Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ДЕЖЗИК / Демченко Алла : " Вопреки Всему " - читать онлайн

Сохранить .
Вопреки всему Алла Анатольевна Демченко
        Странные дела творятся в медицинском колледже. В подвале завелось привидение, которое до смерти пугает ночных дежурных, и те отказываются работать.
        Марк Казанцев, новый директор колледжа, бывший военный, в привидения не верит и вместе с преподавателем Маргаритой Пикузой начинает собственное расследование. Правда, есть одна проблема - Маргарита воспринимает Марка как личного врага. А тут еще пропали двое студентов - дочь мэра и ее возлюбленный…
        Алла Анатольевна Демченко
        Вопреки всему

* * *
        Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
        
        Пролог
        Лето в этом году пришло неожиданно рано. Весна, не разгулявшись в полную силу, поспешно отгремела дождливыми грозами, и жара, какая бывает только в середине лета, опустилась на город.
        В кабинете заместителя мэра Куличевска исправно работал кондиционер, но Николай Николаевич Курбатюк - директор медколледжа, приглашенный на беседу, чувствовал себя в этой обстановке некомфортно. Он расстегнул ворот рубашки и невольно посмотрел на часы. Заместитель мэра, перехватив его взгляд, только пожал плечами.
        - А что ты хочешь? И так изо дня в день, - по-свойски объяснил Звонарев. - А ты еще обижаешься, что к тебе на дачу не приезжаю.
        Звонарев положил телефон и закрыл папку, всем видом демонстрируя готовность к разговору.
        - Николай, нам нужна твоя помощь.
        Объяснять Курбатюку, кому именно нужна помощь, Петр Петрович не стал.
        - Моя помощь? - искренне удивился Курбатюк.
        - Твоя, твоя.
        Телефон опять задребезжал, и Звонарев, чтобы не прерывать начатый разговор, отключил его.
        - Нам нужен колледж.
        - В смысле? - не понял Курбатюк.
        - Ну, не сам колледж, а только земля. Красота-то какая! - мечтательно сказал Звонарев. - Метров триста и река.
        - Пятьсот.
        - ?
        - От нашего парка до реки пятьсот метров, - объяснил Курбатюк.
        - Вот! Для торгово-развлекательного центра места лучше не найти. Окраина города. Стройка развернется с размахом. Поверь, деньги придут огромные. А для города - это рабочие места и отчисления в городской бюджет, - перешел на деловой тон Звонарев.
        О городском бюджете Звонарев сказал для красного словца. В строительстве развлекательного центра у него был свой кровный интерес - ежемесячные пять процентов от общей прибыли.
        Если бы инвесторы за оказание услуги предложили ему меньшую сумму, без дополнительных нулей, он бы их сразу выставил из кабинета. Только цифра, аккуратно выведенная на листе бумаги, возымела магическое действие, и он, не раздумывая, согласился помочь. Удержись тогда прежний мэр в кресле, и вопрос строительства легко бы решился. Но кто же знал, что грядут перемены.
        «Хорошо, если вся правильность и принципиальность нового мэра временная, тогда и подождать не грех. Сами должны понимать - отсрочка со строительством временная. А если Гранин надолго, тогда как быть? Задаток я им, конечно, верну. От этого никуда не денешься. А если потребуют оплатить моральные издержки? Тогда как быть?» - пугал себя Звонарев.
        - А здание? Это же исторический памятник. Ты представляешь, сколько шума поднимется, заикнись ты о его сносе? - недоумевал Курбатюк. - А родители?! Да они до министра дойдут, если станет вопрос закрытия колледжа!
        - Вот поэтому я тебя и пригласил. Надо все сделать так, чтобы, как ты говоришь, историческое здание перестало быть таковым, а со студентами мы сами разберемся. Переедете в другое место.
        - Все равно не пойму, мне-то что делать?
        - Тебе, Коля, ничего не надо делать. Главное - не мешать. Я организую проверки всех служб. Они составят массу актов, докажут аварийность здания, а тебе останется только подписать их вердикты. За лето так все раскрутим - с газетами, с местным телевидением! К сентябрю переедете в другое место. А там, смотри, через месяц-другой все забудут об исторической ценности здания, и разворачивай стройку! И заметь, все - официально!
        - Да уж! Официально… - неодобрительно покачал головой Курбатюк.
        - Хороший откат я тебе гарантирую. И будешь себе работать дальше, - заверил Звонарев. - Чего молчишь?
        - Думаю.
        - Думаешь, как деньги потратишь? Поверь, будет что тратить, - довольно улыбнулся Звонарев.
        - Да нет, Петр Петрович, думаю, на пенсию мне пора.
        Курбатюк веселье Звонарева не разделял. Дело-то с душком. А главное, он это сразу почувствовал, как только Звонарев пригласил его на душевный разговор. Будь все проще, тот бы сам приехал к нему на дачу. А раз вызвал к себе в кабинет, значит, хочет показать, кто кому и чем обязан. А обязан он Звонареву был многим, если не всем.
        - Не пойму, испугался, что ли? - Звонарев нарушил затянувшееся молчание.
        - На пенсию хочу.
        - На пенсию так на пенсию, - не стал отговаривать Звонарев. - Только смену себе подготовь такую, чтобы не подвела.
        - Подготовлю, - пообещал Курбатюк и протянул на прощание руку.

* * *
        Мария Гранина заглянула в комнату дочери и, увидев голову, склоненную над учебниками, тихонько прикрыла дверь. Ужин готов, осталось только дождаться мужа, и можно садиться за стол. Она опять погрузилась в свои невеселые мысли и вернулась обратно на кухню.
        Переезд в Куличевск Мария перенесла стоически, приняв назначение мужа на пост мэра как должное и неизбежное. И если бы не скандал, разгоревшийся в семье незадолго до переезда, то можно считать, что Заозерск они оставили мирно. Правда, и дочь понять можно: до окончания колледжа оставался год, и переезд она восприняла в штыки.
        Елке она доверяла и ничего предосудительного не видела в том, чтобы оставить ее одну, но Максим тогда настоял, чтобы дочь ехала с ними. Единолично принятое решение не обсуждалось.
        Максиму она тоже доверяла и до окончания учебы могла бы остаться с Елкой в Заозерске, но какое-то сомнение закралось в душу, и она, не слушая доводы дочери, стала готовиться к переезду.
        И что в итоге? Елка до сих пор дуется, что она не поддержала ее, у Максима теперь своя жизнь, и рано или поздно он уйдет из семьи.
        Мысль об одиночестве каждый раз приводила ее в ужас. И чтобы свыкнуться с ней, Мария все чаще представляла тишину в пустой квартире.
        Скрипнула дверь, послышалась возня с замком. Унизительная мысль, что муж быстро вернулся от любовницы, болью отозвалась в сердце. Мария мельком глянула на себя в зеркало, привычным жестом поправила волосы и направилась в прихожую.
        - Как дела? Елка дома?
        Мария, прежде чем ответить на каждодневные вопросы, слегка прижалась к Гранину, пытаясь уловить запах чужих женских духов. «Может, я накручивая себя напрасно, и никакой женщины у него нет?» - пришла в голову спасительная мысль.
        - Все нормально. Мой руки, ужин готов.
        - Я не голодный, - устало ответил Гранин.
        - Ты, может, и не голодный, но мы с Елкой не ужинали. Тебя ждали.
        В голосе жены Гранин услышал упрек.
        - Накрывай на стол, я - в душ.
        За столом они собрались около восьми вечера. Ужин пришлось разогревать.
        - Что в колледже? Как Марк в роли директора? Видела его?
        Гранин задавал один за другим вопросы и положил себе на большую квадратную тарелку ложку салата.
        - Мно-о-о-го всего. Марка видела. Должность ему идет.
        - Не говори с полным ртом, - сделала замечание дочери Мария. - Думаю, Марка давно надо было в гости пригласить. Может, ему помощь какая нужна? А у меня тоже новость, я Ленке купила новый костюм.
        Мария старалась говорить привычно веселым голосом, доказывая домочадцам, что в их семье все по-прежнему хорошо.
        - Ма-а-ам, сколько я тебе говорила, не надо мне никаких костюмов.
        - Лена, ты же в своих джинсах точно как елка: и зимой и летом - одним цветом.
        - Главное что? - Елка повернулась к отцу.
        - Главное - хорошо учиться, поступить в институт и стать классным врачом, чтобы родителям не было стыдно, - в один голос проговорили отец и дочь.
        - Да ну вас, - отмахнулась Мария.
        - Родители, я должна вам сообщить, что в мед я поступать не буду.
        - Так, я что-то пропустил?
        Гранин отодвинул от себя тарелку с нетронутым салатом.
        - Мы… Короче, я буду поступать в наш пединститут на исторический факультет. Буду историком, как наша мама. Кто против? Воздержался?
        - Елка, мы поддержим любой твой выбор, - Гранин сделал удар на слове «мы» и посмотрел на жену, тем самым дав понять, что спорить дальше не намерен. К чаепитию Гранины подошли в полном молчании.
        - Я к себе. - Елка прихватила кусок пирога и пошла в комнату.
        - Максим, почему ты ей постоянно потакаешь?
        Мария дождалась, когда дочь закроет за собой дверь и задала вопрос мужу.
        - А что плохого в ее выборе?
        - Я не о том. Меня беспокоит ее компания. Поговори с Елкой. И еще этот парень. Даже не знаю, что и думать.
        - Маша, ты все преувеличиваешь. Подобное тянется к подобному. А что парень? Одногруппник. Или ты считаешь, что наша дочь не должна ни с кем встречаться? А что историей увлеклась, так как не увлечься? Город такой. Сплошные тайны и легенды, - вздохнул Гранин и поднялся из-за стола.
        Она все понимала. И город такой. И тайны. И легенды. И пусть бы Елка увлекалась бы историей. И пусть у ее мужа не было б любовницы. И пусть бы коллеги шушукались у нее за спиной о его похождениях просто так, от скуки.
        - Ты ничего не ел.
        - Устал. Пойду спать. Спасибо за ужин.
        - Максим, я хочу с тобой поговорить.
        Она сама вдруг решила покончить раз и навсегда со всеми тайнами и легендами. И будь что будет… А если окажется все правдой, тогда как ей жить дальше с этой правдой? Что тогда останется от ее семьи?
        - Маша, если это не срочно, то давай поговорим завтра. Честное слово, я так устал.
        - Хорошо. Это не срочно, - облегченно вздохнула Гранина.
        Месяц тому назад
        Отдыхать Стрельников никогда не умел. Праздное безделье быстро утомляло, и уже через несколько дней его неумолимо тянуло на работу.
        В начале лета, когда отпуск был еще впереди, он легко соглашался на все предложения жены и готов был лететь куда угодно. И радовался в душе, когда Саша[1 - Стрельников и Александра Андреева - персонажи романов А. Демченко «Горький привкус счастья», «Чужие души», «Очарование лжи».] перенесла отпуск с июля на август. Оказалось, что Дудника в пятьдесят лет настиг душевный кризис и отпуск ему нужнее, чем Саше.
        В августе неожиданно заболела заведующая неврологическим отделением городской больницы, и свалить всю работу на одного Дудника, недавно пережившего возрастной кризис, Саше совесть не позволила. И только когда начали регулярно звонить родители и приглашать в гости, они наконец-то выбрались в Заозерск, оставив две недели законного отпуска на декабрь.
        И вот наступил тот день, когда Стрельникову уже с утра хотелось оказаться дома, поехать на работу и приняться за текущие дела.
        В первый день отпуска они искупались в бухте, побродили по городу и остаток вечера провели с родителями. На следующий день все вместе поехали на дачу. Шашлыки удались на славу. После этого, уставшие от еды и вина, они опять улеглись на горячем песке и лениво подставили бока щедрым солнечным лучам.
        На третий день они выбрались на экскурсию за пределы Заозерска и побывали в недавно отстроенном женском монастыре.
        Непривычная к длительным пешим прогулкам Саша под вечер так устала, что, когда они вернулись обратно в город, на ночное купание у нее не осталось сил.
        И вот теперь она сидела на террасе, вытянув босые ноги, и молча пила вино.
        - У нас еще десять дней отдыха, и, если так дела пойдут и дальше, мне нечего будет надеть на работу.
        - Купишь новое платье, - нашел выход Стрельников.
        - Нет. Предлагаю перейти на менее вкусную, но более полезную пищу и прекратить пить вино.
        - Я против. Отдых человеку дается для удовольствия, - сказал Стрельников и долил вино Саше в бокал.
        - Чего по тебе не скажешь. У тебя прямо на лбу написано - верните меня на работу!
        Она хотела показать, какими буквами написано желание вернуться домой, как в стену кто-то постучал. Саша замолчала на полуслове.
        - Марк, - обрадовался Стрельников и тут же постучал в ответ. - Сто лет не виделись!
        На его лице мелькнула озорная улыбка, и от усталости не осталось и следа.
        - Марк у нас кто?
        Саша поставила на стол бокал и вопросительно смотрела на мужа.
        - Сейчас сама узнаешь.
        Стрельников поднялся из-за стола, чмокнул на ходу жену в висок и спустя минуту за стеной послышался шум, а еще через некоторое время этот же шум переместился в старую квартиру Стрельниковых.
        - Знакомься, это моя Саша, а это - Марк, Марк Казанцев, - уточнил Стрельников. - Сосед и друг в одном лице.
        - Очень приятно. Мне о вас Паша говорил. Я вас приблизительно так и представляла.
        Саша сказала неправду. Стрельников никогда не вспоминал о Казанцеве, но в глазах и облике незнакомого мужчины, стоящего посреди гостиной, было что-то такое, что ей показалось, что она его давно знает.
        Казанцев был на полголовы ниже Стрельникова, с такой же короткой стрижкой и спокойным взглядом. И если бы не военная выправка, которую не спрячет ни одна штатская одежда, его можно было б принять за клерка из какой-нибудь конторы. И Саша улыбнулась ему, как старому знакомому, и протянула руку.
        Она еще слышала голос Марка Казанцева и ощущала прикосновение его руки, как неожиданно откуда-то взявшаяся темнота начала окутывать комнату.
        В узком коридоре мигала лампочка, и откуда-то доносились голоса. Саша напрягла слух. Люди говорили на чужом языке. Она попыталась определить, откуда именно долетает звук, но там, наверху, что-то громыхнуло, и ей на голову посыпалась земля. Страх и безысходность сковали все тело. Она сделала шаг обратно и очутилась… в квартире и почувствовала, как задрожала рука Казанцева.
        - Это после контузии, - смутился Казанцев и отпустил ее руку.
        - Когда вы спуститесь в подвал, дрожь сама пройдет, руки станут послушными, и тогда вы сможете заниматься своим делом. Останки тел надо захоронить, - еле слышно прошептала Саша.
        В гостиной стало совсем тихо.
        - Извините, - первой опомнилась она. - Вы только не сочтите меня за городскую сумасшедшую. Иногда так бывает, что я вижу какие-то картинки из чьей-то жизни. Вы прикоснулись к моей руке, и я увидела… войну.
        - Все верно. Я часто бывал на войне, - успокоил ее Казанцев.
        - Да что мы стоим посреди комнаты? Пойдемте к столу, - предложил Стрельников.
        «Интересно, это излишек вина или солнца так действует на отдыхающих?» - улыбнулся себе Казанцев.
        - Саша, а чей прах я должен захоронить? - спросил под конец вечера Казанцев.
        Зачем он задал этот нелепый вопрос, он и сам не знал.
        - Не знаю. Я только ощущаю, но не вижу. Вы… - задумалась Саша, - как бы ходите по трупам… Возле вас смерть…
        Надо было остановиться и не говорить последнюю фразу, спохватилась Саша и беспомощно развела руками.
        - Смерть, говорите… Это изъян профессии, - улыбнулся Казанцев.
        - Воевали?
        - Как вам сказать… Скорее нет, чем да. Я военный хирург. Вначале - Кавказ, потом миссия ООН: Либерия, Конго, Ливия. И смерти, и трупы - все это, конечно, было. Куда без этого? - грустно улыбнулся Казанцев.
        - Марк, не берите в голову. Здесь столько солнца и вина, - подтвердила догадку Казанцева Саша.
        Ужин затянулся далеко за полночь, мужчины из гостиной переместились на террасу и уже там продолжили пить вино. Их неразборчивые слова долетали в гостевую комнату и убаюкивали Сашу. Она уснула мгновенно, как только коснулась подушки.
        - Ты в целом как? - спросил Стрельников.
        - Да никак. В отставке. Не прошел медкомиссию. Руки перестали слушаться, а хирург со скальпелем в дрожащих руках - сам понимаешь…
        Марк сделал последнюю затяжку сигареты и аккуратно затушил окурок в ракушке, приспособленной под пепельницу.
        - Это лечится?
        - Нет. Обследовался, пытались лечить, но… Дорога в хирургию мне закрыта навсегда.
        В голосе Казанцева звучала неподдельная горечь. Он потянулся за новой сигаретой.
        - Марк, но ведь есть поликлиника и другие отделения, где нужны мозги…
        - Есть, - согласился Казанцев, - только это все не то. «Хорошо быть девочкой в розовом пальто, можно и не в розовом, но уже не то». Вот так и у меня - не то. Помнишь, в соседнем доме жил Максим Гранин?
        - Нет, - признался Стрельников.
        - Да знаешь ты его. У Маши роман с ним был.
        - Сестру твою помню. Гостила у вас каждое лето. Мне она нравилась, - признался Стрельников. - А Гранина - не помню.
        - Маша вышла замуж за него. А теперь он мэр Куличевска.
        - Да ты что?
        - Максим предложил мне место директора медколледжа. Я согласился. Скоро месяц как руковожу, - засмеялся Казанцев.
        «Может, Саша и была права, когда сказала, что я хожу по трупам? Пикуза с работой отлично справлялась, а тут я, как снег на голову. По трупам по карьерной лестнице. Бред, - оборвал себя Казанцев. - Она была всего лишь врио директора и сама понимала, что должность временная. Хотела бы работать - подписала бы контракт. Если Пикуза - труп, то этот труп живее всех живых», - успокоил себя Казанцев.
        - Как Юля?
        Вопрос Стрельникова вывел Казанцева из раздумий.
        - Вернулась из Франции. Что-то не сложилось у нее там.
        Год назад жена подала на развод и улетела к новому мужу. С тех пор на его электронную почту с завидной регулярностью приходили фотографии из ее счастливой жизни, а он с мазохистским удовольствием их рассматривал.
        Новый муж бывшей жены Марку не нравился. Но с этим несимпатичным типом со слащавой улыбкой на прыщеватом лице Юля спала, радовалась жизни и пыталась доказать, что этот безвольный иностранный хлыщ в сто крат лучше его, Марка Казанцева. Она хотела, чтобы бывший муж почувствовал свою несостоятельность и знал, что обижалась она на него не зря. Когда Марк понял эту незатейливую игру, то удалил все фото и сразу заблокировал почту.
        - Звонила?
        - Да. Сразу, как вернулась. - Марк сделал затяжку сигареты и посмотрел на ночное беззвездное небо.
        Юля всегда умудрялась звонить не вовремя. Звонок раздавался, когда он был в операционной, на обходе или… Всего не счесть.
        Потом долго обижалась. Обижалась, когда трубку брала медсестра, сообщая, что Марк Дмитриевич освободится не раньше двух часов. Обижалась, когда он опаздывал в театр. Обижалась, когда внезапно прерывался телефонный разговор. Потом долго не брала трубку и слушать не хотела, что связь зависит не от него, Казанцева, а от движения спутника, что это Африка и…
        Юля позвонила в самый неподходящий момент. Жара стояла такая, что плавились мозги. В Конго повстанцы теснили правительственные войска. Прицельный огонь, ведущийся обеими сторонами, шквалом обрушился на электростанцию, и тогда в госпитале впервые тревожно замигали красные лампочки. Напряжение в сети стремилось к нулю. Он оперировал молодого парня. Пуля прошла навылет в нескольких миллиметрах от сердца, зацепив только легкое. Какую из воюющих сторон представлял раненый, для Казанцева не имело значения. Лампа над операционным столом начала потихоньку гаснуть, и он вел пинцет по раневому каналу на ощупь.
        Через несколько минут заработала аварийная подстанция госпиталя, свет стал ярче, и он захватил пинцетом пулю. Мощности подстанции хватало только на операционную и реанимацию. Кондиционеры отключились автоматически. Пот заливал глаза, медсестра едва успевала вытирать стерильным тампоном его лоб. Из операционной он тогда вышел вымокший от пота до нитки, словно попал под экваториальный ливень.
        И тогда Юля сказала, что она очень обижена на него, что так дальше продолжаться не может, что обида… Связь прервалась, и тогда ему больше всего захотелось, чтобы спутник, будь он неладен, сошел с орбиты, чтобы Юля не дозвонилась и не сказала того, о чем он догадался сам.
        Казанцев в липком от пота операционном костюме опустился на самодельную скамейку и, нарушая собственные запреты, закурил прямо у входа в операционный блок. Жена перезвонила и коротко сообщила, что подала на развод и он в своей Африке может оставаться хоть до конца жизни. Она говорила о разделе имущества и о своей обиде. Потом уточнила, слышит ли он ее, и когда он ответил «да», расплакалась в трубку, назвав его толстокожим истуканом. Голос жены пропал в эфире, а он все сидел на самодельном стуле, прижав горячую трубку к уху.
        А потом у солдата началось послеоперационное кровотечение, и ему стало не до личных проблем.
        Месяц тому назад
        Рита проснулась около одиннадцати утра. Она никогда и нигде так крепко и с удовольствием не спала, как на даче. За окном шумело море, от мягкого ветра невесомые шторы надувались, как паруса, и ей начинало казаться, что она посредине моря, на большом пиратском корабле.
        Дача с видом на море была куплена в знак примирения с Мартой. Пять лет тому назад они впервые поругались, как не ругались ни до, ни после того случая. История была почти банальной - она продала свою квартиру, доставшуюся ей в наследство от родителей, не посоветовавшись с Мартой. Получилось совсем некрасиво. Она потом пыталась все объяснить, но Марта даже слушать ее не захотела и ушла, хлопнув дверью уже проданной квартиры.
        - Марта, курить вредно для сердца. Это я тебе говорю как не состоявшийся кардиолог.
        Рита опустилась в плетеное кресло и засмотрелась на море.
        - Вот-вот, ты мне говоришь как несостоявшийся врач, - с упреком сказала Марта. - Много чего в жизни вредно, только не вреднее, чем жить с Русланом.
        - Я его люблю.
        Рита представила лицо Руслана и счастливо улыбнулась.
        - Ритуль, этого мало. Любовь должна быть взаимной, а он только позволяет тебе себя любить. Это не любовь. А если и любовь, то какая-то потребительская. Ему удобно с тобой, только к любви это не имеет никакого отношения. Вот скажи, кто ты для него?
        Марта говорила медленно и монотонно, прикрыв глаза и подставив лицо ветру.
        - Любимая женщина!
        - Рита - ты курица. Носишься с ним как с писаной торбой. Только торба твоя пустая. Русланчику негде жить, квартиры съемные надоели - это не проблема. Продадим квартиру в Заозерске и купим, не буду говорить где, лишь бы Русланчику было комфортно. Работа тяжелая, частые ночные дежурства - в медколледж его, чтобы легче было. Денег не хватает, так ты есть. Тебе ночные дежурства не в тягость…
        - Марта, что ты хочешь? - миролюбиво спросила Рита и потянулась всем телом.
        - Я хочу, чтобы ты вернулась на кафедру в институт, занялась кардиологией.
        - По-твоему, врачом можно работать только в городе?
        - Мы сейчас не о том говорим. Конкретно тебя в Куличевск никто не направлял. Тебя оставляли на кафедре. А вот Хмелевского отправили в надежде, что на периферии он хоть немного ума наберется. Кому я это все говорю? - вздохнула Марта.
        С моря налетел ветер, натянутый над головой тент задребезжал, и Марта молча стала наблюдать за качающимися на волнах сухогрузами.
        - А еще я хочу, чтобы ты встретила нормального мужчину, вышла замуж, родила детей. Ну хотя бы одного. Я хочу тебе того, чего не имею сама. Хорошо, у вас любовь, - Марта предвидела возражение племянницы и предварительно согласилась с ее доводами, - тогда почему вы не поженитесь? Почему Руслан не хочет ребенка? Подумай о своем возрасте - тебе скоро тридцать лет, - вздохнула Марта.
        - Марта, вот ты все понимаешь, но почему ты сама не выйдешь замуж?
        - Во-первых, если ты помнишь, замужем я была. Во-вторых, мне скоро сорок пять лет. Рожать поздно. Да и где найти мужчину для брака? В таком возрасте свободны только геи и неврастеники. Третьего не дано.
        - Давай сменим тему и не будем говорить о мужчинах, - умоляюще попросила Рита.
        - Тему сменить, конечно, легче всего, а вот как изменить жизнь?
        - Я не хочу ничего менять. Моя жизнь меня полностью устраивает.
        - Что именно тебя устраивает? То, что Руслан сидит на твоей шее?
        - У Руслана защита диссертации на носу. Вот защитится и перейдет на ставку в больницу.
        - А что теперь ему мешает взять дежурства?
        - Марта, а где он время возьмет на эти дежурства? Он в колледже работает на полторы ставки.
        - Ну да, работает, - нехотя согласилась Марта. - Строит глазки студенткам, вот и вся его работа. Чему он может научить студентов, сам не имея мозгов?
        Маргарита на риторический вопрос не ответила. Солнце стояло над горизонтом, короткие лучи купались в морской воде.
        - Ты долго еще будешь жить на даче? - нарушила молчание Маргарита.
        - Как ты уедешь, так и вернусь в город. Хочешь Руслана пригласить?
        Рита кивнула головой.
        - Хорошо. Приглашай. Так и быть, на это время я съеду.
        - Спасибо. Только ты не сердись.
        Руслан всего лишь раз гостил на этой даче. Марту он недолюбливал. Она давила на него своим мощным интеллектом. Она знала наизусть почти всю поэзию Серебряного века, слушала Метнера и тем самым его раздражала. Поэзия ему казалась высокопарно-слащавой, а музыка - непонятной.
        - Я сегодня вечером поеду в Куличевск, а через пару дней мы вернемся с Русланом. Я потом тебе позвоню.
        - Я так понимаю, тебе еще предстоит уговорить Руслана ехать на дачу, а потом собрать, как капризного ребенка, и доставить сюда.
        - Организуем шашлыки, будем сидеть, смотреть на огонь и небо, - мечтательно сказала Маргарита, пропустив замечания Марты. - Я тебе позвоню.
        Марта оставила слова Риты без ответа и только покачала головой, думая о том, где она сделала промах, воспитывая племянницу.
        - Что на работе? Когда тебя утвердят в должности директора медколледжа? - наконец-то сменила тему Марта.
        - Думаю, в сентябре, если не найдется другая кандидатура.
        - Откуда ей взяться в вашей-то дыре?
        - Я еще и сама не решила, стоит ли мне заключать этот контракт.
        Маргарита слегка лукавила. Новая должность ей нравилась. И дело было вовсе не в табличке на ее кабинете, а в самой работе. И если бы Руслан не отнесся так ревностно к ее назначению, она подписала бы контракт сразу, как ей предложили. Руслан ее, конечно, не отговаривал, только сказал, что чувствует себя словно под каблуком. Портить предстоящий отпуск она не стала. Должность никуда не денется, подождет до сентября.
        - Слушай, почему ты не предложила кандидатуру Руслана на место директора? - решила пошутить Марта.
        - Я предлагала, - серьезно ответила Рита, - но Курбатюк даже слушать не захотел.
        - Слава богу, нашелся умный человек. Ритуль, посмотри на себя - ты же у меня умная, красивая, самостоятельная. Как произошло, что ты превратилась в курицу?
        Так они, лениво препираясь, обсуждали жизнь, пока Рита не начала собираться к отъезду.

* * *
        Хмелевский после бурного секса уснул сразу, но уже около трех часов ночи проснулся от неясной тревоги. Чтобы не разбудить Нику, он выбрался из постели, на цыпочках вышел в коридор и так же тихонько спустился на первый этаж. И только зайдя в кухню, он перевел дыхание и глубоко со свистом выдохнул воздух. Вечерний хмель выветрился, и стремительные события последних дней казались теперь сущим вымыслом.
        Он, Руслан Хмелевский, через неделю женится на малознакомой Нике Звонаревой. «И во всем этом виновата только Рита», - зло подумал Хмелевский. В чем конкретно была ее вина, он толком не смог бы объяснить. Виновата. Не надо было оставлять его одного и ехать к Марте. Он не терпел одиночества.
        Он несколько раз садился за диссертацию, открывал ноутбук и пытался дописать раздел. Поздно вечером, убедившись, что работа за день так и не сдвинулась с места, пошел в ночной клуб.
        Ника его заметила сразу и, как только немного стихла музыка, подошла к барной стойке. Познакомились они без особых предисловий и пошли танцевать. Под утро, когда на улице начало светать, он вызвался провожать девушку и был удивлен, узнав, где она живет. И даже не поверил. В коттеджном поселке жила элита города, а она была обычной, такой, как десятки девушек в клубе. Короткое облегающее платьице, длинные платиновые волосы. И только когда подъехала машина и водитель бросился открывать перед ней дверь, Хмелевский поверил, что Ника и есть дочь заместителя мэра города.
        Весь вечер Руслан Хмелевский чувствовал себя не в своей тарелке. События форсировались, и он это понимал, как понимали это и сидевшие за столом Звонаревы. Разговор не складывался. Петр Петрович старался изо всех сил, перескакивал с темы на тему, пытался угадать, что же интересует на самом деле незадачливого Хмелевского. Ситуацию спасла жена. Женская интуиция подсказала, что надо говорить о самом Хмелевском, и не ошиблась.
        Наталья Павловна тактично попросила Руслана рассказать о своих планах, и он охотно поведал ей о будущем: в ноябре защита кандидатской диссертации, потом, естественно, работа в хирургическом отделении, а после уже - семья, дети…
        Его приоритеты, расположенные в той последовательности, что и в прочитанном журнале, Звонаревой понравились.
        На ее остальные вопросы он дал такие же правильные ответы: к браку он относится достаточно серьезно, потому до сих пор и не женат. Главное для него - встретить женщину своей мечты. И женщина такая есть, и зовут ее Ника. И в судьбу он верит…
        События форсировались. Со стороны его наигранная речь звучала фальшиво, но этого Звонаревы не замечали или не хотели замечать.
        После ужина ему надо было встать и уйти вместе со Звонаревыми. Он уже собирался поблагодарить Нику за ужин, но Наталья Павловна попросила его остаться и помочь Нике.
        Нежная мелодия заиграла в кармане - звонила Рита. Хмелевский хотел ответить, сказать, что занят, что работает над статьей, что ему не до разговоров, что допишет абзац и сразу перезвонит ей, но в это время в гостиную зашла Ника, и он дал отбой.
        - Как тебе мои предки? Я же говорила - ты им понравишься. Да и как ты мог не понравиться? А?
        Ника включила музыку и пригласила его на танец. События форсировались…
        Вспомнив вчерашний вечер, Хмелевский выпил стакан воды и тихонько вернулся обратно в спальню.
        Телефон досадливо дребезжал в кармане его штанов, наспех брошенных возле кровати. Руслан аккуратно, чтобы не разбудить Нику, высвободил затекшую руку и достал телефон. Отвечать на звонок Риты он не стал, быстро дал отбой, затем посмотрел на количество пропущенных звонков. От Риты он пропустил двадцать звонков.
        «И почему только Рите не спится? Сказал же, перезвоню, значит, перезвоню», - подумал Хмелевский и положил отключенный телефон под кровать.
        Ему даже думать было тошно, что не сегодня завтра придется объясняться с Ритой: отнекиваться и придумывать, почему не отвечал на ее звонки, чем занимался и где был. Он представил ее глаза и ее молчаливый укоризненный взгляд. В такие моменты Рита напоминала свою тетку. Марту он тоже не любил, особенно когда она разговаривала с ним, а сама при этом смотрела мимо так, словно он, Руслан Хмелевский, был пустым местом.
        Наконец-то он обретет долгожданную свободу от этих правильных интеллектуалок. «Завтра же поеду на квартиру и заберу свои вещи, - принял решение Хмелевский. - Хорошо, что Рита уехала. Не хватало мне только ее слез». Он еще успел подумать, что диссертацию он теперь обязательно защитит и станет заведующим хирургическим отделением. А там, смотришь, и место главврача освободится. С этими радужными мыслями он закрыл глаза и провалился в безмятежный сон.

* * *
        Бессонная ночь не прошла бесследно. Лицо Маргариты осунулось, под глазами обозначились круги, нерасчесанные волнистые волосы паклями свисали с плеч. Больше всего ей хотелось плакать, но вместо этого она молча наблюдала за тем, как Хмелевский не спеша складывал свои вещи. Делал это он вдумчиво, стараясь не встречаться с ней взглядом, в котором, как он предполагал, читалось молчаливое осуждение.
        Голос Хмелевского прозвучал сухо. Он злился на Риту, что та так внезапно, без предупреждения прервала отдых и вернулась домой. Она должна была приехать через неделю. А оказалось, соскучилась. И кому от этого приезда хуже? Он злился на Риту, которая заставила его нервничать. Настроение окончательно испортилось, и он старался побыстрее взять самые необходимые вещи и покинуть квартиру.
        - Рита, остальное я заберу потом.
        - Хорошо. Заберешь, когда захочешь. Ключ можешь оставить себе.
        Голос дрогнул, и, чтобы не расплакаться, Рита до боли закусила губу.
        - Рита, я не думал, что так все получится, только давай сегодня не будем выяснять отношения, - попросил Хмелевский.
        - Хорошо. Поговорим потом, - эхом отозвалась Рита. - Руслан, я очень переживала. Я думала, что… Я ночью звонила в морг. Мне сказали, что привезли молодого мужчину, и стали искать его фамилию в журнале регистрации… Я думала, что сойду с ума…
        - Значит, буду долго жить.
        Руслан попытался втиснуть в сумку халат. Большой, темно-синий, с тисненым американским флагом на рукаве, купленный Ритой на какой-то распродаже, он никак не вмещался в сумку. Руслан с неохотой вынул халат обратно, повертел в руках и бросил на диван. Рукав коснулся Ритиной ноги, и только тогда она поняла, что Руслан уходит от нее к другой женщине.
        Ту, другую женщину он не любит. Он так и сказал: «Я ее не люблю, но это мой шанс». Он никого не любит, кроме Риты. Но это шанс. И не воспользоваться этим шансом он не может. Без связей и денег еще никому не удалась пробиться в этом мире. Он - хирург, но что ему светит здесь?
        - Давай уедем отсюда, - предложила Рита. - Продадим квартиру и уедем. И начнем жизнь сначала.
        Ее голос прозвучал безжизненно и от того неуверенно. Такому голосу нельзя верить, и Руслан тоже ей не поверил. Без связей, денег и протекции не пробиться к вершине. А она предлагает только уехать.
        - Я говорю неправильно.
        - Что неправильно? - переспросил Хмелевский.
        - То, что жизнь нельзя начать сначала, ее можно только продолжить или окончить.
        Он с тоской посмотрел на сидящую на диване женщину, с которой прожил целых пять лет. Или это она жила с ним все эти годы? Какая теперь разница, кто и с кем жил.
        Он хотел сказать, что устал жить с ней, как устал от диссертации, которую никак не мог дописать. Что она слишком хорошая, слишком правильная, слишком честная и сильная, а ему нужна другая.
        С момента приезда Риты в Куличевск он перестал быть самим собой. Она приехала и перечеркнула его. С другой женщиной он станет другим, таким, каким себя представлял: сильным, богатым и уверенным в себе.
        - Я пойду. Хорошо?
        - Хорошо, - зачем-то согласилась Рита.
        Руслан огляделся вокруг, прикидывая на ходу, что еще надо будет забрать в следующий раз. Сумка, располневшая, как беременная бегемотиха, застряла в дверном проеме.
        - Рита, - Хмелевский повернулся и внимательно посмотрел ей в глаза, на мгновение забыв о ее осуждающем взгляде, - я могу рассчитывать на часы в колледже? Сама понимаешь, мне до защиты диссертации нет никакого резона переходить на другую работу.
        - Ты штатный преподаватель. Какие проблемы?
        - Да, но ты без пяти минут директор, и как мне будет работаться в колледже, зависит только от тебя.
        - Ты думаешь, что я тебе буду мстить? - недоуменно спросила Рита.
        - Нет, не думаю.
        Хмелевский наклонился, взял сумку и направился к выходу. Дверь тихонько закрылась, звякнул замок. И тогда слезы потекли по щекам, дышать стало тяжело, как тогда, когда она ждала ответа из морга… и Рите показалось, что она умирает.
        «Почему все так нелепо вышло? Может, надо было сразу забрать всю одежду и больше сюда не приезжать?» - подумал Хмелевский, садясь в такси.
        Он всю жизнь в душе завидовал своим удачливым сокурсникам, проблемы которых решали родители. Экзамены они сдавали досрочно, а это значило, что не сдавали их вовсе, а только создавали одну видимость. После института сразу получили лучшие места в лучших больницах, а ему пришлось ехать в глушь. И жилье им родители приобрели по факту рождения, а он мыкался по съемным квартирам. И диссертации им написали еще до окончания института.
        «Наконец-то фортуна и меня заметила. Правда, лицом она напоминает Нику, но это не страшно. Мне без разницы, чье у нее лицо. Теперь главное, чтобы это лицо не отвернулось от меня», - разволновался Хмелевский.
        О Рите он не вспоминал.

* * *
        Маргарита безжизненно лежала на диване, уставившись в потолок, до тех пор, пока не начало казаться, что вместо потолка она видит серые облака. Больше всего ей хотелось просто умереть, перестать дышать и исчезнуть из этой жизни. Если бы умереть можно было только от одного желания, Рита умерла бы вчера в тот момент, когда сумка Руслана застряла в дверном проеме.
        «Жизнь - это не существительное, а глагол, ибо признак жизни - движение. Движение - это действие. Выходит, жизнь - глагол», - сделала ненужный вывод Рита.
        В пустой квартире ее голос прозвучал неестественно громко. А потом зазвонил телефон. Отвечать на звонок у нее не было сил. Только звонившему было невдомек, что она собралась умирать, и телефон зазвонил снова.
        - Да, - коротко ответила Маргарита и посмотрела на табло.
        - Рита, ты где сейчас? В Куличевске?
        - Да.
        - Ты часом не заболела?
        В голосе ее заместителя по практической части звучала неподдельная тревога.
        - Нет, - односложно ответила Маргарита.
        - Вот и хорошо. Приезжай в колледж. У нас ЧП.
        - Что случилось?
        Маргарита поднялась и села на диване. От резкого движения перед глазами поплыли разноцветные круги. Никаких разумных мыслей в голове не было, и она повторила свой вопрос Белевич.
        - К нам приехал мэр и с ним новый… директор. Они хотят, чтобы ты приехала в колледж. Хочешь, я скажу, что тебя нет в городе?
        - Я буду через полчаса. Покажи новому директору наш колледж, займи их чем-нибудь.
        Приехать в колледж через полчаса ей не удастся. Это она поняла сразу, как только увидела свое отражение в зеркале.

* * *
        Снаряд ухнул совсем рядом, и комья земли полетели во все стороны. Дерево пошатнулось и медленно повалилось на неподвижно лежащие вокруг тела. Саша пыталась сосчитать количество разорвавшихся снарядов и сбилась со счета. Молодой безусый парень больно толкнул ее в бок и махнул перебинтованной рукой в сторону здания. Она не могла никак понять, что он ей говорит. От взрывов заложило уши, словно в них натолкали ваты, и она только догадалась, что ее спасение в том здании, куда бежали солдаты. Она хотела жить и побежала вслед за ними. Потом был темный подвал. Она шла вдоль коридора. И казалось, что конца этому коридору никогда не будет. Обстрел наверху усилился, и она почувствовала нечеловеческий страх, исходивший от стен темного подземного тоннеля. Последнее, что она увидела, - вспышка яркого света, от которого заболело все тело, и стало так тихо вокруг, как было при сотворении света.
        Саша проснулась, так и не поняв, попала она под завал и осталась в подвале или выбралась наружу.
        - Просыпайся, соня! Едем купаться и будем собираться домой. Родители приедут на обед, - сообщил Стрельников.
        - Мне снилось, как я погибла. Меня завалило в подвале и стало вокруг так тихо-тихо.
        - Крыша рухнула?
        - Откуда ты знаешь?
        - Над нами отдыхающие квартиру снимают, и кто-то каждое утро роняет гирю на пол. И я все время боялся, что они тебя разбудят и мне придется идти к ним и устраивать разборку.
        Стрельников принял боевую стойку и рассмеялся.
        - Паша, помнишь, я Марку говорила, что надо обязательно тела захоронить?
        - Помню, - нехотя сказал Стрельников.
        - Он еще сказал, что это невозможно, потому что его война уже окончена.
        - Помню. Только не пойму, к чему ты клонишь?
        - Я видела не горячие точки, а прошлую войну, нашу войну. И где-то есть подвал с останками тел. Понимаешь?
        - Нет, - признался Стрельников. - Я подумал тогда, что ты, как хороший психолог, сказала Марку, что дрожь в руках пройдет, когда он захоронит тела погибших, специально. А так как это невозможно, то ему придется смириться и жить дальше.
        - Какой ты смешной, - Саша запустила руки в короткие волосы и потрепала их. - Как жаль, что мы уезжаем. В следующем году обязательно сюда приедем летом, когда жарко, когда много народа и у нас впереди целый отпуск.
        - Обязательно приедем, - пообещал Стрельников.
        До следующего отпуска целый год, и он с готовностью соглашался на все предложения жены.
        - Только неудобно, что родители из-за нас переехали жить на дачу, словно мы с тобой молодожены.
        - А мы кто, по-твоему? - лукаво спросил Стрельников.
        - Погоди, - Саша высвободилась из объятий Стрельникова, - я еще хочу поговорить с Марком.
        - Ты невозможная! А ничего, если я начну тебя ревновать к Казанцеву?
        - Я серьезно.
        - Марк уехал в Куличевск.
        Они долго гуляли по городу, пили кофе на Графской пристани, не спеша прошлись вдоль набережной, и Саша поняла, почему Стрельников любит Заозерск именно в начале осени. Потому что город принадлежит сам себе только короткое время с поздней осени до ранней весны. Пройдет немного времени, и многочисленные кафе на набережной закроются, пляжные лежаки помоют, высушат и спрячут до следующего сезона. Потом подует холодный ветер, который принесет городу долгожданную прохладу.
        Уезжать из Заозерска Саше было грустно.
        Месяц тому назад
        Виктория Белевич ждала Маргариту Пикузу у ворот центрального входа в колледж. «Гонцам, приносящим плохие вести, в древности рубили головы», - вспомнила Виктория и помахала приятельнице рукой.
        - Выглядишь плохо, - вместо приветствия сказала Белевич. - Ты из-за должности так расстроилась?
        - Меня бросил Руслан. Вчера собрал вещи и ушел.
        Маргарита шла быстро, Белевич на своих высоченных каблуках еле поспевала за ней.
        - Куда ушел?
        - Не куда, а к кому, - исправила вопрос Пикуза. - К другой женщине. Давно меня ждут?
        - Больше часа точно. Начали нервничать. Я, чтобы не видеть их нервозности, пошла тебя встречать.
        - Директор - женщина или мужчина?
        - Мужчина. Полковник медицинской службы. В отставке, - добавила Белевич.
        - А городская свита с какого перепугу приехала?
        - Из разговоров я поняла, что мэр и этот… давние какие-то друзья или родственники. Поэтому в таком пафосном духе нам его и представят, - предположила Белевич.
        На самом деле ничего пафосного не было. Мужчины сидели в приемной и, судя по выражению лиц, думали о делах куда более важных, чем о встрече с врио. Когда она открыла дверь, мэр, а с ним и начальник городского отдела здравоохранения поднялись с мест. Мужчина, стоящий возле окна, неохотно повернулся к Маргарите с таким выражением лица, словно то главное, ради чего он приехал в эту тьмутаракань, находилось там, за окном, в заросших клумбах и некошеной траве, а вовсе не в приемной директора медколледжа.
        Высокий, худой мужчина, часто мелькающий на экране телевизора, - мэр, определила Маргарита. С начальником горздравотдела она была знакома лично. Выходит, новый директор тот, у окна. В подтверждение ее догадки он оценивающе посмотрел на нее и улыбнулся. Улыбка получилась больше похожей на ухмылку, и Маргарита отвела от него взгляд.
        «И я от вас тоже не в восторге», - вздохнула Маргарита.
        - Маргарита Сергеевна, вот, принимайте смену. Казанцев Марк Дмитриевич.
        Мэр представил приезжего, считая, что его миссия на этом окончена и теперь он может заняться своими непосредственными делами.
        - Если возникнут вопросы - звоните. Мы всегда готовы помочь, ведь, по сути, делаем одно дело - готовим кадры для города.
        Мэр повернулся к начальнику горздрава, и тот участливо закивал головой.
        - Если возникнут вопросы с практикой студентов или… другие проблемы - обращайтесь.
        Призыв руководителей уже касался нового директора, и Пикуза не сочла нужным благодарить городские власти.
        - Спасибо. Будем обращаться, - обнадежил мэра Казанцев.
        В приемной повисло неловкое молчание.
        - Маргарита Сергеевна, вводите в курс своего руководителя, а мы, если вопросов нет, поедем.
        Мэр первым направился из приемной.
        - Как тебе? - спросил Гранин, на шаг отстав от начальника здравотдела.
        - Ты хочешь знать - похож колледж на военный госпиталь или нет? Отвечаю - нет.
        - Хочешь, иди работать в больницу. Будешь заведующим или… кем хочешь.
        - Спасибо, Максим. Посмотри на мои руки.
        Марк выпрямил руки. Длинные пальцы начали дрожать, и чтобы это прекратить, Казанцев сильно сжал кулаки.
        - Я даже панариций не смогу вскрыть.
        - Извини. Может, тебе поменять направление? Медицина, насколько мне известно, это не только хирургия.
        - Для меня - только хирургия.
        - Ну что ж… У меня к тебе просьба как к директору: здесь преподавателем работает будущий зять моего зама. Подыщи ему что-нибудь в администрации. Жаловался, что Пикуза все время его затирала, не давала возможности проявить себя. Разберись. Хорошо?
        - Попытаюсь подыскать соответствующую должность.
        Здесь, как в джунглях, свои законы и свои правила выживания. Пикуза ему не понравилась с первого взгляда. Он даже сам толком не мог себе объяснить, что было в ней не так. Интересная женщина, молодая, красивая, только смотрела так, как смотрят на классового врага. «А как она должна смотреть на меня, - задумался Марк, - жила себе в этой глуши, пропадала сутками на работе, а потом мэр приводит своего друга и конец ее карьере. Хмелевского затирала. Мужененавистница».
        - Макс, скажи, только честно, - Марк придержал за руку мэра, - ты отстранил Пикузу от занимаемой должности из-за меня?
        - Говорю, как на духу - в конце учебного года ей предлагали стать полноправным директором, но она так и не заключила с мэрией договор. Так что место директора было свободно.
        - Вот я и иду по трупам… - Казанцев вдруг вспомнил слова Саши Андреевой.
        - Что ты сказал?
        - Да это я о своем.
        - Как устроился? Кроме служебной квартиры, пока ничего тебе не могу предложить.
        - Отличная квартира. Места предостаточно. Да и сколько места нужно холостяку?
        - Мы тебя здесь обязательно женим, - пообещал Гранин.
        - Никогда! Я это уже проходил. Не всем так везет, как тебе.
        - Когда в гости ждать?
        - Немного здесь разберусь и заеду. Еще надоем.
        Начальник горздравотдела, заметив, что мэр отстал, тоже остановился. Сесть в машину первым, не дождавшись мэра, он не решился.
        Они наскоро попрощались, пожали Казанцеву руку, пожелали удачи на новом поприще и стали рассаживаться по своим машинам.
        - Как фамилия твоего протеже? - вспомнил Марк о просьбе Гранина.
        - Хмелевский.
        - Хмелевский, - на всякий случай про себя повторил Казанцев.
        Он дождался, пока машины отъедут, и не спеша зашагал обратно к зданию колледжа, жалея, что так опрометчиво согласился на эту должность. Раньше было все понятно: госпиталь, четкий устав, распорядок рабочего дня. Перелет и приземление, быстрое разворачивание госпиталя и… операционная.
        Казанцев прикрыл глаза и полной грудью вдохнул чистый воздух. На мгновение он почувствовал специфический запах стерильного халата, в который он облачался перед тем, как зайти в операционный зал. Он открыл глаза, но вместо мягкого света бестеневой лампы, освещающей операционный стол, в глаза ударило яркое солнце.
        Стоя на крыльце здания, за ним безразлично наблюдала Маргарита Пикуза.

* * *
        - Вы какую раньше должность занимали? - задал вопрос Казанцев, поднимаясь вслед за Маргаритой на второй этаж.
        - Заведовала отделением.
        - Как в больнице?
        - Нет. Здесь заведующий отделением - это как декан в институте. Так вам понятнее?
        - Конечно, понятнее. Кто был студентом, тот помнит деканат.
        - Это вы сейчас о себе?
        Казанцев на колкость не обратил внимания.
        - Что дальше планируете делать?
        - Работать.
        Он так надеялся, что она скажет, что у нее далеко идущие планы и она уходит из колледжа. Работать с бывшим директором, пусть даже врио директора, Казанцев не хотел. С «бывшими» работать неуютно. Он это проходил.
        Его назначили начальником медсанчасти чисто случайно. В часть нагрянул аудит, и вот тогда выяснилось, что начальник госпиталя списал немыслимое количество спирта. До пенсии тому оставалась пара лет, и его всеми правдами и неправдами оставили дослужить на старом месте.
        Бывший начальник подставлял его на каждом шагу, кляуз написал столько, что устанешь читать. Марк честно пытался наладить с ним отношения, и когда ничего не получилось, решил вопрос по-мужски, после чего его вызвали в управление и ознакомили с приказом о переводе на Кавказ. Спустя неделю он уже был начальником отделения с другим номерным знаком. После того случая он никогда не работал с бывшими начальниками.
        - Я понимаю, что работать, а на какой должности вы себя видите?
        - Да успокойтесь со своими должностями.
        - Обиделись?
        Маргарита не ответила.
        - В кабинете остались мои вещи, вы можете немного подождать в приемной, пока я соберусь?
        Марк открыл дверь приемной и галантно пропустил Маргариту вперед. Могла бы и не просить.
        Он знал, что медкомиссию не пройдет, в чудо он не верил, и служить в армейском госпитале он никогда больше не сможет. Он вспомнил, как сам в последний раз зашел в свой кабинет начальника хирургического отделения и собрал свои скудные пожитки: блокнот, ненужные записные книжки, фотографию Юли. Жена смотрела на него, как обычно, немного обиженным взглядом.
        Маргарита вышла из кабинета с небольшим пакетом в руках.
        - Можете заходить, стол свободен.
        - Маргарита Сергеевна, мне нужна ваша помощь. Вы можете меня познакомить с коллективом? Заочно.
        Пикуза положила пакет на свободный стол секретаря. Если перевести просьбу на человеческий язык, то ее просили раскрыть подноготную каждого сотрудника коллектива.
        - Марк…
        - Дмитриевич, - подсказал Казанцев.
        - Марк Дмитриевич, вы можете взять личные дела сотрудников и просмотреть их на досуге. Там весь послужной список и прилагается биография каждого. Я ничего сверх того не знаю. Администрация выходит из отпуска через неделю, так что время у вас будет.
        Она собиралась открыто сказать новоиспеченному директору, что сплетничать за спиной коллектива она не собирается, но дверь в приемную неслышно открылась, и на пороге появилась заведующая методкабинетом.
        - Вот вы где. А я думала, что все уже давно ушли. Марк Дмитриевич, помощь нужна? - кокетливо спросила Ольга.
        - Спасибо. Вот Маргарита Сергеевна любезно согласилась мне помочь.
        Ольга немного постояла и неслышно закрыла за собой дверь.
        - Ну так как насчет коллектива?
        Она никогда не задумывалась, сколько можно потратить время на характеристику людей, с которыми ты работаешь плечом к плечу почти пять лет. Получилось, что коллектив в массе своей немолодой, что и понятно. Добросовестный, работоспособный, перспективный. Пикуза говорила шаблонно и в общих чертах.
        Марку она не понравилась с того самого момента, как появилась в приемной. Ее ждали все: мэр, начальник горздравотдела и он, Марк Казанцев. И потратили на это ожидание уйму времени. Если бы не начальник горздравотдела, то он хотя бы с Максимом пообщался бы. Но шушукаться с мэром в присутствии постороннего человека было неловко. И он стал перечитывать предписания, размещенные на доске объявлений. Судя по дате, когда печатали расписание выпускных экзаменов и готовились к педсовету, он даже понятия не имел, что где-то в Куличевске есть медколледж.
        - Маргарита Сергеевна, как вам удалось всех этих ангелов собрать в одном коллективе? - Казанцев не поверил в кристальную характеристику будущих коллег.
        - Ничего не вижу смешного. Нормальный коллектив.
        - Маргарита Сергеевна, у вас недоброжелатели в коллективе есть?
        Казанцев улыбнулся. Улыбка получилась однобокая, больше похожая на ухмылку.
        - Для меня важнее, что я думаю о коллегах, а не то, что они думают обо мне. Такой ответ вас устраивает?
        - Понятно.
        За все время общения Пикуза впервые посмотрела на Казанцева и слегка прикусила пухлую губу. Глаза у нее были большие, выразительные и немного заплаканные. Казанцеву нравились совершенно другие женщины, требующие помощи, постоянной опеки и заботы. Пикуза была другой породы. Из тех самостоятельных и независимых, которые не нуждаются ни в чьей помощи, тем более в опеке.
        Казанцев вспомнил о бывшей жене. Он все время пытался не думать о ней, но она постоянно незримо присутствовала в его жизни. Он и приглашение принял приехать в эту глушь только потому, что бывшая жена вернулась в Севастополь, и он боялся, что не устоит и простит ей измену. И она станет ему сочувствовать, что так у него не сложилось с карьерой, а потом начнет обижаться, что он не способен сделать ее жизнь светлее.
        - Хотите, я вам покажу весь колледж, аудитории, лаборатории? - миролюбиво предложила Маргарита.
        - Спасибо. На дверях я видел таблички, так что прочитаю и разберусь. За консультацию спасибо. Вам когда выходить на работу?
        - Ну… - Маргарита замялась. - Преподаватели выходят тридцатого августа, а администрация - через неделю, - напомнила Маргарита.
        - Выходите вместе с администрацией, - предложил Казанцев.
        Она поднялась из-за стола секретаря и попрощалась. Хотела пожелать удачи, но подумала, что Казанцев поймет ее неправильно, и вышла из приемной. Спустившись на первый этаж, она вспомнила, что пакет с ее личными, наскоро собранными вещами так и остался лежать в приемной.
        Казанцев стоял возле окна и внимательно рассматривал сад. Траву надо было давно скосить, но дворник, старый, как этот сад, ожидал персонального распоряжения директора.
        - Маргарита Сергеевна, хорошо, что вы вернулись. - Казанцев оторвал взгляд деревьев и повернулся к Пикузе. - Я так понимаю, что в администрации свободны две должности заведующего отделением?
        - Да. Но я вам говорила, что я…
        - Я помню. Речь не о вас.
        «Хам невоспитанный», - сделала первый вывод Пикуза.
        - Что вы скажете о Хмелевском?
        Маргарита заправила рукой непослушную прядь за ухо и посмотрела в глаза Казанцеву, словно проверяла, не ослышалась ли она. Светлые волосы, наспех завернутые в узел, растрепались и придавали серьезному лицу легкую женскую кокетливость. Фигура под тонким платьем свободного покроя не определялась, но Казанцеву показалось, что женщина довольно стройная. Длинные ноги в легких открытых босоножках на низком ходу были сильные и загорелые. И если б не взгляд, которым смотрят на прохожих брошенные домашние питомцы, Маргариту можно было б назвать красивой.
        - О… Хмелевском? - переспросила Маргарита. - Ничего. Я все обо всех сказала.
        Она справилась с волнением и опять посмотрела своими большими грустными глазами на Казанцева.
        - Я думаю предложить ему должность заведующего акушерским отделением. Что скажете?
        - Предложите. Он согласится.
        Она быстро выскочила из приемной и хлопнула дверью. Краска залила лицо, сердце застучало в груди.
        «Чего так хлопать дверью? Неравнодушна, что ли, она к этому Хмелевскому? А у того почти жена и почти влиятельный тесть. И не было никакого карьерного роста. Да, работать с такой - сам себе не позавидуешь», - сделал вывод Казанцев.

