Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ДЕЖЗИК / Дворецкая Елизавета / Корабль Во Фьорде : " №17 Дракон Восточного Моря Каменный Трон " - читать онлайн

Сохранить .
Дракон восточного моря, кн. 3. Каменный Трон Елизавета Дворецкая
        Корабль во фьорде #17
        Елизавета Дворецкая
        Дракон восточного моря, кн.3. Каменный Трон
        Глава 1
        Торвард конунг ошибался, когда предполагал, что бежавший из плена Бьярни со своей дружиной все еще остается на острове. О том, чтобы попытаться забрать свой корабль, Бьярни даже не думал, но покинуть остров Клионн намеревался как можно быстрее. Чтобы по-настоящему обрести свободу, выбраться из погреба было мало: пока кварги остаются на Клионне, где сейчас хозяин - Торвард конунг, они все еще в плену, только темница стала несколько просторнее.
        -Остров большой, можно и в лесах пересидеть,- утешал Бьярни свою дружину, стараясь подбодрить людей. Сам он, оказавшись наконец снова на воле, чувствовал воодушевление и трудностей не боялся.- Дичи много, прокормимся как-нибудь.
        -А ловить эту дичь будем чем - руками?- хмуро отвечал Ульв.
        Действительно, из всего прежнего богатства кварги теперь имели только то, что на них надето,- хорошо еще, что на их башмаки фьялли не польстились. На каждом теперь были только штаны и рубаха, даже пояса сохранили лишь те, у кого они не были украшены серебром. Ни о каком оружии, понятно, даже речи не шло.
        -Придумаем что-нибудь!- Бьярни отмахивался.- Попросим у людей. Фьялли все остались в бруге и на побережье возле своих кораблей, в глубине острова они бывают только наездами, и мы можем спокойно зайти в любую деревню. Купить хлеба нам не на что, но, может, какой-нибудь лук удастся одолжить.
        -А чем заплатим?
        -Тебя в рабство продадим!- Бьярни вышел из терпения.- Ульв, возьми себя в руки! Мы на свободе, мы не сидим в погребе и не едем на рабский рынок, надо плясать от радости. А ты нудишь и ноешь, будто старуха, разбившая горшок! Главное - мы живы и на свободе, а остальное наладится как-нибудь!
        Говоря это, Бьярни, должно быть, открыл в себе провидческий дар. К утру кварги ушли уже довольно далеко от бруга Айлестар, и тут им невероятно повезло: на опушке леса они наткнулись на овцу, которая паслась сама по себе, без стада и пастухов.
        -Наверное, когда грабили, от стада отбилась, недоглядели,- предположил Кари Треска.- Ну вот, мы и с пищей!
        -Чем бы только ее разделать?- Ивар хёльд озадаченно почесал в затылке.- Ножа ведь ни у кого нет?- безнадежно спросил он.
        Разумеется, ножа не было: даже маленькие ножи, используемые за столом и для прочих таких надобностей, фьялли у пленников сразу отобрали.
        Но раздобыть нож в населенной местности все-таки легче, чем овцу. Когда солнце поднялось, Бьярни пошел в ближайшую деревню и принес оттуда нож, выменяв его на свой собственный пояс с бронзовой пряжкой. К счастью, пряжка была подарком Элит и вышла из рук уладского кузнеца, так что ни по виду, ни по речи в Бьярни не опознали сэвейга.
        А сэвейги здесь уже побывали: не сам Торвард, но дружина кого-то из прибившихся к нему вождей. Назвать свое имя местным жителям он не удосужился, но из деревни его люди забрали все ценное: запасы льна, лучшие шкуры, несколько серебряных изделий и шесть самых красивых молодых женщин. Большинство скота угнали, поэтому местные жители сами перебивались рыбой и дичью.
        Когда, разложив костер на лесной поляне, кварги разделали овцу, поджарили мясо и наелись, жизнь стала казаться значительно веселее. После этого Бьярни и Кари сходили вдвоем в другую деревню, стоявшую на побережье и населенную рыбаками. Здесь Бьярни раньше не бывал, но о нем, новом родиче рига Миада, здесь знали. О судьбе Элит рыбаки, конечно, никаких сведений не имели, но, когда Бьярни объяснил, что должен как можно скорее попросить помощи на других островах, чтобы изгнать захватчиков, ему согласились помочь.
        Пообещав в уплату шкуру той самой овцы, Бьярни договорился с рыбаками, что его вместе со всей дружиной перевезут на остров Ивленн. Предприятие было не вполне безопасным: самый далекий из пяти островов, Ивленн лежал отсюда в целом дне пути, и идти туда нужно было вдоль длинной цепочки мелких островков.
        -Оно опасно, если вдруг буря или еще какая непогода,- рассуждали рыбаки, одетые только в длинные рубахи с разрезом на груди и обутые в башмаки из пестрой, черно-белой коровьей шкуры волосом наружу.- И так у нас тем ураганом все куррахи в море смыло, госпоже Муир Мэр, стало быть, они понадобились. Только-только мы новые справили, а если с этими что случится, то новых нам уж взять негде - коров-то из Кеан-Клоха, слышь, лохланнцы угнали, нету больше шкур-то…
        -Когда мы их прогоним, я вас отблагодарю,- только и мог пообещать Бьярни. Кроме обещаний, хоть и самых искренних, ему сейчас было нечего предложить.
        Путь, вопреки надеждам, занял целых три дня - море волновалось, дул встречный ветер, и кварги, усердно налегавшие на весла, едва помнили себя от страха - уладские куррахи казались им слишком хлипкими, ненадежными и неустойчивыми. Один из них действительно перевернулся - хорошо, что до берега было недалеко, так что никто не утонул и даже сам куррах его хозяин сумел довести до скалистого островка. На этом островке и заночевали в первый раз - развели огонь, чтобы обогреться и обсушиться, доели остатки овцы. Правда, за ночь порядком продрогли: на островке не росли деревья, лишь какой-то кустарник, а набранный у берега древесный мусор, принесенный волнами, пришлось беречь на утро, чтобы приготовить еду. На ночь хозяева куррахов забросили в море сети и утром сварили рыбную похлебку в помятых медных котелках.
        И вот под вечер третьего дня впереди наконец показались сперва вершины гор, а потом и зеленые равнины острова Ивленн. Бьярни знал, что правят здесь родные братья, сыновья прежней королевы Айлен - Фиаха и Фиахна. С ригом Миадом они состояли в родстве, хотя и несколько условном: сестра их матери была одной из жен знаменитого Форгала Быстрооружного, но давно умерла, и потомства этот брак не оставил. Тем не менее Бьярни надеялся, что братья-короли не откажут острову Клионн в помощи против захватчиков. Ведь мало кто сомневался, что фьялли, покинув Клионн, доберутся и сюда - уж их-то огромным морским кораблям ветер и волны не служили препятствием. А если не в этот год, то уж наверняка на следующий. Ведь легкие победы над островами наверняка и на будущий год вызовут в конунге фьяллей жажду добычи и славы.
        Переночевав, рыбаки получили обещанную шкуру и наутро уплыли восвояси. Двадцать восемь кваргов остались на пустынном берегу, из всего нужного снаряжения имея один нож на всех.
        -Идемте, нечего рассиживаться,- сказал Бьярни.- Нам нужно как можно скорее добраться до жилья, а если получится - найти королей. Уж они не откажут нам в гостеприимстве, так что чем скорее мы до них доберемся, тем скорее как следует поедим.
        Никакая самая возвышенная речь не смогла бы лучше вдохновить кваргов и наделить силами для трудного пути. Главная беда состояла в том, что никто не представлял, где искать королей, а спросить оказалось не у кого. Остров Ивленн был довольно велик, но Бьярни даже не знал, насколько именно. Шагая впереди своей дружины вдоль берега, он гнал от себя мысли, что они, возможно, идут не в ту сторону. Вдоль моря бежали тропинки, протоптанные скотом, но ни одного человека, чтобы спросить дорогу, на пути не попадалось.
        Из еды в этот день удалось найти только землянику: на солнечных полянках она росла в изобилии, но разве горсточка ягод - это еда для изголодавшихся мужчин? Близилась ночь, животы подводило от голода, а вокруг по-прежнему было пусто. Рощи сменялись лугами, но никакого жилья не показывалось, и кварги уже понимали, что, скорее всего, эту ночь проведут под открытым небом и с пустыми желудками.
        -Уж попался бы мне сейчас хоть заяц какой-нибудь, я бы его сырым съел!- бормотал Ульв на ходу.- Со шкурой и с костями!
        Бьярни, хоть и старался держаться уверенно, тоже чувствовал, что изнемогает. Те, кто в последней битве был ранен, уже едва переставляли ноги, Свейн Лосось опирался одной рукой на палку, другой - на Вегейра Прыткого, и то уже заметно отставал.
        -Отдыхаем,- сказал Бьярни.
        Он понимал, что если не дом, то хоть какой-то еды для людей раздобыть надо, иначе завтра мало кто сможет идти дальше и им останется только умереть здесь. Тогда уж лучше было не вылезать из того погреба!
        -Да куда же все подевались, тролль их раздери!- выругался он.
        -А может, фьялли тут уже побывали?- предположил Кари. Воспитатель еле стоял, невольно держась за сердце; его волосы растрепались, дышал он со свистом и выглядел еще старше, чем был.- Может, всех уже свезли на рабский рынок?
        -Но деревни должны были остаться! Даже если бы их сожгли - остались бы пожарища. А здесь просто пустыня!
        -А может, это и не Ивленн вовсе,- осторожно предположил Фарульв Умный.- Может, мы того… ненароком забрались в Иной мир?
        Бьярни только обернулся к нему, чтобы достойно ответить на это неуместное предположение,- и замер.
        От опушки ближней рощи на холме к ним приближалась молодая девушка с лицом и внешностью Элит. Но в этот раз Бьярни, хоть и вздрогнул при виде нее, даже мысли не допустил, что это на самом деле может быть его сестра. На девушке была белая рубаха со складками, зеленый плащ с золотой бахромой, а обувью ей служили башмачки с подошвой из какого-то диковинного светлого металла. Две большие пряди волос красиво обвивались вокруг головы, третья спускалась по спине почти до колен; золотистые волосы сверкали в последних лучах заходящего солнца ярким багрянцем. В руках она несла большую золоченую чашу, до краев полную каким-то напитком.
        -Приветствую вас на нашей земле, о достойные и благородные мужи!- сказала она голосом Элит, подойдя и остановившись прямо перед потрясенными зрелищем кваргами.- Близится ночь, а вы проделали долгий путь и устали. Позвольте пригласить вас в бруиден, и там у вас не будет недостатка ни в горячей пище, ни в сладком меде, ни в хмельном эле, ни в приятной беседе, ни в мягких постелях.
        -Элит! Вот так встреча!- загомонили изумленные кварги.
        -Откуда ты взялась?
        -Как ты сюда попала?
        -Тихо!- прикрикнул Бьярни.- Это вовсе не Элит.
        Все озадаченно примолкли, рассматривая девушку и недоумевая, как же тут можно было ошибиться. Уж кого, как не Элит, дочь Форгала и внучку Миада, им знать в лицо, если в ее доме они прожили последние два месяца?
        -Это снова ты?- тихо спросил Бьярни, пристально глядя в лицо с такими знакомыми чертами, за которыми ему сейчас отчетливо виделась совсем иная душа, чужая, если не сказать чуждая.- Ты меня больше не обманешь.
        -Это снова я,- так же негромко ответила девушка.- Ты узнал меня? А я вовсе не пытаюсь тебя обмануть.
        -Надеюсь, есть только одна… одно существо, способное принимать облик моей сестры.
        -Многие из нашего рода способны принимать чужой облик. Но со мной ты и правда встречаешься не в первый раз.
        -Что тебе от нас нужно?
        Бьярни не решался спросить, кто же она такая на самом деле, а может, боялся услышать ответ. С настоящей Элит он не раз обсуждал то происшествие в лесу, перед высадкой фьяллей на Клионне. Сам-то он поначалу думал, что в облике его сестры к нему являлся сам король Боадаг, чтобы использовать Бьярни как приманку для Элит. Ему ведь совершенно все равно, принять облик мужчины или женщины, животного или какой-либо вещи. Но ведь девушка с ее внешностью появилась тогда в бруидене одновременно с Боадагом - ведь не мог же он раздвоиться. Впрочем, Бьярни охотно поверил бы, что королю Иного мира ничего не стоит раздвоиться, отвести глаза или как угодно заморочить своих невольных гостей. Но ведь девушка с внешностью Элит, так своевременно появившись, сама обманула и отвлекла Боадага, дав Бьярни и Элит возможность выбраться из бруидена, причем через дверь, ведущую в мир людей. Она помогла им, пусть и неизвестно из каких побуждений. Помня об этом, Бьярни, хоть и не доверял ей, все же не считал ее своим врагом.
        -Сейчас я хочу лишь помочь вам, ибо вы несомненно нуждаетесь в помощи,- ответила она, глядя на него серыми глазами Элит.- Поверь мне, и ты не будешь обманут, клянусь тебе именем моего отца, короля Тетры.
        У Бьярни упало сердце при этих словах, хотя он и сам подозревал нечто в этом роде. Тетра, иначе Боадаг,- все это имена короля Иного мира, называемого Лет-Н-Айл. Его населяет народ сидов, и именно из этого народа происходит его странная знакомая, которую он уже второй раз видит в облике своей сестры. Она - дочь Боадага. Но чего она хочет?
        -Последуй за мной без страха в сердце героя,- мягко продолжала девушка.- Я готова оказать вам те услуги, в которых вы нуждаетесь.
        -Но где же твой дом?
        -Да вон же он!- Она слегка обернулась и показала на склон холма, где действительно виднелось какое-то строение. Почему-то раньше никто его не замечал.- Прими от меня этот кубок в знак нашей дружбы!
        С этими словами она подала Бьярни золоченую чашу. В чаше было пиво, свежее, с непривычным, но очень приятным вкусом. Бьярни хоть и знал, что из рук сидов не стоит принимать еду или питье, отказаться не смог: мягкое сияние серых глаз завораживало его, погружало в состояние покоя и безопасности, понуждало просто делать то, что предлагают, и ни о чем не думать самому. После всех превратностей и волнений это было очень приятное состояние, и Бьярни погружался в него, как в мягкую перину.
        Он выпил и вернул ей чашу. У него кружилась голова, а под ногами вместо земли вдруг очутились облака, но это было так приятно, что он даже улыбнулся, глядя, как вслед за тем девушка подает чашу Ивару хёльду, угадав, что именно этот человек - второй по положению после самого вожака. Кувшина у нее с собой не было, а Бьярни свое пиво выпил до дна, однако чаша опять оказалась полна.
        -Идемте же!- Девушка приглашала их так радушно, словно именно их-то и ожидала целый год.- У моих сестер уже готов пир, кубки налиты и мясо стынет на столах!
        Ульв, такой же изумленный, разом потерявший всю свою ядовитость, как завороженный первым потянулся за девушкой, и все кварги, даже те, кто еле доплелся до этого места, пошли за ним и за своей прекрасной вожатой, позабыв о ранах и усталости.
        Поднявшись немного по склону холма, они оказались перед просторным красивым домом без какой-либо стены или ограды вокруг него. И все сразу его узнали - именно в этом доме они провели ночь еще там, на Клионне, перед нашествием Торварда конунга. Те же были ореховые кусты, и источники под ними, и лососи, плавающие в источниках и глотающие орехи.
        -Но как это возможно?- Изумленный Бьярни повернулся к спутнице.- Ведь этот бруиден находится на Клионне!
        -Бруиден моего приемного отца находится на перекрестке между миром людей и Иным миром,- поправила та.- И он появляется там, где сейчас нужен. Входи же.
        Внутреннее убранство дома ничем не отличалось от того, что кварги видели в прошлый раз, зато среди его хозяев произошли заметные изменения. Вместо мужчины в красной одежде гостей встретили еще шесть девушек, так же нарядно одетых в белые рубашки с широкими складками, заложенными за драгоценные пояса, в разноцветных плащах с золотой бахромой, с золотыми ожерельями на груди. Все они были красавицами - светловолосые, с голубыми глазами и румяными, как шиповник, щеками, и каждая держала в руках золотую чашу.
        -Привет вам!- Одна из них выступила вперед.- Славно вам будет у нас, так пусть и нам будет хорошо с вами!
        -Привет и вам!- вымолвил Бьярни, ошарашенный всем этим.- Кто вы, девушки?
        -Я - Эалайд, а это мои сестры - Киарнайт, Грайне, Тальтиу, Тлахтга, Эблиу и Ригру, все мы дочери короля Тетры. Просторен наш дом и радость ждет путника под нашим кровом!
        Сначала их отвели в баню, и там кварги увидели новое чудо: горячие камни сами собой выпрыгивали из очага и падали в воду; отдав же ей свое тепло, сами выбирались из воды и снова прыгали в огонь. И сколько ни горел огонь, никто не подкладывал в него дров, а он не гас. Всем гостям дали по новой чистой рубашке, а потом усадили за столы. Над очагом жарилась огромная свинья, и сколько от нее ни отрезали, сколько ни съедали оголодавшие кварги, не веря своему счастью, мясо не убывало и туша оставалась целой. Девушки сами обносили гостей едой и пивом, приветливо отвечали на каждый вопрос, вот только понять, что же они говорят, кваргам удавалось так же плохо, как в начале.
        На балках дома сидели бесчисленные белые птицы, попарно скованные цепочками из червонного золота.
        -Что это?- спрашивали кварги, а девушки отвечали:
        -Это птицы Рианнон, и поют они такую прекрасную мелодию, что не остается в том, кто ее слышит, ни горя, ни печали, ни заботы, ни жалобы.
        Птицы, в самом деле, пели так сладко и приятно, что кварги уже не помнили даже, зачем приплыли на этот остров. Наевшись и напившись, они только слушали, и души их наполнялись блаженством. Одна из девушек, как заметил Бьярни, подошла к Ульву и о чем-то заговорила с ним, усевшись рядом и взяв его за руку.
        Обернувшись, он снова увидел возле себя девушку в облике Элит. Эалайд - такое ее настоящее имя. Во всяком случае, она так сказала…
        -Я знаю, что ты о многом хочешь меня спросить, и я о многом хочу тебе поведать,- сказала она.
        -Уж это точно,- согласился Бьярни.- Почему ты приходишь в облике моей сестры? В тот раз ты хотела обмануть меня и завлечь в этот дом, но почему теперь то же самое?
        -В тот раз мой отец попросил меня помочь ему.- Эалайд улыбнулась.- И я помогла - сначала ему, как велит мне долг дочери, а потом тебе, как приказало мне мое сердце. А сейчас… Судьба моя такова, что вот уже несколько лет я живу под грузом тяжкой беды. Приходится мне являться к людям в чужих обликах, наиболее им милых, ибо нет у меня своего.
        -Нет своего?- Бьярни сначала не понял, а потом похолодел.- Что? Ты…
        Что же ты за ужасное существо из бездны, если у тебя даже нет своего облика?- хотел он спросить, но не смел. И в то же время его собеседница не казалась опасной, и никакой угрозы Бьярни не ощущал. Глаза Элит смотрели на него с выражением спокойной, немного печальной мудрости, какой никогда не было у настоящей Элит, и Бьярни чувствовал, что разговаривает с существом гораздо более старым, если не сказать древним. Нежная дева, сидевшая возле него, была старше, чем самые дряхлые старики, которых ему случалось видеть, старше, чем кряжистые дубы.
        -Нет же, нет!- Она снова улыбнулась и мягко прикоснулась к его плечу, словно хотела успокоить.- У меня был свой облик, и не менее прекрасный, чем любой из тех, что тебе доводилось видеть. И у меня были глаза, подобные капле солнечного света на вершине деревца, и стройный стан, радующий взоры мужчин.- При этом она смотрела в глаза Бьярни с таким значением, что ему становилось неловко и жутковато.- Но мой облик украден.
        -Украден?
        -Да. Есть в нашем племени одна женщина, совершившая это злое дело. Ее имя - Этайн, и она дочь колдуна по имени Кадарн Серая Шкура.
        Бьярни уже знал, что именем Этайн на Зеленых островах называют тех, кого лучше совсем не называть: оно означает нечто вроде «вон та», то есть это и не имя вовсе.
        -Она была замужем за одним могущественным и знатным воином нашего племени,- продолжала Эалайд.- Его звали Труаг, и был у него сын по имени Эохан. Страсть к пасынку проникла в сердце Этайн, и она совратила его, вынудила бежать от отца и мужа. Труаг в гневе сложил для нее песнь позора, и на лице Этайн появились три нарыва. Ей грозила смерть, но ее отец спас дочь от горя и гибели. Своими чарами он похитил мой облик и передал его ей, а мне… - Эалайд опустила голову и вздохнула.- И с тех пор живу я под чужими обликами, ибо не могу вернуть свой. Этайн и ее отец, опасаясь гнева и мести Труага, покинули Лет-Н-Айл и скрываются в мире людей. А мне приходится жить в бруидене моего приемного отца, ибо не могу я вернуться в дом Тетры под чужим обликом. И все эти годы я ждала, пока появится человек, чистый сердцем, отважный и неподвластный чарам, который поможет мне вернуть мой облик.
        -И ты думаешь, что это смогу сделать я?- с сомнением спросил Бьярни.
        Он чувствовал некоторое смущение. С одной стороны, он хотел помочь этой женщине, но не верил, что сумеет, да и до того ли ему сейчас? Ему бы со своими делами разобраться…
        -Я знаю, что за мысли тревожат тебя.- Эалайд снова улыбнулась и мягко погладила его по плечу, словно разглаживая складку на рубахе, но Бьярни был не столь наивен и понимал, к чему все это. Она смотрела на него слишком женским взглядом, многозначительно и призывно, с восхищением и желанием, и это смущало Бьярни. Он не хотел ей верить и всеми силами старался противиться обольщению, но не мог побороть волнения.- Ты думаешь, что не тебе равняться с героями древних сказаний и снимать проклятья с дочери короля Иного мира. Но ты ошибаешься, ибо скромность твоя поистине равна твоей доблести, что так редко встречается среди героев Лет-Н-Айла и мира людей.
        Нельзя сказать, чтобы Бьярни был падок на лесть, но от этих слов на душе у него стало как-то удивительно тепло. В голосе своей собеседницы он различал печаль и надежду: она действительно верила, что он в силах помочь ей, и от этого ему вдруг захотелось совершить невозможное.
        -Я избрала тебя, потому что ты сам - такое же неоднозначное и пограничное существо, как и я,- продолжала Эалайд.- Ты сын двух народов, сэвейга и уладки. Ты сын знатного человека и рабыни, но эта рабыня происхождением своим гораздо выше своих хозяев. Мир и благополучие приносили тебе унижения и безнадежность, но война и смерть родичей привели к свободе и славе. Даже то, что ты был отвергнут гордой девой, не принизит, а возвысит тебя еще больше, чем уже возвысило. Твоя судьба оборачивает к твоей пользе все, что с тобой происходит, даже когда тебе кажется, что из этих дурных дел не может вырасти ничего хорошего. Ты родился рабом, но можешь стать королем. И я, Эалайд дочь Боадага, помогу тебе в этом, если ты поможешь мне.
        Бьярни больше не возражал. Эалайд знала о нем так много, но он не спрашивал, откуда она все это знает. Из Иного мира хорошо видно тем, кто умеет смотреть.
        -Что я должен сделать?- спросил он.
        -Сила Этайн основана на чарах ее отца, Кадарна Серой Шкуры. Он могущественный колдун, а мощь свою черпает из своей башни. Его башня стоит на холме Хир-Туаим, и там - еще одни ворота между миром людей и Лет-Н-Айлом. Если заставить его покинуть башню, его мощь сразу уменьшится, и тогда я сумею вернуть себе свой облик, похищенный его дочерью.
        -Заставить его покинуть башню? Но как я смогу это сделать? Я же не колдун. Я с радостью помог бы тебе.- Бьярни настолько осмелел, что даже сам взял руку Эалайд. Рука у нее была удивительная - нежная, как лебединый пух, теплая и прохладная, и притом какая-то невесомая. Казалось, если сожмешь ее сильнее, она растает, как туман.- Но у меня совсем нет времени на колдунов. Мою землю, остров Клионн, захватил мой кровный враг, Торвард сын Торбранда, конунг фьяллей. Тот самый, что убил моих братьев и оскорбил мой дом. Я должен отмстить ему, я должен найти мою сестру, освободить моего деда и братьев, которые все еще в плену, я должен изгнать фьяллей с Зеленых островов, потому что, похоже, кроме меня этого некому сделать! Да будь на моем месте сам Ки Хилаинн, ему и то все это стоило бы некоторого труда. А я не герой древности. Я вырос среди челяди, хоть мне и стыдно об этом упоминать, но ты все равно знаешь. Я учился сражаться, когда Кари обучал моих братьев и им нужно было на ком-то оттачивать свое умение. А сейчас у меня ничего нет, кроме дружины в двадцать восемь израненных и измученных человек. И если
короли Ивленна не помогут мне, я просто не знаю, что я тогда стану делать!
        -Я еще не сказала тебя всего. Ведь ты не знаешь, где нашла приют Этайн, вынужденная бежать из Лет-Н-Айла?
        -Нет.
        -Она живет теперь в доме королей Ивленна, Фиахи и Фиахны. Она - жена рига Фиахи. Бежав из Иного мира, она пришла к нему и так очаровала его своей красотой - моей красотой, ибо в моем облике она ожидала его возле священного источника в день Праздника Мертвых!- что он взял ее в жены и пообещал исполнять ее волю во всем. И вот уже тринадцать лет она самовластно правит всем на Ивленне. Ты увидишь ее завтра, когда придешь в королевский бруг. И тогда поймешь, что тебе не добиться своей цели, пока не будет достигнута моя. Но зато, если ты поможешь мне изгнать Этайн, я укажу тебе вернейшее средство вновь обрести силу, даже большую, чем прежде. Наши цели неразделимы… И что ты скажешь о том, чтобы и постель у нас на эту ночь была одна?
        Вслед за столь неожиданным окончанием своей речи Эалайд улыбнулась, глядя на Бьярни с таким открытым страстным призывом, что у него упало сердце, а в лицо бросилась краска. Бьярни покраснел, как мальчик, хотя женщин не боялся,- но кем он был, как не мальчиком, рядом с этой девой, которая старше его на… лучше не думать, на сколько лет может быть старше дочь короля Иного мира. Если ее возраст вообще измеряется человеческими мерками.
        -Н-нет, благодарю тебя,- запинаясь, выговорил Бьярни, зная, что краснеет, и смущаясь от этого еще больше. Эалайд негромко засмеялась.- Но ты сейчас так похожа на мою сестру, что я…
        -А ты уверен, что не хотел бы обладать той, что носит этот облик?- Эалайд пристально взглянула на него.
        -Нет,- серьезно и уверенно ответил Бьярни.- Не хотел бы.
        -Но я ведь вижу, что при мысли о ней твое сердце трепещет, как…
        -Как зайчонок, схваченный сильной рукой охотника. Знаю, ты уже об этом говорила. Но это не то. Не знаю, можешь ли ты это понять. Вы, сиды, все знаете, но понимаете ли вы людей?- Бьярни взглянул ей в глаза и заметил в них неуверенность.- Я люблю мою сестру, я восхищаюсь ее красотой, ее умом и знаниями, ее силой духа. Я стремлюсь к тому, чтобы она доверяла мне и делилась со мной своими мыслями, я хочу, чтобы она скучала по мне, как я скучаю по ней. Может быть, важнее всего на свете для меня - оправдать ее ожидания и добиться того, чтобы и она гордилась и восхищалась мной. Но это же не то. Такой любовью можно любить кого угодно, а не только женщину. Понимаешь, если бы она была не сестрой моей, а бабкой и ей было бы шестьдесят лет, я относился бы к ней так же - если бы она сохранила бы такое же молодое отважное сердце, силу духа и ясный ум. Ты понимаешь?
        -Я… постараюсь понять,- неуверенно ответила Эалайд.
        -Ты не сердишься на меня? Я знаю, что по старинным законам Зеленых островов мужчина не имеет права отказать женщине в любви, не покрыв себя позором, но…
        -Не тревожься.- Эалайд опять прикоснулась к его плечу.- Я пригласила тебя в этот бруиден, чтобы ты отдохнул, и пусть твой сон будет спокоен и безмятежен, пусть он подкрепит твои силы для новых испытаний. Уже завтра ты встретишься с ригами Ивленна и тебе предстоит совершить еще немало трудных дел. Однако я надеюсь…
        Она встала со скамьи, сделала несколько шагов прочь, остановилась в дверях и обернулась.
        -Надеюсь, что, когда мы с тобой увидимся снова, ты дашь мне другой ответ.- Она снова улыбнулась и исчезла.
        Бьярни огляделся. В очаге пылал огонь, на грудах тростника сладко спали его спутники, причем рядом с некоторыми еще лежали куски мяса, не поместившиеся в животах, и стояли кувшины и чаши с остатками пива. Девушек-хозяек не было. Бьярни снова посмотрел на дверь, за которой исчезла Эалайд. Надо думать, та дверь и ведет в Лет-Н-Айл. Надо бы запомнить. Ведь завтра… Завтра она обещала встречу с ригами Ивленна.
        Глаза слипались, тело от усталости казалось тяжелым и неповоротливым. К счастью, идти никуда уже не надо было - Бьярни просто лег на тростник там же, где сидел, закрыл глаза и мгновенно заснул.
        Проснувшись, Бьярни обнаружил, что лежать ему жестко, неудобно и порядком холодно и только в спину упирается что-то теплое. Ну еще бы. Открыв глаза, он обнаружил, что лежит на голой земле, вернее, на мокрой от росы траве. За спиной у него устроился Ульв, тоже крепко спящий. Бьярни поспешно отодвинулся, как будто обнаружил возле себя не человека, а змею: а вдруг кто-нибудь увидит, как они нежно прижимаются друг к другу,- потом останется только на меч броситься от срама!
        Привстав, он огляделся. Место было незнакомым - дикая поляна на склоне холма. Однако, помня свой первый опыт ночевки в бруидене на перекрестке дорог из мира людей в Лет-Н-Айл, Бьярни не очень-то удивился. Просто сегодня бруиден ушел в Иной мир, не дожидаясь пробуждения гостей, а их оставил. И спасибо ему за это. Похоже, здесь на траве расположилась вся их дружина, и все спали. В голове была тяжесть, как после крупной попойки. Однако…
        Бьярни в изумлении уставился на плащ, которым был укрыт. Выкрашенный в густой темно-красный цвет, хороший, совсем новый плащ из толстой шерсти, надежно защищающий от ночного холода. Ничего подобного у него с собой не было, все их вещи остались в бруге Айлестар. Рядом с плащом на траве лежал пояс с узорной позолоченной пряжкой, даже лучше того, что пришлось отдать в обмен на нож. Почти таким же плащом, только зеленым, был укрыт Ульв. Откуда такое богатство?
        Бьярни огляделся еще раз и понял, что показалось ему странным. Все кварги, спящие на земле, были укрыты разноцветными крашеными плащами, старые рубахи, грязные и драные, пропотевшие, со следами крови, заменились на новые - из лучшего белого льна, и под головой у каждого лежала верхняя рубаха - из тонкой шерсти, тоже выкрашенная в яркий цвет и даже с вышивкой. У каждого появилось оружие - уладские мечи с бронзовыми рукоятями, ножи, копья, даже продолговатые щиты с узорными умбонами. Посреди поляны блестел начищенными боками большой бронзовый котел на трех ножках - улады такие котлы не вешают над огнем, а ставят на землю и огонь разводят снизу и вокруг. Рядом с котлом лежали большие караваи хлеба, завернутые в холст, куски свежего мяса, закутанные в крапиву, чтобы не испортилось. Стоял дубовый бочонок, всем видом намекая, что внутри - пиво, такое же вкусное, каким вчера угощали их дочери Боадага.
        Однако настал новый день с новыми заботами и прохлаждаться было некогда. Эалайд обещала, что уже сегодня он увидит королей Ивленна. И Бьярни принялся будить свою дружину. Выражение лиц у спящих было самое разное - от блаженства до мучения. Причем очень многие так же прижимались один к другому, как они с Ульвом. Ничего подобного раньше Бьярни за своими людьми не замечал, и оставалось думать, что Хринг Острога сейчас видит во сне объятия вовсе не Берга Бороды, а кого-то совсем не похожего и безо всякой бороды! Видимо, не только одному Бьярни было сделано приятное предложение, но только он один от него оказался. Однако, кроме любви, добрые дочери Боадага одарили своих гостей и одеждой, и оружием, и даже припасами, так что теперь они могут благополучно добраться до здешних ригов и предстать перед ними в приличном виде, а не как оборванные и голодные бродяги.
        Рядом кто-то хрипло выругался. Бьярни обернулся. Ульв все так же лежал на спине, но теперь с открытыми глазами и озирал голубое небо и зеленые ветви над собой. Он тоже вспомнил, и, видимо, то же самое.
        -А куда все делось?- сипло спросил кто-то рядом. Свейн Лосось уже сидел на траве и тер глаза.- Мы же были в доме у какого-то короля… Только его самого не было, а были только его дочери…
        Вспоминая вчерашнее, кварги с изумлением оглядывались, но не видели ни дома, ни орешника с источником и лососями, ни, разумеется, девушек, которые их сюда заманили. Однако новая одежда и прочие подарки доказывали, что все это был не сон. Или не совсем сон.
        Или этот сон еще не кончился…
        -Эти чародейки заколдовали нас!- приговаривал Кари, пытаясь пальцами расчесать спутанные волосы.- Не было тут никакого дома, нам только померещилось. И еды не было! Я уже слышал такие саги! Заморочат тебя, будто сидишь на мягкой перине и мясо ешь, а потом проснешься - в болоте, и во рту тиной воняет!
        -Вот это, похоже, не тина.- Торир Упряжка осторожно потыкал пальцем в мясо, отогнув листья крапивы, и понюхал палец.- Мясо как мясо. Свинина.
        -Нам еще повезло, что нас самих не превратили в свиней!- кряхтел Кари.- Очень хорошо повезло, скажу я вам!
        -Да и красотки, небось, тоже морок, а сами - уродливые старые ведьмы!- мрачно добавил Ульв.
        -Ничего нет сильнее, чем злые чары!- пытался утешить его Кари.- Против колдовства ни один мужчина не устоит.
        -Особенно когда это колдовство молодых и прекрасных женщин!- хмыкнул Ивар хёльд, уже совсем пришедший в себя. Ему все эти чудеса очень нравились.- Эта, какая-то из них, не упомню, как ее звали, все говорила мне, что она, дескать, меня полюбила и хочет, чтобы я с ней там остался. Я-то, старый дурак, развесил уши…
        -Постой, а ты разве тоже понимаешь по-уладски?- поразился Бьярни.
        -Нет… - Ивар удивился.- До сих пор не понимал. А они разве говорили по-уладски? Как же я тогда все понял? Мне как-то в голову не пришло… Нет, а все равно приятно!- Он даже зажмурился от воспоминаний.- Где еще, кроме как в волшебной стране, меня полюбит такая девушка! Да и подарки, я бы сказал, очень хорошие - не от всякого короля такие получишь.
        -Кстати, о королях,- напомнил Бьярни.- Если мы все живы, сыты, здоровы и одеты, так чего мы ждем? Пошли искать местных королей!
        Собрав так нежданно обретенное имущество, кварги тронулись в путь. И сегодня местность выглядела гораздо более оживленнее: сразу на глаза им попалось козье стадо, а потом и деревня - семь или восемь круглых домишек, сплетенных из прутьев и покрытых соломенными крышами. В деревне появление дружины, состоящей из хорошо одетых людей, возглавляемых молодым учтивым вождем, вызвало любопытство и некоторую тревогу, но Бьярни, говорящий по-уладски и назвавшийся внуком и посланником рига Миада, быстро всех успокоил. Дорогу к королевскому бругу им показали охотно.
        -Здесь уже недалеко, ты легко достигнешь его к полудню,- объясняли местные жители.- Сперва ты увидишь высокий холм с камнями на вершине - это Старая Тетра, священное место, где стоял когда-то дом древнего короля Круахнена. Миновав его, ты увидишь бруг Мис-Бенн, там и живут наши короли.
        Старая Тетра? Бьярни насторожился: ведь Тетра - другое имя Боадага.
        -А позволь спросить, почему Старая Тетра носит такое название?- осведомился он.
        -Нетрудно ответить,- охотно отозвался старейшина деревни, обрадовавшись случаю поделиться местным преданием со свежим человеком.- Старая Тетра зовется так потому, что в древние века, еще пока не пришли сюда люди под водительством сыновей Бель, стоял на том холме замок самого Красного Короля Холмов, чье имя также Тетра. Уступив же эту землю сыновьям Бель, перенес король Тетра свой замок в Иной мир, где стоит он и поныне. А сыновья Бель построили там свой дом. О том же, как был он разрушен, есть другое предание…
        -И я бы с большим удовольствием его послушал, если бы только у меня было время,- вполне искренне сказал Бьярни. Как в далеком детстве, когда он, сидя на коленях у матери где-нибудь в уголке гридницы усадьбы Камберг, зачарованно слушал старые уладские предания, которые Дельбхаэм шептала ему на ухо, так и сейчас они увлекали его. Тем более что в них оказалось столько правды! Но приходилось спешить.
        Распрощавшись со словоохотливым старейшиной и клятвенно пообещав зайти к нему снова на обратном пути и послушать-таки о разрушении Старой Тетры, если только выдастся такая возможность, Бьярни со своими людьми тронулся дальше. Заблудиться они уже не боялись: в глубь побережья уводила хорошо накатанная дорога, да и люди, у которых можно было уточнить путь, попадались теперь часто. В полдень они сделали привал, сварили мясо в подаренном котле, поели и немного отдохнули. Хоть старейшина и обещал, что они уже скоро достигнут бруга Мис-Бенн, Бьярни не хотел являться к ригам голодным и первым делом набрасываться на еду.
        И по дороге, и во время отдыха Бьярни все время думал о прошедшем вечере, вспоминал свою беседу с Эалайд. Он обдумывал каждое слово своей странной собеседницы, пытаясь понять, какие же чувства и побуждения за всем этим крылись. Действительно ли он ей нравится? Или она просто хочет использовать его в своих загадочных целях? Сейчас, ясным днем, когда ее не было рядом, Бьярни мог оценить все случившееся трезво, однако смутное расположение к дочери Боадага родилось и крепло в душе. Она нуждалась в помощи, и уже поэтому Бьярни не мог ей не сочувствовать. А еще она, должно быть, довольно доброе создание. И мудрое. Несомненно, ее истинный облик прекрасен! Порой в душе Бьярни даже мелькало сожаление, что он не посмел принять ее предложение… Нет, все правильно. Не стоит торопиться в таких делах, особенно когда речь идет о существах Иного мира. Он не сомневался, что они снова встретятся. Но даже понимая, что встречи с девами Иного мира опасны и искать их не следует, при мысли об этой будущей встрече Бьярни испытывал не страх, а скорее нетерпение, так что даже невольно прибавлял шаг.
        Старейшина не обманул: уже вскоре после того, как кварги двинулись дальше, перед ними открылась долина Рога - о происхождении ее названия тоже существовало предание,- а в ней бруг, состоявший из каменной башни-броха и нескольких деревянных строений попроще, в основном хозяйственного назначения. Ничем особенным бруг Мис-Бенн не поражал, серебром либо птичьими перьями покрыт не был, источники мудрости перед ним не били, орешника тоже не росло.
        -Похоже, что в некоторых случаях и тут обитают обычные люди,- съязвил Ульв.- Не удивлюсь, если у них даже баню топят слуги, а раскаленные камни и не думают прыгать в воду сами!
        Зная, что сыновья Айлен правят своим островом вместе, Бьярни ожидал, что те окажутся близнецами, но ничего похожего не обнаружил. Братья-короли вовсе друг на друга не походили: Фиаха был светловолосый крепыш, ростом ниже среднего, круглолицый и румяный, но весьма воинственного вида, а Фиахна - высокий, худощавый, с темными волосами, выдававшими примесь крови круитне, и мечтательным выражением на лице. Выглядели оба лет на тридцать, но кто же из них старше, Бьярни так и не понял. За спиной у Фиахи висел меч, а у Фиахны - арфа с позолоченными струнами. Почетное хозяйское место у них было на два сиденья, но, сидя там плечом к плечу, они производили довольно забавное впечатление. В другое время Бьярни посмеялся бы - про себя, разумеется,- но сейчас ему было не до смеха.
        Ибо вскоре после того, как гости вошли, из грианана спустились обе королевы, жены братьев. По жене Фиахны - миловидной женщине, обычной уладке с рыжими волосами и обильными веснушками точно такого же оттенка, улыбчивой и неразговорчивой,- Бьярни лишь скользнул взглядом и больше о ней не думал. Зато вторая… Поистине, не составляло труда понять, которая из двух является женой Фиахи… красавицей из Иного мира… Колдуньей, очаровавшей короля…
        Королева Этайн была высокой - с самого Бьярни ростом и на голову выше собственного мужа. Волосы у нее оказались темно-рыжие, блестящие подобно самому темному янтарю. Светло-карие глаза, немного вытянутые к вискам, под почти прямыми бровями такого же цвета, как волосы, смотрели остро и недобро, в то время как розовые губы приветливо улыбались. Немного скуластое лицо треугольной формы, с широким лбом и узким угловатым подбородком было белым и довольно красивым, и Бьярни понял, почему Этайн избрала именно этот облик. Эалайд, которая сейчас пряталась под обликом Элит, обладала яркой, самобытной, необычной, но весьма впечатляющей красотой.
        Заметив пристальный взгляд гостя, королева остановилась у подножия лестницы. А Бьярни не мог оторвать от нее глаз, хоть и понимал, что ведет себя невежливо и даже дерзко. Но что за важность, если он наконец-то видел истинный облик Эалайд?
        Однако королева Этайн поняла его внимание и волнение иначе. Многие мужчины теряли голову при виде ее красоты, и она лишь улыбнулась, глядя на Бьярни вполне благосклонным взором. Риг Фиаха, наоборот, насупился. За тринадцать лет он должен был бы привыкнуть к тому, что его жена привлекает горящие мужские взгляды везде, где появится, но не мог не ревновать и не бояться, что однажды она предпочтет другого. И уж не этого ли - молодого, рослого, стройного парня с таким открытым, располагающим лицом, учтивого, знатного, хорошо одетого? Добрых чувств к гостю у него сразу поубавилось, хотя они еще и не начинали ни о чем говорить.
        С выходом обеих королев наконец начался пир, и сама Этайн поднесла Бьярни первую чашу.
        -Да будет дан тебе привет в нашем доме, Бьярни сын Дельбхаэм!- сказала она, пристально глядя на него светло-карими янтарными глазами - глазами Эалайд.
        Зная, что этот облик - краденый, что под чужой красотой эта женщина прячет позор порока и преступления, Бьярни с трудом заставил себя принять чашу из ее рук - и не мог не смотреть в лицо той, что была истинной хозяйкой этой красоты. Как же ему хотелось в эти мгновения, чтобы это прекрасное лицо вернулось наконец к настоящей владелице, чтобы он увидел лицо Эалайд, оживленное и освещенное душой Эалайд, и смог понять, что же она за существо - та, которую он совсем не понимал, но к которой испытывал странное влечение, смешанное с тревогой и робостью.
        На вечернем пиру, когда гости и хозяева насытились, короли наконец начали расспрашивать гостя. Рассказ о том, откуда и зачем он прибыл, братья выслушали внимательно. Фиаха при этом мрачнел на глазах, а темные глаза Фиахны приобретали все более отрешенное выражение, будто он слушает предание, не имеющее никакого отношения к жизни.
        -Боги наказали этого гордеца Минида,- заявил Фиаха, когда речь дошла до гибели рига Банбы на поединке с Торвардом конунгом.- Он был подл и жаден до чужого добра, и потому боги отняли у него удачу. А что с его женой, королевой Хелиген? Она теперь у короля Лохланна?
        -Нет, о ней я ничего не слышал,- ответил Бьярни.- С собой он привез только Тейне-Де, дочь Брикрена. Полагаю, королева Хелиген осталась на Банбе.
        -Должно быть, убив ее мужа, Торвард конунг предложил себя взамен.- Фиаха ухмыльнулся.
        -Мне ничего об этом не известно.- Бьярни вообще не понимал, при чем тут Хелиген.- А почему вас так занимает судьба этой благородной женщины - она ваша родственница?- с надеждой спросил он, подумав, что если вдова Минида в родстве с этими двумя, то тем легче будет склонить их к походу праведной мести.
        Но те только переглянулись и хмыкнули.
        Бьярни продолжал рассказывать о своих приключениях.
        -А ты, должно быть, обручился с этой девой, дочерью Брикрена?- с беспокойством спросил Фиаха, когда рассказ дошел до побега из погреба.
        -Нет, и не думаю, чтобы эта дева сочла меня достойным своей любви,- ответил Бьярни, мельком вспомнив мрачный взгляд близко посаженных рыжих глаз Тейне-Де. Почему этих двоих интересуют только женщины?
        Его ответ хозяевам понравился, и они вздохнули с облегчением. Глядя на них, Бьярни начал понимать: слушая его рассказ, они все время перемещали в голове островных ригов, будто фигурки в игре на доске, прикидывая: этот стал сильнее, тот вовсе укатился за край поля,- и пытались понять, кто теперь сколько весит на Зеленых островах. Кто за кого, кто против кого - кто теперь самый сильный? И не мы ли, случайно? Вероятно, в этом отношении их и занимает судьба женщин: ведь муж дочери рига - и есть будущий риг. И, женись Бьярни на Тейне-Де, Снатха и Клионн оказались бы связаны тесными родственными узами…
        На миг Бьярни подумал, что, может, и стоило бы поухаживать за Тейне-Де - если бы было время. Она сама ему совершенно не нравилась, но сейчас был так необходим сильный союзник! Ведь у него всего двадцать восемь человек, а нужно помочь деду, найти Элит, избавиться от фьяллей…
        -И вот решился я приехать к вам, сыновья Айлен, чтобы просить вас о помощи,- продолжал он.- Остров Ивленн - сейчас единственный, куда еще не ступала нога Торварда конунга. Не считая острова Голуг, подчиненного ригом Брикреном еще раньше, но схватка рига Брикрена с ригом Карбадом была столь жестокой, что Карбад погиб, оставив лишь маленьких детей, и от войска его почти никто не уцелел. Только вы, сыновья Айлен, теперь можете остановить Дракона Восточного моря. На вас с надеждой взирают смертные и с благосклонностью - боги. Так пусть же запоет боевой рог, призывая отважных к славе, пусть будет врагам жестокая брань, а мирным людям - защита. И пусть прославят вас сказители и барды, как героев сотни боевых приемов и тысячи подвигов.
        Он хорошо знал, как нужно говорить с отпрысками королевских родов, чтобы его речь понравилась. Особенно он рассчитывал на Фиаху, который имел более решительный и воинственный вид, но и Фиахну должно было заинтересовать упоминание о песнях и сказаниях. Похоже, что он и сам обучался искусству бардов, но ведь надо ему о чем-то петь!
        Знатные улады, окружавшие королей, слушали его речь с не меньшим вниманием и отвечали понимающими взглядами. Разумеется, для жителей Ивленна не было новостью то, что на четырех других островах уже несколько месяцев бушует война.
        -Этого и следовало ожидать,- заметил один из знатных воинов, Брехан мак Ллид.- Ведь еще во время Праздника Мертвых наш прорицатель Мунремур предсказывал, что если между сыновьями наших богинь разгорится вражда, то из-за моря придет беда и никто не сможет ей противостоять. Так и вышло. Риги Зеленых островов сражаются между собой за звание ард-рига, а в это время лохланнцы разоряют их земли.
        -Во всем виноват Биле Буада,- добавил другой, уже старик.- Он объявил поход Каменного Трона, первым начал войну. Остров Снатха пострадал по его вине. Если бы риг Брикрен находился дома, когда к нему пришел король Лохланна, то сумел бы дать достойный отпор и сейчас уже никому не приходилось бы бояться лохланнцев. Но он жаждал завладеть чужим и потерял свое. Что же, сам риг Брикрен убит этим фьялленландским драконом?
        -Говорят, что он только ранен, но точных сведений об этом у меня нет,- ответил Бьярни.- А разве ты, почтенный…
        -Эадха мак Селах.- Старик наклонил голову, украшенную несколькими седыми косами.
        -Разве ты, Эадха, уже знаешь Торварда, конунга фьяллей?
        -Мы здесь знаем его.- Старик кивнул.- Позапрошлым летом он тоже бывал здесь. Он пришел с двумя кораблями и хотел здесь высадиться, но возле острова Фаир ему встретился другой лохланнский вождь, который перед этим был на Эриу. Там тоже шла война местных владык, и тот разбойник привез большую добычу. Торвард конунг разбил его, забрал его добычу, а с нами заключил мир при условии, что мы позволим ему немного отдохнуть здесь. Через несколько дней он ушел, как мы подумали, на Эриу. Но мы видели его сражение с тем разбойником, кажется, его имя было Вальгрим или Вальгейр. Нам повезло, что оба они пришли к нашим берегам одновременно. Если бы они вздумали сражаться не друг с другом, а с нами, то плач и горе обрушились бы на цветущую землю Ивленн.
        -Но теперь Торвард конунг здесь не имеет соперников. Одолеть его будет трудно и нужно приложить все усилия!
        Однако оба брата-короля ответили на его горячую речь молчанием и хмурыми взглядами.
        -Кто умен, тот понимает: не следует дразнить зверя, терзающего добычу,- подала голос королева Этайн.- Ты сам сказал, что Торвард конунг набрал уже много сокровищ. Вероятно, что скоро он уйдет за море. Так зачем мы будем ввязываться в эту войну?
        -Но мы могли бы воспользоваться случаем и занять Каменный Трон,- мечтательно вставил Фиахна, и Бьярни посмотрел на него с надеждой. Помогать другим сыновья Айлен не стремятся, но, может, хоть забота о собственной выгоде заставит их вступить в войну? А уж после того, как они сразятся с Торвардом, сил карабкаться на Каменный Трон у них уж явно не останется.
        -Для этого нам не надо воевать!- Королева Этайн с улыбкой покачала головой.- Нужно просто подождать, пока Торвард конунг уйдет, а потом прийти и взять все, что после него останется, ведь ты согласен, о муж мой?
        Она посмотрела на Фиаху, и тот послушно кивнул. Знатные улады со стыдом переглядывались, видя, как их риг поддерживает эту совсем не героическую и не мужскую точку зрения, но возразить вслух никто не смел. Невысокий, однако очень решительный по виду старик с бородой чуть ли не до колен и в белой одежде жреца - видимо, тот самый Мунремур,- даже отвернулся в досаде.
        -Каменный Трон фьялли не увезут, уж больно тот тяжел,- с насмешкой продолжала королева Этайн.- Но после этой войны ни на одном острове не останется никого, кто будет в силах нам противостоять. Мы будем единственными повелителями пяти островов, и прочим королевам придется признать ваше главенство, сыновья Айлен. Ибо не останется других знатных родом и прославленных доблестью мужей, способных соперничать с вами. Так зачем вам проливать кровь, рискуя не дожить до сладких плодов победы?
        Теперь Бьярни вполне понимал, что имела в виду Эалайд, когда говорила, что он не достигнет своей цели, пока не поможет ей. Она права: королева Этайн не желает оказывать помощь другим островам, наоборот, собирается извлечь все возможные выгоды из их ослабления, а риги смотрят ей в рот и поддерживают ее во всем. Не избавившись от нее, он не получит здесь никакой помощи.
        -Но никто ведь не может вам пообещать, что Торвард конунг действительно уйдет с островов!- с трудом подавляя негодование, наконец сказал Бьярни, глядя на Фиаху и все же надеясь пробудить в нем заснувший разум.- Легкие победы избаловали его, еще больше разожгли его честолюбие и алчность. Он уже может считать себя повелителем четырех остров из пяти - так неужели он уйдет, не пожелав присоединить к своим владениям и пятый? Уж конечно, он хочет быть покорителем всех Зеленых островов. И на пути у него - только вы. Я видел этого человека - он не из тех, кто довольствуется частью, когда может взять все. Среди племен Морского Пути фьялли славятся своей воинственностью. Их земля бедна, они не могут прожить земледелием, и пастбищ для скота у них недостаточно, поэтому с давних времен их мужчины каждое лето уходят в морские походы, оставляя присматривать за хозяйством женщин, детей моложе двенадцати лет и стариков, по дряхлости или из-за увечья уже не способных держать оружие. А все их мужчины - воины. Их конунги - военные вожди во многих поколениях, и Торвард конунг - не только по званию, но и на деле первый
в своей дружине и один из сильнейших воинов Морского Пути. И он непременно придет сюда - ведь он знает, что здесь немало сокровищ. И прежде, чем зариться на чужие земли и женщин, вам, сыновья Айлен, следовало бы позаботиться о сохранности собственных. Если вы позволите ему напасть на вас, то ваши сокровища попадут в его руки, а ваши прекрасные юные жены станут его рабынями!
        -Ты пришел угрожать нам?- с гневом крикнул Фиаха. На лбу у него появилась косая красная полоса - старый шрам, который краснел, когда риг волновался.- Конечно, ты ведь сам лохланнец, хоть и сын Дельбхаэм.
        -Какая вам разница, кто я такой? Я говорю о безопасности вашей земли! Если вы не станете ждать, пока Торвард конунг нападет на вас, а соберете хорошее войско и нападете на него сами, то у вас есть надежда победить. Фьялли слишком привыкли, что им почти не оказывают сопротивления. И уж тем более они не ждут, что кто-то нападет на них первым! Вы можете захватить их врасплох и перебить даже спящими.
        Говоря это, Бьярни уже сомневался, а не променяет ли он хрен на редьку, если в бруге Айлестар вместо фьяллей воцарятся эти двое. Надеялся он только на то, что победа не будет уж очень легкой и от войска братьев тоже мало что останется. И он, Бьярни, даже готов постараться, чтобы победа далась им нелегко. Вплоть до того, чтобы вовремя разбудить фьяллей и дать приготовиться к нападению…
        Замысел был неплох, но братья не пошли ему навстречу.
        -Мы тоже - воины!- надменно ответил Фиаха, переглянувшись с улыбающейся королевой. Похоже, ее даже забавляла горячность гостя, и она ничуть не сомневалась, что все будет так, как считает нужным она.- Когда прихожу я в боевой пыл, не хватает даже трех чанов холодной воды, чтобы охладить его, и не опускается меч в моей руке, пока останется передо мной хоть один враг! Если лохланнцы придут сюда - головы их вождей украсят ворота бруга Мис-Бенн, как то было в обычае у наших предков. Но мы не покинем свою цветущую землю и вооружимся лишь тогда, когда враги будут у наших берегов. Ибо последним вооружается не тот, кто трусливее, а тот, чье рождение выше!
        -Но вы…
        -А нашей земле ничего не грозит,- с безмятежной улыбкой продолжала королева Этайн.- Ибо могучие чары оберегают остров Ивленн.
        Должно быть, она намекала на своего отца-колдуна. Любопытно, а риг Фиаха знает, что у него за тесть?
        -Но позапрошлым летом эти чары вам не слишком помогли,- возразил Бьярни.- Когда сюда явились разом и Торвард конунг, и неведомый Вальгейр. Вас спасла случайность!
        -Теперь мы закончим эту беседу, Бьярни сын Дельбхаэм,- с той же приветливой улыбкой произнесла Этайн.- Мы выслушали твои речи и дали тебе ответ. Ты можешь быть нашим гостем, пока найдешь нужным, но пусть уста твои больше не упоминают об этой войне.
        -Благодарю вас за гостеприимство, достойное вашего высокого рода, а также твоей красоты, королева,- ответил Бьярни с такой язвительностью, что даже Ульв бросил на него удивленный и завистливый взгляд. А Бьярни почти с удовольствием вообразил, как изменилось бы и какой злобой налилось бы прекрасное лицо Этайн, если бы она знала, что ему все о ней известно.
        Короли снова принялись пить, и Бьярни опрокинул целый кубок пива, не чувствуя ни крепости, ни вкуса. На хозяев он старался не смотреть и весь кипел от досады и негодования. Даже Торвард конунг сейчас казался ему более близким и приятным человеком, чем эти двое: злой, наглый, но прямой и честный, конунг фьяллей в мыслях был далек от всякой подлости и всего, чего хотел, добивался собственными силами и не жалея собственной крови. А не ждал, пока сильные соперники перебьют друг друга, чтобы потом завладеть всей добычей и перебраться через кровавое море, не замочив даже краешек плаща. Уж наверное, он, сын ведьмы, не позволил бы вертеть собой другой ведьме, которая украла красоту, как нарядное платье, у истинной хозяйки!
        Гости на пиру, особенно Брехан и Эадха, бросали на него понимающие и сочувствующие взгляды. Бьярни видел, что на королеву Этайн они смотрят без восхищения и любви, и догадывался, что эти двое охотно поддержали бы его, но не могут идти против воли своих королей.
        На ночь кваргов устроили в гостевом доме, здесь же, возле броха. Не доверяя хозяевам, Бьярни распорядился выставить дозоры внутри дома и всем держать оружие под рукой. Еще раз и еще он мысленно благословлял дочерей Боадага, подаривших им оружие и красивую одежду. Хорош бы он был, предстань он перед этими двумя в пропотевшей, пропыленной рубахе и с пустыми руками!
        -Все хорошо вроде, еще бы красотку под бок, как там, где птички пели!- мечтал Ивар хёльд, взбивая свежее сено, которым набили для них тюфяки.
        И Бьярни подумал, что и сам был бы не прочь каждую ночь проводить в доме дочерей Боадага - при условии, конечно, что все будет заканчиваться так же благополучно. Пожалуй, если бы у него было время немного привыкнуть к Эалайд, он уже не так оробел бы… ну и что из того, что она выглядит как Элит? Он уже почти не замечал этого сходства, под знакомой внешностью видя совсем другую женщину… совсем другую, но по-своему не менее привлекательную. Ворочаясь, он думал: а помнит ли она обо мне? Вспоминает ли она последнюю встречу? Но кто может представить мысли существа, живущего в Ином мире, его чувства, предпочтения и ценности? Может, она смеется над глупым смертным. А может, думает о нем не больше, чем человек думает о комаре, который вчера пожужжал над ухом да и сгинул.
        И все же, несмотря на весьма здравые опасения, Бьярни жаждал новой встречи, невольно воображал, как она могла бы сложиться… и больше не собирался робеть перед Эалайд. «…Ибо скромность твоя поистине равна твоей доблести, что так редко встречается среди героев Лет-Н-Айла и мира людей,- говорила она, и у Бьярни становилось тепло на сердце, когда он вспоминал об этом.- Твоя судьба оборачивает к твоей пользе все, что с тобой происходит, даже когда тебе кажется, что из этих дурных дел не может вырасти ничего хорошего. Ты родился рабом, но можешь стать королем. И я, Эалайд дочь Боадага, помогу тебе в этом, если ты поможешь мне…» Воспоминание об этих словах наполняло его силами, снимало усталость от всего пережитого за последние полгода, заставляло смотреть в будущее с надеждой. В ее лице сама судьба обласкала его и обнадежила, словно старалась внушить стойкость. Не опускать руки, грести, пока хватит сил. И может, добрая судьба даст ему какую-нибудь возможность… Уже только в благодарность за это стоило постараться, чтобы помочь ей. Тем более что этим он поможет и самому себе.
        Глава 2
        Наутро Бьярни испросил у братьев-королей разрешение отправиться в лес на охоту. Расчет его был прост: прямо сюда, в королевский бруг, Эалайд едва ли придет, а сейчас ему необходим ее совет. Короли позволили: им тоже не улыбалось кормить из своих запасов почти три десятка чужаков. Пусть сами что-нибудь добудут.
        Не зная местности, кварги весь день проблуждали по холмам и рощам. Бьярни совершенно не заботился о том, куда они направляются. Иной мир - такая вещь, что объявиться может где угодно, было бы на то желание его обитателей. А хотя бы один из них сейчас должен ждать встречи с ним - и сам Бьярни ждал, волнуясь, будто у них с Эалайд назначено любовное свидание. Каждый миг промедления заставлял сердце сжиматься от разочарования и непонятной боли. Неужели он ошибается и она не придет? Или все это ему приснилось?
        Ночевать они остались в лесу.
        -А вот бы снова… - Асгрим сын Вандиля с намеком подмигнул Ивару.- Правда, хёльд?
        -Да уж молчи!- махнул рукой Фарульв Умный.- Не надо к себе звать Иной мир, а не то потом от него не отделаешься!
        И он будто напророчил. Отойдя в сторонку по важному делу, Берг Борода вернулся очень быстро.
        -Эй, вы чего там расселись?- крикнул он своим спутникам, которые разжигали костер и собирались варить мясо.- Тут совсем рядом опять этот дом, мы всего ничего до него не дошли!
        Теперь уже никто не удивился ни появлению бруидена, ни тому обстоятельству, что уже в третий раз один и тот же дом предстает перед ними на новом месте.
        -Привет тебе, красавица!- Ивар хёльд как знакомую приветствовал девушку с внешностью Элит, стоявшую на пороге.- А где же твои сестры? Неужели сегодня они не удостоят нас чести видеть их прекрасные лица?
        Бьярни молчал, глядя на хозяйку бродячего бруидена. Она все-таки появилась, но сейчас он так отчетливо видел ее иномирную природу, которая словно просвечивало сквозь человеческое тело, что не решился даже прикоснуться к руке, которую она ему протянула.
        -Я видел ее,- сказал он наконец.- Ты прекрасна.
        Едва ли кто-нибудь уловил бы смысл в этой странной речи, но Эалайд его поняла и улыбнулась.
        -Я вижу, ты убедился в моей правоте,- сказала она.- Зайди же в дом, и я расскажу тебе то, чего ты еще не знаешь.
        В бруидене шло веселье: кварги ели свинину, которая уже была поджарена и только ожидала, когда в нее вопьются чьи-нибудь соскучившиеся по достойной работе зубы, и пили пиво, которое само появлялось в кубках, не требуя даже бегать за ним к бочонку. Прекрасные дочери Боадага прохаживались между столами, смеялись, потом одна из них принялась петь, а две другие - танцевать на свободном пространстве перед очагом. Глядя на ловкие движения их стройных, соблазнительных тел, гости забывали даже жевать. А Бьярни подумал, что этой ночью ни один из его спутников не будет обманут в своих ожиданиях, а как это выйдет - лучше не спрашивать.
        Что же до него самого, то его прежняя смелость куда-то испарилась. Он-то гораздо лучше прочих осознавал, что происходит и кто перед ним.
        К счастью, сегодня Эалайд не делала никаких смущающих намеков.
        -Теперь ты знаешь, что наши цели едины,- говорила она.- Готов ли ты помочь мне и тем самым помочь себе?
        -Я готов помочь тебе, даже если мне самому от этого не будет ровно никакой выгоды,- искренне отвечал Бьярни.- Я не хочу, чтобы злая женщина пользовалась твоей красотой и тем скрывала от всех свое истинное мерзкое лицо - то, которого она заслуживает. Она заразила своей подлостью весь Ивленн, и не случайно я заметил, что урожаи на полях бедны, а скот ослаблен болезнями.
        -Урожаи хороши, а молоко обильно, когда король правит справедливо и честно, не уклоняясь от следования законам и древним обычаям. Если же нарушена Правда Короля, то бедствия ожидают страну. Риг Фиаха взял в жены дурную женщину и во всем подчиняется ей - пока Правда Короля не вернется, не будет истинного благополучия на земле богини Ивил. А это важно и для тебя. Почему - я скажу тебе позже.
        -Я знаю и сам.- Бьярни вздохнул.- Ослабленная земля, не способная помочь себе, едва ли сможет помочь другим.
        -Пусть так.- Эалайд улыбнулась, но Бьярни видел, что она еще не сказала всего.
        -Как мне найти этого колдуна?
        -Найти его нетрудно. Его брох стоит на грани миров, и наш бруиден тоже. Ты всего лишь пройдешь через ту дверь,- Эалайд показала на один из выходов,- и окажешься прямо перед брохом Хир-Туаим.
        -И что я должен делать дальше?
        -Я появлюсь, когда будет нужно, и помогу тебе. Я не могу все время быть там с тобой, потому что Кадарн учует мое присутствие. А ты не рожден на этой земле, поэтому неподвластен всем ее чарам. А сейчас отдыхай, и да будет спокоен твой сон.
        Эалайд пошла к двери. Бьярни протянул руку ей вслед, хотел что-то сказать - и промолчал. Она все время менялась: была то игривой, как юная девушка, то лукавой, то спокойной и мудрой. Он не успевал к ней приспособиться, но чувствовал, что им все больше овладевает влечение к этому странному существу - к той, которую он, по сути, никогда еще не видел. Ведь ее облик на Этайн был все равно что чужое платье, не дающее представления о внешности настоящей хозяйки. Ведь только душа оживляет черты и делает лицо живым и настоящим. А какая она - душа Эалайд, дочери Боадага?
        Проснувшись утром, Бьярни сразу увидел открытую дверь, а за дверью - долину. Поодаль возвышалась каменная башня-брох: круглая, без дверей, с несколькими маленькими окнами на самой верхушке, с крышей, покрытой каким-то серым металлом вроде свинца. Вчера, когда они вошли в бруиден через эту же самую дверь, позади них ничего такого не наблюдалось.
        -Опять морок!- определил Ивар хёльд.- Бьярни, я начинаю думать, что мы зря ввязались в это дело. Может быть, в погребе у фьяллей нам было бы лучше. Мы не на острове Ивленн, мы в какой-то зачарованной стране. Нам все это мерещится. Если бы у нас был корабль, я бы сказал, что нам следует немедленно начать искать дорогу домой.
        -Дорога домой лежит через эту дверь.- Бьярни показал в сторону башни.- Но просто так вернуться мы уже не сможем, даже если бы у нас и был наш корабль.
        -Почему же?
        -Мы слишком глубоко увязли в здешних чудесах. Если бы мы сейчас просто сели на корабль и отплыли, то счастья дома мы не нашли бы. Наши души остались бы здесь, и мы всю жизнь прожили бы в тоске по ним. А чтобы вернуться по-настоящему, мы должны сделать то, чего от нас хотят богини Зеленых островов.
        -И чего же они хотят?
        -Избавить их от фьяллей. А для этого надо набраться сил. И силы у меня будут, если мы сначала заставим хозяина той башни оттуда убраться.
        -Я надеюсь, что ты знаешь, что делаешь.- Ивар хёльд пожал плечами.- Потому что я, честно говоря, очень мало что понимаю.
        Завтрак уже ждал на столах, поэтому приготовления к выходу много времени не заняли. Вскоре кварги один за другим прошли через дверь, ведущую к башне, и стали спускаться в долину. Бьярни оглянулся. Едва Свейн Лосось, шедший последним, перешагнул порог, как бруиден стал таять в воздухе. И вот от него уже нет и следа - будто и не было здесь никакого дома, ореховых кустов и источников…
        Кварги приблизились к башне и стали осматривать ее со всех сторон. Башня казалась необитаемой - ни людей, ни собак, ни пасущихся коз, ни брошенной возле дверей корзины. Не было даже самих дверей, будто обитатели башни проникают прямо через окна. По воздуху.
        -Что будем делать?- спросил Ивар. В странах Морского Пути ничего подобного не строили, и кварги не имели никакого опыта в захвате высоких каменных сооружений.
        -А-а-а!- вдруг заорал Альрик Дикий, единственный на всю дружину человек с задатками берсерка. Не дожидаясь, что решат вожди, он внезапно кинулся бегом к башне, потрясая секирой и продолговатым подаренным щитом.
        Замерев, кварги смотрели, как он мчится по зеленой траве и прыжками взбирается на холм, на котором стояла башня. Бум-м-м!- облаченная в уладский шлем с бронзовыми накладками голова Альрика гулко и звонко впечаталась в каменную кладку. Вместо того чтобы проскочить сквозь морок, Альрик наткнулся на весьма ощутимое препятствие, упал и покатился назад, вниз по склону холма, громыхая щитом и продолжая орать.
        У подножия он наконец остановился и стал разбирать спутанные конечности. Несмотря на тревогу, дружина к тому времени уже хохотала взахлеб, сгибаясь пополам и утирая слезы,- уж больно потешно выглядел это неудавшийся наскок. Альрик приплелся назад; теперь вид у него был не такой воинственный, глаза он жмурил и потирал ушибленный лоб.
        -Ну, по крайней мере, мы теперь точно знаем, что это не морок и башня настоящая!- смеясь, утешал его Ивар хёльд и хлопал по плечу.- Ничего, Альрик, мы не забудем твоего подвига. На досуге я даже сложу стихи! Что-нибудь вроде… э-э-э…
        Дуб опоры шлема
        Шлемом гром извергнул…
        -Уж это точно, что дуб!- хохотали хирдманы, не слишком сведущие в искусстве кённинга.
        -Теперь я буду звать тебя Альрик Башня!- усмехнулся Ульв.- А в качестве подарка можешь рассматривать то, что, хоть башню ты не пробил, свою голову, кажется, тоже.
        Отсмеявшись, кварги взяли оружие на изготовку и обошли брох со всех сторон. Дверей в нем действительно не было, а тропа, подходящая к самому подножию холма, на этом подножии и кончалась.
        Однако долина позади башни выглядела обитаемой: ее пересекала довольно широкая тропа, а на траве везде виднелись коровьи лепешки, как подсохшие, так и совсем свежие. Даже коза, привязанная к колышку, белела в отдалении. И Бьярни послал двух человек на соседний холм - посмотреть, не видно ли оттуда чего любопытного.
        Поднявшись на холм, Торир Упряжка и Гисли Лось сразу же увидели много всего. А именно: в дальнем конце долины теснились глиняные хижины деревни, а по дороге двигалось нечто, что с некоторой натяжкой можно было посчитать за вооруженный отряд. Человек двадцать, снаряженных копьями, топорами и длинными иглами нагрудных застежек, сбившись в кучу, видимо, от страха, направлялись в сторону башни.
        Вернувшись бегом, хирдманы подняли тревогу. Бьярни мигом выстроил людей, велев образовать плотную «стену щитов»: оказавшиеся во втором ряду выставили из-за щитов копья, в третьем - мигом наложили стрелы. Ульв, обрадованный возможностью совершить подвиги, взмахнул секирой и собирался издать боевой клич.
        Но коварный враг спутал все расчеты. Увидев перед собой целое войско, как им казалось, местные замерли, как будто наткнувшись на невидимую стену, несколько мгновений выпученными глазами разглядывали своих противников, а потом разом развернулись и бросились бежать!
        -Э-э… Вы куда? Стойте! Стойте, сволочи!- заорал Ульв, от удивления чуть не подавившись своим боевым кличем.
        Но беглецы то ли его не поняли, то ли не пожелали подчиняться. Кварги растерялись: за побежденным врагом можно гнаться в битве, но до битвы?
        -Всем стоять!- заорал Бьярни, видя, как дрогнула «стена щитов» в охотничьем азарте.- Не двигаться! Не ломать строй!
        Но он был не прав, заподозрив в этом бегстве воинскую хитрость. Улады убегали на полном серьезе, и их можно было понять. Ни на ком из них не было шлемов или защитного снаряжения, хотя бы самого простого, в виде кожаной рубашки с нашитыми железными бляшками. Из оружия он успел разглядеть только копья и топоры, но с короткой рукоятью и едва ли очень опасные в бою.
        Ульв в запале пустился было вдогонку, потом бросил копье вслед убегающим и действительно попал в ногу одному из самых последних. Тот упал, а остальные продолжали бежать и вскоре скрылись за холмом.
        В ярости метнув свою секиру в землю, Ульв стал ругаться - что, конечно же, очень прояснило положение и помогло делу.
        -Ну вот!- Ивар хёльд развел руками.- Зря мы показались все сразу. Если бы нас было поменьше, может, они бы приняли бой?
        -А что, если они нас заманивают?- предположил осторожный Альвгрим.- И за тем холмом,- он показал грязным пальцем,- их сидит втрое больше, чем здесь было? Эти улады, говорят, такие хитрецы, что только держись.
        -Ну пойдемте спросим вон того!- Кари Треска торопился следом за Ульвом, который уже подошел к раненому и для острастки пнул его под ребра. Раненый вскрикнул.
        -Погоди, дай мы его расспросим!- остановил его Бьярни.- Надо же нам хоть что-то выяснить! Кто вы такие?- по-уладски спросил он у раненого, простого пастуха по виду.
        Вид у того был испуганный, одеждой ему служила рубаха из некрашеной сермяги, ноги были босы, а валявшееся рядом простое копье тоже не поражало качеством стали и красотой отделки.
        -Я… нет, не убивайте меня, не убивайте!- бормотал он.
        -Никто тебя не убивает!- успокоил его Бьярни.- Ну-ка, отвечай, как тебя зовут?
        -Иодхан с-сын Селлаха,- пробормотал раненый.
        -Откуда ты?
        -Из Луиб-Туима. Там. Деревня.- Он кивнул на холм.- Вы - духи? Вас послал Кадарн Многомудрый, да?
        -Кто послал? Какие духи?- от удивления Бьярни повторил это на языке сэвейгов, и Ульв тут же схватился за меч:
        -Что, этот кусок дерьма - дух?
        -Да нет, нет! Ты что, не видишь? Он из деревни, там, за холмом. Так кто, ты говоришь, нас послал?- обратился он к пленнику.
        -К-кадарн Многомудрый. Он… Мы… - Иодхан сглатывал и никак не мог собраться с мыслями.- Мы не хотели… его убивать. Мы хотели только… поговорить… потому что две трети - это очень много, нам самим нечего есть. Мы сами не можем, мы не выживем, если две трети, ведь еще подать ригу, и нам не останется… Мы хотели поговорить, чтобы одна треть, как раньше, а если мало, то пусть забирает Блатахтову Пустошь, там все равно никто не живет… А то он говорит, что не будет защищать реку и тогда нас разграбят лохланнцы…
        Тут он кое-что сообразил, окинул своих собеседников взглядом, а потом зажмурился, закрыл голову руками и спрятался в траве, насколько это возможно для того, кто все-таки не жучок и даже не мышка-полевка. Свирепый вид Ульва с секирой наготове его особенно впечатлил, а Бьярни усиленно соображал, что же означает вся эта путаная речь. Помнится, королева Этайн намекала, что остров Ивленн защищают чары Кадарна. Не очень-то красиво по отношению к его жителям, как этот бедняга, будет лишить их этой защиты. Но только так можно вынудить братьев-ригов вступить в войну. А Кадарн, похоже, запрашивает за свои услуги слишком дорого, что тоже на руку Бьярни.
        -Почему вы должны что-то давать этому Кадарну?
        -Потому что он сильный колдун и может с любым сделать что захочет. Он потребовал, чтобы мы давали ему две трети всего молока, сыра, и шерсти, и мяса. Он защищает округу и не дает лохланнцам подниматься по реке. Теперь, когда лохланнцы захватили все другие острова, кроме нашего, их сила возросла, и Кадарн требует две трети всего - ему, стало быть, теперь тяжелее их сдерживать. А мы хотели поговорить с ним, чтобы он брал, как раньше, одну треть. А он, выходит, не стал нас защищать, вот вы и пришли… Вы же лохланнцы? Или все-таки духи?
        -Дошло наконец!- вздохнул Бьярни и, обернувшись к своим, перевел: - Колдун, с которым мы пришли воевать, собирает с местных дань, но зажадничал и потребовал больше, чем они могут дать. Они вооружились и пошли с ним разбираться. А тут увидели нас и решили, что мы - духи, которых он вызвал на подмогу.
        Бьярни огляделся. Наверняка из-за холма за ними сейчас наблюдают десятки испуганных и настороженных глаз. Однако, если колдун может своими чарами рассеять целое войско, как же этот деревенский сброд надеялся с ним «договориться» при помощи своих топоров и копий?
        Достаточно долго успев пробыть на Зеленых островах, Бьярни не собирался недооценивать возможности местного колдовства. Но многолетний опыт его воинственных предков-сэвейгов подсказывал, что нет такого колдовства, против которого не помогла бы в конечном итоге хорошая острая сталь. Он помнил, как смутилась Эалайд в их первую встречу, увидев направленное в ее сторону острие ножа. Не так чтобы испугалась, но и приближаться не стала.
        -А что там есть у этого колдуна?- спросил Ульв.- Он богат?
        Бьярни перевел вопрос. Пленник закивал:
        -Он богаче всех! Его сокровища хранятся в башне, и никто никогда их не видит, но зато он никогда не зажигает огня, потому что ему светит его золото!
        -У него точно есть золото?
        -Конечно. Он ведь продает нашу дань, он же сам не может употребить столько мяса и шерсти. Он питается солнечным светом, а пьет лунный свет, и от этого у него прибывает колдовская сила каждый солнечный день и каждую лунную ночь.
        -Сейчас полнолуние - он, надо думать, в подметку пьян!- Бьярни усмехнулся.- Слышишь, Ульв, он говорит, что у колдуна есть золото.
        -Но эта девушка, которая нас сюда послала, она ведь не претендует на нашу добычу?- уточнил Ивар.- Ты ведь говорил, что ей нужно только избавиться от самого колдуна, да?
        -Да.- Бьярни кивнул.- Золото Кадарна ей ни к чему. Так что если мы вынудим его покинуть башню или убьем, все его состояние останется нам.
        -Тогда я согласен! Пошли назад!- Ульв взмахнул секирой.
        -А с этим что делать?- Альвгрим кивнул на пленного.
        -Пока пусть останется здесь,- решил Бьярни.- Может, нам еще придется о чем-нибудь его спросить.
        Вернувшись к башне, кварги остановились, осмотрели ее и призадумались. Даже опытные в походах Ивар и Альвгрим чесали затылки, разглядывая высокие стены из округлых серых камней.
        -И как только их заволокли на такую высоту?- бормотал Кари Треска.- Тут уж точно не обошлось без колдовства!
        -Эй! Колдун! Как тебя там!- орал Ульв, помахивая секирой.- Выйди и сразись со мной, если ты не трус! Слышишь! Ты там что, меняешь мокрые штаны? Обделался от страха? Или пожираешь свое золото, чтобы нам не досталось! Чтоб тебе подавиться! Все равно мы его возьмем, только сначала вспорем тебе брюхо! Ну, где ты там, вонючая тварь! Жалкий ублюдок, коровье вымя, сын пса и крысы, выдра недоенная! Ты вообще меня слышишь?
        Ульв орал, пока у него не сел голос. Башня молчала и не подавала никаких признаков жизни. В Морском Пути любой хозяин давно бы уже вышел помериться силами с наглецом, а до тех пор, поспешно облачаясь и вооружаясь, точно так же проходился бы по всем родичам Ульва и способам, которыми они появились на свет. Но башня не снисходила до ответа и выглядела не более живой, чем какая-нибудь скала.
