Райский уголок Максим Андреевич Далин
        Зловещая долина #7
        Если ты - немощный старик и даже собственным детям в тягость, то вся радость в твоей жизни уже кончилась?
        Райский уголок
        Глава 1
        Юджин честно пытался собрать осколки, но они, как назло, выскальзывали из пальцев - и ужасно мешала дочь. Крутилась под руками - спасу нет.
        - И в кого ты пошла! - ворчал Юджин и тянул к себе щётку, которую дочь хотела отобрать. - Кто тебя учил рвать из рук? Я или мать, а?
        - Папа! - говорила Эми с нажимом, с укоризной, скрывающей раздражение, убирая осколки, как фокусник - с невозможной ловкостью. - Отдай мне и присядь, пока у тебя голова не закружилась. О! Смотри, ты порезался!
        - Где? - Юджин поднял руку к глазам.
        - Правая рука, - сказала Эми. - С другой стороны, переверни кисть. Дай, я обработаю.
        - Подумаешь, - хмыкнул Юджин. - Крохотная царапина. Да у меня кожа, как у слона, разве таким стекляшечкам её поранить!
        - Папа, сядь, пожалуйста! - в голосе Эми появились нотки приказа. И за руку ухватила жёстко. - Смотри: разбил вазу, разлил воду, наступил на цветы, порезался, всё заляпал кровью… Ну не будь ребёнком, дай тебе помочь! Дай, я заклею пластырем… ну, хоть так…
        - А зачем, скажи на милость, ты поставила эту дурацкую вазу на полку, где лежат мои журналы? - возмутился Юджин. - Я просто хотел достать журнал, а ваза стояла на самом краю. И конечно, я наступил! Ты же толкаешься! Мешаешь убирать.
        - С уборкой я справлюсь и без тебя, - отрезала Эми.
        И осколки с совка в мусорное ведро - трах! С грохотом.
        - Ужасная пошла молодёжь, - хмуро сказал Юджин, забирая журнал и очки. - Суетится, устраивает шум из-за пустяков… Я, пожалуй, почитаю после. Мы с Шустриком лучше пройдёмся. Пока солнышко на дворе.
        Как всегда, Шустрик услышал свою кличку даже из гостиной, где дремал рядом с обогревателем - и тут же прискакал тяжёлым галопом, крутя хвостом. Юджин положил журнал на стол и приласкал пса. Толстый, белёсый от времени лабрадор заметил пластырь на ладони хозяина и принялся снимать его, чтобы вылизать ранку; Юджин, улыбаясь, отодвигал его нос.
        - Куда это ты собрался один? - спросила Эми. Риторически.
        - Не один, а с Шустриком, вдвоём, значит, - отозвался Юджин.
        - Ага, Шустрик, в случае чего, тебе и скорую вызовет, - сказала Эми устало. - А если ты упадёшь? А если обморок? Как на прошлой неделе, когда ты госпожу Гаррет до смерти перепугал…
        - С чего бы?! - Юджин упрямо мотнул головой. - Я немного перепил на прошлой неделе, вот и отключился. Сам удивляюсь: всего-то полстаканчика бренди… Ну, пригласил девчонку посидеть…
        - Это ты про госпожу Гаррет? - вздохнула Эми.
        - Про Молли, - кивнул Юджин. - Огонь девчонка, всегда была такая… Ну, принесла бутылочку…
        - Папа, хватит, - отрезала Эми. - Всё это глупости. Положи поводок. Вернётся Тим и выведет Шустрика. Не так уж ему и надо… а ты создаёшь больше хлопот, чем пятеро детей.
        Юджин устал спорить. Он снова взял со стола журнал и похлопал себя по бедру. Шустрик подсунулся под его ладонь - и оба побрели в комнату Юджина, к окну, у которого стояло глубокое кресло. Старый человек и старый пёс.

* * *
        Вечером Юджин делал вид, что дремлет в кресле - и слушал, как в соседней комнате дочка разговаривает с мужем. Двери были открыты, и Юджин слышал каждое слово - об ужасных вещах, от которых у него тянуло и ныло сердце.
