Первая смерть Лайлы Колин Гувер
        Лидс убежден, что хочет провести с Лайлой всю жизнь. Но после несчастного случая, в результате которого Лайла оказывается в больнице, ее личность непостижимым образом меняется. Лидс видит в ней тревожные черты, но не может решиться разорвать с Лайлой отношения.
        Он предлагает ей отправиться в гостиницу, где они впервые встретились, чтобы отдохнуть и освежить чувства.
        Увы, с каждым днем Лайла кажется ему все более чужой. В то же время Лидс знакомится в гостинице с Уиллоу. Она называет себя призраком, и очень быстро завоевывает симпатию Лидса.
        Кажется, Уиллоу знает о Лидсе очень много. Например, то, что из ныне живых знает только Лайла. Та самая Лайла, которая с каждым днем забывает все больше деталей из их жизни…
        «Непредсказуемый, эмоционально напряженный роман». - Publishers Weekly
        «Приправленный мистикой и элементами психологического триллера роман, исследующий, насколько быстро развивается подлинная любовь, а также конфликты, которые могут поставить под угрозу даже самые крепкие узы». - Kirkus
        «Захватывающая паранормальная история». - Buzzfeed
        Колин Гувер
        Первая смерть Лайлы
        
* * *
        Посвящается Бекхэму. Ты будешь первым, кому я явлюсь после смерти. Ты такой смешной, когда пугаешься.
        Сверхъестественное - это пока еще не понятое естественное.
        Эльберт Хаббард
        Дознание
        Прежде чем сойти вниз, я заклеил рот Лайлы двумя слоями скотча, однако, когда детектив усаживается за стол, ее сдавленные крики все еще слышны.
        У детектива старый магнитофон, вроде тех, что можно видеть в кино восьмидесятых - примерно десять дюймов в длину, шесть в высоту, на левой кнопке большой красный кружок. Детектив нажимает ее одновременно с кнопкой воспроизведения и сдвигает магнитофон в центр стола. Колесики кассеты начинают вращаться.
        - Пожалуйста, назовите свое имя.
        Я откашливаюсь.
        - Лидс Гэбриел.
        Крышка отсека для батареек кое-как примотана скотчем. Забавно. Столь допотопный прибор будет фиксировать каждое мое слово. Как будто это чему-то поможет!
        Я уже на грани и близок к тому, чтобы сдаться. Не вижу света в конце тоннеля. И даже не уверен, что у этого тоннеля вообще есть конец.
        Да и как можно выбраться, если ситуация совсем вышла из-под контроля? Я беседую с детективом, которого нашел по интернету, а моя девушка, черт возьми, тем временем сидит и сходит с ума!
        Наверху возобновляются крики - Лайла будто прочитала мои мысли. Деревянное изголовье кровати ударяется о стену, и по огромному пустому дому зловеще разносится эхо.
        - Итак, - произносит детектив, - с чего вы хотите начать? - Похоже, он способен работать в любой обстановке, в отличие от меня. Я понимаю, что заставляю Лайлу страдать. Попробуй не обращать внимания! Любой доносящийся сверху звук заставляет меня вздрагивать. - Полагаю, с вашего знакомства?
        Я медлю. Стоит ли отвечать на вопросы, если они не приведут к ответам? Однако в данный момент легче слушать собственный голос, чем приглушенные крики Лайлы.
        - Мы познакомились прошлым летом в этом доме. Тогда здесь была гостиница. Номер плюс завтрак. Я играл на бас-гитаре в музыкальной группе. Нас пригласили выступить на свадьбе Аспен, сестры Лайлы.
        Детектив откидывается на спинку стула и молча смотрит на меня. Я не знаю, что еще сказать. Или нужно конкретизировать?
        - Какое отношение имеет наше знакомство к тому, что происходит в доме?
        Он встряхивает головой, подается вперед и кладет руки на стол.
        - Возможно, никакого. Но я приехал, чтобы докопаться до истины, Лидс. Зацепкой может стать что угодно. Я хочу, чтобы вы вернулись к самому первому дню. Как была одета Лайла? Почему вы с ней обратили внимание друг на друга? Какими были ее первые слова? Кто-то из вас заметил в тот вечер в доме что-либо необычное? Чем больше информации вы мне предоставите, тем лучше. Невозможно обойтись без деталей.
        Я опираюсь локтями о стол и закрываю уши ладонями, пытаясь заглушить крики Лайлы. Невыносимо сознавать, что она в таком состоянии. Я очень люблю ее. И не понимаю, как можно вспоминать прошлое, говорить, почему я очень люблю ее, и одновременно заставлять страдать.
        Стараюсь не думать, как чудесно все было вначале. Потому что, когда начинаю думать, лишний раз убеждаюсь - я, и только я несу ответственность за все, до чего мы дошли.
        Закрываю глаза и мысленно возвращаюсь ко дню нашей встречи. Когда жизнь была проще. Когда мы пребывали в блаженном неведении…
        - Она танцевала просто ужасно. Вот что привлекло меня в первую очередь…
        1
        Она танцует просто ужасно.
        Вот что я замечаю в первую очередь со сцены, играя для постепенно редеющей публики. Похоже, девушка представления не имеет, куда деть руки. Топчется по лужайке и произвольно двигает босыми ногами, преднамеренно не попадая в такт плавной мелодии. Яростно встряхивает непослушными черными кудрями, словно в голове у нее звучит хеви-метал.
        Самое забавное тут, что мы исполняем современное кантри. Да, примитивное современное кантри! Полный набор песен, которые невозможно слушать и еще более мучительно играть.
        Наша группа называется «Гарретт-бэнд».
        Именно так. «Гарретт-бэнд». Ничего лучшего Гарретту не пришло в голову.
        Я - неофициальный четвертый участник группы, присоединился к ней последним. Играю на бас-гитаре. Не на каком-нибудь уважаемом контрабасе, а на электрогитаре. Недооцененный и незаметный инструмент, который обычно находится в руках у незаметного члена группы - того, который теряется на фоне других при исполнении любой песни. Впрочем, я совсем не против потеряться на фоне других. Возможно, потому и предпочитаю именно электрическую бас-гитару.
        После учебы в Белмонте я задался целью стать исполнителем собственных песен, однако с Гарреттом по этой части не сотрудничаю. Ему помощник не требуется. Мы с ним по-разному воспринимаем музыку. Так что я пишу песни для себя и откладываю их на будущее, когда решусь выпустить сольный альбом.
        В последние несколько лет группа набрала популярность, и, хотя спрос на нас вырос и соответственно поднялась оплата, мой рейтинг в качестве бас-гитариста остался прежним. Я было подумывал завести разговор об этом с остальными участниками группы, но не уверен, стоит ли оно того - ребята больше нуждаются в деньгах, чем я. К тому же при обсуждении темы они могут предложить мне занять официальное место в группе, а я, честно говоря, настолько ненавижу эту музыку, что мне стыдно ее исполнять.
        Каждое выступление забирает часть моей души. Буквально отщипывает по кусочку и съедает. Боюсь, что вскоре от меня не останется ничего, кроме телесной оболочки.
        Откровенно говоря, сам не знаю, что меня удерживает. Никогда не планировал играть в группе долго, однако по какой-то причине не могу оторвать задницу от стула и начать жить своим умом. Отец умер, когда мне исполнилось восемнадцать, и вследствие того деньги никогда не были проблемой. Он оставил нам с матерью немалую страховку, а также фирму, занимающуюся проведением интернета, которая функционирует как часы; ее служащие предпочитают, чтобы я не вмешивался в работу и не старался ничего улучшить. Так что мы с мамой стоим в стороне и живем на прибыль.
        Конечно, я благодарен судьбе, однако гордиться тут нечем. Если бы люди знали, как мало от меня требуется в жизни, меня бы никто не уважал. Может, потому я и не бросаю группу. Постоянные переезды, много работы, бессонные ночи… Лишь подобное самоистязание заставляет меня чувствовать, что я хоть отчасти заслуживаю кругленькую сумму на банковском счету.
        Итак, я стою на сцене, на предназначенном мне месте, и смотрю на девушку, размышляя - она пьяна или под кайфом? А может, ее просто тошнит от нашей группы и она решила поиздеваться? Так или иначе, я ей благодарен. Самое большое развлечение за всю свадьбу. В какой-то момент даже ловлю себя на том, что улыбаюсь - а ведь такого со мной не случалось уже бог знает сколько времени. А я еще побаивался сюда приезжать.
        Возможно, причиной тому атмосфера - уединенность места в сочетании с послесвадебным настроем. А возможно, тот факт, что на нас никто внимания не обращает, так как девяносто процентов гостей уже отчалили. Возможно, травинки в волосах девушки и платье в зеленых пятнах - раза три за песню она споткнулась и упала. Или виной всему полгода полной засухи на личном фронте после расставания с бывшей.
        В общем, комбинация всего этого и заставила меня в тот вечер сосредоточить внимание на девушке. И не удивительно - даже с расплывшимся по щекам макияжем и прилипшими ко лбу потными кудряшками она самая красивая на свадьбе. Странно, что ее обделили вниманием. Немногочисленные оставшиеся гости вместе с молодоженами собрались у бассейна. Моя плясунья единственная, кто нас еще слушает.
        Мы доигрываем последнюю на сегодня композицию и начинаем собираться.
        В глубине сцены я упаковываю гитару. Девушка кричит: «На бис!» Торопливо закрываю футляр. Черт возьми, может, успею найти ее после того, как мы погрузим инструменты в фургон!
        Наша четверка забронировала два номера в гостинице. До Нэшвилла одиннадцать часов езды; неохота пускаться в дорогу на ночь глядя.
        Гарретт закрывает дверь фургона. К нему подходит жених и приглашает всех нас выпить. Обычно я отказываюсь, но сегодня другое дело - плясунья должна быть где-то рядом. Она забавная. К тому же мне импонирует, что девушка не пыталась подпевать. Вряд ли меня привлекла бы та, которой всерьез нравится музыка Гарретта.
        Я нахожу ее в бассейне. Она плавает на спине, по-прежнему одетая в платье подружки невесты - кремовое и в зеленых пятнах от травы.
        В бассейне она одна. Я беру пиво, иду к тому краю, где поглубже, разуваюсь и, как был в джинсах, опускаю ноги в воду.
        Постепенно волны с моего конца бассейна достигают девушки, но ее совсем не интересует, кто еще пришел искупаться. Уставилась в небо и покачивается на волнах - неподвижная, как бревно. Полный контраст той чудачке, которая совсем недавно устраивала бурное дурацкое представление.
        Несколько минут я за ней наблюдаю. Вот вода поглощает тело девушки, и она полностью исчезает. Затем из воды показываются руки, а следом голова с плеском разрывает поверхность. Теперь девушка смотрит прямо на меня, словно знает, что все это время я был рядом.
        Она держится на воде благодаря едва заметным движениям рук и ног. Расстояние между нами медленно сокращается; она уже совсем рядом, смотрит прямо мне в лицо. Луна у меня за спиной отражается в ее глазах двумя крошечными лампочками.
        Со сцены девушка казалась мне просто красивой. С расстояния одного фута она выглядит самой прекрасной из всех, кого мне приходилось встречать. Надеюсь, я когда-нибудь коснусь этих пухлых розовых губ, изящной линии подбородка… Глаза зеленые, как трава вокруг бассейна. Так и тянет соскользнуть в воду, но в кармане телефон, а в руке недопитая банка пива.
        - Ты смотрел на ютубе видео о людях, которые умирают изнутри? - спрашивает она.
        Странный вопрос. Впрочем, на меня любые ее слова сейчас имели бы одинаковое воздействие. Ее голос ясный и чистый; слова покидают горло безо всякого усилия.
        - Нет, - отвечаю я.
        Она слегка запыхалась, стараясь удержаться на плаву.
        - Там собраны разные ужасные ситуации, в которых оказывались люди. Камера фиксирует их лица в самый критический момент. Они смотрят на тебя так, словно уже мертвы внутренне. - Девушка обеими руками смахивает воду с ресниц. - Вот и ты сегодня так выглядел. Будто умираешь изнутри.
        А я и не помню, чтобы она поглядывала на сцену, да еще и рассматривала меня - причем достаточно долго, чтобы безошибочно угадать, как я себя чувствую, вынужденный играть эти дерьмовые мелодии!
        - Изнутри я уже давно умер. В первый вечер, когда начал играть в группе.
        - Так я и подумала. Вот и пыталась тебя подбодрить. Тебе понравился мой танец?
        Я отпиваю глоток пива и киваю.
        - Сработало.
        Она усмехается и на несколько секунд уходит под воду. Вынырнув, убирает волосы с лица и спрашивает:
        - У тебя есть девушка?
        - Нет.
        - Парень?
        - Нет.
        - Жена?
        Я качаю головой.
        - Ну хоть друзья-то имеются?
        - Настоящих нет, - сознаюсь я.
        - Братья, сестры?
        - Я единственный ребенок в семье.
        - Черт возьми, а ведь ты одинок.
        Очередное меткое наблюдение. Хотя в моем случае одиночество - сознательный выбор.
        - А кто для тебя самый главный человек в жизни? - спрашивает она. - Родители не в счет.
        - Прямо сейчас?
        - Да. Прямо сейчас. Кто для тебя самый главный человек в жизни?
        Поразмыслив секунду над вопросом, я понимаю - кроме мамы, у меня никого нет. К ребятам из «Гарретт-бэнда» я отношусь прохладно, мы всего лишь коллеги. И поскольку родители не в счет, прямо сейчас эта девушка буквально единственный человек, до которого мне есть дело.
        - Полагаю, ты.
        Она прищуривается и наклоняет голову.
        - Печалька. - Девушка упирается ступней в стенку бассейна прямо между моих ног и отталкивается от нее. - Тогда я, пожалуй, скрашу твой вечер. - Она кокетливо улыбается.
        Вот и приглашение.
        Я принимаю его, положив телефон на бордюр рядом с опустевшей банкой пива. Снимаю рубашку. Девушка наблюдает, как я соскальзываю в воду.
        Теперь наши глаза на одном уровне, и черт меня побери, если она не стала еще красивее!
        Мы плаваем так, словно кружимся в медленном танце, стараясь не коснуться друг друга, - хотя совершенно очевидно, что оба этого хотим.
        - Кто ты? - спрашивает она.
        - Музыкант. Бас-гитарист.
        Она хохочет. Смех совсем не такой, как голос - он резкий и отрывистый. И представляете, смех нравится мне даже больше.
        - А зовут тебя как? - уточняет она вопрос.
        - Лидс Гэбриел.
        Мы по-прежнему кружимся рядом друг с другом. Она наклоняет голову, словно пробуя мое имя на вкус.
        - Лидс Гэбриел. Имя для лидера. Почему ты играешь в чьей-то группе? - Похоже, она и не ожидает ответа, потому что продолжает спрашивать дальше: - Тебя нарекли в честь города в Англии?
        - Ага. А тебя как зовут?
        - Лайла, - шепотом произносит она, словно выдавая секрет.
        Чудесное имя.
        - Лайла, - говорит кто-то у меня за спиной, - открой рот.
        Оборачиваюсь через плечо. Позади стоит невеста, держа что-то в вытянутой руке. Лайла подплывает к ней, высовывает язык, и невеста кладет на него крошечную белую таблетку. Лайла глотает ее. Понятия не имею, что это, но как, черт возьми, сексуально!
        Она замечает, что я уставился ей в рот.
        - Лидс тоже хочет. - Лайла тянет руку к невесте. Та выдает ей вторую таблетку и уходит. Не спрашиваю, что это. Мне все равно. Я так хочу ее, что, будь она Джульеттой, я готов прямо сейчас стать Ромео и принять любой яд, лишь бы она сама положила его мне на язык.
        Открываю рот. Пальцы девушки влажные, и таблетка частично размокла, прежде чем попасть ко мне на язык. Она горькая и никак не лезет в горло без глотка воды, но я справляюсь - просто разжевываю.
        - А кто был для тебя самым главным человеком в жизни вчера? - спрашивает Лайла. - Пока не появилась я?
        - Я сам.
        - Значит, я сбросила тебя с пьедестала?
        - Пожалуй.
        Она покачивается на воде безо всяких усилий, словно проводит в бассейне больше времени, чем на суше. Снова уставилась в небо, широко раскинув руки; грудь вздымается в такт глубокому дыханию.
        Я упираюсь спиной в стенку бассейна, расставляю руки и вцепляюсь в бортик. Сердце колотится сильнее; кровь сгущается.
        Не знаю, что она мне дала - наверное, экстази или другой тяжелый наркотик, но действует он быстро. Я ощущаю сейчас в основном свои грудь и живот и почти не воспринимаю другие части тела. Сердце словно увеличилось в размерах, и ему недостаточно места в грудной клетке.
        Лайла по-прежнему покачивается на спине, однако ее лицо совсем рядом, прямо на уровне моей груди. Вот сейчас слегка наклонюсь и загорожу ей небо. Пусть смотрит на меня.
        Черт возьми, какая классная дурь!
        Мне хорошо. Я чувствую себя уверенно.
        Вода вокруг нас совсем не колышется - как будто Лайла плавает в воздухе. Ее веки сомкнуты; и лишь легонько ткнувшись затылком о мою грудь, девушка открывает глаза. Ее лицо прямо под моим, повернутое на сто восемьдесят градусов. Похоже, она ждет от меня действий.
        Ну что ж, приступим.
        Я наклоняюсь так, чтобы мои губы оказались прямо напротив ее губ. И мы целуемся в перевернутой позиции. Я захватываю верхнюю губу девушки обеими своими губами - и чувствую легкий взрыв, от которого под каждым дюймом кожи детонируют скрытые минные поля. И это странно и ошеломляюще, ведь Лайла по-прежнему лежит на спине и покачивается на воде. Я погружаю язык в ее рот, однако, сам не знаю почему, не ощущаю потребности коснуться девушки, и поэтому руки остаются там, где были - на бетонном бортике бассейна.
        Руки Лайлы тоже раскинуты по сторонам, подвижны лишь губы и язык. Я благодарен за то, что наш первый поцелуй вышел перевернутым, потому что это, черт возьми, открывает такой простор для фантазии - предвкушаю, каким будет поцелуй в правильной позиции! Наверное, мне никогда больше не захочется целовать девушку без воздействия наркотика или чем там нас угостила невеста. Мое сердце с каждым ударом то сжимается до размеров сливы, то раздувается, как арбуз.
        И стучит оно не так, как положено. Никаких тук-тук, тук-тук, тук-тук. Сначала отрывистое короткое «тюк», и следом сразу - БУХ!
        Тюк - БУХ. Тюк - БУХ. Тюк - БУХ.
        Больше не могу целоваться в перевернутой позиции! С ума сойти можно, наши губы не совпадают! А я хочу, чтобы совпали идеально!.. Беру Лайлу за талию, разворачиваю лицом к себе и притягиваю ближе. Она обвивает меня ногами, затем вынимает руки из воды, обхватывает мой затылок и вследствие того погружается немного глубже; теперь я - единственное, что держит ее над водой. Но мои руки заняты, они ласкают ее спину; поэтому мы вдвоем начинаем уходить под воду и не пытаемся этому противостоять. Между нашими крепко стиснутыми губами не просачивается ни капли воды.
        Мы опускаемся на дно бассейна, по-прежнему слитые в одно целое. И лишь там одновременно открываем глаза и разъединяемся, чтобы посмотреть друг на друга. Ее волосы развеваются над головой - ни дать ни взять затонувший ангел.
        Жаль, нельзя сфотографировать.
        Нас окутывают пузырьки воздуха. Пора на поверхность.
        Я выныриваю двумя секундами раньше. Мы смотрим друг на друга, готовые повторить поцелуй. Сливаемся в той же позиции. Но едва я успеваю ощутить вкус хлорки на губах девушки, как нас прерывают одобрительные возгласы.
        Среди прочих выделяется голос Гарретта. Наш поцелуй сорвал аплодисменты!.. Лайла оборачивается и показывает зрителям средний палец. Затем увлекает меня на другой конец бассейна.
        - Пошли отсюда!
        Она выскакивает из воды и подтягивается на руках с глубокой стороны бассейна, в пяти футах от лесенки. Затем перекатывается через бортик. Я следую за ней, и спустя несколько секунд мы скрываемся за углом, в более темном и уединенном месте. Трава у меня под ногами холодная и в то же время мягкая. Как лед… только расплавленный.
        Наверное, это должно называться водой. Однако на воду не похоже. Именно расплавленный лед. Под воздействием наркотиков вещи становятся труднообъяснимыми.
        Лайла хватает мою руку и валится на траву… то есть на лед… увлекая меня за собой. Я падаю на нее, опираюсь на локти, чтобы девушка могла дышать, и на миг окидываю взглядом ее лицо. Ух ты, веснушки! Ими усеяна вся переносица, и еще на щеках несколько штук.
        - Почему ты такая красивая? - Я обвожу веснушки пальцем.
        Она смеется. Какой смысл отрицать банальные вещи?
        Лайла перекатывает меня на спину, задирает свое платье и садится верхом. Мы оба вымокли, и бедра девушки липнут к моим. Я обхватываю ее ягодицы. Ощущения просто невероятные.
        - Ты знаешь, почему это место называется «Корасон дель Пайс»?
        Нет, не знаю. Просто мотаю головой. Надеюсь, история длинная и Лайла будет долго ее рассказывать… Так бы и слушал ее голос всю ночь. Кстати, в гостинице есть помещение, которое называют «Большой Зал», где каждая стена представляет из себя стеллаж, уставленный сотнями книг. Лайла могла бы читать для меня ночь напролет.
        - Переводится как «Сердце страны», - продолжает она восторженно. Глаза сияют. - Участок земли, где ты лежишь, является точным географическим центром континентальных Соединенных Штатов.
        Мне кажется, это бессмыслица. Может, потому, что сейчас я сосредоточен на своем сердцебиении.
        - Почему же? Разве сердце - центр тела? Центр тела - это желудок.
        Она вновь заливисто хохочет.
        - Ты прав. Вот только «эстомаго дель пайс» звучит не очень красиво.
        Ни фига себе!
        - Ты знаешь французский?
        - Вообще-то это испанский.
        - Какая разница? Все равно круто.
        - Я всего год учила язык в средней школе. Скрытых талантов не имею. Что видишь, то и есть.
        - Сомневаюсь. - Я сдвигаю Лайлу с себя, перекатываюсь на девушку и прижимаю ее запястья к земле. - Танцуешь ты талантливо.
        Она смеется. Я целую ее.
        Наш поцелуй длится несколько минут.
        Мы больше чем целуемся. Мы касаемся друг друга телами. Издаем стоны.
        Размах ощущений небывалый, я словно балансирую на краю гибели. Сердце сейчас буквально разорвется. Наркотик плюс поцелуи - не слишком ли много одновременно? Еще секунда в ее объятиях, и я просто лишусь сознания. Из каждого нервного окончания вырастает по нескольку новых. Я воспринимаю все в удвоенном масштабе.
        - Надо остановиться, - шепчу я, выпутываясь из ее ног. - Что это было, черт возьми? Дышать не могу. - Перекатываюсь на спину, жадно глотая воздух.
        - Ты спрашиваешь, что дала тебе моя сестра?
        - Невеста - твоя сестра?
        - Да. Ее зовут Аспен. На три года старше меня. - Лайла опирается на локти. - Ну и как? Понравилось?
        - Еще бы!
        - Хорошо действует, верно?
        - Да, черт возьми!
        - Аспен всегда дает мне эти таблетки, если я слишком много выпью. - Она склоняется ко мне и шепчет прямо в ухо: - Называется аспирин. - Отстранившись, видит замешательство на моем лице и ухмыляется. - А ты думал, мы кайф словили?
        Я вскакиваю. А с чего же я себя так чувствовал?
        - Не может быть!
        Она падает на спину в приступе хохота и размашисто крестится.
        - Богом клянусь, аспирин! - От смеха Лайла начинает икать. Наконец успокаивается и вздыхает. Как она упоительно вздыхает!.. Тьфу, неужели это я сказал «упоительно»?
        Лайла смотрит на меня с ласковой улыбкой.
