Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ДЕЖЗИК / Демченко Оксана : " Безупречный Враг " - читать онлайн

Сохранить .
Безупречный враг Оксана Б. Демченко
        Безупречный враг(дилогия) #0 Враги сродни ветру в парусах судьбы. Именно враги вынуждают покинуть тихую гавань. Благодаря врагам люди взрослеют раньше срока, отказываются от привычной жизни, находят союзников и теряют надежду. Это книга о тех, кто бежал от своих врагов и лишился самой судьбы. И еще это история одного безумца, выбравшего себе безупречного врага, способного перевернуть привычный мир, лишая смысла древние пророчества и новые коварные замыслы.
        Оксана Демченко
        Безупречный враг
        Последний сирин
        Глава 1
        Небывалое подкралось, прячась в сумерках тусклого предутрия, пропитанного серым туманом. Селение просыпалось буднично, поскрипывало позвонками несмазанных дверей, зевало перекошенными ртами распахнутых сараев, выдыхало молочный пар ранней дойки. Пастух только-только выбрался за порог и побрел по улице, кутаясь в тонкий войлок, безразлично кивая закрытым и открытым калиткам и щурясь… Что за тени в тумане? Отчего ночная влага расслоилась и взволновалась, как прокисшее до срока молоко?
        Пастух охнул, опасливо заспешил к ближайшей каменной ограде, щупая ее росистый бок. Мокрой дрожащей рукой умыл лицо, согнал остатки сна и затаился, забыв обо всем. У старенького храма в самой середине селения столбами вросли в твердь вытоптанной земли изваяния, столь неподвижные, что людьми их назвать невозможно. Да и бывают ли они - такие-то люди? Огромные. Широкие. Все - воины и все особенной, легендарной храмовой «породы», будто и не люди они, а нечто иное, чудовищное! О подобных пастух слышал на торге, в большом нижнем городе. Но мало ли пьяных сплетен дрейфует в спертом воздухе портовых ориимов? Купцы и пение сирен слышали, и сиринов возили на своих лодках, и самому газуру жизнь спасали. Им верить - людей смешить!
        Но небыль вдруг сама явилась жутковатым сном, не пожелавшим откочевать до рассвета в вышний океан помыслов, мечтаний и кошмаров. Пастух дрожал, словно овечий хвост, его ноги против воли медленно переступали, толкая вперед сопротивляющееся тело. Как не рассмотреть столь удивительное? Как решиться и потревожить любопытством безмерно опасное? Интерес боролся с осторожностью, и сухое горло хрипело то ли несбывшимся визгом, то ли задушенным стоном. Еще шаг. И еще. И полшага.
        Лакомка-ветерок слизнул густые сливки утреннего тумана. Самые рослые вершины обозначились вдали, заиграли розовым рассветным жемчугом.
        Вытоптанная площадь у храма прорисовалась отчетливо, до самой малой мелочи. Все прибывшие были как на ладони: считай, удивляйся и жди худшего… Десять огромных воинов. Стоят возле храма полукругом, каменные лица ничего не отражают, и даже глаза не радуются первым признакам восхода. За широкими спинами - вот уж чудо из чудес - настоящий конь, зверюга еще более крупная, чем врали пьяные купцы. Щерит пасть, клацает крупными желтыми зубами. Правда, пока что выдыхает пар, а вовсе не сказочный огонь. Зато ногами перебирает звонко, сердито. Неужто эти ноги железные? А седок-то у коня - жрец верхней ветви, хотя поверить в его появление тут сложнее, чем в коня, даже огнедышащего и полностью стального! И все же вот он, жрец. Уже ловко спрыгнул с высоченного коня и без страха усмиряет чудище. Еще бы, вся сила храма за ним…
        Пробудившиеся селяне, не смея вздохнуть, глазели на невидаль из теней закрытых циновками окон, из щелей сараев, из-за каменных хребтин заборов.
        Жрец был неподобающе, как-то даже оскорбительно молод для своих богатых ярко-синих одежд с широкой белой каймой. Служитель верхней ветви храма всегда сед, согбен и стар, даже отчаянно лживые сплетники иного не скажут. Мыслимо ли хапнуть такую-то власть в раннем возрасте?
        Люди с ужасом смотрели на чудовищных воинов, коня - бешеного зверя - и могущественного властителя. Никто не ждал добра от внезапного посещения. Разве такие гости являются без причин? И помнит ли хоть кто, чтобы неожиданное внимание сильных мира сего оказалось во благо? С вечера не было и намека на перемены, грозящие нищей горной долине. Закат отгорел ровно, не омраченный ни единой складочкой тревожного облака. Ни единый гость не явился неурочно, даже вездесущая глазастая детвора не приметила соглядатаев на тропах или в горах. Что вынудило владыку немалого числа островов тайно и спешно явиться сюда? Не проехать дорогой дальше, а спешиться и безразлично обводить взором окрестности? В горах кое-как прокармливаются сами, а сверх того, напрягая все силы, едва исполняют назначенную газуром повинность: снабжают пропитанием работников ближайшей серебряной шахты. Приход храма невелик, люди долины помещаются в пяти десятках хибарок, разгороженных внутри на маленькие закуты. И то дома разделены на комнатки лишь у богатых, бедным на всю семью хватает четырех тонких глинобитных стен. С них и взять-то нечего…
Но разве владыка явился бы, не вызнав заранее и безошибочно о том, что в ничтожной долине скрыта ценность, достойная его внимания?..
        Изваяниями из камня замерли личные стражи жреца, наследники древней крови. Воинов опаснее и сильнее их нет на всем коралловом Древе. Отыскать хоть отзвук родственности великим бойцам прошлого, разбудить кровь и напоить ее силой - дело, доступное лишь избранным служителям верхней ветви храма. Легендарные бойцы тоже принадлежат храму, больше ни перед кем не отвечая, никому не подчиняясь. Вот сейчас бледный юноша с усталым лицом усмирит своего ужасного коня и в единый миг примет решение относительно долины и ее пока что живых обитателей. Прикажет, не тратя слов, одним мановением руки, и могучие стражи сокрушат селение, сгребут со скального основания, как ненужный сор. Не удастся даже спросить, в чем вина, можно ли откупиться и оправдаться…
        Перепуганные жители вздохнули чуть свободнее, когда вдоль боковой стены покосившегося храма прошаркал деревенский служитель. Он замер на углу, шаря пальцами по косяку и слепо щурясь против света. Чуть постояв, старик поклонился до земли щуплому юнцу и захромал к нему, получив на то дозволение - безразличный, едва намеченный кивок. На ходу босой служитель растирал затекшую после сна ногу и на ощупь, неуверенными пальцами, вдевал в лямки волочащийся пояс. Мимо неподвижных воинов древней крови старик пройти не решился: снова поклонился, ожидая повторного дозволения говорить или приблизиться.
        Пастух мешком сполз по стене и сник на подломившихся ногах, щупая траву. А вдруг все обойдется? Служитель - человек знакомый, понятный и способный отвести беду. В конце концов сам тут живет, прирос к долине-то. Небось пожалеет соседей, душой он добр, проповеди ведет мягко. Да и отношение к нему наилучшее… После таких мыслей пастуху стало как-то особенно заметно: одежды жреца бедны, застираны так, что синий цвет угадывается лишь по привычке, заплаты кое-где наросли вторым слоем, а на локтях - так и третьим…
        Храм - кривой и старый, совсем как его служитель. Зато ориим будто бы нарочито добротен, недавно выкрашен заново. Вон как он угрюмо растопырился двумя пристройками, аккурат напротив храма вырос, словно в насмешку выпялил на площадь бельма ровных окон с цветными циновками-ставнями…
        За нарядной циновкой, бурой с синим, заслонившей ближнее к левой пристройке окно, стенал владелец заведения. Он всхлипывал и едва слышно, с истовым и не вполне трезвым привизгом, клялся себе самому, а заодно и всему миру, что к сезону дождей и никак не позже справит служителю новое одеяние и насыплет меди полной меркой, сдобрив подношение серебром. Иначе, какова бы ни была причина нынешнего визита высшего жреца, не миновать повторного внимания, опасного не вдвое против нынешнего, а втрое, впятеро! Вон как юноша в ярком одеянии хмурится, глядя на кривобокий храм! Того и гляди прямо теперь именем богини Сиирэл изберет для веры и служения новое вместилище. И ясно какое: здесь, в просторном орииме, приезжие и ночуют, и сделки заключают, и трапезничают. Стены добротные, циновки новые, дверь так вовсе из цельной доски. Роскошь!
        -Ох горе, и зачем я циновки-то синим выкрасил против правил? - вслух зашептал сонный содержатель ориима. - Юго, кость ты гнилая, а ну, собери на поднос что следует! И зачем я второй-то ярус надстроил, не унялся? Ох, попутал глубинный враг… Как бы не приметил гость, что крыша у нас на палец повыше храмовой. Ох, беда. Глаза-то вон вылупил - чисто сквозь стену меня высматривает. А ну, неси кошель!
        Ни звука в ответ, ни движения… Мужчина зло сплюнул, вновь пообещав себе посадить гнусного мальчишку под замок и уморить голодом, сполна воздав за свой страх. Сперва, само собой, неслуха нужно выпороть так, чтобы и не дергался. Теперь повод есть, причина же имелась и прежде. Вроде прижить-то недоноска не от кого было, а видно по всему: не родной! И повадка чужая, и кончики волос норовят червяками вывернуться, а не лежать прямо, как подобает. В довесок к прочим подозрительным чертам у наглеца быстрый вороватый взгляд, а это не идет на пользу орииму. Он же гниль, чужеродный, поэтому и вред чинит. Нет бы в дом тащить все, что плохо лежит, как младший делает, - так он из дому выносит. Не иначе жена миловалась с кузнецом, тот из пришлых, ростом высок, курчав и мелкоглаз… Или на ярмарке кого приглядела? Недостойного полукровку, отпрыска какого-нибудь купца. Ведь повадились, предатели Древа, тащить незаконных жен с далекого севера, будто места на островах всем хватит.
        Привычные мысли похмельно бродили в голове, пенились несвежей брагой новых страхов и подозрений, булькали изжогой раздражения, опасно бурлили подспудной злобой.
        Едва слышно скрипнули петли люка в полу. А вот и жена, легка на помине, выбралась из подвала. Ворочается, словно брюзглое тесто, сопит, мелко икает и привычным жестом прогоняет мух, невидимых трезвым. Гулять была ловка, но и в деле хваткая, даже с похмелья: стукнула по столу донышком непочатого кувшина браги, рядом уложила кошель, припасенный на случай внезапных бед. Мелкая медь зазвенела по ребрам плоской крупной серебряной монеты, сиротливо затесавшейся в нищее окружение.
        -Хоть и гулявая ты, а не дура, - куда спокойнее признал хозяин ориима, ополовинив кувшин в несколько жадных глотков. - Серебро перепрятала?
        -Ты кого учить вздумал? - презрительно зашипела жена, дергая из рук мужа кувшин. В свою очередь поправила здоровье, оставив на донышке лишь неаппетитную муть, которую задумчиво изучила. - Еще мой дед держал тут дело, и был он половчее некоторых, принятых в дом из пустой доброты. Уж брагу мы прежде разбавляли толково и в меру, не лили себе в глотку до зари.
        -Вот и не пила бы! А про доброту если… Тебе последние зубы опротивели? - Голос налился новой злобой. - Куда чужерода понесло? Вернется - забью, так и знай.
        Женщина неопределенно фыркнула, выплеснула остатки браги на добытый из плетеного сундука парадный поднос, торопливо протерла его снятым грязным передником и завязала на поясе чистый. Придирчиво изучила мятую, иссеченную царапинами медь, плюнула на мутно-зеленое пятно, поскоблила ногтем: вдруг плесень? Исчерпав тем свое усердие, женщина ссыпала в довольно глубокий поднос фрукты, лепешки, орехи, поставила кувшин с кислым молоком и несколько плошек, выдолбленных из кожуры ореха. Покончив и с этим, хозяйка усердно приклеила кривоватую улыбку на заспанное лицо, растерла смятые похмельем щеки, словно пытаясь согнать складки, пригладила волосы, сунула мужу кошель, подхватила поднос и пошла к дверям, стараясь двигаться плавно и не раскачиваться на ходу. Вчера, в обычное свое ежегодное время, приехали богатые гости, газуровы закупщики рудничного серебра. Хозяев ориима по привычке позвали за стол. И до сих пор веселье гудело в голове, туманило взор, делало пол кривым и скользким.
        Едва выбравшись за порог, хозяйка ориима забыла о гостях и похмелье. Одного взгляда в холодные усталые глаза высшего служителя хватило ей для полного прояснения сознания. Остро и болезненно подступило к горлу желание завыть, на всю округу оглашая в покаянии тайные и явные грехи, малые и самые тяжкие - любые, лишь бы обрести хоть толику надежды выжить, перетерпеть ужас тусклого всезнающего взгляда.
        Тонкие губы жреца брезгливо дрогнули.
        -Вот и явлен знак свыше, - с отчетливой издевкой отметил он. - Первыми в любом селении навстречу гостю открываются врата храма. Здесь отныне пребудет ветвь служения.
        Женщина подавилась заготовленным приветствием и едва не упала, крепче вцепляясь в поднос и толкая медное блюдо вперед. Сама бы потом не смогла ответить, от пьяной неуклюжести или из неосознанного желания отомстить так ловко подвернулась нога. Кувшин покачнулся, угрожая запятнать кислым молоком безупречное одеяние высшего жреца…
        Но ничего страшного не произошло. Звук подхватил женщину и удержал на ногах, как послушную куклу: сидящая у ног жреца сирена - только теперь и удалось рассмотреть хрупкую фигуру - напела, вгоняя в озноб и подчиняя своей воле каждое движение, то есть позаботилась о благе храма…
        Старик, низший служитель, который год прозябающий в кривеньком строении, задохнулся от восторга и обернулся. Расправил плечи, подтягивая пояс и по-хозяйски изучая новые хоромы. Хоть и принадлежат они богине моря Сиирэл, а жить тут будет он, человек, к которому никто в деревне не испытывает подлинного почтения. Нет у него голоса, как у сирен, даже слабого, имеющего лишь вкрадчивую сладость, подчиняющую исподволь. Нет и властной жесткости служителя, уверенного в себе и своем праве. Вон юнец, добившийся права носить яркие одежды, без яда и меда голоса обошелся, всего-то глянул мельком и согнул спины, вселил в каждого обитателя долины страх и уважение. Старик пожевал губами. Снова поклонился высшему жрецу, признавая: жизнь прожил как смог, остается и на ее закате довольствоваться малым. Говорить о богине и петь ей гимны, хлопотать и служить в дни общих праздников, а в прочее время кое-как перебиваться, ничем не отличаясь от иных селян. Возделывать огородик, красить стены ветхого храма, подмазывать глиной трещины, не надеясь возвести новый.
        И вдруг - лучший дом во всей долине переходит в его распоряжение по первому слову высшего служителя. И без возражений!
        -Высокая честь, - убито признала хозяйка ориима, в единый миг лишившаяся дома. С каким-то задушенным ужасом она осознала: темный взор сирены топит, не выпускает, тянет вглубь, безжалостно губит. Жизнь пора спасать, а не стены и достаток. - Покрасим заново сами, еще справим достойное одеяние славному жрецу, - просипела хозяйка, выторговывая себе право дышать. - Знак нам внятный дан, не оплошаем.
        -Я вознесу мольбу, чтобы память у тебя не оскудела прежде, чем иссякнет моя, - дернул уголками губ молодой жрец. - Или все же прислать кого-нибудь глазастого после сезона дождей?
        Он отвернулся и пошел прочь, не слушая ни заверений, ни воющих стонов. Рядом, отстав на полшага, семенил деревенский служитель низшей ветви, поспешно одергивая одежду, бесконечно кланяясь и благодаря. Он указывал рукой дорогу. Сирена, сидевшая в пыли у ног служителя, медленно встала, выпрямилась, кутаясь в черный кружевной платок, жадно сглотнула и поспешила за своим хозяином.
        -Это же риил-араави, - охнул, наконец-то разобравшись в происходящем, бывший владелец лучшего в деревне дома. Ужаснулся и забормотал, не в силах молчать: - Хотя бы не тот, с жезлом, хотя бы его помощник… Быть не может: в нашу долину явился сам настоящий риил-араави, и сирена при нем… Мы чудом выжили. Славная Сиирэл милостива, пожертвование приняла малое, бескровное.
        -С мерзавца Юго начисто шкуру спущу. А лучше продам косорукого храму, хоть так возмещу убытки, - прошипела женщина, без сил опускаясь на колени, в пыль. Метко пнула мужа в колено и засипела ядовитым шепотом: - Ну что встал? Я тайники опустошу. А ты нанимай людей, выноси вещи, пока и они не достались храму. Чужерод у тебя старший сынок, как же… Весь в папашу: горазд слюни пускать, а как дело делать, так нет его. С полуночи, вот так и знай, он на крыше сидел, бездельничал. Теперь-то уж забылся, седьмой сон досматривает - как всегда, про море. Брага ему, вишь ты, глаза разъедает. Не углядел беду, родную мать не предупредил. Все наше дело развеял прахом! Юго! Юго, косорукий, а ну, иди, хватит спать!
        Юго не спал.
        Вечер выдался многотрудный. В трех комнатах для гостей надо было выскрести полы, поменять циновки, перетряхнуть стеганки. Потом пришлось тушить с пряностями почти зрелые, уже пухлые стручки бобов, наспех месить и печь лепешки, без конца отвлекаясь, чтобы подать что-то новое на стол. А когда все в орииме - и хозяева, и гости, - забылись сном, Юго мыл посуду, приводил в порядок заляпанный брагой и грязью пол, скоблил доски столешниц…
        Далеко за полночь, едва находя силы двигаться, он все же упрямо заполз на плоскую тонкую крышу второго яруса ориима, самую высокую в деревне. Такую высокую, что с нее можно было рассмотреть море. Точнее, Юго всякий раз старательно убеждал себя в том, что море прячется в темной безлунной дали за каменным боком гор. Представлял, что черная гладь колышется призрачными бликами, хранит тепло угасшего дня, манит, дотягиваясь и за перевал туманами с запахом соли и рыбы. Чем еще может пахнуть море, Юго не знал. За всю жизнь он видел это чудо два раза, оказавшись на очень похожей крыше ориима в нижней долине, куда выбирался с отцом на большой торг.
        Но если закрыть глаза, запретить себе чувствовать сладкий и мерзкий запах браги, перебивающий все иные ароматы долины… Если заткнуть уши, чтобы не слышать дружный храп гостей и сонное причмокивание хозяев ориима, до полуночи умудрившихся опустошить пять огромных кувшинов выпивки. Если…
        Юго устало расслабился на крыше и улыбался, осторожно приоткрыв веки. Старое истертое серебро тонкой поздней луны оседало на горных пиках редкими брызгами бликов. Слабые пряди раннего тумана, растрепанные ветром, изогнулись полотнищами парусов. Широкие глянцевые листья на общинном поле взблескивали рыбьими спинами. Два крошечных высоких пера облаков стали чайками, ищущими поживы. А сам Юго конечно же превратился в капитана большой торговой лодки.
        Ветерок прошелестел, тронул волосы, и плавание началось. Юго мысленно скомандовал гребцам, затем проверил ветер и потребовал прибавить парусов. Похвалил расторопного рулевого, который верно и звучно отсчитывал ритм гребли и удерживал наилучший курс торгового пути на север. Впереди вздымались черные кручи, лодка смело стремилась в узкую щель меж опасных скал. Там наверняка поджидали пираты: ведь большая океанская лодка везет богатейший груз отборного жемчуга! Будет бой. Мальчик уверенно прищурился, погладил широкий нож…
        И грустно вздохнул, помимо воли возвращаясь в свою серую сухопутную жизнь. Он никогда не видел моря по-настоящему, хотя, как и любой оримэо, обитатель кораллового Древа, он близок к большой воде. Океан повсюду вокруг, просто родной остров Тооди - один из величайших срединных в архипелаге, а долина расположена в самом его сердце, в горах…
        Однако добрая богиня Сиирэл снисходительна к Юго. Пусть рядом нет ни океана, ни даже реки или широкого озера, лишь глубокие колодцы и говорливые ручейки, растрепанные на струи и брызги, не имеющие и пригоршни спокойной водной глади… Пусть так. Но изменчивое море живет и дышит во взгляде Элиис. Эта девчушка - единственное существо во всей деревне, достойное дружбы. Элиис никогда не дразнила сына ориимщика чужеродом, хотя обидное прозвище выкрикивают и шепчут в спину все, от несмышленышей до стариков. Едва ли не всякий житель долины должен отцу хотя бы медяк и отомстить пытается его нелюбимому сыну… В такой мести есть удовольствие, ведь угрозы со стороны двенадцатилетнего пацана - никакой. Повторяя ругательства родителей, в селении повадились громко звать Юго то тупым бараном, то лентяем, то косоруким уродом. И только Элиис, маленькая, часто мерзнущая, вечно голодная, не повторяет чужих гадостей, зато понимает с полуслова самого Юго и охотно выслушивает. Она тоже мечтает о несбыточном - однажды увидеть море, спуститься к воде и уплыть по золотой дорожке рассвета в иной край, добрый и щедрый.
        Юго вздохнул. Ну почему он до сих пор толком не объяснил Элиис, как важно таиться, прятать взгляд, с каждым сезоном дождей светлеющий и наполняющийся синью? И вообще надо носить широкую плетеную шляпу и глядеть в землю, пряча свои синие глаза за густыми ресницами… А еще следует пореже встречаться со старым служителем. Он подозрительно добр к нищей семье.
        Еще хотя бы год переждать, перетерпеть, и можно будет сбежать из дома, чтобы попробовать наняться на торговую лодку. Элиис исполнится десять, а ему самому - тринадцать. Вдвоем не так страшно отрываться от привычного, от дома и долины, неласковой, но и не чужой… Элиис надежный человек, с ней можно начинать новый путь. Сперва по тропе за перевал, к берегу, а оттуда - куда угодно! Например, взять и уплыть далеко на север. Там, по слухам, есть большая земля, именуемая
«материком». Такая огромная, что ее не пересечь за десять дней непрерывного бега. И, может быть, даже за двадцать. Сверх того люди шепчут: на севере нет служителей храма, как нет газура, его жадных зуров и дотошных уров, ничтожных, но кичащихся местом и близостью к тем, кто наделен властью. Вон хоть эти, гулявшие в орииме с вечера: ур нижней ветви и его слуги. Нос задирали, словно они газуру кровная родня, а сами-то… Штаны латаные, жемчуг в украшениях старый, мертвый. Да и брагу пили худшую, а хвалили так, будто что-то понимают в напитках…
        Юго передернул плечами, невольно принюхался и подвинулся по крыше в сторонку, снова сполна ощутив мерзкую вонь, изгоняющую любые мечты. Пора уходить. Может, теперь самое время, опасно ждать целый год. Припрятанное серебро понятно где лежит. Забрать - да в порт. И непременно на север. На материке точно нет храма и никто не служит Сиирэл, а значит, там нет хитрых жрецов, готовых на все, чтобы заполучить синеглазого ребенка, в чьем взоре переливается море. Увы, на Древе с такими глазами спокойно жить нельзя. Едва ли не всякий знает: повзрослев, именно синеглазые дети порой получают самую крупную, редкую и ценную каплю дара морской богини Сиирэл. В их крови пробуждается чудо, наделяющее способностями сирина, повелителя вод.
        Тень, мелькнувшая в густой ночи, сперва показалась Юго игрой воображения, как и ненастоящее море, что разлилось в тумане посреди каменных гор. Однако пару мгновений спустя мальчик настороженно признал, что тень настоящая.
        Внизу, возле крайних хижин, беззвучно и стремительно двигался некто очень большой и опасный. Чужак. Жители деревни не могут так ходить. Вот он пропал, снова показался на миг вдали, на фоне светлой стены.
        Юго внимательно осмотрелся. С высокой крыши видно все селение и значительную часть долины. По каменной дороге от нижней развилки приближаются темные тени, их много. Торговцы ночами не ездят, на охоту в этот сезон никто не ходит, с рудников сбежать невозможно, к тому же ур знал бы о происшествии, он только что вернулся из шахты. Тогда кто крадется и по какой причине скрывает свое присутствие? Мальчик поежился от внезапной мысли. Спрыгнул вниз, пробежал по крыше первого яруса, соскользнул в непроглядную черноту внутреннего двора. Мимо скотных загородок прокрался к дальней калитке, ведущей на общинные выгоны, припустил во весь дух по сухой короткой траве, вытоптанной и редкой, до самой малой нитки выбранной овцами. Надо проверить. Сперва проверить, а потом успеть предупредить, если подозрение, не приведи богиня, верное.
        Мальчик домчался до перегиба тропы, приник к камням и ящерицей взвился на гребень дозорной скалы. Притаился, унимая дыхание и осматривая долину. Вот они, гости. Прячутся в низине, дожидаясь высланных вперед соглядатаев. Юго прищурился, всмотрелся, сетуя на туман. Пряди кисейной сырости расползлись, словно сгнили, и позволили увидеть, издали распознать на одеянии жреца белую кайму, ясным серебром взблескивающую даже ночью. Юго предполагал худшее и поэтому сразу догадался, что по тропе идет сам араави. Порой, думая об Элиис, он ждал и боялся появления именно такого гостя. Скатившись со скалы и ободрав руки, Юго снова побежал, проклиная себя за нерешительность и нерасторопность. Ведь знал, что синеглазые приметны. Не мог не отдавать себе отчета в том, что на Элиис могут донести, желая получить награду. Что вызовут самого опасного из жрецов, высшего. И станет поздно. Уже поздно! Он, лучший друг синеглазой, слишком долго ждал и слишком вяло мечтал, опасаясь неведомого за перевалом… Получается, он предал единственного родного человека, Элиис…
        Мысль об угрозе, нависшей над ориимом, не колыхнулась даже в глубине сознания. Да пусть хоть сгорит, хоть храму достанется, хоть рассыплется в пыль под гневными всполохами молний! Не жаль.
        Во-первых, у матери припрятано много серебра. Вполне достаточно для безбедной жизни. Во-вторых, ценность старой постройки невелика. Чтобы возвести новую, надо всего-то привезти из нижних земель, с побережья, опорные столбы и доску для двери. Прочее не будет стоить ни монетки. Жители деревни поголовно в должниках у отца, содержателя ориима. Они и глины добудут наилучшей, и соломы нарежут, и основу сплетут из тонкого прута, и замесят массу для обмазки стен. Впрочем, что в тех взрослых заботах ему, «косорукому»? Сколько себя помнит, никогда не считал этот дом родным. Отцу Юго не просто не нужен - противен. Чужеродом кличет, то и дело норовит уязвить или ударить.
        Во всей деревне нашелся один настоящий надежный человечек. И что? Не спас, не углядел, даже не объяснил толком, насколько велика угроза. А теперь… Если бы у Элиис заподозрили дар сирены, удалось бы ее спастись. Сирен ведь довольно много, сам араави не пустится ради одной из них в дальний путь. Опять же, каплю звенящего голоса вполне посильно избыть. Юго, наслушавшись рассказов торговцев с побережья, полагал, что любой добросердечный оримэо, заметив в своем ребенке признаки божьей капли, создающей из обычного человека сирену, сделает все возможное, чтобы растворить зачатки дара в хрипоте или немоте. Будет поить дитя холодной водой в жару, держать в сыром подполе и морить голодом. Чахотка - это еще не смерть. А даже если так, чем она хуже участи тех, кто носит знак отречения? Много лучше!
        Ведь сирены не просто служат храму - сирены ему принадлежат, в этом и заключается смысл отречения.
        Но даже их доля ничто по сравнению с участью синеглазых. О ней молчат торговцы, ее не ведают толком жители прибрежных городов. Одно понятно: запрут в клетку. Объявят, что тем самым посвящают богине и даруют великую милость, что поступить иначе нельзя… Сирины, и только они противостоят ужасу всемогущей Волны. Это не легенда, все знают, что Волна - дело серьезное и настоящее. Угроза для каждого оримэо, от последнего нищего до газура. Поэтому у сирина нет ни выбора, ни свободы… Кто знает, сохранят ли бедняжке Элиис хотя бы жизнь!
        Юго мчался, шмыгая носом и глотая злые слезы обиды на мировую несправедливость и собственную нерасторопность. Надо было уходить сразу после прошлого сезона дождей, когда в дом Элиис зачастил старый жрец. Он повадился подолгу беседовать с девочкой, так красиво и образно рассказывая про богиню, ее деяния и великодушную милость к людям. Добрым прикидывался, даже оставил немного денег, чтобы нищие родичи не морили Элиис голодом и не обижали.
        И вот итог. Сообщил ведь безжалостный скрипучий старик кому следует, и его тотчас услышали. Проверять сведения прибыл не абы кто, а сам араави. Тот, в чьих руках вся власть храма.
        Юго бежал изо всех сил и с отчаянием понимал, что он едва ли успеет. Придется обогнуть главную улицу, там уже наверняка стражи в синих одеждах. Стучать в дверь, кричать или будить отца Элиис нельзя: не поймет, всех всполошит. Или, хуже того, старый пастух быстро припомнит, сколько платят кровной родне за синеглазых, если во взгляде обнаруживается не бесполезная примесь крови чужаков с далекого материка, а истинный отблеск живого моря. У Элиис именно второе, Юго уверен. Много раз смотрел в ее изменчивые глаза и не просто видел море, о котором мечтал всю сознательную жизнь, а слышал его! Плыл по волнам, ощущал их.
        Оттого Юго громко, постоянно, на все лады повторял, что у дочки пастуха мама была из чужачек. Дед ее ходил на торговой лодке и привез жену с севера. Вот дурная северная кровь и сказывается, кожу бледнит, того и гляди волос начнет завивать волнами, а то и роста добавит, совсем изуродует… Зря старался. Не помогли слова, не успокоили подозрительности старого жреца. Согбенного, бестолкового, мелочно-услужливого, склонного жаловаться на слабость глаз и боли в спине, совсем не усердного в служении, но, увы, далеко не слепого…
        Задыхаясь и спотыкаясь, Юго прокрался через огородик, поддел циновку на низком оконце и юркнул в темный проем. Хорошо бы Элиис была здесь, в сараюхе при скотных загонах. Тогда еще есть небольшая надежда.
        Юго кое-как уговорил покачнувшуюся рогатину не падать и не греметь. Пошарил в загонах, пугая крошечных курчавых ягнят. Пусто! Мальчик всхлипнул от огорчения. Значит, вчера Элиис занялась плетением циновок и осталась дома.
        Пришлось снова красться через кустарник под самое окно, осторожно царапать некстати подвязанную на веревку циновку. «Не иначе как от воров», - обозлился Юго, перерезая надежный «запор» одним движением любимого широкого ножа.
        -Что ты делаешь? - шепотом возмутилась Элиис, выныривая из душной комнаты к окну.
        - Юго, разве можно так…
        -Давай руку, бежим, - приказал мальчик. - Нет времени объяснять.
        -Куда? - громко удивилась Элиис, упираясь одной рукой в подоконник и пытаясь выдернуть вторую из цепкого захвата пальцев приятеля. - Говори толком! Ты опять что-то натворил?
        -За тобой пришли, - с отчаянием шепнул Юго, расслышав гул на улице. - Давай же, лезь скорее…
        Элиис сдавленно пискнула: из сплошной тени за спиной Юго вырос огромный человечище и замер изваянием у самого окна. Мальчик, не оборачиваясь, обреченно вздохнул, сел, закрыл лицо ладонями и, кажется, всхлипнул. Элиис прежде не видела друга плачущим, и оттого ей стало вдвойне страшно. Впрочем, Юго сразу выпрямился, упрямо и безнадежно глянул снизу вверх на стража, плотнее сжал рукоять ножа, с которым был неразлучен. Воин древней крови усмехнулся и покачал головой. Неразличимым для глаза движением отнял оружие. Самого мальчика смял, как тряпичную куклу, и ловко сунул в густой кустарник. Элиис испуганно охнула.
        В дверь жалкого крошечного домика уже стучали. Да так, что тонкие слабые стены дрожали и похрустывали. Рядом с воином храма, подошедшим к окну вплотную, возник второй, как две капли воды похожий на товарища.
        Дверь хрустнула: стражи на своих плечах внесли ее в дом…
        Жрец в ярком одеянии миновал порог, жестко поймал девочку за плечо и развернул к себе, внимательно глянул в глаза, победно улыбнулся. Затем склонился глубоко и почтительно.
        -Вот мы и обрели счастье видеть вас, божественная, - прошелестел его тихий, уверенный, исполненный нескрываемого торжества голос.
        В тесную комнату юркнул старый служитель, угодливо кивая и нашептывая что-то благодарно-невнятное. Затем сильные руки втолкнули пастуха, которого обнаружили на улице у забора и привели домой к нужному сроку.
        -Ваша дочь родственна Сиирэл, - сухо отметил молодой жрец, сверху вниз глядя на пастуха, испуганно жмущегося к стене и не смеющего подняться с колен.
        -Какая честь… - сдавленно охнул отец Элиис. Помятый, зевающий то ли со сна, то ли от испуга, вызванного присутствием столь высоких гостей, он снова замер с открытым ртом, едва выбравшись из своего угла.
        Еще бы! Рассмотрел одеяние с серебряной каймой, запоздало убедился, что не путает араави с кем-то менее грозным и властным. Подавился восславлением Сиирэл, рассмотрев и сирену, которая как раз теперь вошла и встала рядом со своим хозяином.
        -Великая радость для всех нас, - ровным тоном ответил жрец, распуская завязки кошеля. - И благо для вас, достойный отец божественной. Три сезона долина не будет платить храму. А дому сему полагается воздать золотом за то, что взрастил и сберег в стенах своих столь дивное дитя. Укажи мне имя божественной.
        -Элиис, - едва слышно шепнул пастух, не отрывая взгляда от монет, падающих на циновку одна за другой, сплошной струйкой непомерно огромного внезапного богатства…
        Это ведь даже не серебро. Это чистое, без примеси, золото, безмерно редкое и ценное на островах. И оно все сыплется, звенит весело и зло, яркое, рыже-красное в лучах рассвета, прокравшихся в щель циновки и словно решивших проверить подлинность металла. Хотя один лишь цвет уже пьянит куда сильнее браги, туманя разум и обещая все новые чудеса. Пять сотен граонов, немыслимые деньги… Нелепые и невозможные здесь, на облезлой циновке, заменяющей и стол, и ковер, и постель.
        -Собирайтесь, божественная Элиис, - снова поклонился жрец, отдавая дань уважения кровной родне богини. Однако восторженности в его поклоне не было. Он выпрямился и сухо добавил, делая знак воинам: - И постарайтесь, очень вас прошу, не вынуждать меня к непочтительности своей нерасторопностью.
        В словах прозвучала едва уловимая насмешка: за спиной высшего служителя уже теснились конвоем два гиганта. Им араави тотчас, громко и внятно для всех, велел не спускать с добычи глаз. Сирена, повинуясь жесту хозяина, тоже шагнула к девочке, протянула худую темную руку…
        -Если я божественная, - разозлилась Элиис, осознавая, что терять уже нечего и помощи ждать неоткуда, - все прочь! Выйду сама. И соберусь сама.
        -Да будет так. Надеюсь, моя покладистость станет началом взаимно полезного общения, лишенного обид и предрассудков.
        Араави жестом удалил из комнаты всех своих людей, а заодно и всхлипывающего над горкой золота пастуха, снова поклонился и последним вышел сам.
        Глава 2
        Элиис быстро бросила в корзину пару лепешек, наполнила водой маленькую флягу. Порылась в плетеном коробе, прихватила запасную рубаху, пару лент для волос, иные полезные мелочи. Тоскливо глянула в окно, за которым по-прежнему неподвижно и нерушимо перегораживали путь к свободе двое стражей. Девочка вздохнула, вскинула легкий мешок на плечо и пошла к двери.
        На пороге ее поджидала сирена. С презрительной усмешкой она, живая вещь араави, принадлежащая служителю более полно, чем раб - господину, ощупала одежду девочки. Удалила из ее волос острые костяные шпильки. Порылась в корзине. Сделала все спокойно, уверенно, привычно… Потому что и Элиис теперь тоже - вещь храма. Самая дорогая и потому тем более не принадлежащая себе…
        Сирена положила руку на плечо Элиис и вытолкнула ее за порог, не ослабляя хватки, малозаметной для окружающих, но тем не менее грозящей появлением синяков. Проявляя неожиданную для столь хрупкого сложения силу, женщина повела добычу араави по улице. Впереди и с боков шагали огромные стражи, заслоняя девочку от несуществующих угроз и приучая к мысли о том, что побег невозможен.
        Когда родное селение осталось позади и тропа изогнулась, прячась в лощину и затем выныривая на крутой подъем, чтобы начать карабкаться к перевалу, араави указал девочке на закрытые носилки.
        -Привыкай, все сирины рождены для клеток, - сухо усмехнулся араави и не замедлил пояснить свои слова, смягчая их грубость: - Вас в храме кормят досыта, учат, одевают, как самых знатных таори, ни в чем допустимом не отказывают. Только не проси о свободе. Кстати, мое имя Эраи, я происхожу из семьи Граат. Если тебе что-то понадобится, скажи.
        -У вас я ничего не попрошу, - пообещала Элиис и отвернулась. Вот еще! Вздумал вежливостью ее удивить. Свой род назвал, как самому близкому другу. А разве он - друг?
        -Ладно, хорошо уже то, что не молчишь, - легко согласился араави. - Получишь непрошеное. Детям легко угодить. У тебя на лице написаны все мечтания, а я умею читать. Давай проверим? Сейчас тебе интересно, что за люди мои стражи, отчего они так огромны и тяжело ли им нести твои носилки. Еще ты хочешь знать, куда мы идем и что будет дальше. Я расскажу. Но разве только это интересно? Ты любознательна, а храм владеет книгами. Я приглашу учителей. Выбирай: грамота, пение, танцы, искусство беседы. - Он снова усмехнулся упрямому ответному молчанию. - Я вижу, что ты выбрала. И лучше тебе заговорить, могу ведь предложить и разведение лотосов или плетение кружева. А хуже того - боевые навыки, которые тебе совершенно противны…
        -Отчего же, - задумчиво улыбнулась девочка, глядя на кинжал одного из стражей.
        -Вот ты и заговорила вновь, - спокойно отметил жрец. - И, как все упрямицы, без пользы для себя. Пытаться одолеть стража - безумие. Да и мое горло для тебя недосягаемая мечта, меня тоже учили бою, а я усердный.
        -Сколько тебе лет? - невежливо спросила Элиис, делая ударение на этом недопустимом «тебе» вместо «вам».
        -Двадцать четыре, - удивился вопросу Эраи.
        -Усердный, точно, - рассмеялась Элиис, чтобы не заплакать. Горло перехватило болью. - Ты самый молодой старичок из всех, каких я видела. Веки в сеточку, глазки блеклые, со слепым прищуром. Акула сушеная!
        Она юркнула в носилки и задернула внутреннюю занавеску за тонкой, узорной медной решеткой оконца. В тесной клетке стало темно. А снаружи - тихо. Пол дрогнул и поплыл, когда стражи подхватили ношу и двинулись в путь. Некоторое время араави обдумывал услышанное. «Может быть, - так надеялась Элиис, растирая по щекам непрошеные слезы, - жрец даже злится или обижается». Вряд ли его прежде дразнили при всех сушеной акулой, к тому же безнаказанно! Захотелось подсмотреть в щелочку: может, лицо араави перекосилось от злости? Вот было бы зрелище…
        Жрец вздохнул и принялся совершенно спокойным, доброжелательным тоном рассказывать о своих стражах и дороге, о храме, о служении и законах. О крепости сирина, где Элиис предстоит провести всю жизнь. Девочка слушала и иногда перебивала араави. В
«божественности» есть своя прелесть. Можно говорить что угодно и не бояться отповеди! В нижнем селении, куда однажды Юго взял приятельницу в большой торговый день, жрецов, охотящихся за сиренами, считали дурными людьми. Друг тоже полагал, что в них таится зло. И он знал много слов, красочно описывающих это зло. Дорога оказалась долгой, так что Элиис припомнила их все. Ее душе было больно и мучительно здесь, в клетке. Телу доставалось не меньше… За занавесками к полудню сделалось невыносимо душно и жарко, маленькая фляга опустела в несколько глотков, и теперь мучительно хотелось пить. Ноги затекли, неубранные с утра волосы сбились в комок.
        А насмешник араави шел рядом с носилками и рассказывал о том, как хорош день, если раздвинуть шторки. И еще добавлял, что у него есть фляга с холодной, свежей водой. Пил, звучно глотая. Умывался и брызгал на занавеску. Предлагал всего лишь дать честное слово не пытаться сбежать теперь, на пути к морю. Клялся именем Сиирэл, что сразу поверит и позволит идти рядом, пешком. Ведь нехорошо и нечестно заставлять людей тащить тяжеленные носилки по горной дороге. Даже он, акула сушеная, людоед и детоубийца, к своим стражам куда добрее…
        Послеполуденная густая жара мутила сознание и путала мысли. Элиис казалось, день никогда не закончится. Удушающе знойный, гнусный и мерзкий, он был наполнен монотонным покачиванием носилок, толкающих тело то вправо, то влево. К горлу подкатывал комок голодной тошноты, обдающей рот желчью…
        Когда носилки замерли, Элиис этого не заметила. Она пришла в себя, уже сидя на богатой цветной циновке, под расшитым пологом, создающим тень. Ненавистный жрец поддерживал под спину, бережно протирал лицо и шею влажной прохладной тканью и, похоже, всерьез переживал.
        -Элиис, не надо так отчаянно отрицать свою судьбу, - тихо и вкрадчиво попросил араави. - Я отнюдь не так ужасен и зол, как можно прочесть в твоем взгляде. Пойми: принадлежность храму - для тебя единственная защита.
        -От чего и от кого? - Голос предательски дрогнул, выдавая слабость.
        -Да хотя бы от газура и его вауров, - отозвался жрец. - Я доставлю тебя на остров Гоотро, в крепость. Там красиво и просторно. Я всего лишь предложу тебе именем Сиирэл и волей храма исполнить древнее предназначение сиринов: участвовать в спасении нашего Древа и всех его жителей от очередной Волны. Это долг, но ведь и честь тоже. Я служу Древу и жизни… Газур иной, он сделает тебя оружием и вынудит причинять смерть и разрушение.
        -Я откажусь, - уперлась Элиис.
        -Тебе девять лет. В твоем возрасте рано узнавать правила жизни взрослого мира. Это больно. Но ты сирин. Придется быстро взрослеть под моей опекой или при ином наставнике. - Улыбка араави оказалась бледной и лишенной радости. - Думаешь, моя сирена хочет мне служить? Однако два дня назад она по моему приказу обольстила голосом посланника ваура. Убедила его, что в ничтожной долине не стоит искать обладателей божьей капли. Выведала, что свиток зуру этого острова отослал содержатель ориима, подробно описав все приметы и даже приложив рисунок твоего лица, заказанный в сезон дождей у даровитого переписчика рудникового ура. Знаешь, почему моя сирена так старалась?
        -Ты строго приказал ей именем богини, - предположила Элиис после короткого раздумья.
        -Лоота, сядь сюда, - подозвал сирену жрец.
        Смуглая невысокая женщина покорно устроилась на краю циновки, низко и старательно поклонившись хозяину. Опустила голову, глядя в землю. Довольно молодая, может быть, чуть старше тридцати, красивая, сильная - и вся какая-то сломленная, погасшая. Руки едва приметно вздрагивают. Пальцы жадно щупают циновку. Голова то и дело дергается, когда сирена сглатывает. А потом язык облизывают сухие потрескавшиеся губы.
        -Ты не даешь ей пить днем? - ужаснулась Элиис. - Так же, как и мне?
        -Ей не вода нужна, - грустно отозвался жрец. - Даже храм опасается силы голоса сирен. Тех, кто не служит осознанно, приучают к соку цветка ош. Я полагаю, это способ решить сложный вопрос подчинения мерзким и неверным хозяевам. Но кто я такой, чтобы указывать самому владыке кораллового посоха Роолу…
        Сирена оживилась, услышав про цветок, жалобно глянула на жреца и склонилась ниже, касаясь его колена лбом. Прошептала «пожалуйста» и снова жадно сглотнула, пробуя щекой тереться о колено и сдавленно, жалко постанывать и сплетать свои пальцы с рукой араави…
        -Лоота, я ведь говорил тебе много раз, как это вредно, - укорил сирену жрец, отталкивая ее и убирая руку. - Я всеми силами убеждал тебя бороться с привычкой и хотя бы попытаться освободиться от нее. Ты еще молода, у тебя крепкое здоровье, есть надежда…
        -Пожалуйста… умоляю!
        На сей раз голос прозвенел тепло и доверительно. Женщина скользнула чуть в сторону, искоса глянула на араави, стряхнула с плеч платок и осторожно тронула колени жреца обеими руками, поправляя складки его одеяния. Темные глубокие глаза Лооты всмотрелись в жреца, а затем обратились к Элиис. Губы приоткрылись, дополняя просьбу едва различимым звуком. От него по спине поползли холодные капли пота, тошнота снова подкатила к самому горлу, в глазах потемнело. Исполнить желание сирены стало казаться девочке очень важным делом. Самым главным в жизни!
        Араави толкнул голову сирены вниз, безжалостно вминая лицо в циновку. Жестом подозвал стража:
        -Связать, рот заткнуть, чтобы не искушала голосом. Рядом есть ручей? - Араави дождался кивка и недовольно нахмурился. - Тогда как обычно, в воду ее. Замерзнет - придет в себя, так что тащить на берег не спешите. Опять же, как я читал в книгах храмовых лекарей, вода помогает отвыкать.
        -Ты издеваешься над ней, - ужаснулась Элиис.
        -Год назад я стал не просто риил-араави, держателем ветви служения на одном из срединных островов, а владыкой перламутрового жезла запада, - сухо сообщил жрец. Он заметил, как Элиис обшаривает взглядом его руки и пояс. Жезла там не было. - Конечно, я не ношу знак власти в руках. К чему мне это? Привлекать лишнее внимание и оповещать врагов о своем присутствии? Тем более здесь, на Тооди, весьма далеко от островов запада, где я держу ветвь храма.
        -Вот и сидел бы на своих островах, - буркнула Элиис, пряча любопытство.
        -Я прибыл сюда по воле самого кораллового владыки Роола. Сейчас он благоволит мне. Он оказал мне честь и посчитал, что я достаточно быстро исполняю сложные приказы, чтобы быть в силах опередить иных. Он прав, ведь ты находишься в этих носилках, а вовсе не в той клетке, какую приготовил ваур, заинтересованный в тебе. Итак, могу ли я продолжить рассказ, о божественная?
        Элиис поежилась: хитрый араави умудрился втянуть ее в разговор, сумел заинтересовать и даже, кажется, очаровать, не используя особенного, данного лишь сиренам голоса. Ловок! Так внимательно слушает, так вежлив. Прежде никто из старших не уделял девочке искреннего внимания и не беседовал с ней на равных. Как не ответить? Поколебавшись, Элиис почти решила снова перейти на «вы» в обращении, ведь каждое «ты» жжет уши стыдом и першит в горле - недопустимо грубить араави! Но, едва открыв рот, она упрямо сказала то, что сказала:
        -Да, конечно, я дозволяю. Ты говорил про Лооту.
        -Я получил сирену Лооту в свою личную охрану вместе с властью и перламутровым жезлом. Это был спорный по своей полезности довесок… Тогда сирена нуждалась в соке цветка ош самое малое четыре раза в день. Лоота плохо помнила свое имя, зато готова была по первому слову убить и умереть… Не получив ош, она кричала и билась, испытывая мучительную боль. - Араави нахмурился, повел плечами и глянул на Элиис то ли с насмешкой, то ли с пренебрежением, поди пойми его гримасу… - А ты говоришь
        - не стану оружием, я сильная и не склоню головы. Прежний араави запада дарил Лооту наиболее угодным зурам городов в дни больших праздников. Сирена танцевала для них. Пела, вплетая дар убеждения в музыку. Говорят, лишь песни медоточивых дают наслаждениям полноту. Еще она голосом лишала слуг и гостей, неугодных зуру, разума и даже жизни.
        -Юго был прав, - мрачно отметила Элиис. - Все жрецы - людоеды.
        -Юго, похоже, лучше тебя разбирается во взрослой жизни Древа. Но я поправлю его слова в одном. Не только мы плохи, - без радости сказал араави, не оспаривая самого обидного замечания. - Для сирина хороших хозяев, девочка, вовсе нет, ни здесь, ни где-либо еще в мире. Так что давай не создавать друг другу осложнений. Я обязан показать тебя единому владыке, держателю кораллового посоха. Роол стар и склонен к применению жестких методов воспитания в отношении тех, кто наделен каплей божьей. Он, скажу тебе по секрету, боится вас до потной спины. И значит, он желает, чтобы вы потели и дрожали еще сильнее - от одного звучания его имени.
        -Не пугай меня, сушеная акула.
        -Кажется, уже напугал… Прости, - усмехнулся жрец. - Я, Эраи Граат, готов поклясться именем Сиирэл, что не обижу тебя, не накажу без веского повода и никогда не стану приучать к соку ош. За прочих жрецов и тем более араави я, увы, не поручусь. Не позволяй своему упрямству разрушить лучший из путей судьбы. Я хочу привезти тебя к коралловому владыке здоровой, сытой, красиво одетой, спокойной. Послушной хотя бы внешне… Зови меня сушеной акулой и людоедом, не стану возражать. Но поклонись ему и признай себя сирином храма, чтобы не превратиться через несколько лет в такую вот Лооту.
        -Пока что я пообещаю именем Сиирэл, что рано или поздно сбегу, - с веселым отчаянием заверила Элиис. - От тебя и от всех твоих наставников.
        -Хорошо, - устало прикрыл веки жрец. - Только сперва поклонись владыке и этим дай самой себе время на подготовку побега. Ладно?
        -Я подумаю.
        Эраи Граат кивнул и сделал жест стражам, предлагая подавать обед. Девочка ела охотно, вполне довольная своим непобедимым и ненаказуемым упрямством. Жрец заинтересованно поглядывал на нее и улыбался уголками губ. Сушеная акула! Хорошее определение, весьма точное. Рядом с Элиис он как-то впервые задумался об утраченном и, к сожалению, невозвратном.
        Семнадцать лет назад ему было семь, и он сам пил ледяную воду, чтобы погас голос, наделенный силой убеждения. Он справился с тем делом, как с любым иным, которое считал важным. Жалкие остатки дара, именуемого в больших городах проклятием, не показались храму настолько ценными, чтобы признать хрипло кашляющего заморыша сиреной. Никто не выделил серебра родителям, никто не надел на тощую шею золотой знак витой раковины и не начал дрессировать новую вещь храма. Насколько знал повзрослевший Эраи, жизнь в крепости, куда свозят молодых сладкоголосых, трудно назвать воспитанием… Он не желал иметь хозяев и служить чужой воле. Он своего добился.
        Уже тогда, в раннем детстве, Эраи осознал наитием и рассудком ничтожность, а вернее, ущербность роли медоточивых. Он жаждал большего. Природа не наделила нищего заморыша силой мышц и непобедимостью боевого духа воинов древней крови. Родители не обеспечили сына неотъемлемой знатностью происхождения. Каплю божью он извел сам. Что осталось? Ум и усердие. Такт и ловкость. Бесконечное трудолюбие. Он поставил цель и шел к ней, лишив себя всего, что было и еще есть у Элиис. Детства, друзей, беззаботности…
        Ему исполнилось восемь, когда он, сосредоточенный и серьезный мальчик из небогатой семьи Граат, пришел в храм и попросил о возможности служить в нижней ветви. Он явился к воротам из путаницы тесных гнилых улочек пригорода, куда ночами не решались сунуться воины ваура. Он выжил там и заранее выучил нечто важное для избранного пути. Досконально знал все церемонии, владел даже малоиспользуемыми диалектами окраинных островов, писал без помарок на современном и древнем, почерк был великолепным и ровным… Его сочли ценным и приняли, даже выплатили семье серебром за утрату наследника.
        Эраи быстро освоился в храме и научился понимать, какие качества замечают и относят к достижениям. В десять он перешел во вторую ветвь, в четырнадцать стал ею управлять, ради нового шага по лестнице власти безропотно перебравшись на крохотный островок в западной части Древа. Туда, в нищее захолустье, не пожелали плыть более взрослые и менее расчетливые. Он трудился неустанно, укрепляя малый храм. И был замечен. К шестнадцати поднялся еще выше, войдя в число немногих избранных. Его уже почтительно называли «энэи Граат», ему кланялись, со смесью удивления и небрежности окидывая взглядом худую фигурку недоросля. Небрежности становилось все меньше, зато опасливое удивление росло. Сперва преемник первого жреца острова, затем избранный последователь самого риил-араави и чуть позже - наследник перламутра запада, кто же мог такое предположить? Только он сам, выбравший для высшего служения остров и храм, где владыка был самым пожилым из всех прочих.
        Право именоваться риил-араави перешло к юноше в двадцать один, едва он достиг второго возраста взрослости, позволяющего принять столь высокое звание и немалую ответственность. Два года спустя он уже получил и перламутровый жезл силы. С должным смирением возблагодарил богиню и ее служителей. А как иначе? Он знал, что теперь надо придержать свою неуемную жажду власти. Нельзя показывать, что ты мечтаешь как можно скорее добраться до цели! Нельзя даже дать намек, что есть столь опасная цель. Надо сидеть по возможности тихо и копить силы. Искать союзников и по крупице собирать влияние. И он кланялся, источая мед не хуже сирен, улыбался, был полезным и демонстрировал кротость. Но внутренне ничуть не изменил своего намерения стать коралловым владыкой, главой храма, самым свободным и влиятельным человеком Древа. Владыке, ему одному и никому более, даже сам повелитель Древа, его великолепие газур не указ. Владыка и иные служители высшего ранга - единственные, кто по-настоящему наделен знаниями, памятью, опытом. Если решиться хотя бы мысленно высказать правду, то придется признать, что именно владыка
повелевает островами. Тихо, негласно и очень надежно.
        Он близок к цели. Так почему сегодня изводит время без пользы, остановив движение отряда и разговаривая с упрямым ребенком? Почему отослал коня вперед и шагает пешком, сбивая ноги?
        Сирин - не человек и не собеседник, но всего лишь ключ к вратам столичного храма. Так он сам говорил себе не раз. И это правда…
        -Скажи мне, у тебя остались там, в деревне, друзья? - продолжил делать глупости араави.
        -Не знаю, - до слез расстроилась девочка. - Может, да. А может, уже и нет… Твои стражи, наверное, совсем погубили Юго.
        -Мои стражи, уж поверь не мне, так хотя бы им, редко обижают детей. У меня с воинами древней крови очень доверительные отношения, мы почти друзья, - убедительно произнес Эраи. - Скорее всего, они были несколько грубоваты с твоим приятелем, поскольку опасались усердия Лооты, которая весьма давно не получала сок ош и оттого стала очень опасной. Раз судьба друга беспокоит тебя, давай все выясним о нем. Кто из моих воинов видел мальчика по имени Юго?
        -Не знаю, - растерялась Элиис. Даже виновато пожала плечами и зашептала: - Они так похожи… Я сперва решила, что они вовсе не живые. Каменные, двигаются одной только силой голоса сирены. Так купцы иногда говорили.
        -Купцам трудно верить, у них вся жизнь - торг, а первейшее их оружие - лукавство… Не могут сирены оживлять камень. - Араави нагнулся к самому уху Элиис: - Честно. Я скажу тебе больше: самые сильные из сирен все равно не умеют навязывать свою волю тем, кто крепок душой и стоек в убеждениях.
        -Людоедам, - уперлась Элиис, отодвигаясь.
        -Тебе, - подмигнул араави. - Ты не утратила контроль над собой, попав под влияние голоса Лооты. Кстати, тем самым подтвердила, что являешься сирином.
        -Как это? - удивилась Элиис.
        -Сиринов зовут старшими детьми богини, - улыбнулся араави. - Разве ты не слышала легенду о детях Сиирэл?
        Элиис покачала головой, сосредоточенно обгладывая косточку. «Еды на выставленных на циновке подносах много, но привычка прежней голодной жизни не уйдет за один день», - подумал араави. И еще раз отметил, что его путь избран верно. Острова кораллового Древа нуждаются в переменах. Он оплатит посох из красного, как кровь, коралла, доставив в храм на Гоотро этого ребенка. Обязательно убедит девочку хотя бы казаться покорной. Она мила, неглупа и обладает, сразу видно, ярким и могучим даром. Море в ее взоре живет даже здесь, на горном перевале, вдали от берега. Владыка будет доволен.
        Араави подозвал старшего стража и велел уточнить, кто стоял под окнами родного дома божественной. Через несколько мгновений двое огромных воинов, схожих, как капли дождя, подошли и с поклоном замерли в шаге от обеденной циновки. Оба возвышались над слугами: они были самое малое на голову выше любого иного жителя островов. Воины выслушали вопрос и обстоятельно изложили известное им.
        -Мальчик цел, очнулся быстро, - хором сообщили они. - Когда божественная покидала дом, ее приятель уже сидел под самым окном и плакал. Потом получил свой нож и убежал.
        Элиис кивнула, обрадовалась и старательно скрыла свою радость. Благодарить вслух
«сушеную акулу» она не стала. Но, подумав, согласилась съесть предложенный араави сыр. И слушала легенду о богине охотно, заинтересованно.
        -В незапамятные времена, когда острова кораллового Древа были молоды и дики, - начал рассказ Эраи Граат, - они уже знали ярость океана, но не имели от нее защиты. Каждое поколение людей готовилось к концу мира, именуемому исчерпанием суши. Ужасный день не был далек и маловероятен, он приходил совсем по-настоящему и неизменно собирал кровавый и страшный урожай жизней в заранее известный срок. Раз в полвека гигантская Волна вставала на юго-западе, катилась, с ревом перемахивала через низкие барьерные рифы возле кроны Древа, одним движением глотала область прибрежья всего огромного полукружия внешних больших островов, накрывала плодородные земли, оставляя морскую пену даже на самых высоких горных кручах, и, не насытившись, мчалась на север, не ослабляя натиска и не теряя высоты. Лишь в малом числе относительно безопасных пещер северного склона высочайших гор прятались уцелевшие люди, те немногие, кто успевал добраться до надежного убежища. Несчастные дрожали, теснились, жалкие и мокрые, слушали рев одичавшего моря. А потом вслушивались в долгожданную тишину, которая разрешает выйти на свет и жить еще
пять десятков лет в относительном покое. Хотя что это за покой? Когда смолкал грохочущий гнев океана, невозможно было смотреть без слез на пустую мертвую землю, с которой за считаные минуты великая Волна стерла людей, дома, поля, тропы, лодки, сети…
        -Каждые полвека? - тихо уточнила Элиис.
        -Да. И всякий раз нашим предкам-оримэо приходилось начинать все заново: собирать обломки, жить скудными припасами, надеяться на милость природы, умолять Сиирэл о богатом улове и молиться ей же, убеждая ниспослать дожди в срок и затем дать щедрый урожай первого года. Иначе - голод, который не менее смертоносен, чем Волна.
        -Безнадежно получается, - нехотя признала Элиис.
        -Так было, пока однажды богиня моря Сиирэл не полюбила юношу из рыбацкой деревеньки. Он был силен и смел, его сеть всегда добывала богатый улов. Еще он был добр и не брал лишнего у моря, а добытым делился с соседями. Вдобавок к сказанному, как утверждает легенда, и разве можно ждать иного - юноша был красив. Неведомо даже сказителям, что тронуло сердце вечно живущей и капризной, как бескрайнее море, богини, но она полюбила и стала часто навещать острова. Вот только в очередное свое посещение Сиирэл не застала того, к кому стремилась всей душой. Волна подстерегла лодку отважного рыболова у самого берега и разбила в щепы.
        -Так богиня же всемогуща, - укоризненно подсказала Элиис хороший конец истории. - Она могла и воскресить себе мужа, правда?
        -Увы, она даже не нашла его тела в полосе усталого прибоя, перемывающего обломки утраченной жизни… Акулы пришли к берегу раньше - так бывает, маленькая Элиис. Акулы пировали, им и богиня не указ. Поплатились злодейки тем, что были лишены права жить, как иные рыбы. Пока они работают хвостом - плывут и живут, но всякая остановка топит акул, нет для них, людоедов, благословения моря, - пояснил араави, убирая сыр и наливая воду во флягу Элиис. - Долго плакала Сиирэл, роняя жемчужины слез. И, безутешная, позволила своим детям остаться жить на берегу людей, чтобы никому больше не пришлось терять любимых. Сына ее звали Сирин, и он был похож на отца, смелым и сильным. От матери получил ее синие глаза неба, взирающего на океан. Сирин умел понимать и чувствовать море, даже спорить с ним и обуздывать безумие штормов. Он и его потомки никогда более не позволяли Волне разрушать сушу, вовремя высматривали и успокаивали ее, используя свою могучую силу, влитую в их кровь с каплей божественного родства, - понятную океану речь.
        Араави усмехнулся и замолчал. Вечер задергивал полог сумерек, прятал горы в туманной дымке. Звуки обретали гулкость эха, близкого и чуть глуховатого… Сказка о Сиирэл хороша для такого времени суток. Вдвойне она удобна в разговоре с детьми. А самому во что верить? В любвеобильную и неуравновешенную богиню, в ее бестолковых детей? Вроде бы смешно и нелепо… Но Волна есть. И дар сирен, и божественная, обреченная и трагическая способность сиринов, тоже есть…
        -Дочь богини моря, Сирена, унаследовала красоту матери, - вздрогнув и выйдя из задумчивости, продолжил Эраи. - Получила она и голос матери, сладкий, как мед, и чистый, как рассветная роса. Внимающие верили каждому слову и забывали свои печали. Позже сиренами и сиринами в равной степени становились и мальчики, и девочки, капля божья, малая толика души моря, не выбирала в сирины только мужчин и не предпочитала особо женщин в качестве сирен. Никто не знал, когда и как проникает в кровь человека капля божья. Может, проливается с дождем? А может, ее выпивают из горных ручьев, звенящих смехом… Но дар всегда проявлялся постепенно, и даже самые опытные жрецы храма не могли уверенно опознать в ребенке ценные задатки и понять их силу ранее, чем он достигал возраста шести-восьми лет. - Эраи осторожно улыбнулся и завершил рассказ должным образом: - Сирен и сиринов со временем стало довольно много, и острова зажили счастливо, забыв об ужасах разрушающей Волны.
        Изложив эту полуправду, араави смолк. Продолжение легенды он оставил невысказанным. Зачем прежде срока портить ребенку сказку? Ведь вторая часть истории, в отличие от первой, вполне правдива. Ее подтверждают книги храма, хранящие записи за много лет и даже веков.
        Сирен стало много… именно так! Люди, наделенные каплей божьей, - всего лишь люди, и они по-разному толковали и использовали чудо, дарованное богиней. Исходно капли дара предназначались для общего блага. Но доставались-то они избранным. Детям, которые вырастали и выбирали свое место в жизни островов. А с ним - и размер благодарности всего архипелага кораллового Древа за право прикоснуться к полезному дару. Сирены сочли себя полубогами и неровней прочим людям.
        Одни медоточивые пожелали великой власти, иные упивались силой, карающей неугодных, а кое-кто уходил прочь от людей, мечтая о покое. Сиирэл, как гласит легенда, смотрела и плакала, не в силах изменить однажды созданного. Разве можно лишить людей защиты? И стоит ли к тому же управлять ими, отнимая еще и свободу выбора пути? Ведь, как бы ни ошибались потомки ее детей, сирины и сирены, но благодаря им мир кораллового Древа жил, снова и снова избегая ужаса встречи с губительной Волной…
        Красивая легенда. Эраи Граат чуть насмешливо покривил губы. Сказители умеют вкладывать живую душу в простые и довольно грязные истории. Существовала ли богиня, снисходила ли до смертного и оплакивала ли его? Судя по обилию жемчуга в прибрежных водах, нет конца ее печали. Так говорит и храм, и он сам, жрец верхней ветви, голос богов. Но говорить и верить - это не одно и то же.
        -Зачем же запирать сиринов и поить сирен соком ош? - резонно удивилась Элиис, не дождавшись новых слов и изнывая от молчания, висящего в воздухе, удушающе-мучительном после волшебства сказки, незавершенной и весьма далекой от нынешних дней.
        -Основа силы перламутровых жезлов - именно сирены. Их сила, влитая в золотую оправу древними… Увы, мы многое утратили и новых жезлов создавать не умеем, - тихо молвил Эраи. - Это великая тайна храма, и я прошу тебя не делиться ею ни с кем.
        Элиис удивленно нахмурилась. Заглянула в тусклые утомленные глаза араави. Высмотрела там нечто - и серьезно кивнула.
        -Голоса поющих полны очарования, неодолимого для простых людей и опасного для правителей. Отлично известно и до сих пор памятно, что три сотни лет назад сирены подняли бунт против храма, нашептав капитанам флота слова о мести. Они хотели не свободы - они хотели куда большего. Власти, полного подчинения всего Древа. Ведь голос позволяет управлять почти что каждым и отдавать приказы, не вызывающие сомнения. Пять крупных и десятки островов помельче сдались очарованию меда их речей и познали безжалостное правление сирен, не сдерживаемых более жестоким храмом. Стирание личности, труд до полного изнеможения, нищета, кровавое подавление малейшего проявления самостоятельности - сопутствующие признаки этого правления.
        -Как страшно, - поежилась Элиис.
        -Тут ты права, было тяжело… Всем стало страшно. Из страха и произрастает жестокость. С тех пор сирен выискивают еще детьми, пока они слабы. Их ломают и укрощают. Храм сперва придумал браслеты, позволяющие всегда знать местонахождение сладкоголосых и ограничивать их передвижение одним островом, а то и городом. Мы не умеем делать браслеты, это знание утрачено. Позже придумали иное средство, стали использовать ошейники, сокращающие воздействие голоса до нескольких десятков локтей. А теперь вот - цветок ош и клятву…
        -Но у меня нет голоса, обманывающего и подчиняющего, - заверила Элиис. - За что меня - в клетку?
        -Это тоже тайна, - вздохнул араави.
        -Я больше не стану звать тебя людоедом, - вступила в торг Элиис. - Расскажи. Честно, никому и слова не передам!
        -Верю. - Араави улыбнулся: вот и дало трещину детское упрямство! - Сирины не поддаются влиянию и управлению. А еще подобных тебе всегда рождалось слишком мало. Чтобы Волна не прорвалась к берегу, надо защитить сушу. С такой целью и выстроены башни на юго-западных и южных островах кроны Древа, корни которого ориентированы на север, а малые острова-ветви тянутся на три стороны света, формируя полукруг кроны. Сирины должны жить хотя бы в двенадцати башнях, иначе никто не может быть уверен в безопасности побережья. Храм опасается, что вы не останетесь в башнях по доброй воле.
        -Это и есть тайна?
        -Часть ее. - Эраи нахмурился, обдумывая правильность продолжения беседы. - Ладно! Вот тебе вся тайна.
        Теперь араави склонился действительно к самому уху и выдохнул слова на редкость тихо:
        -Воды вам послушны. Я уже говорил, ты слушала без внимания: вы можете стать оружием. Не усмирять Волну, а создавать бури и штормы, губя целые острова.
        -Но я не хочу их губить! - охнула Элиис.
        -Вспомни про сушеных акул, людоедов и особенно - про цветок ош, - грустно предложил Эраи.
        Элиис прикусила губу и виновато смолкла. Ответа у нее не нашлось. Но, судя по упрямой складочке на лбу, мысль засела в сознании глубоко… Закончив ломать последнюю лепешку и вдоволь напившись, девочка нехотя уселась в крытые носилки. Свежесть вечера и усердное проветривание удалили духоту. На повторное предложение араави дать обещание не пытаться сбежать Элиис упрямо замотала головой. Сытость и отдых вернули силы - и для сопротивления в том числе.
        Сквозь узкую щель в занавесях Элиис тайком следила за тем, как собирают лагерь. Видела бледную, мокрую с ног до головы сирену, устало опирающуюся на руку одного из стражей. Лоота больше ни о чем не просила, однако выглядела ужасно. Эта страдающая от озноба и тайной боли женщина вызывала у Элиис двойственное чувство: с одной стороны - отвращение к храму с его принуждением и неволей, а с другой - страх перед медоточивым голосом, силу которого ей недавно довелось испытать на себе.
        Едва Лоота присоединилась к отряду, как араави Граат, ненадолго показавшийся не самым худшим из жрецов, снова стал виновником всех бед большого мира… Жестоким, опасным, непонятным. Он безразлично кивнул сирене, и та склонилась до земли, униженно умоляя о прощении. Носилки взмыли вверх, закачались на широких плечах стражей, камни тропы захрустели под их ногами, а сирена все шептала, жалко тащилась за араави и непрестанно извинялась.
        -Если сок цветка - единственное стремление, доступное тебе, - нехотя молвил араави, ускоряя шаг и вырывая из рук женщины край своего одеяния, - отправляйся служить риил-араави острова Доито. Он будет добрым и заботливым хозяином. К тому же он стар и ему, живущему уединенно и лишенному жажды власти, нет причин бояться твоего предательства. Я сам прикажу выдавать тебе сок ош один раз в день, по допустимой и наименьшей потребности, утоляющей боль.
        -Пощадите, - всхлипнула женщина, падая на колени. Вы вернули мне память и надежду, как я могу снова все потерять? Поверьте мне, я вам верна. Храму верна.
        -Ну да, еще как верна, - сухо усмехнулся араави. - До заката. Когда год назад я взялся избавить тебя от пагубного пристрастия, мне и в голову не приходило, что эта беда столь велика. С каждым днем я все больше сомневаюсь в самой возможности исцеления, Лоота. Иди, довольно ныть. Я не намерен вытирать сопли каждой дурной сирене.
        Лоота окончательно сникла. Араави сделал несколько быстрых шагов, сердито тряхнув головой, затем остановился, обернулся, со смесью раздражения и сочувствия изучая склонившуюся к камням тропы женщину. Подошел к носилкам и чуть поклонился:
        -Божественная, а не окажешь ли ты милость моей сирене? Полагаю, идти своими ногами она сейчас не в силах. Между тем времени нет. К восходу нам следует быть за перевалом, на слиянии двух троп. Нас там ждут.
        -Окажу, - неуверенно отозвалась Элиис.
        -Похвальная сговорчивость. Лоота, живо забирайся в носилки. Там тепло и удобно. Задернешь шторки, переоденешься в сухое, отдохнешь. Заодно в оплату доброты приведешь в порядок волосы сирина.
        -Благодарю, - тихо прошелестел голос.
        Тепло колыхнулось в нем, вызывая приязнь и мягкую радость. Девочка чуть поморщилась. Влияние сирены, пусть даже неосознанное и не направленное во зло, было ей противно. Оно казалось подобным злой шутке, однажды проделанной деревенскими мальчишками над слабой и беззащитной малышкой Элиис. Принесли кувшин со свежим жирным молоком, сказали:
        -Пей, подарок.
        Поначалу было приятно и радостно. Но на дне оказалась грязь…
        Дети смеялись, держали за руки и плечи, пытались влить в горло и остатки молока, и осклизлую глинистую мерзость. Юго не допустил. Он был не самым крупным и крепким, но каким-то безмерно отчаянным. Врезался в общую кучу с разбега, раскидал всех, ругаясь и угрожая. Шутники сбились в плотную группку. Пошушукались и отступили… Они уже усвоили: Юго упрям. И если кого-то счел врагом, непременно отомстит, даже более сильному, старшему. А еще мальчика по-своему уважали. Он никогда не ходил жаловаться к отцу, не пытался втягивать в свою детскую месть взрослые истории с денежными долгами.
        Сирена забралась в носилки и виновато сжалась в уголке, перебирая вещи и вздрагивая. Сперва Элиис решила - от холода. Потом разобрала, что женщина совершенно беззвучно плачет, глотая слезы и стараясь не поднимать головы, сохраняя свое состояние малозаметным.
        -Тебе плохо? - испугалась Элиис.
        -Нет, - замотала головой сирена. - Мне хорошо, божественная. Эраи Граат - самый добрый на всем Древе араави, он ничуть меня не обижает. Он достоин уважения, он разрешает мне помнить, кто я. Даже помогает.
        -Странная доброта, - буркнула Элиис, отнимая у сирены большое мягкое полотнище и начиная сушить ее волосы. - Ты его боишься. Он тебе не верит.
        -Когда я была мала и жрецы только приметили мою каплю божью, - тихо сказала сирена, - меня не везли в носилках и не звали дочерью богини, пусть и младшей ветви родства. Всех нас гнали, надев на шеи колодки, скрепив в ряды по трое. Горло деревяшками сдавили так, чтобы ни звука не вырвалось. Руки синели в обручах. Кормили нас всего один раз в день, и то при условии, что никто не разозлит стражников. Мы шли долго, я помню, как сперва болели ноги, а после уже все стало безразлично… Наконец нас доставили в крепость и там стало по-настоящему плохо. Нас учили послушанию. Тебе лучше не знать как. Никому лучше не знать. Теперь в западной крепости так не поступают. Наш добрый энэи Граат запретил.
        -Подумаешь, - отмахнулась Элиис от сказанного. Считать араави «хорошим» она не желала.
        -Сначала я боялась и исполняла все, - так же тихо прошептала сирена. - Потом не смогла. Один из нас провинился. Мне приказали убить его, используя яд голоса. Мы ели за одним столом три года. Его вывели на край скалы. И я… мне приказали, а я ослушалась.
        Сирена сгорбилась и в отчаянии закрыла лицо руками. Элиис испуганно замерла. Отложила ткань и стала расчесывать темные густые волосы, прядь за прядью, иногда осторожно гладя вздрагивающие плечи женщины. Та не возражала и, кажется, даже ничего не замечала. Совсем тихо и быстро, так, что половину слов не разобрать, шептала о прошлом. Едва ли она прежде говорила хоть кому-то столь тайное и страшное, памятное и ненавистное. Шаг за шагом. Как ее привели в подвал и как туда же доставили приговоренного. Как снова и снова требовали исполнить волю жрецов-наставников. Как топили, вынуждая захлебываться, снова приводили в сознание и снова требовали убить… Пробовали иные способы воздействия.
        Элиис прочесала последнюю прядь. Собрала волосы сирены на затылке и связала своей самой красивой ленточкой. Лоота наконец выдохлась, иссякла и замолчала. Долго сидела неподвижно, закрыв лицо руками. Потом попросила флягу, напилась.
        -Спасибо, - попробовала улыбнуться она.
        -Ты все же уступила?
        -Я была глупа, - прикрыла глаза Лоота. - Более умные уступали сразу, поскольку поняли: когда сирене исполняется семнадцать, ее испытывают на послушание. Мне не позволили бы его убить… наверное. Скорее всего, именно так! Но я тогда была глупая, я не понимала, что мое дело - подчиняться жрецам и совершать в точности то, что мне велено. Не думать, только выслушивать приказ и исполнять. Я просто не знала, что может случиться с непокорными. Меня заперли в отдельной комнате. Десять дней не трогали. Я думала, простили или, наоборот, решили казнить. А они просто ждали, пока до крепости доберется тот, кого назначили мне в мужья. Дети от двух родителей-сирен часто имеют очень сильный дар. Через год у меня родился сын. Я точно помню, - губы Лооты жалко дрогнули, - именно сын. Я очень хорошо помню, он был здоровый мальчик, веселый и славный. Он хорошо кушал и быстро рос… Я тогда не пила сок ош, я все помню… Когда его отобрали, вот тогда все и началось. Помню, как приучали. Как доставили к хозяину… я сразу привыкла его звать именно так - хозяин. Помню три года жизни на Гоотро, я была молода и приносила много
пользы храму.
        -Переодевайся, ты вся дрожишь.
        -А дальше… дальше все стерто. Десять лет жизни, вся моя молодость - как будто ее и не было, - с ужасом прошептала сирена, неловко стаскивая длинную рубаху. - Десять лет, а то и больше. Я не помню ничего!
        Лоота быстро закуталась в ткань и теперь сидела неподвижно, уставившись невидящим взглядом в одну точку на полу. Элиис стало совсем жутко от тяжести прошлого этой женщины. Вдобавок перед глазами до сих пор была кожа на спине Лооты, которую удалось рассмотреть во время переодевания сирены. Рыхлая, бугристая, сильно попорченная то ли плетью, то ли тонким прутом. Не имея сил отказаться от поиска новых следов прошлого, Элиис изучила лицо и руки Лооты и заметила глубокие следы на запястьях. Сирена догадалась, неловко спрятала руки под ткань.
        -Это появилось, уже когда я стала нехороша для Гоотро и меня вышвырнули из столицы, передали нищему западу… Доставили на остров Аоок. - Сирена нехотя выдавила пояснение и поморщилась. - Я поняла, что растворяюсь в этом проклятом соке ош… Хотела умереть. У ракушек острые кромки. Очень острые. Но за мной следили. Дальше я не помню совсем ничего. Сплошные обрывки, я не знаю, где правда, а где сны.
        -И как же твой сын?
        -Араави Граат обещал найти его, - вскинулась женщина. - Он добрый, он исполнит. Сказал, у меня уже взрослый мальчик. Ему должно быть теперь пятнадцать. Мне нельзя просить сок ош. Понимаешь? Никак нельзя.
        -Но ты просишь, - отметила Элиис, выбрав самую красивую рубаху из стопки. - Такая годится?
        -Любая годится, - благодарно улыбнулась сирена. - Ты тоже добрая. Ты меня не презираешь. И даже стараешься не бояться. Обычно нас опасаются. Сиренам, которых храм отдает для охраны газура, в присутствии знатных энэи надевают намордники, чтобы мы не могли не то что использовать голос - даже рта открыть. Я знаю, когда я была молода, меня хотели продать в жемчужный дворец на Гоотро.
        Сирена натянула рубаху, еще раз благодарно улыбнулась и взяла гребень. Стала расчесывать волосы Элиис, тихонько напевая песенку про удачливого рыбака. Счет улова казался нескончаемым. Девочка зевала, встряхивалась и снова задремывала, убаюканная легким и сладким напевом. Прикосновения пальцев сирены к волосам были приятными и едва ощутимыми. Наконец, когда прическа оказалась готова, женщина склонилась к самому уху Элиис и шепнула одними губами:
        -Мне надо получить совсем немного сока ош. Просто чтобы я смогла спокойно спать. Понимаешь? Это не вредно. Добудь. Склянка у араави, я знаю. Запомни, склянка у араави, в его поясном кошеле. Запомни…
        -Ты… - Элиис резко вскинулась, отстраняясь. - Правильно тебе не верит араави!
        -Молчи! - Негромкий вроде бы голос вдруг сделался жестким и ударил, как плеть.
        Носилки тотчас замерли, дверца с треском распахнулась. На сей раз араави был в самом настоящем бешенстве. Элиис сдавленно охнула. Ей и в голову не приходило, что сухой усталый мужчина может выглядеть настолько страшно. Вроде бы ничего не делает
        - просто смотрит. А действует его взгляд куда сильнее, чем голос сирены. Этот взгляд скрутил Лооту в комок боли, бросил на пол носилок. Женщина всхлипнула и стала часто и мелко дрожать, повторяя: «Простите». Без конца, одно слово…
        -Полагаю, Лоота уже отдохнула и может идти пешком. - Тон араави не предполагал возражений. - Элиис, все хорошо?
        -Да. Ты будешь ее наказывать? Даже если я попрошу не делать ей дурного?
        -Кто же пойдет против первой просьбы божественной? - слабо усмехнулся араави, и его гнев угас. - Лоота, поблагодари сирина. Пока, так и быть, ты можешь остаться в носилках, если будешь хранить молчание. Скоро мы достигнем лагеря, его огни уже видны впереди. В путь!
        Последние слова предназначались носильщикам и стражам. Те не замедлили исполнить приказ. Элиис откинула занавесь и стала смотреть на ритмично покачивающуюся долину. Темнота и уклон тропы спрятали горы. Фиолетовое плотное небо было накрепко пристегнуто к своду мира гвоздями звезд. Широкие листья шелестели и у самых носилок. Тропа едва намечалась в буйной растительности, заметная лишь по белым камням с двух сторон, выложенным ровными нитками. Была она незнакомая, новая: сюда, за верхний перевал, из деревни никто и никогда не выбирался. Зачем? Путь через горы неудобен. К прибрежью куда проще добраться по воде, огибая остров. Не так уж он и велик. Но упрямый араави отчего-то избрал трудный путь…
        Два факела в руках стражей казались пойманным в плен и сопровождающим отряд закатом, пока Элиис не посмотрела в оконце. Теперь же она с удивлением озиралась: ночь! Глубокая - пожалуй, даже перешагнувшая середину. Араави отослал стража вперед и пристроился у самых носилок. Улыбнулся сирину:
        -Упрямая, как насчет обещания не сбегать? Хотя бы до рассвета. Я желал бы кое-что тебе показать. Совсем недопустимое для сиринов, но весьма важное.
        -До рассвета… - напоказ задумалась Элиис. И, кое-как выдержав несколько мгновений, кивнула: - Да, но не более того, так и знай!
        -Так и знаю, - отозвался араави. - Выбирайся, идем. Я отослал его вперед… Люблю красиво удивлять, грешен. Ну вылезай, не сопи. Это не обман, а небольшой подарок. Без подвоха. Слово даю.
        Элиис хмыкнула, нехотя признаваясь себе: она верит араави. И ей интересно. И носилки надоели так окончательно, что хочется не вылезти - а выпрыгнуть!
        То, что увидела Элиис, покинув носилки и оглядевшись, привело ее в восторг.
        Коняка. Кажется, так этот загадочный зверь называется. Почему-то гости ориима всегда твердили, что коняки ужас какие злые, и даже называли их чудовищами… А поди проверь, врут ли: на всех островах коняк так мало, что можно прожить жизнь и ни одной не увидеть. Ей повезло. Коняка стояла возле араави и усердно выгребала мягкими губами что-то вкусное из хозяйской ладони. Коняка была огромная, намного крупнее барана, на котором однажды удалось посидеть верхом и даже прокатиться. Юго держал рогатого, а Элиис каталась, хохоча и взвизгивая от радости. Потом, само собой, крупный сильный баран стряхнул верного Юго, она тоже свалилась… Пришлось бежать, уворачиваясь от рогатого строптивца, возмущенного «укрощением».
        Коняка стояла смирно. Была она вся, до последней шерстинки, белая. Шкуру имела тонкую, с коротким ворсом. Зато волосы на шее и хвост впечатляли.
        -Коняка, - восхищенно прошептала Элиис. - Живая! Я точно не сбегу до зари. И даже до вечера!
        -Не коняка, а конь, - рассмеялся араави.
        Смеялся он впервые за все время, что Элиис была с ним знакома. И показался вполне себе обычным человеком, живым и настоящим, тоже впервые. Никакой он не ужасный людоед. Просто устал безмерно и, судя по всему, очень хочет спать. Вон как веки опухли. И лицо стало окончательно бледным, осунулось еще сильнее, вроде даже пожелтело.
        -Ты устал, - посочувствовала Элиис.
        -Охранять сирина трудно, ты во всякий миг готовишь побег, - отшутился Граат. - Иди сюда, я посажу тебя в седло. Мы поедем на самый гребень склона. Доберемся туда и затем вернемся.
        -А ну как коняка меня скинет? - осторожно выказала опасение Элиис.
        -Его зовут Коор. - Араави хлопнул коня по шее. - Он добрый и вообще не обижает детей. К тому же мы поедем вдвоем. Неужели ты боишься?
        -Я ничего не боюсь.
        -Так я и думал, - серьезно кивнул Граат.
        Понять, не прячет ли он улыбку, не удалось. Араави сразу отвернулся к коню, поудобнее перехватил ремни в руке и как-то очень сразу и ловко оказался вверху, на белой спине. Страж бережно обнял Элиис, поднял и усадил боком на колени к араави.
        Девочка восторженно вздохнула. Торопливо вцепилась одной рукой в длинные волосы на шее коня, а другой - в пояс араави. Отсюда весь мир - внизу! И носилки невысоки, и даже огромные стражи смотрят на нее снизу вверх. Никакие они не каменные - улыбаются…
        Конь переступил ногами, земля покачнулась, провалилась куда-то и снова вернулась. Элиис счастливо взвизгнула, намотала гриву на кулак и впилась в одеяние араави.
        -Поедем быстро, - предупредил тот.
        -Хорошо, - обрадовалась Элиис.
        Уверенная и надежная рука Граата обняла за плечи, сберегая от опасности падения. Его ноги сжали бока коня - и белый рванул вперед, словно собирался взлететь. Прыжок получился длинным. От взмывающего, летящего движения горло перехватило горячим восторгом, смешанным с холодком ужаса, сбегающим по спине. Новый прыжок, и еще.
        Элиис раскинула руки и засмеялась. Лететь оказалось не страшно и не сложно. И коняка вовсе не пытался сбросить, как глупый баран! Он считал араави другом. Может, он один во всем отряде не был ни вещью, ни рабом, ни даже слугой…
        Туман в полете показался плотным, запахи спрессовались, воздух стал подобен ткани, влажной мягкой ткани, гладящей кожу. Стук ног коняки - звать его конем сразу не получилось, привычка сильнее понимания - отмерял рывки его движения. Элиис быстро освоилась и совсем перестала бояться. Втайне от самой себя она твердо верила: сушеная акула держит ее бережно и крепко, так что уж всяко не отпустит руки, а значит, падения не случится. Этого хитрющего араави даже сирены боятся.
        Эраи откинулся назад, и конь пошел медленнее. Руки Граата вложили в ладони Элиис два ремня.
        -Это поводья, - малопонятно пояснил араави. - Правый повод на себя - и Коор пойдет вправо. Левый потянешь - отклонится влево. Все просто. Управляй.
        -Сама? - восхитилась Элиис.
        -Конечно, - весело отозвался араави. - Ты же ничего не боишься. Коор таких уважает.
        -А откуда на нашем острове коняка? - спросила Элиис, усердно натягивая правый повод.
        -Это мой конь. Я ведь все-таки перламутровый араави, весьма важный жрец, - серьезно пояснил Граат. - Коор уже не молод. Ему на год больше, чем тебе. Скоро мне привезут нового. Не думаю, что он будет так же хорош. С этим мы друзья. Но я мог бы поселить Коора в твоей крепости, чтобы он прожил спокойную и долгую старость. В столичной крепости сирина есть удобные луга, ему там будет хорошо. Лучше, чем в замке сирен.
        -В каком еще замке? - заподозрила неладное Элиис.
        -Если ты не примешь коня в подарок, его придется отдать молодым сиренам как учебного. Там, в общем-то, неплохо, полный уход и корма вдоволь. Но сирены - они такие… Порой мстят за обиды своим ядовитым голосом.
        -Ты решил меня хитро подкупить, - догадалась Элиис.
        -Да, я долго выбирал годное для торга условие, - не стал спорить Граат.
        -Ловко, - задумалась Элиис, глядя волосы на шее коня. - А почему он лохматый и белый? Седой?
        -Кони бывают разных цветов, которые называют мастями. Белые действительно седые. Но не от старости, просто такими их создала богиня. Коор седой уже восемь лет. А лохматый… Это называется грива. Ее надо расчесывать и еще ее можно заплетать в косички, украшать лентами. Или даже жемчугом. Я научу тебя, выделю ленты и жемчуг.
        -Ты слишком уж хитрый, - запереживала Элиис, не имея сил отпустить гриву и не в состоянии даже в мыслях расстаться с конякой. - Тебе трудно возражать.
        -Надеюсь… Вот мы и приехали, - отметил Граат. - Это ребро горы, с него видно очень далеко во все стороны. Древний канон храма строго запрещает сиринам смотреть на море. Но отсюда, издали, я разрешаю. Только не говори коралловому владыке о моем самоуправстве, он очень рассердится.
        -Не скажу. К тому же ничего не видно.
        -Рассвет близок, не спеши. Смотри туда, в туман. Ты же сирин. Ты должна сердцем ощутить дыхание глубин. Если сладишь - туман уйдет. Ну же, или я зря все затеял и нарушил запреты?
        Элиис кивнула и стала сосредоточенно смотреть. От усердия хотелось прикусить губу. Правда, Юго утверждал, что это плохая привычка: нельзя так явно выдавать свои сомнения. Море всегда было его мечтой, желанной и прекрасной. «Оно синее, - повторял Юго. - Оно дышит свежестью и брызги его соленые, белые и пушистые. Иногда море гладкое, как вода в бочке. А порой бешеное, вздымающее волны в рост родных гор». Много слов и, увы, все сказанное - одни лишь пустые слова, перенятые из чужих разговоров. Что таится за ними?
        Элиис смотрела в туман, и взгляд увязал в его серости. Намокал, тяжелел, сползал вниз, стекал каплями, вливался в нечто огромное. Необъятное!
        Девочка охнула и подалась вперед, плотнее сжав прядь конской гривы. Туман послушно скатался, как стриженная шерсть, сдутая со скользкой циновки. Океан оказался темной массой покоя без края и границы. Вдали - розовый с прозеленью, светящийся изнутри. Вблизи - сизо-серый, взблескивающий голубизной. Он дышал и гладил побережье мелкими волнами. Спокойный, сонный, благодушный. Элиис улыбнулась и даже подмигнула ему, как другу.
        -Юго к тебе придет, слышишь? - шепнула она. - Я знаю. Ты уж не обижай его и береги лодку моего друга.
        -Прощайся с морем. Нам пора, - неохотно и даже как-то виновато поторопил араави.
        - Но я рад, что нарушил правила. Прежде я сам ни разу не ощущал океан так. Спасибо, божественная.
        -Не могу понять тебя, - призналась Элиис. - То ли шутишь, то ли обижаешь.
        -Ни то и ни другое. Я удручающе серьезен, - вздохнул Граат. - Всегда был таким. Я сушеная акула.
        -Расстроился? Могу больше не называть так.
        -Нет. Просто это - правда. Я так давно и усердно иду к цели, что перестал понимать мир вне храма. Я тебе благодарен за возможность увидеть океан не как вместилище силы, обитель богини или безопасный заслон от войны, готовой нахлынуть на Древо с севера. В твоих глазах безбрежность вод - живое и прекрасное существо.
        -Война с севера? - удивилась Элиис, деловито перетягивая повод с расшалившимся Коором. - Коняка, не спорь. Нам пора назад. Поворачивай же, туда вон, ну… Давай вот так, потихоньку. Хорошая коняка. Беленькая…
        -Надо же, он не спорит, - улыбнулся Граат. - Почему тебя удивили мои слова про север?
        -Юго сказал: там нет газура и там живут иначе. Туда можно сбежать и стать свободной.
        -Газура на севере нет, - согласился араави. - Правители называются иначе. Князья, короли. Но в остальном они похожи на наше многогранное и прихотливое великолепие: очень хотят заполучить весь жемчуг океана.
        Араави нахмурился, возвращаясь к привычному сухому спокойствию. Ему ли не знать про угрозу с севера! Пока коралловое Древо век за веком упрямо хранит все свои многочисленные каноны и традиции, пока храм и дворец равно сторонятся малейших нововведений, большой мир вокруг непрерывно и неустанно меняется. Короли и князья правят многочисленными народами и жадно ищут пространства для развития. Их земли велики, это ведь материк, а не группа малых островов. Флот севера силен. Кто-то должен обновить коралловое Древо и защитить его, показать чужакам, что здесь не стоит искать легкой поживы. А как не искать, если одна только цена жемчуга на севере в десятки раз отличается от обычной для островов?
        Граат постарался бы защитить Древо. Но для этого надо много работать и многое терпеть, двигаясь к высшей своей цели медленно и упрямо, не допуская ошибок. Нельзя спешить с переменами, не овладев величайшей властью. И самое главное - сейчас для успеха большого дела ему надлежит исполнить малое. Доставить сирина в крепость. Потому что самую большую тайну он Элиис все же не рассказал. Пока.
        Эта тайна, простая и страшная, есть самая большая беда и строжайший секрет храма. И заключается она в том, что избранным жрецам известно число взрослых сиринов, готовых противостоять Волне. Сейчас заняты и требуют охраны лишь семь крепостей. В прочих поддерживают гарнизоны, жгут факелы и старательно изображают все признаки течения обычной жизни. Потому как люди должны пребывать в покое и верить, что они под защитой.
        Глава 3
        Последняя на памяти Древа большая Волна пришла пять лет назад.
        Эраи Граат, тогда еще служитель второй ветви Древа, пережил очередной день исчерпания суши в башне близкого к столице южного острова Поути. Он видел Волну во всем ее ужасающем великолепии.
        Все началось незаметно. Ясная синева полуденного штиля не омрачилась и малой тенью, но по спине, по камням стены, по людским лицам - пополз сквознячок незримой жути, ряби самого мира, ощутимой лишь сознанием. Постепенно смолкли птицы, тишина налилась тревогой. Собаки коротко заголосили и тоже стихли, повизгивая на натянутых до предела поводках и цепях. Злые жеребцы дворцовой стражи зура хрипели и метались в стойлах, круша доски шипастыми подковами и не слушая ни хозяев, ни конюхов, ни уговоров кнута…
        Зур охраны дворца и воины повелителя Древа прибыли в башню по заведенному издревле обычаю: за сутки до появления Волны. Явились люди газура, согласно канону дня исчерпания суши, как являлись они неизменно каждые полвека, чтобы убедиться в пользе дела храма и силе детей богини. Зур и стоящие за его спиной были одеты в парадные красно-золотые одеяния, обильно расшитые желтоватым жемчугом.
        Срок очередного исчерпания суши был предсказан коралловым араави. Храм прислал в башни сиринов своих служителей, и это тоже стало данью канону. Дело жрецов - убедиться, что сирин доставлен к нужному сроку на открытую площадку, обращенную к морю. Они должны подтвердить, что нет никакой ошибки: дитя богини, единственный щит Древа против Волны, готово исполнить свою роль, успокоить океан и предотвратить худшее.
        Багряные плащи пламенели, синие одеяния казались воплощением покоя. Солнце отчаянно жарило, навсегда выжигая в памяти этот последний день мира…
        Пожилая тихая женщина, сирин башни Поути, бесконечно долго шаркала по ступеням, щурясь на слишком яркий свет и задыхаясь. Ее вели и поддерживали под руки.
        А вода потихоньку уходила от берега, обнажая морское дно. Граат смотрел на горизонт, желая заметить начало перемен. И он увидел, как тонкая черта перламутрово вспенилась, когда волна сожрала внешний барьерный риф. Затем край неба и моря начал медленно и плавно подниматься. Казалось, что мир сворачивается, как сохнущая лепешка. В тишине, под ясным и приветливым солнышком, Волна, идущая с юга, стала видна вся - от восточного да западного края чуть изогнутого горизонта. Она катилась с невероятной быстротой, и в ней была смерть. А позади - такое же тихое и теплое утро, зелень травы, безоблачность неба…
        Граат стоял и, нарушая данное себе слово не тратить силы на нерешаемое, думал об окраинных островах, утраченных в очередной раз. Люди оттуда прибыли и разместились возле гавани еще позавчера. Нищие. Там все - нищие. И добрались под защиту башни лишь немногие, на кого хватило лодок. Завтра выжившие поплывут домой, к голым берегам. Газур в очередной раз окажет милость, простит затопленным островам и их жителям подати на пять лет вперед. Великое благодеяние: нищим бездомным оримэо окраинных островов предстоит вернуться на пустоши и очищать города от руин, восстанавливать дворцы таоров и зуров, и все это - без оплаты и помощи. Правда, именно из развалин они возьмут камни и доски для своих домиков - это тоже традиция и милость, горькая и страшная, как многие иные, которые новый владыка кораллового жезла однажды мог бы изменить. Но пока - не способен, хотя уже ступил на Гоотро.
        Сирин наконец поднялась на площадку, задыхаясь и жалко оттягивая бусы от горла. Женщину подвели к краю, впервые позволяя ей взглянуть на близкое море.
        И вот она замерла, чуть наклонившись вперед и щурясь, опасливо рассматривая бешеные полуденные блики из-под дрожащей ладони. Сирин стояла совсем рядом с Граатом, и не было в ней ничего божественного. Ни во взгляде, ни в позе, ни в положении рук не читалось могущество дочери Сиирэл… Это была всего лишь смирная сухая старушка, потерянная и сгорбленная. Она норовила спрятаться от непривычно яркого неба, раскинувшегося над башней во всю ширь. Она удивленно рассматривала океан, который ей, рожденной в горах крупного острова, прежде не позволяли даже мельком заметить. Женщина жалобно оглянулась на Эраи, на прочих служителей. Во взгляде читалось отчаяние и мольба: «Подскажите, что мне надо делать? И как?»

«Оказывается, - пронеслась в голове Эраи суматошная мысль, - сирины не всемогущи». А может, эта старая женщина утратила дар? А вдруг она вовсе не дочь моря, вдруг храм ошибся, синие глаза - это ведь такая малость… Это еще не душа и не воля… А за спиной - столица. Огромный, крупнейший на всем Древе город. Он весь, до последнего жителя, сейчас во власти этой старушки. Эраи прикусил губу, не имея сил скрыть отчаяние, выстудившее спину: вдруг пленница именно теперь пожелает отомстить Древу за свою растраченную жизнь и просто отвернется от Волны? Ведь сирин стара и в жизни ее мало что удерживает.
        -Я вас прошу, - едва слышно шепнул Эраи.
        Женщина округлила губы, вроде бы готовя ответ… и снова испуганно глянула на синь близкого моря.
        Волна уже сожрала почти все пространство и стала огромной, теперь ее высота опознавалась отчетливо: она составляла никак не менее шести десятков локтей! Бег вала смерти замедлился, как всегда при выходе к малым глубинам. Ветерок тронул волосы, с тихим журчанием заструилась вода, еще дальше отступая от берега. Стена Волны, нащупав мелководье внутреннего рифа, хищно изогнулась, нависая пенным гребнем. Сквозь бирюзовую тугую воду лился свет, это было удивительно, очень страшно и столь же красиво. Пена залила сухое дно и лизнула камни. Жить острову и всему Древу оставалось два-три вздоха, когда сирин наконец определилась с тем, что надо делать. Шагнула к перилам, глянула вниз, сокрушенно покачала головой…
        Пена осела шапкой на площадку башни, Волна застонала и отвесно рухнула вниз. Эраи Граат смотрел вдоль ее стены на запад: там тело бешеной воды изогнулось, как канат между двумя точками крепления, и соседняя такая точка была непомерно далеко, на другом острове. Но узлы - точнее, сирины - не подвели: Волна упала в высохший песок прибрежья и заворчала, виновато вздыхая и шумно ворочаясь.
        Сирин лежала у основания башни, на скалах, оголившихся перед приходом Волны.
        Эраи Граат, верный последователь храма, молча молился Сиирэл и просил ее, богиню, о вразумлении. В тот миг он видел лишь сутулую спину старушки-сирина, ее нелепо подогнутые ноги и вытянутые к воде руки. Мелкие волны гладили мертвые пальцы, словно просили прощения. Потом Эраи долго снилось это. И каждый раз было больно и стыдно, словно он и прочие, стоявшие рядом, повинны в произошедшем сильнее Волны. Словно жрецы и зур вывели женщину на казнь, заранее зная, что никакой вины на ее совести нет, как нет и надежды на помилование…
        Несколькими днями позже Граат узнал, что океан успокоился, лишь забрав жизни половины сиринов, с площадок башен умолявших глубины об исчерпании гнева. Так страшно люди Древа никогда не расплачивались. Но три последние Волны оказались одна ужаснее другой: две жизни сиринов, четыре и шесть соответственно. К тому же высота валов куда больше обычной, а сроки прихода смещены: не пятьдесят лет, а сорок семь, затем сорок пять и после - сорок три. Что будет в четвертый раз? Высота в семь десятков локтей и приход через сорок лет, то есть от нынешнего дня даже через тридцать пять? Сможет ли храм набрать достаточное число сиринов хотя бы для защиты столицы и пяти-семи крупнейших островов? И будет ли по-прежнему прочна власть кораллового араави?
        Трудно сказать. Общаться с океаном через знак верховной власти удается не каждому араави. Если верить словам Лооты, которая долго жила на Гоотро и мало что помнила наверняка, то нынешнему владыке Роолу коралловый посох не благоволит, отмалчиваясь по важным вопросам. Вполне достоверно Эраи Граат знает иное: капли божьей благодати падают на острова Древа все реже. К тому же слишком многие стали поить детей ледяной водой. Судьба сирен известна жителям городов и не вызывает одобрения. А сирины - их просто не осталось, исчерпана милость Сиирэл к детям своим. Или сам род потомков богини иссяк?
        Граат вздрогнул, возвращаясь из тягостного воспоминания в явь, неуверенно улыбнулся. Элиис по-прежнему перетягивала повод с «конякой». Обоим нравилось, Коор сделал уже несколько кругов по траве, вытоптав себе дорожку. Араави погладил плечо сирина и пообещал себе: что бы ни произошло, он постарается не отдать малышку Волне. Сделает посильное и даже сверх того, но эта девочка вырастет спокойно. И не будет лежать на камнях под башней, заплатив так страшно за выживание всего Древа. Потому что в душе крепнет убеждение: подобная плата противна миру и она же лишь взращивает новый гнев океана.
        -Хорошая коняка, - азартно пищала Элиис. - Не туда, сюда.
        Коор довольно фыркнул и стал топтать круг в обратную сторону, развернувшись на месте… Араави перехватил повод и укоротил его. Конь сокрушенно вздохнул, подобрался: узнал руку хозяина. Пошел вниз, уверенно направляясь к далекой группе людей в синих одеждах.
        Элиис погладила шею и попробовала заплести из гривы хотя бы одну маленькую косичку. Граат усмехнулся. Он уже не сомневался, что нашел способ общения с Элиис. И значит, раньше или позже сможет представить его сиятельности Роолу достойного сирина - тихую, верную храму и осознающую свое место девочку народа оримэо. На короткий парадный прием ее терпения хватит. А потом… Да пусть зовет сушеной акулой и людоедом! Так даже веселее. Кто еще осмеливается не бояться выскочку-араави? Самого опасного и расчетливого из молодых жрецов. Наверняка у Эраи имеется в определенных кругах прозвище, и не исключено, что зовут его именно «акулой» за умение устранять преграды на пути к высшим ступеням власти, а при необходимости даже пожирать противников…
        -Куда мы теперь поедем? - дернула за пояс расхрабрившаяся Элиис. - И, если я не сбегу сразу, когда я получу коняку?
        -Коня.
        -Это мой конь, как хочу - так и называю, ему нравится, - заверила неугомонная.
        -Хорошо. Коняку получишь сразу, как только поговоришь с владыкой Роолом. Коор останется с тобой насовсем, если ты постараешься вести себя тихо и заверишь их сиятельность, что готова остановить Волну.
        -Может, такое мне и годится. Только учти: я все равно сбегу.
        -А зачем ты, наивное дитя, рассказываешь мне тайные планы?
        -Ну… чтобы ты не расстроился. Ты часто засыпаешь на ходу?
        Эраи Граат тяжело вздохнул. Он так старался разговорить сирина и добиться доверия! Теперь пожинает плоды надежно просчитанного, умело подготовленного и мгновенно обретенного успеха. Превращается в няньку. И не может одернуть девочку. Ну какое ей дело, спит ли он на ходу…
        -Когда я спал на ходу? - нехотя удивился араави.
        -Только что, - ехидно заверила Элиис. - Храпел прямо на спине у Коора. Мы тебе не мешали. И я не сбежала, как и обещано.
        -Спасибо, - искренне порадовался Граат. - Я действительно устал. Тебя хотели увезти люди газура, мы выследили их, было непросто. Потом Лоота возжелала сока ош и стала опасной… Я боюсь оставлять ее одну.
        -А ты точно и без обмана ищешь ее сына, как обещал?
        -Полагаю, уже нашел, его должны привезти сюда, на срединный остров вне владений моей ветви. Мы все встречаемся сегодня. Все те, кто искал сирен, и я, нашедший тебя, о божественная. Вместе мы отправимся в храм на Гоотро.
        -Сирены, значит, идут в колодках и голодные? - заподозрила Элиис.
        -Нет. По воле владыки Роола я собираю детей со всех срединных островов, а также с запада, северо-запада и севера. Могу сказать, что дети этих земель не узнают колодок. Каждому ребенку выделен свой страж. Их связывает тонкая цепочка, вот и все. Мы скоро увидим детей, и даже отдохнем в орииме, я приму доклады своих людей и затем стану беседовать с юными сиренами. Слабых мы лишим голоса. Сильных разделим на тех, кто готов служить храму, и прочих.
        -Для сока ош.
        -Нет. Я уже целый год общаюсь с Лоотой. Сок не дает верности. Моя охранница готова служить любому, кто даст ей склянку с отравой ош. Сильных я постараюсь уговорить, мы будем беседовать, пока они не согласятся осознанно - или не откажутся, тоже осознанно. Тогда их лишат голоса, таково мое решение. Ты точно не хочешь дать слово не сбегать?
        -Н-н-н… нет.
        -Понятно. Тогда расчесывать гриву Коору пока что придется наемным конюхам. Ни лент, ни жемчуга ему не видать…
        -Я подумаю.
        -Мне нужно слово, что ты не сбежишь до самого Гоотро, не станешь дерзить владыке Роолу и будешь следовать моим советам на церемонии. Понятно?
        -Да.
        Последнее «да» девочка сказала звучно и расстроенно. Сама соскользнула из седла, и стражи едва успели ее поймать и бережно поставить на тропу. Оттуда, сердито вырвавшись, Элиис юркнула в носилки и хлопнула дверцей. Араави тихонько рассмеялся. Он не сомневался, что завтра получит нужный ответ. Граат погладил коня по шее, пару раз ободряюще хлопнул.
        -Коор, ты неотразим! Обеспечил себе безбедную старость. Еще бы, личный конь сирина… То есть, прости, коняка.
        Конь фыркнул, загарцевал, ощущая посыл, и двинулся к большой группе людей в синих одеждах храма, ожидающих отряд у слияния двух дорог. Здесь все вели себя обычно: низшие жрецы и прислуга кланялись, увидев араави, а некоторые от избытка восторженного или почтительного усердия падали на колени. Стражи древней крови солидно кивали, сирены из личной охраны спокойно улыбались и пристраивались рядом, рассказывая о детях, которых удалось найти и предварительно отобрать. Граат слушал, с трудом подавляя зевоту. И думал о том, что его люди уже теперь неплохи: служат без страха, верят своему араави, рассчитывают продвинуться и обрести то, что им ценно. Так разве это плохо?
        А вот и чужие: подобострастно кланяются, лепечут бессмысленные льстивые слова, целуют край одежды, дрожащими руками протягивают свиток с печатью восточного замка сирен, чужого для араави запада. Значит, сына Лооты действительно нашли!
        Граат небрежно кивнул, принял свиток и прочел записи, не покидая седла и не выказывая отношения к чужакам.
        -Где он сам? - Это было сказано исключительно невыразительно и холодно.
        -Заперт в подвале, о перламутровый, - до земли склонился служитель. - Там, в ближнем селении. Он опасен, три побега из замка. Ваша мудрость неисчерпаема, он происходит от порченной крови. Женщина была упряма, и сын не менее строптив. От таких нельзя ждать даже угодного храму продления рода. Наставник замка готовился после сезона дождей провести последнюю проверку и познакомить строптивого с соком ош.
        -Ясно, это действительно тот самый ребенок, - отозвался араави, просмотрев свиток. - Каков откуп? Он ведь обучался в восточном замке, я не могу заявить права на сирену иной ветви Древа.
        -Ваша доброта велика. - Служитель оживился, глаза сверкнули жадностью. - Платить за порченного… Простите, но я вынужден взять полную цену. Пять сотен граонов серебром мы выдали его родителям, откупая в храм. Затем обучение…
        -Вы сами не употребляете ош? - холодно усмехнулся Граат. - Он сын сирены! Он не стоил храму и медяка. Не утомляйте меня ложью. Просто назовите цену.
        -Внизу указана, во втором свитке, - испуганно поклонился служитель.
        -Вижу. Немало, но пусть так. Желаете получить немедленно?
        -В селении, когда передам его вам с полной церемонией, - вздохнул служитель.
        Эраи Граат почувствовал, что снова едва удерживается на грани холодного бешенства. Это ничтожество только что пыталось выторговать себе, лично себе, немалую сумму, а теперь испуганно жмется и мнется. Значит, юноша едва дышит. Колодки, не иначе. По-другому на восточных островах пока не умеют, да и не хотят.
        Рука араави выбрала троих воинов древней крови. Старший понятливо кивнул, взвалил жалко пискнувшего служителя на плечо и побежал в сторону селения. Ему тщедушный жрец - не ноша. Зато такой приятный повод, «бережно» удерживая гаденыша, тем самым старательно исполнить невысказанное пожелание араави: смять ребра до хруста, выдавить дыхание, чтобы ничтожный враг посинел.
        Коор двигался резвой рысью, только так поспевая за бегом воина. За спиной - по звукам понятно - торопливо собирался лагерь, вытягивался в походную линию, следуя за араави Граатом.
        Сегодня они пройдут немного - до селения. «Там будет долгий отдых, день, а то и больше», - пообещал себе араави, нехотя признавая, что он едва держится в седле. Две бессонные ночи, да еще и недосыпание многих дней до того…
        Возле бедного, в один уровень, окраинного ориима стояли пятеро стражей в застиранной убогой одежде. Граат неодобрительно рассмотрел их. Он и прежде слышал, что восточные острова дурно обучают людей. Но чтобы так… Пояса не затянуты, на штанах заплаты, прически - у каждого своя и ни одной аккуратной. Грязные руки. Стоят кое-как, нога за ногу.
        Впрочем, при виде своего же служителя на плече воина древней крови они подтянулись. Еще бы! Служитель теперь синий целиком, под цвет потертого одеяния. Воин стряхнул его с плеча, как тюк, и тело безвольно обмякло на траве, неподвижное, с мертво выпученными глазами. Пока вымогатель приходил в себя и ловил ртом воздух, негодные людишки выстроились в ровную линию и враз отвыкли дышать шумно и приметно. Поскучнели: не будет поживы. Древняя кровь - не враги и не противники. Это - приговор…
        Араави спрыгнул с коня и зашагал к подвалу, сразу приметив утопленную в земле низкую дверь. Доставившие сирену догадались услужить: забежали вперед, часто кланяясь и вздрагивая, юркнули в щель темного проема. Повозились, вытащили пленника.
        Граату стало немного не по себе. Про колодки он догадался. Но прочее… Судя по всему, на сирене вымещали весь свой страх перед сладкоголосыми. Синяки, кровоподтеки, царапины, открытые раны - старые и свежие. И ни единого признака того, что мальчишка в сознании.
        -Отсчитай плату, - велел араави старшему стражу. - Они требуют две тысячи граонов.
        -Я добавлю на дорогу, - задумчиво прогудел страж в высоком звании аоори, брезгливо рассматривая служителей с востока.
        -И проводишь? - догадался араави. - Не возражаю. Но до следующей ночи непременно будь здесь.
        -До ночи обернусь, - повеселел аоори.
        Граат, не оборачиваясь, кивнул. Он не мешал своим людям исполнять службу с рвением, скажем так. Иногда оправданным, а порой и заинтересованным, переходящим в чрезмерное. Пусть. Люди есть люди. Он сам решил, что не готов иметь дело с вещами и рабами. Неинтересно, да и пользы от таких мало. Наконец, если в храмах восточных островов дурно обстоит с воспитанием дисциплины, почему бы не оказать им помощь? Аоори окажет. Да так, что вовек не забудут. И пояса привыкнут затягивать как полагается. А уж чтобы взять хоть малую долю из денег храма или пальцем тронуть пленника, принадлежащего самому араави… это будет растолковано недоумкам с полным старанием. Не жалея рук.
        Мысли скользили, не занимая сознания. Один из стражей, оставшийся при араави, склонился рядом, быстро и ловко разрезал веревки, соединяющие колодки, опустил тело на траву. Нащупал жилку под челюстью.
        -Жив, - подтвердил он. - Нести в дом?
        -Само собой. Лекарь…
        -Здесь, - отозвался тихий голос. - Выживет, о энэи, я наблюдаю у больного истощение, не более того, я обо всем позабочусь. Осмелюсь лишь заметить, что вы и сами смотритесь немногим лучше, владыка. А давайте я отведу вас в соседнюю комнату? И даже не спорьте. Со мной нельзя спорить, я большой травник.
        Араави усмехнулся сквозь сон. Очень большой травник, прямо огромный, как все воины отряда аоори. И не ведет, а скорее уж несет. Впрочем, лекарь прав: сегодня отдых необходим, и он, Граат, заслужил право отоспаться.
        Эраи переступил порог комнаты, вытянулся на лежанке и прикрыл глаза. Воины древней крови - лучшее, что он обрел, став араави западных островов Древа. Огромные и широченные оримэо ничуть не воинственны. Они, напротив, спокойны, надежны, несколько раздумчивы и лишь в главном решительны. Непобедимые и не склонные к неоправданной жестокости. Вряд ли на островах их больше, чем сирен.
        Что представляет собой так называемая древняя кровь, до сих пор не могут установить самые опытные толкователи старых свитков. Известно лишь, что особая
«порода» однажды проступает в подрастающем ребенке. Легенды храма гласят: эти люди пришли на острова еще в незапамятные времена. Вроде бы служили они первому сирину… Если существовал первый сирин. Его бытие - вопрос из числа тех, ответы на которые можно надеяться обрести в единственном месте, в главном храме богини Сиирэл на столичном острове Гоотро. Там хранятся книги жизни и там же от рождения до самой кончины живут священные жрецы, толкующие их знания, завещанные людям всемилостивой богиней. Увы, они не делятся сокровенным даже со своими собратьями. Лишь священным чтецам ведомо, что происходит: почему Волны столь сокрушительны и отчего не родятся сирины. И, может статься, в главном храме хранится ответ на невысказанный вслух вопрос, мучающий Эраи Граата с памятного дня исчерпания суши. Тогда юный служитель Эраи заметил в поведении сирина неуверенность и даже непонимание права и дара старшей дочери Сиирэл. Он заподозрил, что обитательница крепости, а может, и не только той, на острове Поути, не знает толком, как противостоять исчерпанию суши. Почему? Наверняка ответ хранят древние свитки. А еще
следует все же выяснить, кто они, воины древней крови, откуда пришли…
        Мысли путались и скатывались в вязкую массу утомленного покоя. Нет больше сил, все отданы делу. Сирин найден, араави запада сделал все, что мог. Справился. Скоро до селения доберутся люди, много людей. Ближние и аоори позаботятся о Лооте, которую нельзя оставлять без присмотра. Найдут хорошую комнату для Элиис. Перевяжут раны мальчишке-сирене с восточных островов. Закажут обед на всех, а потом и ужин.