        - Отец очень сдал, - говорила Эми. - Он падает, ты знаешь? Сегодня полез за журналом и снова чуть не упал, уронил вазу, порезался…
        - Эми, милая, никто из нас не молодеет, - отвечал Тим. - Юджин - славный мужик…
        - Ты его видишь только когда приходишь из редакции, - Эми вздохнула, и Юджин понял: чтобы не раздражаться вновь. - А я целый день кручусь по дому, как проклятая… Знаешь, когда Двойняшки были маленькими, я уставала меньше. Может, потому, что понимала: они вырастут - и всё изменится. А тут… я понимаю, что дальше будет только хуже.
        - Ему восемьдесят шесть, - осторожно вставил Тим.
        - И что? - голос Эми звучал мрачно. - Что ты хочешь этим сказать? Что он скоро умрёт?
        «Сейчас заплачет», - печально подумал Юджин, но Тим, наверное, её обнял, и она не заплакала, только вздохнула.
        - Надеюсь, что нет, - говорил Тим. - Он крепкий старик, ему ещё жить и жить…
        - Да, - сказала Эми очень тихо, но Юджин ухитрился расслышать хорошо. - Ему - да. А мне? Мне, Тим? Я бросила работу, наплевала на карьеру, стала чокнутой домохозяйкой, вечно уставшей и готовой сорваться из-за любого пустяка - потому что меня всё это ужасно выматывает и потому что я выхода не вижу! И я боюсь, что, стоит мне отлучиться на минутку, хоть до супермаркета, отец включит газ и забудет зажечь плиту, или убьёт себя током, или упадёт и сломает шейку бедра… да ещё пёс!
        - А Шустрик тебе чем не угодил?
        Эми всхлипнула.
        - Ты считаешь меня злой ведьмой, да? Я злюсь на этого пса, потому что даже я об него спотыкаюсь, а если споткнётся отец, то уже не сможет встать! А Шустрик, как назло, постоянно засыпает там, где споткнуться легче всего. И я сдерживаюсь, чтобы его не пнуть. Я - злая, да?
        - Нет, - грустно сказал Тим. - Вижу, как ты устала. А Шустрик тоже стар. Сколько ему уже, лет десять?
        - Двенадцатый, - поправила Эми. - Помнишь, как он носился раньше? Не унять… а теперь только дремлет, и именно там, где ходят люди. И растолстел, как поросёнок.
        - Он друг Юджина, - сказал Тим.
        - Он старый и ужасно утомительный пёс, - сказала Эми с досадой. - И напачкал на ковре в передней. Вдобавок он то ли наполовину ослеп, то ли поглупел: не ест, пока не сунешь ему кусок в самый нос. Знаешь, я так устала, что иногда думаю…
        - Не стоит, - тихо сказал Тим. - Вспомни, как он среагировал тогда.
        - Тогда у нас ещё выбор был.
        - И сейчас есть.
        - Сейчас уже практически нет! - в голосе Эми послышались слёзы. - Я уже на пределе! Я всего боюсь! Я боюсь, что отцу станет плохо, а я не смогу помочь. И он просто умрёт у меня на руках! Ты не понимаешь, тебя никогда не бывает дома… Отцу нужен профессиональный уход, понимаешь?
