в пустые слова.
        - Условие странное, но, предположим, я соглашусь, - поморщился Ялитэ. - Хотя идеи вреда дневника не осознал.
        - Ё-о-о, может, его и нет, - пожала плечами Лорана. - Только в твоих воспоминаниях больше жизни, чем в тебе самом. Это неправильно. Мне кажется, ты очень подвержен влиянию тех, кто тебя окружает. Когда рядом были львица и похожие на нее - ты жил. А теперь у тебя другой круг знакомых, они предпочитают нечестные игры. И ты с ними играешь… Хотя эта команда, - Лорри кивнула в сторону стайки детей вне купола, - гораздо лучше. Ты счастливый, у тебя впереди столько времени… можешь и через двести лет сидеть на этой же траве и напроситься в игру к такому же рыжему очаровашке. Это лучше дневника.
        - Второе пожелание, - оборвал размышления Лораны директор.
        Его лицо чуть дрогнуло, и Лорри показалось, что она все же не зря затеяла встречу. Директора было от всей души жаль. Сейчас, когда угасло его обаяние и утратило силу предложение стать женой, не трогать вещи в кабинете и учить нелепое длиннющее имя… Сейчас он казался другим. Усталым, несчастным и каким-то серым. До боли никому не нужным и ни в ком, так ему казалось, не нуждающимся. Замкнутым в своем одиночестве, в нелепых предрассудках. И оттого чудовищно и, может статься, непоправимо несчастным. Готовым загнать в холодный подвал своей нелепой памяти и этот день со всем хорошим и живым, что есть в нем. И опустить крышку…
        - Второе пожелание, - согласилась Лорри. - Я читала у тебя в дневнике… ты хотел поговорить с львицей, но не стал этого делать. Потому что у нее другая жизнь и другая семья, так ты написал. А на самом деле, как мне кажется, ты боялся потерять самоконтроль. Ты всегда такой корректный… тебе слушать меня тяжело, вот и устраиваешь этот, как же его, ё-о-о… - Лорри решительно почесала макушку. - Регламент! Хотя времени у тебя сегодня полно. Ладно, не кривись, щас отвалю… Вот моя просьба, директор. Если захочешь поговорить, ты уж говори. Я же не стена, старые слои краски на которой накрепко замазаны и потому исчезли. Я все помню. И как читала твои дневники, и как ты мне цветы дарил, и как мы на Хьёртт смотрели. Видишь ли, я так устроена: хорошее помню, плохое забываю… Иначе не выжила бы. Или бы стала звериком похлеще любого гролла. Так что не пропадай, директор, а если пропадешь, мы с Риком тебя сами найдем и допросим. Вот… Больше у меня условий нет. Давай провожу до шлюза. Игра начинается.
        Ялитэ блеснул темными глазами. Решительно качнул головой и отвернулся от пустыни:
        - Я не стану играть.
        - Ё-о-о, не дури! - Лорри поймала его руку. - Идем. Ну порвешь пару мячей, обещаю - не выгонят. Это всего лишь игра, но без тебя рыжему не победить. Пошли. Может, он вырастет и станет твоим любимым учеником. У него глаза умные.
        - Чушь! Дикая глупость! Прекрати это, мой статус, в конце концов…
        Лорана, само собой, не слушала. Упрямо тащила за руку к шлюзу. Потом помогала надеть маску. Осторожно прикрыла дверь и помахала рукой. Усмехнулась. Директор пошел-таки в сторону детей, пожимая плечами и подчеркивая вынужденность своих действий. Хотя ему было интересно, в этом Лорри не сомневалась. Несколько минут она наблюдала, как два вожака - волвек и человек - дружно объясняют правила, указывая на свои команды. Как рыжий волвек упрямо обнимает за плечи нового члена стаи и смотрит ему в глаза, пытаясь настроиться на общность. Морщится, моргает - но постепенно добивается своего.
        Наконец директор неуверенно кивнул и занял место в начальной расстановке игроков. Вожаки подали сигнал - и волна пыли накрыла мешанину бегущих, прыгающих, падающих. Лорри улыбнулась, старательно формируя доброе пожелание, и неторопливо пошла прочь, через парк, к мобилю. После встречи с Ялитэ стало легче на душе, но тяжесть полностью не прошла. Как будто теперь она, Лорана, странным образом отвечает за директора, оказавшегося совсем не «круто упакованным мужиком», как она примитивно твердила себе, всхлипывая над дневником. На фоне стаи, полагала с недавних пор Лорри, любая упаковка вкупе с крутостью мало чего стоят и бледно выглядят. А кто этого не способен оценить - тому на Хьёртте и делать нечего.
        Йялл дремал в кресле пилота: просто ждал, как и обещал. Улыбнулся, приветствуя. Запросил разрешение на взлет, герметизировал люк. Задумчиво почесал за ухом, по своей старой, так и не изжитой привычке:
        - Лорри, у тебя на душе как, нормально?
        - Вроде, - неуверенно отозвалась Лорана. - Ты о чем?
        - Меня грызет пустое предчувствие, эхо прошлого, так с нами порой случается, - грустно признал Йялл. - Надо у Горров попросить настройку, общую. Все нормально, а память донимает… Отец опять на Релате, Тайя там, а при любом упоминании Академии я вздрагиваю, наша семья на редкость несчастлива в этом спокойном для всех месте.
        - Как же вы, такие чуткие, не уловили угрозы вожаку? - нахмурилась Лорри.
        - Уловили - общий непорядок. Мы же не читаем мысли и не умеем строго предвидеть чужие планы. Логика предполагала покушение на айри Витто, мы построили общее сознание и получили подтверждение… Не ошиблись. Но покушений-то планировалось два.
        - Может, в нашем городке нелады? - задумалась Лорри. - Хотя там-то тебе что…
        - У вас должно быть нормально, - поморщился в сомнениях Йялл. - Генеральный инспектор развернулся вовсю, я Среду просматривал. Уже неделю он гордится прибытием новых курсантов, вытребовал у отца четыре десятка стайных для своих нужд. Накрыли несколько нелегальных производств, контролируемых людьми и айри, склады уничтожают. По сути, то, что тихо готовилось много лет, сейчас наконец обнародовано и реализовано. Фьен Бо по полной использовал удобный повод - фактическую гибель моего отца и прочие проблемы… одним словом, не до вашего городка теперь тем, кто втемную зарабатывал. Спасают шкуры, выбеливают репутацию, наспех отходят от дел и маскируются. Да и Крона опасаются. У него теперь сложная репутация. - Йялл подмигнул Лоране и хищно оскалился: - Зверская… вроде моей.
        - С тобой конкурировать трудно, - обнадежила Лорри.
        Йялл увеличил скорость и надолго замолчал, глядя на равнину, сменившуюся цепью холмов, а затем острыми скалами: мобиль чуть отклонился от курса, огибая горный массив. Волвеки не сомневались: в древности вода имелась на их планете, текли реки, наполняя моря… Здесь, совсем рядом, был берег. Стая постепенно строила точную модель мира, планируя его по возможности полное возрождение. Уже теперь почва - не просто пыль с небольшой долей влаги, она живая, плодородная, как и на Релате, хотя бактериальный состав иной, микроорганизмы иные, в значительной мере унаследованные от древнего погибшего мира Хьёртта.
        Волвеки строят купола на «суше», упрямо полагая, что однажды море снова заполнит темные тени провалов рельефа. Йялл - верил. Смотрел вниз и представлял себе такой же день, неторопливо склоняющийся к закату, но в иное время. Века через два-три. Не сын, так внук увидит въяве: в горном ущелье заструится поток, блеклая плоть дна скроется под радужной шкурой моря. Его поверхность отразит свет солнца и всех четырех лун… Даже сейчас, в сухой пустыне, вид красив. Свет, падающий косо, ложится на скалы приятно-бархатистым предвечерним оттенком охры, одна из лун, выглянув из-за горизонта, обозначает кромки трещин штрихами багрянца.
        Йялл мечтал, вглядывался и делился с Лорри, для глаз которой недоступна и половина привычных ему оттенков. Обоим нравилось смотреть. Молчать - тоже. Волвек успокоился, опознав окончательно и бесповоротно: директора навещали, прощаясь с прошлым, а будущее - это Рик Горр…
        - Не представляю, как жить в куполах, - вздохнула Лорана. - Я не умею ничего, полезного стае. Храбрюсь, но на самом деле очень даже сильно поджала хвост. Йялл, тебе-то я могу сказать. Жутко боюсь оказаться лишней.
        - Стая не измеряет пользу навыками, молодостью или здоровьем, - обнадежил Йялл. - Только внутренней связью с этим миром и с нами, его жителями. Вернувшись после трех десятков лет отсутствия, я вижу: люди быстро осознают двойственность открытости стаи. Одни находят приязнь и вливаются, иные замечают отторжение, вскорости достигающее обоюдности… Ты приживешься. Если останешься на Хьёртте, само собой: пока что тебя никто не увольнял с поста архивариуса Академии. Рик вроде бы не против поучиться там, да и Сати летит на Релат, это уже решено. Пока ждал тебя, получил сообщение: предварительно обнародована информация по контакту, поскольку скрыть все и полностью не удалось. Люди азартно готовятся лететь к братьям по разуму. Как сказал Риан, это новая мода. И пройдет она не скоро.
        - Ё-о-о, тогда вперед, - оскалилась Лорри хищно, по-старому. - Я им Сати на съедение не отдам. Лучше сама буду в моде, пока все недоумки не отпадут и не увянут. Когда старт?