* * *
        Петр Петрович Звонарев еле дождался конца рабочего дня. Случись эти проблемы раньше, он бы, не мешкая, давно уехал с работы, и все дела. С приходом нового мэра просто так, не поставив в известность секретаршу Гранина, уже не уедешь. Придется говорить, что да как, где будет, на сколько часов уезжает, если вдруг спросит мэр. Таких событий, требующих присутствия заместителя мэра, в городе не было, и Звонарев с нетерпением посмотрел на часы.
        Через час он посигналил у ворот дачи. Курбатюк встречать гостя не спешил или не слышал сигнала. Не дождавшись хозяина, Звонарев выбрался из машины и зашагал к калитке. Николая он нашел за домом в винограднике. Загоревший, похудевший, подтянутый Курбатюк выглядел помолодевшим.
        - Вот, значит, как живут нынче пенсионеры!
        Звонарев крепко пожал ему руку.
        - А то! Ты бы заранее позвонил, я баньку истопил бы. Попарились бы!
        - Да погоди ты с банькой! Времени в обрез.
        - Ну, как знаешь. А то я могу сейчас…
        - Я к тебе только поговорить.
        - Тогда пойдем в беседку, - махнул рукой Курбатюк куда-то за виноградник.
        - Я опять по поводу колледжа. Мэр нового директора назначил вместо твоей Пикузы.
        - Вот это новость, - наигранно удивился Курбатюк.
        Он не удержался и довольно улыбнулся, радуясь в душе, что так вовремя ушел на пенсию.
        - Так что будем теперь делать?
        Звонарев опустился на деревянную резную скамейку и положил ухоженные руки на стол. Ему было противно начинать этот разговор. Как-то унизительно было просить помощи у человека, которого сам отправил на пенсию. Хотя если быть честным до конца, то Курбатюк должен благодарить его до конца жизни. Где был бы Курбатюк, если бы он вовремя его не пристроил в колледж, не дал ему небольшую вотчину? И дача эта построена не на зарплату директора, и квартиры детям куплены на совершенно другие деньги. Но невзирая на свое миссионерство, Звонарев чувствовал себя унизительно.
        - Так о чем ты хотел со мной поговорить? - Курбатюк вымыл руки и сел напротив Звонарева.
        - О твоих недоделах.
        - Да брось ты! - беззаботно рассмеялся Курбатюк. - Какие недоделы могут быть у пенсионера?
        Они знакомы были сто лет, если не больше, считай, с детства. Выросли в одном дворе, в одной песочнице. Всего два года разницы, а в детстве, считай, десятилетие. Это потом, во взрослой жизни, порой не определишь, кто старше, а кто младше. В детстве счет у времени другой.
        Потом, правда, судьба разбросала их, а под конец опять свела в родном городке. Дружбы особой между ними никогда не было, как и в песочнице. Вначале Петя Курбатюка побаивался. Как-никак, а разница в два года. А потом дружба стала не по чину. Должность - она и друзей определенных требует. Конкретные друзья - для конкретной цели.
        Дружбы-то не было, а Петр в свое время вытянул его из захолустья, где он был всего-навсего рядовым врачом. Не забыл. И сразу дал и должность, и квартиру, и соответственную зарплату предложил. Это позже он научился самостоятельно зарабатывать деньги. Но, как правильно зарабатывать, чтобы не уличили, не позвонили куда надо, а главное, куда не надо, его тоже научил Звонарев.
        Директор медицинского колледжа - должность, конечно, не чета должности Звонарева, но жить можно. И так жить он планировал долго. Ни о какой пенсии даже не помышлял, а отправить его никто не мог, когда за спиной стоял сам Звонарев, а он для города - величина. С ним считались и старались дружить.
        Близким знакомством с руководством города Курбатюк особо не кичился, лишний раз старался не подчеркивать расположение к своей особе Звонарева. Но и без этого все знали.
        Только на пенсию он вышел, отпраздновав шестидесятилетие. Никто не верил, что такое может случиться. С хлебного места по доброй воле никто не уходит. Курбатюк мимоходом вспомнил недавнюю обиду на Звонарева и налил себе стакан красного молодого вина.
        - Ты мне что обещал? Что Пикуза поможет? А что вышло?
        - Я сделал все, что обещал. Пикуза - именно тот директор, который тебе нужен.
        Курбатюк был прав. Какой с него теперь спрос? В памяти Звонарева всплыло лицо Пикузы. Она ему тогда понравилась. К женщинам он всегда относился как к элементам интерьера. Инженерно-строительный факультет оставил след.
        Есть основные элементы: двери, окна, потолок. Несущие, основополагающие части в его жизни ассоциировались с единственным человеком - женой. Было время, когда он больше любил конструктивные части: перегородки, арки, печи, камины, лестницы. Можно переставить, выбросить, забыть, вычеркнуть из жизни. Сколько их было: секретарь, пресс-секретарь, помощник. И все женского пола. Конструктивные части интерьера.
        Пикуза была из другого материала. Он не любил принципиальных искательниц равенства и правды. От таких одна головная боль. Прямолинейная, неподкупная, предельно честная и ответственная, она как никто больше подходила не только на роль директора, но и на роль человека, способного решить проблему Звонарева. И если бы не его жадность, и если бы он не тянул время с проверками, ожидая дополнительного вознаграждения, то не сидел бы теперь на даче Курбатюка. Пикуза, ознакомившись с заключением экспертов, первой подняла бы вопрос безопасности студентов и коллектива. И колледж переселился бы в другой конец города, где раньше были казармы. Здание бы отремонтировали за государственный счет. И все газеты написали бы о дальновидности руководства. Сколько ютиться медицинскому колледжу в дореволюционной постройке? Пришло время подумать и о расширении, и об улучшении условий. Все это было возможно еще пару месяцев тому назад. Новый мэр на это не пойдет. Городской бюджет разбазаривать не даст. И к новому начальнику УВД не сунешься - ставленник Гранина. Пока ратует за закон, порядок и справедливость.
        - Так что теперь делать? - вернулся к своему вопросу Звонарев.
        - А чего ты, собственно, всполошился-то? Делай то же самое, только с другим директором.
        - В том-то и дело, что новый - человек мэра. Свояк. С проверками к нему так просто теперь не сунешься.
        - Кто директор? Я его знаю?
        - Нет. Бывший военный медик. То ли полковник, то ли подполковник. Вернулся из каких-то горячих точек. Жесткий, правильный и цепкий - под стать самому мэру.
        - Даже не знаю, что тебе сказать.
        - А я не знаю, что мне делать. Проект под застройку уже готов. Знал бы ты, какие люди за всем этим стоят, - вздохнул Звонарев.
        Какие люди, а главное, какие деньги стоят за этой аферой, Курбатюк и сам догадывался.
        - Значит, никакие выводы комиссии теперь не помогут, и историческое здание никто не признает аварийным, следовательно, об отчуждении городской недвижимости речи не может быть, - сделал заключение Курбатюк.
        «Радуют его, что ли, мои проблемы?» - подумал Звонарев.
        - А если здание разрушится? - спросил Курбатюк.
        - Ты обалдел совсем? Ты что, предлагаешь мне его взорвать?
        - Эх, Петя, какой ты кровожадный! - от души рассмеялся Курбатюк. - Я вот что тебе скажу. Здание-то историческое, а я, в отличие от тебя, историей города всегда интересуюсь.
        - И что говорит твоя история?
        - Она говорит, Петя, что в подвале проходят старые коммуникации. Только вход в подвал основательно замуровали сразу после войны. Там, говорят, у немцев был штаб. В сорок третьем, при отступлении, городок сильно бомбили. Часть здания разрушилась, и ее не стали восстанавливать, а уцелевшую со временем отстроили.
        - И что дадут мне твои коммуникации? - никак не мог в толк взять Звонарев. - Да и откуда ты знаешь, что они там есть?
        - Интересовался. Хотел подвал использовать под хозяйственные помещения. Да не тут-то было. В подвал не попасть.
        - Ничего не понимаю, - признался Звонарев. - К чему мне твой исторический опус?
        - Если правильно использовать коммуникации, то здание можно затопить. Теперь ты понимаешь, к чему я веду?
        - А как попасть в подвал? - Звонарев уловил мысль Курбатюка.
        - Нам не попасть, но если привлечь специалиста, то он сможет найти вход в подвал и сделать за соответственную плату все как надо. Теперь понимаешь, к чему я веду?
        - Да, да…
        - В городском архиве должен быть довоенный план города, а еще лучше, если найдутся чертежи здания. Они могут быть и в краеведческом музее, - подсказал Курбатюк.
        - Спасибо. Я твой должник.
        Звонарев ожил. Поставленная задача была решаема. И домой он возвратился в приподнятом настроении.

* * *
        Марта Савельева к своим сорока шести годам любила только музей. В отличие от мужчин, он единственный хранил ей верность, был надежным, постоянным, изыскано-благородным и… нужным. Марта и сама была под стать музею. Красивая, элегантная, притягательно женственная, успешная и независимая, она постоянно притягивала к себе явных и тайных поклонников и воздыхателей разных возрастов. Обычно о таких женщинах говорят, что они созданы для любви. Только Марта, по замыслу Творца, была сотворена лишь для музея. Для этого он наделил ее одним решающим недостатком - излишеством ума. Будь его поменьше, Марта бы давно вышла замуж, родила бы детей и занималась бы семьей. Но, имей это все, у нее не было бы времени для музея, для работы в архивах, для защиты диссертации, для организации выездных экспозиций, и тогда бы у художественного музея Заозерска не было своей яркой визитной карточки - Марты Савельевой.
        Каждое утро она легкой походкой поднималась по мраморной лестнице на второй этаж, не забывая при этом приветливо улыбнуться своему отражению в старинном зеркале. Натертый до блеска паркет скрипел под ее ногами, от этого еле слышного звука все оживало в душе. Потом начнется рабочий день, появятся первые посетители, и она с удовольствием в тысячный раз начнет обзорную экскурсию по музею.
        Экскурсию Марта закончила, как обычно, в третьем зале западноевропейского искусства и собиралась распрощаться с немногочисленной экскурсионной группой, когда позвонила Рита. Марта мельком глянула на часы. В нехорошем предчувствии она не стала ждать вопросов посетителей и быстро распрощалась, пожелав всем хорошего дня. При этом улыбнулась им своей очаровательной улыбкой так, что все, особенно мужчины, забыли свои вопросы.
        - …Марта, если можешь, приезжай ко мне на выходные, - попросила Маргарита.
        - У тебя что-то случилось?
        - Случилось.
        - Что-то с Хмелевским? - попыталась угадать Марта.
        - Да. Руслан ушел от меня…
        И у Марты отлегло от сердца.

* * *
        Игорь Климов проснулся с головной болью и первым делом побрел на кухню. Перед тем как открыть холодильник, он выглянул в окно. Мать возилась в огороде, собирала краснобокие помидоры. Оставшийся в банке рассол через пять минут подействовал, и подкатившая к горлу тошнота немного отступила. Судя по количеству пустых бутылок, собранных в полиэтиленовый пакет, посидели они и впрямь хорошо. Он даже попытался вспомнить, с кем и по какому поводу пил целую ночь, но так и не вспомнил. Ближе к утру у матери лопнуло терпение слушать пьяные бредни, и она выдворила компанию на улицу, пригрозив вызвать участкового. «Работу обмывали», - вспомнил Климов и взял со стола недопитую бутылку. Остаток мутной жидкости он выпил одним глотком и направился обратно к себе в комнату.
        Он никогда даже помыслить не мог, что будет работать кочегаром в маленькой котельной почти на краю города. Он, студент историко-археологического факультета, видел себя, по меньшей мере, первооткрывателем новой цивилизации. О нем должны были писать и говорить на всех языках. Именно он, Игорь Климов, должен был восстановить первозданную картину прошлого. Но случилось так, как случилось.
        После окончания третьего курса часть однокурсников уехала в стройотряд, часть осталась в институте красить аудитории, а самые продвинутые записались в поисковую группу «Память», которая третий год занималась поиском и перезахоронением безымянных солдат, погибших в боях при освобождении города.
        Идею бесплатно работать на виноградниках он отбросил сразу, от запаха краски его мутило, и в итоге остались одни поисковики.
        В их отряд он записался с трудом и только благодаря командиру Васе Карпову, с которым был хорошо знаком. Оказалось, что желающих целое лето на солнцепеке копаться в земле и без него хоть отбавляй.
        К концу лета отряд дошел почти до самой реки. Чего только не нашли за это время, перелопатив тонны песка: алюминиевые ложки с выцарапанными инициалами, медальоны, часы, перочинные ножи, карманные бритвы. Камеральную обработку находок проводили самостоятельно в институтской лаборатории и передавали их на хранение в исторический музей.
        Возможно, на этом поисковая работа и закончилась бы, но так случилось, что Вася Карпов наткнулся на захоронение солдата.
        В тот день с утра накрапывал дождь. До намеченного рубежа оставалось метров двадцать, но к обеду все промокли до нитки, и Карпов предложил остаться только желающим, а остальным - по домам. Желающих не нашлось.
        Даже через столько лет Климов помнил, как тогда обрадовался, что скоро доберется домой и ляжет на диване возле телевизора. А ведь мог бы остаться, хотя бы из солидарности, поддержать друга. Тогда они еще были друзьями. Там и копать-то осталось всего ничего - один холм. Он был уверен, что холм - пустая затея, да еще в такую погоду.
        Холм оказался вовсе не напрасной затеей. Останки погибшего солдата лежали неглубоко. В эбонитовой капсуле смертного медальона сохранилась записка. На клочке бумаги корявым почерком боец написал адрес своей родни. Рука дрогнула, чернильная капля застыла на бумаге, буквы расползлись. Находка была редкой. Среди солдат бытовало поверье: раз заполнил медальон - значит смерть себе накликал. Из эбонитовых капсул чаще всего делали мундштуки, а вкладыши выкидывали за ненадобностью. А здесь - такая удача! С запиской им пришлось изрядно повозиться, пока восстановили адрес погибшего. Потом долго сомневались, остался ли кто в живых из его родни. И как все обрадовались, когда спустя два месяца получили ответ.
        На перезахоронение тела старшего лейтенанта Горохова В. Н., погибшего в сорок третьем году при освобождении Куличевска, приехал его внук - генерал-майор Н. В. Горохов. Он долго общался с Васей Карповым, благодарил за преданность делу и пообещал помочь всем, чем только сможет.
        Городской комитет комсомола работу поисковиков отметил грамотой. Городская газета посвятила «Памяти» целый разворот. Потом статью в сокращенном виде перепечатали областные газеты.
        Ближе к Новому году, как и обещал, генерал-майор выслал ксерокопии военных карт, полученные в Центральном архиве Министерства обороны, где прерывистой чертой была обведена линия обороны немцев - места самых ожесточенных боев за Куличевск.
        В следующем году к линии огня отряд подошел в конце лета. Блиндаж с немецкими телами они, по стечению обстоятельств, нашли в последний день работы отряда.
        В сентябре институт связался с немецкой гуманитарной организацией, занимающейся уходом за военными могилами. Немцы в Куличевск приехали сразу. И в городе опять заговорили о работе поискового отряда. А потом начались плотные занятия в институте и стало не до славы.
        Весной немцы приехали опять, но уже к городским властям не обращались, самостоятельно поселились в гостинице, после чего встретились с Васей Карповым. Получалось, что приехали немцы конкретно к нему. Молодые, веселые, говорившие на ломаном русском языке, они достаточно доходчиво изложили Карпову свое предложение.
        - …Карп, и ты отказался? - охрипшим от волнения голосом уточнил Игорь Климов.
        - Интересно, что бы ты сделал на моем месте? - пришла очередь удивиться Карпову.
        - Немцы тебе предлагали деньги! Ты хотя бы представляешь, сколько можно заработать на этих раскопках?
        - Никаких раскопок больше не будет! И деньги такие мы не возьмем, - решил за всех Карпов. - Поисковый отряд занимался поиском только наших погибших солдат. Искать немецкие трупы мы не будем. Вернее, я не буду. Если тебе интересно - копай, но без меня.
        - Ты знаешь, сколько стоит на черном рынке немецкий медальон?
        - При чем здесь медальон?
        - Да при том, что если родственники получают медальон или хотя бы его часть с номером, то могут установить, где погибли их близкие, и за это они готовы платить большие деньги. Имея на руках карту, мы сами справимся. И все деньги наши.
        - Мразь, она и есть мразь, невзирая на время, - зло сплюнул себе под ноги Вася Карпов. - Никакого оправдания им нет. И если их души не могут до сих пор обрести покой, то я им не помощник.
        Сидеть на скамейке в парке становилось холодно. Климов полез в карман и достал смятую бумажку.
        - Их души меня не волнуют. Вот номер телефона, по которому мы можем связаться с немцами.
        - Откуда?
        - Ты думаешь, фрицы встречались только с тобой? Со мной тоже переговорили. Я, в отличие от тебя, оказался сговорчивее настолько, что даже задаток получил. На двоих, - уточнил Климов.
        - Я деньги не возьму. Не могу. У меня дед погиб на войне. Он моего отца так ни разу и не увидел.
        Карпов больше ничего не сказал, поднялся с влажной скамейки, отряхнул джинсы и направился к главному корпусу на лекцию. Больше к этой теме они никогда не возвращались, словно и не было этого разговора.
        Игорь Климов лег на диван и прикрыл глаза. «Мутный тип этот Звонарев, - подумал Климов перед тем, как уснуть. - И предложение его мутное».

* * *
        Конца отпуска коллектив как никогда ждал с нетерпением. На негласной повестке дня стояло два вопроса: женитьба Хмелевского и кадровые пертурбации нового директора.
        По значимости вопросы были разными, и объединяла их только внезапность возникновения: как назначения, так и женитьбы.
        С упоением судачили о новом директоре, строили догадки, каким ветром занесло его в Куличевск, и сочувствовали Пикузе.
        Сам факт женитьбы Хмелевского воспринимали по-разному. Одни по-женски сочувствовали Маргарите, считая поступок Руслана предательством, а сам брак не иначе как расчетом. Другие - злорадствовали и пытались предугадать, с каким выражением лица появится Маргарита на работе. А может, и вообще уедет из города. Таких, правда, было всего несколько человек.
        Волновал коллектив и кадровый вопрос, но больше из любопытства. Гадали, станет ли новый директор менять администрацию сразу или постепенно, или оставит все как есть.
        И опять возвращались к Хмелевскому, недоумевая, за какие заслуги тот получил административную должность. И сами понимали - заместитель мэра постарался для зятя. Других заслуг у Хмелевского не было.
        Первое заседание администрации Казанцев назначил на десять утра. В восемь он уже был на работе, сварил кофе и выкурил первую сигарету, после чего открыл настежь окна. Но, невзирая на проветривание, запах сигарет Пикуза учуяла сразу, как зашла в кабинет.
        - Марк Дмитриевич, у нас в колледже не курят. Как мы можем требовать со студентов, чтобы они придерживались правил, если сами же их нарушаем?
        Маргарита вначале сделала замечание и только затем поздоровалась с Казанцевым.
        Она мягкой походкой подошла к столу и, не дожидаясь приглашения сесть, отодвинула стул. Светлое, слегка облегающее платье оттеняло летний загар и подчеркивало стройность фигуры. Волосы свободно спадали с плеч, отчего она напоминала Казанцеву греческую богиню. Он даже пытался вспомнить, кого именно, и только нахмурил брови.
        - Учту, - буркнул Марк и перестал ее разглядывать. - Присаживайтесь и начинайте обещанный ликбез.
        О функциональных обязанностях директора Маргарита не стала говорить Казанцеву, полагая, что прописные истины ему давно известны, и сразу перешла к первоочередным проблемам колледжа. Этих проблем было не много, и все они, как одна, упирались в слабенькое финансирование учебного заведения.
        Где колледжу взять деньги, она тоже знала, и говорила об этом со знанием дела, при этом красиво жестикулировала руками, словно перед ней сидел не один Казанцев, а целая аудитория непонятливых студентов.
        Люди, способные профессионально выполнять свою работу без лишней суеты и сетований, ему всегда импонировали. Но сейчас, в присутствии Пикузы, он ощутил себя полным профаном, занявшим чужое место, и с тоской подумал о госпитале.
        В замкнутом пространстве кабинета Казанцеву было неуютно. За месяц он так и не привык к этим стенам, рабочему столу, креслу и… бездействию.
        Утро в госпитале начиналось с доклада дежурного врача, после чего он сам лично осматривал тяжелых больных, потом ординатор приносил ему на утверждение расписание операций на день. Он оперировал самых сложных пациентов и ставил напротив их фамилии галочку.
        Казанцев сделал глубокий вдох и почувствовал запах операционной…
        «Компьютеров не хватает, в общежитии на кухне старые плиты, душ только по четным числам», - повторил за Маргаритой Казанцев и посмотрел на портрет Пирогова. Хирург с мировым именем смотрел на него как на чужака.
        - Вот так. Теперь будем вместе работать, - сказал Казанцев портрету, как только Пикуза закрыла за собой дверь. - Я знаю, Николай Иванович, что вы душой и сердцем за Маргариту. Не бойтесь, если не справлюсь, сам освобожу этот кабинет, - пообещал Казанцев и достал личные дела членов администрации.
        Он еще раз бегло просмотрел содержимое бумажных папок, восстанавливая в памяти, кто есть кто. Потом послышался шум в приемной, и секретарь доложила, что вся администрация в сборе.
        Административная пятиминутка затянулась на два часа. Маргарита Сергеевна представила Казанцева. Говорила она правильные слова, подчеркивая, что такой человек, за плечами которого огромный организаторский и врачебный опыт, находка для любого учебного заведения.
        - Осталось пожелать вам, Марк Дмитриевич, терпения, понимания и плодотворной работы, а мы, в свою очередь, постараемся поддержать все ваши начинания.
        В подтверждение своих слов Маргарита Пикуза без тени превосходства посмотрела на Казанцева и села на свое новое место в конце стола.
        - Что сказать о себе? - немного растерялся Казанцев. - Окончил Ленинградскую военно-медицинскую академию, служил, полковник медицинской службы в отставке. Надеюсь на совместную долгую и плодотворную работу. Предлагаю продолжить знакомство в процессе работы.
        О себе Казанцев сказал коротко и сухо. Сидящие в кабинете были уверены, что новый директор начнет говорить о своих подвигах, героизме и трудностях военной жизни, о которых они на гражданке и помыслить не могли. И когда этого не случилось, облегченно перевели дыхание, почувствовав в сидящем во главе стола мужчине особую надежность.
        Казанцев обвел взглядом своих новых подчиненных и искренне улыбнулся, сам не ведая, что в один миг, без особого усилия, расположил к себе собравшихся в кабинете женщин.
        Когда напряжение, витавшее в воздухе, рассеялось, в душе Маргариты шевельнулась ревность.
        Следуя субординации, первой слово взяла заместитель директора Кудрявцева Людмила Аркадьевна. Вопросы касались педагогической нагрузки и расписания занятий.
        …Устьянцева не могла читать лекции в первой половине дня, потому что ребенок учится во вторую смену. Крылова в начале нового года уйдет в декрет, а кто-то из преподавателей умудрился уйти в отпуск, так и не сдав годовой отчет.
        В его прошлой жизни такого просто не могло быть, чтобы кто-то не выполнил его приказ. В армии приказы не обсуждаются, приказы - выполняются. Иначе не бывает.
        Фамилии провинившихся коллег ему ни о чем не говорили, знакомство с коллективом, по совету Пикузы, он начнет в сентябре, с каждой цикловой комиссией в отдельности.
        Казанцев перевел взгляд на портрет Пирогова и оторвался от созерцания великого хирурга, только когда услышал свое имя. Вопрос Людмилы Аркадьевны он прослушал. Пришлось неопределенно кивнуть головой.
        Дальше слово взяла Белевич, и он был весь внимание. Смотреть на нее было приятно, и дело было не только в фигуре, а скорее в живой мимике на лице и глубоких серых глазах. Говорила Виктория быстро и громко, давая понять, что эта информация касается всех, и даже тех, кто внимательно рассматривает то ли Пикузу, то ли портрет Пирогова.
        Его жена всегда говорила тихим монотонным голосом, считая, что повышать голос неприлично, и только когда обижалась, ее голос приобретал живость и звучность.
        «Как она только умудряется сохранять привлекательность, работать и одновременно воспитывать троих детей?» - Казанцев вспомнил семейное положение Белевич.
        Юля сделала аборт, когда он попал в плен. Через три месяца их обменяли на пленных чеченцев, и он благополучно вернулся домой, получив отпуск на два месяца. Он долго пытался понять, как вообще такое могло случиться. Юля обиделась, потому что он своим вопросом делал ей больно. «А как бы я жила одна с ребенком?» - недоумевала жена. И он тоже не смог ответить на ее вопрос.
        - …Михайлюк Станислава Игоревна, заведующая сестринским отделением, стаж работы на занимаемой должности два года.
        О состоянии дел в отделении Станислава говорила обстоятельно и подробно, сохраняя улыбку на пухлых губах, и все время смотрела исключительно на Казанцева.
        «Наверное, между собой ее зовут Стасей? - успел подумать Казанцев. - И отделение у тебя показательное: все студенты-должники пересдали сессию, к учебе допущены, и осталось мне только поставить подпись в приказе. И за этой подписью она зайдет позже», - догадался Казанцев. Он опять посмотрел на портрет Пирогова, мол, сам видишь, какие дела творятся. И улыбнулся сам себе.
        - С первого сентября у нас вакантную должность заведующего фельдшерским отделением займет, - Казанцев запнулся и быстро подсмотрел в еженедельник, - Хмелевский Руслан Васильевич.
        - Почему Хмелевский? - недоуменно спросила завуч. - Руслан Васильевич далеко не лучшая кандидатура. Честно говоря, я думала, что это всего лишь сплетня.
        Кудрявцева только из уважения к Маргарите не стала дальше говорить о Хмелевском. Попроси ее вдруг кто оценить по пятибалльной шкале человеческие качества Руслана Васильевича, она аккуратно вывела б ему слабенькую троечку. «Отлично» можно было поставить Хмелевскому только за внешность, ухоженность и умение себя любить.
        Однажды он решил, что в его жилах течет голубая кровь, и с тех пор вел себя так, словно боги отправили его с небес на грешную землю исключительно по технической ошибке, и ему, полубогу, приходится терпеть весь этот земной беспредел: ходить каждый день на работу, для которой он не создан, вместо воздушной виллы ютиться в небольшой квартире земной женщины и трястись в общественном транспорте, тратя на это свою бесценную энергию. И упорно ждать и ждать, что боги опомнятся и исправят нелепую ошибку…
        Все это Людмила Аркадьевна прочитала в глазах Хмелевского и нерешительно поставила подпись на направлении на работу.
        Ее сомнение Хмелевский почувствовал и честно предупредил, что задерживаться в Куличевске, а тем более в колледже, он не собирается и тратить свою магическую энергию на обучение студентов он не будет. Энергии на все не хватит. Отработает положенные три года и сразу уедет из Куличевска.
        «И вот, спустя шесть лет, его мечта благодаря тестю начала сбываться, - подумала Кудрявцева и посмотрела на Маргариту. - Так, смотри, и останемся мы без Хмелевского».
        Маргарита почувствовала взгляд Людмилы Аркадьевны и опустила глаза.
        - Позвольте с вами не согласиться, - подала голос Станислава Игоревна. - Руслан Игоревич нравится студентам, значит, быстро найдет с ними общий язык. И потом, еще один мужчина в администрации нам не помешает.
        Михайлюк опять посмотрела на Казанцева и немного наклонилась над столом. Этого было достаточно, чтобы он краем ока увидел ее загоревшую грудь.
        - Станислава Игоревна, хочу вам напомнить, что мы не в песочнице, чтобы гадать «нравится - не нравиться». Главное - справится Руслан Васильевич с работой или не справится. И мы, за исключением Марка Дмитриевича, знаем, что эта должность не для Хмелевского, - стояла на своем Людмила Аркадьевна.
        Короткая перепалка все расставила по своим местам, и Казанцеву стало понятно то, о чем не говорилось ни в одном личном деле. «Хочу своими глазами увидеть этого Хмелевского, - засмеялся в душе Казанцев. - Пикуза вся изводится и Стася - туда же. Выходит, сердцеед этот ваш Руслан Васильевич».
        - Марк Дмитриевич, разрешите доложить о текущих делах.
        Завхоз, шустрый на вид мужчина пенсионного возраста, последним зашедший в кабинет, поднялся с места и, не дожидаясь разрешения, стал говорить о тех самых текущих делах, которые его волновали больше всего.
        - В конце сада, прямо у самого спуска к реке, надо посадить новые саженцы, чтобы укрепляли берег. Иначе весной вода может подтопить наш двор.
        - Не говорите глупости, - прервала Семина главный бухгалтер. - Или вы думаете, если директор человек новый, то сразу поверит во все ваши сказки? Сколько метров от реки до здания? Денег у меня на ваши саженцы нет.
        - А где вы раньше брали деньги? - задался вопросом Казанцев.
        Саженцы его никогда не волновали. Юля хотела дачу, а у него, как обычно, не было свободного времени, чтобы возиться с садом, газоном и прочей ерундой. И только когда Юля начала обижаться, он купил дачу, но сам после покупки ни разу так и не побывал на ней. А потом жена подала на развод и улетела к новому мужу во Францию. Без нее он прожил на даче целых два дня, слушая крик чаек и шум моря, и вернулся обратно в город.
        - Где вы обычно берете деньги на такие расходы? - Казанцев задал вопрос Елене Александровне.
        - Да у нас и проблем таких никогда не было, - подал голос завхоз. - Весной ветер выкорчевал старые яблони в самом конце сада, мы деревья убрать-то убрали, но не мешало б новые насадить. Маргарита Сергеевна обещала, что эту проблему решим осенью.
        - Михаил Степанович, а то, что крыша в общежитии течет, вас, как завхоза, уже не волнует? Нет у меня денег на саженцы и не будет, пока крышу не отремонтируете!
        Казанцев с интересом наблюдал за перепалкой. Ему даже показалось, что он видит, как нейронные сети засветились в голове Елены Александровны, сорокалетней миловидной шатенки, и она мгновенно, быстрее любого компьютера, составила смету на починку крыши.
        - Маргарита Сергеевна, смета у вас?
        - Да. Я передам Марку Дмитриевичу, - пообещала бухгалтеру Пикуза.
        Казанцев перевел взгляд с бухгалтера на Маргариту, и та утвердительно кивнула головой, мол, крыша течет, а как ей не течь? И смета подготовлена, лежит в шкафу на верхней полке.
        - Если бы вы деньги в начале лета дали, то крышу давно бы починили и оставшиеся знали бы на что потратить, а то сидите, как…
        Завхоз хотел сказать, на кого похожа Елена Александровна, сидящая на мешке с деньгами, но та, не обращая внимания на Семина, водрузила на нос очки и стала вводить в курс бухгалтерских дел нового директора.
        - Летом все строители едут на заработки, а в городе остаются только криворукие. Да и ремонтные работы осенью стоят значительно дешевле, - объяснила Елена, и Казанцев без труда представил строителей с двумя левыми руками.
        - А если зимой крышу чинить, так и вовсе сделают бесплатно, - не преминул поддеть главного бухгалтера завхоз.
        - Нормальная бригада крышу починит до середины сентября, а ваши криворукие, которые нам забор чинили, точно будут делать до весны. Маргарита Сергеевна…
        Елена обратилась за помощью к Пикузе и, вспомнив, что та уже ничего не решает, махнула рукой.
        Ему никогда не было дела до ремонта крыш, и он никогда не составлял никакой сметы. Конечно, он занимался обеспечением вверенного ему отделения, но при этом он только отдавал распоряжения, а они уже решались теми, кто стоял рангом ниже. В армии приказы не обсуждаются.
        Вспомнив о госпитале, Казанцев незаметно посмотрел на свои руки и почувствовал, как мелкая незаметная дрожь добежала до кончиков пальцев. Чтобы не видеть, как дрожат руки, он до боли сжал кулаки.
        - Марк Дмитриевич, если у вас больше ко мне нет вопросов, то можно я уже пойду. - Елена Александровна, сняв очки, выжидательно смотрела на нового руководителя. - Маргарита Сергеевна, когда переходили к педагогическим вопросам, меня и Михаила Степановича отпускала, - уточнила бухгалтер.
        Казанцев не знал, что лучше - отпустить бухгалтера и завхоза, как делала до этого Пикуза, тем самим поддержать правильность ее организационных подходов, или прямо сейчас начать вводить свои правила игры?
        - Вы свободны, - наконец-то принял решение Казанцев.
        Семин, шевельнув усами, первым направился к двери, на ходу захлопнув синюю кожаную папку, и так же быстро выскользнул из кабинета. И Казанцев разгадал его нехитрый маневр, цель которого - избежать продолжения разговора с Еленой Александровной.
        Под конец совещания Казанцев понял только одно - прав был Гранин, когда говорил, что директор колледжа - это в первую очередь завхоз. И он сам, Максим Гранин, тоже завхоз. И разница между ними лишь в масштабах и в степени ответственности.
        - Людмила Аркадьевна, задержитесь на минутку, - то ли попросил, то ли приказал Казанцев.
        Совещание закончилось. Первой поднялась Пикуза и, ни на кого не глядя, направилась к двери. Белевич застучала высоченными каблуками вслед за ней. Станислава Игоревна начала искать в сумке телефон и явно не собиралась так быстро покидать директора, и только встретившись с неодобрительным взглядом завуча, поспешно закрыла сумку и вышла из кабинета.
        - Я вас слушаю, Марк Дмитриевич.
        - Я по поводу Хмелевского. Почему его не было на совещании?
        - Ах вот вы о чем? - Людмила Аркадьевна спрятала очки в футляр и, близоруко щуря глаза, посмотрела на Казанцева. - Так женился наш Хмелевский и еще не вернулся из свадебного путешествия.
        - Но ведь вы не только из-за этого выступили против его кандидатуры?
        - Из-за этого тоже. Не хочу о коллеге говорить плохо, но Хмелевский не из тех, кто будет работать. Он, как бы вам сказать… Я завучем работаю больше двадцати лет и, поверьте, коллектив знаю. Никакой предвзятости к Хмелевскому у меня нет. Он и преподаватель не ахти какой, а эта должность очень ответственная.
        - Посмотрим, - неопределенно сказал Казанцев.
        - Марк Дмитриевич, я собиралась уходить с должности, как только на пенсию ушел наш прежний директор. Думала, что Маргарита найдет себе заместителя помоложе, но она уговорила меня еще поработать. Это я к тому, что мое заявление о переводе на преподавательскую должность лежит без подписи теперь уже в вашем столе, - улыбнулась Кудрявцева.
        - Хорошо, я разберусь, - опять неопределенно ответил Казанцев.
        «Откровенного разговора не получилось. Людмила Аркадьевна поддерживает Пикузу и считает, что я занял ее место под солнцем. И не скрывает этого, и не старается мне понравиться. „Молодая пенсионерка“, - хмыкнул Казанцев. - Получается, что Андреева права. Я иду по трупам, хоть и условным, и у меня скоро перестанут дрожать руки. Нет, - спохватился Казанцев, - чтобы руки не дрожали, вначале надо спуститься в подвал и еще чей-то прах предать земле. Свихнуться можно».
        Казанцев обвел взглядом кабинет и уставился на портрет Пирогова так, словно тот мог знать, что ему теперь делать дальше.

* * *
        Петр Петрович Звонарев долго ворочался в постели. Идея Курбатюка ему изначально не нравилась, но ничего другого он не мог предложить взамен. «Легко сказать - открыть трубу, и пусть себе вода течет в подвал, пока здание не даст трещины. А кто это сделает?» - мучивший вопрос не давал уснуть Звонареву.
        В мэрию поступит анонимная жалоба на директора колледжа. А уж он потом лично проследит, чтобы Комиссия по охране объектов культурного наследия в кратчайшие сроки отреагировала на жалобу неравнодушных сотрудников колледжа. А там, между делом, и выяснится, что техническое состояние колледжа давно не соответствует требованиям, проще говоря, здание находится в аварийном состоянии. «У мэра дочь там учится, значит, он сам лично будет заинтересован в безопасности заведения. Ну Курбатюк, ну голова!»
        - Ты чего не спишь? - сонно спросила Наташа.
        - Не спится.
        - Неприятности на работе?
        - Все хорошо. Бессонница мучает.
        - Хочешь, капли тебе накапаю?
        - Нет, спи. Пойду чай с медом выпью. Наташа, ты не помнишь, кто из ребят твоего курса занимался раскопками?
        - Всех не помню, конечно. Многие разъехались после института. А тебе зачем?
        - А кто из них в городе остался? - вопросом на вопрос ответил Звонарев.
        - Вася - сейчас уже декан в институте. Зину Мирохину ты сам знаешь. Кто еще? Игорь Климов, - вспомнила Звонарева. - Он учился в моей группе. Такой перспективный парень был. Вот ему-то и пророчили научную карьеру, но не сложилось у него с наукой.
        - Чего так?
        - Отчислили с последнего курса. В какую-то историю он вляпался с «черными археологами», а тогда, сам знаешь, строго с этим было, вот ему и предложили написать заявление.
        - Что за история? - Звонареву стало жарко под одеялом.
        - Вроде он сам проводил раскопки, а потом продавал на черном рынке добытую немецкую амуницию. Комсомол предал его анафеме, и Климову пришлось уйти из института.
        - Значит, Климов может быть в городе? Где он живет, не знаешь?
        - Где-то на окраине, в частном секторе. Точнее не знаю. А тебе зачем?
        - Просто спросил, спи.
        Звонарев поцеловал в висок жену и по-молодецки выскользнул из постели. Возникшую мысль необходимо было срочно додумать, и он пошел на кухню.

* * *
        Во второй половине дня Звонарев медленно ехал по улице Повстанцев, боясь пропустить нужный дом. Он почему-то представлял жилье Климова обязательно обветшалым, с таким же старым ветхим забором. И был несколько удивлен, когда дом в конце улицы оказался добротным строением с ухоженным двором, утопающим в винограде и цветах. Может, секретарь ошиблась, когда диктовала ему адрес Климова? Калитка была открыта, он решительно толкнул незапертую дверь и сразу услышал, как звякнула тяжелая цепь и пес зашелся в лае.
        Климов был ровесником жены Звонарева, то есть лет на десять моложе его самого, но выглядел гораздо старше своего возраста. «Пьет он, что ли?» - испуганно подумал Звонарев.
        Климов Звонарева в дом не пригласил, а чтобы успокоить пса, плотно закрыл калитку и махнул рукой, приглашая непрошеного гостя пройтись. Звонарев начал разговор издалека, зачем-то вспомнил институт, который сам окончил раньше Климова, и замолчал, когда понял, что Климову все эти воспоминания не интересны.
        - Вы хотите, чтобы я нашел подходы к старым подвальным коммуникациям, так? - неожиданно точно подвел итог Климов.
        - Да.
        - Зачем вам коммуникации?
        Звонарев вдруг засомневался, стоит ли посвящать пьющего человека в свои планы.
        - Найти вход в подвал не сложно. Для этого я, во-первых, должен свободно передвигаться по колледжу и, во-вторых, иметь на руках план здания.
        - Я все решу. В колледже будете работать официально. У вас есть образование? - на всякий случай уточнил Звонарев. Климов мотнул головой.
        - План здания я возьму в музее, - пообещал Звонарев.
        - Лучше возьмите в архиве. Там будет послевоенный, после реконструкции здания. И еще… Я должен знать, зачем вам этот подвал?
        Звонарев молчал.
        - Я не люблю, когда меня используют втемную, - объяснил свое любопытство Климов.
        - Хорошо, - решился Звонарев. - Садись в машину.

* * *
        К должности кочегара Игорь Климов приступил в конце сентября, за месяц до начала отопительного сезона. Первым делом он оборудовал в котельной подсобку, отгородив часть помещения, и навесил, на всякий случай, на дверь тяжелый амбарный замок. Затем пошел на склад и среди давно списанной мебели, годящейся только в топку, выбрал себе стол и пару стульев. Вот только со шкафом получилась незадача - все как один с узкими полками. Заказывали их давно, специально для учебных кабинетов, чтобы ставить микроскопы и пробирки. «Ты что, для приданого шкаф ищешь? - от души подтрунивала над ним кладовщица. - Бери, что есть. Лучше нет». И видя, что Климов не уйдет, пока не пересмотрит все шкафы, открыла дверь в соседнюю комнату, где хранилось такое же старье. Нужный шкаф стоял в самом углу. Правда, без полок, но полки - дело наживное. Любую доску приспособить можно, главное, чтобы весь инструмент можно было спрятать от посторонних глаз.
        На следующий день, чтобы не привлекать лишнего внимания, Климов позвал завхоза и обошел с ним всю территорию по периметру, объясняя свое действие противопожарной бдительностью - котельная стоит рядом со зданием, а случись пожар, что тогда делать. Завхоза такая бдительность только огорчила. «Как ни крути, а Климов прав».
        И огнетушители должны быть, и песок должен лежать возле котельной, и ведро с лопатой должны висеть на щите. «Я что, без тебя этого не знаю?! Умник мне нашелся! А деньги где взять?» - ругался в душе Семин.
        Деньги, конечно, на противопожарную безопасность выделялись исправно в начале каждого года. Только тратил Семин их не по прямому назначению. И как он теперь придет к главному бухгалтеру? Да она одним взглядом его в порошок сотрет. «Может, и на этот раз пронесет?» - неуверенно подумал Семин.
        - Игорь, только ты об огнетушителях пока помалкивай. Сам разберусь, а вот песок и все остальное я организую. Лады?
        - Да мне-то что. Мне главное, чтобы котельная работала да трубы не прорвало, а остальное - не мое дело.
        - А чего это ты о трубах заговорил? - всполошился Семин.
        - А когда вы последний раз проверяли в них давление? - вопросом на вопрос ответил Климов.
        «Откуда ж ты только взялся на мою голову такой умный?» - сплюнул Семин.
        - Рано еще проверять.
        - Если хотите, я сам проверю. За полцены, - предложил Климов.
        - Надо подумать. Если у тебя все - иди и не морочь мне голову, - проворчал недовольно Семин.
        Климов, подставив лицо осеннему солнцу, прикрыл глаза, наблюдая, как завхоз семенящей походкой направился в гараж. После чего и сам пошел в свою подсобку.
        Оставшись довольным обходом, он взял в шкафу карту и по памяти сверился с ней. Получалось, что никакого входа в подвал со двора нет, иначе он бы заметил. «Отсутствие результата - тоже результат, - философски изрек Климов и улегся на жестком топчане. - Значит, вход в подвал придется искать внутри здания».
        На следующее утро Климов, бросив рюкзак в подсобку, сразу направился в кабинет завхоза. Только найти Михаила Степановича оказалось делом не простым. Все его видели, а вот куда он пошел, никто не заметил. Игорь сходил в гараж и к столярам заглянул, после чего решил, что проще всего ждать завхоза возле его кабинета. Но стоило ему усесться на подоконник, как появился завхоз.
        - Я готов, - Климов спрыгнул на пол.
        - К чему готов?
        - Так мы вроде вчера договаривались трубы смотреть в кабинетах, - напомнил Климов.
        - Не получится. Занятия идут, а за перемены не успеем.
        - Так я могу сам проверить вечером, когда все разойдутся, если ключи дадите.
        - Возьмешь на вахте, я предупрежу вахтера, - пообещал Семин.
        - А деньги когда?
        - Какие деньги? - удивился Семин.
        - За работу.
        - Когда работа будет сделана, тогда и расчет получишь.
        Семин открыл дверь с красовавшейся на ней табличкой «Заместитель директора по административно-хозяйственной части» и, не сказав Климову больше ни слова, скрылся в кабинете.
        Вечером Климов бегло, создавая одну видимость работы, прошелся по кабинетам второго этажа и стал тщательно осматривать каждую аудиторию первого этажа. Главное - найти помещение, которое полностью соответствовало разметке на карте. Вроде и дело не сложное, а так сразу и не разберешься. За истекшее столетие перепланировку в особняке проводили несколько раз. Последний раз - когда помещение приспосабливали под учебное заведение. Теперь разберись, где остался вход в подвал, когда сам черт ногу сломит от всех этих перестроек. Единственным местом, отдаленно напоминающим комнату, из которой был дополнительный вход в подвал, оказался анатомический кабинет. И даже не сам кабинет, а маленькая подсобка. Если бы не линолеум, он бы прямо сейчас и простучал бы весь пол. Пустоты звучат по-другому. Этот звук, как песню, Климов не спутал бы с другими.
        «Придется снимать линолеум», - пришел к выводу Климов. Он представил выражение лица завхоза, когда тот увидит потоп в кабинете, и открутил немного вентиль на батарее.

* * *
        Утром Валентина Анатольевна подняла такой скандал, что места было мало. Первым под руку попал завхоз, после чего тот сразу отправил дежурную на поиски Климова. Увидев, как технички старательно убирают набежавшую за ночь воду, он еле подавил довольную улыбку. Линолеум, как он и предполагал, промок насквозь и пошел волнами.
        - Что это? Почему вода бежит из трубы?
        Валентина Анатольевна блеснула очками и перевела взгляд с завхоза на Климова.
        - Михаил Степанович не виноват, - стал на защиту своего начальника Климов.
        - Тогда кто виноват? - не унималась заведующая кабинетом.
        - Это еще хорошо, что трубу прорвало до начала отопительного сезона, - Климов попытался успокоить анатомичку.
        - Да?! Посмотрите, во что превратился линолеум! Я что, за свои деньги его буду менять?
        - Найду я вам линолеум, - уже из двери пообещал Семин и быстро ретировался из кабинета.
        - Найдет он, как же! У него снега зимой не выпросишь!
        - Надо отодвинуть шкаф и посмотреть, может, трубу прорвало в двух местах?
        - Делайте, что хотите, - махнула рукой Валентина Анатольевна. - Вы здесь один справитесь?
        - Справлюсь. Что в шкафу?
        - Одежда. Что там еще может быть? Сколько надо времени, чтобы привести все в порядок?
        - Неделя. Придется снимать доски, - объяснил Климов. - А когда высохнут, я их обратно уложу, а уже потом и линолеум можно будет стелить.
        - А без него можно обойтись? - на всякий случай спросила анатомичка.
        - Можно. Только придется пол красить.
        Ответ немного успокоил Валентину Анатольевну, и она, не дожидаясь, когда Климов начнет отодвигать шкаф, все так же неодобрительно кивая головой, покинула подсобку.
        Никакой трубы за шкафом, конечно, не было. Предположение он высказал лишь для того, чтобы быстрее выпроводить анатомичку из кабинета. Климов опустился на стул, подумав, что он - гений. Кто, скажите, мог бы справиться с поставленной задачей в такие сроки? Никто. Решив, что идти к завхозу, пока тот не остыл от выволочки, еще рано, он достал из рюкзака бутерброд и с удовольствием откусил мягкий ржаной хлеб с сочным мясом.
        И уже на улице, идя к завхозу, он достал телефон и позвонил Звонареву. Часть задания он выполнил, притом в кратчайшие сроки, неплохо было бы и аванс получить.
        Замечания завхоза в свой адрес он слушал стоически, думая о том, как будет тратить часть гонорара. Ему было все равно, что думает о нем завхоз, и, чтобы не выдать безразличия, Климов нахмурил брови и опустил глаза в пол.
        - Хорошо, - успокоился Семин, - скажи, что будем делать с линолеумом в подсобке? Мне анатомичка всю плешь проест, а бухгалтер денег на ремонт, как пить дать, не даст. И директору доложит о нашей халатности. О моей халатности, - поправился Семин.
        - Михаил Степанович, вы здесь при чем? Скажете, что я виноват, что трубы, в которых давление не проверяли десятилетиями, взяли и дали течь.
        Семин недовольно засопел. «Ох, ты у меня допрыгаешься! Давление я не проверяю!»
        Давление в отопительной системе предписывалось проверять каждый год. Для этого надо было всего лишь пригласить спецбригаду из городского водоканала.
        Он исправно оформлял в бухгалтерии накладные и передавал своему знакомому, тот делал отметку о выполненной работе, выдавал заключение, что отопительная система в полном порядке и к отопительному сезону готова. Деньги они делили честно пятьдесят на пятьдесят. «Может, и прав Климов, - подумал Семин, - хорошо еще, что трубу прорвало только в одном месте, когда в системе и давление низкое, и вода холодная. А полейся из трубы кипяток, было б хуже».
        - Михаил Степанович, хотите я за небольшую оплату все приведу в порядок? Там работы всего на пару дней. Вскрою пол, доски, пока на улице тепло, просохнут на ветру. Я их аккуратно положу на место, а линолеум уж колледж, думаю, не обеднеет и купит. Хотя как по мне, то можно доски отциклевать и покрасить или лаком покрыть. Обойдется дешевле линолеума.
        - Делай, как знаешь. Я тебе на помощь плотника отправлю. Оплату за сдельную работу получишь в бухгалтерии, - пообещал завхоз.
        - Там одному не повернуться. Будет только под ногами путаться. Мне главное, чтобы никто не мешал. Мебель вынести, куда ни шло, а остальное - я сам.
        - Может, ты и прав, - согласился завхоз. - Инструмент тебе выдадут. Иди в столярку. А с мебелью дворники помогут.
        Семин одобрительно кивнул головой и стал накручивать диск внутреннего телефона.
        После того как подсобка освободилась от мебели и таблиц, помещение оказалось куда просторнее, чем предполагал Климов. Первым делом он соорудил на дверях временную защелку, чтобы никто из любопытных не попал в подсобку. Затем, надев наушники, включил любимую музыку и стал аккуратно вытягивать ржавые гвозди из деревянного пола.
        К тому времени, когда в подсобку зашел завхоз, Климов ломом поддел последнюю доску.
        - Заканчивай! На сегодня хватит.
        Семин тронул Игоря за плечо и, когда тот снял наушники, повторил еще раз свое предложение.
        - Хорошо. Доски вынесу на улицу, чтобы на утро не оставлять, и домой.
        Он еле дождался, когда Семин наконец-то уйдет, и достал из брезентовой сумки, в которой принес утром инструменты со склада, георадар. Старый прибор он нашел дома на чердаке и был удивлен, обнаружив его в рабочем состоянии.
        Последний раз им пользовались лет двадцать тому назад. Конструкция прибора была примитивная. Он чаще реагировал не на пустоту, а на любое крупное металлическое изделие. Сколько земли пришлось напрасно перелопатить! Потом какие-то спонсоры Васе Карпову подарили большой, тяжелый и неудобный прибор, но сканирующий пустоты на глубине от трех метров и больше. Благодаря ему и случилась непредвиденная находка - немецкий блиндаж, после чего они окончательно рассорились с Карпом.
        Списанный георадар он забрал себе и бросил его на чердаке. Кто же тогда знал, что через столько лет пригодится.
        Вчера вечером он не поленился, выкопал яму в саду, потом опустил в нее перевернутый вверх дном деревянный ящик и прошелся радаром по периметру, постепенно сужая круг поиска. Наткнувшись на пустоту под ящиком, прибор противно зазвенел.
        Климов коснулся металлической рамкой цементного пола и, затаив дыхание, стал медленно обходить подсобку. Прибор зазвенел в самом углу, сразу за входной дверью. От напряжения его даже в пот бросило. Он положил прибор обратно в сумку и взялся за лом.
        Вход в подвал кто-то зацементировал из рук вон плохо, словно специально, чтобы Климову не пришлось долго возиться. Горка цементной крошки была небольшая, набралось, от силы, ведра три. Лаз в подпол закрывала трухлая деревянная ляда. Он со всей силы пару раз ударил по ней ногой, и часть доски провалилась. Было слышно, как щепки посыпались на пол подвала. Он посветил фонариком внутрь. Никакой пропасти, как он думал, внизу не было. На расстоянии полуметра виднелась каменная ступенька. Он некоторое время постоял, прислушиваясь к тишине, зная, что ни за что не уйдет из подсобки, не спустившись вниз. «Сколько разговоров было в институте по поводу этого подвала, столько разных догадок. А ларчик открывается так просто», - подумал Климов.
        Он сложил остатки ляды рядом с горкой цемента и сделал первый шаг в подвал. Проход оказался довольно широким. Опираясь рукой о стену, он начал медленно спускаться вниз, светя фонариком то себе под ноги, то на стены.
        Климов насчитал десять ступенек и коснулся цементного пола. Навскидку ширина подвала была внушительной, а вот конца подвала луч фонаря не нащупал. Климов, светя себе под ноги, чтобы не попасть в какую-нибудь хитрую ловушку, медленно пошел вперед. Метров через сто он отметил, что подвал стал сужаться, а еще метров через пятьдесят он оказался перед узким коридором. В напряженной тишине было слышно, как бьется его сердце. И вдруг раздался какой-то шум. Он напряженно прислушался. Звук доносился из темного коридора. Климов старался не дышать. Он быстро погасил фонарь и тихонько, крадучись, сделал несколько шагов. С каждым движением звук усиливался, пока не превратился в знакомую мелодию. Радио, стоящее на столе в его подсобке, транслировало музыкальную передачу. Через минуту Климов оказался в угольной яме котельной. «Вот вам и второй вход в подвал. Кто бы мог подумать…» Он задрал голову и посветил вверх. Без лестницы выбраться наверх нечего было и думать.
        На обратный путь он потратил минут пять, не больше. Выбравшись из подвала, он наспех навел порядок в подсобке и понес ключи на вахту. Словоохотливая дежурная обрадовалась его появлению и пригласила на чай. И хорошо, что он не отказался.
        - …Случись чего, предписано звонить сразу завхозу, а он уж дальше пусть сам решает, что делать. Не нашего ума дело.
        - А что может случиться? - на всякий случай уточнил Климов.
        - Ну, к примеру, сегодня утром моя напарница обнаружила, что вода из трубы течет. А если бы с вечера сделала обход, как предписано, то и убытка было б меньше, - посетовала Антонина Семеновна на напарницу. - Я-то всегда во все кабинеты загляну. Особенно на первом этаже. Сколько раз приходилось то окно закрыть, то свет выключить. Все спешат, все спешат. А куда, спрашивается?
        Допив чай, Климов тепло распрощался с дежурной, еще раз поблагодарил за угощение и пошел в свою подсобку. «Вот тебе и проблема на пустом месте, - подумал Климов. - Обходы, видишь ли, у них».
        Вернувшись в котельную, он первым делом подошел к угольной яме. До дна метров пять, если не больше. Он вначале подумал, что можно бросить канат, но, представив, сколько надо потратить усилий, чтобы подняться обратно, решил, что канатная лестница ему подойдет больше.
        Осталось только разобраться с назойливыми дежурными.