        Они про дом престарелых, думал Юджин - и ему делалось холодно и тошно. Ясно, что Эми устала, бедная девочка. Что берёт работу на дом, мостится со своим ноутбуком то в кухне, то в гостиной, кружится, как пчёлка, ничего не успевает… но ведь Юджин, взрослый мужик, мог бы позаботиться о себе и сам. Положим, водить машину бы он уже не рискнул - глаза подводят, что тут сделаешь… но уж дома-то! Подогреть еду и вывести Шустрика во двор! Позвонить Большому Джону из второго корпуса, чтоб тоже выползал, старый хрен, подышать свежим воздухом - ещё и поболтать о том, о сём с приятелем… что в этом сложного…
        А дом престарелых - нет, это не надо. Это же - хуже, чем в тюрьму, в тюрьме хоть на прогулки, говорят, выпускают и можно перекинуться в картишки. Видел Юджин дом престарелых: кресла-каталки вдоль стены, тени несчастного старичья, которые еле ползут по звонку в столовую есть там диетическую кашку… И медсёстры-гренадеры, которые командуют стариками, как новобранцами на плацу: таблетки, микстуры, уколы, не дай бог…
        А хуже всего - что Шустрика-то ведь с собой не возьмёшь. Куда его взять, в эту больничную стерильность? Кто гулять-то с ним будет? Сестрицы-то эти, сержанты, небось, наморщат носы: фи, старая псина… А дочке с Тимом Шустрик на что? Обуза… Убьют ведь. Усыпят, как говорится, а так - убьют. Укол с ядом - и вся недолга.
        За то, что состарился, дуралей.
        И Юджину бы такой же укол.
        Оно, конечно, жалко. Но на что они ползают по земле без пользы? Вот в молодости, когда Юджин гонял дальнобойные шаланды из города в город - совсем другое дело было. Тогда он был лихой парень, работяга, всем нужен. Жена его любила, дочка… Тогда-то Эми не раздражалась… потом ещё внучата были маленькие, картинки деду рисовали… хорошее было время… А в кабине тогда ещё Нюхач с ним ездил, да… потом - Подлиза… А Шустрик, получается, Подлизе внук… Шустрик уже не видел международных автострад, но душевнейший парень, товарищ, всё понимает… Лабрадоры - хорошие псы, добрые…
        Юджин опустил с кресла руку - и в ладонь тут же ткнулся нос, потеплевший и подсохший спросонья. Дочка говорит, слепой и из ума выживает. Про пса.
        А про самого Юджина молчит. Хоть и он от Шустрика недалеко ушёл… Эх, думал Юджин, что не повезло бедняжке Норе, померла совсем молоденькая, семидесяти не было… а на самом деле повезло. Вот бы и Юджину так заснуть и не проснуться - от сердца, даже и не почувствовать ничего…
        Но вот тут-то Тим и сказал:
        - Только не дом престарелых. Я ещё помню, какие у него были глаза в прошлый раз. Как у перепуганного пацана.
        - Знаешь, - сказала Эми, - мне тоже тяжело, но надо ведь что-то делать… Я просто не могу.
        Тим вздохнул и сказал:
        - Есть одно место, Эми. Мне рассказывал коллега из агентства новостей, там живёт его мать, ей нравится. Это маленький частный пансион для пожилых людей, его обслуживают роботы.
        Эми задохнулась.
        - Ты с ума сошёл!.. прости. Просто прозвучало дико. Лучше уж дом престарелых, чем бездушные машины.
        - Не торопись, - сказал Тим. - Надо спросить у Юджина. Завтра воскресенье, все дома - вот и поговорим, когда он проснётся. Нет - значит, нет. Будем думать ещё.
        - У меня уже нет сил, - сказала Эми.
        - Он же твой отец, - сказал Тим. - И он хороший мужик.
        - Я его люблю, - сказала Эми тоскливо, даже как-то обречённо. - Но он меня вымотал, Тим. Он впадает в детство, становится капризным, упрямым и непослушным ребёнком… который никогда не повзрослеет… Я больше не могу. И я на всё готова.
        - Ладно-ладно, - сказал Тим. - Завтра.
        И до следующего утра Юджин тщетно пытался заснуть в тоске и страхе: стоило ему задремать, как представлялся робот, вроде Терминатора, с единственным горящим красным глазом, захлопывающий за Юджином больничную дверь.
        И Шустрик ворочался и шуршал у себя на матрасике.

* * *
        Когда на следующий день Тим спросил, не хочет ли Юджин прогуляться, Юджину стоило очень большого труда не выпалить тут же, что в дом престарелых с роботами он не поедет. Это выдало бы его подслушивание с головой; надо было сделать хитро.
        - Шустрика возьмём? - спросил Юджин, гордясь своим тонким расчётом: ну не потащат же они пса в дом престарелых? И должны будут сказать правду, куда они денутся. Тут-то он им всё и выскажет.