        - Как только Фэр получит «добро» по поводу состояния финишной зоны близ орбиты Релата, - отозвался Йялл и вздохнул: - Я тридцать лет назад тоже поджал хвост, Лорри. Хотел стать капитаном «Иннара», учился взахлеб и рычал на конкурентов… Пока не осознал, что никуда мы не полетим. Долго еще не полетим… Мы не умеем выбирать или приводить к должной пустоте, если темченко
        ак можно сказать, зону финиша. В тот злосчастный день, когда погибла мама, я уже все выяснил у Риана, готовился сказать родителям, что разочарован в идее дальнего космоса. Ждал их, чтобы покаянно поскулить и сообщить о поступлении в химический Акад. Но и этот мой план не сбылся, мобиль разбился, вся жизнь рухнула заодно с ним… и я внезапно стал инспектором.
        Мобиль пошел на посадку, и только тогда Лорри разглядела прозрачный пузырь купола собственными глазами, не прибегая к способностям Йялла. Ангар, игрушечные домики, деревья. Наконец и Сати с Гирксом, играющих на лугу. Котенок то нападал на хозяйку, то пытался спрятаться от нее, зарывшись в густую темную траву. Мирная картина. Представив, как мало покоя останется у Сати в Академии, Лорана еще раз зло оскалилась. Определенно, ей придется поработать в архиве, чтобы малышка жила спокойно.
        Глава двадцатая
        Такие разные праздники
        «Инки» - серебряная дождевая капля над раскаленной степью - снизился, как всегда, быстро и точно. Пандус развернулся так, что пассажиры смогли начать праздник, еще спускаясь из салона. Вот столы, вот неизбежная клубника. Вот Ясень Орри, седой и строгий, оберегает сокровище стаи. Но его никто не боится: дети, явно выздоравливающие, то и дело ловко утягивают ягоду-другую, чтобы с победным кличем умчаться прочь, потрясая мятым, истекающим соком трофеем… А вот и вожак Даур. Как будто ничего дурного и не происходило.
        Йялл ощутил, как плавятся в мареве горячего и вкусного воздуха Релата его страхи. Не случилось с отцом ничего дурного, и не случится больше. Вот он, здоровый и спокойный, душа открывается навстречу, уже и глаза вспыхнули радостью. А руки потянулись обнять Сати, сбежавшую по пандусу первой. И не будут более донимать пустые страхи, ушло их время, сгинуло, отболело.
        - Стоило умереть во второй раз, чтобы обрести тебя, дочь моей первой семьи, - улыбнулся Даур, подхватив Сати на руки. - Ты очень похожа на свою маму.
        - Ты уже говорил, - напомнила Сати, прижимаясь к плечу и радуясь, что семья и правда теперь есть, родная. - Но скажи еще разок: у нее глаза были зеленые?
        - Да. Точно как у тебя. И доброта у нее была похожая, мягкая, как мех, ласковая. Доброта ведь бывает разной. Глянь на Йялла: его доброта колючая и серьезная.
        Подошел Йялл, за ним Йур - принес котенка.
        - А почему мы досыта едим клубнику только по праздникам? - сморщила нос Сати, в последнее время обнаружившая прелесть нового развлечения - засыпать окружающих волвеков вопросами.
        - Чтобы праздники были сладкими, - рассмеялся вожак. - Мы не люди, дочка. Они хотят получить все, блистать ослепительно и непрерывно, затмевать соседей. И утрачивают радость в вечной погоне. Мы же сознательно делим время на будни и отдых. Запасаем клубнику - и торжественно ее поедаем…
        Хороший простой ответ. Детский. «Есть, само собой, и взрослый», - улыбнулся Йялл. У людей и айри история расы насчитывает десятки веков. Порой память подводит, прошлое выглядит тусклым, утратившим драгоценные вкрапления достижений и целостность канвы событий. Но все же это история - и она дает о себе знать. Традициями, разноукладностью народов, легендами и привычками. Это стоит ценить и хранить, а еще - извлекать из архивов ради праздника. Чтобы оно не истлело, чтобы слабая и не умеющая хранить настроение память людей не лишилась хотя бы иллюзии живости. Праздники людей верно устроены - для людей… У волвеков же вся история свободной расы - полторы сотни лет. А все население - чуть более тридцати тысяч душ. Создавать традиции ради внешнего блеска стая не желает. Да и времени на организацию торжеств нет, у того же Ясеня Орри через час запланирована сложная операция, и до заката будет еще две, больных везут из столицы. Праздник стаи таков, какова стая. Мал, энергичен и наполнен внутренним огнем… Йялл покосился на сестру - прочла задумчивость и даже уловила часть невысказанного вслух.
        Сати хихикнула, кивнула, спрыгнула в траву и пошла к столам. Весь праздник - полчаса по времени. Посадка, короткая вспышка радости общего сознания города - и вот уже выстроились в цепочку большие высотные мобили. Четыре часа движения в штатном режиме по самой спокойной трассе Релата… Великолепная возможность задать новые вопросы.
        Йялл уклонился от активного участия в беседе, прикрыв глаза и сознание. Он устал от инспекции, дело о гибели мамы закрыто. Пружина, вынуждавшая все эти годы двигаться, тоже ослабла. Прямой заказчик покушения, айри Йенхо, мертв. Двоих исполнителей - людей, уже стариков, три дня назад нашли сотрудники Борха. Оба ответят перед судом людей, да и стая свое слово скажет. Прошлое стало окончательно прошлым, пора вытаптывать новый след на песке судеб стаи. Место капитана «Иннара» снова обрело привлекательность, стоит ли себя обманывать? Потому что Сати - существо странное, ему ли не знать, родному брату. В душе копится уверенность: будут перемены, большие и интересные.
        - А почему «Инки» не сел сразу в Академии? - начала свою игру в вопросы Сати.
        - «Инки» по грузовместимости и дальности полета относится к космическим кораблям третьего ранга, - охотно пояснил Фэр и подмигнул: - Само собой, в классификацию он не вписывается, но люди обязательно должны хоть как-то систематизировать данные, это их привычка. У них нет общего сознания, умеющего сразу принимать новое и выделять для него соответствие. Ранг корабля, например… Совершая посадку в парке Академии, я нарушал семь из десяти базовых принципов высокоорбитальной навигации. В экстренной ситуации исхода стаи на мой безобразный поступок закрыли глаза. Но теперь правила опять в силе, пока их не пересмотрят.
        - А почему…
        - А почему ты забалтываешь всех вокруг, имея возможность прямого снятия большинства ответов из общей памяти? - хитро прищурился Йялл, включаясь в игру.
        - Ответ из общей памяти - это… - Сати прикусила губу. - Это не праздник, а вот когда рассказывают, другое дело. Я хитрая, вот почему! Еще я боюсь появляться в Академии и болтаю, себя успокаиваю. Меня там будут изучать. Ужасное слово, как будто я болезнь или сломанный мобиль.
        Сати глянула на Йялла жалобно. Он знал страх сестренки и всегда делился уверенностью, щедро и решительно. И не он один - вон Лорри прервала урок настройки на общность и сердито хмыкнула.
        - Тебя встретит Риан, - утешил вожак. - Мы, вся семья Трой, тоже будем на Малом закрытом Совете. Никаких изучений и изучателей. Скажешь то, что сочтешь нужным. Спросишь о непонятном. И все, они станут думать и спорить, а ты отправишься в гости к другу Йялла. Его зовут Крон Энзи. Замечательный волвек, а при нем еще и конь. Ты верхом хоть раз каталась?
        Сати смущенно пожала плечами. Покосилась на брата. Само собой, каталась… В последний день пребывания на Хьёртте. Йялл улыбнулся ободряюще. Вряд ли то катание можно счесть игрой и развлечением, ведь все вернулись еле живые от усталости. Затеял дело неугомонный Рик Горр, настойчиво предложив пробежаться по пустыне. Его друг, Рой Орри, намеревался при содействии двух снавей настраивать и выправлять поврежденный еще до рождения организм Паука - дядюшки Юки. Сати выдали полный защитный костюм, живой тканью обнявший кожу. Маска сделала дыхание вне купола совершенно нормальным. Рик-гролл подставил спину, укрытую удобной попонкой. А сам Йялл бежал волвеком, помогая Пауку держаться на спине второго гролла. Двигались не особо быстро.
        Первичная настройка - на общность - прошла легко. Вторичная, более плотная, долго уточнялась двумя снавями, она фиксировала бинарность внимания на объектах: Сати - доноре и Пауке - акцепторе. Он, Йялл, работал контролером чистового канала, это утомительно до потемнения в глазах, до судорожной боли в шее. Шутка ли! От простейших реакций и до сложных обменных процессов - собрать здоровую проекцию в инфоплане, свить пуповину вторичной развертки и вживить Пауку. У людей есть довольно дальний аналог - капельница, старинный способ дозировки лекарств. Так и здесь: новое медленно и долго, день за днем, станет впитываться изуродованным организмом Паука и менять его, заново даруя то, чего лишила злая судьба. Право ходить, иметь нормальные для человека подвижность и силу… А еще, если повезет, слегка обмануть и отодвинуть старость. Потому и взята за основу проекция ребенка. В ней выше концентрация жизненных сил.
        Для Сати процесс не опасен, однако и приятным его назвать нельзя. Но сестра терпела и помогала, она умеет быть взрослой и отвечать за важное. Это достойно гордости.
        В купол Юки вернули без сознания, не всякое лечение обходится просто, без боли и осложнений. Потому и Рой не полетел домой, к деду, и сам Паук остался на Хьёртте, долечиваться. Фэр обещал, что через месяц пожилой человек начнет пробовать ходить на своих ногах, которые станут прямее и сильнее: новое приживется в тех структурах, которые стая именует высшими планами, и тогда тело подчинится перестроенной программе жизни.