«К закату ты проснешься, - приказал себе Граат. - Обязательно!» Потому что упрямая малышка Элиис не давала слова мешкать с побегом дольше одного дня. И невозможно позволить кому-либо обидеть или напугать ее, пусть даже нечаянно.
        Некоторое время араави еще осознавал суету вокруг. Чувствовал, что кто-то снимает с его ног обувь, моет прохладной водой стопы. Вынуждает пить нечто полезное и питательное, укладывает на опухшие веки влажную тряпицу. Потом серость утомления стала непроглядно-черной.
        -А-а-а-а-а-а-а!
        Звенящий вопль взорвал покой сна огненным шаром мгновенного пробуждения. Араави очнулся и успел проследить, как стихают все звуки в орииме. Мгновенное оцепенение сменилось суетой многочисленных хлопающих дверей, топотом ног, перекличкой голосов. Открыв глаза, Граат тихонько рассмеялся. То еще зрелище! Аоори, вернувшийся, как положено, на закате, сжал и держит руку Лооты: сирена в очередной раз подбиралась к вожделенной склянке. Почему несчастная полагает, что у араави вообще есть при себе сок ош? Сколько раз ей уже было сказано: нет и не будет сока. Не верит…
        На шее у сирены висит Элиис и визжит во всю силу легких. Спасает сушеную акулу. Эраи улыбнулся. А ведь, странно подумать такое, приятно, когда тебя спасают. Не по долгу воина или из рвения последователя, а просто так, от всей своей сложной и непостижимой детской души.
        -Кто из вас сирена? - спросил Граат, когда девочка смолкла. - Звон в ушах, тошнота прямо давит. Все признаки использования капли божьей… или молота?
        -Не знаю, - хихикнула Элиис. - А ты не будешь ее наказывать и теперь, ведь так?
        -Тебе-то что с того?
        -Я решаю, дать ли обещание.
        -О Сиирэл, великая и непостоянная, как само море, - воззвал к низкому потолку араави. - Я постиг истину. Сирины отличаются от обычных людей непомерностью своих запросов.
        -Да или нет? - возмутилась Элиис, сползая на пол с шеи всхлипывающей сирены.
        -Нет, и это означает, что я сам решаю, наказать ли моих людей. Только я. Лоота, я тебя наказываю. Иди, холодная вода, как обычно. Очнешься - жди меня в… А где, кстати?..
        -Он в нижнем зале для гостей, - прогудел аоори, верно распознавший незавершенный вопрос о сыне Лооты. - Там никого из чужих поблизости. А если за ним пробовали следить, как раз туда подобраться неоткуда. Зато вам, энэи, от вашей комнаты брести будет совсем близко. И я распорядился, чтобы в верхнем зале накрыли для вас ужин.
        -Наказал, вот ведь вреднючая сушеная акула, - почти не расстроилась Элиис. Она погладила дрожащую и всхлипывающую сирену по плечу: - Идем, я буду тебе сочувствовать. Подумаешь, вода. Хочешь, вдвоем станем мерзнуть? Не плачь.
        Лоота плакала. Жалобно и тихо, сжавшись, закрыв лицо руками. Ее увели, бережно, но крепко удерживая за обе руки. Аоори прикрыл за спиной Элиис дверь и только после этого нагнулся и извлек из-под ложа араави длинный узкий нож. Усмехнулся, положил на столик.
        -Опять взялась за свое, - сообщил он без особого удивления или злости.
        -Проще всего было бы лишить голоса и отослать в дальний малый храм, - отозвался араави. - Но такое решение сломает ее окончательно. Станет никому не нужна… А ведь знает немало и служит по-своему верно. К тому же кого еще я могу просить о некоторых тонких и спорных услугах вроде дела с посланником ваура?.. Как мальчик?
        -Я помню, энэи, свой недосмотр прошлого года, - тяжело вздохнул аоори и пояснил, наказывая себя каждым словом: - Восточный храм отравил мальчика, который пробрался к нам тайком и что-то желал рассказать, но не успел. Какой я аоори, если не уберег ребенка? Но я усердствую и на сей раз принимаю все меры: его охраняют лучшие люди. Лекарь у нас наилучший, так что выкупленный вами сирена жив, он очнулся, ему гораздо лучше. Будете с ним разговаривать теперь?
        -Да.
        Араави неспешно сел, потянулся, умылся. Охотно выпил травяной настой. Улыбнулся, отмечая, что отдохнул хорошо и полноценно. День сна! Такой безмерной роскоши он не позволял себе давно. Эраи встал, зевая и щупая стенку, побрел по узкому коридору, не пробуя казаться бодрым. Аоори беззвучно двигался следом. Лишь иногда постанывали самые слабые дощечки пола.
        -Ориим был в один уровень, - припомнил араави.
        -Этот - в два с лишком. - Страж за спиной усмехнулся. - Он почище, поприятнее, мы с полным почтением перенесли вас, в закрытых носилках. Здесь и для божественной нашлась комната прямо с окном на скотный двор. Ни единой мысли о побеге, она все время кормит Коора.
        -Чем? - лениво полюбопытствовал араави, пряча в ладони зевок.
        Он немедленно поплатился за неуместный вопрос, ведь перечисления хватило на всю длину коридора. И еще осталось - как раз чтобы устроиться за столом и дождаться, пока тощий парнишка-сирена дохромает до предложенного ему удобного кресла возле того же стола напротив араави.
        -…и, само собой, лепешки с сырной начинкой, - закончил дотошный аоори. - Подавать ужин?
        -Так сразу - ужин… Однако спал я долго. Конечно, подавай. Лепешки он съел все?
        -Нет, мы боролись и парочку отстояли, - ответил достойный воин.
        Сирена неуверенно сел и огляделся. Было видно: происходящее для него непонятно и непривычно.
        -Ты трижды сбегал из замка, - заинтересованно припомнил араави то, что сообщили ему чужие слуги. - Ловок. Я изучал устройство таких крепостей и до сих пор сохранял весьма твердое убеждение, что оттуда не выбираются. Все обучение сирен, как мне известно, налажено на отдельном острове.
        -Первый раз ушел вплавь, - безразлично отозвался сирена, глядя в пол. - Потом я спрятался в лодке, которая меня же искала. В третий раз дождался окончания переполоха и выбрался во внешний мир совсем незаметно. Я сам вернулся обратно, когда побродил по берегу, посетил три ближайших острова и выяснил все, что хотел узнать. Но моя готовность излагать условия и принимать разумные требования никого не устроила.
        -Занятно. Что же ты хотел узнать за стенами замка? - продолжил любопытствовать араави, выбирая сырную лепешку. - Ты ешь, не завидуй. Я не уважаю тех, кто страдает завистливостью и скрывает свой аппетит.
        -Сперва укажите мою казнь, - усмехнулся сирена, коротко глянул на араави и снова уставился в пол. - Может, мне пища уже без пользы.
        -«Сперва»! - возмутился Граат. - Что за день! Все словно забыли, кто я, меня таскают с места на место, как груз, мне ставят условия, а теперь вот не просто просят - требуют! Я пока не знаю, за что тебя следовало бы казнить. Здесь не восточные острова, их порядки и их обиды меня не занимают. Учти пока вот что: ты обошелся храму запада в две тысячи граонов серебром. Изволь кушать и выздоравливать, ценный ребенок.
        Сирена перестал изучать пол, заинтересованно прищурился, глядя на араави прямо и удивленно. Но уточнять ничего не стал, а осмотрел подносы, число которых все возрастало. Подвинул поближе крупную копченую рыбину, бобовые стручки, большую лепешку и надолго смолк, занятый ужином. Аоори принял кувшин из рук слуги, принюхался к содержимому, не нашел ничего опасного, наполнил кислым молоком две плошки и поставил возле сидящих за столом. Сам он замер у плеча араави, с умилением глядя на мальчика, жадно глотающего куски, готового лезть руками в каждое блюдо…
        Наконец сирена наелся до блаженной медлительности движений, удобно уселся в кресле и прикрыл глаза.
        -Я готов повторить то, что уже говорил в замке, вернувшись туда. Я покинул место обучения всего лишь потому, что хотел знать, как живут люди. Мне казалось важным посмотреть на тех оримэо, которые не принадлежат Сиирэл, не служат и не владеют даром. - Он пожал плечами и скривился от боли в свежей ране. - Я всегда жил в замке, с рождения, наверное. Если в иных местах все так же, в служении нет смысла. Но мне сказали: не мое дело - думать. Мое предназначение состоит в том, чтобы исполнять волю хозяина, которого назначит храм. Мне представляется, что без понимания мира я буду дурно исполнять повеления… Опять же, я не желаю что-либо делать, не понимая смысла и цели задания.
        -Что же ты решил, побывав на берегу?
        -Прежде всего я убедился в том, что мой голос очень опасен. И еще я пришел к выводу, что не готов служить любому хозяину. - Юноша упрямо глянул на араави. - Я вернулся и попросил у жрецов право на выбор хозяина, годного для меня. И тогда меня стали воспитывать.
        -Судя по всему, без особой пользы, - отметил араави. - У тебя есть вопросы или просьбы?
        -Почему вы, жрецы запада, купили именно меня?
        -Мои люди искали ребенка, рожденного в третий месяц от завершения сезона дождей, в определенный год. Его мамой была сирена, у него на плече знак принадлежности храму и символ острова Поути, откуда прислали его отца. Еще мои люди имели при себе оттиск ладони женщины, родившей ребенка. Он ставился на запись о рождении, все совпало.
        -И что, по такому случаю я должен возрадоваться и принять нового хозяина? - с некоторым ехидством уточнил сирена и опустил веки, откинувшись на спинку кресла. - Пока что я признаю одно: уплаченная за меня цена высока. Мне известно, сколько в точности серебра храм воздает за детей, забирая их из семей. Вы переплатили. Хочу заметить, что годным хоть к чему-то, кроме поедания пищи, я стану нескоро, а верну ли должную силу голоса, пока вовсе неизвестно. Ребра разбиты, горло пострадало, голос сел. Рука, сами видите, сломана.
        -Хозяина для тебя пока нет, - отозвался араави. - Но имеется важное дело, и мне для этого дела требуешься именно ты. Полагаю, несносный мальчишка, я не стану слушать твое мнение о готовности исполнять или не исполнять то, за что я уплатил полновесным серебром. Вот твоя работа: я устал до последней крайности от постоянных попыток твоей полубезумной мамы добраться до сока ош. И от ее продолжительной болезни, выраженной в навязчивом желании перерезать мне, якобы прячущему вожделенное, мое тощее ненавистное горло. Изволь присматривать за негодной хранительницей. И только попробуй не справиться.
        Сирена широко открыл глаза и молча слушал араави. По его взгляду, шало прыгающему по лицам, по напряжению, вынуждающему дрожать левое веко, араави понял: юноша использует вторую часть дара. Настоящие сирены - лучшие из них, осознанно впитавшие и принявшие полноту капли дара, - не только внушают, но и безошибочно улавливают ложь. Выцеживают тончайшие намеки на неискренность в оттенках голоса, мимике, дыхании, пульсе, даже в молчании…
        -Она себе самой противна, когда натворит невесть что, - признал араави, с растущим интересом рассматривая юношу. - Плачет, просит прощения. А потом снова утрачивает всякое понимание пользы и вреда, добра и зла, себя и мира. За год она четыре раза добиралась до моей комнаты. Сколько раз ее ловили стражи в коридорах, не ведаю.
        -Моя мама? - Голос сирены приметно дрогнул.
        -Судя по приметам поиска - твоя.
        -Не понимаю… Что следует делать?
        -Ты дурно слушал. Но изволь, я повторю медленно и подробно. Следить за ней. Убеждать, в том числе голосом. Я полагаю, ты - единственное существо на всем нашем Древе, действительно важное для Лооты.
        -Вы ее хозяин? - едва заметно поморщившись, предположил сирена.
        -Я, скажем так, в равном с тобой положении, - вздохнул Граат, морщась и нехотя позволяя себе глубокий зевок. - Мне передали сирену покойного перламутрового араави, не спрашивая согласия. В довесок к жезлу. Меня забыли спросить, хочу ли я стать ее хозяином.
        -То есть вы хотите сказать, что вы и есть…
        Юноша запнулся и удивленно нахмурился. Араави проследил за его взглядом. Не обнаружил на собственном одеянии белой окантовки, пусть даже самой узкой. Потер костяшками пальцев лоб. Обернулся к аоори. Тот безмятежно улыбнулся и развел руками, даже не пытаясь выглядеть виновато:
        -Вы, энэи, когда по трое суток не отдыхаете, потом делаетесь непробудимы.
        -Уж так прямо…
        -О наш трудолюбивый и неусыпный владыка, - с отчетливым ехидством покаялся аоори, гулко стукнув себя в грудь и поклонившись. - Признаю, я подобрал кое-какие травки, продлевая время отдыха. Вас отстирали после горного похода, если позволите так сказать. Грязи было много, поверьте. Лекарь делал вам массаж, далее он же разминал стопы. Потом пришла девочка и стала спрашивать, что такое древняя кровь.
        -Девочку зачем приплел? - насторожился араави.
        -Так за все уж сразу решил повиниться, - с трудом пряча улыбку, вздохнул страж. - У меня волосы острижены коротко, Лоота спала, прочие воины тоже не сгодились. Отказать божественной было невозможно, мы все чтим Сиирэл. И мы с благоговением… не вмешивались. Она плела косички. Пробовала по-всякому, чтобы покрасивше выходило, поровнее, вы же ей подарили коня. А потом Лоота вошла - и вот…
        Араави судорожно ощупал голову. Охнул, торопливо ободрал несколько ленточек, разворошил волосы. Сокрушенно глянул на сирену, согнувшегося в кресле. Смеяться над владыкой тот не мог, вдобавок смятые ребра нещадно болели… Но не смеяться тоже не получалось. Справился с собой юноша на редкость быстро. Поклонился, даже попробовал встать, но был остановлен жестом Эраи.
        -Значит, теперь я принадлежу западным островам, никакой ошибки нет и решение принято, хотя мы пока что на срединном Тооди, - сделал вывод сирена. - Неожиданно… О вас говорили в крепости сирен востока много дурного, о владыка Граат. Так много, что я заинтересовался.
        -Хотя бы не обзывали меня сушеной акулой? - живо уточнил араави.
        -Нет, - удивился сирена. - Звали просто акулой. Зубастой. А что?
        -Пустяки. Как мне тебя звать?
        -Не знаю. Тех, кто не допущен до взрослого служения, в нашей крепости именовали по году приема и комнате проживания. Меня приняли в год Волны, я должен был отзываться, когда кричали «девятая Волна».
        -Пять лет назад началось твое обучение… чем же ты занимался первые десять лет жизни? - удивился араави.
        -Жил там же, при храме, учился воинскому делу, - отозвался сирена. - Ведь жрецы еще не знали наверняка, есть ли у меня в голосе мед и яд, годны ли они по силе.
        -Ясно. Иди вниз. Твоя мама наверняка уже закончила мерзнуть в воде и теперь готова знакомиться с сыном, вполне надежно осознавая себя.
        -Она… здесь? - В голосе проявилось короткое смятение.
        Араави кивнул. Его аоори, не дожидаясь новых приказов, прошел к дверям, подозвал одного из своих людей. Указал на сирену и велел проводить и поддержать. Юноша ошарашенно дернул плечом. Зачем поддерживать? Он вроде не падает, хоть и хромает.
        -Привыкай, - безнадежно посетовал Граат. - Эти здоровенные чудища еще хуже моей сирены. Они никого не слушаются. Меня наверняка теперь же запрут, а если лекарь велит, вынудят снова отдыхать.
        -Вас… запрут? - осторожно переспросил сирена.
        -Обязательно, - заверил аоори, сохраняя полнейшую серьезность. - У нас строго. Лекарь сказал - исполняем.
        -Очень необычные порядки.
        -Ты не умничай, пока еще есть целые ребра, - с напускной мрачностью буркнул аоори.
        Сирена сказал бы больше и поинтересовался многим, но желание увидеть маму было гораздо сильнее любопытства. Он уже хромал через комнату. И позволил себя поддерживать, то есть, в общем-то, нести вниз по крутой лестнице…
        Лоота, как и предполагал араави, успела выбраться из холодной воды и дрожала под толстым шерстяным покрывалом. Всхлипывала пуще прежнего, безвольно комкая край ткани. Ей и самой представлялось, что вспышки слепой бессознательной злобы остались в прошлом. Оказывается, нет.
        Элиис старательно расчесывала ее мокрые волосы и утешала, как могла:
        -Все равно, если честно, он малость получше моей родни. И уж всяко гораздо толковее отца Юго. Не пьет, не дерется. Умный. Сердится иногда, шумит и в воду загоняет - но у каждого свои недостатки.
        -Я-а п-п-п-п… - Синие от холода губы не желали выговаривать сложное для них слово.
        -Правильно? - предположила Элиис.
        Сирена всхлипнула еще горше и замотала головой.
        -Привыкну? - повторила попытку угадать Элиис. - Это да, наверняка. И ты, и я… Если уж по совести, ну куда я денусь от коняки?
        -Т-ты добрая, - плотнее вжалась в угол сирена и выговорила хоть что-то. - Я пыталась его убить. Тайком. Понимаешь? Эта гадость сильнее меня. Гораздо сильнее. Как ты догадалась закричать… Я ведь тоже могла использовать голос. У меня исключительно сильный голос, вот в чем беда.
        -Ты вылечишься, - пообещала Элиис. - Я попробую поговорить с водой. Уже попробовала, я ведь всамделишный сирин, как выяснилось вчера. Вода из тебя вытянет плохое. Не сразу, но постарается.
        -Спасибо.
        -А это кто? - Элиис ткнула пальцем в замершего в дверях юношу. - И кто его так помял?
        -Не знаю. - Лоота дернула плечом под покрывалом и стала с удивлением рассматривать прибывшего. Она полагала, что достаточно полно представляет себе окружение араави. Все же именно она - личная сирена владыки и оберегает араави Эраи усердно и старательно, когда помнит себя…
        Стоящий за спиной юноши воин древней крови мрачно сдвинул брови и показал Элиис на выход. Мол, пора тебе. Девочка закусила губу, решая непростую и малопонятную задачу: стоит ли слушаться. Наконец она вздохнула, положила гребень на столик и встала.
        -Мне пора кормить Коора.
        -Надо же… Неужели он еще может есть? - не поверила Лоота.
        -Он постарается, раз так надо, - с сомнением предположила девочка.
        Она прошагала к двери и выбралась в коридор. Страж вышел следом. Он слышал, закрывая дверь, как юноша неуверенно спросил или позвал: «Мама»… как охнула Лоота…
        Дверь плотно закрылась и отрезала звуки. Элиис дернула огромного носителя древней крови за штанину. Она уже успела усвоить: эти страшные на вид люди не обижают детей.
        -Кто таков?
        -Сын энэи Лооты, - коротко ответил тот.
        -Ух ты! Пойду скажу араави, что он не такой уж и сушеный…
        -Нет. Травник велел уложить детей на закате.
        -А он что, важнее меня? Я же эта, как там, божественная. И желаю общаться со жрецом, вот.
        -Он важнее. Он приказывает даже владыке. Идем. Пожелаешь сладких снов Коору - и под покрывало.
        -Нет. Мне срочно, понимаешь, срочно надо видеть араави! Срочно.
        Страж задумался, даже заново нахмурился. Потом сокрушенно вздохнул и повел упрямую наверх, в комнату владыки. Эраи Граат уже устроился отдыхать и погасил свечу. Сонно удивился появлению своей, если так можно сказать, пленницы:
        -Что еще? Неужели остались неисполненные капризы?
        -Знаешь… хоть ты и сушеная акула, я даю тебе слово. Спи спокойно, не сбегу.
        -И поговоришь с коралловым владыкой на Гоотро?
        -Да. Ты очень ловкий и хитрый, ты меня поймал и даже держишь без веревок и запоров. Наверняка ты злодей, пусть и умеешь прикинуться добрым. Но я на тебя не сержусь. Почти.
        -Точно, я хитрый, - без особой радости отозвался араави. Улыбнулся, виновато покачал головой: - Прости, я о своем… Спасибо тебе.
        Элиис просияла и удалилась с самым гордым видом. Граат нахмурился, отгоняя готовый явиться сон. Он полагал, что причины сердиться у сирина есть. Или найдутся позже. Обманчиво добрый араави Граат может подарить коня и пообещать сделать все, что в его силах. Он обязательно сдержит обещание. Но его перламутровый жезл не единственный, на островах Древа есть еще восемь араави с такими же возможностями. И даже с большими, ведь запад беден, он страдает от штормов куда сильнее иных ветвей Древа.
        -Нас девять, а посох один, - вздохнул Эраи и закрыл глаза. - Все мы акулы.
        Каждый знает: коралловый владыка стар. Роол умеет с выгодой для себя стравливать жаждущих власти жрецов, со стороны наблюдая за грызней и не теряя влияния ни в столице, ни вдали от Гоотро. Роол выбирает последователя непрерывно, превратив выбор в подобие хитрой игры, и оттого часто меняет окружение. Сейчас Эраи Граат - желанный гость на Гоотро. Доставив сирина, он, вероятнее всего, станет первым среди равных. На некоторое время. А что дальше? Для него нет прямой угрозы, хоть он в милости, хоть в опале. Но для Элиис… Другие люди станут решать, как ей жить. Будут пытаться диктовать свои условия и даже, страшно подумать, ломать девочку под них. Конечно, сок ош в воспитании сиринов исключается, араави Эраи пока вхож к владыке посоха и он объяснит Роолу, а равно и иным жрецам, всем и каждому, почему нельзя применять обманчиво удобное средство. Пояснит надежно и доказательно, вот хотя бы приведет сведения о том, как сильно употребление сока сокращает жизнь, и напомнит, что сиринов недопустимо мало. Но даже без наихудшего способа обращения с Элиис остается немало прочих, немногим менее гадких… Достаточно
разок глянуть на мальчишку с восточных островов, которому пятнадцать, а он даже не имеет имени, но уже принял как данность то, что обязан обзавестись хозяином. Путь и не всяким, а
«годным»…
        Эраи поправил покрывало и убедил себя отбросить нелепые, сиюминутные и потому заведомо пустые сомнения. Он делает то, что может. Для Элиис нет иного пути в жизни. Пока - нет.
        Утром араави проснулся в куда более светлом и спокойном настроении. До рассвета, по давно установленному порядку, выслушал доклады аоори и жрецов. Прочел несколько свитков, доставленных бегуном из ближнего храмового порта. Написал послание для кораллового владыки. Поговорил с тремя юными сиренами, сильнее прочих удрученными разлукой с семьей. Наконец кивнул аоори: можно подавать завтрак.
        В дверь бочком протиснулась Лоота. Граат заинтересованно прищурился. В первый раз за год общения сирена, будучи в сознании, не появилась у его ложа при пробуждении, вместе со стражем. А войдя, сияет рассеянной и счастливой улыбкой. Даже, кажется, сделала себе прическу…
        -Лоота, ты помолодела лет на пять, - ободрил женщину Эраи. - Он превзошел твои ожидания?
        -Не смела надеяться, что у меня такой сын. - Уши Лооты отчетливо покраснели, на ресницах дрогнула слезинка. - Он взрослый, умный, красивый, сильный… И не огорчился, что я такая вот. Никудышная.
        -Я доволен тобой, и ты знаешь это. Не надо больше называть себя никудышной, никогда. Кстати, как его зовут, ты решила?
        -Трудно выбрать одно-единственное имя. Мы долго выбирали, вдвоем, - прошептала сирена. - Всю ночь. Чтобы самое лучшее, необычное, емкое. Не знаю… А вдруг вам не понравится?
        -Это твой сын, - заверил Эраи. - И твое решение.
        -Я такая глупая, - улыбнулась сирена. - Всю ночь называла имена… а потом вспомнила, какое дала ему тогда, пятнадцать лет назад. Боу.
        -Хорошее имя, - похвалил араави. - Редкое, короткое и звучное. Ты не спросила у Боу, чем бы он хотел заниматься?
        -Он уедет? - Лоота даже села от непосильности угрозы новой разлуки. - Так сразу… Хотя, конечно, я понимаю, у моего Боу большой дар. Даже теперь, когда его голос мерцает после тяжелой болезни, я ощущаю силу капли божьей. Она крупнее моей, о владыка. Я горда, но я боюсь потерять моего мальчика.
        -Ты постоянно ждешь дурного, - расстроился араави. - Я обещаю, в отношении Боу твое слово будет иметь решающее значение. Ты сирена владыки и должна учиться ценить свое высокое звание. За тобой, в общем-то, право и даже обязанность распоряжаться иными сиренами. Ты могла бы сама поговорить с детьми по поводу их судьбы. Ты женщина, происходишь из числа носителей полновесной капли божьей, тебе поверят куда легче и быстрее, чем мне.
        -Я поговорю, - серьезно пообещала Лоота. - Мой Боу сказал, что очень хочет быть вашим хранителем. Он очень способный, - торопливо добавила Лоота и снова взялась говорить о сыне: - Голос у него куда сильнее моего. Он обучен бою, ваш аоори его хвалил. Он очень ответственный.
        -Не сомневаюсь, - кивнул Граат. - Мы совместно с Боу обсудим предложенное тобою применение его голоса. Где теперь твой сын?
        -Учит божественную чистить коня, - шепотом ответила сирена, сжимаясь в комок. - Я говорила ему, что не положено и вы не давали согласия. Но Боу, если честно, несколько упрямый… А вот Элиис на самом деле хорошая тихая девочка, просто столько событий… Она со временем станет вполне почтительной, поверьте. Я поговорю. Я приложу все усилия.
        Араави улыбнулся. Он давно усвоил эту тонкую особенность поведения Лооты. Женщина постоянно боялась сказать или сделать что-то неправильно и получить страшное, мучительное наказание. Вся прежняя жизнь приучила ее ждать худшего. Но так и не вытравила готовность робко, шепотом, защищать тех, кто дорог и любим. Судя по всему, маленькая Элиис уже вошла в это число.
        Когда солнце выкрасило розовым цветом край крыши ориима, лагерь снялся с места и стал растягиваться по тропе. От большого селения она спускалась в низины уже широкой торной дорогой, выводящей прямиком к порту. Коор резвой рысью одолел бы расстояние до пристаней за полдня, но он тащился шагом, уткнувшись носом в край опущенной занавеси на оконце носилок. Вблизи воды сирину предписывается находиться там, и Элиис смирилась со своей участью. Даже сочла ее не особенно тягостной, поскольку пребывание в носилках ничуть не мешает кормить «коняку». А еще ей было дозволено общаться с Боу. Сирена с трудом согласился ехать верхом. По его представлению, место в седле принадлежит только араави! Однако не менее твердым было убеждение, что с владыкой не следует спорить. Тем более теперь, когда удалось осуществить давнюю мечту и самостоятельно выбрать того, чьи приказы достойны безусловного и немедленного исполнения.
        Боу ехал, улыбался маме, гордо глядел по сторонам. Вот какая она: самому араави первая помощница! Красивая, умная, добрая… Все то же самое Эраи слышал утром из уст Лооты в отношении самого Боу. И тихо радовался воссоединению этой истерзанной, неполной и весьма ценной семьи. Дело устроилось наилучшим образом, приятно душе и полезно для храма. Самому молодому араави Древа очень важно быть уверенным в своих хранителях. Чтобы однажды, и вряд ли в ближайшие годы, стать коралловым владыкой, надо для начала выжить. Это тоже порой непросто.
        Через пять дней непрерывной гребли большие лодки со знаком храма западных островов вошли в бухту Гоотро.
        Владыка Роол принял маленькую Элиис восторженно. Еще бы! Сиринов пугающе, недопустимо мало. Тем более таких - юных, усердных в вере и осознающих свой долг перед Древом. Старый Роол согласился расширить свободу Элиис: разрешил прогулки во внутренних садах крепости и на ее лугах, допустил общение с наставниками и даже позволил посещать библиотеку.
        Когда девочка ушла, довольная не меньше самого владыки, старик усмехнулся, сгоняя с лица приторность умильной улыбки. Цепко и заинтересованно изучил спину Лооты, которая по правилам храма стояла во время приема на коленях, касаясь лбом пола.
        -Ты весьма последовательно и упорно отучаешь ее от сока, мне доложили, а вернее того - донесли, - молвил Роол. Изогнул бровь и неприязненно уточнил: - Зачем? Разве для западных островов древние законы недостаточно хороши?
        -По моему убеждению, сок ош делает хозяином сирены любого, кто располагает склянкой, ваша сиятельность, - отозвался Эраи. - Между тем сирена должна служить только храму и исполнять задание с должным рвением, независимо от наличия сока или иных наград. К тому же, прошу учесть и это, Лоота имеет великолепный голос. Я не хотел бы утратить до срока столь яркую и полную каплю божью. Мною собраны сведения: ни одна сирена, приученная к соку, не дожила до пятидесяти лет.
        -Верно, - тяжело вздохнул владыка. - Что ж, на сей раз не возражаю… при некоторых оговорках и уточнениях, но это позже, отдельно. В конце концов она стоит за твоей спиной, рядом с твоим горлом. Однако скажу и вот что, Эраи. Твоя излишняя гибкость
        - не на пользу. Порой гарпун надежнее вкусной наживки. Один удар - и не надо думать о пропитании, уповая на сомнительный клев… Или нет? Что хмуришься? Отвратительно. - Коралловый араави поморщился с неподдельным раздражением. - Ты неизменно излагаешь свое особенное мнение, хотя должен видеть себя песчинкой на берегу вечности, помнить и чтить завет предков, неукоснительно следуя мудрому канону храма. Неизменному от начала времен, слышишь?
        -Я знаю канон, уважаю и соблюдаю. Но в данном случае предпочитаю не гарпун или наживку, куда надежнее плести сети и не рассчитывать на случай.
        -Порой ты становишься редкостно неприятен мне, - усмехнулся владыка. - Сети… Иди. Вознаграждение западной ветви храма последует незамедлительно. Сирин - это большой успех. Мы довольны.
        Эраи поклонился и вышел. Дождался, пока Лоота закончит ритуально пятиться, бесконечно кланяясь и шепча предписанные слова гимнов храму. Женщина встала, хмуро и виновато глянула на своего араави. Покинув зал, сирена на ходу шепнула в самое ухо Эраи:
        -Прошу вас учесть, он совершенно недоволен, я слышала вполне определенно. Опять у вас осложнения из-за меня.
        -Он в гневе, сам вижу, - ободряюще улыбнулся Эраи, обнимая сирену за плечи и уводя по широкой галерее к внутренней храмовой пристани. - А ты как думала? Всеобщий отказ от сока ош в воспитании непокорных, если владыка пойдет на такое, вызовет возмущение восьми араави Древа и одобрение всего-то одного, девятого, - мое, ничуть Роолу не нужное. Его сиятельность знает заранее их ответ, потому и злится. Он стар, умен и опытен, он болен, но вовсе не близок к смерти. У него есть мудрость и время, и он выбирает с должной осторожностью, старается решить для себя, что важнее: сегодняшнее острое недовольство перламутровых владык или же полезная многие годы добровольная покорность сиринов и сирен, которые рождаются все реже. Заметь, недовольство неизбежно, покорность же призрачна… Полагаю, Роол поступит по своему обыкновению: свалит всю вину на чужие плечи, перенаправит общий гнев на кого-то, лишь бы остаться сиятельностью без пятен, не утратив и силы храма.
        -На вас падет гнев.
        -Именно. Роол сделает нашими врагами все острова вне запада. По крайней мере в первое время.
        -Мне очень жаль…
        -Лоота, не печалься, - тихо рассмеялся араави, когда лодка отошла достаточно далеко от берега. - К сезону дождей мы снова будем на Гоотро. Нас станут любить еще меньше, но пусть, зато нас зауважают. Между тем я мало ценю так называемую любовь толпы, она пуста и фальшива, а еще скоротечна и ненадежна. Выгода куда удобнее.
        -Вы опять взялись за свои интриги, - вздохнула сирена. - Вас опять станут убивать. Я, конечно, здесь, и я внимательна…
        -Уж постарайся. Потому что через десять дней к нам в порт прибудут тридцать боевых лодок флота газура. Его великолепие Оолог всегда хотел отработать вживую штурм замка сирен… я согласился предоставить для такого важного дела настоящий замок и лучших сирен запада.
        -У вас будут большие неприятности, - уверенно пообещала Лоота.
        -Очень надеюсь, что не просто большие, но огромные и длительные! Нельзя позволить всем островам просто забыть о нас. Тишина - она похуже смерти для араави, который хочет перебраться на Гоотро. Пока еще время есть, в столицу я попаду не так уж скоро… До того еще лет десять пройдет, я так полагаю.
        -Откуда сведения? - затосковала сирена.
        -У тебя замечательный сын. Он умудрился добиться осмотра своей переломанной руки не где-нибудь, Боу сразу прорвался к лекарю его сиятельности Роола. Так что я знаю о здоровье владыки гораздо больше, чем все иные жители Древа.
        -Боу полезный и очень умный, - расцвела Лоота, забыв про свои страхи. - Через шесть лет он достигнет взрослости, и я передам ему место у вас за спиной. Такая честь! Хранитель во втором поколении.
        Глава 4
        Море заботливой мамашей качало колыбель лодки, ныло на одной ноте простуженного северного ветра самую свою нехитрую песенку. Чайки то ли плакали, то ли кашляли… Отвратительный вечер, исполненный усталости. Стыдно и мучительно, даже непосильно тяжело признать бестолковость всех прежних затей. Он желал покинуть дом, он мнил себя взрослым, он намеревался взять ответственность за жизнь и покой Элиис… Хвастун. Трепло. Слабак.
        Все, что он смог сделать в минувшие два десятка дней, - неприглядно и необратимо.
        Первым делом, получив нож от молчаливого стража древней крови, повел себя как подлец. Попытался ударить того же стража в спину - а на что еще годен косорукий отпрыск содержателя ориима? Воин древней крови обернулся, огорченно и чуть презрительно покачал головой, вросшей по самые уши в непомерно широкие плечи… Забросил нож подальше в кусты и обеспечил негодного мальчишку щедрой порцией боли и звоном в ушах, надолго оставшимся гудеть под сводом черепа после оплеухи, вмиг превратившей день в ночь. Страж, вероятно, снова пожалел недотепу, подхватил безвольное тело и бережно уложил в траву. По крайней мере очнулся Юго именно там, чуть в стороне от тропы, и лежал он, уютно свернувшись на боку… Спина воина еще была видна вдали, у поворота улицы. Сын ориимщика вскинулся и, заглушая гул в собственных ушах, размазывая слезы и шмыгая носом, закричал в голос. Он выплескивал отчаяние, плохо понимая, что именно говорит и кому угрожает, зачем уродует рассвет черными словами и чудовищными проклятиями, дополняя их неисполнимыми клятвами. Стыд жег душу куда злее, чем боль в опухшем онемевшем ухе или багровой щеке.
Элиис забрали! И ничего, совершенно ничего нельзя изменить. Он слаб, он негодный защитник для сирина. А Элиис - сирин, он всегда знал и скрывал как только мог.
        Охрипнув и притомившись кричать, Юго ощутил себя опустошенным, почти мертвым. Он был вроде бы вполне спокоен, а на самом деле - исчерпан. Не осталось ни злобы, ни боли, ни отчаяния. Юго брел по улице, спотыкался и смотрел вниз.
        Он слаб. Он ни на что не годен. Пройдет много лет, прежде чем он научится быть воином и накопит силу. Только тогда станет возможно или спасти Элиис, или отомстить за нее. Во второй раз никак нельзя оплошать… Мысли наслаивались, как пленки перламутра. Мысли кутали песчинку отчаяния и взращивали ее в нечто большое и ценное. Еще нет плана, но уже есть цель. И смысл. Он будет жить и научится важному. Тогда, много позже, он поумнеет и выстроит толковый взрослый план.
        Короткий и яркий рассвет еще переливался огнями на горных вершинах, когда Юго добавил к немалому греху - подлому удару в спину - новый, еще более тяжкий. Он обокрал собственную семью. Без малейшего сожаления или намека на раскаяние добыл из главного тайника в скалах увесистый мешочек с серебром. Сунул деньги за пазуху, а в зев каменной дыры бросил браслет семьи. Не то чтобы он желал отречься от рода, просто знал мстительность отца и сберегал всех его должников от гнета подозрений и пытки нескончаемых угроз. Кражу монет Юго дополнил изъятием пищи и добротного дорожного короба из горы вещей, наспех выносимых из ориима. Все в селении так суетились и кричали, так спешили и толкались, исполняя приказы бывшего хозяина роскошного двухъярусного дома, что на Юго не обращали внимания. Еще бы! Пока что старый жрец бегает за араави, кланяется и благодарит, и осторожно выпрашивает новые милости и блага. Но как только араави отпустит ничтожного, ориим вмиг сделается храмом. Со всем имуществом, какое не успеют из него вынести.
        Юго закинул плетенку за спину и пошел по тропе прочь от ненавистного селения, от глухой долины, вмиг ставшей чужой. Теперь здесь - суша, совсем сухая суша без намека на синь моря, жившую во взгляде сирина Элиис… Год назад сын содержателя ориима додумался до важного и, как ему казалось, даже единственно верного: из синеглазой получится прекрасная жена моряка. Он уже почти взрослый, еще год - и украдет себе невесту, нагребет из отцовых запасов серебра должные средства для покупки права на брак. Поселит Элиис на берегу, в тихой безлюдной бухте. Вряд ли сама Элиис хоть что-то знала об этих наивных детских планах приятеля. Но ее никто и не собирался спрашивать, в двенадцать лет несложно решать любые вопросы, особенно в воображении…
        По горной тропе до нижнего селения удалось добраться быстро и без происшествий. Там, в смутно знакомом орииме, Юго вполне по-взрослому расположился на циновке перед низким, плетенным из прутьев столиком, порылся в кошеле, солидно поторговался и купил себе ужин и место для сна. Выделил немного меди пацану, доставившему ужин и так похожему на него самого - из вчерашнего дня.
        Утром Юго заплатил еще несколько медяков за лепешки, прикупил рубаху и добротный пояс. Удобнее сложил пожитки и снова побрел по тропе, часто спотыкаясь, но продолжая за всяким поворотом высматривать море, синее и бескрайнее. Мечту жизни.
        К вечеру море явилось. Оно было ярче взгляда Элиис и неохватнее неба. Восторг вскружил голову - и Юго не помня себя побежал… Полетел! Ноги едва касались земли, а может, и не касались? Всякий шаг вроде бы возносил ввысь и приближал к тому, что недавно было недосягаемо. Юго визжал и хохотал, не понимая даже, что выглядит он смешно, что на виду у всех - на островах близ берега мало безлюдных мест - вопит и прыгает, что бросил плетеный короб…
        Он отдышался и немного поостыл к исходу сумерек. Сел на валун, ощущая в голове блаженную звенящую пустоту, а за спиной - столь же окончательную легкость утраченной ноши. Кошель отягощал рубаху за пазухой, между мечтой и ее искателем лежала всего-то узкая полоска земли, занятая небольшим портом и рыбацким селением.
        Улыбаясь во весь рот, Юго снова шел и шел. Сумерки спеклись в тусклую ночь, зажатую скалами бухты, как стиснутыми зубами. Мальчишка притомился прыгать по камням и нехотя признал, что полоса земли не так и узка. Он свернул к первому попавшемуся орииму, с весьма сомнительным гостеприимством ощерившему пасть дверей. Было шумновато и грязновато, пахло, по совести сказать, просто отвратительной гнилью… Но Юго устало плюхнулся на циновки в углу, развязал слабыми от голода пальцами мешочек и добыл монету. По-взрослому заказал ужин и даже, чуть подумав, добавил к своим запросам брагу… А потом сразу наступило утро.
        Слегка ныл затылок. Кошель более не отягощал руку, не топорщил ткань рубахи. Мелкие волны участливо толкали в бок и норовили разбудить.
        Он лежал, смотрел в сиренево-синее небо - и ненавидел день, не нахмурившийся даже крошечной тучкой сострадания в ответ на величайшую беду мира. Нет серебра, вещей и браслета семьи. Нет ничего! Назад вернуться нельзя, да он и не пошел бы в долину даже под страхом смерти. На лодку наняться тоже невозможно. Кто возьмет на обучение нищего безродного оборванца, не способного уплатить положенные деньги?
        Хуже, как тогда казалось наивному жителю гор, быть уже не могло…
        -Этот, что ли? - брезгливо процедил голос где-то в вышине.
        В бок презрительно пнули, смещая отозвавшееся болью тело ближе к воде. Юго хотел было вскинуться, извернуться, ускользнуть - но его ловко прижали, одним движением перевернув на живот и лишив остатков свободы движения. Мелкие камешки впились в щеку. Песок забил полуоткрытый рот, удушая слабый вскрик.
        Совсем рядом с ухом проскрипели шаги:
        -Тощий.
        -Извольте видеть, домашний он, откормленный и здоровенький, жилистый. И ничуть ни разу не из швали, которые, ну, неоткупленные, - подобострастно засопел тот, кто сидел на спине и выкручивал Юго руку. - Честный улов.
        -Слишком мал, - лениво процедил тот же брезгливо-скучающий голос.
        -Что вы, что вы, мое слово не пустышка, - заторопился второй голос над самым ухом. - Тут вроде жабры без гнили, вот… Типа, видите, все приметы, у меня глаз наметенный. Вот вам слово, вот слово даю, верная наводка. Не пустышка, вываживать надобно, но рыба та самая, ну ясно дело, та самая. Дайте ему год-другой, ну надо обождать, вот… Все сделается заметно, - снова пообещал некто, сопя и вжимая локоть в спину.
        -Сколько?
        -Чуть что, сразу вы за жабры… Ну вот… Ну - пять, да. Пять!
        -Тебя самого, обглодыша, за три не куплю, - процедил по-прежнему презрительный и ленивый голос. Скрипнул смехом: - На наживку ты гниловат. А вот если обманываешь, так и сделаю. На крюк - и за борт.
        -Четыре. Что за день - всяк крюк в печень сует! Но за меньшее я, вот так и знайте, ну… Я прямиком туда, вот…
        -Лови. Значит, искать не будут?
        -Что за вопросы, мы не первый год сети тягаем, ну… Благодарствую, славный энэи. Ну не первый год, знаете ведь, ну…
        -Гляди, чтобы не последний.
        Воняющий гнилой рыбой мешок скрыл и море, и берег, и кусочек неба. Юго забился, действительно чувствуя себя рыбой на крюке, пойманной и обреченной. И затих он совсем как рыбина. Задохнулся в сырой гнили, ослаб и сник. Кто-то волок его по камням, не особенно сберегая от ссадин и ушибов. Затем вздернул на ноги и заставил плестись, вцепившись в шею, толкая в спину и угрожая острием ножа, приставленным к животу. Наконец жесткие руки швырнули вперед, Юго скорчился и ощутил, как качается пол. На душе сделалось куда чернее, чем было даже в худшее утро жизни. Вот и море. Он в лодке, нет сомнений. Но разве так мечталось? Разве так представлялось первое плавание?
        Скоро те же грубые руки снова вцепились в плечо, швырнули вверх, подхватив под локоть. Другие руки поймали, проволокли по настилу из мелких ровных бамбуковых стволиков и обрушили во мрак и гнилую духоту темного замкнутого пространства. «Это и называется трюм», - тоскливо догадался Юго.
        Он разобрал шаги. Мешок сдернули, сразу пнули под ребра, требуя подняться.
        Мальчик медленно, нехотя подтянул колени к животу, перевернулся и сел, огляделся. Брюхо большой лодки было обшарпанным и грязным, зашитым редкой сеткой настила. На дне копилась серая слизь, мало похожая на воду. По бортам густо наросла плесень, разбавленная уродливыми, кисло вспененными потеками… Лицо рослого злодея, вынужденного пригибаться в тесном трюме, осталось неразличимо в полумраке. Борода тощая, волосы грязные, засаленные, длинные. Висят толстыми нитками. Одежда обтрепанная, но пояс дорогой и оружие наилучшее, сразу видно. Босая грязная нога пнула Юго в живот, снова сгибая к полу.
        -Он сказал, ты нюхал пищу в орииме и что-то бурчал про дерьмовую готовку, - рявкнул хриплый голос. - Мой повар сдох. Теперь здесь сгниешь ты. Ясно? Пока я доволен жратвой, ты будешь подыхать медленно и не слишком болезненно. Жаровня там. Котел там. Рыба там. Приправы там. Разберешься. Если я не буду сыт к закату, отрублю тебе палец. На первый раз отделаешься малым наказанием. Понял?
        Юго промолчал, хватая ртом вонючий воздух, какой-то совсем негодный для дыхания, прямо-таки застревающий в горле осклизлой тряпкой… Новый пинок, куда жестче прежнего, пришелся в ребра.
        -Я твой хозяин. Мне надо отвечать. Сразу. Я все равно получу то, что желаю.
        Из дыры в потолке, дающей единственный в трюме свет, спрыгнул еще один человек. Нагнулся, загремел цепью - только теперь Юго и заметил железяку, хитро свернувшуюся грудой звеньев в углу. Ржавая змея потянулась к жертве и захлопнула пасть на лодыжке. Юго скрипнул зубами.
        -Ты понял?
        В голосе прозвучала настоящая угроза. Умирать в опоганенном море было вдвойне противно. Снова ощущать себя жалким и негодным для борьбы - тем более.
        -Понял, - кое-как выдавил Юго.
        -Умный домашний мальчик, сказал, как велено. Тогда подыхай медленно, - заржал хозяин. Еще разок пнул в бок, не больно, просто для утверждения своего права приказывать. Хмыкнув, повернулся к подручному: - Что с товаром?
        -Приняли. Проверили, хозяин, - тихо отозвался тот, кланяясь и торопливо выбираясь из трюма.
        Следом сам хозяин подтянулся на руках и бросил сильное тело вверх. Со скрипом легла на обычное место деревянная решетка, расчертила свет дня на ячейки, словно и он более не свободен. Юго встал, уперся макушкой в бамбук палубы и сокрушенно вздохнул, горбя спину. При первом же шаге цепь противно скрипнула, а затем зазвенела надтреснутой непрерывной насмешкой… Три шага до котла. Пять - до стенки, сплетенной из бросовых веток, разгораживающей трюм надвое. Для пленника отведена носовая часть, так решил Юго. И снова заковылял к котлу. Надежды заполучить толковый поварской нож он не питал, но все же кухонные принадлежности осмотрел тщательно и только затем приступил к ненавистному занятию, опротивевшему еще дома,
        - к готовке на целую прорву чужого народа…
        Вечером хозяин ухитрился слопать три рыбины и вроде бы остался доволен. Варево и иные остатки ужина были в драке поделены на палубе. Юго слышал шум, возню и крики. Но не отвлекался. Он точил никудышный нож и осматривал свою плавучую тюрьму, пока еще мог видеть в сумерках, а когда ночь совсем ослепила глаза, ощупывал. Чтобы сбежать, не надо быть самым сильным и рослым, достаточно выжить и сохранить хотя бы стремление к свободе. Пока - именно так. А еще важно хорошо есть и не ослабнуть.
        Море шелестело за бортом. Дышало, напевало колыбельную. То ли утешало, то ли хитро обманывало… В мечтах отважный и могучий капитан Юго вел лучшую лодку Древа и лихо побеждал пиратов. Грезы щедро снабжали великолепного капитана знаниями, оружием, навыками боя, надежной командой и верными друзьями.
        В настоящей жизни, увы, мальчишка Юго против воли готовил еду для самого настоящего грязного пирата… Иначе назвать «хозяина» было невозможно. Чего стоит хотя бы загадочный «товар», без осложнений поместившийся в крошечном трюмном ящике на корме! Так мало места занял, но обеспечил изрядную выгоду. Юго слышал, как ночью хлебнувший браги пират бубнил про дальние северные острова и большой куш. А гребцы при всяком движении мерно звякали железом, и это давало Юго понимание: они тоже не своей волей избрали место на лодке.
        Море в первый раз удалось рассмотреть вблизи лишь на третий день. Лодка двигалась в основном ночами, с рассветом ныряя в щели береговых скал и прячась от внимательных глаз. Люди на палубе спали, устало постанывая. Некоторые метались в бреду, кто-то дышал хрипло, с присвистом. На рассвете капитан отсылал верных людей ловить рыбу. Затем улов бросали в трюм и ждали, пока Юго превратит добытое в годную пищу: лучшую - на блюде для хозяина - и всю остальную, сваленную в единый котел. После готовки трюм заполняли грязь и отвратительные запахи. Лишь к ночи удавалось выскрести его до относительной чистоты. И снова лодка мчалась по узким каналам или даже по широкому главному протоку…
        -Эй, гниль, пора вылизывать палубу, - буркнул подручный пирата, спрыгивая в трюм, принюхиваясь с явным отвращением и начиная возиться возле заржавевшего крепления цепи к толстой скобе на борту. - Приказ хозяина.
        -Понял, - безразлично отозвался Юго, усвоивший правило обязательного ответа.
        Замок защелкнулся на новой скобе, укрепленной в самой палубе. Сильная рука вцепилась в волосы и выволокла вверх, едва не сорвав кожу с головы. Юго даже прикусил язык, чтобы не закричать, и вскарабкался, куда тянули, помогая себе руками и ногами. Он даже не понял в первый миг, что уже покинул трюм и теперь стоит на четвереньках на палубе. И вот оно - море. В каких-то трех шагах…
        Голову толкнули вниз. Перед самым лицом плюхнулся вонючий ком старой губки.
        -Лентяи чистят палубу языком, - лениво отметил пират. - Понял?
        -Понял.
        Юго с отвращением прихватил губку, нагнулся и начал тереть палубу. Рядом бухнуло ведерко. Вода плеснула под руки, стало сыро, запахло гнилью, смешанной с давно желанным соленым прибоем и чем-то еще неуловимым, сложным, настоящим. Против воли губы дрогнули и сложились в жалкое подобие улыбки. Все же это море. То самое огромное море из мечты, и ни один пират не способен опоганить его целиком. Юго покосился в сторону борта. День еще горел ярко, синева неба отражалась в прозрачной толще прибрежных вод. Белый песок пенился и мешался с прибоем. Скалы копили тепло дня на своих серых спинах… Палуба казалась бесконечно грязной и непомерно огромной. На руках набухали старые и свежие порезы, грозя превратиться в язвы. Ржавая змея цепи зло клацала, ползла следом, кольцо оковы давило на ногу, сдирая кожу. Соленая вода не разбирает горечи или сладости человечьих слез… Она добра лишь к сильным. А то, что океан умеет быть добрым, Юго знал накрепко, помня взгляд сирина.
        Палубу следовало оттирать раз в три дня. И к этому пришлось привыкнуть так же, как к прочим мерзким обычаям лодки.
        Десятый день пребывания в плену отличался от прежних. После заката две верткие лодки, несущие знаки охраны зура, пристроились в след пирата, и гребцам пришлось нелегко. Юго слушал, как свистит кнут. Вздрагивал, разбирая чужие стоны и охи, и удивлялся. Почему люди не бросают весла? Вряд ли им вредна погоня, стражи зура казнят пирата и выручат рабов…
        К полуночи в трюм сунулся знакомый помощник пирата. Схватил повыше локтя и швырнул на палубу, ловко закрепив замок на нужной скобе. Посадил вторым гребцом к самому борту, отвесил подзатыльник.
        -Думаешь, зуровы прилипалы спешат вас спасать? - насмешливо возвысил голос хозяин, на миг разгибаясь от своего весла. - Здесь пол-лодки неоткупленных. Все до единого, вы, огрызки, виновны в краже жемчуга, раз очутились рядом с товаром. Люди зура любят новые игрушки, еще не изломанные пытками и способные визжать в голос. Греби, если не хочешь увидеть изнанку собственной кожи задолго до смерти.
        Юго поежился, налегая на неудобное весло даже не из-за страха: просто он был посажен вторым и видел, как безмерно измотан тощий, почти безумный оримэо, прикованный рядом…
        К рассвету погоня отстала. Помощники капитана насмешливо буркнули, что это дело обычное, что остров зура остался далеко за кормой и стражи не такие дураки, чтобы надрываться за просто так в чужих водах. Нехотя Юго признал подлинной и вторую причину: пират исключительно хорошо знает весь лабиринт годных для движения каналов, помнит мелкие места, учитывает отливы и приливы. Когда полумертвого от усталости Юго спихнули в трюм, он свернулся клубком и заснул, не выбирая удобного сухого места. Перед погружением в небытие лишь одна мысль скользнула тусклым бликом на поверхности сознания. Пиратов, оказывается, ловить куда труднее, чем представлялось в мечтах. Вдобавок столь важным делом никто, в общем-то, и не занят по-настоящему. Древо, вот ведь незадача, вовсе не единый край, подвластный могучему газуру. Это пестрая мешанина островков и островов, и на всяком свой личный закон утверждает мелкий хозяин зур или вовсе ничтожный прилипала - ур. Его великолепие газур может и не знать, что пираты обнаглели. Кто ему скажет, тем признавая свою власть ничтожной, а свою шкуру - годной под кнут? А вауры, воины
правителя, наверняка охраняют тех, кто силен и богат. Получается, ненавистная долина в горах - едва ли не лучшее место на всех островах? Юго скривился, признав свой вывод слабостью. В долине нет моря!
        На следующую ночь хозяин вновь выгнал на весла всех и сам греб зло и ловко, успевая иногда нащупать кнут и подстегнуть выбившихся из сил. Лодка мчалась, резала встревоженную боковым ветром тьму и оставляла вспененный серебряный след. Это было красиво даже сквозь пот, заливающий глаза. Юго греб и иногда позволял себе подумать о том, что ему нравится на палубе. Нет, не на этой лодке, но палуба
        - она всегда палуба. И даже для пленника пиратской лодки полет на полном ходу восхитителен. Тонкая обшивка бортов звенит, рассерженные волны шипят…
        При подходе к северным островам, образующим корни Древа, хозяин сделался осторожен и опасно раздражителен. Лодки зуров и малые корабли храма теперь патрулировали каналы все усерднее. Торговые суда сновали густо. Днем Юго видел это, встав на цыпочки, просунув голову в редкую трюмную решетку и еще немного подтянувшись на руках. Подолгу рассматривать море за бортом не получалось, руки болели, шея ныла, да и хозяин, всякий раз заметив любопытство, норовил подойти со спины и пнуть в ухо. Ночами, когда не сажали на весла, Юго тоже почти не спал. Он затачивал до остроты иглы старый сломанный нож, найденный в осклизлой жиже на дне. Без отмычки оставаться - нельзя. Без оружия - тем более. И если в оружии пока что сын ориимщика разбирался кое-как, оценивая лишь размер лезвия и богатство украшения ножен, то в отмычках он знал толк. Как и в замках. Папаша, тот еще ловкач, иной раз прихватывал в нижнем селении лишний кувшин браги. Дома же проверял запоры по три раза в день, опасаясь чужой сноровки. Но сын всегда умудрялся утянуть сладкий кус для малышки Элиис и еще нагрести еды себе про запас. Рано или поздно
за ним накапливалась вина, настоящая или надуманная, и тогда Юго оказывался заперт надолго. Без пищи и даже воды - спьяну папаша просто забывал снабжать отпрыска самым необходимым для выживания. Спасибо Элиис: со слезами и жалобами, небыстро, но все же она отпирала замки раз за разом. Не из ловкости, а только из упрямства и понимания того, что по-другому нельзя, приятель просто не доживет до протрезвления своей нелепой родни…
        Довольно большая лодка со знаком храма села на хвост пирату в восемнадцатую ночь плена. Стражи в синем проявили усердие, способное вызвать уважение, но двое суток спустя Юго мог ощущать лишь глухое раздражение, переходящее в ненависть. Он так вымотался, что уже не пробовал понять, кто в бесконечной гонке хороший и кто плохой. Он просто хотел выжить и отдохнуть. И когда перед рассветом храмовая лодка отстала, Юго радовался вместе со всеми.
        Двадцать дней плена миновали, слиплись в единый ком утомления, пропитанный черным гнилым илом отчаяния… Юго лежал на палубе у самого борта, ветер ныл на одной ноте, море просыпалось хмурое и толкало лодку в борт, то ли играя, то ли всерьез обещая опрокинуть. Серый дождик сеялся так мелко, что походил на туман. Ветер рылся в волглом ворохе ненастья, разгребал серость и норовил нащупать восход.
        Пират спал, его помощники тоже. Рабы вповалку лежали на палубе, храпели, сопели и вздыхали… Юго пришлось старательно повозить ладонью, срывая свежие и старые волдыри о палубу. Боль ошпарила руку и прокатилась спазмами по всему телу. Лишь такой ценой можно было избавиться от навязчивой сонливости. В первый раз пленник остался вне трюма и без пригляда. Если сейчас он не использует случай, все детские мечты окажутся разрушены собственной нерешительностью…
        Острый осколок лезвия ножа не имел рукояти. Пришлось обмотать его обрывком ткани. Но и обмотанный, он ранил руку при каждом движении. Юго смаргивал слезы боли и продолжал, подтянув к животу обруч на лодыжке, шевелить железку в замочной скважине. Он по мере надобности подпихивал щепки, заготовленные заранее, растирал по лицу слезы отчаяния, когда щепки ломались, и начинал все сначала.
        Когда замок щелкнул, Юго не поверил себе. Прильнул к палубе, закрыл глаза и некоторое время лежал, притворяясь спящим и унимая бешеный стук сердца. Казалось, что грохот способен разбудить всех и даже привести сюда лодку храма! Но ветер свистел по-прежнему, волна пихала лодку в борт. И багрянец рассвета разливался в клочковатом тумане все ярче, проникал даже под плотно закрытые веки.
        Юго подвинулся еще ближе к борту, осмотрелся и снова прижался щекой к палубе. Лодка качалась в мелкой воде круглого, как раковина, залива. Два камня на веревках заменяли якоря и удерживали ее на выбранном месте более или менее надежно. Юго не мог видеть правого поплавка-тооло, зато левый, ближний, едва держался. Вчера капитан приказал сбросить оба, направив лодку в столь узкий канал, что борта несколько раз скребли по скалам. Тогда лодка храма и отстала, отказавшись от преследования. Миновав канал, пират приказал поставить запасные поплавки. Но все уже слишком устали, вязали и крепили тооло кое-как, и это было для пленника очень хорошо и важно. Он вырос в горах и плавал совсем плохо. Точнее, кое-как держался на мелкой воде единственного в долине озерка. Побег с лодки был почти невозможен и для сытого сильного Юго, а теперь, когда он едва шевелился, охрана вовсе не требовалась. Потому и спали беспробудно все, и рабы, и хозяева…
        Сползти по гнутому бамбуку крепления к самому поплавку едва удалось. «Погрузиться в воду без плеска - уже победа», - подбодрил себя Юго, уходя в воду с головой. Море само выбросило вверх, оно оказалось куда добрее к пловцу, чем горное озеро. Чуть освоившись, Юго отдышался, слизнул соленые капли с губ и впервые поверил, что его действительно обнимает море, почти так, как мечталось. Перебирая руками, Юго сместился к веревкам. Вцепился в обломок ножа и стал пилить, уже не думая о боли. Если сейчас его заметят и поймают, не будет свободы. Никогда! Второй возможности сбежать пират просто не даст, да и жизнь может не оставить.
        Когда тооло отделился от крепления, лодка сильно подпрыгнула, качнулась несколько раз и чуть накренилась. Новая волна ловко хлестнула в борт, и Юго прикусил язык - сейчас все проснутся! Но обошлось, усталость никого не отпустила из забытья. Вцепившись обеими руками в тооло, Юго принялся болтать ногами и постепенно поплыл прочь от лодки, все увереннее и быстрее. В воде тело сделалось легким, прохлада ненадолго освежила, наделила обманным ощущением прилива сил. У края бухты пришлось толкать тооло, перекатывая через мель. Затем он снова плыл, боясь оглянуться и так же опасаясь удаляться от врага вслепую.
        Усталость, отогнанная страхом и болью, азартом и спешкой, навалилась пуще прежнего. Ноги сделались тяжеленными, руки обессилели и скользили по гладкому, осклизлому и верткому тооло. Вода все чаще смыкалась над головой, волны обнимали за плечи вовсе не дружески, они наваливались и топили. Юго выворачивался, вскидывался, хватал ртом воздух, желанный и едва достижимый, проглатываемый пополам с соленой пеной. А вокруг темнела растущая глубина, и волны горбились все выше и злее. Тооло норовил крутиться без устали, и проделывал это все более жестко и успешно, он принадлежал пирату и даже теперь словно бы исполнял его волю, издеваясь над беглецом, наказывая его и губя. Юго держался, всхлипывая и постанывая. Утро никак не пробивалось сквозь пелену дождя, и, казалось, вода пропитала мир целиком, вытеснив куда-то прочь воздух, свет и надежду.
        Юго все дергался, рвался к поверхности, но вдохи давались ему все труднее и становились все реже. Тьма небытия смыкалась вокруг, остатки сознания едва примечали свет далеко вверху, в некоем подобии колодца. Свет удалялся, слабел, дрожал, гас… Он уже сделался мал, как слезинка или капля росы, когда вдруг блеснул теплой полуденной синевой взгляда Элиис. Сочувственного, доброго. Малышка всегда вызволяла своего друга из заточения, отпирала замки и помогала выбраться на свет. Юго улыбнулся, уже не соображая, что выдыхает последние пузыри воздуха. Тооло оказался рядом и сам лег под ладонь. Руку, кажется, свела судорога, но она же выбросила тело вверх.
        Юго оказался лежащим на спине, всюду вокруг было серое море, и серая губка тумана мокла в нем, опускаясь все ниже. Ощущение теплого взгляда исчезало пугающе быстро. Глаза моря здесь и сейчас были иными. Юго прищурился и вроде бы рассмотрел блик света в зрачке.
        -Мрачный прищур у рассвета и кровь на щеке, - прохрипел он, снова с головой уходя под воду.
        Рядом плеснуло большое весло. Юго видел широкую лопасть очень отчетливо, и она удалялась, удалялась… Мрак обступил повторно и больше ничей взгляд не смог его отогнать.
        Из темноты мир вывернулся наизнанку, в обычное свое положение, с хрустом, плеском и болью. Юго согнулся пополам, передавленный чьим-то коленом без всякой жалости. Горлом хлынула, как полагал сам Юго, кровь, и последний миг жизни стал исключительно близок.
        -Во, выправляется, - с удовлетворением и без спешки отметил низкий солидный голос. - А ну мы его еще малость помнем.
        Хотелось попросить о снисхождении, но рвота корчила и мяла, вместо слов горло отдавало жижу, соленую и горькую. По спине безжалостно лупили тяжеленной ладонью, перепутав кожу на ребрах с барабаном.
        -Помрет, - уверенно изрек тонкий слабый голосок.
        -Сдюжит, - соврал низкий и солидный, уже смутно знакомый.
        На ребрах еще раз исполнили сложный ритм, напоследок хлопнули особенно звонко и ничуть не больно. Мир перевернулся, палуба оказалась под затылком, а небо - вверху, где ему и положено быть. Правда, большую часть дождя и серости закрывала жутковатого вида голова: косматая, всклокоченная. Лицо казалось смуглым почти до черноты. Одну глазницу, в лучших пиратских традициях, закрывала щегольская кожаная повязка. Серебряной ниткой по ней был вышит открытый глаз, и в нем, как в оправе, крепилась крупная черная жемчужина. Второй глаз, живой, подмигнул Юго.
        Сын хозяина ориима испытал острое отчаяние, вдруг уверовав, что море и даже берега его кишат одними лишь пиратами и их прихвостнями! Стоит потерять сознание - и ты уже добыча на чьем-то крюке… И ты бьешься, дергаешься - мелкая рыбеха в соленой воде, кишащей хищниками куда крупнее и зубастее тебя.
        -Живо повтори, что плел про серый глаз моря и кровь рассвета, - велел одноглазый, ловко хлопнув по одной щеке, а затем по другой. - Не моги дохнуть! У меня три лодки и две сотни душ, паруса стоят полные, а ты норовишь заблевать палубу ядовитыми пророчествами.
        -Глаз у рассвета злой, - едва слышно шепнул Юго, плохо понимая, почему говорит именно так.
        -Во, уперся накрепко, я ж вижу. - Одноглазый вроде бы остался доволен. - Значит, не бред. А ну пусть и бред, да в пользу мне… Паруса долой. Ошибется пискляк, после с него еще и шкуру сыму, одну иль две, ежели наскребу две-то.
        Одноглазый старательно, чуть не со скрипом, проскреб затылок под вздыбленными волосами. Еще раз хлопнул Юго по щекам, убедился, что тот в ответ моргает и вроде даже сопит от возмущения. Заржал, ткнул толстым, железно крепким пальцем в прилипший к спине живот. Коротким жестом что-то велел людям, невидимым Юго.
        Сбоку подсунули плотное одеяло, накрыли и принялись растирать ноги и руки. Подали плошку с чем-то горячим - по обильному пару видно. Одноглазый безжалостно вцепился в затылок, поддернул голову и, не слушая булькающих протестов, влил кипяток в рот, расплескав остатки по щекам и горлу.
        -Хлебай, не лупи бельма, - назидательно пискнул тонкий голосок у самого уха.
        -Ветер идет от большой воды, - опасливо шепнул новый, незнакомый голос.
        Одноглазый встряхнулся, разбрасывая брызги с всклокоченных волос, закинул голову и расхохотался раскатисто и жутко. Врезал кулаком по палубе, загудевшей в ответ.
        -Ходи в шкуре, малец. Отнести в тепло и кормить, пока не лопнет. Еще раз бурю укажет - прощу ему долг найма и приму в команду без оплаты. Что замерли? - Одноглазый мрачно обвел взглядом палубу. - Все на весла, уходим с мелей, пока они нам в брюхо не впились. Жемчуг я разгружу в северном порту, уж никак не на рифах!
        Юго подцепили под руки и куда-то бережно потащили. Почти сразу подхватили ноги и понесли. Палуба качалась, небо плыло, похожие на рыбьи плавники треугольные растяжки парусов стремительно складывались, обнажая мачты. Туман дряхлым одеянием рвался в клочья и улетал, обнажая жирное брюхо огромной тучи, задавившей полмира… А Юго улыбался все шире, не желая замечать ничего дурного и опасного. Он все же принят на большую лодку. Настоящую и, кажется, даже из числа тех немногих, какие покидают Древо и уходят в неведомое, в большой океан, к загадочным северным землям.
        Глава 5
        Элиис ничего не знала о судьбе своего приятеля Юго. Замок сирина устроен так, что грохочущие на все Древо сокрушительные валы новостей и сама шипящая, всепроникающая пена слухов разбиваются в пыль о его каменные стены. Нельзя понять даже самое важное - велики ли успехи и неудачи араави западных островов, продолжающего борьбу за влияние. О Граате и его людях Элиис могла судить лишь по косвенным, но достаточно отчетливым признакам. Весь первый сезон дождей ей пришлось скучать в одиночестве, под жесткой охраной, состоящей из угрюмых неразговорчивых воинов. Когда влага впиталась и духота проредилась, уступив место приятному теплу, стражников поменяли. Новые люди оказались еще молчаливее. Хуже того: сирина они одновременно и боялись, и почитали. Из-за страха перед неизвестными и могучими способностями запрещали все. По причине опасливого уважения делали это униженно, подолгу вымаливая прощение на коленях…
        Год спустя снова все переменилось, и Элиис смогла вздохнуть свободнее. Ее оберегали стражи древней крови, а распоряжался всем в замке знакомый аоори, при первой встрече стоявший за спиной Эраи Граата. Араави запада приказал допустить к сирину обещанных учителей, наполнил большой светлый зал свитками старых книг и стопами свежесшитых листков. Дни летели, и Элиис была по-настоящему счастлива. Лишь одно омрачало ее покой: все лучшее - не вечно, все опять обязательно переменится. Но пока что радость вот она, рядом. И сон бежит, и хочется всякий день растянуть, чтобы он с лихвой вместил общение. Увы, закаты мелькали тем быстрее, чем полнее и радостнее сбывались дни. Самые короткие в памяти, ослепляющие сознание восторгом полноты и горечью невозвратимости, - это недолгие посещения замка Лоотой. Не верилось, что так и будет дальше: ведь хорошее, увы, невозможно растягивать, как нельзя тому, кто изнывает от жажды, чинно прихлебывать воду мелкими глоточками…
        Хранительница араави запада за минувшее с первой встречи время похорошела, заметно пополнела. Кости не выпирали, и щеки не казались впадинами, навсегда серыми от залегших в них скорбных теней. Движения округлились и обрели вальяжную плавность, в манере говорить и даже смотреть наметилась уверенность в собственной силе и готовность признать без страха еще и красоту, восхваляемую, вероятно, многими. Лоота научилась приопускать веки, чуть насмешливо щурясь и прекрасно зная: льстят тем, кого опасаются. Ее капля божья велика, размер этого сокровища известен всем врагам араави, что позволяет хранительнице гордиться собой.
        Лоота охотно рассказывала о жизни на западе, и всегда у нее выходило, что дурного в мире Древа не приключается вовсе. Все хорошее и яркое неизменно и удивительно однообразно сводится к успехам сына. Ее Боу лучше всех, он справляется с любым делом, порученным араави.
        -Сам Эраи Граат, - гордо добавляла Лоота, поправляя браслеты, - тоже достойный человек…
        Увы, счастливое время иссякло. Однажды Элиис проснулась за запертыми дверями покоев: снова сменилась охрана, теперь в отделке сине-белых одеяний стражей плелся узор северных островов. И опять хитроумный коралловый владыка что-то переиначил, меняя для одних араави гнев на милость, а для других - приязнь на опалу.
        Постепенно Элиис привыкла к своей жизни, чем-то подобной прихотливой горной тропе, которая поворачивает всякий миг и неизменно вьется по одному и тому же боку скалы… Сирин научилась добиваться нужного от разных людей, подбирая для всякого стража и даже араави верный подход. Одних она одаривала показным расположением, иным выделяла фальшивую покладистость, несколько раз прибегала и к вполне настоящим угрозам. Она - сирин! Вреда ей не смеет причинить никто, это девочка знала совершенно твердо.
        К четырнадцати годам она познакомилась со всеми араави островов. После знакомства последовало нечто иное, более сложное и опасное. Граат предупредил заранее и посоветовал быть осторожнее в словах и даже выражении лица. Ведь подросшего сирина теперь желают приручить. Польза для Древа мало кому важна сама по себе. Куда интереснее иметь выгоду для себя лично или хотя бы союзника, способного за тебя замолвить слово перед коралловым владыкой. Один за другим жрецы верхней ветви посещали крепость, везли подарки. Занимали почетное кресло во главе парадного стола - и затевали разговоры. Полезные, умные, взрослые.
        Сперва беседу намечали мягко, рисуя перспективы вроде бы яркими и броскими, но совсем простенькими красками. Сирин еще мала, так удобно переманить на свою сторону неразумного ребенка. Не добившись заметных и быстрых успехов, араави принимались говорить льстиво, дружески, по-деловому, «искренне», и даже с ярым пылом поклонения, изображая истово верующих в богиню. Обладатели перламутровых жезлов срывали голос до хриплого сипения, внушая Элиис, сколь они преданны сирину, дочери самой Сиирэл, и как беззащитно божье дитя, как нуждается в опеке и помощи… Важные люди сплетали ловушки слов хитро и умело, каждый из них умел менять тон, подходы и приемы, то есть убеждать вдохновенно, прямо-таки бесподобно.
        А она не верила никому, кроме сушеной акулы. Прозвище прижилось, Граат на него не обижался. И единственный из всех не садился в высокое кресло за обедом и не устраивал под рукой жезл власти. Он приезжал в крепость отдыхать. Привозил ленты и жемчуг для Коора, нарядные ткани для самой Элиис, интересные редкие книги… Сирин принимала подарки с растущим ощущением вины. Она научилась понемногу выуживать слухи из омута большого молчания и потому знала: ее одаривают от души, стараются всем храмом западной ветви - и Лоота, и Боу, и огромные стражи древней крови, и едва знакомые молодые сирены… Ей отдают лучшее, хотя западные острова - самые бедные на всем Древе. Не зря именно туда в свое время отправили служить малолетнего, но опасного своей ловкостью выскочку Граата, переведя его в старшую ветвь. Нынешние противники Граата тогда потирали руки от удовольствия и полагали, что навсегда избавились от опасного человека. Высоких надежных гор на западе, увы, нет. Каждый шторм - а ветры часто прорываются в крону Древа через барьер внешних рифов именно с запада - губит людей и разрушает поселения на самых малых и
низких островах. Оримэо западных островов приходится непрестанно отстраивать хижины, лечить людей, искать пропавшие лодки и рыбаков. Люди уже привыкли рассчитывать на помощь храма, владыка Граат не отказывал и самым слабым. Все усвоили эту особенность храма, проявившуюся при новом араави, и воздавали сполна, как могли. Одна беда: что можно взять с тех, кто сам живет впроголодь? Но Граат умудрялся изыскивать средства. Элиис понимала по мрачности иных владык: влияние «сушеной акулы» растет, если не в стенах дворцов и самой столице, то на прочих островах и среди торгового люда. Одно упоминание имени Эраи вгоняет его врагов в задумчивость или, хуже того, в уныние. Однако это не мешает продолжать бесконечные попытки установить свою власть в крепости сирина. Укрепиться здесь - значит хотя бы на время взять под контроль малую часть главного острова Древа.
        Когда Элиис подросла, с ней стали разговаривать жестче. Испробовали грубость, а затем и прямые угрозы. Ловко мешали ложь с правдой. Объявляли себя признанными наследниками кораллового посоха, что было обманом. Уговаривали принять и поверить: нет для нее иной судьбы, вне крепости. Или станет щитом для людей, или Волна, которая придет в положенный срок, убьет всех. И ее, кстати, тоже. Если верны новые расчеты, Элиис к тому времени не исполнится и пятидесяти. С одной стороны, вся жизнь впереди. С другой…
        Девочка сокрушенно кивала. Против правды не возразишь. Граат не зря объяснял ей: такова природа сирина. Ее, Элиис, сознание перемывает бессчетные песчинки мелкой лжи, брезгливо выбрасывает на берег гнилые нити водорослей большого обмана и медленно выращивает жемчуг истины. Увы, безрадостный, темный жемчуг… Даже если ее дар - проклятие, то передать его иному невозможно. И стать сознательно убийцей целого мира, отказавшись его защищать, страшно. Очень страшно.
        А время сочилось капля за каплей - день, день, день… Собиралось в лужицы месяцев, сбегало в озера лет.
        -Элиис!
        Шепот разбудил, возникнув в сознании, а не в ушах. Сирин вздрогнула, но сразу же успокоилась и улыбнулась. Только Боу умел позвать ее так ловко. Он, вот бестолковый и смешной сирена, не любил пользоваться голосом без крайней необходимости. Хотя именно он в совершенстве владел каплей божьей, отмеренной ему Сиирэл особенно щедро.
        Почему сирена сейчас окликал тихо и сам таился, понять нетрудно. Как раз вчера в крепости в очередной раз сменилась охрана. Люди Эраи Граата ушли, виновато и торопливо попрощавшись. Их места заняли холодные и даже, пожалуй, озлобленные жители богатых восточных островов. Извечные враги Граата.
        Элиис закуталась в покрывало и собралась пересесть к самой двери покоев, надежно запертой стражами еще на закате. Брови дрогнули: уже открытой! Боу скользнул в узкую щель, повозился, снова запирая замок. Сел на пол, благодарно кивнул, принимая покрывало. Еще бы: весь мокрый, хотя одежда усердно отжата. Но с коротко остриженных волос по-прежнему нет-нет да и сбегают капли. Сирена закутался в сухое, немного посидел, нахохлившись и постепенно согреваясь. Наконец выглянул из-под покрывала, подмигнул и улыбнулся.
        -Ты хуже Юго, - вздохнула Элиис, добывая новое покрывало, сухое, и передавая Боу.
        - Ты воришка! Как повадился всюду лазить, пока сидел под замком, так уже и не унялся. Я вообще уверена: после прошлого шторма у вас не осталось ни единого граона и ты по-настоящему обобрал дом зура богатого острова. Тебе перемывали косточки мои новые сторожа, я слышала. На восточных островах коварного сирену Боу обзывают прилипалой Граата и каракатицей. Ужас как злятся, потому что ты ловко прячешься и «питаешься» чужим жемчугом, вскрывая богатые дома, как створки раковин. - Элиис хихикнула и добавила, пихнув Боу в плечо: - Тебе завидуют!
        -Значит, я воришка не хуже Юго, даже немножко лучше, - спокойно предположил сирена, сбрасывая покрывало. - Ну было дело, обобрал. А что мне оставалось? Он отказал нам в помощи. Пообещал, получил услуги сирен - и не заплатил. Мы нуждались, люди голодали.
        -Что сказала твоя мама? - забеспокоилась Элиис.
        -Что я ловкий, - подмигнул Боу. - И что больше не надо так делать. Элиис, я здесь по распоряжению араави.
        -О да, ты же его новый хранитель, - улыбнулась сирин. - Семь лет прошло… Надо же, так много времени! Коор совсем плох. Когда мы познакомились, он был еще крепким конем, помнишь? Ты учил меня чистить его шкуру скребницей.
        -Помню. - Взгляд сирены потеплел. - Но, прости, не до воспоминаний. Слушай внимательно, дело очень серьезное. На сей раз нас изгнали с Гоотро надолго, немилость сознательно спровоцирована араави Граатом. Никак нельзя сломаться, недопустимо принять многочисленные условия, которые навязывают востоку араави и сам коралловый владыка. А заодно и газур. Нельзя никак, даже в обмен на право наследовать посох, так сказал Эраи.
        -Плохи ваши дела? - испугалась Элиис.
        -Борьба за посох - та еще игра, длинная и сложная. И мы умеем играть: сейчас выгодно затаиться и выждать. Так что наши дела вполне хороши. Твои куда хуже, - нахмурился сирена. - Сюда скоро явится один из араави, тот, кто примет условия. Он может пожелать укрепить свое влияние. Тебе уже исполнилось шестнадцать, вдруг да вздумает подобрать сирину мужа, выгодного для этого араави, и затем, пользуясь предлогом, увезет тебя в свои владения. Например, в замок сирен востока, где стены крепки и нет лишних ушей и глаз. Там тебя поселят с мужем. Временно, так скажут. Мол, для твоего же блага, семейное счастье, родные стены и все такое.
        Элиис испуганно охнула. Она прекрасно помнила, в каком состоянии был сам Боу, доставленный семь лет назад с востока Древа. В ушах снова зазвучали слова Лооты, вспомнился до мелочей ее рассказ о беспросветной и тягостной жизни в замке. Боу внимательно изучил отражение череды мыслей на лице сирина: от страха, минуя сомнение и отчаяние, - к идее побега, до поры хранившейся в самых темных и дальних тайниках памяти. Слово, данное араави, осознание долга, удобство жизни в замке - все это пока вполне надежно удерживало от побега. Но сегодня он сам признал: ситуация меняется, и, увы, не к лучшему…
        -Я знаю про твою отмычку, - признался Боу.
        -Вот еще, - не на шутку испугалась Элиис.
        Всем в охране понятно, что вскрыть замок комнаты силой капли божьей, дарованной старшим детям Сиирэл, сирин не сумеет. Ее связь с океаном бесполезна вдали от его вод: так записано во всех книгах, и это правда. К тому же девочка, выросшая в горной долине и под строгим надзором доставленная на Гоотро, ни разу не касалась живого моря. Элиис, как осторожно предположил Эраи Граат, пока не вполне сирин, ее дар не раскрылся. И тем более она не способна на побег… Предусмотрительная Элиис позаботилась о том, чтобы обзавестись хотя бы слабой, но все же надеждой обрести свободу. И старательно скрывала свою маленькую тайну: гвоздь, ловко припрятанный ею в хлебную лепешку еще в родном селении.
        Нищий пастух, которого Элиис теперь с трудом вспоминала и совсем отвыкла считать родным, получил за дар дочери звонкое золото. И сам слезно благодарил араави за доброту богини, сам без раздумий толкнул дочь в руки стражей. Еще бы: в один миг нищий, никому не нужный в селении человек стал первым богатеем долины! «Что долина, - читалось в лихорадочном блеске глаз, - все горы станут мне завидовать!» Золотых граонов пастух до того дня не то что в руках не держал - издали не видел! Элиис не плакала, покидая дом.
        Она помнила наставления Юго, много раз повторявшего: «Люди сами должны строить жизнь и сами отвечают за свои ошибки и слабости». Будущий моряк взахлеб рассказывал о славных капитанах и гордых борцах с пиратами, которые не боятся никого и ничего.
        Элиис не считала себя годной для великих подвигов. Но все же сказанное помогло собраться с силами. Она вытребовала разрешение собрать в дорогу узелок - вещи и хлеб. А гвоздь всегда лежал в кармане, оттягивая ткань. Он был большой, удобный, острый на одном конце и широкий у шляпки, прокованный четырехгранником. Полезный: соседские дети травили нищую дочь пастуха, и она привыкла ходить с «оружием». Перепрятать гвоздь из кармана в хлеб удалось одним неприметным движением. И вовремя. У самого порога Элиис тщательно и бесцеремонно обыскала сирена араави, Лоота. Но ничего опасного не нашла, лишь повыдергивала острые костяные шпильки из волос, порылась в узелке - и тем уняла свою подозрительность, напоенную жаждой сока ош.
        Год за годом Элиис точила свой «ключ», гнула, прилаживала для дела. И думала. Чтобы сбежать, надо иметь очень точный план, надежный. Охрана опытна, а сирин - весьма ценная пленница. При ней не обсуждают дороги, не делятся впечатлениями об окрестностях крепости и не говорят о городе. Впрочем, семь лет - срок изрядный, Элиис успела подслушать многое, упомянутое мельком, и составить из обрывков довольно цельную, как теперь представляется, картину.
        Боу погладил по волосам, утешая без слов:
        -Ну что ты, сестренка, разве мы с мамой тебе враги?
        -Вы моя семья, - кивнула Элиис, успокаиваясь.
        -Мама умеет обыскивать, - подмигнул сирена. - И я тоже совсем не глуп, в побегах побольше всех иных сирен понимаю. Твою комнату я осматривал раза три только в первый год. Еще я сам немножко переделал тайник для гвоздя, чтобы другие не нашли его, обыскивая после меня. Не заметила?
        -Нет, - расстроилась Элиис. - Почему не отобрал?
        -Тебе с гвоздем было спокойнее, я понимаю, - тихо рассмеялся Боу. - Он вроде обещания свободы, ведь так?
        Элиис виновато кивнула. Вот и исчезла ее единственная тайна. Которой, оказывается, и прежде не было. Хотя Боу прав: гвоздь - не более чем способ самоуспокоения и вернее того - самообмана. Настоящей надежды обхитрить всех сторожей он не давал.
        Боу немного помедлил, переждал, пока уляжется разочарование сирина. Элиис вздохнула, расставаясь с прежними представлениями. Смущенно дернула плечом. И Боу счел, что можно переходить к основному делу. Ведь на лице Элиис нет ни озлобленности, ни упрямой обиды, ни затаенного желания сбежать немедленно и тем отомстить обманщику араави и всему Древу, не способному дать сирину и малой свободы. Хотя в глаза всякий называет Элиис родней богов, кланяется - и не исполняет самого главного желания божественной…
        Боу снял с пояса мешочек и положил на пол три узорных деревянных украшения: браслет из тонкого бамбука, согнутого еще во время роста, подвеску для шейного ожерелья и гребень для волос.
        -Это что такое? - заинтересовалась Элиис. Тронула жемчуг отделки украшений. - Красиво.
        -Новые отмычки, - улыбнулся Боу. - Самые наилучшие. Я выбирал, заказывал недостающее, я же и прятал в деревяшку. Узор южных островов, ни намека на наш запад, столь неприятный всем прочим араави и стражам, я и это продумал, учел.
        -Отмычки, - не поверила услышанному Элиис. - Сам отдаешь мне в руки ключи от замка и от свободы…
        -Учти: на самый крайний случай, - строго уточнил Боу. - Иначе Граат без всякой жалости снесет мне голову, так и знай. Он хоть и добрый, так многим кажется, особенно со стороны, а все одно - непрост. Эраи - настоящий владыка. Пользу для островов он ставит выше хороших отношений и даже дружбы.
        -Ничего не понимаю, - призналась Элиис. - Так он знает, что ты здесь? И снесет тебе же голову?
        -Он знает. Но не одобряет, - поморщился Боу, заранее растирая шею. - Я настоял на своем, Эраи умеет слушать и порой дает доверенным людям право на выбор… и право на ответственность. Я сказал своему араави: если за нашего сирина возьмутся всерьез,
        - грустно прошептал Боу, глядя на Элиис совсем прямо, не мигая, - ты можешь погибнуть. Вы, сирины, упрямы настолько же, насколько и беззащитны. Вас губит беспросветное отчаяние. Легенда гласит, что вы превращаетесь в волну и исчезаете… В жизни, без всяких легенд, худшее уже не раз приключалось, есть записи в хранилище главного храма: теряя надежду и сам смысл жизни, вы лишаетесь разума. Это не легенда, Элиис, это грустная и страшная правда. Эраи знает. Он выслушал меня и сказал: лучше мы тебя потеряем на время, чем навсегда.
        -На время? - удивилась Элиис.
        -Если станет окончательно плохо, - посоветовал Боу, - беги. Но помни: я дал слово, что ты не станешь пользоваться отмычкой без нужды. Я отвечаю за тебя, сестричка. Почувствуешь дурное - сядь, отдышись, оцени все спокойно. Без слез и отчаяния, понимаешь? Увидишь, что впереди действительно пропасть, что ты на краю и выбора нет, - уходи. И знай: мы тебя не бросим и не забудем, обязательно найдем. Не бойся - тот, кто придет, будет знакомым тебе, надежным человеком. Иным, если явятся обманывать, прикрываясь именем араави Граата и самого кораллового владыки,
        - не верь.
        -Не верить людям совсем не сложно, - горько усмехнулась Элиис.
        -Обещай исполнить еще одну просьбу араави, я за тебя уже дал согласие: не удаляйся от берега океана, где бы ты ни оказалась. Это в твоих интересах, у воды никто и ничто не обидит сирина. Все поняла?
        -Да.
        -Вот и хорошо. У меня мало времени, сиди и слушай. Закрой глаза и не сопротивляйся, я буду говорить, используя дар сирены, чтобы ты лучше запомнила.
        Элиис покорно кивнула, затем, почти сразу, приоткрыла один глаз и подмигнула Боу. Сирена сокрушенно вздохнул и рассмеялся:
        -Что еще?
        -А чем плох мой гвоздь, хитрый братец?
        -Тем, что тебя могут перевести в иные покои, и замки не везде просты. Восточный араави умен, в этом ему не откажешь. Слушай и больше не перебивай. Здесь три набора отмычек. Этот, запрятанный в гребне, - от замков, подобных тому, что закрывает двери твоих нынешних покоев. Вот тот, в резной подвеске, - от запоров нижнего яруса. Третий - от верхних комнат в башне. Теперь про крепость. Ты наверняка собиралась сбежать, используя нижний балкон над водой. Слышала о нем от стражи, ведь так?
        Элиис сокрушенно вздохнула. Неприятно осознавать, насколько наивно и по-детски незатейливо выглядят твои планы и надежды. Давно просчитанные стражей! Нижний балкон - ловушка… Оказывается, при ней врали день за днем, упоминая вроде бы случайно коридоры, переходы и лестницы. Вливали ложь по капле, незаметно и постепенно.
        Зато теперь голос Боу едва слышным шепотом излагал правду. Настоящую и полную. Про план крепости, про верхний балкон и про смены караула. Про коридоры, ниши за шторами, удобные лестницы и малоиспользуемые переходы.
        Когда сирена закончил рассказ, Элиис благодарно уткнулась ему в плечо. Широкое - Боу за семь лет вырос и стал настоящим воином. Таким братом нельзя не гордиться!
        -Спасибо. Скажи Граату: я не стану убегать, если меня не вынудят. Боу, а сами вы не пострадаете? Раз все так серьезно…
        -У нас лучшие сирены Древа, - улыбнулся хранитель. - К нам бегут со всех островов. Прямо дня нет, чтобы кто-то не явился, и ладно бы сирены - теперь приходят и приплывают то неоткупленные, то храмовые служители нижней ветви… Недавно вовсе немыслимое приключилось: к нам привел своих людей высокий аоори севера. Ух и бесился его прежний хозяин! Древняя кровь не предает, это даже не закон, это общеизвестная поговорка, понимаешь? А вот и они почуяли перемены. Оттого и стали мы неугодны. Все, кто лишился ценных людей, и даже те, кто утратил бесполезных, хором и вразнобой требуют вернуть «похищенных». Но как наш араави может отдать беглецов, если полученных назад сирен, например, наверняка станут уродовать и убивать? Граат старается достичь понимания и хотя бы безразличия к наветам со стороны кораллового владыки, на поддержку мы не рассчитываем. Но пока нас не очень-то слышат даже в малом. Не переживай, Эраи умеет настаивать на своем.
        -Боу, постой. Я тебе тоже кое-что полезное передам. - Элиис удержала за руку сирену, уже обернувшегося к двери и готового покинуть покои. - Я давно тружусь и собиралась еще поусердствовать, но мы расстаемся надолго и время трудное. Сейчас, найду… Я делала на всякий случай. И, кажется, вышло удачно. Я ведь сирин, хоть и знаю про океан только понаслышке…
        Девушка, продолжая бормотать, торопливо рассыпала по полу содержимое большой шкатулки: мелкие раковины, жемчужинки, красивые камешки и осколки кораллов, скругленные и отшлифованные в волнах прибоя. Все их в разное время принесли или сам Боу, или Лоота, или даже Эраи Граат. Сирин сосредоточенно перебирала шуршащие осколки прибоя, сухие и тусклые здесь, в душной темной комнате, вне волн океана. Наконец обнаружила искомое, гордо подняла на раскрытой ладони. Всего лишь крошечная закрытая двустворчатая ракушка, в несколько слоев залитая горячим воском. Едва различимая даже по форме сквозь давно остывшие мутные наплывы.
        -Спасибо, - с сомнением дрогнул бровью Боу, принимая подарок.
        -Поаккуратнее с ней! Не грей и не колупай край, - важно предупредила сирин. - Внутри коралл. Я с ним шепталась, когда он лежал в соленой воде. Правда, это было не море, а всего-то корытце во дворе. Но я надеюсь, он помнит главное. Наверняка помнит… То есть хранит просьбу сирина. Попадешь в страшный шторм или еще какая гадость приключится с тобой возле воды - попробуй сломать воск и погрузить ракушку в волны. Если повезет, коралл еще не высох до конца. И тогда желание, высказанное голосом сирены, будет исполнено, я так просила. Не смейся! Я вычитала о таких штуках в книге, которую принес Эраи год назад. И попробовала.
        -Одно желание, - улыбнулся Боу. - Спасибо еще раз. Я не думал, что получу так много.
        -Одно, - огорчилась Элиис, искоса глянув на Боу, проверяя, не насмешничает ли он.
        - Знаешь, как трудно просить у моря, если оно не настоящее, все целиком помещается в корытце или тазике…
        -Надеюсь, нам обоим не пригодится то, что мы передали друг другу, - задумчиво отметил хранитель. - И тогда тебе не придется бежать, а мне - просить океан в последней крайности… До встречи, сестренка. Жди нас не раньше чем через год. А то и через два.
        -Как долго! - ужаснулась Элиис.
        -Срок не так и велик… У нас иная беда, - вздохнул Боу, отдавая покрывало и подходя к двери. - Времени угрожающе мало. Коралловый владыка плох. Оттого на нас и насели всем скопом. Так что будь осторожна, пока мы тебе ничем не поможем, а иным араави сирин ох как нужен! До очередной большой Волны - лет сорок, многовато, по меркам людей. А до власти - рукой подать.
        Элиис вскочила и опять поймала Боу за плечо, мешая шагать к двери и отпирать замок. Заглянула в его темные глаза. Как обычно - совершенно спокойные и такие бездонные, что мысли в них не читаются, скрытые в глубине, недоступной посторонним. Элиис робко улыбнулась, прошептала слова прощания, попросила беречь маму Лооту. Хранитель кивнул едва ли не безразлично. Он уже мысленно был не здесь, он вслушивался в тишину ночных коридоров. Убедился, что поблизости никого, одним движением выбрался из комнаты и закрыл дверь, не скрипнувшую и не стукнувшую о косяк. Шагов брата Элиис тоже не разобрала.
        Зато ей сразу почудились иные, громкие, как стук испуганно спешащего сердца. И каждый приближал неотвратимое одиночество в окружении врагов. Лживых, ничтожных, готовых на любую подлость ради власти.
        Подобрав влажное покрывало, Элиис старательно зарыла его в ворох вещей, сама укуталась во второе, почти сухое. Даже такое, оно еще хранило запах моря и позволяло представить, что брат Боу рядом. С ним никакие беды не страшны.
        По спине временами пробегал холодок, мысли путались. Так много нового и такие перемены! Увы, она - сирин, божественная, и она при всей полноте капли божьей - бессильна вмешаться, помочь друзьям или помешать врагам. Приходится бездействовать, сходя с ума от подавленной, обреченной подневольности почетной пленницы. Если коралловым владыкой станет Граат, он позволит выходить на берег. Он умеет верить людям. А если нет… Сирин с тоской вздохнула, глядя в узкое окно, расположенное под самым потолком. Там, за стенами, далеко внизу, начинается море. Элиис слышит его дыхание каждый миг и не имеет права увидеть бескрайнюю синь. Дар сирина особый. Вскрыть запор она не способна, взлететь, отрастив крылья, - тоже. Но добравшись до берега, станет едва ли не всесильна: книги настаивают на умопомрачительных, сказочных возможностях… Сирины вроде бы чувствуют море как часть себя. И, наоборот, себя - как каплю огромного океана.
        Познакомившись с океаном, сирин сможет уйти к горизонту по дорожке солнечных бликов, натравить волны на преследователей, укрыться от их глаз… Да мало ли что еще, книги описывают удивительное. Слишком значительное, даже опасное. Потому и придуманы башни. Араави всегда стремился оградить старших детей моря от малейшей возможности побега! И от общения с океаном - тоже. Если Граат не получит посох, Элиис за всю оставшуюся жизнь увидит море только один раз. Подобных ей наверх, на большой балкон, выпускают, лишь когда идет Волна. Чтобы остановили - и погибли. Однажды сам Граат, кривя тонкие губы, грустно сказал: «Сирины для нынешнего храма
        - всего лишь плата за выживание народа оримэо».
        Утром настороженные молчаливые стражи отвели Элиис на конюшню, не лишая хотя бы этой ежедневной радости - общения с Коором. Белый конь ждал хозяйку. Оживился, тряхнул головой. Охотно скушал мягкие запаренные отруби, корм редкий и дорогой.
«Прежде, когда его зубы были куда моложе, коняка предпочитал сухарики», - огорченно подумала Элиис. Она вычистила старого коня, привела в порядок его гриву, заплела две косички с розовыми жемчужинами. Надела недоуздок и повела на прогулку. Коор давно уже не бегал, но посещать луга очень любил. Фыркал, пытался вспомнить, что такое рысь, выбирая всю длину веревки.
        -Боу лечил тебя голосом, - жалобно посетовала Элиис, гладя мягкие губы. - А теперь как нам быть? Вдруг у тебя опухнут суставы, как после прошлого сезона дождей?
        Седой конь дурашливо встряхнулся и попробовал пожевать край широкой рубахи сирина. Пока он чувствовал себя прекрасно.
        Но каждый день Элиис спускалась в конюшню с тайным страхом. Коор - последний друг, который остался рядом. Если с ним что-то случится, одиночество станет угрожающе огромным. Оно затопит беспросветной серостью весь мир!
        В утро своего семнадцатилетия Элиис вошла в конюшню с целым ворохом лент. Еще бы! У нее праздник. И единственный, с кем можно разделить радость, - старый Коор. Хотя наверняка попытаются навязаться в гости и другие, кого не звали и не ждали. Привезут подарки, дорогие и отдаваемые без душевной теплоты, - ненужные. Устроят застолье, вынуждая сидеть и соблюдать правила: кланяться, улыбаться, выслушивать, отвечать, выстраивая слова в полном соответствии с указаниями канона…
        Последняя лента завязана красивым бантом. Жемчуг блестит, шкура вычищена, сияет перламутровым блеском. Красота. Праздник!
        Коор переступил ногами, неуверенно вышел из стойла. Глухо застучал давно не кованными копытами по сухой земле. Элиис испуганно слушала неровный, непривычный ритм. Медленный, со сбоями. Смотрела, как низко опущена шея и как тяжело дается коню каждый вдох.
        -Позовите лекаря! - приказала она стражам.
        -Не положено, - буркнул старший, тупо уставившись в землю.
        -Хорошо, тогда сирену из вашей службы, - с растущим отчаянием в голосе потребовала Элиис. Зло блеснула глазами, развернулась к стражу и топнула ногой: - Немедленно, слышите! Иначе вам же будет хуже. Это говорю я, божественная, сирин острова Гоотро. И только посмейте не исполнить!
        Стражи смутились, переглянулись. Один неуверенной трусцой двинулся к проему двери. Коор покачнулся, всхлипнул совсем жалобно, как показалось Элиис, застонал - и стал заваливаться на бок. Она видела весь этот ужас в точности, словно падение было невозможно медленным. Видела, как подломилась передняя левая нога, конь утратил опору и осел, тяжело соскользнув вперед и вбок. Как легла в пыльную редкую траву двора его шея и нарядные жемчужины виновато стукнулись друг о дружку и замерли.
        Элиис упала на колени рядом с нелепо и страшно закинутой к спине шеей, попыталась приподнять судорожно вздрагивающую тяжелую голову коня. Увидела, как гаснет его глаз… Рядом хрустнула мелкая галька. Пришлось смотреть верх. Сирена. Довольно молодой, совершенно спокойный, до безразличия.
        -Помоги, пожалуйста, - попросила Элиис. - Ему надо чуть-чуть напеть, чтобы сердце справилось. Он еще сильный.
        То, что колыхнулось на дне глаз сирены, показалось Элиис окончательно страшным. Злорадство, насмешка и осознание своего превосходства. Он, ничтожная и послушная вещь храма, стоит и имеет право решать, а божественная униженно умоляет. На коленях выпрашивает помилование старому коню! Губы обладателя голоса дрогнули, готовя особенный звук.
        Эраи Граат рассказывал легенду о возникновении детей богини Сиирэл несколько раз, дополняя ее подробностями и собственными размышлениями. Пробовал угадать, что не вошло в канон и что было изменено во благо людей или храма… Снова и снова Эраи возвращался к сказке, старался рассмотреть за словами, отшлифованными за долгие годы, быль незапамятных времен. Сокрушенно признавал едва слышным шепотом, что в саму каноническую историю, даже в полном ее изложении, доступном лишь для служителей верхней ветви, он не верит. Эраи Граат принимал как правду лишь идею и правило разделения двух граней дара для старших и младших детей богини Сиирэл. Сирины - старшие, их власть неизмеримо огромна. Как и ответственность. Сейчас Элиис впервые осознала наличие первого - власти - и меру второго - ответственности. Она ощущала внезапным наитием, что звук, еще не созданный натянутой струной горла, не наполненный дыханием, уже несет задуманную сиреной смерть. Заранее поняла приговор коню! И успела скользнуть, втиснуться в узкую щель времени, когда голос возник и еще не коснулся шкуры Коора. Все звучание целиком досталось ей.
Это, оказывается, тоже часть возможностей старших по дару: менять решение сирены, наполненное силой пения. Элиис успела подумать обо всем об этом, проваливаясь в черноту.
        Очнулась она в прохладной тени садовой беседки. Вокруг суетились люди. Негромко переговаривались, в голосах слышался испуг. Сирин нехотя приподняла веки, допуская к глазам свет. К сухим, утомленным глазам, которые вовсе не желали смотреть на серый безрадостный мир. И не потому, что одиночество стало полным. Куда страшнее иное. Человек, похожий на подлеца-сирену, может спеть - и не станет Боу, Лооты или араави по имени Эраи, столь ненавистного для иных держателей перламутровых жезлов…
        Над самым своим лицом, очень близко, Элиис различила склонившегося владыку Роола. Старик с коралловым посохом сидел и огорченно покачивал головой, думая о чем-то своем, далеком. Однако и ближнее - возвращение к сирину сознания - он разобрал сразу. Вздохнул, губы наметили горькую улыбку:
        -Цела, непослушная?
        -Да.
        Звуки едва удалось выдохнуть. Легкие ныли, горло перетягивала удавка сухого шершавого хрипа…
        -Я приехал на праздник, - вроде бы виновато буркнул старик. - А тут такое… Они уже придумали, что будут мне врать. Одна беда: я как раз шел сюда и все видел из оконца. Ты зачем под голос полезла? Думаешь, сирину дано без оплаты отменять смерть?
        -Платить легко, - кое-как выговорила Элиис. - А отменить я ничего не отменила. Коор уже был мертв, ведь так?
        Роол задумчиво кивнул и жестом выгнал из сада и лекарей, и стражу. Нахохлился, опираясь на посох, как на простую палку. Задумчиво перебрал жемчужины длинного ожерелья, украшенного знаком власти над храмом.
        -Вижу, с нынешней стражей у тебя не складывается даже самый худой мир. Не понимаю. Владыка восточной ветви хранит традиции и не совершает ничего дурного. Чем же тебя очаровал другой, за глаза именуемый акулой-людоедом?
        -Граат колючий, но зато не врет.
        -Он колючий, да… И вдобавок он врет всем, беспрестанно, - скривился владыка. - И нарушает покой Древа, и рушит устои. То к газуру за помощью бежит, то грабит его же зуров. Слыханное ли дело - дозволить хранителю спеть полным голосом слепоту, причем самое малое на год и без возможности отмены звучания. И кого покарал? Владетеля немалого острова! Таора из самых знатных, у него родни, вон, полстолицы… Даже я, если желаешь знать, еле смог уладить беду.
        -Наверное, тот таор был злодеем, - предположила Элиис.
        -Был и остался злодеем, - согласился Роол. - Что с того? Да, поджег храм, так ведь повинился, с лихвой возместил ущерб. Золотом воздал! Вернемся к вопросу. Чем тебе не хорош восточный араави? По всему ведь выходит - посох полагается передать ему. Зуры согласны, газур так вовсе приблизил ко двору стойкого последователя канона, того и гляди позовет в советники. И не сопи, и не начинай городить глупости про коня! Личное горе не имеет веса в больших вопросах, касающихся всего Древа. И капризы - тоже не довод, малышка-сирин!
        -Если бы у вас была семья, вы бы поняли меня, - тихо и твердо сказала Элиис.
        -То есть?
        -Вот представьте. - Девушка кое-как приподнялась на локтях, и владыка помог ей, подсунув под голову подушку. - Спасибо. Представьте, что новый коралловый араави сделал бы с женой умершего владыки, будь у вас жена?
        Коралловый владыка смущенно развел сухие руки с вздувшимися старческими венами. Нахмурился, посмотрел по сторонам, полушутливо разыскивая ответ и тем выдавая вполне серьезное беспокойство. Кажется, он полагал ответ заранее известным и вдруг в нем усомнился, хотя ничуть не рад был этому сомнению.
        -Араави востока погубит всю семью. - Элиис приговорила вымышленных родичей Роола с неподдельным огорчением, судорожно вздохнула. Помолчала, морща лоб и пробуя выискать для несуществующей семьи надежду на спасение, отчаялась и сникла. Заметила прищур сомнения в уголках глаз владыки и строго добавила: - Отравит, точно. Коора ведь отравили, хотя от него совсем не было вреда, никому.
        Сказанное снова породило боль, старый конь представился очень ясно: как он шатался, задыхался и падал, как жизнь покидала тускнеющий глаз… Элиис сухо закашлялась, выпила несколько глотков из чашки, торопливо переданной Роолом. Поморщилась: напиток горчил. Владыка сердито отобрал пустую посуду:
        -Отчего же так сразу - отравили? Ох, не наговаривай, не уважаю я болтовню с наветами!
        -Вот еще! Не там вы взялись искать наветы, ну ясно ведь. Коор задыхается… задыхался, если в траве попадались водоросли. Такие особенные, я давно приметила - синие, с мелкими волоконцами. Все конюхи знают, уже был случай. Я подумала, толком припомнила утро и поняла: Коора отравили, чтобы сделать мне больно. Хотели испортить праздник, им было важно лишить меня последнего дорогого существа. И выставить меня перед вами глупой и плаксивой, никудышной, а то и полоумной… Если бы у вас была семья, вы бы знали: благо островов ничто по сравнению с жизнью родных. И еще. Тот, кто готов убить из мести даже старого коня, не принесет блага людям.
        -Я велю проверить, что было утром засыпано в кормушку, - задумался Роол. - А прочее… ты еще ребенок. Тебе пока не дано понимать, что есть благо и что есть зло
        - большое, общее.
        -Вашу жену отравили бы, чтобы причинить боль вам, пусть даже мертвому, чтобы отомстить за все прежние обиды без страха быть наказанными, чтобы утвердить полноту своего величия, - с нажимом повторила Элиис. - А сына, если бы у вас был сын, эти прилипалы отправили бы в замок сирен. Вот так оно и было с Боу, с его мамой. Я вполне точно знаю, как на восточных островах уродуют детей, если у них имеется капля божья. Мой брат Боу сильный, но даже он едва выжил. Детям ломают кости, их топят и душат. А еще бьют, даже совсем маленьких. Я видела, как был плох Боу в первые дни. Ваш лекарь его смотрел тогда, восемь лет назад, спросите у него про сломанную руку!
        -У лекаря я спрашивал. Боу сломал руку во время тренировки, он воин, и такое случается. Все прочее - гнусные россказни, люди с западных островов повсюду распускают такие слухи. К сожалению, наивные оримэо склонны доверять страшным историям с цветистыми подробностями. И ты вон поверила, - досадливо отмахнулся Роол. - К тому же сына у меня нет… Но я имею привычку проверять слухи, если они не утихают. Не так давно я побывал в восточном замке. Дети там сыты, довольны жизнью, уважают наставников и прилежно учат канон. Их наказывают, и порой строго, это правда. Учти, мы говорим о воспитании сирен, чья капля божья способна убивать и уродовать души. Но ты хочешь, чтобы маленьким сорванцам вытирали сопли и прощали злые шалости. Наставники по мере сил обходятся без грубости. Я сам смотрел, никаких синяков. Я разговаривал с детьми, и они ни словом не намекнули на притеснения.
        -Еще бы! Кто из нас простак, вот вопрос, - запальчиво вскинулась Элиис. - За сколько дней вы предупредили о своем прибытии?
        Владыка собрался было возразить, но промолчал и задумчиво погладил посох. Скривился, по привычке перебрал пальцами жемчужины ожерелья. Нехотя кивнул, признавая правомерность довода:
        -Хорошо же. Ты, не скрою, расшевелила старого владыку. Берегись, теперь просто так наш спор не замять, мне чудится в сказанном чужой голос, а лгать мне осознанно и намеренно никому не дозволяется. Даже сирину. - Роол удобнее перехватил посох и строго глянул на Элиис. - Поживи еще месяц под нынешней охраной. Я дам знать кому следует, что ухожу карать запад, а сам заново и без предупреждения наведаюсь в восточный замок. Но если ты выгораживаешь Граата по наущению своего злокозненного
«брата», если наговариваешь на врагов запада, берегись! Я не допущу, чтобы сирин Гоотро тайком служила выскочке, которому полтора года назад едва исполнилось тридцать… Он не дорос до посоха, понимаешь? Просто не дорос, он мальчишка и ведет себя даже хуже, чем неразумное дитя. А ты повторяешь заученное по его воле. Мне, не скрою, претит уже то, что сладкоголосого хитреца Боу ты именуешь братом. Поймаю на лжи - не надейся на снисхождение. Я стар, мне грядущая Волна вполне безразлична. Так что я буду строг и не пощажу, выбирая кару.
        Роол тяжело впился взглядом в лицо Элиис, кивнул, тем самым подтверждая свою угрозу. Нахмурил седые кустистые брови, еще раз решительно кивнул. Вздохнул, опуская плечи и враз теряя напускную суровость:
        -Что с конем-то делать? Хочешь, иного подарю, любого из храмовых. Есть тут, на Гоотро, три совсем белых, как перламутр. Красивые, молодые, и норов у них кроткий.
        -Не надо мне никакого другого коня. - Губы против воли скривились совсем жалко, глаза снова наполнились слезами. Элиис кое-как прогнала слабость и продолжила говорить: - Коора отдайте неоткупленным. Мне про их жизнь брат рассказывал. Отдайте прямо с жемчугом в гриве, им пойдет на пользу. Коор был добрый конь, так получится хорошо, по-правильному.
        -Ладно. - Роол приметно удивился решению сирина. - Сделаю.
        Владыка, тяжело опираясь на посох, поднялся, подозвал своих людей и велел отменить торжественный обед: сирину не до праздника, а ему самому, увы, следует спешить по делам. Западные острова давно пора привести к настоящей покорности.
        Глава 6
        Весной в порту города Тавра появилась дородная женщина, одетая строго и с некоторым намеком на былую зажиточность. Она была неуместна возле торговых пирсов, как нелепа горчица в горшочке с медом или свиная отбивная в бочке с селедкой. Самых сочных и неоднозначных сравнений, подобных упомянутым, к лету накопилось немало, они гудели и роились в спертом воздухе припортовых кабаков, как сизо-зеленые жирные мухи. И были, подобно мухам, прилипчивы и неприятны. Относительно трезвые гости, только что сошедшие на берег, с гримасой пренебрежения и даже отвращения выслушивали сплетни, сдобренные упоминаниями о горчице и свиных окороках. Выпив, те же гости старательно выдумывали новые сочные слова, радуясь необычному занятию и самому поводу скоротать вечер не без пользы.
        Женщина опасливо косилась на темные провалы дверей, она слышала хохот, разбирала особенно зычные голоса, выкрикивающие обидные слова. Но дородная госпожа старательно делала вид, что к ней сказанное ничуть не относится. В порту глаз много, ушей ровно столько же или чуть больше: все же глаза иной раз натыкаются на нечто острое, а вот уши обычно остаются с боков от дурной головы аж до самого последнего дня… Такую блистательную мысль изрек боцман «Синего кита» как раз перед тем, как сел на мель всем днищем: под одобрительный рев приятелей мощно плюхнулся красной рожей в миску с ужином… За мудрость последних слов беспробудно спящего болтуна выпили все, кто еще мог пить и, значит, гордился твердостью если не духа, то походки. Уши и глаза присутствующих пересчитали, не сошлись во мнениях и проверили количество и качество кулаками. Уши опухли, а считать глаза сделалось окончательно непосильно: многие закрылись багровыми синяками.
        Женщина поджала полные губы и, гордо выпрямив спину, спасаемую от сутулости воспитанием и корсетом, прошла чуть в сторону от шумного заведения. Как обычно, она глядела в море. По заведенной с весны традиции, за женщиной следовала обшарпанная дешевая карета, запряженная всего-то одним немолодым мерином. Второй мерин, как зычно заверили из следующего кабака, пристроился дремать на козлах. Потому что не будь слуга мерином, его хозяйка не страдала бы от скуки.
        Само собой, к лету весь порт знал душещипательную историю жизни почтенной госпожи Лореллы Фирн. Кабатчики, наводя глянец на глазурные бока кружек, охотно сообщали, что десять лет назад еще довольно молодая ловкая вдовушка в этом вот порту покупала жемчуг к подвенечному платью. Была она дивно хороша собой и точь-в-точь похожа на фигуру святой Лореллы под бушпритом «Летящего орла». Белокурая, пухленькая, мягонькая, и грудь - кое-кто вроде бы помнил - округлялась куда приятнее, чем у деревянной святой, чья красота в этой части скульптуры пострадала из-за набожности плотника. Видите ли, дурак верил, что святым надлежит быть костлявыми и не будить в моряках вожделение. Живая Лорелла десять лет назад не просто будила - она едва решалась выглянуть из кареты, прикрыв прелести толстым платком.
        Вдовушка желала приобрести наилучший жемчуг, готовя наживку для надежнейшего вылова второго мужа. Приманивала и вываживала она, по словам памятливых моряков, не дешевую кильку, а настоящего тунца: готовилась осчастливить собой знатного тэльра, и союз был семье невесты исключительно выгоден. Шутка ли, сама Лорелла по отцу - нагрокских торговых кровей, к тому же не лучших, про таких и говорят «никто и звать никак». Грудь, приятная пухлость и дивная шелковая кожа - вот исчерпывающий список приданого. Вдовушка, возжелавшая добавить в казну будущего мужа еще и нитку крупного розового жемчуга, исполняла свой замысел самозабвенно. Сколь отчаянно она торговалась и до чего бесстыдно сбила цену, выяснилось, если верить слухам, год спустя. Благородный тэльр почему-то не обрадовался рождению первенца. Глянул на смуглого малыша с черными глазами - да и послал красавицу куда подальше с ее уцененным жемчугом и торговыми ухватками… Лорелла в последующие годы перебивалась как могла, родственники сторонились ее, дитя позора отдали на воспитание в монастырь. И вот трагическая развязка. Скончался брат потрепанной
жизнью и располневшей до некрасивости вдовы Фирн, и несчастная в зиму осталась совсем без средств. В отчаянии она явилась сюда, желая застать того самого продавца жемчуга и предъявить ему дополнительный счет за то, что было случайно приобретено в процессе торга: мальчику теперь уже девять лет, он неплохо воспитан и, если верить слухам, весьма похож на торговца-южанина.
        Госпожа Фирн вышагивала по пирсам, вздрагивая двойным подбородком, решительно поджимала пухлые губы и не слушала сплетен. В ее положении не до щепетильности. Лодки с юга по-прежнему заходят в порт, доставляя жемчуг. Не рассмотреть этого зрячему невозможно: вид южных судов особенный, на севере такие не строят. У всякой большой лодки длинный и довольно узкий основной корпус, по сторонам бамбуковые гнутые лапы, прижимающие к воде два дополнительных поплавка. Паруса треугольные, похожие на плавники сказочных рыб и раскрашенные ярко, празднично. Страна, откуда приплывают лодки, никому на севере не ведома, даже само ее расположение - загадка. Тэльры, обладатели едва ли не лучшего флота на всем материковом прибрежье, много раз пробовали пробиться на юг и всегда возвращались ни с чем. Ходили слухи о загадочном тумане и коварных штормах, но подробностей никто не знал: моряки молчали, словно набрали в рот воды… Хотя флот Дэлькоста и стяг тэльрийской короны были уважаемы даже в далеких юго-восточных портах, откуда возили кофе и пряности. Нигде капризы погоды не препятствовали успеху войны и торговли, и
поэтому загадочные острова постепенно привыкли считать едва ли не легендой. Кое-кто твердил, что лежат они за краем мира, иные спьяну болтали, что от туманного края штормов начинается преисподняя, и вовсе не туман застит взор, это пар котлов, в коих варятся грешники. Впрочем, подобные соображения не снижали цену на великолепный жемчуг, пурпурную краску, особенную древесину и иные товары южных купцов. Загадочные острова получили название Запретных. Картографы наносили туман на бумагу произвольно, в удобном для себя свободном месте, и обычно украшали и дополняли завитушечки вычурным рисунком ужасного чудовища.
        В минувшие десять лет едва ли не весь товар с Запретных островов прибрали к рукам родственники короля Дэлькоста. Прежде попытки выпытать секрет прохода через туман губили купцов юга и несколько раз приводили к прекращению поставки жемчуга, но юный король Альбер подписал договор с загадочным югом, пообещав воздержаться от раскрытия тайны силой, если купцы предпочтут его порты и его торговых посредников. И теперь лодки с боковыми поплавками и треугольными парусами неизменно швартуются в Тавре и иных портах короны у двух выделенных для юга причалов. Дела ведут одни и те же поверенные, принимают гостей одни и те же портовые корчмы с опрятными комнатами для гостей, а по кабакам южане не ходят.
        Торговые ухватки помогли вдовушке выяснить, что капитан с яркими и безошибочными приметами не избегает посещений порта. Его помнят и, более того, ждут в нынешнем сезоне. По-прежнему лучший розовый жемчуг прибывает с юга на лодках коварного обольстителя…
        -Свинья в цветнике! - поднатужился тощий посыльный, выдавая совсем не морское и весьма грубое сравнение неуместности вдовушки в порту…
        -Ты, что ли, роза? - прогудел с высоты своего роста чудовищный кок, с отвращением рассматривая негодную жратву чужой готовки, наваленную в его миску. - Ну иди сюда, цветочек, я тебя пошинкую на салатик.
        Посыльный, в отличие от розы, оказался способен к смене оттенков «лепестков»: сперва он запунцовел, но мгновением позже побелел. Он осторожно попятился к двери и сгинул из корчмы. Вдовушка со смесью отчаяния и благодарности покосилась на темный провал дверей и прошествовала дальше.
        Лето едва успело отсчитать третий день, яркий и звонкий, как новенькая монета. Госпожа Фирн сменила поношенное теплое платье на чуть более свежее легкое, украшенное почти целым кружевом по краю ворота и на рукавах. Она прогуливалась в этот день как-то особенно упрямо, с достойной королевского гвардейца старательностью вытаптывая пятачок у южного торгового пирса.
        Кок любовно изучил тесак, который постоянно носил за поясом и применял равно успешно к капусте и пиратам. Изучив в полированном широком лезвии свое отражение, могучий кормилец экипажа оттолкнул миску, вздохнул, сунул тесак за пояс и веско вынес приговор корчме:
        -Травят тут людишек. Юго, ну ты-то меня понимаешь…
        -Понимаю и тоже не ем, - отозвался Юго и скорбно скривился: - Но я пью.
        -Да-а, за капитана, - напомнил себе кок тем тоном, каким заботливые мамаши убеждают детей скушать еще ложечку подгоревшей сопливой каши.
        Юго приподнял кружку, поддерживая тост, и решительно выхлебал содержимое. До этого он выпил порцию морошкового морса мелкими глоточками, что портило настроение куда сильнее. Юго мысленно пожурил своего капитана, вздумавшего с королевской щедростью и столь же титулованным упрямством угостить всю команду дорогущим нагрокским напитком. Даже пригласил особенного повара из дворца какого-то богатого таврского графа. Повар потел, косился на моряков, икал, если кок хотя бы трогал свой тесак,
        - и старательно выжимал сок, смешивал его с чем положено и украшал кружки, словно это были бокалы и кубки на приеме знатных тэльров. Бочонок свежей морошки стоил куда дороже рома или джина, тем более в начале лета, и вдобавок ягода первосортная, доставленная с королевского склада, на дубовой бочке клеймо знаменитой нагрокской торговой династии - клыкастый кит, перекусывающий остров.
        Графский повар вздохнул со стоном, дрожащей рукой потянулся к бокалу цветного стекла, без надежды на спасение глянул в проем двери. Впервые в жизни он готовил в корчме, на потребу морского сброда… И был потрясен до немоты. Не заказано ни капли пива, не выпито ни единой слезинки крепчайшего и добротнейшего джина. Хотя весь порт готов забыть вдовушку и с утра благоговеет перед суммой, затраченной капитаном на чудачества. Команда забавляется видом тщедушного дворцового повара и покорно хлебает морошковый сок. Моряки трезво, пусть несколько вымученно, улыбаются: юнге десять лет, он в первый раз в жизни допущен за стойку кабака. Чем его поить, как не соком? И как оставить на корабле, если у недоросля именины?
        -…розовый жемчуг и в довесок сынуля посмуглее самого смуглого жителя юга Лозильо,
        - закончил очередной пересказ сплетни кабатчик, выныривая из низкой двери кухни и со стуком опуская на большой стол огромную сковороду. - Телятинка, извольте испробовать.
        -Ха, было бы что пробовать! Ты всякий продукт изуродуешь скорее и ловчее, чем я - пирата, - расстроился кок, снова оглаживая тесак. - Крыса береговая.
        -Строги вы, строги, - пожурил кабатчик без малейшего страха и умчался на кухню.
        -Вам морс с мякотью, капитан? - дрожащим голосом спросил дворцовый повар у юнги, чуть кланяясь и, как было ему велено, наполняя соком бесценный фигурный стакан цветного стекла.
        Пацан, произведенный поваром в столь высокое звание, пискнул от восторга, заморгал, вспыхнул мгновенной счастливой улыбкой, так же быстро нагнал на лицо серьезности и кивнул. Попробовал величаво облокотиться на стойку, но, увы, локоть пришлось задрать аж к самому уху. Юго хмыкнул и решительно поставил свою кружку. Прошел в дальний угол, невнятным ворчанием согнал пьяных завсегдатаев, успевших сгрудиться в сторонке и с лучших мест следить за тем, как гуляет самая странная команда на весь порт. Юго чуть поднатужился и все же выволок тяжеленную, мореного дуба скамью к самой стойке. Юнга снова восторженно пискнул. «Небось полагал скамью неподъемной», - с долей самодовольства прикинул Юго, рассматривая почти квадратное сечение сиденья, пережившего все запои и бои в неспокойной корчме.
        Пацан взобрался на скамью, куда вольготнее облокотился на стойку, теперь сделавшуюся для него почти низкой.
        -За здоровье капитана, разрази меня гром, - пискнул юнга.
        -Ага, гром, - согласился кок, нежно наблюдая за пацаном на скамейке с высоты своего роста. - Уж как ты пирата оглушил… Серьезный ты человек.
        Юнга сделался багровым, сморгнул и спрятался за стеклянным бокалом. Он конечно же гордился собой. И он имел полное право на эту гордость.
        -И что такое-растакое вы везли-то, ежели к вам, бешеным, полезли? - осторожно проскрипели из угла.
        -Золото короля Альбера, - буркнул кок, подмигнув юнге.
        -Пустой груз, - солидно сообщил пацан, двигая пустой бокал в сторону повара. - Ни запаха от него в трюме, ни радости на душе. Одна морока.
        -Золото? - охрипли в углу. - Цельный трюм?
        -Семейная лепта рода Тэль-Коста в устройство выгодного союза Нагрока и Хнаффы, - зевнул капитан, поправляя кружевной манжет и рассматривая свежий шов на запястье.
        - Угораздило меня сесть на этого морского ежа, то есть принять груз… Впрочем, решения отца я с некоторых пор не оспариваю. - Капитан покривился в сторону телятины: - Юго, пока наш кок отдыхает, ну хоть ты не дай команде погибнуть голодной смертью.
        -И что предпочтете сегодня - блюда из кухни Нагрока, Лозильо, здешние или что из особенного? - не стал упираться Юго.
        -Из особенного, - встрял в разговор юнга. Облизнулся и добавил: - Поострее.
        Юго хмыкнул, нарочито почтительно поклонился коку. Гигант бережно добыл тесак и на двух ладонях передал как знак высшей кухонной власти. Юго обхватил удобную рукоять и пошел к низкой двери, неодобрительно принюхиваясь к прогорклому маслу и несвежей рыбе. Он слышал, как капитан высыпал на ладонь золото, подозвал помощника и боцмана и втроем они зашептались, обсуждая закупку годного продукта.
        -Много пиратов нашинковали? - хмыкнул корчмарь, отодвигаясь от плиты без всякого спора. - Надо ж, золото короны доверили не военному флоту, а вам.
        -Мы быстрее, да и надежнее, - веско сообщил Юго, рассматривая зелень и брезгливо перебирая овощи. - У тебя есть хоть что-то не гнилое?
        -Так весна почитай, - возмутился корчмарь. - Откуда бы? Я за золото капусту не беру, это вы с умом не дружны. Вот такая годна? Бери, чего уж там… Слушай, а ваш капитан что, ничуть не пьет крепкого?
        -У всех свои причуды. Не пьет.
        -А…
        Тесак звонко прорубил разделочную доску вплотную к пальцам корчмаря. Тот подавился и побелел.
        -Сплетен не возим, ни в трюме, ни в каютах, - веско сообщил Юго, смахнул обломки доски и потянул от стены новую. - Что за приметы у того южанина, по жемчугу должника?
        -Так…
        -Воды выпей и не пыхти. Имбирь у тебя есть?
        -Так…
        -Сам гляну. Эх, вот в краю, где я рос, совсем не было имбиря, прямо досадно. Ну ладно это, так там и хрена ни единого корешка. Горчица, шафран, куркума… - Юго блаженно прижмурился. - Иной раз перечислю, и радость греет: до чего велик мир.
        Он прошел к коробам приправ и начал их рассматривать. Перевозка золота, чего уж там, дала изрядный доход. Но более неспокойного плавания не помнил никто в команде. Особенно трудно пришлось в ту ночь, когда из тумана навалились немыслимые среди моря, в глухой штиль, гости: три большие лодки облепили борта. Юго проснулся первым, почуяв смутное беспокойство. Нечто забытое, нездешнее, шевельнулось и проникло в сон. В первый миг он не поверил себе, а затем прыгнул в чем был к двери, нащупывая трофейный нагрокский топор. Сонный голос сирены разобрать по силам лишь оримэо, и то не всякому, но лишь умеющему противостоять звучанию. Юго заметил в себе такую способность еще на островах. И с некоторых пор не сомневался: тот мерзавец, что продал двенадцатилетнего мальчишку пирату, набивал цену, намекая на присутствие у «товара» древней крови. Тогда она еще не дала о себе знать, но, когда юноше стукнуло пятнадцать, расправила его плечи широко. Порода сделалась внятно видная всякому… Юго так и не смог выяснить, было ли правдой то, что шепнул ему приятель:
        -Наш одноглазый купец решил продать тебя храму, беги!
        Проверять Юго не стал. Нырнул с борта, выплыл близ скал и побрел к порту наниматься в команду к северным чужакам. За два года он сменил галеру Лозильо на нэйф Нагрока, сбежал с пузатой шхуны торговцев Дэлькоста и едва не прикончил боцмана военного корабля. Наконец накопил сноровку и разобрался в наречиях, без горячки присмотрелся к людям, переждав зиму в большом порту, и прорвался почти что в драку на нынешний свой корабль. Лучший на весь свет, в этом Юго не сомневался.
        Почуяв ночью голос в тумане, он бегом промчался до каюты капитана, содрал со стены поющую ракушку Запретных островов, подаренную им самим без пояснения смысла дара, и во всю силу легких загудел, пробуждая корабль целиком, от мачт и до киля… Сама древесина обшивки отозвалась вздрагивающим протяжным стоном, туман свернулся в мелкие дождевые капли, как прокисшее молоко. Голос сирены сделался бесполезен и бессилен.
        Юго уже выкашивал врагов у правого борта. Темное лезвие топора блестело алой пленкой и рассыпало брызги. Кости оно рубило с какой-то пугающей легкостью, пираты захлебывались коротким визгом. За спиной уже рычал кок, а капитан спокойно распоряжался людьми. Юнга вился у него под ногами. Именно он успел заметить притаившегося у мачты чужака, и он ударил злодея ножом в ногу, испортив замах широкой сабли и сохранив куртку капитана целой на спине…
        -Приметный южанин. - Наконец корчмарь отдышался и начал говорить. - Приметнее некуда. Глаз у него один, вместо второго же - вышивка жемчугом по толстой кожаной повязке. В средину ее, в золотой ободок, вздета черная жемчужина, цену которой в нашем порту никто не знает. Королевская вещица, штучная.
        -Надо же, - буркнул Юго, пока не решив, как относиться к новости.
        На кухню сунулся знакомый моряк, сгрузил продукты и уступил место второму. Юго приободрился, перебирая кувшины с оливковым маслом, завернутое в крапиву телячье мясо особенного «королевского» откорма, секрет которого перенят тэльрами у жителей юго-восточных, безмерно далеких земель. Не забыли закупщики и имбирь, и многое иное важное и полезное.
        -Остатки-то заберете небось? - В голосе корчмаря притаилась надежда.
        -Никогда не забираем, - удивился Юго. - Это ты в одном масле по три дня рыбу жаришь, вон от гари не продохнуть.
        -Отчего же по три? - насторожился нерадивый повар.
        Юго передернул плечами, осознавая, что ошибся в меньшую сторону, и холодея при мысли, что он едва не отведал эдакой дряни! Люди гудели в зале все громче, требовали толковой еды. Юго сноровисто выбрал все, что следует резать и крошить, пристроил корчмаря к делу и поволок в зал жаровню с углями. Он любил под настроение готовить самые разные блюда, мешая перенятое на востоке с привычным для Древа, обсуждая с коком приправы почти что в драку, до хрипоты.
        -Самая избалованная команда на весь Дэлькост, - постанывал корчмарь, не прекращая рубить зелень. - Князь Тэль-Роз младший у нас откушали по осени, когда военный флот стоял в бухте. И были довольны. Вполне довольны!
        Юго устроил сковороду, разместил рядом емкость с кипящим маслом, удобно положил разделочную доску. О князьях из рода Тэль-Роз он не желал слышать. Прыщавый недоросль был беден, как и вся его родня. Если бы не красотка Амели из семьи Тэль-Роз, по слухам, завладевшая вниманием короля, князя и князем-то никто бы давно не звал. Так, отребье, помощник капитана грязного корабля, позорящего флот одним видом своей палубы. Ногорро, почти что морской бог и родня лучшего из всех капитанов, вроде бы в зиму лупил этого «князя» канатом и грозился списать на берег, если тот еще раз напьется.
        -Ваша светлость, наш якорь надолго увяз в таврском грунте? - едва слышно шепнул Юго, наклонившись к уху капитана.
        -Юго, ты от избытка трезвости вспомнил мой титул? - неприятно удивился тот.
        -Неловко вроде… Тэль-Мары стоят самого большого уважения, и ваш отец и…
        -Ты немыслимое создание, - прищурился капитан, с удовольствием наблюдая за тем, как прозрачное мясо тонет в масле и немедленно вынимается, уже готовое. - Если бы людей от рождения предназначали для главного дела жизни, ты стоял бы за спиной достойного человека и берег его куда усерднее, чем все святые скопом. Мне отчего-то повезло: ты без всякого урожденного предназначения вдруг явился и вздумал беречь мою спину. Правда, вытянуть из тебя хоть слово о прошлом не проще, чем заставить меня выпить хоть каплю джина.
        -Мое прошлое иной раз так и просится на язык, - сокрушенно признал Юго, завершая приготовление третьего соуса и толкая плошку к середине стола.
        -Моя тоска иной раз толкает под руку бутыль, - усмехнулся капитан.
        -Да утопите вы ее, - прогудел кок на весь зал, пробуя соус и счастливо вздыхая.
        -Не могу даже уличить прилюдно, - усмехнулся капитан. Мы в ответе за покой границы с Лозильо, и я не подведу отца. Не лезьте с морской простотой в то, что мне самому совершенно непонятно. Я вполне несчастливо уродился с титулом и долгом законного сына. Я сбежал так далеко, как мог, и живу в свое удовольствие по мере сил.
        -Ага, мы верим, - утешил капитана непререкаемый кок.
        В углу завозились, пытаясь подобраться ближе и расслышать то, что можно превратить в исключительно толковую сплетню. Кок презрительно повел плечами, и чужаки затихли…
        -Мы останемся в порту на десять дней, - сказал капитан. - Я жду письмо от отца, потому и задержка. Юго, неужели у тебя здесь родня?
        -Дело, - задумался оримэо, покосившись в распахнутую дверь. Вдова по-прежнему вышагивала по пристани. - Или мне лишь кажется, что это мое дело. Не знаю.
        -Лорелла пыталась стать договорной женой моего дальнего, весьма дальнего и побочного родича, - отметил капитан, разобрав намек. - Занятно. Я сегодня нанесу визит начальнику порта и выясню, когда Тэль-Косты ждут южные лодки. Обычно толковый жемчуг подвозят в начале лета, чтобы к осени успеть превратить его в украшения и блеснуть на большом балу.
        Вечером Юго был вызван к капитану и оповещен: лодки прибудут через три дня, так было оговорено заранее. Обычно южане умеют соблюдать сроки.
        -Мне не приходило в голову, что ты можешь иметь родню так далеко от этого порта,
        - отметил капитан. - Юго, ты ведь наверняка знаешь, как миновать туман.
        -Какой туман?
        -Иди. Запомни мой строгий приказ: глупостей в одиночку не вытворять. Бери в заговор хоть нашего юнгу, он умеет следить и днем его в порту никто не обидит.
        -Спасибо.
        -А вечером, если дело серьезное, - продолжил капитан, - зови меня. Рука превосходно зажила. К тому же, если ты прав, тут копятся неприятности, из которых без титула и связей не всегда можно выплыть. На берегу туманы куда гуще, чем в море. Все понял?.. Юго, почему ты никогда не отвечаешь «понял»?
        -Не люблю это слово.
        -Попробуй говорить «ага», - предложил капитан, забавляясь.
        -Невежливо, я так не могу.
        -С навигацией мы закончили, по крайней мере иных сведений у меня в распоряжении нет. - Капитан задумался, последовательно трогая корешки книг. - Держи вот роман. Бестолковая, в твоем понимании, байка о давних временах, и все в ней сплошной вымысел. Но море описано дивно, перевод тоже неплох. На Запретных островах есть письменность?
        -Есть, - честно отозвался Юго. И упрямо добавил: - Хотя почем мне знать?
        -Занялся бы делом и составил словарь. Вряд ли даже на островах имеется хоть один толковый словарь, с правилами речи, - упрекнул капитан. - Ну кто полезет рыться в твоем сундуке? Прекрати глядеть в пол, ты безнадежно предан кораблю и, значит, обязан исполнять мои… просьбы.
        -Лучше бы вы приказали, - огорчился Юго.
        -Тогда ты смог бы ослушаться, - развеселился капитан. - Иди.
        Утром четвертого от этой беседы дня несколько лодок впорхнули в порт, как сказочные бабочки, и облепили южный причал. Они медленно, почти нехотя складывали нарядные крылья парусов. Юго смотрел с палубы своего корабля и старательно сберегал на лице безразличие. Лодки оримэо всколыхнули покой души, вдруг так остро и некстати захотелось домой, в горную долину, забытую ровно настолько, чтобы она казалась издали не отвратительной, а желанной, даже завораживающей. Какого цвета были стремительные южные рассветы? Как играло рыжее пламя закатов на верхушках гор? И насколько тихо и мягко спускалась ночь, чтобы искупаться в крошечном озере и засиять вдвое ярче маяками манящих звезд…
        -Пять больших и три малых, - поделился своими наблюдениями капитан, со щелчком убирая подзорную трубу в футляр. - Богатый купец. Юго, цвета парусов тебе о чем-то говорят?
        -Откуда мне знать, - привычно отделил себя от Запретного берега Юго. Вздохнул, помялся и добавил: - Пурпур в главном узоре есть знак того, что купец ведет торг по поручению газура, никак не меньше. Желтая краска и зелень прожилок намекают на тяготение к северо-западным островам. Там, полагаю, живет его семья. Зачем вам мои домыслы?
        -Роман читаешь?
        -Пытаюсь. Нуднота. Но местами… - Юго смущенно повел плечами.
        -Юнга! - возвысил голос капитан. - Бегом на южный причал. Хочу знать прежде порта, захомутает ли вздорная вдовушка одноглазого. Все понял?
        -Еще как, - пискнул юнец. - Тайно вызнаю, подслушаю и разведаю.
        -Просто погляди со стороны, - крикнул капитан, опасаясь избытка усердия. - Не чуди там! И нож оставь, мы в мирном порту, здесь пиратов совершенно нет и не предвидится даже к ночи… Вот торопыга!
        Юнга уже греб к берегу на крошечной узкой лодочке, купленной ради забавы в далеком восточном порту. Капитан сокрушенно покачал головой и направился в свою каюту, проворчав невнятно про ранний обед и дурное настроение. Кок выглянул из люка, все разобрал и сгинул исполнять, позвав Юго. Дурное настроение предполагало особенно вкусный обед, а времени на готовку отведено мало: капитан желает откушать раньше обычного. Соорудив из бараньих ребер лодку и разрисовав соусами огромную тарелку под карту побережья Нагрока, кок и Юго остались довольны своей работой.
        -Если б он пил хоть немного, я бы подал красное инкарское, - посетовал кок. - К баранине самое то, не находишь?
        -Попробуй.
        -Юго, ты с нами три года, тебе простительно не знать. Инкарис - вотчина его жены, ты соображай, что советуешь, - возмутился кок. - Нашего капитана отдали сухопутной крысе как трофей… Дэлькост нуждался в перевалах для переброски войск на юг, в сопредельное с Лозильо княжество. И папаша нынешнего короля воспользовался случаем и свел счеты с родом Тэль-Мар, лишив их возможности заключить выгодный брак и сравняться в знатности с королем, то есть права претендовать на трон.
        -Так жена его что, страшнее и старше портовой Лореллы?
        -Редкостная красавица, как я слышал, - вздохнул кок. - Он был совсем молод и смертельно влюблен, но едва дельце выгорело, девица сама ему объяснила, что мужик у нее имеется и два внебрачных ребенка, а кое-кто, если ему так припекло, может пристраиваться в семейку третьим лишним, но тогда очередной ребенок будет законным Тэль-Маром. Я ж его с младенчества знаю, понимаешь? Если б не море, спился бы наш капитан…
        -Крыса баба. - Юго припечатал кулаком стол.
        -Зато наш капитан теперь принадлежит морю и не глядит в сторону берега, - грустно улыбнулся кок и погладил тесак. - Да мне, знаешь ли, на корабле куда лучше, чем в охране замка. Кто я там был? И что мы жрали на обед, тьфу…
        Кок махнул рукой, подхватил блюдо и поволок в каюту капитана. Юго сунул под мышку хлебницу, поддел в левую руку два соусника, локтем прижал бутыль с маслом, на палец правой руки нацепил кружку для сока и побрел следом, кое-как удерживая на весу весь капитанский обед. При виде «мясного нэйва» с луковыми веслами и столь же овощной парусной оснасткой капитан взбодрился. Сам разобрал судно, оставив себе руль и киль, а прочее доверив уничтожить помощнику, боцману и иным приглашенным за стол доверенным людям. Все вместе обсудили три предложения по грузу.
        Юго менял блюда и следил за заполнением бокалов, а заодно привычно приглядывал, не движется ли к кораблю какая лодка и не бродит ли по палубе невесть откуда свалившийся туда злоумышленник. Слова капитана о «месте за спиной» все еще гудели эхом мыслей. Юго прислушивался к себе и с горечью признавал: древняя кровь воистину непобедима. Если рядом есть достойный охраны человек, она пробуждается и норовит превратить ничего не подозревающего оримэо в настоящего стража-аоори, эдакого здоровенного и непререкаемого няньку… Прошлой осенью капитан попробовал было добыть из шкафчика джин и даже отхлебнул два глотка, поддавшись тоске затяжного ненастья, совпавшего с доставкой некоего письма. Юго уничтожил и бутыль, и письмо. Вдобавок крепко помял самого капитана, успевшего покинуть корабль и углубиться в изучение быта припортовых кабаков. С тех пор, вот ведь странное дело, плечи раздались еще шире, а привычка стоять за капитанской спиной дала повод многим счесть хмурого Юго охранником Тэль-Мара, присланным заботливым батюшкой-князем. А хуже всего то, что сдохла детская мечта обзавестись своим кораблем… Ни один
аоори, самый грозный и огромный, за всю историю Древа не правил островами или храмом. Зато лучшие распоряжались газуром и араави, позволяя себе порой доходить до чтения властителям нотаций и раздачи подзатыльников, в последнем Юго теперь не сомневался.
        -Она туда шасть! - с порога завопил юнга, нарушая чинное послеобеденное затишье за столом. - А он весь прямо ах, а она ему раз - и бумажку в нос, а он ей пальцем показал, а она ка-ак завопит, а еще этот, ну, второй, ему сказал что-то и он сразу сел, и она ему, ну, им обоим, значит…
        -Вчера мне показалось, что наш юнга подрос, научился выговаривать слова по отдельности, не слепляя в комок, - огорчился капитан.
        Повисла тишина. Юнга виновато развел руками, оглядел большой общий зал, засопел, повесил нос и принялся рассматривать драгоценный восточный ковер на полу. Помимо узора на лоснящемся шелке он заприметил и пыль на своих башмаках.
        -Еще раз начни, - посоветовал боцман.
        -Одноглазый как выслушал тетку, весь затрясся, - тусклым голосом сообщил
«повзрослевший» юнга. - А она ему… Ну, она принесла бумагу. И поверенного привела. Долго сидели. Потом ушли на лодку, а я вообще не слышал, чтобы эти, запретные, хоть кого на лодку приглашали. Я дождался, пока тетка обратно нос высунет. Проследил, под карету ее залез. Слышал, как она сказала: передай, к ночи все устроится, и еще сказала про квартал старых рыбаков. Ну, чтобы эти его туда повезли, куда она им велела раньше, а я сюда, а она туда и… Капитан, ну ведь я же хорошо следил! Почему сразу «маленький»?
        Юнга захлопал полными слез глазами, обреченно вздохнул и побрел прочь из зала, приволакивая ноги.
        -К ночи ножик-то свой наточи, - посоветовал капитан. Обернулся к Юго и тише добавил, не глядя, как юнга прыгает дурашливым щенком, вмиг утратив обиду: - Юго, головой отвечаешь за парня. Если мы оставим его на борту, он сбежит, но если ты позволишь хоть кому ранить этого егозу, я сам тебя спишу на берег. Подбери людей. Мне уже весьма занятно, кому понадобилось выманить южанина в глубь суши. Нет сомнений, он уйдет с лодки по доброй воле. Хотя обычно эти ребята не углубляются в строения порта далее первой линии - я так понимаю, имеется обязательный для них приказ.
        -Подберу людей, - согласился Юго.
        В ранних сумерках капитан отбыл на берег в солидном сопровождении, явился в роскошный зал самого дорогого во всем порту заведения и подписал бумаги, согласившись принять груз, один из трех предложенных. Сплетни загудели, едва он покинул корчму и направился вверх по широкой мощеной улице, изъявив намерение навестить дальнего родственника. По иронии случая груз жемчуга трех лодок одноглазого южанина на рассвете должен был переместиться в трюм корабля Тэль-Мара для доставки в Нагрок. Пираты, не добитые бешеной командой во время «золотого» плавания, получили возможность повторить нападение и проверить еще раз, хорошо ли наточен тесак кока.
        -Треклятые дохлые каракатицы, - шипел сквозь зубы капитан, вспоминая любимые присловья отца. - В чем мы увязли? Если купца прикончат, я буду причастен уже потому, что мне предложили груз. Альбер Тэль-Кост получит повод сказать нечто неприятное отцу, а я уже теперь убежден, что без его людишек дело не обошлось. Эту дуру Лореллу стоит утопить на рейде средь бела дня для воспитания верности у всех жен.
        -Утопим, - пообещал кок.
        -И южанину неплохо бы отрезать… уши. - Капитан покосился на юнгу, накрепко прихваченного за шиворот железной рукой Юго.
        Капитан резко свернул в боковую улочку, почти бегом миновал ее и юркнул в другую, безошибочно выбирая дорогу в густеющей ночи, не разбавленной ни одним фонарем. Море шевелилось где-то далеко, грязные кривые переулки казались скопищем мусора, сбитого сюда большим штормом и обреченно гниющего на берегу. Под ногами кряхтели доски, чавкали лужи, скрипели выщербленные камни. Вонь нечистот усиливалась, дополненная запахами гниения рыбы и прелой затхлостью. Подслеповатые мелкие окошки были темны, лишь в немногих теплился за бычьим пузырем огонек свечи. Звук шагов, подобно порыву ветра, задувал и эти последние слабые огарки. Припортовая шваль умела опознавать издали непосильных для себя противников и старательно таилась по щелям.
        Впереди у слияния трех кривых улочек возник гороподобный кок, похожий в широком плаще на одинокий риф, опасно торчащий в судоходном проливе.
        -Нашел, - по мере возможности тихо пробасил он, когда прочие подошли вплотную.
        Кок повел всех по самой узкой и вонючей улочке вверх, выбрал на пересечении новый глухой закоулок, миновал его и отдышался, чуть задержавшись и рассматривая более благопристойный квартал старых рыбаков. Тут домики стояли так же тесно, но при всей своей бедности они смотрелись опрятнее, да и запах помойки поослаб. Кок провел всех еще двумя улицами и тихо уселся у стены на углу, жестом предлагая капитану или Юго выглянуть и убедиться: обшарпанная карета ночует во дворе нищей корчмы, торчит горбатым хламом из-за кривоватого забора. Из соседнего темного переулка на миг показался и махнул рукой второй дозорный. Капитан кивнул и устроился у стены, на довольно сухом обломке бревна, добытом расторопным Юго из недр припортового мусора. Теперь оставалось лишь ждать.
        Одноглазый южанин крался к назначенному месту тихо, его рассмотрели не сразу, распознали, только когда оримэо остановился, прижался к стене и с отвращением фыркнул, пытаясь избавить легкие от помоечной вони. С рослого торговца не текла вода лишь потому, что он старательно отжал волосы и одежду. Но все же оримэо был мокрым насквозь, а значит, нырнул по тайному своему делу прямо с лодки, к берегу пробрался по-тихому, вплавь.
        Юго невольно припомнил знакомый с детства жест, поскреб затылок и, мысленно шипя на себя самого и заранее обзывая простоватым недотепой, едва слышно выговорил два слова на эмоори. Тэль-Мар, вечером изучивший проект словаря, единственный из команды понял, что переливчатый сложный вздох был осмысленной фразой, перенасыщенной гласными точно так, как густое варево для больных на родном корабле
        - мясом, луком и жиром…
        Одноглазый застыл изваянием и медленно, не веря самому себе, повернул голову на звук:
        -Юго?
        -С его стороны было бы весьма деликатно не узнавать тебя, - развеселился капитан Тэль-Мар. - Как же там надо-то… Энэи вроде. Итак, достойный энэи, идите-ка вы к нам, пока живы и целы.
        Оримэо тяжело вздохнул, немного постоял, обдумывая предложение, и послушно скользнул в темноту подворотни. Брови его поползли вверх, когда единственный глаз произвел учет числа моряков, прячущихся на «безлюдной» улочке.
        -Неужели вы так любили толстуху? - не выдержал кок и громогласным шепотом задал общий вопрос.
        -Да не то чтобы… - отмахнулся оримэо, его тэльрийский был несколько излишне певуч, но в целом весьма бегл и внятен. Мокрый здоровяк охотно укутался в плащ и присел рядом с Тэль-Маром. - Не помню ее, совсем не помню. Вообще-то я порядочный человек, в трех портах у меня постоянные жены, тут, на севере, две и там еще одна. Я им в последние годы ничуть не изменяю, на сторону даже и не гляжу…
        Князь согнулся, уткнулся лицом в ладони и постарался придушить смех. Оримэо возмущенно вздохнул, развел руками и снова укутался в плащ. Переждал общую веселость.
        -Да ладно вам, я четвертый десяток лет в море, надо как-то налаживать жизнь. Вот, наладил. Три жены, я содержу их всех, оплачиваю воспитание детей, наряды-причуды… Мы вполне довольны. Но есть беда, большая беда.
        Капитан Тэль-Мар сразу нащупал край плаща и сунул в зубы, жестом предложил излагать беду, отчего-то не сомневаясь, что испытает новый приступ буйного веселья, столь обидного для рассказчика.
        -Дети, - обличающе веско сказал оримэо и дополнил слова стуком кулака по бревну.
        - От всех жен, если учесть, - двенадцать девочек. Двенадцать! И ни единого парня, а ведь я все надеялся, все ждал…
        Оримэо пригорюнился, почти с отвращением глядя на беззвучно смеющихся над его бедой моряков. Сердито повернулся на Юго:
        -Вымахал, злодей. Как был ты отребьем, так и остался. Три раза при тебе было сказано, что идем туда и что храм будет отсматривать детей, а ты ж не внял, дурень, покуда тебе в ухо не проорали. У-у, морской ты еж, один яд и никакой благодарности. Что не так с моим сыном?
        -Мы полагаем, с вами в корчме не намерены обсуждать детей, - тихо и вполне серьезно предположил капитан Тэль-Мар. - Вы ушли с корабля по доброй воле, вас, пожалуй, не отважится искать ваш помощник, наверняка ему даны определенные указания. Он не посмеет немедленно, пока еще не поздно, требовать от портового начальства соблюдения договора о ненападении на людей юга. Тем временем вас выпотрошат, угрожая жизни так называемого сына, используя пытки и любые иные способы дознания. Мне думается, Дэлькост снова желает пройти за туман и распространить власть короля на острова.
        -Опять жемчуг, - с отвращением поморщился купец. - Надоел мне этот груз, как же надоел… Но малец-то вдруг мой? Нет, я все понимаю, ловушка и обман, но дело для меня важное. Не могу я оставить дуре бабе то, что мое!
        -Заботливый папаша. - Капитан толкнул локтем Юго.
        -Он такой, - согласился Юго.
        -Юнга, бери Юго в помощники и выведай толком, что там в корчме и сколько людей дожидается в засаде этого вот счастливого отца.
        Прошло довольно много времени, прежде чем юнга и его «помощник» исполнили задание и вернулись. По общему их мнению получалось, что в корчме притаились не более десяти бойцов, но люди подобраны опытные, понимающие в скрытных делах. Сама Лорелла, приманка в игре, сидит в главном зале, рядом с ней пристроился и дремлет мальчик, для своих лет довольно рослый, очень тощий и какой-то изможденный. По виду, Юго нехотя это признал, ребенок очень похож на оримэо. Единственный глаз многодетного купца восторженно блеснул, и торговца пришлось почти силой удерживать на месте.
        Помимо женщины в зале, как рассмотрел юнга, сидели и бестолково изображали игру в кости три старательно обтрепанных, просто образцовых «старых рыбака». За стойкой возился корчмарь, рослый, неловкий в обращении с посудой, зато отмеченный неизгладимой печатью воинской выправки. Конюх тоже был бравый, молодой и только что не чеканил шаг, обходя с дозором задний двор. Прочие ловцы южанина тихо сидели в малой боковой клетушке, прятались под окнами и в сене при конюшне.
        -Я пойду заберу ребенка, а там видно будет, - дернулся купец, ополоумевший от описания наследника.
        -Сидеть! Прибьют вас обоих, - упрекнул капитан. - Юго, возьми у него одежду. Придется тебе временно усыновить пацана. Этот мечтатель слегка поостынет и пойдет со стороны заднего двора, кок и ребята его подстрахуют, пусть южанина ловят те, кто посажен ловить его с той стороны. На тебя поохотятся прочие.
        -Но я…
        -Папаша, - пробасил кок, с долей сочувствия рассматривая купца, - ты ж голову потеряешь при виде отпрыска. А ее надо сберечь даже под саблей, что тут неясно-то? Стаскивай рубаху и топай на конюшню. Я следом.
        -Береги мальчика, - ревниво и просительно приказал одноглазый, нехотя снял рубаху, повозился и стащил повязку, плотно удерживаемую двумя тесемками.
        -Вот, всюду обман, глаз у него есть, - расстроился юнга. Даже по-взрослому сплюнул на мостовую, за что немедленно схлопотал подзатыльник от кока.
        -Есть, но с бельмом, - посетовал оримэо. - Торговец должен вызывать своим видом уважение и доверие, а не жалость. Я и вызываю.
        -Жемчужина небось насквозь поддельная, знамо дело, - надулся неугомонный юнга.
        -Настоящая, - возмутился южанин и хитро прищурился: - Тебе подарю, если наше дело выйдет гладко. У тебя отец есть? Гляди, как она светится, редчайший цвет и форма совершенная, ей цены нет.
        -У меня есть капитан, - отрезал юнга, заподозрив подкуп и быстро отворачиваясь от соблазна в золотой оправе.
        Юго застонал, подозревая, что рассвет вспыхнет над Тавром скорее, чем сам он сделает хоть шаг к корчме. Капитан нахмурился, жестом выделил людей для поддержки Юго, еще двоих выслал обезвреживать злодеев под окнами корчмы. Сам встрепал свои волосы, роняя пряди на лицо, зачерпнул грязи, нехотя, старясь не принюхиваться, размазал жижу по рукам, по одежде.
        -Я отвечаю за все - значит, должен быть рядом. Сойду за пьяного? Юго, молчи! Падать и валяться в этой помойке я не желаю. Иди, я буду следом.
        Юго молча поправил рубаху с чужого плеча, почти тесную для него нынешнего. Было едва посильно поверить, что огромный грозный одноглазый торговец - тот, памятный по детским годам, - теперь не шире тебя в плечах, и если превосходит весом, то лишь за счет проявившегося с возрастом крепкого брюшка.
        От тени подворотни Юго двигался к корчме, как и подобает оримэо в чужом городе, крадучись, медленно и неуверенно. Юнга давно добрался до входа и оттуда показывал, что гостя заметили, что готовят засаду, что под окнами было встрепенулись, но им на спину тотчас сели моряки, можно не задерживаться и входить в корчму.
        -Дохлые каракатицы! - взревел за спиной правдоподобно пьяный капитан.
        Заплетающиеся шаги захлюпали по лужам, не выбирая сухой удобной дороги, - и Юго-чужак с перепугу одним прыжком влетел в двери корчмы. Его беспрепятственно пропустили в зал. Бледная Лорелла вскинулась, не распознала подмены, заметив лишь повязку, лохматые волосы и знакомую рубаху. В лице ее не было ни кровинки, зато из прокушенной губы обильно текло на подбородок. Две дорожки слез блестели от глаз до шеи, опухшие веки почти полностью прятали сами глаза. Юго насторожился: женщина не пыталась подделать состояние, она была панически, смертельно напугана и едва ли надеялась пережить ночь.
        Юго молча шагал по залу, башмаки скрипели в полнейшей тишине, даже корчмарь с выправкой гвардейца не шелохнулся, глядя на вошедшего. Следом ввалился капитан, грязно и подробно выругался, щупая столы и пробираясь к стойке, заверяя, что штормит на дворе вовсю, что горло высохло и жизнь черна. Лишь тогда корчмарь вздрогнул и очнулся. Юго добрался до скамьи, повернулся к мальчику, слегка недоумевая от простоты успеха и столь продолжительного отсутствия всякого сопротивления, даже шума.
        Спящий ребенок распахнул глаза, в их черной глубине мелькнуло нечто опасное, губы приоткрылись, рождая неслышный уху звук. В следующее мгновение Юго, не раздумывая, опустил кулак на детскую макушку и сам стал заваливаться назад и вбок, проверяя ребрами прочность угла стола, а затем затылком - мягкость пола. Он еще успел услышать, прежде чем провалился в обморок, как Лорелла отчаянно, истошно завизжала.
        -Пустите, я перережу подлецу горло, - переливисто рычал над ухом многодетный торговец, не соображая, что требует и ругается он на родном эмоори, наречии, не понятном никому в корчме. - Змея коралловая, ужалил, отомстил, я знал, ну знал же… Убью!
        -Уймите его, - тихим просительным тоном велел капитан. Застонал и добавил: - Голова моя лопнула, определенно. Глаза будто выдавлены… Что это было? Юго, ты дышишь?
        -Пацану заткните рот, немедленно и надежно, - едва шевеля губами, велел Юго. - Он опасен. Смертельно. Он и есть ловушка.
        Кок примчался от стойки, сотрясая гнилые доски своим усердием, рухнул на колени, вызвав у пола спазматический «хряп!», перекосивший стол и скамейку, опирающиеся на переломанную доску. В горло потекла горячая жижа. «То ли ром с имбирем, то ли джин с перцем», - заподозрил Юго. Старательно выхлебал лекарство, встряхнулся и медленно, но упрямо заставил себя перемочь боль и сесть. Ему удалось рассмотреть, как силой вливают то же пойло в горло капитану, а затем и Лорелле. Поверженная туша вдовушки колыхалась на полу всем своим жиром. Женщина жалобно всхлипывала, кусала пальцы и часто кивала, обещая больше не кричать. Постепенно ей стало чуть лучше, даже слабый румянец выступил на щеках, лоб покрыла испарина.
        -Сядьте и говорите толком, что здесь происходило и кто затеял заговор, - сухо велел капитан, морщась от выпитого и перебирая на блюде спинки сушеной рыбы, предложенные для закуски. - Вас наняли? Не молчите, я вам не враг, как законный сын князя Тэль-Мара я даже готов предложить вам защиту.
        -Вы обещаете? - дрожащим голосом уточнила женщина.
        -Князья в моем роду не берут назад однажды сказанного, - гордо сообщил Тэль-Мар.
        -Ваша светлость, я виновата, - с отчетливым облегчением выдохнула Лорелла, старательно подбирая ноги, одергивая юбку и устраиваясь на коленях каяться. - Брат умер, ко мне прибыли какие-то люди и привезли долговые бумаги, счета и расписки на умопомрачительную сумму, он, оказывается, играл… И я указана поручителем. Мне предложили на выбор долговую тюрьму и продажу детей на галеры или вот это… А что я могла? Все дела велись не абы кем, приказы даны именем князя из рода Тэль-Дарг.
        -Если бы еще князь знал о том, - поморщился капитан. - Бумаги имеются?
        -Я все же торговый человек, - усмехнулась женщина и без смущения полезла в юбки, задирая их выше колена. С расплющенного под корсетом живота Лорелла добыла сверток. - Прошу, все тут.
        -Не могу не спросить, у вас что-то было с этим дурнем? - Князь кивнул в сторону рычащего угрозы и по-прежнему невменяемого оримэо.
        -Еще как было, - громко и внятно отчеканила Лорелла, в упор глядя на одноглазого.
        - Он ни одной юбки не пропускал, тем более по молодости. Десять лет назад он подарил мне жемчуг, нитку в два локтя длиной, и вдобавок испортил мой брак - девочка была слишком уж южного толка.
        Оримэо замер, в отчаянии глядя на капитана, Юго и Лореллу. Тринадцатая по счету дочь, кажется, довела несчастного до исчерпания надежд и полного отчаяния…
        -Понятно. - Капитан невольно фыркнул коротким смехом. - Находящийся в этой корчме ребенок - не ваш.
        -Это не ребенок, а исчадие ада, - опасливым шепотом сообщила Лорелла. - Его привезли вчера, я с тех пор себя не помню. Отрубите твари голову, умоляю! Он издевался надо мной, приказывал плясать - и я плясала, говорил есть траву - и я ела. Он смотрел и смеялся. Он…
        -Сирена, - выплюнул нужное слово купец, отвернулся и без сил уткнулся лицом в стену. - Как же мне дурно…
        -Что он сказал, Юго? - уточнил капитан.
        -Этот ребенок с Запретных островов, и он опасен, - осторожно перевел Юго. - Я так понимаю произошедшее: купца не особенно и ловили, знали, что подойдет к Лорелле. Ребенок должен был голосом ударить по сознанию и либо лишить подвижности, либо хуже того… Меня, когда я вошел в зал, он заподозрил и попытался уничтожить. Вложил в голос все, что мог, скорее всего используя яд звучания. Но я, по счастью, из породы, способной к сопротивлению. Вас, капитан, как и всех в комнате, задело лишь косвенно. Но даже этого хватило для сильных… впечатлений. Не думаю, что эту тварь разумно оставлять на нашем берегу. Мы не знаем даже, как безопасно допрашивать подобных ему. При первом же слове он начнет влиять… Его надо вернуть назад, полагаю, передать кому-то там. Но я понятия не имею, сможет ли купец довезти гаденыша, и еще я не знаю, что теперь творится на островах, если сюда засылают гнуснейших тварей.
        -Восток с западом дерутся, - хрипло отозвался купец на тэльрийском, растер щеки и навалился на скамью, пробуя сесть к столу и собраться с мыслями. - Так, дайте я соображу. Мальчик в сознании? Этот подлец Юго не раскрошил ему череп?
        -В сознании, но слаб, - отозвался боцман. - Ловкий парнишка, я видел, как Юго его приложил, а он извернулся и почти что утек из-под удара. Сейчас я посажу его к столу, вот так.
        -Их учат бою едва ли не с младенчества, - хмуро признал купец. Повернулся к сирене и спросил на эмоори: - Ты, послушная вещь храма, в каком замке воспитан? Запад?
        Мальчик сосредоточенно кивнул. Купец хмыкнул и добавил с восторженным придыханием:
        -Эраи Граат - славнейший из араави, и скоро он станет коралловым владыкой. - В глазах сирены что-то мелькнуло, купец сердито оскалился. Глянул на капитана и сказал на наречии тэльров: - Он мне солгал. Теперь я знаю, кому его отдать, чтобы делом занялись всерьез. Граат неплохой мужик, голова у него варит, и по торговой части тоже, я уже на восток и не суюсь, хотя там и жемчуг крупнее, и жизнь сытнее.
        -Позвольте, какие Запретные острова, если вон тот гонец, - Лорелла указала на рослого тэльра, лежащего без сознания в углу, - должен был ехать с докладом в столицу? Я от дел отошла, разорение - тяжкое испытание даже для стойких людей, но личных поверенных его величества я все еще помню по приметам. Приказы раздавал именно такой человек, я могу дать полное описание.
        -Мы вам верим, - задумчиво кивнул капитан. - Альбер заигрался или сам попал под влияние? Представим, чем должно было обернуться утро: некто всучил мне груз жемчуга, южный купец убит либо пропал без следа. Скандал мог бы разразиться огромный… если мальчик умеет внушать невесть что: утром госпожа Лорелла очнулась бы и поведала дознавателям ровно то, что он вложил в ее уста. Боцман! А ну, мухой в порт, вот перстень. Подними с мягкой перины начальника порта. Я желаю немедленно знать, где адмирал Ногорро, мой брат. Договор на груз порви, корабль готовь к отплытию. Мы должны известить брата о произошедшем, немедленно.
        -Огласка может повредить и островам, и… - побледнел купец.
        -Короля никто не намерен ставить в известность, пусть он сам барахтается, раз смело полез в такую грязь, - поморщился Тэль-Мар. - Меня беспокоит флот. Краем уха я слышал о каком-то дальнем походе. Если к трупу купца и моему участию в заговоре добавить осложнения у одного из князей, если сверх того под видом сведений и вещей этого купца кому-то будет, например, выделен надежный способ прохода через туман, на море запахнет большой войной. Королевский двор всегда - то еще болото, и на островах, как я погляжу, трясина не жиже. Но я пока не вижу, чтобы распря несла выгоду близким мне людям или родным землям. Забирайте тварь и чтобы утром вас не было в порту, - строго велел купцу Тэль-Мар. - Лорелла, я напишу письмо, вас проводят в мой северный замок и поселят в тихом доме - может быть, у маяка, там нет никого, кроме моих людей. До поры укроетесь, будете жить весьма уединенно и заодно помолчите, сейчас молчание для вас - не золото, а жизнь.
        Юго с трудом поднялся на ноги, встряхнулся, подставил плечо капитану. Тот принял помощь и тоже встал. Уже шагнул к выходу…
        Вдова возмущенно стряхнула руку провожатого, с неожиданным для ее веса проворством взметнулась на ноги и уперла руки в бока:
        -Позвольте, я пока никуда не готова ехать. Я разорена, и да, признаю, вечером этот южанин весьма щедро рассчитался со мной за дочь. Но для поправки дел мне требуются дополнительные средства. Пусть уж возместит и за сына…
        Капитан пошатнулся, осторожно касаясь пальцами столешницы, развернулся к Лорелле, сияя детской восторженной улыбкой:
        -Неужели?
        -Врет, - настороженно скривился купец.
        -Как это - вру? А на какие такие средства я устроила себе первый-то брак? - всплеснула руками вдова. - Кто мне выделил жемчужную нитку в три локтя? С пестринкой и мутнинкой, но форма была вполне себе стоящая. Двенадцать лет назад, именно так.
        -Уважаемый, вам не надо искать детей, вам пора спасаться бегством, - посочувствовал князь. - Еще одна нитка жемчуга блеснет перед ее глазами - и она объявит вам близнецов. Эта лживая бабенка, да простится мне сказанное, извела немало достойных людей, учтите мои слова.
        -Но… - воспрянул было духом оримэо.
        -Двенадцать лет назад она была женой нагрокского купца, - прохрипел от стены очнувшийся гонец. - Мы собрали сведения. Сын имеется. Точно не южанин.
        -У вас двенадцать детей, - строго сообщил купцу Тэль-Мар. - Понятно? Идите, спасайте мир на море и заодно свое состояние.
        Глава 7
        Прошло восемь дней с момента разговора владыки Роола и Элиис, и лодки со знаком храма, но без щитов, определяющих их принадлежность самому коралловому араави, прорезали носом унылый пустой пляж возле восточного замка. Туман делал предутренние сумерки особенно скрытными, гасил звуки. Непростой это был туман: коралловый посох, когда охотно взаимодействует со своим носителем, наделяет араави даром, чем-то сходным с возможностями сиринов. Роол полагал, что подобие капли божьей, доверенное владыке, едва ли способно остановить Волну или усмирить шторм. Но даже он в последние годы замечал, что посох вполне годен для более тонкого влияния на погоду, а еще - для получения сведений о тех судах, которые двигаются по поверхности вод. Роол удивленно вздыхал и гладил посох. За всю свою жизнь он не удостаивался столь полного внимания этой непостижимой вещи, обладающей, согласно тайным записям храма, едва ли не собственной волей. Не верить - глупо. Сколько раз он, владыка, желал пристрожить газура или показать свою власть! Трогал посох - а тот притворялся мертвым куском коралла…
        После того как араави дал сирину обещание и исполнил его без обмана, посох будто бы прогнулся и начал охотно служить. Вот и теперь он, такой прочный и плотный, струится под рукой, пульсирует, едва ощутимо дышит. И туман все уплотняется, надежно пряча лодки от чужих глаз. Хотя отсюда, изнутри молочно-густой взвеси, обзорность весьма неплоха: узкая горизонтальная щель меж двух слоев как раз на таком уровне, что рулевой легко разбирает нужные ориентиры. Роол погладил посох, и серая влажная вата поползла по берегу, гонимая слабым ветерком. Следовало немного подождать, пока она склубится у ворот замка высоким плотным валом.
        Владыка зябко укутался в плащ. Оглянулся на своего хранителя, бессменного уже много лет, тоже немолодого. Покривив губы, Роол нехотя признался самому себе: он почти завидует этому выскочке Эраи Граату! Его собственный сирена неплох, усерден и сполна наделен как голосом, так и умением пользоваться даром тонко и тактично. Вдобавок пожилой сирена умен и верен своему араави… Но едва ли теперь или в более юном возрасте он стал бы так яростно защищать хозяина, как коварный Боу прикрывает и отстаивает араави запада.
        Само собой, коралловый араави Роол всем и всюду говорит, что возмущен поведением чужого хранителя, обрекшего знатного таора на длительную слепоту. Возмущен… Скорее уж впечатлен. Парень умудрился спасти всех до единого жрецов горящего храма, самого пожилого вытащил из огня на руках. Говорят, начисто спалил волосы, прилично обжег руку и спину, отравился дымом. Но отдыхать и лечиться Боу не стал. Нашел по свежему следу поджигателей, голосом выпытал, кто им платил. Разыскал того, снова допросил. Третий или четвертый человек в цепочке показал на таора…
        И тогда сирена пришел в его дом и огласил приговор, не спрашивая мнения араави и не давая таору возможности воспользоваться связями при дворе и влиянием на соседних таоров. Вроде бы там же, во дворце врага, и сам Боу свалился без сил. Чем бы закончилась история, неизвестно, но Эраи Граат, кто бы ни звал его акулой, своего человека выручил, а его решение признал верным и подкрепил словом держателя жезла. Только тогда слепой, насмерть перепуганный таор и попытался откупиться золотом. Все признал, повинился.
        -Ноир, я никогда не спрашивал твое мнение о других хранителях, - буркнул араави, кутаясь в плащ еще плотнее. - Ты ведь умен и изучал всех.
        -Еще бы, - тихо прошелестел сирена. - Наиболее вероятные враги.
        -Весьма смелое заявление, - отметил Роол.
        -Прежде всего владыке угрожают те, кто мечтает о власти, - усмехнулся сирена. - Я уделял внимание и иным, служащим газуру. Поэтому три года назад попросил вас о праве взять хотя бы одного помощника и еще ученика.
        -Теперь вас трое, - согласился Роол. - И кто же так хорош, что меньшим числом его не остановить?
        -По голосу и способности к бою я нахожу лучшим Боу, - нехотя отозвался сирена и быстро добавил: - Но опасаюсь не его. Этот хранитель не пойдет против храма. Опять же, если он будет не один, нам не справиться и втроем. Я боюсь за вашу жизнь с тех пор, как выросли два брата-сирены, воспитанные в этом самом замке, о владыка. Один из них - хранитель араави ветви востока, а второй служит Древу на далеком севере, в земле с именем Дэлькост.
        -Почему молчал?
        -Разве я вправе заговорить первым? - тихо и ровно сказал сирена, но владыке все же почудился упрек.
        -Как ты неукоснительно уважаешь традиции, - беззлобно укорил Роол. - Эту, действительно глупую, я готов отменить. Хоть сейчас посади ученика, пусть скрипит пером и создает нужный указ, пока туман еще не завершил свою работу, позволяя нам начать нашу. Так что тебе не нравится в хранителе востока?
        -Гоор убийца, и хуже всего то, что ему нравится причинять смерть независимо от наличия вины и даже приказа араави. А его брат по имени Гооз, недавно ставший вторым хранителем, еще хуже. Я полагаю, он мечтает получить ваш посох.
        -Сирена? - Владыка повернулся всем корпусом, желая видеть глаза своего хранителя.
        - Ноир, это не смешно.
        -Еще бы, - отозвался тот, не дрогнув и не попытавшись смягчить сказанное выражением лица или жестом. - Это страшно. Я сирена, моя капля божья велика. Иногда я слышу голоса подобных мне в ветре, несущем беду. Иных доказательств нет, но если такое объяснение вас устроит… тогда поверьте: уже дважды, насколько я слышал, он брал в руки жезл своего хозяина и возбуждал штормы.
        -Ноир, очень тебя прошу, впредь не молчи.
        -Конечно, все в вашей воле.
        -А лучший, значит, Боу…
        -Да, хозяин. И по голосу тоже.
        -А еще в чем?
        -Араави Граат ему не хозяин, а скорее друг. Поймите меня верно, - тихо извинился сирена, смущенно поводя плечами, - я вас храню в меру своих сил и не ропщу. Просто указываю на то, что нахожу важным, наконец-то получив возможность не молчать о том, что опасно. Ответ мой таков: Боу не служит. Он отчаянно и не считаясь с ценой защищает то, что считает родным.
        Араави задумчиво кивнул. Родным… более чем заметная разница, нельзя не согласиться с Ноиром. Владыка потер лоб тыльной стороной сухого старческого кулака. Нахмурился, усердно припоминая давнее и, как он полагал еще утром, не особенно важное. Сколько теперь сирен у Граата? Если верить отчетам, вдвое больше, чем у любого иного перламутрового араави. Втрое - если учесть детей, не прошедших полное обучение… Занятный вопрос - чьих детей? Сирены обычно не вступают в браки по своему выбору. Если еще точнее: пару сладкоголосым подбирают высшие жрецы на востоке Древа, на юге и на столичном Гоотро, где усердно следуют традициям. Внимание при выборе уделяют указаниям звезд, особенностям дара самих сирен, силе голоса.
        -Ноир, ты прибыл на Гоотро с юга, когда тебе было двадцать восемь. Тогда вас еще учили в третьем замке, позже заброшенном.
        -Именно так.
        -Как я помню, ты лишь однажды просил меня о чем-то для себя самого. В тот единственный раз ты говорил о семье. Назвал мне имя сирены и пожелал объявить ее женой, поскольку был избран для нее прежде и беспокоился о ее судьбе. Я счел возможным вызвать на Гоотро указанную женщину. Но я не спросил у тебя и у нее, остались ли у вас дети там, на юге, на воспитании замка, если у них в крови имелась капля божья.
        -Ему сейчас двадцать семь, - очень тихо выдохнул хранитель. - Не знаю, кто вам сказал… Но да, это правда. Он тоже из числа сбежавших на запад. Мне стыдно, что мой сын не смог служить как подобает.
        -Я не знал, - проскрипел араави, с трудом выбирая между гневом и любопытством. - Спросил наугад. Но коли ты попался в мою ловушку, тебе же хуже, не молчи… Ты получал от него вести?
        -Да, - тяжело вздохнул хранитель. - И даже видел его, когда вы в последний раз общались с Граатом.
        Владыка оживился, ловко вцепился в руку Ноира, потянул его вперед и усадил на циновку перед собой. Снова погладил посох. Как порой полезно нарушать традиции! Без них все так удачно складывается, хоть еще одну отменяй… Ноир сидел понуро, выглядел удрученным и по-настоящему виноватым. Словно это он сбежал с юга, предав служение. Роол задумчиво перебрал в памяти события последних месяцев. Пожалуй, сейчас Ноир хранит его куда надежнее, чем прежде. Пытается искупить чужую вину? Почему бы нет…
        -Он сказал тебе, что стало причиной побега?
        -Да. Приходится признать, сказанное есть лишь слабое оправдание, о владыка. Юг беден, как и запад. Там чаще, чем на иных островах, продают сирен для праздников местных зуров. Специально для этого некоторых детей не лишают ничтожного по силе голоса, если бесполезные достаточно красивы… Он должен был доставить таких в замок. Это были совсем юные сирены, и то, что их ожидало, смею заверить, мало похоже на служение. Мой сын не исполнил приказ, хуже того, он обольстил слух рулевого лодки и увез всех на запад.
        -Мерзавец, - насмешливо прищурился владыка. - Какова его служба теперь?
        -Мой сын, стыдно сказать, не воин. И не желает хранить жрецов. Он учит детей совсем бесполезному, - сник хранитель. - Пению, обыкновенному, ничего не внушающему. Граат возродил традицию храмовых сирен, целиком посвящающих себя исполнению гимнов для богини Сиирэл.
        -Мерзавец. - На сей раз владыка с неподдельным возмущением прошипел оскорбительное слово. - Не вздрагивай, я имею в виду Граата. Он возмечтал еще и затмить мой храмовый хор! Мой, лучший на островах Древа! И строит коварнейшие козни тайком, вот в чем подлость. Того и гляди к нему уплывет мой служитель, управляющий церемониями. То-то старый негодник твердил не в срок, что желает провести смотр сирен, а сам-то наверняка к хору тянется, предать меня решил, солгал. Ох, не вернется… Чую, не вернется!
        Хранитель сник, кланяясь ниже и пряча испуг за сына, смешанный с непониманием: при чем тут старый служитель? Араави впился пальцами в плечо хранителя:
        -Ну продолжай же, не молчи! Хорошо ли твой сын учит детей? Голоса у бездарных толковые?
        -Он сказал, жрецы довольны, - кое-как сознался Ноир. - Простите, он еще молод, одумается.
        -Нет, второго хора я не потерплю, не приведи богиня, он и здесь преуспеет! - Владыка стукнул кулаком по колену. - Дети обязаны учиться на Гоотро! Где твой помощник? Пусть пишет этому мерзавцу: «Немедленно прибыть в столичный храм».
        -Какому именно мерзавцу, умоляю вас уточнить?
        -Да всем им! - рявкнул Роол. - Граату, его хранителю и твоему бессовестному сыну. Отправь малую лодку с лучшими гребцами, утром, как только мы разберемся с делами в замке. Беда… Надо же, беда вынырнула, откуда я и не ждал. А хорош ли хор сейчас?
        -Едва ли, - пожал плечами Ноир. - За неполный год нельзя научить многому, это совсем новое дело для запада.
        -Уже облегчение, - чуть успокоился Роол. Обернулся к усердно скрипящему пером писцу: - Готово? Впиши: пусть не гоняет гребцов попусту, я повелеваю сразу же, немедленно, везти детей на прослушивание. Вот так!
        Владыка чуть помолчал, дожидаясь, пока листок присыплют песком, подсушивая чернила. Размашисто подписался. Не менее решительно свернул лист, опустил, позволяя налить на стык синий, щедро подкрашенный воск. Своего на островах фактически не было, и послание с оттиском печати на воске - само по себе признак важности темы и даже роскошь. Слуга двумя ловкими движениями обернул листок синей, шитой серебром лентой, раскрыл перед владыкой плоскую шкатулку с жемчугом. Роол приложил подвеску-печать к воску. Порылся в шкатулке, выбрал пять жемчужин: крупных, ровных. Одну белую, четыре голубоватых. Слуга с поклоном принял их и вставил в гнезда оправы на ленте. «Хороший набор», - с облегчением отметил Ноир. Означает готовность к беседе и даже, возможно, некоторое расположение. Отсутствие жемчуга на ленте - знак низкой важности и срочности письма… или обман, скрывающий истинные намерения. Если бы араави всерьез гневался, то выразил бы свое настроение, поместив на ленту кривой бросовый жемчуг - прямой намек на презрение и немилость. Хуже только черный - кара владыки, за это придется воздать чем-то очень и очень
ценным.
        Роол оглянулся на остров: туман уже достиг ворот и облизывал стену замка, медленно, как приливная волна, набегая все выше. Владыка снова уделил внимание писцу:
        -Подготовь обычный лист, напиши послание для южных островов. Араави вызвать ко мне, укажи отдельно, что дело не терпит отлагательства. Пусть-ка явится… Мы с ним побеседуем о том, как следует проводить отбор детей и в чем судьба сирен храма, это пометь в моих планах. А к лентам крепить - вот, держи.
        Владыка бросил в подставленную ладонь две черные жемчужины и отвернулся, сочтя дело законченным. Его воины уже двигались к воротам. Лучшие по дару убеждения сирены, пятеро, шли впереди. Их голоса прошелестели едва слышно, не оставив страже воли к сопротивлению или хотя бы объявлению тревоги. Ворота поползли вверх. Араави и отсюда, издали, прекрасно знал: поднимают их сами стражи. Стараются изо всех сил, надрываются, тяжело дыша и глупо улыбаясь. Радость затопила сознание, поглотила и подчинила. Глаза пусты, слюни тянутся с губ… Мерзко.
        Именно эта часть дара сирен вызывает настороженность к сладкоголосым, переходящую порой в страх и даже ненависть. Роол покачал головой и нахмурился. Его слуги, как и велел владыка, внушают лишь радость и азарт, что смотрится не особенно приятно, но хотя бы не причиняет существенного вреда… Иные выбирают страх или боль, несравнимо более могучие и, это известно давно, способные необратимо уродовать сознание. Роол тяжело вздохнул, поднялся на ноги и пошел в сторону замка. От палубы уже были уложены пологие ступени до самого края борта. Снаружи разместили удобные сходни. За спиной беззвучно скользил Ноир. Его ученик двигался левее и чуть в стороне.
        -Малыш учился здесь? - уточнил араави.
        -Само собой, владыка, вы ведь все про нас помните и никогда не ошибаетесь, - отозвался хранитель.
        -Ты меня хвалишь или уличаешь? - заинтересовался Роол.
        -Льщу, - честно отозвался сирена. - Если вам хочется узнать правду о восточном замке целиком, спросите его. Я пробовал, но не добился успеха. Он давал какую-то клятву, вот и все, что я смог установить, даже используя каплю божью. Отмечу еще важное: у парнишки бесподобный голос. Но я полагаю, он не владеет своим даром и в половину подлинной его силы. В звучании слышится какой-то страх, удушающий и весьма вредный для капли божьей.
        -Ну-ну… знаешь, когда ты разговариваешь, мне, пожалуй, куда веселее, чем при соблюдении традиций. И пользы больше, - отметил Роол. Поманил рукой ученика хранителя: - Малыш, а тебя наказывали в замке? Ты хоть раз признавался виновным в нарушении правил?
        -Не гневайтесь! Если вина еще на мне, я искуплю, полностью.
        Молодой сирена уже стоял на коленях и усердно мял лбом песок. Такая реакция на простой вопрос озадачила араави. Роол остановился, нагнулся, погладил юношу по спине и вынудил подняться, подцепив под локоть. Тяжело, всем весом, оперся о его мелко дрожащее плечо: теперь не решится падать и кланяться, как-никак самого владыку ведет!
        -Вот так, терпи, устал я. Пошли, ты уж шагай поровнее.
        -Исполню, ваша сиятельность, - быстро кивнул сирена.
        -Вот-вот, постарайся. Я, может, и говорил, а может, и нет, старики порой забывчивы… Так что повторю: я весьма доволен тобой, и никакой вины не числю, совершенно. Просто скажи: а где вас наказывали? В верхних покоях или в нижних? Я был здесь и не видел ничего предосудительного.
        -Чаще в нижних, - тихо отозвался сирена, и его плечо вздрогнуло под рукой владыки. - А если совсем тяжкая вина, тогда в темном крыле замка. Туда вход особый, от берега, через гроты. Только во время отлива.
        -То есть сейчас можно и пройти, и вернуться, - предположил араави. - А что вы там делали? Ведь потом начинается прилив, времени мало… Жемчуг собирали? Его здесь нет, я полагаю. Ты говори, не вздыхай. Ты ведь у меня на службе, так? Значит, все делаешь верно, исполняешь мою волю во благо храма. Продолжай, я тебя внимательно слушаю. Вас приводили в гроты, что дальше?
        -Нас оставляли там, - вздрогнул сирена и продолжил сдавленным шепотом, едва решаясь выговаривать слова: - Оставляли и не говорили, надолго ли. Один прилив, пять, десять… Наказание в гротах быстро приводит к раскаянию и воспитанию покорности, о владыка. Темно. Страшно. Есть хочется. Пить - еще того сильнее. Цепь короткая, а заливает гроты почти что доверху, вся надежда на воздушные пузыри под сводом. А еще иногда, если мы не признавали безмерность своей вины, нам резали кожу, чтобы кровь привлекала хищных рыб.
        -Почему ты никому не сказал прежде о пережитом? - с трудом сохраняя мягкость тона, уточнил Роол.
        -Я дал клятву. Именем перламутрового араави востока, это свято. Я мог бы рассказать только вам, вы - выше и ваше слово в храме - первое и главное.
        -Но я до сего дня не спрашивал, - задумчиво довершил фразу Роол. - Ноир, отправь людей в гроты. Если найдете кого-то из детей - вывести и ко мне на лодку, пусть лекарь их осмотрит. Далее… всех наставников собрать на нижнем уровне. Стражу и слуг - под замок. Распорядись. А ты, малыш, веди меня в нижние залы. Учти: я не вижу за тобой вины. Просто хочу знать, как здесь воспитывают, насколько усердно.
        -Весьма усердно, - с дрожью в голосе отозвался сирена. - Все покажу, о владыка. Моя вина была велика, я долго не осознавал глубину и сокровенную мудрость канона полного подчинения. Задавал вопросы… Я знал гнусного врага храма, ученика года Волны. Он многим отравил сознание мыслями о праве на выбор. Их сложно избыть или опровергнуть, в том и особенная подлость сына Волны. Он в безумии своем утверждал, что голос сирены не должен убивать. Особенно же он отрицал право казнить голосом, если не доказана вина и нет приговора, оглашенного стражей от имени храма и зура. Еще много всего говорил.
        Роол шагал неторопливо, время от времени обстоятельно хвалил своего поводыря, ободрял и старался не хмуриться. Часть наказаний была ему знакома по старым книгам храма. Увы, это была лишь малая и наиболее безопасная для людей часть…
        На нижний ярус замка одного за другим доставляли наставников. Когда ученик Ноира закончил свой рассказ, он дышал хрипло и обливался потом, словно исполнил непосильное дело. Но, как ни странно, плечи чуть расправились, а дрожь в голосе унялась.
        -Из замка выходили сирены, полностью осознающие свое место в храме, о владыка, - напоследок сказал ученик. Помолчал и добавил: - Мы созданы вещами, а не людьми, вот каково наше предназначение и вот что мы знали.
        Щеки сирены пошли пятнами: такую неслыханную дерзость себе позволил.
        Араави кивнул, оглядел зал. Все собранные по его воле наставники восточного замка уже стояли неровными рядами в темном углу. Араави еще раз рассмотрел довольно многочисленную группу, приметил знакомое лицо. Подозвал человека, памятного по прошлому посещению замка:
        -Сирена?
        -Нет, о владыка. Среди наставников нет этих отродий.
        -Так-так, занятно… Неожиданно даже. Как же вы можете учить детей владению голосом, сложному пению и тонким настройкам звучания?
        -Нам велено другое: учить их вовремя прикусывать язык, - подобострастно хихикнул мужчина. - Вы же были в замке, я и в тот раз сказал: тихо у нас, благополучно.
        -Ты сказал иное: нет жалоб, - припомнил араави. - А знаешь, какова кара за обман владыки? Сознательный обман!
        Тон араави стал опасно вкрадчивым. У плеча наставника тенью возник Ноир, покосился на араави и напел нечто односложное, голос дрогнул тихо и коротко, и сирена снова отступил назад. Наставник охнул, схватился за голову и сполз на пол.
        -Как же это? Лишение права рождения до седьмого колена, - с ужасом шепнул он, словно очнувшись. - Пощадите. Никто из моей семьи не знает, что здесь происходит. И сам я лишь исполняю волю перламутрового араави и его преданных слуг.
        -Многократное воздействие голоса сирены, - тихо молвил за спиной араави Ноир, склонившись к самому уху. - Он весьма старательно и полно обезличен, о владыка. Я снял свежие слои влияния, но это ничтожная его часть. Могу проверить каждого.
        -Проверь, - задумчиво согласился араави. - Кто пел, установить посильно?
        -Я знаю, - едва слышно шепнул ученик хранителя. - От его голоса всегда остается такой обманно-сладкий след охотного послушания. И злоба заныривает на дно обработанных душ, шипит в словах.
        -Какой внимательный мальчик с исключительно тонким слухом, - похвалил Роол. - Не зря тебя выбрал в ученики мой Ноир. Говори, только выпрямись и не шепчи. Ты состоишь на службе у кораллового владыки, а эти - всего лишь наемники одного из жрецов. Изволь уважать и себя, и своего араави.
        -Влиявшие на наставника сладкоголосые приезжали к нам каждый год, - отозвался юноша, усердно выпрямляясь и старательно возвышая голос. - Чаще всего управляли делами Гооз и Гоор, братья. Гооз обычно беседовал с наставниками, а хранитель араави Гоор проверял нас.
        -Одни и те же имена всплывают раз за разом, - неприятно удивился Роол. - Значит, мне придется извиняться перед Элиис, она была права… Ноир, этих под замок, выяснить все, что доступно восстановить в их сознании. Позже изъять прошлое целиком, без исключения. Семьи не трогать, они ни при чем, полагаю. Обучаемых в замке сирен перевести в удобные комнаты, накормить. Выдели хотя бы двух своих людей, надо заново проверить голоса и помыслы, я сомневаюсь, что мы сможем за всеми детьми сохранить право на владение каплей божьей. Пока не выпускать ни одного из-под надзора. Здесь есть зал для работы?
        -Уже все устроено, - поклонился хранитель. - В замке сейчас, согласно утверждению наставников, пятнадцать сирен в возрасте от восьми до семнадцати лет. Троих мы пока что не смогли разыскать. Где прочие и кто позволил им до завершения обучения быть вне замка, нам пока неведомо.
        -Теперь уже видно отчетливо: вина твоего сына пошла на пользу служению, - довольно отметил Роол и усмехнулся: - Я чувствую себя любимым дедушкой, ты меня весьма славно опекаешь… мысли угадываешь! Пойдем, стану беседовать с наставниками и стражей, смотреть записи. Подготовь лодки, завтра на закате мы отплываем к Гоотро. Всех сирен берем с собой. Я начинаю находить в идее воровства детей некоторую прелесть. В конце концов, - араави покрепче оперся на плечо удивленно охнувшего ученика хранителя, - мерзавец Боу ворует, твой сын ворует, еще невесть кто ворует… А я что, хуже? Малыш, как тебя зовут?
        -Тоими, ваша сиятельность, - откликнулся ученик Ноира.
        -Тоими. Хорошее имя, - похвалил араави. - Тоими, обойди весь остров. Мало ли, вдруг где-то есть тайные места, способные спрятать детей, в том числе скрытно тут удерживаемых, без записи в книгах. Собери всех, с каждым поговори. Я хочу знать их имена, время пребывания в замке. Кроме указанного, мне надо понять: не исчезали ли из замка дети. Число вышедших во взрослую жизнь сирен востока за последние годы известно, и оно весьма невелико. Если учеников было больше, значит, до сих пор я не там искал поставщика сладкоголосых для тайной службы газура. Справишься?
        -Приложу все усилия, о владыка.
        -Тоими! - Роол уселся в огромное, заполненное подушками плетеное кресло. - А ты служишь мне по причине полной покорности или ты доволен своим местом?
        -Доволен, - смущенно кивнул сирена.
        -Тогда иди, малыш, - улыбнулся араави. - Я тоже вполне одобряю выбор Ноира, ты хороший ученик хранителя. Надеюсь, ты тоже привыкнешь разговаривать со мной, не дожидаясь моих вопросов. У тебя ведь, наверное, есть свои вопросы, ты еще молод и не растерял любознательность.
        -У меня есть вопросы, - осторожно сознался Тоими и улыбнулся: - Я рад, что это не преступление - спрашивать. Спасибо, о владыка.
        Он поклонился и удалился легким беззвучным шагом - скользящим, уверенным, стремительным. Роол заинтересованно проводил взглядом гибкую фигуру: юноша явно пребывал в приподнятом настроении и, пожалуй, станет искать детей много охотнее, чем под грубым принуждением. Подозревая или помня по своему опыту, сколь тягостна доля провинившихся, кто же захочет обрекать детей на боль и страх, которые недавно приходилось переносить самому. Если, конечно, он не из числа «убийц, получающих удовольствие от причинения кары», как сказал Ноир…
        Роол немного посидел, отдыхая. Нехотя вынудил свое старое неловкое тело покинуть удобное кресло. Снова заболели суставы ног, хрустнули при первом шаге.
        -Почему ты выбрал его? - уточнил араави, не оборачиваясь.
        -Мы были в этом замке четыре года назад, - напомнил Ноир, распахивая перед владыкой тяжелую дверь и подставляя плечо: впереди подъем, а длинные лестницы для Роола тяжелы… - Я сразу обратил на него внимание. Весьма интересный голос, многообразный, при должной помощи обещающий существенное развитие как силы дара, так и тонкости применения, это и было мною указано в прошении. Я упомянул еще и прекрасный слух, вполне приемлемую силовую подготовку. Тоими неглуп, вопреки непростому детству он не накопил обид, порождающих мстительность и злобу. А еще он, как мне показалось, был здесь не на своем месте. Ему не дали бы должного развития, не отправили на Гоотро в числе лучших.
        -Когда-то я был дальновиден, выбирая себе хранителя, - кое-как отдышался Роол, одолев три десятка ступеней. - Ты хорошо присматриваешь за моей спиной, Ноир. И ты удивительно мало попросил для себя. Неужели только по причине традиций, вынуждающих молчать?
        -Я, как и Тоими, доволен своей службой.
        Владыка расслабился, полулежа на низком топчане. Слуги, знакомые с его привычками, уже уложили должным образом подушки. Поставили возле правой руки кувшин с прохладным соком, блюдо с тщательно очищенными, тонко нарезанными фруктами. Ноир разложил для своего араави удобный походный столик, сел на край топчана и сделал жест, приглашая новых слуг. Те принесли книги и свитки замка, требующие изучения. Роол прикрыл глаза, позволяя себе короткий отдых. Если бы кто-то решился спросить его, доволен ли он своей службой, коралловый владыка предпочел бы отмолчаться. Лет десять назад он находил куда больше причин для положительного ответа. А теперь… Бесконечная грызня перламутровых араави, желающих добраться до вершины власти, окончательно утомила и вызывает лишь брезгливость. Во взглядах тех, кто вчера казался надежным и верным, на следующий день читалось излишнее внимание к посоху. Их вопросы о здоровье владыки звучали фальшиво, они слишком уж похожи на уточнение срока, оставшегося до момента обретения полноты собственной власти.
        И, смешно сказать, более года не попадавшийся на глаза Граат уже вспоминался без прежнего гнева. Да, воровал сирен и не унялся вопреки угрозам, да, высокомерно и против всех канонов отказался от права называться наследником посоха, прочтя традиционный свиток с дополнительными условиями. Оскорбление? Слепая самонадеянность? Или все же желание остаться самим собой и сохранить своих людей? Чтобы, как Тоими и Ноир, без тени фальши в голосе говорить: «Я доволен своей службой»… Есть и еще одна особенность в затянувшемся на год молчании запада: оттуда весьма часто присылали вытяжки и травы, которые лекарь называл наилучшими и даже незаменимыми. Эти подарки упрямо возят, независимо от его, Роола, благосклонности или, наоборот, немилости.
        -Вам нехорошо? - отметил хранитель, торопливо извлекая из своей сумки флаконы, заготовленные лекарем.
        -Пустяки, задумался, - отмахнулся араави, принимая приготовленную смесь в малой чашечке. - Спасибо.
        -Давайте я буду зачитывать вам только важное, - предложил Ноир. - В конце концов я неплохо знаю, что вы считаете мусором. Здесь столько листков, мы рискуем увязнуть в их кипе дней на десять.
        -До вечера обязаны закончить, - установил срок Роол, опасливо оглядев бумаги. - Посох сегодня ведет себя настороженно и сложно. Словно море чем-то недовольно. Не привык я к его голосу, вот и маюсь. Наверное, так чувствует себя глуховатый человек. Пока ему говорят тихо - не слышит. А как гаркнут в ухо, он наконец-то разбирает слова, но с ними вместе приобретает и головную боль.
        -Давайте спою вам лечение, - предложил Ноир. - Или по-прежнему не желаете попадать под любое влияние?
        -Спой, - нехотя буркнул араави. - Как гляну на эту стопу свитков, мне совсем дурно делается.
        Звук едва коснулся слуха, короткий и ровный. Боль, прокалывающая спину возле лопатки, послушно уползла в свое логово, куда-то к шее. Сжалась в крошечный узелок, едва различимый. Роол вздохнул и кивнул: теперь он готов слушать. Ноир зашелестел листами, быстро проглядывая каждый и вслух произнося порой лишь две-три фразы, отражающие смысл всего текста.
        К вечеру араави выяснил как минимум две настораживающие особенности восточного замка. Сирены здесь подозрительно часто беспричинно гибли во время обучения. К тому же многих еще детьми куда-то увозили и не возвращали обратно. А еще, что совершенно непонятно, уже три года ни один жрец высшей ветви востока не навещал остров. Их волю всегда привозили в виде свитков с печатями либо Гооз, либо его брат Гоор, хранитель араави востока.
        -Ноир, а не попал ли перламутровый араави под влияние своего хранителя? - задумался Роол. - Ты не замечал опасных признаков в его поведении?
        -Традиции не позволяют сладкоголосым участвовать в беседе, - откликнулся Ноир. - Однако я искал возможность послушать его ответы на некоторые существенные вопросы. Не скажу точно, мнение не удалось составить. Но говорит он весьма ровно, даже слишком. Либо полное владение собой, либо…
        -Отсутствие своей оценки и утрата части личности, - кивнул Роол. - Ваши голоса не должны влиять на носителей жезлов. Но если принять твои слова о возбуждении штормов как полностью обоснованные…
        -Владыка, - настороженно отозвался хранитель, - а ведь я просто обязан посоветовать вам вернуться на Гоотро, и немедленно. Мне неловко признать, я оплошал и не подумал раньше. Мы в чужих водах. Если сирены здесь не служат храму, а жрецы не помнят себя, воинов наших лодок не хватит, чтобы обеспечить вашу безопасность. Добавлю, если позволите: шторм, посланный сиреной, даже ваш посох не отклонит с должной надежностью. И не успокоит быстро.
        -Пожалуй, - усмехнулся Роол. - Одно обстоятельство в твоих страхах не учтено. Хотя это не должно быть известно никому и ты сам, надеюсь, постараешься забыть услышанное, но знай: сейчас в списке власти, что лежит в храмовом ларце, первым значится имя Граата.
        -Вы даже меня удивили, - согласился Ноир.
        -Тебя удивил, себя насторожил… Шторм, если таковой готовится, - мрачно отметил Роол, - будет топить в первую очередь не мою лодку, а как раз Граата. Собирай людей, мы возвращаемся на Гоотро. Немедленно. Где Тоими?
        -Здесь, - шагнул от дверей сирена. - Я присматриваю за коридором, о владыка.
        -Что дурного свершится в мире, если ты осмелишься меня именовать без этого нудного «о-о»? - ворчливо предложил Роол. - Как-то звучит неприятно, словно ты в постоянном удивлении. Детей нашел?
        -Четверых, - живо откликнулся ученик хранителя. - Один лишний, то есть его нет в книгах замка, в списке учеников… Сирена с хорошим голосом, семнадцать лет. Я уточнил у наставников: числится погибшим. Они все убеждены в его смерти. Полностью, о… Владыка. Кормили сирену два стража, оба делали свою каждодневную работу под внушением. Я пригласил людей, мы проверили тайные помещения, я пользовался голосом и выявил два эха в тайниках, оттуда тоже забрали содержимое. Свитки у меня.
        -Молодец, - ласково улыбнулся араави. - Все сделал даже лучше, чем я ожидал. Что ж, отплываем. Охрану не оставлять. Ноир, тебе хватит времени до заката, чтобы создать здесь полное забвение?
        -Сирены есть, отчего не сделать, - согласился хранитель. - Они будут уверены, что всегда оберегали пустой замок. Я прослежу лично и постараюсь вас догнать, если немного задержусь. Тоими, остаешься первым за спиной, береги владыку.
        Ученик гордо кивнул. Его до сего дня ни разу не оставляли настоящим главным хранителем! И юноша старался изо всех сил. Подставлял плечо, открывал двери, подозрительно щурился на каждого, даже на своих же стражей, голосом проверял коридоры впереди…
        Солнце соткало золотую дорожку бликов и взялось уплотнять ее, добавляя в узор багряные и бурые нити, когда лодки покинули прибрежье замка и, выстроившись в полный защитный порядок, заспешили к столичному Гоотро. Рулевые отбивали ускоренный ритм гребли: хранитель распорядился утром сменить уставших гребцов на первой же храмовой пристани в водах срединных островов, вполне верных Роолу.
        -Араави спешит и желает одолеть путь за семь дней, - так сказал людям Ноир.
        Владыка не вмешивался в дела своего хранителя. Он давно и твердо уверовал: этот сирена служит именно храму и никому более. Зачем же его унижать, поправляя по мелочам и прилюдно? Конечно, семь дней - очень мало. Течение здесь сложное, мелкие островки и мели натыканы так, что даже с наилучшими гребцами и опытным рулевым не разогнаться. Погода тоже не радует, как и ветер. Но стараться гребцы просто обязаны, потому что покинуть воды восточной ветви важно в кратчайший срок. Да и на Гоотро теперь, судя по всему, неладно. Посох обжигал руку, как щупальце медузы. Посох, вздумавший общаться с владыкой, буквально кричал: беда! Где-то на Древе готовится большое дурное дело… Далеко отсюда не дотянуться и не вмешаться. Роол долго ворочался, стараясь, как он в шутку говорил лекарю, поймать покрывалом ускользающий сон. Ровный ритм гребли утомлял, тревожил. Плеск воды казался настороженным. Даже наступивший недавно выгодный штиль после порывистого встречного ветра не радовал. Роол отчаялся переспорить старость, дергающую жилы на ногах, и позвал Тоими:
        -Лечить обучен?
        -Да, о… То есть владыка.
        -Ноир учил? - подозрительно уточнил Роол.
        -Он.
        -Хороший наставник, согласен? Напой мне спокойный сон, малыш. У тебя вообще-то есть обычный голос, собственный, интересный и без капли божьей?
        -Есть, хотя его не развивали. Я не знаю ладов и певческого канона, - смутился сирена. - Но я помню еще по раннему детству три колыбельные. Я напел, и жена Ноира научила меня, как поправить голос, я стараюсь уже целый год. У него очень добрая жена… Простите, я отвлекся. Одна песенка - про белого дельфина, вторая - про ночной цветок и последняя - про одинокую чайку.
        -Тогда пой, - разрешил араави, растирая лоб тыльной стороной ладони, - пой про дельфина. Странно, не знаю этой колыбельной. Если понравится, выучу.
        -Конечно, только я всегда могу сам спеть…
        -Да? А ты уверен, что я допущу тебя петь моей дочурке? - усомнился араави. - Тем более так сразу. Сперва надо убедиться, хорош ли голос, это самое меньшее.
        -Меня однажды похвалил ваш распорядитель церемоний, - гордо сообщил ученик Ноира. Заморгал и смущенно добавил: - То есть он отругал и велел учиться как следует.
        -Он всех ругает, тут важнее, что все же и похвалил, - усмехнулся араави. - Двигайся ближе, я тебе скажу важное. Ты ведь наверняка часто спрашивал себя: зачем хранителю такого старого араави понадобился ученик? Наш скрипучий Роол ведь вот-вот отправится в пучину, на суд богини Сиирэл.
        -Как можно, - неуклюже соврал Тоими. Он, конечно, думал о своей участи при новом владыке…
        -Я хотел, чтобы у моей девочки был хранитель, - прошептал Роол. - Обязательно с красивым голосом. Так что пой, малыш, это очень важно.
        Тоими просиял, кивнул, уселся поудобнее и даже прикрыл глаза, чтобы не отвлекаться. Он стал тихо и бережно выводить мелодию. Колыбельную Роол знал, но не в этом звучании. Он нашел исполнение весьма интересным. Сон подхватил утомленное тело и закачал на волнах дремоты. Там нашлось место и белому дельфину, и двухлетней дочери, и… Ноиру?
        Владыка со стоном открыл глаза. По-прежнему ночь! Жалкие и недостаточные часы отдыха не позволили распрощаться с головной болью. Зато времени хватило, чтобы одна узкая быстрая лодка без тооло нагнала араави.
        -Ты бы не разбудил меня без причины, - покорно вздохнул Роол.
        -Помните, я говорил вам о шторме и упоминал вплетенный в ветер голос сирены? - быстро прошептал Ноир. - Опять! Это не здесь, а далеко на западе, но я подумал, что вы должны знать. Тоими тоже слышит, и еще двое. Я опросил тех, кто имеет каплю божью, на нашей лодке и всех прочих рядом.
        Роол осторожно погладил посох кончиками пальцев. Вскрикнув, он отдернул руку. Какие там медузы! На сей раз в ладонь, кажется, вошли все шипы плавника самой ядовитой коралловой рыбины… Ощущение не ослабевало, но араави нехотя, жмуря глаза от боли, накрыл посох всей ладонью. Странное дело: стало легче. Вместо невнятной и сводящей с ума пульсации возникло иное ощущение. Коралловый владыка словно бы излечился от глухоты и теперь разбирал «речь» посоха во всех деталях. Сами воды пульсировали в коралле и отдавали ему знания… Там, куда указывала рука Ноира, на западе, гудел ветер. Он рвал ровное покрывало ночного моря, сбивал его в высокие беспорядочные складки волн. Вода сопротивлялась чужой воле с каким-то яростным остервенением. Пена взлетала, норовя ощупать все ближние берега и скалы, искала сирену, подло использующего силу капли божьей против самой же богини. «Губитель»,
        - так ревел океан… И, обманутый, рвался к лодке, указанной ему жезлом. Владыка плотнее сжал посох, стараясь хоть ненадолго придержать бурю, дать время гребцам и рулевым. Он отчетливо ощущал море вокруг лодок. Совсем рядом - скалы, если не усмирить волны - не будет у сидящих в лодках и слабой надежды уцелеть…
        Владыка уже проваливался в темную глубину небытия, исчерпав силы, когда ветер на мгновение усомнился и дрогнул. Какой для гибнущих смысл в этой ничтожной отсрочке? Роолу казалось, что он тонет. Мрак все густел, давил темным холодом. Побеждал и праздновал свое неправедное всемогущество… Когда в воду упала алая, как кровь, бусина коралла, шторм испуганно свернулся в узор общей раковины, сплетенные ладони волн сами же и перенесли через опасные скалы лодку, готовую разбиться. Ветер, на миг стихший, встрепенулся и взвыл со злобным торжеством. Роол не видел, но ощущал: сирена с жезлом стоит на скалах, высоко. Там, как полагает преступник, он находится в полной безопасности. Зря! Петля смерча захлестнула тело и смяла, жадно увлекла в глубину. Новая большая волна брезгливо выплюнула на гальку дикого пляжа только одну кость своей долгожданной жертвы: изжеванный жезл, утративший весь перламутр и силу влияния на океан…
        Белый дельфин лобастой головой толкнул тонущего Роола под руки, удобно устроил на своей спине и стал возносить вверх, к свету, к тонкой, играющей жемчужными бликами ткани поверхности. Владыка устало улыбнулся. У малыша Тоими действительно прекрасный голос. Целительный. И колыбельная хороша.
        Роол очнулся на закате, с удовольствием отметил полное и окончательное прекращение головной боли. Посох под рукой мирно переливался и дышал: океан больше не готовил штормов вблизи Древа. Живой коралл радовался взаимопониманию, достигнутому с человеком впервые после стольких лет мрачного обоюдного отторжения, угнетающего молчания. Да, он не вещь и он влияет на сознание. Но разве это зло? Разве дурно для владыки знать важное о Древе? К тому же посоху, теперь Роол понимал, годится далеко не всякое сознание. Лишь достаточно открытое, любознательное, готовое слушать океан и даже меняться, подстраиваясь под него. Исполнять безотказно волю Сиирэл, а не пытаться приказывать великой богине во имя своих мелких интересов или выдуманных кем-то ограничений…
        -Долго ли я отдыхал? - негромко уточнил араави, не открывая глаз. Он не сомневался: хранитель рядом.
        -Мы уже второй раз сменили гребцов, - отозвался Ноир. - То есть более суток. Тоими сидел возле вас неотлучно. Все твердил про какого-то дельфина, напрягал голос. Весь стал отвратительно серый и слабый, после полудня я прекратил это самоистязание и усыпил ученика. Шторм погас очень быстро. Это сделал посох?
        -Нет, куда мне, - без огорчения улыбнулся Роол. Открыл глаза, щурясь на свет, отчего-то слишком яркий, едва переносимый. Словно араави и правда провел немало времени на глубине… - Там иные силы вмешались. Или сирин, или еще кто посильнее. Но я склонен думать, что наблюдал работу Элиис. Она умудрилась создать средство для усмирения штормов. Разделить себя, не имеющую допуска на берег, и свою волю божественной. Приказала океану через некое посредничество.
        -Не слышал о таком.
        -Есть упоминания, - задумчиво отозвался араави. - Я сам интересовался, и прочие не обходили вниманием те книги. Старинные, редкие. Нижний ярус закрытого архива под главным храмом.
        -По причине изготовления списка с запретной книги вы изгнали араави Граата с Гоотро три года назад, - вспомнил Ноир.
        -Он, оказывается, отдал знания этой девочке. Надо же, мне и в голову не приходило, что их можно так использовать, - расстроился Роол. - А еще мне очень интересно, кого пытались уничтожить штормом? Араави востока и его хранитель Гоор поставлены в известность о том, что мы сейчас плывем как раз в западных водах.
        -Решил утопить две лодки одним шквалом, - предположил Ноир. - Высший служитель протокола - прекрасный человек, он понимает все в пении во имя Сиирэл, и хор для него - высшая страсть и смысл жизни. Но достойный служитель имеет слабость к пышным церемониям. Не сомневаюсь, он уплыл на запад, имея не менее двадцати лодок почетной охраны, и, как я подозреваю, на бортах и корме были закреплены щиты с вашим знаком.
        -Иными словами, - сделал вполне очевидный вывод Роол, - сейчас араави восточной ветви островов полагает себя законным наследником кораллового посоха.
        -Который, по его мнению, лежит на дне некоей мелкой бухты, рядом с обломками вашей лодки, - подытожил Ноир. - Вы чудом выжили на сей раз, и в этом чуде нет и капли моих заслуг, увы.
        -Оставим араави востока вне внимания: если я прав в догадках, он лишь игрушка. Покончив со мной и с Граатом, - нахмурился Роол, - братья-сирены возьмутся за божественную. Или я уже ничего не понимаю… Уверен: араави запада гонит свою потрепанную штормом лодку к Гоотро. Мы тоже спешим. Но успеем ли?
        -Все мы во власти Сиирэл, - вздохнул Ноир.
        Гребцы не уложились в семь дней. Сперва помешал большой шторм, прокатившийся через Древо на север. Затем пришлось пережидать новую бурю, куда более сокрушительную, в узкой неудобной бухте. На сей раз и сам Роол расслышал в голосе ветра не просто смысл, но осознанную жажду: сирена послал ветер искать кого-то весьма опасного. И волны были с ним согласны. Откуда у Гоора или Гооза - если один из братьев погиб в первом шторме - второй жезл, владыка Роол даже не пробовал угадывать. Восток и юго-восток Древа исконно близки и плотно связаны торговлей, родством и взглядами на жизнь. Араави двух ветвей Древа в последние годы придерживались единого мнения по любому вопросу: сперва это было похоже на выгодный союз, а затем стало настораживать…
        Возле берега Гоотро, темного от свежевыброшенных водорослей, у храмового причала стояли лодки запада. Араави Граат, приведший их, обнаружился в крепости сирина. Он был мрачен настолько, что владыке расхотелось выспрашивать подробности.
        Эраи поклонился, виновато вздохнул и стал говорить, не дожидаясь вопросов:
        -Мы опоздали больше чем на сутки, хотя прибыли три дня назад, единый владыка. Я выяснил в деталях все, что происходило в крепости. Божественная Элиис не пострадала, однако она не здесь.
        -Сбежала, - прищурился Роол. - Странно, что я так мало удивлен и даже не расстроен. Дальше.
        -Араави востока, уж простите за самоуправство, временно посажен мною под замок, - вздохнул Граат без малейшего раскаяния в голосе. - Он себя едва помнит.
        -Гооз и Гоор?
        -Один утонул, насылая шторм на мою лодку, - снова тяжело вздохнул араави запада.
        - А вот второй… Казните меня: упустил! Мы не справились. Он вызвал шторм и не отдал жезл своему хозяину. Я, уж думайте что хотите, тоже ненадолго отдал жезл.
        -Как только Древо уцелело, - проворчал Роол.
        -Мы спасли с лодок вашего посланца всех, кого смогли, погибших немного. Все же основной удар был направлен против меня. Боу не нашел изменника, - сокрушенно признал поражение Граат. - Однако тот смог скрыться, лишь оставив жезл. Перламутр до странности нелюбим водами. Я замечал и прежде, но сейчас полагаю: это настоящая ненависть, непонятная мне.
        Роол кивнул. Он и сам помнил сложные ощущения времен юности, когда владел перламутровым жезлом. Пытливо прищурился, отбросив на время мысли об утрате сирина и прочих поражениях и ошибках минувших дней. Не все сложилось плохо и не окончательно беспросветно грядущее. Зная свой посох, теперь владыка твердо и безоговорочно верил: он нашел того человека, которому следует его передать.
        -Сети по-прежнему предпочитаешь гарпуну? - уточнил он.
        -Увы, я мало меняюсь, - поклонился Граат.
        -И утверждаешь, что не воровал детей из замков сирен.
        -Не воровал, но и не верну обратно, - твердо пообещал араави.
        -Восемь лет назад я бы тебе за твою глупую дерзость шею свернул, - мрачно заверил владыка. - А теперь… Стар я, хватка не та, время не то. Давай прогуляемся у моря. Обсудим некоторые условия. Особые. Мне кое-кто, кому я склонен доверять, сказал, что ты иногда не врешь… в важных делах.
        Глава 8
        На девятый день после гибели Коора его хозяйка перестала носить темный жемчуг на некрашеной траурной рубахе. Стража была перепугана до немоты казнью сирены и конюха, а также допросами, учиненными по распоряжению самого единого владыки. От страха воины сделались покладисты, не мешали посещать библиотеку, общаться с наставниками и отказываться от длинных торжественных ужинов. По мнению Элиис, только теперь люди с востока осознали: их перламутровый араави - еще не единый и не хозяин Древа. А вот сирин - действительно божественная. Значит, лучше не перечить и по возможности вовсе не попадаться на глаза. Пусть разбирается в бедах сам араави, раз ему неймется!
        Элиис подолгу засиживалась в библиотеке, пыталась читать, но из головы не шли иные мысли. Мрачные и тревожные.
        Прежде она не раз говорила себе: да, сирина выдают замуж по выбору араави. Может, это не так и плохо, она устала от одиночества и беззащитности. Появится близкий человек, и тогда она почувствует себя увереннее, ей будет с кем поговорить. Вот хоть Боу - чем не пара? Рядом с ним спокойно. Роол не злодей и к тому же не глупец, он умеет подбирать людей и для сирина присмотрит подходящего мужа. Она не совсем наивна и уже не ребенок, понимает, что дома вторая дочь нищего пастуха уже давно оказалась бы выдана за любого, кто не поскупился бы хоть на малое приданое. Элиис понимала свое место в той жизни. Признавала она и то, что, само собой, ее мнение никого не заинтересовало бы, ведь семья желает девочке только лучшего, а она еще мала и глупа. Счастья своего не ведает…
        Сирин убеждала себя: она посмотрит без возражений и протестов на жениха, а сама станет думать. Будет время на размышления, храм чтит заветы богини Сиирэл, велящей подчиняться лунному и звездному кругу в решениях судьбы. Пока звезды против союза, ее знак год за годом не покидает остров одиночества. Время шло, и Элиис позволяла себе осторожно надеяться, что мужа ей станет выбирать Эраи Граат. Вот вернется из долгой опалы, утвердится на Гоотро - и все устроит наилучшим образом. Увы, пока что Эраи в изгнании, владыка далеко и разгневан, так что сейчас всем в крепости управляет иной владыка.
        Когда погиб конь, а Боу явился насквозь мокрый и передал отмычки, девушка заволновалась, проверила заново небесные письмена и ужаснулась: время в доме одиночества на исходе. Звезды сменят гнев на милость в новолуние. Если есть хоть малая милость в угрозе перемен! Хотя… Будет интересный рисунок, она в таких делах разбирается: перелом, большая неопределенность и открытая дорога.
        Элиис ждала опасного дня с трепетом. Граат далеко. Коралловый владыка - тоже. А вот ненавистный араави с восточных островов теперь как раз рядом, на Гоотро. Вдруг да решит воспользоваться случаем? Мол, звезды требовали, он лишь подчинился…
        На одиннадцатый день после гибели Коора худшие опасения стали сбываться. Утром ей принесли новое платье, незнакомые служанки молча и споро соорудили из роскошных волос прическу, долго полировали ногти, подщипывали брови, унизывали пальцы придирчиво подбираемыми перстнями, безмерно дорогими, из золота.
        Элиис покорно молчала, не в силах оценить их старательность. Трудно быть спокойной, ожидая неведомого и опасного.
        Владыка жезла востока прибыл к обеду. Уселся в ненавистное для Элиис парадное кресло во главе стола, привычно устроил перламутровый жезл под рукой. С некоторых пор девушка полагала: ее опасаются и именно поэтому не расстаются с источником могущества.
        Жезлы владык не зря достаются неудачливым сиренам, подобным Эраи Граату, однажды рассказавшему честно и довольно подробно об утрате голоса. Тот же араави пояснил: жезл содержит силу и, сверх того, способен принимать и перераспределять дар сирен. Но по канону храма жезл ни в коем случае нельзя доверять сирене с полноценной каплей божьей. Если подобное произойдет и держатель жезла возжелает власти, его песнь в сочетании с перламутром окажется слишком опасным и, по сути, неуправляемым оружием. Почти столь же могущественным, как дар старших детей моря - сиринов. Не зря их опасаются и держат взаперти - даже кроткая Элиис, пожалуй, способна много глупостей наворотить, обретя сводящую с ума власть.
        -Да, сирином быть куда лучше, чем девкой без рода и племени, - процедил араави востока, прерывая молчание. - Можно кушать крабов, отталкивать поднос с икрой летучих рыб и морщить свой милый носик. Дома небось иное приходилось в тарелку накладывать? Впрочем, вряд ли дома ты знала, что такое «тарелка»!
        -Не ваше дело.
        Прозвучало не так решительно, как хотелось бы. Сказанное против воли отразило испуг и смятение куда внятнее молчания. Араави следил за Элиис, привычно читая мысли на лице пленницы. Он знал людей, умел играть с ними, при хозяине востока всегда становилось холодно и страшно. Араави не только знал слабости, но и умел их использовать. А еще - наказывать одним своим хрипловатым насмешливым голосом, причиняя боль без капли меда и яда… Как теперь.
        -Отчего же не мое? Я избранный наследник посоха. Не знала? А ведь можешь поздравить первой… Все решено. Ну, поклонись новому единому. И-раз… А может, всплакнешь? Бедная лошадка, несчастный братик. Я знаю: ты считаешь хранителя Боу братом… считала, он ведь уже три дня как мертв.
        -Я умею отличать ложь от правды и не поддаюсь вашей дрессировке, - гордо вскинула голову Элиис. - Плакать тем более не стану. Не врите мне о гибели Боу, вы сами не знаете истины, вы не получали вестей, вот как мне думается. А про крабов… И здесь бы по вашему приказу меня кормили гнилыми лепешками, да вот беда: заменить сирина некем. Я божественная. Можете сами поклониться.
        -Верно, божественная, - согласился араави. - Вот и будь умницей. Мы с тобой пока что стараемся вполне мирно сосуществовать. Дала бы клятву привязки к башне. Мне одному, понимаешь? Именно мне! Я знаю, что такое слово сирина, и я умею быть благодарным. Жила бы едва ли не свободно, перестала быть эдакой злюкой. Впрочем, скоро и без того подобреешь. Девкам идет на пользу общество красивых молодых сирен. Мужа я подобрал тебе хорошего, он переубедит тебя и воспитает.
        -Послушного, - сердито предположила Элиис.
        -Умного. К тому же симпатичного и образованного, уж точно не чета вонючим горским пастухам. Женщины от него без ума.
        -Вам известно, что на меня не действует голос сирен. Я остаюсь в уме.
        -Тем хуже для тебя, - проскрипел араави. - Излишнее упрямство причиняет большие неудобства. И ты не можешь себя перебороть, не пытаешься повзрослеть, принять силу обстоятельств, отличить благо от зла.
        -Ваше благо неотличимо от зла.
        -Бормочи, утешься строптивостью. Не моя забота. Воспитывать тебя станет твой муж. Дела семейные, как поладите - не мое дело. Мы ведь не друзья… так что потом не жалуйся, если ум не оценит, а упрямство пообломает. Скоро он прибудет, кстати. Твой жених.
        Элиис смолкла, сжалась и опустила голову. Не стоит ни упираться, ни показывать, что еще жива надежда. Спасибо Боу - у нее действительно есть способ покинуть крепость. Вот только душа болит: а вдруг брат попал в настоящую беду и прямо теперь гибнет и нет ему помощи?
        Сирена запаздывал. Араави уже попробовал пять перемен блюд и лениво изучал шестое
        - тех самых крабов под кремовым соусом. Араави скучал, наблюдая за Элиис, нервно вздрагивающей от любого звука шагов. Наконец чуть насмешливо и вроде даже с долей жалости пояснил:
        -Сирена плывет издалека, лодка уже в порту, но тебе стоит ждать жениха не раньше, чем подадут сладкое.
        Девушка прикрыла веки и вздохнула. Опять обманул. Вынудил метаться и кусать губы, а сам забавлялся: любит играть с теми, кто принадлежит храму.
        Уверенная поступь нескольких человек родилась во дворе, окрепла на лестнице, заполнила ближний коридор. Двое слуг распахнули двери и замерли в низком поклоне. Третьим был он, сирена. Вошел, спокойно кивнул, осмотрелся. Высокий, лет на семь старше Элиис, как решила она сама, продолжив рассматривать жениха из-под ресниц. Широкоплечий, загорелый, с красивым правильным лицом и довольно длинными, до плеч, волосами. Темные глаза задумчиво изучили ее, единственную женщину за столом. Сирена уверенно устроился на стуле напротив, поклонившись араави. Точнее, всего лишь коротко кивнул, без церемонности, как знакомому и вполне близкому человеку. Усмехнулся, бросил Элиис через стол цветок, перевязанный тонкой синей лентой, и обернулся к служителю храма:
        -Вы меня вызвали ради брака или есть и иные причины? Потому что миссия продвигается тяжело, длительное отсутствие нежелательно. Путь сюда и обратно отнимает слишком много времени, задержка в крепости на два-три дня допустима, но не более. Иначе я потеряю все, чего добивался два года. Летние балы - это важно. У меня лишь одно приглашение, его нельзя упускать, иначе осенью я не попаду ко двору, откуда еще надо убрать чуждых нам людей. Я не решился бы оставить берег, но, помимо прочего, мне необходима ваша помощь, сложился тот самый случай, он в море. Мы только-только начали игру с амулетами пути, она сложна и требует внимания, все немного не так, как мы того желали.
        -Плохо, - задумчиво нахмурился араави. Осторожно глянул на Элиис, лишнюю в данном разговоре. - Ваш брак определен звездами, и его срок, увы, совпадает с указанным тобой, Гооз. А по второму вопросу мы еще поговорим, наверняка сможем устроить требуемое и отсюда. Гоор теперь занят на западе, очень скоро он вернется. Когда придет тот срок, что важен тебе?
        -Неудачное совпадение, дело следует завершить сегодня в ночь или завтра, я учту ветер и точнее скажу к вечеру.
        Элиис замерла, слепо щупая перстни на пальцах и пытаясь дышать ровно, насколько возможно. Ей прежде доводилось читать, что сирины наделены еще одним даром, кроме общения с океаном: они порой ведают грядущую беду. Но испытывать самой подобное озарение не доводилось еще никогда. Теперь дар пробудился и не желал униматься… Сидящий напротив мужчина был молод и действительно красив, женщины обожали бы его и без приправы из медового голоса. Но не она.
        Гооз казался темным для взора сирина, он представлялся пропитанным смертью. Сирена самим своим присутствием и тем более звучанием голоса вызывал дрожь, словно был страшнее ураганов, опаснее великой Волны, смертоноснее яда и клинка.
        -Девица хоть не блаженная? - чуть презрительно усмехнулся жених. - Молчит и зелена, как утопленница. Эй, рыбка, не хватай так жадно воздух милым ротиком, задохнешься! Владыка, может, мне ее выгулять во дворе? А лучше выдели упрямой иного муженька из молодых сирен. Звезды нас, ничтожных, не различают, беспокоясь лишь о благе божественной.
        -Не играй с огнем, - холодно лязгнул голос араави. - Я выбираю, ты - служишь. Помни свое место.
        -Ладно, - опустил веки Гооз, кланяясь куда более церемонно и пряча усмешку. - Служу. Извините мою дерзость, владыка. И, как велит обычай, я подтверждаю свое согласие на этот брак во благо храма. Более того, я буду ей добрым, - теперь он усмехнулся неприятно и вполне открыто, - и усердным мужем. Храму ведь нужны дети сирина.
        -Элиис? - резко окликнул араави.
        -Я хочу вам сказать несколько слов наедине, - неуверенно выговаривая слова, прошептала девушка. - Это важно. Очень.
        -Позже, теперь важно иное.
        -Теперь. - Она вскинула умоляющий взгляд. - Очень важно, это не прихоть.
        -Не смей со мной спорить, - совсем тихо посоветовал араави.
        -Хорошо, - резко вскинулась Элиис. Она встала и впервые посмотрела прямо в глаза
«мужа»: - Капля божья щедро отмерена мне богиней, насколько - я поняла лишь сегодня. Этот сирена не служит вам, не хранит верность островам и не знает в своем сердце доброты. Он принесет смерть более верно, чем великая Волна, и я не смогу одолеть беду. Поэтому я не смею подтвердить свое согласие на брак, ибо в нем нет блага для храма. - Элиис чуть помолчала и добавила мстительно: - А детей от этого предателя островов не дождется ни одна из его подруг. Такое зло бесплодно.
        Она развернулась и слепо двинулась к дверям. Сзади послышалось низкое рычание араави, требующего посадить упрямицу в подвалы до завершения разбирательства. Элиис чуть дрогнула уголками губ. Пусть. Спасибо Боу - есть ключи и от тех замков. И нет сомнений: именно такого развития событий опасался Граат, принимая доводы брата и оставляя для сирина право на побег.
        Когда замки лязгнули, шаги караульных удалились и Элиис осталась одна, сирин горько заплакала. Слезы катились из глаз, не подчиняясь уговорам рассудка. Боу, если и жив, сейчас в большой беде! А еще - ее слова, слова обладательницы полновесной капли божьей, сочли пустым капризом. Увы, нехорошо это и для храма, и для всего Древа: ведь она была чрезвычайно серьезна!
        Как-то в книге, на время переданной через Лооту, девушке довелось прочесть пророчество, якобы увиденное одним из сиринов во сне, много поколений назад. Тогда синеглазые еще в большинстве рождались среди мужчин, защитников Древа. Этого звали Соув, по некоторым намекам можно было предположить, что принадлежал он к древней крови.

«Однажды храм разучится слышать голос тех, кому волей Сиирэл дано прозревать будущее», - записал сирин в книге жизни, недоступной простым людям островов. Еще он указывал: «Когда такое случится, Древо умрет. Иссякнет власть кораллового владыки, и сам древний род сиринов и сирен, детей богини, будет пресечен».
        Элиис помнила и теперь, как по спине ползла холодная капля, делая чтение пророчества Соува едва ли не пыткой и словно свидетельствуя о том, что каждое слово в нем - правда. Она почти слышала голос родича, шепчущий в ухо. Время будто исчезло, и их не разделяли века… Соув не решился вписать в главный текст худшего, дополнив основное пророчество лишь смутными намеками. Он не утверждал, но предостерегал, что при невнимании к течению событий, при неготовности бороться с темной судьбой наступит совсем уж непостижимое и ужасное, велика угроза крайнего исхода. Соув боялся того, что острова обезлюдеют.