        - Лидс, тебя развезло не от наркотиков.
        Она встает и направляется ко входу в дом. Я вновь следую за ней, потому что если это в самом деле аспирин, то я пропал.
        А ведь я и правда пропал.
        До сих пор не случалось, чтобы кто-то заставил меня почувствовать такую эйфорию без приема внутрь определенных веществ.
        В доме Лайла идет не в спальню, а в Большой Зал - тот самый, где много книг и кабинетный рояль. Когда мы оказываемся в зале, она запирает дверь изнутри. Наша одежда вымокла, и по полу тянутся следы.
        Я оборачиваюсь и смотрю на Лайлу. Она изучает лужицу воды у меня под ногами.
        - Здесь старые полы. Нужно их уважать. - Она через голову снимает платье и вот уже стоит в полутемной комнате, в пяти шагах от меня, в бюстгальтере и трусиках. Белье из разных комплектов - бюстгальтер белый, трусики зеленые с черным. Мне импонирует ее пренебрежение тем, что надето под платьем. Я любуюсь фигуристым телом и восхищаюсь - Лайла не старается скрыть от меня свои формы.
        Моя предыдущая девушка фигурой могла сравниться с супермоделью, однако всегда была недовольна собой. И это лишь одна из ее особенностей, которые меня раздражали. Какая разница, насколько ты красива, если неуверенность в себе - самая вопиющая черта твоего характера?
        А вот Лайла преподносит себя так, что выглядит привлекательной в любых обстоятельствах.
        Я принимаю ее предложение - сбрасываю джинсы и остаюсь в трусах-боксерах. Лайла подбирает нашу одежду и кладет на ковер - вероятно, более ценный, чем пол, но ее это почему-то не заботит.
        Я окидываю взглядом помещение. У стены рядом с роялем стоит потертый кожаный диван. Хочется бросить на него Лайлу, потонуть в ней… Однако у девушки другие планы.
        Она придвигает банкетку, усаживается за рояль и трогает несколько клавиш.
        - Ты петь умеешь?
        - Да.
        - А почему на сцене не поешь?
        - Гарретт не предлагает.
        - Гарретт? Лидер группы?
        - Да.
        - Такой же ужасный, как его стихи?
        Ну, рассмешила! Мотаю головой и подсаживаюсь на банкетку.
        - Он, конечно, ужасный, но не настолько. Тексты хуже.
        Она нажимает среднее до.
        - Он ревнует?
        - С какой радости? Я всего лишь бас-гитарист.
        - У него нет таланта лидера. А у тебя есть.
        - Не имеет значения. Лидер может быть бесталанный, но когда он выходит на сцену, остальные теряются на заднем плане.
        - Точно так же, как толпа теряется на заднем плане, когда ты танцуешь?
        - Я была единственной, кто танцевал.
        - Да ну? А я и не заметил.
        Она приближает ко мне лицо, и я ожидаю поцелуя, но вместо этого Лайла шепчет мне в губы:
        - Сыграй для меня что-нибудь. - Она перебирается на диван и ложится на него. - Что-нибудь достойное этого рояля.
        Скрещивает ноги и свешивает руку с дивана. Проводит пальцами по доскам паркета, ожидая, когда я начну играть. А я не могу оторвать от нее взгляд. Есть ли на свете другая женщина, которая могла бы заставить меня смотреть на себя не мигая, до рези в глазах?
        - А вдруг тебе моя музыка не понравится? Ты все равно позволишь мне целовать тебя?
        Она нежно улыбается.
        - Песни что-то значат для тебя?
        - Я вкладываю в них частицу своей души.
        - Тогда беспокоиться не о чем.
        Я поворачиваюсь к роялю и на миг застываю в нерешительности. Никогда раньше не исполнял музыку для кого-то. Единственный человек, для которого хотелось бы петь свои песни, - мой отец; однако его давно нет в живых. Смерть отца - одна из главных причин, по которой я их написал.
        Никогда не нервничал, играя со сцены песни Гарретта, но сейчас все по-другому. Моя песня очень личная, и хотя слушает лишь один человек, я чувствую себя так, будто еще никогда не выступал перед такой взыскательной публикой.
        Набираю в легкие воздух и медленно выдыхаю его, одновременно начиная играть.
        Я с той ночи не верю в небо,
        Что мне Бог, если он жесток?
        Ну а ты?
        Я отказываюсь молиться,
        Я колени не преклоню.
        Как же ты?
        Я закрыл все окна и двери,
        Я смотрел во тьму до зари.
        Где же ты?
        Счастье - дом, тишина и книги.
        Помнишь, как ты читал их вслух
        Для меня?
        Я с той ночи не верю сказкам.
        Для кого они, если Бог
        Взял тебя?
        Я с той ночи больше
        Не верю…
        Больше
        Не верю…
        Все закончилось.
        Я не верю…
        Я больше не верю.
        Все закончилось.
        Все.
        Я заканчиваю играть и кладу руки на колени, не решаясь сразу обернуться и взглянуть на девушку. Последняя нота отзвучала; зал погрузился в тишину, которая поглотила все звуки в доме. Даже дыхания Лайлы не слышно.
        Я закрываю крышку рояля и медленно разворачиваюсь на банкетке. Лайла смотрит в потолок, вытирая глаза.
        - Вот это да, - шепотом произносит она. - Не ожидала. Меня будто в грудь ударили.
        Точно такие же ощущения я испытал, когда сегодня впервые увидел ее.
        - Мне понравилась концовка. - Она садится и поджимает под себя ноги. - Оборванные прямо в середине фразы. Безупречно. Мощно.
        Я не был уверен, что она сможет понять смысл концовки; то, что она его поняла, приводит меня в еще больший восторг.
        - Где можно найти эту песню? На «Спотифай»?
        Я качаю головой.
        - Ничего из своего творчества я в Сеть не выкладывал.
        Она с удивлением смотрит на меня и хлопает рукой по дивану.
        - Почему? Черт возьми, как же так?
        Я пожимаю плечами.
        - Может, потому, что в Нэшвилле каждый корчит из себя звезду. А я не хочу им подражать.
        Она встает и направляется ко мне. Надавливает на плечи, пока я не прислоняюсь спиной к роялю, и садится верхом мне на колени, упираясь в банкетку. Берет мое лицо в ладони и прищуривается.
        - Эгоистично с твоей стороны держать песни при себе. Лучше быть бескорыстной звездой, чем никому не известным эгоистом.
        Я рад, что встретил такую девушку.
        Я реально этому рад.
        Я кладу ладонь ей на затылок, прижимаю ее губы к своим. Не понимаю, что происходит. Не помню, когда в последний раз девушка нравилась мне настолько, чтобы думать, где она будет завтра.
        Кстати… а где Лайла будет завтра?
        Где она была вчера?
        Какой дом она называет своим?
        Где она выросла?
        И кто для нее прямо сейчас самый главный человек в жизни?
        Я хочу знать.
        Лайла прерывает поцелуй.
        - Аспен увидела сегодня, как я на тебя смотрю, и говорит: «Обещай мне держаться подальше от музыкантов. А вдруг у них хламидиоз?»
        - И ты пообещала ей держаться от меня подальше? - смеюсь я.
        - Нет. Я ей ответила: «Ну и пусть хламидиоз. У него, наверное, и презервативы есть».
        - У меня нет хламидиоза. Но презервативов тоже нет.
        Она отлепляется от меня и встает.
        - Все в порядке. У меня в номере есть.
        Поворачивается и идет к двери.
        Я подбираю нашу мокрую одежду и тоже выхожу из зала. Мы поднимаемся по лестнице. Она не приглашает меня к себе в номер явно, но я полагаю, ожидает, что я последую за ней, потому что продолжает разговор.
        - Я давно этим не занималась. И презервативы с собой только потому, что на девичнике их раздавали как сувениры для гостей. - Лайла останавливается на ступеньке и поворачивается ко мне. - Не догадывалась, что в реальном мире так сложно перепихнуться. В колледже даже усилий прилагать не надо было, зато после… тьфу! - Она идет дальше и открывает дверь в номер; я не отстаю. - После колледжа проблема с сексом в том, что я ненавижу свидания. Напрасная трата времени. Посвящать парню целый вечер, когда уже через пять минут ясно, что с ним ничего не выйдет.
        Я с ней согласен. Сам предпочитаю ничего не скрывать. Чтобы девушка зацепила с первого взгляда, а потом просто плыть по течению.
        Не знаю, может ли Лайла стать такой девушкой, но когда мы опустились на дно бассейна, я понял, что вполне возможно. У нас был самый страстный поцелуй на моей памяти.
        Лайла берет у меня нашу мокрую одежду, относит в ванную и бросает в душевую кабину. А на обратном пути заявляет:
        - Тебе нужно уйти из «Гарретт-бэнда».
        Такой непредсказуемой личности я еще не встречал! Как скажет что-нибудь - так хоть стой, хоть падай!
        - Почему?
        - Потому что там ты несчастен.
        Она права.
        - А ты? Как зарабатываешь на жизнь? - спрашиваю я по пути к кровати.
        - Я сейчас без работы. На прошлой неделе уволили.
        Лайла садится на постель и прислоняется спиной к изголовью. Я кладу голову на подушку и смотрю на девушку. Мое лицо рядом с ее бедром. Необычно и в то же время сексуально. Я касаюсь губами ее кожи.
        - И за что?
        - Не хотели отпускать на свадьбу Аспен, а я взяла и прогуляла. - Она перебирается на другой конец кровати и теперь сидит зеркально мне. - Твои боксеры еще сырые. Может, снимем оставшееся?
        Она торопит события. Мне нравится.
        Хватаю ее за талию и укладываю на себя. Наши тела идеально ложатся друг на друга, и она ахает от восторга. Я выше ростом, и лицо девушки не достает до моего, но мне хочется поцеловать ее. Наверно, ей тоже, потому что она ползет вверх по моему телу, пока не добирается до губ.
        Одежды на нас обоих осталось совсем немного; через несколько секунд мы уже лежим под одеялом обнаженные и почти упустили момент, когда нужно позаботиться о презервативе. Но я ее не знаю, а она не знает меня, поэтому приходится ждать, пока она разыщет в темноте сумочку, нашарит в ней презерватив и вручит мне. Я натягиваю его под одеялом.
        - Пожалуй, ты права.
        - Насчет чего?
        Я перекатываюсь на нее. Она раскидывает ноги и устраивает меня поудобнее.
        - Я должен уйти из группы.
        Она кивает.
        - Ты будешь счастливее, если станешь исполнять собственную музыку. Пусть даже ничего не заработаешь. - Она торопливо целует меня и отстраняется. - Найди работу, которая тебе не противна. А в свободное время записывай свою музыку. Лучше быть бедным и состоявшимся, чем… чем бедным и пустым. Хотела сказать «богатым и пустым», однако вряд ли ты богат. Иначе зачем тебе играть в той группе?
        Мне хочется возразить, что я не беден, вот только слегка неловко признаваться, что состою в группе добровольно, а не по необходимости. Лучше уж промолчать.
        - Если судьбой тебе предназначено быть бедным, то уж лучше бедным и счастливым.
        Она права. Я целую ее шею, затем грудь. Потом снова приближаю свои губы к ее губам.
        - Думаю, я рад, что встретил тебя.
        Она чуть отстраняется, улыбаясь.
        - Думаешь? Или в самом деле рад?
        - В самом деле. Я очень рад, что встретил тебя.
        Она проводит пальцем по моим губам.
        - И я очень рада, что встретила тебя.
        Мы вновь целуемся, в ленивом предвкушении удовольствия - впереди целая ночь, спешить некуда… Однако презерватив надет, и Лайла уже направляет меня.
        Я не тороплю время. Я наслаждаюсь им.
        Похоже, цена каждой минуты многократно возрастает, если эту минуту я провожу рядом с ней.
        Она лежит на животе, а мои пальцы путешествуют вдоль ее позвоночника. Добираюсь до шеи, запускаю пальцы в волосы и начинаю гладить затылок.
        - Прямо убила бы за один тако![1 - Тако - мексиканское блюдо. Представляет из себя кукурузную лепешку с завернутой в нее разнообразной начинкой. - Здесь и далее прим. пер.]
        Никогда мне так сильно не хотелось проникнуть в мозг девушки, как сейчас. Разум Лайлы устроен иначе, чем у других. Между умом и языком никакого барьера; сознание не предупреждает ее, что слово не воробей, вылетит - не поймаешь. Способна брякнуть что угодно и не испытывать угрызений совести. Даже если слова ранят.
        До этой ночи я не подозревал, что искренность может быть так бесчеловечна - и так сексуальна.
        Несколько минут назад я сказал Лайле, что лучшего секса, чем с ней, у меня никогда не было. Надеялся, она вернет комплимент, а она просто улыбнулась и заявила:
        - Нам всегда так кажется в момент страсти. А потом появляется кто-то другой, и мы забываем, как хорошо было прежде. Цикл повторяется.
        Я рассмеялся, полагая, что она шутит. Но Лайла говорила всерьез. Затем, поразмыслив, я понял - она права. Я потерял невинность в пятнадцать лет. Тогда казалось, что ничего более прекрасного мне никогда не испытать. Однако в семнадцать появилась Виктория Джаред и подарила самый лучший в жизни секс. Ее сменила Сара Киснер; затем девушка, которая прокралась ко мне в спальню на первом курсе; потом еще две или три. И наконец, Сэйбл. Всякий раз после секса я думал, что лучше и быть не может. Хотя, вероятно, каждый новый секс был всего лишь таким же хорошим, как предыдущий.
        Ни одна из тех девушек не может сравниться с Лайлой.
        - Ты верующий? - спрашивает она.
        Мысли Лайлы так же хаотичны и экспрессивны, как и ее поступки. Наверное, этим она меня и заинтриговала. Только что лежала на спине, впивалась ногтями в мои плечи и выкрикивала мое имя, в следующую минуту переворачивается на живот и стонет, что жить не может без тако, а еще спустя мгновение забывает о тако и желает знать, верующий ли я. Большинство людей предсказуемы. А у Лайлы каждое слово и каждый поступок словно сюрприз в подарочной упаковке.
        - Я неверующий. А ты?
        Она пожимает плечами.
        - Я верю в жизнь после смерти, но религиозной себя не считаю.
        - По-моему, сам факт нашего существования - просто счастливый случай. Мы приходим в этот мир на время, а затем покидаем его.
        - Тоска зеленая.
        - Ничего подобного. Представь себе рай. Беспрестанный позитив, улыбки, никто не грешит. Только подумай - вечно жить на одном месте среди множества других людей, которые целыми днями выкрикивают вдохновляющие цитаты… Это намного более тоскливо, чем осознавать, что все закончится смертью.
        - Не верится мне именно в такой вид «жизни после жизни». Для меня существование больше похоже на последовательность реальностей. Может, рай - всего лишь одна из них. А может, и нет.
        - Что за реальности?
        Лайла перекатывается на бок, и мой взгляд упирается в ее соски. Однако она не пытается заставить меня поддерживать с ней зрительный контакт. Вместо того ложится на спину и кладет мою голову себе на грудь. Я беру в ладонь один из сосков. Лайла продолжает, небрежно перебирая пряди моих волос:
        - Вот представь себе: материнская утроба - это одна реальность. Когда мы были эмбрионами, то не помнили жизни до того, как там оказались, и понятия не имели, есть ли жизнь после. Мы ничего не знали, кроме этой утробы. Затем мы родились - покинули матку и попали в текущую реальность. Теперь мы не можем помнить, как находились в утробе до этой жизни, и не имеем представления, что будет после. А когда наша жизнь закончится, мы снова окажемся в совершенно другой реальности и там можем не вспомнить о реальности текущей. Точно так же, как не можем воскресить в памяти пребывание в матке. Это просто разные миры. Один сменяет другой, а тот, в свою очередь, сменяется следующим. О некоторых из реальностей мы наверняка знаем, что они существуют. О других можем только догадываться. Возможно, есть такие, которых мы даже вообразить не в состоянии. Их бесконечно много. И в действительности мы вообще никогда не умираем.
        Что ж, вполне разумное объяснение. А может, я соглашаюсь лишь потому, что у меня во рту сосок Лайлы? Я обдумываю ее теорию и одновременно нашариваю свежий презерватив. Вот что для меня более насущно, чем жемчужные врата или кипящая сера.
        Смерть есть смерть, а жизнь есть жизнь. Тут меня не переубедить.
        - Допустим, ты права… Все равно мне больше нравится эта реальность, - бормочу я, накрывая Лайлу своим телом.
        Лайла раздвигает ноги и улыбается мне в губы.
        - Потому что сейчас ты в ней.
        Я мотаю головой и вхожу.
        - Нет. Потому что сейчас я в тебе.
        2
        Я уже несколько минут смотрю на Лайлу, надеясь, что она не проснется прямо сейчас. Ее рука, тяжелая во сне, лежит на моей груди. Стараюсь оттянуть момент пробуждения, потому что знаю, что такое быть мужчиной на одну ночь. Я по этой части специалист. Из многих постелей приходилось выскальзывать украдкой, а вот из этой - не хочу.
        Надеюсь, и Лайла не хочет, чтобы я по-тихому улизнул.
        Она вот-вот проснется. Наверное, прикроет глаза от солнца и повернется на бок, пытаясь вспомнить, как мы здесь оказались. Кто я. И как от меня отделаться.
        Первыми пробуждаются ее пальцы. Она проводит ими вдоль моего плеча, обвивает шею и, не открывая глаз, притягивает меня к себе, чтобы уткнуться в грудь.
        Я чувствую облегчение от того, что Лайла меня узнала - проснулась и сразу поняла, где и с кем находится, и не попыталась отпрянуть.
        - Сколько времени? - спрашивает она. С утра ее голос совсем не такой певучий, как вчера. Зато этот хриплый шепот почему-то кажется даже сексуальнее.
        - Одиннадцать.
        Она смотрит на меня. Веки отекли; ресницы слиплись от туши.
        - А ты знаешь, что одиннадцать утра самое опасное время суток?
        Ну насмешила!
        - Научный факт?
        Она кивает.
        - Я в колледже узнала. Большая часть смертей приходится именно на позднее утро.
        Вот ведь горячая штучка! То, что мне нравится.
        - Ты такая необыкновенная…
        - Хочешь принять со мной душ?
        - Да, черт возьми! - улыбаюсь я.
        Я полагал, в душ мы пойдем не затем, чтобы помыться, но Лайла пригласила меня туда именно для этого. В буквальном смысле.
        Я втираю кондиционер ей в волосы и задаю вопросы, которые никогда не задал бы девушке после единственной проведенной вместе ночи. Мне хочется узнать о Лайле как можно больше.
        - У тебя есть братья или сестры, кроме Аспен?
        - Нет.
        - Ты любишь ее?
        - А как же! Ужасно люблю. Правда, мужа она себе выбрала… совершенно не в моем вкусе. Конечно, главное, чтобы ей нравился. - Лайла оглядывается на меня через плечо. - Знаешь, как его зовут?
        - Нет. И как же?
        - Чед Кайл.
        - Да неужели? - шепотом спрашиваю я.
        - Я не шучу. Его настоящее имя.
        - Оно ему соответствует или несчастному просто не повезло?
        - К несчастью, соответствует. Он совершенно типичный Чед. Стандартный представитель общества: членство в загородном клубе, пикап на четверть тонны и пес по кличке Бо.
        - Теперь ясно, почему ему нравится «Гарретт-бэнд». - Я снимаю душевую лейку с держателя и начинаю споласкивать ей волосы. Мокрые, они свисают ниже лопаток. Никогда раньше не мыл девушкам волосы. Надо сказать, этот процесс возбуждает. Вот, например, форма головы Лайлы: она идеально совпадает с моей ладонью. - А твоя голова сексуальная.
        - Как голова может быть сексуальной?
        Я прикрываю ей глаза свободной рукой, чтобы мыло не попало.
        - Не знаю. Сексуальная, и все. Может, просто потому, что она твоя. - Я вешаю лейку на держатель. Лайла поворачивается, и я привлекаю ее к себе, омываемый потоком горячей воды. - Мне понравилась прошлая ночь.
        - Мне тоже, - улыбается она.
        - Через полчаса наша группа уезжает.
        - Я тоже уезжаю.
        - Где ты живешь?
        - В Чикаго. Причем с родителями. Вернулась к ним после колледжа. Пока еще не решила, куда двинусь дальше. В Чикаго совершенно точно не останусь.
        - И чем тебе Чикаго не угодил?
        - Всем угодил. Просто не хочу жить там, где выросла. Хочу испробовать весь спектр. Большой город, маленький город, квартира в кондоминиуме, хижина в лесу… - Она выкручивает волосы, чтобы отжать оставшуюся воду. - А где ты живешь? В Нэшвилле?
        - Неподалеку. В Нэшвилле дорого, к тому же я не хочу делить квартиру с соседями. Снимаю жилье во Франклине. А если твоя семья из Чикаго, почему сестра устроила свадьбу в центре Канзаса?
        - Чед Кайл из Уичито. - Она обвивает руками мою талию, оглядывает меня и вздыхает. - Ты не представляешь, как тебе повезло родиться мужчиной! Когда мужчина помоется, он остается каким был. Может, даже чуть сексуальнее. А вот женщин душ меняет. Волосы прилизаны, макияж растекся по щекам, тональный крем смыло в канализацию…
        Лайла, стоящая сейчас передо мной, радикально отличается от той девушки, с которой я познакомился на свадьбе. Если уж на то пошло, сегодняшняя версия лучше. Стоит, обнаженная, под струями воды, обвивает меня руками. И эта версия мне ужасно нравится. Наклоняюсь, целую ее шею и обхватываю руками ягодицы.
        Она наклоняет голову, чтобы мне было удобнее дотянуться до ее шеи.
        - А из меня могла бы выйти неплохая селянка. Здесь чудесно. Представляю, какое счастье быть хозяйкой такой гостиницы!
        На короткий миг я забываю, о чем мы говорили только что - у Лайлы мысли движутся по двум дорожкам одновременно. К счастью, одна из дорожек - я. Лайла прислоняется к стене; мои руки и губы блуждают по ее телу.
        - Мне правда здесь нравится, - негромко произносит она. - Люблю уединение. Тишину. Никаких соседей. Только случайные заезжие гости, с которыми даже знакомиться не нужно.
        Мой язык скользит по ее шее и забирается в рот. Я глубоко и порывисто целую девушку, а затем отстраняюсь.
        - Здесь сердце страны. Лучшего места нет на целом свете.
        Я говорю то, что думаю. Прямо сейчас для меня на целом свете нет лучшего места. Лайла снова тянется к моим губам, и когда раздается стук в дверь, мы даже не вздрагиваем. Нам сейчас не до того.
        - Лайла! - слышится голос Аспен.
        Лайла издает стон, однако поцелуй не прерывает. Аспен принимается колотить в дверь без перерыва.
        - Лайла, открой!
        Она вздыхает, и я отпускаю ее. Она заворачивается в полотенце и выходит, прикрыв за собой дверь. Я ощущаю мучительную пустоту в животе.
        Нельзя вот так взять и расстаться! Хотя бы еще денек! Еще раз поговорить, вместе принять душ… Уже предчувствую тоску, которая охватит меня по дороге в Теннесси.
        Я выключаю воду и беру полотенце. Лайла впустила Аспен в комнату; из ванной слышно каждое слово.
        - Значит, ты спала с бас-гитаристом?
        - Это кого-то интересует?
        - Меня.
        - В таком случае да. Два раза. Успела бы и в третий, только ты помешала.
        Меня разбирает смех.
        - Его друзья разыскивают. Им пора уезжать.
        - Через пару минут спускаемся.
        Дверь комнаты вновь открывается, затем Аспен произносит:
        - Мама в курсе. Она подслушала, как кто-то сказал: «Он кувыркается с сестрой невесты».
        Я замираю как вкопанный. Как можно было не подумать? Это же свадьба, вся семья в сборе. Вот черт! Неужели мы вели себя так громко?
        - Мне двадцать два года. И мне плевать, что мама в курсе.