        Йялл нашел взглядом сестру, делая свою гордость по поводу ее участия в лечении яркой и открытой. Девочка заулыбалась, даже порозовела от удовольствия и виновато дернула плечиком. Что хорошего в поездках верхом? Это ведь работа, не развлечение…
        - Именно развлечение! Конь гораздо крупнее гролла, - пояснил вожак, понимающий все. - И выше. В его большом сердце живет великодушие к детям. Тебе понравится. Правда, Лоцман пока что ходит только шагом. У него сложная травма задней ноги. Стая лечила, но восстановление идет медленно. Он утратил часть памяти спинного мозга, координация несколько нарушена. Прежние навыки сломаны. Он заново учится простейшим элементам выездки и переживает, ведь скоро большой парад - главное в его лошадиной жизни событие года, он водит конную колонну провинции Вендир. Их месяц парада - в начале зимы.
        - Его не пустят на парад? - расстроилась Сати.
        - Что ты, весь город настаивает: даже если на трех ногах, пусть ведет, - ободрил Йялл. - Он теперь герой, на недоуздке и попоне нашиты знаки поощрения от инспекции за участие в спецоперации.
        Сати улыбнулась. Как можно чего-то опасаться в такой семье? Никто не обидит, даже посильно не бояться себя самой, способной, увы, натворить страшное. Ей нельзя формировать то, что жестокий айри Ялитэ назвал рекомендацией, когда Лорри была его невестой. «Нельзя злиться направленно, концентрируясь на объекте даже краткосрочно», - так объяснил Йялл, виновато хмурясь. И сейчас снова поймал в кольцо рук, утешая и ободряя. Конечно, трудно. Не злиться и не радоваться через край… Коня и то придется хвалить скупо. Полный восторг может спонтанно задействовать механизм, выбросивший Лорри и Рика из знакомой реальности на две недели. А вдруг не будет рядом врачей и семьи Горр - системы координат. И тогда жертва необдуманного восторга не вернется в свою прежнюю жизнь. Что с ней станет? Даже Тимрэ не смог ответить.
        - Я всегда буду хмурой букой? - жалобно спросила Сати у брата.
        - Ты не бука, - обнял Йялл. - И про «всегда» - забудь. Обойдется, придумаем, как исправить настройку. Сперва ее надо отследить, но пока что этот Узор, как его назвал Рик, занят и не откликается… Погоди немного. Риана спросим, других умных айри и людей, сформируем общий поиск. Прорвемся. Ты смотри, какой нам праздник устроили.
        Когда мобиль пошел на снижение, Сати начала понимать гораздо полнее разницу в понятиях «праздник» у людей и волвеков. Полчаса в городе Эрра - короткая вспышка светлых эмоций, чистая, яркая и без осадка посторонних забот. Праздник стаи внутри, в душах образующих ее. Люди же склонны к внешнему.
        Главное - не концентрироваться на частностях. Не выхватывать фрагменты, не раздергивать по ниточке пестроту нестройно сплетенных сознаний. Шумит толпа, ворочается, ждет и предвкушает. Улыбки, подъем настроения до экзальтации, смех, шепот. И неважно, что в задних рядах досадуют: плохо видно! И пусть дама стерла ногу и улыбается через силу, а директор Академии потеет и нервничает, отвечая за праздник в одиночку, без второго директора айри Ялитэ, так и не вернувшегося с Хьёртта и, возможно, уже бывшего, утратившего статус. А ведь он все умел делать идеально, протокол при его участии соблюдался безукоризненно… Суета гудит эхом рассогласованности. Но сам праздник - он сродни общему сознанию, он вытесняет лишнее и задает тон. «Да, иначе, чем в стае, - отметил Йялл, - но ведь работает».
        Йялл лениво прищурился. Милая людская традиция: охота за приглашениями на торжества. Сколько драгоценностей у стоящих в первых рядах, на траве парковочной поляны! Сколько блеска и скрытой за ним пустоты тщеславия. Но праздник все равно живет, ломает тонкую преграду нелепых людей, погруженных в самолюбование. Он всюду, вокруг. Не имеющие высокой чести стоять в траве, пихаться локтями и париться под летним солнцем выглядывают из окон ближних зданий - студенты, неизгоняемые новостники, жители города Гирта и гости, прибывшие издалека полюбопытствовать.
        Оркестр горит медью труб и литавр. Форма музыкантов тоже древняя, вычурная и не очень удобная, но красивая. Золотое шитье, кисти, кружево, бархат и шелк, драгоценные камни. Почетный караул чеканит шаг, исполняя предварительные перестроения и радуя толпу. В этом месяце время парадов в столице объединенного Релата принадлежит провинции Ака, сроки давно и детально расписаны на весь год: люди истратили на согласование регламента праздников десятки заседаний Малых Советов.
        Мобили сформировали линию. Люки распахнулись, впуская в салоны шум праздника, густо замешанный на смехе и нестройном шепоте последних минут ожидания. Оркестр грянул гимн Академии. Непарадный и непраздничный человек на синем ковре, глава Большого Совета, сказал самую, наверное, короткую приветственную речь в своей карьере.
        - Приветствую вас от лица Релата. Полагаю, мы изжили долго копившееся непонимание и этот день станет началом новой эры - единения и содействия. - Глава Совета намеренно акцентировал последнее слово так, как это делают волвеки. - Мы многого добились и долго шли к пониманию и приятию друг друга, нашей разности и нашей общности. Хочу верить, что и новый контакт окажется нам по силам. Всем вместе.
        Толпа шевельнулась с интересом. Йялл прищурился, ловя воистину общий и слитный душевный подъем. Риан прав: контакт - большая мода. Значит, одни на нем будут строить благополучие и карьеру, но другие, и их много, искренне откроют душу делу. А людям, это Йялл тоже помнил и знал от учителя, просто необходимо мечтать и стремиться, так они формируют общность…
        Директор сказал свои слова, тоже коротко, жестом пригласил пройти по ковру к дверям главного здания. Малый закрытый Совет уже собран и ждет. Йялл усмехнулся. «Не иначе, - подумал он, - волвеки все же повлияли на людей. Не откладывают дела ради красивых длинных церемоний». Йялл обнял Сати за плечи, окружил теплом уверенности и повел в большой старинный зал. Еще раз порадовался: убрали громоздкую трибуну, рассадили всех приятными полукругами, без официоза. Для Сати и ее сопровождающих предусмотрели диванчик, кресла и столик с напитками. Даже клубнику раздобыли.
        Риан, сидящий в одном из кресел, улыбнулся, приветствуя прибывших:
        - Предысторию контакта, происхождение Сати, события последних трех десятков лет я уже изложил уважаемому Совету. Отчет Рика Горра мы рассмотрели в полном его варианте, с эмофоном. Самое время взглянуть на очаровательную причину встречи - Сати Трой. И вежливо, без длиннот и нудности, учитывая ее возраст, уточнить детали.
        Сати села и коротко, почти судорожно кивнула. Концентрация общего внимания давила, так и хотелось закрыться. Но вдруг и это может спровоцировать активацию того, что приходило дважды? Йялл уловил опасения сестры и вмешался, соединяя сознания и принимая часть ноши.
        - Мы слушаем, - негромко прорычал он, отгораживая Сати от прямого общения с залом.
        - Важнейший вопрос, - запереживал пожилой человек в первом ряду. - Важнейший! Господин Риан так и не уточнил: тот камень, изъятый из долины Черных Клыков, цел? Ведь именно он стал центром феномена, возникшего на яхте айри Йенхо!
        - Госпожа Хэйн посещала яхту, - негромко сказал Риан, погружая зал в абсолютную тишину. - Да, именно так. Достаточно просто совершить полет с Хьёртта до яхты при близком прохождении последней относительно планеты… Вожак Даур любезно предоставил для охраны сознания членов миссии наиболее опытных обладателей дара снавей. Декан Тиэрто подключил к делу айри, все прошло штатно. Полагаю, он готов нам рассказать о феномене.
        Тиэрто кивнул помощнику - и на стол был поставлен небольшой кофр. Декан его открыл, порылся в недрах, изучая замешательство Совета, и извлек темный неровный камешек формы, близкой к шарообразной. Достал из кармана второй, очень похожий.
        - Черный кремень, - уверенно сообщил он. - Этот, с меткой и в консервирующем слое упаковки, - с яхты. Второй по моей просьбе неделю назад подобрали на осыпях близ входа в долину Черных Клыков. Оба объекта по свойствам настолько близки, насколько это и должно быть у породы общего происхождения.
        Зал вздохнул и снова замер. «Декану нравится впечатлять», - прищурился Йялл, оценивая произведенный шок и его последствия для членов Совета - тотальную немоту и столь же общее внимание. Тиэрто выдержал красивую паузу.
        - Я, ан-моэ рода айри, с некоторым недоумением признаю: в течение десяти лет один из выдающихся ученых моей расы допускал необоснованное и просто… вздорное предположение о чуждом, внешнем для нашей солнечной системы, происхождении объекта. Чем бы ни была обнаруженная в Черных Клыках черная сфера, описанная ан-моэ Йенхо, - вас знакомил с его рассказом Риан - она не содержала внутри материальных тел. Это мы тоже проверили.
        - Но - как? - тихо удивился председательствующий на Совете директор Академии. - Мы все наслышаны о сложном эмофоне, исключающем проникновение в долину.