        -Надо поискать вход,- решил Бьярни.- Он сам не выйдет.
        Хирдманы принялись ходить вокруг стен и выстукивать их обухами секир. Напрасно: везде одинаковая кладка и никаких признаков двери.
        -К нам гости!- Ивар тронул Бьярни за плечо.
        Обернувшись, тот увидел старуху. Обычная местная старуха, в темной одежде, с рваным покрывалом на голове, из-под которого торчали седые пряди, медленно брела по дороге со стороны деревни, явно направляясь к ним. Но Бьярни смотрел на нее настороженно: ему почему-то сразу вспомнилась та жуткая старуха, которую они с Ульвом повстречали в первый их вечер на Зеленых островах на берегу реки Клионы и которая потом оказалась самой Клионой - и рекой, и богиней-покровительницей острова.
        -Приветствую вас, доблестные мужи,- проскрипела старуха, подойдя поближе.
        И не один только Бьярни заподозрил в ней существо Иного мира - судя по тому, что все кварги столпились вокруг, сжимая оружие и держа щиты наготове, хотя чем, казалось бы, может угрожать трем десяткам сильных мужчин какая-то жалкая дряхлая карга?
        -Привет и тебе, почтенная,- вежливо ответил Бьярни.- Что привело тебя к нам? Имеешь ли ты нужду в помощи или сама хочешь предложить нам нечто полезное?
        «Только не это!» - мысленно взмолился он, вспомнив, с каким предложением обратилась к ним поначалу старуха-Клиона. Судя по ужасу, отразившемуся на лице Ульва, сын Ивара вспомнил о том же.
        -Вижу я, что вы нуждаетесь в помощи,- сказала старуха, подслеповато щурясь и разглядывая их из-под морщинистых век.- И я могу вам помочь. Ведь вы ищете вход в колдовскую башню?
        -Мудрость и проницательность поистине не обманули тебя,- подавляя улыбку и стараясь сохранить серьезный вид, учтиво подтвердил Бьярни. В самом деле, трудно было не понять, зачем они бегают вокруг башни и стучат в стены.
        -Я укажу вам способ, как проникнуть в башню, но за это вы дадите мне то, что я попрошу,- продолжала старуха.
        -Что же ты хочешь получить?- осведомился Бьярни, все более укрепляясь в дурных предчувствиях.
        Ульв тем временем уже спрятался за спины товарищей, тоже догадываясь, к чему дело идет.
        -Любовь одного из вас,- тихо, со значением проговорила старуха, подняв свое морщинистое лицо как могла ближе к лицу Бьярни.
        И во взгляде ее он вдруг уловил нечто настолько знакомое, что от облегчения глубоко вздохнул и улыбнулся.
        -Буду рад, если ты изберешь меня,- так же тихо ответил он.- Это снова ты, о дева, переменчивая, как тень облаков на воде?
        -Это снова я. Ты начал узнавать меня в любых обличиях, а это говорит либо об изрядной проницательности, либо… о любви.
        -А зачем этот ужас - ты хотела испытать мою проницательность?
        -Мне опасно показываться так близко от башни, поэтому я приняла облик одной старухи из деревни. Но я пришла рассказать, как вам выманить колдуна из башни.
        -В ней ведь нет даже дверей.
        -Двери в ней есть, они вон там, напротив, где кончается тропа.- Мнимая старуха показала на склон.- Они открываются, когда привозят дань. А в другое время Кадарн прячет их своими чарами. Пробить их никак невозможно, но если разложить огонь вокруг всей крепости, так, чтобы пламя покрывало ее целиком, то он должен будет выйти и принять бой.
        Повеселевшие сэвейги отправили в деревню своего пленника, и тот вскоре вернулся в сопровождении всего того воинства, которое так отважно убегало от предполагаемых духов. Узнав, что пришельцы готовы избавить их от жадного колдуна, а заодно и от опасности будущих набегов, весь остаток дня улады усердно рубили дрова, возили их из леса и укладывали вокруг башни. Но дров требовалось много: нужно было создать такой запас, чтобы вся башня была окружена огнем не меньше суток - едва ли упрямый колдун сдастся раньше. Назавтра, соскучившись, часть кваргов тоже приняла участие в заготовках, часть наблюдала за башней, но в ней по-прежнему не появлялось ни малейшего признака жизни.
        На третий день количество дров сочли достаточным и наконец зажгли огонь. Всю башню опоясал целый вал из дров и соломы со смолой, и, когда все это как следует разгорелось, ревущее пламя достигало до самых окошек башни. Эалайд, все еще в облике старухи, встала на пригорке и запела, протянув руки к огню:
        Я вызываю буйный могучий огонь,
        Он погубит траву, он пожрет леса,
        Сердитое пламя могучей скорости;
        Оно взметнется ввысь к небесам;
        Черный дым его затмит облака;
        Оно превзойдет гневом целый горящий лес;
        Оно порушит силу Кадарна Многомудрого,
        Сокрушит его гордость и мастерство;
        Я вижу, вижу, как падает его сила во прах!
        Огонь гудел и ревел, башня была вся объята пламенем, которое еще сильнее раздували слова заклинания, черный дым сплошным столбом поднимался в небеса и застилал свет. Казалось, в долине стемнело, и только исполинский столб огня ревел и грохотал, источая мощные потоки невыносимого жара. Кваргам пришлось отойти от башни шагов на сто, ближе было невозможно находиться. Нельзя было без ужаса думать, каково там, внутри!
        И там внутри действительно было не здорово.
        -Смотрите, смотрите!- закричало сразу несколько голосов.
        И Бьярни увидел такое, отчего его пробил холодный пот, несмотря на близкий жар исполинского костра. С вершины башни, почти скрытой языками пламени и дымом, из самой гущи этого дикого жара, вдруг вылетело нечто, не похожее ни на животное, ни на птицу, но с большим копьем в руках.
        -Это он, Кадарн!- кричал Иодхан и прочие местные.- Он надел свою волшебную птицу-шапку и свою шкуру серого быка! Шапка позволяет ему летать, а серую шкуру не пробивает железо!
        На голове странного существа действительно было нечто вроде шлема с крыльями, и крылья эти били по воздуху, как живая птица. Одежда из косматой серой шкуры плотно облегала человеческое тело, длинный хвост вился по воздуху, делая всю фигуру дикой и жуткой. Размахивая копьем и издавая пронзительный вопль, колдун бросился было на войско, и войско от неожиданности подалось назад, чуть не обратившись в бегство. Кварги привыкли к сражениям, но летучего оборотня они встретили в первый раз!
        -Стреляйте! Один прикрывает щитом, второй стреляет!- закричал Бьярни.- Кварги, да неужели вы боитесь какого-то колдуна, старой бабы! Он всего один, а нас три десятка!
        Ульв уже сам бросился вперед и метнул в оборотня копье. Но колдун увернулся от копья, взлетел еще выше, взвыл, и вдруг с высоты обрушился могучий поток воздуха. Пламя вокруг башни пригнулось, сломалось, горящие дрова, угли, огромные тучи золы и пылающих искр полетели во все стороны.
        Горящий дождь падал прямо на головы, и кварги, прикрываясь щитами, пустились бежать. Колдун с воем носился над башней, крича что-то неразборчивое, и ветер дул с неистовой силой. Погасить такое мощное пламя он не мог, но он раздувал и разбрасывал горящие дрова и золу на огромное расстояние во все стороны, а это было еще хуже. Кварги бежали, но пылающие угли и зола сыпались на них сверху, обжигали лица и руки, не давали дышать.
        -Держи! Держи!- хрипел Бьярни, жмурясь и стараясь не вдыхать дым.
        Он не бежал, а, прячась под щитом, который держал перед ним Свейн Пряжка, пытался прицелиться. Свейн свободной рукой прикрывал лицо и кашлял, Бьярни пытался поймать летящую дикую фигуру острием стрелы и боялся, что вот-вот горящая зола выжжет ему глаза или пережжет тетиву. Наконец он выстрелил - и оборотень упал!
        Сразу никто ничего не заметил. Отбежав подальше, кварги наконец поняли, что ветер стих и горящие дрова больше не летят им вслед. Но и пламя перед башней почти опало, потому что все дрова оказались разбросаны и теперь догорали в траве, усеяв почти всю луговину и даже опушку рощи.
        -Теперь мы будем звать это место Долина Огненной Битвы,- кашляя, просипел Иодхан.- Кажется, ты подстрелил его.
        Поначалу подойти к башне было невозможно, но когда разбросанные угли дотлели, кварги снова собрались поблизости от стен. У многих остались ожоги, кое у кого обгорели волосы и одежда, почти все были мокрыми, после того как окунались в реку, ища спасения от огня. Но никаких ворот в стене башни по-прежнему не нашлось.
        -Надо думать, что колдун еще жив,- с сожалением заметил Ивар.- Если бы он был мертв, чары бы рассеялись и мы бы увидели вход.
        -Так что, опять поджигать?- уныло спросил кто-то из хирдманов.
        -Сейчас не стоит,- решил Бьярни.- Нам самим надо отдохнуть.
        -И то верно,- согласился Ивар.- Остыньте, ребята. А к утру, может, еще колдун сам подохнет, он ведь наверняка ранен.
        Остаток дня кварги полоскались в реке (она называлась Ивил, в честь богини-покровительницы острова) и чинили прожженную одежду. Ульв ходил очень злой: он не мог простить Бьярни, что тот достал колдуна стрелой, когда его собственный бросок копья не достиг цели.
        Старейшины предложили самым знатным из кваргов гостеприимство в деревне, но те, только заглянув в низкие, тесные, душные домишки под соломенными крышами, предпочли ночевать под открытым небом.
        -На кой тролль мы вообще связались с этим дерьмом!- возмущался Ульв вечером, пока хирдманы готовили ужин.- Только потому, что эта красотка из волшебного дома тебе что-то такое пообещала? Она же из рода сидов - обманет, и еще рад будешь, если сам уцелеешь.
        -Она не обманет,- пытался его унять Бьярни.- Но если мы победим колдуна, об этом даже конунгам будет не стыдно рассказать! А что он настоящий колдун, ты сам уже убедился. Он же умеет летать по воздуху, ты сам видел!
        -Летать умеет всякая дрянь!- Ульв ткнул пальцем в филина, который почему-то сидел на крайнем дереве опушки, глядя на людей большими круглыми глазами. Филин при этом дернулся и возмущенно покрутил шеей, как будто все понял.- А мне нужны не его полеты, а его золото!
        -Будет тебе золото! Ты что, хотел, чтобы он тебе его на блюде вынес сразу, как только мы подойдем к крепости? Так не бывает. За золото надо поработать!
        Филин еще немного посидел, вертя головой и мигая глазами, потом сорвался с ветки и полетел за Ульвом.
        Проходя под полог шатра, Ульв вдруг почувствовал рядом с собой какое-то движение, быстрый шелест ветра под сильными крыльями. Обернувшись, он вздрогнул и от неожиданности схватился за меч: рядом с ним сияли большие желтые глаза.
        -Сгинь, оборотень!- рявкнул он, держа меч наготове.
        -Это не оборотень,- сказал чей-то незнакомый голос. Ульв озирался: кроме него и филина, в шатре никого не было. Но голос исходил даже не от птицы, а звучал прямо у него в голове.
        -Кто здесь? Где ты?- Ульв вертелся на месте, держа перед собой меч.
        -Я - не здесь. Я - в своей башне,- продолжал голос, но при слове «башня» Ульву стало еще более жутко. Он уже понял, что все это имеет самое прямое отношение к колдуну, а тот оказался уж слишком близко!- Не бойся,- успокаивал его голос, хотя его мертвенное звучание никого успокоить не могло бы.- Я не причиню тебе зла. Я предлагаю тебе союз.
        -Кто ты и где ты?- Ульв прижался спиной к опорному столбу.
        -Я - Кадарн Многомудрый. Я - в своей башне, в Покое Волшбы.
        -Но как ты говоришь со мной?
        -Мое тело погружено в колдовской сон, а дух мой вселен в тело этой птицы.- Филин при этих словах опять пошевелил шеей.- Его глазами я наблюдаю за тобой, его ушами слышу тебя. Я не могу покинуть башню сам, потому что один из вас повредил мою птицу-шапку. Я вижу, что ты - более достойный человек, чем все остальные. Я предлагаю тебе союз. Мне нужна помощь, чтобы выйти из башни и унести мои сокровища, а тебе я дам половину из них за то, чтобы ты помог мне.
        Ульв подумал. Колдун собирался сделать именно то, чего они от него добивались,- уйти из башни. И не будет ничего плохого в том, если своими сокровищами он поделится именно с ним, Ульвом. Несправедливо, что все богатства и почести достаются одному Бьярни, сыну рабыни!
        -И как велики твои сокровища?- холодно спросил он.
        -На твою долю придется столько золота, сколько может унести на спине бык. Я спрячу твою половину в Покое Волшбы, и ты один будешь знать это место, никто другой сокровища не найдет. А за это ты проделаешь в огне проход, чтобы я мог выйти.
        -Но как я проделаю проход?
        -Скажи, что ты видишь открытую дверь, и потребуй, чтобы тебя пропустили к ней. Когда проход будет сделан, я выйду с моей долей сокровищ, а ты потом, когда все войдут в башню, найдешь в Покое Волшбы столько же золота, сколько я унесу. И ты сам сможешь решить, делиться золотом с другими или нет. Ну, иди же! Сейчас, пока темно и большинство людей спит, наше дело будет проще всего осуществить.
        Бьярни думал, что Ульв ляжет спать, и очень удивился, когда тот снова вышел из шатра, причем вооруженный.
        -Куда это ты собрался?- спрашивал его удивленный Альвгрим.
        -Я думаю, что эта подлая собака именно сейчас, пока наши люди отдыхают, попробует опять прорваться!- ответил Ульв.- Такое у меня предчувствие.
        -Но мы опять разожгли огонь, видишь, как полыхает? Бьярни решил, что нельзя дать колдуну остыть и отдохнуть, пусть ему будет жарко всю ночь! А наутро посмотрим.
        -Я сам посмотрю, и прямо сейчас. Да вон же!- вдруг заорал Ульв, показывая в стену башни.- Вон, смотрите, дверь открывается! Сейчас он выйдет, этот летучий гад! Скорее, раздвиньте огонь!
        Он побежал к башне, и хирдманы в недоумении и тревоге устремились за ним. Никто ничего не видел, кроме стены бушующего огня, до половины скрывшей башню, но Ульв показывал прямо в пламя, кричал и уверял, что видит дверь, из которой вот-вот покажется колдун, и требовал сделать проход в огне, чтобы можно было ворваться внутрь. Хирдманы подчинились, и к тому времени, как Бьярни и Ивар прибежали на шум, пылающие дрова уже были раздвинуты и образовался проход шириной шага в три.
        Ульв устремился туда со щитом и секирой наготове, и вдруг в стене и правда открылась дверь! Теперь ее увидели все, и все разом закричали. А из черного проема стремительно вырвался огромный бык - серый, косматый, с дико горящими красными глазами. Из ноздрей его валил дым, из пасти извергалось пламя, с огромных изогнутых рогов сыпались искры. Опустив рога, с драконьим ревом бык рванулся в расчищенный проход, так что хирдманы едва успели отскочить в стороны. В диком ужасе люди бросились прочь, а бык, никого не преследуя, устремился к лесу. Как огненный шар, он мчался через луговину, и на спине у него был привязан большой тяжелый мешок.
        Немного опомнившись, кварги стали бросать ему вслед копья и пускать стрелы, и многие попали, но железные наконечники отскакивали от серой шкуры, как от камня, и потом их подбирали тупыми и зазубренными. Кто-то пустился в погоню, но бык почти мгновенно скрылся в лесу.
        Сияние угасло, рев стих. Огонь еще горел под стенами башни, освещая луговину, и при его свете были хорошо видны распахнутые двери в каменной стене. Но башня была мертва и напоминала покинутое осиное гнездо. Теперь это была лишь каменная скорлупа от съеденного ореха, каменное яйцо, из которого вылупился дракон.
        -Это был он, Кадарн!- гудели деревенские, прибежавшие на шум.- Он надел свою серую шкуру и превратился в быка.
        Лезть в башню никто не решился, и даже Ульв, рвавшийся внутрь, только сунулся с факелом в черный провал и сразу выскочил обратно: там было горячо, как в кипящем котле. Огонь погасили, но только еще через день в башню оказалось возможно зайти. Ульв весь день ходил вокруг, изнывая и неразборчиво бранясь.
        Когда башня наконец остыла, ничего примечательного там не обнаружилось. Дощатое перекрытие сгорело и обрушилось, от утвари, если она тут была, остались одни угли. Ульв долго рылся по углам, разбрасывая обгоревшие обломки непонятно чего, но и ему в итоге повезло не больше.
        -Это вонючая сволочь обманула нас!- кричал он.- Этот гад меня заморочил, заставил отрыть ему проход и сбежал, а сам забрал все сокровища! Мы остались ни с чем!
        Пустая и покинутая, закопченная башня возвышалась в долине, как одинокий черный зуб.
        -Теперь нужно спешить,- раздался позади знакомый голос. Обернувшись, Бьярни увидел Эалайд, все еще в облике Элит.
        -Что - не получилось?- У него упало сердце.- Почему ты все еще… в этом?
        Сам того не замечая, он отозвался о внешности своей сестры как о платье.
        Эалайд улыбнулась:
        -Не тревожься. Мне нужно немного времени, чтобы окончательно разрушить чары, но теперь это не трудно, поскольку сила Лет-Н-Айла больше не питает их. Я устрою все наилучшим образом, для твоей и моей чести. А сейчас идем. Вам нужно подкрепить свои силы.
        Уже знакомый бруиден появился за ее спиной, словно соткавшись из воздуха. И кварги устремились к нему с такой радостной готовностью, словно каждый увидел свой собственный родной дом. Похоже, спутники Бьярни уже привыкли к этому чуду - к дому с пламенем в очаге и угощением на столах, который сам появляется именно в том месте, где нужен.
        В бруидене их снова ждали сестры Эалайд и принялись угощать гостей, которые приветствовали дочерей Боадага будто старых знакомых. Эалайд села рядом с Бьярни.
        -Выслушай меня, пришло мне время исполнить мое обещание,- сказала она, и Бьярни с готовностью отставил кубок.- Теперь, когда ты помог мне, я взамен помогу тебе обрести силы даже большие, чем ты имел раньше. Скажи-ка: не хочешь ли ты сам стать ригом острова Ивленн?
        -Ты шутишь?- удивился Бьярни.- Какой из меня король?
        -Почему же нет? Ты - королевского рода, хорош собой, учтив и отважен.
        -Но на Ивленне уже есть риги - целых два. Их-то куда девать?
        -Власть их незаконна.
        -Что ты говоришь! Ведь они - сыновья прежней королевы Айлен, разве нет?
        -Да, они сыновья королевы Айлен. Но у королевы Айлен еще есть дочь!
        -Дочь?
        -Да. Именно дочь является законной наследницей матери, и только ее муж имеет право стать настоящим королем. А королева Айлен вовсе не нуждалась в помощи мужчины, для того чтобы управлять своей землей и даже защищать ее. О, это была выдающаяся женщина! В жилах ее текла кровь нашего народа, как народа круитне и уладов, и от всех своих предков она взяла лучшее. Не было мужчины, который превзошел бы ее умом, решительностью, справедливостью и отвагой. Но при этом она отличалась пылкостью в любви и не лишала благородных героев своего внимания. Старшего сына она родила от могучего воина, Ригена Кровавых Копий, предводителя фениев острова Ивленн. Второго сына она родила от могущественного колдуна, бежавшего сюда от своих врагов с острова Эриу, по имени Матах. Эти двое долго соперничали между собой за ее любовь и за первое место возле трона. А между тем, когда королева была уже не очень молода, хотя и не утратила своей красоты, она одарила своей любовью одного из юных фениев, по имени Дайре. И вскоре после этого он погиб во время охоты. Королева была убеждена, что виной тому злой умысел, но доказать ничего
не удалось. Уже после смерти его она родила дочь и дала ей имя Фиал. Но, поскольку королева была уже в годах, роды дались ей тяжело, она стала болеть и вскоре умерла. И Риген, и Матах оба хотели видеть на троне своих сыновей - ведь Фиал была еще слишком мала. Собрание в Старой Тетре постановило: чтобы не плодить раздоров, вручить королевскую власть обоим сыновьям Айлен. Но только до тех пор, пока Фиал не подрастет настолько, чтобы она могла избрать мужа.
        Однако прошло несколько лет и в бруге появилась Этайн. Обольстив старшего из братьев, она заняла место королевы. Эта женщина жаждет власти и никому не хочет уступать ее. Она уговорила сыновей Айлен запереть сестру в башню, где никто не сможет ее увидеть, где она не увидит ни одного мужчины, и таким образом никто не получит законного права оттеснить от трона нынешних королей. Но если такой человек найдется, то сыновья Айлен по закону будут вынуждены уступить ему место. Ранее королева Этайн помешала бы этому, потому что благодаря ее чарам никто не мог противиться ее воле. Но теперь все иначе. Теперь я верну себе свой облик, а ей останется ее собственный. Видя на лице ее печать порока и позора, никто не станет слушать эту женщину, и сам ее муж устыдится того, что так долго называл ее своей женой и во всем подчинялся ей.
        -И ты имеешь в виду… что это я должен жениться на Фиал?- уточнил Бьярни.
        -Ты приобретешь прекрасную жену и вместе с ней власть над целым островом. Тогда ты получишь право приказать, чтобы Ивленн собирал войско, и сможешь дать отпор твоему врагу.
        -Но захочет ли она?
        -Отчего же ей не захотеть?- Эалайд улыбнулась.- Дочь королевы Айлен была заключена в башню совсем крошкой, ей тогда не исполнилось и шести лет. И уже тринадцать долгих лет она живет там. Она не видит никаких мужчин, кроме своих братьев, которые иногда навещают ее. Но даже если бы она могла выбирать из многих, почему же ей не выбрать тебя? Я научу тебя, как найти ее. А все дальнейшее в твоих руках.
        -Да, я попробую,- подумав, Бьярни кивнул.- Никакого другого способа я не вижу, а что-то делать нужно.
        Эалайд не ответила. Бьярни осторожно взял ее за руку, снова чувствуя то же - казалось, сожми ее покрепче, и эта нежная рука растает, как туман.
        -Ты желала… получить нечто в обмен на помощь,- с замиранием сердца намекнул он, стараясь сдержать участившееся дыхание.- Я не из тех, кто дает обещания, чтобы о них забывать.
        Облика своей сестры он уже почти не замечал, привыкнув, что из этой оболочки с ним говорит совершенно другая женщина. И совершенно другая душа смотрит на него из этих знакомых глаз, будто из дома, занятого гостьей в отсутствие хозяйки. К этой таинственной гостье его влекло какое-то безумное чувство, восторг перед загадочной мудрой силой и безрассудная отвага - пусть ему суждено погибнуть, но ведь есть за что погибать!
        Эалайд улыбнулась и мягко отняла руку.
        -Я рада, что твоя верность слову не уступает твоей смелости,- сказала она, и Бьярни услышал в ее голосе легкую, теплую усмешку: она знала, что этот порыв потребовал от него немалой решимости.- Но я не хочу принять твою любовь, пока сама я остаюсь в чужом облике. Мне будет казаться, что вовсе не меня ты хочешь обнимать.
        -Это не так. Я уже почти не замечаю, что у тебя лицо моей сестры.
        -И все же я предпочту дождаться дня, когда смогу прийти к тебе в моем настоящем облике.
        Эалайд встала и шагнула прочь. Бьярни смотрел ей вслед и думал: правду говорят, что девы Иного мира переменчивы и неуловимы. Она прямо-таки преследовала его своей любовью, пока он уклонялся, а теперь, когда он сам делает шаг навстречу, она передумала и отвергает то, чего сама же недавно добивалась.
        Должно быть, Эалайд угадала эти его мысли. Улыбнувшись, она вернулась, положила руки ему на грудь… Бьярни закрыл глаза, чтобы не видеть ее лица, и когда она поцеловала его, он вовсе не думал о том, как она выглядит. Нежные горячие губы страстно прильнули к его губам, Бьярни порывисто обнял девушку, словно бросаясь в пропасть… и обнаружил, что в руках его никого нет.
        Он резко открыл глаза и огляделся. Его товарищи укладывались спать, и никакой Эалайд в бруидене не было. Так, может, и этот поцелуй ему померещился? И есть ли она вообще на свете - эта удивительная женщина, не имеющая постоянного облика?
        Наутро, выйдя из бруидена, кварги обнаружили себя опять на новом, незнакомом месте. Перед ними раскинулось поле, за ним местность заметно понижалась, образуя долину, в которой протекала река - видимо, Ивил. А в долине высилась уже другая башня, ничуть не похожая на обгорелое обиталище Кадарна - обычный брох из бело-серых известняковых валунов, с несколькими окнами в верхней части, под крышей из зеленого дерна. И вход имелся - обычная дверь с полукруглым верхним сводом.
        -Ну, кого будем отсюда выкуривать на сей раз?- бодро осведомился Свейн Лосось.- Нам уже не привыкать к разным чудесам, я готов еще пару-тройку колдунов одолеть, пока завтрак не готов!- И он молодецки взвесил на руке секиру.- А, Ульв? Чего такой хмурый? В этой чудной стране подвигов хватит на всех!
        -Да уж наверняка и здесь притаилось какое-нибудь летучее дерьмо!- пробурчал Ульв, все еще злой и недовольный.- Но только я больше туда не полезу, посулите мне хоть все сокровища Фафнира.
        -Тебя никто и не заставляет,- утешил его Бьярни.- Туда я пойду один.
        Выбрав удобную поляну в лесу, кварги разбили стан - Бьярни предполагал, что здесь им придется провести какое-то время. Против этой задержки никто особенно не возражал: благодаря подаркам дев из бруидена кварги и под открытым небом могли устроиться немногим хуже, чем в доме. К тому же открылось то приятное обстоятельство, что хлеб и мясо, ими подаренные, не кончаются и не портятся, а бочонок с пивом не пустеет, так что блуждать по лесам кварги теперь могли сколько угодно и вовсе не зависеть от добычи.
        Оставив дружину варить мясо, Бьярни в одиночку вернулся к броху и подобрался поближе, стараясь не показываться из-за кустов на склоне. Ему с трудом верилось, что в этой башне заключена красавица, королевская дочь,- уж очень это все напоминало сказание!
        Однако хотя бы часть вчерашнего рассказа Эалайд незамедлительно получила подтверждение. Несколько человек, появившихся возле входа, садились на коней, и в одном из всадников Бьярни узнал рига Фиахну. На белой лошади сидела молодая женщина - должно быть, его жена. Они уезжали - видимо, провели тут ночь. Эалайд говорила, что братья-риги иногда навещают свою сестру. Среди провожающих имелись три женщины, но две из них явно были служанками. А третья, пожилая, ригу Фиахне годилась скорее в матери, чем в сестры. Может быть, это воспитательница королевской дочери?
        Помня наставления Эалайд, Бьярни двинулся вокруг долины и вскоре увидел то, что искал,- небольшой домик, круглый, как почти все местные строения, со стенами из вкопанных стоймя толстых досок, окруженный плетнем. Внутри плетня гуляли пестрые куры, снаружи паслось несколько коз, привязанных к колышкам.
        Сидя на опушке, Бьярни немного понаблюдал за домиком. Два раза из двери показалась женщина - выплеснула что-то из ведра, в другой раз подошла к одной из коз, выдернула из земли колышек и переместила скотину на новое место для пастьбы. Кажется, кроме хозяйки, в доме никого не было.
        И Бьярни постучал в дверь. Открыла та самая женщина - лет сорока, еще моложавая и почти красивая, вот только портило ее отсутствие двух передних зубов, одного сверху, другого снизу. Увидев незнакомого человека, она подняла брови, но Бьярни учтиво поклонился и вежливо объяснил, что охотился в лесу, заблудился в незнакомом месте и просит пустить его ненадолго передохнуть. И похоже, что его учтивая речь, хорошая одежда и общий положительный вид внушили хозяйке мысль, что опасаться нечего.
        -Заходи, отчего же,- сказала она.- Муж мой тоже на охоту пошел, скоро уже вернется.
        Для мужа, видимо, она варила похлебку из капусты и моркови, но и Бьярни выделила хлеб, сыр и козье молоко. За едой он стал расспрашивать ее понемногу о разном, в том числе и о каменной башне.
        -Наверное, там живет король?- сказал он.
        -Да нет, не король.- Женщина улыбнулась.- Там живет госпожа Фиал, сестра наших королей.
        -Вот как?- Бьярни сделал вид, будто удивлен.- У них есть сестра?
        -Есть. Уже тринадцать лет она, бедняжка, живет в брохе, не видя дневного света. Я - ее бывшая кормилица, вот мне и позволили жить поблизости и носить ей молоко и сыр.
        -За что же ее заточили в башню?
        -Да говорят, есть предсказание, что она принесет Ивленну большое несчастье, вот ее и поселили туда. Но я так думаю,- женщина склонилась к нему ближе и зашептала,- что короли наши просто не хотят, чтобы бедняжка нашла себе мужа,- ведь тогда им придется слезть со своего трона и уступить ему место! Уж они и ее спрятали от света, и еще слухи по всем островам распустили, будто она страшна, как проклятие Морриган: и лицо-де у нее черное, как уголь, и волосы жесткие, как прутья, и чуть ли не ноги наизнанку вывернуты, коленями назад. А она такая хорошенькая, моя милочка, и так ей там скучно живется! Никого не видит, целыми днями сидит вышивает, но разве это жизнь для молодой девушки? Хоть бы на Праздник Костров ее выпускали, а то ведь и того не позволяют!
        -А с ней в брохе много народу живет?
        -Человек десять - две служанки, Голлин и Гвеми, ее воспитательница, Каэр, да воинов семь человек. Конечно, ее охраняют. Ведь немало найдется желающих стать с ее помощью ригом Ивленна!
        «Один уже точно нашелся!» - подумал Бьярни.
        Все, что говорила Эалайд, подтверждалось. Раз уж ему не удалось склонить к походу ригов Ивленна, судьба дает возможность самому занять их место. Его происхождение от рига Миада позволяло искать любви королевской дочери, оставались две заботы: проникнуть в башню и понравиться девушке. Причем первое сейчас заботило Бьярни гораздо больше, чем второе. Если несчастная дева прожила взаперти почти всю жизнь, никого из мужчин не видя,- уж наверное, охранников ей подобрали пострашнее лицом,- она не будет сильно привередничать. А он, Бьярни, всегда имел у женщин достаточный успех, чтобы надеяться на лучшее.
        Когда, учтиво простившись с молочницей и вернувшись на поляну, он наконец изложил свой замысел дружине, на него посмотрели как на сумасшедшего.
        -Ты все еще думаешь, что ты в сказании,- произнес Кари Треска.- Причем из «саги о древних временах» ты незаметненько переехал в «лживую сагу». Я всегда говорил: общение с Иным миром до добра не доводит, он у людей мозги из головы вышибает, что твой топор!
        -Я помню, помню!- закричал Ульв.- Было такое! Этот, как его, с собачьим именем, тоже сватался к дочери одного великана, а тот держал ее в башне, и залезть к ней можно было только через окно, если она сбросит вниз свою косу!
        -Неуч ты и невежда!- снисходительно ответил Бьярни.- Все перепутал - вот потому за тебя ни одна королевская дочь и не пойдет! Ладно уж, когда стану королем, подберу тебе какую-нибудь рабыню покрасивее. Ки Хилаинн, о котором ты начал говорить, приехал к своей невесте на колеснице с возничим, во всей красе. И я ни в какие окна лезть не собираюсь. Там, в брохе, воинов всего семь человек! А нас - двадцать семь, не считая меня. Да неужели мы с ними не справимся? Надо только придумать, как заставить их открыть дверь.
        Думать об этом Бьярни пошел на тот склон, откуда была видна башня. Близился закат, бросая пламенные отсветы на серо-белые стены. И Бьярни показалось, что в высоком окне мелькает чье-то лицо. Рассмотреть ничего было невозможно, даже - мужчина это или женщина. Но Бьярни словно толкнуло предчувствие - это она.
        И таинственный обитатель башни тоже его заметил. Смутно видимое пятно лица не исчезало, пока окончательно не стемнело; Бьярни мерещилось даже, что ему пытаются подавать какие-то знаки, но разобрать ничего не мог. А подойти ближе, помня об охранниках, не решался.
        С раннего утра, еще перед рассветом, он снова сидел на том же месте. Он собирался понаблюдать за башней и понять, в какое время и для чего открывается дверь. Сама дверь, насколько он мог видеть, была сделана из крепкого дуба и обита железными полосами, и держали ее крепкие бронзовые косяки. Такую не выломаешь, даже если прийти с бревном.
        И едва рассвело, как в окне снова появилось лицо. Теперь Бьярни разглядел, что это женщина, и ему казалось, что она смотрит в его сторону, но более ничего он разобрать не мог.
        Вскоре к башне прошла та женщина, в гостях у которой он сидел вчера. Она несла деревянное ведро с молоком - видимо, от утренней дойки. Ей сразу отворили, но за ней дверь закрылась. Очень плохо было то, что башня стояла посреди безлесной долины и три десятка человек при свете дня не подберутся к стенам незамеченными. А если подобраться ночью, то среди травы перед дверью ведь не укроешься, их сразу увидят, как рассветет.
        Прикидывая, не выйдет ли привязать каждому на голову по кусту травы и положить на землю, и сознавая, что замысел очень глуп и отдает полной безнадежностью, Бьярни вдруг заметил, что та женщина, уже с пустым ведром в руке, приближается к нему. Рассеянно оглядываясь, она издавала какие-то странные звуки, которыми, видимо, здесь подзывали скотину. Бьярни укрылся за кустом орешника, надеясь, что она его не заметит. Однако женщина направилась прямо к кусту и вскоре оказалась совсем рядом.
        -Я так и знала, что найду тебя здесь,- сказала она.- Вернее, это моя милочка, госпожа Фиал, сказала, что ты здесь. Она тебя заприметила из броха.
        -Это она послала тебя сюда?- Бьярни поднял брови.
        -Да. Это я, старая дура, поверила, что ты охотился и заблудился.
        -Но это правда!- сказал Бьярни, помня, что поначалу-то собирался на охоту.- Или почти…
        -Ну, может, и правда. Но только ты не тот, за кого себя выдаешь.- Сидя у нее в гостях, Бьярни сказал, что его зовут Этлен и что он с дальнего побережья.- А моя милочка, госпожа Фиал, она такая умная! Она сразу поняла, что к чему! Не зря ей риг Фиахна, ее брат, когда приезжал в последний раз, рассказал, что на наш остров прибыл молодой риг с Клионна. Она сразу поняла, зачем ты приехал, да только брат не хотел ей говорить. И как она тебя из окна заприметила, так и поняла, кто ты такой. Тебя ведь зовут Бьярни, и ты сын Форгала Быстрооружного?
        -Не совсем. Я - внук рига Миада Эброндоэ, но не от его сына Форгала, а от дочери, Дельбхаэм.
        -Ну, это еще лучше,- одобрила женщина, поскольку родство по женской линии тут считалось весомее, чем по мужской.- Ты ведь приехал, чтобы посвататься к моей милочке, госпоже Фиал?
        -Да, это верно!- твердо ответил Бьярни.- Но сдается мне, что ее братья будут совсем не рады такому сватовству, вот я и хочу поговорить сначала с ней. Боюсь только, что для этого мне придется научиться совершать геройские прыжки, что до меня умел делать только Ки Хилаинн!
        -Ну, до этого авось не дойдет!- Женщина поняла намек на те уловки, к которым прибегал древний герой, чтобы добраться до своей будущей жены, но сознавала, что героические времена прошли.- Моя милочка, госпожа Фиал, хочет повидаться с тобой. Выйти она не может, и ты пойдешь к ней. Она приказала мне завтра, когда я снова принесу молоко, добавить в него отвар сонных трав. Она не будет его пить, а все воины выпьют и уснут. Тогда она откроет дверь и ты войдешь к ней. Но только один. Все твои люди должны ждать в лесу.
        -Я согласен,- тут же ответил Бьярни.- Я приду один. Но кто подаст мне знак?
        -Будь здесь, как сегодня. Когда дверь будет открыта, госпожа Фиал махнет тебе платком.
        -Спасибо тебе, добрая женщина!- от всей души поблагодарил Бьярни.- Даже если наше дело не сладится, я постараюсь отблагодарить тебя, как только смогу.
        -Да я же не за благодарность стараюсь.- Молочница вздохнула.- Уж больно мне жалко ее, милочку мою: уж такая она хорошенькая, такая добрая и ласковая, а сидит в башне, как проклятая, так и засохнет, будто деревце без воды и солнца. Риги наши, ее братья, права не имеют ее в башне держать: понятно, им не хочется, чтобы она замуж вышла, но нельзя же девушке жизнь из-за этого губить!
        -Ты совершенно права!- одобрил Бьярни, радуясь, что для женщин соображения замужества весят и значат больше, чем любые другие.- Даже если бы у нее и правда лицо было черным как головешка, и тогда нужно было бы дать ей возможность попытать счастья - а вдруг попался бы мужчина, который именно о такой и мечтал? А тем более если она красавица, как ты говоришь.
        -Ну, красавица… - женщина усомнилась.- Не хочу соврать тебе, риг, бывают девушки и покрасивей. Но она миленькая, и лицо у нее уж точно не черное. И ей всего восемнадцать лет!
        -Так ты что, всерьез собираешься жениться?- спросил его Ивар хёльд, когда Бьярни вернулся к своим людям и все им рассказал.- Я, честно говоря, думал, что это ты строишь невообразимые замыслы, просто чтобы хоть чем-то себя занять.
        -Почему же невообразимые? Если девушка сама хочет за меня замуж и сама готова помочь, то эти замыслы уже вполне осуществимы. А она хочет - иначе не решила бы, что я приехал свататься к ней, едва услышала о моем появлении на этом острове.
        -Это может оказаться ловушкой!- предостерег Свейн Лосось.- Может, сами эти ушлые братья, что сидят двумя задницами на одном троне, это все и затеяли, чтобы от тебя избавиться. И нет там никакой девушки, а только сто мужиков с мечами.
        -Если бы они хотели меня убить, для этого не надо выдумывать деву в башне. Можно сразу прислать сто мужиков с мечами. Двадцать восемь кваргов, конечно, большая сила, но на острове у них гораздо больше людей. Они в своих владениях, и им нет нужды сочинять сказки.
        -Но как же… Ингебьёрг?- Ульв выглядел непривычно взволнованным.- Ты что же, уже не хочешь на ней жениться? И мы не вернемся домой, останемся здесь навсегда?
        -Не будем загадывать так далеко,- уклончиво ответил Бьярни. Ингебьёрг в его мыслях принадлежала какому-то другому миру.- О «навсегда» нам рано думать. Сначала надо сделать все наши дела.
        -Да наши ли это дела?- намекнул Фарульв Умный.- Сдались нам эти острова? Может, нам стоит подумать о том, чтобы просто вернуться домой?
        -Нет, домой рано,- Ивар хёльд покачал головой.- Мы ведь уезжали, обещая привезти доказательства… ну, вы знаете. Или хотя бы приличную добычу. А сейчас мы ничего не можем привезти, одни саги о своих приключениях…
        -…в которые никто не поверит!- вставил Кари.
        -Да и дед нашего Бьярни сейчас не очень-то король! И пока он не станет королем опять, мы получаемся наглые лжецы!
        -Вот именно!
        -Да и вернуться нам не на чем,- вздохнул Берг Борода.- «Синий Змей»-то наш… того, у фьяллей. Сначала его вернуть, а потом уж думать о доме. Хотя я, если честно, уже был бы не прочь увидеть мою старую метлу Сигрид. Пока сижу с ней дома - так надоест, бывало, что глаза бы на нее не глядели. А как поезжу где-нибудь хотя бы недельки две - уже вроде женщина, кажется, как женщина, ну, подумаешь, зубы повыпадали и ворчит много… Так это она со скуки - ей-то и из дома выбраться особо некуда, разве что сестру навестить. А теперь… Да уж, если до зимы вернемся, буду считать, что мы очень везучие.
        Все помолчали, вспоминая свои дома и своих домашних. Бьярни вспоминал Ингебьёрг. Вернуться сейчас, даже если каким-то чудом тут оказался бы «Синий Змей» или другой подходящий корабль,- немыслимо, ведь у него нет ни кольца Дельбхаэм, ни подарков от рига Миада, которые подтвердили бы его королевское происхождение. И дед его действительно пока вовсе не король на Зеленых островах, как он рассказывал, а несчастный пленник. И Элит… пока он не узнает, где она и что с ней, ни о каком возвращении не может быть и речи! А чтобы помочь Элит, он должен быть сильным. Стать ригом острова Ивленн - самый подходящий способ. Пусть даже для этого придется на ком-то жениться. В конце концов, помочь несчастной девушке выбраться из башни на волю - доброе дело само по себе!
        А о том, как быть с Ингебьёрг и как вообще совместить в своей судьбе харад Камберг и Зеленые острова, он подумает как-нибудь потом.
        Утром Бьярни с самого рассвета опять сидел под тем же ореховым кустом. Он видел, как женщина направилась к броху с ведром молока. Прошло еще какое-то время, показавшееся Бьярни очень долгим. А потом он заметил в окне лицо. Что-то белое высунулось в узкое отверстие - в него никогда не пролез бы взрослый человек, даже если обитательница башни и впрямь спустила бы вниз свою косу,- и задергалось.
        Видимо, это и был обещанный знак. Бьярни вскочил и бегом пустился вниз по склону: нетерпение сжигало его. Сейчас все решится. Ловушка это или нет? Подойдет ли он этой девушке - или она и впрямь так страшна, что не подойдет ему, несмотря на все выгоды этого союза? Женщина, которая ее знает всю жизнь, может и не замечать, насколько ее воспитанница хороша собой на самом деле.
        Вот и дверь. Она была приоткрыта. Бьярни потянул за узорное бронзовое кольцо, скользнул в щель и оказался внутри.
        Такой же брох, как везде,- в середине открытое пространство вокруг очага, по сторонам - клетушки, разделенные деревянными перегородками, из-за чего дом напоминает исполинское колесо. На полу он заметил несколько неподвижных тел - мужчины сурового вида, видимо, воины, спали, одурманенные травами. Посредине виднелась лестница в грианан. На лестнице стояла девушка, но в полутьме Бьярни не разобрал, хороша ли она. Одета хозяйка была вполне обыкновенно: в нижнюю рубаху из белого льна и верхнюю - из крашенного в розово-лиловый цвет, с простым поясом из тесьмы и лишь с небольшим золотым ожерельем на шее. И в самом деле, для кого тут наряжаться? Для птиц, что заглядывают в окна? Волосы девушки, темные, что роднило ее с братом Фиахной, были заплетены лишь в две косы, уложенные вокруг головы, и создание Иного мира она ничуть не напоминала. И хорошо, Бьярни уже устал жить в сказании, но пока приходилось терпеть.
        -Иди сюда!- сразу позвала его хозяйка башни, ничуть не удивленная появлением незнакомого человека.- Поднимайся. Они спят, но лучше нам не оставаться здесь.
        Бьярни устремился к лестнице. Девушка взбежала впереди него, и вот они оказались наверху.
        Дочь королевы Айлен остановилась посередине покоя и повернулась к гостю. Бьярни застыл возле лестницы, не смея идти дальше. Ему было немного стыдно, что он пришел сюда, собираясь, грубо говоря, соблазнить девушку, пользуясь тем, что она не видела мужчин и не имеет выбора, в то время как нужна ему вовсе не она, а только выгоды этого союза. Использовать свою мужскую привлекательность ради корысти, обманывать ни в чем не повинное существо было неловко и неприятно.
        Но другого выхода у него нет. Только он сейчас может помочь деду, Элит, острову Клионн, да и другим островам, попавшим под власть грабителей-сэвейгов. А ради Элит он пошел бы и не такое. В конце концов, эта девушка тоже кое-что приобретет: получит мужа и выйдет из башни на свободу.
        Молочница не обманула: Фиал, сестра Фиахи и Фиахны, была не дурна собой и не хороша, но довольно миловидна. Большие серые глаза, высокий широкий лоб, слишком сильно выступающий вперед нос и заметные складочки в углах губ придавали чертам ее лица резкость, а выражение этого лица было довольно мягкое, дружелюбное, только очень взволнованное, что вполне понятно. Сложения она была весьма изящного, но ростом невысока. Девушка как девушка. Могло быть и хуже.
        Бьярни старался вспомнить, что в таких случаях говорили герои местных преданий, но в голове все смешалось.
        -Я так долго ждала тебя.- Фиал тем временем сделала шаг вперед.
        Она жадно рассматривала своего новоявленного жениха, в ее больших выразительных глазах отражалось жгучее любопытство, тревога, но, к счастью, ничего похожего на разочарование. Бьярни - молодой, высокий, статный, приятный лицом, с отросшими рыжеватыми волосами, которые еще хоть и не годились для заплетания во множество косичек и укладывания в сложную прическу, уже лежали на плечах красивой волной, в нарядной одежде, сшитой и украшенной девами сидов,- способен был пленить своим видом даже таких женщин, которые имели возможность выбирать из многих. Несмотря на нынешнюю свою растерянность, он, как всегда, производил впечатление доброго, приличного и надежного человека, и у затворницы Фиал хватило проницательности это увидеть.
        -Я знала, что рано или поздно ты придешь,- негромко, с глубоким волнением продолжала она, делая мелкие шаги по направлению к нему.- Тот, кому суждено вывести меня из этой башни. И когда мой брат Фиахна рассказал, что к нам приехал внук рига Миада, я поняла, что ты приехал за мной. Я ничего ему не сказала. Но я увидела тебя на опушке и поняла, что это ты.
        -Да. Это я,- подтвердил Бьярни.- Я слышал о том, что сестра ригов Ивленна заключена в башне, и почувствовал любовь к тебе, еще не видя тебя.
        Именно так случалось со всеми доблестными героями сказаний, и Бьярни стремился быть их достойным наследником. К тому же миловидная наружность Фиал по сравнению с тем, что он с тревогой рисовал в своем воображении, показалась поистине прекрасной, и Бьярни кривил душой очень мало. Не больше, чем допустимо в его положении. И отчего же не сделать девушке приятное?
        -Но ведь наверняка тебе сказали, что я страшна, как духи Самхейна!- с обидой ответила Фиал.- Мои братья нарочно распускают такие слухи - а еще говорят, что на мне лежит проклятье и я приношу несчастье, но все это неправда! На мне нет никакого проклятья, и никто не делал мне дурных предсказаний. Просто они таким способом хотели отбить у людей охоту искать меня.
        -А мне делали предсказания,- Бьярни наконец улыбнулся как мог обаятельнее, вспомнив, что должен все-таки понравиться ей.- Сами дочери Боадага - или Тетры - предсказали мне, что я стану королем, и обещали мне много лет счастья и благоденствия. На мне лежит благословение, которое позволило бы мне сделать красивой любую женщину, на которую наложено заклятье уродства.
        -Дочери Тетры? Ты встречался с ними?- оживилась Фиал.- Где, каким образом?
        -Здесь же, на вашем острове. Всего несколько дней назад.
        -Расскажи.- Фиал поманила его к себе и уселась на богато убранное ложе.
        Кроме ложа, в грианане имелся еще ткацкий стан, прялка, несколько корзин с разными тканями, незаконченные вышивки. Стояла резная скамья, на которую Бьярни и присел. Рассказывая о своих приключениях, он, разумеется, опустил то, что одна из дочерей Боадага искала его любви. А всем прочим событиям Фиал не удивлялась. Почти лишенная общества людей, она жила в мире сказаний, которыми ее утешала воспитательница Каэр, сейчас спящая глубоким сном после «волшебного» молока. А в тех сказаниях довольно многие девы проводили время в башнях - и к каждой прямо туда являлся незнакомый герой, жаждущий стать ее мужем.
        -Я вижу, что ты достойный человек,- сказала Фиал, выслушав Бьярни.- Если человек наделен от рождения сильной судьбой и доброй удачей, то все обстоятельства оборачиваются ему на пользу и даже сиды помогают ему. Ты достоин стать моим мужем и ригом Ивленна.
        -Спасибо тебе.- Бьярни встал и подошел к ней.
        Фиал тоже поднялась и подала ему руку. Бьярни сжал ее, не зная, пора ли уже ее поцеловать и как к этому отнесется девушка, все последние тринадцать лет видевшая мужчин только издалека.
        -Теперь мы соединимся с тобой, и уже завтра я пошлю объявить всем людям Ивленна, что у меня отныне есть муж,- продолжала Фиал.
        -Но ведь… нужно справлять свадьбу или как это у вас в обычае?
        -Потом, когда мы уже будем жить в бруге Мис-Бенн, я велю созвать всех знатных людей Ивленна и даже других островов, чтобы все они узнали, кому теперь принадлежит власть над нашим островом. Но стать мужем и женой можем только мы сами, и никто другой не в силах нам в этом помочь.- Она улыбнулась, будто это Бьярни был несмышленым юнцом, не знающим, что к чему.- Ну же, что ты застыл, будто перед тобой уродливая старуха? Ведь признайся - я гораздо красивее, чем ты ожидал?
        Бьярни обнял ее и осторожно поцеловал, стараясь не слишком напугать. Однако она вовсе не боялась, а, наоборот, обвила руками его шею и ответила на поцелуй, проявив если не умение, то уж точно старательность и самые добрые намерения.
        Закрыв глаза, Бьярни представил, что обнимает Эалайд. Вспомнилась вчерашняя ночь - поцелуй Эалайд ожил в памяти так ясно, что по жилам разлился жар и трепет. Бьярни крепко сжал объятия - и на этот раз стройное тело в его руках никуда не делось, не растаяло, как туман, осталось таким же теплым и настоящим. Не открывая глаз, он развязывал пояс Фиал и освобождал ее от рубашек, покрывая поцелуями нежные хрупкие плечи, и опозориться перед невестой ему уже не грозило. И заботило его только одно: не произнести вслух то имя, которое звучало в сердце.
        Вполне удовлетворенный всем случившимся, Бьярни было задремал, чувствуя под боком тепло тела своей свежеобретенной супруги, но вскоре его разбудил шум внизу. Там раздавались шаги, голоса, восклицания. Говорили по-уладски - значит, это не его дружина, встревоженная долгим отсутствием вождя, решила проверить, как у него дела.
        -Кто это может быть?- Бьярни вскочил и принялся торопливо одеваться, подбирая одежду и стараясь побыстрее вывернуть ее как надо,- разумеется, только больше путался и надел было рубаху задом наперед.
        -Это не важно.- Фиал лишь слегка приподнялась на подушке и выглядела вполне безмятежной.- Кто бы там ни был, теперь они должны бояться тебя и исполнять твою волю. Ведь с этого мгновения ты - риг Ивленна и господин над всеми его жителями!
        -А вдруг они этого не знают!
        -Так узнают.
        -А вдруг им это не понравится?
        -Придется им смириться.- Фиал улыбнулась с торжеством, зная, что наконец-то пришла пора ей повелевать братьями, как они перед этим повелевали ею все восемнадцать лет ее жизни.
        -Похоже на то.- Бьярни вздохнул и пригладил волосы.
        Нечего метаться, как пастух, которого на сеновале застукали с хозяйской дочкой. Фиал права: теперь он - риг Ивленна. И надо идти пожинать плоды своих усилий. Вот только предстать в первый раз перед своими новыми подданными голым и безоружным он совсем не хотел. Предполагалось, что все произойдет иначе: Фиал говорила, что сегодня ему надо будет уйти, а она завтра вызовет к себе знатнейших людей Ивленна, в том числе своих братьев, объявит им о случившемся, а он, Бьярни, должен будет на третий день после этого явиться в Старую Тетру, чтобы там быть представленным народу уже в качестве мужа наследницы и нового рига. Так полагается. И этот порядок его вполне устраивал. Но вот - похоже, что представление состоится несколько раньше.
        -Ты пойдешь со мной?- Сделав шаг к лестнице, он обернулся к Фиал.- Ты же должна подтвердить, что стала моей женой.
        -Хорошо.- Она откинула одеяло и подняла с пола свою нижнюю рубаху.- Помоги мне одеться.
        Она, наверное, привыкла, что служанки ей помогают. Бьярни повиновался, хотя уверенная властность, прозвучавшая в голосе новонареченной супруги, его слегка задела. Как ни влекли Бьярни уладские обычаи и уладский дух, его, воспитанного в Морском Пути, несколько коробило то, что здесь знатные женщины распоряжаются мужчиной, оставляя ему право только подчиняться.
        Но сейчас в Фиал заключалась его сила и все надежды на будущее, поэтому он даже сам завязал ей ремешки на башмаках - только бы побыстрее. Внизу по-прежнему стоял шум, приехавшие теребили спящих, пытаясь понять, что произошло в башне и живы ли ее сторожа, и он узнавал голоса братьев-ригов. Они звали служанок, звали Фиал - без позволения подняться в грианан мужчины решились не сразу. Но положение было настолько тревожным, что уже не до вежливости.
        Когда Бьярни, держа за руку Фиал, вышел на лестницу, то сразу увидел рига Фиаху - тот уже поднимался по ступеням, и вид у него был самый решительный. Увидев Бьярни, он остановился и изменился в лице.
        -Привет тебе, брат мой,- невозмутимо произнесла Фиал.- Отчего ты вдруг приехал, ведь месяц с тех пор, как навещал меня брат наш Фиахна, еще не прошел. Привет и тебе, Фиахна!- Она заметила второго брата, подбежавшего к подножию лестницы. Весь брох был полон их людьми.- Чему обязана я тем счастьем, что ты снова навестил меня так скоро? Уж не случилось ли какой беды в бруге Мис-Бенн? Уж не пришли ли к нам те враги, которых мы ждем?
        -Я вижу, кое-чего мы уже дождались,- с досадой ответил Фиаха.- Я знал! Я знал, что Ллохиль сделала большую глупость, что выболтала Фиал про этого молодчика! А Фиахна замечтался, как всегда, и вовремя не завязал клюв своей болтливой женушке.
        -Но нельзя же уследить за женской болтовней!- Фиахна пожал плечами, не чувствуя за собой вины.- Это все равно что считать морские волны.
        -Уж я бы уследил! Я бы ей заранее наказал, чтобы даже не смела о нем упоминать! Да и ты тоже не терял времени зря!- обратился Фиаха к Бьярни.- Поздно я сообразил, на какую охоту ты поехал!
        -И что теперь?- спросил Фиахна.- Мы не успели?
        -Я стала женой этого доблестного мужа, Бьярни, сына Дельбхаэм, дочери Миада Эброндоэ,- с гордостью ответила Фиал. Похоже, она была безмерно счастлива уже тем, что так ловко провела братьев и добилась-таки того, от чего они прятали ее в башню.- Вы можете, мои братья, подняться в грианан и своими глазами увидеть доказательства.
        -Да уж мы поднимемся,- мрачно согласился Фиахна.
        Вчетвером они проследовали в верхний покой, и Фиал с удовольствием, как показалось Бьярни, предъявила братьям два маленьких, размазанных кровавых пятнышка на белом льне простыни.
        -А может, у нее это… лунные дни?- с надеждой предположил Фиахна.
        -Не думаю,- мрачно ответил его брат.- Раз этот молодчик здесь был, значит, все правда.
        -И теперь мой муж - риг острова Ивленн!- с торжеством объявила Фиал.- И я желаю, чтобы не позже чем через три дня народ Ивленна был собран в Старой Тетре, дабы приветствовать своего нового короля!
        Снизу вдруг послышались крики и боевые кличи.
        -Бьярни, Бьярни, где ты!- вопил голос Ивара хёльда, сопровождаемый звоном клинков.- Держись, мы здесь, мы идем!
        Бьярни бегом бросился к лестнице. Внизу уже вовсю кипела схватка: Ивар догадался оставить человека наблюдать за башней, и тот увидел, как приехали оба короля в сопровождении трех десятков воинов. И сэвейги, заметив опасность, кинулись спасать вожака.
        -Стойте, стойте!- кричали одновременно Бьярни, Фиал и оба ее брата.- Прекратите!
        Схватку удалось остановить: к счастью, никого еще не убили, но несколько человек с той и другой стороны уже держались за разные части тела, и между пальцев капала кровь.
        -Вложите оружие в ножны!- приказала своим людям Фиал.- Отныне король Ивленна - вот этот человек, Бьярни сын Дельбхаэм. Отныне он отдает приказы воинам Ивленна.
        Воины сначала потрясенно помолчали, потом загудели. Восторгов никто не выражал, но и в драку не лезли. Братья-риги молчали, не подтверждая, но и не опровергая это заявление. Они могли всеми силами оттягивать наступление того события, которое отнимет у них власть над Ивленном, но теперь, когда это событие свершилось, не смели открыто нарушить законный порядок, оскорбить богов и память своей матери-королевы. Но Бьярни посматривал на них недоверчиво и настороженно, каждый миг готовый к выпаду: такое смирение казалось ему слишком подозрительным.
        -Итак, я повелеваю, чтобы через три дня народ богини Ивил собрался в Старой Тетре,- произнесла Фиал с истинно королевским достоинством.- Там я представлю моему народу моего мужа и их нового рига. А вы, мои братья, отправляйтесь в бруг и проследите, чтобы на острове не осталось ни одного человека, который не был бы оповещен об этом.
        -Мы посмотрим, захочет ли народ богини Ивил признать своим королем этого чужака!- Фиаха злобно смотрел на Бьярни.
        -Но ведь народ уже тринадцать лет терпит королевой женщину гораздо более чужую ему, чем я,- ответил Бьярни, уверенно глядя ему в глаза. И при упоминании своей жены старший из братьев дрогнул.- Но сдается мне, что в ближайшее время произойдут перемены. Надеюсь, риг Фиаха, твоя жена Этайн не откажется прийти в Старую Тетру заодно со всеми?
        -Ты надеешься?- Фиаха криво усмехнулся.- Мало будет для тебя радости, если она придет туда,- а она придет, ибо никому мы не уступим наших законных прав!
        -Не хотелось бы мне огорчать брата моей жены, но в этот день в Старой Тетре не меня, а тебя ждет неприятное открытие. Каждый предстанет там в своем истинном облике, и на землю Ивленн вернется Правда Короля.
        Фиаха вдруг как-то угас и сгорбился при этих словах. Ничего не ответив, он кивком позвал за собой своих людей и вместе с братом покинул башню.
        Глава 3
        Сэвейги и улады с Банбы сидели за ужином в бруге Айлестар. Все пили пиво, громко разговаривали, Тови Балагур на ходу сочинял стихи, размахивая обглоданной костью:
        Рыжий Эвар весел в битве,
        Хоть и ростом он не вышел -
        Медовуху хлещет лихо,
        Над врагами насмехаясь!
        -Тови, да уймись ты наконец!- умолял его Аринлейв Кудрявый, зажимая руками уши.- Подавись ты твоей медовухой, ну достал по самое не могу! Придумай наконец что-нибудь другое, третий год ты одну и ту же песню поешь!
        Тейне-Де презрительно отвернулась. Она уже неплохо понимала язык сэвейгов, который целыми днями слышала вокруг себя, хотя говорить на нем не пыталась и делала вид, что ничего не понимает.
        У нее выдалась возможность передохнуть: Торвард конунг ушел в грианан, ее услуги ему не требовались. Сейчас ему другая дева оказывает другие услуги…
        Даохан, возле которого Тейне-Де присела, тоже украдкой бросал взгляды на потолок, будто мог увидеть через толстые дубовые доски, что там, в грианане, происходит. Каждый вечер Торвард поднимался туда и проводил там какое-то время, но за полночь снова спускался в общий покой и ни разу не остался с Элит до утра. Это внушало Даохану надежду: видимо, Торвард не испытывал к дочери Клионы особой привязанности - ничего, кроме естественного влечения молодого здорового мужчины к молодой красивой женщине. Но, хотя и сам Даохан не чувствовал к этой прекрасной гордячке сердечного расположения, она была нужна ему, и он с большим нетерпением ждал, когда же Торвард удовлетворит свой пыл, пресытится и отдаст ее ригу Банбы вместе с ее «даром власти». Ну, и даром красоты тоже.
        На самом деле все было далеко не так просто, но как именно все было, даже эти двое не смогли бы рассказать, если бы и хотели. Элит проводила время в плену совсем не плохо, и ее нынешняя жизнь не так уж значительно отличалась от той, что она вела, будучи тут полновластной хозяйкой. Каждый день она навещала своего деда, который жил уже внизу, в общем покое: недавно Торвард по ее просьбе выпустил престарелого рига из сарая, где были заперты его пленные внуки и прочие домочадцы-мужчины. От старика фьялли не ожидали для себя вреда, и тот с невозмутимостью и стойкостью благородного человека ждал, когда это бедствие наконец уберется обратно за море. Иногда Элит посещала и запертых братьев: приносила еды, перевязывала раны, ободряла и утешала. Но больше она никого тут не считала достойным своего внимания и, кроме этих случаев, не показывалась из грианана. Весь день она привычно проводила за рукоделием, раздумывая о настоящем и будущем. Но когда приближался вечер, работа увлекала ее все меньше, в теле просыпалось волнение и томление, и о Торварде конунге она думала уже без всякой связи с королевствами,
войнами и Каменным Троном. Когда в широком окне начинали сереть сумерки, а внизу поднимался шум пира, она с облегчением оставляла иглу, ложилась в постель и ждала. К тому мгновению, когда сквозь шум внизу ее чуткий слух улавливал скрип ступеней под его ногами, ее нетерпение достигало уже самого высшего предела. И вскоре начиналось такое, что хирдманы не слишком преувеличивали, когда говорили, что потолок трясется и им в еду падают щепки.
        -Останься со мной навсегда,- совершенно искренне просила Элит, то нежно поглаживая, то целуя все его шрамы, старые и новые, в том числе тот след от пореза на его плече возле ключицы, который оставил нож Самхейна.
        -Нет. Даже если и хотел бы, не могу. Я последний мужчина в роду, если я не вернусь, род фьялленландских конунгов, потомков Торгъёрда, прервется.
        -Вовсе нет,- ласково убеждала Элит.- У нас будет несколько сыновей, и старшего из них ты сможешь отослать в Лохланн, чтобы он стал твоим наследником там. А здесь тебе под силу даже завоевать Каменный Трон!
        -Да зачем мне Каменный Трон? У меня Фьялленланд есть. Там не так тепло и зелено, как здесь, но я привык. Уж чуть не год дома не был - скучаю.
        -Но здесь ты войдешь в предания как величайший из королей!
        -Я, похоже, и так войду в предания как прародитель и священный предок всех королевских родов, что говорят на языках уладов и круитне, будто сам Эохайд Оллатир.- Торвард усмехнулся своим весьма своеобразным успехам.- Я уже сделал по ребенку фрие Эрхине с Туаля и королеве Айнедиль с Фидхенна, может, и твое поле уже засеял, как знать? Так что скоро по всему Западному морю будут править мои потомки - какие еще предания нужны! А Фьялленланд я бросить не могу. Но ты ведь со мной туда не поедешь.
        О том, чтобы увезти Элит с Зеленых островов, взять в свой дом или тем более продать в Винденэсе, Торвард давно уже не думал - теперь и он ясно ощущал, насколько она неотделима от земли Клионн. Разлученные, она и этот прекрасный остров, будто душа и тело, оба утратят всякую цену, сделавшись мертвыми, бесплодными и ненужными.
        -Да и не уживемся мы с тобой,- продолжал он.- Скакать на себе верхом я позволяю только в постели. А в жизни поводья всегда у меня. А ты не привыкла подчиняться мужчине и никогда не привыкнешь. Хотя бы на своих ошибках учиться и у меня ума хватает, так что я уже знаю, к чему это приведет. От Даохана я вас как-нибудь избавлю. Если твоему деду нужен этот ваш Каменный Трон - пускай карабкается, я уж так и быть лестницу подержу, помогу старому человеку!- Он усмехнулся.- Только пусть обещает давать мне дань со всех пяти островов - ну, хотя бы лет пять. А там посмотрим.
        -Все пять ты еще не подчинил себе.
        -Ну, успею еще. Долго ли умеючи?
        -Умеючи - долго!- выразительно произнесла Элит, красноречивым взглядом давая понять, что имеет в виду, и снова потянулась к нему.
        Никто, разумеется, не мог знать, о чем разговаривают эти двое в грианане, но Даохан, а с ним и Тейне-Де имели на этот счет самые серьезные опасения. Уже само то обстоятельство, что Торвард и Элит могут общаться не только на языке страсти, но и на языке круитне, было весьма неприятным. И Даохан, и Тейне-Де оба подозревали, что между вспышками любовного пыла, когда потолок перестает дрожать над головами пирующих внизу, в грианане обсуждаются судьбы островов и Каменного Трона - и решаются не так, как хотелось бы ригам Банбы и Снатхи. Торвард не подпал под влияние Элит, но ему было совершенно все равно, кто в конце концов угнездится на той высокой скале, на которой, по преданию, восседал когда-то Светлый Луг. Сейчас только от его расположения зависело, кто же из островных ригов получит преимущество. Элит даже не приходилось его уговаривать и склонять на свою сторону: он сам понимал, чем может ей помочь, и сам предложил эту помощь. Он всегда испытывал благодарность за хорошее отношение к себе и давно простил Элит попытку его убить, которую в общем-то понимал и даже чувствовал уважение к девушке,
наделенной такой смелостью и присутствием духа. Правда, помня об этих ее славных качествах, он так и не доверился ей полностью и не решался больше засыпать рядом с ней, о чем она жалела, но вот тут он на уговоры не поддавался и клятвы пропускал мимо ушей. Будучи человеком не только храбрым, но и осторожным, он теперь знал, что все ее ласки и улыбки вовсе не означают, что она не хочет его смерти. Отношения между ними складывались более чем теплые, но эта земля и ее богини могли преподнести любые неприятные неожиданности, а Элит ведь была их живым продолжением. И Торвард не очень бы удивился, если бы однажды его страстная подруга обернулась белой телкой с красными ушами и набросилась на него.
        И все же в борьбе за помощь короля Лохланна Элит имела такие неоспоримые преимущества перед другими соискателями, что эти другие каждый раз менялись в лице от досады, когда Торвард снова отставлял кубок, вставал из-за стола и уходил наверх, провожаемый одобрительными и завистливыми выкриками его верной дружины.
        Между собой Даохан и Тейне-Де тоже были в какой-то мере соперниками, но общие чувства к более сильному недругу быстро помогли им найти общий язык.
        -Торварду конунгу давно пора выполнить свое обещание, которое он дал мне, когда мы собирались в поход на Клионн,- говорил Даохан своей единственной здесь союзнице. При этом он то ли не помнил, то ли не находил нужным упоминать, что никаких обещаний на этот счет Торвард ему не давал, а только ухмылялся и отвечал: «Посмотрим».- Ему давно пора передать мне дочь Клионы, а с ее рукой и власть над островом. Но он выпустил из-под замка рига Миада.- Даохан бросил взгляд на седого старца, который уже оживленно беседовал о чем-то с Сёльви и Кольгримом, посадив рядом Хавгана в качестве переводчика.- Не означает ли это, что он передумал и собирается заключить союз с Домом Клионн?
        -Ты спрашиваешь об этом у меня?- ядовито отвечала Тейне-Де.- Ты немного путаешь, славный герой: это не я провожу с ним время каждый день, шепча ему в ухо, чего бы мне от него хотелось.
        -Я хочу посоветоваться с тобой, Дева Снатхи, поскольку боги дали тебе немало ума. Мы с тобой оба не хотим, чтобы риг Миад занял Каменный Трон. А все к тому идет. Ты видишь, лохланнцы уже его лучшие друзья.
        -И чем я могу им помешать?
        -Во-первых, я должен получить дочь Клионы. А чтобы Торварду конунгу было легче расстаться с ней, нужно обратить его внимание на другую женщину.
        -На другую? У тебя припасена какая-нибудь новая красотка?
        -Я имею в виду тебя!- Даохан выразительно посмотрел на собеседницу, дескать, что же ты сама не догадалась.
        -Что?- Тейне-Де разгневалась, ее желтоватые глаза засверкали так, что, казалось, по рыжим бровям сейчас проскочит пламя.- Меня? Ты намерен теперь пытаться меня засунуть к нему в постель?
        -Ну, зачем так грубо!- Даохан схватил ее за руку, призывая успокоиться и говорить потише.- Послушай, я все обдумал. С Элит он просто развлекается, потому что и ее остров, и вся ее родня у него в руках, и она для него - просто пленница, почти рабыня, как сотни других. Но ты - совсем иное дело.
        -Я такая же его пленница,- с досадой возразила Тейне-Де.- И нахожусь в его руках даже дольше.
        -Но… Прости мой вопрос: ведь Торвард конунг… не нарушил твоей чистоты?
        -Нет!- почти с ненавистью отрезала Тейне-Де, желая то ли подавить собеседника своим величием, то ли досадуя, что Торвард не находит ее привлекательной.
        -Вот и прекрасно! То есть я очень рад, что ты не лишилась драгоценного дара чистоты, но к тому же это очень для нас удобно. Ты - знатная дева, обладающая всеми драгоценными дарами, и твой отец, Брикрен Дерево Побед, вовсе не является пленником Торварда конунга. Более того, риг Брикрен одержал над ним победу в честном поединке, и ты сама знаешь, какую тяжелую и опасную рану сумел ему нанести.
        -Но и Торвард конунг нанес рану моему отцу.- Тейне-Де опустила глаза.- Лохланнцы рассказывали, я слышала. Они не поняли, насколько рана тяжела, но моего отца его люди унесли в куррах на руках. Эта рана может оказаться опасна, и я даже не могу быть уверена, что отец мой жив! Иначе почему он так долго не дает о себе знать?
        -Это означает лишь то, что он накапливает силы и ищет союзников для решительного удара,- утешил ее Даохан, которому и самому нужен был именно такой оборот дела.- И уже вскоре мы о нем услышим - он обрушится на врагов подобно грому! И в этом случае уже Торварду конунгу нужен будет мир и союз с ним. А средство союза - его брак с тобой. Отчего же тебе не предложить ему этот союз? Он должен быть польщен возможностью завладеть островом Снатхой не как захватчик, а как муж королевы и законный владыка.
        -Ты считаешь меня глупой или сам не понял этого человека, хоть и держишься возле него столько времени?!- язвительно отозвалась Тейне-Де.- Ему совершенно безразлично, по какому праву он владеет тем или иным. Он признает только силу, и чем больше у него силы, тем больше прав он себе присваивает, не заботясь, что об этом думают остальные. Даже если бы я отдала ему мою руку, этим я обездолила бы родного отца, а Торварду все равно не смогла бы дать ничего такого, чего он еще не взял сам.
        -Но мы должны попытаться. Или ты предпочитаешь сидеть тут сложа руки, в то время как он там наедине с Элит решает судьбу Зеленых островов? Решает так, как выгодно Дому Клионна?
        -И в чем должны заключаться наши попытки?
        -Ты должна переговорить с ним и предложить ему союз с тобой и твоим отцом.
        -Я не стану этого делать! Не желаю выставлять себя на посмешище.
        Тейне-Де была достаточно умна и понимала, что если Торвард не обращал на нее внимания все то время, что она находилась в полной его власти, и даже не пожелал сделать то, что почти всякий завоеватель сделал бы с молодой пленницей, пусть и не слишком красивой, то едва ли его теперь прельстит брак с ней. А предлагать ему себя, когда он только что покинул объятия Элит, для Тейне-Де означало ставить себя в еще более невыгодное положение. Даже, допустим, надежды Даохана сбудутся и Элит Торварду надоест. Для разнообразия он может взять ее, Тейне-Де, на освободившееся место в той же постели. Но это совсем не то, что нужно знатной благородной деве, и Тейне-Де не собиралась сама наводить его на эту мысль. Даохану же никак не удавалось убедить ее, что ради дружбы с ригом Брикреном Торвард все же предпочтет ее более красивой и страстной сопернице.
        Однако уже довольно скоро эти замыслы получили развитие. Предсказания Даохана сбылись: риг Брикрен дал о себе знать. Однажды утром один из дозорных десятков, охранявших на берегу Торвардовы корабли, приехал в бруг Айлестар, сопровождая троих незнакомых уладов. Одеты они были пышно, держались гордо и уверенно, и их золотые нагрудные застежки на шелковых, шитых золотом плащах сияли так, что было больно смотреть.
        Дружина сэвейгов утро посвящала обычным для мирного времени ежедневным упражнениям. Устроившись в бруге Айлестар почти как дома, не имея в прямой видимости врагов, но понимая, что рано или поздно они еще появятся, Торвард почти каждое утро отправлял хирдманов, не занятых охотой или рыбной ловлей, упражняться, чтобы были готовы к новым сражениям когда угодно.
        Приезжие улады, надо сказать, взирали на это достаточно невозмутимо. Гордясь своей фианной, они прекрасно понимали, что сила и ловкость героев не появляются сами собой.
        -Кто такие и что надо?- спросил Аринлейв сын Сёльви, возглавлявший утреннюю стражу.
        -Да говорят, от Брикрена прибыли.- Сопровождавший приезжих Торфинн Длинный указал на них концом копья.- Хотят с конунгом повидаться.
        -Конунг здесь.- Аринлейв кивнул.- Пойдемте пока в дом, что ли.
        Никого похожего на того Красного Короля Холмов с Каладболгом в руке, который предстал им во время битвы на острове Снатха, посланцы Брикрена не увидели. Упражнениями дружины руководил низкорослый воин лет сорока, с редкими светлыми волосами и свирепым красным лицом - явно не Торвард конунг, поскольку сильно уступал ему ростом. Но Аринлейв, окинув взглядом пространство перед воротами, где хирдманы вовсю сражались между собой на дубовых палках, остановился, глядя куда-то в сторону.
        Недалеко от ворот рос могучий старый дуб, на который по праздникам вешались жертвы. Одна из нижних крепких веток вытянулась над землей выше человеческого роста. И улады с изумлением увидели, что на ней и сейчас что-то висит! Вернее, кто-то. Но не жертва. Вполне живой и здоровый мужчина - рослый, сильный, с длинными черными волосами - равномерно подтягивался на этой ветке, предназначенной для жертв. Три… четыре… Двигаясь медленно и упрямо, так что отчетливо было видно, как напрягаются под смуглой кожей мускулы на спине, руках и плечах, он поднимал свое тяжелое тело до ветки и опускал снова. Пять…
        И как раз в то время как улады издали свои изумленные восклицания, он спрыгнул за землю и повернулся, потирая ладонью длинный красный шрам на груди.
        -Знаешь, Сёльви,- он нашел глазами хирдмана, который стоял неподалеку и наблюдал за ним,- все-таки еще больно. Что-то у меня там… не то скрипит, не то свистит, один тролль разберет.
        -Прямо сразу начинается или к пятому разу?- с язвительным любопытством осведомился Сёльви.
        -Что?
        -Пока я за тобой наблюдаю, ты подтянулся пять раз.
        -На самом деле шесть!- Торвард почти обиделся.- Но все равно мало. Обычно раз на восемь-девять меня хватает. А однажды на спор с Халльмундом четырнадцать вытянул, помнишь, борода?
        -Если мне не изменяет память, это было ровно семь лет назад. А в двадцать лет ты весил, знаешь ли, несколько меньше, чем сейчас. И тогда у тебя не было едва заживших сломанных ребер и всего прочего. И шесть раз с таким весом - не всякий здоровый сможет, а ты еще недоволен.
        -Нет.- Подумав, Торвард мотнул головой.- С Безголовым Улле я перед этим встречался, так что два ребра у меня тогда уже были сломаны, и это,- он хлопнул себя по левому бедру,- тоже было. Но так что же мне, всю жизнь себя больным считать? Надоело до смерти, здоровый я!
        -Как бы и в самом деле не до смерти.
        -Да ладно тебе. А это кто?- Торвард заметил уладов.- Нарядные, что твои женихи! Ари, откуда взял?
        -Это к тебе, конунг,- ответил Аринлейв.- Торфинн Длинный с берега привез. Говорит, от рига Брикрена.
        -А!- Торвард улыбнулся.- Давно жду. Ну, пошли в дом, поговорим.
        Он пошел в бруг, и Аринлейв повел приезжих за ним. В башне Торвард подхватил полотенце и, вытираясь на ходу, прошел к трону и уселся. Он сделал знак Тейне-Де, сидевшей в углу, и она принесла ему воды. И только тут заметила приезжих. Глаза ее расширились, и она застыла - этих людей она очень хорошо знала. И покраснела от досады и стыда за то приниженное положение, в котором ее застали люди отца.
        -Ну, вещайте,- позволил Торвард, отпив из чаши и бросив полотенце Тейне-Де.- Где Хавган?
        -Я здесь, конунг!- Хавган, перебравший вчера за ужином, только сейчас наконец утвердился в сидячем положении на помятом вчерашнем тростнике.- Конунг, умоляю, позволь мне сидеть в твоем присутствии! Иначе я могу… оскорбить тебя и этих знатных людей своим… ой… совсем недостойным поведением!
        -Да хоть лежи, лишь бы языком шевелил. Тейе! Коирм!- окликнул Торвард девушку, имя которой фьялли уже переделали так, как им было удобнее.- Пива этому герою!
        Поджав губы, Тейне-Де принесла Хавгану пива, и через некоторое время он уже мог переводить вполне внятно.
        -Спроси, чего у них вид такой, как у бешеных лягушек.- велел Торвард.- Чего они на меня вытаращились, будто мертвеца увидели? Думали, что Буада меня тогда убил?
        -Нет. Ригу Брикрену известно, что ты был только ранен и успешно оправился от раны,- ответил уже знакомый фьяллям Дейсиль, старший из посланцев.- Но то, что мы увидели, поколебало нашу уверенность…
        -Что?- Торвард сдвинул брови и наклонился к ним.- Я что, похож на мертвеца?
        -Мы видели тебя висящим на Дереве Богов, на ветви которого уже многие века вешаются священные жертвы,- сдержанно ответил Дейсиль.
        -Так меня не всякая ветка выдержит.- Торвард пожал плечами.- А эта хотя бы крепкая. Почем я знаю, какое это дерево?
        -Не прими это за угрозу, но тебе следует опасаться гнева богов,- предостерег Дейсиль.- Когда ты соблаговолишь выслушать нас и узнаешь, с чем мы прибыли, то поймешь, что у нас нет причин желать тебе зла. Потому я даю тебе добрый совет: принеси богам и священному дереву настоящие жертвы во искупление твоего святотатства, тогда, возможно, гнев их не обрушится на тебя.