        - Я тебя предупредила, - отвечает сестра. - Мы улетаем на Гавайи. Пришлю сообщение, когда приземлимся.
        - Приятного отдыха, миссис Кайл!
        Дверь хлопает, и я вылетаю из ванной. Лайла оборачивается, ее полотенце соскальзывает на пол. Она подбирает его, и я разглядываю девушку в полный рост. Она так непринужденно сексуальна.
        Я ударяю кулаком по дверному косяку.
        - Давай останемся!
        Слова вырвались непроизвольно, однако мое предложение вполне серьезно.
        - Где? Здесь?
        - Да. Нужно спросить, можно ли сохранить за собой номер еще на одну ночь.
        Выражение ее лица мне нравится - словно рассматривает идею со всех сторон.
        - Твои друзья уезжают. Ты говорил, завтра очередное выступление.
        - Мы вчера решили, я ухожу из группы.
        - Ого. Я думала, решение не окончательное.
        Я подхожу к ней и дергаю за край полотенца, затянутого на груди. Оно падает на пол. Мои губы касаются губ Лайлы. Она улыбается и повисает на мне. И я ощущаю, что и она совершенно не хочет уезжать. Страшное чувство тоски, уже поселившееся в моей груди, мгновенно растворяется.
        - О’кей, - шепчет Лайла.
        Дознание
        Я проговорил полчаса без перерыва, а детектив еще ни слова не вымолвил. Нужно продолжать, однако Лайла все это время не унималась. Я должен убедиться, что она в порядке.
        Во всяком случае, настолько, насколько может быть в порядке девушка, насильственно удерживаемая своим бойфрендом.
        - Простите, - я отодвигаю стул, - отлучусь на пару минут.
        Детектив понимающе кивает и останавливает запись.
        Поднимаюсь по лестнице - снова! - умолять Лайлу довериться мне, пока я не получу ответы. Открываю дверь. Она стоит на коленях, изо всех сил стараясь освободиться от веревок, которыми ее запястья привязаны к столбикам кровати.
        - Лайла, - униженно прошу я, - прекрати, пожалуйста!
        Она натягивает веревки в противоположных направлениях, пытаясь их порвать. Я содрогаюсь. Ей же больно! Подхожу к кровати, осматриваю руки девушки. Кожа на запястьях содрана, раны начинают кровоточить.
        Лайла мычит что-то нечленораздельное, и я сдираю скотч с ее рта.
        Она жадно втягивает в себя воздух.
        - Пожалуйста, развяжи меня! - Глаза несчастные и налитые кровью. По левой щеке стекает тушь. Видеть Лайлу такой выше моих сил. Не хочу мучить ее, однако другого выхода нет. Во всяком случае, я его не вижу.
        - Не могу. И ты знаешь почему.
        - Пожалуйста, - умоляет она. - Мне больно.
        - Если перестанешь дергаться, больно не будет. - Я поправляю подушку и немного ослабляю веревки, чтобы она могла лечь. Понимаю: Лайла чувствует себя пленницей. В некотором смысле так оно и есть. Хотя ноги я ей не связал. Если будет лежать спокойно и прекратит попытки вырваться, то ничем себе не навредит. Сможет даже передохнуть немного. - Просто дай мне несколько часов. Я закончу говорить с ним, и мы с тобой вместе спустимся вниз.
        Она закатывает глаза.
        - Лжешь. Ты только и делаешь, что лжешь мне.
        Я не позволяю ее словам растопить сердце. Понимаю, она не это имела в виду. Она просто напугана. И не владеет собой.
        Как и я.
        Наклоняюсь и целую ее в макушку. Лайла пытается отодвинуться, но веревки не дают. Теперь она плачет, стараясь не смотреть на меня. Я стискиваю зубы. Нельзя показывать свою вину.
        - Если пообещаешь не кричать, рот заклеивать не буду.
        На этот компромисс она соглашается. Обреченно кивает, признавая свое поражение, будто позволила мне выиграть один раунд. Однако для меня выигрышем станет только возвращение к нормальному состоянию.
        Когда я запираю спальню, изнутри доносятся рыдания. Ощущаю муку девушки каждой клеточкой своего тела - до хруста в костях. И прежде чем сойти вниз, на несколько секунд прижимаюсь подбородком к двери, заставляя себя вернуть самообладание.
        Возвращаюсь на кухню. Передо мной на столе стоит бокал с темной жидкостью. Детектив показывает на него жестом.
        - Бурбон.
        Я сажусь, втягиваю в себя аромат напитка и делаю глоток, с наслаждением ощущая, как алкоголь обжигает горло и мгновенно успокаивает нервы. И почему я сам не догадался выпить до начала разговора?
        - Как вас зовут? - спрашиваю я. Мне известен только адрес электронной почты, по которому мы с ним общались, адрес для деловой переписки.
        Детектив опускает взгляд на свою рубашку - униформа автосервиса «Jiffy Lube», вся в масляных пятнах. К ней приколот бейджик с именем «Рэндалл».
        - Рэндалл, - указывает он на бейджик и вновь нажимает кнопку записи.
        Мы оба знаем, что никакой он не Рэндалл, да и рубашка не его. Тем не менее, хотя мужчина явно не стремится к откровенности, сам я по-прежнему готов выложить ему все, потому что он, наверное, единственный человек на свете, который сможет нам помочь.
        А я уже отчаялся найти такого человека.
        Настолько отчаялся, что принимаю весьма сомнительные решения.
        Занятно - вот до какой степени могут изменить систему взглядов человека вещи, которым в нашем мире нет объяснения. Да, черт возьми, они изменили не только мою систему взглядов, но и мои нормы поведения. Мои ценности. Мои основные интересы. Мое сердце.
        Тот Лидс Гэбриел, каким я был пару месяцев назад, захлопнул бы дверь перед носом этого мужчины. А теперь я сам обратился к нему и умоляю о помощи. И вот он здесь. Однако я могу лишь надеяться, что решение принято верное.
        - Вы надолго задержались в гостинице после знакомства? - спрашивает он.
        - На три дня.
        - Что-нибудь примечательное за это время случилось?
        - Не припомню. Мы из номера почти не выходили. Только за едой спускались. В середине недели в гостинице относительное затишье.
        - А затем вы вернулись в Теннесси, а Лайла в Чикаго?
        - Нет. Даже проведя четыре дня вместе, мы не были готовы расстаться. Я пригласил ее на неделю к себе в Теннесси. Неделя растянулась на две, потом на шесть, а затем и на восемь. Мы не хотели разлучаться.
        - И как долго вы вместе на сегодняшний день?
        - Восемь месяцев.
        - Произошли ли в вашей жизни значительные изменения после встречи с Лайлой? Кроме очевидных?
        Я предпринимаю вялую попытку рассмеяться.
        - Смотря что вы понимаете под «очевидными изменениями». Изменилось много чего.
        - Очевидное - это все, что творится в этом доме. А что изменилось ранее?
        Я снова отхлебываю бурбон.
        А затем приканчиваю его одним глотком.
        Тупо смотрю на дно пустого бокала и думаю обо всем, что с нами произошло. Совместное фото, которое я выложил в Сеть, трагические последствия, затянувшееся выздоровление.
        - В первые два месяца все было отлично.
        - А потом?
        Вопрос вызывает у меня тяжкий вздох.
        - А потом случилась Сэйбл.
        - Кто такая Сэйбл?
        - Моя бывшая.
        3
        Я запихиваю в рюкзак джинсы. Лайла лежит на моей кровати, читает журнал.
        - Зарядку для телефона не забыл?
        - Не забыл.
        - Зубная паста и щетка?
        - Вот.
        - Тебе нужно взять какую-нибудь книгу, - предлагает она. - Поездка долгая.
        - У меня нет ни одной книги.
        Лайла поднимает глаза к потолку, роняет журнал на грудь и корчит рожу, будто я ее оскорбил.
        - Лидс! Доказано, что те, кто читает, живут дольше. Или ты решил умереть молодым?
        Не мозги, а извращенная версия википедии!
        - Разумеется, я имею привычку читать. Просто читаю я в телефоне. А путешествую налегке.
        Она поднимает бровь.
        - Ложь. И какую книгу ты читал последней?
        - «Признания опасного человека».
        - О чем книга? Кто автор? - Она довольно улыбается, словно ей удалось завалить меня на экзамене.
        - Имя не помню. В семидесятых он вел «Гонг-шоу». - Опускаю рюкзак на пол и берусь за телефон. Вчера вечером я его отключил и только теперь заряжаю. Лайла оперлась на локоть и наблюдает за мной, пока грузится приложение. Я сажусь на кровать и открываю книгу в «Киндле».
        - Чак Бэррис. Он еще запустил на телевидении «Игру молодоженов».
        - Автобиография?
        - Похоже, да. Парень утверждает, что работал на ЦРУ в качестве наемного убийцы. Вообще-то я еще не дочитал.
        - Ведущий «Гонг-шоу» был наемным убийцей?
        - Некоторые полагают, что он лжет. Вот почему я решил сам прочитать.
        - Ух ты! Сексуально.
        - Ты считаешь, наемные убийцы сексуальны?
        Она мотает головой.
        - Нет. Сам факт, что ты читаешь - это сексуально. - Она вновь берется за журнал. - Ты сексуальный. Ты пишешь песни. Ты любишь читать. Только вот, черт, готовить не умеешь.
        Я в шутку пинаю ее и шлепаю по мягкому месту. Лайла хохочет и переворачивается на спину.
        - Я серьезно. Даже сэндвич не можешь сделать, не испортив.
        - А ты у меня на что?
        Она закатывает глаза. Я утыкаюсь в телефон. Надо проверить пропущенные сообщения за те двенадцать часов, что он был выключен.
        Первое - от Гарретта, по поводу того, где и когда мы сегодня встречаемся.
        Я так и не покинул группу. После того как мы с Лайлой съехали из гостиницы, Гарретт как ни в чем не бывало написал мне, словно я и не пропустил два концерта подряд из-за девушки, с которой только что познакомился: «Ну, твой отпуск закончился? Вечером выступаем, ты нам нужен».
        В тот день у меня не оказалось достаточно убедительной причины, чтобы не явиться, а присутствие Лайлы на концерте помогло не испытать обычного страха. Тогда, несколько недель назад, я все еще чувствовал себя мертвым изнутри, стоя на сцене, однако в других частях моего тела жизнь поддерживала Лайла.
        Когда дело касается любви, я не циник, однако я состоял в отношениях всего несколько раз. Я решил, что любовь настигнет меня годам к сорока, когда я устану от перемены мест и от жизни. И вину за свое мировоззрение возлагаю на Джерри Сайнфелда[2 - «Сайнфелд» - комедийный сериал о злоключениях невротика, в котором комик Джерри Сайнфелд играет самого себя.].
        Я подсел на сериал «Сайнфелд» в пятнадцать лет и вынес оттуда убеждение, что Джерри прав - в каждом человеке на земле найдутся раздражающие черты. Настолько раздражающие, что завязывать с ним отношения будет сродни пытке. Став свидетелем всех обреченных на неудачу романов Джерри, я начал выискивать в людях наиболее противные качества. То, как они смеются, как обращаются к официантам, какие фильмы и музыку предпочитают, каких друзей выбирают. А еще их родители… И, едва начав встречаться с девушкой, я уже прикидывал, каким образом с ней удобнее расстаться.
        До того, как в моей жизни появилась Лайла.
        Мы провели в «Корасон дель Пайс» еще три ночи. И даже после того я был не готов к расставанию. Я не находил в ней ни одной раздражающей черты. Напротив, мысль об одиночестве казалась более ужасной, чем перспектива остаться с Лайлой. Такое было впервые.
        Я уговорил ее поехать со мной на неделю во Франклин, но вот прошло уже два месяца; я не думал, что у меня за всю жизнь будет столько секса, сколько его было за это время. Когда мы не трахаемся, я исполняю для Лайлы свою музыку или пишу песни. Теперь мне есть для кого их сочинять.
        Она верит, что я добьюсь известности - настолько, что я и сам начинаю верить в себя.
        Можно сказать, Лайла выкрутила мне руки. Три недели назад под ее натиском я наконец выложил в Сеть несколько песен, которые до того держал при себе. А еще неделю спустя Лайла сняла исполнение одной из них на видео и разместила на ютубе. Ролик набрал уже почти десять тысяч просмотров.
        Выходит, просто здорово, когда в жизни появляется человек, который дает понять, что твое искусство найдет своих ценителей. Хотя мне вполне достаточно, если Лайла пока единственная, кто его ценит.
        Гарретт в осадок выпадет, если я официально порву с ним и начну сольную карьеру.
        Лайла присутствует на каждом концерте, и не важно, насколько они мучительны для нас обоих. К счастью, она сопровождает заключительную композицию своим экстравагантным свадебным танцем. По крайней мере, я теперь заканчиваю выступления в хорошем настроении.
        Я люблю ее.
        Думаю, что люблю.
        Нет. В самом деле люблю.
        Люблю в ней все: самодостаточность, эксцентричность, энергию. Люблю ее тело и минет в ее исполнении. Люблю ее непосредственность, ее уверенность во мне. Люблю смотреть, как она спит и как просыпается.
        Пожалуй, это и есть любовь.
        Сейчас всего пять вечера, отъезд назначен через два часа. Я заставил себя подняться с кровати, чтобы собрать вещи. «Гарретт-бэнд» участвует в пляжном фестивале в Майами, и мы с Лайлой провели в постели весь день, чтобы насладиться друг другом впрок на предстоящие три дня разлуки. Это первое выступление после нашего знакомства, на котором не будет Лайлы. В фургоне мы возим инструменты, и места для пассажиров не очень много, да и сама идея провести три дня с Гарреттом и остальными ребятами ее не привлекает. А я не хочу заставлять ее терпеть мучения.
        Сегодняшний день стал для меня лучшим из дней, проведенных с Лайлой. Проснувшись утром, мы даже телефоны не стали включать. Мы потушили свет и задернули шторы; Лайла была у меня и на завтрак, и на обед.
        Сейчас на прикроватном столике горит лампа - Лайла листает журнал.
        Открываю инстаграм и… Ох, лучше бы мне вообще не включать телефон! Я не заглядывал на свою страничку с вечера, когда выложил наше совместное фото. Впервые в жизни запостил себя вместе с девушкой. Разумеется, в постели. Лайла уснула на моей груди, и в тот момент мне стало так хорошо, что я взял телефон, сделал фото и выложил в Сеть. Без подписи.
        Я приобрел почти тысячу новых подписчиков после того, как познакомился с Лайлой и выложил в интернет несколько композиций, но даже теперь их общее количество не превышает пяти тысяч. Ну не может быть от жалких пяти тысяч человек такой бурной реакции на снимок! Честно говоря, я вообще не ожидал никакой реакции.
        В большинстве случаев нас поздравляют; впрочем, есть и комменты от девушек, которые придираются к Лайле. К счастью, я хоть тег не поставил. Будет ужасно, если Лайла прочитает их высказывания.
        Чем дальше я пролистываю комменты и личные сообщения, тем сильнее меня подмывает удалить аккаунт. Знаю, что если в будущем наступит момент, когда я смогу оплачивать счета своей музыкой, то непременно буду благодарен каждому из своих подписчиков. Однако сейчас меня бросает в дрожь при чтении комментов типа «Твоя подружка похожа на шлюху» и «Ты выглядишь сексуальнее, когда один».
        Интернет - чертовски жестокая штука. Я начинаю нервничать - как оставить Лайлу на три дня? Не думаю, что она уже видела фото, так что не утруждаю себя подчисткой негативных комментов. Просто удаляю весь пост и кладу телефон на столик экраном вниз.
        - Как ты? Сможешь пожить одна?
        Она опускает журнал себе на грудь.
        - А что? Хочешь меня бросить?
        - Нет! Конечно нет!
        - Уверен?
        - Уверен.
        - Мы знакомы два месяца и даже ни разу передышку друг от друга не устроили. Ты, наверное, устал от меня.
        Если бы она знала, насколько я от нее не устал!
        А ведь Лайла понятия не имеет, как я на самом деле к ней отношусь. Я никогда с ней об этом не говорил. Всячески показываю, но вслух не произношу.
        Выхватываю у нее журнал и сбрасываю на пол, потом забираюсь на кровать и нависаю над ней. Мне нравится, как она смотрит на меня, когда знает, что сейчас я ее поцелую. Вся светится от предвкушения. Нет ничего лучшего, чем осознавать, как сильно девушка жаждет твоих прикосновений.
        - Лайла! - шепчу я. - Я ничуть от тебя не устал. Я тебя люблю.
        Я произношу эти слова как бы между прочим, но смысл сказанного доходит до Лайлы уже секунды через две. Она закрывает лицо обеими руками. Впервые вижу ее смущенной. Целую одну из ладоней. Лайла отрывает руки от лица и подпирает голову кулаками.
        - Я тоже люблю тебя.
        Я немедленно накрываю ее губы своими. Так бы и проглотил эти слова! Воображаю их напечатанными шрифтом «Ариал»: они медленно плавают внутри меня, отскакивают рикошетом от телесной оболочки, беспрестанно изгибаясь и перекручиваясь - в животе, в груди, в руках и ногах, пока не обходят все части моего тела.
        - Ну, вот и чудесно. Мы любим друг друга, ты остаешься здесь и ждешь меня. По-моему, теперь мы официально живем вместе.
        - Ух! Наверное, надо сообщить родителям, что я от них наконец съехала.
        - Ты не была дома со свадьбы сестры. Думаю, они уже догадались.
        Она обвивает руками мою шею.
        - Слишком много для одного дня. Мы признались друг другу в любви, мы решили жить вместе… и мы официально объявили об этом в инстаграме.
        Последние слова Лайла произносит как бы в шутку, но у меня екает в животе. Она видела фото!
        - Ты заходила в инстаграм?
        Ее улыбка постепенно гаснет, и я понимаю, что и комменты она тоже читала.
        - Да.
        - Не переживай, я все удалил.
        - Удалил? Зачем? Мне по барабану.
        - А вот я, кажется, не готов к тому, чтобы незнакомые мне люди выкладывали свое мнение о нас.
        - Ты для них не являешься реальным человеком. Это же соцсети! - Она целует меня и игриво добавляет: - Сам виноват. Такой сексуальный, просто ужас.
        Я с облегчением выдыхаю. Очевидно, Лайла не приняла комменты на свой счет.
        - Наверное, больше не стоит выкладывать совместные фото. Не хочу, чтобы они вычислили твой аккаунт. Чего доброго, начнут и тебя доставать.
        - Поздно, - смеется Лайла. - Ты подписался на тридцать человек, и я одна из них. Они меня уже нашли.
        Я скатываюсь с нее и резко сажусь на постели.
        - Что значит - уже нашли?
        - Пока меня нашла всего одна девушка. Не могу вспомнить имя… Соня? Сибил? - с напускным безразличием произносит она, но я понимаю, о ком речь.
        - Сэйбл?
        Лайла поднимает палец и подмигивает.
        - Точно. Сэйбл. Вообще-то я ее уже заблокировала.
        Я не слышал о Сэйбл с тех пор, как сам ее заблокировал - за несколько месяцев до знакомства с Лайлой. Тот факт, что она продолжает отслеживать мои посты, подтверждает мои худшие опасения.
        - И что она написала?
        - Не знаю. Утром включаю телефон, а там от нее больше двадцати сообщений. Я прочитала два из них, велела ей идти лесом и заблокировала. - Лайла склоняется надо мной и взбирается пальцами вверх по ноге. - Ты с ней спал? - хихикает она.
        С самого начала нашего знакомства я ни разу не обманывал Лайлу. Не чувствовал необходимости. Потому что знаю - она никогда никого не осуждает.
        - Мы встречались пару месяцев. Я очень быстро понял, что наши отношения были ошибкой.
        Лайла хохочет, словно услышала что-то забавное.
        - Надо же! У нее другое мнение. Она полагает, что ошибка - это я.
        Ошибкой была Сэйбл. Но я не хочу говорить о ней ничего такого, что может напугать Лайлу. Сама Сэйбл, безусловно, вызывала беспокойство. Правда, мне потребовалось несколько недель, чтобы это понять. Сперва я думал, что мы познакомились случайно; однако затем Гарретт просветил меня - еще за год до нашей встречи Сэйбл организовала мой фан-клуб. Я высказал ей в лицо все, что думаю, и после того дела приняли иной оборот. Я пытался прекратить с ней всякие отношения, она не желала этого признавать. Сначала беспрерывные телефонные звонки. Эсэмэски. Голосовые сообщения. Потом Сэйбл начала приходить на наши выступления, требуя, чтобы я дал ей еще один шанс.
        Гарретт и остальные ребята называли ее «чокнутая Сэйбл».
        В конце концов однажды нам пришлось просить охрану вывести Сэйбл из зала - за несколько дней до того, как я заблокировал ее в телефоне и в соцсетях. Аккаунт, который она использовала для моего фан-клуба, я тоже заблокировал.
        Вся эта история кажется нелепой. Однако Сэйбл неадекватна. И меня реально беспокоит, что она где-то рядом, заходит на мою страничку и преследует девушку, с которой я делаю совместные фото.
        - Такие, как Сэйбл, заставляют меня усомниться - а хочу ли я вообще стать публичным человеком? Надо ли стремиться к известности, если я ненавижу все, что к ней прилагается?
        Теперь Лайла забирается на меня.
        - Увы, без присутствия в интернете у тебя никак не получится продавать музыку. А психи идут в комплекте с успехом. - Она целует кончик моего носа. - Вот прославишься и заработаешь достаточно денег, чтобы нанять кого-то отгонять троллей. Тогда не придется иметь с ними дела самому.
        - Хороший стимул, - отвечаю я. Впрочем, у меня и сейчас достаточно денег, чтобы нанять кого-то вести аккаунты в соцсетях. Мы с Лайлой до сих пор не обсуждали мои финансовые возможности. Она по-прежнему считает меня голодным музыкантом, однако все равно любит так, словно я могу подарить ей мир. Как же приятно сознавать, что тебя любят за то, какой ты есть, а не за то, сколько ты стоишь!
        - Самый хороший стимул для тебя - это я! - смеется Лайла. - Вот потому ты меня и любишь.
        - Вот потому я тебя так сильно и люблю. - Мы целуемся. Однако теперь я встревожен.
        Сперва Лайла мне просто нравилась. Она притягивала меня; тревога никак не вязалась с этим чувством. А в последние недели я начал всерьез беспокоиться.
        Тревога - вот в чем единственное отличие между тем, когда девушка тебе нравится, и тем, когда ты эту девушку любишь.
        Нужно ли говорить ей, чтобы проявляла осторожность во время моего отсутствия, потому что теперь я беспокоюсь еще больше? Я был бы рад, если бы она без меня никому не открывала дверь. А еще лучше - вообще удалила свои аккаунты из соцсетей. Но Лайла взрослая женщина, и я предпочитаю помалкивать.
        Не знаю, отчего мне так не по себе - ведь сейчас, по существу, я ничего из себя не представляю. Неофициальный фан-клуб и пять тысяч подписчиков… Да кто я вообще такой? Пара комментов в Сети от горстки фанатов - было бы от чего волноваться сверхзаботливому бойфренду! К тому же я установил в квартире сигнализацию и включу ее на время своего отсутствия. На всякий случай, для самоуспокоения.
        - Через два часа встреча с Гарреттом. До того надо принять душ и собрать вещи.
        Лайла целует меня и соскакивает с постели.
        - Я разогрею в духовке замороженную лазанью, чтобы ты поел до отъезда. Как насчет чесночного хлеба?
        - Положительно.
        Она прикрывает дверь спальни, а я неохотно направляюсь в ванную.
        Может, завести собаку? Сторожевую. Например, немецкую овчарку. Тогда мне будет спокойнее оставлять Лайлу одну.
        Я включаю воду, снимаю футболку и начинаю расстегивать джинсы. В этот момент раздается стук. Вообще-то мы с Гарреттом договорились встретиться у него дома. Наверное, не вытерпел, сам пришел.
        - Открою сам! - кричу я из ванной. После тех комментов мне и правда не хочется, чтобы Лайла подходила к двери. К тому же Сэйбл знает, где я живу; она спала в моей постели.