        - Нас пропустили, - предположил Тиэрто. - Скорее даже пропустили Хэйн, она наставница Сати и явно вплетена в настройку того, что нам пока непонятно и считается объектом. Вторая область аномалии, окружающая яхту, утратила эмосоставляющую. Приборы позволяют различать ряд искажений - магнитных, гравитационных и иных. Но угрозы для жизни и здоровья они не представляют в силу своей ничтожности. Можно сказать, пусть это и звучит странно: мы достигли некоего уровня взаимодействия с тем, чего пока не понимаем. Очевиден новый вопрос: если я держу в руке кремень, просто кремень, то что же активировало десять лет назад создание феномена на яхте?
        В креслах зашевелились и охотно подтвердили правильность вопроса. Риан выбрал крупную ягоду клубники, окунул в сливки и передал Сати.
        - Ан-моэ Йенхо воспринял наличие сферы и взаимодействовал с ней. Имел место прямой контакт его организма. Рука пересекла некий контур сферы. Камень был поднят с грунта, бессмысленный камень. Метку или нечто схожее с ней нес с тех пор на себе сам ан-моэ. Феномен отслеживал его, пока не получил понятное продолжение прерванного взаимодействия… так я полагаю. Новым этапом для контакта стало прибытие пяти модифицированных зародышей на яхту. С тех пор, видимо, объектом внимания феномена является Сати, ребенок с массой скрытых талантов. Например, в два года, удивительно рано, она научилась настраиваться, пусть и бессознательно, на своего наблюдателя. Само собой, все сказанное малонаучно, это мои стариковские бредни.
        В зале зашептались. «Бредни» Риана тут хорошо знали. И ценили. Айри чуть прищурился и повернулся к Сати:
        - Остается рассказать в точности, что ты ощущала, отправляя Рика вдогонку за Лорри. Мы уже прочли отчет, но слов он не отменяет.
        Йялл сердито скопировал прищур учителя. Не отменяет! Если как следует рыкнуть - отменит. Но взаимодействие и сотрудничество, так некстати демонстрируемые людьми, предполагают ответные шаги. Только почему их должна делать Сати?
        - Я помню твой вопрос, - отозвалась сестра, двигаясь ближе к Риану и глядя в его спокойные лучистые глаза. - Ты просил подумать, еще когда звонил мне на Хьёртт, прямо перед нашим вылетом. Это было и во мне, и вне меня. Оно часть меня, я все же так полагаю. Оно спит, но порой просыпается. И тогда я делаю странное. Не знаю как. Оно знает, а я для него вроде малой общей памяти, оно берет нужное, когда справляется: ему непривычно так брать. Я долго думала, вспоминала. Искала, как бы пояснить… Оно меня читает целиком. Так читает, что прямо выворачивает в чуждость, совсем темную и пустую. Когда Рик ушел и семья Горр его не ощущала, оно вело процесс и оно читало через меня систему координат их сознаний. Я знаю, что это делало оно: я бы так не смогла. Я даже не помнила себя, минут пять пропало из памяти, мы с Йяллом считали и проверяли.
        - Сейчас оно спит? - предположил Риан.
        - Совсем не ощущаю. Может, сгинуло, ушло? - понадеялась Сати. - Потому что мир чуть-чуть похуже стал восприниматься, потусклее.
        - Вряд ли ушло. Йялл, запись ваших размышлений готова, у тебя? Хорошо, мы ее немедленно изучим. Сати, у тебя есть вопросы к Совету? Нет. Йялл, ваше с сестрой «мы» тоже не находит повода для вопросов?
        Проще простого качнуть головой и отдать сделанную вместе с сестрой работу. Порадоваться: сейчас отпустят. Не так уж страшен Малый Совет, как его представляла Сати. Потому что «стариковские бредни» Риан согласился излагать лишь при условии фактического контроля за ходом мероприятия… Это Йялл знал заранее и теперь молча, но от всей души благодарил, касаясь сознания учителя.
        - Сати, спасибо, - улыбнулся Риан. - Вас проводят на крышу, там ждет мобиль. А мы займемся скучным делом. Параметры феномена сняты в динамике, модель стая подготовила идеально, можно начинать строить общий поиск. Но это - взрослое, научное и достаточно долгое занятие. Иди. Завтра я расскажу, что мы найдем.
        Йялл ощутил тепло радости сестры, исполнившей важный долг перед стаей и Советом, получившей право на отдых. Ведь здесь, в зале, под множеством взглядов, даже под прикрытием широкой спины брата - тяжело дышать. Изучают, боятся, подозревают, прикидывают степень полезности, продумывают пути для знакомства и привлечения к работе, даже брезгливо опасаются: не человек и даже не айк, невесть что. Взрывоопасное. Такое надо изолировать, и понадежнее…
        Сати покинула зал почти бегом. И по-настоящему бегом поднялась по узкой служебной лестнице на плоскую крышу. Ларх в парадной форме инспекции выглядел продолжением праздника, шумящего внизу, на площадке перед зданием. И был он светел душой, и не грызли его сомнения по поводу взрывоопасности детей, тем более таких. Родная сестра напарника! Почти член семьи.
        - Вперед! - решительно потребовал Ларх, указывая рукой в салон. - Я все же теперь старший инспектор, второй день привыкаю к званию. Отвечаю за безопасность парада, должен вернуться немедленно, едва отвезу вас. Адрес не изменился, все по плану?
        - К Лоцману, - важно сообщила Сати. - Он болеет, надо навестить. Вдруг я ему полезна? Я умею лечить, у меня способности. Тайя сказала. И Хэйн тоже, я с ней работаю.
        - Ты серьезный человек, уважаю, - похвалил Ларх, поднимая мобиль и направляя в сторону пригорода. - Эх, жаль, я больше не напарник Йялла… На кой мне сдалась эта карьера? Мы, люди, неисправимы. Лезем вверх, но страдаем всю жизнь по тому, от чего отказались вполне добровольно. Я упустил всю историю с Кроном, не участвовал в самом эффектном задержании в истории Релата. Инспекторский конь и его боевое применение! Это сила. Дверь со следами копыт уволок Борх. Вот ловок, правда? Раньше меня догадался ее установить в музее инспекции. Обскакал, можно сказать…
        Сати слушала треп инспектора и хихикала. И умиротворенное молчание брата - Йялл знал - она тоже читала. Привыкала к здоровой детской обыкновенности себя, любимого и защищенного ребенка стаи, без всяких Узоров и феноменов. Спят чудеса, столь важные взрослым, и пусть спят, так даже лучше.
        Ларх посадил мобиль у ворот конюшни, коротко попрощался и улетел. Йялл подналег на дубовую створку. Показалось, что сейчас, как и в прошлый раз, в проеме возникнет голова огромного коня. Его темный глаз с подозрением изучит гостей: не несут ли хозяину дурной вести, не затевают ли чего скверного, с лошадиной точки зрения? Но Лоцман не выглянул, он стоял посреди двора и гостями не интересовался. Голова склонена к самым копытам, сложно вывернута: так удобнее следить за происходящим.
        - Пыльный гад твой хозяин, Лома, - вещала Норма, выглядящая для Йялла совсем незнакомо - одетая в рабочий костюм конюха, с хвостом волос и без всякого макияжа. - Пыльный гнусный жадный гад. Копытный флемс нам не дает. А как мы можем жить с такими копытами? Не блестят они без флемса, да… Но ты забей, я не тупая, сама уволокла. Там не замок - одна видимость, а меня Лорри учила… Опять же вреда от флемса нет, я прочитала, зря этот гад вчера треп развел. Типа тема - я тупая и не проверю, типа Среда не по моим силам… Меня Лорри учила! Щас мы полную полировку, втыкаешься?
        Конь изогнул мощную широкую шею еще сильнее, кося глазом на свои стремительно глянцевеющие копыта, на вычесанные идеально, до последней волосинки, мохнатые ноги - и на склоненную макушку Нормы. Принюхался, полез игриво жевать ухо. Женщина захихикала, не мешая хулигану.
        - Лома молодец, Лома любит свою подружку, - ворковала Норма, полируя бархоткой радужно блестящие копыта. - Лома самый лучший. Отпадный… И хозяин у него отпадный… И я тоже буду отпадная, когда тут освоюсь.
        - Привет, Норма, - сообщил о своем прибытии Йялл. - Я сестру привез. Она ни разу не сидела верхом на коне.
        - Хе… это плохо, но поправимо. А я вот сидела однажды, отпадная тема, - мечтательно вздохнула Норма, завершая полировку и тяжело разгибаясь. Хлопнула коня по шее. - Сати, это Лоцман, он тут типа лучший… Я так и сказала тупому Крону: на другом коне я и учиться ездить не стану. Дождусь, когда этот выздоровеет. Ну и времени нет, тоже тема, - вздохнула Норма, деловито проверяя состояние гривы, заплетенной в сложный узор косичек с множеством зажимов, удерживающих бубенчики и кристаллы, разбрызгивающие по двору искристые блики радуг. - Некогда кататься. Лома переживает, нога у него - вон какая тема… Приходится его баловать. Эта тупая парадная прическа плетется пять часов! Зато мы красивые, мы самые красивые, мы…
        Воркование сделалось неразборчивым: Лоцман склонил голову, и теперь Норма пела комплименты прямо в его ухо. Вороной крупно, с удовольствием вздыхал, переминался с ноги на ногу и прикрывал глаза. Иногда встряхивал гривой, и парадная прическа тонко и красиво звенела потревоженным хрусталем. Потом запела резче, бубенчиками - конь обернулся к дальней калитке, ведущей в парк.