«Впрочем, Боу наверняка жив!» - упрямо убедила себя Элиис, сделав усилие и отстранив худшее из опасений. Сколько можно дрожать и всхлипывать, перемалывая в сознании труху одних и тех же страхов, напетых злым голосом! Надо верить в лучшее. И собственные слова о темной душе Гооза не станут исполнением древнего пророчества. Эраи найдет ее, выслушает, поверит - и тем спасет положение. Ведь владыка востока еще не стал коралловым араави! Он всего лишь ничтожество, по ошибке не утопленное гневливой волной.
        И, надо признать, океан сейчас как раз в гневе. Потому что на стене поет Гооз, даже из подвалов его черное дело внятно сирину. Гооз сплетает свой ядовитый голос с силой жезла. Он будит океан, вынуждает подчиняться, пусть и против воли. Соленая вода темна и тяжела, слепо ворочаются валы, норовя задавить подлого сирену. Ищут его, щупают камни ладонями мокрого, всклокоченного пеной ветра. Но стихия, обманутая голосом, уже готова излить свой гнев на неведомых врагов Гооза и его хозяина. Тех самых врагов, о которых сирена упомянул, едва войдя в залу.
        Элиис сняла с ожерелья массивную резную подвеску из дерева, отделанного перламутром. Осмотрела, осторожно царапнула ногтем тонкую, как нить, трещину, указанную при передаче вещицы самим Боу. Подвеска с едва слышным щелчком распалась надвое. Вот и обещанная отмычка. Девушка подошла к двери и вслушалась в звуки ночной крепости. Совсем как тогда, когда провожала брата…
        Впервые со смутной тянущей болью подумала о том, что Коор мертв. Он, хоть и стыдно так думать, своей гибелью освободил Элиис от страха. Бросить старого коня, оставить в лапах злобного араави и сирены Гооза было бы трудно. Спасти Коора было бы невозможно. Эти нелюди, как она и сказала Роолу, беспредельно мстительны. Даже старого «коняку» обидят, лишь бы причинить боль его хозяйке.
        Волны за толстой стеной пересыпали гальку прибоя, гомонили, хлопали в ладоши, взбивая пену и подбадривая растущий ветер. Ночь принесет шквалы, к утру разразится большой шторм. Хорошее время для побега.
        Сирин прижалась лбом к прохладным влажным камням, сознанием потянулась к воде по ту сторону стены, попросила океан ускорить приход бури, особо не надеясь быть услышанной. Поэтому Элиис победно улыбнулась, когда ей почудился отклик. Тихий, едва различимый… Хоть так. Сирин присела на край жесткого узкого ложа. Сжала руки в кулаки и прикрыла глаза, собираясь с силами и копя решительность. Она, конечно, вовсе не Боу, умевший бежать из плена много раз и, несмотря на страх, сохранивший веру в себя и поразительное хладнокровие, спасающее от ошибок и нелепой губительной суеты. Но она названая сестра Боу и уже поэтому обязана справиться. Иное невозможно! В нее верит брат, за нее переживает Лоота. Да и араави Граат, будь он сто раз сушеная акула по виду, тоже на ее стороне и сочувствует, сберегая ровной, даже насмешливой, тонкую линию спокойных губ.
        Дрожь покинула руки, девушка встала. В последний раз осмотрелась. Крошечная камера, такую и комнатой не назовешь: три шага от ложа до порога. Элиис прильнула к двери и вслушалась. В коридоре безлюдно, только сквознячок гуляет, тише сладкоголосой сирены нашептывая ночную тревожную песенку.
        Даже наилучшей отмычкой отпирать замки оказалось непросто. Не стоило бы и пробовать, не имея опыта. Но у Элиис в далеком детстве остался незабываемый друг Юго!
        Вот уж кто разбирался в замках… И упрямо учил подругу отпирать их. Ведь должен хоть кто-то носить ему воду и хлеб, когда сажают в глухой подвал и забывают там спьяну на несколько дней! Она носила. Позже, когда оказалась далеко от гор, еще долго просыпалась ночами и плакала: брошенного в подвал Юго некому отпереть, друг умирает от жажды! Ее единственный настоящий друг. Он был старше и всегда защищал от крикливой и злой малышни, обзывавшей дочь пастуха то побирушкой, а то и хуже - вонючей козой. Правда, сам Юго считал ее очень упрямой и тоже иногда называл козочкой, но у него это получалось по-доброму и вовсе не обидно. За Юго душа спокойна, спасибо Граату. Люди араави побывали в долине и выяснили, что мальчик не погиб. Сбежал из дома в тот же день, умыкнув у матери половину ее тайных запасов серебра. И, как утверждал Боу, упрямый сын ориимщика устроился служить на вполне солидную торговую лодку, оплатив залог.
        Теперь пришло время использовать давний, полузабытый опыт отпирания замков, чтобы спасти саму себя. «А данное Граату обещание не удаляться от океана, - думала Элиис, прикусив губу и перебирая отмычки, - исполнить легко». Куда труднее нарушить его, если уж честно! Она не решалась рассказать араави о своих опасениях, растущих медленно, но неотступно.
        Элиис казалось, что вдали от воды взрослый сирин неизбежно умрет от жажды, словно запертый узник. Сирину необходим океан. Иначе он, оторванный от синевы моря, иссушит свою каплю таланта… Уже теперь ее собственные глаза постепенно и медленно, день за днем, выцветают, сереют. Никто не замечает, разве что Лоота встревожилась при последней встрече. Но и ее удалось успокоить. Изменения происходят очень неявно, пока что они наверняка неопасны и обратимы…
        Спина ныла, колени мерзли на каменном полу. Отмычки чуть вздрагивали в пальцах. Не хочется ведь признавать, что это руки трясутся вопреки всем обещаниям быть сильной. Боу не мог дать плохие отмычки! Элиис прикрыла глаза, посидела, уткнувшись лбом в дверь и медленно процеживая вдохи и выдохи. Времени много, ночь длинная, и она обязательно успокоится. Руки уже не дрожат. Чего ей, в конце концов, бояться? Ее не накажут так страшно, как Боу. Ее просто отругают, обыщут и переведут в иные покои.
        После отдыха руки сделались наконец-то ловкими и послушными воле. Отмычка сработала безупречно. Сирин победно улыбнулась, приоткрыла дверь, проверяя, не скрипят ли петли. Даже выглянула в коридор, сверяясь с полученными от Боу сведениями о крепости. И снова осторожно, без стука, заперла свою каменную клетку. До ужина бежать нельзя: люди араави слишком быстро обнаружат пропажу. К тому же пока океан не накопил настоящую ярость, чтобы отвлечь внимание стражи.
        Первый большой шквал ударил в каменную грудь крепости после заката, сотрясая ее, выламывая плохо прикрытые окна. Факелы дрогнули, по коридорам загулял соленый злой ветер, сердито перебирая складки портьер. Элиис тотчас повторно отомкнула замок и выбралась в коридор. Теперь страха не было, азарт немного пьянил и будоражил, побег казался едва ли не развлечением.
        Сирин огляделась, еще раз проверяя свои мысли по поводу места камеры в лабиринте коридоров. Довольно кивнула, без слов благодаря Боу. Место хорошее, понятное: она до последней мелочи помнит напетый братом план коридоров. Отсюда, из коридора со знаком летучей рыбы, надо пройти налево до поворота, подняться по лестнице на один уровень, миновать длинный переход, там на стенах есть камни с узором треугольных парусов. Далее надо попасть на узкую дополнительную лестницу, ее отмечают крылья чайки на низкой полукруглой арке. По лестнице следует взбежать вверх. Три пролета, именно так! Затем направо, через зал с рядами полок и старыми свитками на них. Из трех выходов важно выбрать средний, на двери имеется вырезанная в цельном дереве витая ракушка. Факелы в том коридоре обычно не горят, надо на ощупь пройти шагов тридцать, не отвлекаясь и не трогая двери. Впереди будет выход, галерея, по ней и надо двигаться до верхнего балкона. Под его каменной ладонью - океан, свобода.
        Повторяя весь свой путь, мысленно его проговаривая, Эллис начала двигаться. Сперва очень медленно, затем постепенно быстрее и увереннее. Стражников у решетки, отделяющей нижние подвалы от основного здания, не оказалось. О наличии караула оповещал лишь храп, густой и зычный, перекрывающий шум далекого шторма. Элиис, вздрагивая и закусывая губу, открыла замок. Кое-как убедила себя задержаться и закрыть его снова, стоя прямо возле полуприкрытой двери в караулку.
        Теперь наверх, по старой лестнице. Все верно? Кажется, да: это наземный ярус, камни с узором и характерный длинный переход. Элиис одолела первую его часть и опасливо юркнула за занавесь. Боу говорил, что это самая сложная часть пути. Здесь бывают стражи, и часто. Вот прошли ночные дозорные, скрылись за углом, ругаются. Еще бы, с их слов выходит, что шторм жесток, в двух комнатах на этом уровне разбиты окна. Прежде подобного не случалось ни разу на памяти стражи.
        Вот второй большой шквал засвистел в отвоеванных галереях, рвет ткань и бесится, вытряхивая из портьер пыль. Пора.
        Элиис упала на колени, разулась и пробежала по коридору, прижимая к груди парадные сандалии. В них ее шаги были бы слишком шумными. Но ведь и бросать не хочется! Вот и поворот. Никого, только голоса вдали. Впрочем, можно успеть. Сюда, вдоль стены - вот и крылья чайки, едва видимые ночью, пришлось даже пощупать камень, убеждаясь в правильности пути. Теперь поскорее выскользнуть на лестницу, бережно прикрыть тяжелую дверь. Удалось!
        В темном, пахнущем пылью холле неиспользуемого подъема к верхнему балкону самое время отдохнуть и унять бешено стучащее сердце. А теперь - вверх! Три пролета. Высокие, прямо до утомления. Ступени узкие, крупные, неудобные. Элиис остановилась на второй площадке, привязала к поясу ремни сандалий. Стало удобнее: дальше она поднималась, щупая рукой ступени и стену. Вот и нужная дверь. К ней наверняка найдется отмычка. Но, как обещал Боу, должно быть не заперто.
        Так и есть. Элиис снова прислушалась. Вроде никого. Только ветер здесь - вдвое злее, чем внизу. Ревет, зовет попавшего в беду сирина. Элиис прокралась по короткому переходу, почти миновала зал: едва успела укрыться в углу, когда зашумели опасные шаги. Стража. Никого они тут не разыскивают, просто обход. Ага, громко сердятся и хотят забить дверь на балкон, им нужны доски.
        Вот и темный коридор. Последняя дверь. Тот же пьяный ветер-погромщик. Элиис побежала по галерее к балкону, угадывая его близость по яростному вою ветра, все нарастающему. Надо спешить. Если наглухо закроют доступ на балкон, спастись станет труднее, иного удобного выхода к морю нет!
        Дверь и правда проломлена. Ветер небывалой силы вцепляется в волосы, вырывает шпильки и раздергивает пряди… Рукава платья бьются, юбка стала парусом и толкает назад, от балкона. Элиис улыбнулась шире и побрела, заслоняя лицо ладонью, упираясь в ветер и ложась на него всем весом. Она не зря просила море о помощи, шепча соленой воде, плотно прижимая щеку к камням подвала…
        Несколько шагов - и вот он, мокрый балкон над пропастью.
        Так близко Элиис прежде никогда не видела океан. Душа развернулась, впитывая звучание штормовых волн. Все страхи и сомнения отступили, освобождая сознание и наполняя его радостью. Смешно: вырасти на острове и не знать большой воды! Любовью к синим бескрайним просторам ее заразил Юго, которому море всегда снилось. Он мог дни напролет бормотать названия корабельных снастей и типы парусов на лодках разных народов, рассказывать про диковинные суда севера с экипажем в две сотни человек, про боевые лодки газура…
        Море в устах Юго было и доброй кормилицей, и гневным божеством, и самой великой тайной мира, и средоточием его красоты. Даже слепая ярость шторма восхищала мальчишку.
        Теперь Элиис стояла над бездной, цепляясь пальцами за скользкий парапет. Тьма внизу пенилась и бурлила. Сколько до воды? Двадцать локтей? Сорок? И есть ли внизу вода? Вдруг там скалы?..
        Бешеные валы забрасывали пену вверх, а ветер доносил ее прямо сюда, на балкон. Вне каменных стен шторм ревел совершенно оглушительно. Народившаяся сегодня луна, единственный седой волос в гриве волшебницы-ночи, не видна за облаками. Море не убьет сирина, но все-таки: где оно? Там, внизу, прямо под балконом, или чуть дальше? Элиис попробовала перегнуться через парапет и заглянуть во тьму, кипящую черной блестящей пеной.
        В коридоре зазвучали голоса, еле слышные отсюда. Элиис резко обернулась, охнула - стража уже в зале, совсем рядом, видны блики факелов, люди идут по галерее. Вот-вот увидят трусливую беглянку!
        Элиис неловко легла животом на массивные каменные перила и перебралась на узкую внешнюю приступочку. В зале, возле разбитой балконной двери, грохнули об пол доски, кто-то зашипел и выругался: похоже, не успел убрать ногу.
        Сирин закрыла глаза и совсем собралась с силами для прыжка в неведомое, выгадывая еще мгновение для преодоления крошечного остаточного сомнения… Руки скользнули по мокрому мрамору, решив проблему без последнего усилия мужества и решительности. Уже в полете Элиис достала новая шквальная атака волн. Может, это и спасло - не пришлось узнать, есть ли внизу скалы. Вода обняла тело попавшего в беду сирина и бережно укутала любимое дитя богини Сиирэл, унесла от опасных камней.
        Отдышавшись, Элиис обнаружила себя сидящей на упругом покрове моря, глянцевом и ровном на десяток локтей вокруг. Если с неба и пробивался хоть единый лучик лунного света, то падал он именно на водную лужайку и наполнял глубину загадочным сиянием темного муара. Не было ни сыро, ни холодно, да и страх ушел. От опасного берега Элиис отделяло не менее половины сухопутного нэя, в морских нэях Элиис расстояние вымерять не умела, для ее долины эта мера просто не требовалась…
        Валы по-прежнему нещадно хлестали скалы, будто коря камни за то, что те послушно держат на спинах крепость-тюрьму. Сирин погладила воду и рассмеялась. Только здесь и сейчас она начала смутно осознавать, что за силы ей могут быть подвластны! И почему при отражении Волны гибнут дети богини, заключенные в башнях, тоже сделалось понятно. Они не знают моря и сами ему чужие. Пока Волна катится, обманчиво медленно подкрадывается, она глуха и вдобавок оттягивает на себя прибой сильнее, чем любой отлив. С балкона башни неопытному сирину не дозваться воды, не дотянуться до океана. Даже если в глазах еще не высохла синь моря, даже если не утрачена капля божья, как же тяжело ее осознать в себе в единый миг, ни разу не коснувшись пальцами волн. Да и морю сложно разобрать голос своих детей, их дыхание и тем более их первую просьбу. Араави перехитрили сами себя, выстроив крепости. Обрекли на гибель сиринов, превратив божью каплю в проклятие, а отражение Волны - в жестокую казнь.
        Элиис обняла колени и прикрыла глаза, слушая ветер. Злой, порывистый. Он стремился на север, огибая остров, спешил, понукаемый… ох, вот даже как! Выходит, не почудилось! Араави, как она и подозревала, действительно на время передал свой жезл сирене Гоозу. И тот пробудил ярость волн, обманул их и натравил на врага. Вот только вряд ли жезл может укротить бурю, которую пробудил.
        Элиис погладила волны. Спросила, не упал ли в недра океана ее коралл, подаренный Боу. Улыбнулась победно, без труда впитав кожей ответ: пена согласно и сыто зашипела. Упал. Желание было исполнено. Ненавистный океану лживый жезл сгинул. И сирена, пытавшийся утопить лодку Граата, встретился с акулой. Не сушеной - а самой что ни на есть живой! Значит, Боу спасся. Нынешняя буря нацелена не против него.
        Что же делать? Враги Гооза вызывают сочувствие уже потому, что сама она, Элиис, знает темную душу сирены, смотрела в его пустые холодные глаза и слушала голос, отравляющий сознание. Надо попытаться выручить людей, иных и неведомых, застигнутых бедой… Но посильно ли это?
        Элиис снова погладила волну. Она сирин и наверняка может очень быстро передвигаться по морю, только как? Если бы глупый храм не делал тайн из самого необходимого, ему бы не пришлось держать сиринов под замком! По первому зову, как теперь понимала Элиис, подобные ей распознают беду и будут готовы явиться на подмогу, океан доставит своих детей из самой далекой дали… Тонкая рябь под пальцами вздохнула согласно и грустно: сирины пришли бы и помогли, все так… когда-то было так. Но океан не обнимал никого из родных уже много лет. Элиис погладила воду и попросила помочь: ей надо добраться туда, куда обманщик Гооз послал разъяренный слепой шторм. Спокойная вода изменила форму, стала подобна капле, обросла пенным буруном по тупому краю-куполу - и заскользила. Или это море послушно убегало назад? Разве можно толком разобрать в такой-то темноте, где все неверно и наполнено смутными бликами. К тому же непривычно настолько, что хочется кричать от восторга задохнувшимся счастливым голосом.
        Она птица, коснувшаяся крылом волны. Она волна, взрезанная крылом чайки. И даже более того - сама Элиис и есть океан, и одновременно она уже высоко над изменчивым горным рельефом шторма и даже в самой сокровенной глубине. Она начинает видеть! Ощупывает игрушки стихии и кромки берегов, перекатывает камни ладонями волн, швыряет бочки, уносит лодки, пугает накрепко пришвартованные в тихих гаванях корабли, смешные, похожие на овечье стадо, сбившееся в тесный загон… Океан играет, полнится силой, с хрустом проверяет на прочность якорные канаты, рисует пеной узоры на скалах - новые с каждой волной, красивые и неповторимые, изменчивые. Шлифует гальку…
        Шторм, разбуженный волей жезла, велик. Он накрыл всю площадь островной страны и движется на север с неотвратимостью камнепада, спущенного хитрым горцем на головы врагов, неосторожно выбравших узкую тропу. Пока чужаки беспечно следуют по пути, даже не ведая, что беда уже грохочет и катится, что нет спасения для избранных злодеем жертв…
        Цель усилий шторма, вызванного волей Гооза и восточного араави, Элиис приметила у самой кромки бури, в полусотне нэев - так ей показалось - от дальних северных островов Древа, именуемых его корнями. Корабль с незнакомыми линиями обводов корпуса, красивый, сильный, очень большой и, увы, обреченный. Его команда стремительно готовилась встретить первый шквал. Хорошая выучка, умелые люди, опытный капитан…
        Только все зря. Жезл указал шторму именно эту цель.
        Ночь еще длилась, волна сирина мчалась в лабиринте мелких внутренних вод Древа. А вдали, на просторе, черный гневливый шторм вслепую играл скорлупкой корабля. Ему тьма ничуть не мешала резвиться, а вот люди были бессильны понять и то немногое, что днем дает застигнутому бедой его опыт. Не понять без света, откуда придет новый удар, как меняется ветер, есть ли вблизи скалы…
        Есть, и волны пихают корабль туда, все ближе с каждым движением, с каждым стоном бортов. Охнула высокая мачта, треснула и сломалась пополам, роняя мокрый обрывок флага, словно сдаваясь победителю и признавая могущество шторма.
        Элиис никогда не пробовала укрощать погоду. Она еще не понимала всего того, что говорит ей океан, да и слышала его кое-как, в ушах звенело возбуждение. Но времени отдышаться и разобраться не нашлось, и она метнулась, вытянула руки вперед, делясь с чужаками своим спокойным островком гладкой воды. Волна послушно подхватила корабль под днище и перенесла через камни, в последний раз хлопнули мокрые паруса, недавно еще аккуратно убранные, а теперь висящие рваными лоскутами на двух уцелевших мачтах. Девушка слышала от Юго, что тихая вода бывает в центре каждого урагана, это называется «глаз». Только у прочих бурь он слепой от ярости, совсем не такой спокойный и гладкий. Вдвойне слепой, если шторм вызван чужой волей.
        Теперь глаз медленно и неуверенно прозревает, наблюдая настоящего сирина. Пена бешенства уходит с гребней волн, их высота уже не та, они виновато горбятся, будто пожимают плечами: мол, извини, дитя Сиирэл, мы разыгрались, не подумали о своей дикой и страшной силе, уже успокаиваемся… Вот и облака стыдливо осели, сливаясь с брызгами, упали коротким дождем. Сразу посветлело, наметилась кромка восточного горизонта, готовящая спокойный восход.
        Элиис стояла на упругой воде, живой и замечательно приятной, и смотрела на чужое судно. Колени запоздало дрожали. А рядом недоверчиво скрипел корабль, выживший вопреки воле араави востока, его жезла и его сирены.
        Корабль был всерьез потрепан бурей, в путанице вантов висели два обломка мачт, борт чуть выше линии воды смят и, как представлялось Элиис, наверняка протекал. Но команда не спешила заняться ремонтом. Все до единого моряки стояли у борта, наваливаясь друг другу на спины и заглядывая поверх плеч. И все смотрели на нее, на Элиис. Чужой непонятный говор слитно гудел недоумением, страхом, изумлением. Люди едва смели шептать и ни на миг не сводили взгляд: они, определенно, поняли причину своего спасения. И, судя по всему, сила сирина для них была внове. Кто-то первым охнул и закрыл лицо руками, спасаясь от осознания чуда. Другие отшатнулись от борта, вся масса людей пришла в движение. Даже неудобно как-то быть в центре внимания и выглядеть столь неподобающе. Девушка смущенно одернула мокрое платье, липнущее к телу. Вода послушно скатилась вниз, оставляя наряд сухим и опрятным.
        Волна под стопами чуть вздохнула, поднимая сирина к самому борту, и огорченно осыпалась слезами брызг, едва босые ноги ступили на палубу. Трудно расставаться с родными, когда не видишь и не ощущаешь их так долго!
        Элиис заинтересованно огляделась, даже не успев удивиться тому, как вокруг нее ловко раздвинулись люди, дав место и ошарашенно, настороженно отступая еще на шаг, и еще…
        Чужой корабль! Элиис улыбнулась, рассматривая палубу, мачты, борта. Огромный корабль, много больше любой боевой лодки газура. И люди, удивленно изучающие свою спасительницу и пытающиеся решить, что им делать, - улыбаться, кланяться или падать в ноги, - тоже чужие. С бледными лицами и волнистыми волосами. У многих глаза совсем светлые. Одежда тоже непривычная. Сирин обдумала увиденное и твердо решила: они все с севера! С того самого загадочного материка, о котором так часто рассказывал Юго. Где вроде бы нет ни газура, ни храма… Что весьма кстати: на островах Древа спрятаться от восточного араави и жениха Гооза едва ли возможно. Особенно сейчас, когда он распоряжается в столице. А когда вернется владыка Роол, еще неизвестно, кого он станет слушать и что решит…
        Не сидеть же день за днем на послушной волне, вдали от берега! Девушка снова широко улыбнулась и вежливо поклонилась тем, кого рассчитывала видеть своими друзьями хотя бы в ближайшие дни. Люди зашевелились, зашумели в ответ, почтительно закивали. Незнакомая речь загудела и зарычала, чуждая и торопливая.
        Как с ними объясниться?
        По счастью, к ней уже спешил капитан. Элиис облегченно вздохнула. Точно он! Не зря при его появлении все прочие на палубе стихли и выстроились в ровные ряды. Уважают, ведь капитан на корабле главный. Помнится, она себе придумала еще ночью: капитан - непременно опытный моряк, а значит, пожилой, широкоплечий и заросший. С большой абордажной саблей и страшным шрамом на щеке, а то и вовсе одноглазый… Юго так описывал капитанов.
        В жизни все оказалось, к немалой радости Элиис, иначе. Капитан, по мнению сирина, был хоть и не особенно хорош собой, но зато молод, с таким куда проще общаться. К тому же на вид он оказался ничуть не страшный, не заросший, совсем без сабли и шрама. Девушка слегка покраснела, смущенная своими наивными домыслами, почувствовала себя глупым ребенком. В крепости она видела так мало людей, что до сих пор живет детскими представлениями о мире, нелепыми, излишне примитивными.
        Вблизи капитан понравился ей даже больше, чем при первом взгляде. По меркам Древа, он был совсем некрасив. Кожа бледная, волосы неопрятно взбиты крупными волнами, лицо скроено непривычно. Губы тоньше, чем у типичного оримэо, нос очень прямой, нелепо узкий и явно длинноват, лоб тоже велик… Зато смотрит этот человек дружелюбно, даже восторженно, после холодного презрения Гооза или спеси восточного араави такой взгляд - отрада для души.
        Синий взор сирина встретился в упор с глазами капитана, чужими Древу и всему миру океана и все-таки тоже принадлежащими холодному морю - оно ведь где-то в иных своих пределах может быть и таким, серо-зеленым. Чтобы заглянуть в холодное море, пришлось закинуть голову, а потом для удобства встать на цыпочки: капитан оказался на голову выше сирина. Впрочем, он тотчас поклонился и, чуть помедлив, словно что-то для себя решая, жестом предложил пройти в каюту. Даже выговорил несколько слов, раздельно и медленно. Их Элиис знала: Юго выучил ее приветствиям на трех языках! В том числе и на языке капитана - отрывистом, с короткими жесткими словами, более похожими на команды.
        В тепле каюты Элиис потопталась на мягком ковре, озираясь и восхищаясь богатым вычурным убранством. По подсказывающему жесту капитана сирин забралась в громоздкое огромное кресло малознакомого вида, удобно расположилась, подтянув пятки и подавшись вперед. От невозможности задавать вопросы сводило шею, а язык прямо чесался! Как много надо узнать… Неужели бывают такие огромные деревья? И права ли она, думая, что кресло целиком выточено из единого ствола, а не сплетено из бамбука?.. И что это за ковер, переливающийся всеми оттенками перламутра? И почему от лампы так приятно пахнет? Хотелось все рассмотреть и ощупать, но, к сожалению, пока не время.
        Капитан сел рядом, подвинув к высокому столу такой же высокий стул. Ноги он не поджал, да на стуле так и не сядешь, он для иного приспособлен… Элиис нахмурилась, одернула юбку и тоже чуть подвинулась к столу. Расторопные слуги поставили еду и питье. Элиис благодарно поклонилась и виновато развела руками. Среди всех слов капитана - ни одного знакомого сочетания звуков, кроме выученного еще вместе с Юго слова «каюта»…
        Мужчина задумался и попробовал куда медленнее и с большим сомнением в произношении выговорить несколько слов на эмоори - языке Древа. Речь островов напевна, щедра на мягкие переливы, в одном слове случается по несколько ударений - благо гласных вполне достаточно. Вот хотя бы имя Элиис: длинное открытое «э», затем выдох -
«ли», второе более мягкое и чуть проглоченное ударение - «ис». Девушка рассмеялась, впервые понимая, как сложно чужому говорить на наречии эмоори.
        Капитан боролся с произношением, как с бурей, - столь же упрямо и решительно. Получалось смешно и малопонятно, но для начала общения куда лучше, чем ничего. Незнакомый говор переиначил и способ заполнения пауз: житель Древа тянул бы длинное «о» как удивленный вздох, а этот с горя мычал и шипел. Получалось нечто вроде:
        -Я, ах-х, как же там-м? Благдар-рен-н, гспож-жа. Пзвольте узнать мх-м вше им-мя.
        -Элиис, - вежливо поклонилась девушка, прижимая ладони к сердцу.
        -Эльза, - сразу и весьма уверенно переделал имя капитан. И поклонился в свою очередь: - Мирош Гравр Тэль-Коста.
        Элиис даже зажмурилась от обилия шипящих и рычащих звуков. Ну и длинное имя у капитана! Неужели его так надо называть? Она будет месяц учить! Попробовала выговорить хотя бы начало слова - Мииро. Глянула - вроде не обижается и не возражает. Усмехнулась: она переиначила неудобное для выговора имя куда сильнее, чем капитан - ее собственное.
        Ободренный первым взаимопониманием, капитан Мирош снова заговорил. Из сказанного удавалось понять не более трети, но Элиис разобрала, что Мииро пытается рассказать ей нечто о своем корабле, несколько раз упоминает в разных выражениях благодарность за спасение от неминуемой гибели. Еще втолковывает, что для его людей плавание в южных водах - весьма опасное занятие и даже теперь надежда добраться домой призрачна и слаба. Повреждения чересчур значительны! Капитан ладонями показал корабль и определил места пробоин или течей. Жестом попробовал
«вести» судно, вполне внятно намекая, что важно найти спокойную воду, берег, удобную бухту…
        Сирин прикрыла глаза, вслушиваясь в шепот близкой воды. Попросила карту, рисуя на столе пятнышки островов и линию берега. Мииро довольно быстро понял и добыл нужное. Элиис долго рассматривала красивое пустое море с узорчиками смешных осьминогов и игрушечных морских коньков. От удивления девушка даже провела по нарисованной воде руками. Ну и карта… Нет на блекло-синей глади бумажного моря ни единого острова родного Древа! Только обширное белое пятно, слепое, украшенное завитушками и здоровенным чудовищем, улыбающимся во все зубы и ехидно кажущим раздвоенный язык… Поверх завитушек плетется длинная непонятная надпись… Мииро догадался, в чем сложность. Уверенно очертил пальцем область, где теперь, по его предположениям, располагается корабль. Торопливо, рыча и глотая гласные, стал пояснять, повторяя сказанное жестами, иногда внятными, а порой и нет: буря ударила внезапно и едва ли унесла далеко. В полдень он сможет точно определить свое место. А пока - лишь так…
        Элиис улыбнулась. Ей и так годится. Карта нужна, чтобы добиться понимания. Предположим, тут корабль, - тонкий пальчик накрыл кусочек синей нарисованной воды. Север там, знак ей показывал Юго. Едва начертила - и капитан ткнул в такой же у края карты. Значит… Волны за бортом плеснули, вздохнули - и отозвались. Сирин уверенно провела «корабль» от первой точки до второй. Пытливо глянула на капитана: понял ли.
        -Остров, - пояснила Элиис. - Здесь, близко. Полдня на веслах при хороших гребцах. Весла, понимаешь? Грести так. Рассвет - середина дня. Понимаешь?
        -Нет гребцов, - отозвался капитан, ловко повторяя движение веслом. - Ветер и паруса. Ф-ф-ф, ветер.
        -Неудобно, - отметила Элиис, рассматривая парус, наспех сделанный капитаном из куска ткани. Неодобрительно покачала головой: - Ненадежно.
        -Просто иначе, - заступился за свой корабль Мирош. - Кушай… Ешь? Ох, ну и морока со словами. Все хорошо, я понял, куда надо двигаться. Направление ты указала точно. Отдохни, это твоя каюта. Эльза, я прошу. - Он смешно свел ладони домиком и сплел пальцы. - Прошу. Ты будь здесь, отдыхать, гостить… ну как же объяснить-то? Ты побудешь у нас, правда? Хоть недолго!
        -Мииро, - виновато улыбнулась Элиис, - я сбежала оттуда, где жила прежде. Совсем сбежала. Мне очень нужна каюта, спасибо.
        -Каюта нужна. Прекрасно, - зарычал капитан, воодушевляясь. - Я бы подарил тебе весь корабль, но не этот, а иной, новый. Только оставайся насовсем.
        Он осторожно накрыл ладонью тонкие смуглые пальцы. Улыбнулся, и серо-зеленый океан севера в его взоре озарился солнечным теплом. Понимать слова стало сразу проще. Будто в них шуршало родное море…
        -Ты море, я капитан. Каждый капитан влюблен в море. Но только я знаю, как оно прекрасно на самом деле. Могу взглянуть в его глаза. Эльза, тебя никто и никогда не обидит, я обещаю. Оставайся у нас. Мы подлатаем борт, поставим запасную мачту и пойдем на север. Там дворцы и города, высокий лес, большие луга. Красиво, тебе понравится. И ты станешь жить в своем новом доме. В стране, именуемой Дэлькост.
        -Свободно жить? - забеспокоилась Элиис, почти ничего не понимая из потока слов капитана, мешающего наречия и бурно дополняющего речь жестами.
        -Конечно. Свободно.
        Он сказал эти два слова коротко и веско. И ни одна струна в душе сирина не усомнилась: обещание правдиво! Радость выплеснулась тихим смехом. Элиис кивнула, подтверждая, что она остается! Капитан прорычал на своем северном наречии нечто торжествующе-одобрительное. Встал, поклонился и вышел.
        За маленьким круглым оконцем розовел молодой день. Элиис отстегнула от пояса сандалии и бросила в уголок. Спрыгнула на пол, радуясь обретению дома. Наилучшего! Способного плыть по волнам, то есть всегда оставаться в ладонях океана. Значит, самого безопасного для сирина жилья на всем свете. К тому же просторного и удобного. Роскошного! Девушка бережно ощупала шторки, покрывала, подушки, салфетки. Все - незнакомое, даже не понять, из какого растения сотканы нити… Пол тоже занятный, из гладкой древесины чужого прихотливого вида. Ковер и вовсе чудо. Узоры на стенах, витые ножки подсвечников, рамы картин - все непривычно. И, само собой, интересно!
        Элиис зевнула. Села в кресло, которое уже признала своим, и стала неторопливо снизывать с пальцев перстни. Снова рассмеялась. Думал ли араави востока, что подбирает платье и украшения сирину острова Гоотро не для смотрин, а для побега? Спасибо ему! Хоть не стыдно было появиться здесь, на прекрасном чужом корабле. Сразу видно: не нищенка. И даже перстни из золота.
        В дверь каюты тихо стукнули. Элиис отозвалась:
        -Да.
        Не вошли, чуть выждали и снова постучали. Не понимают?
        Девушка подошла и сама открыла дверь. Подвинулась, пропуская слугу с подносом. Опять еда! И, спасибо богине, вот идет капитан. Он умеет разговаривать на понятном языке, пусть и кое-как. Смешной! Церемонно кланяется. Даже помог сесть, подвинул тяжелый стул. С любопытством покосился на горку перстней. Бережно взял двумя пальцами один, рассмотрел. Заговорил он по-прежнему невнятно, но Элиис уже смирилась и привыкла. Хоть так, это много лучше, чем молчание стражей башни сирина!
        -Никогда не видел подобного жемчуга! - Восхищение в голосе звучало настоящее, неподдельное. - Он едва ли имеет цену, слишком хорош. Осмелюсь поинтересоваться: вы правите островами? Мне неловко за свое поведение. Я был непочтителен и излишне восторжен, госпожа Эльза… так, снова я говорю непонятное. Как же надо? Энэи. Точно, энэи Эльза, газур Запретного края. Править. Так?
        Элиис охнула от удивления. Кто правит? Как вообще можно такое предположить! Капитан понял свою ошибку и стал спрашивать иначе:
        -Хорошо, я неточно сказал. Не вы, правят подобные вам. Я много думал. Я обманом получил амулет пути. Был шторм, ваш приход, спасение. Вы ведь не человек. Люди не могут укрощать штормы и управлять волей волн. Эльза, кто вы?
        -Я человек, - обиделась девушка, плохо разобрав прочие рассуждения. - Просто у меня есть дар богини. Нас мало, мы не правим, это нами распоряжаются. А я сбежала, чтобы не попасть во власть очень злого хозяина. Засов, замок. - Элиис сцепила руки, показывая, как она сидела в клетке, запертая. - Я - под замком, всегда. Нет свободы. Но я сбежала.
        -Вот как… - задумался капитан. Затем выпрямился и гордо добавил: - Эльза, теперь вы под моей защитой, а род Тэль-Коста свое слово держит. Опять я перешел на тэльрийский… Ну ладно. Эльза, вы можете научить кого-то управлять водами? Меня - убрать шторм?
        -Нет. Я такая родилась. Это, наверное, в крови, так мы полагаем. Нельзя передать. Нельзя научить. - На сей раз просьба капитана и его азарт были очевидны, от блеска светлых глаз девушке стало неуютно. - Я слышала, что вы, люди севера, мечтаете заполучить весь жемчуг моря. Но не поверила. Мииро, тебе нужен мой жемчуг? Тебе нужен этот вот, в перстне?
        -Мне весь жемчуг не нужен, - покачал головой капитан и аккуратно опустил перстень на прежнее место в кучке драгоценностей. Ничто не дрогнуло в лице, и капитан больше не взглянул на горку сокровищ. Он улыбнулся гостье, рассматривая море в ее взгляде. - Так, к слову пришлось. На корабле сто пятьдесят шесть человек. И живы они лишь благодаря тебе… вам. Я отвечаю за людей и хочу быть хорошим капитаном.
        -Прости, Мииро, - вздохнула Элиис, вполне довольная безразличием к сокровищам. - Я плохо подумала.
        -Пустяки, - улыбнулся капитан. - Госпожа повелевает волнами, а я готов утонуть в синеве ее глаз. Могу ли я обращаться к владычице вод на «ты» и считать ее другом? И если да - чем доказать расположение и искренность, Эльза?
        -Научи меня своему языку, - сразу же решила девушка, не разобравшись в сказанном, но угадав возможность высказать важную просьбу. - Мне приятно думать, что я здесь друг, а не слуга или пленница. И не посторонняя гостья - тоже.
        -Не посторонняя, - эхом отозвался Мирош, его ладонь скользнула по столу и снова, как недавно, накрыла руку Элиис. - Надеюсь.
        Сирин вздрогнула и пристально посмотрела на северянина, некрасивого, крупного и совсем чужого. Едва знакомого, но встреченного именно теперь, когда звезда, покровительствующая детям Сиирэл, покинула дом одиночества, когда многое переменилось и открыты новые пути. Мысли испуганно метались, от их суматошной спешки становилось жарко и душно. Не таким она представляла того, кому назначена! Но рядом нет злого жреца востока, жестокого араави, избирающего и приказывающего. Увы, нет поблизости и Эраи Граата, готового дать совет и просто поделиться своей спокойной и чуть насмешливой мудростью. Как же быть? Придется искать ответы и принимать решения самой… Непосильно тяжело. Куда сложнее и опаснее побега.
        Элиис беспокойно оглянулась на дверь. Захотелось снова сбежать. Без оглядки, опрометью и навсегда. Шагнуть на волны с палубы красивого чужого корабля, чтобы не сомневаться и не выбирать, не ощущать обволакивающе-заботливого, покровительственного отношения капитана. Избавиться от самого его присутствия, от обещания пьянящей свободы, от роскоши нового дома. Элиис отчаянно сжала губы, взглянула на Мииро - и неуверенно пообещала себе запросто забыть серое зимнее море в его глазах, способное озаряться светом солнца и теплеть…
        -Тебе надо отдохнуть, - донесся сквозь шум в ушах встревоженный голос капитана. - Побледнела, дышишь тяжело. Шутка ли, усмирить шторм! Никто не побеспокоит до утра. Я только истрачу еще толику времени и расскажу важное про корабль и нашу жизнь. Надеюсь, ты все же останешься с нами хоть ненадолго, Эльза. Понимаешь? Здесь все - твои друзья. Мы рады тебе.
        Он сказал и ушел, бережно прикрыв дверь. Замок не щелкнул. Сирин сразу проверила: не заперто. Постояв у двери, Элиис сама закрыла задвижку изнутри, чтобы отгородиться от мира вне каюты. Чужого, непонятного! Обещающего голосом Мииро так много и не требующего никакой оплаты, что удивительно и весьма подозрительно.
        Утром капитан появился снова и стал учить своему языку. Водил по палубам, знакомил с офицерами, рассказывал про корабль. День за днем интерес к новому удерживал от побега. Родные острова были рядом, и бежать, в общем-то, пока никуда не хотелось… А серое море в глазах Мииро пугало все сильнее. Элиис хмурилась и ощущала бессилие перед штормом, не подвластным сиринам и готовым обрушиться на нее, накрыть с головой. Ну зачем оримэо, принадлежащей морю и югу, этот чужой человек? И речь его иная, и голос непривычный, и лицо, и даже запах. Хотя… все на корабле пахнут хоть чуть-чуть - морем и солью. И говорят с Элиис так смешно: почтительно и с поклоном, совсем как дома.
        Починка борта завершилась быстро, и корабль заскользил к северу, в незнакомые воды. Цвет их менялся. Исчезли летучие рыбы, потемнел и напитался облаками дальний горизонт, угрожая холодами. А Элиис все не решалась на повторный побег, находила поводы отложить расставание с Мииро. Сомневалась и оглядывалась, уговаривала себя: вот-вот ее найдут. Завтра или послезавтра появится лодка народа оримэо со знаками храма на бортах и цветным парусом. На носу будет стоять брат Боу или мама Лоота. Все уладится само собой, и исчезнет ужасная обязанность решать в одиночку то, что непосильно и непонятно.
        Но дни бежали мелкими волнами, одинаковыми и ровными. Новая жизнь становилась привычной. Даже лица капитана и его людей уже не выглядели некрасивыми. Других-то нет, сравнить не с чем…
        Элиис носила новые одежды, сшитые для нее из теплых тканей. Привыкала к сапожкам, заменившим сандалии. Целыми днями не покидала палубу. Упрямо выговаривала утомляющие горло, противно рычащие слова. Отдыхала, рассматривая картинки в очередной книге из каюты капитана Мииро. И всякий день приглядывала, чтобы волны за бортом оставались крошечными, не способными и курицу накрыть с головой. Смешные детские сравнения той, которая выросла в горах! Она прекрасно понимала, что обманывает себя, желая отодвинуть побег и отсрочить неизбежное возвращение в стены башни сирина. Элиис искала поводы не оглядываться и радовалась своей свободе, дыханию океана, гомону волн, чей язык делался все внятнее, как и наречие Дэлькоста.
        Последний месяц лета по исчислению тэльров - так звали себя люди Мироша - закончился, когда далеко, за изгибом горизонта, Элиис ощутила корабли. Их узкие ладные корпуса резали воду, а громады парусов ловили ветер. Капитан выслушал девушку и сообщил, что это флот короля. Галеон под командой капитана Мироша Гравра Тэль-Косты должен был давно вернуться и теперь уже наверняка считается погибшим. Видимо, на родине всполошились, пробуют разыскать хотя бы след.
        Элиис порадовалась такому отношению чужих моряков к пропаже одного из кораблей: наверное, Дэлькост и впрямь славный край, если там не бросают людей в беде и готовы искать капитана Мииро, затрачивая силы целого флота.
        Некоторое время спустя впередсмотрящий повторил слова сирина о кораблях, различив паруса.
        Мирош кивнул и приказал идти на сближение. Сам он не поднялся на мостик, доверив командование помощнику. Капитан сидел в каюте Элиис и усердно учил язык островов, прежде знакомый лишь в общих чертах, по словам и фразам, заученным поверенными семьи Тэль-Коста во время торга с южными купцами. Гордость Мироша была уязвлена. Тоненькая смуглая девушка, такая наивная и улыбчивая, вроде бы играючи и без усилий освоила наречие тэльров. Учеба ей давалась легко, успехи приходили удивительно быстро, и говорила Эльза уже вполне правильно, пусть пока обходясь лишь самым малым набором слов. Капитан осваивал слова, но не смог улучшить произношение. На языке Древа надо петь, а он все фразы - рубил. Элиис смирилась и с этим. Такой решительный человек не должен говорить иначе! В его устах и рычащие слова прекрасны.
        -Т-ты мое мор-ре, - упрямо твердил Мииро.
        -Мо-оре, - поправляла сирин.
        -Мое мор-ре, - решительно кивал капитан. Ведь поправка сделана лишь во втором слове, а первое - принято…
        -Не дается тебе эмоори, - виновато вздохнула Элиис.
        -Не беда, ты ведь понимаешь меня и отвечаешь. - Капитан охотно перешел на родной язык тэльров. - Эльза, сейчас к нашему борту подойдет лодка. Я поплыву к тому большому кораблю. На нем поднят штандарт адмирала. По-вашему это… главный ваур. Смотри: выше, вон там, вьется затканный золотом вымпел. Он означает присутствие очень важного человека с моего берега. Того, кто вправе давать дозволение жить в Дэль-косте. Я хочу представить тебя. Доставай свой жемчуг, это торжественный день и важный прием. Садись во вторую лодку, тебя отвезут по моему сигналу. И никаких чудес с волнами, понятно?
        Элиис кивнула, засуетилась, доставая перстни и ожерелья. Капитан вышел из каюты, давая возможность переодеться и привести себя в должный вид для встречи с важным человеком. Сирин долго пыталась соорудить из волос прическу, которую мама Лоота находила наиболее удачной, потом два раза перебирала перстни и устраивала покрасивее самое длинное ожерелье. Когда она вышла на палубу, лодка капитана уже качалась у борта чужого корабля. Огромного! Сирин с интересом смотрела на него снизу, из лодки, подплывая все ближе. На палубу ее пригласили подняться по широкой резной деревянной лестнице. Встретили церемонно и проводили в сияющую золотом и дорогим полированным деревом каюту, поражающую воображение размерами и убранством. За плотно прикрытыми дверями в соседнем помещении рычали на два голоса Мииро и тот, «важный», как поняла Элиис. Слова теснились в сердитой торопливой речи, делались малопонятными.
        Два голоса, похоже, спорят? Разобрать удалось лишь обрывки фраз. Связать их в нечто ясное и цельное не вышло. Несколько раз кряду и с разной интонацией было повторено совсем незнакомое слово, весьма красивое и удобное для слуха. «Лидииа»,
        - так разобрала его Элиис.
        Наконец от входа за спиной Элиис мимо нее тихо проскользнули двое слуг, вызванные звоном колокольчика. Голоса спорящих стихли. Слуги встали по сторонам от дверей, торжественно распахнули створки, и сирин смогла рассмотреть важного человека, так долго и шумно ругавшего ее Мииро.
        Так много золота Элиис никогда не видела! Толстая цепь, массивная подвеска, широкий браслет, выпуклая отделка куртки. А еще сияет и переливается солнечными бликами вся посуда на столе в глубине зала… И кресла с узором, и дерево спинок разрисовано линиями, подчеркивающими сложную резьбу.
        Сам важный человек не понравился Элиис. Он был ничуть не похож на жителей Древа, однако в то же время чем-то неуловимо напоминал всех араави, приезжавших в замок сирина, чтобы гордо восседать в ненавистном кресле у длинного стола. Этот северный таор, как определила его важность Элиис, был бледен, высок и не стар. Девушка предположила, что ему лет сорок-пятьдесят: она пока не научилась точнее разбираться в том, как стареют лица северян. Во внешности берегового таора чудилось смутное сходство с обликом Мииро. Оно вроде бы присутствовало, но ускользало от прямого наблюдения. В чем сходство? Нос прямой, длинноватый, губы тонкие, неяркие, постоянно сведены в строгую линию. Рост… Чуть ниже Мииро. Плечи поуже и сутуловаты… Чем дольше Элиис смотрела, тем меньше видела сходства. Глаза серые, но их холод велик и не содержит живости моря. Человек вообще слишком сух, резок и надменен. И золота на нем кричаще, недопустимо много.
        -Вот она, - капитан уже стоял рядом, бережно обнимая за плечи, и оттого было нестрашно смотреть на надменного таора, - Эльза. Девушка, которой я и весь мой корабль обязаны спасением.
        -Эльза, - заинтересованно повторил важный человек. Величаво кивнул. - Мы, Альбер Лгос, довольны. Дозволяем в отношении означенной особы все испрошенное. Именно так и при указанных условиях. Прочее мы решим сами, а вот по старым долгам… Однако о чем это я? Не станем отягощать день нудными делами, милое дитя. Мы рады тебя принять на корабле и желаем пригласить к обеду.
        -Благодарим, ваше величество, - поклонился Мирош за обоих, ловко принимая на себя сложную беседу. - Мы будем счастливы отобедать в вашем обществе.
        -Прекрасно, мы довольны, - равнодушно кивнул Альбер. Иных слов он и не ждал.
        Таор отвернулся, шагнул в зал, и створки сошлись. Мирош рассмеялся и усадил Элиис в большое кресло. Заговорщицки подмигнул ей:
        -Испугалась? Зря. Альбер хоть и важен на вид, а мне не чужой. Он привык напускать на себя избыток важности, потому что следует нашим традициям. Всегда следовал и, кажется, сросся с этой привычкой. Я знаю его лучше многих. И мне видно, вот поверь: ты ему понравилась, все прошло прекрасно. Нам дают новый корабль и право всю зиму плавать в южных водах, чтобы ты постепенно привыкла к миру берега. А по весне я отвезу тебя в свой замок.
        -Он далеко от океана? - испугалась Элиис.
        -Нет, мы поедем в Гравр, это у самого берега, - заверил капитан. - К тому времени уладятся все сложности.
        -Он сказал - долги, - шепотом призналась в своей осведомленности сирин.
        -Не переживай, речь шла о слове, однажды неосторожно данном моим отцом, - поморщился Мирош. - Альбер все исправит. Ему тоже не по душе та… неважно, дело прошлое.
        -Он сердится, - предположила Элиис.
        -У его величества большое горе, новорожденный сын болен, - покачал головой Мирош.
        - Оттого Альбер и мрачен, оттого прячет свое настоящее настроение усерднее обычного. В порту, перед отплытием, он с голубем получил тягостную весть. Не спрашивай пока подробности, не время. Сиди и запоминай, как надо вести себя во время обеда.
        Элиис кивнула и стала слушать. Про салфетки и тарелки, про вилки и ножи. Большую часть правил, именуемых этикетом, она уже давно усвоила. Но сейчас охотно повторяла их: так проще избавиться от робости. Все же решается ее судьба в новой стране. Может статься - на всю жизнь.
        Обед, вопреки страхам, прошел легко и непринужденно. Альбер много спрашивал о жизни на островах, интересовался морем. Охотно и без утайки рассказывал о родном для него Дэлькосте, законах, обычаях и праздниках страны. Этот важный человек больше не говорил о себе малопонятно и высокомерно «мы». Не смотрел безразлично, вгоняя в дрожь. Альбер даже подарил сирину в знак своего расположения удивительно красивые серьги с синими камнями. И, мягко улыбнувшись, добавил к ним брошь:
        -К цвету глаз весьма подходящие вещицы. Девушка подобной красоты, как я полагаю, должна иметь много безделушек. Мирош, вот уж не сомневаюсь, об этом позаботится. Я немного сердит на него, вы совсем не спешили к берегу, между тем невежливо прятать от всех такое сокровище, как Эльза. Вдвойне невежливо держать девушку на корабле, не дав ей должного официального положения. Предположим, невесты… Или я не прав?
        Элиис смутилась и опустила взор. Каждый важный человек, где бы и кем бы он ни управлял, обожает устраивать чужие жизни по своему вкусу. Будь он жителем островов и араави или обитателем берега с титулом «величество». Хотя на сей раз холодный и надменный Альбер прав. Элиис украдкой улыбнулась. Хорошо плавать на корабле Мииро не просто гостьей или чужеземкой, а невестой капитана. Обязательств вроде никаких, предложено достойное место, выделено время все обдумать и самой, без подсказок и приказов, решить.
        -Я прав, - отметил Альбер, остро глянув на сирина. - Мирош, даю вам обоим зиму для размышления. Нет! Так получится слишком долго. К ледоставу на северных реках вы должны все завершить. По обычаю невесты.
        -Но… - Капитан вроде бы чуть удивился.
        -Нельзя не уважать закон земли, откуда она прибыла, - важно пояснил Альбер, прервав возражения. - Идите, более не держу вас. Для плавания выделяю «Гончую луны», это лучший новый галеон. Принимай, капитан.
        Мирош встал и поклонился, не возражая.
        Лодка отошла от высокого борта и заскользила по спокойной воде к новому кораблю. Элиис несколько раз оборачивалась, удивляясь тому, как вдруг она лишилась обжитого дома ради иной каюты, пока чужой и незнакомой… Но Мииро был рядом и обещал все уладить, перевезти вещи. Он суетился так непривычно и шумно, что возражать стало невозможно. Да и неудобно. Элиис вдруг подумалось, что капитану наверняка приятно получить от важного человека новенький большой корабль взамен наспех залатанного старого, едва способного держаться на спокойной воде…
        Альбер Лгос следил за удаляющейся лодкой весьма пристально. Наконец обернулся и смерил презрительным взглядом застывшего в полупоклоне бывшего капитана «Гончей», только что лишившегося корабля.
        -Не смей кривить губы, жалкий ты червь, - тихо и внятно сказал король. - Адмирал тебя повесил бы на рее, узнай он, как ты маневрировал на тихой воде, едва не погубив корабль. Я же сегодня добр. Спишу на берег и пристрою к подходящему для тебя делу, помня о заслугах отца.
        -Вы всемилостивы, - испуганно прошептал разжалованный капитан, кланяясь еще ниже.
        -Да? - поразился король. - Неплохо сказано. Я-то полагал себя всего лишь практичным. У нас имеется общий интерес, Магрис Тэль-Локт. Имя ему - Лидия. Не хмурься. Да, признаю, мне ничуть не угодно счастье малышки Тэль-Дарг, официальной невесты моего двоюродного брата. Союз усиливает позиции Мироша, к тому же соединение столь крупных состояний опасно, оно нарушает баланс сил. Вернемся к твоим обидам и твоей роли. Это ведь та самая Лидия, отец которой отказал своим соседям по землям, людям, равным ему знатностью… хотя бы и формально. Ну кто такие нынешние Тэль-Локты? Все вы жалки и далеки от величия предков, вы склонны гулять и бездельничать, вы заложили и промотали две трети фамильных владений, о золоте я и не говорю. Ты получил отказ по заслугам, ты не пара маленькой принцессе Даргмира, эта девочка в колыбельке играла не погремушками, а рубинами из шахт папаши… Земли семьи Тэль-Дарг обширны, что куда важнее. В их власти восточные торговые перевалы, золотые рудники, серебряные шахты. За князьями числится и еще много столь же лакомого имущества. Год назад ты счел доходы Тэль-Даргов почти своими… Зачем
же я надрываюсь и рассказываю то, что ты знаешь доподлинно?
        -Не смею…
        -Лгать? - усмехнулся король. - Верно, и не пытайся. Тэль-Локты здорово поистратились, но золото, запомни хотя бы теперь, не всегда решает дело. Вы распылили уважение к фамилии необдуманными альянсами. Тэль-Локты получили вежливый отказ от Тэль-Даргов, к тому же обоснованный: князь связан давним словом, в достойных семьях слово дороже золота. Но вы не имеете ни чести, ни средств, и вы оба, ты и брат, разоренные неублюдки своих неразборчивых мамаш, сочли оскорблением утрату вожделенного достатка. Я все знаю, и я должен вас примерно покарать. Мораль в Дэлькосте весьма чтима.
        -Но…
        -Как мало у тебя оправданий, это даже мило, поскольку честно. Погодим с монаршим гневом. Как я сказал, у меня в этом деле свой интерес. Мне вдруг подумалось, что к весне у Лидии может не сохраниться и малых остатков репутации добропорядочной девицы. Ведь бывает и такое…
        -Более чем ясно. - Поклон бывшего капитана стал еще глубже, а голос приобрел заинтересованную восторженность. - Ваше величество нашли мудрое решение.
        Альбер поморщился, быстро глянул на слуг, плотным строем отгородивших обширное пространство палубы для королевской беседы без свидетелей. Глупости Тэль-Локта никто не слышал.
        -Лучше б ты родился немым, - презрительно процедил король. - Ну как можно доверить дело олуху? Мы, солнцеподобный король, ничего не решаем. Мы лишь рассуждаем вслух. Но если некто сам пришел к похожим выводам… Бывают ведь весьма любопытные совпадения. Некто, допустим, покинул флот, но опала не испепелила его, он всего лишь оказался удален из столицы и получил посредственное место капитана стражи в городе Фирбе. Там он преисполнился рвения и начал исправлять свои многочисленные ошибки…
        -Преисполнился, - заверил Тэль-Локт, морща лоб и наконец-то начиная понимать свою роль. - Идеи есть. Для исполнения надобен чужой человек, совершенно чужой. Низший и ничтожный. Если поискать среди разоренных фамилий юга, можно без труда и в короткий срок подобрать годного.
        -Уже что-то, - отметил король. - Только лучше взять нужное на севере. Эдакий полукровка с границы Нагрока, вот что мне видится.
        Тэль-Локт быстро кивнул, теперь он слушал очень внимательно. Король добыл из рукава свиток, резким раздраженным жестом передал разжалованному. Помимо порванного капитанского патента в свитке имелся целый вексель солидного ростовщика
        - но кто мог увидеть это издали?
        -Учти еще и особенное условие, имя ему Натэлла, - тихо и быстро сказал король. - Некоторые стервы должны быть на своем месте… Эта вроде и на месте, и не вполне удобна, она ловка.
        -А что же мне…
        -Боже, за что ты наказал род Тэль-Локтов такой изрядной порцией глупости? - громко вопросил король у пасмурных небес. Не дождавшись ответа, Альбер сменил красивую патетическую позу на более простую, толкнул носком башмака саблю разжалованного Тэль-Локта и презрительно скривился: - Ничтожество… Не мешай помощнику довести разбитый штормом корабль в порт. Оттуда ты отправишься к новому месту службы. Бумаги уже готовы. Золото по векселю получишь на берегу, тебя ждут. По весне, если шутка окажется занятной, кошель повторно раздобреет. Но если ты разочаруешь меня…
        Король стукнул по палубе тростью, завершая, а вернее красиво обрывая разговор. Слуга с поклоном подал плащ, Альбер позволил набросить затканную золотом ткань на свои плечи и удалился величественной походкой.
        Тэль-Локт неуверенно разогнулся, мрачно глянул на «Гончую луны», ставящую паруса. Характер двоюродного брата короля ничуть не мягче, нежели у самого Альбера. Делаться врагом Мироша Гравра едва ли разумно. Получить в смертельные недруги еще и старого князя Тэль-Дарга не согласится и полный олух. Хотя… Тэль-Дарг увлечен новым «особым условием», что может быть на руку исполнителю деликатного поручения короля. У Мироша Гравра тоже нет поводов враждовать с Тэль-Локтами. Еще и спасибо скажет: теперь у принца новый интерес - смуглая тоненькая девушка, действительно необычная и очаровательная. По всему видно: кузен короля вьется вокруг нее, он и думать забыл о прежних обязательствах. Вроде бы он и прежде не спешил исполнять свой долг перед Тэль-Даргами, а возможно, полагал этот долг обузой…
        Тэль-Локт приободрился и плотнее сжал вексель. Поручение короля обещало немалые выгоды и некоторые осложнения. Но неприятности, скорее всего, неопасны и, вполне возможно, обойдут исполнителя стороной.
        Глава 9
        Стоило вернуться в родные места, отдохнуть душой, погрузиться в покой - и долгожданный сон посетил, как обычно. Здесь, дома, он украшал ночные грезы особенно часто. Самый красивый на свете сон, удивительный, волшебный…
        Сон всегда начинался одинаково. Она поднимается из черно-синей глубины к сиянию золотого света, смотрит вверх. По поверхности бегут мелкие волны, они отражаются рябью теней на лице, и все тело покрывает волшебный узор перламутрового сияния, сотканный мимолетными штрихами, переменчивый, завораживающий. Синие пряди водорослей танцуют в восходящем течении, гладят кожу. В длинные волосы короной вплетены белые лилии. Весь объем воды полнится звуками, живыми и отчетливыми. Шуршат песком глубинные ключи, дышат волны, выглаживая берег. Капли звонко стучатся в свод поверхности и разбегаются круговой рябью, постепенно стихая множественным убывающим эхом. Горный поток прыгает по камням, смеется и плещется, поет, вливается в озеро. Камыши шелестят, царапают поверхность острыми листьями, словно наносят загадочные письмена.
        Она поднимается все выше, трепещет и стремительно летит. Душа полна радостью. Ледяные струи течения смешиваются с теплыми водами верхних слоев, образуют перламутровый вихрь, наполненный светом и украшенный прозрачными жемчужинами воздушных пузырьков.
        Нити водорослей, как ленты, танцуют и обвивают тело. Руки в створчатых широких браслетах из многоцветного жемчуга и перламутра тянутся к свету. Наконец пальцы прорывают пленку поверхности.
        Она с плеском выпрыгивает высоко в теплый воздух летнего полудня. На миг тело пронизывает ужас чуждости солнца и воздуха. Кожа сохнет, дыхание пресекается, глаза невольно закрываются, спасаясь от вывернувшегося, исказившего все свои пропорции мира. Затем страх уходит, восприятие меняется, потому что сама она тоже становится иной. Глаза приспосабливаются, слух обретает четкость. Кожа темнеет, вспоминая свой загар и восстанавливая мягкую бархатистость. Серебряный хвост изгибается, с него падают в воду тяжелые капли-чешуйки.
        Потом она ныряет, затаив дыхание, скользит под самой пленкой поверхности, выгибая воду над собой. Одним движением достигает берега, хохоча и задыхаясь от восторга. Движение вверх лучше полета. А воздух - это и вовсе чудо! Она выходит на берег, ловко выбирает лилии из волос и оставляет их плавать в воде, ведь речные цветы не способны жить вне озера. Ноги - теперь уже ноги - ступают уверенно. Кожа нежится в тепле солнца.
        Неповторимая радость, такую вроде бы и придумать нельзя, но сон добр и дарует ее всякий раз: хоть на миг она осознает себя принадлежащей двум мирам, воде и воздуху. Она равно свободна здесь и там, равно родственна глубинам и суше… Ей везет, чудо сна возвращается снова и снова, наполняясь подробностями. Недавно стало понятно: пруд, а точнее, озеро, не морок или наваждение, а самый настоящий водоем во владениях отца. Он расположен недалеко от замка, в горах. Было совсем несложно устроить удобную и занятную поездку туда, так хотелось глянуть на волшебное озеро из сна. Она долго откладывала планы, втайне опасаясь разочарования. Но вот решилась и съездила… И узнала. Искупалась, удивляясь совершенно полной и подробной подлинности своего сна. На законных и знакомых с детства местах есть настоящие белые скалы, на дне перебирают песок ледяные ключи, журчит веселый водопадик ручья, прыгающего с камня на камень. Все есть, все настоящее.
        -Диль, ты улыбаешься. Значит, опять ты ныряла во сне, - шепнул в ухо голос брата.
        - С возвращением, малыш. Я тебя ждал.
        -Левин, - обрадовалась Лидия, шаря рукой по краю кровати.
        Брат сидел на полу. Старший, любимый и вообще самый наилучший. Таких не бывает даже в несравненном озерном сне! С Левином всегда замечательно. Не зря столько сил истрачено на уговоры отца и его жены, не зря пришлось день за днем умолять, спорить и капризничать. Она дома, в полузабытом краю детства, и Левин здесь.
        -Левин Тэль-Дарг, у тебя в замке страшный беспорядок, - укорила Лидия брата, зевая и потягиваясь. - Я приехала вчера ночью и едва нашла даже веник. Как не стыдно князю держать в своих покоях веник с паутиной?
        -Замок? - поразился брат. - Остальные зовут это строение избушкой. Я ведь хоть и старший кузен, но отнюдь не наследник. Диль, я даже не князь, ты спросонья все путаешь. Моя мама, как тебе должно быть известно, родная сестра твоего папы, но, к сожалению, она вышла замуж весьма неосмотрительно - по любви. Соответственно, я утратил право именоваться наследным именем, я не Тэль-Дарг, а всего лишь де Бирн, как и мой папа.
        -Фу, ты взялся рассказывать мне историю рода? - загрустила Лидия.
        -В семнадцать лет пора бы знать ее наизусть, - назидательно сообщил брат. - Ты наследница, у тебя куча фамильных долгов и родовых обязательств. Сочувствую… То ли дело я! Ни династических браков, оговоренных до рождения, ни обязанностей в выборе друзей и гостей. Могу путешествовать хоть всю жизнь. Чем и займусь в ближайшее время.
        -Не надо, не уезжай, - расстроилась Лидия.
        -Не уеду, я пока что не готов, - кивнул Левин. - Еще года два уйдет на сбор снаряжения и поиск надежных сведений о дороге. Потом я отправлюсь на север. Диль, раз не хочешь меня немедленно отпускать, вставай. Завтрак готов. Изволь одеться подобающим для моего дворца образом, в самые драные штаны и самую старую рубаху, и спуститься сию минуту.
        -Спуститься? - хихикнула Лидия.
        -Да, на полянку. Там сервирован стол.
        Брат подмигнул и удалился. Лидия зажмурилась от счастья. Пахло свежим сеном, дымком костра, хвоей и грибами. В замке никогда не бывает такого воздуха и подобных запахов. Там вековая прохладная сырость каменных стен, дополненная невнятной, вызывающей головную боль смесью запахов воска, факельного дыма, благовоний и фамильной пыли. В маленьком имении семьи де Бирн замка, дворца или даже каменной башни - нет. Зато есть просторный деревянный дом в два этажа и эта охотничья избушка в глуши… Лесные угодья в приданое тетке, отважившейся на невыгодный брак, нехотя выделил старый князь Тэль-Дарг, дедушка Лидии. Выбрал из всех своих обширнейших и разнообразных земель не самые лучшие - гористые, труднодоступные, дикие. Иного нарушительница традиций не заслужила, так считали Тэль-Дарги, отдавая строптивой дочери худшее и наименее ценное. По мнению же семьи Бирн, места превосходны. Посторонних нет, лес первозданно дик, скалы предгорий величественны. Отец Левина обожает охоту и доволен угодьями, его мама тоже не ропщет, у нее талант: бывшая княжна рисует восхитительные виды своего имения. К полному ужасу
благородной семьи Тэль-Даргов, уже который год картины в моде. То есть, стыдно сказать, их покупают за деньги. А разве подобает принцессе крови торговать? Никогда и ни при каких обстоятельствах! Все перечисленные невидимые стены вполне по-настоящему препятствуют дружбе и мешают даже выбраться в гости к двоюродному брату. Он ведь сын родителей, нарушивших приличия.
        Лидия сокрушенно вздохнула. Поди пойми эти приличия… Одним все можно, а ей вон ничего нельзя. Она обречена таскать на шее фамильные долги, она от рождения - невеста принца из правящей семьи Тэль-Коста, и ей никак нельзя портить свою репутацию. В конце концов его высочество Мирош Гравр первый в списке претендентов на корону после детей Альбера Лгоса. Стоит добавить, что у его величества детей в общем-то и нет. Народившийся по весне незаконный сын - еще младенец, мало ли как сложится его жизнь. Говорят, мать наследника происходит с далекого юга, такие тяжело переносят столичные слякотные зимы. Лидия сердито зашипела и встряхнулась. Ну почему и здесь не удается отделаться от нудных сплетен и назойливо-поучительного тона мачехи? Да потому, что ее показная благочинность пропитала весь воздух родового имения. «Нельзя» и «надо» повторяются так часто, что их ноющий звон слышен и в комарином писке…
        Лидия с наслаждением прошлепала по сосновым доскам. Она была не причесана и одета исключительно как «нельзя» княжне, а сверх того - о ужас для мачехи - шагала босиком. Привычные к обуви нежные стопы отмечали каждый малый стык. Пусть. Сегодня мачеха далеко, а де Бирны безразличны к этикету.
        Стол, к полному восторгу Лидии, оказался старой оленьей шкурой. А сервировка ограничивалась парой крупных лопухов, подстеленных под свежий творог, распадающийся на гладкие пласты с желтоватыми жирными прослойками. Брат уже ополовинил свой завтрак. Ел прямо руками.
        -Как же у вас хорошо! - Лидия в очередной раз признала очевидное для себя. Села напротив, подогнув одну ногу и вытянув вторую. Блаженно пошевелила пальцами ног, избавляясь от застрявших хвоинок. - Лев, скажи, что мне нельзя делать?
        -Все, что велела мачеха. - Брат сразу угадал желаемый ответ. - Тяжело тебе. Терпи. Никто не соблюдает традиции столь рьяно, как пробившиеся из низов. Им сиять в новинку, вот и пыжатся. Дядя все же женился на ней?
        -Пока нет, всего лишь договор, - покачала головой Лидия. - Ты же знаешь, у нас в семье все в точности, как у его величества. Нет сына-наследника. Отец уже наводил справки о тебе. Я видела у него в кабинете толстенную стопу листков. Твои приятели обогатились, я так думаю. За денежки накатали на тебя обширные доносы. Все твои дуэли минувших лет. Интрижки, приятели и недруги, склонность к выпивке, долги, образование, привычки, вкусы и так далее.
        -Кошмар, - поежился Левин. - У меня удручающе приличные друзья и совершенно никаких долгов. Слушай, надо что-то делать. Выпивка? Нет, он сочтет это слабым недостатком. Надо запятнать себя торговлей.
        Лидия рассмеялась и кивнула. Надежный способ. Впрочем, брату двадцать пять, он высок, превосходно сложен, хорош собой. Волосы, даже выгоревшие и небрежно обрезанные, вьются крупными рыжеватыми кудрями, мелкие голубые глаза щурятся проказливо и упрямо. То есть Левин сполна унаследовал фамильные черты рода Тэль-Даргов. Именно так и было написано рукой отца на верхнем листке кипы сведений о племяннике. Том самом листке, который смяла и сожгла мачеха. Вот уж кому хочется обеспечить Тэль-Даргов наследником, тем самым присвоив все их состояние. Заодно поднатужиться и превратить договор в полноценный брак.
        Сейчас, посреди леса, солнечным ясным утром, темные интриги замка Тэль-Даргов казались далекими и мелкими. Увы, счастье отдыха скоротечно, как последние дни лета. Вместе с осенью вернутся заботы…
        -А меня тебе не жаль? - вздохнула Лидия. - Думаешь, я мечтаю выйти за этого принца, которого видела вживую лишь однажды, мельком, пять лет назад? Да я ненавижу его! О нем и сплетен не надо специально собирать, чтобы знать все. Самый богатый и знатный после короля. Самый лучший капитан флота среди молодых, даже Ногорро его хвалит и прочит ему повышение. Он, видите ли, обладает выгодной показной скромностью и не использует связи для роста по службе, он, представьте себе, полирует алмаз своей несравненной фамильной чести и ловко прячет гнилую жажду наживы.
        -Диль, уймись.
        -Вот еще! Он самый завидный жених Дэлькоста. Самый галантный на балах и несравненный в остроумии. Самый, самый… - Лидия уже почти кричала, размахивая руками и рассыпая крошки творога. - У него во всяком замке что ни год - появляется новая подруга. Иногда с договором, как моя мачеха, а порой и без всяких бумаг. Но честь не страдает. Ему даже торговать можно! Между прочим, по слухам, он хваткий тип и удвоил состояние на южном жемчуге, хотя его доход и так огромен, о достоянии предков даже не говорю. Он подкупил адмирала Ногорро, польстив ему и выделив золото на постройку новых кораблей. Он мечтает о великих походах, ах-ах… - Лидия немного выговорилась и успокоилась, завершая обличающую речь без пафоса. - На мужчин, видимо, не распространяется правило про репутацию.
        -На принцев - точно, - усмехнулся Левин. - Но ты во многом неправа. Мирош - приятный человек. Неглупый, весьма порядочный и ответственный. Никто не виноват, что его отец попросил у моего дядюшки руку дочери еще до твоего рождения. Как утверждает мама, оба вернулись с охоты, замерзли и так усердно согревались настойкой на рябине, что о заключенном спьяну договоре чести узнали последними. Лет семь назад, перебирая старые бумаги.
        -Мерзость.
        -Ты неправа. Мирош куда лучше Тэль-Локта, сватавшего тебя. И много умнее и порядочнее братьев Тэль-Нитов, которых я, скажу тебе по секрету, застал в нашем лесу на неразрешенной охоте. Пили, чуть не подожгли рощу. Двух оленей завалили. Точнее, олених с малышней.
        -Подлость какая, - возмутилась Лидия. - И ты их не сдал страже, в город?
        -Тэль-Ниты, - ехидно сообщил Левин, - купили по баснословной цене три самые неудачные мамины картины: этими драгоценными холстами были заделаны дыры в сарае. Родителям хватило денег на приобретение парадного выезда, мы прикупили исключительно подобранную и съезженную вороную пару. А еще и коляску.
        -Вот ты и запятнал себя торговлей. Ловко!
        -Диль, - в голосе брата прозвучала настоящая тревога, - не кляни судьбу. Следуй склонностям своей души, а не капризам и детскому упрямству. Не суди о Мироше, пока сама не познакомилась с ним хоть немного ближе. И не завидуй чужой испорченной репутации. Поверь, моей маме не так уж просто жить в доме Бирнов. Она принцесса крови. Замок кажется клеткой, лишь пока ты гостишь в глуши и вольна вернуться домой в любой день. Мама ночами плачет над своими мозолями, стыдится старых поношенных платьев. Чужая жизнь хороша со стороны, если не приглядываться внимательно.
        -Ты мог бы…
        -Диль. - Левин виновато улыбнулся, как обычно угадав окончание фразы. - Никто в моей семье не попросит денег у Тэль-Даргов. Даже я и даже у тебя. Сам же я обязательно сбегу на север, это мечта и от нее нет вреда для моих близких. Но вернувшись, лет через семь-восемь, если так будет угодно судьбе, я смирю свои обиды и стану наследником дяди. Хотя бы ради того, чтобы выставить твою мачеху из замка и вернуть моей маме привычное для нее окружение.
        -Прекрасно. Значит, я исполнила папину просьбу и удачно обсудила с тобой фамильное дело, - хихикнула Лидия.
        -Вот почему тебя запросто отпустили к нам, нарушителям приличий!
        -Да. И еще отец обещал, что я смогу отказать принцу, если он совсем и окончательно мне противен.
        -Отказать Мирошу ты успеешь, это просто… и несколько опрометчиво. Очень прошу, сперва дай вам обоим время и возможность убедиться в том, что отказ оправдан. Я немного знаком с принцем. Полагаю, вы будете вполне удачной парой.
        -Лев!
        Брат рассмеялся, поднял перепачканные творожной сывороткой ладони и поклялся больше не портить день взрослыми разговорами, даже самыми полезными и умными. В конце концов его обожаемую крошку Диль отпустили в имение де Бирнов лишь на три дня! А надо успеть так много: сходить в дальний сосновый лесок по грибы, съездить к водопаду, запечь поросенка целиком, наловить рыбы, побегать по росе…
        В замок Тэль-Даргов ее высочество княжна Тэль-Дарг возвращалась совершенно довольная собой. За окном кареты огромные дубы ловили последние летние лучи. Если верить преданиям рода, великанов еще желудями зарыл в благодатную почву долины прадед отца Лидии, обустраивая после войны с соседями Тэль-Нитами новые, высокие и надежные каменные стены замка Оттор. С тех пор в долине не воевали, единый Дэлькост постепенно сросся из полутора десятков княжеств, объединенных иногда силой, а порой и расчетом, умом, хитростью… Дубы выросли вольготно, раскинулись по сторонам дороги, создавая арку своими огромными ветвями. Листва еще хранила зелень, однако великаны уже задумывались о смене наряда, готовились к осенним балам. Лидия гордо поправила свернутый в плотную узкую трубку холст. Во второй раз ей удается переупрямить брата и уговорить-таки продать картину. Левин ни за что не согласился бы, но для его мамы балы имеют значение. А появиться на празднике в прошлогоднем наряде этикет решительно не позволяет.

«Может быть, в чем-то брат прав», - нехотя призналась самой себе Лидия. Нельзя судить о людях по чужим словам, за глаза. Но жить в замке, куда твой муж привозил своих подруг… Воспринимать каждый случайный смешок прислуги как намек. Да и кем она там станет? Хозяйкой, чье слово - закон, или такой вот дорогой картиной, прикупленной по случаю, грубо и бесцеремонно втиснутой в жесткие и не подлежащие изменениям рамки?..
        Замок встретил шумом и суетой. Мачеха сама вышла на парадные ступени главного входа, сердито отчитала за задержку в пути. Портнихи ждут! До начала балов осталось не более двадцати дней, а платья еще не закончены. Хорошо хоть не надо добираться до столицы. Мачеха, у которой везде есть полезные связи, выведала: Мирош Гравр приедет по осени в Фирб, крупный город, расположенный на самой границе земель Даргмира.
        Неделю спустя золоченая карета, сопровождаемая целым обозом иных экипажей с имуществом и слугами, неспешно выкатилась из ворот замка. В Фирб вся процессия въехала на закате восьмого дня пути, который Лидии показался бесконечным. В самой просторной карете вдвоем с мачехой - тесно. От непрерывных нотаций болит голова. И возражать никак не получается! Здесь, в карете, посторонних нет. Значит, нет необходимости «сиять» напоказ, как выразился брат. Темноволосая красавица, которая всего-то на девять лет старше Лидии, не стесняется в выражениях и ведет себя, как самая настоящая торговка в наихудшем смысле этого слова. Уж для нее-то в деле помолвки все предельно ясно, Мирош Гравр - недотепа-купец. А падчерица - второсортный товар, неходовой и лежалый…
        -Вспомнил о слове чести, куда ему деваться, - хищно щурилась мачеха, то и дело выглядывая в щель между занавесками. Карета миновала пригороды и застучала колесами по брусчатке дорожки, огибающей низкие зеленые изгороди богатых особняков. Мачеха высматривала, кто из соседей уже прибыл, то есть в ближайшее время даст возможность блеснуть новыми нарядами и очередным восхитительным рубиновым колье, подаренным князем договорной жене. Даргмир - богатая земля, а она почти хозяйка этой самой земли… - Лидка, ты не дергайся, все у нас сладится, с такой-то бумагой принц у нас в руках. Женится он на тебе, нет сомнения. И хвала небесам! Иначе тебя, немочь бледную, и с рук бы не сбыть. Кому нужна блеклая тощая девка?
        -Лев сказал, я красивая, и тетя Лара тоже так считает, - возмутилась Лидия, уставшая за дорогу от перечисления своих недостатков.
        -Они с кем сравнивают? С цаплями и жабами, - хихикнула мачеха. - Еще с девками лапотными. Иного при достатке де Бирнов и не увидишь. Ох, Лидка, не тех ты советов держишься. Светлые волосы давно вышли из моды, так и запомни. Опять же, бровки у тебя едва видные, глазенки тоже серые, мышиные. Принцесса, как же! Держись за Мироша, иначе в девках помрешь. Или за нищего выскочишь, как твоя тетка-дура. Будешь кур кормить и кофты штопать.
        -Говорят, до знакомства с отцом вы немало преуспевали в штопке. - Лидия обозлилась вконец.
        Мачеха ловко перехватила отделанный золотом и перламутром черепаховый веер, впечатав его основание в ребра приемной дочери. Сладко улыбнулась и пару раз мягко, бережно похлопала Лидию по щекам, якобы вызывая здоровый румянец.
        -Не сутулься, детка, держи спину, - ласково посоветовала она. - Как же много сил я трачу на твое воспитание! Себя не жалею. Что делать… При мне и красота, и молодость еще не растраченная, и удача. А тебе, уродившейся мышью, не на что рассчитывать, кроме как на папино золото и родовитость. Так что постарайся. Зимовать с тобой лишний год в одном замке я не желаю. Это уже мой замок, понятно? А ты квашня, ты от рождения осчастливлена, а счастья своего не замечаешь! Я устала тебя шпынять и воспитывать, толку-то нету…
        -Я расскажу отцу, - тихо сказала Лидия, отдышавшись.
        -Не поверит, - безмятежно качнула мачеха темными локонами. Поправила завиток на лбу, заслуженно гордясь прической и густотой волос. - Твои капризы уже всем поперек горла костью стрянут.
        -«Стрянут» - не говорят, как вы не усвоите столь простого. И я не капризна, а ложь обо мне распространяется вашими стараниями, - отметила Лидия.
        -Вот и молчи, пока я не взялась выставить тебя блаженной, - нагнулась вперед и шепнула в самое ухо мачеха. - Эх, Лидка, мне бы такую бумагу! Прибрать к рукам замки и состояние Мироша - мечта для любой толковой оборотистой девки. А ты, дура, счастья своего не видишь. Пять имений в лучших землях Дэлькоста, и это только наследные замки, есть еще новые владения, прикупленные в последние годы. Тебя надо срочно выдавать замуж! Наш король не глуп. Ну разуй глазы-то! Мирош ему кузен, парень он молодой и до баб охочий. Без детей не останется. Приберет в союзники Даргмир - вовсе на короля станет поплевывать свысока. Ох, ну думай, не пыхти: усиление кузена Альберу хуже уксусу выходит. А для Мироша-то оно - умный и тонкий ход. Ты, мышь бестолковая, того и гляди станешь королевой, если сынок Альбера не переживет зиму. Тут надежа наша крепка, его мамаша с юга…
        Лидия прикрыла глаза и откинулась на подушки.
        Ну вот, началось! Когда мачеха затевает разговор о болезни наследника и перспективах восшествия на престол, прервать монотонное течение ее речи становится невозможно. По счастью, особняк уже близко. Вот и ворота. Карета подкатилась к ступеням парадного крыльца. Лакеи выстроились в ряд, освещая масляными фонарями дорогу в дом. Мачеха торопливо выплюнула последнее пожелание нездоровья южанке и ее чахоточному сыну и спрыгнула наземь. Холеные руки тотчас уперлись в бедра, темно-карие глаза настороженно сощурились, наблюдая суету разгрузки. Привычная к торговому делу женщина полагала, что все воруют, за каждым нужен глаз да глаз.
        -Как несешь, косорукий? Это хрусталь, не дергайся, вовсе дышать не смей! Куда поволок? Ставь здесь, это во флигель. Три сундука с вещами моего мужа - это туда, нижний этаж, дальняя кладовка. Кому, право слово, надобны вонючие шкуры и дурацкие чучела? Так, ларцы с моими благовониями в малую будуару…
        -Будуар, - мстительно поправила Лидия и торопливо взбежала по ступеням, спасаясь от неизбежного ответа.
        -Будешь умничать - вдвое прибавлю уроки самых твоих «любимых» танцев, - тотчас отозвалась мачеха. - Ну, вы-то что замерли, чай не статуи, бегом! Сказано: в будуар! А ты, мерзавка, спину не сутуль. Час тебе на сборы. Эй, Марта, одень на нее любое розовое платье, мы поедем к Тэль-Нитам с визитом.
        -Надень, - скривилась Лидия, замерла уже возле лестницы и громко повторила: - Надень! Папа велел выучить.
        -Вот иди и наденься, - немедленно исправилась мачеха. Отвернулась и гордо оглядела суету разгрузки: - Вы, с плащами, неча в носу ковырять, живо вешайтесь в прихожей.
        Отца Лидия рассмотрела сразу. Он, видимо, приехал недавно, едва успел переодеться и теперь отдыхал в глубоком кресле, по своей привычке вытянув ноги и устроив сапоги на специально подставленном стульчике. Княжна подбежала, поцеловала отца в колючую щеку и устроилась на подлокотнике. Его светлость Тэль-Дарг, крупный, молчаливый мужчина, изрядно заросший рыже-бурыми кудрями с проседью, погладил дочь по руке и усмехнулся в усы. Подмигнул Лидии мелким синим глазом, сощуренным и насмешливым.
        -Иди надевайся, - шепнул он. - Только сперва скажи: что решил Лев?
        -Лет через семь он подумает. А пока ни-ни.
        -Умница моя, все исполнила, - чуть громче пророкотал князь. - Ну беги. К Тэль-Нитам не поедем, не хмурься понапрасну. Мы приглашены к твоим любимым Дамюзам.
        -Папа, - осторожно начала Лидия. - А эта…
        -Олененок, не надо, - нахмурился князь. - Она хорошая хозяйка, милая женщина и, надо признать, гораздо лучше многих иных. У нас вполне опрятный дом. С воровством на рудниках она крепко нам помогла, этого даже ты не посмеешь отрицать. И вообще, не могу же я выбросить ее на улицу! Я работаю над вопросом.
        -Пятый год и с удовольствием, - хмыкнула Лидия. - Ладно, пойду. По крайней мере ты раздумал брать ее в жены. Между прочим, она собирается выбросить твои охотничьи трофеи.
        -Иногда я начинаю сомневаться, - тихо рассмеялся князь, усердно глуша голос ладонью, - кто из вас ловчее мной управляет. Да, раздумал превращать договор в клятву. Но я недоволен тобой. За восемь дней пути ты ни разу не повторяла с ней правила произношения.
        -Она не делает пауз в речи.
        -Не жалуйся. Ты у меня на вид-то тихая, но далеко не безобидная. Иди. - Предупреждая новые слова дочери, явно решившей выговориться, князь добавил: - Если я все верно рассчитал, Лара уже приехала. Де Бирны, как я понимаю, гостят у Дамюзов. Может статься, я изволю с ними поздороваться и даже приглашу к нам на лето. Уже вспомнил, как видишь, имя сестры.
        -Я тебя обожаю! Только учти: розовое платье я все равно не надену. Оно ужасное.
        -Достойный повод, капризничай, - величественно разрешил князь.
        Он проводил взглядом дочь, с гордым видом взбежавшую по лестнице в свои покои. Уже шагая по пушистому ковру второго этажа, Лидия слышала, как мачеха триумфально пересекла порог, громко и решительно раздавая указания. Охнула, рассмотрев, что хозяин-то дома, и заговорила совершенно иным тоном. Если бы она умела хотя бы иногда так радоваться при встрече с падчерицей - глядишь, и не утомила бы обеих восьмидневная поездка.
        -Мишенька, родненький, вот ведь как хорошо, ты приехал, - тихо, на выдохе, шептала мачеха. - Давай я тебе подушечку добавлю, шея небось устала. С дороги, да? А я тут глупости горожу, в гости Лидушку тащу. Сейчас все будет. Ужин, твое любимое жаркое, я сама присмотрю. И грог. Обязательно, у меня травки заготовлены, я запасливая.
        -Ух как пушисто встречаешь, - ласково прогудел князь. - Сколько знаю тебя, а все не нарадуюсь. Сядь, не суетись. Мы поедем в гости к Дамюзам, как только Лидия выберет платьишко.
        -К Дамюзам, - безропотно обрадовалась мачеха. - И ты, и Лидия, и я тоже? Мишенька, какой ты славный. Выходишь со мной в свет. Вот и грог, твой любимый. Я очень надеялась, что ты нас навестишь здесь, в Фирбе. Отчет заготовила полный, по имениям и торговым доходам. Все у тебя в этом годе удачно, все в рост идет.
        -Нат, да сядь уже сюда, хватит бегать, - возмутился князь. Судя по шуму и хихиканью, его приказ был исполнен немедленно и усердно. - Не у меня, а у нас, это первое. И не «годе», а «году», я же просил как следует позаниматься с учителем.
        -Я стараюсь, - виновато зашептала мачеха. - Дел много, ты прости, не поспеваю все улаживать. Шахты пригляда требуют, управляющего я там сменила, вороват был чересчур, паскудь льстивая. Егерям тоже строгий смотр сделала, лишних людишек в угодья пускали и выгоду имели. А ведь это твои леса, любимейшие. К концу лета-то на фамильные дубы жуткая гнусь навалилась, эдакая гусеница мохнатая. Уж чего стоило извести - и не стану рассказывать. Ты прости, я все говорю, я такая. Давай плечи тебе помну, у тебя усталый вид. В столице неладно?
        -Неладно, - задумчиво согласился князь. - Впрочем, как обычно… Альбер уплыл в Нагрок, политика. Мирош невесть где пропадает, к берегу и не подходит. Ногорро вдруг оказался отослан с флотом в Лозильо, придумался нелепейший повод для этого, какие-то парады, ученья на юге и стращание восточных торговых купцов вкупе с выловом пиратов, я так и не разобрал, что важнее… Невнятно все, Нат. А я что, наместник им, должен штаны протирать и на чужих балах сидеть в чужом кресле? Пусть Тэль-Розы усердствуют, их родственница числится у нашего короля договорной женой.
        -Ты с любым делом сладишь, ты… - заворковала мачеха и смолкла на полуслове. - Погоди, как это - к берегу не подходит? А союз с Лидией? Девочке семнадцать, нельзя тянуть! Мы платьев нашили в расчете на жениха.
        -Розовых, - хмыкнул князь. - Ну что ты ей продыху не даешь? Не любит она этот цвет.
        -Мне виднее, - уперлась мачеха. - Она бледная, тощая. Я кормлю ее чуть не силком.
        -Лидушка очень милая девочка. Не меряй всех по себе.
        -Милая, ага. И девочка, ну в точку, - с оттенком презрения фыркнула мачеха. - Этот Мирош не мальчишка, он крепкий мужик и на десять лет ее старше. Ты, Мишенька, мог бы дело по себе рассудить и оценить. Ох и утомила меня эта война с Лидушкой. Уж сказано ей скоко раз: ешь капустку, прирастет от капустки где следует. Будь я тощая здесь или здесь, ты бы меня давно выгнал.
        -Здесь тощая? - задумчиво уточнил князь, наверняка проверяя на ощупь указанное. - Ну не знаю… Это как посмотреть. Хотя на тебя, Нат, как ни смотри, всегда приятно. Я привез тебе жемчуг из Дильша. Вот сюда он прекрасно уляжется. Черный, самый модный в этом году. Длинная нитка, вот как она пойдет…
        Лидия тяжело вздохнула и беззвучно прикрыла дверь своих покоев. Примерно так заканчивается каждый разговор отца с мачехой. Точнее, переходит от содержательной беседы к охам, ахам и хихиканью. В первый год, когда темноволосая фигуристая Натэлла появилась в замке, княжна ненавидела ее отчаянно, до пустого мечтания выискать ловких злодеев да попросить прибить гадчайшую выскочку. Натэлла была виновна во всем худшем и не заслуживала прощения. Счета к ней все росли. И как не презирать безродную за сладкий фальшивый голос, за стремление стать полезной и понравиться, за то, что вселилась в комнаты, прежде принадлежавшие маме, за умение управлять слугами без крика и ругани, но строго и деловито.
        Конечно, самым непростительным грехом мачехи было внимание к ней отца. Теплое, ласковое и уделяемое совершенно чужой женщине. Нелепой и неприличной торговке, вопиюще необразованной, с торопливым, совсем не столичным выговором и чудовищным неумением строить фразы, с глупым стремлением «блистать», как точно определил Лев эту постоянную тягу к роскоши и личной значимости…
        За зиму Лидия через брата вызнала немало подробностей о том, кого именно впустил в свой замок князь Тэль-Дарг. Натэлла Лим сама была непризнанной дочерью договора весьма влиятельного владельца имения на юге Дэлькоста. Ни титула, ни иных привилегий она от родителей не получила: отец Натэллы предпочел расторгнуть договор, оплатив своей временной жене, согласно бумагам, оговоренную сумму. Как женщина воспитывала дочь, никому не известно. Однако шесть лет назад Натэлла приехала в Даргмир по делам. Она представляла интересы обладателя княжеской крови, не пожелавшего лично вникать в низкие и грязные торговые обстоятельства. И это при том, что в отсрочке по весьма крупному долгу наниматель госпожи Лим нуждался отчаянно. Отсрочку он, кстати, получил: женщина умудрилась прорваться к самому князю и убедить его светлость в серьезности совершенно нелепых отговорок разоренного вельможи. Как полагала Лидия, ее отец, Михль Оттор Тэль-Дарг, сразу разобрался, насколько приятно смотреть на крикливую румяную девицу, совсем не тощую именно там, где и было только что указано и проверено. Подобные проверки проходили
регулярно и с неизменным, кстати, успехом…
        Лидия с отвращением изучила развешенные в ряд платья, по большей части слишком пышные и до омерзения розовые. Ну как ужиться в одном замке с этой Натэллой? Чудовищно упрямой выскочкой, полагающей, что она одна и знает, вопреки своей дикости и грубости, как следует одеваться, вести себя и вообще жить.
        -Понять бы, когда она лжет мне, а когда - себе самой. И что больше ценит, папу или его титул, - шепотом пожаловалась княжна старому портрету бабушки. - Иногда мне кажется, она правда любит отца. Если разобраться: шесть лет назад он был совсем плох. И никого не желал слушать. Даже меня.
        Молодая беззаботная госпожа на портрете, весьма похожая лицом на нынешнюю Лидию, само собой, не отозвалась. От нее этого и не ждали: пусть всего лишь слушает и молчит. Госпожа Натэлла молчать совершенно не умеет. Может, в этом и кроется причина непрекращающейся вражды между мачехой и падчерицей. Как можно выдержать воспитание, нудное и непрерывное, если оно направлено на тебя со стороны совершенно невоспитанной особы? Два года назад Натэлла советовала гостям «ложить шляпку на стол». Год назад избранница князя твердила: «Тебе надоть улыбаться». Хоть эти ошибки, ошеломляющие достойных гостей, исправлены, уже облегчение. Лидия еще раз изучила платья и с сомнением погладила ткань ближнего наряда.
        Шесть лет назад отец не пил грог. Зато все прочее, особенно крепкое, после смерти жены не обходил вниманием - увы, слишком часто… А погреба в замке Тэль-Даргов подобны пещерному городу, им нет конца. Говорят, где-то зарыт клад, а еще где-то - сама карта, на него указывающая. То и другое спьяну припрятал прадедушка. Сундучок с рубинами вряд ли так уж нужен богатому роду, но все же неприятно время от времени просыпаться от стука кирки и с облавой искать вороватых слуг, вздумавших присвоить прадедову пропажу. Отец шесть лет назад что только не искал в подвалах - от клада до фамильных привидений, во хмелю он все перечисленное видел вполне отчетливо.
        Княжеская охота каждую осень становилась темой обсуждения окрестных жителей. Ее боялись, как стихийного бедствия. Зимой его светлость с изумлением разбирал пухлые стопы челобитных. Неужели конями стоптали озимь? И два сарая пожгли дотла, а сам он старую пегую корову именовал вепрем и гнал саблей через весь луг, покуда не
«отрубил ейный хвост и, намотавши на руку, унес, именуя трофеем»… В памяти ничего похожего не сохранилось.
        -Марта! - позвала княжна горничную.
        -Выбрали? - откликнулась та, проворно покидая гардеробную комнату, где развешивала и раскладывала привезенное. - Ох, госпожа, в этом году все наряды одинаковые у вас. Розовые да пышные. И хорошо, вам к лицу.
        -Хоть ты помолчи, - поморщилась Лидия.
        -Мы и молчать можем, нам рот заткнуть проще легкого, - затараторила горничная, ловко расшнуровывая дорожное платье. - А только я в замке пятнадцать лет состою. Ваша матушка любила розовый. Старая ключница Параня говаривала, и бабушка ваша розовый уважала. Вы же светленькая, вы в нем ровно цветочек. Оборочки тоже веселенькие.
        -Я предпочитаю голубой, - вздохнула Лидия. - Тогда становится видно, что глаза у меня не серые, а синие.
        -Глаза глазами, а в остальном - чисто утопленница, - не унялась горничная. - Натка-то, женка Князева, хоть и дурная баба, а в нарядах понимает. Сразу видно: она заказывала. Сейчас туточки расправим и здесь. Вон в зеркало гляньтеся: красотень!
        -Красотень, - уныло вздохнула Лидия.
        Смотреть не хотелось. Допустим, на сей раз мачеха права. Тем противнее признавать ее очередную победу. Нанизав положенное количество перстней и устроив на шее ожерелье, Лидия торопливо выбралась в коридор. Прикрыла дверь и чуть постояла, наслаждаясь кратковременной тишиной. Решительно вздохнула и пошла к лестнице.
        Отец, спасибо ему, ничего про платье не сказал. Хотя по глазам видно: ему тоже понравилось. Зато мачеха не смолчала:
        -Лидия, стой там. Нет, ну что творится! Я же не можу… не могу. Снизывай аметисты, сливаются они с тканью. Сколько раз сказано было: к этому платью только жемчуг. Все подобрано. Все разложено по ларцам. Марта, тебе за что жалованье платится? Где ейный новый жемчуг? А ну, тащи! Первый визит в городе, да еще с папой, нельзя абы как ехать. Мишенька, погоди, я быстренько. Помнишь, - голос уже снова ворковал и ластился, - ты дарил Лидушке колье? На именины. Вот под его платье пошито.
        -С мелкими рубинами, - припомнил князь. - Лидушка, оно ведь и правда неплохое.
        Княжна покорно кивнула. От желания куда-либо ехать, пусть даже к Дамюзам, не осталось и следа. Все кругом правы, все шумят и советуют. С Натэллой любой каприз заканчивается именно так. Она права, но вроде бы и не замечает победы. А ты кругом виновата… Хоть плачь!
        В выбранном мачехой колье Лидия ощутила себя приговоренной к радости, и приговор обжалованию не подлежал… Натэлла гордо подбоченилась, смакуя очередную победу, как вино. Колье к платью шло, даже папа не промолчал. Мачеха хмыкнула и мстительно влепила веером по спине:
        -Не сутулься. Плечи назад. Подбородок вверх. Во, уже не дохлая курица навроде, а человек с именем. Сама себе по щекам постучи, румянца-то нету. Или ущипни… Ага, теперь годится.
        -Краса-авица, - восторженно пропел отец.
        И спорить сделалось невозможно: протестовать без слез непосильно, а плакать на виду у торжествующей мачехи - тоже недопустимо.
        Вечер скрасила новость: принц Мирош пока не прибыл и вряд ли его стоит вообще ждать. Княжна в пышном розовом платье, временно свободная от своего обязательного ухажера, пользовалась немалым успехом. И постепенно забывала свою недавнюю обиду, ведь балы не так уж плохи. И если глупый розовый цвет всем нравится, это даже хорошо. Можно танцевать, чувствуя себя действительно красивой и довольной. Можно быть румяной без хлопанья по щекам, можно искренне улыбаться даже под пристальным взглядом Натэллы, которая каждого мужчину в десяти шагах от падчерицы считает подлым развратником, присматривается к гостям и неприятно многообещающе щурится.
        -Диль! - Брат поймал за руку и ловко вывел из толчеи к столикам с напитками. - Ты сегодня просто чудо как хороша. Встань так, чтобы эта злыдня меня не видела. У твоей мачехи ужасная репутация. Говорят, всех, кто косо глянет на тебя, она заносит в какой-то список. Люди чахнут от одной угрозы попасть туда!
        -И что за список, что она сделает? - удивилась Лидия.
        -Сживет врагов со свету, - сделал страшные глаза Левин. - Я хоть и кузен, но тоже в списке. Так что раскрой веер, держи повыше и вообще обернись к столику, пока нас не заметили. Есть план. Даже у такой хваткой тетки имеются свои слабости. Тащи госпожу Натэллу во-он туда, в глубь зала, к скрипучей карге де Тив. Старушке только что рассказали про знаменитого лекаря. Насколько мне известно, тема для твоей мачехи важная. Бросит все и уедет, точно.
        -Она-то? С балов? Не показав свету все новые колье и платья?
        -А что ты теряешь, если я не прав?
        -Ничего, - осторожно предположила Лидия. - Зато если прав… Я тебя обожаю! Два месяца свободы!
        Сплетни де Тивов, к удивлению княжны, действительно заинтересовали мачеху. Причем настолько, что Лидия смогла гулять по залам, не ощущая спиной взгляд Натэллы, жесткий и острый, как вязальная спица. Было куда свободнее и удобнее беседовать с любыми гостями, а чуть позже Лидия даже решилась торопливо выбежать в сад без накидки, чтобы не пропустить феерию огня. Довольно скучную и бедную, поскольку от Дамюзов нельзя ждать настоящей княжеской расточительности.
        Лидия пила теплое вино с медом, немного ежилась от своей упрямой самостоятельности, проявившейся в отказе от накидки, и пыталась, двигаясь к теплому залу, найти знакомые лица в мелькании теней и света. Вот вроде бы появился возле купы кустарника Левин, махнул рукой и сгинул, растворился в сумерках, затененных ветвями сада… Решив проверить свою наблюдательность, девушка быстрым шагом направилась к зарослям. Поздние плетистые розы цвели слабо и мелко; лишь на самых высоких ветвях нехотя зевали, кутаясь в листву, редкие соцветия. Даже их запах, обычно стойкий, не ощущался в прохладном и влажном воздухе позднего вечера. На внешних дорожках парка, в стороне от главного праздника, оказалось тихо и довольно темно. Лидия шла, стараясь не потерять из виду группу людей, примеченную с террасы. Когда очередная вспышка огня озарила их лица, девушка едва не споткнулась. Брата здесь никак не могло быть. Куртка, до странности похожая покроем, отделкой и цветом на одежду Левина, принадлежала совершенно иному человеку. Лидия ощутила уже не прохладу парка, а настоящий озноб. Она попятилась и шагнула прочь, но ее
догнали.
        -Княжна, - весьма ненатурально удивился Магрис Тэль-Локт, хватая за руку. - Ты меня искала? Как похоже на вашу семейку! Сперва ломаться и прилюдно кричать: «Нет, этот жених нам не хорош!», а потом тихо и без боя сдаться, совсем как тетушка Лара, согласившаяся на нищего де Бирна. Хотя… я тебя понимаю. Мирош далеко, а ты молода и тебе одной скучно. Охотно помогу развлечься.
        Лидия с неприязнью осознала, что старший сын семьи Тэль-Локт изрядно навеселе и едва ли способен владеть собою. Темный парк показался вдвойне неуютным, а праздник сразу отодвинулся слишком далеко… Магрис плотнее сжал руку жертвы и грубо потянул княжну к самым зарослям, в густую тень, плотно пропитанную запахом перегара. Приятели Магриса куда-то исчезли, и парк, кажется, совершенно обезлюдел. Девушка попыталась вырваться, охнула, отталкивая пьяного свободной рукой:
        -Не смей! Я буду кричать…
        -Сейчас подожгут шутихи, - в самое ухо сообщил Магрис, поймав вторую руку и втолкнув жертву в беседку, скрытую за кустами. - К тому же меня не приглашали на сей высокосветский праздник. Я сейчас сижу в таверне «Золотая подкова», дюжина свидетелей видит меня там и охотно подтвердит, ведь пьют парни на мои денежки. А тебя, дуру, лапает твой кузен, и его подлость без труда рассмотрит каждый, не зря я куртку заказал тому же портному. Кричи сколько хочешь. Ну!
        -Отпусти.
        -Уже лучше, потому что тихо и без глупой спеси. Дело-то семейное, мы же родня.
        В увитой диким виноградом беседке было совсем темно. Магрис резко оттолкнул Лидию в дальний угол, и та упала, пойманная под колени «притаившейся» в тени скамейкой. Затылок стукнулся об редкую, но достаточно прочную обрешетку, по которой и ползли стебли старой лозы. Сбежать стало окончательно невозможно. Лидия и не пробовала. Когда угрожают и намекают на родственные дела, - так говорила мачеха и была, безусловно, права, - имеют в виду деньги. Всего лишь деньги, и ничего более. Не станет этот подлый человек причинять ей вред. Просто напугает и потребует оплатить репутацию брата. Лидия твердила себе это раз за разом, спасаясь от ледяного страха. Пьяный нагнулся близко, к самому лицу, больно сжал плечи своими крупными сильными ладонями. Стало невыносимо противно терпеть его сопение, сопровождающее попытки поцеловать в шею.
        -Меня скоро станут искать. Натэлла весьма внимательная женщина, - по возможности спокойно сказала Лидия, не пытаясь отстраниться или иначе разозлить Магриса. - У тебя долги?
        -Да, и большие долги. Умная девочка, - хрипло рассмеялся отвергнутый жених, ощупывая колье. - Пожалуй, твоих рубинов с жемчугами не хватит, хоть они и хороши. Замочек сложный. Сама сними, живо. Браслет тоже.
        Лидия послушно стащила с руки браслет и стала возиться с замком, действительно мелким и неудобным. Княжич, она ощущала это, смотрел все более заинтересованно. Вздохнул, толкнул к спинке скамьи, руки с плеч поползли ниже. Проверять, насколько она тоща…
        -Принцу ты не нужна, теперь он не возьмет тебя в жены, - пьяно хихикнул Магрис. - Давай возобновим помолвку. Все по-честному, белым днем. Ты здорово похорошела с прошлого года. Повзрослела.
        -Бери золото и уходи.
        -Не хочу, - уперся Магрис, двигаясь ближе. - Передумал. Неинтересна мне репутация твоего брата. Мне нужна ты, наследница Даргмира. Красивая, молодая и богатая. Очень красивая, я прямо-таки влюблен.
        -Пусти!
        На сей раз Лидия испугалась всерьез, полностью осознав, насколько пьян и решителен Магрис. Проклятые шутихи ахнули, заглушив крик. Затем рука княжича плотно зажала рот. Вторая стала шарить по платью, спускаясь все ниже.
        -Будешь ее светлостью Лидией Тэль-Локт, - хрипел в ухо «жених». - Никому не уступлю. Зачем мне сложности и тонкие игры? Все решим по-простому. Не пойдешь же ты жаловаться мачехе! Опять же, я тебя не обижу. Я князь, старший сын рода. Хорошая партия. Все поймут. Да куда денешься утром…
        Магрис охнул и затих на полуслове. Лидия пискнула, вывернулась и скользнула в сторону. Ударилась о стол, невидимкой стороживший рядом со скамьей, и упала на колени. С нового места в свете далеких шутих стало видно: Магрис лежит без движения. Над ним склонился рослый мужчина, презрительно пнул тело, переворачивая. Выдрал из жадно сжатых пальцев колье. Похлопал по карманам и извлек браслет.
        -Как вы себя чувствуете, госпожа? - участливо спросил спаситель, возвращая драгоценности. - Проверьте, все ли вещи я разыскал. Не хотелось бы дать ему повод вымогательством испортить вам настроение еще раз… или не раз.
        -Спасибо, это все, - кое-как выговорила Лидия, пытаясь рассмотреть незнакомца. - Как вы смогли…
        -Увы, я один из тех, кто должен подтвердить его присутствие в таверне, - едва слышно шепнул мужчина, озираясь по сторонам. - Я капитан городской стражи, как и княжич. Вы должны меня простить, умоляю, не держите зла. Он уверял, что затевается невинная шутка. Я решил проследить, поскольку Магрис слишком много выпил вчера и был как-то излишне сосредоточен, когда собирался уходить сегодня. И вот как все обернулось… Едва нашел вас здесь. Еще раз приношу свои извинения.
        -Что вы, я так обязана, - смутилась Лидия.
        -Если позволите, в таком случае я, обретя прощение, выскажу одну просьбу, - поклонился мужчина, подавая руку и помогая встать. - Он мой приятель, мы давно знакомы. Не обрекайте его на полное разрушение репутации, вызвав сюда лакеев и выдав злодея им в руки. А я, уж простите за такую подробность, являюсь одним из кредиторов Тэль-Локта.
        Лидия тихонько рассмеялась, поправляя платье. Застегнула колье и браслет. Торопливо покинула беседку, выбралась на безопасное, освещенное место. Вздохнула полной грудью и позволила себе поверить в удачное завершение гадчайшей интрижки.
        -То есть это почти что ваш браслет, - предположила она, оборачиваясь и рассматривая спасителя.
        -Да, в нем и моя доля долгов Магриса, - виновато улыбнулся капитан стражи. - Только я не готов возмещать их столь ужасной ценой. Ах, простите еще раз, я не представился. Я принадлежу к скромной фамилии Эгриз.
        Он поклонился. Лидия, окончательно смутившись, присела в ответном реверансе, не переставая украдкой, из-под ресниц, рассматривать незнакомца. Еще бы! Спаситель… К тому же молод, высок, крепок, хорош собой. Длинные прямые волосы светлые, скорее они совсем белые, хотя в этом полумраке не рассмотреть. Зато понятно, что пряди глянцево-гладкие, такие бывают у жителей Нагрока. Лицо сильное, волевое, крупные серые глаза смотрят тепло и сочувственно. А еще - с явным обожанием, способным лучше всех уговоров родни и прислуги примирить с цветом и стилем розового платья. И убедить в том, что произошедшее можно и нужно оставить без последствий, угрожающих столь славному человеку огромными неприятностями. То, что не сказано вслух, вполне ведь понятно им обоим. Тэль-Локт откупится и вывернется, у него связи. А кредитор не вернет средств и вдобавок подвергнется угрозе мести со стороны бывшего друга, титулованного и коварного…
        -А ваше имя? - кое-как справившись с собой, уточнила Лидия.
        -Княжна Тэль-Дарг, таким, как я, полагается знать свое место, - невесело усмехнулся капитан и поклонился чуть ниже. - Вы и так добры ко мне, поскольку готовы оставить вопиющее оскорбление без возмездия. Вы приняли близко к сердцу угрозу репутации и благосостоянию моей скромной персоны. Позвольте откланяться.
        -Но я полагала, вы меня проводите, - растерялась Лидия.
        -Эгризы не столь знатны, чтобы иметь приглашение на большой праздник, путь даже к Дамюзам, - сухо уточнил капитан. - Я здесь тайком, как и мой… бывший приятель. Это случайная встреча, госпожа. Едва ли она повторится. Ни к чему вам выяснять мое имя.
        -Но я вам обязана. И я хотела бы… - Лидия протянула руку, удерживая капитана. Тот галантно склонился, целуя пальцы.
        -Желания прекрасной Лидии - закон, - шепнул спаситель. - Мое имя Лориш. И если вы посетите большой бал в ратуше, я получу счастливую возможность увидеть вас снова. Правда, я буду там всего лишь стражем. Но хотя бы так. Прощайте, пора. Вас ищут, а мне еще вытаскивать из парка этого негодяя. Могу вас заверить: я постараюсь до утра напоить его так основательно, что он и не вспомнит о случившемся.
        Лориш шагнул в тень, еще раз поклонился и исчез в беседке. Как раз вовремя: он едва разминулся с Натэллой, быстро идущей по дорожке парка, почти срываясь на бег.
        -На душе неспокойно, - непривычно коротко буркнула мачеха, крепко цепляя Лидию за руку выше локтя и уводя к террасе. - Всех тут на уши подняла. Вроде ихний парнишка-лакей видел враз двух твоих братьев Левинов в разных углах зала. Ох не люблю я необъяснимых случайностей. Едем домой.
        -Охотно, - без обычного упрямства согласилась Лидия.
        -Тебя знобит. - Голос мачехи обрел знакомую звонкость, не предполагающую возражений. - Где шаль? Где накидка или хоть какой плащ? Лидия, нельзя вот так, в одном платье, выскакивать в осеннюю ночь. Тем более после танцев. Да у тебя испарина! Завтра мы не едем никуда. И послезавтра тоже.
        -Хорошо.
        -Пять лет ты не соглашалась ни с одним моим словом, - испуганно сказала мачеха, резко останавливаясь. - Что произошло? На тебе лица нет! Что я скажу Мишеньке… Платье помято! Тебя кто-то обидел? Не молчи. Ты знаешь мой характер, все одно вызнаю.
        -Здесь был Магрис. У него долги, и он хотел…
        -Дальше понятно, - отмахнулась мачеха. - Ну я ему устрою прояснение в сознании! Ничего дурного тебе не сделал?
        -Нет.
        -Уже хорошо.
        Мачеха решительно развернула Лидию спиной к бальному залу и повела по узкой дорожке парка прямиком к конюшням. Впервые за годы присутствия мачехи в своей жизни княжна была благодарна Натэлле за то, что ею так бесцеремонно распоряжаются. Усаживают в карету, кутают. Ругают, воспитывают… И отправляют домой, не вынудив публично пересечь бальные залы под общими взглядами толпы. Это было бы пыткой. Карета докатилась до парадного крыльца особняка Дамюзов. Мачеха торопливо взбежала по ступеням и почти сразу вернулась, сопровождаемая князем.
        -Мироша нет, а этот женишок тута окопался, - сердито щурилась и вздыхала Натэлла.
        -Вот гнусь, - рыкнул отец, выслушав короткое пояснение по поводу случившегося и обнимая дочь. - В порошок сотру мерзавца.
        -Хочет выжить нас из города, лишить праздников и напугать, - шипела Натэлла во второе ухо. - Не выйдет.
        -Еще до рассвета я выставлю отродье из Фирба, - уверенно пообещал Михль Тэль-Дарг. - Жаль, самому мне надо ехать в столицу, приказ короля. Хотя не беда, как раз прихвачу с собой недоноска. Доставлю к старшему Тэль-Локту, и там мы во всем разберемся. Олененок, если ты хочешь уехать домой, только скажи.
        -Не хочу, - отказалась Лидия, вспомнив про бал в ратуше. - Пусть он убирается.
        Князь гордо кивнул, даже усы встопорщились. Наконец-то у девочки проснулся семейный характер! Виданное ли дело: уступать дорогу невесть кому! Ни один представитель рода Тэль-Даргов не поступал так. На гербе Даргмира не зря изображен вепрь!
        Следующий день Лидия провела в постели. От нескончаемых нотаций мачехи голова ныла и гудела. Но приходилось терпеть: старается, может статься, от души. Или боится, что ее обвинят в недогляде и выставят из замка? Поди пойми…
        Через день княжна почувствовала себя вполне здоровой. Она перебрала платья и, кое-как примирившись с излишней яркостью оттенков и пышностью отделки, нашла новые наряды приятными. Заново рассмотрела драгоценности, тщательно приготовленные для каждого случая в отдельном ларце. Спрятала лишние: кому хочется блестеть и переливаться, затмевая шутихи… Опять же, как выясняется, избыток каменьев и золота может навести кое-кого на мысли о гнусном и опасном вымогательстве. Впрочем, саму Лидию каждое упоминание о происшествии на балу у Дамюзов возвращало к самым приятным мыслям. До бала в ратуше еще двадцать дней, он замыкает череду больших праздников. Достаточно времени, чтобы соскучиться, но не забыть. И приписать своему спасителю все мыслимые прекрасные качества. Разрушить этот идеал могло бы личное общение, но именно его исключали ничтожное положение капитана в свете и его бедность.
        Лориш осторожно, с умом напоминал о себе, присылая даме сердца цветы. Отличить небольшие и достаточно скромные букеты от прочих было нетрудно. Изобретательный капитан в каждый добавлял одну мелкую бледную розу из парка Дамюзов…
        Вернувшись с бала в ратуше, Лидия села возле бабушкиного портрета и впервые пожалела о том, что красавица на картине не может ответить, дать совет.
        -Я схожу с ума, - едва не плакала княжна. - С кем бы я ни танцевала на балу, мне казалось, что это он. Какая сладкая и мучительная пытка! Он стоял и смотрел. Всего лишь страж у дверей… Что мне делать?
        Молодая бабушка на картине загадочно и одобрительно, так казалось Лидии, улыбалась. Девушка вздохнула. Потрогала пальцем мелкие мазки, подробно изображающие шелковую ленту на нарисованной шее. Бабушку считали в свое время первой красавицей Даргмира. Брат Левин твердит, что Лидия похожа на портрет, что лет через пять она будет блистать в столице, затмевая всех и без рубинов с жемчугами. А толку? Один жених - безразличный Мирош, ничуть не нуждающийся в невесте, просватанной за него спьяну. К тому же принц исчез так бесследно, что даже сплетни молчат о его нынешнем занятии. И он сам, вот ведь как получается, не спешит объявиться. Второй… о нем лучше и не думать.
        В дверь тихо постучали.
        -Да, Марта. Я еще не сплю.
        Княжна торопливо схватила гребень и стала причесывать волосы, тем оправдывая право не ложиться в постель. Горничная внесла несколько букетов. Расставила их по вазам и удалилась, хихикая. Прислуга обожает обсуждать господ. Уродливы - повод для сплетни или домысла. Красивы - тем более…
        Лидия пробежала к двери, заперла ее и вернулась к цветам. Быстро отыскала тот самый букет, от него. Погладила пальцами крошечную розу. Нахмурилась, удивляясь тому, как плотно соединены цветы. Заспешила разворошить их, пугаясь и своей догадки, и ее возможной ошибочности. Нет, все верно: записка. Крошечная, ловко свернутая и спрятанная. Напиши ее иная рука, княжна бы усмехнулась и лениво сожгла бумажку. Ничего особенного, обычные комплименты. За две недели балов она привыкла выслушивать о себе лестное. Но так - без голоса, написанное мелким, неровным и вроде бы торопливым почерком, на обрывке дешевой бумаги - все воспринималось иначе. Если бы летом кто-то, даже принц, через неделю после начала односторонней и безответной переписки предложил встретиться в саду, ночью, Лидия рассмеялась бы. Но сейчас осень, принц далеко, а спаситель идеален уже потому, что недосягаем. И княжна, в последний раз глянув на портрет, пожала плечами, подмигнула бабушке и широко улыбнулась, чувствуя себя безумной, смелой и счастливой…
        Лидия дождалась, пока дом заснет, и выскользнула в сад. Крадучись миновала ближние освещенные дорожки и углубилась в темные аллеи, трепеща от холода. Она сама так твердила себе - от холода, не более того… Лориш ждал у ограды. Он накинул плащ на плечи, обнял ее, и это было вполне естественно, Лидия дрожала и нуждалась в тепле. Она не помнила, куда ее вели и что шептали в ухо. И долго сидела в беседке, до странности похожей на иную, в парке Дамюзов. Виноград усох и проредился, последние багровые лапы листьев шуршали осуждающе, как сварливые старухи-сплетницы, и Лидия не слушала ни их, ни благоразумие. Она, не ощущая холода, ловила каждое слово Лориша, верила самым смелым его обещаниям и сама в ответ твердила нелепые и недопустимые слова. Впрочем, какова их цена? Со дня на день мачеха прикажет собираться в дорогу, в родной замок. А спорить с ней невозможно.
        Утром княжне показалось, что мечты могут исполниться. Что не только бабушка на ее стороне, но сама жизнь наконец-то вняла тайным мольбам.
        Мачеха за завтраком непривычно тихо и просительно уточнила, не хочет ли Лидия задержаться в Фирбе. Натэлле необходимо съездить к лекарю, тащить княжну с собой в дикую глушь нет смысла. А здесь безопасно: и дом хорош, и слуги надежные. К тому же можно договориться о дополнительной охране особняка. Да и тетушка Лара еще долго будет приглядывать за домом Дамюзов, тоже не чужая, присмотрит и за племянницей.
        -Мне кажется, ей предложили сделать план и проследить, как разбивают новые цветники, - усмехнулась мачеха. - И тем расплатиться за затянувшееся гостеприимство Дамюзов. У Лары, надо признать, есть вкус. Что скажешь, Лидушка, могу я уехать на месяц-другой?
        Голос у мачехи стал мягким, даже жалобным. По всему ее виду было понятно: поездка к лекарю для женщины очень важна. С трудом скрывая радость, Лидия важно кивнула. Вслух добавила, стараясь не пищать от восторга и сохранять должную медлительность речи, что ей довольно скучно в опустевшем зимнем Фирбе, но она, так и быть, подождет здесь, не маленькая.
        -Я вернусь по возможности быстро, - пообещала Натэлла.
        Через неделю в той же самой беседке Лориш гордо кутал княжну в теплый плащ и читал ей вслух письмо от отца. Он бросил все дела службы, прорвался к князю и все рассказал. Это было трудно, но Лориш уверял, что смог изложить его светлости все обстоятельства и был понят. Что больше нет никаких причин тянуть с решением. Вот только пока, до возвращения князя, его следует сохранить в тайне…
        Глава 10
        В начале осени до прибрежного Тавра добралась госпожа Амели, не вполне законная жена короля, происходившая из поиздержавшегося, но многочисленного рода Тэль-Роз. Она была одета по-походному просто. В таком костюме люди обычно не привлекают внимания в торговой толчее порта, но на красивую южанку, пусть и не обремененную украшениями или свитой, оглядывались и заглядывались - именно потому, что она была действительно хороша собой. Некоторые узнавали Амели, кивали, приветствуя, как давнюю знакомую. Ей, женщине незнатного, по меркам знати, происхождения, не так уж и позорно заниматься торговлей. Именно благодаря ловкости и деловой хватке Амели - это знал весь двор - Тэль-Розы третий год если не процветали, то поправляли дела, взяв в свои руки все поставки рыбы к столу его величества и постепенно расширяя влияние через заказы для взыскательной знати. Всегда и везде найдутся те, кто готов скушать хоть жабу, лишь бы она была точь-в-точь как поданная королю в этот самый час… Тэль-Розы иной раз морщились, говоря о двусмысленном положении Амели при дворе, но благоволили дочери договора. Тем более теперь,
когда она наладила в обход поверенных Мироша Тэль-Косты торговый канал поставки в столицу жемчуга с загадочных Запретных островов. В свое время это чуть не поссорило Амели с принцем, но женщина ловко вывернулась и из такой беды. Торговцы с юга неизменно привозили лучший товар именно ей.
        -Привет, Мэлли! - прорычал знакомый капитан нэйва, доставившего груз из Нагрока.
        - Неужто тебе понадобилась моржовая кость? Или вовсе олений рог? Самое оно для короля, без этого он никак не обеспечит страну хоть каким наследником.
        -Ему и предложи, если веришь слухам, - рассмеялась Амели. - А мой интерес попроще. Ищу кораблик со смешным названием «Пиратский приз».
        -Вот уж да-а, призовая шхуна, золотая. - Капитан обстоятельно кивнул, одобряя выбор предмета заинтересованности. - Что она только не возит, всегда дорогой товар, и до сих пор ни разу не становилась этим самым призом. Говорят, команда шхуны бешеная. Еще неизвестно, кто кого при встрече догоняет и пробует брать на абордаж. Только в голове у них ветер подгуливает, иной раз от таких сделок отказываются - весь порт ум теряет. Взять хоть историю с жемчугом. Знаешь ее?
        -Слышала мельком. Но ты-то, хоть и осведомлен обо всех мелочах, а толком на мой на вопрос не ответил, - возмутилась женщина.
        -Отвечу - уйдешь, - хохотнул житель Нагрока. - Мэлли, сядь сюда, ближе. На тебя глядеть весьма приятно. Дай я тебе, твое величество, поцелую ручку.
        -Нахал, - улыбнулась Амели, взбегая по ступеням и решительно пересекая зал корчмы, из окна которой и шумел на всю улицу капитан. Красавица села за стол, кивнула хозяину: - Вот тебе ручка, и вдобавок с меня ром. Говори, не томи.
        -Ты чудо, - пробасил собеседник. На мгновение его взор затуманился, грубые пальцы погладили запястье бережно и нежно: - Дивная ручка… С тобой невозможно спорить, Мэлли. Я не хочу так дешево оценивать сделку, но я согласен и готов все выложить.
«Приз» с ночи стоит у дальних пирсов, ошибиться никак нельзя. У этих ненормальных на парусах знак штормового ветра, словно есть благо в том, чтобы звать беду на свои головы.
        -Спасибо. - Голос Амели стал певучим и легким. - Про их нового рулевого что скажешь? Припомни.
        -Ничего нового в нем нет, разве что молод, - усмехнулся в усы собеседник и наполнил ромом глиняную кружку. Заговорил монотонно, ровно: - Южанин. Очень надежный штурман, капитану он то ли стражник, то ли помощник, хотя зовется по привычке рулевым. Чует море. В незнакомых водах может провести шхуну без лоцмана. Однажды проговорился, что стал таким, поскольку с детства знал повелительницу вод.
        -Превосходно, - улыбнулась Амели. Погладила рубаху собеседника, расправила возле шеи и напела ему в ухо: - Отдыхай. И не пей много, ты ведь спешишь домой, к семье. Ты не любишь ром.
        -Я? - поразился житель Нагрока. Тряхнул головой, с отвращением глянул на кружку:
        - Хотя, если разобраться… гадость и есть. Пойду, что там мои олухи тянут с погрузкой?
        Амели кивнула, бросила на стол монетку и выскользнула на улицу. Ее аккуратные башмачки простучали по мостовой до пирсов и без задержки заспешили по доскам торговой набережной к дальним причалам. Символ штормового ветра, принятый на юге,
        - поющая раковина - украшал всего один парус, сейчас расправленный, что весьма удачно. Его, совершенно новый, только что подняли на главную мачту взамен прежнего, порванного.
        -Ветер их точно не обходит стороной, - отметила Амели и крутнула в пальцах монету, подзывая лодку. Указала на «Приз»: - Мне надо попасть на борт. И быстро.
        -Еще бы, - отозвался рулевой, принимая плату. - Этих шалых выловить в порту - удача. Уже загрузились, к ночи уйдут, уж я вижу. Жадные они, что ли? Беспрерывно в движении.
        -Знаю, два раза не успевала застать, - согласилась Амели. - На сей раз не уйдут. Я ведь еще не забрала свой груз.
        -Ага, тогда, получается, это вас они ругают всей командой, - развеселился рулевой лодки. - Не икается?
        -Это мне-то? От чужих голосов и пожеланий? - рассмеялась Амели. - Никогда.
        -Тысяча прожорливых акул, вот и она! - пискляво возмутился белобрысый юнга
«Приза», подражая говору и повторяя слова своего капитана. - Разрази меня гром! Из-за вашего ларца, щекочи его медуза, мы, госпожа, завязли в илистом болоте этого вонючего порта. Того и гляди упустим ветер.
        -Ветру сейчас не до вас, - тихо, неразборчиво для окружающих, сказала женщина. - Он баюкает корабль сирина.
        Амели ловко взобралась по трапу, не дожидаясь, пока подадут сходни, более приличествующие для столь важной гостьи. Женщина кивнула спешащему навстречу огромному мужчине с тесаком, нелепо прилаженным в грубых ножнах поверх белого поварского передника. Ей уже несут ларец. Амели усмехнулась. Всплеснув руками, обиженно изогнула красивую бровь:
        -Даже не угостите меня вином? Где ваш грубиян-капитан, я желаю сказать ему несколько гадостей, оставшись без сладкого.
        -Как можно, - возмутился капитан, смутно знакомый Амели по случайным и недолгим встречам в столице или на пирсах, близ кораблей адмирала Ногорро. - Амели, вы мне разрываете сердце, вы улыбаетесь моему брату и не замечаете наш «Приз», а заодно и меня. И вот наконец-то наступил великий день, вы осчастливили нас заказом… и упрекаете в негостеприимности, как можно? Мы, госпожа Тэль-Роз, просто умоляем откушать и оставить запись в нашем журнале. Все уже готово. Ваше любимое сладкое с ореховым привкусом, креветки под кизиловым соусом, сыр с плесенью, из-за которого мой юнга зовет этот порт помойкой. Все к вашим услугам. Только не покидайте нас слишком быстро, мы готовы бросить все дела и служить вам одной. Это мой корабль, и я очарован. - Капитан галантно придержал дверь каюты и, уже войдя и закрыв ее, тихо добавил: - К тому же я с некоторых пор получил возможность обдумать новые ценные сведения… И предпочел пока что никому не излагать выводы даже в виде сплетни. Амели, я вас подозреваю во многом. Я от души надеюсь, что не обманываюсь в своих домыслах. Амели, я мечтаю хоть разок побывать на Запретных
островах, и чутье мне подсказывает, что вас можно просить об одолжении.
        -В интересах короны стараетесь? Карты составляете, выявляете течения, интересуетесь жемчугом? - напела Амели.
        Она пристально посмотрела на собеседника, ловя выражение лица. Улыбнулась, не найдя опасных признаков лжи или сокрытия тайны. Села за стол, с интересом рассмотрела бутыль и пару бокалов, креветки и прочую снедь. Все было подано с шиком, достойным королевского стола. Капитан подвинул стул гостьи и устроился напротив.
        -Глупости. Зачем Тэль-Марам жемчуг, мы не бедны и без него, - отмахнулся он. - Мой брат Ногорро - с некоторых пор адмирал, он мечтал об этом и он доволен ярмом службы короне. Пусть рисует карты и замышляет дальние походы. А я просто странствую. Вы, вероятно, знаете, что берег Дэлькоста мне совершенно не мил, я здесь лишний… Знаете, я позволю себе покаяться перед вами в тяжком грехе. Я завидую одноглазому торговцу с Запретных островов. Он устроил себе жизнь, достойную моряка, он обманул всех и обрел семью… Мне невозможно жить здесь, но вне привычного мира, там, где мой титул не имеет силы, утратят смысл и препоны долга… Я надышусь, налюбуюсь - и, может статься, однажды осяду в тихом домике у берега. Одна беда: я пока на загадочном южном берегу не построил себе дом. Ваше сердце еще не освободилось от непонятной мне приязни к нашему тоскливому, лживому и нудному величеству Альберу?
        -Увы, капитан. Но, может быть, я вам помогу отыскать интересный… маяк, - задумалась Амели. - У моей давней подруги есть дочь. Она гораздо красивее меня. Ей девятнадцать, девочка сводит с ума родню нелепыми бреднями. Желает ловить пиратов. Знаете ли, она обладает даром, сходным со способностями вашего рулевого, слышит ветер и превосходно разбирается в навигации. Но острова не дают ей нужного, там навигация доверена рулевому, и на веслах тоже сидят мужчины.
        -Почему же я с ней еще не знаком?
        -Тут нет моей вины, вас трудно застать на суше, - напомнила известное всем Амели.
        - Признаю, после скандала с сиреной и этим сумасшедшим одноглазым папашей мне пришлось улаживать много сложных вопросов. Вы - последнее препятствие, мешающее берегу забыть то, что ему следует забыть. Я отправила письмо араави и получила ответ. Вас допустят к островам. Дальнейшее - вне моего понимания и влияния, я не знаю, что случится с кораблем и командой, сохраните ли вы память. Будете рисковать?
        -Охотно.
        -Вот указания, как найти госпожу Виори и ее семью. Только учтите: она опасная женщина, как и я. Очарует вас. И, если араави вас выслушает и все обойдется, вы будете плавать к Запретным островам и обратно, не спрашивая, чьи приказы исполняете.
        -Это опасно и вредно для Дэлькоста?
        -Нет.
        -Это скучно? Там нет пиратов, штормов и шквалов?
        -Не скучно.
        -Тогда не вижу по курсу рифов, - безмятежно улыбнулся капитан. - Амели, а чем я заслужил ваше внимание? Вы лично прибыли за каким-то нелепым ларцом, вы тратите на нас драгоценное время. Есть ведь и иная причина для визита.
        -Ваш рулевой.
        -Женское сердце - загадка, - сокрушенно вздохнул Тэль-Мар. - Я позову мальчишку. Он совсем пацан, ему зимой исполнится двадцать два. Нет, он не ваш герой, не может так везти этому бешеному, его и без того слишком любит море.
        -Деловой интерес, - согласилась Амели.
        -Тогда я спокоен. Оставляю вас. - Догадливый капитан свернул салфетку и извлек из бара чистый бокал. - Помните: вы задолжали мне запись в мой корабельный журнал.
        -Пустяки, сочтемся, я вас еще не раз увижу, - пообещала Амели.
        -Счастливый день, - посветлел лицом капитан. - Я зову его. И мы все будем снова ждать вас. «Приз» ваш, пиратка. Мы сдаемся без боя.
        Он удалился, крайне довольный собой. Амели тихонько рассмеялась.
        -Обожаю Тэль-Маров, - шепнула она. - У лучших в этом роду не стоит подозревать ни спеси, ни жадности. А сверх того - как велика в них эта завораживающая любовь к океану. Даже жаль отдавать такого ухажера дочери наставницы. Зато не будет болеть голова ни у самой Виори, ни у ее добрейшего мужа. Страшное дело - взять в жены сирену… То ли любит она тебя, то ли морочит. И сама не знает, любима или влила голосом стойкую привязанность.
        Амели задумалась, трогая бокал кончиками пальцев и хмуря брови. Ей всего-то двадцать четыре. Шесть лет она живет на северном берегу, нашептав голосом сирены одному из Тэль-Розов легенду о себе - дочери договора. Есть и нужные документы, и старые знакомые, быстро привыкшие узнавать подругу детства. За плечами успех на чужом берегу, головокружительный взлет при дворе, лишенная логики симпатия короля. Даже сама она не ведает, что скрывается за увлечением Альбера. Есть ли в сухой и холодной душе короля хоть капля настоящего чувства? Или все его навязчивое внимание, целиком, - лишь слепленный голосом сирены морок?
        -Как мы похожи с тобой, Тэль-Мар, - усмехнулась Амели. - Ты пойман в ловушку своим долгом и обручен с развратной дрянью. Ты живешь морем и ищешь пиратов. А я охочусь за Альбером и его людьми. И нахожу свое дело весьма впечатляющим, опасным и захватывающим. Впрочем, неплохо бы осесть в домике на берегу. Когда-нибудь…
        -Звали? - Дверь рванули со всей силы, в проеме возник лохматый крепкий мужчина, молодой и быстрый в движениях. С первого беглого взгляда понял, кто сидит за столом, и резко остановился: - Так. Говори, что надо. В каюту не войду.
        -Почему?
        -Не хочу прыгать на задних лапках перед подлой сиреной.
        -Как глупо! Начнем с того, что я не использую голос без крайней надобности. - Амели обиделась, даже капризно надула губы. - Затем - ты отвратительно самонадеян, я не мелкая писклявая храмовая вещь и могу достать тебя за дверью и дальше, на корме или носу корабля. Я обладаю полновесной каплей божьей и согну тебя, если пожелаю. Вот постараюсь - и заставлю прыгать.
        -Все вы, сирены, собою гордитесь и прочих не числите людьми.
        -Ты сам начал злить меня! Довольно, прекрати наконец умничать тут и командовать. Давай напомню: ты рулевой, тебе приказал сюда явиться сам капитан. Он для тебя поважнее сирены. Садись и слушай.
        -О чем пойдет речь? - упрямо уточнил моряк, не двигаясь с места.
        -Ты отвратительный наглец… Хорошо же, я искала оримэо по имени Юго, чтобы он помог мне выручить из беды сирина Элиис. У девочки большие неприятности, она теперь вне Древа и ею интересуется король Дэлькоста. Кроме этого ядовитого подлеца в деле целая толпа его жадных подданных. С указанной сворой я постепенно разбираюсь, память у тех, кто видел Элиис, слабеет. Но сам Альбер успел многовато наворотить.
        -Она здесь? - охнул Юго и быстро пересек каюту. - Цела, жива и свободна, я рад! Ври дальше, уже интересно. Что может угрожать сирину, породнившемуся с океаном?
        -Обман. Предательство. Крушение надежд. Отчаяние. Для нее, дочери моря, все перечисленное гибельно. Утратит себя, если разучится верить людям. - Сирена погладила крышку ларца. - Пока что она путешествует на корабле, именуемом «Гончая луны», и я не знаю, насколько оправданны мои страхи. Я исхожу в рассуждениях из здравого смысла и грубой деловой практичности. Но я опасаюсь строить выводы слишком уж поспешно. Вмешательство будет необратимо… Пока что я сомневаюсь. Может статься, хотя это почти немыслимо, но я все же отдаю должное обаянию Элиис… Вдруг принц Мирош всерьез любит девушку? Тогда ему надо дать время для принятия решения. Он непростой человек, и кто знает, вдруг он решится и откажется от Дэлькоста? Тогда худшее не произойдет. Здесь, в ларце, кое-какие записи по поводу Элиис. По большей части их делал ее названый брат Боу. Ты читаешь на эмоори?
        -Дурацкий вопрос.
        -Второй такой же: а на тэльрийском?
        -Само собой. Даже романы.
        -Вот так рулевой… Это тоже роман, и я не знаю, хороша ли его развязка. Читай и думай, после прочтения бумаги лучше сжечь, мы стараемся не допускать появления записей на эмоори в здешних архивах. Больше мне пока ничего не требуется. Через месяц, никак не раньше, «Гончая луны» встанет на якорь в этом порту. Если сочтешь, что Элиис тебе дорога и я не лгу, сойди к тому времени на берег и дождись меня в корчме «Ржавый якорь». В ларце есть указание, как ее найти. Там же - письмо к хозяину. Тебя поселят на любое время и при любом числе посетителей и постояльцев.
        -Название не предполагает толпы завсегдатаев, - хмыкнул Юго.
        -Мода - странная штука. Иногда она дурит людям головы посильнее голоса сирены. Одно скажу: кормят в «Якоре» бесподобно.
        -Там делают самый вонючий сыр в городе? - предположил Юго.
        Сирена замерла, не донеся нежно-зеленый кусочек до рта. Фыркнула, пожала плечами. Прожевала деликатес и запила крошечным глотком вина. Юго был ей - и это удивляло саму Амели - интересен. Пообещав не пользоваться голосом, женщина слукавила. Пару раз она напела приятие. Просто так, для облегчения разговора. Не подействовало! То есть даже более того: осталось незамеченным. Словно этого рослого крупного человека голос обтекает, вызывая у самой поющей лишь утомление и смущение. Амели хищно прищурилась, не в силах подавить прилив азарта. Первый случай в ее обширнейшей практике применения меда и яда звучания!
        -На тебя не действует голос. - Амели решила вслух признать свои наблюдения.
        -Глупости, - нахмурился Юго. - Я чувствую себя здесь, как тунец на крючке. Смотрю на тебя и прикидываю, как ты умудрилась спеть себе эдакую внешность. Слишком хорошо смотришься. Ненастоящая.
        -Вот еще, - возмутилась Амели, розовея от удовольствия и по дворцовой привычке отсылая ухажеру томный взгляд. Бархатным доверительным тоном она добавила совсем проникновенно, вплетая звучание: - Внешность не меняю, мы этого не умеем. Только поправляем ее восприятие. Но я подобного не делала. Никогда, понятно?
        -То есть вижу то, что вижу. И слышу то, что слышу, - усомнился Юго. Он хмыкнул и старательно ущипнул себя возле локтя, а затем остервенело потер глаза. Встряхнулся. - Ничего не меняется… Опять же, по-твоему выходит, говорю я тоже сам и по своей воле. Нет, не годится. По своей воле я в жизни не скажу, что рад знакомству с сиреной храма. О, идея! Назови мне свое настоящее имя. Я слышал, вы этого не делаете.
        -Не должны, - согласилась Амели, встряхивая волосами и выдергивая из прически короткую прядь, чтобы по привычке играть ею. - И кто тут на кого влияет, понять бы. Мне, к твоему сведению, верит без расписки сам главный казначей Дэлькоста. А ты щуришься, как будто я тебе всучила фальшивое золото.
        -Не слышу того, о чем спросил.
        -А я пою, чтобы не помнил о вопросе, - рассмеялась Амели. - Бесполезно. Просто чудо!
        Амели с новым вниманием глянула на рулевого. После шести лет на северном берегу видеть соотечественника - уже немалая отрада для глаз. Вдвойне приятно, наплевав на осторожность, говорить с ним на эмоори, родном поющем наречии. Симпатичный парень, неглупый и какой-то до крайности основательный. Может, оттого и не влияет на него голос. Юго знает, чего хочет, и привык сам выбирать курс, не подчиняясь ветрам…
        -Прекрати меня охмурять, - возмутился Юго.
        -Вот еще! И не пытаюсь.
        -Недоказуемо. Может, и вся история с Элиис - вымысел. Я не привык так сразу верить, на слово. Тем более сирене. Но верю… все это весьма подозрительно.
        -Могу испробовать на тебе голос в открытую, тогда убедишься, что не лгу, - задумчиво предложила Амели. - Я сейчас нашепчу нечто простое. Исподволь, так сладкое звучание и действует. Кстати, именно поэтому, я полагаю, убеждение женщин-сирен сильнее мужского. Вы предпочитаете давить, а я лишь плету полуправду, соединяя привычное с новым. Вот, например, как умение ценить сыр. Мне его напела Виори.
        Амели глянула на тонкие ломтики белого козьего сыра и кубики пушисто-зеленого, самого дорогого и редкого. Его обожает король, и госпожа Тэль-Роз, прибыв ко двору, просто обязана была ценить тонкое изящество вкуса, хотя от одного запаха испытывала непреодолимую тошноту. Виори слегка подправила восприятие открытого сознания ученицы. Запах стал несущественным. Сирена улыбнулась, снова заинтересованно рассматривая Юго, и тихонько выдохнула влияние.
        Рулевой «Приза» нахмурился, смущенно передернул плечами. Слышать звук он не мог. Но действие медоточивого голоса, кажется, ощутил. Чем тоньше работа, тем полнее результат. Амели почти ликовала, готовясь праздновать победу. Невнушаемых людей слишком мало, особенно для нее, обладательницы едва ли не самого гибкого и сложного голоса на всем Древе. Вдобавок мужчины часто попадают под влияние более полно, они внимают голосу и поддаются обаянию, ослабляющему защиту сознания и обезоруживающему…
        -Слушай, неудобно как-то, - засомневался Юго. - Говорила, не действует на меня твое сладкое внушение. А оно еще как действует! Ты бы хоть для пробы что поспокойнее выбрала. Мы только-только из моря, одичали там. И все одно: это дурно пахнет!
        -Сложный ты человек, - азартно блеснула глазами Амели. Потеребила прядь волос, вздохнула, решительно кивнула: - Ладно, чуть прибавим. От простой заинтересованности, как мы это называем по силе воздействия, до серьезного увлечения.
        -Очень хочется тебя придушить, - отметил Юго чуть позже. Он пристально посмотрел в лицо сирены, вздохнул и отвернулся. Встал, прошелся по каюте, взъерошил волосы.
        - Пойду я. От сирен надо держаться подальше.
        -А как запах? Больше не донимает? - уточнила Амели, поймав за рукав сосредоточенно шагающего по каюте Юго и дернув к себе. - Ты занятный образец слабо внушаемого сознания. Хотелось бы получить некоторый результат. Даже из чистого любопытства.
        -Может, при дворе у северян это и зовется любопытством, - неодобрительно хмыкнул Юго. - Прекрати петь. Немедленно. Меня за эдакий результат капитан самого порежет на сырные кубики. И будет прав!
        Сирена удивленно пожала плечами. По ее мнению, рулевой получил такую порцию интереса к плесневому сыру, что обязан был хотя бы попробовать деликатес, а никак не стоять рядом и тупо барабанить пальцами по ларцу, сопя и тоскливо посматривая на дверь. «Между прочим, весьма симпатичный оримэо», - призналась сирена самой себе. Ему еще чуть добавить роста - и выглядел бы настоящим наследником древней крови. Широк, крепок и даже на вид надежен. Кстати, на рослых стражей араави голос почти не действует, это давно подмечено. Видимо, еще одна особенность их загадочной породы.
        -Неужели так и не убедила? - расстроилась Амели, ощущая настоящую усталость. - Я старалась во весь голос. Голова теперь болит, вот до чего дошла. Не припомню, чтобы я из-за сущей мелочи так выкладывалась.
        -Убедила, - мрачно признал Юго. - До чего я-то докатился! Сирена меня раскатала и завернула в крученый рогалик, как наш кок - тесто. И даже имя не назвала. Ну, раз ты настаиваешь…
        Он нагнулся, как показалось сперва Амели, к столу. Ловко толкнул стул назад, качнув на двух ножках. Поддел широкой ладонью затылок сирены и поцеловал ее в губы. Спинка стула поехала еще дальше, окончательно утратив равновесие. Амели пришлось вцепиться в плечо ненормального рулевого, чтобы не упасть. Впрочем, вторая рука уже привычно нащупала тонкий кинжал - обычное средство воспитания хороших манер, которым сирена искусно владела. С едва приметным шипением лезвие покинуло ножны и оцарапало кожу горла Юго. Подействовала прямая угроза жизни так же слабо, как и медовый голос. То есть ни на миг не отвлекла упрямейшего рулевого от избранного курса… Амели задохнулась, выпустила кинжал и вцепилась в шею Юго, признавая поражение. И даже находя это свое поражение приятным… Ну не убивать же невнушаемого оримэо, в самом деле. Грубость не выказывает, целует бережно и, можно сказать, страстно. А еще обнимает под спину, помогая сохранить равновесие, и второй рукой теперь поддерживает за талию, поднимая со стула и ставя на ноги.
        Амели отдышалась, подняла и убрала кинжал. Шагнула назад, решительно отстраняя Юго, поправила волосы и возмущенно фыркнула:
        -У вас точно пиратская шхуна. Что это… ох, ну что за безобразие?
        -Сама хороша. А что ты мне внушала? - всерьез удивился Юго, норовя снова поймать руку сирены. - Вполне успешно у тебя голос-то сработал. Говорила, устала и голова болит, а справляешься и теперь.
        -Что - успешно? Хотя… надо признать: действительно вполне даже получилось. Впечатляюще. Но я-то внушала, что сыр приятно пахнет, - сквозь смех пояснила Амели, перебирая руками по столу и двигаясь бочком от Юго. - Не более того!
        -Какой сыр? - задумался Юго.
        Дверь каюты приоткрылась. В проем протиснулся огромный корабельный кок в безупречно белом передничке, с запачканным при рубке мяса тесаком. Сейчас, оскаленный, с остекленевшим пустым взглядом, он имел окончательно пиратский вид. Потянул носом, смачно облизнулся, решительно сунул разделочный тесак за пояс, пачкая ткань. Не обращая внимания на ущерб, нанесенный переднику, не замечая сирену и рулевого, кок исступленно впился взглядом в сыр. Пробормотал:
        -Пора переходить к сладкому, - быстро подцепил ручищей поднос и удалился.
        За дверью, Юго отчетливо расслышал, кока с подносом мухами облепили моряки.
        -И мне кусочек, - заныл юнга, оттертый старшими от лакомства.
        Рулевой не расстроился, он по-прежнему норовил обнять сирену за талию:
        -Вот дела, на них подействовало, а меня и впрямь слабовато пробирает. Зато имеется приятный побочный эффект.
        -Где ты эти слова выучил? - Амели поправила ожерелье и опять стала обходить стол, уворачиваясь от рук. - Тоже мне, умник.
        -У нас капитан с головой, и вообще он знатного происхождения, почти что принц, - уточнил Юго, двигаясь вдоль стола. - Внушение подействовало, не расстраивайся. Вообще не ощущаю запах сыра. И чихать я на него хотел. Давай я прямо сейчас отправлюсь в «Ржавый якорь» ждать тебя.
        -Правильно мне сказали: вся команда состоит из людей с ветром в голове, а рулевой совсем бешеный, - рассмеялась Амели. - Ты очнись уже, а? Я ведь жена короля.
        -Ну и что? - Юго продолжал перебирать руками по скатерти, обходя стол уже во второй раз. - Я не подданный Дэлькоста. Ты тоже. Араави сейчас, по слухам, избрал толкового преемника посоха, мне торговцы с лета излагают сплетни. Можно попробовать договориться с храмом. Я и так собирался домой, хотел искать сестренку Элиис. Вот спасем ее - и… - Юго остановился и подозрительно прищурился: - Слушай, почему я бегаю, понятно. Ну зацепило, и всерьез. А ты-то что уворачиваешься? Позвала бы капитана или хоть кого из команды, вон колокольчик на столе. Ты ведь и правда жена этого их Альбера. И как он отпускает тебя одну? Такую женщину надо оберегать неустанно.
        -Откуда я знаю, почему мы тут топчемся, - опустила ресницы Амели, устраиваясь на стуле. - Но это было занятно. Жаль, что мне пора.
        -Нет уж, - решительно возмутился Юго, перегораживая путь к двери. - Ты мне задолжала имя.
        Дверь открылась, толкнув рулевого в спину. Капитан обошел его и заинтересованно изучил каюту. Пожал плечами. Поклонился Амели:
        -А вы непростая женщина. Моя команда словно с цепи сорвалась. Пожрали сыр до последнего ломтика. Из крысоловок - и то изъяли! Пришлось выдать побольше денег клацающему зубами коку и послать его вместе с тесаком прочь, за новым запасом. То-то торговец на берегу страху натерпелся… Нам угрожал сырный бунт. Забавно. Юго, ты не хочешь отведать сыра?
        -Нет, - отмахнулся рулевой.
        -Понятно, некоторым не до кулинарных изысков, - улыбнулся капитан. - Амели, я рад, что вы не враг Дэлькосту. Хотя… война флота лично с вами была бы презабавным зрелищем. Одни сыр жрут, другие палубу драят, третьи самозабвенно вышивают шелком. Вы ведь не способны всерьез навредить людям.
        -Именно, - улыбнулась сирена.
        -Амели, я никому ничего не скажу, - с самым заговорщицким видом пообещал капитан.
        - Но я теперь не уймусь, пока не попаду на острова. Так и знайте.
        -Хорошо, я сделаю все, как и обещала, - сдалась сирена. - Напеть вам забвение будет сложно, ваш рулевой мне этого не позволит. Через месяц или позже, этой зимой, мне наверняка понадобится корабль. Если так и случится, вы сперва получите указания здесь, через Юго, а потом пойдете к замку Гравр. Примете на борт пассажиров, дождетесь меня - и тогда уж двинемся в сторону островов.
        -Заклятый туман, сбивающий с пути все наши флотилии, развеется и пропустит нас, - догадался капитан. - Превосходно. Вы правы, мне не нужны карты и жемчуг. И я вовсе не хочу, чтобы Альбер распространил свою весьма гнусную политику на океан. Всегда полагал, что туман не скрывает угрозу, а оберегает острова от нашей жадности. Мой
«Приз» в вашем полном распоряжении. Прибрежный северный замок - тоже. Он, бывает же так, находится весьма близко от Гравра. И там у меня прекрасная бухта, личная. Закончите с делами - приезжайте. Мы будем ждать вас.
        -Весьма удобно, - согласилась сирена.
        -Итак, уладив дела, можно перейти к сладкому, - предложил капитан. - Юго, мальчик мой, не изображай скалу на пути к двери. Пойди сядь в уголке или откланяйся и отправляйся ловить и воспитывать сыроедов.
        -Пойду, как только получу запрошенное.
        -Авэи. - Сирена быстро взглянула на Юго и отвернулась. - У вас чудовищно упрямый рулевой, ваша светлость Тэль-Мар.
        -Да, с курса его сбить невозможно, - гордо согласился капитан.
        В поздних сумерках Амели Тэль-Роз покинула шхуну, напев команде освобождение от влияния. Во всех каютах стоял удивительно густой сырный дух. Медленно «трезвеющие» моряки принюхивались и удивленно пожимали плечами. Неужто они сами просили привезти эдакую вонючую гадость? И ели, стыдно вспомнить, с таким удовольствием…
        Сирену на берег доставила лодка «Приза». Юго помог женщине подняться на пирс. Мрачно нахмурился, снова изучив фигурку жены короля.
        -И что на меня нашло? - буркнул он. - Хуже сыроедов голову потерял. Забыл, что мое место у руля. А ваше, госпожа, в шатре на набережной. И то лишь в день большого морского парада. Я постараюсь за месяц воспитать в себе почтительность.
        -Не стоит, - обнадежила сирена. - Ты правильно сказал: мы не подданные Дэлькоста. Для обладательницы голоса имеет значение вовсе не происхождение или образование, уж поверь. Из всех людей, говоривших мне, что я хороша собой и нравлюсь им, только одному я могу верить. Поскольку он не поддается влиянию и вообще гораздо лучше понимает в выборе нужного курса, чем я сама. Искренность - самое ценное, что может получить сирена от близких. Некоторые обладатели голоса даже выбирают совершенно глухих мужей или жен, чтобы избавиться от влияния меда и яда звучания в семейной жизни. Само собой, я говорю о тех, кто имеет право выбирать. В последнее время араави дает нам такую возможность все чаще.
        -Выбор - это прекрасно! Ты, надеюсь, скоро закончишь дела на севере? - оживился Юго.
        -Я старше тебя, - строго предупредила Амели. - Невесть чем занимаюсь, добывая сведения для араави и оберегая покой Древа. У меня есть сын, ему уже исполнилось два года.
        -Ты что, не умеешь отвечать на вопросы по-простому? - возмутился Юго и задумчиво добавил: - А второй ребенок, тот малыш, о болезни которого сейчас сплетничает весь порт?
        -Умер, - тихо и совершенно без выражения отозвалась Амели. - Но пока я держу это в тайне, так надо, хотя бы до середины зимы. Иначе Альбер наворотит новых мерзостей, он опасен, когда дает волю своему темному сердцу.
        -Вот беда-то… А я со своими глупостями пристаю, - смутился Юго. - Авэи, ты прости меня. Я к политике приспособлен не больше, чем абордажная сабля - к полировке ногтей.
        -Это как раз радует. Я не знаю, когда закончится моя работа в Дэлькосте. У меня слишком сильный голос и чересчур хорошие связи при дворе. Я пока что весьма полезна, а эта страна обладает превосходным флотом и внушительной жадностью. Она почти непрерывно грызется с соседями, но тут все свои и приграничные стычки уже не угрожают гибелью странам. Они лишь подтачивают влияние знати и временно осложняют жизнь простым людям. Но наш жемчуг и наши порты… Мы иноверцы и, по меркам здешних князей, - дикари. Дэлькост опасен для островов, нас возьмутся просто истреблять. - Авэи грустно усмехнулась, погладила руку Юго, подставленную для опоры. - Альбер то и дело принимается мечтать о большой войне в океане. Сейчас у него есть какие-то новые советчики, я пробую выяснить, кто они, это опасные люди. Боюсь, как бы не умники какие с наших же островов… Я очень устала. Никому не говорила, но это правда. - Женщина жалобно глянула на рулевого снизу вверх. - У меня садится голос. Сегодня совсем пустяшное убеждение довело до головной боли. Опять же: я не рассчитала область воздействия, весьма грубая ошибка. И вообще я не
люблю лгать.
        -Ты исключительная и особенная сирена, - нежно пробормотал Юго, поправляя накидку на плечах Амели-Авэи. - Я иначе представлял обладающих голосом. Ты уж поосторожнее, не мучай себя. А я все же буду надеяться. Вернусь на «Приз» и стану мастерить браслет из цветного перламутра, какой по обычаю полагается дарить на помолвку. Сын твой как, пристроен у толковых людей? Может, забрать его на корабль?
        -Знаешь, а вот это ты придумал очень ловко, забери, - обрадовалась сирена. Порылась в кружевной сумочке, висящей на ленте у пояса: - Вот адрес. Это к югу отсюда, на самом берегу. Ему там наверняка ужасно плохо одному у чужих людей, хотя я плачу немалые деньги за проживание и воспитание. Мальчика зовут Рауль в произношении тэльров. А по-нашему - Роул. Он до сих пор не знает ни слова на эмоори, а разве правильно лишать ребенка родного языка?
        Глаза у Авэи стали грустными, она часто заморгала, сгоняя слезинку. Юго внимательно рассмотрел текст, повернув листок к свету масляного фонаря на корме лодки. Кивнул, аккуратно спрятал в нагрудный карман:
        -Даже не переживай. Местечко от нас рядом, пять дней ходу вдоль берега, мы твоего Роула прямо сейчас и заберем, нам по пути. Через месяц он будет не только говорить на эмоори, но даже ругаться по-нагрокски. Я смастерю ему деревянную саблю. У нас на «Призе» и не скучно, и безопасно. Тем более - пацан.
        -Хорошо, - вроде бы успокоилась Авэи. - Спасибо тебе, и - мне пора.
        -Провожу до самой кареты, - не согласился Юго. - Приказ капитана.
        -Сочувствую тому, кто нападет на расстроенную сирену с моими способностями, - рассмеялась Авэи. - Но ты прав, приказы надо исполнять. Особенно такие приятные. Ты ужасно неловко врешь, Юго, но я согласна верить, что приказ имеется… Проводи.
        Юго подхватил протянутый с лодки фонарь и пошел по краю набережной над самой водой, уступив спутнице всю ширину дощатого настила. Он негромко рассказывал о своем корабле. Вспоминал, как в детстве мечтал об океане, сидя на крыше родительского ориима. Описывал, как впервые почувствовал море, так похожее на взгляд сирина, как стал понимать воду. Волны словно нашептывают в ухо голосом Элиис: слов не разобрать, но часть смысла улавливается душой, памятью детства.
        Авэи слушала и радовалась, что самой не надо поддерживать разговор. День подарил надежду и оставил легкое неназойливое утомление. Она уже несколько месяцев искала новое место для проживания сына. Опасалась козней Альбера, его извечной подозрительности. Да и история с Элиис не обещала простых и удобных решений. А стоит вот так, на один день расслабиться, позволить себе опереться на сильную руку и принять помощь - и выползает из логова застарелая усталость, сгибает плечи, расшатывает спокойствие, казавшееся незыблемым. Подумать странно: она готова расплакаться из-за сына. А ведь недавно полагала, что держит все под контролем и еще полна сил…
        Собственная детская любовь к риску выглядела потрепанной и устаревшей при свете масляного фонаря Юго. Стыдно признаться: хочется забраться под его руку и не думать о дурном. Словно нет короля, который лжет постоянно всем и себе в первую очередь. Нет Тэль-Розов, презирающих «дочь договора» и донимающих что ни день просьбами, больше похожими на требования. Нет и сирены Гооза, умудрившегося незаметно покинуть острова Древа, несмотря на усердие обоих араави: Роола и Эраи, второй месяц числящегося его учеником. Нет Лидии Тэль-Дарг и ее обидчика Магриса. Нет и восхитительного, вызывающего едва ли не восторг, адмирала Ногорро, влюбленного в море и грезящего дальними походами, увы, военного толка…
        Юго шагнул от края набережной ближе и обнял за плечи:
        -Не грусти. Я в тебя верю. Никуда они не денутся, все станут сыр жрать по первому твоему указанию. Ты сильная. Просто сегодня ветер с моря, и он несет туман, пропитанный сомнениями и болью. Я чувствую такое особенное, сложное и смутное настроение, пропитывающее ветер. Говорливый он и склонный поплакать: словно море в тоске, словно просит о помощи.
        -Никогда не задумывалась и не прислушивалась, - удивилась Авэи, склонив голову и даже остановившись. - Но ты прав, ветер словно стонет от боли. Когда попадешь на наше коралловое Древо, расскажи араави или его хранителю Боу. Мне кажется, это важно. Ты слышал такой ветер прежде?
        -Обещаю. И надеюсь, мы поплывем на юг вместе. А ветер этот знаю, за ним всегда следует шторм. На сей раз он движется с северо-запада и для нас годится. Домчит до твоего сына за три дня, а то и быстрее.
        -Спасибо. - Авэи с интересом обдумала услышанное. - Вы точно бешеные, вся ваша команда. Уходить в море, зная о скором шторме?..
        -Он средней силы, - отмахнулся Юго. - «Приз» держит такие безупречно.
        -Определенно, эта команда и такой корабль мне по душе.
        Рулевой «Приза» кивнул, свистнул, подзывая наемную карету. Убедившись, что она пуста, что кучер трезв и состоит в гильдии Тавра, что адрес выслушал внимательно, Юго усадил Авэи на подушки широкого дивана. Сжал ладонь сирены обеими руками, вложив в нее небольшую ракушку, погладил нагрудный карман с адресом сына Авэи и захлопнул дверцу.
        Сирена улыбнулась, прикрыла глаза и стала слушать, как копыта пары коней отстукивают ровный ритм прогулочной рыси. Иллюзии того, что брак Элиис окажется удачным, у женщины не было никогда. Слишком различаются по положению и взглядам на жизнь сирин с южных островов и принц севера. Такую пропасть нельзя перешагнуть, не заметив. Для создания настоящей семьи мало слепой и внезапно вспыхнувшей любви: нужны еще и уважение, понимание, такт, готовность меняться и подстраиваться. Больно смотреть на то, как чужая любовь гибнет, затоптанная расчетом, интригами и пересудами… Время на общение Элиис с ее мужем хитроумный Альбер старательно сокращает, уже зная главное для себя. Сперва он потребовал прервать плавание
«Гончей луны», затем начал методично заваливать двоюродного брата делами и письмами, а теперь вот вызвал Мироша в столицу. Принц не самый худший человек, но вряд ли он, вовлекшись в круг привычных дел, снова появившись во дворце и втянувшись в интриги, сможет понять и принять ценность своего случайного выбора. Он сейчас так занят, что даже не способен сесть и спокойно разобраться, что для него по-настоящему важно. И каждый день одним своим бездействием уже на волос расширяет щель отчуждения. Трудно понять, в какой момент эта узкая щель вдруг сделается пропастью…
        Амели откинулась на подушки, устало улыбнулась и покатала ракушку на ладони. Теперь у нее, помощницы араави, появилась надежда: Элиис не впадет в черное и гибельное для сирина отчаяние. Божественная не будет утрачена для Древа. Рядом с Юго - никогда! Авэи погладила ракушку, приложила к уху. Крошечный осколок океана шумел, гомонил и шуршал волнами звуков. В них растворялась холодная осенняя ночь севера, даже плачущий ветер терял свою власть. Вспоминались без усилий жаркое южное солнце, синева глубокой воды, бирюзовая прелесть прогретой мелкой. Белый песок пляжа у замка сирен, западного замка: ей повезло вырасти и учиться владению голосом именно там, свободно и с интересом. Иногда сама госпожа Лоота, сирена из охраны араави Граата, преподавала боевое пение, звучание защиты и подчинения. Приходил на берег и ее сын. Он предпочитал говорить о том, как важно сохранять искренность и быть настоящим человеком, имеющим убеждения и веру. Голос - всего лишь дар капризной богини. Его можно утратить, невелика беда. А как жить, потеряв себя?
        Авэи вздохнула и открыла глаза: скоро уже покажется особняк Тэль-Нитов, ее пристанище в Тавре. Зима будет трудной. Ничего, тем теплее просияет улыбка весны…
        Глава 11
        Больная спина газура мешала ему оценить пение хора. Мешала дышать без боли и даже ощущать себя полновластным хозяином островов. Как можно наслаждаться властью, если ты раздавлен, если ты без сил лежишь, серый от страдания, если торжественный прием с многочисленными восхвалениями ума, красоты и доблести великого жемчужного повелителя Оолога - пытка. В твою честь начатая и тебе же причиняющая боль…
        Газур всемогущ. Стоит ему шевельнуть пальцем - и любой из зуров, испуганно упирающихся в мрамор вспотевшим лбом, окажется мертв. Или пожалеет, что еще продолжает жить. Вауры стоят на коленях у дальней стены и ловят самый незначительный знак. Вауры готовы исполнить должное. Но их спины столь же мокры, ведь любой палач завтра сам может сделаться жертвой. «Мир кораллового Древа прекрасен и сравним с миром прибрежья, воды и берег живут по единому закону», - подумал газур и слабо улыбнулся, оттачивая любимое сравнение. Он иногда находил немного времени в суете дня и диктовал записи в книгу мудрости.
        -Запиши, - тихо молвил газур, не поворачивая головы. - Яркость наряда всякой коралловой рыбы есть лишь маскировка. Одни желают казаться крупными, иные - ядовитыми. Но подлинный хозяин вод не нуждается в украшениях, чтобы доказать власть.
        Писарь едва слышно заскрипел пером. Таоры - те самые рыбы, коих только что удостоил упоминанием великий газур, - встрепенулись, волна поклонов и вздохов прошелестела по залу. Владельцы островов и дворцов сидели на драгоценных циновках и взирали на газура блестящими глазами послушных игрушек. Зеленые с серебром и темным жемчугом одежды - это северо-запад, ничтожные островки близ большого Тооди. Названия земель на самой подробной карте не удается втиснуть на крошечные чешуйки, обозначающие берега. Жемчуг, по меркам богатого востока, - бросовый. Зато сколько спеси! Еще бы, ведь по матушке сам газур происходит именно с северо-запада. А вот розовый с черным наряд - это богатый срединный Тиито, «порт всех портов». В позе зура заметна легкая надменность. Строители лучших лодок смеют полагать себя незаменимыми. Темно-синие одежды с узором рыжего и зеленого, много белого жемчуга в отделке, - это уже Итооза, восток. Таоры там очень богаты и иногда по ошибке полагают себя ровней газуру. Еще они платят араави столь щедро, что видят в жрецах своей ветви храма надежную защиту от любых козней злого рока.
        Газур допустил на чело морщинку раздражения. Распорядитель церемонии жестом прекратил пение хора и склонился, ожидая мудрых слов повелителя.
        -А что у нас творится… - Газур стал медленно выбеливать взглядом лица, уделяя внимание таорам одному за другим, пока молчание не сделалось невыносимым. Но газур все тянул с продолжением фразы. Наконец он выбрал подходящее лицо: - На Итоозе? Да у вас там, по слухам, взбунтовался храм?
        Таор, уже сделавшийся серым, медленно выдохнул и восстановил цвет лица. По щеке от дрожащего жилкой виска заскользила мелкая капелька пота.
        Жрец в расшитых серебром синих одеждах, представитель владыки Роола, поклонился до пола и приготовился отвечать. Газур поморщился и жестом разрешил продолжить пение. Храм должен знать свое место. Их вспомнили, но их мнением не интересуются. Пусть вауры учтут случившееся и составят толковый доклад о беспорядках на Итоозе. Пусть жрец донесет до слуха старика Роола, что газур недоволен и помнит прежнего араави востока, того, кого он охотно слушал. Храм не имел права лишать жизни столь приятного в общении человека. Восток был опорой жемчужного престола, именно восток обещал газуру сирен и воинов древней крови.
        -Их жемчужное великолепие, газури Древа, отрада… - начал напевно читать полный титул жены Оолога распорядитель церемоний.
        Женщина уже появилась в дверях, газур нехотя бросил на нее взгляд, снова нахмурился - и распорядитель смолк на полуслове. Повисла тишина. Еще десять лет назад нынешняя газури была первой красавицей островов, но теперь даже подумать странно о подобном. Конечно, рождение пяти детей наносит отпечаток и отнимает легкость походки. Это было бы простительно, если бы выжили хотя бы трое. Но ничтожная не уберегла младшего сына. Его отравили. Вполне понятно, что целью была мать, ребенок оказался случайной жертвой, и совершенно очевидно, кто стоял за попыткой устранения газури. Она надоела повелителю и сама знала свой грех, она была обязана смиренно выпить яд, не подвергая опасности жизнь ребенка, одного из возможных наследников.
        -А что удалось узнать моим ваурам касательно отравления наследника? - вслух задумался повелитель, больше не глядя в сторону двери.
        Ваур тайного дела сжал в руке давно ждавший своего срока свиток и продвинулся вперед, к самому помосту, в центре которого и размещалась огромная каменная чаша ложа газура в форме идеальной жемчужной раковины, полупрозрачная, молочная с прожилками золота, тщательно обработанная и заполированная.
        -Все сделалось явно, ваше великолепие. Извольте изучить, припадаю к подножию и не смею оскорбить ваш слух столь чудовищным… Но верность моя велика, и я обязан донести жемчужину истины неискаженной. Мы ныряли глубоко в поисках черной сути заговора, собрали по песчинке самые веские и полные доказательства.
        Ваур подал на вытянутых руках свиток, уложил на низкий столик и снова ткнулся лбом в мрамор. Газури у дверей охнула и прижала ладонь к сердцу. «Она, некогда казавшаяся милой простушкой, утратила прелесть юности и смотрится теперь во дворце настоящей дурой», - с отвращением подумал газур, не удостоив жену взглядом и зная вполне точно, что сейчас мог бы прочесть на ее лице. Газури так и не научилась понимать тайный язык двора, где порой молчание или запинка значат больше слов и дают возможность сохранить себя и свое влияние в яркой, хищной, переменчивой жизни жемчужного двора. Все, что умела газури, - это рожать детей, танцевать и вышивать узоры мелкими жемчужинами. Первое не вполне удалось, живы лишь два ребенка. Второе утрачено вместе с юностью, а последнее не впечатляет повелителя.
        За спиной у газури шевельнулся старший сын, тронул мать за руку и попытался ей что-то сказать, но распорядитель церемоний все приметил и жестом велел страже удалить ребенка, нарушившего правила поведения в зале приемов.
        Газур дождался, пока свиток выдержат щипцами над огнем курильницы, изгоняющей мерзость касания пальцев ваура, затем спрыснут ароматной влагой и подадут на затканном золотом платке ему, Оологу. Читать вполне знакомые слова было скучно. Но газур вытерпел пытку приема и желал довести дело до конца.
        -Жена моя была на западных островах, - поразился он, скользя взглядом по красивым завиткам узора, обрамляющего текст. - Говорила о тайном с сиренами храма и что-то получила от лекаря.
        -Да, средство для… - охотно пояснила бестолковая газури.
        -Вот как, - прервал ее повелитель. Нахмурился пуще прежнего: - И род Тооди вам содействовал. Ах, вот и упоминание о посещении дворца на землях Аоок…
        -Так ведь… - Голос газури дрогнул, она наконец-то заподозрила дурное, опасливо огляделась, наверняка лишь теперь жалея, что не слушала сына. Ведь что-то он шептал, и это было, судя по всему, важно.
        Газур даже улыбнулся. Старшим сыном от брака с этой своей женой он гордился. Он объявил союз, вот так точнее, лишь осознав, как похож мальчик на настоящего повелителя. Взгляд, черты лица, осанка, да еще - а это весьма ценно - рано проявившийся ум…
        -Вы признались во всем, - сухо отметил газур. - Что ж, такая искренность заслуживает ответного снисхождения. Проводите газури с почестями, я дозволяю купание.
        Газур бросил свиток вауру тайного дела и откинулся на подушки. Он не желал смотреть, как топчется жена, до сих пор еще не разобравшая внятных всем намеков. Он не желал видеть и прочего, вполне ожидаемого: ведь сейчас семья Тооди соберется в соседнем зале и станет обсуждать решение, избежать которого невозможно. Старший мужчина примет яд, его состояние будет передано в казну газура, и тогда выжившим таорам представится возможность уповать на помилование и сохранение части своих доходов и влияния. Зур острова Аоок тоже должен бы озаботиться поиском яда. Но есть подозрение, что он пойдет с поклоном в храм и понесет туда золото, все золото дома, чтобы обеспечить детей синими одеждами жалких служителей нижней ветви, если глупец Граат примет близко к сердцу мольбы и согласится на то, что равно самоубийству. Нельзя давать кров врагам газура. Нельзя позволять дышать тем, кто подлежит истреблению до седьмого колена: от дедов и до внуков преступника. И, что куда важнее, никогда не допускается за выскочкой араави мысль, что его власть сравнима с силой и правом газура. Если Граат все же примет зура и его
домашних, это будет равносильно началу войны. Тихой, но от того не менее кровавой. Первый ошибочный шаг араави, прозванный акулой, уже сделал, отказав дворцу в красивых сиренах для развлечений и покорных медоточивых голосах для тайного дела.
        Таоры один за другим, семьями, покидали зал и тихо расходились. Вауры ждали у стены своего срока, им выходить после зуров.
        -Вечером пригласи того человека, - негромко сказал газур, вроде бы ни к кому не обращаясь. - Я желал бы обсудить причины неудач в захвате корабля севера. Мне еще весной был обещан корабль. Скажи ему, я могу огорчиться. А когда я огорчаюсь, происходит то, что как раз теперь и случилось.
        Газур вслушался в притихший дворец. Шелестели легкие шаги таоров, торопящихся покинуть здание. Стража проверяла двери. Вауры негромко гудели в соседнем зале, обсуждая то, что было сегодня сказано и не сказано.
        А вот и ожидаемое: короткий сдавленный крик.
        -Надеюсь, она не мучилась, - усмехнулся газур.
        -Пестрая коралловая змея, повелитель, - шепнул голос из-за ложа.
        -Это быстро, я действительно милостив, - порадовался газур. - Церемонию назначаю через три седмицы. Надо смыть память о недостойной. Семью не трогать.
        -А…
        -Тень наследника не трогать, - почти нежно улыбнулся газур.
        Тень наследника - сын газури, опорочившей себя и казненной, - уже появился в дверях. Мальчик смотрел на отца с каким-то непередаваемо сложным чувством. Оолог щурился, разбирал этот взгляд на мелкие составляющие и гордился наследником. Пусть учится выживать во дворце. Тут нет сильных и нет защищенных. Только умные и осторожные наблюдают цветение пестрой жизни кораллового рифа достаточно долго.
        Серая, подобная мусору, снежная шуга шуршала по бортам новенькой рыбацкой лодки, купленной Юго в пригороде Тавра. Он получил в «Ржавом якоре» указания Авэи и исполнял их в точности. Дождался подтверждения и погрузил лодку на «Пиратский приз». Шхуна прошла по темным тяжелым зимним волнам к северу со свойственной ей скоростью, доводящей до бешенства потерявших очередной заказ владельцев торговых судов и вселяющей трепет в сердца пиратов, давно и твердо отказавшихся от погони за столь опасным призом. На сей раз под хмурым зимним небом шхуна шла, не имея соперников или даже просто наблюдателей. Черный острый нос прорезал пологие волны, вычерчивая удобный и короткий штрих пути к личному причалу князя Тэль-Мара. Там шхуна и встала на якоря. Команда выгрузилась на берег, недоуменно рассматривая огромный каменный дом, мало похожий на дворец и совершенно заброшенный. Предстояло отдирать доски с окон, убираться во всех залах, протапливать камины, чистить дымоходы. Кок поигрывал неизменным тесаком и весело распоряжался опустошением трюма. Он лучше иных моряков знал, что именно увидит в замке. Закупил и
стекла для окон, и доски для старого пола, и шторы, и посуду.
        -Зимовать будем славно, а ну, бегом, наддай, пока пятки не отрезал! - кричал кок, принимая все новые грузы из трюма и наваливая на спины послушных носильщиков.
        Юго почти не участвовал в суете. Для него плавание не закончилось. Лодку уже спустили на воду, и недоброе зимнее море глядело на отчаянного рулевого из-под насупленных тучевых бровей - то ли щурилось с презрением, то ли снисходительно уважало решительность.
        Не всякий согласится предпринять одиночное плавание на открытой лодке в такой-то сезон и в этих водах. Юго принял мешок с припасами, еще раз проверил свою одежду, осмотрел лодку - и поклонился капитану, прощаясь без слов. На веслах идти до дальних скал было легко и приятно, Юго грелся и работал. На большой воде он отдышался, послушал ветер, выбрал курс и поставил парус.
        -Буду мерзнуть - вновь сяду на весла, - пообещал себе Юго.
        Сутулый серый замок, простой квадрат стен с неровной крышей, скошенной к морю, остался далеко позади и пропал в сумерках. Убогий парус хлопал и стонал под порывами изменчивого ветра. В этих холодных опасных водах не принято зимой выходить в море на рыбачьих суденышках: шквалы настигают смельчаков пугающе часто, если не сказать - регулярно. И берут с людей дань соленой воде не золотом, а жизнями…
        Рулевой «Приза» усмехнулся. Благодаря общению с Элиис он странным образом знал о приближении беды. Заранее, пусть и с небольшим опережением по времени. Всегда успевал дать сигнал убрать паруса. А уж сбросить этот, небольшой и простой, - вовсе одно движение. Лодка шла вдоль берега, едва различимого с низкого борта. Суша давала о себе знать лишь дальними пиками недружелюбных острых скал, иногда берег надолго пропадал, притворяясь горизонтом или мглой во впадинах волн. Но рано или поздно скалы вновь любопытствовали, топорща гребни, цел ли отчаянный рулевой, не унесло ли его в море.
        Шквалы настигали, разочарованно выли и злобно свистели, заливая дно лодки шуршащей ледяной водой пополам с мелкими льдинками, до нитки промачивали одежду. Юго смеялся и кивал, садился греться на весла: ему того и надо, годная погода. К стенам крепости-порта Гравр следует прибыть в беспросветно утомленном виде. Стражи этого фамильного замка, согласно пометкам Авэи, добротой и мягкостью нрава не отличаются. Но, по обычаю севера, и умирать не бросают. В крайней нужде, если увидят безнадежность положения, помогут, позволят просушить вещи и погреться в людской. Накормят, даже снабдят припасом. Но только в самой беспросветной беде.
        За шесть дней борьбы с зимними волнами Юго и сам уверовал, что замок ему необходим для выживания, никак не меньше! К тому же волны шумели болезненно, тревожно и жалобно. Стонали голосом сирина. Звали и плакали, доведенные до отчаяния одиночеством и неизвестностью.
        Лодка чужака нагло уткнулась носом в очищенный от мусора пляж под стенами замка. Совсем близко от пустых, выглядящих заброшенными пирсов! С высоких белокаменных стен Гравра сразу заметили безобразное поведение рыбака, облюбовавшего для отдыха княжеские земли. К наблюдательности располагал и серый полдень, достаточно светлый, еще вполне ясный. Тучи лишь катились темным снеговым валом с севера, но бухты еще не достигли. Их опередили конные стражи в серо-зеленых плащах с гербами князя Мироша. Подъехали, мрачно уточнили, кто таков и как сюда попал. Юго показал знак на лодке и ответил, что купил ее в Тавре. Посетовал, что приболел и припозднился с выходом в море, а ведь плыть домой все одно надо. Воины переглянулись, с сомнением изучили небогатую куртку моряка, его убогое снаряжение. Задумались, оправданна ли доброта. Но по кромке воды к группе стражей уже спешила женщина, плотно закутанная в дорогую соболью шубку. Юго углядел ее первым и глубоко склонился, пряча лицо: не стоит позволять узнавать себя теперь, при свидетелях. Конные встревожились, старший дал команду - и гостью принца надежно оградили
от близкого общения со случайным и неподобающе низкородным рыбаком. Может статься, даже опасным, так они пояснили сирину…
        -Все равно в замок пустить, накормить и обогреть. - В певучем голосе Элиис, изменившемся, но узнаваемом, слышалась упрямая обида. Еще бы! Ее, хозяйку, не желают слушать. - Вы видите, человеку плохо!
        -Как прикажете, - нехотя отозвался старший разъезда. - Эй, поклонись доброй госпоже и двигай ногами. Можешь за стремя держаться. Лодку отведут в ближайшую заводь, не оглядывайся.
        -Шторм близок, - забеспокоился Юго.
        -Молчи и топай, - зло склонился с седла страж. - У нас такое творится… Теперь никто не знает погоду, кроме госпожи. Понял? Вот и прикуси язык. Она как раз поутру гуляла на стене и указала, что шторма вовсе не будет.
        Юго закивал, поблагодарил за вразумление и пошел к замку, заинтересованно изучая место, на несколько недель ставшее домом сирина. Замок Гравр был величественным, он воплощал собой подлинное представление о княжеском родовом гнезде. Стены из дикого камня имели значительную высоту, были укреплены башнями так, что просматривался всякий подступ. Холм и скальное основание добавляли роста и силы укреплениям, вторая линия стен была заметна за первой и образовывала сам замок, довольно мрачное на фоне зимнего неба сооружение в несколько ярусов. Ров под стенами наполняла черная ледяная вода, покрытая глянцем льда. Луга на склонах все до единого были старательно и ровно выкошены, рощи имели опрятный вид и скорее уж напоминали парки. Юго заподозрил, что все деревья усердно обрезают: не могут они сами по себе расти такими правильными шариками крон. Ухоженность огромного сооружения вызывала уважение к его хозяину и полностью выдавала состоятельность князя Мироша. Каждый камень стен на своем месте, ни единой щели или трещинки. Все крыши - из дорогой и долговечной меди, даже на пристройках и помещениях слуг. На
стенах несут службу дозоры. Ворота ходят без малейшего скрипа.
        Миновав подъемный мост, Юго остался доволен и видом смазанных цепей без ржавчины. Дорожки тщательно спланированного парка в ограде стен оказались безупречно вычищены от снега и льда. Во всем замечались порядок, рачительность и достаток. Одежда стражи не вычурная, но удобная и исключительно теплая. Сбруя новая, оружие личное, не по общему заказу сделанное, не из дешевой лавки случайного купца.
        Юго чуть усмехнулся: даже обидно, что Элиис не станет хозяйкой столь добротного, основательного дома. Впрочем, с первого взгляда видно: ей здесь неуютно. С верховыми сирин ругалась не как хозяйка, и слушали ее снисходительно и без рвения. Добившись своего, Элиис ушла вдоль берега, не оборачиваясь. Маленькая, замерзшая, с жалко сгорбленными плечами. Одна. Ни подруг при ней, ни даже доверенных служанок.
        Исполняя волю Элиис, чужака отвели в общую комнату для слуг. Разрешили греться и сушить вещи в пристройке к основному замку, выделили кладовку для переодевания и указали место на лавке в «черной» кухне, не на хозяйский стол работающей. Юго отогрелся, опытным глазом высмотрел пару хорошеньких болтливых служанок и вызвался помочь: печь почистить, ножи наточить, воды наносить. Работа всегда найдется, особенно если есть кому ее уступить. Благодарные девушки, хихикая и подмигивая рыбаку, который, переодевшись в сухое, оказался молодым и веселым парнем, охотно делились сплетнями и байками. Да, хозяйка у них с большой чудью. Язык знает плоховато, читать-писать и вовсе не умеет. Болеет часто, холода боится. Камин в ее покоях топится так, что кованая решетка раскаляется аж до малинового свечения.
        -Все вы с чудью, было бы с кем почудить. А что князь? - Юго ловко ущипнул за бочок рыженькую хохотушку. - Небось ему-то жарко.
        -Почем я знаю, - рассмеялась та, подливая в кружку горячего молока. - Уж две недели нет его. Приехал, сказывал - надолго. Эта, полюбовница его, обрадовалась, смеялась, песни вечерком пела на нездешнем языке. Щебетала птичкой. А утром он сгинул, даже не разбудил ее, чтобы попрощаться. Наверное, упрел в жаре и сбежал.
        -Тебе будто дров жалко. - Рыбак приобнял служанку: - Посиди, не бегай. Я и в море не застыл, и жары не побоюсь.
        -Ой, прямо герой, все вы такие, сегодня тут, а завтрева и не прощаетесь, - запела девушка, усердно хлопая ресницами. - Не для нашего замка эта птица. Ей тут все не в радость. А хозяина повадку мы уж знаем, раз уехали они, значит, не по сердцу. Оно и понятно: тощая, как прутик. Кашляет, еле ноги таскает. Ни стати, ни норова. Опять же, с головой у нее неладно. Что ни день, к морю бежит. - Служанка нагнулась ближе и шепнула в самое ухо: - По воде ходит, со стен видать. А сапожки-то сухие!
        -Да ну! - поразился Юго, толкая опустевшую кружку к ковшику с молоком.
        -Ну, да ну… Нам строго заказано говорить о ней, - спохватилась служанка. - Побегу, заболталась я. Больно ты ловок выспрашивать!
        Юго проводил взглядом свою новую знакомую. Налил еще молока, добавил меда, отрезал крупный ломоть темного грубого хлеба с отрубями и стал жевать, задумчиво глядя в огонь большого очага. Последние сомнения в том, что Элиис надо спасать, рассеялись. Теперь вполне определенно видно, что Авэи не обманула: нет здесь для сирина ни счастья, ни даже самой жизни. Прекрасный белокаменный замок стал для дочери Сиирэл очередной клеткой. Обещание свободы, дарованное побегом и новой родиной, не сбылось.
        По ступеням винтовой лестницы прошуршали легкие шаги. Юго обернулся и увидел свою повзрослевшую подругу совсем рядом. Сирин стояла в дверях кухни, удивленно рассматривая бедные столы, колченогие стулья, слабый огонь, синий от холода и бледный в сравнении с ее камином, копоть сводов потолка… и молодого плечистого оримэо, улыбающегося ей. Смутно и неуловимо знакомого, и если толком вглядеться… Элиис смотрела, моргала, хмурилась, отгоняя напрасные надежды. Но человек никуда не пропадал, и с каждым мгновением делалось все спокойнее: это точно он, друг детства, невозможный здесь и все же настоящий Юго. С кем его можно перепутать, даже так сильно и удачно повзрослевшего? Элиис шагнула к лавке, без слов опустилась на краешек и надолго замерла в неподвижности.
        На длинных темных ресницах постепенно накопились слезинки. Губы пытались улыбнуться и жалко дрожали. «Ей и теперь холодно», - с болью отметил Юго. Лицо узкое, серое из-за затянувшегося нездоровья и утраты загара. Под глазами темные круги. Щеки впалые, руки так тонки, что глянуть страшно. И радоваться Элиис разучилась…
        Вбежала незнакомая служанка, охнула, увидев хозяйку тут, в неурочном месте. Присмотрелась, с испугом всплеснула руками: сидит еле-еле, к стенке привалилась, возле губ копится опасная желтизна. Юго и сам приметил, что его Элиис делается все хуже. Того и гляди потеряет сознание.
        Порядок в большом замке снова показал себя с лучшей стороны. Эта клетка умела быть хоть и нежеланной, но не отвратительной. Двери открыты, свобода передвижения полная, а вот уйти некуда… Слуги вежливы, за хозяйкой присматривают усердно, но словом перемолвиться ей не с кем. Вот и теперь все пошло по обычному здешнему распорядку. На шум, поднятый прислугой, набежали новые девушки. Торопливо принесли воды, присмотрелись внимательнее к состоянию госпожи. Заохали, загомонили и уже совсем испуганно мигом добыли склянку нюхательных солей. Словно без них мало было суеты, сверху спустились, явно из хозяйских покоев, еще три, взялись добавлять дров, оживляя остывающий огонь. Наперебой, галдя, как стая чаек в полосе прибоя, выставили на стол горячий настой трав для госпожи, мед. Элиис послушно выпила, укуталась в принесенный из ее покоев меховой плащ и честно призналась, что ее знобит. Госпожу увели вверх по лестнице.
        Знакомая Юго рыженькая девушка вернулась довольно скоро. Пояснила: уложили в постель, накрыли одеялами, окружили грелками. Как обычно… И, тоже без изменений: хозяйка отослала всех, желая остаться в одиночестве и отдыхать до утра. Спросила только, нет ли вестей от мужа. Тихо и привычно кивнула, выслушав ответ: снова нет…
        -Смешная она, зовет его светлость мужем, - пояснила служанка. - А мы все знаем: не было свадьбы. И бумаг никаких нет. Да слыханное ли дело, она же безродная!
        -По большой любви всяко случается.
        -Ага, в сказках. Раз с лета не женился, то и теперь не надумает, дело ясное, мы тут привычные, уже повидали всякой масти сказочниц, - фыркнула рыженькая. И перешла на шепот: - Эта тощая и закопченная ребенка ждет, у меня глаз наметанный. Ой! Опять лишнее сболтнула.
        -Я не сплетник, - поклялся Юго.
        -Все одно, нечего тебе в кухне сидеть, подслушивать да выпытывать, - нахмурилась служанка. - Идем, отведу в камору. Отоспишься - и сразу дальше поплывешь своим курсом, так велели стражи.
        Юго не стал спорить, с благодарностью принял извлеченное служанкой из сундука стеганое одеяло, улегся на узкой койке и заснул, пользуясь возможностью отдохнуть. Вой ветра, лай дворовых псов, гомон слуг - ничто не мешало рулевому, способному, как любил шутить его капитан, «перехрапеть любой шторм». Юго очнулся с приходом ночи, как раз когда замок Гравр затих, погрузился в сон, погасив большую часть огней. Рулевой «Приза» потянулся, зевнул и сел, нащупывая одежду. Прислушался к тишине коридоров, натянул куртку и толкнул дверь, убеждаясь: его, человека чужого и, возможно, вороватого, на всякий случай заперли до утра. Юго вскрыл замок, похвалив себя за предусмотрительность в выборе каморы. Соседняя, он приметил с первого взгляда, запиралась на задвижку - оттуда выбраться без шума было бы потруднее.
        Винтовая лестница, по которой спустилась в кухню Элиис, вывела рулевого в широкий коридор первого яруса хозяйских покоев. Юго постоял, принюхался к холодному влажному воздуху - и поднялся по лестнице выше. Уверенно прошел насквозь все залы и коридоры, прекрасно представляя, что сейчас он минует парадный фасад, а нужно найти боковое крыло. Вот и поворот. Юго не сомневался: окна комнат сирина смотрят на море, в покоях есть большой балкон, значит, найти Элиис несложно.
        Переждав обход стражи, оримэо возблагодарил хозяев замка за их пристрастие к мягким коврам. Даже красться не приходится! Он осторожно приоткрыл дверь и скользнул в душное тепло покоев Элиис.
        Сирин не спала. Ожидая своего друга, она сидела на кровати, до самого носа укутанная в мех. Элиис теперь ничуть не напоминала ту голодную, исцарапанную дочь пастуха, образ которой хранила память названого брата. Но, увы, знакомой по детству теплой радости во взгляде взрослой Элиис тоже не осталось. В полумраке спальни ее глаза казались выцветшими до тускло-серого тона. Словно синева южного океана покинула их, а зима наполнила взор холодом отчаяния.
        Заметив Юго, сирин качнулась к нему, всхлипнула и уткнулась в плечо. Оримэо устроил сестру на коленях, обнял и стал бережно гладить по голове, как маленькую:
        -Здравствуй, Элиис. Не огорчайся так, это ведь я, и я никому не дам тебя обижать. Знаешь, сколько я усвоил новых историй о морях, кораблях и пиратах? Ну не дрожи. Посиди и отдохни, я с тобой. Все будет хорошо.
        -Боу обещал, что меня найдет человек, которому нельзя не поверить, - тихо отозвалась Элиис. - Он был прав. Ты самый упрямый на всем свете. Ты не умеешь лгать. И я очень рада, что удалось снова свидеться. - Она подняла голову, жалобно ловя взгляд Юго. - Только этот замок еще надежнее, чем крепость сирина на Гоотро. Я ведь жена Мииро, я не могу вернуться домой. Хотя и здесь мне нет радости. Зима так страшна!
        -Глупости, - возмутился Юго. - Я плавал в водах севернее Нагрока, видел вечные льды. Они прекрасны. Ты сирин, рано или поздно ты отправишься туда, это надо увидеть, чтобы понять душу моря. Закрой глаза, я расскажу, и ты хоть немножко представишь, как хороша настоящая зима. Небо севера многоцветно, в нем и старая бирюза с прозеленью, и синева, и прозрачная голубизна, переходящая в густой фиолетовый мороз высоты. А лед таит в себе сияние жемчуга. Нет, зима не повинна в твоей тоске. Сирина не может обидеть природа. Только люди.
        -Ты стал очень большой, так сильно вырос… настоящая древняя кровь. Я всегда знала, что ты особенный, Юго. А вот волосы у тебя смешные, поддельные. - Тонкая рука погладила косматые кудри. - Светлые. Так странно…
        -Элиис, если бы можно было ограничить непонятное моими волосами, - тяжело вздохнул Юго, - мы бы мило поболтали. Меня намазали какой-то гадостью, чтобы волос выцвел и я стал сильнее похож на жителя севера. Вроде получилось. Отрастут - снова будут черные. Ты повзрослела и стала очень красивой, сестричка. И голос у тебя по-прежнему звонкий, как ручеек.
        -Так приятно говорить на эмоори! Знаешь, я иногда за день и словом ни с кем не перемолвлюсь. Новости - и те некому рассказать. Хотя какие у меня новости? Я тут вроде бы и не живу.
        -Твои новости я изучил с избытком, все, - еще сильнее насупился Юго. - Кроме одной. Даже араави пока не знает наверняка, что ты ждешь ребенка.
        -Граат надолго вернулся на Гоотро? - опасливо уточнила Элиис.
        -Он ученик владыки, это окончательное решение. На островах теперь сложно и опасно. Газур взялся едва ли не воевать с храмом. Но Граат и сам владыка удерживают дело от большой крови. Ну, нам это пока неважно. Меня нашла и попросила о помощи сирена, ее имя Авэи. Нет, без всяких там песен в уши, - сердито мотнул головой Юго. Улыбнулся, шепнул сестре в ухо: - Я вас должен познакомить. Я ведь собираюсь на ней жениться.
        -Ты наверняка все продумал лучше, чем я, - вздохнула Элиис. - Расскажи, кто она.
        -Ничего не продумал, я вроде как на риф налетел - и все, пропал.
        Элиис негромко рассмеялась и кивнула, одобряя такой способ выбора и такое отношение к подруге. Погладила руку Юго, снова плотно укуталась в мех. Горько, судорожно вздохнула:
        -Я тоже - на риф… И вот, разбитая, на берегу.
        -Бывает. Море - не место для детских игр, а мы с тобой все не уймемся и играем. И скалы нам не указ, и течение не помеха, и шторм не враг. Моя Авэи - человек сложный, и если по правде, то я в затруднении, я ей не вполне пара. Она тут - жена Альбера Лгоса Тэль-Коста, короля страны Дэлькост. - Юго сделал паузу и виновато вздохнул: - То, что я скажу, причинит тебе сильную боль, малыш. Извини.
        Сирин снова поправила у щеки мех, руки предательски задрожали. Трудно не понять и при первых словах: муж многое недоговаривал. Не назвал титул «важного человека» и не сказал, что доводится Альберу прямым родичем. Элиис задумчиво нахмурилась:
        -Как же ты собираешься отнять жену у короля? И почему у него жена - сирена?
        -Здесь самые знатные люди, первого ряда власти, зовутся князьями, их можно сравнить с высокими таорами нашего Древа. Князья обычно не берут в законные жены низкородных. Предлагают им договор, если желают поселить на какое-то время в замке, соблюдая приличия. Вот и моя Авэи: она королю вроде бы жена. Детьми распоряжаться будет он. Захочет - признает, даст титул, фамилию. Пожелает наказать
        - прогонит и их, и саму Авэи. А за ущерб, нанесенный чести, заплатит деньгами. Если бы он сильно любил Авэи, даже ему, королю, пришлось бы искать поддержку у других князей, хотя бы у двоих, чтобы они согласились признать законность брака. Это признание, бумагу с подписями, добыть весьма непросто, и стоит оно дорого… Как говорит Авэи, лишь раз за последние сто лет старший в роду князь Тэль-Мар решился взять жену из низкородных и довел дело до полного признания ее и детей.
        -Ты говоришь страшное, - жалобно выдохнула Элиис. - Ответь сразу: а я для Мииро - что, тоже…
        -Ответ не так прост. Но я постараюсь тебе рассказать все, что знаю, без утайки. И ты решишь сама.
        -Спасибо. Только я уже угадала ответ…
        Голос сошел на шепот, угас. Элиис закрыла лицо руками, охнула и сжалась в комок еще плотнее. За окном очнулся от спячки ветер. С длинным и жутким оханьем треснул лед в малой бухте. Короткий шквал хлестнул стену замка Гравр, гася факелы и срывая плащи с плеч дозорных. Терять доверие к дорогому человеку очень больно. Сейчас отчаяние сирина металось вихрем во дворе, собирало пригоршнями снег и сыпало вновь на камни… Волны крошили лед и старались вползти все выше на берег, к самым стенам Гравра.
        Юго перенес сирина к камину, быстро нашарил на столике кубок, наполнил его теплым настоем из заварника, устроенного на углях. Убедил Элиис сделать хоть несколько глотков и успокоиться. Та дрожала еще сильнее, плащ уже не спасал. Юго принес с кровати пару грелок, уложил возле стоп. Снова сел, нашел руку сестры и сжал в ладонях, виновато гладя запястье:
        -Твой Мирош Гравр Тэль-Коста, упрямая моя сестренка, брат короля этих земель, правда, двоюродный. То есть, по-нашему, брат газура. «Тэль» в его фамилии - это и есть признак крови правителей Дэлькоста. У короля нет детей, и Мирош наследный принц, а потому его избранница тем более обязана иметь фамилию с приставкой
«Тэль». Не надо, не молчи так. Он не совсем плохой человек. Уехал в столицу, попытался уговорить короля позволить ваш брак. Альбер по осени обещал, даже сам взялся поговорить с Тэль-Марами и Тэль-Локтами относительно разрешительных бумаг.
        -Он лгал, - ровным голосом отозвалась Элиис. - Я помню Альбера: плохой, темный человек. Много вранья. Мииро тоже лгал. Я не хотела слышать и верить. Он любит меня. Не могла я ошибаться во всем! - Сирин прикусила губу и зло стерла слезы.
        -Любит. Авэи все ему объяснила и попросила выбрать. Растолковывала, что ты не выживешь здесь, во лжи, уговаривала Мироша плыть на юг вместе с тобой. Только у каждого из вас свой долг, своя родина и свои интересы. Король Альбер считает, что ты поможешь тэльрам захватить Древо. Мирош же, не могу не сказать то, что знаю сам, половину богатства создал на торговле жемчугом. Элиис, ему трудно переменить все, и он… Кажется, он не может решить что-то определенно, тем более быстро. Так сказала Авэи.
        Юго чувствовал себя ужасно, потому что правда оказалась слишком тяжела для сирина. Лицо женщины стало мертвым и старым, губы высохли в тонкую сломанную линию. Элиис больше не плакала, лишь слушала молча и очень внимательно. И от этого было только хуже, потому что и не говорить - нельзя. Приходилось, не смягчая правду, объяснять: люди Мироша и сам он расспрашивали про острова, чтобы составить карту и оценить запасы жемчуга. Авэи истратила немало сил, уничтожая уже готовую карту, записи и память о сказанном… Но даже сирена не отменит обычая королей и газуров желать еще больше власти и мечтать расширить владения. Альбер Лгос давно с восхищением и завистью смотрел на слезы моря, привозимые юркими пестропарусными лодками торговцев кораллового Древа.
        Дэлькост велик и силен. Страна живет торговлей, выращивает хлеб, добывает золото, серебро и самоцветы в горах. Но могла бы стать куда блистательнее и крупнее, присоединив острова. Вот только их не удается даже найти! Туман, поддерживаемый силой перламутровых жезлов и кораллового посоха, вынуждает корабли плутать, возвращаться ни с чем. Штормы губят их. Сирены храма поднимаются на палубу и отнимают память у моряков…
        -Сила не на нашей стороне, особенно если вы, сирины, не участвуете в войне. И, что гораздо страшнее, угроза потери старших детей Сиирэл смертельна для Древа. А вот Дэлькосту ничто, как полагает его король, не грозит. - Юго закончил излагать свои представления о политике севера. - Альбер, едва увидев тебя, твердо уверовал, что ребенок сирина обязательно родится сирином, унаследует дар матери. При должном воспитании он станет послушным, ведь для него родина - этот холодный берег.
        -Понятно. То есть я и любимая, и полезная. Получается, у Мииро нет причин плыть на юг, - усмехнулась Элиис, постепенно приходя в себя и утрачивая мертвенную неподвижность отчаяния. - Твои слова многое объясняют. Мииро то приезжает с подарками и твердит, что соскучился, то сбегает от меня. Никак не решит, что главнее - наша семья или его корона. Он хочет получить много нового, не теряя того, что уже имеет. Юго, я не могу допустить, чтобы мой ребенок стал оружием в чьих-то руках. И ты прав, я принадлежу Древу. Араави Граат мне не враг, а вот Альбер - и самому себе не друг.
        -Тебе очень плохо? Прости, я…
        -Мне гораздо лучше, чем прежде, - с явным усилием улыбнулась Элиис. - Глупо сидеть в клетке и звать ее домом, зная, что это клетка. Я сирин. Я пыталась объяснить Мииро, что для меня означает любовь к нему. Мы со временем стали бы почти единым целым. Я бы впиталась в него, научила его понимать океан и даже разговаривать с водами.
        -Как ты научила меня, сестричка.
        -Да, и даже более того. Но не судьба… Я не могу позволить ему напоить меня ложью. Это яд, который убьет меня. Сколько можно не замечать очевидное: мои глаза стали серыми, моя сила уходит в жадный песок чужого берега, покидает меня. Юго, он не захочет терять власть и не поплывет с нами.
        -Трудно сказать, как человек поступит, если самого поступка нет, - уперся Юго. - Я не желаю очернять твоего Мироша. Тут важно иное: Альбер окончательно отказал двоюродному брату в праве на брак. Твой Мирош был в бешенстве, много пил и все думал, как бы уладить дело без ущерба для чести принца. Он переживает за тебя, но переживает по-своему, мысленно накрепко связав тебя с этим берегом. Так написано в послании Авэи. Еще она прямо отметила, что невесте Мироша, княжне Лидии, грозит не меньшая беда, чем тебе.
        -Я теперь понимаю то, что мне показалось недосказанным давно, при встрече с Альбером. Что так насторожило Мииро: обряд по обычаю кораллового Древа ни к чему его не обязывал, - горько добавила Элиис.
        -Именно так. По закону Дэлькоста ты даже не жена с договором, ты просто живешь в этом замке. И Мирош приказал слугам беречь тебя.
        -Значит, он все же сделал выбор. Я тоже. Мне пора домой. - Во взгляде сирина разгорелась синяя искорка надежды. - Там тепло. Ты будешь рядом, и Боу, и мама Лоота. Вот только одного боюсь: мой ребенок. Отнимут. - Элиис снова сжалась. - Вдруг унаследует дар?
        -Мы с Авэи как-то и без меда в голосе очень хорошо поладили. Она сказала: не надо спешить. Араави терпелив. Мы зимуем в надежном месте, будет время все обдумать. Собирайся.
        -Ты всегда меня спасал. В одной книге из библиотеки араави содержалось пророчество про неверие в слова старших детей Сиирэл, про расплату. Еще там было написано много сложного и грустного. Например, что счастье сирина издревле проклято и всегда не длиннее, чем цветение лета. Я очень боялась, что мое не переживет зимних холодов. Теперь уже не боюсь. Идем.
        -Ничего не возьмешь?
        -Зачем? Еще сочтут кражей, - покачала головой Элиис.
        -Ты говоришь в гневе. Давай уйдем по-доброму. Сядь и напиши письмо своему Мирошу.
        -Что я напишу? К тому же я не умею писать на тэльрийском, а он не читает на эмоори… Нет, не надо этого, просто уходим.
        -Зато я умею и все сделаю за тебя, даже не упирайся. Слушай, уже пишу. «Я все узнала и не могу принять правду. Не ищи. Если однажды что-то изменится и я буду готова познакомить тебя с ребенком, он передаст тебе мой…» Что этот тип подарил тебе на церемонии? Ладно, что действительно дорого вам обоим и выбрано вместе? Понял, зачеркиваю, «… твой браслет с сапфирами». Сойдет.
        -Я не передумаю. Жаль, сделанного мною не исправить, теперь острова не оставят в покое.
        -Моя Авэи постарается уладить все сложности. Элиис, тебе не давали многих старых свитков, но Авэи слышала от Лооты… Ты ведь хорошо знаешь такую? Так вот, Лоота сказала, что есть записи давних времен. Ты не первый сирин, бежавший на северный берег или иной, вне Древа. Подобные истории случались и прежде. Но медовые голоса сирен убеждали всяких там князей-королей, что у моря нет повелительниц, а спасенные в шторм девушки или юноши ничем особенным не помогли кораблю. Ну, одевайся как следует, потеплее. И постарайся усилить ветер, чтобы мы шли спокойно, чтобы стража не услышала побега и не увидела тоже.
        -Поземку пущу, - пообещала Элиис. - Это не совсем мое, но иной раз получается.
        Ветер вздохнул, лениво тронул ставни, скрипнул калиткой далеко во дворе. Пора, можно двигаться, шум растет. Вот заскреб по стеклам сухой колючий снег, свистнул сквознячок.
        Элиис укутала горло пуховым платком и вышла из покоев, не оборачиваясь. Она шла за Юго и с удивлением отмечала, что покидает замок, испытывая не тяжесть и боль, а звенящую радость освобождения, смешанную с мучительной пустотой души. Слишком длинной была зима, коридоры накопили столько одиночества и молчания, столько страхов и нежелания думать над неизбежными сомнениями! Теперь она снова выпорхнет на волю и будет свободна гораздо больше, чем в прошлый раз, потому что повзрослела и не хочет прятаться от правды. И еще: если снова придется прыгать ночью с балкона над бездной, не ведая, какова глубина мрака внизу, она не станет судорожно цепляться за камень поручня. Есть мрак чернее ночного, и есть опасности страшнее скальных пиков.
        Из низких облаков на замок сыпался снег, метла колючего ветра сгребала целые сугробы, гнала пыль поземки. Юго отвязал лодку, качающуюся на единственном пятачке спокойной воды. Сирин погладила волну и шепнула ей нечто певучее и ласковое. Лодка заскользила в открытое море, быстро удаляясь от замка Гравр. Постепенно ветер стих, тучи отползли к кромке северного горизонта.
        Элиис повернулась к Дэлькосту спиной. По ее мнению, этот холодный берег не заслуживал иного, он обязан был остаться в прошлом, раствориться в сумерках и сгинуть. Вспоминать о нем не очень хотелось даже теперь. Если признаться себе честно и до конца, она с осени ощущала беду. И все началось, когда Мирош впервые уехал в столицу. В тот дождливый день Элиис стояла на дороге очень долго, глядя вслед давно исчезнувшему экипажу мужа. Но Мииро не обернулся и не выглянул.
        Тогда-то и стало холодно. С моря подул осенний ветер, сырой, несущий дождь. Сирин укуталась в мех накидки и глянула вверх, разрешая слезам неба падать, катиться и стекать по ее лицу. Она боялась одиночества в чужом мире северного берега. Когда карета исчезла вдали, весь замок, побережье и неоглядные земли вокруг показались огромной тюрьмой. Крепость сирен на Гоотро была добрее к своей пленнице. Там ее уважали, баловали, звали божественной. Там служанки не прислуживали, а гордились своим делом и старались приносить пользу и радость.
        Люди Дэлькоста, по мнению Элиис, рождались в суровом климате и быстро остывали душой. Носили маски презрительного спокойствия, усердно кланялись, говорили
«госпожа». А потом неизменно глядели в спину и о чем-то шептались. От их резкого кашляющего смеха Элиис становилось неуютно. Дни бежали мимо, забыв дорогу в замок: кому приятно смотреть на чужую тоску, в которой нельзя помочь? Жить стало трудно. Каждое утро Элиис поднималась с постели все позже, с огромным трудом находя для себя занятие на день. Помогать по хозяйству нельзя, Мирош сказал, что это дело слуг. Читать на новом языке она не научилась, и огромная библиотека замка не могла помочь коротать время. Сирин вздыхала и начинала усердно думать о хорошем. О своем Мииро, о роли хозяйки большого замка, о жизни на просторном берегу, где люди не теснятся, опасаясь каждого шторма, и не страдают от голода. О будущем, семье и спокойной прелести северного лета, ничуть не жаркого, о прекрасном корабле мужа… От мыслей не становилось лучше и легче. Все это где-то далеко, а здесь по-прежнему не с кем словом перекинуться. Лишь осень насмешливо свистела в неплотных ставнях, шуршала шторами, снова подтверждая, что замок пуст.
        Потом океан у берега стал покрываться тонкой коркой твердой воды - удивительное и неприятное зрелище, ей не понравилось это новое в природе Дэлькоста. Серое небо, редкий сухой снег, исчезнувший в дымке горизонт. Элиис забавлялась, гуляя по прозрачному глянцу тонкого льда. Для любимого сирина океан послушно поддерживал тончайшее стекло, неспособное нести и средних размеров птицу. Она улыбалась ему, как самому близкому другу, и часами бродила, рассматривая промельки редких рыб, утративших яркость летнего сияния чешуи. Блики теней на гальке дна дрожали, словно от холода.
        Так проходил день за днем. Следы в очередной раз сдувал упрямый ветер, и она наносила на тонкую белую вуаль снега новые. Время стояло на месте, ничего не менялось…
        Юго рассказал правду и вернул право и возможность жить и дышать. А боль… боль пройдет.
        -Я уже выбрала имя для сына, - горько посетовала Элиис. - Хорошее имя. Я называла это имя своему Мииро. Объясняла, что в эмоори есть похожее слово.
        -Что за имя? - поинтересовался Юго, радуясь, что его сестренка думает о грядущем, а не об утраченном.
        -Крид. Настоящее тэльрийское имя.
        -Ловко, - похвалил Юго. - А на нашем наречии чуть добавь напевности - и получится
«играющий с волнами». Отличное имя, особенно для сирина.
        -Для девочки я тоже недавно придумала имя, и оно наше, островное, - добавила Элиис. - Хотя в нем хранится память об отце Мииро. Теперь я думаю, оно и пригодится. Не зря вода нашептала мне именно его.
        -Что за имя?
        -Риоми - «цветущая жемчужница», - улыбнулась сирин. - Юго, я обману араави и даже устрою настоящий шторм, лишь бы у нее не отняли свободу. И еще не стану ничего скрывать, пусть живет среди людей. Нельзя прятаться за стенами и ничего не знать о жизни. От этого мы становимся беззащитны перед коварством лжи. Без меда и яда в голосе король Альбер отравил мою жизнь и ложно очаровал обещаниями Мииро. А после уже сам Мииро обманул и себя, и меня… Мою девочку не смогут обмануть. Пусть растет без этих гадких стен!
        -Все хотят для детей лучшей жизни, - согласился рулевой «Приза». - Гони свою волну вдоль берега к югу, нас ждут. Там замок попроще, зато тепло, нет врагов и никто не ценит золото выше дружбы. Я, сестренка, состою в команде самого лучшего корабля на свете.
        Глава 12
        Мачеха прибыла в особняк в сумерках. Натэлла так основательно задержалась у лекаря, что ее внезапное возвращение оказалось для всего особняка двойным ударом. То есть и ждали со страхом, и не угадали возможности появления Натэллы именно теперь. А потому при виде кареты все в особняке испытали настоящий ужас.
        Слуги со стонами бегали по нижнему этажу, кто-то причитал, заметив паутину на окне, до управляющего внезапно дошло, что шторы висят летние, а было велено обновить, и он определенно поклонился и согласился… Всхлипывали на кухне, роняли крышки кастрюль и били тарелки. Мачеха не так уж часто наказывала, но лишь потому, что за пять лет приучила всех к неизбежности кары…
        Лидия вцепилась в штору и почти повисла на ней. Княжна испытала острый приступ удушья, в глазах потемнело, сердце прыгнуло к горлу. Было немного стыдно, потому что собственное сердце показалось после этого прыжка вовсе не птицей - жалкой лягушкой… Лидия села, отдышалась и убедила себя: надо прекратить панику. Она не кухарка и не дворня. Она… Она натворила такое, что и представить трудно. То есть она вовсе и не виновата, но это еще надо объяснить и доказать. Пока же дышать больно. И слушать шум у дверей - жутковато. Лидия сидела, ощущая себя приросшей к стулу. Бабушка на картине тоже была по-особенному неподвижна и ничуть не улыбалась, даже уголками губ.
        Хлопнула дверь. Натэлла вступила в особняк. Сделалось очевидно, что мачеха сильно устала с дороги. Она ненадолго задержалась в прихожей. Было слышно, как говорит с управляющим, жалуется на плохо очищенные дороги и спешку, на дурных сменных лошадей. Вот спросила про мужа, уточнила, дома ли Лидия. Без обычного азарта распорядилась относительно сундуков и иных вещей из кареты. И, даже не спросив о делах в доме, прошла в свои комнаты.
        Лидия понемногу обрела способность двигаться. Тело болело так, будто каждую жилу и всякую косточку тянули и сверлили. К горлу еще ближе прыгнула осклизлой лягушкой тошнота, но отступила. Такая внезапность прибытия сродни камнепаду. Ну как объяснить, чем доказать свою правоту? Стараясь не шуметь, Лидия встала, прошлась по комнате, обнимая плечи руками и зябко вздрагивая. Наконец она решилась, отчаянно махнула рукой, накинула шубку, прокралась к черному ходу и выскользнула во двор. Мачеха обещала вернуться через месяц или чуть более того. Отсутствовала же все три. Прислала не так давно с нарочным письмо, непривычно вежливо извинялась и просила «еще обождать». Называла Лидушкой… И намекала, что очень, очень важно для нее еще задержаться не на месяц, как было сказано сначала, а на два месяца «с половинкою». То есть ее возвращения в особняке ждали не раньше чем через неделю и готовиться к опасному дню намеревались не сегодня и не завтра. Что делать?
        С темного неба неопрятно и неровно, как пыль из мешка, сыпался редкий сухой снег. Закусив губу и пугаясь каждой тени, Лидия пробежала через парк, повозилась, отпирая калитку. Ноги в туфельках казались ледяными и чужими. Обычно зимы в Фирбе довольно теплые, но эта была другая: уже десять дней мороз дышал на город инеистым паром, а к ночи выстуживал всерьез. Замок калитки жег голые руки. Княжна запоздало посетовала: и почему она не захватила рукавицы? Да и шапку следовало надеть. Но возвратиться невозможно… Лидия усердно замотала платок, огляделась и, плотнее запахнув шубку, заспешила напрямик, через дорогу, через черный голый сад соседней усадьбы, мимо опустевших в зиму постоялых дворов - к пристройке особняка де Тивов, в которой сейчас обитал ее драгоценный Лориш. Бежать по холоду приходилось споро. Тонкое платье не спасало от ветра, шубка тоже оказалась коротковата и приспособлена только для поездки в теплой, застланной мехом карете. Ничего, дело спешное, а у мужа можно отогреться. Обратно поедут вдвоем, Риш внимательный, он умеет справляться с любыми сложностями и уж точно раздобудет хоть какой
экипаж. Главное, у него хранится и письмо отца, и иные документы, без которых ничего невозможно объяснить! А против слова князя мачеха не возразит.
        Уговаривая и подбадривая себя, Лидия кралась в тенях, надеясь остаться незамеченной. Благо здесь, в опустевшем предместье, сейчас безлюдно - при роскошных особняках живут только зимние сторожа, такие, как ее муж. Небогатые, но порядочные: те, кому можно без опаски оставить имущество.
        Во дворе де Тивов, к немалому удивлению Лидии, перефыркивались кони. Три гнедых жеребца в попонах городской стражи и четвертый - наемный, со знаком корчмы
«Золотая подкова». На душе стало смутно и нехорошо. Лидия, удивляясь себе, не решилась идти прямиком через двор. Тихонько протиснулась вдоль стеночки, сгибаясь и прячась за плотной можжевеловой изгородью, невысокой, зато густой, нарядной и сизо-зеленой в любое время года. В знакомом окне пристройки мерцал свет камина. Княжна осторожно заглянула снизу в оконце, тусклое, забранное мелкими цветными стеклышками, искажающими вид до неузнаваемости. К тому же прилаженными небрежно: щели велики. В них всегда поет и присвистывает гнусавый ледяной сквознячок, выстуживает каминное тепло, ворует уют. Лидия этого мелкого пакостника знала по голосу, сама много раз усердно затыкала и замазывала наиболее крупные щели. Оставшихся мелких предостаточно и теперь. Сквозь них голоса сидящих в комнате проникают на улицу достаточно свободно.
        От первых же звуков Лидия охнула и замерла, позабыв обо всем. Даже мороз вроде бы пропал, он не имел значения рядом с тем, иным холодом…
        -На сей раз все точно? Сколько еще ты будешь тянуть с меня деньги, ублажая малышку? - возмущенно рявкнул Магрис Тэль-Локт.
        Его голос Лидия не могла перепутать с иным и теперь даже не пробовала себя убедить, что ошибается в услышанном. Захотелось глянуть в окошко. Неужели злодей явился и снова угрожает мужу? Неужели, как и опасался Риш, коварный княжич затеял месть своему бывшему приятелю? С него станется…
        -На вас, наемников, нельзя положиться, - между тем отчитывал Магрис кого-то самым спокойным и чуть насмешливым тоном, не таящим угрозы. - В третий раз вызываешь - и отменяешь развязку. Или всерьез рассчитываешь стать князем?
        -Хотел бы, да рылом не вышел, - рассмеялся в ответ знакомый голос.
        Еще минуту назад для Лидии этот голос был самым родным и важным, он уж точно не способен был лгать. Так казалось… Ветер бросил в застывшее лицо пригоршню снега, словно пощечину влепил. Лидия упала на колени, закусив ладонь до боли, чтобы не вскрикнуть и не заплакать. Она стояла, снова превратившись в камень, и понимала, что худшее еще не сказано. Что возвращение мачехи, недавно казавшееся самым страшным на свете делом, - лишь мелочь…
        -Девчонка сделает все, что я велю. Но связываться с ее папашей, братом и прочими родичами… Я не самоубийца, - спокойно и обстоятельно рассуждал Лориш Эгриз, спаситель Лидии и друг ее отвергнутого жениха. - По слухам, на днях вернется проходимка-мачеха. Да и «Гончая луны» давным-давно в порту, мне приятель переслал весточку с голубем. Поэтому я насторожился и вызвал тебя немедля. Вот ее письмо, вот наша гм… брачная запись. Как видишь, два месяца женаты. Третью неделю мою женушку регулярно тошнит, я уже ни в чем не сомневаюсь. Давай остаток денег, я уезжаю немедленно.
        -Письмо, как трогательно, - неспешно усмехнулся Магрис, хрустя конвертом. - Глянем сперва. «Славный мой, милый мой Риш…» Как она тебя любит! Занятный ты тип, Лориш. По виду ничего особенного, а бабы виснут. Не скучал с малышкой?
        -Она старательная. - Холодная насмешка в знакомом голосе прозвучала совсем новой, чужой интонацией.
        Лидия медленно, с трудом осознавая свои действия, сползла по стене. В ушах звенело, перед глазами плыла пелена. То ли снова тошнит, то ли это слезы мерзнут прямо на ресницах, то ли ночь чернеет беспросветным отчаянием… Лидия закусила губу, ничего не чувствуя. Испугалась она именно этой нечувствительности, вскинулась, потянула к лицу платок, глянула на близкое окно и испугалась, очнувшись по-настоящему. Эти люди - рядом! А она одна и она тут, если выйдут и увидят - в их власти…
        Лидия отползла вдоль стены до угла. Она удивительно четко и долго слышала, как ее обсуждают. Смеются, сально шутят, звенят посудой. Ее посудой! Это она купила серебряные бокалы для вина. И ложечки, и большой заварник с узором. Совсем недавно ей казалось: устраивает свой дом. Родной, теплый, уютный. Надо всего-то унять голосок гнусавого сквозняка, прочее в доме надежно, а хозяин его - лучший в мире человек… Оказалось - один сквозняк и был прав, а она по глупости и слепоте не видела и не слышала вполне заметного, мечтая о своем и старательно обставляя, обживая чужую временную ночлежку.
        Княжна свернула за угол и села. Наконец-то не слышно больше голосов, остался только ветер. Промерзшие ветки дрожат, жалуются и стряхивают снег. Лидия поднялась и, тяжело переступая и покачиваясь, на ощупь побрела через парк. Отойдя достаточно далеко, уже в густой темноте ночи, споткнулась и упала. А куда, собственно, идти? Дома - Натэлла. О мачехе и подумать страшно. Брат, который явно о чем-то догадывался, спешно уехал около двух недель назад, не простившись. Куда? Неважно, в общем-то… Ей так далеко не добрести.
        Во всем черном мире ледяной ночи не осталось ни капли тепла, ни искры надежды. Новый порыв ветра насмешливо засвистел, позоря и толкая в спину. Верить стало совершенно некому. Именно Левин указал на старуху де Тив и велел познакомить с ней мачеху. Магрис ждал в его куртке - случайно ли? От страшных сомнений озноб усиливался. Мачеха тоже: подошла в парке так вовремя и уехала удивительно кстати… А еще задержалась на два месяца!
        Руки занемели и уже не ощущали ни холода, ни боли. Платок потерялся, и Лидия совершенно не могла сообразить, где и когда его выронила. Растрепанные волосы лезли в глаза. Хотелось просто сидеть и замерзать. Здесь. В ночи, без людей, предавших и обманувших так страшно и окончательно. Продолжающих лгать. Оказывается, она совершенно не умеет отличать белое от черного. Беспросветно черного, липкого, гнусного, удушающе мерзкого…
        -Все-таки я Тэль-Дарг, - хрипло, едва шевеля губами, напомнила себе Лидия, кое-как поднимаясь на ноги. - Не знаю, как папа примет то, что я натворила. Но если останусь здесь, точно не простит. У меня будет ребенок. И я его не предам. Я не такая, как эти…
        Губы едва слушались. Лидия уже плохо соображала, кого называет «этими». Пожалуй, всех подряд. Кроме, наверное, тетки. Лара добрая, родная, она поймет. Нащупав эту небольшую надежду, княжна торопливо заковыляла по мерзлой почве, кое-где прикрытой куцыми клоками снега или бляшками льда.
        -До особняка Дамюзов отсюда недалеко, - повторяла себе Лидия.
        Помнится, карета оттуда до дома добиралась за ничтожные пять минут. Пешком, ночью, в состоянии, близком к беспамятству, лишь к полуночи удалось найти нужный парк и пересечь его. Тетка открыла дверь пристройки по первому стуку. Торопливо втащила в тепло прихожей. Оглядела, деловито поджав губы.
        -Все знаю, эта проходимка уже подняла город, как она выражается, на уши, - резко бросила Лара, толкая племянницу в комнату. - Для нее чужую честь истрепать, полагаю, немалая радость. Садись отдыхай. Я сейчас. Все надо делать быстро. Ох, Лидушка, как же тебя угораздило повторить мои ошибки! Ну ничего, твой папа добрый, все уладится.
        -Что делать? - кое-как разжала зубы Лидия, плохо понимая слова тетки.
        -Снимай шубу, - коротко приказала та и убежала.
        Лидия принялась послушно стаскивать шубу, покрытую коркой льда. Руки не слушались, шуба от тепла близкого огня мокла, делалась какой-то отвратительной, тяжелой. Неподъемной… Лидия уронила ее на пол. Кое-как доползла до камина, старательно сковырнула с онемевших ног туфельки. Зубы стучали звонко и дробно. Лидия прикусила край воротника и стала греть руки, белые и, кажется, стеклянные даже на вид. Постепенно пальцы наполнились теплом и невыносимой болью, потемнели, из многочисленных порезов и трещинок выступила кровь. Княжна всхлипывала, чувствуя себя беспомощной. Двигаться она больше не могла: бессильно облокотилась на стульчик и ждала возвращения тетки.
        Наконец Лара прибежала с большой кружкой горячего питья. Зазвенела склянками, что-то добавляя в настой.
        -Не будет ребенка - они вообще ничего не докажут, - невнятно бормотала тетка. - Дело нехитрое. Главное, успеть.
        Лидия жалобно застонала, клонясь на пол и закрывая руками голову. Снова звенело в ушах, и перед глазами плыли жирные черные снежинки или сгустки пепла… Жизнь сгорела дотла. Из всех людей этого проклятого города в самую черную свою ночь она выбрала Лару. Ту единственную, к кому никак нельзя было приходить! И уже нет сил сбежать или хотя бы сопротивляться.
        -Не надо, я не хочу так, - попросила княжна, едва разбирая собственные слова.
        -Потом еще скажешь спасибо, - пообещала тетка. - Давай, не упирайся. Что ты зубы сжала? Для твоей пользы стараюсь.
        Лидия плакала, ощущая под затылком твердую уверенную руку, ничуть не способную к жалости. Глаза у тетки были спокойные и холодные. Вдруг подумалось: как же это она рисует лес и озеро, если смотрит этими же глазами? Лидия еще крепче сжала зубы, хотя понимала, что ничего уже не может переменить. Тетка вдруг отвернулась, вздрогнула, кипяток из кружки плеснулся через край и жидким огнем потек по руке…
        Скрипнула дверь, холод ворвался в комнату и был он даже приятен - тошнота схлынула, звон в ушах унялся.
        -Для ейной пользы? Не уверена. Скорее до денег своего брата добираешься, - с нехорошей усмешкой в голосе сообщила мачеха, возникая в дверях. - Пошла вон. Хоть один звук еще пискнешь - удавлю. Утром в городе застану… ну, ты поняла, ага?
        Тетка метнулась прочь, не рискуя спорить. Во дворе, как запоздало разобрала Лидия, перекликались люди, фыркали кони. Факельные блики лизали стекло, трещал безжалостно сминаемый кустарник. Мачеха скинула свою любимую шубу из синего соболя, бесцеремонно закутала в нее падчерицу, не слушая оханья.
        -Выздоровеешь - излуплю, - пообещала она своим самым решительным тоном. - А ну как эти уроды заметили б тебя? Дура! Ты меня слышишь? Ты о чем думала, курица? На улицу поперлась в таком состоянии, без шапки, без платка, без рукавиц. Во - в туфлях… Да не рыдай, нюня, пока еще не больно и не страшно. Вот приедет лекарь и займется руками - тогда покричишь. Сколько раз тебе говорено, Лидка: из дома - ни ногой! Бестолочь. Не реви! Отвечай толком: ноги болят?
        -Д-да. - Сил отвечать не осталось.
        -Ага, вот уже дело, значит, и в сознании, и цела, - отметила мачеха. - Эй, кто там карету развертает? Не возитесь, нет времени. Донесем и так. Весу в ей не больше, чем ума.
        Лидия прикрыла глаза и сразу провалилась в темноту боли. Снег хлестал ознобом, а где-то рядом камин плавил кожу жаром. Было вдвойне плохо. То и дело чудилось сквозь бред, что мачеха все ругается, совершенно грязно и страшно. Ну и пусть. Зато не пытается «ради пользы» влить в рот яд, ничего не выслушав.
        Очнулась княжна белым днем. От снега, плотно укрывшего парк, исходило голубоватое сияние. Низкое зимнее солнышко серебрило иней на ветках. Красиво, празднично, светло. А в соседней комнате по-прежнему ругается мачеха… Так привычно - даже уютно. Интересно, кого еще она сочла нужным воспитывать? Лидия поморщилась. Плотно обвязанные тканью руки ныли и прежде, но стоило попытаться шевельнуться - заболели невыносимо, словно по телу разлили масло и безжалостно подожгли, а теперь огонь охватил всю кожу.
        -Не верю я тебе, все вы одним миром мазаны, ну где тебя раньше-то носило, а? Знаю где. Что я, совсем без ума и сплетней столичных не вызнала? И этого не желаю слушать, понятно? Все вы, кобели, не виноватые. К ней не пущу. Лекарь запретил. Ей нельзя волноваться. Совсем нельзя.
        -Именно поэтому и прошу пустить, - настойчиво заверил незнакомый мужской голос. - Пожалуйста. Госпожа Тэль-Дарг, я вас умоляю.
        -Не госпожа я, - горько усмехнулась Натэлла. - Князь вернется со дня на день и выставит меня за дверь немедленно, вот уж в чем нет сомнений. По большому счету ежели, будет он прав… А, ладно! Иди. Вдруг он окажется заодно с сестрицей своей? Изуродуют девку. Мне в свое время вот так и помогли добрые люди. До сих пор маюсь. Твердо обещаешь исполнить что сказал?
        -Да.
        -Ладно, тогда я займусь неотложным. У него должны быть письма, у этого Эгриза. Надо возвернуть.
        -Я решу дело.
        -Все вы с придурью, родовитые князья, - вздохнула мачеха. - Не в твоей чести вопрос. Дуэль - это красиво и все такое, девки млеют… Но купить в нашем-то случае быстрее и надежнее. Ему шкуру спасать надобно. Я позаботилась, его задержали на постоялом дворе. Сейчас - продаст. А позже из гадства по рукам пустит, я таких знаю. Сиди пока что тут. Отдохнет, отоспится - тогда и тяни ей жилы.
        Лидия жалобно всхлипнула. Ей снова на короткое мгновение почудилось, что ночью она ошиблась. Не мог ее Лориш так себя вести, она спутала голоса. Муж сидит здесь, рядом. Именно его и не пускают. Оказалось, не его…
        Незнакомая тощая конопатая горничная скользнула в дверь. Подсела без звука, сочувственно вздохнула, погладила по волосам и напоила с ложечки чем-то теплым и терпким.
        -Лежите, нельзя вам о глупостях думать, - со смешным сельским северным оканьем забормотала она. - Я ваша новая Марта. Хорошее имя, мне оно в радость. Меня женка княжья привезла вам. Потому как я работящая и в лечении крепко понимаю.
        -Давно я лежу?
        -Третий день. И еще до вечера будете отдыхать, все у вас ладно, все благополучно,
        - поспешила уверить конопатая Марта. - Папаша ваш скоро приедут. Брат ваш туточки сидят, недавно их выгнала, чтоб отдыхали. Нельзя спрашивать! Глазоньки закрывайте и спите. Так надобно. Вечером разбужу, накормлю, и все у нас станет вовсе замечательно.
        Горничная ворковала и бормотала, гладила по волосам, не давая ответить и слова. От ее ровного говора становилось уютно. Выпитое согревало изнутри, даже руки больше не ныли и не горели. Кольца штор прошуршали, отгораживая комнату от излишне яркого дня. И Лидия заснула.
        Там, во сне, она снова, как в детстве, стала подниматься из темной глубины к поверхности, сияющей золотыми солнечными узорами. Только теперь бездна внизу казалась опасной и холодной. Она тянулась, обвивала тело змеями водорослей. Темными ледяными ключами студила спину, сводя судорогой. Приходилось спешить, плыть изо всех сил, прорываясь к свету.
        На преграду Лидия натолкнулась внезапно. Это незримое препятствие было подобно прозрачному льду. Княжна ударилась об него, забилась, раня руки. Тело хотело меняться, чувствуя близость второй стихии - воздуха. А темная вода не отпускала. Тянула вниз, губила. Обман и отчаяние оказались слишком взрослыми для этого счастливого детского сна. Они висели камнем, топили, лишали последней надежды…
        -Все хорошо, - зашептал в ухо незнакомый голос. - Я здесь, я тебя больше никому не позволю обижать. Держи руку, вот и молодец, просыпайся, не надо так плакать и биться. Все плохое позади.
        Рука действительно протянулась и вытащила наверх - из сна в знакомую комнату, теплую и безопасную. Отдышавшись, Лидия открыла глаза и постепенно смогла рассмотреть в полумраке вечера того, кто ее выудил из опасного озера.
        Сперва не узнала, да и, присмотревшись, не перестала сомневаться. Уж точно не про этого человека она говорила - самый завидный жених Дэлькоста, самый галантный ухажер при дворе и так далее. Его высочество Мирош выглядел старым, серым от усталости и совершенно, просто мертвенно спокойным. Он сидел прямо на полу возле кровати, бережно гладил плотно обернутую тканью руку. Княжна от удивления даже прикрыла глаза. Вот уж кого никак нельзя было ожидать! Тем более ей, позорно поддавшейся на лживые посулы наемного «мужа»…
        -Здравствуйте, - неуверенно выдохнула Лидия, снова открывая глаза.
        -Добрый вечер.
        Мирош помолчал, гладя кончиками пальцев светлые волосы, пока вездесущая конопатая горничная протирала лоб больной влажной тканью и поила Лидию с ложечки очередным полезным настоем. Наконец Марта завершила свои дела и исчезла из поля зрения.
        -Лидия, я перед вами бесконечно виноват. Но все же выслушайте меня. Я хотел расстроить нашу помолвку и попросил короля о содействии в этом щепетильном вопросе. Мне казалось, он просто поговорит с вашим отцом и мы установим некую… компенсацию. Нас не связывали личные отношения, и мне представлялось, что я не совершаю ничего предосудительного и тем более непоправимого. Скажем прямо, я повел себя по-детски и позволил тому, кто мне не друг, взять на себя поручение, допустимое лишь для друга. Альбер воспользовался моей временной слепотой. Он не желал перемены в расстановке сил, какую мог дать альянс семей Тэль-Коста и Тэль-Даргов… Кузен нанял Тэль-Локта, хотя никогда не признается в своем участии. Впрочем, я знаю брата… Ложь отравила нас всех. В итоге разрушила и мою жизнь, и вашу. И судьбу еще одной очень хорошей женщины. Глупо оправдывать сделанное интересами страны и ценностью жемчуга. Нелепо. - Мирош устало прикрыл лицо руками и снова довольно долго молчал. - Мой брак с Эльзой недействителен. Ваш брак также фальшив. Где мой ребенок, цел ли он, не знаю и едва ли узнаю. Остается спасать вашего, хоть
это еще возможно сделать. Я нашел того, кто состряпал запись о браке. Скажем так, я обсудил все вопросы и снял… осложнения. Он готов переписать лист целиком и вшить в книгу, а также под присягой подтвердить, что запись вполне верна, что иных никогда не было. Получится вот что: мы женаты более двух месяцев. Это мой ребенок, и я никому не позволю даже думать иначе.
        -Зачем вы пытаетесь спасать меня? - тихо удивилась Лидия.
        -Чтобы сохранить хоть что-то, дающее право жить и смысл жизни, - горько признал Мирош. - Нельзя же предать всех. Я больше никогда не посмею выйти в море. Она повелевала штормами, и такое предательство соленая вода не простит мне. Лидия, я пытался все сберечь и не понимал даже, что разрушаю лучшее в своей жизни. У меня и у вас, Лидия, много больше золота и земель, чем у короля… Но мы не можем вернуть себе радость, даже отдав все до последнего медяка. Знаете, это банально звучит, я почти смеюсь, когда выговариваю такие нелепые слова. Мы взрослые люди и… - Принц махнул рукой и горько усмехнулся.
        -Мне не смешно, - признала Лидия. - Я понимаю, и я…
        -Лидия, вам рано себя в чем-то винить, и я надеюсь, что для вас радость еще не утрачена, - задумался Мирош. - Вы никого не предали. Вы даже не вините меня, не ругаете и слушаете без возражений. Что же, будем переделывать запись?
        -Как мы станем жить?
        -Полагаю, как обычная семья, неплохо, - пообещал Мирош. - Даже лучше многих. По счастью, вы ничуть не похожи на Эльзу. Да и я не копия обманщика Эгриза. Не хочу вынуждать платить за наши ошибки еще одного человека, пока даже не родившегося. И надеюсь, что где-то далеко иные люди окажутся добры к моей Эльзе… Что скажете, звать писцов, градоправителя и свидетелей для публичного оглашения нашего тайного брака? Вам ничего не придется делать. Я сам все решу, лежите и отдыхайте. Просто скажите «да» или «нет».
        -Надо же, вы меня уговариваете, - вяло удивилась Лидия. И неуверенно улыбнулась:
        - Придется учиться звать ваше высочество на «ты». Иначе нам не поверят. А моему ребенку действительно нужны отец и фамилия. Спасибо.
        -Нашему, не путайся в словах. Еще ребенку требуется имя, и, если это допустимо, я сам выберу таковое. Итак, свидетели, - вроде бы оживился принц. - О, это занятно. Прежде всего, и прошу не морщиться, Магрис Тэль-Локт. Он подавится, но все подтвердит, а позже не сможет отказаться от своих слов. И твой брат, выловивший мерзавца вчера вечером на дороге в столицу.
        -Значит, он мне не враг, - обрадовалась Лидия.
        -Левин прекрасный человек, как можно такое думать! Отдыхай. Твоя Марта грозит мне кулаком, так что пора, ухожу. И не переживай, никто не посмеет обидеть мою жену. Даже король. Во второй раз я не позволю кузену мной играть, как мальчишкой.
        -Это хорошо.
        Лидия прикрыла глаза. Очередное снадобье, немедленно поданное горничной, обволакивало сознание теплом и безразличием. Так и надо. Отдыхать и не думать о плохом.
        Мирош исчез. Спать не хотелось, и Лидия смотрела на пламя свечи. Танцующее, изменчивое и завораживающее. В соседней комнате перешептывались люди. Окала и кого-то ругала конопатая Марта. А вот и знакомые легкие шаги: мачеха. Только Натэлла ходит так уверенно и быстро, одним своим видом принуждая окружающих к вежливому молчанию.
        -Как она? - явно спрошено у горничной.
        -Да к лучшему развертается, - забубнила едва различимо Марта. - Отдыхают. Все у них благополучно.
        Еще шаги, тоже знакомые, тяжелые и неспешные. Лидия улыбнулась. Вот и папа приехал. Дышит тяжело, явно зол. Но разве это главное? Он здесь, значит, все обойдется. Скрипнуло кресло.
        -До темноты чтобы убралась из дома, - тихо и страшно вымолвил отец. Помолчал, и весь особняк словно сжался, не смея вздохнуть и скрипнуть, обрушивая гнев князя, пока что едва удерживаемый… - Слышала? У моего слуги получишь деньги по договору. Я разрываю его. Подарки можешь забрать. Всё.
        Лидия раскрыла рот, как выброшенная на берег рыба. Закрыла, задохнулась и даже закашлялась. Как же так? За что? Ее-то за что? Самым страшным было молчание мачехи. Легкие шаги стали удаляться. Еще немного - и стихнут.
        -Ната! - закричала, как ей казалось, Лидия. Получился жалкий шепот. - Ната!
        За дверью засуетились: расслышали. Отец невнятно рявкнул, прогоняя остановившуюся на полушаге бывшую жену.
        -Ната! - От собственного бессилия и безголосия на глазах выступили слезы обиды.
        -Иду, - негромко ответила мачеха.
        Шаги все так же уверенно пересекли комнату, дверь приоткрылась. Натэлла выглядела не лучше принца Мироша: бледная, осунувшаяся. Одетая непривычно просто, без прически и румян. Села на край кровати, улыбнулась, хотя было ей совсем не весело. Погрозила пальцем. Было удивительным то, что она по-прежнему собою владела и тон голоса ничуть не изменился, как и посадка головы, как и привычка расправлять плечи и не сутулиться, бесконечно и пока что бесполезно прививаемая падчерице.
        -Не получится у меня отлупить тебя, негодная девчонка. А следовало бы, ну нет покоя от тебя, ну нету… Зачем звала? Тебе полагается спать.
        -Папа!
        -Ты взялась капризничать всерьез, - удивилась мачеха.
        Князь пересек комнату и нехотя устроился в кресле, мрачно глянул на бывшую подругу. Перевел взгляд на дочь, бледную и почти прозрачную:
        -Что тебе?
        -Мы с принцем Мирошем женаты третий месяц, - осторожно заверила саму себя Лидия.
        - А ты не сделал мне подарка.
        -Зато ты уж расстаралась, - рявкнул князь, широко размахнул руки, обрушился всей спиной в кресло и стукнул кулаком по хрустнувшему подлокотнику. Выдохнул с рычанием, стравливая возмущение. Пояснил: - Было б кого пороть, выпорол бы. Но не могу! Выглядишь так, словно душу в тебе только одеяло и удерживает. Иначе отлетела бы. Ну, какой надобен подарок?
        -Летом у тебя появится внук или внучка, - вслух задумалась Лидия. Отец шумно подавился новостью. - И что мне с ними делать без бабушки? Ты опять начнешь охотиться и рубить коровам хвосты, вот как я полагаю.
        -Лидушка, и всего-то раз такое приключилось, - смутился князь. - Где я возьму бабушку? Вон, сестру в замок приглашу. Может…
        -Очень прошу никогда при мне не упоминать эту гадкую женщину, - тихо и зло приказала княжна. - Брат у меня есть. Тети - нет. И все.
        -Фамильный характер проснулся, - умилился князь. - Одного не пойму. Лара, то есть эта гадкая женщина, не дала моей… - он мрачно зыркнул на мачеху, - бывшей жене тебя отравить. Лекаря вызвала, в шубу укутала. Так вроде.
        -Совсем наоборот.
        Конопатая горничная, которая полагала себя главной в комнате княжны, приволокла шубу и обличающе бросила на ковер. Заговорить первой при грозном князе Марта не посмела, молча ткнула пальцем в измятых синих соболей, каких у тетки Лары никогда не было и быть не могло…
        -Ну я ей еще один осиновый кол добавлю к лесным угодьям. - Шея князя налилась багровым тоном. - Я ей… Ладно, позже. Что мы обсуждали касательно годной бабушки?
        -Эту хочу. - Лидия кивнула на мачеху и почувствовала, что капризничать сегодня удивительно приятно. - И немедленно. Пока в ратуше все в сборе, как раз успеешь.
        -С ума посходили мои бабы, - глубокомысленно промолвил князь, по всему видно, очень довольный развитием событий. - Ты ж ее каждодневно и неустанно требовала изгнать! И вообще… Ты соображаешь, какого она воспитает мне внука? Это ж будет чудовище!
        Князь раздраженно фыркнул, настороженно и неуверенно глянул на Натэллу. Дернул шеей, тяжело вздохнул. Обернулся к приоткрытой двери и в полный голос велел закладывать карету и отослать в ратушу нарочного: пусть ждут его светлость.
        -Чего расселась? - виновато и оттого еще более воинственно упрекнул он мачеху. - Переодевайся. Не могу же я опозориться, как никчемный принц Тэль-Коста? Моя жена должна явиться на церемонию в пышном платье и при рубинах. Потому что лучшие рубины именно наши, даргмирские, это всякому надо знать.
        -Ты же меня выгнал, - как-то робко, непривычно для ее голоса и манеры, напомнила Натэлла. - Только что. И даже не извинился. Слова не дал сказать…
        -Я болею, - блаженно прищурилась Лидия. - Идите ругаться на первый этаж.
        Повеселевшая мачеха снова погрозила пальцем и заверила, что теперь обязательно излупит выздоравливающую. Не сегодня, но времени впереди, как выяснилось, предостаточно. Княжна, а точнее, уже принцесса Тэль-Коста, снова закрыла глаза.
        Она много спала и легко пробуждалась, послушно кушала и пила настои. Дни шли, повязки на руках становились все тоньше, кожа приобретала здоровый вид. Натэлла придирчиво рассмотрела щеки и нос и постепенно сочла, что лицо удалось спасти, что кожа не пострадала совершенно. Осталась гладкой и ровной… Вздохнув, мачеха усмехнулась и велела впредь меньше переживать по пустякам: именно от страданий и ссор кожа краснеет в местах пролеченного обморожения, это, по-видимому, будет заметно даже много лет спустя - на правой щеке и по краешку уха.
        Лидия удивлялась: интересно болеется в эту зиму. Только что на душе было чернее черного, а вот появилась новая надежда. К тому же у постели то и дело сменяются хорошие люди, и именно теперь удалось понять, что в мире их довольно-таки много. Даже очень много! Иной раз прикроешь глаза, ощущая рядом брата Левина. Открываешь
        - уже ушел, на его месте пристроился папа. А потом мачеха, которую больше не хочется так звать. Да и новая конопатая Марта лучше прежней. Хоть вместе с именем она загадочным образом унаследовала неумение молчать, однако ворчит ненадоедливо. Злобы в ней нет, как и желания нашептывать сплетни и многозначительно хмыкать за спиной.
        Мирош приходил часто, сидел и рассказывал забавные истории из жизни столицы, интересно объяснял неписаные правила двора, приправляя их байками. Неловкость первой встречи быстро забылась. Называть Мироша Гравра мужем и считать близким человеком оказалось легко. Вот только невысказанное мешало, копилось, темной усталостью лежало на дне серо-зеленых глаз принца.
        -Три недели смотрю в это окно, - пожаловалась Лидия, старательно поправляя платье. - Ужасно утомительно знать наизусть каждую веточку в саду.
        -Сегодня Марта добра, она дозволила тебе спуститься к общему обеду, - порадовал Мирош. - Скоро нас позовут.
        -Ты никогда не расскажешь мне о своей Эльзе? Это больно?
        -Если честно, мне очень надо хоть с кем-то поговорить, - благодарно улыбнулся принц. - Трудно это, но необходимо. Слушай, раз сама дозволила высказаться. Мы познакомились в начале замечательно теплого и тихого лета. Она умела усмирять штормы и повелевать волнами. Теперь могу признаться: мне была в чем-то тягостна огромность ее власти. Может статься, оттого и начался обман. Я не сказал ей, что прихожусь кузеном королю. Не пояснил смысла своего интереса к Запретным островам. Не упомянул, что Альбер Лгос сразу же назвал Эльзу оружием, которому нет равных: кузен в единый миг все понял, наперед просчитал и возмечтал стать повелителем всего прибрежья, покорив Нагрок и иные страны. Еще я умолчал о том, что заключенный по обычаю островов брак недействителен в Дэлькосте.
        Мирош смолк, с тоской вспоминая недавнее и, увы, невозвратное. Свое счастье на борту «Гончей луны», когда жизнь казалась простой и не требующей ни выбора, ни жертв.
        Сирин, его счастливая Эльза, улыбалась морю - и в ответ ветер послушно наполнял паруса, оставляя волны низкими и длинными. Океан чуть покачивал корабль, как колыбель любимого ребенка… Принц редко выходил на мостик, где должен командовать он, капитан. Смущенно пожимал плечами - и чем тут командовать? День за днем даже паруса менять не приходится, рулевой дремлет у штурвала, закрепленного в выбранном однажды положении.
        -Вот удача, - лукаво хихикала Эльза, - мне повезло, все время капитана принадлежит в спокойном море именно жене.
        Они так недавно знакомы, а слушать, как красивы синие глаза и легка ее танцующая походка, невыразимо приятно. Мирош сдавался, поднимал на руки смуглую тоненькую оримэо и уносил - на нос корабля, в каюту, на палубу, в тень парусов. Часами восхищался, какие у жены удивительные руки с узкими запястьями. На них можно застегнуть любой из браслетов, предлагаемых ювелирами берега.
        Мирош принимался вдруг обещать с практичной и оттого смешной мечтательностью, что поведет жену по роскошным салонам и выберет самый красивый браслет. Он помнил, что на родине Элиис именно браслетом скрепляют союз, прочный, на всю жизнь. Но покупать перламутровый принц отказывался и твердил, что жене требуется непременно золотой с синими, как ее глаза, сапфирами.
        Сирин вздыхала: на островах золото может каждодневно носить лишь повелитель газур, а синий - цвет храма, откуда она сбежала. Мирош уверял, что она настоящая королева, то есть самая красивая и достойная девушка в мире. А синий - цвет моря, разве можно его не любить? И начинал рассказывать про балы, про своих друзей, которые будут рады познакомиться с Эльзой.
        Сейчас, когда разлука уже перевернула лист времени и сделала прошлое прошлым, Мирош говорил с болезненной тихой грустью.
        -Ты полагал возможным изменить все и сделать ваш союз законным, раз просил расторгнуть нашу помолвку, - заступилась за мужа Лидия.
        -Добрая ты душа, - благодарно улыбнулся принц. - Да. Сперва - да… Потом, осенью, я бросил ее одну в родовом замке Гравр. Уехал в столицу. Старался решить осложнения, но уже понимал, во что меня втравил Альбер. Он полез в мои торговые дела, он отстранил от флота тех, кто был мне важен, он поссорил меня с Ногорро… Все навалилось сразу. Я устал, а Эльза не понимала ничего в моих осложнениях и я… я злился, меня раздражала простота, граничащая с глупостью. Так я тогда думал. Я стал сомневаться во многом, Альбер помог, подкинул нужные мысли. Эльза не желает удаляться от моря. Как мне, принцу Дэлькоста, соединить свой долг и дела с такой неудобной женой? Король советовал повременить. А сам ждал рождения ребенка сирина. Я опять опоздал с рассуждениями и проиграл… Хуже, я потерял ее. Эльза ушла, спасая ребенка. Пожалуй, я понимаю ее решение. Даже уважаю.
        -Король опять думал про оружие.
        -Именно. У Альбера есть жена, Амели Тэль-Роз.
        -Жена с договором, - кивнула Лидия.
        -Именно. Она многое объяснила. Эта милая и умная женщина очень похожа на твою замечательную маму Нату. Умеет в глаза говорить то, что прочие замалчивают. Амели сказала: нельзя получить все и ничем не пожертвовать. Или я утрачу Эльзу, или потеряю титул, родину, привычную жизнь. Я не захотел поверить и тем самым сделал выбор. Эльза вернулась домой. Ее нашли люди с Запретных островов и все рассказали обо мне, короле и оружии. А я остался, предав ее доверие и разрушив наше счастье.
        Лидия вздохнула и погладила мужа по руке. Принц улыбнулся, благодаря и за понимание, и за то, что не стала разменивать молчаливое сопереживание на бессмысленные слова. Когда он уезжал в столицу, праздничное золото сухой листвы уже намокло и облетело, коростой легло на жухлую траву. Тяжелая карета двигалась плавно, глотая неровности дороги. Шестерка коней тянула ее охотно и быстро. Охрана сгоняла с пути в стылую грязь, подернутую тонким ледком, встречные и попутные повозки. А за спиной доверчивая синеглазая девочка, которая ему только-только достала макушкой до плеча, усердно махала прозрачной рукой, провожая мужа. Он знал, отчетливо представлял ее, стоящую на обочине, с растрепанными длинными волосами. Руки принца невольно вздрагивали, тянулись обнять и укрыть от бед… Которых накопилось немало.
        Альбер еще надеялся, что сын Амели выживет. Король полагал, что двор легко примет наследника, ведь кузен Мирош подмочил свою репутацию, а низкородную Амели нетрудно выгнать… Впрочем, не все так просто: Альбер мог обманывать весь двор и себя самого, но не признанную королевой женщину из рода Тэль-Роз он, такой сухой и расчетливый, любил вопреки собственной натуре… Безмерно ценил южную красавицу с волнистыми волосами темнее ночи и нежной кожей без единого изъяна. По-своему уважал в ней умную женщину, сумевшую не нажить врагов при дворе и обзавестись влиятельными друзьями. Выгнать Амели король собирался и год назад, и в начале лета, обсуждал предстоящее изгнание с кузеном. Нудно высчитывал, во сколько следует оценить содержание, прикидывал, выдать сразу или сделать пожизненным. Важно кивал и уверял, что вечером ее не будет в столице. А утром самого короля не находили во дворце и слали бумаги с нарочным в особняк госпожи Тэль-Роз.
        Мирош Гравр Тэль-Коста не знал, стоит ли любовь к оримэо утраченной короны. Рядом с Эльзой о политике было трудно думать, а вдали - еще сложнее понимать свое отношение к южанке. Он ехал в столицу, чтобы еще раз попытаться уладить дела с Тэль-Даргами и поговорить с Амели. Может, она и не королева, но умеет уговаривать короля и находить лазейки в лабиринте условностей и ограничений. Амели он застал за сборами. От нее узнал о гибели младенца, сына Альбера, и о бедственном положении Лидии, отданной во власть Тэль-Локта и его наемника. Он все еще думал и пытался искать встречи с кузеном.
        -Я метался и сомневался, но потом из замка Гравр прилетел голубь, принес сообщение, что Эльза исчезла. Вечером Амели сама приехала в мой столичный особняк,
        - вздохнул Мирош. - Сказала, что время для выбора иссякло. Что сюда, в Фирб, я еще могу успеть. Прочее утрачено.
        -Ты сразу ей поверил?
        -У нее удивительная способность убеждать и особенная природная сила, - грустно кивнул принц. - К тому же мы если и не приятельствовали, то по-своему симпатизировали друг другу. Да что там… Я не ребенок. Знал и свою вину перед тобой, и неизбежность расплаты за то, что обманул Эльзу. Амели лишь помогла выбрать путь. Я мог поехать в Гравр и там долго и бесполезно страдать на пустом берегу. Пережидать до весны, пока снег прекратится и дороги станут пригодными для движения. Или я мог сделать над собой усилие, признать утрату и спасать тебя, пока еще не было поздно.
        -Мы поедем в замок Гравр, как только я поправлюсь, - решительно предложила Лидия.
        - Я тебя одного не отпущу к морю, страдать и смотреть на волны.
        -Не отпускай, - мягко согласился принц, целуя ладонь жены. - Ты не море. Однако в твоих глазах живет нечто загадочное. Гораздо более спокойное и мирное, чем штормы синих очей Эльзы. Мне с тобой легко.
        -Это озеро, - кивнула Лидия. - Летом съездим в Даргмир, и я тебе покажу мое озеро. Расскажу сказку. Говорят, оно бездонное и в незапамятные времена в нем жила русалка.
        Мирош бережно обнял жену, потерся щекой об ее волнистые светлые волосы. И подумал: для него озеро серо-голубых глаз Лидии - это именно то, что надо. Чистое, прозрачное, понятное. Умеющее прощать и не таящее чуждости. Во второй раз он не позволит себе разрушить возможность счастья. Не будет в его доме темных и опасных тайн.
        -Наши дети вырастут и не повторят ошибок своих слишком уж умных родителей, - пообещал принц. - Я не вижу больше смысла ставить личную честь и порядочность ниже интересов политики или соблазнов быстрого торгового успеха.
        -У нас есть бабушка Ната, - подмигнула ему Лидия. - Хорошо бы родился мальчик, Натэлла знает слишком много непонятных мне слов, неподобающих княжескому званию. Зато она не сомневается и выбирает сердцем, когда решается главное. И я обещаю: каждый день буду просить богов сберечь твою Эльзу и послать ей навстречу хороших людей. Я, конечно, не повелеваю штормами. Но буду очень стараться. И меня обязательно услышат.
        -Амели тоже сказала, что с Эльзой все будет хорошо, - успокоил себя Мирош. - Знаешь, я порой думаю, никакая она не Амели. И происходит не из Тэль-Розов… Слишком смуглая, тонкая и легкая. Настоящая оримэо, жительница Запретных островов. Это обнадеживает.
        Глава 13
        Холода в эту зиму держались злее обычного во всем Дэлькосте. Соседний Нагрок, по слухам, закрыл все порты, суда вмерзали в лед, а люди едва успевали справляться со снегом, заваливающим дома по самые крыши, мешающим выйти на улицу. Жители Лозильо едва ли не с ужасом укутывали старые виноградные лозы, уже не надеясь их спасти…
        Люди мерзли, болели и ждали прихода весны как избавления. Обсуждали одни и те же важные темы, собирая по берегу обломки досок или разыскивая хворост в королевском лесу. Тэль-Мары и Тэль-Розы в своих землях пошли на послабление и допустили вырубку сухих деревьев, отмеченных лесниками или егерями. Тэль-Ниты и вовсе показали себя людьми достойным и жалостливыми, приказали вывозить поваленные стволы к окраине поселений, отрядив для важного дела свою стражу и обеспечив лошадьми. А вот король ничуть не пожалел своих подданных, в его лесах по-прежнему можно лишь нагребать хворост. И если злющие лесничие заметят хоть с малым стволиком в связке, даже и гнилым, будут безжалостно пороть, а после взыщут немалые деньги… Из всех князей одни Тэль-Дарги ничего особенного не изобрели и не предложили, да и избытка холодов горцы и равнинники Даргмира не заметили: у них, по слухам, студено во всякую зиму и дрова - дело обычное. Хотя малые соседи князей, де Бирны, вроде бы вздумали обогатиться в зиму и повырубили для продажи на побережье сосняк, и какой был скандал - трудно даже высказать, лес-то корабельный, мыслимо
ли такой пустить на дрова?
        Тепло - холодно, огонь - снег, мерзнем - греемся… Авэи ехала из столицы на перекладных, медленно и трудно пробираясь по занесенным, иной раз не различимым в сугробах дорогам. Она дремала в маленьких крытых санках, почти не выглядывая в синий день или серый перламутровый вечер. Отдыхала.
        Шесть лет отданы азарту смены имени, погони за сведениями, ловле намеков и вбросу сплетен. Шесть лет! Она в первый раз увидела берег весной и нырнула в холодную морскую воду с борта лодки. Выбралась на безлюдный каменистый пляж, ничуть не похожий на белый и горячий, оправляющий безупречную бирюзу южных заливов… Право попасть на материк Авэи отстаивала два года, и несравненная Виори долго отказывалась признавать строптивую и порывистую ученицу «подходящим материалом». Собственно, с первой встречи. В пятнадцать Авэи жила в замке сирен и всякий день просыпалась с глупейшей мечтой о муже Ноире, славном воине и хранителе кораллового араави, которого сама она ни разу не видела… Все это было вполне и даже с избытком глупо, но обучение на обособленном острове располагало к искаженному представлению о мире. Авэи осознавала себя самой красивой и одаренной, гордилась быстро развивающимся голосом и усердно училась, ведь такому славному сирене не выберут в жены кого-то с ничтожной каплей божьей… Иногда Авэи снилось, как в замок приплывает на своей парадной лодке араави Граат, смотрит на лучшую юную сирену и
сразу признает за ней право плыть на Гоотро. Все получается торжественно, по закону храма и лучше, чем в любой легенде. И вот она уже на Гоотро, и даже там ей нет равных…
        Араави действительно прибыл на остров, был сезон дождей, обычное время для смотра повзрослевших сирен и определения их предназначения после обучения. Граат отметил очаровательную девушку, за нее замолвила слово сама хранительница Лоота. Во второй раз в тот же сезон Граат приплыл в замок месяц спустя, и счастливую Авэи призвали в покои перламутрового араави. Она явилась, запыхавшись и заранее улыбаясь. Эраи Граат чуть насмешливо повел бровью:
        -Теперь я выяснил достаточно занятного и готов с тобой побеседовать. Сядь, ты светишься ярче сотни масляных фонарей в день праздника на воде… Увы, я вынужден подпортить торжество. Авэи, по голосу ты можешь рассчитывать на любой, самый смелый выбор пары, именно выбор - осознанный и взрослый. Помолчи! Я слишком хорошо знаю, что будет сказано тобой, и прошу подумать прежде, чем станет поздно ловить выпорхнувшее слово… Куда нам деть нынешнюю жену Ноира?
        -Что?
        Авэи ощутила, как свет гаснет и само предвкушение праздника ускользает тонким прощальным дымком. Сказанное не могло быть правдой, но для араави едва ли имело смысл ей лгать! Даже в насмешку.
        -Ноиру скоро исполнится пятьдесят, - спокойно уточнил Граат. - Вполне закономерно, что столь взрослый, рассудительный человек создал и бережет свою семью. Куда менее понятно, на первый взгляд, поведение наставника замка, вбившего в твою прелестную голову нелепейшие мечтания… Но к этому вопросу мы вернемся позже.
        -Пятьдесят… лет?
        -Именно так. Авэи, сядь и отдышись. Пока я буду говорить о скучном для тебя и весьма занятном для меня, терпи. Ты конечно же знаешь, что недавно я выкупил у восточных островов весьма даровитого сына моей хранительницы. Араави востока сперва был против, но затем отчего-то согласился, пусть и завысив цену… Давай смело предположим, что он нашел способ тонко подшутить над выскочкой Граатом, а сверх того отомстить и получить выгоду. Я не отдаю своих сирен востоку против их воли, но если готовность юноши или девушки изъявлена, я не в силах помешать решению. Внутренние отношения ветвей храма и отдельных араави для тебя пока что тайна, просто поверь мне на слово. Продолжим. Я попросил выдать Боу, араави востока тоже может попросить… Скажем, он назовет свой интерес взаимно полезным обменом сильными голосами. Не скучай, я закончил излагать нудное и, как тебе кажется, ничуть не относящееся к очаровательной малышке Авэи. Тебя на Итоозе считают очень послушной девочкой. Еще там уверены, что при правильно заданном вопросе ты ответишь нужные слова, тем подтвердив свое согласие покинуть замок и прервать служение
в нашей ветви.
        -Нет!
        -Я еще не рассказал тебе, как будет звучать вопрос, - грустно улыбнулся Граат. - Самая простая его форма: готова ли ты переехать отсюда на Гоотро и стать женой Ноира?
        -А как же…
        -Видишь, ты не ответила «нет». - Линия губ араави стала прямой и жесткой. - Девочка, прямо теперь я советую начать слушать очень внимательно. Ты сирена, на твоих плечах немалая ответственность, твой голос - величайшая ценность. Сказанное определяет грядущую жизнь до последнего ее дня. Тебя всегда будут пытаться сделать послушной вещью, купить, продать и обменять. При этом, пока не научишься осознавать происходящее и нести ответственность, ты будешь испытывать боль - обманутая, преданная, униженная. Твое оружие и твоя защита - не мед и яд голоса, никогда! Только разум, здравый смысл и совесть. Запомнила?
        Авэи кивнула, прикусив губу и ровно ничего не понимая. В голове скисшим кокосовым молоком бродила единственная мысль: Ноиру пятьдесят и он женат… Как же так? Араави сам наполнил кубок и подал девушке, откинулся на стену, поправив подушку. Он сидел на самом обыкновенном низком настиле, простые синие одежды не имели яркой краски и серебряного шитья по краю. Авэи отметила это лишь теперь, выпив холодного и чуть успокоившись.
        -Мы пока что оставим в стороне причины твоей загадочной привязанности к совершенно незнакомому человеку. Детская влюбленность и не такие шутки вытворяет с сознанием. Важнее иное. - Араави нагнулся к ларцу и стал перебирать бумаги. - Я почти не знаком с Ноиром, но я позволил себе обременить его небольшой просьбой. Не знаю, сильно ли он был удивлен, однако не отказал… Вот листок, заполненный его женой. Это запись основных ее дел за день. Прочти.
        Авэи испуганно моргнула, переставая улавливать нить рассуждения Граата. Что здесь происходит? Над ней смеются? Или ее все же учат, а она никак не поймет ни смысла урока, ни его цели? Листок был маленьким, немного обтрепанным. С одной стороны теснились записи хозяйственного толка, в основном породы рыб, размер и цена на рынке. Заметки были перечеркнуты крест-накрест. На обороте мелким и немного ученическим почерком - видимо, жена Ноира писала редко и мало - велась запись событий дня.
«Горизонт. С большой корзиной идти на рынок. Пестрых креветок мужу, глубинного омара для праздника, рыбу на два дня и побеги тростника. Сладкое детям, если будет хороший торг, прикупить по пути обратно козий сыр. Вернуться и приготовить завтрак.
        Рассвет моря. Достать одежду хранителя, обязательно погладить, чтобы острые складочки. Разбудить Ноира, подать завтрак и проводить. Разбудить детей, подать завтрак и проводить старшего к наставнику.
        Рассвет солнца. Стирать вещи.
        Полдень. Готовить обед. Встретить старшего. Всем обед. Вымыть посуду, убрать дом. Посетить храм и получить указания по амулетам. Исполнить часть работы, сколько получится. Готовить ужин.
        Закат солнца. Ждать мужа, когда придет - подать ужин. Уложить детей. Делать работу по амулетам пути. Лечь спать хорошо бы сразу после полуночи. Редко удается».
        Авэи прочла и повела плечами. «Горизонт» - указание на несусветно раннее время, даже самые строгие наставники замка сирен не настаивают на столь раннем подъеме. Это жестоко. Жена Ноира поднялась и пошла на рынок в полнейшей темноте, когда небо почти сливается с морем. Авэи отложила листок и осторожно глянула на араави. Граат щурился, пряча лукавую усмешку:
        -Вот ты прожила счастливый день с великолепным мужем Ноиром. Прочти записи еще раз. Не спорь.
        Авэи прочла и получила указание читать снова, и еще раз - семь чтений подряд.
        -Седмица семейного счастья, - отмерил время араави. Помолчал, снова наполнил кубок: - Пей, не страдай. Ты пока что здесь и все хорошо, счастье еще не обрушилось на твои хрупкие плечи всей тяжестью повседневности. Скажи мне, если можешь прямо теперь обдумать прочитанное: ты именно об этом мечтала? День за днем уже двадцать лет жена Ноира проделывает одну и ту же работу. Полагаю, теперь ты научишься уважать ее труд и ее смирение. Прочти лист столько раз, сколько дней в году, и ты проживешь ее год… Авэи, не молчи, скажи мне, такова ли твоя мечта?
        -Но я же думала…
        -Вернемся к голосу с медом и рассудку без трещин. Авэи, запомни очень старательно: в замке вас учили тому, как все должно быть, но в жизни никогда не получается «как должно». Ты веришь, что твой голос имеет силу полного убеждения? Разочарую: нет в действительности непреодолимой власти сирен, есть лишь обман, который люди сами создают для себя и окружающих. Лучших из вас, сладкоголосых, хищно разыскивают на лицах, в движениях, в оброненных словах и взглядах пустые мечтания слабых и азартные прихоти жадных. Люди сами обманываются, порой даже слишком охотно. Вы лишь добавляете красок их грезам и превращаете подлинную жизнь в сон… Подумай. Не спеши. Те, кто по слову, по одному намеку, нарисовали для тебя портрет безупречного Ноира, не использовали мед и яд звучания, они всего лишь вдохновенно и умело лгали. А ты, милая простушка, сама украшала их ложь и умножала. Семь дней назад я потерял не худшего ученика этого замка: мальчик подал прошение владыке Роолу напрямую и свиток доставили на Гоотро. Сирену уже везут на Итоозу, и я ничего не могу изменить. Он не получит исполнения мечтаний, но разве в том
вина лишь моих врагов и моя? Они преуспели, я недоглядел. Истина же состоит в том, что человек всегда отвечает за свои ошибки сам, если они достигли определенной черты и неисправимы. Ты поняла?
        Авэи тихо кивнула, чувствуя себя оглушенной и жалкой. Глаза помимо воли скользили по ровным ученическим буквам. Жизнь жены Ноира казалась кошмаром. День за днем - ни капли радости и ни мгновения отдыха. Нет никаких таоров и блистательных приемов, нет изысканных нарядов и восхищенных взглядов. Только стирка, тяжеленная корзина со съестным, угли очага, разделка рыбы и сопливые детишки… Авэи передернуло от отвращения. Снова она лжет себе. Ничего этого не было бы! Сколько можно оберегать себя от понимания худшего… Боу жил и лечился в замке несколько недель в сезон дождей, сыну Лооты не надо было говорить ни единого слова, чтобы сделалось понятно, какова участь сирены на востоке. Именно ее и следует видеть за ловко сотканными занавесями мечтаний. Грязную, страшную и беспросветную.
        -Но если восток плох и семья так скучна, - губы задрожали, на ресницах повисла слезинка большой обиды, - то что остается мне? Вовсе не мечтать?
        -Для кого-то и восток хорош, а для жены Ноира семья - счастье, - тихо возразил араави. - Авэи, мечтай с открытыми глазами. Не лги себе и не прячься от мыслей просто потому, что они кажутся слишком уж сказочными. Ты излишне самовлюбленная, очень красивая и исключительно одаренная сирена. Ты по-детски бесстрашна и весьма ловка, неплохо владеешь ножами и плаваешь наравне с дельфином… Ты мечтала о месте хранителя Ноира, а вовсе не о муже с таким именем. Я прав?
        Авэи нахмурилась, пытаясь повторить и усвоить сказанное и сначала не принимая слова, а затем не решаясь поднять глаз и густо краснея. Она мечтала. И еще как! Но разве ее возьмут в хранители? Лоота куда лучше, опытнее и мудрее, рядом с хранительницей теперь есть Боу - вовсе несравненный. Припоминаются имена и иных взрослых сирен, у араави много сильных и преданных людей.
        -В юности так хочется быть несравненной, - рассмеялся Граат. - Ты пожелала стоять за спиной Ноира и прикрываться его именем, чтобы затем затмить и самого хранителя. Добавлю одну деталь: я не мешал вам, достигшим пятнадцати-шестнадцати лет, в сезон дождей высказать любые пожелания после завершения испытаний. Но ты промолчала. Ты так скромно глядела в пол, что я едва мог сохранять серьезность. Среди сверстников ты - лучшая, признаю. Но этого мало. Вот тебе еще один лист. Я высказал ту же просьбу, с какой обратился к жене Ноира, еще одной женщине. Это записи энэи Виори. Солнце того заката кануло за горизонт два десятка лет назад, теперь Виори достаточно повзрослела, чтобы получать радость, посещая рынок и выбирая праздничного осьминога или вытирая носы детям. Но тогда… Читай.
        Авэи осторожно развернула тугую трубочку, пахнущую незнакомыми благовониями. Почерк Виори был резковат и крупноват. Но слова, усмиренные подобно штормовым волнам под голосом сирина, получались целиковые, и хвосты строк не заползали вверх, делая лишь слабую попытку потесниться и уместить окончание. Авэи читала и не верила, что на листке есть хоть слово правды. Загадочная Виори была не просто лгуньей, она не знала удержу и сочиняла самозабвенно! Два загнанных коня, шкатулка с картой, предавший ради денег и зарезанный без жалости любовник, обсуждение с портнихой нарядов для летнего бала, флирт со знатным и полезным человеком, встреча с обладателем голоса, готовым убить… Полдень.
        Дочитав до этого слова, Авэи прикрыла глаза и тряхнула головой. Какой полдень, если тут на полгода событий и все они вообще не совместимы! И что такое «бал»?
        -Она сумасшедшая? - осторожно спросила Авэи.
        -В какой-то мере, - охотно согласился араави. - За минувшие полвека она была лучшей из всех, кто служил Древу на северном берегу. Три года назад Виори подготовила первую ученицу и отправила в Нагрок, есть такая страна далеко на севере. Вторую девочку и юношу доучивает теперь… Недавно она потребовала добавить еще одну девочку в обучение, ей скучновато, дети слишком… спокойные и рассудительные. - Араави резко поднял руку, не позволяя себя перебить. - Авэи, сирены обычно не допускают даже мысли о препирательствах с обладателем перламутрового жезла. Ты ведешь себя отвратительно… что должно обнадежить Виори, если она пожелает узнать о тебе. Север бесконечно опасен, там никто не помогает нашим людям. Нет надежных стен и бухт храма, за спиной не стоит стража древней крови, милейшие люди лгут без яда и меда звучания всегда и всем, а ты одна против этой лжи, наивная и беззащитная. Почти каждый год мы теряем своих людей, и далеко не каждому удается умереть просто.
        -Ох…
        Араави нахмурился, сокрушенно вздохнул, но его глаза смеялись.
        -Сотня праздничных фонариков снова на воде? И мы готовы мечтать о страшном, опасном и смертоносном? Нам хочется быть обманутыми и униженными?
        -Так я же их тоже же, - запуталась в обещаниях Авэи, щупая помост и не приходя в себя от потрясения. Новые мечты, сотканные араави буквально из нескольких ловко подобранных предостережений и намеков, заслонили настоящую жизнь. Эти грезы оказались несравнимо богаче и интереснее прежних. - Я сирена!
        -Милейшая и тишайшая энэи Виори сидит в соседней комнате, - спокойно сообщил араави. - Она слушает нас. Сейчас ты пойдешь к ней и, если тебя соизволят заметить, вы потолкуете о том о сем. Я не знаю, годна ли ты в ученицы, и не хочу обрекать неподходящего человека на слишком скорую гибель. Мы проведем проверку, и после энэи Виори решит, стоит ли тратить на тебя время. Люди, что внушили тебе мечтания о Ноире, все еще в этом замке. Мы хотим выявить всех, кто неверен своему долгу, а не одного предателя, уже известного нам по наблюдениям Боу. Это значит, ты пока что продолжишь играть роль мечтательницы, вздыхать о Ноире, а вдобавок научишься следовать указаниям Виори. Она посмотрит, умеешь ли ты играть и хватит ли у тебя сил и мужества, здравого смысла и хладнокровия, чтобы исполнить задание и уцелеть. Не исключаю, что ты попадешь на какое-то время в подвалы восточного замка. Это большая игра. Опасная. Конечно же у тебя есть право отказаться.
        -Я могу увидеть ее прямо теперь?
        -Ты помнишь о своем оружии и своей защите?
        -Разум, здравый смысл и это… ну, остальное.
        -Обычно о совести забывают быстрее всего, - с оттенком сожаления посетовал араави.
        -Простите.
        Жест руки араави соединял прощение, приказ удалиться и благословение. Поклонившись, Авэи спотыкающимся - ведь нельзя срываться и бежать! - шагом заспешила в соседнюю комнату. Виори с первого взгляда поразила воображение возможной ученицы. Она была ослепительна! Независимо от возраста… Гордая посадка головы, длинная шея, волны волос, изысканный наряд, тонкий запах благовоний - все это лишь мелочи, едва заметные в сравнении с главным: эта женщина знала собственную уникальность и вовсе не подлежала сравнению с кем-либо.
        -Садись. Будем разбираться, как ты слушаешь людей и что способна сказать о них после беседы, - проговорила Виори хрустальным голосом, наполненным медом… или ядом.
        Авэи рухнула на циновку, восторженно глядя в лицо своей мечте, только что обретенной и по-прежнему недосягаемой. Красиво очерченные яркие губы наметили холодную улыбку. Виори чуть приподняла тонкую бровь, весьма определенно выразив неготовность выслушивать восторженный младенческий писк.
        -Я хочу знать все, что ты думаешь об араави Граате. Вы беседовали так долго, ты даже перебила его дважды и позволила себе задавать вопросы, не спросив на то соизволения, тоже дважды. Ты охнула, что никуда не годится, разве что ты сознательно выказывала некое отношение или проверяла ответное поведение. Начинай рассказ.
        -Но…
        -Я разве ждала возражений или вопросов? Начинай.
        -Он араави, он очень умный и… не злой.
        -Эраи, я уезжаю, - с непередаваемым презрительным равнодушием выговорила Виори, умещая все чувства в полушепот и не повышая голоса. - Эта девочка очаровательна ровно так же, как и глупа.
        -Тебе хоть однажды в жизни было пятнадцать? - Араави, оказывается, стоял за спиной, от его голоса Авэи вздрогнула. - Виори, она вовсе не глупа. Имей снисхождение, мечта малышки только что потерпела крушение, а шторм событий все длится. Дай ей хоть какой обломок, пусть ухватится и пробует барахтаться.
        -Там ей никто не выделит иного подарка, кроме ножа в спину. Она глупа, самонадеянна. И слишком красива. Сочетание отвратительное, - поморщилась Виори. - Убийственное.
        -Разве она не похожа на тебя в ранние годы?
        -Упаси меня Сиирэл. - Бровь снова изогнулась, на сей раз в насмешке. - Я была много красивее и гораздо… глупее. Но я не молчала и не пялилась в пол, теряя последнюю возможность произвести впечатление, пусть и самое чудовищное. Еще хуже то, что она, пожалуй, в твоем присутствии опасается говорить гадости относительно араави. Да, я давно желала сказать: Эраи, мне решительно не нравится то, как тебя воспринимает окружение, это опасно и для них, и для тебя, к тому же создает осложнения в общении с внешними для храма людьми.
        -Я работаю над вопросом.
        -Ты бездарно провел беседу с девочкой. Будь у нее мозги и опыт, она задурила бы тебе голову и выведала слишком многое. Ты дал зацепки, ты позволил себе перейти на излишне отеческий тон и даже приоткрылся. Ты… Впрочем, вечером я, пожалуй, приготовлю праздничного осьминога, и мы решим, достоин ли араави права скушать хоть кусочек.
        -Я могу идти? - спросил араави наигранно-убитым тоном виноватого ребенка.
        -Определенно. - Смех у Виори был неподражаемо музыкальным и легким. - Боже, как мне дурно здесь, на юге, без тэльрийского веера. Закрыть, открыть, к лицу, в сторону… Я привыкла. - Красивая рука, унизанная жемчугом, совершила сложное движение и легла на колени. Пальцы сухо щелкнули. - Авэи, он сильно подыграл тебе и дал отдышаться, но еще одно мгновение молчания - и ты отсюда бегом побежишь страдать и топиться, без права вернуться. Я не затрачу впустую ни мгновения и приготовлю осьминога еще до заката, чтобы отбыть домой по лунной дорожке… Ах, как я бываю порой утонченно настроена на прекрасное. Сама поражаюсь.
        -У тебя определенно нет совести, - укорил араави от дверей.
        -Не смей оставлять за собой последнее слово в беседах с умными женщинами, прибьют и не поморщатся! - посоветовала сирена голосом доброй мамаши, провожающей сына на рынок.
        Авэи, перестав понимать хоть что-то, старательно зажмурилась, прокашлялась и заговорила просто потому, что молчать было невозможно, великолепная и непостижимая наставница уже затмила собою весь мир. «Если я утрачу право учиться, останется лишь утопиться, как и сказала Виори», - твердила себе девушка, торопливо выбалтывая любые, самые глупые и нелепые домыслы относительно араави, лишь бы не молчать. Авэи казалось, что она уже тонет. Горло хрипело, щеки полыхали, пот обильно тек и впитывался в рубаху. Что было сказано относительно араави в тот первый день, Авэи позже не смогла вспомнить. Осталось незабвенным лишь то, что она говорила беспрестанно, пока Виори не встала и не вылила ей на голову кувшин воды.
        -Ничего себе пожар в голове, - чуть мягче вымолвила великолепная сирена, подмигнула и добавила шепотом: - Проверим, на что ты годна в ином. Иди и поймай мне осьминога. Вот такого, не крупнее. Поняла? Иди-иди, нырнешь - полегчает. И учти, когда вернешься, я спрошу тебя, что ты думаешь о сирене Виори. - Женщина поправила прическу, тронула жемчуг на шее и повела плечом. - Он просил дать тебе обломок… Я даю. Запомни, время на размышления - бесценно, его всегда не хватает и обычно его невозможно купить.
        Авэи улыбнулась, наблюдая синий вечерний снег за мелкими стеклышками окна крытых санок. Шесть лет назад она выбралась на берег вплавь, оставленная торговой лодкой. Не было ни толковых бумаг, ни надежных людей - ничего… Она дрожала, щелкая зубами от холода, и улыбалась все шире и шире. Огромный новый мир начинался от кромки воды. Сирена Авэи намеревалась захватить этот мир, вынудив его к поклонению себе, несравненной. Здесь больше не живет Виори, здесь можно стать именно такой, лучшей на весь их жалкий север.
        Цель достигнута? Король тэльров целует ей руки и называет женой, князья раскланиваются при встрече, и самая сложная череда замыслов, не высказанных вслух, безошибочно читается по вроде бы спокойным лицам… Весь свет с замиранием ожидает появления Амели на балу, чтобы понять, удалось ли одеться достойно, чтобы по ее хмурости или улыбке прочесть доклад о своем положении при дворе, о грядущей милости или близкой опале.
        -Пожалуй, я не прочь готовить осьминогов и вытирать носы сопливым детям, а то и стирать рубахи, - зевнула Авэи. - Лишь бы по лунной дорожке - и домой…
        Она устало улыбнулась, устраиваясь удобнее и кутаясь в мех.
        Кони бежали резво, комья снега летели от копыт, с треском разваливались, плющились о стенку и днище. Санные полозья двумя нитками вытягивали след пути. Ночь следовала по перелескам, подкрадывалась, похрустывая замерзшими ветками. А метель, лучшая из сирен мира, ныла на одной ноте, усыпляя самых бдительных соглядатаев, занося следы… Авэи поддалась ледяному очарованию голоса зимы и задремала без снов.
        Очнулась она на руках у Юго, бесцеремонно добывшего сирену из санок и несущего по вычищенной дорожке к угрюмому черному строению. В узких зрачках окон шевелился рыжий отблеск каминного тепла.
        -Скоро весна, - непререкаемо гудел в ухо рулевой «Приза». - Чую ее, чую! Ветер от злости щиплется, а только он уже давно беззубый пес, старый. Скоро север сбросит облезлую шубу, травка наклюнется. Люблю я этот берег, Авэи, но исключительно в один сезон - весной. Душа звенит, понимаешь? Штормы, и те на праздник похожи.
        -Эта зима никогда не закончится, - пожаловалась сирена, втайне радуясь, что наконец-то у нее есть человек, которому можно жаловаться.
        -Простыла? - насторожился Юго. - А сейчас мы тепленького пива с травками наведем, враз отогреешься. Роул не спит, дожидается тебя. Замечательный пацан. Саблей всем насажал синяков. Наш человек!
        Шуба уже улетела в угол, Юго не останавливаясь прошагал по коридорам до каминного зала, опустил Авэи в глубокое кресло, солидно взрыкнул и подтащил увесистое сооружение к самому камину. Убежал греть пиво. Рядом пристроилась Элиис, подвела Роула.
        Капитан Тэль-Map приволок охапку дров и сразу подбросил несколько поленьев в камин, галантно поцеловал запястье и шепнул нечто шутливо-восхищенное. Юго вернулся с кружкой и сел на пол, подтянув шкуру. Стало совсем хорошо, и Авэи наконец поверила, что весна действительно настанет.
        -Давайте отмечать мое отбытие домой, - с оттенком грусти усмехнулась сирена, сделав несколько глотков. - Все, Юго, буду жить на островах и изводить тебя, это решено.
        Моряк широко улыбнулся, хлопнул себя по колену. На такое быстрое согласие он не надеялся. Элиис нахмурилась, вслушиваясь в тихий надломленный голос. Авэи кивнула и вздохнула, сутулясь, устраивая голову на сплетении пальцев рук, уложенных на подлокотник.
        -Все твой Мирош, - сердито пояснила она. - Я сорвала голос, пока убеждала его, что искать тебя на островах и где-либо еще не следует, что законная невеста в беде и ее надо срочно спасать. Он тебя все-таки любит. Правда, по-своему, по-королевски, с холодком. Теперь очень модно заводить возлюбленных южной крови, частично такая мода - моя вина… Он бы понял, насколько у вас все иначе и всерьез. Только времени на прозрение не осталось. Но и тогда бы все рухнуло, уж поверь! Хотя бы из-за Альбера. Королю ты ценна исключительно своими способностями боевого мага. Он уже название придумал, представляешь? Маги - такие смешные старики в колпаках, бродят по детским сказочкам, хрипло выкрикивают заклинания и мигом чудеса ворочают, и все им по силам… Сущая глупость.
        -Восстановить голос можно? - уточнила Элиис, пропуская мимо ушей рассуждения о Мииро. - Мед, молоко, теплые шарфы…
        -Я ведь не просто пою, я убеждаю, - усмехнулась сирена. - Тут нашла коса на камень, как говорят сельские жители. Он упрям, я тоже. Нет, такое не лечится… А ты думала, к чему храму послушные, приученные к соку ош? - куда более мрачно буркнула Авэи. - Порядочные и свободные сирены в интересах храма лгут хорошим людям, рано или поздно срывая голос. Иногда обманывать очень надо. Мир куда более жесток, чем ты полагала, сидя за стенами крепости под надежной охраной араави.
        -Мы отправимся к Древу завтра?
        -Не ранее начала лета, - качнула головой Авэи и тяжело вздохнула. - Я получила новости с юга. На северо-восточных островах настоящий мятеж. Тайные сторонники Гооза убивают жрецов и таоров, сваливают беды на Граата. Газур и владыка Роол едва способны удержаться от большой крови. Пока - способны. Эраи Граат велел ни в коем случае не подвергать тебя опасности. Наказал затаиться здесь и ждать. Надеюсь, зима тебе не в тягость?
        -Рядом с вами - нет, - улыбнулась Элиис.
        Глава 14
        Дождь иссяк, лишь редкие прочерки капель вспыхивали солнечными искрами. Отмытое небо синело так удивительно и ясно, что не радоваться душа не могла… Но не имела сил принять праздник природы. Газур Оолог утопал в подушках на своем ложе. Малейшее движение его руки, да что там, пальца, угадывалось и истолковывалось. Но даже самое полное усердие слуг не спасало от боли, давней, мучительной и неотступной. После дождя она донимала сильнее обычного. Распирала изнутри, ворочалась, царапала ребра своими острыми иглами.
        Газуру боль напоминала ядовитую рыбу-шар, проглоченную целиком и надувшуюся в его теле нарывом сплошного страдания. Яд сочился с каждого шипа и убивал утонченно неспешно. День за днем, из года в год… Может быть, он уничтожил прежнюю жену, не простив ей здоровья, сохраненного вполне крепким? Он старел и терял силы каждодневно, непрестанно. Покойная жена всего лишь утрачивала молодость, и то слишком медленно.
        -Муж мой, - всхлипнула газури, осторожно поправляя на лбу повелителя коралловое ожерелье, по заверениям лекарей, избавляющее от боли. - Вам помогали сирены храма, я знаю. Дозвольте послать за ними.
        -Помогали? - поморщился Оолог, пытаясь согнуться и переместиться на бок. - Все ложь, вполне возможно, они меня и отравили. Никому не верю! Моя прежняя жена была сиреной и чуть не убила меня, знаешь об этом?
        Женщина испуганно смолкла. Конечно, она знала. Кто во дворце не наслышан о доносе на газури, о коварстве ваура тайного дела, который отправил в подземелья дворца всю близкую родню красавицы с острова Фиори? Памятна таорам и сама ужасная казнь. Укус коралловой змеи - вовсе не та легкая и быстрая смерть, какую газур упрямо называл «милостью». А еще юная газури знала, что голос прежней жены повелителя был слишком слаб для любого опасного влияния…
        -Твое дело молчать и ждать в покоях, пока я тебя не позову, - зло указал газур. Боль сильнее скрутила его тело. - Пошла вон. Тоир!
        Газури торопливо удалилась, бледная и испуганная. Глава тайного дела, ваур, едва ли не единственный человек, которому повелитель еще иногда верил, разминулся с красавицей в дверях. С неприятным прищуром Тоир оглядел женщину с головы до ног. Счел едва различимый наклон головы достаточным для себя приветствием газури и шагнул в покои, оттирая ее, вынуждая посторониться. Еще бы! Это его люди выявили измену прежней газури. А способ казни избрал сам ваур. Коралловая змея должна была впрыснуть яд в шею, сокращая мучения жертвы, но поднесли тварь к правой руке… Газури торопливо убежала по коридору.
        -Весь внимание, - прошелестел Тоир, сел на циновку и церемонно склонился, касаясь лбом мрамора пола.
        -Лаани всего лишь женщина, в ней нет ни силы, ни ума для заговоров, - резко бросил газур. - Еще одно непочтительное действие - и ты сам ознакомишься с бассейном коралловых змей.
        -Клевета, - ровным голосом заверил ваур. - Я почтителен и не ищу заговоров с участием Лаани.
        -Последнее предупреждение, - разозлился Оолог. - Доносов на тебя предостаточно. Золото с севера возишь, пугаешь таоров пытками и тем вымогаешь мзду… Я только что сжег новую кипу листков. В них правда, а не клевета.
        Ваур не выдержал и оглянулся на золотой треножник в углу. Над мелким, раздробленным специальной палочкой пеплом, еще трепетал одинокий стебелек дыма. Во взгляде Тоира отчетливо мелькнуло сожаление. Прочесть бы, хоть по почерку понять: кто писал, откуда исходит угроза…
        -Ты еще дышишь, - усмехнулся газур, забавляясь сомнениями ваура, - потому что я так решил. Да, ты мразь и вор. Но пока что не предатель Древа.
        -Ваша мудрость…
        -Кто еще жив из родни моей бывшей жены?
        -Двоюродный дядя, его сводная сестра, племянник и еще трое, все из дальней ветви родства.
        -Я не давал приказа трогать семью, наоборот. Немедленно вернуть всем имущество и восстановить в правах. От себя выплатишь каждому сверх изъятого равную вторую меру.
        -Но…
        -Ты знаешь, что моя покойная жена не травила меня и тем более не желала погубить своего сына, - мрачно усмехнулся газур. - Недавно я выяснил имя подлинного виновника беды. Если докопаюсь до подтверждения того, что ты предполагал участие его рода с самого начала, бассейн со змеями станет твоей мечтой. Я достаточно внятно намекнул на немилость? Пока что ограничимся десятью палками по пяткам.
        Ваур судорожно кивнул, больше не пытаясь скрыть ужаса. Его великолепие умел удивлять подданных. И очень любил давать им хоть ненадолго ощутить то, что испытывал сам. Ужас, рвущий тело чудовищной болью. И предвкушение страшного конца
        - тоже.
        -Я ведь ценил ее, а когда-то и любил, - добавил еще одну каплю яда газур. - Она мать моего старшего сына.
        То ли коралловое ожерелье сработало, то ли подействовал приятный вид зеленеющего ваура, но боль приугасла. Оолог блаженно откинулся на подушки и улыбнулся. На лбу появились мелкие капельки испарины, обычный признак завершения приступа. Тепло наполняло тело, изгоняя саму память о страдании.
        -Что с северо-восточными островами?
        -Погиб еще один зур. Храм утверждает, что убиты три жреца и сгорел причал с лодками. Владыка Роол спешно отбыл с Гоотро, желает лично увидеть и разобраться.
        -Проворный старик, - то ли похвалил, то ли возмутился газур. - Что нового скажешь о нем? Или я знаю больше, чем мой ваур? А зачем мне такой ваур?
        Тоир сложил ладони, плотнее вжавшись в пол. Он слышал по тону: это уже не угроза, а всего лишь игра. Надо соответствовать - бояться и трепетать, хотя сегодня шторм, слава богине, прошел стороной, задев лишь краем. Снова, уже в который раз…
        -Его семья. У владыки есть жена, это юная сирена с посредственной каплей божьей при интересном голосе, зато указанная сирена отличается весьма незаурядной внешностью…
        -Новость, потрясающая корни островов! Не томи, изложи и главную тайну, самого владыку зовут Роол, это его настоящее имя, - шепотом подсказал газур. - Ты решил меня утомить? Или считаешь впавшим в беспамятство?
        -Простите, я бы никогда…
        -Мне тошно от твоих оправданий. Или излагай новое, или убирайся.
        -Женщина и ее дочь на Гоотро, вне стен храма. Они намерены тайно отплыть в сторону западных островов, цель мне неизвестна. Но я знаю время: сегодня в ночь. Через надежных людей я выяснил, что охрана будет мала, одна лодка.
        -Жрецы виновны в гибели моей жены, поскольку та якобы служила храму. Именно от синешкурых с востока я получил донос, к тому же ложный, что вдвойне грех. И ты предлагаешь сравнять счет покойниц, - одобрительно кивнул газур. - Где выскочка Граат?
        -В крепости сирина, временно привез на Гоотро синеглазую дочь Сиирэл с острова Итооза. Старушка должна оберегать лодки храма от наших возможных… действий.
        -Насколько ты уверен, что зура убили сирены храма?
        -Полностью. Есть свидетели, завтра их доставят во дворец.
        -Даже так. - Газур нахмурился. - Наша власть не может ставиться под сомнение. Ценные сведения, на сей раз я доволен. Я желаю воспользоваться возможностью и отправить в нижние покои дворца и саму сирену старика Роола, и девочку тоже. Пока не уродовать… обеих. Далее: выскочка Граат должен стать кормом для акул. Он наверняка попробует спасти семью своего… учителя, чтобы выслужиться. Его хранительница прежде пила сок ош?
        -Вы всегда знаете больше, чем я, ваша мудрость глубока и непостижима, как океан,
        - заверил ваур. - Мы учтем ее слабость.
        -Иди. И помни про бассейн со змеями, - посоветовал газур. Когда ваур выполз из покоев, усердно кланяясь и восславляя мудрость Оолога, тот едва слышно добавил: - Мне советовали сменить араави задолго до начала сезона дождей. Жаль, промедлил…