        - Уже открыла! - кричит в ответ Лайла.
        Я хватаю футболку и снова надеваю ее через голову, когда снаружи доносится какой-то щелчок - будто хлопушка сработала.
        У меня леденеет кровь - кажется, что сосуды лопнут, как стекло, стоит мне пошевелиться. Однако я заставляю себя сдвинуться с места и выбегаю из ванной.
        На выходе из спальни вновь слышу щелчок.
        Распахиваю дверь, и… Та, которую я люблю, та, для которой живу и дышу, лежит без движения на полу в гостиной. Под ней лужа крови. Голова, волосы тоже в крови… Я падаю на колени, приподнимаю ее голову.
        - Лайла!
        В следующий миг мое плечо пронзает острая боль.
        Дальше все как в тумане.
        Может, это кошмарный сон?
        Все закончилось…
        Я не верю…
        Я не…
        Дознание
        Детектив молчит.
        В доме тихо. Слишком тихо.
        Я бы выпил еще бурбона. Мужчина, словно догадавшись, встает и идет за бутылкой. Ставит ее на стол и придвигает ко мне.
        - И что произошло потом?
        Я пожимаю плечами и отпиваю из бокала.
        - Она выжила.
        - А кто стрелял? Сэйбл?
        Я стискиваю зубы и киваю.
        - Да. Из-за одного долбаного поста в инстаграме.
        Стараюсь отвечать короткими рублеными фразами. Думаю, по выражению лица нетрудно понять - я хочу скорее покончить с этим разговором.
        - Сэйбл арестовали?
        Я мотаю головой.
        - Нет.
        Мужчина смотрит на меня так, словно требует более подробного отчета о том вечере. Я бы и не против, только не сейчас. Я все еще сам пытаюсь осмыслить то, что привело к трагедии - сначала полностью переварить и лишь потом выложить все начистоту.
        - Честно говоря, не хочу обсуждать это сейчас. Не потому, что считаю несущественным. Мне просто… - Я упираюсь в столешницу и встаю. - Мне просто нужно еще раз взглянуть на Лайлу. - От долгой беседы у меня пересохло в горле. Детектив останавливает запись, и я отправляюсь наверх.
        На середине лестницы прислоняюсь к стене и закрываю глаза. В голове по-прежнему не укладывается все происходящее, хотя я варюсь в этом уже несколько недель.
        Нужно какое-то время, чтобы переключиться с того, что я поведал о Лайле детективу, на то, что скажу ей сейчас.
        Спустя несколько долгих секунд я отталкиваюсь от стены и иду в спальню. Поворачиваю ключ и медленно открываю дверь, надеясь, что Лайла спит. Однако она не спит. Хотя, по крайней мере, лежит спокойно - уже хорошо.
        - Хочу пить, - без выражения произносит она.
        Беру стакан воды со столика и жду, пока она сядет. Я достаточно ослабил узлы, чтобы Лайла могла хоть немного поворачиваться, однако она опять морщится от боли, - веревки трутся о запястья. Она наклоняется вперед, чтобы дотянуться губами до стакана, делает несколько глотков и в изнеможении падает на подушку.
        - Тебе нужно поесть. Скажи, что хочешь, и я принесу.
        Лайла с отвращением смотрит на меня.
        - Лидс, я не знаю, чего хочу. Трудно заглянуть в холодильник, когда ты привязана к кровати.
        Ее реплика полоснула меня по коже с легкостью острого скальпеля. Злость Лайлы усиливает чувство вины - за то, что я насильно удерживаю девушку, - однако даже вместе эти две эмоции не в состоянии пробить брешь и достучаться до моей совести.
        - Я сделаю тебе сэндвич.
        - А может, развяжешь меня и я сама справлюсь?
        Спускаюсь на кухню, чтобы приготовить сэндвич. Индейка и сыр чеддер, без лука, двойная порция томатов. Пока я занят, с детективом не разговариваю. У меня есть к нему вопросы, но они подождут. Сперва хочу рассказать все, что мне известно.
        Возвращаюсь в спальню с сэндвичем и пакетиком «Читос». Еще я принес Лайле бокал вина. Ставлю его на столик и предупреждаю:
        - Я развяжу веревки, чтобы ты смогла поесть. Сбежать не пытайся. Все равно ничего не выйдет.
        Она кивает. Судя по страху в глазах, не хочет заново пережить ужасный опыт. Я уже начинаю верить - Лайлу так напугало то, чем закончилась прошлая попытка побега, что ее и привязывать не нужно. Сомневаюсь, что она вообще покинет спальню - даже по своей воле.
        К несчастью, я не вправе рисковать. Лайла нужна мне здесь.
        Я развязываю веревки. Она растирает руки. Мне тяжело видеть ее страдания, поэтому стараюсь сесть позади. Пока Лайла ест, массирую ее плечи, чтобы снять напряжение. Она немного откусывает от сэндвича, затем подбирает с тарелки упавшие листик салата и ломтик помидора, запихивает в рот и облизывает пальцы. Похоже, наслаждается едой. А ведь когда-то посмеивалась над моими кулинарными способностями.
        - Раньше тебе мои сэндвичи не нравились.
        - Люди меняются, - пожимает она плечами, продолжая жевать. - Ты в свое время тоже был любящим и не держал меня в заложницах.
        Ну вот и приплыли.
        Плечи девушки несколько расслабляются. Я оставляю ее одну и иду в ванную. Уверен, что Уиллоу не выпустит Лайлу, если та вновь решится на побег. Достаю из шкафчика аптечку и, дождавшись, пока Лайла прожует сэндвич и запьет вином, наношу на запястья антисептическую мазь. Аптечку я купил на заправке по пути в гостиницу, всего несколько недель назад. Эх, знать бы заранее, для чего она пригодится…
        Какое-то время мы молчим. Чем быстрее она поест, тем лучше. Я хочу разделаться с вопросами, чтобы наконец перейти к ответам.
        Когда Лайла заканчивает, я обматываю ей запястья эластичным бинтом, чтобы облегчить боль.
        - Привязать тебя к другой стороне кровати, чтобы ты могла лечь на другой бок?
        Она кивает и протягивает руки.
        Ненавижу себя. Особенно после того, как целый час рассказывал, что значило для меня влюбиться в Лайлу. Как вспомнил ужас, охвативший меня, когда я увидел девушку на полу гостиной…
        А в следующий час предстоит рассказать, что происходило после. Больница, долгое выздоровление. Как это отразилось на нашей личной жизни. Месяцы, прожитые с чувством вины. Предательство, ложь. Как я манипулировал Лайлой… Нет, лучше об этом не думать.
        - Попытайся поспать.
        На этот раз она кивает молча. Наверное, совсем обессилела.
        Иду вниз, однако детектива на кухне нет. Нахожу его в Большом Зале - он сидит на банкетке за роялем. Магнитофон принес с собой.
        - Решил немного сменить декорации, - говорит он и нажимает кнопку записи. Я присаживаюсь на ближайший к нему краешек дивана. - Что произошло с вами после нападения?
        - Я набрал девять-один-один. Поддерживал жизнь в Лайле, пока не приехала «скорая». Потом мы оба оказались на операционном столе.
        - А далее?
        Я рассказываю ему все, что помню - а помню я не так много. Как пришел в себя после наркоза, не зная, чт? с Лайлой. Как провел три часа в палате и мне ничего не говорили о ее состоянии. Как страшно было звонить ее матери и сестре, чтобы сообщить о несчастье. Как потом меня два часа допрашивали полицейские, а я все еще сомневался, что она выживет.
        Я рассказываю ему все, что могу вспомнить о пребывании в больнице, хотя это не настолько важно. Ни во время лечения, ни в ходе выздоровления не случилось даже приблизительно ничего похожего на то, что начало происходить после нашего возвращения в гостиницу.
        - А почему вы вообще решили сюда вернуться?
        - Хотелось увезти Лайлу из Теннесси. Как только врачи разрешили, я подумал, что было бы неплохо куда-нибудь съездить. К тому же я знал, как ей здесь нравится. - Я делаю паузу и поправляю себя: - То есть… как ей раньше здесь нравилось.
        - И когда же ей здесь разонравилось?
        - Полагаю, в день нашего приезда.
        4
        Сегодня утром я съел прядь волос Лайлы.
        В голове вертится мысль - вдруг такой дикий поступок, как поедание волос своей девушки, всего лишь первый звонок, а затем я начну вести себя еще более странно? Вдруг это предвестник каннибализма - наподобие того, как человек, который в детстве мучил животных, порой становится серийным убийцей?
        Однако поедание волос было не чем иным, как последним и отчаянным усилием с моей стороны попытаться снять с себя вину. Я возомнил, будто бы этот обряд каким-то образом соединит нас крепкими узами, избавит от страха, что из-за случившегося в тот злосчастный вечер мы однажды можем расстаться. Проснувшись, я вырвал у Лайлы несколько волосков и…
        Это было восемь часов назад. Теперь кажется, что волоски каким-то образом сумели обвиться вокруг моего сердца и перекрывают подачу крови.
        Мое сердце задыхается.
        Кстати, неплохая стихотворная строка.
        Мы стоим в очереди на посадку. Я извлекаю из кармана телефон, открываю приложение «заметки», куда заношу случайные мысли, и добавляю к ним очередную мрачную сентенцию: «Сердце задыхается от чувства вины».
        В последнее время моя лирика приобрела реально депрессивный оттенок.
        - Лидс…
        Лайла осторожно подталкивает меня сзади - я задерживаю очередь. Я опускаю телефон в карман и высматриваю наши места.
        Я не стал брать в дорогу много вещей. Две пары джинсов, несколько шорт и футболок, а еще обручальное кольцо.
        Кольцо я упрятал в носок, а носок запихнул в кроссовки. У Лайлы отдельный чемодан; копаться в моем ей ни к чему. Однако все же не хочется, чтобы она его нашла. Я купил кольцо, когда она еще лежала в больнице. Конечно, это было преждевременно, однако меня мучил страх перед неизвестностью. И я решил, что покупка кольца направит во вселенную дополнительный импульс и Лайла скорее поправится.
        Выздоровление и правда шло быстрее, чем ожидалось, тем не менее предложения я пока не сделал. Лайла еще не знает о кольце. Я до сих пор не решил, когда отважусь на этот шаг, - хочу, чтобы все вышло идеально. Может, во время поездки случай и не представится; однако лучше иметь кольцо при себе и не воспользоваться им, чем наоборот.
        Я решил отправиться в эту поездку, потому что последние полгода стали настоящим кошмаром. Они опустошили нас эмоционально и физически. Надеюсь, возвращение в те места, где мы с Лайлой познакомились, поспособствует своего рода перезагрузке. Меня преследует навязчивая идея: если мы вернемся на старт, значит, никогда не пересечем финишную черту.
        Вот и еще одна тема для стихотворения.
        Мужчина впереди меня с усилием пытается впихнуть свой раздутый чемодан на полку для ручной клади, так что я останавливаюсь и, пользуясь случаем, сохраняю в телефоне слегка видоизмененную версию фразы: «Я снова возвращаюсь на старт, потому что не хочу, чтобы мы с тобой добрались до финиша».
        Лайле пришлось пройти намного более интенсивный курс лечения, чем мне. Целую неделю она была на волосок от смерти. И даже после того, как состояние наконец стабилизировалось, провела в больнице еще месяц.
        Я каждый день казню себя за то, что не принял достаточных мер безопасности против «чокнутой Сэйбл». Казню себя, что счел хорошей идеей выложить в соцсетях фото Лайлы и не подумал об определенного рода последствиях. Чертов интернет! Я должен был предвидеть, что каждый пост провоцирует на ответную реакцию.
        Мы отчаянно нуждаемся в этой поездке. Мы жаждем уединения. Никаких связей с внешним миром. Я хочу начать все заново. Только мы вдвоем; дверь спальни заперта на замок; лежим и болтаем обо всем на свете, отдыхая после упоительного секса.
        Я устраиваю вещи Лайлы на полку для ручной клади. У нас места 4А и 4Б, последний ряд в первом классе. Лайла садится у окна. Она против обыкновения молчалива. А значит, испытывает тревожность.
        Я до сих пор не сказал ей, куда мы летим. Решил сделать сюрприз. Хотя и неизвестность вполне может стать причиной тревоги. Эх, что ж я раньше не подумал?
        Сажусь и пристегиваю ремень. Лайла закрывает шторку.
        - Как думаешь, куда мы направляемся? У тебя есть догадки?
        - Мы летим в Небраску. А вот что там в Небраске, мне неизвестно.
        - Собственно в Небраске мы не останемся. Это всего лишь ближайший аэропорт от того места, куда мы едем.
        Намек вполне прозрачный, вот только Лайла, похоже, на него не купилась. Она берет одну из бутылочек с водой, стоящих между нашими сиденьями, и открывает ее.
        - Надеюсь, там можно расслабиться. Меня сейчас совсем не тянет на приключения.
        Я стараюсь не рассмеяться. Чего она ожидала? Что я потащу ее лазить по скалам или сплавляться по реке - после полугода лечения?
        Лайле пришлось перенести слишком много. Я окружил ее сверхзаботой, и наша жизнь, хотя и медленно, входит в привычную колею. Любому человеку трудно восстановиться после подобных событий и немедленно обрести прежнего себя, бодрого и счастливого. Есть еще много проблем, но я уверен - постепенно все наладится.
        Лайла ставит сумочку под сиденье, предварительно достав из нее телефон.
        - Надо запостить твое фото на борту.
        Я приклеиваю на лицо улыбку, однако Лайла мотает головой. Ладно, улыбку уберем. Лайла делает снимок и открывает его для редактирования.
        После всего, что мы пережили, трудно не относиться к самой мысли о славе с некоторой горечью. Если бы не соцсети, Лайла не пострадала бы.
        Она заканчивает редактирование, показывает мне результат, и я, как всегда, соглашаюсь. Честно говоря, меня не заботит, что она выкладывает. Поэтому, взглянув на фото, я киваю, но когда вижу хештеги, издаю стон. #Исполнитель #Композитор #ЛидсГэбриел #ЛидерМнений.
        - Лидер мнений? Лайла, ты серьезно? Я пытаюсь добиться славы как музыкант или как инфлюенсер?
        - В наше время первое невозможно без второго. - Она отправляет фото в Сеть. Вместе с хештегами.
        - Раньше говорили, что смерть для несчастных музыкантов - Эм-ти-ви, - бормочу я. - Но до инстаграма им далеко. Вот кто теперь приходит в образе девушки с косой.
        - Радуйся, что у тебя внешность привлекательная. - Лайла целует меня и убирает телефон в сумочку.
        Я перевожу сотовый в полетный режим и пристраиваю его впереди, в кармашек сиденья. Страшно подумать, сколько еще снимков сделает сегодня Лайла, прежде чем моя голова коснется подушки! Знаю, я должен быть благодарен - она хочет, чтобы я добился успеха. Только боюсь, что успеха я добиваюсь грязными методами. Наша история попала на первые страницы газет, и в Нэшвилле о ней не говорил только ленивый, что привело к некоторому увеличению продаж моей музыки и значительному увеличению числа подписчиков - теперь их более десяти тысяч. Однако я не могу отделаться от ощущения, что делаю бизнес на крови Лайлы.
        Самолет разгоняется, и Лайла начинает нервно теребить подол платья. Обе бутылочки воды она уже прикончила.
        Тот выстрел сильно ее изменил. Да и меня тоже.
        И в том, что у нее отобрали месяцы жизни и оставили с тревожностью, зависимостью от лекарств, ночными кошмарами, паническими атаками и провалами в памяти, виноват я. Той беззаботной и жизнерадостной Лайлы, в которую я влюбился, больше нет. Рядом со мной сидит девушка, которая изо всех сил старается не сорваться в безумие.
        Словно вся ее жизнестойкость похоронена под оставшимися после ранения шрамами.
        Может, именно по этой причине, пока Лайла выздоравливала, я фактически назначил ее на должность своего менеджера. И я выполняю все, что она требует, потому что моя карьера является для нее целью в жизни и вытесняет из головы мысли о случившейся трагедии.
        У Лайлы неплохо получается: она направляет причину наших бед в позитивное русло. Ведь пострадало все, что не касается моей карьеры. Лайла говорит, хорошо, что у нас есть хоть немного позитива - есть за что держаться. Не хочется ее разубеждать, однако я в некотором смысле скучаю по тем дням, когда она не относилась серьезно к моей карьере. По тем дням, когда она уговаривала меня покинуть группу ради своего собственного счастья. Когда вырывала из рук гитару, чтобы залезть на меня, и когда ее совсем не заботило, что я выкладываю в инстаграм.
        Однако больше всего мне не хватает того ощущения, что рядом с Лайлой я был собой. Кажется, в последнее время я начинаю удаляться от того, каким я был, - ради того, чтобы стать человеком, который ей сейчас нужен.
        - Табло «Пристегните ремни» еще не выключили? - спрашивает Лайла. Она зарылась лицом в рукав моей рубашки и накрепко вцепилась в плечо. Честно говоря, я и не заметил, как мы взлетели. Живу своими мыслями больше, чем реальностью.
        - Пока нет.
        Похоже, Лайла сильно нервничает - даже не в состоянии поднять глаза и посмотреть на табло. Я провожу ладонью по ее голове и касаюсь губами волос. Скрыть тревожность нелегко, как бы Лайла ни старалась. Это сразу становится заметно по ее поведению: как она теребит край платья, как напряжена ее нижняя челюсть, даже как озирается по сторонам, когда мы находимся на людях, - словно ожидает, что кто-то выскочит из-за угла и набросится.
        Табло отключилось, по салону можно передвигаться. Лайла наконец отлипает от меня, поднимает шторку и смотрит на облака, рассеянно подносит руку к шраму на голове. Она постоянно его трогает. Тот вечер не сохранился у нее в памяти. Она знает лишь то, что я рассказывал ей, но сама расспрашивает редко. Если быть точнее, никогда не расспрашивает.
        Лайла подергивает коленями. Ерзает на сиденье и бросает взгляд назад, в экономический класс. Глаза как блюдца. Кажется, она на грани.
        Только за последний месяц Лайла пережила две полноценные панические атаки. Обе начинались так же: рука тянется к шраму, пальцы дрожат, в глазах ужас, дыхание прерывистое.
        - Ты справляешься?
        Кивает, однако зрительный контакт со мной не поддерживает. Делает несколько медленных, бесшумных выдохов, словно стараясь не показывать, чего ей стоит сохранять спокойствие.
        Закрывает глаза и откидывается назад.
        - Мне нужны таблетки, - шепчет она.
        Так и есть - начинается приступ. Нашариваю на полу ее сумочку, ищу таблетки от тревожности, однако не нахожу. Только кошелек, жвачка, рулончик бинта.
        - Может, ты их в багаж положила?
        - Черт, - бормочет она, не разжимая век. Вцепляется в подлокотники, морщась, как от боли. Я раньше не представлял, что значит испытать приступ тревожности. На прошлой неделе Лайла пыталась объяснить: «Кажется, что кровь во всем теле начинает вибрировать».
        До того момента я всегда считал тревожность лишь крайней степенью беспокойства. Но она описала это как подлинное физическое ощущение - словно все тело пронизывает электрический разряд. Тогда я сжал Лайлу в объятиях, осознавая свою беспомощность. И с тех пор, когда у нее случается приступ, чувствую себя бесполезным. Вот почему я готов из кожи вылезти, чтобы ей стало лучше.
        А сейчас ей плохо.
        - Хочешь, пройдем в туалет и там переждем?
        Лайла кивает. Я беру ее за руку и помогаю встать. У двери туалета поворачиваюсь к стюардессе:
        - У девушки паническая атака. Я должен зайти с ней вместе.
        Стюардесса бросает сочувственный взгляд на Лайлу и задергивает занавес, чтобы туалет не был виден из салона первого класса.
        В туалете настолько тесно, что нам двоим не повернуться. Я обнимаю Лайлу за талию и прижимаю ее лицо к своей груди. Свободной рукой отрываю бумажное полотенце и, намочив его под раковиной, прикладываю к затылку Лайлы.
        На прошлой неделе она призналась, что мои руки для нее лучше любого теплого одеяла. Не знаю, как к этому и отнестись. Выходит, кроме меня, никто и ничто не может облегчить ее состояния? Лучше бы она научилась справляться сама. Я не могу всегда быть рядом и переживаю - вдруг случится приступ, а она одна?
        Удерживаю Лайлу еще несколько секунд, ощущая, как дрожит ее тело.
        - Сказать, куда мы едем? Может, твоя тревожность от неизвестности?
        Она качает головой.
        - Не хочу испортить твой сюрприз.
        - Я все равно собирался сознаться после взлета. - Отрываю лицо девушки от своей груди, чтобы видеть ее реакцию. - Мы направляемся в «Корасон дель Пайс». Я забронировал гостиницу на две недели.
        Никакой реакции. Лишь спустя несколько секунд Лайла смущенно переспрашивает:
        - Куда?
        Пытаюсь скрыть замешательство. Однако это далеко не впервые. Лайла с трудом извлекает из памяти вещи, которые должна вспоминать с лету, не задумываясь! Хотя врач говорил, что после травмы головы это обычное дело, я всякий раз испытываю потрясение. Как же много она потеряла!
        Увы, у Лайлы поврежден мозг.
        Пусть незначительно, но этого нельзя не заметить. Особенно когда ей требуется несколько минут, чтобы вспомнить то, что для меня - и для нас обоих - имело огромное значение. Я не принимаю это на свой счет, однако до сих пор чувствую острую боль.
        - Гостиница. Номер плюс завтрак.
        По лицу пробегает тень узнавания.
        - Ах да! Свадьба Аспен. Жуткий «Гарретт-бэнд». - В ее глазах мелькает искра. - Завтрак.
        - Собственно говоря, это уже не гостиница. Три месяца назад ее закрыли и выставили на продажу. Я написал риелтору по электронной почте и спросил, можно ли снять дом на пару недель.
        - Весь дом будет в нашем распоряжении?
        - Да, - киваю я. - Только ты и я.
        - А как насчет готовки и уборки?
        - Услуги больше не предоставляются, так что готовить будем сами. Я уже заказал доставку продуктов. - Вижу, что приступ несильный и Лайла старается справиться с ним, поэтому продолжаю ее отвлекать. - Аспен и Чед хотят приехать в гости с ночевкой, скорее всего в пятницу. От Уичито всего пара часов езды.
        Она кивает и прижимается щекой к моей рубашке.
        - Будет чудесно.
        Я не отпускаю ее еще несколько минут. Постепенно дрожь прекращается.
        - Тебе лучше?
        - Да.
        - Отлично. - Я приглаживаю ей волосы и целую в макушку. - Нужно вернуться на свои места. А то все подумают - вот еще одна парочка вступила в «Клуб на высоте в милю».
        Лайла не отпускает меня. Наоборот, запрокидывает голову. Ее ладонь сползает вниз по моей груди, к застежке джинсов.
        - Давай не обманем их ожидания.
        Она встает на цыпочки, чтобы дотянуться до моих губ.
        Понимаю, она думает, у меня разыгралась фантазия - и я солгу, если буду отрицать это, - но нет, не сейчас. Не сразу после того, как она перенесла паническую атаку.
        Я беру ее лицо в руки.
        - Не здесь. Ладно?
        - Мы по-быстрому! - несколько разочарованно настаивает она.
        - Вечером.
        Делаю шаг в сторону и открываю дверь.
        - Я сначала в туалет схожу, - слабым голосом говорит Лайла, глядя на меня с немым упреком. Я возвращаюсь на место. Отказал ей и теперь чувствую себя полным негодяем.
        Но я не хочу быть пластырем для ее ран. Я должен стать тем, кто помогает им затянуться.
        - Долго еще? - спрашивает Лайла. Это ее первые слова после того, как мы сели в арендованную машину. Заснула, едва выехали из терминала аэропорта.
        - Минут двадцать.
        Она потягивается и издает стон, который заставляет меня заерзать на сиденье. С той самой минуты, когда я вышел из туалета самолета, сожалею, что не нагнул девушку над раковиной. Прежний Лидс обязательно принял бы ее предложение. Причем лучше дважды.