        Крон вбежал во двор бодрой рысью, стряхнул с плеч две объемистые сумки. Возмущенно свел брови - и плечи Нормы стали сутулиться. Женщина шагнула в сторону, прячась за Лоцманом.
        - Ты уволена. - Голос ушел в низкий опасный бас. - Ты что вытворяешь, младший помощник конюха? Твое дело - выгребать опилки и проверять климат в помещении. Ты…
        - Пыльный гад. - Норма отвернулась к Лоцману, усердно игнорируя волвека, хотя Йялл видел и читал: ей очень страшно. - Сам шныряет с утра, а мы тут без прически. И без хозяина нам тоска - вообще вилы… И таран у нас не получается, вот ведь тема…
        Лоцман тяжело вздохнул. Еще раз тряхнул гривой. Сати восторженно захлопала в ладоши. Прическа и правда была восхитительна.
        - Инспекция прибудет через полчаса максимум, - рявкнул Крон. - Ты, дурища несусветная, умыкнула из сейфа коронационный парадный набор, княжество Вендир, возраст украшений ориентировочно семьсот лет… плюс-минус полвека.
        - Не пыли, - отмахнулась Норма. - Пять часов они носа не кажут, легавые. Че я, сейф не вскрою? Меня Лорри учила, я твое кодовое рычание давно скатала на носитель. Мы только туда-сюда, заплели типа, а щас расплетем. И на место. Зато Ломе не скучно. Три часа стоять статуей на процедурах, это же дикость! Тупая дикость! Стойло узкое, втыкаешься? Так нельзя, он же страдает. Ему плохо.
        - Это курс лечения, обязательный, - смягчился Крон, изучая парадную прическу. - Тупая ты, Норма. Ох… И я начал нести эту чушь! Тупая и неувольняемая… Но я займусь темой и выставлю тебя, если не прекратишь ругаться. Снимай украшения и тащи в сейф. Немедленно. И чтобы это было в последний раз. Иначе стану проверять, не украла ли пару камешков. Устрою допрос с чтением эмофона.
        - Зверь, урод лысый, - мрачно выдохнула Норма. И начала безропотно снимать украшения, морщась и намекая на готовые покатиться слезы. - Украла… Я, у Ломы! Ну тупой, ну совсем тупой… Такую тему выставить.
        Йялл задумчиво изучил замешательство Крона, потом снова - Норму, уже откровенно глотающую слезы обиды. Сати прижалась к боку и тихо, без звука, смеялась, спрятав лицо в братовой куртке. Дернула за рукав, Йялл присел секретничать.
        - По-моему, - авторитетно заявила Сати, - у них семейный скандал.
        - У них общий ребенок по имени Лоцман, - подмигнул Йялл. - Родители и не такое вытворяют, когда любимые дети болеют. Сати, эти побрякушки из сейфа тянут на сумму, которую я не рискну вслух выговорить.
        - Норма приворовывала шмотки у Лораны, - сморщила нос Сати. - Я знаю, они два раза так ругались - страшно было. Лорри умеет… пылить.
        - Понять людей невозможно, - глубокомысленно пожаловался Йялл. - Но у Лоцмана она воровать не станет, я читаю намерение без вторичного подтекста. Хотя это и копия парадного наряда, само собой… Ты как - согласна?
        - Определенно, - авторитетно заверила Сати. - Как снавь утверждаю: Лома ее перевоспитал. У нее теперь новый смысл жизни. - Сати захихикала и шепнула в ухо Йяллу: - Она хочет стырить у стаи Крона.
        - Вы закончили нас обсуждать? - возмутился Крон, прекрасно понимающий происходящее. - Тогда я пошел за попоной. Лоцмана надо выводить, я разрешаю Сати на нем сидеть в это время. Норме я разрешаю покинуть конюшню и не появляться трое суток.
        - Как «не появляться»? - упавшим голосом шепнула Норма.
        - Никак, - прорычал Крон. - Я устал от постоянных сюрпризов. У меня работает помощник младшего конюха, я не нанимал головную боль на двух ногах. Две недели назад я не знал, что это такое - головная боль… Пошла вон, думать о своем поведении и учить нормальный язык, без тупости, пыли, тем и отпадов.
        - Ну ты гад…
        - Четыре дня.
        - А Лома? Но Лома же…
        От рычания Крона даже Лоцман насторожился и прижал уши. Норма же кивнула, осознав бесполезность доводов, на первый взгляд простых и верных. Шмыгнула носом и тихо, как-то обиженно, сказала совсем уж странное:
        - Да, старший. - С чем и удалилась.
        Крон развел руками и звонко хлопнул ладонями по бокам. В окончательном отчаянии оглянулся на Йялла:
        - Мне казалось, трудно ломать шеи и быть гроллом. Глупости, детские и наивные! Быть волвеком гораздо сложнее. Я читаю эмофон, неплохо разбираюсь в психологии, все же Акад медиков закончил с отличием, хоть и не очно… Но я не в состоянии даже предположить, что вытворит эта женщина через минуту. Потому что она сама не знает! Дичайшая неорганизованность, полная безответственность, тупое потакание себе… Неумение слушать и слышать. Я кругом прав, но чувствую себя ужасно. Она вертит всей конюшней! Лома предал меня и таскается за ней, выклянчивая внимание. Дисциплина на нуле.
        - Она умеет произвести впечатление, - хихикнула Сати. И добавила серьезно: - Не надо ее выгонять. Норма хорошая, а идти ей некуда. У нее совсем никого из родных, что она будет делать в городе, одна?
        - Вот-вот. - Крон устало потер затылок. - Неувольняемая, я так и сказал. Что она будет делать… То, что уже делает. Лезет через ограду там вон, за домом. Гроллом не надо быть, чтобы разобрать сопение! Потом через парк прокрадется в стойло Лоцмана. И будет полночи жаловаться ему на меня, а утром гордо выйдет на работу, делая вид, что меня нет и никто ей ничего не говорил. Отпад. Тьфу ты, и я туда же. Она разрушает мою малую стаю - табун Ломы.
        - Расширяет границы твоих представлений о мире, - прищурился Йялл. - Твой мир нелеп до предела, в нем совершенно нет места кое-чему важному. Она далеко не худший образец незнакомой тебе породы людей - женской. Занялся бы ты…
        - Катайтесь два круга по двору - и валите из конюшни, - возмутился Крон. Почесал шею подобравшегося со спины Лоцмана. - Как мы мирно жили… Никто нам не был нужен, Лома. Ты не хромал, я не рычал на людей… Идем, малыш, покатаем Сати - и в стойло, у нас процедуры. Норма так и не расплела твою прическу. Хотя, надо признать, конюх толковый. Работящая, при детях обычно не ругается. Опять же прическу сделала почти правильно. Ножка сильно болит? Вот бедняга, давай пожалею.
        Сати осторожно обошла вороного по кругу, задирая голову и любуясь великолепием огромного коня. Погладила мохнатые ноги, сперва переднюю правую, на которой светлый волос начинался от колена, потом заднюю, до самого копыта темную. И вторую заднюю - больную, удерживаемую на весу. Лоцман благодарно вздохнул. Он уже усвоил: есть среди людей такие - умеющие снимать боль. Надо лишь не мешать, стоять смирно и наслаждаться хотя бы иллюзией здоровья. Сати старательно, в полную силу, прощупывала даром снави пострадавшую ногу. Себя не жалела: отдавала без меры, потоком. Йялл поймал под руки и помог, Крон встал рядом. Ему нравилось наблюдать, как Лоцман неуверенно опускает ногу, как копыто касается камней двора.
        Сати уже сидела на широченной спине. Охала при каждом шаге коня, колышущем эту живую поверхность. Закрыла глаза, прикусила губу - старалась помочь Лоцману полнее осознать себя и настроиться на здоровье. Ведь справилась она с лечением Паука! А тут все иначе, незнакомо - но посильно, наверное.
        - Опыта нет в переписывании сигналов спинного мозга лошадей, - посетовал Крон. - Никто из волвеков до меня не учился в ветеринарном… Приходилось с нуля начинать, да и теперь непросто. Сати, ты снавь, талантливая, не хочешь начать большое дело: выстроить методику восстановления для животных? Лет десять уйдет, не меньше. Я уже многих уговаривал, только они не ценят по-настоящему широту души Ломы. Он…
        - Отпадный, - хихикнула Сати. - Крон, ты тоже отпадный. Мы с братом остаемся, уговорил. Йялл хочет учиться в Академии, уже подал запрос. Я буду заниматься лошадьми. Только у меня есть котенок, ты не возражаешь? И косички я буду плести. И копыта этим… как его? Флемсом, да? Вот им самым натирать.
        - Она стащила флемс? - ужаснулся Крон, замирая на полушаге и рассматривая копыта коня. - Я надеялся, масло или лак… Все, катайтесь без меня. Пойду и убью. Опытный образец, моя разработка… Первый флакон с доработанной формулой перламутрового глянца.
        Волвек удалился в сторону парка. Сати рассмеялась и удобнее села на спине коня, а потом прикусила губу и попробовала встать в рост, хихикая и балансируя руками. Йялл шагал возле бока Лоцмана и страховал сестру. Улыбался мирно, очень спокойно. Ему наконец-то не чудились опасности, грядущее выглядело интересным и позитивным. Новая работа, новые возможности. И большой полет. Не может быть иначе! Даже если риск велик и люди откажутся участвовать. Он, сын вожака, знает настроение стаи: «Эйм» будет прыгать. Не скоро, лет через десять. А пока надо учиться. И еще искать теплоту, настоящий отклик. Он будет капитаном и значит - вожаком, добьется своего.