«Не просто советовали», - вспомнил Оолог, осторожно делая новое движение и убеждаясь, что можно без боли сесть. Он вздохнул свободнее, повел плечами, усаживаясь в подушках и разминая затекшие руки, всматриваясь в следы ногтей на ладонях. Как же звали того ловкого сирену? Гоор, кажется. Толковый был человек, разбирался в жизни севера. Обещал устроить весьма многообещающую расстановку сил. Сам он - слуга газура, жена его брата - верный жемчужному двору сирин, а утративший себя араави востока - пустая оболочка при коралловом посохе. Гоор желал получить золото, простая просьба. Допустимая. Газур рассчитывал наконец-то объединить в своих руках власть над зурами и жрецами, со временем дополнив жемчужный жезл повелителя всего Древа коралловым посохом, способным укрощать или волновать воды… Проклятый Граат помешал! Где теперь искать Гоора? Сгинул ловкач, перехитрив себя самого. Да и случай упущен.
        Газур встал, позволил слугам накинуть себе на плечи тонкую ткань шарфа и прошел на террасу. Теперь, когда боль на время унялась, можно вдохнуть свежий воздух, пропитанный сладким ароматом цветения красного лотоса. Оолог шевельнул пальцами. Внизу раздался едва различимый плеск. Ныряльщик срезал три цветка и уже полз по ступеням, непрерывно кланяясь и бережно держа стебли цветов, достойных лишь правителей, в золотом зажиме, дабы своими ладонями не осквернять совершенство растений.
        -Сообщите газури, я желаю обедать в ее покоях, - тихо молвил повелитель.
        За спиной прошуршали шаги: слуга побежал передавать слова его великолепия. Оолог нахмурился, задумчиво рассматривая лотосы. Стряхнул с самого крупного капли влаги.
        -Да, позовите к ужину на малую террасу двух младших вауров торговли. Мне были интересны их записи, так и передайте. И мне нужны доказательства. Надежные.
        Второй слуга сорвался с места и убежал. Газур перевязал лотосы лентой, еще раз придирчиво рассмотрел соцветия.
        -Военный ваур во дворце? - За спиной согласно промолчали. - Пусть передаст десять моих личных сирен Тоиру для ночного дела. Да, немедленно сообщите араави Граату, я полон дурных предчувствий и желаю получить охрану из стражей древней крови. Поместите на послание пять белых жемчужин. Крупных. Он не откажет, и покладистость лишит его лучших бойцов.
        Последние слова газур прошептал одними губами, без звука. Он уже шествовал через покои. Его великолепие не совершает ошибок, это известно каждому. Жемчужный повелитель выше людских слабостей. Если бы на параде флота боевых лодок год назад он не приметил восхитительную юную таори Лаани, приговор в отношении прежней жены едва ли мог не то что исполниться - возникнуть! Он сегодня излишне резко отослал очаровательную газури в ее покои. Надо смягчить сказанное.
        Во внешних покоях Оолог с неприятным удивлением обнаружил своего старшего сына. Мальчишка рылся в бумагах, которые ему вовсе не полагалось читать. «Надо же, - усмехнулся газур едко, но одобрительно, - и ключ раздобыл, и охрану убедил не доносить, даже не замечать…»
        -Яоол, тень наследника, что мешает мне стереть тебя из мира живых? - дрогнул бровью газур. Вопрос непраздный: дети изменников подлежат уничтожению. Не зря их именуют тенями. - Говори, я дозволяю.
        -То, что моя мать ни в чем не была виновна, - упрямо вскинулся юный оримэо. - Ты ее предал, вот и сотри себя, тень газура.
        -Сорок полных погружений с камнем на ногах, - негромко велел газур. - Затем до заката на колени, на жемчуг.
        -Сколь мудро и ожидаемо, - блеснул глазами сын, до сих пор не научившийся молчать в нужных случаях. - Ты ненавидишь всех, а родных - куда злее прочих. Меня - сильнее остальных, я похож на маму. Я здоров и меня не жрет изнутри собственный яд.
        -Отменяю жемчуг. Брюхом на морского ежа, - прошипел газур. - Чтобы язык прикусил, змееныш. Тебе пойдет на пользу, Яоол. Во дворце нельзя быть добрым и слабым, следует сохранять рассудительность. Лезешь в чужие бумаги - убедись, что не окажешься обнаружен.
        Двое слуг возникли из коридора, ловко накинули на руки мальчика шарф и согнули его, вынуждая кланяться. Держали поверх ткани. Все же сын газура, хоть и тень. Нельзя осквернять прикосновением. Когда наказанного увели, Оолог еще раз изучил лотосы.
        -Не уродовать, - велел он комнате, на первый взгляд совершенно пустой. - Лекаря держать наготове. Но если этот змееныш поднимет голову от циновки раньше чем через семь дней, вам же хуже.
        Собрав бумаги и закрыв ларец, повелитель удалился по коридору в самом наилучшем настроении. Сегодня он, возможно, избавится от одного из врагов. Роол стар, двойной удар - утрата избранного ученика и ослабление влияния в делах Древа - согнет его. Новым владыкой после гибели акулы Граата станет тот, на кого Роолу укажет он, газур Оолог.

«Семья много значит для пожилых людей», - подумал газур с немалым удовольствием и даже дрогнул уголком губы. Ему ли не знать. Хорошенькая сирена и ее дочурка - позднее сладкое счастье Роола; кто держит их в подвалах, тот вцепился в печень владыки… Пока что женщина и малышка будут плакать каждодневно, и не уймутся они до тех пор, пока их могущественный отец не назначит своим учеником безвольное ничтожество - перламутрового араави северных островов, покладистого и трусоватого более всех иных служителей верхней ветви.
        Закат уже близок, утро принесет победу.

«Говорят, сейчас на севере еще длится зима», - заинтересованно прикинул газур. Можно побаловать жену. Вывести в сад, целиком засыпанный мелким жемчугом. Как будто выпал снег! Свежая идея. И хороший вечер.
        Вечер и правда был безупречен. Редкие перья облаков розовели короткими штрихами на ковре заката. Море сливалось с небом, золотая жемчужина солнца катилась по цветущему перламутру небес все ниже, багровея и меняя оттенки. Отблески на воде, ровной, едва намечающей рябь, лениво шевелились золотыми рыбками.
        -Тоими, - пищала дочка араави, едва освоившая осознанную речь, - Тоими, хочу песенку.
        -Не донимай своего хранителя, - улыбалась ее мама. - Папа Роол расстроится. Онэи, уймись.
        -Про белого дельфина! Хочу! - требовательно велела Онэи. Пока это была самая длинная из доступных ей фраз. - Тоими!
        -Лучше уж я спою, - сдался сирена, поднимая на руки сокровище кораллового араави.
        - Ты самая упрямая девочка на свете.
        -Про дельфина! - подтвердила Онэи. - Хочу песенку. Хочу.
        -Иногда я думаю, что сиренам не стоит давать волю, - забеспокоилась мама маленькой Онэи. - Я слышу, как она вынуждает нас подчиняться, или мне чудится? Рановато для голоса.
        -Я пою про дельфина каждый вечер, - пожал плечами Тоими. - Она хорошо засыпает. Это ведь совсем маленький каприз, ничуть не ужасный, посильный.
        -Белого дельфина, - заулыбалась Онэи, ловко цепляясь ручкой за знак храма на шее своего хранителя. - Пожалуйста.
        -Какое хорошее слово ты выучила - пожалуйста, - порадовался сирена. - Теперь точно спою. А «спасибо» ты тоже знаешь?
        -До «спасибо» она успевает заснуть, - отметил страж древней крови, удерживающий борт небольшой лодки. - Все готово, славная энэи. Но я бы осмелился еще раз просить вас: не отплывайте в ночь. Владыка Роол вернется через восемь дней, и вы вместе…
        -Хор находится на западе с начала сезона дождей, - качнула головой сирена. - Я не сумею достойно спеть на празднике второго цветения, если не буду с ними теперь. Нельзя подводить Роола. Если он меня балует, я не могу бесконечно пользоваться его добротой, как капризный ребенок.
        Страж древней крови сокрушенно покачал головой. Ему не нравились ни поспешность путешествия, ни малая охрана лодки. Если разобраться, это и есть каприз. Араави Граат именно так и сказал, но избалованная своенравная жена владыки Роола все равно настояла на исполнении ее затеи с поездкой…
        Весла опытных гребцов ушли в воду без всплеска, и лодка выбралась из тени причала на сияющий перламутр закатного моря. Тихий голос Тоими начал выплетать узор звука, наполняя его силой убеждения: малышке пора спать! К тому же хранитель полагал тайком от всех, что добавка звучания полезна для развития собственных способностей Онэи.
        Страж в синих одеждах долго стоял у края причала, провожая взглядом лодку. Затем его внимание привлек невнятный короткий звук. Обернувшись, воин увидел на краю доски плоский мокрый камень, прижимающий такой же мокрый листок. По багрово-розовой волне бежали темные круги, окольцованные золотыми ободьями бликов. Оримэо хмыкнул, подобрал записку и со всей доступной ему скоростью помчался в замок сирина, от пристани которого и ушла лодка. Листок в ладони был надежно расправлен, так он мог просохнуть без угрозы для текста. Подобным образом - записками - араави предупреждали о неприятностях уже не раз. Было вполне надежно установлено: сведения доставляют пловцы из дворца его великолепия. Но кто распоряжается ими, кто составляет тексты? Этого не знал и сам Роол.
        Эраи Граат, осунувшийся и повзрослевший за время мятежа сирен, прочел записку, не говоря ни единого слова. Оглянулся на пожилую дочь моря, временно заменившую Элиис в крепости:
        -Энэи Ютэо, у нас опять беда. Вы устали, но более мне некого просить об одолжении.
        -Ты вежливый мальчик, - улыбнулась сирин. - К тому же любая из нас мечтает оказаться в море. С тех пор как я с ним познакомилась, в моей старой глупой жизни появился смысл. Иди собирай людей. А меня проводит мой милый Боу. Он такой хорошенький, я обожаю его угощать и гладить по голове.
        Молодой хранитель с отчаянием глянул на своего араави. Потом на огромное блюдо с пирожными, украшающее низкий стол. Все они предназначались ему одному, любимцу энэи Ютэо, самому миленькому и хорошенькому, так похожему на сына…
        -Я охрипну, у меня зубы склеятся от сладкого, - шепотом взмолился Боу: он знал, что сирин глуховата. - Лишусь голоса!
        -Плыть нам предстоит далеко, - пряча улыбку, сообщил Граат, жестом подзывая стражей. - Упакуйте пирожные, в дороге пригодятся. И спешите к лодке. Газур намерен захватить жену Роола.
        -Да как он смеет, - ужаснулась сирин. - Вот подлец! Меня сманивал к себе во дворец, сына в могилу свел… А ведь какой был даровитый малыш! Одна беда, родился в дурное время. Как подрос, отняли его, во дворец отвезли, газуру подарили. Уж он и послушный был, и разумный, а разве угодишь этому гнилодушному спруту?
        Старушка судорожно вздохнула, привычно смахивая слезинки. Боу бережно поддержал сирина под локоть и повел коридорами к пристани. Он слышал историю сына Ютэо так часто, что давно выучил наизусть. Но до сих пор от повторения легче на душе не становилось. Если бы не араави Граат, его собственная мама могла бы, узнав о гибели сына в крепости, точно так же отчаяться и погаснуть. Как и Ютэо, хранительница Лоота могла бы попытаться укрыться от непосильного груза беды в прошлом, отрекшись от приятия настоящего. С нездоровым упрямством она повторяла бы каждому слушателю, как выглядел сын, как он рос и до чего был умен. В крепости на Итоозе пожилую Ютэо, невнятно бормочущую и постанывающую, все до единого стражи полагали безумной. Однако с осени женщине по приказу Роола дозволили бывать на берегу моря, приставив к ней лекаря и опытную сирену. И теперь Ютэо вполне уверенно осознавала окружающий мир, охотно общалась с людьми, без ошибки выговаривала имена знакомых и даже находила интерес в развитии своего дара, изрядно потускневшего от времени и горя. Перемены к лучшему стали особенно заметны с тех пор, как
на Итоозу приплыл араави Граат и сирин впервые увидела его хранителя, которого то и дело, сбиваясь или намеренно ошибаясь, называла сыном…
        -Вооти, мы ведь поплывем в одной лодке? - Сирин погладила синюю рубаху Боу и бережно одернула ее, удаляя случайные складки.
        -Конечно, матушка, - отозвался хранитель. Он привык откликаться на чужое имя и звать Ютэо матушкой. Ей это было очень важно. - И вы, и я, и араави.
        -А твоя вторая мама, Лоота? - забеспокоилась сирин. - Как она, тоже поплывет? Она у тебя хорошая, Боу. Даже не сердится, что я пеку тебе пирожные по редким рецептам далекого севера и ты кушаешь их лучше, чем всякие иные, не домашние.
        -Мама тоже поплывет, она станет вас оберегать. Лоота будет с вами постоянно, я и араави несколько позже, может статься, перейдем на другую лодку, но ненадолго.
        -Хорошо, идите себе, - загадочно улыбнулась Ютэо. - Мы с Лоотой сможем вволю о тебе поговорить. О-о, я намереваюсь начать очень важный разговор. В храме во славу Сиирэл поет столько красивых девушек! Ты им всем нравишься. Я вижу, а она как-то и не задумывается, хотя давно пора. У тебя в голове есть мысли о ком-то, я вижу, Вооти. Они пустые, их надо выбросить, но мысли - они не песок, их нельзя просто вытряхнуть, их надо заменить на иные.
        Боу опасливо покосился на свою самозваную маму. Тема о мыслях и девушках была совсем новой. По крайней мере сам он впервые слышал подобное и поежился от неприятного предчувствия, скорее даже подозрения: две его матушки могут сойтись во взглядах по указанному вопросу. И что тогда? Им обеим, пожалуй, сам араави не возразит…
        Стражи уже ждали на причале. У воды аоори выстроил десяток воинов древней крови, и все уважительно поклонились сирину, прижимая ладони к сердцу. Ютэо гордо выпрямилась, плотнее вцепилась в руку «сына» и повела его на лодку. Вот какой у нее мальчик! Самому араави хранитель, и никак не меньше.
        -Когда хор вернется с западных островов, - добавила сирин, не забыв важную для себя мысль, - я тебя познакомлю с хорошими девочками. Сколько можно с оружием прыгать по каменным плитам двора! Ты слишком уж старательный, ничуть не жалеешь себя, не уделяешь себе времени, не отдыхаешь. Того и гляди похудеешь от непосильных трудов… а где же твои любимые пирожные?
        -Их упаковали и отложили в запас, - понадеялся Боу.
        -В другой раз сама присмотрю, - заверила Ютэо, широко улыбнулась и продолжила иным, более рассудительным тоном: - Не хмурься. Мало ли что я бормочу. Ты такой славный, как я могу удержаться? Сядь со мной. Теперь объясни толком: куда плывет лодка с малышкой Онэи? Мне ведь волну вести, а я не самая сильная из дочерей моря.
        -Вы справитесь, - улыбнулся Боу, устраиваясь на циновке в ногах сирина и расправляя карту островов близ Гоотро. Он быстро указал ладонью направление, затем стал рисовать пальцем возможные пути движения лодки в путанице каналов. - Вы не бросите хороших людей в беде. Араави потому и сказал, чтобы вас больше не ограждали стенами крепости, вы и без того остров не покинете.
        -Не покину, - согласилась сирин. Отошла к борту, села там и опустила ладонь в воду, поглядывая на карту. Кивнула, когда совпали указания руки Боу и ее собственные ощущения. Вернулась, шепнула в самое ухо хранителю: - Как тебя увидела, так и дала слово, что буду здесь до самой смерти. Это ведь Сиирэл мне второй раз доброту свою показывает, погибшего в волнах возвращает. Моего Вооти утопили. Его голос не давал спать, в волнах шумел, то звал, то прощался, то жаловался на боль… мне и было худо. Теперь я слышу его наяву, свободный и взрослый, и могу жить спокойно.
        Гребцы расселись у бортов, араави протиснулся к середине лодки, следом скользнула Лоота. Эраи Граат выглядел мрачнее мрачного. На вопросительный взгляд своего хранителя нахмурился и того пуще. Сел возле сирина. Огляделся и дал знак к отплытию.
        -Хорошо, что Роол в отлучке, - буркнул араави. - Вернется - все на меня свалит, сам ему посоветую так поступить.
        -Что еще неладно?
        -Я совершил ужасающее преступление, не выделил охрану его великолепию Оологу, - сообщил араави с ноткой отчаянной веселости в голосе. - Велел со всевозможными извинениями передать во дворец, что гонец не застал меня. Между тем я ничуть не заблуждаюсь и понимаю, что храм под неусыпным наблюдением, обман раскроется незамедлительно. Пусть так… Не желаю рисковать сиренами и стражами. Оолог пытается ослабить нас, значит, вывел в пролив большие лодки и дело окончательно плохо. Трудно будет удержаться от пролития крови, усиливающего распрю храма и дворца почти до войны… Что скажешь, Ютэо?
        -Когда я искала нашу певунью, заметила на воде три боевые лодки, весьма крупные, мелкие-то я на такой волне плоховато вижу, - подтвердила опасения сирин, сокрушенно качая головой. - Две преследуют, одна таится у слияния нитей морского пути, близ первого западного узла ветви.
        -Мало нам отпущено времени, - вздохнул араави. - Успеем?
        -Я постараюсь, - пообещала Ютэо, перебираясь к самому борту и гладя волну. - Все ли готовы?
        Рулевой на корме согласно коснулся тонкой, натянутой до звона кожи круга - счетчика ритма гребли. Едва слышный уху дрожащий звук поплыл над темной водой. Большие лодки храма слаженно окружили малую, с низкими бортами, несущую сирина. Широкое острие волны, подобной гарпунному наконечнику, обозначилось перламутрово играющей в ночи пеной. Гребцы проворно заработали веслами, удерживая лодки на горбе водяного холма. Боу сел за спину Ютэо и стал тихонько, едва различимо, шептать ей уверенность, вливать силы и отгонять утомление.
        -Не берись сделать больше, чем можешь, - предупредил Граат, когда волна выплеснулась из створа скал столичной бухты, миновала широкий залив и зашумела в теснине самого прямого и быстрого западного канала. - Береги силы.
        -Пока мы с Боу молодцы. - Голос сирина звучал достаточно уверенно. - Нам бы еще два острова близ ветвлений канала миновать, там сложные течения, а дальше вполне удобно двигаться и без моих стараний, на веслах.
        Волна стала выше, ее звук изменился, набирая громкость, пена побелела, хлопья теперь взлетали и достигали бортов лодок: узкий канал с сильным встречным течением уступал просьбе сирина нехотя, но все же пропускал лодки без трудной и долгой борьбы с водоворотами…
        Ютэо охнула и указала свободной рукой вперед и влево.
        -Там. Возле Суару. Их заметили и уже гонят. Я ощущаю, что две лодки разошлись в разные нити пути.
        -Я советовал Тоими в случае беды постараться попасть к Ловушке Эха, - кивнул Боу.
        - На широкой воде их быстро нагонят, в большой лодке есть подменные гребцы. А в путанице узких ходов…
        -Там невозможно пользоваться голосом, - насторожилась Лоота. - Гроты, пещеры, скальные коридоры. Звук дробится и меняется, грозит навредить своим же. Я бы не отважилась использовать каплю божью в лабиринте Ловушки.
        -Вот и сирены газура едва ли решатся, - негромко рассмеялся Боу. - Матушка Ютэо, отпускайте волну, я знаю, вы устали.
        -Хорошо, - тяжело выдохнула сирин и поникла, опираясь ладонями о борт.
        Араави несколькими быстрыми жестами выстроил лодки вокруг суденышка сирина, обозначил для них задачу: защищать Ютэо. Вместе с Боу перебрался в легкую, как скорлупка, почтовку - так звали на островах подобные узкие лодочки. Именно на них доставляли важные и срочные вести. Лоота неодобрительно охнула: разве можно уходить в Ловушку Эха таким малым составом? Дюжина гребцов, две сирены, помощники Боу, сам он и араави…
        -Береги Ютэо, - строго велел Граат. - Ваше дело - двигаться к первому узлу западной ветви и спасать нашу вторую лодку.
        -Исполним, - кивнула Лоота и смолкла, провожая взглядом почтовку, скользнувшую в узкий канал.
        -У нас впереди одна большая лодка, - спокойно уточнила сирин. - Полагаю, люди газура не примут бой, мы ведь не воюем. - Голос Ютэо наполнился болью. - Просто правитель снова играет, и на сей раз жизнями моих нынешних родных. Если бы я не обещала моему доброму Вооти сберегать острова, давно подарила бы весь Гоотро морю! Чтобы газур напился соленой воды вдоволь.
        -А как же иные жители Древа? - напомнила Лоота.
        -Знаю, потому и храню верность слову, - нехотя отозвалась сирин. Вздохнула и обернулась к Лооте: - Есть немного времени, пока мы огибаем Ловушку и входим в канал ветвления. Гребцы сейчас…
        Она не успела закончить фразу. Замерла, испуганно всплеснув руками. На коленях у Лооты лежал маленький прозрачный флакон. Чья рука ловко подсунула его, на миг нарушив ритм гребли, сирин не успела осознать. Зато совершенно точно определила содержимое флакона. Любого, кто хоть однажды пил сок ош, сам вид этого «сокровища» мог свести с ума… Темные глаза Лооты затуманились и блеснули самым настоящим безумием. Женщина слепо повела рукой, охнула, до крови прокусила губу и неловким движением смахнула флакон в воду. Провела ладонью по подбородку, недоуменно рассмотрела кровь на пальцах, спохватилась и вытерла руку тканью, протянутой Ютэо. Немного помолчала, глядя в темную воду. Выпрямилась и резко неприятно рассмеялась.
        -Кто храму враг, - голос Лооты упал так тяжело, что даже волны испуганно стихли,
        - тому в моей лодке не выжить. Весла руки сожгут. Оружие зарежет. Воротник удушит.
        Слова, как узкие клинки, входили в сознание по самую рукоять, вызывая у каждого гребца, у каждого стража непроизвольный спазматический стонущий выдох боли. Никто из них прежде не слышал такого голоса Лооты - монотонного, лишенного напевности и мягкости. Сирена все еще не поборола вспышку крайнего, неконтролируемого бешенства. Она дышала всхлипами и не поворачивала головы, будто шея отказалась слушаться… Все в лодке испытывали куда худшее: жилы будто накручивали на колесо, ровно вытягивая из тела. Отказывали руки, отнимались ноги, прерывалось дыхание - и кошмар пытки все длился, единый, кажется, для всех, правых и виноватых.
        Тишина повисла над водой, с поднятых в последнем движении весел защелкали вниз крупные капли. Наконец рулевой неуверенно вздохнул, ощущая прекращение спазма. Рядом шевельнулся сирена охраны, привстал, внимательно осмотрел лодку, уделяя внимание напряженным, сведенным судорогой спинам гребцов, стражей…
        Один человек по левому борту дернулся, роняя весло. Затем на дно лодки свалилась и завизжала, стараясь голосом выставить защиту, сирена. Молоденькая, недавно получившая право служить в охране… Захлебнулась звуком и смолкла. Страж тяжело перевалился за борт. Лоота выпрямилась в рост и снова сухо рассмеялась, наклонила голову вправо, затем влево, приводя в порядок непослушную шею. Растерла затылок, быстро озираясь. Поправила свой нашейный знак в форме ракушки.
        -Мне уже лучше, - по-прежнему малоприятным ломким голосом сообщила она. И добавила громче: - На соседних лодках, кто виновен! Топитесь сами, теперь же. Просто советую, без приказа и яда в голосе… Потому что по возвращении на Гоотро всех проверю. Должна же я отвести душу.
        Капли с сохнущих весел падали уже гораздо реже. Лоота села, резко повернула голову, бросила команду рулевому, полуобернувшись: возобновить движение. Счетчик ритма загудел, подчиняясь приказу. С борта соседней лодки кто-то нырнул в темную воду.
        -Падаль за борт, - велела Лоота, указав на второго пострадавшего стража и молоденькую сирену. Усмехнулась и добавила, глядя в воду: - Акул я позвала.
        -Лодка газура полным ходом спешит прочь, к северу, - виновато сообщила Ютэо, снова устроившаяся возле борта, на освободившемся после гибели гребца месте. - В ближнем проливе пусто, на воде только наши барахтаются. Их, как я понимаю, смяли таранным носом боевой лодки, но в большинстве люди живы и держатся.
        -Не намекай на мои промахи, - устало ссутулилась Лоота. - Впереди акул нет. Погорячилась я, ну сказала, а делать-то не делала, да и не умею я звать этих тварей. Просто ощутила их за кормой… Рулевой! Разворот, идем к Ловушке. Одну лодку отослать с приказом принять на борт всех, кто попал в воду при крушении. Ютэо, ты не ощущаешь моря в Ловушке?
        -С трудом, - виновато вздохнула сирин. - Там сплошные мели и скалы. Слишком все тесно и кучно.
        -А я не слышу сирен, - горько и виновато призналась Лоота. - От собственной злости я изрядно оглохла. Надеюсь, к утру пройдет.
        -Ты уж, деточка, больше так не дури, - ворчливо попросила сирин. - Мне спину прострелило, не отпускает. Я же храму вовсе неверна, как еще жива осталась… Я нашему сыночку помогаю, и никому более.
        На корме шевельнулся сирена охраны, скользнул к Ютэо и сел рядом, бережно тронул пальцами спину, добыл целебную мазь. Спросил едва слышно, откроет ли сирин сознание, если он споет лечение. Лоота виновато присоединилась к целительству, изредка оглядываясь в сторону темных провалов воды в путанице каменного лабиринта Ловушки. Где-то там, в опасных мелких водах, затерялся Боу. Идти на больших лодках в Ловушку араави строго запретил… Значит, сыну придется искать друзей и бороться с врагами едва ли не одному. И где! Едва ли не в худшем месте всего западного морского пути по каналам Древа.
        Ловушка Эха размером не превышает небольшой остров. Когда-то она наверняка и была таковым, но коралл, слагающий основу берега, по непонятным причинам стал гибнуть и разрушаться. Век за веком волны точили сушу, прозванную жителями соседних островов червивой. Иначе и не скажешь: вся изъедена ходами. Иногда надводными, порой - каналами разной глубины, местами - гротами, уходящими вниз, под поверхность. Надежно изучить Ловушку и составить полный ее план - невозможно. Каждый прилив и отлив меняют червивый остров. При низкой воде гроты становятся каналами, а каналы высыхают. Во время подъема уровня суша съеживается, тонет.
        Ясным днем жители соседних островов решаются посещать Ловушку Эха, надеясь, что она оправдает свое название. Не только эхо накрепко вязнет в переплетении ходов и путанице скал. Рыба гибнет в быстро мелеющих приливных озерах. А на отливе обнажаются гроты. Порой штормы прячут в Ловушке весьма ценные следы кораблекрушений.
        Ночью ни один здравомыслящий оримэо без крайней нужды не сунется в темные воды близ червивой суши.
        Первым отказался от здравомыслия Тоими, еще вечером уверенно указавший рулевому своей малой лодки направление на Ловушку. Вода была высока, что весьма удачно. Лодка скользнула в скальный пролив и сгинула в тенях, растворилась.
        -Для сирены гиблое место, - с дрожью в голосе шепнула жена Роола, прижимая к груди спящую дочь. - Здесь нельзя петь.
        -Ваш муж мудрый человек, - так же тихо рассмеялся Тоими. - Он выбрал меня в хранители юной энэи, а я воспитывался в восточной крепости. Теперь могу без смущения признать, я был весьма буйным учеником, меня часто наказывали.
        -Знаю. И что?
        -В гротах петь опасно, - отозвался Тоими. - Но все мы, наказанные, не имели выбора. Акул надо отпугивать, ядовитых рыб отгонять, а съедобных - приманивать. Опять же, если постараться, голосом можно слегка вытянуть цепь. Так что я могу петь здесь сколько пожелаю. При должной осторожности.
        -Редкий дар, - порадовался новости рулевой, позволив себе вмешаться в разговор. - Разрешите уточнить, а сирены газура будут петь?
        -Едва ли они смогут совладать с эхом. Чаще меня на востоке наказывали только Боу,
        - охотно рассказал Тоими. - Он, кажется, даже научился снимать и позже снова надевать кандалы, голосом меняя то ли их форму, то ли размер, не скажу точно. Я справлюсь со сложным эхом, и наше дело не безнадежно. Держитесь широких каналов, не входите в те, своды которых смыкаются над головой. Будем кружить и ждать.
        -Чего? - уточнил рулевой.
        -Кого, так вернее спрашивать! Араави Граата, он на Гоотро, и он, уж не сомневаюсь, всегда узнает о бедах вовремя. Он обязательно спасет нас, - решительно заверил всех Тоими, слегка дополнив слова убеждением.
        Молодой сирена провел руками по волосам и закинул голову, рассматривая темное небо. Старая луна, едва заметная в вышине, захлебывалась в зыбких водах ночи, она никак не справлялась с работой светил и не могла обозначить внизу врагов и друзей. Луна так отчаялась, что не отметила даже контур узких и опасных скальных коридоров. Тоими не сомневался, что до восхода прятаться будет несложно. А вот позже… Впрочем, сирена искренне полагал, что помощь подоспеет.
        -Сперва мы изучим ближний кусочек Ловушки, - тихо шепнул сирена рулевому. - Время есть. Там, на большой воде за нашими спинами, две крупные боевые лодки. Они не войдут сюда, просто не поместятся! Станут совещаться и затем спустят почтовки с обладателями голоса и воинами.
        -Самое большее - шесть малых лодок, - мгновенно подсчитал аоори, старший страж, соглашаясь с мыслью и прикидывая возможности погони. - Подойдя к кромке Ловушки, сирены попробуют погубить нас голосами.
        -Именно. Потому не следует стоять на месте. Гребите без спешки, я должен подобрать удобное место для отражения их звучаний, - ничуть не расстроился Тоими.
        - Они, вероятно, раза два используют голос во всю силу и затем войдут в лабиринт. Сирены у газура не лучшие, на длительное сложное звучание их голосов не хватит. Подустанут - и тогда начнется самое интересное.
        Тоими с удивительной для прочих беззаботностью напевал вполголоса, гладил воду и трогал влажные скалы, интересуясь движением отлива. Наконец он подал знак к остановке. Попросил загнать лодку в неудобный низкий грот под наклонной скалой, ловко спрыгнул на камни и стал взбираться вверх. Уселся на вершине округлой глыбы и снова запел, звук едва касался слуха, был он слаб, от его монотонности хотелось зевать. Еще казалось, что воздух больше не движется, уплотняясь, наполняясь прелой сыростью, тяжелея. На скалах выступила испарина, подтверждая повышение влажности. Онэи зашевелилась и недовольно забормотала во сне, ей стало душно.
        Окончательно пробудил девочку вопль нескольких сирен, объединивших свои усилия. Звучание метнулось в Ловушку, протяжное и хлесткое, как удар плети. Купол духоты дрогнул, но не распался. Он выдержал и вторую волну звука, сберегая сидящих в лодке от навязываемых им приступа боли и отчаяния. Третий удар оказался так слаб, что его воспринял лишь Тоими, прочие не разобрали звучания.
        -Энэи, вы поддержите защиту сами, наименьшую? - спросил Тоими, вернувшись к лодке. - Не напрягайте голос, только простой мотив, очень прошу.
        -Я буду стараться, - кивнула жена Роола. - Это сложное пение, но я поняла его смысл и строй.
        -Спасибо. Голос не возвышайте, не будите лишнего эха, оно опасно. Я скоро вернусь.
        Хранитель ловко запрыгал по камням, снова взбираясь выше. Он желал осмотреть длинную узкую щель, которую опознал по эху во время пения сирен газура и счел интересной. В ее жерле даже теперь, тихой безветренной ночью, гудело неспокойное море. Поощряемый голосом Тоими, звук широко разлился по скальному лабиринту. Дробясь и обрастая новыми шумами, он лавиной покатился к большой воде.
        -Ты умеешь рычать! Р-р-р, - восторженно повторила Онэи, недавно освоившая трудный для нее звук. - Еще, пожалуйста!
        -Пока что им хватит и этого, - устало сказал хранитель, соскользнув к самой воде. Умылся, посидел пару мгновений, давая себе отдых. Кивнул подавшему руку аоори, благодаря за помощь. - Уходим к западу. Вроде бы я расслышал там довольно удобный канал, не тупиковый.
        -Умеешь выпевать тропу, - благоговейно охнул рулевой. - Редкость…
        -Меня усердно учили выживать, - усмехнулся Тоими. - Надо же, пришло время сказать им спасибо, вопреки всем ужасам замка востока… Пригодилась наука. Тут бери правее, затем в средний рукав. Направляй нос под дальнюю скалу, всем пригнуться… Сейчас прикройте глаза и молчите. Я чувствую, тишина была долгой, сейчас их время петь и бороться с эхом, отражающим злобу многократно усиленной. Пусть ощутят коварство Ловушки, раз не убоялись сразу, как следовало по уму.
        Действительно, в скалах уже гудело эхо чужих голосов, нестройных, полных внутреннего сомнения и даже страха. Тоими проследил, чтобы лодка оставалась под скальным навесом, и снова выбрался по камням высоко на скалы, ответил. Спустился, умылся и куда охотнее принял поддержку аоори. Хрипловато поблагодарил и попросил перевести лодку дальше, в глубь лабиринта. Бледность сирены теперь была очевидна для всех, стражи молча помогали, кутали в теплый шарф. Знакомый с лекарским делом взялся составлять настой для поддержания сил, трогая пульс на запястье Тоими и тихо позвякивая флаконами.
        -Пели лишь семеро, - удовлетворенно отметил Тоими, выслушав новую волну звучания.
        - Пожалуй, я вполне отчетливо разобрал два срыва голосов, впятером они не рискнут снова погнать волну звучания. Значит, лодки уйдут на большую воду и вернутся в Ловушку с воинами.
        -Нас будут искать самым неудобным и длительным способом, обшаривая канал за каналом, - согласно кивнул аоори. - Можно пройти Ловушку насквозь, хранитель?
        -Не уверен, - засомневался Тоими. - Приходится признать: я устал, защита изрядно подточила силы. К тому же за западной оконечностью лабиринта начнется большая вода и там нас станет слишком просто обнаружить. Мне неведомы ни расположение, ни число воинов и лодок газура, отправленных в этот поход. Пока отчаиваться и применять крайние меры рано, еще есть надежда на помощь. Вперед, в средний рукав, затем левее и вдоль отмели. Будем кружить и ждать.
        Стражи согласно опустили весла в воду, сидящие на носу и корме сменили гребные широкие лопасти на бамбуковые шесты, помогающие отталкиваться от камней и прощупывать дно. Небольшая верткая лодка скользила по мелеющим каналам. Аоори с тревогой наблюдал, как светлеет восток. Пока не предвестием восхода, а лишь факельными огнями. Воины газура старательно перекрывали выходы из лабиринта, опускали на воду веревки с гроздьями плавучих фонариков. Искали удобные для движения каналы, расставляли по высоким берегам людей. Время шло, поле для свободных маневров сжималось.
        Наконец, когда Тоими готов был признать разумным и даже неизбежным движение сквозь Ловушку на запад, вода качнулась, прошелестела в гротах.
        -Тетя Ютэо пригнала волну, - авторитетно заявила Онэи.
        -Все-то ты знаешь, маленькая энэи, - порадовался аоори. - Смотри: нехорошие дяди гасят факелы. Твоя тетя очень не любит воинов в красных с золотом одеждах.
        -Теперь остается не наделать глупостей напоследок и дождаться Боу, - бледно улыбнулся Тоими.
        И едва слышно напел мелодию, начиная поиск. Довольно скоро ему отозвался знакомый голос. Почтовка поднырнула под низкий свод коралловой арки и встала рядом, борт в борт. Араави внимательно осмотрелся, убеждаясь: все целы. Подтвердил, что воины газура ушли, совсем покинули пролив, освободив выходы из Ловушки. Присутствие сирина они сочли чересчур опасным…
        Две лодки довольно долго петляли в скалах, а когда они наконец достигли выхода из Ловушки, путь к большой воде оказался обозначен широкими рыжими дорожками факельных бликов. Лоота дозволила воинам большой лодки больше не таиться и осветить пролив.
        Назад, к Гоотро, небольшой флот храма шел без спешки. Онэи снова задремала и не заметила, когда ее обожаемый хранитель провалился в лихорадочное забытье. Тоими утратил сознание, едва поверил окончательно, что угроза миновала. Петь в Ловушке, гибельной для сирен, он смог. Но знал с самого начала и цену, которую придется заплатить за полную ночь звучания, достаточно сильного, чтобы защитить лодку со всеми людьми на борту от атак опытных сирен газура. Без помощи лучших лекарей и сирен итогом стала бы верная потеря голоса и даже, весьма возможно, расстройство рассудка. При должном уходе и под присмотром - «всего лишь» беспамятство, затем головная боль, жар и многодневная слабость. Проснувшаяся малышка Онэи жалобно вздыхала и до смешного усердно поправляла теплую мягкую ткань, укутывающую ее обожаемого хранителя. Щупала его лоб, пробовала напеть в ухо колыбельную и тем облегчить страдание.
        Араави сел рядом с поникшей и испуганной женой владыки Роола:
        -Очень прошу вас, славная энэи, впредь не покидайте главный храм. И не отрицайте столь резко угрозы, привидевшиеся мне, трусливой сушеной акуле.
        -Простите. Я так напугалась, что Онэи пострадает!
        -Ругать вас невозможно, вы едва держитесь на ногах. Придется действительно простить…
        -Впереди лодки газура, и больших боевых теперь гораздо более тех трех, что преследовали госпожу, - спокойно сообщил Боу, рассмотрев зарево фонарей и факелов в проливе. - Все как вы предполагали, араави, нас ждут. Точнее, вас.
        -Чем я так окончательно нехорош, по его мнению? - проворчал Граат, имея в виду газура.
        -Вы стали слишком добры в последнее время, - тихо и настороженно процедила сквозь зубы Лоота. - Знаете ведь, надо давить подлеца с северных островов. А прежде того прочесать до последней заводи восточные и вытравить оттуда заразу влияния Гооза. Прикажите - и я займусь.
        -Ты сегодня весьма решительно настроена, - отметил Граат. - И, увы, во многом права. Особенно в отношении Гооза. Боу, пусть зажгут дополнительно фонари. Самое время поставить его великолепие Оолога в известность о некоторых переменах в храме, ускользнувших от внимания доверенного ваура, не слишком усердного в тайных делах, не сулящих личного обогащения.
        Хранитель распорядился и бережно извлек со дна лодки ларец, открыл его, разгреб пушистый, густо подкрашенный синим слой тонких сухих водорослей. Их плотный волнистый ворс выстилал дно, укрывал стенки и оберегал от малейшего повреждения священное для храма содержимое ларца. Как полагал газур, перламутровый жезл, бесполезный и даже весьма опасный при использовании вблизи океанских вод. Ваур твердил: для жезла самолюбивый выскочка с западных островов заранее заказал чересчур просторный ларец. Готовился к принятию полноты власти.
        Эраи Граат благоговейно склонился и осторожно погладил пальцами посох. В свете факелов и фонарей коралл выглядел удивительно красивым. Он переливался алым огнем, порой темнея или, наоборот, вспыхивая радужными бликами.
        -В эту поездку на восток Роол взял жезл запада, - пояснил Эраи молчаливо дрогнувшей бровью Лооте. - А разве ты не знала?
        -С полным усердием не догадывалась, - ядовито заверила сирена.
        -Молодец. Бери две самые быстрые лодки и плыви к Роолу, пока догадливых не стало больше, чем следует. Расскажи все и проси вернуться, хотя бы ради маленькой Онэи. Сама же прими под начало наших людей на востоке и займись тем, на что так усердно напрашивалась.
        -До последнего камня, случайно выглянувшего из воды при отливе, я прочешу их сытые и богатые острова, - чуть растягивая слова, заверила Лоота и улыбнулась. - С усердием.
        -Иногда я сам опасаюсь тебя, - отметил Эраи.
        Сирена охотно кивнула, сочтя сказанное похвалой. Обернулась к сыну и попросила проверить людей храма, поскольку среди них нашлись предатели. Жестом выбрала лодки для предстоящего путешествия, предложив их рулевым смещаться в нужную сторону. Шагнула через узкую полоску воды на соседний борт, оттуда - на более высокий, где ее уже ждали и подстраховали, помогли взбежать по подставленному веслу. Рулевой сменил ритм на более быстрый, большая лодка и две малые достаточно резко вильнули, забирая к югу.
        Основная группа суденышек вошла в узость меж островов.
        Араави погладил посох, радуясь его пробуждению. Он с первого прикосновения, еще в начале сезона дождей научился слышать и понимать дивный живой коралл. Алый блик стек по полированной поверхности, отразился в мелких волнах. Основание посоха коснулось воды.
        -Ютэо, поможешь? - попросил Эраи Граат.
        -Без меня вы управитесь отлично, энэи, но не откажу, - заулыбалась польщенная просьбой сирин.
        Тонкий хлыст водяного смерча взметнулся беззвучно и оттого еще более страшно. Свил, закрутил спокойную воду в высокую дрожащую воронку. Алый блик бился в ней пульсом, близкие берега с плеском обнажались, рябь на поверхности, ставшей неприятно вогнутой, усиливалась, звенящий шум течения нарастал.
        Смерч качнулся и пополз вперед, хищно клонясь к боевым лодкам с красными бортами. По воле газура его воины загородили всю ширину канала главного западного водного пути. На лодках слитно охнули и зашумели, торопя гребцов. В несколько мгновений вся протока оказалась свободна: с волей разгневанного посоха владыки храма не спорят…
        -Когда вернется Роол, ох и достанется мне за эти мальчишеские выходки, - поморщился Граат. - Боу, еще до восхода следует отослать воинов древней крови к газуру.
        -Теперь его великолепие точно утратит сон и покой, - рассмеялся хранитель.
        -Ты тоже не рассчитывай на отдых. Завтра же займешься пересмотром порядка охраны главного храма и храмов перламутровых араави островов. Сиди в архиве, приглашай любых мастеров, хоть у Дэлькоста учись, мне все едино. Но наши люди в стенах домов Сиирэл должны быть вне всякой угрозы. И подсылы, которые безнаказанно шастают по храму, мне надоели.
        -Понял. Сделаю.
        -До лета времени тебе! Больше не дам.
        -Из-за сестренки Элиис?
        -В том числе. - Араави погладил посох и опустил его пяту на дно лодки, позволяя смерчу рассыпаться, ухнуть вниз мгновенным водопадом. - Я виноват перед Элиис. Обещал ей и защиту, и свободу. Увы, не смог уберечь от беды даже коняку, не говоря о самой девушке.
        -Коор был добрейшим существом, жаль его, - грустно согласился Боу. - Вы не спешите вызывать сестру домой.
        -Она теперь в надежном и удобном замке, среди друзей, ее местопребывание составляет тайну и для Гооза, и для короля Дэлькоста, и для нашего газура. Пусть так и будет, - согласился араави, укладывая посох в ларец. - Как только вернется Лоота, мы двинемся на северные острова. Она права, пора менять там араави. Север - основа нашей безопасности, с точки зрения пресечения агрессии Дэлькоста и недопущения необдуманных действий со стороны людей Гооза.
        -Как много умных слов, - усмехнулась Ютэо. - А смысл простой. У гребцов будут твердые мозоли от постоянной работы. Да и я не отдохну, старенькая и слабенькая.
        Араави подозрительно покосился на сирина. Он прекрасно усвоил манеру этой милой женщины выпрашивать важное исподволь, с простоватой хитринкой.
        -Вы будете жить на Гоотро, я не осмелюсь утомлять сирина по пустякам.
        -Пение в храме весьма приятно, я бы желала посещать хор, - лукаво блеснула глазами Ютэо. - С моим мальчиком. Ноги мои слабнут, и одной ходить далеко мне трудно. Уж как вступит в спину…
        Ютэо многозначительно покачала головой, потерла бок, вздохнула и стала ждать решения араави. Граат заинтересованно проследил быстро меняющиеся гримасы на обычно спокойном лице Боу. Хранитель пытался без слов напроситься на участие в походе к северным островам Древа. Даже на весла и без подмены!
        -Он вам ни в чем не отказывает, - трогательно умилился араави, едва приметно качая головой в ответ на отчаянное движение бровей Боу. - И ему тоже требуется отдых. Пение полезно для здоровья. Полагаю, к лету он и сам это осознает. Если мы помиримся с газуром по-настоящему, он привезет вас на север Древа и мы все сможем встретить Элиис. Вместе.
        Слова Граата сбылись в точности. Когда на юге Дэлькоста в виноградниках стали обрывать листья, ускоряя созревание ягод, «Пиратский приз» миновал полосу плотного тумана и вошел в синие внутренние воды Древа, окаймленные опасными рифами.
        По проливам малых окраинных островов шхуна двигалась, спустив все паруса и пользуясь помощью нескольких гребных лодок храма. Капитан Тэль-Мар восторженно охал, не стесняясь показывать свое удивление. Бегал от борта к борту, пытался рассмотреть все сразу. Махал руками, приветствуя смуглых людей на берегах, глядящих на диковинный северный корабль с изумлением. И радовался: его рулевой точно лучший на всем свете! Знает язык Древа и все его морские команды. Помнит глубины! Умудряется управлять ведущими шхуну лодками, протискиваясь в самые узкие скальные коридоры.
        Высокий базальтовый пик главного острова севера, Лоога, показался на горизонте утром. К полудню шхуна замерла у причала храма перламутрового араави.
        Элиис спустилась по сходням, несмело ступила на синюю дорожку, расстеленную от самой воды, сделала два десятка шагов до затененных легким навесом кресел, виновато пожала плечами и поклонилась. Целых два араави! Могла ли она ждать такую встречу… Сирин удивленно огляделась: нет стражей, никто не спешит увести ее подальше от берега, хотя именно здесь одолеть сирина едва ли возможно. Но, если разобраться, сушеная акула и прежде знал: Элиис не сможет использовать свою каплю божью против людей, обращая дар богини во зло.
        -Я вернулась, - сообщила Элиис очевидное.
        -Надолго? - буркнул, пряча улыбку, Роол.
        -Здесь мой дом. Конечно, не хочется лишаться возможности видеть море и говорить с ним…
        -Никто и не требует от тебя столь страшных жертв, - пообещал Граат.
        Элиис успела рассмотреть, что бывший владыка запада за минувший год похудел и даже, пожалуй, постарел. Заботы истощили его силы. Однако исполнение задуманного позволяло теперь держаться спокойно и уверенно. Газур больше не возражает против выбора Роола. Виновники гибели людей на восточных островах и доказательства их злодеяний переданы на его суд. По большей части сторонников Гооза казнили, и их участь разделил столь неугодный храму ваур тайного дела. Вроде бы можно радоваться… Но как? На днях стало известно: умер сирин острова Аоок. Еще двое пребывают в преклонном возрасте, то есть наверняка не застанут грядущую Волну, до прихода которой еще лет тридцать. Кто станет отражать ее?
        Словно мало было перечисленных бед, нагрянули новые. Мятежные зуры северных островов, коим приходился дальней родней брат казненной газури, возмечтали уйти под руку материка и тем возвыситься. И нет им дела до знания книг жизни, до скорого прихода Волны, до оскудевшего плодородия срединных островов.
        Увы, нет причин для радости у владык храма…
        -Приятно видеть, что ты хранишь уважение к капле божьей и осознаешь свою ответственность, - вымолвил всезнающий араави Граат. - Как я и обещал, ты будешь жить совершенно свободно. Ограничения я установлю в той мере, которая необходима для твоей же безопасности.
        -Жаль, нет надежды избежать гибельной Волны: вас, сиринов, слишком мало, - посетовал Роол.
        -Теперь я слышу океан. Даже один сирин с опытом уговорит Волну. Стоя на балконе, мы не способны беседовать с волнами, а возле кромки прибоя - иное дело. Я многому научилась.
        -И умудрилась убедить лучшую сирену из отосланных на материк потакать своим глупостям, - насмешливо прищурился араави Роол, невольно улыбаясь. - Авэи, не стой там вдалеке и не смотри в пыль, я знал, во что тебе обойдется возвращение непутевой малышки. Сама цела, уже дело. Храму северного Лоога нужен держатель ветви. То ножи точат, то подсылов на матерый берег готовят, то бегут каяться ко мне… К нам. Надоели, одна головная боль. Возьмешься вразумлять?
        -Без голоса? - уныло вздохнула Авэи, с трудом пряча интерес.
        -Я же управляюсь, - фыркнул Граат сердито. - Ума-то в твоей очаровательной головке не убавилось, надеюсь. Если помнишь, я полагал три качества основой оружия и защиты, и я уверен, что все три при тебе. Сирина заберешь пока что на Лоог. Пусть Элиис живет во дворце перламутровой араави Авэи. - Граат чуть помолчал и повернулся к Элиис: - Через четыре года, самое позднее через пять, я должен получить известие о случайной гибели ребенка, которого вы усердно прячете даже от нас, владык. Газур тоже узнает тайну. Думаю, и прочие прочтут переписку или купят этот секрет. Вы тем временем продолжите оберегать ребенка. Надеюсь, наша простая хитрость удастся. Еще не хватало, чтобы Гооз начал охотиться на детей. Девочка?
        -Да, - виновато отозвалась Элиис. - Ее имя Риоми. Сейчас ее катают дельфины, вон там, у входа в бухту.
        -Капля божья едва ли оросила ее душу, в смешанных браках с материковыми тэльрами ни разу не рождался сирин, так говорят книги жизни, - кивнул Роол. - Я найду неболтливую семью в столице, устрою все документы и прочее, чтобы подросшую Риоми признали ребенком без капли божьей и выделили ей бумаги, подтверждающие, что она - дочь важных для газура родителей. Затем устроим так, будто берем в храм через ритуал откупа. Все мы заговорщики, сирин. Я уже спрятал свою дочь. Нет настоящего покоя на островах Древа…
        -Я ожидала, что меня накажут, - неуверенно пожаловалась Элиис всем сразу. - Я же много натворила чего.
        -Накажут, - охотно пообещал араави Граат, покосившись на Роола. - Все, что ты узнала о своих возможностях, изволь записать подробно и точно. До мелочей. И новое добавляй, каждый день. Поняла свою кару? На всю жизнь, сирин!
        -Спасибо, - ошарашенно поклонилась Элиис, - то есть пожалуйста… О-о, то есть слушаюсь, коралловый владыка. Или владыки?
        -Я ученик его сиятельности Роола с правом ношения посоха, - несолидно подмигнул Граат. - Он спихнул на меня все нудные дела и занимается только хором. Твой названый брат Боу тоже… гм, занимается хором.
        Владыки дружно обернулись в сторону храма и как-то подозрительно фыркнули. Пожилой хранитель за спиной Роола тоже улыбнулся. Элиис удивленно пожала плечами, не понимая причины всеобщей веселости. Снова внимательно осмотрелась. Увидела молоденьких сирен, спешащих от храма, чтобы приветствовать прибывших и исполнить гимн Сиирэл. И Боу, шагающего в самой середине группы певуний…
        -Не хлопай глазищами, и так два десятка дельфинов уже собралось на нас смотреть. Надо же, сочувствуют сирину… Никогда не видел, хоть и читал о таком, - отметил Роол. Пристально глянул на Авэи: - Занимаюсь я по большей части хором, как правильно указал Эраи. Но в Дэлькост по рекомендации Эраи тебя отсылал я. Потому и хочу приветствовать по прибытии и как владыка исполнить твое прошение. Дозволяю брак с Юго. Это будет на пользу храму.
        Элиис вздохнула полной грудью, окончательно поверив, что она дома. И сможет быть тут счастлива, растить дочку и жить свободно в окружении друзей, под надежной защитой. А глупое старое пророчество, обещающее беды Древу и храму, не внявшим слову сирина… Полно, да сбудется ли?
        Морииль
        Глава 1
        Гнедой добрел вдоль ограды до калитки, встал, насмешливо фыркнул - ну и хозяин попался, все приходится делать самому! Не дождавшись ни указаний повода, ни окрика слугам, жеребец привычно изогнул шею и дернул зубами петлю ремня, срывая простенький запор. Принюхался к цветущему кусту, выбрал самую аппетитную ветку, схряпал и протиснулся во двор. Лениво намекнул на готовность скинуть задом - нечего рассиживаться в седле, когда скакун желает получить ячмень и чистку.
«Заслужил, между прочим», - согласно кивнул Крид и осторожно сполз наземь, сберегая недавно пролеченное бедро.
        Само собой, Дина безупречно зашила прореху в кружеве. Точнее, старалась горничная, хорошенькая настолько, что постоянно получала выволочки от Дины и защиту со стороны ее ухажеров - неизбежный повод для нового недовольства хозяйки. В этот раз пришлось, по обыкновению, со вкусом извести полночи, препираясь с высокородной госпожой Тэль-Мар, уговаривая ее и развлекая столичными историями или выслушивая таковые, еще неизвестные. Восстановить подобие целостности кружева - дело небыстрое…
        Успокоившись по поводу манжета, Крид задумчиво улыбнулся. Уговаривать Дину было приятно. Умница с острым язычком и живым характером, к тому же надежный человек. Кстати, мысль неплохая и перспективная, можно так и сказать: «Мама, я задержался на кофе. Стемнело, и я решил не спешить, отужинал…» Крид сокрушенно покачал головой. Увы, остаться без завтрака никак нельзя, мама сразу спросит, сыт ли он, и придется поддерживать ложь, бурча голодным животом. Это будет тотчас замечено, маму так просто не обмануть, ее светлость по первому вздоху улавливает, что именно сын намерен скрыть. Мама снова будет смотреть грустными глазами святой и, если заметит шрам под кружевом, воспользуется самым сильным своим оружием - раскроет веер и примется молча ронять слезы. Словно есть повод!
        От ворот конюшни уже плелся малыш Олиж. Он зевал, потягиваясь, и неуклюже хромал: наверное, опять заснул в стойле любимой кобылы и отлежал бок. Как же, наша Ласточка скоро будет жеребиться. Ага, через месяц…
        -Что дома?
        -Запалите вы коня, господин. А дома… Искали вас с вечера, - сердито сообщил конюх, вырывая повод и щупая потный конский бок. - Серых закладывали и к соседям ездили. В большой спешке, а Растош подсекается, я говорил, а мне - молчи, щенок. В общем, гневаются.
        -Не спала? Ох… Ну хоть отдыхала у себя?
        -Свечи до зари палили, кофеёй заморской весь двор провоняли, лошади беспокоятся.
        Крид обреченно вздохнул и отказался от идеи прокрасться в спальню тайком. Чуть подумав, он изобрел целых три блистательных в своей достоверности - так представлялось сейчас - рассказа, способных убедить маму в исключительной миролюбивости сына. Придумывая все новые подробности лжи, целительной для мамы, Крид потер ушибленное плечо и, заранее склонив голову, решительно направился в дом.
        Только бы не плакала!
        Она ждала сына в малой розовой гостиной - как всегда, безупречно одетая, с приятной спокойной улыбкой. Держится. Иногда бывает хуже. Когда отца долго нет дома, она мелко перебирает пальцами веер, мнет платки и выбирает платья самого тусклого тона. А на него, Крида, смотрит с особенной грустью и очень виновато. Старший сын, официальный наследник, имеет полное право на родовое имя мужа, фамильный замок Гравр, титул принца - и так далее.
        Грех ее юности. Любая дворовая собака, хоть и молчит, но знает: отцом Криду доводится по крови, а не по закону, капитан городской стражи Лориш Эгриз. Ничтожный род, и человек был так себе. Говорят, в молодости слыл первым красавцем севера и женщин добивался без усилий. За маму ему заплатили. Крид в давнее время, еще мальчишкой, истратил немало сил и золота, чтобы выведать тайну своего происхождения. Сперва он действовал через слуг, и своих, и чужих. Заказал копию ключа от отцовского ящика с бумагами, купил переписку Лориша после его ранней смерти, оплатил разговорчивость посредника. Он надеялся, что сплетни за спиной - лишь ошибка и злой навет. Два года ушло на то, чтобы безвозвратно лишиться иллюзорной надежды. Маму продали Эгризу люди короля, требуя опорочить девушку из семьи Дарг и тем безвозвратно расстроить династический брак. А спас маму конечно же отец - настоящий, но, увы, не кровный.
        Мирош Гравр так решительно настаивал на своих нравах, подкрепляя их угрозами сжить со свету и даже просто зарубить недоверчивых тотчас и без длинных разбирательств, что окружающие потакали малейшему его действию или намерению. Очень похожим способом Крид получил титул принца без возражений дальней и ближней родни Мироша… Впрочем, не меньший вклад в общее умение молчать и принимать неудобную ложь внесла бабушка. «Эх, если бы она была здесь, - возмечтал Крид, - мама бы обязательно улыбалась». Или, еще лучше, ругалась, забыв о непутевом сыне.
        -Крид Гравр Тэль-Коста, ваша светлость. - Мутные глаза лакея явно свидетельствовали о том, что он с самого вечера ждет непутевого старшенького в засаде у дверей гостиной.
        -Прибыл. - Мама откинулась на спинку диванчика и звякнула чашечкой о блюдце, отмечая крайнюю степень гнева. - Скоро с тобой перестанут разговаривать абсолютно все. В столице тебя именуют ночным убийцей - вот до чего мы дожили!
        -Мам, да бог с тобой, я никого сегодня не убил, - обиделся сын, усаживаясь в кресло и двигая к себе блюдо с кружевной ветчиной. - Я вообще очень добр к проигравшим, бабушка Ната велела щадить слабаков. Я довез мальчишку до дома и пообещал выпороть, если он еще раз… ну, скажет не то. А молчать вообще, по любым поводам, я никого не заставлял. Ни теперь, ни прежде.
        Повисла тишина. Мама прикрыла глаза и старательно вслушивалась в сказанное, определяя меру правдивости истории. Слуги воспользовались паузой и внесли легкую закуску - мясное блюдо, булочки, сыр, несколько сортов паштета в отвратительно, неподобающе ничтожных фарфоровых розетках. Добавили на стол кувшин вина, разбавленного до стыдливой бледности, и удалились.
        -Ты ранил его? - определила главное мама.
        -Царапина, мам! - решительно заверил Крид, на сельский лад разрезая булку пополам и вминая в щель мясо, а затем и паштет. - Кстати, почему у нас так безобразно тонко режут мясо? Блюдо размером с… э-э-э… задний бант госпожи Лоттиш, а слопать решительно нечего. Я клацаю зубами попусту.
        -Ты совершенно не умеешь изъясняться подобающе своему титулу. - Лидия кое-как сдержала улыбку, припоминая размер того, что якобы маскируется бантом. - Это безобразное влияние бабушки. Я вынуждена была нанести визит Дамюзам, вот там-то все сделалось очевидно… И я заранее принесла извинения. Он не ранил тебя?
        -Мам, - Крид подавился последним куском ветчины, - ну это уже слишком! Рукав вот чуть-чуть, и только. Да и кружево пострадало исключительно оттого, что я изо всех сил берег сопляка. Даже подставился.
        -Твой брат - ангел во плоти, - знакомо вздохнула Лидия, успокоенная видом почти целой кожи руки под штопкой кружева. - Сама кротость, само обаяние. Ты ломаешь ребенку жизнь своей чудовищной репутацией. В этом месяце, при полном отсутствии общества, в глухой провинции, ты умудрился извести на дуэли семь ночей!
        Крид облегченно вздохнул и сразу же потупился, усердно изучая грязные сапоги. Он задумался, о ком из оставшихся пятерых мама не знает? Ох, как бы не проговориться невзначай! Ну, само собой, младший Тэль-Локт: в их особняк мама не наведывается никогда. Знала бы о драке, заперла бы сына в покоях. Крид запихнул в рот остаток булки и принялся старательно жевать, наполняя бокал бледно-розовой водичкой. С Тэль-Локтом бой вышел вполне даже серьезный, парень он взрослый и весьма решительный, принца обвинял в таком, что о примирении даже секунданты не пытались спрашивать. Теперь Крид кое-как вползает в седло с распоротым бедром, а Тэль-Локт уехал лечить руку в охотничий домик. Занятно то, что драка обоих примирила, отделив прошлое от нынешних отношений. Мало ли что там папа Мирош сказал или сделал и в чем обвинял одного из старших князей Локтов? Давно это было. Нынешний молодой княжич оказался человеком прямым и вполне приятным, обещал не говорить глупостей, не разобравшись. Затем…
        -Так я кого-то упустила? - тихо и зловеще уточнила проницательная Лидия. - И много их?
        -Да-а… нет, я имею в виду - пустяки. - Логика сказанного поставила в тупик самого Крида. Мама задумчиво тронула веер и, решив пока не расстраиваться, погрозила сыну пальцем: заврался. - Мам, ну сущие пустяки!
        -Тебя убьют, - сломалась Лидия, ставя чашку и вытаскивая платочек. - Я не переживу этого.
        -Мам, с каждым гадом, тьфу ты, годом, у них все меньше надежд, - честно
«успокоил» наивный сын. - У меня опыт и, опять же, репутация… Если рассуждать здраво, рискую я по-настоящему при встрече с пятью-семью бойцами, но мы или дружны, или уже разобрались.
        -Кого я упустила? - строго повторила вопрос Лидия. Край обмороженного в молодости уха чуть заметно порозовел, выдавая раздражение. - Гадкий мальчишка! Не прячь глаза… Так, не одного, ты явно сомневаешься, кого из страдальцев мне назвать! Ты изуродовал их?
        -Ма-ам…
        -Мы уехали из столицы, дабы поправить твое здоровье, именно так, - с облегчением вздохнула княгиня Тэль-Коста. Слуги добавили свечей и раздвинули шторы, теперь румянец на лице сына смотрелся куда убедительнее. - Я запрещаю!
        -Мам, может, хватит нам на семью одного ангела, а? - тоскливо предположил Крид. - Мы же по большей части не всерьез, просто забавляемся. А по меньшей - так это надо, родовая честь и всякое там прочее.
        Сердобольная Марта очень кстати внесла новый кружевной веер ветчины - сама, не доверяя дело бестолковой здешней прислуге. Проплыла через комнату, наполняя ее запахами съестного и своих лекарских трав, махнула крупной рукой, милостиво разрешая людям с кухни доставить настоящий завтрак. Тотчас возникли двое с кофейником и чашками, затем доставили бульон и - спасибо доброте богов и рассудительности няни - установили в середину стола блюдо с цельной запеченной уткой. Удачное начало дня. Желудок довольно заворчал, требуя сразу уделить внимание утке. Крид послушно придвинул блюдо.
        -Марта, ты величественна, как «Герб Дэлькоста», - кое-как буркнул принц, усердно вгрызаясь в утку. - Это наш новый флагманский галеон.
        -Я лучше, - басовито согласилась Марта, гордо поправив свои рыжие волосы, до сих пор не отмеченные ни единым штрихом седины. - И опаснее. Берегись, уж как наподдам
        - сабелькой не отмахнешься.
        -Мама говорит, раньше ты была такая тоненькая, прямо как Дина, - мечтательно сообщил Крид. - И еще она говорит, ты боишься бабушки Наты. Напоминаю: я и есть любимый внук Натэллы.
        -Ты тоже опасаешься ее, - хохотнула Марта. - И верно, наподдать она может похлеще моего. Есть ведь за что!
        Марта развернулась и поплыла к выходу в коридор, высказавшись самым исчерпывающим образом. Лидия отодвинула чашечку, тихонько рассмеялась и нанизала на вилку последние прозрачные ломтики ветчины.
        Крид подвинул ближе к себе бульон.
        Мамины упреки понятны, но бесполезны. Да, папа Мирош уже третий год официально считается наследником. Двоюродный дядюшка потерпел полную неудачу в обеспечении короны прямым потомком рода Тэль-Коста в линии крови Лгос. Его сестра умудрилась очень некстати уйти от светской жизни и дать обет безбрачия. И теперь принц Крид Гравр Тэль-Коста, безродный сынок подонка Эгриза, - наследный принц второго поколения. Все знают, но не все терпят. Лучшее, что он может сделать, - укорачивать языки самым наглым и не выходить из себя… тьфу ты, из дома без сабли.
        Если бы маме говорили всё, не опасаясь за ее слабое сердце, то сообщили бы, что и Крида, и ее саму держат в глухой дыре по распоряжению отца. В это время бабушка вразумляет де Тивов, снова вознамерившихся вступить в союз с Локтами-старшими, а папа выставляет отряд наемников из поместья Тэль-Розов близ столицы. Мирош, добрый человек, обещал отбросить глупости с кровной местью и устроить ребятам местечко на галерах, у весел, чтобы поработали, обзавелись мозолями. Догребут до южного княжества Лозильо, там с полгодика потрудятся - как раз обдумают свое поведение, малость поуспокоятся. Уж по крайней мере устанут так, что обратно, к чужим заговорам, не вернутся. Крид тяжело вздохнул. Как-то после особенно бестолковой драки папа и его пристроил на галеру. Увы, к сыну Мирош не проявил должной доброты, и пришлось грести на север. Осенью. Подальше от столицы, интриг и развлечений.
        Крид искоса глянул на мать. Хорошо хоть, она понятия не имеет о том, что лечился сын вовсе не от последствий сабельного удара. Арбалетный болт в боку - штука куда более неприятная. Стрелок не вызывал на дуэль и не оповещал о намерении исполнить свое дело, оплаченное кем-то весьма знатным и пока что безымянным… Брат Элиш Тэль-Коста может себе позволить слыть ангелом, у него настоящая голубая кровь королей. Наследником как раз желают видеть его - покладистого, тихого, домашнего. Управляемого, как кажется со стороны. И, расчищая место наследного принца тихоне Элишу, некто намерен вколотить в шкуру негодного для трона Крида столько стали, сколько потребуется…
        Лидия вздохнула, снова потянулась к ветчине и досадливо всплеснула руками - поднос оказался пуст. Жестом предложила внести сладкое.
        Она конечно же знала. Отношение двора к ее сыну ни для кого не секрет. Очень многие желают оскорбить, а то и просто уничтожить принца. Совершенно понятно и то, что именно благодаря крайнему упрямству и вздорному характеру Крида никто не смеет сказать самой княгине Лидии ни одного дурного слова, за спиной давным-давно не шепчутся, вспоминая добрачный позор. Разок посмели. Два года назад, на большом осеннем балу. Лидия невольно улыбнулась. Кто бы мог подумать, что и второй олух не менее упрям и станет другом ее мальчика, когда поправится?
        -Мам, а почему мы не бываем в фамильном замке Гравр? - осторожно спросил сын. - Он ведь наш родовой и пустует двадцать четыре года.
        -Потому что мы никогда не ездим к океану.
        -Так я как раз об этом и спрашиваю!
        Лидия вздохнула. Попробовала сделать вид, что по-прежнему сердится. Наглый сын замотал головой - не верит и не поверит. Он именно наглый, а не глупый, у него бабушкин наметанный глаз на недосказанность и вранье… Может, и правда лучше объяснить? А то вновь возьмется изводить деньги и копаться в старых секретах, включая в дело посторонних людей и задирая их. Будут новые дуэли…
        Собственно, тайны-то особой нет. Она совершила ошибку: сдалась под натиском фальшивого человека, которому совершенно не стоило верить. Муж потерял больше. Он и теперь не может забыть синеглазую южанку. Понимает, что непоправимое случилось по его вине: шел на поводу у короля, слушал сплетни, оставался вдали от самого дорогого существа и полагал, будто их отношения - очередная модная интрижка. Когда все рухнуло, Мирош не впал в отчаяние именно благодаря Лидии.
        По меркам двора, их брак был более чем счастливым, да и по любым иным, если разобраться… Мирош жену уважал и со временем научился по-своему любить, спокойно и тепло, без юношеской горячности. Она боготворила мужа - спасителя для нее и для сына.
        Но смуглая синеглазая женщина со сложным именем, переиначенным в местное «Эльза», всегда стояла где-то рядом. Как тень, с которой бесполезно бороться. Ей неизменно семнадцать, ее красота не угаснет, а вина перед ней не будет заглажена.
        Мирош лишь однажды был в Гравре, ближе к весне того года, когда потерял Эльзу. Лидия поехала с ним, мужу было очень больно и плохо. Он долго смотрел в морскую даль, потом отвернулся и велел заложить карету. А сам сел и написал прошение адмиралу. Больше он никогда не выходил в море. Говорил, оно смотрит глазами Эльзы и никогда его не простит, к чему же рисковать жизнями команды?
        Крид выслушал молча и недовольно. Отец - человек для него безупречный, Мирошу можно простить все. А выходить в море надо.
        Лидия знала причину интереса сына. Она осторожно нащупала веер, желая отгородиться от разговора и помолчать, выбирая повод для отказа от того, что сейчас неизбежно будет ей предложено…
        Входная дверь оглушительно хлопнула. Нечто тяжелое упало и зазвенело металлически, отчаянно и множественно. В единый миг из чинной утренней тишины выросла паника. Надрывались на два голоса чудовища, их голоса сотрясали стекла в окнах, и Лидия едва решилась предположить, что слышит всего-то собачий лай. Кони храпели, Марта рокотала командным басом, Олиж тоненько причитал у конюшни.
        -Бабуля, - осторожно предположил Крид, когда паника сделалась невыносимо громкой.
        - Ната!
        Он вскочил, оттолкнул забытую утку, бросил мимо подноса необглоданное крылышко и помчался к входу, едва увернувшись от медленно раскрывающихся створок дверей.
        -Сундуки туда, остолопы, - распоряжалась бабушка в прихожей. - Ровнее, ровнее. Во, прешь за милую душу, а жаловался, что тяжело, кряхтун! Сидеть!
        Крид едва не исполнил приказ, потому что бабушке отчего-то повиновались все и неизменно. По счастью, принц успел заглянуть в прихожую и рассмотрел двух огромных псов. Оба уже сидели, мелкими глазками в багровых щелях век отслеживая всякое движение хозяйки. Натэлла метко швырнула в дворецкого бархатный плащ, следом отправила берет и обернулась к внуку. Не теряя ни мгновения, отцепила с пояса кошель.
        -Скотина ненасытная, - ласково сообщила она, целя увесистым золотым грузом в глаз Криду. - Бегом улаживай свои дела. И помни, если я допью кофе прежде, чем ты вернешься, тобою позавтракает… - Бабушка погладила огромную лобастую собачью башку под правой рукой, хлопнула по брылям левого пса, басовито взревновавшего. - Оба красавца, я не жадная.
        -Ната, я тебя люблю, - с придыханием прошептал принц, протискиваясь мимо собак. - Я мигом!
        -Стоять! - приказала бабушка. Псы вскочили, Крид замер. - Динке во, блестяшку отнеси. У владельцев замка Лойш туго с рубинами, да и деньжат у них маловато, какого рожна ее папаша подавился костью и помер? Безответственный мужик.
        Крид поймал бархатный мешочек, кивнул и резво захромал к дверям. Опомнился и постарался исправить походку.
        -Подранок, кто тебя воспитал? Хоть дельный человек? - без особого интереса предположила Натэлла.
        -Ага.
        -Коротко… Значит, имя мне не понравится. Беги, пока подарки не отняла.
        Крид метнулся с крыльца, закусив губу, с подножки кареты влез в седло верткой рыжей кобылки, как раз поданной Олижем. Рысь тревожила шов на бедре, но принц терпел. Бабушка мудрый человек, она одна из всей семьи и понимает, сколь неприлично требовать у взрослого мужчины отчет по деньгам. Он не гуляка и не игрок. У него есть свои друзья и дела, разве это касается мамы или кого-то еще? Разве их старые представления о репутации того или иного рода следует принимать во внимание, если твой приятель - вот он и сразу видно, хорош или так себе, ничтожество? Шипя и совершенно недостойно охая, Крид добрался до особняка семьи Лойш Тэль-Мар. Свистнул в два пальца. Добыл саблю и принялся колотить обухом по ограде. Дом проснулся, на втором этаже наметилось движение. Дениза выглянула на балкон в меховом плаще, накинутом поверх кружевного ночного платья, пикантно обрисовывающего ее грудь.
        -Динка, я тебя люблю, - не унялся Крид. - Выглядывай так почаще, я даже женюсь!
        -Вот еще несчастье, - рассмеялась официальная невеста, сводя полы плаща на груди и придерживая рукой для надежности. - Тебя выгнали из дома?
        Она зевнула, благодарно кивнула горничной и сунула ноги в теплые валяные тапки до щиколоток. Поежилась, охотно подставила спину под второй плащ. Крид примерился, раскачал бархатный мешочек и кинул на балкон. Подарки Натэллы всегда имели достаточный вес, чтобы долетать туда, куда их отправляют. Дина ловко подхватила вещицу, распустила завязки и вытряхнула шуршащее золото на ладонь. Молча рассмотрела, заулыбалась.
        -Ната приехала? Скажи ей, что я ее целую в обе щеки, что люблю и все остальное, ты справишься - тот еще подхалим.
        -Ага, - не стал спорить Крид. Метнул кошель: - Половину - Лиззи. Ей очень нужны деньги, вот сама и сообрази, как их всучить. От оставшегося отправь Локту что следует и Дамюзу тоже, я испортил его любимую куртку. Ну, разберешься.
        Дина подобрала кошель, кивнула и убрала в плащ. Постояла, глядя на бледного, едва способного держаться в седле Крида.
        -Сейчас коляску заложат, я пока позову лекаря…
        -Бабушка приехала с какими-то зверюгами, они крупнее мраморных чудищ у вашей лестницы, - пожаловался принц. - Не вернусь сей же час, меня скормят на завтрак.
        -Дурак ты, - беззлобно приговорила жениха Дина. - Шов разойдется - свалишься дней на двадцать. И что тогда будет с мамой?
        -Не свалюсь, - пообещал Крид, развернул кобылу и направил к дому. - Дина, крепись, не скучай без меня уж вовсе жестоко.
        -Надеюсь, я успею заскучать, скоро не жду, - зевнула юная госпожа Тэль-Мар, отвернулась и побрела в зал.
        Крид слышал, как Дина уточнила у горничной время, и застонала, получив ответ. Просыпаться так рано девушка с ее происхождением не имеет права…
        Возле дома Крид сполз с кобылы и захромал к двери под новые причитания Олижа, убежденного в том, что все на свете люди - мучители коней и потому негодяи, не достойные снисхождения. Дохромав до гостиной, Крид выслушал сонный голос лакея, подобрался и медленно двинулся к дивану, ничуть не приволакивая больную ногу. В иное время мама заметила бы и это. Но не сегодня. Лидия, непривычно раскрасневшаяся, смеющаяся, кормила собак. Кружевную ветчину хозяйка дома укладывала прямо на языки, псы морщились, терпели, следили за руками - и, едва получив разрешение, одним клацающим движением заглатывали ничтожное угощение.
        Бабушка восседала в кресле, свалив на колени кипу бумаг. Кофе трепетал струйкой пара у правого ее локтя, на малом столике. У левого локтя трясся всем телом управляющий. Его лицо было белее пара.
        -Лидка, почему он так дергается, ведь не ворует, - поморщилась бабушка, перевернув еще один лист. - Как тебе собачки?
        Крид медленно устроился на диване, выбрал положение, не причиняющее боли бедру. Мама снова не заметила состояние сына, она гладила широкий лоб более крупного пса, отстоявшего право быть приближенным к хозяйке дома, ее ветчине и ее вниманию.
        -Маленький, хорошенький, - ворковала княгиня Тэль-Кост.
        -Не особенно маленький, - хмыкнула бабушка. - Лучший за весь тот год, да и выучка… Король наш давал за Негодяя пять тысяч золотом. Я посоветовала ему купить каменную башню и запирать двери: и дешевле, и подданным хоть какой, а отдых. Негодяй! Голос.
        Пес обиженно глянул на хозяйку, проглотил ветчину и басовито рявкнул один раз. Лидия рассмеялась. Крид задумался и даже насторожился. Он знал, что цена на бабушкиных собак в последние пять лет стала непомерна, это и мода - король держит только таких, - и нечто большее. В тех домах, где заводят бабушкиных псов, не приключается странного. А странное - это теперь как раз то, о чем двор предпочитает не упоминать. По-настоящему опасные события не становятся сплетнями, о них и без того знают все. И старательно обходят вниманием, не делая попыток даже мысленно оказаться рядом с бедой…
        -Значит, де Тивы нам шлют приглашение на зимний бал, - проворковала Лидия, почесывая горло пса. - А мы не поедем. Мы не желаем.
        -Лидка, как я горда собою, - хмыкнула бабушка, сгружая бумаги управляющему в охапку. - Иди прими капли, честный трус. Лидка, я тебя воспитала. Ты не сутулишься и выказываешь характер. Каких-то двадцать лет ругани, и дело сдвинулось. Де Тивы - вчерашний день. Я получила письмо от Мироша и намерена проводить вас в Гравр. Там свинарник, запустение и поголовное воровство. Этого я жду, еще не видя бумаг… Ну и ладно, они у меня научатся жить по-людски.
        -Как же это - в Гравр? - насторожилась княгиня и испуганно глянула на сына. - Крид, ты затеял разговор неспроста? Это опасно? Ната, и ты все знаешь, и собачки… Дело плохо! Муж хотя бы вне опасности?
        -Ему я пока что пса не отдала, - задумалась бабушка. - Он прибудет в Гравр, мы так договорились. Лида, ты мой характер знаешь. Нед, он же Негодяй, с этого дня - твоя тень. Пока он с тобой, я спокойна, и Мирош тоже. Годяй, его братец, будет тенью Мироша. И тогда странности научатся обходить ваш дом.
        -Боже, - едва слышно шепнула Лидия, бледнея и щупая платок. - Крид…
        -Его мы спасем особенно усердно, - подмигнула бабушка. - Лидка, не рыдай, я терпеть не могу сырость, мы поссоримся раньше срока. А я намерена быть с тобой не менее месяца, хотя обычно нашей взаимной приязни хватает лишь на десять дней. Чем я дальше, тем я сильнее тебя, непутевую, люблю. Да не сутулься!
        -Ната, мы говорили о чем-то важном, прекрати меня воспитывать, я не девочка и не буду отвлекаться на пустяки, - звенящим от обиды голосом заверила Лидия.
        -Собирать вещи я уже велела, Марта присматривает, - сообщила Натэлла, покосившись на Крида. - Уезжаем утром. Иди вон отсюда, не зеленей и не трави мамке душу, негодяй…
        Пес вскинулся, дергая обрубком хвоста и восторженно глядя на хозяйку, удостоившую его вниманием.
        -Нед, сиди, не тебе сказано, - хмыкнула Натэлла. Подмигнула Лидии: - Я назвала его так, чтобы отучиться ругать твоего сына. Ловко, правда?
        Крид кивнул, встал очень решительно и даже не закусил губу, когда нога едва не подломилась от боли. Мама комкала платок и смотрела на Натэллу, ожидая пояснений и заранее опасаясь худшего, по своему обыкновению.
        Принц прохромал до дверей и почти рухнул на руки могучей Марты, уже ожидающей в коридоре. Шов, теперь он уже не сомневался, надо срочно осмотреть…