* * *
        Завхоз Климова заметил еще со двора и чертыхнулся. «Не человек, а сплошные проблемы. Не одно, так другое. И как мы только жили без него?»
        «Человек-проблема» спокойно сидел на подоконнике и слушал музыку.
        - Что на этот раз стряслось?
        - В углу промок цементный пол, и если сейчас положить на него доску, то начнет сыреть и опять придется менять линолеум, - объяснил Климов.
        - Да ладно, это когда еще случится, а Валентина Анатольевна, если не вернем ей подсобку, меня препарирует как труп уже на следующей неделе. А ты говоришь, отсыреет. Я, может, к тому времени на пенсию уйду. И буду заниматься садом, - мечтательно сказал Семин. - Эх, видел бы ты мой участок. Какие яблони растут!
        Климов посмотрел на часы и нетерпеливо заерзал на стуле, раздражаясь многословию завхоза.
        - Степаныч, - Климов решился прервать монолог завхоза, - так я чего, собственно, пришел. Если обрезать доски в углу и сделать отдушину в полу, то подсобка будет завтра готовой.
        - Да делай ты свои отдушины! Я что, против? Мне главное, чтобы Валентина Анатольевна мозги не выносила. - Семин сердито посмотрел на Климова.
        «Годами не замеряли давление в трубах, и все было в полном порядке. А этому все неймется. Одна головная боль. Отдушины ему теперь подавай».
        Свои претензии Семин не стал озвучивать. Делает Климов работу почти задарма, и то хорошо.
        - Тогда дайте распоряжение плотнику, а размеры я ему скажу.
        - Иди уже, - махнул рукой Семин. - Сейчас позвоню плотнику.
        К концу дня Климов аккуратно уложил доски обратно, проверил, как открывается ляда, и остался доволен. Воды в подвал за неделю набежит, по его подсчетам, достаточно, и тогда он получит полный расчет и уедет из города. Подальше от неприятностей. А в том, что эти неприятности будут, он не сомневался.
        Поздно вечером Климов запер дверь котельной, сбросил в угольную яму самодельную лестницу, затем погасил свет и начал спускаться вниз. Если бы заранее было знать, что в подвал так легко попасть, то и с подсобкой возиться не пришлось бы. Столько усилий и времени напрасно потрачено. Климов опять вспомнил растерянность на лице прижимистого завхоза, подумал об остатке гонорара и успокоился.
        Он в полной темноте быстро дошел до лестницы, ведущей в подсобку анатомического кабинета, и прислушался. Звенящую тишину изредка нарушали звуки, долетающие сверху. Кто-то из дежурных включил телевизор.
        Климов включил фонарь, осмотрелся и направился к толстым ржавым трубам, идущим вдоль стены. Осталось только приложить усилия и открутить кран.
        Он представил, какая суета начнется через пару недель, когда подтопленное здание слегка завибрирует. Какой переполох начнется! Сколько комиссий нагрянет. Семину не позавидуешь. Будут искать крайнего.
        Ему осталось только открыть кран, и, считай, задание Звонарева досрочно выполнено. И спроси кто у Климова, зачем он пошел еще раз осматривать подвал, он бы не ответил. Он и сам не знал. Что-то неведомое повело фонарь в другую сторону, и он, повинуясь интуиции, направился в темноту, пока не обнаружил узкий коридор. Он прошел метров сто, фонарь мазнул по стене, и тогда он остановился как вкопанный.

* * *
        В октябре Казанцев столкнулся с первой проблемой: одна за другой уволились дежурные. Если бы работа была тяжелой, тогда все понятно. А так, с какого такого перепугу писать заявление?
        - Что случилось? - Казанцев задал вопрос завхозу и пододвинул к нему три заявления. - Михаил Степанович, как это понимать?
        Семин не спеша достал из кармана очки и только после этого принялся читать заявления.
        - Привидение. Вахтеры боятся дежурить ночью, - на одном дыхании вымолвил завхоз.
        - Что? Что? - Казанцеву показалось, что он ослышался.
        - Привидение расхаживает каждую ночь по колледжу.
        - Михаил Степанович, вы не поверите, но меня проблемы потустороннего мира не волнуют, - еле сдерживаясь, сказал Казанцев. - Меня сейчас волнует только одно - почему дежурные уволились скопом?
        - Я же и говорю вам, Марк Дмитриевич, все дело в привидении.
        - Вы что, с утра пьете?
        - Марк Дмитриевич, да я… А насчет привидения - это правда. Как есть - правда. Его все видели.
        - Все - это, надо полагать, и вы тоже? - Казанцев начал выходить из себя.
        - Я не дежурю по ночам, - стушевался завхоз.
        - Если в ближайшее время лично вы не решите этот вопрос, то дежурство я вам обеспечу. И будете тогда сами с привидением пить чай по ночам. Идите и работайте, - махнул рукой Казанцев. «Дурдом, да и только!»
        Разговоры о привидении заполонили весь колледж. Говорили все, начиная с техничек и оканчивая студентами. Оказалось, что многие видели привидение и раньше, только не говорили об этом. И когда эти страшилки дошли до Казанцева, он решил сам поговорить с первоисточником сплетен - Антониной Семеновной - и уже направился к дежурной, как в приемную зашла женщина.
        - Вы ко мне? - приятно улыбнулся Казанцев.
        Улыбка ему удалась, от чего грозный вид человека, готовящегося учинить расправу, развеялся, и на Марту Савельеву смотрел довольно интеллигентный мужчина. Конечно, не мужчина ее мечты, но мириться можно. И она улыбнулась Казанцеву той очаровательной улыбкой, после которой мужчины готовы были следовать за ней не только к следующей музейной экспозиции, а хоть на край света. Она это знала и поэтому продолжала улыбаться Казанцеву.
        - Я ищу Маргариту Пикузу.
        - А вы кто?
        - Я Марта, - протянула руку Савельева.
        И тут случился конфуз - Казанцев официально пожал ей руку и не знал, что делать дальше. А потом, словно вспомнив, как его учили - церемонно поднес ее к губам.
        - Я тетя Маргариты.
        В ее голосе Казанцев не услышал ни капли кокетства. И приятно удивился.
        - Да быть не может такого! Я бы сказал, что вы ровесницы.
        - Комплимент принят и оценен! Так где мне найти Риту?
        - Пойдемте, я вас провожу. А ведь мы уже встречались с вами. Я имею такую слабость, замечать красивых женщин. - Казанцев открыл дверь приемной.
        - Я вас тоже вспомнила. Вы с друзьями приходили в музей. Только вы тогда были в кителе, и экскурсия вам была неинтересна, а вот вашему другу понравилась. Он мне столько вопросов задавал, - кокетливо улыбнулась Марта.
        - Он потом вечером заходил к вам, но вы уже ушли с работы, а на следующий день он уехал.
        - А как вы оказались здесь?
        - Это долгая и неинтересная история, - вздохнул Казанцев и сжал кулаки.
        - Любая история интересна, все зависит от того, кто ее слушает. Кстати, вы не представились, - спохватилась Марта.
        - Марк Казанцев.
        - Марк, приходите сегодня вечером к нам в гости. Расскажете свою неинтересную историю. Я умею слушать любые истории. Договорились?
        Марта назвала адрес, и он ничего не успел ответить.
        - Вот и хорошо. Вы не представляете, какой яблочный штрудель готовит Рита! Она еще вас не угощала?
        Казанцев мотнул головой, что означало - нет. «Конечно, не угощала. Рита и сама не знает, что такое штрудель», - подумала Марта.
        Дверь Пикузы оказалась запертой, и пришлось идти за Казанцевым обратно. Он открыл следующую дверь и пропустил Марту вперед.
        - Господи, Руслан, вот не ожидала тебя здесь увидеть. Я думала, ты уже, по меньшей мере, заведуешь отделением в больнице, а ты все еще бумаги перекладываешь, - всплеснула руками Марта.
        - И я тебя тоже люблю, - Хмелевский поднялся навстречу Марте.
        - Не ври. Ты на это не способен.
        Казанцев постоял у двери и, чувствуя неуместность своего присутствия, прикрыл за собой дверь.

* * *
        Маргарита предпочитала кофе, а если и пила чай, то только индийский и ассамский - крепкий и ароматный. Антонина Семеновна никаких чаев не признавала, будь они со Шри-Ланки или с острова Ява. Настаивала и пила она только травы, собранные собственными руками, в положенные для сбора дни.
        - …Листья, к примеру, надо срывать до цветения растения, тогда в них и сила сохраняется. А вот пахнущие травы, те, наоборот, надо собирать, когда они в самом своем цвету, рано утром, как только роса испарится. А еще заговоры надо знать. Они тоже разные есть.
        Маргарита пила чай в комнате дежурных, слушала неспешный разговор Семеновны и думала о своем.
        - И приворотные чаи есть? - улыбнулась Маргарита.
        - Зелье всякое есть, а уж с чаем оно дается или в еду кладется - без разницы. Только делать этого никогда не надо. Рядом должен быть тот человек, кто по судьбе. Иначе счастья никогда не будет. А без счастья-то и жить вместе незачем.
        «Вот и у меня этого счастья нет, даже без приворотной травы», - вздохнула Маргарита.
        - Вы, Маргарита Сергеевна, не местная, не знаете наших легенд. Вот мы сейчас, к примеру, занимаем только небольшую часть усадьбы купца Нечаева, - вернулась к прерванному разговору Антонина Семеновна и спрятала в тумбу полотняный мешочек с душистыми травами.
        - Так вот, говорят, у этого купца случилась любовь с молодой горничной. Кто кого сильнее любил, купец горничную или горничная купца, - неизвестно. Только жена, узнав о страсти своего мужа, мириться с этим не стала. Однажды, когда купец куда-то уехал, отправила она горничную в подвал за соленьем, да и заперла ее там. А подвал-то глубокий. Выходит, кричи - не кричи, а все равно никто не услышит. Купец погоревал, погоревал, решив, что молодая любовница сбежала от него, и успокоился. Да только осенью, когда стали подвал к зиме готовить, дворовые рабочие и нашли ее бедняжку. Умерла голодной смертью. И с тех пор как ее схоронили, и стал появляться ее призрак. Ходит, говорят, по дому, ищет барина.
        Последние слова Семеновна проговорила совсем тихо и прислушалась.
        - Так и ходит все время?
        - По слухам, так последний раз призрак видели деникинцы.
        - Ого! - не удержалась Маргарита. - Когда ж это было?
        - Маргарита Сергеевна, - укоризненно кивнула головой Степановна, - вот вам, молодежи, все смешно. Я ведь тоже не верила, думала, покойная прабабка сказки рассказывала, а когда сама увидела, чуть не обомлела.
        - Верю я вам, верю, - утвердительно кивнула головой Маргарита.
        - Когда деникинцы город захватили, так штаб расположился в особняке. А ночью дежурный обход делал и увидел, как из подвала поднялось светлое облако и медленно направилось на второй этаж. Точь-в-точь как теперь. Он со страху возьми да и выстрели в него, а пуля рикошетом отлетела и прямо ему в сердце. Вот так. И больше с тех пор никто не видел призрака. А теперь опять… ходит. Не к добру это.
        - Антонина Семеновна, все дежурные знают эту легенду?
        - Да ее весь город знает. Только это вовсе не легенда, - упорно стояла на своем Семеновна.
        - Значит, в ближайшее время колледжу новых дежурных не найти, - сделала вывод Пикуза.
        - Да кто ж сюда добровольно пойдет-то, когда такое творится?
        - Может, надо дежурить вдвоем, чтобы не так страшно было? - спросила Пикуза и тут же себя одернула.
        Она представила, с каким выражением лица на нее посмотрит Казанцев и как улыбнется, услышав ее предложение. И будет прав.
        - Дело ведь не в количестве дежурных. Проблему этим не решить, пока призрак сам не успокоится.
        - А он может успокоиться?
        - Вот! - многозначительно проговорила Семеновна. - Говорят, что призрака можно изгнать из дома, в котором он живет. Для этого надо сделать так, чтобы он наткнулся на какую-нибудь преграду.
        - То есть, попросту говоря, его надо напугать? - Маргарита еле подавила смех.
        - Да. И я это сделала. Если вы никуда не спешите, то скоро все своими глазами увидите.
        - Ладно, - согласилась Пикуза и посмотрела на часы.
        - Вам еще чаю налить?
        - Налейте.
        «Если Казанцев пришел в гости, то посидит от силы час. Ну, пусть два, и уйдет. Как ни крути, а с привидением мне придется встретиться», - вздохнула Маргарита.
        Пить третью чашку чаю, даже такого вкусного и полезного, какой готовила Антонина Семеновна, Маргарите не хотелось. Больше всего ей хотелось домой. Хотелось принять душ, надеть старый махровый халат, усесться с ногами в кресле и слушать наставления Марты. «Все так и было бы, если бы Марта не пригласила в гости Казанцева. Вот теперь пусть сама и развлекает этого хама, а у меня дела куда важнее гостей. У меня на повестке дня, вернее вечера, выдворение призрака из колледжа. Когда об этом расскажу Марте, она скажет, что мне пора уезжать, пока я окончательно здесь не свихнулась. Если бы дома меня ждал Руслан, я ни за что не слушала бы этот бред, не делала бы вид, что верю во всю эту чушь, и готовила бы ему ужин. Господи, чем же я провинилась пред тобой, что нет у меня ничего светлого в этой жизни? Кто я? Чем занимаюсь здесь? Кому я нужна, кроме Марты?»
        Маргарите стало жаль себя так, что слезы навернулись на глаза. «Господи, прости меня. Ты мне дал все: здоровье, ум, у меня есть Марта, есть работа. А я все жалуюсь тебе на жизнь. А если это план у тебя такой, а без этого плана я бы не родилась на этот свет». Она еще успела подумать, что Марта говорила: если женщина занимается любимым делом, то она не стареет и…
        В коридоре послышался шум, совсем не похож на тот, что описывала Семеновна. Он был не протяжный и тихий, а нарастающий. Ведро со стуком катилось по ступенькам, а вслед за ним что-то тяжелое и грузное ухнуло прямо под их дверью. Потом все вмиг стихло, и Маргарита услышала профессионально оформленный мат.
        - Вот! Я же говорила, - торжественно сказала Семеновна и живо, забыв о возрасте, выскочила в коридор и включила свет.
        И тогда Маргарита поняла одно - лучше бы Семеновна никогда не включала свет, лучше бы они затаились и просидели в подсобке до утра. Марк Казанцев лежал под лестницей, рядом с примятым ведром.
        - Марк Дмитриевич, - прошептала Семеновна и бросилась к директору. - Вы как? Живы?
        - Не трогайте меня!
        Казанцев прислушался к себе. Болело все тело. Он пошевелил руками, затем ногами и, удостоверившись, что переломов нет, медленно опираясь на стену, поднялся с пола.
        - Это что? - Он кивнул на ведро.
        - Так это… это все… Есть такой ритуал по поимке призрака, - наконец-то нашлась Семеновна.
        - Понятно. Вы уволены.
        - Кто? - растерянно спросила Семеновна.
        - Обе.
        Разбитое колено начало болеть, и Казанцев, прихрамывая на одну ногу, направился обратно в свой кабинет.
        - Маргарита Сергеевна, это как - уволена? За что? - перешла на шепот Семеновна.
        - Не переживайте. Он успокоится и не станет увольнять. Ну как он вас уволит? Сами подумайте. «Меня, конечно, может, да и то вряд ли», - рассудила Маргарита. Мятое ведро она вручила Семеновне, поднялась по ступенькам вверх и развязала веревку, через которую зацепился в темноте Казанцев.
        - Маргарита Сергеевна, может, вы сходите, посмотрите, как он там, - все так же шепотом предложила Семеновна.
        Пикуза тихонько зашла в приемную и нерешительно постучала в приоткрытую дверь.
        Казанцев сидел в кресле, положив ногу на рядом стоящий стул, и вопросительно посмотрел на Пикузу. Джинсы на колене промокли от крови. Смотреть на него было неудобно и неловко, так, словно это она, Маргарита Пикуза, специально толкнула его с лестницы.
        - Надо рану обработать, - промямлила Маргарита.
        Через несколько минут она снова вернулась в кабинет, но уже с аптечкой. Казанцев сидел в той же позе и был таким же злым.
        - Снимайте джинсы.
        Маргарита положила аптечку на стол.
        - Вы так уверены в себе? - спросил Казанцев.
        - В смысле?
        - Ну, вы же сами говорите, чтобы я снимал штаны.
        - Вы… Вы хам, - нашлась наконец-то Маргарита.
        - Если я скажу все, что думаю о вас, Маргарита Сергеевна, то вы будете долго и горько плакать, - уверил ее Казанцев.
        Он видел, как она расстроилась, и это его позабавило настолько, что даже разбитое колено стало меньше болеть.
        «Хам», - повторила про себя Маргарита и вышла из кабинета.
        К тому времени Семеновна спрятала в подсобку ведро и веревку. И от поимки призрака не осталось никаких следов.
        - Ну как он там? - Дежурная подняла глаза, показывая на потолок.
        - Будет жить, - уверенно сказала Пикуза. - Только вам лучше не показываться ему на глаза.
        - И то верно. Маргарита Сергеевна, а как он вообще оказался здесь? Я заперла дверь еще при вас.
        Антонина Семеновна говорила тихо, с недоумением в голосе.
        - Постойте, а когда вы веревку завязали?
        - Перед тем, как вы зашли ко мне. Завязала, поставила посреди ступеньки ведро, погасила свет на втором этаже и пошла к себе в дежурку.
        Семеновна отматывала события назад, пытаясь понять, как можно мимо нее пройти незаметно.
        - Не иначе как он зашел с черного хода, - догадалась дежурная. - Ключ-то у него есть. Думаете, после этого он меня не уволит?
        - Не уволит.

* * *
        Марта открыла дверь квартиры еще до того, как Рита нажала кнопку звонка.
        - Ты?
        - А ты кого ждешь? - удивилась Рита.
        - Я жду гостей.
        И тогда она рассмеялась до слез.
        - Марта, гостей не будет. Твой гость сегодня чуть не погиб!
        - Серьезно?
        - Представь себе, у нас колледже в последнее время дежурные стали видеть привидение, после чего, естественно, решили сразу уволиться. Правда, завхоз уговорил их дежурить только днем. Без них - никак. У нас вход в колледж по пропускам. Все ночные дежурства остались одной бесстрашной Семеновне.
        Рита сняла верхнюю одежду и аккуратно повесила в шкаф и смутилась, заметив, что Марта увидела пальто Хмелевского.
        - Слушай, обычно привидения, духи и полтергейсты появляются в старинных особняках. А у вас, кроме Хмелевского, ничего такого, что тревожит потусторонний мир, нет, - от души засмеялась Марта. - Вот у нас в музее, говорят…
        - Да погоди ты со своим музеем, - перебила ее Рита. - У нас тоже есть своя легенда. И самое главное, все дежурные видели этого призрака. Первой заметила Семеновна.
        - Это ваша старушка, что сегодня дежурит?
        - Да.
        - Неудивительно. Ей, в силу возраста, могло и не такое привидеться.
        - Согласна. Только все дежурные слышат вначале тонкий неприятный звук, а потом появляется светящееся облако. Все как одна! Ты же не станешь говорить, что это массовое внушение?
        - Это можно легко объяснить и без сложных технологий. Во-первых, твоя Семеновна рассказала о своих видениях напарницам. А теперь представь: здание на краю города, ночь, тишина. Дежурная начинает прислушиваться, присматриваться и в результате видит и слышит то, на что нацелена.
        - Не знаю.
        Логическое объяснение Марты с натяжкой выдерживало критику.
        - А ты не думала, что это выходка студентов? - выдвинула новое предположение Марта. - Чего проще, спустились в подвал и шумят. Общежитие рядом. Делать им особо нечего, и вдруг такое развлечение. Весь колледж гудит о ночных происшествиях. А?
        - Исключено. У нас подвала нет. Вернее, нет входа в подвал, иначе Курбатюк приспособил бы его под хозяйственные нужды.
        - Значит, у вас действительно появилось привидение. Заметь, с приездом Казанцева, - рассмеялась Марта. - Но ты мне теперь расскажи, что с ним случилось. Мне, честно говоря, слушать о Марке куда интереснее, чем о твоем привидении.
        И Маргарита нехотя стала рассказывать историю, приключившуюся с ней, дежурной и Марком Казанцевым.
        - Казанцев - хам и солдафон, - окончила рассказ Маргарита.
        - Конечно, после такого Казанцев в гости не придет. Ты его, Ритуля, напугала. А мужчины любят женщин доверчивых, мягких и покладистых. И теперь, благодаря тебе, нам придется есть штрудель вдвоем, а утром делать пробежку, - пожаловалась Марта.
        - Я ничего не хочу. Я недавно пила чай.
        Штрудель оказался очень вкусным, похожим на домашнюю выпечку, с золотистой корочкой и сочными яблоками внутри.
        - Я пока нашла этот штрудель, в центре города все кафе обошла. И знаешь, где купила? В соседнем доме. Напротив. Запомни.
        - Зачем? Я к штруделю равнодушна.
        - Я на тот случай, если в гости к тебе придет Казанцев. Я ему сказала, что ты печешь такой штрудель, что закачаешься! Вообще-то, считается, что только влюбленный кондитер может сделать вкусный штрудель, - мечтательно сказала Марта.
        - Что-то я не помню, чтобы ты его готовила, - напомнила Рита и с удовольствием откусила очередной кусочек.
        - Я не влюблялась еще до такой степени.
        - Откуда тогда знаешь?
        - Это мне в Вене в кафе сказали, что пекарь вытягивает тесто настолько тонко, что сквозь него может читать любовное письмо, написанное своей девушке. И все-таки жаль, что Казанцев не пришел в гости.
        - Марта, скажи, зачем ты его пригласила? Ты хотя бы представляешь, в какое положение ты меня ставишь? Что он подумал о нас?
        - А что он мог подумать?
        - Что мы с тобой женщины легкого поведения.
        - Рита, ты давно на себя смотрела в зеркало? Ты - и женщина легкого поведения! Но если он так подумал, то у него недюжинная фантазия!
        - Не знаю, как у него с фантазией, но хамства у него достаточно. Ты чего пошла в колледж?
        - Мне стало скучно, думаю, дай-ка я пройдусь и посмотрю, чем ты занимаешься на работе.
        Марта положила последний кусочек штруделя себе на тарелку и замолчала. В колледж она пошла вовсе не из-за скуки. Она хотела своими глазами увидеть нового директора и определиться с дальнейшей своей тактикой. Казанцев превзошел все ее ожидания. Он оказался вовсе не таким снобом и занудой, как о нем говорила Рита. И с ним можно обо всем договориться, решила она, увидев достаточно галантного мужчину. Ну уж если не договориться, то поговорить - точно.
        - Увидела? - напомнила о себе Рита.
        - Увидела. Тебе надо уезжать из этой дыры, притом срочно. Теперь, надеюсь, тебя ничто здесь не держит? Твой Русланчик пристроился в хорошие руки. Похудел, правда, немного.
        - Прекрати. Я никуда не собираюсь переезжать. - Рита посмотрела на Марту и добавила: - Хорошо, пока не собираюсь.
        - Я даже знаю почему.
        - И почему же?
        - Потому, что ты уверена, что Руслан сбежит от своей жены, поскольку таких тепличных условий ему не может создать ни одна женщина, кроме тебя.
        - Не говори глупости.
        - Может, ты и не веришь, но в душе надеешься, что я окажусь права. В шкафу до сих пор висят его вещи. Я еще в состоянии отличить мужскую одежду от женской. Или, может, это следы другого мужчины?
        Маргарита предпочла не отвечать на поставленный вопрос.
        - Рита, я только одного не пойму - откуда ты берешь силы на этот садомазохизм?
        - На что?
        - А как это можно иначе назвать? Ты видишь его каждый день, нервничаешь, переживаешь и винишь себя, что чем-то не угодила Хмелевскому. Ты упиваешься своим горем.
        - Марта… Я все еще люблю Руслана. Мне кажется, что с тех пор, как он ушел, я перестала жить. Меня нет. Осталась лишь одна моя оболочка. И я не знаю, что мне делать, и вообще, стоит ли что-то делать.
        - Вся твоя беда в том, что ты заняла позицию жертвы и пытаешься у Хмелевского вызвать к себе сочувствие. А надо наоборот, показать ему, что жизнь продолжается и она ничем не хуже, чем была с ним.
        - Марта, я никому ничего не стану доказывать. Живу себе, как живу, и давай на этом поставим точку.
        Разговор Маргарите не нравился. «Почему обязательно надо говорить о Хмелевском? Неужели она не понимает, что мне больно обсуждать свою жизнь?»
        - Тебе надо уехать отсюда или… Найди себе кого-нибудь, - неожиданно посоветовала Марта.
        - Кого найти?
        - Ну как кого? Мужчину. Казанцева.
        - Кого? Ты в своем уме!
        - Поверь, я толк в мужчинах знаю и ничего плохого тебе не посоветую. Притом я с Казанцевым давно знакома. Он приходил к нам в музей со своими друзьями.
        - А… - многозначительно сказала Рита. - Раз был в музее, тогда конечно… Интеллигент и интеллектуал.
        - Казанцев - настоящий мужчина. Хмелевский ему даже в подметки не годится. Поэтому Казанцев тебя и раздражает. Скажешь, я не права?
        - Ты сама знаешь, что не права.
        Свет от торшера падал на золотистые волосы Маргариты, от этого казалось, что в кресле сидит невесомая и неземная женщина. И эта женщина тратит свою жизнь на неизвестно что. Марта опять поймала себя на мысли, что личная жизнь дорогого ей человека не сложилась по ее недосмотру. Были бы живы родители, и у Риты все было бы по-другому.
        - Завтра пойдем и что-то купим из одежды на твою оболочку. Хотя я сомневаюсь, что здесь можно что-то приличное найти. А утром, чтобы не портить настроение на сон грядущий, сложим оставшиеся вещи Руслана и отнесем их прямо в колледж.
        - Марта… Я все это сделаю, только сама. Хорошо?
        - Делай, что хочешь. - Марта начала собирать со стола посуду. - Рита, мне предлагают на пару месяцев командировку в Италию. Я, собственно, поэтому и приехала к тебе среди недели.
        - Вот с этого и надо было начинать разговор. Я рада за тебя. Ты мне будешь звонить каждый день и рассказывать, как живут итальянцы, - мечтательно сказала Рита.
        - Рита, я хочу, чтобы ты на это время переехала в Заозерск. Поживешь у меня. А когда я вернусь, мы решим вопрос твоего жилья.
        - Я подумаю, а теперь давай ложиться спать, - предложила Рита.
        Она проговорила это нарочито весело и быстро поднялась с дивана.
        «Никуда она не уедет из этого захолустья. Будет и дальше изводить себя из-за Хмелевского. Господи, вразуми ее, и дай мне силу переубедить ее», - обратилась Марта к Богу.

* * *
        Казанцев предупредил Людмилу Аркадьевну о своем отсутствии на работе и с утра отправился в мэрию. Словоохотливый водитель такси, услышав конечную точку маршрута, обрадовался раннему клиенту.
        «Сейчас начнет выводить мэра на чистую воду. Ну, держись, Гранин», - весело подумал Казанцев.
        - Значит, в мэрию? - уточнил водитель. - Дела?
        - Дела, - утвердительно кивнул головой Казанцев.
        - Это хорошо, когда есть дела. Теперь у многих появились дела, а раньше никаких дел не было.
        - Это почему? - с любопытством спросил Казанцев.
        - А какие дела, если работы в городе не было. А теперь вот заработали два завода: асфальтный и кирпичный. Говорят, что главный акционер - наш новый мэр, - открыл секрет таксист. - Только нам-то что до этого? Главное - рабочие места. Целое лето в городе асфальт меняли, ни пройти, ни проехать. Но опять же - рабочие места. Видел, какие дома строятся на окраине города? Растут, как грибы после дождя.
        - Заслуга мэра?
        - А то! По слухам, кирпичный завод его. А куда сбывать продукцию, если не строить дома? - резонно заметил водитель.
        - Значит, мэр у вас человек не бедный? - подначил водителя Казанцев.
        - Да нам все равно, какой мэр, главное…
        - …чтобы рабочие места были, - продолжил Казанцев.
        - Не-е, нам главное, чтобы мы не бедные были, - философски изрек водитель.
        В приемной мэра ожидали два человека.
        - Вам назначено? - Секретарь оторвалась от монитора компьютера сразу, как только открылась дверь, и приветливо улыбнулась.
        - Нет.
        - Вы по какому вопросу и как вас представить?
        - Скажите, что на прием к мэру Казанцев.
        Гранин поднялся навстречу Марку и радостно заулыбался.
        - Когда услышал, кто ко мне на прием пришел, не поверил! Позвонил бы вчера, не пришлось бы ждать.
        - Да ладно, - Марк пожал руку свояку. - Иногда и подождать не вредно.
        - Ты чего хромаешь?
        - Да ерунда, - махнул рукой Казанцев.
        - Хочешь, угадаю, зачем пожаловал без звонка? - предложил Гранин.
        - Валяй, - разрешил Казанцев и осторожно опустился на стул.
        Нога, почувствовав отдых, сразу заныла в колене.
        - Нужны деньги. Я угадал?
        - Никогда не думал, что пост мэра занимают ясновидящие. Нужна помощь. Крыша протекает, и учебные аудитории надо обновлять, и компьютерный класс необходим. Спонсоров я не найду. От меня никто в городе не зависит, тем более благодарить меня не за что. Потом сами начнем зарабатывать, - заверил Казанцев. - Весной платные подготовительные курсы откроем. Получим лицензию и откроем косметологические курсы. Только крыша так долго не сможет ждать и протечет при первом дожде.
        - Чем твоя предшественница занималась? Или при ней крыша не протекала?
        - А почему твой предшественник ничем ей не помог, когда она обратилась за помощью? - заступился Марк за Пикузу.
        - Ладно, - махнул рукой Гранин, - строителей найдем, деньги выделю, но в порядке очередности. Что вначале? Крыша?
        Марк молча кивнул, и тут одновременно зазвонили телефоны в кармане Казанцева и на столе мэра. Они и к уху поднесли их одновременно. И, казалось, удивились неожиданному звонку тоже одновременно. И только услышав знакомый голос, Казанцев расплылся искренней улыбкой. Звонок Марты был полной неожиданностью, и он с нескрываемым удовольствием согласился на встречу.
        - Мария звонила? - Казанцев дал отбой и посмотрел на счастливое выражение лица Гранина.
        - Нет. Это… так, по работе, - стушевался Гранин и опустил глаза.
        «Да нет, - мысленно возразил Казанцев, - на работу так не реагируют. Тебе звонила женщина и явно не Маша». От этой мысли Казанцеву стало неприятно. Даже думать не хотелось, что Гранина может волновать еще кто-то, кроме Маши.

* * *
        Марта проводила Риту на работу и долго смотрела в окно, пока та не скрылась за домом. Затем позвонила Казанцеву и стала собираться на встречу. Кафе она назвала наугад, одно из тех, в которых вчера искала штрудель.
        Казанцев вышел из здания мэрии и пожалел, что поленился забрать свою машину со стоянки. Пришлось набрать номер знакомого таксиста, и в кафе он появился за пару минут до назначенной встречи.
        Марта Казанцева заметила сразу, махнула ему рукой и улыбнулась. И стала смотреть, как, скрывая хромоту, Казанцев приближается к столику.
        - Так о чем вы хотели со мной поговорить? - задал вопрос Марк после того, как галантно поцеловал Марте руку.
        Он постарался обмануть травмированное колено и, как только сел в кресло, сразу выпрямил ногу.
        - Точнее, я хочу попросить вас об одном одолжении.
        - Буду рад вам помочь.
        - Марк, я уезжаю в Италию.
        Марта впервые не знала, с чего начать трудный разговор, и стала говорить о своей работе.
        - Будете представлять экспозицию?
        - Да. У меня командировка на три месяца.
        - Я рад за вас.
        - Марк, я сама за себя рада, - призналась Марта. - Только радоваться жизни можно, когда люди, которых мы любим, тоже радуются жизни. Когда они сами счастливы, - добавила Савельева. - Вы согласны со мной?
        - Согласен, но никак не соображу, к чему вы клоните.
        - Я хочу, чтобы Рита уехала отсюда, - прямо сказала Марта. - Хочу, чтобы она вернулась обратно в Заозерск и пошла работать в больницу. Да пусть едет куда хочет, только не остается здесь. Больше всего я хочу, чтобы моя племянница была счастлива.
        Марта замолчала и без надобности помешала ложечкой остывший кофе.
        - Вы серьезно думаете, что для счастья надо уехать из Куличевска? - искренне удивился Казанцев.
        «Как, оказывается, все просто. Все знают, что им надо для счастья, и даже знают, что для этого счастья нужно другим. А что мне надо для счастья? Может, спросить у Марты?»
        - Уверена. Понимаете, Марк, это моя вина, что Рита оказалась здесь.
        Марта перестала улыбаться и смотрела на Казанцева большими серыми глазами. И он подумал, что если бы он мог вот так запросто взять и влюбиться, то непременно влюбился бы в Марту.
        - Моя родная сестра вместе с мужем погибли в ДТП. Поздно вечером возвращались с дачи. Пьяный водитель не справился с управлением, и грузовик врезался в их «Москвич». Мне тогда было тридцать лет, Рите - четырнадцать. Я оформила над ней опеку. После института Риту оставили на кафедре, но ее хватило только на год. Все бросила и умчалась в этот Куличевск к Хмелевскому. Пять лет обхаживала это недоразумение, но Бог услышал мои молитвы и послал ему жену.
        - Марта, я никак не пойму, в чем состоит ваша просьба?
        - Создайте такие условия на работе, чтобы Рита уехала из Куличевска, - совсем тихо проговорила Марта и прикоснулась к руке Казанцева. - Вы же сами видите - Рита умна, ответственна, хороша собой. - Марта стала перечислять достоинства племянницы. - Что ее здесь ждет? Ей нужно думать о семье, детях, карьере, а она зациклилась на этом социальном импотенте - Хмелевском.
        Марк с неподдельным интересом слушал Марту и утвердительно кивал головой.
        Маргарита действительно была умна, работоспособна и ответственна, с этим он не спорил.
        Его жена не была карьеристкой, и еще она обижалась, когда он говорил о работе.
        Окончив с отличием факультет библиотечного и архивного дела, зная несколько языков, она легко бы нашла работу по специальности. И о работе он говорил вовсе не из-за денег. Он мог без проблем содержать ее всю жизнь, но Юля поняла все иначе и обиделась.
        Он хотел как лучше - чтобы у нее появилось занятие для души, чтобы она меньше скучала без него дома и меньше обижалась. Если изо дня в день бесцельно сидеть возле телевизора или вести пустые разговоры по телефону, то день тянется бесконечно долго, и наступает момент, когда в квартиру закрадывается одиночество. Но он ничем, кроме совета, не мог ей помочь, потому что время у него текло совершенно иначе и подчинялось другим законам, и он жалел, что в сутках всего двадцать четыре часа.
        Из контекста Юля выдернула пару слов, и получилось, что он обозвал ее бездельницей, и привычно обиделась.
        Красива ли Маргарита, он до этого момента не думал. Он и воспринимал ее не как женщину, а как бывшего руководителя, с которым ему приходится работать. Да и понятие красоты у каждого свое, но в принципе он ничего не имел против внешних данных Маргариты. Стройные ноги, фигура, глаза, грудь. Казанцев улыбнулся.
        Его жена была красавицей от природы: смуглая, черноволосая, с пухлыми чувственными губами, с осиной талией. И только в синих глазах читался постоянный упрек. Своей внешностью Юля всегда была недовольна, а он так и не понял, что именно ее раздражало. Он пытался успокоить жену, перечисляя ее женские достоинства, и каждый раз она отмечала в его голосе скрытый подтекст и обижалась на него.
        Маргарита любит социального импотента и не может его оставить.
        Он, Марк Казанцев, не был этим самым «социальным импотентом», но жена его бросила ради француза, такого же хлюпика, как Хмелевский. И когда во Франции у нее не сложилось, она позвонила ему и сказала, что лучше него никого нет в мире. Он ей не поверил и, чтобы не молчать в телефон, сказал, что все познается в сравнении. Юля обиделась и не стала с ним говорить.
        Нога, выпрямленная под столом, устала от напряжения, и колено опять заныло. Он сжал его горячими ладонями. От тепла стало еще хуже. «А вот то, что Маргарита добрая, вопрос спорный. Это еще как посмотреть. Я чуть шею себе не свернул».
        - Марта, боюсь, я ничем вам не помогу. Это не по-мужски. В таком деле, да еще таким способом, я точно действовать не могу.
        - Хорошо, согласна. Тогда просто поухаживайте за ней, - предложила Марта.
        - За кем поухаживать?
        - За Ритой.
        Глаза Казанцева расширились от удивления.
        - Хмелевский - собственник. Он уверен, что Рита по-прежнему принадлежит только ему. А когда вы проявите к ней интерес, Руслан начнет ревновать и станет метаться между Ритой и женой.
        Представить сам процесс ухаживания за Пикузой у Казанцева с первого раза не получилось.
        - И что это даст? - не мог понять Казанцев.
        - Чтобы не рушился брак Хмелевского, она уедет из Куличевска, - уверенно сказала Марта. - Поверьте, Марк, я знаю, что говорю. Я Риту воспитывала с детства, только не знаю, как она получилась такая правильная, - засмеялась Марта.
        - А вам не жаль свою племянницу?
        - Очень жаль. Поэтому я здесь. Рита заслуживает лучшего. Она очень хороший, светлый человек. Вы видели, какая у нее улыбка?
        Марк пытался представить, как улыбается Маргарита, и когда ничего не получилось, мотнул головой.
        - Я тоже давно не видела ее улыбку.
        Однажды он спросил у Юли, почему она так редко улыбается, и та ответила, что от улыбок на лице появляются ранние морщины. Он тогда сказал, что с годами морщины все равно появятся, независимо от количества улыбок, и она обиделась, что он бестактно подчеркнул ее возраст.
        Марк не сказал Марте «да», но в глубине души знал, что выполнит ее несложную просьбу.
        - Спасибо вам, Марк, - сказала на прощание Марта. - Мир держится на хороших людях.
        Она твердо знала, что без хороших, добрых и честных людей, способных любить, мир давно бы рухнул, разлетелся на мелкие осколки, и великий план Творца никогда не реализовался бы, ибо в основе его плана лежит всеобъемлющая любовь.
        Москва
        Она на ощупь шла вдоль коридора. Кромешная темнота постепенно стала отступать. Первое, что она увидела, - стены коридора и глиняный пол. В углу дальнего отсека были люди. На ящиках, вплотную придвинутых друг к другу, лежала умирающая девушка. Парень пытался согреть ее руки. Он подносил ладони ко рту и дышал на них. Если открыть дверь и освободить их из ловушки, то девушку можно еще спасти.
        Саша внутренним зрением видела, как жизнь уходила из юного тела. Она огляделась вокруг и заметила Казанцева. Она еще подумала, что такой сильный мужчина с легкостью откроет дверь. Она никак не могла вспомнить, как зовут Казанцева, и в отчаянии крикнула: «Эй!» - и проснулась.
        - Ты чего опять не спишь? - сонно спросил Стрельников жену.
        - Паш, мне страшно. - Саша прижалась к его плечу. - Мне опять снился твой Казанцев.
        - Вот с этого места, пожалуйста, поподробнее.
        - Я серьезно. Ему надо обязательно спуститься в подвал.
        - В какой подвал? Саша, на часах три ночи.
        - Я вижу глубокий подвал, с темными длинными коридорами. В подвале кто-то запер парня и девушку. Им грозит опасность. Девушка может погибнуть.
        - Ты им можешь помочь?
        Стрельников включил лампу. Потревоженный сон прошел, и он обнял Сашины колени.
        - Я - нет. Если бы это зависело только от меня, - с сожалением сказала Саша. - Казанцев должен найти этот подвал.
        - И где Марку его искать?
        - Не знаю. Подвал большой, чистый, сухой, даже сыростью не пахнет. Может, это подвал дома, где сейчас живет Марк?
        - Ну, можно, конечно, у него спросить.
        - Ты позвонишь Казанцеву утром?
        - Позвоню, - согласился Стрельников. - А теперь давай спать.
        Он дождался, пока Саша удобно уляжется в постели, выключил свет и обнял ее.
        До самого утра она так и не уснула. Вначале она думала о приснившемся подвале, пытаясь выудить из памяти подсказку, и когда ничего не удалось, стала думать о Казанцеве, который ей понравился с первого взгляда, и о том, с чего начнет с ним разговор. И только вспомнив, что сегодня записана на прием к гинекологу, она расстроилась.
        Утром, когда Стрельников окончательно проснулся, оказалось, что он не помнит, что давал какое-то сомнительное обещание насчет звонка Казанцеву. И он смеялся и отнекивался до тех пор, пока Саша не принесла телефон, и тогда ему ничего не оставалось, как набрать номер Казанцева.
        «Интересно, с каким выражением лица он слушает Сашу?» - подумал Стрельников.
        - Поговорили?
        Стрельников налил кофе и подал чашку Саше.
        - Да. Знаешь, что самое интересное? Подвал, который я видела во сне, есть! Вернее, должен быть.
        - Что значит должен быть? Подвал или есть, или нет.
        - В подвале его дома открывают спортзал - это значит, что там постоянно бывают люди. В другие подвалы, понятно, он не попадет, а это значит…
        - А это значит, что ты можешь опоздать на работу, - прервал ее размышления Стрельников.
        - …а это значит, что нужный подвал может быть только в колледже, - сделала вывод Саша. - Марка самого интересует этот подвал. Понимаешь, у них там появилось привидение, - серьезно сообщила Саша. - По ночам шумит и бродит по коридору. Вахтеры до смерти перепуганные.
        - Саша, а ты не думала, что привидения - это последствия контузии? - резонно заметил Стрельников.
        - Паша, не говори глупости. Ни в какие привидения Казанцев не верит. Понятно, что кто-то по ночам пугает старушек, вот он и думает, кто и, главное, зачем это делает.
        Саша дожевала бутерброд и быстро запила его кофе.
        - Паш, скажи, тебе трудно со мной жить?
        - Это ты к чему спросила?
        - Просто так.
        - Саша, ты все равно нигде не найдешь такого мужчину, чтобы понимал тебя до конца.
        Он говорил правду, и она это знала.
        - Я не о том…
        Она хотела спросить у Стрельникова, почему у них нет ребенка, но так и не спросила. Если дело только в Стрельникове, то она сможет жить ради Павла и без ребенка, а если проблема в ней самой, тогда как жить? Она постоянно гнала прочь эти тоскливые мысли, но они улучали момент и просачивались в ее сознание.

* * *
        Через три дня Казанцеву позвонила Марта и напомнила о своей пустячной просьбе. Неожиданному звонку он, как ни странно, обрадовался. Он тут же вспомнил свою причастность к заговору по спасению женского счастья и почувствовал себя рыцарем в деревянных доспехах.
        Марта готовилась к командировке и еще раз сверяла перечень необходимых документов с теми, что лежали на ее рабочем столе в новых красных папках. Казанцев уловил отдаленный шелест бумаги, и еще он слышал, как кто-то окликнул Савельеву. Она, скорее всего, махнула рукой, дав понять, что телефонный разговор в данный момент ей куда важнее. Все остальное - подождет.
        Он сказал, что приступил к выполнению поставленного задания, на что Марта рассмеялась прямо ему в ухо и пожелала удачи. И он с сожалением положил молчащий телефон на стол.
        Ему так давно не звонили женщины, не просили о помощи и не желали удачи.
        Марк пробежался глазами по экрану компьютера, сверяясь с расписанием занятий. Маргарита Пикуза читала лекцию в пятой аудитории. Встречаться с ней у Казанцева не было никакого желания. «Но суть ведь не в количестве встреч. Что у нас главное? - обратился Казанцев с вопросом к портрету Пирогова. - Главное - ревность Хмелевского. Тогда и встречаться надо с Русланом Васильевичем». Ситуация по-настоящему забавляла Казанцева.
        Десятый кабинет на первом этаже изначально был рассчитан на всех заведующих отделениями. Три шкафа стояли в один ряд, у каждой стены - по рабочему столу, тумба с принтером и горшком с желтыми цветами стояла у окна. И когда Людмила Аркадьевна попросила его выделить отдельный кабинет для Маргариты Сергеевны, он сразу ей отказал. Личные отношения Хмелевского и Пикузы его нисколько не волновали.
        В полевом госпитале каждый закоулок на вес золота, и никому из сотрудников даже в голову не могло прийти обратиться к нему с просьбой выделить отдельный кабинет.
        - Марк Дмитриевич, я больше чем уверена, что в госпитале вы делали все возможное, чтобы вашим коллегам было максимально комфортно работать.
        Людмила Аркадьевна говорила так, словно догадалась, о чем он думает. Ему тогда стало неудобно, и он согласился. Маленькую подсобку в самом конце коридора с окном во всю стену отдали в распоряжение Пикузы. В ее кабинет он так ни разу и не зашел. Не царское это дело - ходить по подсобкам.
        Казанцев легкой походкой спустился на первый этаж и пошел в кабинет заведующих. Дверь была приоткрыта, Станислава Игоревна засмеялась, и он задумался, как правильно поступить - постучать или зайти без стука. Он директор и стучать в дверь подчиненных не обязан, но там за дверью женщина, пусть и подчиненная, и зайти без стука неудобно.
        - Русланчик, смотрю на тебя и думаю, что совсем за тобой жена не смотрит. - Станислава Игоревна хлопотала возле Хмелевского.
        - Это еще почему?
        - Похудел. Вот Маргарита, когда…
        Заходить можно было без стука. В кабинете Станислава не одна.
        - Перестань! Что было, то уплыло.
        - Так и уплыло?
        Михайлюк опустила руки на плечи Хмелевского.
        - Перестань! А если кто зайдет? Не хватало, чтобы подумали черт знает что о нас с тобой.
        Массаж возымел расслабляющее действие, и Хмелевский с удовольствием прикрыл глаза.
        - Боишься? Только никак не могу понять - у тебя молодая жена ревнивая или ты о Марго все время печешься?
        - Брось. Ни о ком я не пекусь.
        Получалось, что он подслушивает неоднозначный разговор своих подчиненных, и Казанцев резко открыл дверь кабинета в тот момент, когда Станислава массажировала шею Хмелевскому.
        - Вижу, зря обеденное время не тратите. Отрабатываете навыки или повторяете, чтобы не утратить? - спросил с порога Казанцев. - Где Маргарита Сергеевна? В кабинете нет и на звонки не отвечает.
        - У нее лекция у медсестер.
        Станислава отошла от Хмелевского, всем видом показывая, что это простая невинность и ничего больше.
        - Что передать Маргарите Сергеевне? - кокетливо улыбнулась Станислава.
        - Пусть, как освободится, зайдет ко мне.
        - Хорошо, передадим. Может, вам чаю налить?
        Станислава выжидающе смотрела на Казанцева.
        - Спасибо. В другой раз. - Марк закрыл за собой дверь и облегченно вздохнул.
        - Руслан, ты, кстати, заметил, что наш Казанцев стал подозрительно часто вызывать к себе в кабинет Марго? И на звонки она ему не отвечает. С чего бы это? Вот скажи мне, Хмелевский, что в ней такого особенного?
        - Все в ней особенное.
        В голосе Хмелевского послышалась плохо скрываемая горечь.
        - Почему же ты ее бросил, если она у тебя такая особенная? Ради карьеры?
        - Увидел Нику и влюбился с первого взгляда. - Ответ Хмелевского звучал неубедительно. - Или так не бывает?
        - Значит, Звонарев все-таки пообещал продвижение по карьерной лестнице, - утвердительно сказала Станислава. - Не иначе как и место главврача тебе пообещал? Ну, не за эту же должность ты женился на дочке Звонарева?
        Хмелевский не ответил на ядовитое замечание Станиславы.
        - Если не трудно, приоткрой дверь, чтобы Маргариту не пропустить, - попросил Хмелевский.
        - Боишься, что Казанцев заждется?
        Станислава допивала чай и с удовольствием наблюдала за Хмелевским. Когда он начинал злиться, лицо слегка бледнело и приобретало аристократический вид. Таким он ее волновал больше всего. Мечтательно вздохнув, она убрала со стола и приоткрыла дверь кабинета.

* * *
        Климов трясся в электричке и, безразлично наблюдая за мелькающим осенним пейзажем, думал о своем.
        В Заозерск он приехал в обед и направился в сквер, расположенный неподалеку от вокзала.
        Кривцова он узнал сразу. За то время, что они не виделись, тот постарел, слегка раздался в плечах, но как был похож на пиявку, так и остался. «Натура не меняется», - усмехнулся Климов и поднялся ему навстречу.
        - Сколько не виделись? - Сева пожал руку Климову.
        - Да уже и сам не помню. Лет десять, а может, больше. Чего без дела встречаться?
        - Теперь, так понимаю, у тебя появилось ко мне дело?
        - Появилось.
        Климов открыл рюкзак и дал возможность Кривцову заглянуть в него.
        - Откуда? - присвистнул Сева.
        - Оттуда, - неопределенно махнул рукой Климов.
        Он не мог честно ответить на этот вопрос ни одному человеку. У него даже мурашки пробежали по спине. Они начинали бегать по телу всегда, стоило ему вспомнить, как он оторопел в подвале, когда случайно наткнулся на немецкий бункер. Он до сих пор помнил, как у него тогда забилось сердце и перехватило дыхание.
        Он опустил на пол фонарь и попытался сдвинуть решетку. За столько лет металл, казалось, врос в землю и пустил корни. Войти в бункер не было возможности, и чтобы немного остыть от волнения, он стал осматриваться вокруг и наткнулся на глубокую нишу рядом с бункером. Из стены торчал ржавый рычаг. Он со всей силы нажал на него, и решетка неожиданно сдвинулась с места. «Вход в бункер открывал дежурный, который нес вахту у входа», - обрадовался догадке Климов. Зайти в бункер тогда он не решился, здраво рассудив, что дай механизм сбой, он навеки останется в этой металлической клетке. Пришлось вернуться в котельную за поленом. Деревянная страховка, подставленная под решетку, придала уверенности, и он смело шагнул в бункер.
        Все вокруг напоминало простенькую компьютерную игру, сводившуюся к тому, чтобы на затонувшем корабле обнаружить как можно больше разных предметов. Он не раз играл в эту игру и получал удовольствие, когда в самых неподходящих местах находил сундуки с золотом, старинные карты, шпаги, часы и забытые драгоценности.
        Немецкие трофеи были в реальной жизни. Он настолько растерялся, что не знал, с чего начать поиск «сокровищ»: то ли открывать тумбы в столах, то ли вначале осмотреть содержимое ящиков, стоящих вдоль стены.
        В незапертом сейфе аккуратными стопками лежали награды, посмертных медальонов было так много, что он даже не стал их считать. Чтобы убедиться, что это не сон, он взял несколько железных крестов и еще долго их рассматривал в котельной под светом настольной лампы.
        - Слушай, пойдем ко мне. Я здесь живу недалеко. Ну не раскладывать же все это добро на скамейке?
        - Пойдем, - согласился Климов. - Погоди, бутылку прихвачу.
        - У меня все есть.
        И тогда он понял, что ему, Игорю Климову, наконец-то повезло в жизни.
        - За этот железный крест, например, стопудово дадут пятьсот баксов. А теперь умножь на те, что у тебя в рюкзаке. Нехило получается! Скажи, у тебя много этого добра?
        Климов не ответил.
        - А вот с бумагами будет сложнее. Знать бы еще, что в них написано. - Кривцов вернул обратно Игорю папку.
        - Да хрен с ними. Что за них выручишь? - усомнился Климов.
        - Пусть пока полежат, а там и их пристроим. Немцы платят за все. Они просто повернутые на своих погибших родственниках! Только ты не забывай, что мои комиссионные - двадцать процентов, - напомнил Сева.
        - Сколько? Сколько?!
        - А ты сам тогда попробуй. Свяжись с фрицами и не забывай, что от официальных организаций ты получишь только благодарность. В лучшем случае тебя могут родственники пригласить к себе в гости. А за двадцать процентов я все организую. Тебе останется только привозить товар. Риска тоже никакого.
        - Сева, а что на «черном» рынке самое дорогое?
        - Труп Штеммермана, - засмеялся Кривцов.
        - Я серьезно.
        - Тебе-то не знать, что голубая мечта каждого копателя найти место его захоронения.
        - Постой, это того генерала, что Конев распорядился похоронить с почестями за то, что не бросил рядовых солдат? Так это место давно всем известно.
        - Известно. Но, говорят, в той могиле пусто. Я тебе серьезно говорю, любые останки стоят денег. Полмиллиона евро.
        Климов с трудом проглотил вязкую слюну. Часть найденных останков он тогда сложил в самый большой ящик и прикопал в конце тоннеля. Он не был суеверным, но от вида человеческих костей его чуть было не стошнило. «Кто бы мог подумать, что за них такое бабло можно срубить?» - растерянно подумал Климов.
        На кухне у Кривцова они просидели почти до самого отправления электрички. Мысль о будущих деньгах не давала Климову сосредоточиться на разговоре, и он рассеянно слушал Севу, невпопад поддакивая.
        - Слушай, - спохватился Климов, - а ты бы мог мне левый паспорт достать?
        - Я не могу, а вот деньги - могут все! - пьяно икнул Кривцов.
        - А как быстро?
        - Все зависит от денег. За срочность придется доплатить.
        - Мне не срочно, - пожадничал Климов.
        Электричка качнулась и стала сбавлять скорость. Климов достал из рюкзака телефон и поднес к уху. Металлический лязг несущегося поезда заглушил голос Звонарева. Не слушая, что тот говорит, Климов пообещал ускорить работу и перезвонить. Он нажал отбой и бросил телефон обратно в рюкзак.
        «Не терпится ему. А я взял и разбежался! Жди, может, что и получится», - самодовольно подумал Климов и посмотрел в окно.
        Электричка еще раз качнулась и стала медленно набирать скорость. «Вынести мне все из подвала и воду пустить или с водой не спешить? - задал себе вопрос Климов. - Надежнее, конечно, чтобы все оставалось в подвале. А раз так, то и спешить не надо».
        Он и сам не заметил, как уснул.