        Но Тим неожиданно ответил:
        - Шустрика? Да запросто. Он же обожает кататься в автомобиле, а без тебя скучает. Забирай его к себе на заднее сиденье.
        Юджин растерялся. Повода спорить не было; он с третьей попытки закинул в автомобиль ногу - колени что-то плоховато сгибались, быть может, к дождю - и обнял Шустрика, который радостно стучал хвостом в ожидании прогулки.
        - Так-то вот, дружочек, - сказал ему в шёлковое ухо. - Куда ж это мы с тобой едем?
        Из всех мест, куда люди могут поехать, Шустрик боялся только ветеринарной клиники: там ему делали уколы в холку и совали термометр под хвост, что было ужасно обидно. Но на сей раз клиникой ему не пахло. Шустрик ничуть не беспокоился, лизал хозяина в щёку и высовывал нос в приоткрытое окно, пока озябший от сырого осеннего ветра Юджин не прикрутил стекло наверх.
        А Тим рассказывал Эми - и Юджину тоже - какие там удивительно красивые места. Прямо хоть кино там снимай: фотографы из журналов приезжают, делают призовые снимки. Сосны, речка с водопадом, птички поют, лесная тишина… Называется «Райский уголок». Можно, если что, снять комнату, остановиться на денёк, на два…
        Шустрика укачало в машине, и он задремал, а Юджин слушал внимательно и мрачно думал, что никаких сосен с водопадами жителям дома престарелых не видать. Ну разве что из окон. Кто их отпустит бродить по лесу и слушать птичек! Вокруг может быть любой райский уголок - вон, у того, куда ездили… когда? Месяц назад? Или два уже? Вроде, ещё лето было? Так вот, у того дома престарелых, где каталки по стенам - тоже вокруг цветники, и на стенах плющ, и пруд с уточками… а внутри воняет хлоркой и грязными памперсами для взрослых, бродят тени, а медсестра смотрела на Юджина, как на старого пса, которого привезли сдавать в приют… а то и вовсе на опыты.
        Но лес по сторонам дороги и впрямь был хорош. И пахло свежо, сосной. И Юджин даже подумал, что - не дом, конечно, престарелых, а вот домик бы купить в этой глуши было бы очень приятно. Выпить кофейку с мороженым утром, сидя на крылечке, глядя на эти седые кроны…
        Приятно, конечно, да невозможно. Старый - как ребёнок: скажут, что далеко сюда ездить, еду надо привозить за тридевять земель, скорая доберётся, если что, поздно… Зря и размечтался.
        А машина между тем по берегу вертлявой речки, мимо чудесного водопада, вправду словно с открытки, подъехала к домику в три этажа, тоже открыточному, в весёлом парке - ещё и георгины цветут кое-где. Забор - весь ажурный, из тонюсеньких прутиков. И никаких шлагбаумов на въезде, будто и впрямь что-то вроде мотеля, а не дом престарелых.
        И надпись над входом, весёленькими голубыми буковками: «Райский уголок».
        Ну-ну, подумал Юджин.
        Встречать выскочил рыжий шкет. Весь в веснушках, даже уши, и брови рыжие, а глаза голубые, и улыбка, как у Микки-Мауса: два крупных передних зуба, а меж ними щёлка.
        Дверь Юджину открыл:
        - Ого! Собака! Собачище, как тебя зовут?
        Юджин мрачно сказал:
        - Шустрик он.
        А Шустрик, наивная душа, немедленно полез лизаться и лапиться, обниматься с этим рыжим. Всю униформу - голубой пиджачок - обшерстил начисто, а рыжему - хоть бы хны. Задаст ему медперсонал…
        Но рыжий сказал:
        - Отличный пёс, сэр.
        Эми, которая напряжённо наблюдала всё это время, спросила:
        - Пёс - это проблема, да?