«Все особенно странное началось не менее шести лет назад», - старательно напоминал себе Крид, пока Марта раскладывала инструменты и расставляла склянки, готовясь заново обработать рану и зашить ее. Итак, два глотка горьких обезболивающих капель, палку в зубы - и думать о странном, прикрыв глаза и не мешая Марте. Само собой, необычные и малопонятные события происходили и прежде, но шесть лет назад они сделались заметными. И одна их составляющая - непорядок на море - вызвала общие разговоры. Сперва сел на мель большой торговый корабль. Что тут странного? Да все! Крушение приключилось в ясную погоду, при слабом ветре и без волнения, судно имело трезвую слаженную команду и опытного капитана. Моряки твердили, что их, видите ли, позвали, и они пошли…
        Потом разбился флагман военного флота, прежний «Герб Дэлькоста». Новый недавно отстроили на той же верфи и по тем же планам. Галеон врубился в скалу при ясной погоде, в штиль, днем. Его команду и капитана тоже позвали. И так - снова и снова. Военные корабли, торговые суда, малые шхуны и шлюпы, рыбацкие лодки. Обстоятельства всегда нелепы.
        Слухи и домыслы множились, правды никто не знал. Расследования, проводимые снова и снова, ничего не давали. Народная молва постепенно отшлифовала основную - хуже того, единственную - причину катастроф. Сказки всегда упоминали русалок, женщин, живущих в море и по злобности своей топящих корабли. Только нынешние русалки действуют не из пустой злобы, за ними видна рука Запретных островов, о которых ничего толком не известно. Даже их расположение. Видно, хотят войны и собирают силы. Три года назад Дэлькост, а затем и Нагрок прервали отношения с Запретными островами, закрыв свои порты для южных лодок. Не успокоившись на первом шаге, король Альбер Лгос Тэль-Коста повелел строить флот, намереваясь исследовать море, нанести все острова и рифы на карту, постепенно сузить темную область, где прячется коварный враг. О войне Альбер пока напрямую не говорил, но кто умел слушать, тот понимал, что после составления карты будет объявлен большой морской поход.
        На суше странное проявляло себя не столь явно. Да и объяснения оно не имело. Кто поверит в русалок, атакующих поместье в сельском захолустье? Нет ни следов боя, ни чешуи на полу, ни даже беспорядка… Но люди в последние годы вдруг стали уходить из дома и пропадать, резко менять мнение, предавая прежних союзников, отписывать состояния невесть кому или умирать в расцвете сил, без малейших на то причин.
        -Ежели в ночь не сбегёшь, утром будешь живой и дорогу до Гравра стерпишь, - сообщила Марта, перетягивая бедро холщевой тканью. Ловко влепила принцу подзатыльник: - Негодник, мать не бережешь. Одежду смени и иди к обеду. Ждут тебя, вон, ругаются.
        -Они всегда ругаются, - отмахнулся Крид. - Им обеим это нравится. Мама ни с кем больше не чувствует себя так свободно. Марта, спасибо. Ты лучше всех.
        -Не подлизывайся, - порозовела от удовольствия нянька.
        Крид быстро переоделся, умудрившись почти не опоздать к обеду. Занял место за столом и настороженно отметил: мама всерьез чем-то огорчена. Лидия сердито глянула на сына.
        -Ната, да что ты такое говоришь! Вы с батюшкой, прости мою прямоту, совсем уж в горах одичали, ты дурно влияешь на отца, да и Мирош поддается. Что за дело моему сыну до поручений Альбера? Пусть король командует армией. Оболтусу всего-то двадцать три, он почти ребенок.
        -Ната, ты все знаешь? Как хорошо, что я не должен признаваться в одиночку! Его величество любезно предложили мне, принцу, почетную роль соглядатая, - вздохнул Крид, усердно отпиливая кусок оленины.
        -Ты и прежде не слишком ловко врал, - укорила мама. - Ната, неужели ты прибыла, чтобы я оказалась одна против вашего заговора? Как можно подумать такое: отправлять ребенка в море на съедение всяким акулам и пиратам!
        Мама всплеснула руками, сморгнула слезинку. Негодяй возмущенно заворчал и уставился на принца пустыми темными глазками, особенно жутковатыми в прорезях багровых век. Морда пса была ужасна, Крид даже подумал, что бабушка с этим вот Недом могла бы явиться к любому в Дэлькосте и стать причиной «странного». Хотя Натэлла и без посторонней помощи умеет так отделать людей, что разбойники позавидуют ухваткам…
        -Мам, ну что король, если отец тоже сказал - надо.
        -Так, - тихо расстроилась Лидия, наколола свою долю мяса на вилку и скормила псу.
        - Я не могу кушать, мне дурно… Вы все норовите меня огорчить.
        -Дай сынуле веером в нос, полегчает, - привычно посоветовала невыполнимое Натэлла.
        Мама в отчаянии отмахнулась. Пес заворчал и уложил голову на колени новой хозяйке, выпрашивая оленину и похвалу. Он умильно улыбался и щурился, пытаясь показать, что заслуживает внимания больше всех в комнате.
        -Испортишь собаку, - огорчилась Натэлла. - Он сторожевой, а ты ему готова бантик на шею вязать, тьфу… Нед, а где чужие? Проверь!
        Пес вскочил, в его горле заклокотало басовитое рычание. Когти проклацали по полу - Негодяй умчался прочь, мрачно принюхиваясь к каждому слуге и показывая для порядка ровные длинные клыки.
        -Вообще-то папа не приказывал, - сознался Крид. - Он подумал вслух. Я сам вызвался. И мы вместе решили, что я прав. Меня порой сильно хотят… урезонить. И он не уверен, что вдали от берега опасность будет выше.
        -То есть мое мнение никого…
        -Мам, я же все собирался рассказать, и бабушка с тем же приехала, - обиделся Крид. - Мы советуемся. Я предложил папе Мирошу отослать на войну с русалками брата Элиша, все девушки теряют голову при виде нашего ангелочка. Он легко отловит дюжину-другую хвостатых поклонниц. Они ведь хвостатые?
        -Крид!
        -Вот и папа рассердился, - сокрушенно вздохнул сын. - Так что отправлять надо меня. Мам, как же далеко меня послал папа за мое усердие в предложении плыть! Хорошо, ты не слышала. Вот тогда я привел серьезные доводы: я наверняка выживу, потому что плаваю как рыба.
        -Спроси у Марты, - светским тоном посоветовала Натэлла, изучая перстни на левой руке. - Когда твой него… паразит нырнул…
        -Крид! Не донимай меня вашими с бабушкой мерзкими выходками.
        -Придется завести еще и Паразита, чтобы исправить речь, - задумалась Натэлла. - Хорошая кличка, впишу как «Пар», пожалуй.
        Лидия с трудом сдержала улыбку. Что уж там, в совершенствовании светской манеры говорить Натэлла неутомима, но ее попытки, увы, тщетны. А история с Мартой была действительно знатная. Два года назад неугомонному Криду взбрело в голову подшутить над нянькой: нырнуть и пощекотать пятку ей, купающей долгожданного позднего сына князя Михля Тэль-Дарг, писклявого пацаненка трех лет от роду…
        Няня уже тогда затмевала собой величие флагманского галеона. Ревела она так, что псы в замке затихли и забились по углам. А уж как гнала Крида, вооружившись оглоблей, подобающей ее стати! Потом, насколько знала Лидия, принц извинялся перед няней дней десять. И в наказание еще месяц исправно играл в куличики со своим трехгодовалым дядей, сыном Натэллы, позволив бабушке и дедушке бросить заботы по воспитанию наследника и посетить летние балы…
        -Мам, я правда плаваю о-го-го как. К тому же наделен отсутствием слуха и голоса. Русалки могут петь до позеленения, я не оценю. Или какого у них там цвета чешуя? Как вообще можно плениться скользкой мокрой бабой, которая и женщина-то только выше пояса…
        -Крид! Романтические юноши таких гадостей о девицах не говорят. - Лидия нашарила веер и усердно замахала им, отгоняя улыбку. - Родственники Дины скоро начнут выставлять тебя из дома. Наследнику полагается уделять внимание тому, что выше талии.
        -У нее и выше все путем, - не поняла претензий Натэлла, вмешиваясь в разговор. - Толковая девка, разворотливая и без придури. Крид, чем тебя не устраивает Динка?
        -Я уделяю ей внимание.
        -Серьезнее, я слушаю и пока еще не плачу, - дрогнувшим голосом расхрабрилась Лидия.
        -У нашего короля седьмой год как объявился мерзкий советник, - сменил тон Крид, заговорив серьезно и неспешно. - Шепчет в ухо, и все выходит по его указке. На мой вкус, так он и есть русалка: скользкий и гнусный, а еще смуглый и темноглазый, типичный житель загадочных южных островов. Какой толк снаряжать корабли на войну по указке противника, а? Вот я и счел для себя важным глянуть, что там на юге и как. Отец, повторяю, в курсе.
        -Когда? - Веер упал, но Лидия этого не заметила.
        -Лидка, я на кой, по-твоему, приехала? - возмутилась бабушка. - На днях. Сперва я пригляжу за вами по дороге в Гравр, затем подниму там на уши прислугу и научу ценить место. Элиш пришвартует в нашей гавани шхуну и отвезет Крида подальше на юг, спустит лодку, махнет на брата рукой…
        -Мам, ты ведь проводишь меня до берега? - заискивающим тоном попросил Крид. - И это, платочком вслед…
        -Платочков у меня много, но тебя полезнее напутствовать веслом по шее, - невесело улыбнулась Лидия. - Там-то, если доберешься, что станешь говорить и делать?
        -Я умею болтать на их эмоори, хоть и не слишком складно. А что надо делать, и того яснее. Теперь я знаю: искать Эльзу. Мам, не бледней, прошлого не вернуть. А вдруг у меня там брат или сестра? - Принц захихикал. - Меня мгновенно и единодушно признают полноценным Костой в случае угрозы коронации смуглого старшего родича с хвостом. Ох и подарочек двору! Семейка с ангелом, морским дьяволом и мною, живым и понятным, посередине.
        -Ты ничего не понимаешь в морских делах!
        -У меня брат - один из лучших молодых капитанов нашего флота. Научил, хоть и на словах. Мам, я твердо знаю, где юг. - Крид задумчиво огляделся. Наконец ткнул пальцем в стену: - Там!
        Лидия вздыхала и плакала, сетовала, грозила и смеялась. Ссориться с Кридом у нее и прежде плохо получалось. Вся дорога до прибрежного родового имения - десять дней - прошла в неудачных попытках снова устроить скандал и порушить нелепые планы.
        И пришлось ей махать вслед шхуне белым кружевным платком, а потом плакать в него до самого вечера, выслушивая упреки Натэллы, не способной понять столь недопустимую хрупкость натуры падчерицы.
        Впрочем, страхи Лидии не шли ни в какое сравнение с бешеными метаниями бывшего капитана - Мироша Гравра Тэль-Косты. Припасы лодки ничтожны, мореходность смешна, парус мал и примитивен, управлять им Крид умеет не особенно ловко. Крид! Неродной по крови сын, которого даже заклятые враги втайне ценят. Если бы король знал, куда и зачем собрался наглый мальчишка, со свету сжил бы. Его новый советник не любит сюрпризов.
        А Мирош не любит советника, и это взаимно. Так что для Лидии самое лучшее - тихо сидеть за крепкими стенами Гравра и грустить в обществе мрачного Негодяя, ожидая новостей. Хоть кто-то в относительной безопасности, хоть за нее пока не надо переживать!
        Мирош снова метнулся к дивану, повернул к столу и зарычал от накопившейся усталости и бессилия изменить совершённое. Как этот несносный мальчишка уболтал его на авантюру? Боги, да он же ничего не понимает в навигации!
        Глава 2
        -Ваши сны снова осмелились огорчить вас, - тихо вздохнула газури, опускаясь на колени возле ложа повелителя. - Я приготовила сок.
        -Не сладкий? - поморщился Яоол, не решив для себя, оправданно ли выказывать гнев.
        -Осмелюсь предположить, что я вполне надежно изучила ваши предпочтения, повелитель, - поклонилась газури.
        Яоол некоторое время смотрел в потолок, отчего-то пытаясь припомнить, как называется на языке далекого северного края Нагрок такое вот дерево и когда доставили драгоценные стволы. Уже в годы правления отца или до того? Смотрел ли в такой вот потолок его дедушка? О чем думал тот газур, правивший Древом полвека, очень долго и с неизменной мудростью… Можно было бы посмеяться над столь неизбежным утверждением - разве кто-то осмелится записать на бумаге и сберечь в собственном доме приговор себе же, обвиняя газура в несовершенстве? Но, как утверждают все записи, даже добытые из личных тайных хранилищ опальных зуров или полученные через слуг, неверных своим энэи, деда действительно уважали. Может быть, без восхищения, вполне вероятно, и без поклонения… Дед крепко держал за жабры всех приближенных - так любил говорить уже отец. Он по-своему понимал сказанное и главным способом обретения почтения считал страх.
        -Кедр, - вслух припомнил газур.
        -Простите? - Жена вздрогнула, поставила серебряный кубок на столик и поглядела в потолок.
        -Смешное слово, едва выговаривается, одно рычание в нем, а дерево красивое, теплое, - посетовал газур. Прикрыл глаза и выше натянул покрывало. Гнев не желал уходить. - Твой отец в последнем письме снова позволил себе намекать на мои обязательства. Да, я был мальчишка, и к тому же я был в отчаянии… Я едва терплю твое присутствие, так отчего я вынужден пробуждаться и видеть здесь женщину, противную мне до отвращения уже тем, что она мне навязана?
        -Вы разбиваете мне сердце, - прошептала газури.
        -Да? Отчего же ты остаешься жива всякий раз, хотя я разбиваю ежедневно? - пробормотал Яоол, зевая и потягиваясь, а заодно сбивая кубок со стола.
        Серебро звонко покатилось по мрамору, сок выплеснулся, женщина всхлипнула так правдоподобно, что сомнений не осталось: ей тоже хочется прикончить супруга. И до слез жаль, что пока не удается…
        -Твой отец - худший из всех торговых вауров за два века, - мстительно сообщил газур то, что полагал истиной, совершенной и округлой, как лучший жемчуг. - Он вынудил меня к сделке, хотя следовало бы задобрить юного правителя. Он умудрился разворовать золото, выделенное мною для срединных островов в годы голода, хотя не мог не понимать, что убыль столь редкого для Древа металла я замечу, а сверх того отслежу всех его людишек. Познакомлю их сперва с вауром тайного дела, - газур сел на ложе и ласково улыбнулся жене, - а затем позволю увидеть наиболее занятого человека во дворце - ваура исполнения наказаний.
        -Отчего вы обвиняете меня в грехах отца?
        Слезы текли по бледным щекам так обильно, губы дрожали так по-настоящему, что Яоол снова усомнился и даже дрогнул. Смолк, глядя на жену, униженно склонившуюся на коленях и не смеющую коснуться края ложа. За все годы навязанного газуру брака это оставалось неизменным. Повелитель развлекается, как сочтет нужным, танцовщицы меняются, очаровательные юные таори обретают и утрачивают право подать повелителю шарф после купания, а законная жена лишь роняет злые слезы. Или искренне грустит? Первая красавица острова Боон и всей северо-восточной ветви Древа. Сколько раз ей прямо предлагались должные дары: остров, золото и дворец, исполнение трех желаний и любой таор в мужья, по выбору, но она не желала покидать покои. На что надеется и кому тут служит?
        -Он еще и разрушил нашу торговлю с севером, - завершил перечислять грехи ваура Яоол. - Наш жемчуг больше не принимают в портах Дэлькоста и Нагрока. Я желал бы обновить кедр, - газур старательно выговорил сложное слово, - он впитал слишком много чужих измышлений и мешает мне отдыхать спокойно. Но такой кедр привозят лишь через перевал Даргмира или северным путем, через Нагрок. Я не могу получить желаемое по вине твоего отца.
        -Но я…
        -Дворец, муж и золото, что тебе еще требуется? - поморщился газур.
        -Я люблю вас, повелитель, - тусклым голосом кое-как решилась признать свой грех газури. Несмело глянула на Яоола: - Я… боготворю вас. Я мечтаю о праве коснуться этого ложа, мне не нужны иной дворец и иной муж.
        -Мой отец устраивал подобные дела куда проще, - усмехнулся газур. Отбросив покрывало, он встал и прошел через комнату, осматривая приготовленные одежды. - Унести все. Надоело. Ненавижу цвет крови. Соал, желаю белое с синей отделкой. И поменьше жемчуга.
        Доверенный слуга не появился в дверях, но газур не усомнился в том, что его слышали и пожелание исполнят. Сгорбленная спина газури казалась Яоолу отвратительным зрелищем. Стоит на коленях в луже кислого сока - и молчит. Сколько это может продолжаться? Газур вернулся на ложе и сел, теребя край покрывала.
        -Сегодня в полдень твой отец прибудет сюда, я намерен рассмотреть все его преступления и принять меры, давно пора. Но сейчас у меня развязаны руки, его влияние при дворе ничтожно, у него больше нет ни должников среди нужных мне людей, ни права влиять на меня. - Голос звякнул настоящим металлом. - Древо по его вине утратило слишком много, а вдвойне дурно то, что из-за наших ошибок храм приобрел сторонников и влияние. Я уже приказал доставить в бассейн коралловых змей. Иди и думай. Дворец, остров и муж - или нечто иное.
        -Вы милостивы и исполнены доброты, - тихо и твердо молвила газури. Теперь на ее серое лицо было жалко смотреть, весть о скорой казни отца сломила женщину. - Если такова плата… Я буду верна вам, повелитель, у меня нет иной семьи, нет и не будет.
        -Убирайся, - тихо приказал газур, наклонившись вперед.
        Женщина молча поднялась, пряча лицо, и выскользнула за двери, сутулясь и не смея возражать. В коридоре она расплакалась. Газур зарычал от злости, рванул край покрывала и часто задышал, вынуждая себя молчать, не двигаться и душить раздражение. Он повелитель, и он обязан быть выше слабостей. Женщину следовало давно удалить, разве имеет значение цена?
        Соал тихонько кашлянул у дверей, прошаркал через покои и расстелил на краю ложа одеяние. Газур неодобрительно тронул белое с синим - сочетание цветов, недостойное дворца, так одеваются старейшины семей ныряльщиков за жемчугом, когда привозят добытое на торг или во дворец. Похожие цвета допустимы и для пловцов, исполняющих особые поручения.
        -Твой отец был ныряльщиком? - спросил газур у слуги, позволяя себя одевать, хотя обычно не терпел помощи в простых делах.
        -Вы знаете, - тихо согласился Соал.
        -Он учил тебя плавать?
        -Да. Он уделял мне столько времени, сколько мог, и порой отказывал себе в отдыхе, но учил и наставлял.
        -Ты был лучшим из моих пловцов долгие годы, даже тогда, когда мой отец не позволял мне иметь собственных людей, - улыбнулся газур. - Соал, тебе во дворце не душно?
        -Я еженощно нарушаю великий запрет, ныряю в заливе лотосов и пребываю в воде так долго, что делаюсь счастливым, - спокойно сообщил слуга, поворачивая газура за плечи и отстегивая с пояса старый гребень, чтобы расчесать волосы. - Я много где ныряю… такой уж я есть. Только я знаю, что вы не приказывали доставить змей.
        -Все знают, - пожаловался газур с какой-то детской обидой. - Я ненавижу такие казни, и таорам ведома причина. Соал, что твои люди выяснили относительно храма?
        -Араави теперь здоров и снова держит посох. Его видели у моря, - сказал слуга, бережно перебирая пряди довольно длинных волос газура. - Сирин острова Гоотро здесь и никуда не намерена плыть. Ваур тайного дела не отсылал гонцов после вашего письма, проверено дважды. Военный ваур тоже не дал работы пловцам или лодкам. Ваур развлечений отправил три послания, сегодня вам сообщат, кто получатели. За вашими сиренами я присматриваю по своей прихоти. Так вот, они снова ходили к воде и пели. Негодное дело, отчего бы вам не послушать меня?
        -Они пока что нужны.
        -Они сирены, и меда в них больше, чем яда, - укорил Соал. Отстегнул от пояса кошель и вытряхнул жемчуг. - Еще при старике Рооле в храме служил мой старший брат. До смерти служил, и мы с ним были в ссоре последние пять лет, все из-за ваших дел, уж как обидно…
        -Увы, я не в силах помириться с храмом даже ради твоего брата, - признал газур без раздражения.
        Слуга довольно долго молчал, сосредоточенно вплетая жемчужины в волосы. Яоол тоже молчал, зная, что старый Соал старается исполнить сложное плетение без единой ошибки. И все равно получается криво, пальцы у него плохие, суставы опухают. Но отказать старику в праве исполнять дело, которое за ним уже два десятка лет? Нет уж, проще позвать иных слуг чуть позже и приказать переплести.
        -Отчего я должен таскать на голове всякий блестящий мусор, привлекая внимание чаек? - возмутился газур. - Пусть девушки плетут косы. Решено, я составлю повеление.
        -Сегодня с вас довольно и одежд не того цвета, - урезонил слуга. - Все газуры именуются жемчужным великолепием, такова ваша участь. О сиренах-то я начал, едва не забыл. Брат слышал от самого араави Роола: капля божья для тех, кто душой добр, тяжела. Яд голоса причиняет боль, но она хотя бы честна к наказанным. Мед же голоса сулит обман, искушение и грех, поэтому мед есть оружие зла. Тайное, коварное. Те, кого вам прислал ваш нынешний союзник, наполнены медом, как пузатые кувшины. Откуда вам знать, чей мед они берегут? У вас нет капли божьей. Отравят и обольстят.
        -Я знаю силу голоса и ведаю предел его могуществу, - лениво отмахнулся газур. - Меня можно убить, но обольстить…
        -Самонадеянный мальчишка.
        -Кто бы еще мне это сказал, - порадовался газур, поймал руку слуги и покачал головой, убеждая не вплетать жемчуг. - Соал, я самый одинокий газур на свете. Мои сестры меня презирают, помня отношение отца. Моя жена мне отвратительна. Мои родители мертвы, и не старость отняла их у мира, но злоба и расчет. Я не смог отомстить за мать, поверив тебе и приняв то, что отцу не мстят. Но теперь я обязан рассчитаться с теми, кто виновен в худшем.
        Слуга сел на ложе, сокрушенно развел руками и промолчал. Он был не согласен, но предпочел отказаться от возражений. У дверей едва слышно вздохнули, испросили разрешения говорить и сообщили о готовности утреннего стола. Газур еще немного посидел и приказал никого не звать, даже ваура тайного дела, пусть явится позже. Встал и двинулся к дверям. Соал зашаркал следом, провожая газура на малый балкон.
        -Откушаешь со мной? - предложил Яоол.
        -Чего уж там, запреты я нарушаю всякие, - хитро прищурился слуга, пристраиваясь у края стола. - Одним больше, велика ли беда…
        -Я приказал готовить твое любимое, мясо барашка с грибами и никакой морской приправы, - гордо сообщил Яоол.
        -Вся жизнь моя - вода, отчего бы не мечтать о суше? - Слуга едва слышно рассмеялся.
        -Что скажешь о Граате?
        Слуга удобнее прихватил ребро ягненка, старыми немногочисленными зубами впился в мякоть и взялся ее перетирать, щурясь от удовольствия. Газур мысленно напомнил себе: надо похвалить повара, мягкое мясо, как и было велено.
        -Лодки храма ушли на Итоозу, я сам на борту первой видел энэи Боу. Они проведут полное дознание. Граат - полезный Древу человек и ничуть не злодей, - буркнул Соал и снова взялся за еду.
        -Да, Итооза…
        Газур поскучнел и задумался. Слуга умудрялся говорить такое, за что иных бы немедленно навсегда отослали вон из дворца, да еще и приказали вауру тайного дела порыться в делах родни. Увы, у Соала нет родни. Отец следил за тем, чтобы пловцы дворца не могли польститься на соблазны: выбирая неоткупленных или должников, его вауры сразу принимали меры. Чем меньше у слуги своих дел и мыслей, тем полезнее он хозяину. Тем надежнее его служба… Яоол с отвращением осмотрел стол, есть расхотелось окончательно. Мысли отравляли куда сильнее яда голосов. Пройдоху араави на островах ценят и любят, ему служат верно, даже сохранив право на собственные мысли и желания. Уже который год на Гоотро, в стенах главной обители, у Яоола нет ни одного действительно надежного человека, близкого к владыке. Да и прежде при Граате во внутренний круг лазутчики проникали очень редко. Нет и тени надежды сковырнуть владыку легко и быстро. Хотя долг крови требует возмездия. Что остается? Все то же: Яоол, тень наследника, выдрал жемчужный жезл из рук мужа сестры, не имея еще силы и пользуясь чужим влиянием. Он расплатился за услугу
сполна, позволив вору воровать. До поры. Теперь приходится возлагать надежды на подлеца, оказывать поддержку и осознавать всю тонкость грани между уступкой и угрозой своему влиянию, а то и свободе воли. Сирены отступника Гооза сильны, но кому они служат? Соал задал тот самый вопрос, ответа на который у повелителя нет.
        Слуга закашлялся, дернулся - и газур замер, не смея обернуться. Голова сделалась едина с шеей, она была кедровой балкой и не желала совершать никаких движений. Яоол прикрыл глаза и так, в темноте, повернулся всем телом. Он знал, что именно увидит. Он сам заказал мясо и нарушил правило, заведенное отцом: не сообщать о своем предпочтении в выборе блюд с вечера. Слишком многие узнают и успеют…
        Старый слуга щупал горло, лицо его все больше бледнело, толстые тусклые ногти казались синими изнутри. Яоол всмотрелся, подхватил слугу под спину, проверил веки. Лихорадочно ощупал поясной карман, схватил со стола нож и разжал сведенные зубы, едва не сломав гнилой, в нижней челюсти. Если яд распознан верно, нужный порошок еще мог помочь. Яоол высыпал весь запас, запрокинул голову старика, опустился на ковер и замер, всматриваясь в широкие пустые зрачки. Даже лучший лекарь теперь ничего не изменит, газур это знал.
        -Я не имею права быть слабым, отец был прав, - тихо приказал себе Яоол. - Думай, зачем сделали? Для меня, молодого и здорового, не смертельно, я бы многое забыл, очнувшись, и поверил, что всего-то подавился костью… Я поверил бы? Не знаю… Соал должен был теперь идти на пристань, я зол с утра, и такой я всегда выхожу на балкон один. Я отослал ваура и слуг…
        Яоол вздрогнул, быстро подхватил старого слугу на руки и перенес в нишу у стены, оставил там, в незаметном от входа месте, вернулся к столу, с сомнением глянул на мясо, нехотя вымазал руки в остывшем соусе и провел пальцем по губам. Сел на прежнее место, расслабился и позволил телу сползти на пол. Со стуком, болью и неизбежными ушибами… Руку газур устроил точно так, как Соал - у горла, оттягивая ворот. Вооружить вторую руку газур решил лишь тем, что могло потребоваться в самом крайнем и невероятном случае.
        Он лежал, ощущая, как затекает тело, как сердце рвет боль: Соал нуждается в помощи, он последний, с кем можно хотя бы поговорить, он нужен и дорог… И он лежит, умирает в нише, пока газур использует случай во благо себе, прикрываясь высокими целями - благополучием всего Древа.
        Легкие шаги отчетливо слышались уху, прижатому к полу. Некто крадучись проник на балкон, вплотную приблизился и снова ушел. Вернулся не один, газур четко слышал движение двух человек и едва сдерживался, чтобы не раскрыть глаза.
        -Он не пострадает? - донесся всхлипывающий, жалкий голос жены. - Он… Он для меня все. Он сказал… наша семья не может потерять все!
        Ответа Яоол не разобрал, всей кожей уловив колющие, отвратительно мелкие и плотные мурашки. Яд звучания лишь краем задел его, излитый в чужое сознание. Газури захрипела, пошатнулась и тихо сползла на пол, ее тело придерживали - в этом Яоол не усомнился ни на миг.
        Рядом сел некто, склонился к самому лицу, газур это понимал по близкому дыханию, щекочущему ухо. Все силы уходили теперь на поддержание должной безвольности тела.
        -Ненависть сладка, - шепнул женский голос. - Наша общая ненависть, наша… Общая цель. Общая цель, наша. Общая цель сладка… наша общая цель, месть араави. Все допустимо во имя мести, месть свята, месть чиста и сладка. Наша общая месть. Общая.
        Горячий гнев улегся, остыл от близости мраморного пола и от дыхания врага. Яоол ощущал себя ледяным - он знал слово и полагал, что теперь понимает и его суть. Мысли легко и ровно выстраивались в должную последовательность. Сила голоса сирены пропадала впустую, Яоол не мог представить себе ни единой цели, общей с тем, кто сейчас коралловой змеей кусал душу и вливал в уши мучительнейший яд…
        Сирена склонилась низко, и Яоол отчетливо представлял себе ее положение, ощущая прикосновение ткани к руке, колена - к боку, пальцев - к затылку. Он выжидал лишь потому, что знал силу голоса и нуждался в единственном безопасном моменте. Сирена завершила очередное слово и вздохнула.
        Золотая игла - разогнутый браслет повелителя, змейка с заточенным хвостом - впилась в горло безошибочно. Яоол открыл глаза как раз вовремя, чтобы поправить стремительное движение. Сирена захрипела, отчаянно забилась, но повелитель уже сидел на ее спине, без жалости заламывая руки и стягивая запястья сорванным с одежды поясом.
        -Горло у вас - единственная слабость. - Усмешка получилась короткой, кривой.
        Яоол звучно щелкнул пальцами, вызывая стражей. На привычный сигнал они явились мгновенно, с первого взгляда поняли, побелели - и вцепились в сирену с осьминожьим усердием. Газур позволил помочь себе подняться, сел.
        -К вауру тайного дела, - тихо велел он, жестом вынуждая развернуть сирену к себе лицом. - Так… Всех людей Гооза, кто еще в покоях, похороните в море, их безголосого слугу сюда, но проткните горло, не желаю новых ошибок. Лекарь!
        Рослый воин в багряных одеждах уже склонился над старым слугой, и газур совсем не желал слушать приговор… Но не мог прятаться от того, что уже произошло.
        -Он плох, - тихо признал лекарь. - Если повелитель дозволит вымолвить недопустимое…
        -Лишь бы не худшее, не медли, - поморщился газур.
        -Голос сирен храма еще вернет его, - едва слышно шепнул лекарь, покрываясь потом, но не смолкая. - Энэи Лоота, говорят, к старости увлеклась исцелением, энэи Дио - ее ученик. Он в храме возле пристани прямо теперь, тут рядом…
        -Так делай что следует, - рявкнул газур, с трудом пряча радость. - Бегом! Где носилки? Почему никто не готов к тому, что приключилось? Лодку, все прочее, почему я должен за вас думать?
        Стражи засуетились быстрее прежнего, уложили Соала на тяжеленную скамью из столь ценимого газуром кедра и помчались прочь, убедив себя в посильности ноши. Лекарь склонился над газури.
        -Кровь ударила в голову, - осторожно предположил он. - Жить будет, скоро очнется. Но, повелитель, умоляю стойко принять худшее: удар может лишить ее подвижности ног или даже всего тела. Так бывает.
        -Ничего, главное - жива, - порадовался газур.
        Он сел на пол рядом с женой, равнодушно вылил ей на лицо кувшин воды. Хлопнул по щеке, повторил движение. Темные глаза приоткрылись узкими щелями.
        -Вот мы и объяснились в любви, - с отчетливым удовольствием сообщил газур. - Я так долго винил себя и даже подумывал, не ошибаюсь ли в подозрениях… Но я слышал твои слова. «Наша семья не может потерять все» - это ведь об отце, его власти над торговым людом и его жадности… Вашей общей жадности. Ты меня любила безумно, теперь нет сомнения. Так можно любить только бездонный сундук с золотом. Что рядом с ним жалкий островок и ничтожный домик в глуши?
        Женщина смотрела из-под век с растущим ужасом, ее губы дергались, но непослушный язык отказывался внятно выговаривать слова оправдания. Газур отвернулся и снова сел к столу. Ваур тайного дела явился, едва ему сообщили о случившемся.
        -Весьма быстро, - вроде бы похвалил газур. Указал на стол, затем на жену: - Я еще не успел бы остыть… Не зеленей, ты не божество и я знаю меру твоих сил и твоего усердия. И не прошу звезду с небес, просто найди того самого повара, того самого торговца ядами, тех самых глухих слуг у дверей и говорливых - при кухне. Я не желаю казнить неповинных и становиться злодеем в глазах всего Древа.
        -Полное дознание, - негромко сказал ваур. Испросив жестом дозволения, он, кряхтя, сел у стола. Тучность мешала ему переносить бремя новостей стоя и сохранять рассудительность.
        -Прием назначаю на полдень, - велел газур. - Большой прием. Я желаю дать вауру торгового дела право все выслушать и сказать то, что он пожелает. Также я приму все жалобы таоров и торговцев. И… - Газур поморщился. - Отловите коралловых змей. Некоторые дурные сны сбываются, увы.
        -Укус в шею или в руку? Она провела сюда сирену, - сухо напомнил ваур, покосившись на газури. - Иного человека мои стражи не стали бы слушать и не пропустили бы, тем более в ненадежном сопровождении.
        -Знаю. Змей я велел отловить для ваура, он виновен в безмерном воровстве, предательстве Древа и содействии нашим недругам с севера, так что казнь для него понятна. С этой женщиной я всего лишь расстаюсь, не простив ей предательства, огласите ее вину и мое решение, выделите лекаря, подберите островок поменьше и подальше, домик, наименьшее для обслуживания число людей… - Газур снова поморщился. - Она всего лишь жалкое существо, пойманное на наживку медового голоса. Она полагала, что я не пострадаю. И я не желаю, чтобы моих жен, даже бывших, казнили столь страшно. К тому же жизнь для нее - тоже наказание.
        Газур отвернулся и предложил унести женщину. С интересом глянул на слугу сирены Гооза, уже доставленного стражами.
        -Я составлю твоему хозяину послание, отнеси его, - велел Яоол. Посмотрел на ваура, уже готового записать слова повелителя. - Или я получу то, ради чего позволили использовать лодки сборщика податей, или некто лишится права доносить до нас свои слова и искать общие… цели. Это все.
        Слугу увели, приняв с поклоном запечатанное послание. Газур еще раз поморщился, нехотя распорядился доставить к купальне необходимые для большого приема одеяния и прислать слуг для плетения волос.
        -Осмелюсь сказать… - осторожно промолвил ваур тайного дела, хотя обращаться к газуру, уже отвернувшемуся от подданного, нельзя.
        -Я знаю, - шагая к дверям, согласился Яоол. - Теперь я буду должен Эраи Граату то, что он изволит запросить. Надеюсь, так и произойдет. Смерти Соала я не прощу ни ему, ни этой чудовищной старухе Лооте.
        Глава 3
        Крид и не пытался умничать, выбирая курс.
        Простившись с братом и проводив взглядом шхуну, он нацелил лодку носом на юг. Ежедневно Крид, покончив с ранней трапезой, принимался громко и разнообразно, на языках тэльров и оримэо, окликать «русалок». Припасы еще не вызывали печали худобой мешков, воду тоже не требовалось экономить, когда зов принес результат.
        Да какой!
        Проснувшись утром, Крид обнаружил рядом - в своей же лодке, при полном отсутствии поблизости иных кораблей! - косматого полуседого мужика могучего сложения. Тот лениво проверял снасти и ругался, умело сочетая слова десятка прибрежных княжеств с певучими вздохами эмоори. Принц слушал потрясенно и даже пытался шептать самые яркие фразы, тем улучшая запоминание.
        -Что бормочешь? - не особенно любезно уточнил незнакомец на безупречном наречии северного Дэлькоста.
        -Восхищаюсь, - честно признался Крид. - Я голову сломал: с чего это наши капитаны налетают на рифы, норовя завести знакомство с хвостатыми девицами, да еще все, ни разу не было сбоя! Теперь сам слушаю и сам в восторге. Впечатляет. Вы русал?
        -Че-и-во-о? - Ошарашенный чужак ненадолго обрел типичный для говорящих на эмоори акцент, сел и прекратил ругать беспорядок в лодке. - Голова не болит? Южное солнышко коварно.
        -Бок болит, но это еще с севера осталось, на долгую память. - Крид гордо выпрямился в рост и, когда лодка перестала качаться, произнес самым торжественным тоном: - Приветствую вас, славный бесхвостый житель загадочного мира оримэо. Я происхожу из страны Дэлькост и прибыл не от имени короля и без всякого поручения с его стороны, то есть даже втайне. Вот так примерно… Звать можно Кридом.
        -Кридом? - вроде бы приятно удивился оримэо и пристальнее всмотрелся в своего попутчика. - Хорошее имя… А я Юго. Если топиться не собираешься, лучше сядь, - усмехнулся оримэо. - Поручения не от короля имеются?
        -Полно, - охотно кивнул юноша. - Куда мы плывем, раз ты ловко захватил рулевое весло и управляешь парусом?
        -На островах кораллового Древа правит газур, - усмехнулся новый капитан, - но мы к нему не поплывем, раз ты не от короля. Двинем к моей жене. Она красавица и очень значительная фигура на северных островах. У Авэи вообще такая фигура… чудо. Да, что ты городил про русалов? Кто такие, почему взялся их на Древе искать, а не нас?
        -А почему у вас страна - Древо?
        -Ты коралл хоть раз видел?
        -Если в воде, целиковый, то нет.
        -Он и есть дерево, он слагает основу большей части островов, - ответил Юго. - Ну рассказывай, что у вас за беда с русалками?
        Крид вздохнул и все подробно поведал, с названиями погибших кораблей, датами и описанием обстоятельств. Юго слушал и мрачнел. На закономерный финальный длинный вопрос - как он попал на лодку и вообще нашел ее, где корабль, доставивший сюда оримэо, - Юго не ответил. Видимо, мысли оказались слишком безрадостными. А как могло быть иначе?
        -Что ты знаешь о Древе? - после длительного молчания спросил Юго.
        -Довольно много, отец собирает сведения, не для короля, но мы с Элишем все знаем,
        - отозвался Крид. - Если коротко… Вами правит газур, вы верите в богиню моря, ей служат в храме вроде бы девять важных жрецов с жезлами, ими распоряжается кто-то самый главный. У вас много жемчуга и есть особенные люди, умеющие помыкать другими.
        -Газур, тут все верно, - кивнул Юго, двигаясь вдоль борта и проверяя наживку. Лишь теперь Крид заметил, что его новый попутчик затеял рыбалку. - Жрецы зовутся араави, сейчас таких семь, и не у всех есть полная сила. Моя жена - лучшая из араави, она во всем лучшая. - Юго принялся вываживать довольно крупную рыбину. - Моя Авэи… А какие у нас славные детишки! Север живет мирно, голода нет. Пиратам я глотку передавил, тут уж да, мое дело.
        Поддетая под жабры рыбина забилась на дне лодки, Юго хищно усмехнулся, добывая с пояса широкий нож и одним ударом успокаивая тушу. Он сел и принялся за разделку, продолжая рассказ о том, что острова вообще-то неплохи и даже временное прекращение торговли со многими портами севера не мешает жить. Но настораживает. Люди Древа теперь куда меньше знают о делах севера, в минувшие пять лет они потеряли многие возможности для наблюдения. И, оказывается, упустили важные и опасные события.
        -Что делать, мы пережили несколько крупных распрей тут, в пределах Древа, - посетовал Юго. - Сырую рыбу будешь? Я сам не любитель, но солонина в твоем мешке попахивает, дурной припас. Ты же на юг собрался, не знал разве, что у нас жарко да сырость велика?
        -Я думал быстрее добраться или встретить вашу лодку, - честно признался Крид, принимая порцию пищи в незнакомых приправах и беззаботно утоляя голод. - А ничего, даже вкусно.
        -На срединных островах было два голодных бунта, потому что на скот напал какой-то мор, а затем приключился неурожай, - загрустил Юго. - Сирены снова учинили непокой, и опять на востоке и северо-востоке, араави там погиб. Вот мы и недоглядели за внешними делами. Опять же, кто сравнится с моей Авэи? Пока она жила на вашем берегу, все было ладно. Теперь ее дело - храм. Вот увидишь, как к ней стекаются со всего севера, проповеди слушать и советоваться. Зурами и таорами она крутит - ну точно как прежде вашим королем. Вежливо, почтительно и с пользой для дела.
        Крид слушал не особенно внимательно, он набивал живот рыбой, находя новое кушанье замечательным уже потому, что мог есть досыта. Юго все бормотал о сложностях островов, иногда переходя на эмоори, и тогда его вздохи делались особенно протяжными и даже музыкальными. Тем более резким казался переход к нагрокским ругательствам или скороговорке, обычной для припортовых харчевен Лозильо.
        -Почему вы сразу мне поверили? - задумался Крид, утоляя жажду после сытного обеда.
        -Знаем, кто ты такой и чего от тебя ждать, - пожал плечами Юго. - Крид Гравр Тэль-Коста, от имени храма северных островов могу сказать: нам ты не враг, будь гостем.
        -Спасибо за приглашение, - обрадовался Крид первой удаче своего посольства. - Сейчас-то у вас мир?
        -Как сказать… В целом - да. Но чудит не только ваш король, - вздохнул Юго. - Говорю же, неладно у нас, и давно. Молодой газур Яоол, едва приняв жемчужный жезл власти, словно обезумел. Собрался завоевать материковые государства и отдал распоряжение готовить войска. Последний лес на Лаиис вырубил. Воинов древней крови яростно перекупал или переманивал. Сирен соблазнял посулами. Коралловый араави Граат пытался осторожно вразумить повелителя. Но даже он долго не понимал, что флот готовится не для северного похода, а для уничтожения влияния храма и утверждения единой во всех делах власти газура. Семь лет назад все обнаружилось. Сирены, тайно возжелавшие возвыситься, стояли за обоими заговорами - и с участием троих араави, и с привлечением сил газура. Эти сладкоголосые были выявлены и схвачены.
        Юго смолк. Слишком долго пришлось бы пояснять сыну Мироша то, что для него пока чуждо. Рассказывать о давнем враге храма, сладкоголосом сирене Гоозе, который сгинул с островов два десятка лет назад и вновь дал о себе знать столь страшным образом? Увы, три года назад, когда удалось установить хоть какой-то порядок, Гооз умудрился снова ускользнуть от возмездия и исчезнуть. Как понятно теперь, скрылся на дальних берегах Дэлькоста. Юго, разбирающийся в интригах сирена, сразу предположил, что тот проник в королевский дворец.
        Крид теперь внимательно вслушивался в разрозненные пояснения, кивал и подсказывал слова. Он прекрасно понимал Юго. Если человек не рожден для политики, ему трудно молчать, но столь же сложно и отделить допустимое к изложению от тайного или малопонятного, требующего пояснений. Крид пообещал терпеливо ждать приема у Авэи, чтобы задать накопившиеся вопросы. Юго обрадовался здравой идее и попросил пока что рассказать важное о севере. И сразу узнал кое-что занятное о новом советнике короля Альбера: о сомнительности его происхождения, о том, что его подозревали в гадчайших намерениях, и многое другое.
        -Сказанное проясняет картину, - нахмурился Юго. - У вас творится странное? У нас тоже. За последние пять лет при невинных, в общем-то, обстоятельствах гибнут тут и там жрецы верхней ветви, даже один араави скончался. Причины нелепые: то недомогание, то укус змеи, то рыбья косточка поперек горла… - Юго закончил чистить нож и зло загнал в ножны. - Все странности копятся в храмах островов северо-запада, северо-востока и востока, погиб наместник Граата на срединных островах. Его жезл утрачен. Храм моей Авэи недавно пережил набег необычных воров: ничего особенно и не взяли, но изучили коридоры четырех основных закрытых ярусов.
        -Это были русалки, - страшным шепотом предположил Крид. Он виновато пожал плечами, восстанавливая серьезность: - Прости.
        Полуседой Юго отмахнулся. Не до шуток. Оримэо пояснил, что после того случая он сам озадачился, проявил настойчивое любопытство и выяснил: подобные нелепые воры побывали еще на нескольких островах, всегда интересуясь главным храмом. И теперь… ох, нудный попутчик! Взялся учить язык.
        -Счастье твое, за тебя попросила сама Элиис, да еще вынудила меня мчаться сюда, оседлав волну, - сокрушенно признал Юго, слушая издевательство над родным языком.
        - Стоило бы огреть веслом и везти в храм тихого и покладистого. Ну что ты булькаешь и шипишь?
        -Как обр-ращаться к ар-рав-вьи? - пролаял над ухом сухопутный щенок.
        -Если б ты прибавил мягких звуков и заглотил рычание, я бы давно понял вопрос, - поморщился Юго. - Араави. Два ударения: тянешь «а», глотаешь «эр», тянешь «а», повышаешь чуть-чуть тон на втором «а»…
        -Я не умею петь.
        -Хочешь, разверну лодку? - любезно предложил Юго.
        -Нет. А-а-р-р-р…
        -Молчи, иначе стражи побьют, аоори севера - мужик серьезный и таких шуток не поймет, - безнадежно вздохнул Юго.
        -А чем тут дерутся? - поинтересовался перспективой Крид, вернувшись к родному наречию. - У меня возле борта пара сабель уложена, еще припрятан на корме старый дедов полуторник. Славный меч, мне его бабушка Ната подарила, спасая замок от захламления ржавыми штуковинами. Она так зовет непонятное оружие. Со стены дальнего каминного зала сняла… И вообще, где у вас, наконец, русалки?
        -Передохли от твоего произношения. А если всерьез, понятия не имею, кто такие. Могу взамен познакомить с Роулом, чем-то имечко похоже. Он старший сын Авэи, вы поладите. Хоть и без хвоста парень, но плавает не хуже рыбы, обожает драки в воде и на берегу. Увы нам, наверняка вы поладите слишком быстро и шуму от вашей компании окажется чересчур много. Помолчи пока что. Входим в туман. Сейчас минуем
        - и будет берег.
        Заклятый туман, легенда Запретных островов, представлялся Криду совсем иначе. На картах он изображался красивыми завитушками. В портовых корчмах Дэлькоста сплетни о тумане были еще более витиеватыми. По морскому обычаю, рассказчики все до единого врали не с чужих слов, но вдохновенно излагали опыт своего плавания. Или в крайнем случае клялись, что именно так им поведал подобранный в открытом море израненный боцман. Само собой, он хрипел горлом и, сообщив страшное, тотчас скончался в корчах…
        Обычно говорили, что туман виден издали: он якобы стоит стеной в три корабельных роста, если вымерять от киля до верхушки мачты. Еще врали, что туман плотный, корабль об него ударяется и начинает мягко сбрасывать ход, а затем, как стрела, прогибает тетиву неведомого и та мощно выталкивает его вовне. Иной раз корабли переворачиваются после броска… Если же запретное настроено с особенным коварством, оно впускает корабль, облепляет его серым душным мешком и тянет в логово морского чудища.
        Наглядности байкам добавляют рисунки на карте. Веселые толстобрюхие чудовища, пообедавшие чьим-нибудь кораблем, приветственно улыбаются во всю пасть, зазывая новых гостей к ужину…
        Настоящий туман повел себя не менее коварно, но совсем иначе. Он выступил с поверхности моря, как тонкий дымок над перегретой сковородой, постепенно разросся летней травой, стебельками потянулся вверх, застя горизонт, и слой за слоем укутал солнце, пока оно не пропало. Сделалось тихо, сумеречно. Штиль пал на воду. Крид осторожно встал в лодке в полный рост и огляделся. Хмыкнул, добыл компас и убедился в подлинности хотя бы одной части легенд: стрелка металась, сойдя с ума, искала север и не находила, всякий миг меняя мнение.
        -Сядь, не дергайся, - посоветовал Юго. - Туман - штука особенная. Этот, у корней Древа, вроде верного пса на службе у моей Авэи. Уже распознал нас и сейчас уйдет дальше, бродить дозором и ловить чужаков в свою серую сеть.
        -А чудовище у вас есть? - понадеялся Крид.
        -Как на картах, с жирным брюхом? - рассмеялся Юго. - Откуда бы… Голод был даже на Тооди. В тот год я всей душой желал заполучить толковое чудовище, вытащить на берег да и накормить всех. Мы ходили на север, на китов охотились. Даже газур на время забросил интриги и выделил боевые лодки.
        -У нас тоже было голодно лет пять назад, - припомнил Крид. - Папа приказал дать людям доступ к княжеским запасам зерна. Бабушка Ната сделала еще больше: далеко на востоке закупила для Даргмира скот, жир и зерно.
        -Вот оно - Древо, - с нехарактерной для него нежностью пропел Юго на родном эмоори.
        Туман опадал за кормой лодки, солнце набирало яркость. Уже стали видны тени, вода обрела цвет, растворив серость сумерек. Синева раскрыла лепестки сказочного цветка, заиграла тонкими переливами, все более невероятными, сводящими с ума. Глубокая вода отражала южное сочное небо. Мелкая - далеко впереди цвела, кажется, своей особенной жизнью.
        -Невероятно, - восхищенно выдохнул Крид, снова поднимаясь в рост и норовя поскорее увидеть чудо, льнущее к горизонту. - Край мира, так у нас говорят… Может, и край. Сплошная драгоценность…
        -Душа у тебя к морю открытая, - похвалил Юго. - Древо - мир хрупких кораллов и крепчайших базальтовых скал. Под водой пестро от чудес, рыбы тут красивее птиц и бабочек. Самые опасные морские змеи кажутся украшением мира, пусть и смертоносным. Морская богиня Сиирэл создала наш край и, пожалуй, вложила всю душу. Не зря у нас и теперь живут потомки ее детей, наделенные каплей божьей.
        -Русалки, - хихикнул очнувшийся от восторженного созерцания принц.
        -Сирены и сирины: одни поют для людей, другие общаются с соленой водой, - назидательно поправил Юго. Указал рукой на тонкий штрих: - Нас ждут. Это лодка храма. Теперь быстро доберемся до Лоога.
        -Лоог - это кто?
        -Главный остров севера, где стоит белая башня араави Авэи, - буркнул Юго, слегка утомленный назойливостью гостя. - К ночи прибудем.
        Крошечная лодочка показалась Криду ненадежной и даже смешной. Слишком легкая, тесная, с двумя растопыренными в стороны дугами, опирающимися на поплавки. Такое впечатление, будто она вот-вот опрокинется или совсем не умеет плавать. Добротную тэльрийскую лодку принц покинул нехотя. Но, как известно, гостю не следует лезть со своими правилами в чужой дом. Крид смирился, прощально поклонился дощатому суденышку и шагнул через борт, цепляясь за руку тощего смуглого оримэо.
        В новой лодке было шесть гребцов. Крида оглядели с сомнением и усадили под самую мачту. Юго встретили куда добродушнее, сразу одарили гирляндами певучих слов и легким веслом с широкой лопастью. Принц преисполнился черной зависти, но снова принял обиду молча. Он гость, и если ему не доверяют греблю, то вряд ли хотят обидеть.
        Лодка вопреки всем ожиданиям была вполне надежна, на воде стояла безупречно и летела со скоростью, достойной уважения. Темные глубины быстро остались позади, бирюза и синева более мелкой воды раскрывались впереди, дополняясь зеленью лета, отраженной в воде. Рифы и скалы, как бусины в ожерелье морской богини, прихотливо плели узор огромного украшения. Возле всякого клока суши вода была особенно мелкой и поэтому обладала исключительно богатым разнообразием оттенков. Цветные рыбы уже сновали под днищем лодки, Крид хлопал глазами, охал, восхищался, старательно глотал рычание, пробуя на эмоори всем сообщить, как ему нравится Древо. Было приятно осознавать, что не вполне бездарно он выучил это наречие по записям отца: Мирош много лет вел торговые дела с Запретными островами и постарался освоить речь хотя бы в пределах, необходимых для первичного взаимопонимания.
        Когда солнце приметно сместилось к закату, Юго уложил весло и принялся хлопотать, готовя обед. Никто не возразил, и принц предположил, что все гребцы хорошо знают плечистого мужа здешней араави. На корме легкой лодки имелась жаровня, так что Крид получил совсем иную пищу и остался более чем доволен.
        Вечер засинел густеющими облаками, сумерки легли в единый миг, пролитые на море коротким дождиком. Острова теперь были повсюду вокруг, туман застелил воду в узких каналах, и Крид снова восхищался. Юго перебрался на корму и уверенно направлял лодку, не замедляя ее летящего бега в самых опасных узостях.
        -Входим в закрытую бухту, сюда чужаки не забредают, - тихо молвил Юго. - Вон там башня, гляди.
        Крид в очередной раз охнул - в черном бархате дождевого неба сияла рыжая жемчужина огня, окруженная перламутром тумана. Высоко, довольно далеко, нечетко и сказочно… Принц наклонился над водой, желая рассмотреть отражение маяка. Сперва не увидел ничего, а затем в голове что-то опасно перевернулось - и его мучительно потянуло вниз, во тьму. Захотелось нырнуть в соленый теплый сумрак, скользнуть под днище и смотреть на рыжие огни оттуда, из переливчатых, шевелящихся, наполненных жизнью недр моря. Крид дышал все чаще, нагибался к воде, тянулся пальцами…
        -Полный ход. - Голос Юго хлестнул сознание неожиданно резко, почти грубо для звучания эмоори.
        Крид вздрогнул, оттолкнулся от борта и сел прямо, моргая, глядя вперед и плохо понимая, где он и что происходит. Принц готов был поклясться, что несколько мгновений назад его звали в черноту воды. И душа откликалась… Он едва не нырнул! Значит, русалки все же существуют? Почему же Юго умолчал? Или загадочные существа предпочитают звать и топить исключительно северян?
        -Плохо дело, - буркнул Юго на тэльрийском. - Гляди.
        Еще не имея сил отрешиться от близкого голоса вод, Крид постарался всмотреться во мрак возле берега. Он даже прищурился от усердия. Ничего особенного, вроде бы лодки. Похожие на вот эту, с двумя поплавками, только покрупнее. Одна, две, три… Принц сбился со счета: ночь не располагала к вычислениям, пряча детали от взгляда, да и незнакомое устройство - поплавки и корпуса - вносило путаницу.
        -Что не так? - шепнул Крид.
        -Решительно все, - возмутился Юго. - В бухте не должно быть лодок. Понимаешь? Но стоило мне на пару дней покинуть Лоог, как сюда наведался некто. Стерегли они, что ли? - Юго выругался по-нагрокски, и теперь обернувшийся принц видел, как моряк качает косматой головой и сокрушается: - Я без оружия. При мне нет даже поющей ракушки, не смогу оповестить стражей. Хотя… Элиис должна разобрать, не могла она не приглядывать за нами.
        Юго резко упал на борт и дотянулся до воды, погрузил руку, шепча нечто напевно-просительное. Резко взбил пену, снова утопил ладонь, глубже прежнего.
        -Могу одолжить дедов полуторник, - предложил принц то, что казалось сейчас разумным.
        -Держись, - резко велел Юго, повторил на эмоори.
        Все в лодке исполнили распоряжение более чем усердно, Крид последним догадался обнять мачту, недоумевая и готовя вопрос. Под лодкой шевельнулась вода, вспучилась горбом волны и качнулась вперед, бросив лодочку, как копье. Суденышко помчалось в темном кружеве пены, Крид едва удерживался у мачты, готовый кричать от восторга. Он летит!
        Берег прыгнул навстречу. Принц услышал повторный крик Юго «держись» и послушно сцепил руки в замок. Волна из-под лодки выплеснулась вперед и разрослась, поднимаясь. Выбросила когти пены, рождая низкий тяжелый гул большой угрозы. Черная лапа моря, ставшего вдруг хищным, накрыла лодки у берега, ломая и сминая паруса, борта, людей. И схлынула.
        Юго, распрямившись, стоял на корме, и Крид упивался зрелищем: моряк у рулевого весла, и даже хищная волна ему не враг - донесла суденышко до берега, подставляя спину, бережно опустила туда, куда велел руль, и схлынула… Пена рухнула, обдавая всех, стало сыро и непроглядно. Крид побрел на ощупь к корме, почувствовал, как ему в руки пихают знакомые ножны, хмыкнул, принимая оружие, протер глаза.
        Лодочка врезалась в крошево обломков, Юго уже обнажил полуторник Крида и прыгнул на чужую скользкую палубу. Парень перехватил удобнее парные сабли и побежал следом, сердясь на себя за нерасторопность и неосмотрительность. Нашел кого счесть мирным дедушкой! Любимый учитель фехтования, рослый мрачный старик, был очень похож на этого Юго. Впрочем, тогда Крид к «старикам» относил всех, перешагнувших тридцатилетие…
        Отец вытащил учителя Лога из какого-то богами забытого местечка, где тот отрабатывал на кухне долги. Тогда Криду было неполных шестнадцать, он уже лез в драки, как последний глупый щенок. Мама плакала, пыталась запрещать, а отец поступил умнее. Привез Лога и сказал:
        -Будет тебе шхуна, если из этого неженки сделаешь толкового бойца.
        Хорошо, что мама не видела их уроков!
        Идти по наклонной мокрой палубе, постепенно нагоняя Юго, оказалось здорово. Рослый оримэо и правда повадками неуловимо напоминал учителя, и поэтому долго подстраиваться не пришлось. Они отлично понимали друг друга. Длинный полуторник прорубал дорогу, более легкие и быстрые сабли не подпускали тех, кто прорывался с флангов к спине рычащего моряка. Врагов оказалось относительно немного, особенно таких, которые уцелели после удара волны, были способны вооружиться и успели это сделать.
        Чужие лодки стояли борт к борту, и хищная волна лишь уплотнила их, соединив палубы в единое широкое целое, сломав дуги креплений и вмяв поплавки в борта. Пена сделала поверхность скользкой, доски и тонкие упругие стволики, образующие палубы, торчали взломанными льдинами. Немногие целые стонали, прогибались под непосильным весом. Но Юго, кажется, к такому был привычен. Крид двигался за ним и думал, а не звали ли на самом деле его учителя Лаог или Лоуг? Погрязший в долгах шкипер был смугл. Правда, называл свою кожу не загорелой, а крепко копченой и просоленной, но все же…
        Юго опустил меч:
        -Хороший клинок, люблю полуторники. Угодил ты мне.
        -Пожалуйста, да хоть совсем забирай, что он без дела на стене скучал? Ты мог бы одного шпиона оставить для допроса, кстати.
        -Я тебя за язык не тянул: беру меч, одарю потом поясом или еще чем-нибудь полезным. А жить им нет смысла. Там, в скалах, скрыт один из входов в храм, устроенный для тайных гонцов: с лодки - и сразу к араави. Идем. Это лишь охрана, бойцы внутри.
        -Слушай, неужели все из-за моего акцента? Ты говорил: услышат - побьют.
        -Вот и молчи. Пока что мы должны их побить. Обязаны. - Юго обернулся, подозвал гребцов, обшаривающих чужие лодки. Приказал двоим добраться в храм по горной тропе, прочих вооружил. - Пойдете следом, мы впереди.
        Закончив с указаниями, Юго спрыгнул в светлый песок пляжа и быстро зашагал к скалам. Входом в пещеры служила вполне опрятная дверь толстого дерева в медной оковке. Ее не взламывали - видимо, вскрыли замок. Юго от души поблагодарил уже затихших и еще подвижных покойников за то, что оставили вход открытым, и уверенно шагнул в коридор: каменный, аккуратно вытесанный в скале, довольно узкий - двоим рядом тесно. Ход не ветвился, отчетливо поднимаясь и отклоняясь в сторону. На ощупь двигаться было трудно, Крид держался за пояс Юго, как тот и велел. Привыкать к темноте глаза не спешили, похоже, ночь оказалась воистину черна… Юго бежал, а Крид спешил следом, проклиная растревоженное боем ноющее бедро, неутомимость проводника и свою неловкую подслеповатость. Моряк ни разу не задел стен, не разбудил звук, способный предупредить врага. А тэльр и головой уже врезался, и плечом проверил прочность шлифованного камня, и спотыкался.
        Коридор внезапно оборвался распахнутой настежь дверью, за которой открылся зал. На полу отчетливо виднелся рыжий налет тусклого света. Крид снова бежал за Юго, не успевая оглядеться. Понял лишь, что забрались высоко, море осталось далеко внизу. А еще принц отметил лежащих вперемежку людей - смуглых и светлокожих. У дверей было больше смуглых, а в самом зале - светлокожих. В стенах имелись ниши с масляными лампами. Минуя одну такую, Крид отчетливо рассмотрел лицо покойника и снова споткнулся. Тэльр! Откуда здесь, на Запретных островах, мог взяться тэльр, да еще и среди ночи с оружием проникший в чужой храм? Нежданно, ловко… Но тэльр лежит с распоротым горлом, и значит, оборона у друзей Юго поставлена грамотно. Успели задержать врага, позвали своих, и подкрепление подоспело в срок.
        Галерея. Небо сбросило облачную шаль, ночь посветлела, далеко внизу море сияло тусклыми спокойными бликами. «Интересно, сивый дед вообще умеет уставать? - задумался Крид, ловя ртом воздух. - Или он с детства сидел на галерах, у весла?»
        Шуму боя принц обрадовался несказанно. Хоть теперь он поймет, что же тут творится! А почему он сам оказался на стороне островитян, разберется позже. Впрочем, северяне - люди советника, тут и раздумывать особо не стоит. Иначе отец бы знал о тайных планах, а то и вовсе не отправил на юг.
        За поворотом открылся новый большой зал. Бой шел давно, северяне и местная стража смешались, разбив общее сражение на отдельные стычки.
        На лодках, по оценкам Крида, могло быть до сотни бойцов. Минус те, которых прибрала волна и положили они с Юго, да еще трупы в коридорах… Все остальные здесь, наверняка. И, кажется, терпят поражение. Уже отступают к входу в зал. А тут наготове - сюрприз с полуторником. Юго рявкнул и мягко шагнул вперед, стараясь не выдвигаться далеко от двери. Он полагал, что все незваные гости должны остаться здесь. Гости думали иначе.
        Моряк удобнее перехватил длинную рукоять и чуть отвел клинок в сторону. Покачал головой - нет, не выпущу. Крид согласно пожал плечами, сочувствуя обреченному врагу, пристроился сбоку и чуть сзади, предоставляя простор длинному мечу. Четверо гребцов с лодки проскользнули в дверь и замерли у стены. На них, тощих и низкорослых, Крид вовсе не рассчитывал и пока что полагал, что на двоих с Юго ему первого десятка бойцов с лихвой хватит, а поганцы прут, теснятся, они всерьез намерены отступить и проявляют к прибывшим избыточный интерес.
        Юго резко качнулся вперед на полный шаг, перенес вес на носок и очертил широкую дугу полуторником, достаточно длинным, чтобы дотягиваться до нерасторопного врага, и мощным, чтобы прорубать защиту. От стены свистнули два ножа, ближний прошел у самой щеки Крида. Гребцы не лезли в ближний бой, старательно отслеживая врагов с копьями или иным метательным оружием и оберегая своих бойцов. Левая сабля фальшиво пригрозила наемнику с широким шрамом на лице, правая дотянулась и ужалила в живот. Крид поморщился: на дуэлях он не позволял себе наносить подобных ран. Наемник рухнул, на его место выдвинулся новый, попытался атаковать снизу, встретил блок и укоротился на голову… Ненадолго стало тихо.
        Первая волна атаки откатилась. Крид раздраженно мотнул головой, осматривая поле боя и без слов жалуясь: не привык он к таким дракам, но в целом - интересно. Обычно его противники опытнее, зато бой проходит один на один, в крайнем случае - с парой. Здесь недоученные наемники полны страха и берут массой, толкая под клинки самых слабых и норовя выторговать себе жизнь.
        Крид вздрогнул: на его плечо легла крепкая рука.
        -Не меша-ай, - растянул звуки родного тэльрийского легкий островной акцент. - При-игни-ись. Вышло их вре-мя-а-а-а…
        Голос ушел вверх и наполнил зал дрожащими перекатами. По спине загулял озноб, сменившийся гудящей тишиной временной глухоты. Люди советника в ватном болезненном беззвучии оседали на пол или хватались за головы. Некоторые ложились на полированные темные плиты бездыханно, замирали в неживых позах, скрученные напоследок судорогой боли и страха. Иные пытались удержать оружие и отчаянно пятились, жмурились, стонали: это было видно по раскрытым перекошенным ртам, но не было слышно уху, гудящему внутренним шумом.
        Юго опустил меч, разрубая ближайшего врага надвое почти до пояса, вырвал полуторник и плоским ударом снес еще одну голову. Крид закусил губу и нехотя шагнул вперед, блокировал неловкую атаку и проткнул плечо. Оглушил второго врага, клинком, положенным плашмя, ударил в висок третьего. За спиной гребцы что-то делали, слух понемногу восстанавливался, но это ничуть не радовало. Хрипы, предсмертный визг, звук ломаемых костей…
        Юго прошел через вал из тел, остановился, звякнув острием меча о камень пола, оперся на рукоять, как на палку, и обернулся.
        -Вязать, не добивать, теперь уж не уйдут, - приказал Юго, покосился на принца и глянул за его плечо. Крид удивленно рассмотрел на хмуром лице раздражение, какое-то очень семейное, неуместное тут. - Где тебя носило и почему сюда вынесло?
        Крид вытер сабли поднятым клоком чьей-то одежды, убрал в ножны. Обернулся. Он почти готов был наконец-то увидеть хвостатую русалку, ведь голос позвал врагов и они подчинились: умерли, утратили мужество, лишились сил… Увы, в шаге за спиной стоял на двух ногах самый обычный оримэо.
        -Что есть бо-ольший грех? - поднял бровь рослый мужчина, устало ссутулившийся в дверном проеме.
        Крид усмехнулся. Всех детей ругают примерно одинаково, и отпираются они тоже достаточно схоже. Парень сразу понравился принцу. Смотрит с хитринкой, клинок у него не для парада в руках, и хват хорош, и сталь недурна. Манера сутулиться и изучать сапоги знакомая. А сам - не вполне даже оримэо, первый взгляд обманул. Кожа светлая, волос чернее сажи, но волнистый, глаза темные, но даже теперь, в слабом свете, заметно, что они не черны. Полукровка? Юго сердито фыркнул. Крид обернулся на звук и успел отметить, как моряк усмехнулся, дернул подбородок в сторону смиренно ждущего возможности сбежать «ребенка»:
        -Знакомься, принц. Это мой Роул, самый непутевый сирена острова. Голоса в нем на один крик, а гонору… Где мать? - быстро уточнил Юго.
        -Соседний зал, жива, - торопливо ответил Роул. - Здорова тоже, почти. Одна царапина. - Сирена весело глянул вслед рванувшемуся прочь отцу, кивнул Криду: - Приветствую. Идем, гость, привыкай, у нас всегда так. Я молод, вооружен, обучен бою и, кстати, помог вам, но я неправ, а она - молодец. Хотя в ее возрасте и без капли морской силы надо бежать, а не хвататься за свои любимые метательные ножи.
        Из-за дверей донеслось рычание Юго. Он, кажется, повторял едва ли не дословно доводы Роула про загадочную морскую силу, ножи и бегство, не упоминая лишь возраст. Роул выслушал отца с удовольствием, кивнул и виновато попросил Крида помочь добраться до стула или скамьи. По дороге, тяжело повиснув на плече гостя, наскоро объяснил про сирен и про голос с каплей яда. Честно признал: его способности никудышные, достаточно решиться на один такой вопль - и последует неизбежная расплата: сутки слабости и кошмарной головной боли.
        Для несчастного нашлось замечательное глубокое кресло. Крид обнаружил в уголке еще и столик с закусками и питьем, чудом оставшийся неперевернутым. Пока гребцы торопливо таскали мертвых прочь из зала и уводили живых, Крид хмурился и недоумевал: а сколько тут людей в похожих одеждах тусклого тона? За спиной во время боя стояли четверо, сейчас набежало, пожалуй, десятка три, и все суетятся муравьями… Пленных не бьют, мертвых не грабят и не норовят изуродовать, так что сочувствие к северянам в душе и не шевельнулось. Крид подвинул столик к креслу Роула, огляделся, нашел скамейку и поставил так, чтобы не видеть ни суету, ни сам разгром, возникший после боя. Крид налил себе полный кубок золотистой жидкости, осмотрел поднос с рыбой, зеленью и креветками.
        Роул страдал головной болью привычно, не отвлекаясь от поедания содержимого подноса. Загадочная «мама», обученная метать ножи, застала принца и Роула как раз за дележом последней креветки.
        Крид торопливо вскочил, издали разобрав шаги и заметив силуэт женщины в просторных одеждах. Принц склонился, как и подобает послу, уставился в темный пол и представил на миг, что было бы, возьмись за оружие мама Лидия. Вот он крадется в свою спальню. В предрассветном особняке тихо, темно, пусто, есть надежда остаться незамеченным и не воспитанным. И тут - дз-зыннь! - в косяк входит тяжелое лезвие, сердито дрожит, а из засады нежный голос матушки уточняет:
        -Ты где должен был оставаться, негодный?
        -Мам, но я же как лучше хотел, - залепетал Роул знакомые доводы самого Крида. - Мы победили, все удалось.
        -Гость, как я вижу, не умнее моего шалопая. - Рассмотреть чужую маму Криду не удалось, зато он слышал ее выговор, вполне отчетливо столичный и, безусловно, принадлежащий устам коренной тэльрийки.
        Крид склонился ниже и невольно охнул. «Наверное, шов на бедре окончательно разошелся», - отметил он, с трудом разгибаясь и заставляя себя не прижимать рукой горящий бок. Глаза госпожи оказались наполненными искристым смехом, сдерживаемым из последних сил. Неудивительно! Эти двое, принц и Роул, должны занятно смотреться. А вот все его представления об островах - сплошная глупость. Светлокожая красавица не только владеет наречием берега, она могла бы иметь бешеный успех при дворе. И никто не заподозрил бы островное происхождение, разве некую примесь крови южан из Лозильо. Женщина обворожительна, и она умеет себя подать, глаза неправдоподобно огромны, руки легкие, фигура божества… И взгляд тоже
        - помимо воли чуть свысока, она ведь знает, как хороша, и привыкла к восхищению. Кажется, именно так описывали загадочную возлюбленную короля, которая была с ним в годы его далекой молодости. Редкий цвет глаз, «черный виноград под инеем». Только той уже под пятьдесят, как маме… и этой что - тоже? Вроде да, раз Роул - ее сын и ему двадцать пять. Хотя поверить трудно: сама выглядит не старше Роула, на первый взгляд…
        -Сиятельная энэи звала нас? - Рядом вырос юноша в просторных синих с белым одеждах. - Лекарь уже оповещен.
        Крид продолжал нахально глазеть на красавицу-араави, лишь теперь замечая следы усталости в уголках глаз, чуть резковато очерченные пригубные складки, морщинку у переносицы. И понимал, что все это не способно изменить впечатление. «Энэи» - это по-нашему «госпожа», - запоздало пришло на ум.
        -Обоих олухов к лекарю. - Авэи обвела пальчиком олухов вместе с креслом. - Выделить одну комнату, пусть общаются… Так они наверняка не учинят побег, да и стражи потребуется вдвое меньше. Роул, увижу завтра в городе - не пожалею. Ты отлично знаешь, как это увлекательно - вытирать носы малышне в замке сирен.
        -Ма-а-а-а-ам… - Сын покаянно прижал к груди бокал. - Я ни-ни, буду тих, голова боли-ит.
        -Крид? - Госпожа переместила пальчик на второго юношу, невольно повторившего пустой рукой жест с кубком. Авэи рассмотрела принца с тем же излишне живым интересом, с каким его рассматривал Юго при первом знакомстве. - Надо же, молодой Тэль-Коста… Занятно. Все, что ты успел рассказать Юго, я узнаю еще до рассвета. Прочее изложишь за ужином, после дневного отдыха. Изволь до того времени усердно лечиться. Не надо так многообещающе смотреть в пол! Мне хватает одного неуправляемого ребенка на острове, двух я терпеть не стану. Ты же почти посол, должен вести себя солидно, хотя бы попытайся. Да, и прими благодарность владычицы жезла севера, ты сегодня оказался тут очень кстати.
        Она величаво кивнула и удалилась. Крид проводил взглядом фигуру - как там говорил Юго? - значительную и замечательную, кажется. Сам косматый моряк шел рядом, опираясь на меч и обнимая плечи жены. У нее рука распорота, у него в сапоге хлюпает кровь. Крид вздохнул с теплой и незлобной завистью: бывают же такие красивые и удачные пары. Никакие тени прошлого им не мешают.
        Четверо смуглых оримэо, подобных гребцам, уже стояли рядом, ждали с носилками наготове. Сами все - тощие, одеты в удручающе тусклые синие рубахи, по краю ворота и рукавов отделанные светлым, и того же тона короткие синие штаны. «Ростом хотя бы не малы». - Крид попробовал найти хорошее в этом зрелище. Увы, худы до того, что мысленно принц обозвал всех «вешалками для одежды».
        -Не надо меня тащить. Что я, сам не дойду?
        -Сегодня маму лучше не расстраивать, - уверенно посоветовал Роул. - Прибьет сгоряча. К тому же нас обоих понесут, не так позорно.
        -Их год не кормили, - опасливо предположил Крид, укладываясь на тонкий матрасик.
        - Уронят.
        -Дурак ты, стражи в юности всегда худы, у них природа особая. Жилистые, легкие и драчливые, - сообщил Роул, натягивая синее покрывало до подбородка. Он бы и с головой укутался, но стражи не дали, вовремя одернув ткань. - Вон тот, самый сухой, его в профиль почти не заметно… Вероятно, поэтому он и смог поставить мне здоровенный синяк. Ну я ему тоже, само собой. С утра как раз начнется его дежурство. Вздумаешь удирать - он и тебе морду разукрасит.
        -Нельзя, - гордо сообщил Крид. - Я посол, и морда нужна целая до самого ужина.
        Роул с интересом покосился на «посла». Пообещал показать город, изложить местные порядки и рассказать о храме. Заулыбался, когда догадливый горе-дипломат взялся подробно расписывать всю историю, результатом которой стало его появление на островах. Хватило до самого рассвета. С утра рассказывал уже Роул - о коралловом Древе, араави, правителе газуре, сиренах и сиринах, тайных лазутчиках на берегу. Сам он четыре года жил в Дэлькосте и работал на храм.
        -Правда, не при дворе, - грустно вздохнул сирена.
        С его любовью к дракам был бы слишком заметен. Зато Крида он знает. Тайна жгла язык, Роул не мог смолчать. Весной как раз прикончил двоих наемников, готовивших очередное покушение на неугодного наследника.
        Крид удивленно замер. Что же это получается? Родной король сживает наследника со свету, а чужие сирены - берегут? На соседнем топчане закивали, зевая и натягивая покрывало. А как же? Уже много лет араави Граат требует силами сирен хранить и лелеять мир на севере. Альбер не лучший король, но если со временем его место займет Мирош, станет возможно многое изменить. Двоюродный брат короля невосприимчив к голосу сирен. Это редкий дар, свойство сильных и уверенных в себе людей.
        -Вот и ты тоже не поддаешься, - охотно похвалил нового приятеля Роул. И добавил:
        - Из-за необходимости уговорить Мироша на что-то важное мама сорвала голос, это такая потеря для храма!
        Крид робко предположил, что женщина блистала при дворе. И услышал невероятное и ожидаемое: именно она считается лучшим агентом араави. Пока жила на берегу, Альбер пальцем не шевелил без ее согласия.
        Еще один мучительный вопрос Роул разрешил без колебаний, с хищным блеском в глазах выспрашивая подробности. Волну, которая смяла галеры, могла вызвать лишь сирин. Сам он давненько не видел чудес, вызванных силой старших детей моря.
        -Сиринов зовут божественными, что неудивительно, - закончил пояснения Роул. - Тех, кто способен уговаривать океан, на коралловом Древе, а скорее всего, и во всем мире, осталось четверо. Двое из них не стары даже, а вовсе дряхлы. Папа Юго и мама Авэи дружны с самой талантливой, Элиис. Она конечно же издали приметила твою лодку и услышала глупости, рассказываемые для «русалок», обдумала их, сочла важными и попросила моего отца навестить крикливого посла посреди океана. Даже подарила попутную волну. А затем опять же приглядывала за Юго. Когда он попросил помощи, сделала необходимое.
        -Элиис… - Крид уловил самое существенное слово. - Она жила на севере?
        -И даже придумала тебе имя, - зевнул сирена. - Мы в семье все знаем историю Эльзы и Мироша, принца Тэль-Косты.
        -Она по-прежнему ненавидит отца? - быстро спросил Крид.
        -Полагаю, что нет. Спроси у моей мамы. Думаю, сирины не склонны к злу, иначе бы их сила разрушила мир.
        Крид согласно вздохнул. Задумчиво потер лоб, пытаясь сквозь сонливость разобраться в обилии сведений. Еще он пытался вообразить, какова же сила сирина, если с невесть какого расстояния Элиис способна смять борта галер. Судя по словам Роула, она теперь далеко, за много дней пути отсюда.
        -Значит, я верно выбрал сторону в бою, - похвалил себя Крид.
        -Само собой, - согласился Роул.
        Принц молча улыбнулся. Он охотно и с облегчением решил для себя: сирины к потоплению кораблей Дэлькоста не имеют отношения. С такими возможностями они бы весь флот уничтожили. Но флот цел, а сплетни про русалок, уж теперь-то он полностью убежден, распускает скользкий советник! Обсуждение последнего, его старых козней и возможных новых гадостей затянулось надолго и переросло в обыкновенное сонное сопение.
        Когда день склонился к закату, принца бесцеремонно разбудили тощие сине-белые слуги, бросили поверх покрывала одежды для ужина, поставили рядом с топчаном воду для умывания.
        Чувствуя себя свежим, вполне здоровым и отдохнувшим, Крид ополоснулся, стерпел осмотр раны лекарем, еще раз подтвердившим: нечего подставлять повторно под удар старые швы. Боль после лечения незнакомыми средствами унялась, принц оделся и остался вполне доволен нарядом. Просторно и прохладно, что особенно ценно после душного и негодного для юга собственного одеяния. От Юго передали обещанный пояс, точно подобранный по размеру и удобный для двух сабель, и Крид с удовольствием его застегнул. Отметил, что рукояти ловко ложатся в руки, ножны при ходьбе не мешают, и покосился на более длинный, почти прямой клинок Роула, дополненный солидным кинжалом.
        Уже в коридоре, по дороге в зал, он подумал о том, что жить и драться на юге - здорово. А вот война с Запретными островами не нужна даже ему, обожающему бои. Потому что веселые ночные потасовки с приятелями или даже серьезные стычки с врагами и клеветниками не приносят долгих и горьких слез ни собственной маме, ни другим матерям. Война обрушит горе на очень многих, а радость принесет одному лишь советнику. По сути, единственному человеку, которого он, принц, не намерен радовать ничем и никогда! Крид усмехнулся.
        За день, что минул со вчерашнего боя, загадочная Авэи превратилась в окончательно совершенное существо. На лице не осталось и тени усталости, волосы уложены в замысловатую прическу, длинные рукава надежно прячут перевязанную руку. Синие одежды с тонким белым узором великолепны, изящны и отделаны безумно дорогим голубым жемчугом. Прозрачные пальцы не дают повода предположить возраст. Впрочем, и мастерство метания ножей не отразилось пагубно на их форме.
        Госпожа Авэи, которую полагалось официально именовать перламутровой владычицей, араави севера, ее милостью, а при желании польстить - ее сиятельностью, позволила
«детям» глазеть, перешептываться и кушать до полного насыщения. Лишь затем начала допрос. Она многое знала о жизни Дэлькоста вообще и королевского двора в особенности, не скрывала осведомленности, интересуясь лишь свежими штрихами к картине.
        Выслушала, прикрыла глаза, задумалась.
        -Неприятно, но своевременно, - грустно подвела итог Авэи, очерчивая пальцем перламутровый узор в навершии своего жезла. - Теперь о наших делах. Нападение на храм с севера - это нечто новое, и наверняка затевалась гадость с размахом. На месте Гооза я бы постаралась навредить нескольким храмам. Значит, вероятнее всего, под угрозой ближайшие отсюда большие храмы, куда прежде наведывались воры. Это острова Боон и Лаиис. Я отправила им сообщения, пока там все тихо, ближайший сирин теперь живет на Тооди, он обещал присмотреть за лодками. То, что мы узнали о советнике, необходимо повторить коралловому араави. Тебя проводит Роул. Я дам лодку храма и право на посещение столичного острова Гоотро. Еще пожелания?
        -Я ищу женщину, имя которой у нас на берегу переиначено как Эльза. Как я понимаю, вы знакомы - здесь и обо мне наслышаны, и об отце.
        -Настаиваешь на встрече, вполне предсказуемо. Я сообщу божественной Элиис, бывшей Эльзе, о твоей просьбе. Согласие на разговор - ее воля, не моя.
        -Еще я хотел бы увидеть сирену, убедившую отца ехать в Фирб. Теперь, когда я увидел вас и услышал ваш тэльрийский, я уверен, что тогда с князем говорили именно вы.
        -Верно. Зачем же я понадобилась? - искренне удивилась Авэи.
        -Я обязан вам жизнью, - честно признался Крид. - Вы сообщили отцу, что мою мать губят, нужно срочно вмешаться. Позор убил бы маму. Не родились бы на свет ни я, ни мой ангельски милый брат Элиш. Надо хоть спасибо сказать и что я признателен, обязан, всякое такое… И от мамы тоже. Я не очень умею благодарить. Но я ваш должник до самого кончика сабли, госпожа.
        -Занятное обещание. И, как теперь ясно, я не лгала Мирошу ни на ноготь. - Авэи откинулась на высокую спинку кресла и рассмеялась. - Надо же, дождалась признательности! За слова спасибо. За сообщение - тем более, прямо камень с души! Твой папа Мирош не мог уйти жить сюда, на острова. Дэлькост для него слишком родной, а Элиис принадлежит душой океану и не способна жить вдали от большой воды, да и зимы ей опасны, нежной южанке. Я так себе и твердила, но, оказывается, все было куда сложнее.
        -О да, - вздохнул Крид. - Отец любит маму Лидию, но и первую жену до сих пор помнит. Не сложись все так, как оно вышло, я, даже родившись по недосмотру, считался бы сыном греха, которого нельзя пускать на порог приличных домов. А мать бы извели попреками и позором.
        Авэи снова рассмеялась, и голос звучал так легко и светло, что слушать было приятно. Роул порадовался и ушел собирать вещи в дорогу. Юго уже подготовил лодку, он умел делать важные дела быстро. К полуночи оба путника сидели возле низкого борта и смотрели, как удаляется берег. Теплые золотые фонари огненными плошками танцевали на темной воде, двоились в сонном сознании, навевали дрему.
        Роул махал рукой маме и тихонько напевал что-то очень нежное. Криду казалось, что над ладонью, щекоча кожу, пляшет пушинка и не решается сесть. Приятное ощущение, углубляющее сон и несущее добрые видения. Дом, молодую маму, заботливо кутающую спящего младшего брата. Бабушку Нату, поющую над кроваткой. Отца, когда он еще бывал беззаботным и навещал семью куда чаще: сидел зимними вечерами в большом кресле у камина и рассказывал сказки, читал книги или чистил оружие.
        Крид был мальчишкой, он еще не слышал и не знал гнусных сплетен двора, которые хочется запихнуть вместе с клинком в горло всякому ничтожеству, осмелившемуся чернить маму. Счастливое время… Он был весел и прост, его любили все вокруг и не давали повода усомниться в том, что он родной и самый лучший.
        Утром перед глазами снова масляно блестела пленка воды. Крид смотрел и улыбался… Во все стороны, сколько видит глаз, - синее, будто васильки, поле южного океана. Золотые, как высокие хлеба на горках, пляжи малых островков, лесистая зелень и скалы - больших. Только вместо скрипучих телег в этом поле - легкие лодки, вместо разбитых колесами дорожных ям и глубокой колеи - нити морских путей, неразличимые глазу, но ведомые опытному рулевому. Лодка храма с послом на борту двигалась по торной дороге, с полудня стали все чаще попадаться попутные и встречные лодки, большие и малые. Роул охотно показывал гербы, рассуждая о знатности того или иного рода таоров, местной знати; о жемчужных приисках и цене на морские слезы; о дворе газура, повелителя всех островов, о наместниках зурах, о храмовых владениях.
        Крид с интересом рассмотрел и храмовый знак на парусе их лодки, которой охотно и загодя уступали дорогу при схождении, а сверх того почтительно кланялись. Еще бы - личный кораблик госпожи владычицы и явно спешит по важным делам. Лодка и правда мчалась быстрее прочих - под парусом и веслами. Гребли все по очереди, даже гость. Крид радовался такому справедливому правилу: и от скуки спасение, и телу разминка. Весла народа оримэо, едва удалось подержать в руках одно, вызвали у тэльра восторг. Легкие, с широкой удобной лопастью, вовсе не похожие на северные, налитые непомерной тяжестью, памятные ему еще со времен плавания на галерах. Те кое-как ворочает один гребец.
        Принц довольно долго привыкал к совершенно новой манере гребли, в которой нет и намека на борьбу с весом весла: движения мягкие, длинные, слаженные и быстрые. Узкая невесомая лодка идет стремительно, охотно разгоняется и удивительно изящно маневрирует. Приспособиться к работе помог Роул, напевший ритм своим волшебным голосом, который очень даже действует, если не сопротивляться и благодарно принимать полезное обучение. Крид принял, впитал и скоро греб не хуже прочих. Слушал новые пояснения на смеси эмоори и родного языка - теперь по конструкции лодки и ее возможностям. Оказывается, сейчас они шли без боковых тооло - дополнительных поплавков, существенно помогающих сохранять устойчивость и курс при сильном волнении. Но море гладкое, как кожа ребенка, и рулевой распорядился убрать оба тооло - так и ход быстрее, и гребля удобнее. Тот же рулевой задавал ритм, время от времени напевая его или отстукивая наподобие бубна. А приметив усталость гребцов, подавал знак к их смене, хлопнув ладонью по борту.
        Во время отдыха Роул, скинув рубаху, рисовал пальцем на влажном настиле примерную карту Древа и путь их лодки. Получалось красиво: вид сверху на острова, судя по изображению, действительно чем-то похож на экзотическое южное дерево. Северные острова - корни, крупные центральные - ствол и массивные ветви, а к югу - полукруг тонких штрихов кроны. Длинный и широкий серп в основании верхушки кроны - столичный остров Гоотро.
        Крид, сменившись с весел, валялся на горячих досках, блаженно дремал вполглаза и лениво завидовал. И рисовать сирена умеет, и голос у него восхитительный, и внешность - загляденье. Небось живет счастливо, нет поводов махать саблей направо и налево, отстаивая честь семьи. Крид высказал свое предположение вслух.
        -Размечтался, - без тени огорчения потряс головой Роул, рассыпая по плечам довольно длинные темные кудри. - Я незаконнорожденный, к тому же полукровка, да еще и помесь с тэльрами! По местным меркам, внешность так себе, в кости широк и бледнокож. Далее. Мама - человек важный, перламутровая араави, сплетен копится столько, что кулаки чешутся. Она должна была меня отдать на воспитание, так принято. Но божья капля у меня в крови ничтожная, храм не заинтересовался, коралловый араави разрешил, и я с трех лет живу в семье. То есть регулярно чищу шеи кому надо. Вернемся - можем вдвоем продолжить, там работы непочатый край, - великодушно предложил Роул. Вздохнул куда более серьезно и грустно: - Только время стало неспокойное, как бы и правда не дошло до большой войны. Ваш-наш и еще невесть чей советник Гооз и без жезла опасен. Сейчас у него жезл, увы, есть, и, может быть, даже не один.
        -Вот как, - насторожился Крид. - Твоя мама - тоже сирена, у нее жезл…
        -Мама сорвала голос, потому и смогла стать араави. Сиренам с голосом никогда не вручают жезлы, они открывают слишком большую власть. Разрушительную. Поэтому сирен учат в особом замке, очень строго. Следят, чтобы мы росли… людьми.
        -Вас что, и убить могут при обучении, если не хороши? - сделал страшные глаза Крид.
        -Всякое случается, - пожал плечами сирена. - Ну сам представь. Я бестолочь, мой дар - так, пустяк, обучение неполное. И все же я при полном напряжении сил способен убить голосом. А мама распоряжалась вашим королем и всем двором, да и нынешний советник, к сожалению, справляется. Разве такое можно оставлять без внимания? Нас с детства учат и изучают. Тех, кто не умеет себя сдерживать, азартных, жестоких через край, злобных - отсеивают. Обычно не убивают. Раньше лишали языка, а теперь араави облегчил кару: всего лишь подрезают голосовые связки, делая говор хрипловатым и тихим. Недавно сирен еще и приучали к цветку ош, хотя это - настоящая подлость. Граат полностью отменил подобное, запретил под страхом казни. Он вообще толковый дядька, наш владыка. Только благодаря его уму и усердию еще живем мирно.
        Сирена рассмеялся сам, назвав владыку дядькой, и рассмешил спутника. Крид хохотал, смотрел в опрокинутое над головой небо - синее, в перышках редкой пены облаков - и думал о том, как славно устроилась его безнадежная поездка. И настоящие острова не похожи на те ужасные страшилки, что нашептывают при дворе. И люди оримэо добродушны и красивы. И океан щедр и приветлив, а храм не совершает кровавых жертвоприношений. А газур… так он сам может сообщить не меньше гадостей о короле Альбере, но родное дэлькостийское величество для своих подданных вне подозрений. Так что и газура можно оставить там же, в числе безупречно святых с самого дня коронации.
        К вечеру лодка шла уже не широкой просторной водой, а узкими путаными проливами. Близ ствола Древа острова теснились, малые липли к большим, скалы там и тут опасно щетинились камнями рифов, полускрытых водой. Те еще ловушки для неопытного лоцмана! Но рулевой выглядел безмятежно спокойным. Приглядевшись, Крид опознал в нем ужасающе тощего и, по уверениям спутника, безмерно драчливого стража. Да что они тут, все талантливы, один принц - обыкновенный? Петь не может, карт не рисует, голосом убивает только маму, особенно когда простужен…

«Хоть грести умею, спасибо отцовской ссылке на галеры», - улыбнулся Крид, лежа и блаженно щурясь.
        Парус в ленивом безветрии жаркого вечера сложили, потом разобрали саму мачту.
        Весла без звука уходили в вишневый сироп заката, перемешивали его и поднимались, храня тягучие ленивые капли. Рулевой негромко приказал:
        -О-о-ло-оз, - задавая более быстрый ритм гребцам.
        Правильно, сироп-то пригорает, вон как темен стал! Того и гляди до черного дойдет. А скалы берегов так близко: кажется, весло вытяни - и дотронешься. И продолжают сходиться!
        Снова обрел голос рулевой:
        -О-о-йа-о.
        Весла в последний раз тронули воду и легли вдоль бортов. Скалы летели мимо, почти касаясь плеч, вверху они сомкнулись сплошным сводом недружелюбной тяжести. Ночь упала из каменных недр и накрыла островную страну мгновенно, как ловчая сеть. В тишине только вода гладила борта и журчала, распадаясь двумя струями возле острого носа лодки. Хороший ход у легких суденышек островитян! Упругий мрак нехотя раздался и выпустил добычу, признавая непосильным для себя опыт худенького рулевого. Впереди лежала светлая вода в первых робких лунных бликах. Арка прохода уже не различалась за спиной, камень казался сплошным.
        Роул пару раз одобрительно хлопнул по борту, его поддержали прочие. Рулевой тихонько рассмеялся. Сирена шепотом пояснил, что этот коридор используют редко. Течение быстрое, надо и ход набрать, и двигаться сразу по единственному верному пути. А уж в темноте, в прилив, нормальные люди сюда не лезут. Зато теперь они во внутренней части кроны Древа, сократили путь самое меньшее на три полных дня. А еще здесь всегда самая тихая вода, штормы малоопасны, больших лодок немного. На весла села новая смена, и сирена бормотал продолжение своих пояснений, уже сонно кутаясь в невесомое «одеяло».
        -Утром доберемся до острова Диоса, сменим гребцов, - зевая, сказал Роул. - Если будем усердны и ветер поможет, на закате достигнем пролива золотой середины. Узкий канал ведет через сердце Древа, там есть причалы храма. Еще раз поменяем гребцов - снова утром, а там уже и столичный Гоотро появится на горизонте.
        Крид выслушал и медленно забылся сном. Над его головой уже ставили парус, пряча за полотнищем частые звезды, которые здесь куда крупнее и ярче, чем дома, в Дэлькосте. Так колют глаз - хоть накрывайся с головой. А сияние Жемчужной Россыпи, как тут зовут Млечный Путь, не дает спокойно спать ни одному жадному до сокровищ богачу. Всю ночь скупец, наверное, во сне собирает драгоценные слезы моря и сортирует, раскладывая по сундукам. Хотя в плену ларцов они гаснут, а тут, в черных волосах южанки-ночи, очень хороши.
        Глава 4
        -Соал, ты все же вынырнул. - Губы газура предательски дрогнули, он усмехнулся, пряча боль. - Пропаду я без тебя. Кто мне скажет то, о чем во дворцах принято молчать?
        Перед рассветом старый слуга очнулся впервые с того дня, как его вернули во дворец. Яоол после истории с отравлением шумно гневался, ежедневно вызывал слуг, диктовал грозные письма и намекал на нежелание коварных сирен храма лечить старика, но втайне надеялся получить в ответ всего-то достоверные и свежие новости относительно его здоровья. Хотя бы прочесть о том, что слуга жив. Пока что жив…
        Утро еще не разрумянило восток. В высокие распахнутые окна, от пола до потолка, дышала свежесть моря. Соал любил вольный воздух, и поэтому выздоравливать его поместили именно в этот роскошный зал с балконом, выходящим на море. Яоол замер, вдыхая прохладу и наслаждаясь превосходным началом дня, ничуть не испорченным подъемом до зари.
        Тощий пацан, нахально явившийся во дворец, сопровождая больного, отстранил правителя с крайней непочтительностью, склонился над старым слугой и всмотрелся в его лицо. Едва слышно спел звучание, недовольно хмыкнул и побежал к столу возиться с порошками и каплями.
        -При мне сиренам полагается молчать, нацепив намордник, - напомнил Яоол.
        -Вы, да будет мне дозволено сказать и это, - хмуро огрызнулся пацан, не делая попыток повиниться, - сами сюда явились. Время приема лекарств. Я делаю то, что должен делать.
        -В храме все так невоспитанны?
        -Отчего же, попадаются медоточивые, но им режут связки, - снова огрызнулся сирена.
        Яоол с отвращением уставился на пацана, едва перемогая гнев. Оскорблением со стороны араави было уже то, что старика не вернули при первых признаках улучшения, как требовал газур. Худшим издевательством стало возвращение. Соала сопровождал тощий заморыш, ничуть не похожий на толкового лекаря. Откуда у пацана опыт?
        -Вы сами не пожелали видеть здесь энэи Лооту, - напомнил подлец, верно угадав причину гнева. - Вы отклонили имена еще пяти сирен и меня приняли лишь потому, что я сюда явился сам и никого не стал слушать. Дедушке плохо, ему нужна поддержка, я пою, сердце подталкиваю. Позже я займусь суставами. Это долгая мучительная работа, и я охотно буду ее разнообразить, вышибая мозги вашим стражам. Убить голосом куда проще, чем наметить слабую надежду на восстановление суставов. Я вас предупреждаю: берегите своих соглядатаев, не злите меня.
        -Прямая угроза, - почти восхитился газур. - Тебя уже есть за что казнить самым жестоким и медленным способом.
        Пацан взболтал смесь, подсел на высокий топчан и принялся с ложечки поить старика. Соал моргал тонкими складчатыми веками, щурился и послушно глотал невкусное зелье. Газур метался вдоль балкона, ревниво присматривая за сиреной. Недоросль, ну видно по всему - недоросль… В первые дни парня пробовали перекупить: дворцу отчаянно требуются обученные сирены в службу тайного ваура и просто в охрану газура. Но ничтожный глупо улыбался и упрямо не понимал, что ему предлагают. Только раз заинтересовался золотом. Долго рассматривал увесистую цепь с огромной жемчужиной, потом положил на стол и сознался с детский непосредственностью, что такого здоровенного куска желтого металла прежде никогда не видел: жемчужина хороша, а плетение цепи - дрянь, мастер или бездарь, или желал исполнить заказ глупого богача.
        -Почему он молчит? - снова взялся за допрос газур.
        -Я отпел ему речь, - пояснил незваный лекарь. - Пока так надо, горло крепко пострадало, яд сильный, от него все мертвеет, отнимается, к тому же дедушка стар и ему такой яд особенно вреден. Надо восстанавливать медленно, иначе будет худо. Но ваше великолепие изволили нас посетить в удачное время, я готов сегодня дать первую нагрузку и разрешить речь. Ненадолго. - Сирена тяжело вздохнул. - Я даже уйду, говорите себе. Но как постучусь - сразу надо молчать, время вышло.
        -Ненавижу храм, его порядки, его отношение к нам, повелителю Древа, - прорычал газур.
        Дверь едва слышно стукнула, плотно прикрытая сиреной. Он ушел, ступая намеренно громко. Шаги удалились и стихли.
        Старый слуга улыбнулся, пошевелил губами, неловко пробуя сложить воедино булькающие сиплые звуки, его лицо дрогнуло. Газур сел ближе, опасаясь за Соала, последнего во всем дворце человека, помнящего Яоола ребенком и достойного этой памяти. Он ведь и сам - часть детства, далеко не худшая.
        -Было время, когда я верил Граату, - вздохнул газур.
        -Я видел ее, - едва слышно прошептал старик. Лицо озарилось озорной улыбкой.
        -Подумаешь. - Газур почувствовал себя ужасающе беззащитным. Смутился и скороговоркой добавил: - Все-то ты обо мне знаешь, даже то, чего не ведаю я сам.
        -Носит… жемчуг, - кое-как выговорил Соал, бледнея и слабея.
        -Откуда бы? Я не отсылал. Обещал, было дело, но после многое выяснилось и я передумал, - буркнул газур. - Я знаю, ты бы ругался, вот и не сказал. - Яоол горько рассмеялся. - Очередная ошибка, хорошо хоть вауры привыкли верить, что я свят и никогда не ошибаюсь. Это чужой подарок, Соал.
        -Я… нырял, - прошелестел старик, и газуру пришлось наклониться к самым его губам, чтобы разобрать сказанное. - Знакомое… место. Из волос… украл.
        Газур облегченно расхохотался:
        -Надо же, и ты не безгрешен, такое облегчение!
        У дверей звучно затопали, прокашлялись. Страж в бордовом привычно стукнул в дверь, как подобает, и дождался ответа газура. Несносный лекарь ввалился в зал, пробежал прямиком к ложу и сокрушенно всплеснул руками:
        -Все, надо молчать. И вы, ваше несравненное великолепие, уж пожалуйста идите, там вас ждут. Толпа, и все у них срочное.
        -Выгоняет, - пожаловался газур старому слуге. Встал и неприязненно оглянулся: - Как там тебя… Дио, да?
        -Как назовете, так и будет, упомянутое имя - уже награда от повелителя, - вроде бы серьезно сообщил сирена, чуть поклонившись. Вздохнул и добавил: - Энэи Лоота не желала запоминать мое имя два года. Хоть не выгнала…
        -Дио, отчего ты не принял подарок дворца, ту цепь с жемчужиной? - спросил газур от дверей.
        -Подарок - это когда просто дарят, а к цепи еще и камень долга крепили.
        -Я прикажу подобрать нечто без камня, - пообещал газур. - Жаль, что тебе неуютно во дворце, я куда щедрее к своим ваурам, нежели араави к служителям. Ваур лекарского дела мог бы получить сразу право именоваться таором, со всеми правами.
        -Благодарю, но это очень тяжелый камень, я с таким не выплыву, - виновато поклонился сирена. - Ваше великолепие, я останусь во дворце еще на два дня, всего-то… Дедушка хорошо выздоравливает, он крепкий. Умоляю, подарите мне покой от подобных соблазнов на эти дни. Я буду честен с вами: я очень боюсь вернуться и выяснить, что энэи Лоота вновь не узнает во мне ученика.
        -Что тебе ближе в звучании, мед или яд?
        -Не знаю… - задумался Дио. - Яду обучают всех бойцов, лекари же не пользуются привычными приемами. Яд сильно мешает, я теряю настройку после каждого боя. Мед иногда помогает, люди лгут о своей болезни, я должен вынудить их сообщить правду, чтобы подобрать лечение. Но мед еще сильнее сбивает настройку. Энэи Лоота учит, что настоящий наш дар - вроде соли в морской воде: для питья - яд, а для пищи - польза. Требуется много работы, чтобы получить хоть крупицу пользы.
        Газур кивнул и покинул зал. В иное время он, пожалуй, мог бы испытать неподдельный гнев после нудноватых поучений недоросля. Но старый Соал сегодня сказал слишком важное. Он выздоравливает, и он смог подарить своему повелителю очень ценную, редкостную новость… и надежду.
        Когда Крид проснулся, розовое утро вовсю полоскало в теплой мелкой воде серые облака, пропылившиеся за ночь, и возвращало на свод дневных небес чистенькими, пушистыми и белыми. Принц смотрел и вздыхал. Грустно за невозвратное и неловко перед папой Мирошем: только теперь сам Крид сполна понял, как трудно было отцу отказаться от океана. Наверное, Эльза и правда много значила для него. Как же не рассмотрел сразу? Впрочем, всякое случается. Пожалуй, не так легко решиться взять в жены не простую женщину, а сирина. Мирош Гравр был капитаном, то есть привык бороться с морем, рискуя командой и кораблем. Сирину грозный океан - родич, эдакий любимый дедушка. Легко ли осознавать безмерную власть тоненькой женщины, которая наверняка еще прозрачнее вот этого рулевого? В любом случае принятие подобного решения требует времени. Альбер его никому не дал. Ни Мирошу, ни Эльзе, ни Лидии.
        Найдя подходящего виновника всех бед семьи, Крид сел и довольно потянулся. На веслах трудилась уже новая, незнакомая команда. Гребли ребята прямо-таки вдохновенно, лодочка летела, еле трогая килем волну. Слева спелым яблоком висело солнышко, справа уползала за горизонт сиреневая мантия ночи. Возвращаться на тусклый берег и жить там не хотелось. Думать про наличие в северном мире такого сезона, как зима, - тем более.
        -Красный восход - к большому ветру, - недовольно пояснил Роул. - Наш рулевой, Олуо, спрашивал, могу ли я поговорить с сирином и попросить отклонить бурю. Я сказал, что не особенно уверен. Крид, у тебя уже раз получилось, попробуй снова.
        -Что?
        -А я почем знаю? - ехидно рассмеялся хитрец. - Ты же добился появления папы Юго в своей лодке, вот сделай то же самое.
        Принц хотел возразить - и не смог. К нему не обратились бы в шутку, значит, все сказано всерьез. Крид вздохнул, с подозрением глянул на солнышко, низкое и действительно малиновое, словно ему нездоровится. Вздохнул снова, чувствуя себя полным дураком. Решительно опустил руку в воду и принялся вдохновенно просить. Он говорил поочередно на родном тэльском наречии и рычащем эмоори. Вся команда дружно шептала, поправляя произношение на каждом слоге, а потом взялась за него тянуть звуки и даже напевать их. Не особенно тихо, на близком берегу оборачивались и приветливо махали руками общительному и шумному кораблику. Кричали в ответ, что они тоже не хотят шторма, пусть пройдет стороной. Рулевой хихикал, гребцы иногда отвлекались, одобрительно хлопая по борту. Комедия с материковым недотепой в главной роли имела успех, нет сомнений. Вот бы еще понять, услышана ли она сирином? И сколько надо декламировать глупости, если никто не останавливает?
        Крид закашлялся от усердия и смолк. Недовольно глянул на солнышко - чуть более высокое и по-прежнему опасно румяное. Осмотрел воду, синюю и тихую, без признака опасности. Роул понял, уверенно указал на плохо отмытое зарей сероватое облачко у самого горизонта.
        -Если не услышали тебя, к полудню волна вне Древа станет такой, что все лодки до единой укроются в бухтах. Плохая буря, шквалистая. Даже здесь будет неспокойно. Но ты старался, мы оценили. - Роул смолк и заулыбался, показывая на тонкую рябь впереди, далеко, у горизонта. - И тебя услышали. Видишь, ветерок качнулся, теперь основной шторм пройдет севернее. Элиис - очень опытный сирин, она сперва смотрит, чтобы на пути непогоды не оказалось кораблей, и только потом меняет ветер.
        -Предусмотрительно.
        -Сирины не склонны к злу, - назидательно сообщил сирена знакомую мысль. - Они море слушают больше, чем людей, а вода не любит грязи, смывает ее. Хуже с нами, сладкоголосыми. Мы-то в первую очередь слышим себя.
        -Знаешь, по-моему, кого ни слушай, а эти острова - настоящий дар богов, - счастливо улыбнулся Крид. - Тут все бесподобно.
        -Тогда я отведу тебя на берег неоткупленных, - неожиданно мрачно пообещал Роул. - Не люблю иллюзий. А ты, кажется, пропитан ими. Зимы нет, люди улыбаются, все друг другу рады, все довольны… так ведь?
        -Вроде, - осторожно кивнул Крид.
        -Олуо, пойдешь с нами? - обернулся сирена к рулевому. - Я у матери выпросил три свободных дня для твоего брата. В обмен я клятвенно обещал не задирать никого из посторонних. Так что сначала деремся между собой, затем обедаем и до вечера гуляем с гостем, а два оставшиеся дня - целиком ваши.
        -Благодарю, - заулыбался тощий рулевой. - Только мы с Уло вас все равно побьем, предупреждаю. Но без синяков на лицах, твердо обещаю.
        Крид с сомнением пожал плечами.
        Синее море и солнце, наливающееся привычным золотом, счастливые люди - что может быть плохого на загадочном берегу? И тем более непонятно: эдакая вешалка для тряпок убежденно сообщает в лицо противникам о своей скорой победе. Да кто из них мальчишка? Видимо, он сам, стоит ли сомневаться. Рулевой скомандовал смену гребцов, и пришлось послушно садиться на весла. До обеда тэльр греб и ни о чем не думал. Работа требовала внимания, темп был задан быстрый. После обеда Крид спал, радуясь тому, что самые жаркие часы достались другой смене. К ночи пришлось выслушать насмешливую жалость Роула, наконец-то приметившего, как основательно сгорела бледная и не приспособленная к солнцу кожа северянина.
        Принца разложили в тенечке, намазали чем-то целебным. «Судя по запаху, средство просто обязано быть действенным, - решил Крид, зажимая нос. - Иначе кто бы стал терпеть подобное?» Через некоторое время Крид с запоздалым неудовольствием понял, что снадобье щиплет соответственно своей вони, и заснул. Его не будили до самого утра, так что мазь успела отдать всю свою обещанную пользу.
        Свежий и довольный жизнью Крид оценил успех лечения лишь на рассвете: кожа не стянута, краснота сошла, сменившись здоровым золотистым тоном загара.
        Роул дождался, пока приятель вволю похрустит косточками, разминаясь, сунул ему в руки широкий лист незнакомого дерева, заменяющий тарелку, и указал освободившейся ладонью вперед:
        -Вот он, Гоотро. Многие жители Древа приплывают сюда, чтобы всего лишь глянуть издали. Столица везде одинакова, она притягивает людей. Гоотро богат, красив и полон легенд. Кто-то озолотился здесь, другой удачно устроил родственный брак, третий нашел справедливость, склонив голову перед владыкой или газуром, а иной и вовсе принят в стражи храма.
        -Я жил при дворе, про изнанку не надо, - заныл Крид, не желая портить себе впечатление.
        Остров лежал, подобный огромному полумесяцу, не менее сотни верст в длину от рога к рогу, ориентированный щербатой выемкой к северу, откуда и шла сейчас лодка. Теряющиеся в дымке дальние берега Гоотро, западный и восточный, были щедро отделаны золотом пляжей. Ближе к середине над морем возвышались холмы, за ними виднелись вполне солидные скалы, образующие ровное плато. Крид оценил его высоту по меньшей мере в три сотни локтей. На светлом камне, как на раскрытой ладони, стоял город. Дворец газура, его показал Роул, расположился еще выше, на втором ярусе скал, к востоку от города. Тонкий шпиль главного храма украшал западную оконечность полумесяца. Храм безбоязненно устроился у самой воды. В середине между рогами месяца гудел и ворочался многолюдный порт.
        Крид смотрел и удивлялся. И красоте вида, и его странности.
        -Слушай, а разве могут дружные между собой газур и владыка разбежаться так далеко, по разные стороны города?
        -Я не говорил, что они теперь дружат или прежде приятельствовали, - усмехнулся Роул. - С чего бы? В казну газура необходимо отдать четвертую часть всего дохода. Любого. Храм живет добровольными пожертвованиями и порой ловко щиплет эту самую казну.
        -Четверть? - охнул Крид. - Ну и аппетит!
        -Еще десятую долю от уцелевшего - местному зуру, - добавил Роул уныло. - И сборы к праздникам. Нас, подданных, живет на островах чуть более двухсот тысяч. В твоем Дэлькосте земель больше раз в тридцать. Да и людей…
        -Десятикратно, - прикинул Крид. - Не считая дружественных провинций, подчиненных королю на условиях косвенного вассалитета. Тот же Даргмир, родина мамы, широко раскинулся к востоку за горным хребтом, хотя выходит и на морскую сторону от гор, на запад. Тысяч семьдесят подданных наберется, хотя в горах и малолюдно.
        -Но нашей знати необходимо блистать, ни в чем не уступая береговым аристократам,
        - зло бросил сирена. - Вот такой у нас южный край, чудо красоты и совершенства. Не поредела пелена иллюзий?
        -Так вроде…
        -Это у мамы на Лооге улыбаются, - гордо отметил сын Авэи. - Тут иначе. Правда, нынешний коралловый владыка старается и кое-что меняет в лучшую сторону. Нам, кстати, туда, западная пристань, где знак Сиирэл. Нас уже ждут, вон стражи главного храма - видишь? Рослые, таких зовут «древняя кровь». Иногда мне кажется, что они сразу рождаются бойцами. А хранителю Боу так не кажется, он гоняет всех до седьмого пота, без поблажек и свободных дней.
        Олуо что-то пропел за спиной. Крид вгляделся в близкую линию берега. Точно, десяток сине-белых. Семь «вешалок» и трое таких кабанов во втором ряду - глянуть и то заранее больно. Самый крупный добродушно улыбается, помахивает ладошкой-лопатой. Крид поежился, в его душе родилось неприятное подозрение, что это и есть Уло. Природа как-то на редкость неровно раскроила их с братом Олуо…
        Десятью минутами позже посол стоял на берегу, чуть покачиваясь, - оказывается, отвык от суши! - и слушал Роула, успевшего переговорить на эмоори со встречающими.
        -Араави ждет гостя завтра в полдень в коралловой башне, - переводил Роул. - До того времени ты и твои провожатые гости вольны гулять по городу и всему острову, исключая, само собой, территорию дворца газура и заброшенную крепость сирина, куда не пускают просто по привычке.
        Крид остался доволен правами гостя. И порадовался еще больше, узнав, что провожать его отряжен Уло, тот самый, который гора горой, с трогательно-счастливым выражением нежности на лице. Брата он не видел два года и очень обрадовался возможности пообщаться. Приметил у Роула ленту с тремя жемчужинами - правом на три свободных дня, оплаченных владычицей Авэи, - и расцвел окончательно: счет пойдет только завтра, двойная удача. Он повел гостей полдничать, как предложил сам Роул.
        Крид морщился, наблюдая движение мышц под синей тканью, и ободрял себя тем, что в предстоящей потасовке не пострадает хотя бы его ценное посольское лицо.
        Уло миновал причалы, коротко раскланялся со стражниками у арки, ведущей из храмовых владений в город, вепрем врезался в толпу и попер напролом, разгребая мелкий люд оримэо своими ручищами. Действовал страж бережно, но очень решительно. Идти за ним было приятно и просторно, а горожане не удивлялись поведению Уло и не возмущались. Кажется, к синим одеждам относились весьма уважительно. Особенно к таким, густого тона, с широкой белой каймой, обозначающим принадлежность к закрытому и почетному внутреннему кругу храма.
        Выбранная для подкрепления сил корчма - здесь они звались ориимами - тэльру понравилась и видом, и запахами, и обслуживанием. Гостям сразу же выделили лучшее место в тени, на небольшом возвышении. Постелили поверх циновок мягкие коврики, принесли кислый напиток, прекрасно утоляющий жажду. Столик имел высоту всего-то в два пальца, сидели возле него, поджав ноги, но в целом оказалось удобно и даже привычно, на лодке ели именно так. Роул усадил рядом смешливую девушку, усердно объяснял ей и показывал, что бы гости желали попробовать из блюд. Крид с улыбкой отметил, что у них с приятелем и правда много общего в манере поведения. Впрочем, трудно отказать себе в невинном удовольствии погладить такие замечательные ручки и поправить столь роскошные волосы, если они падают на шею и мешают беседе. Смуглая красавица смеялась, краснела и смущалась, охотно играя свою часть роли. Всё совсем как дома…
        Полдничали долго. Стражи и сирена усердно поясняли на три голоса, что за морские чудеса подают, как их следует есть и чем разделывать или держать, ведь завтра такие же блюда можно обнаружить на столе араави. Крид старался, забавляя всех посетителей. Приставленная к их столику красавица лепетала птичьим певучим голоском, поправляла руки тэльра на непривычных столовых приборах: тоже учила его, гордясь вниманием редкого северного гостя.
        О намерении Роула и Крида подраться Уло узнал уже на улице, после еды. Задумчиво осмотрел обоих с головы до пят, пожал плечами и пообещал найти безлюдное место - видимо, чтобы не множить позор зрелищностью. Завершив басовито гудеть на эмоори, Уло зашагал через толпу, разгребая ее и уверенно забирая к берегу моря. За дорогой тэльр не следил, его внимание целиком принадлежало сирене Роулу, способному ругаться почти так же разнообразно, как и Юго. Потому что наивность северянина иного не заслуживала. Золотой долень северной чеканки способен оплатить все обеды в орииме самого высокого класса на неделю, и отдавать такую монету каждой хорошенькой девице - не дело! Бедняжка теперь дня два говорить не сможет.
        Крид с сомнением обернулся. Смуглая служаночка и правда до сих пор стояла в дверях, потерянная и тихая, судорожно сжимая в ладошке монету.
        -А не отберут? - забеспокоился Крид.
        -При мне отдано, - усмехнулся, не поворачивая головы, Уло.
        -У Древа нет своего золота, - перешел к спокойным деловым пояснениям Роул. - Совсем. Понимаешь? Жемчуг есть, медь имеется, серебра малая толика, а золота нет. Оно стоит куда дороже, чем на вашем берегу. Местная монета, граон, впятеро легче твоего доленя, металл поплоше, и то меняется на пять десятков крупных серебряных граонов или тяжеленный мешок меди. Учти.
        -Лучше разменяю, - предложил Крид.
        -Одну, - угрожающе свел брови Роул. - Я возьму у тебя долень, дам семь наших граонов, и один из них ты поменяешь. Нам тут, можно подумать, не хватает новых легенд о богатстве материка, и так еле-еле управляемся со слухами.
        -Чем они плохи?
        -Жадностью газура, - прогудел Уло. - Он крепко войны хочет.
        -Так вы же числом бойцов, не говоря о прочем, никак не осилите…
        -Закончил гордиться флотом севера? А теперь вспомни о сиринах, - грустно вздохнул младший из стражей, Олуо. - Пока они у араави, все хорошо. Попадут в руки газура - и пойдет шторм на ваши города. Они близко от моря стоят?
        -Понял, - виновато вздохнул Крид. - Тогда спишите золото на мое королевское происхождение. Я хоть и не особо законный по крови, но все же вполне признанный принц.
        -Высокая честь выпала мне, - задумчиво усмехнулся Уло, разворачиваясь, - такую важную персону завяжу в узел. Еще не пробовал. Но попробую прямо теперь. Мы пришли.
        Драться на саблях стражи отказались наотрез, сирена их поддержал: за ранение посла обоим грозят чудовищные неприятности. Впрочем, в борьбе без оружия учитель Лог наставлял воспитанника весьма усердно. Криду хотелось узнать, не совпадет ли школа с островной.
        Совпала.
        Когда солнышко взялось усердно растягивать тени, все четыре поединщика сидели у воды, довольные дракой. Уло не любил поддаваться, но на сей раз противники попались неожиданно для него подготовленные, братья-стражи охотно работали в полную силу. И теперь с интересом обсуждали, кто как держался и чего могли бы добиться гости, поработай они в паре хотя бы год. Гости тоже были горды собой. Они один раз обрушили-таки неодолимого Уло наземь и сочли это полной победой. То, что сами лежали в песке большую часть времени, - не в счет, они же не стражи и работать в паре действительно не пробовали…
        Выкупавшись и одевшись в костюмы, заранее благоразумно уложенные в сторонке, то есть чистые и не рваные, все четверо снова двинулись в людную часть города.
        -Уло, я хотел показать северянину берег неоткупленных, - скривился Роул, вспоминая неприятное. - А то он невесть что про наше Древо думает.
        -Тяжелое зрелище, - сухо отметил Уло. Задумался и добавил: - Я пять лет во внутреннем храме. То есть начну получать жалованье еще через три года. Нескоро. Может, ваши глупости и на пользу. У меня там подруга.
        -Сколько? - не совсем понятно уточнил Роул.
        -Пять серебряных граонов на этот год.
        -Надо было делать ставки на бой, - запоздало предложил Крид, начиная понимать, что вопрос в деньгах. - Тогда бы вышло… ага… с меня двенадцать и с сирены десять. По дружбе пойдет полцены, то есть мы вам должны одиннадцать.
        -Интересное предложение, - кивнул Роул.
        -Мы так с приятелями деремся на дуэлях, если повода совсем нет, а размяться надо,
        - пояснил Крид и рассмеялся. - Вообще правила сложные, если по-свойски. Я хороший сабельщик, для уравнивания возможностей мне полагается два противника, а в довесок
        - выходить без кинжала. Уло сильнее в рукопашной, поэтому я учел половинную цену.
        -Пойдем менять твой золотой, - сразу встрепенулся страж.
        И по его покладистости в приеме денег Крид заподозрил, что берег неоткупленных ему совершенно не понравится.
        Серебро оттянуло надувшийся пузырем кошель. К тому же несносный сирена заставил менялу выдать мелкие монеты и часть взял медью. Тэльр не спорил, местным виднее. Он страдал. Все пять дней на островах кораллового Древа были сказкой, неправдоподобно яркой и радостной. Ему не хотелось верить, что люди способны вывернуть наизнанку даже такую безупречную красоту.
        Неприятный заранее берег неоткупленных принадлежал плоскому неуютному острову, отделенному от полумесяца столицы широким проливом. Роул нанял лодку, бросив рыбаку несколько медных монет. Тот принял, потемнел лицом, услышав цель плавания, и молча взялся за весло.
        Легкая, как лист, лодочка заскользила по вечернему жидкому золоту, роняя светящиеся капли в закат, плавящий сам океан. Крид глядел на след, расходящийся парой слабых волн, и хандрил. Утром он полагал, что здесь нет мрачных мест и злых обычаев. А теперь слушал Роула и гадал: так ли уж плоха война? Стань Древо частью Дэлькоста, и берег неоткупленных точно уйдет в прошлое. Ему там самое место! И срыть, чтобы не торчал из воды, как бельмо на глазу.
        Каждый житель Древа, кроме знати, состоящей в условном родстве с газуром, должен отдавать в казну четверть своего дохода. И оплачивать праздники. Один из них - рождение в семье ребенка. За малышей родители обязаны отдать еще четверть годового дохода, дети - большая радость. Первого правитель любезно дарит семье, за второго берет половинную плату, а начиная с третьего предлагает родителям «праздновать» по полной цене. Довольно часто выходит так, что отдать за ребенка нечем. Это и вообще-то трудно, при непосильном бремени податей. На островах заранее копят на детей и пьют особые отвары, пока денег недостаточно: храм раздает лекарство бесплатно. Уло ревниво уточнил: вполне хорошие травы, не чинят вреда здоровью. Крид кивнул, беспокойно перебирая пальцами по борту.
        Сирена глянул на близкий уже берег и продолжил. Особенно плохо, если рождается двойня. Тогда одному из детей сразу надевают на шею особый кошель, на котором отмечена сумма долга. Точно такой же получает любой ребенок, не оплаченный - а оплата и называется откупом - независимо от причин, даже если он сирота. Каждый год с восьмого от рождения сумма вырастает на четверть, поскольку ребенок уже может трудиться и не принадлежит храму, выбирающему стражей и младших служителей до этого возраста.
        Тех, кто не оплатил долг и дотянул до шестнадцати, собирают и осматривают. Одних отправляют служить газуру, в его многочисленных дворцах нужны уборщики, кухарки, рыбаки, садовники. Других выкупает с той же целью знать. А тех, чей долг велик, кто наделен слабым здоровьем или просто не сочтен полезным, после смотра свозят на берег неоткупленных.
        -Подобные островки есть возле большинства крупных городов, - уныло уточнил Уло.
        Страж храма Лоога гордо добавил:
        -На севере их нет. Владычица Авэи распорядилась выкупать детей для храма. Их учат, воспитывают и пристраивают к хорошему ремеслу. А долг особенно не вспоминают, учета ему не ведут, но он сам возвращается с пожертвованиями. Люди знают, как бывает в иных городах.
        -Что они делают на этом берегу? - нехотя выдавил вопрос Крид.
        -Выживают, а точнее, вымирают, - вздохнул Роул. - С торговых лодок сюда наведываются моряки, горожане тоже бывают. Одни просто подкармливают и медь отдают, иные развлекаются. Сам посмотришь. Бывает и по-иному, как у нашего Уло: у него здесь подруга. Неоткупленных нельзя брать в жены. А жалованье, сам слышал, ему пока не полагается.
        -Я сам такой, - пояснил страж. - На меня дома не нашлось денег. Жили не бедно, моя родня и теперь в городе, верхняя часть, богатая улица. Дом у них из камня и северного дерева. Отдать податями в казну четверть купеческого дохода, особенно в удачный год и когда уже есть наследник-мальчик, - дело непростое. Отказаться от половины и того труднее. Сперва решили не оплачивать меня, потом и брата. Правда, семья ко времени его рождения поистратилась, но все же храму пришлось отсыпать за нас двоих немалые деньги. Вот только стражей набирает личный хранитель араави. Пользу для дела достойный Боу вымеряет вовсе не деньгами.
        -Он сирена?
        -Да, и из лучших. Разговаривает с каждым, смотрит. Часто с ним в паре присматривать людей ходит энэи Юго. Меня сразу забрали, а за брата я просил три года спустя, обещал из жалованья отдать. Но его посмотрели и сказали, что не надо платить, - гордо глянул на своего родича Уло. - Он полезнее меня, лодки водит.
        -При третьем отказе платить за ребенка приходят распорядители от газура и из храма, смотрят, что да как, - добавил Олуо. - Или заставляют платить, или запрещают в будущем иметь детей. В общем, правильно, человек ведь не игрушка.
        -Ну что ты кулаки сжимаешь, - вздохнул Роул. - Тесно у нас, вот и чудят правители. Не могут и не хотят прокормить нищих. Вывозят бесполезных на плоские островки и ждут, пока ими закусит море. Это теперь сирины не сидят в башнях, так устроил Граат, а прежде мы синеглазых раз в полвека видели со всеми их замечательными чудесами. Первый же большой шторм, не усмиренный близ гавани, смывал неоткупленных. Да и на малых островах такое в бурю творится - лучше не видеть.
        -Тогда это убийство! - Крид запальчиво стукнул кулаком по колену.
        -Да, - согласился Роул. - И так мы живем. Газур владеет пятью десятками больших островов, они пустуют, чтобы его замки не стояли в окружении хижин черни. А эти люди умирают на гнилом берегу. Храм то вмешивается и пробует спасти, то соглашается с правителем. Все зависит от очередного владыки.
        -И люди не бунтуют?
        -На островах это куда сложнее, чем у вас на суше, - пояснил Роул. - Достаточного числа для бунта обычно не набирается, охрана прибывает быстро. До столицы по воде никаким заговорщикам не добраться. Флот боевых кораблей есть лишь у газура. Хуже иное: мы так замкнулись в себе, что давно уже не развиваемся. В книгах жизни, как говорила мама, лет двести назад была указана куда большая численность населения на островах. Корабли наши стали хуже ваших, да и законы, сам видишь, не особенно хороши.
        -Получается, скрывать расположение островов надо не только для предотвращения войны с Альбером?
        -Именно. Газуру не нужны чужие торговцы в наших портах, он ограничил общение с заманчивым для переселения внешним миром и следит за тем, чтобы жизнь вне кораллового Древа описывалась как дикая и страшная. В Дэлькосте, если верить ваурам и их людям, ужасная зима, в холод гибнет половина младенцев. В ваших южных краях людей донимает такая жажда, что все умирают, не перешагнув порог тридцатилетия. И так далее. Торговые привилегии выдаются строго ограниченно.
        -Еще тридцать лет назад сирены газура говорили с каждым, кто побывал на материке,
        - сердито бросил Уло. - И люди имели ложную память. Теперь у газура не осталось толковых сирен, но нашему араави борьба с жемчужным двором стоила немалых жертв. По большому счету, гость, у нас была самая настоящая война.
        Крид сидел понуро, не замечая, что лодка давно зарыла нос в песок берега. Да, Дэлькост не идеален, но не так уж плох. В королевстве не голодают, торговля крепка, закон достаточно строг ко всем. Если пахарь умышленно убьет соседа - пойдет на каторгу. Если пахаря убьет он, принц по крови, до каторги дело не дойдет, но и титул наследника сохранить будет сложно, доброжелатели все замечают. Семье пострадавшего придется воздать золотом, и откупная цена велика. Повторное умышленное убийство приведет на каторгу любого, даже принца. Конечно, его постараются избавить от тягот, укрыв в каком-нибудь дальнем замке. Но это все равно застенок, пусть и золоченый.
        Уло выволок всех на берег, встряхнул и заставил вспомнить о времени. Скоро ночь, а ему еще надо найти свою подругу, а затем и смотрителя, способного снять с шеи девушки заполненный кошель. Разве можно медлить, ведь впереди праздник откупа! Крид кивнул и обещал не отставать. Он шел, ежился, смотрел по сторонам и шипел от злости. Берег выглядел голым и непригодным для жизни. Прежние штормы намыли кучи водорослей, старые высохли, свежие догнивали у воды. В них копались тощие, даже по сравнению с Олуо, подростки. Тэльр шел мимо, впервые чувствуя себя постыдно богатым. Отвратительное состояние. Он бы мог откупить очень многих, если не всех. Но Роул бдительно толкал приятеля вперед, нашептывая в ухо то, что и должен говорить здравый смысл. Чужаку не под силу в один день изменить жизнь этих людей. В столице их не ждут, крова, работы и родных у большинства нет. Даже сняв кошель с шеи, неоткупленные неизбежно погибнут или вернутся сюда. А принц очень некстати второй раз за день привлечет внимание газура и его шпионов, осложнив и без того непростую жизнь храма.
        Крид кивал, морщился и убирал руку от пухлого кошеля. На берегу он видел по большей части совсем молодых людей. Видимо, жизнь неоткупленных никак не могла оказаться долгой. Девушки были устроены чуть в стороне. Некоторые вполне уверенно оценивали состоятельность гостей и приглашали в свои жалкие «дома», собранные из сухих плетеных водорослей, обрывков сетей и парусов, обломков веток и досок. У самых успешных имелись почти новые коврики и занавески. Иные сидели, глядя на огни далекой столицы, и тихо ждали тех, кому доводились подругами. Самые неприспособленные лежали и умирали. Это выглядело так буднично и страшно, что Криду стало дурно. Приметив маленькую фигурку, свернувшуюся в комок и совсем неподвижную, он вздрогнул. К девушке подошел такой же, как они, гость, нанявший лодку. Пнул, переворачивая, бамбуковой тростью отвел волосы с лица, брезгливо присмотрелся.
        Принц на миг отвлекся: как раз вернулся сияющий Уло, на сгибе руки он нес свою подругу. Та проследила за взглядом Крида и тихо шепнула:
        -Злой человек приходит часто, откупает женщин и уводит. А потом возвращается за новыми.

«Злой человек» определился и нагнулся над безвольным телом. Подцепил за руку и поволок по камням. Лицом вниз…
        -Э-э, я первым приметил ее, - капризно возмутился Крид, вспомнив наконец, что он, в общем-то, принц. - Э-э, пш-шо-ол вон!
        -Уймись! - неуверенно предложил Роул, невольно фыркая по поводу очередной попытки северянина потянуть звуки, не самые нужные и не всегда гласные. - Не лезь.
        -Я не сорю деньгами, я просто нарываюсь, - определил свое поведение принц. Старательно припомнил свои познания в эмоори: - Отдай девочку, я выбрал!
        -Мало тебе ребра намяли сегодня, - обреченно застонал сирена. - Уважаемый, вы нас понимаете? Мы берем ее, можно ведь и договориться.
        -Не советую спорить с личной охраной зура Итоозы, - лениво усмехнулся конкурент.
        - Нас много, и женщин мы уже подобрали. Идите себе стороной, тут падали на всех хватит.
        -Итооза… - с тягучим удовольствием пропел Роул название куда-то в сторону низких северных звезд. - Гнилое место, там был ранен перламутровый араави, его аоори погиб. И охранники зура, прозванные за ненасытность акулами, были рядом и бездействовали. К чему это я? У меня тоже не очень много синяков. Юго так и так добавит, хоть будет за что.
        -Наши там пострадали, - согласно кивнул Олуо. - Милостивая Авэи гостила на западе, она получила весть и выслала стражей, но было поздно. Люди зура грабили трупы наших братьев. Эй, падальщик, на чьи деньги гуляешь?
        Последние слова тощий страж произнес громко и внятно. Незнакомый падальщик отпустил руку своей жертвы, свистнул приятелям и обернулся, серый от гнева. Крид с интересом отметил парные клинки, довольно короткие. Похожее оружие есть у некоторых абордажных команд Дэлькоста. Неплохая вещь в ближнем бою, на палубах тесно. Принц без спешки извлек сабли, гордо осмотрел. На море уход за сталью - важнейшее дело, Крид это знал и оружие чистил регулярно. Даже Роул подтрунивал над его усердием.
        -Этот - мой, - решительно предостерег своих опекунов принц.
        -Бери, - великодушно дозволил Уло, усаживая подругу на камни и сразу же передавая ей откупное серебро, на всякий случай. - Не мелочись, тут на всех хватит.
        -Хорошо-то как, - совершенно искренне обрадовался Крид. - Второй месяц я не дерусь ночами, это грозит бессонницей, а там и до потери аппетита недалеко. - Допрашивать по поводу ограбления храма будем?
        -А чем ты занят? - удивился Роул. - Выпотрошим по полной.
        Крид кивнул и правой саблей отсалютовал жителю неизвестной ему Итоозы. Точнее, жителям - на свист их сбежалось десятка два, крупных, крепких, самоуверенных. Братья-стражи устроились слева, Роул шагнул вправо.