* * *
        Маргарита старалась незаметно посмотреть на часы. Если сейчас она выйдет из кабинета Казанцева и не спеша спустится на первый этаж, то обязательно встретится с Русланом. От одной мысли о Хмелевском сердце забилось сильнее, и этот стук, казалось, услышал Казанцев.
        - Маргарита Сергеевна, я всегда думал, что кабинет директора не лучшее место для мечтаний.
        Марк улыбнулся своей обычной высокомерной улыбкой, и ей пришлось оправдываться.
        - Я вовсе не мечтаю. Я обдумываю ваше предложение и не разделяю его. Где и с кем праздновать свой выпускной вечер должны решать сами студенты. А так получается, что мы им себя навязываем.
        «Зачем было меня вызывать? Будет в понедельник общее заседание, вот тогда и вноси свои предложения», - нервничала Маргарита.
        - А как обычно в колледже проходил выпускной вечер? - поинтересовался Казанцев.
        - Торжественно. Первым выступал директор, потом кураторы групп по очереди говорили напутственные слова выпускникам. Кто-то выступал от имени родителей, благодарил преподавателей. Кто-то от имени студентов…
        - …И тоже благодарил преподавателей и родителей, и обещал от имени всех оправдать надежды, - вздохнул Казанцев.
        - Вот видите, вы все сами знаете.
        - А как у вас выпускной проходил в институте? Чем он вам запомнился?
        «Я была счастлива. Мы с Русланом мечтали о будущем - тем и запомнился выпускной вечер, - с сожалением подумала Маргарита. - А из-за этой пустой болтовни я сегодня его не увижу. Может, Марта права, и я действительно садомазохистка?»
        - Я предлагаю обсудить мое предложение со всеми заведующими. Если они не будут так категоричны, как вы, тогда можно отметить выпускной по-другому.
        Казанцев включил громкую связь и дал распоряжение секретарше.
        - Как вам работается? - задал глупый вопрос Казанцев.
        Маргарита прекратила рассматривать ковер на полу и посмотрела на Казанцева. Ответить хотелось резко и колко, но воспитание не позволяло.
        - Руслан Васильевич вряд ли вам поможет, - вместо этого невпопад ответила Пикуза. - К выпускным вечерам он никогда не имел отношения.
        - Мы все к чему-то не имеем отношения. До поры до времени…
        Маргарита промолчала. «Почему этому солдафону хочется, чтобы все было как в армии: безлико, а главное, строем и все вместе. Стася, конечно, поддержит Казанцева. Она поддержит любую его идею».
        Секретарь доложила о приходе заведующих, и Маргарита не успела додумать мысль о том, что Хмелевский будет на ее стороне.
        Идея Казанцева была не нова. От нее веяло ностальгией, а еще армией, с ее уставом, единством и сплоченностью. Конечно, ничего плохого в том, что организация выпускного вечера полностью ляжет на плечи администрации колледжа, а это, считай, на плечи заведующих отделениями, не было. Торжественная часть пройдет в актовом зале колледжа, а вечером выпускники, преподаватели и приглашенные встретятся в ресторане. А потом будет восход солнца, и начнется новый день, и у каждого студента начнется новая жизнь. И только у них все опять пойдет по кругу - сначала абитуриенты, потом студенты и затем - выпускники…
        И если бы это предложение внесла Станислава или Руслан, но только не Казанцев - она бы первой его поддержала.
        - Мне, кажется, что Марк Дмитриевич путает колледж с армией. Студенты должны сами решать, как им праздновать выпускной вечер, - не смолчала Маргарита.
        Ей так хотелось, чтобы Руслан поддержал ее. В ожидании ответа Хмелевского она даже глаза на мгновение прикрыла. И ошиблась.
        - Идея интересная. Лично мне она нравится. - Хмелевский говорил таким тоном, словно заверял Казанцева в своей преданности ему. - Я поговорю со студентами, и они вас поддержат.
        - Постойте, я что-то не пойму, Руслан Васильевич, что значит «студенты поддержат директора»? В чем поддержат?
        - Маргарита Сергеевна, да не волнуйтесь вы так, - прервал препирательство Казанцев. - Или вы боитесь, что вас студенты не пригласят вместе со всеми?
        Хмелевский сочувственно посмотрел на Маргариту. «Чего ты с ним споришь? По мне, так пусть как хочет, так и организовывает этот выпускной. На то он и директор», - всем видом говорил Хмелевский.
        Марк, вспомнив недавний звонок Марты, понял допущенную оплошность и быстро сменил тактику.
        - Маргарита Сергеевна, вы прекрасный преподаватель, отличный руководитель и чудесная женщина…
        Поток лести у Казанцева иссяк, как пересохший родник. Он насмешливо иронически улыбнулся, перевел взгляд с Пикузы на Хмелевского и понял, что цель достигнута и поражена. И не стал больше упражняться в комплиментах.
        «Как же все это пошло», - подумала Маргарита. Смотреть на Хмелевского ей стало неудобно.
        - Руслан Васильевич, поговорите со студентами, выслушайте их мнение. А потом соберемся и еще раз все вместе обсудим. Если вопросов больше нет, тогда - к труду.
        Казанцев спокойно наблюдал, как заведующие покидали его кабинет.
        - Рита, ты чего с ним сцепилась? - толкнула в бок Станислава. - Идея-то у него неплохая. Насколько я помню, мы еще так не праздновали выпускной. Пойдем к тебе в кабинет, обсудим. А то секретарша так напрягла слух, что и через стену услышит. Услышит и настучит Казанцеву, правда, Руслан Васильевич? Ты-то как поддерживал Казанцева! Молодец!
        Хмелевский ничего не ответил на ехидное замечание Станиславы.
        - Кстати, Руслан, - Михайлюк немного придержала Хмелевского, - ты обратил внимание, как он о Маргарите: и лучший преподаватель, и лучший организатор?
        - Пошло.
        - А заметил, как он смотрел на нее? Просто раздевал у нас на глазах.
        - Я и говорю - пошло.
        - А я бы сказала - брутально, - закатила глаза Мирослава. - Я иду пить кофе к Маргарите, если хочешь - заходи к нам.
        И не дожидаясь ответа, Михайлюк застучала каблуками по мраморной лестнице, догоняя Пикузу.
        Пить чай к Маргарите Хмелевский не пошел и думать о том, что у Риты могут быть отношения с Казанцевым, он не хотел. «Да какие там отношения, - успокоил себя Хмелевский, - Стасе лишь бы меня позлить».
        - Маргарита Сергеевна, - окликнула Пикузу Антонина Семеновна. - Можно вас на минутку?
        - Началось. Сейчас опять будет морочить тебе голову привидениями, - недовольно прошептала Станислава. - Только недолго. Давай ключ, я за это время кофе сварю.
        - Что случилось, Антонина Семеновна?
        - Опять глаз не сомкнула. Всю ночь в подвале так стучало, что не приведи господь! Страху натерпелась, - перешла на шепот дежурная.
        - Антонина Семеновна, но ведь столько дней спокойно было.
        - Вы думаете, что я выжила с ума? Марк Дмитриевич тоже так подумал.
        - Прямо так и сказал?
        «Хотя чему я удивляюсь. Он может и не такое сказать».
        - Да нет, что вы, - замахала руками Семеновна. - Марк Дмитриевич - воспитанный человек. Полковник. Он так только подумал. Да разве иначе решишь, когда неудачно приземлишься? Хорошо, что я веревку на средине лестницы перевязала. А если бы выше? - сердобольно закивала головой Семеновна.
        - Антонина Семеновна, давайте договоримся - я приду к вам на дежурство, и мы вместе посмотрим, кто по ночам нарушает ваш покой. А теперь идите и спокойно работайте дальше.

* * *
        Музыка грохотала на полную мощность, расслышать друг друга было невозможно. Свет лился из потолка и, коснувшись пола, распадался на мелкие тоненькие дождевые полоски. Танцпола в ночном клубе не хватало, и молодежь танцевала прямо возле столиков.
        - Костя, пойдем домой! - Елка пыталась перекричать грохот.
        - Ты чего? Мы же только пришли?
        - Ты как хочешь, а я ухожу!
        Она потянула Лапина за руку и не удержала. Кто-то протиснулся между ними.
        - Елка, постой! Что случилось?
        Лапин догнал девушку в холле клуба.
        - На время посмотри. Дома будут волноваться. У меня и так натянутые отношения с родителями.
        - Это все из-за меня?
        Костя получил в гардеробе ее короткую куртку и помог надеть.
        - Ты ни при чем.
        - Давай поймаю тебе такси, - предложил Костя.
        - Лучше пройдемся немного, в голове гудит от музыки.
        - С тобой все нормально?
        - Я с родителями поссорилась, а они не спят, сидят и ждут меня. Как-то неприятно стало на душе. Слушай, давай я поеду домой, а ты возвращайся к ребятам. Через месяц начнется сессия, и тогда всем не до танцев будет, - предложила Елка.
        - Что я буду делать в клубе без тебя?
        - Ну, как хочешь. Тогда пойдем.
        Стрелки на часах показывали полночь, город спал в предчувствии выходных, и только возле ресторана, напротив клуба, стояло несколько мужчин. Елка посмотрела на крыльцо ресторана в тот момент, когда открылась дверь и на улицу вышла пара. Молодая женщина громко смеялась, прижимаясь к спутнику. «Вызывающий смех - это не столько свидетельство плохого воспитания, сколько подсознательное желание привлечь к себе внимание, сказала бы мать», - подумала Елка и остановилась. Мужчина поддерживал под локоток молодую спутницу и что-то ей говорил. Наверное, сказанное женщине понравилось, она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Мужчина со спины показался Елке настолько знакомым, что она даже остановилась. Подъехавшее к крыльцу ресторана такси закрыло обзор, и она не увидела, в какую машину сел мужчина со своей спутницей.
        Максим Гранин выехал из дворика ресторана и посмотрел на часы. Полночь. Хорошо, что он предупредил жену, что задержится допоздна.
        Рядом с тридцатилетней Ланой он чувствовал себя моложе на два десятка лет. И этот ресторан, и ее смех, и эта ночь будили самые сокровенные желания. И, махнув на все рукой, он не спеша выехал на дорогу. Город, его город, спал в предчувствии выходных, и только совсем юная пара перебежала дорогу. Худенькая фигурка девушки отдаленно напоминала дочь.
        «Счастливые, - подумал Гранин, - ни перед кем не надо отчитываться, ничего не надо придумывать и оправдываться. Любовь оправдывает все».
        Лана нежно прикоснулась к его руке, и он сразу забыл о молодежи.
        Когда Елка вернулась домой, в квартире стояла сонная тишина, блики от экрана телевизора отражались на камине. Она, стараясь не шуметь, тихонько прошла в гостиную.
        - Ты вернулась уже? Который час? - сонно спросила Мария и поднялась с дивана.
        - Час ночи. Где отец?
        - Отец в ресторане. Нашел каких-то спонсоров для асфальтного завода. Звонил почти час тому, говорил, что скоро будет. Давай, ты иди, ложись, а я еще подожду. Ты не голодна? - Мария подавила зевок и опять легла на диван.
        - Спокойной ночи, мамочка.
        Елка плотно закрыла дверь своей комнаты и беззвучно заплакала.

* * *
        Марк никогда не любил ходить в гости. Ему нравилось сидеть за столом, вытянув уставшие за день ноги, и класть локти на стол. В гостях приходилось все время контролировать себя и помнить, что так вести не принято.
        Он любил читать и размышлять и не любил слушать пустые разговоры. Юля наступала ему на ногу, и тогда приходилось отпускать свои мысли и кивать головой, тем самым подчеркивая свою причастность к застолью. А потом, вернувшись домой, Юля подолгу на него обижалась.
        И только у Граниных он чувствовал себя как дома. И дело было вовсе не в возможности вытянуть ноги и положить локти на стол.
        Ужин проходил в тишине. Мария пыталась быть радушной и гостеприимной, но ничего не получалось. Чтобы скрыть свое настроение, она чаще ходила на кухню и больше суетилась за столом: Максиму добавила гарнир, Марку положила мясо, сделала замечание Елке, чтобы та убрала локти со стола.
        - Я тоже не понимаю, чего к локтям все цепляются? Почему нельзя сидеть так, как удобно? - вступился за племянницу Казанцев.
        - Как работается? - Гранин попытался переключить домочадцев на другую тему.
        - Максим, ну что у вас, Граниных, за привычка такая, разговаривать во время еды? И Елка точно такая же.
        - Нормальная привычка. На улице двадцать первое столетие, век Интернета и скоростей, а у тебя, мама, как в историческом музее, все замерло и должно быть чинно и чопорно, - не к месту съязвила Елка.
        - Ничего у нас не замерло. Где еще наблюдать за скоростями жизни, как не в музее. Есть с чем сравнивать, - отстаивала музей Мария.
        - У нас тоже как в музее, правда, Марк?
        - Елка, как ты обращаешься к Марку? Почему постоянно на «ты»?
        - Ты еще скажи, чтобы я пошла в детскую, - огрызнулась Елка.
        - У нас в колледже завелось привидение. Бродит ночами и дежурных пугает, - попытался разрядить обстановку Марк. - Елка, что говорят студенты по этому поводу?
        - Говорят - прикольно. В привидение, как и в саму легенду, никто не верит, да и вся эта история притянута за уши. Хотя я бы тоже прикрыла любовницу в подвале. Ну, не так, чтобы она с голоду умерла, но чтобы знала, как мужа из семьи уводить.
        На фоне нереальной легенды о трагической любви угроза из уст Елки прозвучала довольно реально. За столом повисло молчание. И он так некстати вспомнил счастливое выражение лица Гранина, когда ему кто-то позвонил. Он еще тогда неприятно удивился, что у Максима есть кто-то, кроме Маши.
        - Елка, что ты такое говоришь?! - нашлась Мария.
        - Все, все - молчу! - подняла руки вверх Елка.
        - Елка, может, тебе действительно пойти в свою комнату? - предложил дочери Гранин.
        - Да пожалуйста!
        Елка положила на тарелку салат и встала из-за стола.
        - Марк, зайдешь потом ко мне в «детскую»? Всем приятного аппетита.
        - Марк, как она в колледже? - спросила Мария после того, как Елка хлопнула дверью своей комнаты.
        - Нормально. Никаких замечаний не слышал. Слушайте, родители, у Елки возраст сейчас такой. А вы взялись дружно ее воспитывать. У вас что, сегодня родительский день?
        - Маша, я тебе сколько раз говорил, не дави ты на нее! - подал голос Гранин и потянулся за коньяком.
        - Тебе легко говорить! Ты дома когда бываешь? Знаешь, во сколько вчера Елка домой из ночного клуба пришла? В час ночи. Почти вместе с тобой, - упрекнула Мария мужа.
        - У меня такая работа. Я встречался с инвестором. Или откуда мне деньги на реконструкцию завода взять? Или мне работу бросить?! Ладно, - быстро успокоился Гранин. - Марк, пойдем на балкон покурим.
        Разговор окончился, и семейная ссора не успела разгореться.
        - Видишь, что творится у меня дома? - Гранин плотно закрыл балконную дверь и достал сигареты. - И так каждый день. У Елки - возраст, Маша взвинчена, цепляется к ней постоянно. А я с утра до ночи на работе. Приезжаю только переспать.
        - Все наладится. Возраст у вас у всех такой - переходный.
        Казанцев вспомнил тот звонок в кабинете Гранина и его блестящие счастливые глаза.
        - С институтом уже определилась?
        Казанцев закурил и выпустил колечки дыма в открытое окно.
        - Еще один камень преткновения. Уперлась - буду поступать в пединститут на исторический факультет, а Маша хочет, чтобы она поступала в медицинский. Какой тогда смысл, говорит, было поступать в колледж?
        - Может, это и хорошо. Поняла, что медицина не ее стезя. Знаешь, сколько бестолковых докторов? Родители пристроят своих чад в мед только потому, что престижно, а они потом и работают лишь бы как. Больные их раздражают.
        Юля ему призналась, что у нее аллергия на книжную пыль, поэтому она не может работать ни в архиве, ни в книжном хранилище. Если, конечно, ему не безразлично, будет у нее бронхиальная астма или нет. Здоровье жены ему было не безразлично, и больше о работе он с ней не говорил.
        - Маша считает, что все дело в Косте. Парень у Елки появился. Сестра еще тебе скажет о нем. Он историей увлекается, и Елка туда же.
        Остальное время они курили молча, пока на балкон не вышла Мария.
        - Тебе звонят, - Мария протянула телефон Гранину.
        - Извините. Работа.
        Говорить по телефону в их присутствии Гранин не стал и, плотно прижав к уху телефонную трубку, пошел в гостиную.
        - Марк, как твои дела? Хорошо, что ты зашел. - Мария прижалась к его плечу.
        - Да какие у меня дела. Работаю. Крышу чиним, кабинеты обновляем.
        - Какие женщины в коллективе?
        - Обычные. Только таких женщин, как ты, нет.
        - Брось. Что я? Марк, скажи, ты знаешь такого студента - Костю Лапина?
        - Нет, - признался Марк. - Я знаю только две категории студентов - отличники и проблемные.
        - Елка с ним встречается. А потом, это ее увлечение историей. Я против.
        - Против чего?
        - Против всего. Ну сам посуди, кто такой этот Костя. И пединститут - блажь!
        - Ма-ша, - Казанцев обнял ее за плечи, - ты сама вышла замуж за обычного парня. Помнишь, как родители были против ваших отношений, как тебя не отпускали к нам на лето? И верни все обратно, скажи, ты бы выбрала другого мужчину?
        - Не знаю, - Мария высвободилась из объятия. - Как твое здоровье?
        Марк посмотрел на свои руки и, чтобы унять дрожь, сжал кулаки.
        - Все по-прежнему. Маша, в местном музее есть какой-то материал о колледже?
        - Тебя тоже волнует эта легенда с привидением?
        - В легенды я, как и Елка, не верю. Конечно, не так категорично, как она, но все равно не верю. Меня интересует все, что связано со зданием: чертеж дома, планировка. Особенно подвал.
        - Тебе покоя не дает идея Курбатюка?
        - Что за идея?
        - Курбатюк, который еще раньше руководил колледжем, решил в подвале сделать музей. Но я тебе профессионально говорю - не делайте. Затея очень затратная. Поддерживать постоянную влажность и температуру в подвале тяжелее, чем в обычном помещении.
        Говоря о работе, Мария заметно оживилась, и, казалось, все домашние неурядицы улеглись.
        - Скажи, в музее может быть старый план помещения?
        - Не знаю. Но если Курбатюк консультировался с кем-то из наших сотрудников, то, возможно, какие-то данные и есть.
        - Мне нужен план довоенного здания. Хочу подвал приспособить под склад, но вход в подвал на новом плане не отмечен.
        - Я поняла тебя. Все узнаю и позвоню. А ты мне узнай все о Косте: как учится, из какой семьи и вообще… что из себя представляет?
        - С вашими секретами пирог подгорит. Не пора его вынимать? - Максим открыл дверь на балкон.
        - Сейчас идем, возьми чашки и неси в гостиную, - распорядилась Мария. - Марк, у меня есть такая чудная коллега: молодая, умная, а главное, полностью свободна.
        - Ма-ша, такой женщины, как ты, ни в одном музее нет, - напомнил Казанцев. - Правда, в одном была, да и та улетела в Италию.
        - У тебя с ней серьезно?
        - Нет. Просто знакомая. Обаятельная женщина. А что касается серьезных отношений, то я - пас.
        Перед уходом Казанцев постучал в комнату Елки и, дождавшись разрешения, открыл дверь.
        - Жаловались? Мне, кажется, что они тебя и в гости пригласили, чтобы пожаловаться.
        Елка говорила обиженным тоном, и было видно, что она ожидает от него понимания и поддержки.
        - Елка, ты выросла, а родители этого не хотят замечать. - Марк сел рядом с ней. - Им все кажется, что ты маленькая девочка. Потому что твой возраст - это плюс к их годам. И еще они тебя хотят защитить от всего того, что сами себе надумали. Учись их принимать такими, какие они есть.
        - Марк, тебя родители тоже так опекали? И указывали тебе, с кем дружить, а с кем нет?
        - Ну… Это давно было. К тому же не забывай, я мужчина. Знаешь, как мне их теперь не хватает…
        - Марк, мама возмущалась, что я с Костей встречаюсь? Только он нормальный парень.
        - Я нисколько в этом не сомневаюсь. Что ты мне хотела сказать?
        - Я хотела тебя предупредить. Знаешь, кто на тебя глаз положил? Станислава.
        - Кто-кто? - переспросил Марк.
        - Об этом все говорят. А я думаю, что она тебе не пара. Ее не за что любить.
        - Елка, она замужняя женщина.
        - Перестань, ты как в прошлом веке живешь. Кто на это теперь смотрит?
        - А на что теперь смотрят?
        - На деньги, статус, удобство, - раздраженно сказала Елка.
        - Значит, любовь теперь не котируется?
        - Котируется, но только у таких романтиков, как мы с тобой.
        - Ну это уже немало. На родителей не сердись, - шутя приказал Марк. - Им после переезда тоже нелегко здесь.
        Когда он вернулся в гостиную, Маша смотрела последние новости, а Гранин, сидя рядом с ней на диване, спал.
        - И так почти всегда, - кивнула на мужа Мария. - Я вызову тебе такси.
        - Не надо. Хочу пройтись. У меня жизнь по графику: работа - квартира - работа.
        - Жениться тебе надо. У нас…
        - Маша, я помню, что в музее есть достопримечательность: умная, добрая, женственная и к тому же красивая. Скажи, она так же хорошо знает историю города, как хороша собой?
        - Да ну тебя! - отмахнулась Мария.
        - А если серьезно?
        - Если серьезно, то тебе надо поговорить с деканом исторического факультета Карповым. Истории города лучше него никто не знает. Я с ним знакома. Могу тебе составить протекцию.
        - Сбрось мне его телефон. Я сам позвоню и скажу, что от тебя.
        Мария кивнула головой.
        На улице похолодало. Колючий ветер дул с моря, и казалось, что вот-вот полетит первый снег. Марк поднял воротник пальто и посмотрел на бездонное звездное небо. Он не спеша дошел до остановки.
        Время в маленьких городках течет медленнее и определяется другими мерками. И, повинуясь местному закону, автобус ехал так же не спеша. А куда спешить? Рабочий день окончился. «Вот и у меня давно окончился рабочий день, и я тоже еду домой, только меня там никто не ждет». После того как Юля подала на развод, он ни разу не думал о своем одиночестве. «Это ужин у Граниных на меня так подействовал, - успокоил себя Казанцев и стал всматриваться в темноту за окном автобуса. - День какой-то необычный».
        Необычное началось с утра, когда он готовил себе завтрак. В маленькой кастрюле варились две пузатые сосиски, на сковороде жарились два яйца. Кофе он варил позже. И вот тогда зазвонил телефон, и он подумал, что в колледже случилось очередное ЧП. Обычно ему звонили заместители, главный бухгалтер и заведующие отделениями. Все, кроме Пикузы. Маргарита Сергеевна не звонила ему ни разу.
        Он перевернул яйца на сковородке, включил телефон на громкую связь и даже растерялся от неожиданности. Звонила Саша, он, конечно, ее не забыл. И то, что она говорила, его не удивило, словно он сам ждал продолжения того летнего разговора. Он пообещал ей найти глубокий подвал, посмотреть, что там хранится, и узнать, что за тайны остались до сих пор не разгаданными. И сделает он это независимо от того, уймется дрожь в его руках или все останется, как было. Свои обещания он всегда выполнял.
        За этими размышлениями Казанцев чуть не проехал мимо своей остановки и спохватился в последний момент. Водитель беззлобно пробурчал, нажал на кнопку, и дверь автобуса, надсадно заскрипев, открылась и выпустила последнего пассажира.

* * *
        Звонок дали на две минуты раньше времени. Двери аудиторий распахнулись в один момент, и студенты один за другим стали выходить в коридор.
        - Рита… Маргарита Сергеевна. - Хмелевский забыл напрочь подготовленный и дословно выверенный текст. - Мне надо с тобой поговорить.
        Он вертел в руках папку и растерянно смотрел на проходящих мимо студентов.
        - Я тебя внимательно слушаю.
        Только внимательно слушать никак и не получалось. Приходилось отвечать на приветствия студентов, и на это могла уйти вся перемена. Затем подошла преподаватель анатомии и начала жаловаться Хмелевскому на первокурсников. Валентина Анатольевна, знавшая наизусть двоечников, называла фамилии тех, на которых Хмелевский должен незамедлительно обратить внимание. На все ее замечания он только кивал головой, молясь в душе, чтобы перечень двоечников быстрее окончился. Названные фамилии ему ни о чем не говорили. Студентов своего отделения он знал плохо. Чтобы их знать, надо постоянно с ними общаться, вникать в их проблемы. Он этого делать не умел, а главное - не хотел. «Зачем мне только Звонарев выхлопотал эту никчемную должность? Тоже, нашел руководящее кресло». - Хмелевский перенес свое раздражение с коллеги на тестя.
        Работа заведующего отделением была одной из самих хлопотных. За три месяца он так и не понял, как Маргарите и Станиславе так легко удается держать руку на пульсе жизни групп. Документация в полном порядке, на все вопросы Казанцева у них всегда готовы ответы.
        - Я разберусь, - пообещал Хмелевский. - Напишите список должников.
        - Да что их писать - они по всем предметам одни и те же.
        Валентина Анатольевна с легким недоумением посмотрела на Пикузу, словно та была виновата в непрофессионализме Хмелевского, и пошла в свой кабинет.
        - Руслан, зачем тебе эта должность? - не удержалась Маргарита. - У тебя диссертация, на студентов времени не хватает, а от этого только работа страдает.
        - Рита, вот только не надо включать директора. Сам разберусь.
        - Извини. Так о чем ты хотел со мной поговорить?
        - Давай не здесь.
        - А где? Может, посидим в кафе или сходим в ресторан?
        - Ну зачем ты так? - укоризненно спросил Хмелевский.
        - А где мы можем с тобой еще встретиться?
        - Я вечером заеду к тебе.
        - Что значит заедешь? Женатые мужчины ко мне в гости не ходят, если ты об этом.
        - Мне плохо без тебя, - тихо сказал Руслан.
        Внезапно на Маргариту накатила дикая злость на Хмелевского. Он душит ее своим предательством, своей беспомощностью, своей безалаберностью и безответственностью. И так все просто у него: захотел - ушел, захотел - вернулся. Ему плохо. А как мне все это время?
        - Я хочу забрать свои вещи.
        «Вот с чего надо было начинать разговор», - обрадовался Хмелевский и придержал Маргариту за острый локоть. Он любил целовать ее локти. От поцелуев Рите было щекотно, и она возбуждающе смеялась.
        - Руслан, я сама соберу твои вещи и привезу сюда. Извини, мне надо идти, у меня собираются кураторы групп.
        Маргарита высвободила локоть, и он почувствовал забытую волну возбуждения.
        - Я приеду сегодня.
        Маргарита не успела ничего ему сказать - в кармане заиграла мелодия, и она ответила на телефонный звонок.
        - Кто?
        - Директор. Извини, надо идти.
        - Рита, постой. - Хмелевский опять придержал ее за локоть. - Ты ведешь себя очень опрометчиво, связываясь с этим Казанцевым, - предостерег Хмелевский.
        - Что?
        - Весь колледж говорит, что он к тебе неравнодушен.
        Маргарита не нашлась, что сказать Хмелевскому, и только улыбнулась ничего не значащей улыбкой.
        До отдела кадров она дошла на ватных ногах. Сердце стучало в груди, и на глаза набежали слезы. Место злости на Хмелевского заняла жалость к себе. Она остановилась у окна и рассеянным взглядом смотрела в глубь сада.
        Михаил Степанович вместе с Климовым не спеша брели садом в сторону котельной. Судя по жестикуляции завхоза, речь, скорее всего, опять шла о саженцах.
        «Интересно, нашла Елена деньги на саженцы или нет?» - Рита невольно отвлеклась от своих мыслей.
        В кармане опять зазвонил телефон, и она быстро вытерла ладонью набежавшие слезы.
        - Маргарита Сергеевна, вы о моей просьбе не забыли? - напомнил Казанцев.
        - Сейчас иду.
        - У нас с вами разное понятие «сейчас».
        «Кто только придумал назначать на руководящие должности женщин? Будь моя воля, я бы вас всех уволил!» - Марк отключил телефон и в сердцах бросил его на стол.
        О просьбе Марии разузнать все о Косте Лапине он забыл сразу, как только вышел из квартиры Граниных. И вот теперь Мария позвонила сама. И он кроме спасительного: «У меня сейчас лекция, перезвоню позже», ничего не придумал.
        - Марк Дмитриевич, Лапин - студент моего отделения, с ним какие-то проблемы? - Маргарита задала вопрос сразу, как только открыла дверь кабинета.
        На стол директора легла тоненькая папка.
        - Маргарита Сергеевна, я, по-вашему, похож на слабоумного, чтобы не знать, кто и каким заведует отделением?
        Он выговаривал Пикузе, словно это она лично была причиной его забывчивости. Он сердился на себя, что не смог без напоминания Марии еще неделю назад сделать все, что обещал.
        «Хам», - в который раз подумала Маргарита. От этой мысли ей вдруг стало легче.
        - Присаживайтесь. Вам чай, кофе?
        Он быстро сменил гнев на милость и тут же усомнился, надо ли это делать без присутствия Хмелевского.
        - Спасибо.
        - Спасибо, да или спасибо, нет? - уточнил Казанцев.
        - Спасибо, нет.
        - Сердитесь? Я вас полчаса жду. За это время можно сбегать… - Марк прикинул в уме, куда можно добежать за полчаса. - В центр города.
        «Солдафон. Может, тебе еще и честь отдавать? И строем маршировать?»
        - Расскажите мне, - Казанцев посмотрел на титульный лист личного дела, - о Лапине Константине Владимировиче.
        - Студент-выпускник. Хорошист, если вас учеба интересует.
        - Да это мне все понятно, - Казанцев закрыл папку. - Какой он человек? Из какой семьи?
        - Хороший парень. Характер - легкий. В группе отношения ровные, но особо ни с кем из ребят не дружит. Серьезно увлекается историей. И друзья у него с истфака. Мне они показались приличными ребятами.
        - Вы-то их откуда знаете?
        - Они ко мне обращались с просьбой разрешить обследовать территорию нашего сада. Говорили, что где-то здесь должен быть вход в подземелье. Представляете?
        «А ведь подвал, о котором мне говорила Саша, может запросто быть подземельем». Неожиданно пришедшая в голову мысль настроила Казанцева на дружелюбный тон общения.
        - Нашли? - серьезно спросил Казанцев.
        - Нет. Михаил Степанович такой шум поднял! Для него сад - это все. Я порой думаю, что он работает в колледже только из-за сада. Знаете, сколько новых деревьев он посадил за последние годы?
        - Это, конечно, все хорошо. Скажите, в городе действительно есть подземелья?
        - Не знаю. Я историей города особо не интересовалась.
        «А могла бы поинтересоваться. Хотя чем я вообще здесь интересуюсь? Ничем», - устыдила себя Маргарита.
        - Странно, что Лапин, с такой тягой к истории, оказался у нас.
        - Ничего странного в этом нет. Он поступил к нам после девятого класса. Костю воспитывает одна мать. Отец давно ушел из семьи. Вот она и решила, случись с ней что, ребенок останется на улице, а так будет профессия.
        «После смерти родителей, не будь рядом Марты, я бы запросто сама могла оказаться на улице», - подумала Рита.
        - Вы личные дела всех студентов заучиваете наизусть?
        Казанцев впервые с интересом посмотрел на Маргариту.
        - Есть разные студенты. О ком-то больше знаю, о ком-то меньше, - уклончиво отметила она.
        - Например, вы знаете, с кем встречается Лапин?
        - Знаю.
        - С кем?
        - С нашей студенткой. Надеюсь, мы не будем обсуждать их личную жизнь? Папку обратно вернуть?
        - Секретарь потом сама отнесет.
        Маргарита посмотрела на часы.
        - Спешите?
        - Через десять минут у меня собираются кураторы учебных групп. Хочу обговорить итоги аттестации.
        Марк кивнул головой, дав понять, что больше ее не задерживает, и после того, как за Пикузой закрылась дверь, посмотрел на свои руки. Мелкая, еле заметная дрожь пробежала по кистям, и, чтобы этого не видеть, Казанцев сжал кулаки.
        «Бредни какие-то, - недовольно подумал Казанцев. - Я - взрослый человек, а верю во всякую чушь. Какое отношение может иметь подвал к моим рукам?» Он опять представил операционную, даже почувствовал запах своего стерильного халата и набрал номер телефона профессора Карпова.

* * *
        Василий Петрович Карпов - доктор исторических наук, облаченный в светлые молодежные джинсы, короткое пальто и в небрежно повязанном вокруг шеи платке, напоминал Казанцеву скорее студента-старшекурсника, но никак не декана факультета. Разговаривая по телефону, он представлял профессора иначе - старше и солиднее.
        Слегка прихрамывая, Карпов прохаживался в ожидании Казанцева у входа в городской парк, недалеко от института.
        Два часа, посвященные краткой истории города, пролетели незаметно. Карпов свою лекцию построил так, что разрозненные на первый взгляд факты легко выстроились в голове Казанцева в логической последовательности, и ему даже показалось, что историю Куличевска он знал всегда.
        - Первые сведения о городе относятся к периоду Золотой орды, - вернулся к легендам профессор, - и дошли они к нам из устного сказания, а потом, значительно позже, были записаны. Таких сказаний и легенд много. Не всем стоит верить, но есть довольно любопытные. Например, говорят, что целое войско небесных покровителей защищало Куличевск. И если врагу удавалось прорвать оборону и войти в город, то удержать его все равно никто не мог. Защитники, как гласит легенда, нападали на врага внезапно ночью, как бы вырастая из-под земли, а разбив врага, вновь исчезали под землей. Обратите внимание - днем никто не выходил на бой.
        - И о чем это говорит? - спросил Казанцев.
        - Я уверен, что под городом проходит мощная сеть подземных коммуникаций. И были это не небесные защитники, а воины из плоти и крови, немногочисленные отряды, которые хорошо знали эти ходы. Вот и получалось, что они возникали как бы ниоткуда. На самом деле они выходили из подземелья и тем же путем уходили. Кстати, подобную историю можно встретить у Геродота. Он описывает борьбу скифов с персами, которых скифы побеждали таким же способом.
        - Вы хотите сказать, что городские подземелья - это не вымысел?
        - Нет, не вымысел, - уверенно сказал Карпов. - В девяностых годах мой наставник и учитель профессор Завьялов занимался этими вопросами. Я точно не знаю, как ему удалось получить, но у него были космические аэроснимки нашей местности. Так вот, на них было много подземных пустот, и они полностью совпадали с предполагаемыми подземными тоннелями, о которых говорил покойный Илья Ильич.
        - И где эта карта теперь?
        - Не знаю. Завьялов тогда отнес ее в горсовет.
        - И что было дальше?
        - Ничего. Информацию сразу засекретили, - как само собой разумеющееся, сказал Карпов.
        - Зачем? Наоборот, было бы чем гордиться. Привлекали бы туристов в город.
        - Причины могли быть разными. Во-первых, информацию могли засекретить, чтобы сохранить спокойствие в городе. Представляете, что могло начаться? Какие бы слухи поползли? Обязательно нашлись бы те, кто видел каких-то монстров или чудищ, выходящих из тоннелей. Родители боялись бы отпускать из дома детей одних.
        Карпов посмотрел вслед подросткам, промчавшимся мимо них на скейтбордах.
        - Возможно, думали и о безопасности. Если карта попала бы в свободный доступ, то знаете, сколько любопытных стало бы искать вход в подземелье. И ведь нашли бы его и отважились спуститься. А без опыта, без навыков работы, без должного сопровождения подземелье - это заведомая смерть.
        Об опасности Карпов говорил так, словно сам ее испытал на себе.
        - И еще, главное - понимать, зачем тебе подземелье, что ты хочешь там отыскать. - Последнюю фразу Карпов сказал скорее себе, чем Казанцеву.
        - Подземелья - тема вашей диссертации? - с интересом спросил Казанцев.
        - Нет. Все мои научные работы посвящены Великой Отечественной войне. Древнюю историю я, конечно, знаю, но опять же больше в контексте современности. Раньше, еще в студенческие годы, я работал гидом, проводил экскурсии для школьников и приезжих. Что вас конкретно интересует?
        - История и все легенды здания, которое теперь занимает колледж.
        - Я, конечно, вам расскажу все, что знаю, но за подробностями советую обратиться в музей к Мирохиной. Зинаида Павловна истинный знаток городской архитектуры.
        - У меня вопросы чисто обывательские: когда построен дом, какие легенды связаны с ним и почему замурован вход в подвал здания.
        - Честно, таких подробностей я не знаю. На территории колледжа в годы войны располагалась немецкая комендатура. Во время наступления в октябре сорок третьего года по зданию наша авиация вела прицельный огонь. То, что часть здания уцелела, вообще чудо. А подвал замуровали сразу, после освобождения города.
        - Как вы думаете, почему это надо было делать в срочном порядке? - поинтересовался Казанцев.
        - Я сам задавался этим вопросом, но, чтобы ответить на него, надо побывать в подвале. Там могли остаться немецкие документы, архивы, оружие, а времени разбираться со всем этим не было. Армия шла в наступление. Но это мои неподтвержденные догадки. Здание потом достроили, и все следы от подвала стерлись. Но здесь тоже своя легенда, - не удержался профессор. - Были очевидцы, которые видели, как во время обстрела немцы спускались в подвал. Когда город освободили, то оказалось, что немцев в подвале нет. Я думаю, что они тогда вышли к реке, к своим последним оборонительным позициям, пользуясь подземным коридором.
        Василий Петрович Карпов, рассказав напоследок несколько анекдотов из жизни городка, тепло распрощался с Казанцевым, крепко пожал ему руку и еще раз посоветовал сходить в музей. Он собирался последовать совету Карпова и, не откладывая на потом, поговорить с Мирохиной, но ему позвонила Мария. Говорила она чужим взволнованным голосом, и он сразу отложил поездку в музей.

* * *
        Казанцев пришел в кафе за полчаса до оговоренной встречи. Он специально выбрал столик, за которым недавно сидел с Мартой, заказал себе кофе и стал смотреть в окно. Месяц назад за этим столиком его ждала Марта, и они тогда пили кофе и говорили о Рите, и он обещал сделать все, чтобы ее племянница быстрее уехала из Куличевска. Просьба Марты, такая наивная и искренняя, привела его тогда в умиление. Да он и сам был ничуть не против, чтобы Пикуза как можно быстрее уехала из Куличевска. И уже за пределами этого города начала строить свою карьеру, а заодно и личную жизнь, которой, по глубокому убеждению Марты, здесь не могло быть.
        «В Куличевске должны жить только те, кого не волнует ни карьера, ни личная жизнь. К примеру, я».
        Маргарита Пикуза его раздражала с первого дня знакомства, когда заставила себя ждать, и потом, когда не стала с ним откровенно говорить о коллективе, и когда спорила, и когда резко отстаивала свое мнение.
        - Ты давно меня ждешь? Мою машину во дворе зажали, я ждала, пока водитель найдется. - Мария говорила скороговоркой, доставая из сумки телефон. - На работе проверка музейного фонда, вдруг позвонят.
        Она готова была говорить о чем угодно, только не о том, ради чего приехала на встречу.
        - Маша, что-то случилось?
        Он задал вопрос и сразу вспомнил о Гранине.
        - Да. Случилось. - Мария утвердительно кивнула головой и перестала улыбаться.
        Молоденькая официантка принесла меню и вытянулась по струнке в ожидании заказа.
        - Что тебе заказать?
        - Ничего.
        - Девушка, нам два эспрессо без сахара, - Марк улыбнулся, отвечая на приятную улыбку официантки.
        Марта тогда сказала, что хорошего бариста и в большом городе не всегда встретишь, а в Куличевске и подавно. И ошиблась.
        - Здесь готовят отличный кофе. Проблемы с Максом или с Елкой?
        - С Максимом, - вздохнула Мария и потянулась за салфеткой.
        - Заболел?
        - Нет. - Она суеверно постучала по деревянному столу. - У Максима появилась другая женщина. Хотя, может, и заболел. Если любовь - болезнь, то, конечно, заболел.
        - Маша, я Максима знаю на десять лет больше тебя. Семья для него - смысл жизни.
        - Так раньше было, - с горечью в голосе сказала Мария.
        Семья Граниных для него всегда была примером. Он до сих пор помнит уют их однокомнатной квартиры. Потом родилась Елка, и они купили большую трехкомнатную квартиру в центре Заозерска. Он любил бывать у них в гостях. Юлю домовитая Маша раздражала, и она всегда находила вескую причину, чтобы не ехать к Граниным.
        Себе он купил квартиру-студию, вернее, ее выбрала и купила Юля без него. Он был в Африке и только оплатил покупку нового жилья. Он вообще не понимал, как семья может жить в квартире-студии, считая такое жилье пригодным только для молодежи, да и то как временное. Но, зная обидчивость Юли, свое мнение он оставил при себе.
        Сочетание высоких технологий и сдержанного декора в интерьере он тоже не понимал. Серые стены, мягкая мебель красно-серого цвета и, в довершение всего, напротив дивана висела картина в таких же тонах - большая красная сфера в центре и по бокам серые прямоугольники. Концепцию художника он не понял. Холодные ультрамодные тона радовала глаз Юли, а ему хотелось тепла, уюта, детского шума и аппетитных запахов из кухни. И еще он все время боялся, что поставит чашку мимо стеклянного столика.
        - Марк, неужели ты думаешь, что я бы просто так затеяла этот разговор? Я не знаю, что мне дальше делать.
        Сидевшую перед Казанцевым женщину можно было б назвать красивой. Светлое тонкое пальто, брошенное на соседнее кресло, было в тон платья и удачно оттеняло темные волнистые волосы, высокий каблук стройнил и без того изящные ноги, умеренный макияж подчеркивал правильные черты лица. Мария Гранина была бы красивой женщиной, если не погасший взгляд. Такие глаза бывают у всех несчастных женщин. «Такие глаза у Риты», - подумал Казанцев.
        Он поймал себя на мысли, что не хочет, чтобы она уезжала. Он зачем-то вспомнил, как Рита собирала свои вещи, освобождая для него кабинет, как знакомила его с коллективом, как спорила с ним.
        - Маша, может, ты себя накручиваешь?
        Марк сжал руку Марии в тот момент, когда официантка поставила чашки на стол. Он заметил, как девушка посмотрела на свою напарницу, скучающую возле барной стойки, и слегка кивнула ей головой. «Вот так и рождаются сплетни», - хмыкнул себе под нос Марк.
        - Я ни о чем не догадывалась. Максим постоянно пропадает на работе. Я все понимаю, столько дел и ответственность… Потом случайно услышала, как мне коллеги по-женски сочувствуют. Ты не представляешь, как это унизительно.
        - Маша, - перебил ее Казанцев, - ты заметила, как на нас смотрела официантка? Как ты думаешь, о чем она сейчас разговаривает с подругой?
        - Не знаю.
        Мария окинула взглядом пустой зал. Возле стойки девушки-официантки о чем-то мило беседовали, бросая взгляд на их столик.
        - А я знаю. Официантка тебя узнала и сказала об этом своей напарнице. Теперь они внимательно наблюдают за нами и расскажут своим подружкам, что жена мэра сегодня встречалась в их кафе с любовником и он нежно держал ее за руку. И еще от себя придумают наш разговор, - улыбнулся Казанцев. - Ты не допускаешь, что у Макса могла быть подобная ситуация?
        - Возможно. Только я сама их видела. Вместе.
        Марк молча сделал глоток кофе, стараясь не смотреть на Марию.
        - Мы договорились с Максимом поужинать, а он перезвонил мне и сказал, что не получится. Я уже не помню, что за проблема у него тогда случилась. Подумала, раз с рестораном не сложилось, то приготовлю ужин дома. Я вышла из супермаркета и увидела, как в машину к Максиму садилась женщина, с таким же пакетом.
        - Маша, но ведь мог и водитель встретить свою девушку?
        - Мог. Только машина была не служебная, а его личная, - вздохнула Мария.
        - Хочешь, я поговорю с Максом?
        Мария качнула головой.
        - Помнишь, когда ты мне позвонил и сказал, что Юля подала на развод, я сразу поехала к ней. И ничего хорошего из того разговора не вышло.
        Он помнил все хорошо. Стояла жара, после теракта он оперировал всех подряд, часами не выходя из оперблока. А когда в короткий перерыв брался за телефон - не было спутниковой связи, и он никак не мог дозвониться до жены.
        - Маша, мы с Юлей перешагнули точку невозврата. А у вас есть Елка.
        Когда Юля подала на развод, он думал, что сойдет с ума. Ему казалось, что, будь он в тот момент в Заозерске, он бы обязательно нашел слова, чтобы сказать, как она ему дорога, и Юля не ушла бы от него.
        О том, что их больше ничего не связывает, жена сказала коротко и буднично и первой сделала шаг к той самой точке невозврата, после которой они стали друг другу бывшими.
        Он никогда ее ни в чем не винил. У него была служба, без которой он не мыслил свою жизнь, а у нее было только пугающее одиночество, от которого его любовь не спасала.
        Он долго заставлял себя не верить, что она влюбилась во француза, и не верил в ее счастливую семейную жизнь, запечатленную на фотографиях, присланных из Нормандии.
        - Вот именно - Елка. Знаешь, как мне стыдно. От меня уходит муж к другой женщине. Как мне смотреть после этого в глаза дочери?
        - Маша, тебе надо поговорить с Максимом. Или… набраться сил и попробовать…
        Он замолчал. Вразумительного совета он не мог дать, и как пробовать жить, зная, что тебя каждый день и час предают, он тоже не знал.
        - Спасибо, Марк. Мне надо было выговориться.
        - Маша, не спеши с принятием решения, - посоветовал Казанцев.
        - Я стараюсь.
        Улыбка у нее получилась грустная, и Марк понял, как ей действительно тяжело на душе.
        - Если бы можно было уехать, никому ничего не объясняя, - я бы уехала сейчас. На зимние каникулы поеду с Елкой в Заозерск. Скажу, что надо по работе.
        - Не спеши. Все наладится.
        - В таких случаях обычно говорят, что начнут новую жизнь, а я не хочу ничего ни с кем начинать, - не слушая Марка, сказала Мария. - Хочу просто жить.
        Она хотела просто жить, чтобы никто не шушукался за спиной, не сочувствовал и не злорадствовал.
        Марк опять пожал руку Маше, нисколько не заботясь о том, что подумают наблюдающие за ними официантки.
        - Спасибо тебе. Поговорила - и как-то легче стало.
        Ей действительно стало легче. Внезапно пришедшая идея с поездкой в Заозерск словно остановила ненужный бег мыслей и дала возможность посмотреть на ситуацию со стороны.
        - Как Елка?
        - Все так же. Максу постоянно грубит. Я предложила ей пригласить в гости Костю, но она приняла все в штыки.
        - Маша, я могу что-нибудь сделать для тебя лично?
        - Марк, ты же знаешь, что нет. Я сама не хочу ничего делать. Пусть будет все так, как должно быть. Приходи к нам в гости. В следующую субботу я свободна.
        - Не приду. Из меня плохой актер, - признался Марк.
        - Марк, помнишь, как ты Елку забирал из роддома? Максим не успел вернуться с конференции, а ты спешил на дежурство…
        - Маша, еще немного, и будем внука или внучку вашу забирать.
        - Да ну тебя, - отмахнулась Мария и опять суеверно постучала по столу. - Вначале ты стань отцом, а потом уже я бабушкой.
        Мария засмеялась, и в глазах стало меньше грусти. Она немного успокоилась, легко поднялась из-за стола и, невзирая на пристальные взгляды официанток, взяла Казанцева под руку.

* * *
        «Всему есть предел. Кто позволил Казанцеву так себя вести по-хамски? Кто дал право так разговаривать с подчиненными? Ладно, со мной он так себя ведет - я его раздражаю! Но остальные чем ему не угодили?»
        С этими мыслями Маргарита подошла к кабинету Казанцева. Скорее всего, эти мысли четко проступали на ее лице, потому как секретарь сразу подняла трубку и доложила Казанцеву, что к нему на прием Маргарита Сергеевна.
        Маргарита услышала, как в кабинете тяжело вздохнул Казанцев и буднично спросил, по какому вопросу.
        «Пикуза с утра - это не к добру», - сказал Казанцев портрету Пирогова. И оказался прав.
        - Марк Дмитриевич. - Маргарита пыталась держать себя в руках. - Почему Светлова плачет у меня в кабинете?
        - Это вы у меня спрашиваете? - удивился Казанцев.
        - Марк Дмитриевич, прекратите ерничать.
        - А разве вам Светлова не сказала, что на нее родители жалобу написали?
        - Сказала. Только это не жалоба, а анонимка. И если за каждую анонимку увольнять преподавателей, то…
        - Читайте, - перебил Казанцев Маргариту и нехотя достал из папки лист бумаги.
        - Я не верю, что Светлова брала деньги у студентов за экзамен. Вы экзаменационную ведомость видели? А я видела. И там есть «тройки» и два студента на пересдачу. Если бы она, как вы говорите, взяла деньги, то соответственно и оценки были б лучше, а уж двоек точно не было бы.
        - Вас послушаешь, так в колледж на работу одни ангелы слетаются.
        - Не ангелы, но коллектив у нас хороший, только жаль, что вы этого так и не поняли.
        В голосе Пикузы послышалась горечь. Коллектив был обычным, каким и должен быть женский коллектив: с женскими тайнами, женской дружбой и женскими сплетнями, но без стяжательства и крохоборства.
        - Конечно, студенты покупают преподавателям бумагу, которой вечно не хватает, - посетовала Маргарита. - И файлы, и папки тоже покупают, но ведь они сами этим и пользуются.
        - Папки и файлы - это, по-вашему, не поборы?
        Маргарита не стала отвечать.
        - Марк Дмитриевич, вы получили удовольствие, когда в вашем кабинете плакала женщина?
        - Маргарита Сергеевна, мне кажется, что вы забываетесь, где и с кем разговариваете, - повысил тон Казанцев.
        - Может, мне тоже написать заявление? Тогда точно никто и слова вам не скажет против. Вы посмотрите, во что вы превратили наши пятиминутки.
        - При вас, конечно, было все иначе. Мне что, о пирогах с вами говорить?
        - При чем здесь пироги? Вы никому слова не даете сказать. С вами, Марк Дмитриевич, даже спорить нельзя. Вас можно только слушать и слепо выполнять ваши распоряжения, - упрекнула Казанцева Маргарита.
        - Это вы сейчас к тому, что истина рождается в споре? Я придерживаюсь другого мнения: воздержись от спора - спор самое невыгодное условие для убеждения. Кто сказал?
        - Не знаю, - ответила Маргарита.
        - У вас ко мне все?
        - Все.
        - Тогда идите и работайте, - буднично сказал Казанцев.
        Он улыбнулся своей обычной высокомерной улыбкой и стал ждать, пока за Пикузой закроется дверь. «Еще несколько таких походов ко мне в кабинет, и Пикуза сама напишет заявление по собственному желанию». От этой мысли ему вдруг стало грустно. «А ведь уедет. Еще немного и уедет, и никто не станет со мной спорить и выговаривать мне».
        Он дотянулся рукой до анонимки, скомкал никчемный листок и поднял трубку телефона. Через минуту секретарь принесла заявление Светловой на увольнение. Заявление было написано красивым ровным почерком, а внизу красовалась его размашистая подпись. Казанцев без сожаления порвал заявление и бросил в мусорное ведро, стоящее под столом.
        «Значит, не даю слова сказать на пятиминутке, - вспомнил упрек Маргариты. - Вот с понедельника, мои дорогие, наговоритесь. А я вас послушаю», - решил Казанцев и вздохнул с облегчением.
        С Казанцевым она столкнулась в конце рабочего дня прямо на выходе.
        - Спасибо, что разобрались с ситуацией Светловой, - чтобы не молчать, сказала Маргарита.
        - Маргарита Сергеевна, не старайтесь приватизировать общечеловеческие ценности, - хохотнул Казанцев и вышел из колледжа.
        «Хам», - с легкостью подумала Маргарита и специально задержалась возле дежурной.