        Рыжий и ей разулыбался, как надраенный медяк:
        - Проблема. У нас тут, знаете ли, две собаки ещё живут, одна - совсем крохотная, и целых пять кошек, так что, если Шустрик любит подраться или кошек гоняет, это ещё какая проблема. Придётся подыскивать комнату, чтобы не выходила на сад, а в таких по утрам немного сумеречно.
        Вот в этот-то момент с плеч Юджина и свалилась гора страшных снов про роботов и дома престарелых - потому что не бывает домов престарелых, где живёт целый табун собак и кошек. Это же антисанитарно! Ни одна гвардейская медсестра не допустит.
        - Эй, парень, - сказал Юджин, - подай-ка мне руку. Машина у моих модная, слов нет, но такие тесные двери, что прямо и не сообразишь, как вылезти. Вот «Питербилт» - дело иное, там просторно, знаешь ли…
        - Вам нравятся грузовики? - рыжий, вроде, удивился и обрадовался. - Вот же совпадение! Господину Майерсу - тоже, он собирает модели. Замечательные, хоть в музей, хоть на выставку.
        - Игрушки, - снисходительно усмехнулся Юджин. - Я, знаешь, больше сорока лет водил настоящий!
        Он расслабился. Ему нравился рыжий, который руку подал удобно и не отнял - будто догадался, что так Юджин доберётся до двери быстрее. Симпатичный мальчишка. Вот и пёс почуял…
        - Хотите пообедать? - спрашивал рыжий в это время. - У нас есть маленькое кафе, которое нравится постояльцам…
        А Эми с Тимом удивились. По ним заметно было, что удивились. Потому что, подумал Юджин с внутренним смешком, они-то впрямь думали, что тут дом престарелых! С роботами! Надул, похоже, Тима его приятель в редакции.
        В доме, с холода, было тепло, но не душно - а пахло хвоей и апельсинами. На ресепшене, на светлого дерева стойке, спала пушистая полосатая кошка, а над ней, на громадном плоском экране, под тихую музыку распускались весенние цветы. Подставку для ключей обвивала цветущая лиана. За дверью из матового стекла, ведущей внутрь дома, слышались весёлые голоса и какой-то шум.
        Когда все ввалились в холл, кошка проснулась, выгнулась дугой и пошла по стойке к Шустрику, боком-боком.
        Шустрик растерялся и прижался к ноге Юджина: тут ещё подумаешь, кто кого станет обижать!
        Рыжий рассмеялся и постучал кончиками пальцев по выгнутой кошачьей спине:
        - Ай-яй-яй, Карамелька! Разве леди так принимают гостей?
        Карамелька устыдилась - и они с Шустриком очень осторожно, соблюдая дистанцию, еле коснувшись, понюхались нос в нос.
        - Я бы выпил чашечку кофе, - сказал Тим.
        Эми уцепилась за его локоть, будто испугалась чего-то. Хотя, подумал Юджин, раньше надо было бояться. А раньше ей, кажется, было спокойнее.
        Рыжий открыл дверь.
        За дверью был большой, ярко освещённый солнцем зал. Розовый в жёлтых листьях ковёр был сложен пополам, а другую половину зала застелили газетами: там шла работа! Широкую стену напротив окна украшала огромная, от пола до потолка, то ли картина, то ли фреска - Юджин не особенно разбирался в живописи, но картина его развеселила, она была совершенно чумовая. На ней сияло громадное апельсиновое солнце в золотых и лазурных ещё не дорисованных небесах, росли какие-то невероятные деревья, то ли сосны, то ли баобабы, скакали разукрашенные индейцы на расписных лошадях - и индейский тотемный столб с солнцем наверху стоял на зелёной лужайке около очень узнаваемого кудрявого водопада. Весь пол рядом занимали банки и баллоны с краской, кисти и некие загадочные штуковины художественного назначения, вроде маленьких лопаточек и щёток.
        Картину дорисовывали трое.