        Но во второй раз взвалить бремя со-чувствия на плечи без поддержки малой стаи - семьи, немыслимо… Он упустил Лорри, хотя к ней намечался мягкий небольшой прогрев симпатии - давно, лет пятнадцать назад. Он разочаровался в двух более респектабельных вариантах. Он насмерть поссорился с Джан - давно, лет семь назад. Когда девчонка жила в столице провинции Ака и спокойно планировала карьеру - вплоть до поста директора местного филиала Акада медиков… Тогда глаза у нее были темные и спокойные, взгляд прятался в узкой щели век. «Почему бы нам не прогуляться по берегу моря?» - сказала Джан при первой встрече. Она полагала себя безупречно красивой, неоспоримо умной и достойной всяческого внимания. «Потому, что я не люблю, когда мою шкуру норовят повесить на стене трофеев», - Йялл помнил свой ответ.
        Люди странные, их трудно понимать, они ведь и сами себя чаще всего не понимают. Мотивов поступков, движений души, склонностей характера… С женщинами людей и того сложнее. Женщины людей почему-то обожают охотиться на него, одиночку. Полагают, что можно спрятать простоту идеи трофейной охоты за красивыми словами, хотя знают о способности чуять намерения. Не получив желаемого и не блеснув в свете с редкостным ухажером, мстят, считая врагом, назойливо надоедая… И хуже: пытаясь бить на жалость и требовать спасения из самостоятельно созданных проблем.
        Джан зашла дальше всех. Поселилась в нелепом городишке и заявила, что рано или поздно инспектору Йяллу придется ее спасти или пожалеть о своей подлости, приведшей к трагедии. А вот - не он спас, бывает и так.
        - Йялл, тебе грустно? - Сати забеспокоилась, ловя руку брата. Прикрыла веки и сосредоточенно вздохнула, почесала за ухом. - Ты думаешь о Джан? Неправильно как-то думаешь, холодно. Хотя… я помню ее первые дни там, в нашем городишке. Мы с Лорри ставки делали: сколько продержится. Я ей в окно змею бросила. Как она кричала… потом плакала, сидела на пороге с вещами и собиралась уехать. И мне было ее совсем не жалко.
        - Змею?
        - Не ядовитую, - замотала головой Сати. - Она к бабушке Томи отказалась идти ночью, потому что, мол, не срочно, потерпит. А я сразу сообразила: боялась из-за двери нос показать. Сидела под замком и ждала, пока ее спасут, вернут в большой мир. Гордая, сама спасаться туда не захотела… Потом в ней что-то переменилось. Сейчас странно и вспоминать ту Джан, которая была раньше. Сплошной страх в ней был, а еще презрение и обида. Много обиды. Это из-за тебя?
        - Я ей сказал, что она не способна лечить, потому что у нее пустая душа, - нехотя признался Йялл. - И еще сказал, что в стае больных не сортируют на нужных и бесполезных, что из вашего города она сбежит в три дня, если рискнет хоть раз заночевать. Я был здорово зол, Сати. Опять же мало ли что и кому наговорил? Давно это было…
        - А что пообещал? - прищурилась премудрая сестра.
        - Кажется, Лоцману пора в стойло, - задумался Йялл. - Надо позвать Крона. - Волвек покосился на хихикающую сестру и повел плечами: - Сати, прекрати меня так нагло читать, это нечестно! Я сказал, что мы пойдем гулять к морю никак не раньше, чем когда из нее получится настоящий врач. Вроде Ясеня, понимаешь? Мне казалось, что это ровно то же самое, что «никогда». И я прав, сколько времени прошло, все слова давно стерлись, как следы в пыли.
        - Слова стерлись, обещания - нет. - Сати указала в сторону моря. - Лупить тебя будут на том корабле, куда меня водил ужинать Риан. Мы с Лорри решили еще на Хьёртте. Она обещала найти такую же бутылку, какой тебя огрела по голове, и отдать ее Джан. «Проспорил - получай, зверик» - вот ее слова. Иди, никто меня не уронит и не обидит.
        Йялл задумчиво почесал за ухом. Улыбнулся, погладил бок Лоцмана. Еще раз оглянулся на сестру - и пошел к воротам.
        - Лома, - шепнула Сати, сползая с высокого, как гора, бока. Пребольно упала и потерла колено. - Лома… все ушли. И хорошо. Тебе я могу сказать: я тоже претендую на место конюха. Престижная работа… Трудно будет пробиться, как полагаешь?
        Сати подобрала гребень, оставленный Нормой, и присела возле копыт - расчесывать белый длинный мех. Солнце светило по-доброму, без южной лютости или северной лени. Высоко в небе чайки смеялись над людскими глупостями и излишней серьезностью волвеков. Яблони шептались с ветерком по поводу урожайной, но нескорой еще осени… Было так мирно и хорошо, что никакие Узоры не казались опасными. Сати закончила расчесывать плотный ворс ниже конского колена. Улыбнулась Лоцману. Она не верила, что мир бывает окончательно и намеренно злым. Даже ураганы и те не зло, а природная необходимость. Надо лишь научиться их понимать. И двигаться самим в сторону, уступая дорогу, - или уговаривать обойти городок. Она пробовала однажды, вышло кое-как, но все же… И с Узором все получится, только не сразу и не быстро. Он-то взрослый наверняка, а она пока - очень и очень маленькая… Надо расти и умнеть.
        Эпилог
        День старта «Иннара» никто не объявлял праздником. Какое там! Сплошная работа, без самой малой передышки. «Десять лет без отдыха, если разобраться толком», - поморщился Йялл, пряча зевоту застарелой усталости. Сколько сил приложено, но не получилось все сделать по исходному замыслу. Из семи модулей в финальной сборке - лишь четыре. Зато идеально, многократно проверенные. И приборами, и чутьем снавей… Йялл почесал за ухом. Проклятущая привычка так и не отвязалась. Стоит отвлечься - и поиск мыслей-блох становится явным для всех. Дает основания подозревать наличие неких сомнений в душе капитана. Хотя сомнений нет, есть азарт. И надежда.
        - Ты так и не научился отдыхать, - лениво попенял Риан и прикрыл веки. Он смотрелся изваянием покоя посреди суеты последних предполетных минут в рубке. Занимал центральное кресло и не участвовал в слитном шепоте контрольных процедур, исполняемом хором голосов экипажа. - То ли дело я, пожилой айри. Лечу пассажиром. Практически я - первый турист в столь дальнем перелете. Ублажили старика, спасибо.
        - Отсчет последнего получаса пошел, - прошелестел Лайл: душа корабля снова избрала для общения его внешность и голос.
        - Мышь, почему не слышу тебя? - На сей раз в голосе капитана рокотал гнев.
        - Дала последние указания Крону по кормлению Гиркса Шестого, как он без меня тут останется, бедняжка, - немедленно откликнулась Сати. - Все штатно, капитан. Я в порядке, честно. Тим подтверждает, лови его отчет. Начинаю настройку.
        - Горры готовы?
        - Горры - всегда, - подражая лени в голосе Риана, отозвалась Вирья. - Принимаем настройку.
        Год назад неведомое снова шевельнулось в душе Сати. Проснулось и отозвалось ярко, активно, подробно: оно по-своему страдало, надолго лишившись связи с новым и интересным. Оно тянуло к себе, требовало отклика, изводило взрослую Сати Трой гораздо тяжелее и мучительнее, чем прежде. Оно не только требовало, но щедро одаривало. Предоставило едва переносимую в полноте и совершенстве способность воспринимать мир, и Йялл с ужасом наблюдал, как эта способность выжигает сестру, превращает в нечто иное, малопонятное и чуждое. Узор нашел занятной идею обретения личности и пытался осознать ее сполна, ничуть не заботясь о цене. Что вполне объяснимо, при его-то чуждости…
        Сати разучилась улыбаться, она неделями не спала, все время щурилась, вслушиваясь в нездешнее, болезненно прикусывая губу и не отвечая на прямой контакт сознаний. Чужое и до сих пор непонятное изучало, поражалось малости планеты Релат и ее типу - каменистому, ничуть не схожему с обычным для Узора. Ему было интересно, в этом не сомневался никто. Оно просто не понимало, как близок предел выносливости Сати, даже при постоянной поддержке стаи, даже при неотступном внимании брата. Чужое нашло для себя нечто совсем новое, то, что Риан определил как направленный взгляд на мир. И оно смотрело взахлеб, наслаждаясь неоднозначностью видимого, игрой в различные ракурсы восприятия. Оно - наслаждалось, Сати буквально сходила с ума… А капитан Йялл доводил до безумия всех остальных, требуя ускорить работы по «Иннару».
        Относительный покой вернулся к сестре лишь месяц назад, когда удалось настроиться через общее сознание Горров и, так полагают все, оповестить о намерении сделать прыжок. Узор, а иное название не прижилось, информацию воспринял, впал в задумчивость и отпустил на время Сати. Занялся, как полагали опять же все, приготовлением к визиту гостей. Сати так и сказала: «Нам расчистят зону выхода». Открыла глаза и сказала, сознательно, сама. Было замечательно хорошо слышать ее голос, не искаженный болью, и читать ее сознание, не подавленное огромностью дара полноты видения.
        С тех пор лихорадка сборов приобрела воистину планетарные масштабы. Все спешили и все суетились. И только очнувшаяся Сати гуляла по Гирту, пробовала незнакомые блюда в его старомодных трактирах, гостила у Крона - теперь уже главы планетарного ведомства племенного дела и ветеринарии. Первого волвека, получившего столь высокий официальный статус в мире людей на правах части их «стаи»… Еще Сати, что ни день, бывала на конюшне у Нормы, гладила уже не вороной, а изрядно пробитый сединой бок по-прежнему великолепного Лоцмана и гуляла с ним по саду. Отдыхала душой… Потомок Гиркса Пятого вился в ногах, нападал и шипел - приглашал свою любимую мышь, сразу и хозяйку, и дичь, поиграть еще.