        -Подумаешь!- Торвард небрежно усмехнулся.- Наш бог Один тоже на священном дереве висел, аж целых девять дней. А каждый из смертных, тем более из тех, в ком течет кровь Альфёдра, может и должен постигать Одина, духом своим проходя его путь. Так что за меня не бойтесь. Так с чем приехали? Как, ты говоришь, тебя зовут?
        -Мое имя - Дейсиль Могучий Крик, Дейсиль мак Мионн, и я послан к тебе ригом Брикреном Биле Буада.
        -Помню такого.- Торвард кивнул и отпил из чаши.- Где он, кстати?
        -Пребывание свое риг Брикрен имеет на острове Голуг, в бруге Слиаб-Ре, прежнем обиталище рига Катбада.
        -Ну, и как он там?
        -Риг Брикрен прислал нас к тебе с предложением мира и дружбы. Зная, как велики твои подвиги, нашел он, что двоим столь могучим воинам уместнее будет жить в мире, а не во вражде.
        -Ну что, умный мужчина,- одобрил Торвард, ничуть не удивившись.
        -Не сочти слова эти за проявление слабости. Риг Брикрен, по праву победителя владея островом Голуг, собрал там немалое войско, то, которого не успел собрать риг Катбад перед встречей с ним. Также риг Брикрен взял в жены королеву Гвендиль, дочь и наследницу Дома Голуг, брак с которой сделал когда-то Катбада владыкой острова. Но риг Брикрен находит, что не истреблять друг друга на радость врагам должны два могучих воина, а заключить союз, который поведет вас к новым победам.
        -Это куда?- Торвард стянул ремешок, которым были связаны его волосы, расправил их пальцами вместо гребня и снова стал завязывать.- Из пяти островов один Ивленн остался, да? Туда, что ли? Можно и туда, а то мы что-то засиделись.
        -Если вы заключите союз, которого он жаждет всей душой героя, между мощью рига Брикрена и Каменным Троном останется одна преграда - остров Ивленн.
        -Между задницей Брикрена и Каменным Троном!- поправил Эйнар, и все фьялли захохотали.
        Послы в недоумении оглянулись.
        -Не надо переводить.- Смеясь, Торвард глянул на Хавгана и покачал головой.- А то еще обидятся. Хотя я бы посмотрел, как он своей мощью будет на троне сидеть, да еще каменном.
        -Это еще один геройский прием!- снова сострил Эйнар.- Стоять на своей мощи и при этом делать приемы с рогатым копьем!
        Фьялли веселились, а Дейсиль смотрел на происходящее с большим сомнением. Там, на Снатхе, возле Крепости Теней, когда конунг фьяллей предстал перед ними в облике Красного Короля Холмов, они сразу поняли, что это - могучий и беспощадный враг. И не ошиблись. Но теперь им казалось, что их обманывают и перед ними вовсе не конунг фьяллей. Ибо ни один король, которого им случалось видеть, не принимал послов другого короля сидя на троне в одних штанах, с кое-как собранными волосами, украшенный только свежим шрамом через грудь и амулетом в виде неприглядного кремневого молоточка на засаленном ремешке. Правда, сами штаны в глазах уладов уже служили признаком королевского достоинства, а шрамы украшали мужчину лучше золотых ожерелий, но держался победитель ригов совсем не по-королевски.
        И все же что-то было в нем такое, что не давало всерьез усомниться. Да, это он - Дракон Восточного моря. Будучи спокоен и даже дружелюбен, Торвард излучал уверенную силу и властность, твердую убежденность, что все всегда будет так, как хочет он.
        -И риг Брикрен Биле Буада предлагает тебе следующие условия союза,- продолжал Дейсиль, когда фьялли отсмеялись и Торвард махнул рукой на своих людей, желая послушать, что еще скажут послы.- Он предлагает тебе объединить усилия, чтобы захватить остров Ивленн. Все, что будет там взято, вы поделите пополам. После этого ты должен отдать ему в жены Элит, дочь Форгала, наследницу Дома Клионн. Таким образом, острова Клионн и Голуг будут принадлежать ему по брачному праву, а Банба и Ивленн - по праву победителя, и он сможет занять Ло-Риген, Королевское Место. В обмен на помощь он обещает давать тебе дань в виде трети от всех своих доходов в течение трех лет. В знак же своего расположения он предлагает тебе взять в жены его единственную дочь Тейне-Де.- Дейсиль бросил взгляд на девушку, стоявшую поодаль.- Таким образом ты получишь право после его смерти унаследовать не только Снатху, но, возможно, и Каменный Трон.
        -Замысел неплох,- невозмутимо отозвался Торвард.- Там только две вещи не срастаются. Во-первых, Элит, дочь Форгала, я смогу не отдать ему, а отпустить, если она сама пожелает стать женой Брикрена. Я не распоряжаюсь ее судьбой, поэтому говорите с ней.
        -Но где же она?
        -В грианане.- Торвард глазами показал наверх.- И второе: брать в жены Тейе я не буду.
        -Но она живет в твоем доме…
        -Она живет в моем доме, но не со мной, если ты об этом. Я ее не трогал и передам обратно отцу, разве что за приличную награду моей воздержанности.- Торвард усмехнулся.- Пять кумалов даст? Если обычная рабыня стоит три, за выкуп невинности королевской дочери пять не много!
        Тейне-Де покраснела от досады и потупилась, поджимая губы. Сейчас она ненавидела Торварда - и за то, что он назначает цену ее невинности, как любому заурядному товару, и даже за то, что ему самому этот «товар» не потребовался.
        -Так что, за исключением этих вещей, условия мне подходят,- закончил он.- Пусть риг Брикрен приезжает, забирает свою дочь, и обсудим остальное.
        -Но от условия насчет Элит, дочери Форгала, он едва ли сможет отступить.- Дейсиль покачал головой.
        -Это нетрудно понять,- сказал риг Миад, сидевший на своем ложе и наблюдавший за этой беседой, от исхода которой зависела судьба его рода и владений.- Ведь риг Брикрен был побежден моими доблестными воинами. Его старший сын был убит на поединке моим сыном Бьярни, и сам Брикрен был моим пленником. Он дал обет никогда больше не поднимать оружие на людей Дома Клионн и только при этом условии получил свободу из моих рук. Если он не хочет оказаться клятвопреступником и навлечь на себя тяжкий гнев богов, у него нет иного способа подчинить себе мою землю, кроме как стать мужем Элит. Если он не получит ее, то не получит и Каменный Трон. А дочь моя Элит и прежде не желала стать его женой. Теперь же, я думаю,- старик печально и выразительно посмотрел на Торварда,- она еще менее расположена ко всем, кроме одного.
        Торвард встретил его взгляд и опустил глаза. Помолчав, он непроницаемым взглядом посмотрел на Дейсиля.
        -Вы слышали речь рига Миада. Возвращайтесь к ригу Брикрену и передайте ему то, что слышали. Элит Элга сама распоряжается своей судьбой, но я не буду возражать, если Брикрен еще раз попытается посвататься к ней, как принято у благородных людей. Если же она ему откажет - я никому не позволю ее принуждать. И позабочусь, чтобы ни у кого не было такой возможности. Это все.
        Назавтра, немного передохнув, послы отбыли обратно к побережью, откуда лежал их недолгий путь на остров Голуг. Элит не пожелала к ним выйти, но, разумеется, домочадцы бруга Айлестар за вечер раскрыли им глаза на истинное положение дел. Послы Брикрена приняли это спокойно: будучи нынешним хозяином Клионна, Торвард одновременно как бы занимал место мужа его хозяйки Элит, раз уж она сама посчитала его достойным и сама к нему явилась. Судьба острова и ей не оставляла иной судьбы. Но сам Брикрен, связанный клятвой, тот же путь избрать не мог. А Торвард в этом помогать ему отказался. Таким образом, своей главной цели - Каменного Трона - Брикрен достичь уже не мог. Удовлетворится ли он меньшим - захватом Ивленна,- пока оставалось неизвестным.
        Даохан, бывший в это время у себя на Банбе, немедленно явился в бруг Айлестар, как только узнал новости. И был он весьма недоволен.
        -Мы заключили с тобой союз не для того, чтобы ты теперь называл рига Брикрена своим лучшим другом!- возмущался он.
        -А я его пока никак и не называл,- невозмутимо отвечал Торвард.- Это он хочет дружить со мной. Как и ты сам.
        -Но ты обещал мне! Не могу поверить, что конунг фьяллей возьмет назад свое слово!
        -А что я тебе обещал?
        -Каменный Трон! И Элит, дочь Форгала, ты тоже обещал мне!
        -Ничего подобного.- Торвард усмехнулся.- Это ты обещал мне, что дашь попользоваться, когда мы ее захватим. Я тебе ничего не обещал. И мы ее не захватили. Она сама пришла. Ко мне, а не к тебе. А захочет - уйдет. И ни я, ни ты, ни какой другой тролль не будет ей мешать. И Каменного Трона я тебе не обещал. Мы вместе собирались захватить Снатху и Клионн. Мы их захватили. Добычей я с тобой поделился. Если теперь Буада предлагает мне сходить на Ивленн, отчего же не сходить?
        -Но и я мог бы предложить тебе сходить на Ивленн!
        -А чего так долго думал?
        -Послушай, Торвард конунг!- Даохан с трудом смог удержать себя в руках.- Мы с тобой союзники или нет?
        -А как хочешь.- Торвард пожал плечами.- Мне от тебя больше ничего не надо.
        Даохан, белый от ярости, молчал, чтобы не сорваться. Торварду от него ничего не было нужно, но ему, как и Брикрену, нужна была Элит.
        -Позволь мне поговорить с ней,- вымолвил он наконец.
        -С кем?
        -С Элит, дочерью Форгала. У меня есть что сказать ей.
        -Хорошо. Я ей передам, что ты хочешь с ней поговорить.
        Однако Элит, когда Торвард вечером поднялся к ней, отказалась говорить с Даоханом.
        -Сначала он должен снять проклятье, которое наложил на землю Клионн именем Каладболга,- сказала она.- Пока проклятье не снято, нет на земле Клионн ни доброго урожая, ни мира, ни процветания. И я не отдам свою руку тому, кто причинил моей земле это зло, пока он его не исправит. Даже лица моего он не увидит.
        -А он скажет, что не снимет проклятье, пока не получит тебя.
        -Я не из тех, кто позволяет заставлять себя силой. Насилием он добьется лишь того, что ему во владение достанется бесплодная земля, сухая и мертвая. Чтобы она ожила, ей нужна свобода.
        Торвард сел на лежанку, задумчиво глядя перед собой. Элит присела у него за спиной, распустила ему волосы и стала ласково перебирать их.
        -Надо что-то решать,- сказал Торвард.- Обоим этим козлам нужна ты. А я не могу оставаться здесь вечно. Меня уже опять начало… беспокоить.- Он потер шрам на груди, но знал, что в томительном чувстве тоски и боли, снова временами наполняющем сердце, повинна не эта, уже зажившая рана.- Мне скоро придется куда-то уехать. Скорее всего, обратно в Морской Путь. Добычу продам, посмотрю, как там во Фьялленланде дела. Чуть не год дома не был - страшно подумать, что там могло за это время произойти. А как только я с Зеленых островов исчезну, эти уроды сюда набегут. А у вас от Дома Клионн не так уж много народу осталось. Сперва Брикрен постарался, потом я… Бьярни был бы здесь, он вроде толковый парень… Может, и зря я его отпустил.
        -Он вернется, как только узнает, что нужен мне,- безмятежно заверила Элит.
        -Брикрен уже обещал с вами не воевать. Даохан еще не обещал. Даже проклинать вон пытается, недоносок. Я могу взять его за горло и заставить снять проклятье. И стребовать клятву вести себя смирно. А откажется - повешу на том священном дубе, что у ворот! Но скорее он согласится. А когда меня тут уже не будет, пусть Брикрен усмиряет Даохана. Ему ведь тоже не надо, чтобы тот залез на Каменный Трон. А пока эти двое будут бодаться, ты почти в безопасности. Но я бы на твоем месте к Брикрену пригляделся. Он вроде мужик крепкий, и не старый еще. Если бы не я, он бы точно тут всех завоевал.
        -Я бы предпочла, чтобы мой брат Бьярни взял в жены его дочь. Тогда он тоже станет нашим родичем и будет обязан помогать нам против наших врагов.
        -Ну, с Бьярни ты уж сама разбирайся. А ему нравилась Тейе?
        -Не знаю. Никогда не видела их вместе.
        -Если бы она ему нравилась, я бы ее точно с собой забрал. Даже того… - Торвард оглянулся через плечо на Элит, не зная, склонна ли она к ревности.- Мне сейчас нужно, чтобы он меня ненавидел.
        -Зачем?- Элит в изумлении заглянула ему в лицо.
        -Затем, что чем сильнее меня ненавидит сильный противник, тем сильнее становлюсь я! Поэтому мне приходится все время воевать. Сейчас меня ненавидят и Брикрен, и Даохан, но один далеко, а другой вынужден при встречах кроить сладкие улыбочки. Да и силы у него - одно название. Твой Бьярни - он другой. Он тебе рассказывал, как крышу над нами поджег? Вот в этом он весь. Упрямый парень. Когда делать нечего, он пытается сделать хоть что-то. Боги таких любят. И у него сильная удача.
        -Это верно.
        -Ненависть таких людей как бы вымывает мое проклятье, понимаешь? Но тебе я уже ничего плохого сделать не могу, чтобы побудить его к мести…
        -Ты можешь сделать мне много хорошего,- заверила его Элит, распутывая длинный конец его кожаного пояса.- И прямо сейчас…
        Дальше Торвард уже не расположен был думать об уладских ригах и Каменном Троне. Но Даохан все это время думал только о нем. И под вечер он снова подсел к Тейне-Де.
        -Вот видишь, Дева Снатхи, все вышло так, как я тебе и предсказывал,- тихо заговорил он, обернувшись и убедившись, что рядом нет ушей, способных разобрать уладскую речь.- Твой отец снова набрал силу и дал о себе знать. И он сам желает твоего брака с Торвардом конунгом, он сам объявил об этом!
        -А Торвард конунг объявил, что не желает об этом слышать!- со злостью ответила Тейне-Де.- Даже когда мой отец обладает сильным войском, ему не нужен такой союз! Разговоры об этом только причиняют мне напрасное унижение, и я буду тебе благодарна, если ты никогда больше их не заведешь!
        -У нас есть возможность отплатить ему за все унижения и даже сделать так, чтобы ничего подобного не повторялось!
        -О чем ты говоришь?- Тейне-Де недоверчиво покосилась на него.
        -Я привез сюда достаточно много моих людей. Фьялли не ждут от меня ничего дурного для себя и позволили нам высадиться. Ты должна будешь всего лишь сказать Торварду конунгу, что хочешь поговорить с ним, и попросить его прийти в рощу на закате. А вместо тебя там буду я. Я убью его, и мои люди перебьют его людей. Прочие сэвейги не станут нам мешать - они сами его не любят, потому что он забрал слишком много власти над ними.
        -Тебе стоило бы заранее договориться с прочими их вождями.
        -Возможно, но все же я не могу рисковать. Если о наших замыслах узнает хоть один из сэвейгов, могут узнать и другие. Мне трудно решить, кому из них можно полностью доверять и кто не предпочтет сохранить верность своему вождю.
        -Любую верность можно купить богатыми подарками.
        -Да, но все наши сокровища и так в руках Торварда конунга.
        -Но что ты думаешь делать дальше?- подумав, спросила Тейне-Де.- Ведь ты так же хочешь занять Каменный Трон, как и мой отец. Не выйдет ли так, что я, помогая тебе, выращиваю соперника для моего отца?
        -Если все получится, как я хочу, я сам возьму тебя в жены. Для тебя это будет наилучшим выходом - тогда ты будешь женой ард-рига, королевой Каменного Трона.
        -Ты возьмешь меня в жены?- Тейне-Де с недоверчивым изумлением округлила глаза.- Если мне не изменяет память,- не изменила ли она тебе?- ты зовешься мужем королевы Хелиген, Девы Банбы! И именно на этом основании даже Торвард считается с тобой.
        -Я согласился стать мужем Хелиген, уступая просьбам несчастной женщины, которая, овдовев, осталась одна наедине с фьяллями, лишенная мужской поддержки и защиты,- с неудовольствием ответил Даохан.- Я не мог отказать королеве, вдове моего отца, которая уже поэтому имеет первое право на мою помощь. Но для меня самого не много радости в том, чтобы занять в ее постели место моего отца. К тому же она, как я подозреваю, бесплодна - я у нее уже третий муж, но она ни разу не была беременна. В способностях же моего отца иметь здоровое потомство сомневаться глупо.- Даохан усмехнулся, намекая, что сам и является живым и неоспоримым доказательством.- Я же… кхм, смею надеяться, и меня богини не оставят своей милостью.
        -Но ты же не собираешься быть мужем для нас обеих одновременно? Я ни в коем случае не намерена делить своего мужа с этой тощей козой!
        -Нет, конечно, нет, как ты могла подумать?
        -Но что ты собираешься с ней делать?
        -Я уже все продумал, не беспокойся. Мы предложим ее руку твоему отцу.
        -Моему отцу?
        -Разумеется. Она знатна, молода и вполне хороша собой, чтобы этот брак был его достоин. Таким образом, под властью нашего союза окажутся четыре острова из пяти - ведь Голуг, как тебе известно, риг Брикрен уже подчинил себе. А то, что Хелиген бесплодна, даже хорошо для нас - не будет лишних наследников.
        -А как же Элит?- Тейне-Де с подозрением покосилась на него.
        -Эта фьялльская потаскуха пусть живет на своем Клионне и платит нам дань. Я ведь не обещал не воевать с Домом Клионн, но мне не нужна женщина, которая столько времени служила подстилкой чужаку. Моей женой и королевой может стать лишь истинно чистая дева!
        Тейне-Де молчала. Замысел выглядел не слишком надежным, скорее довольно опасным. Но непосредственно ей он ничем не грозил - она всегда могла сказать, что ничего не знала о коварных намерениях Даохана. К тому же она была обижена, разгневана и жаждала отплатить Торварду за пренебрежение не только ее рукой, но даже тем, что он мог бы получить без женитьбы. Не питая к нему ничего похожего на страсть, она тем не менее не могла смириться с мыслью, что он не питает страсти к ней. Королевская дочь и наследница власти над островом, она с детства привыкла к мысли, что является желанной наградой для всякого героя. Но тот, кто одолел всех героев, этой наградой просто пренебрег, заставил Деву Снатхи подавать ему пиво или полотенце, прислуживать себе и своей любовнице, которая живет наверху в грианане, как настоящая королева! Будучи равной Элит по происхождению, Тейне-Де не могла смириться с тем, что под властью Торварда их положение так различается.
        -Хорошо, я попробую,- пробормотала она наконец.- Но не вини меня, если все это обернется против тебя!
        На следующий день Тейне-Де, выбрав время, приблизилась к Торварду, ведя за собой Хавгана. К этому времени она уже понимала почти все, о чем разговаривали между собой сэвейги, но не хотела ставить себя в неловкое положение, пытаясь подбирать и неумело выговаривать слова на чужом языке.
        -Эта дева хочет поговорить с тобой, конунг,- пояснил Хавган.
        -Давай, говори.- Торвард согласно махнул рукой и откинулся на спинку королевского кресла.
        -Я хочу просить тебя, чтобы ты сегодня вечером встретился со мной в роще, что возле священного источника,- не поднимая глаз, сказала Тейне-Де.- Я должна побеседовать с тобой без посторонних ушей.
        -А здесь чем нехорошо?- Торвард поднял брови.- Могу народ отогнать подальше, чтобы не подслушивали.
        -Нет, мне трудно будет говорить с тобой об этом в бруге Айлестар. Здесь все напоминает мне о… о многом, что неприятно мне. В роще, где свидетелями нашей беседы будут только боги, мне будет легче поведать тебе…
        -Ну, хорошо.- Торвард пожал плечами.- Чего ей от меня надо, ты не знаешь?- спросил он у Хавгана, когда Тейне-Де отошла.
        -Видимо, она хочет спросить, почему ты не желаешь взять ее жены,- предположил бард.- И ей неловко говорить об этом тут, где… - Он показал глазами на потолок, то есть туда, где в грианане ждала та значительная причина, из-за которой Торварда не занимали другие женщины.
        -А я-то ей зачем?- искренне удивился Торвард.- Я думаю, она только о том дне и мечтает, когда ее отец заберет, и чтобы никогда больше меня не видеть. Или я не замечаю, что она вся бесится от злости, когда на меня смотрит?
        -Ей будет не много чести, если ты передашь ее назад отцу. Тот, кому посчастливится завладеть девой такого высокого рода, воплощением Красного Напитка Власти, не отсылает ее от себя, как ненужную вещь. Таких жен если завоевывают, то теряют лишь вместе с жизнью или свободой.
        -Так что же мне ее теперь, всю жизнь на шее носить, как вон Эйнар свои гривны? А честь ее не пострадала - я ее не тронул. Какой нашел, такой и возвращаю.
        -Однако она была твоей пленницей и жила в твоем доме. После этого ей трудно будет найти себе достойного мужа.
        -То есть никакой другой мужик на моем месте воздержаться не смог бы, об этом даже мысли не будет?- Торвард усмехнулся.- А если она мне просто не нравится? Что же я, уже и выбора не имею - захватил, так изволь… Ничего, не пропадет она без женихов. Вон Элит со мной живет, и все об этом знают, да и я у нее не первым был, а Даохан весь слюной исходит, так хочет ее заполучить, и Буада тоже. Так что и рыжая себе найдет кого-нибудь - она ведь наследница своего папаши, за ней в приданое всю Снатху дают.
        -Но ты мог бы и получше отблагодарить ее за то, что она вылечила тебя и спасла от смерти,- намекнул Хавган.
        -Она сама меня чуть до кургана не довела. А что вылечила потом, так я ее и отблагодарил. Не обижал особо, в рабство продавать не собираюсь и даже отцу возвращаю. А то мог бы и забрать - хоть она и не красотка, но дочь рига в доме держать желающие найдутся, трех марок не пожалеют. Еще передерутся за такую честь… Так что не вижу, какой еще благодарности ей от меня надо. Я уж точно не думаю, будто еще чем-то обязан!
        Привыкнув, что Тейне-Де постоянно обретается где-то рядом, Торвард не считал ее опасной и не ждал от нее ничего плохого - видимо, полагая, что все плохое она ему уже сделала в день их первой встречи. Но его хирдманы относились к «рыжей ведьме» с большой настороженностью. Всем хорошо запомнился тот ужас, когда Торвард лежал в окровавленных лохмотьях своей одежды, с зияющей кровавой раной на груди, а они напряженно прислушивались, дышит ли он еще. Проклятье Тейне-Де фьялли в основном считали причиной той раны и не могли этого простить дочери Брикрена. Ее отца, окажись он тут, они простили бы гораздо быстрее, несмотря на то что именно его меч нанес тот страшный удар. Опасность, исходящая от оружия в руках мужчин, для всех была привычным и понятным делом. Как говорил сам Торвард, сегодня я их, завтра меня кто-то. Но женская ворожба всегда относилась к чему-то загадочному, непонятному, как сами эти существа, дочери лунной богини. Поэтому Тейне-Де, которая бесшумно и молчаливо скользила по дому то с блюдом, то с кувшином, делая вид, что никого не замечает, сэвейги провожали опасливыми и брезгливыми
взглядами, будто это была не женщина, а змея. Ее хмурый и недружелюбный вид настолько их отталкивал, что даже самые изголодавшиеся по любви дренги не пытались к ней приставать, и добродетель этой юной девы находилась в такой же безопасности, как если бы она была уродливой горбатой старухой.
        -Чего эта тварь у конунга выпрашивала?- Едва Торвард отпустил Хавгана, как того цепко схватил за руку Ормкель, провожая девушку подозрительным взглядом.- Чего ей еще надо?
        -Да вроде как на свидание пригласила,- неохотно ответил Хавган, которого никто не обязывал хранить тайну.
        -На свидание?- Ормкель выпучил глаза.- Эта стерва? Какое ей свидание - и так весь день конунгу глаза мозолит, чтоб ее тролли драли! Асбьёрн! Поди сюда, железная твоя башка! Слышал, какие новости?
        -Ну и что?- Асбьёрн Поединщик не углядел в этом ничего особенного.- Что ты всполошился, старый тролль? Как будто с ним это в первый раз!
        -Должно быть, ревность заела!- хмыкнул Эйнар и указал глазами в потолок.
        -Но в рощу-то зачем? Нечисто это дело!
        -Ну, скажи ему.- Асбьёрн кивнул на Торварда.
        -Скажи! А что я знаю? Пойти, что ли, прижать ее… - Ормкель огляделся, выискивая Тейне-Де.
        -Не надо,- твердо сказал Эйнар.- Ты прав, медведь косоглазый, что дело нечисто, но девушку мы трогать не будем. Если она чего задумала, то нам не скажет. Лучше мы тоже пойдем… на свидание.
        -А если она ничего не задумала?- Асбьёрн ухмыльнулся.
        -Ну, полюбуешься на голые ноги и пойдешь восвояси.
        -Да разве у нее ноги?- ворчал Ормкель.- Небось у этой твари под подолом утиные лапы, как у никсы!
        -Ага, и хвост под платьем!- насмешливо подхватил Эйнар.
        Ближе к закату Торвард вышел на поляну, где впервые встретил Элит. Все было как тогда: мягкий вечерний свет, ласковая летняя зелень, блеск воды в священном источнике, окруженном серыми гладкими камнями. Вспоминая тот день, Торвард улыбался, отчасти жалея, что сейчас ему предстоит увидеть не Элит, прекрасную в своем зеленом шелке, как свежая ветка в листве, усыпанная росой, а всего лишь Тейне-Де - вечно сердитого огненного духа.
        Насчет предмета «разговора» у него почти не было сомнений, и он даже не взял с собой Хавгана. Скорее всего Тейне-Де, ревнуя к Элит и обиженная пренебрежением, все же хочет попытаться склонить его к предложенному браку. Имея возле себя Элит, скромными достоинствами Тейне-Де Торвард прельщаться не собирался, и лучше покончить с этим сейчас, пока не явился сам Брикрен, чтобы больше не заговаривать об этом деле.
        Поляна оказалась пустой. Торвард думал, что девушка уже здесь,- она исчезла из бруга довольно давно. Однако ее не было, и он прислонился к дереву, даже довольный, что никто не мешает ему вспоминать Элит.
        В последнее время мысли о ней, хоть и не лишены были приятности, стали его смущать. Он не мог ни остаться с ней, ни забрать ее с собой. Уже вскоре ему предстояло уехать и оставить ее почти наедине со всеми трудностями - проклятием острова Клионн, Брикреном и Даоханом, которые оба жаждали завладеть Девой Клионна. Торварду предстояло решить, что делать со своими союзниками, чтобы лишить их возможности навредить той единственной, к кому он здесь, на Зеленых островах, почувствовал привязанность. Но при этом так извернуться, чтобы ее брат Бьярни по-прежнему жаждал с ним сразиться…
        Задумавшись, Торвард сам не понял, что произошло и что он делает, опомнился он, уже катясь по траве и мысленно продолжая слышать свист копья, рассекающего воздух. Причем копий оказалось два и оба были брошены в него одновременно - первое воткнулось в землю совсем рядом, а второе ударилось о дерево, и Торвард тут же схватил его, разворачиваясь туда, откуда они прилетели.
        И сразу увидел хозяев этих копий - из-за деревьев к нему бежали сразу несколько человек, в том числе риг Даохан - с длинным клинком, в кольчуге, с большим овальным щитом. Почти опережая рига, на Торварда мчался Мрехт мак Неарт - без доспехов, с секирой и маленьким уладским щитом.
        В него Торвард мгновенно метнул схваченное копье - скользнув по щиту, острие вонзилось в живот. Мощный бросок отшвырнул тело назад; мельком отметив, что попал, Торвард больше на него не смотрел.
        Оставался Даохан. Краем глаза Торвард отмечал суматоху по всей поляне, замечал своих людей, бьющихся с уладами, слышал шум, крики, лязг, но думать, что случилось и откуда все эти люди здесь взялись, ему было некогда. Да и не слишком он удивился - Даохану Торвард не доверял никогда и сейчас смотрел на него как на противника по смертельному поединку. Ибо намерения Даохана были ясны - снарядившись как следует, тот был почти уверен, что одолеет Торварда, имеющего при себе только меч, без которого тот вообще из бруга не выходил. И сейчас конунгу фьяллей предстояло испытать на себе все то, что испытывали его противники-улады, выходя в одних рубашках против сэвейгов, защищенных стегачами, кольчугами, шлемами и щитами.
        Торвард тоже понимал, что дела его плохи. Человек без щита - почти готовый покойник. Отскочив к зарослям, он успел подобрать первое копье. Даохан в кольчуге уступал ему в быстроте движений, а его довольно большой щит цеплялся за ветки и стволы, и это дало Торварду несколько драгоценных мгновений.
        Но теперь он мог хотя бы немного уравнять их положение. С силой брошенное им копье застряло в щите, и Даохану пришлось его выпустить из рук. Однако самому Торварду по-прежнему было нечем прикрыться, и он встал возле дерева, чтобы оно защищало его с левого бока.
        С устрашающим воплем Даохан пошел на противника, вращая клинок над головой,- пришло наконец время и ему показать, что он тоже знатный уладский воин. Напугать Торварда ему не удавалось, но, с силой раскрутив клинок, он нанес мощный удар сверху вниз, целя в голову. Торвард уклонился, надеясь, что с размаху Даохан воткнет меч в землю и тогда его можно будет быстро добить. Но риг Банбы оказался достаточно опытен, чтобы суметь совладать с собственным оружием,- он остановил клинок, не дав ему коснуться земли. Торвард в свою очередь успел нанести удар, стараясь не зацепить ветки, и теперь Даохану пришлось уклоняться.
        Они обменивались ударами, причем Торвард все время уходил за ствол, служивший ему вместо щита, и наконец дождался - клинок Даохана наткнулся на дерево. Торвард тут же ударил по нему сверху, сбивая вниз, а сам, не дав врагу времени снова поднять оружие, нанес ему быстрый удар по шее.
        Наткнувшись на шейную гривну из толстого золотого прута, клинок немного изменил направление и не снес Даохану голову, на что рассчитывал Торвард, но повредил вены. Риг Банбы рухнул, обливая кровью зеленую траву.
        Торвард снова отступил за дерево и прислонился к стволу, чтобы перевести дыхание и оглядеться. С поляны еще слышался шум. Подобрав овальный щит Даохана, он с усилием выдернул из него копье и шагнул из-под ветвей.
        И тут же в щит ударило уже знакомое копье - то самое, которое он в самом начале этой схватки метнул в Мрехта. Тот сумел-таки вырвать его из своего живота и метнуть во врага, однако бросок с земли, сделанный рукой тяжелораненого, получился слишком слабым и щита не пробил. Подойдя, Торвард одним ударом клинка прикончил Мрехта - все равно тот был не жилец.
        На опушке оказалось полно людей, но почти все это были его люди: четверо телохранителей и прочие хирдманы, человек двадцать. Среди них виднелось несколько уладов, уже обезоруженных и связанных. Еще человек десять лежали на траве - убитые.
        -Конунг, ты цел?- К нему поспешно подошел Сёльви.
        -А вы откуда взялись?
        -Из бруга Айлестар. Мы там живем уже чуть ли не месяц,- невозмутимо пояснил тот.- А сюда пришли, потому что внезапная страсть к тебе нашей рыжей норны показалась очень подозрительной не одному Ормкелю. И не напрасно. Ты ведь не с этими красавцами на свидание собирался?- Он кивнул на окровавленные тела.- И уж тем более не с их мечами.
        -Напрасно, конунг, ты нас собой не взял.- К ним подошел Гудбранд Тыща Троллей.
        -Да, это я дурак,- согласился Торвард.- Расслабился. А ведь знал, что этот стервец на меня зубы точит!
        -Этот?
        -Даохан.
        -И где он?
        -Там валяется.- Торвард кивнул в сторону зарослей.- Бранд, проверь, как он там. Если вдруг еще дышит - добей.
        Гудбранд кивнул и ушел за кусты.
        -А рыжей ведьмы так и нет!- К ним приблизился Ормкель, слегка прихрамывая и опираясь на копье - кто-то из уладов задел его мечом по бедру.- Что я говорил!
        Вернулся Гудбранд: в ответ на взгляд Торварда он отрицательно качнул головой и выложил на траву золотой торк с отметиной от Торвардова меча, обильно политый уже подсыхающей кровью, два золотых браслета, меч и пояс.
        «Рыжую ведьму» они встретили на обратном пути. Она еле брела, опираясь на руку Хавгана, припадая на левую ногу и отчаянно постанывая при каждом шаге. Завидев целую толпу мрачных вооруженных фьяллей, забрызганных кровью и явно побывавших в сражении, эти двое остановились и невольно прижались друг другу. На лице барда было недоумение, в глазах девушки - страх.
        -Что случилось, конунг?- пробормотал наконец Хавган, видя, что фьялли во главе с Торвардом обступили их плотным кольцом и молчат.- Вы с кем-то бились? Дева попросила меня сопровождать ее, она ведь не может говорить с тобой без моей помощи. Мы шли, как было условлено, но она оступилась и теперь едва может идти. Я уговаривал ее вернуться в бруг, обещал пойти и предупредить тебя, но она говорила, что непременно должна прийти, раз уж сама просила тебя о свидании… Вижу, мы опоздали, солнце уже садится…
        -Конунг, давай я ей шею сверну!- предложил Ормкель, с гадливостью глядя на Тейне-Де.
        Поняла она его слова или нет, но голос и выражение лица свирепого фьялля были так выразительны, что Тейне-Де задрожала и крепче схватилась за руку Хавгана. Ее взгляд зацепился за знакомую ей гривну Даохана, которую Гудбранд нес в опущенной руке, нанизав на нее оба браслета. Засохшая кровь на королевских украшениях сама по себе рассказывала об исходе «свидания», и девушка так побледнела, что даже веснушки, казалось, стали не видны.
        -Сначала заткнуть ей рот и завязать глаза,- деловито предложил Эйнар, глядя так холодно и враждебно, словно перед ним была не дева, а змея.- А то еще что-нибудь успеет напророчить…
        -О чем вы говорите?- Хавган встревоженно оглядел лица фьяллей и безотчетно обнял Тейне-Де за плечи, хотя никогда бы раньше не позволил себе такую вольность по отношению к дочери рига.- Конунг, о чем они? Что случилось?
        -Она позвала меня на свидание с Даоханом,- наконец ответил Торвард. Поигрывая поясом убитого рига, он то ловко складывал из него удавку, то безотчетно стегал себя по бедру, и эти движения выдавали, в каком бешенстве он был и как тяжело ему было сдерживаться, чтобы не придушить Тейне-Де - этим самым поясом и немедленно.- А тот пришел не один, а с приятелями. И все вместе они пытались меня отправить в объятия вашей Морриган. Или как ее там?
        -Не может быть!- Хавган не поверил.- Риг Даохан? Твой союзник? И что с ним?
        -Уже ничего.
        -Конунг, заканчивай разговоры!- злобно воскликнул Эйнар.- Ормкель, давай!
        В полном согласии с вечным противником, чему фьялли в другое время весьма бы удивились, Ормкель набросил на голову Тейне-Де свой плащ. Девушка дико закричала и забилась, пытаясь вырваться, но двое фьяллей схватили ее за руки, а третий сжал в ладонях ее голову и запрокинул. Эйнар шагнул к ней с ножом наготове, намереваясь вонзить в грудь, но Хавган, опомнившись, бросился вперед, схватил его за руку и попытался вырвать нож.
        Эйнар хотел отшвырнуть барда, но тот вцепился в его руку и не давал себя сбросить. Силой и выучкой бард заметно уступал потомку старинного воинского рода, но отчаяние придало ему сил. Тейне-Де глухо кричала под плащом и билась так, что трое мужчин едва могли ее удержать, кричал что-то Хавган, из последних сил пытаясь противостоять сильным и точным ударам разозленного Эйнара.
        -Хватит!- наконец рявкнул Торвард, и несколько человек схватили за руки и Хавгана, и Эйнара.
        -Да я тебя самого на кишки разберу, ублюдок уладский!- орал Эйнар.- Он с ней заодно!
        -Так нельзя! Конунг, она же девушка! Она не могла знать!- кричал Хавган, с разбитым лицом, растерянный и изумленный, но не намеренный сдаваться.- Конунг, ты не можешь так поступить!
        -Тихо всем!- еще раз рявкнул Торвард, и замолчала даже Тейне-Де.- Ладно. Тролли с ней. Запереть ее в погребе, где кварги сидели, и пусть ждет, пока ее папаша приедет.
        Безнадежная, но самоотверженная попытка Хавгана защитить Тейне-Де от двух десятков фьяллей поколебала его мрачную решимость и напомнила, что она хоть и настоящая змея, но все-таки женщина.
        -Конунг, это ты напрасно,- жестко предостерег Асбьёрн.- Не следует оставлять ее в живых.
        -Но она и правда могла не знать,- неуверенно возразил Сёльви.
        -Слишком много совпадений - что Даохан решил напасть на конунга именно тогда, когда она назначила ему свидание в лесу и просила прийти одного!
        -Это Даохан мог узнать, что она назначила свидание, и тоже решил поучаствовать. А она могла не знать.
        -Сёльви, скажи мне!- Эйнар вытер о штаны пальцы, испачканные кровью Хавгана, подошел к Сёльви, положил руки ему на плечи и проникновенно заглянул в глаза.- Ты сам-то в это веришь? Что она не знала, не хотела и всего лишь собиралась подарить нашему конунгу любовь своего чистого сердца? Хоть на хрен собачий веришь?
        -Сначала надо расспросить уладов. У нас же есть четверо пленных. У них мы и выясним, знала она или нет. А если нет - нас не украсит, если мы растерзаем беззащитную женщину.
        -Да у меня руки, как ее увижу, чешутся еще с тех пор, как она нам напророчила!- рявкнул Ормкель.- Еще тогда ее надо было…
        -Уймись, я сказал!- крикнул Торвард.- Все в бруг. Ведите ее. И плащ снимите с головы.
        -Конунг, она дважды пыталась тебя убить!
        -А меня все тут пытаются убить! Я уже привык! Но я даже Эрхину не убил.- Торвард остановился перед Тейне-Де, с головы которой сняли плащ, и посмотрел ей в лицо. В ее желтых глазах застыл ужас, но не удивление. Она знала, за что ее только что намеревались лишить жизни.- Я даже Эрхину не убил, хотя ее - стоило бы. А ты, красотка, против нее рылом не вышла, чтобы я из-за тебя марал руки кровью женщины.
        Гудящей толпой фьялли двинулись вниз по тропе. Хильдир и Асбьёрн вели за руки Тейне-Де, Ормкель шагал позади, будто боялся, что она все-таки попробует вырваться и убежать. Торвард подошел к Хавгану и остановился перед ним. Бард провел ладонью под разбитым носом; кровь уже унялась, но он был растерян и потрясен всем этим: и предательством Даохана, и возможным участием Тейне-Де, и мрачной жестокостью фьяллей, и собственной безрассудной решимостью. За год с лишним, что он провел в Торвардовой дружине, это был первый случай, когда Хавган с кем-либо пытался подраться.
        Под тяжелым взглядом вождя он чувствовал себя неуютно, не зная, насколько серьезный проступок совершил, открыто выступив против воли конунга. В дружине Торварда он таких случаев за год не видел вообще, а попытки «морских конунгов» идти против конунга фьяллей кончались для тех очень плохо, как, например, для Хедина.
        Поизучав некоторое время своего бледного, растрепанного и измазанного кровью барда, Торвард вдруг быстро и резко двинул ему кулаком под дых. Хавган не успел даже вздрогнуть, но Торвард в последний миг удержал руку и удар не нанес, а только обозначил. Лицо его оставалось каменно-невозмутимым, но в темных глазах мелькнула какая-то искра.
        Ничего не сказав, Торвард пошел за своими людьми. Хавган в изумлении смотрел ему вслед: у него осталось странное впечатление, что этим несостоявшимся ударом Торвард выразил ему нечто вроде благодарности.
        Возвращение Торварда конунга с этого знаменательного свидания переполошило весь бруг и даже всю округу. Тейне-Де привели за руки - хромать она от потрясения как-то забыла, чем подтвердила подозрения, что и споткнулась-то нарочно, чтобы задержаться в пути и прийти к источнику, когда все будет кончено так или иначе. Дочь Брикрена заперли в погреб, во дворе бруга сложили мертвых уладов с Банбы во главе с Даоханом.
        Когда Элит узнала, что произошло, она схватилась за голову и застонала, как от боли.
        -Ты чего?- не понял Торвард.- Жениха, что ли, жалко? Ну извини, он первый начал.
        -О священный источник Двух Богов!- Элит прижала руки к лицу.- Кровью и предательством осквернены твои светлые воды! Черная птица Морриган распростерла крылья свои над землей Клионн, в сердцах наших не оставила радости и надежды! Отныне погибнет священная сила источника! Не услышать мне больше из него голосов судьбы! Погибла земля Клионн - ибо нет больше средств снять с нее проклятье.
        -Почему?- Торвард нахмурился.
        -Ведь проклятье наложил Даохан. Он наложил его именем Каладболга. Снять проклятье может тот, кто наложил, а он мертв!
        -Ну, извини,- протянул Торвард.- Об этом я не подумал. Но мне думать было некогда: или я его, или он меня. И что же - теперь совсем никак?
        -Почти никак.- Элит села на ложе и низко опустила голову.- Чтобы изменить любые заклятья, наложенные именем Каладболга, Созидающего Земли, нужно завладеть им самим.
        -Но я его видел. Там, в том кургане на Снатхе, не помню, как называется.
        -Ты видел не его. Ты видел только его отражение. Сам он находится в Ином мире, им владеет Красный Король Холмов, и смертным рукам Каладболг недоступен. А Боадаг ни за что не позволит мне или кому-то из тех, кто со мной связан, прикоснуться к его мечу. А если позволит, то за такую цену… Что лучше бы мне умереть или вовсе не рождаться на свет.
        -И этот в мужья набивается?- устало спросил Торвард.
        -Да. Но если он завладеет мной и через Пылающую Дверь пройдет в мир людей, то людям на Зеленых островах не останется места.
        -Ой, нет!- Торвард потер лицо руками, встал и вышел.
        Он настолько устал от всего этого, что не желал ни в чем разбираться и ничего больше слушать. В некотором отношении Элит и впрямь напоминала Пылающую Дверь, и он с этой ее особенностью был очень хорошо знаком. Но сейчас ему было даже не до любви и не хотелось разбираться, чем ее пылкость грозит людям Зеленых островов. Его привлекали более понятные земные заботы: проверить, не осталось ли на побережье еще людей Даохана, и усилить береговые дозоры на случай, если у покойного рига Банбы найдутся бойкие наследники. И ему очень хотелось, чтобы Иной мир и все, кто с ним связан, со своими делами разбирались без его участия!
        Глава 4
        На третий день после того, как он нежданно сделался женатым человеком, Бьярни со своей молодой супругой и дружиной поехал обратно в бруг Мис-Бенн. Несколько раз делали привал, чтобы Фиал, сидевшая на крупе коня позади Бьярни, могла отдохнуть,- проведя в башне все детство и юность, молодая королева не умела ездить верхом.
        Новый король с королевой торопились в Старую Тетру - к священному холму, где уже много веков провозглашались преемники прежних владык, объявлялись законы, справлялись священные праздники, разбирались тяжбы, проводились торги, а также раздавались призывы к сбору войска. Как рассказала Бьярни его молодая супруга, в прежние века устраивались состязания - все желающие стать королем должны были бежать от начала долины, и тот, кто первым добегал до холма, взбирался на вершину и садился на лежащий там камень, и провозглашался мужем королевы-наследницы. Поначалу такие «королевские бега» проводились каждые семь лет, причем нынешний король, если желал сохранить свое место возле королевы, должен был бежать наравне с прочими претендентами. И если он оказывался не самым быстроногим, значит, богиня Ивил уже не с ним. Потом бегать стали только после смерти прежнего короля - чтобы выбрать нового, а потом только в тех редких случаях, если королева не могла выбрать между равно достойными. Бьярни подумал, что ему еще повезло: он бегал в общем-то неплохо, поскольку обладал длинными ногами и крепким дыханием - недаром
же дома, в Камбифьорде, он считался лучшим лыжником и пловцом. Но вот сумел бы он достойно противостоять какому-нибудь фению, приученному носиться по лесу быстрее оленя, да так, чтобы при этом ни одна ветка не шелохнулась и ни одна коса на голове не распустилась?
        -Глупо как-то,- заметил он.- Ну как способность быстро бегать связана со способностью управлять страной? Пятнадцатилетний пастушонок бегает быстрее и мудрого старца, и опытного воина, но доверь ему править - наплачешься.
        -Человек, имеющий телесный изъян, не может быть королем, ибо часть его уже в Ином мире,- пояснила Фиал.- И человек, чьи телесные силы иссякают, недостоин благословения богов. Поэтому самый совершенный телом и есть угодный богам.
        Погода для путешествия выдалась не лучшая: дул сильный ветер, небо затянули облака. Временами принимался идти дождь, вынуждая путников набрасывать на голову верхний край плаща. В такую ночь новобрачной королеве лучше оставаться дома, в башне, возле горящего очага, но Фиал не жаловалась. Ехали весь день, а ночевать остановились в бруидене - на этот раз обычном, не из Иного мира. До бруга Мис-Бенн оставалось уже недалеко, но Фиал желала вступить в родной дом только после того, как утвердится в правах королевы и хозяйки острова. Становиться гостьей Этайн, женщины, которая была повинна в ее заключении в башню, Фиал не желала. Тем более Бьярни рассказал ей кое-что из того, что знал, и заверил, что после завтрашнего собрания Этайн больше никогда уже не покажется на острове Ивленн.
        Собрание у Старой Тетры было назначено на полдень. Перед этим Бьярни удалось переговорить с Бреханом мак Ллидом - слухи о произошедших переменах уже разлетелись по острову, и тот сам нашел их в бруидене. Брехан был явно рад всему случившемуся, и только почтительность по отношению к сыновьям покойной королевы Айлен,- как Бьярни успел понять, эта женщина была на своем острове личностью прямо-таки легендарной,- мешала ему радоваться их смещению вслух. С собой он привел целую дружину в два десятка человек, и Бьярни был очень ему благодарен, поскольку предосторожность эту считал вовсе не лишней. Ему не верилось, что братья-риги, побуждаемые королевой Этайн, не попытаются избавиться от ненужных претендентов на престол.
        -Мы давно желали, чтобы госпожа Фиал избрала мужа, поскольку многого ожидали от нее,- говорил Брехан.- Королева Айлен прекрасно справлялась на троне без помощи мужчин. И нам казалось одно время, что ее дочь справится не хуже… Но не подумай, что я не рад вашему браку. Ты всем нам показался достойным, благородным и решительным человеком. И даже то, что по отцу ты сам лохланнец, говорит в твою пользу. Иные не соглашаются со мной и твердят, что это безумие - доверить волку охрану стада от других волков, но я уверен, что они не правы, и многие умные люди меня поддерживают. Пусть лохланнцы приходят на наши земли, как жадные волки, но никто иной, кроме лохланнца, не сумеет достойно с ними бороться. В доблести наши герои не имеют себе равных, но лохланнцы значительно лучше вооружены, они высаживаются неожиданно и разбивают наших воинов почти поодиночке. Ты знаешь все их уловки и приемы, твоя дружина хорошо вооружена, и мы надеемся, что ты защитишь нас, если, как ты говоришь, Дракон Восточного моря намерен двинуться на нас.
        -Зеленые острова - родина моей матери, и я люблю эту землю так же сильно, как если бы родился здесь,- ответил Бьярни.- А Торвард конунг - кровный враг моего рода. Я сделаю все, чтобы одолеть его, и мы с вами разделим эту победу.
        -Если это случится, мы поддержим тебя в борьбе за Каменный Трон!- торжественно пообещал Брехан, и Бьярни подавил вздох. Да они все помешались на этом куске серого гранита! Даже под угрозой смертельной опасности улады готовы проливать свою и чужую кровь, лишь бы их риг взгромоздился на этот камень, где сидеть так жестко, неудобно и очень опасно для жизни.
        В Старой Тетре народ собирался с самого рассвета, и когда Бьярни в сопровождении молодой супруги и приближенных наконец прибыл, подножие зеленого холма, увенчанного кругом стоячих камней, уже было заполнено пестрой толпой. По-прежнему накрапывал дождь, люди прикрывали головы краями плаща, ветер дергал длинные полы одежды, трепал промокшие пряди волос. По лицу Бьярни тоже текли капли воды, но он не прикрывал голову, чтобы все жители Ивленна хорошо могли видеть своего нового короля. Разные люди подходили к нему, приветствовали, расспрашивали, сами рассказывали что-то. Как Бьярни понял из разговоров, вокруг Старой Тетры сегодня собрались не только жители острова Ивленн. Сюда, как в последнее мирное прибежище, стекались беженцы с четырех охваченных войной островов. Те, кому удалось ускользнуть от сэвейгов Торварда, от воинов Брикрена, спасти домочадцев и самое ценное из своего имущества, перебирались сюда. Иные ухитрялись перевезти по морю в куррахах даже мелкий скот. За прошедшее время многие из беженцев построили себе хижины, как здесь было принято, из прутьев и соломы, но теперь, когда появилась
надежда вернуться на свои поля и пастбища, беженцы смотрели на Бьярни с восторгом и трепетом.
        Жители самого Ивленна тоже не отмалчивались за чужими спинами. Уже несколько месяцев наблюдая приток беженцев, слушая их рассказы о сражениях, где гибнут лучшие, о грабежах и разорении, они вовсе не хотели разделить судьбу других островов. И до приезда Бьярни возле Старой Тетры раздавались призывы к сбору войска, но сыновья королевы Айлен не хотели воевать, и сторонники похода бывали вынуждены уступить тем, кто предпочитал не ввязываться в войну, пока она не пришла прямо сюда.
        Но вот заревели длинные трубы с наконечниками в виде звериных голов, народ расступился, и к вершине холма поднялось торжественное шествие. Здесь были оба брата-рига со своими приближенными, а между братьями горделиво вышагивала высокая женщина в алом шелковом плаще - королева Этайн. Ее красивое лицо сейчас было замкнуто, но Бьярни увидел на нем глубоко запрятанные ужас и неуверенность. Видимо, колдунья уже знала, что произошло с ее отцом, уже чувствовала, что иссяк источник, питающий ее силу, и оттого постоянно ожидала подвоха. Что ж, ее ожидания вскоре должны были сбыться.
        Бьярни огляделся. Эалайд обещала ему, что непременно появится сегодня в Старой Тетре - на том священном месте, где когда-то в прежние века стоял дворец ее отца и где по-прежнему находился один из наиболее широких проходов из Лет-Н-Айла в мир людей. Но когда она придет и в каком обличии, Бьярни не знал и волновался.
        Мунремур, самый именитый из здешних колдунов и предсказателей, первым вышел вперед и встал в проеме каменных ворот, образованных тремя древними плитами.
        -Пусть соберутся живые, пусть будут они оживлены клятвами в месте, где обитают мертвые!- провозгласил он, обращаясь сначала наружу, к собравшимся у подножия холма, и затем внутрь, к тем, кто жил здесь когда-то. Ибо каждое собрание в этом священном месте призывало не только нынешних обитателей Ивленна, но и прежних, а также жителей Иного мира. Сама Старая Тетра принадлежала одновременно обоим мирам, именно поэтому собрания проводились здесь.
        -Сыны богини Ивил!- заговорил Брехан мак Ллид, когда заклинатель уступил ему место.- Правители Дома Ивленн призвали нас сегодня сюда, на священные склоны Старой Тетры, чтобы объявить нам о новостях удивительных и важных. Фиал, дочь и наследница королевы Айлен, всеми нами почитаемой, любимой дочери богини Ивил, наконец-то достигла надлежащего возраста для того, чтобы избрать супруга и занять место на троне Ивленна, предназначенное для нее по праву рождения.
        Слова его были встречены громким гулом. За прошедшие годы уже не все и помнили, что у королевы Айлен, которая здесь почиталась как одно из наиболее ярких воплощений богини-покровительницы, вообще осталась дочь, ведь за последние тринадцать лет ее никто не видел.
        Фиал вышла вперед и встала возле Брехана в проеме ворот, чтобы всем было ее видно. И толпа снова загудела: очевидно, Фиал была похожа на мать, которую многие хорошо помнили. И слова о том, что ей пора избрать супруга, чрезвычайно взволновали жителей. Уж не будет ли этот супруг избран прямо сейчас и не для этого ли их всех сюда позвали? Но даже те, кто не питал подобных честолюбивых надежд, понимали: от выбора юной королевы зависит их дальнейшая жизнь и ее благополучие.
        -И я уже избрала супруга!- произнесла Фиал.- Я жила в брохе, не видя никого, кроме моей воспитательницы, но сама богиня привела ко мне мужа, одного из сыновей Дома Клионн. Его имя Бьярни, он сын Дельбхаэм, дочери рига Миада Железная Рука. Подойди!
        Она кивнула Бьярни, и он встал рядом с ней, кожей чувствуя, как жадно ощупывают его сотни и тысячи настороженных, любопытных глаз. И гул в толпе раздавался скорее одобрительный: высокий, сильный, статный, хорошо одетый, с внушающим доверие открытым лицом, Бьярни произвел благоприятное впечатление. Женщины понимали, почему он понравился наследнице Дома Ивленн, но и мужчины не могли указать в нем ни одного видимого изъяна. А поскольку он происходил из королевского рода, то никто не мог сказать, что этот брак нарушит Правду Короля.
        -Однако вот что еще нужно сказать!- воскликнул Фиахна, тоже выступив вперед.- С давних времен идет обычай, согласно которому мужем королевы становится тот, кого благословит удачей богиня Ивил, дав ему победу в состязании. Разве не так, сыны Ивил?
        Толпа глухо загудела, а Бьярни вздохнул. Похоже, ему все-таки придется сегодня побегать. Трава мокрая - как бы в грязь не шлепнуться на глазах у всех новых подданных.
        -Нет закона, по которому мужем королевы станет только победитель в «королевских бегах»!- громко и уверенно ответила на это сама Фиал.- Богиня Ивил сделала свой выбор, когда привела его ко мне, позволила одолеть все преграды. Кто бы ни вздумал состязаться с Бьярни теперь, он безнадежно опоздал!
        Молодая королева многозначительно улыбнулась, и по толпе пробежал смешок - все поняли, что она имела в виду. Бьярни на миг опустил глаза - а дочь королевы Айлен оглядывала своих подданных без малейшего смущения, с торжеством во взоре.
        -Не много чести тому, кто одерживает победы только в скачках между столбов лежанки!- насмешливо произнесла королева Этайн.- И нельзя во всем полагаться только на того, кто прыток лишь на равнине из белого льна. Мы слышали, что матерью этого человека была Дельбхаэм из рода Клионы, но спросите у него, от какого отца он рожден?
        Толпа замерла в ожидании, не сводя глаз с Бьярни. Этот вопрос показался людям странным и удивительным: родство с королевским домом по материнской линии было определяющим, и имя отца имело значение, только если этот отец оказывался ну уж очень хорош! Или, наоборот, невыносимо плох.
        А Бьярни на миг промедлил с ответом, собираясь с духом. Дома, на Квартинге, он мог без смущения называть имя своего отца, но старался умолчать о матери. Здесь все было наоборот: родство с Дельбхаэм составляло его гордость и основу всех притязаний, а вот наличие отца-сэвейга могло все погубить. Но деваться некуда. Правда Короля требует не допускать ни малейшей лжи, тем более здесь, на священной вершине Старой Тетры.
        -Мой отец - Сигмунд сын Арнора, знатнейший и уважаемый человек в округе Камберг, что на полуострове Квартинг,- ответил он среди тишины.- Это муж доблести, не раз отличившийся в сражениях, муж мудрости, способный дать совет в любом деле, и многие конунги бывали рады видеть его своим гостем.
        -Вы все слышали, сыны Ивил!- крикнула королева Этайн, перекрывая поднявшийся гул.- Этот человек, желающий стать вашим королем,- родом из Лохланна! Сейчас, когда лохланнские вожди разоряют земли Зеленых островов, неужели вы допустите одного из них на трон ваших славных королей? Неужели вы волка возьмете в пастухи к своим стадам?
        Толпа гудела все громче, и этот гул становился угрожающим.
        -Никто не смеет оспаривать мой выбор!- Фиал шагнула вперед и повелительно взмахнула рукой.- Богиня Ивил дала право своим дочерям выбирать себе мужей по собственной воле. И мой выбор имеет основания. Торвард конунг, тот вождь лохланнцев, который угрожает нам,- кровный враг моего мужа! Никто не будет более стойко и непримиримо бороться с ним, чем Бьярни сын Дельбхаэм!
        -А если так, то он может развязать войну, пока она еще не пришла к нам!- кричал Фиаха.- Преследуя собственные цели, этот новый король пошлет вас, сыны Ивил, проливать вашу кровь ради его жажды мести!
        За спинами его и королевы Этайн собирались воины с копьями. Брехан махнул рукой, призывая своих людей загородить Бьярни, кварги тоже поспешно встали, прикрывая своего вождя и его молодую супругу. Толпа внизу волновалась, словно хотела броситься куда-то, но не знала куда. Казалось, сейчас Старая Тетра вновь увидит одно из тех страшных, кровавых событий, о которых говорится в сказании: родичи поднимут оружие друг на друга. И это будет страшным нарушением Правды Короля, ибо никому не позволено проливать кровь и нарушать мир во время собрания, да еще здесь, на грани мира людей и Иного мира.
        Но кто понесет за это ответственность? Сыновья Айлен, считавшиеся ригами до сегодняшнего дня, или чужак, желающий занять их место? Все определит исход схватки: победитель станет королем, а на побежденного падет вина за нарушение законов.
        И вдруг над вершиной холма раздались дивные, неожиданные звуки. Целая стая белых птиц появилась будто из ниоткуда и закружила над холмом. Забыв обо всем, что здесь происходило, люди поднимали головы, не замечая капель дождя, текущих по лицу, и слушали пение белых птиц. Нежное, мелодичное, оно успокаивало страсти, проливало в души мир и покой. А главное - давало знать, что сейчас будет явлена высшая воля и сделает ненужными все споры.
        Бьярни сжал руку Фиал. Оно начиналось, то, ради чего он водил свою дружину к башне колдуна, то, что обещала ему девушка из странствующего бруидена - Эалайд дочь Боадага.
        Толпа застыла, люди, казалось, перестали дышать. Все знали, что обитатели Иного мира незримо присутствуют на каждом собрании в Старой Тетре, но едва ли хоть один человек помнил случай, чтобы они явились на глаза смертным. Но именно это и происходило: на зеленом склоне, прямо перед каменными воротами, в воздухе показались очертания дома. Просторное здание с резными косяками и порогом из белой бронзы, покрытое вместо дерна перьями белых птиц, сначала походило на видение, но с каждым мигом видение становилось все более плотным и осязаемым. И вот он уже стоял на зеленой траве - бруиден, странствующий между мирами, стоял, волшебной силой построенный за считанные мгновения, а перед ним качали ветвями на ветру ореховые кусты. Под ними сверкали хрустальными струями источники, и лососи с красным соком орехов на брюшке резвились, выпрыгивали из воды, сверкая серебряными боками.
        На равнине, полной людей, стояла мертвая тишина. Затаив дыхание, жители Ивленна ждали, что же скажут им обитатели Иного мира.
        Дверь открылась. На пороге из белой бронзы показалась женщина - совершенно обычная женщина, немолодая, одетая в рубаху из простого желтого льна, в плащ из зеленовато-бурой шерсти. Бьярни узнал ее - это была Гуидим, молочница, указавшая ему путь к Фиал. Но даже на миг ему не пришло в голову, что это на самом деле Гуидим.
        По толпе пробежал вздох - уж очень эта женщина не походила на обитательницу Иного мира, как все хорошо представляли их по сказаниям.
        Гостья из Лет-Н-Айла шагнула вперед.
        -Не тебе упрекать этого достойного мужа, Этайн, дочь Кадарна!- произнесла она ясным голосом, который отчетливо услышали все, даже в самых дальних рядах толпы.- С ним придет на землю Ивил долгожданная Правда Короля, потерянная тринадцать лет назад, когда сюда явилась ты! Ты, изгнанная из Великих Равнин за то, что обольстила своего пасынка и вынудила бежать, ты, проклятая своим мужем и несущая на себе печать порока и преступления. Тринадцать лет ты скрывалась здесь, подчиняя чарами ригов и их приближенных, но землю Ивил ты не могла обмануть, и неурожаями отвечала она на нарушение Правды Короля!
        Толпа содрогнулась, как вода, в которую упал камень, но не издала ни звука, боясь помешать этой речи.
        -По справедливости велика твоя ненависть к этому человеку, к Бьярни, сыну Дельбхаэм, ибо благодаря ему твоя сила исчерпана и твой обман раскрыт,- продолжала женщина из странствующего бруидена.- Так пусть же сейчас все увидят твое настоящее лицо и решат, тебе ли быть королевой земли Ивленн!
        Она подняла руки и сделала простое движение, будто сдергивала какой-то покров.
        Несколько мгновений было тихо. А потом толпа разом закричала от ужаса и изумления.
        Там, где они только что видели женщину, которую тринадцать лет считали своей королевой, стояла совсем другая, меньше ростом и ничем не похожая на прежнюю. С длинными рыжими волосами, белой кожей и довольно правильными чертами лица, она могла бы быть красивой или хотя бы миловидной, если бы не два обстоятельства. На щеке ее виднелись три страшные багровые язвы, своим видом вызывающие ужас и отвращение. А выражение этого лица было жестоким и злобным, что тоже не способствует красоте.
        -Тринадцать лет ты присваивала чужой облик, украв его у меня, и тринадцать лет ты занимала чужое место, побудив мужа заточить в брох настоящую наследницу королевы Айлен,- продолжала гостья.- Но теперь Правда Короля вернется на землю Ивил, а ты больше никогда не посмеешь обманывать людей и в этом мире, и в том. Я, Эалайд, дочь Боадага, говорю это!
        И вдруг все увидели, что облик говорящей тоже изменился. Теперь это была молодая женщина высокого роста, с блестящими, как самый темный янтарь, волосами. Обликом и чертами лица она напоминала прежнюю Этайн, которую все знали, но даже самому темному пастуху в толпе было ясно, что это совсем другая женщина.
        И никто не был потрясен этим больше, чем Бьярни. Сбылось то, о чем он так страстно мечтал. Он увидел настоящую Эалайд. И она показалась ему настолько же прекраснее прежней Этайн, насколько изящный золотой сосуд, покрытый тонкой резьбой, прекраснее грубого глиняного горшка. Уже знакомые черты ожили и задышали; теперь в них отражался ум, смелый открытый нрав, и если не доброта, то честь и справедливость. И еще их оживляла искренняя радость и торжество победы. Эалайд сияла как солнце, и никто не мог оторвать от нее восхищенных глаз.
        Застывшая, будто камень, Этайн вдруг опомнилась. Прикрывая лицо руками, она метнулась к дверям бруидена, перепрыгнула через порог из белой бронзы и пропала внутри. Неизвестно, где теперь найдет приют эта женщина, но на земле Ивленна ей больше не будет места.
        -Вот ваш новый король, сыны Ивил,- сказала Эалайд, повернувшись к Бьярни.- Он вернул на вашу землю Правду Короля, и я, Эалайд, дочь короля Тетры, благословляю его.
        -Да будет и с тобой благословение богов,- ответил Бьярни, не в силах оторвать от нее глаз. Сейчас уже ему казалось, что он всегда видел ее именно такой, не замечая тех внешних, наведенных обликов, под которыми она была вынуждена существовать.- Я благодарю тебя за все, что ты для меня сделала.
        Он хотел бы сказать больше, но не находил слов и только надеялся, что дочь Боадага, женщина из рода сидов, и сама прочитает все, что творилось у него в душе и отражалось в глазах. По крайней мере, сейчас ему казалось, что после встречи с ней никакую другую женщину он полюбить уже не сможет, никогда.
        -И я благодарю тебя.- Эалайд улыбнулась. И Бьярни понял, что не за башню Кадарна она его благодарит, а именно за эти чувства, согревающие души бессмертных и приобщающие их к вечному круговороту жизни.- Я предрекаю, что удача никогда тебя не покинет. А теперь прощай.
        Она вошла в бруиден и встала за порогом из белой бронзы. И бруиден стал таять прямо на глазах у изумленных жителей Ивленна. Несколько мгновений - и он исчез: пропало здание, и ореховые кусты, и источники с лососями. Бьярни не отрывал глаз от того места, где видел Эалайд - в последний раз, как ему подсказывало сердце, хотя там ничего уже не было больше, кроме зеленой травы и черного стоячего камня, свидетеля многих чудес.
        -Итак, вот он, наш риг, Бьярни, сын Дельбхаэм!- первым опомнившись, произнес Мунремур.- Приветствуйте его, сыны Ивленна,- того, кто вернул нам Правду Короля!
        Народ, как разбуженный, закричал при этих словах. Бьярни огляделся: Лет-Н-Айл все еще не отпускал его, и ему казалось, что, хотя он больше не видит Эалайд, ее глаза цвета ореха все еще смотрят на него из небытия.
        Бывший риг Фиаха, более всех прочих потрясенный превращением той, кого он считал своей женой и прекраснейшей из женщин, сидел на траве, привалившись спиной к камню, и на лице его застыло полубезумное выражение. Его младший брат, который все тринадцать лет ему завидовал и мечтал привлечь к себе любовь Этайн, все время подававшей ему на это надежды, теперь вдруг оказался в выигрыше и потому сумел быстрее взять себя в руки.
        -И каков же будет твой первый приказ, о наш король?- обратился к Бьярни Фиахна, как-то странно криво усмехаясь.
        -Я прикажу собирать войско, чтобы защитить землю Ивленн от опасных заморских врагов,- ответил Бьярни.
        -И это исключительно верный приказ, который мы выполним с усердием!- Фиахна издевательски поклонился.- Ибо сегодня утром, уже по дороге сюда, получили мы весть, что возле острова Фаир замечены боевые корабли Лохланна! Мы не успели сказать об этом людям, ибо стали свидетелями великих чудес! Но теперь Иной мир нас покинул, и нам надо позаботиться о себе по эту сторону порогов из белой бронзы. Веди же нас в бой, о наш король.
        Да, удача не совсем покинула сыновей Айлен, ибо сняла с их плеч груз забот по управлению страной именно в то время, когда этот груз мог стать непосильным. Теперь Бьярни - король острова, на который напал Торвард конунг, и он за все отвечает. Он пойдет воевать в первых рядах, он, возможно, будет убит в бою. И тогда сыновья Айлен, объявив его неудачливым королем, могут постараться как-нибудь вернуть себе трон.
        -И поведу!- уверенно отозвался Бьярни. Ради этого он все и затеял.- У нас достаточно сил, чтобы отстоять нашу цветущую землю. И да благословят боги наши мечи!
        Одобрительный рев толпы почти заглушал его речь: мигом проникнувшись восхищением и преданностью к своему новому королю, которого благословила на их глазах женщина из Иного мира, пылкие сыны Ивленна просто жаждали идти за ним куда угодно.
        -И я буду просить богов о благословении моему мужу и вашему королю!- воскликнула Фиал, торжественно подняв обе руки к небу.
        Народ у подножия холма отвечал ей восторженным криком. Бьярни благодарно взял свою жену за руку. Ведь истинной госпожой, наследницей богини Ивил, была именно она, Фиал, дочь Айлен. А он, муж, при ней был кем-то вроде ярла, военного вождя. Но Фиал выступала за войну - отчасти назло братьям, которые так долго держали ее взаперти, отчасти потому, что в неволе она только и мечтала о будущих славных делах, которые не уступят деяниям ее знаменитой матери. И вот такая возможность представилась прямо сейчас! Как Бьярни был благодарен Фиал за то, что она дала ему власть над целым островом, так и она была благодарна ему за то, что с его появлением все ее самые заветные мечты начали сбываться.
        Теперь предстояло собирать войско, и как можно скорее. Вражеские корабли действительно были замечены возле острова Фаир - маленького островка у восточного побережья Ивленна. Наблюдатели насчитали их пять или шесть, причем уверяли, что все это крупные боевые корабли. Бьярни помнил, что под началом у Торварда имелось шесть лангскипов, среди которых самым большим был его собственный, «Ушастый Дракон», на двадцать восемь весел по каждому борту.
        В ближайшие несколько дней держалась плохая погода: постоянно шли дожди и дул сильный ветер. И жители Ивленна благодарили богов, видя в этом самое яркое подтверждение удачи нового короля: на море этот ветер наверняка вызовет сильное волнение, которое не позволит вражеским кораблям подойти к острову.
        -Да пошлют нам боги еще более сильный ветер, да породит он бурю!- говорили они.
        Бьярни понимал их: чем дольше будет продолжаться непогода, тем больше времени останется на сбор войска.
        Королева Фиал сразу после знаменательного собрания в Старой Тетре обосновалась в бруге Мис-Бенн, заняв бывшую спальню своей матери в грианане, где перед этим тринадцать лет хозяйничала обманщица Этайн. К услугам Бьярни теперь были королевский трон в нижнем покое, на котором он теперь сидел вместе со своей супругой, и роскошное королевское ложе ночью. Но и в то короткое время, которое молодая королева оставляла ему на отдых, он не столько спал, сколько раздумывал, как ему лучше поступить. Вызывать Торварда конунга на поединок еще раз он не считал хорошим решением. Если бы сам Торвард вызвал его, он не отказался бы - и будь что будет. Но, помня прошлый опыт и зная, насколько Торвард как боец опытнее и сильнее его, он не слишком высоко оценивал собственные надежды на победу. Чего же хотеть - Торвард был старше, крупнее, сильнее и во много раз опытнее. Его ведь с пятилетнего возраста учили сражаться, и ему никогда не приходилось тратить время на возню по хозяйству. В поединке с ним Бьярни мог рассчитывать не столько на свои силу и умение, сколько на удачу и благословение богинь Зеленых островов.
Правда, и это немало.
        Но раз уж судьба вручила ему целое королевство, нужно было пользоваться всеми возможностями, и Бьярни предпочитал собрать войско. У Торварда, когда тот высаживался на острове Клионн, имелось не больше пяти сотен человек, но в той битве, где Бьярни попал в плен, и фьялли ведь сколько-то потеряли. С другой стороны, Торварда поддерживает риг острова Банбы, и на покоренных Снатхе и Клионне он тоже мог собрать какое-то войско. Но в шесть кораблей больше тысячи человек не поместится никак, а скорее и меньше, потому что прочие дреки уступают «Ушастому Дракону» размерами и вместимостью. А на Ивленне, как уверяли королевские братья, тысячу воинов набрать можно, хотя честно признавались, что из этой тысячи разве что сотни три будут вооружены и обучены надлежащим образом. Рог Сбора местной фианны уже прозвучал, и быстроногие и неутомимые, как олени, фении-гонцы уже мчались вдоль побережья, собирая своих. Фении же, кстати, и заметили вражеские корабли первыми, они-то и послали весть братьям-королям.
        Если бы удалось оттянуть срок битвы на то время, которое нужно для сбора войска, то ее очень даже можно выиграть. И люди собирались: вся долина перед Старой Тетрой была заполнена шалашами и шатрами, и во всех окрестных деревеньках каждая хижина была битком набита постояльцами-воинами. То же самое творилось и в самом королевском бруге.
        Одним из первых поприветствовать нового короля явился уже знакомый старик, Эадха мак Селах.
        -Вот, риг, посмотри - это мои сыновья!- Он с гордостью показал на трех молодых мужчин, в возрасте где-то между двадцатью и тридцатью годами.- Фраех, Эйсин, Аилим. Все они отличные воины и с радостью пойдут в бой за нашу землю.
        -Приветствую вас, герои земли Ивленн,- Бьярни улыбнулся.- Я очень хотел бы, Эадха, чтобы у каждого мужа на Ивленне было не меньше троих сыновей, таких же сильных и доблестных, как твои.
        -Если ты этого истинно желаешь, то уже вскоре каждый женатый мужчина будет иметь троих сыновей!- Старик кивнул.- Ибо слово, сказанное королем, богиня Ивил принимает в свое сердце и исполняет его желание. И первым из тех мужей, что приобретут от жены своей троих сыновей, будешь ты сам!
        С этими словами старик повернулся и поклонился королеве Фиал. Бьярни тоже улыбнулся своей супруге. Ему все еще не удавалось как следует осознать, что эта молодая темноволосая женщина - его жена. Уж слишком быстро, неожиданно все произошло, и слишком важные мысли отвлекали его - даже сейчас он думал о Торварде конунге гораздо больше и напряженнее, чем о своей молодой супруге. Он еще не понял, что она за человек, не разобрался даже, нравится ли она ему и сможет ли он со временем полюбить ее всем сердцем, как в мечтах своих всегда хотел любить жену. Как он будет строить свою жизнь с Фиал, как примется управлять островом - он не знал, да и не хотелось сейчас об этом думать. Сейчас главное - разбить и отбросить Торварда конунга, который стоял уже на пороге. Надо отучить фьяллей раз и навсегда искать поживы на Зеленых островах. Отомстить за Арнвида и Вемунда. Вернуть кольцо Дельбхаэм. Найти Элит. Все желания и цели Бьярни сейчас ограничивались этим. А все остальное - как-нибудь потом.
        И хотя как женщина она ему нравилась, обнимая Фиал, Бьярни не мог отделаться от мыслей об Эалайд. О той, которая и устроила, по сути, его брак с Фиал и которая настолько глубоко поразила его, что для других женщин в душе просто не оставалось места. «Я надеюсь, когда мы встретимся в другой раз, твой ответ будет иным!» - когда-то сказала она ему. Бьярни уже не рассчитывал, что еще когда-то увидит Эалайд, но невольно продолжал мечтать о ней. Привыкнув к переменчивости ее облика, которая уже казалась ему неотделимым качеством дочери Боадага, он готов был узнать ее в любом обличии и с тайной надеждой вглядывался в каждую встречную женщину, была она молода или стара, красива или уродлива, и с замиранием сердца ожидал найти в ней свою удивительную возлюбленную. Предостережения стариков и сказителей сбылись: дева Иного мира принесла ему и благо, и печаль, она вложила в его сердце любовь к себе и исчезла в своих недостижимых далях, сделав его мужем другой женщины. Но Бьярни вспоминал Эалайд только с благодарностью и тайной нежностью, не держа зла на ту сладкую отраву, которую она влила в его кровь. Эта
тоска казалась ему дороже и желаннее покоя - в те недолгие мгновения, когда ему удавалось обо всем этом подумать.
        Прошло еще несколько дней. К Старой Тетре стекались вооруженные люди. Бьярни целыми сутками был на ногах: разговаривал со всеми прибывающими, осматривал их оружие. Боевой дух был на высоте, да иного он и не ожидал от пылких и бесстрашных уладов, для которых сама смерть была не ужасом и тьмой, а лишь переходом в счастливую Страну Блаженных. Но от вида их оружия ему порой хотелось плакать. Иные заявлялись с бронзовыми мечами, твердо уверенные, что оружие, принесшее славу в веках их далеким предкам, ничуть не хуже послужит и им.
        -Эти люди не заметили, что со времен Ки Хилаинна прошло примерно девять веков!- говорил Бьярни Ивару хёльду, бессильно привалившись спиной к холодной и мокрой каменной плите, ибо ветер и дождь все не утихали.- Такое впечатление, что их всех волшебная женщина увозила на хрустальной ладье в Иной мир, где они не замечали, как бежит время, и вот только сейчас вернулись обратно. О боги! Знаешь, я король всего неделю, а уже думаю: хорошо ли это?
        Но приступы слабости с ним случались не часто, и у Бьярни хватало твердости успешно скрывать их от всех, кроме Ивара. Зная, что времени очень мало, он прилагал все силы, чтобы исправить положение. На собственном опыте он убедился, что мечи уладов, более короткие, делают их легкой добычей сэвейгов, вооруженных длинными клинками. Других мечей взять было негде, но у героев Зеленых островов имелись очень неплохие топоры. Бьярни велел насадить их на рукояти подлиннее и покрепче и старался обучить уладов действовать этим оружием так, чтобы пробить защиту сэвейгов. Постараться разбить щит, зацепить его край, вырвать из рук. Пытался он и заставить уладов взять щиты вроде тех, какими прикрывались сэвейги, то есть большими и круглыми, закрывающими воина от бедра до глаз. Наготовить досок и собрать щиты, имея много рабочих рук, не так трудно, но нужны были умбоны. Улады не имели своего железа и покупали за морем в обмен на шерсть, соль и лен: взять его много и сразу было негде. Появись нужда, золотые умбоны наготовить было бы легче, но от золота в бою очень мало проку! Да и не хотели улады взваливать на себя
тяжелое снаряжение, которое помешало бы им совершать геройские прыжки и прочие приемы. Кое-чего Бьярни все же удавалось добиться, но домой, в бруг Мис-Бенн, он приползал глухой ночью и совсем без сил. Королева Фиал, никогда не ложившаяся, не дождавшись мужа, встречала его в дверях, приносила горячее питье, подавала еду - потом вела наверх, в грианан, где уже пылал огонь в каменном очаге, сама стаскивала с него влажную одежду и укладывала в постель. И даже не очень обижалась, если измотанный супруг засыпал еще по пути к подушке.
        Каждый день к Бьярни прибывали гонцы-фении с восточного побережья. Корабли сэвейгов за это время еще несколько раз показывались среди туманной пелены, окутавшей море, но сильное волнение не давало им подойти к берегу.
        -Они уже четверо суток, если не больше, болтаются в море,- говорил Бьярни своим людям, стараясь наполнить их уверенностью в превосходстве над врагом. Правда, здесь он приписывал подданным свою собственную тревогу, ибо пылкие улады и так не имели привычки сомневаться в себе.- Они обессилены от борьбы с волнами, они продрогли и промокли насквозь, поскольку там даже огня нельзя развести, они изголодались. Именно таких противников нам и надо! А мы уже почти готовы. Через день я поведу войско к восточному побережью, и тогда пусть фьялли высаживаются. Мы разобьем их, едва стоящих на ногах от усталости, и победа достанется нам недорого.
        -Ой!- Фиахна сморщился, будто учуял вонь. Брат его в эти дни от стыда где-то прятался, но темноволосый бард постоянно обретался возле Бьярни, стараясь на всякий случай приобрести расположение нового родича и нынешнего короля.- О риг!- Он огляделся, словно хотел убедиться, что за ними не подсматривают.- Неловко мне слышать такие речи от мужа нашей дорогой сестры, наследницы нашей матери, королевы Айлен! Только трусы ищут противника послабее, только негодяи жаждут побед, не оплаченных кровью и ранами!