        На стремянке, с кисточкой в руках и ещё одной кисточкой, зажатой зубами, вымазанная красками с ног до головы девчонка лет двенадцати-тринадцати наводила солнечные блики на облака. Весёлая и пышная дама-мулатка лет сорока, в дредах, украшенных цветными бабочками, и голубой униформе «Райского уголка», ухитрялась держать несколько банок сразу. Крохотная, седенькая, остренькая, очень болезненного вида старушка в цветной косынке и закапанном краской джинсовом комбинезоне, держась одной рукой за ходунки, а другой - за кисть, кистью же указывала что-то в нарисованном небе:
        - Дженни, дорогая, чуть-чуть темнее! Вот там, под тучкой! Ты чувствуешь, там должна быть тень, а? Чувствуешь?
        - А здесь - розового, бабуля? - восхищённо отзывалась девчонка, наводя эффектный мазок. - Розового и лилового, да? Лейла, достань, пожалуйста, лиловый!
        - Хе, красотища! - вырвалось у Юджина.
        Старушка в косынке обернулась к нему:
        - Вы так думаете, дорогой? Она называется «Индейский край».
        - Шикарно рисуете, леди, - сказал Юджин. - Я, прямо скажем, не искусствовед, но глаз радует.
        - Прабабушка - Агата О`Хара! - радостно сообщила сверху девчонка. - Её картины музеи покупали! А в журнале «Тайм» про неё написали, что «художница целой эпохи»!
        - Оно и заметно, малютка, - сказал Юджин. - А я - просто Юджин, без чинов, леди. Вроде как восхищённый зритель.
        - Как мило вы это сказали! - улыбнулась старушка. - Но, признаться, рука и глаз уже не те. Если бы не правнучка, я, пожалуй, не справилась бы. Дженни заменит меня, она очень талантлива.
        - Что верно, то верно, - сказал Юджин. - Ишь, как она разделала ту тучку! Вышла, как живая.
        - Мы собирались выпить кофе, - очень кстати сказал рыжий. - Вы не хотите сделать маленький перерыв, дамы?
        - Не кофе, - сказала старушка. - Какао. С зефирками. От кофе у меня сердцебиение, дорогой. Но перерыв - это хорошая идея.
        - И мне - с зефирками! - радостно завопила Дженни, спорхнув со стремянки. - Я скажу Эрике?!
        И не дослушав прабабушку, улетела куда-то в солнечные глубины дома.

* * *
        Эрика оказалась этакой пампушечкой, словно из старого кино, ещё времён Мэрилин и сухого закона: беленькой, кучерявенькой, с губками бантиком и носиком-кнопочкой - приятно взглянуть. И поверх голубой униформы она носила очень кокетливый фартучек, в кружевах и бантиках. И кофе варила - аромат на весь кафетерий.
        Юджину даже захотелось ещё что-нибудь съесть - такие тут витали запахи. И компания в кафетерии подобралась весёлая.
        За столиком рядом пили сок, ели пончики и решали кроссворд. Дед, по виду - ровесник Юджина, прикрывший лысину бейсболкой, надетой задом наперёд, стучал карандашом по столу:
        - Вот вертится же на языке - и никак не поймать! Ты-то должен помнить, Джек!
        Юный и долговязый Джек в золотых очках уморительно морщил лоб:
        - Мне кажется, оно начинается на «М». Я даже уверен, что на «М». Но в какой ячейке - хоть убейте, мистер Робинсон!
        Робинсон качал головой и хихикал:
        - Высокие технологии, э! Вот мы без высоких технологий… Миссури! Попал?
        - Кажется, маловато букв, мистер Робинсон, - Джек протирал очки и от старания и попыток вспомнить морщил уже и нос тоже.
        - Ха! - победно ухмылялся Робинсон. - Миссисипи проверь!
        - Кончается на «И», - облегчённо выдыхал Джек. - Вы сегодня в ударе, мистер Робинсон.
        Дженни со своей бабушкой-художницей насыпали в какао столько зефирок, что они облачком поднимались над чашками - и бурно обсуждали, какой оттенок лучше пойдёт сосновой хвое, чтобы она казалась серебристой. Рыжий расспрашивал о том, что Шустрик больше всего любит на обед - и притащил псу целую миску несладкого йогурта, куда пёс и нырнул немедленно чуть ли не по самые глаза. На нереальные ароматы пришёл Майерс, любитель моделек - он носил большой красный нос, неожиданные бакенбарды и спортивный костюм фиолетового цвета, его немедленно представили Юджину, и у них случился очень приятный разговор о мощности двигателей «Питербилтов».