* * *
        Билет на «Ночь в музее» Белевич положила на стол Маргариты и села напротив нее.
        - Вика, сходи на это мероприятие с мужем, - вернула обратно билет Пикуза.
        - У него футбол. А я обещала Зине, что пригласительные билеты не пропадут. А Зина не просто автор этого проекта, она - моя соседка. Заметь, лучшая соседка, какую только можно придумать.
        Белевич сама состояла из всего «лучшего, что можно только придумать», и окружение у нее было такое же, ей под стать.
        - Мероприятие действительно до утра?
        - Нет, только до полуночи, - обнадежила Белевич.
        - …Зинаида Павловна, - Маргарита подошла поближе к экскурсоводу, - вы можете нам коротко рассказать про историю здания, которое занимает наш колледж?
        - Что именно вас интересует?
        - Все.
        - Здание вашего колледжа - бывший дом банкира Чернова - яркий пример дореволюционной архитектуры нашего города. После войны уцелела только треть усадьбы. Раньше часть цокольного этажа отводилась для прислуги. Обычно там устанавливалась и угольная печь, которая отапливала весь дом. Особенностью наших старых построек были глубокие подвалы, которые, благодаря уникальной вентиляционной системе, использовались как погреба. К сожалению, принцип самого устройства вентиляции в наше время безвозвратно утрачен.
        - Зинаида Павловна, скажите, а легенды, связанные с этим зданием, есть? - задала волнующий вопрос Маргарита.
        - Конечно, есть. Я вас оставлю на минутку, а потом все расскажу.
        Мирохина кому-то махнула рукой и направилась в соседний зал.
        - Смотри, наш Казанцев, - толкнула Белевич Маргариту. - И не один.
        Маргарита мельком посмотрела в соседний зал.
        - Знаешь, кто с ним?
        - Откуда? - удивилась Маргарита.
        - Это жена нашего мэра. Говорят, у них роман.
        - У Казанцева роман? Ты сама в это веришь?
        - А почему и нет? Красивая женщина, только мне кажется, что старше его. Но возраст не помеха. Я старше своего Сергея на целых три года, и что?
        - …Что касается легенд, то они есть в каждом старом городе. - Зинаида Павловна вернулась к прерванной теме. - У нас их тоже много. С какой начать?
        - Расскажите нам о привидении, которое водится в бывшем доме банкира Чернова.
        Внезапно прозвучавшая просьба Казанцева заставила их дружно обернуться.
        - Зинаида Павловна, позвольте вам представить - это наш новый директор колледжа, Марк Дмитриевич Казанцев. - Белевич сделала шаг ему навстречу.
        - Это похвально, что руководство интересуется историей. Мы можем для ваших студентов организовать кинолекторий «История и легенды Куличевска», - пользуясь моментом, предложила Мирохина.
        - Отлично, - поддержал идею Казанцев. - Маргарита Сергеевна все организует, и студенты придут. Да, Маргарита Сергеевна?
        - Конечно, - пришлось согласиться Пикузе.
        - Так вот, - улыбнулась довольная результатом Мирохина, - я должна вас, Марк Дмитриевич, разочаровать. Легенда о привидении действительно есть, только она касается помещика Ледовского, жившего по соседству с купцом Нечаевым. Ледовский вошел в историю нашего города как большой меценат, а вот купец Нечаев - исключительно благодаря легенде. Хотя молодая любовница была именно у Ледовского. Только не служанка, как гласит легенда, а довольно состоятельная вдова, с которой и застала помещика жена. Как там на самом деле все было - неизвестно, но вдова вскоре умерла, после чего в городе поползли разные слухи. Так что в подвале никто не умирал голодной смертью, если вы имеете в виду эту легенду.
        - Но если в легенде говорится о такой ужасной смерти, то, возможно, что-то подобное и произошло в городе? - задала вопрос Маргарита.
        «Вот она, женская натура, - подумал Казанцев. - Банальная измена лишена романтики и никому не интересна. А здесь - любовь. Он и она. А если он к тому же еще и красавец-сердцеед. Какая устоит? Выходит, во мне тоже чего-то не хватало, раз Юля ушла к другому мужчине? А может, и хорошо, что ушла? Семьи давно не было, так - одна видимость, фикция», - подумал Казанцев и пропустил объяснение Мирохиной.
        - А почему тогда легенду связывают с домом Чернова? - опять задала вопрос Маргарита.
        - Скорее всего, дело в недолговечной человеческой памяти. Дом Ледовского сгорел, и когда через пятьдесят лет построили усадьбу Чернова, призрак приобрел новое пристанище. Что еще вас интересует?
        - Расскажите о волшебном колодце, - попросила девочка.
        Откуда взялся ребенок, Казанцев тоже не заметил. Оказалось, что в музей Виктория пришла не только с Пикузой, но со всеми тремя детьми.
        - Все эти истории вам, молодые люди, расскажет моя коллега.
        Зинаида Павловна подозвала молодую девушку-экскурсовода и поручила ей детей.
        - Если у вас больше нет ко мне вопросов, тогда проходите в холл на продолжение нашей программы.
        Вопросов не было, и Мирохина, невзирая на лишний вес, бойко повернулась к Марку, взяла его под руку и увлекла за собой.
        - Мне о вас говорила Мария. Вам чай, кофе или чего покрепче?
        Мирохина возилась с замком и задавала вопросы Казанцеву. Протиснувшись за ней в узкую дверь, он оказался в таком же узком кабинете.
        - Значит, вы хотите знать, кто интересовался планировкой колледжа? Если не секрет, то вам эти сведения зачем? - лукаво спросила Мирохина.
        - Никакого секрета. Кто-то нашел вход в подвал и теперь пугает по ночам дежурных. А они говорят, что видели привидение, которое свободно разгуливает по колледжу. Только призрак разгуливает как-то странно - до середины лестницы, а дальше не идет. А я, в свою очередь, хочу найти этого шутника и наказать.
        - Значит, в привидение вы упорно не верите?
        Мирохина уселась за столом и с интересом посмотрела на Казанцева.
        - Как верить, если вы сами сказали, что привидение дома попутало, - хохотнул Казанцев. - Так что оно даже не наше, а соседское.
        - Не романтик вы, Марк Дмитриевич, - сделала заключение Мирохина.
        - Вот здесь вы правы - не романтик.
        - Старой планировкой усадьбы интересовались за все время только два человека - ваш бывший директор и в начале лета - заместитель мэра Звонарев.
        - А как он объяснил свой интерес к колледжу? Он что, юный член вашего кружка?
        Зинаида Павловна вспомнила Звонарева и засмеялась.
        - У него младшая дочь учится на историческом факультете, пишет дипломную работу, вот он и решил воспользоваться своим положением и помочь ей в сборе информации.
        - Зинаида Павловна, вы можете отксерить мне план здания?
        - Конечно. А вы не забудьте об обещанной экскурсии, - напомнила Зинаида Павловна.
        Найти выход обратно без Мирохиной оказалось не так просто. Казанцев бродил по узким коридорам, пока не наткнулся на молоденькую девушку-экскурсовода. Пришлось идти обратно.
        В холле музея уже начался музыкально-художественный перформанс от местной группы «Апельсин» и художницы Ксении Васильцовой. Все места были заняты. В первом ряду, как примерные студентки, сидели Виктория с детьми и Маргарита. Казанцев улыбнулся и покинул музей.
        Москва
        После работы Саша, собравшись с силами, поехала в женскую консультацию. Она давно собиралась пройти обследование и даже несколько раз записывалась на прием к гинекологу, но находились неотложные дела, и консультацию приходилось откладывать.
        …Цыплакова отключила аппарат и вытерла остатки геля на Сашином животе.
        - Вставайте, пациентка.
        - Что скажешь? - Саша вышла из смотрового кабинета, на ходу заправляя блузку.
        - Ничего. По моей части ты полностью здорова, - безапелляционно заявила Цыплакова.
        - Лена, а почему тогда у нас ничего не получается?
        - Не знаю, - честно призналась Цыплакова. - Сколько лет ты не можешь забеременеть?
        - Два года. Сначала я не придавала значения этому. А теперь все мысли только о беременности.
        - Это плохо.
        - Что плохо?
        - То, что ты зациклилась на беременности. Нервная система напряжена, ты вся зажата, тонус матки повышается, кровоснабжение ухудшается, соответственно. Как прикрепиться яйцеклетке? Слушай, что я тебе рассказываю? Ты сама не хуже меня знаешь прописные истины.
        - Лена, что мне делать?
        - Ничего не надо делать. Возьмите отпуск и поезжайте туда, где сейчас тепло и солнечно, - посоветовала Цыплакова. - Слышала, что муж у тебя состоятельный. Думаю, отпуск себе можете позволить.
        Цыплакова дописала заключение в амбулаторную карту и протянула ее Александре.
        - И это все?
        - А что еще? Не нервничай, больше гуляй, подольше спи. Саша, ты сама знаешь, если семейная пара здорова, то причина кроется в чем-то другом. И мы сами не всегда понимаем это. У меня на диспансерном учете состояла женщина. Оба супруга здоровы, а она не беременеет, и все. Пришла в слезах, дело, говорит, идет к разводу. Мужу подавай наследника, и точка! А потом, представь, поехала на симпозиум, с кем-то переспала, и пожалуйста! У нее ребенок, у мужа - наследник. Все счастливы.
        - И что ты предлагаешь?
        - Ничего. Просто сделай правильный вывод, - посоветовала Цыплакова.
        - Спасибо, конечно, за совет. Я подумаю.
        - Ты что, рассердилась? Саша, как по мне, так главное - конечный результат, а промежуточные действия у каждого свои.
        - Лена, я никого не осуждаю, просто мне такие промежуточные действия не подходят.
        - Еще есть вариант - эко.
        - Я уже думала об этом. Какой процент беременности?
        - По-разному, но в среднем пятьдесят на пятьдесят. Подсаживаются сразу несколько яйцеклеток, а сколько приживется - это как повезет. Часто рождается двойня.
        - Я не готова к этому.
        «Зачатие ребенка - это таинство, которое происходит между мужчиной и женщиной. Появление на свет ребенка - это приход нового человека в этот мир со своей миссией. А если нет миссии, то, выходит, и нет смысла приходить в этот мир», - подумала Саша. Занятая своими мыслями, она дошла до остановки и пошла бесцельно дальше, ни на кого не обращая внимания. Хотелось плакать. Она достала телефон, набрала номер Стрельникова и стала сквозь слезы смотреть на табло. Павел не отвечал.

* * *
        Больше всего Маргарита не любила понедельник с девяти часов утра и до окончания пятиминутки у директора. В отличие от Казанцева, она в свою бытность директором собирала коллектив в методкабинете. Кабинет был большой, светлый, и заместители психологически чувствовали себя комфортнее. Получалось, что кабинет директора предназначался для более серьезных разговоров, выволочек и принятия решений. Казанцев считал иначе, и собрания администрации проводил только в своем кабинете.
        Члены администрации собирались в приемной, тихонько переговаривались и ждали, когда стрелка добежит до цифры девять. Сбор в приемной вносил нервозность, казалось, что, переступив порог кабинета, ты попадаешь на «ковер». Оттого в кабинет заходили строго по рангу. Первой, коротко постучав в дверь, входила завуч, за ней - Виктория Белевич, потом шли заведующие отделениями и методист. Завершали шествие главный бухгалтер и завхоз. Рассаживались все тоже строго по своим местам: справа от директора завуч, слева - главный бухгалтер.
        Сидеть напротив Хмелевского Маргарите было неудобно. Стоило поднять глаза, и взгляд упирался в его лицо. Она старалась сидеть, опустив голову. И тоже было неудобно. Особенно после того, как Казанцев поинтересовался, не уснула ли от скуки всеми уважаемая Маргарита Сергеевна. Пришлось развернуть стул вполоборота, но стало только хуже. Получалось, что она рассматривает директора.
        Казанцев обвел взглядом всех собравшихся. «Значит, это я не даю никому слово сказать?» - он вспомнил упрек Пикузы и остановил свой взгляд на Хмелевском.
        - Руслан Васильевич, сколько неоправданных пропусков имеют студенты в вашем отделении?
        Ответа на простой рабочий вопрос Хмелевский не знал и, чтобы скрыть свою некомпетентность, открыл еженедельник и начал сосредоточенно листать страницы. Никаких данных о пропусках занятий там не было. Станислава в четверг сдавала сводную ведомость, и он на бегу заполнил пустые графы. Чтобы показатели выглядели правдоподобно, он сравнил цифры Пикузы и Михайлюк и вписал средний показатель.
        Казанцев подождал ответа и постучал карандашом по столу, призывая Хмелевского к более продуктивному поиску данных.
        - Руслан, - одними губами позвала его Маргарита. - Пропуски - двести часов.
        - К первой аттестации студенты по разным причинам пропустили двести часов, - четко ответил Хмелевский, словно и не было этой заминки.
        - Руслан Васильевич, в каких группах больше пропусков и сколько из них по неуважительной причине?
        В голосе Казанцева послышались металлические нотки, не предвещавшие ничего хорошего.
        - У меня записи остались в кабинете, - промямлил Хмелевский.
        - Маргарита Сергеевна, а вы случайно не в курсе, как обстоят дела в отделении Руслана Васильевича? - с ехидцей в голосе спросил Казанцев.
        - В курсе, - неожиданно сказала Пикуза. - Я составляла сводную ведомость, поэтому помню данные всех, и Руслана Васильевича в том числе.
        - И все цифры достоверные?
        То, что Маргарита знает ответы на все вопросы, касаемо отчета, Казанцев не сомневался. И показатели по колледжу в ее отделении были лучше всех, и сама она была… лучше всех. Так думать нельзя. И Казанцев сделал недовольное выражение лица.
        - Я не проводила сверку с журналами, - двинула плечами Пикуза.
        - Сверку я проведу сам, - пригрозил Казанцев. - Теперь переходим к следующим вопросам…
        Следующим вопросом была успеваемость, и Людмила Аркадьевна взяла слово. Доклад завуча был коротким, обобщающим. И опять стали видны недоработки Хмелевского.
        - Руслан Васильевич, как получилось, что у ваших студентов-отличников появилось по одной тройке? По каким предметам?
        - Ну знаете! - взорвался Хмелевский. - Я что, должен отслеживать каждую оценку?! Значит, не учат, поэтому и получили по одной тройке! Это что, конец света?!
        - Руслан Васильевич, успокойтесь. - Казанцев положил карандаш на стол и теперь не знал, чем занять руки. - Конец света - это философское понятие, а я спрашиваю вас о делах более прозаичных, то есть о стипендии студентов. Это во-первых. Во-вторых, до меня дошли слухи, что стипендию в вашем отделении можно получить другим путем.
        Вопрос стипендии, при сильно ограниченном стипендиальном бюджете, был камнем преткновения. Получить стипендию могли только студенты-отличники, но, если в зачетке стоит одна тройка, о стипендии нечего и думать. Все было бы логично. Но студент-хорошист с более низким средним баллом, но без тройки в зачетке имел все шансы на стипендию. Хмелевский умело пользовался этой лазейкой, но не безвозмездно.
        - У меня есть предложение. - Маргарита, как студентка-отличница, подняла руку и посмотрела на Казанцева.
        - Рискните, Маргарита Сергеевна. - Казанцев настроился слушать адвоката Хмелевского.
        - У нас каждый год одни и те же проблемы. И в первую очередь - начисление стипендии…
        - Маргарита Сергеевна, вступительную речь можете опустить. Давайте ближе к сути вопроса.
        - Хорошо. В прошлом году я предложила ввести рейтинговую систему оценки качества знаний студентов.
        Его так и подмывало спросить, почему Пикуза, такая умная и прогрессивная, так и не ввела в действие свое ноу-хау.
        - …Тогда никакого давления на преподавателя, и каждый студент имел бы мотивацию к учебе, - подвела итог Маргарита.
        Пикуза о рейтинговой системе говорила со знанием дела, как человек, который досконально изучил проблему и знает все ее сильные и слабые стороны.
        «Значит, давление на преподавателей со стороны администрации есть. И все, что мне говорили, имеет место быть, - сделал заключение Казанцев. - Рейтинговая система - это, конечно, интересно, но в прошлом году эту идею явно коллектив не поддержал».
        - Маргарита Сергеевна, если все, что вы говорите, так просто, честно и открыто, то почему вы не внедрили свое детище? - Казанцев дослушал Пикузу до конца и задал вопрос.
        - Не успела, - коротко ответила Маргарита Сергеевна.
        - Что вы на это скажете, коллеги?
        - Мы действительно в прошлом году рассматривали переход на рейтинговую систему начисления стипендии. Если это внедрить, то даже среди отличников стипендия будет разная. Это даст возможность дифференцированно ее начислять, а студент будет ощущать плоды своей работы, - поддержала идею Пикузы Людмила Аркадьевна.
        - Что вы на это скажете, Руслан Васильевич?
        Казанцев подпер подбородок и собрался слушать Хмелевского.
        - Я не готов сейчас ответить.
        - Тогда, чтобы не тратить время попусту, давайте проголосуем. Кто за предложение Маргариты Сергеевны?
        За проголосовали все. Последнее слово оставалось за Казанцевым.
        Поспешно он принимал решения только в одном случае - когда речь шла о человеческой жизни. Тогда было не до раздумий и сомнений.
        Маргарита исподтишка посмотрела на Хмелевского. Ее взгляд поймал Казанцев и тоже посмотрел на Руслана. Тот выглядел молодцом. Правильные черты лица, высокий лоб, глубоко посаженные синие глаза, излучавшие полное безразличие к происходящему, делали Хмелевского похожим на небожителя. Оттого все проблемы колледжа в целом и его отделения в частности были ему не интересны. И работать ему осталось всего ничего - до конца года, а потом его ждет должность заведующего хирургическим отделением в городской больнице.
        Скальпель он держал в руках последний раз, будучи в интернатуре, когда стоял за операционным столом вторым ассистентом. Руководить отделением тоже работа не из легких. Еще неизвестно, что легче - оперировать или руководить. Думать о скором карьерном взлете ему было приятно, и он никак не мог сосредоточиться на рабочих вопросах колледжа. «У себя в кабинете тоже повешу портрет Пирогова», - подумал Хмелевский и выпрямил спину. Потом вспомнил, как с почтением Казанцев всегда смотрит на портрет, и передумал.
        Пятиминутка окончилась, и все в такой же последовательности, как заходили в кабинет, стали его покидать. Станислава Игоревна по сложившейся привычке направилась в противоположную сторону, к столу Казанцева. Людмила Аркадьевна неодобрительно кивнула головой. «Вот только не надо завидовать», - улыбнулась ей Михайлюк и посторонилась, пропуская Кудрявцеву.
        - Марк Дмитриевич, у меня к вам несколько вопросов.
        - Маргарита Сергеевна, задержитесь. - Казанцев не обратил внимания на кокетливый голос Михайлюк. - Я вас слушаю.
        - Раз у вас вопрос к Маргарите Сергеевне, то я зайду позже. У меня личное, - уточнила Михайлюк и, качнув бедрами, нехотя покинула кабинет.
        Маргарита почувствовала себя провинившейся школьницей. Казанцев восседал в кресле и с чувством превосходства смотрел на нее. Еще недавно она сама занимала этот кабинет и сидела в этом кресле с той лишь разницей, что именно сидела, а не вальяжно восседала, как Казанцев. Она никогда не позволяла себе никого рассматривать в упор и не испытывала превосходства. Она не знала, как надо правильно стоять перед Казанцевым, навытяжку или немного расслабиться. И почему именно стоять? «Интересно, он кому-нибудь предлагает сесть или во время разговора все стоят по струнке?» - подумала Маргарита.
        - Маргарита Сергеевна, если я еще раз замечу, что вы подсказываете, как нерадивому двоечнику, Хмелевскому, я вас попрошу выйти из кабинета, - предупредил Пикузу Казанцев.
        Замечание было справедливым, только звучало насмешливо, и она не нашлась что ответить.
        - Я понимаю, что Руслану Васильевичу работать здесь на этой должности неинтересно. Он может написать заявление. Я никого здесь не держу, но наплевательски относиться к работе не позволю, - повысил голос Казанцев. - Надеюсь, вы меня поняли? Идите, работайте, - дал он отмашку и повернулся к компьютеру, стоящему на столе.
        - Постой, что ты такая бледная? - догнала Маргариту Станислава. - Он что, не в духе?
        - Представляешь, он мне замечание сделал по поводу Хмелевского, - негодовала Маргарита.
        - У тебя кофе есть? А то у нас уже кончился. Твой Хмелевский весь выпил, а чтобы купить - нет. Жмот.
        Хмелевский не спеша возился с замком и, увидев Маргариту вместе с Михайлюк, быстро скрылся в кабинете.
        - Тебя поджидал, - заметила Станислава. - Сильно перепало от Казанцева?
        - Да так, - буркнула Маргарита. - Хам.
        - Ну, не знаю. Мне он нравится. Грубый и брутальный! От таких мужчин у меня сердцебиение! Тахикардия. Мне когда-то студент признался в своих чувствах, - звонко засмеялась Михайлюк. - Представь, говорит: у меня, Станислава Игоревна, когда вас вижу, развивается тихая кардия. Представляешь!
        Рассказу Станиславы Маргарита охотно верила. Редко у кого из мужчин при виде ее роскошных форм сердце ровно билось.
        Удачное сочетание ума и внешних данных сразу подметил Курбатюк и стал активно продвигать Станиславу по служебной лестнице. В коллективе одно время даже поговаривали, что Михайлюк, в свою очередь, благосклонно относилась к директору и от частых с ним командировок не отказывалась. А потом Курбатюк внезапно ушел на пенсию, и она не успела дорасти до его заместителя.
        - Рита, я не могу понять только одно, сколько ты еще будешь хранить верность Хмелевскому? Посмотри вокруг! Столько мужиков!
        - Где они? Был один Семен и тот тебе достался.
        Маргарита первый раз за утро улыбнулась.
        - Да при чем здесь Семен? Ты не представляешь, какой он тоскливый. Я возле него старею.
        - Стася, но ты за него замуж вышла добровольно.
        - Ну да, добровольно, - согласилась Михайлюк. - А что мне было делать? Не у всех же любовь такая случается, как у тебя. Так что никто вслед за мной в Куличевск не помчался. Получила распределение и сразу на участок! Рита, ты не представляешь, что такое участковый врач! Помню, погода такая: ветер, дождь моросит. А у меня вызов на дом. Я пока дошла от автобусной остановки, у меня зуб на зуб не попадал. А девица меня вызвала, чтобы уточнить - можно ли ей заниматься фитнесом, если вчера у нее была температура?
        - И что ты ей ответила?
        - Ничего. Я на нее так посмотрела, что она сразу поняла - еще один вопрос, и я ее удушу. Я такую школу выживания на участке прошла! А потом раз - и приехал в ссылку еще один выпускник, Сема Михайлюк. И я поняла, что Сема - это моя последняя надежда сменить девичью фамилию! - искренне рассмеялась Станислава. - Ты не думай, Сема - отличный муж, только драйва с ним нет.
        Станислава потянулась всем телом и томно закатила глаза. Старенькое кресло заскрипело.
        - Рита, я давно тебе говорила, смотри проще на жизнь. Уж мне можешь верить - свет клином не сошелся на одном Хмелевском.
        - Мне не нужен никакой мужчина, - отмахнулась Маргарита и поставила чашку на стол.
        - А я так не могу. Смотрю на Казанцева, и он мне начинает нравиться.
        Жить, не влюбляясь, Михайлюк не могла по определению. Если не было объекта для увлеченности, Станислава набирала вес, раздражалась по пустякам, начинала контролировать каждый шаг студентов, вызывала старост групп и устраивала им головомойку. Состояние невлюбленности положительно сказывалось на рабочем процессе, и за это короткое время Станислава подтягивала все «хвосты». А потом находился объект увлечения, и все шло в обратном порядке.
        - Не знаю. Как по мне, так ничего особенного в нем нет.
        Старенькая кофеварка, подаренная Мартой на день рождения, зашипела, и горячая ароматная жидкость полилась в чашку.
        - Рита, скажи, только честно, тебе Казанцев нравится?
        - В смысле? Как руководитель? Не знаю. Авторитарный стиль руководства мне в принципе не нравится. Ты заметила, мы с ним даже не общаемся, только сидим и получаем указания.
        - Сегодня выступили все желающие и даже нежелающие, как Хмелевский, - напомнила о переменах Михайлюк.
        - Высказались, а толку? Вопрос о рейтинговой системе так и повис в воздухе. И все потому, что он сам еще не принял окончательное решение. Тогда зачем эта дешевая игра в демократию?
        - Рита, ну что ты к нему прицепилась со своей рейтинговой системой. Я тебя не об этом спрашиваю. Он тебе как мужчина нравится?
        - Нет, - искренне ответила Маргарита. - Что может нравиться в самовлюбленном типе? А как он смотрит на всех нас?
        - Как? - оживилась Станислава.
        - Свысока, как на второсортных. Для него женщина - не человек.
        - Ну не знаю, как он там на тебя смотрит, а как на меня смотрит - мне нравится. От его взгляда у меня начинают бегать мурашки по телу.
        - Да ну тебя, - отмахнулась Маргарита. - Нашла о ком поговорить.
        - Тогда давай поговорим о Хмелевском, - предложила Станислава. - Говорят, он скоро уйдет от нас. И останемся мы с физруками и пенсионерами, - искренне огорчилась Станислава.
        - Давай поработаем, - предложила Маргарита.
        - Давай, - неохотно согласилась Мирослава. - Кстати, Руслан всю администрацию приглашает в эту пятницу в ресторан отметить его удачную защиту диссертации.
        - Вот и хорошо.
        - А ты что, не пойдешь?
        - Еще не знаю.
        - Еще ходят слухи, что Русланчику тесть уже нашел место более престижное, чем наше болотце. В городской больнице, - поделилась сплетнями Станислава.
        Она сделала два последних глотка уже остывшего кофе и поднялась из кресла. Затем ополоснула чашку и поставила ее в шкаф.
        Москва
        Саша Андреева дождалась обеденного перерыва и позвонила мужу.
        - Что-то случилось? - обеспокоенно спросил Стрельников.
        Ей показалось, что в этот момент он озабоченно посмотрел на часы.
        - Я приглашаю тебя на обед.
        - У тебя точно все в порядке? - еще раз уточнил Стрельников.
        - Паша, неужели, чтобы нам пообедать, должно обязательно что-то случиться?
        - Саша, сегодня не получится, у меня встреча с Акулиным. Я точно не могу тебе сказать, это будет обед или ужин.
        Стрельников ее опередил. Ужин отменился сам собой.
        Ей казалось, говорить с мужем об отдыхе, так настоятельно рекомендуемом Цыплаковой, можно только за бокалом вина. А еще она хотела ему сказать, что у них обязательно будет ребенок…
        - Хорошо, тогда до встречи дома, - сказала Саша.
        Она нажала отбой и положила телефон в карман. «Интересно, а вчера Стрельников мог со мной пообедать? Завтра сможет, - уверенно ответила на свой вопрос Саша. - Хотя вчера я бы точно не вырвалась на обед. Нет, права Лена. Всю работу не переработаешь, да и куда денется вся эта работа?» - размышляла по дороге Саша.
        Конечно, это только думать легко, что работа никуда не денется. Дудинцев на семинаре и вернется через неделю, молоденькая доктор, пришедшая в отделение сразу после интернатуры, самостоятельно еще и шаг боялась сделать. «Если сейчас оставить отделение и уехать, то получится, что я подставляю Елизавету»[2 - Елизавета, Дудинцев - персонажи романа А. Демченко «Горький привкус счастья».].
        Если бы Елизавета была только заведующей неврологическим отделением, тогда бы она без зазрения совести написала заявление на отпуск за свой счет и уехала на отдых, но Елизавета прежде всего была ее лучшая и единственная подруга. Саша представила, как Елизавета выслушает просьбу и обязательно спросит, почему делание детей нельзя отложить до возвращения Дудинцева. Разговор получился бы смешным и несерьезным, похожим на обычную женскую истерику.
        После работы Саша поехала в клинику Степанкова. Они не виделись почти полгода. За это время она и звонила-то ему всего пару раз. Увидела Степанкова по телевизору дающим интервью и тут же набрала его номер, и не преминула отметить, что корреспондентка - интересная девушка. Степанков рассмеялся и подтвердил ее догадки. Потом еще раз позвонила и поздравила с выходом очередной научной монографии. Спасибо, книгу купил Стрельников. Юра тогда неожиданно расчувствовался и сказал, что, видать, стареет, раз его душу трогают ее дифирамбы.
        С тех пор как она вернулась обратно к себе в отделение, проработав здесь без малого год, ничего не изменилось, разве только в приемной профессора вместо секретаря-референта, девицы модельной внешности, сидела обычная, ничем не приметная молодая девушка, что само по себе было удивительно.
        - У Юрия Николаевича прием окончен. Если вам нужна срочная консультация, я вам могу предложить… - девушка приятно улыбнулась и назвала фамилию дежурного психолога.
        - Скажите Юрию Николаевичу, что к нему Андреева, - попросила Саша.
        Секретарь, услышав просьбу посетительницы, не закатила глаза и не сложила недовольно губы трубочкой, как делали все предыдущие помощницы Степанкова. Без бурных эмоций она тихонько постучала в дверь и, не дожидаясь разрешения, зашла в кабинет.
        - Саша! - Из кабинета Степанков появился мгновенно и, не обращая внимания на секретаря, направился к ней с распростертыми объятиями. - Что случилось?
        - Юра, у меня что, на лбу написано, что что-то случилось?
        - Нет. Но ты забыла, с кем имеешь дело. Я читаю между строк, притом делаю это профессионально, - засмеялся Степанков, не разделяя ее мрачного настроения.
        Она и приехала, собственно говоря, от нечего делать, и даже не помышляла рассказывать Степанкову о своих проблемах, а получилось как всегда…
        - …Саша, ты можешь отдыхать, сколько тебе хочется, сдавать анализы и продолжать обследоваться, даже можешь просветить каждый сперматозоид Стрельникова, только причина ведь не в этом. И приехала ты ко мне не затем, чтобы пить вино.
        - А зачем тогда я приехала?
        Алкоголь ударил в голову, и ей стало интересно, что может сказать Степанков такого, чего она и Лена Цыплакова в том числе не знают.
        - А затем, чтобы спросить у меня, в чем причина твоего бесплодия? И я тебе говорю - причина в тебе самой.
        - Я полностью здорова. Или ты думаешь, что Цыплакова ошибается? - пришла спасительная мысль.
        - Я вообще о твоей Цыплаковой не думаю. Я говорю конкретно о тебе.
        - А что обо мне говорить? - сконфузилась Саша и, чтобы скрыть секундную неловкость, попросила сварить ей кофе.
        Степанков вышел в приемную, и было слышно, как он дает распоряжение секретарше.
        - Юра, почему так, что одни только постоят возле мужчин и уже беременны, а у других с этим серьезные проблемы?
        - Еще раз тебе говорю - потому что ты сама не хочешь ребенка.
        - Я не хочу? - Она задала вопрос и прислушалась, как он глупо прозвучит.
        Она готова была услышать от Степанкова все что угодно. Он мог бы повторить прописные истины об отдыхе, витаминах и прогулках перед сном, но он сказал вслух то, что молча жило в тайниках ее души. И ей стало сразу не по себе.
        - Ты боишься, что твой ребенок унаследует твои способности?
        Саша молча кивнула головой.
        - Когда ты так думаешь, то начинаешь его жалеть, что уготованная ему судьба будет не из легких, что ему будет сложно жить в этом, по сути, жестоком мире, а значит, твоя жизнь усложнится. Ты боишься не за него, а за себя, ты себя жалеешь, и твое подсознание тебя бережет от беременности.
        Саша заплакала. Сколько раз, проснувшись среди ночи, она именно так и думала о судьбе своего ребенка. А оказывается, она думала только о себе и жалела только себя.
        - Прекрати, прекрати немедленно! Я не могу смотреть на женские слезы!
        Степанков отвернулся от Саши, достал из недр стола салфетки и протянул ей.
        - Я не плачу. - Саша вытерла опять набежавшие слезы. - Мне действительно жаль своего ребенка. Родив, я заведомо обреку его на страдания. Мне еще повезло - я встретила Стрельникова, который меня, может, не всегда понимает, но хотя бы принимает такой, какая я есть. А без него как бы я жила?
        - Что значит, как бы ты жила? У тебя мог быть я, - засмеялся Юра Степанков. - И потом, что за настроение? И почему у «твоего», а не у «вашего» ребенка? Или ты собралась забеременеть без участия Стрельникова? - лукаво улыбнулся Степанков.
        - Юра, у меня был мудрый дед. А если я не смогу ребенку объяснить правила жизни, или он меня не послушает, или пойдет не тем путем? Тогда как? Кто будет виноват?
        - Саша, почему ты пошла «той» дорогой, а твои дети пойдут другой? Чтобы учить чему-то, надо, прежде всего, любить того, кого учишь, а если есть любовь, то дети учатся всему правильно.
        - Я не знаю. Я запуталась.
        - Нет, ты не запуталась, ты себя перестала слышать, потому что стала подстраивать себя под всех. Ты решила, что женщина, если она женщина, да еще в браке, то обязательно должна иметь хотя бы одного ребенка. Иначе, по твоим понятиям, она становится ущербной. Ты не ребенка хочешь, ты хочешь быть как все. Ты все время думаешь только о себе.
        - Я эгоистка?
        - Да. Вот скажи, где рождаются дети?
        - Юра, я давно знаю твою теорию. На небесах.
        - Но ты же не воспринимаешь ее всерьез?
        Степанков сделал глоток вина и вопросительно посмотрел на Сашу.
        - Теория должна объяснять общие процессы, а не один частный случай, взятый из твоей личной жизни.
        Все теории Степанкова она знала наизусть. Их было немного. Первая теория гласила, что женщине, чтобы покорить мужчину, надо быть или красивой, или умной. Третьего - не дано. С этой теорией Саша никогда не спорила. Хотя считала, что из любого правила есть исключения. И пока Степанков с этим «исключением» не столкнулся, теория имеет право существовать.
        В соответствии со второй теорией судьба человека в рамках «родиться - умереть» находится в руках Творца. Даже высота вершины, на которую может взобраться человек, и та предопределена. Но вот кем ты придешь к вершине - подлецом или героем - зависит от тебя самого. Эта теория ей нравилась.
        Последняя теория гласила, что дети, вернее, их души, взирая с небес на землю, сами выбирают себе родителей. И не надо их торопить, надо просто ждать, пока ты кому-то станешь нужным.
        - Я тебе говорил, что себе родителей я выбрал сам. Мать с отцом шли через мост, накрапывал дождь, отец обнял мать, и я понял, что вот они и будут моими родителями. Я до сих пор помню, в чем они были тогда одеты, а потом увидел их фотографию. Они шли тогда на свадьбу к своим друзьям. Вот так. Можешь мне, конечно, не верить. Только ты знаешь, что я прав.
        - Значит, меня никто не выбрал, - грустно сказала Саша.
        - Скажи, ты сейчас была бы со Стрельниковым, если бы он предпочел другую женщину? С детьми то же самое происходит. Ты пока предпочитаешь ни за кого не нести ответственность. И душа ребенка об этом знает и не спешит к тебе. Так что анализы здесь ни при чем.
        Степанков замолчал.
        - Юра, а мне что делать? - Саша допила вино и поставила фужер на стол.
        - Займись делом, радуйся жизни и жди. Кстати, я этот тайный рецепт прописываю всем своим пациенткам с бесплодием, - признался Степанков.
        - И помогает?
        - Если бы мои советы не помогали, то и за помощью никто не обращался. Соответственно, мне нечем было бы платить за аренду этого помещения, и центр пришлось бы закрыть. Но, как сама видишь, центр работает…
        «Волшебный рецепт помогает всем. Без исключения», - обрадовалась в душе Саша.
        - Что еще тебя беспокоит? - добродушно улыбнулся Степанков.
        - Сны.
        - Ну, это не ново.
        - Не ново, - согласилась Саша, - только сон совсем непонятный. Мы в августе ездили с Пашей в Заозерск к его родителям. К нам заходил сосед - Марк Казанцев. Он взял меня за руку, и я провалилась во времени. Я видела войну, слышала немецкую речь, пряталась от бомбежек в подвале, у меня на глазах гибли люди. Я за мгновение пережила животный страх смерти всех тех, кто пытался выжить.
        - Но это уже дела давно минувших дней.
        - Да, только в том подвале могут погибнуть еще люди. Двое. Парень и девушка. Я постоянно вижу возле них Казанцева.
        - Саша, каждый день кто-то рождается, кто-то умирает. Закон природы, - философски заметил Степанков.
        - Я знаю. Только для тех двоих еще не время уходить из жизни. Поэтому они мне и снятся. Я должна им помочь. Вернее, не я лично, а Казанцев.
        - Поговори с ним. Тогда ты выполнишь свою миссию, а он уже - как получится, - вздохнул Степанков.
        - Я позвонила ему. Боялась, что он подумает, что я сумасшедшая, и не станет меня слушать, но он пообещал поискать подвал. Представляешь?
        - А чего ты удивляешься? Люди бывают разные.
        Дверь открылась, и появилась секретарь.
        - Юрий Николаевич, может, вам вызвать потом такси? Или вы сами сядете за руль?
        Саша еще раз прикоснулась салфеткой к глазам и с интересом посмотрела на девушку.
        - Спасибо, Вероника, на сегодня ты свободна.
        - Юрий Николаевич, если вы найдете минутку, то я быстро сверю все изменения вашего расписания и сразу уйду.
        - Неси свои записи, только быстро, - недовольным тоном сказал Степанков.
        - Я готова.
        Саша даже не заметила, что вместе с подносом, на который Вероника убрала чашки, она принесла и записную книжку. Девушка быстро читала список запланированных дел на завтра, так же быстро делала пометки и задавала короткие вопросы, требующие таких же коротких ответов. Затем захлопнула еженедельник, спрятала его под поднос и неслышно вышла из кабинета.
        - Удивил, - честно призналась Саша. - Я была уверена, что за столько лет знаю все твои пристрастия. Откуда это сокровище?
        - Нет, нет! Мои пристрастия не меняются. Вероника - временное явление. Протеже моей матери. Дипломированный психолог, красный диплом, специализация - конфликтология, - дал краткую характеристику Степанков, - и безработная. Работодателей интересуют в первую очередь опытные специалисты. Думал, раз так, оформлю ей трудовую книжку, и пусть выжидает год. Где я возьму ей конфликтологию, да еще производственную? А она оказалась такой…
        Степанков пытался подобрать словосочетание, характеризующее девушку, согласную из благодарности бесплатно ходить на работу.
        - И что мне было делать? Не швабру ж ей вручать? Вот и пришлось поступиться принципом. Так и пользуются все моей добротой.
        Улыбка мелькнула не только на лице, но и блеснула в глазах Степанкова.
        - А я-то думаю, как это место досталось такой девушке?
        - Иду на такие жертвы, - расстроенно засопел Степанков.
        - Бедненький, - посочувствовала Саша. - Кстати, это первая девушка, которая в тебя не влюблена.
        - Это меня и радует. Я умных женщин, как ты знаешь, не люблю. Они не для постели.
        Это была чистая правда. Все предыдущие «ассистентки» имели только модельную внешность, минимум мозгов и временную влюбленность в своего работодателя. Когда любовный пыл у профессора проходил, на освободившееся место приходила другая «ассистентка».
        - Спасибо тебе, - сказала под конец Саша.
        - Рано благодаришь. Вот доставлю тебя до подъезда, тогда и поблагодаришь.
        Когда Саша вместе со Степанковым вышла из кабинета, в приемной было свежо, и в открытое окно залетела осень.

* * *
        Максим Гранин приехал домой около часа ночи уставший и без настроения. В последнее время он чувствовал себя паршиво. Усталость - дело объяснимое: работы выше крыши, и так каждый день. Если раньше даже короткое время, проведенное с семьей, снимало любую усталость, то теперь он старался как можно реже бывать дома. Настроение к вечеру стремилось к нулю и тем самим усиливало усталость.
        Стараясь не шуметь, он занес вазу с розами в спальню, наскоро поцеловал сонную Марию и направился в свой кабинет, где остался до утра.
        Сегодня Лана позвонила в тот момент, как только машина въехала в город. Она звонила всегда вовремя, словно чувствовала, когда он свободен от текущих дел.
        Отвечать на звонок в присутствии водителя Гранин не стал и дал отбой. Через пару минут телефон снова ожил и затих. Пришла короткая эсэмэска: жду.
        Сообщения Лана отправляла всегда предусмотрительно короткие, без ласкательных «заек» и обязательного «люблю» и «скучаю». Одно короткое слово, попадись оно даже на глаза жене, ровным счетом ничего не значило. Мало ли кто и где может ждать мэра.
        Он был благодарен Лане за понимание во всем. Она не капризничала, не закатывала истерик, не трезвонила ему от скуки и не старалась предъявить его подругам, понимая, что он человек публичный и к тому же женатый.
        Гранин еще раз прочитал сообщение, решая, как ему поступить: ехать домой, и тогда он успеет к праздничному ужину, или вначале заехать к Лане, а уже потом - домой.
        - Максим Максимович, куда сейчас? - спросил водитель.
        - Домой, - устало ответил Гранин. - Притормози возле киоска, куплю жене цветы.
        Вернулся Гранин с букетом банальных красных роз.
        - Мария Николаевна любит розы?
        - Нет. Мария любит хризантемы, но сегодня такой день, когда она принимает только розы, - улыбнулся Гранин.
        Тридцать лет назад он пришел к ней в общежитие с букетом красных роз. Женщина, торговавшая цветами, не удосужилась срезать шипы, и они искололи ему ладони. Мария безразлично поставила цветы в трехлитровую банку и стала бережно промакивать салфеткой кровь. Руки у нее были нежные, и волосы пахли осенью. Он впервые остался у нее на ночь…
        Наутро розы увяли, и Мария расстроилась, решив, что и их роман такой же недолговечный. «Это было тридцать лет тому назад, - подумал Гранин и аккуратно положил розы на сиденье. - Может, права была тогда Маша, говоря, что любовь недолговечна. А бывает ли она вечной?»
        Лана нарушила правила поведения, и телефон опять зазвонил. Он поднес его к уху и стал слушать ее молчание, пока она первой не дала отбой. От этого молчания у Гранина защекотало в груди.
        - Заедем в мэрию. Я вернусь домой на своей машине. Завтра за мной не заезжай, - распорядился Гранин.
        Возле гаража, пересаживаясь в свою машину, он взял розы, подержал букет в руках и незаметно положил обратно в салон. «Завтра водитель увидит цветы и решит, что я их в спешке забыл».
        Гранин припарковался почти у самого подъезда. На втором этаже в окне мелькнула женская фигурка. Лана ждала его. От этой мысли он почувствовал, как забилось в груди сердце. Когда такое с ним было? Он на одном дыхании взбежал на второй этаж и не успел нажать кнопку звонка, как дверь распахнулась. Лана в легком полупрозрачном халатике стояла на пороге.
        Целовалась она искусно и при этом раздевала его на ходу. Получалось у нее это ловко, словно само собой. Первый раз он даже растерялся, а потом привык.
        - Максим, не уезжай сегодня. Позвони домой и скажи, что ты в командировке. - Лана отодвинулась от него и потянула на себя одеяло.
        - Это несерьезно. Ну какая командировка может быть у мэра?
        - Тогда сам придумай что-нибудь. Откуда я знаю, в какие сказки верит твоя жена?
        Лана надула губки, наклонилась над Граниным и стала смотреть ему в глаза. Платиновые волосы рассыпались на его грудь, и Гранину стало щекотно. Он убрал ее волосы с груди и приподнялся.
        - Максим, скажи, как долго это будет продолжаться?
        - Что именно?
        - Когда мы будем вместе?
        - Елка окончит колледж, поступит в институт и… - задумался Гранин, - тогда мы будем вместе.
        - Что случится с твоей дочерью, если мы будем вместе теперь? Она взрослая девочка и все поймет.
        - Дело не только в дочери, не забывай - у меня еще и жена.
        - Знаешь, что обычно в фильмах говорит герой-любовник? Он говорит, что у него жена больная и он не может уйти от нее, иначе она умрет.
        - Не говори глупости! - не разделил ее юмор Гранин.
        Он даже представить себе не мог, как, оказывается, сложно признаться Маше в измене. «Я люблю другую женщину. Ты должна меня понять. Я сам не думал, что такое может случиться. Получается сплошная ложь», - вздохнул Гранин.
        Он всю жизнь любил только Машу. Он раз в год дарил ей нелюбимые красные розы и всегда спешил домой. «Или не любил? В том-то и дело, что любил», - спорил сам с собой Гранин.
        - Макс, может, ты попросту боишься ей сказать о нас?
        - Ничего я не боюсь. Лана, я прожил с Машей почти тридцать лет, и… не так просто взять и сказать…
        - Тогда ничего не говори, пусть все будет так, как есть. Главное, нам хорошо вместе, - пошла на мировую Лана.
        Гранин лег обратно в постель и погладил ее по спине.
        Через час он быстро принял душ и поцеловал на прощание Лану. Конверт с деньгами он оставил на обычном месте, на той же прикроватной тумбочке, где недавно лежали его часы. Он почему-то вспомнил, как первый раз нерешительно оставил деньги и потом запоздало упрекал себя, боясь, что Лана обидится. Ничего не случилось. На следующий день она встретила его в таком пеньюаре, от вида которого у него перехватило дыхание.
        Подарок, купленный от его имени и на его деньги, Гранину понравился.
        - Завтра встретимся?
        - Нет. Завтра я еду на завод.
        - Зайдешь?
        - Ты же сама знаешь, что нет. Или ты хочешь, чтобы вся твоя бухгалтерия была в курсе наших отношений?
        Лана промолчала. Если бы только знал Гранин, как ей действительно хотелось, чтобы вся бухгалтерия завода была «в курсе их отношений», чтобы в городе она была всеми узнаваема, но только не как любовница, а как новая жена мэра. И чтобы водитель подвозил ее прямо к заводской проходной, и чтобы сидела она потом в своем кабинете целый день невыспавшаяся.
        - Максим, помнишь, ты мне обещал, что я могу стать главным бухгалтером завода?
        Лана подошла к нему вплотную и помогла завязать галстук.
        Карьерный рост Лане Гранин, не задумываясь, пообещал в порыве страсти. Он утопал в ее пленительных ласках, и попроси тогда она хоть луну в придачу, он бы и луну пообещал ей достать, как обещал достать золотые черевички Оксане влюбленный Вакула.
        - Лана, хочешь, я тебе открою какой-нибудь салон? Это сейчас модно. На каждом углу как не фитнес-центр, так спа-салон. Что ты хочешь? Выбирай.
        Гранин одевался и старался при этом не спешить, чтобы Лана не подумала, что он убегает.
        - Максим, сам подумай, что я буду делать в твоем салоне? Обслуживать всяких теток? Скажи, сколько лет нашей Ирине Васильевне? - вернулась к неоконченному разговору Лана. - Еще немного, и будем столетие праздновать.
        В ее голосе зазвенела обида. Он даже не заметил, как научился улавливать все оттенки ее голоса.
        - Лана, послушай меня, - Гранин поднес ее руку к губам, - дело не в возрасте. Будь Ирине завтра сто лет, она все равно будет главным бухгалтером на заводе до тех пор, пока этот завод будет принадлежать мне. Давай раз и навсегда закроем эту тему, - предложил Гранин.
        Он мог пойти на многие уступки, мог бесконечно удовлетворять все ее прихоти и потакать капризам, только если это не касается работы. Ирина Васильевна - профессионал, лучшая в своем деле, Лана - рядовой бухгалтер, который выше себя не прыгнет. В кадрах он разбирался.
        - А насчет салона подумай, - посоветовал Гранин перед тем, как закрыть дверь квартиры.
        Сев в автомобиль, он почувствовал накопившуюся за день усталость. Захотелось принять душ и лечь в постель, и ни о чем не думать. «Почему женщины постоянно усложняют жизнь себе и другим? Ну, живи себе и радуйся. Надо деньги - бери, хочешь - салон открою. Скажи только какой! Так нет! То разойдись, то женись, то сделай главным бухгалтером».
        Гранин начинал злиться на себя, и неприятное чувство тревоги стало медленно заползать в салон машины. «Мне не о чем тревожиться. Все под контролем», - успокоил себя Гранин. Но, стоило пробежаться глазами по окнам своей квартиры, неприятное чувство опять возникло в груди. В комнате Елки горел свет. Иногда ему казалось, что незаметно повзрослевшая дочь чувствует состояние его души. От этой догадки Гранину становилось не по себе, и безоглядное будоражащее чувство влюбленности становилось постыдным. Что-то невидимое и неощутимое рушилось в его жизни безвозвратно.
        Обычно все отмечают «день рождения» семьи, празднуя годовщину свадьбы. Они не были исключением. На тридцатилетие семейной жизни он заблаговременно купил Марии жемчужное ожерелье. В сейфе в черном бархатном футляре лежали тридцать белых крупных жемчужин. Но они с женой праздновали еще одну не менее значимую дату - день, когда он пришел к ней с красными розами. В ту первую ночь он сделал ей предложение, и она без сомнения сказала ему «да».
        Гранин вспомнил о цветах, оставленных в служебной машине. «Как-то все получается не по-людски, наперекосяк», - подумал Гранин и опять сел в машину.
        Красные розы он купил в центре города в круглосуточно работающем киоске. Только ехать за цветами, как оказалось, не было резона. Когда он зашел в квартиру - семья спала.

* * *
        В эту пятницу Хмелевский третий раз праздновал защиту своей диссертации.
        Первый раз успех отметили в Заозерске, сразу после того, как председатель ученого совета после тайного голосования объявил о положительном результате. В ресторане тогда собрались все причастные к защите: профессор Ильин - куратор его работы, прикормленные оппоненты и члены ученого совета. Говорили очень правильные речи, отмечали вклад состоявшегося кандидата медицинских наук в развитие науки, желали творческих успехов в практической хирургии. От пустых речей он порядком устал. Знали бы эти светила, в какую копейку влетела тестю его диссертация.
        Лично он о помощи никого не просил, и, судя по всему, Звонарева его научные изыскания нисколько не волновали. И если бы Ника не заладила отцу с упертым постоянством, что муж уделяет больше времени своей науке, чем жене, Звонарев и пальцем бы не пошевелил, чтобы помочь зятю.
        Второй раз его научные достижения отмечали уже в Куличевске. В отдельном зале собрались небольшой компанией: Звонаревы, кто-то из городской администрации и главный врач городской больницы. Своих родителей в такую компанию он постеснялся пригласить. Да и кто его родители? Отец - рабочий на бетоносмесительном участке порта, мать - бухгалтер в том же порту. И даже если бы Ника не намекнула, что они не совсем уместны на вечеринке, он и сам не собирался их приглашать.
        В речах местной интеллигенции было меньше пафоса, и бокалы в основном поднимали за его успешное будущее в медицине. Под конец вечеринки главный врач пообещал ему место заведующего отделением в своей больнице. Обещание он давал конкретно Звонареву. И все это понимали.
        На этот раз Хмелевский пригласил в ресторан только администрацию колледжа. Ради них и была вся эта затея. Он мог бы обойтись фуршетом, накрыв стол в кабинете, не велики птицы, обошлись бы и без ресторана. Но получилось бы не солидно, так, словно он все еще оставался в своей прошлой жизни, в которой Маргарита пекла мясной пирог и делала вкуснейшие тарталетки.
        Он считал, что ему просто повезло. В жизни так бывает, когда после сплошной черной полосы невезенья наступает светлая полоса, и тебе просто везет. Везенье может быть разным, кто-то находит работу, и тогда кончается безденежье, кто-то получает продвижение по служебной лестнице и добивается признания, кто-то покупает жилье и начинает чувствовать социальную защищенность, кто-то встречает свою половину, и тогда жизнь приобретает смысл.
        На долю Руслана Хмелевского выпал выигрышный лотерейный билет - Ника Звонарева. Выигрыш он получил сразу, как только надел обручальное кольцо на палец невесте - старшей дочери заместителя мэра города, Петра Петровича Звонарева.
        Все случилось как в сказке, только успевай желания загадывать. Сразу после свадьбы Звонарев подарил молодоженам квартиру, и пока те нежились на золотом песке одного из Сейшельских островов, дизайнер успел ее обставить по последнему модному слову. Сто пятьдесят квадратов жилой площади ни в какое сравнение не шли с площадью старой квартиры. Притом квартира принадлежала Рите. Ему даже смешно теперь вспоминать, как он радовался, когда Рита продала родительскую квартиру в Заозерске и купила малогабаритную в Куличевске и он стал возвращаться каждый день домой. Конечно, будь у него возможность, он бы жилье купил получше и ближе к центру города. А так до работы приходилось ехать с пересадкой: вначале до центра, потом в другой конец города. Езда в общественном транспорте его унижала. Он был уверен, что на оставшиеся деньги Рита обязательно купит автомобиль. Но Рита, даже не посоветовавшись с ним, купила дачу Марте.
        Вспомнив презрительно-насмешливый взгляд Савельевой, Хмелевский поежился.
        А еще деньги.
        В его прежней жизни денег катастрофически не хватало. Все, что они могли себе позволить с Ритой, - отпуск на даче у Марты. Зарабатывать деньги он не мог. У него была диссертация, а Ритиной ставки в колледже и полставки в приемном отделении городской больницы на жизнь, конечно, хватало, но не на роскошную.
        Немного легче стало, когда Риту назначили на новую должность. Зарплата директора была, по меркам Куличевска, довольно приличной. Но, невзирая на деньги, новое назначение оставило осадок в его душе. На роль директора, пусть даже временную, он подходил больше, чем Рита. Легче ему стало, когда ее место занял Казанцев - тоже, скажем, не подарок. Таких принципиальных и правильных, как Марк, Хмелевский не любил и побаивался. Вечно им до всего есть дело. С такими работать тяжело, ибо они способны вкалывать постоянно, словно в них внедрили вечный двигатель внутреннего сгорания.
        Теперь деньги всегда лежат в сейфе. Порой даже кажется, что сейф волшебный - чем больше денег тратишь, тем их больше становится.
        Диссертация защитилась сама собой, и вот сегодня отмечается итог его работы.
        Он вспомнил, как профессор Ильин, бегло просмотрев его работу, посоветовал ему обратиться к доценту кафедры. Федусов решил, что ему будет проще и быстрее написать работу заново, с чистого листа, чем править старую, и без стеснения озвучил сумму. Получилось, что Рита напрасно принесла свои бессонные ночи на алтарь науки.
        Везение - оно или есть, или его нет. Фортуна Хмелевскому улыбнулась в очередной раз. И даже опротивевшая работа в колледже, которую он ненавидел всеми фибрами своей души, и та, считай, уже окончилась. «За это стоит отдельно выпить или еще рано? - усомнился Хмелевский. - Может, лучше пока вообще об этом ничего не говорить?»
        На следующей неделе он переходит на новую должность - заведующего хирургическим отделением городской больницы - и больше не увидит этот, до тошноты надоевший, интеллигентный коллектив, прочитавший небоскребы книг и с упоением слушающий классическую музыку.
        Хмелевский обвел взглядом коллег, собравшихся за праздничным столом. Казанцев сидел между Людмилой Аркадьевной и Еленой и развлекал их разговорами. Судя по тому, как серьезно закивала головой Елена, говорили, скорее всего, о работе. Михаил Степанович, весело прищурив глаза, наблюдал за Белевич и Михайлюк, сидевших напротив него. Все приглашенные были в сборе. Все, кроме Маргариты. Начало ужина затягивалось. Он, как виновник торжества, должен был подняться из-за стола, попросить минутку тишины и напомнить о причине, по которой они здесь собрались.
        Настроение начинало портиться. Хотелось выйти и позвонить Рите.
        - Уважаемые коллеги, - Хмелевский поднялся из-за стола, - мы сегодня здесь собрались по двум причинам…

* * *
        Ехать в ресторан Маргарита изначально не собиралась и бесцельно бродила по квартире, пока не занялась глажкой одежды, неделю лежавшей на балконе. Она прижимала телефон к уху и пыталась разутюжить складку на платье. Марта без остановки рассказывала ей о выставке и своих успехах как искусствоведа. Даже если бы она ничего не сказала об успехе, по ее голосу было не трудно самой догадаться. Успех был, притом не только на профессиональной ниве.
        - Я рада за тебя. Иначе и быть не могло.
        - Рит, что у тебя с голосом?
        И ей надо было промолчать о Хмелевском. Надо было говорить о чем угодно, но только не о торжестве, которое скоро начнется. Или вообще ничего не говорить, а только слушать Марту.
        - Я никуда не пойду, - напомнила она Марте. - Зачем мне это?
        - Ты должна поехать и показать Хмелевскому, что без него у тебя жизнь продолжается.
        - Марта, как показать? А главное, зачем?
        За разговором она нажала не ту кнопку, и утюг вместо того, чтобы разбрызгать воду, надсадно зашипел и обдал подол платья паром. Складка, уложенная с таким трудом, снова расползлась.
        - Ты что сейчас делаешь? - долетел голос Марты.
        - Глажу платье.
        - Рита, да брось ты эту глажку! Можно подумать, что это занятие всей твоей жизни.
        - А что я должна делать?
        - Ты должна поехать в ресторан. Хотя бы для того, чтобы тебе не сочувствовали коллеги, а главное - Хмелевский. Уж кто-кто, а он точно будет думать, что ты дома слезы льешь. Если тебя этот вариант устраивает, то никуда не ходи и продолжай дальше гладить свое белье.
        - Хорошо. Ты меня убедила. Вызову такси и поеду.
        - Только платье надень темно-синее, которое я тебе привезла из Турции.
        Марта дала последнее наставление и, чтобы Рита не стала с ней препираться, не прощаясь, сама прервала разговор.
        На торжество Маргарита непростительно опоздала почти на час. За это время коллеги успели произнести главные тосты, пожелав виновнику торжества здоровья и успехов. Ее неожиданное появление в зале компания встретили радостно: Михайлюк помахала рукой, Белевич попыталась подвинуть свой стул так, чтобы Рита могла сесть. Михаил Степанович шумно запротестовал, чего тесниться, если вот же оно, свободное место. Маргарита обошла стол и села возле Семина, напротив Казанцева.
        - Опоздавшей - слово!
        Распоряжение Казанцева все приняли единогласно и зашумели.
        - Руслан, среди присутствующих здесь я тебя знаю дольше всех и… - запнулась Рита. - Я тебе желаю успехов.
        Она подняла бокал и улыбнулась Хмелевскому. За столом опять зашумели и вернулись к прерванным разговорам.
        Официанты подали горячие блюда, и тосты опять пошли по кругу. Права была Марта, и хорошо, что она пришла, а то действительно получилось бы, что она обижается на Руслана. Чего теперь обижаться? Уже ничего не изменишь. «Как-то живу и дальше буду жить». Она улыбнулась своим мыслям и увидела, как подвыпивший Казанцев рассматривает ее декольте так, что ей пришлось спешно выйти в женскую комнату. «Зачем я только послушала Марту и надела это платье?» - стоя перед зеркалом, Рита поправила вырез. Пришлось потянуть его слегка назад. В результате этих манипуляций, декольте уменьшилось, но ткань мешком собралась на плечах, и наряд перестал выглядеть торжественно. Получилась полная ерунда.
        К следующему тосту она вернулась в зал, села на свое место и успокоилась. Смотреть Казанцеву было не на что.
        - Друзья, - Хмелевский встал из-за стола, - разрешите пригласить на танец дам!
        Слегка пошатываясь, он направился к Маргарите.
        - Разрешите вас пригласить.
        Казанцев опередил Хмелевского и протянул руку Маргарите.
        Танцевать ей не хотелось. Ей вообще не место было на этой вечеринке. «И зачем я только послушала Марту?» - в который раз за вечер пожалела Рита. Она выдавила улыбку и кивнула Казанцеву. За столом опять оживились. Михаил Степанович неожиданно осмелел и пригласил на танец Елену Александровну, Хмелевского перехватила Станислава, и он покорно поплелся за ней.
        - Марк Дмитриевич, прекратите меня обнимать. - Маргарита постаралась освободиться из рук Казанцева.
        - Вам не нравится?
        Казанцев спросил прямо в ухо. Стало щекотно… и унизительно. Она старалась не смотреть ему в лицо. Рядом танцевал Хмелевский, и она представила его руки и задохнулась от обиды. Стало вдруг до слез жаль себя. Марк ослабил свою беспардонную хватку, и она отстранилась от него. Легкая ткань платья потянулась вперед, и декольте вернулось на прежнее место.
        - Вам так лучше, - заметил Казанцев.
        - В смысле?
        - Вы вырез на платье слишком потянули назад, - заметил Казанцев. - Я подумал, что вы заодно и свою красивую грудь туда сместили. Ну, чтобы подальше от чужих глаз.
        Казанцев не удержался и весело расхохотался и опять прижал ее к себе. Под его смех окончилась музыка, и они вернулись на свои места. Возле столика Казанцев галантно поцеловал ей руку и помог сесть.
        «Хам», - окончательно уверилась в своем утверждении Пикуза.
        Медленные аккорды окончились, певица на время покинула зал, и музыканты, свободные от ее грустного пения, весело заиграли в быстром темпе. Первым танцевать пошел Хмелевский, за ним потянулись все, и даже Людмила Аркадьевна забыла о своем артрите. И тогда Маргарита незаметно покинула ресторан.