        - Общий поиск открыли, - сообщил Рик Горр. - Фэр, начинаем совмещать представления о координатах. Сходимость по сетке растет равномерно, без срывов. Пока все штатно.
        - Есть фиксация точки входа, общий контур прыжка и данные выхода, - откликнулся через некоторое время Фэр. - Запускаю контроль в модельном пространстве. Лайл, читаешь? Перебрасываю на Риана, прошу исполнить вторичный контроль.
        Йялл покосился на Риана и ощутил новую волну беспокойства. Он сам протоптал эту тропу - стал капитаном, настоял на подготовке корабля к сроку, гораздо более раннему, чем желал бы Совет. Он гнал всех и рычал злее, чем во время работы в инспекции. Его нынешняя репутация не поддается даже описанию. «Озверевшее чудовище, помешанное на полете», - это нежный и мягкий вариант, так говорит жена. А что оставалось делать? Когда Узор снова вмешался в жизнь семьи, от жизни мало что уцелело.
        Тимрэ не отходил от Сати ни на шаг, по сути, стал ее личным врачом, забросив иные дела. Снави приводили к балансу остатки ее расколотого чуждостью сознания, а люди все не желали понимать, что нет смысла ждать определенности, активного разумного контакта. Не будет его, долго еще не будет. На первичное взаимопонимание со стаей ушло полтора века! А Узор - он и вовсе невесть что. У него нет ни разума, ни социального устройства, ни логики, языка и уклада жизни, понятных людям, айри или волвекам. До сих пор неизвестно даже, что он собой представляет. По первичным предположениям, это сознание, единое в пределах планеты, но не единственное и постепенно распространяющееся от звезды к звезде. Но что или кто является его носителем? Каковы его цели и зачем он создавал контрольный маркер по эмофону и ряду иных параметров? Как много подобных маркеров и почему этот не активировался самостоятельно на поверхности Хьёртта?
        Йялл принял отчет по первичному контролю полета и подготовке прыжка. Все штатно. Экипаж рычит и шепчет так слитно - слушать в радость. Все на своих местах, ни единого случайного существа, все работают без слов. И люди прижились, привыкли, и айри тоже. Прыжок приближается с впечатляющей неотвратимостью. И несет надежду. По крайней мере, так хочется думать. Сати снова станет собой. Год назад все было так хорошо… трудно даже вспомнить тот покой. Сестра закончила Акад и получила полный профиль навигатора, защитила работу по ветеринарии, параллельно обрела полноту дара снави и поступила в медицинский. Несовместимые увлечения - но ей хватало и сил, и времени, она так смешно щурилась, пищала и называла себя ученой серой мышью, для которой большая радость - прогрызть ход потолще в недрах нового знания… А потом в одну ночь Узор стер улыбку, воздвиг стену отчуждения. Люди обрадовались: вот и контакт наконец-то! После стольких лет ожидания… Риан примчался немедленно, бросив дела. Глянул на бледную, не реагирующую на окружающих Сати и сказал: пора вернуть взятое в долг при рождении. Самое время случайную и
несистемную связь, созданную попустительством ан-моэ Йенхо, не укреплять, а рвать. Иначе чуждое разрушит Сати. И не только ее, наверное.
        - Мышь, ты в порядке? - уточнил Йялл, пренебрегая формулой стандартного запроса, адресованного второму навигатору.
        - Полностью. Как будто оно снова благополучно спит, - заверила Сати. - Точнее, оно меня чуть отпустило. Позволило быть самостоятельной сегодня… Есть канал. Передаю Лайлу. Подтверждение прошло, оно нас ждет. Даже помогает формировать прокол.
        - Как скучны нынешние полеты, - посетовал «пассажир» Риан, контролируя первое полноценное использование своей разработки в дальнем прыжке и выверяя данные, предоставленные кораблем. - Ни рева толпы зевак, ни маршей-гимнов, ни перегрузок. Даже нормальных команд нет, как и дисциплины в представлении людей. Треп на борту… Собственно, закончил, все штатно, подтверждаю работу навигатора: без замечаний.
        - Лайл, мы готовы, - согласился Йялл, просмотрев вторичные отчеты экипажа и уловив рост слитности сознания.
        Он знал: происходящее и правда лишено привычной людям эффектности. Корабль достаточно далеко от Релата, солнце выглядит ничтожной звездочкой, разве что чуть крупнее прочих… Створ стартового канала, именуемый также точкой входа в волну, - нечто сугубо нематериальное. Кроме Лайла, его способна воспринять разве что Сати - через нарастание искажения сложных дальних планов реальности.
        Махина «Иннара», четыре плотно пригнанных друг к другу модуля, тупоносая конструкция, ничуть не похожая на иглу. Однако же она успешно проткнет стартовый створ и сгинет в нем, растворится, исчезнет для всех систем планетарного наблюдения Релата и Хьёртта. Чтобы вынырнуть там, куда давно зовут Сати.
        Общее сознание стаи - всех волвеков на борту «Иннара» - сплотилось, включая и людей, и айри. Корабль обрел необходимую для контроля движения единость мышления, не требующую словесных команд. Горры надежно держали сетку координат. «Все штатно» - это повторено много раз и ощущается каждым. Йялл улыбнулся зримому образу первого вожака, сознанием разрешая начать процесс.
        «Мы такие разные, - думал он. - Ничуть не схожие, и это не может помешать нам найти общее и обрести нечто важное - каждому свое. По сути, все будет, как и раньше. Надо ощутить свою разность, признать ее и принять, чтобы начать сближение. Когда Узор отпустит Сати, пропасть непонимания обретет свою настоящую глубину, и мы станем заново ощупывать вслепую ее край, искать способ сближения. Снова, почти с чистого листа. Это будет интересно».
        Реальность вывернулась и дрогнула, корабль втянулся в прокол и потек - сминая сознание стаи, плавя знакомое и переливая его в новую форму, где теряют смысл и время, и пространство, и все привычные планы реальности. Йялл ощущал процесс точнее и подробнее прочих - как капитан и брат Сати. Для нее в происходящем не было тьмы и провала сознания. Контроль сохранялся, хотя и был он чуждым и явно сторонним. Но - был и берег Сати, гостью и в то же время часть себя, малую и странную. Совсем непонятную, и оттого особенно ценную. Сати Трой, сестру Йялла, сына Даура, сына Йалла, родившегося в семье первого из свободных Йяллов. Люди с ума сходят уже от имен волвеков, повторяемых из поколения в поколение: они-то не улавливают тонких нюансов звучания, доступных стайным. Непонимание на ровном месте… Первый из вожаков устранил его, предложив менять имена хотя бы каждое третье поколение. И это еще одно подтверждение возможности решения проблем, порождаемых несходством.
        Мысли плелись в странные и нелогичные цепочки, петляли, цепляясь к мелочам вроде имен или их происхождения. Реальность выворачивалась и корчилась. «Иннар» тек через прокол непрерывно, исчезая из прежнего своего положения и одновременно занимая новое.
        Первым ожил и опознался глубинным инстинктивным уровнем реакций отклик связи с кораблем. Лайл был здесь, неизменный и сосредоточенный, душа «Эйма» и его мозг. Он контролировал процесс. Он уже собрал данные по сектору финиша - пустому в самой наивысшей и надежнейшей степени.
        Вернулась способность воспринимать себя: дышать, ощущать пульс, слышать звуки. Видеть мир.
        Йялл восторженно-низко зарычал, приглашая общее сознание экипажа изучать новое и свою смешную ничтожность пылинки возле огромного белого солнца чужого мира. Молодого, безумного, расшвыривающего энергию, сжигающего себя так быстро и азартно, что находиться даже на этой, весьма удаленной орбите едва посильно. И то - благодаря помощи. Их приняли и оберегают. Для взгляда волвека вполне отчетливы переливы яркости свечения на границе области финиша, защищающей неизвестным способом от излучений и искажений поля, от незнакомого рисунка планов, слегка вибрирующих в зоне прокола, еще не успокоившихся.
        - Пожалуй, все же мы удачно напросились в гости. - В глазах Риана плясали огоньки азартного интереса. - Я и не надеялся забраться так далеко от дома. Что еще раз подтверждает: крылья, настоящие - они есть только у души. Полет никакого отношения не имеет к анатомии и строению тела… - Риан сыто прищурился. - Сати, мышонок, тебе нужна помощь? Ты не мелочись, бери, сколько требуется, и отдавай, не скупясь… Чем бы ни был этот Узор, он тебя вытащил в мир из безнадежного и обреченного состояния гибнущего зародыша. Это требует должного ответа.
        - То есть мы прибыли сюда отдать ее? - ужаснулся Йялл.
        - Каждый в стае знает, что общность есть работа, - строго указал Риан. - Каждый отдает. И принимает. Только глупцы и эгоисты копят и держат под спудом, для себя одних. Всякая взрослость - это умение взглянуть в глаза своей тени. Сейчас пришло время для Сати встать на лапы, если так можно сказать, и заглянуть в зрачки не зверя даже, а целого мира, однажды соединившегося с ней. Пугающего, непостижимого - и манящего. Не рычи. Настраивайся. Чем бы ни был Узор, ему теперь не легче: он тоже смотрит в глаза неведомого, имя которому - Сати, проводник нашего видения мира… Ты опять будешь контролером канала, как я полагаю. Я синхронизирую процесс и чуть-чуть его подправлю.