        Порой кажется, что я изменился сильнее, чем Лайла. После ранения моя любовь к ней превратилась в гиперопеку. И сейчас я слишком осторожно с ней обращаюсь. Осторожно разговариваю, осторожно обнимаю, осторожно целую, осторожно занимаюсь любовью.
        Я включаю поворотник и сворачиваю с трассы.
        - Нам нужен бензин. Это последняя заправка. В туалет пойдешь?
        - Нет, все в порядке, - качает головой Лайла.
        Мы подъезжаем к колонке. Я вставляю пистолет в бак и открываю пассажирскую дверь. Лайла смотрит на меня, прикрывая глаза от закатного солнца. Хватаю ее за руку и вытаскиваю наружу.
        Прислонив девушку к машине, заключаю в объятия и поглаживаю по голове.
        - Прости.
        Сказать мне больше нечего. Не знаю, огорчил ли ее мой отказ или она даже не понимает, за что я извиняюсь, но она прижимается ко мне сильнее.
        - Все нормально. Ты не обязан хотеть меня ежесекундно.
        Ветер бросает волосы ей в лицо, я отвожу их назад, и в этот момент пальцы чувствуют, что пряди как-то странно слиплись. Наклоняюсь и изучаю голову, хотя Лайла и пытается выскользнуть. В темных волосах трудно разглядеть кровь, однако кончики моих пальцев покраснели.
        - У тебя идет кровь.
        - Да ты что? - Она прижимает ладонь к голове, прямо над ранкой.
        Пистолет щелкает, я отпускаю Лайлу и вынимаю его из бака.
        - Иди к туалету и жди меня. Отгоню машину и приду.
        Припарковавшись, я исследую полки с товарами и нахожу небольшую аптечку. Мы с Лайлой встречаемся у женского туалета. Там всего одна кабинка, так что я захожу вместе с Лайлой и запираю дверь. Лайла склоняется над раковиной. Я достаю из аптечки ватную подушечку и перекись водорода. Сначала очищаю волосы от засохшей крови, затем обрабатываю ранку.
        - Ты обо что-то ударилась?
        - Нет.
        - Тогда дело плохо. - Надо принимать меры. Уже полгода прошло, но раз в несколько недель рана открывается. - Пожалуй, следует показаться врачу.
        - Мне не больно, - возражает она. - Все заживет. Я в порядке.
        Я заканчиваю очищать ранку и наношу антисептическую мазь. Не стоит допытываться, почему так происходит. Лайла все равно не сознается, хотя я и видел, как она расковыривает рану.
        Лайла идет в кабинку; я тем временем выбрасываю мусор и закрываю аптечку. Затем она возвращается и моет руки. Я прислоняюсь к двери и наблюдаю за Лайлой в зеркале.
        А что, если именно я часть проблемы? Ведь я обращаюсь с ней не так, как прежде. Вдруг моя нерешительность отбрасывает ее назад?
        Мы много занимаемся любовью, но совсем по-другому. В первые месяцы мы испробовали все, что делает секс великолепным. Я был нежен и ласков, случалось, становился грубым и необузданным, а порой и все сразу. Я не обращался с ней как с хрупкой статуэткой. Я обращался с ней как будто она сделана из закаленной стали.
        Может, нужно вести себя как с прежней Лайлой, которой она вновь стремится стать? Та Лайла была сильной и незакомплексованной - пока у нее все это жестоко не отобрали.
        Она наблюдает в зеркале, как я ставлю аптечку на раковину. Наши глаза смотрят на отражения друг друга, а я тем временем задираю подол платья и медленно просовываю руку между ее бедер. Затем подцепляю пальцем трусики и рывком сдергиваю их вниз. Отражение Лайлы сглатывает комок в горле.
        Правую руку я кладу девушке на затылок и наклоняю ее вперед, а сам расстегиваю джинсы.
        Впервые за полгода я с ней не церемонюсь.
        5
        Набираю полученный от риелтора код. Кованые стальные ворота раздвигаются, неуверенно покачиваясь, словно с трудом помнят, как это делается. За ними открывается посыпанная гравием подъездная дорожка.
        Гостиница - старый двухэтажный особняк в викторианском стиле - расположена на участке в несколько акров, густо засаженном деревьями. Белоснежные стены, красная парадная дверь и, насколько я помню, шесть спален наверху плюс пара внизу.
        На первый взгляд, все выглядит так же, как в прошлом году, разве что безлюдно. На парковке ни одной машины, на дорожках ни одного постояльца. В тот раз здесь царила суматоха - готовились к свадьбе Аспен и Чеда. Тогда царил разгар лета - зеленая трава, подстриженные лужайки…
        Сейчас все пребывает в состоянии неопределенности, ожидая, пока весна вдохнет жизнь в то, что умертвила зима.
        - Здесь ничего не изменилось, - говорю я, паркуя машину. Хотя на самом деле это совершенно не так. Все выглядит… покинутым.
        Лайла не отвечает.
        Я открываю водительскую дверь и сразу замечаю: в воздухе висит пустота. Ни звуков, ни запахов, ни щебета птиц. Полная тишина. И мне это нравится. Какая отличная идея - снова отправиться вместе с Лайлой в сердце страны! Пусть даже с полной изоляцией в качестве бонуса.
        Мы достаем вещи из багажника. Я затаскиваю чемоданы на веранду, а Лайла набирает код на двери, тоже полученный от риелтора.
        Я вхожу в дом первым и сразу же чувствую - запах изменился. Не помню, чтобы в прошлом году на свадьбе пахло нафталином. Надеюсь, ароматические свечи здесь найдутся?
        Лайла переступает порог, в тот же миг вздрагивает и опирается рукой о стену, словно пытаясь удержаться на ногах.
        - Что с тобой?
        - Все нормально. Просто… - Она на секунду прикрывает глаза. - Здесь холодно. И голова болит. Я бы не отказалась вздремнуть.
        В доме не холодно. Скорее душно. Однако руки Лайлы покрыты мурашками.
        - Пойду поищу термостат. Чемодан оставь, я потом принесу его в нашу прежнюю комнату. - Я направляюсь в кухню. Термостата там не нахожу, зато с облегчением вижу, что риелтор привезла продукты.
        Я вовсе не был уверен, что нам разрешат здесь пожить, и намекнул, что рассматриваю возможность покупки дома и хотел бы устроить пробный заезд. Хотя Лайле не признался. Хотелось сначала убедиться - понравится ли нам так же, как в первый раз.
        Судя по Лайле, она не испытывает желания поселиться в этом доме. Если уж на то пошло, она скорее готова сбежать.
        В поисках термостата я перехожу в Большой Зал и с радостью вижу - кабинетный рояль на месте. Крышка закрыта, на ней толстый слой пыли. Печально. Такой превосходный инструмент заслуживает, чтобы на нем играли. А судя по всему, после меня к нему никто не прикасался.
        Провожу пальцем по роялю, оставляя пыльный след. Узнав, что гостиница стоит пустая, я не знал, чего ожидать. Опасался, что владельцы вывезли рояль. Однако вся мебель на месте.
        Лайла полагает, что у нас скорее рабочая поездка, чем отдых. Я должен дописать альбом и планирую использовать рояль по полной программе.
        Термостата нет и в Большом Зале.
        Тем временем Лайла заглядывает в одну из комнат, затем идет дальше и приоткрывает дверь в следующую. Она выглядит озадаченной, словно не может вспомнить, какая из комнат наша.
        - Это наверху, Лайла.
        Она вздрагивает и оборачивается.
        - Знаю. - Затем указывает на очередную дверь и направляется туда. - Я просто… хочу сначала найти туалет.
        Она проскальзывает в ванную и запирается изнутри.
        А ведь она посещала туалет на заправке, двадцать минут назад…
        Боюсь, провалы в ее памяти серьезнее, чем она признает. Я уже подумываю устроить ей проверку и завести разговор о событии, которого не было, - вдруг она заявит, что якобы помнит его?
        Хотя это будет предательством. А я и так виноват перед ней.
        Из ванной доносится шум спускаемой воды. Я наконец обнаруживаю термостат - у самой лестницы. Он показывает двадцать два градуса. Больше вроде бы и не надо, однако я немного прибавляю - чтобы Лайла избавилась от чувства холода. Далее перехожу в гостиную - нужно изучить те помещения, в которых я еще ни разу не был.
        Атмосфера там недружелюбная - словно комната совсем не предназначена для проживания. Кремовый диванчик и канапе из одного гарнитура повернуты к камину. Обитый коричневой кожей стул стоит у заваленного книгами стола.
        В гостиной всего одно окно, да еще и шторы задернуты; здесь царит полумрак. В прошлый приезд я несколько раз пробегал мимо, но внутрь не заходил. Там всегда толпились люди; теперь вместо их фигур бродят лишь тени. Я не смогу полюбить эту комнату так же, как люблю Большой Зал. Может, потому, что именно в нем мы с Лайлой обрели друг друга и он стал нашей историей?
        Если мы все же купим дом, первым делом разгромлю гостиную. Снесу часть стены, добавлю еще несколько окон, обставлю мебелью, на которую Лайла может проливать завтрак из хлопьев или красное вино.
        Я сделаю комнату пригодной для проживания.
        После того как Лайла выписалась из больницы, мы нигде не чувствовали себя дома. Возвращаться в квартиру во Франклине по понятной причине не хотели. Но мне казалось неправильным переезжать куда-то, не выслушав мнение Лайлы, и я снял временную квартиру поближе к больнице, куда и перевез ее после выписки, не торопясь покупать постоянное жилье. Франклин не подойдет. Нэшвилл тоже.
        Я пересмотрел множество вариантов, и ни один меня не зацепил. Пока не увидел, что на продажу выставлена та гостиница.
        Есть в ней что-то притягательное. Может, потому, что здесь я встретил Лайлу. Может, жить в самом сердце страны каким-то образом мотивирует. Или потому, что дорога от Нэшвилла сюда занимает целый день, а мне хочется быть от него подальше.
        Так или иначе, я сюда не бездельничать приехал. Я хочу найти время сосредоточиться на музыке и хочу, чтобы Лайла отдохнула и успокоилась. По-моему, это самое подходящее место. Уединение - вот что нам нужно. Лайла будет чувствовать себя в безопасности.
        В этот миг я слышу крик, резко оборачиваюсь и стремглав несусь в ванную. Доносится звон разбитого стекла.
        - Лайла! - Распахиваю дверь. Глаза девушки округлились от ужаса. Я хватаю ее руку и сразу замечаю кровь на костяшках пальцев. Раковина усеяна осколками. Поднимаю глаза и вижу, что зеркало разбито. Словно кто-то ударил кулаком в его центр. - Что случилось?
        Лайла трясет головой и переводит глаза с зеркала на осколки в раковине.
        - Я… Я не знаю. Хотела помыть руки, а оно разбилось.
        В зеркале характерная вмятина, как будто кто-то с силой по нему треснул. Не могу представить, зачем Лайле потребовалось его разбивать. А может, оно треснуло до нашего приезда? И стоило чуть дотронуться, чтобы посыпались осколки…
        - Я сбегаю в машину за аптечкой.
        Когда я возвращаюсь, Лайла сидит на кухне. В очередной раз обрабатываю ей раны. Вопросов не задаю. Она расстроена, руки дрожат. Закончив, я беру аптечку и один из чемоданов.
        - О зеркале напишу риелтору. Ничего страшного, могло быть хуже.
        Лайла берет второй чемодан и поднимается следом за мной. Она явно напугана случившимся.
        В конце концов, хватит относиться к ней так, словно она сама не может о себе позаботиться! Еще как может. Она сильная. Она потрясающая. Просто забыла об этом. И я заставлю ее вспомнить.
        6
        Если бы я не задался целью быть музыкантом, я стал бы шеф-поваром.
        В процессе приготовления пищи есть что-то успокаивающее. Я никогда этим особо не занимался, пока Лайла не попала в больницу. Когда мы начали жить вместе, она меня кое-чему научила, но после ранения напрягать ее показалось неудобным, и я взял готовку на себя. Секреты приготовления супа я постиг в совершенстве, в основном потому, что в процессе выздоровления Лайла ничего другого и не ела.
        Сейчас она наверху, распаковывает вещи. Я предусмотрительно сам достал свои кроссовки и положил в шкаф, чтобы Лайле на глаза не попалось кольцо, а теперь занимаюсь ужином. Нужно положить успешное начало нашему отдыху, поэтому я выбрал «паста фаджоли» - итальянский фасолевый суп с пастой. Любимое блюдо Лайлы.
        После выписки Лайлы из больницы я многому научился. В основном у ее мамы, Гейл. Первые несколько недель она оставалась у нас. Хотела забрать дочь с собой в Чикаго, но, к счастью, Лайла отказалась. И я не хотел ее отпускать. Считал своим долгом помочь ей восстановиться - ведь будь я более предусмотрительным, несчастья бы не случилось.
        Да и самому мне требовалось адаптироваться к новым условиям. Наше знакомство продолжалось всего два месяца, а затем Лайла месяц провела в больнице. Сразу после в нашу и без того тесную квартиру временно переехала ее мама. Ситуация резко изменилась: совсем недавно я, взрослый человек, жил один, а теперь, по прошествии менее трех месяцев, разделяю жилье со своей девушкой, ее матерью и иногда с сестрой. В съемной квартире всего одна спальня, так что диван всегда был оккупирован, а остальную часть гостиной частенько занимал надувной матрас.
        Наконец Гейл вернулась в Чикаго! Не то чтобы она мне не нравилась, просто я понял - с нас хватит. После всего пережитого мы, по сути, не имели личного пространства, и я просто затосковал по нормальной жизни. Мы оба затосковали.
        С другой стороны, познакомившись с семьей Лайлы, я быстро понял, почему в нее влюбился. Ее родственники оказались харизматичными, открытыми людьми. Я, черт возьми, на их фоне нечто вроде Чеда Кайла. После свадьбы я видел его всего один раз и теперь согласен с Лайлой - этот парень тот еще балбес, однако забавный.
        Почти с нетерпением жду их приезда в пятницу.
        Сложив в кастрюлю все ингредиенты, я вытираю руки кухонным полотенцем и бегу наверх посмотреть, как дела у Лайлы. Она разбирала вещи, когда я решил заняться ужином, но прошло уже более получаса, а со второго этажа не доносится ни звука. Даже шагов не слышно.
        Открываю дверь. Открытые чемоданы так и стоят нераспакованными. А Лайла легонько похрапывает.
        День выдался тяжелым. Это ее первая дальняя поездка после больницы. Представляю, как она устала. И, стараясь не шуметь, я сам начинаю разбирать чемоданы.
        Время от времени бросаю взгляд на Лайлу и возвращаюсь в дни, которые мы здесь провели. Каждая секунда с Лайлой ощущалась как пробуждение. Словно до встречи с ней я жил с закрытыми глазами.
        Я был слепым, а теперь прозрел.
        Все бы отдал за то, чтобы вновь обрести чувство защищенности, которое у нас так жестоко отобрали! Во Франклине нам жилось спокойно. Лайла засыпала без труда и не оглядывалась через плечо всякий раз, когда мы выходили на улицу.
        Я подхожу к кровати, провожу ладонью по волосам Лайлы и осторожно заправляю за ухо выпавшую прядку. В больнице Лайле выбривали волосы вокруг раны, и теперь она причесывается так, чтобы закрыть этот участок. Я отвожу локоны в сторону и смотрю на шрам.
        Знаю, Лайла ненавидит шрам и делает все, чтобы его спрятать, но порой, когда она засыпает, я смотрю на него и вспоминаю, как едва не потерял свою любимую.
        Лайла едва заметно вздрагивает, и я отдергиваю руку. В этот момент в комнату проникает запах гари. Я в недоумении поворачиваюсь к двери. Суп никак не мог подгореть за такое короткое время! И десяти минут не прошло, как я включил плиту.
        Выскакиваю на лестничную площадку и вижу, как из кухни валят клубы дыма.
        Едва я начинаю спускаться, как раздается грохот.
        Настолько громкий, что кажется, будто меня в грудь ударили.
        Стремительно сбегаю по лестнице и врываюсь на кухню. Суп везде - на плите, на полу, на стенах. Отмахиваясь от дыма, пытаюсь сообразить, что спасать в первую очередь.
        Однако ничего не горит. Только чад висит в воздухе, и вся кухня уделана.
        Я в шоке озираюсь вокруг. Прибегает Лайла и наступает прямо в лужу.
        - Что случилось?
        Нужно выключить плиту! Однако, взявшись за ручку, я замечаю, что пламя не горит. Переключатель в положении «закрыто».
        У меня опускаются руки. Я перевожу взгляд с горелки на кастрюлю, валяющуюся в другом углу.
        - А почему раковина переполнена? - спрашивает Лайла.
        Из мойки льется вода. Не помню, чтобы я оставил кран открытым… Подбегаю ближе и замечаю что-то на дне раковины.
        Какая-то обгорелая тряпка.
        То самое полотенце, которым я вытер руки, прежде чем подняться наверх!
        Оно почти обуглилось. Совершенно очевидно, что загорелось полотенце. Но как оно попало в раковину? Кто открыл воду и выключил плиту?
        Кто опрокинул кастрюлю с супом?
        Бросаюсь к входной двери. Она заперта изнутри!
        - Что ты делаешь? - Лайла начинает нервничать.
        Знаю, в доме есть задняя дверь, однако если кто-то снял кастрюлю с плиты и бросил на пол, пока я спускался по лестнице, я не мог его не заметить. Из кухни только один выход.
        Возвращаюсь в кухню и проверяю окно. Оно также закрыто изнутри на задвижку.
        - Лидс, ты меня пугаешь.
        Я качаю головой.
        - Все нормально, Лайла. - Не хочу ее волновать. Если она поймет, что я сам не могу объяснить произошедшее, то лишь начнет нервничать. - Я оставил полотенце на плите. Оно загорелось. Хотел быстро схватить его и случайно опрокинул суп. - Я провожу ладонями по ее плечам. - Прости. Я все уберу.
        - Давай помогу.
        Я позволяю Лайле присоединиться к уборке. Лучше, если она будет рядом. Потому что сам не понимаю, что здесь, черт возьми, произошло.
        Дознание
        Кассета заканчивается. Детектив извлекает ее, переворачивает и снова нажимает кнопку записи.
        Я размышляю - а известно ли ему, что на телефон записывать намного проще? Возможно, он приверженец конспирологических теорий, один из тех, кто отрицает государственную власть до такой степени, что даже отказывается пользоваться мобильником?
        - Я бы хотел взглянуть на плиту. - Он берет магнитофон и возвращается в кухню. Я на секунду задерживаюсь. А если приглашать этого человека сюда было ошибкой? Более здравомыслящие люди, услышав мой рассказ, решат, что я совсем спятил. Остается лишь надеяться, что он не передаст мою историю прямо в руки тех самых здравомыслящих людей.
        А ну и пусть! Мне уже плевать. Моя будущая карьера, жалкая кучка фанатов, мой имидж, над которым работала Лайла, - они больше не имеют значения. Теперь, когда я увидел, на что способен этот мир, все кажется никчемной ерундой.
        Словно я всю жизнь провел на мелководье и лишь в последние недели погрузился на дно Бездны Челленджера.
        Когда я вхожу на кухню, детектив, наклонив голову, рассматривает плиту. Надавливает на ручку, поворачивает ее и ждет, пока загорится пламя. Горелка вспыхивает; он какое-то время наблюдает за ней, затем выключает и спрашивает, указывая рукой на плиту:
        - Чтобы погасить огонь, требуется нажать на ручку. Как бы вы сами объяснили выключение плиты?
        - Никак, - пожимаю я плечами.
        С легкой усмешкой - впервые замечаю хоть какое-то проявление чувств с его стороны - он вновь усаживается за стол и ставит магнитофон между нами.
        - А Лайлу это происшествие обеспокоило?
        - Не особо. Я взял вину на себя, и она не задавала вопросов. Вместе мы отчистили кухню, и я приготовил обычную пасту.
        - В тот вечер случилось что-нибудь такое же странное?
        - Подобного масштаба - нет.
        - А еще что-либо необъяснимое?
        - В последующие дни произошли некоторые события, которые заставили меня задаться вопросом - не схожу ли я с ума.
        - И какие же?
        - События, после которых любой другой человек, не размышляя, в тот же миг покинул бы этот дом.
        7
        Лайла вяло ковыряет вилкой в пасте - больше размазывает по тарелке, чем ест. Словно ей все надоело.
        - Невкусно?
        Она замирает, догадавшись, что я на нее смотрю.
        - Нет, все нормально.
        В последнее время у нее неважный аппетит. Ест совсем по чуть-чуть, причем избегает углеводов. А сейчас у нас на ужин одни углеводы - может, потому и зачерпнула всего три раза.
        Спустя неделю после выписки из больницы Лайла решила взвеситься. Помню, я чистил зубы над раковиной, а она встала на весы и шепотом воскликнула: «Боже мой!» После того ни разу не видел, чтобы она ела как следует.
        Она старательно пережевывает пищу, сосредоточенно глядя в тарелку. Отпивает глоток вина и вновь начинает ковырять пасту вилкой.
        - Когда приедут Аспен с Чедом?
        - В пятницу, - отвечаю я.
        - Надолго останутся?
        - Всего на одну ночь. Они отправляются в путешествие.
        Лайла кивает. Будто знает, о чем речь! Хотя, когда я позвонил Аспен и сообщил о нашем прибытии, выяснилось, что сестры две недели не общались. В тот же вечер я проверил телефон Лайлы и обнаружил несколько пропущенных вызовов - и от Аспен, и от матери. Не знаю, почему Лайла их избегает, однако большинство звонков от родных отправляются на голосовую почту.
        - А с мамой ты сегодня говорила?
        - Нет, - качает она головой и смотрит на меня. - Зачем?
        Не знаю, почему я спросил об этом. Просто мне не нравится, что она игнорирует звонки от матери. Когда такое случается, Гейл забрасывает меня сообщениями, выпытывая, что случилось с Лайлой. Затем связывается с Аспен, та начинает беспокоиться и в свою очередь донимать меня - почему Лайла не отвечает на звонки.
        Всем было бы проще, если бы Лайла чаще связывалась с родными и не заставляла их переживать. Однако они переживают. Все мы переживаем.
        - Лучше бы мама завела себе какое-нибудь хобби и не требовала от меня ежедневных звонков, - говорит Лайла, кладет вилку и снова отпивает глоток вина. Проглатывает его и на несколько секунд опускает веки.
        Затем открывает глаза и молча смотрит на пасту. Втягивает в себя воздух, словно желая забыть наш разговор.
        Может, она слишком много времени проводила с родными после больницы? Наверное, ей нужно отдохнуть от них - так же, как и мне отдохнуть от всего мира.
        Лайла берет вилку и рассматривает ее, затем переводит взгляд на пасту.
        - Как приятно пахнет…
        Она произносит слово «приятно» со стоном. Принюхивается к пасте. Наклоняется, закрывает глаза и вдыхает аромат соуса. Может, это новый способ сбросить наконец пятнадцать фунтов - нюхать пищу вместо того, чтобы есть?
        И тут Лайла хватает вилку, накручивает на нее пасту и жадно отправляет в рот. Я еще не видел, чтобы она поглощала столько еды за один раз.
        - Боже мой, как вкусно! - Она цепляет вилкой очередную порцию, запихивает в себя и, даже не прожевав, тянется за следующей. - Хочу добавку, - произносит она с набитым ртом и торопливо запивает вином.
        Я беру ее миску, подхожу к плите и наполняю пастой. Она почти вырывает миску у меня из рук и в несколько приемов опустошает. Затем откидывается на спинку стула и прижимает ладонь к животу, не выпуская из правой руки вилку.
        Меня начинает разбирать смех - к Лайле наконец вернулся аппетит! Никогда не видел, чтобы так комично ели.
        Она со стоном наклоняется вперед и закрывает глаза. Затем опирается локтями о стол и проводит ладонью от живота до лба.