* * *
        Занятие научного кружка шло своим чередом. Елена Гранина первый раз опоздала и успела только на диспут. Извинившись и стараясь не привлекать внимания, она быстро заняла свое место возле Кости Лапина.
        - …Так что многие города имеют свои легенды, и наш город не исключение, - подвел итог первой части лекции профессор Карпов.
        - Выходит, в курсовой работе опираться на легенды не стоит?
        - Почему? Опирайтесь, только не путайте их с мифами. Ведь что такое легенда? Это реальные события, которые со временем, в результате разной интерпретации, исказились.
        Карпов, как всегда, перешел к ярким запоминающимся примерам и стал рассказывать об Илье Муромце и Крали Марко.
        Елка никак не могла сосредоточиться на диспуте. «Может, не все так плохо в семье. Может, отец тогда подвозил дочь знакомого, а я себе фантазирую невесть что. Но как он мог опоздать на годовщину, которую мы празднуем всегда дома. Как я смогу забыть знакомство с Костей?»
        Ничего особого в их знакомстве не было. На занятия в колледж из-за переезда она опоздала на целую неделю. А потом еще и в свой первый день умудрилась опоздать на первую пару. Отец предлагал подвезти ее, но она решила добираться сама и поехала городским автобусом… в другую сторону.
        Спросив у дежурной, где третий лекционный зал, она поднялась на второй этаж и увидела Лапина, сидящего на подоконнике. И вместо того чтобы, извинившись, зайти в аудиторию, она послушала Костю, что лучше этого не делать, так как потом придется писать объяснительную, а так, может, и пронесет.
        - Василий Петрович, скажите, как лично вы относитесь к слухам, что под нашим городом пролегают подземные тоннели?
        Вопрос прозвучал прямо над ее головой, и Елка отвлеклась от своих мыслей. Лапин поднялся со своего места и теперь возвышался над ней в ожидании ответа.
        - Что вам сказать, молодой человек, - задумался Карпов. - Однозначно утверждать я не могу. Скорее всего, ничего у нас нет, но опять же тайные подземелья - это красивая легенда, и когда я, например, провожу экскурсию по городу, то обязательно ее рассказываю.
        - А вы никогда не пробовали искать эти входы? - опять подал голос Лапин.
        - Пробовал, - признался Карпов. - Я после первого курса вместе со своим наставником исходил все вдоль и поперек и в городе, и за городом. И как видите, - развел руками Карпов, - ничего.
        Разговор в аудитории вернулся в прежнее русло, и Елка стала думать о предстоящем разговоре с отцом.
        - Ты чего дергала меня за руку? - спросил Костя, помогая Елке надеть куртку.
        - Чего ты прицепился к Карпову с этими подземельями? Подумала, что сейчас начнешь хвастаться своими открытиями. И тогда получится, что не я первая спущусь в подземелье. А я хочу быть первой!
        - Я и хвастаться? Ты просто меня не знаешь. Я - кремень, - засмеялся Лапин. - А сама ты что думаешь?
        - Да кто его знает, - рассеянно ответила Елка. - У меня такое впечатление, что он там уже бывал, а нам только голову дурит.
        - Ты тоже заметила, как он тему сменил, когда Слимаков спросил о старинных картах города?
        Елка кивнула головой.
        - Слушай, ты чего сегодня такая?
        - Какая такая?
        - Невеселая… Что-то случилось?
        - Все нормально. Костя, ты сам как оказался в этом кружке?
        - Случайно. Я был в седьмом классе, когда мать, как медработника, отправили сопровождать летний стройотряд. Меня некуда было деть, пришлось забрать с собой. Ребята проводили раскопки здесь, недалеко от города. Я тоже копал, что-то относил, приносил. Короче, был старшим, куда пошлют. Там и познакомился с Василием Петровичем. Он меня и пригласил к себе в научный кружок.
        - Почему ты не поступал сразу на истфак, а пошел в колледж?
        - Мать настояла. Говорит, если вдруг с ней что случится, то у меня в любом случае будет хотя бы какая профессия. А куда поступишь после девятого класса, кроме колледжа? Хотя мне теперь и хирургия нравится. Жаль, что Казанцев не читает в нашей группе.
        - Костя, ты помнишь, как ушел от вас отец? Тяжело было?
        Каждый день она собиралась задать ему этот глупый вопрос и все не решалась.
        - Знаешь, какой у меня отец был! В футбол играли. Мне ребята всегда завидовали. Мы с ним на рыбалку на выходных ездили. С ночевкой оставались, - мечтательно сказал Костя.
        - А потом? Как это случилось?
        - Как? Мать сказала, что он ушел от нас.
        - А ты?
        - Я заболел на следующий день. Слег с ангиной. Через три года он приехал в город, пришел в школу, повел меня в кафе. Спрашивал, как живем, как учеба. Короче, задал полный набор родительских вопросов. Я отвечал. Только ему было совершенно неинтересно. Просто слушал из вежливости. Помню, деньги мне давал, а я не взял и чувствовал себя таким взрослым, - засмеялся Костя. - Противно все это. Тебе самой зачем этот социальный опрос брошенных детей?
        - Мой отец тоже скоро уйдет из семьи, вот я и спрашиваю у тебя, как живется детям без отца, у тебя-то опыт в этом есть.
        - Ну ты сравнила! Мне сколько лет было? Я с ним в футбол играл. Ты взрослая. Ты сама матери сможешь помочь, случись что, - рассудительно сказал Костя. - Постой, я что-то не то говорю, - спохватился Лапин.
        - Да, все нормально. Понимаешь, мать ведет себя так, словно ничего не происходит. Или она ничего не замечает?
        - А может, ничего и не случилось?
        Елка остановилась и посмотрела на Лапина так, как смотрят на дитя малое.
        - Ты бы видел это чучело крашеное, на которое он променял мать! Он даже не приехал домой в годовщину их с мамой знакомства. Вернее, приехал, только лучше бы вовсе не приезжал, - в сердцах сказала Елка. - Мы ужин приготовили, ждали его, а он перезвонил и сказал, встреча у него с инвесторами. Только я догадываюсь, какие у него инвесторы.
        - Елка, откуда ты можешь знать?
        - Знаю. Сама видела. Только я это так не оставлю. Она еще наплачется у меня, мымра крашеная.
        - Может, она просто его сотрудница?
        - Все они теперь так называются - «сотрудницы», - по-взрослому ответила Елка. - Ты меня сегодня проводи только до остановки.
        - Не хочешь, чтобы родители видели вместе?
        В голосе Лапина звучала обида.
        - Я хочу заехать к отцу на работу. Я ему обещала, - соврала Елка.

* * *
        Жить, ощущая себя предателем, Максиму Гранину никогда не приходилось по той простой причине, что он никого раньше не предавал. Обстоятельства всегда так благоприятно складывались, что ему не приходилось принимать одно решение в пользу другого или приносить в жертву одних ради других.
        Принимая решения, он четко придерживался выработанного годами правила, что надо поступать максимально честно, а дальше пусть будет так, как должно быть. О своем принципе он никому не говорил, но строго его придерживался. Только в сложившейся ситуации принцип не срабатывал.
        Он думал, что выстроил правильную линию поведения в семье. Вернувшись домой, он, как и раньше, нежно целовал Машу, живо интересовался успехами дочери, принимал душ и после этого садился ужинать. И все же что-то едва уловимое изменилось в семье. В глазах Маши появилась грусть. Она старалась не подавать вида и улыбалась, но от этого он еще больше чувствовал себя предателем. «Надо собраться с силами и поговорить с женой, - решил Гранин. - Знать бы еще, где и какие слова найти для дочери. Елка никаких объяснений не примет». Гранин тяжело вздохнул.
        Дверь кабинета тихонько открылась, и в этот момент позвонила Лана.
        - Проходи, вот это неожиданность! - Гранин дал отбой и приподнялся навстречу дочери. - Что-то случилось?
        - Ничего. У меня занятие кружка окончилось раньше, дай, думаю, зайду к тебе по пути. Дома мы никак не можем поговорить. А у меня к тебе разговор.
        Гранин безвольно опустился в кресло, к откровенному разговору с дочерью он не был готов.
        - Я тебя слушаю, - суховато сказал Гранин.
        - Па, я хочу поговорить с тобой о… маме.
        - О маме?
        - В последнее время мы ничем ее не радуем. У меня с ней натянутые отношения, ты, как всегда, на работе. Поэтому давай сделаем ей подарок и поедем на Новый год туда, где тепло и солнечно. Как тебе предложение?
        - Надо все обдумать, - нашелся Гранин.
        «Пронесло. - Гранин вздохнул с облегчением. - Черт знает что. Так и инфаркт можно получить». Он расслабил галстук.
        - А что думать? Я сама посмотрю в Интернете, а потом с тобой выберем и предложим маме.
        - Елка, я должен подумать.
        - О чем?
        - О работе. Я отвечаю за город, - напомнил дочери Гранин.
        Он быстро взял себя в руки и стал приводить правильные доводы. Он отвечает за город. Столько праздничных дней, и мало ли что может случиться. Что именно может случиться в городе, Гранин не стал объяснять дочери. Может прорвать теплотрассу, могут обокрасть кассу на заправке, если вдруг кому-то не хватит на опохмел, может случиться ДТП, может быть пьяная драка на центральной площади. Может…
        Да мало ли что может случиться в городе с населением в сто пятьдесят тысяч человек. Всего не перечислишь.
        Разумеется, ни в какую поездку в теплые страны, да еще накануне Нового года, он не поедет. До Нового года он должен решить семейный вопрос. «Лучше бы Новый год пришел позже, - подумал Гранин. - А еще лучше, он вообще бы не приходил».
        - Тебя, отец, послушать, так отдыхать могут только безответственные люди. А для таких, как ты, отдых - безнравственное занятие.
        В этот момент тоскливое чувство вины ожило, и Гранин чуть было не согласился на семейный отдых.
        Лана, не дождавшись ответа, опять набрала его номер, и телефон затрезвонил на столе. Он покосился на него и отключил. Что он мог сказать ей в присутствии дочери?
        - Елка, у тебя все? У меня еще работа. Водитель отвезет тебя домой.
        - Хочешь, я подожду тебя? - с надеждой в голосе спросила Елка.
        - Мама будет волноваться, да и к занятиям тебе надо готовиться. У меня еще встреча и сразу домой. Скажи маме, чтобы ужин на меня не готовила.
        В подтверждение его слов телефон снова ожил. Гранин поднес трубку к уху и пообещал перезвонить.
        - Вижу, ты действительно востребован, - ехидно заметила Елка. - Ладно, не трудись, я доеду сама.
        Вызывающе-осуждающий тон, которым разговаривала с ним дочь, Гранину не нравился, но сделать замечание он не решился. Когда за Елкой закрылась дверь, он поспешно набрал номер Ланы.

* * *
        Руслан Хмелевский открыл дверь квартиры и прислушался. Он так и не научился определять, дома жена или нет. Никаких особых признаков, свидетельствовавших о ее присутствии в квартире, не было. Домработница к его возвращению обычно уходила, и если Ника в это время была дома, то сидела в наушниках в гостиной и слушала музыку или вела переписку с подругами, но опять же - беззвучно. Разговаривала она мало и скупо. Руслану порой казалось, что Ника с домработницей разговаривает куда больше, чем с законным мужем. Как прошел его рабочий день, ее никогда не интересовало. Руслану даже казалось, что Нику вообще интересовало только два вопроса - фигура и правильное питание.
        Он потоптался на месте, пристроил возле зеркала сумку, снял обувь и бросил куртку на пуфик возле зеркала. Затем громко позвал Нику и, не услышав ответа, прошел на кухню. Очень хотелось есть. Пообедать в столовой колледжа он не успел. Надо было срочно подать список студентов-льготников. Пришлось идти к главному бухгалтеру и слезно просить о помощи. На это ушел весь обеденный перерыв.
        Он любил вторые блюда, не признавал первых, считая их пустой промывкой желудка, и не отказывал себе в десертах. Только когда это было? Хмелевский открыл холодильник.
        Все полочки были заполнены аккуратно выстроенными пластиковыми контейнерами. Снизу хранились овощи, потом - зелень, сверху лежали высушенные непонятные тощенькие корешки, обладающие, по мнению Ники, чудодейственными свойствами. В контейнерах большего размера красовались фрукты. В их названиях он постоянно путался. Айва, реут, кижма и фруд - все эти яства вызывали у него приступ желудочной колики.
        Однообразный завтрак и ужин Ника готовила сама. Ловко нарезала крупными кольцами зеленый и красный перец, добавляла помидоры и сбрызгивала это оливковым маслом. Салат мог быть вполне вкусным, если бы на этом Ника уняла свой кулинарный пыл. Но добавленные в салат измельченные травы делали его несъедобным. Со временем он научился есть полезное, витаминизированное чудо. Главное, ложку салата быстро проглотить, стараясь при этом не дышать и сильно его не разжевывать.
        Хмелевский открыл морозильную камеру, представив пакет с пельменями.
        «Другое было в другой жизни», - произнес вслух Хмелевский. Он недовольно поморщился и достал из холодильника помидоры.
        Ему вдруг так захотелось, чтобы все это было лишь жутким сном, чтобы Маргарита крутилась на кухне, аккуратно повесив его одежду в шкаф, и чтобы вокруг витали знакомые запахи. Руслан оделся и вышел из квартиры.

* * *
        Хмелевский достал ключ, и только когда тот не вошел в замочную скважину, он понял, что Маргарита сменила замок. Он нажал кнопку звонка, которым никогда раньше не пользовался.
        У него был ключ от квартиры, которую он всегда считал своей. Ключ легко делал два оборота, и этого времени было достаточно, чтобы Рита успела появиться в коридоре. Он принимал душ, подставляя лицо теплой воде, этого времени было достаточно, чтобы Рита успела накрыть стол. Ужинали он не спеша и молча, считая, что тишина улучшает пищеварение. Рита часто забывала о его принципах и пыталась рассказать о новостях в больнице или колледже. Потом, пока она убирала со стола и мыла посуду, он смотрел последние новости. Потом открывал ноутбук и садился за диссертацию. Рита была рядом и готовила ему очередную лекцию или помогала с библиографией.
        Хмелевский еще раз нажал на кнопку звонка и прислушался. За дверью было тихо. «Скоро восемь вечера, значит, Рита могла выйти разве что в ближайший магазин», - решил Хмелевский. Его Маргарита заметила сразу, как только подошла к подъезду.
        По старой привычке она посмотрела на окно кухни. Так она делала всегда. Если свет горел, значит, Руслан уже был дома. Она старалась приходить домой раньше него. Он любил, чтобы в квартире к его приходу пахло ужином и она встречала его в коридоре. Она тоже это любила и теперь скучала по прошлому.
        Хмелевский сидел на подоконнике. Идти домой ей вмиг расхотелось. Можно пойти к Людмиле Аркадьевне. Завуч жила неподалеку, через две остановки. Но Кудрявцева начнет говорить о Хмелевском, начнет ее жалеть, что столько лет потратила зря на него. «А что о нем говорить, если он часть моей жизни. Я что, отрежу кусок себя и выброшу на помойку?» - в сердцах подумала Маргарита. Она медленно направилась к остановке, на ходу набирая номер телефона Белевич, и тут же дала отбой. Обычно по пятницам они всей семьей ужинали у свекрови, после чего Ольга Андреевна оставляла внуков на выходные у себя, давая короткую передышку Виктории. «Хмелевский долго ждать меня точно не будет. Ну, посидит от силы час-другой и вернется домой».
        Услышав звонок в дверь, Антонина Семеновна обрадовалась, решив, что Климов пришел к ней чай пить. Игорек был неплохим парнем, только совсем неразговорчивым. Посидит, выпьет чашку чая, послушает ее старушечьи воспоминания и обратно к себе в котельную.
        - Иду, иду. Кто там такой нетерпеливый?
        - Добрый вечер! Помните, я вам обещала посмотреть на привидение? Так вот, я готова.
        - Маргарита Сергеевна, - искренне обрадовалась Семеновна. - Вот уж кого не ждала так не ждала. Я-то думала, что вы пообещали зайти, чтобы меня успокоить. Проходите, проходите, сначала чай попьем, а потом уже - привидение. Никуда оно от нас не денется. А как же вы потом домой доберетесь? Темно ведь.
        - Вызову такси.
        Маргарита зашла в подсобку дежурной и пристроила продуктовый пакет.
        - Вы чай готовьте, а я пойду открою анатомический кабинет.
        - Зачем?
        - Ну как зачем? Ведь привидение всегда появляется из анатомического кабинета. Так ведь? И как только оно появится на лестнице, я зайду и посмотрю, откуда призрак вышел.
        - Потом вместе и сходим, а теперь - присаживайтесь.
        - Все ушли из колледжа? - на всякий случай уточнила Маргарита.
        - Давно. Пятница - все спешат домой. Последним ушел, как всегда, Марк Дмитриевич. Попрощался и ушел. Никогда не уйдет, не пожелав мне спокойной ночи. Не то что Курбатюк - ни тебе здравствуйте, ни тебе до свидания. Все молча. Вроде вахтер - не человек, - сетовала Антонина Семеновна. - А я ведь уже при четвертом директоре, считай, здесь на дежурстве. На работу меня принимала Клавдия Ивановна. Боевая была женщина. Муж у нее был военный, и как его перевели в другое место служить, так она вскоре и уехала от нас. Потом пришел Курбатюк. Вот уж кто смог колледж под себя подстроить! А нам-то все видно.
        - Антонина Семеновна, давайте не будем обсуждать начальство.
        - Да разве это обсуждение? Мы думали, что с потолка начнет капать, так доруководился Николай Николаевич. А потом пришли вы, Маргарита Сергеевна, да только жаль, ненадолго. А директор наш нынешний - человек неплохой. Я-то поначалу боялась, думала, уволит меня после того случая. Это он с виду такой суровый, а на самом деле добрый. Знаете, какой он мне сегодня анекдот рассказал?
        - Антонина Семеновна, я зайду пока в свой кабинет. А вы чай готовьте, у меня печенье есть, в сумке лежит.
        Маргарита взяла ключ из ключницы. Чтобы не включать свет в коридоре, она открыла дверь дежурной настежь и, стараясь не нарушать сонную тишину, направилась в анатомический кабинет. «Знать бы еще, с чего это привидение полюбило кабинет анатомии? Поселилось бы лучше в кабинете Казанцева», - проговорила Маргарита.
        Дверь в кабинет анатомии была открыта, и она кожей почувствовала, как темнота ожила и задвигалась. От страха она не только не могла кричать, но и дышать.
        Через мгновение, длившееся целую вечность, свет ударил в глаза.
        - По-вашему, привидение должно жить в моем кабинете?
        Марк Казанцев отошел от выключателя и смотрел на Пикузу.
        - Вы что здесь делаете? - пересохшими губами спросила Рита.
        - Я то же самое хочу спросить у вас.
        - Я вот пришла… зашла…
        От пережитого страха мысли улетели так далеко, что никак не могли вернуться обратно, и Маргарита только промычала в ответ Казанцеву пару несвязных слов.
        - Вы не хотите извиниться? - наконец-то связно проговорила Пикуза.
        - Я?
        - Ну, если я вас напугала больше, чем вы меня, тогда, Марк Дмитриевич, извините. Я не хотела.
        - Нормально. Я не из пугливых.
        Ему стало смешно. Маргарита при всей ее серьезности выглядела от пережитого страха комично. Глаза расширены, лицо бледное. Еще немного, и она расплачется. И что бы этого не случилось, он улыбнулся Пикузе.
        - Хорошо, что вы пришли. Поможете мне, не пропадать же рабочей силе зря. Так поможете?
        Пикуза кивнула головой.
        Казанцев открыл дверь встроенного шкафа, где висели ненужные таблицы, которые давно надо было отнести в котельную.
        - Маргарита Сергеевна, куда вы только смотрели? Или вы руководящий кабинет не покидали? - поддел ее Казанцев.
        - А вы считаете, что директор должен все закоулки два раза в год осматривать?
        - Можно и три. Порядка больше будет. Теперь будем весь этот хлам до утра разгребать. Берите таблицы, - скомандовал Казанцев.
        - Я ничего не буду делать, пока вы мне не объясните, что здесь происходит.
        Казанцев отошел от шкафа и сел за стол Валентины Анатольевны.
        - После того как я чудом остался жив, после вашего покушения на мою жизнь, - начал издалека Казанцев.
        - Ну что вы как маленький. Я тогда извинилась.
        - …меня тоже заинтересовала судьба привидения, - продолжил с улыбкой Казанцев. - Вот я и решил ему помочь, расчистить, так сказать, завалы, чтобы ему легче было пробираться на свет божий.
        Когда в августе Саша сказала ему, что у него перестанут дрожать руки, когда он спустится в подвал, он ей не поверил. Но когда она позвонила второй раз и описала здание, так похожее на колледж, он уж если не поверил ей до конца, то решил хотя бы найти тот подвал.
        - А если серьезно? - напомнила о себе Маргарита.
        - Так как я не такой романтик, как вы, Маргарита Сергеевна, то меня заинтересовали совершенно другие, более земные вопросы: как человек может попасть в подвал, вход от которого никому не известен? И если привидение появляется только из анатомического кабинета, а не из моего, как бы вам того хотелось, то логичнее предположить, что именно здесь и есть вход в подвал.
        - Погодите, но привидение видели не в этом кабинете, а на лестнице.
        - Как оно выглядело, ваше привидение? - спросил Казанцев.
        - Светящееся облако.
        Маргарита ничего не понимала и не хотела понимать. Она хотела быть в это время дома в своей пусть и пустой квартире. Она хотела сидеть в своем удобном кресле и думать о чем угодно, только не смотреть на Казанцева с его вечно циничной улыбкой. И выглядит она не лучшим образом. И испугалась она по-настоящему. Ему от этого смешно. И еще этот бардак в шкафу.
        - …мощности больше не хватает или надо самому выходить из кабинета, что небезопасно, может заметить вахтер. Вы меня слышите?
        - Слышу, только не пойму, при чем здесь шкаф?
        - Доберемся до стены и получим ответ.
        Казанцев опять направился к шкафу и принялся вынимать старые пожелтевшие анатомические таблицы. Маргарита наблюдала за тем, как Марк ловко, почти бесшумно вынимает пачками таблицы, и когда из них выросла горка, Маргарита стала их оттаскивать в сторону.
        - Ну вот - теперь порядок. - Казанцев вылез из шкафа.
        На его плечах колыхалась паутина. Он отряхнул свитер, прошелся руками по джинсам и после этого посмотрел на Маргариту.
        - Уволить в понедельник.
        - Кого?
        - Всех. Будь моя воля, я бы вас всех давно уволил, - признался Казанцев, смахнув последнюю паутину. - Куда это годится? Последнюю уборку здесь проводили еще до сотворения мира. Вопрос вашей всеобщей антисанитарии в колледже и надо поднять на ближайшем педсовете. Хотя это и к лучшему, - сделал нелогичное заключение Казанцев. - Здесь не может быть никакого хода.
        - Почему?
        - Если бы кто-то выбирался из этого шкафа, то паутины не было бы. Значит - никого здесь не было. Техничку я уволю в понедельник, - пообещал Казанцев.
        - Марк Дмитриевич, она все уберет. Она завтра же отнесет все таблицы в котельную и все здесь вымоет. Марк Дмитриевич, ну это… бесчеловечно.
        Он ничего не ответил. За паутину и бардак в шкафу он завелся на пустом месте. Шкаф - не операционная, и стерильность здесь неуместна.
        Свою работу на должности начальника хирургического отделения он начал с плановых проверок всего, что только можно проверить. Больше всех доставалось операционному блоку, потому что пыль скапливалась в самих труднодоступных местах - в середине операционной лампы или на ободке. Чтобы ее удалить, надо было каждый раз раскручивать лампу, а делать этого никому не хотелось. Все надеялись, что пронесет и Казанцев не заметит недоделок. А он, как назло, начинал проверку именно с операционного блока, с той самой лампы, на ободке которой скапливалась пыль. Всего пару таких проверок, всего пару выговоров, и пыль навсегда исчезла из оперблока.
        - Если я зайду в понедельник и увижу все это, - Казанцев обвел рукой кабинет, - больше меня не просите. Где еще шкаф?
        - Больше нет.
        - А там что за кладовка папы Карло?
        - Подсобка Валентины Анатольевны. Открыть?
        Маргарита тихонько, чтобы не отвлекать от телевизора Семеновну, сама взяла ключ от подсобки, оставленный на вахте.
        - Марк Дмитриевич, если в подсобке был бы вход в подвал, то его давно бы обнаружили. - Маргарита протянула ключ Казанцеву.
        - Если в подсобке такой бардак, как в шкафу, то я ничему не удивлюсь.
        В подсобке был идеальный порядок. На верхней полке стеллажа стояли микроскопы, муляжи костей аккуратно лежали на нижних полках, чтобы удобно было их доставать. На столе Валентина Анатольевна оставила стопку толстых тетрадей, собранных на проверку.
        Казанцев стал внимательно осматриваться вокруг, после чего попробовал сдвинуть с места стеллаж, пока не понял, что он для надежности прикреплен к полу. После неудачной попытки подобраться к стене он переключил свое внимание на пол.
        Маргарита с интересом наблюдала за тем, как Казанцев потянул на себя незакрепленный линолеум и открыл деревянную ляду.
        - Вот вам и вход в подвал, - до конца не веря своим глазам, выдохнул Казанцев. - Видите, как все просто.
        - И что теперь делать? - тихо спросила Рита.
        - Вы останетесь здесь, а я спущусь вниз и посмотрю, что там.
        - Я с вами.
        - Как хотите, - безразлично сказал Казанцев.
        Он осветил мощным фонарем ступеньки и стал осторожно спускаться вниз. Маргарита последовала за ним. Она старалась ступать в шаг Казанцева и считала в уме количество ступенек.
        - Как в погребе, - тихо проговорила Маргарита, коснувшись ногой пола. - Помните, нам Зинаида Павловна говорила, что подвал глубокий. Я насчитала девять ступенек.
        Марк ничего не ответил. Глубина подвала его не волновала, и он молча поводил фонариком вокруг. Лучи затанцевали на каменных стенах. «Кто-то же знает о подвале и никому не говорит».
        - Маргарита Сергеевна, кто пользуется подсобкой?
        - Кроме Валентины Анатольевны никто. В подсобке, сами видели, хранятся анатомические муляжи, да и дверь она постоянно запирает.
        - Когда трубу прорвало, ремонтом занимался, кажется, наш кочегар? - Казанцев пытался вспомнить его имя.
        «Вот у него было достаточно времени, чтобы в подвал спуститься. Странно, что об этом Семин не знает. А может, и знает. Его не поймешь, один сад у него на уме».
        - Вернемся обратно или посмотрим, что там дальше?
        - Пойдемте, - охотно согласился Казанцев и направился в глубь подвала.
        Подвал оказался широким прямоугольником. Пахло сыростью, из чего Казанцев сделал вывод, что славно известная дореволюционная деревянная вытяжка давно не работает.
        - Кажется, там какой-то коридор, - неуверенно сказал Казанцев. - Стойте здесь, а я посмотрю.
        - Нет, я с вами. Марк, мне страшно.
        От страха она нарушила субординацию, забыв об отчестве, и дернула Казанцева за рукав.
        «Нет так нет. Откуда ты только взялась на мою голову?»
        Маргарита на какой-то момент отняла руку от стены, нога поскользнулась вниз, и она, не удержав равновесия, рухнула на пол. Закричала она чуть погодя, голос ударил в стены и отозвался эхом.
        - Марк, вы где?! Марк!
        - Здесь. Что случилось?
        Казанцев вернулся обратно, луч света скользнул по ее лицу, и она сощурилась. Маргарита попыталась подняться. Нога в голеностопном суставе заболела, и она опять опустилась на пол.
        - Кажется, я ногу подвернула.
        Марк опустился на корточки и пристроил фонарь возле стены.
        - Снимайте обувь.
        Он начал ощупывать ее ногу, и когда она расслабилась и привыкла к прикосновению его рук, он сделал резкое быстрое движение, и ей стало больно так, что на глазах выступили слезы и она закричала.
        - Вот и все. Классический подвывих голеностопного сустава. Обувайтесь, пока нет отека, потом будет сложнее. Связки потянули, теперь неделю минимум придется ходить на низком каблуке.
        Маргарита с трудом обулась. Нога в суставе немного болела.
        - Идти сможете?
        - А у меня есть другой выход?
        Маргарита утерла набежавшие слезы, поднялась, уверенно наступила на ногу и обрадовалась, что может идти без помощи Казанцева.
        - Больно? - участливо спросил он и, не дожидаясь ответа, взял Маргариту на руки. - Светите мне под ноги. Только смотрите, не уроните фонарик.
        Маргарита не успела ничего ответить и только почувствовала, как ноги сами оторвалась от земли. От неожиданности она обхватила Марка за шею и чуть не уронила фонарь на пол. Он сделал пару десятков шагов и опустил Маргариту на пол у самой лестницы. Она прислонилась к стене и прислушалась. В тишине билось ее сердце, и еще было слышно, как Казанцев старается открыть дверь, ведущую в подсобку анатомического кабинета.
        - Ничем не могу порадовать. Нас заперли.
        - Вы шутите? - не поверила Маргарита.
        - Да какие шутки.
        Марк спустился вниз. В отблеске фонаря Маргарита выглядела необычно. Лицо утратило прежнюю строгость и стало более нежным и женственным. Ему вдруг захотелось прикоснуться к ее волнистым волосам.
        - Что теперь будем делать?
        Маргарита почувствовала взгляд Казанцева и поправила растрепавшиеся волосы.
        - Ничего.
        - Что значит ничего? Вы что, так и будете сидеть и ждать у моря погоды?
        - Иногда лучше не делать резких движений, набраться терпения и, как вы говорите, сидеть и ждать у моря погоды.
        В плен он попал на Кавказе. От него тогда ничего не зависело. Тех, кто был пошустрее и попытался бежать, расстреляли без предупреждения. А он, безразличный ко всему происходящему, выжил и понял одно - жизнь бесценна, и нет на земле ей равного эквивалента.
        Марк уселся на трухлявую ступеньку.
        - Садитесь. - Он немного подвинулся.
        Сидеть рядом с Казанцевым ей не очень хотелось, и она стояла, опершись о холодную стену, до тех пор, пока не затекла спина.
        - Как вы думаете, кто нас запер?
        - Привидение.
        - Я серьезно.
        - Ваша Антонина Семеновна и заперла. Больше некому.
        - Зачем? - удивилась Рита нелепому предположению Казанцева.
        - Из бдительности. И побежала звать на помощь Климова, - наконец-то Казанцев вспомнил фамилию кочегара. - Садитесь, нога меньше будет отекать.
        Маргарита примостилась рядом и достала телефон.
        - Здесь нет сети. Я уже смотрел. Маргарита, вы как сегодня оказались в колледже?
        - Я обещала Семеновне прийти и послушать, как по ночам призрак шумит в подвале. И вот приехала на свою голову, - вздохнула Маргарита.
        Она сказала неправду. Не жди ее Хмелевский в подъезде, она давно бы смотрела телевизор, завернувшись в плед. Или, будь у нее характер тверже, выпроводила бы со скандалом Хмелевского, сказав ему вслед все, что думает о нем. А так… Она боялась, что стоило Хмелевскому заговорить, окажется, что во всем виновата только одна она.
        - Ну извините, что помешал вашим спиритическим сеансам, - засмеялся Казанцев и перестал злиться на Пикузу. - Зато у нас есть шанс пополнить ряды привидений, если Климов побоится зайти в подсобку. Как вам такая перспектива?
        - Никак, - не приняла шутку Пикуза.
        Если бы такое могло случиться и сейчас вместо Казанцева рядом оказался бы Руслан, она бы прижалась к нему и сидела вечность в этом подвале, слушая, как под толстым свитером бьется его сердце. Ей до слез стало жаль себя.
        - Да это и понятно, какая со мной романтика. Вот если бы на моем месте был Хмелевский, тогда, конечно, совсем другое дело.
        Казанцев прочитал ее мысли.
        - Марк Дмитриевич, вы - циник, - не сдержалась Маргарита и немного отодвинулась от Казанцева.
        - Это не ново. Наверно, вы еще добавляете про себя, что я хам и солдафон.
        - Вы что, на самом деле мысли читаете? - парировала Пикуза.
        - У вас все мысли на лице написаны.
        - И что еще там написано?
        Слезы потекли по щекам, и она постаралась незаметно их вытереть.
        - Что вы красивая и умная женщина, которой не место в этом захолустье.
        - А вам, значит, место?
        - Мне - да. Оперировать я не могу, а просиживать рабочий день в поликлинике мне неинтересно. Я вначале думал пройти специализацию по функциональной диагностике, а потом махнул рукой. Зачем зря тратить время и заниматься тем, что неинтересно.
        - А в колледже вам, значит, интересно? - не поверила Маргарита.
        - И в колледже неинтересно, - признался Казанцев.
        - Ваша жена не захотела ехать с вами в это захолустье? - еле слышно спросила Пикуза.
        - У меня нет жены. Этот факт есть в личном деле, и об этом знает весь колледж.
        - Извините. - Пикузе стало неудобно от глупого вопроса.
        - Бросьте. Вы так говорите, словно она умерла. Все проще - жена меня разлюбила, а другого полюбила. Потом снова разлюбила, - добавил Казанцев.
        Он говорил это таким тоном, что невозможно было понять: сожалеет он о разводе или нет.
        - Меня тоже Хмелевский разлюбил, - призналась Маргарита и сразу пожалела об этом.
        - Хмелевский вас никогда не любил. И не ждите, что я буду извиняться. Вы, Маргарита Сергеевна, - романтик, создавший себе иллюзию любви и живущий с ней.
        - Возможно.
        - Я только одного не пойму, что женщины вообще находят в таких типах, как ваш Хмелевский? Любить он не способен, работать не хочет, ответственности боится. Таких интересует только личный комфорт, который обеспечивает власть или деньги. А если этого нет, то вокруг все виноваты. В первую очередь - государство, которое мало платит, не обеспечило его жильем и отдыхом. Руководство, потому что недооценивает и затирает его… Родители, которые не вложились в него сполна. Виноваты все, кроме него.
        - Если Хмелевский такой, как вы говорите, то почему вы его назначили на должность?
        Маргарита обиделась за Руслана на Казанцева.
        - Меня попросили найти ему какую-нибудь административную должность, что я и сделал, - без зазрения совести признался Казанцев. - Теперь жалею, что не послушал Кудрявцеву. Мудрая женщина. Надеюсь, поработает еще пару лет, а там и Виктория на ее место созреет. А Хмелевского, уверен, тесть скоро пристроит в больницу. Хотя, как по мне, так пусть лучше работает в колледже.
        - Почему?
        - Вреда меньше. Хирургия - это труд и самоотдача. А на что способен ваш Хмелевский?
        - Марк Дмитриевич, будьте последовательны, Хмелевский давно не мой.
        - Когда смотришь на вас, то так не скажешь. Вы себя со стороны не видите, - вздохнул Казанцев.
        - Вы надолго в Куличевск? - спросила Маргарита, чтобы больше не обсуждать Хмелевского.
        - Хотите вернуться на прежнюю должность? - засмеялся Казанцев. - Не надейтесь, я надолго.
        - Решили здесь начать жизнь с чистого листа?
        - Нет, - спокойно ответил Казанцев. - Я не собираюсь отказываться от прожитой жизни. Вы что, серьезно решили, раз от меня жена ушла, то в моей жизни все было так катастрофически плохо?
        - Да ничего я не решила, - смутилась Маргарита.
        - У меня есть друзья, была работа, которая мне до сих пор снится по ночам. За год я делал сотни операций, а если эти сотни умножить на годы - получаются тысячи… Я никого в своей жизни не предал, - подумав, добавил Казанцев. - А начать с чистого, как вы говорите, листа - это вычеркнуть все прожитое. Я к такому не готов.
        Он, сам не зная зачем, обнял Маргариту за плечи и прижал к себе.
        - Мне не холодно, - отстранилась Маргарита. - Слышите, кто-то ходит в подсобке.
        Они замолчали и прислушались. Шаги отчетливо слышались над головой. Марк быстро поднялся и постучал в ляду. Шаги мгновенно стихли. Кто-то прислушивался.
        - Кто там стучит? Сейчас милицию вызову! - пригрозила Антонина Семеновна.
        - Антонина Степановна, это я, Рита! Вы слышите меня?!
        Она с трудом поднялась на ноги и постучала вслед за Казанцевым кулаком в деревянный потолок.
        - Сейчас, сейчас, погодите немного, - послышался голос Климова, и вслед за его голосом сдвинулась ляда, свет ударил в глаза. Казанцев первым выбрался наверх и подал руку Маргарите.
        - Антонина Семеновна, здесь все убрать. Игорь, вход в подвал заколотите. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь себе шею свернул. И покончим с привидениями. Я внятно выразил свою просьбу?
        Казанцев внимательно посмотрел на дежурную, словно весь бардак в анатомическом кабинете, а заодно и вход в подвал образовались здесь исключительно по ее вине.
        - Игорь, мне надо с вами поговорить. Пойдемте ко мне в кабинет.
        Казанцев, ни на кого не глядя, покинул кабинет анатомии. Климов направился за ним.
        - Как же так, Маргарита Сергеевна, мне ничего не сказали и пропали! Я-то страху натерпелась, когда стала вас искать. Захожу, а здесь такое! Я быстрее ляду закрыла, да еще сверху стол придвинула, а сама давай ходу за Игорем. Не будь его - умерла бы со страха! - причитала дежурная, на ходу прикидывая весь объем работы, внезапно свалившийся на ее голову.
        - Антонина Семеновна, зато теперь будете спать спокойно - никакого привидения в подвале нет, - авторитетно заявила Пикуза.
        - Так что ж выходит - я сама все придумала? Или как?
        - Ничего вы не придумали, - успокоила ее Маргарита. - Возможно, сквозняк гуляет в подвале, оттого и шум и кажется, что кто-то там стучит.
        - Ну, раз так, тогда пойдемте чай пить.
        Антонина Семеновна стояла посреди кабинета с озабоченным лицом. «Засмеют теперь меня, засмеют. Скажут, что из ума выжила».
        - Спасибо. Я домой. Вызову такси и домой.
        Маргарита почувствовала, как заныла нога и как усталость со всей силы навалилась на нее.

* * *
        - Игорь, так что с подвалом?
        Марк задал вопрос сразу, как только опустился в свое кресло.
        - А что с подвалом? - вопросом на вопрос ответил Климов.
        - Вы, когда его обнаружили, почему не доложили Семину?
        - Докладывать было нечего. Я был уверен, что о подвале все знают. Только удивился еще, что вход в него из кабинета.
        Он взял себя в руки и на вопросы директора отвечал спокойным голосом, умело изображая недоумение.
        - Кто ляду сделал? С виду она совсем новая.
        - Я и сделал. Старая прогнила. Под линолеумом сырость собиралась, а дерево ее не любит. Времени свободного у меня полно, вот и сделал.
        - В подвал спускался?
        - Хотел, а потом смотрю - ступеньки трухлявые. Думаю, навернусь и костей потом не соберут. Ляду положил - и все.
        - Хорошо. Спасибо, что Семеновне помог. А то сидели бы мы в подвале до понедельника.
        «В подвале Климов был. И что из этого следует? Не он же пугал по ночам вахтерш, если, конечно, у него с головой все в порядке», - размышлял Казанцев.
        Он посмотрел на свои руки. Еле заметная дрожь пробежала по пальцам и свела мышцы. Казанцев сильно сжал кисти. «Чудачка Александра, - без обиды улыбнулся Казанцев. - Вот и верь женщинам».

* * *
        Суббота началась по обычному расписанию. Мария пролежала без сна почти всю ночь и, только чтобы не нарушать ритуал выходного дня, поднялась с постели около девяти и принялась за блины.
        Готовились блины по особому рецепту, годами хранившемуся в старой поваренной книге. Рецепт она давно знала наизусть, да и сама поваренная книга стала неактуальной. В Интернете тьма рецептов на любой вкус, но, невзирая на это, Мария открывала нужную страницу, где ровным почерком твердой отличницы был записан этот самый секретный рецепт.
        Блины у нее получались тонкие, как папиросная бумага, к ним подходила любая начинка. К блинам прилагалась домашняя традиция: перед тем как сесть за стол, надо было загадать желание, и кому попадется блин с другой начинкой - у того желание и сбудется.
        Последние полгода блины и субботние завтраки давались ей все труднее и труднее. Блины утратили значение и завтраки тоже. Вот и Елка старалась не засиживаться за столом. Не дождавшись, кому достался «волшебный» блин, она брала блюдо и уходила к себе в комнату, и дальше они с Максимом завтракали молча.
        - Родители, у меня есть предложение насчет Нового года. - Елка положила блин на тарелку и посмотрела на них.
        - Дочь, мы с тобой недавно говорили уже на эту тему.
        - И до чего договорились? - спросила Мария.
        Ей подумалось, что никакого Нового года в этом году не будет. Новый год - семейный праздник. А если семьи нет, то к кому приходить Деду Морозу? Мысль показалась Марии смешной, и она улыбнулась.
        - Договорились, - с нажимом сказала Елка, - что я сама выберу, куда мы все вместе полетим. И когда здесь будет снег и мороз, мы будем купаться и загорать на солнце!
        Мария посмотрела на мужа. «Полететь он не сможет и сейчас начнет придумывать причины, по которым он будет жизненно необходим городу именно в новогоднюю ночь».
        Придумать что-нибудь на ходу, экспромтом, у Гранина никогда не получалось.
        - Елка, у папы работа. Он отвечает за город, - пришла ему на выручку Мария. - Не дай бог, какое ЧП на праздник, а мэр в это время греется на солнце. Ты подумала, как после этого отец будет людям в глаза смотреть?
        - А ЧП уже запланировано? Да, папа?
        - Елка не говори глупости! - повысил голос Гранин. - Извини.
        Гранин отложил нож и вилку и обвел взглядом притихших женщин.
        - У меня есть лучшее предложение. - Мария пыталась замять скандал. - Давайте куда-нибудь поедем на старый Новый год. А что?
        До середины января еще дожить надо, может, еще нагрянет какая проверка в музей, и тогда у нее будет веская причина не ехать.
        - Я за, - быстро поднял две руки Гранин.
        - И я, - поддержала мужа Мария.
        - А я - нет!
        В голосе дочери звучала обида. «Как она похожа на Максима, - подумала Мария. - Тот если что решил, то надо все и сразу, и никаких компромиссов. И Елка - то же самое. Только в жизни так не бывает. Надо уметь договариваться, а чтобы договориться, надо услышать другую сторону». «Я не смогу полететь», - ей показалось, что сейчас она услышала ту сторону. И чтобы Максим не начал что-то придумывать, выкручиваться, лгать себе, ей, Елке и той женщине, она пошла на компромисс.
        - Елка, ты можешь пригласить своих друзей к нам. И Костю… тоже. Максим, ты не против?
        - Нет. Только с условием - вести себя прилично, чтобы соседи потом на шум не жаловались, - успокоился Гранин.
        Этот вариант был куда лучше прежнего. А там он что-нибудь придумает. Времени до Нового года вагон и маленькая тележка.
        - А как же вы? - удивилась Елка.
        - Мы пойдем к друзьям. Можем пойти к Марку. Да, Макс?
        - А что? Хорошая идея, пойдем, - быстро согласился Гранин и с аппетитом принялся за блины.
        «Может, прав Лапин, никого у отца нет? Будь у него женщина, он ни за что не согласился б идти к Марку», - пыталась по-взрослому рассуждать Елка.

* * *
        На последнюю, четвертую пару Елка чуть было не опоздала. Она заняла свое место в самом конце аудитории и посмотрела на часы. Знать бы еще, кто так составил расписание, что сразу после практического занятия шла лекция по хирургии. Пережить две пары подряд, лицезрея Хмелевского, которого все за глаза называли не иначе как Хмель, было тяжело даже такой старательной студентке, как Елена Гранина. Его занятия, все до единого, были скучные и неинтересные.
        На практическом еще куда ни шло, можно чем-то себя занять: наложить друг другу кровоостанавливающие повязки, подготовить инструментарий, измерить давление, сходить в буфет.
        Высидеть лекцию было куда труднее, и чтобы не уснуть со скуки, студенты занимались кто чем: вели переписку, играли в игры, закачанные на телефон, или смотрели тайком фильмы. И все равно лекция тянулась нескончаемо долго.
        Хмелевский включил проектор и попросил записать тему лекции. После того как студенты-третьекурсники в начале сентября спрятали его лекционную тетрадь, в которую были вложены страницы старого учебника, он перешел на новые технологии и стал активно использовать мультимедийную систему, только лекции были по-прежнему скучными. «Интересно, что он будет делать, если вдруг в колледже отключат свет?» - подумала Елка.
        Хмелевский, повернувшись спиной к студенческой аудитории, стал добросовестно зачитывать текст, выведенный на экран. Зачем переписывать учебник в тетрадь, никто толком не понимал.
        Студенты опять стали тихонько заниматься своими делами. Елка посмотрела на полупустую аудиторию и достала из рюкзака книгу. Телефон, лежавший в кармане халата, завибрировал. Костя сообщил, что на лекцию не придет и будет ждать ее в библиотеке. «Я иду», - Елка отправила сообщение и, дождавшись, когда Хмелевский оторвался от экрана, подняла руку.
        - Руслан Васильевич, разрешите выйти, - попросила Елка. - Мне что-то не по себе.
        - Тошнит? - кто-то крикнул с галерки.
        Хмелевский неодобрительно посмотрел на Елку, но, вспомнив, чья она дочь, благосклонно кивнул головой.
        - Вы тоже хотите выйти? - обратился к галерке Хмелевский, и зал притих.
        Елка тихонько, стараясь не нарушать царящую тишину в коридоре, направилась в библиотеку.
        - Ты чего на лекцию не пришел? Хмелевский записал всех отсутствующих. Придется писать объяснительную.
        - Да ну его. Напишу. Ты вернешься на лекцию?
        Елка мотнула головой.
        - У меня для тебя сюрприз. Пойдем.
        Лапин закинул рюкзак Елки себе на плечо и направился из библиотеки.
        - Давай выйдем через черный ход. Представляешь, что будет, если засекут? Ушли с лекции целого кандидата наук, - прыснула со смеху Елка.
        Так, обсуждая Хмелевского, они и дошли до самой реки.
        - Ну и куда мы пришли? Эта красота вокруг и есть твой сюрприз? Мне нравится.
        Елка огляделась вокруг. От реки потянуло сыростью.
        - Иди за мной, - махнул рукой Лапин и направился к холму.
        Прошлой зимой, после экзамена, они всей группой пошли к реке и, дурачась, подстелив целлофановые пакеты, спускались с холма. Лапин съехал дальше всех, и она испугалась, что он свалится в реку. Она хорошо запомнила тот день еще и потому, что, проводив домой, Костя впервые ее поцеловал.
        - Костя, где сюрприз? - еще раз спросила Елка.
        Лапин быстро заработал руками, и через пару минут Елка увидела… лаз.
        - Что это?
        Она подошла поближе и заглянула внутрь.
        - Пойдем, не бойся. Я здесь уже бывал, и не один раз.
        Лапин первый протиснулся внутрь. Елка последовала за ним.
        - Иди, не бойся - дальше будет совсем свободно. У меня здесь припрятан фонарь.
        Свет ударил в потолок и рассыпался. Елка с опаской сделала с десяток шагов, пока узкий лаз не превратился в широкий коридор.
        - Я давно нашел этот ход. Знаешь, куда он ведет? Ты ни за что не догадаешься.
        - Слушай, а это все не рухнет нам на голову? - Елка дотянулась рукой до нависающего потолка. - И куда мы придем?
        - В колледж.
        - Куда?
        - Точнее, в подвал колледжа.
        - Кость, смотри, а это куда ход?
        - Не знаю. Я там еще не был. Я ходил только по этому прямому коридору и никуда не сворачивал.
        - Почему ты меня раньше сюда не привел?
        - Вначале сам хотел убедиться, что нашел подземный ход. Хотя, следуя теории профессора Карпова, ничего подобного не должно быть.
        - Костя, до колледжа метров триста, а мы идем так долго или мне только кажется?
        - Мы к речке шли по прямой, а ход только вначале идет прямо, а потом отклоняется в сторону. Мы попадем в подвал с восточной стороны.
        Коридор, как и говорил Костя, с каждым шагом расширялся, пока не превратился в обычный подвал.
        - Мы пришли. Прислушайся.
        Она затаила дыхание. Где-то сверху долетели голоса, и резко зазвонил звонок.
        - Похоже, Хмель окончил лекцию.
        - Похоже на то, - согласился Костя.
        - Елка, помнишь переполох по поводу привидения?
        - Помню, - улыбнулась Елка. - Ты думаешь, что привидение шло таким же путем, как мы?
        - Если б кто-то шел нашим коридором, я бы заметил. Я свои метки оставлял. Хотя, - подумал Костя, - сюда, скорее всего, можно попасть и из других тоннелей. Я ведь знаю только один, но мы с тобой со временем обследуем и остальные, а потом скажем Карпову. Представляешь, как он удивится!
        - Согласна, только давай возвращаться.
        - Пойдем, - согласился Лапин и взял Елку за руку.