        -Ты пел совсем иные песни, пока был ригом сам, дорогой мой брат!- Улыбнувшись, Бьярни положил руку на плечо новоявленного родича, который по-прежнему не вызывал у него никакой родственной любви.- Ты и Фиаха, который хоть и доблестный воин, но тоже совершенно не собирался дорого платить за победы. Не вы ли мечтали, чтобы все ваши враги и соперники перебили друг друга, а вам осталось пожинать плоды чужих трудов, собирать урожай с поля, вспаханного чужими мечами, засеянного чужими костями, политого чужой кровью? Так не упрекай теперь меня за то, что я хочу сберечь кровь и жизни наших людей. Ведь это ваши люди, ваши соплеменники.
        -Это были не наши мысли!- обиженно ответил Фиахна.- Нам внушала их та злая женщина, которая опутала нас своими чарами и держала в плену нашу доблесть.
        Бьярни только усмехался. Право же, за тринадцать лет можно разобраться, что и с тобой, и со всей страной творится что-то не то!
        Наконец Бьярни решил, что пришла пора выступать - возле Старой Тетры собралось уже более тысячи человек. Ждать было больше некого, и Бьярни повел войско на восток.
        Весь день они шли под дождем. И когда к вечеру дождь утих, а потом и совсем прекратился, небо прояснилось и закат пообещал назавтра ясный день, измученные, промокшие и продрогшие улады восприняли это с не меньшей радостью, чем сэвейги, болтавшиеся в море. Ночью было еще ветрено, но без дождя, и наутро выглянуло солнце. Войско пошло дальше, и на суровых усатых лицах уладских героев появились улыбки. Бьярни и сам чувствовал, как устал от мрака, сырости и холода. Ведь лето еще в разгаре - хотелось света, тепла, приволья. И они были уже совсем рядом. Свежая зелень, омытая дождями, сверкала на солнце, волновались мокрые колосья на полях, обещая богатый урожай. И каждый невольно проникался твердой убежденностью, что вскоре будет одержана победа и никакой враг уже не осквернит и не разрушит этот прекрасный, зеленый, дружелюбный мир.
        Незадолго до вечера войско прибыло в долину Фаир, откуда открывался вид на одноименный островок. Еще на подступах к ней Бьярни встретили гонцы и предупредили, что сэвейги высадились около полудня. Прояснившееся небо и улегшееся волнение наконец позволили им это сделать, но Бьярни оказался прав: после пятисуточного пребывания в бурном море сэвейги были измотаны до предела. Выбравшись на берег и из последних сил вытащив корабли, они едва сумели развести огонь и повесить котлы, и большинство из них просто лежали на песке и на траве, стараясь прийти в себя.
        Бьярни, наблюдая с пригорка за долиной, вскоре сам все это увидел. Он насчитал шесть боевых кораблей, из которых два еще оставались в воде, увидел сотни и сотни человеческих тел, лежащих и сидящих по всему берегу. Если бы улады сейчас набросились на них, то победа была бы делом решенным. Но уладам тоже требовался отдых после перехода.
        Он оглядывал стан противника, выискивая вождя. И впервые насторожился, осмотрев корабли,- «Ушастого Дракона» среди них не было.
        Бьярни разглядывал их снова и снова, но напрасно. Он отлично помнил «Ушастого Дракона», тот самый лангскип на двадцать восемь весел по борту, с драконьей головой на переднем штевне, чьи резные уши напоминали скорее крылья. Он видел этот корабль трижды: дома, в Камбифьорде, пока дреки еще принадлежал первому хозяину, граннландскому конунгу Асмунду, потом там же, когда им уже владел Торвард, и в третий раз совсем недавно, когда «Ушастый Дракон» возглавлял стаю других «драконов», плывущих к берегам Клионна. Бьярни не мог бы ошибиться и не узнать его. Однако «Ушастого» тут не было. Было шесть кораблей без него. Сначала Бьярни подумал, что «Ушастый» просто отбился от стаи - буря разметала корабли, унесла его куда-то. Тогда следует напасть немедленно, пока войско лишено предводителя. Но и другие корабли выглядели незнакомыми, и того «Единорога», на котором шел кто-то из ближайших Торвардовых ярлов, Бьярни тоже не видел - а уж голову единорога на переднем штевне, изготовленную руками неведомого мастера с Эриу, уж точно нельзя было спутать с другими или не заметить!
        На штевнях четырех из шести кораблей в долине Фаир виднелись плоские змеиные головы, на двух - волк и медведь. И чем больше Бьярни смотрел, тем сильнее крепло в его душе убеждение, что это просто не те корабли.
        Это не то войско! Это не тот вождь! Это не Торвард!
        Впервые допустив эту мысль, Бьярни не знал, радоваться своему открытию или ужасаться. Вспомнились рассказы Эадхи о том, как два года назад остров был спасен от разорения благодаря тому, что два вождя из Морского Пути встретились здесь и столкнулись, сражаясь между собой за право грабить зеленые долины. А потом Торвард, взяв богатую добычу, предпочел не рисковать, ввязываясь в сражение с уладами, у которых было время подготовиться.
        Если этот вождь враждует с Торвардом, то его появление можно обратить себе на пользу. Но если это какой-нибудь его друг и союзник, то дело плохо. У Торварда есть побратим - Роллауг, конунг Хэдмарланда. Торвард мог вызвать его с войском к себе на помощь, до земли хэдмаров отсюда даже ближе, чем до самого Фьялленланда.
        Так кто это? И что теперь делать? Бьярни был вовсе не намерен ввязываться в ненужную схватку и проливать кровь, если есть возможность без этого обойтись.
        -Не медли, риг,- намекнул Фиахна.- Они не готовы сражаться, мы перебьем их всех!
        -Подожди.- Бьярни качнул головой.- Не стоит убивать людей, которые еще могут оказаться нашими союзниками.
        -Что?
        -Это не Торвард конунг. И это не фьялли.
        -Откуда ты знаешь?- с подозрением спросил Фиахна.
        -Я узнал бы его корабли. А эти я вижу в первый раз.
        -Как можно узнать корабли? Эти громадины все одинаковые!
        -Ничего подобного. Они такие же разные, как люди, и даже не обязательно смотреть в лицо, то есть на передний штевень, чтобы отличить один от другого. Размер, очертания, окраска, украшения… Есть много признаков, но сейчас недосуг их объяснять. Главное - я должен выяснить, что это за люди. Если удастся заключить с ними союз, то мы приобретем поистине неоценимую помощь. У них есть корабли, с которыми мы сможем напасть на Торварда прямо там, где он сейчас. Мы сможем разом перевезти всех людей, которых собрали.
        -Постой!- Фиахна тронул его за локоть.- Так это не Торвард конунг? Получается, он вовсе и не приходил на Ивленн? Так, может, у него и в мыслях нет на нас нападать, так зачем мы будем…
        -Ядрить твою в корень!- Бьярни хлопнул себя по бедрам и чуть ли не впервые в жизни от души выругался в присутствии знатных, уважаемых людей. При этом ему снова вспомнился Торвард, никогда и ни при ком не стеснявшийся в выражениях, и Бьярни понял, почему у конунга так часто возникает желание облегчить душу.- Опять те же штаны, только завязка на боку! Если Торвард еще не пришел, это не значит, что он и не придет! Да, может, он прямо сейчас поднимает паруса! Ветер-то западный! Он, может быть, переждал эту непогоду у себя на Клионне или на Снатхе, а теперь будет здесь уже завтра - с многочисленным, свежим, отдохнувшим войском. И мы должны быть благодарны этим людям,- он кивнул в долину,- которые побудили нас собрать войско! Хотя бы уже поэтому мы должны дать им возможность остаться в живых.
        -А я что говорил!- Фиахна усмехнулся и окинул стоявших вокруг людей значительным взглядом.- Волков не травят волками! Лохланнцы вступаются друг за друга!
        -Ты не прав, Фиахна мак Матах,- возразил ему Брехан. Теперь, когда тот уже не был королем, знатные люди были не обязаны всегда с ним соглашаться.- Мы не раз наблюдали, какая сильная вражда порой кипит между разными лохланнскими вождями - порой они ненавидят друг друга гораздо сильнее, чем нас. Ведь к нам многие из них попадают впервые, а друг с другом их иногда связывает многолетняя кровная вражда. Бывает так, что, обнаружив возле наших берегов своих же соплеменников, они от ярости забывают и про нас, и про добычу, и ожесточенно кидаются в схватку между собой. Не раз и не два уже случалось так, что благодаря союзу с одним лохланнским вождем риги Зеленых островов уберегали свою землю от разорения и даже увеличивали свои владения. Разве ты не помнишь, как королева Айлен взяла в плен Кольбейна по прозвищу Большая Секира, после того как его корабль выбросило бурей на наш остров? Тогда он был обессилен и ранен, но королева дала ему возможность восстановить силы, и он не только защитил Ивленн от нападения со Снатхи, но и привез королеве богатые дары в благодарность за доброту и гостеприимство. Разве ты
не помнишь, как в другой раз она сама вышла навстречу другому вождю, Транду сыну Гудмунда, и предложила ему плату за то, что он будет охранять наши берега и получать содержание и подарки, не проливая крови? От Транда ярла она даже родила сына, и, не умри тот маленьким, сейчас у тебя имелся бы единокровный брат, наполовину лохланнец! Королева Айлен была мудрой и смелой женщиной. Потому земля Ивленн и процветала под ее управлением. Она хорошо знала, что перед овечьим стадом именно другой волк будет еще более яростным и непримиримым противником волку, чем сторожевые псы. И мы поддержим короля Бьярни. Если он желает попытаться заключить союз с этими людьми - это следует сделать.
        Ободренный поддержкой, Бьярни приказал начать подготовку. И этим же вечером, пока не стемнело, его дружина показалась у края долины. Он взял с собой своих кваргов и около полусотни уладов - из тех, кто был наиболее хорошо вооружен и производил наиболее грозное впечатление. Остальные получили приказ разжечь побольше костров: если сэвейги послали наблюдателей на холмы, то в соседней долине их глазам предстанет целое море огней и огромное войско. Люди и кони есть, и кто в сумерках и суете подсчитает, одна тысяча там или все три?
        Завидев большую готовую к бою дружину, сэвейги вскочили с мест и принялись поспешно вооружаться. К тому времени, как Бьярни со своими людьми приблизился, они уже выстроили «стену щитов», прикрывая свои корабли и готовые отразить первый натиск. Но Бьярни приказал нести впереди себя белый щит - знак мира, хорошо известный и понятный сэвейгам. И те не оставили призыв к миру без внимания: когда Бьярни приближался, копья и стрелы в него не летели. Сдвинув щиты и напряженно глядя поверх кромок, сэвейги, кто бы они ни были, молча ждали.
        -Здесь риг Бьярни, сын Дельбхаэм, внук Миада из Дома Клионн, повелитель острова Ивленн,- объявил Брехан мак Ллид, первым приблизившись к стене щитов.- Он хочет говорить с вами, лохланнцы. Кто ваш предводитель?
        -Это я!- Один из воинов шагнул вперед.- Мое имя Эдельгард ярл, сын Рамвальда, конунга кваргов.
        Бьярни едва сдержал возглас: этот человек, которого он и сам уже выделил среди окружающих, сразу показался ему знакомым. И теперь, когда тот назвался, Бьярни его вспомнил.
        Высокий, с такими широкими плечами, что голова по сравнению с ними казалась маленькой, Эдельгард ярл, мужчина лет тридцати, светловолосый, с небольшой русой бородкой, выглядел одним из сильнейших воинов своей дружины, к тому же привлекал взгляд богатством снаряжения и оружия. Бьярни не сразу узнал его под полумаской шлема, украшенной чернением и позолотой, но вспомнил даже его голос, когда тот заговорил. В то время, когда Бьярни был всего лишь сыном рабыни, отец, разумеется, никогда не брал его с собой, собираясь в Винденэс, но Эдельгард ярл несколько раз гостил в усадьбе Камберг, а в первую зиму после женитьбы приезжал даже с женой. И теперь Бьярни отчетливо его вспомнил.
        И онемел, не в силах поверить в такую неожиданную удачу. Нет, не зря и Элит, и Эалайд, дочь Боадага, говорили, что боги любят его. Никого лучше, чем Эдельгард ярл, Бьярни и нарочно не смог бы сюда пригласить. Он даже не сразу справился с собой и нашел подходящие слова. А улады уже бросали на него настойчивые вопросительные взгляды, не зная, говорит ли ему что-нибудь это имя - и что именно говорит.
        -Приветствую тебя, Эдельгард ярл,- произнес Бьярни и тут же поправился: - Эдельгард сын Рамвальда.- Конунгом или ярлом человека называет тот, над кем он в этом качестве имеет власть, а Бьярни сейчас сам был королем и находился на земле, подвластной ему самому.- Опусти руку, сжимающую меч. Здесь тебе и твоим людям не грозит вражда, если только вы не станете сами искать ее после того, что я тебе поведаю. А тебе очень нужно это узнать.
        -Ты говоришь на языке сэвейгов так, будто и сам сэвейг,- с удивлением ответил Эдельгард ярл.- Больше того - так говорят у нас на Квартинге.
        -Я родился на Квартинге, и ты отлично знаешь мой род. Я - сын Сигмунда сына Арнора из Камбифьорда. Камберг - наша усадьба, где ты не раз гостил, однажды даже с женой, фру Оддрун. Но моей матерью была Дельбхаэм, дочь рига Миада с острова Клионн, поэтому я добился руки королевы Фиал и теперь правлю здесь, на острове Ивленн.
        Помедлив, Эдельгард ярл расстегнул ремень, снял шлем и передал его оруженосцу. Бьярни сделал то же, и они стали рассматривать друг друга, подойдя ближе еще на несколько шагов. Телохранители Эдельгарда и Бьярни подошли тоже, с факелами в руках, освещая место беседы вождей.
        -Сигмунд Пестрый?- повторил Эдельгард ярл.- Из Камберга? Я знаю этого человека, но у него было лишь двое сыновей, и оба они погибли этой зимой от рук одного и того же врага…
        -Я - третий его сын. И я уже пытался отомстить тому врагу, который погубил моих братьев. Если ты со времен йоля бывал в Винденэсе, то мог слышать там об этом.
        -Я бывал в Винденэсе!- со сдержанной злобой отозвался Эдельгард ярл.- И я слышал, какие дела там произошли в мое отсутствие! И я пришел сюда, чтобы найти моего врага - Торварда сына Торбранда, конунга фьяллей!
        -У нас с тобой один и тот же враг. Тот, кто убил моих братьев, оскорбил твоего отца и твой дом. Ты пришел на Зеленые острова, чтобы найти его?
        -Да! Я знал, что он где-то здесь этим летом! Проклятая буря не давала нам высадиться целых пять дней! Скажи: на вашем острове его нет?
        -Его нет здесь, но я знаю, где его найти.
        -И ты скажешь мне?
        -Более того, я пойду вместе с тобой, если будет на то воля богов.
        Далее беседа вождей продолжалась в просторном шатре, покрытом кожами, который для Бьярни поставили на лугу. Эдельгард ярл принял его приглашение, и вскоре они уже сидели вместе, каждый в окружении своих приближенных, вокруг пылающего огня. Принесли пиво, жарили мясо. Эдельгард ярл рассказал, что еще прошлым летом начал поход в Западные моря, прошел по Козьим островам, одержав там немало побед и взяв добычу, а потом ушел на Эриу. Там он зимовал со своей дружиной, захватив брох одного из местных королей, а весной отправился назад в Винденэс, чтобы продать там пленных и отвезти домой добычу. И узнал, что случилось на йоле, когда он отсутствовал и некому было постоять за честь дома: как Торвард конунг оскорблял своими домогательствами сестру его жены, как сидел мрачный, портя людям настроение на праздничных пирах, как поссорился с Вемундом сыном Сигмунда и убил его, как его люди устроили побоище прямо во дворе конунговой усадьбы, нарушив самые священные законы, требующие мира во время йоля и середины лета. Как чуть не убил Рамвальда конунга и сделал его заложником своей безопасности до самого ухода.
        Рассказывая об этом, Эдельгард ярл чуть не рычал от злости, и Бьярни его понимал.
        -Но ты не пробовал напасть на Фьялленланд, пока его нет дома?- спросил он, поскольку сам на месте ярла, обладающего значительными силами, непременно попытался бы это сделать.- Ведь от Винденэса в Западные моря твой путь лежал мимо его берегов.
        -Я хотел найти его самого и идти на его землю, уже имея в мешке его голову,- мрачно бросил Эдельгард.- И на обратном пути отсюда я непременно зайду в Аскефьорд! Эйрёд конунг из Тиммерланда, сам Бергвид Черная Шкура бывали там в прошлом году, но он успел вернуться и отбросил их. А если он расстанется с головой, то от его возвращения прочим фьяллям уже будет не много толку!
        Бьярни заметил досаду, мелькнувшую на лице Эдельгарда при этих словах, и понял, что его собеседник чего-то недоговаривает. Вероятно, он все же подходил к бурым скалам Фьялленланда под красным щитом войны, но ведь Торвард конунг увел с собой в море не всех мужчин, способных сражаться.
        Но углубляться в этот предмет Бьярни не стал. В конце концов, Эдельгард ярл прав: когда они покончат с самим Торвардом здесь, разорять в отместку его землю будет легче.
        Эдельгард ярл с готовностью согласился на все предложения Бьярни. Он лишь выговорил себе право первого поединка с Торвардом, и весь его вид выражал убеждение, что второго поединка не понадобится. Бьярни сначала уступил, а потом пожалел об этом: ведь Торвард убил двоих его братьев, то есть его, Бьярни, право на месть было более весомым. Уступил он из привычного убеждения, что сын и наследник Рамвальда конунга выше его по положению и имеет преимущественное право,- и только потом сообразил, что сам тоже происходит из королевского рода и, более того, уже правит, носит титул короля, а не ярла, который в странах Морского Пути имели наследники престола. Но слово сказано, и брать его назад поздно.
        Да и к тому же он, Бьярни, с Торвардом уже бился. Эдельгард ярл еще нет. Вот и пусть попробует.
        Договорились выступить через несколько дней, когда люди Эдельгарда отдохнут, исправят повреждения своих кораблей и снова будут готовы к походу. И теперь, имея в руках целое войско в тысячу человек и союзника-сэвейга с дружиной на шести боевых кораблях, Бьярни ни на миг не сомневался в грядущей победе.
        Глава 5
        Элит пришла в бруг Айлестар ближе к вечеру, когда в нижнем помещении башни уже готовили ужин. Не желая сидеть на полу, «как собаки», сэвейги сколотили скамьи и привычные для себя высокие столы, так что брох приобрел странный для уладов вид, но зато фьялли теперь чувствовали себя здесь почти как дома.
        -Ну, что?- спросил ее Торвард, которого она встретила еще во дворе.
        Элит молча покачала головой и пошла в грианан. Вся ее стройная, гибкая фигура выглядела поникшей и усталой.
        Торвард посмотрел ей вслед, подумал и пошел за девушкой. В последнее время Элит свободно ходила где хотела и покидала брох без сопровождения. Торвард уже не считал ее пленницей, и, если бы она однажды не вернулась, он, пожалуй, огорчился бы, но посчитал бы ее в своем праве. Но она всегда возвращалась в бруг Айлестар просто потому, что здесь жила.
        Элит сидела на лежанке, уронив руки на колени. Торвард подошел, положил ладонь ей на голову и прижал к своему боку. Помочь ей в ее трудностях он никак не мог, но в душе верил, что все как-нибудь образуется. Уже год живя и даже одерживая победы под гнетом самого страшного проклятья, он считал, что и другие проклятья преодолеть как-нибудь да можно.
        -Молчит?- спросил он.
        Элит вздохнула. Уже несколько дней она ходила на поляну у священного источника Двух Богов, проводила обряды очищения, приносила искупительные жертвы - но источник молчал. После того как на поляне пролилась кровь и был убит Даохан, сила покинула источник и Элит больше не видела лиц богов в игре золотых песчинок на его дне.
        -Я видела сегодня… Каллеах,- наконец выговорила она.
        -Кальях?- Торвард знал это имя таким, как его произносят на Козьих островах.- Старуху? И что это значит?
        -Я видела Старуху в источнике. Сейчас это… моя мать,- Элит с трудом выговорила это и даже положила ладонь себе на горло, словно ее что-то душило.- Она совсем состарилась. Она стала такой дряхлой… что может умереть…
        -Разве богини умирают?
        -Великая Богиня, чьего истинного имени не знаем даже мы, посвященные, бессмертна. Но ее малые воплощения, богини и духи земель и источников, смертны. Проклятье Даохана прервало связь моей матери с Великой Богиней. Ее еще можно было восстановить. Но теперь, когда Даохан мертв, восстановит ее только сам Каладболг.
        -Она говорила с тобой?
        -Очень мало. Ей теперь трудно говорить. Если бы ты знал… - Элит подняла голову, жалея, что не может передать Торварду всю красоту и прелесть Клионы Белых Холмов.- А теперь ее имя - Каллеах. И если она умрет, то умрет и вся земля Клионн. Здесь будет бесплодная пустыня и камни. А потом она погрузится в море - туда, откуда вышла.
        -Ну, кабы знать!- Торвард виновато развел руками.- Если бы я знал, что этот урод тебе нужен живым, я бы его взял живым.
        -Но я не думала, что он может погибнуть. И еще так скоро.
        -Он сам тоже не думал. Иначе не стал бы такие дела затевать. Вдвоем с этой рыжей…
        Доказать участие в заговоре Тейне-Де так и не удалось: люди Даохана, попавшие в плен, ничего об этом не знали. По знаку Даохана им надлежало поджечь заранее сложенные на холмах костры - по цепочке сигнал был бы передан на остров Банбу, и оттуда подошло бы войско, чтобы обрушиться на сэвейгов, потрясенных и растерянных после смерти вождя. Но Торвард был уверен в ее участии и не желал видеть дочь Брикрена. Прочие фьялли открыто ненавидели «рыжую ведьму», и Торвард ради ее собственной безопасности вынужден был держать деву под замком. И Тейне-Де сидела запертая в погребе, дожидаясь, пока приедет риг Брикрен с пятью кумалами выкупа.
        -Но мать сказала мне… - несмело начала Элит, снизу вверх глядя на Торварда.
        -Что сказала?
        -Что…
        -Конунг!- В дверь снаружи стукнули, и послышался голос Аринлейва.- Конунг, извини, но ты не мог бы выйти поскорее?
        -Заходи,- разрешил Торвард.
        Аринлейв приоткрыл дверь, осторожно просунул голову и убедился, что тут не происходит ничего такого, что нельзя видеть посторонним. Потом вошел и продолжал:
        -Извини, конунг, если помешал. Но там Эйк приехал, из Хьёртова десятка. На берегу куррахи Биле Буады, и его самого привезли.
        -Его привезли?- Торвард поднял брови.- Что это значит? Он живой вообще?
        -Он, говорят, тяжело ранен и не может ходить. Его вынесли из курраха на носилках. И он передал, что излечить его можешь только ты.
        -Я?- изумился Торвард.- Ничего себе лекаря нашел!
        Как всякий воин, Торвард умел перевязывать раны и вправлять кости, если это вообще было возможно, но не отличался в этом никакими особыми умениями. Лучшими лекарями в его дружине считались Сёльви и Виндир Травник. А что до преданий о том, что-де истинному конунгу достаточно наложить на больного руки, чтобы тот исцелился, то их Торвард всегда считал выдумками. Как он в таких случаях говорил, от наложения его тяжелой руки гораздо чаще умирали, чем выздоравливали.
        -Да он, Хьёрт, сам толком ничего не понял. На пальцах, небось, объяснялся. Короче, спрашивает, пускать ли их сюда. Их немного, десятков пять.
        -Да пусть едут.- Торвард пожал плечами.- Договаривались ведь.
        Аринлейв ушел, а Торвард снова погладил Элит по голове. Она внимательно смотрела на него.
        -Ну, и что сказала твоя мать?- спросил он, все-таки вспомнив, о чем они говорили перед этим.
        -Она говорила, что я должна стать женой Брикрена,- вздохнула Элит.- Тогда он соберет под своей властью все пять Зеленых островов, станет ард-ригом, Светлый Луг благословит его владеть Каменным Троном. И, возможно, с помощью Луга он доберется до Каладболга… Когда ты уйдешь отсюда.
        -А ты хочешь стать женой Брикрена?
        Торвард спросил это совершенно спокойно, без малейших признаков досады или ревности. Он знал, что чуть раньше или чуть позже действительно уйдет с Зеленых островов, а Элит останется здесь. Он знал, что их будущее не связано, но не испытывал по этому поводу особого горя. Элит была прекрасна, как мечта любого мужчины, но и сейчас, как в день их первой встречи, при виде нее Торварда не покидало впечатление, что он общается не просто с женщиной, а с чем-то гораздо большим. Она всегда была нежна и ласкова с ним, но он не мог ни проникнуть в ее мысли, ни понять их. Она шла навстречу его желаниям с такой страстью, которой он только мог пожелать, и каждая частичка ее прекрасного тела была словно создана для того, чтобы дарить блаженство. Но даже в его объятиях она продолжала жить в своем особом мире и мощный любовный пыл Торварда направляла на какие-то свои непостижимые цели. Даже понимая это, он не мог противиться своему влечению к ней, но каждый раз снова проходил по грани бездны и его наслаждение было смешано с ужасом близкой смерти. Видимо, с ней иначе нельзя.
        А жить с богиней всю жизнь он не собирался. При всех своих выдающихся качествах Торвард сын Торбранда был просто человеком и хотел видеть рядом с собой подругу, которая никогда не превратится в белую телку с красными ушами. Такую же, как он, земную женщину, выросшую и воспитанную в тех же понятиях, которая будет любить его сильнее всего на свете и только в нем видеть друга, мужа и бога. В его мыслях все чаще всплывали лица девушек из Аскефьорда - Сэлы из Дымной Горы, ее сестры Хильделинд, Альвы, Торы, Рунлауг из Висячей Скалы, сестры Хедлейва… Торвард видел перед собой их милые лица, знакомые почти всю жизнь, вспоминал их улыбки, их ласки, не скрывающие никаких задних мыслей и расчетов, и его нестерпимо тянуло домой, в Аскефьорд - где серые волны бьются о высокие бурые скалы, где козы, пасущиеся на скальных уступах, забредают иной раз на дерновые крыши низеньких домишек. Где все выражаются по-простому, где старики помнят его маленьким. Где когда-то он, двухлетний мальчик, едва умеющий ходить без поддержки, уже отчаянно лупил какой-то легонькой палочкой по сверкающему клинку, который ему с улыбкой
подставлял кто-то из мужчин - может, отец, может, Рагнар или Эрнольв, а может, и еще кто-то из дружины, неважно. Где встречная девушка никак не может оказаться гостьей из Иного мира. По крайней мере, случаев таких еще не было…
        -Нет, я не хочу становиться женой Брикрена,- со вздохом сказала Элит.- Но я должна спасти мою землю и мою мать. Если не найдется другого выхода, то я должна буду помочь Брикрену, чтобы он помог мне. Но если его рана так тяжела, что он до сих пор не оправился…
        -Да, кстати! Мы с ним были ранены в один день, но я уже вот!- Торвард развел руки, словно показывая свою вернувшуюся мощь.- Семь раз сегодня вытянул!- не удержавшись, похвастался он, хотя Элит едва ли поняла, о чем это.- А его на носилках привезли! Что-то я пока не вижу достойного противника для Красного Короля Холмов!
        -А я, кажется, вижу… - прошептала Элит.
        -Что?
        Не расслышав, Торвард наклонился к ней. Элит обхватила его за шею и припала к губам, Торвард сел на лежанку и обнял ее. Он не мог разрешить ее трудности, но если девушка не против такого утешения, то он всегда готов был ей его предложить.
        Риг Брикрен Биле Буада прибыл в бруг Айлестар через два дня. Его везли по реке, но приходилось часто делать остановки и выносить раненого на берег, чтобы он отдохнул. В бруг его тоже доставили на носилках. Торвард встречал знатного гостя еще во дворе - имея целью не столько оказать честь тому, кто сейчас во всем от него зависел, но просто посмотреть на него при ясном свете дня.
        Вид Брикрена говорил о том, что он и впрямь болен. Во время их первой встречи Торварду показалось, что ригу Снатхи где-то сорок с небольшим, но сейчас он выглядел на все пятьдесят. Его лицо с крупными чертами побледнело, морщины углубились, под глазами набухли мешки, в рыжеватых волосах блестела седина. Полулежа на носилках, он выглядел старой развалиной, и Торвард мельком отметил, что этот дряхлый пень в мужья Элит и в спасители Клионы никак не годится.
        Сама Элит тоже спустилась из грианана и встретила гостя, сидя на королевском ложе рядом со своим дедом, движимая то ли любопытством, то ли желанием оказать честь тому, кто, возможно, ей еще пригодится. Может быть, его нынешний вид ее разочаровал - она ведь запомнила Брикрена цветущим, полным сил зрелым мужчиной, но она никак этого не показала, и лицо ее выражало невозмутимую приветливость.
        Торвард беседовал с гостем, сидя на троне правителя Клионна. Сейчас, в красной шелковой рубахе, с тяжелыми золотыми браслетами на обеих руках, с заплетенными в две косы волосами, с мечом у пояса, он вполне соответствовал этому высокому месту. Брикрена с его носилками положили на пол перед троном, и тому хорошо были видны две гривны из толстого золотого прута на груди Торварда - прекрасно знакомые ригу Снатхи, ибо раньше эти украшения принадлежали его второму сыну Лойдиру. Узнав их, Брикрен отвел глаза. Торвард имел полное право предъявлять врагу доказательства своей удачи, а соблюдай фьялленландский конунг обычаи уладов, Брикрен увидел бы здесь не украшения, а головы своего сына и его побратимов - знаменитых «троих на цепи». Сама серебряная цепь с прикрепленными к ней тремя поясами лежала тут же, небрежно брошенная к подножию трона.
        -Должно быть, очень весомая причина подвигла тебя пуститься в такой трудный путь, когда твое здоровье оставляет желать лучшего,- заметил Торвард после первых приветствий.
        Он с любопытством рассматривал гостя, и по его невозмутимому, вполне дружелюбному лицу никто не заподозрил бы, что в последний раз перед этим они с собеседником пытались убить друг друга - и оба едва не преуспели в этом. Против Брикрена лично он ничего не имел, и, раз уж сейчас у них не было причин драться и бывший противник, напротив, искал мира, Торвард готов был отнестись к нему вполне по-дружески. Не забывая, однако, плодами своих побед указать нынешнее соотношение сил.
        -Да, весомая причина погнала меня в путь, и ты узнаешь о ней,- ответил риг Снатхи. Видно было, что лежать беспомощным больным перед недавним врагом для него тяжело и унизительно и что он с трудом сохраняет спокойствие.- Узнаешь, поскольку это касается тебя. Приходится мне просить тебя… Без твоей помощи мне уже не бывать здоровым.
        -Но что такое? Я не лекарь, а у вас на Зеленых островах умельцев полным-полно. Я тоже был ранен и даже чуть не умер, но меня вылечила твоя дочь Тейне-Де. Которую, кстати, я за пять кумалов серебром верну тебе такой же чистой и непорочной, какой она родилась на свет. Ну, если кто до меня постарался, то за это я не в ответе… - пробормотал Торвард и сделал Хавгану уже привычный тому знак, что это переводить не надо.- Я сейчас же велю привести ее.- И он кивнул Сёльви, у которого хранился ключ от погреба.- Эта сведущая в лечении дева быстро поставит тебя на ноги. Ведь у тебя ранена нога, я так понял?
        Торвард посмотрел на бедро Брикрена, где виднелась повязка со свежим кровавым пятном.
        -Да,- кивнул тот.- Я буду рад увидеть мою единственную дочь, особенно если радость мою не омрачит позор от утраты ее чистоты. Но и ее искусство, и мудрость всех лекарей и колдунов уладских не поможет мне.
        -Перелом есть? Кости повреждены? Видел я переломы, где кости наружу торчали. Если кровь загниет, тогда, конечно… Но ты бы уже умер за это время.- Торвард опять махнул Хавгану, чтобы не переводил.- Но я вроде помню, как ударил,- кость я бы тогда и своим стальным не сломал, не то что той бронзовой ковырялкой. Самое большее, мышцы разрубил - так зажило бы давно.
        -Нет повреждения моим костям, но не заживает рана. Ибо, нанесенная Каладболгом, только Каладболгом она может быть исцелена.
        Торвард подумал, посмотрел на Хавгана, на лице которого отражался восторг озарения, и честно ответил:
        -Не понял.
        -Когда сразились мы с тобой возле Крепости Теней, не ты, но сам Красный Король Холмов вышел мне навстречу, и сам Каладболг сиял в руке его.
        -Не было такого.- Торвард мотнул головой.- То есть это был я. Правда, была мысль притвориться, будто мы - из Иного мира и из-под кургана выходим. Как раз нам красные тряпки после боя достались, и Каладболг я в кургане видел. То есть его отражение.- Торвард посмотрел на Элит, которая объяснила ему разницу.- А в руке у меня был мой «меч посвящения» с Туаля. Там каждому конунгу при посвящении такой выдают. А самоцвет мне туда Сёльви вставил. Ари, принеси.
        Аринлейв ушел и вскоре вернулся с бронзовым мечом, на рукояти которого при свете факелов тускло мерцал гладко ошлифованный крупный гранат.
        -Вот он!- Торвард показал меч Брикрену, и тот впился в него жадным взглядом.- Не Каладболг это никакой. Хочешь поближе посмотреть? Мне не жалко.
        -Я вижу, что это не то оружие, которое держали руки Боадага,- проговорил Брикрен, не отрывая глаз от меча.- Но я знаю и то, чего не знаешь ты. Красный Король Холмов был в тебе в тот день. И Каладболг был в этом мече. Ты призвал его в себя.
        -Не призывал я никого.- Торвард нахмурился.- И нас не под камушком нашли, я знаю, что значит призвать в себя бога!
        -Ты не призывал его по своей воле, но открыл ему дорогу в свою душу. Ты был в Крепости Теней и вызвал дух Каладболга. Возможно, ты сам об этом не знал. Но ты сделал это.
        Торвард махнул на него рукой, чтобы помолчал, и попытался вспомнить свои тогдашние ощущения. Стоя на вершине Дун Скайт с туальским бронзовым клинком в руке, глядя, как к нему несется, размахивая мечом и испуская воинственные дикие вопли, риг Брикрен с развевающимися по ветру рыжими косами и свирепым лицом, он чувствовал воодушевление и ярость, мучение от рвущей сосуды мощи - но не видел в этом ничего особенного. Состояние «боевого безумия» он многократно переживал и раньше, а двойное проклятье сделало его почти непрерывным и особенно острым. В те мгновения он ощущал только радость, что у него есть достойный противник и его мучительная ярость получит выход. И призванный дух Красного Короля Холмов уже ничего в нем не изменил. Так кем же сделало его двойное проклятье? Богом, вознесенным над страхом смерти, над ограничениями и слабостями смертных?
        -И меч в твоей руке в тот день был Каладболгом,- продолжал Брикрен.- Он ранил меня. И теперь моя рана не заживает, пока ее не коснется рукоятью Каладболг.
        -Этот?
        -Нет. Тот, что в руках Боадага.
        -Достали вы меня, мудрецы!- беззлобно вздохнул Торвард, уже привыкший к тому, что речи уладов, даже подробно переведенные старательным Хавганом, сплошь и рядом бывают темны и непонятны.- По самое не могу. То он Каладболг, то не он! А этот не подойдет?- без особой надежды уточнил конунг фьяллей.- Может, я опять чего-нибудь призову? На Снатху сходить отсюда недолго…
        -Если ты согласишься помочь мне, то сходить на Снатху тебе придется. Я хочу, чтобы ты снова вызвал Каладболг и исцелил меня прикосновением его рукояти. И тогда я буду твоим верным союзником и дам тебе все, что ты попросишь. Даже мою единственную дочь в жены!
        Торвард откинулся на спинку трона и закатил глаза, держа на коленях поддельный Каладболг. А Брикрен обвел башню недоуменным взглядом, не понимая, отчего его последнее предложение так развеселило дружину фьяллей.
        -Он прав.- Элит вдруг поднялась с места, и все умолкли.- Ты должен сходить туда, Торвард конунг. Моя мать, когда я говорила с ней через священный источник, сказала, что достать Каладболг и исцелить ее землю сможет лишь тот, кто не ведает страха, в ком течет кровь Богини и кому… кому уже нечего терять. Риг Брикрен просит тебя исцелить его рану, а я прошу тебя исцелить мою землю. Разве это не достойный повод совершить такой подвиг, который в последние пять веков не удавался никому?
        -А пять веков назад? Удавался?
        -А пять веков назад Фиахайд Гром Битвы держал в руках Каладболг. Тогда появился на свет остров Снатха.
        -Что?- Торвард, хоть и привык уже к здешним чудесам, не поверил.- Это что - очередное предание?
        -Это правда,- подтвердил Брикрен.- Пять веков назад поднялся остров Снатха из морской пучины. И поднял его Каладболг, Созидающий Земли. Тогда же возникла из зелени холмов его, из прелести цветов и из журчания вод богиня Снатха, Светлый Луг соединился с ней, и произошел от нее род Снатхи, к которому принадлежу и я.
        Торвард смотрел то на Брикрена, то на Элит. Потом перевел взгляд на престарелого рига Миада - тот слегка развел руками, дескать, что же делать, если все оно так и есть? Торвард расплел свои косы и запустил пальцы в волосы - ему это, по его убеждению, помогало думать.
        -Ну, и куда вы все меня посылаете?- с расстановкой осведомился он, снова глядя то на Брикрена, то на Элит.- На хрен, к девяти богам? Да не надо это переводить, вот урод, дери тебя тролль!
        -Конунг… - Сёльви, уже вернувшийся с Тейне-Де, сделал шаг вперед.- Не подумай, что я хочу… Но то, что они говорят…
        -Да я сам знаю, что это полная…
        -Послушай, конунг! Она предлагает тебе столкнуть два проклятья. Твое и Каладболга. Одно из них подавит другое. Ты несешь в себе единственное возможное оружие против проклятья Каладболга.
        -Одно подавит другое? А если Каладболг окажется сильнее? И все вместе они подавят меня?
        -Тебе нужны сильные испытания…
        -Когда это кончится, твою мать!- Торвард взвесил на руке свой «меч посвящения», будто хотел швырнуть его в толпу, и народ отшатнулся.- Тошнит меня уже от всех этих чудес! Ребята!- Он окинул дружину почти умоляющим взглядом.- А может, к троллям эти острова? Может, домой?
        Фьялли загудели. Домой хотели все. Они уже набрали достаточно добычи, чтобы не стыдно было возвращаться, каждый мечтал о том, как порадует домочадцев подарками, одарит любимых женщин уладским льном и шелком, а то и золотыми колечками.
        Сёльви пожал плечами:
        -Это тебе решать, конунг.
        -Короче, я… - Торвард встал и шагнул вниз со ступенек трона.
        Перед ним стояла Элит - просто стояла, опустив руки, в своем зеленом шелке, с рассыпанными по плечам золотыми волосами похожая на молодое деревце, облитое солнечным светом. Она просто смотрела на него - и в ее глазах он видел нечто огромное, как небо и море. Из ее серых глаз под прямыми черными бровями на него смотрела земля Клионн. Земля, с которой через Элит он уже был связан теснейшими узами.
        -Короче, я согласен!- Торвард махнул рукой и снова сел на ступеньку трона.- Ядрить твою налево! Где же вы еще найдете человека, которому бояться уже нечего?
        Особой подготовки поход не требовал, и «Ушастый Дракон» отошел от берегов Клионна уже через день. Понимая, что на островах его могут подстерегать неожиданности и опасности не только со стороны Иного мира, Торвард взял с собой двести человек во главе с Халльмундом, который должен был охранять корабль и присматривать, чтобы в окрестностях Крепости Теней не болталось никого лишнего.
        Переход по морю до острова Снатхи много времени не занял, и «Ушастый» приблизился к его берегам в тот же день, в первых сумерках. На прибрежной полосе было пусто - в этот раз через волны прибоя к кораблю не бежали фении в алых одеждах, испускающие геройские кличи, с развевающимися по ветру косичками и секирами в руках. У Брикрена, по его словам, оставалось в живых еще четверо сыновей, но старшему из них исполнилось всего шестнадцать. Теперь именно ему предстояло стать главой фианны острова Снатхи, и Торвард мысленно пожелал Эогану мак Брикрену как следует вырасти и окрепнуть, прежде чем к этим берегам подойдет очередной лохланнский вождь, жаждущий добычи.
        А впрочем, разве в других землях как-то иначе? И разве в Морском Пути не бывает так, что дружину погибшего отца возглавляет тринадцатилетний ярл - старший мужчина в роду? И разве его собственный отец, Торбранд сын Тородда, родившийся и вовсе после смерти своего юного отца, не пошел в первый поход в возрасте девяти лет?
        -Халле!- под влиянием нахлынувших мыслей Торвард оглянулся через плечо.
        -Да, я здесь!- Халльмунд, внимательно оглядывавший берега, шагнул к нему и встал рядом, положив руку на борт.- Увидел что?
        -Нет. Просто подумал. Если я оттуда не вернусь… или вообще со мной что-нибудь стрясется… Ну, ты понимаешь… Я думаю, что тот ребенок, которого родит Айнедиль, вполне может стать новым конунгом фьяллей. Для этого у него достаточно знатная мать. А для Фидхенна Хедлейв ей еще детей наделает.
        -Да ну, Торд, ты что?- Халльмунд даже побледнел. У Торварда сейчас было какое-то странное лицо: с такими лицами обычно предвидят свою близкую смерть и предупреждают о ней.- Ты вернешься! А если что кажется, то не ходи. Тролли с ними, с уладами этими, ты правильно сказал. Пойдем домой, пусть они сами тут разбираются как хотят!
        -Да не волнуйся, борода. Белые женщины или белые козлы мне пока не являлись. Я так просто… Деда Тородда вспомнил и подумал… Что хотя бы один знатный ребенок, годный в наследники, у меня есть. Но, само собой, я собираюсь прожить еще сорок лет и поучить своих внуков держать меч!
        -Внуков ты не увидишь,- сказала Элит, неслышно подошедшая сзади. Теперь уже оба мужчины вздрогнули и посмотрели на нее, как на ту белую женщину-фюльгъю, явление которой предвещает скорую смерть.- Твои сыновья найдут себе жен уже после твоей смерти. Но к тому времени они уже будут совсем взрослыми.
        -Кто?- внезапно севшим голосом уточнил Торвард. От вида хорошо знакомого лица Элит и от звука ее голоса его вдруг пробрала дрожь.
        -Твои сыновья. Их будет двое - тех, что родятся в твоем доме, от женщины, которую ты изберешь и будешь любить больше жизни. Назвать тебе их имена?
        -Я сам знаю.- Торвард с трудом оторвал от нее взгляд и покрутил головой.- Старший Торбранд, а второму тоже что-нибудь подберем. А ты чего такая странная - у тебя это… - Он покрутил в воздухе ладонью, будто хотел намекнуть на некие тайные женские обстоятельства, о которых мужчины не решаются говорить вслух.- Озарение светом?
        -Можно сказать и так.- Элит улыбнулась.- Ибо богине острова ведомы все пути людей от рождения их и до смерти.
        -Ой, ну я пошел,- пробурчал Халльмунд и удалился, поскольку больше всего на свете не любил и боялся всего, что как-то связано с колдовством и потусторонними явлениями.
        -Но ты запомни, что я сказал!- крикнул Торвард, и Халльмунд, обернувшись, сделал успокаивающий знак рукой: все будет в порядке!
        И Торвард почувствовал облегчение: Халльмунд сын Эрнольва из Пологого Холма - достаточно знатный и надежный свидетель, и тинг Аскефьорда поверит ему, если вдруг придется передавать посмертную волю невернувшегося конунга. Хотя… если верить тому, что сказала Элит… А верить хотелось. Да, кстати, а…
        -Вижу Крепость Теней!- закричал Аринлейв, всматриваясь в очертания берегов впереди.
        Торвард обернулся на его голос. Потом снова посмотрел на Элит - она уже выглядела такой, как всегда, и не напоминала пророчащую богиню. И он почему-то не решился задать ей не менее важный для него вопрос: а как будут звать ту женщину, которая наконец-то родит его детей в его собственном доме? И где, когда он ее найдет?
        Волнение было умеренным, и высадка прошла без приключений - Торвард перенес на берег Элит, завернув ее в плащ и ухитрившись даже уберечь от брызг. Корабль вытащили, хирдманы расположились неподалеку - развели костры, повесили котлы, чтобы подкрепиться после перехода, стали готовиться к ночлегу. Им предстояло на этом берегу дождаться утра. Фьяллей ничуть не пугала необходимость еще раз переночевать под открытым небом, под свежими порывами морского ветра, но каждого пробирала дрожь при мысли о том, что им придется ждать, ждать всю эту бесконечно долгую ночь, вернется их конунг из-под кургана или нет. Сегодня им смешными казались собственные прежние страхи, когда они с факелами в руках всей толпой лазили внутрь - просто посмотреть, что там. Теперь же Торвард действительно собирался пройти в Иной мир, в который Крепость Теней служила лишь воротами. И ключ к этим воротам у него был с собой.
        -Тебе лучше ничего не есть,- предупредила Элит, и Торвард пожал плечами: дескать, что же делать? Всякие посвящения, испытания и прочее обычно проводятся на голодный желудок, чтобы душа не так уж крепко держалась за не удовлетворенное жизнью тело.
        -Тогда пошли,- сказал он.
        До Крепости Теней их провожал Сёльви. Он нес две вещи, которые нужны были для этого путешествия. Одну из них, захваченную из бруга Айлестар, Халльмунд называл «эта чудовина», а Элит - Глас Дракона. «Чудовина» представляла собой три железных треугольника разной толщины, соединенных только вершинами. Кое-кто из фьяллей вспомнил, что уже видел нечто подобное в бруге Брикрена, но никто тогда не знал, для чего она предназначена. Второе, что нес Сёльви, был поддельный Каладболг - Торвардов «меч посвящения». Его взять с собой тоже велела Элит. Торвард слушался ее во всем: в таких делах, как путешествие в Иные миры, она разбиралась значительно лучше него.
        -Нужно дождаться полуночи,- сказала она, когда они втроем приблизились к Крепости Теней.- А Глас Дракона следует повесить туда.- Она указала на ветку яблони перед входом.
        Выполнив ее указание, Сёльви ушел, оставив их вдвоем возле кургана. Уже начинало темнеть.
        -Садись тут и думай,- велела Элит, показывая на траву напротив входа.
        -О чем?
        -О чем хочется. Ни о чем. Твой дух сам найдет дорогу - просто отпусти его.
        Торвард бросил на землю плащ из толстой шерсти, сел на него и устремил взгляд на спиральные завитки каменных плит, окружающих черный провал входа. Они были прочерчены чем-то белым и в густеющей тьме казались светящимися. Торвард смотрел, бездумно скользя взглядом по линиям узора, и его затягивало в такие дали, которым он даже не смог бы подобрать названия. Он думал разом о множестве вещей, как значительных, так и совсем пустяковых, и все они помещались в его голове одновременно, словно его разум вдруг стал необъятным, как у самого Одина. Он вспоминал, что сказал послам Брикрена, когда они в изумлении смотрели, как он подтягивается на ветке священного дуба, предназначенного для жертв,- как Один девять дней висел на Иггдрасиле, принеся себя в жертву себе же, и о том, что каждый человек вечно стремится вслед за Одином в его бесконечном познании вселенной. И для него, Торварда, последний год под грузом проклятия уже стал таким бесконечным жертвоприношением самого себя себе же. Жажда смерти делала его почти неуязвимым, ненависть приводила его к встрече с любовью, и ему порой не хватало силы, чтобы
сдерживать свою мощь,- и он пытался выбросить ее из себя, сметая всех врагов и все преграды со своего пути. Так и что ему, такому, немного повисеть на ветке для жертв? Проливая свою и чужую кровь, сея зло и разрушение вокруг, стремясь разрушить самого себя, он, как гной из раны вместе с кровью, выдавливал из души проклятье - и теперь чувствовал, что у него получается, что он не дал себя сломить, что его усилия не остаются напрасными. Он сохранил достаточно сил и удачи, чтобы привлечь любовь женщин, способных восстановить его связь с Великой Богиней. Следуя за этим лучом, он потихоньку пробирался к свету через дремучий лес испытаний. До конца еще оставалось далеко, но был смысл идти.
        А от Священного Ясеня его мысли перескакивали к тому ясеню, вокруг которого построена гридница усадьбы Аскегорд и чьи багряные листья осенью падают через отверстие в крыше прямо на столы, попадают в блюда и кубки пирующих, вызывают много смеха и шутливых «толкований» воли богов. Блеск огня, тени на резьбе столбов… Знакомые лица - домочадцы и гости, знатные ярлы и рыбаки… Вспомнилось, как однажды летом - лет пять назад, еще до смерти отца и всей этой саги с Эрхиной,- он шел через рощу возле хутора Хрута бонда, и вдруг полил дождь. До жилья было еще далеко, и он завернул в Хрутов сенной сарай, чью поросшую травой крышу было хорошо видно от тропинки. И не успел он войти и отряхнуться, как в сарай вбежала Альва, дочь рыбака Гилли. Ее тоже дождь застал на полпути к Хруту, у жены которого она хотела одолжить пару локтей полотна. Делать им было нечего, дождь так уютно шуршал по листьям, и так сладко пахла мокрая зелень через раскрытую дверь сарая. Смеясь и болтая, ничуть не надменный наследник конунга обнимал дочь рыбака, чтобы она не мерзла в промокшей рубахе, а эта влажная рубаха так плотно липла к
маленькой девичьей груди, и сама Альва - с румяными щеками, блестящими глазами и мягкими волосами, которые от дождевой влаги, подсыхая, завивались на висках в кудряшки,- была так хороша, что они быстро от болтовни перешли к поцелуям и уже скоро лежали на Хрутовом сене, и его душистый запах еще усиливал их возбуждение. Торвард как сейчас помнил все это: шум и запах дождя, колючее сено - и нежную кожу Альвы, ее запрокинутое лицо с бессмысленно-блаженным выражением. И как они потом вдвоем смеясь выбирали сухие травинки из ее волос и стряхивали с рубашки - а не то каждый встречный тут же догадается, что с ней произошло по пути…
        И от этих воспоминаний Торварда охватывала мучительная и сладкая тоска по дому - по Аскефьорду, где он был своим для всякого встречного, а не «королем Лохланна» и уж тем более не Драконом Восточного моря, где ему знакома каждая тропинка и каждое дерево и где его окружает привычный, безопасный мир. Даже если за безопасность этого мира иногда приходится драться - это не большая цена за то, чтобы он существовал…
        -Уже пора,- прозвучал, казалось, в самих его мыслях незнакомый женский голос.
        Торвард вздрогнул и очнулся. И в первый миг не понял, что же окружает его на самом деле, а что мерещится - тропинки Аскефьорда или эта равнина перед высоким округлым курганом с черным отверстием входа.
        -Пора. Уже полночь,- повторила Элит, показывая на луну.
        Луна была полной, и при ее ярком свете можно было разглядеть каждый камень.
        -А я и не заметил,- пробормотал Торвард. Ему казалось, что он просидел здесь совсем недолго.
        -Так и нужно.- Элит кивнула.- Но теперь пора.
        Она приблизилась к яблоне у входа и ударила по железному треугольнику Гласа Дракона.
        -Голос, взывающий к ветру, пусть он зазвучит вновь!- провозгласила она.
        Гулкий звук раскатился по ночной равнине. Торвард слушал слова заклинания на языке круитне и чувствовал, что ничего не понимает - и в то же время понимает все. В том числе и то, каким дураком он был не так давно, вломившись сюда без понятия и уважения - из простого дурацкого любопытства, которое в нем всю жизнь было так сильно.
        -Теперь идем.- Элит сделала ему знак и первой подошла к каменному порогу, украшенному белыми спиральными узорами.
        Торвард не сразу решился сделать шаг вслед за ней. Фигура Элит, облитая белым лунным светом, выглядела совершенно призрачной - и он уже не был уверен, что его зовет за собой та девушка, с которой он прожил почти месяц. Лунный свет подменил ее - и теперь перед ним было то существо, та проводница из мира мертвых в мир живых и обратно, с которой никто из живых встречаться не хочет.
        Но отступать было некуда. И Торвард, делая шаг, чувствовал, как из естественного ужаса перед бездной рождается ощущение собственной неуязвимости - чем более серьезная опасность ему грозила, тем крепче становился щит, откованный двойным проклятьем, сплетенный чарами Эрхины и Хёрдис, злой и доброй норн его судьбы.
        Светлая тень исчезла в темном проеме, и Торвард пошел следом. Здесь, куда лунный свет уже не доставал, царила такая глухая тьма, что глаза с равным успехом можно было держать открытыми и закрытыми - и Торвард закрыл глаза. Он шел через какое-то неведомое пространство, не чувствуя земли под ногами и камня вокруг. Ему мельком вспомнился рассказ матери о том, как она, живя в пещере великана Свальнира, однажды ходила в Туманные Поля, где растет жизнь и смерть,- видимо, она переживала тогда нечто похожее. Она тогда еще не знала, что кровь древних жриц круитне наделила ее способностью не только ходить туда, но и возвращаться обратно. А Торвард теперь знал.
        Вокруг стало как-то свободнее, и он открыл глаза. Перед ним раскинулось просторное помещение, в котором он уже бывал однажды. Посередине возвышался широкий камень, а вокруг него горели огни в чашах высоких светильников.
        Некому было зажечь здесь эти огни. Приблизившись, Торвард протянул руку к одному из светильников - пламя не обжигало, и ладонь свободно проходила через него, ничего не ощущая. Это были лишь призраки огней. Лишь видения того, что находится очень далеко.
        -Что дальше?- Торвард огляделся. Все выглядело почти как в тот раз.- Здесь есть какой-то проход… на Ту Сторону? Ты же умеешь его открывать?
        -Проход есть.- Элит улыбнулась.- В Лет-Н-Айл ведет Пылающая Дверь - и она здесь!
        Она накрыла широкий плоский камень своим плащом, потом потянула за кончик золоченого шнурка на груди. Как завороженный, Торвард наблюдал, как она развязывает один шнурок за другим, а потом сбрасывает платье на пол. До него постепенно доходило, почему одно из имен - или титулов - этой удивительной девы звучит как Пылающая Дверь. Почему она, соединяющая в себе кровь смертных людей и бессмертной богини, служит живой дверью, соединяющей миры, дверью, через которую Красный Король Холмов может пройти в мир людей, а он, смертный человек,- в мир Боадага.
        Элит улыбнулась, и эта ее улыбка, нежная, лукавая и немного вызывающая, сразу оживила в его памяти их многочисленные вечера в грианане. Ощущение потусторонности и призрачности исчезло - словно очнувшись, Торвард увидел перед собой свою хорошо знакомую страстную подругу, и само это ночное путешествие вдруг показалось очень забавным - словно она затем и привела его сюда, чтобы заняться с ним любовью в таком месте, где подобное никому в голову не придет… Это тебе не какой-нибудь сенной сарай Хрута бонда!
        Элит опустилась спиной на камень, покрытый плащом, Торвард подошел вплотную, и она обвила ногами его бедра. И Пылающая Дверь раскрылась перед ним сразу в нескольких смыслах - и в хорошо знакомом, и в совершенно новом.
        Закрыв глаза, Торвард сразу как будто провалился в бездну, но уже знакомые ощущения от близости этой девы сейчас усилились многократно, и Торвард вдруг почти с ужасом осознал, что уже довольно давно живет с настоящей полубогиней. По коже словно струились потоки горячей воды вперемешку с ледяной, он падал в пропасть, испытывая смертный ужас и одновременно наслаждение от этого падения. Но теперь он не просто знал, но всем существом ощущал, что там, впереди,- или внизу, или наверху, ибо все привычные понятия утратили смысл,- его ждет не только смерть, но и новое рождение. Ибо та богиня, чей темный лик уводит смертных в смерть, светлым ликом живых снова выводит к новой жизни. Он уже видел это новое рождение, уже чувствовал себя не Торвардом сыном Торбранда, конунгом фьяллей, но кем-то, кого еще не знал…
        И когда вся эта смесь чувств и ощущений стала нестерпимой, наслаждение и ужас достигли высшего предела и заставили его вскрикнуть, бездна закрылась, и Торвард очнулся.
        Он находился в совершенно другом месте - не в мрачном подземелье, а в роще, вернее, в саду, состоявшем из одних только яблонь. И в этом саду царила тяжелая, мрачная осень - яблони скорбно опустили голые ветви, словно поломанные ураганом, под стволами лежали груды гнилой листвы, и лишь кое-где на ветвях задержалось несколько сморщенных, не созревших и уже гниющих яблок.
        А перед ним стояла душа этого сада - сморщенная, сгорбленная старуха, одетая в черное. Глянув на нее, Торвард содрогнулся. Перед ним было лицо Элит - но тридцать лет спустя и после тяжелой болезни. Оплывшие черты, глубокие морщины, в которых почти спрятались прекрасные некогда глаза, огрубевшая темная кожа… И между тем это была она, Элит! Как будто тридцать лет пролетели для нее за один миг и она успела состариться, в то время как Торвард стоял перед ней такой же молодой и полный сил.
        -Такой я стала теперь,- тихо, горестно произнесла старуха, и Торвард едва разобрал ее шепот.- Проклятье мое гнетет меня, и такой я останусь, пока не умру… Или пока не найдется сила, способная снять его с меня. Он здесь. Он ждет, что я приду умолять его снять проклятье Каладболга. Жди, я приведу его к тебе.
        Старуха сделала несколько шагов в сторону, скрылась за яблоней… и из-за ствола выскочила белая лань. Торвард вздрогнул - а лань глянула на него человеческими глазами, горящими, как два красных граната на солнце, и исчезла за деревьями.
        Он здесь! А кто - он? Красный Король Холмов? Торвард чувствовал себя более чем странно - каким-то невесомым и притом очень сильным. Во время давних воинских посвящений ему уже приходилось заглядывать в Иной мир, и после того в каждом бою, когда в него входил дух Тюра, делая бесстрашным и неуязвимым, он ощущал нечто подобное - но там это был стремительный поток ярости, боевое безумие, когда все видишь, даже то, что за спиной, все слышишь, но ничего не соображаешь. Когда время для тебя одного замедляется и успеваешь на каждый удар противника ответить тремя-четырьмя.
        Но сейчас было нечто другое. Вокруг простирался спокойный, неторопливый, сонный мир. Здесь можно без скуки провести пять веков - и не заметить, как прошло время.
        И тут Торвард испугался. Испугался так, как никогда в жизни - ни во время тех испытаний, когда тринадцатилетний мальчик был оставлен в глухом лесу на пути Всадников Ночи, ни в какой-либо из своих многочисленных битв. Даже когда он оказался прижат к корабельному носу, один против двоих вандров из дружины Безголового Улле - со стрелой в левом бедре, с рассеченным лбом и заливающей глаза кровью, с обломком меча в руке - видел, как несется к нему лопасть весла, от которой ему просто некуда было уклониться, кроме как упасть в воду безо всякой надежды выплыть…
        Тогда он не боялся, потому что было некогда и потому что в нем кипела ярость, делающая страх смерти лишним. А сейчас он испугался другого. Испугался, что и сам застынет в этом умирающем мире, где время не идет. Что за миг каждого его вздоха на земле проходит месяц, год, век… Что если он и выберется отсюда, то не застанет даже памяти о тех людях, среди которых жил. И каждое мгновение от этих мыслей растянулось на целый век и наполнилось мучительной тревогой. Скорее! Что бы ни было ему здесь суждено - пусть оно случится поскорей! Пусть хотя бы на несколько веков меньше отделят его от родного мира - от Аскефьорда, от дружины, которую он всегда неосознанно считал продолжением себя. От этих бешеных уладских героев. От Элит - настоящей, живой, земной Элит, которая, при всех ее странностях, была самой привлекательной девушкой, виденной им за двадцать семь лет жизни.
        И боги услышали его - белая молния вылетела из зелени листвы. Белая лань мчалась, прижав уши и едва касаясь травы тонкими ногами, а за ней несся крупный белый олень, увенчанный высокой короной тяжелых ветвистых рогов. Он уже почти настигал ее - и вдруг лань исчезла. Она словно растворилась среди яблоневых стволов - сбросила зримый облик и стала просто душой этого сада, каковой и была на самом деле.
        Олень остановился и заплясал на месте, вертя головой и выискивая беглянку. И вместо нее увидел Торварда. Тот стоял, держа в руке бронзовый меч с красным самоцветом на рукояти, и смотрел на белого оленя волчьим взглядом охотника.
        Наконец Торвард нашел противника по себе. Нашел средство как можно скорее вернуться в свой мир - покончив с господином этого мира.
        Натолкнувшись на этот пылающий темный взгляд, олень от неожиданности сделал шаг назад. Но тут же его глаза вспыхнули и он начал меняться. По белой шкуре полетели красные отблески, побежало пламя - тело животного стало вытягиваться, шкура превратилась в блестящую чешую, на ногах вместо копыт появились когти… И вот уже на траве бьется, свиваясь в яростные кольца, Красный Дракон - дух величия и доблести, покровитель всех героев уладских.
        Но по мере того как Торвард наблюдал за его превращениями, что-то странное происходило и с ним. В ушах загудел ветер, в глазах потемнело. Вспомнился тот черный дракон со звездными камешками в глазах, который украшал меч его отца,- Дракон Битвы, изделие подземных карлов, меч, которым прежде владел великан Свальнир. Меч, в котором, по преданию, был подземными кузнецами заключен дух черного дракона войны…
        И сила его потекла в жилы Торварда - уже не чувствуя себя человеком, забыв свое имя и свой род, он стал воплощением черной силы разрушения, той, что расправляет свои крылья над полем каждой битвы. Темная мощь, которой он был полон, разрывала его, из груди рвался крик - и слышался низкий свирепый рев, голос тысяч зимних буранов и тысяч неукротимых морских бурь. Черный дракон с белыми звездами глаз встал посреди яблоневого сада и словно раздвинул своим жестким черным телом его мягкое светлое пространство - ему здесь не хватало места.
        И два дракона одновременно бросились друг на друга. Остался где-то внизу и растаял яблоневый сад, но оба они не помнили о нем, переполненные одним общим чувством - яростью и жаждой убивать. Они рвали друг друга когтями, кусали зубастыми пастями, били мощными хвостами, свиваясь в губительных объятиях, как два смерча. Красный Дракон, как истинный дух огня, выл и ревел от ярости, разбрасывая вокруг пламенеющие искры, прожигающие ткань пространства, а черный дракон, мрачный и устойчивый, как сама земля, не отступал ни на волос, нанося один за другим точные и сильные удары.
        Извиваясь, едва ускользнув от когтистой лапы, чуть не перебившей ему хребет, Красный Дракон кинулся вниз. Ударившись о землю, он принял облик человека - рослого мужчины, одетого в алые шелка, с рыжими волосами, и только глаза у него остались те же, что были у белого оленя и алого дракона,- красные, пылающие.
        И перед ним тоже оказался человек - Торвард сын Торбранда, конунг фьяллей. Но хотя он отлично сознавал, с кем сражается, ему не приходило в голову усомниться, что он - достойный противник даже для бога.
        Увидев в руке соперника бронзовый меч с красным самоцветом на рукояти, Торвард безотчетно потянулся к ножнам - и в руку ему легла бронзовая рукоять с навершием в виде закрученных бараньих рогов, с таким же красным самоцветом.
        -Ты, смертный!- с неповторимым презрением и надменностью, на которые способны только бессмертные, бросил ему Красный Король Холмов.- Да знаешь ли ты, на кого ты поднял руку? Кому ты посмел бросить вызов? Ты смешон и жалок в твоих нелепых потугах противостоять мне! Я создал эти земли, и я первым ступил на них еще в то время, когда самого твоего народа не было на свете! Вся твоя жизнь умещается в один мой вздох. Ты ничто передо мной!
        -Ты уже сколько раз вздохнул, а я все еще здесь!- Восстанавливая дыхание, Торвард улыбнулся. Он снова ощутил себя собой, и к нему вернулись все его привычки.- Привет, дедуля! Если я ничто, то к чему столько разговоров! Я, знаешь ли, с комарами не разговариваю.
        -Но я хочу, чтобы ты знал, как сильно меня разгневала твоя наглость! Никогда и никто еще не осмеливался присваивать мое имя, выступать в моем облике и подделывать мой меч!
        Красный Король Холмов взмахнул своим клинком, сверкнувшим золотой молнией, а Торвард усмехнулся:
        -Значит, я один такой догадливый! Это у меня от мамочки! Она тоже всю жизнь была изобретательна в поисках неприятностей и неутомима в борьбе с ними. И удачлива. Она сама не знала и сейчас еще не знает, откуда это в ней. Но я-то теперь знаю. Она - из рода королев и жриц круитне. Моя кровь течет от самой Великой Богини. И Клиона Белых Холмов предпочитает меня.
        -Я был ее создателем, ее отцом, ее первым и единственным настоящим супругом!
        -Ты похож на того чудака, который пытается выкорчевать дуб и засунуть в ту сумочку на поясе, в которой сорок лет назад принес желудь. Клиона Белых Холмов выросла и больше не нуждается в тебе и твоей власти. Она избрала меня, а значит, теперь я равен тебе! Ты - бывший бог этой земли, а я - будущий. Время течет в мою сторону, и теперь в моей руке - Каладболг, Созидающий Земли!
        -Это мы еще посмотрим!- злобно бросил Красный Король Холмов - и кинулся на противника со своим мечом.
        Два бронзовых клинка встретились, и по саду разлился оглушительный звон. Красный Король Холмов был сильным противником - кому вообще пришло бы в голову противостоять божеству? Но проклятье, которое Эрхина наложила на Торварда именем той же Великой Богини, работало как зеркало: отражая силу врага, оно возвращало ее. Красный Король Холмов бился все равно что сам с собой - и скоро стал изнемогать в этой борьбе.
        А Торвард смеялся, отражая своим мечом посвящения удары Каладболга. Настоящий Каладболг сейчас был у него - ведь не бронза и самоцветы рождают эту силу, они лишь принимают ее, как кубок принимает вино. И сейчас вино этой силы находилось в его мече, всего год с небольшим назад изготовленном мастерами острова Туаль и врученном ему той, что тогда воплощала для него Богиню. Она, Эрхина, плененная его яростной любовью к жизни, призвала на него столько сил, что впоследствии они позволили Торварду одержать верх даже над самой Эрхиной.
        -Не уступи, Черный Дракон!- звучал в его мыслях женский голос.- Защити меня, дай мне новую жизнь, и я дам тебе мое благословение!
        Торвард не видел говорившей, но в самом ее голосе была заключена вся красота и прелесть женской, животворящей половины вселенной. Он любил ее всю свою жизнь, любил в лице каждой женщины, от прекрасной и неземной фрии Эрхины до смешливой Альвы, дочки рыбака Гилли. Каждую он принимал не только в свои объятия, но и в свою душу, каждую стремился порадовать и отблагодарить за ту радость, которую она давала ему. Он не перестал любить ее даже тогда, когда, казалось, проклятье должно было разлучить его навек и со всякой любовью, и с самой жизнью. Но кровь богини была в нем, она шептала, не имея сил говорить, и Торвард хранил искру этой любви во мраке своей души, когда метался, как волк, пытаясь выгрызть из себя боль, как стрелу из бока.
        Не думая, что делает, двигаясь безотчетно и стремительно, как сам Тюр, бог воинов, он наконец изловчился и вонзил острие своего меча в грудь Боадага.
        Красный Король Холмов покачнулся. Торвард выдернул меч. Алая кровь потекла по красному шелку, и каждая ее капля, падая в зеленую траву, искрилась, как самоцвет.
        -Ты стал мной - во мне ты убиваешь себя!- проговорил Красный Король Холмов, и взгляд его алых глаз уже не выражал ничего, постепенно затухая.
        Торвард вздрогнул - внезапно мысли его прояснились, и он со всей четкостью осознал, что происходит. Здесь, на грани миров, он действительно убивал себя - того себя, которого ненавидел, того, который был порожден проклятьем Эрхины. Убивая старого бога, он становился новым богом, то есть занимал место убитого - и снова убивал себя.
        Но иначе нельзя. Так поступают боги, и в этом за ними следует каждый, желающий стать истинным собой.
        И он с широким размахом ударил Красного Короля Холмов бронзовым клинком. Голова слетела на траву, глаза вспыхнули в последний раз и закрылись.
        Тело растаяло, погасли мерцающие в траве капли крови.
        Торвард отступил и посмотрел на меч в своей руке. Красный самоцвет продолжал светиться. И Торвард знал, что это - Каладболг. Несмотря на то, что эту самую рукоять с бараньими рогами ему вручила когда-то Эрхина, а красный гранат из старого уладского браслета вставил Сёльви - торопливо и не очень аккуратно.
        И все-таки это был Каладболг. А державшая его рука принадлежала новому богу этого мира.
        -Теперь сделай то, что обещал,- сними мое проклятье,- прозвучал старческий шепот.
        Старуха не показывалась, но Торвард видел ее протянутую с мольбой руку в каждой сломанной ветви этого умирающего сада, и каждый лист под ногами напоминал ее морщинистые щеки.
        Взяв бронзовый меч обеими руками за рукоять, он поднял его к небу.
        -Каладболгом в моей руке я снимаю проклятье с земли Клионн, с Клионы Белых Холмов, проклятой именем Каладболга,- произнес он.- Пусть снова будет здесь радость и процветание, пусть царят в ней изобилие, плодородие, пусть будет на земле ее добрый урожай и мир, дружелюбие в людях, справедливость власти. Стань снова юной и прекрасной, Клиона Белых Холмов!
        С этими словами он опустил Каладболг и коснулся земли острием клинка.
        И сверху пролился солнечный свет. Торвард огляделся и едва узнал место. Ветки оделись зеленой листвой, на них распустились белые, розовые, пушистые цветки, и одновременно из зелени выглядывали краснобокие крупные яблоки. Золотистое сияние струилось по ветвям, словно мед, но под кронами царили прохлада и мягкий полумрак.
        А среди всего этого великолепия стояла она - Клиона Белых Холмов. Перед ним была девушка с лицом и фигурой Элит, изученной им во всех подробностях. Но в этой оболочке находилось совершенно иное существо. Золотистые волосы теперь окутывали ее обнаженную фигуру почти до колен, и любая одежда выглядела бы на ней так же нелепо, как платье на лесной лани или белой лебеди. Ее тело было прекрасно естественной красотой цветка, белая кожа мягко светилась, от нее исходили волны тепла, рождая в душе смесь неодолимого влечения с благоговением. На ее обнаженных плечах сидели две белые птицы.
        -Благодарю тебя, Торвард сын Торбранда,- сказала она.- Ты вернул мне жизнь, вернул мне юность и красоту. Я помогу тебе за это. Пусть ты пришел на мою землю как враг, но ты сделал то, что не смог бы сделать никто другой. Я благословляю тебя. На моей земле ты одержишь победы, и тяжесть твоего проклятья облегчится. Но пора идти. Иначе в твоем мире пройдет слишком много времени. Идем.
        Торвард огляделся, не зная, где выход из этого сада. Из него вообще не имелось выхода, поскольку сейчас он и составлял всю вселенную, доступную ему.
        -Я проведу тебя!- Богиня подошла ближе и обняла его.
        Торвард закрыл глаза.
        И словно само небо обрушилось вокруг него сверкающими глыбами льда и хрусталя, пахнуло ледяным холодом - и все изменилось. Воздух стал теплым и плотным, а собственное тело показалось очень тяжелым и неуклюжим. Но главным чувством оказалось облегчение - раньше он не замечал, каким бесплотным был воздух чарующего яблоневого сада и как трудно и жутко было его вдыхать. А теперь тепло живого земного мира охватило его и согрело, проникло в кровь и оживило - и Торвард застонал от блаженства… обнимая кого-то.
        И тут же ощутил, что стоит в холодной воде и эта вода кипит вокруг него, как в котле над огнем. Открыв глаза, Торвард быстро огляделся: вокруг него снова была поляна, но уже не яблоневого сада, а рощи возле источника Двух Богов. И в самом этом источнике он стоял по колено в воде, обнимая и крепко прижимая к себе стройное женское тело.
        -Пусти-и-и!- возмущенно и жалобно застонал знакомый голос.- Ты мне все ребра переломаешь, дракон!
        Торвард с трудом разжал руки, осознав, что сжимал объятия с силой совершенно нестерпимой для хрупкой девушки. Рядом с ним в источнике стояла Элит - обнаженная, с прилипшими к влажной прохладной коже мокрыми волосами, но живая, земная, обычная Элит, а не та женщина с птицами на плечах, что принимала ее облик.
        -Б… - от неожиданности ляпнул Торвард и мгновенно выскочил из источника, выдернул за руку Элит.- Вылезай живее, простудишься же насмерть!
        -Да уж, видно, что ты рос в дружинном доме, о мой повелитель!- Смеясь, Элит отряхивалась, и по ее нежной коже от холода бежали мурашки.- Первые слова нового воплощения Боадага в преданиях придется опустить!
        -Ты о чем?- не понял Торвард.- Какие, к троллям, предания?
        К счастью, собираясь в этот поход, Торвард оделся как приличный человек, и теперь на нем были две рубахи: нижняя льняная и верхняя шелковая. Он поспешно содрал с себя обе и нижнюю, более мягкую и нагретую его собственным теплом, натянул на девушку. А потом снова обнял ее, стараясь согреть.
        -Как мы сюда попали? Мать твою в корень, ничего не понимаю! Мы же были на Снатхе, ядрить твою налево, в кургане этом проклятом! Мы правда опять на Клионне? Или где, скажи мне что-нибудь!
        -Мы действительно на Клионне. А мое платье осталось в Дун Скайт!- почти стонала Элит, огорченная разлукой с любимым платьем так же, как могла бы огорчиться на ее месте обычная девушка.- Как я теперь пойду домой?
        -Да тут до твоего дома идти - рукой подать. Я донесу, если что. Донес уже один раз… Платье - это что!- сообразил Торвард.- А вот что «Ушастый» мой и дружина остались на Снатхе - это гораздо хуже, ядрить твою наизнанку!
        -Я понимаю, как важно для могучего вождя иметь свою дружину всегда под рукой, но позволь тебя заверить: это сейчас совсем не важно!- весело заверила Элит, подбирая мокрые волосы под заколку и глядя на него сияющими глазами.- Ты снял проклятье с моей матери и она благословила тебя! Теперь все твои дела будут удаваться и все, что ни случится, обернется к твоей пользе! И дружина твоя окажется рядом, как только в ней возникнет необходимость! Подумай - ты одержал победу над самим Боадагом! Ты теперь - истинный бог и повелитель Зеленых островов! Разве это не повод для радости?
        Торвард глубоко вдохнул, будто проверял собственные ощущения и искал в себе что-нибудь божественное. И сам не понял, нашел ли - в последнее время ему приходилось переживать так много разнородных чувств и ощущений, что он разучился отличать обычные от необычных. Но одно было ясно - ему стало хорошо. Черная тяжесть исчезла, и в душе поднималась не тяжелая боевая ярость, дающая способность упиваться только видом вражеской крови, а легкая радость, восторг перед прелестью мира и уверенная гордость своими силами. И жажда жизни, жизни во всех ее проявлениях, которая так часто и бурно проявляется у тех, кто только что сошел с грани бездны.
        -А ведь и правда.- Он посмотрел на Элит и улыбнулся.- Не знаю, так ли себя чувствует бог, но я пока доволен. И дружина подождет. Поди-ка сюда.- Торвард снова подтянул к себе девушку.- Я с этим поторопился.- И он решительно снял с нее свою рубашку.
        Потребовалось довольно много времени, чтобы новоявленный бог сумел дать выход своим кипящим силам, но наконец Торвард вытянулся на траве и закрыл глаза, чувствуя блаженное изнеможение.
        -Ну, идем.- Элит собрала рассыпанные волосы и поискала в траве золотую заколку, которую Торвард перед этим расстегнул.- Пойдем выясним, сколько веков прошло за это время!
        Торвард повернул голову и посмотрел на нее. Сидящая на зеленой траве обнаженная девушка была самым прекрасным зрелищем, которое он только мог вообразить, и идти никуда не хотелось. Но, к сожалению, у богов тоже есть заботы.
        -Ой, молчи!- вздохнул он.- У самого сердце не на месте.
        -Не тревожься!- Элит наклонилась и еще раз поцеловала его.- Теперь нет ничего, что было бы тебе не по силам… Но прежде чем явиться восхищенному люду, ты, о светлый бог, все-таки сначала оденься!- с усмешкой закончила Дева Тысячи Заклинаний.
        Торвард подобрал свою верхнюю шелковую рубаху, которая валялась на траве красным смятым комком, вывернул как надо и неохотно стал натягивать.
        -Похоже, я теперь на всю жизнь возненавижу красный цвет, так его и разэтак… - бормотал он.
        С рассветом Сёльви, Халльмунд и еще несколько человек с ними отправились к Дун Скайт. Возле кургана было пусто. Они прождали до полудня, но ни Торвард, ни Элит по-прежнему не появлялись, и черная тьма в отверстии входа казалась не пустотой, а какой-то особенно глухой затычкой. Измученный тревогой Халльмунд даже отважился сделать несколько шагов внутрь кургана и позвать конунга, но плотная темнота не пускала дальше и гасила звуки. Ноги примерзли к полу, каменные стены узкого прохода давили, и возникало ощущение, что сейчас они просто сомкнутся и раздавят непрошеного гостя. И Халльмунд вернулся. Чтобы пройти внутрь, требовалась сила посвященного. Или конунга с божественной кровью в жилах.
        -Они не обязательно должны вернуться этим утром,- утешал товарищей Сёльви.- Там, где они сейчас, время идет совсем иначе. Они могут вернуться через несколько дней.
        -Или несколько лет,- мрачно подхватил Эйнар.- Или через несколько веков. Конунг будет ездить на коне и расспрашивать о нас, но никто не сможет даже сказать, где наши могилы. А как только он случайно сойдет с коня и коснется земли, так превратится в горсточку истлевшего праха.
        -Молчи, Эйнар, убью.- Халльмунд страдал всей душой и не мог вынести этих неутешительных предсказаний.
        -Я тебе еще когда говорил: не смей пророчить, а не то накаркаешь!- предостерегал такой же сумрачный Гудбранд.