        Я тоже принимаюсь за еду. И в этот момент она открывает глаза. Смотрит в пустую миску и делает ужасное лицо, словно сожалея о лишних углеводах. Закрывает рот ладонью.
        - Лидс? Где моя еда?
        - Хочешь еще?
        Она таращится на меня - даже белки глаз выпирают - и шепчет:
        - Она исчезла…
        - Немного еще осталось. Можешь взять…
        Она гордо выпрямляется; такое впечатление, что мои слова ее оскорбили. Изучает вилку в своей руке. Будто не знает, что это такое. Потом кладет на стол - вернее, отталкивает от себя. Вилка скользит по столу и ударяется о мою миску. Лайла вскакивает.
        - Что с тобой?
        Она мотает головой.
        - Все нормально. Просто… я слишком поспешно закинула в себя еду. Меня немного тошнит.
        Она выходит из кухни и торопливо поднимается наверх.
        Я устремляюсь за ней. Похоже, не за горами очередная паническая атака.
        Вхожу в спальню. Лайла выдвигает ящики комода один за другим и бормочет:
        - Где же они?
        Не найдя что нужно, открывает дверь встроенного шкафа. Я начинаю паниковать - вдруг Лайла случайно увидит кольцо? Беру ее за руку и отвлекаю внимание.
        - Что ты ищешь?
        - Мои лекарства.
        Так и есть.
        Я достаю из верхнего ящика комода пузырек с таблетками. Снимаю крышку и вытряхиваю одну штуку, иначе Лайла вырвет у меня пузырек и проглотит все сразу. Понятия не имею, что ее так напугало. Она берет таблетку и идет в ванную. Кладет лекарство на язык и запивает водой прямо из раковины. Запрокидывает голову, чтобы проглотить, - как в тот вечер у бассейна, когда Аспен принесла ей таблетку.
        Приняв ксанакс, Лайла немного успокаивается, и я завязываю разговор, пытаясь отвлечь ее.
        - Помнишь, как я решил, что твоя сестра дала мне наркотик?
        Лайла резко оборачивается.
        - Почему я должна помнить, как Аспен давала тебе наркотики? - произносит она, и в глазах тут же мелькает сожаление. Она опускает голову и хватается за раковину. - Прости. День выдался длинный. - Она выдыхает, отталкивается от раковины, а затем обвивает руками мою талию и упирается лбом в грудь.
        Я обнимаю ее, потому что не имею представления, что происходит у нее в голове. Лайла старается, как может, и не стоит идти на поводу у ее настроения. Держу девушку в объятиях несколько минут, чувствуя, как пульс постепенно замедляется.
        - Идем в постель?
        Она кивает. Я провожу руками по ее спине и освобождаю от футболки. Где-то посередине между дверью в ванную и кроватью мы начинаем целоваться.
        Это наш ежевечерний ритуал: Лайла психует, я ее успокаиваю, мы занимаемся любовью.
        После того как Лайла уснула, я принял душ и, не в состоянии спать, переделал за два часа столько, на что обычно уходит целый день: побрился, помыл посуду, написал текст для новой песни.
        В час ночи я наконец лег в постель рядом с Лайлой. Вот только моя голова пока не желает отдыхать.
        Закрываю глаза и пытаюсь заснуть, однако мозг буквально закипает. Я полагал, сегодняшний день станет для Лайлы отличным от других - возможно, похожим на наш первый день, проведенный в гостинице, и она освободится от стресса. Увы. День прошел так же, как другие дни после больницы. Не хочется поднимать этот вопрос, но я действительно считаю, что нужно показаться психотерапевту. Как рекомендовал врач, и как рекомендовали мать и сестра. Тем не менее Лайла настаивает, что с ней все нормально. До сих пор я соглашался: мол, если я буду поддерживать ее, тревожность пройдет. А становится только хуже.
        Я смотрю на часы - и тут чувствую движение на другой половине кровати, а затем слышу, как Лайла встает и ступает по деревянному полу.
        Сперва думаю, она идет в туалет. Однако шаги стихают, в спальне никакого движения. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, в чем дело.
        На стене в нескольких шагах от кровати висит большое зеркало. И Лайла разглядывает себя. В комнате темно, лишь сквозь окно пробивается лунный свет. Неужели в зеркале можно что-то увидеть? Лайла поворачивается то влево, то вправо, необычно долго изучая себя. Затем подходит ближе к зеркалу, поднимает руку и прикасается к стеклу. Водит по нему пальцем, словно обрисовывая контуры своего отражения.
        - Лайла!
        Она дергает головой и оборачивается в замешательстве - глаза расширены, словно попалась на чем-то недозволенном. Торопливо забирается в постель спиной ко мне, кутается в одеяло и шепчет:
        - Спи. Все в порядке.
        Я некоторое время посматриваю на нее, потом отворачиваюсь. Теперь уж точно не до сна.
        Часы показывают ровно половину второго. Лайла вновь уснула, даже слегка похрапывает.
        Сон не идет. Я выскальзываю из постели, беру телефон и спускаюсь вниз. Сажусь на диван в Большом Зале. Сейчас час тридцать, а в Сиэтле всего половина двенадцатого. Мама никогда не ложится раньше полуночи. На всякий случай сначала отправляю ей сообщение, и она тут же перезванивает.
        Я опираюсь на подлокотник и провожу пальцем по экрану.
        - Привет, мам.
        - Вы с Лайлой уже в Канзасе?
        - Ага. Около пяти часов вечера прибыли.
        - Как Лайла?
        - Как обычно. Все нормально.
        - А как ты?
        Я вздыхаю.
        - Нормально. Как обычно.
        От мамы не скроешь, когда дела у меня хуже некуда. Однако она знает: я скажу ей только то, что захочу, и только тогда, когда захочу.
        - Как дела у Тома?
        Том - первый мужчина, с которым мама начала встречаться после смерти отца. Я несколько раз с ним виделся, и он мне понравился. Скромный и добрый - именно такого мужчину я и хотел для моей мамы.
        - Прекрасно. В утреннюю группу не набралось достаточно студентов, и ее расформировали. Так что с утра у него теперь дополнительный свободный час. Он доволен.
        - Рад за него, - говорю я и, неожиданно для себя, спрашиваю: - Ты в призраков веришь?
        - Оригинальный вопрос.
        - Знаю. Не припомню, чтобы ты о них когда-нибудь говорила.
        - Меня эта тема не особо интересует. Не то чтобы я в них не верю, однако и не припоминаю случаев, которые заставили бы меня поверить. - Она делает паузу и переспрашивает: - А в чем дело? Ты, что ли, поверил?
        - Нет, - отвечаю я. И это правда. - Но сегодня… Случилось нечто странное. Я готовил ужин и едва не спалил дом. Был на втором этаже, поздно почувствовал дым. Оказалось, забыл на плите полотенце. Прибегаю на кухню, а оно лежит в раковине, причем раковина полна до краев. Кастрюля валяется на полу, газ кто-то выключил. Точно не Лайла - она все это время оставалась наверху.
        - Странно. Видеокамеры в гостинице есть?
        - Нет. Дом был заперт изнутри. И двери, и окна. Никто не мог потушить пожар и незаметно скрыться.
        - Хм. Действительно странно. Если кто-то спас дом от огня… это больше похоже на ангела-хранителя. Не на призрак.
        Я смеюсь.
        - Или на призрак умершей домработницы, - с иронией добавляет мама. - А в остальном как дела?
        Вместо ответа я снова вздыхаю.
        - Не расстраивайся, Лидс.
        - Я не сказал, что у меня проблемы.
        - И не нужно говорить. Я твоя мать, я твою тревогу без слов угадываю. К тому же ты всегда берешь вину на себя. Одна из худших черт твоего характера.
        А вот тут она права. Я прижимаю ладонь ко лбу.
        - Не понимаю, что со мной.
        - Подумай сам. В тебя стреляли в твоей квартире. Девушка, которую ты любишь, едва не погибла. Ты целый месяц провел в больнице у ее постели, а потом долго ухаживал за ней дома. Это уже само по себе огромный стресс. И в довершение ко всему тебе является привидение.
        Я с облегчением смеюсь. Словно гора с плеч упала. Мама всегда найдет способ растолковать то, чему я даже слов не нахожу.
        - А знаешь, какая у меня проблема? - спрашивает мама.
        - Какая?
        - Я соскучилась по тебе. Последний раз виделись полгода назад, при не особо приятных обстоятельствах… Когда приедешь в Сиэтл?
        - Скоро. Теперь Лайла может путешествовать; мы с ней обсудим твое приглашение. Не возражаешь, если в следующем месяце?
        - Приезжайте, когда удобно, и оставайтесь, на сколько хотите.
        - Ладно. Завтра поговорю с Лайлой и перезвоню.
        - Чудесно. Люблю и скучаю. Обними Лайлу за меня.
        - Обязательно. Я тоже тебя люблю.
        Я завершаю звонок и еще некоторое время лежу на диване без движения, в позе побежденного. Может, у меня депрессия? Может, мне нужно лечиться?
        Как ни противно признаться, я в какой-то степени надеюсь, что мое упадочное настроение является следствием депрессии. Или недостатка каких-либо веществ в организме. Может, надо просто попить таблеток, и интерес к жизни вернется…
        А из этого может получиться песня! Я придвигаю ноутбук с другого конца стола, открываю вордовский документ и начинаю печатать.
        Ударь меня в грудь - я останусь спокоен,
        Пронзи мое сердце - я лишь рассмеюсь.
        Тебя я не разлюбил,
        Я жизнь свою разлюбил.
        Никогда еще не писал так искренне. Кажется, ничто больше не может меня всколыхнуть. Даже сочинение музыки. Я весь словно открытая рана. И не знаю, как исцелиться.
        Я должен купить этот дом. Мы поселимся здесь навсегда, посадим сад, заведем собаку и нескольких кошек. Или даже цыплят. Вновь откроем гостиницу и каждую субботу будем наблюдать, как в нашем саду молодожены празднуют свадьбу.
        Я сворачиваю вордовское окно и открываю гугл. Вбиваю в адресную строку адрес сайта моего риелтора и отыскиваю этот дом. Страничка сохранена у меня в избранном - почти каждый день заходил на нее, с тех пор как узнал, что гостиница выставлена на продажу. Даже представлял, как мы с Лайлой строим здесь совместную жизнь.
        Надеюсь, я смогу смириться с публичной стороной своей карьеры, если моя частная жизнь будет протекать в уединении. Ведь существует же разумный баланс!
        И восстановление Лайлы здесь пройдет с меньшим количеством стрессов, особенно если установить забор с электронными воротами. Увезти ее из города, откуда берут начало все наши плохие воспоминания…
        Я щелкаю по иконке, чтобы написать письмо риелтору. Нужно обсудить некоторые вопросы, и лучше пригласить ее сюда, чтобы принять решение о покупке совместно с Лайлой.
        Набираю текст письма и перемещаю курсор, чтобы кликнуть на кнопку «отправить», но в этот момент крышка ноутбука захлопывается, ударив меня по пальцам.
        Блин! Да что ж такое?
        Я инстинктивно отталкиваю ноутбук, и он с глухим стуком падает на деревянный пол.
        И все-таки, что за хрень?
        Я разглядываю свои руки, затем валяющийся в трех футах от меня ноутбук. И как прикажете это объяснить? Крышка захлопнулась с такой силой, что на костяшках двух пальцев выступила кровь!
        Вскакиваю, бегу наверх и запираю за собой дверь спальни.
        Пытаюсь найти естественные причины случившегося, однако не нахожу ни одной. Сломанные петли, неисправность прибора, ветер? Нет, не может быть.
        В призраков я не верю. Это глупо. Чертовски глупо.
        Бред? Запросто. Я уже почти сутки на ногах. Проснулся вчера в Теннесси в четыре утра, чтобы успеть собрать вещи.
        Вот и причина. Мне просто нужно выспаться. Как следует выспаться.
        С колотящимся сердцем я залезаю в постель и натягиваю одеяло на голову - ребенок таким способом отгоняет монстров.
        Завтра найду магазин «Best Buy», выясню, что случилось с ноутбуком. А еще куплю систему видеонаблюдения. Есть такие камеры, которые можно подключить к телефону через приложение.
        И тогда все необычное, что происходит в доме, будет записываться.
        8
        Я просыпаюсь почти в девять утра. Всю ночь проворочался, прежде чем удалось заснуть. До сих пор кажется, что я недобрал несколько часов сна, но нужно встать раньше Лайлы. Единственное, чего мне хочется прямо сейчас после всех событий, - посидеть на веранде и выпить кофе.
        Включив кофемашину, я открываю холодильник в поисках сливок. И тут кое-что замечаю краем глаза.
        Мой ноутбук стоит на кухонном столе.
        Я пялюсь на него, не решаясь сдвинуться с места. Неужто прошлая ночь мне приснилась?
        Как всегда, немедленно принимаюсь копаться в себе. Никогда не путаю сон и явь, однако на этот раз, похоже, перепутал - вчера ноутбук лежал на полу, куда я его швырнул после того, как он прищемил мне пальцы.
        Может, Лайла ночью вставала? Хотя зачем ей мой ноут? У нее свой есть.
        Сажусь за стол, медленно открываю крышку ноутбука и провожу пальцем по тачпаду, чтобы пробудить компьютер. Надо проверить историю в браузере и посмотреть, что искала Лайла.
        Питание включается, и на экране возникает вордовский документ с последним стихотворением. Я точно помню, что свернул его, прежде чем открыть гугл. Значит, Лайла определенно пользовалась моим компьютером, пока я спал.
        Внутри все обрывается. Лайла прочитала те самые строки. Неужели решила, что я писал о ней?
        Я перемещаю курсор, чтобы свернуть документ, однако, бросив взгляд в левый нижний угол окна, замечаю - в нем две страницы.
        А ведь я сочинил всего четыре строчки.
        И не писал больше ничего, что растянуло бы файл на две страницы.
        Я прокручиваю документ и обнаруживаю на второй странице текст, который совершенно точно не писал. Всего четыре слова. Однако этого достаточно, чтобы кровь застыла у меня в жилах.
        Прости, я тебя напугала.
        Я читаю и перечитываю их не менее двадцати раз. Как раз спускается Лайла. Едва она заходит в кухню, я спрашиваю:
        - Ты пользовалась ночью моим ноутом?
        Она смотрит на меня подозрительно, словно я задал глупый вопрос.
        - Нет.
        Затем подходит к кофемашине и поворачивается ко мне спиной. Почему-то я не уверен, что это правда.
        Ей здесь не нравится? Она пытается напугать меня и вынудить уехать?
        Наверняка просмотрела историю в браузере и опасается, что я куплю дом. Возможно, это не то, чего она хочет. Однако зачем приводить в действие настолько сложный план - переставить ноутбук, а потом убеждать меня, что не она напечатала четыре слова? Почему бы ей просто не сказать, что не хочет здесь жить?
        Кто-то меня дурит; и поскольку, кроме Лайлы, здесь никого нет, это точно она. Однако вот в чем засада: Лайла слишком слаба, чтобы в открытую ей противостоять. Если обвинить ее во лжи, боюсь, она бросится наверх, примет лишнюю таблетку и отключится.
        Прежде чем закрыть файл, я снова перечитываю эти слова, однако с Лайлой разговор не завожу. Если она сама написала их, ей и так все известно; а если нет, то узнает, что кто-то ночью двигал мой ноутбук, и разнервничается.
        Ни один вариант меня не устраивает.
        - Надо сегодня что-нибудь запостить, - произносит Лайла, размешивая в чашке таблетку подсластителя. - Как насчет селфи с обнаженным торсом у бассейна?
        Прямо сейчас я и думать не могу о своем треклятом пиаре. Или я сижу рядом с девушкой, которая пытается манипулировать мной, или нахожусь в доме, где кто-то - или что-то - меня дурачит.
        В любом случае нужна система видеонаблюдения.
        Я начинаю гуглить, где ее можно купить. Ближайший «Best Buy» в нескольких часах езды, а ближайший «Уолмарт» еще дальше. Мы и правда у черта на рогах! Конечно, можно заказать по интернету, только вот доставка займет не один день.
        - Хочешь смотаться со мной в город? Нужно купить кое-что.
        Она корчит удивленную мину.
        - В город? Лидс, здесь нет города, куда можно вот так просто смотаться.
        Я закрываю ноутбук.
        - Всего-то часок езды. Заодно пообедаем где-нибудь.
        Лайла прихлебывает кофе с таким видом, будто обдумывает мое предложение. А ведь она может спросить, зачем покупать систему видеонаблюдения, если мы намереваемся провести в доме всего пару недель?
        - Я могу и один прокатиться. Ничего страшного, если ты хочешь покоя.
        Она на миг задумывается, затем робко спрашивает:
        - Значит, ты не против, если я останусь? Я совершенно не выспалась. Может, подремлю еще часок-другой.
        - Конечно, милая. Все в порядке. - Я целую ее в лоб и выхожу из кухни. - После ланча вернусь. Если что надо, отправь сообщение.
        Дознание
        Наша беседа становится менее напряженной. Может, потому, что самая тяжелая часть исповеди позади.
        - А зачем вы купили систему видеонаблюдения? - спрашивает детектив. - Не проще ли было уехать?
        Я ковыряю сломанный ноготь.
        - Понятия не имею. Со мной впервые за долгое время случилось что-то необычное.
        - То есть?
        - Я словно пребывал в спячке. Причем довольно давно. А события в доме оказались захватывающими и в то же время непостижимыми. Я не уехал, потому что в каком-то извращенном смысле… наслаждался этим.
        - Итак, вы остались от скуки?
        На миг я задумываюсь, а затем отвечаю:
        - Дело не в скуке. У меня была Лайла. Однако происходящее меня определенно не напугало. Трудно видеть угрозу в том, во что не веришь. Я решил, что система видеонаблюдения поможет все объяснить.
        - А теперь? Вы напуганы?
        Я вспоминаю все, что с нами случилось в этом доме. Да, порой мне хотелось уехать… попросту сбежать отсюда. Здесь творились жуткие вещи. Однако, несмотря на все это, я с уверенностью отвечаю:
        - Нет. Я не напуган. Я сопереживаю.
        - Весьма необычная реакция для человека в вашем положении.
        - Именно поэтому я и обратился к вам. Я не боюсь. Я хочу получить ответы.
        - А как же система видеонаблюдения? Она помогла вам?
        - Сначала - нет. Однако в конечном счете… да.
        9
        Одну из камер я установил на кухне, другую - на книжной полке в Большом Зале. Камеры подключены к телефону через приложение, так что едва они засекают движение, как мне приходит уведомление.
        Это было два дня назад, и пока что камеры срабатывали, только когда мы с Лайлой попадали в их поле зрения.
        Я приехал сюда, чтобы все внимание уделять Лайле. Тем не менее я постоянно оглядываюсь через плечо и ожидаю - вдруг что-то случится? Засиживаюсь допоздна в Большом Зале якобы за работой, а сам торчу на сайтах, посвященных всякой сверхъестественной чепухе. Прошлой ночью дело кончилось тем, что я вырубился прямо на диване.
        Я только что проснулся. За окном еще темно; наверное, сейчас около пяти утра. Лежу на диване без движения, с открытыми глазами.
        Пытаюсь вспомнить, в какой позе я заснул. Было ли у меня что-то в руках? Одеялом я точно не укрывался. Помню, оно лежало рядом. Когда я отрубился, оно было свернуто и висело на спинке дивана.
        Вероятнее всего, Лайла спустилась вниз и укрыла меня, однако прежде чем запустить приложение, я мысленно прокручиваю свои вчерашние действия.
        Лайла не знает о системе видеонаблюдения. Я не пытаюсь ничего от нее скрывать, однако установил камеры, пока она спала. Если обнаружит, скажу, что они были здесь и до нашего приезда. Незачем лишний раз ее волновать.
        Вообще-то такие штуки называются вторжением в частную жизнь. Но я просто не хочу говорить, что имею доступ к записям с камер. Не хочу беспокоить Лайлу без причины. А то еще подумает, что я за ней шпионю.
        Хотя в каком-то смысле так оно и есть. Я установил камеры, чтобы засечь ее действия. Кого еще мне засекать, кроме Лайлы? Привидения, в которых не верю? Незваных гостей, которые умудрились пройти сквозь запертые двери?
        Наконец, пролежав без движения несколько минут, я поднимаюсь с дивана и берусь за телефон. Дрожащими пальцами открываю приложение и включаю просмотр с того момента, когда заснул. Почему мои руки дрожат, если я уверен - это всего лишь Лайла?
        Я вырубился около двух. Вот отсюда и начнем. Сидя на диване и наполовину укрывшись одеялом, я начинаю внимательно просматривать записи, время от времени перескакивая на несколько минут вперед.
        В три часа двадцать минут в дверях появляется тень.
        Лайлы в кадре нет; однако, судя по тени, это она.
        Спустя пару секунд девушка медленно входит в Большой Зал. Разглядывает в упор меня, спящего, и укрывает одеялом.
        И все-таки Лайла!
        Вот идиот! Где моя голова? Убедил себя, что необъяснимые явления существуют…
        Я хочу остановить видео, однако палец зависает над экраном - Лайла делает еще кое-что.
        Укрыв меня, она упирается взглядом прямо в камеру.
        Я смотрю на экран, не в силах проглотить комок в горле. Лайла с любопытством пялится в камеру секунд пятнадцать, затем приближается к ней и останавливается. Она не передвигает камеру, вообще не прикасается к ней. Просто смотрит так, словно хочет, чтобы я видел ее, Лайлу.
        Секундой позже она поворачивается и уходит, оставив меня на диване.
        Странный способ общения Лайлы с камерой заставляет меня отмотать запись назад и пересмотреть вновь. На этот раз я не останавливаюсь на том месте, где Лайла ушла из зала. Дважды я перевернулся на другой бок; больше ничего не происходило.
        А затем произошло.
        Примерно в четыре двадцать девять изображение резко сдвигается, и экран становится черным.
        Я ставлю просмотр на паузу и перевожу взгляд на камеру, воткнутую между книг на полке. Она повернута к стене!
        Немедленно вскакиваю и поправляю ее - так, чтобы снова смотрела на Большой Зал.
        Камера не могла развернуться сама по себе!
        Пересматриваю этот момент раз пятнадцать, пытаясь сообразить, как такое возможно. Да никак! Кроме меня, в Большом Зале никого не было!
        Я начинаю мерить зал шагами.
        Я не могу найти объяснения. И никто другой не найдет.
        Если я покажу видео, скажут, это фейк.
        А вдруг и правда фейк? Возможно ли такое? Вдруг камера так устроена, что поворачивается сама?
        Я снова подхожу к полкам, снимаю камеру и вновь изучаю ее, пытаясь обнаружить причину самопроизвольных движений.
        Что, если приложение взломал хакер? Такое порой случается. Сидит какой-нибудь парень за компьютером, меняет позицию камеры и угол съемки, чтобы людей попугать.
        А что, вполне правдоподобное объяснение! Только вот почему-то десять минут спустя я уже сижу за кухонным столом и, включив ноутбук, набираю в гугле «призраки» и «дом с привидением».
        В сайте, посвященном паранормальным явлениям, я создаю аккаунт и регистрируюсь под вымышленным именем. И до восхода солнца читаю посты на форуме.
        Да уж, ну и истории люди выкладывают! Один видел тень, другой слышал шум, третьего ослепила вспышка света. Уж эти-то вещи легко объяснить!
        А вот попробуй объяснить происходящую со мной хрень!
        Как могла самопроизвольно повернуться камера? Как могла сама выключиться горелка газовой плиты? Как полотенце переместилось с плиты в раковину? Как ноутбук сам печатал сообщения и перемещался из одной комнаты в другую?
        Создаю на форуме новый пост. Под названием «Скептик».
        Я не верю в призраков. Совершенно не верю. Однако произошли события, которые даже мой скептический разум не в состоянии объяснить. Приборы выключаются сами собой. Предметы самопроизвольно перемещаются. Крышка ноутбука сама захлопнулась у меня в руках. Сначала я решил, что меня разыгрывает подруга, однако, если сопоставить записи с камер и ее местонахождение в доме, ничего не сходится. Я не знаю, чего ожидать от посетителей форума. Может, другой скептик сумеет растолковать мне, в чем дело. Но неужели этого не достаточно, чтобы признать - необъяснимые вещи существуют?