* * *
        Лана готовила блины. Вернее, пыталась их приготовить, но пока ничего не получалось. И зачем только было выяснять кулинарные пристрастия Гранина. «Первый блин - комом», - проговорила Лана и отправила его в мусорное ведро.
        Вся эта возня с блинами была похожа на ее личную жизнь. Только если в кулинарии один блин комом - обычная практика любой хозяйки, то в ее личной жизни было три таких «кома».
        Светочка Мартынова была самой красивой девочкой в садике, потом в школе. Но то, что красота - великая сила, она поняла, только повзрослев.
        Светлые кудряшки, большие синие, как бездонное небо, глаза и пухлые губки делали Светлану Мартынову похожей на куклу. Как здесь не погладить девочку по золотистым волосам, не угостить конфеткой. Нянечки носились с ней, как с писаной торбой.
        В школе Светлана звезд с неба не хватала, но училась хорошо. Дождалась, когда прозвенит последний звонок, и сразу вышла замуж за сына директора школы - Андрея Маслянникова. Любовь у них была с первого класса. Благодаря этой любви ее внешние данные были вовремя замечены и оценены. Она стала лицом и голосом школы - вела все утренники и праздничные линейки.
        С институтом, правда, получилась незадача - с первого раза поступить в вуз ей не удалось, но Андрей уговорил родителей, и те пристроили невестку на экономический факультет. И не только пристроили, но и стали оплачивать заочное обучение.
        На последнем курсе она подала на развод и вышла замуж за декана юридического факультета. Правда, через пару месяцев она раскаялась в своей поспешности, но было поздно.
        Пропасть между Булатовым-деканом и Булатовым-мужем была непреодолимая. Владислав Константинович на деле оказался жмотом. Каждая копейка контролировалась. В институт она стала ходить пешком. Чего зря деньги тратить, если дворами совсем недалеко. Дошло до того, что даже мусорный пакет, перед тем как отправиться в бак, Владислав Константинович лично проверял. Со временем она изловчилась выбрасывать мусор до возвращения мужа с работы, чтобы не было лишних замечаний: то кожура от картошки толстая и рыбий плавник можно было в суп бросить, а никак не в мусорный пакет. Получив диплом об окончании института, Светлана Булатова подала на развод.
        Очередное предложение руки и сердца последовало через год. Игорь Старышев, бизнесмен средней руки, пообещал ей безбедную жизнь. Она с радостью уволилась с работы и стала обустраивать семейное гнездышко. И если бы не патологическая ревность мужа, у нее были все шансы жить долго и счастливо в браке.
        Ревность Старышева доходила до абсурда. «Ревнует, значит, любит», - поначалу успокаивала себя Светлана. И терпела придирки до тех пор, пока Игорь не стал ее колотить с завидной регулярностью. Причины находились всегда: если задержалась в магазине, значит, нашла себе любовника, если разговаривала с соседкой - то только о любовниках. На следующий день, раскаявшись, Старышев возвращался домой с подарком.
        В тот день он заехал домой среди бела дня и застал Светлану за телефоном. Вывод один - пока он вкалывает и зарабатывает деньги, жена наставляет ему рога с молодым любовником. Жену он ударил наотмашь, со всей силы, да так, что она отлетела в конец комнаты. Когда Светлана пришла в сознание, за Старышевым уже закрылась дверь. Она пошла в ванную, умыла разбитое лицо и стала собирать вещи, решив, что еще пару таких «возвращений» мужа, и она может остаться инвалидом на всю жизнь.
        Старышев долго не давал развод. Приезжал на съемную квартиру с цветами, просил прощения, стоял на коленях. Светлана была непреклонна. «Ну и черт с тобой! - прокричал ей в лицо Старышев. - Ни копейки больше не получишь! На панель пойдешь, шалава!»
        В Куличевск Светлана Мартынова вернулась, имея за спиной опыт неудавшейся семейной жизни и ни копейки за душой. Особо ее здесь никто не ждал. Мать вышла замуж и приезду дочери не обрадовалась. Да и чему радоваться? В «хрущевке» и без нее повернуться негде. А когда перехватила оценивающий взгляд мужа, каким тот смотрел на Светлану, сама предложила дочери съехать.
        Спасение утопающих - дело рук самих утопающих.
        Прописную истину Ильфа и Петрова Светлана поняла сразу и принялась за дело. На одолженные деньги она купила новую одежду, посетила косметолога, укоротила волосы, а заодно и свое имя. Светлана осталась в прежней жизни, новую жизнь начинала другая женщина - по имени Лана.
        «Красота - великая сила. Если ею правильно пользоваться, то…» - вспомнила Лана.
        К выбору мужчины она стала подходить обдуманно, следуя своим правилам, взвешивая все плюсы и минусы будущих отношений. Правил было всего три. Первое гласило, что на роль любовника подходил только мужчина с толстым кошельком и прочными семейными устоями. Следуя второму, она никогда не афишировала свои отношения с мужчиной и никогда не хвасталась перед приятельницами подарками и растущим благосостоянием. Получалось, что квартиру в центре города она купила в кредит, на машине ездила по доверенности. Так что приятельницам и завидовать было нечему.
        Третье правило было священным - любовника нельзя бросать. С ним надо мирно расстаться, желательно по его же инициативе. Для выполнения этого пункта у нее был припасен целый арсенал приемов - от капризов и головной боли до анонимного звонка жене или ее подруге, а еще лучше и вообще - начальнице.
        Мэр города в ее поле зрения попал чисто случайно, и грех было не воспользоваться случаем. Ничего необычного в Максиме Гранине, что могло б привлечь ее внимание, не было, кроме положения в городе и набирающего обороты цементного завода, негласным владельцем которого он был.
        Она все рассчитала правильно и вела себя в соответствии со своими расчетами. Никогда не капризничала, не упрямилась, с видимым интересом слушала бредни Гранина о проблемах города. От этих разговоров у нее скулы сводило.
        Она потакала всем его прихотям. Хотя и прихоти, да еще в постели, были у Гранина, скажем так, заурядные. Главное - она дала ему почувствовать, что, разменяв пятый десяток, мужчина только входит в самую силу, и доказывала ему так настойчиво и разнообразно, что он сам поверил в свою мужскую неотразимость. И тогда она стала праздником в его жизни. Он привык к ней и уже не мог без нее. Еще немного, и она выйдет за него замуж, и вот тогда пусть все завидуют.
        «Правда, с должностью немного поспешила. Зачем мне эта должность? А Гранин напрягся, значит, как сотрудник я ему неинтересна. Учтем и все отыграем назад. Считает, что старая грымза - самый опытный бухгалтер, пусть так и будет. Надо обязательно похвалить Ирину Васильевну, - подумала Лана. - Может, он решил, что мне, как будущей жене мэра, работать по статусу не положено. Хотя его Машка всю жизнь прозябает по музеям, значит, работающая женщина соответствует его стереотипу, - сделала неутешительный вывод Лана. - Ну что ж, пока поработаю, а там жизнь покажет».
        Лана посмотрела на часы и начала приводить себя в порядок. До приезда Гранина оставалось полтора часа. Он и на свидание к ней ездит, как на работу. «Хотя так даже лучше, всегда можно вовремя домой вернуться». Потом она придирчиво осмотрела свое отражение в зеркале и осталась довольна.

* * *
        Пил Хмелевский очень редко и то чисто символически, когда нельзя отказаться. От спиртного он никогда не получал никакого удовольствия, как не получал удовольствия от курения. А если удовольствия нет, а головная боль обязательна, то зачем тогда все эти сомнительные радости?
        К Рите он приехал заранее, поднялся пролетом выше и стал ждать, когда она вернется с работы. И как только она повернула в двери ключ, он уже был рядом. Не впустить его в квартиру она, естественно, уже не могла.
        И вот теперь он сидел на кухне, на своем привычном месте. За то время, что он здесь не был, кухня, казалось, уменьшилась в размерах, превратившись из маленькой в крошечную. Единственное, что не изменилось, - идеальный порядок и чистота. Он боялся представить, во что Ника превратила бы квартиру, забери у нее домработницу.
        Он выпил третью рюмку водки, купленную еще в его бытность, не хмелея и не ощущая, как жидкость противно обжигает пищевод.
        - Руслан, ты совсем ничего не ешь. Невкусно?
        Маргарита положила ему на тарелку отбивную и посыпала ее зеленью так, как он любил.
        - Ты еще не забыла, что я люблю мясо с петрушкой? - пьяно удивился Хмелевский.
        - Руслан, тебе не надо пить.
        - Рита, я не пьянею. Видишь, пью и не пьянею. Рита, мне плохо без тебя. Я останусь у тебя.
        Можно?
        В голосе Хмелевского звучала тоска.
        - Нет. Руслан, я не твоя старшая сестра, к которой ты можешь зайти в любое время. Я бывшая…
        - Рита, мне плохо. Все плохо. Я так хотел уйти из колледжа, от всех вас… Чтобы не видеть тебя… Понимаешь?
        Его неудержимо потянуло на исповедь. Почему-то Риту он нисколько не стеснялся. Никому другому он бы не рискнул рассказать, что семейная жизнь с Никой становится все больше и больше похожа на трагикомедию.
        - Да кто они такие, эти Звонаревы?! Как меня окрутили, Ритка, как они окрутили меня, - пьяно засмеялся Хмелевский. - Ты не представляешь, какие золотые горы мне обещал Звонарев. А где они, эти горы?! Где?!
        - Не кричи. Звонарев, я думаю, свое слово сдержал. Диссертацию тебе написали, защитили, ты перешел на другую работу, заведуешь отделением. Ты получил все, что хотел. А в жизни за все надо платить, - вздохнула Маргарита.
        - Рита, ты себя слышишь? Что я получил?! А они? Они получили меня! Вот я весь вам на блюдечке! - Хмелевский рывком отодвинул от себя тарелку и налил в рюмку водки.
        - Да, большое счастье им привалило, - грустно улыбнулась Маргарита.
        Ей стало стыдно за Хмелевского.
        - Рита, я ее не люблю. Совсем. Она в постели, знаешь какая? Ни-ка-ка-я! - по слогам выговорил Хмелевский. - Она меня совсем не понимает. Вот скажи, где моя жена сейчас. А?
        Рита молча мотнула головой.
        - Вот! И я не знаю, где она.
        - Руслан, давай заканчивать ужин и этот разговор. Я вызову тебе такси.
        Маргарита убрала тарелки в раковину. Мыть посуду при Руслане она не стала. Получилось бы совсем по-домашнему. Он сидит, как раньше, на кухне, а она суетится возле него.
        - Нет! Я никуда не поеду! Я остаюсь здесь! Навсегда! Слышишь - навсегда!
        Хмелевский резко поднялся из-за стола, нож упал на пол, рюмка ударилась о графин и зазвенела.
        - Смотри, к нам еще кто-то спешит, - пьяно заметил Хмелевский и пошел в спальню.
        - Руслан, постой, ты куда?
        - Спать.
        Через минуту Маргарита услышала, как он ударился о дверь, что-то пробормотал себе под нос и упал на кровать. Она устало опустилась на стул. От внутреннего безразличия к Хмелевскому ей стало страшно. Скажи ей кто в августе, что спустя четыре месяца она сама будет жалеть Хмелевского, она бы и слушать не стала. В спальне, на ее кровати спал мужчина, без которого она раньше не мыслила свою жизнь, а она сидела на кухне и не испытывала ничего, кроме усталости. Разве такое может вообще быть? Разве такое бывает? «Я его любила», - тихо проговорила Маргарита. Она прислушалась, как звучит любовь в прошедшем времени, и еще раз повторила это громче.
        Телефон, оставленный Хмелевским на столе, зазвонил. На экране всплыло лицо Ники. Хмелевского дома ждала жена. Волновалась и звонила.
        «Завтра он проснется и вернется к ней, потом они поссорятся, и он в запале скажет Нике, что ночь провел со мной. Если бы это была правда, я бы стерпела, но унижать меня, впутывая в свои семейные разборки - увольте». Рита попыталась растормошить Хмелевского.
        - Пришла, а я чуть не уснул… - пробормотал Хмелевский и опять сонно засопел.
        И тогда она решила позвонить.
        - Марк Дмитриевич, мне нужна ваша помощь.
        Маргарита проговорила скороговоркой и замолчала, словно нырнула в глубокую реку.
        - А вы где сейчас? - наконец-то Казанцев понял, кто его беспокоит.
        - Дома, - тихо ответила Пикуза.
        - Что я должен сделать?
        - Приехать ко мне.
        - Маргарита Сергеевна, вы точно меня ни с кем не перепутали? - хохотнул Казанцев.
        Она представила, как он улыбнулся при этом, и быстро дала отбой. Казанцев не перезвонил. «Господи, куда ты только смотришь? Что же ты не остановил меня?»
        Рита опять вернулась на кухню и, не включая верхний свет, опустилась на стул, на котором недавно сидел Хмелевский.
        Телефон зазвонил в сотый раз. И вместе с ним раздался звонок в дверь. Первое, о чем она успела подумать, - за Хмелевским приехала Ника. «Откуда ей знать, где Руслан», - с этой, единственно здравой мыслью Маргарита и открыла дверь.
        - Вы? - спросила зачем-то Маргарита и покраснела.
        - А вы не только меня ждете?
        Вопрос прозвучал двусмысленно, и она молча посторонилась, давая возможность Казанцеву пройти в квартиру.
        - Марк Дмитриевич, мне надо, чтобы вы отвезли Хмелевского домой. Я сама не справлюсь.
        - А где Хмелевский?
        - В спальне. Пойдемте.
        «Ну, правильно, где ему еще быть, как не в спальне», - только Казанцеву так думать было неприятно.
        - Н-да, довели мужчину до изнеможения! - рассмеялся Казанцев, увидев вдребезги пьяного Хмелевского. И ему стало легче на душе…
        - Не говорите глупости, - не разделила радости Казанцева Маргарита. - Он выпил немного и вот…
        - Чтобы так свалиться, выпить, Маргарита Сергеевна, надо много, - просветил ее Казанцев.
        - Он вообще не пьет. Так получилось…
        - Будем лечить или пусть живет?
        Казанцев повернулся к Маргарите. Чему он так радуется, она не поняла.
        - Отвезите его, пожалуйста, домой. И скажите жене, что вы вместе были, - попросила Маргарита. - Я к вам обратилась только потому, что уверена, что все это останется между нами.
        - Буду нем, как рыба, и скажу жене, что пили вместе. Вы ведь об этом тоже хотели попросить?
        - Спасибо, - коротко ответила Маргарита.
        Казанцев взвалил тело Хмелевского на плечо и легко поднял его с кровати. Телефон опять ожил и зазвонил на кухне. Она даже смотреть не стала, кто звонит, и, догнав Казанцева у самой двери, опустила телефон в карман Хмелевского. Когда за мужчинами закрылась дверь, Рита перевела дух и посмотрела в окно. Казанцев усадил Руслана на заднее сиденье, поискал глазами окно, махнул ей рукой и после этого сел за руль.
        С отчетом о проделанной работе Казанцев вернулся спустя полчаса.
        - Мне, по вашей милости, влетело от его жены, - пожаловался Казанцев. - А каким приворотным зельем вы опаивали Хмелевского?
        Казанцев сидел на кухне в ожидании кофе. Кухня была крохотной. Если бы он протянул руку, то дотянулся бы до Маргариты, стоящей у плиты.
        - Никто его не опаивал. Что-то накатило на него, устал на работе.
        - И часто он ходит к вам на такую релаксацию?
        Она представила насмешливую ухмылку на лице Казанцева и даже поворачиваться не стала к нему, следя за туркой на плите.
        - Первый и последний раз. Пришел за вещами.
        - Маргарита, вы любите его?
        Казанцев испугался не столько своего вопроса, сколько ее короткого утвердительного ответа.
        - Я очень любила Руслана. Очень. Когда он ушел, я готова была умереть. А потом мне позвонила Виктория и сказала, что приехал новый директор, то есть вы, и мне пришлось процесс умирания отложить на потом.
        Маргарита налила кофе в чашку и поставила перед Казанцевым.
        - Скажите, вы бы могли простить Хмелевского? Я не имею в виду прямо сейчас, а вообще?
        - А я простила его. Это только поначалу кажется, что предательство нельзя простить. Оказывается, можно, когда понимаешь, что виноват сам во всем. Мы часто к людям относимся лучше, чем они того заслуживают. - Рита отвернулась от Казанцева и поставила снова турку на огонь. - Мы сами на многое закрываем глаза, через силу миримся с их недостатками и ждем от них того, на что они в принципе не способны. Но лучше всего - не копаться в прошлом и никого не винить. Просто жить…
        Рита обернулась и посмотрела на Казанцева.
        - Такой простой рецепт?
        - А у вас другой?
        Он промолчал. Никакого рецепта у него не было. На этой крохотной кухне о бывшей жене совсем не думалось.
        - Так вы дадите мне приворотное зелье, что так подкосило Хмелевского?
        Он сделал полшага и обнял Маргариту.
        - Вы с ума сошли?
        - Да, - легко согласился Казанцев и поцеловал Маргариту.
        - Марк, поздно уже, вам домой пора.
        Она высвободилась из его объятий и опять повернулась к плите.

* * *
        - …Маша, нам надо серьезно поговорить, - решился Гранин.
        Он всю дорогу обдумывал, с чего начнет трудный разговор. Ради этого он и домой сегодня приехал пораньше.
        Гранин посмотрел на часы. Уже почти два часа, как он дома, а так еще и не поговорил с женой. И причины для этого сами собой находились.
        Маша, как всегда, встретила его в холле, забрала пальто, поцеловала в щеку и стала рассказывать об экспонатах, поднятых из запасников музея, потом из колледжа вернулась Елка, и он ждал, когда она перекусит и убежит в институт на занятие к Карпову. Потом Маша начала чистить рыбу, и он вышел из кухни. Рыбный запах с детства вызывал у него приступ тошноты. Только рыбу Маша готовила по особому рецепту в чесночно-лимонном соусе и запекала в фольге. Рыбный запах куда-то исчезал, а судак таял во рту.
        Потом начались звонки. Звонить на мобильный телефон могли только те, кому он сам разрешил. Первым позвонил Казанцев. Он так и не понял, зачем Марку понадобились какие-то отчеты, да еще под грифом «секретно» о подземных коммуникациях города. Он впервые слышал об этом, но пообещал посодействовать. Вникать в проблему Казанцева он не стал. Не до подземных коммуникаций. Потом позвонил директор банка и предложил встретиться. Идея Красковского была заманчивая, и он согласился с ним завтра пообедать. Под конец позвонила Лана и молчала в трубку. Он вышел на балкон и перезвонил ей сам. Трубку она не брала, и тогда он решился на разговор с женой.
        Гранин зашел на кухню, когда судак был полностью разделан, и в открытое настежь окно залетал влажный холодный воздух.
        - Маша, нам надо серьезно поговорить.
        - Подожди немного, еще запах слышен.
        - Прикрой окно, замерзнешь.
        - Так о чем ты хотел поговорить?
        Мария стала смешивать лимон с чесноком, прикидывая в уме, хватит соуса или еще добавить лимона.
        - Я тебя слушаю.
        Она обмакнула кусок судака в соус и посмотрела на Гранина. Откуда пришло понимание неизбежного краха ее личной жизни, она и сама не знала. И даже если б Гранин развернулся и, не говоря ни слова, вышел бы из кухни, она все равно уже знала, что хотел ей сообщить муж.
        - Маша, у меня есть другая женщина.
        - Ты уходишь к ней?
        - Ну зачем ты так сразу?
        Гранин рассердился на себя. Надо было самому сказать, что он уходит, а так Мария об этом спросила, словно дала ему подсказку.
        - И давно у тебя случилась любовь?
        И опять этот издевательский вопрос. Спросила, как у мальчика. А он не мальчик. Давно не мальчик.
        - Маша, я не знаю, как об этом сказать Елке. Скажи ей сама. Как-то по-женски поговори с ней.
        - Да ты не волнуйся. Я все ей объясню. Я завтра еду в Заозерск, возьму ее с собой. В дороге и поговорим. Ты судака будешь?
        Она старалась не смотреть ему в лицо и говорила противно спокойным голосом. Она существовала отдельно от своего голоса и тела. Руки ловко заворачивали рыбу в фольгу, а мысли зрели за пределами головы.
        - Я тогда завтра заеду и заберу некоторые свои вещи. Ты не против?
        - Не против чего?
        Гранин не стал отвечать на вопрос. Говорить не было сил, молчать - не имело смысла, и тогда он пошел к себе в кабинет. Вот и все. Он сжег все мосты. Вернее, не мосты, а один - старый тридцатилетний мост.
        - Ма! Я дома!
        Мария не услышала, как Елка открыла дверь. Она только помнила, как запекала судака в лимонно-чесночном соусе, чтобы не было рыбного запаха. Максим любил рыбу, но от запаха его тошнило. Об этом она помнила все тридцать лет.
        - Ты чего в темноте сидишь? Как пахнет! Будем ужинать или ждать отца?
        - Будешь ужинать одна. Я не хочу, а у отца ЧП.
        - Вот! Сколько я вам говорила, что мысли материальны. А вы все - ЧП на Новый год да ЧП. Вот вам и ЧП! Слушай, а если ЧП уже случилось, то, может, встретим Новый год за пределами Куличевска? - с надеждой в голосе спросила Елка.
        - Мы завтра едем в Заозерск.
        - Хоть куда-то да поедем. А то сидим здесь, как в ссылке.
        - Елка, мы едем вдвоем.
        - Что-то случилось?
        - Ничего. Надо квартиру проветрить, пыль протереть. По магазинам пройдемся. Жизнь продолжается.
        - Это ты к чему сейчас сказала? - насторожилась Елка.
        - Ты ужинай, а я спать. Часы завожу на семь утра, так что давай долго не засиживайся.
        Мария поднялась со стула, включила свет и вышла из кухни. Ей хотелось плакать. Она ждала, когда вернется Елка, чтобы предупредить дочь о поездке, а потом пойти в спальню и плакать в подушку до утра.
        Со слезами ничего не получилось. Она так устала за этот бесконечный год. Устала от каждодневной лжи и постоянных мыслей о том, что станут говорить в городе о ней, как будут смотреть на нее, что подумают. Она вдруг ощутила такую неимоверную усталость и безразличие ко всему, что еле доплелась до кровати и сразу провалилась в сон.

* * *
        Утром Мария проснулась задолго до звонка будильника. Следуя многолетней привычке, провела рукой по постели, и, не наткнувшись на руку мужа, села в кровати. Ничего из того, что было, уже не вернуть. Главное, пережить первый день и второй день. Хорошо, что эти трудные дни пришлись на выходные. И еще пережить понедельник. Конечно, коллеги - все интеллигентные дамы и с расспросами не полезут. Только бы не начали сочувствовать.
        Мария готовила завтрак и молча разговаривала сама с собой.
        - А где отец? - спросила сонным голосом Елка и потянулась всем юным телом.
        - Уехал на работу, - солгала Мария.
        - Так выходной же.
        - Ну когда у него бывают выходные? Садись, завтракай и поедем.
        - Может, давай поедем завтра все вместе.
        - Ты меньше говори и садись за стол.
        Она думала о чем угодно, кроме того, как сказать дочери о разводе. Сядут в машину, и тогда она прямо скажет все как есть. Максим ушел от нее, но никак не от Елки. Их отношения от этого не изменятся. Он очень любит дочь. И Елка должна его любить, как любила всегда. «Слово „должна“ говорить не надо», - поправила себя Мария. Современная молодежь к родителям относится без должного пиетета, и слово «долг» воспринимает как давление на личность. Никто никому ничего не должен. С этой мыслью, невесть откуда пришедшей и застрявшей в юных мозгах, Мария в корне была не согласна. Долг - это не ограничение личности, не лишение собственного выбора, долг - это то, что исполняется в силу требования совести. Но сейчас ее философию Елка не воспримет.
        - Елка, отец от меня ушел к другой женщине, - сказала Мария сразу, как отъехали от заправки.
        Надо было дождаться, когда Елка поставит бутылку с водой, а потом уже сообщать о разводе. А так вода разлилась Елке на джинсы и побежала на коврик под ноги. Мария сбросила скорость и съехала на обочину.
        - Как ушел? - непонимающе спросила дочь.
        - Елка, ну как уходят? Обычно.
        - А ты? А я?
        - От тебя он не уходил. Он ушел от меня, - буднично сказала Мария.
        Она сама не ожидала, что об уходе мужа скажет так легко.
        Она полгода жила в ожидании того, что Гранин вот-вот уйдет от нее. Ждала этого каждый день… и безумно боялась. За полгода набежало сто восемьдесят дней. Сто восемьдесят дней она не жила, а только существовала. И когда это случилось, она ощутила облегчение, словно гора свалилась с ее плеч. Только как это объяснить дочери?
        - И ты об этом так спокойно говоришь мне? Что ты сделала, чтобы он остался? Что?
        Елка перешла на крик, готовая расплакаться.
        Мария не знала, что ответить взрослой дочери. Сказать о случившемся коротко невозможно, а длительного объяснения Елка слушать не станет. Мария взялась двумя руками за руль и молча смотрела на трассу.
        - Что ты молчишь? Если бы ты не молчала, он бы никогда от нас не ушел. Ты во всем виновата! Я ненавижу вас! Сними блокировку с двери, я выйду.
        Елка схватила рюкзак и хлопнула дверью.
        - Елка, постой!
        Мария вышла из машины и бросилась вдогонку.
        - Не трогай меня! Я не поеду с тобой! Я вернусь домой!
        Она выбежала на дорогу. Рейсовый автобус остановился. Мария видела, как Елка рылась в рюкзаке, искала деньги. Водитель уже пожалел, что подобрал неуравновешенную молодую особу, и не трогал с места до тех пор, пока та не оплатила проезд.
        Мария села в машину и стала бездумно наблюдать за тем, как мимо нее проносились машины, не замечая, как слезы текут по щекам. Выплакав их все, а с ними и всю обиду, накопленную за полгода, она выехала на трассу и поехала в Заозерск.

* * *
        Лана проснулась ближе к полудню и блаженно потянулась в постели. Наступил первый день совместной жизни с Граниным. Набросив халат, она тихонько на цыпочках прошлась по квартире. В гостиной за ноутбуком сидел Гранин. В домашнем спортивном костюме он утратил прежнюю презентабельность и совсем не был похож на мэра города и владельца двух заводов. Она тихонько, чтобы не отвлекать его от работы, прошла на кухню, налила себе стакан сока и недовольно отметила, что Гранин не вымыл посуду после завтрака. «Жена его не приучила к порядку или за всем следит домработница. У меня тоже будет домработница», - решила Лана. И только приняв душ и набросив на себя легкий халат, она зашла в гостиную.
        Гранин закрыл ноутбук и привлек ее к себе.
        - Так какие у нас совместные планы на сегодня?
        Лана поцеловала Гранина в макушку и села рядом.
        - Будем отдыхать. В обед я съезжу домой, возьму пару костюмов.
        Гранин обнял Лану и вдохнул запах ее волос.
        - Я поеду с тобой.
        - Это лишнее.
        - Я буду ждать тебя в машине. Я боюсь, что ты не вернешься обратно, - прошептала Лана и уткнулась ему в грудь. - Вдруг жена тебя уговорит остаться, придумает страшную историю, а ты, мой рыцарь, станешь ее спасать, - капризно проговорила Лана.
        - Меня некому уговаривать. Мария с Елкой уехали в Заозерск.
        - Тогда я помогу тебе собрать вещи, - обрадовалась Лана. - Я хочу посмотреть, как ты жил в прошлой жизни.
        Последние слова она прошептала Гранину прямо в ухо. От ее дыхания он почувствовал прилив сил и нехотя согласился. Потом подхватил ее на руки и понес обратно в спальню.

* * *
        В автобусе Елка нагрубила водителю, отвечая на его замечания, вдобавок ко всему зацепила ногой распластанную на полу сумку, и тогда на нее накинулась ворчливая тетка. Всю дорогу до города она просидела у окна, молча глотая слезы. Ее счастливая жизнь вместе со счастливым детством в один момент рассыпалась на мелкие осколки. И виной трагедии была мать. Почему она как курица квохтала все это время возле отца, обманывая себя и ее, Елку? «Как можно улыбаться и готовить рыбу, зная, что он спит с другой женщиной? - недоумевала Елка. - В голове не укладывается. А сама? Тоже хороша. Надо было не Новый год организовывать, а серьезно поговорить с отцом и сказать прямо, что видела его с девицей. Пусть бы о своей любви мне тогда сам все рассказал».
        Елка тихонько заплакала и отвернулась к окну. В груди образовалась безразличная пустота. Даже жить перехотелось. «Да и как жить после предательства? И с кем жить? - задала себе вопрос Елка. - Видеть их не хочу. Предатели».
        Из автобуса она вышла на первой остановке при въезде в город. И опять зацепилась за чужую сумку и с досады пнула ее ногой. Вслед полетела неразборчивая брань. Занятая своими невеселыми мыслями, она, не обращая внимания на сердитую тетку, стала продвигаться по салону автобуса к выходу.
        Возвращаться в пустую квартиру не хотелось, и она медленно побрела в центр города.
        Домой она вернулась во второй половине дня, порядком подустав и проголодавшись. Не вызывая лифт, она поднялась к себе на этаж и обомлела - дверь квартиры была не заперта. Из приоткрытой двери долетел женский смех, и она перестала понимать, что происходит. Смех был неприятный, словно женщина силой выдавливала его из себя. На цыпочках, чтобы не шуметь, Елка прошла в квартиру и остановилась как вкопанная.
        Гранин спешно складывал костюмы в синий чемодан. Чемодан они покупали все вместе. Маша хотела, чтобы он был вместительный, Елка - чтобы обязательно на четырех колесах. Количество колесиков его насмешило. Какая разница, сколько колесиков, чемодан возить будет только он.
        Теперь чемодан лежал на постели, и Гранин старался побыстрее сложить в него вещи. От этой спешки ему самому стало противно. И еще этот неуместный смех Ланы. Он пожалел, что пошел у нее на поводу и взял ее с собой. Не надо было при Лане звонить Маше, а следовательно, и говорить, что жена с дочерью уехали на выходные из города. Тогда он приехал бы один, собрал бы необходимые вещи, сварил кофе, посидел в одиночестве на кухне и вернулся к Лане. Получилось как-то неправильно. Присутствие любовницы в его квартире было не только неверно, а даже омерзительно. Он вдруг подумал, как бы это выглядело, если бы Мария привела в их квартиру другого мужчину.
        - Лана, подожди меня в машине. Я быстро соберусь и спущусь.
        - Нет. Я не оставлю тебя здесь ни на минуту.
        Лана капризно поджала губы.
        - Отец, что делает в нашей квартире эта шлюха?
        Гранин от неожиданности уронил свитер.
        - Я - будущая жена твоего отца, - спокойно ответила Лана. - А ты - Елка?
        - Отец, я еще раз спрашиваю, что здесь делает эта шлюха?
        - Елка, ты неправильно все поняла. - Лицо Гранина пошло пятнами. - Я звонил, мать сказала, что вы уехали в Заозерск.
        Гранин оправился от неожиданности, голос зазвучал более уверенно, так, словно ничего из ряда вон выходящего не случилось.
        - И это повод приводить домой шлюх? Раньше ты не опускался до такой низости.
        - Максим, я подожду тебя на улице. Только не задерживайся, - напомнила Лана о себе и вышла из спальни.
        Гранин сел на кровать.
        - Елка, мне надо было поговорить с тобой с самого начала, но я боялся, что ты меня не поймешь.
        - О чем поговорить? Ты променял нас с мамой на эту… Отец, да на ней клейма негде ставить, или ты ослеп?!
        - Прекрати! Тебе никто не давал права оскорблять человека, которого ты не знаешь, - повысил голос Гранин.
        - А ты ударь меня! За оскорбление этой… женщины.
        Елка подошла вплотную к Гранину, и ему пришлось встать с постели.
        - Елка, прекрати! У нас… У меня не сложилось с матерью, но ты моя дочь.
        - Поэтому ты и привел ее для знакомства? - зло засмеялась Елка. - Я ненавижу тебя! Слышишь?! И не смей меня называть дочерью!
        Елка выбежала из квартиры, хлопнув входной дверью. Гранин со злостью толкнул чемодан. Тот съехал на край постели, не удержался и упал. Вещи, собранные на скорую руку, вывалились на пол.
        То, что произошло, могло случиться с кем угодно, но только не с ним. Тридцатилетней семейной жизни как и не было. Гранин сгреб одежду, бросил ее обратно и закрыл чемодан. В квартире стало душно, и наряду с тонким ароматом Ланиных духов Гранин уловил ощутимый запах безнадежности и ненужности.
        Он похлопал себя по карманам, проверяя, не выпали ли в суматохе ключи и, убедившись, что они на месте, вышел из квартиры.
        После первой ночи, вернее, после первого совместного вечера, Лана вложила ему в руку ключ от квартиры. Он правильно понял жест. Он у нее единственный мужчина. Он может приходить к ней в любое время. Она ждет только его. С этого момента ее дом - его убежище. Он все это прочитал в глазах Ланы и опустил ключ в свой карман.
        Он так ни разу и не воспользовался этим ключом, только по привычке перекладывал его из одного пиджака в другой.
        Обычно он звонил в дверь, и Лана возникала на пороге. Она его ждала. Маша его тоже всегда ждала, но совершенно по-другому. Наскоро поцеловав в щеку, спрашивала о его делах и, не дождавшись ответа, начинала рассказывать о Елке или подробно излагала свои музейные новости.
        С Ланой все было иначе. Стоя у порога, она начинала зябко кутаться в халат, и тогда ее стройная нога попадала в разрез, и он уже ни о чем не мог больше думать, кроме этой стройной ноги. Он готов был заняться любовью прямо в коридоре, но она считала, что для этого занятия есть спальня и широкая кровать.
        Вчера вечером он окончательно ушел из семьи. Поставив наспех собранную сумку у ее двери, он достал ключ, потом передумал и нажал звонок. Лана не спешила открывать дверь. «Надо было предупредить ее, - подумал Гранин, - а то как снег на голову». Лана открыла дверь и замерла на пороге. В обычном спортивном костюме выглядела она совершенно по-другому. Он даже слегка растерялся. А чего, собственно, он хотел? Как должна выглядеть женщина-праздник в будний день?
        - Проходи, - Лана наконец-то улыбнулась и чмокнула его в щеку. - Проходи.
        Он вчера нерешительно поднял сумку и шагнул в ее квартиру.
        Когда он спустился вниз, Лана, вполне довольная собой и жизнью, с кем-то весело болтала по телефону.
        - Я вызвал тебе такси. Поговорю с дочерью и приеду.
        - Максим, мне жаль, что так получилось с Еленой. Но ты сам виноват, - тут же добавила Лана. - Если бы я знала, что твоя дочь дома - я не стала бы заходить в квартиру. Но, может, так и лучше?
        - Что лучше? Что меня возненавидела дочь?
        - Максим, она взрослая девочка и сама во всем разберется. Не переживай.
        Лана коснулась его руки.
        «Как не переживай? Как?» - Гранин молча задавал себе безответные вопросы. Соседка с нижнего этажа, проходя мимо, с любопытством присмотрелась к Лане.
        Он дождался, когда такси отъедет от подъезда, небрежно бросил в багажник своей машины чемодан и направился во внутренний дворик.
        Благоустройством двора он занялся сразу по приезде. Для малышей завезли чистый просеянный песок, для пожилых жильцов в тени деревьев поставили скамейки, покрасили забор, установили домики-грибочки. Вот в них-то обычно и засиживалась допоздна молодежь.
        Гранин скользнул цепким взглядом по пустому двору и направился к остановке. Он посмотрел на часы. Застать дочь на остановке он, конечно, не надеялся. «Как все получилось по-дурацки, - ругал себя Гранин. - И Маша тоже хороша, не могла толком с дочерью поговорить, чтобы не устраивать скандал. Надо было самому поговорить с Елкой».
        Гранин со злостью хлопнул дверью машины и взялся за руль. Возвращаться к Лане ему расхотелось. От радужных мыслей не осталось и следа, и, чтобы не сорваться на Лане, он поехал на работу.

* * *
        По-настоящему, навзрыд, Елка расплакалась только после того, как ей позвонил Лапин. Никуда она не уехала. По дороге поссорилась с матерью и вернулась домой. Но лучше было вообще не возвращаться. Никогда.
        Встретились они через полчаса. Костя ждал ее прямо на остановке возле колледжа.
        - Что ты собираешься делать?
        Столько мыслей, столько негодования, злости и боли… А оказалось, что все накопившееся в душе она обрушила на Лапина за несколько минут.
        - Не знаю. Домой не пойду. Я их видеть не могу. Ни отца, ни мать.
        - Елка, мать-то при чем? - удивился Лапин.
        - При том. Меня зло берет, когда вспомню, как она до последнего поддерживала иллюзию нашей счастливой семейной жизни! Как можно быть такой бесхребетной?
        - Это ты о матери?
        - Лапин, не тупи, а о ком еще?
        - А что она, по-твоему, должна была делать?
        - Я бы на ее месте выставила его сразу, как только узнала, что он спит с этой крашеной дурой. Ты чем занимался? - сменила тему Елка.
        - Я шел в тоннель. Хотел пройтись по боковому коридору.
        - Я с тобой. Домой не хочу возвращаться.
        - А ночевать где будешь?
        - Не знаю.
        - Елка… - Лапин запнулся. - У меня мать сегодня на дежурстве. Можешь переночевать у меня. Ты ничего только не подумай, - стал оправдываться Лапин.
        - Ничего я не думаю. Посмотрим.
        К входу в подземелье они шли в обход, вдоль реки, минуя сад.
        - В меня два фонаря. Ты не боишься?
        - Слушай, не задавай дурацких вопросов.
        Говорить ей не хотелось, она все еще мысленно ругалась с родителями.
        - А крысы там есть? - всполошилась Елка.
        - Откуда им взяться?
        - Я когда ходила в младшую школу, мальчики такие страшилки рассказывали о крысах-гигантах, которые живут в подземках.
        - Чтобы крысы жили, им надо чем-то питаться. В коллекторах есть чем поживиться, а здесь сухо и чисто. Так что никаких крыс здесь нет.
        Лапину она не верила. День у нее так сегодня сложился. Если предают самые близкие и родные люди, то Костя только друг. И верить ему не обязательно. От мысли о крысах Елка брезгливо поморщилась. «Приду домой и сразу проветрю квартиру от запаха той крашеной крысы», - зло подумала Елка и прошмыгнула в тоннель вслед за Костей.
        На этот раз до подвала колледжа они дошли очень быстро. В узком коридоре пахло землей.
        - Костя, почему в подвале тепло и сухо?
        - Помнишь, нам Василий Петрович говорил, что в нашем городе еще до революции дома снабжались вытяжными системами? Благодаря им дома не разрушились и стоят до сих пор.
        Лапин говорил голосом экскурсовода. Будь у нее веселее настроение, она бы не преминула поддеть Костю.
        - Ну, куда пойдем - направо, налево или прямо? Пойдем направо, - не дождавшись ответа, предложил Лапин.
        - Почему направо?
        - Помнишь, как в сказке: направо пойдешь - жену найдешь, налево - коня потеряешь, а если прямо - голову сложишь.
        - И давно ты стал о жене думать?
        - Нет. Недавно. Елка…
        - А я, - перебила Елка Лапина, - никогда замуж не выйду. Все вы одинаковы. Она лет на двадцать моложе отца, - вернулась к наболевшей теме Елка. - Я догадываюсь, зачем он ей нужен, а он и уши развесил! Будь мой отец, как раньше, простым инженером, да она бы его в жизни не заметила бы! А мэра - грех не заметить. Стерва!
        - Елка, твой отец это сам поймет. Вот увидишь.
        - Мне без разницы. Для меня он не существует.
        Лапин включил дополнительный, заранее приготовленный фонарь, осмотрелся вокруг и направился направо, в темный коридор.
        Они шли не спеша. Глиняный пол был неровным, с выступами и шероховатостями.
        - Ничего интересного нет. Давай возвращаться, и поедем к тебе, - предложила Елка.
        - Давай еще немного пройдем и вернемся, но, если хочешь, возвращаемся.
        - Ладно, пойдем. А что, если этот тоннель оканчивается на другом конце города?
        - Может…
        - Ты чего застыл?
        - Смотри!
        Лапин прислонился к стене, и Елка замерла. Прямо перед ними располагался… бункер. Стены были укреплены ржавыми рельсами и обиты кусками листовой стали.
        - Вот это да! - присвистнул Лапин. - Кому сказать - не поверят. Посмотрим, что внутри.
        Лапин зашел в бункер и потрогал решетчатую дверь.
        - Смотри, даже дверь закрывали. Зачем она здесь нужна? Елка, посвети. Кажется, какие-то ящики стоят.
        Лапин шагнул внутрь бункера.
        - Костя, прошу тебя, ничего не трогай! Вдруг взорвется!
        - Я осторожно.
        Он открыл ящик, и в воздухе сразу повис запах ружейного масла и пороха.
        - Это немецкое оружие, - сказал со знанием дела Костя. - Елка, представляешь, лежит себе здесь с сорок третьего года. Немцы отступали и в спешке все здесь бросили. Выходит, никакая это не легенда. Немцы действительно вышли тогда к реке через подземелье. Вот это будет пополнение нашему музею! Столько трофеев! Посмотрю, что в остальных ящиках.
        - Костя, мне страшно. Давай уже пойдем отсюда!
        - Ты чего? - не понял Лапин.
        - Мне кажется, что здесь кто-то есть.
        - Я же тебе говорил, что крыс здесь нет. Подойди ко мне ближе и посвети на ящик, а я загляну, что внутри.
        Ей ничего не оставалось делать, как подойти и посветить фонарем. Пусть уже быстрее смотрит, и надо уходить. Лапин присел возле ящика и попытался открыть крышку.
        - Если бы чем поддеть. Держи мой фонарь.
        Он протянул фонарь Елке и двумя руками схватился за крышку. Еще немного, и крышка съехала. И тогда Елка закричала. Голос эхом разнесся по коридору, и казалось, что где-то далеко еще кто-то звонко закричал.
        - Ты что, человеческие кости первый раз видишь? Вас что, в морг не водили?
        - Водили. Но там другое дело, а здесь смотри, кто-то мундир на кости надел. Лапин, мне страшно. Пойдем обратно, а потом придешь сюда с Василием Петровичем. Хорошо?
        - Хорошо, - нехотя согласился Лапин. - Погоди, сейчас закрою крышку, чтобы труп не сбежал, и пойдем.
        Крышка ящика легко опустилась, и Елка краем уха услышала еле слышный непонятный звук, раздавшийся у них за спинами.
        - Костя… Да брось ты эту крышку!
        Елка вернула Лапину его фонарь и осветила весь бункер. Металлическая решетка упиралась в пол.
        - Костя, кто-то опустил решетку, - тихо прошептала Елка.
        - Что ты сказала?
        Лапин направился к выходу из бункера и тщетно попытался поднять решетку вверх.

* * *
        Ей стало вдруг не по себе. Непонятно откуда взявшаяся тревога сжала сердце, и Мария медленно опустилась в кресло. Причин для тревоги было не счесть. Она надеялась, что уборка квартиры отвлечет ее от тяжелых мыслей. Только никуда от них не денешься. Что она имеет в свои неполные пятьдесят лет? Ничего. Семьи нет. Муж ушел к другой женщине, и ему замену она не станет искать. Хватит, нажилась. Но этот факт никак не мог посеять тревогу в ее душе. Она тревожилась целых полгода. Тревожилась изо дня в день. И ради чего? Надо было поговорить сразу и не изводить себя. И с Елкой не получилось бы скандала. При мысли о дочери тревога ожила с новой силой.
        «Коллеги теперь будут сочувствовать открыто. За спиной сочувствовать устали, - вернулась к работе Мария. - Господи, о чем я думаю? Никому это уже не интересно. Моя жизнь превратилась в мелодраму. Посмотришь от силы серий десять, а потом становится скучно и неинтересно. И только ждешь конца, хотя знаешь наперед, чем все окончится. Муж оставил стареющую жену и ушел к молодой любовнице, - подвела в очередной раз итог Мария и взялась уборку. - А как еще назвать пятидесятилетнюю женщину, как не стареющей?»
        Возраст ее никогда не пугал. Свой возраст Мария воспринимала как неизбежность. «Вот только с Елкой надо было поговорить по-взрослому, как женщина с женщиной. Какая еще из Елки женщина? - улыбнулась Мария. - Расстроилась, рассердилась на меня. А на кого ей сердиться? Кого ей винить? Уляжется. Окончит колледж, поступит в институт, уедет из Куличевска, и я вернусь в эту квартиру, - обрадовалась перспективе Мария. - Надо обязательно сказать Елке, чтобы на Новый год пригласила Костю. Макс говорил, что парень хороший. Да при чем здесь это? Главное - он нравится Елке, а значит, и мне понравится. Чего он, собственно, мне не нравился? Неполная семья, его воспитывает одна мать, и мне казалось, что… Глупости. От меня тоже ушел муж. А жизнь не остановилась».
        Мария и не заметила, как стала разговаривать сама с собой. Так, ведя разговор, она пошла в прихожую, где оставила сумку и достала телефон. Пропущенных звонков не было. Елка не позвонит. Копия своего отца - такая же упрямая. Отойдет, тогда и позвонит. Она представила, как Елка сейчас сидит в своей комнате, поджав под себя длинные ноги, и набрала ее номер. В трубке заиграла знакомая мелодия. Елка не отвечала. «Сидит в наушниках, а рюкзак бросила в прихожей. Если бы мне кто звонил, я бы тоже не услышала, только мне как раз никто и не звонил».
        Второй раз она позвонила дочери сразу, как вернулась с рынка. Выложила на стерильно-чистый стол пакет с зеленью, мясо, сыр и булку, после чего достала телефон и снова набрала номер дочери. На этот раз механический голос сообщил, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Она по привычке набрала номер Гранина и сразу дала отбой. Ее звонок Гранин истолкует неправильно.
        Тревога, закравшаяся в душу еще утром, ожила с новой силой. Мария на этот раз не пыталась от нее отмахнуться, а быстро собралась в дорогу. На улице заморосил холодный дождь, переходящий в мокрый снег, и покидать квартиру совсем не хотелось. Ей давно не было так легко и свободно, и, если бы не эта тревога, она сделала бы бутерброды, завернула их в сочный капустный лист и села смотреть тоскливые новости.
        Спустя час Мария Гранина была в Куличевске.
        Первым делом, не снимая обуви, она пошла в комнату Елки. Больше всего ей хотелось, чтобы дочь сидела, как обычно, в наушниках и ничего не слышала вокруг, и оттого и на звонки не отвечала, и даже не заметила, что ее телефон разрядился. Может, она в душе, еще одна мысль мелькнула в голове Марии. Она прислушалась и не услышала знакомого шума льющейся воды. Потом она направилась на кухню и, не найдя никаких следов пребывания дочери, опять набрала ее номер. До своей спальни она добралась в последнюю очередь. Оставленный беспорядок говорил только о том, что Максим заезжал за вещами. «Странно, - подумала Мария, - все разбросал, при его-то аккуратности».
        Она на минутку представила, как муж наспех собирал свои вещи. В ванной комнате остались его бритвенные принадлежности. Выходит, или действительно спешил, или купил новые, и они теперь стоят в другой ванной.
        Она впервые спокойно подумала о Максиме.
        Через час неподвижного сидения в кресле Мария сообразила позвонить Елкиным подругам. Таня Строганова ответила сразу. Елка говорила, что уедет на выходные в Заозерск.
        И только обзвонив все известные ей номера, Мария вспомнила о Косте. Как она сразу не сообразила ему позвонить. Пришлось опять звонить Тане Строгановой. У старосты группы должны быть телефоны всех одногруппников. Она быстро под диктовку записала городской и мобильный номер Лапина. Металлический голос автоответчика повторил то же, что и раньше, - абонент недоступен. И вот тогда она по-настоящему испугалась за дочь. Она, как в тумане, набрала городской номер телефона и замерла в ожидании. К телефону в квартире Лапиных никто не подошел.
        И тогда она решилась позвонить Гранину.
        - Максим, ты не знаешь, где Елка? Она вернулась с полдороги обратно, и телефон все время у нее отключен.
        - Успокойся. Мы поссорились с Елкой, вот она и…
        - Когда вы успели поссориться?
        - Я вещи собирал… Она приехала и встретилась с… Ланой. Ну и сказала все, что думает по этому поводу, - нехотя признался Гранин.
        - Ты был с ней в нашей квартире?
        Мария отказывалась верить услышанному.
        - Так получилось. Я…
        - Не надо мне ничего объяснять, - перебила его Мария.
        - Ладно. Когда Елка объявится - сразу позвони мне.
        После разговора Мария вызвала такси и назвала адрес Лапиных.
        Водителем она была отличным, внимательным и осторожным. Погруженная в свои пугающие мысли, она не рискнула сесть за руль, да и скользкая от дождя дорога не вызывала вдохновения.
        Лапины, мать и сын, жили почти на окраине города в большом старом доме. Мария открыла калитку и, не глядя под ноги, направилась к дому. Она даже не стала искать звонок, а сразу забарабанила кулаком в дверь и потом прислушалась. Открывать дверь никто не спешил. «Где в такую непогоду можно быть? Не сидится никому дома. Ну и что теперь делать? Куда мне идти?»
        - Эй! Есть кто дома?!
        Она еще раз постучала в дверь. За забором у соседей залаял потревоженный пес. Пришлось возвращаться обратно.
        - Куда теперь? - сонно спросил водитель такси.
        - Домой.
        - Не нашли?
        - Кого?
        - А кого обычно ищут такие дамочки, как вы? Мужей.
        Она ничего не ответила водителю и достала телефон. Вначале набрала Елке и, недослушав привычное «абонент…», дала отбой и уже собралась позвонить Максиму, но передумала. «Ясно же сказал - звонить, как только Елка объявится».
        «Выходит, я не только плохая жена, но еще плохая мать. От хороших мужья не уходят и дети не сбегают».
        - Мой вам совет, - водитель остановился у подъезда, - спите спокойно. Перебесится и вернется домой.
        - Спасибо.
        Мария положила деньги и вышла из машины. Не переодеваясь и не включая свет, она села в гостиной в любимое кресло Елки и стала ждать дочь.
        Проснулась она в три часа ночи от того, что Елка открыла холодильник. «Проголодалась, - подумала Мария. - Вот и хорошо».
        На кухне никого не было. Дождь, моросивший с вечера, прекратился. В открытое на проветривание окно залетал ветер, отчего тонкие полоски жалюзи дрожали, и казалось, что кто-то орудует на кухне. Она вернулась обратно и набрала вначале номер Елки, а потом позвонила Косте. На звонки никто не ответил. «Значит, они вместе, и то хорошо», - пыталась успокоить себя Мария.
        Она еле дождалась утра и в полвосьмого опять поехала к Лапиным. На этот раз дверь открылась сразу, как только Мария постучала.
        Ольга Лапина неожиданно оказалась довольно молодой и красивой женщиной. От силы ей можно дать лет тридцать пять, не больше. Короткая стильная стрижка, облегающие джинсы с длинной туникой делали ее больше похожей на сестру Кости, чем на мать.
        - Вы мама Елены? - уточнила Ольга. - Если вы приехали по поводу Елены и Кости, то я вам ничем не помогу. Я не стану вмешиваться в их отношения и вам не советую.
        Ольга осуждающе посмотрела на Марию.
        - Скажите, Костя дома?
        - Нет.
        - А ночевал дома?
        - Не знаю. Я сама только что пришла с дежурства.
        - Ольга, они пропали. Елка и Костя пропали.
        - Как пропали?
        - Я со вчерашнего вечера не могу им дозвониться. Телефон все время вне зоны покрытия.
        - Господи, что вы такое говорите?
        Ольга достала из кармана телефон и набрала сына. Судя по выражению лица, вместо голоса Кости она услышала автоответчик.
        - Не отвечает. У нас в реанимации такая ночь выдалась тяжелая. Авария на трассе. Слава богу, все живы, только в тяжелом состоянии. Я Косте и позвонить-то смогла всего пару раз. Связи с ним действительно не было, - восстанавливала в памяти события вчерашнего вечера Лапина. - Подумала, что телефон разрядился. Знаете, как бывает, забегаются, забудут. Костя у меня мальчик ответственный, в таких случаях сам мне перезванивал. Прихожу вот, а его дома нет. Заходите в дом, - Ольга посторонилась, пропуская Гранину.
        - Может, куда вместе уехали? - с надеждой в голосе спросила Мария.
        - Я бы знала. Костя говорил, что Елена уехала с вами в Заозерск.
        - Может, к бабушке поехали, на дачу, к друзьям?
        Мария пыталась ухватиться за последнюю соломинку.
        - Родственников у нас нет, дачи тоже, некуда ехать. И здесь они не ночевали. Елена обычно свои шлепки вот здесь ставит, - кивнула под вешалку Ольга, - а они видите, где стоят.
        Шлепки с ушками-балобончиками стояли в коридоре при входе.
        «Значит, Елка здесь бывает часто. Даже шлепками обзавелась», - ревниво подумала Гранина.
        - Я сама туда их поставила, чтобы Елена ноги не морозила, когда обувь снимает, - уточнила Ольга. - Вы присаживайтесь, а я позвоню Костиным друзьям. С ними ничего не может плохого случиться, - уверенно сказала Лапина.
        От этой непререкаемой уверенности Марии стало немного легче. Она с надеждой наблюдала за тем, как Ольга разговаривала по телефону. Друзей у Кости Лапина оказалось очень много, только никто его не видел с пятницы.
        - Всех обзвонила. Что подруги Елены говорят?
        - Ничего. Не видели.
        Вся жизнь после переезда в Куличевск была подчинена только одному человеку - мужу. От этой мысли Марии стало стыдно, и она поспешно еще раз набрала номер дочери. «Господи, я все исправлю, только дай мне шанс, господи».
        Напоследок Ольга позвонила Карпову и сообщила о пропаже Кости и Елены. Она внимательно слушала собеседника и молча кивала головой.
        - Василий Петрович сказал, что вчера днем около трех часов дня разговаривал по телефону с Костей. Он был в районе колледжа и ожидал Елену.
        - Но выходной же, - напомнила Мария, - что им делать в колледже?
        - Сейчас вызову такси и поедем в колледж, - засуетилась Ольга.
        - Я на машине.
        Минут через двадцать Гранина нажала звонок входной двери колледжа. Дежурная на все расспросы ответила односложно. Никого не было, колледж закрыт. Отработок тоже не предвиделось.
        - Что теперь будем делать?
        - Надо идти в полицию и сообщить о пропаже. Только заявление никто от нас не примет. Должно пройти три дня, - сказала Ольга.
        - Что значит три дня? Искать станут только через три дня? - отказывалась верить Мария.
        - Нам сразу скажут, что дело молодое и им понятное. А мы, мол, не заметили, как дети выросли, и думаем, что они до сих пор играют в песочнице. Но вас-то они послушают точно, - спохватилась Лапина.
        И она опять подумала о Максиме: что он скажет, как отреагирует на ее звонок, не подумает ли, что это все их женский придуманный розыгрыш? «Да, какая разница, что он подумает или не подумает обо мне», - взяла себя в руки Мария.