        В разгар беседы в кафетерий впорхнула девчуля в розовом платьице, сопровождаемая громадным пожилым мулатом в униформе и с ослепительной улыбкой. Девчуля была миленькая, но, чего уж там, косолапила - и круглая её мордашка с крохотными раскосыми глазками выдавала явные проблемы и со здоровьем, и с головой. Юджин было нахмурился - но тут девчуля увидела Шустрика.
        - Абатька! - завопила она радостно.
        Шустрик, очарованный такой восторженной реакцией на его особу, застучал хвостом, вытер об розовое платьице йогурт с носа, полез лизаться и чуть не сбил девчулю с ног - хорошо, что мулат поймал её на лету.
        - Обрая абатька! - выдала девчуля в полном восторге и уселась на пол, чтобы удобнее было обниматься с Шустриком.
        - Ишь, как Лотта стала говорить! - заметил Майерс, который уже успел попросить Юджина называть его просто Стивом. - А когда приехала, всё молчала да жалась по углам. Ясное дело: одна осталась. Бабушка у неё померла, а родня отказалась…
        - Лотта! - окликнула девчулю неугомонная Дженни. - Танцевать вечером придёшь?
        - Ацевать пиду! - ответила Лотта с широкой и несколько щербатой улыбкой.
        - А это дядя Юджин, - сказал мулат. - Можно вас так называть, сэр?
        - Пускай называет, как ей удобно, - Юджин и сам улыбнулся. - Такой красотке можно.
        - Ивет! - сказала ему Лотта и попыталась сделать реверанс сидя.
        Внутри Юджина что-то разжалось - и тёплый покой сошёл на душу, как солнечный свет. Ему нравилось здесь - просто не хотелось уезжать. После кофе рыжий, назвавшийся Олли, предложил посмотреть свободные комнаты и выбрать лучшую - и Юджин пошёл. По дороге зашли к Стиву, поглядеть на модельки, и к Лотте - она показала очаровавшего Шустрика котёнка. На веранде старая леди в инвалидном кресле курила, слушала, как девушка в голубой униформе читает с распечатанных на принтере листов, а на коленях у леди дремала болонка. Комната была просторна и полна света, к комнате примыкала крохотная нишка со столом и кухонным шкафчиком - и Олли сказал, что можно поставить и электрическую плитку, если Юджин захочет готовить сам…
        Всё это место напоминало то ли коммуну, то ли пристанище хиппи - но уж точно не дом престарелых. Здесь было столько весёлой свободы, что Эми и Тим смущались - а у Юджина мелькнула странная мысль: уж не чувствуют ли они чего-то, похожего на зависть? Ни старикам, ни слабоумной девчуле не полагалось этой свободы, а уж тем более - веселья.
        Юджин это понимал - и еле держал в себе озорную радость: будто с урока сбежал.
        А Эми поджимала губы, словно сомневалась.
        И в конце концов не выдержала.
        - Простите, Оливер, - сказала она рыжему, - это слишком дёшево стоит - и мне беспокойно. Практически это оплата только питания и проживания, как в мотеле… этого просто не может быть. Персонал…
        - Мы не стоим вам ничего, - улыбнулся рыжий. - Миссис Эдвардс, мы - эксперимент, а ваше согласие на участие - большая часть оплаты.
        - Кураторы возятся со стариками сутками, - покачала головой Эми. - С их кошками, собаками, канарейками, капризами, болячками - сутками. И вы говорили о специальном образовании, медицинском, психологическом… Это должно бы стоить невероятных денег, просто чудовищных… я не могу поверить, что это нам по карману.
        - Только обслуживание. Техобслуживание, - сказал рыжий Олли и подмигнул Юджину. - Но тут мы сами справимся.