        Я отправляю пост, чувствуя себя полным идиотом.
        Потом закрываю ноутбук и смотрю на него.
        Я схожу с ума.
        Не потому что происходят странные вещи, а потому что я позволил себе поверить, что они необъяснимы. Объяснить можно все. Только нужно хорошо подумать.
        - Как рано ты встал!
        От голоса Лайлы я подпрыгиваю. Даже не услышал, как она спустилась по лестнице. Она наклоняется, целует меня и подходит к кофемашине. Я сделал свежий кофе еще два часа назад - когда сидел в интернете, как дурак, и читал россказни про призраков.
        Но теперь я уже не дурак. В последние две минуты взялся за ум. Пришел в себя.
        - Какие планы на сегодня? - спрашивает Лайла. Она смотрит в телефон, прихлебывая кофе.
        - Пока не знаю. Наверное, поработаю над парой композиций. А у тебя?
        Она пожимает плечами.
        - А не устроить ли нам пляжный день?
        Лайла ставит чашку на место, подходит ближе и втискивается между мной и столом. Я отодвигаю стул, чтобы она могла сесть мне на колени. На ней футболка в облипку, не прикрывающая живот, и розовые трусики.
        Что-что, а столь откровенный наряд я всегда замечал в первую очередь. И обычно в таких случаях на ней очень быстро вообще не оставалось одежды, и в конце концов мы оказывались в постели, под душем или на диване.
        А на этот раз я ничего не заметил, пока Лайла не плюхнулась мне на колени!
        Я обхватываю руками ее ягодицы и зарываюсь лицом в волосы на затылке. Вот еще одно доказательство, что со дня приезда сюда фокус моего внимания сместился.
        - Ты вроде говорил, что в бассейне есть подогрев?
        - Да.
        - Сделай перерыв, устрой мне пляжный день.
        Неплохая идея. Провести день на воздухе. Поплавать, вспомнить наше первое купание в бассейне… Реально неплохо.
        Я с улыбкой поглаживаю ее спину.
        - Пляж обычный или нудистский?
        - Глупый вопрос, - смеется в ответ Лайла. Давно я не видел на ее лице настоящей улыбки! Как же мне это нравится! Я целую ее улыбающиеся губы.
        Хотя… А вдруг это уловка? Почему она не спросила о камерах?
        Решила, что их установили владельцы дома?
        Вот пусть и продолжает так думать.
        Лайла отыскала здоровенный матрас с держателями для стаканов и блютуз-колонкой, и мы заплыли на нем в центр бассейна. Она лежит на животе и пытается загорать, хотя температура воздуха градусов пятнадцать. Иногда даже засыпает ненадолго. Я лежу на спине и, хотя мне очень стыдно, тайком изучаю паранормальный форум.
        Близится вечер. И пусть я уже не тот идиот, который утром запостил на форуме какую-то ерунду, однако упорно продолжаю читать комменты, вместо того чтобы бегло их просмотреть.
        Как долго ты живешь в доме?
        Чувак, вали оттуда, и побыстрее.
        А там кого-нибудь убили?
        Я отвечаю всем одновременно:
        В доме не живем.
        Он выставлен на продажу; мы оформили краткосрочную аренду.
        Я подумывал о покупке, теперь сомневаюсь, стоит ли. История дома мне неизвестна.
        Я отправляю пост, и в этот момент Лайла издает стон.
        - Ты уже два часа сидишь в телефоне!
        Она выхватывает телефон у меня из рук; я пытаюсь вновь завладеть им, потому что паранормальный форум по-прежнему открыт. Однако Лайла на экран не смотрит. Она просто протягивает руку и кладет телефон на бетонный бортик, куда мне не достать.
        Мне стыдно. Она права: я весь день не выпускал телефон из рук.
        Лайла перекатывается на спину. Матрас подпрыгивает вверх-вниз. Она расслабляется и лениво прикрывает лицо ладонями. Я окидываю взглядом ее всю - от макушки до пяток. Сексуальна просто до безумия.
        - У тебя когда-нибудь был секс на надувном матрасе в бассейне? - спрашиваю я.
        Она улыбается и качает головой, не открывая глаз.
        - Нет. И я определенно готова к новым ощущениям.
        Алкоголь на голодный желудок привел к тому, что наши попытки перепихнуться на надувном матрасе окончились неудачей. Мы три раза свалились с него, тем не менее решили не сдаваться и просто переместились на один из стоящих поблизости шезлонгов, чтобы завершить начатое.
        На закате поднялся ветер, и хотя вода в бассейне была подогрета, нам стало холодно.
        Мы вернулись домой и несколько часов расслаблялись в кровати. Лайла смотрела кино, а я взял ноутбук и снова принялся просматривать форум. Вот только прятать экран от взгляда Лайлы оказалось сложно - она постоянно ко мне поворачивалась.
        В конце концов я решаю спуститься вниз и там продолжить свое занятие. Протягиваю руку и тушу лампу со своей стороны кровати.
        - Ты собрался спать? - спрашивает Лайла. Она уткнулась в подушку, и голос звучит приглушенно.
        - Пойду немного поработаю над одной композицией. - Я наклоняюсь и целую ее. - Если буду слишком громко играть на рояле, пришлешь эсэмэску.
        Она кивает, не открывая глаз.
        - Можешь выключить телевизор?
        Я нажимаю кнопку на пульте и иду вниз.
        Сегодня прекрасный день. Лайла расслабилась и выглядела довольной. Был момент, сразу после секса, когда я чуть не проговорился о своем намерении купить гостиницу. Я целовал ее шею, думая о том, каким чудесным выдался день. А ведь и все будущие дни могут стать такими же. Хотелось спросить ее мнение насчет покупки дома, но я не мог найти нужных слов.
        Покупка недвижимости - всегда ответственное решение.
        Покупка недвижимости вместе с девушкой, с которой встречаешься меньше года, - решение намного более ответственное.
        Сегодняшний день, черт возьми, почти идеален. И все же я сомневаюсь. Причем дело не только в странных событиях, происходящих в доме, но и в том, захочет ли Лайла принимать такое серьезное решение.
        И я предпочел ничего не говорить. Во всяком случае, пока.
        В Большом Зале я сразу сажусь за рояль, однако настроение работать над музыкой так и не приходит. Пристраиваю ноутбук на крышку рояля с намерением проверить почту и почему-то сразу захожу на все тот же форум и принимаюсь читать ответы в своей теме.
        Почему дом выставлен на продажу?
        Вы должны расспросить прежних владельцев, почему они съехали.
        Коммент возбуждает мое любопытство. Когда мы были здесь в первый раз, о продаже не было речи. Припоминаю, как Лайла говорила, что Аспен пришлось бронировать гостиницу за год вперед, чтобы гарантированно отпраздновать свадьбу именно там. А значит, бизнес был отлажен. Почему же владельцы внезапно закрыли гостиницу и выставили ее на продажу?
        Я прокручиваю комменты, пока не натыкаюсь на пользователя с ником UncoverInc. Кликнув его профиль, не могу удержаться от смеха. «Призраки тоже люди».
        Вы уже пытались поговорить со своим привидением?
        Коммент дал старт целой ветке.
        Нет, это невозможно читать! Они на полном серьезе утверждают, что беседовали с призраками!
        Закрываю ноутбук. Кажется, я начинаю испытывать сострадание к людям, которые убивают столько времени на этот чат.
        Даже если привидения существуют, как, черт возьми, я могу пообщаться с одним из них?
        Но сколько бы я ни пытался показать свое интеллектуальное превосходство над посетителями форума, постоянно ловлю себя на том, что все время озираюсь.
        Убедившись, что Лайлы в Большом Зале нет, шепотом спрашиваю:
        - Есть здесь кто?
        Ничего не происходит. В зале тишина.
        Потому что, Лидс, гребаные призраки не существуют.
        - Боже мой!
        Вот и я теперь играю на одном поле с форумными психами.
        Встаю и поднимаю руки над головой. Окидываю взглядом зал и выжидаю несколько секунд, словно действительно кто-то может ответить.
        Мотаю головой. До чего нелепые мысли посещают меня в последние дни!.. Иду к выходу и берусь за ручку двери. И в этот миг странный звук заставляет меня остановиться.
        Будто кто-то нажал на клавишу рояля.
        Настолько громко, что я точно определил, какую именно. До первой октавы.
        Я зажмуриваюсь.
        Не может быть.
        Медленно поворачиваюсь, по-прежнему с закрытыми глазами, не зная, чего ожидать. Может, на клавиши свалился ноутбук? Мое сердцебиение усиливается настолько, что даже в затылке стучит.
        Открываю один глаз… другой…
        У рояля никого. Я один в зале.
        Торопливо вытаскиваю из кармана телефон, открываю приложение и прокручиваю запись с видеокамеры за последние полминуты.
        Камера записала, как я встаю с банкетки. Потягиваюсь. Теперь все внимание на рояль! В тот момент, когда я берусь за дверную ручку, клавиша до первой октавы самопроизвольно нажимается.
        Сама по себе.
        В зале никого нет. Совершенно никого.
        Это невозможно объяснить!
        Первый инстинкт - бежать. Второй - разгадать тайну. Потому что какая-то часть меня чувствует азарт.
        - Еще раз, - требую я, приближаясь к роялю.
        Проходит несколько секунд, и та же клавиша вновь нажимается сама по себе.
        Я отскакиваю на шаг назад. Мои ноги подкашиваются.
        - Ни фига себе!
        Наклоняюсь к роялю и внимательно разглядываю его. Медленно перевожу дыхание.
        Хочу задать второй вопрос. Хочу задать миллион вопросов. Однако мне очень тяжело поверить в реальность происходящего. Видимо, я понимаю, что переступил черту, потому что поворачиваюсь и ухожу из зала. А точнее, удираю со всех ног. И только на середине лестницы останавливаюсь, прижавшись спиной к стене.
        Вспоминаю все рассказы о привидениях, над которыми посмеивался. Волшебные сказки, в которые не верил.
        Весь мой скептицизм начинает плавиться на медленном огне. Значит, я всю жизнь ошибался? Я ведь всегда мог объяснить все что угодно. И лишь в последние несколько дней не мог найти убедительных доводов.
        Или я спасаюсь бегством, или встречаюсь лицом к лицу с неизвестностью. Разгадываю загадку. Только это меня успокоит.
        Идиоты в ужастиках почему-то никогда не убегают от опасности. Как я их теперь понимаю! Желание раскрыть ужасную тайну берет верх над желанием избежать потенциальной опасности.
        И я возвращаюсь в Большой Зал. Закрываюсь изнутри. Понимаю, что более здравомыслящие люди сейчас уже садились бы в арендованную машину, чтобы умчаться отсюда куда глаза глядят. Хотя не исключено, что и я через несколько минут поступлю точно так же…
        - Кто ты? - спрашиваю я, пялясь на рояль и упираясь спиной в дверь. На случай, если придется срочно удирать.
        Тут до меня доходит, что на подобный вопрос невозможно ответить нажатием на клавишу.
        Помедлив, я подхожу ближе к роялю. Заглядываю под него, за него, внутрь него. Никаких проводов, никаких потайных устройств.
        - Нажми какую-нибудь другую клавишу.
        Практически сразу же звучит нота ре.
        - Ну ни хрена себе!
        Я зажимаю рот ладонью. Наверное, это сон. Вот единственное объяснение.
        - Нажми клавишу ля.
        Звучит нота ля.
        Не понимаю, что происходит. Однако теперь я окончательно подавляю в себе скептика и полагаюсь на инстинкт.
        - У меня есть вопросы. Если «да» - нажми до первой октавы. Если «нет» - нажми ре. Если не знаешь ответа - нажми ля.
        Клавиша до первой октавы слегка утопает, что означает «да». Дрожащим голосом я задаю следующий вопрос:
        - Ты опасен?
        Не знаю, зачем спрашиваю об этом. Любая опасная сущность однозначно будет отрицать, что она опасна.
        В ответ звучит ре.
        - Ты призрак?
        Не знаю.
        - Ты мертвец?
        Не знаю.
        - Ты знаешь меня?
        Нет.
        Я начинаю расхаживать по залу. Ноги словно ватные, я их не чувствую. Кожа зудит от волнения. Или от страха.
        - Да что ж за фигня… - бормочу я. - Беседую с роялем.
        Наверное, я сплю. А если нет, то меня кто-то разыгрывает. Может, я попал в шоу «Розыгрыш»? Черт! Неужели Лайла подала заявку, чтобы добавить мне популярности?
        И сейчас в студии кто-то давится от смеха. Нужно задавать такие вопросы, ответы на которые может знать только тот, кто находится рядом со мной. Я бросаю взгляд в камеру. Может, дело в ней? Некто из компании-разработчика решил позабавиться?
        Я беру покрывало с дивана и завешиваю камеру.
        Затем показываю пять пальцев.
        - Сколько пальцев? Три?
        Нет.
        - Один?
        Нет.
        - Пять?
        Да.
        Я опускаю руку и бормочу себе под нос:
        - Я схожу с ума?
        Не знаю.
        - Не тебя спрашивают! - Я сажусь на диван и тру лицо ладонями. - Ты один?
        Да.
        Я молчу, пытаясь осмыслить все произошедшее за последние полчаса. Клавиши остаются неподвижными. Мой адреналин зашкаливает. Надо разбудить Лайлу, пусть посмотрит. Однако я воспринимаю это привидение - или кто оно там - как, например, бродячую собаку, а не как сущность из совершенно иной реальности. Помню, как-то Лайла говорила, что есть другие реальности. Черт! Похоже, она была права!
        Тянет поделиться с ней. Однако вдруг она испугается и захочет уехать отсюда? Мы соберем вещи, сядем в машину, и я никогда не получу ответа на тысячи вопросов, которые роятся у меня в голове. Кто эта сущность? На что она похожа?
        - Ты можешь мне показаться?
        Нет.
        - Потому что не хочешь?
        Нет.
        - Потому что не можешь?
        Да.
        Я хватаюсь за затылок, приглаживаю волосы. Подхожу к стеллажам. Нужно убедиться, что это не розыгрыш. Нелегко за один день изменить мировоззрение, которое формировалось всю жизнь.
        - Столкни с полки одну из книг.
        Ни одна хакнутая камера не способна провернуть такое.
        Терпеливо смотрю на стеллаж прямо передо мной.
        Проходит секунд десять. Тишина. Затем книга, на которую я смотрю, выдвигается из полки и с глухим стуком падает на пол. Я недоверчиво разглядываю ее.
        Открываю рот, не в состоянии вымолвить ни слова.
        Несколько минут меряю зал шагами. Вспоминаю все случившееся ранее. Я словно онемел. Быть такого не может!
        - У тебя есть имя?
        Да.
        - И как же тебя зовут?
        Ответа нет. Ни одна из клавиш не утопает. До меня доходит, что на этот вопрос невозможно ответить при помощи клавиш рояля. Я начинаю прикидывать, как выйти из положения, и в этот момент слышу какой-то звук. Перевожу взгляд на ноутбук, лежащий на рояле. Его крышка открывается.
        На экране все тот же вордовский документ.
        И в нем сами собой печатаются буквы. Одна за другой.
        У… и… л… л… о… у…
        Мне становится нехорошо.
        Пока разговор поддерживался через рояль, оставался хотя бы ничтожный шанс найти происходящему разумное объяснение. Неисправность механизма клавиш. Мышь залезла внутрь. Что угодно.
        Однако после того, как упала книга, а потом сами начали печататься буквы… Это же полноценный разговор с… с ничем. Я в зале один. И значит, остается всего одно объяснение.
        Привидения существуют.
        И одно из них зовут Уиллоу.
        Я пялюсь на компьютер, пока экран не гаснет. Затем ноутбук закрывается, сам по себе - никаких проводов, никаких скрытых механизмов…
        Вот и все. Я сошел с ума. Спокойной ночи, Лидс.
        Поднимаюсь в спальню и открываю ящик, где Лайла держит лекарства. Ей прописали три препарата: от тревожности, от бессонницы и обезболивающее.
        Я принимаю все три. По таблетке каждого.
        Дознание
        - Почему вы ушли из зала после того, как она назвала свое имя?
        Смешно.
        - А почему я не ушел, когда плита выключилась сама по себе? Или когда ноутбук прищемил мне пальцы? Не знаю. Наверное, я оказался слишком упертым. Разве легко за полчаса изменить систему взглядов?
        Запись продолжается.
        - В ту ночь еще что-нибудь произошло? - спрашивает детектив.
        Я открываю рот, чтобы сказать «нет», но в этот момент наверху раздается грохот, и мы оба поднимаем глаза к потолку. Я опрометью выбегаю из кухни и несусь на второй этаж.
        Лайла по-прежнему привязана к кровати, а вот лампа, стоявшая на столике, сброшена на пол. Лайла невозмутимо смотрит на меня.
        - Отпусти, или я сломаю еще что-нибудь.
        Я качаю головой.
        - Не могу.
        Она приподнимает ногу и пинает столик. Он сдвигается. Лайла пинает его вновь и на этот раз переворачивает.
        - Помогите! - вопит она. - ПОМОГИТЕ МНЕ!
        Она знает, что внизу кто-то есть. Однако понятия не имеет, что он пришел сюда не за тем, чтобы помочь ей сбежать.
        - Он пришел не для того, чтобы помочь тебе, Лайла. Он здесь, чтобы помочь нам найти ответы.
        - Зачем мне ответы! Я хочу уехать!
        Какая-то часть меня хочет развязать веревки и отпустить ее, однако так я лишь навлеку на себя неприятности. Лайла тут же пойдет в полицию. И что я скажу в свое оправдание? Что связать ее меня заставило привидение?
        Тогда если не тюрьма, то психушка.
        Я беру в руки лицо Лайлы, однако она не успокаивается. А мне нужно посмотреть ей в глаза.
        - Лайла! Лайла, выслушай меня.
        По щекам девушки катятся слезы. Она судорожно втягивает в себя воздух. Белки глаз покраснели от слез.
        - Лайла, это не в моей власти. Ты сама знаешь. Ты смотрела видео. - Я вытираю ей щеки, однако они вновь становятся мокрыми. - Даже если я развяжу веревки, уйти ты не сможешь.
        - А если я не смогу уйти, зачем ты держишь меня привязанной? - Лайла уже охрипла от рыданий. - Развяжи меня и позволь пойти вниз вместе с тобой. Хоть к стулу привяжи, я не против. Просто я больше не желаю сидеть здесь одна.
        Увы, ей нельзя слышать мои признания. Понимаю, она напугана, но в спальне ей безопаснее. Даже если она сама так не думает.
        - Ладно. Ты пойдешь вместе со мной. - Ее глаза вспыхивают от радости, однако надежда тут же гаснет, когда я говорю: - Только не сейчас. Мне нужно еще двадцать минут, а потом я вернусь. - Я прижимаюсь губами к ее лбу и целую. - Двадцать минут. Даю слово.
        Я вновь придвигаю столик к кровати, ставлю на него разбитую лампу и ухожу. Спускаюсь по лестнице на негнущихся ногах. Чем дольше я насильно удерживаю Лайлу, тем больше чувствую себя виноватым и тем тяжелее ей будет простить меня.
        А стоит ли оно того? Неужели для меня и Уиллоу разгадка тайны важнее мучений Лайлы?
        - Как она? В порядке? - спрашивает детектив, когда я возвращаюсь на кухню.
        - Нет, не в порядке. Она привязана к кровати. - Я тяжело опускаюсь на стул и закрываю лицо ладонями. - Давайте побыстрее покончим со всем этим, чтобы я смог решить, что с ней делать.
        - Она знает, что я здесь?
        - Нет.
        - А хоть что-то она знает?
        - Совсем немного. Она считает, что провалы в памяти и прочее связано с ранением в голову. Она не понимает, что причина в другом.
        - А что она думает по поводу своего насильного удержания?
        - Она думает, что я чудовище.
        - Почему бы вам просто не отпустить ее?
        Такой незамысловатый вопрос - и так сложно ответить.
        - Потому что, возможно, она права. И я действительно чудовище.
        Детектив кивает почти сочувственно. Чудо, что он относится ко мне без осуждения, словно уже видел подобное раньше.
        - А после инцидента с роялем той ночью вы общались с Уиллоу?
        Я качаю головой.
        - Нет, я заснул и проспал двенадцать часов. Из-за таблеток. А когда проснулся, Лайла захотела устроить очередной пляжный день, хотя в прошлый раз обгорела на солнце. Она улеглась в тенечке под навесом и читала книгу. Я присоединился к ней лишь для того, чтобы не оставаться дома. После вчерашнего было как-то не по себе. И все это время я сидел в телефоне. Старался отвлечься. Пересматривал записи с камер, ожидал, что опять что-то произойдет. Общался с участниками форума.
        - В тот день вы разговаривали с Уиллоу?
        - Нет, даже не пытался. Около пяти подъехали Чед и Аспен. Я старался забыть обо всем, однако Уиллоу не позволила.
        - И как же?
        - Она решила поужинать вместе с нами.
        10
        - У вас есть какие-нибудь планы на годовщину свадьбы?
        Я заставляю себя поддерживать разговор за ужином, изображать заинтересованность. Хотя мои мысли витают где-то далеко.
        - Разве что во время нашей поездки потренируемся в умении делать детей. - Чед с ухмылкой косится на Аспен.
        - Ну уж нет. Я по-прежнему предохраняюсь, - отбивается Аспен.
        - Потому я и сказал «потренируемся». - Чед поворачивается ко мне. - Сегодня по пути сюда сделали крюк, заехали в Хатчинсон. Ты когда-нибудь был в музее соляных копей?
        Я делаю большой глоток пива и лишь затем отвечаю:
        - Нет.
        - Мы занимались сексом прямо на руднике, - сообщает Чед, опять стрельнув глазами в сторону жены.
        Я поглядываю на Лайлу. Ее буквально передергивает.
        Аспен со стоном просит мужа:
        - Пожалуйста, прекрати треп на тему нашей личной жизни.
        - Да, - вмешивается Лайла. - Пожалуйста.
        Мне тоже хочется попросить Чеда заткнуться, хотя, честно говоря, я все равно его почти не слушаю. Пару часов назад Чеда еще можно было выносить. Не то что теперь, после восьмой кружки пива.
        - Дождаться не могу, когда уже наконец все закончится, - бормочет Аспен. - Ты меня доконал.
        Чед со смехом хватает ее ладонь и целует тыльную сторону. Аспен несколько оттаивает.
        Лайла по-прежнему держит в руке вилку и с отвращением смотрит на Чеда.
        - Как вам гостиница? - спрашивает Аспен. - Непривычно видеть этот дом таким безлюдным.
        - Просто отлично. - Лайла испытывает облегчение от смены предмета разговора. - Больше всего мне нравится, что бассейн в нашем единоличном пользовании. Хотя я, похоже, скоро волдырями покроюсь от долгого лежания на солнце.
        - Дом выставлен на продажу. С ума сойти! - продолжает Аспен. - Представляете, как круто иметь свою гостиницу!
        - А я представляю, сколько тут надо пахать, - заявляет Лайла.
        Я прихожу в уныние от ее реплики. Неужели Лайла теперь и впрямь так считает?.. Она чуть-чуть откусывает от пиццы. Пицца домашняя - Аспен сама испекла. Лайла раньше тоже пекла пиццу, но после больницы перестала. Пиццу трудно есть руками - корж толстый, да еще и сверху целый дюйм всякой всячины. Из всех нас это удается одному Чеду.
        - А я бы не смог здесь жить, - говорит Чед. - Вы помните, сколько ехать до ближайшего приличного магазина? То-то и оно. А пиво у нас заканчивается.
        Аспен показывает на бутылку посреди стола.
        - Вот еще немного вина осталось.
        - У нас над раковиной мини-бар со спиртным, - добавляет Лайла.
        Чед заметно приободряется. Ох, лучше бы Лайла промолчала. Чед достиг своего предела еще три пива назад; однако он все равно встает и направляется к бару. Аспен доливает себе вина.