«Ночные драки с оружием - моя стихия», - удовлетворенно вздохнул Крид. И лучший способ погасить удушливую злобу, сдавливающую горло от одного вида этого гнусного места. Охрана зура дружно рванулась с места в бег, пугая криком и пытаясь давить массой. «Если бы у них к этому имелась нужная выучка», - презрительно отметил Крид, пропуская левее тело зачинщика и принимая удар его соседа на правую саблю. А так - не схватка, забой скота.
        Слева хрустнули кости - Уло кого-то достал ногой. Крид разобрался еще с одним и совместно с прочими начал теснить свалку в сторону от жалкого поселения женщин, на пустой берег. Он призадумался. Хотелось понять, работал ли Уло днем в полную силу. Если нет, ему по-честному полагается не одиннадцать, а девять монет. Но иногда лучше промолчать и не становиться излишне щепетильным. Еще важно снова подраться с Уло и тогда, один на один, уяснить, что к чему. Будет больно, и счет наверняка окажется разгромным… пусть. Парню отчаянно нужны деньги.
        Полчаса спустя стражи и гости сидели в окружении тихих и уже не жадных жителей Итоозы. Молчали, ошарашенно осматривая свои трофеи - содержимое кошелей и тайных карманов поверженных врагов.
        -Слушай, Крид, у тебя хорошо получается звать сирина. Ори что есть мочи, - серьезно посоветовал Роул. - Постарайся.
        Тэльр не стал уточнять зачем. Уже зная общее правило, забрел в воду, погладил ладонью волну и начал сбивчиво шептать: мол, надо, важно, дело срочное, сирена Роул просил… Принц бубнил и повторял, шевелил пальцами воду, тормошил ее, лупил наотмашь, рубил и вспенивал - старался разбудить. Он прекратил уговоры, лишь разобрав плеск. Побрел к берегу и свалился без сил. Роул подхватил его под спину…
        Большая лодка с двумя рядами весел буквально влетела на отмель из ночи. Ни одного огня, даже весла и парус темны. С борта спрыгнул человек среднего роста, молча подошел к Роулу, успевшему шепнуть:
        -Это сам хранитель араави, лично!
        Мужчина глянул на то, что лежало в руках сирены. Коротко кивнул. Двумя жестами очертил берег и трупы. С лодки посыпались на песок стражи, значение указаний они поняли без слов. Властный человек пересчитал пальцем четверых виновников переполоха и приказал идти в лодку. Уло упрямо мотнул головой и указал на свою подругу. Незнакомец добавил ее в счет и повторил жест еще более решительно.
        Часом позже все четверо, а точнее, пятеро, сидели в той самой башне, которую Роул показал еще утром, гордо назвав оплотом столичного храма. Гостей провели и усадили за довольно высокий стол в зале на одном из верхних уровней. При входе всех обыскали до подметок и лишили любых мелочей, хоть отдаленно напоминающих оружие.
        Араави не заставил себя ждать. Криду он очень понравился, сразу, с первого взгляда. Сухой, довольно рослый для оримэо, мягкий в движениях, собранный, с редкой сединой в волосах и лицом без возраста, очень спокойным, но не безразличным и не высокомерным. У владыки был живой острый взгляд, наверняка неприятный многим. Но эти люди не жили во дворце. Взор любого короля или князя тяжел, за ним скрывается власть. Только для одного обретенная по праву титула власть - оглобля, а для иного - более сильное и точное оружие, лежащее в опытной руке.
        Пришел владыка без сопровождения, в обычной для служителей одежде, синей с белой каймой. Пресловутый посох, знак власти и ее инструмент, тоже отсутствовал. Араави сел в кресло во главе стола, кивнул всем и коротко изучил каждое лицо.
        -Удачно провели первый день в столице, принц, - уверенно предположил Граат. - Полагаю, дома за такое посольство батюшка свернул бы вам шею, а уж потом сказал спасибо… Но я не лезу в семейные дела, так что придется ограничиться благодарностью. Роул, говори коротко и по существу: как вас вообще туда занесло, это любимый вопрос Юго, тебе не привыкать.
        -Криду у нас очень понравилось, и я решил его пыл, ну, остудить, что ли.
        -Без «ну», мне пока не нужны твои потуги на размышления. Слишком длинно.
        -Мы высадились в порту, посетили ориим и пообедали, прогулялись по городу и поехали на берег неоткупленных за подругой Уло. Там были люди, назвавшиеся охраной зура острова Итооза. Возникла ссора, мы осмотрели их тела и нашли то, что вы видите на столе. Я попросил Крида попытаться сообщить сирину.
        -Они дрались, вкусно кушали и разбрасывали золото, - рассмеялась женщина, проходя в дверь, услужливо распахнутую для нее невидимым слугой. - Дети. Без них скучно, зато с ними непосильно и неоплатно весело… Эраи, ты с утра знал, но не помешал, да? Безденежно балуешь малышей, и эти - не исключение.
        -Что в море? - сменил тему араави.
        -Крупных лодок нет, надвигается большой ветер. Мелкие лодки не следуют по нитям между островами, я замечаю только короткие выходы с возвращением в те же бухты, должно быть, суетятся рыбаки. Вот разве что есть одна интересная лодочка, идет от Доито в открытое море, но из-за непогоды скоро вернется, я пригляжу.
        -Весть?
        -Уже ушла на Доито, соседний Тоори и в храм Муалу, там займутся.
        Крид ошарашенно слушал короткие реплики и во все глаза рассматривал сирина. А кто еще может так спокойно обещать «приглядеть»? Только она, бывшая Эльза. А точнее, божественная Элиис, сирин храма Гоотро. «Красивая женщина», - неохотно отметил принц, вспоминая мамины страхи. Очень красивая. Тонкая, маленькая, изящная, с невероятными синими глазами на смуглом молодом лице. Сейчас очень темными, в них отчетливо кипит шторм, спешащий с востока.
        Сирин глянула на гостя с нескрываемым прямым интересом:
        -Эраи, первый случай в истории, полагаю. У мальчика нет и тени способностей общаться с океаном, но есть его понимание. Он слышит многое и умеет меня звать, все это без малейшей помощи со стороны сирина. Я числю похожий дар за Юго, он невесть из какой дали зовет меня. Крид тоже зовет… А теперь принц наверняка способен сказать без ошибки, откуда идет шторм.
        -С востока, полагаю. И есть небольшой уклон к северу.
        -Полрумба, - согласно кивнула Элиис. - Принц, ты, бедняжка, один не знаешь, что именно вы с Роулом случайно нашли. Если очень коротко, то на столе лежит золото с перламутрового жезла перламутрового араави. Форма еще не переплавлена. Сила была скрыта в том, чему золото служило оправой, и сила теперь у неизвестного нам лица, а вы аккуратно упокоили исполнителей. Всех?
        -Божественная Элиис, мы честно не добили двоих, - обиделся Роул.
        -Уло, представь нам свою жену, - распорядился араави. - И сходи собери ей ужин, мои повара, похоже, не умеют спешить.
        -Тэии, - улыбнулся страж, гладя плечи девушки, пытающейся на ощупь дрожащими пальцами уложить растрепанные волосы и одернуть лохмотья. - Тэии с острова Тоори. Сиди, тут все очень хорошие и тебя не обидят, ты им просто расскажи то, что спросят, ладно? Ну скажи хоть что-нибудь для начала.
        -Приветствую божественную энэи, - прошептала девушка, не отводя глаз от сирина. - И всех иных высоких энэи.
        -Приятный голосок, - одобрил араави. - И без малейшей капли божьей, я верно услышал, Роул?
        -Да, сиятельный. Обычная девочка оримэо, ничуть не сирена.
        -Замечательно. Тогда пусть маленькая энэи успокоится и очень подробно расскажет о тех людях, что дрались с Уло, Олуо, Роулом и Кридом. Когда она их видела на берегу неоткупленных или где-либо еще, пусть и много раньше. С кем говорили злые люди, что делали, как были одеты. Все важно и полезно, - очень мягко уточнил араави. - Ты позволишь сирене Роулу напеть тебе песню, освежающую воспоминания?
        -Да, - удивилась вопросу Тэии, - как же иначе?
        -Мы не хотим тебя обидеть или причинить боль, - пояснила Элиис, укутав плечи девушки своим шарфом. Она устроилась в соседнем с Тэии кресле и достала гребень. - Если тебе неприятно пение сирен, память не оживет. Настоящая, а не выдуманная.
        -Он спас меня, - робко улыбнулась Тэии. - Я верю ему.
        -Я пока расчешу твои замечательные волосы, - улыбнулась в ответ сирин.
        -Спасибо, божественная.
        -Потом мужчины станут долго и нудно говорить о делах, а мы подберем тебе платье. Уло - хороший страж, и я рада, что у него будет такая славная жена.
        Тэии заулыбалась увереннее и послушно прикрыла глаза, как велел Роул. Чуть склонив голову, вслушалась в его тихий голос и стала говорить. Она была где-то между явью и сном и произносила слова ровно, без выражения. Звуки эмоори сеялись один за одним, как капли дождя.
        Крид не пытался разобрать смысл. Он еще утром заподозрил, что приятель Роул ночами пел ему внушение. За несколько дней эмоори сделался если не родным наречием, то и не чужим… Слишком быстро, но разве это плохо? Роул не враг, в это Крид верил и потому не пытался препятствовать тайным усилиям, даже не признавался, что замечает и результат, и избыток сонливости у Роула… Сейчас принц не слушал эмоори, он смотрел в мягкое, утратившее напряжение и страх лицо и запоздало понимал то, о чем прочие догадались несколько раньше. Тэии очень похожа на девочку, которую он собирался спасать, затеяв ссору, а также и на трех иных женщин, выбранных на берегу падальщиками с Итоозы. Значит, допустимо предположить, что она может нечто знать или помнить. Вот только помнит ли и ее ли искали? «Наверняка ее», - нахмурился Крид. Не зря уже дважды упомянут остров Тоори.
        Тэльру была не слишком понятна напевная речь, она действовала усыпляюще. И он стал думать о своем. О Дэлькосте, где до сих пор без известий переживает мама, да и отец не слишком спокоен. О том, как бурно проходит его путешествие. Уже дважды удалось поучаствовать в настоящих боях, и оба раза - с большой пользой для непонятной ему жизни храма. Впрочем, судя по новым знакомым, это лучший выбор друзей на островах и та самая сторона, за которой, в понимании самого Крида, стоит правда. Еще принц смотрел на Элиис и пытался понять, дозволено ли сиринам звать владыку по имени. Даже подтрунивать над ним, тем более так привычно… И, если разобраться, почему эта сирин среди ночи обнаружилась тут, а не в своей крепости? Кстати, Роул еще утром говорил, что крепость давно пустует…
        Тэии закончила говорить и уснула. Уло, оказывается, уже давно стоял в дверях с большим подносом-листом. Сирин улыбнулась ему:
        -Завтра подберу платье твоей Тэии. Пусть отдохнет, ей приготовили комнату, неси домой свою красавицу, тебя проводят. И, хотя обстоятельства изменились, три дня, запрошенные для тебя Авэи, я выторгую у нашего владыки.
        -Элиис! - возмутился араави, но в его недовольство никто не поверил.
        Уло поклонился, бережно поднял девушку и унес. Олуо кивнул в ответ на легкий жест владыки, подхватил забытый лист с едой и тоже покинул комнату. Роул усердно рассматривал потолок, надеясь не заметить попытки выставить его самого туда же, за порог, подальше от опасных тайн. И заулыбался, понимая, что изгнание не последует.
        -Ты, самый бесталанный сирена Древа, - усмехнулся араави, - что высматриваешь вверху? Вторую каплю для усиления голоса, готовую тюкнуть тебя в темечко? За минувшие дни хоть доступные тебе крохи вернул?
        -Вполне.
        -Рисуешь ты лучше, чем поешь. Отправляйся с моим хранителем, будешь в его полном подчинении. Осмотришь остров. Нанимателя этих «акул» зура с Итоозы и всех, кого еще вспомнят после применения меда голоса, ты должен зарисовать. Мне понадобятся и подробные описания. Элиис, ты за ним приглядишь. Я выделю тебе еще двух сирен и сотню стражей охраны. - Крид уже не сомневался, в том, с каким удовольствием араави посадил бы женщину под замок. Для ее же пользы. - Не лезь туда, где опасно.
        -Тогда ограничь свое беспокойство двумя десятками стражей, - улыбнулась сирин. - Проще спрятать одну небольшую лодку, сам ведь знаешь. И я буду очень осторожна. Никто не сунется - шторм.
        Владыка нехотя кивнул. Его хранитель уже стоял у двери, молча и без движения. Ждал. Коротко сообщил:
        -Неоткупленные с опустевшего берега доставлены на земли храма, утром за всех внесут плату, то есть от них газур сведений не получит. Три рыбака, видевшие мельком драку, уже ничего не помнят, даже свою поездку на остров. Сирена проверил окрестности и набережную, опросил своих людей.
        Он также пояснил, что шпионов, приглядывавших за Кридом, отследили еще в орииме, пока беспечные господа кушали и шумели. И да, лодка готова, стражи на борту. Сирин поднялась, обошла стол, удивляя Крида выбранным для этого длинным неудобным маршрутом. На миг задержалась у кресла араави, которое и было причиной окружного пути, нагнулась, шепнула в самое ухо:
        -Все будет в порядке, я скоро, - и ушла.
        Крид остался сидеть, глупо улыбаясь.
        -Избыток впечатлений сказывается на рассудке? - холодно усмехнулся владыка.
        -Из-за нашей выходки храму придется откупить людей, это прекрасно, смогут нормально жить. И, что еще лучше, мама будет очень довольна, - счастливо кивнул тэльр. - Она всегда переживала, что у Эльзы одинокая и несчастная судьба.
        -Элиис и теперь переживает, - ответил араави. - Мол, второй брак ее Мииро не принес счастья жене и детям. Зря?
        -Главное наказание нашей семьи - это я, - гордо заверил Крид. - В остальном все благополучно. Отец в последнее время увлекся политикой, у него на уме сторонники, планы, альянсы. Учится на короля, одним словом. Брат из моря не вылезает, безмерно впечатлен тем, что стал капитаном на полгода раньше, чем это удалось в свое время папе. Что я должен сказать важного и полезного о нашем дворе?
        -Уж точно ничего срочного, - позволил себе короткую улыбку владыка. - Ты не был там с весны, а я получил последнее донесение час назад, это сведения суточной давности, мы наладили особый способ доставки. Да, вот что еще скажу: твоей маме передали, что ты жив и добрался.
        -Спасибо.
        -Иди отдыхай. Завтра будем говорить о советнике. Мне интересно твое мнение, оно весьма… особенное. - Араави снова улыбнулся. - Элиис тоже позабавилась, наблюдая за твоим способом гостить. Кто мог подумать, что за грехи юности принца Мироша постигнет столь страшная кара, как ты, Крид Гравр.
        Комната, выделенная Криду, оказалась в небольшой пристройке, окна выходили на море. Оно рокотало внизу, в семидесяти локтях, под скалой. Крид распахнул створки, усердно замотал на крюки мечущиеся шторы и улегся отдыхать. Он отметил с первого дня нахождения в лодке, едва вышел в океан от родового замка, что море ему приятно. Наверное, их род тяготеет к воде, раз все служили на флоте, уже поколений десять. Он - первое исключение, хотя какой он Тэль-Коста? Так, одна видимость.
        Крид рассмеялся. Но все-таки морю он не чужой! Он склонялся над черной водой и слушал зов русалок, путь это все лишь собственный приятный вымысел, игра воображения… Сон пришел легко, море напело его голосом волн, как лучшая из сирен, и подарило сказку, какие прежде не удавалось увидеть никогда. Яркую до того, что на ее фоне быль - лишь блик, слабый отсвет большого огня.
        Глава 5
        Крид осознал себя русалкой, или, как он обозвал при первой встрече Юго, - русалом. Такие не живут на Древе, зато во сне запросто нашлись. Крид плыл в глубине, ниже штормового волнения, и ничуть не страдал без воздуха. Шевелил широким мощным хвостом и радостно ощущал подобное полету движение в родной стихии. В слоистой воде играли тени, глубинные рыбы спешили по своим обычным делам. Некоторые были особенно милы: они плыли, затеплив перед носом собственные огоньки, как припозднившиеся вальяжные горожане… Далеко, на поверхности, гулял ветер, волны плели и разрушали узор. А внизу было спокойно. Крид миновал коралловые корни островов, немного поиграл, ныряя в пещеры и ходы, выгоняя оттуда сердитых морских змей. Его, повелителя и господина, никто не решался обижать даже слабой угрозой. Терпели, прятались, убирались с дороги. Огромная акула скользнула, с некоторым сомнением глянула холодным мелким глазом. Но Крид-русал погрозил ей пальцем и сделал сложный жест, от которого вода свилась в петлю, обхватила хвост забывшейся хищницы и на миг ее придержала. Акула покаянно шарахнулась вниз, прижалась ко дну и
исчезла, признавая свое поведение недостойным.
        Хвостатый Крид раскинул руки, отвел назад, касаясь пальцами чешуи бедер, и скользнул вниз. Корни островов врастали в скалы, и отсюда к югу начинался обрыв, необозримый и безмерный. В самую глубину синих глаз моря, где они, темные и мудрые, становятся черными, погружался, то ли взлетая, то ли падая, Крид. Голова гудела роем мыслей, восторг вносил сумятицу в мысли и мешал различать верх и низ…
        Тонкие нити пузырьков пролетали роем светлячков из нижнего мрака в верхний, именно они и стали для русала путеводной нитью. Рядом змеились, то приближаясь, то удаляясь, камни скального бока, а Крид все парил-падал. Он не знал ни страха, ни даже удивления. Мелькание северной скалы утомило, и он скользнул южнее, удаляясь в пустоту темного покоя. Упрямо работая хвостом, Крид шел все ниже и ниже, туда, где в бездонности рано или поздно он желал обнаружить дно.
        Белая скала возникла сияющим маяком. Крид заметил ее и сразу направился к интересному месту, обрадовался, сочтя скалу частью подводного города, его берегом. Не может же сухопутный сновидец оказаться единственной русалкой во всем океане? Нет, конечно.
        Она сидела у основания скалы - еще одна русалка. Сжавшись в комок и опираясь на хвост, девушка плакала, темные волнистые волосы накрывали фигурку целиком. На фоне белой скалы именно волосы и делали ее заметной.
        Крид обрадовался, активнее заработал хвостом и скоро уже висел рядом, рассматривая настоящую морскую русалку. «Пусть и во сне, но найдена», - гордо подумал принц. Увы, русалка дрожала, всхлипывала, испуганная до неспособности говорить. Она накрыла руками голову, не замечая вокруг никого и ничего… Вот еще незадача! Крид возмущенно огляделся, разыскивая обидчика. Если кому-то следует дать по шее, он это умеет. Только кому? Пусто кругом, сколько видит глаз и чует кожа, отмечающая движение глубинных течений…
        Пришлось садиться рядом с незнакомкой и ждать, пока она заметит присутствие принца. Хоть глянуть, какие у нее глаза - синие или черные? Крид украдкой тронул тонкую прядь волос. Вода родила рябь, волны кудрей качнулись.
        Глаза у русалки оказались удивительные - бирюзовые, как весеннее небо или вода горных озер, его отразившая. На непомерной для воображения океанской глубине живое и близкое сияние солнечных бликов выглядело немыслимым. Девушка смотрела на незнакомца без испуга, скорее с радостью и удивлением.
        -Здравствуй, Озерная Сказка, - улыбнулся Крид, не удивляясь своей обычной и внятной речи, это ведь был сон. - Кто осмелился расстроить?
        -Я хочу наверх, а меня не пускают, - пожаловалась русалка. - Там чудовища. Потом заросли, каменные теснины с неодолимым течением и стекло свода. Отсюда нет выхода. Совсем.
        -Не заметил, - признался Крид. - Мы же тут не чужие, кто помешает?
        -Я не справляюсь, - жалобно вздохнула русалка. - Каждую ночь пробую, и все зря, не успеваю до рассвета. Вечером засыпаю и снова оказываюсь тут.
        -То есть у тебя тоже сон? - не на шутку заинтересовался Крид. - И ты есть наяву, настоящая, точно такая? Не-ет, таких не бывает.
        -Каких? - опустив ресницы, улыбнулась незнакомка.
        Крид собрался выложить богатый набор комплиментов и осекся. Ей-то эти игры к чему? Красивая, скорее даже неправдоподобно совершенная, знает об этом, да только не время хвост растопыривать. У Морской Сказки - большая беда.
        -Наверх доплывем, как раз придумаю, - серьезно пообещал принц. - Давай руку. Не бывает так, чтобы без выхода.
        Она собралась возразить - и промолчала. Кивнула, доверчиво протянула тонкую руку - такие бывают только у женщин оримэо, узкие, легкие, с длинными полупрозрачными пальцами. Крид бережно поймал ладошку и заскользил вверх. То есть еще недавно тэльр признавал себя настоящим русалом и охотно думал, что именно «скользит», а теперь почти сердито понял - кое-как плывет, не более того. А вот спутница точно скользит, танцуя и изгибаясь. Вдвоем они быстро достигли дна обрыва к северу от белой скалы и взмыли вверх, это оказалось легко, нашлось удобное восходящее течение. Русалка по-прежнему молчала. Она придвигалась все плотнее к своему провожатому и начинала озираться, опасливо вздрагивая. Наконец охнула и показала рукой во тьму.
        -Вот, чудовище, - жалобно сказала девушка.
        -Симпатичный осьминог, крупный, - одобрил Крид, глянув на пульсирующий светом рисунок шкуры гиганта. - Слушай, а мы на каком языке говорим?
        -Я на эмоори, а ты - не знаю, - фыркнула русалка. - То рычишь, то шипишь, то слова рвешь. Но я понимаю, не переживай. Я и ваш тэльрийский знаю, можешь не мучиться. Только нас сейчас все равно будут ловить и кусать!
        Она добавила последние слова глухим шепотом, с растущим отчаянием, и еще плотнее прижалась к спутнику. Крид подмигнул осьминогу. Оказывается, от чудовищ есть большая польза при знакомстве с девушками. Восемь лап пришли в движение, серебряные огни рисунка шкуры вспыхнули ярче.
        -Он тебя охраняет, - выдержав паузу, «догадался» Крид, с облегчением переходя на родной язык. - Но я тоже не враг, двигаемся дальше, время идет.
        -Охраняет… - растерялась русалка. - А почему раньше пугал?
        -Может, здесь не принято, чтобы такие красивые девушки плавали в темное время без провожатых? Ах да, я Крид, а как тебя зовут?
        -Риоми. Ох и ловкий ты, - подозрительно покосилась девушка, вильнув в сторону. - А осьминог этот - предатель и…
        -Сводник, - хихикнул Крид.
        Риоми рассмеялась и сразу успокоилась, даже решилась глянуть вверх. Там, кажется, темнота уже смотрелась пореже нижней, донной. Девушка неуверенно уточнила по памяти:
        -Здесь были камни, а тут - течения, не дающие прорваться вверх. Но теперь стало спокойно и пусто.
        Крид спросил, как давно русалка пытается попасть наверх. Три года? И что, каждый раз приходилось вот так выматываться и ускользать от чудовищ?
        Она кивнула. Тэльр виновато представил себе маленькую русалку, одинокую и совершенно беззащитную, преследуемую фиолетовым от злости осьминогом, который гораздо крупнее флагманского корабля флота Дэлькоста. На севере дураки и подлецы приписывают русалкам гадости, а тут Сказка погибает без помощи… Ну почему там, в Дэлькосте, не приснился важный сон? В безмерных глубинах даже драчливому принцу, если честно, одному было неуютно, а Риоми каково пришлось!
        Вверху теперь уже сделалось отчетливо светло, даже луна блеснула, дрогнув белесыми бликами на волнах. Риоми заулыбалась: так высоко ей удалось подняться лишь однажды.
        И тут они достигли свода. Крид не заметил незримой преграды, скользнул выше… А маленькую русалку свод не выпустил. Она ощупывала загадочный барьер ладонями, плача от огорчения: нет ей пути дальше, домой. Тэльр вернулся, за руку отбуксировал девушку к скале и устроил на удобном каменном уступе.
        -Погоди, я этого так не оставлю! Что за неравенство у русалок? Меня выпускают, а тебя не хотят? Кто злодей? А ну, подайте его сюда!
        -Скоро восход, - вздохнула Риоми, слушая сердитую речь и невольно улыбаясь. - Жаль. Мои сны о глубинах - очень трудная болезнь, неизлечимая. Мне на миг показалось, что с тобой я выберусь.
        -Ты живешь наверху, на острове Гоотро? - с внезапной надеждой спросил Крид. Дождался кивка. - Я там первый день. Вполне возможно, Прежде я не оказывался достаточно близко, чтобы увидеть нужный сон. Мы должны попробовать повидаться днем и обсудить это безобразие со сводом.
        -Невозможно, - огорченно вздохнула Риоми. - Я живу в крепости араави, туда нет входа чужим людям. У меня маленький грот в скалах, я плохо себя чувствую далеко от воды.
        -Надо же, - приятно удивился Крид. - Выше, на скале, дом для гостей?
        Она удивилась и подтвердила - да, именно так. Крид задумался, серьезно кивнул и устроил девушку плотнее в каменном кресле, образованном скалами. Глупые идеи надо осуществлять, пока они не успели вызвать сомнений.
        -Сиди тут и никуда не уходи!
        -Так утро ведь… - попыталась возразить русалка.
        -Я или вытащу тебя, или вернусь вечером, не переживай, - торопливо уточнил тэльр и улыбнулся: - Не думал, что русалки такие удивительные. Тебе и петь не пришлось, чтобы я утонул и не жалел ни о чем. Жди, Сказка.
        Риоми больше не возражала, даже помахала вслед рукой. До поверхности оставалось каких-то две сотни локтей, Крид вынырнул, услышал свист штормового ветра - и проснулся.
        За окном по-прежнему гуляли волны, ветер хозяйничал в комнате.
        Крид потянулся, встал, осмотрел и снял шторы, добавил к ним тонкое одеяло и принялся рвать ткань на полосы. Он испытывал незыблемую уверенность: грот его русалки ниже, совсем рядом, попасть туда из окна будет легко. Рассмеялся: может, и нелегко, но возможно.
        Руки вязали узлы, а в голове крутилась глупая мыслишка. Вот тебе и девушка с хвостом, на которую не польстится ни один моряк. Кое-кто полагал себя остроумным, пошутил именно так, и мама улыбнулась. Теперь не до шуток, он готов лезть вниз по скользким камням и тонуть по-настоящему. У девушки замечательно добрые глаза, она смелая и такая красивая… Крид вздохнул, тряхнул головой и продолжил вязать узлы. Все мечтатели - недотепы, рассвет близок, надо спешить. Он не допустит, чтобы такая славная девушка страдала без надежды на спасение. Три года бороться с осьминогами и прочими переростками глубин! Отчаянная эта Риоми, упрямая. Другая бы сочла сон кошмаром и не решилась подняться от белой скалы уже после второй попытки.
        Крид проверил прочность шторного крюка и остался доволен. Уверенно выбрался на подоконник, выглянул наружу как можно дальше, попробовал рассмотреть в мутной мешанине мрака и брызг хоть что-то. Уступ? Вроде бы да… И блик на нем, слабый, но постоянный. Не особенно близко и не очень удобно. Впрочем, когда ему запретили навещать дом Тэль-Ривов, он освоил подъем по крепостной стене без веревки. Не то чтобы обожал малышку Оливию, у них были чисто дружеские отношения. Но это ведь вопрос принципа. Упрямства, как уточнила бабушка Ната, уладив скандал.
        Крид рассмеялся воспоминанию, спускаясь вниз. Потом стало не до посторонних мыслей, он лишь сердито шипел, когда скользкие камни выворачивались из-под ног или норовили крошиться под рукой, оказываясь не частью надежной скалы, а ее давно отколотым или подточенным водой обломком. Ну вот, снова пошла более удобная лесенка трещин, глубоких и надежных. Башни замков Дэлькоста куда хуже, гладкие, камень к камню. Дина через три дня после скандала у Ривов заключила пари на своего извечного поклонника. Мол, заберется в ее окно на верхнем ярусе башни, проделает это ночью и обязательно в дождь. Крид справился, но здорово замерз и разозлился, дело было накануне первого осеннего заморозка, год назад. Правда, на кону стояло пять сотен доленей золотом и россыпь камней. Умница Дина честно поделила выигрыш пополам, и он успокоился, накормив кошель: старому верному противнику по дуэлям как раз понадобились деньги, а ставить отца в известность было бы некстати. Стоит добавить, что Крид счел шутку своей вечной невесты удачной, лишь выпив третий бокал грога и отогревшись.
        Сползая по влажной скале острова Гоотро, Крид фыркнул, на миг отчетливо представив собственную до предела глупую рожу над подоконником, синюю от холода, с мятым поздним цветком астры в сведенных судорогой зубах. Пожалуй, незабываемым было выражение его лица, когда он увидел десяток девиц из лучших фамилий столицы, чинно пьющих кофе и обсуждающих его, Крида, дуэли и репутацию. Он тогда зарычал от злости и полез в окно, собираясь гонять и даже лупить негодниц. Бдительная Дина сунула в руки теплый кубок, быстро уточнила сумму выигрыша - и он сдался, не воевать же с девушками. Потом сплетен не оберешься, а визг уже начинается. Да такой, что вот-вот у подножия башни соберутся все городские сторожа, страдающие бессонницей.
        Уф… отдых. Можно заверить себя, что и на этой скале он не оплошал, добрался. Почти. Уступ с бликом теперь оказался чуть ниже, к нему спускалась наклонная трещина, которая начиналась прямо над головой тэльра. Крид глянул вверх - от окна уже локтей двадцать с небольшим… или немалым? Еще столько же проползти вбок - и он на месте. Принц закрепил самодельную веревку и пополз, вспоминая ругательства изобретательного Юго. Волны так и щекотали пятки, иногда они прыгали особенно удачно, толкая в спину и обдавая пеной до самой макушки, чем заметно оживляли память. Он дважды едва не срывался, но вовремя находил новую точку опоры. Удачная ночь. Пока, по крайней мере.
        Уступ он обнял, как самого близкого родственника, которого не надеялся застать в живых. Отдышался, чуть отдохнул и сердито глянул на восток, подозрительно светлый. Дома дни теперь короче, лето завершается. Брат Элиш говорил, что далеко на юге светлое и темное время одинаковы в любой сезон, да там и сезонов-то нет. Тогда Крид отшутился - мол, это удобно, нет путаницы. Теперь понял: не всегда хорошо и не обязательно удобно. Русалка его ждет, а восход не желает помогать ни ей, ни тэльру.
        За уступом начался лаз, уходящий в глубь скал и полого поднимающийся вверх, такой узкий, что Крид усомнился в его пригодности для протискивания даже очень упрямых принцев. Усомнился, но продолжал ползти. Облегченно вздохнул, расправляя плечи.
«Вот и добрался. Удобное широкое мес-то-о-о-о-о», - подумал он. Много гласных, локтей на восемь.
        Принц потер ушибленный бок. Порадовался, что несчастное бедро, вторично зашитое лекарем Авэи, не пострадало и даже не отозвалось болью на падение. Осмотрелся. Уютная комната, мягкие ковры - спасибо им за отсутствие ушибов. Стол, кресло, полки с книгами и свитками, рисунки, маленькое подобие гитары. Более привычные для островов флейты, штук пять. Разные ракушки, крупные и красивые, он и не знал, что такие бывают. Многоцветная россыпь жемчуга.
        А вот и дверь, удачно полуприкрытая.
        Крид уверенно скользнул к щели, заглянул в соседнюю комнату. Там горела масляная лампа, слабый язычок света в тонком дорогом стекле.
        Здесь, вне сна, Сказка ничем не отличалась от русалки: те же длинные волнистые волосы цвета теплой ночи, замечательно красивое лицо, тонкие руки с полупрозрачными пальцами. Вот только под невесомым одеялом отчетливо обозначались обычные человечьи ноги, одна маленькая стопа выглядывала, исключая любые сомнения. А еще Риоми казалась бледной и нездоровой, слабенькой: ночные кошмары не прошли даром.
        Крид опустился на колени у изголовья. Веки девушки прикрыты, на щеке след слезинки. Наверное, ей там очень страшно одной, во сне. Каждую ночь, и никто не может даже быть рядом. Тэльр тронул пальцы, устроил руку в своих ладонях и одними губами, без звука, позвал. Улыбнулся и шепнул в ухо:
        -Риоми, я тебя держу. Подожди еще минуту, я умею засыпать очень быстро, особенно когда устаю, как теперь.
        Он устроил голову на краю кровати и попробовал задремать. Волны пели в узком лазе, брызги пены шипели, оседая на скале.
        Крид и заснуть толком не успел, ощутил лишь, как руку дернули вниз. Он напрягся, крепче обнял ладошку русалки, чтобы не выпустить. Там, в воде, пальцы скользкие. Жадная глубина висит камнем на ногах… или на хвосте? Риоми всхлипнула во сне, ей тоже было больно и очень тяжело, словно ее рвали надвое. Крид охнул и закричал, требуя, чтобы девушка решила наконец, где ей лучше, ведь не только он должен переупрямить темную воду, но и сама Сказка. Нельзя так вот висеть на руке и не сметь выбрать.
        В следующее мгновение Риоми сидела на кровати. Сердито терла плечо и удивленно осматривалась. Вздрогнула, окончательно пробуждаясь. Заулыбалась, недоверчиво поправила волосы:
        -Надо же, вынырнула. Ну и упрям ты!
        -Мама говорит, это мое самое сильное качество. Правда, оценивается оно как недостаток.
        -Похоже, не всегда, - рассмеялась Риоми. Задумчиво рассмотрела тэльра: - Ох и достанется тебе, в таком виде не стоит сердить даже папу, хотя он умеет сперва разбираться, а потом уж казнить.
        -Утешила!
        -А если стражи набегут… ты сильно шумел, да?
        Крид кивнул и изучил остатки рубахи. Ну, для берега неоткупленных он вполне прилично одет. Остается выяснить, кто у русалки папа. Если сирена, убьет первым же воплем. Интересно, каков на вид северный принц, с точки зрения Сказки? Девушки Дэлькоста не жаловались. Рослый, крепкий, со светлыми, почти прямыми волосами, с крупными и ясными серыми глазами - мамиными. Если вглядеться, на дне обозначится скрытая синева… По меркам Древа, не самая, пожалуй, выигрышная внешность. Придя к такому выводу, Крид слегка расстроился. Ненадолго: его Сказка улыбалась и, кажется, была готова поискать на дне глаз синеву. Но пока, увы, некогда.
        Риоми вскочила и принялась сосредоточенно рыться в сундуке. Бросила халат. Крид поймал, наспех засунул руки в рукава, прислушиваясь к тихим шагам в коридоре. Русалка нырнула под одеяло и накрылась им до глаз, глянула на оголившиеся пятки и рассмеялась. Тэльр почти успел улыбнуться - правда забавно… А потом увидел человека в дверях и поперхнулся.
        К чести араави Граата следует отметить: он и бровью не повел. Кивнул, словно ничего иного и не предполагал увидеть. Прошел, сел на край кровати, выудил из-под одеяла прозрачную руку и внимательно ее изучил, от ногтей до запястья. Крид торопливо перевязал узел пояса потуже и задумался, привычно уставившись в пол и рассматривая свои голые ноги, лужи на коврах и следы мокрых волос и руки на подушке. Скоро он узнает, в чем можно уличить по состоянию ладошки. Впрочем, русалка вполне определенно обрисовала перспективы: сперва папа разберется, потом казнит. Интересно, как это у них тут делают? Наверное, просто не ограничивают подобных Уло условиями поединка. Тэльр заранее сморщился, потер вчерашний ушиб.
        -Кто будет рассказывать? - поинтересовался араави, которому быстро наскучило ждать пояснений. - Коротко и без «ну».
        -Пожалуйста, раз кое-кому всегда некогда, - надула губы русалка. - Я всплыла.
        -Надо же, - задумчиво удивился владыка, проверяя тыльной стороной ладони ее лоб,
        - тебе наконец-то удалось изложить важное слишком коротко. И, прости меня, на сей раз дело очень спешное, придется ждать иного случая, чтобы узнать подробности. Я шел сюда не из-за шума. Но теперь вдвойне рад, может, еще не все потеряно. Изменить хоть что-то способны, кажется, как раз вы двое. Риоми, ты теперь в состоянии управлять своими способностями?
        -Похоже, да. - Девушка отбросила капризный тон. - У воды пойму окончательно, сирин я или утопленница.
        -Я вчера совершил недопустимую ошибку, - тяжело признался араави, оборачиваясь к Криду. - Золото с посохов, да еще не переплавленное в иную форму, не носят при себе, это слишком надежный способ умереть медленной и страшной смертью. Я поторопился, не оценил чужой замысел и отослал людей в ловушку.
        Араави глянул мимо лиц, в стену, не имея возможности иначе скрыть выражение глаз. Он очень боялся за Элиис и не смел назвать ее имя при девушке, которой и так плохо. Крид торопливо обдумал слова и нашел, что идея насчет засады полностью обоснована. Слишком все просто выстроилось. Если бы никто не заинтересовался поведением «акул» на берегу неоткупленных, нашли бы иной способ привлечь внимание храма к золоту утраченного жезла. А разыскать женщин, похожих на Тэии, стражам зура велели, может статься, решив напоследок извлечь пользу из малоценных временных «союзников», одурманенных голосами и заведомо обреченных на гибель.
        -Двое пленных, мы не добили их, - попробовал уточнить ситуацию тэльр. - Что они сказали?
        -Ничего, у обоих грубо стерто сознание, - хмуро отозвался араави. - Очень сильная сирена пела, ничего не вернуть. Обыграл меня наш с вами общий шпион Гооз, заваривший всю кашу с войной. Лодка достигнет острова Доито уже к рассвету. Из-за шторма не удастся помешать ошибочному решению. Полагаю, сразу ничего не станут предпринимать, им кое-кто нужен… - Граат устало протер ладонями щеки, от губ к вискам. - Целым и невредимым.
        -Где мама? - охнула Риоми.
        -Я говорил с Олуо. Если будет попутная волна, он проведет малую лодку вдоль тени северной ветви. - Араави обернулся к девушке. - Не могу отсылать еще и тебя, но теперь на Гоотро нет иного сирина, на северо-востоке кроны Древа близ Доито - тем более. Я вдвойне не смею втравливать тебя в опасность, раз мама в беде. И ей помочь мало надежды, и угроза велика. Коснешься воды - и уйдешь от нас, я безмерно этого боюсь.
        -Не уйду, - пообещала Риоми. Уткнувшись в плечо владыки, погладила его по щеке. - Не переживай. Точно справлюсь, меня вполне окончательно вернул этот наглый чужак. Как нам маму выручить?
        -Не знаю, - нехотя признался араави. - Возьмете сирену, есть у меня один парнишка, вполне надежный и без причуд, ученик Лооты. Еще дам четверых стражей внутреннего круга. Больше нельзя, неопытному сирину трудно держать спокойной воду в шторм, а уж гнать быструю волну и того сложнее. Одевайся, Ио, почтовка ждет на закрытом пирсе. Крид - со мной…
        Араави не договорил, поднялся и решительно пошел к двери. Тэльр молча двинулся следом. Эраи Граат шагал стремительно и беззвучно, в коридоре легко шуршали лишь подошвы сандалий стражей и позорно шлепали босые стопы вызывающего всеобщий интерес северянина в роскошном халате с жемчужной вышивкой. Крид на ходу неуверенно предложил:
        -Я могу попробовать позвать Элиис.
        Араави отмахнулся и бросил одно короткое слово:
        -Шторм.
        Коридор многократно ветвился, в боковых ходах тенями возникали стражи, кланялись и таяли во мраке. Крид запоздало осознал, что проник через узкий лаз-окно туда, куда, в общем-то, попасть невозможно.
        Усмехнулся и негромко извинился перед владыкой.
        -Мой единственный дар - оказываться в тех местах, где что-то случается, - вздохнул он. - Если я шагаю по глухому окраинному парку безлюдной в предвесенний сезон столицы Дэлькоста, если я крадусь, собираясь ночью подраться, рядом непременно грабят женщину. Я всегда опаздываю на дуэли и вынужден выяснять отношения еще и с секундантами. А что остается? Пока злодеев догоню, пока отлуплю, деньги верну, слезы вытру и прослушаю благодарности… Один раз угораздило спасти старушку-княгиню родом из Нагрока, вздумавшую навестить места юношеских проказ. Она потом месяц маму благодарила, а мне присылала кружевные воротники взамен порванного. С внучками передавала.
        Араави невольно фыркнул. Покачал головой, признавая тэльра безнадежным. Нырнул в неприметную дверь, плотно прикрытую за спиной Крида очередным незримым стражем. В помещении обнаружился Уло, он встряхивал одежду Крида и пытался разложить ее поаккуратнее. Глянул на халат, неопределенно шевельнул плечом и продолжил дело. Араави устроился в кресле, отвернувшись к плотно прикрытому окну. Рядом, за стеклом в толстых ячеистых рамах, тэльр удивленно рассмотрел пирс. Крытый, тихий, какой-то игрушечный. На море шторм, а здесь взрослые люди в кораблики играют на гладкой воде. Грузят, проверяют, крепят…
        Крид торопливо натянул одежду, взялся за пояс с саблями. Получил по рукам от Уло, отобравшего оружие и бережно упаковавшего в надежный мешок.
        -Готов? - сварливо уточнил владыка.
        -Да.
        -Я очень надеюсь, что не делаю второй непоправимой ошибки, отсылая вас, - совсем тихо признался Граат. Повернул голову и глянул Криду в глаза: - Никто не мог знать, что ты ее вытащишь. Без этого Ио нельзя было бы подходить к воде, мы ее еле спасли в прошлый раз. Я шел всего лишь спросить, может ли она посмотреть на Доито глазами чайки или моря. Ио уже год не выходит из своих комнат, это наше горе, созданное нашими же руками. Будет время - спроси у нее поподробнее. Крид, учти, пожалуйста: когда я отошлю вас, у владыки не останется ни одного повода за что-либо бороться и на Гоотро, и во всем мире. Элиис и Ио - это все, что еще живо в моей душе, кроме сына. Если их не станет…
        -Ни одна женщина при ограблениях не пострадала, в отличие от воров, - глупо ляпнул Крид. - Поэтому отец отправил сюда меня, а не брата Элиша, который знает море и навигацию. Он сказал, я выманиваю на себя чужие неприятности и отделываюсь легкими ушибами.
        Араави махнул рукой и усмехнулся: не слышал о таком виде одаренности, но уже поверил, что она существует. Эраи Граат понимал конечно же и иные причины выбора посла. Крид старше и крепче брата, его умение непредвзято смотреть на мир велико, а способность выпутываться из неприятностей уравновешивает редкий по силе дар в них влипать… И, наконец, по крови Крид не настоящий Тэль-Коста, вне Дэлькоста он куда меньше рискует получить новый арбалетный болт или порцию яда. К тому же в неспокойное время нельзя надолго отсылать прочь кровного принца, настоящего. Он должен быть на виду, в столице, весел и бодр, показывая, что все в порядке.
        Крид, перебрав тревожные мысли о доме, сердито нахмурился. Как там дела у отца?.. Додумать не успел. Вбежала Риоми, задохнувшаяся и бледная. Она действительно давно не выходила из комнаты и вообще мало двигалась. Теперь девушка с трудом преодолела подъем, даже не замеченный Кридом. Тэльр припомнил, что он шлепал по коридорам след в след за араави сперва вверх, а потом спускался, сложно петляя по изогнутым коридорам. Интересно, сколько веков трудолюбивые оримэо точили скалы, создавая тайный лабиринт под храмом?
        Костяшки пальцев вежливо стукнули в дверь, отмечая прибытие еще троих стражей. А вот и сирена, маленький сухой юноша, почти близнец Олуо сложением и даже лицом. Отнести его к породе невзрослых стражей древней крови мешала лишь золотая спираль ракушки на шее, знак отмеченных божьей каплей. Араави выпрямился и уверенно осмотрел группу. Прилюдные сомнения - непозволительная роскошь для владыки.
        -Риоми, ты отвечаешь за волну и пытаешься вмешаться в сам шторм. На берегу старшинство делят сирена Дио и тэльр Крид. Учтите: у северянина куда более полное и верное понимание того, как намерены поступать его соплеменники, если таковые в деле. Я полагаю, засада создана с их участием. Уло, твои свободные три дня я учту, даже удвою. Идите и помните: у вас нет права на ошибку. Не спасете их - хотя бы сами уцелейте, это ваша вторая и главная обязанность.
        Лодочка оказалась крохотной, узкой и невесомой. Два поплавка-тооло делали ее устойчивой. Гребцы - то есть все, кроме Риоми и рулевого, - разобрали весла и уселись. Девушка осторожно опустилась на колени у края пирса, погладила воду. Крид видел, как напряглось лицо владыки, а потом глаза на миг осветила радость: ничего опасного с его Ио не случилось. Сама она заулыбалась, шагнула в лодку и устроилась там, где велел Олуо, у его ног, на корме.
        -Иа-о, - коротко распорядился рулевой, опуская на воду весла гребцов, и пропел куда протяжнее, задавая медленный плавный ход: - О-о-ло-о-о-оз.
        Лодочка послушно пошла крытой галереей к воротам. Риоми опустила руку за низкий борт, кивнула, отмечая свою готовность, и первые створки открылись навстречу, вторая пара ушла вверх и вниз. Ветер заглянул в тихую гавань и отпрянул, не смея сердить сирина.
        Лодка выбралась в узкий внешний канал, перед ней парадной дорожкой стлалась спокойная вода.
        -О-о-ло-оз, - куда бодрее распорядился греблей рулевой, и суденышко побежало веселее. Под тонкой, как лист, обшивкой зазвенела вода. Крид удивился новому для себя звуку, приятному, живому и совершенно незнакомому.
        Риоми повела рукой, волна выросла, подняла лодочку и понесла вперед, уже не отпуская. Тэльр покосился через плечо: Олуо чуть шевельнул рулем, хвост волны согласно качнулся. Ловко у них получается! Гоотро исчез за кормой, его стерли в считаные мгновения пена шторма и скорость. Грести было сложно: лодочка приплясывала на спине волны, и весла не столько двигали ее вперед, сколько удерживали в ровном положении. Олуо капризно шумел, подавая сложные команды, в которых для тэльра гласных было слишком много, а смысла - недостаточно. Риоми поняла и стала их повторять на его родном наречии, без акцента. Ну что за замечательно умная русалка!
        Постепенно Крид осознал, что для него одного и стараются, обучают. Когда северянин освоил звучание приказов и приноровился грести, не пихая локтем соседа Дио, рулевой сделал страшное: в два движения лишил тонкий, как гороховый стручок, центральный корпус его поплавков-тооло. Тренировки закончились. Лодочка чуть подняла нос, волна снова выросла, шум воды сменил тон. Теперь они действительно летели, иначе и не скажешь. Узкое лезвие корпуса удобно врезалось в волну и больше не гуляло. Так было, пока почтовка не вошла в щели каналов, называемых «тенью ветви».
        В основном скальные лабиринты были угрожающе узки, местами настолько, что приходилось торопливо убирать весла. Волна неслась, накреняя лодку на поворотах, выбрасывая веер брызг за кромку высоких скал. Олуо командовал резко и четко, глотая слова и часто заменяя их короткими вскриками. Крид даже не пытался гадать, какова скорость. Сравнивать это с чем-то знакомым бессмысленно. Привычные скачка и даже падение были куда медленнее. Скалы и волны слились в сплошные полосы, отчетливо видеть теперь можно было лишь узкий коридор впереди, прямо по курсу.
        Солнце медленно ползло вверх, сквозь разрывы облаков и брызг изучая бег невесомого кораблика. Кинжалами лучей солнце резало тучи, разрывало их широкими потоками света, сушило облака, уговаривая приятеля, владыку ветров, повременить с бурей. Куда занятнее вместе глядеть, как неимоверно спешат далеко внизу забавные маленькие люди. Само светило не успело добраться до верхней точки небесного свода, когда Олуо устало выдохнул:
        -О-о-йа-о, - убирая с воды весла.
        Остров Доито лежал совсем рядом, в опасной близости. Риоми кивнула, выслушав Дио, и волна под днищем лодки сделалась низкой, спряталась между горбами шумных, опушенных пеной соседок, во впадинке. Украдкой хитрая волна заскользила к берегу, таясь от самого внимательного взгляда. Ее маскировали пенные гребни, брызги, дымка, тени на воде.
        -Здесь есть непригодный для больших лодок проход, - указал рукой Олуо, объясняя Риоми. - Надо лишь перекатиться через скальный уступ. Сможешь?
        -Постараюсь, - устало и тихо пообещала девушка. - Но лучше держите крепко нужные вещи. Если что, лишимся лодки, а вас самих я как-нибудь вытащу.
        Уступ, как описал его беспечный рулевой, оказался самым обычным рифом при входе в канал. Щель, годная для движения лодки, шириной превышала расстояние между бортами в лучшем случае на ладонь. Тонкие борта взвизгнули, израненные камнями, но выдержали. Лодочка пролетела на пелене пены, почти без слоя воды, юркнула в канал, застонала, стесывая борт о камни, и на общем выдохе медленно вплыла во внутренний порт острова, где вода была тихой. Резко сбросила ход, клюнула носом, закачалась и стала тонуть. Точнее, распадаться на отдельные мелкие обломки-скорлупки, разрозненно дрожащие на ряби поверхности.
        Люди приготовились спасать вещи и плыть, но оказались стоящими по пояс в воде, на удобной песчаной отмели.
        -Когда найдем твою маму, божественная Риоми, - с отчетливой дрожью в голосе пообещал Олуо, - я осмелюсь попросить ее заново обучить тебя работе с лодками. Я водил суда на волнах, созданных всеми четырьмя взрослыми сиринами. И никто не пытался угробить меня столь основательно. Слишком быстро и резко. Больше не делайте так.
        -Она меня ничему не учила, - беззаботно улыбнулась Риоми. - Я вообще в первый раз вижу океан с борта своей лодки, оседлавшей волну.
        -Спасибо, что не сказала раньше, - искренне поклонился сирена Дио, включаясь в разговор. - И так еле живы, но мы ведь думали, ты знаешь, что делаешь.
        -Теперь знаю, - кивнула Риоми.
        -Обратно пойдем на веслах, - подытожил общее настроение Уло.
        Риоми надула губы и отвернулась, но ее капризной обиды хватило на пару мгновений. Потом девушка на удивление покладисто извинилась и обещала впредь действовать осторожнее.
        Мужчины выловили в мелкой воде груз, разложили его на берегу и сели, приводя в порядок мысли и распаковывая оружие. Один из стражей бросил коротко:
        -Гляну, - и исчез в скалах.
        Уло кивнул и пояснил прочим:
        -Он местный, остров знает наизусть, а лодка Элиис должна быть рядом, тут на южном берегу всего-то одна удобная бухточка.
        Когда Крид закончил осмотр сабель, затянул пояс и получил из рук Уло свою часть груза в заплечном мешке, страж вернулся с разведки. Хмуро указал на восточный склон. Там, за пригорком, разбит лагерь на месте пустующего селения оримэо. Засада, араави прав, была подготовлена и полностью удалась. Подойти незаметно невозможно, все люди в охране - северяне, с ними островитянина и в ночи не перепутать. Говорят на наречии тэльров.
        Страж искоса глянул на девушку, мнущую в пальцах платок. Продолжил, не позволяя себе ничего утаивать, даже во имя спокойствия божественной Риоми:
        -Пленники в большом общинном доме, у кромки зарослей. Сирин Элиис содержится отдельно, я сразу понял. Потому что в стороне стоит десяток бывших стражей, а в их кольце - сирена с жезлом.
        Самого сладкоголосого страж не видел, там натянута ткань, зато отчетливо ощутил звучание. Сирена поет.
        -На сиринов не действует наш голос, - нахмурился Дио.
        -А вместе с дымом порошка ош? - поморщился страж. - Давно поет, голос слабый и прерывистый, пока ничего не выходит. Но это ведь вопрос времени.
        Дио кивнул.
        Риоми всхлипнула и обернулась к Криду. Ей казалось, что человек, спасший ее из плена глубин, и тут справится. «Приятно, когда в тебя так верят», - нехотя признался себе тэльр. И трудно. Ведь он просто обязан не обмануть ожиданий. Перед Элиис и ее дочерью у рода Тэль-Коста и так огромный долг.
        Крид тряхнул головой, прочесал пятерней волосы от лба к затылку, сердито дернул их, словно надеясь выдать хоть одну толковую мысль из стонущего от усталости сознания.
        Тэльры - это плохо для всех, кроме него, араави прав.
        -Как одеты северяне в общинном доме?
        -Темно-зеленые рубахи и штаны, - обстоятельно взялся описывать памятливый и внимательный страж. - Оружие подобно твоему, сабля. В паре с ней кинжал. Плащи тоном светлее с изнанки, верх почти черный. На рубахах вышивка, животное… не корова, тоже с рогами, но тяжелее. Темное.
        -Черный зубр. Вверху корона? Или под зубром поле в два тона?
        -Нет, такой вот шов вокруг, звезда вверху с внешнего края, вроде как над спиной зверя, и ничего более. - Страж показал гербовый шит с острым верхом.
        -Не понимаю. - Крид даже сел. - Они-то тут что делают?
        -Сидят и стерегут пленных стражей, обходят дозором поляну, присматривают за морем, изучают горизонт. Усердные, вплотную не подойти, - уныло уточнил разведчик.
        - Числом до трех десятков. Кланяются время от времени пустому креслу. В нем глиняная фигурка в кулак, не более, поделка грубой лепки.
        -Они полагают, что в кресле - их славный энэи, - уточнил Дио. - Работа сирен, обычная для нас обманка. Достаточно один раз крепко задурить человеку с военным укладом голову, и потом можно месяцами без усилий и дара приказывать, стоя за обманкой. Одурманенные будут слышать голос того, кому служат. Чтобы рассеять туман сознания, нужен подлинный высокий энэи. Тот, кто вылеплен из глины, или равный ему по праву распоряжаться стражами. Увидят, услышат, только тогда начнут приходить в себя. Иначе никак.
        Риоми обняла руками плечи и зябко съежилась.
        Крид, наоборот, кивнул и усмехнулся. Советник ненавидит отца, поскольку не добился влияния на его сознание. Поэтому советник мстит: личная охрана дома Гравр теперь ворует сирина. Затем, надо думать, зубры совершат нечто худшее. В итоге на них и спишут войну, которая станет неизбежной. «Интересно, - задумался Крид, - кому гнусный тип пообещал корону, раз члены семьи Тэль-Коста крови Гравр избраны на роль злодеев?» Остается по крайней мере пять претендентов. Богатый выбор! На чьей стороне Альбер Лгос? Помогал ли он одурманить зубров отца? Ведь кто-то выманил их из замка, на то должна быть бумага. Кроме подписи Мироша годится лишь одна - королевская… Крид встряхнулся. Ладно, пусть в политике материка разбирается папа Мирош, а вот вернуть разум его людям способен и старший сын, имеющий равное с отцом право распоряжаться охраной.
        Крид еще раз проверил клинки, снял заплечный мешок и попросил стража помочь добраться до места.
        В общинный дом вел удобный ход от зарослей, Крид пошел по нему, не думая таиться. Наблюдатель внешнего круга охнул и чуть не упал, кланяясь и шало озираясь. Покорно двинулся следом, повинуясь короткому жесту.
        Под крышей из широких листьев оказалось не слишком душно и шумно.
        У слабенькой стены, сплетенной из веточек в палец толщиной, стоял обожаемый Мирошем гардэр Гокс и рычал. Так, как умеет лишь он, сам Юго заслушался бы. Гокс выражался внятно, не особенно громко и удивительно складно. Главное, Гокс может так говорить часами, не повторяясь. Поэтому, сопровождая принца, он неизменно гоняет во рту и жует сухую веточку вишни, у него в запасе целый мешочек подобных палок-молчалок. Видимо, местные веточки не особенно вкусны…
        Обычно свою «затычку для слов» гардэр выплевывал с отвращением, едва добравшись до казарм, где и высказывал наболевшее. Перебить никто не смел. Особенно стараются не злить отцова телохранителя, когда Гокс ходит, глядя поверх голов, скалится и не убирает саблю в ножны. Как теперь. Ростом гардэра боги не обидели, силой и скоростью тоже, всю сознательную жизнь третий сын нищего рода, покинувший дом в ранней юности, извел на бои и припортовые драки, полагаясь в более сложных обстоятельствах, когда сабля бесполезна, на ум господина Мироша.
        -…пальцем не тронет! - закончил очередную тираду телохранитель принца и обвел дом мутным бешеным взглядом.
        Крид с удивлением обнаружил у самой стены, за спиной Гокса, маленькую женщину оримэо. Кажется, ту самую, которую пытался спасти сам Крид на берегу неоткупленных. У нее на шее характерный деревянный кошель с трещиной, да и шрам на плече знакомый, как и ссадина на щеке. Надо же, и тут ее защищают! А говорили, Гокс на женщин в большой обиде и не жалует их вниманием. То ли его кто-то бросил, то ли он кого-то - неведомо, но история была шумная, с кучей драк и парой очень неприятных трупов. Отец все уладил, разобрался с законниками и долгами.
        -Поподробнее, - вмешался в разговор Крид, пока не хлынул новый поток не самых благородных слов.
        -О, и ты тут, - не удивился Гокс, но обилия черных слов стал усердно избегать, щупая карман и досадуя на отсутствие палочек вишни. - Ради чего мы влезли в дерьмо выше макушки, хочу я вежливо спросить? И до чего докатимся, нахлебавшись дряни, если за попытку сбежать из этого дерьма предложено насмерть запороть девочку, которая и так на ногах не стоит? У твоего папаши неизлечимая мозговая горячка. Да, я многим обязан роду Тэль-Коста, но такой скотиной становиться не намерен. Хватит, наигрался.
        Крид подошел к креслу, поднял глиняную фигурку повыше и наклонил ладонь. Черепки хрустнули о земляной пол глухо, без звона и радости. Плохая глина, зато вложена порция убеждения высшей пробы.
        -И нечего говорить гадости о моем отце, - веско сообщил Крид, наблюдая тупое недоумение на лице Гокса. - Не то я тоже поделюсь своими, я кое-что новое выучил на островах: и про маму, и про иных родичей-идиотов, не способных отличить его светлость от куска сухой глины.
        -X…
        -Дайте ему хоть какую веточку, - сокрушенно вздохнул Крид. - При женщине, как не совестно.
        -Кому мы служим? - тихо и настороженно уточнил гардэр Тадош, до поры молчавший.
        -Советнику.
        -Ё… - Гокс пожал плечами и выломал прут из чуть просевшей от его усердия стены. Пожевал, скривился и загрустил.
        Крид внимательно осмотрел дом изнутри, прошелся по узкому центральному коридору, заглянул за драные занавески, делящие его на «комнаты», и с радостью обнаружил храмовых стражей живыми и вполне здоровыми, связанными крепко, но без зверства. Явно отцовы зубры работали. Тадош шел следом и негромко докладывал. Да, есть группа незнакомых людей в числе прибывших на острова вместе с зубрами. Да, кое-кого из пленных допрашивают - рядом, в соседнем большом доме. Вроде бы четверых. Там отдельная иная охрана, пять островитян и сами дознаватели, их двое.
        -Не наверняка, - обиделся зубр, - это как раз точно. Что мы, смотреть не умеем?
        На вопрос, можно ли попасть туда, не вызвав подозрений, Тадош ответил утвердительно. Старший дознаватель объявил, что любой пленник должен быть немедленно доставлен, если изъявит такое желание. Что дознаватель говорил связанным, к сожалению, непонятно, язык чужой и речь быстрая.
        Крид нащупал взглядом здоровенного стража, похожего на Уло. Как он понял на своей шкуре, эти - из внутреннего круга и особенно хороши, к тому же умны. Вынул кляп и спросил:
        -Что от вас хотели?
        -План лабиринта под храмом.
        -Замечательно, - жизнерадостно сообщил Крид. - Вставай, сейчас веревки перевяжем бантиками, оружие поместим за пояс на спине - и вперед, предавать родину.
        -Не понял, - как-то на редкость неприятно глянул на него страж.
        -Тебя проводят Тадош и… предположим, Живс. Они берут на себя тамошнюю охрану, а ты дознавателей. Мы с Гоксом скоро начнем драться и шуметь. Вот те трое… а лучше пятеро, будут нас вроде бы старательно разнимать, но мы все равно сломаем стену и вообще отдохнем по полной. Так что идите себе, вы никого не заинтересуете, даже если перевернете домик крышей вниз.
        -Понял.
        -Араави не любит слово «ну», здорово он вас натаскал говорить коротко, - уважительно отметил Крид, пока стражу выдавали оружие и вязали саморазвязывающиеся узлы на запястья. - Готов?
        Оримэо кивнул куда более охотно. Повели опасного пленника со всеми необходимыми предосторожностями, неспешно и чинно. Когда до тени у входа под внешний навес дома дознавателей осталось десять шагов, Крид бережно поднял хлипкий стул, осмотрелся и грохнул о такой же вяленький столик.
        -Забыл, чье мясо жрешь, собака? - во всю глотку заорал он Гоксу. - Убью, раз сам не подавился! Тварь продажная!
        Гокс осторожно усадил в уголок маленькую оримэо, передал ей свои только что выломанные палки-молчалки и заинтересовался вторым стулом, не забывая подробно излагать родословную собак, зубров, продажных тварей и собственно негодных светлостей, позорящих верного слугу. Прочие люди отца потихоньку развязывали стражей и помогали им разбирать оружие из кучи, в которую сами же его свалили утром. Девочка бережно замотала палочки в узелок, припрятала в своих лохмотьях и с неожиданным для всех спокойным усердием села возле раненого стража, перевязывать и лечить.
        Крид уже ломал стену, кидая в нее Гокса или врезаясь своей собственной спиной. Все десять охранников-оримэо у ткани шатра, в котором пела сирена, смотрели на драку, забыв о деле. Еще бы! Лог учил Крида бороться и вообще двигаться, ставил технику. Гокс позже занимался с принцем сабельным и кулачным боем. Теперь он охотно продолжил уроки. Зубры выбрались в быстро возникший в стене широкий пролом, встали довольно плотным кругом и взялись нестройно, на много голосов, переговариваться. Со стороны могло показаться, что они решают, пора ли вмешиваться. Знакомый с речью и обычаем дома Тэль-Коста понял бы больше. Они ставили на бой, как обычно. Не на исход, а на тактику - кто кого положит в следующий раз, будет это игра или же
«чистая победа», с основательным синяком и падением на обе лопатки.
        Круг зевак топтался и постепенно смещался к охране шатра сирены.
        Наконец, получив сигнал принца, молоденький зубр охнул и завопил, требуя срочно вмешаться, полез в драку сам и немедленно оттуда вылетел спиной вперед. Да так, что едва не сбил ближайшего островитянина! Второй попытался поймать руку принца, пока отвлекшийся Гокс рычал:
        -Не лезь к взрослым, недоумок, всерьез зашибу нечаянно!
        Почти сразу потасовка стала общей, и охранники шатра забеспокоились. Но ненадолго: их тоже включили в драку. Из зарослей уже спешил Уло, добрался мигом и нежно обнял крайнего к лесу охранника, одним движением уговорил рассмотреть собственную спину. Крид поплатился за невнимание - теперь синяк под глазом неизбежен, а такое безобразие требует немедленного и основательного возмездия…
        Прошло довольно много времени, как показалось разгоряченному принцу, прежде чем на берег снизошла тишина. Стражи усердно стаскивали в общую кучу успокоенных веревками живых похитителей и сваливали рядом мертвых. Риоми сидела возле матери, устроенной у самой воды. Элиис пока не пришла в сознание, но Дио обещал, что с ней все будет хорошо. Сам ученик хранителя Боу ушел в единственное уцелевшее строение, которое прежде занимали дознаватели. Там же скрылась и бывшая неоткупленная: она сбегала на большую лодку и вернулась с коробом, сплетенным из коры, а может, и листа незнакомого Криду дерева. «Знахарка», - устало сообразил принц.
        После драки голова гудела, дважды ему досталось вполне всерьез, от Гокса и повторно - от одного из охранников чужой сирены, певшей возле Элиис. Людей советника на берегу было немного, стражи и их внезапные сторонники никого в бою не потеряли.
        Крид больше всего боялся вмешательства хозяйки жезла. Его план по спасению Элиис и ее людей был дик, скоропалителен и наивен. Но любой более продуманный и солидный требовал времени, которое погубило бы Элиис и тех, кого увели в шатер на допрос: обоих сирен - хранителя и Роула.
        Последнему, как самому малоценному, с точки зрения доступа к главным тайнам Древа, досталось меньше прочих. Его связали, отлупили для разминки не особенно сильно и бросили в углу ждать очереди на допрос. Теперь Роул сидел в тени сломанной стены и рассказывал, морщась от воспоминаний. Никто из доставленных на допрос выжить не должен был, так что говорили при пленных, не таясь.
        Газур предоставил сиренам Гооза охрану, а также лодки, именно поэтому их не отследили сирины. Чужих судов, больших или малых, на Доито не было. Засаду устроили, используя кораблик сборщика податей. Остров давно присмотрели и обустроили под нужды мятежников, им пользовались как портом и местом отдыха при общении с Дэлькостом в обход храма и его наблюдателей.
        Пустующую уже лет пять деревню, которую жители покинули после давнего большого шторма, заселили людьми газура и неоткупленными. Последним пообещали свободу за участие в важном для Древа деле, одобренном самим газуром. И даже сулили деньги на обустройство жизни, после того как поймают опасных злодеев с севера. Золото с посоха неизбежно привело бы сюда нужных людей. Гооз очень рассчитывал на то, что среди них будет сирин, он нуждался хотя бы в одной покорной «русалке». Северный берег не может до бесконечности верить в существ, которых никто не видел.
        Наблюдение за морем было круглосуточным, во время шторма гостей высматривали особенно тщательно, зная, что эта погода покорна старшим детям океана.
        Элиис встретили с подобающим почтением, предложили по обычаю Древа испить пальмового молока, угостили завтраком. Тем самым усыпили без боя и малейшего сопротивления и ее, и охрану. Некоторые стражи не пили, но их или убили сразу, или вынудили сложить оружие, угрожая зарезать Элиис. Один из сирен корабля работал на газура и сам воткнул иглу в горло собрата, лишая его голоса.
        Хранитель Боу воду не пил, но с ним получилось и того хуже. Сирена, певшая над Элиис, являлась бывшей хранительницей законного владыки жезла крупного острова Муалу, где стоит один из главных храмов перламутровых араави. Этого год назад нашли мертвым, с обломком жезла в руке. Сирена была тяжело ранена, а потом исчезла во время набега «воров». Хранителю поведали легенду, придуманную Гоозом: дескать, жители деревни после шторма нашли на берегу Доито едва живую женщину. Израненную, больную, не способную ходить и даже громко говорить. Боу пошел выяснить обстоятельства и там попался. Эта часть плана была рассчитана именно на него, самого опасного из всех после сирина. Только Элиис хотели взять живой и увезти на север невредимой, а Боу требовалось лишь допросить.
        Роул виновато вздохнул: до сих пор неизвестно, выживет ли хранитель.
        Риоми подошла танцующей походкой и неуверенно улыбнулась: у нее все хорошо и сил расстраиваться нет совершенно.
        -Привет, братец Роул, - просияла она. - Вас обоих зовет мама. Она очнулась!
        -Ты выздоровела? - недоверчиво уточнил сирена. - Больше не нужны мои ракушки? А я привез на Гоотро еще пяток симпатичных, на такую глубину за ними нырял - Авэи меня потом чуть не убила, когда я оклемался. Зато цвет редкостный и крупные, как ты любишь.
        -В них волны поют, - на ходу пояснила Риоми тэльру. - Мне без океана никак. И к воде нельзя, вот беда-то была!
        -Я видел у тебя в комнате целую россыпь, - вспомнил Крид. - Темно было, я одну чуть не разбил.
        -Крид Гравр Тэль-Коста, - негромко сказала Элиис, - у тебя фамильная способность втираться в доверие к девушкам! В какой это темноте, хотела бы я понять… - Она охнула, попытавшись сесть, и откинулась на охапку веток, прикрыв глаза. - Ладно, позже.
        -Как это позже? - возмутилась теперь уже Риоми. - Я категорически против того, чтобы этот тип был мне братом! Он наглый драчливый негодяй без тени хороших манер, и невесть отчего все равно мне нравится, прошу это учесть.
        -Учту, - возрадовался Крид. - Сказка, я Мирошу не родной сын, не переживай.
        -А я что, слишком воспитанный и поэтому брат? - всплеснул руками Роул.
        -От вашего шума болит голова, - пожаловалась Элиис, стараясь улыбнуться. - Дети, вам на сегодня драк не достаточно? Ох, приятная тишина, спасибо! Итак, Крид. Твой брат - единственный наследник по линии Тэль-Коста. И пока он жив, мечты прочих о короне не имеют должного подкрепления, чтобы воплотиться в действие. Предполагалось, что я надышусь дымом ош и попаду в полную зависимость от сирены и ее жезла. По указке затоплю корабль Элиша, твоего брата, во время военного парада. Так меня, ужасную русалку с Запретных островов, увидят все, и мое черное дело окажется равносильно объявлению войны. Потом выяснится, что Мииро причастен к грязному делу, я его бывшая жена, меня оберегают зубры. Род Гравр станет проклятым навсегда и к тому же мертвым.
        -То есть…
        -Да, - вздохнула Элиис. - Нам с тобой надо плыть в Дэлькост. Не думала, что попаду туда снова.
        -И не попадешь, - угрожающе строго сообщила Риоми. - Тебе теперь лежать самое меньшее месяц! Дио сознался, я умею выспрашивать. И я сама разберусь, мальчики меня проводят. Это окончательное решение!
        -Как я могла позволить Эраи избаловать тебя? - Элиис побледнела, огорченно признавая очевидное. - Не пущу.
        -О-о, теперь я могу сбежать, сама видишь, не боюсь воды, - гордо крикнула Риоми, забираясь по колено в волны. - Океан выпустил меня на волю и охотно слушается. Я справлюсь.
        -У меня три десятка людей личной охраны, у Роула голос и вполне крепкие дурные манеры, - присоединился к уговорам Крид. - Возьмем еще одного сирену, того же Дио, если можно. Я обещаю охранять Риоми, энэи Элиис. И никаких глупостей без вашего на то согласия. Верну драгоценную русалку живой и здоровой, а уж всякие просьбы стану излагать позже. Нельзя иначе, до парада осталось не более месяца.
        Элиис сердито стерла слезинку со щеки, надолго задумалась и наконец неохотно кивнула. Конечно, у ее Эраи есть лазутчики на берегу, они работают, но с некоторых пор очень трудно с точностью утверждать, на кого именно. Газур имеет свой интерес и готов оплатить с полной щедростью вклад в сокращение влияния храма. Гооз мечтает стравить море и сушу, чтобы из крови и костей большой войны выстроить себе трон. Фамилии Дэлькоста заглядываются на лишенный прямого наследника трон и мечтают обогатиться за счет новых владений на юге. И все играют в большую игру, оплачивая голоса сирен и лояльность агентов, не скупясь.
        Вот хотя бы прибытие тэльров. Элиис вздохнула, мельком глянув на охранников Крида. Их доставил один из торговцев оримэо, нет сомнений. Путеводные амулеты моря, открывающие проход к островам Древа сквозь туман, есть лишь у них. Создают такие амулеты только при содействии перламутровых жезлов. Значит, люди Гооза теперь свободны в перемещении по океану и определении путей. Эраи говорил ей еще год назад, но она не поверила. А еще муж нехотя отметил, что следствием пропажи части амулетов или их изготовления вне Древа станет война. Мол, однажды они увидят у берегов Гоотро флот Дэлькоста и ничего не смогут поделать…
        Муж! Элиис улыбнулась. Шестнадцать лет назад у нее получился тот еще брак по выбору храма! Энэи Граат - тогда она еще звала его так - сам вывез малышку Риоми с острова Лоог. Араави приплыл на «похороны» ребенка сирина, на людях искренне сочувствовал, прочел в храме великолепную проповедь и удалился отдыхать. Девочку знакомить с владыкой привела Авэи. Малышка выдернула руку и сама побежала к чужаку, что для нее было очень необычно. Попросила показать кораблик и море. Эраи согласился, мягко пояснил, что он собирается плыть далеко; если девочка тоже готова странствовать, с мамой придется надолго проститься. Голубоглазая негодница хитро улыбнулась: годится, без мамы она таких капризов напридумывает и так одолеет дядей и тетей, не готовых к обороне, - те удивятся… Араави все понял и покорно протянул руку, девочка вложила в нее свою ладошку и побежала рядом, приспосабливаясь к быстрому шагу нового источника сказок и сладостей.
        Океан ей понравился безмерно. А человек, умеющий рассказывать о нем сколько угодно и отвечать на любые вопросы, - еще больше.
        Уже через месяц в храме на Гоотро настали трудные новые времена. При проверках хранитель араави то и дело выуживал из кошелей строгих стражей внутреннего круга ракушки, цветы и ленты. Подобные маскам лица плавились до нежной улыбки, когда воины древней крови видели маленькую Риоми. Воровато озираясь, сирены крались по коридорам, вступив в общий заговор, чтобы учить Риоми петь или играть на флейте, хотя араави полагал, что ей надо больше гулять и рано укладываться спать. А еще Риоми желала танцевать в большом храме на праздниках, рисовать море, носить не только синие платья, но и голубые, и белые, и даже зеленые… Хотя на островах цвет одежды - признак положения в обществе и принадлежности к храму или иному месту службы.
        Риоми с первого взгляда всей душой привязалась к араави, а он так растерялся, что позволил ей это. Полтора года нянчил девочку, укрыв в пещерах храма, куда и газуру входа нет. Потом необходимые бумаги оказались готовы, о ребенке сирина забыли, Риоми могла жить спокойно, называясь своим именем и для тех, кто непричастен к небольшому заговору, оставаясь дочерью одного из таоров, удалившейся в храм по воле отца. На Гоотро наконец-то смогла прибыть измученная разлукой мама.
        Был вечер, араави рассказывал сказку о летающих рыбах и их дружбе с маленькой девочкой, когда Элиис вошла в комнату. Риоми улыбнулась, села и важно сообщила, что этот папа - наилучший из всех возможных, так что пусть мама серьезно подумает и остается в храме. Затем голубоглазая коварно надула губы, захныкала и пригрозила, что в далекую крепость сирина мама поедет одна! Элиис дождалась, пока дочь заснет, и вместе с «папой» устроились в покоях араави. Эраи Граат непривычно виновато, а совсем не сухо и язвительно, извинялся. Да, избаловал, но она ведь умница, не капризная, просто очень хорошенькая, добрая и славная, ее тут все обожают. И потакают ей тоже… Нет, он ничего такого не говорил и не думал, он сам удивлен.
        Через два месяца состоялась официальная церемония. Риоми смотрела с закрытого балкона, куда ее усадили вдвоем с Роулом, чтобы ограничить площадь опасных шалостей до минимума. Дети росли вместе с младенчества и честно полагали себя братом и сестрой, ведь у них мамы - лучшие подруги. И внешность у полукровок особенная, они отличаются от прочих детей.
        Элиис снова улыбнулась. Только став женой араави, она поняла, как ей не хватало такого вот совершенно надежного и сильного человека рядом. И как хорошо с ним спорить, если не считать сухой тон и колкие шутки попыткой унизить и подчинить. Ему ведь, если разобраться, тоже не с кем поговорить. Самых верных порой перекупают, несговорчивым напевают в уши ложь сладкими голосами. А ее нельзя ни купить, ни уговорить слушать ложь.
        Риоми жила на Гоотро весьма свободно, чему способствовал и ее характер, не признающий ограничений, и особое отношение к ней Граата. Долго, очень долго араави верил, что гибель ребенка сирина принята всеми всерьез и Риоми ничто не угрожает. Эту уверенность позже он не мог себе простить…
        Обряд над голубоглазой провели в бухте храма, девушка сама согласилась участвовать в шутке. Молоденький сирена учил дочь араави пению и наверняка тайно любил ее, но именно он исполнил чужую волю и обрек девушку на гибель, полагая свое дело благом для Риоми. Описание на ветхом листке представлялось юноше древним и редким способом улучшения голоса, весьма сильным: не зря наставник передал лист и шепнул на ухо, что именно так несравненная Онэи обрела полноту доступного ей в музыке… Араави ощутил беду через коралловый посох, но ничего не успел изменить. Сирену привели к владыке, юноша повинился и сам передал листок. Он недоумевал, отчего все так встревожены. Все еще не желая себе верить, Граат прочел запись, спустился в старую библиотеку и отыскал подлинный полный текст. Пометки на полях уточняли смысл обряда.
        Пение сирены и Риоми, стоящих по колено в воде, не влияло на развитие голоса. Оно умаляло дар, делая понимание моря почти невозможным до наступления двадцати одного года - полного совершеннолетия сирина. Обряд использовали для детей, лишенных рассудка или необузданно злых, опасных в своей непомерной силе. И только для них! Потому что океан, помня песню сирены и сплетенный с нею голос сирина, стремился забрать того, кто пожелал уйти с берега насовсем.
        -Я усмирила шторм и этим погубила брата Гооза, - шепнула Элиис, глядя на взрослую дочь. - Он отомстил мне, отдав глубинам тебя…
        -Но я ведь здесь, - рассмеялась Риоми. - Крид меня так дернул за руку, что я вынырнула.
        -Это невозможно, - всплеснула руками Элиис, с новым интересом глядя на принца. - Соленая вода отнимает того, кто обещан ей, едва повзрослевший ребенок касается моря. Мы укрывали Риоми во внутренних ярусах храма, но даже так она уходила от нас
        - постепенно, шаг за шагом, ночь за ночью. Глубины звали и манили мою дочь, посылая сны, со временем выросшие в навязчивый кошмар. Рано или поздно Риоми не выдержала бы и отказалась жить в мире людей, став полноценным существом из глубин. Уходила она медленно и трудно, я смотрела и плакала, но Эраи было еще хуже.
        Риоми кивнула. Она лучше других знала, как отец упрямо, раз за разом, обращался к коралловому посоху и просил о помощи. Получал отсрочку и сам оставался едва живым после непосильного для себя воззвания к Сиирэл. Год назад араави лежал в беспамятстве почти месяц, а посох не желал брать в руки до конца года. Многое за это время разладилось на островах без внимательного присмотра мудрого владыки…
        -И вот какой-то северянин умудрился разрешить проблему одним махом, даже не понимая бессмысленности любых своих действий, их обреченности на неудачу, - пробормотала Элиис. Устало прикрыла глаза и улыбнулась, позволив себе поверить в лучшее: - Может, потому ты и справился, Крид, что не знал о невыполнимости затеянного? Или вас с Риоми связывает нечто более тонкое, чем сделанный мною до твоего рождения выбор имени - «играющий с волнами»?
        Элиис глянула в веселые серые глаза. Да уж, кое в чем младший Тэль-Коста не в приемного отца. Он не стал мучительно сомневаться: любовь им движет или увлечение. Не пытался долго думать, на что стоит пойти ради Риоми. Мнение знатных господ с материка о происхождении девушки тоже едва ли обеспокоит нахального юнца. Как и могущество сирина, которым обладает Риоми.
        Так стоит ли запрещать поездку на север? Элиис тяжело вздохнула, достала из сумочки на поясе браслет с сапфирами, давний подарок Мироша, и, удивляясь легкости решения, отдала дочери:
        -Передай это Мииро. Все же по крови он тебе отец, пусть знает, что я не держу зла и вполне счастлива. И возвращайся скорее, мы с папой очень за тебя боимся.
        -Меня будут оберегать, - уверенно сообщила Риоми. - Отдыхай, я пойду пошепчу волнам, чтобы папа за тобой приглядывал и не давал утомляться.
        Элиис улеглась поудобнее. Рядом беззвучно возник страж, воткнул в песок несколько огромных листьев, создавая тень для сирина, сел, устроив понадежнее кувшин с водой, чашку и найденные в доме дознавателей фрукты.
        Потом подошла неоткупленная, поклонилась, встала на колени и замерла, ожидая разрешения заговорить. Крид порылся в кошеле, Роул глянул на надпись на деревянном шейном бочоночке с замком и огласил сумму. Поместили в прорезь, сняли, сломав запор. Девушка удивленно проследила за их действиями и окончательно смутилась. Страж принял бочонок, обещал передать сборщику податей и законно решить дело.
        -Как себя чувствует хранитель? - спросила Элиис.
        -Плохо, но жить будет, о божественная, - поклонилась до земли девушка. - Руку ему повредили, пальцы не станут прежними, плечо будет болеть очень долго, но в остальном все благополучно. Рана от кинжала неглубока, легкое не задето. Был яд, но это тоже теперь не опасно.
        -Ты хорошая лекарка.
        -Спасибо. - Девушка неуверенно выпрямилась и совсем тихо шепнула, глядя на Крида:
        - Смею ли я просить дозволения узнать, что пытается сказать мне шумный северный энэи, стремившийся убить вас? Он здесь, и мы не понимаем речи друг друга.
        -Языки, чтоб им, - возвратившись с развалин домика, буркнул Гокс, гоняя во рту свежую палочку. - Дрянь такая, ни слова внятного. П-п… фу, б… ох, ну как же там…
        -Энэи Элиис, перед вами гардэр Гокс, телохранитель Мироша, - представил Крид учителя, сопящего в поиске пристойных слов. - Дерется бесподобно, и вообще он замечательный человек, пока молчит.
        -Ясно, - улыбнулась Элиис и добавила на языке севера: - Играющий с волнами, я, по-твоему, должна быть спокойна за дочь, оставляя ее в столь изысканном обществе?
        -Полностью, - хмуро буркнул Гокс. - Ни одна с… тьфу ты, гнида не приблизится.
        -Охотно верю, - серьезно согласилась сирин. - Я бы тоже не отважилась, а уж для сирен звучание вашего голоса хуже пытки.
        -Точно так, - честно признал Роул.
        -Уж я расстараюсь выговаривать должное, - с трудом смиряя резкость голоса, произнес Гокс медленно, взвешивая всякое слово. - Мирош твердил, на меня надо влиять положительно. Только ни у кого, вот па-а… разиты, не выходило, чтоб им… - Телохранитель тяжело выдохнул, хрустнул палкой в зубах и глянул на девушку. - Ваши гады заморили ее голодом. Серая, хуже покойницы. Забираю ее. Вот.
        -Как тебя зовут, дитя? - ласково спросила Элиис у откупленной, возвращаясь к эмоори.
        -Гоо, о божественная, - выдохнула та, снова кланяясь.
        -Энэи Гокс хочет увезти тебя на север, чтобы кормить и оберегать. Сирена Роул научит тебя языку тэльров, если пожелаешь покинуть Древо.
        Гоо недоверчиво обернулась к зубру. Смущенно пожала плечами и кивнула. Крид нахмурился. Ей и правда некуда идти, хоть место лекарки при храме и не худшее. Но для слуг в синих одеждах три дня отдыха - огромная редкость, судя по радости Уло. А девочке и правда нужен покой. Наверное, не худшее решение намечается… Гокс все понял, сгреб добычу в охапку и поволок кормить, больше никого не слушая. Крид смотрел им вслед и улыбался: смешно выглядят. Гокс сложением вроде Уло, а девочка, кажется, не росла лет с двенадцати, одни невесомые кости, обтянутые смуглой кожей. Принц с некоторым сомнением припомнил, что у Гокса погибла то ли сестра, то ли дочь. Надо у папы Мироша спросить. Это закрытая тема, но отец точно знает.
        От дальнейшего допроса собственной памяти, надежно хранящей многие мелочи в дальних архивах, тэльра отвлек Олуо. Рулевой нашел неподалеку, в соседней лагуне, маленькую лодку, пригнал к обжитому берегу и гордо вытащил на песок до середины бортов. Подошел и поклонился сирину. Узнал от Элиис, что надо добраться до материка, и заулыбался. Там он был лишь однажды, еще ребенком, когда отвозил Роула и еще одну сирену. Он помнит северный путь, само собой, а как иначе? И крепость с лязгающим от холода названием Гравр найдет, Юго о такой говорил. С сирином на борту, на быстрой волне - восемь дней пути. Олуо опасливо покосился на Риоми, играющую с мелкими волнами.
        -Она не умеет беречь корабль, - виновато поклонился он Элиис. - Божественная силы своей не ведает, вразумили бы вы ее, добрая энэи. Мы прекрасно доберемся в десять дней, умоляю, пусть она не спешит. На пути нет островов, и мы не доплывем на обломках…
        -То есть нет смысла спрашивать, где ваша прежняя лодка, - понятливо усмехнулась Элиис. - Риоми, иди сюда, надо кое-что важное обсудить.
        -Скреплять листья обшивки следует плотнее, - пожаловалась Риоми, прекрасно понимая причину ласкового тона матери. - Кое-как собирают борта, а потом сирина во всем винят!
        -Кое-как? От листьев осталась одна крошка! - возмутился рулевой.
        -Нехорошо, - согласилась Элиис с кем-то из двоих, понуро стоящих рядом. - Садитесь и слушайте. Ты, рулевой, редко водил большие лодки, а ты, маленькая капризница, и вовсе никогда не делала для них волн.
        Крид успокоился за судьбу второй лодки и свою собственную, сел в тенечке у края поляны и позвал Тадоша. Гардэр был родом с юга Дэлькоста, всех там знал и охотно согласился подсказать правдоподобные детали истории жизни брата и сестры из рода… да пусть хоть Дасиль, их там сотни три наберется, не меньше, сами путаются в родне. Решено: гостей следует представлять как Рауля и Ройми Дасиль.
        Глава 6
        Эраи Граат с тяжелым чувством отослал на Доито вторую лодку. Иначе нельзя, но и так - разве можно? Рассудительные родители не отправляют обожаемого ребенка в шторм навстречу неминуемой беде, да еще с ничтожным по числу и силе сопровождением. Но с тех пор как на островах появился нелепый северянин, лезущий во все щели, серьезные дела храма превратились в непредсказуемую игру. И, судя по всему, пока что Граату и его людям в этой игре нечеловечески везет. Эраи подставил лицо брызгам пены и попробовал внимательнее слушать ворчливые волны утихающего шторма. Богиня Сиирэл благосклонна к мальчику, иначе происходящее не объяснить. Его слышит море, он способен говорить с сиринами, он вытащил Риоми оттуда, откуда нет выхода…
        Граат думал, смотрел на воду и ждал. Он просидел на берегу до самого полудня. Добраться на Доито так быстро невозможно, но ему хотелось верить, что у дочери получится. Потому что нет сил ждать дольше, да и времени для Элиис позже не останется, так вещает сердце. Араави молча неподвижно смотрел, как затихает буря, как волны успокаиваются, словно море расправляет складки своего платья, готовясь к вечернему приему. Потом Граат спустился вплотную к воде и устроил руку возле самой поверхности, почти касаясь слабых волн.
        Коралловый посох лежал рядом, на влажном песке. Единственный из всех знаков власти храма, который можно без опасения держать открытым у самого берега, а то и опускать в воду. Перламутровые жезлы подобного не переносят. В далекие времена их было двенадцать, а то и больше - хроники тех лет смутны и неполны. Точно известно: по крайней мере два из трех утраченных погибли по воле океана. Араави пользовались ими в лодках, волны захлестнули палубу, а когда ушли, все гнезда в золоте оправы остались пустыми. А владыки, державшие полированное золото, не дожили до прибытия в порт. Долгое время жезлов было именно девять, ими пользовались весьма осторожно, редко вынося из храмов. Главным назначением жезлов из века в век считалось поддержание тумана вокруг островов. Второе и не менее ценное свойство - многократное ослабление влияния меда и яда голоса сирен на держателя жезла.
        Убыль числа жезлов впервые приключилась в новое время, когда брат Гооза, сирена Гоор, нацелил шторм на лодку Эраи Граата. Обломки того жезла несколько позже отыскал на берегу малого острова хранитель Боу. Двадцать пять лет назад погиб от гнева океана Гоор, а сам Эраи, тогда еще араави запада, чудом выжил… С тех пор жезлы особенно усердно хранят вдали от соленой воды, в башнях, и используют с большой осторожностью. Древние книги намекают: то, что заключено в поющем сиянии перламутра, отнято у моря силой. Лишь коралловый посох - добровольный дар Сиирэл.
        Граат погладил резное навершие. Он помнил опыт общения с жезлом запада, утраченным для храма семь лет назад, во время войны на островах. Наверняка тот жезл не погиб в волнах и теперь принадлежит одному из изменников, перешедших на сторону Гооза.
«Вечная борьба, вот что такое обладание перламутром в золотой оправе», - вздохнул Эраи. Тяжелые сны и невнятная тревога.
        Волна накатилась на запястье и ласково погладила руку, привлекая внимание. Капризно плеснула - и араави позволил себе поверить, улыбнуться в ответ. Так могла позвать только Риоми. Никто из сиринов не обращался к владыке столь доверительно и внятно. Значит, у северянина все опять сложилось удачно. И правда дар. Ни одна женщина не пострадала, так он говорил?
        Риоми попросила прислать за мамой большую лодку и ненадолго попрощалась. Ей, видите ли, надо плыть в Дэлькост. Эраи обреченно вздохнул и согласился, пожелал удачи. Меньше переживать от этого он не сможет, но и удерживать выросшую дочь не станет. В конце концов на севере у нее кровный отец, пусть хоть повидаются. К тому же неизвестно, где теперь спокойнее и безопаснее.
        Араави встал, одернул парадную синюю мантию, расправил плечи и пошел к храму. Теперь ему будет проще вести неприятный и трудный разговор. Море расправило складки волн ради приема, и он - тот самый человек, который просил газура о милости, о встрече. Сегодня владыка посоха навестит жемчужный двор: событие редкое, даже уникальное. Их отношения с нынешним газуром известны всему Древу. Точнее, людям ведомо полное отсутствие этих самых отношений. Молодой Яоол резок, не слишком мудр и склонен к необдуманным решениям. Конечно, и такой он куда лучше своего отца Оолога, к концу жизни от приступов боли творившего невесть что, почти безумного. Яоол разумен и хладнокровен. А еще упрям, мстителен и прекрасно помнит унаследованные от Оолога мечтания рода газуров о полноте власти. Милый букет качеств, просто подарок для Гооза и его сторонников! «Хотя, - поправил себя Эраи,
        - то, что известно о характере молодого повелителя, - не только его личность, но и отпечаток долгого пения сирен Гооза». Сегодня владыка попробует очистить сознание правителя Древа. Храм давно готовился к этому.
        Эраи вышел во внешний предел. Мельком глянул на стражей внутреннего круга: выстроены чуть в стороне, три дюжины, как обычно, спокойны и внимательны. Хранитель умеет подбирать и готовить людей. Теперь он на Доито, и хотелось бы увидеть Боу вновь живым и невредимым…
        Граат кивнул - и своим надеждам, и склонившимся в приветствии сиренам из ближних, выбрал двоих старших по возрасту, газуру их поклон покажется особенно приятным. Задумчиво добавил еще одну. Второй хранитель встал за левым плечом, приблизились слуги с носилками, на которых под синей парчой был скрыт подарок для правителя. Можно двигаться, самое время.
        Эраи хмуро осмотрел парадную лодку. Золото на бортах, жемчуг и перламутр в отделке, даже весла украшены с вычурной, кричащей роскошью. Он не любил этот корабль - тяжелый, неуклюжий, низко сидящий. Араави привык к скромным лодкам храма островов бедного запада и, даже перебравшись на Гоотро, не уважал показное великолепие. Но соблюдать этикет порой приходится и владыке. Газур, это тоже следует помнить, как раз редкостный ценитель внешнего лоска. Граат улыбнулся. Когда он сам был молод, то куда более трепетно держал в памяти правила. Думал, канон облегчает общение и дает уважение.
        Рулевой занял свое место, тронул пальцами малый барабан. Произносить команды вслух на золотой лодке не принято, и бедняге приходится выстукивать ритм, а он немыслимо сложный. Семнадцать пар весел, и гребцы ведут их плавно, не просто поддерживая заданный темп, но пуская весла по сложной траектории, именуемой «крылом бабочки». Начинает первая пара, с задержкой в долю мгновения подхватывает вторая, и так далее, до последней. Когда их весла уйдут в воду, первые как раз будут снова в высшей точке движения. Со стороны смотрится красиво и требует долгой тренировки. Граат сел в высокое кресло и выпрямился. Ладно, пусть город смотрит, для столичных жителей поездка владыки через всю бухту от храма во дворец - событие. На седмицу хватит рассказов о лодке, которую два года не видели. Потом еще месяц-другой уйдет на обсуждение более важного и непонятного - с чем пошел араави к повелителю?
        -Мой Боу цел? - почти не размыкая губ, спросила пожилая сирена, устраиваясь справа от владыки, на скамеечке.
        -Да, Лоота. Прости, мне следовало сказать сразу.
        -Вы давно не позволяли мне сопровождать вас, владыка, - обиженно и оттого церемонно ответила Лоота. - Спасибо хоть имя никчемной старушки помните.
        Араави закашлялся, пряча смех. Покойная Ютэо, сирин востока, немало изменила в семье хранителя. Женила его, нарекла названого внука именем своего погибшего сына Вооти и привила родной матери Боу занятную манеру смущать владыку, выставляя его эдаким деспотом. Двадцать последних лет Ютэо жила вполне счастливо, ей нравилось в новой семье…
        -Простите, энэи, - нарочито испуганно охнул араави. - Я вас огорчил. Но мне-то, неразумному, казалось, что вам некогда отвлекаться на дела храма. Вооти прибыл домой на пять дней из замка сирен. И я не упоминаю малышку Ютэо, которой всего годик! Капли божьей у девочки нет, зато голос имеется. Даже у меня в покоях слышно, как она возражает против самого краткого отсутствия бабушки.
        -Слышно? - умилилась Лоота. - Еще бы. У нас мамочка - второй голос храма. Энэи Тоими, с тех пор как принял место распорядителя церемоний, хвалит ее непрерывно.
        -Захаживает в гости и омаров кушает, - хихикнула Онэи.
        -Сплетницы вы, а не благородные дочери богини, - задумчиво предположил Граат. - Извольте отложить заточку своих ядовитых язычков. Вот вернемся - тогда кого угодно обсуждайте. Даже меня.
        -Вас - неинтересно, - тотчас уведомила Онэи.
        -Почему? - Спрашивать не хотелось, но Граат давно усвоил простую истину: за женщинами-сиренами всегда остается последнее слово…
        -Уже много раз обсудили, - предсказуемо отозвалась Онэи.
        Лоота согласно кивнула, достала флейту и негромко заиграла ритм для гребли, облегчая работу рулевого. Сидящая чуть в стороне Онэи, обратившись лицом к острову, напела песнь вечернего благословения Сиирэл. Голос дочери прежнего владыки храма Роола с годами стал восхитительным, и дело не в меде ее капли божьей. Сам тембр завораживал, сила и глубина звучания поражали. «Бывает же такой двойной дар, удивительное чудо богов!» - в очередной раз порадовался Граат.
        На берегу узнали певунью, одобрительно зашумели. Полгорода ходит в храм специально, чтобы ее услышать. С рассвета стоят под стенами и ждут утренней распевки. Вот и теперь: кто-то уже сбегал за цветами и пустил их на воду, любимые женщиной бледно-розовые лотосы. Эраи чуть улыбнулся уголками губ, погладил посох. Лотосы выстроились цепочкой и устремились к лодке, окружили ее и поплыли рядом, вне линии водоворотов от весел.
        Солнце клонилось к горизонту, когда причалы остались позади. Лодка вошла в пустынные зеленые каналы парка нижнего дворца. Газур соизволил принять владыку здесь. Что ж, спасибо ему, не придется гребцам до поздних сумерек тащить лодку на своих плечах вверх по жемчужной тропе, до ворот белого замка. Нелепый обычай!
        Гостей встречали на причале городские стражи Гоотро в сиреневых одеждах, они статуями замерли с факелами на каждой ступени лестницы. По бордовым - цвет газура
        - коврам гостей провели в малый зал, для ритуального омовения рук. Там же всем входящим полагалось оставлять оружие. Красно-золотая охрана внутреннего двора довольно-таки настороженно проследила за сине-белыми стражами гостя, которых здесь по праву считали весьма опасными бойцами. И потому сперва как следует убедились, что пояса не сохранили ни единого ножа, а уж затем расступились, кланяясь и открывая дорогу на огромный балкон, именуемый закатным. Мрамор для его постройки, белый с розовым узором, возили с материка, как и полупрозрачный бордово-золотой слоистый агат статуй.
        Правитель возлежал на бордовой парче, покрывающей огромную раковину-жемчужницу из золота и агата. Размер раковины, заменяющей разом и ложе, и кресло, позволял принять любую позу, а ворох подушек и заботливые руки девушек-служанок помогали эту позу сохранять с полным удобством.
        Газур приподнялся до сидячего положения и чуть поклонился - так велит обычай. Эраи ответил более глубоким наклоном головы и выговорил ритуальную фразу о своем счастье быть здесь, великом благе для Древа иметь такого правителя и ежедневной радости подданных. Яоол насмешливо кивнул и сделал сложный жест рукой. Слуги принесли вторую парчовую ракушку, плетенную из бамбука, легкую, лишенную золотой отделки, зато застланную подобающим храму синим покрывалом. Девушки засуетились, окружая ложе столиками с фруктами и напитками. Газур одним движением отпустил охрану и, пока стражи храма покидали зал по жесту Эраи, хищно изучал сирену Онэи, усевшуюся на полу возле синего ложа.
        -Говорят, у вас в храме все по-простому, без должного почтения к званиям, владыка, - поделился Яоол своей осведомленностью. - Поэтому я и решил побеседовать без лишних людей моего двора. Это позволит вам побыстрее изложить свое дело, не доводя меня до скуки нудными проповедями. Вот ваше время.
        Газур достал из-за ложа сосуд, бросил в него горсть песка и глянул, как тонкая струйка потекла в золотой поддон. Араави кивнул. Времени газур отвел недопустимо мало, но это - тоже игра. Не любит он храм. Хуже - терпит с явным трудом! Но куда он денется, выслушает. Засиживаться здесь дольше необходимого никому из гостей не хочется. Онэи вон крутит волосы на палец и смотрит в пол. Злится. Хорошо хоть Лоота рядом, при ней девушка чувствует себя уверенно: никто не обидит, хранительница не допустит.
        Эраи улыбнулся уголками губ. Год назад Онэи была в бешенстве, вернувшись с праздника, где хор храма пел для газура. Уговорила Уло, взяла лодочку и уплыла в пустое море пошуметь. Не помогло. Ей до сих пор обидно.
        Араави сердито глянул на сосуд. Если умная и выдержанная женщина, знающая себе цену и вполне взрослая, а Онэи уже двадцать шесть, целый год не может выбросить из головы что-то или кого-то, то дело не в обиде и не в злости. Лучше бы и правда песок закончился поскорее. А то перестанут злиться, начнут разговаривать и до чего еще договорятся… Онэи - ближайшая подружка Риоми, к ней сирена и ходила плакать после праздника. Твердила, что ошиблась кое в ком и ей больно от своей ошибки. Араави вздохнул. Удивительная девушка, любимица всего Древа. С тех пор как Онэи занимается младшими, детей не боятся отдавать храму, молодых сирен теперь много, и все девочки мечтают учиться обязательно у Онэи - доброй, веселой и заботливой. Даже те, кто без капли божьей, все чаще приходят и берут уроки пения, она не отказывает.
        Газур сердито щелкнул ногтями по сосуду, напоминая о времени, уходящем впустую, пока гость молчит.
        -Мы служим богине, и наши суетные усилия стяжать славу - ничто рядом с ее вечностью, - смиренно согласился Эраи, после мгновенного раздумья отсылая за дверь всех сопровождающих, кроме Онэи. - К тому же все преходяще, жемчужный правитель. Мы власть не наследуем. Так что церемонии у нас и правда скудны.
        -О да, - с усмешкой согласился Яоол и спросил нарочито небрежно: - Эта красотка у твоих ног и есть Онэи? Едва узнал, она как-то поблекла… Дочь прежнего араави, даровитая, любимая служителями и простым людом, к тому же красивая. Другой на месте владыки Граата утопил бы ее, едва получив посох. Иногда араави брали хорошеньких девиц с опасным прошлым и излишком самомнения в личное… пользование. А вы, владыка, возвысили сирену и не опасаетесь предательства. Порой я не понимаю вашей беспечности, но вынужден признать, вы умеете выбирать людей. - Газур криво усмехнулся и сказал жестче: - Я предложил девчонке остров, титул и ваше место, когда призвал петь на празднике цветения перламутра. Почти уговорил, но малышка капризна. Я задумался: может, повысить цену?
        -Праздник был великолепен, - признал владыка с поклоном, положив руку на плечо сжавшейся в комок Онэи. - Однажды я сам назову нового араави. У Онэи медовый голос третий год мерцает и скоро может вовсе погаснуть, тогда она станет одной из основных претенденток на коралловый посох. После Авэи, само собой. Так что вы ничего не теряете, заранее подарив ей остров. Полагаю, выбор не изменился, речь идет о прекрасной земле Тиио?
        Газур рассмеялся несколько напряженно. Он не рассчитывал, что женщина сообщит о разговоре. Тем более не ожидал, что она может получить власть. После сказанного сегодня строить отношения окажется сложнее. Впрочем, когда это будет?
        Яоол задумался и чуть вздрогнул, поймав на себе пристальный взгляд собеседника. Будто мысли читает!
        -Полагаю, вы желали бы понять цель моего посещения, ставшего платой за исцеление человека, которого мы вылечили бы и без оплаты, - предположил араави. - Не так ли?
        -Которого вы вылечили, - эхом повторил газур, продолжая рассматривать Онэи.
        -Сегодняшний разговор труден для меня. Не вижу смысла не замечать, что храм и дворец разделены широким проливом непонимания и недоверия, о чем я скорблю. И хочу попытаться начать с нынешнего вечера строительство моста взаимопонимания.
        -Прекрасно, - напоказ обрадовался газур. - Мы тоже поучаствуем, кинем с нашего берега веточку-другую.
        -О, благодарю, - склонил голову араави. - И приступаю к постройке прямо теперь. Что может быть лучше небольшого подарка, это будет приятно и познавательно. Дозволите внести?
        Яоол кивнул заинтересованно. Он мог не любить Граата, но знал точно: араави не дарит пустяков. Трудно угодить правителю, пресытившемуся чудесами и роскошью, и если кто на такое способен, так именно владыка. Правда, он любит дары со смыслом, и нудные поучения тоже придется выслушать. Глупые басни про милость богини, дарующей власть справедливым и ждущей верных решений. Или совершенно уж унылые истории, как в прошлый раз, когда ушли от берегов косяки рыбы и араави явился к газуру с проповедью о необходимости помнить о нищих и позволить им выжить, сократив на время подати. Порой поучения полезны, поскольку советники шепчут иное, часто куда более примитивное. Но из рук врага не хочется брать и в крайней нужде. А сейчас Яоол сердился на себя, признавая, что не способен слушать внимательно. Сирена сидит, не поднимая глаз, а взгляд у нее замечательно теплый и ласковый, он и теперь помнит.
        Газур тоскливо глянул на темные, чуть волнистые волосы. Ее мать - северная полукровка, хоть это люди ваура разузнали наверняка. В храме много детей от смешанных браков, поэтому у араави сильные соглядатаи на берегу, тогда как его, газура, тайная служба довольствуется не слишком надежными слухами, доступными торговцам. Теперь и того нет: почти все порты севера закрыты.
        Но сейчас и это неважно. Отец девушки - сам араави Роол, мать - тоже довольно знатного происхождения. Живет на западных островах, служит храму, притом в весьма высоком звании. Яоол даже сверился с указаниями звезд, обсудил кое-что, не называя имен, с вауром церемоний. Допустимый союз… и желанный. Он строил планы, советники кивали, даже подсылы Гооза угодливо улыбались: в крови повелителей осядет капля божья, храм станет слаб и не сможет им противостоять.
        Если не прикрываться делами Древа и вспомнить, что ему всего-то тридцать пять, можно признать: остров он пообещал не за посох и готовность предать храм, а за красоту. Он - жемчужный повелитель, кареглазая могла бы именоваться жемчужиной газура, приятно было так думать. Но ничего подобного Яоол не предложил. Сказал лишь, что готов назвать подругой, так именуют неоткупленных, выбранных для приятного отдыха на время, хотя иногда развлекаются с танцовщицами и даже с юными таори. Что еще он мог предложить, пока рядом жила не изгоняемая из дворца газури-дочь ваура, чье влияние удалось преодолеть лишь недавно?
        Яоол выдохнул сквозь зубы и отвернулся, пытаясь понять, на кого сейчас зол больше всего. На гнусного старика-араави, видящего и понимающего слишком много? На Онэи, которая его не дослушала в прошлый раз и не хочет поднять глаз теперь? Или на самого себя, опустившегося до мести девчонке, которую давно следовало выбросить из головы? Что их, мало у него во дворце, кареглазых?
        Повелитель выместил злость на служанках, одним движением выпроводив их всех из зала. Когда створки дверей сошлись, он сел, опираясь руками о парчу, и сосредоточил внимание на слугах храма, распаковывающих легкие короба и собирающих нечто малопонятное. Вгляделся, охнул, не в силах скрыть восторга, вскочил на ноги, забыв о предписаниях этикета, подошел, стал кружить, изучая невиданное.
        На низком круглом столе, собранном сине-белыми служителями в самом начале, теперь лежала готовая переливчатая мозаика: северная бирюза, синий южный самоцвет с полузабытым названием, резной перламутр и мелкий жемчуг изображали море и береговой прибой. Из малахита слуги выложили зелень леса, обсыпали золотым песком пляжи и теперь вовсю выращивали город, пирсы и каменные набережные. Его любимый слоистый опал, резная кость, перламутр! Газур ревниво изучил картину и чуть пожал плечами - ни храм, ни дворец не поместились, большая часть стола отдана морю, столичной бухте. Что это значит?
        Когда слуги бережно и осторожно, без стука, украсили самоцветное море кораблями, он счастливо рассмеялся, понимая причину. Один за другим корабли появлялись из плетеных коробов и занимали место у пирсов.
        -Мой флот! - гордо воскликнул Яоол и, забывшись, совершенно по-свойски добавил: - Ты знаешь даже о новом флагмане, который я строил втайне, и мой «Смертоносный спрут» удался резчикам бесподобно!
        -Юности свойственно мечтать о славе, боях и победах, - грустно улыбнулся араави.
        - Когда-то давно я говорил себе: старый газур болен и слаб, он не видит, что Древу требуется обновление. Война даст нам берег, где нет гибельной Волны, а с ним и ресурсы, и обширные земли.
        -Я прежде не слышал подобных слов от владыки. - Газур споткнулся, потемнел лицом и сел. - Они заставляют задуматься.
        -Теперь я совсем не молод, - вздохнул араави. - Изжил свою наивность. Прежде я полагал, что сирена Гооз служит своему араави, а не уничтожает его, держателя жезла востока. Позже считал Гооза подсылом вашего отца, шептуном северян… Теперь знаю истину благодаря милости богини.
        -Истину? - нахмурился газур.
        -Увы, именно так, - без малейшего воодушевления подтвердил араави. - Гооз служит только себе, используя и стравливая всех нас. Ему нужны ваш двор, мой посох и корона севера. Вот так, не распыляясь на мелочи, он мыслит. Я долго был слеп и недооценивал его, храм лишился нескольких жезлов, тяжело пережил две внутренние смуты. Я смиренно принял испытание. Вы тоже простерли над Гоозом свою милость и обожглись, но не отказались от полезного союзника, даже осознавая его двуличность… Ныне цель моего визита - указать на то, что сирена готовит для вас. Я не буду ни уговаривать, ни проповедовать. Просто добавлю кое-что к подарку. Как вы уже заметили, мои резчики точно соблюдают соразмерность судов, домов и пирсов.
        -Именно, - кивнул газур.
        -Дарованное вами время на исходе, и дело за малым. - Араави жестом удалил из зала слуг. - Остальное я распакую сам. И после вы решите, уйти нам сразу или зрелище заслуживает того, чтобы продлить наш вечер.
        Газур смотрел на крупные свертки с холодным, тяжелым предчувствием. Вот ткань упала, и под ней обнаружился корабль. Агатовый, созданный с той же тщательностью в деталях, что и лодки его флота. Новый корабль был совершено чуждым в каждой своей линии, в каждом изгибе.
        -У храма есть один такой, - тихо признал свою осведомленность газур. - Имя его
«Пиратский приз», если мне дали верно перевод.
        -Точнее некуда, - согласился араави. - На службе у храма всего лишь шхуна. Мы гордимся ее мореходностью и скоростью вне Древа, где невозможно менять гребцов. Шхуна свободно посещает порты, закрытые для лодок Древа. Благодаря ее виду и быстрым волнам сиринов я знаю о северном береге многое и в краткий срок.
        -Храм обзавелся военным кораблем, - резко уточнил газур.
        -Всего лишь почтовкой для дальних плаваний, - возразил араави. - Капитан шхуны не принадлежит храму и Древу. Он просто помогает нам из… родственных соображений. Его жена - оримэо.
        -Сирена, - буркнул газур.
        -Когда она ругается, многие так думают, - рассмеялся Граат. - Позвольте мне продолжить распаковку кораблей.
        Газур молча указал рукой на бирюзовое море. Первый корабль с тихим звуком встал на лазурную воду, точно в предложенное газуром местечко у причала. Корабль был тяжел, и араави не удалось избежать шума при касании. Газур поморщился - само собой, именно лазуритом и зовется дивный камень, он вспомнил. Только теперь это уже неважно, все меркнет рядом с ужасом произошедшего.
        Только что он проиграл войну.
        Второй корабль встал рядом с первым, потом третий, четвертый. Яоол потянул легкий платок на шее, сделал жест и зашипел от злости - служанок нет, некому расстегнуть удушающе тесное золотое ожерелье. Онэи подняла голову и посмотрела на повелителя с совершенно неуместным, по мнению газура, сочувствием. Встала и молча помогла избавиться от драгоценной удавки. Дышать и без нее оказалось трудно. «Смертоносный спрут» был в два с лишним раза меньше кораблей севера. Могучий флот Древа робко жался к причалам, ведь в гавани размещались все новые чужие корабли. Тихий голос араави пояснял:
        -Здесь лишь основные военные силы Дэлькоста, а есть еще союзный Нагрок. Имеется и сосед с юга…
        Газур устало кивнул. Он осознал, что даже сирины не помогут, когда флот войдет в бухту. Вмешательство старших детей моря в тесной гавани погубит корабли, не выбирая, свои они или чужие, да и город волны не пощадят. Уничтожать врага на дальних подступах не всегда возможно, особенно если на борту будут петь сирены Гооза, сжимая в руках похищенные перламутровые жезлы.
        Наконец, трудно уговорить сиринов просить океан стать убийцей, они могут отказаться. Особенно теперь, когда газур пошел на похищение одной из женщин, желая использовать ее в своей… точнее, теперь уже очевидно, в чужой игре.
        -Теперь у них в руках амулеты пути, - закончил пояснения араави. Чуть помолчал и добавил: - Сегодня к силам Гооза должен был добавиться сирин. Моя Элиис, дочь моря со способностями, наибольшими среди живущих.
        -И это знаешь, - скривился Яоол и нехотя процедил: - Я бы на твоем месте сам удавил газура за такое бесчестное и глупое решение, как похищение. Может, и в самом деле править должны старики?
        -Не хочу судить опрометчиво и поспешно, - покачал головой араави. - У нас есть месяц-другой на размышления, вот все мои нынешние выводы. Флот способен добраться сюда к зиме, не сомневаюсь. Я готов передать вауру тайной службы сведения и записи моих людей в Дэлькосте, все их соображения по подготовке севера к войне. По плану Гооза сирин должна была утопить большой корабль - вот этот, полагаю, - и уничтожить наследника короны севера, сделав войну неизбежной и до крайности жестокой. Единственное, что обещаю наверняка: мои люди постараются не допустить такого исхода.
        -В-вы примете мои изви-инения? - с запинками выдавил незнакомые слова Яоол. - Я считал вполне допустимым пленение женщины для давления на храм. Я непростительно для газура ошибся в выборе союзников.
        -У вас, жемчужный, есть уникальный и нежданный для меня дар, - поклонился араави.
        - Вы способны признавать ошибки. Это хорошее начало строительства моста нашего взаимопонимания, не так ли? Разве я могу исказить его форму своими обидами?
        -И что дальше? - спросил Яоол, радуясь сомнительной похвале. - Песок кончился, а вечер только начинается. Вы умеете добиваться желаемого.
        -Избавьтесь от подсылов Гооза, - пожал плечами араави. - И не держите людей в числе своих доверенных только из-за их знатности или умения быть временно полезными. Войны нам не избежать, по крайней мере ее первой фазы. Эти корабли будут стоять в бухте Гоотро, прежними острова и их обычаи не останутся. Изменения коснутся и храма, и дворца. Но мы можем сократить потери и достичь чего-то нового и неожиданного.
        Газур кивнул и сел на мраморный пол у столика с картой бухты. Задумчиво тронул борт чужого корабля. Прозрачный переливчатый опал выглядел восхитительно, но не передавал ни настоящих особенностей материала, ни конструкции корпусов. Араави и это понял. Он достал последний сверток, поставил на пол и осторожно убрал ткань. Корабль оказался деревянным, модель поражала тонкостью деталей.
        -Корабль привезли из Дэлькоста, заказали в лучшей мастерской столицы. Точная копия флагмана, - пояснил Граат.
        Помолчав немного, владыка принялся рассказывать, как действует чужой флот, описывая корабли по их типам, возможностям и месту в походных и боевых порядках. Слушать было интересно и очень грустно.
        -Нас подвела наша замкнутость, - кивнул Эраи. - Они развивались, а мы оставались прежними, поколение за поколением. Древо становилось для нас тесным, но мы не искали нового… И, отвечая на ваш вопрос, жемчужный повелитель, я должен признать: сейчас нам нужен молодой газур, способный принять и распространить перемены. Я принес вам полный свод законов Дэлькоста, это может быть полезно.
        -Заранее привыкать жить по законам победителя? - усмехнулся Яоол. - Не вижу смысла. Когда погибнет флот и сгорит город, газур тоже уйдет. Как у них называется правитель? Король?
        -Население Дэлькоста превышает наше в десятки раз, но живет по большей части мирно, распространяя свое влияние на многие соседние земли. Там сохранены привилегии древних семей, уклад жизни и вера. Соглашения называются по-разному и возникали в разных условиях. Иногда они нарушаются и вспыхивает война, но между соседями всякое бывает… Онэи жила на севере пять лет, проделывая довольно тихую, неяркую и сложную работу: собирая книги и свитки, традиции управления и законы, - мягко сказал Эраи. - Сто пятьдесят лет назад частью королевства стали земли княжества Даргмир, их нынешняя княгиня - мать наследника короны. За полтора века число горцев выросло вдвое, и они довольны своим положением.
        -Вы имеете в виду, что скоро у нас не останется сиринов, пригодных для одоления Волны, тогда и война не понадобится, чтобы разрушить мою столицу и все Древо, - вздохнул газур. - Знаю. Гооз говорил, мы одолеем северян и уйдем на берег. Я верил. Это было влияние меда его голоса?
        -Онэи? - обернулся араави.
        -Я внимательно слушала дворец и эхо его стен, прежде этим же занимался Дио, - кивнула девушка. - Здесь пели много, пользовались и ядом, и медом. Полагаю, привести залы в состояние покоя будет трудно. Три сильные сирены и семь-восемь дней на первичную очистку. Я напела для нашего повелителя амулет, как вы велели, владыка. Пока камень цел и не имеет трещин, сознание свободно.
        Она достала из складок одежды прозрачный камень в тонкой золотой оправе и протянула Эраи. Тот покачал головой и указал на стол. Посидел, задумчиво глядя на мрачного правителя. Не такой уж он и плохой человек, тут и мудрецу запутаться легко, а этот пока молод и, увы, даже теперь полон предрассудков. Смотрит на камень с недоверием.
        -Что вынуждает вас мстить? Ведь это сугубо личное решение - похитить мою жену, - осторожно сказал араави. - Я готов передать общение с дворцом в любые иные руки, если нет надежды на примирение.
        -Одиннадцать лет назад погиб мой отец, - нехотя бросил газур. Он резко поднялся и вернулся на свое ложе. - Был шторм, никто не выжил. Ни он, ни братья, ни даже стражи, умевшие плавать едва ли не лучше рыб. Но прибывшие на помощь все же нашли одного, почти мертвого, он успел сказать, что видел за кормой лодку со знаком храма. Гооз твердил, что вы не нашли с отцом общего языка. Я больше не верю ему, но разве от этого должен начать верить вам?
        -Как раз тогда мы потеряли хорошего человека, моего друга, араави юга, он пытался разобраться в том крушении и внезапно умер, - кивнул араави. - Может быть, мне следовало сразу поспешить во дворец, но тогда вы никого не принимали. Если называть вещи своими именами - от вашего имени правил торговый ваур… Я пробовал вас повидать, прибыл на Гоотро и сам едва выжил после покушения. До сих пор не знаю, ваши были сирены или его, но действовали они умело.
        -Мои. И они после встречи с вами не уцелели, сила вашего посоха потрясла меня и заставила насторожиться.
        -Я какое-то время болел, а позже не был достаточно настойчив в попытках примириться, каюсь. Нас захлестнула война. Затем мятеж сирен и голод на срединных островах. Вы тоже были… заняты и, в общем-то, тем же.
        Газур кивнул. Его сестра, мечтавшая о власти, до сих пор заперта в своем поместье. Вторая сестра, совсем малышка, спрятана от араави, а заодно и от Гооза…
        Яоол сел плотнее в самой глубине ракушки, щурясь и переводя взгляд с одного лица на другое. Трудно никому не верить. Но попытаться поверить, он теперь отчетливо это ощущал, еще сложнее. Араави вздохнул и поманил Онэи, усадил рядом, обнял за плечи и погладил по голове, как маленькую испуганную девочку. Ясно видно - ей очень плохо.
        -Там действительно была лодка храма. Только ни меня с посохом, ни сирина, к сожалению, на ней в тот день не оказалось. Наша лодка, точнее, один из ее тооло, держалась на воде долго, обломок отнесло к югу. Очень далеко. Спасала людей сирин по имени Роо, искала трое суток. Выжили из всех моих людей двое. Страж Уло, тогда еще совсем мальчишка. От него было не слишком много пользы на веслах, и ему приказали беречь сирену. Уло справился. На берегу он быстро восстановил силы, а вот сирена долго болела. В пятнадцать так тяжело принять взрослую ответственность и непосильное для голоса испытание: спор с обладателем жезла… Я отослал девочку сперва в храм энэи Авэи, на обучение. Затем и вовсе направил в Дэлькост, чтобы отдохнула от моря. Волны шептали о смерти слишком страшные подробности, мешали спать. Возможно, Онэи согласится хотя бы теперь описать то, что видела и слышала. Она наверняка уступит просьбе человека, потерявшего там родных.
        -Ты? - недоверчиво выдохнул газур.
        Яоол был так потрясен, что окончательно забыл про этикет. Девушка судорожно кивнула, нырнула в складки мантии араави и спряталась там от прошлого, от своих снов, от ужаса трех суток борьбы за жизнь с взбесившимся океаном, который она привыкла считать другом и даже родичем.
        Онэи молчала долго, так долго, что никто уже не надеялся услышать хоть слово о прошлом. Газур, устав метаться вокруг своей парчово-золотой ракушки, нашел кувшин с водой и кубок. Наполнил, выпил, наполнил снова, поставил. Взял второй, плеснул в него воды и протянул араави. Чуть не выронил, потому что Онэи заговорила, очень тихо, запинаясь и всхлипывая:
        -Наша лодка шла на юг к большому рифу, одной из сирен храма там почудилось эхо.
        Решившись заговорить, Онэи побледнела до пепельного оттенка кожи. Она снова замолчала, кое-как вытолкнув несколько слов. Сирена часто дышала, пытаясь продолжить рассказ, араави же тем временем пояснил газуру значение незнакомого слова. Есть такое понятие у обладателей капли божьей - «эхо», и оно обозначает состояние, близкое к наитию: кто-то использовал или скоро применит голос так, что море воспротивится. Это похоже на ужас человека перед Волной или неодолимым штормом. То ли явно ощущается некий звук, то ли мельчайшая дрожь испуганного воздуха. Именно эхо поднимает дыбом загривок собак, сводит с ума лошадей и мулов, заставляет горных коз взбираться по кручам на самые высокие карнизы в поисках спасения.
        Онэи кивнула и заговорила вновь. Было сильное эхо, его услышала старая опытная сирена. Она определила место возможного зарождения беды и попросила проверить. Сирины оказались далеко: двое были вообще на севере, близ Дэлькоста. Нет, ничего тайного, просто большой шторм застиг в пути торговый караван Древа. Еще пятнадцать лет назад араави завел порядок, требующий наблюдения за безопасностью групп лодок, значительных по числу. Газур от удивления даже потряс головой - ничего-то он, оказывается, не знает…
        -Оставшиеся сирины пребывали на островах, - продолжила Онэи, - но в их северной части. Никто не предполагал застать в южном пустом океане нуждающийся в защите корабль, поэтому к источнику эха пошла всего одна лодка, ближняя, стоявшая в готовности у причалов храма Поути. Лодка была небольшая - десять гребцов, два ученика стражей, рулевой и я, молоденькая сирена, недавно окончившая обучение.
        Онэи закашлялась, выпила воды и медленно, через силу выталкивая каждое слово, продолжила рассказ. Лодка двигалась к рифу по тихой воде, ничто не обещало бури. Онэи первой заметила роскошный корабль газура и сразу почуяла неладное. Не бывает таких случайностей! Сирена попыталась сообщить об увиденном араави и позвать старших детей моря - сиринов, но так и не знает, слышали ли ее. Песнь неизвестного обладателя медового голоса, сжимающего в руках похищенный перламутровый жезл, была убийственной для газура, она догнала обе лодки почти одновременно. Но только сирена слышала песнь в грохоте рухнувшего на тихую воду шквала. Лодка храма была гораздо дальше от рифа, а песнь ею не интересовалась, нацелившись на багряный с золотом парус газура. Брошенный на скалы кораблик лопнул мелким крошевом, как орех под молотком, Онэи видела все в деталях, словно мгновения стали длинными, а зрение приблизило катастрофу. Слышала, как рулевой попытался в последние мгновения сбросить парус, как приказал повернуть, и в следующий миг уже никого не было. Поднятая вихрем волна стерла семь десятков жизней так же легко, как
тряпка стирает пыль с полированного мрамора. Онэи выпрямилась и показала, как улетел парус, взмыл над бурей и преодолел риф, а потом ветер вцепился в него зубами и рвал, пока не раздергал по ниточке.
        Девушка смотрела остановившимся взглядом вдаль, снова провожая парус. Араави плотнее прижал ее, погладил по голове и напоил.
        -Не было шторма, - тихо закончила рассказ Онэи. - Но был еще один шквал, потому что я пробовала смягчить удар по большой лодке и нас заметили. Во второй раз тот сирена прицелился и ударил по нашей лодке. Он был где-то недалеко. Уло понял, просил гребцов бросить весла и вплавь двигаться куда угодно в сторону от лодки, лишь бы подальше, а они отказались, хотели спасти людей с разбитого корабля. Тогда Уло снял с лодки один тооло, забрал меня и уплыл. Он сказал, что надо спасать сирену, это первейшая забота стража и так его учил Тоими. И добавил, что после удара перламутрового жезла не бывает выживших.
        -Я тебе верю, - вздохнул газур, присаживаясь на синюю парчу рядом с сиреной. - Но очень хотел бы услышать и слова Уло. Он страж и должен помнить больше о моем отце. Я столько сил истратил, пытаясь понять, почему вообще его лодка оказалась возле рифа. Мне интересны курс, команды, ход.
        -Уло теперь на острове Доито, - задумчиво кивнул араави. - По возвращении пришлю к вам. Полагаю, мы можем считать, что вечер был полезен нам обоим.
        -Да, - без радости согласился Яоол. - С благодарностью буду носить камень с песней Онэи и слышать то, что должно, а не то, что пытаются внушить. И я наконец подарю тебе, самая добрая из сирен, остров, дворец и все иное, что пожелаешь. - Он поймал в ладони руку Онэи. - Только вот долго ли мои приказы будут тут что-то значить?.. Наши лодки не ведают того, что араави называет броней, усиливающей корпус… Ладно, что уж теперь. Оставайся во дворце. Раз владыка считает это важным, я буду слушать про законы Дэлькоста. Ты расскажешь своим дивным голосом, его звучание мне всегда приятно.
        -Ловкий способ лишить храм лучшего голоса, - сварливо пробормотал араави. - Скоро полночь, наши с вами соглядатаи и стражи, о жемчужный повелитель, уже, наверное, перезнакомились и вместе гадают, что тут творится и кто еще жив. Я оставлю Онэи, аоори с десятком стражей для ее охраны, а завтра пришлю двух сирен, опытных в деле боевого пения. Старичков, чтобы вы и их не взялись задаривать.
        Газур охотно согласился, со вздохом забрался на свое ложе, принял подобающий случаю скучающе-безразличный вид. Правда, руку сирены так и не отпустил. Потянулся к витому шнуру, но не коснулся его, подчиняясь жесту араави.
        -Еще один вопрос, - попросил Эраи. - Мне нет покоя много лет. Пока правил ваш отец, храм получал помощь от неизвестного нам лица, знакомого с тайнами дворца. Записка, выманившая меня восемь лет назад из стен обители Сиирэл, подставившая под удар сирен-заговорщиков, была получена таким же способом. Это случайность или…
        -Вы вынуждаете меня говорить то, что я предпочел забыть с его смертью, - сухо отметил Яоол. - Да, мы с отцом были скорее врагами, чем родственниками. Он казнил мою мать, и этим все сказано. Он позволил своему мяснику Тоиру уродовать и убивать моих родных по линии матери, оставив меня совершенно одиноким. Что ж, теперь могу признать и последнее: я искал случай его уничтожить.
        -Вы сами не верите в сказанное, - тихо молвила Онэи. - Вы бы не сделали этого. Я сирена, я слышу в вашем голосе отрицание.
        -С тех пор прошло много лет, - задумчиво вымолвил газур, благодарно улыбнувшись Онэи. - Я успел оценить сполна ужас утраты семьи. Даже примирился с тем, что любил отца вопреки его чудовищному норову. Я отсылал вам предупреждения, их доставлял Соал. Позже он служил мне вовсе не тем, что приносил одежду, он набрал для дворца отличнейших пловцов… Но отказался доставить обманное послание, мы повздорили, я был близок к тому, чтобы казнить строптивого деда. Не смог… Послание доставил кто-то из тайной службы.
        -Не стоит обременять душу сомнением по поводу прежних заблуждений и ошибок, - предложил араави. - Увы, мы и без того живем в страшное время. Я рад, что обрел понимание. И готов сказать вам то, что не раскрыл бы прежде, находя в вашей неосведомленности временную пользу для храма.
        -Нам грозит не только война, - догадался газур.
        -К сожалению, так. Когда моя дочь едва не погибла три года назад, я долго был и сам на грани жизни и смерти. От одного сезона дождей до второго посохом распоряжался втайне от всех мой хранитель Боу.
        -Надежный человек, раз не употребил власть во благо себе одному, - отметил газур.
        Араави согласно кивнул.
        -Год спустя я почувствовал себя лучше и дал хранителю отдых, он был безмерно утомлен. Ваши заговоры, непрерывные стычки с людьми Гооза, моя болезнь… Не было времени создать свой дом.
        -Я знаю, что младшей дочери вашего Боу исполнился год, - кивнул газур. - Хоть это мои вауры выведали. Отдых пошел хранителю на пользу… И храму тоже. Мне доложили: у девочки синие глаза сирина.
        -Все так, - грустно согласился араави. - Полагаю, имело значение общение Боу с коралловым посохом. Ютэо младенец, однако она может позвать дельфинов, чтобы поиграть с ними. Слышит штормы. Но, увы… море ей не отвечает. Капля божья оросила душу малышки Ютэо, однако силы в той капле более нет. Я заподозрил неладное, мои люди попробовали выяснить подробности. Пока нет полной картины. Но есть подозрения, и они ужасны.
        -Сиирэл отвернулась от нас, - вздрогнул газур.
        -Похоже на то. Риоми - последний сирин, ее сила удивительна, мы совсем недавно смогли убедиться в этом. Но продолжения не будет. Теперь, повелитель, вы знаете действительно все.
        -Что же нам делать?
        -Для начала - искать древнейшие книги. Не могу поверить, что мы первыми задумались о подобном исходе. Мы уже стряхиваем пыль со свитков, есть некоторые успехи. Онэи знает и расскажет.
        -Обязательно, - оживился Яоол, крепче сжимая запястье сирены. - Останется и расскажет. Библиотека дворца огромна, есть еще и закрытые залы, целые уровни. Тут работы - на долгие месяцы. И она на благо храма.
        Не дав никому возразить, газур дернул шнурок, вызывая слуг. Створки дверей распахнулись. Онэи с трудом сдержала смешок. Бордовые и синие одежды очень плотно перемешались, все стражи смотрели с одинаковым недоумением, шепот прервался на полуслове. Эраи с улыбкой припомнил, как его хранитель Боу познакомился с вауром тайной службы, весьма толковым таором из числа бедных и рьяных в работе, преданных повелителю без оглядки. Тот сам пришел в храм и с тоской изложил требования, больше похожие на просьбу. Газур за последний год по крайней мере дважды сбегал из собственного дворца, и оба раза охране не удавалось уследить за правителем. Знает ли об этом храм? Да, и стражи тайком сопровождали его жемчужное великолепие. Ваур тяжело вздохнул и вежливо попросил и впредь прилагать усердие в обеспечении безопасности драгоценного беглеца! Боу кивнул, вызвал одного из аоори, велел дать отчет о том, куда ходил газур, и в будущем приглядывать за ним с удвоенным старанием! Воин древней крови поклялся, приложив руку к груди. Когда «великолепие» в третий раз покинуло бордовые ковры, стражи дали знать людям ваура и за
гуляющим по городу Яоолом следили вместе. Ночь и еще день газур бродил по порту, с интересом изучал рынок, приценялся к обедам и ночлегу в разных ориимах. А бордовые и синие сидели рядом, толкались за спиной, переодевшись торговцами, портовыми грузчиками, рыбаками. Перезнакомились они уже тогда и изменили мнение о
«вражеской» тайной службе в лучшую сторону.
        Но теперь, при таких-то больших людях, будут усердно делать вид, что незнакомы. Дрогнули, расступились, образуя коридор. Все по правилам: одна стена красная, вторая - синяя, никто ни с кем не общается.
        Через соседнюю дверь беззвучно проникли в зал дворцовый распорядитель и вауры. Все церемонно склонились, внимая приказу газура:
        -Владыку проводить, сирене приготовить покои, ее охрану разместить рядом, завтрашние планы полностью отменить. - Яоол перевел дух и закончил фразу: - И, само собой, передать во владение семьи означенной сирены остров Тиио со всеми постройками, пирсами и лодками.
        Лицо распорядителя едва приметно дрогнуло, но выдержка не подвела. Вплоть до следующего распоряжения повелителя:
        -Вауру тайной службы принять хранителя владыки и передать ему все запрошенные сведения.
        Яоол сделал паузу, с живым интересом наблюдая за вауром. Цвет его лица, подобно коже спрута, изменился от золотисто-коричневого до синюшного и обратно. Распорядитель выдохнул, переварив неоспариваемый приказ, согнувший его, словно приступ желудочной боли. А затем ваур снова начал синеть и бледнеть, поскольку ему, оказывается, следовало еще и принять от хранителя сведения: его служба ничего толком не знает про северный берег, а знать надо.
        -Мы довольны приемом, - звучно изрек финальную протокольную фразу газур и добавил: - Впредь наши пирсы открыты для лодок храма.
        -Мы счастливы, что радость посетила правителя, - ритуально откликнулся араави. - Любые сведения, не подлежащие изложению вне стен храма, мы будем готовы сообщить жемчужному повелителю, стоит ему вступить во внутренний предел. Сирена Онэи проводит.
        Теперь уже второй хранитель араави изменился в лице, радуя и газура, и его ваура тайной службы. Секретами делиться никто не любит. Пускать в свои владения того, кто и теперь возглавляет список целей наблюдения, вдвойне неприятно. Поди покажи его жемчужному великолепию записи, в которых он значится как «красноперка». Хранитель жалобно глядел вслед двинувшемуся в коридор владыке: неужели теперь начисто все переписывать? И первого хранителя Боу нет рядом, тот бы знал, как следует поступить.
        Араави слышал стонущие вздохи за спиной и откровенно ими забавлялся. В конце концов он тоже человек и имеет право на небольшое развлечение. Боу полагает, что этот мальчик уже достоин места второго хранителя. У юноши яркий голос, великолепная техника боя, он предан храму, обожает нынешнего араави, преклоняется перед Элиис и боготворит своего учителя Боу. Только это не все, чего ждет владыка от хранителя. Эраи не слишком хотел признаваться даже себе, но факт есть факт: он отдал бы без больших сомнений место за левым плечом наглому северянину, умудрившемуся похитить Риоми с ее полного согласия. Вот уж кто умеет быстро принимать решения, непонятным образом выворачиваться из неразрешимых ситуаций, а также выбирать друзей и союзников мгновенно и, как показывают минувшие дни, безошибочно.
        Владыка спустился к воде, прошел по лодке и устроился в кресле на корме. Недоуменно передернул плечами. Понять бы еще, как мальчишка вытащил Риоми из кошмара ее сновидений. Все книги жизни едины в указании: подобное невозможно. Сирин, который прошел ритуал, принадлежит глубинам, к людям он не вернется. Значит, надо усерднее изучать самые старые архивы! Стеллажи передвинуть, простучать стены, вызвать сиринов и прослушать подземные пласты и прибрежные воды в поисках тайника.
        В одной из книг Эраи нашел смутные слова, намекающие на то, что число сиринов в мире известно и ограничено. Древний автор сравнивает их с россыпью жемчуга: «…и легли капли в песок береговой, и каждая сияла светом, и ведомо мудрым их число…» Каждый, кто погибает или проходит ритуал, больше не возвращается: «…впитаются они в песок и снова вольются в соленую кровь морей, и однажды уйдет последний, осиротив мир…» Эраи всегда полагал, что запись - лишь копия с более старого оригинала, утраченного или спрятанного. И теперь твердо решил, что займется поисками всерьез. Есть ведь и дворцовая библиотека, газур сам распахнул ее двери перед Онэи.
        Глава 7
        С момента отплытия с Доито минуло десять дней, когда Олуо, бессменный рулевой лодки Крида, спрятал легкий кораблик народа оримэо у необитаемого островка в полунэе от берега. Крид не стал ругаться и учить чужие меры длины, а приравнял решением принца морской полунэй к сухопутной версте. Олуо смолчал, и все, кто добрался от Древа на лодке, прошли по ночным бликам луны к пляжу, недоверчиво ступая по упругой воде. Крепость Гравр нависла над берегом тяжелой скалой, охраняя покой госпожи Лидии от любых посягательств. Высокие ворота с заката заложены изнутри, для пущей надежности поднят и сам мост: вероятно, княгиня Натэлла воспитала слуг с полным усердием. Часовые не дремали, старательно целились в чужаков и кричали, что надо убираться прочь и что до утра никто не войдет во внутренний двор, будь он хоть сам старый король Альбер.
        -Эй, крысы, разнесу к че… тьфу ты, - сник Гокс, гладя по голове маленькую Гоо, и закончил угрозу непривычно коротко: - Убью, в общем.
        Слова возымели поистине магическое действие, Роул-Рауль завистливо развел руками. Звук еще не угас, а засовы уже ворочались и подвесной мост отпадал челюстью удивленного великана. Тщательно смазанные цепи и воротки постанывали, жалуясь на торопливость и грубость часовых. Створки ворот разошлись, восемь вооруженных людей в уже знакомых костюмах зеленого цвета взяли на караул, почти не удивляясь числу и составу прибывших.
        Дежурный гардэр четко поклонился и доложил - госпожа велела будить, если появится сын. Она очень рассчитывала на скорый визит, еще не легла и ждет в каминном зале второго этажа. Из указанного окна уже щурился и принюхивался Негодяй, рыже-пегий, всклокоченный спросонья. Он гулко рявкнул один раз, приветствуя принца и сообщая хозяйке то, что еще не успел доложить лакей.
        Слуги проводили визитеров с какой-то неправдоподобной, почти льстивой услужливостью. Подали умыться, не задали ни одного вопроса, не вздохнули за спиной. По распоряжению княгини торопили, но вежливо и виновато… Мгновенно всем выделили комнаты и добыли будто бы из воздуха подобающие одежды. Роул хихикал и советовал поискать во дворце могучих сирен, но Крид лишь отмахивался. Он гордился бабушкой.
        Излучающий торжественность лакей поклонился, распахнул дверь и звучно выговорил, ни разу не запнувшись, брошенные полушепотом на ходу имена гостей, не забыв даже новых людей - брата и сестру Дасиль.
        Лидия сидела на диване, одетая в свое очередное безупречное платье. «Розовое», - с облегчением отметил Крид. Значит, настроение вполне приятное, без грусти. Негодяй за время отсутствия принца заметно поправился и приобрел уморительную при его жутком виде привычку льстиво ластиться к хозяйке. Годяй завистливо вздыхал и посматривал со стороны. Крид обвел взглядом всю залу и удивленно обнаружил у камина укутанную в плед сонную Дину. В темном угловом кресле шевельнулся…
        -У нас что, семейный совет с привлечением предполагаемой родни? - не понял Крид.
        - Пап, ты-то, безусловно, должен быть в столице!
        Годяй принюхался и рявкнул, предлагая сбавить тон и не наседать на хозяина. Лидия рассмеялась и погладила своего охранника по ушам.
        -Нед прелесть, мы теперь общаемся по-светски, не повышая голоса, - проворковала княгиня. - Он всех воспитал, да и братик у него умничка. Ната уехала, накормлю вас обоих, да… - Княгиня выпрямилась и отдала псу веер. Негодяй бережно сжал хрупкую вещицу в зубах, улыбаясь и гордясь собой, весьма полезным. Княгиня поправила кружево и вернулась к важным делам: - Крид, Мироша мне дождаться проще, чем разыскать хоть кого-то из сыновей. Дина и правда до сих пор числится твоей невестой. Молчи, все и так знают, вы оба не спорите лишь для того, чтобы старые глупые родители не мешали весело проводить время. И чтобы прикрываться долгом, избегая нежелательных ухажеров. Она спасается у нас от поклонника из рода Тэль-Дарг, от моего же троюродного племянника.
        -Сложно, но занятно, я даже почти верю, - оживился Крид. - Ди, мне его как, отлупить или сразу заколоть?
        -То есть не поумнел, - подытожил результаты поездки отец. - Знакомь, хоть такая от тебя польза будет.
        -Как сказано, Рауль и Ройми Дасиль, а еще с нами их управляющий… тьфу ты, я же так хорошо помнил имя… Дион. - Крид перевел дух. - Завтра представлю. Дальше говорить при Дине и при маме?
        -Безмерно рад, господин Рауль, прекрасная Ройми. Странно, что такую очаровательную девушку до сих пор не удавалось застать при дворе, у вас незабываемая внешность.
        -Пап, ты что, советником в ухо укушенный, такую чушь несешь? - искренне возмутился Крид. - Чужих среди ночи я бы сюда не повел. А вот моя официальная невеста могла бы и отдыхать отправиться, ей ни к чему портить здоровье в наших играх.
        -Крид, если объяснить еще проще, побочная родня Дины покушалась на меня. Годяй кое-кому перекусил лапы, сам теперь гордится порванным ухом… Было бы хуже, но Дина предупредила нас, и теперь не может вернуться домой, даже ее мама уехала с Натой в Даргмир, - нехотя сообщил Мирош, косо глянув на южан из плодовитого до неприличия рода Дасиль. Их дома-то с трудом запоминают, эти вот совсем незнакомые. - К тому же моя столичная охрана как в воду канула, это не к добру.
        -Все внизу, я их выудил, отоспятся и доложат о себе, - гордо сообщил Крид. - И, раз тут все свои, знакомлю еще раз. Русалка, это наш папа Мирош. Папа, это моя голубоглазая Риоми, дочка Эльзы. Пока ее фамилия еще Граат, но я этим сложным вопросом вовсю занимаюсь.
        Мирош охнул и вскочил. Подошел, замер на полпути и заново рассмотрел девушку. Она протянула на открытой ладони браслет, подаренный маме давным-давно, после свадьбы, так и не признанной по закону Дэлькоста. Не дождавшись ответного жеста, шагнула вперед, выложила «пропуск» на столик и исполнила сложный поклон, принятый при дворе. Крид гордо подмигнул Роулу - у танцовщицы любое движение выходило совершенным. Риоми осмотрела комнату, нашла диван очень удобным и получила кивок-приглашение от Лидии. Уселась, развязала тесемки висящей на запястье пухлой сумочки и взялась с важным видом извлекать оттуда подарки. Ожерелье безупречного жемчуга она сразу передала Лидии, Негодяй понюхал и потерял к вещице интерес. Зато Дина охнула и спешно покинула кресло, не желая оставаться вдали от такой красоты. Она получила оправленный в серебро цветной перламутр. Мгновением позже официальная невеста Крида решительно перевернула сумочку над бархатом дивана, и женщины втроем ушли в изучение перстней, шпилек, браслетов…
        -Она похожа на Эльзу, - тихо шепнул Мирош, не смея подойти ближе и не отрывая от дочери взгляда подозрительно часто моргающих глаз. - Ты, оказывается, вполне содержательно съездил. Меня даже не числят подлецом, раз сочли возможной встречу. Спасибо.
        -Мама велела передать, что старое прошло, она уже давно не помнит ничего плохого про этот берег, - не отрываясь от нанизывания перстней на пальцы Дины, - сообщила Риоми. - Я тем более, но прошу учесть, папой я считаю Эраи. Мы так с ним решили еще до их с мамой брака. У меня, кстати, есть брат, ему десять и он третий год не дома, учится. И фамилию я менять не намерена, пусть некоторые над своей подумают.
        -Прав араави, ты совершенно безобразно избалованна, - не расстроился Крид. - Наверное, больше, чем я, если это вообще возможно. Пап, это не все новости. Мы с Роулом раскрыли целый огромный заговор.
        -Целый? - округлила глаза Дина, со счастливым видом устраивая на руке четвертую нитку жемчуга. - Обычно после драки не остается ничего целого вокруг тебя на три десятка локтей. А тут - заговор… Ройми, пойдем ко мне. Надо переодеть тебя со вкусом и без спешки по тэльрийской моде, мы, в общем-то, одного сложения. Помнится, шили мне весной дивное голубое платье, а я его не стала носить. Кое-кому оно в талии не будет тесным, пожалуй.
        Девушки исчезли, щебеча что-то вполне светское.
        Лакей, наоборот, возник в сопровождении повара, служанок и позднего ужина. Или раннего завтрака? Крид подумал и решил совместить. Роул не возражал, и минутой позже оба усердно раздергивали ветчину, красиво уложенную витыми узорами, и пилили кабаний окорок.
        Мирош устроился на освободившемся диване, сгреб драгоценные безделушки в сторону и бережно поцеловал руку жены. Им обоим давно не хватало для покоя и радости хотя бы малого намека на то, что Эльза здорова и счастлива где-то далеко, в своей отдельной новой жизни.
        -У тебя замечательная дочь, - охотно порадовалась Лидия. - Красавица необыкновенная. Сиди, я схожу принесу ей мои голубые маренские самоцветы. Крид, ты собираешься выводить девочку в свет?
        -После войны, - негромко ответил принц.
        И тишина заполнила комнату.
        Лидия прикрыла глаза, кивнула, поднялась и беззвучно покинула зал. Мирош выдвинул из угла третье кресло и устроил возле стола. Крид нехотя подвинул блюдо с мясом Роулу и стал рассказывать. Про араави, про заговор Гооза, амулеты моря, сирен и сиринов, невольное участие охраны рода Гравров в захвате Элиис. Роул изредка добавлял свои замечания.
        -Меня вызвал сюда незнакомый южанин, - вымолвил Мирош, когда история подошла к концу. - Видимо, человек вашего араави. Он был… убедителен.
        -Или прихвостень Гооза, - пожал плечами Крид. - Тебе не полагается присутствовать на набережной города Дильш в день парада. Наша же охрана и подтвердит - принц Мирош был на островах, похитил женщину, отдавал безумные приказы, служил русалкам. До города добираться дней пять, завтрашний не в счет, мы гребли и очень устали. Ехать придется в каретах, Риоми не сильна в верховой езде, и не только она. Морем, увы, нельзя, волну сирина этот гад почувствует, если он в порту.
        -Власть русалок над людьми и волнами наш король называет «магией» - словом из сказок. Он восхищался этой магией и желал прибрать к рукам выгоду от новой силы, я опасался неведомого и искал подвох… Ты видел все своими глазами, твоя Риоми владеет даром, но ты легко принимаешь все, без удивления и страха, а равно без зависти, - удивился Мирош и нахмурился, растирая лоб. - Припоминаю, что меня пугали способности Эльзы.
        -Я до того дошел, что был готов жениться на хвостатой русалке, - беззаботно отмахнулся Крид. - Хотя, знаешь ли, мальки вместо детей несколько беспокоили меня, вот это уже слишком, пожалуй… Но у Риоми замечательно красивые ножки, она человек, в остальном же волны и голоса меня не тревожат. Лучше магия, чем чешуя.
        Роул замер с поднятой вилкой. Семейное счастье друга представилось ему очень живо. Три сотни мелких юрких рыбешек и приятель, пытающийся их сосчитать и воспитать.
        -Мы бы в один нерест решили проблему недостатка численности сиринов, - мечтательно вздохнул островитянин.
        -Убью, - обиделся Крид. Задумался, глядя на жалкие остатки мяса, и уточнил: - В полдень, после завтрака, никак не раньше.
        После завтрака убивать Роула оказалось некогда. Княгиня Лидия твердо решила ехать с семьей в Дильш и, как знали по опыту домашние, возражать госпоже Тэль-Коста-Дарг, пребывающей в сосредоточенном до отрешенности состоянии приготовления к путешествию, бесполезно. Она просто не слышала всего, что не вписывалось в рамки принятого решения. Мирош некоторое время ходил за женой по комнатам и уговаривал, но потом махнул рукой. Ему оказалось непосильно следить, как нарастает суета, как мечутся служанки с ворохами одежды, как басом рычит на нерасторопных величественная Марта, а подхалим Негодяй огрызается на всех врагов хозяйки… Вот в пятый раз собирают сундуки с необходимыми мелочами, под ними прогибаются полы. Вдруг выясняется, что следует срочно сменить подушки в каретах, а люди на кухне уже выбились из сил, готовя скромные дорожные припасы в расчете, вероятно, на весь королевский флот…
        Риоми в общем безобразии не участвовала. Лошадь она прежде видела, даже дважды. Их на островах очень мало, такая роскошь доступна лишь самым состоятельным таорам. Впервые Риоми заметила коня во время большого выхода свиты газура, еще совсем девочкой. Издали, само собой. А вот во второй раз…
        Храм держит небольшую конюшню для сирен, детей готовят к предстоящей работе на северном берегу. Три года назад, когда голубоглазая была еще здорова, она упросила подружку Онэи тайком сплавать на соседний с Гоотро остров, чтобы навестить брата: у него первый день рождения не в семье. Онэи сперва возражала, помня строгий запрет араави, но позже сдалась - куда ей было деваться, мягкосердечной. Вызвала своего бессменного стража Уло, тяжело вздохнувшего при мысли о неминуемом наказании и смолчавшего. Страж не спорил с юной сиреной, зная, как редко та по-настоящему радуется. Вечером беглецы сели в маленькую лодку, и Уло со всей поспешностью погнал ее по тихой воде.
        Брат обрадовался, наставники школы возмутились. Отправили известие владыке и, сокрушенно разводя руками при виде наполненных слезами голубых глаз, разрешили до прибытия араави осмотреть замок вместе с братом. Опытная вымогательница кивнула, быстренько смахнула с лица сырость, а заодно фальшивое отчаяние - и взялась за дело. Пока папа Эраи добирался до острова, замок был обследован до последнего камешка в подвале. Лошадей Риоми нашла восхитительными, накормила сладким тростником и с трудом покинула ради прочих чудес.
        Прибывший араави хмуро изучил личико, наспех залитое новыми слезами. Спросил, удалось ли найти в подвалах хоть один клад, получил отрицательный ответ. Плохо, ведь по ее милости Уло теперь не видать жалованья еще шесть лет вместо четырех. Он уже готов был изменить правила ради юноши, достойного награды. Теперь отменит решение. Нет и еще раз нет, просить бесполезно! Стражи должны понимать, где кончаются капризы и начинаются проблемы. Увы, это была последняя поездка по воде, очень скоро глубины позвали сирина и выходить на берег сделалось невозможно.
        Всю эту историю Риоми рассказала зевающему без передышки Криду еще по дороге на конюшню. Она посетила комнату принца до рассвета, усердно полила его высочество водой, выслушала вопли, без тени огорчения пожелала расти и учиться вежливости. Девушка уселась у окна кабинета, рассматривая двор, терпеливо дождалась, пока сонный грубиян оденется и выйдет к ней из спальни, и потребовала показать настоящую живую лошадь. Потому что ехать в далекий город надо на конях, а она не умеет. Но за день обязательно научится. Крид приготовил десяток умных возражений, подошел, начал излагать первое. Запнулся.
        -Что еще? - капризно тряхнула головой Риоми.
        -Утонул, - мрачно выдохнул тот. - Глазищи у тебя, Сказка, не допускают возражений. Только учти, лошади крупные и сильные, вдруг они тебя обидят? Может, все-таки поедешь в карете, как тихоня и благородная госпожа… ладно, прекращаю барахтаться, иду ко дну.
        -К конюшне, - поправила русалка и добавила сердито: - Мне послушный Крид не нравится. Хочешь, еще разок полью на макушку? Или зажмурюсь.
        Крид потряс головой, сгоняя брызги и отказываясь от нового полива. Критически изучил костюм упрямой русалки, вполне подходящий для верховой езды, кстати. Она разбудила Дину и попросила помочь с одеждой? Надо же, и эту удалось переспорить, да еще в такую немыслимую рань!
        Лошади восприняли неурочный визит спокойно. Лишь гнедой Крида обрадовался, приметив любимого хозяина, даже развернулся в стойле мордой к входу. Конюхов-то он обычно встречал иначе, тем более незнакомых. При виде неизвестной особы рядом с принцем гнедой шало задрал голову и всхрапнул. Это он-то «коняка»? Ах, еще и
«милая лошадка»?
        -Хоро-ошая, весе-елая, до-обрая, послу-ушная, - добавила Риоми нараспев, охотно увеличивая число гласных…
        Гнедой выслушал с интересом. Конечно, не лошадка и не коняка, а боевой конь, но в остальном-то правильно.
        -Коняку я беру себе, - сообщила девушка. - О, Нигош. Хорошее имя, и гривы у нас одного цвета.
        Крид замер, гнедой перестал грызть перекладину. Оба попытались переварить новость, а умница Риоми уже нашла седло, узду, потник - благо в большой конюшне их хранят в особом месте, с указанием клички коня на табличке. Вот она и прочитала. Принесла, вручила тяжелое седло Криду, отодвинула запор и поманила коня пальчиком.
        Нигош обреченно вздохнул и вышел в коридор. Обнаружил в руке новой хозяйки пучок вялого тростника: захватила с собой с островов, вот какая предусмотрительная. Теперь она точно знает, тростник - лакомство, годящееся для северных лошадей.
        -Мне Роул рассказывал, как седлать, как чистить, как кататься, - пояснила Риоми, старательно дергая ремень подпруги. - И Боу говорил. На словах я все знаю. Нигош, пойдем. Ты должен учить меня. Я тебя назначаю своим хранителем, понял? У мамы был коняка. Старый седой Коор. А ты еще лучше, потому что ты - мой.
        Гнедой попытался позорно укрыться от высокой чести в стойле, но был изловлен за хвост, осмеян и выведен в серый туман предрассветного утра. Крид наконец проснулся и торопливо кинул седло на спину рослого серого, выбранного наугад. Того самого Растоша, которого маленький конюх оберегал еще в прошлой жизни, когда ничего не было известно ни о заговоре, ни о неизбежной войне, ни о Риоми…
        Кстати, где она?
        Крид вздрогнул, торопливо выбрался во двор. Риоми никуда не делась, разговаривает с гнедым. Принц запоздало сообразил: эту девушку животные понимают лучше, чем прочих людей, она ведь сирин. Дельфины восемь дней сопровождали по морю, передавая с плавников на плавники соседним группам, чтобы не пострадала ненароком. Потому что выздоравливающая купалась, не думая о глубине, акулах и прочих чудовищах, словно ей и не снились три года кошмары. Твердила про осьминога, замеченного в глубине и очень красивого. Упрямая.
        О сложном характере коня девушка тоже не подумала. Нигош терпеливо выдержал длительную посадку в седло, попытки поудобнее угнездиться на его спине, разбор поводьев, вычесывание гривы и беспорядочное тюканье пятками в бока. Конь тронулся с места вялой рысью, прижимая уши и выслушивая непонятную помесь восторгов и оханья. Крид пристроился рядом, прикидывая, догонит ли Растош гнедого, когда тот утомится потакать капризам всадницы. Улыбнувшись своей догадливости, принц предложил прогуляться в сторону моря. В полосе прибоя сирина никто не обидит.
        К полудню Риоми раз двадцать упала, потянула лодыжку, приобрела пяток довольно крупных синяков, вымазалась в смеси грязи и песка до самой макушки и пришла к немыслимому в ее состоянии выводу, что верховая езда - это удовольствие. Еще она успела искупаться, отдохнуть и проследить за чисткой коня, почти согласного считаться ее хранителем. А потом на берег выбралась колоритная троица - Дина на своем любимом белоснежном иноходце, в дамском седле; Роул, вполне уверенно управляющий застоявшимся в деннике вороным, подаренным Лидии дальней родней из княжества Лозильо; и Дио, серый, несчастный и крайне далекий от мыслей о прелести прибрежного вида и самой прогулки. Впрочем, некрупная лошадка слушалась его: уроки, полученные в замке сирен, где он провел детство, не забылись.
        -Дина, наш жених подарил мне коняку, - гордо сообщила Риоми всему берегу.
        -А управляющие могут ехать в карете? - охотно вывалился из седла Дио. - Потому что я очень надеюсь, что мне никто не подарит коня. Мой конь тоже на это рассчитывает, я уверен.
        -Даже должен, - серьезно кивнул Крид. - У тебя приметная внешность, если приглядываться.
        -Удачно, - улыбнулся Дио. - Мы вас удручающе долго искали, хорошенько протряслись. Пора пообедать, а потом в путь.
        -Мирош боится, что, если матушке Лидии дать достаточно времени на сборы, мы не уедем раньше зимы, - пояснила Дина. - Я настаиваю на весне, и тогда твой отец стонет, как раненый.
        -Соберемся за полчаса, - успокоил всех Крид. - Я всего-то громко шепну Роулу, что вечером у меня дуэль с… кто тут есть из соседей?
        -Твой приятель Шарль, - уверенно предложила Дина. - Пожалуй, мы и правда быстро уедем.
        Волшебное средство подействовало наилучшим образом. Лидия при слове «дуэль», шепотом произнесенном под окнами, уронила очередную полезную вещицу мимо сундука, жалобно позвала Негодяя, мигом сбежала по ступеням и села в карету. Скоро туда же забралась Риоми, облаченная в парадное голубое платье, которое она умудрилась надеть в рекордно короткие сроки. Дина спешилась, бросила повод жениху и присоединилась к женскому обществу.
        Мирош возблагодарил небо, затем махнул рукой в сторону сундуков, сложенных защитным валом у ступеней парадной лестницы. Выглядело это так, словно он предлагает слугам распорядиться добром по своему усмотрению. Гнедой без малейшего удовольствия изучил очередного седока на своей спине и недовольно всхрапнул - да сколько можно меняться? Пожалуй, единственным не изменившим себе человеком за день он счел Гокса, выглянувшего из окошка второй кареты и жестом предложившего главе семейства занять подобающее статусу место в экипаже.
        Гардэр не проявлял заботы о гнедом: просто он нашел удобное время, чтобы рассказать господину Гравру-старшему о событиях на острове и познакомить покровителя с Гоо. Маленькая оримэо сидела рядом с «папой», приодетая и вполне довольная новой жизнью. В эту же карету походкой начинающего кавалериста, развеселившей Крида и Роула, протопал Дио. Дверца хлопнула. Гокс вынул палочку изо рта.
        -Если хоть одна с… свинья отстанет, я ей ж… жить не дам, - сообщил он охране, потрясенной необычайно короткой и простой речью. - Двое вперед, прочие по обычному распорядку. И чтоб глаза были даже на… тьфу ты…
        -Спине, - пискнула из-за шторки Гоо, которой за время плавания Роул напел основы тэльрийского языка.
        -Спине, - покладисто согласился Гокс и потерял интерес к охране. - Сиди, птенчик, кушай. Пироги вот, с вишней.
        Скрипнули ремни упряжи, кучер щелкнул в воздухе бичом, хрустнули мелкими камешками колеса, делая первый оборот. Крид передал повод иноходца слугам, угостил Нигоша кислым мелким яблоком, сорванным на пробу. Было приятно осознавать, что близкие люди собрались вместе и путешествуют, как семья. Принц так надеялся, что маме понравится Риоми, что папа с ней сможет общаться, не поминая через слово свою вину, а вышло и того лучше. Рядом Роул, замечательный и надежный, за папой приглядывает Дио, любимый ученик хранителя араави. Сказка весело щебечет и выглядит еще красивее, чем прежде. Ей идет голубое платье, ей нравится Дэлькост, она уже подружилась с Диной.
        -Роул. - Принц поравнялся с приятелем. - Слушай, мне покоя нет. Ты часом не претендент на престол Дэлькоста?
        -Не уродуй мне родословную вашим гнусным королем, - испуганно отмахнулся оримэо.
        - Я все исследовал. Нет уж, обошлось. Мама в год моего рождения долго гостила в Лозильо. Многие припоминают, что она благосклонно принимала ухаживания местного князя и еще каких-то вельмож. Альбер в указанное время решал земельный спор с Нагроком за две никчемные скалы в море.
        -Жаль, - загрустил Крид. - Ты был бы толковым величеством.
        -Упаси богиня, знаю я, как у вас относятся к наследникам! - вздрогнул Роул. - Моего папу зовут Юго, понял?
        -Ладно… А как он относится к тому, что Авэи пользовалась успехом при дворе?
        -Нарываешься на дуэль, - заподозрил Роул. - Еще слово - и я спрошу, как относится Мирош к тому, что ты…
        -Все, осознал, - сдался Крид. - Молчу. Не сердись. Идея спихнуть тебе корону была такой заманчивой.
        -У князя Лозильо, благодарение Сиирэл, трое сыновей. Законных. От ревнивца Альбера меня прятали, поскольку я чужой и само упоминание о ребенке грозило матери утратой влияния при дворе. К тому же - вот, - сирена возмущенно дернул себя за прядь темных волос, - я даже внешне не тэльр. Смуглее вас, как и подобает южанину. Лучше давай обсудим иную важную тему. Твоя невеста - замечательная девушка.
        -О да, - улыбнулся Крид. - Она чудо. Обе они, так точнее. Хорошая тема, и вообще мы так славно путешествуем!
        Хорошего, как это часто случается, не хватило и на сутки пути.
        Утром, во время завтрака на первом же постоялом дворе, тихая идиллия развеялась без следа. Вошел мрачный Гокс, глянул на сидящую за столом Гоо и сообщил Мирошу очень коротко, меняя выразительные слова на более подходящие для детского слуха:
        -Полный п… провал планов, Риш. Парад х… хваленый перенесли, госпожа Натэлла прислала голубя из столицы. Ваш у… умник Гооз редкостная, чтоб ему, дрянь. И чутье у дряни редкостное.
        -Когда? - побледнел Дио.
        -В четвертый день от сегодняшнего. Адмирала ждут, ж… жабы, иначе и сегодня бы могли. Он из столицы третьего дня выехал.
        -Ногорро теперь где-то недалече от нас. Если поспешить, нагоним, - задумчиво предположил Крид. - Дороги-то сходятся.
        -Толку? - пожал плечами Мирош. - Нам нужны хотя бы сутки запаса. И отношения у меня с троюродным кузеном - сам знаешь, натянутые, мягко скажем.
        -Адмирал старенький? - с недобрым интересом уточнила Риоми.
        -Шестьдесят три, - недовольно ответил Крид.
        -Тогда он затратит много времени на мое спасение, - «обрадовала» всех девушка и задумчиво добавила: - И еще на протрезвление после ужина по поводу удачного спасения, да и иные поводы для радости я ему обеспечу. Дио хорош в роли разбойника, его ни за что не поймают.
        -Снова в седло, - скривился «разбойник». - После скачки я сам сдамся.
        -О-о? - капризно возмутилась Риоми.
        -Поехали, - обреченно кивнул Дио. - Кто в банде, кроме нас? Роул, Крид…
        -И довольно, - оборвал последний из упомянутых. - Подходящих лошадей в обрез. Пап, ты уж придумай для мамы что-нибудь попроще про нашу отлучку. Мы, честное слово, без драк. Наверное.
        Мирош, пародируя Дио, сморщился и пообещал постараться. Риоми скоро вернулась в дорожном костюме, и четверо верховых умчались прочь. Крид знал местность и вел по самой короткой дорожке, срезая полями и перелесками. Дио постепенно веселел - галоп куда приятнее рыси. Правда, пока никто не понимал, от чего адмирал будет спасать Риоми, а сама девушка упорно молчала.
        Карету адмирала «разбойники» заметили далеко впереди, на пологом подъеме, еще до наступления полудня следующих суток. Риоми хищно улыбнулась и изложила свой замысел. Она уже знала со слов Дины, что адмирал Ногорро Эрси Тэль-Мар презирает Гравров, резко выступает против брака девушки с Кридом и с детства влюблен в море. Еще он верен короне, хотя порой странным образом понимает эту верность, успешно совмещаемую с попытками убрать с дороги род Гравр. В общем, никуда не денется, Риоми и не таких очаровывала. Крид слушал возмущенно.
        -Спасибо, что проводили, - решительно кивнула Риоми Криду и Роулу. - Теперь сидите в кустах и смотрите, до чего одна маленькая русалка может довести адмирала. Даже и на суше.
        -Как это - в кустах? - опешил Крид.
        -Молча, - резко посоветовала она. - И долго. Роул догонит сестру к ночи, на постоялом дворе. А ты появишься не раньше утра и затеешь дуэль с моим братом. Да, врать я не буду: Дину знаю, лошадь подарена, с Лидией я знакома… а с господином Мирошем нет. Так, управляющий, где у тебя эта гадость - нюхательная соль? Готовь, злодей, ты хозяйку не уберег от беды. Нигош, детка, я тебя не хочу обижать, так что не воспринимай всерьез, когда стану шуметь, ладно? Коняка, ну не сердись!
        Провожатые послушно и обиженно отошли в сторонку. Еще бы - для коня у нее есть извинения и пояснения, а для людей? Карета мелькнула на вершине холма и скрылась. Гнедой получил хлыстом по крупу и, дрогнув задом, взял с места в карьер, возмущенно хрипя, уже почти неуправляемый. Крид дернулся помочь, но был пойман Роулом. Риоми держалась в седле удивительно цепко, а мешать ее плану нельзя, раз нет иного. Дио ускакал следом, заметно отставая на своем невысоком коньке от Нигоша, взбешенного повторным ударом хлыста.
        Крид вскочил в седло и, с трудом сдерживая себя и коня, рысью двинулся по перелеску в стороне от дороги. Он очень переживал за отчаянную русалку. Как и Ногорро Эрси Тэль-Мара.
        Чуть позже Крид и Роул из придорожных зарослей с интересом наблюдали за тем, как адмирал в роскошной бело-золотой парадной форме опустился на колени перед некоей Ройми Дасиль. Полулежащая девушка стонала, усердно нюхала соль, мужественно сдерживала слезы, скупо жаловалась на разбойника-управляющего, бросившего госпожу… Карета стояла с распахнутой дверцей, рой пеших капитанов вился вокруг пострадавшей, слуги держали коней, Нигош визжал, лягал и кусал тех, кого находил неприятным, то есть просто всех. Управляющий Дион рвал на себе волосы и причитал, ожидая неминуемой выволочки от брата госпожи Ройми.
        Лекарь адмирала обнаружил у несчастной вчерашние синяки и свежие ссадины, прощупал заметно опухшую лодыжку, сокрушенно покачал головой - плохо дело. Когда госпожу, выброшенную из седла взбесившимся конем, подняли, чтобы устроить в карете, она потеряла сознание. Ногорро сообщил окружающим свой скромный прогноз на рост поголовья морских каракатиц; измерил словами объем глотки дикого кракена и пообещал убить управляющего Диона первым и лично, не дожидаясь прибытия брата несчастной Ройми.
        Хлопнула дверца. Карета медленно и торжественно двинулась в сторону постоялого двора.
        Капитаны и вестовые адмирала разобрали коней, выстроились эскортом, чуть приотстав, и обсуждали сдержанным шепотом вовсе не кракена и управляющего, а исключительно талию и глаза незнакомки. Большинство сходилось во мнении, что коня следует поощрить, он нашел лучшее место для своих капризов. Такие девушки не должны страдать в одиночестве, иначе зачем Дэлькосту военный флот?
        Роул хихикал, Крид старательно запоминал увивающийся за каретой молодняк и серьезно прикидывал, кого и когда отлупить.
        Ройми Дасиль пришла в сознание ближе к вечеру. Вежливо поблагодарила адмирала и сообщила, что не смеет мешать его важным делам. Постоялый двор глух и дик, но ее тут не посмеют обидеть. Ногорро расслышал то, что должен был расслышать, и пообещал задержаться до утра. Затем в свою очередь поинтересовался, куда так спешила юная Ройми.
        -О-о, - пропела русалка, совмещая в одном звуке страдание, причиненное вывихом, и душевную муку, - я так люблю море! Мы с братом небогаты, в первый раз покинули дом в провинции, я мечтала увидеть парад кораблей. Но у меня нет приглашения даже на набережную. Я знаю все корабли поименно, я могу их описать от киля до штандарта на мачте. Отец рассказывал мне, он очень умный и знает все, а я усердно слушала.
        -Трудно поверить, - приятно удивился Ногорро. Он задумался на миг и спросил: -
«Черная лань»?
        -Малый парусно-гребной корабль устаревшего типа, - надула губы Ройми, огорченная недоверием. - Подарен нам княжеством Нагрок двенадцать лет назад, прежнее имя
«Тронэм». На родине относился к типу нэйвов, имеет две мачты, передняя наклонена к форштевню. Парус узкий, хорош при боковых ветрах. Отец говорил - у нэйва простые паруса довольно малой площади. Длина корпуса восемьдесят три локтя. Имеет рулевое весло…
        -Надо же, в такой хорошенькой головке помещается нечто полезное, - удивился адмирал. - Как же ты не бывала на параде прежде? Я бы охотно дал приглашение в нашу ложу. И теперь дам.
        -О, спасибо, - просияла Ройми и слегка поморщилась, словно преодолевая боль. Ногорро рявкнул, вызывая служанку и требуя сменить холодный компресс на лодыжке. - Мне уже лучше, не переживайте, я этого не стою. Сама виновата, верхом ездить не умею, а вот решилась. Мы спешили в столицу, к покровительнице брата, у нас были письма к ней, я хотела просить о возможности быть в Дильше, на параде. Но вышло так, что я встретила госпожу Лидию здесь, неподалеку, она тоже в дороге.
        -Тэль-Коста? - выплюнул неприятное имя адмирал.
        -Урожденная Тэль-Дарг, - важно поправила Ройми. - Госпожа путешествует с вашей замечательной родственницей, Денизой. Увы, та грустна, она намеревается разорвать помолвку и не решается сообщить об этом родным. Я подумала, вы должны знать.
        -Приятная новость, клянусь акульим зубом! - посветлел лицом адмирал. - Этот Крид
        - сущий осьминог, своего цвета у него нет, происхождение смутное, ей не ровня. Моя-то Диночка настоящая принцесса.
        -Ах, она постоянно о вас говорила, - закивала Ройми. - Тэль-Мары - самый сильный и славный род юга. Опора короны, так и госпожа Лидия сказала. В одном я с вами не соглашусь. Крид - милый человек, не ругайте его. Подарил мне лошадь. - Ройми перешла на доверительный шепот: - Для Дасилей он был бы отличной партией. Брат думает, я ничего не слышу, но это не так. Я уехала от них расстроенная. Разве Ройми не достаточно хороша сама по себе, чтобы брат просил за нее и убеждал этого типа? Вот пусть теперь побегают.
        -Старший сын Гравров ухаживает за тобой? - недоверчиво уточнил адмирал.
        -Да разве наглый мальчишка посмел бы, - заулыбалась Ройми, потупилась и сообщила совсем доверительно, склонившись к уху адмирала: - Дина сказала, она не против. И даже подарила мне платье для выхода в свет. Голубое.
        Адмирал выслушал, щурясь от удовольствия. Все размышления пожилого моряка читались на его лице. Крид - никудышный наследник престола, Ногорро всегда придерживался этого мнения. Увы, Дину, а точнее, Денизу Лойш Тэль-Мар, сговорили за жениха со смутным происхождением при участии самого короля. Без этого брака даже Альбер Лгос находил юного Гравра недостаточно чистокровным для короны. Хорошенькая жена из рода Дасиль - окончательный приговор ему как наследнику. Представитель гордой фамилии Тэль-Мар смотрел на голубоглазую с новым уважением. Знать поименно корабли
        - это хорошо. Но уметь пользоваться своим единственным капиталом - внешностью, идти на риск ради обретения покровительства в его лице, решиться на скачку по пустынной дороге - это достойно внимания. Как ловко девушка устроила возможность пообщаться! Как выбрала время, ведь летние балы предназначены для выхода в свет.
        Ногорро улыбнулся, решительно кивнул: женить Крида - куда лучшее решение, чем убить его. Королю будет не к чему придраться, да и руки останутся чистыми, идея уничтожить род Гравров адмиралу никогда не казалась верной. Хотя бы потому, что, упрекая Мироша в упадке родовой чести, сам он порочит Тэль-Маров куда сильнее, пятная руки кровью. Да и Лидия Тэль-Дарг достойная женщина, уже и без того пострадавшая от интриг двора.
        -Я провожу тебя до самого Дильша, золотая рыбка, - пообещал адмирал, заботливо поправляя покрывало на ногах Ройми. - Сам представлю королю как невесту наследника Гравра. Может, Крид и неплохой человек, но вовремя сообщить о браке очень важно. Жаль, твой брат не с нами, всегда важно выбирать курс с умом, у вас-то ветер боковой, понимаешь?
        -Ох, как некстати то, что вы торопитесь, - грустно кивнула Ройми. - Он будет здесь к ночи.
        -Укуси меня акула! С такими людьми у рода Дасиль появится будущее, - искренне восхитился Ногорро. - Парад без адмирала не начнут. Эта кутерьма с флажками и музычкой состоится в положенное время, и ни на день раньше, и только-то. Я задержусь до утра, мы решим с братом все вопросы. Его величеству придется выбрать себе нового наследника, клянусь пиратским кладом!
        -Дина со временем станет королевой и моей покровительницей, - важно кивнула Ройми.
        -Обязательно, - рассмеялся адмирал. - Ей следует кое у кого поучиться ловить ветер всеми парусами. Одна беда, господина Мироша уговорить будет трудно.
        -Я готова поспорить на деньги, - сказала Ройми. - На большие деньги, ваша светлость…
        -Приданое? - понятливо предположил адмирал. - Пять тысяч доленей золотом. Это тяжеленький сундучок, Дина будет довольна. На что спорим?
        -Его светлость Гравр-старший еще до листопада привыкнет называть меня доченькой. А Крида мы уже сегодня в ночь поймаем в этой комнате, и он поедет к королю с нами.
        Ногорро церемонно поцеловал тонкие пальцы, задумчиво хмурясь. Вечно этим Граврам везет! Умница Лидия досталась никчемному Мирошу, хотя изначально Дарги подумывали о союзе с северным родом Нит. Теперь до оторопи хорошенькая, голубоглазая, практичная и предприимчивая Дасиль сунула крюк в жабры принцу Криду.
        -Штиль без радости, - уныло отмахнулся Ногорро, заметив внимание девушки и соглашаясь вслух пожаловаться, что он делал крайне редко. - Видишь ли, рыбка, у меня в семье неладно… Брат сгинул, я кое-как выдержал шторм, хотя его половина, сосватанная в наш род самим королем, была хуже кракена. Но когда мой сын… Жена сломалась в тот год, не вынесла горя. Есть у меня сын, рыбка. Внуков нет. Он вдовый, отчаянно пьет и нуждается в опеке, без этого он вроде выброшенного на берег корабля.
        -Так плохо?
        Риоми жалостливо погладила по руке и спросила тихо и ласково:
        -Что гнетет великолепного адмирала?
        Ногорро покосился на собеседницу. Глаза у Ройми оказались глубокие, тревога на лице была подкупающе искренней. Адмирал вздохнул да и рассказал все, что накопилось и тяжким грузом висело, как он утверждал, «на обшивке днища души».
        -Лет семь назад, если бы не сложилась ранняя помолвка Крида, - проговорил Ногорро, - у короны был бы иной наследник, Парси Тэль-Мар. Но прошлого не вернуть. Сын умудрился в штиль и без всяких там русалок, одной своей пьяной глупостью, утопить корабль… И где? На рейде, прямо на главной городской набережной. Такой человек никогда королем не станет. Вообще никем уже не станет, - стиснул зубы владелец замка Эрси.
        -Неужели нельзя вылечить, как-то повлиять? - задумалась Риоми.
        -Я о сыне уже год никому не говорил ни слова, имени его не упоминал, заперев трюм памяти, - прорычал Ногорро и стукнул себя кулаком по колену. - Этот штиль меня сжирает, как крыса - припасы корабля… Я готов выложить все незнакомой Дасиль. Ты как, не пойдешь галсами, сплетни разносить?
        -Вот еще!
        -Верить не верю, но молчать нету сил, - скис адмирал. - Черно на душе, как в бездне морской.
        Адмирал выпрямился и неожиданно связно и спокойно стал рассказывать. По всему видно, сама возможность выговориться была для него целительна. Даже морщинки на лбу сделались мельче… Ногорро, не смягчая ничего, описывал, как его сын сидит часами, согнувшись, никого не слыша, и щупает пустой стол. Как пьет, гуляет по берегу и твердит себе под нос, что с ним разговаривает ветер. Адмирал упомянул и о том, что в замок трудно нанять слуг. Многие боятся оставаться возле Парси, считая его умалишенным.
        Риоми долго молчала, не в силах решиться сообщить открыто, насколько хорошо она понимает загадочную болезнь Эрси-младшего. Девушка смотрела в погасшие глаза адмирала и пыталась понять, можно ли и нужно ли ему знать правду. Главная цель достигнута, парад удалось отсрочить. Пока ситуация никому не грозит новыми бедами, привлекать к себе внимание нельзя. У Мироша и Крида и без нее достаточно здешних сложностей, чуждых для оримэо. Адмирал вряд ли станет другом роду Гравров, что бы ни говорила некая малознакомая Дасиль. Да и голос советника глубоко проник в сознание Ногорро, они ведь общаются давно и много… Надо просто промолчать. Посочувствовать, вздохнуть и откланяться, ночь на дворе.
        -Это магия, - твердо и встревоженно сказала Риоми, используя понятное для севера слово. - Ваш сын в большой беде. Боюсь показаться слишком любопытной, проявить свою осведомленность тоже опасаюсь, но у меня есть веские основания для подобных подозрений. Скажите лишь, на корабле вашего сына, когда он пошел ко дну, не было ли советника короля или его доверенного лица? Припомните, какой-нибудь смуглый невысокий человек, наверняка я права.
        -Гонец из столицы, - кивнул Ногорро. - Человек советника. Он спас сына.
        -Наш советник сам колдует и таких же злодеев держит рядом, - шепотом сообщила Риоми, в душе ругая себя последними словами. - Ваш сын не губил корабль, гонец никого не спасал, наоборот, он попытался заставить вашего Парси сделать что-то ужасное. Капитан не поддался, но и не устоял. Его память расстроена магией, понимаете?
        -В колдовство я не верю, вот еще туман морской средь бела дня. А советник мне друг. - Адмирал решительно стукнул кулаком по столу. Сник под внимательным взглядом, усмехнулся: - Он много кому друг.
        -Пусть друг. Но кто он? Кто его родители? Где его земли?
        -Не задумывался, - потряс головой адмирал и, словно отмахиваясь от мухи, дернул рукой. - Просто советник.
        -Вы себя слышите? - презрительно фыркнула Ройми. - Просто советники бывают у корчмарей и их пьяных гостей. Подсел, получил выпивку за чужой счет - и советует. В свиту его величества попасть куда труднее. Я, например, буду представлена при дворе только благодаря вам и рекомендации госпожи Лидии. Кто его покровитель?
        Адмирал ощутил, что мысли незнакомо и подозрительно путаются, стоит подумать о прошлом советника. Безупречном - это Ногорро знал твердо. Всегда. Только вот, кроме уверенности, ничего другого в сознании не нашлось. Ни имен, ни обстоятельств первой встречи, ни упоминаний о замке, землях, родне.
        Дверь приоткрылась, впуская в комнату высокого статного молодого человека. «Брат очаровательной Ройми», - сразу догадался адмирал, читая фамильное сходство. Темные вьющиеся волосы, гибкость движений, чуть необычный разрез крупных глаз, приятная располагающая открытость взгляда. Рауль поклонился с достойной двора изысканностью и попросил позволения присесть.
        -Моя сестра мила, но это впечатление обманчиво, - улыбнулся он. - Ио способна добиваться нужного от самых твердокаменных и высокородных людей, имейте в виду. Я сам ее опасаюсь.
        -Три тысячи чертей! Любая красивая и умная женщина опасна, что не делает ее общество менее приятным, - отмахнулся адмирал. - Амбиции, и ваши, и Ройми, предполагают наличие ума и требуют высокого покровительства. Я имею в виду брак с Кридом Гравром, который может дозволить только сам король. И его попросит о столь сложном деле именно скрученный в пеньковый канат адмирал, будьте спокойны.
        -Однако, - опешил Рауль. - Мои поздравления, дорогая, это было феерически успешное падение с лошади. Руки-ноги целы?
        -Вполне. Рауль, у господина Ногорро беда. Большая. Его сын оглушен медовым голосом.
        Роул вздрогнул и невольно бросил взгляд на дверь, убеждаясь, что она плотно прикрыта. Адмиралу стало холодно. Наивное суеверие девушки, недавно вызвавшее лишь грустную улыбку, теперь выглядело несколько по-новому. Дасили действительно знали тайну. «Оглушен голосом» - для прибывшего не пустые слова. Тэль-Мар дернул ворот камзола, удивляясь жаре, резко сменившей холод. Если его сын не безумен, если даже не виновен в гибели корабля, то…
        -Нет, слишком резво вы перекладываете руль. - Ногорро снова стукнул кулаком по столу. - Надо подумать. Советник мне друг… Три баржи чертей, он всем друг! Поссориться с ним трудно: покладистый, умный, полезный…
        -Как медуза, - усмехнулся Роул. - Всем хорош издали. И вполне прозрачен, ничего не таит.
        -Мальчика моего можно… - Адмирал задумался над словом.
        -Я не способен на это, - покачал головой Роул. - Но Дио, то есть Дион, должен управиться, из молодых… скажем так, магов он самый сильный. Впрочем, мы спешим на парад, едва ли это можно изменить.
        -Тут я решаю, отдать якоря или выставить все паруса, - уперся адмирал. - Сын в Эрси. К полуночи будем там, если двигаться верхами и не жалеть коней. Я, клянусь кракеном, с вашей сестрой-то был любезен и охотно согласился заночевать в здешней тесной гавани, потому что собирался съездить в свой замок. Так что, есть надежда?
        Роул неуверенно пожал плечами, вышел в коридор и крикнул слугам, чтобы позвали управляющего. Дио пришел быстро. Молча выслушал рассказ о наследнике Эрси. Задумался. Стал спрашивать непонятное для встревоженного отца: откуда дует беспокоящий сына ветер, избегает ли мужчина моря в штиль, как спит, спокоен ли, когда рядом поют и играют на флейте? Ах да, на севере флейт почти нет, одни только дудочки и свирели. Дио уверенно кивнул, выслушав ответы. Взялся подробно расспрашивать снова: как выглядел гонец? Роул ненадолго вышел. Вернулся он со стаканом муки мелкого помола, щедро запорошил стол и взялся пальцем рисовать лица. Адмирал удивлялся искусству и точности портретов. Приглядывался, качал головой - не похоже, ладонь рисовальщика тотчас заравнивала белое поле. Скоро появлялся новый портрет - и так, пока Ногорро не вздрогнул, всмотревшись. Похож.
        -Вот и нашелся наш пропавший в шторм шесть лет назад сирена из свиты держателя ветви храма острова Поути. - Роул пальцами зло смял рисунок лица. - Та еще тварь. Араави юга был близким другом Граата, он погиб… Этот тип, Пэи, из числа первых приверженцев Гооза.
        -Ничего не понимаю, вы на каком таком наречии поете? - насторожился адмирал. - Но мне очень не нравятся тучи по курсу. Ребята, вы не те, кем стараетесь казаться, а обман я не терплю. И не привык знать меньше других.
        -Я как раз совершенно искренне говорила, - обиделась Ройми-Риоми. - Я люблю Крида, я обязана ему жизнью и… и он так просто не отвертится. Король, папа Мирош, Дина и прочие могут хоть лопнуть, а я от своего драчуна не откажусь. Так что спор отменяем, золото мне не нужно, а вот помолвка…
        -Ты не золотая рыбка, а прямо акула, судя по хватке-то, будет тебе помолвка, - отмахнулся Ногорро чуть спокойнее. - Что с моим Парси?
        -Оглушен, - подтвердил сирена непонятный приговор. - Мне хватит голоса, чтобы возвратить ему сознание, если оно еще цело. Сила человека с Поути известна, мой дар побольше и развит полнее. Песнь в Эрси никто не расслышит, даже советник. Но, великая богиня моря, почему опять надо скакать? Ненавижу седло! Есть ведь лодки, корабли, даже просто доски.
        -Ну-ка, ну-ка, дайте мне подзорную трубу… - подозрительно прищурился адмирал, наконец-то догадавшись. - Ты с Запретных островов? Три баржи чертей и кракен в придачу, я скоро начну думать, что и гонец оттуда… смуглый, невысокий, гласные тянет. Эй, кильки малолетние, у вас что, заговор?
        -Не у нас, только у советника, - вздохнул Роул. - Пока вы с Граврами боретесь, он сдувает пылинки с короны. Гадит и Дэлькосту, и Запретным островам, всем разом. Две короны лучше, чем одна.
        -Проглоти меня кашалот…
        -Кашалот, может, и подавится, но советник - нет, - усмехнулся Дио. - В путь.
        -Без Крида ни на шаг не сдвинусь! - угрожающе прошипела Риоми, цепляясь за покрывало.
        -Сидит в кустах за конюшней, ругается и ревнует, ждет полуночи, - сообщил Роул.
        -Не скучно с вами, прям свежий ветер, душа разворачивается, - рассмеялся адмирал.
        - Кого еще припрятали? Диночка моя, надеюсь, не сидит в каких-то гадких кустах?
        -Прекрасная Дениза едет в карете с госпожой Лидией, ругается и требует объяснить, почему всем можно и галопом, и по кустам, а ей ничуть нельзя, - пояснил Роул. - К полудню они сюда доберутся.
        Ногорро кивнул, рявкнул, вызывая своего ординарца. Велел всем офицерам ждать его возвращения и никуда не отлучаться под страхом удаления из флота. Видимо, угроза была вполне настоящая: молоденький капитан вытянулся в струнку, обещал проследить. Адмирал распорядился принять кареты Гравров и ни в чем не чинить им неудобств. Наоборот, следует вежливо просить Денизу и госпожу Лидию дождаться его возвращения.
        Нигош встретил новую хозяйку снисходительно, его вычистили и накормили, к тому же на конюшню недавно заглядывал обожаемый Крид, который присоединился к группе в ближайшем перелеске. Молодой человек вежливо поклонился адмиралу и спросил, как дела у брата Элиша. Оказывается, отлично. Несмотря на принадлежность к роду Гравров, он на хорошем счету и вообще «стоящий моряк, хоть и малек пока».
        До замка добрались на удивление быстро.
        Зевающих слуг, испуганных ночным визитом господина, адмирал по просьбе Дио выгнал за ворота, всех до единого. Их оказалось немного, большинство предпочитали не ночевать в мрачном строении, по которому до самого рассвета бродит безумец.
        Сын Ногорро и правда не спал. Дио и Роул добыли светильники, зажгли огонь. Прибывшие двумя группами стали бродить по старому замку и довольно скоро наткнулись на Парси. Он выглядел плачевно: небритый, исцарапанный, со следами ссадин и ушибов - видимо, мужчина много раз падал и позже раны не обрабатывали. К тому же сын адмирала носил рваную рубаху и вовсе негодные штаны с заплатами. Прикрыв глаза, он сидел на полу в углу огромного гулкого зала. Руки плотно обнимали колени, Парси монотонно покачивался и тянул горловой дрожащий звук, подобный вою. Адмирал при виде сына даже зарычал от возмущения: он полагал, что присмотр со стороны слуг налажен куда лучше.
        Дио сел рядом с больным, вслушался, помолчал. Порылся в сумке и извлек с самого дна тонкий длинный сверток, который, не глядя, сунул в руки Риоми.
        -Ио, наиграешь песнь покоя? Помягче и негромко, нужную мне тональность ты помнишь.
        Риоми приложила к губам тростниковую флейту. Звук родился легкий и слабый, как дуновение ветра. Парси услышал его и открыл глаза, радуясь поддержке, которую немыслимо долго искал в хаосе царящего в его сознании шума. Адмирал охнул, пошатнулся, впервые за много лет обнаружив у сына осмысленный взгляд. Парси посмотрел в глаза сирене и доверчиво улыбнулся самому важному и ценному теперь ощущению - покою, простому и желанному.
        Роул хлопнул по плечам адмирала и Крида, потащил обоих прочь, вывел в коридор и плотно прикрыл дверь. Пояснил:
        -Нельзя отвлекать и тем более мешать. Дио и без того придется трудно, прошло много времени, да и пел до него очень сильный маг.
        Слово «маг» Роул выговорил с легким презрением, делая поправку на северное незнание возможностей и имен детей моря.
        Крид кивнул и с надеждой уточнил:
        -А есть ли в этом темном, заброшенном на вид замке хоть какая кухня, на крайний случай - ма-аленькая кладовочка с едой?
        Адмирал в очередной раз упомянул кракена, учел акул и баржи, нехотя повернулся спиной к двери, магнитом притягивающей его внимание, и прорычал:
        -Гравры - редкостные невежи! «Хоть какая кухня!» Да мои повара готовят так, что королевские от одного запаха готовы топиться, крысы береговые.
        -Мне откуда бы знать? - язвительно пожаловался Крид, рассматривая потолок. - К столу Эрси меня не звали ни разу…
        -Пробуешь пробить брешь и растравить мне душу? Бессовестный мальчишка! Ладно же, ты на борту, и я поведу нас верным курсом.
        Ногорро развернулся и двинулся по гулким галереям. Кухней в родовом замке Эрси именовалась пристройка внушительных размеров. Если бы она стояла отдельно, могла бы сама сойти за особняк средней величины. Роул, закаленный видом крепости Гравр, не стал впадать в ступор изумления, грозящий голодом. Адмирал спустился в похожий на лабиринт подвал и вернулся с окороком и парой пузатых бутылей. Задумчиво изучил залитое воском горлышко. Он сам говорил Ройми, что сын пьет, и теперь пытался понять, откуда в его голове возникла нелепая мысль. Она не требовала обоснований или доказательств, укоренившись в сознании давно и так же прочно, как убеждение в праве советника именоваться советником и, более того, другом.
        Первая бутыль забулькала, наполняя кубки. Ногорро скривился: любимый настоянный мед приметно горчил. Подумать только: его, человека взрослого и опытного в играх двора, стоящего в двух-трех шагах от короны, обманули и водили за нос, как сопливого мальчишку. Вторая бутыль пошла полегче, особенно в сочетании с уговорами Роула, внимательного к чужому настроению, а точнее, его полному отсутствию. В конце концов не все потеряно, пока загадочная Дасиль, в глазах которой переливается море, играет на флейте, а ее смуглый «управляющий» творит свою непонятную магию.
        Ночь тянулась, мерно разделяемая на порции боем башенных часов… Окорок тоже делился на порции, и постепенно он показался мужчинам, проголодавшимся от ожидания, слишком маленьким. Крид сбегал за вторым, по-хозяйски принес еще связку колбас, копченую рыбу и маринованные в зеленых виноградных листьях овощи с чесноком. Не унявшись, Крид стремительно исследовал корзины возле огромных печей, добавил на стол перец и свежую зелень. Адмирал сидел, следил за тем, как самоуправствует в его доме наглый юнец, и мрачнел. Он нехотя признался себе, что при ближайшем рассмотрении молодой Гравр совершенно не соответствовал портрету, нарисованному сплетниками двора. В своем наблюдении Ногорро обнаружил новый повод для расстройства и сердито уточнил:
        -Отчего это красотка Дениза так упорно не желает исполнять волю родителей?
        -Мы счастливо и вполне взаимно не любим друг друга, но мы крепко дружим, - весело сообщил нахал, притворно вздыхая.
        Услышав детские отговорки, недостойные принца, адмирал скривился:
        -Ты, килька бросовая, да кто женится по любви, когда берет на абордаж корону?
        -Она мне даром не нужна, - честно сообщил Крид. - Ваша светлость, вы мудрый человек, посмотрите на меня: разве я похож на настоящего короля? Гулянки предпочитаю интригам, клинки - ядам, дружбу - расчету. Папа Мирош отчего-то полагает, что я повзрослею, но мне ведь не шестнадцать. Я не желаю даже вести дела княжеского дома, бабушка Ната меня уже ругала.
        -Вот тебе и сели на мель, - поразился адмирал. - Да ты же бестолочь!
        Из сказанного вырисовывался неплохой скандал, довольно длинный и шумный, позволяющий поближе познакомиться и интересно скоротать ночь. Потому что сидеть молча в ожидании неизвестно чего очень трудно. Глупо надеяться, но и не надеяться невозможно! Увы, второй окорок ели вяло и без аппетита, ссорились тоже нехотя, замолкая при всяком подозрении на внешний шум.
        Наконец в коридоре зазвучали шаги. Адмирал поперхнулся очередным восклицанием, сел и даже забыл упомянуть кракенов и акул. Крид торопливо налил в кубок воды, Роул придержал плечи господина Эрси.
        -…не понимаю, что бы вы ни утверждали, - расстроенно проговорил кто-то голосом, очень похожим на адмиральский. - Как теперь, к морскому дьяволу, может быть четыреста семьдесят третий год от подписания Дэль-Гараймского договора? Где меня черти носили столько лет?
        -Даже господин Гокс весьма вежлив в последние два дня, а ваша светлость стремится затмить своим воспитанием портовых грузчиков, - возмутилась Риоми, толкая дверь. - Да и видом, если честно.
        -Какого…
        -Только не надо опять про вонючего кракена. - Риоми обернулась в дверях и погрозила коридору пальцем. - Бедняжка Дина, при таком родственнике мой Крид ей, понятное дело, кажется ангелом!
        Адмирал охнул и попытался потерять равновесие, но Роул был бдителен. Крид с кубком воды - тоже. Пережив первый шквал потрясения, Ногорро впал в неконтролируемую радость. И тут мужчины замка Эрси взялись на два голоса и с полным усердием взывать к упомянутым кракенам, не забывая акул, чертей и дохлую - видимо, не вынесла скандала - каракатицу. Постепенно шум стих. Адмирал решился-таки поверить в своего Парси, выглядящего изможденным, бледным, но вполне здоровым, тем более на фоне сине-серого Дио, который кое-как, по стеночке, вполз в зал. У двери сирену поймал Роул, довел до стула, усадил, прислонил к стене, принялся усердно кормить и лечить. Сын Авэи лучше иных понимал состояние хранителя, истратившего весь дар звучания. Его голос дошел до опасной кашляющей хрипоты. Впрочем, капля божья у Дио оказалась и правда на редкость крупной: любимый ученик хранителя Боу восстанавливался быстро, буквально на глазах. Особенно распробовав ранее никогда не попадавший в его тарелку маринованный чеснок.
        Жмурясь от удовольствия, он хрустел, нюхал виноградные листья. Наконец Дио смущенно запасся восхитительной колбасой, уложив два самых аппетитных кольца в сумку. Одновременно рассказывать и жевать ему было трудно, так что Риоми пришлось
«переводить» невнятное бурчание.
        Со слов Дио выходило, что младший Эрси - человек стойкий, медовому голосу сирен не особо поддающийся. Это редкий дар сильных людей, способных видеть мир таким, каков он есть, не выстраивая пустых мечтаний и не принимая вслепую чужих мнений, будь то даже королевская воля. Гонец прибыл на судно, желая опробовать в деле украденный с островов перламутровый жезл. Команда корабля капитана Тэль-Мара должна была погибнуть, услышав пение выдуманной советником зловредной «русалки». А сам Парси, скорее всего, обязан был ее увидеть, чтобы позже, чудом избежав смерти, описать адмиралу, королю и другим важным людям. Но капитан увидел только гонца, лезущего не в свое дело, и прогнал «дворцовую моль», - он сам припомнил эту фразу, - с мостика.
        -Не будь у сирены жезла, тем бы дело и ограничилось, едва ли можно убивать капитана корабля ядом голоса в присутствии команды, - кивнул Роул.
        Увы, жезл имелся. Гонец испугался, что Парси расскажет вовсе не то, что следует, и положение советника, только-только укреплявшего свои позиции при дворе, пошатнется. Сирена применил жезл, лишил непокорного Парси способности осознавать мир и самого себя. Корабль погиб, капитана «спас» из воды гонец. План сработал, хоть и с некоторыми оговорками. Благодарность адмирала позволила советнику назваться другом княжеского рода Эрси Тэль-Мар, отчаяние ослабило защиту Ногорро, он стал подвластен меду голоса.
        Сын Ногорро тоже слушал рассказ, но совсем иначе.
        Обманутая память капитана не желала отрешиться от ложного представления. Ему казалось, что каких-то полчаса назад он стоял на мостике «Морского орла», смотрел на бухту Тавра и думал о скором возвращении домой. Полгода он зверел, выполняя бессмысленные капризы посла его величества Альбера Лгоса в Нагроке. Тот изволил совершать морские визиты вежливости к прибрежным князькам - на «Орле». Новый корабль был велик и красив, он вызывал уважение, чего и желал посол. Но именно из-за своих размеров «Орел» совершенно не годился для мелких неудобных бухт возле фамильных крепостей. Команде не единожды приходилось спешно уводить корабль в океан при угрозе шторма. И вот - крупнейший северный порт Дэлькоста рядом. До замка Эрси отсюда можно добраться за каких-то три дня. Дома Кристина, да и отец наверняка теперь в родовом имении. Парси помнил бесцеремонно поднявшегося на мостик смуглого вестового с неприятными змеиными глазами. Помнил приступ удушья, шум крови в ушах, мучительный, заполняющий весь мир… Боль, рвущую сознание.
        И вот он открыл глаза, облегченно вздохнул, отмечая окончание недомогания. Огляделся вокруг. Ночь, темный пустой зал вместо палубы, на теле - рваная рубаха. Над ним склонилась незнакомая голубоглазая красавица, зовет по имени… Сперва Парси решил, что его доставили домой в бессознательном состоянии. Но чужие люди упорно твердили, что прошло несколько лет. Он поверил, лишь когда увидел отца. Постаревшего, непривычно сутулого адмирала, к тому же с этим незнакомым тяжелым взглядом исподлобья. Ногорро шумел напоказ, был чрезмерно груб, потому что происходящее было слишком непостижимо. Сын помнил иного отца: беззаботного и щедрого, не нуждающегося ни в короне, ни в родовых титулах, адмирала, под командованием которого флот, обожающий своего «батьку Гора». Разве можно желать большего?
        Оказывается, и океан не спасает от тяжелых мыслей, а уважение моряков не помогает в отчаянии, хотя наверняка команды флота хором просили всех почитаемых ими богов за своего Гора. Бывший капитан «Орла» молча сел к столу, пытаясь осознать свое нынешнее положение. Как человек практичный и не склонный легко сдаваться, он готов был разобраться в ситуации, чтобы немедленно заняться возвращением долгов. Потому что кто-то обязан ответить за гибель «Орла» и клевету.
        Но когда Парси еще раз осмотрел малый дворцовый зал, он иначе оценил и недостаток света, и отсутствие запахов готовки, и незнакомые лица гостей. Сердце тоскливо сжалось.
        -Как это перенесла моя Тина? - насторожился младший Эрси, отбирая у прожорливого оримэо колбасу для собственных нужд. - И где она, кстати?
        -Погибла год назад, - виновато выговорил Ногорро. - Это снова был один из кораблей, утопленных русалками. Даже не похоронили по-людски, обломки нашли на берегу лишь через три недели. Твоя Кристина все твердила, что дело нечисто, показывала тебя знахарям. Видимо, некоторым не особенно нравилась ее суета.
        Повисла тяжелая тишина. Дио жевал так энергично, что Риоми, знающая его лучше прочих, заподозрила подвох.
        -Смотри, подавишься скрытностью, - угрожающим тоном предупредила она. Обнаружив чрезмерное внимание к еде и у Роула, девушка еще больше призадумалась. - Ладно, клацайте зубами, злодеи. В храме мимо моих симпатичных ушек новости не могли прокрасться… Так когда? Прошлой осенью. О-о, ну я же наверняка знаю!
        -Бедный наш владыка! - посочувствовал Роул. - Ему приходится еще хуже, чем Авэи с моими выходками.
        -Не отвлекай меня. Я думаю! Был кораблик, назывался смешно… Я запомнила, потому что слово не морское. Маленький, и шел он на юг. «Сойка»!
        Адмирал подпрыгнул на месте, кивнул и с уважением посмотрел на девушку, которая, похоже, действительно знала наперечет весь флот Дэлькоста и его соседей. Парси медленно повернулся и тоже с некоторым облегчением нашел голубые глаза, полные слез. Все же нельзя терять надежду, ведь это та самая девушка, которая вызволила его из кошмара. Она была рядом, держала за руку и уговаривала, как маленького… Ее душевной глубины хватило, чтобы понять боль утраты себя прежнего - капитана, моряка, уверенного человека… И теперь она знает, что кошмар безумия готов вернуться, уже навсегда. Можно пережить то, что его обвинили в гибели корабля. Со временем хватит сил принять и худшее - мамы нет в живых. Однако она болела давно, и родные готовились к неизбежному.
        Но как дышать, если кто-то погубил Тину? Парси устало прикрыл глаза. Собственно, без нее даже в мести нет смысла. Разве этим что-то вернешь или изменишь?
        Голубоглазая, в отличие от капитана, не думала сдаваться. Она припомнила детали, даже название корабля. «Сойка»! - Губы Парси дрогнули. - В лучшем случае - большой шлюп. Странно: почему он шел на юг? И как далеко этот юг?
        Девушка, в имени которой путались все ее знакомые, называя то Ройми, то Ио, то Риоми, села рядом, погладила по плечу:
        -Дети Сиирэл теперь хранят от бед корабли, идущие по южному пути. Правда, не дозволено вмешиваться в прибрежные волны и ветра, потому что люди Гооза, то есть советника, могут заметить и навредить еще сильнее. «Сойка» была как раз на границе охраняемых вод, когда шквал догнал и ее, и три лодки оримэо. Сирин северных вод, Роо, была недалеко. Тех, кто выжил и держался на воде, спасли. Брат твоего папы их и спас: «Пиратский приз» - лучший корабль Древа, его рулевой умеет держать шхуну на гребне волны сирина.
        -Мой брат, пропавший четверть века назад, тоже цел? - поразился Ногорро. - Вот так шквал новостей!
        -Дио, прекрати зверски жрать колбасу! - Риоми стукнула кулачком по столу. - Отвечай!
        -Твою жену теперь зовут Киита, она живет на острове Лоог, там хорошее место, - нехотя сдался хранитель. - Она здорова, но не помнит прошлое. С Запретных островов не возвращаются, таков закон.
        -Этот, как его, хренов дохлый кракен, - возмутился непривычно молчаливый Крид в стиле, характерном для замка Эрси. - А я тут что делаю? Туда-сюда смотался и все помню.
        -Ты - дикое нарушение всех законов, - фыркнула Риоми. - Нас никто не отпускал, я вас всех украла.
        -Молодец, - похвалил Крид. - Не останавливайся на достигнутом, еще одну женщину можно украсть?
        -Пока нет.
        Парси наконец осознал смысл слов Дио и попробовал вздохнуть, уговаривая себя: «Это не кинжал под ребрами, а всего лишь щепка. Не помнит прежнего - пусть, зато жива». Сын адмирала задумчиво рассматривал пеструю компанию гостей. Крида, догадавшегося наконец представиться полным именем, он изучал дольше прочих.
        -Наглый малолетка, назначивший мне встречу на пирсе и не явившийся в срок, - припомнил посветлевший лицом младший Тэль-Мар. - Надо же, еще жив, при таком-то норове. У вас с Денизой небось детишки уже растут?
        -Я намерен накрепко обрубить концы и избавить нас от эдакого родственника. Представлю его королю как жениха рыбки Ройми, - сообщил Ногорро. - Наследника у Альбера по-прежнему нет, и теперь уж не будет. Старик совсем согнулся, ноет, вспоминает прошлое. А мы, князья, как распоследние акулы рвем друг друга и кружим возле трона. Мирош Гравр при Альбере вроде управляющего. Так-то он толковый, но меня ничем не знатнее, да и Тэль-Ниты зубки точат, у них двое сыновей. Тэль-Локты мечтают о короне. Есть еще два претендента, поплоше. Попросту говоря, мы дружно посходили с ума и все тычемся мордами в кормушку советника. Питаемся гнилыми слухами, как слепые донные рыбины.
        -Флот выше дворцовых игр, - возмутился Парси. - Ты всегда так говорил.
        -Не только у тебя, выходит, нелады с памятью, - скривился адмирал. - Война у нас готовится.
        -С кем?
        -С русалками.
        -Ио, ты бы сыграла отцу что-нибудь успокаивающее, - серьезно предложил Парси.
        Крид вздохнул и коротко изложил события последних лет. Капитан погибшего «Морского орла» слушал и порой энергично встряхивал головой, словно сгоняя наваждение. Поверить в безобразия и правда было непросто. Когда речь зашла о русалках, сын адмирала уже не мог скрыть смеха. Полуголые хвостатые женщины угрожают флоту? Что, лезут на палубу и предлагают купить жемчуг по дешевке? Отец рявкнул и внес в рассказ свои уточнения, перечислив погибшие корабли. Морщась, выдал большую тайну. После проведения парада флот, возможно, пойдет на юг. Советник нашел надежный способ пробраться на острова.
        Попав туда, адмирал намеревался быстро разобраться, кому надо рубить хвосты… Вот только старый Альбер пока не дает добро на поход, да и Мирош против. Роул удивленно вскинулся:
        -Королю полагается мечтать о новых землях, почему же он не стремится на юг?
        Крид усмехнулся. Он понимал опытного в интригах Альбера. Пока у трона нет законного наследника, войну в далеких землях затевать нельзя. Флот-то поведет Тэль-Мар, прежде никогда не помышлявший о политике. Теперь и он задумался о троне. Альбер здраво рассудил, что победившая армия вернется с новым королем. Зато проигрыш не простят, опять же, старому. Этими соображениями Крид и поделился вслух.
        Адмирал смущенно кивнул, признавая правоту слов.
        -Вообще-то я не молод, - задумчиво бросил он, - но загорелся жаждой мщения. Я решил отплатить за погибшие корабли и переловить проклятых русалок. И дело нужное, и слава роду, честь которого подорвана затоплением «Морского орла».
        -Адмирал, а как вы собираетесь ловить русалок? - заинтересовалась Риоми.
        -Увижу - разберусь.
        -Корабли топили сирены, то есть маги по-вашему. Такие, как советник или мой хранитель Дио, - пожала плечами девушка. - Можете начать ловить его прямо теперь. Для этого не нужен флот, к чему зря губить моряков? Сирена в силах оглушить вас, как оглушили Парси. Может при наличии жезла вызвать шквал и утопить корабль, убедить команду тихо спать или дружно прыгнуть за борт.
        -Последнее осилю и без жезла, - кивнул Дио. - Только голосом я могу выключить сердце или полностью обездвижить тело, надолго. Так действует то, что принято называть ядом звучания. Мне яд дается легче меда… То есть, простите, бой мне привычнее лжи.
        -Морские боги и дьяволы, как же с тобой воевать?
        -А зачем? - удивился Парси упорству отца. - Меня он не топил, а спасал, да и Кристину выручил.
        -Но мы потеряли корабли! Первый «Герб Дэлькоста», «Гончая луны», «Стремительный»…
        -Сирены жили на островах так давно, что мы не знаем, было ли время без нас, - улыбнулся Дио. - Корабли гибнут только теперь, причем шестой год - массово. Все беды от одного мерзкого типа, беглого преступника, которого мы не смогли вовремя поймать. Его имя на островах - Гооз, а здесь он - советник Гозир. Искаженное произношение титула правителя островов, газура.
        Адмирал замолчал и взялся переставлять на столе посуду, стряхивать крошки и проверять бутылки. Роул тем временем рассказал, что на время проведения парада назначена гибель корабля и смерть Элиша Гравра, его капитана. Бутылка хрустнула в руке адмирала, когда он услышал последние слова. Риоми охнула, вскочила, мигом принесла воды, достала чистые платки и принялась выбирать осколки из ладони Ногорро, шипящего от злости. Парси воспринял новости куда спокойнее. Попросил Крида убрать со стола лишнее, вышел и вскоре вернулся с подробной картой бухты Дильша. Расстелил ее на столе, поверх бросил горку золотых корабликов размером с полпальца каждый. Взялся расставлять их на карте, поясняя порядок прохождения и поправляя его, когда адмирал вносил уточнения.
        К рассвету весь путь эскадры был известен до мелочей. Парси довольно кивнул, убедившись, что его поняли.
        -Эти русалки должны быть близко от корабля? - спросил он.
        -Чтобы никто ничего не заподозрил, а удар оказался точным и узконаправленным… - задумался Дио. - Даже учитывая наличие жезла, они все равно должны быть не далее четверти морского нэя, то есть семи сотен локтей. Топить станут здесь. По течению удачное место, да и ветер легче позвать. Ио, твое мнение?
        -Девочка и в таких делах разбирается? - Адмирал уже охотно гордился своей протеже.
        -Моя Сказка умница, - заулыбался Крид. - Кстати, адмирал, сдаю без пыток последнюю тайну рода Гравров. Я Мирошу не родной сын…
        -Удивил, - рассмеялся Ногорро, не дослушав. - Теперь себя за клевету вызовешь на дуэль?
        -Могу подраться с Дио, он мне охотно наставит синяков. Так вот благодаря интригам нашего величества и прочим обстоятельствам мы с Риоми не брат и сестра, а совершенно неродные люди. А вот ей Мирош Гравр как раз папа. Родной.
        -Дохлые каракатицы, - покачал головой потрясенный адмирал. - Проспорил я пять тысяч золотых на приданое золотой рыбке, ясное дело. Я полагал, у твоего папаши в голове ветерок подгуливает. Все твердил - Эльза, жена, то да се… из флота ушел. Тогда мы, кстати, и поссорились всерьез в первый-то раз. И мамка тоже эта… русалка?
        -Самая сильная, - не солгала Риоми и капризно прищурилась: - Раз все мужчины такие непутевые и впечатлительные, я буду распоряжаться. Пора ехать. Дио, ты возьмешь господина Парси и моего братца Роула. Топить корабль станут именно с этой косы близ маяка, я уверена. Обязательно и в первую очередь следует спешно залить водой жезл, это для него гибельно. А самого сирену… ну, ваше дело.
        -Слушаюсь, госпожа, - тихо поклонился хранитель. - Я покидаю вас, рассчитывая на сабли и везение Крида.
        -Далее, - деловито сообщила Риоми. - Мы с адмиралом, если он не возражает, неспешно двигаемся к Дильшу. Оттягиваем начало парада настолько, чтобы у вас было время на подготовку. Предупреждаем Элиша. В самом наилучшем случае я оказываюсь во время парада на его корабле.
        -Мы выедем, как только я переоденусь, - кивнул Парси.
        -Скачки. Лошади, - скривился Дио. - Богиня Сиирэл, как я хочу домой!
        Крид рассмеялся, добрая Риоми виновато вздохнула. Она тоже хотела домой, пока что совсем немножко, но все же… Там мама, и она болеет. Отцу трудно, неспокойно, а еще
        - скучно: никто не крадется по запретным коридорам с подарками для Риоми, ночами поддерживается удручающе железная дисциплина, а тишина не таит подвоха. Онэи теперь совсем одна и, наверное, опять плачет. Догадливый принц шепнул в ухо:
        -Не грусти, нам пока и тут забот хватит. Королевский двор - презабавное место.
        Затем Крид зевнул и пожаловался адмиралу:
        -Третьи сутки без сна, даже подраться не тянет.
        Ногорро пообещал запихнуть наследника в свою карету и обеспечить подушкой.
        Лабиринт коридоров и залов замка остался позади, от парадных дверей открывался дивный вид на розовый от смущения восток. Причиной неловкости, вероятно, следовало считать Нигоша, забравшегося в середину клумбы и усердно обкусывающего бутоны роз и нежные махровые шапки ранних астр. Приметив хозяев, гнедой сунул морду поглубже в зелень, выдрал напоследок самый сочный стебель и заспешил к Риоми. Огрызок астры успел выхватить из самых зубов Крид, осмотрел, нашел годным и преподнес Риоми, восторженно схватившей незнакомый цветок. Адмирал без особой злости упомянул каракатицу и добавил новое выражение про гнилую вонючую селедку, целый косяк коей, по словам Ногорро, плыл навстречу. Речь шла о слугах замка Эрси. Потным страхом от них веяло за версту.
        Вперед усердно выталкивали управляющего, бледного, от ужаса едва способного стоять на ногах. Нрав Ногорро никто не подумал бы описать как кроткий. Его вчерашнее рычание встряхнуло ставни, это слышали двое мальчишек, собиравших в саду яблоки. На ночь глядя они, понятное дело, радели не о хозяйском столе. Правда, до того, как раздался рык, сбивший обоих с ветки, они понятия не имели о том, что хозяин дома. Зато до деревушки домчались, опережая ветер, и такого порассказали, что утром никто не рассчитывал даже остаться в живых, не то что сохранить рабочее место. А жили при замке безбедно.
        Господин Эрси с усмешкой оглядел всех.
        -Не до вас теперь. Пришлю вестового, и он разберется, какая тварь тут на рубашках для сына экономила, - коротко пообещал адмирал. - Свиньи береговые, вот вы кто. Марш палубы драить!
        Слуги, потрясенные мягкостью приговора, сгинули. Управляющий подвел Ногорро рослого серого в яблоках жеребца, придержал стремя, закивал, обещая немедленно подать лошадей для господина Парси и его спутников. Думать над неожиданным приказом он уже не пытался. Ногорро развернул коня и проехал прямиком через потрепанную клумбу, выдрал на ходу горсть астр и бросил совершенно счастливой Риоми.
        Глава 8
        До постоялого двора добрались после полудня, чуть не загнав коней. Боялись, что Мирош Гравр уедет, не дождавшись их и не зная новостей.
        Не уехал. Как он мог двинуться, когда узнал, что обожаемая и почти незнакомая дочь ускакала среди ночи в сопровождении господина Эрси и двоих таинственных спутников, о которых никто из свиты адмирала и слова не мог сказать? Мирош метался по двору и рычал не хуже Ногорро. У забора стоял Гокс, лениво рассматривая дали в поисках врагов. Маленькая Гоо сидела рядом на его плаще, зажав в одном кулачке вишневые палочки, а в другом - огромное яблоко.
        Лидия занимала кресло рядом с Диной, Негодяй лежал у ног хозяйки там же, на балконе второго этажа, и принюхивался к запаху кофе. Госпожа Тэль-Коста еще утром заверила мужа, что его дочь - умная девушка: если кому и угрожает опасность, то только адмиралу. Его очаруют и вынудят делать глупости, а Тэль-Мар хоть и сложный человек с безудержным нравом, но с женщинами не воюет.
        -Приветствую прибывших. Лидушка, свет дома Гравров, ты-то наверняка позаботилась о флотском сытном обеде? - как-то просительно воззвал адмирал, чуть не подкосив Мироша своей любезностью. - Загоняли меня ваши младшие.
        -Поднимайтесь сюда, - кивнула Лидия. - Приятно, что ты наконец отнес меня к этой семье, не упоминая бесконечно одних лишь Даргов. Что, больше не ссоримся? Значит, моя новая доченька на редкость талантлива.
        -Еще разберемся, кому она доченька, - решительно сообщил Ногорро, кивая Мирошу вполне дружески. - Я намерен представить ее королю, мы уже договорились. И на парад этот замечательный ребенок следует со мной. Пусть сдохнут все кашалоты мира, но так и будет! Даю свое высочайшее разрешение присутствовать на мостике «Розы ветров» для малышки и непутевого Крида. Где мой ординарец, укуси его омар? Пусть пишет, дело важное и требует бумаг.
        -Ничего не понимаю, - честно признался Мирош. - Но рад видеть своего бывшего друга в хорошем настроении. Огромная редкость: твоя свита с утра дрожит и ждет бури. Довел ребят.
        -Ребята на кораблях, а здесь по большей части дворцовая пыль, - презрительно скривился Ногорро. - Я всю дорогу вспоминал, когда это я умудрился набрать в свиту таких… медуз. Твой Элиш и то приятнее, хоть он и распоследний Гравр.
        Слуги постоялого двора расторопно приняли лошадей, шалея от внезапного обилия князей на довольно глухой дороге. Крид усердно оттер отца и адмирала, попытавшихся помочь Риоми покинуть седло.
        -Стыдно! Пожилые, можно сказать, люди, а туда же, за моей Сказкой ухаживать, - возмутился он и добавил громче, обернувшись к фасаду постоялого двора: - Мне и так до утра дел хватит. Вот что они выглядывают? Придется идти объяснять, куда можно смотреть, а куда нельзя. Пообедать человеку не дадут, на остренькое их тянет… Вот я их и заколю.
        Ставни скрипнули и сошлись. Адмирал покачал головой: его «дворцовая пыль» от разъяснений уклонилась до неприличия торопливо. Зато в дверях возник ординарец.
«Единственный действительно стоящий человек в свите», - задумчиво прикинул Ногорро.
        Стол, собранный по указанию княгини Лидии, был великолепен. Дина сияла, наблюдая примирение Ногорро с Граврами. Адмирал излагал светские сплетни и с подозрением косился на своих людей. Приглядывался и прикидывал, а его ли это люди или советника, который всем друг, а некоторым даже более того - покровитель. Ну ладно Томиш: парень молод, род так себе, у самого заслуг пока тоже нет. В общем, до звания полного капитана ему еще лет пять. И он крепко знает, что дослужиться может только под рукой батьки Гора, которому безразличны и род, и состояние. Другое дело
        - вот эта парочка Тэль-Розов. Их дед и подговорил адмирала на жесткие шаги в отношении семьи Гравров. Оба пацана сидят такие мрачные, словно на похороны приглашены. Оба поглядывают на дверь. Может, не успели отослать гонца туда, куда, по их мнению, следует? Или уже?..
        Додумать адмирал не успел. Риоми спустилась к столу умытая, в голубом платье Дины. Кушать стало гораздо веселее. Даже сухопутные медузы оживились: временно забыли про интриги и взялись наперебой петушиться, добиваясь внимания голубоглазой. Крид сонно молчал, устроившись в очаровательном окружении своих невест, и лишь внимательно поглядывал на самых говорливых. Проснулся он, когда… не подали сладкое.
        В дверь вбежал королевский гонец, чуть не сбив служанку. Она удержалась на ногах, но поднос с пирогом все же уронила. Адмирал поморщился - очередной невысокий смуглый человек, подобный десятку таких же. Вполне неприметный на их фоне, как все медузы советника Гозира. Гонец с порога, не глядя на людей за столами, не поздоровавшись и даже не кивнув, повернулся к Ногорро:
        -Мне приказано передать вам, что его величество в гневе и требует немедленного прибытия господина адмирала и его свиты в Дильш, там ждут парада. Позвольте с тем откланяться, я спешу. Срочный пакет в столицу.
        Голос звучал деловито и вызывал удивительное доверие. Адмирал склонил голову, вслушиваясь. И правда, так и есть: надо бросить все и спешить, приказ короля. Он человек военный, привык подчиняться его величеству. Уже пять лет даже не спрашивает, где сам пакет с приказом.
        -Как ты отыскал нас, каракатица? - заинтересовался адмирал. - Я тут остановился случайно, флагов над крышей не вывешивал. Да и кареты с дороги не видны.
        -Вы должны поспешить, - с нажимом уточнил гонец, глядя в лицо адмиралу. - Приказ короля.
        -Вышел за дверь, вытер морду, привел себя в порядок и вошел снова, по всей форме,
        - зарычал адмирал. - Ишь, распустил вас Альбер, да и я потворствовал по доброте душевной, мой-то батюшка таких торопыг на реях гроздьями вывешивал.
        Гонец дрогнул, удивленно осмотрел зал. Пожал плечами. Из помещения его буквально вынесло ревом адмирала, звереющего по-настоящему. Скоро гонец вернулся серый от злости, но умытый и подтянутый. Он щелкнул каблуками, отдал поклон и повторил все еще раз.
        -Приказ передай моему ординарцу, - велел Ногорро.
        -Распоряжение устное, - забеспокоился гонец.
        -Устно король просит, обращаясь к старшему князю Тэль-Мару, - нехорошо усмехнулся Ногорро. - Или советует. Но я тебя все же выслушал и принял слова к сведению. Так что пшел вон, спеши дальше.
        -Вы… - Голос стал напевным.
        Негодяй встопорщил загривок, поднялся с пола и медленно двинулся к гонцу, клокоча горлом и скалясь. Лидия округлила губы, готовая отозвать пса, но смолчала, повинуясь жесту Риоми. Крид вскочил, дружески почесал Негодяя под горлом и прошел к дверям.
        -Нед, молодец, съешь пирог, он все равно на полу, можно. Я пока провожу кое-кого.
        - Крид нежно обнял гонца за плечи. - У тебя срочные дела, не стой столбом. Вот выучишь правила обращения к прекрасным дамам, обедающим за столом адмирала, - и в седло. Если сможешь, само собой.
        -Крид, ну что ты делаешь? - обреченно вздохнула Лидия.
        -Дохлую каракатицу, - удивился принц. - Зато вежливую. Мам, я быстро. Дина, одолжи маме веер, ей, как обычно, дурно.
        Дверь не слишком вежливо хлопнула, свита адмирала осталась сидеть без движения. На лестнице пискнул и поперхнулся гонец. Особые шпильки для протыкания горла сирен принц прихватил еще с острова Доито и подробно выяснил у хранителя Дио, как ими пользоваться. Риоми поняла звук, спокойно пожала плечами и кивнула служанке, разрешая нести новый пирог. Негодяй блаженно облизнулся, прикончив прежний в три захода…
        Крид вернулся очень скоро, сердито рассматривая очередной рваный манжет.
        -Такой понятливый, - поделился он впечатлениями. - Задержался, обещал без устали учить этикет, пока не встанет с постели. Да, он из вежливости сказал, что спешит, стеснялся проситься за стол, - припомнил принц. - Нет у него срочных дел в столице, и пакета при нем нет, я проверил.
        -Жив хоть? - с сомнением уточнил Мирош.
        -Да, папа, увы, - покаялся Крид. - Кстати, где нас надлежит искать, он узнал от помощника капитана Тэль-Роза. И у меня к господину Козишу тоже есть вопросик, раз он все знает и охотно делится сведениями.
        -Сядь к своим невестам и не лезь в дела флота, - усмехнулся адмирал. - Томиш, припиши всезнайку Козиша к «Окуню». Штрафным, на весла, до моего прямого приказа об отмене наказания. Водить корабли по порту - дело хорошее. Славное и ответственное. Встань, матрос, тебя проводят. Ты и ты, взять троих из охраны, сопроводить до места, передать капитану «Окуня» и вонючку, и пакет…
        -Мой отец…
        -Молчи, - посоветовал адмирал. - Знаю, прознает и приедет за тебя просить. К зиме, не раньше. До нее еще дотянуть надо, а ты к гребле совершенно не годен. На
«Окуне» таких сперва порют, а потом списывают в наемники, южным соседям, на год-другой. Ох и набегается батюшка, разыскивая тебя…
        -Мой брат равен вам по крови, - возмутился старший Тэль-Роз, до сих благоразумно молчавший. - Вы не имеете права!
        -Да, разлучать семью нельзя, - сокрушенно согласился адмирал. - Томиш, запиши и этого, чтобы усвоил, как следует обращаться к старшему по званию. Месяц на веслах, мимо балов, так сказать. Идите, юноши.
        Обоих увели. Дина уткнулась в веер. Мирош Гравр весной отослал двоих Тэль-Розов и их пятерых наемников на юг с галерой соседей Дэлькоста. Теперь к гребле приобщатся еще двое. Интересный получается год у фамилии Роз.
        -Самое занятное то, - шепнула Дина на ухо Риоми, заслоняясь удобным для сплетен плотным веером, - что отец не подумает выручать сыновей, узнав причину наказания. Он сам военный и дисциплину уважает. А вот советника - не особенно, даже зовет выскочкой.
        После обеда во двор подали кареты, и адмирал с подобающей случаю торжественностью отбыл, без рвения исполняя устный «совет» короля. Кони шли легкой рысью. До темноты Ногорро планировал проехать городок Вильс, продвинувшись к морю на тридцать верст. Заночевать Ногорро желал у приятеля, замок которого находился в пяти верстах от дороги. В карету адмирала пригласили Гравров - Мироша и Крида, а заодно Гокса, который потащил с собой и Гоо.
        -Этого п… пса, - сообщил телохранитель, - заберут в ночь мои люди и повезут в Гравр. Я его навестил, горло попортил еще сильнее, как следует. Тихий теперь на всю оставшуюся жизнь, с пением для него покончено.
        -Ладно, мне интересно иное. С чего вдруг кое-кто взялся опекать мою дочку? - прищурился Мирош, глядя на адмирала.
        -Пять тысяч чертей!
        -Обычно было три, - удивился тот. - Откуда подошло подкрепление?
        -Проспорил ей только что сундучок с золотом, - усмехнулся Ногорро. - Уговорились мы, что если назовешь ее дочкой до листопада - оплачу приданое. Ну и ладно. Главное, Риш, мой сын выздоровел.
        -Поздравляю, - вроде даже встревожился старший Гравр. И пояснил: - Не первый год пытаюсь закончить дознание по делу о гибели «Морского орла». Там концы с концами не сходятся. То ли все врут, то ли память у них шалит. Даже Альбер в курсе, по весне хотел поговорить с первым помощником капитана. А тот внезапно умер, сердце оказалось слабое. И вахтенный утонул. Приглядывай за своим Парси.
        -Дио присмотрит, - зевнул Крид. - Я подремлю пока, ваши светлости.
        -Ночь впереди, - возмутился господин Эрси.
        -И я о том же, - серьезно согласился принц. - В вашей свите надо кое-кого выгулять.
        -Ох и страдает с ним Лидушка, - посочувствовал Ногорро. - А скоро начнутся с младшеньким проблемы. Он уже дважды замечен в городе с девицей из семейки Локтов. Хороший род, но в последние годы удручающе нищий. Твой драчун уже который раз оплачивает долги братца своей подруги, ты хоть знаешь об этом, отрыжка кашалота?
        -Локтов я не жалую, но… пусть, - махнул рукой Мирош. - К младшим у меня нет претензий. Вот что мы королю скажем, это и правда вопрос! Наследника-то у него опять нет. Элиш не в счет, он младший.
        -Так и скажем, - пожал плечами Ногорро. - Альбер стар, но не глуп. Иначе советник бы давно передавил нас поодиночке. Слушай, а твой Гокс теперь не ругается?
        -Хуже. Убеждает себя, что эта очаровательная девушка доводится ему дочкой, - пожаловался Мирош. - Я уже отписал малышке Гоо скромное имение. Рано или поздно он сообразит, что ей вообще-то девятнадцать и что на папу так не смотрят.
        -Вы с вашими кракенами о… о…
        -Ошибаетесь? - расстроилась Гоо, резко бледнея.
        -Полная х… хрень, - с трудом пожаловался Гокс, вздохнув. - Я подумаю.
        Крид прикрыл глаза и задремал. Тяжелая рессорная карета мягко качалась и убаюкивала, а ночные планы были велики и требовали отдыха. По мнению принца, по крайней мере двое из свиты адмирала собирались доложить о вчерашних событиях советнику. И должны были повременить и отлежаться, размышляя, того ли покровителя они выбрали.
        Пять дней спустя свита адмирала потеряла ранеными четверых, и адмирал лично посоветовал каждому из них не спешить вставать с кровати. Потому что затем придется явиться к батьке Гору и подробно ответить на несколько вопросов. А на галерах по-прежнему недобор гребцов…
        Кареты вкатились на мостовую большого города, будоража послеполуденный знойный штиль. Риоми счастливо улыбнулась морю, помахала рукой дельфинам, прыгающим у самой набережной, удивляя горожан. Сирин смущенно пожала плечами - ничего удивительного, она с рождения привыкла к морским нянькам. Кони сбавили ход до парадного шага и все же достигли резиденции флота на главной набережной Дильша еще до наступления вечера. Адмирал помянул кракена и акул, отделываясь от свиты, и изволил принять приглашение Лидии пожить в ее городском доме. Не смог отказать: княгиня еще утром вздыхала и советовалась с Негодяем, самым молчаливым и внимательным из ее слушателей, относительно закупки новых кружев для отделки вечно изодранных рукавов рубашек сына. Вот тогда Ногорро и вспомнил, что его Парси тоже следует приодеть.
        Дина покинула карету на набережной, весело тряхнула кошельком и пообещала быть у Гравров к вечеру, а то и раньше, если деньги кончатся быстро. Впереди балы, а у Ройми всего одно платье, это прямо-таки трагедия. Крид попытался проводить девушек, но был изгнан. Он ныл и страдал, не понимая, как принца крови можно заменить Гоксом, даже если при нем Гоо и в охрану добавлен Годяй. Мирош одернул сына: до вечера надо посетить городскую резиденцию короля. Крид, пока еще законный наследник второго поколения, обязан соблюдать дворцовые правила поведения.
        Альбер принял прибывших сразу, не заставив ждать и минуты. Слуги получили указание проводить гостей в садовую беседку в любое время, как только те прибудут.
        Король сидел, укутав ноги пледом, и гладил любимого рыжего волкодава даргской породы. Мирош конечно же знал, что Натэлла Тэль-Дарг входит к королю, небрежно пиная дверь носком туфельки и не кланяясь. Ей одной и прощается все перечисленное, вкупе с упорным нежеланием следовать этикету. Король ждет Натэллу, для нее всегда готовы кресло и грог - а с кем еще можно обсудить собак? У кого еще, после восхитительно долгого обсуждения мордатости и породы, можно купить очередного стража, куда более надежного, чем даже человек, обязанный повелителю жизнью и честью всей своей родни. Натэлла соблюдала лишь одно правило в общении с Альбером: она никогда не говорила о политике. По крайней мере прямо.
        Сегодня возле беседки, занятой Альбером Лгосом, лениво отдыхали на траве три взрослых кобеля; еще два подросших щенка, привезенных по весне из Даргмира, усердно мяли и перекапывали ухоженную парковую клумбу. Гостей к королю псы пропустили, не шевельнув ухом.
        -Вспомнили, что старик один и скучает, - изобразил жалобный тон Альбер. - Навестили, не забыли. Тэр, свои, да, ты всегда знаешь. Умный пес, хороший. Уже лет десять я полагаю, что верность - свойство, которым боги не наградили людей. Все запасы извели на собак. И большая часть досталась рыжим даргским. Тэр, пойди проверь полянку. Садитесь, наливайте компот. Старики пьют компот. Вы скоро сами поймете, что это вкусно.
        -Ваше величество изволят шутить, - догадался Мирош. - Но мы охотно выпьем, жара и впрямь угнетает.
        -Советник обещал мне парад еще три дня назад, - пожаловался Альбер. - Теперь лежит, у него наконец-то взыграла желчь, дерганый стал. Тэр его разок прикусил, а он прямо в крик. Говорит, малую нужду в кустах справлял. Только я-то думаю - большую, слухи во дворце - дело главнейшее, и уши у нашего советника исключительно хороши. Ну, вдвоем притащились, старые изуверы? И не грызетесь?! Изведете бедняжку под корень. Не меня - советника!
        Тэр вернулся и лег у ног хозяина, щуря мелкие глазки. Обрезанные уши стояли, чутко ловя звуки. Трое младших псов бродили по поляне и старательно проверяли заросли поодаль. Щенки грызлись на дальней дорожке.
        Альбер опустил руку и погладил широкий лоб пса. Тэр слегка дернул обрубком хвоста, благодаря хозяина за внимание, хмуро оглядел гостей и на всякий случай зевнул, показав белые зубы.
        Крид не видел Альбера целый год и нашел, что тот ничуть не изменился. Уже лет десять бледное лицо короля давало повод судачить о его нездоровье. Блеклые глазки прятались за сморщенными веками, тонкие губы растягивались в улыбку, похожую на проглоченный зевок. Король неизменно представал перед двором вялый, пожилой и сонный. Те, кто плохо знал Альбера, верили увиденному. Но двоюродный брат Мирош и адмирал Ногорро, родственный Лгосам через своего деда, не допускали общей ошибки.
        Даже смыкая веки, король отлично видел. С трудом разбирая имена гостей, выкликаемые лакеем, он прекрасно слышал. Кашляя и жалуясь на плохую память, был здоров и не утратил ясности ума. Оставаться развалиной Альбер полагал для себя удобным. Но даже советник не мог скрыть своих дел от его величества. Просто пока король сознательно закрывал глаза на возню Гозира. Может, считал не опасной для себя лично? А может, что куда вероятнее, заключил с Гозиром некий договор и ждал обещанной выгоды, не мешая советнику по-хозяйски тасовать двор и стравливать князей. Псы грызутся - хозяин не мешает. Альбер дремал в сторонке, гладил Тэра по широкому загривку и шепотом советовался с рыжим: а не пора ли менять вожака в людской придворной стае?
        Вот и теперь Альбер обмяк в кресле и выслушал доклад, изображая сон. Он клонил голову, мелко кивая. Из безразличия его не вывели ни помолвка Крида, ни выздоровление сына адмирала, ни гонец, передавший никем не отданный приказ.
        -Скучные сплетни, - заныл Альбер. - Знаю ли я, что Гозир дрянь? Так жив ведь… На глупого драчуна Крида напяливать корону я бы никогда не позволил, даже после моей смерти, коей вы все желаете. Он власти не радуется, о стране не думает - мальчишка, одним словом. А ты, старый Гор, должен был рано или поздно поумнеть. Хорошо, что не слишком поздно. Знаете, почему я терплю советника? Расскажу, не лупите глаза! Тэр, обойди еще разок кустики, а то шпионы загадят мне весь парк…
        Альбер глянул вслед псу блеклыми слезящимися глазами. Вздохнул и начал говорить.
        Очень давно, он и сам не помнит точно, когда, - в молодости, не иначе - у него была жена. Адмирал подпрыгнул и помянул кракена. Вот еще новость! Да об этом все знают! Альбер вздохнул. Помолчал, с трудом восстанавливая должное безразличие вида и голоса.
        Да, настоящая жена, не та, которую похоронили в склепе королей, когда он был мальчишкой чуть старше Парси. Любимая. Весь двор помнит ее, Амели Тэль-Роз, единственную, к чьему мнению прислушивался король, с кем делился своими мыслями. Она была вдвое младше мужа, но отличалась умом и умением ладить с людьми. А еще она не давала спуску двору и не затевала заговоров за спиной Альбера. Их договорной брак не занесен в книги, Амели так и не назвали королевой. Альбер перехитрил себя самого, мечтая получить сына и избавиться от его матери, поскольку Тэль-Розы - гнилой и жадный род…
        -Амели не такова. Была, - грустно поправил сам себя король. - Но ей приходилось несладко, родня наседала и требовала невесть чего. Я не признавал ее законного положения и относился к ней как к глупой кукле. Уделял все меньше времени. Некогда было ухаживать…
        -Вы тогда были моложе, братец, - желчно отметил Мирош. - Вы охотно плели интриги, мечтали о завоевании земель. Вы полагали свою полузаконную семью чем-то постоянным. Зато уничтожили мою.
        -Все мы бываем молоды и самонадеянны, - покладисто согласился Альбер. - Я полагал, что терять будут другие, но не король… Разве умная женщина откажется от власти? Даже если ее, впадая в дурное настроение, зовут девкой, ревнуют к каждому лакею и попрекают деньгами.
        -Она ушла, - подтвердил очевидное Ногорро.
        Альбер тяжело вздохнул, прихватил загривок Тэра и подтянул тяжелую голову на колени. Чернопастый заскулил, глядя хозяину в глаза. Он бы порвал врага, будь он тут. Но беда где-то далеко. И ни один пес не в силах ее загрызть…
        -Я искал, - сказал король псу. - Они не знают, но я долго искал. Только зря… Однажды ко мне пришел Гозир и сказал: она укрылась на Запретных островах. Дай мне место возле тебя, и мы возьмем их юг за шкирку. Корону островов - мне, женщину - тебе. Само собой, в придачу он обещал вассалитет, жемчуг и много иного.
        -Сказочки, - отмахнулся Ногорро.
        -Возвращение наследника, - не слушая адмирала, добавил Альбер. Вздохнул и снова погладил пса: - Из-за мальчика я и согласился, Тэр, ты понимаешь? Гозир не раз намекал: одна из возлюбленных родила мне сына, мальчик выжил, а его мать обманула своего короля… Гозир не назвал имя женщины, но был… убедителен. Если бы назвал, я бы не поверил, такими сведениями не делятся. Он жив. И он уже взрослый, мой законный сын, подлинный наследник. Я уверен, именно Амели подарила мне сына. Если так, моему мальчику теперь двадцать три, он всего-то на полгода старше Крида.
        -Дохлая каракатица! - потрясенно выдохнул адмирал.
        -Сдохнут в этом году и тем более в следующем очень много людей, при чем тут твои каракатицы, - без тени радости или сожаления сообщил король. - Глупо воевать в океане с русалками, которых шлют острова. Но если я лягу в склеп, не утвердив корону на голове законного, сильного и неоспоримого наследника, Дэлькост утонет в крови, вы сами разорвете страну в клочья. Поэтому после парада я все же объявлю войну русалкам.
        Король сгорбился, выговорив непростые для него слова. Тэр встревоженно поискал врагов, зарычал, требуя от стаи повысить внимание. Псы снова метнулись к дальним зарослям, их черно-рыжие шкуры замелькали в зелени. Постепенно, один за одним, псы вернулись и легли, настороженно озираясь.
        Альбер погладил темные подпалины на шее собаки, взял со стола сухое печенье и отдал своему единственному другу. Настоящему - Тэр радовался без фальши, о короне не мечтал, за корм или похвалы не продавался.
        Крид с интересом глянул на рыжего: выходит, голос сирен на собаку не действует? Бабушка Ната что-то такое говорила матери… Король проследил за взглядом и гордо рассмеялся, даже заметно оживился.
        -На Тэра всякие там голоса очень даже действуют! Гозир, вон, пискнул некстати, проверил… Теперь лежит на брюхе, стонет и жалуется, даже долгожданный парад ему не в радость.
        -Он пытался к вам применять… - Мирош задумался, подбирая слово. - Магию?
        -Что он применял, не знаю, - хихикнул король, перебирая пальцами по меховому вороту Тэра. - Вся стая взбесилась, едва он рот раскрыл. Гозира еле отбили лакеи, в первый раз за все время я не смог отозвать псов. Будь заросли не так густы, окажись плащ потоньше, и мое величество сейчас подыскивало бы нового советника взамен пожеванного…
        Крид кивнул, совершенно искренне похвалил собак и вернулся мыслями к войне.
        -На островах погибнет ваш сын, когда адмирал приведет туда корабли, - предположил он. - Умрет, защищая родных русалок.
        -Поэтому я все еще не объявил войну, - прошептал король, и остатки веселости спрятались в морщинах старческой кожи. - Дольше ждать не могу. Стар стал, время поджимает. А ну как выживу из ума? Или компот выпью да подавлюсь… Советник, вон, спит и видит. Новым королем он думает ставить Тэль-Роза, того, что из замка Вайк, дурак без ведома Гозира пальцем лишний раз не шевельнет. Ты-то, старый Гор, по его плану помрешь героем на островах.
        -Похоже, из ума ваше величество выживет нескоро, - обнадежил Крид короля. - Знаете, я хоть и мальчишка, по-вашему, но человек ответственный. Как бывший наследник берусь поискать себе замену. Смотаюсь на острова, расспрошу кого следует. Полукровок там раз-два и обчелся, найдем пропажу общими стараниями. Парня охотно поменяют на вашего советника и всю его службу, аккуратно упакованную, надежно придушенную. К тому же вашу Амели я, кажется, знаю.
        -Кто тебя туда пустит? - встревоженно заныл Альбер. - Наглец.
        -Я был там, и меня даже выпустили, - похвастался Крид. - Это куда сложнее. Я знаю там важных людей. Например, владыку их храма, который управляет всеми вменяемыми русалками, его жену, ближайших слуг и советников. Ваша договорная жена, даже если это не Амели, не могла попасть на острова без ведома араави и не могла, вернувшись, утаить полукровку от всех. Давайте приметы, найдем без глупой войны. Сколько у вас было любовниц в юности? Я слышал от одной старушки из Нагрока, что даже она…
        -Уймись, трепло, - испуганно бросил король, и голос его выдал. - Никому я не верю, кроме Тэра. Покажи мне русалку, и я подумаю.
        -Советника позовите да гляньте, - обиделся Крид.
        -Не умничай, сам знаю, - рассердился Альбер, и пес заворчал под его рукой. - Настоящую русалку с островов, а не выродка, коего свои же и изгнали. Что я, опального и обиженного не рассмотрю? Русалку сюда подавай - и будет разговор. Есть такая?
        -Есть.
        -Я хочу знать, что не все они злы, как Гозир. Еще я нуждаюсь в посланнике, способном передать мои слова и вернуть ответ, - вполне деловито заговорил Альбер, даже глаза открыл. - Все-таки я король и хочу получить от юга жемчуг, причем не только его. Лучше нам договориться теперь, пока есть взаимный интерес, иначе новый Тэль-Коста или его преемник, какой-нибудь молодой драчливый дурак, рано или поздно объявит большую войну. Когда парад, адмирал?
        -Завтра в полдень, как положено, - уверенно сообщил Ногорро.
        -Завтра вечером, после торжественного ужина, я желаю видеть русалку. Послезавтра или господин Гравр-младший уплывет на острова, или туда уйдет весь флот. Хватит переводить мой компот, идите.
        Крид несказанно обрадовался предложению короля и развлекал старших своим счастливым видом. Оказывается, драчливый наследник больше не мечтает о балах и столичных дуэлях! Хуже того, скорее опасается выходить в свет: Риоми слишком красива для двора. Нельзя допустить, чтобы ее изучали, как диковину, чтобы шептались за спиной и копались в фальшивой родословной Ройми Дасиль, выдуманной наспех и едва ли способной выдержать даже первую, не слишком пристальную проверку. Ведь при малейшем подозрении люди Гооза, сирены с жезлами, насторожатся и даже притаятся невидимками за ближайшим углом… Мирош выслушал и кивнул, признавая правоту сына. Он не мог радоваться отплытию только что обретенной дочери. Но и защитить ее здесь никому, пожалуй, не под силу. Новые соображения заставили мужчин спешить. До самого особняка Гравров ехали молча и настороженно.
        Дома никто не ожидал бед, красавицы и слушать не желали об отмене балов. Девушки давно вернулись с покупками и думать о плохом просто не могли. Они наряжали двух живых кукол - Лиззи Тэль-Локт, найденную по их просьбе Гоксом, и, само собой, Гоо. Лидия сидела в сторонке, тихо радовалась приятному живому шуму в старинном особняке и выбирала кружева. Негодяй солидно грыз спинной хребет теленка, расположившись на личном ковре.
        Как выяснилось, госпожа княгиня Тэль-Коста не пошла к купцам. Сами торговцы по первому намеку принесли все, что было лучшего в их лавках. И теперь, встав в сторонке и по возможности далеко от Негодяя, почтительно внимали княгине, подробно и аккуратно записывая то, что станет основой счета.
        Князья Тэль-Коста, к огорчению местного торгового люда, редко посещали свой дом в Дильше, зато каждый визит был памятен содержателям лавок и швеям. Этот год обещал стать особенно удачным: госпожа желала получить рубашки в количестве, достаточном для двоих драчливых молодых людей, пару-тройку полных костюмов по снятым меркам - для Парси, обдумывала она и пошив нового камзола для Мироша…
        Мужчины с трудом пробирались через дебри вешалок, манекенов, ширм, тканей и лент, превративших большой зал в заросли. Адмирал усердно поминал каракатицу и акул, Крид заучивал слова, Мирош требовал прекратить безобразие, имея в виду и ругань, и тряпичные дебри. Кое-как преодолев все препятствия, мужчины расположились на отдых, заняв два дивана в центре зала - на «полянке», относительно свободной от лент и тканей. Вокруг сновали возбужденные люди с отрезами, кружевом, тесьмой, пряжками и пуговицами. Чуть дальше сплошной стеной преграждала путь длинная ширма, у которой метался Гокс.
        С другой стороны ширмы доносились причитания Гоо и азартный визг нападающих на нее подруг:
        -Держи руки!
        -Щекочи, пропихнем!
        -Затягивай, пока не стихнет… Ослабляй, синеет!
        Усердно глотая лишние слова, Гокс, найдя достойных союзников, испуганно выдохнул:
        -Что, ё… с ней делают эти?.. Эй, малыш, ты жива?
        -Нам нельзя носить это, - в голос плакала Гоо, отбиваясь. - На островах меня будут бить палками, если узнают.
        -Пусть попробуют г… гады! А я тут, б… - он глянул на адмирала, - баржа чертей, и вас принесло!
        -Кстати, о жене короля, - припомнил Ногорро, улыбаясь. - Я отлично знал ее, щекочи меня медуза. Очень красивая женщина, двор при ней по струнке ходил, кто боялся ее, а кто и обожал. Мы с отцом посещали особняк Амели, она не раз приезжала в Эрси. Вылечила папашу от сквернословия, из-за которого тот не посещал приемы при дворе. Амели надоумила отца менять гадкие слова на названия морских диковин. Мы привыкли, так и пошло с тех пор. Затем Амели исчезла удручающе внезапно, я наводил справки, но все впустую…
        -Мы готовы, - задыхающимся голосом сообщила Дина. - Садитесь все, а то упадете.
        Ширма отползла в сторону, открывая обзор. В центре безобразия из затоптанных тканей, лент и ниток стояла Гоо. Она всхлипывала и пыталась снять широкий браслет. Крид хихикнул, поняв наконец причину ее слез. Бордовый цвет, тем более в сочетании с золотом, дозволено носить лишь газуру. Даже его стражи и вауры заменяют яркий тон отделки на блеклый, едва намекающий на присутствие благородного металла.
        Гоо не позволили выбрать ничего блеклого. Ее даже умудрились причесать, украсив волосы диадемой, хотя трем разбойницам это стоило немалых усилий. Риоми с улыбкой показала след от зубов чуть пониже локтя, Дина продемонстрировала рваный и наспех сколотый булавками подол платья, а остатки прически Лиззи говорили сами за себя.
        Гокс помянул что-то совершенно неприличное, поперхнулся и покосился на Лидию. Княгиня изволила любезно не расслышать. Ей понравился результат возни за ширмой.
        -Отведите девочку к зеркалу, - предложила она.
        -Не буду смотреть, - жалко возразила Гоо, зажмуриваясь.
        -Тут не острова, - возмутилась Риоми. - Все носят то, что им идет, уж женщины-то точно. В сером ты была вроде мыши, в синем казалась больной.
        -Н-да, - задумчиво почесал затылок Мирош, припоминая фамильную шутку семьи Дарг.
        - Как сказала бы Ната, эта девочка не везде тощая.
        -У… укуси меня омар, надо ж было так изуродовать человека одежкой! - охнул Гокс.
        -Плохо? - испуганно распахнула глаза Гоо, напрочь забыв про упрямый браслет.
        -Мало, - пожал плечами Гокс. - У прехорошенькой госпожи должно быть вдоволь тряпок. Риш, пойду-ка я выгуляю ее на набережной. Может, веер купим.
        -Смеркается, лавки закрывают, - огорчилась за подругу Дина.
        -Я постучу. Вежливо, - пообещал Гокс. - Гоо, пошли.
        Маленькая оримэо решительно шмыгнула носом, подобрала длинный подол, как учила Дина, и двинулась сквозь заросли к выходу. Риоми прошипела вслед:
        -Надо непременно подобрать еще и туфельки!
        Вечером семья Гравров собралась за столом в удивительно полном составе - даже Элиш забежал домой. Ночью, когда отослали слуг и тихо пили разбавленное вино возле распахнутых окон с видом на море, в темный зал из сада проскользнул Дио. Хранителя ждали, рассказали ему о решении короля. Выслушали ответную повесть.
        -Все готово, - подытожил Дио, - сирена Гооза не уйдет.
        Хранитель охотно согласился встретиться с королем и настоятельно просил не вмешивать в дело Роула. Сына перламутровой араави острова Лоог нельзя лишний раз подвергать угрозе разоблачения, его может захватить Гооз. К тому же смуглый Дио больше смахивает на «русалку».
        На том и порешили.
        Риоми видела десятки парадов флота кораллового Древа. Она ожидала чего-то подобного и даже куда большего, соразмерного величине северных кораблей. В полдень девушка стояла на палубе «Розы ветров», сердито надув губы. Обманули!
        Огромные парусники не умели ничего такого, ради чего, по мнению оримэо, стоило вводить корабли в порт. Они осторожно маневрировали, усердно держались глубины, шли довольно простым строем. На малых и средних гребных судах тоже не умели праздновать. У парадных лодок газура дюжина стилей работы веслами, да и храм не отстает. Лодки не просто идут, они танцуют на воде, разыгрывают спектакли. Сирены поют, поражая зрителя красотой голосов. А с тех пор как сиринам разрешено жить свободно, вне крепостей, те создают упругую воду для храмовых танцовщиц, зовут дельфинов. Как-то раз мама Элиис убедила поучаствовать в параде довольно крупного кракена, которого поминает в ругательствах адмирал Ногорро, и чудище плыло, сердито меняя цвет. Его пугало обилие людей, малые глубины, шум и яркое солнце.
        Крид выслушал рассказ о празднике цветения жемчужниц и обещал непременно его посетить. Еще он объяснил, что строй парусников с берега смотрится очень красиво, они сами по себе восхитительны, под громадами парусов, несущих герб Дэлькоста и всех княжеств-провинций, подвластных короне. Скоро заиграет оркестр, а потом будут маневры малых судов, конный парад на набережной, наконец, вечерний ужин во дворце с танцами до утра. Риоми пожала плечами, нехотя принимая пояснения. Огорченно глянула на выпрыгивающих из воды дельфинов, зовущих сирина поиграть. Ей пока нельзя… До семнадцати лет девушка была одной из лучших танцовщиц храма. Крид и не представляет себе, что это такое - праздничные танцы оримэо, посвященные богине Сиирэл.

«Роза ветров» была молодым кораблем, сияющим новизной дерева и лака, она шла замыкающей в флагманской группе. По словам адмирала, такое место в строю - большая честь для «кильки малолетней», то есть капитана Элиша.
        При среднем и ровном попутно-боковом ветре парад двигался уверенно, Элиш еще утром порадовался погоде. Флаги бились, разворачиваясь всей площадью полотнищ к набережным. Языки вымпелов трепетали. Паруса красиво выгибались, не хлопали, не провисали. Корабли скользили плотно и очень точно.
        Адмиральский «Герб Дэлькоста» уже миновал тонкую иглу маяка и стал приближаться к берегу, точно к тому месту, где на многоцветных пушистых коврах был установлен шатер короля. Дальше от воды, позади шатра, расположились ложи древнейших родов Дэлькоста, затененные вызолоченным пологом. По бокам - открытые временные скамьи в три яруса с местами попроще. Вокруг шатра и лож три кольца охраны, а дальше - набережная, занятая горожанами от перил до самых домов. Везунчики выглядывают из окон второго этажа и стоят на крышах.
        Крид приметил рыжие пятна шкур королевских псов. Навел на берег малую подзорную трубу, увидел самого Альбера, дремлющего на широком диване. За спиной короля справа стоял Мирош. Слева морщился, двумя руками цепляясь за трость, зеленый сгорбленный советник, за ним неотступно наблюдал Тэр, щетиня загривок.
        Риоми толкнула принца, завладела трубой и переместила обзор на флагман, команда которого как раз готовилась к повороту. Элиш распоряжался своими людьми, довольно скоро и «Розе ветров» предстоит менять галс.
        Сирин замерла, забыв о своем любопытстве:
        -Крид, у нас на борту русалка… тьфу ты, с вами я совсем запуталась и горожу невесть что. Сирена. Я чувствую, где-то близко, на носу. Распевается, готовит голос.
        -Само собой, - кивнул принц без тени удивления. - Уцелевшие в катастрофе моряки должны помнить о том, что их корабль погубила русалка. И обязаны ее описать. В прошлый раз с «Морским орлом» не вышло, вот они и решили подстраховаться. Пойдем, Элиш зовет.
        -Как?
        -Я ему подал знак, и он просит нас быть на мостике.
        Брат Крида и правда выглядел настоящим ангелом - гладкая ровная кожа, приятные черты лица, крупные ясные глаза серо-зеленого тона, унаследованные от отца. На мир Элиш взирал с восторженным удивлением, и, это признал даже адмирал, ссориться с юношей было как-то неловко. Упомянув в очередной раз каракатицу, не пережившую внимания к ее особе, Ногорро еще вчера признал, что на «Розе ветров» даже матросы почти не ругаются. И очень уважают молоденького капитана.
        Элиш встретил брата улыбкой, вежливо поклонился Риоми. Офицеры корабля двигались без слов, отлично понимая своего капитана. Младший из Гравров подал девушке руку, выслушал ее полушепот о русалке на борту. Кивнул, поманил рукой двух чудовищных матросов, способных своим весом утопить лодочку оримэо.
        -На носу? - Он быстро осмотрел верхнюю палубу. - Вижу, этого человека приписали к кораблю вчера, я отметил странность приказа. Стоит он не там, где положено по расписанию. Сейчас улажу дело.
        Матросы нависли над капитаном двумя утесами, недобро глянули на подозрительного сослуживца. Взять, заткнуть пасть и связать. Понятно. Оба великана внимательно выслушали вторую, нелепую команду: заткнуть собственные уши мягкими пробками и не слушать никаких приказов, даже отдаваемых голосом Элита, до того самого момента, пока он лично не удалит затычки.
        Вскоре изловленный сирена смотрел парад с капитанского мостика - высокая честь. Но, странное дело, он не радовался. Хрипел проткнутым иглой горлом и морщился, обреченно наблюдая за тем, как «Роза ветров» ставит новые паруса и удаляется от берега. И ей не мешают ни шквал, ни даже малейшая шальная волна…
        -Пора домой, - обрадовал хмурого пленника Крид. - Храм ждет блудного сына.
        -Я поговорил с ребятами, - подошел капитан. - Интересно получается. Оба слышали, как я им приказал спуститься в трюм и проверить груз. Чешут дубовые затылки и ничего не понимают. Я выдал обоим поощрение и велел молчать, они ведь с честью исполнили секретное дело по ловле пособника русалок. Успокоились и ушли гордиться собой.
        -Не будут болтать? - засомневался Крид.
        -Эти? - Элиш от удивления сморгнул. - Брат, они, да простят меня боги моря, вообще слов десять знают, хоть и хорошие люди, исполнительные. Их хотели списать за тупость, но я не дал, они преданы кораблю и море по-своему любят. К ночи оба толком не припомнят, что делали. Оборотная сторона их простоты такова, что если бы Ройми не предложила связать приказ с чем-то дополнительным вроде затычек, они бы пошли в трюм. То, что вы назвали медом голоса, - страшная сила!
        -Главное, ты жив и корабль цел. Впереди по курсу - танцы.
        -В другое время я бы мечтал плыть с вами, но теперь у меня дела на берегу. Мама обещала поговорить с Лиззи и посетить ее родных, - заулыбался Элиш. - Ройми, приглядывайте за братом. Он все время лезет в неприятности. Вы единственная, с кем он не спорит. Я счастлив, что Криду повезло встретить вас.

«Роза ветров» снова сменила галс и пошла в открытый океан, удаляясь от общего строя кораблей. Так приказал адмирал. Вчера ночью Дио помимо прочего сообщил, что Олуо привел от замка Гравр лодку оримэо. Рулевой перегнал ее в Дильш, усадив на весла часть охраны Мироша. По условиям ночной договоренности, суденышко должно ждать «Розу ветров» за скалами небольшого пустынного острова.
        Как раз теперь крохотная лодочка, направляемая одним гребцом и рулевым, роль которого исполнял сам Олуо, двигалась от скал, похожая на лепесток, удивляя моряков большого корабля скоростью и маневренностью. Связанного сирену опустили вниз, Олуо махнул рукой, прощаясь, и заработал веслом. Его провожали восхищенными взглядами - так вести пляшущее суденышко немногие способны, сразу видна рука мастера.