        Не зная, что предпринять, ярлы и хирдманы слонялись вокруг кургана, ходили, сидели на траве, то и дело бросая взгляды в черноту входа. А после полудня с берега прибежал Торир Овечка.
        -Халльмунд ярл!- кричал он на бегу.- Там какие-то корабли! Наши, то есть не наши, а из Морского Пути!
        -Корабли?- Все разом бросились к нему.
        -Да. Большие. Боевые. Штук пять или шесть.
        Хирдманы переглянулись, и Халльмунд распорядился:
        -А ну бегом!
        В последний раз оглянувшись на молчащий курган, все припустили к берегу. Там уже кипела суета: десятники решили на всякий случай спустить «Ушастого» на воду. Снова поднялся ветер, началось волнение, но терять времени было нельзя.
        Из-за мыса и впрямь вышло уже шесть кораблей - все это были лангскипы, причем чужие.
        -Вот чтоб вас тролли взяли!- с чувством высказался Халльмунд, вглядевшись в очертания низких, длинных судов.- Сёльви, глянь! Это «Длинный Змей» Эдельгарда винденэсского, вот провалиться мне на месте! Узнаешь?
        -Похоже, что он,- Сёльви тоже пригляделся и кивнул.- И скажу, что хуже него сейчас был бы только Бергвид Черная Шкура.
        -Как сказать!- Эйнар криво усмехнулся.- С Бергвидом мы не виделись почти год, а в Винденэсе этой зимой на йоле так порезвились, что нас там не скоро забудут! Спорим на твой новый плащ, что Эдельгард ярл явился сюда искать нас?
        -Не стану я с тобой спорить, потому что и сам так думаю. Лучше скажи, что будем делать?
        -Драться,- внес предложение мрачный Халльмунд.- Что же еще? Иначе они высадятся, а конунг…
        -А конунгом у нас будешь ты, борода!- быстро сказал Эйнар.
        -Что?
        -Он же оставил здесь свой шлем и прочее? Они как раз видели все его снаряжение, у них же, в Винденэсе, все заказывали! Одевайся, ты с ним почти одного роста, тебе подойдет. Там под шлемом лица не видно, и волос они с такого расстояния не разглядят. Скажешь, что это ты Торвард конунг, и предложишь назначить битву… ну, через три дня.
        -Ты сдурел?
        -Он дело говорит,- поддержал Сёльви.- Одевайся, Халле. Издалека и в шлеме вас и правда трудно различить, а винденэсские не настолько хорошо вас знают. Если получится от имени конунга выиграть хотя бы три дня, да хотя бы один день - это нас спасет. Мы здесь на одном корабле, у нас двести человек, а у них в пять раз больше. Нам нужно время, чтобы добраться до Клионна и поднять наших. Нужно время, чтобы дождаться конунга. Ради этого я бы женское платье напялил, а не только конунгов шлем!
        -А если они не согласятся ждать?
        -Тогда будем драться как есть. Что же еще делать? Но и тогда, если они будут считать, что конунг здесь, им это поубавит храбрости. Он этой зимой в Винденэсе так себя показал, что я уверен: кроме самого Эдельгарда ярла, никто из кваргов с ним драться не хочет!
        -Ну, ладно, уговорили.- Халльмунд кивнул, не сводя глаз с приближающихся кораблей.- Быстрее лодку на воду. Четверо пусть плывут на Клионн и поднимают войско. Уйти еще успеют. Торфинн! Действуй!
        Торфинн Длинный быстро выбрал из своего десятка четверых, которым предстояло плыть на остров Клионн. Остальные тем временем готовились к бою. А винденэсские корабли приближались. Там тоже заметили противника и тоже приготовились к встрече. Наблюдая, как кварги спускают парус и убирают мачту, как воины облачаются в стегачи и шлемы, фьялли убедились в своей правоте: люди из Винденэса пришли сюда ради этой встречи. И намерения их очень далеки от дружественных.
        -Я только одного боюсь,- бормотал Сёльви, из-под полумаски собственного шлема вглядываясь в кучку людей на носу «Длинного Змея»,- что он бросит копье, не пожелав сначала поговорить.
        -Волосы убери! Да затолкай ты под подшлемник!- злобно распоряжался позади Эйнар, придирчиво оглядывая Халльмунда, которому постарались придать наивозможное сходство с Торвардом, чтобы сошло хотя бы издалека.
        Ни одной красной рубахи на корабле не нашлось, поскольку все прочие, кроме конунга, не имели привычки ходить в походы в дорогой крашеной одежде, но Сёльви отдал ради такого дела свой новый красный плащ, вытканный и вышитый одной знатной женщиной из бруга Айлестар, к нему неравнодушной. Один золотой браслет у Халльмунда имелся, второй пожертвовал сам Эйнар - из добычи после битвы с Лойдиром мак Брикреном.
        -И слушай меня, борода!- наставлял Эйнар.- Я буду тебе подсказывать, что говорить! А не то ты такое ляпнешь, что все пойдет к троллям под хвост!
        -Вот сам бы и одевался конунгом!- бурчал Халльмунд. Он терпеть не мог всякого притворства и не обольщался насчет собственной сообразительности.
        -Я бы с радостью! Когда еще выпадет случай побыть конунгом с согласия всей дружины! Да уж больно он здоровенный, я не похож!
        -Да уж, у тебя-то тельце, как у девчонки какой,- ворчал Ормкель, но негромко, больше по привычке.
        Конечно, Эйнар с его живым умом и дерзким языком гораздо лучше сумел бы притвориться конунгом, чем отважный, но простодушный и не слишком быстро соображающий Халльмунд. Но увы - достаточно высокий, Эйнар обладал тонкой костью, стройным станом, изящным сложением и, хотя был довольно сильным, но скорее жилистым, чем мощным. К тому же он отличался очень светлой кожей и светлыми вьющимися волосами - даже в стегаче и шлеме его не удалось бы выдать за Торварда. Ведь кварги видели всю Торвардову дружину совсем недавно - уж такую явную подмену они непременно заметят.
        -Труби!- велел Эйнар, едва расстояние сократилось настолько, что звук рога уже можно было разобрать.- Быстрее труби, пока они не начали!
        Над шумящим морем разлетелся звук боевого рога. С «Длинного Змея» ответили.
        -Это и правда ты, Эдельгард ярл, сын Рамвальда?- по подсказке Эйнара, стоявшего рядом, заорал Халльмунд.- Рад, что ты наконец оторвал задницу от лежанки и вышел в море! Или жена не пускала?
        -Эйнар, ты спятил!- со смесью восторга и ужаса пробормотал Хильдир Золотые Штаны.
        -Все правильно,- бросил Сёльви.- Конунг сказал бы примерно это!
        -А это ты, Торвард сын Торбранда?- раздался голос с «Длинного Змея», и фьялли уже различали среди людей на его носу рослую, плечистую фигуру Эдельгарда ярла.- Я пришел сюда, чтобы встретиться с тобой!
        -Я догадался! Я ведь знал, что этим летом ты будешь меня искать, если ты, конечно, не баба в штанах и не трус!- ответил Халльмунд.
        -Ты оскорбил мой дом и моего отца - и ты сам понимал, что я не спущу тебе этого!
        -И еще здесь я, Бьярни, сын Сигмунда Пестрого из Камбифьорда!- раздался с «Длинного Змея» еще один голос.- Теперь я - риг острова Ивленн! Со мной здесь целое войско! Мы пришли, чтобы отомстить тебе!
        -Вот он где, наш беглец.- Сёльви тоже разглядел Бьярни возле Эдельгарда ярла.- Вот он где вынырнул!
        -А вот этого мы уже не заказывали!- возмутился Эйнар.- Конунг хотел, чтобы этот рыжий ненавидел его, а он теперь примется ненавидеть нас!
        Бьярни вместе с частью своих людей тоже шел на «Длинном Змее». Чтобы легкие маленькие куррахи не разбросало по морю и уладское войско не отстало, Эдельгард ярл согласился взять на свои лангскипы столько уладов, сколько смог, и теперь каждый шел с двойным грузом. Но часть людей все же пришлось рассадить в куррахи, и те одолевали волны самостоятельно: им было приказано держать путь к острову Клионн, где Бьярни рассчитывал застать своего врага. Но именно он первым заметил дреки возле острова Снатхи и немедленно узнал «Ушастого Дракона».
        На «Длинном Змее» это открытие вызвало целую бурю злорадного ликования. Их общий враг, Торвард конунг, был здесь, и при этом один! Из всего войска при нем имелся единственный корабль, на котором никак не поместилось бы больше двух сотен человек. Победа была делом решенным: Эдельгард ярл собирался зажать «Ушастого» своими кораблями с двух сторон и очистить от людей, лично сразившись с Торвардом, которому при всем желании будет некуда от него уйти! И он не отказал себе в удовольствии перед началом этой славной битвы объяснить своему противнику, что его ждет.
        -Попрощайся со своими людьми, Торвард конунг!- кричал Эдельгард ярл.- Назначай им теперь встречу в Валхалле - очень скоро все вы туда попадете! У меня шесть кораблей против твоего одного, только на моем «Змее» людей больше, чем у тебя, и уже скоро твой «Дракон» поменяет хозяина! И я, пожалуй, позволю Асмунду конунгу выкупить его обратно. Я буду взимать с него дань, которую он был должен тебе! А перед этим я пройдусь по всему Фьялленланду, разорю все усадьбы, возьму в плен твою мать и продам ее в рабство! Она родилась рабыней - и рабыней умрет! А поскольку ни один из твоих ублюдков, Фьялленландский Жеребец, не рожден от знатной женщины, у тебя не будет законных наследников и мои сыновья будут править твоей землей!
        -Надо же, как распелся!- возмутился Эйнар.- Ну, борода, кричи: предлагаю тебе сразиться через три дня!
        -Предлагаю тебе сразиться через три дня!- повторил Халльмунд.- У берегов острова Клионн. А до тех пор чтобы ни один из нас не нарушал мира и не грабил острова! Ведь ты, конечно, надеешься тоже здесь поживиться, а я еще не ходил на Ивленн - но собирался!
        -Зачем я буду давать тебе время?- ответил Эдельгард ярл.- Я разобью тебя сейчас! А потом, когда твоя голова будет у меня, разобью остатки твоих людей! И вся твоя добыча будет принадлежать мне! И все Зеленые острова будут мои!
        -Вели ему посоветоваться со своим союзником, с этим Бьярни, сыном Сигмунда,- подсказал лихорадочно соображающий Эйнар.- И говори: если ты не согласишься на мои условия, то его родич, риг Миад, будет повешен! И его сестра, Элит Элга, тоже!
        -Она у вас?- в ужасе крикнул Бьярни, услышав это.
        -Она у нас! Если ты теперь заделался ригом Ивленна и до Клионна тебе дела нет, то давай, начинай! Но эти двое будут повешены, я распорядился сделать это, если что-то у меня пойдет не так!
        -Эдельгард ярл, ты должен согласиться.- Побледневший Бьярни повернулся к своему союзнику.
        Чего он только не передумал об участи пропавшей сестры, и вот действительность оправдывала самые худшие его ожидания - или почти самые худшие. Элит все-таки попала в руки Торварда!
        -А если он лжет?- нахмурившись, спросил Эдельгард ярл.
        -Кто - он?- с резкой досадой уточнил Бьярни, видя, что союзник ищет предлог отклонить это требование.- Торвард конунг? Если я правильно осведомлен, на фьялленландских конунгов, как и на многих других, наложен запрет лгать. Как конунги слэттов и кваргов не могут покидать страну, чтобы не лишить ее плодородия и удачи, так и ложь в устах конунга фьяллей лишает удачи всю его страну. Он не может, его с детства не научили лгать! И если он говорит, что моя сестра у него, так и есть! Если он обещает ее повесить, он это сделает! У него очень много недостатков, но он не нарушит своего слова! Никогда!
        -И из-за этого я должен упустить такой отличный случай разделаться с ним быстро и малой кровью?- с негодованием ответил Эдельгард ярл.
        Имя Элит было для него пустым звуком, да и сам Бьярни, с которым он был знаком всего пару дней, для него очень мало значил. Этот союз он заключил только ради того, чтобы во время борьбы с Торвардом не иметь за спиной враждебно настроенных уладов - с войском в тысячу человек приходилось считаться, как ни низко винденэсский ярл оценивал возможности уладских героев. И этого союзника он ценил гораздо меньше, чем возможность легко удовлетворить свою жажду мести и приобрести славу победителя Торварда Рваной Щеки. Славу, которой жаждали обладать многие, но добиться которой пока никому не удавалось! И между ним и его целью стоит какой-то вчерашний раб и его сестра, никому не известная и не нужная уладка!
        -К тому же он не просто повесит их, а принесет в жертву Одину,- добавил Бьярни, изо всех сил стараясь сохранять самообладание.- Две жертвы королевской крови - ты понимаешь, что после этого Один отдаст победу только ему?
        Эдельгард ярл окинул его оценивающим взглядом, словно думал, а не принести ли и ему в жертву Одину кого-нибудь - королевской крови.
        Бьярни не был наивен и обладал достаточной проницательностью, чтобы понять, как мало для Эдельгарда ярла значат он и его сестра по сравнению с возможностью немедленной и удачной, что еще важнее, мести.
        Но он не дрогнул - ему просто некогда было бояться за себя, когда каждое мгновение решало судьбу Элит. Если он не убедит Эдельгарда, она погибнет - только это имело значение. И сейчас винденэсский ярл был в его глазах таким же жестоким и беспощадным врагом, как сам Торвард конунг.
        -Если ты убьешь меня, то войско земли Ивленн повернется против тебя,- жестко произнес Бьярни.- Здесь, на корабле, моих людей не меньше, чем твоих. Если ты откажешься ждать, нам придется биться между собой. Тогда победа уж точно достанется фьяллям - и в этой битве, и потом.
        -Твоя сестра настолько тебе дорога?
        -Она мне дороже всего. Когда ты ее увидишь, ты поймешь. Я очень хочу сохранить наш союз, но знай: если ты пренебрежешь опасностью для нее, я тебе больше не союзник.
        -Ты, кажется, уже забыл, что тоже должен отомстить этому ведьминому ублюдку?
        -Я не забыл. Но я никогда не сделаю мою сестру и других родичей жертвами ради моей мести.
        Эдельгард ярл некоторое время раздумывал. Будучи самолюбивым и упрямым, он не привык уступать и подчиняться чужой воле. К тому же Бьярни, бывший раб и нынешний король одного из многочисленных островов, не внушал ему большого уважения. Но людей на корабле и впрямь было поровну. Эдельгард ярл не сомневался, что в случае столкновения его собственная дружина победит уладов, но за это время фьялли подойдут вплотную и возьмут их, занятых дракой между собой, почти голыми руками. А уцелевшие улады мгновенно перейдут на их сторону.
        -Хорошо.- С большой неохотой он кивнул и обернулся к фьялленландскому кораблю.- Я согласен, Торвард конунг!- крикнул он.- Через три дня жди меня возле Клионна. Там мы и решим, кто из нас останется повелителем Западных морей!
        «Ушастый Дракон» развернулся и пошел прочь. Халльмунд, сев на днище, снял наконец Торвардов шлем и вытер мокрый лоб. Обман удался, но за это время он устал так, будто и впрямь выдержал целую битву.
        -Молодец!- Сёльви одобрительно хлопнул Эйнара между лопаток.- Конунг будет тобой доволен!
        -Но куда мы идем?- сообразил Халльмунд и беспокойно завертел головой.- Эйе, вели грести к берегу! Там же конунг!
        -Нет,- жестко ответил Эйнар, хотя не он, а Халльмунд был оставлен старшим на «Ушастом».- Если бы мы могли сейчас спросить совета у конунга, он велел бы идти на Клионн и поднимать наших людей. Это сейчас важнее. А он сам выберется.
        -Да ты что!- Халльмунд в ярости вскочил и попытался сгрести его за грудки, но стегач не очень-то схватишь.- Бросить конунга!
        -Халле, успокойся!- Сёльви сзади схватил его за руку.- Он опять прав. Конунг велел бы готовить войско. А он позаботится о себе сам. Ты в этом сомневаешься?
        -Но мы уйдем на Клионн, а он останется здесь! Как он к нам попадет?
        -Лучше мы за ним пришлем корабль еще раз, ближе к делу. Тут дороги на полдня. Сначала надо подготовиться к битве.
        -Ну, в крайнем случае, изобразишь его еще раз!- усмехнулся Эйнар.- В драке ты справишься без моих подсказок, так что не бойся!
        -Я?- выразительно возмутился Халльмунд и выругался.
        Изображать Торварда снова он никак не желал.
        Торвард конунг и Элит вернулись в бруг Айлестар гораздо раньше, чем их ждали по самым смелым подсчетам,- на третий день после отъезда. За это время было просто невозможно проделать путь от бруга до побережья, до острова Снатхи и обратно. К тому же они пришли только вдвоем. И само их неожиданное появление удивило всех настолько сильно, что мало кто задался вопросом: почему Дева Тысячи Заклинаний одета в нижнюю рубаху Торварда и где ее собственное платье?
        Но что там платье, когда в руке Торварда сиял сам Каладболг!
        Войдя в башню, он приблизился к ложу, устроенному для рига Брикрена, и тот приподнялся ему навстречу, как завороженный глядя на бронзовый меч. Сам Брикрен, обладая островом, на котором располагался Дун Скайт, не раз видел Каладболг - вернее, его отражение, и хорошо знал, как тот выглядит. Бывший Торвардов «меч посвящения» несколько от него отличался, однако Брикрен с первого взгляда понял, что истинным Каладболгом теперь является именно этот клинок.
        -Я принес тот меч, который нанес тебе рану,- сказал Торвард.- Именно этот меч. И теперь ты можешь быть исцелен. Но прежде, чем это случится, ты должен дать клятву никогда и ни в чем не нарушать мира и добрых отношений с островом Клионн и его обитателями. Ты должен дать клятву быть другом Дому Клионн, не умышлять зла на род Миада Эброндоэ. И если добиваться любви Элит,- он взглянул на девушку, которая в широкой и короткой для нее мужской рубахе выглядела не менее обольстительно, чем обычно,- то лишь преклоняясь перед ее красотой и не позволяя себе ничего такого, чего она бы не одобрила.
        -Я клянусь,- ответил Брикрен, нервно сглатывая и с трудом сохраняя самообладание.- Я клянусь Каладболгом, который вижу воочию перед собой, что ни в чем не нарушу мир с островом Клионн и его обитателями. Я клянусь почитать Элит Элгу, как саму Великую Богиню. И пусть сам Каладболг нанесет мне неисцелимые раны, если я делом или помыслом нарушу эту клятву!
        Торвард вопросительно взглянул на Элит, и она улыбнулась. Тогда он поднес рукоять меча к ране на бедре Брикрена и слегка коснулся повязки красным самоцветом.
        -Пусть сила Каладболга, нанесшего рану, исцелит ее!- пожелал он.- Пусть станет риг Брикрен Биле Буада так же здоров и крепок, как был до нашей встречи.
        Улады и сэвейги, собравшиеся в брохе, едва дышали. Перед глазами множества людей совершалось чудо - первое чудо вновь вернувшегося в земной мир Каладболга. Брикрен сидел застыв, весь погруженный в себя и свои ощущения. Потом протянул руку и несмело прикоснулся к повязке. Нажал. А потом стал лихорадочно разматывать и срывать льняные полосы с засохшей кровью. И вот - на месте раны, не заживающей и кровоточащей все эти долгие дни, открылась гладкая свежая кожа, розовая и здоровая!
        Брикрен вскочил с лежанки и захохотал, покачнулся, отвыкнув за два месяца стоять на ногах, уцепился за кого-то и опять захохотал - ликующе и радостно, словно бог, осознавший собственное рождение. В одной рубахе, с длинными разлохмаченными волосами и буйной рыжей бородой, рослый и мощный, он и впрямь напомнил сэвейгам самого Тора, готового идти в бой с великанами - только молота и не хватало. И все улады в брохе захохотали вместе с ним, разделяя радость и ликование от свершившегося чуда.
        Покончив с одним делом, Торвард немедленно занялся другим. Элит, поднимаясь по лестнице в грианан, чтобы переодеться, не раз оборачивалась и бросала на него приглашающие взгляды, но сейчас для него важнее было другое: немедленно отправить людей на Снатху, чтобы вернуть «Ушастого Дракона». После случая с Хедином никто из прочих вождей не смел выступать против Торварда, и все его распоряжения выполнялись беспрекословно. Фродир Пастух, Стейнгрим Копыто и Гуннар Волчья Лапа после всех одержанных побед настолько уверовали в удачу Торварда конунга, что только с ним связывали успех всего похода, и даже возможность завладеть всеми приобретенными богатствами не побудила бы их к предательству. Но все же без своей собственной дружины, которую дома и в походе привык считать своей семьей, Торвард чувствовал себя неуютно и одиноко. Именно с ней он жаждал разделить радость победы над Красным Королем Холмов, и без этого его радость была не полна. Именно этим людям он стремился в подробностях рассказать, как все происходило, зная, что им это не менее интересно и важно, чем ему самому. Халльмунду, который на самом
деле был вовсе не таким тугодумом, каким выглядел, и иной раз мог подать очень дельный совет - просто обычно он не утруждал себя раздумьями, твердо уверенный, что Торвард и сам все решит наилучшим образом. Сёльви, который обладал умом и опытом пятидесятилетнего человека, но душой оставался таким же молодым, как его собственный сын Аринлейв. Аринлейв, который сбежал в поход на следующий же день после собственной свадьбы,- другой еще год не мог бы опомниться от гордости, заполучив в жены ближайшую родственницу самой фрии Эрхины, но для него было немыслимо даже ради нее остаться дома, когда конунг идет в поход. Эйнар, который, будучи единственным сыном в знатной и богатой семье, мог еще в двенадцать лет снарядить собственный корабль с дружиной, но и сейчас, в двадцать пять, продолжал ходить десятником на корабле Торварда. И при всей своей наглости, бессовестности и заносчивости еще ни разу не захотел ничего такого, что шло бы вразрез с интересами дружины в целом.
        В этот же день Торвард послал людей на побережье, чтобы там отправили один из кораблей на Снатху. Но еще на полпути посланные встретились с Гримом Проворным, Гисли Сорокой и Ульвом Новым, которые усердно налегали на весла, поднимаясь по Клионе к бругу Айлестар, чтобы предупредить о появлении Эдельгарда ярла с целым войском.
        Торвард узнал об этом следующей ночью, перед рассветом. Поскольку спал он в нижнем помещении броха, то разбудили его незамедлительно - фьялли хорошо понимали, что такие новости нельзя откладывать до тех пор, пока конунг соизволит досмотреть сны, а иначе от него же можно и получить.
        -Эдельгард винденэсский?- Торвард подскочил на ложе, едва веря своим ушам.- И этот наконец-то прибыл! Нет, ну вы видели!- Он огляделся, остро жалея, что не видит вокруг таких знакомых лиц людей, с которыми привык делить все хорошее и плохое.- Добрался, и года не прошло! И именно сейчас, когда я здесь, а дружина там!
        «Враги, знаешь ли, имеют дурацкую привычку появляться не вовремя!» - как наяву услышал он спокойный голос Сёльви.
        -Тролли б его побрали!- с чувством произнес Торвард и в подробностях расписал, что именно тролли должны сделать с Эдельгардом ярлом и со всеми его ближайшими родичами заодно.- Ну, что стоите, глазами хлопаете?- Он оглядел полуодетых и совсем не одетых сэвейгов, ожидавших его решения.- Фродир ярл, да проснись ты! Гуннар! Поднимайте всех своих, чтоб на рассвете уже были готовы выступать! Ждать некогда, времени нет!
        Едва успев попрощаться с Элит, на рассвете Торвард отправился к побережью во главе двух сотен сэвейгов. Еще сотня охраняла корабли и должна была встретить их там, вместе с дружиной «Ушастого».
        Когда под вечер они прибыли к устью Клионы - путь вниз по течению, к счастью, занимал меньше времени,- «Ушастый» действительно уже там стоял. И все остальные пять кораблей были почти готовы к походу - оставалось только загрузить припасы. Быстрое появление своих обрадовало фьяллей, но то, что тех возглавлял их собственный конунг, для них стало полной неожиданностью.
        -Халльмунд ярл, ты же вроде здесь!- Остроглазый Арнор Меткий первым различил в толпе знакомую рослую фигуру и черноволосую голову.- Так почему я вижу конунга там?
        -Потому что это и есть конунг, если только местные колдуны не придали кому-нибудь его обличие,- отозвался Сёльви. Он не так чтобы очень удивился.
        -Да я этих колдунов на лоскуты порву, если посмеют!- рявкнул Халльмунд.- Но только это он сам и есть, разве я его не узнаю!
        -Здорово, борода!- кричал тем временем сам Торвард, тоже его заметив.- Что застыл - не рад? Понравилось быть конунгом?
        -Да ты… да я…
        С рассказом о приключениях в Ином мире пока приходилось обождать, но об этом никто и не думал. На пороге стоял враг - хорошо знакомый, простой, понятный, но от этого не менее опасный. Что за человек Эдельгард винденэсский, Торвард хорошо знал и не собирался его недооценивать. К тому же он прекрасно понимал, как сильно - и насколько по заслугам - тот на него зол. Драка предстояла нешуточная, и разойтись миром им не удалось бы, даже если бы Торвард этого и хотел. Но он не хотел мира - в крови его кипела радость, горячее предвкушение битвы, нового испытания, которое пробудит в нем новые силы. После встречи с Клионой Белых Холмов, благословившей его, он чувствовал себя совершенно здоровым, полным сил, как телесных, так и душевных, и жадно искал им применения. Он ощущал тот восторг, который переживает каждый, кому случалось тяжело заболеть, а потом выздороветь,- восторг нового открытия мира. Он чувствовал себя богом - победителем Боадага и истинным властелином Зеленых островов.
        Еще раз выслушав подробный рассказ о том, как дружина вела переговоры от его имени, он некоторое время молчал, что-то обдумывая.
        -Стало быть, вы заключили с Эдельгардом ярлом перемирие как бы за меня,- задумчиво произнес он.- На три дня. Но ведь на самом деле это был не я, верно? И все вы можете подтвердить, что с ним говорил не я. А я не обязан соблюдать договоренность, заключенную от моего имени, но без моего ведома и согласия… Да все правильно вы сделали, тролли вы лохматые!- воскликнул он, окидывая веселым взглядом вытянувшиеся лица верных соратников.- Я сам бы лучше не придумал! Но какая же это удача, что меня самого там не было! Ведь теперь Эдельгард связан, он обязан соблюдать перемирие, которое сам заключил, а я - нет! Я могу поступить так, как мне удобно, и буду чист перед богами и людьми!
        Конунг фьяллей действительно не имел права даже на самую маленькую ложь, чтобы не навлечь гнев богов на всю свою землю. И ради собственной чести Торвард не отступил бы от данного слова. Но раз уж получилось так, что враг его дал себя обмануть, а сам он никакого слова не давал и не поручал этого сделать другим за него, то оставался совершенно свободен от обязательств. И не воспользоваться таким удачным стечением обстоятельств Торвард сын Торбранда посчитал бы сущей глупостью.
        -Где кварги там остались, на Снатхе?- уточнил он.- В сумерках выступаем. Ветра нет, пойдем тихо, на веслах. Перед рассветом пристанем, немного отдохнем и приготовимся. За это время выясним, где они. И нападем на целые сутки раньше, чем они ждут.
        -Конунг, я тебя обожаю!- произнес Эйнар, проникновенно глядя на него.
        Глава 6
        Проводив глазами уходящий корабль Торварда конунга, Эдельгард ярл приказал пристать к берегу. Три дня, оставшиеся до битвы, предстояло провести на острове Снатха. Свои станы сэвейги и улады во главе с Бьярни разбили отдельно. Эдельгард ярл был сильно обижен за то, что ему помешали немедленно разделаться с врагом, и почти не смотрел в сторону Бьярни, чему тот совершенно не удивлялся. Торвард конунг и впрямь заражал противников своим проклятьем: едва увидев его один раз издалека, они, крепко связанные, казалось бы, общей целью, сами превратились чуть ли не во врагов.
        Бьярни сильно подозревал, что больше Эдельгард ярл его людей на свои корабли не возьмет. А значит, надо искать способ попасть на Клионн без его помощи. Имеющихся куррахов хватало только для половины войска, а ездить два раза - потерять не менее целого дня. За целый же день может случиться такое, что в войске уже не будет нужды.
        Поэтому, пользуясь временной задержкой, Бьярни разослал своих людей по острову искать куррахи. У местных жителей, особенно рыбаков, их можно было найти немало. При виде чужаков местные, видно, наученные опытом войны, просто разбегались и прятались в лесу, даже не спрашивая, кто это явился и с какими целями. Конечно, они тоже заметили корабли сэвейгов и уже знали, что от этих деревянных «драконов» ничего иного, кроме разорения, смерти и плена, ждать не приходится.
        Один раз на людей Бьярни напали фении - надо думать, остатки местной фианны. Было их не много, даже меньше десятка, и после короткой яростной битвы они отступили, оставив четверых убитых. Также нашелся один раненый, и от него Бьярни узнал, что хозяином острова сейчас считается Эоган мак Брикрен, старший из оставшихся в живых сыновей рига. Бьярни вспомнил Гвайта - старшего брата этого самого Эогана, которого сам он и убил на поединке в тот день, когда Брикрен пытался захватить остров Клионн. О самом Брикрене здесь точных сведений не имели. Знали только, что он был ранен в схватке с Торвардом конунгом и увезен своими людьми, скорее всего, на остров Голуг. Жив ли он сейчас, здоров ли, где находится - местные жители и даже фении не знали.
        Через день после высадки, сидя возле своего шатра и беседуя с очередным из немногочисленных пленных, Бьярни увидел, что к их стану приближается со стороны моря торжественное шествие. Там было несколько десятков мужчин - все вооруженные и ярко одетые, а возглавляла их молодая стройная женщина. Вглядевшись, Бьярни пожал плечами: он видел ее в первый раз.
        -Х-ха!- Фиахна, к которому он вопросительно обернулся, как раз в это мгновение хлопнул себя по бедрам и закричал: - Фиаха! Иди скорее сюда! Посмотри, кто почтил нас своим посещением!
        -Ого!- совсем не по-королевски удивился Фиаха и вытаращил глаза. Он уже достаточно оправился от своей потери, и никаких гнойных язв от позора и горя на его лице не вскочило, так что он вновь ощутил жажду подвигов и славы и присоединился к родичам, собирающимся в поход.- Гляди-ка! О Богиня! Чего ей надо?
        -Кто это? Богиня?- спросил Бьярни.- Что это за женщина?
        -Это Хелиген, дочь Дер Боргиль и Лабрайда,- криво усмехаясь, ответил Фиахна.- Дева из рода богини Банбы. Наследница власти над островом и вдова рига Минида. И его сынка Даохана заодно.
        -Королева Хелиген?- повторил Бьярни.
        За прошедшее время он узнал от Фиал, что несколько лет назад Фиахна, тогда еще неженатый, сватался к королеве Хелиген. Таким образом братья надеялись подчинить своей власти два острова из пяти и тем создать себе основу для борьбы за Каменный Трон. Но наследница отвергла жениха и предпочла Минида, и братья до сих пор не могли ей этого простить. Особенно теперь, когда и родной Ивленн ускользнул из их рук.
        -Но чего она хочет?
        -А вот сейчас и узнаем.- Фиаха нехорошо усмехнулся.- После Минида она стала женой его сыночка, а теперь овдовела в третий раз. Ее первого мужа убил Минид, а второго и третьего - Торвард конунг. Он скоро ни одного достойного жениха на Зеленых островах не оставит в живых - кроме нас, конечно!
        -И тогда мы, как сам Светлый Луг, будем обладать королевами всех островов!- подхватил Фиахна.
        -А Луг обладает всеми королевами?
        -А ты не знал?- Фиахна снисходительно усмехнулся. Проявляя к зятю-королю внешнюю почтительность, он не упускал случая намекнуть, как плохо чужак знает землю, которой взялся править.- Светлый Луг был священным супругом богинь всех пяти островов. И когда ард-риг Зеленых островов садится на Каменный Трон и занимает место Луга, он наследует и его права. А королевы островов, как наследницы и преемницы своих богинь, становятся его супругами. И ард-риг в любое время имеет право потребовать любви каждой из них, причем неважно, есть у королевы какой-то другой муж или нет!
        Сыновья Айлен плотоядно ухмылялись, и ясно было, что это священное право было не последней из причин, заставлявшей их стремиться к Каменному Трону. Бьярни пожал плечами. А если королева одного из островов - беззубая старуха? Это ведь только сама Богиня меняет свой облик, как пожелает. Да и перед мужем неудобно… О Богиня! Да если эти двое все-таки залезут на Каменный Трон, они ведь и к Элит начнут приставать!
        Шествие тем временем приблизилось и замедлило ход. Королева Хелиген, видимо, находилась в нерешительности, к кому ей обращаться - направиться в уладский стан или к шатрам сэвейгов, которые легко было отличить по резьбе опорных столбов и по облику многочисленных воинов. Бьярни поспешно устремился к ней навстречу, сделав знак приближенным следовать за ним.
        Эдельгард ярл, предупрежденный своими людьми, тоже показался из шатра, но Бьярни успел опередить его и первым поклониться королеве. Глянув на нее, он отметил, что ради нее самой никогда и не подумал бы добиваться этой женщины: строгое и холодное выражение лица - вытянутого, с длинным носом и сурово сжатыми тонкими губами - делало ее еще более некрасивой. Вьющиеся рыжие волосы были заплетены в три длинные косы, перевитые золотыми шнурами; две были переброшены через плечи на грудь, третья спускалась по спине. Очень высокая для женщины - одного роста с Бьярни,- королева была худощава, если не сказать худа, и ее рука, сжимавшая полы плаща для защиты от морского ветра, выглядела костлявой, как птичья лапа. Зато одежда ее отличалась поистине королевской роскошью: складчатая рубаха из зеленого шелка с золотой бахромой и шитьем, видная из-под богато вышитого алого плаща, на ногах башмачки с причудливым фигурным вырезом, отделанные золотой проволокой. Золотой королевский венец украшал ее высокий лоб, покрытый рыжими веснушками. Голубые глаза смотрели на Бьярни холодно и пристально.
        -Приветствую тебя, королева Хелиген, дочь Лабрайда и Дер Боргиль!- Бьярни почтительно поклонился и взял ее за руку.
        Обычай позволял ему, равному по рангу, приветствовать королеву поцелуем, и он приложился губами к ее щеке - ему самому совершенно не хотелось этого делать, но он стремился проявить дружелюбие и ободрить женщину, которая держалась так, будто кругом одни враги. Рука ее была холодна, щека тоже, и отвечать на поцелуй она не пожелала.
        -Ты, должно быть, не знаешь меня,- продолжал он.- Я - Бьярни, сын Дельбхаэм, дочери Миада Эброндоэ из Дома Клионн. Некоторое время назад мне посчастливилось завоевать любовь королевы Фиал, дочери Айлен из Дома Ивленн, и теперь я - ее муж и риг острова Ивленн. Здесь я с войском Ивленна, и меня сопровождают братья моей жены, а также другие знатные и достойные люди. Если же ты хочешь знать, кто эти лохланнцы,- он обернулся к винденэсским шатрам и к Эдельгарду ярлу, который уже подошел и стоял в нескольких шагах, горделиво положив руки на пояс,- то я скажу тебе, что это - Эдельгард, сын Рамвальда конунга с полуострова Квартинг. Сюда он прибыл для того, чтобы отомстить своему врагу - Торварду сыну Торбранда, конунгу фьяллей. Тому, кого здесь называют Драконом Восточного моря.
        -Приветствую вас.- Королева наконец разжала бледные губы.- Я не напрасно проделала этот путь, если нашла здесь врагов Торварда конунга.
        -Пройди в мой шатер, госпожа.- Эдельгард ярл еще не знал, кто она, но по ее виду и по обращению с ней Бьярни понял, что перед ним знатная особа.- Я приглашаю тебя быть моей гостьей.
        -Королеве будет удобнее в моем шатре!- Пользуясь тем, что Эдельгард ярл говорил на языке сэвейгов и Хелиген его не поняла, Бьярни в свою очередь указал ей на свой стан, который был, кстати, ближе.- Там она найдет все те удобства, которые ей привычны!
        -Я первый пригласил ее!- повысил голос Эдельгард ярл. Бьярни он считал выскочкой и все его притязания воспринимал как попрание собственного достоинства.
        -Но тебе неизбежно придется пригласить и меня, ведь ты не говоришь по-уладски.- Чувствуя свое преимущество, Бьярни располагающе улыбнулся мрачному ярлу.- Так лучше уж я приглашу вас обоих к себе. Прошу тебя, Эдельгард ярл, прими и ты мое гостеприимство - и мы обо всем поговорим!
        Эдельгард ярл еще сильнее нахмурился, но промолчал - глупо казалось силой отбивать у соперника гостью, с которой он все равно не сможет договориться без помощи этого же соперника. В своем шатре Бьярни усадил ярла на скамью, а королеву - на собственное ложе (ибо обычай требовал, чтобы риг даже в походе пользовался роскошной резной кроватью, которую перевозили в разобранном виде). Даже в шатре, где уже не было ветра и влажной пыли с моря, королева Хелиген продолжала кутаться в плащ и сжимать его у горла, будто прикосновение воздуха к коже грозило ей смертельной опасностью. Предложенные ей хлеб и даже подогретый медовый напиток она отвергла.
        -Поведай же нам, королева, что за нужда привела тебя сюда,- начал Бьярни.- Возможно, мы сумеем тебе помочь.
        -А возможно, это я сумею вам помочь.- Гордая дочь Банбы не желала принимать помощь, даже когда очевидно в ней нуждалась.- Я узнала о том, что на Зеленых островах появились наконец могущественные люди, желающие положить конец злодеяниям Дракона Восточного моря. В моем сердце горит огонь мести. Торвард конунг убил моего второго мужа, рига Минида, которого я избрала, чтобы он хранил покой и благополучие моего острова. Торвард конунг убил третьего моего мужа, Даохана мак Минида, которого я избрала на смену его отцу. Я ищу мести. Но я - женщина, мне неприлично своей рукой мстить мужчине. Поэтому я ищу мести женщине - той, что послужила причиной раздора. Элит, дочери Клионы!
        Еще прежде, чем Хелиген произнесла это имя, Бьярни заподозрил, что за цель она себе наметила. И возмутился.
        -Но Элит здесь ни при чем!- воскликнул он.- Элит - такой же враг Торварду, как ты и я! И если сейчас она в его руках - он сам сказал нам об этом,- то она всего лишь пленница и не может отвечать за его дела!
        -Элит Элга уже месяц разделяет ложе Торварда конунга, и она сама пришла к нему,- ответила Хелиген, окидывая Бьярни холодным насмешливым взглядом.
        -Неправда!
        -Ты хочешь сказать, что я лгу?- Королева с возмущением подняла свои тонкие брови.- Я сама не видела этого, но я знаю от верных людей. Острова Клионн и Банба не так далеки друг от друга, и сейчас куррахи постоянно ходят между ними, перевозя новости. Я доподлинно знаю, что Элит Элга сама пришла к Торварду конунгу и ожидала его возле источника Двух Богов, чтобы предложить ему свою любовь. Той же ночью она взошла на его ложе и с тех пор не расстается с ним. Она вовсе не пленница его, поскольку ходит где хочет и делает что пожелает. Торвард конунг обещает отдать Каменный Трон тому, на кого она укажет. Это будет ее дед, риг Миад, либо кто-то из ее братьев - тех, кого лохланнцы еще не убили! Она - его союзница, она призывает на него благословение Клионы Белых Холмов, и в ней - залог его силы. Но и я веду свой род от богини острова, от Банбы Солнечных Нитей. Я объявляю войну Элит, дочери Клионы. И я хочу спросить у вас: пойдете ли вы вместе со мной, чтобы одолеть наших врагов?
        -Этого не может быть… - пробормотал ошарашенный Бьярни.
        -Что? Что она говорит, ты скажешь мне наконец?- возмущенно потребовал Эдельгард ярл, очень жалея, что не понимает уладского языка.
        -Она говорит, что моя сестра Элит… - Бьярни не мог такого вымолвить.- Она говорит, что хочет мстить моей сестре Элит, потому что считает ее союзницей Торварда конунга. Но это неправда! Это не может быть правдой! Они все напутали! Ведь Торвард конунг сам сказал нам, и мы вчера сами это слышали - он обещал повесить Элит! А значит, она его пленница. И наш дед Миад! Какое там - отдать Каменный Трон, если Торвард конунг держит их в заложниках и готов поступить с ними так, как поступают с заложниками!
        В глубине души Бьярни, не желая того, не мог не признать, что в словах Хелиген есть определенная доля правды. Если Элит в руках Торварда, то, скорее всего, разделять его ложе ей пришлось. Она слишком красива, чтобы хоть один мужчина мог остаться к ней равнодушен, к тому же она - сосуд власти над островом. Как ни мало уважает конунг фьяллей уладские обычаи, завладеть знатной девой из семьи своего соперника во всех странах считается поводом для гордости. И способом узаконить свои завоевания.
        Сердце сжималось от горя и стыда, хотелось прямо сейчас, хоть пешком по морю, бежать на помощь к Элит. А тут сидит эта женщина, словно вырезанная из замороженного дерева, и жаждет принести его сестре как можно больше неприятностей! Как будто имеющихся мало!
        -Спроси, сколько у нее людей,- тем временем велел быстро все сообразивший Эдельгард ярл.
        Бьярни с неохотой перевел его вопрос.
        -Тысяча и еще две сотни. Мой муж риг Минид бился с Драконом во главе дружины из сорока воинов, и все они достойно погибли, напоив своей кровью мою священную землю. Мой муж риг Даохан заключил союз с Драконом, поэтому больше не сражался и не терял сынов Банбы. Часть его людей пала, когда Торвард конунг предательски убил моего мужа рига Даохана, вероломно разрушив их союз, но все те, кто оставался на Банбе, уцелели.
        Предусмотрительность Даохана принесла плоды после его смерти: стараясь не ссориться с сильными противниками и не ввязываться в кровопролитные сражения, он сохранил почти все боеспособное население Банбы. Вот только воспользоваться этим ему уже не пришлось.
        -Через два дня у нас назначена встреча с Торвардом конунгом возле острова Клионн,- сказал Эдельгард ярл королеве и знаком предложил Бьярни перевести.- Я вызову на бой его и его войско, но буду рад, если ты в это время отвлечешь силы его тамошних союзников - если они у него есть.
        -А если их там нет?- сердито сказал Бьярни самому Эдельгарду.
        -А если их там нет, то я не собираюсь вмешиваться в их уладские дела!- с досадой ответил тот.- Пусть эти бешеные бабы разбираются между собой сами, как знают, хоть волосы друг у друга выдерут, это не мое дело! А с тем, кто в конце концов останется, я разберусь, когда покончу с Торвардом! Скажи, пусть она через два дня приводит свое войско на Клионн. Если она придет раньше, Торвард может успеть разбить ее, и нам от этого не будет никакого толка.
        -Но если он решит, что она действует в союзе с нами? Он расценит это как нарушение нашего договора! И тогда моей сестре грозит смерть!
        Один из сопровождающих королеву все это время что-то негромко говорил, склонившись к ее уху. И вот Бьярни понял, что это был толмач - как видно, среди людей Хелиген нашелся некто, понимающий язык сэвейгов.
        -Что за уговор вы заключили с Торвардом конунгом?- спросила она, переводя взгляд с Бьярни на Эдельгард ярла.- Вы уже встречались с ним?
        -Вчера мы встречались с ним здесь, в море!- с неудовольствием пояснил Бьярни.- И назначили время битвы через три дня - теперь уже через два. Он требовал отсрочки, угрожая убить мою сестру Элит. Теперь ты видишь, как мало справедливы твои обвинения против нее!
        -Не вижу!- насмешливо отозвалась королева.- Если Торвард конунг разделяет ложе с Элит, это вовсе не значит, что он не может использовать ее как заложницу и убить, если обстоятельства того потребуют.
        -Он этого не может.- Не желая верить, Бьярни тряс головой.
        -А что ему помешает? Впрочем, это хорошо, что он не ждет нападения раньше, чем через два дня. Мои люди могут быть на Клионне уже завтра!
        -Но тогда моя сестра погибнет!
        -Значит, такова ее судьба,- холодно бросила Хелиген. Если бы она смогла принести гибель Элит уже самой своей высадкой на Клионне, не дожидаясь битвы, то была бы очень довольна.
        -Я не позволю!- Бьярни поднялся с места.- Мы дали Торварду конунгу уйти от нас, когда он многократно уступал нам в силе, только ради того, чтобы уберечь от гибели мою сестру и рига Миада. Если теперь ты поставишь мою сестру под удар, то выйдет, что мы напрасно разрешили фьяллям уйти от нас, когда они не имели никаких надежд уцелеть!
        -Я уверена, что вы напрасно сделали это,- надменно подтвердила Хелиген.- Если бы вы, двое мужчин, действовали порешительнее, то уже сегодня Дракон Восточного моря никому не мог бы угрожать!
        -Ты предлагаешь мне принести мою сестру в жертву? Женщина, да есть ли у тебя сердце?- в недоумении и негодовании воскликнул Бьярни. Да она живая ли вообще, эта королева Хелиген?
        -Твою сестру? Да, она твоя сестра, ибо твоя мать Дельбхаэм была сестрой ее отца, Форгала мак Миада. Но ты - риг земли Ивленн. А она - Дева Клионна. В борьбе за Каменный Трон не бывает родичей! У подножия его нет братьев и сестер - есть только соперники. Чтобы завладеть Каменным Троном, тебе придется подчинить своей власти и Клионн, а значит, и ее, Элит!
        -Но я вовсе не хочу завладеть Каменным Троном!
        -Ах, вот как,- ледяным голосом отозвалась Хелиген и отвернулась, будто отныне утратила к Бьярни всякий интерес. Весь ее вид выражал презрение к человеку, который по слабодушию даже не желает стремиться к тому, что составляет важнейшую цель всякого рига Зеленых островов.
        Эдельгард ярл наблюдал за их беседой с величайшим удовлетворением. Он не понимал слов, но по выражению лиц и голосов понимал, что между ригом Ивленна и королевой Банбы разворачивается ссора. Это было ему на руку: одерживать победы на Зеленых островах относительно малочисленные дружины сэвейгов могли только в условиях вечных раздоров между местными правителями.
        Заметив, с каким удовлетворением следит за ними винденэсский ярл, Бьярни опомнился. Эти двое хотят одного и того же, и ссорой с Хелиген он ставит себя в крайне невыгодное положение.
        -Я не против того, чтобы ты, королева, отправилась с нами и участвовала в битве с войсками, союзными Торварду конунгу,- сказал он.- Но я не позволю тебе раньше назначенного дня высадиться на Клионне и тем подвергнуть опасности мою сестру. Я готов заключить с тобой союз против фьяллей, но не против Клионна. В конце концов, не Элит убила обоих твоих мужей. Элит отвергла Даохана, когда он сватался к ней,- а знала ли ты вообще об этом его намерении? Она отвергла его, и хотя бы за это ты должна быть ей благодарна. Наш враг - Торвард конунг, и против него одного мы должны объединить наши усилия.
        -Я поступлю так, как считаю нужным,- ответила Хелиген, глядя мимо него.- И найду себе тех союзников, которые поддержат мои цели.
        -А ты, маормор, будет идти война на Торвард конунг?- на языке сэвейгов обратился к Эдельгарду ярлу ее приближенный.
        -Я за этим сюда и пришел.- Эдельгард кивнул.- Я готов объединить наши с королевой усилия ради общей цели!
        Бьярни злыми глазами смотрел то на нее, то на него. Открытым возмущением он только восстановит их обоих против себя и окажется один против двоих. У Эдельгарда ярла большое войско, и у Хелиген - свыше тысячи человек. Если он открыто бросит им вызов, то они немедленно объединятся и он потерпит поражение. Не отомстит Торварду конунгу, не поможет Элит и потеряет все, чего добился. Возможно, даже саму жизнь. Ради Клионна и Ивленна, ради Элит и Фиал он должен был сохранить свои силы. И он промолчал.
        Королева Хелиген не пожелала дольше пользоваться гостеприимством своих новых союзников и вскоре отбыла назад на остров Банбу. Провожая ее, Эдельгард ярл улыбался как мог любезнее, но и ему не удалось растопить лед ее сердца. Однако Бьярни не обольщался. У этих двоих общая цель, для них Торвард и Элит - одинаково враги. А ему что делать, если его враг - Торвард, но не Элит? Как их разделить? Ради борьбы с конунгом фьяллей он должен был держаться за своих союзников, но отношение к Элит в то же самое время создавало между ними глубокую пропасть и даже подталкивало к открытой вражде.
        Вернувшись в свой стан, Бьярни немедленно собрал в шатре и кваргов, и уладов с Ивленна, то есть Брехана и Эадху с его сыновьями, с которыми за прошедшее время сблизился. Фиаха и Фиахна тоже явились: Бьярни их не звал, но не мог помешать братьям своей жены участвовать в совете.
        -Похоже, наша дружба с этими лохланнцами кончилась, едва начавшись,- проницательно заметил Эадха. Он не понимал того, о чем говорили между собой Бьярни и Эдельгард ярл, но их лица были достаточно красноречивы сами по себе.
        -Я не знаю, что мне делать,- откровенно признался Бьярни.- Я могу заключить союз с кем-то против Торварда конунга, но не против моей сестры Элит. А эти двое - Эдельгард ярл и Хелиген - против нее.
        -А сама-то она за Торварда конунга или против?- спросил Брехан.
        -Больше всего я хотел бы это знать! Нет, я не верю Хелиген!- Бьярни потряс головой.- Ведь Торвард конунг сам пообещал убить Элит, мы слышали это своими ушами! Значит, она не союзница ему. Королева Хелиген просто ищет предлог, чтобы нанести удар по Клионну и по Элит. Она завидует ее красоте!
        -Это несомненно!- Фиаха кивнул, а Фиахна выразительно усмехнулся.- Хелиген завистлива и злобна, она ненавидит всех красивых женщин, особенно если те не уступают ей знатностью и ей перед ними нечем гордиться.
        -Она все это придумала.- С каждым мгновением Бьярни все больше верил, что королева солгала.- Моя сестра в плену. Ей и без того тяжело, и я не позволю, чтобы кто-то приносил ей еще больше горя.
        -Но если она и правда союзница фьяллей?- спросил Брехан.- Тогда, помогая ей, мы поможем Торварду конунгу. Ты же не хочешь этого, риг?
        -Но как это может быть? Ведь Торвард конунг убил ее братьев и по чистой случайности не убил меня!
        -Это ничего не значит. К прекрасной деве нередко идут по трупам, в том числе не только соперников, но и ее родичей. Если бы обстоятельства сложились не так удачно,- Брехан мельком глянул на сыновей Айлен,- то и тебе, возможно, пришлось бы пройти к броху королевы Фиал через кровь ее братьев. Так заведено. Путь к Красному Напитку Власти лежит через сражения. И возможно, хоть это и неприятно тебе, что сама госпожа Элит предпочла Торварда конунга, когда убедилась, что он превосходит всех уладских героев.
        Бьярни молчал. На его родине это было бы почти невозможно. Никогда Йора не полюбила бы Торварда конунга, убийцу братьев, пусть в сражениях с ними он и показал бы себя величайшим героем. Но и возражать он не мог. Здесь не Морской Путь, здесь Зеленые острова. Здесь свои законы, и богини островов выбирают возлюбленных, руководствуясь только собственными чувствами. Он не знал, во что верить и чего хотеть. Он знал одно: пока он жив, Элит никто не обидит.
        -Я не знаю, в союзе она с Торвардом конунгом или нет,- наконец проговорил Бьярни.- Но мой долг - защитить землю Клионн, на которой родилась моя мать. Моя мать тоже была Девой Клионна и стала бы королевой, если бы ее не увезли лохланнцы. И хотя бы ради моей матери я не пущу на Клионн королеву Хелиген.
        -Но как бы не получилось, что мы станем воевать на стороне фьяллей,- заметил озабоченный всем этим Ивар хёльд.
        -Торварду конунгу сейчас не до нас. Он готовится к битве с Эдельгардом ярлом. Я должен защитить землю Клионн и по возможности выяснить правду. И поэтому мы пойдем на Клионн. А вам, сыновья Айлен, я скажу вот что.- Бьярни повернулся к братьям. Понимая, что они не очень-то жаждут оказать ему поддержку в борьбе за чужой остров, он придумал, как привлечь их на свою сторону.- У моей сестры Элит нет мужа, а у вас нет больше собственного королевства. И если мы отстоим Клионн, я не стану возражать, если вы оба посватаетесь к ней, чтобы она избрала достойного.
        Он не слишком кривил душой. Если бы Элит вдруг вздумалось избрать в мужья кого-то из этой парочки, он не стал бы ее отговаривать: она сама вполне способна разобраться, что сыновья Айлен собой представляют. Другое дело, что Бьярни был твердо убежден: ни при каких условиях эти двое Элит не прельстят. Но зачем им об этом говорить?
        Братья переглянулись. О красоте Элит Элги ходили предания, и она - единственная наследница Дома Клионн. Фиаха поднял брови, Фиахна пожал плечами. Их не привлекал этот поход, но возможность уравняться в правах с нынешним зятем им очень нравилась.
        -Хорошо,- ответил за обоих Фиаха.- Мы пойдем с тобой на Клионн. Но пообещай, что, если мы одержим победу над Хелиген, ты отдашь ее другому из нас - тому, которого не изберет Элит Элга.
        -Да забирайте!- с облегчением ответил Бьярни.- Вот уж кто мне даром не нужен!
        Тем же вечером, едва стемнело, Бьярни приказал сворачивать стан. Вот когда пригодился разлад с Эдельгардом ярлом: если бы они стояли вместе, то скрыть свой уход не получилось бы. А так винденэсские ярлы были озабочены только охраной своих кораблей и не обращали внимания на союзников-уладов. Погрузившись в куррахи, свои и найденные на Снатхе, войско Бьярни двинулось к берегам земли Клионн.
        Ночь выдалась безлунной и ветреной. Только этим можно объяснить то, что шесть кораблей Торварда и многочисленные куррахи Бьярни разминулись, почти не заметив друг друга. Большие корабли шли дальше от берега, опасаясь камней. А куррахи, наоборот, жались к берегу, чтобы их не унесло в море. Те и другие старались по возможности соблюдать тишину, хотя не предвидели взаимной встречи.
        Не повезло только одному курраху, в котором сидели пять человек с Ивленна. В темноте забравшись далеко от берега, он наскочил прямо на грудь «Единорога». Слишком поздно обнаружив препятствие, улады не сдержали возгласов, и их немедленно заметили.
        -А ну взять!- распорядился Халльмунд, и вскоре пятерых уладов уже втащили на дреки.- Связать, рты заткнуть, и пусть лежат где-нибудь. И куда их только ночью понесло?
        Убивать случайных, как он думал, свидетелей их тайного передвижения Халльмунд не хотел, справедливо предполагая, что конунг захочет расспросить их о положении дел на Снатхе. Самым важным сейчас было выяснить, где обосновался на это время Эдельгард ярл, а это улады, плывущие со Снатхи, могли знать. Полагая, что куррах был один, Халльмунд подумал даже, что несвоевременное ночное путешествие уладов как-то связано с винденэсским ярлом. Допрашивать их сам он не брался: как и любой из его дружины, за время пребывания на Зеленых островах Халльмунд выучил несколько десятков уладских слов, но те относились к двум разрядам - бранные и насчет еды.
        К знакомым берегам Снатхи подошли еще в темноте и встали неподалеку, чтобы при первых проблесках рассвета начать высадку. Не теряя времени, Халльмунд велел подтянуть лодку, плывшую на привязи за «Единорогом», и отправил своих людей предупредить Торварда о пленных. Тот вскоре явился вместе с Сёльви, который мог уже довольно внятно объясняться по-уладски.
        Не собираясь жертвовать собой ради чужого им Эдельгарда ярла, пленники не стали запираться и рассказали все, что знали. Как Торвард и предполагал, Эдельгард не решился уходить далеко от побережья и своих кораблей, чтобы с удобством устроиться в каком-нибудь бруге, и раскинул стан прямо на берегу. Улады объяснили где, и Торвард велел кораблям снова сниматься с места.
        -Подойдем еще ближе,- решил он.- И спрячемся за мысом. Помнишь, борода, там такой мыс, длинный, узкий, на нем еще рощица торчит?
        -Ты еще спроси, Сёльви, кому они собирались доложить, что винденэсские там стоят?- предложил Халльмунд.
        -Мы никому не собирались сообщать об этом,- ответил на вопрос один из пленных.- Риг Бьярни повел войско на Клионн, чтобы не дать королеве Хелиген с Банбы разорить его.
        -А это еще что за… Слу-ушай!- сообразил Торвард.- Да я же ее помню! Помнишь, борода, на Банбе мы ее видели? Тощая такая стерва, глаза как у змеи? И она теперь с нами воевать собралась?
        -Ее враг - Элит Элга, наследница Дома Клионн.
        Торвард выругался. Он никак не мог разорваться, чтобы одновременно напасть на Эдельгарда ярла и прикрыть Клионн. Однако он не сомневался, что Элит сумеет уйти от опасности,- ведь и сам он увидел ее только тогда, когда она этого захотела.
        -Так ты говоришь, риг Бьярни с Ивленна пошел, чтобы ей помешать?- переспросил он.- Смотри, борода!- Торвард радостно хлопнул себя по колену.- Все-таки я правильно сделал, что его отпустил! Этот шустрый парень успел за считанные дни пристроиться в мужья к другой королеве и набрать целое войско. Вот и пусть защищает свою сестру. А я пока разберусь с Эдельгардом, чтобы никто под ногами не путался!
        Встав за мысом, Торвард послал людей на берег. С ближайшего холма было видно множество костров в долине - там ночевало войско Квартинга. Считать костры было занятием малополезным: Торвард и сам не раз приказывал разжигать гораздо больше костров, чем требовалось, чтобы напугать противника якобы огромным войском. И хотя встреча была назначена не здесь, а на Клионне, Эдельгард ярл мог принять меры предосторожности такого рода.
        -Действительно ли он там?- усомнился осторожный Сёльви.- А что, если там - одни костры для отвода глаз? А сам он уже на Клионне?
        -Тогда в странах Морского Пути еще долго будут рассказывать предания о том, как Торвард фьялленландский и Эдельгард винденэсский ночью ходили по морю и тайком искали друг друга!- Торвард рассмеялся.- Ну и дураками же мы с ним будем выглядеть!
        -А все потому, что слишком умные!- вставил ехидна Эйнар.
        -Но я надеюсь, что такой умный тут я один!- скромно заметил Торвард.- Ведь это у меня мамочка - ведьма из великаньей пещеры, а у него - приличная и благовоспитанная женщина!
        -Торд, ты совсем как прежде,- тихо сказал Халльмунд. Так вести себя, улыбаться и шутить мог тот Торвард ярл, которого нет уже года два: который еще не потерял отца, не стал конунгом и не был проклят.
        -Кстати, о моей мамочке!- Торвард вдруг перестал улыбаться, и лицо его стало жестким.- Пойдем сразу, как чуть посветлеет и уже нельзя будет сказать, что мы напали ночью. Но я не дам Эдельгарду времени даже натянуть штаны. Этот урод грозил, что моя мать умрет в рабстве,- и за это я его самого привезу с веревкой на шее на рабский рынок. Не убивать, если что, все слышали?- Он окинул дружину свирепым взглядом.- Живым!
        -И на какой рынок ты его повезешь?- осведомился Эйнар.
        -В Винденэс! А что?
        -Ничего, конунг,- смирно ответил Эйнар.- Я почему-то так и думал.
        Уладские пленники не могли точно сказать, сколько у Эдельгарда ярла войска, но полагали, что сотен шесть-семь. У Торварда было едва четыреста человек, и среди них уже какое-то количество уладов с Клионна: во всех сражениях этого лета он тоже терял людей. Но численное неравенство никогда не останавливало его, и неважно, имелось у него людей больше или меньше. Теперь же внезапность нападения и вовсе меняла соотношение сил в пользу конунга фьяллей.
        Нападение ночью считается бесчестьем, и подобной вольности даже сын ведьмы Хёрдис не мог себе позволить. Но еще до зари все его люди приготовились к бою и на лодках переправились на берег. Мелкие, прозрачные при свете дня перелески в густых предрассветных сумерках служили прекрасным прикрытием. Сами фьялли заблудиться не могли, потому что хорошо помнили эту местность. Они неплохо изучили ее за тот месяц, когда сами жили на Снатхе - пока ждали Брикрена с его войском, а потом выздоровления Торварда.
        И когда рассвело настолько, что каждого человека уже было отчетливо видно, Торвард сделал знак и над спящей долиной прозвучал рев боевого рога. И немедленно вслед за этим сотни голосов яростно заревели боевой клич, и с именем Тора фьялли бросились вперед.
        Дозорные кваргов, в этот тяжкий предутренний час клевавшие носами возле костров, едва успели закричать и вскочить, но их крики почти сразу утонули в реве набегающего войска. Ни те ни другие не могли сейчас построиться и действовать в каком-либо порядке: кварги, выбегая из шатров или вскакивая с земли, где спали, хватали оружие, что попалось под руку, и вынуждены были поспешно отражать удары, спасая свою жизнь. А фьялли набрасывались на них там, где находили - перед шатрами, возле костров. Многие оказывались обезоружены раньше, чем успевали толком проснуться. В одних рубахах, в незастегнутых шлемах, кое-как напяленных на сонные головы, кварги пытались сопротивляться, но все больше и больше их падало или вынуждено было отступать. Те, кто уцелел, уже вскоре бросились бежать. Но и позади стана их ждала дружина Гуннара Волчьей Лапы, которому было приказано отсечь кваргов от долины, чтобы они оказались зажаты между врагом и береговой полосой. И Гуннар ярл честно ждал, пока наступит его время: помня судьбу Хедина, он больше не своевольничал, а к тому же знал, что свою долю добычи получит, даже если
сражаться ему совсем не придется.
        Сам Эдельгард ярл выскочил из своего шатра в шлеме, с мечом и щитом, но не успев снарядиться как следует. Поначалу он подумал, что на них напали местные улады, и лишь потом разобрал боевые кличи, разглядел фигуры нападавших и понял, что это фьялли. Рыча от ярости при виде такого вероломства,- ведь встреча была назначена только на завтра, и сегодня он собирался в путь к Клионну,- он побежал на врага, опережая собственных телохранителей.
        Фьялли при виде его рослой фигуры в белой рубахе и дорогом шлеме отскакивали в стороны, будто отброшенные волной его ярости, и всячески пытались уклониться от боя. Ему даже показалось, что их не так уж много и это сражение для кваргов вовсе не безнадежно. Но его телохранители один за другим падали или исчезали в мельтешении бьющихся тел, а он сам везде, куда ни повернется, натыкался на плотно сомкнутые щиты.
        И вскоре понял почему. Его окружили и держали, как загнанного зверя, пока навстречу ему не шагнула рослая фигура в таком же богатом шлеме с полумаской, в буром стегаче и в кольчуге. Из-под шлема на плечи падали две черные косы, на руках тускло блестели в утреннем свете два широких золотых браслета.
        -Это ты!- заревел Эдельгард ярл.- Ты, сын ведьмы! Бессовестный ублюдок! Ты обманул меня! Ты нарушил договор!
        -Нет,- весело ответил Торвард, уверенно идя на сближение со щитом в левой руке и мечом наготове.- Это ты дурак, дал провести себя, как глупую девочку с хутора.
        -Но ты пообещал, что не нападешь раньше чем через три дня! Ты дал слово и нарушил его!
        -Тебя одурачили, Эдельгард ярл, как пухленькую хуторяночку на сеновале. Меня вообще не было на моем корабле в тот раз. Ты разговаривал не со мной. Вот что значит отсутствовать дома во время йоля! Ты слишком давно меня не видел, забыл, как я выгляжу, забыл мой голос. Сам ведь теперь видишь, что я говорю правду!
        Эдельгард ярл сыпал бранью, и его ярость еще возрастала оттого, что Торвард действительно говорил правду! В тот день с «Ушастого Дракона» с ним разговаривал другой голос, и черная щетина на щеках Торварда не походила на ту бороду, что он смутно разглядел на лице своего собеседника в тот раз, и сама фигура, хоть и похожая, была другая.
        -Но все это неважно!- продолжал Торвард, кружа перед Эдельгардом, ловко уклоняясь от его выпадов и стараясь сильнее раздразнить противника.- Ты ведь очень хотел меня увидеть! Я ведь по всем морям рассказал, что если ты не захочешь со мной встретиться, значит, ты баба в штанах! А теперь ты скоро останешься вовсе без штанов! Я даже не буду тебя убивать. Ты грозил продать в рабство мою мать - я продам в рабство тебя! Раб из тебя никакой, но уж это сложности твоих будущих хозяев!
        Эдельгард ярл, едва ли слушая эту речь, бросался на противника, пытаясь достать его мечом. В глазах у него было темно от ярости и гнева, а Торвард ускользал. Конунг фьяллей решал сложную задачу: взять Эдельгарда живым и желательно не очень поврежденным. Ему хотелось разделаться с ним красиво, и свой будущий товар он стремился получить в хорошем состоянии.
        Поскольку винденэсский ярл был очень сильным бойцом, даже собственные телохранители Торварда считали, что он ведет себя безрассудно. А его переполняло шальное веселье; огромная сила играла в его жилах и требовала выхода, но теперь то была не та темная горячая мощь, которая разрывала его памятным зимним вечером в Винденэсе. Теперь он чувствовал себя почти богом, могучим и неуязвимым. Благословение Клионы Белых Холмов питало его силой самой земли; Каладболг, лежавший среди прочих вещей на «Ушастом», даже издалека вливал в него мощь девяти богов. Ему было почти смешно смотреть, как мечется перед ним Эдельгард ярл, задыхаясь от ярости.
        Они обменялись несколькими ударами, принимая клинок противника на щиты. Торвард уже несколько раз коснулся Эдельгарда - слегка, нанося маленькие неглубокие ранки, чтобы боль и вид собственной крови еще сильнее разъярили его врага. Сам он, защищенный стегачом и кольчугой, пока оставался невредим. Выбрав случай, Торвард сильно толкнул своим щитом в щит Эдельгарда, и винденэсский ярл отлетел на несколько шагов. Не давая противнику восстановить равновесие, в тот же миг Торвард бросил свой щит ему в голову, так что Эдельгард едва успел закрыться, а Торвард, пока тот его не видел, быстро прыгнул вперед и влево и с широкого размаха обрушил меч на голову противника. Не успевая поднять щит, Эдельгард ярл вскинул меч, принимая удар на клинок. Этого Торвард и добивался; его меч скользнул по мечу Эдельгарда вниз, связывая его, а левой свободной рукой Торвард вцепился в запястье противника и сжал что было силы. Казалось, затрещали кости, Эдельгард ярл глухо охнул, невольно разжимая пальцы. Сильным толчком Торвард бросил его на колени и навершием собственного меча ударил обезоруженного противника по голове.
        Фьялли, плотным кольцом окружавшие место схватки, радостно заревели. У них уже имелась возможность спокойно любоваться поединком вождей, потому что сопротивление кваргов было полностью подавлено: те, кто не погиб, уже оказались обезоружены или прогнаны в холмы.
        Торвард кивнул телохранителям. Асбьёрн и Хильдир подошли; Торвард выпустил руку противника. Из-под его пальцев капала кровь: серебряный браслет, бывший у винденэсского ярла на запястье, согнулся и вдавился в руку. Торвардовы телохранители подняли Эдельгарда ярла. Тот уже не сопротивлялся: опустив голову, он клонился вперед и чуть не падал, тяжело дыша и почти теряя сознание от перенапряжения и от удара по голове. Однако он остался почти невредим, если не считать нескольких мелких порезов и поврежденного запястья.
        Эдельгарду ярлу связали руки и повели прочь. Торвард снял шлем, отдал его Регне и вытер лоб.
        -Ну, что?- Он оглядел своих людей.- Много мы потеряли?
        -Едва ли много,- ответил Сёльви.- Но кваргов много разбежалось. Будем ловить?
        -Нет. Разберемся с ранеными и убитыми и сегодня же пойдем обратно на Клионн.
        -Надеешься успеть еще и туда?
        -А почему нет? Раз уж я опережаю ожидания на целый день, есть смысл попытаться.
        Глава 7
        Берегов острова Клионн Бьярни со своим войском достиг под утро и высаживался, когда уже рассвело. Побережье оказалось пустынным, все вокруг было мирно, спокойно, медленно таял туман, словно волны Иного мира постепенно опадали, освобождая зеленую землю - настоящую. Не верилось, что все пять островов охвачены войной, что риги бьются за Каменный Трон, что сэвейги разоряют их земли и сражаются между собой за право грабить. Когда же это кончится? Бьярни не знал, чем завершится соперничество Торварда конунга и Эдельгарда ярла, но надеялся, что, кто бы из них ни победил, победа достанется ему дорогой ценой и улады смогут одолеть его поредевшее и обескровленное войско.
        Но кто будут эти улады? Он мог рассчитывать только на своих людей с Ивленна и на те весьма немногочисленные отряды, что еще можно собрать на самом Клионне. Ведь лучшие его воины пали в долине Красного Дракона в тот день, когда туда вступил Торвард конунг. С этими силами надо одолеть королеву Хелиген. Но остается еще риг Брикрен. Бьярни не знал, где этот неистовый воин и какими силами располагает, но понимал, что забывать о нем тоже не следует.
        Больше всего на свете Бьярни хотелось войти в устье Клионы и двинуться вверх по течению, туда, где располагался бруг Айлестар. Если об Элит что-то известно, то только там. Но до озера Водяного Гиацинта был полный день пути, а он не решался оставить свое войско - ведь королева Хелиген могла появиться когда угодно.
        Разослав разведчиков, Бьярни уже вскоре выяснил у местных жителей нечто весьма любопытное. Торвард конунг со своей дружиной вчера ушел на Снатху! Удивленный Бьярни снова и снова считал дни, загибая пальцы, как диковатый пастух, не умеющий перечесть своих пять коз, но по-всякому выходило, что время битвы еще не настало, да и назначена встреча была не на Снатхе, а здесь, на Клионне!
        -Похоже, что об Эдельгарде ярле мы больше не услышим,- насмешливо сказал Ульв, узнав эти новости.- Или услышим разве что, где он похоронен. Этот сын ведьмы решил его обмануть и свалиться ему на голову на сутки раньше.
        -Но он же дал слово!
        -Ну и что?- Ульв пожал плечами.- Главное - победа, она приносит честь! Гораздо лучше обмануть и победить, чем сдержать слово и проиграть! А у фьяллей меньше людей - обман для них единственное средство выиграть.
        Бьярни не стал спорить, но снова забеспокоился об участи Элит. Если Торвард конунг обманул в одном, что ему стоит обмануть и в другом? Может быть, когда он угрожал убить ее, Девы Тысячи Заклинаний уже не было в живых?
        Но предстояло готовиться к битве, и Бьярни усилием воли отбросил прочь тревожные мысли и опасения. У королевы Хелиген больше людей, и одолеть их в открытом бою будет очень сложно. Бьярни же хотел понести как можно меньше потерь: Хелиген не последний его враг и войско еще пригодится. Посоветовавшись с Иваром и Кари, Бьярни позвал к себе Брехана.
        -У тебя, я помню, есть красивый шлем, прикрывающий лицо?- спросил он.
        -Да, мой дед взял его как добычу, когда к нам приходил один вождь с острова Придайни. Красные гранаты сияют на нем, как кровь, в память об их славной схватке!
        -Я помню, ты мне рассказывал об этом. И в честь твоего славного деда, Агвайта мак Дохаса, а также полагаясь на твою отвагу и доблесть, я решил доверить тебе честь первым встретить врага.
        -Благодарю тебя, риг!- с воодушевлением воскликнул Брехан. Это был вполне разумный человек, но мысль о подвиге так же зажигала его кровь и воображение, как у любого улада.
        -У тебя будет небольшая дружина. И тебе нужно будет продержаться совсем недолго.
        -Я не отступлю ни на шаг, пусть бы даже врагов было в сотни раз больше!
        -Видишь ли… - Бьярни несколько смутился, не зная, как объяснить, чего он хочет, да еще и добиться согласия.- Мне как раз нужно, чтобы ты отступил…
        -Что?!
        -Иногда величайший подвиг, величайшая сила духа проявляются в том, чтобы не побояться осуждения со стороны врага и пренебречь его презрением. Послушай меня, я все объясню тебе подробно…
        Приготовления были закончены вовремя. Войско острова Банба под предводительством королевы Хелиген подошло к берегам Клионна вечером того же дня. Спрятавшись среди ветвей на холме, Бьярни сам наблюдал, как оно высаживается из куррахов и разбивает стан. Численностью оно действительно превышало тысячу человек, насколько он смог определить на глаз. Мелькнула мысль попытаться напасть ночью, но, во-первых, ночное нападение бесчестит, а для Бьярни честь была не просто словом, что бы там ни говорил Ульв. А во-вторых, королева Хелиген оказалась подозрительной и осторожной женщиной: улеглось спать не более половины ее людей, а остальные охраняли стан, не расставаясь с оружием. Пожалуй, застать их врасплох не удалось бы, а темнота и неразбериха мало способствуют успеху и даже могут все погубить.
        На рассвете войско поднялось. Сама королева Хелиген вышла из своего богато украшенного шатра. На голове ее сиял позолотой шлем с какой-то птицей на затылке; подробностей Бьярни издалека не мог разглядеть, но не сомневался, что это старинный обрядовый «шлем богини Банбы», надеваемый ее наследницами по самым торжественным случаям. В красном плаще, в золоченом шлеме, из-под которого спускались три длинные ярко-рыжие косы, перевитые золотыми шнурами, на белой лошади, Хелиген и впрямь напоминала богиню, и войско приветствовало ее радостными воплями. Похоже, разочаровавшись в способности мужчин ее защитить, королева Банбы решила взять свою судьбу в собственные руки.
        И войско двинулось вперед. Уже совсем рассвело, ярко светило солнце, и под его лучами золоченый шлем королевы горел так, что казалось, будто у этой женщины вместо головы солнце.
        Сыны Банбы вошли в долину Клионы и здесь увидели противника. Впереди на лугу расположилось войско - довольно немногочисленное, не более трех сотен человек. Возглавлял его рослый мужчина в богатом шлеме притенского образца - к железному куполу, покрытому узорными бронзовыми накладками, крепилась маска, почти полностью закрывающая лицо. Искусная рука мастера выполнила брови, нос, усы и даже бороду вокруг отверстия для рта, и все это было отделано золотом и мелкими гранатами. Одет он был как полагается знатному вождю, вооружен боевым топором на длинной рукояти и держал небольшой щит с узорным умбоном.
        Войско замедлило ход. Королева Хелиген выехала вперед.
        -Кто ты такой, о муж доблести?- надменно осведомилась она.- И почему ты решился преградить мне дорогу?
        -Я - Арг мак Буилле, Герой Кровавой Росы, риг-фенид острова Клионн и приближенный королевы Элит Элги!- глухо ответил из-под шлема предводитель местного войска.- По сто пятьдесят мужей бьются на каждой моей руке, и в каждом из них подвиги девяти героев! Я защищаю землю Клионн и не допущу, чтобы попирали ее ноги врагов. Уходи или я буду биться с тобой!
        -Ты достойный муж, и в Стране Блаженных тебя ожидает почетный прием!- Хелиген усмехнулась.- Но я не уйду, пока земля Клионн не подчинится мне и Элит Элга не станет моей служанкой!
        -Никогда Дева Тысячи Заклинаний не станет твоей служанкой! Ты, как сама Морриган, приносишь скорую смерть всем твоим избранникам - недаром же ты, едва достигнув двадцати лет от роду, уже похоронила троих мужей! Скоро все твое многочисленное войско будет мертво! И я не боюсь вашей мощи, пусть бы вас было хоть в тысячу раз больше!
        С этими словами Арг мак Буилле испустил геройский клич и метнул копье во вражеское войско. Целиться в саму Хелиген Бьярни запретил, но среди окружавших ее воинов копье нашло себе жертву. Риг-фенид Клионна не требовал себе противника для поединка, предпочитая сразу перейти к общему сражению.
        Воины Банбы заревели и бросились вперед.
        В долине закипела жестокая схватка. Но она вышла непродолжительной: уже скоро малочисленные защитники Клионна прогнулись под напором превосходящих сил королевы Хелиген, а потом обратились в поспешное бегство. Бросая щиты, они со всех ног мчались в глубь побережья, а сыны Банбы преследовали их, причем многие тоже бросили щиты, чтобы легче было бежать.
        Растянувшееся за время преследования войско вкатилось в промежуток между двумя холмами. И вдруг рощицы на склонах зашевелились, сами деревья ожили и с громким воплем кинулись вниз! Опешившие от неожиданности и ужаса воины Банбы дрогнули, не понимая, что происходит. А какие-то странные существа, то ли люди, то ли ожившие деревья, бегом мчались вниз по склонам холмов, размахивая оружием и испуская истошные вопли. На головах, на руках и на боках их качались и вились на ветру свежие зеленые ветви, и каждый в этот миг подумал бы, что какое-то колдовство, как в священных старинных песнях, оживило деревья и сделало из них воинов!
        И воины получились не самые худшие. Как смерч обрушившись на изумленного врага, лесные люди начали избивать их. Кое-как опомнившись, воины Банбы попытались сопротивляться, но якобы бегущий риг-фенид Арг со своими людьми тут же прекратил бегство и развернулся, чтобы снова встретить врага. Люди Банбы оказались зажаты в кольцо, но когда самые последние ряды попытались отступить, то наткнулись на стену щитов.
        Туда Бьярни поставил своих кваргов, дополнив их теми из уладов, кто не отказывался перенимать чужие приемы боя и кого он успел обучить действовать в общем строю. Его ближняя дружина насчитывала едва полусотню людей, но «стена щитов» перегородила проход между холмами и не давала сынам Банбы ни убежать, ни толком оказывать сопротивление. Зажатые между холмами, они падали десятками, как травинки под косой. Кольцо сжималось, и лишь некоторым удалось, прорвавшись через него, скрыться в окружающих долинах.
        Наконец воины Банбы прекратили сопротивление. В живых и на ногах их осталось не более двух-трех сотен, и они, не желая быть перебитыми, побросали оружие.