* * *
        - Костя, представляешь, там вверху светят звезды, - нарушила тишину Елка.
        - Представляю. Ты не замерзла?
        - Нет. Только мне страшно.
        - Не бойся.
        Он обнял Елку и прижал к себе.
        - Ты думаешь, нас найдут?
        - Конечно. Ты что, забыла мою маму? Да она кого хочешь найдет.
        - Это точно, - улыбнулась Елка.
        - В детстве, когда еще была жива моя бабушка, я оставался у нее на целое лето. Так вот однажды соседский мальчик упал в пересохший колодец. Так знаешь, кто его нашел?
        - Ольга, - вздохнула Елка. - Повезло тебе с матерью.
        - Елка, у тебя тоже родители замечательные. Просто у них сейчас сложный период в жизни. Их надо понять.
        - У них нет жизни. Вернее, жизнь есть, но у каждого своя. Костя, что мы будем делать?
        - Вначале съедим твои припасы, а потом еще раз обследуем бункер.
        - Точно, - вспомнила Елка. - Давай сюда мой рюкзак. Я купила хот-доги с двойной сосиской и пачку сока.
        Она никогда не покупала хот-догов и чизбургеров, считая, что в них обычно кладут просроченные продукты. Возможно, оно так бывает, но на этот раз хот-дог был сказочно вкусный. Елка с едой справилась первой. После подкрепления ей показалось, что жизнь налаживается, и хотелось думать, что все это понарошку. Костя доест сосиску, выпьет оставленный для него сок, и они могут возвращаться обратно.
        - Костя, зачем нас заперли?
        - Нашелся шутник. Завтра утром откроет, - уверенно сказал Костя. - А теперь - спать. Тогда и утро настанет быстрее, и нас освободят.
        Он говорил специально уверенно и спокойно. Никто их завтра не выпустит. И закрыли их здесь только потому, что другого выхода не было. Кто-то нашел бункер и разворотил его. А сколько все это добро стоит на черном рынке, он, не в пример Елке, знал. Так что никто их так просто не освободит.
        - Ты куда? - напряглась Елка.
        - Лежи. Я хочу проверить, что за ящиками. Вдруг там лаз.
        Он на ощупь прошел вдоль стены.
        - Тебе посветить?
        - Нет. Надо батарею экономить. Если фонари разрядятся, то будем здесь сидеть, как слепые котята.
        Лапин подошел к решетке и еще раз попробовал разогнуть металлические прутья.
        - Приварили на совесть. Включи фонарь, чтобы шею не свернуть о ящики, - попросил Костя и стал стучать рукой по стене. Звук везде был одинаковый - глухой. Он обошел периметр и опустился возле Елки.
        - Ты не помнишь, в каком ящике мы видели саперную лопатку?
        - Не помню, - устало ответила Елка.
        - Пойду поищу.
        Он рывком поднялся, включил фонарь и стал по очереди открывать ящики. Лопату он нашел в третьем ящике.
        - Что ты собираешься делать?
        - Копать. Сделаю подкоп под дверью, и мы легко выберемся из этой ловушки.
        Лапин принялся за работу. Короткая саперная лопатка тяжело вошла в землю.

* * *
        Понедельник начался с неожиданности - в колледж без предупреждения прибыла комиссия из архитектурного бюро, состоящая из трех очкастых дам. Пришлось заседание администрации перенести на неопределенное время. Неопределенности Казанцев не любил и злился. Дамы вот уже целый час восседали в его кабинете, и ему ничего не оставалось, как терпеливо взирать на проверяющих. Никаких нарушений, заявленных анонимным источником, в колледже комиссия не обнаружила. Здание колледжа, построенное в 1889 году Нечаевым, стояло на прежнем месте. Никаких пристроек, нарушающих изначальный исторический ансамбль, не было.
        - Марк Дмитриевич, вы поймите нас правильно, мы не могли не отреагировать на письмо.
        - Анонимное, - добавил Казанцев и вспомнил, как сам распекал в этом же кабинете Светлову. Он безразлично посмотрел на сидящих дам и перевел взгляд на портрет Пирогова. - Если у вас нет замечаний, то мне придется вас оставить.
        Дамы неодобрительно переглянулись. Как это он оставит их? Где? В этом кабинете?
        - У меня здесь через пару минут заседание администрации, - объяснил Казанцев свою поспешность.
        - Марк Дмитриевич, мы напишем, конечно, свое заключение, но вы будьте готовы к проверке противопожарной безопасности.
        - А с этим что не так?
        - У вас много электроприборов работает. В каждой аудитории стоят видеопроекторы.
        - Висят, - поправил Казанцев.
        - Три компьютерных класса, - продолжила дама, возглавляющая комиссию. - Электропроводка может не выдержать напряжения, а там, смотри, короткое замыкание и пожар. Вы этого не допускаете? Но опять же мы не специалисты в этой области. Странно, что вы, как руководитель, на это смотрите сквозь пальцы.
        Дамы одновременно захлопнули папки и засобирались.
        - Заключение мы вам сбросим на электронную почту.
        - Спасибо.
        Проверяющие не успели закрыть дверь, как появилась секретарь. На ее вопрос Казанцев кивнул головой. Пусть заходят.
        - Начнем с того, - Казанцев обвел всех, собравшихся в кабинете, взглядом, - что на директора колледжа, то есть на меня, - уточнил на всякий случай Казанцев, - в Комитет по защите исторических памятников поступила жалоба, что я превратил колледж у свою вотчину. Достраиваю себе подсобки и сдаю их в аренду, да только беда в том, что в результате моей алчности рушится здание, представляющее историческую ценность и гордость Куличевска, - процитировал по памяти анонимку Казанцев. - И об этом беспределе, заметьте, написал кто-то из коллег.
        В кабинете повисла тишина.
        - Бред, - подала голос Белевич. - А почему вы думаете, что анонимка дело рук кого-то из нас?
        - Виктория Викторовна, я ничего не думаю, так написано в анонимке. Михаил Степаныч, что у нас с проводкой в здании? - вернулся к насущным делам Казанцев.
        - А при чем здесь проводка? Речь идет о мифических пристройках.
        - С трубами тоже был полный порядок до тех пор, пока их не прорвало, - напомнил Казанцев. - Так что заканчивайте самодеятельность! Я жду от вас вразумительного ответа.
        Последнюю фразу Казанцев произнес совсем другим тоном, жестким, сухим и не терпящим возражений.
        - Все нормально с проводкой, - сконфузился завхоз.
        - Михал Степаныч, вы не знаете, почему мне постоянно хочется вас уволить с работы?
        Семин промолчал и обиженно засопел.
        - Ладно, с этим покончили. Что у нас дальше по плану?
        На решение рутинных вопросов Казанцев потратил целый час. Елена Александровна первой передала бумаги на подпись и, по негласному правилу, первой покинула кабинет. Выйти вслед за ней завхоз не решился и сидел в ожидании продолжения взбучки.
        Белевич пожаловалась, что городская больница отказалась принимать студентов на практику, объясняя отказ ремонтом в отделениях. Казанцев сделал пометку. Придется звонить начальнику департамента. Придумали - ремонт у них, а для кого мы медсестер готовим? Для себя, что ли? Людмила Аркадьевна попросила подписать расписание экзаменов.
        - Маргарита Сергеевна, у вас что?
        Вопрос она не услышала и продолжала смотреть в окно до тех пор, пока ей на ногу не наступила Станислава. Маргарита вначале посмотрела на Михайлюк, а потом перевела взгляд на Казанцева.
        - Тогда у меня будет к вам вопрос, - голос Казанцева стал неприятным, - где аттестационные ведомости ваших групп?
        - Но отчет же на следующей неделе.
        Маргарита заглянула в свой еженедельник. Ну, конечно, в следующий понедельник.
        - Если вам нужны сведения - я сейчас принесу.
        Сводная ведомость ему не нужна. Впереди еще целая неделя, и оценки могут измениться, кто-то за неделю успеет пересдать темы и получит высший бал. Маргарита аккуратно подотрет ведомость, исправит и пересчитает средний бал, и тогда на его стол ляжет окончательный вариант. И обратился он к Маргарите только потому, что захотел услышать ее голос. Казанцев улыбнулся. Улыбка получилась какая-то однобокая и ироническая. Маргарита опустила глаза в еженедельник.
        - Если вопросов больше нет, тогда к работе. Михал Степаныч, к трем часам жду вас вместе с электриком.
        Часовая пятиминутка подошла к концу, и все начали собираться. На этот раз первым кабинет постарался покинуть завхоз.
        - Максим, у меня к тебе личная просьба. - Казанцев после короткого приветствия сразу перешел к делу. - Пришли ко мне самого толкового пожарника, какой только есть в городе.
        - На когда тебе он нужен?
        - На вчера, - ответил Казанцев.
        - Хорошо. Завтра будет. Все?
        - Да. Марии передавай привет.
        - Спасибо, - запоздало поблагодарил Гранин так, словно раздумывал, когда передать привет и стоит ли его вообще передавать.
        Казанцев положил телефон на стол и задумался. Ведь права Виктория. Анонимку мог написать кто угодно, и не обязательно из коллектива. Только зачем эта возня вокруг колледжа? То, что лично его это не касается, он нисколько не сомневался. Если даже допустить, что кому-то не терпится занять место директора, то все равно получается ерунда. Во-первых, все, кому это интересно, знают, что должность мне предложил сам мэр, и чтобы меня сдвинуть, надо тягаться с Граниным. Во-вторых, на мое место может реально претендовать только Хмелевский, но сам по себе он ничего не представляет. Кишка тонка. А тесть опять же знает, что за мной стоит мэр. Как говорится, наша песня хороша, начинай сначала.
        Он бы еще строил догадки и пытался для себя объяснить, зачем это все кому-то надо, но зазвонил телефон. «Стоит только Граниным напомнить о себе, и сразу становлюсь им нужным», - довольно улыбнулся Казанцев.
        - Марк, Елка пропала, - выдохнула в телефонную трубку Мария.
        - Постой, что значит пропала?
        - Марк, мы в субботу поссорились, и Елка с полдороги в Заозерск поехала обратно в Куличевск. А у меня в душе такая тревога, что к вечеру я сама вернулась домой. Приехала, а ее нет дома.
        - Ты ей звонила? - перебил Машу Казанцев.
        - Телефон не отвечает.
        - Погоди, не паникуй. Я сейчас выясню, на занятиях она или нет, и сразу тебе перезвоню.
        - Марк, с ней что-то случилось, - больным голосом сказала Мария.
        - В полицию обращались?
        - Да. Еще вчера. Сказали, ищут.
        - Я сейчас приеду.

* * *
        Накануне в отделение полиции Мария с Ольгой приехали первыми. Гранин подъехал чуть позже.
        Если бы не объяснение с Ланой, он бы успел встретиться с начальником городской полиции до приезда жены.
        - Лана, пойми, я даже не по работе еду, у меня дочь пропала!
        Гранин пытался расставить все точки над «і».
        - Максим, скажи, как может пропасть взрослый человек? И где? В нашем городе? Поверь, жена тебя просто разводит. Сговорилась с дочерью. Позвони жене.
        Она бы и дальше продолжала в том же духе, давая советы Гранину, но, встретившись с его взглядом, предусмотрительно замолчала.
        - Лана, - Гранин взял ее за плечи и встряхнул, - ты совсем не понимаешь? У меня дочь пропала! - почти прокричал ей Гранин и убрал руки. - А ты - позвони да позвони!
        «Ну не звони тогда, - мысленно огрызнулась Лана. - Я-то здесь при чем?» Она помассировала плечи и вернулась в спальню.
        Из-за этой разборки он и приехал позже Марии.
        - Максим, что они будут делать?
        Мария задала вопрос сразу, как только он вышел из отделения полиции.
        - Успокойся. Все, что надо, сделают, - заверил ее Гранин. - Главное, нет никаких криминальных трупов. Сейчас определят, откуда был последний звонок и кому они звонили перед тем, как сигнал пропал. Мне сразу доложат.
        - Если с Елкой что случится, я не переживу, - одними губами прошептала Мария.
        - Даже думать не смей! Поезжай домой и жди. Все будет хорошо.
        К объяснению, что ему необходимо ненадолго съездить по делам, Лана отнеслась с недоверием. В душе он с ней соглашался, какая неотложная работа может быть у мужчины в воскресенье, пусть даже этот мужчина и мэр города? Лана думала точно так же и надула пухлые губки.
        Гранин сказал таким тоном, что хотелось все сделать по пунктам: приехать домой, надеть теплый махровый халат, сварить кофе, после чего сесть в кресло и смотреть по телевизору наивную мелодраму с хорошим концом.
        «Вот оно - недосягаемое счастье», - подумала Мария. В ее глазах заблестели слезы.
        - Ольга, поедем к нам, - предложила Мария. - Вместе нам будет легче ждать.
        - Правильно, правильно, - подхватил Гранин. - Я еще здесь немного задержусь, а потом подъеду.
        К обещанию Гранина приехать домой Мария отнеслась совершенно безразлично. Гранин поймал ее взгляд и почувствовал себя подлецом. Не появись он вчера с Ланой на квартире, ничего этого не было бы. Елка на него долго дулась бы, не отвечала на его телефонные звонки, не принимала бы помощь. Но потом они обязательно помирились бы. Так уже бывало в их жизни.
        Так они поссорились, когда он сказал, что ему предложили должность и они переезжают в Куличевск. Он не советовался и не обговаривал этот вопрос с Машей, а просто сообщил о принятом решении. Тогда Елка закатила настоящий скандал. У нее оставался год до окончания медколледжа. И она никуда не хотела переезжать. Гранин вспомнил, как он тогда не сдержался и наорал на дочь, сказав, что выросла эгоисткой, что думает только о себе, а на остальных ей наплевать.
        Елке было семнадцать. Она ничего не понимала в жизни. А он тогда не нашел времени поговорить с дочерью, убедить, просто попросить ее потерпеть. Тот год он мог бы и один пережить в Куличевске.
        У Марии была любимая работа, у Елки - учеба. Только он не представлял жизнь без должного комфорта. Жена и дочь были его залогом. Подумав об этом, Гранин тяжело вздохнул.
        С этими воспоминаниями он и подъехал к дому Ланы, который никак не мог назвать своим. «Как только все образуется с дочерью, сразу куплю новую квартиру. А то что же, получается, живу в квартире ее бывшего любовника».
        Лане нравилось рассказывать, как она много работала, как собирала деньги на жилье, как экономила на всем. Он ее с удовольствием слушал, особенно в постели, особенно после ласк. Ни одному слову он не верил. Ни один рядовой бухгалтер, да еще на депрессивном заводе, никак не мог заработать себе на квартиру даже на окраине города, не говоря уже о центре.
        Гранин первый раз за все время их отношений достал ключ и открыл дверь квартиры.
        Лана лежала в спальне и разговаривала по телефону. Он собирался, как обычно, когда Мария смотрела новости или возилась на кухне, сообщить, что он уже дома. На этот раз он промолчал и не стал отвлекать Лану от разговоров. «Пусть в новой жизни все будет по-новому», - великодушно подумал Гранин.
        - …А я тебе о чем толкую целый час, - напомнила кому-то Лана. - Позвони его жене, пусть устроит головомойку мужу. Знаешь, как скандал действует на нервы? Помнишь Сергея?
        Лана смеялась в трубку, из чего Гранин сделал вывод, что собеседница историю с Сергеем, в отличие от него, знает.
        - Ну а теперь сама подумай, - серьезно сказала Лана, - если бы я не позвонила его жене, он бы не отстал от меня до сих пор. «Лана - ты богиня», - она искусно передразнила бывшего поклонника.
        Старческие нотки в ее голосе зазвучали настолько естественно, что Гранин представил престарелого соперника и сам улыбнулся. Собеседница что-то добавила, и Лана опять звонко засмеялась.
        - Да-да! Я и говорю - Гранин нарисовался, а он все «богиня» да «богиня». Не завидуй. Лежу. Одна. Даже говорить о нем не хочу.
        Гранин перестал улыбаться и прислушался.
        - Говорит, работа. Сказал, что дочь у него пропала. Да видела я эту дочь - нахальная дылда. Трахается где-то с мужиком, а у него крышу сносит.
        Гранин еле сдержался, чтобы не зайти в спальню. Собеседница тоже не верила в пропажу девушки и, скорее всего, предположила, что дочь дома, а пропажа - ход жены, чтобы вернуть обратно Гранина.
        - Да жена здесь ни при чем. Отпустила она его, отпустила. Я и половины своего арсенала не применила, а она ему на дверь указала! Представь, я вчера…
        Лана встала и распахнула шкаф, выбирая одежду. Что она говорила дальше, было не слышно, и Гранин, затаив дыхание, подошел вплотную к двери.
        - …квартира полный отстой. Да я сама думала, а когда увидела, говорю ж тебе - отстой. Приглашу, приглашу, не волнуйся. И букет брошу. Да. Прямо в руки, - пообещала Лана. - Никаких обедов и ужинов! Только ресторан. Я и так почти год в подполье. Берегла честь Гранина, - засмеялась Лана.
        Подслушивать разговор дальше было невыносимо противно, и он вышел из квартиры. Было такое ощущение, что его помоями окатили, и этот тошнотворный запах теперь будет стоять до тех пор, пока он не станет под душ и не отмоется.
        Лана говорила ему, что он мужчина всей ее жизни. А он разрешил себе в это верить. Ему было хорошо с ней. Он никогда не сомневался, что она говорит правду о нем, как о мужчине. «Сергей тоже думал, что для „богини“ он предел мечтаний. И что вышло? Ради меня она пожертвовала престарелым любовником. Не исключено, что потом и мной так же легко пожертвует, скажем, ради нового мэра, или какого-то депутата, или…»
        Гранин сидел в ресторане. Хрустальный графин наполовину опустел. Перед тем как окончательно напиться, он позвонил начальнику городской полиции. «Последний звонок ваша дочь сделала Константину Лапину около трех часов дня. В это время она находилась недалеко от вашего дома».
        «Она звонила с остановки, - подумал Гранин, - а я в это время искал ее во дворе».
        - …звонок был принят абонентом, который находился в это время в районе медколледжа. На окраине города, - уточнил начальник полиции. - Патрульные уже прочесали сад и теперь идут вдоль реки. До темноты успеют прочесать весь берег, - пообещал начальник полиции. - Как только появятся новости - я вам сразу позвоню. Будем надеяться, что никого не найдем.
        Начальник полиции молча ожидал дальнейших распоряжений мэра.
        - Хорошо. Жду звонка. - Гранин отключил телефон и налил рюмку.

* * *
        - Я вас совсем по-другому представляла, - сказала Ольга, чтобы не молчать. - Я думала, что Елена на вас похожа. Говорят, если девочка похожа на отца, то будет счастлива.
        - А Костя на кого похож? Я не видела вашего сына.
        - Костя тоже похож на своего отца, только характер мой. Косте очень нравится ваша дочь. И мне тоже. - Ольга улыбнулась. - Он говорил, что вы против их с Еленой отношений.
        Мария ничего не ответила.
        - Я встречалась с парнем, у нас все шло к свадьбе. Я медучилище окончила, пришла на работу в больницу и влюбилась в своего первого пациента. Только родителям казалось, что они лучше разбираются в жизни, чем я. Как только на свидание соберусь, у матери с сердцем сразу плохо. Я только потом узнала, что это она все придумывала, а тогда я не решалась ее одну оставить. Так у нас с Сергеем ничего и не получилось, - вздохнула Ольга. - Через несколько лет я вышла замуж за Андрея. Нас моя мать познакомила. Он очень нравился родителям, только у нас ничего не получилось. Муж ушел к другой женщине, уехал из города. О нем я не жалею, мне только Костю было очень жаль. Ему в детстве так не хватало отца.
        - Ольга, почему вы не вышли замуж?
        - Да я одно время пыталась, только видела, что мой сын никому не нужен. Знаете, как говорят, если мужчина любит женщину, то он любит и ее детей. Значит, меня никто по-настоящему не любил, и Костя был как лакмусовая бумажка.
        - Вы еще молоды. У вас еще жизнь впереди.
        Мария попыталась улыбнуться.
        - Елена в последнее время очень переживала. Правда, ничего не говорила, но я видела.
        - Это я во всем виновата. Знала, что у мужа есть любовница, сама мучилась, страдала, но делала вид, что ничего не случилось. Думала, со временем все наладиться. Я просто боялась остаться без Максима, - призналась Мария. - Думала, как я буду жить без него, что подумают обо мне в городе? И только теперь понимаю, какие это мелочи.
        - Не вините себя. Мы все хотим быть счастливыми и для сохранения семьи ищем разные пути. И никто не вправе винить любящую женщину.
        - Спасибо вам.
        - За что? - удивилась Ольга.
        - Без вас я бы с ума сошла, - призналась Мария.
        За разговорами она не услышала, как Гранин открыл дверь, и заметила его, только когда он зашел в гостиную.
        К семи вечера хмель выветрился, и в квартиру он приехал почти трезвый.
        - Есть новости? - подхватилась Мария.
        За несколько часов после расставания Маша постарела и осунулась.
        - Плохих новостей нет, и то хорошо.
        Гранин обнял жену. Сквозь тонкую ткань он почувствовал, как содрогается ее тело. Маша беззвучно плакала, уткнувшись в его плечо.
        - Маша, ты что?! Все ведь будет хорошо. Все будет хорошо. Елка найдется. Придет Новый год, и мы будем встречать его вместе, и полетим туда, куда она скажет. Маша, ты же мне всегда верила, - тихо в самое ухо прошептал Максим.
        Гранин вдруг осознал, что может ничего не быть в его жизни. И самой жизни не будет, если дочь не найдется. От этой мысли ему вдруг стало страшно, и он сильнее обнял жену.
        - Позвони еще раз в полицию, - попросила Маша и высвободилась из его объятий.
        - Я только что звонил. Ничего. Просмотрели записи со всех камер видеонаблюдения - ничего подозрительного нет. Ни подозрительных машин, ни подозрительных людей в городе не было замечено, - сказал Гранин.
        - Может, у вас на работе какие-то сложности? - подала голос Ольга.
        - Вы думаете, их выкрали с целью выкупа? Если бы это было так, то мне бы уже позвонили.
        Мобильный неожиданно зазвонил в кармане Гранина, и он почувствовал, как мгновенно вспотели ладони. Он с опаской поднес трубку к уху и коротко ответил «да». Его голос прозвучал неестественно сипло и тихо. Гранин прокашлялся и еще раз сказал «да».

* * *
        Марк взял Марию за руку, и она успокоилась. Он умел это делать, у него это получалось. Он умел говорить, уговаривать и успокаивать. Он даже любить умел. Только давно…
        Службу Казанцев начал в госпитале №… пограничных войск. Из кишлака привезли женщину в родах. Околоплодные воды у нее отошли сразу, как только выехали из аула. Тряская долгая дорога вымотала роженицу окончательно. Он, еще до конца не проснувшись после ночного дежурства, еле прощупал у нее нитевидный пульс. Спасти жизнь женщины и ребенка могло только кесарево сечение. Он распорядился быстро готовить роженицу к операции, когда в смотровую ворвался пожилой мужчина. Русские слова путались в гортанных звуках, и он понял только одно: в многочисленной семье мужчины все женщины испокон веков детей рожали сами. И в роду его родителей так было, и в роду прародителей… И его дочь, если будет на то воля Всевышнего, тоже родит сама. Тогда он взял мужчину за сильную, натруженную руку и стал говорить, что…
        Тогда он был молод, неопытен и наивен. Теперь он не помнил тех слов. Ни одного… И говорил бы он теперь по-другому, вернее, в такой критический момент он вовсе не стал бы говорить и вмиг бы выставил старика из смотрового кабинета.
        Может, тогда время имело другое свойство, и он был другим…
        - Маша, мы найдем Елку, - прервал молчание Казанцев и отпустил ее руку. - Я только позвоню одному человеку.
        Казанцев резко поднялся с дивана и пошел на кухню. Он даже сам не понял, как раньше не додумался позвонить Саше.
        - Позвонил? Может, тебе кофе сварить?
        Маша суетилась возле плиты, ни на минуту не оставляя свои тяжелые мысли.
        - Позвонил. Еще сделаю два звонка, и тогда - кофе.
        - Говори, я потом сварю.
        Она поставила турку обратно на полку и вышла из кухни.
        Подвал колледжа связан с подземными тоннелями. Он сам тому свидетель и заблудиться в них ничего не стоит. Дело осталось за малым - найти третий тоннель, о котором говорила Саша. «Знать бы еще, который из них первый», - подумал Казанцев и без колебаний набрал номер профессора Карпова.
        - Марк, я бы рад вам помочь, но, к сожалению, пользы от меня никакой.
        - У вас есть копия карты. Вы ведь спускались в подземелье, - уверенно сказал Марк.
        - Марк, - засмеялся Карпов, - вы фантазер!
        - Когда мы с вами встречались, я заметил, как вы ходите прихрамывая. У вас проблемы с ногой после растяжения сухожилия, которое часто встречается у неопытных скалолазов-любителей. И пока мы будем с вами препираться, ваши будущие студенты могут погибнуть. Вы мне сами говорили, что, заблудившись в тоннелях, наверх можно и не выбраться.
        Карпов молчал, прикидывая в уме, во что выльется лично ему вся эта история.
        - Через час я буду в колледже, - пообещал Василий Петрович и дал отбой.
        Казанцев несколько раз собирался набрать номер Маргариты и не решался. Получалось, что с Карповым разговаривать легче, чем с подчиненной.

* * *
        На улице похолодало, и Маргарита, чтобы не замерзнуть, бодро вышагивала возле подъезда. Казанцев опаздывал на целых десять минут. «Но это не свидание, значит, он может опаздывать, как директор, а я, как подчиненная, должна ждать». Казанцев заехал во двор и мигнул ей фарами.
        - Замерзли?
        - Не успела, - соврала Маргарита и уселась на заднее сиденье.
        Казанцев наблюдал за ней, глядя в зеркало.
        - Вы скажете, что стряслось?
        - У нас ЧП. Елка с Костей пропали.
        - Как пропали? - всполошилась Маргарита. - Когда?
        - Скорее всего, в субботу вечером. И я думаю, они все это время в подвале колледжа. Помните коридоры, которые мы видели? Скорее всего, это начало или конец подземных тоннелей, которые вспоминаются в местных легендах, - высказал свое предположение Казанцев.
        - Вы серьезно? И что вы собираетесь делать?
        - Подъедет профессор Карпов, местное светило исторических наук, и мы спустимся в подвал. Попробуем отыскать третий тоннель.
        - Почему третий?
        - Это я так, к слову сказал.
        Дальше до колледжа они ехали молча.
        И так же без особых разговоров он спустился с Карповым в подвал.
        - Как вы нашли его? Ни на одном плане здания этот вход не помечен, - задал вопрос Карпов, осторожно спускаясь вниз за Казанцевым. - Хотя его могли и специально не пометить еще при строительстве. Тайный вход в подвал, - размышлял вслух профессор. - Марк, надеюсь, вы мне разрешите самостоятельно потом обследовать ваш подвал?
        - Не вопрос. Хоть живите в нем, - не удержался Казанцев.
        Оказавшись в подвале, Карпов, невзирая на хромоту, быстро обошел его по периметру, заглянув при этом в каждый коридор, и только после этого достал из рюкзака карту и, что-то бормоча себе под нос, стал внимательно в нее всматриваться.
        - Первый туннель начинается с правой стороны в том конце, - махнул в темноту рукой Карпов. - Значит, третий будет ближе к нам. Идите за мной.
        В темноте время ощущается иначе. Оно становится вязкое и осязаемое, и ты словно растворяешься в нем.
        - Сколько мы уже прошли? - нарушил тишину Казанцев.
        - Метров двести, не больше.
        - А кажется, что уже вышли за пределы города.
        - В узком пространстве, в темноте чувство реальности немного искажается, но при этом обостряется слух и зрение.
        - Выброс адреналина, - констатировал факт Казанцев и замолчал.
        И тогда в тишине послышался дрожащий металлический звук.
        - Слышите? Или у меня слуховые галлюцинации?
        - Слышу, - ответил Карпов и ускорил шаг.
        Звук усиливался, металлическое дребезжание превращалось в отчетливый звук.
        - Костя! Елка!
        Казанцев сложил ладони в рупор и прокричал еще раз. Голос Лапина он услышал сразу, как рассеялось эхо. Он отодвинул Карпова и бросился вперед.
        - Ты как? Где Елка?
        Казанцев, не дожидаясь ответа, осветил бункер и увидел подкоп. Елка неподвижно лежала на ящиках.
        - Решеткой придавило? Сколько времени прошло?
        Казанцев спрашивал и пытался открыть дверь.
        - Часа четыре. Ей совсем плохо.
        - Надо поднимать решетку, иначе не выбраться.
        В подтверждение своих слов, он изо всей силы безрезультатно дернул решетку на себя. Она издала протяжный звук и не двинулась с места.
        - Не дергайте понапрасну. Она должна подняться вверх, если не заблокирована, - остановил Казанцева подоспевший Карпов.
        - И что теперь делать?
        - Искать подъемник?
        - Что? - не понял Казанцев.
        - Механизм такой.
        Карпов со знанием дела направился вперед, внимательно осматривая стену, и через пару минут решетка медленно двинулась вверх.
        - Ты сам как? Идти сможешь? - Казанцев заметил окровавленные руки Лапина.
        - Смогу.
        Он взял обмякшее тело Елки и прижал к себе. Восемнадцать лет назад в роддоме он так же прижимал маленький комочек новорожденной девочки.
        - Все будет хорошо, - прошептал на ухо Елке Казанцев.
        - Костя, давай беги, никуда не сворачивая, прямо в подвал, там есть свет, и скажи Маргарите Сергеевне, чтобы срочно вызвала «Скорую».
        Последние слова Казанцева Лапин услышал на бегу.

* * *
        Когда Казанцев с Маргаритой приехали в больницу, в коридоре возле хирургического отделения главврач пытался успокоить Граниных, уверяя, что их дочери окажут помощь в полном объеме. Ольга Лапина молча сидела рядом с сыном, который своими перебинтованными руками напоминал снеговика. Минуты ожидания тянулись бесконечно долго. Наконец-то дверь открылась, и в коридоре появился Хмелевский. Снежно-белый халат в приглушенном свете ламп отдавал синевой.
        - Потерпевшую надо срочно везти в Заозерск. Мы ничего не можем сделать.
        Голос Хмелевского звучал уверенно, как приговор, и только увидев Казанцева, он поубавил спесь.
        - Ты соображаешь, что ты говоришь? - Казанцев взял Хмелевского за локоть и отвел немного в сторону. - У нее внутреннее кровотечение, она не транспортабельна. Если ты ее сейчас не прооперируешь - она умрет от кровопотери.
        - Попрошу мне не тыкать, я не у вас на пятиминутке. Что вы себе позволяете? - повысил голос Хмелевский.
        - Виталий Иванович, - Хмелевский обратился к главврачу, - мы не можем девушку оставлять у себя! Ее срочно надо транспортировать!
        Казанцев взялся за голову и бессильно застонал.
        - Виталий Иванович, - Казанцев направился к главврачу, - ее надо срочно оперировать! Она не транспортабельна. Руслан Васильевич, вы теряете время!
        - Я оперировать не буду.
        - Постойте, что значит - вы не будете оперировать? А кто будет? Где ваш заведующий? - Гранин перестал себя контролировать и схватил бледного Хмелевского за грудки.
        - Я - заведующий. С операцией я не справлюсь… В моей практике такой случай первый, - признался Хмелевский.
        Ему вдруг захотелось мотнуть головой и проснуться, чтобы этот кошмар быстрее окончился. Он сильно зажмурил глаза и снова открыл. Рядом стоял красный от злости и безысходности Гранин. «Он меня уничтожит, - мелькнула трусливая мысль в мозгу Хмелевского. - Если его дочь умрет у меня на операционном столе, он меня убьет. И тесть не спасет».
        - Марк, - Мария подошла к Казанцеву и взяла его за руку, - без Елки я не смогу жить. Ты понимаешь, о чем я говорю?
        Она говорила тихо и спокойно. И он не смог посмотреть ей в глаза. Если бы она начала плакать и причитать, он стал бы ее утешать, попросил накапать ей валерьянки или еще чего-нибудь и опять бы говорил утешительные слова. Он бы вспомнил все те, давно забытые слова…
        - Маша, - так же тихо сказал Казанцев, - ты же знаешь, почему я оказался здесь. Я не могу держать скальпель. Посмотри на мои руки.
        Он отстранил от себя Марию и вытянул руки. Через несколько секунд кисти согреются, мелкие иглы заколют в кончиках пальцев и по рукам пробежит дрожь. Вначале она будет еле заметна, а потом станет крупной, и руки задрожат. Скальпель дрогнет, соскользнет с намеченного пути, коснется сосуда, кровь фонтаном ударит ему в лицо, и Елка умрет, не приходя в сознание.
        Казанцев завороженно смотрел на свои руки.
        - Марк, - тихонько позвала его Маша, - время идет…
        Время не шло, оно, как в подземелье, тянулось одинаково медленно что в операционной, что в коридоре хирургического отделения, что в зале ожидания, где сидели Гранины…
        У Казанцева было свое ощущение времени. Оно приходило к нему всегда, когда включались лампы над операционным столом, когда ассистент обрабатывал последний раз операционное поле. После этого он переставал ощущать время. Скальпель делал тонкий ровный разрез кожи. Ассистент быстрым ловким движением сушил рану, и его скальпель проникал вглубь и разделял ткани.
        И тогда вместо времени он начинал ощущать раневой ход, быстро, как металлоискатель, находил пулю, захватывал ее пинцетом и удалял. Он оперировал раненых всех подряд, не разбираясь, кто полковник, кто солдат. Пуле до звания не было дела. Ее цель - смерть, его цель - спасение жизни. И неважно, сколько у раненого звездочек на погонах.
        О нем говорили, что он мастер своего дела, что у него золотые руки, что он хирург от бога. Он никогда не гордился собой. «Способность оперировать лучше всех - это не моя заслуга, - однажды осознал Казанцев. - Все эти знания родились не в моей голове, они приходят ко мне извне и кем-то вкладываются в мою голову. Кто-то невидимый направляет мою руку, а она лишь следует этому велению».
        Он никому не говорил о своем открытии. Боялся, что его сочтут за сумасшедшего, и тогда путь к операционному столу ему будет навсегда закрыт. Сумасшедшему не место в операционной.
        Поначалу он боялся своих мыслей, а потом принял их как должное и стал работать дальше. Чтобы разобраться в них, требовалось свободное время и свободная от мыслей голова. Времени у Казанцева никогда свободного не было, а в голове постоянно крутились мысли о работе. Может, если бы Юля знала, что его тревожит, то не ушла бы от него. Может, если бы она все знала о нем, то меньше на него обижалась. И тогда не пошла бы с подругой на вечеринку, и не стала бы знакомиться с другим мужчиной, и не улетела к нему во Францию, и тогда в их жизни не было бы ни Куличевска, ни Трувиля.
        Казанцев мельком глянул на обработанное йодом операционное поле и протянул руку. Опытная операционная медсестра тут же вложила в нее скальпель. Потом она подаст зажим, потом ранорасширитель, потом промокнет стерильной салфеткой выступивший у него на лбу пот, и дальше все пойдет по кругу. Потом на рану ляжет последний шов, и операция закончится, и только после этого он начнет ощущать настоящее время.
        Ему вдруг показалось, что, закрой он сейчас глаза, руки самостоятельно продолжат работу.
        «Я еще думал, откуда Саша могла знать о том, что случится со мной, с Елкой, с этим мальчиком Костей. Она такая же сумасшедшая, как и я, - спокойно подумал Казанцев, ушивая разорванный сосуд. - При встрече обязательно спрошу, как она себя чувствует наедине со своими мыслями?»
        Лицо Саши мелькнуло перед глазами, и он благодарно улыбнулся ей в пространство.
        Если хирург улыбается, значит, операция прошла успешно, - по-своему истолковали улыбку Казанцева операционные сестры.

* * *
        Ничего нет хуже, чем ждать и догонять, - давно заметили мудрые люди и старались все делать вовремя. Гранин ничего не хотел догонять, больше всего ему хотелось вернуться обратно в тот день, когда он познакомился с Ланой, и пройти мимо нее, как он проходил мимо тысяч женщин в своей жизни. В тот день его внутренняя программа неожиданно дала сбой, и он бездумно поступился своими принципами.
        Он приехал на завод незадолго до обеда, встретился с администрацией и рабочими, выяснил их проблемы и пожелания. Заговорили о своем наболевшем: о низких зарплатах, об убитом транспорте, на котором им приходится изо дня в день добираться до завода, о столовой, где готовят обед из субпродуктов.
        Зарплату он пообещал поднять сразу после модернизации цехов, транспортный парк он тоже сразу не обновит, но количество автобусов увеличит уже на этой неделе. Его короткий спич вызвал бурные аплодисменты.
        И только со столовой он решил разобраться на месте, не откладывая на потом. Лана проводила его туда, сделала заказ и села за его столик. Слушая веселые комментарии о работе заводских поваров, он и сам не заметил, как съел малосъедобный обед. Он давным-давно так молодцевато не чувствовал себя. Вот он сидит в заводской столовой и флиртует с молодой, привлекательной женщиной. И тогда он решился и спросил, как может отблагодарить девушку за познавательную беседу, и получил неожиданный ответ - оценить обед, который она сама готовит. Роль «не мэра» тогда ему нравилась все больше и больше.
        Гранин тяжело вздохнул.
        - Маша, прости меня. - Гранин взял за руку сидящую рядом жену.
        - Главное, чтобы Елка выжила, - тихо сказала Мария.
        - Ты что говоришь такое? Она сильная.
        - Максим, поезжай домой, и если тебя волнует только мое прощение, то считай, что я тебя простила. Ради Елки…
        Она боковым зрением уловила, как открылась дверь, в коридор вышел Казанцев, и поднялась ему навстречу.
        Казанцев снял маску, прижал к себе Марию и стал искать глазами Маргариту.

* * *
        Из больницы Маргарита ушла задолго до окончания операции, когда с ощущением своей полной ненужности уже не было сил бороться.
        Гранины молча сидели на скамейке в конце коридора, прямо напротив двери хирургического отделения. «Они нужны друг другу и дочери. Мария нужна еще и Казанцеву», - скользнула ревностная мысль, от которой Маргарите неожиданно стало неприятно. Костя Лапин с руками снеговика сидел чуть в стороне. Ему больше всего на свете нужна Елена Гранина. У него к ней чувство, возможно, одно и на всю жизнь. Когда-то она тоже думала, что у Хмелевского к ней чувство, одно и на всю жизнь.
        И чего, собственно, она поехала сюда, зная, что толку от нее в больнице никакого. Хотела поддержать Казанцева, но оказалось, что у него уже есть поддержка.
        Маргарита посмотрела на Гранину и устыдилась своих мыслей. «Отношения Казанцева с этой женщиной меня не должны касаться. Он имеет полное право на личную жизнь, и даже если эта личная жизнь связана с замужней женщиной, то это лишь их дело. Поэтому он так и всполошился, когда узнал о пропаже ее дочери. Бред, - оборвала себя Маргарита. - На его месте я бы повела себя точно так же». Маргарита тихонько спустилась вниз и покинула больницу.
        «И не надо было приезжать сюда. И вообще, права Марта - надо перестать летать в облаках, не думать о Казанцеве и вернуться для начала в Заозерск».
        Не думать о Марке не получалось. Почему-то вдруг вспомнилось, как она первый раз увидела его, стоящего у окна. И все те разговоры, и подвал, и… поцелуй, и ночь в музее, куда Казанцев пришел с Граниной… «Господи, почему у меня ничего толкового не получается в этой жизни?»
        В три часа ночи Казанцев вышел на крыльцо больницы, вдохнул полной грудью свежий прохладный воздух и посмотрел на окна. Хирургический корпус спал. Приглушенный свет горел только на медсестринских постах. На улице в отблесках фонарей кружил первый мелкий снег. Пришла зима. Он почувствовал, как устал, от непривычного напряжения ныла каждая мышца. И тогда он подумал о Маргарите и разволновался.

* * *
        О ночном происшествии с дочерью мэра Звонарев узнал сразу, как зашел в свою приемную. Он слушал причитание секретарши, чувствуя, как холодеет душа.
        - Да не переживайте вы так, Петр Петрович. Лица на вас нет. Все ж, слава богу, обошлось.
        Она заботливо налила в стакан воду, бросила туда ломтик лимона и подала Звонареву.
        - Может, вам врача вызвать, - продолжала суетиться секретарь.
        - Нет, спасибо. Я лучше сам съезжу в больницу.
        Он вышел в коридор и сразу набрал номер Климова. И когда с пятого раза тот не взял трубку, он сел в машину. «Вот придурок! Ты у меня сейчас попляшешь! Да ты сам, гаденыш, в том подвале сгниешь!» Угрозы в салоне машины сыпались до самого дома Климова. Звонарев вышел из машины, даже не поставив ее на сигнализацию. Не обращая никакого внимания на заходящегося лаем пса, он быстро, почти бегом, скользя по примерзшей за ночь земле, поднялся на крыльцо и забарабанил в дверь. На лай собаки из сарая вышла женщина.
        - Вам кого?
        - Где Игорь?
        - А вы, собственно, кто?
        - Игорь дома?
        - Дома. В дорогу собирается.
        Звонарев без стука зашел в дом.
        - Стучать не учили? - сделал замечание Климов и опустил на пол сумку.
        - Придурок, дочь мэра - твоих рук дело? Ты представляешь, во что меня втянул? Да Гранин тебя самого закопает в том подвале!
        - Если вы не станете меня задерживать, то не успеет, а иначе закопает вместе. Все ж веселее будет лежать.
        Климов присел возле сумки, достал кожаный планшет и, убедившись, что загранпаспорт на имя Владимира Константиновича Шепеля и билет до Варшавы на месте, положил его обратно.
        - Ты зачем это сделал? - устало спросил Звонарев. - Лично я тебя о чем просил?
        - Я все сделал, как обещал, а остальное - побочный продукт. Деньги с собой?
        - Да ни хрена ты не сделал! Вчера комиссия была в колледже и ничего не обнаружила. Никакой аварийности здания нет! Это как понимать?!
        - Просто. Вода всосалась в землю. Идея изначально была провальная, - зевнул Климов. - Сами додумались или кто-то подсказал?
        Звонарев покачал головой.
        «Но вам спасибо! - хотелось сказать Климову. - Благодаря вашей полоумной идее я заработал кучу бабла! И заработал бы больше, если бы эти следопыты не приперлись».
        Климов искренне, ничуть не кривя душой, поблагодарил Звонарева. Мог ли он предположить, что сможет изменить свою непутевую жизнь и вырваться из Куличевска? И не появись Звонарев со своей идеей фикс, никакой возможности у него бы не было. Возможность дают деньги.
        И повеселился он тоже от души. Климов вспомнил, что творилось в колледже с появлением привидения. Умора! И если бы не Казанцев, он бы и бесстрашную Семеновну вытурил на пенсию.
        - …А что касается этих следопытов, то у меня не было другого выхода, - серьезно сказал Климов.
        В субботу, ближе к вечеру, он, по приказу Семина, уменьшил температуру в системе, дождался, пока стрелка на датчике добежит до указанной метки, и запер изнутри дверь котельной. После этого бросил рюкзак в угольную яму и быстро спустился вниз. На всю дорогу до бункера он потратил привычные десять минут. Он так и не решил, стоит ли показывать Семе маузер или сделать это позже, после того, как продаст все немецкие награды. Он уже почти дошел до бункера, как внезапно заметил отблески света. Он быстро погасил фонарь и прислушался. В бункере кто-то разговаривал. Никакого сомнения, что в его тайнике кто-то есть, не оставалось. Мозг отказывался в это верить и не хотел соображать. Климов вплотную подошел к бункеру и стал наблюдать за следопытами. И когда в его голове родилась единственная спасительная мысль, он нажал рычаг. Решетка, смазанная масляным гудроном, беззвучно опустилась. Он вздохнул с облегчением и быстро направился обратно.
        «Я найду выход. Я что-то придумаю», - обещал себе Климов, ворочаясь на жестком топчане. Голос девушки, зовущей на помощь, звучал в голове и мешал ему уснуть.
        - На что ты надеялся? Что их не найдут? - спросил Звонарев.
        - Мне надо было время. Сколько бы они протянули без еды и воды? Я терпеливый. Я умею ждать. Только им в бункере не сиделось. Я сам чуть коньки не двинул, когда увидел, что девица почти на свободе. Только они не знали, что из соседнего отсека можно регулировать движение решетки. Бац! И ребра затрещали! Вы слышали, как трещат кости? А я слышал! - захохотал Климов.
        - Да ты больной, - испугался Звонарев.
        - А вы здоровый? Вы посмотрите, как я живу, и чего вам не хватало? Вроде все у вас есть, достаточно наворовали, а все туда же! А теперь боитесь? И правильно делаете. Гранин, если узнает, из-за кого его дочь чуть не погибла, вас самого в том подвале подвесит за…
        - Хватит! - остановил Климова Звонарев. - Здесь остаток. Бери деньги и убирайся из города!
        - Как скажете.
        Климов взял конверт и заглянул внутрь. Теперь эти деньги были сущим мизером по сравнению с теми, что лежали у него на счету, но не возвращать же их Звонареву, и он небрежно сунул конверт в сумку.
        - Если нужна будет помощь, звоните.
        «Вот придурок!» - в сердцах подумал Звонарев и направился к двери.
        …Через час Игорь Климов на попутке спокойно добрался до Заозерска и за пять минут до отправления поезда зашел в купе. Проводница внимательно сверила фамилию пассажира с паспортом и пожелала Шепелю хорошей дороги.
        Через час Звонарев вернулся в мэрию. На душе было так, что впору напиться. Он уже было открыл сейф и взялся за бутылку коньяка, как в кабинете заиграла знакомая мелодия. Звонила Ника.
        - Они что там, с ума все сошли? - Вопрос дочери ударил в голову, и Звонарев опустился в кресло. - Срочно звони главврачу!
        - Что случилось, ты можешь мне толком объяснить?
        - Да что объяснять! Он снял Руслана с должности и отправил в отпуск! Это как понимать?
        - Не суетись. Что Руслан говорит?
        - Он напился и только сказал, что его посадят за то, что он отказался кого-то там оперировать. Па-па!
        - Еще один придурок, - сказал Звонарев и, чтобы не слышать причитания дочери, дал отбой.
        Он почувствовал, как непривычно заныло сердце. Пришлось попросить у секретарши валидол.
        - Максим Максимович у себя?
        - В больнице, - коротко ответила секретарь.
        Он не стал больше ничего говорить и вернулся к себе в кабинет.

* * *
        Заявление на увольнение по собственному желанию Маргарита Сергеевна Пикуза оставила в приемной директора и вернулась к себе в кабинет. Потом отправила сообщение Марте и даже успела представить, как та обрадовалась, и стала ждать, когда ее вызовет для объяснения Казанцев. Она сидела в своем маленьком уютном кабинете, больше похожем на каморку, чем на кабинет заведующего отделением, и думала, что скажет такого веского и значимого Казанцеву, чтобы он ее понял, не стал задавать вопросов и сразу подписал заявление. Она почти справилась с поставленной задачей - объяснение для Казанцева звучало правдоподобно. Чтобы не сидеть сложа руки, она проверила учебные журналы и посмотрела на часы. А потом прозвенел звонок, и ей пришлось идти на лекцию.
        Заявление Маргариты на стол Казанцева легло сразу, как только он вернулся из больницы в колледж.
        Утром он приехал в больницу, зашел к главврачу, поинтересовался состоянием своей пациентки и остался доволен его ответом. Состояние Елки оставалось тяжелым, но стабильным, и это радовало. Молодой организм активно боролся за жизнь. И вот тогда он и почувствовал, как у него пробиваются крылья, и перестал слушать главврача.
        Он никогда особо не задумывался над тем, что значит «крылья выросли», считая изречение не иначе как красивым сочетанием слов. Крылья есть у птиц. Когда они вырастают, птица покидает гнездо и приобретает свободу…
        - …так как вам мое предложение?
        Он так задумался о крыльях, что пропустил начало вопроса.
        - Какое предложение? - переспросил Казанцев.
        - Руслан Васильевич написал заявление, теперь отделение осталось без заведующего, вот я и подумал, что…
        - Я согласен, - перебил главврача Казанцев.
        Казанцев второй раз прочитал заявление Пикузы и ничего не понял. Растущие крылья не давали возможности сосредоточиться.
        С того времени, как он пообещал Марте помочь Рите «стать счастливой», он ждал момента, когда заявление на увольнение ляжет ему на стол, и она уедет из Куличевска, и станет ковать свое счастье: вернется на кафедру, займется рутинной работой, которую часто называют наукой, потом выйдет замуж и родит детей.
        Заявление, написанное размашистым трудночитаемым почерком, ждало окончательного вердикта. Он его подпишет, секретарь отнесет в отдел кадров на расчет и он сможет позвонить Марте. Она искренне его поблагодарит. А он, в свою очередь, только скромно заметит, что слов на ветер не бросает.
        Только ему почему-то расхотелось ставить свою подпись на заявлении.
        Растущие крылья вдруг дали возможность прислушаться к себе, и он услышал… сердцебиение.
        Впервые сердце у него забилось быстрее обычного, когда Маргарита пришла в ресторан и села напротив него. Оказалось, что он ее тоже ждал, только не хотел признаться себе в этом. В подвале он взял ее на руки и почувствовал запах ее волос и тут же запретил думать о ней. И чтобы унять сердцебиение, стал говорить о Хмелевском. И только сидя у нее на кухне, он не справился с собой.
        Казанцев коротко постучал в дверь и открыл дверь кабинета.
        - Маргарита Сергеевна, рассказывайте, что случилось в вашей жизни за те, - Марк посмотрел на часы, - за последние десять часов, чего я не знаю?
        Он положил на стол заявление и опустился на стул.
        - Почему обязательно должно что-то случиться? Я давно собиралась.
        - Не верю. Я вчера думал, что вы меня дождетесь, но не случилось.
        - Мне кажется, вас и без меня было кому ожидать.
        Этого говорить было нельзя. В ее заготовленной речи этих неправильных слов не было.
        - Это кому же? Мальчику Косте или Граниным?
        - Прекратите. Ваш роман с женой Гранина ни для кого не секрет, - не удержалась Маргарита.
        - Ах вот оно что! - У него сразу отлегло от сердца. - Куличевск - мистический город. Здесь не могут жить без тайн, легенд, поверий… и сплетен.
        Крылья за спиной дали о себе знать, и он накрыл своими руками руки Маргариты, сложенные на столе, как у студентки-отличницы.
        - Вы оправдываетесь?
        Маргарита убрала свои руки со стола и посмотрела на Казанцева как на студента, проспавшего первую пару и безуспешно пытавшегося найти оправдание своему опозданию. Причина была веская, притом одна для всех опоздавших - переводил бабушку через дорогу.
        - Маша - моя двоюродная сестра, Елка - племянница, Гранин - свояк. Но у меня к вам два предложения и одна просьба.
        «Господи, куда ты смотришь? Почему в его присутствии я веду себя как полная дура?»
        - Я ухожу с должности, и вы вернетесь на свое место, - безапелляционно заявил Казанцев. - Будете внедрять свою рейтинговую систему. Я бы ее не поддержал. У вас отличные отношения с коллективом. Вы им ближе. Дело даже не в этом…
        - Вы уезжаете? - наконец-то до нее дошел смысл сказанного.
        - Не дождетесь, - засмеялся Казанцев. - Я перехожу работать в городскую больницу.
        - Я даже не знаю, что сказать… А если меня не утвердят?
        - Утвердят, - сказал Казанцев и порвал ее заявление.
        - Какое второе предложение? - с интересом спросила Маргарита.
        - Рита, выходи за меня замуж.
        - Это как?
        - Официально.
        Он обошел стол, поднял ее со стула и поцеловал.
        - А какая просьба? - отдышавшись, спросила Рита.
        - Можно я заберу портрет Пирогова?
        - Бери, считай, это мой тебе подарок. Только зачем он тебе?
        - Он помог мне здесь выжить, - признался Казанцев. - Ты думаешь, мне легко было с вами? Я все думал, почему выбор пал на портрет Пирогова, а не на известного, к примеру, кардиолога или Авиценны? Все-таки - прародитель медицины.
        - Понимаешь, Курбатюк, когда ушел на пенсию, забрал картину и на стене осталось пятно. А в книжном магазине был только портрет Пирогова, и я…
        Он не стал больше слушать объяснения и опять поцеловал ее.
        Он был по-настоящему счастлив. Его счастье было немногословно. Счастье - это ходить по родной земле, возвращаться к единственной женщине и спешить на любимую работу.

* * *
        Мария с детства любила два праздника: Пасху и Новый год.
        Ранний пасхальный звон очищал душу, отпускал грехи и вселял надежду на светлое будущее. В этот день, как ни в какой другой, она больше всего благодарила Бога за все то, что он ей сполна послал: за мужа, дочь, крышу над головой и хлеб на столе, и искренне просила простить все прегрешения, вольные и невольные.
        Новый год она любила за волшебство. И даже не сам момент, когда поднимают бокалы и загадывают желания, а канун Нового года, когда город празднично зажигал огни и разноцветные гирлянды мигали везде: на деревьях, на окнах кафе, на арках и фонарях. А квартира наполнялась пьянящим запахом смолы и свежести. Накануне Нового года они вечером втроем шли на площадь и обязательно покупали какую-нибудь безделушку в память об уходящем годе.
        С Граниным она столкнулась в супермаркете. И зачем ей только понадобилась зеленая свеча и она пошла в ненужный отдел? Он шел навстречу, и ей некуда было деться.
        - Я тебя заметил, а потом думаю, ты или не ты? Выглядишь замечательно. Ты неотразима, - искренне сказал Гранин.
        - Перестань, это новое пальто создает иллюзию неотразимости.
        - Как Елка?
        - Слава богу, все отлично. У нас собираются Елкины друзья, и Костя придет. А я вот купила свечу… зеленую, к серой скатерти.
        - Постой, это какая скатерть? Та, что мы купили позапрошлым летом?
        - Да.
        - И ты к ней купила зеленую свечу? - засмеялся Гранин. - К серому больше подойдет золотистый цвет. Я такие свечи видел в соседнем супермаркете. Пойдем, я тебе покажу.
        Он взял Марию за теплую руку и задержал ее в своих руках.
        - Максим, тебя, наверное, дома ждут. - Она высвободила руку и почувствовала неловкость. - С наступающим тебя!
        - Маша, я скучаю по тебе, - тихо сказал Гранин. - Мне без тебя одиноко. Квартира для одного слишком большая…
        - Максим…
        - Я ни о чем тебя не прошу, только давай этот год встретим вместе. Только ты и я.
        - Я… не могу. Меня Марк пригласил. Неловко получится. Он скоро женится. Я и подарки им еще не купила… - Она нашла самый веский довод.
        - Вот и замечательно, - обрадовался Гранин. - Меня он тоже пригласил, и подарка у меня нет, - счастливо улыбнулся Гранин. - Давай что-нибудь придумаем вместе, ну, чтобы полезное было… Для их семьи…
        - Макс, подарок должен быть праздничным, новогодним.
        - Как скажешь, - быстро согласился Гранин.
        Он стоял, смотрел на Машу и улыбался до тех пор, пока она не взяла его под руку.
        notes
        Примечания
        1
        Стрельников и Александра Андреева - персонажи романов А. Демченко «Горький привкус счастья», «Чужие души», «Очарование лжи».
        2
        Елизавета, Дудинцев - персонажи романа А. Демченко «Горький привкус счастья».

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к