«Роза» по пологой дуге ушла догонять корабли парада. На якорь она встала уже в сумерках. Гокс с группой охраны ждал на берегу возле кареты. Крид обнаружил в очередной раз рядом с отцовым телохранителем Гоо, уже не удивляясь тому, что девушка всюду сопровождает покровителя. Оримэо села в экипаж и с гордостью показала Риоми веер: подходящий искали вчера до полуночи и сегодня еще полдня. Темные глаза смотрели на сирина виновато.
        -Я не поплыву домой, божественная, - вздохнула Гоо. - Меня обещала опекать энэи Лидия, она добрая и ей… ей одной скучно.
        -А как же Гокс? - удивился недогадливый Крид, внимательно высматривая из-за шторки путь экипажа.
        -Не получилось из меня дочки, - смутилась Гоо и неловко закрылась распахнутым веером. - Мы поговорили вчера. Пока меня берет к себе, госпожа. Как только станет поспокойнее, господин Мирош отпустит энэи Гокса в Гравр.
        Карета остановилась на глухой улочке, из-за угла возник Дио и юркнул в приоткрытую дверь. Он был весел, блестел зубами и охотно рассказывал о событиях у маяка. Как окатили сирену водой и оставили в полном распоряжении Парси, как гоняли по камням чужую охрану - троих военных из службы охраны дворца, а точнее, из невольных помощников советника. Усилиями Дио все трое ничего не помнят: дружно ускакали по приказу короля в далекий Даргмир с самым настоящим письмом от Лидии к ее обожаемой Натэлле. До лета не вернутся: перевалы сложны с середины осени.
        Пока Роул и Дио убеждали охрану, Парси воспитывал сирену, радуясь, что боги к нему добры: дозволили снова встретить мерзавца, погубившего «Орла». Теперь Дио знает, что, лишившись зубов, петь разучиваются совсем. Метод жестокий, но удобный. Человек Гооза так перепугался, что, шамкая и всхлипывая, рассказал много интересного о планах своего хозяина, - говорить-то он мог, пусть и невнятно.
        Дио стал серьезен:
        -Советник готовит покушение на короля. Вроде бы привез с островов редкие яды без запаха и вкуса, собирается травить собак, не поддающихся подкупу или внушению. Без псов старый король окажется беззащитным.
        Карета встала у неприметной калиточки в высокой ограде дворцового парка. Мирош уже ждал. Пропустил всех прибывших и запер дверцу, отослав карету на общий двор. Бал скоро начнется, там много экипажей, этот не вызовет подозрений или особого внимания.
        Псы лежали возле паркового домика у малого пруда. Сам Альбер сидел в единственной комнате, перед огромным камином, и привычно гладил мех воротника Тэра. Кивнул прибывшим, предлагая устраиваться на шкурах, устилающих пол. Родственники привычно уселись, Дио долго и очень вежливо кланялся, а маленькая Гоо сжалась в комок, ткнувшись лбом в шкуры и не смея разогнуться и даже пошевелиться. Еще бы, рядом - сам король, то есть газур ее новой родины…
        Альбер остался доволен вежливостью чужаков, искренней, чуть наивной и подкупающей, как признал он сам, повторно дозволяя всем сесть и чувствовать себя свободно. Дио выполнил указание, Гокс обнял Гоо и взялся ее утешать.
        Его величество выглядел более сонным и вялым, чем обычно, то есть весь превратился во внимание. Его веки почти полностью прикрыли блеклые глаза, едва король увидел Дио. Некоторое время Альбер молчал и рассматривал сирену. Тот снова глубоко поклонился, по обычаю островов, и остался сидеть, гладя в пол.
        -Вежливый мальчик, но я предпочитаю видеть глаза тех, с кем говорю, - намекнул Альбер. - Вот так. И много вас, русалок?
        -Не особенно, ваше величество, нас учат всего в двух крепостях. На островах постройки невелики. Я видел Гравр и, сравнивая, могу сказать, что крепость, где воспитывали меня, вдвое меньше. А ведь там еще находится храм, живут стражи и слуги.
        -Ты можешь голосом убить пса?
        -Ядом звучания, да. Но ваши псы близко, я убью лишь одного. Прочие, вероятно, успеют меня порвать. Нам запрещено убивать, если нет прямой угрозы для жизни. Правило очень строго внедряется в сознание еще при обучении, ваше величество.
        -Но, положим, я сам прикажу тебе? - обиженно предположил король.
        -Я служу владыке храма, его запрет действует всюду. Если будет дозволено, я спою вам песнь лечения, не возражаете? Мы снимаем головную боль, мигрени. Это даже не обеспокоит собак.
        Король кивнул, покрепче прихватил загривок Тэра.
        Дио разомкнул губы, но звука никто не услышал. Только Тэр наклонил голову и дрогнул обрубками ушей. Альбер вздохнул и сел свободнее. У него действительно с утра невыносимо ныла голова. Веки поднять и то удавалось едва-едва, для всякого движения глаз требовалось преодолевать усилие, а их фокусировка вызывала боль. Теперь угнетающее состояние прошло. Король с раздражением потребовал принести компот.
        -Значит, советник мог избавить меня от мучения. Он мог?
        Молодой оримэо вздохнул и добавил совсем тихо:
        -Советник ведь мог и наслать боль.
        Альбер кивнул, припоминая, что утром Тэр так же склонил голову, глядя на зевающего Гозира. Дио выдержал небольшую паузу и приступил к рассказу о пойманном у маяка соплеменнике и планах устранения собак короля.
        -У каждого свои слабости, - забеспокоился не на шутку Альбер, отбросив притворство. - Тэр дорог мне, я не готов его потерять. Только новых ядов нам при дворе недостает! Противоядия найдутся лишь у советника, так?
        -О, если бы их великолепие дозволили ничтожной заговорить, - прошептала Гоо, снова падая на ковер.
        -Ну и порядочки у них на островах, - сморщился Гокс. - Иди ко мне. Сиди, кроха.
        -Я дозволяю, - любезно кивнул Альбер, польщенный тем, что он - великолепие.
        -Едва смею обеспокоить ваш слух глупой речью, но ничтожная не смеет утаить от газура севера, что опасные яды делают на острове Доито, - пискнула из угла Гоо. - Нас для этого и держали в селении. Я знаю разные яды: и травы, и соки рыб, и тертые камни.
        -Что же ты молчала? - вздохнул Крид.
        -О, простите, но я не молчала, господин, поэтому меня и взяли на лодку божественной Элиис.
        -Дожили, - скривился король. - Я вынужден просить девчонку остаться. Эй, маленькая тихоня, будешь таскаться днем и ночью за старичком и его собачками?
        -Да простит меня ваше великолепие за безмерную и недопустимую дерзость… Как решит мой жених, так я и поступлю, - еще тише шепнула Гоо, к общему удивлению, не добавив извинения.
        -Hex… хилая каракатица! - использовал Гокс чужой метод лечения от ругани. - Ее затравят во дворце. Советник тут, м… морской черт ему в печень! Девочке жилось несладко, оставьте ее в покое.
        -Никто больше не знает наших ядов, - извиняющимся тоном добавила Гоо, пытаясь поклониться.
        -Оставайтесь вдвоем, - предложил Мирош. - Так будет куда спокойнее, что правда, то правда.
        Гоо пожала плечами. Гокс фыркнул, посмотрел на Тэра и попробовал порычать. Рыжий озадаченно оглянулся на конкурента. Зевнул и лег у ног хозяина. Король поманил пальцем Гоо, усадил возле пса и разрешил его погладить. Домашние животные на островах - удел богатых. Собак девушка видела всего-то пару раз. Огромный волкодав ей очень понравился. Злым он не выглядел, обнюхал руку и даже лизнул, признавая знакомство состоявшимся. Альбер с интересом приглядывался к Гоо, найдя ее забавной и безвредной. Даже, возможно, почти столь же заслуживающей доверия, как псы. Король гордился своим умением видеть тех, кто служит искренне.
        -Ладно, вернемся к островам и моему посланию. - Альбер наконец отвернулся от Гоо и принял деловой тон общения. - Я думал весь день. Мне и Дэлькосту не нужен вассалитет островов. Если какие-нибудь Тэль-Мары, а хуже того - Тэль-Розы, получат под свою руку русалок, корона утратит опору. Храм держит голоса в узде повиновения, пусть управляется с ними и дальше. Вера в таких делах надежнее иных средств. Крид Гравр, захлопни рот и слушай, тебе повторять дословно, а ты ведь бестолочь!
        -Слушаю, это я от усердия.
        -Пакость новую выдумываешь, мелкую и детскую, - сморщился Альбер. - Сам щенок, оттого и на моих псов смотришь радостно. А должен внимать мне, величеству престарелому, дряхлому и капризному. Как сказала милая Гоо? Мы есть великолепие.
        -Да правда слушаю!
        -Итак, если острова будут захвачены соседями Дэлькоста, нас, опять же, сомнут. Мне нужен взаимовыгодный союз. Ограниченная открытость островов, медленное и постепенное установление режима общения. Желательно согласовать основные законы и ограничить распространение влияния их храма, это нам не на пользу. Ну и жемчуг. Скажем, я готов рассмотреть вес возмещения за право юга использовать несколько прибрежных островов Дэлькоста для проживания посланников. Мы взыщем плату и за выделение пирсов в портах для кораблей, хватит наживаться одному братцу Мирошу, насыпая жемчуг себе в карманы.
        -Три года ты озабочен моими карманами и закрываешь все порты для юга, - огрызнулся Мирош. - От жадности себя перехитрил.
        -Это детали, которые можно согласовать позже, - поморщился Альбер. - Я хочу знать мнение владыки и затем желаю наладить общение с их королем - газуром. Флот не выйдет в поход немедленно, но через месяц я сам отправлюсь на прогулку. Возьму
«Владыку морей» и еще с десяток больших кораблей. То, что вы зовете амулетами пути, у нас есть. Готовьте встречу большого посольства. Мы, возможно, договоримся о мире, если на юге расстараются и успеют найти моего сына.
        -Ваше величество, ваши слова передаст владыке господин Крид. Я хотел бы просить дозволения остаться при вас, - предложил Дио. - Я служу хранителем, смысл моей жизни - беречь владыку и важных для храма людей. Полагаю, сейчас вы, ваше величество, очень важны для Древа. Во дворце много дел для меня. Надо напеть людям вашей личной охраны амулеты от власти медового голоса, очистить от влияния чужих звуков залы, выявить тех, кто лжет.
        Король оживился и закивал. Он думал о других, куда более приятных возможностях. Прежде всего о прекращении головной боли, о спокойном сне без страха покушения, об удалении опасного советника без исполнения обещаний. Мирош усмехнулся. Удалять не придется, а вот найти окажется трудно. Он-то был убежден: как только «Роза ветров» миновала маяк, Гооз забеспокоился. Не дождавшись возвращения своих слуг, он понял, что дело плохо. Наверняка уже теперь советник скрылся у надежных людей. Тех, кого наметил для коронации, скорее всего.
        Дио выслушал Мироша, тяжело вздохнул и нехотя, морщась от сомнительной необходимости делиться тайным, заговорил:
        -Прежде на Древе было девять жезлов с перламутром. Когда мы утратили два, было решено иначе распределить влияние храма. Запад и северо-запад были объединены под охраной одного жезла, север и окраинные острова, корни Древа, приняли власть жезла Авэи. Но позже… был мятеж, и мы скрыли повторную пропажу. По воле Эраи Граата были изготовлены из золота и перламутра точные подобия жезлов. Газур не знает… таоры не догадываются, власть храма крепка. Но я знаю, как и энэи Граат: у предателя Гооза два жезла, большая сила. Еще мы помним имена по крайней мере восьми сильных сирен, предавших Древо и выживших. Один жезл мы вчера уничтожили. Признаю: Элиис приказала мне еще на Доито быть рядом с энэи Риоми… Но еще она строго велела не оставлять жезл в руках людей Дэлькоста.
        -Все кругом врут, все плетут заговоры, - обрадовался Альбер, захихикал и подмигнул Тэру: - И этот тоже, слышишь? Как же, русалка скользкая, мы желали откушать их южной власти, мы были бы рады завести новое оружие, но нас перехитрили. Ладно, ладно, не кусай его, он от страха расстарался, острова нас боятся, вот что главное.
        -Следует ли ожидать смуты или бунта? - вслух спросил самого себя Мирош.
        Адмирал покачал головой:
        -Не выйдет. Против короля, который устраивает князей и вполне приятен народу, бунт не поднять за месяц-другой. Надо ждать тихих дворцовых игр, ядов и попыток переманить полезных и сильных сторонников.
        Альбер согласился и сварливо заметил:
        -Ночь глубока, я стар, а завтра начнутся никчемные балы. Так что пусть отплывающие плывут себе подальше, а остающиеся тоже убираются восвояси. Кроме новой охраны, само собой.
        Тэр поднялся и потянулся, угадав настроение хозяина. Крид наскоро простился с Дио, Гоо и Гоксом.
        -Собачку-то оставь, - строго велел король в спину Мирошу, готовому покинуть домик.
        -Что? Это мой Годяй, Натэлла привезла его для меня.
        -Годяй, да? - Король потянулся за печеньем и бросил угощение чужой собаке. - Хороший, иди сюда. Будешь при мне состоять, при короле. Натэлла разбирается в торговле, денег за тебя попросила многова-то, а в письме высказалась и того хлеще. Но я подмахнул. Среди людей найти хоть кого-то с хорошей родословной непосильно тяжело. То ли дело щенки, Натэлла о любом скажет уверенно, кто его родители… Ладно же, пусть неублюдок Левин носит фамилию Тэль-Дарг, если сама Натэлла не боится, что взрослый дядька удавит ее родного сына, этого позднего малолетнего щенка… За обоими признаю наследный титул, и три подписи от иных князей уже имеются. Иди сюда, Годяй, теперь ты мой сторож. Тэру нужен помощник, эти все не годятся, а ты хорош. Стать, загривок, мордатость…
        -Это мой пес, - возмутился Мирош чуть громче.
        -Ругайся с княгиней Тэль-Дарг, если сумеешь, - беззаботно велел король, скармливая Годяю второе печенье и давая понюхать свиток с письмом от Натэллы. - Ну, кто ты ему? Никто! Вот запах хозяйки, ее рукой написано. Я оставляю пса. Иди, ты многовато получил сегодня, я желаю поквитаться, братец.
        Мирош сердито фыркнул и вышел, не простившись. Сопровождаемый адмиралом и Кридом, он миновал тихий настороженный парк, пересек заполненный слугами двор, забрался в карету. Колеса загрохотали по булыжнику, кучер гнал галопом, верховые охранники летели впереди и следом, пугая случайных прохожих: Мирош очень боялся, что напоследок что-то случится с сыном. Но до набережной добрались без приключений.
        На воде качалась крошечная лодочка, Олуо стоял в рост, готовый в любое мгновение удалиться от берега. По его лицу Крид понял - переживает не только отец. Принц бестолково и наскоро попрощался, шагнул к краю набережной.
        -Хоро-ошее место, тихое, - прошуршал вкрадчивый голос за спиной. - Утром никто и не поймет, почему охрана вдруг предала господина и зарезала его. И принца Мироша, и всех его друзей, именно так, всех.
        -Правая рука нашего советника, - рассмотрел адмирал вышедшего из переулка человека. - Сей скользкий змей зовется господином Валером.
        -Сирена с моим даром достоин места ваура при новом дворе, - рассмеялся Валер. - Не зря мне доверили жезл. Мы разделили перламутр, добытый из золотой оправы, вы не знали, что так можно? Теперь у Гооза три жезла, его собственный имеет полную силу, но и моего, половинного, достаточно, чтобы устроить вам смерть от рук стражей. Будете высказывать последнее желание? Я принял имя севера и здешний закон, я даю вам время молиться и просить. От удара жезла сперва впадают в оцепенение, и только потом ваша охрана станет моей.
        Валер отбросил полу плаща и достал короткий жезл - навершие, лишенное красивой и бесполезной золотой оправы. Перламутр мерцал, переливался и едва различимо для уха пел. Он завораживал, притягивая взгляды. Даже сам сирена ненадолго замер, любуясь красотой удивительной вещи. Повернул ее в руках, погладил…
        Никто не приметил скользящее движение отростка мрака от воды до ног сирены. Визг несостоявшегося ваура излучал не яд, а лишь примитивный животный ужас. Звук оказался очень коротким, щупальце ушло в воду, не ощутив сопротивления отчаянно брыкающегося, упирающегося Валера… На миг возле берега показалась огромная голова, крупные глаза с интересом рассмотрели невидаль - набережную людей и их город… Широкий всплеск погнал по поверхности крупные круги. Олуо ударил веслом, выравнивая лодку.
        Крид очнулся первым, добежал до края воды, рассмеялся, наклонился и подал руку Риоми. Девушка шагнула на набережную.
        -Никто не умеет ругаться кракенами так, как я, - гордо сообщила она. - Теперь злодея и его жезл мы никогда не увидим на поверхности.
        -Сирены так не могут, - сказал адмирал очень тихо. - Он не знал, что ты способна…
        -Он даже не знал, что я тут, стою на волне, самоуверенный тип, хотя капля божья ему отмерена скудно, - презрительно усмехнулась Риоми, вздохнула и глянула на потрясенных северян. - Нам пора. Будет нечестно, если я хоть раз не назову Мироша как положено. До свидания, адмирал, мы вас ждем с миром. Владыка передал, что открывает вам путь. И, северный мой папа Риш, могу добавить: мои родители, Элиис и Эраи, готовы встретить вас… тебя как гостя.
        Крид повернулся к морю и наступил на высокую стоячую волну, упругую и очень удобную, совсем как когда-то во сне. Волна опала, берег сделался высоким, зато борт легкой лодки оказался рядом, принц шагнул и уселся на носу, как указал Олуо. Риоми устроилась в ногах рулевого, лодка была тесна для троих. Волна бережно подхватила ее и понесла, как самое главное морское сокровище. Легкое весло лишь гладило спину послушной воды, предлагая выбрать наилучший для сирина путь, ведущий от набережной к большой лодке, по-прежнему спрятанной у пустынного острова.
        -Дохлые каракатицы, - восхищенно вымолвил адмирал, отдышавшись. - Кому сказать, что видел живого кракена в десяти шагах, не поверят. Они вообще - небыль…
        -Я его и не заметил, я думал про Альбера. Почему он отнял пса? Неужели знал? Или получил весть и предпочел избавиться от нас, но сберег собаку от смерти? Вот ведь старый подлец, - усмехнулся Мирош. Положил руку на плечо адмирала: - Я так задумался, что жезл едва видел. Завтра утром потребую, чтобы Дио напел амулеты всей охране. И себе на шею повешу два, для надежности.
        -Альбер опять перехитрил себя. Зато одним русалом меньше, - нашел в происшествии хорошее адмирал. - Я тебе расскажу, слепой престарелый малек. Щупальце у кракена было черное с серебряным блеском, присоски серые, в три ряда…
        Мирош кивнул и полез в карету, улыбаясь. Он не надеялся, что Риоми назовет его папой. Тем более не рассчитывал получить приглашение на острова. Увы, попадет он туда нескоро. Альбер поплывет с адмиралом, а удел некстати выжившего принца Мироша, надо полагать, будет печальным - присматривать за Дэлькостом в отсутствие короля. Но однажды и он все же отважится выйти в море…
        Глава 9
        Бухту столичного острова Гоотро Крид увидел через девять дней. Риоми вела волну осторожно и особо не спешила: гребцы из людей охраны отца - не самые лучшие, да и путь до кроны Древа получается длиннее, чем до Доито.
        Олуо приметно устал, сменить его было некому. Несколько раз к рулевому веслу вставал Парси, чтобы оримэо хоть немного вздремнул. После первой же попытки бывший капитан «Орла» признался, что вести лодку юга очень интересно, а на волне сирина - вообще удивительно, но, увы, сложно, нужна точность и твердость руки. Олуо кивнул, пообещал отдыхать недолго. Он провалился в сон, затем быстро поел и вновь принял весло.
        Крид, Роул и Парси за время пути успели сдружиться. Сын адмирала выглядел старше своих приятелей, но ощущал себя их ровесником, что неудивительно, учитывая годы, вычеркнутые из его жизни по воле сирен Гооза. Греб Парси умело и неутомимо, безумие лишило памяти, но не отразилось пагубно на силе. Со спящим сознанием капитан продолжал гулять и бегать вдоль моря, слушая волны и пытаясь найти себя. Сам он полагал, что двигался даже больше, чем в прежней жизни.
        Рассказы о Древе сын адмирала слушал восторженно. По его просьбе Роул напел язык эмоори. Использование невеликого дара медового звучания лишило беднягу сил и голоса на целую седмицу, но дело того стоило. Потому что даже сам Роул не мог сказать уверенно, на каком языке сейчас говорит и думает Киита-Кристина, пропавшая жена Парси.
        Лодка подошла к Гоотро с северо-востока, из пустых вод внешнего океана, огибая мелкие рифы кроны Древа. Парси радовался красоте города и удобству бухты, способной вместить весь флот Дэлькоста, надежно укрывая суда от штормов.
        -С таким портом можно идти дальше, - сказал капитан с горящими глазами. Туда, на юг, запад или восток, где лежат чужие земли, на которые пока не ступал ни один человек из известного ему мира.
        Крид улыбался. Сидя в одной лодке с друзьями, он надеялся, что войны не будет, что Древо заживет новой, куда более интересной жизнью.
        Правда, есть еще и Волна…
        Но принц испытывал глубочайшую уверенность, что нерешаемых вопросов не бывает. А еще он полагался на кораллового араави Эраи Граата, самого умного и порядочного из знакомых ему людей, наделенных властью. И, конечно, Крид считал, что его голубоглазой Сказке в деле примирения отведена важнейшая роль.
        При входе в большой порт Риоми отпустила быструю волну, и теперь лодка шла обычным способом, на веслах. Сама девушка стояла на носу и уже махала рукой матери, хотя пока что лишь она одна с помощью дара сирина различала встречающих на кромке причала. Мимо городских набережных лодка прошла прямиком к пирсу у подножия главного храма.
        Скоро уже все могли видеть сине-белые одежды стражей и стоящую впереди жену араави. Элиис приветствовала прибывших поклоном, обняла дочь и благосклонно выслушала полуофициальное-полушутливое сообщение Крида об удачной поездке.
        -О-о, как я опасаюсь вашего слишком живого нрава, не терпящего оправданных ограничений, - посетовала она, глядя на принца. - Мы ждали вас завтра утром. Владыка в отъезде, он постарается вернуться поскорее, а без него выполнять миссию посла неразумно. Газур теперь, как все мы надеемся, действительно не враг храму, Яоол сразу же примет Эраи, но едва ли окажет подобную милость кому-то еще. Наконец, я не желаю затевать разговоров без мужа. Так что отдыхайте. Я настоятельно рекомендую до завтрашнего дня оставаться во внутреннем пределе храма. Это понятно?
        -Да, - сокрушенно согласился Роул за всех. - Мы даже не пойдем смотреть город, божественная.
        -Вы достаточно сильно устали, я очень на это надеюсь, - с сомнением вздохнула Элиис. - На островах не особенно спокойно. Эраи расскажет, когда вернется. Идите, вас накормят ужином и устроят, все готово. Олуо останется с вами, его не ждут на северном Лооге. Моя подруга Авэи прибудет сюда на днях. Роул, ты понял? Не серди маму, ее уже без тебя рассердили.
        -Плохо? - побледнел тот.
        -Обошлось. - Элиис позволила себе сложное движение, напоминающее большую волну. - Ее храм и жезл кое-кому не дают покоя. Не охай, у твоей мамы ни царапины. Юго так рьяно занимается подбором и обучением стражей, что скоро северные станут лучшими на островах, пожалуй.
        Ужин оказался обильным и вкусным. Расстраивало лишь отсутствие за столом Риоми, которую мама куда-то увела, объяснив это делами храма. Зато к компании присоединилась Тэии, жена стража Уло. Именно она распоряжалась устройством гостей и их питанием. За месяц, минувший с прошлой встречи, бывшая неоткупленная научилась смотреть на людей прямо и чувствовать себя вполне свободной, даже значимой.
        -Уло теперь часто бывает во дворце самого газура, - гордо сообщила женщина. - Он стал аоори, старшим стражем. Владыка доверяет ему очень важные поручения. И мне тоже. Шутка ли, такие гости - и все на моем попечении.
        Она очень старалась. Комнаты были подготовлены безупречно, в широких низких вазах плавали пахучие озерные цветы, похожие на мелкие кувшинки. В плетеных коробах хранилось по пять комплектов одежды синих тонов. Каждому гостю была приготовлена бочка для омовения, теплая и прохладная вода, халаты, полотенца. Парси благодарил дольше всех. Он находился в известном Криду состоянии глубокого восхищения, видимо, неизбежном при знакомстве с островами. Да и улыбчивая забота Тэии ничуть не напоминала нарочитое, показное и неискреннее усердие дворцовых слуг севера. Оримэо принимала гостей как хозяюшка - это слово нашел Парси, и оно понравилось всем.
        Крид наскоро ополоснулся, надел халат и рухнул в прохладную постель, пахнущую чем-то очень приятным и свежим. Сонно отметил, что на сей раз поселили в другом строении, с видом на город. Еще бы, у араави шутки с проползанием в чужие покои не удаются дважды…
        Утром гостей разбудила опять же Тэии, пригласила завтракать и с важным видом рассказала, как много интересного им способны показать за день. Араави разрешил присутствовать на занятиях стражей внутреннего круга, это большая редкость и высокая честь; можно уплыть в лагуну, там сегодня Элиис выбирает танцовщиц для большого праздника; во внешнем пределе храма будут петь сирены, в том числе Онэи, лучший голос островов… Хозяюшка так старалась угодить, что отказать ей было невозможно. И послы охотно согласились на все предложенное: с утра слушать сирен, затем лупить стражей - точнее, собирать синяки, а ближе к закату смотреть танцовщиц. Им дозволяли видеть закрытое и отказывали лишь в одном: предоставить сведения о том, что задержало араави и вынуждает хозяев беречь тэльров, спрятав их за стенами храма. Крид думал так и слегка сердился, направляясь во внешний предел. Пением его не удивить, неизбежно придется терпеть скучное и сонное дело - слушать тягучие торжественные гимны чужим богам.
        Внешним пределом именовалась целая система залов и коридоров, примыкающая к тем территориям, куда разрешен вход для простых посетителей храма. Сирены пели на большом открытом балконе над бухтой. Крид устроился возле самых перил, с удивлением обнаружив внизу, в паре сотен локтей, на воде, настоящую толчею лодок, больших и малых, богатых и совершенно нищих. Потрясенный тягой морского народа к музыке, Крид ждал предстоящего уже с куда более живым любопытством. Внизу, в лодках, стонали, шептали имена и перебирали подарки. Опускали на воду огромные розовые цветки с крупными листьями, перевязанные лентами букеты передавали вверх, на балкон, со стражами внешнего круга. Отличить таких от принадлежащих внутреннему кругу оказалось легко - синие одежды имели блеклый, сероватый тон, белая отделка узкая и смазанного оттенка. Впрочем, и службой во внешнем круге люди гордились, это было заметно.
        Внизу Крид заметил разные тона одежды. Олуо охотно взялся пояснять. Сероватые рубахи и штаны со скромной цветной вышивкой или поясом - у самых бедных. Основа - обычное некрашеное полотно. Темным, почти черным, его метят рыбаки, белым - добытчики жемчуга, розовым… Принц запутался сразу после рыбаков и дальше не пытался понять и сохранить ремесла и их цвета в памяти. Усвоил лишь, что в ориимах, где подают еду, прислуга обозначена зелеными тонами, и самый яркий, с богатым узором - у поваров. Орииму, принимающему гостей в верхнем городе, необходимо иметь не менее двух поваров с тройным ярко-зеленым поясом. Только они допущены к готовке любых морских блюд, даже из ядовитой рыбы.
        -Буду обходить стороной, - опасливо буркнул Парси. - Мы оставили Гоо беречь короля, а сами теперь того и гляди отравимся.
        -Вчера вечером не отравились, - пожал плечами Олуо.
        -А предупредить? - возмутился Крид.
        -У араави лучшие повара островов, - успокоил Роул. - И в прошлый раз мы тебя предупреждали, когда обедали в городе с Уло.
        -Правда?
        -Ты не расслышал? - наивно удивился сирена. - О-о, не надо было так строить глазки служанке и сорить золотом. Мы заказывали пять блюд из тех, что готовят лишь трехполосые.
        Роул многообещающе заулыбался и начал подробно и красочно описывать признаки отравления. Крид не видел своего лица, но по активно зеленеющей коже Парси догадался, что не он один ощущает опасные признаки. Сонливость, жажда, колющая боль под ребрами, сухость во рту…
        -Так-так, петь не можем, молчать не умеем, - звонко рассмеялась рядом невысокая и тоненькая, как все настоящие оримэо, девушка.
        Крид вздрогнул и выдохнул воздух, застрявший где-то на полпути из легких. Вдохнул. Неприятные ощущения пошли на убыль, жизнь снова радовала. Спасительница улыбалась рядом. Сине-белые одежды храма, витая ракушка на шее - знак сирены. «Удивительно милая девушка, - охотно признал Крид, возвращая улыбку, - с огромными карими глазами, смотреть в которые хочется не отрываясь». Такой добрый и теплый взгляд запоминают навсегда. Да и голос - тоже. Девушка держалась в стороне от перил. Крид понял - старалась, чтобы не заметили снизу, из лодок. Почему? Роул церемонно поклонился и представил:
        -Та самая Онэи, все приплыли услышать именно ее. Теперь это проблематично, она занята чем-то важным и тайным во дворце газура, в храме бывает редко.
        Сирена приметно покраснела и невольно пощупала надетый под рукав на предплечье браслет. Роул нахально дернул рукав вверх и охнул. На миг блеснули-брызнули драгоценные искры и сразу скрылись. Словно рыба мелькнула у поверхности и ушла в глубину. Крид успел лишь приметить широкое золотое плетение и отделку с большим количеством камней.
        -Нахалом был, им и останешься, - возмутилась Онэи, делая шаг назад, одергивая и придерживая ткань.
        -Вот возьму и сообщу новость народу, - не унялся Роул. - Надо же, Риоми полагала, ничего такого не намечается. Неужели бросишь петь? Говорят, во дворце скучно. Люди там противнее спрутов, вауры всякие и зуры с ними, от своей важности все плавают надутые, как рыба-шар. И такие же ядовитые, учти.
        -Сам не лучше, - рассмеялась Онэи. - Крид, у него любимая шутка - описание признаков отравления. Как раз хватает силенок испортить людям аппетит.
        -Я думал, на меня не действуют голоса сирен, - расстроился тэльр.
        -Мед звучания чужих враждебных уст тебе, возможно, не опасен. По крайней мере, ты будешь бороться. Яд убьет тебя так же, как любого иного, разве что потребуется больше силы извести. Но Роул… Он ведь свой, ты ему веришь и не ждешь подвоха, - охотно пояснила Онэи. - Он жил на северном берегу и был ловким лазутчиком сиятельного араави. Входил в доверие к наивным людям и выведывал все-все, без голоса, одним обаянием. Бойся его!
        -Уже, - пообещал принц. - Почему ты не подходишь к перилам?
        -Внизу станут шуметь, - смутилась Онэи. - Нехорошо получается: поем мы все, а лотосы одной мне. Мое имя звучит как название редкого вида летучих рыб. Видишь, к каждому букету рыбка прикреплена?
        -Ничего, ты же лучшая, - ловко взялся утешать Роул, пробираясь ко второй руке сирены. - О-о, браслеты-то парные! Думаю, тебе пойдет красный цвет.
        -Невыносимый тип, - еще отчетливее покраснела Онэи. - Изволь молчать об этом, а то голос отпою - год мычать будешь. Понял?
        -Мм.
        -Или лаять, - сузила глаза сирена.
        -Молчу, - серьезно согласился Роул. - Добровольно.
        Сирена кивнула, еще раз одернула рукава и вернулась к группе готовящихся петь. Музыканты устраивались, расчехляли незнакомые инструменты. Снизу жалобно просили восхитительную Онэи хоть выглянуть. Потом шум стих и сменился удивленным шепотом. Стражи внутреннего круга, стоящие у перил, заулыбались. Один из них, сложением напоминающий Уло, сбегал за веревкой и спустил конец вниз. Итогом странного вида рыбной ловли стал титанический букет красных лотосов. Внизу зашептались громче, провожая взглядами узкую дворцовую лодку. Онэи покраснела, глянув на лотосы, и умоляюще обернулась к музыкантам. Ей кивнули - готовы.
        Крид слышал, как сирена Роул голосом погасил схватку во дворце на острове Лоог. Он помнил и короткое, но жутковатое, подчиняющее звучание голоса отступника на набережной Дильша, усиленное жезлом. Еще более загадочным, лишенным звучания, было лечение короля в исполнении Дио.
        Способности Онэи ничуть не напоминали все перечисленное. Прежде всего потому, что сопротивляться голосу оримэо оказалось невозможно. Девушка не заставляла верить в богиню Сиирэл, молиться ей или поклоняться. Она просто пела. И отдавала все, что сама думала и чувствовала, ни к чему не принуждая. Удивительно красивый голос и сила того, что звали на островах каплей божьей, сплетались, создавали настоящее чудо. Такое же доброе и теплое, как взгляд Онэи.
        В лодках внизу не молились богине. Никто не бился в экстазе и не выкрикивал невыполнимых обещаний. Сирена говорила с океаном за всех, а люди просто радовались, что у них есть такой дивный голос, достойный бескрайнего синего неба, сливающегося на горизонте с водой. Потому что любые боги, в том числе и береговые, наверняка тоже собирались заранее и ждали пения Онэи. Разве можно такое пропустить? Жаль, чудо очень непродолжительно…
        Онэи смолкла и подошла к перилам, коротко поклонилась и ушла в глубь балкона. Люди внизу молча поклонились в сторону храма, гребцы стали разбирать весла, все заспешили по своим делам. Роул вздохнул, порылся в кошеле и пошел к певице. Браслет из серебряных рыбок с сапфировыми глазами он забрал в Дильше, разбудив среди ночи ювелира, выбранного еще в годы жизни на севере. Заказ, насколько знал Крид, был оплачен давным-давно и ждал Роула третий год. Онэи поблагодарила и охотно надела красивую вещицу.
        -Ох, после ее пения я особенно отчетливо понимаю, насколько безголос, - без малейшей зависти вздохнул Роул, когда Тэии повела своих подопечных обедать. - Представляешь, что творится в храме, когда она поет, используя еще и каплю божью?
        Крид споткнулся и облокотился о стену. Рядом Парси сделал большие глаза и фыркнул. А они-то были уверены и чего только себе не напридумывали… Еще бы, разве может так звучать простой человеческий голос, без малейшей магии? Капитан не выдержал и уточнил:
        -Точно без магии?
        Олуо и Роул возмутились так дружно, что не оставили сомнений. Крид задумчиво предложил не тратить время на бои стражей. Если танцуют тут хоть вполовину так хорошо, как поют, едва ли удастся покинуть лагуну до заката.
        Тэии согласно кивнула.
        Танцевали не хуже. Парси непрерывно улыбался, расспрашивал и охал. Элиис создала для девушек особую волну: можно было стоять на ее поверхности или погружаться по пояс. Это делало рисунок общего танца неповторимым, а само зрелище - по-настоящему волшебным. Крид смотрел молча и ничего не спрашивал. Его интересовала только одна русалка, голубоглазая. Самая лучшая из всех.
        Ушибленные обилием чудес, гости ужинали молча. Тэии деликатно покинула их, пообещав разбудить утром и рассказать о планах. Араави пока не вернулся, но завтра наверняка будет. Может, даже до зари.

«Послы» все так же молча добрели до комнат. Крид умылся, сменил одежду и сел на циновку у подоконника, высота которого была не более ладони от пола. Тэльр прикрыл глаза и вдыхал замечательный пряный южный закат. Уже прохладный: солнышко угадывалось за горизонтом слабым заревом на границе воды и неба. Парси стукнул разок в дверь и вошел. Виновато пояснил:
        -Не спится. Слишком много впечатлений, и слишком они яркие.
        В проеме возник Роул. Зевнул, потянулся, весело рассмотрел бодрствующих приятелей:
        -Пойдем в город?
        -А можно? - заинтересовался Парси.
        -Ну-у, как сказать… Обещанные сутки-то мы отсидели под замком, все честно. Я знаю самый тайный тоннель стражей, он выводит прямиком к набережной, - гордо сообщил непутевый сирена и пояснил: - Маму провожал пару раз. Завтра весь день нас будут допрашивать важные люди. Так что, отдыхаем или спим? Олуо проводит, приглядит за нами, как страж.
        -Как ты его подбил на нарушение правил? - полюбопытствовал Крид.
        -Обещал улизнуть вовсе без присмотра. Так идем? Ни во что не лезем, только посмотрим город. Ночью он великолепен.
        Парси охотно согласился. Он мечтал посетить город. И знал лучше прочих, как нудно проходит жизнь посла: приемы, полезные люди, обеды, всюду неизбежная охрана.
        Знакомая Криду корчма-ориим сияла мягкими масляными фонариками в многоцветных шарах-подвесках. Самая богатая служаночка столицы мигом узнала благодетеля и провела гостей на лучшее место. На правах опытного в кухне оримэо человека Крид усадил девушку и взялся ей объяснять, что нести. Красавица смеялась и строила глазки, краснела, шутила и не забывала подливать в кубки напиток, похожий на легкое пиво.
        После длинного второго ужина Олуо повел гостей смотреть тихий ночной город. Он знал столицу с младенчества, излазил тут все ребенком и вдобавок умел рассказывать легенды, радуя чуть хмельную компанию. Крид услышал, как богиня полюбила рыбака и потеряла его по злобной прихоти Волны. Как летучие рыбы объявили войну большой акуле и выгнали ее хитростью на берег, превратив в гору, на которой теперь и стоит дворец газура. А еще он узнал, что оримэо считают острова кружевом богини Сиирэл, которое она плетет от начала времен, включая в узор все события мира.
        За ловких рыб, усердную в плетении богиню и ее несчастную семейную жизнь выпили в каком-то знаменитом, как сказал Уло, орииме верхнего города. Пара серебряных монет позволила проникнуть на кухню и рассмотреть во всех подробностях работу поваров в великолепных поясах с тремя широкими зелеными полосами. Парси пожелал убедиться, что не отравится необычной рыбой.
        Не отравился. Надо признать, тэльры пили умеренно и вовсе не желали превратить прогулку в незабываемое для города событие. Говорили тихо, вели себя вежливо, никого не задирали. И собирались так же незаметно вернуться домой, в крепость главного храма.
        К секретному ходу они вышли уже под утро. Олуо поперхнулся очередным словом, напряженно замер и показал рукой на два силуэта впереди. Люди крались к тоннелю. Двигались они так скрытно и осторожно, что просто не могли быть обычными гонцами или стражами. К тому же одеты в темное, а отнюдь не синее с белой полосой. Разве гонцы станут хорониться от своих? А если чужие идут с нехорошим намерением в храм…
        Крид повел себя так, как привык поступать еще в Дэлькосте. То есть громко окликнул незнакомцев и потребовал объяснений. Парси поддержал, упомянув подзабытого за день кракена и несчастную каракатицу. Рослый чужак обернулся и ответил что-то на редкость неприятное, этих слов на эмоори принц не учил. Зато Роул их знал. И возмутился до крайности.
        Еще больше он рассердился, опознав в говорившем Уло.
        -Что за нелепый берег, - задумчиво протянул могучий страж, тоже признав противников, но не пытаясь извиняться или пояснять свое поведение. - Всегда тут драки. Но не теперь, пожалуй. Ни нам, ни вам не нужен шум.
        -Кажется, они тоже ходили в город отдыхать, - догадался Парси.
        Крид слегка расстроился: такая милая драка уплывает буквально из-под носа, а днем он сам сгоряча отказался посетить бои стражей… Ладно, допустим, Уло храму не враг, это понятно. Предположим, он ведет кого-то, желающего остаться неопознанным. Хамит, готовый принять удар на себя и дать спутнику уйти. Одна беда, сам-то спутник явно выпил больше разумного и не прочь продолжить удачную ночь, то есть подраться. Вот и доказательство: незнакомец добавил несколько особенно протяжных высказываний, - даже Олуо рассердился, - сделал шаг вперед, всмотрелся… Недоверчиво пожал плечами и сделал еще один шаг.
        -Это касается всего Древа, и мы обязаны быть на той стороне, если потасовка неизбежна и кое-кто хочет драки. Роул, если разобраться, ты тоже обязан покинуть в данном случае сторону тэльров… В общем, уж извините, но если что, я в паре с братом, - уточнил положение дел рулевой. - Слушайте, давайте просто пойдем домой, а?
        -Трусливое решение, - подал голос расстроенный незнакомец, старательно выговаривая слова на тэльрийском. - И вообще, пора начать войну с севером. Береговые… говорили же мне, как их… коты… кроты…
        -Крысы? - предположил Парси.
        -Сойдет, - широко махнул рукой незнакомец. - По-нашему - аку-улы.
        -А что - если что? - рассердился на перебежчика Крид. - Излупить злоязыких, и все дела. Мы же эти… послы, лица неприкосновенные и еще недавно - мирные. Эй, у кого на той стороне морда тоже посольская, говорите сразу, чтобы потом не обижаться на синяки.
        -Какой быстрый, - не вполне одобрил незнакомец. - Мы не дети, чтобы нас били всякие северяне. И плевал я на вашу неприку-ус… прика-ас… тьфу, одним словом. Без оружия?
        -Владыка выставит меня из храма, - тяжело вздохнул Уло. - Сильно шумим, пожалуй, уже весь Гоотро нас заметил. Слушайте, ну одумайтесь вы, а? Ну хоть вы, - с отчаянием поклонился он спутнику, - разве виданное дело, чтобы сам…
        -Одоле-еем врага, высадившегося на наш берег под покровом ночи! Без моего ведома, уже одно это требует казни на месте. Ничего, в темноте никто посторонний нас не рассмотрит, - громко прошипел незнакомец в ухо несчастному Уло. - Кто посмел следить? За мной - следить?
        -Кому положено, те и следят, - мрачно предположил Уло.
        -Тем более. Я реши-ительно настаиваю, мы их должны уложить сами, до подхода главных сил, - уперся незнакомец, усердно расстегивая пояс с клинком. - Как там говорят на севере? На а-аба-арда-аж, хорошее слово, а? Я прямо-таки приказываю!
        Уло обреченно вздохнул и взялся снимать пояс с саблей. Олуо несколько смущенно перешел-таки на сторону противника и уложил свои ножи в общую кучу. Попробовал еще раз показать Роулу невнятные знаки, ничуть не разъясняющие ситуацию, по мнению последнего. Зато «абордажник» все заметил и разразился новой чередой оскорблений, изо всех сил стараясь сделать драку неизбежной.
        Роул встал левее от Крида. Они уже пробовали работать в паре и тренировались в короткие свободные часы на лодке, в Гравре и даже на постоялом дворе.
        Расклад выглядел не безнадежным. Уло силен, но его брат устал за дорогу, а незнакомец - по движениям видно - пил больше, чем следует. Правда, его бойцовские возможности тоже непонятны, как и сила Парси.
        Проверили. Оказалось - правда на равных. Уло швырял всех и ворчал про детские глупости. Олуо почти не помогал брату, зато их напарник был хорош. Но и Парси оказался толковым бойцом. Крид даже подумал, что пять с половиной лет назад удачно опоздал на пирс. Тогда, в семнадцать с небольшим, противник был ему не по силам…
        -Крид Гравр Тэль-Коста, - с усмешкой произнес знакомый голос араави за спиной. - Как должен быть счастлив берег, выпроводивший тебя прочь и спящий спокойно!
        Все шестеро вояк замерли. Разошлись, стали виновато отряхивать песок с одежды и разбирать оружие. Крид огляделся и обнаружил на берегу целый отряд стражей, а вдобавок два длинных узких кораблика на воде. Прямо на берег выдвинут нос большой лодки араави, владыка, вероятно, спешил в храм, но сделал крюк, чтобы понаблюдать за занятной дракой. Неужели она того стоила? Видимо, да: их шестерых опекали на редкость плотно и заботливо. Если подумать - владыка примчался, а точнее, сменил курс, в невероятно короткий срок. То есть Уло прав: доложили, так как следили. И не за ними, а за незнакомцем.
        Граат мельком глянул на Светлое небо востока. Обернулся к трезвеющему спутнику Уло, с интересом ощупывающему свой нос, пухнущий все заметнее:
        -Вы-то что делали тут, позвольте уж узнать? Этого безнадежного стража я не спрашиваю, он всегда любил нарушать правила.
        -Ничего он не нарушал, - смущенно возмутился допрашиваемый куда более трезвым, чем прежде, голосом. - Я строго приказал проводить меня. Вы сами хороши, сиятельный. Нечего отбирать то, что уже не принадлежит храму. Умчалась по первому зову, записки не оставила, слова не передала… Ну мы и решили выяснить, что да как. После второго ужина в городе. Там, надо признать, попадаются неплохие повара. Потом я пожелал попробовать ром.
        -Богиня Сиирэл, почему в последнее время твои вполне разумные создания впадают в детство? - без надежды быть услышанным воззвал араави.
        -Так вроде все целы, - осторожно обнадежил Роул владыку.
        -Идемте, - махнул рукой араави. - В произошедшем есть некоторое, пусть и малое, зерно пользы. Не надо писать во дворец и тратить силы, упрашивая зазнавшихся сонных вауров выделить для скромного владыки бесценное время повелителя Яоола.
        Роул охнул и вцепился в руку Крида, ненадолго потеряв равновесие. Сам тэльр тяжко задумался. Кто-то ему уже говорил про вауров. Ах, да! Сирена Гооза - тот самый, ужин кракена на набережной - уверял, что при новом газуре он будет как раз вауром, а днем Роул что-то похожее твердил Онэи…
        Крид споткнулся и глянул на сирену, делая сложный жест свободной рукой и кивая в сторону незнакомца, которого провожал Уло. Приятель мрачно кивнул. Парси ничего не понял, что не мешало ему забавляться мимикой друзей и видом их комичного уныния. У выхода из тоннеля араави коротко бросил гостям распоряжение:
        -Немедленно переодеться и следовать за стражами.
        Роул закрыл дверь своей комнаты, впихнув туда и Крида с Парси, бросил каждому одинаковый набор одежды синего цвета и со стоном упал на низкую лавку.
        -Кто ему самый красивый синяк впечатал? - безнадежно уточнил он.
        -Ты.
        -Знаю, но так хотелось до последнего верить в лучшее. Теперь меня убьют, даже если не казнят. - Сирена заметил беспокойство на лице друга и мрачно уточнил: - Мама. Она будет здесь, может статься, уже завтра. И она, и Юго. Ох, сидеть мне на веслах год, не меньше. Хуже, если приставят к крепости, где учат сирен. Малолеткам вытирать сопливые носы до конца дней за один попорченный. Богиня моря, ты же мудрая женщина, помоги выкрутиться, а?
        -Странная молитва, - с подозрением сощурился Парси. - А кому ты нос попортил?
        -Его жемчужному великолепию, - нервно буркнул Роул. - Для самых наивных поясняю: Онэи - невеста газура. Их великолепие изволили навестить ее в храме, то ли со скуки, то ли из шалости пробравшись тайком. Или ему так некстати надоели собственные вауры с их занудством? Газур обязан ходить в окружении свиты, по ковру и уж точно не в синем! И тем более не в сером без отметок, как будто он вор… Уло тоже хорош, мог бы сказать. Хотя - не мог, запретили ему. То-то он подмигивал!
        -Я думал - веко дергается, - пожал плечами Парси, поправляя рубаху.
        -Ага, у него - и дергается, - вздохнул Роул еще мрачнее. - У стражей внутреннего круга покой нерушим. О-о, что там, поздно ныть, пойдем умирать героями. Непризнанными.
        -Я принц, по дуэльному кодексу имею право подраться с кем угодно, - гордо сообщил Крид и задумался: - А кто войну-то выиграл?
        -Уло, как обычно, - усмехнулся Роул.
        Все в том же знакомом зале, откуда месяц назад Элиис вышла, чтобы плыть на Доито, гостей ждал, как ни странно, всего лишь сытный завтрак. Араави выглядел спокойным, его жена с трудом прятала улыбку, глядя на свежие ссадины «послов» и оспариваемую у храма сирену Онэи, смущенно устроившуюся под рукой повелителя, хозяйски накрывшей плечи девушки. На самого газура с распухшим носом Элиис не глядела, боясь не справиться с собой и все же рассмеяться. Его великолепие был безмерно доволен собой и проведенной в городе ночью. К обществу присоединилась Риоми, единственная из всех свежая и отоспавшаяся. Затем к столу проковылял бледный Боу. Двери закрыли, и араави движением руки поднял Крида со стула.
        Посланник короля усердно повторил слова его величества о мире и его возможных условиях, поисках сына и скором визите на Гоотро. Затем Крид достаточно подробно описал саму поездку, историю Парси, уничтожение голоса сирены на постоялом дворе, пленение второго злодея у маяка, расправу с помощником Гооза на набережной.
        Когда принц сел и перевел дух, жест араави вынудил говорить Роула. Затем и Парси поведал о том, что ему известно, заодно попросив или вернуть Кристину, или разрешить и ему жить на островах.
        -Как обычно, единственного человека, способного здраво мыслить, вы из своей компании удалили, - вздохнул владыка, когда капитан сел. - Я имею в виду Дио. Он молодец: пока вы плыли, изловил еще двух сирен. Мои люди теперь помогают ему. Король Альбер, надо признать, весьма интересен. Мирош Гравр так и не смог выяснить, кто указал погибшему носителю жезла, что вас можно застать на набережной… Но это человек короля, даже Дио не сомневается. Альбер едва ли желал брату смерти, скорее хотел понять силу сирены… и ослабить своего родича. В отношении Древа Альбер действует столь же… гм… прямолинейно. Он прикидывается стариком, но даже из дворца, издали, норовит стравить незнакомого владыку с загадочным газуром. Мол, сперва он со мной пообщается, а уж потом… Не зря Гооз прижился на севере.
        -Одиннадцать кораблей… - мечтательно вздохнул газур. - Они украсят бухту и, если все пойдет хорошо, не принесут Древу бед. Как нам искать ребенка короля, Эраи?
        -Никак. При дворе в указанное королем Альбером время мои красавицы не просто находились и знали сплетни. Блистали! По крайней мере три женщины, все они полукровки, дочери купцов оримэо, все - сирены и ученицы несравненной энэи Виори. Все вернулись на острова. Я знаю историю каждой вроде бы до мелочей, в чем тут можно запутаться, правда? - Араави хмуро глянул на притихших слушателей, перечисляя их в порядке рассадки. - Крид, Роул, Парси, Риоми. Идите, вы устали и нуждаетесь в отдыхе.
        -Папа!
        -А ты нуждаешься в трепке, - нежно пообещала Элиис, вставая. - Кто тебя учил вызывать кракенов в мирный город? Идем, побеседуем. Извините, я вас тоже оставлю.
        Голубоглазая сникла и покорно ушла следом за матерью. Араави проводил всех взглядом, дождался, пока двери сойдутся, стражи проверят коридоры и встанут на лестнице, и тяжело вздохнул.
        Глава 10
        Онэи привело в храм вовсе не желание петь на балконе.
        Три седмицы сирена дотошно изучала закрытый раздел большой дворцовой библиотеки: старые записи, пыльные футляры, полустертые чернила. Древнейшие архивы не так уж велики. Девушка не знала наверняка, что именно надо найти, но работала усердно. Обычно ей помогал Уло, однако вышло так, что главную находку Онэи сделала без него.
        Книга семисотлетней давности была не особенно важной и ценной, в закрытом архиве хранилась только по причине возраста и редкости. Всего лишь сборник легенд в потрепанном переплете. Кожа в нескольких местах расслоилась. Старые медные уголки обложки позеленели, их «челюсти» ослабили свою хватку, один край освободился и превратил пергамент, некогда натянутый до упругой ровности, в жалкую улитку, кривоватую, сухую. Внимательная Онэи рассмотрела ее и обнаружила надписи. Вся обложка с изнанки была исписана убористым почерком. Знаки были непривычными, их вязь мало напоминала современный язык и относилась к древнейшему варианту письменности островов, которым теперь владеют единицы.
        Местами чернила выцвели, кое-где старая кожа потрескалась и лишила запись отдельных символов или целых слов. Но сирена была осторожна и не спешила. Большую часть работ она делала в храме, обратившись за помощью к хранителю араави. Боу все еще лежал, его рука нещадно болела, к тому же на Доито применяли немало различных способов, пытаясь вынудить хранителя говорить. Гоо, осмотревшая раны первой, нашла средство от ядов и туманящих разум составов, но быстрого облегчения не обещала ни она, ни прочие лекари храма.
        Погружение в важную работу помогло лучше всех противоядий. Вдвоем сирены пели над обложкой, вымачивали ее в особых жидкостях, пробовали проявить чернила. Целую седмицу трудились, забыв о времени, пока газур метался по дворцу и пугал своим видом и настроением подданных. Затем довольно скромное терпение его великолепия иссякло, и к чему это привело, знали все, кто собрался на общий завтрак в покоях араави.
        Результат усилий Онэи тоже был перед их глазами. Запись с обложки, повторенная четким почерком Боу на современном эмоори.
        Араави кивнул, отложил листок и рассказал свою часть истории. Едва узнав о находке, он разослал вести всем перламутровым араави Древа и предложил разыскать старые легенды указанного времени и вида. Тут-то и стало понятно, что именно, помимо жезлов и плана дворцов, так интересовало воров, приплывавших раз за разом, чтобы по воле Гооза проникать в храмы островов Древа. Эраи с самого начала поисков предполагал, что книг было не менее дюжины. Ведь в древности насчитывалось именно столько жезлов и главных храмов. Потом, когда исчезли некоторые жезлы, три книги были перемещены в иные библиотеки. Одна попала в архивы газура, вторая - в хранилище кораллового араави, третья… Эраи полагал, что именно ее давным-давно нашел «советник», тогда еще молодой сирена, соглядатай храма на северном берегу. Где нашел? Неизвестно, но понятно, что было это давно, и Гооза запись заинтересовала. Настолько, что прочие книги он искал и собирал, не считаясь с затратами сил и средств.
        Каждая часть легенды являлась отдельным законченным рассказом. Все вместе они давали возможность понять очень многое. И изменить - тоже.
        -Сейчас у меня пять обложек, они с южных и западных островов, куда воры добрались с трудом или вовсе не добрались. Еще одна здесь, с нее все началось благодаря усердию Онэи. Седьмую везет Авэи, в ее храме ничего не пропало. Текст мне в общих чертах известен, она переслала. - Араави помолчал и достал листок: - Полагаю, это первый из рассказов. И, думаю, далеко не всем следует его читать. Может, даже никому, кроме сидящих в этом зале.
        Граат еще немного помолчал и стал говорить, изредка сверяясь с записями. Боу и Онэи слушали довольно спокойно, они знали существенную часть истории, поскольку участвовали в расшифровке символов древнего языка. Газуру пришлось труднее. На его глазах рухнули незыблемые основы мира. Яоол крепко держал в ладонях руку Онэи, словно пытаясь сберечь последнюю кроху былого покоя, уцелевшую из благополучного прошлого. Яоол верил, что его невеста не умеет лгать и не способна принести зло. Богине Сиирэл она пела всегда искренне.
        А теперь сидела и плакала.
        Девять сотен лет назад, если верно учтены сроки, предки оримэо жили на огромном острове, размеры которого в десятки раз превышали площадь всего нынешнего Древа. Располагался он несколько южнее. Оримэо были высоки, сильны и смуглы еще более, нежели теперь. Не зря тех, кто подобен Уло, зовут «кровью древних». Среди них обычно рождались сирены, поющие для моря. Сама богиня Сиирэл, как утверждает легенда, нередко посещала то побережье и слушала песни. В воде она была подобна русалке, какой эту сказочную невидаль представляют сказки Дэлькоста, а на сушу выходить не любила. Сила Сиирэл вдали от воды гасла. Но сам берег манил владычицу океана, а многие сирены посвящали себя морю, мечтая встретить прекраснейшую или ее служительниц.
        Сирины - дети богини, а также ее подруг морских див, рожденные в браке со смертными людьми суши, - обычно не оставались на земле надолго. Они имели немалую власть над водами и в какой-то момент выбирали, то ли им жить в глубине, то ли стать почти обычными людьми. Правители древнего острова сначала смотрели на детей моря с восторгом, а потом принялись искать пользу в их способностях. А затем пришло время зависти. Огорченная Сиирэл стала все реже откликаться на песни сирен. Порой она не слушала их, даже когда приходил большой шторм и люди нуждались в помощи. Люди сами виноваты. Сирены во все времена были разные, и некоторые умели лгать…
        -Так было, пока один из правителей не возжелал власти, которая сделала бы его равным богам, - вздохнул араави. - В те годы, если верить записям, в мире еще жили родные дети Сиирэл. Ее сын рос у моря и помогал корабелам, налаживая погоду. Дочь ушла во внутренние земли и стала женой газура. План обожествления себя они выдумали вдвоем с мужем.
        -Чуть что - газур плохой, - забеспокоился Яоол.
        -Да все там постарались, - а более прочих - его жена, газури, - сморщился араави.
        - Есть рассказ о том, как происходила эта мерзость и к чему привела. Вот здесь перевод с древнего.
        Он отложил первый лист и достал второй. Дочь Сиирэл приехала к океану и вызвала матушку. Пригласила ее в столичный храм на большой праздник - день рождения наследника. Удаляться от берега владычица океана не хотела, но и расстраивать дочь не желала. Сын богини, брат коварной газури, был против. Но сестра настояла на своем: дескать, Сиирэл наделила юношу посохом из кораллов, дарующим умение общаться с водами, а ей не досталось ничего подобного, пусть матушка хотя бы наведается в гости.
        В столице Сиирэл стала так слаба, что еле могла ходить. К обеду жаркого и сухого дня она совершенно изнемогла.
        Араави тронул третий лист, где описывались события страшного дня. Газур пригласил гостью в прохладные внутренние покои. Двери закрыли и сняли покровы с беспощадных линз, собирающих свет полудня. Сиирэл стала распадаться. Она была богиней и поднялась бы в облака с туманом, чтобы снова вернуться в родной океан и возродиться. Но вокруг пели сирены. Кровь Сиирэл - морская вода, и магия звуков выпарила из нее соль. Двенадцать сирен собрали на перламутр кристаллы той дивной соли. Так возникли жезлы.
        Онэи всхлипнула и плотнее прижалась к плечу газура. Она пела для Сиирэл и верила, что ее слышат. Она служила храму, почитающему владычицу океана. Но все это время высшие служители использовали силу погибшей богини. Сперва - отлично зная о природе жезлов, а затем - похоронив страшную тайну и забыв историю. Неудобную правду заменили сказкой о влюбчивой богине и рыбаке…
        -Ужас дальнейшего описан очень коротко, его сберегала книга храма, где служит Авэи, я знаю общее описание, - сухо отметил араави, бросая четвертый листок. - Была большая война, океан взбесился. От пения сирен, пытавшихся вернуть то, что украли у моря, и предателей, служащих газури, воздух раскалился, а земля дрожала без устали. Дети моря, русалки, навеки исчезли в глубинах, утратив возможность выбираться на поверхность. Наконец мир сотрясся, и сам нечестивый остров канул в бездну. Спаслись немногие.
        -Древо - не наша родина, - удивился газур.
        -Вот следующий рассказ. Сын Сиирэл увел людей на север, сюда, к Древу. Газур сбежал еще раньше. Была новая война, всех со всеми. Газур погиб, его жена тоже. Жезлы попали в руки сирен, обещавших вернуть океану похищенное и прекратить беды.
        -Не вернули? - строго спросил Яоол.
        -С пришлыми оримэо враждовали местные племена. Сирены решились использовать жезлы для их усмирения. На время, - усмехнулся араави. - Сын Сиирэл говорил, что медлить нельзя. Что гнев океана растет и скоро выплеснется в нечто ужасное.
        -Волна, - прошептала Онэи.
        -Волна, - кивнул Эраи. - Тогда здесь был один сирин, сын богини, и он погиб, спасая острова Древа. Одному ведь непосильно трудно сдерживать Волну. Шестой листок содержит его предсмертное пророчество. Довольно короткая запись.
        Араави устало уронил лист и подвинул к себе следующий.
«Время упущено. Гнев и боль порвали кровные узы. Русалки, которых гибель Сиирэл застала на отмелях, стали людьми и утратили память и силу. Но кровь богини еще жива, и мне ведомо число сиринов, способных прийти в мир. С гибелью каждого из них, капля за каплей, кровь богини впитается в песок. Если уйдет последняя капля, а соль не вернется в океан, он осиротеет навеки.
        Все сирины рождаются с глазами цвета синего южного неба, смотрящего в океан. У последнего глаза будут голубыми, как вода теплых мелких лагун. Его кровь может подарить могущество безумцу, унаследовавшему жажду власти преступной дочери богини.
        Избежать этого невозможно. Почти…
        Но если найти утратившую память русалку, способную вызвать сирина из глубин…
        Если вернуть океану соль крови его владычицы…
        Если одолеть безумную сирену, против которой без жезла воевать невозможно…
        Тогда Сиирэл вернется в мир.
        Но люди - я знаю их - слишком корыстны. Они не смогут усмирить злую судьбу, которую позвали сами. И потому погибнет храм, опустеет новый дом оримэо, коралловое Древо. Волна станет вечным проклятием мира, и даже гибель жезлов уже не утолит ее гнева».
        Араави долго молчал. Потом все же достал последний листок. Там был записан рассказ о том, как был создан нынешний храм Сиирэл, как коралловый посох стал символом высшей власти и как части истории оказались разделены и спрятаны.
        -У нас нет пяти записей, - с трудом прервал молчание Яоол.
        -Но есть их общий список, содержащийся в истории рождения храма, - отозвался Эраи. - По счастью, ее и нашла Онэи. Итак, пять листков. Это подробное описание жуткого обряда, погубившего Сиирэл; рассказ о русалках; описание второго обряда, который позволяет отправить сирина на дно моря, он известен нам из более поздних записей; рассказ о возрождении рода газуров; и, наконец, оформленное в легенду повествование о конце света - последней Волне.
        -Суть обряда изложена на отдельном листке, и эта часть записей - у Гооза, - содрогнулся Яоол.
        -Вероятно, у него. Грустные пророчества сына богини сбываются. И мы, к сожалению, живем во времена последнего сирина. Эта последняя - моя Риоми.
        -Голубоглазая, - тяжело кивнул газур.
        -Но у нас есть малая толика надежды, - улыбнулся араави. - Я готов отдать океану перламутр жезлов и сделаю это. Точнее, уже сделал. Пока в нашем распоряжении нет лишь одного жезла, украденного советником. Упрямая забывчивая русалка у нас, как это ни удивительно, тоже есть.
        -Онэи? - Газур искренне полагал, что его сирена - лучшая и обязательно уникальная.
        -Гораздо хуже, - фыркнул владыка. - Крид.
        -С виду не скажешь. - Газур потер ушибленный бок. - То есть дело за последним перламутровым жезлом и его нынешним владельцем?
        -Да. Будем стараться, хотя одолеть сирену, добывшую такое оружие, почти невозможно. Разве что мой посох справится.
        -Зато теперь я не сомневаюсь в том, что Древу нужны перемены, - решительно кивнул Яоол. - В нашей замкнутости копятся страшные тайны. Больно думать, что мой род виновен в гибели богини Сиирэл и приходе Волны. Но все же это лучше, чем ничего не знать и жить в мерзости слепоты, созданной нашими предками. Я внимательно просмотрю законы Дэлькоста, карающие даже родственников газура. Ведь и правда есть непростительные деяния. Кстати, мне потребуется помощь северян.
        -Но почему северянин Крид - русалка? - заинтересовался Боу, до того момента молчавший. - И как это подтвердить?
        -Риоми прошла обряд отрешения от суши, но тэльр вернул ее на берег, - ответил араави. - Не думаю, что через столько веков возможно понять, кто в его роду был русалкой, а может, и древним сирином. Я изучал в свое время историю правящих семей севера, теперь прочел записи по родам Тэль-Коста и Тэль-Дарг. Думаю, море живет в крови предков матери. Они утратили память, но тосковали и поэтому ушли от океана в горы. Позже все Тэль-Дарги, вернувшиеся на берег, оставались у воды и знали о море много загадочного. Дружили с дельфинами. У них есть фамильные предания о речной деве, поющей во снах детям.
        -И звали ее Юго, судя по запасу выражений нашего Крида, - усмехнулся Боу.
        Граат виновато развел руками - да, нелепая русалка. Но выбора нет: он всего один, уж какой есть, терпите…
        Яоол милостиво согласился терпеть. При условии, что храм, плохой или хороший, найдет еще и сына короля Альбера. Потому что все древние тайны не отменяют новых сложностей с северными соседями.
        Араави вздохнул, чуть помялся и глянул на Боу. Хранитель усмехнулся и откинулся на спинку кресла, бережно пристроив больную руку на подлокотнике:
        -Ваших красавиц я проверил. Их три, все верно. Женой короля была только одна, хотя встречались с ним по крайней мере две. Целы документы, подтверждающие брак и рождение сына. Есть даже шейное ожерелье с гербом рода Лгос. Перечисленные вещи содержатся в главном храме, в архиве хранителей. Мой учитель принял их у женщины. Как обычно, сиятельный, вы правы, - это именно она. Записи относительно ребенка, увы, совершенно правдивы.
        -Тайны храма, - сердито нахмурился газур. - Опять.
        -Я все расскажу завтра, - твердо пообещал араави. - Но сначала переговорю с мамой того, кого собираюсь представить как принца, годного для севера. Может, и не настоящего, но других нет. А может… Как я раньше не подумал?
        -Интересно! Настолько, что дворец поживет еще денек без повелителя, - обрадовался Яоол. - Остаюсь! Где эти северяне? Мы с Уло их заново отлупим.
        -Яоол! - возмутилась Онэи.
        И охнула. Называть газура по имени, да еще до второй помолвки…
        Зато его великолепие несказанно обрадовался. Как можно разговаривать с девушкой, которая усердно глядит в пол, соблюдая этикет, кланяется и бормочет полный титул при каждом обращении? Северяне оказались забыты, к огромному облегчению араави. Правитель подхватил свою сирену и унес, на ходу требуя обращаться к нему на «ты» и вообще научить петь что-нибудь простенькое.
        Эраи тяжело вздохнул. Самой темной частью пророчества он считал слова о крови сирина, дарующей могущество. Они могли значить лишь одно: Риоми в огромной опасности. Гооз, утратив значительную часть влияния на короля, постарается украсть голубоглазую. Боу кивнул и взялся рассказывать о том, что уже сделано для обеспечения безопасности последнего сирина и что еще предстоит сделать.
        -Если море простит нас, моя дочурка Ютэо станет настоящим сирином? - задумался Боу.
        -Не знаю, - пожал плечами араави. - Я говорил с Роо, Элиис и Лоотой. Звал перламутровых араави запада и юга. Понимания грядущего нет ни у кого из нас. Может быть, Риоми погибнет, осознав непосильную для человека полноту власти над морем. Или станет воплощением богини. Не знаю. Рано думать о последствиях того, что еще не исполнено.
        -Ваша сиятельность, можете положиться на Крида. - В глазах Боу вспыхнул озорной огонек. - Тэльр несовместим с мрачными пророчествами. Он никому не позволит обижать Ио.
        -Утешил, - ворчливо буркнул араави, но в душе несколько успокоился. - Что мне с ней делать? Под замок посадить - умно, но бесполезно. Ей так долго были недоступны море и солнце, девочка едва начала выздоравливать.
        -Пока нет и малейших признаков того, что Гооз или его сторонники добрались до островов. Посадить под замок - самое простое. Но однажды это уже привело к результату, совершенно противоположному ожиданиям: меры по охране создали угрозу. То есть привели к побегу Элиис.
        -А твоя скромная роль в этом деле забыта? - фыркнул араави.
        Он махнул рукой и не стал ничего запрещать. Зная живой характер Риоми, ее бесшабашность, умение уговаривать и очаровывать, а также любовь стражей и слуг к сирину, следует признать: Риоми сбежит из-под замка. Вздумает улизнуть, погулять по городу с Кридом, а то и хуже. Араави нахмурился:
        -Тэльр дурно влияет на девочку. Вдвоем они ведут себя так, будто им море по колено… Того и гляди попытаются самостоятельно найти и обезвредить Гооза, обеспечив незабываемые впечатления всем островам.
        -Кракены на набережной, акулы проверяют основные проливы, кашалоты досматривают корабли… - рассмеялся Боу.
        Эраи поежился. Добавил:
        -Влюбленному газуру океан по щиколотку, того и гляди одобрит.
        Боу нехотя согласился. Если бы он не попался так глупо, не оказался ранен, сам бы присмотрел за девушкой. А теперь охранник из него никакой, а любимый ученик Дио далеко и тоже занят. В конце концов, всесторонне обсудив возможные опасности и осложнения, араави и его хранитель решили рассказать о своих опасениях Элиис и предложить ей занять дочь чем-нибудь важным. Все же Риоми - молодой и неопытный сирин. Вот и пусть учится в стенах главного храма и в океане, где ей ничто не грозит.
        -Хорошо хоть газур пока известно где и не чудит, - успокоил себя Эраи. - Он в покоях сирены Онэи.
        -Да, хотя бы так…
        В это время газур, упущенный из виду всеми наблюдателями, проводившими его до покоев Онэи, покинул комнату через балкон. Сирена причитала, требовала от его великолепия хотя бы малейшего благоразумия, но послушно вела Яоола к гостевому домику северян, где до сих пор метался в отчаянии Роул. Да, он жил на севере, да, газур не выглядел возмущенным и не требовал казни, но разве может остаться без наказания немыслимый для Древа проступок: он отлупил повелителя! Этими вот руками…
        -Пойди и извинись, - в сотый раз предложил Крид, лениво гоняя кувшинки в вазе. - Скажи, что ему показалось, а на самом деле его достал мой кулак.
        -Все у тебя просто!
        -Само собой. Вот если бы ты отлупил Альбера Лгоса, было бы куда хуже. Дядюшка - старая желчная гадина, он бы тебя прилюдно простил и отправил послом в земли сийтти. Есть такое племя, по слухам, где-то на северо-востоке, их никто не видел. Искал бы ты этих загадочных года три, пешком и без единого доленя в кармане. Потому что посольская свита бросила бы тебя за перевалом, обобрав до нитки по тайному распоряжению нашего добрейшего величества.
        -Надо же, какое облегчение, я-то почти уверовал, что природа людей различна и в Дэлькосте правит закон, - рассмеялся газур, распахивая дверь. Втолкнул Онэи и воровато оглядел коридор: - Как мне надоела охрана!
        -Приветствую… - затянул Роул.
        -Молчи, а то начну гневаться, - предупредил Яоол. - Давай так: я тебя произвожу в родичи, а эти двое - и так королевской крови. Иначе мы до ночи не начнем говорить о деле, а дело важное.
        -Понял, - разогнулся сирена. - Слушаю.
        Дверь качнулась, впустила Уло и захлопнулась за его спиной. Страж усмехнулся, полушутливо кланяясь его великолепию. Тот обиженно пожал плечами. Мол, плохо прячусь, раз нашли. Приготовился говорить…
        Тэии вошла и охнула, падая на колени.
        -Проходной двор, - возмутился Крид, торопливо закрывая дверь и вставая возле нее.
        - Сейчас я встану к двери спиной и еще палкой подопру для надежности, вот так.
        -Спасибо, - искренне поблагодарил газур. Покосился на Тэии, которую пытался успокоить Уло.
        -Она никому лишнего не скажет, моя жена умница, - гордо сообщил страж.
        Яоол снова пожал плечами и начал говорить, с опаской поглядывая на дверь. Но больше их никто не беспокоил.
        -Одиннадцать лет назад в океане погибла лодка газура Оолога, - начал кратко описывать важное Яоол. - Подозрение ошибочно пало на храм. Но Онэи на всем Древе никто не посмеет заподозрить в плохом.
        -Впрочем, если попробуют, газур их вразумит, - усмехнулся Роул.
        -Как только я вернулся с Доито, был немедленно отослан во дворец, - сообщил Уло, когда ему кивнул газур. - Две седмицы читал записи тайной службы, опросившей после того страшного дня всех слуг дворца, таоров свиты, вауров разных служб, даже зуров
        - управителей городов и островов.
        Уло порылся в сумке у пояса и добыл тонкий, много раз сложенный листок. Оказывается, дотошный страж нарисовал риф и место гибели лодки, высчитал ее курс, положение второго кораблика, приблизительное местоположение преступника-сирены. Прикинув по памяти направление ветра, Уло рассчитал ход лодок, попробовал разрисовать линии их движения от самого порта Гоотро до гибельного рифа.
        Прежде никто не делал подобного, не хватало знаний о месте крушения, погоде, ветре. Да и виновника сразу нашли, к чему тогда было усердствовать? Шквал гнева юного газура прошел стороной, никого не утопив, даже не разрушив благополучия подлинных злодеев.
        Нанести курс храмовой лодки оказалось просто. А вот для корабля газура - «Тээми», или на языке тэльров «Стремительная касатка», - не удавалось проложить приемлемый курс. Если он шел с Гоотро напрямую, должен был попасть на место своей гибели днем раньше. Уло задумался. Газур вызвал ваура тайной службы и посоветовал выяснить, кто выбирал курс, знал его или влиял на прокладку. Ах, ваур службы развлечений… той самой, которая предлагает его великолепию необходимое для отдыха. И он все еще при дворе? Покинул свое место осенью памятного года, сославшись на недомогание. Теперь, как и полагается знатному таору, живет в своем замке на острове Диоса. Крид кивнул. Он помнил название, это остров в центральном канале, там у храма есть причал и сменные гребцы.
        -Там у всех причалы и гребцы, - кивнул Роул. - Вроде ваших конных застав. Все пути сходятся у Диосы.
        -Второй замок бывшего ваура стоит на южном берегу Поути, - добавил газур. - Полдня усердной гребли от Гоотро. Если отцовская «Тээми» заходила на остров Поути, то дальше, к рифу, ее курс рисуется просто и очень точно.
        -На Поути умер араави юга, - отметил Уло.
        -Сирену с Поути мы отловили в бухте города Дильш во время парада, - сообразил Крид. - Парси посчитал злодею зубки.
        -Жив? - подался вперед газур.
        -Вполне, - усмехнулся капитан. - Мы привезли его сюда, в храм. Сдали кому-то из стражей сразу. Что стало с шепелявым дальше, не знаю.
        -Уло! - коротко потребовал газур.
        -Выгонят меня из храма, - знакомо вздохнул страж. - Может, араави все расскажем, а?
        -Чуть позже, - резко приказал газур. - Где он?
        -Второй уровень подвалов левого крыла храма, - обреченно сказал Уло. - Сирена имеет полное право проводить вас туда, араави дал вам неограниченный доступ до третьего яруса.
        Онэи молча встала и пошла к двери. За ней газур, а следом, само собой, троица
«послов». Уло еще раз тяжело вздохнул, погладил жену по голове, усадил на лавку, велел готовить ужин и двинулся за газуром. Араави дал неглупому стражу два основных приказа: по возможности оберегать Онэи и ни в коем случае не отходить от Яоола. Пусть тот чудит, бегает от охраны, гуляет в городе - Уло обязан сопровождать и оберегать, даже нарушая прочие распоряжения и получая наказания. От друзей не прячутся, и Уло должен стать почти другом, но никак не соглядатаем. Иначе обезопасить Яоола едва ли удастся.
        Уло шел замыкающим, хмуро глядя на стражей, которые кивали Онэи. Знакомые, близко знакомые, впервые встреченные теперь.
        Он одинаково подозревал всех и морщился от неизбежности таких подозрений. На Доито самым страшным и памятным впечатлением боя стало лицо старинного друга, вдруг опознанного среди охраны предательницы-сирены, дурманившей божественную Элиис пением и цветком ош. Ошибки быть не могло, Виэ стал старшим стражем, аоори, три года назад, ему доверяли самые потаенные секреты. Но цветок ош, посох и голос сирены сделали свое дело. Теперь то, что осталось от Виэ, пребывает в храмовой лечебнице. Бывший аоори ползает по полу и бессвязно лепечет, как младенец. Жена кормит его с ложечки и учит говорить. Тэии ходит к ней, занимается малышами и комнатой, ведь женщина пока не покидает лечебницу. А потом Тэии возвращается и плачет. Говорит, ей на берегу неоткупленных было куда проще и спокойнее. Она и подумать не могла, что и могучего Уло способны так вот изуродовать. Теперь боится за него, просит быть осторожнее, беречь себя.
        Страж вздохнул. Хранитель Боу полагает, что Виэ не выдал секреты и именно стремление сберечь верность храму сожгло сознание дотла. На пепелище чужая злобная сирена выстроила простенькое, убогое подобие человеческой личности. Виэ на Доито ел, спал и, само собой, охранял то, что велели. Когда северяне дрались, отвлекая внимание фальшивых стражей, он даже не шевельнулся: его задача проста - не пускать в шатер. И только попытка одного из тэльров коснуться ткани полога «оживила» статую. Драться Виэ не разучился, и пройти в шатер оказалось трудно. Божественной Элиис промедление едва не стоило жизни. Уло все же успел: он разрубил одним движением и тряпичную стену, и предплечье руки сирены, занесшей клинок над головой Элиис. Сладкоголосую в храме допросили и затем предали казни. Но это не вернуло Виэ разум и память, даже не помогло узнать, есть ли сейчас в крепости иные стражи, лишенные собственного «я».
        Боу до сих пор приглашает к себе людей, одного за другим, и проверяет каждого. Пока он изучил стражу нижних пещер, малый, или второй, внутренний круг. Теперь занят первым. Но даже проверка хранителя не дает успокоения. Любого можно подпоить даже не в городе, а во внешнем пределе храма. Влить мед в безвольное тело… Да, есть амулеты, стражи прошли тренировки. Но двоих, которым это не помогло, Боу уже нашел.
        Уло об этом знал и поэтому хмурился. Никогда прежде он не ходил по родному храму мягким текучим шагом полной готовности, в рубахе с длинными рукавами, прячущими метательные ножи с отстегнутым сторожевым ремешком. Первое же движение повлечет чью-то смерть…
        Онэи тоже знала. И шла впереди, плотнее прижимаясь к газуру. Если что, она успеет прикрыть его от ядовитого голоса. Не только от голоса, судя по решительному виду маленькой оримэо.
        Крид чуть приотстал и пошел рядом с рослым стражем, высматривая беды со своей стороны.
        -Что, так плохо? - встревоженно шепнул он.
        -Внимательный ты, - негромко похвалил Уло.
        -Меня дома некоторое время охраняли, - усмехнулся принц. - Гокс. Другом прикидывался, не мешал делать глупости. Ему это едва не стоило жизни. Всего-то полгода как выздоровел.
        -Дрались?
        -Закрыл, - скривился Крид. - Нож. Может, сказать газуру? Не дело так подставлять девочку.
        -У нас нет совершенно безопасных мест и полностью надежных людей. Пока у Гооза жезл, так и будет. Онэи справляется лучше, чем кто-то другой. Тех, кого любят, берегут до последнего. В ней я уверен.
        -Неправильно это, рисковать таким дивным голосом. И женщин в охрану брать - неправильно. А можно выстоять против жезла?
        -Некоторое время, - задумчиво предположил Уло. - Лучшая тактика - не дать сирене сосредоточиться. Глупости городить, шутить, пугать, пытаться вынудить смотреть в сторону… да что угодно! Сбивать с ритма пения. Ругаться, кстати. Они не любят вашего северного лая и рычания.
        -Драться?
        -Не даст, - уверенно покачал головой Уло. - Обездвижит сразу. На расстоянии ближе десяти локтей он вообще может практически все. Сам себя зарежешь. Или кровь в голову ударит - смерть на месте, в единый миг.
        -Понял. А каковы в деле те, кому мозги напрочь отпели?
        -Исполняют один приказ и дуреют, если условия слишком сложные. Представь, что им прикажут убить араави, больше ничего не уточняя. Допустим, в зале будут два разных араави. Исполнитель может сознание потерять, выбирая. Недавно покушались на Авэи, и не удалось. Она всего-то встала у зеркала.
        -И что?
        -Страж разбил зеркало и потерял сознание, - хмуро бросил Уло.
        Крид кивнул, смолк и продолжил обшаривать взглядом коридор и боковые ответвления. Онэи шла быстро, и Крид предполагал, что это уже то самое крыло и наверняка второй уровень подвалов.
        Девушка остановилась у очередной двери и громко назвала себя. Ей открыли.
        Хранитель Боу сидел на широком диване, явно принесенном сюда для него, больная рука лежала на ворохе подушек. Беззубый пленник тоже сидел. Даже в довольно удобном кресле, только руки его удерживали обручи. Некогда смуглая кожа была бледной до пепельного оттенка, синие губы с трудом ловили воздух. Взгляд упрямо буравил дырку в полу у ног Боу. Крид не заметил следов пыток на коже, но не сомневался - сирену допрашивали, как принято говорить в Дэлькосте, с пристрастием. И не получили ответов. Терять этому человеку нечего, он уже мертв, хоть и дышит. Зато Гооз жив и свободен. А отомстить можно каждому, даже после смерти. Есть ведь друзья, семья, да мало ли кто и что…
        Хранитель кивнул газуру и сделал короткий жест, заставивший двоих стражей исчезнуть за дверью. Вторым движением Боу предложил Яоолу половину дивана. Повелитель сел, устроил на коленях Онэи. Стражи вернулись с тремя табуретками и снова вышли.
        -Мне этот человек больше неинтересен, - сказал Боу без выражения. - Тягостное дело, бессмысленное, но его все равно уведут на нижний ярус и вновь будут спрашивать. Араави не сторонник пыток, но обстоятельства теперь сильнее нас и требуют использовать все возможности. Хоть он и не скажет ничего важного о нынешнем положении дел. А прошлое… Когда-то мой помощник, второй хранитель, учился в крепости вместе с этим существом и просил взять его во внутренний круг, они дружили. Теперь помощник ходит чернее морских глубин, ему предстоит надзирать за проведением допросов. Потом - плыть на Поути, оглашать приговор и за грехи отца выгонять на берег неоткупленных жену и сына преступника, таков закон Древа. Злой закон.
        Сирена в кресле дернулся и задышал чаще.
        Газур хмуро осмотрел чистенькую пустую комнатку, брезгливо изучил лицо пленника. Низко опустить голову тому мешал ошейник из плотной кожи, прикрепленный к спинке кресла короткой цепью. Взгляд сирены был почти бессмысленным. Но сказанное хранителем он слышал, а упоминание о судьбе семьи подействовало хуже пыток.
        Яоол усмехнулся. Люди араави умны. Боу дал газуру единственный способ узнать то, ради чего он шел сюда. Не воспользоваться подарком - глупо. Впрочем, газур, хоть и не способен испытывать жалость к ядовитой твари, но невинных детей убивать не намерен. И не является безумцем, помешанным на жажде мести. Только кому об этом известно? Газуры живут во дворце, отгороженном от мира, и людей ценят дешевле бросового жемчуга, по которому ходят ногами.
        -Зато именно прошлое интересует меня, - сообщил газур. - Я избавлю вашего ученика от неприятных обязанностей. Предатель будет умирать во дворце. Долго. И семья - тоже. Те, кто покушался на жизнь правителя, уходят на дно, все до седьмого колена. Таков закон Древа. Злой закон, вы правы, Боу.
        -Яоол, - ужаснулась Онэи. - Но дети…
        -Много лет я ждал. Погибли мой отец, мачеха, сестры и братья, - холодно и тихо сообщил газур, выталкивая короткие фразы явно с усилием. - Младшему из них не было пяти. Я сам не оказался на той лодке чудом. Меня наказали за побег из дворца. Этого никто не мог знать и учесть. И он скажет. Боу, у него есть родители?
        -Живы. Его собственная семья, родители, брат с семьей, еще мать и сестра жены, - уверенно сообщил хранитель и отдал газуру листок. - Здесь полный список родни. Сорок три человека, в том числе пятнадцать детей.
        -Хорошо, - мягко похвалил газур. - Я доволен, за этого мерзавца и его род храм получит богатые дары. Ядовитый, слушай меня. По закону они должны умереть. И без всякого там закона, просто оттого, что я очень давно желаю мести, все дорогие тебе люди умрут, а ты их переживешь. Это будет длиться долго, очень долго. Тебя станут хорошо кормить и проследят за тем, чтобы ты жил. И чтобы смотрел и слушал.
        Сирена снова дернулся, поник, с трудом шевельнулся и попытался поднять голову. Отчаяние в его взгляде читалось теперь совершенно безошибочно. Мужчина прекрасно знал про дворец, его подвалы и бросовый жемчуг. Онэи всхлипнула и сердито стерла слезы. Глянула на пленника, на газура, на пустой лист записи допроса.
        -Я все-таки невеста вашего великолепия, - дрожащим голосом выговорила она. - И могу просить о милости. Хотя бы для детей. Умоляю.
        -Нельзя все так близко принимать к сердцу, - сердито бросил газур.
        -А если он скажет, как они умерли? Вдруг он не виноват больше всех и это дело рук иных людей? - возмутилась Онэи, дрожащими пальцами комкая длинный рукав, используемый вместо платка. - Умоляю, не надо мстить детям!
        -Он сирена, ты была там и сама мне сказала, что шквал вызвал сирена, - сухо бросил газур. - Я прав в выборе мести. Все, молчи.
        -Фа оодке фыл не я, - с трудом выговорил сирена без зубов, его слова было едва возможно понять. - Ешли бы я мог петь, фаша нефешта пы подфердиаа, фто го-оос другой.
        Речь отняла у сирены остатки сил, он уронил голову и захрипел, упираясь кадыком в шип ошейника. Боу усмехнулся, чуть кивнул Онэи. Та всхлипнула и показала газуру свой маленький кулачок: тоже мне, изувер нашелся, только попробуй! Яоол нахмурился, собрал в большую ладонь левой руки оба тоненьких запястья. Правой стащил с шеи платок и взялся утирать слезинки со щек кареглазой.
        -Ладно, хватит уже, не смей со мной спорить! - возмутился он. - Да, я хочу наказать всех виновных. Настоящих. Я готов сжечь список рода, не читая. Но вместо него у меня должен быть полный рассказ о событиях. Нет, не так, - усмехнулся газур, и пленник снова вздрогнул. - Без казней твоего ничтожного рода я храму ничего не должен. Расплатись и с ним. Все ответы на вопросы хранителя.
        -Его дети не пойдут на берег неоткупленных, - уперлась Онэи. - Пусть их передадут храму.
        Газур тяжело вздохнул. Пленник снова напрягся. Онэи что-то очень тихо зашептала в ухо повелителю. Тот улыбнулся, кивнул и отпустил руки певицы, немедленно обнявшие шею Яоола.
        -Ты чудно поешь, даже без этой глупой капли божьей, - рассмеялся тот. - Я не могу с тобой спорить. Дожили!
        -Не спорь, - победно заулыбалась Онэи. - У нас свадьба состоится еще до сезона дождей, а ты взялся устраивать пытки во дворце! Я буду плакать. Да я глаз ночами не сомкну!
        -Только из-за пыток? - возмутился газур. - Но я полагал, мы и так будем… недосыпать, но уж никак не плакать при этом. Ладно. Хочешь, я вообще отменю закон про утопление семи колен и наказание близких?
        -Хочу, - порадовалась Онэи.
        -Эй, тварь, - презрительно бросил газур. - Я не понимаю, отчего так добр. Не разочаруй меня. Боу, я жду рассказ к завтраку, на сладкое. Не управится - охотно заберу список и отложу свадьбу на полгода. Девушки легко забывают обиды, может, зря я так податлив?
        Онэи надулась и сложила руки на коленях, сплетя пальцы в замок. Боу важно поклонился.
        Крид вскочил и двинулся к двери, в очередной раз радуясь про себя, что он никогда не станет королем. Одно дело - дуэли, и совершенно иное - игры дворца. Оказывается, даже Онэи к подобному более приспособлена, чем он. Смотреть на раздавленного страхом врага тяжело и тошно. Поймать, убить в честном бою или наскоро излупить и допросить - это он может. А тянуть жилы словами или крючьями - ужасно. Прав Альбер, надо срочно искать настоящего наследника, похожего на папашу-короля. Чтобы собак ценил больше, чем людей, и, сетуя на рецепты новых ядов, сам же прятал их под замок, не думая уничтожать. Яды королю очень даже нужны.
        -Не глупи, Крид, - уже в коридоре возмутился Роул. - Этот человек собирался убить твоего брата.
        -Знаю.
        -И пытать его никто не станет, Боу просто так сказал.
        -Догадываюсь.
        -Выговорится - ему же станет лучше, - усмехнулся газур. - Ты счастливый человек, северянин. Это редкая способность: ты не получаешь удовольствия, думая о мести. Я бы хотел иметь и сохранить такой талант, но не дано. Еще лет пять назад я представлял ежедневно, как станут кричать в подвалах дворца родичи преступника. Почти слышал их, и мне было легко засыпать. Кстати, я полагал, что там, в подвалах, окажется и семья Эраи Граата. Меня ругал только старик Соал, кто еще посмел бы упрекнуть самого газура? Прочие твердили, что я прав и месть - законное право и радость, если я так решил.
        -Мне жаль араави.
        -Тогда я не знал божественной Риоми, ее мамы, да и владыку слушать и видеть не желал, - грустно отмахнулся газур. - Теперь очень рад, что судьба добра ко мне, и я уже не думаю о чужих муках с такой жадностью. У Онэи волшебный голос, я услышал его два года назад, и мысли стали меняться. Но мое понимание добра и зла не имеет и никогда не получит четкого и однозначного деления на светлое и темное. Я всегда ищу середину, взвешивая интересы: свои, Древа, зуров, таоров… если не ослеплен местью, конечно. А ты сразу видишь острую грань. Для короля это дурно, но для человека, пожалуй, очень хорошо.
        -Спасибо.
        -Вот и оставайся человеком, - рассмеялся газур. - Наследника севера хранитель Боу уже, видимо, нашел, а с человеком Кридом даже газур может дружить. С королем же - только договариваться, обмениваться враньем и сосуществовать. Я хотел бы дружить с Кридом.
        -Охотно, - буркнул принц, смущенный похвалой. - Думаю, наследник вам тоже понравится.
        -О-о, ты не можешь знать того, что не сказано вслух, - возмутился газур.
        -Заподозрил с первого же момента и уверен, что прав, - гордо сообщил Крид. - Хорошее будет положение у меня в качестве всеобщего приятеля.
        Газур с интересом прищурился, но промолчал.
        Он прекрасно видел, что Уло сзади очень сосредоточен, а Крид идет рядом с Онэи и внимательно смотрит по сторонам. Он был благодарен своему новому другу за его настороженность. Может, стражи и сирена правы, готовясь заслонить и спасти газура любой ценой, - это соответствует интересам Древа. Но Яоол совершенно не желал мириться с угрозой жизни и здоровью Онэи.
        До домика гостей добрались без приключений. Уло закрыл дверь, задвинул засов и вздохнул с облегчением: еще один день прошел. Страж знал, что араави уничтожил жезлы и оттого Гооз теперь силен почти неодолимо. Уло с уважением смотрел на внешне беспечного газура. Иной засел бы во дворце и выбрал в союзники самого сильного - то есть в данном случае Гооза, - хотя бы ради собственной шкуры. А этот старается для Древа, которое и сам Уло мысленно ставит выше обожаемого храма.
        Яоол уселся к столу, благодушно наблюдая суету Тэии. Ему давно надоели дворцовые слуги. Ничего не делается искренне, а у маленькой оримэо любая еда кажется вкусной. Впрочем, точно любая. На стол газура жена Уло собрала все лучшее, что нашлось в крепости. И теперь сидела, радовалась, что смогла угодить, и приглядывалась, изучая вкусы каждого гостя. Яоол мечтательно улыбнулся. Ему бы этого Уло выторговать у владыки, сменив ваура охраны дворца… А его жену пристроить к службе развлечений, которая удручающе скучна. Учитывает этикет и вкусы двора больше, нежели его, правителя, невысказанные пожелания. «Они и на высказанные не сразу реагируют», - вздохнул Яоол. Приходится грозить акулами…
        Тэии пошепталась с сиреной и ушла, поклонившись и пожелав спокойного сна. Онэи передала услышанное: для нее и газура тоже готовы комнаты, прямо в этом строении. Уло кивнул и покинул гостей, устроившись в небольшой прихожей. Он страж, там ему удобнее и спокойнее.
        Утром все та же Тэии пригласила на завтрак. В знакомом зале их ждал стол, уставленный блюдами. Возле почетного места, отведенного для газура, лежал листок с рассказом сирены острова Поути. Боу сидел в угловом затененном кресле и сосредоточенно учил больную руку брать второй, очень похожий, листок. Рука не слушалась, хранитель морщился от боли и недовольства и повторял движение снова. Он уже позавтракал и выглядел бодрым, отдохнувшим, подтянутым. Привстал, поклонился вошедшим и вернулся к своему занятию.
        -Уважаемый Боу не нуждается в сне? - восхитился газур.
        -Я отдыхаю душой, когда важная работа исполнена хорошо, - поклонился тот, отмечая похвалу. - Сирена охотно говорил и сообщил много важного. Ваше пожелание он исполнил со всем усердием. Я приказал накормить его и разместить в одной из комнат до вашего распоряжения.
        -Ваш второй…
        -Младший хранитель ждет за дверью.
        -Как араави набирает людей? - вздохнул газур с отчетливой завистью в голосе. - Так и хочется переманить всех. Вас, Боу, особенно.
        -Спасибо. Звать?
        -Да.
        Юноша вежливо поклонился и неуверенно сел, это указание Боу повторил ему дважды. Вошедший робел и смущался. Поведение его великолепия так не похоже на предписанное этикетом, и оттого сложно под него подстроиться. Особенно молодому исполнительному жителю Древа, воспитанному в неукоснительном преклонении перед высшей властью. Недосягаемое солнце, повелитель газур, может сиять, сжигать, отворачиваться и погружать мир во мрак. Но сидеть, шептаться, посмеиваться и чистить креветок? Да еще не себе, а сирене… Крамольная мысль о том, что газур, как выяснилось, тоже человек, рисовалась на лице младшего хранителя до смешного отчетливо.
        -Повелитель Яоол желал бы знать все об отступнике. Только правду! - строго сообщил Боу.
        Младший хранитель вздохнул и стал говорить. Он иногда запинался и смолкал. Как можно сказать хорошее о враге? Но и чернить бывшего друга - пристало ли ему, служителю храма?
        Сирена Пэи родился на Поути. Его отец, нищий рыбак, кое-как накопил достаточные средства, чтобы перебраться с малых островов на берег самого зура. Верхушка наиболее массивной башни крепости наместника южных островов кроны Древа была видна в хорошую погоду с холма за прибрежным поселением. Благополучие удачливого рыбака на новом месте быстро росло. Первый сын тоже подрастал вполне толковым, и главе семьи показалось, что он уже накопил денег не только на вторую лодку, но и на второго ребенка.
        Морские боги решили наказать его за гордыню. Уловы стали ничтожны, косяки рыбы ушли от берегов Древа, а жена родила двойню. Слуги зура пришли, взяли новую лодку в оплату одного из детей, а второму надели на шею кошель неоткупленного.
        Мальчик накрепко запомнил нищету, вечный голод и одиночество. Даже маленькие дети в поселке знали об участи неоткупленных и презирали их. А собственный брат-близнец потешался больше прочих: ему судьба дала свободу и право смотреть свысока. В восемь лет поводы для радости и гордости иссякли: заморыша со всеми его синяками и ушибами выбрал храм, разглядев каплю божью. Отец заболел, подошло время уплаты податей - и кошель откупа повис на шее насмешника. А вместе с тем - одиночество, побои и, наконец, поездка на берег, откуда не возвращаются.
        Когда сирена Пэи окончил обучение, ему дозволили ненадолго посетить родной дом, к тому времени опустевший и обветшалый. Старший брат погиб в море, родители вконец обеднели и снова вернулись на малые острова. Будущий сторонник Гооза просил наставника о милости, еще не поздно было выкупить брата-близнеца и вернуть родителям надежду на достойную жизнь. Пэи отказали.
        -Знаю, памятная была история, как же, - усмехнулся Боу. - Мальчишка переплавил и продал золотой знак сирены, ракушку, которую следует носить на шее, никогда не снимая. Лодку купил, брата вернул домой. Наставник собирался казнить его за нарушение правил, а всю семью отослал на берег неоткупленных. Парнишка вышел из себя и такого наворотил! Как еще все живы остались… Дюжина стражей лечилась в главном храме.
        -И наставник лечился? - с интересом уточнил газур.
        -Нет, - брезгливо передернул плечами Боу. - Я порезал ему связки и отправил таскать кошель откупа вместо семьи нашего малолетнего плавильщика золота. Спрашивал малыша - почему не дал знать старшим, почему не пробовал дойти до араави Граата? Пэи смотрел в пол и молчал. Всегда молчал, ну что с ним делать! Зато там я нашел моего ученика, этот-то не молчал. Если бы не его упорство, наставник сгноил бы Пэи.
        Второй хранитель вздохнул и продолжил рассказ. Он удостоился редкой чести - уехал через полгода в столицу, а приятель остался на Поути. Жену себе Пэи нашел на берегу неоткупленных, когда забирал оттуда семью. Совсем девчонка была, сирена забрал ее из благодарности, выплатив жалкие медяки. Будущая жена Пэи долго ходила за его больной мамой на страшном берегу. Делилась скудной пищей. Это было двенадцать лет назад. Как дальше сложилась жизнь бывшего приятеля, хранитель не знал. Поколебавшись, он нехотя добавил: тот не простил храму жестокости наставника к его семье. И вмешательство Боу ничуть не изменило к лучшему уже твердо устоявшееся отношение.
        Газур кивнул, тронул пальцами листок и попросил главного хранителя рассказать на словах, что ночью вспомнил пленник. Боу прикрыл глаза, жестом отпустил ученика и заговорил неторопливо, иногда морщась. Растревоженная рука снова мучительно болела, а отдыха ей не давали.
        Сирена Пэи действительно не простил храму обид. Когда Гооз предложил ему попытаться изменить порядок на островах, охотно согласился. Он видел в жизни не так много хорошего, чтобы жалеть других. Пэи счел, что если жертвы неизбежны, их можно и нужно принести.
        По указке Гооза он стал усерден. Капля божья в его крови была полновесна, старания Пэи быстро заметили. Через полгода юного служителя храма взяли в службу охраны держателя ветви, начали приглядываться, поощрять. Ведь одумался человек, бросил говорить глупости, стал вежлив, усерден в занятиях. Даже услужлив, а это тоже для многих важно. Когда лодка с багряным парусом в золотых узорах пришла к пирсу самого богатого таора, Пэи отрядили охранять берег. Он ожидал такого события: на весь Поути - всего-то четыре сильных сирены, причем время старших сирен принадлежит храму. А он молод, услужлив и силен как боец.
        Гооз знал о прибытии корабля газура, он поддерживал взаимно полезные отношения с вауром. Велел сирене острова Поути всего лишь не замечать троих человек, прибывших за несколько дней до появления лодки его великолепия в поселок рыбаков. Попросил считать местными. А если охрана ваура, храма или самого газура решит иначе, убедить воинов не беспокоиться. Для этого у него достаточно меда в голосе.
        Газур хищно наклонился вперед:
        -Кто были те трое?
        -Ближайший помощник Гооза и два бывших стража, обоих нашли в океане у острова Поути седмицу спустя после гибели вашего отца, - ответил Боу. - Лучший способ обеспечить молчание, не так ли?
        -Помощник теперь на севере? - напряженно уточнил Яоол.
        -Трудно сказать, - усмехнулся Крид. - Моя Сказка накормила этим ядовитым типом кракена, по-вашему - гигантского спрута. Не подавился, но где он теперь…
        Яоол откинулся на спинку кресла. Усмехнулся. Он так давно ждал случая отомстить, а управились без него. Глянул на Онэи. Может, так даже лучше? Бывший ваур вполне доступен для допросов и наказания. И он достаточно далеко от столицы, никому не испортит сна. К тому же храм не жалует вауров.
        -Где этот…
        -За дверью, если ваше великолепие имеет в виду Пэи. В одной из комнат поблизости, так точнее.
        -Я уже говорил, что завидую араави, которому вы служите?
        -Да. Звать?
        Яоол задумчиво кивнул. Вчера они видели сирену упрямо молчащим и готовым умолять. Сегодня Пэи был спокоен. Он без внутреннего сопротивления встал на колени и поклонился газуру, затем кивнул прочим. Замер, склонив голову и ожидая приговора. Правитель некоторое время молчал. Потом с сомнением пожал плечами, покосился на Крида. Вздохнул:
        -Боу, его голос можно восстановить?
        -Нет. Сирене, который совершил серьезное преступление против Древа, всегда режут связки.
        -Где его семья?
        Плечи Пэи снова напряглись.
        Крид глядел на невысокого оримэо с жалостью. Мог бы быть неплохим хранителем. Упорный, неглупый, по-своему преданный - иначе не ценил бы семью. Но всю жизнь его родным что-то угрожало, и за грехи сына их наказывали, унижали, презирали… От любого обладателя власти Пэи уже не ждет ничего хорошего. Небось гадостей со стороны Гооза боится не меньше, чем мести газура.
        -Завтра будут у меня, на Тиио, - уверенно сообщила девушка. - Все бывшие неоткупленные столичного берега теперь там, араави разрешил. Близких этого человека никто не найдет в новом поселке, там все с разных островов, с Поути тоже имеются люди, семей пять. А что?
        -Знаешь, этот бывший сирена такой жалкий… - посетовал газур. - Даже не достоин мести. Боу, пусть он вычистит остров, где жили неоткупленные. Пусть трудится один и усердствует до последнего клока водорослей, а то неудобно мне, повелителю, за неопрятный вид бухты Гоотро. Скоро прибудет король тэльров, такое событие…
        -Отвезем и проверим, - кивнул хранитель. - Затем?
        -На Тиио, без права переселения и перемещения на прочие острова. - Газур глянул на Онэи. - Может, хоть жена его вразумит, раз этому человеку небезразлична ее судьба. Бывают ведь на свете умные женщины.
        Боу кивнул с явным облегчением. Пэи замер, не в силах понять сказанного. Он был готов умереть, ожидая лишь указания на степень тяжести преступления и болезненности своей неизбежной кончины. Он совершенно не предполагал, что может выжить.
        Крид, к общему изумлению, энергично замотал головой:
        -Мы с вами как дети, не помним недавних событий. Он молчал на допросе у Боу, но только он же, вот этот человек, испуганно ныл, раскрывал очень важные сведения Парси, который всего лишь лишил его зубов. В гавани Дильша, у маяка. Где же правда и кому он лгал?
        -Не знаю, - пожал плечами Парси. - Он и правда вел себя иначе. Получается, или там, или тут нас обманули. Русалка скользкая, задуши его кракен.
        Пэи снова сник и принялся сверлить взглядом пол. С короткой надеждой на спасение он простился легко: ведь так не бывает. Он никому не верит, ему тоже не верят - такова жизнь. Привычная. Значит, сейчас опять возьмутся за семью…
        -Дураком был, дураком и помрет, - рассмеялся газур. - Полагаю, ему давно хотелось выйти из игры Гооза. Предавать Древо этот оримэо не желал, а вот упрямо молчать в храме - дело чести, точнее, ее остатков. Если бы он молчал и на севере, обладая знаниями, столь опасными для наших островов, я бы его не назвал жалким. Скорее изворотливым. Мы закончили завтрак, - капризно сообщил его великолепие, сполоснув руки. - Пусть убирается и чистит остров.
        Пэи недоверчиво глянул на хранителя, на всех, кто собрался за столом. Медленно поднялся на ноги и вышел. «Кажется, он так и не поверил в решение газура, - отметил Крид. - И наверняка будет ждать подвоха». Впрочем, пусть его. По милости этого типа у Парси стерто пять лет из жизни.
        -Мое великолепие желает совершить морскую прогулку на Поути, - сообщил газур. - В скромном сопровождении Уло, Роула и тэльров. Онэи с нами не едет.
        -Сирена в вашей охране обязательна, - покачал головой Боу.
        -Вот и собирайтесь, - хитро прищурился газур. - Может, я желаю именно вам передать крепость одного непутевого таора.
        -Зачем? - искренне удивился Боу.
        -Ну, мне-то без разницы зачем, - пожал плечами газур. - Под домик для араави, на благо сирен, в виде первой попытки подкупа хранителя Боу…
        Араави возник в проеме двери, распахнутой перед ним. Улыбнулся - он слышал последнюю фразу и счел ее занятной. Войдя, погрозил пальцем своему хранителю, кивнул Яоолу. Сел в высокое резное кресло. В дверях уже стояли новые гости - владычица Авэи и Юго. Крид обрадовался им как родным. Великолепная перламутровая араави острова Лоог изящно поклонилась повелителю и многообещающе улыбнулась сыну. Роул тихо застонал и поежился. В чем именно его обвинят, он не знал. Но поводов у мамы имелось куда больше, чем хотелось бы. Взять тот же синяк газура… «Ох, лучше бы что-то иное, попроще», - сморщился Роул и вжал голову в плечи.
        Юго глянул на сына задумчиво, это было тоже плохо. И непонятно.
        -А действительно, сплавайте на Поути, - бодро предложил араави. - Моя лодка готова. До утра точно обернетесь, а то и к ночи успеете. Онэи, ты пока за мной приглядишь?
        -Слушаюсь, ваша сиятельность, - сокрушенно вздохнула сирена. - Боу, ты уж с ними построже!
        Хранитель рассмеялся, церемонно поклонился «ее великолепию» и вышел из зала. Газур двинулся следом, фыркая и сердито глядя по сторонам. Дожили, с ним - «построже». И возражать не хочется, ведь действуют из лучших побуждений, переживают за его безопасность…
        Глава 11
        Створки сошлись, Эраи тоскливо глянул на остатки чужого завтрака. Он с ночи на ногах, а ведь выносливость уже не та, давно не мальчик. Голова болит, желудок ноет. Сколько можно ежедневно ждать худшего? А теперь, когда жезлов нет, так будет постоянно. Если Гооз плывет к Древу, он может прибыть на Гоотро уже через день-два. Есть подходящие торговые лодки, которые вышли из Дильша через день после парада. Элиис их проверила, насколько возможно. Но советник обманывал храм так часто и успешно, что поводов для спокойствия нет.
        Тэии осторожно скользнула в дверь, открытую для нее стражем, беззвучно прокралась через зал и расставила новые блюда с едой. Эраи улыбнулся. Вот уж незаменимый оказался человечек! Приволокла десяток блюд, с трудом их удерживая в руках и даже на голове. Такая маленькая, тихая, но умудряется всех опекать. Зато в ее милой головке без путаницы и тесноты помещаются сведения о том, кто и что предпочитает на завтрак. Убежала, вернулась с напитками. Поставила у самой руки настойку, помогающую от головной боли, и, поклонившись несметное число раз, ушла.
        -Хорошая девочка, - одобрила Авэи. - Мы привезли свою часть старых летописей и женщину по имени Киита. Я читала древнюю легенду и уже перекинулась парой слов с Элиис. Даже вспомнить противно: я столько лет держала в руках то, что погубило богиню. Владыка, вы поступили верно, не стоит переживать. Однажды служители уже отказались уничтожить жезлы, оценив их полезность. Такое зло надо топить сразу, без раздумий.
        -Спасибо, мне не хватало этих слов, - вздохнул араави, пристально взглянув на женщину. - Итак, достойная энэи, перейдем ко второму поводу нашей встречи.
        -Киита? - чуть резковато подсказала Авэи, надеясь увести разговор в сторону.
        -Ты же знаешь, что нет, - рассмеялся Юго. - Хватит страдать и не понимать.
        -Она сказала тебе? - улыбнулся араави.
        -Сразу, когда мы собирались пожениться, - гордо сообщил Юго.
        -Что он ответил, узнав правду? - заинтересовался Эраи, обернувшись к бывшей сирене.
        -Без ярких запоминающихся выражений, характерных для речи моего мужа? - хмуро усмехнулась Авэи.
        -Без.
        -Промолчал, - развела руками женщина. - И не надо так сердито делать то же самое, глотая грубые слова, ваша сиятельность. Да, я вас обманула. Всех обманула! И горжусь этим: он рос в условиях, самых подходящих для ребенка. Я не желаю ничего знать о севере. И сына им не отдам!
        Авэи сникла, жалобно глянула на Юго, потом на араави. Она согнулась, принялась рыться в сумочке, висящей на запястье по моде Дэлькоста, - удобные обычаи чужого берега Авэи забывать не собиралась, - достала платок и обреченно рассмотрела свои дрожащие руки.
        В той жизни, где у нее был «почти муж» по имени Альбер, слезы и слабость казались недозволительной роскошью. Амели расчетливо управляла двором и тэльрийским величеством, снисходительно терпела насмешки на публике и сменяющее их неумелое раскаяние короля, всегда вечернее и без свидетелей. Да, его величество обладал прямо-таки уникальным неумением хоть в чем-то поступиться безмерной самовлюбленностью. Он на свой лад ценил жену, попрекая ее по-хозяйски, ревнуя и не отпуская. Авэи принимала отношения с Альбером как способ предотвратить войну. Тогда угроза была велика: относительно молодой Альбер мечтал о расширении границ Дэлькоста, Мирош ловко добывал у купцов с юга не только жемчуг и сплетни, но и вполне существенные сведения об островах, составлял карту, подкупал людей, учил эмоори.
        Авэи покинула «мужа» с огромным облегчением. Бесконечная ложь утомила, и голос сорвала именно эта ложь, упрямство Мироша Гравра стало лишь последней каплей…
        На островах Авэи обрела все то, о чем не смела мечтать. Настоящую семью, неподдельное уважение людей, право растить детей, ни от кого их не пряча и не отдавая в жертву интересам храма. Она получила даже больше: Роул нравом и образом мыслей оказался ничуть не похож на кровного отца, чего она безмерно боялась. Спасибо Юго. Да и араави спасибо - не стал отнимать сына, чтобы воспитать в качестве сирены. Ведь есть способы развить талант. И малая капля божья может быть усилена… Слава богине, теперь уже поздно.
        Но за счастье придется платить сейчас, хоть и с некоторым запозданием. Дэлькост все же предъявил счет. Сын женщины, не признанной королевой, по законам севера принадлежит к роду отца, его подлинное имя - Роул Лгос Тэль-Коста. Кузен Крида и Элиша…
        -Я должен был догадаться, - улыбнулся Эраи. - Но ты умудрилась убавить возраст ребенка. Если верить записям, Роул не мог быть сыном короля, вы пребывали в разлуке все лето в год перед его рождением, указанный в записях. Сыну Альбера теперь без малого двадцать семь, а Роулу, как ты утверждаешь, двадцать пять с небольшим. Второй ребенок действительно погиб, если он вообще был. Ты в те времена не слишком грустила, к тому же рядом оказался Юго.
        -Не надо, - всхлипнула Авэи. - Это мой сын, я не отдам его Альберу, вы понятия не имеете, что это за отвратительное, бесхребетное существо…
        -Но есть еще и интересы Древа, к тому же мальчик уже давно вырос, - сердито бросил араави. - Сын сирены по имени Дооту, тоже общавшейся с Альбером, погиб от какой-то страшной детской болезни. Я ломал голову несколько дней, размышляя над тем, откуда же мне взять этому редкостно недоверчивому королю подходящего принца, раз настоящие все умерли? Потом я все взвесил и понял, что меня обманули. Опять. И, как всегда в твоем случае, из лучших побуждений.
        -Он не будет там счастлив, - жалобно вздохнула Авэи.
        -Он знаком с Мирошем, уже любим родом Тэль-Мар и будет принят Тэль-Даргами, Тэль-Локтами и даже Тэль-Розами, своей родней по линии твоей матери. Он ладит с нашим газуром. И, уж поверь старому араави, Роул куда больше подходит на роль короля, чем Крид. Хуже того, - заговорщицким шепотом добавил араави, - он усердно прячет одну вещицу. Полагаю, это портрет некоей девушки. Медальон золотой, Авэи. Значит, девушка - северянка…
        -Убью, - совершенно холодно предупредила Авэи. - Он был там всего несколько дней! Хотя… Неужели еще раньше, во время поездки три года назад…
        Авэи задумалась, красиво изогнув бровь.
        -Нас ты не запугаешь фальшивым гневом и не очаруешь показной задумчивостью, - рассмеялся Юго. - Я давно не путаю то и другое с простым любопытством. Вот прямо сейчас догнала бы и глянула, жаль, они уже отплыли.
        -Ну интересно, само собой, - куда спокойнее кивнула Авэи и улыбнулась. - Весь в маму. Мне стоило только пальцем поманить… Юго, как тебе удается не ревновать меня, а? Даже обидно.
        Юго усмехнулся и не стал отвечать. Он бережно распаковал обложку книги и передал араави. История древней войны сирен, погубившей родной остров оримэо, легла в ларец к остальным записям.
        Араави допил травяной, настой, прикрыл глаза и разрешил себе отдых. Голова больше не ныла, самое время собирать ближних и думать о том, как защитить Древо от коварства Гооза. Эраи не сомневался, что сирена скоро объявится на островах.
        Пока же все, благодарение богам, спокойно, газур может плыть на Поути. Позже такое путешествие будет сопряжено с большим риском. Потому что с северного берега лодки уходили не только день спустя после парада. Боу недавно посоветовал рассмотреть и более ранние, отчалившие в день парада, почти в момент проведения праздника…
        Но пока можно не беспокоиться. Время есть, хотя оно и утекает капля за каплей…
        Почтовка араави сразу понравилась Криду.
        Узкая, легкая, созданная для скорости. Гребцами у кораллового владыки были воины древней крови, рослые, сложением и силой подобные Уло. Все - стражи внутреннего круга. У руля стоял Олуо.
        Пассажиров усадили в чуть более широкой средней части лодки. Тесно, в одну линию, и даже так их касались руки гребцов. Газур, плотно упакованный в единственное маленькое кресло, вертел головой и радовался необычному кораблику. К спинке кресла вплотную прижималась спина Уло, изучающего корму лодки, волны и быстро удаляющиеся пристани. В ногах его великолепия сидел Боу, внимательно приглядывающий за южным горизонтом по ходу движения. Крид, Роул и Парси жались ближе к корме и сидели боком, инстинктивно отстраняясь, когда движение гребцов пыталось их смять. С застеленного плетеными ковриками дна лодки было видно только небо и небольшие прогалы воды, не заслоненные торсами усердных стражей на веслах.
        Все неудобства вполне оправдывались скоростью - лодочка летела так, словно ее несла стремительная волна сирина.
        -А может, без Элиис и не обошлось, - прикинул Крид. - Все же это кораблик самого араави, вода за тонкой обшивкой звенит знакомо, да и движения весла рулевого своеобразны.
        Роул кивнул, соглашаясь. Пояснил, что обычным ходом до Поути в лучшую погоду плыть самое малое день, с утра и до вечера. Но его сиятельность добирается гораздо быстрее, по времяисчислению Дэлькоста - часа за три-четыре. И это очень хорошо, потому что сидеть зверски неудобно. Лучше бы им дали по веслу, у бортов просторнее, да и не скучно там.
        -Так нескучно, что за полчаса нежный сирена выдохнется и уронит весло, - насмешливо прогудел Уло.
        Роул возмутился и взялся спорить. Старший страж пожал плечами и пояснил, добивая упрямца: сам он, страж внутреннего круга и воин не из последних, продержится полдороги, не больше. Для такого темпа требуется и особая слаженность, и постоянная тренировка.
        -Мама его берегла, чтобы веслом ручки не натер, - хихикнул Крид.
        -Пользуешься тем, что нас сплюснули и тут совсем нельзя подраться, - окончательно расстроился сирена.
        -Хочу занять тебя иным делом, мои ладошки такие же нежные, не шипи, - успокоил Крид. - Расскажи о нашем пути и острове впереди.
        -Поути лежит к юго-востоку от столицы. Мы пока идем точно на юг, впереди внутренний барьерный риф, в нем всего-то несколько проходов. Минуем и повернем к востоку. Обогнем остров и зайдем с юга, на севере скалы и мели. В крепости примут лодку владыки, не думая ничего дурного. Его сиятельность два дня назад сообщил, что намерен посетить Поути и навестить видных таоров. Храм не так уж богат, мы нуждаемся в поддержке, а кое-кто ее давно предлагает.
        -Может, ловушка? - заподозрил Парси.
        -И он крепко сидит в ней, - рассмеялся газур. - Бывший ваур готов озолотить владыку, лишь бы получить защиту. Как утверждает моя тайная служба, он собирается отписать крепость Граату и взамен просить об убежище. Я просмотрел второй лист допроса. Этот тип отвел целый пирс для Гооза уже семь лет назад. Возил его людей на север и обратно, имея торговый амулет пути.
        -Почему же он рассчитывает на защиту храма? - удивился Парси.
        -Думает, никто не знает. И все еще верит, что мы с владыкой в ссоре, - предположил Яоол. - Дворец - местечко закрытое, оттуда сплетни слабо просачиваются, когда я этого не желаю. По моему приказу лодки таоров увели от причалов сразу после нашей с араави первой встречи. Покидать дворец, отсылать гонцов и принимать посетителей никто не имеет права. Столица догадывается о многом, люди не глупы, видят наши перемещения. Но язык за зубами держат, сам знаешь - до седьмого колена… Да и таоров никто не любит. Даже я, но это большая тайна. Впрочем, если станут по новому закону исправно платить подати - передумаю…
        -Направление на Поути отслеживает сирин, - добавил Боу. - Лодки не пропускают через ворота барьерного рифа. Конечно, можно отослать птицу, но тут последние две седмицы поют сирены. Отпугивают.
        Крид уважительно кивнул. Все снова замолчали. Движения гребцов сохраняли прежний немыслимый темп. Олуо направлял суденышко очень плавно, он выглядел крайне сосредоточенным и усталым. Интересно, когда рулевому удавалось в последний раз полноценно отдохнуть? Принц нахмурился. И где пропадает Риоми?
        -Боу, а где моя Сказка?
        -Мало ей давали имен без тебя, - рассмеялся хранитель. - Риоми, Мио, Ио, Ро, Лоиирэ, то есть «дитя дельфинов», и так далее и тому подобное. Теперь еще и Сказка.
        -Я спросил где, а не как зовут!
        -Иногда владыка называет ее «самым удачным капризом богини», - вздохнул Боу, не слыша. - А божественная Элиис…
        -Где? Ну хватит уже изображать глухоту!
        -А если услышат не те, кому следует?
        -Ты меня напугал, - нахмурился Крид. - Что, так плохо?
        -На твою Сказку станет охотиться Гооз, - хмуро сообщил Боу. - Говорить не велено, но я полагаю, от сказанного не будет вреда. Риоми очень нужна подлецу. И поэтому, когда вернешься на Гоотро, постарайся не отходить от Ио и оставь свои глупости. У него жезл.
        -У моей мамы тоже, - успокоил друга Роул. - Да и сиятельный Граат в полной мере владеет силой кораллового посоха, а сирены Гоотро всей душой верны храму. Думаю, дело скорее в том, что Риоми - дочка владыки, ее могут похитить из-за этого.
        -Я сказал Криду то, что счел возможным. - Боу отвернулся. - Не более.
        -Спасибо, мне этого достаточно, - поклонился принц. - И я уже жалею, что не остался с ней. Думаю, еще несколько слов вынудили бы меня прыгнуть за борт и спешно плыть назад.
        -Вставать до зари очень полезно. Мы вернемся к ночи, - пообещал газур. - С такой скоростью полдень позволит нам как следует рассмотреть крепость на Поути.
        Он оказался прав.
        Когда тени скрылись от отвесных палящих лучей под днищем, а мелкая вода стала прозрачна, наполнившись сиянием дня, лодка замедлила ход и аккуратно коснулась причальных бревен. Вертикальные, уходящие в воду, они были обмотаны канатами для смягчения касания. Сегодня к канатам добавили подушки из особого сорта сушеных водорослей. Для обозначения торжественности и почтительности встречи их окрасили в синий цвет, устойчивый к воде, а также перевили белыми лентами.
        Гребцы левого борта одним слитным движением поднялись в рост и шагнули на причал, весьма жестко и решительно оттеснив встречающих. Внутри кольца остался лишь один человек. Полноватый, пожилой, заранее вставший на колени и усердно склонившийся, упираясь лбом в ковер.
        Ему сообщили о подходе лодки дозорные, приметившие суденышко у самого горизонта. Но таор едва успел к моменту швартовки и видел за спинами выстроившихся в шеренгу гребцов лишь Боу. Он встал в рост первым, на всякий случай заслоняя газура. Таор узнал хранителя и не усомнился, что за его спиной восседает в резном кресле энэи Граат. Теперь хозяин замка тяжело, со свистом, дышал, потел и на выдохах бросал короткие обрывки фраз восторженного приветствия, глотая часть слов:
        -Сиятельный… высокая честь… милость нам…
        -Вообще-то надо говорить «ваше великолепие», - капризно пожаловался газур. - Двадцать лет при дворе, а помрет, похоже, полным невежей.
        Таор охнул и плотнее вжался в ковер, словно надеясь нырнуть в синюю глубину ворса. Молча отдышался и с трудом поднял голову, не смея поверить в то, что услышал. Более того - не желая. Игра окончилась, не начавшись, а ведь когда-то он полагал себя сильным игроком, умел выворачиваться из самых сложных ситуаций.
        -Ведите меня в крепость, таор крепости Поути, - гневно напомнил его великолепие подданному о его долге. - Желаю отдыхать в тени. Ты, ничтожный, был распорядителем развлечений. - Так старайся! Танцующие девушки, поющие девушки, мастерицы массажа, готовые услужить, втирая масла и благовония… - Повелитель затосковал от перечисления. - Как-то однообразно… Впрочем, он ничего не сделал толком, служа нам.
        -Девушки - совсем неплохо, - запротестовал Роул.
        -Эй, медуза, давай девушек, - согласился газур.
        -Но моя крепость скромна, и мы не ждали… - попытался лепетать серый от ужаса таор. - Здесь слуги и я. Нет девушек, разве что позвать с берега…
        -Моя тайная служба многое ведает, - рассмеялся газур. - На берегу неоткупленных ты берешь женщин. Вот мы и хотим отдохнуть. Веди, не жадничай. Гости скучают и охотно выберут себе подруг.
        Таор торопливо поднялся на ноги и заковылял впереди, бесконечно кланяясь, сгибаясь и спотыкаясь. В блуждающем взгляде читалось сомнение, эдакая последняя надежда обреченного. Вдруг газур не знает о его грехах? Вдруг прибыл случайно? Буря снова пройдет стороной, лишь напугав, но не лишив крова и жизни. У него есть девушки, как не быть? А повелитель молод и, возможно, желает тайно отдохнуть…
        Хозяин крепости чуть распрямился. Тогда нежданные гости - дивная удача. Он умеет выполнять капризы и выслуживаться. Его голос полон меда и яда лести без всякой капли божьей, и прежний газур охотно внимал словам. Может, зря таор тогда испугался расспросов и заперся в крепости? Может… Суетливый энэи Поути - его род испокон веков владел крепостью на Поути и весь остров считал своим - заулыбался и стал куда расторопнее. Он хихикал, распоряжался слугами, тоненько, шепотом
«кричал» на нерадивых, не смея тревожить слух газура.
        Очень скоро Яоол лежал в ворохе подушек. Синие ковры наспех сменили на бордовые, девушки уже пели, усердно носили блюда, напитки, устраивались чуть в стороне с опахалами. О том, что визит газура необычен, напоминала лишь цепочка стражей в синих с белым одеждах. Семеро опекали зал и соединенный с ним балкон, прочие усердно обшаривали сад и дом. Бесцеремонно собирали охрану и слуг, обыскивали, закрывали в каменных подвалах, проверяя надежность дверей. Пока его великолепие наслаждался массажем стоп, люди Боу сделали остальное.
        Хранитель вернулся и сел, позволяя девушкам, настороженным сильнее своего хозяина, излить заботу и на него.
        -Почему у этой, - газур поманил к себе одну из танцовщиц и крепко взял за плечо,
        - синяки на руках? О, и спина… Ты их что, бьешь? Мы желаем искреннего поклонения.
        -Дозвольте сказать, - девушка стала кланяться, вздрагивая и пряча багровые пятна под тканью, - я упала, ваше великолепие. Нас никто не обижает. Энэи очень добр, мы служим ему с радостью. Все мы счастливы угодить вам и вашим спутникам.
        -Это видно, - кивнул газур и весело глянул на Боу: - А вы, хранитель, изволили спрашивать «зачем».
        Хранитель усмехнулся и пожал плечами. Теперь он был вполне согласен с Яоолом и даже желал принять крепость в дар. И знал - зачем! Ведь надо наводить порядок, дело это долгое, но необходимое.
        Девушки забегали, испуганные происшествием, грозящим бедами их хозяину, стали активнее предлагать фрукты, смеяться громче и подсаживаться поближе. Они не верили, что газур станет что-то менять в жизни крепости. Зато знали, как много может изменить в их жизни и судьбе близких таор и насколько ужасными окажутся эти перемены.
        -Хозяин Поути, садись сюда, - любезно похлопал газур по ковру у своих ног. - Мы желаем развлекаться. Мы станем слушать рассказ сирены. Боу, вы готовы? Вы всегда умеете делать то, что требуется. Я так завидую араави… Я уже говорил, да?
        -Дважды сегодня почтили меня похвалой, эта третья, - поклонился хранитель.
        -Не зря?
        -Выслушайте и решите сами.
        Боу устроился поудобнее и, поупражняв больную руку, стал говорить:
        -Стражи обыскали крепость, их пристального интереса не ждали, поэтому толком ничего не спрятали. Есть письма от Гооза. Пять амулетов пути, созданные вне храма, найдены на лодках у причалов. Охрана имеет фальшивые знаки и одежды газура и храма, хранит их в особом помещении.
        Таор вздрагивал при каждом новом слове и пытался встать, но рядом сидели Крид и Парси, опекая его и удерживая от такой вопиющей непочтительности.
        Газур слушал без интереса. Боу чуть улыбнулся, смолк и сделал знак одному из стражей.
        -Само собой, вы желали бы иного, - снова обратился он к Яоолу. - Стараясь не огорчать вас, мы это тоже искали с полным усердием. Лодка вашего отца ушла из крепости без жемчужного ларца и прочих ценностей. Почему его великолепие Оолог пошел на такое, мне неведомо. Но подлинный жемчужный жезл газуров остался здесь, и я счастлив, что могу вернуть его вам. Ларец хранился в личных покоях таора.
        -Слизняк, ты ведь хочешь умереть быстро? - завел знакомую речь газур.
        -Я все скажу, - сокрушенно кивнул тот.
        -Дохлые каракатицы, - скривился Парси. - Этого мне ничуть не жаль. Может, не стоит совсем уж быстро?
        Таор застонал и склонился, упираясь лбом в ковер. Жирному и смятому ужасом человеку было трудно говорить в этом положении. Но он не смел выпрямиться и глянуть в лицо повелителю.
        Одиннадцать лет назад сирена Гооз пообещал ему власть над Древом. Настоящую и почти даром. Надо было всего лишь отдать газуру обрывок старого пергамента и письмо от Гооза. Обрывок содержал текст на древнем языке, а письмо предлагало выйти в океан и там, у кромки внешних рифов, встретиться для получения полного текста. И для исполнения обряда, дарующего его великолепию власть, равную божественной.
        Благодать должна была озарить всех мужчин рода, достойных ее. Так таор оказался назначен на высокую должность временного блюстителя жезла: идти следовало налегке, оставив лишних людей, тяжести и даже оружие. С лодки сняли золотые украшения, вынесли на берег сундук с драгоценностями семьи, которые полагалось надевать на торжественных приемах. Все это стало оплатой молчания таора, сделав его в одночасье самым богатым человеком островов. Танцовщицы повелителя, пять девушек, и теперь содержатся в крепости. А вот охрану газура Оолога он приказал уничтожить.
        -Девушки из знатных родов, - вздохнул газур. - Их оплакивали дома, двух оплакивают и теперь, в семьях нет иных детей. Боу, мы берем их с собой. Назначай наместника - и в путь. Обретенное здесь знание стало горестной отравой. Отец пожелал власти, и жажда свела его с ума… Мразь в подвал, позже передать дворцу.
        Хранитель коротко указал рукой на двоих стражей, те поклонились и вышли, прихватив охнувшего и затихшего таора. Танцовщицы остановились, певицы смолкли, увидев, что их услуги, очевидно, больше никому не нужны.
        Крид погладил руку избитой девушки и спросил ее негромко, есть ли в крепости лекарь. Та кивнула, смущенно пообещала усердно лечить спину. И сама предложила проводить доброго энэи к тем девушкам, которых держат отдельно.
        Скоро лодка ушла к Гоотро. Теперь в самых неудобных для гребли местах - возле кресла газура - сидели по левому борту Роул и Парси, по правому - Крид и Уло. В крепости на острове Поути осталось четверо стражей; Олуо собрал занявших их места неумех у кромки причала и долго объяснял, что веслами следует работать вдвое реже прочих гребцов, чтобы не устать и не помешать лодке. Парси виновато развел руками
        - дескать, постараются. Зато теперь им будет не тесно сидеть, да и вид открывается превосходный.
        Газур забился в кресло и, нахохлившись, держал отцовский жезл и недоверчиво его рассматривал. Танцовщицы отца - Яоол их смутно помнил - за минувшие годы изменились пугающе сильно. Сколько им теперь? Да никак не более тридцати… Газур обернулся, глянул на бледные усталые лица. Боу обещал оставить всех в лечебнице храма, где с ними будут говорить сирены, чтобы страшное прошлое стало действительно прошлым, не возвращалось во снах, не мешало жить. А кто станет утешать газура? Кто объяснит случившееся? Неужели отец готов был повторить преступление древнего повелителя, погубить детей моря? И зачем газуру власть бога, когда и без того Древо принадлежит ему…
        -Он был уже стар и стремился всего лишь обрести здоровье, - мягко сказал Боу. - Так случается. Никто не говорил ему о богине и черной стороне обряда, поверьте мне.
        -Поёшь, мед подмешиваешь, - усмехнулся газур.
        -Нет, я не люблю использовать голос, - рассмеялся хранитель. - Можно подумать, мы без него плохо понимаем друг друга, повелитель. Я ценю ясность мыслей. Мне доводилось видеть вашего отца, я лекарь и могу с уверенностью сказать, что его в последние годы донимали сильные боли. Он порой отчаивался и все же обращался в храм за лечением. Очень слабое сердце и плохие сосуды. Печень на два пальца выступала от должного положения. Его великолепие иногда терял сознание. Переживал за вас, детей, слишком молодых и неопытных для игр двора. Не хотел, чтобы молодая жена осталась одна. Полагаю, вас наказали и оставили на берегу из осторожности. Нельзя безоглядно доверяться случаю, даже ради здоровья и власти. Оолог вас очень любил. И жезл он оставил на Поути для вас.
        -Поговорив с вами, я совершенно не желаю возвращаться во дворец. - Голос газура теперь звучал куда спокойнее. - Там никто не читает мои мысли, не дает ответов на невысказанные вопросы.
        -У вас есть Онэи.
        -Да, конечно. Скоро доберемся и мне станет лучше, - посветлел лицом Яоол. - Идем потише или мне кажется?
        -Недостает четырех гребцов, но добавился ваш ларец, и ветер против нас. Однако к ночи доберемся.
        Риоми возвращение из Дэлькоста не принесло радости. Крид и его друзья вовсю проказничали, нарушали правила и даже дрались с его великолепием - невиданное дело! Совсем невозможным казалось и то, что глупости обошлись без последствий. Теперь ее братишка Роул гуляет с газуром, не кланяясь. И Онэи с ними! А самая капризная из сиринов усердно учится. Мама сказала:
        -Пора быть взрослой, на старших детях моря лежит большая ответственность.
        Возразить невозможно. Риоми и без того уже припомнили лодку, рассыпавшуюся в щепы, кракена на набережной и даже дельфинов, которые вопреки любым уговорам прыгают в заливе, прямо напротив жилища сирина.
        Девушка смирилась и стала учиться. Действительно, у отца осложнения, острова лихорадит, а тут еще и она со своими нелепыми детскими капризами. Четыре сирина - удручающе мало. Они дежурят, слушая океан по шесть часов, и устают все сильнее. Роо - старая женщина и тоже вынуждена работать без сна. Того и гляди это доведет ее до лечебницы… Уговаривать себя оказалось легко, серьезных причин для серьезности нашлось огромное количество. Увы, именно на фоне сине-черной грозовой тучи бед особенно остро хотелось повидать солнышко - Крида, всегда веселого и неизменно уверенного в том, что гроза не опасна. А еще он готов заслонить, спасти, успокоить, рассмешить.
        День ото дня мама выглядела все более тревожной. Наконец прибыла ее подруга, тетушка Авэи. Без жезла. Риоми заметила это, и по ее спине поползли мурашки. Да что творится на Древе? Мама выслушала вопрос и кратко пересказала записи древних книг. Мол, богиня умирает, и это может дать страшную власть Гоозу. Жезлы использовать нельзя, в них - зло. Больше Элиис сказать ничего не успела. У отца собрались ближние сирены и два сирина, высокий совет. Риоми осталась упражняться одна. С рассвета девушка вызывала волны и меняла их форму и скорость для разных лодок, а потом привыкала слушать море, отмечая в нем все чужое, ощупывая волнами, рассматривая глазами дельфинов и птиц… С непривычки было тяжело. От приступа головной боли спасла доброта Тэии. Маленькая жена стража увела Риоми в уютные тихие покои, подала обед и сама присела рядом. Она тоже переживает. Но держится, потому что в итоге все будет хорошо. Уло обещал, а он никогда не обманывает. Крид тоже так говорил. Обменявшись обещаниями своих обожаемых драчунов, девушки чуть успокоились. Вдвоем ведь успокоиться проще, чем в одиночку.
        Риоми почитала наставления мамы Элиис, созданные ею для сиринов по распоряжению араави, и усмехнулась. Хорошо бы отец мог распорядиться еще и насчет появления читателей, то есть собственно молодых сиринов. Но их пока нет.
        Солнце уже зевало и взбивало розовые подушки предзакатного тумана, когда Риоми решила посидеть в саду, устроившись с мамиными записями на лужайке возле главного здания храма. Здесь, в широком круге стен, самое безопасное место Древа. Боу выстроил безупречную защиту.
        Полностью закрыть доступ в храм невозможно, ведь он существует не ради войн или спасения горстки избранных, а для служения богине. День за днем к ней приходят люди и попадают во внешний храм. Точнее, в его ограниченную часть - основные залы, где на стенах изображены владения Сиирэл, глубины океана. Там служат стражи и жрецы нижней ветви, когда нет праздников. Служители нижней ветви посещают внешний предел - залы и коридоры, недоступные гостям храма. Попасть из внутреннего предела во внешний можно, если есть разрешение на выход. Некоторые ценные для храма служители остаются в кольце стен всю жизнь. Это жены аоори, их дети, семьи сирен. А еще служители, допущенные в закрытое храмовое хранилище книг. Сейчас дело обстоит именно так. Прежде было проще, но мирные времена давно закончились.
        Войти во внутренний предел без приглашения невозможно. Новый человек должен миновать стражей, переговорить с одним из хранителей, выслушать пение сирены, именуемое «умирение». Много всего, Риоми даже не знает полных правил получения доступа. Она всегда жила внутри и имела право выйти к людям и к морю, как любой сирин.
        Риоми несколько лет провела в скальных лабиринтах, закрытом городе под внутренним храмом, который охраняют особые стражи. Если отец станет беспокоиться всерьез, придется снова привыкать к коридорам с факелами и сырости нижних ярусов.
        Пока Риоми предоставляют относительную свободу. Покои расположены в закрытом крыле, но есть право бывать в саду, даже гулять по берегу. Там сирину ничто не угрожает, море рядом. Чтобы снизить риск, она должна заранее сообщить обо всех перемещениях, если затронуты берег или внешний предел. Затем следует получить разрешение и взять подобающее сопровождение. Но даже с сопровождением запрещено выходить за внешний круг стен.
        Чтобы попасть в залы молитв, надо спуститься на основной уровень башни, обязательно поставив в известность сирену, неотлучно дежурящую у выхода, и взяв двоих стражей сопровождения. Затем придется миновать дорогу тишины: из внутреннего предела в зал ведут каменные коридоры с тяжелыми сводами и стенами непомерной толщины. В них голоса сирен убивают быстро и страшно: особая форма тоннелей создана большими мастерами по образцу самых опасных коридоров Ловушки Эха.
        Отец сказал, что послезавтра Риоми лишат и этого права - бывать во внешнем пределе, - на островах затевается что-то дурное. Жаль. Так хотелось бы, чтобы Древо жило мирно!
        При посещении залов молитв угрозы нет никакой. Стражи на входе учитывают каждого, следят, чтобы число вошедших всегда совпадало с числом покинувших храм. За людьми внутри приглядывают с верхних галерей. К тому же морской пирс закрыт пятый день, войти в храм можно, лишь миновав узкий мостик. Там тоже стражи, а еще сирена, и они проверяют каждого.
        Риоми вздохнула и собралась покинуть сад. Скоро ужин, мама вернется и будет сердиться. Ее станут искать, поднимут стражей, учинят переполох.
        У дверей покоев матери сидела знакомая сирена из охраны храма, ждала Риоми. Девушка была совсем маленького роста, даже ниже Тэии, но, как говорит Боу, с хорошим голосом. Правда, пребывание новой служительницы во внутреннем храме он пока ограничил садом и первым уровнем башни.
        Ничего, девушка старается, и толк будет, второй хранитель ей благоволит. Риоми улыбнулась: еще бы, хорошенькая и молоденькая. Усердная, из достойной семьи. В прежней жизни, пока за ней не пришел храм, опознав голос, была знатной таори.
        Девушка села рядом и переплела пальцы, неловко пряча испуг.
        -Говорить нельзя, но и молчать… - робко начала она. - Простите, божественная, я нарушу закон. Так, мне кажется, будет верно. В городе произошло нападение на людей храма. Вы их знаете. Сирены проклятого Гооза подстерегли, все так дурно вышло…
        -Кого? - холодея, прошептала Риоми.
        -Пострадали десять человек, и от голоса, и от оружия. Хуже всего то, что двое тэльров при смерти, их сейчас смотрит лекарь во внешнем пределе, боится, до лечебницы их не донесут… Я побежала сюда, получила для вас разрешение на выход в зал молитв.
        -Спасибо, веди.
        Риоми пошла за сиреной, не смея думать о страшном. Возле выхода из внутреннего круга она остановилась, дождалась двоих стражей. Сирена пропустила Риоми вперед и пошла следом, внимательно изучая коридоры. Если здесь укрылись чужие, она успеет поднять шум.
        Но сирена и не собиралась этого делать. В ближайшем пустом коридоре, не наблюдаемом с балконов, она же и воткнула в руку Риоми иголку с сонным ядом, усадила сирина на скамью и остановилась, прикрыв глаза и переводя дух. Все пока идет хорошо и легко. Стражи по-прежнему спокойны. Им велено охранять сирина - они охраняют. Просто сирин устала и присела отдохнуть.
        Человек в одеянии служителя внутреннего круга бесшумно подошел к рослым воинам со спины.
        -Араави приказывает вам: служите верно и ни о чем не вспоминайте. Это тайна храма. Поняли меня?
        -Да, о сиятельность, - тихо молвили оба.
        -Стойте и ждите. Сирин должна помолиться.
        Человек в ярких синих одеждах поднял Риоми на руки и скрылся в нише. Почти сразу оттуда вышла… Риоми. Молоденькая сирена усмехнулась - весьма искусно созданное сходство! Конечно, глаза не голубые, а волосы грубо и не особенно опрятно завиты на горячих палочках, но мелочи пока что неважны. Поддельная Риоми станет смотреть в пол, ей так велено. Пройдет неразоблаченной. К тому же танцовщица, походка гибкая, совсем как у сирина. Кутается в шарф - нездоровится ей. Хорошая кукла.
        -Араави приказывает вам: служите верно и ни о чем не вспоминайте. Это тайна храма. Поняли меня? - монотонно повторил незнакомец.
        -Да, о сиятельность, - тихо шепнули стражи.
        Сирена проводила куклу и вернулась во внешний предел. Сквозь зубы выдохнула: пока ей исключительно везет, даже трудно поверить! Конечно, во второй раз она шла другим коридором. Зато на руках настоящее прошение на посещение города. И разрешительная печать тоже настоящая, глупый безродный мальчишка-хранитель готов потакать таори, на что-то надеясь… Впрочем, и письмо о тяжелом состоянии матери и недуге сестры, которой для передвижения необходимы носилки, - тоже подлинное. Ей самым искренним образом посочувствовали и дозволили пригнать к причалу лодку, большую и торжественную, с гербом рода.
        -Как просто… - презрительно бросил ожидающий сирену человек в синих одеждах внутреннего круга. Он сидел рядом с Риоми в нише для молитв. - Фиэ, ты хорошо проделала свою часть работы. Газур будет доволен. Вот его шарф в подтверждение милости.
        -Благодарю. С моей семьи будет снята опала?
        -Теперь - да.
        -Это… это счастье для нас всех, я так рада, что его великолепие обрел прежнюю твердую веру в наш род. Я готова покинуть храм и служить дворцу.
        Самая богатая женщина острова Итооза, щедро одаренная каплей божьей сирена, служила газуру и не лгала Риоми. Фиэ твердо знала, что недавно повелитель не смог похитить энэи Элиис. Теперь газур пожелал заполучить ее дочь. Это совершенно понятно и даже закономерно, разве могут все сирины быть во власти храма? Ведь правит Древом газур. Фиэ, знатная таори, решилась идти до конца, исполняя волю жемчужного повелителя. Да, пришлось нарушить закон, но есть благо храма и потребность Древа. Второе - выше. К тому же род Тоози давно и сильно виноват перед Яоолом. Брат Фиэ погиб во время мятежа, и вина храма в этом злодеянии казалась несомненной, ведь юноша просто запутался, она-то знает его, с самого рождения вместе, братом руководил не умысел. Были ошибка и злой навет, а может, еще и влияние меда голосов… Теперь ее слезные послания наконец-то доставлены во дворец надежными людьми, его великолепие все прочел и понял. В мудрости своей решил испытать род Тоози, доверив энэи Фиэ ответственную и сложную задачу. Дочь владыки, по мнению таори с острова Итооза, похищали ради торга и принижения роли зарвавшегося
храма. Так что газур будет доволен своей верной подданной, а Риоми обретет нового покровителя.
        Пока что Риоми спала, и слуги медленным шагом несли гордую своим успехом таори из рода Тоози по крутому спуску к пирсу.
        Тяжелая лодка - два узких корпуса, скрепленные бортами и накрытые общей плоской палубой с обширным навесом, - торжественно прошла мимо большого порта, к дальним малым пирсам торговых кораблей соседних островов. Там, как сказали Фиэ, сирина и спрячут. «Риоми ничто не угрожает», - несколько раз уточнил сирена-посредник. И поверить было легко: кто в здравом уме станет вредить сирину? Это ведь единственная защита от Волны, а до новой остались считаные годы.
        Женщина мяла шарф и снова говорила себе, что она поступает верно. Она все учла, так надо. Сам газур оказал высокую честь семье Тоози и снял опалу, нет сомнений. Вот и его платок передали - прямое указание к действию… Носилки стояли в лодке, в них сидела Фиэ, с новым сомнением глядя на сонную беззащитную девушку. А может, все же зря она так безоглядно предает храм? Впрочем, поздно, вот уже и причал, палуба чуть качнулась, гребцы сошли на берег. За закрытыми шторками возник шум, что-то упало. Энэи Тоози вздрогнула. Приглушенный и быстро оборвавшийся визг не оставил сомнений: ее все же обманули. Таори попыталась хоть что-то исправить, достала масло цветка лоо, откупорила флакон и сунула под нос Риоми, встряхнула ее за плечо. Если успеет очнуться - им обеим никто не страшен, море рядом! Да и свой голос Фиэ полагала сильным…
        -Не надо, - мягко посоветовал невидимка за шторкой. - Ей пока следует спать. И вам, уважаемая энэи, тоже пора. Как когда-то брату. Он был такой смешной, пытался убить сирену голыми руками. У меня вышло лучше, и я скоро стану скорбеть по всему роду Тоози. Наивность - не украшение, а порок. Теперь вы это понимаете.
        Фиэ вскрикнула и попробовала выбраться через ковровую дверцу, дальнюю от местоположения голоса. В горле уже рождался звук, несущий смерть… Рука опытного стража оборвала эту запоздалую попытку обороны одним коротким движением, вернула обмякшее тело на подушки носилок. Платок соскользнул на палубу, багряный, как кровь таори…
        Страж отпихнул Фиэ, достал спящую Риоми и понес к другой лодке. Багровое солнце тонуло в темной воде, погибало, пятная алостью дорожку бликов. С причала тоже капала кровь. Носильщики, гребцы, две служанки - никто не уцелел. Они умерли мгновенно. Храмовые стражи внутреннего круга не зря считаются самыми опасными бойцами Древа. Даже такие, с пустыми безразличными взглядами. Куклы. «Еще более удобные», - усмехнулся кукловод, ступая в лодку. Без собственных мыслей и глупых сомнений - они подчиняются тотчас и становятся невероятно быстрыми.
        -На весла, шваль, я спешу, - рассмеялся сирена. - Эоор, ты проверил, никто не слышал? Все же они кричали.
        -Место тихое, повелитель Гооз. Я выбрал заранее, как было велено.
        -Собрал сирен?
        -Нас всего пять, увы. Они добрались до Пэи, он утратил голос и ждет казни на берегу неоткупленных. Но вас не предал, наш человек в храме сказал, что его пытал сам хранитель Боу.
        -Доставьте на место. Пристрою при новой власти, уж не обижу, - усмехнулся Гооз. - Верность - редкое качество для вас, продажных.
        Эоор смущенно смолк, кивнул и ступил во вторую лодку. Риоми на миг очнулась, вынудив обоих сирен замереть. Гооз достал метательный нож. Здесь, на воде, эта девочка их сотрет в пыль, не шевельнув и пальцем. Но она лишь охнула, жалобно всхлипнула, свернулась клубком и замерла. Поодаль мелькнула спина дельфина, почти неразличимая.
        Несколько мгновений спустя стражи уже сидели на веслах. Лодка шла стремительно и ровно. Когда луна осветила воду, обнаружила кровь и испуганно спряталась за легкой кисеей облачка, ни один след лодки не тревожил поверхность бухты. Гооз не собирался далеко увозить свою добычу. Обряд короток, а время дорого. Сирина ведь станут искать, и искать люди араави умеют…
        Только утром станет уже поздно.
        Дельфин подозревал что-то подобное. Он темным призраком метнулся через залив, выпрыгнул из воды у пристани храма и истошно засвистел. Но никто его не слушал. Однако няньки знали все о своей обожаемой девочке. Если глупые безразличные люди не хотят понимать и помогать, надо найти умного и небезразличного. Очень скоро целые группы искали, волнуясь все сильнее. Лодку араави они заметили у входа в бухту.
        Когда весло Крида протаранили и подняли в воздух, принц не стал делать глупостей, твердить, что здоровенные рыбы сошли с ума, что Боу следует их успокоить. Крид выслушал крики встревоженно. Кивнул.
        -Боу, или я сошел с ума, или у Сказки те самые сложности, на которые вы мне намекали, - нахмурился принц. - Он говорит, дело плохо.
        -Что еще?
        -Если бы я умел понимать лучше! Зато я знаю иное. Здесь имеется одно место, построенное таким образом, чтобы сирин не мог воспользоваться своей силой. Начинать поиски следует там. Если догадки верны.
        -Скоро мы узнаем, еще до пирса…
        -Я сойду тут. Парнишка пищит, что готов подбросить, - усмехнулся принц. - И вам дорогу покажут. Вы уж не задерживайтесь. Но и лезть туда без должных сил нет смысла.
        -Сделаю как следует, - кивнул Боу.
        -Я с тобой, - уверенно сообщил Роул.
        -Нет уж. Дельфин пока всего один. Иные, я уверен, вас найдут и покажут, куда плыть.
        Крид снял сандалии и принял сверток с оружием, который уже извлек из общей кучи на дне лодки Уло. Газур возмущенно требовал объяснить, в чем дело, и не сметь принимать решений без его участия. Но ничего не добился. Лодка не сменила курс, а наглый тэльр не стал тратить время на пояснения.
        Глава 12
        Ночью в теплой темной воде бухты южного океана, чувствуя под рукой плавник дельфина, Крид вдруг испытал особенное, пугающе двойственное состояние. Он путался и сомневался. Где-то рядом начинается сон, в нем принц был русалкой, с хвостом и способностями, недоступными человеку. А здесь - явь? Вроде бы так… Ноги, совершенно не годные для плавания. Легкие, требующие воздуха. Глаза, которым вода и пена не особенно приятны. Дельфин снова запищал - и Крид послушно вдохнул и задержал дыхание. Плавник ушел вниз. Над головой сомкнулась вода, из глубины скользнули еще две тени, пристроились по бокам. Они точно знали, где надо искать любимого сирина. И о том, что с берега приглядывают за бухтой, тоже помнили.
        Под водой ощущение своих вторых способностей стало куда ярче, приблизилось вплотную. Теперь Крид отчетливо слышал дельфинов и безошибочно понимал их. Его проводник жаловался: никого из своих не было у пирсов, где он нашел голубоглазую девочку. Стаей они бы навалились, чтобы вместе перевернуть лодку. В одиночку дельфин не решился воевать, рядом было двое злых сирен с сильными голосами. Приплывшие позже свистели, торопливо делились своими наблюдениями. У берега многолюдно. Едва удалось найти тихое место для того, чтобы вынырнуть. Это основание стены, но сама стена - высокая. Как быть? Крид замычал, не открывая рта:
«Сойдет». Понять его не смогли, но догадались, что человек не против. Обрадовались, пообещали докричаться до сиринов и собрать сюда большую стаю дельфинов. Вдруг понадобятся?
        Над поверхностью волн непонятные ощущения покинули сознание, словно сбегающая с волос вода. Крид с удовольствием вдохнул, дал себе несколько мгновений отдыха, изучая крошечную бухточку и стену над ней. Это была складка угла у выступающего из монолита стен квадрата сторожевой башни. Камни торчали вокруг замершими фигурами и надежно маскировали появление тэльра: подумаешь, одним серым силуэтом больше, ничего приметного.
        Дельфины шумно вздохнули и ушли в большой залив. Крид достал ножи, в последний момент добавленные Уло к привычным саблям. «Молодец, сообразил», - благодарно улыбнулся принц и пополз к стене. Вверху изредка слышались шаги. Далеко, но следует учитывать этот факт. Огней в темной крепости не жгли, лодок у ее подножия не держали - старались сохранить тайну своего присутствия.
        Стена оказалась замечательно старой, океан крушил ее век за веком. Штормы били молотами валов, а великая Волна ломилась огромным тараном. Порода, из которой вытесали блоки, была неоднородной, слоистой, и некоторые жилы особенно охотно поддались затяжной осаде. Камни потрескались, в них возникли широкие промоины-щели, подобные ступеням. К Дине в ее особняк было намного сложнее лезть на спор. Зато какой опыт!
        Крид шел вверх почти как по лестнице. Четыре этажа. Передышка. Первый пояс, выше блоки мельче и уложены чуть иначе. Зато буквально в пяти локтях - первая бойница окна. Пустая, темная, опасная. Добраться до нее оказалось непросто, ведь шума принц не позволял себе и теперь.
        Не напрасно. Крид закрепил один из ножей в удачной трещине и встал на него, оказавшись рядом с окном. Звуки из внутренних коридоров стали слышнее. Там, за стеной крепости, отзывался гулким эхом большой зал. Как раз сейчас по неровному полу идут люди. Целая группа, шум шагов дробится и множится. Встали. Как-то слишком резко, все сразу. Охрана?
        -Приказ араави: охраняйте дверь, - ласково вполз в уши голос, на редкость доверительный и властный, не способный лгать. - Любой, кто подойдет, - враг храма.
        -Да, владыка, - хором отозвались послушные.
        Шаги удалились прочь, это были шаги одного человека. Крид впился пальцами в камни и завертел головой. Значит, ему следует идти туда же, за фальшивым «араави», а это
        - правее. Вон и ближайшее окно. Удобное, с редкой декоративной решеткой под ним.
«Глупость для красоты, под цветочки», - хмыкнул Крид. Спасибо Уло, он и веревку дал. Недлинную, но хватит. Понадобится чуть позже.
        Принц нагло шагнул в зал через низкий подоконник, качнувшись на ноже влево. Лезвие взвизгнуло, но не покинуло щели и не сломалось.
        -Я гонец араави, - громко сообщил Крид статуям у двери.
        Ох, много-то их как, дюжины две! У одних одежда новая, иные оборваны и грязны - видимо, их сознание давно спит. И спит по-разному, эти тонкости Уло еще на Поути ему объяснял. Одни «стерты» и слышат лишь прямой приказ своего аоори или сирены. Это необратимое состояние. Глаза пусты, поза застывшая, выражение лица даже не тупое, а скорее младенчески-глупое, у некоторых из полуоткрытого рта тянутся слюни, и их не вытирают.
        Есть и другая часть стражей - стоят уверенно, смотрят цепко, только зрачки расширены и размашистость жестов избыточна. Эти просто «подавлены», по определению Уло. Таким кажется, что сейчас они исполняют настоящий приказ, очень важный и ответственный, отзвуком слов заполнивший все их сознание, где не осталось места для собственных мыслей. Надолго удержать опытных стражей в подобном подчинении нельзя, да и погрузить в него можно, лишь имея жезл и большой дар меда в голосе.
«Подавленные» будут исполнять приказ более полноценно, они - старшие в общей группе. И стараются, как им кажется, для пользы храма. Ребятам велели охранять дверь. Осторожнее надо со словами…
        Крид еще раз порадовался своей мокрой рубахе, отчетливо синей, с широкой белой каймой и сложным узором. Он - важный гость храма. И к двери, само собой, подходить не собирается.
        -Я гонец кораллового араави, - уточнил наглец. - Сюда движется отряд мятежников, их много. Слишком много, вам не спасти дверь.
        -Мы обязаны, - отозвался рослый воин, радуя Крида своим умением думать и общаться.
        -Дверь нужна храму, - с нажимом сообщил принц. - Любой ценой! Араави полагает, ее надо вынести и закопать на глубине не менее десяти локтей. Сверху песок выровнять, замаскировать камнями и водорослями. Надо спешить, мятежники близко. Спасите дверь. Приказ араави!
        Крид внушительно помолчал и полез обратно через подоконник. Позади сопели и топтались. Принц ругал себя последними словами. На что он тратит время! И кто сказал, что глупейший приказ человека, не имеющего и капли дара сирены, исполнят? Впрочем, он принц, у него властность в голосе с рождения, может, это тоже чего-то стоит… По залу разнесся стонущий хруст. Кажется, даже камни стены шевельнулись. Крид с трудом преодолел соблазн хоть уголком глаза глянуть, как спасают особо ценную для араави дверь. Он видел «сокровище» мельком, за спинами стражей, в глухом ночном сумраке. Достойная вещь, в шесть локтей высотой, в два кулака Уло толщиной, а еще и сплошная медная оковка с рельефными узорами. Такую вывернуть голыми руками невозможно.
        Впрочем, пусть стараются, быстрее очнутся. Крид достал веревку, заново поблагодарив Уло за нож, который с достойным стража упорством не ломается и держится в щели. Пристроившись поудобнее, Крид перевязал веревкой второй нож вместе с ножнами посередине, бросил вверх и вправо. Если повезет, нож будет
«якорем», удерживающим веревку. Застрянет в ковке решетки и послужит делу… Уф, с третьей попытки застрял.
        Принц наскоро попросил богиню Сиирэл не умирать раньше времени и позаботиться пока о важном для них обоих: о прочности крепления решетки к стене. Все же сейчас на решетку наляжет довольно крупный цветок. Наверное, здесь именно такие и выставляют за окна: решетка даже не скрипнула. Скоро Крид стоял в широкой галерее, похожей на ходы внутреннего храма. Он убрал нож за спину, застегнул пояс с саблями и пару раз прочесал пятерней мокрые волосы к затылку, уговаривая не мешать и не лезть в глаза.
        Слева, довольно далеко внизу, глухо стонала упрямая дверь, не желая спасаться из любимого косяка, который для нее вообще-то родной. Правее было тихо и темно. Крид понадеялся, что стражи - последний рубеж массовой охраны. Дальше только сирены.
«Нелепая надежда!» - фыркнул он. С ними-то что делать? И, кстати, почему никто не спешит выяснить, в чем причина шума?.. Нет, уже спешит.
        Легкие шаги почти не рождали звука. Сирена оказался человеком обычного для оримэо сложения - невысоким и стройным. Мимо решетки с «цветком» он шел, не повернув головы. Крид возмущенно выдохнул, сирена гибко повернулся, рука наметила начало броска ножа… и упала, не успев даже отпустить сталь в полет. Да, ножи Уло - определенно толковая вещь. Жаль, что даже ему, счастливчику Криду, не может везти вечно. Принц вытер лезвие.
        -Эх, допросить бы тебя, - пожаловался он шепотом сирене, оттаскивая вздрагивающее тело в уголок. - Но таким нельзя давать открыть рта… Даже молча кивая, ты опасен. Вдруг вы общаетесь писком, словно летучие мыши, или еще как.
        Сирена не ответил, в последний раз хрипло булькнул рваным горлом и затих. Крид отстегнул укрепленные возле смуглого запястья ножны, пристроил на своей руке и пошел по коридору. Если вся охрана левее и ниже, значит, ему точно сюда, направо.
        Первый зал пустовал. Отодвинутый стул, скорее всего, еще недавно был занят сиреной, приказавшим охранять дверь и уже не опасным. Крид заспешил дальше. Босые ноги ощущали холод пола и его грязь. Точнее, пыль - в крепости давно не убирались. Судя по характерному нежилому запаху, тут вообще не бывали много лет. Если бы ночь оказалась светлее, Крид смог бы рассмотреть следы и двигаться уверенно в нужную сторону. Вон три двери - которая из них ведет к Риоми? Впрочем, не так уж и темно. С тех пор как он нырнул, света в безлунном мраке прибавилось, это приятно, хоть и странно. Если присмотреться, то и без факела ясно видно - средняя, туда ведут пять дорожек следов. Приятное число, всё не две дюжины! Обнадеживающее.
        Коридор изогнулся и ушел левее, повторяя форму скального выступа основания замка. Поворот, еще один, и нет ветвлений, а двери все старые и пыльные.
        -Сто-ой, - коротко приказал властный голос, ударом подсекая колени. - Ко мне по-олзи, го-олову вни-и-из.
        Крид усердно пополз, двигаясь нарочито деревянно, словно через силу. Удавалось отлично, его душил смех, судорогой скручивая плечи. Когда люди, родной язык которых содержит кучу гласных, их еще и тянут - это что-то. Может, именно нелепость звучания помешала вслушаться в команду и исполнить ее всерьез? Крид подполз к самым сандалиям. Сверху кто-то изучал его спину. Задумчиво. Звякнул ножнами, приняв решение:
        -Умри-и-и. Приказ араави-и.
        Протянули длинный кинжал. Ну и порядки у них тут! Подчинение полное, не зря Тэии долго не решалась поднять голову и глянуть на газура, а Гоо, бедняжка, вообще говорила при короле с огромным трудом. Но он-то принц, он подчиняться не привык. И араави ему - советчик, но не хозяин. «Главное, - усмехнулся Крид, - убедить себя, что ты не пустое место». Он охотно принял кинжал, чуть качнулся, поднимаясь на колени, и вернул оружие сирене, но уже лезвием вперед. Торопливо рванул тело вниз и зажал рот.
        -Свой надежнее, - сообщил Крид еще живому слуге Гооза. - Но и этот неплох. Спасибо, враг. И, ты прав, приказ араави - «умри». Молча.
        Крид выругал себя самыми черными словами из лексикона Гокса. Пер, как слепой дурак, не глядя и не слушая толком. Если бы коридор охранял не сирена, с которым и принцу не сравниться в самоуверенности, а обычный лучник или арбалетчик, результат оказался бы однозначно в пользу врага. Поосторожнее надо быть.
        За следующим поворотом обнаружилась лестница. Темная. Крид пожал плечами, в очередной раз понимая, что видит следы, и не понимая, как ему это удается. Пыль была стерта со ступеней, ведущих вниз. Тэльр прислушался. Вроде и тихо… а вроде и нет. Ползет что-то, как озноб по коже. Не звук даже, а его тень. С ней, призрачной, мешается сквозняк, тянущий снизу запах сырости и затхлости подвалов. Мерзкое место.
        Принц осторожно двинулся по лестнице. Огромный центральный столб мог поместить в себя еще одну, узкую винтовую. И наверняка помещал. А извне широким пролетом прилепилась эта, вторая, прилегая к дуге столба на середине пролета и отходя от нее выше и ниже. Крид перевалился через перила: темно, пусто и жутковато. Где дно, не хотят разбирать даже его глаза. Ладно, может, и неважно. Два десятка ступеней вывели на площадку. Жилой уровень? Может, когда-то и было так. Двери, ниши, старые ковры, узор на стенах. И никаких следов. Высокие ступени ведут ниже, по второму пролету лестницы, повернутому относительно первого под прямым углом. Еще двадцать.
        Приметив отблеск света, принц обрадовался. Значит, где-то рядом Гооз, и наверняка его Риоми там же. Она пока что живая и здоровая, а как иначе? Крид было улыбнулся
        - и тотчас сокрушенно покачал головой… По словам Уло выходит, что сирену с жезлом не одолеть, тем более в одиночку. Так что же делать? Тэльр сел и наспех припомнил весь разговор. Уло дал много ценных советов, вот ведь толковый страж. Из них надо выбрать лучшее для себя средство… Заболтать! Посильно, пожалуй, раз нет иных путей спасения. Знать бы, чего хочет от Сказки этот гнилостный советник.
        Можно послушать для начала. Обычно злодеи, веря в безнаказанность и в усердие оставленных умирать одурманенных воинов, охотно говорят о своих высоких целях.
«Заговорщик тяготится тайной и мечтает о признании», - так однажды сказал отец. Правда, он тогда рассказывал о дедушке Альбера, тот отнял трон у рода Тэль-Мар, благополучно правил много лет и был убит мстителем, которому сам король все и рассказал, полагая врага мертвым…
        Крид извлек сабли из ножен и, не дыша, ступил в коридор. На сей раз он первым углядел сирену возле дверей. И хищно улыбнулся. Не одному ему любопытно: вон, прилип к щели - силой не оттащить. Замерзшие на камнях босые ноги накопили пыльную корку и уже не шлепали по полу. Крид зябко передернул плечами и порадовался, что не снял сандалии с сирены двумя уровнями выше, хотя такая мысль и возникала в сознании.
        Каких-то десять шагов, и все будет замечательно. Девять, восемь, семь…
        Сирена вздрогнул и обернулся на счете «два». Сабля убедительно посоветовала горлу не затевать шум и вообще беречься острого. Гооз, конечно, может выиграть или проиграть, но его слуги имеют более скромные планы. Сирена замер и послушался, он хотел жить. В награду за сообразительность остался сидеть в одной из комнат, с особым старанием перевязанный веревкой Уло, а затем еще и ознакомленный с рукоятью ножа того же замечательного стража, опустившейся на затылок.
        Крид вернулся к освободившейся щели и занял место любопытствующего.
        Зал по ту сторону двери был довольно велик и пуст, он, скорее всего, предназначался для проведения неких ритуалов храма, непонятных тэльру. Свод потолка уходил ввысь. Окон не было, где-то безмерно далеко вверху имелись щели, наклоном и формой подобные той, через которую сам Крид однажды лез, спасая Риоми в прошлый раз.
        В стенах укреплены четыре факела. Весь пол середины зала занят нелепым узором. Крид пригляделся. Дина как-то показывала ему очень похожий. На севере уже лет семь увлекаются «рисунками силы». Происходят такие рисунки из культа незнакомых богов народа, живущего далеко, за горными перевалами. И, как уверяла подруга, двор полагает, что рисунки позволяют чуть ли не принудить высшие или глубинные силы служить хозяину, стоящему в центре узора. Крид знал об узорах гораздо больше, но говорить не стал, как и обещал в свое время дядюшке Левину де Бирну. Бабушка Натэлла много лет пыталась отспорить для Левина родовое имя князей Тэль-Даргов. Король упирался, выторговывая с недостойным его титула азартом то рубины, то собак, то право на торговлю с востоком, исконно принадлежащее княжеству Даргмир. Но бабушка не унывала и твердила, что, если ее драгоценному мужу Мишеньке племянник важен, фамилия у Левина сменится, эту войну король проиграет… Сам Левин, сын от неравного брака сестры князя Михля, вполне безразлично относился к суете вокруг своего титула. Он сперва странствовал, а затем засел в горном домике
Тэль-Даргов и старательно перевел и переписал начисто книгу северных шаманов, внеся ошибки во все узоры. Как говорил с усмешкой сам Левин, любуясь искаженными узорами, он старался «для всеобщей безопасности». И рассказать о подлинных тайнах шаманов Левин не мог даже самой сладкоголосой сирене. Уже шестой год пошел, как его гнусное величество Альбер Лгос отослали любимого дядьку Крида с посольством куда подальше - то есть к этим самым шаманам. Чтобы глаза не мозолил и не умничал, с советами не лез. И появился у короля новый советник…
        Занятно: моду на узоры силы ввел, видимо, Гооз. Нашел тему интересной и втравил весь двор в игру, которая позволила искать нужное, не только не привлекая внимания, но и используя усердие знатных дураков-тэльров. Ладно, что там еще важного в зале?
        Принц рассмотрел Риоми у дальней стены, в массивном кресле, похожем на то, что использовалось в пыточной камере для Пэи. Запястья девушки плотно крепились к подлокотникам. Беспокойство чуть отступило. В целом Риоми выглядела неплохо, пока ей ничего дурного не сделали. Рядом, у ног сирина, сидел человек в серой невзрачной рубахе. Приглядевшись, Крид с изумлением узнал… Пэи. Хмурого и очень решительного. Принц задумчиво пожал плечами. Гооз, наверное, счел бывшего союзника по-прежнему своим человеком. Но вряд ли это правда. И сегодня станет окончательно понятно, то ли упрямец охраняет сирену от сирина, то ли, наоборот, дочь владыки - от советника.
        Еще одна сирена, женщина средних лет, усердно ползала по полу и проверяла линии рисунка, сравнивая их со схемой на небольшом листке. Она была бледна и приметно дрожала. По-видимому, дело не ладилось.
        Гооз сидел в центре узора, на бордовой парче, покрывающей круглый пуфик. Бывший советник короля Альбера выглядел отвратительно. Тощий, с нездоровой желтизной кожи, рано узнавшей морщины. Полуседые волосы, распущенные и весьма длинные, разбросаны по плечам. Темные глаза, некогда крупные, но со временем утонувшие в складках век, лихорадочно блестят. Паучьи лапки мечутся, сухая кожа то расправляется, то снова собирается в старческие складки на запястьях, предплечьях и у локтей, словно она стала велика резко похудевшему старичку. Ага: хотя бы одна ладошка постоянно гладит перламутровое навершие короткого жезла, зажатого меж коленей. Острое безгубое крысиное личико, отлично знакомое Криду еще по приемам у короля, лоснится от пота и выглядит противнее прежнего. «Гооз, - прикинул принц, - кажется полупьяным - шутит, смеется и говорит, не переставая. Действительно, трудно столько лет молча вынашивать свой план». Да и узор силы, тем более искаженный, мутит голову не хуже пения сирены. Тэльр усмехнулся.
        -Ты умрешь не зря, - вещал пожилой советник с надрывом показной убедительности. - Твоя кровь содержит каплю божественной силы Сиирэл. Последнюю, понимаешь? И когда я получу ее, то стану равен богам. Я объединю страны, я буду выше всех людей и смогу повелевать миром. Океан будет покорен мне, весь и полностью, от облаков, льющих в него дожди, и до неведомых донных глубин. Я стану живым богом - Гоозом Великолепным.
        -Это титул Яоола, - спокойно поправила Риоми.
        -Да, но я стану выше… и буду именоваться Надвеликолепным! А ты не хочешь по-хорошему отдать мне кровь! Ну что ты упираешься, все равно возьму! Понимаешь, цель высока, я шел к ней всю жизнь. И теперь уже меня нельзя остановить. Без твоего согласия я все равно обрету власть, но отданная по доброй воле капля увеличит ее многократно. Всем богам приносят жертвы, это высокая честь.
        -Не убедил, - виновато вздохнула Риоми. Потом опустила веки и добавила своим бесподобным капризным тоном: - Пока - не убедил. Папа проповедует намного лучше. Какой же ты бог, если я не верю?
        -Сирины не умеют слушать голос, хотя в круге силы он звенит могуществом, - скривился Гооз. - Твоя мать была столь же даровита и упряма. Но именно она сказала однажды, при нашей встрече: «Гооз пересилит храм». Великое пророчество! Я был вдохновлен. Элиис сказала, едва глянув на меня и убоявшись: «Я не смогу одолеть беды». И еще: «Гооз смертоноснее великой Волны». Твоя мама в меня верила!
        -Так ей и не надо тебя одолевать, - возмутилась Риоми. - Это дело папы, газура и стражей.
        -Все, я устал спорить. - Гооз обхватил голову руками. - Ты невыносима!
        -Ты старый и все равно умрешь, - сморщила нос Риоми. - Какой же ты бог? И про этот рисунок на полу ты ничего толком не знаешь, третий раз переделываешь. У тетки руки дрожат, она снова напутала. Я даже отсюда вижу, проверь. Угол у звездочки кругловат, его пучит.
        Крид отстранился от щели и задумался. Сирену надо убрать. Убивать женщин ему не приходилось, но эта - опасный враг, и следует постараться. Он успеет, пожилая сирена близко к входу и занята. Что дальше? Выжить в первые мгновения…
        Потом будет проще, общая задача понятна. Риоми необходимо вывести к воде и защитить. Большая часть рисунков - всего лишь красивые узоры. Действительно работающие узоры собраны в особой книге. Он ее листал, когда гостил у маминой родни. Одну простую звезду запомнил. Но рисовать ее надо не здесь, куда надежнее для сирина будет оказаться у воды… На такое безобразие Гооза едва ли можно подговорить. «Впрочем, - Крид улыбнулся, - надежда есть». Это ведь башня сирина. С верхней площадки докричаться до океана можно, лишь когда идет большая Волна, ему говорила сама Сказка. Значит, туда советник согласится пойти. И это уже гораздо лучше, чем каменный мешок. Как вынудить Гооза на подъем по бесконечной лестнице, уже понятно. Идея глупая, как все планы принца. Значит, сработает!
        Сабли пришлось нехотя отстегнуть. Нет ничего хуже соблазна оружия под рукой. Злить старика нельзя. Выглядеть опасным - тем более. Нож Уло принц несколько раз подкинул на ладони, успокаиваясь и привыкая к его весу и балансу. Гнусно убивать в спину. Но или эта тетка, или - Риоми…
        Сирена уткнулась в узор и захрипела, когда дверь еще не открылась полностью. Крид картинно бухнулся на колени и коснулся лбом пола. Гооз подпрыгнул на своем пуфике и покрепче сжал жезл.
        -Приветствую вашу святость, - торопливо затараторил Крид. - Я все объясню. Сдам оружие. Я вас ищу с утра, дело вселенской важности. Не стирайте в пыль, я очень полезный.
        -Что полезного могло уродиться в семейке Гравров? - скривился Гооз. - Мою сирену зачем убил?
        -Вас спасал, - чуть спокойнее продолжил принц, осторожно разгибаясь. - Еще одно движение - и рисунок силы погубил бы вас, а ей достались бы и жезл, и все прочее. Моя невеста, Дина Тэль-Мар, многое знает о рисунках и мне рассказывала. Этот - вывернутый.
        -Не понял, - засомневался советник. - Ты мне, похоже, лжешь.
        -Как можно! Да я и не умею лгать, вы же советник Альбера, вы знаете его мнение обо мне. Королю виднее. Нет, я не лгу.
        Крид торопливо замотал головой, отстегнул нож с запястья, поднял рубаху до плеч и покрутился - нет оружия. Испросил разрешения подойти ближе и дать пояснения. Ткнул в один из узлов с самым обличающим видом. Первые узоры силы из далеких северных земель за хребтом привез лет двести назад предок Тэль-Маров. Третий список с потерянного оригинала, пусть и невнятный, но древний, хранится в Даргмире, в родовой библиотеке деда Михля. Второй список, более старый и точный, бережет семья Денизы Лойш Тэль-Мар. Это советник знал, не зря уговаривал мать Дины допустить нужных людей в имение. И ездила, уж это наверняка, ныне покойная рисовальщица. Гооз кивнул, нехотя допуская, что слова и предположения могут быть правдивы.
        Крид важно поклонился и продолжил:
        -Есть и вторая книга, поясняющая работу шаманов далекого народа. Она самая главная и хранится вовсе не у Дины, а в горном домике Тэль-Даргов, это моя вещь, подарок дядюшки. Мой дядя бывал на севере. И он внес поправки в книгу Тэль-Маров. Говорила ли об этом сирена? По лицу его святости видно - преступно умолчала, а то и не выведала важнейшего, самонадеянно сберегая силы и допуская леность. Нельзя верить слугам, - посочувствовал принц. - А ведь в той книге указано прямо: есть рисунки прямые и вывернутые! Один и тот же узор может собирать силу в центр или, наоборот, сделать сидящего там беззащитным и слабым.
        -Слишком сложно. Лжешь!
        -А голова у вас разве не болит? - вкрадчивым тоном Роула стал перечислять симптомы Крид. - Сухость во рту, общая слабость…
        Советник дрогнул и задумался. Тэльр серьезно уточнил:
        -Удалось ли вашей святости убедить русалку? Нет! Потому что слова теряют силу, а не приобретают. Даже я, Крид Гравр, не ощущаю должного трепета, хотя я - простой жалкий человек без малейшего дара богов…
        Гооз нахмурился, прижал к груди жезл и вышел из рисунка.
        -Может, и врешь, - задумчиво предположил он. - Но ведь битый час ей пою! И хоть бы взгляд смягчился… Н-да, опять предали! А тебе-то что нужно? Врать ты не умеешь, тут Альбер мне все пояснил. Но ты недоговариваешь, чую… Мертвый ты безопаснее.
        -Живой я полезнее, желаю быть вашим верховным жрецом, - скромно потупился Крид и бухнулся на пол, снова усердно протирая пол коленями и лбом. - Истово!
        Риоми поперхнулась и закашлялась. Бледный Пэи покачал головой, не скрывая крайнего изумления. Гооз замер с жезлом наперевес.
        А Крид уселся поудобнее и стал говорить, сочувственно взирая снизу вверх на советника, пытающегося расслышать, врет ли нахал. Говорят, сирены это могут. Но не в случае принца, он же излагает вполне честные соображения. Да, сиюминутные, да, бестолковые, но свои, к тому же увлекательные! Идея нового храма возникла в голове Крида при упоминании о пророчестве Элиис. Раз Гооз поверил сирину тогда - возрадуется и теперь. «А куда он денется?» - прищурился Крид, глядя в пол. Даже мама иногда верит, а у нее слух потоньше, да и способность сына городить невесть что изучена досконально.
        Итак, новый храм.
        Крид вдохновенно вещал:
        -Бог, обретший силу и власть, умирает от старости, как обычный человек, по причине отсутствия веры в него. Вот ведь мудрость, и она совершенна и наполнена надеждой. Я сам додумался до этой ценнейшей мысли! Есть и парадоксальное, но точное доказательство: случай, когда вера жива, а бог мертв, то есть ситуация Сиирэл. Сколько веков понадобилось, чтобы родился последний сирин? А все потому, что люди Древа верят в богиню и молятся ей. Сила молитв огромна и живительна. Не только для людей, обретающих надежду и исцеление, но и для богов, - глубокомысленно поднял палец Крид.
        Его грязный палец внимательно изучили все присутствующие.
        -Допустим, - засомневался Гооз. - И что с того?
        -Вам - бессмертие и почет, мне - скромное место араави, - снова потупился Крид, складывая руки на коленях. Торговаться его учила бабушка Натэлла. И едва ли с ее уроками можно пропасть! - В едином государстве это хорошее место, лучше королевского или там газурского. Я давно думаю, что рожден проповедовать, а не осуществлять мирскую власть. С одним богом проще договориться, чем с многочисленными знатными семьями. И, кстати, моя хорошенькая русалка может выжить, если добровольно отдаст каплю дара. Тогда сирин станет опорой храма.
        -Не может, - отрезал Гооз.
        -Все дело в узорах силы, - снисходительно пояснил Крид. - И вообще, вы меня понимаете, ваша святость? Мо-жет…
        Крид сделал большие глаза, отвернулся от Риоми и даже подмигнул Гоозу, вызвав приступ кашля теперь уже у советника: тот понял. Глупую девчонку нельзя убедить, но можно обмануть! Наивность - интересная струна, он много раз играл на ней, и всегда удачно. Гооз задумался.
        Крид глянул вверх и чуть расслабился. Сколько времени он уже отторговал у этой гнусной ночи? Немало… Хорошее начало.
        Гооз забегал вдоль кромки узора. Идея собственной религии и, главное, подлинного бессмертия его всерьез вдохновила. Принц усмехнулся: небось кости-то ночами ноют, а после укуса королевского пса - выворачиваются от боли… И впереди много
«приятных» ночей, одна хуже другой. А в самом конце - последняя ночь и встреча за порогом смерти с родней погибшей Сиирэл, а то и с ней самой… Гооз однажды поймал на эту удочку газура Оолога. Теперь готов сам заглотить знакомую наживку. Жить вечно - мечта всех жадных и властных правителей.
        Принц взял кисточку из рук мертвой сирены, выбрал на полу свободное место и с важным видом изобразил символ:
        -Это знак бога моря страны Нагрок, Поэра. Положим, вы его сын, то есть вы - сын Поэра Нагрокского и… э-э-э… могучего сирина островов, родной дочери Сиирэл. Родословная нужна не только королям. У богов с этим тоже строго. Люди желают верить в добрых и династичных. Значит, вы законный сын Поэра и внук Сиирэл, погибшей из-за людских… э-э-э…
        -Козней, - подсказал Гооз. - Неплохо. Оригинально, мальчик. Я был о тебе худшего мнения. Драться ты умеешь, раз прошел сюда. Но ты и думать умеешь. Значит, жрец…
        -С правом на половину доходов храма, - быстро уточнил Крид.
        -Треть, - на редкость живо отозвался Гооз. - У тебя, знаешь ли, акулий аппетит.
        -Четыре доли из десяти, - мягко предложил Крид. - И я утром же сяду писать вашу родословную книгу, а еще книгу ритуалов почитания.
        -Обсудим, - заинтересовался Гооз, для которого жадность выглядела убедительным доказательством преданности. - И как мы сохраним жизнь сирина? Эй, глупая девчонка, отдашь каплю, если это тебя не убьет?
        -Я подумаю, - неуверенно пообещала Риоми. - А точно все будет безопасно?
        Крид вздохнул и взялся за самую сложную и достаточно длинную - время работает против Гооза - часть пояснений.
        -Вполне безопасно! И я, жрец нового бога, берусь совершить первое чудо. Для сохранения жизни сирина необходимо поместить ее в звезду защиты, это особый узор. Согласно вере шаманов севера, даже расставшись с частью своей души, находящийся в контуре человек не погибнет, если боги ему благоволят.
        Риоми задумчиво глянула вверх, любопытствуя, что скрыто там, в кромешной темноте, которую Крид рассматривал совсем недавно.
        Пауза затянулась.
        -Не знаю, - капризно надула губы сирена, не найдя вверху ничего интересного. - Тут мрачно и страшно. Море далеко. Не отдам, я здесь как в тюрьме.
        -Тут, позволю заметить, вообще невозможно провести обряд, - согласился Крид охотно и с облегчением. Не может же он все время предлагать нелепейшее и подозрительное, а вот потакать и идти на поводу, запутывая сирина…
        -Как - нельзя? - возмутился Гооз.
        Крид молча указал на пол, заляпанный краской. Он ходил по узору и несколько раз усердно заступил в разлитую - при падении баночки из рук погибшей - краску. Теперь бывший рисунок превратился в нечто невообразимое. Отпечатки босых ног «жреца» удались на славу, сочные и многочисленные. А еще следы коленей и ладоней. Риоми захихикала. Такой узор ей пришелся по душе.
        Гооз раздраженно предложил отмыть безобразие. Крид охотно согласился и приготовился сбегать за водой:
        -Где тут море?
        Советник сморщился, как червивое яблоко-паданка, мрачно осмотрелся, оценил грандиозность предстоящей уборки. Довольно быстро сообразил, что безнадежное занятие растянется до утра, и то в лучшем случае. Значит, рисунок звезды будут чертить в присутствии араави. Одолеет ли перламутровый жезл своего кораллового соперника… Опыт нескольких мятежей показывает, что нет. Тем более в прямом противостоянии, не из засады и не в спину…
        -Здесь поблизости есть несколько больших комнат, - с сомнением предположил советник.
        -Там наверняка пыльно и полно каменного крошева. Осмелюсь предложить достойную бога идею высокого доверия сторон, о ваша святость, - важно пропел Крид.
        -Чего-чего?
        -Площадка на вершине башни, - коротко уточнил принц. - И до океана не докричится, и свободу ощутит. Там светло, можно рисовать, погасив факелы, нас не заметят. И один вход.
        -Спорно. - Гооз пожевал несуществующие губы. - Но необычно, да и обзор… Пэи, отстегни девчонку. Руки свяжи, но бережно, мы же теперь друзья. Почти. То есть, извини уж, красавица, петлю на шею и конец веревки - мне.
        -Ничего себе дружба, - обиделась Риоми.
        -Может, я ее отнесу? - с надеждой предложил Крид.
        -Знаешь, с тобой мы тоже друзья, - рассмеялся Гооз. - Почти. Пойдешь в десяти шагах впереди, рядом - Пэи. Мы с сирином следом. Пэи, возьми его пояс с оружием. Готов спорить, лежит за дверью.
        -Выиграли, - улыбнулся Крид. - Вы проницательны, ваша святость.
        -Льстишь? - со смесью опасения и удовольствия предположил Гооз.
        -Составляю список добродетелей бога, - важно уточнил Крид.
        Гооз задумался и остался доволен.
        Пока Пэи бережно связывал послушную Риоми, Крид подобрал кисточку, нашел большой горшочек с краской и оторвал от одеяния мертвой сирены пару клоков для очистки рук. Все это - не переставая вещать. Добродетели Гооза сыпались на головы слушателей, как капли осеннего дождя. То есть без надежды на скорое затишье. Риоми от указанной погоды кашляла. Гооз, наоборот, светлел лицом и даже, кажется, молодел. «Видимо, - смущенно отметил про себя Крид, - он всерьез задумался о бессмертии и от радости стал куда здоровее и веселее. Даже плечи расправил». Руки принца дрогнули. А ложно ли то, что сам он придумал? Вдруг вера людей воистину наделяет особенной силой? Вдруг он вручает Гоозу оружие пострашнее посоха? Впрочем, сейчас надо всего лишь дотянуть до прихода подмоги…
        Петлю на шею сирина Пэи накинул неохотно, лицо стало виноватым и дернулось, как от боли. По счастью, в это время Гооз был занят и ничего не приметил. Он уже выбрал перечень из дюжины своих главных качеств и теперь шлифовал его. Сын бога, святой и богоравный, всевидящ, облечен мудростью, прозорливостью, могуществом, добротой к детям своим - простым людям…
        Наконец, слушая вдохновенные восхваления Крида и азартные восхищенные реплики его святости в адрес себя, любимого, все собрались в путь. В связанные руки Риоми вложили факел, и нелепая процессия покинула зал. Гооз даже не особенно спешил, увлеченный делом. Кажется, прежде ему не хватало времени и фантазии, чтобы подумать о том, как следует вести себя богу, получившему долгожданную власть. Теперь упущенное навёрстывалось на ходу. Риоми шла рядом и тоже потихоньку втягивалась в обсуждение. По широкой лестнице все поднимались очень мирно, двумя чинными парами, как настоящие друзья. Почти.
        Три яруса сделали советника молчаливым и старым. Он задохнулся, стал хрипеть и хромать, наконец сдался и потребовал отдыха. Крид охотно засуетился, воздавая почести «богу». Пуфик он тащил наверх из собственной ретивой усердности, и рвение
«жреца» очень впечатляло начинающего святого. Принц стоял в сторонке и с усмешкой глядел вверх. Лестница длинна. Если бы можно было замедлить подъем, прихватив что-то потяжелее, он бы и кресло поволок. Но во всем надо знать меру…
        Интересно, где застряли араави, газур и стражи, которым Риоми вполне здраво отвела роль основных спасателей? И сколько сирен и одурманенных кругов стражи внизу, помимо последнего, состоящего из двух дюжин защитников двери?
        Крид уже не знал, чего он боится больше: затяжной ночи или неизбежного утра. Бои внизу могут быть длинными, Гооза убалтывать сложно. С другой стороны, звезда защиты северных шаманов действует только от заката до восхода, если верить дядиным словам и книгам…
        Тэльр стоял на середине пролета, вне зоны видимости отдыхающего Гооза, лицом к отблескам света.
        -Пэи, - выдохнул Крид.
        Тот молча поправил саблю и не повернул головы даже на волос. Молодец. Гооз тоже не отметил тихого звука - его теперь усердно убалтывала Риоми, догадавшись, что следует шуметь.
        -Если получится, столкни жезл, - одними губами попросил Крид. - Он тебе даст подержать, наверняка. Я постараюсь это устроить.
        Тэльр зажмурился. Если он не прав, то игра окончена. Вот прямо сейчас…
        Пэи улыбнулся и тоже глянул вверх. Он ничего не ответил. И, что куда важнее, не обернулся к Гоозу, чтобы сообщить ему о тайных планах нового «араави».
        Советник чуть отдышался, путь наверх возобновился. Крид взялся считать ступени. Дошел до семидесяти, отметил, что уровни вверху устроены теснее. Между ними теперь по пятнадцать ступеней. Да и стены придвинулись. Еще десяток шагов - и все идущие оказались на маленькой площадке. Удобная лестница кончилась, низкая арка отмечала место ее слияния с узкой винтовой, ведущей дальше вверх.
        Пуфик плюхнулся на пол. Крид с наслаждением расправил плечи и покрутил шеей. Тяжелый, зараза! Гооз сердито потребовал не отвлекаться и идти. Десять шагов. Потом передумал и посоветовал опережать на двадцать, в тесноте это правильно. Всего до верхней площадки осталось пройти шестьдесят.
        Пэи и Крид выбрались на свежий воздух, когда пожилой претендент на роль бога еще спотыкался, преодолевая последние три десятка узких коварных кривых приступочек. Риоми он погнал вперед и мучился от неудобства. Потом все же снял с ее шеи веревку и велел «не дурить».
        Сирин покорно кивнула и двинулась вверх медленно, часто оборачиваясь и не отходя от его святости дальше чем на два шага.
        Когда Гооз, усталый до дрожи, на подкашивающихся ногах выбрался на площадку, Крид уже усердно рисовал звезду. Советник метнулся к парапету, впился взглядом в ночную мглу. Увы, недостаточно плотную. Тэльр с огорчением признал, что дома осень куда удобнее. Туманы, дожди, облака. Отсюда и замка не было бы видно, да что там говорить - самой воды… А так - вон они, лодки араави, как на ладони. Давно подошли, бой за внешние ворота уже окончен. Похоже, посох Эраи хорош, от ворот ничего не осталось. А тех, кто попытался выйти на берег, слизнула большая злая вода - ее пена еще не ушла в темный песок, блестит проплешинами луж тут и там. Наверняка сирин постаралась. И, скорее всего, именно Элиис.
        Гооз усмехнулся и холодно глянул на своих «союзников»:
        -Время поджимает. Граат оказался наблюдательнее, чем я надеялся. Но теперь неважно, могу даже истратить немного сил на дела внизу. Крид, заканчивай свой узор. Девочку в середину?
        -Да.
        -Пэи, займись. Свяжи ноги и продень веревку в кольцо.
        Гооз погладил жезл и тихонько затянул низкую ноту, звук заставил камни испуганно вздрогнуть. Вода залива взволновалась, рябь прошла и затихла. Лодки у берега распались на обломки. «Мелкие, как однажды на Доито», - отметил Крид, передернув плечами. Демонстрация силы его впечатлила.
        Гооз снова огладил жезл. Обернулся. Сирин уже сидела в сложном контуре. Недоделанный бог довольно кивнул и стал говорить, приняв красивую позу. Вещал он деловито, без нажима, будничным, чуть задыхающимся голосом:
        -Чтобы добровольно отдать каплю, надо взять две половинки молодого перламутра с жезла. Я сам свяжу их в подобие живой жемчужницы, голосом. От сирина требуется немного. Разрез на запястье и капля крови, упавшая в ракушку, это даже не больно.
        - Гооз улыбнулся. - Но я, Гооз Надвеликолепный, обрету все могущество божества. Спою песнь и стану великим!
        Советник восторженно улыбнулся, чуть презрительно глянул на своего «жреца»:
        -Она тебя любит. Это ее большая слабость, очень заметная. А еще это - куда более верный и короткий путь к крови, чем желание помочь или выжить. Я шел и думал. Я мудр и проницателен, и я избрал должный путь убеждения. Эй, голубоглазая дура, слушай. Я, может быть и даже наверняка, сохраню ему жизнь. Позволю стать жрецом. Но здесь и сейчас он уцелеет лишь в одном случае. Поняла меня?
        Риоми вздрогнула и молча кивнула. Крид усмехнулся. Советник не был бы советником, не научись он вовремя отнимать у всех право распоряжаться собой… Теперь Гооз победно смотрел на «почти друзей». Враги далеко внизу. Он лишил людей храма средств к отступлению.
        -Став богом, надо сразу показать силу, а уж затем - милосердие и прочие слащавые и слюнявые глупости, - строго убедил себя Гооз, кося глазом на слушателей. - Я мудр.
        Новый бог мелко захихикал. Он знал: любых временных союзников удерживает вместе в подчинении и верности не высокая идея и не общность интересов, как утверждают сказки для наивных. Прежде всего - страх! Он знал силу этого средства и любил его применять. Он не сомневался в том, что Пэи никогда не предаст.
        Обожаемая семья израненного сирены живет на Поути. Гоозу известно и поселение, и дом, и сами эти люди, поименно и в лицо. Когда сирена, тогда еще молодой глупый мальчишка, оказал первую серьезную услугу, Гооз дал ему награду. Серебро - нищие ценят и малый доход. А он не скупился, отсыпал много. Потом заглянул в дом, когда там гостил Пэи. Привез подарки, посадил на колени сына сирены, малышу не было и года. Гооз принялся подбрасывать его, а потом удерживать под ручки, вроде бы помогая ходить. И наклонялся, пристраиваясь за детской спинкой так, чтобы лопатки оказались на уровне губ. Ничего не понимающая мама смеялась, малыш агукал…
        Зато Пэи побледнел и замер. Он знал, что очень похоже готовятся к казни голосом. Один длинный острый звук - и сердце сжимается, запирает ток крови, рвется. Можно порвать и легкие. Или загнать в них болезнь, съедающую здоровую ткань медленно и страшно. А еще отпеть ноги, навсегда сделав калекой.
        С того дня Пэи - очень верный человек, незаменимый. Он исполняет приказы, молчит под самыми страшными пытками. Люди Мироша Гравра в свое время до него добирались, спрашивали о причинах гибели «Морского орла». Вежливо, нудно, усердно. А вот дознаватели короля Альбера работали куда более грубо и примитивно. Гооз дал им десять дней, и лишь затем соизволил «спасти» своего человека. Потому что уже не сомневался: Пэи теперь верят. Молчать, когда так спрашивают, можно, лишь ничего не зная…
        Потом глупец год отлеживался. И был, смешно сказать, благодарен - его не забыли в беде. Его туда, в эту самую беду, просто поместили и хорошенько встряхнули…
        Гооз сел на холодные плиты, устроил жезл в ногах и взялся усердно вынимать первую створку жемчужницы из золотой оправы. Было темно, неудобно, и оттого он долго возился.
        -Пусть вам хоть Пэи поможет, дело-то нудное, - пожалел Крид, соскучившись ждать, и добавил с укоризной: - Мне-то вы пока что верить не стремитесь.
        -Еще успеет помочь, - пообещал Гооз с усмешкой. - Это ты хорошо придумал. Голоса его лишили, жезл дать не опасно. Умница, будешь хорошим жрецом, если доживешь. О, вот полдела и сделано.
        Створка с легким скрипом вышла из зажимов и легла на ладонь советника. Вторая устроилась там же слишком быстро, по мнению Крида. Гооз сложил обе створки и запел. Он чуть покачивался в нудном ритме, от которого ныли зубы, тяжко выворачивались кости и натягивались жилы. Пэи досталось, кажется, больше всех: он был рядом с сиреной и скорчился на плитах, с трудом дыша. Зато Риоми ничего не заметила - звезда уже оберегала сирина.
        Наконец Гооз смолк, насмешливо пнул скорченное тело оримэо и бросил ракушку, ставшую живой, на колени Риоми:
        -Твоя часть работы. Не тяни, дай мне кровавый жемчуг. Иначе выверну тэльра наизнанку.
        -Хорошо, - серьезно кивнула сирин. Голос звучал удивительно спокойно, и Криду стало жутковато. - Сделаю, но по-своему. Это ракушка, часть океана, как бы ты ее ни уродовал. Я наполню ее, без обмана. Но створки не откроются, если ты нарушишь обещание обеспечить безопасность Крида и даже Пэи. Не шути с сирином, Гооз. Я жду твоих слов.
        -Пальцем не трону!
        -Я не так глупа.
        -Хорошо. Они будут живы.
        -И не столь наивна.
        -Я не причиню им вреда, - тускло и недовольно сообщил советник. - Даже малого. Довольна?
        -Вполне.
        Риоми разрезала запястье кромкой ракушки и подставила ее под струйку крови. Брови девушки удивленно дрогнули - первая капля упала и засветилась багровым сиянием, стала переливаться жидким огнем. Вторая влилась, увеличивая шар, после третьей он стал твердеть и «остывать», теряя яркость свечения. Риоми охнула, склонилась и выронила жемчужницу, выкатившуюся со стуком за край звезды. Лицо сирина становилось все бледнее, словно ушли не три капли, а вся кровь. И с ней - жизнь. Голубые глаза потемнели и закрылись.
        Резкий порыв холодного ветра скользнул по воде, поднимая болезненную дрожь мелких волн. Крид охнул, рванулся к кромке рисунка и наткнулся на невидимую стену. Сперва он боролся с преградой, пытаясь дотянуться до руки своей Сказки, звал ее, забыв про Гооза, насмешливо наблюдающего со стороны. Потом сел и затих, растерянно гладя упругий воздух, вскоре поддавшийся и позволивший руке пересечь контур, не найдя в ней зла и угрозы для девушки.