        Сняв шлем, Бьярни торопливо попытался пересчитать своих людей. Он тоже понес потери, но меньшие, чем можно было ожидать. Казалось, долина полна чудесными лесными существами: с привязанными свежими ветками на головах и на плечах его люди с самого рассвета лежали на склонах холмов, чтобы, когда притворное бегство «Арга мак Буилле» заманит врага к холмам, обрушиться на него и потрясти как своим нежданным появлением, так и своим видом.
        -Я благодарю тебя, Брехан мак Ллид!- Подойдя к поддельному риг-фениду, Бьярни с признательностью обнял его.- Сегодня шлем твоего деда покрыл себя новой славой, и я уверен, что наша «Битва Деревьев» станет не менее знаменита, чем та, первая!
        Брехан был ранен, но смущала его не боль в перевязанной руке. Весь его вид выражал смятение: он не знал, то ли ему гордиться победой, достигнутой с помощью такой красивой уловки, то ли стыдиться того, что он все-таки повернулся к врагу спиной, пусть и притворно.
        -Пойдем проведаем королеву Хелиген,- предложил ему Бьярни.
        Брехан повернулся, хотел что-то сказать, но невольно вскрикнул от изумления и застыл.
        У Бьярни упало сердце. Он больше не хотел никаких неожиданностей, не хотел! А люди вокруг него все до единого смотрели в одну сторону, и на лицах было одинаковое потрясенное выражение.
        Медленно, неохотно, ненавидя в это время все чудеса и неожиданности, Бьярни повернул голову.
        По склону холма к ним приближалась женщина, и зеленый шелк ее платья, золото волос делали ее похожей на стройное молодое деревце, облитое солнечным сиянием. Она шла не спеша, двигалась плавно, как трава, волнуемая ветром, но вся ее фигура источала повелительную мощь, будто она воплощала и несла с собой всю силу этой земли.
        Бьярни молча сел прямо там, где стоял. После битвы, после всех волнений и приключений последних дней это было больше, чем он мог вынести. И он просто сидел, глядя, как она приближается, и ни о чем не думал, лишь впитывал душой торжествующую прелесть земной богини Клионна.
        Элит подошла вплотную, но он так и не встал. Тогда она, улыбаясь, обняла его голову. Бьярни обхватил руками ее стан, прижался лицом к бедру, ощущая тепло ее тела под гладким шелком, и закрыл глаза. Все почести и победы на свете не стоили ничего по сравнению со счастьем этого мига.
        Весь остаток дня войско провело в долине Клионы. Требовалось собрать убитых и начать готовить их к погребению, перевязать раненых, подумать о пленных. Тех все время становилось больше: Бьярни разослал людей по окрестным холмам, и те выловили разбежавшихся, а несколько десятков притащили местные жители. Сама королева Хелиген сидела в собственном шатре под охраной людей Бьярни. Он еще не решил, что с ней делать, да и думать об этой бессердечной женщине ему совсем не хотелось, поскольку рядом с ним была Элит. Они все время проводили вместе: перевязывали раненых, потом осматривали добычу, взятую у мертвых и пленных сыновей Банбы. Они наперебой рассказывали друг другу о своих приключениях, причем Элит, слушая о том, как Тейне-Де помогла Бьярни бежать из плена, улыбалась с неподражаемым лукавством, но молчала.
        О Торварде конунге она поначалу говорила мало и сдержанно, и Бьярни не решался расспрашивать. Но Элит рассказала ему главное: Дракон Восточного моря снял с острова Клионн проклятье Каладболга и сам истинный Каладболг теперь принадлежит ему.
        -Поэтому сам ты можешь понять, брат мой, что не угрозой, но защитой и опорой для земли Клионн стал Торвард конунг,- сказала Элит.- Было время, когда я желала его смерти. Но Богиня научила меня, как обратить его мощь себе во благо. Враждуя с ним, мы утратим защиту от многочисленных нынешних врагов и приобретем еще одного, сильнейшего из всех.
        -То есть ты предлагаешь мне с ним помириться?- сообразил Бьярни.
        -Ты волен распоряжаться собой.- Элит с улыбкой развела руками.- Ибо ты риг Ивленна, и нет никого, кроме твоей жены-королевы, кому ты обязан подчиняться. Но земле Ивленн Торвард конунг еще не причинил никакого вреда и не причинит, я думаю, если сейчас вы с ним обменяетесь мирными обетами.
        -А он-то этого захочет?- Бьярни не мог так сразу привыкнуть к мысли о мире с конунгом фьяллей.
        -Он взял довольно добычи.
        -Но я… Я ведь не только риг Ивленна, я еще сын Сигмунда из Камберга и брат его погибших сыновей,- тихо добавил Бьярни.
        -Но если Торвард конунг даст тебе выкуп за их смерть, миру между вами ничто не будет препятствовать.
        Бьярни потер лоб. Приходилось выбирать: как риг Ивленна он должен был добиваться мира от Дракона Восточного моря и в этом видеть свою главнейшую цель. Но как сын Сигмунда он обязан был искать мести, то есть продолжать войну.
        Однако с местью за братьев можно подождать. А уберечь от разорения еще живой, цветущий остров было важнее.
        -А он его даст, этот выкуп?- Бьярни поднял глаза на сестру.- Он не очень-то похож на человека, склонного честно расплачиваться за свои проступки.
        -Ты знаешь его только с одной стороны, а этого далеко не достаточно.- Элит многозначительно улыбнулась, намекая, что она-то знает конунга фьяллей значительно лучше.- Полагаю, что выкуп он тебе даст. Если я его об этом попрошу.
        Торвард вернулся на следующий день. На рассвете четыре корабля вошли в устье Клионы, и Бьярни отметил, что двух не хватает, в том числе памятного ему по Камбифьорду «Единорога». Что случилось? Была битва и эти два корабля потеряны? «Ушастый Дракон» Торварда конунга прибыл, но жив ли он сам?
        -Что ты стоишь, наблюдая, как будто приехала твоя собственная жена?- Фиаха даже взялся язвить, не понимая бездействия Бьярни.- Сейчас мы в силе, у нас есть еще люди Клионна, и даже людей Хелиген можно вооружить, если взять с них клятву биться только против лохланнцев. Ты видишь, их мало, и их союзника Брикрена сейчас с ними нет, мы разобьем их при высадке и останемся единственными хозяевами всех Зеленых островов!
        -Я не стану с ним драться.- Бьярни решительно покачал головой.- Неблагодарность - одно из самых позорных качеств. И я не стану нападать на человека, который избавил от проклятья землю Клионн.
        -Но теперь она принадлежит ему! Ты хочешь, чтобы твоя любимая земля Клионн осталась под властью лохланнца?- в гневе и досаде убеждал Фиаха.
        -Судьбу земли Клионн решаю не я, а Элит, дочь Клионы. А она предпочитает мир с Торвардом. Ни ты, ни я, и никто другой не имеет права нападать на ее земле на того, кого она считает своим другом и гостем. Напав на Торварда на ее земле, мы оскорбим Деву Клионна и сами станем ее врагами. А я и сам не нанесу такого оскорбления моей сестре, и другим не позволю.
        -Значит, ты предпочитаешь союз с Драконом Восточного моря? Ты вел совсем другие речи, когда набивался в мужья к моей сестре и стоял на вершине Старой Тетры, призывая собирать войско.
        -Да, это правда. Но обстоятельства могут измениться. И очень глупо выглядит тот, кто поет йольские песни, не замечая, что на дворе уже Праздник Дис. Ты и твой брат, кстати, тоже в то время не рвались воевать с Торвардом конунгом. А сейчас говорите совсем другое лишь потому, что у вас больше нет королевства и вам требуется сначала завоевать какую-нибудь землю, чтобы ею править.
        -А если послушать тебя, то ни нам, ни другим тут завоевывать скоро будет нечего. Все уладские земли будут принадлежать лохланнцам! Они набрали слишком много силы. Надо покончить с ними сейчас, иначе будет поздно и мы никогда уже от них не избавимся!
        -Волков не травят волками!- бросил Фиахна и оглядел своих людей.- Я ведь говорил, что лохланнцы всегда стоят друг за друга. А ты, Брехан мак Ллид, мне не верил! Вот, полюбуйся! Ваш хваленый риг острова Ивленн не желает биться с нашим злейшим врагом!
        -У него Каладболг,- напомнил Брехан.- И биться с ним сейчас - все равно что сражаться с самим королем Тетрой.
        -И вы готовы отдать этому новому Тетре власть над Зелеными островами, даже не попытавшись что-то сделать?
        Сэвейги тем временем высаживались на берег, вытаскивали корабли и строились в боевые порядки. Их было около трех сотен человек, не более, но череда блестящих шлемов, видная над сплошной стеной разноцветных щитов, производила самое грозное впечатление.
        -Идем, брат мой!- Элит сделала Бьярни знак.- Идем узнаем, кто же отныне хозяин Зеленых островов!
        Во главе своей дружины и приближенных Бьярни и Элит двинулись навстречу сэвейгам. Те подходили ровным уверенным шагом, но боевых кличей не издавали и оружием не размахивали.
        Впереди шел сам Торвард конунг - одетый для боя, в шлеме, кольчуге и стегаче, с красным щитом на левой руке и копьем в правой. Вокруг него шагали четверо телохранителей - трое таких же, как он, рослых и мощных, но и четвертый, невысокий, но плечистый мужчина с красным свирепым лицом и устрашающим шрамом, тоже не выглядел смешным. Знаменосец нес стяг на высоком древке, и на черном полотнище сиял вышитый золотыми нитями свернувшийся дракон с оскаленной пастью и звездным огнем в глазах. Знаменосца и стяг охранял могучий воин с дремучей рыжей бородой, а по другую руку от Торварда оруженосец нес запасной щит, меч и секиру.
        Сблизившись шагов на десять, оба шествия остановились. Торвард отдал щит телохранителю и сделал еще несколько шагов вперед.
        -Ну, что у вас тут?- будничным голосом спросил он.- Больше никто не нападал?
        -Приветствую тебя, Торвард конунг, Дракон Восточного моря!- сказала Элит и первой подошла к нему.
        Рядом с могучим воином, одетым в грубую кожу и железо, она в своем зеленом шелке и золоте волос казалась еще более легкой, хрупкой, невесомой, и вместе эти двое производили поразительное впечатление. Особенно когда Торвард снял шлем, отдал его Регне, приподнял подбородок Элит и поцеловал в губы так спокойно и даже как-то по-хозяйски, а она положила свои белые нежные руки на его обтянутую кольчугой и пересеченную ремнями перевязей грудь.
        -Порадуйся со мной - вернулся брат мой Бьярни и привел войско, что отстояло нашу землю от нападения королевы Хелиген с острова Банба!- весело сказала она, не сомневаясь, что свирепый Дракон Восточного моря должен радоваться ее радостям.
        -Ну, молодец!- Торвард глянул на Бьярни и кивнул.- Я знал, что он парень толковый. Ты чего такой хмурый - опять драться затеял?- спросил он у самого Бьярни.- Давай завтра или как-нибудь на днях, а? А то мои ребята устали, да и ваши тоже вон все перевязанные. Нам с тобой теперь спешить некуда - я так понял, мы тут вдвоем остались?
        Он говорил так обыденно, словно они собирались ловить рыбу, а не сражаться не на жизнь, а на смерть за власть над Зелеными островами.
        -Я не собираюсь с тобой сражаться, Торвард конунг!- ответил Бьярни. Он боялся, что Торвард примет его отказ от битвы за трусость и слабость, и потому держался холодно и замкнуто.- Моя сестра Элит, Дева Клионна и истинная госпожа этого острова, признает тебя своим другом и союзником. А я не могу идти против воли моей сестры. Поэтому предлагаю тебе… не поднимать оружие друг на друга хотя бы до тех пор, пока…
        -Да, она меня тоже просила, чтобы я тебя не убивал.- Торвард спокойно кивнул, будто речь шла о самом заурядном деле.
        -Если ты вернулся, значит, Эдельгард ярл разбит?
        -Эдельгард ярл у меня на корабле.- Торвард махнул рукой в сторону «Ушастого».- Я его прихватил с собой, чтобы был на глазах, но большинство пленных осталось на Снатхе, их там Брикрен и Халльмунд охраняют. Ты ведь сам с Квартинга - может, тебе кто-то из пленных нужен? Уступлю по сходной цене… почти как родственнику.
        -И что ты собираешься делать с Эдельгардом ярлом?- спросил Бьярни, не зная, как понимать насмешку в глазах и голосе Торварда и это «почти как родственнику».
        -Его отцу продам. А что? Хочешь купить? Давай торговаться - прямо на месте добыча всегда дешевле идет!- с готовностью предложил Торвард.
        -Но зачем же делать это прямо на берегу?- с улыбкой сказала Элит.- Раз уж вы, о великие герои, и в самом деле остались вдвоем из всех, кто добивался власти над Зелеными островами, то не лучше ли нам отправиться в бруг Айлестар и там за пиршественным столом обсудить все наши дела?
        -Вот это самое правильное!- одобрил Торвард.- Я хоть и великий герой, но тоже не тролль какой-нибудь, чтобы вечно на земле спать!
        Так и получилось, что в бруг Айлестар Бьярни возвращался не только с Элит, но и с Торвардом конунгом. В каких отношениях он с этим последним - мир у них или только перемирие,- он пока не понимал. К тому же Элит с Торвардом связывала, судя по всему, самая тесная дружба. Когда оба войска остановились на ночлег, для конунга фьяллей поставили шатер, и Элит ушла ночевать туда. Выходит, королева Хелиген не солгала, когда утверждала, что Дева Клионна делит ложе с Драконом Восточного моря по собственной воле.
        Утром они снова сошлись все вместе: Элит прислала за Бьярни, приглашая его на завтрак. Ей как будто нравилось сводить Бьярни и Торварда вместе и наблюдать за ними. Бьярни никак не мог понять, как ему вести себя с этим человеком, зато Торвард держался просто и естественно, даже с каким-то грубоватым дружелюбием. И если иной раз Бьярни чудилась в его глазах насмешка, то и она казалась не обидной, а дружески-снисходительной - так старший брат посмеивается над младшим, которому еще многому предстоит научиться.
        -Да ладно, чего ты такой мрачный?- говорил он.- Твой Ивленн я не тронул. Кстати, я хоть в тебя и верил, но своей прытью ты даже меня удивил - за пару дней охмурил королеву! Она как, собой ничего? Молодая?
        -Ничего,- сдержанно отвечал Бьярни, не собираясь обсуждать с ним свою жену.- Королевы Зеленых островов дарят свою любовь кому сами пожелают - и когда пожелают. Но речь не об этом. Как риг Ивленна я готов дать тебе мирные обеты, чтобы принести мир на Зеленые острова. Но ты погубил двоих моих братьев, сыновей Сигмунда, и за их смерть я обязан тебе мстить. Пусть и не сейчас.
        -Я погубил?- Торвард удивился.- Это когда?
        Бьярни в изумлении смотрел на него - как можно такое забыть? Но в темных глазах Торварда отражалось самое искреннее недоумение. За свою жизнь он заслужил довольно много подобных обвинений и сейчас не мог сообразить, о каком случае идет речь.
        -Прошедшей зимой. Арнвида ты убил, когда со своими людьми ворвался в усадьбу Камберг, а Вемунд вызвал тебя на поединок в Винденэсе, где ты оскорблял своим поведением женщин и весь род Рамвальда конунга. Ты действительно хочешь сказать, что забыл об этом?
        Торвард вопросительно посмотрел на своих людей:
        -Борода, он правду говорит? Я действительно все это сделал? А, пожар помню.- Конунг фьяллей оживился.- Поединок в Винденэсе тоже помню. Так это он меня вызвал, а мне отказываться, что ли? Он, наверное, за ту красотку на меня зуб точил - но твой брат ей был никто, не жених даже, и никакого права лезть в мои дела не имел. А я тогда был очень злой, и лезть ко мне было, знаешь ли… неблагоразумно. Но и ты теперь хорош - за победу в поединке мне мстить хочешь? Не положено. Моего отца тоже на поединке убили, но я же за это Хельги ярлу мстить не пытаюсь. А первый… как ты его назвал? Арнвид? Совсем не помню. Но убить я мог кого угодно, особенно тогда. Что ему стоило пустить нас в дом - выпил бы с нами твой Арнвид, да и все дела, был бы сейчас жив. Сидел бы дома… И ты с ним заодно.
        Торвард глянул на Бьярни, взглядом намекая, что в этом случае сам его гордый собеседник сейчас был бы рабом и чистил хлев. Бьярни опустил глаза и не стал продолжать этот разговор. И он сам, и Йора в тот вечер, помнится, говорили Арнвиду, что он напрасно разозлил незваных гостей и что если бы их впустили переночевать, то они, возможно, и не причинили бы вреда хозяевам. А Вемунд… Бьярни хорошо понимал своего брата, но не мог не признать определенную справедливость слов Торварда: даже если конунг фьяллей и не вполне прилично обходился с девушкой из семьи Рамвальда винденэсского, Вемунд, не будучи ей ни родичем, ни женихом, вмешиваться не имел права. Что же касается самого Бьярни, то мстить Торварду за такие счастливые перемены в жизни было бы сущей неблагодарностью. И об этом ему говорила даже мать, а уж эта женщина знала, что такое честь и благородство!
        -Так что давай выпьем и забудем об этом!- предложил конунг фьяллей, не имеющий желания продолжать бессмысленную вражду.- Да и драться тебе со мной сейчас глупо: здесь, на островах, я сейчас непобедим, как сам Боадаг. Хотя… Если тебе очень хочется… - Он задумчиво посмотрел на Бьярни.- Может, подраться с тобой мне было бы неплохо. Ты сильный и удачливый человек, а чем сильнее мой противник, тем сильнее я.
        -Нашел дурака!- с досадой ответил Бьярни.- Чтобы я дрался с тобой и подставлял голову ради того, чтобы увеличить твою силу?
        -В том-то все и дело!- Торвард усмехнулся.- Ты мне для этого и был нужен - живой и на свободе. Я когда сюда, на Клионн, в первый раз пришел, то драться ни с кем не собирался - едва опять начал руками шевелить. Ты-то не видел, как Буада меня приложил?- И конунг фьяллей мгновенно расстегнул пояс и задрал рубаху до самой шеи, показывая длинный красный шрам через всю грудь до плеча.- Чуть напополам меня не развалил тогда. А как ты мне навстречу вышел и стал мне объяснять, кто я такой, чувствую: злость такая и сила, будто и не было ничего. А дальше сам помнишь.
        Бьярни вздохнул и промолчал. А Элит, внимательно наблюдавшая за этой беседой, подошла сзади к Торварду, сидевшему на бревне, и принялась перебирать его длинные распущенные волосы, поверх его головы бросая на Бьярни многозначительные взгляды. И он отвернулся. Элит, живая и любимая сестра, значила для него больше, чем двое погибших братьев, а она явно не хотела продолжения вражды. При любом исходе их поединка Элит этому не обрадуется, и при ней искать ссоры с Торвардом казалось особенно глупо.
        Торвард поймал ее руку у себя на плече, о чем-то вспомнил, усмехнулся и снова посмотрел на Бьярни.
        -А ты знаешь, что эта ветвь ожерелий меня уже пыталась убить?- наклонившись к нему ближе, вполголоса, доверительно произнес Торвард.- Гляди.- Он оттянул расстегнутый ворот рубахи и показал розовый небольшой шрам на плече возле горла.- В самый первый день, как мы встретились. Она пыталась священным бронзовым ножом перерезать мне горло, причем во сне. Но я на нее за это не обиделся. Вы всей семьей уже столько раз пробовали меня на тот свет спровадить - ну не хотят боги моей смерти, не хотят! И хватит упрямиться. Что нам, больше развлечься нечем?
        К тому времени как все прибыли в бруг Айлестар, переговоры, собственно, вести было уже не о чем. Сидя на бревнах возле костра, где хирдманы старательно выгребали деревянными ложками из черных котлов остатки каши, конунг фьяллей и риг острова Ивленн уже обо всем договорились. Торвард оставлял за собой всю взятую добычу, но отказывался от дальнейших завоеваний и от замены правителей Зеленых островов своими людьми при условии, что островные риги будут в течение трех лет платить ему дань. При этом он обещал не вмешиваться в выборы ард-рига, зато брался проследить, чтобы во время этих выборов никто не нарушал мир. И Бьярни понимал, что должен вести эти переговоры, потому что он один из немногих, с кем Торвард конунг разговаривает мирно. Присутствие Элит, к которой они оба были привязаны, хоть и по-разному, не давало им поссориться. А допусти до этих переговоров сыновей Айлен, или неистового Брикрена, который, полностью оправившись от раны, жаждет новых побед, или добросердечную королеву Хелиген, и здесь снова начнется война - за добычу, за земли или за Каменный Трон. И если он, Бьярни, сумеет вернуть
Зеленым островам мир, то на него прольется истинное благословение их измученных войной богинь.
        В бруге Айлестар, где их встретил риг Миад, они провели еще дней десять или пятнадцать, отдыхая и восстанавливая силы - свои и своих дружин. А потом пришла пора отправляться на остров Голуг, где высился знаменитый Каменный Трон. Настало время привести в порядок дела Зеленых островов: решить, будет ли у них ард-риг, кто им станет и на каких условиях. Поехали все - Торвард со своими людьми, Миад с уцелевшими сыновьями и внуками, Элит и Бьярни с родичами жены. Сама королева Фиал должна была прибыть сразу на Голуг, как и другие властители островов, приглашенные для переговоров.
        Знатных гостей там принимала королева Гвендиль - женщина средних лет, не слишком красивая, но миловидная и приятная в обхождении. В ее бруге уже жил риг Брикрен со своей дочерью и тремя младшими сыновьями - риг Снатхи, успев завоевать остров Голуг еще раньше всех прочих событий, теперь считался мужем Гвендиль и объединил под своей властью два острова из пяти. Но прочие три, увы, для него стали недоступны, ибо он поклялся не нарушать мира с Элит, а она решительно отказывалась становиться его второй женой. Сыновья Айлен, кстати сказать, тоже в этих исканиях не преуспели и теперь косо поглядывали на Бьярни, будто он их обманул, а он ведь не обещал, что один из них женится на его сестре, соглашаясь лишь не препятствовать их сватовству.
        В назначенный день короли и королевы Зеленых островов собрались в долине Ло-Риген. Здесь была королева Гвендиль со своими тремя детьми, Брикрен с Тейне-Де и тремя сыновьями, Фиаха, Фиахна, Фиал и Бьярни, Элит, Миад, Махдад и Киан. Привезли также королеву Хелиген - даже будучи пленницей Бьярни, она по-прежнему оставалась законной и единственной носительницей королевской власти над островом Банба. Победители имели право дать ей мужа, но пока этот вопрос оставался нерешенным.
        Чтобы увидеть Каменный Трон, сначала пришлось долго подниматься по довольно крутой тропе на высокую гору. На этой высоте уже не росли деревья и даже кусты, а только короткая жесткая трава с какими-то неприглядного вида бледными цветочками. Даже сейчас, в разгар жаркого лета, в расщелинах лежал ослепительно-белый снег. Очутившись на вершине, Бьярни с изумлением оглядывал небо - бескрайнее и совсем близкое, оно было со всех сторон. Мысли как-то разом раздвинулись и стали огромными, а все оставшееся внизу показалось ерундой. Это было самое подходящее место для того, чтобы обратиться к богам, но Бьярни смотрел в небо и не мог придумать ни одной просьбы - ни важной, ни пустяковой. Рядом с небом пустяком казалось все, вся земная жизнь и ее смешные сложности. И он молчал даже в мыслях, впитывая небо глазами и душой. И небо входило туда, раздвигая душу до своих собственных необъятных размеров, и самого себя Бьярни ощущал богом, у которого нет ни просьб, ни желаний. Ибо он и так заключает в себе все.
        На широкой плоской вершине горы располагалось сооружение из камней, увенчанное серым гранитным валуном. Несколько валунов поменьше образовывали ступени, ведущие к вершине. Бьярни, так много об этом слышавший, не мог не признать, что своим видом Каменный Трон вызывает почтительное благоговение. Он походил скорее на громадный жертвенник, чем на сиденье, пусть и предназначенное для бога, и у Бьярни мелькнули нехорошие подозрения, что «стать ард-ригом» на самом деле означает быть принесенным в жертву. Он оглядел лица уладских вождей. Те, особенно мужчины, бросали на Каменный Трон жадные взгляды, но это ведь ничего не значило. Возможно, что Брикрен и Махдад прямо-таки мечтают окропить своей горячей кровью эти серые камни и немедленно вознестись в обитель богов. С них станется!
        Высшая уладская знать разместилась вокруг на расстеленных коврах и шкурах, чтобы обсудить, кто же из них получит право подняться на тот серый валун.
        -Нам нужно избрать одного, достойного стать ард-ригом,- заговорил риг Миад, как самый старший и уважаемый среди присутствующих.- Ибо без него раздоры и дальше станут мучить земли богинь. Пусть один из нас займет Каменный Трон, а все остальные принесут ему обеты дружбы и покорности. И пусть ард-риг заключит мир от имени Зеленых островов с королем Лохланна, Торвардом сыном Торбранда. Взаимно соблюдая обязательства, мы добьемся мира, процветания и благоденствия для всех.
        -Я и муж мой риг Брикрен Биле Буада хотели бы видеть на этом месте рига Миада,- произнесла королева Гвендиль.- Он стар, умудрен годами и опытом, он честен и пользуется всеобщим уважением за свое благородство и мудрость. Мы готовы принести ему клятвы мира и послушания от имени Голуга и Снатхи.
        Брикрен наклонил голову, подтверждая слова своей супруги. Миад стар - когда он умрет, чего не придется ждать долго, Каменный Трон освободится. А до тех пор всякое может случиться, проложив ему дорогу к заветным ступеням. Например, Элит, расставшись с Торвардом, откроет свое сердце для уладского героя. А может, это сделает дочь Махдада, когда подрастет…
        -Я согласна с тем, что мой дед, отец моего отца, достоин чести занимать Каменный Трон,- сказала Элит.- Никто не превзойдет его мудростью и справедливостью, а его уравновешенный нрав убережет Зеленые острова от последствий неосторожных решений.
        -Мы выскажемся за него,- сказал Фиаха за себя и за брата.- Но мы желали бы, чтобы одним из первых его мудрых решений было то, чтобы он отдал в жены одному из нас королеву Хелиген.
        -Это будет разумно.- Миад улыбнулся.- Ведь Банбе требуется король и хранитель, а я уже слишком стар для того, чтобы быть мужем нескольких молодых женщин. Но вот что я скажу… - Он помолчал, окидывая взглядом знакомые лица, как улыбающиеся, так и нахмуренные.- Я слишком стар и для того, чтобы карабкаться на высоту Каменного Трона. Моя рука прежде была железной, но и железо мягчеет и слабеет под воздействием всесокрушающего дракона - времени. Я стар, и в жилах моих не осталось достаточно бодрости, чтобы быть истинным ард-ригом. Как ни благосклонны будут ко мне боги, моей смерти не придется долго ждать, и тогда цветущие острова снова поглотит бездна раздоров. Зеленым островам нужен другой ард-риг - молодой и полный сил. Поэтому я хотел бы увидеть на Каменном Троне моего внука Бьярни, сына моей дочери Дельбхаэм. Он молод, но отважен и доблестен и не раз доказал свою мощь на поле битвы. Он справедлив и честен, он открыт и дружелюбен. В нем есть Правда Короля. Под его правлением на Зеленые острова снизойдут мир и благоденствие, боги даруют нам добрые урожаи и будет в людях дружелюбие без зависти и
досады, справедливость без корысти и притеснений. Бьярни, сына Дельбхаэм, я вижу на Каменном Троне, и каждый, кто истинно хочет мира на Зеленых островах, согласится со мной.
        -И мой брат Бьярни отдаст вам, сыновья Айлен, руку королевы Хелиген,- дополнила Элит, улыбаясь хмурым братьям.
        Бьярни молчал. Он отчасти ожидал чего-то подобного, то перебирая мысленно свои заслуги и находя себя вполне достойным этой чести, то одергивая сам себя: ишь размечтался! Да кто ты такой, сын рабыни на Квартинге и сын лохланнца на Зеленых островах, чтобы тебе воздали такую честь, признали равным Светлому Лугу! Но, с другой стороны, кого еще? Фиаху и Фиахну, которые ничем особенным пока не отличились? Брикрена, который не имеет права ни на чем настаивать? Хромого Махдада, который из-за увечья не может служить вместилищем божественной силы? Только Миад был более достоин, но, старый и слабый здоровьем, дед сам хотел уклониться от этой беспокойной чести.
        И вот - его имя названо. Короли и королевы островов смотрели на Бьярни в ожидании: одни более дружелюбно и приветливо, другие - хмуро и с завистью. Королева Гвендиль улыбалась ему даже с каким-то намеком: мысль приобрести такого молодого и красивого супруга определенно не вызывала у нее отвращения. Торвард смотрел спокойно и выжидательно. Вот кто сейчас являлся истинным королем всех Зеленых островов - но он был здесь чужим и не искал большей чести, чем уже имел. Встретив взгляд Бьярни, Торвард на миг опустил веки, словно подбадривал. Его устраивало то, что звание ард-рига получит тот, с кем он уже наладил отношения.
        -Я согласен… принять эту честь, если вы мне ее предлагаете,- сказал наконец Бьярни, чувствуя, что взваливает на плечи тяжелый груз, не легче самого Каменного Трона.- И я надеюсь, что не опозорю наследие Светлого Луга!
        Торжественное возведение нового ард-рига на престол было назначено на следующий день. Особых приготовлений не требовалось, кроме того что нужно было привести снизу несколько животных для жертвы. Чтобы не одолевать два дня подряд такой долгий и утомительный путь, властители Зеленых островов разбили стан чуть ниже по склону, на широких уступах, где и в прежние века пестрели шатры героев и каждое старое кострище хранило память о величайших событиях и судьбоносных решениях.
        Вечером Бьярни сидел у костра, подбрасывая веточки по одной. Ему думалось сразу о многом, и все происходящее казалось то ли старинной сагой, то ли дивным сном, который все никак не кончается. Он помнил тот зимний вечер за несколько дней до йоля, когда все это началось,- он вышел из дома, раб и сын простой уладской пленницы, чтобы привезти сено для коров. Как ураган Торвард конунг ворвался в его налаженную жизнь, принес ему беды и тревоги, тесно переплетенные с неоценимыми приобретениями. И вот он, сын Дельбхаэм, урожденной, но несостоявшейся наследницы Дома Клионн, сидит у подножия Каменного Трона, на который завтра взойдет. По праву рождения и сообразно собственным заслугам.
        И никогда уже он не вернется домой. Усадьбе Камберг придется как-то обходиться без него. Сигмунд хёльд поседеет окончательно, дожидаясь из похода последнего сына…
        -Что такой мрачный?- спросил рядом знакомый голос, и Бьярни вздрогнул. Торвард подошел совершенно неслышно, как зверь, и стоял возле костра.- Боишься, на камне жестко сидеть? Ничего, приспособишься как-нибудь. Ты парень толковый, справишься.
        -Я думал о другом.
        -И о чем же?- Торвард присел рядом на то же бревно.
        -О том, что будет у меня дома, куда я не вернусь.
        -Н-да, это не очень удачно вышло.- Торвард с пониманием кивнул.- Надо было твоему отцу еще одного наследника заиметь. Правда, у тебя ведь есть сестра, там, на Квартинге, хорошенькая такая!
        Бьярни глянул на Торварда и увидел, что тот улыбается как-то мягко и с удовольствием. И Бьярни сам улыбнулся, вспомнив Йору. И сердце защемило от тоски по ней - ведь она так любила его, милая, ласковая Йора, любила всем сердцем даже тогда, когда он был сыном простой рабыни. Она так верила в его большое славное будущее, так неотступно уговаривала отца дать ему свободу, даже пока еще и речи не заходило о том, что Дельбхаэм - королевская дочь. Как счастлива была бы Йора узнать о том, чего он добился!
        Она узнает, конечно. Он пошлет домой Ивара хёльда с дружиной, чтобы рассказали обо всем и отвезли подарки. Возможно, на следующий год они даже привезут Йору погостить - он снова обнимет ее, свою милую сестричку…
        Вот только ей, Йоре, это его возвышение грозит большими неприятностями.
        -Она-то не будет рада!- в сердцах Бьярни бросил ветку в огонь.
        -Чего так?- Торвард вопросительно глянул на него.
        -Ей мое возвышение принесет одни беды. Ведь я не вернусь домой. А наш отец пообещал, что, если я не вернусь и оставлю его без наследников, он отошлет свою жену, фру Лив, то есть мать Йоры, и возьмет новую молодую жену.
        -А!- Торвард понял.- У меня тоже один раз так было. Как-то, лет десять назад… нет, меньше. Короче, на следующий год после того, как мы с Роллаугом познакомились, значит, лет девятнадцать мне было. Ребята меня в Аскефьорд привезли лежачего - словил я тогда веслом по ребрам со всей дури, а бедром поймал стрелу, да с таким сволочным наконечником, что пришлось его вырезать. Мы и домой-то вернулись еще в «жаркий месяц», потому что я уже был боец никакой. Привезли, с корабля сгрузили, на песок положили. Отец пришел встречать, подошел, стоит надо мной, смотрит. А я лежу, на него смотрю. Грязный, заросший, вонючий и прикрыт сверху разорванной рубашкой, потому что одеть меня по-человечески не получалось - я ни руками, ни ногами двигать не могу. Короче, тролль в мешке какой-то, а не наследник конунга. Народ со всего фьорда сбежался, толпятся, смотрят, живой я еще или нет, слышу, гудят, что раз голова в плащ не завернута, значит, еще дышит… А я даже в сознании был, просто шевелиться не мог. Ну, отец так посмотрел на меня, а потом говорит: «Торвард ярл, сын мой!» Это он у маменьки подхватил, она меня всегда
так называла. Лет с трех. «Торвард ярл, сын мой! Пользуясь тем, что ты пока жив и в сознании, хочу я попросить у тебя совета. Если ты погибнешь, не успев оставить наследников, что ты посоветуешь мне сделать: взять новую молодую жену, чтобы родила мне сыновей, или передать власть над Фьялленландом потомкам Торфины Гордячки, то есть Эрнольву ярлу и его родичам?» Я думаю: если отец другую жену возьмет, матушка такую бурю поднимет, что эти вот сосны на причале с корнями повырывает. «Пусть будет Эрнольв ярл»,- говорю. Он так кивнул только. И с тех пор я… как бы стал немножко думать, а надо ли мне лезть вот в эту драку или обойдется.
        -Я бы не сказал, что ты предпочитаешь мирный образ жизни,- заметил Бьярни.
        -А какая разница, что я предпочитаю?- Торвард пожал плечами.
        -Не обязательно же все время ходить в походы. Можно жить в усадьбе, смотреть за хозяйством, принимать гостей… Многие конунги так живут.
        -Да?- Торвард усмехнулся.- А если мне понравится так жить? Воевать-то все равно придется, нравится мне это или нет. Так уж лучше пусть нравится! В тот раз, когда мне веслом два ребра сломали, я ходил на вандров. Они что-то зачастили к нашим берегам, усадьбы грабили, народ все время жаловался. Ну, я и пошел объяснить, кто я и кто они. Объяснил, десятка полтора их вождей мы на дубах над морем перевешали. А нарвался я уже под самый конец. Был у них там один великий вождь, Ульв сын Свейна из Кетильфьорда, а проще - Безголовый Улле. Вот он был истинный берсерк, в драку лез не задумываясь, а в драке так распалялся, что пена клочьями во все стороны. Я его сделал по-настоящему безголовым - велел потом голову отрубить. Жаль, уже у мертвого - живым этот стервец не дался. Ну, а иначе он на другой год опять бы пришел наши северные харады грабить. И что было бы с людьми, если бы мне нравилось, как ты говоришь, жить в усадьбе и следить за хозяйством?
        И Бьярни осознал, что для Торварда конунга война - не развлечение и не способ добиться славы, а просто работа. И его, как и всех его предков в десятках поколений, растили и воспитывали так, чтобы он не просто мог хорошо ее делать, но и находил удовольствие в этой работе, которую все равно придется выполнять, хочет он того или нет. О его собственном удовольствии воспитатели тоже позаботились, как ни странно это в таких обстоятельствах.
        -У тебя дети-то есть?- спросил Торвард, глянув на него.
        -Что ты, откуда?- Бьярни даже удивился этому вопросу.
        Торвард хмыкнул:
        -Могу объяснить, как это обычно делается.
        -Да нет, я знаю,- с досадой ответил Бьярни.
        Его что, за мальчика принимают? Он-то имел в виду, что рабу, которым он до недавнего времени был, никаких детей иметь не полагается, потому что никого не занимает, от кого рожают доступные ему женщины. А откуда берутся дети, он знает не хуже иных знатных вождей, которые норовят подгрести под себя все, что мимо пробегает… И не очень-то сопротивляется, подумал он, вспомнив Элит.
        Бьярни кинул взгляд на лицо Торварда, озаренное вспышками пламени. Как-то лет десять назад… Нет, меньше… Ему еще нет тридцати, а он уже вспоминает битвы десятилетней давности. Торвард уже был опытным бойцом и зарабатывал не первые шрамы, когда он, Бьярни, был подростком и только учился держать в руке деревянный меч. Слава великого воина оплачивается его кровью в прямом смысле - и Торвард заплатил достаточно честно, чтобы его было за что уважать.
        -И что мне делать?- помолчав, спросил Бьярни.- Что бы ты сделал на моем месте?
        -Но у тебя же есть жена.- Торвард пожал плечами.- Эта, большеглазая. Нарожаете детей, одного отошлете на Квартинг - вот и будет твоему отцу внук. Да и дочь у него осталась, выдаст ее замуж. Знаешь, было бы наследство - а наследники найдутся!
        -А они ведь даже ничего не знают о том, что со мной случилось. На Квартинге мало кто верил, что я - из рода уладских королей. У моей матери было золотое кольцо… Послушай!- Бьярни вспомнил, с чего все начиналось.- Моя мать, попав в плен, много лет хранила золотое кольцо, подарок ее отца. Она показала его мне, когда рассказала, что я - королевского рода и потому могу быть достойным противником даже тебе. В тот вечер, когда вы захватили нашу усадьбу. И это кольцо у нее твои люди отняли. Где оно? Оно у тебя?
        -Кольцо? Золотое кольцо? Из вашей усадьбы?- Торвард слегка нахмурился, пытаясь вспомнить. Золотых колец через его руки прошло столько, что он давно забыл об этом, которое для Бьярни было чуть ли не единственным на свете, сокровищем, равным ожерелью Фрейи.
        -А здесь его нет?- Торвард посмотрел на свои пальцы, украшенные четырьмя золотыми кольцами, и показал их Бьярни.
        Бьярни глянул и качнул головой: два из четырех, с узорами из переплетенных лент и тел волкодраконов, были сделаны мастерами Морского Пути, два вышли из рук уладских златокузнецов, но совсем не походили на кольцо Дельбхаэм.
        -Если я не путаю… Если я ни с чем не путаю… - пробормотал Торвард, пытаясь вспомнить,- то, скорее всего, я твое кольцо отдал Айнедиль. Это королева и верховная жрица острова Фидхенн, этой зимой я был ее мужем. Кажется, я в самом начале ей какое-то кольцо отдал золотое, оно у меня в кошеле болталось, потому что мне ни на один палец не лезло. Раз маленькое, значит, женское, могло быть и то, о каком ты говоришь. Может, одно из этих взамен подойдет?- Он опять посмотрел на свои руки.
        Но Бьярни снова покачал головой:
        -Я не пытаюсь доказать, будто являюсь твоим незаконным братом. Поэтому твои кольца мне не помогут. Мне нужно кольцо моей матери, и только оно.
        -Ну, сходи на Фидхенн, здесь не так уж далеко. Я дам тебе парочку других для Айнедиль, а она тебе твое отдаст. Она девушка не вредная. С ней мне, можно сказать, повезло…
        -Возможно, мне это и придется сделать,- мрачно пробормотал Бьярни.- Съездить на Фидхенн. Вот только…
        Кольцо Айнедиль могло оказаться каким-то другим. И потом уж Торвард едва ли вспомнит, куда девал нужное. Или Айнедиль уже успела уронить кольцо в море, когда купалась. Или подарить кому-то другому. И он, Бьярни, будет всю оставшуюся жизнь гоняться за ним, как в той сказке - от коровки к лошадке, от лошадки к курочке, от курочки к уточке, чтобы выполнить все их пожелания и раздобыть наконец кусочек масла, чтобы смазать скрипучие ворота… Или как там было в той сказке, что он маленьким мальчиком слушал двадцать лет назад?
        -Да на кой тролль тебе это кольцо?- Торвард конунг искренне не понимал его затруднений.- Колец у тебя нет? Пойдем со мной в поход - будут кольца, еще пальцев не хватит.
        -Но это знак того, что я происхожу от…
        -Да на кой тебе знаки? По тебе и так видно! Даже я и то вижу, что ты родич этим всем волосатикам, только надо волосы отрастить. Разве что поумнее их.
        Бьярни подавил вздох. По-своему Торвард был прав, и мало кто из знавших Бьярни теперь сомневался, что он истинный внук рига Миада. Но он, с самого детства привыкший биться за свое достоинство, должен был поддерживать его всеми средствами. Торвард, который родился законным, да еще и единственным сыном знатного прославленного конунга, никогда в жизни не испытывал сомнений в своем достоинстве, а потому мог позволить себе гораздо больше, чем Бьярни: явиться на зимние праздники в потертой работницкой накидке, сидеть со своими хирдманами на бревне у костра и есть с ними из одного котла, не стесняться в выражениях, выбирать женщин по влечению, а не по знатности, рассказывать кому угодно о своих неудачах - потому что каждый сам видел, что это за человек и чего стоит, и ему никогда в жизни не приходилось делать важное лицо, чтобы придать себе весу. Даже в голову не приходило. А Бьярни не мог себе позволить такую свободу и не мог отмахнуться от малейшего доказательства того, что род его достоин уважения.
        -Ладно тебе дурью маяться!- Проницательно поглядев на него, Торвард дружески хлопнул его по плечу.- Ты знаешь, что моя мать до сих пор считается дочерью рабыни?
        Бьярни в изумлении поднял на него глаза. Он знал, что кюна Хёрдис имеет славу могучей и опасной колдуньи, но его даже мельком не посещало сомнение в том, казалось бы, само собой разумеющемся обстоятельстве, что Торбранд конунг в свое время выбрал себе в жены знатную и сведущую женщину.
        -Когда она родилась, ее отцом был квиттингский хёвдинг Фрейвид Огниво, а матерью - чужеземная рабыня из его дома. Потом он погиб, потом мой отец на матери женился, она уже была по закону свободна, но все равно считалась дочерью рабыни. И уж только прошедшей зимой я узнал, что ее мать происходила из наследниц Дома Фидаха, сына Круитне, с Козьих островов.- Торвард усмехнулся.- Она сама еще об этом не знает. Приеду расскажу - вот ей будет подарок! Куда там всяким кольцам!
        И вот тут Бьярни перестал что-то понимать. Почти как и он сам, Торвард конунг у себя дома считался потомком чужеземной рабыни. Но почему-то на нем это совершенно не сказалось. Значит, с самого начала он, Бьярни, что-то понимал неправильно…
        Но разве он в этом виноват? Этот взгляд ему внушили все те, кто окружал его с рождения: отец, домочадцы, соседи… Даже йомфру Ингебьёрг… В особенности йомфру Ингебьёрг!
        -Я во что бы то ни стало должен раздобыть надежные доказательства моего происхождения,- сказал Бьярни, помолчав.- Иначе мне не стоит возвращаться домой. Я обещал эти доказательства… кое-кому.
        -Ну-ка, ну-ка?- Торвард приподнял бровь, в его живых темных глазах загорелось любопытство.
        Бьярни никогда не держал душу нараспашку, но само настырное любопытство конунга фьяллей побуждало выговориться, словно тот имел право знать то, что его интересовало. И Бьярни рассказал, как он сватался к Ингебьёрг и почему ему было отказано.
        -И ты что же, до того ее ни разу не видел?- расспрашивал Торвард по ходу дела.- И стал свататься? Ну, ты храбрец, я бы так не смог!- Он усмехнулся.- А вдруг бы оказалась страшная, как кривой тролль?
        -Какая разница, как она выглядит?- Теперь уже Бьярни пожал плечами.- Она считалась лучшей невестой округи. И если она достанется мне, все люди будут знать, что я женился на лучшей невесте харада, и это прибавит мне чести.
        -А счастья?
        -Но честь - первое условие счастья, разве нет?- Теперь уже Бьярни выразительно приподнял брови, заглядывая в глаза конунгу фьяллей. И сам поразился: сказал бы ему кто-нибудь год назад, что он будет на равных разговаривать с таким собеседником и даже немножко посмеиваться над ним.- Неужели я, сын уладской рабыни, должен тебе, конунгу, объяснять, что честь дороже всего на свете, а за бесчестьем и беда тут как тут?
        -Это правда.
        Лицо Торварда при этих словах изменилось: оживление исчезло, черты стали какими-то более резкими, в глазах затлел темный горький огонь. Мало было на свете людей, которые лучше него знали беду и бесчестье!
        -Но и честь - не счастье само по себе,- продолжал он.- Ну, отстоял я свою честь, когда Эрхина… Ну, это очень длинная сага. Я отымел всех тех, кто пытался отыметь меня, да так, что об этом узнал весь Морской Путь. Но я тебя уверяю, счастья мне это не прибавило ни на хрен собачий. И всю мою славу победителя острова Туаль я отдал бы в обмен на то… чтобы в жизни не видеть Эрхины, не знать никаких священных тайн, а просто встретить на берегу красивую рыбачку и влюбиться по уши. Попадись мне наконец такая, которую я смогу полюбить навсегда,- я ее на руках унесу, я на ней женюсь, и плевать, чья она там будет дочь.
        -Ты просто так говоришь,- упрямо возразил Бьярни. Он не так чтобы совсем не верил, он не хотел признать, что так можно.- Конунги не женятся на простых девушках.
        -Женятся. Один наш конунг, мой предок, так женился. Отец моей прабабки по отцу, кюны Рагнхильд, конунг Ульверик Рыжий, как-то собирал дань и ехал с дружиной через горы. Навстречу ему шла дочь бонда с молочным ведром в руке. Когда она приблизилась, конунг остановил коня, посмотрел на нее и сказал: «Ну, вот ко мне и пришла моя королева». А если можно было ему, почему нельзя мне? Они хорошо прожили, у них было семеро детей, и все выросли достойными людьми. Так говорит сага, а уж она-то не соврет!
        -Не буду спорить с сагой. Но чтобы вернуться в Камберг и жить там с поднятой головой, я должен взять в жены Ингебьёрг дочь Халльгрима. Если я привезу доказательства моего родства с ригом Миадом, она уже не сможет мне отказать.
        -Она тебе так нужна? Послушал бы ты моего совета, я уж в женщинах разбираюсь! Ингебьёрг твоя - стерва редкостная, и если ты не хочешь себе отравить всю дальнейшую жизнь, то не бери ее. Найди другую, не такую гордую, которая тебя полюбит самого по себе, а не как королевского внука! Знаешь ли, тинги и пиры бывают раза два-три в год, а жить с ней бок о бок придется каждый день!
        Бьярни покачал головой. Честь и достоинство в его глазах были неразрывно соединены с образом Ингебьёрг, и он не мог от нее отказаться.
        -Постой, какое там - вернуться на Квартинг?- сообразил Торвард.- Я думал, ты тут на всю жизнь обосновался. Ты ведь уже почти ард-риг. И за каким троллем тебе эта Ингебьёрг, если ты на королеве женился?
        -О боги… - пробормотал Бьярни.- Я забыл.
        Торвард понимающе усмехнулся. А Бьярни подавил вздох. Даже сейчас, сидя у подножия Каменного Трона, он, думая о будущем, неизменно видел себя в Камбифьорде. Казалось бы, все в его жизни изменилось: он уже не раб и даже не сын рабыни, который в женитьбе на Ингебьёрг, дочери Халльгрима из усадьбы Коровья Лужайка, видел высшую честь и наивысшее счастье для себя. Здесь, на Зеленых островах, он женился на королевской дочери и сам стал королем. Ему уже не нужна Ингебьёрг, у него есть жена, королева Фиал. Правда, Бьярни все время приходилось напоминать себе об этом: женитьба стала для него только средством найти помощь, и о самой Фиал он вдали от нее почти не вспоминал. И только теперь до него понемногу стало доходить, что он круто изменил свою жизнь и что это насовсем.
        И все же мысль о том, чтобы остаться на Зеленых островах навсегда, смущала его. Не будучи особенно честолюбивым, он не мог в обладании Каменным Троном найти замену всему, что утрачивал. Да, он был внуком короля Миада, но он также оставался сыном Сигмунда Пестрого и уроженцем округи Камберг. И пусть округа Камберг не могла предложить ничего похожего на чудеса Зеленых островов, Бьярни чувствовал себя неразрывно связанным с ней и свою новую славу должен был принести именно туда. Эта слава не доставляла ему истинной радости, пока о ней не знают Хугвид бонд и фру Сванлауг, и Ульв Седая Шкура, и Вандиль Толстобрюхий со всем его семейством. Да и Ингебьёрг с ее надменными родичами - пусть знает, что «сына рабыни», с презрением и насмешками отвергнутого ею, с радостью избрала в супруги настоящая королева! Сама его слава была будто подарок, который Бьярни приготовил им и не мог радоваться в полной мере, пока подарок не будет вручен по назначению.
        -А ты сам?- спросил он, подняв глаза на Торварда и отложив на время эти мысли.- Какую тебе еще рыбачку нужно? Ведь у тебя есть… Элит.
        В бруге Айлестар Торвард неизменно ночевал у Элит в грианане, а в походе она ночевала в его шатре. Улады воспринимали это в том смысле, это обладание Девой Клионна и самим островом неразделимы, фьялли ухмылялись, считая, что наконец-то их конунг нашел здесь по-настоящему красивую женщину, а сами эти двое, кажется, вовсе ни о чем не думали. При всем его сложном отношении к конунгу фьяллей Бьярни не мог не признать, что Элит отдала свою любовь тому человеку, который истинно ее достоин. Он уже научился видеть в ней только свою сестру, но у него не укладывалось в голове, как мужчина, обладающий этой прекраснейшей из женщин, может быть неудовлетворен своим жребием и мечтать о каком-то другом устройстве судьбы, о каких-то новых встречах.
        -А что Элит?- Торвард оглянулся в сторону шатра, где скрылась прекрасная Дева Клионна.- Она здешняя. А я отсюда скоро уйду. Так что можешь лезть на ваш Каменный Трон, я не возражаю. Клионн, Банба, Снатха и Голуг мне обязаны данью на три года, имей в виду. И вот если ты, будучи ард-ригом, вздумаешь от выплат уклониться, я буду с тобой драться всерьез, что бы там она ни говорила: мне эта дань нужна, у меня во Фьялленланде урожаи не те, что здесь. И даже не те, что у вас на Квартинге. Ячменя только на пиво хватает, на хлеб и кашу уже покупать приходится. А во всем прочем - живите как знаете.
        Поднявшись, он ушел к себе. Бьярни остался, задумчиво глядя в огонь.
        Обойдя свой стан и проверив на всякий случай дозоры, Торвард лег у костра, завернулся в плащ, но заснул не сразу. Ему тоже было о чем подумать. Больше всех остальных ему хотелось, чтобы все это кипение страстей вокруг Каменного Трона побыстрее кончилось и он смог, завершив свои дела, уйти из Западных морей. Он покинул Фьялленланд почти год назад, и тоска по дому, по Аскефьорду и всем его обитателям, становилась нестерпимой и мучила почти так же сурово, как прежде мучило проклятье. Благословение Клионы Белых Холмов сняло черную тяжесть с его души и возродило естественные человеческие чувства. Жажда увидеть родной дом перевешивала боязнь навредить ему своим присутствием.
        К тому же у конунга фьяллей появились важные, прямо-таки неотложные дела, решить которые можно было только в Морском Пути. Эдельгард ярл сидел под охраной самых надежных людей в том самом погребе бруга Айлестар, где когда-то коротали дни не менее знатные пленники - Бьярни и Тейне-Де. И теперь его нужно везти в Винденэс. Торвард не мог себе позволить бесконечно оставаться в состоянии войны с конунгами кваргов: в их руках находился один из двух крупнейших торгов Морского Пути, и именно там конунги Фьялленланда сбывали рыбу, масло, шерсть, шкуры и прочее, что получали в качестве дани, меняя это все на хлеб, мед, лен и другие нужные для жизни товары. Ездить ради этого в Эльвенэс слишком далеко и долго, да и попасть в говорлинский город Ветробор, где осенью шумит огромный хлебный торг, минуя Ветровой мыс, никак не получится. Чтобы добыть хлеб для населения своей бедной каменистой земли, Торвард должен был помириться с конунгами Винденэса.
        Конечно, он понимал, какие чувства вызывает и в Рамвальде конунге, и в его наследнике после всего случившегося в последние полгода. Но как ему, Торварду, нужен мир, так Рамвальду нужен родной сын и наследник. Нужно договориться так, чтобы ему пообещали мир и беспрепятственную торговлю в обмен на возвращение Эдельгарда ярла живым и здоровым. А не одноглазым или одноруким, например. Понятное дело, любить фьяллей владыки Винденэса все равно не станут, но договор соблюдать будут обязаны. Но что если они решат, что он, Торвард, обманув Эдельгарда ярла со сроком назначенной битвы, не заслуживает, чтобы они соблюдали обещания, данные ему? Тогда надо брать у них заложника. Вернее, заложницу - как устраиваются такие дела, поколения предков давным-давно определили. То есть надо жениться. Или на той красотке, которую он все пытался зажать в угол зимой… как же ее звали-то? Или на младшей Рамвальдовой дочери. Не этого он для себя хотел, но без хлеба не повоюешь… Правда, можно изловчиться взять невесту не для себя, а для кого-нибудь из ярлов. Эйнар, например, для этого достаточно знатного рода…
        Торвард уже засыпал, когда мягкая рука осторожно коснулась его лица. Он открыл глаза: над ним склонилась Элит, от ночного холода закутанная в меховой плащ поверх своего легкого платья.
        -Что, замерзла, что ли?- сонно пробормотал Торвард.- Давай, ложись.
        Он отвернул полу своего шерстяного плаща и подвинулся, давая ей место на подстилке, согретой его теплом, но Элит покачала головой.
        -Идем со мной,- шепнула она.
        -Куда?- Торвард сел, оправляя волосы.
        -Там поймешь. Идем. Это очень важно. И Каладболг возьми.
        -А точно надо?- Торвард утомленно посмотрел на нее.
        -Точно!- Элит улыбнулась, сохраняя, однако, самый непреклонный вид.- А ты думал, что богом быть легко?
        -Меня родили не для легкой жизни,- со вздохом вынужден был признать конунг в сорок первом поколении и встал.
        Пройдя через растянутый стан, где везде между разнообразными шатрами горели костры, прохаживались и переговаривались дозорные, Элит вывела Торварда на тропу к вершине и стала подниматься. Вот перед ними открылось пространство, в середине которого, освещенный луной, высился Каменный Трон. Элит, знаками приглашая за собой Торварда, приблизилась к нему и шагнула на первую каменную ступень.
        -Ты куда?- Торвард снизу поймал ее за руку.
        -Иди за мной!- Элит потянула его к себе.
        -Зачем?- Торвард, поставив ногу на валун-ступеньку, медлил, поскольку был далеко не таким бесчувственным и равнодушным к чужим богам человеком, каким иногда казался окружающим.- Ты что задумала, солнце мое непредсказуемое? Ты сама хочешь стать ард-ригом? Ард-рианон то есть. Но если ты меня надумала сюда посадить, то не выйдет. Этого мне еще не хватало!
        -Иди за мной.- Элит только улыбалась и увлекала его по ступеням вверх.- Мы здесь недолго пробудем. Но это нужно сделать.
        -Чего ты хочешь?
        -Я хочу получить мой собственный остров. И я его получу.
        Торвард шел за ней, ощупью находя каждую следующую ступень. От этого подъема в темноте, в неверном лунном свете, у него вдруг закружилась голова. Казалось, что с каждым шагом он поднимается от земли на несколько человеческих ростов и что сейчас, когда они уже так близко к вершине, земля осталась далеко-далеко внизу. И вместе с тем страха высоты не было. Казалось, что он сам растет, поднимаясь сюда, и смотрит на земной мир с высоты своего собственного роста, который вдруг стал в десятки раз больше. Исчезло ощущение ночного холода, по жилам разливалось тепло, и Каладболг в руке потеплел, словно проснулся и готов был заговорить.
        Они поднялись на самый верх и оказались перед Каменным Троном. Поскольку это место предназначалось только для одного человека, им пришлось стоять здесь обнявшись и прижавшись друг к другу. Глядя на сам трон, Торвард удивился, каким образом предполагается здесь сидеть: сам верхний валун, длиной с рослого человека, поверхность имел не плоскую, а слегка углубленную. Это походило скорее на жертвенник, чем на сиденье.
        -Положи сюда Каладболг.- Элит показала на край валуна.
        Торвард положил бронзовый меч, и тот засиял, словно на него упали какие-то особенно яркие лунные лучи.
        А Элит распахнула плащ, ловко взобралась на поверхность валуна и легла на спину, а потом стала поднимать подол платья - все выше…
        -Ну ты сильна!- Торвард даже восхитился, видя перед собой ее ноги, которые в белом лунном свете выглядели особенно пленительно.- В кургане, теперь на Каменном Троне! Я, конечно, тоже люблю разнообразие, но это немножко слишком нагло, ты не находишь?
        -Все так и должно быть. Ты видишь, что сам Каменный Трон скорее напоминает ложе, чем сиденье? Это потому, что все пять богинь были супругами Светлого Луга и именно здесь он сочетался с ними.
        -Но говорят же, что каждая из них встретила его на своем острове…
        -Это так говорят - для непосвященных! Ну, чего ты ждешь?- Элит соблазнительно изогнулась.- Давай быстрее, а то холодно.
        Торвард поднял руку к завязке штанов: он никак не мог ей отказать, даже если желание настигло эту пылкую деву в таком удивительном месте, но все же спросил:
        -А теперь нас никуда не унесет? Я, честно говоря, в Иной мир больше не хочу, а здесь место самое подходящее для перехода.
        -Нет. В Иной мир нас не унесет. Кое-что придет оттуда сюда.
        -Кое-что?- склоняясь над ней, вопросительно повторил Торвард и замер.- Что? Солнце мое, я от всего этого устал по самое не могу. Скажи, что будет?
        Элит вместо ответа протянула руки и стала настойчиво ласкать его, побуждая к действию и заставляя забыть о вопросах. Потом она немного приподнялась, и прильнула к нему, и соединилась с ним.
        И все его существо залило ощущение света. Он чувствовал нечто гораздо большее, чем обычное удовольствие от близости с женщиной, и это был не тот край бездны, к ощущению которой он уже почти привык. Внутри него словно вставало солнце, распространяя свои лучи все шире и шире, наполняя золотым светом каждую частичку тела. Но тела у него не было - он сам, целиком, был этот свет, не имеющий объемов и очертаний. Элит двигалась под ним, и там, внизу, он ощущал присутствие тьмы, голодной и жаждущей его тепла, чтобы ожить. Она билась, страдала от своей тьмы и пустоты. И он пролил в нее свой огонь; все вспыхнуло вокруг, что-то задрожало и сдвинулось во вселенной, и все его существо заполнило ликование какого-то огромного свершения. Тьма вскрикнула хорошо знакомым голосом, и в ее крике был такой восторг, словно сама вселенная радовалась своему обновлению. Еще одному из вечно совершающихся обновлений, без которых само ее существование невозможно. Знакомый голос выкрикивал какие-то слова на языке круитне, и каждое слово падало, словно молния, сдвигая какие-то глубинные пласты бытия…
        Медленно-медленно Торвард приходил в себя, сияющий свет постепенно сжимался, возвращаясь в объем человеческого тела. Он вспомнил, кто он такой и как его зовут, где он находится и кого сжимает в объятиях. Холодный твердый камень, пусть и прикрытый меховым плащом, не самое удобное ложе, и вскоре Торвард приподнялся, оправляя свою одежду, и поспешно укрыл Элит полами ее плаща.
        -Сейчас будем спускаться,- шепнула она.- Ты истинный бог, я не ошиблась в тебе.
        -Стараюсь,- безотчетно ответил Торвард, которому уже не раз женщины говорили, что он истинный Фрейр.
        Но Элит явно имела в виду что-то другое. И не ради одной страсти она привела его сюда сегодня. С его помощью Дева Тысячи Заклинаний, очевидно, провела на каменном ложе какой-то важный обряд. Она все-таки сводила его в Иной мир, но зачем и чего добилась, Торвард пока не понимал.
        Одной рукой держа Каладболг, второй он поддерживал Элит, пока они спускались по ступеням Каменного Трона. Вокруг посветлело - близился рассвет. Оказавшись внизу, Элит повела Торварда к краю площадки, но не к тропе, ведущей вниз, а к противоположной стороне.
        Здесь был высокий крутой обрыв. И внизу серело целое море тумана.
        -Что там?- спросил Торвард, когда Элит остановилась.
        -Там море.
        -А, да. И чего мы теперь ждем?
        -Сейчас увидишь. Смотри внимательно - не пропусти первый солнечный луч.
        Торвард смотрел. Небо на востоке, к которому они стояли лицом, медленно наливалось алым светом. Алое сияние ширилось, и вот из тумана показался край солнечного колеса.
        -Поймай его лучи на Каладболг,- велела Элит.
        Торвард заметил, что она чрезвычайно взволнована: ее грудь вздымалась, щеки разрумянились, глаза блестели особенно ярко. Его и самого переполняло ощущение, что вот-вот произойдет нечто значительное. Это место настолько близко к богам, что ни одно слово и ни одно движение здесь не проходит бесследно. Подняв Каладболг, он поймал отблеск солнечного луча на бронзовый клинок.
        И тот вдруг стал таким тяжелым, что Торвард едва удержал его в вытянутой руке.
        -Позови его,- велела Элит, заметив, как изменилось его лицо и как напряглись мускулы.- Не опускай! Позови его, вели ему явиться из мрака, подняться с морского дна - и не опускай Каладболг, пока он не покажется!
        -Кто - он?- с трудом выговорил Торвард. Ему казалось, что в руке его не бронзовый меч, а что-то вроде того удилища, на которое Тор однажды поймал Мирового Змея.
        -Мой остров!
        -Явись!- приказал Торвард и едва удержался, чтобы не сопроводить этот приказ словами, непригодными для священных обрядов.
        -Я, Светлый Луг, силой Каладболга, Созидающего Земли, и мощью девяти богов приказываю тебе,- подсказывала Элит, и Торвард повторял за ней.- Выйди из мрака, поднимись из моря, как зеленый венок на голубых волнах.
        Море тумана дрожало и шевелилось. И вот где-то далеко впереди белое марево разошлось, и Торвард увидел горную вершину. Она поднималась, оставляя море тумана внизу,- вот показались зеленые макушки холмов, потом долины между ними. Через долину бежала к морю блестящая река, словно пуповина, соединяющая новорожденную землю с общей матерью - Муир Мэр, Госпожой Бурное Море.
        Новый остров парил в море тумана, и казалось, что он где-то очень высоко, но почему-то легко удавалось рассмотреть его весь. И Торвард забыл даже о тяжести Каладболга, зачарованный этой новорожденной красотой. Плавные, мягкие очертания холмов напоминали ему об Элит, о ее стройном теле, и золотые лучи встающего солнца струились по этим холмам, как ее светлые мягкие волосы. Эта земля жила и дышала, и Торвард знал: теперь он воочию видит то огромное, что всегда мерещилось ему за обликом Элит.
        Солнце встало. Торвард опустил меч. Элит тронула его за плечо, и он обернулся к ней.
        -Теперь это мой остров!- сказала она, и ему казалось, что от всего ее облика исходит сияние.- Ты и Каладболг сотворили его для меня, как ранее Каладболг создал Снатху и Голуг, Клионн, Ивленн и Банбу. Он рожден слиянием тьмы и света, мужского и женского начала, как все во вселенной. Ты дал ему свою мощь, а я вложила в него свою душу. Теперь он - мое тело, а я - его душа.
        -И теперь ты - настоящая богиня?- спросил Торвард.
        -Теперь Великая Богиня - во мне. Но я сохраню тот облик, к которому ты привык. Сохраню навсегда. Он не состарится и не увянет, и все это благодаря тебе. Прекрасен дар, который ты преподнес мне, и я отблагодарю тебя за него. Моя любовь и благословение навеки пребудут с тобой. На моей земле твоего проклятья отныне не существует. Останься со мной, и боль никогда не вернется в твое сердце, а тьма в душу. Я навсегда сохраню любовь к тебе, к тому, кто смог призвать силу бога и сделать меня богиней, и жизнь твоя на острове Эльтенн будет одним непрерывным счастьем. Ты хочешь этого?
        Торвард молчал. На Зеленых островах он нашел поистине свою Страну Вечной Юности, Страну Блаженства, куда так стремились попасть после смерти все уладские герои. Для него это блаженство начнется еще при жизни. Прямо сейчас. Ибо просто жизнь, свободная от черной тяжести проклятья, от тяги к разрушению, от жажды смерти, от ярости, слепящей глаза, уже сама по себе казалась блаженством. И к тому же рядом будет Элит - прекраснейшая из женщин, страстная возлюбленная, которая и через двадцать, и через тридцать лет сохранит ту же гладкую кожу, стройный стан и глаза, сияющие ясным блеском юности.
        Но… принять это счастье для Торварда означало почти то же самое, что умереть прямо сейчас. Любовь Элит могла защитить его от проклятья только на земле Зеленых островов. А значит, он будет навеки прикован к ним. А как же Фьялленланд? Даже чувствуя себя богом, способным творить новые миры, Торвард не мог забыть тот мир, который сотворил его. Бурые скалы, над которыми волны разбиваются в мелкую пыль, где чайки кричат, сражаясь за выброшенные рыбаками рыбьи внутренности, где стоит старинный длинный дом, жилище фьялленландских конунгов,- дом, где он родился. И дом ждет его. Ведь не для того Аскефьорд вырастил его, чтобы он ушел навсегда.
        -Спасибо тебе,- сказал он и погладил Элит по щеке.- Благословлять я тебя не буду, ты сама теперь кого хочешь благословишь.- Он усмехнулся, чувствуя, что и в этой богине всегда будет видеть свою подругу, которую однажды принес в бруг Айлестар, перекинув через плечо.- Но я должен пройти свой путь до конца. Я хочу преодолеть свое проклятье, а не спрятаться от него. И быть от него свободным по всем землям, а не только здесь.
        Элит смотрела ему в глаза и улыбалась.
        -Ты не мог ответить иначе. Если бы ты был другим, я не избрала бы тебя.
        Когда окончательно рассвело и рассеялся туман, с уступов горы Ло-Риген стало видно, что на востоке появился еще один остров. Он лежал довольно далеко, и рассмотреть его не удавалось, но его появление настолько потрясло всех, что властители Зеленых островов забыли даже о назначенном на этот день торжественном событии.
        -Каладболг, Созидающий Земли, создал этот остров для меня,- объявила сияющая Элит.- Он зовется Эльтенн, ибо я - его хозяйка, королева и богиня.
        Люди с трудом верили, что это не морок, что почти у них на глазах свершилось то, что происходит только в сказаниях о сотворении земли. Торварду тоже было любопытно, что же он вытащил из моря, поэтому он велел спустить на воду «Ушастого Дракона» и повез всех знатных гостей к новому острову. Возле того уж качались на волнах многочисленные куррахи: жители ближайших островов тоже заметили чудо, но приближаться к новой загадочной земле никто не решался. И «Ушастый Дракон» Торварда конунга первым коснулся своим днищем песка на его берегах.
        Торвард спрыгнул в воду, и сверху ему передали Элит. Держа ее на руках, он прошел через волны прибоя и поставил дочь Клионы на землю впереди себя. Только она, богиня нового острова, могла первой ступить на него.
        И новый остров словно вздохнул полной грудью, когда она, его душа, вошла в него: над берегом пролетел порыв свежего ветра, волны взметнулись хороводом возле камней, зашелестели ветви деревьев. Полетели над головами птицы. Элит шла по траве, и плавные очертания холмов вокруг будто отражали очертания ее тела, а река словно старалась струить свои воды вместе с ней, шаг в шаг.
        -Иди же сюда!- Элит обернулась и поманила Торварда.- Приветствую тебя на моей земле, которая тебе обязана своим рождением!
        -Дети у меня уже есть,- пробормотал Торвард.- Голов шесть или семь… Но чтобы сразу целый остров…
        Получив разрешение хозяйки, короли и простые жители высадились на остров Эльтенн и провели там целый день, любуясь его нетронутой красотой. В рощах было полно зверья, и стройные лани без боязни выходили на опушки, разглядывая людей огромными удивленными глазами. Эльтенн - остров Лани - теперь будет зваться это место, в котором еще так много простора для всех, кто хочет здесь жить. А в сумерках Элит опять увела Торварда в холмы и там, на траве, полночи изливала на него истинно божественный пыл, будто хотела немедленно населить свой остров новым человеческим родом.
        Но дело, для которого все собрались, еще не было закончено, и назавтра все снова перебрались на Голуг и поднялись на гору Каменного Трона. Самой довольной выглядела королева Фиал: благодаря Торварду и Элит будущий ард-риг получит во владение не пять, а шесть островов.
        В полдень все собрались на вершине. Королевы, одетые в самые лучшие одежды, стояли с цветами в руках, готовые приветствовать новое воплощение Светлого Луга,- Элит, Гвендиль, Тейне-Де, Фиал, Хелиген с плотно сжатыми бледными губами, и даже пятилетняя Грайне, дочь Махдада, которую тот немедленно объявил Девой Клионна, раз уж Элит отныне выходит из Дома Клионн, чтобы основать свой собственный.
        Торвард стоял поодаль, возле прочих мужчин, и наблюдал за происходящим, насмешливо сузив глаза. После всего случившегося его, наверное, ничто уже не могло удивить или потрясти, и итог этой саги казался ему весьма забавным. Мог ли он предполагать в тот зимний вечер, когда стучал в ворота какой-то усадьбы на Квартинге, чтобы найти приют для дружины до утра, что в конце концов это приведет к появлению на Зеленых островах нового ард-рига и даже новой земли?
        Элит и Гвендиль подали Бьярни руки и помогли взойти на первую ступень. Дальше он пошел сам. И так же, как и Торварду ночью,- он, разумеется, не знал, что расторопный конунг фьяллей и тут успел побывать раньше всех,- при каждом шаге ему казалось, что он возносится высоко-высоко над землей и видит чуть ли не весь мир сразу.
        Оказавшись наконец на вершине, он присел на край жесткого прохладного камня. Ветер дул в лицо, нес запах трав и морской влаги, но никакого особого благоговения Бьярни не ощущал. Зато вид отсюда открывался такой широкий, что захватывало дух. И Бьярни невольно повернулся на восток, словно хотел посмотреть, не видит ли его родина, как высоко забрался бывший сын рабыни.
        И вдруг Бьярни понял, что видит ее. Перед его глазами из какой-то туманной дымки вставал Камбифьорд - знакомые с детства очертания берегов, Гребневая гора со стоячими камнями на вершине, где то ли потеряла, остановившись на отдых, свой гребень древняя королева Дагмара, то ли сами эти камни, похожие на зубья исполинской гребенки, дали название горе и фьорду. Увидел усадьбу Камберг - расчищенное место пожарища и уже выстроенные новые стены из вкопанных стоймя бревен. Когда он уезжал, еще ничего этого не было - велись в семье только разговоры о том, что-де надо бы вернуться на старое место. Увидел и ту новую усадьбу, где семья коротала зиму,- вот и Йора вышла из дверей и глянула на небо, словно чувствовала, что ее брат смотрит на нее откуда-то издалека. Йора… Он ведь обещал когда-то подарить ей такой же гребень, какой был у королевы Дагмары, только еще лучше…
        И всем существом Бьярни ощутил, что Квартинг зовет его. Сидя на Каменном Троне, он не мог думать ни о чем другом, кроме своей покинутой родины. Своей семьи, матери, которая каждый день ждет его возвращения, отца, который томится, не зная, не остался ли вовсе без сыновей… Каменный Трон не покарал его лишением рассудка, как недостойного, но дал понять, что его место не здесь. И как раньше Зеленые острова позвали Бьярни, чтобы он мог стать истинным собой, то теперь его путь лежал назад - туда, где его истинный дом.
        Бьярни встал и спустился вниз по каменным ступеням, придерживаясь за выемки в шероховатом граните, чтобы не сорваться. И его встретили молчанием: по его лицу было видно, что что-то пошло не так.
        -Я не могу принять звание ард-рига,- проговорил Бьярни, с трудом обводя взглядом вытянутые лица.- Боги не предназначили меня для этого места. Я видел оттуда Квартинг. Мою родину. Боги показали мне ее, чтобы я знал… Что мне нужно вернуться.
        Все молчали. На лицах женщин проступало огорчение, на лицах мужчин - оживление и надежда: ведь Каменный Трон опять оказался свободен.
        -Ну, что же… - первым нарушил молчание риг Миад.- Значит, воли богов нет на то, чтобы Каменный Трон обрел нового владыку. Пусть остается пустым, пока не подрастут новые поколения героев и правителей.
        -И это, пожалуй, самое правильное,- пробормотал Торвард конунг.
        Глава 8
        Однажды под вечер, в начале «жаркого месяца», как раз в те дни, когда Торварду сыну Торбранда исполнилось двадцать семь лет, «Ушастый Дракон» и «Единорог» входили в Аскефьорд. Торвард стоял на носу, глядя, как приближаются знакомые бурые скалы и выступающий вперед Дозорный мыс. На мысу суетились черные фигурки: со времен дедов там держали постоянную стражу, чтобы вовремя предупредить, если покажутся вражеские корабли. Приближаясь, «Ушастый» развернулся, взмахнул двумя рядами мокрых весел, как крыльями, давая понять, что на нем идет настоящий хозяин, а не кто-нибудь чужой, захвативший конунгов дреки. Над Дозорным мысом взметнулся столб белого дыма. Это был знак, понятный всей округе: корабль во фьорде.
        Торвард смотрел на знакомые берега, и ему едва верилось, что он видит их не во сне. По пути сюда сердце сжималось от радости и тревоги, как каждый раз, когда он возвращался после долгого отсутствия. Что здесь произошло за то время, пока он искал подвигов и славы по чужим морям? Напали враги, занесло ветром какой-нибудь мор, или дом сгорел, или кто-то из близких умер? Те же самые чувства когда-то мучили его отца, а до того деда, а до того всех их предков в десятках поколений, которые не могли не уходить в море, чтобы найти добычу для рода и уважение для своей земли, но не могли и не бояться в душе, что за время их отсутствия великие герои чужих кровей явятся за добычей и славой сюда. Конечно, Аскефьорд оставался не пустым и за его безопасностью зорко следил своим единственным глазом ланд-хёвдинг, Эрнольв ярл, отец Халльмунда. И все же… Конунгом фьяллей был Торвард, и он отвечал за все.
        Впрочем, сейчас Торвард уже знал, что ничего особенно страшного не случилось: по дороге с островов они уже выходили на фьялленландский берег возле Совиного фьорда. Обрадованные возвращением давно отсутствовавшего конунга, местные жители рассказали, что и впрямь несколько месяцев назад ланд-хёвдинг посылал ратную стрелу, собрал войско, посадил его на корабли и вывел в море перед Аскефьордом, чтобы отразить нападение, предпринятое кваргами во главе с Эдельгардом ярлом.
        -А, Эдельгард ярл у меня с собой!- Торвард усмехнулся, словно речь шла о какой-то безделице, и показал местному хёльду, Асвинду Немому, на свой корабль, где сидели возле мачты наследник Рамвальда конунга и еще несколько наиболее знатных пленников.- И что у вас было?
        -Боги даровали… - начал Асвинд, которого прозвали Немым за крайнюю неохоту, с которой он вступал в беседу.- Ну, в общем…
        -Не мучайся,- позволил Торвард.
        -Ну, вломили мы им… - с облегчением доложил Асвинд хёльд.- А ты как… того…
        -И я им вломил.- Торвард улыбнулся, и Асвинд радостно растянул в ухмылке рот. Там не хватало аж трех зубов, но менее искренней это его радость не делало. Наконец-то Торвард сын Торбранда вернулся туда, где его успехам от души радуется каждый встречный!
        «Ушастый» шел по Аскефьорду, но радостная весть даже его опережала - каждый, кто его замечал или слышал о нем, в свою очередь бежал, скакал или греб к соседу. Поэтому когда «Ушастый» наконец подошел к причальной площадке, там уже собралась обязательная в таких случаях толпа, возглавляемая кюной Хёрдис и Эрнольвом ярлом. Они ждали на обычном месте - под большими соснами на взлобке, с которого открывался вид на песчаную площадку Конунгова причала. Торвард подошел, и все вглядывались ему в лицо с тайной тревогой: все знали, почему он так долго не возвращался домой, и хотели знать, каковы его дела сейчас. Но конунг улыбнулся, и народ радостно закричал - по крайней мере, все было не так плохо, как можно было ожидать после проклятия самой фрии Эрхины.
        В Аскегорде никогда не любили пышных речей, поэтому встреча вернувшегося конунга проходила вполне буднично.
        -Приветствую тебя на земле твоих предков, Торвард конунг, сын мой!- произнесла положенные слова кюна Хёрдис, держа перед собой серебряный Кубок Кита.- Не спрашиваю, удачен ли был твой поход,- то, что ты вернулся живым и на своих ногах… а не так, как иной раз бывало, само собой доказывает, что все не так плохо, как могло бы быть. Особенно по сравнению с тем, что мы ожидали.
        -Ты так добра и красноречива, о благороднейшая из королев Морского Пути.- Торвард наклонился и нежно поцеловал свою мать, а она в ответ с выразительным удивлением скривила рот. Особых нежностей между ними не водилось, Хёрдис не имела к ним склонности сама и с детства не приучила сына. Всему, что Торвард знал о любви, его научили другие женщины, но это не мешало ему делиться с матерью приобретенным на стороне.- Я привез тебе подарки. И самый драгоценный из них таков, что его нельзя ни увидеть, ни потрогать, однако же нет на свете ничего, что ты оценила бы выше.
        -Ты стал говорить загадками, Торвард конунг, сын мой. Раньше за тобой такого не замечали.
        -Каждый ведь может измениться. Я тоже не спрашиваю, благополучен ли наш дом. Уже то, что ты встречаешь меня здесь, в то время как я знаю человека, желавшего продать тебя в рабство…
        -А, явился,- перебила его кюна Хёрдис, заметив в это время Эдельгарда ярла, которого вели с корабля.- Давно не был. Где ты его взял?- И она презрительно изогнула губы, словно увидела негодный товар, который ей однажды уже пытались всучить.