        «Роботы?!» - вдруг осенило Юджина.
        - Вы - роботы?! - вырвалось у него. - Все? Весь персонал? Роботы? Э, не бывает же… или…
        - Папа! - вспыхнула Эми. Ей, похоже, было стыдно, что её отец назвал милейших людей роботами в глаза.
        Но Олли снова подмигнул Юджину:
        - Вас не проведёшь, мистер Гейл! Глаз-алмаз, а? Сразу видно: человек всю жизнь работал с техникой!
        - У! - рассмеялся Юджин. - С такой техникой, как ты, сынок - точно нет. Если ты сейчас не пытаешься меня надуть.
        - Как бы я посмел! - рассмеялся Олли в ответ. - Смотрите, мистер Гейл.
        Он сел на ковёр рядом с Юджином, нагнул голову и отвёл с затылка рыжие волосы. И Юджин увидел. Разъём от этой металлической и пластмассовой штуковины, к которой крепился кабель. Всё равно, что от телефонной зарядки. И шов, уходящий под волосы.
        У Эми сделалось такое лицо, будто её тошнит, Тим было отвернулся, но, видно, подумал, что это невежливо - но Юджин им совершенно не сочувствовал. Ни минуты.
        - Давай руку, сынок, - сказал он роботу. - Экая ты прекрасная машина - куда там всяким терминаторам… Мы с тобой поладим. Я, знаешь, лажу с любой техникой… с людьми тяжело, а с роботами - мы запросто…
        И рукопожатие Олли было тёплым и крепким. Но встал он, не опираясь на руку Юджина, легко-легко, будто боялся утомить человека.
        И Юджин обнял его за плечо.
        - Ну вот что, - сказал он Эми и Тиму. - Я, пожалуй, останусь. Если тут ставится опыт, то это полезный опыт. Мы с Шустриком тут неплохо будем жить - ну и здешнее старичьё тоже… неплохо.
        - Это совершенно неправильно! - заявила Эми.
        Тим стоял чуть поодаль, смотрел странно, будто не знал, чью сторону занять.
        - Что неправильно-то, дочка? - спросил Юджин грустно.
        - За стариками нужен серьёзный присмотр! - резко ответила Эми. - Серьёзный! А здесь они - как первоклашки на каникулах! Делают то, что им вредно! Сладкое! Курят! Эти звери всюду! Проходной двор - да ещё и эти кухоньки в комнатах… пока кто-нибудь не спалит всё это заведение вместе с картинками!
        - Кураторы рядом с постояльцами день и ночь, мэм, - тихонько сказал Олли. - А нужна им радость. Радость и любовь, как-то так. Вы приезжайте, пожалуйста, любить мистера Гейла, ладно? А мы будем любить его здесь. И его пса. И всё, что он любит.
        - Когда робот учит людей любить родителей - это смешно! - фыркнула Эми.
        - Со стороны-то виднее, - ухмыльнулся Юджин. - Ладно, что пустяки говорить… у меня есть кое-какие деньжишки, так что я и выбирать могу. Сам хочу тут остаться, баста. Ты не забывай приезжать, малютка… но жить я буду здесь.
        - Ох, - вырвалось у Тима. - Но, отец…
        - Всё, - Юджин мотнул головой. - Я сказал.

* * *
        Детей Юджин проводил до стоянки автомобилей. Постояли они с Шустриком у ограды, посмотрели на дорогу… Уже вечерело, становилось прохладно, но мир был так щемяще прекрасен, что горло сжималось. И дорога была прекрасна, и темнеющее небо, и солнце, потихоньку сходящее за сосны…
        - А я ведь, наверное, ещё поживу, Олли, а? - спросил Юджин робота.
        - Какие ваши годы, сэр! - с готовностью ответил робот. И Юджин поверил.
        Ему было грустно, но…
        - Позвольте вам напомнить, мистер Гейл, - тихонько сказал робот. - Мистер Майерс звал вас играть в шахматы, плюс будет чай с горными травками…
        - И то правда, - отозвался Юджин. - Шустрик, пойдём в тепло.