«Нет сомнения, звезда далеких северных шаманов делает свое дело», - твердил без слов Крид. И повторял снова, как заклинание. Чудо северной звезды - единственная маленькая надежда, оставшаяся у него: до рассвета надо вернуть ракушку в ладонь Риоми, откуда она выпала, отняв душу. И тогда, если верны записи дяди Левина, все будет снова хорошо. И станет возможно дышать без боли, слышать шум волн и смотреть в лазоревое мелкое море у берега острова, так похожее на взгляд его Риоми. Она откроет глаза - и только затем наступит утро, не раньше. Так и будет, он постарается. Очень.
        -Исполнено! - рассмеялся рядом Гооз, добавил громко и торжественно: - Один шаг - и я стану тем, кем мечтал стать. Великая тайна девяти веков… И я, ее наследник. Законный наследник, бог безбрежного моря, владыка и газур всех людей земли. Да будет так!
        Советник поднял открытую жемчужину. Она, к удивлению самого «бога», оказалась непомерно тяжела для руки. Гооз торопливо сунул жезл едва очнувшемуся Пэи, кое-как собравшему остатки сил, чтобы сесть:
        -Подержи, уже скоро. Это будет…
        Договорить советник не успел.
        Бывший сирена принял перламутровый жезл и, продолжая движение, метнул его вниз, в беспокойный океан. Бросок слабой дрожащей руки вышел вялым, но довольно точным. Жезл миновал камни парапета и упал вниз, канув в ночь, пролетел мимо всех ярусов замка и плеснул мелкой волной прибрежья. Гооз перегнулся наружу и завизжал, вытягивая руку, словно пытаясь позвать жезл. Или не отпустить? Напрасно. Неудавшийся бог охнул, он видел вполне отчетливо, как волны гневно взметнулись, вцепились в перламутр и уволокли добычу.
        Только тогда Гооз разогнулся и обернулся, свел пальцы в щепоть, целя в грудь Пэи, коротко и злобно крикнул. Наказание за предательство должно наступить немедленно!
        Ракушка звонко щелкнула створками, отмечая: нарушена данная сирину клятва. Гооз охнул и торопливо сорвал узкий нож с запястья, где клинок до сих пор прятался под широким рукавом. Тонкое лезвие попыталось проскользнуть меж створок, одно хорошее усилие… и все услышали насмешливый звон стали, рассыпавшейся в крошки.
        Пэи качнулся, сник. Крид едва успел подхватить его под локти и помочь хотя бы опуститься на камни без удара. Тело жалко, безвольно растеклось, словно в нем не было больше костей. И жизни - тоже. Гооз выбросил рукоять ножа, невесело рассмеялся и глянул на тэльра.
        -Сильная штука - клятва сирину, - задумчиво усмехнулся Крид.
        -Разобью, - неуверенно предположил советник, глядя на ракушку. - Впрочем, ясно, эту игру я проиграл. Без жезла мне не спеть песнь власти. Но и девка жить не будет!
        Гооз рявкнул низко и коротко, звезда рисунка насмешливо дрогнула светлой рябью. Сирена повторил попытку, вложив в звук всю мощь, и был отброшен: невзрачный кривоватый контур возвратил обратно силу без видимых потерь для узора или для Риоми. Советник зашипел от злости и всем телом развернулся к Криду:
        -Ладно, разберусь иначе. Отдам и ее саму, и эту ракушку, и тебя в дар океану. Позову акул, змей моря и прочую хищную силу. Ты пока что стой и смотри. Дыши напоследок, скоро дышать станет нечем.
        -Твой голос…
        -Мед не убедит упрямого принца, - рассмеялся Гооз сухо. - Зато яд убьет или изуродует. Как Пэи. Я порвал ему легкие, поживет еще некоторое время, но вряд ли будет этому рад. Так что замри и стой где стоишь.
        -Сижу, - упрямо поправил Крид.
        -Невежливый ты, - скривился Гооз. - А еще напрашивался в жрецы…
        Крид задумчиво кивнул и остался сидеть у края рисунка. Он шел к Гоозу и надеялся спасти свою Сказку. И вот пока один из всех уцелел. Неправильно это, но время еще есть. Звезда севера сохранит жизнь той, кого замкнула в свой контур, до восхода. Надо лишь вернуть украденную часть души. Так написано в дядиной книге. Правда, Левин полагал, что это лишь легенда. Но есть надежда, что сами шаманы считали иначе.
        Гооз запел, снова перегнулся через парапет и бросил вниз жемчужницу, бесполезную для него. Крид метнулся к сабле, падая на спину и уходя от первого прямого удара звука. Почти успел, когда Гооз обернулся и снова крикнул - вернее, выдохнул…
        Уло выпрыгнул из лаза лестницы, как настоящий спрут. Потому что, имея две руки, невозможно бросить столько острых предметов одновременно и безошибочно точно, а у запасливого стража в руке еще осталось недлинное копьецо, похожее на гарпун. Голос, больше не интересуясь судьбой Крида, отклонил два ножа, чуть ослабил удар третьего и не успел сладить с четвертым, впившимся в плечо. Гооз охнул, хмуро оскалился и втянул воздух сквозь зубы…
        Голова Боу едва показалась над полом, он нащупал рукой край ступени и замер, спокойный и сосредоточенный. Звука, рожденного горлом хранителя араави, Крид не расслышал, но удар ядовитого звучания оценил сполна. Гооз рухнул бревном. Неподвижный, скованный, побежденный. Уло добил его одним точным движением.
        -Дай копье, - устало попросил Крид.
        -Цел?
        -Риоми из рисунка не выносить и вообще не трогать, так вернее. Плохо я берег Сказку, - виновато вздохнул тэльр, развязывая пояс и стаскивая рубаху. - Ждите, веревку мне приготовьте, чтобы назад из воды втащить поскорее. Я везучий, буду искать.
        -Что? - коротко уточнил Боу.
        -Жемчужницу, которую выбросил этот дохлый гад. Она нужна для возвращения Сказки. Все, я пошел.
        Хранитель пытался что-то сказать и даже помешать, но принц уже сделал два шага, разгоняясь, оттолкнулся от парапета и полетел к воде. Которая, на его глупое счастье, внизу была довольно глубока, об отливах и приливах тэльр не подумал.
        Глава 13
        Падение оказалось долгим и дало время, чтобы сделать несколько наблюдений. Первое: акулы услышали зов Гооза и буквально сошли с ума, ощутив кровавый жемчуг. Второе: морские няньки Риоми тоже не теряли времени даром.
        Внизу творилось нечто невообразимое. Вода кипела, розовая пена плыла по ней, расползаясь широким кольцом. Крид извернулся, удивляясь себе, и ловко нырнул в узкий прогал между крупными рыбьими телами. Без плеска вошел в море, просто идеально, снова изогнулся, уклоняясь от встречи с близким дном. Рявкнул на наглую акулу. Пузырь воздуха ушел к поверхности, унося одно из любимых выражений Юго.
        Вторую акулу Крид огрел кулаком по носу, третью застращал жестом, памятным по старому сну, - накинул на хвост незримую петлю. Подействовало! Рядом рассмеялся знакомый дельфин-проводник и запищал новые пояснения. Все ясно, старая белая акула сожрала ракушку и уходит в глубину. Тэльр метнулся за нянькой Риоми, взявшимся показать дорогу.
        Когда бухта осталась далеко позади, а поверхность удалилась настолько, что перестала различаться вверху, принц наконец понял, насколько необычно происходящее. Спать-то он точно не спит! Может, Гооз напоследок ушиб сознание голосом? Или папино задание все же удалось исполнить? Он разыскал на островах единственного настоящего русала? Н-да, вряд ли его высочество Мирош Гравр ожидал от посольских трудов сына чего-то подобного!
        Дельфин ушел в сторону и отстал, пожелав на прощание удачи. Крид лишь досадливо дернул головой: он уже смог рассмотреть далеко внизу акулу и изо всех сил старался ее настичь. Акула не просто шла ко дну - она падала, словно проглотила не маленькую ракушку, а огромный камень.
        Крид заработал хвостом вдвое усерднее, нехотя признав наличие этого самого хвоста. Прижал руки к телу, устроил у бедра гарпун и поплыл точно так, как во сне. Знакомая стена все круче уходила вниз, ограничивая глубины океана с севера. И если там, на дне, найдется яркая белая скала, принц решил, что тоже не станет удивляться.
        Нашлась.
        Акула с трудом протащила брюхо по камням, разворачиваясь к врагу мощным носом. Продемонстрировала бессчетные зубы, способные вызвать непомерную зависть у Пэи, лишившегося значительной части своих.
        Большая акула готова была дать бой. Но драться с камнем в брюхе трудно, двурукий хищник с гарпуном слишком быстр, стальное острие слишком длинно и опасно, и с каждым его ударом силы убывают, подвижность снижается, боль разрывает сознание и все плотнее затаптывает, гасит огонек злобы, напетый кем-то неведомым, требующий рвать, убивать и не уступать даже русалу, повелителю вод, с которым не спорит ни одна морская тварь в здравом уме…
        Когда акула затихла, вытянувшись в мутном облаке донного ила и крови, Крид привычно отсалютовал и опустил гарпун. Усмехнулся: такой дуэли на его памяти еще не случалось. Подобная стойкость достойна уважения. Интересный враг, сильный. И, увы, тоже обманутый Гоозом. Если быть честным, акула не враг даже, она последняя жертва Гооза. Потому что Риоми надо обязательно спасти.
        Рубить гарпуном брюхо оказалось совершенно неудобно, но тэльр старался. Молча, торопливо, обдирая руки о толстую шершавую кожу акулы. Дело двигалось кое-как, принц ощущал, как азарт боя уходит и накапливается усталость, как надежда обрастает коркой сомнений… Он толком не знал, где рубить и искать, но старался изо всех сил. И поэтому очень удивился и даже вздрогнул, когда его, ничего не замечающего вокруг, бережно подвинули в сторонку. Там Крид, обездвиженный от изумления, и остался висеть, постепенно сползая ко дну.
        Двое русалов!
        Молодой гигант сложения Уло кивнул, длинные волосы чернее мрака поплыли в волне… Крид присмотрелся: собраны в хвост и украшены жемчужинами невероятной красоты, фиолетовыми, крупными, ровными. Принц ответно кивнул и глянул на второго русала. Это был более взрослый и стройный мужчина с относительно светлой кожей, его волосы оказались острижены коротко и имели пепельный цвет. Никаких украшений. Только на шее золотое ожерелье с одной центральной жемчужиной у ключичной ямки. Крид перебрал руками по гарпуну, стирая с него кровь. Такой камешек на шее таскать можно лишь в воде! Весит немало, а уж стоит… Да ничего он не стоит, такое не продают.
        Одеждой русалам служила довольно плотная сетка-рубашка из незнакомых цветных нитей, украшенная перламутром и кораллами. На широких двойных поясах - ремень на талии и второй ниже, на хвосте, - крепились гарпуны и ножи. Последние теперь как раз и использовались с достойным восхищения изяществом подлинных мастеров. Тушу незнакомцы разделали в несколько движений. Обернулись к ошарашенному Криду. Тот сидел на дне, подогнув хвост. Кстати, удобная поза, чтобы пережить новую порцию изумления. У русалов глаза были синие, с мерцающей игрой волн океана, возможной - тэльр это твердо верил - лишь во взгляде сиринов.
        -Чшто исщем, морииль? - поинтересовался на искаженном эмоори старший, не отвлекаясь от дела.
        Крид уже привык к языку островов и разобрал вопрос без труда. Охотно принял помощь, чуть сипло отзываясь и благодаря. Впрочем, долго пребывать в растерянности принц не умел. Как мог, объяснил:
        -Важно отыскать ракушку, закрытую, не особенно большую. Ее съели недавно.
        Оба кивнули и в считаные мгновения достали искомое. Принц осмотрел добычу, придирчиво очистил от грязи. Прополоскал и с удивлением обнаружил светлое сияющее облачко, выпорхнувшее из-под сомкнутых створок и растворившееся, истаявшее в воде. Впрочем, жемчуг по-прежнему внутри, бьется о створки. Крид счастливо улыбнулся, плотнее сжал ракушку и вежливо поблагодарил незнакомцев.
        -Нелейпо, - рассмеялся старший, снова кланяясь. - Мориили поттанных не опясаны плаготарит. Мыи вас невосмошно толко жтаали. Мыи счатиливы.
        -Но мне надо наверх, до рассвета, - смутился Крид.
        -Та, конешно, - закивал старший. - Толко вам и восмошно нас вывести. Но потоом венутса, зтесь ваш нароот.
        Крид развел руками - мол, не так резко, ребята! Его поняли и снова рассмеялись. Важно кивнули, указывая руками в сторону белой скалы. Где, оказывается, уже трепетал хвостом еще один русал. Совсем молоденький, розовый от смущения и гордости. Он приплыл с одеждами и очередным камнем, способным утопить своим весом. Тэльр охотно натянул симпатичную сетку и попытался увильнуть от ношения тяжкого ярма морииля, но был не особенно любезно изловлен за хвост и награжден-таки золотым хомутом, как он сам обозвал украшение, отбиваясь от подданных. Кстати, ничем не уступающих Уло в умении бороться. Принц перевел дух, поправил толстые звенья ожерелья, удобного и - надо же! - довольно легкого. Он ненадолго задумался. Неплохой тут «нароот», если разобраться. Веселый - где бы еще своего морииля столь азартно таскали за хвост? Не в Дэлькосте и не на Древе, уж точно!
        Из мрака за скалой уже плыли новые русалы, трое, по сложению все подобные любителю фиолетовых жемчужин. Последней скользила русалка. Тонкая, стройная и замечательная. Крид заулыбался - пожалуй, ради такой кое-кто наверху может и корабль затопить, сознательно и вполне добровольно. Волнистые темные волосы непомерной длины, мешающие работать хвостом. Грация лучших храмовых танцовщиц, красота полукровки-оримэо, подобной обладала в полной мере, наверное, лишь Авэи, когда ей было лет восемнадцать.
        Подплывшие подданные кивнули мориилю без намека на излишние церемонии.
        -Яа точь наместиника Толли, - сообщила русалка, указав рукой на старшего из помогавших Криду. - Зовусь Тилл, яа васша хранитиельниса. Клавнаяа, есще они четвире, - указала на своих спутников и на «брата-близнеца» Уло. - Мыи готовы слетовать за вами.
        -Допрыгался, - обреченно вздохнул Крид. - Как теперь драться, вы ж не дадите!
        -Почейму? - удивилась девушка. - Пудем слетить за правилами. И сэрэнами, они есть наверху, опасныйе. Как яа.
        -Ладно, - обрадовался драчливой охране принц. - Поплыли.
        Тилл махнула рукой отцу и пристроилась рядом с тэльром; русалы двинулись, чуть отстав, с четырех сторон, как подобает бдительному и торжественному эскорту. Крид торопился и не хотел тратить силы на болтовню, но не удержался от вопроса:
        -А велик ли ваш нароот?
        Оказалось, что нет: всего несколько поселков, не более тысячи хвостов вместе с младенцами и стариками. Счет вызвал у жителя верхнего мира смех, Тилл грустно кивнула. Раньше русалок было куда больше, они общались с людьми, роднились с ними. Год отводится для того, чтобы решить, какому миру желаешь принадлежать - воде или суше. В течение года можно ходить по суше, удаляясь от берега на любые расстояния, плавать в самые сокровенные глубины вод. А потом надо выбрать, и большинство в древности выбирало жизнь моря. Русалки почти не болеют, старятся медленнее людей и сохраняют право сменить хвост на ноги, чтобы гостить у родных. Вот только уйти далеко от побережья невозможно, океан не отпустит. Выбравшие жизнь на суше сохранят каплю морской души и обретут то, что непонятно в глубинах. Могущество сирина, дающее власть и поклонение…
        Крид тоже загрустил и коротко обрисовал, во что выродилось могущество: сиринов заточают в башне, а позже они гибнут от очередной Волны. И добавил:
        -Сирины на берегу больше не рождаются, так сказал араави.
        Тилл снова кивнула. Сирины - дети тех, в чьих жилах есть достаточно крови русалок, а где ее взять, если свод глубин разделил народы? Прежде русалки ходили по суше, плавали по поверхности вод, им нравилось солнышко. Теперь никто не знает, что это такое. И что значит «ходить», тоже малопонятно. Вверху - неодолимые течения, дикие непокорные кракены и непроницаемый купол, который нельзя ни разбить, ни уговорить голосом. Принц - а точнее, морииль - кивнул и признался, что ему уже говорила о таких бедах девушка во сне. Но все оказалось не опасно.
        Тилл улыбнулась. Он - прямой потомок русалок, оказавшихся на берегу и сохранивших море в своей глубинной, скрытой памяти. Прошлое стучалось и выплескивалось оттуда во снах. Крида наверняка тянуло заняться рыбалкой, рисовать озера или встать к штурвалу корабля.
        Древнее пророчество гласит: купол можно пробить, но только сверху. Беда в том, что некому. Но если русалка вспомнит себя, признает сон настоящим и не испугается сделать его былью, если к тому времени кровь Сиирэл вернется в воды океана, миры снова объединятся по воле возрождающейся богини. И он, Крид, нырнул на самое дно, стараясь спасти в яви девушку, однажды спасенную во сне. Ведь так?
        Знакомый кракен в подтверждение слов махнул щупальцем и пристроился в хвост эскорта, розовея от своей важности. Свод глубин, в который во сне упирались руки, в реальности отсутствовал вовсе. Поверхность распахнулась перед потрясенными жителями океана во всем своем предрассветном великолепии. Они вынырнули так стремительно, что взлетели в воздух целиком и снова ушли под волну, изогнув хвосты, в воде ставшие ногами. Тилл завизжала от восторга. И принялась, щурясь от яркого для нее света, осматривать бухту, которую заметно портили трупы акул, усеявшие дно, прибитые к берегу, застрявшие на скальных пиках. Крид нахмурился - куда хуже видеть тела дельфинов. Кракен выглянул из воды и взволновался: завтрак! Живые дельфины сообщили свое мнение, но спруту, сиреневому от нагулянного аппетита, вполне хватало и акул, к общему удовольствию.
        -Оставайтесь тут, вам придется учиться ходить, так что поосторожнее с берегом, я пришлю хороших людей в синих одеждах, они помогут, - торопливо объяснил Крид. - Да, увидите лодку с красным парусом и золотым узором - знайте, что это газур, повелитель. Молодой, симпатичный парень, рядом наверняка будет хорошенькая добрая сирена. Его следует звать «ваше великолепие».
        -Мыи умеем хотить, но латно, спеши, - милостиво кивнула Тилл, изучая берег. - Утачи, морииль, штём тут.
        Веревка висела и тоже ждала тэльра. Боу всегда делал важные дела основательно. Поднимали в три приема: до первого окна, с помощью второй веревки - до верха основного здания, затем на саму башню.
        На знакомой верхней площадке сидел араави, бледный и сгорбленный. Рука была перевязана, пустые глаза неотрывно смотрели на Риоми. Элиис устроилась у плеча мужа и тоже молчала, испуганно замерев. Боу, само собой, сказал им, что торопыга тэльр нырнул за какой-то ценной ракушкой. Что обещал вернуться и вылечить Риоми. С тем, мол, сиганул вниз, в кишащую акулами бухту, и больше на поверхности не появлялся. История мало обнадеживала…
        Но Граат, выслушав, вздохнул и твердо обещал жене:
        -Северянин умеет притягивать чужие неприятности и отделываться синяками. Все обойдется.
        Сам он в сказанное почти не верил, но до рассвета обещал надеяться. И теперь очень старался. Когда внизу стали тянуть веревки, весело переговариваясь, араави недоверчиво вздрогнул. Обернулся, проследил за Уло и стражами под его началом, тянущими тэльра без видимых усилий и обменивающимися впечатлениями. Погладил Элиис по голове.
        Крид переступил парапет, резко выдохнул. Восток светел, но солнышко еще не подглядывает из-под шторы предзорья. Успел? Он торопливо прошел, сел возле рисунка и выплюнул на ладони зажатую в зубах ракушку. Тут же попытался вдвинуть ее в контур, преодолевая сопротивление… которого не встретил. Крид положил светлую жемчужницу на ладонь Риоми и обернулся к араави:
        -Я хоть правильно все делаю, а?
        -Судя по виду - да, - задумчиво предположил тот, присматриваясь к шейному украшению. - А что ты делаешь?
        Крид поправил свой хомут, удивляясь его легкости, коротко рассказал про рисунки, дядю Левина с его книгами, три капли крови для обряда обожествления. Про уничтожившего посох Пэи, погоню за акулой и встречу с русалками в глубинах.
        Араави слушал не слишком внимательно, снова глядя на свою дочь. Не родную по крови, но разве это что-то меняет? Разве из-за этого можно и посильно ее потерять для пожилого и утомленного утратами человека… Ракушка раскрыла створки медленно, как просыпающийся утренний цветок. Бордовая жемчужина лежала в ней, снова разгораясь до огненного сияния и становясь прозрачной. Когда она погасла, створки распались, теряя магию скрепившего их звучания. Старые, лишенные перламутра, источенные временем белые створки… Риоми потянулась и зевнула, села, тряхнула головой. Осмотрелась. Удивленно мазнула пальцем тускнеющую краску рисунка звезды.
        -О-оу, - зевнула она повторно. - Я одна и отоспалась за ночь, да? Пап, все хорошо. Мам, я очень даже здоровая, не надо так смотреть.
        -Она научилась у наглеца бессовестно говорить с нами, - улыбнулся араави. - Элиис, не плачь!
        -Э-э-э, - Риоми рассмотрела на Криде хомут, - отдай, я сама такую хочу и буду носить эту штуку! Здоровенная жемчужина, мне подойдет. Где взял? - Риоми повернула голову и охнула, увидев Пэи, свернувшегося под тонким покрывалом. Она сразу забыла про свою показную бодрость. - Очень плохо?
        -Бежнадешно, - на удивление радостно сообщил тот, хоть и говорил слабым шепотом.
        - Но не страшно. Теперь - нет.
        -Увы, мы такое не лечим, - виновато вздохнул Боу. - Древние умели.
        -Слушай, так это поправимо, - возрадовался Крид. - Тащите его к берегу! Я, судя по всему, главный местный русал. Хоть и не знаю, за что меня впрягли… ну, назначили. И у меня даже есть хранительница. Она наверняка умеет лечить, и уж точно нет никого, кто знает древность лучше русалки. Кстати, как там мой нароот?
        -Вот та, в сеточке? - недовольно уточнила Риоми, наклоняясь над парапетом. - Которая сейчас подло топит нашего газура? А постарше у них не было хранителей, опытных? И вообще - мужчин… Возмутительно, Крид, я ненадолго заснула, а ты уже приволок со дна эту кораблекрушительницу!
        Крид захихикал и кивнул.
        Зрелище, что ни говори, занятное. Тилл сидит на воде, сделав ее плотной. А рядом лодка его великолепия делает все возможное, чтобы затонуть. Потому что все до единого гребцы сбежались к левому, ближайшему к русалке борту, который из последних сил поддерживают снизу стражи Крида. Они очень злы и непрестанно работают хвостами, но уже устали бороться с бременем человеческой глупости. Элиис рассмеялась: Онэи внизу воспользовалась голосом, как и подобает невесте газура. Одним воплем рассадила людей по местам! Включая самого Яоола, кстати. В хрустальной тишине отзвучавшего эха Онэи направилась по воде к хранительнице выяснять отношения.
        Боу вежливо отвлек всех от забавы, сообщив, что Пэи уже спускают вниз. Для быстроты используют веревки - благо поднимавшие Крида люди еще на местах.
        Риоми и тэльра отправили на берег следующим «рейсом». Крид нашел, что условия просто идеальные для объяснения. Девушку он держит на руках, и вырваться ей не удастся. Не тут.
        -Риоми, а когда ты согласишься обеспечить меня фамилией Граат?
        -Не знаю, - серьезно задумалась сирин, с подозрением изучая скудный наряд Тилл. - Сперва надо поговорить с одним моим папой, потом со вторым, далее - с Юго и еще с адмиралом, я его тоже люблю… С мамой Элиис, мамой Лидией, мамой Авэи… Наглец!
        -Я же в ушко. - Крид неубедительно изобразил смущение.
        -Ладно, - чуть мягче продолжила Риоми. - Через месяц-другой. А то всякие крушительницы… Слушай, а мне можно пристроить хвост? И сеточку. Симпатично смотрится.
        Веревки кончились, под ногами захрустела галька.
        Тилл обернулась, махнула рукой и нырнула, мелькнув хвостом. После требований Риоми сеточка уже не вызывала у Крида радости. Чтобы его очаровательная жена в таком вот виде… например, на рейде Дильша? Русалка выплеснулась из воды рядом, с размаху села на камень, забравшись с ногами, охнула и рассмеялась, гладя ушибленное колено.
        -Счастийе, что выи любитье невесту, отец коворил, яа толшна штать морииля то пятитесяти лет, втруг он меня исперёт? Это тяшело. И мой Шотти тоше огорчен.
        -Вот порядки - «изберет»! - еще сильнее возмутилась Риоми. - Завтра поженимся, не люблю тянуть с решениями. Какой-то еще подводный отец, у меня и так четыре штуки на поверхности! До пятидесяти ждать. Ужас!
        -Трутно, - вздохнула Тилл. - Есщо пять лет.
        -Я бы хотела так сохраниться, - завистливо вздохнула Риоми.
        -Сиринии шивут в Океании толго, - успокоила Тилл. - Папе сто тесять. Исчо бутет шить лет пятьтесят ботро. Таше ротители на суше шивут толыпе, если их точь - сиринии из воты.
        -Где мой хвостик? - восторженно взвизгнула Риоми. - Крид, лечим Пэи - и на дно! Папа поймет. Наши молодые мамы будут тем более рады, все до единой.
        -Лечить? - забеспокоилась Тилл. - Морииль полен?
        Крид торопливо согнал с волос воду, встряхнув головой: здоров! И указал на Пэи. Пояснил:
        -Этот человек уничтожил жезл и пострадал.
        Тилл разволновалась, окликнула стражей, задержавшихся поболтать у лодки. Крид по ее просьбе отнес и погрузил в воду безвольное тело Пэи, потерявшего сознание после спуска. Русалка напела нечто звучное и ласковое, морщинки боли разгладились на усталом лице. Стражи подхватили Пэи под руки и утянули вниз. Риоми возмущенно охнула и сразу узнала: там удобнее лечить, больному под водой ничто не угрожает. Утонуть по-настоящему под присмотром пяти жителей глубин невозможно, Пэи погружен в целительный сон, не требующий дыхания. Так можно оставаться под водой несколько часов. Тилл договорила и последней скрылась в глубине.
        Араави подошел, уселся на мокрый камень. Выслушал сбивчивые возмущенные пояснения дочери, устало улыбаясь.
        И правда все наизнанку! Даже среди жителей Древа рассказывают легенды, в которых морские люди воруют и топят детей и взрослых. С кораблями поступают непорядочно. Оказывается, очередной обман, злая клевета. Не виновата ведь хорошенькая русалка в том, что ее так хотели рассмотреть. И Пэи хвостатая лекарка украла с возвратом, по просьбе своего морииля.
        Араави покачал головой и глянул внимательнее на ожерелье, только что победно застегнутое гордой Риоми.
        -Отдай Криду, - неожиданно строго распорядился араави. - Немедленно. И больше не делай так… - Араави вздохнул и задумчиво пояснил: - Морииль - тоже легенда, очень старая и совершенно недостоверная. Я вычитал ее в одной из книг, под обложками которых скрывались пророчества о последнем сирине.
        -Каких книг, папа?
        -Ах, да, я никому из вас не рассказал толком о той находке, просто не успел… Но, как уже понятно, Крид и без знания пророчеств неплохо справился с разрушением всего, что опасно для прочих…
        Араави вздохнул и продолжил припоминать важное. Принц пожал плечами - его Сказку надо было спасать и без всяких там пророчеств. А в предсказания он, Крид Гравр, отродясь не верил… Граат усмехнулся, прикрыл глаза и закашлялся. Элиис беспокойно присела рядом, отстегнула от пояса небольшую флягу, напоила владыку.
        -Войти в крепость было непросто, - виновато вздохнула она, приметив беспокойство Риоми. - Твой папа очень устал, нельзя так много требовать от себя и от посоха. Он не хотел терять людей. Даже тех, кого очаровали голосом слуги Гооза. Так ужасно - воевать со своими друзьями и единомышленниками, не узнающими тебя и исполняющими, как им кажется, твой же приказ!
        -Хуже всего стражи, - огорченно пожаловался араави, чуть отдохнув. - Две дюжины, из них семеро тяжело ранены, прочие легко, но целых - ни одного. Они на дальней кромке пляжа, и до сих пор к тому месту никого не подпускают. Выбились из сил, но упрямо таскают камни, громоздят из них гору.
        Крид рассмеялся. На него посмотрели с удивлением - и выслушали рассказ о спасении ценной двери. Тэльр блестел глазами и хихикал, иногда уважительно кланяясь Боу, воспитавшему этих людей. Он не мог представить, что дверь все же выломают! Ведь на века была поставлена! Эраи сокрушенно вздохнул:
        -Крид, только ты мог учудить такое. Спасибо, конечно: они с драгоценной дверью прошли, как теперь понятно, все три линии обороны, сильно их потрепав, изнутри-то врага не ждали. Одни ворота мы нашли открытыми, а их охрана была перебита до последнего человека, мы не могли понять, как и кем… Пойду поблагодарю за исполнение долга. Раз моим именем закляты, я их и отпущу в храм. Утром наименее пострадавшие проснутся и, если повезет, будут здоровы сознанием.
        Араави ушел, следом поспешил Боу, бесцеремонно отобрал у владыки довольно тяжелый посох и подставил плечо для опоры. Элиис глянула на Крида и вздохнула:
        -Он занят, придется мне объяснять все, что мы знаем о твоем хомуте. - Сирин внимательнее рассмотрела шейное украшение, не пытаясь коснуться жемчужины. - Для морских людей, именно так русалок называли в старинных легендах, это не сокровище, но знак власти… и долга. Тот, кто носит знак, имеет высокое звание, мы не смогли достаточно уверенно составить звучание слова по записи, но…
        -Морииль, - подсказал Крид.
        -Могло звучать и так, пожалуй. Теперь я не сомневаюсь, тебе доверили тот самый долг, общий для людей суши и моря. Слушай.
        И сирин стала рассказывать. Легенды на страницах, готовых рассыпаться при первом неосторожном прикосновении, казались Элиис замысловатыми и одновременно наивными. Примерно так обычный ныряльщик мог бы по памяти восстановить проповедь араави. Что-то царапнуло душу и оказалось повторено дословно, а прочее - заменено на домыслы самого примитивного толка. Эраи Граат постарался за короткое время по крупице собрать в единое целое то, что древний автор припрятал в разных историях, вольно и невольно укутав в шелуху догадок. Из всякой легенды, совсем как упомянутый ныряльщик, араави старался извлечь жемчужину смысла. А после он размышлял, стремясь распознать ту малую песчинку, что под слоями перламутра скрыта обманом, намеками, сомнениями, ошибками, небрежностью…
        Из книг араави много узнал об обычаях русалок. Он понимал, что записи искажены предрассудками и просто краткостью памяти людей, и поэтому самые сомнительные упоминания отбрасывал. Вряд ли русалки прилипают к камням в новолуние и кричат, пугая рыбаков. Трудно представить, что они способны воровать детей, чтобы подменить их «глубинными уродцами». Более внятные и подробные описания араави изучал внимательнее и постепенно составил свое мнение о морских людях.
        -Эраи говорил, что обычаи глубин мало похожи на наши, земные, так было всегда, - осторожно подбирала слова Элиис, не желая увеличивать путаницу и ложные домыслы. - В океане вроде бы не знают голода, тоже имеют смутное представление о знатности и роскоши, злодеи в глубинах - редкость. Там иной мир, родной для Сиирэл, а русалки, они же сиринии - ее любимые дети. Защитники сириний зовутся мориилями.
        -То есть я в первый раз случайно отрастил хвост - и уже защитник, - удивился Крид.
        -Ты вывел людей моря к поверхности, вот что важно. Для них это, пожалуй, исполнение заветного… Не знаю, бывает ли у русалок несколько мориилей, Эраи не поверил этой части легенд. Вроде бы морииль решает споры, выступает судьей при проведении боев.
        -Годится, - заулыбался Крид.
        -Общается с людьми берега, представляя свой народ, - продолжила Элиис. - Вот что наверняка: мориили не правят. Власть на дне принадлежит старейшим и хранительницам гротов. Род морских людей немногочислен, и им вполне удобно так жить.
        -Не надо просиживать хвост на советах, это хорошо, - улыбнулся Крид. - Но я пока не понял, что за долг-то на мне? Вроде пока одни радости…
        -Долг? - вздрогнула задумавшаяся Элиис. - Ах, да. «Долг морииля висит на его шее», - так гласит легенда. Оправа из золота вмещает Око. Срезать Око - это и есть долг.
        Крид ощупал подвеску, свел ладони лодочкой, пытаясь представить размер век, прикрывающих довольно крупное Око. Почесал затылок: поди сообрази, каков весь зверь? У змеи глаза крошечные, а некоторые рыбы имеют очи в половину своего роста… Крид мысленно отбросил второй образец. Ради мелочи в два локтя длиной едва ли стоит особо почитать морииля. Скорее всего, зверь велик, и наверняка он покрупнее той старой акулы. «Какой-нибудь кракен-переросток», - заинтересованно нахмурился Крид, представив противника во всей красе, со щупальцами и крупным клювом.
        Пока он размышлял, Элиис продолжала негромко перечислять сведения из старых легенд. Среди детей моря определенно есть сирены, очень сильные. Вполне возможно, верны указания и на то, что глубинные сирены поддерживают в целой галерее пещер условия, смутно похожие на «береговые». Там нет воды, а свет, довольно яркий, дают особые растения, они же очищают воздух.
        -В пещерах воспитывают детей, малышей учат жить вне воды, дышать, говорить и ходить, - уточнила Элиис.
        Записи верны в этой части, ведь уже очевидно, что хранительница Крида достаточно уверенно чувствует себя на берегу, оказавшись здесь впервые.
        -Себя они называют, если верно наше прочтение, сириниями, - добавила Элиис. - Одной легенде мой Эраи поверил полностью. Ее я расскажу так, как она записана Боу. Слушай.
        Когда люди берега согрешили против богини Сиирэл, народ сириний жил уже довольно обособленно от оримэо. Название населения Древа прежде, вероятно, имело иной смысл, на языке сириний оно означало «люди суши». Сиринии накопили недоверие к оримэо, устали от обмана со стороны людей, от привычки сухопутных родичей брать у моря все, что им приглянется, и даже не благодарить за дары. Но правительница сириний, а вернее, первая хранительница гротов, в те времена часто навещала берег. Она любила сына богини Сиирэл, избравшего для жизни рыбацкое поселение.
        Когда непреодолимый свод разделил берег и глубины, сын богини стал человеком и утратил возможность плавать в океане, меняя облик по своему желанию. Но и тогда он остался одним из сиринов, самых сильных повелителей вод. Сын богини часто приходил на берег островов Древа, куда перебрались люди с затонувшего старого мира. Мужчина брал лодку и плыл за край барьерного рифа, чтобы разговаривать с утраченной подругой. Она слышала, но не могла ответить. Обоим была тягостна разлука. Правительница чахла день ото дня… Ее жизнь оказалась удручающе короткой для русалки. Но она слушала и сохранила - так полагал тот, кто записал легенду, - данное ей знание. Сын Сиирэл сберег коралловый посох и многое прозревал в грядущем
        - может быть, общей силой сирина и живого коралла.
        -Он сидел в лодке и говорил с пустым морем, обращаясь к хранительнице гротов. С тех пор и пошло присловье: счастье сирина не длиннее лета, это о них, - вздохнула Элиис, смахивая слезинку. - Сын Сиирэл обещал своей подруге, что однажды, пусть и нескоро, преграда разрушится, если люди совладают со злом в своих сердцах. Русалки смогут подняться к поверхности и увидеть солнце, а их богиня снова посетит своих детей. Еще владыка кораллового посоха сказал: первым на дно явится тот, кто откроет путь к поверхности и, возможно, станет новым мориилем. Девять веков мориилей не было у народа сириний.
        -Я запутался, - виновато признался Крид. - То «стал», то «станет». И вообще - зачем им защитник, если до поры обходились и без него, то есть меня?
        -Чтобы оседлать дракона глубин и усмирить Волну, до сих пор им не удавалось ни то ни другое, - серьезно сказала Элиис. - Они тебе все расскажут, просто не успели пока что. Ты спешил вернуться и разбудить Риоми. Но все же ты принял Око.
        -Надели силой, - неубедительно возмутился Крид. Рассмеялся и проворчал: - За хвост дернули, хомут напялили… Лошадей впрягают в ярмо куда бережнее!
        -Они, как и мы, напридумывали сказок о людях суши, забытых за девять веков. Думаю, им важно было понять, что для тебя значит золото, готов ли ты пойти на жертвы ради чего-то иного, важного для них, - улыбнулась Элиис. - Жители глубин помнят, как распознать того, кто способен стать мориилем. В книгах Боу нашел легенду, описывающую поединок воина и белой акулы. Есть еще признак: морииля слушается кракен, который так стар, что ему и русалки не указ.
        Элиис протянула руку и указала на кракена, дрейфующего в мелкой воде. Наглец пробовал теперь прочность скал на берегу и пересчитывал причальные бревна…
        -Тот самый старый кракен, я полагаю, - сказала Элиис.
        Кракен шире распластался по воде, словно старался выгодно показать себя и хвастался собственной огромностью. Был он, ну сразу понятно, доволен жизнью, аж лиловел от умиления. Еще бы, рядом чуть шевелила веслами красивая игрушка - лодка газура. И сама Онэи пела, стоя возле кресла повелителя и глядя на чудовище совершенно без страха. Газур казался еще более довольным, чем кракен, гордился голосом невесты и розовел от восторга. Очень цветная картинка!
        -Я против, - надулась Риоми, глянув на кракена. - Хватит уже воевать. Небось дракон крупный и опасный, не желаю кормить его моим Кридом!
        -А жить до двухсот лет и свободно плавать? - напомнил Крид, уже возмечтавший срезать Око покрупнее и подарить своей Сказке.
        -Обойдусь, - тяжело вздохнула девушка. - Вот откусят тебе плавник - не обрадуешься. Хромой русал, будешь плавать как парусник, галсами. - Риоми захихикала и сразу нахмурилась: - А еще эта хранительница хвостом крутит рядышком, возмутительно симпатичная.
        -Симпатичинная! - подтвердила Тилл, выныривая. - Трутный больной. Но мыи старались.
        Голова Пэи появилась над мелкими волнами. Он закашлялся, слишком рано и неудачно вдохнув, встал по грудь в воде, шало покачиваясь. Усердно улыбнулся во весь рот. Риоми восторженно запищала. Из чего старательные русалки сделали для Пэи зубы - непонятно, но перламутровое покрытие смотрелось очень нарядно. Куда важнее и приятнее то, что Пэи обрел возможность говорить. Голос, охрипший после того, как были перерезаны связки, остался тихим и тусклым, зато все слова произносились внятно, да и губы не проваливались в беззубую щель рта.
        Пэи под водой спал и помнил лишь короткий подъем к поверхности, впечатливший его до крайности, как и дары русалок. Стражи и теперь держали выздоравливающего под локти и очень переживали, извинялись и переговаривались: полностью восстановить здоровье невозможно, спина будет ныть, левая рука потеряет часть гибкости. После бега и любой иной работы быстро появится одышка.
        Тилл страдала более всех, ведь она - лекарь. С убитым видом перечисляла свои неудачи, а Пэи откровенно забавлялся. За последние дни его стирали в порошок по очереди храм, газур, собственная совесть и Гооз. Что хуже - непонятно, но набор явно неоднократно смертельный. Но Пэи жив и вполне здоров! Вот уберет мусор с острова - и поплывет домой. Элиис попробовала изменить условия, предложив сразу отправиться домой, но бывший сирена уперся. Приказ газура надо исполнять. И, занимаясь простым делом возле берега, он себя очень хорошо чувствует, есть время привыкнуть и поверить, что худшее действительно позади. Один из русалов задумчиво уточнил:
        -А мусор кому принадлежит? Точнее, все, что найдется ценного в мусоре?..
        Пэи застонал в неподдельном отчаянии.
        -Божественная Элиис, хоть вы скажите им, ну зачем мне жемчуг? - Пэи обреченно вытряхнул на ладонь содержимое поясного мешочка, сплетенного из водорослей. - Крупный непомерно, газуру еще кое-как сойдет, а я человек простой, мне от таких даров ничего не следует ждать, кроме бед.
        -Мошно помелче, - тяжело вздохнула Тилл. - Чуть-чуть. Такой, та? Жене! - угрожающе категорично добавила хранительница и даже умудрилась выговорить непривычную для русалок букву «ж».
        Тилл выдрала из волос гребешок и впихнула в больную руку Пэи, неспособную оказать сопротивление. Риоми захихикала. Гребень украшал розовый жемчуг, ровный, чуть крупнее гороха, с удивительными переливами цвета. Поражал и сам гребень - прозрачная слоистая кость, по которой идет отделка тонким золотом. Оримэо смущенно вздохнул. Идея подарка ему понравилась, и гребень в волосах жены должен выглядеть бесподобно… Отсутствие шумных протестов Тилл восприняла как свою полную победу. Гордо сгрузила в поясной кошель, протянутый одним из стражей, весь набор для украшения волос, выуженный из собственной гривы.
        -Пока так, - прищурилась русалка, заплетая рассыпавшиеся волосы в косу. - Потом станем гостить. Страши тоше бутут чистить остров, им нато учиться работать на берегу. Помошешь?
        -Охотно, - благодарно поклонился Пэи. - Спасибо.
        -Вот и разобрались, - втиснулась в разговор Риоми, оттирая задаренного оримэо к берегу. - Давай-ка займемся важным вопросом. Что это за безобразие с драконами и почему моего жениха втравливают в это дело, толком ничего не объяснив?
        -Как - не объяснив? - охнула Тилл. - Мыи сказали - морииль. О, выи не знаете, как неутопно…
        -Утопно, - угрюмо возразила Риоми. - Не приведи богиня, если утонет! Ах вы…
        Ссора не состоялась. В гальку берега с хрустом врезался киль лодки газура. Его великолепие стоял на носу и сиял поярче рассветного солнышка - он общался с кракеном и русалкой, а до того успел чуть-чуть поучаствовать в бою, хотя повелителя усердно оберегали и старались задержать в тихих безопасных коридорах. Он даже ранен! И хотя под тканью всего лишь царапина, этого довольно и для воспоминаний, и для летописи, и для сочувствия Онэи. Яоол спрыгнул на берег и взялся распоряжаться с неподражаемым видом, доступным лишь полновластному правителю. Русалок на борт, сиринов на борт, всех на борт, ранний завтрак уже готов, с газуром никому не дозволяется спорить… Говорил Яоол убедительно, но портил впечатление тем, что временами воровато озирался.
        -Куда увозят мою жену? - возмутился издали араави. - Да как вашему великолепию не совестно снова похищать ее!
        -В храм, - нехотя признал газур. - Раз вы застали нас - то в храм, делать нечего. Может, и к лучшему. Если мои таоры увидят шейное украшение Крида, дворец рухнет. Понятия не имел, что бывает такой жемчуг! Он светится!
        -Не шемчуг, - возразила с палубы Тилл, и ее вежливо поддержал за талию Парси, обнаружившийся в свите газура. - Натглазье спинных очей риилыио, тракона глубин. Я расскашу.
        -После того как я спою тебе произношение, - торопливо добавила Онэи. - Утомляет шипение, уж извините. Потом я спою рассветную песнь для Сиирэл, а дальше говори что следует.
        На произношение много сил не ушло. Гимн утра пелся долго и искренне, Тилл сперва слушала, потом стала осторожно добавлять к мелодии свой голос, более низкий и тоже удивительный. Две сирены - берега и глубин - удачно спелись и привыкли объясняться жестами, уточняя мелодию и свои партии. Когда с лодки стало возможно различить башню главного храма, девушки дружно решились и вплели в звучание дар сирен. Голоса в легкой дымке утра звенели, их можно было не только слышать, но и видеть. Слои белесого тумана взвихрились и задрожали, создавая удивительный узор песни.
        Крид тихо стонал, уделяя все внимание повторению рисунка на воде, созданного пеной волн. До земель северных шаманов отсюда невообразимо далеко. Но в способах общения с высшим миром, наверное, есть незыблемые правила. Знакомый по книгам дяди Левина узор шаманы привыкли наносить кистью, а здесь его создают песней, и, без сомнения, рисунок становится куда сильнее и ярче. Он имеет имя, переведенное Левином как
«возрождение», в примечании второй смысл - «исполнение». Дядя не мог выбрать, не хватало владения тонкими смысловыми оттенками чужого языка.
        Узоры слились, пена качнулась вверх, туман сел на воду. Контур ненадолго засиял перламутровым блеском и распался. Гладь моря расправилась, ветерок стих, и утро стало совершенным. Розово-золотое солнце улыбалось миру. Туман лишал вид избыточной резкости и наполнял сиянием. Лодка двигалась в беззвучии, даже вода под килем расступалась, не рождая плеска.
        -Получилось как никогда, - улыбнулась Онэи. - Мне и прежде казалось, на два голоса надо, но не было второго, нужного.
        -Да, в воде так не споешь, в пещерах тесно, эхо гуляет, приходится смирять голос,
        - вздохнула Тилл. - Полагаю, нас слышали.
        -Трудно быть газуром в новом мире, - пожаловался Яоол. - Раньше я бы каждой подарил жемчужное ожерелье. Так принято благодарить, но для русалки наш жемчуг - это же смех…
        -Подарки дороги теплом, - возразила Тилл. - Мы виноваты перед мориилем, мы его ни о чем не предупредили, вручив Око. Вот уж неудачный и нечестный дар. И, боюсь, уже поздно менять сделанное. Слушайте.
        Хранительница вздохнула, ненадолго задумалась и стала рассказывать, бережно подбирая слова.
        Риильшо был в мире всегда. Он - часть его природы. Он - беспокойная и непокорная, капризная и яростная, необузданная и гневливая половина души океана. Само разрушение, рядом с которым существует Сиирэл, созидание. Они не враги, они - две стороны единого океана.
        Штормы перемешивают воду и наполняют ее воздухом для дыхания, намывают песок и стирают острые кромки гальки, обновляют берега, несут влагу сухим берегам, измученным жаждой. Они нужны. И они же уничтожают плодородие, губят острова и корабли, лишают людей крова, выбрасывают на берег морских жителей - умирать…
        Иногда Риильшо или Сиирэл делят дар океана не поровну, кто-то слабеет, а кто-то вбирает все больше сил. Девять веков Сиирэл умирала. Дракон метался в безднах, пытаясь обрести полноту власти. Он рвался к поверхности, ревел и бился, порождая ужасные Волны. Не только здесь, на островах Древа, знают проклятие Волны. В неведомых тэльрам и оримэо дальних краях тоже смывает поселки и целые прибрежные города. Нерушимый свод бездны создала Сиирэл, это последнее, что она смогла сделать для мира, - удерживать дракона до поры до времени. Смерть богини или ее возрождение нарушили старое заклятие, морииль снял его окончательно, нырнув ко дну и вернувшись в мир людей. Дракон Риильшо рвет оковы сна, он взбешен заточением и накопил силы для того, чтобы разгуляться на воле.
        Рассказ получился длинным. Тилл продолжали слушать, шагая от лодки к столам на пристани. Русалки шли действительно сами и достаточно уверенно, убедив Крида в подлинности легенды о загадочных гротах подводного мира, наполненных воздухом и светом. Ведь их глаза и солнышка не испугались!
        Тилл смолкла, когда люди уже расселись, получив любезное согласие газура видеть их за его столом.
        -Ага, поделом мне, - подвел итог Крид, поправляя хомут. - Полез куда не следовало. Обычное для меня состояние…
        -О, лучше открыть свод прежде возрождения, - возразила русалка. - Сиирэл теперь очень слаба, ей нельзя встречаться с Риильшо, своей темной стороной. Зачем нам мстительная злопамятная богиня вместо нашей древней матери?
        -Человек способен одолеть Риильшо? - шепотом уточнила Риоми.
        -Не Риильшо безначального, а его воплощение, дракона вод, - ответила Тилл. - Да, и способен, и должен. Морииль не убивает дракона. Только лишает спинных глаз, наполненных безумием гнева Вечного. Слишком много очей - он испытывает боль, он страдает: его главные очи слепы. Рассудок спит, тело подчинено древнему гневу.
        -А если всем миром одолеть? - задумался Парси.
        -Один дракон и один морииль, - покачала головой Тилл. - Иначе Риильшо позовет Вечного, и станет намного хуже. Так уже случалось. Два дракона, потом три. Очень страшно. Даже мы, хранительница и стражи, можем лишь отвлекать. Риильшо не враг, он просто болен и благодарен своему помощнику… потом. Когда прозреет по-настоящему.
        -Если все выживут, - хмуро закончила Риоми.
        -Да, - виновато согласилась русалка. - Хуже всего то, что нет времени. Риильшо уже просыпается, он пойдет из глубин вверх. Прежде его Волну отражали сирины, он помнит голоса Древа. Попробует двинуться к северу.
        -Вот-вот из Дильша выйдет флот короля Альбера, - дорисовал картину событий Парси.
        - Заметьте, теперь у островов есть русалки, какая забавная история… Быстрой войны не будет, но мир получится жутковатый. Без короля.
        Глава 14
        В глубине вод ранний вечер по-теплому сумеречен и загадочен. Далеко вверху облачной рябью играет узор легчайших волн поверхности. Блики плывут золотыми рыбками, фальшиво обещая исполнение заветных желаний. Темные туши кораблей замерли в безветрии, и ни одно весло не тревожит воды.
        Плыть вверх приятно и нетрудно. Мир наполняется красками, светится радостью. Гудят и вздыхают голоса рыб, доступные подводному слуху, шелестят далекие рощи сарга, они теперь внизу и левее. Там пятый день пасутся, нагуливая жир, морские зубры лоамхи, огромные, могучие и добродушные. Русалки обрадовались кочующим к Древу стадам, увидев в этом знак грядущих перемен. В древности морские люди пасли и оберегали стада, пока детеныши лоамхов были особенно малы и беззащитны; морские зубры охотно делились молоком и катали юных русалок. Хорошая дружба, добрая и, увы, много веков недоступная, как сам путь наверх, за свод глубинного купола…
        Плыть вверх замечательно. Там ждет Риоми, уже готовы ужин и отдых. Золотые рыбки бликов не лгут: в лодках уже имеется все, о чем мечтает Крид. Желания сделались простыми семь дней назад, когда хранительница Тилл взялась за ускоренное обучение и воспитание пугающе неопытного морииля. А случилось это сразу после памятного завтрака.
        Но прежде тэльра бросили все друзья и знакомые. Роул приплыл от башни сирина со следующей лодкой, спросил, где мама Авэи.
        -В лечебнице, она ранена, - виновато пояснил второй хранитель. - А вот с Юго все куда хуже, но жить будет.
        Роул убежал, потемнев лицом.
        Второй хранитель не сел за общий стол, хотя его звали. Стоял и смотрел в пол, молча напрашиваясь на наказание. Он виноват во всем произошедшем: допустил похищение божественной Риоми, не рассмотрел предательства сирены Фиэ из рода Тоози, не обратил внимания на то, что вместо голубоглазой во внутренний храм вернули «куклу», отпустил в город стражей… И его оставили, как недостойного больших дел, охранять храм, пока иные исправляли ошибки и платили за них - кто кровью, а кто и жизнью. Второй хранитель с ужасом и болью встретил у причала лодки, доставившие жертв ночного штурма. Цена его наивности, выплаченная стражами в заброшенной крепости сирина, оказалась ужасающе высока. Но наказание, к сожалению, не последовало: разве это кара - принимать больных, обрабатывать раны, снова и снова прибегать к дару меда, умаляя чужое страдание, но никак не свою вину…
        Араави не позволил себе гнева, покидая храм. Сказал лишь:
        -Так надо, твое место здесь. Хоть один сильный голос должен беречь обитель, а ты еще и прекрасный лекарь.
        Хранитель додумал прочие слова, несказанные, но, как ему казалось, неизбежные: «Ты наворотил непоправимое, ты недостоин права на бой». Араави оказался прав: во внутренний предел пытались прорваться две опытные сирены, их поддерживал отряд воинов, околдованных медом звучания. Второй хранитель управился с бедой, в коридорах тишины сами стены помогают. Так разве это что-то меняет?
        Араави сидит сухой и бледный, истративший силы владыка выглядит сегодня очень старым и больным. Элиис рядом - тоже плоха. Да и учителя Боу, едва вздохнувшего и сделавшего первые шаги к выздоровлению от прежних ран, качает от усталости и истощения дара. А виновник бед здоров и бодр. Преступник.
        -Все свои косточки обглодал за ночь? - хмуро бросил араави.
        -Разве этим людей вернуть? - вздохнул хранитель. - Меня казнят здесь или отдадут дворцу для выбора меры искупления?
        -Владыке и газуру больше заняться нечем, как пороть мальчишку! А ну, немедленно возвращайся в лечебницу и занимайся делом, - приказал Эраи. - И не надейся, наказывать тебя никто не станет. Вот разве что разрешу помогать Пэи чистить берег. Может, с ним поговоришь, пойдет кому-то из вас на пользу… Иди.
        Хранитель вздохнул, с надеждой покосился на газура - вдруг хоть тот накажет - и нехотя ушел. Боу извинился и встал, заспешил следом, не оглянувшись на Крида. Парси - еще один «предатель» - выяснил, что его Кристина тоже при лечебнице, ухаживает за владычицей Авэи, и покинул собрание, забыв попрощаться. Тилл задумчиво поглядела на морииля, и тогда Крид впервые насторожился, ощутив угрозу, скрытую в сочувственном взгляде хранительницы.
        Крид из последних сил работал хвостом. Поверхность приближалась все медленнее, и он стал подгребать руками. Тотчас услышал насмешливое замечание Тилл: «Так не плавают, а тонут!»
        И застонал: где же все эти предатели? Говорили: «Мы с тобой», - и бросили без раздумий в самый трудный момент. Оставили один на один с кораблекрушительницей, столь же безжалостной, сколь неутомимой. Он тогда не знал, как все обернется. Теперь вот поумнел. За ужином Тилл посочувствовала своему мориилю в последний раз и принялась изводить его непосильными нагрузками.
        Принц охнул, согнулся, перед глазами поплыли темные круги: надо же, опять! Оказывается, хвост способен уставать до онемения, и тогда все мышцы сводит судорога, закручивая тело в спираль наподобие ракушки. Сегодня он сам добрался до того места, откуда видно поверхность. Все прошлые дни усталость губила сознание куда раньше, на большой глубине. К кораблю своего слабосильного морииля позорно тащили стражи, а сзади плыла наглая хранительница и вслух обсуждала неудачи очередного дня изнурительных занятий.
        Когда Крида бросили друзья, Тилл сообщила, что по крайней мере седмицу надо уделить тренировкам. Морииль беззаботно кивнул. Тогда он не знал, с кем связывается. Хладнокровная и жестокая, не знающая жалости и не способная, по-видимому, уставать хранительница. Да и во сне эта ужасная русалка не нуждается. Ох, надо было отказаться. От нее бы и дракон сбежал, едва приметив издали. Но Крид сбежать не успел… И прочие не увернулись. За ужином Тилл рассказала араави и газуру, что дракон проснется, зарычит и рванется вверх, вздымая кольцевую Волну огромной силы. Сирины должны сразу погасить возмущение вод, иначе погибнет или часть Древа, или северный берег - всюду не успеть. Надо расположить лодки с сиринами вокруг ожидаемого места подъема Риильшо.
        Яоол выслушал пояснения хранительницы и кивнул. Его сиятельность поступил точно так же. Все - предатели и мучители! И собственный хвост с ними в одном заговоре. Семь дней без воздуха и света, без отдыха и сытости…
        Крид прикрыл глаза и попытался расслабиться. Ох, чуть лучше, глаза снова способны видеть - и вот он, закат на волнах. Где закат, там верх, там воздух и ужин, а еще удобная для ног палуба. У борта ждет Риоми, она не предала и не бросила.
        Щурясь и скаля сведенные болью зубы, Крид смотрел вверх. Пока он мог различить лишь шесть складок на челе сине-розового океана, промятые шестью боевыми кораблями Древа. Сирины на палубе слушают глубины, они тоже учатся новому делу. Замечают приближение стражей и слабосильного морииля и, условно считая их «Риильшо», направляют маленький флот к месту всплытия, где пять лодок образуют ровный круг. Шестой корабль, гордость газура, его обожаемый «Смертоносный спрут», замирает в середине круга.
        Судорога, пыточных дел мастерица, задумчиво вынула крюк из пучка жил возле поясницы. Боль поослабла: надо полагать, скоро найдется следующее орудие пытки. Пока оно не использовано, Крид собрался с последними силами и поплыл сам, увернувшись от рук заботливого Шотти. Еще один неутомимый. Весь день на ногах… то есть на хвосте… или как они говорят? А, неважно. Куда более обидно то, что страж по-прежнему бодр.
        Крид зашипел от злости и прибавил шаг… Нет, невыносимо думать земными мерками! Гребок? Тоже глупо…
        Поверхность приближалась. Ветерок верхних течений шевельнул волосы и погладил кожу. Теплый, живой, родной. Пахнет воздухом покинутого верхнего мира. Тэльр рванулся, не жалея себя, выпрыгнул из воды по высокой дуге, свернулся в тугую пружину, делая полный оборот, и встал на палубу. Ногами уперся в горячие доски, вот удовольствие!
        Увы, Крид сразу упал, охнув от боли. Этот крюк судорога подобрала ловко, и был он покрупнее прежнего: нога подогнулась, жесткая палуба приласкала плечо и щеку со всего маху.
        Рядом легко и без звука встала Тилл, стражи дружно нагрузили своим весом доски.
        -Есщо дышишь? - насмешливо предположила наглая мучительница. Она прекрасно обходилась без акцента, когда не желала злить и задирать. - Ах, тыи смотришь на меня так, бут-то яа дракон! Но старая слабая Тилл куда безопаснее.
        -Понятно, почему твой папа обрадовался, отсылая дочку подальше от родных гротов,
        - возмутилась Риоми, присев на палубу возле Крида и растирая больную ногу. - Наместник спасал «нароот» от вымирания. Пока одного-двух до разрыва сердца не загонишь - не уймешься, из-за таких злыдней люди и слагают про русалок страшные истории. Посмотри на него! С Гоотро мы уходили, имея на борту человека, а теперь от моего Крида один профиль остался. Ты не хранительница, а людоедка!
        -Тем лучше, - сообщила Тилл без намека на обиду. - Спрячется за листком сарга, дракон его не заметит… А если серьезно говорить, то у морииля и правда дар. Он быстро принимает и копит опыт. Я довольна, даже устала, он теперь вполне научился плавать. И с клинками рииш неплох. Корми его, но скорее, мне еще петь, а я зеваю. Не плачь, сирин, завтра мы гоняем морииля в последний раз. Хотя… плачь, Риильшо уже проснулся. Два дня - и мы поймем, где его ждать. Он двигается. Скажи капитану, что снимаемся и ночью идем к северо-северо-востоку.
        Крид нехотя оторвал щеку от теплых досок. Хорошее место, тут бы и заснуть. Но не дадут. Риоми старается, сочувствует и переживает, она одна жалеет своего Крида. Заботливая… Араави не хотел отпускать дочь, но Сказка настояла на своем.

«Надо ползти. Нет уж, вчера полз и позавчера - тоже, - зло отчитал себя Крид. - Надо вставать и идти!» Левая нога думала иначе, но сегодня ее удалось с третьей попытки убедить в том, что мнение морииля - решающее.
        Стол - Крид сморщился от огорчения - поставили на кормовой надстройке. Девять ступеней!
        -Низких, - ехидно шепнула Тилл, без усилия читая мысли по выражению лица.
        Крид кое-как дотащился до ковров и рухнул, с интересом изучая тарелку. Точнее, огромную плоскую ракушку с переливчато-зеленым нарядным перламутром, удивительно красивую. Таких счастливому газуру надарили сотен семь. Их доставили с недоступных людям глубин. Наместник Толли долго объяснял, что это, в общем-то, не ракушки, а пластины панциря какого-то животного, имя которого наверху имеет так же мало смысла, как и его описание. Все равно люди тех зверей никогда не увидят! Зато пластины - оценили сразу. Правильные круги с загнутыми кромочками невысоких боковых стенок, полупрозрачные, зеленоватые днем и светящиеся в темноте золотисто-перламутровыми искрами.
        Тэльр присмотрелся к содержимому тарелки с новым вниманием и подозрением. Пожал плечами: не понять даже, что или кто намешан, то ли в прошлой жизни он рос как мох, то ли плавал, работая хвостом… Пахнет месиво морем, как вся стряпня русалок. На вкус чуть горчит от мытья в соленой воде и, увы, неизменно оказывается пресным. Принц в первые дни подозревал, что изнурительные тренировки выдуманы только затем, чтобы он вечерами безропотно ел все, что дадут. И побольше! Кормили его, горемычного, - в строгом соответствии с рекомендациями Тилл. Пожилой русал целыми днями трудился на «кухне», устроенной на плотике у борта. Добывали пищу три молоденьких помощника, безмерно гордые своей ролью в грядущей победе морииля над драконом. Когда нет еще и шестнадцати, мысли о неудачах и поражениях в голову не забредают даже случайно…
        Риоми села рядом и мужественно придвинула к себе такую же тарелку. Хоть кто-то готов поддержать! Тилл устроилась напротив и, насмешливо щурясь, захрустела жареными креветками, макая их в соусы трех видов. Стражи разобрали свои тарелки и загрузили тем же припасом. Способ готовки на огне, незнакомый жителям глубин на протяжении многих поколений, всем понравился. Соусы вообще вызвали восторг. Риоми вздохнула и двумя пальцами потянула нитки полезной пищи глубин. Белесые, темные, розоватые, густо-зеленые, ядовито-рыжие… некоторые отчетливо шевелились. Девушка зажмурилась, загрузила цветное безобразие в рот, мужественно прожевала и через силу проглотила. Посидела, сжав зубы и часто дыша, борясь с рвотой, накатывающей волнами… Успокоилась.
        -Вкусно, - неубедительно соврала Риоми, жалобно глядя на Крида. - Очень.
        -Как вчера? - предположил тот, уговаривая пальцы слушаться.
        -Хуже, - на сей раз честно ответила сирин. - Но надо. Говорят, ты восстановишь силы, сможешь быстрее плавать и лучше видеть. Сплошная польза.
        -Мелко порубленная, - уточнила Тилл. - Едим такое восемь дней в году. Противно, но нужно. Всем стражам и мне тоже, но мы уже съели порцию, раньше. Редкостная гадость, радуйся, что завтра последний день. И ешь, еще две полные тарелки ждут тебя. Приятного аппетита.
        -Спасибо, добрая душа, - рассердился Крид. Он уже восстановился настолько, что мог без дрожи поднять руку от тарелки до рта. - Хорошо бы с добавкой. Сказка, отдай свою долю, другой еды мне все равно не получить.
        -Точно? - не в силах скрыть облегчения, спросила она. - А то я могу…
        -Есть смертельно хочется, - честно пожаловался Крид.
        И стал торопливо сгребать в свою тарелку порцию Риоми.
        Седой русал поднялся на борт и побрел к общему столу, тяжело ступая забывшими ходьбу ногами. Он, старейшина Нолл, владеет секретом пищи, дарующей силу и скорость. Сложный рецепт, древний. Увы, таится в нем незаслуженный упрек: день потрачен, спина ноет, руки болят, а «спасибо» ни разу за многие годы не удалось услышать ни от одного стража. Трудно есть то, что настолько невкусно. Нолл усмехнулся: знали бы они, каково это блюдо, возьмись его готовить новичок! Сто лет старейшина бился, чтобы спрятать едкую горечь и сладковатую тошноту вкуса… Вроде удалось.
        Крид на миг оторвался от тарелки и кивнул, здороваясь. Усердно прожевал новый комок, заглотил. Невнятно буркнул что-то вроде «пасибо» и поперхнулся. Ох и загоняли парня, ест-то с удовольствием!
        Старейшина уселся, кряхтя, гордый тем, что довел рецепт, кажется, до вполне сносного состояния отсутствия вкуса. Одобрительно глянул на морииля глубокими, как донный мрак, густо-фиолетовыми глазами. Ноллу сразу понравился защитник рода сириний. Не всякий станет ввязываться в бой с драконом, ничего о нем не зная, да и есть мерзкое блюдо с аппетитом - тоже дело непростое. Парню и сидеть-то трудно, опять его крутит и мнет боль. Но старается, терпит, не хочет расстраивать голубоглазую подругу. Повар глянул на Риоми, улыбнулся. Хорошая будет пара. Их море и теперь любит, а позже примет всей душой. Значит, сирин сможет быть первой хранительницей гротов.
        Фиолетовый взгляд скользнул по лицам стражей. Людям не видно, как они устали. Но его-то не обмануть! Значит, морииль у русалок настоящий, раз довел ребят до утомления. На торопливо жующую хранительницу русал смотрел особенно долго. И сочувственно. Тилл устала давно и безмерно. На ней два десятка лет - нижние, самые трудные гроты, куда вода стремится просочиться вопреки всем усилиям голоса. А еще
        - поиск стражей и первичное обучение, поддержание собственной боевой подготовки. Сама так решила, но и выбора особого не было: в роду людей моря очень мало сирен. Почти как сиринов - наверху. А ведь надо помимо упомянутого оберегать гроты, лечить больных, пасти стада донных «коров», отгоняя кракенов, ограждать голосом детские лужайки… Наместник не зря гордится дочерью. И, уважая ее, все равно остается непомерно строг. Запретил брак с Шотти, настоял на соблюдении традиций. Глупых старых традиций, согласно которым морииль может выбрать в жены любую свободную женщину моря, а дюжина первых красавиц должна его ждать до пятидесяти лет, отказывая иным женихам.
        Русал нехотя бросил в свою тарелку горсть креветок. Усмехнулся. Наверху столько занятной незнакомой еды, а стражи жуют эту!
        Повар-оримэо бочком подобрался и сунул под локоть лист с особым блюдом. Знал, что старик очарован кухней берега. Шепотом пояснил, что на сей раз он приготовил тушеные овощи с сыром и редкими для островов грибами. Еще может подать фрукты, медовый торт и печенье. Нолл благодарно кивнул. «Люди не так плохи, как их описывают легенды моря», - вздохнул старейшина. Далеко не все ставят золото выше чести, и лень - тоже не общая беда. Этот вот обожает свое дело. Уже седмицу они обмениваются рецептами, и становится все интереснее. Сегодня начали вместе придумывать соус. А завтра, когда Нолл приготовит последнюю порцию еды для морииля, станет возможно уделять куда больше времени кухне берега. Дракон придет через четыре дня. Достаточно, чтобы успели отдохнуть стражи и защитник.
        Нолл грустно глянул в стремительно темнеющую воду. Он очень любил море, даже в худшем его настроении. Но гибели людям не желал. Старейшина не знал, сможет ли богиня простить всем людям, а не только своей дочери-предательнице гибельную жажду власти и чудовищную подлость. Такое ведомо лишь двоим: дракону и защитнику. В одном кипит гнев, в другом полнится усмирение. Хочется верить, что мальчик справится. Он не зол, честен, умеет ценить дружбу, лишен жадности и очень любит свою Риоми. Вряд ли Вечный не примет во внимание все перечисленное и заново разольет душу океана в два обновленных сосуда - Риильшо и Сиирэл.
        Крид доел последнюю порцию, сыто вздохнул и зевнул. Состав действительно целебный, но к тому же вызывающий сон. Риоми погладила голову принца, опустившуюся на ее плечо. Шотти принес легкое покрывало, помог уложить сонного парня, укрыл. Хранительница села рядом и запела. Ей тоже очень хотелось позволить себе отдых. Третий день она плывет вечером замыкающей, чтобы никто не видел, как ей плохо. Но там, в мире русалок, она младшая и самая сильная из трех сирен. Она не имеет права на слабость. И уж с собой как-нибудь справится.
        Когда последний звук песни замер, растворился в плотном сумраке ночи, голова хранительницы склонилась и сон одолел упрямую. Риоми проследила за тем, чтобы русалку укрыли и оставили в покое.
        -Мне надоело это безобразие! - зашептала Риоми, расплескивая светящуюся голубизну глаз на стражей. - Кто утром попытается растолкать, будет иметь дело со мной, дохлые вы от полной бессовестности каракатицы! Хватит с вас Крида. Сами его гоняйте, пусть человек отоспится.
        -Надо, - неуверенно протянул один из русалов. - Она должна.
        -Кракена позову, - зловеще предупредила Риоми. - Самого упертого! Пусть он вас усовестит.
        -Ладно, - согласился Шотти за всех. - Только ты обязательно вызови кракена, она сильно разозлится, когда проснется.
        -Есть и иные способы утихомирить, - презрительно фыркнула Риоми.
        Страж недоверчиво пожал плечами и ушел, поклонившись и пожелав спокойного сна и удачи утром.
        Крида он стащил с борта задолго до рассвета и утопил одним движением, не давая шуметь. Тилл завозилась, сладко потянулась, нащупала одеяло, смяла, сунула под щеку и заснула еще крепче. Под покровом из двойных ковриков и плотной ткани солнечные лучи не беспокоили русалку до полудня. А потом расстарались и все же разбудили, прогрев пятку, неосмотрительно высунутую из-под заслона. Тилл вскочила одним движением, огляделась, щурясь от яркого сияния дня, и охнула, хватаясь за голову.
        -Так, повернись, еще разок, - непререкаемым тоном потребовала Риоми.
        -Тыи… - возмутилась русалка.
        -Энто насываетса опманула, - передразнила сирин и торопливо добавила: - Знаешь, надо что-то срочно делать с упрямством твоего отца! Сколько можно заставлять Шотти ждать? Давай поженим вас по обычаю людей. Можно у владыки на островах, а можно у родни Крида, на севере. Ты хоть раз пробовала надевать настоящее платье?
        -Нельзя, - с сомнением предположила Тилл. - Сиринии послушны наместнику. А жаль…
        -У нас есть морииль. Он может выдать тебя по своему выбору? О, молчишь! Пойдем присматривать платье.
        -Учеба же, - жалобно дернулась к борту русалка.
        -Будешь их без пользы искать до сумерек, я сама пока не ощущаю стражей, слишком далеко, - честно призналась Риоми. Умолчала она лишь о том, что знает, где искать обожаемого Крида. - Ты устала так, что дракону и стараться не придется, чтобы всех одолеть. Сиди и отдыхай! Это приказ, и я тут самая упрямая и самая капризная, уж в этом не сомневайся! Еще у меня есть голубое платье. Мне его подарили. И камни есть, ты таких в жизни не видела, они с берега! Давай на денек поменяемся, а? Мне сеточку, а тебе юбки… Пожалуйста! А потом ты научишь меня плавать с хвостом. Посплетничаем.
        Риоми подмигнула молоденькой служанке оримэо, приставленной к кораблю по указанию Тэии. Та подняла за плечики ожидавшее своего часа платье. Тилл тяжело вздохнула, глянула на гладкое море, в котором искать подводных жителей - дело безнадежное. Всю ночь корабли шли на северо-восток, теперь весла по-прежнему в работе, и Нолл наверняка не раз поправлял курс. Русалка обернулась, внимательно рассмотрела платье. Сирин уже открыла ларец с украшениями. Голубоглазая свято верила: если годами донимать женщину долгом и вынуждать драться, она сломается. Один день сладкого сна до полудня, взгляд на платье, блеск незнакомых побрякушек - и твердокаменной хранительнице захочется побыть обычной капризной девушкой. Ее лишали этого неоспоримого права всю жизнь! Пора перевоспитывать…
        Сирин прищурилась. Потом она займется и вредным подводным папой. Можно подумать, у араави характер простой! Но за каких-то десять лет из него удалось сделать человека. Вспомнил, как надо улыбаться и радоваться жизни. Научился хоть изредка отдыхать, ценить родных. И этот… как его там? - энэи Толли никуда не денется. Старейшина Нолл уже на ее стороне.
        Вечером Крид вынырнул очень красиво, удачно приземлился на палубу и уже хотел похвастаться, как уверенно и крепко его сегодня держат ноги, но споткнулся и рухнул. Стражи тоже не выдержали зрелища. Шотти, бедняга, просто задохнулся.
        У столика для ужина сидела Риоми в морском платье. А рядом, на более высокой скамеечке, гордо устроилась Тилл. Непривычно веселая, в голубом шелке, с волосами, которые целый день укладывали в высокую сложную прическу сирин и ее помощница. Девушки пили кофе - подарок Лидии Тэль-Коста, хранимый со дня отплытия из Дильша,
        - и болтали. Точнее, говорила Риоми, а ее «жертва» слушала и недоуменно пожимала плечами. И отчего ей, серьезной и ответственной, приятно делать глупости? Стыдно, конечно, но даже старейшина почему-то доволен. Сидит нюхает кофе и вздыхает. А дракон? А подготовка к бою?
        Тилл прикрыла глаза и подставила лицо нежному вечернему солнышку - веселому, щедрому, вливающему в сознание радость. Это его влияние. Впереди чуть ли не конец света, но на душе спокойно. Да и платье подошло. Шотти вон до сих пор рта не закрыл. Смотрит… хорошо так смотрит, словно впервые разглядел.
        -Сказка, ты и здесь всех заставила тебя баловать? - рассмеялся Крид. - Наикапризнейшая! Где мой ужин? На вас глядя, съем с двойным удовольствием. Под запах кофе - тем более.
        -Завтра по решению Риоми объявлен отдых, - сообщил старейшина. - Скоро он пойдет вверх. Мы слушали вдвоем, уже скоро. Быстрее, чем ожидалось.
        Крид кивнул и подвинул тарелку. О вкусах, как известно, спорить нет смысла. Ему нравится пресная еда. Все ругают, даже русалки, но ведь зря! По привычке, наверное. Или оттого, что она удручающе быстро заканчивается? Нолл недоуменно выслушал просьбу о добавке. Пожал плечами, улыбнулся, кивнул одному из молоденьких помощников. Тот усердно соскреб остатки из пока не вымытого широкого блюда. И замер, с удивлением рассматривая морииля, отнявшего посудину, чтобы очистить ее совсем уж основательно.
        После ужина принц привычно завернулся в покрывало и закрыл глаза. Завтра будет не совсем день отдыха. Надо проверить оружие, еще раз поговорить со старейшиной, стражами и хранительницей. Много дел. И самое противное - ожидание. С вечера сирины станут слушать глубины, сменяя друг друга, усердно и неотступно. Пока не опознают его, огромного Риильшо, стремительно идущего вверх, чтобы прорвать пленку волн и породить великую бурю, способную изменить мир.
        Тэльр улыбнулся, засыпая. Вечный дракон ничем не отличается от людей! Сперва собирается все менять сгоряча и только потом думает: стоило ли затевать то, что уже проделано однажды, при устройстве мира? Увы, люди упрямы и, к сожалению, порой слишком злы. Их не удается остановить и переубедить. Уж сколько раз он пробовал - и с саблями, и на кулаках… Определенно, иметь дело с драконом приятнее. Один бой с известными правилами и обнадеживающим результатом. Это понятно и знакомо. К тому же бой честный, не требующий участия всех людей, не навязывающий схватки детям и старикам по глупому выбору жребия. Крид улыбнулся. Ему уже нравится роль защитника. И еще дракон куда лучше старой нагрокской княгини, у которой аж три внучки на выданье…
        Глава 15
        Весь следующий день большие лодки Древа шли на север. Крид заново изучал их возможности и переоценивал. Мертвый штиль пал на океан, зеркало вод отражало без искажения самые тонкие волоски облачных прядей. Лишь следы из-под килей ложились ровными линиями курса. Легкие суда двигались стремительно и охотно, с ними бы не смогли сравниться ходом галеры Дэлькоста - узкие и хищные, с двумя, а то и тремя рядами тяжелых весел и такой многочисленной командой, что она съедала запас провианта из трюмов в считаные недели. Да и пузатые нэйвы куда хуже хрупких на вид скорлупок оримэо.

«Смертоносный спрут» буквально летел. Он чутко слушался руля и плотно льнул к воде. Гордый рулевой охотно пояснил:
        -Этот корабль, по сути, невозможно утопить. Он легок, как бамбук, и так же упруг, а вдобавок к этому не перевернется, пока цел хоть один боковой корпус-тооло. Он выдержит удар волны, не переломится на остром гребне, вывернется из-под сокрушительного шквала и сохранит в любой шторм способность маневрировать. Это первый корабль Древа, при постройке которого решились отойти от традиций. У него появился штурвал вместо рулевого весла, по-прежнему разборные мачты во многом изменены, как и паруса. И как бы дракон ни крутил воду, - презрительно скривил губы гордый оримэо, - ему не одолеть цепкий и сильный корабль. Русалки могут плыть спокойно, наверху их ждут.
        Крид беззлобно поддакивал рулевому и полировал клинки рииш, оружие подводных жителей, созданное специально для боя с драконом. Стражи охотно рассказывали о самих риишах и сложных приемах атаки и защиты. Еще бы! Подводные жители сохраняли два комплекта стальных риишей в течение девяти веков! Под водой, в особых сухих пещерах, в специальном масле и жире. И сталь не утратила своих замечательных свойств: гибкая, непостижимо острая, стойкая к соленой воде, легкая. Одна пара риишей была с почестями доверена мориилю, вторую гордо продемонстрировала Тилл. Ее клинки оказались именно женским оружием, легким и коротким.
        По форме рииши ничуть не похожи на знакомые Криду сабли. Длина лезвий более трех локтей, форма - трехгранник в сечении, основанием обращенный внутрь, к бедру бойца. Довольно узкая поверхность там образует прямую линию гарпуна, зазубренно-волнистую в нижней части. Внешняя кромка остра, изгибается плавным лезвием слабо намеченного серпа. Привычного для меча или сабли хвата нет как такового, рииш надо надевать, как сложную, надежно защищающую от локтя и до самого запястья рукоять-перчатку. Внутри устроены крепления и зажимы, сама рукоять не завершает лезвие, а как бы спрятана внутри него, в нижней трети клинка, закрывающего руку бойца до самого локтя задним «отростком» заточенной стали. Подгоняется для каждого бойца рииш так, чтобы ладонь удобно обнимала рукоять, а локоть при этом умещался в чашу верхнего упора. Необычный для суши и почти немыслимый хват с дополнительной рукояткой позволяет наносить мощные колющие удары, используя без потерь полный вес тела, дополняя натиск скоростью движения. В воде оружие не должно скользить, поэтому и создана перчатка, а сама рукоять отделана кожей акулы и
незнакомым тэльру упругим материалом.
        От рукояти вперед длина лезвия более двух локтей, и оканчивается оно остро отточенным граненым наконечником. С обратной стороны, за локтем - пара крюков, позволяющих цепляться и удерживаться возле скалы, на шкуре дракона или в ином удобном месте.
        Это оружие, довольно странно выглядящее на суше и слишком громоздкое, сперва не вызвало у Крида никаких восторгов. Он даже пробовал настаивать на гарпуне и что-то лепетал об алебардах и арбалетах. Стражи терпели, но было заметно, что наивность сухопутного морииля всех настораживает. Крид сдался, обещал примерить рииши - и после первого погружения извинился перед русалками. Клинки оказались безупречными именно в воде. За восемь дней, благодаря усердию стражей и пению сирены, Крид научился воспринимать их как часть себя. Даже нашел, что техника работы чем-то ему близка. Двуручная, очень стремительная, насмешливо-танцующая.
        Драться в воде, теперь Крид это знал, - истинное наслаждение. Он оценил подарок судьбы в виде своего нового облика с первого пробного поединка с одним из стражей. Незабываем первый восторг полной свободы движений, гибкости тела и упругости воды. Каждый рииш работает и как клинок, и как щит, и даже как дополнительный плавник. Он может стать балансиром или якорем, если есть за что зацепиться.
        У двоих стражей клинки были подобны оружию морииля, но выполненные из незнакомого полупрозрачного материала, кости загадочного подводного обитателя. Крид, рассматривая такие рииши, отметил, что они чуть длиннее, но заметно легче стальных; тоже упруги и безупречно остры. Бесподобны в защите, однако несколько уступают стали при нападении. Вес, даже заметно уменьшенный в воде, - это ведь и сила удара. Да и острота трехгранного стального «гарпуна» на концах древних риишей куда выше, чем у более поздней кости.
        Двое самых рослых и тяжелых стражей по древнему канону боя с драконом имели иное вооружение, они теперь осматривали и точили длинные копья довольно сложной формы с двумя дополнительными упорами, под хват обеими руками. С одной стороны копья были заострены, с другой имели лезвия алебардного типа.
        Точить рииш - только портить… Крид тронул ногтем кромку и принялся любовно полировать темную сталь. Вечером, засыпая, морииль оставил рииши рядом, под рукой… И поэтому собрался одним из первых.
        Тревога грянула в полуночной темноте. Крид открыл глаза, едва рука Риоми коснулась его плеча. Улыбнулся ей ободряюще, сел, потянулся и тряхнул головой. Потом проверил одежду и оружие, спокойно и очень собранно. Наконец огляделся, отбросил тонкое покрывало с ног и ощутил, как тело делается звенящим, невесомым от горячего азарта предвкушения боя. Морииль был счастлив: никогда еще он не получал в противники для дуэли - дракона!
        Суета на лодке казалась тоже не тревожной, а праздничной. Рулевые перекликались, гребцы устраивались на своих местах, шелестели паруса. Тилл шумела и требовала от всех собранности и серьезности, а морииля и вовсе удостоила непочтительным подзатыльником и обозвала мальчишкой…
        Только Риоми молчала, будто немая, сидела у самого борта, дрожала, кутаясь в покрывало, и отстраненно наблюдала за вооружением отряда. Глаза огромные, испуганные - и обреченно следят за непоседой Кридом. Сирин вздохнула, жалобно глянула на стражей и Тилл, без слов умоляя беречь драчуна. Хранительница отбросила серьезность, рассмеялась и обещала не оставлять дракона один на один с ужасным Кридом и, наоборот, сухопутного морииля близко не подпускать к Риильшо, а то поцарапается ненароком!
        Риоми виновато пожала плечами и снова промолчала. Именно она первой ощутила пробуждение и движение дракона вверх, позвала Нолла и объяснила, как под пальцами дрожит вода, звенит и дышит выбором пути… Старейшина сириний все проверил и согласился, он-то и разбудил всех. Твердо и внятно указал рулевым нынешнее место Риильшо и его скольжение в безмерной глубине: идет точно к северу, как по нитке. На корабле зажгли факелы. Несколькими мгновениями позже воду осветили и огни соседних лодок. И вот поднялась суета, а скоро станет еще хуже, Крид сгинет в ночной воде - и жди его, и не смей даже думать о плохом…
        -Тыи все помнишь? - сбиваясь на прежнее произношение, звонко вопрошала Тилл.
        -Разве надо помнить все? Я постараюсь не опоздать на дуэль, это главное.
        -Ты безнадежен.
        Тэльр улыбнулся и снял чехлы с лезвий риишей. Он давно разучился заранее волноваться и метаться и, как ни воспитывали Лог и Гокс, так и не усвоил пользы от предвкушения боя, выстраивания его в уме. Он не искал готовых путей, даже когда знал противника, его сильные и слабые стороны, его привычки и любимые приемы. К чему все усложнять? К чему лишаться свободы выбора? Крид именно так представлял себе дар Онэи и подобных ей, способных петь. Настоящие мастера всегда выбирают и исполняют музыку, видя своих слушателей, оценивая силу и состояние голоса, условия погоды, отражение эха от сводов храма или скал, да мало ли что еще. Он тоже мастер, если разобраться, все же почти семь лет задирает невесть кого, не думая об осторожности, и до сих пор жив-здоров.
        Все шестеро нырнули. Крид сделал круг под «Смертоносным спрутом», осматривая темное днище. Снова выглянул из воды, уже отрастив хвост. Риоми, надежный человечек, старательно сморгнула слезинки и подала тонкую защиту, пластинчатую, которая надевалась как рубашка и укреплялась на бедрах и ниже, на хвосте.
«Удобно», - в очередной раз подумал Крид, сделав еще круг под днищем и чуть ослабив одно крепление. Теперь защита совершенно не сковывала движений. Риоми подала правый рииш и прикусила губу, но старательно улыбнулась, показывая, что верит в хорошее, хотя и из последних сил. Тилл помогла надеть клинки, придирчиво осмотрела крепления. Зашипела на стражей:
        -А вы-то чем лучше? Надо все проверять и за всем приглядывать!
        Старейшина Нолл помог самой сирене надеть клинки и плотно затянуть крепления выше локтя. Сделал незнакомый короткий жест, прощаясь. Риоми молча кивнула.
        Маслянистая пленка рыжей от факелов воды сомкнулась над головой, пузырь воздуха унес просьбу Крида к Сказке - заботиться о себе и кораблях, а не солить попусту море…
        Тилл ввинтилась в глубину, проверила место каждого в строю, изогнулась и нырнула, пошла вниз, почти отвесно, по медленно разворачивающейся спирали. Она - сирена глубин и ощущает Риильшо всей кровью, таящей дар капли божьей… Именно Тилл теперь следует вести группу и все рассчитать без малейшей ошибки. Тогда дракона удастся перехватить на большой глубине и обязательно под кораблями. Гребцам не придется ловить мечущегося Риильшо в широкий круг снова и снова, выбиваясь из сил.
        Крид ровно работал хвостом, держал клинки расслабленным руками и следовал за сиреной, озираясь по сторонам и удивляясь безмерности глубинной ночи, ее покою. Тьма сгущалась, свод поверхности терялся в вышине…
        Морииль распознал присутствие Риильшо, когда глубинный мрак стал ровным, лишив привычного смысла понятие направлений. Верх и низ еще кое-как опознавались по редким пузырькам воздуха. Зато стороны света, как их принято звать там, на поверхности, - это нечто нездешнее. Нет тут восходов и закатов, дня и ночи - тоже нет. Есть ровный тон темного бархата. И слабое свечение клинков, доспехов и даже глаз. Крид именно теперь впервые заметил, что в глубине зрачки русалок не просто переливаются мрачной густой синевой, а светятся ею, заполняя фиолетовыми сполохами весь глаз!
        Тилл замедлила движение и перешла к скольжению по широкой плоской дуге. Крид снова пожалел, что нельзя позвать приятеля кракена, вот уж кто красив на такой глубине! Увы, от одного звука голоса Риильшо морские обитатели спешат прочь. Все, кроме повелителей вод - русалок, приходящихся родней Сиирэл.
        Снизу пришел вибрирующий звук, беспокойный, широкий, всколыхнувший весь объем глубин. Тилл кивнула и указала гарпунным острием правого клинка вниз и назад.
        -Скоро появится, - уверенно сообщила она. - Смотри внимательно. Спинных глаз у него, проспавшего девять веков, наверное, больше одного. Так что бой предстоит трудный, надо срезать два, а то и три Ока, как я и говорила. Число есть мера гнева…
        -Тилл, я помню, не трать себя на слова. Все лишние глаза - на украшения для русалок, и срезать их надо начисто. Верхний у основания свода черепа, два ниже, возле спинных пластин верхних грудных плавников.
        -Да. От меня помощи не жди, буду петь, иначе он сомнет нас звуком. Один или два стража - при мне. Прочие станут отвлекать Риильшо и закручивать его, удерживая на этой глубине, рядом.
        -Ты говорила, я все запомнил, спасибо. Не лезь в бой, раз сама знаешь, чем должна заниматься.
        -Надеюсь, нам хватило времени объяснить, что следует знать тебе как мориилю. - Голос хранительницы дрогнул. - Очень все быстро! Юношей по четыре десятка лет учат, с младенчества, а тут…
        -Зато у меня есть богатая практика, - беспечно улыбнулся Крид. - Люди часто куда более скользки, чем твари глубин. Как-то вызвал я одного, а явился он с тремя кузенами, хотя я был честен и ничем не прогневил глубины… ладно, потом дорасскажу.
        Дракон шел снизу, танцевал и извивался гибкими змеиными движениями. Он, как и подумалось при первом взгляде на Око, был подобен змею, только очень уж большому. Туловище в поперечнике почти круглое, неохватное - на первый взгляд, явно потолще верхней башни крепости сирина. Темное, но в каждой хрустальной чешуйке отражается мрак глубин, освещаемый сиянием внутреннего узора, проступающего сквозь броню, сияющего, изменчивого. Пока дракон двигался свободно, не видя ожидающих его русалок, тело сливалось с донным сумраком, изредка вспыхивая звездами холодных белесых огоньков. Крид распознавал движение не зрением, а новым, рыбьим, чувством
        - по игре тока воды.
        Риильшо ощутил врага издали и вспыхнул тонким узором древесных корней: от темного купола черепа зародились и распространились по чешуе несколько крупных веток сияния, они ветвились по шкуре вниз мелкими отростками. Сперва бледно-белесыми, а затем все более яркими, золотисто-зелеными. Крид восторженно любовался змеем. Привыкал к его текучим движениям, примерялся и искал глаза. Удивленно охнул - голова Риильшо осталась темна, и большие главные глаза на оскаленной морде по-прежнему были пусты и напоены мраком бессознательности. Зато хорошо виден первый спинной глаз, зеленый светлячок на затылке. От него и начинаются «корни» сияния. Почти сразу тэльр рассмотрел и два нижних глаза. Потом еще два, у второй пары ласт. Змей свился в тройное кольцо, бешено скручивая тело и готовясь создать вихрь. Глаза загорелись золотом и сплели новые узоры - по перламутровому брюху до самого кончика хвоста.
        Дракон на миг замер, все его горящие зеленью очи с холодной ненавистью изучали мертвое надглазье в золотом шейном ожерелье морииля.
        -Вот он. Ох, как плохо! Очей три, верно? - не захотела поверить себе Тилл.
        -Красивый! - счастливо улыбнулся тэльр. - Боги, ничего похожего и представить не мог! Хорошо, что убивать не надо. Настоящее чудо! Их пять, не обманывай себя. У моря есть поводы сердиться на людей. Но я доволен, как раз попривыкну резать, сложно будет с последним, как ты и говорила, теперь понимаю.
        -Удачи.
        -Шотти, береги мою хранительницу, - важно потребовал Крид, отсылая второго стража в группу охраны Тилл.
        Крид кивнул стражам, и двое пошли вниз, обходя тело змея и занимая положение под брюхом, опасное как для нападающих, так и для Риильшо. Кто же любит демонстрировать врагу живот, защищенный куда хуже спины с ее великолепным костным гребнем!
        Пасть усмехнулась ничтожным врагам, в размере уступающим дракону так же, как едва покинувший икринку малек - взрослому угрю. Крид с интересом изучил великолепные зубы и прикинул: в длину от передних клыков до дальних, у основания челюстей, аккурат три принца поместятся…
        Но пока пасть не готова глотать врагов. Она выдохнула звук, ударивший по сознанию не хуже кулака учителя Гокса. Глубины погрузились во тьму, Крид вслепую заработал хвостом, удерживаясь по мере сил на месте и используя рииши как плавники. Сирена за спиной запела ответное воздействие-щит. Зрение вернулось, с головы словно обруч сняли, боль ушла. Вода дрогнула и исказилась, рябь от столкновения двух сил ушла вверх с нарастающей скоростью. Значит, будет и Риоми работа.
        Крид повел плечами и скользнул к гребню спины. Дракон, как и твердила день за днем хранительница, был неподвижен: после крика он несколько мгновений отдыхал, тем более теперь, встретив сопротивление и истратив себя на борьбу с Тилл. Бесконечная колонна хвоста, уходящая во мрак глубин, медленно изгибалась, готовя плотную пружину, завивая себя в широкие ровные кольца. Если не успеть теперь и не закрепиться, Риильшо выиграет первый бой, когда расправит себя и ударит волной. Средняя часть тела останется фактически в покое, и тут важно использовать ничтожное, но такое ценное время…
        Волна закрутила русалок и разметала их.
        Змей заплясал на месте, винтом вкрутился в сумрак, вспенил его голубоватым перламутровым вихрем. Зеленые злые глаза вытянулись выше на стеблях, раскрылись, определяя положение врагов. Двое по-прежнему у брюха, но сметены вниз, к хвосту. Певунья закрыла себя и еще двоих, они не сдвинулись. Последний - Риильшо возмущенно изогнул шею и лязгнул зубами, пытаясь позавтракать наглецом, - добрался до шкуры! Крид действительно успел загнать один из крюков левого рииша в щель гребня. Теперь морииль распластался по костяному шипастому затылку змея, торопливо выбирая гнездо для второго крюка. Крид не желал соглашаться с ролью пищи. Дракон снова ввинтился в воду и замотал головой, пробуя отшвырнуть врага. Левый рииш локтевым крюком держался прочно, едва не выворачивая руку в суставе. Правый сорвался, но при обратном движении головы это даже помогло: Крид качнулся и лег на скулу дракона, толкнув рииш вперед, как зубочистку. Дракон возмущенно отдернул голову, втянул укушенный сталью язык и коротко рявкнул. Девять веков сна - это же настоящая голодная смерть! Нет там ничего в зубах, он уже забыл, что значит
«кушать»!
        Тэльр шевельнул хвостом и сместился на два выступа гребня выше, снова загнал стальной крюк в стык пластин, уже более ловко. Далеко внизу одна из алебард испробовала на прочность чешуйку брюха: из одной такой пластинки можно сделать большое праздничное блюдо для цельного кабана. Змей возмущенно заревел и свил несколько колец из себя. Да что они, враги, одичали - растаскивать шкуру по клочку?! Повторный оглушающий вой ушел вниз, и сирена не могла погасить его целиком. Стражей смело и унесло в бархат далеких глубин. Дракон гордо распрямился… чтобы обнаружить упрямого малька, продвинувшегося еще на три спинные кости ближе к загривку.
        Риильшо извернулся, закрутился, стремясь сбить ловкача волной и ощупывая собственную спину острым шипастым хвостом. Дракон лупил себя по голове, визжал так, что Крид закрывал глаза, опасаясь, что они лопнут. Хвост подбирался все ближе. Риильшо почти торжествовал, но вдруг чувствительно получил гарпуном в нежную складку губы. Шотти, алебардщик из защиты сирены, имел на поясе с десяток коротких тяжелых гарпунов и весьма удачно использовал первый. Дракон укоризненно глянул на наглеца, слизнул металл длинным языком и попробовал на зуб. Расстроился окончательно и заревел во всю силу голоса. Сирена ответила, но все же три русалки мгновенно исчезли, унесенные, как пух под порывом ветра.
        Крид использовал передышку, краткую неподвижность дракона, расправляющего свои кольца, и сместился к самому основанию шеи. У морииля было целых три мгновения. Достаточно, чтобы осмотреться, нырнуть в щель меж лопаток, украшенных ничтожно короткими крылышками-плавниками радужного цвета. Крюки вошли под шипы плавников, закрепив тело очень надежно и удобно. Крид разжал зубы, медленно и ровно выдохнул воду. Привычка суши, ну и пусть, ему можно, он - русалка… Захотелось снова осмотреться. А еще сказать спасибо Тилл. Как же правильно было ловить змея здесь, в необозримой пустоте на середине подъема! Найдись поблизости хоть одна скала - и безопасное место в щели спины стало бы ловушкой.
        Но скалы далеко. А глаза - близко.
        Оба средние, на расстоянии, преодолеваемом за один удар хвоста. Крид прищурился. Его учили главному делу защитника людей моря. Надо перерубить гибкую подвижную нить глазницы - толщиной в руку, кстати. Именно на этой нити выдвигается из складок защитных костяных век и висит в двух-трех локтях от чешуи глаз, наблюдающий окрестности. Срезать его можно лишь одновременным встречным движением пары риишей, используя их внутренние волнистые лезвия. То есть один парный удар - и нет одного Ока, если оно не успеет укрыться в гнезде под шкурой. Насмешница Тилл добавляла при пояснениях: «И Крида нет». Потому что видят его теперь аж с двух сторон… И знают, что первое же движение, выводящее крюки из-под пластин, будет замечено, Риильшо извернется, уйдет в сторону, лишит врага опоры, отбросит туда, где по-прежнему ждет завтрака слепая голова или уже пенит воду шипастый хвост.
        Движение воды внизу сообщило, что стражи очнулись и снова готовы угрожать брюху. Тэльр плотнее забился в щель возле самого гребня всем напружиненным хвостом. Дождался, пока Риильшо скрутит судорога злости после удачного удара стража. Теперь
        - одним рывком вперед. Рубящие клинки сошлись, клацнули по панцирю… и срезали левый глаз. Риильшо вздрогнул, застонал от боли, изогнулся, стараясь выбросить врага из удобного укрытия.
        Принц и не собирался там оставаться. Использовал всю силу хвоста и помчался прочь, как можно дальше от тела бешеного дракона, метнувшегося в погоню.
        Они описали несколько сложных узоров, достойных праздничной шутихи, взорвавшейся не в срок и пугающей всех гостей…
        Наконец Риильшо замер, снова задумчиво озираясь. Он запутался в русалках, все они метались и угрожали, шарахались и заманивали… Теперь дракон снова висел, свив тело в кольца и пересчитывая врагов. Зеленые фонарики глаз метались, то выпрыгивая на всю длину стеблей, то настороженно прячась в прочных крепостях век.
        Двое стражей заняли свои места под брюхом, трое поднялись к самой голове. Морииль лениво шевелил клинками, оценив их удобство в резком маневре. Крид был виден всем четырем уцелевшим глазам - он снова подбирался к лопаткам у первых плавников. И улыбался: все стражи целы, Тилл чуть бледновата, но уже приходит в себя. На щеке одна царапина, из-под удара хвоста хранительницу успел выдернуть Шотти…
        Алебарда знакомо опробовала крепость чешуи возле хвоста - и все началось сначала. Крик, погоня за русалками, ползущий по гребню цепкий чужак и наконец боль. На сей раз Крид почувствовал беспокойство. Двое стражей резко ушли вниз сразу после срезания Ока, когда дракон особенно хитро извернулся и все же достал костяной рииш, смял его вместе с рукой - и все это одним лишь когтем третьей пары коротких лап с гребными перепонками и длинными, в два локтя, когтями… Крид атаковал дракона, снова угрожая довольно мягким, чувствительным углам губ, метнулся в сторону и поплыл со всей возможной поспешностью, уводя Риильшо в сторону и вверх. Когти, как говорила Тилл, очень опасны: они остры, к тому же кромки лезвий имеют мелкие зубцы, загнутые назад и рвущие тело особенно глубоко и страшно. Раненому надо дать время обработать рану, хранительнице - осмотреть стража и решить, будет он отослан наверх или продолжит бой.
        Уважение к дракону росло у Крида с той самой скоростью, с какой огромный Риильшо доставал морииля, улыбаясь так многообещающе, как всякий гурман при изучении редкостного блюда… Зубы клацнули у самого хвоста, волна ударила и вынесла почти проглоченного морииля из пасти, Крид рассмеялся, вильнул и помчался вдоль тела дракона, хлопнул по гребню поставленным плашмя правым клинком, похвалив атаку и заодно облегчив себе разворот.
        -Слабоват он на маневре, - буркнул себе под нос Крид.
        Еще раз вильнул, чтобы рассмотреть своих стражей. Все готовы, Тилл - отсюда понятно - ругается, советует больше не отрываться от охраны. Раненый несколько бледен, но крови в воде мало, рука перетянута ниже локтя. Перелома, скорее всего, нет…
        Растопырив оба клинка и встопорщив хвост, морииль помог себе остановиться, проследил, как совсем рядом проносится бок Риильшо, развернулся, согнул локти и обоими крюками заскреб по чешуе, ощущая себя летучей мышью, выбирающей место для сна. Левый крюк впился, руку снова едва не вырвало из плеча, Крид скрипнул зубами и торопливо пополз по чешуе, пятясь и цепляясь снова и снова. Дракон, кажется, подобного способа охоты на себя прежде не наблюдал, от недоумения он притормозил, досадливо отмахнулся от стражей и уставился пустыми темными главными глазами на Тилл. Извернулся, посмотрел зелеными Очами, снова извернулся - и использовал яд звучания. Крид недоуменно тряхнул головой: он, отгороженный от звука широкими вторыми плавниками, не пострадал и без защиты сирены. Чешуя Риильшо отражала его же голос.
        Пока Тилл пела ответ, а дракон свивал тело кольцами, огрызаясь, Крид развернулся, одним рывком устремился к затылку и, нарушая очередной канон, срезал нижнее Око одним клинком, налегая сверху всем телом и удерживая стебель глаза в ловушке, образованной шипами собственной чешуи Риильшо.
        Удар голоса унес Тилл прочь, хранительница не успела даже ответить. Страж метнулся следом, едва осознавая себя. Шотти - Крид узнал гарпунщика - был выше основной волны звучания и успел уколоть дракона в ноздрю. У русала хватило ума и проворства, чтобы сразу уйти вверх и метнуться прочь. Крид не стал вмешиваться, бессильно растопырив руки и позволив телу дрейфовать. Он устал. Он пока что был цел, царапины не в счет, ушибы тем более. Но хвост не слушался, в голове стучала кровь, и плечо ныло, пульсировало острой болью.
        -Вывих, потерпи, - сообщил голос одного из стражей.
        Плечо хрустнуло, перед глазами побежали красивые разноцветные звездочки. Крид встряхнулся и в первый раз пожалел, что правила боя не сходны с дуэльными. Там по обоюдному согласию можно разойтись и отдохнуть. Риильшо мог бы перекусить парой акул, Крид - выпить немного пресной прохладной воды. От этой мысли захотелось смеяться. Он русалка, ну зачем ему здесь пресная вода? Привычка…
        -Возвращаются, - шепнул Крид.
        Тилл действительно плыла, под плечи ее поддерживал страж. Дракон тоже мчался горной лавиной, и Шотти едва успевал уворачиваться от клацанья зубов. Длинный язык щекотал его хвост, норовя обвиться вокруг добычи.
        Крид прищурился, выверяя бросок, прижал руки с клинками к бокам и одним движением оказался у самой пасти. Вывернул руку из нижнего зажима, почти сбросив рииш, и вцепился в темный длинный драконий ус. Волной движения тело прижало к затылку Риильшо. Морииль почувствовал, как хрустит череп, встретившись с надглазьем. Клинок срезал стебель у самого основания, щитки века сомкнулись, вырвав клок из защиты и оцарапав живот.
        Дракон завизжал, крутясь веретеном, отбросил морииля прочь со своей спины и в первый раз за время боя попытался покинуть схватку, улизнуть в глубину.
        Крид дождался раненого стража, попросил помощи в прилаживании клинка. Спросил, цела ли рука. Нет… Но перевязка надежная и кости срастутся удачно, Тилл обещала. Крид кивнул, старательно показывая, что верит вранью. Выводить из боя он пока что никого не мог. Тилл вон сама еле двигается, но держится…
        -Он вернется и попробует смять с ходу, - тихо сказала хранительница. - Мы знаем, так часто бывает, если бой сложный.
        -Еще одно Око, - утешил себя Крид.
        Он даже не пробовал понять, как давно длится бой. И сколько еще выдержат все остальные и он сам. Шотти старательно перетягивал рану на бедре. Язык у дракона, оказывается, имеет острые кромки и ранит, словно клинком.
        -Трудно. Верхнее Око, - предупредила Тилл.
        Крид кивнул и медленно, настороженно поплыл по широкой дуге. Стражи кружили чуть выше. Тишина давила своей фальшивостью. Темнота после близкого сияния узоров шкуры Риильшо казалась непроглядной. И в этой тьме таился Риильшо, спрятав себя и слившись с сумраком.
        Он явился совсем рядом, наливаясь светом и стремительно приближаясь. Крид успел рассмотреть до мелочей клыки в пасти, язык, вывернутый кнутом вбок и готовый для удара, прижатые к шее усы… Зубы клацнули, порвали край веера хвоста, острые иглы драконьей щеки стесали спину и бок. Крид теперь совершенно точно понял, что ощущает рыба, когда ее чистят стальным ножом, срывая чешую.
        Но все же он вывернулся. Всадил оба рииша в край пасти, высвободил хвост и метнулся к затылку дракона. Стражи уже лупили алебардами по брюху, Тилл визжала до того скандально, что морииль посочувствовал будущей семейной жизни Шотти.
        Волнение утихло, и все началось вроде бы с самого начала. Морииль висел у загривка на одном крюке. Стражи угрожали снизу, Тилл плавала перед Риильшо и ждала удара звучания. Вот только дракон был по-прежнему цел, а его противники все до единого уже заполучили раны и изрядно устали.
        Как и предупреждала хранительница, труднее всего пришлось с глазом у основания черепа. Добраться туда незаметно - невозможно, зацепиться не за что, гребень гладок и высок, удержаться немыслимо. Остается пробовать срезать глаз с маху, в скользящем движении. Для этого нужны скорость, изворотливость, холодный расчет.
        Понадобилось собрать все остатки поистраченных сил, предпринять множество отчаянных и бесполезных попыток измотать себя окончательно, но все же однажды поймать единственный миг везения. К тому времени трое стражей повторно получили глубокие раны, не увернувшись от движения хвоста или грудных ласт. Тилл так устала, что не могла больше гасить голос Риильшо, по-прежнему могучий и опасный.
        Крид не поверил себе, когда достал стебель серебряного ока скрещенными кончиками клинков. Но они не сорвались, и глаз не успел уйти в складки шкуры, как было несколько раз до этого. Потемнел и поплыл вниз, вдоль замершего тела Риильшо, сведенного судорогой. Там, далеко, в темноте у кончика хвоста, Око поймала рука алебардщика и бережно припрятала в поясную сетку, сильно оттянутую ранее срубленными и подхваченными в падении сферами надглазий.
        Тэльр отплыл в сторону и безвольно повис. Невыносимо болел хвост, к тому же было и противно, и смешно ощущать себя позорно пожеванным. Плечо, повторно вывихнутое, снова ныло и просило отдыха. Крид радовался лишь тому, что на спине у него глаз нет, состояние ребер он не видит. Можно постараться и представить, что они целы. Хотя… почему тогда при каждом вздохе нечто хрустит и булькает, а дышать не хочется вовсе? Риильшо достал хвостом как-то особенно хлестко, с оттягом. Что-то лопнуло внутри, там, где у людей суши находятся почки, кажется… Хорошо хоть это случилось сразу перед удачным движением клинков.
        Боль, похожая на донный ил, заволакивала глаза сумраком полуобморока. Удачно, что страж подплыл и уже держит под локоть. Осматривает спину. Обещает, вот ведь лжец, что придется так и жить до самой нескорой старости, что умереть героем кое-кому не повезло, хотя это весьма почетно. Шутит. Значит, самому не намного лучше. Спасибо руку вправил, уже облегчение. Зрение постепенно восстановилось. Второй страж приблизился, развязал пояс из тонкой ткани и принялся плотно обматывать им морииля, словно ловя его в сеть.
        Крид стерпел и это, огляделся. Тилл тоже недалеко, прикрыла глаза и отдыхает. Шотти ее держит, хотя сам едва шевелит хвостом. А вот и Риильшо. Снова темный, словно призрак в глубинной ночи.
        Дракон шевельнулся, дрогнул ластами, перебрал ими неуверенно, вслепую. Жалобно заскулил. Замотал головой. Каждая чешуйка медленно накапливала свет. Крид смотрел и улыбался, забыв свою боль. Скоро весь хребет Риильшо, его плавники и когти лап расплескивали сияние радуги, тело наполнилось светом и озарило глубины. Огромная пасть улыбчиво открылась рядом с Кридом. Ноздри принюхались, длинные золотые усы, раньше прижатые к шкуре, расправились. Пустые, мертвые глаза обрели подлинное зрение, как и обещала Тилл. Наполнились фиолетовым узором волн, и не было в их грустном и мудром взгляде ни капли прежней злости. Дракон изучил морииля, его спутников - и собрал всех себе на загривок одним гибким движением шеи. «Гораздо более быстрый, чем прежде», - с уважением отметил Крид.
        Висеть на крюках риишей у лопаток змея было удобно и приятно. Изломанное болью и усталостью тело отдыхало, не прилагая ни малейших усилий к стремительному движению вверх. Морииль улыбался. Он не ожидал, что результат боя будет столь восхитителен. Сознание дракона жило где-то рядом и частично ощущалось Кридом. Как общий свободный полет, осознание мира, подзабытого в долгом сне безумия. Как благодарность: русалки всегда спасали повелителя вод от кошмара боли и плена чужой злобы и теперь тоже не подвели.
        Возле самой поверхности Риильшо замедлился и вынырнул мягко, чтобы не беспокоить корабли волной. Скользнул к «Спруту» и замер у самого борта, давая возможность своим «седокам» удобно перебраться к людям. Развернулся, огорченно глянул на морииля и ушел прочь. Погулять вместе, задирая кого-нибудь достаточно ловкого, они еще успеют. И поиграть со штормом - тоже. Но позже. А сейчас обновленному дракону надо пообедать, и срочно. Девять веков без корма! Голова с золотыми усами высоко поднялась над водами, протяжный низкий рык покатился, всколыхнул рябь волн. Риильшо поприветствовал солнце и воздух - и заскользил к горизонту.
        Не пуганные веками, разжиревшие до вседозволенности самопровозглашенные владыки океана - кашалоты, кракены, акулы, касатки и прочие - теперь очнулись от иллюзий и стремились спрятаться, забиться как можно глубже и дальше. Им вполне хватило нескольких звуков забытого голоса, чтобы памятью поколений узнать истинного господина вод.
        Риоми сидела у борта и ждала. Вздохнула с облегчением, увидев Крида живым, к тому же сохранившим прежнее число рук и ног. Легла и позволила себя лечить - голосом, травами, как угодно… «Ей тяжело далась борьба с Волнами», - подумал Крид, занимая место на топчане и слушая, как режут ткань на его спине и шепотом обсуждают, что делать с рваными ранами и как понадежнее стянуть сломанные ребра.
        -Я здоров, - хрипло соврал Крид.
        -Я тоже, - еле слышно согласилась Риоми. - Ну, жива уж точно…
        На осунувшемся лице глаза казались пугающе огромными, темными и блеклыми, серыми. Лекарка оримэо села и шепотом стала рассказывать, смывая кровь с ободранной кожи плеча:
        -После первой же пробы голоса Риильшо на поверхность вырвался горб волны высотой три локтя, обещающий стать на мелководье гигантской стеной. Там, близ Гоотро, озверевший океан взвился бы на шесть десятков локтей! Прежде усмирять Волну в той точке, где она касается поверхности вод, никто из сиринов не пробовал. Оказалось, это очень сложно, Волна тут быстра и непокорна. Из пяти пар сиринов - это все, кого смогли собрать люди моря и берега - ее удар выдержали лишь три. Пожилой житель моря на одном из кораблей потерял сознание, на втором то же самое случилось с Роо, старейшей из божественных жительниц Древа. Сейчас сирена еще жива, но лекари не обещают ничего утешительного…
        -Жаль, - тихо шепнул Крид.
        Было стыдно радоваться, что Волна сберегла Сказку, но приняла в жертву человека малознакомого. Но Крид все же радовался. И этому выбору моря, и еще праву всех стражей остаться в живых, хотя двое уже без сознания и пока неизвестно, когда очнутся. Тилл бредит, даже отсюда слышно…
        Лекарка все шептала, делилась своими страхами. Гребцы оримэо успели подогнать два судна вплотную. Сирен, еще способных бороться с новой Волной, объединили в пару. Вторая лодка ушла в сторону, чтобы не беспокоить пострадавших. Раз за разом сирины очерчивали круг, гребцы его создавали, и Волны опадали проколотыми пузырями. Но как долго смогут выдержать дети моря, никто не знал. Еще одна пара выбилась из сил недавно, и прочим стало совсем худо. А потом Волны наконец затихли.
        Спину зашили болезненно, но быстро. Ребра стянули довольно грубо, сперва Крид даже хотел протестовать, но заметил, что дышать стало полегче, боль унимается. Он выпил что велели и упрямо заскреб ногтями по топчану, пробуя сесть.
        -Если бы мне так обрабатывали дома все царапины! Да в замке Гравр не хватило бы ткани, пожалуй, - шипел он и косился на Риоми.
        -Я верю, ложись, - кое-как выдохнула сирин.
        -Вот еще. Буду за тобой ухаживать, - бледно улыбнулся Крид и подобрался ближе, поймал руку. - Если бы не ты, я бы не увернулся. Но я не хотел тебя осиротить. Ты пропадешь без меня. Понимаешь?
        Риоми закашлялась смехом. Кивнула, прикрыла глаза и пообещала, что будет дремать, как ей и велели лекари. Под защитой морииля спится спокойно… Крид посидел еще, пока дыхание девушки не стало мелким и ровным. Позволил себя уложить, но руку не отпустил.
        Двое стражей по-прежнему лежали неподвижно, над ними пели сирены Древа. Шотти, кажется, был совсем плох - над ним нагнулся Боу и выдыхал беззвучное пение. Крид знал, что так подгоняют вздумавшее встать сердце. Помощник Боу вдувал воздух в горло стража. Худшее все длилось, и Криду казалось, что его сердце тоже не выдержит… А потом Боу обернулся и улыбнулся бледными губами. Встал, подошел и пристроился на краю низкого топчана:
        -Спи.
        -Я не поддаюсь внушению, - упрямо, одними губами выговорил Крид.
        -Знаю. Но зачем внушать то, что есть истина и без слов? - насмешливо изогнул бровь хранитель. Склонился и шепнул в ухо: - Ты устал. Веки тяжелые, глазам нужен отдых. Ты дышишь ровно… Вот так. Риоми цела, она проснется здоровой и отдохнувшей. Ты тоже цел и проснешься отдохнувшим. Ты исполнил главное и обрел право отдыхать. Сон подарит радость полета…
        Крид вслушался, улыбнулся - и не стал сопротивляться. Он уже летел в синем небе, наполненном пеной волн. Он смотрел на опрокинутое море, вскипающее облаками. Он сам был драконом и видел второе тело, скользящее рядом. Переливчатое, гибкое, могучее. Каждое движение полнило чашу радости, и каждое несло не утомление, а, наоборот, силу и выздоровление.
        -Как странно… - Голос Боу пробрался в сон и пригласил вернуться, сложить крылья и снова жить на палубе лодки. - Когда-то давно Юго по-детски любил Элиис. Он хотел украсть ее и увезти на север. Там могли пересечься пути сирина и русалки, Элиис и твоей мамы Лидии.
        Крид открыл глаза, зевнул и потянулся. Спина - бывают же на свете чудеса! - ныла едва ощутимо. Бок и вовсе забыл болеть. Небо цвело закатом, как клумба под окнами бабушки Натэллы. Вот уж у кого садовники усердны…
        -Не увез, - сообщил Крид.
        -Именно. Я тоже, - Боу подмигнул Криду и прижал палец к губам, требуя беречь тайну, - однажды утонул во взоре Элиис. И помог ей сбежать из крепости, хотя Эраи был против. Элиис все же попала на север, но так и не встретила Лидию. Хотя наши несчастные боги изо всех сил пробовали склеить судьбу: даже подсунули древнюю тайну сирене храма. Вот только сиреной-то оказался Гооз. Величие бессмертных его занимало куда меньше, чем свое право брать без меры с любого накрытого стола.
        -И что?
        -Некоторые верят в судьбу, - улыбнулся Боу. - Но я, скорее всего, - нет… Я верю в людей. Сколько меня отучали от такой глупости, тебе и знать не надо. Но я - верю. Судьба благоволила Элиис, но сирин не спаслась от бед и разочарований. Эраи никто не расчищал путь на Гоотро, и все же он здесь, храм крепок, хотя мы отказались от основы своей силы - жезлов из проклятого перламутра. - Боу усмехнулся и покосился на Крида: - А ты думаешь, газур добр, потому что он такой молодой и наивный? Нет уж, он уверен, что теперь сила на его стороне, вот и вся доброта… Он охотно помог храму разрушать жезлы и восторженно вцепился в право избрать газури, которая неизбежно сделает его не просто правителем, но любимейшим и славнейшим. Онэи и ее голосу принадлежат сердца всех оримэо, кто хоть раз слышал ее пение.
        -Вот поэтому я не переношу дворцы, - поежился Крид. - Слишком все сложно. И всегда, во всяком слове - хоть капля этого вашего меда и яда.
        -Онэи - дочь араави, неужели ты думаешь, она начисто лишена тщеславия? - рассмеялся Боу. - Вовсе нет, однако это не делает ее дурным человеком, скорее помогает стать достойной газури. Судьба к ней добра, я продолжаю свою мысль. Авэи никто не помогал, но она добьется большего, не имея ни поддержки, ни даже остатков утраченного сладкого голоса. Хуже: она сама утопила жезл! Представь на миг, каково это: держать в руках сирен и не иметь надежной защиты от них. Юго покинул дом и был ограблен, он лишился всего, и он теперь счастлив.
        -И к чему ты ведешь?
        -Ты едва ли должен был родиться и всю жизнь был неугоден окружающим, но ты теперь
        - морииль. Судьба не была добра к Риоми, отмерив ей слишком короткую жизнь и тяжелую болезнь. Но ты и твоя Сказка - из числа тех, кто предпочитает весло парусу.
        -С тобой интересно молчать в беседе. - Крид даже сел, увлекшись разговором. - Это как - весло?
        -Чтобы грести против течения или, стоя на корме, задавать курс. Большинство не делает подобных глупостей. Зачем, действительно, утомлять себя и даже истязать, всегда найдутся иные пути и иные возможности. Но я верю как раз в тех, кто выбирает весло.
        -Я выбираю хвост, - пафосно заверил Крид.
        -Многие выбрали бы хвост, - улыбнулся Боу. - Но прежде приходится грести против течения или править наперекор ветру, а награда вовсе не обязательна. Кстати уж, лежал бы ты, торопыга. Конечно, твой Риильшо приплывал, навещал своего морииля и волновался так, что палубы заливало водой. Потом он немного унялся, сцедил кровь, прокусив себе язык. Если верить легендам, добровольно отданное драконом лечит лучше любых иных средств. Это хорошо. - Боу прикрыл глаза, и стало особенно заметно, насколько он устал. - У Тилл надрыв связок, Нолл лежал с ударом крови в голову, крошево костей ниже локтя у твоего стража тоже мало обнадеживало, Шотти я два раза вытаскивал невесть откуда, и он проваливался вновь… Но теперь все позади, я почти готов позволить себе лечь и выспаться.
        -Так в чем дело?
        -Я жду, когда ты пообещаешь мне, что до утра будешь тих, как вмерзшая в лед рыба.
        - Боу покосился на морииля с усмешкой. - Позволь мне не тратить остаток сил на вырывание весла из твоих рук, пожалуйста. Плыви по течению. Сегодня так надо.
        -Только ради уважения к известным мне хранителям, - пообещал Крид. Лег и прикрыл глаза. - Боу, а вот араави - он с веслом или все же когда как?
        -Он раздает весла тем, кто достоин такого спорного и сложного дара, - задумчиво предположил хранитель. - Нам повезло, морииль. Мы застали лучшее время Древа. Старые грехи прощены, новые пока не накоплены в достатке, хотя люди и стараются, они ведь люди… Газур молод и мечтает не о войнах, ему хочется раздвинуть мир иным способом. Король стар и готов отказаться от жадности во имя мечты, и мы знаем его мечту в лицо и по имени… Крид, это был последний вопрос?
        -Нет. Но я помолчу.
        -Спасибо. Как плохо быть действительно невнушаемым. Меня не усыпляет даже Дио.
        -А сам себя?
        Боу не отозвался, сохраняя на лице выражение какого-то окончательного покоя. Крид подглядывал за хранителем из-под ресниц и решил, что Боу в усыплении не нуждается. Он провалился в дрему, как только позволил себе редкую роскошь - никого не охранять. Морииль честно исполнил обещание и тоже закрыл глаза. Плотно, по-настоящему. А когда открыл, был уже яркий день.
        Старый Нолл сидел рядом, опираясь спиной о мачту, глядел в небо и улыбался. Глаза блеклые, сосуды полопались, белок залит краснотой, веки припухли. Кожа щек дряблая, словно за два дня русал состарился на несколько лет.
        -Так плохо? - испугался Крид.
        -Берег потерял Роо, море плачет по Саби, - шепнул старейшина. - Мы не отстояли бы и Тилл, и еще троих, но Риильшо добр: кто дожил и получил его дар, тот встретил рассвет и укрепился в жизни. Даже я. - Нолл грустно улыбнулся. - Большие дела так редко удается совершить без непосильных утрат. Ты славный морииль. Мы рады, что ты с нами. Мало кому удается дотянуть до рассвета с осколком плавника дракона в спине. И никому, если верить нашей памяти, не доводилось срезать более трех Очей и выжить.
        -Я спросил о вашем здоровье, - упрямо свел брови Крид.
        -Немножко перетрудился. Легенды говорят, что после удара крови в голову нельзя возвращаться в глубины. Полагаю, это правда. - Нолл хитро усмехнулся. - Понимаешь? Нашел старик лазейку, чтобы провести остаток дней, как мечталось все последнее время. Небо смогу видеть, с людьми говорить, дышать. Хорошо. Но было бы еще лучше, если бы морииль помог старику. - Нолл посмотрел на Крида прямо и заинтересованно.
        - Шотти мне не чужой. У тебя четверо стражей и хранительница, если бы ты, морииль, каждому своей волей выделил Око, честь была бы высока. Ты не знаешь наши обычаи, но я подсказываю.
        -Да пусть берут, можно было и не спрашивать, - отмахнулся Крид.
        -Тогда Шотти принесет Око отцу Тилл, - отметил Нолл. - Признается, что одна из красавиц не ждет решения морииля уже пять лет. И не будет наказан ни он, ни хранительница.
        -У них есть дети? - поинтересовался Крид.
        -Сын. Я, старый, принял грех и скрыл то, что не подобает прятать. Он милый мальчик и превосходно плавает, но в три года надо уже учиться ходить и дышать. Да и играть с иными детьми, правда? Я переживал за моего любимого малыша: я тут, родители при смерти, кто позаботится о нем в глубинах? Мне и теперь страшно…
        Нолл разволновался, побледнел, кровь пошла носом. Крид вскочил, добежал до бочки с водой, подхватил покрывало, суетливо уложил старейшину и громко позвал лекарей. Пока те бестолково, по мнению морииля, искали свои мази и склянки, получили целый ворох попреков, в том числе весьма неожиданных. Например, в убогой двурукости… Оримэо слушали и хихикали: за такой грех пока не додумался казнить сам владыка Граат! Скоро старейшине стало лучше, и он забылся спокойным сном.
        Крид ощупал свою спину под повязкой и окончательно разуверился в том, что ломал ребра и был проткнут чем-то острым. Он здоров! И, раз так, он имеет право на ранний обед.
        Лодки шли под всеми парусами, гребцы тоже не ленились. Рулевой пообещал, что к вечеру следующего дня на горизонте появится большой внешний риф. И не ошибся в расчетах.
        Крид сидел на носу лодки, любовался закатом и задумчиво перебирал звенья своего золотого хомута, украшенного старым Оком, безмерно давно срезанным каким-то иным мориилем. Риоми тихо подошла и прильнула, греясь у самого бока, прижалась щекой к плечу.
        -Какой ты гадкий, - вполне счастливым тоном сообщила девушка. - Мог исполнить пять своих желаний. Пять Очей, понимаешь? Мне Тилл рассказала. Ты бы подарил мне Око, и пришлось бы мне выходить за тебя по обязанности. А я не простила бы тебе этого. Даже тебе.
        -Куда ты денешься от меня, - беззаботно рассмеялся Крид. - Ты моя Сказка. Знаешь, глупости все это, ну - лазить по стенам и цветы в зубах таскать, побрякушки дарить и клятвы твердить. Моя бабушка Ната всегда говорила, что самые красивые поступки прячут самые подлые намерения. И если какой-то дурень воет песни под окнами, надо первым делом справиться о его долгах и доходах… Я раз десять забирался по стенке к Дине. И что? Всякий раз мы проворачивали это дельце, чтобы разжиться золотом. На спор, понимаешь?
        -Понимаю. И не надо, не дари мне побрякушки. Но учти, морииль, у тебя больше нет первого желания, а у меня нет платья, голубое я отдала Тилл, - капризно надула губы Риоми. - А еще у меня заговор, с твоей Диной на двоих. И ты останешься женихом Денизы Тэль-Мар, пока она не откажет тебе. Я усвоила: разрыв помолвки не причинит вреда тебе, а вот для нее отказ жениха - позор и унижение. Опять же, кое-кто не хочет лезть на стенку, даже на спор, он, видите ли, порядочный и знает все о законах и допустимых браках на севере, у него нет княжеского титула. Беда… но мы боремся.
        -Несчастный тот, с кем вы боретесь, - усмехнулся Крид. - Иной раз ни весло, ни парус не спасают от плена обязанностей. Сказка, как хорошо, что я больше не наследный принц. Надеюсь, тебя это не огорчает?
        -Нет.
        Риоми надолго замолчала, глядя вперед. Риф приближался, вечер украшал воду и небо парадными цветами газура, словно подтверждая, что все Древо принадлежит его великолепию Яоолу и охотно носит пурпур с золотом в честь славного повелителя.
        -Ты уже решил, где будешь жить: в воде или на берегу? - тихо спросила Риоми.
        -Да ничего я не решаю, - рассмеялся Крид. - Ты непобедимее дракона. Как скажешь, так и будет. Но если серьезно, то мы вдвоем едва ли сможем отвернуться от моря. Как мама Элиис, уже поправляется?
        -Пока спит, но ей гораздо лучше.
        Гребцы налегли на весла.
        -К полуночи, - пообещал рулевой, - лодки встанут у причалов Гоотро.
        Все, кто не греб, засуетились снова, умеренно и без вычурности украшая корабли. Все же на борту два сирина, оплативших своими жизнями спасение от удара Волны. Но и не наряжать нельзя. Люди ждут, вся столица знает о походе. Наконец газур и владыка впервые на памяти островов устроили общий праздник, накрыв по такому случаю сплошной стол на всей набережной. Весть о победе уже достигла Гоотро, да и без того все ясно: ведь Волна не пришла!
        Издали ночной город показался Криду красивым, как никогда прежде. Много фонарей, цветные дорожки переливаются, играют на воде. Вся набережная выстлана мягкой травой, коврами и циновками в три цвета. Красный - газура, синий - владыки и новый для Древа, бирюзовый - людей моря. Лодка с телами погибших сиринов прошла вдоль берега, их проводили в тишине. Затем голос Онэи сплел из нитей общей боли и радости особенное звучание, пронзительное, заставляющее плакать и исторгающее из души мрак отчаяния, позволяя повернуться лицом к будущему и верить в хорошее…
        Затем первый старейшина людей моря, отец Тилл, встал и рассказал своим звучным низким голосом легенду о Риильшо. Пригласил на помост Крида, которого народ моря ждал так невообразимо долго. По указанию ваура церемоний Крид прошествовал на указанное место, косясь по сторонам и выискивая пути к отступлению. Вот еще, вместо заслуженной награды того и гляди образуются обязанности, утомительные и нудные. Владыка Граат понял и насмешливо дрогнул бровью - не надейся, не сбежишь!
        И город гулял, и было слышно, как празднуют не только на пристани, но и на соседних улицах, огоньки мерцали всюду, до самых стен высокого замка газура на скале.
        Только утром Крид улизнул и проник во внутренний предел главного храма. Проводил Риоми, проследил за тем, как закрытые носилки доставили Элиис. Уже по пути в свои комнаты морииль раскланялся с Боу, заметив его в саду. Хранитель араави сидел возле крошечного ручья и бережно осматривал посох из красного коралла. Рядом стоял ларец, выстланный изнутри мягким мхом.
        -Разве его доверяют сиренам? - упрекнул Крид, не удержавшись.
        -Очень старый посох, - грустно отметил Боу. - Смотри, коралл стал темным. Когда я был молод, он выглядел более светлым и живым. Видно, слишком многое меняется в мире. Это одна из перемен, настораживающих меня. Я каждое утро выношу посох на берег и купаю в соленой воде. Раньше помогало…
        Хранитель замолк и погладил коралл. Крид нахмурился, сел рядом, жестом попросил разрешения подержать величайшую ценность храма. Посох оказался увесистым и на ощупь прохладным. Жизнь в нем едва теплилась, Крид это ощущал и испытывал почти что боль.
        -Понесем к воде?
        -Да, как обычно, время подходящее, - без особой надежды отозвался Боу.
        Хранитель позвал аоори и с должной охраной прошествовал во внешний предел, а оттуда - на узкий белый пляж возле пристаней. Крид нес посох и все более явственно ощущал в нем нечто надломленное, болезненное. Наконец море оказалось совсем рядом
        - розовое рассветное море, кроткое, как улыбка мамы Лидии и гладкое, как кожа младенца. Солнце лежало на воде бутоном нераскрытого цветка дня. Туман прятал горизонт и растворял в себе острые углы и резкие звуки.
        Крид побрел по воде, забрался по колено и осторожно опустил посох, бережно придерживая за середину и навершие, как тело больного человека. Положил прямо на стебель рассветного цветка солнца. Редкие штрихи волн, разбуженных движением ног Крида и Боу, побежали от берега, ломая зеркало солнечной дорожки. И посох… треснул. Морииль охнул, упал на колени, поддерживая то, что уже не имело смысла держать, - мертвую плоть коралла, рассыпающуюся крошевом. Навершие в одной руке, тело посоха - в другой.
        -Так и должно было быть, - убито шепнул Боу. - Все переменилось, и сама Сиирэл теперь, пожалуй, стала другой… Почему же я желал сберечь это чудо сильнее, чем все прочие?
        -Я и теперь желаю, - уперся Крид. - Боу, ты сам сказал про весло. Как раз наш случай. Вот не ной, давай лучше чисть.
        -Чистить? - удивился хранитель.
        Его руки проворно заскользили по старому кораллу, отслаивая корку. Боу осторожно улыбнулся, поверив, что под ней остается нечто. Стержень? То, что не распалось и не треснуло, осталось цельным. Скоро хранитель и морииль с интересом изучали довольно тонкий посох, багряный и яркий, а также небольшую коралловую веточку, прежде прятавшуюся в навершии.
        -Их два? - не поверил себе Боу.
        -Чуть меньше, - предположил Крид. - Но я думаю, второй вырастет. Было бы для кого и для чего. Побольше моря и поменьше ларцов. Это я советую, как бестолковый, но все же состоявшийся морииль. Сам сообрази: ну разве кораллы растут на суше? Ты, скорее всего, во всем и виноват, хранитель. Ты приучил посох к воде, и он… пустил корни. Теперь он воистину часть Древа.
        -А второй?
        -Ну вдруг вы устроите храм на севере? - шепотом предположил Крид, с наслаждением представляя перекошенное лицо короля, и замахал руками: - Нет! Я этого не говорил, если Альбер узнает, мне не жить.
        -Зачем наша вера берегу, где нет соленой воды? - задумался Боу.
        -Не ко мне вопрос, тут араави требуется для внятного толкования, - рассмеялся Крид. - Знаешь, я один раз взялся было основать для Гооза новую веру, и так мне показалось скучно и мерзко… Всякое слово - ложь, и чем оно красивее, тем чудовищнее суть скрытого. Нет, не мое. Как дела у Юго - вот важный вопрос.
        Боу жестом приказал подвести лодку и, не поднимая посох из воды, повез его вдоль стены храма к закрытым пирсам. Там утвердил в глубокой прозрачной воде, подсыпав песок со всех сторон, рядом «посадил» веточку и выбрался на причал. Теперь хранитель был мокрым до корней волос, в рассветной прохладе его немного знобило, но улыбался Боу как-то на редкость по-детски и счастливо.
        -Юго уже лучше. Авэи вроде бы на днях объявят наследницей посоха. Все выздоравливают, и все хорошо… Вот только большой военный флот Дэлькоста уже идет к Древу. Раньше оговоренного срока. Прежде меня это настораживало, ведь посох умирал и мы с араави понимали, что усмирение Волны станет последним ударом по этому старому кораллу, трещины проступали давно, только о них не принято было говорить…
        Крид рассмеялся, от восторга хлопая себя ладонями по мокрой рубахе. Он ничего иного не ждал. Старый король Альбер, похоже, в очередной раз встал не с той ноги! Или, как любит говорить папа Мирош, во сне увидел зайца и с утра принялся путать следы. То есть взял-таки в поход куда больше кораблей, чем обещал. И наверняка трюмы заполнены не подарками, а гвардейцами… То ли жемчуг покоя не дает, то ли донимают страхи, что обещанного сына не выдадут. Скоро станет ясно, что ветер попутный и гонит флот удивительно быстро.
        -Боу, я сейчас пойду и буду вести себя, как рыба во льду, аж до завтрашнего утра,
        - пообещал Крид. - Хорошо?
        -Не допущу к тебе даже араави, - пообещал хранитель. - Отдыхай.
        Крид поблагодарил и побрел коридорами в сад, а оттуда снова в свои покои. Мокрые босые ноги шлепали, с одежды текло, с волос - тоже. Крид стащил с себя все, завернулся в покрывало и рухнул на топчан. Во сне он был счастлив, как никогда прежде. Он плыл в море, на поверхности бушевал чудовищный шторм. Черное тело Риильшо скользило в волнах, дракон вспенивал воды и ввинчивался в тучи, норовя взлететь. Топорщил свои крошечные радужные крылья-плавники… И пел - переливчатый стонущий звук катился над волнами. Он был одинок и бесприютен, в нем звенела тоска. Но вот пришел отклик, и черное тело вытянулось в одну черту, распрямляя все кольца и стремясь вперед.
        Крид вынырнул и сел на спокойной воде, наблюдая вокруг вьющийся, гудящий, словно морская раковина, шторм. Очень далеко, в тесноте дождевых нитей, свивались два дракона. Они танцевали и кружили… А морииль смотрел, и было ему хорошо.
        -Вставай, - шепнул в ухо голос Боу. - Уже полдень. Даже самому опытному хранителю больше не удержать эту дверь запертой.
        Крид открыл глаза, хотел кивнуть хранителю, но Боу уже покинул покои. Рядом с топчаном лежали одежды - мориилю уже приготовили должное, бирюзового оттенка с широкой каймой фиолетового жемчуга. Крид со вздохом натянул, просунул шею в золотой хомут и ощутил себя впряженным в нудные дела.
        За дверью, прямо в саду, его ждал завтрак, приправленный двумя старейшинами в таких же бирюзовых одеяниях. Оба выглядели мрачно, как ночной шторм.
        -Мориили не правят, - осторожно напомнил Крид.
        -Кое-кто уже так влез в дела глубин, что правила рухнули, - поморщился старейшина по левую руку. - Моя дочь опозорила род.
        -Мудрый Толли желал сказать всего лишь то, что он пока бессилен помириться с дочерью, и это разбивает ему сердце, - пояснил старейшина по правую руку.
        -Нолл, а без меня правда никак?
        -Худшее мы решим сами, нудное я приму на себя, - с улыбкой пообещал Нолл. - Тебе
        - самое занятное, морииль. Дела для молодых… Да, есть такие дела.
        Крид осторожно улыбнулся, придвинул тарелку и принялся уничтожать пищу, слушая жалобы и пожелания. Наглые акулы отбили часть подводного стада. Касатки хамят и нападают на детенышей лоамхов. Старый кракен попытался вселиться в грот одного из глубинных городов. Но хуже всего беда, уже известная мориилю: один упрямый старейшина целые сутки не разговаривает с дочерью! Тилл плачет и угрожает бросить все и уйти на берег…
        -Акулы - это хорошо, - заверил морииль, допивая содержимое кубка. - Я готов отдать себя всего на благо глубин. Где мои рииши?
        Пять дней морииль правил, находя положение морского короля многообещающим. На шестой день Крид пригласил окрепшего повеселевшего Шотти и вместе с ним всплыл в безлюдной бухте близ столицы. Лечение кровью дракона потрясло Крида: он сам видел стража умирающим, даже скорее мертвым… И вот - не желает верить воспоминаниям, ведь сейчас Шотти жив и здоров. Улыбается, охотно рассказывает, как это прекрасно
        - принести Око и обрести право на прощение, показать деду внука. И как славно, что Тилл покидает опасное место хранительницы…
        -Глуховатое местечко, - заподозрил подвох страж, встряхнувшись и осмотрев берег.
        -Тихое, - кивнул Крид. - Ты по-прежнему состоишь стражем у меня?
        -Само собой.
        -Тогда знай, нас предали, - сообщил морииль с надрывом в голосе. - Меня, храм и даже Сказку.
        -Занятно, - улыбнулся страж, изучая людей, спускающихся по тропке на берег. - Эти? Все?
        -Нет. Газур не предатель, но он прельстил, переманил и выкупил у храма Уло, и теперь бывший страж именуется вауром охраны дворца, да еще и жену пристроил на выгодное место, устраивать развлечения его великолепию. Гнусно?
        -Гнусно, - обрадовался Шотти, изучая сложение ваура. - Этого ты мне отдаешь, верно?
        -Именно. Второй - тот, рядом - Роул. Всегда дрался на нашей стороне, а теперь переметнулся к газуру. Пошел против меня, жениха своей названой сестры Риоми.
        -Подло, - рассмеялся Парси. - Но в целом здоровый расклад, трое на трое.
        -Без оружия, - уточнил газур. - И учтите, завтра прибывает король тэльров, лица друг другу не портить!
        Морииль кивнул и снял пояс. Ему было весело и легко. Роул пока не знает, что он - сын Альбера, ему скажут вечером. Премудрая Авэи сама нашла Крида и просила так вымотать сына, чтобы ног не чуял. Потому что в противном случае может от удивления что-нибудь натворить - сбежать, например. Тилл уже знает и обещала выставить русалок у пирсов, никто не воспользуется лодками без их ведома, но лучше не доводить дело до побега. То есть надо драться долго и упорно, с удовольствием. Газур согласился, едва узнал о бестолковой и озорной затее. Лично вызвал Роула и потребовал участвовать в бою с «проклятыми скользкими северянами» на стороне своего народа.
        Сирена спустился к воде, смущенно глянул на Крида и виновато развел руками - мол, извини, друг… Уло одобрительно посмотрел на рослого стража морииля и счел предстоящий бой честным.
        И долгим. Закатный пожар уже залили и потушили воды океана, когда вымотанные и с трудом дышащие противники все еще добивались победы: силы оказались практически равны.
        Глава 16
        Корабли Дэлькоста показались у горизонта на рассвете.
        Альбер размещался со своим малым походным двором на флагмане. «Двор» состоял из замечательно приветливых и услужливых оримэо - сирены Дио и лекарки Гоо, телохранителя Гокса, четырех псов и личного повара. Родовитых князей - всяких там Тэль-Маров, Тэль-Нитов и прочих, у кого нет знания ядов или собачьей чистой родословной, король расселил по иным кораблям, отговорившись малым числом подходящих кают на флагмане. Альбер своей стариковской хитростью был вполне доволен. Волкодавы умеют молчать и не прерывают течения мыслей господина. А подумать есть о чем!
        Сын - это будущее. И он же возвращает к забытым проблемам прошлого. Братца Мироша надо удалять от двора! Тоже, расстарался - обеспечил Гравров двумя наследниками. По мужской линии, да еще драчливыми, неглупыми и тайно любимыми младшими отпрысками знати. Опасно? Вполне опасно! Чего стоит один внезапный альянс с Тэль-Локтами, родом древним и знатным, уважаемым вопреки своим невеликим доходам, вздорности и малочисленности.

«Хорошо бы удалить Гравров». - Альбер Лгос подумал так еще до отплытия и поэтому вызвал на борт «Розы ветров» Мироша и его жену. Славно и удобно, например, с ходу объявить острова своими, а старшего Гравра - их правителем. Или погрязнет в войнах, или вовсе шею свернет. Откажется исполнять волю короля - еще лучше, вмиг станет мятежником… То и другое удобно. Он, король, не отправился бы в дальнее плавание, отказав себе в праве начать завоевание новых земель.
        -Как все удачно складывается, Тэр, - бормотал Альбер, гладя уши волкодава.
        Гооза нет, и это победа, ведь с некоторых пор король не просто опасался своего советника - панически боялся. Зато есть амулеты пути, и они действуют: заклятый туман за все время не удалось увидеть на воде. Всего лишь раз магия Запретных островов вроде бы насторожилась и показала себя: примчался шквал, порвал паруса на двух кораблях и прилично перепугал знать. Мигрени и иные недуги, куда более позорные, с точки зрения бравых моряков, дали последним повод вволю посудачить, обсуждая князей… Шквал улегся, волнение затихло, и Запретные острова больше ничего не смогли противопоставить флоту севера. Альбер мысленно торжествовал победу.
        Флот теперь неизбежно пустят в бухту для переговоров, и перевес в силе станет главным и решающим в схватках на берегу. Уже к исходу седмицы род Лгосов получит остров, зовущийся пока Гоотро. И он, Альбер Лгос, король Дэлькоста, щит Даргмира и десница Лозильо, наречет Гоотро новым именем, добавив к титулам короны нечто вроде
«владетель южных островов».
        Злые мысли, хищные и темные. Моряки и гвардия за время плавания крепко зауважали своего короля. Туман ему не помеха, и мерзким русалкам, как бы они ни оправдывались, что не таковы, тэльров не запутать! Пусть-ка появится берег, и там каждый зачерпнет себе горсть жемчуга. А после присмотрит и иную добычу.
        И берег явился.
        Наивный дурачок Дио под насмешливым взглядом короля сам помог провести корабли в узкие щели рифов, указал безопасные коридоры. И теперь целыми днями стоял на носу, радостно ожидая встречи с домом.
        Гоотро возник в утреннем розовом сиянии тумана. Сонный мирный город. Красивый - Альбер в свою лучшую подзорную трубу алчно рассматривал просторные дома, широкие улицы, удобные набережные. И прикидывал, как ступит хозяином на площадь дворца, венчающего высочайший холм.
        Жадные раздвоенные язычки змей-флажков на верхушках мачт слизывали соль свежего морского ветра. Корабли замерли на рейде у бухты острова Гоотро. Капитаны получили приказ ждать до вечера, тихо готовить бойцов и шлюпки.
        А пока Альбер мило улыбался и лениво махал рукой суденышку островитян, стремительно идущему на веслах к борту «Герба Дэлькоста». Король уже видел на низкой открытой палубе Крида Гравра, а рядом с ним - еще нескольких человек, смуглых, незнакомо одетых, важных. Еще не понимающих своей роли низших слуг нового короля.
        -Приветствую, ваше величество, - до непочтительности коротко кивнул наглец. - Под резиденцию правителей Дэлькоста выделен замок, во-он тот. Бывшие владения сирина Гоотро, они все ваши, отныне и впредь, я даже попросил заранее поднять флаг. Комнаты приготовлены, лодки для вывоза людей идут - видите? Я вроде как прибыл вас официально пригласить, что и делаю: изволите посетить торжественный обед у владыки?
        -Хамишь, - нехорошо прищурился Альбер.
        -Я больше не подданный Дэлькоста, - слишком уж сокрушенно вздохнул Крид и расцвел улыбкой. - У меня теперь равное с вами положение, смешно сказать! Свой народ имеется. Звать меня надо «всадник Риильшо» или даже «ваша безмерность». Глупо, но привыкаю. Короны разве что нет, зато вместо нее полагается занятное украшение.
        Крид стащил шейный платок и с наслаждением проследил за пульсацией королевского взора. Низко нависшие веки Альбера на миг дрогнули, дав глазам его величества открыться во всю ширь. Но старик умел собою владеть и тотчас снова свел веки в волосяные щели жестокой зависти, маскируемой под безразличие. Крид фыркнул и стал высматривать родных на корабле. Око Риильшо кого угодно сведет с ума! Но некоторым, по мнению морииля, это уже не грозит, сами давно затоптали остатки порядочности и разумности, а советник Гооз лишь помог.
        Альбер, оправившийся от переживания, величаво, насколько позволяла шаркающая походка, спустился на чужой кораблик. Он любезно улыбался. Ведь подумать не мог, что острова так сказочно богаты!
        Спокойные темные глаза Боу в полной мере прочли на лице гостя его желания и планы. Хранитель вежливо и глубоко поклонился, пряча улыбку. До появления русалок корабли Альбера и его многочисленное войско еще имели хоть малый смысл. А теперь - едва ли. Бедняга старый кракен вторую седмицу отсиживается у пирсов, серый от ужаса: знает, что дракон очень высоко ценит спрутов, особенно - в меню завтрака. Кракен, спасая все свои деликатесные лапы, заключил через посредничество русалок договор с газуром: обязался охранять порт и даже помогать с постановкой судов в сухие доки, если ему позволят безвылазно жить в гавани хотя бы год, пока голодный дракон слишком свиреп.
        Кракена кормят, дельфины загоняют для него рыбу, а люди сливают помои и иные отходы в огромные емкости и приводят скот. Кстати, такой способ избавления от помоев очень нравится обеим сторонам. Спрут их находит вкусными, а люди счастливы
        - ни запаха, ни сложностей с очисткой ям. Одна беда - старый негодник очень любит играть с корабликами. Как увидит новый, незнакомый - обязательно ощупает присосками и погоняет по всему порту. Еще ночью Крид нырял, нашел кракена и строго велел старику не шалить. Но пять десятков совершенно новых игрушек - это же наверняка неодолимый соблазн…
        Точно!
        Альбер засипел и охнул, сползая на руки заботливых стражей-оримэо. Щупальце, розовое от любопытства и радости обнаружения нового, аккуратно выползло из воды и зашарило по борту. Наверху закричали, топот ног отметил подготовку то ли к панике, то ли к бою.
        -Кэйни, как не стыдно! - возмутился Крид, перевешиваясь с борта. Уло, ваур дворца и представитель газура на встрече, деликатно придержал морииля за ноги. Крид повис над самой водой и похлопал по поверхности рукой. - Марш домой, место! Ты же перепугаешь всех, ну что за поведение!
        Голова размером с небольшой остров осторожно высунулась из воды до самых глаз, теперь и на соседних кораблях ударили тревогу, заголосили. Щупальце свилось в кольца и ушло под воду. Альбер с неприязнью глядел на Крида, как всегда умудрившегося испортить королю настроение. Сколько сил в свое время было положено, чтобы удалить никчемного от двора и, лучше того, извести совсем. Так нет, выворачивался, скользкий. И ловкий. Как теперь захватывать столицу?
        С высокого борта флагмана с тем же немым вопросом смотрел капитан. Рядом безмолвно радовался адмирал Тэль-Мар. Он с самого начала говорил: «Не лезьте, ваше величество, в дела чужого берега, которых не понимаете…» А еще спрашивал, не советовался ли Гооз с королем, прежде чем отнять разум у Парси, весьма годного на роль наследника молодого князя Тэль-Мара? Скандал получился преизрядный, король отпирался старательно и неловко, совсем как невинная девица, замеченная в задних комнатах припортовой таверны… Ногорро слушал молча, а затем так же молча написал на бумаге, что отказывается участвовать в командовании военным походом. И после ссоры Альбер, несмотря на холодное бешенство, принял это оскорбление и стерпел. Так и сложилась смутная нынешняя ситуация: Ногорро вел флот, распекал капитанов, не выбирая выражений и даже временно забыв о кракенах и каракатицах, коими заменял на суше бранные слова. Но в списке команды корабля Ногорро Тэль-Мар числился… пассажиром.
        -Принимай флот, б-братец, - проскрипел Альбер. - Доволен?
        -Еще бы, укуси меня омар! Мир угоден глубинам, и мне он тоже по душе, - важно кивнул Ногорро. - Эй, как тебя там, всадник! Познакомь с собачкой. Он солонину кушает?
        -Кэйни, - строго позвал Крид. - Не спорь с адмиралом! У него есть солонина. И, господин Тэль-Мар, учтите, этому попрошайке всегда мало. Помои в воду лить запрещено. Хранитель Боу распорядится, чтобы их приняли с кораблей, и тогда вы сможете посмотреть на нашего песика на мелководье.
        -А что это он тут обосновался? - гулко полюбопытствовал адмирал, принимая у расторопного матроса полкабана и переваливая за борт. Розовое тонкое щупальце - самый кончик - деликатно обхватило лакомство. - Болеет?
        -Дракона опасается, - мстительно уточнил Крид.
        И с тихим удовольствием проследил за появлением на потемневшем лице короля знакомого желчного оттенка осознания явного проигрыша. Только что его величество допустил мысль, что кракена можно приручить… Дракон оказался сюрпризом превыше понимания Альбера.
        Король Дэлькоста угрюмо ссутулился в кресле и взялся изучать чужой берег без прежнего интереса. Еще бы, чужое - оно куда менее занятно, чем свое…
        Гоо поставила на столик поднос с соками и фруктами, сочувственно глянула на короля. Она хороший лекарь. От мигрени Альбер излечился общими стараниями, ее и Дио, еще на северном берегу, боли в суставах покинули его три дня назад, изжога и затрудненное дыхание тоже далеко за кормой… Но против жадности и злобы ни один лекарь не поможет. Если король себя не переломит, вернутся и прежние недуги. Она говорила, но не была услышана… Хотя ее слушал не только Альбер, но и королевские псы, обожающие маленькую оримэо сильнее, чем своего старого хозяина. Тэр последним спустился на чужую палубу, сел у ног Гоо и осмотрелся. Никто не угрожает королю. Рыжий это понял сразу, не первый год в сторожах. Он лег, лениво улыбнувшись во всю пасть, чтобы не забывали об уважении.
        -Не унывайте, дядюшка, - весело успокоил короля Крид. - Сын-то ваш действительно нашелся. Хороший человек, только вчера мы в последний раз с ним подрались. Или не в последний?
        -Утешил, - скривился король. - У меня было моральное право на претензии к островам. Ведь русалки топили мои корабли! Разорение казны, угроза портам… тебе не понять.
        -Отчего же, - удивил короля Крид. - Я вполне согласен. Вы вдвоем с советником испортили репутацию морского народа, обвинив сириний в бедах, причиненных флоту с вашего ведома. Это заслуживает внимания. Я поговорю со старейшинами, и мы выдвинем вам свои претензии в оскорблении нашего народа официально.
        -Кто это «мы»? - окончательно запутался Альбер.
        -Русалки, то есть сиринии, - вздохнул Крид.
        Альбер тихо застонал. После кракена он уговаривал себя не удивляться ничему столь же непостижимому. И дракона принял вполне спокойно, спасибо хоть на словах, без наглядной демонстрации. Но то, что среди Гравров завелись русалки… Да есть в этом мире предел безобразиям? Король оглянулся на мирно отдыхающий флот и убедился в том, что этого предела нет! От «Розы ветров», запросив у адмирала отмашкой флага и получив тем же путем «добро», отвалила шлюпка и резво пошла нагонять торжественно движущийся кораблик оримэо с посольством Дэлькоста. На борту - вся семейка Гравров и Дина Тэль-Мар, само собой. Эта-то куда спешит? Боу чуть шевельнул рукой, и подошедшей вплотную лодке бросили буксирный канат. Крид утратил интерес к королю, наскоро поклонился и ушел на корму махать рукой маме и перешучиваться с официальной невестой.
        Кораблик вошел в узкий причальный канал для встречи важных гостей. Альбер несколько более благодушно изучил густо-зеленые ковры с геральдическим узором Дэлькоста, флаги со знакомым гербом в руках рослых северян. Пусть это люди из охраны Гравров, но все же подданные, что приятно. Хоть тут Крид ничего не упустил, принимают вполне достойно. Эскорт подобрали, и даже гимн выучили сносно, а учитывая голоса певиц, так и вовсе все замечательно. Альбер поискал взглядом женщин. Одна стоит на краю причала, вторая сидит там же. Его величество горько кивнул - русалка. Экий хвостище… Старого больного короля решили добить чудесами.
        Борт без звука коснулся причальных столбов. Рослые оримэо в синем мгновенно пришвартовали кораблик. Выстроились у кромки ковра, замерли, склонившись. Из дверей возникли новые охранники, уже в бордовом.
        У кресла шевельнулся Дио и стал тихо пояснять, где люди местного короля - газура, а где - храмовые стражи, именно в таком составе здесь принято приветствовать владыку и повелителя. Оба, кстати, не замедлили появиться. Альбер поднялся и расправил плечи. Ему польстило, что встретили лично и прямо на причале. Дио добавил на ухо:
        -Так бывает редко, чтобы без пышных церемоний и в узком кругу.
        Король благожелательно кивнул. И сквозь зубы незаметно стравил огорчение… Себе-то теперь можно признаться, войну он задумал потому, что в живого сына не верил. Он уже несколько лет просыпался в холодном поту от мысли: Амели ушла от него и, вопреки заверениям хитроумного советника, не сберегла сына! Лживый выскочка врал, на самом деле ребенок мертв, все именно так, как и представлялось уже в течение многих лет, нет тайн и нет надежды. Жил в душе и другой страх: прошло немало времени. Как можно поверить чужим людям, подсовывающим северу своего ставленника? Мол, верь, это твой сын, мы с тобой честны… А разве можно верить людям, тем более
        - облеченным властью? Альбер полагал, что нет. Вот если захватить город и показать свою силу - дело иное! Только сила сейчас у них, владеющих магией голосов, приручивших спрута и угодивших русалкам.
        Король хмуро прошел по дорожке зеленого цвета, ступил на бордовую, принял символические дары дружбы и двинулся к высокой арке входа в зал переговоров. Газур ему не понравился - мальчишка. Азартный, резковатый и шумный. Владыка выглядел и того хуже - мягкий, умный и опытный в дворцовых играх. Альбер усмехнулся, погладил загривок Тэра. Любой сейчас нехорош! Потому что будут обманывать.
        Стол в зале оказался круглым, и Альбера позабавила его отделка: часть поля зеленая, для Дэлькоста, часть - бордовая, там кресло газура, возле синей четверти уселся владыка… а Крид сморщился и покорно побрел к перламутрово-бирюзовой отделке дуги. Выходит, он тут и правда представляет кого-то наравне с прочими. Стол был велик, и сидений возле каждого кресла правителя, пока пустых, имелось по десятку. Занимающих эти места людей выкликали глашатаи, почти как дома. Начали с гостя, и Альбер ощутил невольную благодарность по отношению к нелюбимому кузену и его семье. Сидеть за столом напротив трех чужаков в одиночку трудно даже королю. А так, в окружении Гравров, рядом с хорошенькой Диной, отчего-то исступленно ломающей веер, - уютно. Вот всех назвали, и люди расселись. Слуги убрали лишние стулья.
        Король успокоился и стал внимательно изучать свиту газура. Удивленно поднял бровь
        - оказывается, ему пела сама жена правителя! Повторно удивился его величество тому, как мало людей село рядом с его великолепием. Всего-то жена и распорядитель охраны. То есть - совсем без лишних ушей.
        На синем поле тоже сидели втроем - владыка, его жена и хранитель Боу.
        Крид внес разнообразие не в число, а в состав - его окружали две девушки. Король нахмурился: да возле этого мерзавца всегда вьются красавицы, здесь - тем более. Голубоглазую представили как сирина, а смуглую певунью назвали первой сиреной гротов.
        -Вот и собрались, - улыбнулся газур на правах принимающего гостей. - Ваши корабли восхитительны, король, буду рад посетить их. Позже, само собой. Столько произошло со дня выхода в море вашего посла! Но мы все же собрались за столом и сидим вполне мирно, это радует. Прежде мы по очереди или одновременно желали начать войну. Я сам - больше прочих, пожалуй.
        -Удивлен, - усмехнулся король. - И искренности, и знанию языка севера, и более того - нынешнему миролюбию. Имея на службе кракенов и русалок…
        -Увы, - рассмеялся газур. - Они мне не служат! Только своему мориилю Криду, который так до сих пор и не определился с полным именем. Замок на берегу ему теперь не нужен, но без благословения родных от имени не отрекаются. Не допускайте тучи огорчения на свое чело, о гость. Мы немедленно проясним мучительный и важный вопрос о вашем ребенке. Я, газур Яоол, рассмотрел все бумаги и выслушал свидетелей. Я готов признать сведения достойными внимания и достоверными, а следовательно, я готов вывести означенного человека из числа своих подданных и уступить вам.
        -Рассказывайте, - хмуро бросил король.
        -Вы никому из присутствующих не поверите, и ваше недоверие закономерно, - вздохнул владыка. - Добавлю, что нас, увы, самих долго и успешно обманывали. Пусть ваша бывшая жена сама извиняется и выкручивается! С одним условием с моей стороны, ваше величество. В соответствии с законами Древа ваш брак с госпожой Амели Тэль-Роз является непризнанным. У нее здесь иное имя и новая семья, отнеситесь к этому с уважением.
        Альбер пожал плечами, принимая справедливость условия. Однажды он сам признал недействительным похожий брак южанки с кузеном. Этой вот самой южанки, сидящей рядом с владыкой. И прошлое решило отомстить. Король знал - подобную месть не отклонить и не оспорить. Хмуро кивнул, думая: «Может, Амели постарела и согнулась, глядеть на нее будет не слишком больно…»
        Не согнулась. Изменилась сильно, к тому же выглядела очень бледной и слабой. Владыка пояснил, что ее ранили сторонники Гооза, когда с советником разбирались на островах. Король снова кивнул, не отрывая взгляда от лица своей бывшей жены. По-прежнему красивой. И все еще небезразличной старому сердцу, которое король давно списал и признал каменным. А оно, проклятое, болит и жалуется…
        Амели-Авэи села и рассказала о своем обмане, часто замолкая, чтобы отдохнуть и перебороть слабость. Как пряталась от короля, выдумав болезнь и родив ребенка тайком, как потом вписала ложную дату рождения и утаила происхождение сына от владыки. Как распустила слухи о том, что ждет ребенка и что младенец умер в зиму, хотя не было того младенца, но имелись важные дела, требовавшие отлучки из дворца. Завершив наиболее сложные пояснения, Авэи улыбнулась и прямо посмотрела на бывшего мужа.
        -Он ничуть не похож на вас, - гордо добавила бывшая Амели. - Мой сын вырос, зная иного отца. Юго смог разбудить в его душе лучшее, что только есть в мужчинах. Он честный, добрый, смелый… Мой сын не склонен к интригам и умеет беречь дружбу. Он пока не хочет считать родиной Дэлькост, о короне не мечтает, на меня за сокрытие прошлого сердит. Сбежал бы, пожалуй, но у берега стерегут русалки.
        Альбер проглотил сухой комок и закашлялся. Гоо возникла буквально из воздуха и поставила на стол высокий кубок, сердито глядя на собравшихся. Ведь расстроили доверенного ей больного, довели до сердечных спазмов. Присмотревшись к лицу Авэи, лекарка убежала и скоро одарила и ученицу араави чем-то столь же полезным. Вторая усердная девушка обнесла напитками остальных. Король выпил горький настой, отдышался. Он уже не знал, готов ли поверить в существование сына. И может ли позволить себе не верить - тоже не знал.
        Роул вошел, поклонился столу и упрямо взялся за изучение плиток мозаики пола. Риоми фыркнула, вскочила, торопливо поклонилась, подбежала к другу и утащила его на сторону русалок. Усадила, ловко и совершенно недипломатично дернула за волосы на затылке, вынуждая поднять голову.
        Король, задохнувшись, жадно изучал смуглое от загара лицо с характерными чертами жителя Дэлькоста: очень знакомый по портретам себя в молодости - недобрый, чуть исподлобья взгляд темно-серых глаз, линию губ… Взгляд был для тех портретов излишне прям и выражал определенную неприязнь. Чуть смягчился Роул при изучении раскрытого веера Дины. Кстати, веер с хрустом закрылся. Госпожа Тэль-Мар встала и уложила сломанную игрушку на стол:
        -Крид, пользуясь таким обширным собранием королей, я хочу сообщить о своем твердом намерении расторгнуть нашу помолвку. Я намеревалась стать женой наследника Дэлькоста, ты не смог сберечь ни титул, ни само подданство. И если тебя не устраивает родной край, убирайся ко всем… как там говорит адмирал?
        -Вонючим кракенам, - охотно подсказала Риоми. - Это недалеко, по берегу до старого заросшего пляжа.
        Альбер даже зажмурился от нелепости происходящего. Внутренне обрадовался, что за столом совсем немного свидетелей позора, творимого теперь его собственным посольством. Король никак не ожидал, что милая и воспитанная Дениза так вопиюще нарушит этикет. И это - в самый ответственный момент, когда его величество должен был в первый раз заговорить с сыном и либо признать его, либо… просить о праве на само это признание.
        Почти невольно Альбер опустил руку и нащупал лоб Тэра. У кого еще искать сочувствия? Не у людей ведь… Он, старый и опытный в интригах человек, был готов поверить в возможность обретения сына, живого и совершенно настоящего! Он только-только начал придумывать слова, способные смягчить недоверие во взгляде, удалить с красивого лица такой знакомый фамильный прищур… Мальчик обязан отправиться домой и занять трон. Вот только сын пока что не желает никуда плыть, это понятно, и это новый страх, прежде не донимавший короля. Альбер медленно выпил остатки настоя, судорожно подбирая хотя бы первые слова, позволяющие начать разговор. Но тут все бестолковые и не способные к политической деятельности люди, собранные в бирюзовой четверти круга стола, добили-таки своими выходками короля, вызвав приступ мучительного кашля, сопровождаемый возмущением обычно тихой Гоо.
        -Поздравляю, ты теперь законный князь. - Крид ловко хлопнул Роула по спине, мешая тому сесть.
        -Пользуйся случаем, быстро! - ущипнув Роула за локоть, громко шепнула ему в самое ухо голубоглазая красавица. Затем она вцепилась ноготками в то же многострадальное ухо и вынудила сына Альбера смотреть на Денизу. - Ну! Скажи ей, что сбежал из-под балкона три года назад, потому что тогда не был князем, а намерения имел серьезные.
        -Промолчит - отпою ему голос навсегда, - едва слышно добавила жена газура, глядя на жемчуг, обнимающий ее точеные запястья.
        -Если промолчит, то милейшая княгиня Натэлла Тэль-Дарг окажется права: ухаживают не за нами, а за нашим золотом, - судорожно вздохнула Авэи.
        -Я бы уже сбежал, - признался Крид. - За все золото мира я не готов терпеть такое вот издевательство.
        -Дениза, - наконец-то выговорил Роул, покосился на короля и поморщился. - Дениза, я бы все равно отправился на север следом за вами… Хорошо же, я готов заплатить ту цену, которую с меня требуют. Имя, все прочее. Но я желал бы…
        -Да, я согласна, - решительно прекратила невнятную речь Дина, смахнула сломанный веер на пол и широко улыбнулась, глянув на Лидию. - Надеюсь, это не ухудшит моих отношений с семьей прежнего жениха.
        Альбер слушал малопонятные препирательства молча. И так же молча он принял и прочел договор о мире, договор о передаче двух островов близ Дильша под резиденцию постоянного посольства, изучил торговое соглашение. Не испытывая сожаления, подписал все бумаги и дождался наконец-то возможности покинуть зал, чтобы ближе подойти к бывшей Амели и в первый раз заговорить с сыном… Гоо оставалась рядом и встревоженно следила за бледным лицом короля, за дергающимся уголком рта, трогала руку и проверяла пульс. Именно она неожиданно строго потребовала тихую комнату для отдыха Альбера и запретила его волновать любыми новостями.
        К вечеру королю Дэлькоста стало легче, и его пригласили на праздник. Теперь на набережной что ни седмица - находят повод для радости. Сконфуженных «завоевателей» со всех кораблей доставили на берег и наспех расселили в крепости и в городе. И снова пели Онэи и Тилл, а потом танцевали девушки. И король, чьи старые слабые глаза не любили сумерек, путался, переставая различать оримэо и русалок. Он лежал на подушках в удобных открытых носилках и улыбался. Рядом стучал коротким хвостом Тэр, радуясь крайне редкому для хозяина хорошему настроению. Король наблюдал из-под складок век за сыном и молча гордился мальчиком. Все же по-своему бывшая жена осталась верна Дэлькосту - вырастила достойного наследника. Не напоила его злобой к прошлому, не очернила северный берег и не заразила юношу идеей мести. Выбрала не худшее имя, создала будущему королю репутацию, привила манеры и ввела в высокий круг знакомств… Роула уважают, и здешний газур ему охотно кивает, как равному, хотя малыш пока и не коронован. Удачно, что русалки тоже благосклонны к сыну Амели. Да и брак с Диной Тэль-Мар - разумная идея, достойная
наследника. У принца уже получается вести подобные дела, следовательно - выживет во дворце. Тэль-Дарги ему благоволят, Гравры тоже признают, Тэль-Мары - само собой, «за», да и Тэль-Ниды с Тэль-Локтами… Все удачно. Альбер привычно погладил загривок пса, разделяя с ним радость. Теперь можно передать власть - есть кому - и удалиться на покой. После улаживания отношений с Натэллой и полного признания наследного титула за двумя юношами, за которых просила княгиня, Альберу не откажут в его намерении посетить Даргмир и надолго там задержаться… Если и есть люди, которым король хоть немного верит, то это старый князь Михль и его энергичная жена. И, конечно, псари, вырастившие Тэра…
        Но подобные планы исполнятся попозже. Пока и тут есть дела.
        Надо убедить владыку уступить старому и беззащитному Альберу хранителя, способного унимать боль. Если не этого, очень толкового, то иного, не хуже. Далее: следует выторговать лекарку Гоо в постоянные сопровождающие. Стоит помириться с Граврами по-настоящему. Больше они не опасны, да и нет нужды играть в дворцовые игры, имея наследника, вовсе не позорно признать: я стар, устал, потерял хватку. Альбер наблюдал за чужим праздником и почти готов был счесть его и своим тоже… Нет прежней злости, и радости от падения противников давно уже нет. Оказывается, куда приятнее замечать, как сын ухаживает за очаровательной Диной, думать о внуках. Если поженить детей прямо теперь, к лету можно надеяться на благоприятные известия. А жемчуг русалки принесут сами, воевать с ними глупо и опасно. Крид простодушен до наивности, он верит в дружбу и обожает нового наследника. Они будет усердно задаривать и Роула, и Денизу. Вот и пусть старается! В любом случае морииль происходит из Гравров, не чужак, всё к благу Дэлькоста.
        Удачный поход. Король прикрыл глаза и снова улыбнулся. Может быть, лучший его поход за всю жизнь.
        Эпилог
        Три года спустя острова лежали под солнышком летнего полудня, великолепные и спокойные. На окраинных стало больше портов, в них стояли корабли самых разных земель. Купцы азартно торговались на рынках, едва размеченных к застройке. Рыбаки оримэо поминутно со слезами восторга поминали доброту правителя, сократившего аппетит казны с четверти дохода до десятины. Северная знать Дэлькоста и Лозильо высматривала места на скалах с лучшими видами - для особняков - и обдумывала планы кровного родства с местными таорами, что было весьма перспективно с точки зрения доступа к жемчугу и портам юга. Храм богател и отстраивался, интересуясь возможностью распространения славы богини Сиирэл на побережье Дэлькоста и его соседей.
        Все выглядело удивительно хорошо, особенно если скользить взглядом по поверхности событий и не углубляться в их суть.
        Газур смотрел на ленивое великолепие полуденного мира с холодным бешенством. Он вымерил шагами уже весь белый пляж малого острова, прильнувшего случайной песчинкой к корням Древа. Крошечный клок суши, сорок шагов вдоль и шестьдесят три от воды до скал. Роул сидел на плоском теплом камне у воды и с любопытством наблюдал, как гневается его «брат». Ведь все правители - братья, им льстит это нелепое родство. Мол, иных равных в мире нет…
        -Морская тварь понятия не имеет о времени! - в сотый раз пожаловался газур, недавно установивший на башне своего дворца часы с боем и весьма гордый таким новшеством. - Недоросль!
        -Давай так ему и скажем, когда дождемся, - с надеждой предложил Роул. - Поводов и правда много.
        Яоол сердито фыркнул, сел рядом с правителем Дэлькоста, коронованным всего полгода назад, и кивнул.
        Поводов было очень много!
        Начать следовало с любимой сестры, которая месяц назад, не сказав никому ни слова, приняла предложение, произнесла слова отречения от берега и отрастила хвост! Почему все перечисленное она сделала тайком - понятно… Да кто бы ей позволил! А теперь разрешать и запрещать поздно, уже нырнула. И в безобразной истории наверняка есть хоть малая толика участия наикапризнейшей первой хранительницы гротов - Риоми.
        Не лучше обстоят дела и с обнаглевшим кракеном. Он уверовал в то, что дракон насытился, и подло ушел в глубину! Кто теперь должен расхлебывать помои столицы? Хоть бы предупредил!
        А еще жемчуг. Газур застонал и стукнул кулаком по камню. Сколько раз бестолковым русалкам объясняли: нельзя каждому встречному и поперечному дарить что попросят. Жемчуг имеет цену, и немалую! Подводные наглецы усмехаются в ответ и спрашивают про дорожки во дворце газура, усыпанные как раз бесценным жемчугом… Это же оскорбление! Но ладно бы только говорили, так русалки еще и делают: две седмицы назад, ночью, тайком, они усыпали дорожки у домика несчастного Пэи ровными розовыми горошинами по двадцать золотых граонов каждая, причем это внутренняя цена самых наглых островных перекупщиков…
        Роул смотрел на отчаяние газура с полным пониманием. Будто ему легче!
        В одном из портов Нагрока обидели дельфина, и теперь возле берега нет ни единой рыбки. Причем на расстоянии, равном трем дням конного пути от злосчастной бухты. Посол князя сейчас в Тавре, бороду рвет и разве что на коленях не стоит: умоляет спасти побережье от голода и неубедительно угрожает войной.
        Предприимчивые дураки из рода Тэль-Роз, которые успокоиться, видимо, не способны, решили поймать русалку. Зачем - не говорят, но и без того ясно: опять мечтали о короне и нуждались в деньгах. Ловили русалку на разноцветные стеклянные бусы, перепутав хвостатую женщину с дикарем. Что забавного и обидного в данном промысле нашли подданные морииля, неизвестно, но «рыбаки», прежде чем их обнаружили, пять дней остервенело гребли к берегу, расположенному в полуверсте от места «ловли», и за все время не сдвинулись с места. Смешно… только они до сих пор там, их кормят, перебрасывая еду с расстояния в три десятка локтей. Ближе подойти не удается, волна стоит на месте, ни туда не пускает, ни оттуда не выпускает.
        А еще не дают спокойно жить забавы бессовестной Риоми, названой сестры, которую никто не думает воспитывать и уговаривать остепениться, стать взрослее и осознать обязанности и ответственность морской правительницы! Три седмицы назад Риоми обогнала самый быстрый корабль Дэлькоста - «Ласточку» верхом на обожаемом Нигоше. Конь был доволен, русалка тоже. А капитан до сих пор пьет вино и рычит от злости, утверждая, что в такое море он больше не пойдет. Потому что если трезвый человек видит на волнах лошадь - что-то в мире крепко неправильно. А уж когда эта самая лошадь галопом обходит его корабль при попутном ветре… Ладно если бы капитан только пил - он подал иск русалкам! С кого теперь взыскивать и каким образом?
        Волны плеснули о берег звонко и весело. Король и газур резко обернулись. В общем-то они знали, что пройдет лет десять и проблемы улягутся. Девять веков разобщенности требуют времени на взаимное привыкание. Можно убедить русалок не дарить слишком много, не устраивать избыточных демонстраций своих возможностей и не наказывать всех людей за глупость одного из них. Старейшина Нолл помогает, и постепенно все получится.
        Но как простить наглецу - такое? Они терпят советников, принимают послов, отдают свою жизнь во благо государств, изнывают под натиском этикета… А в это самое время кое-кто имеет равное с ними право зваться «братом» правителей и живет в свое удовольствие!
        У кромки бухты поместилась только ноздря Риильшо, на берег выполз его толстый, как бамбуковый ствол, золотой ус. Морииль сбежал по этому мостику с загривка и кивнул ожидающим:
        -Быстрее не получилось, мы были далеко, такой красивый шторм!
        Роул усмехнулся и кивнул. За последние годы глаза Крида все больше меняются от серого к привычному для русалок густо-синему. Говорят, море слушается его, как сирина. И, можно не сомневаться, в «красивом» шторме ни один корабль не погиб, морииль приглядывает за волнами, когда рядом.
        Газур нахохлился и упомянул про неприятности с жемчугом Пэи и подарками вообще. Крид погрустнел, сел рядом и стал слушать. Яоол пожаловался на сестру, выговорился и чуть успокоился. Роул в свою очередь рассказал о бедах севера, тоже излил душу и затих.
        Коварный морииль дожидался этого момента.
        -То есть вы звали меня по делу, а не драться и кататься на драконе вод? - обиженно уточнил он.
        -По делу, - упрямо буркнул Яоол. Вздохнул и добавил, оживляясь: - Без оружия, как обычно.
        Глоссарий
        Аоори - воин древней крови. Командует отрядом таких же, как он, воинов. Как правило, аоори находится в прямом подчинении араави.
        Араави - высший жрец храма богини Сиирэл. Перламутровые араави обладают жезлом из перламутра в золотой оправе и держат ветвь власти в пределах одной из территорий. Коралловый араави, владыка, обладает посохом из коралла, управляет всем храмом Древа, в том числе распоряжается перламутровыми араави. К владыке принято обращаться «ваша сиятельность».
        Ваур - высокий чин, придворный или военный. Соответствует рангу министра, советника.
        Волна - стихийное бедствие, обрушивающееся на Древо с удручающей регулярностью и являющееся зримым подтверждением существования Сиирэл, богини вод.
        Газур - повелитель всего Древа. Символ его власти - жезл с навершием, усыпанным отборным бесценным жемчугом. К газуру принято обращаться «ваше великолепие».
        Гоотро - остров в основании кроны Древа, на нем размещается столица (с одноименным названием) архипелага, главный дворец газура и главный храм Сиирэл.
        Граон - монета чеканки Древа.
        Древо, коралловое Древо - архипелаг в южных широтах, состоящий из многих сотен островов и островков, в основном небольших. Лишь срединные имеют вулканическое происхождение и высоки, даже обладают горами без снеговых шапок.
        Зур - чиновник, представляющий власть газура на одном или нескольких островах либо в каком-то важном деле. Например, надзирает за добычей жемчуга.
        Нэй - мера длины в метрической системе Древа, составляет примерно 900 метров.
        Ориим - заведение, предлагающее пищу, напитки и комнаты для проживания.
        Оримэо - народ, населяющий Древо.
        Риил-араави - второй жрец в ветви власти, обычно преемник или ученик перламутрового араави.
        Сирена - человек, наделенный даром убеждения, именуемым медом голоса, и (или) даром причинения вреда, именуемым ядом голоса. На островах такие люди считаются младшими детьми богини Сиирэл.
        Сирин - человек с особым даром управления водами, таких зовут старшими детьми богини Сиирэл.
        Таор - представитель родовой знати Древа, прямой вассал газура, не платит податей, но снабжает газура дарами. Чаще всего из этой среды газур берет себе жену, а также среди таоров иногда, но не обязательно, набирает вауров.
        Тооло - боковые поплавки обычной для Древа большой лодки, чаще всего - тримарана. Хотя в пределах Древа строят и лодки без поплавков, сдваивая корпуса, добиваясь таким способом устойчивости на волне и создавая широкую ровную палубу, удобную для парадов и перевозки таоров.
        Ур - исполнитель при вауре или зуре, обычно мелкий чиновник или глава небольшого отряда охраны.
        Храм - институт поддержания веры в богиню моря Сиирэл. Жрецы и служители носят синие одежды, уровень в иерархи определяется наличием белой каймы на одеяниях, ее шириной и вышивкой. У перламутровых владык, например, кайма парадных одеяний имеет ширину не менее двух пальцев и плотно заткана серебром, повторяющим узор оправы для перламутра их жезлов.
        Эмоори - язык народа, населяющего Древо.
        Энэи - вежливое обращение, близкое по смыслу к «господин», но выражающее скорее не социальный статус, а уважение: энэи может называться и газур, и араави, и сирена, и рядовой оримэо.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к