        -На Зеленых островах подобрал.- Торвард усмехнулся.- Я так понял, он сюда наведывался?
        -Да, он приходил с девятью кораблями,- подтвердил Эрнольв Одноглазый.- Но Лейдольв нас предупредил заранее, мы собрали людей и встретили кваргов в море. Лейдольв сам сзади подошел, короче, три его бывших корабля стоят в твоих сараях, Эдельгарда ярла то есть, я пока поставил их туда, а ты, конунг, уж сам решай, нужны они тебе или будем продавать. Братья Хродмаринги неплохо себя показали - хоть твоя мать и не склонна отдавать им должное, но я уверяю, что они…
        -Ах, это вы поговорите потом, как там отличились сыновья моей сестры Ингвильды!- опять перебила его кюна Хёрдис.- Разумеется, они ведь внуки моего отца! Должны же и они быть на что-то годны, но это же прямая их обязанность, раз уж они - Стражи Причала, больше ничего. Лучше скажи мне, куда теперь вот это девать?- И она небрежно указала подбородком на Эдельгарда ярла. Тот стоял опустив голову, не имея сил взглянуть на женщину, которую грозил продать в рабство. В такие мгновения Торвард особенно любил свою мать.
        -В Винденэс повезу.- Он улыбнулся.- Продавать. Он мужчина рослый, сильный, почти еще молодой, за него немало можно выручить. Марок… двадцать серебром. Меньше попросить - он обидится, что его низко ценят.
        -Сам собираешься везти?- спросил Эрнольв ярл.- Я бы сказал, конунг, что это довольно неосторожно. Судя по тому, как кварги теперь относятся к нашим кораблям, они считают, что мир с нами у них разорван. Говорят, что еще зимой ты совершил набег на Винденэс.
        -Надеюсь, ты взял хорошую добычу?- влезла кюна Хёрдис.
        -Это был не набег. Я там просто развлекался,- ответил Торвард, который сам уже с трудом понимал, зачем сотворил на зимних праздниках в Винденэсе все то, за что ему теперь пытались мстить.- Добычу я потом взял на Зеленых островах.
        -А вот эти винденэсские решили, что это был набег! Мы так поняли, что ты убил Рамвальда, а всех женщин дома обесчестил.
        -Я хотел, но не успел.- Торвард ухмыльнулся.
        -Я была о тебе лучшего мнения!- Кюна Хёрдис с осуждением глянула на него.- Прежде ты был более расторопен!
        -Но в Винденэсе думают, что мы с ними воюем,- продолжал Эрнольв ярл.- А уже скоро начнутся осенние торги.
        -До осенних торгов мы успеем с ними помириться.
        -Ты думаешь, это возможно?- Кюна Хёрдис с выразительным недоверием подняла свои черные брови, точно так же, как это делал Торвард.- А я думаю, что теперь нам придется воевать с ними всю оставшуюся жизнь, пока мы не перебьем весь род их конунгов и не захватим Квартинг!
        -О нет!- ужаснулся Торвард.- Зачем мне возиться с этими набегами, которые на них каждый год обрушиваются с юга и с запада?
        -Но помириться и правда будет нелегко,- заметил Эрнольв ярл.- У меня сложилось такое впечатление, что кварги обижены на нас очень сильно.
        -У меня есть оправдание. Я ведь не убил Эдельгарда ярла и даже не покалечил. Я его скрутил очень бережно… почти как девушку. И собираюсь в целости вернуть домой. Пусть Рамвальд конунг посчитает это моим извинением за то, что я испортил ему йоль! А оставь я Эдельгарда воевать в Западных морях, кто знает, не нарвался бы он на кого-нибудь похуже меня?
        -Да где ж ему найти похуже тебя!- с законной гордостью за свое порождение проворчала кюна Хёрдис.
        -Но сейчас идти в Винденэс тебе будет довольно рискованно,- предостерег Эрнольв ярл.
        -А я сам и не пойду. Я знаю одного человека, который будет нашим послом. Вы с ним еще не знакомы, но стоит познакомиться. Он вам понравится.
        -Он тоже у тебя с собой?- Кюна Хёрдис оглядела корабль.
        -Нет. Но скоро он здесь будет. Мне только нужно будет еще раз кое-куда съездить.
        -Далеко?
        На этот вопрос Торвард не стал отвечать. Краем глаза он уже некоторое время назад заметил нескольких женщин, стоявших поодаль. Сэла из Дымной Горы уже поздоровалась со своим братом Аринлейвом и теперь ждала, когда Торвард ее увидит. На лице ее сохранялось совершенно независимое и невозмутимое выражение, но сердце билось так бурно и громко, что Дер Грейне, Хильделинд и Сольвейг Красотка, стоявшие рядом, наверняка должны были услышать. За прошедший год она вполне убедила себя, что их короткая бурная любовь, разразившаяся прошлым летом, с ее стороны была просто временным помешательством после всех сводящих с ума чудес острова Туаль. А для Торварда - незначительным любовным приключением, одним из множества таких же, происходивших у нее на глазах. Она с тревогой ждала его возвращения домой, как и все жители Аскефьорда, ждавшие назад своего правителя и защитника. Но когда в усадьбу Орелюнд, куда она с сестрами и невесткой приехала с подарками для недавно родившей фру Ингильборг, прибежал Фагир, средний сын Храппе рыбака, с криком, что по фьорду идут «Ушастый Дракон» с «Единорогом» и что конунг
возвращается, сердце ее разом ухнуло вниз и до сих пор стучало где-то в животе. От волнения она не разбирала, что вокруг говорят, и не чуяла земли под ногами, когда вместе со всеми бежала к Конунгову причалу - успеть бы! Хорошо, что все прочие были взволнованы и возбуждены не меньше, и ее состояния никто не замечал. Она надеялась, что так.
        И вот он снова был здесь - он сошел на песок под соснами, и его лицо, длинные черные волосы, ради торжественного случая заплетенные в две косы, его мощная, высокая фигура, все то, что она так хорошо знала, после долгой разлуки показалось каким-то особенно ярким и резким. Она помнила, как он уезжал, помнила его тогдашний взгляд затравленного волка - едва оправившись от раны, полученной в сражении с Бергвидом Черной Шкурой здесь, в Аскефьорде, он уже стремился прочь из дома, словно все здесь стало ему чужим, и в его темных глазах потихоньку разгорался какой-то жгучий, губительный огонь. Даже кюна Хёрдис тогда сказала, что ему лучше уйти: квиттингская ведьма, как всякая мать, боялась за своего сына, но понимала, что с проклятьем Эрхины шутить нельзя и что Торвард теперь опасен для всех, кто рядом.
        Он вернулся - но каким он вернулся? Какие перемены в нем свершились за этот год, прожитый под грузом страшного проклятья? Осталось ли в нем что-нибудь от прежнего Торварда или он стал тем чудовищем, которым его хотела сделать фрия Эрхина?
        И самым важным, в конце концов, оставалось одно: заметит ли он ее? Значит ли она для него хоть что-нибудь?
        Он ее заметил. Замер на миг, будто вспоминал, потом медленно подошел прямо к ней, не глядя на стоявших вокруг более знатных женщин, и взял ее за плечи. Сэла пристально и тревожно смотрела ему в лицо, пытаясь понять, какой он сейчас. Да, он в чем-то изменился за этот год, но глаза его смотрели почти по-прежнему ясно. И взгляд этих темно-карих глаз, значительный, пристальный и узнающий, сказал ей, что он не просто смотрит на нее - он видит ее и помнит, чем она для него отличалась от прочих. Он сумел унести свое проклятье прочь из Аскефьорда и оставил его где-то вдали. Может быть, не все, но то, что оставалось, уже не могло причинять вреда помимо его воли.
        Сэла с облегчением вздохнула и позволила себя поцеловать. Она тоже изменилась: когда он уезжал, она ждала ребенка, и теперь, несколько месяцев спустя после родов, выглядела уже иначе - повзрослевшей и немного похудевшей, отчего ее сходство с Сольвейг Старшей заметно усилилось.
        -Ну, что?- шепнул Торвард ей в самое ухо, и она сразу поняла, о чем он, будто они продолжают разговор, начатый год назад.
        Сэла многозначительно опустила уголки губ и качнула головой.
        -На Брана похож,- таким же быстрым шепотом ответила она.
        Торвард кивнул. Когда год назад только выяснилось, что Сэла беременна, она сама не могла сказать, кто отец будущего ребенка - Торвард или Бран сын Ниамора. Но поскольку за Брана она вышла замуж, может, оно и к лучшему, что ребенок похож на него.
        В общем, никто вокруг не удивился, что сразу после своей матери Торвард подошел именно к Сэле. Все знали, как велики были ее заслуги в прошлогодней Туальской войне и как высоко их ценил конунг. А к тому же, после того как на Туале ее так долго считали сестрой Торварда, в умах Аскефьорда до сих пор бродило мнение, что ее отцом и впрямь был не Слагви Кузнец, а сам покойный Торбранд конунг. Дескать, вот когда все открылось. Некоторые заслуженные старые сплетницы даже будто бы припоминали, что якобы двадцать лет назад старый конунг посматривал на Хильдирид Хохотушку… Мать Сэлы только разводила руками в недоумении, не зная, как ей теперь оберегать свое доброе имя,- хорошо, что Слагви, человек умный и доброжелательный, над этими сплетнями только смеялся. Но Сэла сейчас радовалась своей славе как «вроде бы почти конунговой сестры», благодаря которой могла позволить ему поцеловать ее при всем народе и ни на кого не оглядываться.
        -Что же, конунг, ты привез нам молодую королеву?- уже вслух спросила Сэла, оглядывая людей на корабле.
        -Нет.- Торвард качнул головой.- Не нашел подходящей.
        -Но кого-то нашел,- проницательно отметила Сэла.
        -Ну, не без этого…
        -Скучаешь?
        -По ночам - да.
        -У нас тут говорят, что теперь тебе придется жениться на дочери Рамвальда винденэсского.
        -Твой дядя Сёльви тоже это говорит.
        -А что ты отвечаешь?
        -То, что я отвечаю, я не могу повторить при тебе,- выразительно ответил Торвард.- Дальше сама догадаешься. Ох, кто бы знал!- Он вдруг обнял Сэлу и прижал к груди ее голову, покрытую белым женским покрывалом.- Как же я рад, что опять дома!
        -А как же мы рады!- глухо и почти сердито буркнула Сэла и даже ударила маленьким крепким кулачком по его груди.- Тролль ты противный! Мы тут… Ты же…
        Она обхватила его обеими руками и замолчала, не в силах объяснить, как они ждали его и как тревожились, зная, что проклятье носит его по морям и каждый день грозит погубить.
        -Я ничего,- тихо сказал Торвард.- Я вроде как уже не опасный. Я там, представляешь, чуть местным богом не стал!
        -Кто бы сомневался,- так же недовольно отозвалась Сэла, но Торвард знал, что она просто до смерти рада, что он вернулся живой и здоровый.
        Ему о многом хотелось с ней поговорить, хотелось просто посмотреть на нее и помолчать, но кругом стояли люди, он не мог все свое внимание уделить ей одной. К тому же где-то в толпе, вероятно, находился и ее муж.
        -Можешь завтра прийти в Хрутов сенной сарай?- шепнул Торвард, прежде чем отойти.
        -Завтра шерсть красим - послезавтра могу.
        Торвард на миг опустил веки: дескать, договорились.
        С Зеленых островов Торвард уехал первым - дней через десять после неудавшейся попытки провозгласить нового ард-рига. Больше ему было нечего там делать - только подготовить корабли к переходу, поделить добычу и выдать «морским конунгам» их долю. Свой меч посвящения, ставший Каладболгом, он оставил в подарок богине острова Эльтенн. Так повелось, что Каладболг всегда хранится на последнем из созданных им островов. А тот великий герой, кто совсем недавно выступал как созидающее земли божество, теперь был озабочен только одним, зауряднейшим житейским делом: чтобы никто не услышал, как он назначил в Хрутовом сенном сарае свидание жене Брана из Дымной Горы.
        Бьярни сын Сигмунда еще оставался на Зеленых островах: у него хватало незавершенных дел. Но Торвард знал, что несостоявшийся ард-риг задержится там ненадолго, и ему нужно было успеть выполнить задуманное раньше, чем тот доберется до дома.
        Поэтому Торвард пробыл в Аскефьорде лишь дней пять-шесть: убедился, что все в порядке, рассказал новости, выгрузил добычу и пленных, включая Эдельгарда ярла. И снова велел спускать корабль. Его дружина, опять оторванная от семейств после долгой разлуки, поворчала, но смирилась: новый поход обещал быть быстрым и не особенно опасным.
        Хотя как сказать. Берега Квартинга для конунга фьяллей сейчас представляли опасность, но именно это его и привлекало. Уйдя с Зеленых островов, он снова попадал под действие своего проклятья, но теперь это действие проявлялось иначе. Теперь ему все время было весело, в душе кипел задор и хотелось испытывать свою удачу. Впервые за последний год, если не больше, он снова начал получать удовольствие от жизни и самых будничных ее проявлений. Это вызывало в его душе восторг выздоровления, но и внушало тревогу: он перестал жаждать смерти, а значит, проклятье снова толкало его к ней.
        И с этим нужно было что-то делать. Даже неукротимому Торварду Рваной Щеке требовалась передышка, и обстоятельства к тому располагали. Лето заканчивалось, и теперь ему полагалось бы съездить на торг в Винденэс, потом мирно отпраздновать дома осенние пиры, а зимой ехать по стране собирать дань, как все конунги Фьялленланда делают ежегодно. Но прежде чем предаться этому «отдыху», он хотел сделать хоть что-нибудь, чтобы обеспечить себе относительную свободу от проклятья. Один неплохой замысел у него имелся, но для этого нужно было еще раз отлучиться из дома.
        -Ну еще один разик! Ну последний!- под дружный смех всего хирда умолял свою строгую мать Торвард конунг, стоя на коленях перед ее высоким сиденьем, будто мальчик, который очень хочет еще хоть разочек скатиться с горы, прежде чем возвращаться домой.- Ну очень надо!
        -Нет! Я не позволю тебе снова покинуть твою старую мать безо всякой защиты!- непреклонно отвечала кюна Хёрдис.- Зачем я носила тебя под сердцем, рожала в муках, не спала ночей! Затем, чтобы ты вырос мужчиной и защищал меня!
        -Но я быстро вернусь!
        -Ты наверняка задумал какое-нибудь безрассудство! А все безрассудства, отпущенные тебе на этот год, ты уже совершил!
        -Тогда одолжи мне парочку твоих! Ты-то весь год сидела дома и ничем не отличилась!
        -Ха! И ты думаешь, что приличной женщине не хочется повеселиться?
        -Если не отпустишь меня, не расскажу тебе, кто была твоя мать,- тихо, чтобы слышала она одна, произнес Торвард, снизу глядя ей в глаза.
        Хёрдис нахмурила свои черные брови, которые сын унаследовал от нее, и наклонилась, заглядывая в его темно-карие глаза - точно такие же, как у нее.
        -Я теперь знаю, кто она была,- почти шепотом продолжал Торвард. Эти поразительные новости он приберег на крайний случай.
        Хёрдис с подозрением смотрела на «сына ведьмы», с которым все двадцать семь лет его жизни находилась в состоянии непрерывной войны и которого обожала с таким пылом, которого никто не заподозрил бы в этой вредной, злой на язык и насмешливой женщине. Но солгать он не мог - недаром же она родила своего единственного сына не от кого-нибудь, а от конунга! А о своей матери Хёрдис не знала ничего, поскольку рассталась с ней в возрасте восьми лет и очень смутно помнила ее лицо.
        -И ты считаешь, что мне нужно это знать?- с сомнением спросила она.
        -Очень нужно. Тебе понравится. Мне, по крайней мере, понравилось, когда я узнал. И очень жаль, что отец не успел. Он бы тобой гордился.
        -Он и так мной гордился. Только никому не говорил…
        Когда Торвард рассказал ей все то, что узнал в пещерах священной горы острова Фидхенн, кюна Хёрдис была так поражена, что долго молчала. А потом сказала:
        -Поезжай. Хоть в Миклаборг. Должны же и тамошние люди хоть раз в жизни увидеть нечто действительно достойное внимания!
        Из всех прочих о своем замысле Торвард рассказал только Сэле. Он не сомневался, что она оценит. Среди спешной подготовки к новому походу для нее он все-таки нашел время, и уже через день после возвращения, быстро оглядевшись по сторонам, толкнул дверь сенного сарая Хрута бонда. Летом, пока скотине хватало свежей травы, сараем, стоявшим в укромном месте, никто не пользовался, что составляло большое удобство. Вот только ехать сюда им с противоположных сторон было одинаково далеко.
        Сэла уже была там и сидела на свежем сене на расстеленном плаще. Плотно прикрыв за собой дверь сарая, Торвард подошел и сел рядом с ней.
        -А ребенок где?- Он огляделся.
        -В Пологом Холме у Сольвейг. Она ведь тоже родила, ты слышал? И у нее молока хоть залейся, ей даже хорошо, что еще один есть. А у меня уже пропало.
        Сэла не была создана для забот материнства, но, к счастью, у нее имелась старшая сестра, которая почти в то же самое время произвела на свет третьего ребенка (кстати, внука Эрнольва ярла).
        -А я хотел на него посмотреть. Ну и ладно,- сказал Торвард и снял с ее головы белое покрывало, которое носят все замужние женщины.
        Он не привык к ее виду в этом покрывале и с трудом узнавал свою подругу. Зато без покрывала она была совсем прежней, и Торвард с удовольствием запустил пальцы в ее светлые волосы, мягкие и пахнущие ромашкой, поцеловал нежные губы, не сразу, но все же ответившие ему. Сэла никогда не отличалась таким любовным пылом, как памятная ему Дева Тысячи Заклинаний, зато она любила его, а не свое удовольствие, от него получаемое, а это даже для страстного Торварда конунга было не менее важно. Он только теперь понял, как сильно скучал по ней - по той, в образе которой для него сосредоточился Аскефьорд. Он не задумывался о том, какого рода любовью он ее любит, но именно она, ее светлые серые глаза и многозначительный, немного насмешливый взгляд, для него сейчас воплощали истинное возвращение домой.
        Когда она год назад выходила замуж, ему было просто не до нее. Этой свадьбы он почти не заметил, хотя для Аскефьорда это было весьма значительное событие. И сейчас первые ее поцелуи, забытое ощущение ее близости воскресили в его памяти все то, что было еще до проклятья, и показалось даже, что проклятья никакого и не было.
        -Конунг, да ты никак собираешься обольстить замужнюю женщину?- с показным возмущением воскликнула Сэла, упираясь ладонями в его грудь и не шутя пытаясь оттолкнуть. Какие шутки - она могла бы прилагать все доступные усилия, а он бы даже ничего не заметил, поскольку был тяжелее ровно в два с половиной раза.
        -Вообще-то у меня нет такой привычки,- вынужден был признать Торвард, не выпуская ее и продолжая жарко целовать в шею и в щеку, хотя Сэла старательно отворачивалась.- Но я совсем не против… если замужние женщины обольщают меня… Ну, солнце мое… Разве я уже не достоин того, чтобы меня обольстить?
        -Я думала, ты все забыл! Перед отъездом ты целый месяц на меня даже не смотрел!
        -Солнце мое, но я же тогда за себя не отвечал! Мне тогда больше всего хотелось на меч броситься - я очень старался, чтобы этого не сделать, и ни на что другое меня просто не хватало. Но ты-то неужели меня забыла? Солнце мое, я так рад тебя видеть! Ну, неужели ты меня больше не любишь?
        Торвард целовал ее, словно хотел разжечь угасшие чувства, и довольно скоро преуспел. Сэла и в прежние годы не стремилась пополнять число его быстро сменяющихся подруг, но не устояла, поскольку, как никто другой, имела случай оценить его достоинства. Тогда, прошлым летом, после возвращения с Туаля, она была в таком восторге от него, что все прочее не имело значения: ни собственное намерение быть благоразумной, ни, тем более, такая ерунда, как людская молва. Сэла всегда была смелой девушкой и никогда не променяла бы такое счастье, как любовь Торварда, пусть даже краткую, на доброе мнение фру Халльдис из Орелюнда и старой фру Гудбьерг из Трирека. За прошедший год она, не имея о Торварде никаких известий, думала, что и для нее все прошло безвозвратно. Думала, что будет отныне жить, как живут все женщины, поглощенные заботами о муже и детях,- двадцать лет ведь уже, давно пора! Но сейчас, когда она снова увидела Торварда - его блестящие темно-карие глаза, черные брови, немного грубоватые, но открытые и оживленные черты смуглого лица, шрам на правой щеке, идущий от угла рта почти до заднего края челюсти,
ощутила под пальцами его длинные волосы,- когда он так ясно показал, что помнит ее и что она нужна ему, все прежнее вспыхнуло в душе с новой силой. И напрасно она думала, что сможет его забыть.
        -Ты же мне не откажешь, солнце мое?- шептал Торвард, которого просто разрывало желание выразить ей свою любовь и радость от новой встречи наиболее прямым способом.
        Не переставая целовать ее, он уложил Сэлу на расстеленный плащ, и ей мельком вспомнилось, как он уже делал это - три года назад, на Празднике Дис. Тогда в последний миг появился Аринлейв - и почти вырвал сестру из объятий чересчур любвеобильного наследника престола, пока еще не поздно. Сэла была ему благодарна за вмешательство - потому что у нее самой уже не оставалось тогда желания сопротивляться, хотя остатки здравого смысла кричали, что поддаваться никак нельзя!
        Сейчас она уже не хотела, чтобы кто-то помешал. Торвард расстегнул пояс, и она сама нетерпеливо запустила руки ему под рубаху, желая скорее почувствовать знакомое тепло его кожи - почему-то Торвард всегда даже на ощупь казался ей более горячим, чем все прочие мужчины, и от этого каждое прикосновение к нему приносило ей ни с чем не сравнимое блаженство.…
        И сразу наткнулась на что-то незнакомое, непривычное. Раньше здесь было гладко… Извернувшись, Сэла толкнула Торварда, и он послушно перевернулся на спину - оберегая свою хрупкую подругу, он и раньше предпочитал оставлять место наверху за ней. А Сэла быстро задрала его рубаху - и вскрикнула, увидев новый, еще довольно свежий, красный кривой шрам, идущий по ребрам через грудь до самого плеча. Ей даже не сразу удалось найти, где же этот шрам кончается.
        Она протянула было руку, словно хотела потрогать, но боязливо отдернула. Из этого шрама смотрела смерть.
        -Мне уже не больно!- успокоил ее Торвард и прижал к своей груди ладонь, которую она пыталась отнять.
        -А ты правда живой?- пробормотала Сэла, наконец подняв глаза к его лицу.- После… этого… Не верю!
        -Правда,- уверял Торвард, снова привстав и пытаясь обнять ее.- Я даже знаю, как это доказать!
        -Да отстань ты!- Потрясенная Сэла отшатнулась.- Что с тобой было? Хоть рассказал бы сначала! У меня чуть сердце не разорвалось! Послушай, как колотится!
        Торвард тут же прижался лицом к ее груди и стал целовать везде, до чего позволял дотянуться разрез рубашки. Ее резкие ответы, ее сопротивление ничего не значили, и он это знал. То, что она вообще приехала в Хрутов сенной сарай, означало, что для нее прошлое не умерло - пусть она и не хочет в этом признаться даже себе.
        И при виде этого шрама, следа от страшного удара, который мог навсегда лишить Фьялленланд его конунга, в сердце Сэлы словно рухнула какая-то преграда. Ей уже было все равно, о чем он думал, когда уезжал, и ее замужество не имело никакого значения - важно было только то, что Торвард жив и вернулся. Она наклонилась и поцеловала свежий шрам. И Торвард понял, что благоприятный для него поворот свершился и теперь все будет хорошо. Сэла целовала его, поднимаясь вверх по шраму, как по дорожке, словно хотела теперь, когда уже все позади, вложить в него всю жизненную силу своей любви - силу, которая помогла бы ему выжить, а может быть, поможет в будущем. А Торвард просто лежал, впитывая ее ласки, и был именно так счастлив, как и мечтал, будучи за морями. Сэла любила его просто так, самого по себе, и не придавала своей любви никакого божественного смысла. Но и в ней жила часть безбрежной души Великой Богини. И эта часть души Богини была с ним всегда. Как Один вложил себя в Бальдра и спрятал в подземелья Хель, чтобы там пережить Затмение Богов и выйти на свет обновленным, так Великая Богиня еще тогда, пока
ничего не случилось, вложила в Сэлу часть своей любви, предназначенной Торварду, и сберегала эту искру там, где он родился, возле самых основ его существования. Здесь никакие проклятья не могли ее погасить.
        Но Торвард ценил Сэлу не только как привлекательную женщину, но и как обладательницу быстрого, острого, свободного ума, скорее даже мужского, чем женского. С ней он мог поговорить обо всем - все его дела для нее были важнее собственных, а каждый его замысел она могла и понять, и оценить по достоинству.
        -Но зачем тебе это нужно?- удивилась Сэла, выслушав наконец, ради чего он снова собирается их покинуть «ну в самый последний разочек».- Ты же вроде как с ним помирился.
        -Потому и нужно, что я, тролль его возьми, с ним помирился!- с некоторой досадой отозвался Торвард. Лежа на спине на куче сена, он смотрел в дырявую кровлю Хрутова сарая и был в десять раз счастливее, чем в самом удивительном из королевских брохов.- Не надо мне было с ним мириться. На Зеленых островах мое проклятье не действовало, а здесь действует опять. А он, этот парень, своей ненавистью меня вроде как прикрывает, понимаешь?
        -Понимаю.- Сэла действительно хорошо понимала такие вещи, поскольку приходилась внучкой старому кузнецу и чародею Стуре-Одду, к тому же многому научилась на священном острове Туаль.- Но почему именно он? Ненависть Эдельгарда ярла тебе не подойдет? Или не замечал, как он зубами скрипит, когда тебя видит? А он ведь тоже сильный человек и будущий конунг.
        -Да кто такой этот Эдельгард ярл?- Торвард усмехнулся.- То, что он родился будущим конунгом, это же чистая случайность. А Бьярни родился сыном рабыни, но почти стал ард-ригом Зеленых островов - потому что если человеку суждено стать великим, он им станет, даже если он родился от рабыни. И он - самый любимый брат местной богини. Через него я могу как бы поддерживать связь с ней, и это будет мне помогать. Но если бы я просто с ним дружил, то проклятье могло бы задеть и его. То есть ему было бы хуже, но без пользы для меня. А я хочу, чтобы была польза.
        -Что-то мне подсказывает,- Сэла выразительно прищурилась,- что эта местная богиня и так тебя не скоро забудет.
        -Она - там. На островах. Это все равно что другой мир. А мне надо, чтобы меня прикрывал кто-то здесь. Кто-то понятный и близкий.
        -Хочешь, я буду тебя ненавидеть?- с готовностью предложила Сэла.
        -Спасибо, но не надо,- с искренней признательностью ответил Торвард.- Мне больше нравится, когда ты меня любишь. Я только одного боюсь…
        -Чего? Если этого, то не бойся - у меня сейчас время безопасное.
        -Что и тебя заденет.
        -Если могло бы задеть, то задело бы. Я весь этот год только и думала, что о тебе,- перестав насмехаться, серьезно отозвалась Сэла.- Но это не страшно. Если ты погибнешь и тебя станут хоронить по старинному обряду, я сама пойду с тобой в курган.
        -Ты меня так сильно любишь?- Торвард, не ожидавший этого, повернулся и посмотрел ей в лицо.
        -Я - дочь простого кузнеца,- смиренно ответила Сэла.- Что я видела в жизни - лохматых бергбуров, остров Туаль да подводные палаты Эгира. Но я такая привередливая, что на меня трудно произвести впечатление, а восхищаться кем-то для женщины так приятно! Это придает ее жизни смысл. И ты, конунг, единственный человек на свете, которым я могу восхищаться и при этом не чувствовать себя круглой дурой. Если тебя не станет, я предпочту пойти с тобой в Валхаллу, но не оставаться в мире, где восхищаться нечем.
        -Может, я зря отдал тебя за Брана?- задумчиво проговорил Торвард. Он знал, что Сэла любит его, но при ее насмешливой манере держаться не догадывался, что составляет смысл ее жизни.- Может, надо было себе оставить?
        -Нет.- Сэла покачала головой.- Ты, конунг, слишком велик для того, чтобы тобой могла целиком владеть одна простая женщина вроде меня. Я, помню, смеялась над Эрхиной, когда говорила ей, что я твоя сестра по отцу, но матери у нас разные и что по матери я знатнее тебя: у меня мать - дочь Арнвида хёльда, а у тебя - дочь рабыни. И мне было очень весело, что все это почти правда, потому что моя мать и впрямь знатнее твоей! Но теперь, когда выяснилось, что и по матери ты почти знатнее самого Одина… Да я и не хочу становиться твоей женой, чтобы ты знал. Если бы ты на мне женился, мне пришлось бы ждать и требовать от тебя неизменной безраздельной любви, а это очень трудно, если вообще возможно. Понимаешь, ты сам и твоя душа слишком велики, чтобы я могла заполнить ее целиком. Мне легче, если я сама буду просто любить тебя и ничего не требовать взамен. Понимаешь?
        -Не знаю.- Торвард в задумчивости повел плечом. Будучи по природе завоевателем, он не понимал женщину, которой легче просто любить самой, чем требовать любви к себе.
        -А к тому же Дер Грейне на йоль нагадала, что молодую королеву для нас ты привезешь откуда-то очень издалека,- добавила Сэла.- Не волнуйся, мы не ревнуем. Мы просто хотим знать, что отдаем тебя в надежные руки. Так что ты получше присматривайся к той деве… ну, и к Рамвальдовой дочери, раз уж тебе все равно надо с ним мириться ради осенних торгов!
        -Да, вспомнил!- Торвард подтянул к себе отброшенный пояс, открыл сумочку и извлек оттуда ожерелье из тонкой золотой проволоки, хитро сплетенной в причудливые узоры.- Нравится? Это тебе. Но если не нравится, то поменяю, у меня этого теперь много.
        Сэла в задумчивости погладила ожерелье. Она была вполне равнодушна к золоту, но любой подарок от Торварда представлял для нее драгоценность сам по себе.
        -А что я скажу Брану?
        -Конунг подарил! Он знает, что мне есть за что тебя ценить и помимо любви.
        -А в общем, ничего,- решила Сэла.- Я начинаю одобрять обычаи острова Туаль. Бран ведь воспитан в твердом убеждении, что женщина сама выбирает, кого ей любить. Тем более что он до сих пор не уверен, к какому же миру я принадлежу.
        -К моему!- уверенно ответил Торвард и обнял ее. Эта уверенность составляла одну из главных его радостей.- Ну, если так, может, мы придумаем какой-нибудь достойный повод, чтобы тебе пока пожить в Аскегорде? Если он вопросов задавать не будет. А то каждый день сюда скакать - у меня столько времени нет.
        Сэла молчала, сосредоточенно глядя в щелястую стену сарая.
        -Что ты молчишь?
        -Вспоминаю, есть ли сейчас в Аскегорде какая-нибудь кормящая мать для Одди.
        Дней через десять после этого разговора, под вечер, когда над морем уже сгущались сумерки, во фьорд Серого Лба, что на восточном побережье Квартинга, на веслах вошел дреки на двадцать скамей по борту, никому в этих местах не знакомый. На переднем штевне его возвышалась гладкая змеиная голова, то есть построен он был где-то здесь, на Квартинге. Если бы поблизости оказался некто, имевший случай наблюдать отплытие Эдельгарда ярла из Винденэса в Западные моря, то он мог бы опознать в этом «Змее» то судно, на котором шел Хольмвид Грозные Очи, один из его ярлов. Но никого столь осведомленного поблизости не нашлось, да и вообще у продвижения «Змея» почти не имелось свидетелей. В этот вечерний час позднего лета народ уже разошелся по домам и устроился возле очагов, занимаясь обычными повседневными делами. Чего над морем-то ходить? И дождь еще начался…
        -Похоже, это здесь.- Один из стоявших на носу обернулся.- Вон мысок с березовой рощей, и вон серая скала, а за ней лужайка. Все как тот лосось говорил.
        -Тогда смотри, где пристать.
        -Да вон плоский камень. Наверняка хозяйские лоханки там пристают.
        «Змей» направился к длинному, немного скошенному плоскому камню, на который было удобно перебираться прямо с корабля. Что он используется как причал, доказывало и то, что рядом росла здоровенная ель, у которой в нижней части ствола кора была почти ободрана причальными канатами.
        Вскоре за эту же ель зацепился и «Змей». Перебросили сходни, и несколько десятков человек быстро перебрались на берег. Все они были в шлемах, под плащами прятались стегачи, а кое у кого даже кольчуги. В руках гости держали разноцветные круглые щиты.
        Быстро оглядевшись, они направились по широкой тропе, уводившей прочь от берега. Сначала на пути попалось несколько рыбачьих домиков - низких, тесных, под своими дерновыми крышами похожих на кочки,- но на них пришельцы не обратили никакого внимания. Остановились они только у первого. Вождь сделал знак, несколько хирдманов скрылись в домике и тут же вернулись, волоча под руки напуганного хозяина.
        -Где усадьба под названием Коровья Лужайка?- осведомился вождь, и его выговор сразу выдал уроженца одного из северных племен - фьяллей или хэдмаров.- Там живет некий Халльгрим хёльд.
        -Это да, здесь, здесь,- дрожа и нервно сглатывая, ответил рыбак, тощий и малорослый, с реденькой рыжеватой бородкой, которой он, не смея поднять руку, и показал в сторону холмов.- Там его усадьба. П-по этой т-тропе идти, и она т-там.
        -Далеко?
        -Половины роздыха не будет.
        Вожак - рослый, широкоплечий, с черной щетиной на лице, в шлеме с полумаской,- кивком указал одному из своих людей на хижину. Тот снова нырнул в низкую дверь и вернулся, неся на руках ребенка примерно лет трех. Ребенок, видимо, уже уложенный спать, сонно хныкал и вертел головкой, а мать, такая же тощая бледная женщина, слабыми руками цеплялась за рукав хирдмана и разевала рот, от ужаса не смея даже кричать.
        -Сидите тихо, носа за дверь не высовывая,- сказал вожак.- Будете молчать, потом заберете ваше сокровище в Коровьей Лужайке. А поднимете шум - сами понимаете.
        -К-когда - потом?- только и вымолвил рыбак, подхватывая свою жену.
        -Когда все кончится. Надеюсь, уже сегодня к ночи.- Вожак отвернулся и сделал знак своим людям продолжать путь.
        Один из его людей уносил ребенка. Рыбак и его жена, прижавшись друг к другу, смотрели им вслед, но не решались даже подать голос. Женщина зажала себе рот краем серого покрывала, словно малейший звук ее дыхания мог погубить дитя.
        А нежеланные гости фьорда Серого Лба скорым шагом удалялись по указанной тропе. По всему видна была близость большой усадьбы: свежие коровьи лепешки на самой тропе и на обочинах, попалась кривая полоска поля, где уже сжали ячмень. От луговины ее отделяла невысокая изгородь, сложенная из серых камней, которые трудолюбивые руки выбрали с этой же полоски.
        Название усадьбе дала довольно широкая зеленая луговина, расположенная прямо перед ней. Усадьба стояла на пригорке, и оттуда, должно быть, кто-то успел заметить довольно большой вооруженный отряд. А поскольку таких гостей тут не ждали, ворота быстро закрыли.
        Когда пришельцы подошли к воротам, над земляной стеной, окружавшей двор, уже виднелись наконечники копий. Вожак первым приблизился к воротам и вежливо постучал в них обухом секиры; два рослых телохранителя стояли рядом со щитами наготове, чтобы прикрыть его от стрелы или броска копья.
        -Это и есть Коровья Лужайка, жилище Халльгрима хёвдинга?- спросил он.
        -Да, здесь живу я, Халльгрим сын Гудлейка,- ответили ему.- А вы кто такие? Что вам нужно, зачем вы явились нарушать покой мирных людей?
        -На второй вопрос нетрудно ответить, а на первый вы ответили бы и сами, если среди вас есть хоть один сведущий человек, который найдет в себе смелости выглянуть и посмотреть на меня. Я - Торвард Рваная Щека, конунг фьяллей. Мне сказали, что в этом доме находится Ингебьёрг дочь Халльгрима, это правда? Мне нужна эта девушка, и я ее заберу с собой. Пусть она выйдет и вынесет вещи, которые ей пригодятся в долгом пути. И тогда я не трону больше здесь никого.
        -Какое тебе дело до моей дочери?- с изумлением и возмущением ответил хозяин.
        Он не знал даже, верить ли своим ушам: откуда и зачем тут мог взяться конунг фьяллей, который, как все полагали, сейчас воевал с винденэсскими ярлами где-то в Западных морях? Но, с другой стороны, у какого же безумца хватит наглости присвоить такое имя?
        -Мне есть дело до твоей дочери, и я собираюсь увезти ее с собой.
        -Что за наглость?- закричал Халльгрим.- Ты явился за моей дочерью? Я не отдам мою дочь ни тебе, ни какому другому проходимцу! Так что лучше убирайся!
        -Это неосмотрительно с твоей стороны, хозяин. Я все равно войду, но при этом дом ведь может пострадать.
        -Я непременно пожалуюсь на этот разбой Фримоду ярлу! Рамвальду конунгу! Если ты решил воевать с Квартингом, то почему ты не вызовешь на бой Эдельгарда ярла с его войском - почему ты являешься грабить мирных людей, которые никому не причинили вреда? Я знаю, знаю, что ты устроил на йоль в Винденэсе! И опять ты принялся за свое!
        -А если ты знаешь, что я устроил на йоль в Винденэсе, то тем более странно, что ты препираешься со мной, вместо того чтобы смирно выполнить мои требования и сохранить собственную голову в целости! А я не собираюсь торчать под воротами до самой ночи. Пусть твоя дочь Ингебьёрг собирает вещи и выходит.
        -Ты не получишь мою дочь! Рамвальд конунг так не оставит этот наглый грабеж!
        -Пошли!- Торвард, ничего другого в общем-то и не ожидавший, кивнул своим людям, и несколько секир одновременно ударили в ворота.
        Затрещало дерево, полетели щепы. К тому времени как толстые дубовые доски поддались и появилось первое широкое отверстие, Халльгрим успел вооружить домочадцев, и из отверстия немедленно высунулись острия копий. Фьялли принялись работать копьями в ответ и стрелять из луков, отгоняя защитников от ворот. Вот створка отлетела, и сразу трое нападавших проникли во двор, прикрываясь щитами от скорее смелых, чем успешных выпадов Халльгримовых домочадцев.
        У хёвдинга имелось в усадьбе двадцать пять мужчин, включая его самого. Не все из них в равной мере владели оружием, но почти все проявили отвагу и стойкость. Они могли бы отбиться от какого-нибудь «морского конунга» не из самых крупных, и, бывало, отбивались. Но теперь им противостояли пять десятков отлично выученной и вооруженной дружины самого Торварда Рваной Щеки.
        Халльгрим хёвдинг сам вышел, надев шлем и снарядившись мечом и щитом. Рослый и сильный, он в молодости нередко ходил в походы и умел обращаться с оружием. Один из тех, кто первым ворвался во двор - невысокий, но плечистый мужчина лет сорока, с красным лицом и спутанной светлой бородой,- с диким ревом бросился на него, устрашающе размахивая секирой. Разозленный этим наглым нападением, Халльгрим сам бросился навстречу противнику и нанес первый удар. Ормкель отбил его щитом, а потом в несколько быстрых сильных ударов разбил его щит почти в щепы. Халльгрим ударил снова, но Ормкель уклонился - моложе хёвдинга всего на несколько лет, он, однако же, был намного быстрее, опытнее и в бою чувствовал себя значительно увереннее, что давало ему большое преимущество при почти равном возрасте и силе и даже несмотря на то, что ростом он Халльгриму уступал. Не найдя противника там, где он только что был, Халльгрим не успел удержать удар, и его меч с размаху воткнулся в землю. А Ормкель тут же нанес секирой удар по этой руке, отрубая кисть с зажатой в ней рукоятью меча. Описав круг, секира вновь взлетела и ударила
на этот раз в бедро. Халльгрим упал на колени, и Ормкель в третий раз рубанул по шее.
        Халльгрим рухнул лицом вниз, и вокруг его головы быстро натекла кровавая лужа. Этот короткий жестокий бой и почти мгновенная смерть хозяина так потрясли его домочадцев, что больше почти никто не сопротивлялся. На земле осталось еще около десятка тел, иные из них еще стонали и шевелись. Фьялли подняли и унесли одного из своих, остальные отделались незначительными ранениями. А вожак, который и вовсе не вступал в бой, спокойно прошел в раскрытые его людьми двери дома.
        Это было какое-то странное нападение: такое странное, что обитателям усадьбы казалось, будто они видят страшный сон. Сам хозяин дома был убит, и слух об этом уже пролетел по всем покоям, где женщины и работники жались по углам, не зная, что с ними теперь будет. Во всех помещениях большого дома уже находились фьялли, но они ничего и никого не трогали, а просто осматривали все углы, выгоняя на видные места молодых женщин.
        А тот, кто назвал себя конунгом фьяллей, сразу прошел в девичью. Это было просторное помещение, где стояли сразу два ткацких стана, оба с начатой работой: на одном было гладкое полотно из желтой шерсти, на другом - из светло-зеленых и коричневых полос. Женщин тут нашлось около десятка: две-три старухи, две-три средних лет и четыре молодые девушки.
        Этим вечером в усадьбе Коровья Лужайка почти не было гостей, только Весла, дочь Кальва бонда, пришла поучиться плести тесьму. Кроме нее, тут находились еще три девушки: молодая скотница Батти, Раннвейг и сама йомфру Ингебьёрг. Все уже услышали о том, с каким из ряда вон выходящим требованием сюда явился конунг фьяллей. Он пришел за Ингебьёрг! Все женщины смотрели на нее с ужасом, а сама она, хоть и побледнела немного, кроме возмущения почувствовала и некий прилив гордости. Она привыкла к тому, что в округе Камберг ей нет равных и все неженатые мужчины что хочешь готовы отдать, лишь бы понравиться ей. Но теперь за ней явился чужеземный конунг! Тот, кто никогда ее даже не видел, пришел из-за морей, привлеченный слухами о ее красоте и прочих достоинствах. Все это было похоже на сказание, хотя весьма опасное. Ингебьёрг не была глупой, наивной девушкой и трезво смотрела на жизнь: если чужеземный конунг собирается завладеть ею силой, ничего особо хорошего ее не ждет. С добрыми намерениями так не приходят и не ломают ворота.
        -О, Инге!- Раннвейг, уронив челнок, подбежала к ней и обхватила, словно хотела спрятать.- Он пришел за тобой! Наверное, прослышал, что ты самая красивая девушка на Квартинге.
        -Да уж, наверное, прослышал!- с досадой ответила Ингебьёрг.- Если у него много людей, то отец не сможет ему противостоять. А пока обо всем узнает конунг или хотя бы Фримод ярл, будет поздно.
        -Но неужели никто нам не поможет!- Раннвейг огляделась, будто неведомые защитники могли откуда-то взяться прямо в темных углах девичьей.- Может, соседи успеют узнать?
        -Какие еще соседи?- с той же досадой ответила Ингебьёрг.- Разве здесь кто-то посмеет выступить против конунга фьяллей? Да они, если знают, уже бегут в лес, волоча свои пожитки!
        -Кто-то - посмел!- воскликнула Раннвейг.- Бьярни, сын Сигмунда Пестрого! Ведь прошлой зимой, когда фьялли вот так же явились разорять Камберг, Бьярни почти в одиночку дал им достойный отпор! И они никого не увезли с собой!
        -Они дом сожгли!- охнула одна из женщин.
        -Ну и что? Да пусть бы они сожгли этот дом, но оставили в покое нас! Инге! Разве ты предпочтешь, чтобы этот дом уцелел, а ты сама стала рабыней фьяллей? Если бы ты тогда вышла замуж за Бьярни, ничего бы этого теперь не случилось! Ты была бы уже давно замужней женщиной, и жила бы в Камберге, и, даже если бы фьялли опять пришли, Бьярни сумел бы тебя защитить!
        -Ты опять за свое! Я не нуждаюсь в защите сыновей рабынь!
        -Но что же теперь будет! Тебя увезут! Инге, я не переживу, если тебя увезут от нас! Что с тобой будет!
        Раннвейг опять обняла Ингебьёрг, и тут двери раскрылись и девичью заполнили вооруженные мужчины.
        Вожак расстегнул ремень и снял шлем. Стали видны длинные черные волосы, собранные сзади в хвост. Чтобы не привлекать к себе ненужного внимания возле побережий Квартинга, Торвард взял один из кораблей Эдельгарда ярла, захваченных Эрнольвом Одноглазым в морском сражении, выбрав самый заурядный по отделке. Также и людям своим он велел не заплетать косы, по которым фьяллей было легко отличить от представителей других племен. Но здесь, в этом доме, он уже не собирался скрывать, кто он такой. Напротив, ему было нужно, чтобы его имя и его цели местным жителям стали известны.
        Его люди вытолкнули молодых женщин и девушек вперед. В очаг подбросили дров, пламя взметнулось, осветив все углы. Торвард прошелся по девичьей, осматривая ее обитательниц. В будний день наряжаться ни к чему, и все они были одеты достаточно просто - в рубаху с поясом. Лишь у одной на шее пестрело маленькое ожерелье из нескольких стеклянных бусин, желтых и синих.
        Торвард осмотрел сначала эту - стройную девушку лет восемнадцати, с округлым лицом и широко расставленными испуганными глазами. Миловидная девушка, но вид у нее слишком робкий, и на дочь знатного человека она никак не походит. Еще одна - коренастая, с обветренным лицом, одетая в серую рубаху, с красными грубыми руками - надо думать, здешняя служанка. Две оставшиеся девушки стояли возле ткацкого стана, прижавшись друг к другу, и одна обнимала другую, словно хотела загородить от пришельцев. Одеты они были почти одинаково, одна смотрела в сторону, а вторая сверлила Торварда сердитым и почти вызывающим взглядом. Это уже ближе.
        -Которая из вас йомфру Ингебьёрг?- наконец Торвард нарушил напряженное молчание.- Я проделал долгий путь ради нее, и мне не хотелось бы ошибиться.
        -Ты проделал долгий путь ради девушки, которую не можешь узнать!- воскликнула та, что смотрела сердито. Торвард окинул ее взглядом: густые темно-русые волосы, привлекательная фигура, но с таким лицом нельзя считаться первой красавицей округи, даже будучи дочерью хёвдинга.- Зачем тебе девушка, которую ты даже не знаешь?
        -Я слышал, что она красотой превосходит всех и ее нетрудно узнать, но красота - вещь неуловимая. На свой вкус я выбрал бы вот эту,- он кивнул на Веслу,- но эта едва ли может быть хозяйской дочерью. А дочь Халльгрима нужна мне для другого, поэтому я не буду судить, достаточно ли она хороша. Ну что, признаетесь, которая из вас Ингебьёрг? Иначе я заберу вас всех.
        -Ты обещал не причинять вреда никому другому!- ледяным, надменным голосом отозвалась вторая из тех, что стояли возле ткацкого стана. Она выглядела наименее испуганной, голову держала высоко, а спину - прямо.- И сдается мне, ты как тот тролль, который выиграл голову пастуха, но позабыл оговорить, что имеет право прикоснуться к шее, чтобы ее взять!
        -Я обещал это до битвы. А теперь у меня есть раненые.
        -А здесь есть убитые! Я слышала, что мой отец… пал… - Она сглотнула и с трудом выговорила эти слова, еще не веря в такое несчастье, но не желая показать врагам ни малейшей слабости.- Но…
        -Я предлагал добром отдать мне то, за чем я пришел. Они сами выбрали свою судьбу, а выбор им был предложен. Еще я слышал, что Ингебьёрг - весьма надменная особа. И сдается мне, что это ты!- Торвард пристально взглянул в лицо девушки.
        Вот эта, пожалуй, походила на хозяйскую дочь: уж слишком гордо она держалась, а ее руки, немного крупноватые и с короткими пальцами, были, однако, белыми и явно не держали ничего тяжелее иглы и ткацкого челнока. Ухоженные светлые волосы, лицо с правильными, немного крупноватыми чертами, но выражение самоуверенности придает им значительность, а румянец, блеск глаз, чернота бровей делают ее яркой и заметной. Да, если эту девушку богато одевать и сажать на пирах на хорошо освещенное, видное место, ее можно посчитать очень красивой. И фигуры такие тоже многим нравятся… Сам Торвард такие не любил. Та, с бусами, худощавая и рослая, и то лучше - грудь не такая пышная, но тонкие руки с выступающими на запястьях косточками напомнили ему Элит, и внутри разлилось томительное тепло…
        Торвард невольно улыбнулся, чем очень удивил собеседников, и потряс головой, отгоняя несвоевременные воспоминания.
        -Едва ли другая станет присваивать себе это имя!- так же надменно отозвалась светловолосая девушка.
        -Ну, слава могучему Фрейру!- Торвард кивнул.- Очень хорошо, что это именно ты.
        -Почему?- Девушка, вероятно, ожидала услышать, что ее красота оправдала ожидания.
        -Ты мне не нравишься. Я ведь собираюсь отдать тебя другому и вижу - мне нетрудно будет это сделать.
        -Кому - другому?- Ингебьёрг так удивилась, что даже надменность слетела с ее лица.
        -Сейчас узнаешь. Так вот,- он оглядел лица прочих женщин,- эту деву я увожу с собой во Фьялленланд…
        -Тогда увози и меня.- Вторая девушка, с более темными волосами, та, что и сейчас еще не разжимала рук, обнимавших Ингебьёрг, с отчаянием глянула ему в лицо.- Я хочу разделить судьбу моей сестры!
        -Вот как?- Торвард поднял брови.- Ты ее сестра?
        -Моя мать - рабыня.- Девушка на миг опустила глаза.- Но я люблю мою сестру и хочу быть с ней там, где ей грозит…
        Она смешалась, не зная, что же именно грозит Ингебьёрг и чем той поможет ее присутствие. Но сестре предстояли нелегкие испытания, и Раннвейг, побуждаемая чувством почти материнским, неосознанно стремилась быть рядом с ней, чтобы поддержать и помочь чем только возможно. Она всю жизнь восхищалась своей знатной сестрой - ее красотой, которая в округе, составлявшей весь мир этих девушек, не имела себе равных, ее умом и решительностью, ее умением держаться на людях и всегда настоять на своем, ее гордой уверенностью, которая, однако, полностью оправдывалась достоинствами Ингебьёрг. Раннвейг привыкла считать себя намного хуже, но сейчас она понимала, что Ингебьёрг беспомощна и нуждается в ней, даже в той малой поддержке, которую дочь рабыни в состоянии ей оказать!
        -Я хочу быть с ней!- повторила Раннвейг, словно боялась, что сводную сестру сейчас от нее оторвут.- Я не расставалась с ней всю мою жизнь, не разлучай нас!
        -Хорошо,- с некоторым удивлением отозвался Торвард.- На корабле места много. Поехали. Собирай вещи. А вы запомните вот что,- он посмотрел на пожилых женщин, одна из которых, полная, с тремя нитями бус под застежками платья, все всплескивала руками, будто хотела лететь, но лишь беззвучно открывала рот.- Я увожу эту деву… этих двух дев во Фьялленланд, в Аскефьорд, где стоит моя усадьба под названием Аскегорд. И я хочу, чтобы Бьярни, сын Сигмунда из Камберга, приехал туда. Ведь Ингебьёрг - его невеста? Вот пусть и едет, чтобы вернуть ее домой. Я буду ждать его в Аскегорде, и он должен явиться туда не позднее чем за три недели до осенних пиров.
        -Б-б-бьярни… - едва владея собой, выговорила полная женщина, видимо, хозяйка.- О-о-о…
        -Ты все поняла? Бьярни сын Сигмунда. В Аскефьорде. За три недели до осенних пиров.
        -Но Бьярни нет в Камберге!- Раннвейг, уже склонившаяся к одному из сундуков и дрожащими руками достававшая сложенные чистые рубахи, в недоумении обернулась.- Он уехал! Он уехал из дома сразу после стрижки овец, он собрался на Зеленые острова, чтобы найти доказательства того, что его мать была дочерью тамошнего короля! Клянусь тебе, мы ничего не знаем и не слышали о нем с тех пор!
        На ее лице отражалась сложная смесь чувств, в том числе и надежда, что грозный конунг фьяллей оставит их в покое, если узнает, что с Бьярни сыном Сигмунда у них сейчас нет никакой связи. И в то же время упоминание об отсутствующем как-то по-особому взволновало Раннвейг, ее глаза заблестели, на щеках появился румянец.
        -Зато я о нем слышал,- успокоил ее Торвард.- И слышал, и видел, и даже дрался с ним. И скоро здесь о нем узнают много любопытного. Ну, ты собралась? Может, высокородная сестра тебе поможет, чтобы побыстрее дело шло?
        -Ох, Торвард конунг… - Хозяйка наконец отмерла настолько, что тычком послала одну из служанок к сундукам, а сама сделала робкий, боязливый шажок к грозному гостю, умоляюще складывая руки.- Торвард конунг, не обижай мою девочку! Она знатного рода, она такая умница и красавица! Мы заплатим тебе выкуп! Мы соберем… ты только скажи, чего ты хочешь? Сколько? Если это правда, что мой муж убит,- она всхлипнула и прижала к носу конец покрывала,- и я теперь бедная вдова… Но у нас есть родичи… Могущественные люди… мы соберем выкуп…
        -Я буду говорить об этом с Бьярни сыном Сигмунда. Ну, девушки, пошли. Может, проще будет взять эти два сундука целиком?- спросил Торвард, глядя на кучу вещей, которые бестолковые от испуга и растерянности руки просто вкладывали на скамьи и на пол.- Ари!- он глянул на ближайшего хирдмана.- Сгреби все это тряпье обратно, берите сундуки и пошли. Темнеет уже.
        По два хирдмана взяли сундуки и понесли из девичьей. Еще двое вежливо, но решительно подтолкнули двух девушек под локти в сторону выхода. Ингебьёрг резко обернулась, будто прикосновение фьялля могло ее запачкать, а фру Арнгуд бросилась к ней, обхватила и заплакала в голос. Хольм Опасливый и Арнор Меткий вдвоем увлекали их обеих к выходу, то толкали, то волокли, а хозяйка висла на дочери, не давая ей идти, так что под конец потерявшие терпение хирдманы просто оттащили женщину и увели девушку.
        Фру Арнгуд бежала за похитителями почти до самого берега, задыхалась от непривычного ей бега и рыданий, но почти не отставала и все старалась еще хоть раз увидеть свою гордость среди чужих спин. Половина домочадцев бежала за ней, тоже оглашая темнеющий воздух воплями. Навстречу им попалась жена рыбака Люрре - она со всех ног неслась в усадьбу, надеясь забрать там своего ребенка, ибо ясно было, что «все кончилось».
        Сначала Ингебьёрг, потом Раннвейг по сходням провели на корабль, и «Змей» немедленно отошел от берега. Ветра не было, но фьялли дружно взялись за весла, и вскоре уже корабль скрылся в густеющей мгле.
        Глава 9
        И вот Бьярни возвращался домой. Было время, когда он вовсе не собирался возвращаться на Квартинг - а скорее, ему только так казалось. Теперь же, когда цветущие долины и величавые холмы Зеленых островов остались далеко позади, он отчетливо осознавал, что даже в разгар своих тамошних приключений в глубине души свое будущее связывал только с Камбифьордом. По мере того как он приближался к дому, он словно бы возвращался в привычную кожу, оставляя позади чудеса Зеленых островов, словно невероятный сон. Вот уже вдоль бортов тянулись побережья полуострова Квиттинг - разоренные войной и до сих пор малолюдные, но речь, вид, весь уклад жизни квиттов уже напоминал о доме.
        За проливом Двух Огней показался Квартинг. Потом начались и вовсе знакомые места. Бьярни смотрел на березовые рощи и серые гранитные взлобки, среди которых вырос, и чувствовал, что возвращается другим. Ему уже было немного тесно здесь, но в душе расцветала такая радость, что он не сомневался: это пройдет и он снова займет место в привычной жизни. Но уже другое место, ибо он сам стал другим.
        На причале Камберга было пусто, но Бьярни это не огорчило. Он даже обрадовался, что у него есть возможность спокойно сойти на родную землю и оглядеться. Только Хринг-дурачок из Сорочьей Горки стоял поодаль, разинув рот по своему обыкновению, и Бьярни дружески помахал ему. Похоже, дурачок его не узнал и принял за чужеземного знатного гостя.
        Вытащить корабли у Бьярни не хватало людей, поэтому «Синего Змея» привязали к причальному кольцу и пока оставили в воде. Бьярни с Иваром хёльдом, его сыном и еще некоторыми людьми направился в усадьбу - ту, новую, где его ждали родичи и домочадцы весной. Другие пока остались охранять корабль и все привезенное. Бьярни шел по тропе, на которой знал каждый камень, и ему казалось, что деревья здороваются с ним. И уже мерещилось, будто он и не уезжал никуда, а Зеленые острова ему приснились.
        В усадьбе первой его увидела Йора. Завидев гостей, она от удивления переменилась в лице, но тут же узнала Бьярни и просияла. Сделав несколько робких шагов вперед, она вглядывалась в него, и на лице у нее разливалось ликование. Еще ни о чем не спрашивая, она поняла, что поход был удачным и что самые смелые ожидания ее брата оправдались. Причиной тому была даже не дорогая новая одежда и украшения, которые Бьярни надел, сойдя с корабля, а веселое, открытое, счастливое выражение его лица. Вернись он без успеха, теперь он был бы смущен и пристыжен; однако весь его вид говорил о том, что он привез самые приятные новости. Йора вскрикнула и бросилась к нему.
        Из дверей бежали прочие домочадцы, отец, мать, фру Лив. Сигмунд показался Бьярни постаревшим: седины в волосах прибавилось, морщины углубились, вид у него был нездоровый. Но возвращению сына он явно обрадовался и оживился. Даже не спрашивая, с чем тот приехал, Сигмунд обнимал его и хлопал по спине, искренне счастливый, что тот вообще вернулся и у него все-таки есть хоть один взрослый сын.
        А Бьярни подошел к матери. Дельбхаэм стояла, невозмутимо сложив на груди натруженные руки, но вид ее лица, ее осанки, ее гордой посадки головы сразу вызвал в памяти Бьярни всех знакомых ему женщин Зеленых островов - королеву Хелиген, королеву Гвендиль, Тейне-Де и, конечно же, Элит. Даже за морями, после двадцати пяти лет рабской жизни и тяжелого труда, наследница Дома Клионн ухитрялась как-то поддерживать связь с духом своей родины. Сейчас она все поняла, и на ее лице отражалось истинно королевское достоинство.
        -Приветствую тебя, дочь Дома Клионн,- по-уладски сказал Бьярни, склоняясь перед ней.- Да будет с тобой благословение богов, да наполнят твою жизнь радость и благоденствие.
        -Ты привез мое кольцо?
        -Я привез тебе много колец, браслетов и прочего, что полагается иметь королеве. И если твоя жизнь прошла среди лишений, возможно, ты почувствуешь себя вознагражденной, когда узнаешь, что твой сын сидел на Каменном Троне.
        -Что ж!- Дельбхаэм даже при этом поразительном известии невозмутимо двинула бровью.- Ведь твой род этого достоин, и твои собственные качества тоже не оставляют повода сомневаться в тебе.
        -А еще я должен тебе сказать, что с тех пор как дочь твоего брата Форгала, Элит Элга, стала богиней нового острова Эльтенн, Дом Клионн не имеет наследницы. И он с радостью примет тебя, дочь Миада, если ты вернешься на родину. Поскольку я сам давно свободен, я не сомневаюсь, что отец позволит мне выкупить мою собственную мать, и тогда следующей весной я отвезу тебя на Клионн, чтобы ты снова стала Красным Напитком Власти, как того требует твой род. Ты еще настолько красива, что славнейшие герои будут биться за право на твою любовь. Ты хочешь этого?
        -Я подумаю,- так же невозмутимо ответила наследница Дома Клионн.
        Несколько дней после возвращения Бьярни только и делал, что рассказывал - то по порядку, то перебивая сам себя, начинал что-то пояснять и уточнять, забегая вперед или углубляясь в древние сказания, без которых никак нельзя было понять смысл происходившего сейчас. Едва ли домочадцы Камберга могли все это уразуметь в полной мере, но привезенные подарки - золотые ожерелья и браслеты, бронзовые чаши и блюда, серебряные кубки, шелковые одежды и тонкие шерстяные ткани, искусно окрашенные в яркие разнообразные цвета,- убеждали лучше всяких слов. Торвард конунг перед отъездом поделился с Бьярни частью своей добычи, ибо тот разбил королеву Хелиген и тем избавил Торварда от еще одной заботы, так что теперь ему было что показать.
        -Правда, есть у нас одна плохая новость для тебя,- сказал ему Сигмунд хёвдинг на третий или четвертый день, когда первое возбуждение от чудес Зеленых островов поутихло и мысли уже могли обратиться к делам заурядной и скромной округи Камберг.
        Бьярни поднял на него настороженный взгляд. За последнее время он привык к неожиданностям, в основном неприятным, и не очень удивился, что дома его поджидает еще одна.
        -Это касается Коровьей Лужайки,- продолжал отец, испытующее глядя на сына.- Похоже, что получить твою невесту, йомфру Ингебьёрг, тебе будет не так легко, как мы думали.
        -Никто не скажет, что честь и достоинство достались мне легко.- Бьярни улыбнулся, ибо очень мало слово «легко» подходило к его приключениям. Если же Ингебьёрг за время его отсутствия нашла другого жениха, то это ее дело.- Трудностей я не боюсь. Но дело не в том, согласится ли йомфру Ингебьёрг выйти за меня, сколько в том, захочу ли я теперь взять ее в жены.
        Он улыбнулся, вспоминая, как стремился к этому браку всего лишь полгода назад. Надумав уехать с Зеленых островов, он боялся только того, что королева Фиал не согласится с его решением и тогда ему придется задержаться на неопределенное время. Оскорбить эту женщину, которая с такой готовностью приняла его в свое сердце и которой он столь многим обязан, Бьярни не смог бы. Но молодая супруга приняла это известие именно так, как ему было наиболее приятно: не обрадовалась скорой разлуке, но не стала упрямиться и удерживать его, предъявляя свои права.
        -У всякого свой путь!- сказала она и обняла его за шею, прижалась щекой к его плечу.- Тебя послали боги, чтобы помочь мне выйти из башни и занять то место, для которого я рождена. Если бы судьба тебе была остаться со мной навсегда, я не пожелала бы иного ее устройства. Но если сам Каменный Трон указал тебе дорогу на родину, я не стану спорить с волей богов. Богиня Ивил даст мне сил самой справляться с властью над ее островом, и я не нуждаюсь в помощи мужа, как не нуждалась моя мать. Но если ты когда-нибудь захочешь вернуться, то знай: в моем доме тебя всегда ожидает добрый привет, радость без печали и доброжелательность без обиды.
        Бьярни благодарно поцеловал ее, и ночью все было так хорошо, что он даже подумал было: а не задержаться ли, в самом деле, еще…
        Но раз решение принято, задержки только оттягивают неизбежное. Добром простившись с королевой Фиал, Бьярни больше не чувствовал себя связанным и мог выбрать здесь, на Квартинге, новую жену. Вот только он сомневался, что хочет видеть на этом месте Ингебьёрг. Теперь-то он знал, что весь мир не заключается в округе Камберг, и не мог мерить свое достоинство и счастье мерками десятка окрестных усадеб и хуторов. О надменной дочери Халльгрима он если и вспоминал иногда, то со снисходительной улыбкой и даже с оттенком признательности: ведь это ее отказ побудил его к путешествию. А он умел быть благодарным даже к тем, кто сделал ему добро, того не желая. Он подумывал навестить Коровью Лужайку и привезти йомфру Ингебьёрг какой-нибудь подарок. И ее сестре Раннвейг тоже. И Раннвейг даже особенно - ведь она-то и навела Бьярни на ту простую и драгоценную мысль, которая так изменила его жизнь.
        -Вот как!- Сигмунд хёвдинг пристально посмотрел на него.- Да, помню, меня предупреждали, что твоя поездка может привести именно к этому, что, повидав мир, ты уже не будешь так стремиться к лучшей невесте всего-навсего родной округи. Но, правду сказать, я не сильно огорчусь, если из этого сватовства ничего не выйдет - особенно теперь. Дело в том, что усадьбу Коровья Лужайка некоторое время назад посетил нежеланный гость, которого туда не приглашали,- Торвард Рваная Щека, конунг фьяллей, с большой дружиной. Он захватил усадьбу, убил Халльгрима и забрал с собой Ингебьёрг. И велел тебе передать - именно тебе!- что если ты хочешь получить эту девушку, то тебе придется поехать к нему и сразиться с ним. Обещал ждать тебя в Аскефьорде. Там его усадьба, и Ингебьёрг, надо думать, у него там. Ты должен явиться туда не позднее чем за три недели до осенних пиров. Так что если ты вдруг решишься ехать, то уже пора думать о сборах.
        При первом же упоминании о конунге фьяллей Бьярни переменился в лице. Ничего такого он не ожидал и теперь не знал, как понять эти новости. Ему казалось, что они с Торвардом конунгом расстались очень неплохо - если и не друзьями, то уж точно не врагами. Он не имел ничего против Торварда, даже испытывал к нему благодарность за поддержку, за хорошее отношение к Элит и ригу Миаду. У него не укладывалось в мыслях, что Торвард затаил какую-то злобу против него, Бьярни. И не за что вроде, да и не такой он человек, Торвард сын Торбранда, чтобы улыбаться в глаза, а в душе таить коварные замыслы. Здесь что-то не так.
        И чтобы выяснить хотя бы то, что возможно, Бьярни назавтра же отправился в Коровью Лужайку. Дорога была не близкая, и приехал он только к вечеру.
        Усадьба, насколько он мог видеть, подъезжая, не выглядела разрушенной или разграбленной. И челяди в ней толпилось не меньше, чем положено в доме знатного и богатого человека. Вот только вышел к нему, когда Бьярни велел позвать хозяина, не Халльгрим, а Эрлинг.
        -Это ты виноват!- забыв поздороваться, сразу набросился он на гостя.
        Гневно сжимая кулаки, он шагнул навстречу так решительно, что Бьярни не шутя приготовился к рукопашной, но Эрлинг благоразумно остановился в двух шагах. Видимо, нечто новое появилось в облике Бьярни - с отросшими длинными волосами, красиво одетого, с серебряными обручьями на запястьях и несколькими перстнями на пальцах, с пятью собственными хирдманами позади, прекрасно вооруженными и самоуверенными. Что-то новое появилось в его глазах, в выражении лица, в осанке - теперь это был воистину свободный, уверенный человек, чье уважение к себе не требовало подкрепления в мнении других.
        -Это ты виноват, ты!- твердил Эрлинг, и гордый вид Бьярни только разжигал его негодование.- Из-за тебя все это случилось! Ты чем-то так насолил конунгу фьяллей, что он ради мести тебе увез мою сестру, которую считал твоей невестой! Мы пострадали из-за тебя!
        -Так уж и быть, мы отдадим ее за тебя, только верни ее домой!- причитала фру Арнгуд, вышедшая из дома вслед за сыном.- Уж какой ни есть жених, только бы ее, мою ягодку, не держали в рабстве где-то за морем!
        «Так уж и быть, отдадим!» Бьярни с трудом верил своим ушам. Какой ни есть жених! Они так ничего и не поняли! Это он-то, Бьярни, все еще кажется им плохеньким женишком, за которого, скрепя сердце, приходится отдавать дочь, и то потому только, что ее честь запятнана пребыванием в плену. Они даже не спрашивают, увенчалась ли успехом его поездка на запад через море. Он для них по-прежнему сын Сигмунда Пестрого от рабыни, недостойный породниться с семейством из Коровьей Лужайки! То ли горе от потери мужа и дочери затмило глаза фру Арнгуд, то ли она слишком привыкла считать себя лучше всех и достижения других не способна заметить?
        -Меня не было дома, я ездил с товарами в Винденэс!- возмущенно продолжал Эрлинг.- Окажись я дома, уж я бы показал этому наглецу!
        -Показал бы ты ему свою задницу, когда бежал бы от него без оглядки!- не выдержав, воскликнул Бьярни.- Так уж и быть, отдадим!- гневно передразнил он.- Да не нужна мне ваша Ингебьёрг! Я привез подтверждения моего родства с уладскими королями. Вы сами в этом сможете убедиться, когда послушаете рассказы моих людей и увидите мою добычу и подарки. У меня на острове Ивленн осталась жена, наследница королевской власти, и весь остров считает меня, ее мужа, своим королем! Да я даже не взглянул бы больше никогда в сторону вашей Ингебьёрг с ее тремя коровами, сотней локтей полотна и одной рабыней в приданое! Но в одном ты прав. Все это случилось из-за меня, и никогда бы Торвард конунг не заглянул на вашу навозную лужайку, если бы не я. Поэтому я поеду во Фьялленланд и постараюсь привезти Ингебьёрг домой. Какая бы ни была, она не должна по моей вине терпеть позор и горе. С этим решено. Теперь скажите,- он перевел дыхание и взял себя в руки,- какой еще ущерб вам принес этот набег, кроме похищения Ингебьёрг и убийства Халльгрима? Кто еще из домочадцев пострадал?
        -Еще Свейна Селедку убили, и Горма, Торирова сына, да Халлю так поранили ногу, что он теперь навсегда хромым останется.- Фру Арнгуд промокнула глаза краем покрывала.- Да еще одну девушку увезли, Раннвейг.
        -Что?
        Вспомнив о Раннвейг, Бьярни огляделся. Да, ее не было среди женщин, толпившихся вокруг, но он все смотрел, будто надеялся все-таки найти знакомое лицо. Только сейчас он понял, что из всех обитателей Коровьей Лужайки только ее, Раннвейг, побочную дочь Халльгрима, он по-настоящему хотел здесь повидать. Ведь это она, единственная из всех, не встретила с презрением и надменностью его сватовство, она хорошо отнеслась к нему такому, каким он был тогда, она вдохнула в него веру в успех - да она-то и подсказала ему мысль поехать на Зеленые острова за доказательствами своего происхождения. И ее… увезли?
        -Но почему ее тоже?- спросил Бьярни. О Раннвейг он Торварду конунгу не говорил ни слова!
        -Дуреха сама напросилась.- Фру Арнгуд всхлипнула напоследок, уже почти успокоившись.
        -Как это - сама?
        -Ну, когда Торвард конунг объявил, что увозит Ингебьёрг, она, Раннвейг, сказала, что поедет с ней, чтобы разделить судьбу своей сестры. А он сказал: поехали, на корабле места много. Хорошо, хоть будет кому за ней присмотреть, моей ягодкой, хоть будет кому за ней ухаживать. Зря, что ли, мы столько лет ее кормили, за свою держали, одевали как свободную. Сколько раз и я, и Ингебьёрг ей рубахи отдавали почти неношеные, хенгерок ей справили из такой уж хорошей шерсти, только вот неровно покрасилась. А так совсем хороший получился хенгерок, хоть сама надевай.
        Похоже, фру Арнгуд видела нечто естественное в том, что девушка-рабыня добровольно пошла в плен за своей госпожой, чтобы и там ей прислуживать. Но Бьярни не знал, как расценить этот поступок. Что это - привычка рабыни тупо следовать везде за своей госпожой или решимость самоотверженного любящего сердца? Раннвейг, кажется, была привязана к своей знатной сестре, хорошо о ней отзывалась, старалась в разговоре с Бьярни оправдать ее надменность и разборчивость.
        Да и не была она в то время рабыней! Ведь Халльгрим уже тогда погиб, а после смерти человека, имеющего детей от рабыни, эта рабыня вместе с детьми получает свободу. Такой закон есть даже у фьяллей - Торвард конунг ведь упоминал, что именно так когда-то получила свободу его мать, рожденная рабыней от хёвдинга. Ибо не годится, чтобы кто-нибудь, кроме самого отца, владел кровными родичами. Бьярни этот закон хорошо знал: ведь не так давно закон о правах «детей рабыни» и к нему самому имел непосредственное отношение. И Раннвейг, неглупая и сообразительная девушка, наверняка тоже его знала. Не вспомнила в суете и потрясении набега, что смерть отца-господина делает ее свободной и никуда идти за его законной дочерью она уже не обязана? Или она не придала значения перемене своего положения?
        Да и не так уж велика эта перемена, строго говоря. Ведь наследства либо приданого таким детям все равно не положено, и Раннвейг предстояло точно так же жить в доме и выполнять все ту же работу. Ее только уже нельзя будет продать или как-то еще ею распорядиться против ее воли, но идти ей больше некуда.
        Но и к фьяллям ее никто не посылал. Она решилась на это сама, чтобы быть с сестрой. И Бьярни ощутил настоятельное желание отправиться в путь как можно быстрее. Если не Ингебьёрг, то Раннвейг уж точно заслуживает того, чтобы поскорее вернуться домой!
        До осенних пиров оставалось еще около двух месяцев, но Бьярни, не зная, какие еще сложности его ждут, не хотел задерживаться. «Синего Змея» снова готовили к походу, и теперь находилось еще больше желающих сопровождать сына Сигмунда: во всей округе Бьярни стал настоящим героем, каждый день в усадьбе толпились гости, жаждущие поглазеть на него самого и на привезенные подарки. И когда прошел слух, что он снова уходит в море, Бьярни стали прямо-таки осаждать желающие поучаствовать в его будущих подвигах. И даже известие о том, что идти предстоит не куда-нибудь, а во Фьялленланд, в самое логово грозного конунга фьяллей, мало кого испугало. Люди настолько верили в доблесть и удачу Бьярни, что, казалось, пошли бы за ним хоть в подземелья Хель.
        Сам Бьярни, не показывая вида, был вовсе не так уверен в своей непобедимости. Другое дело, он просто не мог поверить, что Торвард конунг затеял все это с целью его погубить. «Элит просила, чтобы я тебя не убивал…» Или просьба Элит сдерживала Торварда там, на Зеленых островах, а здесь ведь ее нет. Но зачем ему это надо? Ведь это не Бьярни убил двоих его братьев. Он вообще ничего плохого ему не сделал. Главным чувством Бьярни перед этой поездкой была не столько тревога, сколько недоумение. Тревожился он только за девушек. Как знать, что с ними сталось в плену, среди фьяллей, имевших славу диковатого племени, соблюдающего множество старинных обычаев.
        За проливом Двух Огней «Синий Змей» тронулся на север вдоль побережья Квиттинга. Дней через десять, миновав землю раудов, он вступил в пределы Фьялленланда. Границей служил Трехрогий фьорд, в котором стояла большая усадьба местного ход-трединга: на нем лежала обязанность охранять границы страны от нападений с юга. И Бьярни немедленно назвал свое имя: будь что будет.
        -А, да, я знаю!- ход-трединг, высокий и худощавый мужчина по имени Лейдольв, а по прозвищу Уладский Беглец, даже обрадовался.- Конунг о тебе говорил. Он ждет тебя, и я рад, что ты не заставил ждать себя долго.
        Чего конунгу нужно, Лейдольв ярл или не знал, или предпочел смолчать. Но в молодости он несколько лет прожил на Зеленых островах, где отбился от дружины своего вождя и попал в плен к ригу Брикрену, и они с Бьярни с удовольствием скоротали вечер за разговорами, которые было любопытно послушать и всем тамошним домочадцам. А наутро Бьярни отправился дальше.
        Многочисленные местные рыбаки указывали путь, и до Аскефьорда он добрался без приключений. С Дозорного мыса взвился белый столб дыма - его заметили, но один корабль с дружиной человек в тридцать-сорок здесь не посчитали угрозой. С берега закричали, спрашивая, кто и к кому, Бьярни назвал себя, и к нему приблизился кормчий на лодке, чтобы провести мимо подводных камней.
        -Конунг дома должен быть,- охотно говорил кормчий, коренастый мужчина с обветренным лицом и двумя косами.- Он обещал, что теперь уж до самой зимы никуда не тронется, так что ты его, скорее всего, в Аскегорде и найдешь.
        «Синий Змей» встал у песчаной площадки, носившей название Конунгов причал, и хотя усадьбы отсюда видно не было, кормчий указал тропинку, уводившую вверх по берегу через сосновый бор.
        -По тропе иди, и там Аскегорд будет. Не ошибешься - у него над крышей большого дома ясень растет, такой дом у нас во фьорде один. А может, он и на свете такой один, как знать?
        -Я, по крайней мере, о других подобных домах не слышал,- честно ответил Бьярни.
        Аскегорд, открывшийся взгляду за сосняком, ничем особенным не поражал. Только ясень над крышей, а так - усадьба средней руки, бывают и побольше. Ворота стояли открытыми. Люди во дворе спросили у Бьярни, кто он и откуда, он назвал себя, и сразу несколько человек побежали внутрь предупредить хозяев. И Бьярни пригласили в дом.
        Войдя, он первым делом оказался на просторной кухне. Близилось время ужина, женщины хлопотали у длинных столов, стуча ножами. И почти первая, кого Бьярни увидел, была Раннвейг. В рубахе и в длинном сером переднике, она стояла у стола, держа в одной руке нож, а в другой - очищенную морковку, и смотрела на Бьярни с таким изумлением и восторгом, будто ей явился кто-то из богов.
        Бьярни застыл на месте, увидев ее, и она шагнула к нему.
        -Ты приехал… - пробормотала она.- Ты нашел нас… Бьярни, ты вернулся!
        -Да.- Бьярни улыбнулся и шагнул к ней.
        Раннвейг бросила нож и морковку, подалась к нему - как-то так получилось, что они оба сделали движение навстречу и словно влились друг к другу в объятия. Бьярни прижал к себе хрупкую девушку, чувствуя под руками каждую косточку, и почему-то это перевернуло в нем сердце, наполнило теплом и восторгом. Именно в это мгновение он в полной мере ощутил торжество и счастье от всех своих свершений, потому что принес их, как драгоценный дар, именно той, которая сильнее всех желала ему успеха; откуда-то возникло удивительное чувство, будто сейчас, в объятиях этой девушки, он наконец-то по-настоящему дома.
        -Я ждала… Я знала… - шептала Раннвейг.- Я каждый день ждала тебя. Ведь ты сумел? Ты добился?