        Безумная звезда расплавленной белизны, выжигающей сознание при прямом взгляде, висела совсем рядом. Планета кипела возле нее, широким конусом испаряя себя и порождая удивительную и многообразную игру миражей в хвосте, который тащила за собой по орбите. Чем бы ни был Узор - он находился там, в пекле кипящей планеты. Огромной, ничего подобного ей не имелось в системе родного Релата. Узор плавился и менялся, дрожал и бился, тянулся нитями любопытства к своей малой части, совершенно чуждой, позволившей обрести новое: взгляд на себя извне, ощущение времени, осознание самого факта полноценного присутствия в мире.
        И Сати смотрела, выжигая себя, но более не пытаясь спастись, закрыться и прекратить безумие горения. Чуждость сдирала заживо кожу и рвала на части, впитывалась и пронизывала, вырывала из пластов реальности, перекраивала планы и испаряла из них даже сам след существования прежнего… Новое представление о себе, взращиваемое в зародыше чужого типа жизни, желало вернуться домой, избавиться от телесности и ограниченности человеческого бытия.
        Сперва чуждость питалась только от сознания Сати, потом перекинулась на Йялла, радуясь и уже присматриваясь к экипажу всего «Иннара». Сияние белого солнца доводило до изнеможения, ощущение приятия света обнаженной кожей было мучительным и на редкость реалистичным. А потом оно угасло, погрузив корабль в тишину похожего на обморок отдыха.
        - Мы, как ни странно, не выгорели, - уточнил Йялл, удивляясь нормальности звучания голоса. - Мне казалось, я испарился. Сати, мышонок, ты цела? Не ловлю сознания, хоть на словах поясни.
        - Сердце бьется, - отозвался Тимрэ. - Рефлексы в норме. Что восстановится из активности мозга, не знаю. Пока, по данным первичного опроса, негусто… Риан, я заново построю генную карту, как ты просил. Уже приступаю.
        - Симптоматика поражения мозга Йура повторяется в некоторой мере, - добавила Хэйн и с сомнением уточнила: - Но есть и отличия. Я бы сказала - позитивные.
        - Зачем я сюда так рвался? - охрип Йялл. Обернулся всем телом к Риану: - Наверняка ты знал. Учитель, ты ведь слишком хорошо понимаешь то, что нам не дано… Неужели заранее, интуицией своей, талантом… ты знал, что это убьет ее?
        - Не убьет - вот что я полагал с высокой долей уверенности, всего лишь изрядно погасит в памяти багаж знаний первых двадцати двух лет жизни, - пожал плечами Риан. - Но не убьет. У нее есть ты, родной брат и вожак, хранитель отблеска ее памяти. И ты поможешь собрать личность заново. Это бремя вожака - исполнять непосильное иным. Не смотри на меня так, словно я превратился в монстра. Два сознания в одной Сати не могли жить и развиваться. То, что было позаимствовано, вернулось домой. Узор и потерял, и приобрел очень многое. В общем-то его теперь можно звать в некоторых обстоятельствах Сати. А раз так, мы точно достигнем взаимопонимания. Не полного и не быстро…
        - Чистая такая картинка, - бодро сообщил Тимрэ. - Типичнейший айк, учитель, читается близкородственное сходство с Элларом, все правильно и без отклонений. А я-то переживал: как ей жить, бедняжке, при полнейшей несовместимости с нами. Без семьи, без детей, без привязанностей… Но наша Сати исчерпала свою необычность.
        - Оба вы в чем-то правы, - улыбнулся Риан. - Йялл готов рычать об утрате. Ты радуешься обретению. Я подожду ее пробуждения. Не верю в обычность, это, знаете, стариковское… Порой невесть что кажется.
        Йялл с сомнением прищурился и почесал за ухом. В глазах учителя по-прежнему плясали отблески белой звезды, избыточно яркой, несмотря на все фильтры, несмотря на фальшивость изображения, - оно не сама звезда, лишь проекция в объеме.
        - Иногда я думаю, что с тобой наладить контакт сложнее, чем с Узором, - буркнул Йялл, виновато пожав плечами. - Риан, ты не айри. Ты невесть что и невесть кто… На кой мы сюда полезли, когда дома столько интересного?
        - Разве интересного бывает слишком много? - усмехнулся Риан. - Капитан, начинай работать. Это первая звезда, куда мы добрались. Рычи приказы… а потом пойдешь будить Сати. Уверяю тебя: своего брата она вспомнит. Навигацию вряд ли, да и ветеринарию, увы. Но вот брата…
        Йялл весело оскалился. Белая звезда сияла рядом. И нового, Риан прав, было хоть отбавляй. Экипаж, не занятый напрямую в процедурах прыжка, отчитывался по состоянию и ждал распоряжений. Настроение росло в стабильную общность, слаженную, уверенную и опытную.
        - Риан, прими отчеты, - бросил Йялл уже не просьбу, а распоряжение.
        Он сорвался с места и помчался прочь из рубки, к главной шахте, вниз, до нужного яруса и снова коридорами. Все в корабле знакомо и бежать можно с закрытыми глазами, не слушая эхо сознаний и шагов. Вот и медблок.
        Сати лежала в глубоком кресле, лицо у нее было спокойное, морщинка сосредоточенности на лбу расправилась. Складочки давней боли и постоянного ожидания новой - ушли. Сати выглядела гораздо моложе того несчастного, раздавленного непосильными возможностями существа, которым была еще недавно. На лице снова обозначилась милая знакомая полуулыбка. Вот-вот очнется и спросит, как в первую встречу: «Ты ведь хорошая собачка?» - или нечто столь же неожиданное, немного детское. Тогда она не боялась ни своей тени, ни любых внешних угроз.
        Йялл присел на подлокотник, погладил сестру по щеке кончиками пальцев, коснулся сознания - живого, спящего. Веки дрогнули, глаза осторожно приоткрылись, щурясь на яркий свет.
        - Йялл, - без звука, одними губами и сознанием, улыбнулась Сати.
        И на душе стало спокойно. Чем бы ни был Узор, не стоило ждать от него человеческих реакций. Агрессии, которой так боялся Йенхо. Презрения к ничтожности гостей, пугавшего людей. Как много раз прежде, правы оказались и Риан, и первый вожак, утверждавший, что не надо бояться тени, надо принять ее и себя - целиком, такого, каков ты есть.
        - Вот ты и вернулась, - обрадовался Йялл.
        Вслушался в общее сознание: отчет завершен и принят. Пора.
        - Внимание по кораблю, - сказал Йялл с должным для капитана спокойствием. - Мы прибыли, поздравляю с первым удачным прыжком. Руководителям групп собраться у Первого, я передаю права управления научным проектом Витто Орри, напоминаю: под его рукой все модули, кроме «Эйма». Экипаж жду в рубке, будем отсматривать данные по прыжку. Группа контроля, начните готовить анализ состояния внешней среды и рекомендаций по орбитальным подвижкам. Работаем.
        Глоссарий
        Ан-моэ, моэ- два уровня старейшин в иерархии народа айри, высший и второй за ним соответственно.
        Айри- драконолюди, долгожители. Крайне малочисленный вид разумных, проживающих на Релате. Являют собой второй этап развития (точнее, один из вариантов взросления) дракона, миновавшего одноразовую трансформацию в человекоподобный облик.
        Айк- вид разумных, итог не вполне объяснимого местной наукой вмешательства общего сознания стаи волвеков в процесс лечения критически пострадавших айри.
        Великий дракон- бог полета, душа мира. Полумифическое существо, наделенное возможностями влиять на оберегаемый им мир Ралата. Является покровителем снавей.
        Волвек- вид разумных, основная планета проживания которых - Хьёртт. Обладают феноменом общего сознания, подобным телепатии, без точного чтения мыслей, но с формированием общности идей и воззрений. Мужская часть вида во взрослом возрасте имеет способность к смене облика, при трансформации волвек становится гроллом.
        Гнездо- автономная, устроенная в грунте многоярусная лаборатория айри на Хьёртте, ликвидированная за сто пятьдесят лет до описываемых событий. В Гнезде проводились эксперименты, итогом которых и являются волвеки.
        Гролл- второй облик волвека, звериный.
        Инфосреда- глобальная планетарная система коммуникации, хранения и обработки информации. Имеется несколько уровней интеграции в Инфосреду - от простейшего подключения с консоли или коммуникатора и до полного погружения, включающего прямое взаимодействие со средой мозга, нервной системы и даже эмоционального фона.
        Координатор- заместитель главы в любом совете. По статусу второй, но часто - первый: например, в советах провинций роль координатора выше в вопросах текущих внутренних дел.
        Релат- планета людей и айри.
        Слаг- сервисный механизм, бытовая автономная система, разработанная для исполнения установленного набора функций.
        Снавь, говорящая с миром- разумное существо, наделенное уникальными способностями, позволяющими влиять на мир и его обитателей.
        Совет, Большой Совет- высший орган управления на Релате. Он же в расширенном составе рассматривает и вопросы двух планет.
        Со-чувствие- способность волвеков и иных членов стаи принимать и разделять эмоции, намерения и настроения иных живых существ.
        Среда-см. Инфосреда.
        Стая- форма организации общества волвеков.
        Стэк- оружие комплексного воздействия, в зависимости от поколения и типа включающее несколько видов влияния, как контактного, так и дистанционного. Используется инспекторами и теми, кто от инспекции скрывается.
        Хьёртт- планета волвеков, следующая от Солнца по порядку расположения после Релата.