        -Да!- Он прижал к себе ее голову и поцеловал в теплые густые волосы. Эта девушка, которую он до того видел всего один-два раза, сейчас казалась ему по-настоящему близким существом, потому что всей душой, без мысли о себе, радовалась его успехам и даже самому его существованию на свете.- Все вышло так, как ты говорила. Я нашел моих королевских родичей, я даже сам стал королем на одном острове. Я даже взял в жены тамошнюю королеву…
        -Вот как… - Раннвейг отстранилась, на ее лице отразились грусть и разочарование.- Значит, ты…
        -Она осталась там, она отпустила меня,- успокоил ее Бьярни.- Мы расстались по-хорошему, когда я понял, что мне не судьба остаться на Зеленых островах на всю жизнь. И я свободен выбрать себе новую жену.
        -Значит, ты все-таки сможешь жениться на Инге?- Раннвейг подняла на него глаза и тут же снова опустила.
        -Не знаю, захочу ли я, чтобы это была Ингебьёрг. Где она, кстати?
        -Должна быть в девичьей.- Раннвейг огляделась, а потом снова глянула на Бьярни.- Ты не подумай, мы… Нас никто здесь не тронул, и если ты возьмешь ее в жены, то не будешь этим опозорен.
        -Но буду ли я счастлив, если возьму в жены Ингебьёрг? Принесет ли мне счастье женитьба на той, что меня не любит?
        -Но, может быть… - начала Раннвейг, глядя на него, и в глазах ее отражалась убежденность, что Бьярни просто нельзя не любить. Что если кто на свете и заслуживает любви, то только он!
        Бьярни молчал, глядя ей в глаза. Теперь он понимал, что Раннвейг влюбилась в него в тот самый миг, когда увидела в первый раз, там, на весеннем тинге, в землянке Халльгрима. Привыкнув, что все лучшее достается ее знатной сестре, она не могла и помыслить о том, что Бьярни обратит внимание на нее, дочь рабыни, к тому же не слишком красивую. А Бьярни теперь смотрел на нее и дивился: почему он тогда был таким дураком? Он мог бы обо всем догадаться уже в то утро, когда Раннвейг остановилась возле него и стала расспрашивать, старалась утешить его в неудаче, ободрить и в конце концов подсказала мысль о той поездке. Он уже тогда мог бы понять, что понравился ей. Ее стройная фигура показалась ему привлекательной еще при первой встрече, ее ум, сердечность, прямодушие, доброжелательность и справедливость он тоже разглядел довольно быстро. Что ему стоило еще тогда сообразить, где он может найти свое счастье, и посвататься к ней? Конечно, Ингебьёрг и ее брат Эрлинг высмеяли бы его, говорили бы, что сын рабыни и дочь рабыни - отличная пара, но сам Халльгрим был бы очень рад такому выходу. Отдав сыну рабыни свою
побочную дочь, он избежал бы и ссоры с влиятельным человеком, и бесчестья от столь низкого, как ему казалось, родства. И не надо было бы Бьярни ехать ни на какие там острова! А если бы над ним смеялись - ну и пусть, если делать нечего. Теперь он знал, что человек должен уважать себя сам. А если глупцы не знают, за что его уважать, то это их трудности.
        -Ну, а на меня наконец кто-нибудь посмотрит?- раздался знакомый низкий голос, звучавший весело и насмешливо.
        Бьярни и Раннвейг оторвали взгляд друг от друга и обернулись. На пороге гридницы стоял Торвард конунг - в простой рубахе, со связанными в хвост волосами и с мокрым пятном на бедре. В руках он держал голенького младенца месяцев пяти на вид - младенец, лежа в этих широких ладонях, ничуть не беспокоился и гугукал. Видимо, он и произвел то пятно на конунговых штанах, но не похоже, чтобы кого-то из них двоих это смущало.
        -У тебя есть сын?- От удивления Бьярни даже забыл поздороваться. Как-то ему раньше не приходило в голову, что дома, в логове Дракона Восточного моря, у того может быть семья, как у всякого обычного человека.
        -Нет, это не мой, это Сэлы. Ну, заходи, раз приехал, чего на кухне-то торчишь? Все никак не привыкнешь, что ты теперь достойный, знатный человек?- Торвард усмехнулся, и Бьярни ничуть не показался обидным этот намек, потому что Торвард вовсе не собирался его обидеть.
        Они прошли в гридницу, где уже ждала с чистой пеленкой наготове миловидная женщина лет двадцати, невысокого роста, тонкая, с умным и решительным взглядом серых глаз. Без лишних слов она забрала у конунга младенца и унесла пеленать, и Бьярни почему-то сразу подумал, что это - домашняя любовница Торварда. Хоть он и отказывался от родства с ее сыном, но что-то такое было в обращении этих двоих, что обличало тесные и привычные отношения. Торвард, все с тем же сохнущим пятном на штанах, уселся на высокое хозяйское сиденье, указав Бьярни место на скамье поблизости от себя.
        -Есть хотите?- спросил он.- Скоро ужин будет, но, если голодные, я велю что-нибудь пока подать перекусить.
        -Лучше спроси его, где Ингебьёрг!- шепнул Бьярни Ульв.- О боги, вот она!
        Он все это время оглядывался и вот наконец заметил дочь Халльгрима. Она вышла из девичьей вслед за фру Сэлой, которая опять принесла своего перепеленутого младенца и скромно уселась с ним на женскую скамью. Ингебьёрг осталась стоять в дверях среди других служанок. С кухни туда же пробралась Раннвейг, снявшая передник, и встала рядом с сестрой.
        Ингебьёрг несколько изменилась за то время, что Бьярни ее не видел, хотя он затруднился бы сказать, в чем дело. Она не казалась измученной или изможденной; одета она теперь была в простую рубаху, но гордая посадка головы отличала ее от прочих служанок. При первом же взгляде на нее Бьярни невольно вспомнил свою мать: между Ингебьёрг и Дельбхаэм появилось какое-то удивительное, хотя и трудноуловимое сходство. Дельбхаэм тоже знала, что заслуживает более высокого положения, чем то, которое занимает.
        Бьярни дочь покойного Халльгрима будто не замечала, с напряженным и замкнутым лицом глядя куда-то в сторону. Решалась ее судьба, и решить ее должен был тот, кого она с презрением отвергла. Она и хотела снова получить свободу, уйти из этого чужого дома, где принуждена была выполнять разные работы наравне со служанками и рабынями, и отчаянно не хотела быть обязанной сыну Дельбхаэм!
        -Мы не голодны.- Бьярни снова перевел глаза на конунга фьяллей, который с любопытством наблюдал за ним и Ингебьёрг своими блестящими темными глазами.- Я скорее хотел бы узнать…
        -Говори, не стесняйся,- подбодрил его Торвард конунг.- У нас тут не Винденэс, можно не ждать из вежливости до завтра, чтобы сообщить о том, что у тебя распорот живот и ты срочно нуждаешься в помощи лекаря. Ты ведь очень хочешь мне сказать: какого хрена ты, ведьмин сын, украл мою невесту?
        Бьярни постарался подавить улыбку.
        -По крайней мере, в таких выражениях я никогда не смог бы говорить с настолько знатным и прославленным человеком в его собственном доме. Но не скрою: когда я услышал о том, что ты похитил йомфру Ингебьёрг, дочь Халльгрима хёвдинга, я едва поверил своим ушам. Ибо я был уверен, что мы с тобой расстались по-доброму и у тебя нет причин желать мне зла.
        -Есть причины!- протянул Торвард, уже не улыбаясь. При этом он внимательно рассматривал Бьярни, будто был в затруднении.- У меня есть причины если не желать тебе зла, то желать… чтобы ты желал зла мне!
        -Как это?
        -А так. Помнишь, как мы с тобой дрались на Клионне? Когда твоя ненависть ко мне сделала меня здоровым, хотя я до того едва на ногах стоял?
        -Конунг, ты преувеличиваешь свое тогдашнее нездоровье,- заметил Сёльви.
        -Ну, есть немного,- Торвард не стал спорить.- Но я был не готов драться по-настоящему, и вы все это знали. И в шесть рук пытались меня удержать - сам помнишь, Сёльви. И не смогли. А теперь я уже не на Зеленых островах и благословение Клионы и ее дочери меня не прикрывает. Мне нужна твоя ненависть, Бьярни сын Сигмунда, чтобы я мог хотя бы еще эту зиму прожить дома, не кидаясь на людей. Своих собственных людей, заметь, а они мне гораздо дороже, чем чужие.
        Бьярни в изумлении смотрел на него.
        -И я хотел, чтобы ты попытался отбить у меня эту деву,- Торвард не глядя кивнул в сторону Ингебьёрг,- раз уж ты без нее жить не можешь. Но что-то я теперь усомнился, что это так. Похоже, ты меня провел. И вовсе не на этой йомфру ты хочешь жениться.
        Он посмотрел на Раннвейг. Когда он застал их с Бьярни, не отрывающих глаз друг от друга, их лица ему многое сказали.
        -Я сам себя чуть не провел.- Бьярни смущенно улыбнулся, еще не зная, верить ли тому, что вдруг обнаружил в собственной душе.- Но это ничего не меняет. Йомфру Ингебьёрг стала твоей пленницей из-за меня. И я здесь затем, чтобы освободить ее. Если ты хочешь биться со мной, то я готов.
        Торвард посмотрел ему в глаза.
        -Ты ведь собираешься сделать мне одолжение,- заметил он, и Бьярни пожал плечами.- Ты готов со мной биться не ради этой девы, а чтобы сделать мне приятное. Да чем же я тебе так нравлюсь, тролль тебя подери?
        -Ты… - Бьярни сам с трудом понимал, чем же его так привлекает этот странный человек.- Я и сам удивляюсь. Ты ворвался в мою жизнь как злейший враг, принес мне много зла, но из этого зла потом выросло много блага.
        -Это мое проклятье тебя зацепило. Оно все мои стремления выворачивает наоборот. А у тебя сильная своя удача, вот и вышло так, что мое буйство тебе пошло на пользу.
        -Глядя на тебя, я понял для себя самое главное. Можно быть достойным человеком в любой одежде и даже в любом положении. Достоинство - внутри. И сила там же.
        -Так ты и сам это знал.- Торвард повел плечом.- Когда ты в одиночку поджег крышу у меня над головой и вынудил конунга фьяллей с дружиной ночевать на снегу, силы и достоинства у тебя и у самого хватало.
        -Но тогда я об этом не знал. Я хотел, чтобы меня уважали люди.
        -Ха!- Торвард хлопнул себя по колену.- Да если бы я вечно думал, что обо мне подумают… мне бы лучше вовсе на свет не родиться.
        -Ты родился наследником престола. Это немножко другое. И ты им всегда оставался, даже когда ничуть не заботился об этом. И еще… моя сестра Элит…
        Бьярни неуверенно оглянулся на фру Сэлу, не зная, не окажет ли он дурной услуги хозяину, упоминая об Элит в этом доме. Но Торвард только усмехнулся, а фру Сэла на миг многозначительно сжала губы, будто проглотила насмешку, и бросила на Бьярни взгляд, говоривший, что она и так все знает. В подробностях.
        -Я не могу ненавидеть того, кто был другом моей сестре, самой дорогой… одной из самых дорогих для меня женщин на свете,- окончил Бьярни.- Но если ты хочешь…
        -А, ладно!- Торвард махнул рукой.- Тролль с тобой! Нет в тебе злости, а без этого не драка выйдет, а одна ерунда. Мог бы я, конечно, тебя разозлить, это за мной не заржавеет, но что-то мне тоже этого не хочется. Уж больно ты забавный!
        Бьярни вовсе не находил себя забавным - кажется, он песен не поет, на пирах не пляшет, «лживые саги» не рассказывает и стихов не слагает. Однако Торвард ясно видел, как причудливо обходится судьба с сыном Дельбхаэм, и это казалось ему весьма забавным.
        -Забирай свою девку так, без драки,- продолжал он.- Я тебе ее просто продам. За марку серебра. Девка молодая, собой ничего, с мужиками не валялась, если не врет, и я ее не трогал, для тебя, дурака, берег. Да и не нравится она мне.- Он ухмыльнулся.- Марку за нее заплатить можно, я сильно не заламываю. Она ведь не дочь рига, как твоя мать, чтобы запрашивать за нее целых три!
        И до Бьярни стало доходить, что положение и впрямь складывается забавное. Причем создал его своими руками именно Торвард конунг. И Бьярни почувствовал чуть ли не любовь к этому человеку, который приготовил для него такую полную, роскошную, упоительную месть за все прошлые унижения. Ингебьёрг отвергла его сватовство, потому что он - сын рабыни. Теперь она сама - такая же рабыня, и именно он, Бьярни, покупает ее, но по цене в три раза ниже, чем была заплачена когда-то за его мать - ту самую, из-за которой знатная дева его презирала. А Ингебьёрг не дочь короля и трех марок не стоит!
        И он робко улыбнулся. Не осознавая этого, он смотрел на Торварда сияющими глазами, и этот человек, который так странно себя вел и выражался так не по-королевски, уже казался ему чуть ли не лучшим на свете. Представ перед ним впервые как злой и жестокий враг, конунг фьяллей в итоге действительно сделал ему столько добра, сколько не сделал ни один друг или родственник!
        Глянув в толпу женщин, Бьярни заметил там Ингебьёрг - но остановил взгляд на лице Раннвейг.
        -А как же вторая девушка?- с замиранием сердца спросил он. Если Раннвейг Торвард откажется ему продать, то снова станет для него самым ненавистным человеком на свете!- Раннвейг? Та, что приехала с ней?
        -Раннвейг?- Торвард тоже нашел ее в толпе, словно не был уверен, о ком идет речь.- А что Раннвейг? Я ее в плен не брал. Она сама пожелала последовать за мной, то есть за своей сестрой, конечно. Она, я так понял, была побочной хозяйской дочерью, от рабыни, вроде тебя… А хозяина мы убили - ну, так получилось. Сидел бы смирно, не огреб бы секирой по голове. Короче, со смертью хозяина его побочные дети от рабынь получают свободу. Такой закон есть даже у нас, грубых и неучтивых фьяллей. У вас тоже есть?- Бьярни кивнул.- А не было бы, так я бы сам дал ей свободу, потому что она вела себя как свободная женщина! Она заслужила быть свободной. И если она теперь пожелает пойти с тобой, заодно с Ингебьёрг или как там, то мне и в голову не придет ее удерживать. А захочет остаться - тоже не выгоню. Хорошей женщине в доме всегда место найдется!
        И Торвард дружески подмигнул Раннвейг, отчего та смутилась и опустила глаза. Но против воли на губы ее просилась улыбка.
        -Правда, у нас есть еще один закон,- продолжал Торвард, и Бьярни, с трудом оторвав глаза от Раннвейг, снова посмотрел на него.- Если свободный человек желает жениться на чужой рабыне, то он просто приходит к ее хозяину и при свидетелях говорит: так, мол, и так, хочу жениться на твоей рабыне, продай мне ее - и дает двенадцать эйриров. Любая рабыня, хороша она или плоха, в таком случае стоит полторы марки. И хозяин не имеет права ни повышать цену, ни отказываться от сделки. Хватай, дескать, двенадцать эйриров в зубы и не мешай чужому счастью. И отдать ее обязан прямо сейчас. А то ведь бывают такие уроды: как узнают, что на женщину в их доме кто-то глаз положил, то в постель потащат, даже если раньше на нее и не глядели. Из одной вредности. Но уж тогда и жених обязан в течение месяца свадьбу справить, иначе рабыня просто становится свободной. Ну, к чему я тебе все это рассказываю? Если ты покупаешь Ингебьёрг просто так, то с тебя марка. А если в жены, то двенадцать эйриров. Решай.
        -С меня марка,- без раздумий ответил Бьярни.- Я покупаю ее просто так. Мне не жалко лишних полмарки, потому что я все равно возьму с ее родни в десять раз дороже. Но я не собираюсь брать на себя обязательства насчет этой женитьбы.
        Смотрел он при этом на Раннвейг. Она тоже смотрела на него: на лице ее отражалось некоторое смущение, поскольку она вовсе не привыкла, чтобы ее благородную сестру унижали, торговали ее свободой и честью у всех на глазах. Но она тоже понимала, что Бьярни имеет право на эту месть: месть за свои прежние унижения, что он претерпел от этой девушки, которую теперь покупает «просто так»! А взгляд Бьярни, обращенный на саму Раннвейг, был так значителен и выражал такое ясное чувство, что сердце замирало от восторга и неверия в собственное счастье.
        Торвард наблюдал за всем, слегка усмехаясь. Проклятье все еще сказывалось: он собирался вызвать в Бьярни вражду, а вышло опять все наоборот - вроде как доброе дело ему сделал!
        -А как же ты?- Бьярни вспомнил, с чего все начиналось.- Если тебе нужно со мной подраться, чтобы…
        -А!- Торвард махнул рукой.- Чтобы из нашей драки для меня вышел толк, мне надо, чтобы ты не мечом на меня махал, а чтобы ты меня ненавидел. Помахаться я и со своими могу.- Он кивнул на своих телохранителей, которые, сидя вчетвером плечом к плечу, производили весьма внушительное и грозное впечатление.- А ненавидеть меня у тебя уже не получится, ты ведь человек приличный, по тебе это сразу видно, и не будешь ненавидеть того, кто тебе что-то хорошее сделал. Да и не хочу я, чтобы ты меня ненавидел,- подумав, добавил он.- Как-то я уже к тебе привык… да и вообще… Мне как-то в последнее время полегчало. Уже нет такого желания на людей бросаться, как было полгода назад. Я думаю, это из-за Элит.
        -Элит?- Это имя было словно солнечный луч, и Бьярни улыбнулся.
        -Она ведь богиня. Богиня острова Эльтенн… - Торвард слегка прищурился, и видно было, что ему большое удовольствие доставляют воспоминания о новом прекрасном острове и о той, чье пленительное тело и ясное лицо он видел в очертаниях его равнин и холмов, в блеске его ручьев и яркой пестроте цветов.- Я через нее с Богиней примирился - мы с ней жару давали лихо, даже Богине должно было понравиться!- Торвард усмехнулся, а Бьярни отвел глаза.- И мне теперь легче. Уже второй месяц легче. Не думаю, что это совсем все, но уже можно жить и почти не мешать при этом жить другим.
        -Я желаю, чтобы ты как можно скорее справился со всем этим,- негромко и искренне произнес Бьярни.- И принес при этом как можно меньше вреда людям. Не ради них даже об этом говорю, а ради тебя самого. Чем меньше ты принесешь зла, тем легче Богине будет окончательно с тобой примириться.
        -Ладно мне советы давать!- Торвард небрежно отмахнулся.- Пока в этой шкуре не побываешь, не поймешь, как тут можно жить и как нельзя.
        Бьярни не возражал. Что тут возразить? Никто на свете не поможет Торварду делом или советом так, как он сам поможет себе.
        -А вместо драки ты мне сделай вот что,- продолжал Торвард.- Я хочу, чтобы ты сейчас съездил в Винденэс и от моего имени поговорил с Рамвальдом конунгом. Его сын, Эдельгард ярл, у меня. И я готов вернуть его за достойный выкуп, за клятву забыть прошлые обиды и не чинить препятствий фьялленландским торговцам в Винденэсе. Я тут подумал, что незачем мне самому ездить в Винденэс на осенние торги, лучше я выкуп за Эдельгард ярла возьму не серебром, а товарами. Я приглашаю доверенных людей Рамвальда конунга приехать ко мне сюда и привезти хлеб, лен, мед, еще кое-что - ты потом поговори с Лофтом, это мой управитель, он расскажет, чего и сколько мне нужно. Пусть привозят сюда и забирают Эдельгарда ярла. Берешься?
        -Конечно. А девушек ты отдашь мне, когда твое поручение будет выполнено?
        -Да нет, хоть сейчас забирай. Ты же приличный человек, не обманешь. По тебе это сразу видно!- И Торвард улыбнулся, глядя на Бьярни почти с сочувствием. Ибо понимал, что порядочность, хоть и успокаивает душу, порой создает человеку много лишних сложностей.
        -Торвард конунг!- Ульв сын Ивара вдруг поднялся на ноги. Он был бледен, как береста, и на его обычно самоуверенном и насмешливом лице отражалось жестокое волнение.- А если я… если я… с согласия Бьярни, которое, я надеюсь, он мне даст… я предложу тебе двенадцать эйриров серебром за Ингебьёрг дочь Халльгрима, ты примешь их у меня?
        Через несколько дней Бьярни со спутниками собрался восвояси. С ним уезжали обе девушки, и если Раннвейг вся лучилась счастьем, то Ингебьёрг по-прежнему держалась холодно и замкнуто. Сейчас она была собственностью Ульва сына Ивара, который тоже когда-то сватался к ней и тоже был отвергнут, и не менее чем через месяц должна была состояться ее свадьба, после которой она снова станет свободной женщиной. Правда, свободной она через месяц стала бы и без свадьбы, но Ингебьёрг понимала, что после этих приключений, пленений и продажи она теперь сто лет не дождется больше ни одного хоть сколько-нибудь стоящего жениха. Ни красота, ни приданое не помогут. Поэтому она насильственной улыбкой отвечала на попытки Ульва заговорить с ней - Раннвейг убеждала ее, что Ульв не пытается «купить сокровище по дешевке», а почти жертвует собой, собираясь прикрыть ее бесчестье своим именем и ввести в свой дом как хозяйку. И что надменное презрение не прибавит ей чести, зато очень помешает миру в будущей семье. В конце концов, и Ингебьёрг тоже хотела быть счастливой.
        -И передай от меня привет твоей рыженькой сестре!- Прощаясь на причале под старыми соснами, Торвард подмигнул Бьярни.- Вот она была вполне в моем вкусе. Она примет от меня какой-нибудь подарок в возмещение того, что я ее… очень сильно напугал?
        -Примет, я думаю. Ты… - Бьярни посмотрел на Торварда со сложным выражением осуждения и безнадежности: он не мог осуждать человека, который такими странными, но действенными способами если не исправлял, то хотя бы возмещал приносимое им зло.- Йора очень… сильно страдала из-за того, что по хараду ходили слухи, будто ты ее обесчестил. Мы не могли доказать, что это не так, а слухи шли из Коровьей Лужайки, от Ингебьёрг и ее брата. Но теперь сама Ингебьёрг оказалась в том же положении, больше того - целый месяц жила у тебя в доме, и теперь-то в хараде ни одной собаке не придет в голову усомниться, что весь этот месяц она согревала твое ложе. Так что ты сам же отомстил за Йору, за то зло, которое ей причинил. Если бы ты ее обесчестил на самом деле, то на выкуп должен был бы ей марку золота. Но поскольку ты всего лишь… напугал ее, как ты говоришь, то я думаю, хватит просто какого-нибудь маленького подарка. Наверное, ей было бы приятно получить… вот такую вещь.
        Обернувшись, он почтительно указал на фру Сэлу, которая, уже без ребенка, стояла поодаль рядом с своей невесткой, фру Дер Грейне. Под застежкой ее платья висел на ремешке красивый гребень резной кости, отделанный золотом, изготовлением которых славится Фьялленланд. Примерно так Бьярни и Йора в детстве представляли себе гребень королевы Дагмары, которая якобы потеряла его на Гребневой горе и который они так мечтали там найти!
        Торвард бросил Сэле один взгляд, и она тут же отвязала гребень от застежки. В большом или в малом, воля Торварда конунга всеми его приближенными выполнялась беспрекословно.
        -Я тебе другой подарю,- шепнул ей Торвард, принимая гребень из рук Сэлы, и она только двинула бровями: подумаешь, какая важность!
        -Держи!- Торвард вручил подарок Бьярни, и тот взял его, радуясь, что вовремя вспомнил.
        «Синий Змей» столкнули в воду, и Торвард, не провожая его, в окружении своих людей пошел по тропе вверх, обратно к Аскегорду. В душе его царил покой, и он надеялся, что этого покоя ему хватит хотя бы до весны. Весной опять проснется беспокойство, его опять потянет за моря, чтобы снова искать испытаний и проверять на прочность свою удачу.
        Вспоминая Бьярни, он улыбался, только сейчас поняв, чем этот рыжий парень, сын кварга и уладки, знатного хёвдинга и рабыни королевской крови, так ему понравился - тем, что Торвард нашел в нем сходство с самим собой. И вовсе не то, что матери их обоих считались чужеземными рабынями, будучи гораздо выше родом, чем их хозяева. Каждый из них отправился в поход на запад через море, по древней дороге посвящений, чтобы сразиться со своим драконом. Для Бьярни таким драконом стал Торвард - и он убил дракона, победив вражду. Но для самого Торварда бой с драконом был еще далеко не закончен. «Ты стал мной - во мне ты убиваешь себя!»-сказал ему истекающий кровью Красный Король Холмов. И Торвард знал, что старого-себя он должен убить, как бы ни было это тяжело и больно, чтобы дать место себе-новому. Чтобы снова заслужить любовь той богини, что приходила к нему во сне. И неважно, в каком обличии она придет наяву - королевы или рыбачки, жительницей этого или Иного мира. Он был готов принять ее какой угодно - ведь только она поможет Дракону Восточного моря окончательно сбросить драконью шкуру и стать господином
своей судьбы.
        Пояснительный словарь
        Список сокращений
        СЭ - «Старшая Эдда»
        МЭ - «Младшая Эдда»
        КМ - Кеннет Медоуз, «Магия рун»
        АННУН - потусторонний мир.
        АСГАРД - небесная крепость, место обитания богов-асов (см.). Буквально означает «ограда асов». В нем находится множество прекрасных чертогов, в которых обитают боги. Асгард окружен высокой каменной стеной, построенной великаном, и ведет в него радужный мост Биврёст, непреодолимый для врагов.
        АСЫ - род богов, предмет основного культа Древней Скандинавии. В союзе с ними выступает другой божественный род - ваны (см.). Главой асов является Один, а прочие - в основном его дети и внуки.
        БАЛЬДР - второй сын Одина. «О нем можно сказать только доброе. Он лучше всех, и все его прославляют. Так он прекрасен лицом и так светел, что исходит от него сияние. Он самый мудрый из асов, самый красноречивый и благостный. Он живет в месте, что зовется Брейдаблик, на небесах. В этом месте не может быть никакого порока…» (МЭ) Был убит слепым Хёдом стрелой из побега омелы и остался у Хель, несмотря на попытки вызволить его. Видимо, в его образе отразились культовые жертвоприношения: Бальдр - «умирающий и воскресающий бог», известный всем мифологиям, символ ежегодно обновляющейся растительности. Бальдру было посвящено воскресенье.
        БЕЛАЯ БРОНЗА - вероятно, сплав меди с серебром. Этот металл обладал способностью служить чем-то вроде магической «прокладки» между миром людей и Иным миром, поэтому гости из Иного мира приходят в обуви из белой бронзы или даже приплывают на ладьях из этого металла.
        БЕЛЬТАН - один из главных годовых кельтских праздников, отмечался 1 мая, был посвящен возрождению жизненных сил природы после зимнего сна. Знаменовал собой начало лета. Иначе назывался Праздником Костров, поскольку разводилось множество костров.
        БЕРСЕРК - буквально «медвежья шкура», или «медвежья рубашка». Так называли могучего воина, способного во время битвы приходить в исступление (впадать в «боевое безумие»), когда сила его увеличивалась многократно и он не замечал боли. Про одного берсерка рассказывают, что он сражался со стрелой в спине. В исступленном состоянии берсерк отождествлял себя со зверем - волком или медведем. Достоверно не известно, было ли это явление результатом тренировок или видом психического расстройства. Есть также сведения, что берсерки приходили в это состояние с помощью специальных наркотических средств. Стать берсерком мог не каждый. Конунги считали нужным иметь в числе своей дружины берсерков, но обыкновенные люди предпочитали избегать общения с ними, поскольку, судя по сагам, «беспризорный» берсерк представлял большую опасность для окружающих, а справиться с ним было очень трудно.
        БИТВА ДЕРЕВЬЕВ - древняя валлийская поэма о сражении деревьев, вызванном колдовством, содержит заклинания и прочие магические знания.
        БОАДАГ - редко употребляемое имя древнекельтского короля Иного мира.
        БОНД - мелкий землевладелец, лично свободный.
        БРИСИНГОВ ОЖЕРЕЛЬЕ - сокровище, изготовленное для Фрейи карликами, которых звали Брисинги.
        БРОХ - круглая каменная башня, часто двухэтажная, распространенная у древних кельтов.
        БРУГ - усадьба, замок.
        БРУИДЕН - нечто вроде постоялого двора, который содержат люди, давшие обет гостеприимства.
        БРЮНХИЛЬД ДОЧЬ БУДЛИ - героиня сказаний о Сигурде. Она была валькирией, но за ослушание Один уколол ее «шипом сна» и погрузил в многолетний сон, после которого она должна была выйти замуж. Сигурд одолел огненную стену и ограду из щитов, за которыми она спала на вершине горы, рассек мечом ее кольчугу и разрушил чары сна. Они полюбили друг друга, но колдунья Гримхильд чарами заставила Сигурда забыть об этой любви и сосватать Брюнхильд для его побратима Гуннара, ради чего Сигурд «поменялся с Гуннаром обличьями». Сам Сигурд женился на Гудрун, сестре Гуннара. Брюнхильд не простила обмана и спустя годы заставила мужа погубить Сигурда. После этого она взошла на его погребальный костер и покончила с собой. Есть мнение, что встреча Сигурда с Брюнхильд отражает мифологическое представление о встрече человека с высшей, «женской» стороной его натуры, которая дарит ему божественную мудрость. Вероятно, первоначальный сюжет описывал встречу человека с духом-покровителем в его духовном путешествии, а любовная линия в отношениях Сигурда и Брюнхильд появилась позднее, когда первоначальный смысл сюжета оказался
забыт.
        ВАЛХАЛЛА - небесный чертог Одина, где собираются павшие воины. «Великое множество там народу, а будет и того больше, хоть и этого покажется мало, когда придет Волк. Но сколько бы ни было людей в Валгалле, всегда хватает им мяса вепря по имени Сэхримнир. Каждый день его варят, а к вечеру он снова цел». (МЭ) В Валхалле пятьсот сорок дверей, и из каждой в день битвы с Волком выйдут восемьсот воинов.
        ВАЛЬКИРИИ - воинственные небесные девы, подчиненные Одину. МЭ называет их имена: Христ, Мист, Хильд, Труд, Регинлейв и т. д. «Один шлет их во все сражения, они избирают тех, кто должен пасть, и решают исход сражения. Гунн, Рота и младшая норна по имени Скульд всякий раз скачут на поле брани и выбирают, кому пасть в битве, и решают ее исход». Согласно сказаниям, валькирии могли быть дочерьми земных конунгов и вступать в брак со смертными. Разделение валькирий по родам (Девы Молний, Гроз, Сумерек и Рассвета) является плодом фантазии автора.
        ВЁЛУНД - герой сказания, чудесный кузнец-полубог. Назван сыном конунга финнов, а еще властителем альвов, но неизвестно, на каком основании. О судьбе его рассказывает «Песнь о Вёлунде». Вёлунд и два его брата раздобыли себе в жены валькирий, но через семь лет жизни валькирии покинули их и братья отправились на поиски. Вёлунд выковал чудесное золотое кольцо, предназначенное для его жены Сванхвит. Но конунг Нидуд завладел кольцом и захватил в плен самого Вёлунда, которого заставил работать на себя. Но Вёлунд сумел отомстить: хитростью он заманил к себе и убил двух сыновей Нидуда, а дочь его Бодвильд, которой досталось кольцо Сванхвит, обесчестил. После этого Вёлунд улетел с острова, где его держали «на крыльях», неизвестно каким образом. Видимо, в образе его отразился древний «культурный герой», отец наук и ремесел, своеобразный древнегерманский Прометей. Но есть и другие мнения о его мифологической природе.
        ВЛАСТЕЛИН БИТВ, ВСЕОТЕЦ, ВЛАСТИТЕЛЬ БОГОВ - имена Одина. Их было у него так много, что перечислить все нет никакой возможности.
        «ВОЛЧИЙ МЕСЯЦ» - февраль.
        ВОСПИТАТЕЛЬ - наставник, который приставлялся к детям знатного человека, как мальчикам, так и девочкам. Мог быть выбран из собственных домочадцев. Если же ребенка отдавали воспитывать на сторону, то выбор определялся общественным положением; была даже пословица: «Кто кому воспитывает ребенка, тот из двоих и младший». Один конунг ухитрился как бы между прочим посадить своего сына на колени к другому конунгу, и тем самым он формально закрепил свое главенство и право собирать с того дань.
        ГОНЧИЕ ПСЫ, ГОНЧИЕ АННУНА - псы Иного мира, которые гонятся за оленем из потустороннего мира, побуждая его бежать, чтобы олень принес в мир бога Нового года. Они прибывают в мир людей в момент зимнего солнцестояния, и погоня их продолжается до Самхейна, когда бог Старого года возвращается в потусторонний мир, из которого вышел, для нового рождения.
        ГРАЙНЕ - героиня древнекельтского сказания, бежала с возлюбленным и была вынуждена долго скрываться с ним в лесах, спасаясь от преследования. Возможно, за этим образом скрывается древняя богиня солнца или плодородия, поскольку конфликт между старым и молодым претендентом на любовь красавицы восходит к древнейшим мифам о борьбе бога Старого года с богом Нового года.
        ГРЕНДЕЛЬ - чудовищный оборотень, великан из древнего германского эпоса, приходивший ночью в королевские покои, чтобы пожирать спящих.
        ГРИАНАН - «солнечный покой» - верхнее помещение башни, в которой живут женщины.
        ГРИВНА - шейное украшение, обычно из драгоценных металлов. Могло служить признаком знатного происхождения или высокого положения человека.
        ГРИДНИЦА - центральное помещение в доме знатного человека, своеобразный приемный зал, место пиров и собраний. Русское слово «гридница» происходит от скандинавского слова «грид», означавшего «дом для дружины».
        ДАНУ - богиня-мать древних кельтов, праматерь всех богов.
        ДЕНЬ ПОМИНАНИЯ УМЕРШИХ - 7 января, последний день праздников Середины Зимы.
        ДИСЫ - низшие женские божества, духи-покровители плодородия.
        ДРЕКИ - букв. «дракон»; большой боевой корабль с изображением змеи или дракона на переднем штевне. В литературе этот тип часто называют драккаром, но здесь, возможно, множественное число «дрекар» было ошибочно принято за название самого типа.
        ДРЕНГИ - молодые воины из низшего слоя дружины.
        «ЖАРКИЙ МЕСЯЦ» - конец июля - август.
        ЗАТМЕНИЕ БОГОВ - конец мира, при котором великаны и чудовища уничтожат большинство богов и людей. Уцелеют немногие, от которых пойдут новые роды, но обновленный мир будет прекрасным и счастливым. Хлеба в нем будут вырастать без посевов, и на землю вернется погибший когда-то Бальдр.
        ИГГДРАСИЛЬ - см. МИРОВОЙ ЯСЕНЬ.
        ЙОЛЬ - праздник зимнего солнцеворота. В современной Скандинавии этим словом обозначают Рождество.
        ЙОМФРУ - обращение к девушке знатного происхождения.
        КАРЛЫ - см. СВАРТАЛЬВЫ.
        КЁННИНГИ - поэтические обозначения, род метафоры. Кённинг мужчины строится из имени какого-либо бога или названия дерева мужского рода в сочетании с названием какого-либо предмета из области действия мужчины. Например: ясень копья, Бальдр битвы, клен корабля. Кённинг женщины строится по тому же принципу: имя богини или дерева женского рода в сочетании с предметом из женской области деятельности: Фрейя пряжи, береза нарядов, ветвь покрывала. Кённингами также могут обозначаться другие понятия: битва - «пляска валькирий», корабль - «волк моря», лес - «море оленей», море - «поле сельди» и т. д. Простые кённинги - двусловные, но они могли состоять из трех, четырех и более слов, которые шли цепочкой, поясняя одно другое (Тор волка поля китов - мужчина, так как поле китов - море, волк моря - корабль, Тор корабля - воин). Составление и разгадывание кённингов служило своеобразным «интеллектуальным развлечением».
        КОНУНГ - князь, племенной и военный вождь, власть которого могла быть наследственной.
        КОТЕЛ ВОЗРОЖДЕНИЯ - одно из легендарных сокровищ древних кельтов: котел возрождения принадлежал богу Иного мира (Дагде) и возрождал к жизни убитых, погружаемых в него.
        КУРРАХ - лодка, сплетенная из прутьев и обтянутая коровьими шкурами, употреблялась древними кельтами, которые на них ухитрялись проделывать весьма далекие путешествия.
        КЮНА - королева, жена конунга. Слово «кюна» введено автором и образовано из древнескандинавского слова со значением просто «женщина», так как подлинное слово «дроттнинг» до крайности неудобно использовать в русском языке.
        ЛАНГСКИП - «длинный корабль», название в основном боевых кораблей, имевших узкую и вытянутую форму.
        ЛЕТ-Н-АЙЛ - «другая сторона» - еще одно название Иного мира.
        «ЛЖИВАЯ САГА» - сага фантастического содержания, не претендующая, в отличие от саги вообще, на правдоподобие.
        ЛОКИ - так называемый Коварный Ас, бог огня, воплощение лжи и коварства. Сказания изобилуют эпизодами, в которых Локи сначала навлекает на богов множество неприятностей, а потом с помощью своего хитроумия избавляет от них. Стал отцом трех чудовищ, будущих губителей мира: Фенрира Волка, Мирового Змея и Хель, повелительницы мертвых. В наказание за пакости был прикован богами к скале, а богиня Скади в порядке мести за своего отца, погубленного Локи, повесила над ним ядовитую змею. Жена Локи Сигюн стоит рядом и держит над ним чашу, в которую капает змеиный яд. Когда Сигюн отходит выплеснуть чашу, капли яда капают на Локи и он корчится: от этого происходят землетрясения.
        ЛОКОТЬ - мера длины, 44 см.
        ЛУГУС (ЛУГ) - один из наиболее значительных кельтских богов, бог света, искусств и ремесел.
        МАНАННАН - морской бог кельтов, ассоциировался с путешествиями в Иной мир, колдовством и чародейством.
        МАРКА - мера веса, обычно для драгоценных металлов, около 215 г.
        МИМИР - древний великан, хранитель источника, в котором сокрыты знания и мудрость.
        МИРОВОЙ ЗМЕЙ - чудовищный змей, сын Локи. Он лежит на дне моря и так велик, что обвивает всю землю и сам себя кусает за хвост. Тор однажды пытался сразиться с ним, но он же будет его противником и убийцей в последней битве при конце мира: «Тор умертвил Мирового Змея, но, отойдя на девять шагов, он падает наземь мертвым, отравленный ядом Змея». (МЭ)
        МИРОВОЙ ЯСЕНЬ - иначе Иггдрасиль - исполинское дерево, на котором держится мир. «Три корня поддерживают дерево, и далеко расходятся эти корни. Один корень - у асов, другой - у инеистых великанов, там, где прежде была Мировая Бездна. Третий же тянется к Нифльхейму, и под этим корнем - поток Кипящий Котел, и снизу подгрызает этот корень дракон Нидхегг. А под тем корнем, что протянулся к инеистым великанам,- источник Мимира, в котором сокрыты знание и мудрость… Под тем корнем ясеня, что на небе, течет источник, почитаемый за самый священный, имя ему Урд. Там место судилища богов». (МЭ)
        МЙОЛЬНИР - волшебный молот, оружие Тора, «лучшее из всех сокровищ». Изготовлен карлом по имени Брокк. Имеет свойство при метании всегда попадать в цель и тут же возвращаться в руки к хозяину. По желанию Тора молот делается таким маленьким, что его можно носить за пазухой. Недостатком его названа слишком короткая рукоять, но несмотря на это Мйольнир принес смерть множеству великанов. По происхождению слово «Мйольнир» родственно русскому слову «молния».
        МОРРИГАН - одна из трех богинь войны. Присутствовала на поле битвы, помогая той или другой стороне, также связана с сексуальностью и плодовитостью.
        «МОРСКОЙ КОНУНГ» - предводитель морской дружины, не имеющий никаких земельных владений и прав на власть за пределами своего корабля. «Морские конунги» могли наниматься на службу или просто разбойничать.
        МУИР МЭР - «бурное море», морская богиня.
        «МЯГКИЙ МЕСЯЦ» - февраль.
        НИКСЫ - мелкая водяная нечисть, существа с утиными лапами.
        НОРНЫ - низшие женские божества, определяющие судьбы. Три «главные» норны живут у священного источника, их имена Урд, Верданди и Скульд. «Слово „урд» означает „то, что произошло» и подразумевает результат поступков, совершенных в прошлом. Имя второй норны, Верданди, означает „то, что есть» и подразумевает управление процессами, происходящими в настоящем. Младшую норну звали Скульд, что означает „то, чему суждено быть». Считалось, что она сплетает будущее из нитей прошлого и настоящего». (КМ) «Есть еще и другие норны, те, что приходят ко всякому младенцу, родившемуся на свет, и наделяют его судьбою. Некоторые из них ведут свой род от богов, другие - от альвов и третьи - от карлов… Добрые норны и славного рода наделяют доброю судьбою. Если же человеку выпали на долю несчастья, так судили злые норны». (МЭ) Норнам была посвящена суббота.
        НУАДА - верховный бог изобилия, воды, силы и владений (по Дугласу Монро). Обладал мечом, одним из четырех легендарных сокровищ кельтов.
        НЬЁРД - бог из рода ванов, но живет в Асгарде, будучи отдан богам как заложник мира. «Он управляет движением ветра и усмиряет огонь и воды. Его нужно призывать в морских странствиях и промышляя зверя и рыбу. Столько у него богатств, что он может наделить землями и всяким добром любого, кто будет просить его об этом». (МЭ) Женат на великанше Скади, но детей Фрейра и Фрейю имеет не от нее, а, по-видимому, от своей сестры богини Ньёрунн, которая в СЭ и МЭ не упоминается.
        ОДИН - «Один знатнее и старше всех асов, он вершит всем в мире, и как ни могущественны другие боги, все они ему служат, как дети отцу… Одина называют Всеотцом, ибо он отец всем богам. И еще зовут его Отцом Павших, ибо все, кто пал в бою,- его приемные сыновья». (МЭ) Одину человечество обязано знанием рун и умением слагать стихи. У него один глаз: вторым он пожертвовал ради права испить из источника мудрости, но единственным глазом он озирает весь мир, и ничто от него не укроется. Волки и вороны служат ему и являются его священными животными. Описывается Один как высокий одноглазый старик с седой бородой, в серой шляпе. В таком виде он любит бродить среди людей. Считался покровителем воинов и правителей. Днем Одина была среда.
        ОСЕННИЕ ПИРЫ - праздник начала зимы, отмечался в конце октября.
        ПЕРЕСТРЕЛ - древняя мера длины, около двухсот метров.
        ПРАЗДНИК ДИС - праздник начала лета, отмечался в конце апреля.
        ПРАЗДНИК КОСТРОВ - см. БЕЛЬТАН.
        ПРАЗДНИК МЕРТВЫХ - см. САМХЕЙН.
        РАТНАЯ СТРЕЛА - специально изготовленная стрела, которую посылали по стране в знак начала войны и призыва к сбору ополчения.
        РЕЧИ ВЫСОКОГО - песнь в составе СЭ, представляет собой собрание стихов частично сакрального, частично житейского содержания.
        РИАННОН - Великая Королева, частично легендарный, частично мифологический персонаж кельтских сказаний.
        РОГАТИНА - тяжелое охотничье копье с перекрестьем под наконечником, которое упиралось в шкуру зверя и не давало ему добраться до охотника.
        РОЗДЫХ - «раск», мера расстояния по суше, т. е. путь, который можно пройти без отдыха, около 5 км.
        РУНЫ - священные знаки древнегерманской письменности, раздобытые Одином, который ради них сам себя принес в жертву и девять дней провисел на дереве. Каждая руна имеет буквенное значение и поэтому может быть использована для записей, а также магическое значение, что делает любой предмет с нанесенной руной амулетом, способным оказывать помощь в тех или иных делах.
        РУННЫЙ ПОСОХ - деревянный жезл, на котором сложной системой обозначений был изображен универсальный календарь на любой год. По рунным посохам вычислялось время праздников, разных работ и т. д.
        САМХЕЙН - один из четырех важнейших праздников древних кельтов, иначе Праздник Мертвых. Отмечался в ночь на 1 ноября, считался временем контакта с мертвыми и Иным миром. Также Самхейн, по Дугласу Монро, имя бога, стража потустороннего мира.
        СВАРТАЛЬВЫ - иначе карлы - «темные» альвы. Они «завелись в почве и глубоко в земле, подобно червям в мертвом теле. Карлики зародились сначала в теле Имира, были они и вправду червями. Но по воле богов они обрели человеческий разум и приняли облик людей. Живут они, однако же, в земле и в камнях». (МЭ) В СЭ перечислены имена великого множества карлов. Они славились как искуснейшие мастера, и большинство (если не все) сокровищ богов - украшения, оружие, обладающее волшебными свойствами, даже верховые животные и золотые волосы богини Сив - изготовлено руками карлов.
        СЕКИРА - боевой топор.
        СЕРЕДИНА ЗИМЫ - один из важнейших годовых праздников, отмечался пирами и жертвоприношениями. Приходился примерно на начало января.
        СЕРЕДИНА ЛЕТА - один из важнейших годовых праздников, отмечался около дня летнего солнцестояния. Сохранился в скандинавских странах до сих пор и называется «Мидсоммарен», т. е. «середина лета».
        СКРАМАСАКС - длинный боевой нож, иногда использовался для действий левой рукой.
        СИГУРД УБИЙЦА ДРАКОНА - величайший герой древнегерманского эпоса. «Сигурд был наиславнейшим из всех конунгов-воителей по своему роду, силе и мужеству». (МЭ) Сын Сигмунда из рода Вёльсунгов и Гьёрдис, дочери конунга Эйлими. Воспитывался вдали от родины у конунга Хьяльпрека, который впоследствии дал ему дружину, чтобы отомстить за убийство отца. Также воспитателем Сигурда был кузнец-колдун Регин, злобный и коварный. Сигурд убил дракона Фафнира и завладел его несметными богатствами. Проскакав сквозь огонь, он разбудил валькирию Брюнхильд и обручился с ней, но колдунья Гримхильд чарами заставила его забыть об этом и сосватать Брюнхильд для Гуннара. Сигурд женился на Гудрун, но был убит побратимами из-за подстрекательств оскорбленной его изменой Брюнхильд. Сюжеты о Сигурде имеют множество вариантов и противоречий. Считается, что прообразами героев послужили франкские или бургундские короли IV и V вв., но весьма вероятно, что страшная жестокость сюжетов, переполненных убийствами, отражает представления о ритуальных жертвоприношениях.
        СИГМУНД - см. СИНФИОТЛИ.
        СИДЫ - народ, по преданиям, живший на кельтских землях прежде появления там людей, ушедший впоследствии под холмы. Отличался множеством магических знаний и умений. Они же эльфы.
        СИНФИОТЛИ - персонаж скандинавского сказания. Был рожден от родных брата и сестры, Сигне и Сигмунда из рода Вёльсунгов, вырос великим героем, носителем тайн превращения человек в зверя, и совместно с дядей-отцом отомстил за гибель рода.
        ТАВЛЕИ - древняя игра на доске вроде шашек.
        ТЕТРА - одно из имен кельтского короля Иного мира.
        ТИНГ - собрание свободных людей, как правило, ежегодное, но мог собираться и чаще. Был местом разбора судебных дел и принятия общественно важных решений. В особенных случаях созывался «домашний тинг», нечто вроде «общего собрания» - в усадьбе или даже на корабле.
        ТОР - ас, стоящий во главе всех. Он сильнее всех богов и людей и постоянно сражается с великанами, осаждающими Асгард. Тор ездит на колеснице, запряженной двумя козлами. Владеет тремя сокровищами: молотом Мйольниром, Поясом Силы и железными рукавицами. Совершил великое множество подвигов и является героем наибольшего числа сказаний. Днем Тора был четверг, вообще самый удачный день недели.
        ТОРК (ТОРКВЕС) - шейные украшения кельтов, делались из драгоценных металлов.
        ТОРСХАММЕР - «молоточек Тора», амулет в виде маленького молоточка.
        ТРОЛЛИ - злобные сверхъестественные существа скандинавского фольклора. В источниках часто смешиваются с великанами, но позднее тролли заняли место «мелкой нечисти», обитателей гор и лесов.
        ТУРСЫ - племя великанов.
        ТЮР - иначе Однорукий Ас. «Он самый отважный и смелый, от него зависит победа в бою. Его хорошо призывать храбрым мужам. Смелый, как Тюр, называют того, кто всех одолевает и не ведает страха. Он к тому же умен, так что мудрый, как Тюр, называют того, кто всех умней». (МЭ) Когда на Волка хотели надеть цепь Глейпнир, тот потребовал залога, что его освободят, если он не сумеет разорвать цепь. Тюр вложил в пасть Волка свою правую руку, цепь была надета, и Волк, не сумев освободиться, откусил руку Тюра. «И потому Тюр однорукий, и не зовут его миротворцем». Днем Тюра считался вторник, он был покровителем войн и побед.
        УЛЬВХЕДНАР - «волчьеголовый» - примерно то же, что берсерк, т. е. воин, умеющий призвать в себя дух зверя (волка).
        УМБОН - металлическая бляха в середине щита.
        ФАФНИР - дракон, вернее, брат Регина, принявший облик дракона, чтобы охранять свое золото. Сигурд выкопал яму на тропе дракона и убил его, когда тот проползал, снизу вспоров ему брюхо.
        ФЕНИИ - древнекельтские воины-охотники, которые летом жили в лесу, охраняя берега от нападения внешних врагов, а зимой устраивались у какого-нибудь знатного человека.
        ФЕНРИР - иначе Фенрир Волк или просто Волк - чудовище, сын Локи и великанши Ангрбоды, будущий губитель мира, которому суждено поглотить луну, солнце и даже самого Одина.
        ФИАННА - сообщество фениев (см.).
        ФРЕЙР - бог, сын Ньёрда, а значит, ведет свой род из ванов, но живет в Асгарде. «Нет аса славнее Фрейра, ему подвластны дожди и солнечный свет, а значит, и плоды земные, и его хорошо молить об урожае и мире. От него зависит и достаток людей». (МЭ) Женат на прекрасной девушке из рода великанов, Герд. Но, по некоторым данным, состоял в близких отношениях и со своей сестрой Фрейей, в чем видно отражение древнейшего внутриродового брака.
        ФРЕЙЯ - богиня, дочь Ньёрда. Ее имя означает «госпожа». «Она всех благосклоннее к людским мольбам, и по ее имени знатных жен величают госпожами. Ей очень по душе любовные песни. И хорошо призывать ее помощь в любви… А ездит она на двух кошках, впряженных в колесницу». (МЭ) Ей достается половина убитых на поле брани. Мужем Фрейи назван «человек по имени Од», но исследователи считают, что в этом образе отразился тот же Один. Как и положено богине плодородия, зимой она разлучена со своим супругом, страдает, ищет его и оплакивает слезами из красного золота. Днем Фрейи считался понедельник.
        ФРИГГ - старшая из богинь, жена Одина. «Ей ведомы людские судьбы, хоть она и не делает предсказаний». (МЭ) Днем Фригг считалась пятница, она покровительствовала домашнему очагу, любви и плодовитости.
        ФРИЯ - от слова «госпожа», титул верховной правительницы-жрицы острова Туаль, воплощения Великой Богини.
        ФЮЛЬГЪЯ - иначе дух-двойник - сверхъестественное существо, которое является человеку незадолго до смерти. Обычно принимает облик женщины, но может предстать и в виде животного.
        ХАРАД - «сотня» - территориально-административная единица, первоначально - территория, способная выставить сотню воинов для ополчения.
        ХЁВДИНГ - от слова «хёвид» - голова, т. е. «главарь» - правитель области, избираемый тингом из местной знати.
        ХЕЙМДАЛЛЬ - «Его называют белым асом. Он велик и священен. Он сын девяти дев, и все они сестры. Еще зовут его Круторогий и Златозубый. Он страж богов и обитает у края небес, чтобы охранять мост от горных великанов. Ему нужно меньше сна, чем птице. Как ночью, так и днем видит он на сотни поприщ. И слышит он, как растет трава на земле, и шерсть на овце, и все, что можно услышать. Есть у него рог, что зовется Гьяллархорн, и когда трубит он, слышно по всем мирам». (МЭ) Под именем Рига Хеймдалль когда-то обошел человеческие роды и дал начала сословиям: рабам, бондам, ярлам, конунгам.
        ХЕЛЬ - дочь Локи и великанши Ангрбоды. «А великаншу Хель Один низверг в Нифльхейм и поставил ее владеть девятью мирами, дабы она давала приют у себя всем, кто к ней послан, а это люди, умершие от болезней или от старости. Там у нее большие селения, и на диво высоки ее ограды и крепки решетки… Она наполовину синяя, а наполовину - цвета мяса, и ее легко признать потому, что она сутулится и вид у нее свирепый». (МЭ)
        ХЁЛЬД - богатый землевладелец, способный выставить собственную дружину.
        ХЕНДИНГ - внутренняя рифма скальдического стихосложения, состоящая в совпадении ударных слогов, расположенных в определенном порядке. Например: с поля - вольно, век - светлый.
        ХЕНГЕРОК - скандинавское женское платье, отчасти похожее на сарафан. Делалось из двух несшитых полотнищ, скрепленных лямками через плечи и нагрудными застежками. Иногда представляло собой одно полотнище, обернутое вокруг тела и застегнутое под грудью.
        ХИРД - двор, т. е. все родичи, слуги, приближенные и дружина знатного вождя, живущие с ним одним домом.
        ХИРДМАН - воин из высшего слоя дружины знатного вождя.
        ХЮЛЬДРА - мелкая нечисть вроде лесовицы. Может прикидываться красивой девушкой, только с хвостом.
        ШТЕВЕНЬ - приподнятая оконечность кормы или носа корабля. Передний штевень украшался резным изображением какого-либо животного, которое и давало кораблю название.
        ЭГИР - морской великан, отец девяти дочерей, которых зовут Вал, Волна, Всплеск, Бурун, Прибой, Рябь, Небесный Блеск, Кровавые Волосы, Голубка.
        ЭЙР - богиня-врачевательница.
        ЭЙРИР - мера веса драгоценных металлов, одна восьмая часть марки, т. е. около 27 г. Судя по тому, что профессиональный наемный воин получал в год эйрир серебра, в то время это были большие деньги.
        «ЯГНЯЧИЙ МЕСЯЦ» - май.
        ЯРЛ - правитель или военачальник, назначаемый конунгом, исполнитель важных поручений вроде сбора дани, т. е. тот, кто распоряжается от лица более высокого властителя. В текстах автор называет ярлом знатного человека, который руководит отрядом конунговых войск, а не только собственной дружиной. Звание это сохраняется за человеком и после исполнения поручения. Также ярлом называется наследник конунга. В исторической традиции конунгами называли конунговых сыновей, если им было больше 12 лет и они номинально руководили войсками, но автор посчитал, что слишком много конунгов в одном месте ни к чему.
        Указатель имен и названий[В указатель включены не все действующие лица, а только участвующие в нескольких книгах. Мифологические персонажи и понятия см. в «Пояснительном словаре».]
        АЛЬВКАРА - валькирия, Дева Грозы, покровительница Вигмара Лисицы. Защитив его в битве вопреки приказу Одина, была погружена в долгий сон. (СЗ, ПА[2 - Сокращение названий: СК - «Стоячие Камни», СЗ - «Спящее золото», ЩП - «Щит побережья», КГ - «Корни гор», ВЗ - «Ведьмина звезда», ПА - «Перстень альвов», ЯЯ - «Ясень и яблоня», ЛЧ - «Лань в чаще», ДВМ - «Дракон Восточного моря».])
        АЛЬРИК СНОВИДЕЦ - колдун с Квиттингского Запада, толкователь снов. На втором году войны, после Битвы Чудовищ, был утоплен по приказу Хёрдис Колдуньи и стал одним из четырех призраков Острого мыса.
        АСВАЛЬД СУТУЛЫЙ, сын Кольбейна Косматого - фьялленландский ярл, сподвижник Торбранда конунга и частично Торварда конунга. (СК, КГ, ЯЯ), отец Эйнара Дерзкого.
        АСКЕГОРД(Ясеневый Двор) - усадьба фьялленландских конунгов в Аскефьорде. Главное здание выстроено вокруг живого ясеня.
        АСКЕФЬОРД(Фьорд Ясеня) - центральная область Фьялленланда, место жительства конунгов и других знатнейших родов.
        АСОЛЬВ НЕПРИЗНАННЫЙ - единственный сын Фрейвида Огниво, рожденный от рабыни, сводный брат Хёрдис Колдуньи. После гибели отца унаследовал его дом и имущество, но получил прозвище Непризнанный, поскольку Фрейвид не успел его узаконить. Имел дочь Эйру, ставшую женой слэттенландского конунга Хельги, и сына Лейкнира. (СК, ПА)
        БАРСКУГИ - одно из северных племен Морского Пути (Барланд). Занимает в основном лесистую территорию, живет скотоводством и меховой торговлей.
        БЕРГВИД ЧЕРНАЯ ШКУРА - квиттингский конунг, сын Стюрмира Метельного Великана и Даллы из рода Лейрингов. В годовалом возрасте лишился отца, трехлетним попал в плен вместе с матерью, был продан в рабство и вырос за морем под чужим именем, не зная, кто он такой. В возрасте восемнадцати лет начал борьбу за власть над Квиттингом. Много лет вел жизнь «морского конунга» и мстил фьяллям, пользовался покровительством ведьмы Дагейды. Какое-то время был признанным конунгом некоторых квиттингских областей. Был убит на поединке Торвардом Рваной Щекой. Оставил дочь Даллу. (КГ, ВЗ, ПА, ЯЯ, ЛЧ)
        БИТВА КОНУНГОВ - сражение первого года войны между квиттами и фьяллями, состоялось на западном побережье Квиттинга. Выиграна фьяллями. Название получила из-за того, что войсками руководили Торбранд конунг и Стюрмир конунг. Последний погиб сразу после этой битвы, попытавшись бежать от преследования в Медный Лес. (СК)
        БИТВА ЧУДОВИЩ - сражение третьего года войны между квиттами и фьяллями, состоялась на восточном побережье Квиттинга, выиграна фьяллями. Название получила из-за того, что обеими сторонами использовались чары, творящие чудовищ. (КГ)
        БОЛЬШОЙ ТЮЛЕНЬ - дух-покровитель западного побережья Квиттинга, имевший облик огромного тюленя. (СК)
        БЬЯРТМАР МИРОЛЮБИВЫЙ, ИНАЧЕ БЕЗБОРОДЫЙ - конунг раудов, отец кюны Ульврун.
        ВАЛЬДОНА - валькирия, Дева Сумерек, переносит павших в чертоги Одина. (ЩП)
        ВАНДРЫ - самое северное из племен Морского Пути, частично занимает побережье замерзающего на зиму Ледяного моря и соседствует с кочевыми полудикими племенами других языков. Сами вандры не имеют пригодной для обработки земли, живут скотоводством, рыбной ловлей, охотой и меновой торговлей. Имеют самую архаичную общественную структуру, верховная власть отсутствует, каждый знатный человек по своей воле распоряжается территорией, на которую в силах распространить свое влияние. Много промышляют морским разбоем, поэтому среди других племен Морского Пути имеют репутацию дикарей и разбойников.
        ВИГМАР ЛИСИЦА, сын Хроара - первый хёвдинг Медного Леса. Происходит из малознатного рода Квиттингского Севера, в начале Фьялленландской войны был вынужден покинуть родные места и обосновался на северной окраине Медного Леса, на Золотом озере, где приобрел большую силу и влияние. Пользовался покровительством Грюлы - лисицы-великана, духа Квиттингского Севера. Владел чудесным копьем Поющее Жало. Имел полтора десятка детей. Первая жена - Рагна-Гейда из рода Стролингов, вторая - Хильдвина из рода Хетбергов, бывшая жена Бергвида Черной Шкуры. (СЗ, КГ, ВЗ, ПА, ЛЧ)
        ВИЛЬМУНД СЫН СТЮРМИРА - старший сын Стюрмира Метельного Великана, воспитанник Фрейвида Огниво, был обручен с его дочерью Ингвильдой. Во время отсутствия в стране отца, поддавшись влиянию своей мачехи Даллы, провозгласил себя конунгом квиттов, но через несколько месяцев попал в плен к Торбранду конунгу и был принесен в жертву Одину. (СК)
        ВИНДЕНЭС(Ветровой мыс) - место жительства конунгов Квартинга, там же находится один из двух постоянно действующих торгов Морского Пути.
        ВОЛЧИЙ КАМЕНЬ - святыня святилища Тюрсхейм на Остром мысе. Обладал способностью произносить пророчества. После потери Квиттингом независимости был выброшен Тюром в Медный Лес с предсказанием, что камень запоет, когда новый конунг квиттов возложит на него руку. (СК, КГ)
        ВОСТОЧНЫЙ ВОРОН - дух-покровитель Квиттингского Востока. Мог принимать облик ворона или человека. (ЩП)
        ГРАННЫ - одно из самых южных племен Морского Пути. Живут скотоводством и земледелием.
        ГРИМКЕЛЬ ЧЕРНАЯ БОРОДА - сын Бергтора Железного Дуба и Йорунн, хёвдинг Квиттингского Юга, из рода Лейрингов, брат кюны Даллы и дядя Бергвида Черной Шкуры. Некоторое время был конунгом квиттов. Погиб в одной из первых битв Бергвида в борьбе за власть. (СК, КГ, ВЗ)
        ГРЮННИНГИ - одно из восточных племен Морского Пути, живет скотоводством, земледелием и торговлей.
        ДАГ КРЕМНЕВЫЙ - сын Хельги Птичьего Носа, хёвдинг Квиттингского Востока. Был женат на Борглинде из рода Лейрингов, имел детей Халькеля, Дагварда и Хельгу. (ЩП, КГ, ВЗ)
        ДАГЕЙДА - ведьма Медного Леса, дочь Хёрдис Колдуньи от великана Свальнира. Осталась последней из рода квиттингских великанов. (КГ, ВЗ, ПА, ЯЯ, ЛЧ)
        ДАЛЛА ДОЧЬ БЕРГТОРА - вторая жена квиттингского конунга Стюрмира по прозвищу Метельный Великан. Отличалась тщеславной, себялюбивой натурой, хитростью, но недалеким умом. Овдовела в молодости, с трехлетним сыном Бергвидом была продана в рабство, где и умерла после того, как ее сын вырос и отправился бороться за отцовское наследство. (СК, ЩП, КГ, ВЗ)
        ДРАКОН БИТВЫ - меч с головой дракона на рукояти, с алмазными глазами. Изготовлен свартальвами, принадлежал великану Свальниру, потом Торбранду конунгу, далее передавался по мужской линии в его роду. Обладал способностью приходиться по руке любому, кто его возьмет, приносить победу в любом сражении, но сам решал, когда ему покинуть очередного владельца. (СК, ЛЧ)
        ДРАКОН ПАМЯТИ - серебряный кубок в виде дракона с алмазными глазами. Изготовлен свартальвами, принадлежал великану Свальниру, но довольно рано перешел от него в род квиттингских Лейрингов, а потом к ведьме Дагейде, дочери Свальнира. Открывал доступ к Источнику Мимира, т. е. к божественному сознанию, но только для подготовленного человека. (ВЗ, ЯЯ)
        ДРАКОН СУДЬБЫ - золотое обручье в виде свернувшегося дракона с алмазными глазами. Изготовлен свартальвами, принадлежал великану Свальниру, потом его жене Хёрдис Колдунье, далее передавался по наследству ее потомкам. Обладал способностью приносить удачу владельцу при условии, что был получен по добровольному соглашению. В противном случае приводил к гибели. (СК, ЛЧ)
        ЗОЛОТОЕ ОЗЕРО - озеро на северной границе Медного Леса. Называется так потому, что всем чужакам представляется, будто его дно выложено золотыми самородками. (СЗ)
        ИНГВИЛЬДА ДОЧЬ ФРЕЙВИДА - ясновидящая. Сводная сестра Хёрдис Колдуньи, жена Хродмара Удачливого. (СК)
        ИНГИРИД ДОЧЬ БЬЯРТМАРА - младшая дочь конунга раудов. Была первой женой Эрнольва Одноглазого, но вскоре погибла, не оставив потомства. (СЗ)
        КАР КОЛДУН - колдун, жил в доме Даллы, перед тем как она попала в рабство. Сам себя лишил жизни ради мести врагам и стал одним из призраков Острого мыса. (КГ, ВЗ, ЛЧ)
        КВАРГИ - одно из срединных племен Морского Пути, занимает полуостров Квартинг. Живет сельским хозяйством и торговлей, на их территории располагается Винденэс, один из двух постоянно действующих торгов.
        КВИТТЫ - одно из срединных племен Морского Пути, занимает полуостров Квиттинг. Земля его имеет благоприятный климат для сельского хозяйства, а также располагает большими запасами хорошей железной руды.
        КРУИТНЕ - подлинное название племени, известного как пикты, древнейшие обитатели Британии. О круитне мало что известно, даже не установлено точно, относился ли их язык к кельтским или принадлежал к более древним языкам.
        ЛЕЙРИНГИ - один из знатнейших родов Квиттингского Юга, живший на Остром мысе. Имел многочисленные родственные связи с конунгами как Квиттинга, так и других земель. В течение нескольких веков владел кубком Дракон Памяти.
        МОРСКОЙ ПУТЬ - двенадцать близкородственных по языку и культуре племен. Называется так потому, что все племенные территории имеют выход к морю и от любого из них можно морем добраться до любого. Оно же - Сэвейг.
        МЕДНЫЙ ЛЕС - внутренняя область полуострова Квиттинг, сохранившая наибольшее количество нечеловеческих существ и колдовских сил. Обладает также большими запасами железной руды высокого качества, из-за чего всегда являлась объектом притязаний.
        МОДОЛЬВ ЗОЛОТАЯ ПРЯЖКА - фьялленландский ярл, родственник Хродмара Удачливого. Погиб в битве в Пестрой долине. (СК, КГ)
        ОДДБРАНД НАСЛЕДСТВО - колдун, происходит из дома Фрейвида Огниво, был помощником и советчиком Ингвильды дочери Фрейвида, а потом, вместе с ней попав во Фьялленланд, занял то же место при Хёрдис Колдунье. (СК, ЯЯ, ЛЧ)
        ОЗЕРО ФРЕЙРА - место жительства квиттингских конунгов. На озере находилось главное святилище квиттов - Мыс Коней, в котором был убит Бергвид Черная Шкура.
        ОСТРЫЙ МЫС - южная оконечность Квиттинга, место жительства южных хёвдингов, владение рода Лейрингов. На Остром мысе проводился общий тинг племени квиттов и было торговое место. В ходе войны был разорен, потом попал под власть Хильды Отважной и понемногу возродился.
        ПОЮЩЕЕ ЖАЛО - волшебное копье, когда-то принадлежало оборотню Старому Оленю. Имело свойство издавать поющий звук, перед тем как нанести смертельный удар. Досталось Вигмару Лисице, после чего была заклято таким образом, что не может нанести вреда своему владельцу и само возвращается в руки после броска. (СЗ)
        ПРЕСТОЛ ЗАКОНА - скала на Остром мысе, с которой во время тинга произносились речи.
        ПРИДАЙНИ - большой остров в западных морях.
        ПРИТЕНЫ - общее название племен, населяющих остров Придайни.
        РАМ РЕЗЧИК - кузнец, резчик, чародей с восточного побережья Квиттинга. Участвовал в Битве Чудовищ, был утоплен по приказу Хёрдис Колдуньи и стал одним из призраков Острого мыса. (КГ)
        РАУДБЕРГА - священная гора в сердце Медного Леса, на которой расположено древнейшее и наиболее почитаемое святилище квиттов. Считается, что создали его великаны, первые обитатели этих мест.
        РАУДЫ - одно из срединных племен Морского Пути. Живет в основном скотоводством и торговлей. Отличается тем, что власть в нем с некоторых пор передается по женской линии.
        РЕГИНЛЕЙВ - валькирия, Дева Грозы, покровительница рода фьялленландских конунгов. Помогает в битве каждому из них, но только пока он не женат. Раз в девять поколений сама становится женой очередного конунга и рождает сына. Таким образом является не только покровительницей, но и кровной родственницей каждого конунга фьяллей в той или иной степени. (СК, СЗ, ЛЧ)
        СВАЛЬНИР - последний из рода квиттингских великанов, жил в Медном Лесу. Обладал способностью не бояться дневного света и принимать облик обычного человека. Владел тремя сокровищами свартальвов: мечом Дракон Битвы, обручьем Дракон Судьбы и кубком Дракон Памяти. Взял в жены женщину по имени Хёрдис Колдунья, имел от нее дочь Дагейду. Был убит фьялленландским конунгом Торбрандом по наущению Хёрдис. (СК, КГ)
        СЁЛЬВИ РАССУДИТЕЛЬНЫЙ - сын Стуре-Одда, хирдман Торбранда Погубителя Обетов, потом его сына Торварда Рваной Щеки. Брат-близнец Слагви Хромого. (СК, КГ, ЯЯ, ЛЧ, ДВМ)
        СИГГЕЙР ГОЛОС КАМНЯ - колдун, прорицатель, жрец святилища Тюрсхейм. Был утоплен по приказу Хёрдис Колдуньи и стал одним из призраков Острого мыса. (СК, КГ)
        СЛАГВИ ХРОМОЙ - сын Стуре-Одда, хирдман Торбранда Погубителя Обетов. Охромел в битве в Пестрой долине, после чего унаследовал отцовскую кузницу. Брат-близнец Сёльви Рассудительного, отец Сэлы и Сольвейг Красотки. (СК, КГ, ЯЯ, ЛЧ)
        СЛЭТТЫ - одно из восточных племен Морского Пути. Занимают территории, которые имеют климат, благоприятный для сельского хозяйства, и положение, благоприятное для торговли, поэтому считаются одним из самых богатых, могущественных и высокоразвитых племен.
        СОЛЬВЕЙГ КРАСОТКА(Сольвейг Младшая) - дочь Слагви Хромого, невестка Эрнольва Одноглазого. (ЯЯ)
        СОЛЬВЕЙГ СТАРШАЯ - дочь Стуре-Одда, по прозвищу Светлый Альв Аскефьорда. Была взята морскими великаншами в качестве платы за помощь в войне, после чего стала духом-покровителем Аскефьорда. (СЗ, КГ, ЯЯ)
        СТАРЫЙ ОЛЕНЬ - колдун с Квиттингского Севера, оборотень, живой мертвец, пятьсот лет после смерти охранявший в могиле свои сокровища, в том числе копье Поющее Жало. Был окончательно уничтожен Вигмаром Лисицей, после чего стал легендой. (СЗ)
        СТОРВАЛЬД СКАЛЬД - эльденландец по происхождению, знаменитый скальд, жил при дворе разных конунгов Морского Пути. (СЗ, ЩП)
        СТОЯЧИЕ КАМНИ - святилище на священной горе Раудберге, в самом сердце Медного Леса. По преданию, построено великанами. Содержалось хозяевами ближайшей усадьбы Кремнистый Склон, т. е. людьми рода Фрейвида Огниво. (СК, КГ, ПА)
        СТРОЛИНГИ - знатный род Квиттингского Севера. Был изгнан из своих владений, когда Квиттингский Север оказался под властью раудов, частично был истреблен, после обосновался в Медном Лесу и там снова приобрел силу и влияние. (СЗ)
        СТУРЕ-ОДД - кузнец и чародей Аскефьорда, отец Сёльви, Слагви и Сольвейг Старшей. (КГ)
        СТЮРМИР МЕТЕЛЬНЫЙ ВЕЛИКАН - квиттингский конунг. Отличался отвагой и упрямством, проиграл Битву Конунгов и вскоре был убит Хёрдис Колдуньей, которая мстила ему за своего отца Фрейвида Огниво. От первой жены имел сына Вильмунда, от второй - Бергвида. (СК, СЗ, ЩП)
        ТИММЕРЫ - одно из южных племен Морского Пути, живет сельским хозяйством и торговлей.
        ТОРБРАНД ПОГУБИТЕЛЬ ОБЕТОВ - сын Тородда, конунг фьяллей. Начал войну с Квиттингом, был убит на поединке Хельги ярлом, сыном Хеймира конунга. Был женат вторым браком на Хёрдис Колдунье. Оставил от нее единственного сына и наследника - Торварда Рваную Щеку. (СК, СЗ, ЩП, КГ, ПА)
        ТОРВАРД РВАНАЯ ЩЕКА - конунг Фьялленланда, сын Торбранда Погубителя Обетов и Хёрдис Колдуньи. Один из величайших воинов Морского Пути, особенно прославился завоеваниями уладских земель. Был женат на слэттенландке Ингиторе дочери Скельвира, оставил сыновей Торбранда и Торлейва. (ПА, ЯЯ, ДВМ, ЛЧ)
        ТУАЛЫ - племя, обитающее на острове Туаль, на котором получают посвящение все конунги Морского Пути, ввиду чего он считается священным и загадочным местом. Культура его напоминает культуру архаичных кельтов.
        ТЮЛЕНИЙ КАМЕНЬ - скала на западном побережье Квиттинга, под которой жил Большой Тюлень.
        ТЮРСХЕЙМ - святилище на Остром мысе, посвященное Тюру. Славилось огромными столбами ворот, украшенными резьбой, и Волчьим камнем, который произносил пророчества, пока не был выброшен из святилища самим Тюром. (СК, КГ)
        УЛАДЫ -племена наподобие кельтов, но более архаичные, чем сэвейги. В их описании соединены элементы культуры и мифологии различных кельтских племен ранних, дохристианских эпох.
        УЛЬВРУН ДОЧЬ БЬЯРТМАРА - кюна раудов, дочь Бьяртмара Миролюбивого, двоюродная сестра Торбранда Погубителя Обетов и тетка Торварда Рваной Щеки. После гибели брата осталась единственной наследницей отца и была провозглашена правительницей. Не имела сыновей, передала власть дочери Инге-Ульвине, после чего в Рауденланде вошло в традицию передавать престол по женской линии.
        ФРЕЙВИД ОГНИВО - хёвдинг Квиттингского Запада времен начала войны с Фьялленландом. Был убит Стюрмиром конунгом, и их раздор считался одной из важнейших причин поражения квиттов. Имел детей Асольва, Хёрдис, Ингвильду. (СК)
        ФЬЯЛЛИ - одно из северных племен Морского Пути. Почти не занимается земледелием, живет скотоводством и рыбной ловлей. Традиционно воинственное племя, хранящее многие тайны боевых искусств.
        ХЕЙМИР НАСЛЕДНИК - сын Хильмира, конунг слэттов. Был женат первым браком на квиттинке Хельге, имел от нее сына по имени Хельги, вторым браком - на Асте, от нее имел сына Эгвальда и дочь Вальборг. (ЩП, ПА, ЛЧ)
        ХЁРДИС - дочь Фрейвида, колдунья, жена фьялленландского конунга Торбранда сына Тородда, мать конунга Торварда Рваной Щеки. Родилась на Квиттинге, дочь Фрейвида Огниво, хёвдинга Квиттингского Запада, от рабыни из племени круитне. Обладала врожденными способностями к колдовству и невыносимым характером. Спровоцировала войну между Квиттингом и Фьялленландом, длившуюся с перерывами около тридцати лет. Попала в плен к великану Свальниру и прожила с ним около двух лет, после чего стала женой Торбранда конунга, который убил великана и вместе с его женой получил меч Дракон Битвы. Кроме Торварда, имела дочь Дагейду, ведьму Медного Леса. (СК, КГ, ВЗ, ПА, ЯЯ, ДВМ, ЛЧ)
        ХЕЛЬГА ДОЧЬ ХЕЛЬГИ - дочь Хельги Птичьего Носа, хёвдинга Квиттингского Востока. Обладала неразвитыми задатками ясновидения, пользовалась покровительством Восточного Ворона. Была первой женой Хеймира конунга и матерью его старшего сына и наследника Хельги. (ЩП, ПА)
        ХЕЛЬГИ ПТИЧИЙ НОС - хёвдинг Квиттингского Востока времен начала Фьялленландской войны. Отец Дага Кремневого и Хельги, жены Хеймира конунга. (ЩП)
        ХИЛЬМИР КУПЕЦ - конунг слэттов, отец Хеймира конунга. (ЩП)
        ХОРДЫ - одно из южных племен Морского Пути, живет сельским хозяйством.
        ХРОДМАР УДАЧЛИВЫЙ - сын Кари ярла, фьялленландский ярл. (СК, СЗ, КГ)
        ЭГИЛЬ УГРЮМЫЙ - эльденландец по происхождению, знаменитый корабельный мастер. Все созданные им корабли обладали начатками души и разума, и у каждого на переднем штевне помещалась голова того или иного животного с рогами. (ЩП, КГ)
        ЭЛЬВЕНЭС(Речной мыс) - центральное поселение Слэттенланда, место проведения общеплеменного тинга, постоянно действующего торга и место жительства слэттенландских конунгов.
        ЭРНОЛЬВ ОДНОГЛАЗЫЙ - сын Хравна, родственник Торбранда конунга и Торварда конунга, ланд-хёвдинг Фьялленланда. Переболев «гнилой смертью», ослеп на один глаз. (СЗ, КГ, ЯЯ, ЛЧ)
        ЭРЕНГЕРДА - дочь Кольбейна Косматого, сестра Асвальда Сутулого, в молодости была первой красавицей Аскефьорда и какое-то время считалась невестой Торбранда конунга, но стала женой Хьёрлейва Беспалого. (КГ)
        ЭРИУ - большой остров в Западных морях, населенный эриннами, т. е. племенами наподобие кельтских. Собственно, Эриу - подлинное имя древней богини, в честь которой Ирландия была названа Эрин.
        ЭРХИНА - верховная жрица и правительница священного острова Туаль, на котором получают посвящение все конунги Морского Пути. Поссорившись с Торвардом сыном Торбранда, прокляла его, чем обрекла на множество испытаний.
        notes
        Примечания
        1
        В указатель включены не все действующие лица, а только участвующие в нескольких книгах. Мифологические персонажи и понятия см. в «Пояснительном словаре».
        2
        Сокращение названий: СК - «Стоячие Камни», СЗ - «Спящее золото», ЩП - «Щит побережья», КГ - «Корни гор», ВЗ - «Ведьмина звезда», ПА - «Перстень альвов», ЯЯ - «Ясень и яблоня», ЛЧ - «Лань в чаще», ДВМ - «Дракон Восточного моря».

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к