        Лайла внезапно замирает на месте. Порой такое случается, когда она испытывает тревожность.
        Я не спускаю с нее глаз, стараясь отслеживать каждое движение. Надеюсь, панической атаки не будет. Однако что-то в ее поведении меня тревожит.
        Она кладет вилку на стол и откусывает огромный кусок пиццы. Затем еще один. Пиццу держит в правой руке, бокал вина, из которого прихлебывает, в левой.
        - Как же вку-у-сно! - стонет она. Словно несколько дней не ела.
        Лайла заталкивает в рот остатки пиццы и тут же оказывается в центре всеобщего внимания. Аспен смотрит на сестру так же, как недавно на Чеда - с долей отвращения. Лайла приподнимается со стула, тянется к блюду с пиццей и берет себе еще кусок. Плюхается на свое место и запихивает в рот столько, сколько влезает. Аспен продолжает осуждающе пялиться на сестру.
        - Фу!.. Вилку возьми.
        Лайла перестает жевать и смотрит на Аспен, затем на меня. Неожиданно виновато. Смущенно. Потом вновь торопливо откусывает огромный кусок пиццы и одним глотком приканчивает бокал вина.
        Ставит бокал на стол… и тут ее движения замедляются. Она поднимает ладонь ко лбу, прикрывает глаза и со стоном произносит:
        - Боже… голова болит.
        Массирует лоб, опускает руку, открывает глаза и… вскрикивает.
        От неожиданности мы вскакиваем со стульев.
        - Что с тобой? - Теперь кричит уже Аспен, отодвигаясь от стола. - Паук? - Она запрыгивает на стул. - Где?
        Лайла молча трясет головой, тупо глядя в свою пустую тарелку. Затем встает и пятится от стола с неподдельным ужасом на лице.
        - Дай ей воды, - говорю я Аспен и подхожу к Лайле. Она прижалась к стене и вся дрожит. Медленно вдыхает и выдыхает, не отводя взгляда от стола.
        Я осторожно прикасаюсь к ее щеке и разворачиваю лицом к себе.
        - Лайла, ты как?
        Ее руки дрожат. Она берет стакан воды у Аспен и выпивает до дна. Потом возвращает его, едва не роняя.
        - Мне нехорошо.
        Лайла торопится наверх; я за ней. В комнате она открывает комод и трясущимися руками выхватывает оттуда пузырек с лекарствами. Несколько таблеток просыпаются на пол.
        Я наклоняюсь, собираю таблетки и высыпаю обратно в пузырек. Лайла забирается в постель.
        Я закрываю комод и сажусь рядом. Она скрючилась в позе эмбриона. Я укрываю ее и ласково глажу волосы.
        - Что произошло?
        Она мотает головой, не желая отвечать.
        - Ничего. Просто я плохо себя чувствую.
        - Может, потому что ела слишком быстро? - предполагаю я.
        Лайла переворачивается и натягивает одеяло до подбородка.
        - Я не ела! - резко выкрикивает она. Со злостью и некоторым смущением.
        Я чуть не спрашиваю, что она имеет в виду. Однако какая-то часть меня уже догадывается.
        У нее временная потеря памяти. Возможно, малый эпилептический припадок. Однажды такое уже случалось - в больнице. Правда, всего один раз, и врачи решили не увеличивать дозировку лекарств. Завтра же нужно позвонить неврологу.
        Я выключаю прикроватный светильник.
        - Чуть позже вернусь посмотреть, как ты.
        Лайла кивает и укрывается с головой.
        Она много спит. Больше, чем обычно. К тому же еще провалы в памяти и отклонения в поведении. Ей действительно нужно показаться неврологу.
        Я начинаю опасаться, что травма головы тут ни при чем.
        Я сижу с ней еще несколько минут. Какая-то часть меня не хочет оставлять ее одну, однако нужно навести порядок в кухне.
        Пока я спускаюсь по лестнице, в моей голове продолжают вращаться шестеренки.
        Аспен загружает посудомойку. Чед упал лицом на стол, не выпустив из руки недопитый бокал. Он совершенно никакой - лежит и бормочет что-то невнятное.
        - Как она? - спрашивает Аспен.
        Я даже не пытаюсь оправдывать Лайлу - самому бы разобраться.
        - Не знаю. Жалуется на головную боль.
        - Похоже, она теперь будет всю жизнь страдать от мигреней. Побочный эффект ранения в голову. Ничего не поделать.
        Аспен лучше знать - она медсестра. Наверняка ей приходилось видеть и более тяжелые случаи.
        Она ставит в посудомойку последнюю тарелку.
        - Ты поможешь мне отвести Чеда наверх?
        Я встряхиваю Чеда и тяну за руку. Он открывает глаза.
        - Идем в постельку, приятель.
        - Лидс, я не хочу идти с тобой в постельку, - мычит он, пытаясь оттолкнуть меня.
        Я закидываю его руку себе за плечо.
        - Я отведу тебя в постель к твоей жене.
        Он прекращает сопротивление, поднимает голову и обшаривает взглядом кухню.
        - Я слишком пьян, чтобы потрахаться?
        - Да, милый, - кивает Аспен. - Слишком. Подожди до завтра.
        Чед разочарованно роняет голову на грудь. Мы поднимаем его со стула и переводим в стоячее положение. Весь путь до спальни он постанывает. Сгрузив мужа на кровать и укрыв одеялом, Аспен провожает меня до двери.
        - Скорее всего мы уедем раньше, чем вы проснетесь. Если я не увижу Лайлу, передай, что ужин прошел весело.
        - Как сказать, - усмехаюсь я.
        Аспен пожимает плечами.
        - Мы постараемся заскочить к вам еще раз, прежде чем вы с Лайлой уедете. Отсюда до Уичито не очень далеко.
        Я желаю ей спокойной ночи и иду проверить, как там Лайла. Она по-прежнему укутана в одеяло с головой - даже не знаю, спит ли. Я оставляю дверь спальни открытой - на случай, если Лайла позовет меня, - а сам спускаюсь в Большой Зал и устраиваюсь на диване с телефоном в руках.
        Трижды просматриваю видеозапись нашего ужина. И всякий раз обращаю внимание на мелочи, которые делают произошедшее все более странным. Я подмечаю, как менялась осанка Лайлы и как еще сильнее менялось ее поведение: только что была вовлечена в разговор и вот уже полностью игнорирует всех вокруг себя. А как она держала голову, прежде чем закричать! За ужином явно произошло что-то из ряда вон выходящее.
        Хотя что теперь считать нормальным?
        Возможно, с ней случилась временная потеря памяти. Две минуты она вела себя абсолютно нетипично. Иначе, чем в последнее время. Как в тот вечер, когда она перепугалась, что съела много пасты.
        У меня из головы не выходят три слова, которые она произнесла, когда я укладывал ее в постель.
        Я не ела!
        Беру ноутбук и перебираюсь на кухню. Открываю все тот же вордовский документ, со словами «Прости, что напугала» и именем «Уиллоу».
        На несколько секунд отключаю свой скепсис и печатаю:
        Это была ты?
        Отодвигаю ноутбук на несколько дюймов и пристально смотрю на экран. Ответ появляется практически без промедления.
        Да.
        Я вздрагиваю. Две буквы словно пронзают меня насквозь.
        Едва я наконец осознал, что мы сняли этот дом в комплекте с неким бестелесным духом, как потребовалось принять на веру нечто новое: привидение в состоянии вселяться в тело Лайлы!
        Такова реальность. И эту, черт возьми, реальность я не могу больше отрицать.
        Вспоминаю проведенные здесь дни. Первую ночь, когда Лайла рассматривала себя в темноте. Ужин, когда она съела больше углеводов, чем за полгода после больницы. Ее поведение сегодня вечером.
        В те минуты это была не Лайла.
        Мое сердце колотится сильнее и громче обычного, я ощущаю его уже не только в груди. Причем я не испуган. Если на то пошло, я разгневан. Что бы это ни было - или кто бы это ни был, - в любом случае мне не нравится, что оно вот так использует тело Лайлы.
        А еще я разгневан на себя, потому что чувствую потребность увидеть «это» снова. Я должен знать, что Лайла не сходит с ума. И что я сам не схожу с ума.
        Мне нужен ответ на единственный вопрос. Раньше я и представить себе не мог, что задамся этим вопросом. И я печатаю:
        Я хочу, чтобы ты сделала это снова. Хочу поговорить с тобой нормально.
        Я закрываю ноутбук, не оставив своей призрачной собеседнице шанса ответить отказом. Однако с места не встаю. Если это произойдет, я хочу, чтобы привидение доказало свое существование другим способом. Я хочу своими глазами увидеть, как изменилась Лайла. Поймать привидение с поличным.
        Наверх не поднимаюсь. Пусть оно придет ко мне. Проходит несколько минут. Сердце колотится все сильнее.
        Звук открываемой двери я не слышу, зато до меня доносятся шаги. Кто-то медленно спускается по лестнице; ступеньки поскрипывают. Оно приближается к кухне.
        Я не оборачиваюсь к двери. Мой взгляд по-прежнему прикован к столу.
        В первую очередь я чувствую аромат духов Лайлы. Так что это не Аспен и не Чед. Пробегающий по спине холодок постепенно охватывает плечи, спускается к кистям рук. Оно обходит вокруг меня. Я по-прежнему не поднимаю взгляд. Впервые с начала странных событий я чувствую настоящий ужас. Потому что не знаю, чего ожидать.
        Лайла? Решила сойти вниз в самый неподходящий момент?
        Или Лайла сейчас спит где-то в другой реальности?
        Оно придвигает стул, и я наконец решаюсь поднять глаза. Это Лайла.
        Однако это не она.
        Разница сразу бросается в глаза - девушка смотрит на меня, словно на незнакомца. С испугом. Или всего лишь с любопытством?
        Она поднимает босую ногу, ставит на стул и обхватывает колено руками. Затем опирается на руки подбородком и испытующе меня разглядывает.
        - Лайла? - спрашиваю я шепотом. Не потому, что стараюсь не шуметь. Просто лишился голоса. Горло перехватило от дрожи.
        Она качает головой.
        - Уиллоу?
        Она кивает.
        Я наклоняюсь вперед и шумно выдыхаю. Массирую лоб.
        - Ты ведь не сбежишь? - спрашивает она. Голос тот же, и в то же время совсем другой. Полный изумления.
        - А следует сбежать?
        - Нет.
        Как странно. Я вижу Лайлу, а на меня глядит совсем другая девушка.
        Я точно сошел с ума. Каков средний возраст заболевания шизофренией у мужчин? Неужели двадцать пять лет? Может, я просто душевнобольной. Более правдоподобно, чем беседа с духом, завладевшим чужим телом.
        - Я сошел с ума?
        Она пожимает плечами.
        - Ты об этом уже спрашивал. И я по-прежнему не знаю ответа. - Она оглядывается на холодильник. - Можно мне сока?
        Сока? Она хочет сока?
        Я начинаю подниматься со стула, но она меня останавливает.
        - Я сама.
        Идет к бару, берет стакан. Открывает холодильник и достает бутылку апельсинового сока. Я завороженно наблюдаю за ее действиями. Она ведет себя иначе, чем Лайла. Походка просто фантастическая: спина прямая, не скованная от постоянной тревожности.
        Прислонившись к столу, она залпом проглатывает сок. Затем вздыхает и на миг прижимает стакан к щеке. Глаза закрыты; девушка словно старается сохранить на языке вкус сока.
        - Замечательно…
        Она моет стакан и ставит на место.
        - Ты часто этим занималась? - спрашиваю я.
        - Чем? - Она вновь садится за стол и обхватывает колено. - Воровала твои продукты?
        Я киваю.
        - Нет. Для этого мне нужно тело. А я не хотела использовать тело Лайлы. Просто так получилось. Это немного необычно.
        - Немного?
        - Моя норма и твоя норма - разные вещи.
        - И что для тебя норма?
        - Для меня ничего не является нормой. Я просто… существую. Хотя фактически не существую. Это трудно объяснить.
        - Ты привидение?
        - Не знаю.
        - Ты давно обитаешь здесь?
        - Не знаю. Время - странная штука. И кажется, для меня такого понятия не существует. - Она проводит пальцем вдоль царапины на столешнице. - Как-то я смотрела на часы в гостиной восемь календарных дней. Лишь для того, чтобы узнать, как долго я могу пялиться на стену.
        - Ты когда-нибудь спишь?
        - Нет. Не сплю, но вечно утомлена. Не ем - и вечно голодна. Не могу пить - и вечно испытываю жажду. Какой-то ад… Что может быть хуже, чем чувствовать себя вечно голодной?
        Сюрреалистично. Она сейчас в теле Лайлы - и все же радикально отличается от той Лайлы, которая была со мной рядом весь день.
        - А тут есть другие, подобные тебе?
        - В этом доме - нет.
        - Ты можешь уйти отсюда?
        Она пожимает плечами.
        - Не знаю. Даже подумать страшно.
        - Чего же ты боишься?
        Она приподнимает плечо.
        - Может, других таких же, как я?
        - Привидение боится других привидений?
        - За примерами далеко ходить не надо. Ведь люди боятся других людей.
        - А меня ты боишься?
        Она снова поводит плечом.
        - Не знаю. Скорее всего, нет. Хотя дело, наверное, в том, что я сейчас в теле Лайлы и мне доступны некоторые ее чувства. С тобой мне спокойно.
        Ну что ж, и на том спасибо.
        - А что ты ощутила, когда мы появились в доме?
        Она опускает ногу и откидывается на спинку стула.
        - Я разнервничалась. Мне не нужны были здесь люди. Вот почему я захлопнула твой ноутбук, когда увидела, что ты пишешь риелтору насчет покупки дома. Обычно я таких вещей себе не позволяю. Стараюсь, чтобы наши миры не пересекались.
        - А сейчас позволила?
        - Потому что ты сам меня попросил. Поговорить, используя тело Лайлы. Я не хотела этого делать.
        - Однако же делала. Два раза. Или три?
        Она с огорчением выдыхает.
        - Да. Порой это пытка - существовать без тела. Не удержалась. - Она встает и начинает копаться в ящиках буфета. Найдя пакетик чипсов, возвращается к столу, однако на этот раз садится на него и ставит ступни на стул. - Сперва я не знала, что способна на такое. - Она запихивает ломтик чипсов в рот. - До того вечера, когда ты с Лайлой приехал сюда. Раньше здесь были другие люди, но я не пыталась вселиться в их тела. Даже не знала, как это делается. Однако я была голодна. - Она продолжает уплетать чипсы. - Ты не представляешь, что это значит - чувствовать ужасный голод и жажду и быть не в состоянии ни есть, ни пить. А потом очень долго гостиница пустовала. Я соскучилась по запаху пищи. Полагаю, паста была моим любимым блюдом, потому что я увидела, как Лайла ковыряется в тарелке, и мне безумно захотелось ощутить вкус еды. Все вышло случайно. Я ничего не планировала.
        - И часто ты этим занималась?
        - Всего несколько раз. - Она вытирает крошки с ладоней о майку Лайлы. - Дважды за ужином. Один раз, когда ты уснул на диване. И еще в спальне, когда смотрела на нее в зеркале. Я старалась действовать осторожно, но ты был очень внимательным.
        - Когда ты в ее теле, различие очевидно.
        - Увы, я плохая актриса.
        - А как ты выглядишь не в теле Лайлы?
        Она смеется. Это смех Лайлы, и мое сердце сжимается. Как странно - кто-то другой смеется ее смехом. Как давно я его не слышал!
        - Я никак не выгляжу. Потому что не существую в физической форме. Когда смотрюсь в зеркало, не вижу ничего. Это только в кино привидения являются в развевающихся белых одеждах. А я… я - ничто. Мысли. Чувства. Они не привязаны ни к чему материальному.
        Я пытаюсь подобрать другие вопросы, но это нелегко, когда тебя переполняет адреналин. Словно мы взломали некий код и нашли способ общаться. А может, нарушили какие-то неписаные правила.
        Мне хочется запрыгать от восторга. Вот только трудно забыть, что ты все свои двадцать пять лет прожил материалистом…
        - Лайла… если ты меня разыгрываешь…
        Она мотает головой.
        - Нет. Я не Лайла. Я Уиллоу.
        Предположить, что Лайла без явной причины могла решиться на столь далеко зашедшую ложь, намного труднее, чем принять версию о вселившемся в ее тело привидении. И что еще я могу, кроме как поверить этой девушке - или, по крайней мере, притвориться, что верю? Нужно вытянуть из нее побольше.
        - Сколько тебе лет?
        - Не знаю. Я уже говорила - для меня понятия времени не существует.
        - Значит, ты не считаешь, что твоя жизнь когда-нибудь закончится?
        - Я вообще не думаю об этом. В отличие от людей. Когда ты буквально ничего не можешь делать, когда тебе недоступны даже простые вещи… например, еда или сон, не говоря уж о большем - старении, смерти… то какой смысл имеет время?
        Она молча продолжает поглощать чипсы. Затем достает из холодильника бутылку содовой и вновь садится за стол. И всякий раз, когда она отпивает глоток или отправляет в рот очередную порцию, я почти наглядно представляю себе, как взрываются от наслаждения миллионы вкусовых сосочков на ее языке. А я-то всю жизнь ел и пил, считая это само собой разумеющимся.
        - Ты чувствуешь разницу, когда находишься в теле Лайлы?
        Она отвечает, не раздумывая:
        - Да. Просто разрыв шаблона! Ведь ее воспоминания мне не принадлежат. И ощущения тоже. Однако вот какое дело - когда я не в ее теле, я мало что ощущаю и вообще ничего не помню. И мне в некотором роде нравится брать чужое тело. Хотя и кажется, что я делаю что-то недозволенное.
        - Тебе доступны ее воспоминания?
        Она кивает.
        - Да. Правда, я стараюсь не быть назойливой.
        - Можешь вспомнить то, что происходило между мной и Лайлой?
        Она всматривается в бутылку содовой. Щеки слегка краснеют. Представляю, какие именно воспоминания заставили ее смутиться.
        - Вы познакомились здесь.
        Я киваю, давая ей понять - все верно.
        - Она тебя любит, - улыбается Уиллоу.
        - Ты это чувствуешь?
        - Да. Очень любит. А еще она переживает.
        - О чем?
        - Что ты любишь ее меньше, чем она тебя.
        У меня отвисает челюсть. Только этого не хватало! Не хочу, чтобы Лайла ощущала себя больше любящей, чем любимой. Чтобы она чувствовала тревогу или страх.
        - Она вспомнит наш с тобой разговор? Обратная передача мыслей возможна?
        - Нет. Она ведь не помнит, как я ела из ее тарелки. Списывает все на провалы в памяти. - Уиллоу прищуривается. - С ней произошло что-то плохое. И она много потеряла. Очень много.
        - Да. Верно.
        Меня отвлекает шум - наверху хлопнула дверь. Мы с Уиллоу разом поворачиваемся. Вот черт! Совсем забыл про Аспен с Чедом.
        - Можешь выйти из тела Лайлы? Ее сестра идет сюда.
        Уиллоу качает головой. Нечто новое: она явно смущена.
        - Плохая идея. Лайла перепугается, если я сейчас покину ее тело. Представь: она заснула в своей постели, а затем вдруг очнулась на кухне, понятия не имея, как сюда попала.
        В дверях появляется Аспен.
        - Я услышала, как вы разговариваете. - Она направляется к Лайле, то есть к Уиллоу, отбирает у нее пакетик с чипсами и садится рядом. - Чед надул в постель. Белье я сменила, но матрасу тоже досталось. - Она смотрит на Уиллоу. - Зря ты ему показала, где взять спиртное.
        Уиллоу делает круглые глаза и смотрит на меня, явно опасаясь сказать что-нибудь не то.
        Я отодвигаю свой стул.
        - Ничего страшного. Завтра разберусь. Ну что, Лайла, идем спать?
        Она кивает и начинает вставать, но Аспен обиженно хватает ее за руку.
        - Прошу тебя, останься! Когда мы еще увидимся? Мне все равно не спится.
        Уиллоу переводит взгляд с меня на Аспен, затем снова на меня и неохотно садится на место. Я не хочу оставлять ее одну, так что тоже опускаюсь на стул. Аспен явно обрадована, что мы составим ей компанию. А вот Уиллоу боится слово вымолвить - вдруг сестра догадается о подмене?
        - А вы пиццу доели? - спрашивает Аспен.
        - Нет, в холодильнике еще осталось.
        Она идет за пиццей. Уиллоу, опершись локтями о стол, хватается за голову и одними губами спрашивает:
        - Что я должна делать?
        Мне нечего ответить. И вообще странно: она спрашивает меня, как ей себя вести. Будто бы я сталкивался с подобными ситуациями на своем личном опыте! Может, постараться отвлечь ее? Единственное, что мне известно об Уиллоу, - она любит поесть.
        - Пиццу хочешь?
        На миг запнувшись, она с едва заметной улыбкой кивает:
        - А как же! Два куска. И еще содовой.
        Последующие несколько минут воистину сюрреалистичны. Я подаю Уиллоу тарелку с пиццей. Аспен садится рядом и принимается болтать без умолку, а Уиллоу в основном только ест. Я как могу поддерживаю беседу, чтобы Уиллоу не приходилось много разговаривать. Она несколько расслабилась, все ее внимание направлено на еду.
        Однако идиллия длится недолго.
        - Ты рассказала Лидсу, что произошло, пока я готовила пиццу? - спрашивает Аспен.
        Я перевожу взгляд на Уиллоу. Ее глаза округлились.
        - Боже, - Аспен со смехом машет рукой, указывая то на Уиллоу, то на меня. - Расскажи ему, Лайла. Было прикольно.
        Мы на грани провала. В глазах Уиллоу ужас. Знаю, у нее есть доступ к памяти Лайлы, только вот насколько точна информация? А если Уиллоу не присутствовала на кухне в процессе приготовления пиццы, ей вообще неоткуда знать, что там случилось.
        - Я уже в курсе. Мы с Лайлой тоже посмеялись, - решаюсь я и встаю из-за стола. Понятия не имею, что имеет в виду Аспен, но не хочу подставлять Уиллоу. - По правде говоря, мы спать хотим.
        Уиллоу кивает и тоже поднимается с места.
        - Да, я совсем вымоталась. И голова по-прежнему болит. - Она обнимает Аспен. - Спокойной ночи. Спасибо, что заехали.
        Аспен всплескивает руками.
        - И это все? После моей свадьбы мы с тобой виделись раза два!
        Я беру Уиллоу под руку, увлекая прочь из кухни.
        - Почему бы вам с Чедом не задержаться? Выехали бы попозже.
        Аспен закатывает глаза.
        - Увы… Завтра вечером мы должны быть в Колорадо, и б?льшую часть пути вести машину придется мне, пока Чед не очухается от похмелья. Ладно, идите спать. Я сама наведу порядок на кухне.
        Уиллоу не теряет времени даром. Она поспешно направляется к лестнице, еще раз пожелав сестре спокойной ночи. Я следую за ней и, лишь войдя в спальню и прикрыв за собой дверь, прислоняюсь к стене и с облегчением выдыхаю. Нервы все еще на пределе.
        Четверть часа с Аспен вывели меня из душевного равновесия больше, чем сам факт, что в тело моей любимой вселилось привидение.
        - Это было нечто. - Уиллоу меряет комнату шагами. - Я потеряла бдительность.
        - Утром они уедут, и мы с Лайлой останемся вдвоем. Тебе не придется больше переживать.
        - Так вы… остаетесь?
        - Да. До следующей среды.
        - И ты не злишься на меня?
        - За что?
        Она проводит рукой вдоль тела.
        - За все. За использование Лайлы.
        А должен ли я злиться? Сам не знаю.
        Я скорее беспокоюсь за Уиллоу, чем сержусь на нее. И это далеко за пределами того, что я в состоянии постичь разумом, поэтому мои действия, возможно, не вполне адекватны происходящим событиям.
        - Я не злюсь. Я действительно с удовольствием вновь пообщаюсь с тобой, если это не навредит Лайле. Однако мне не хочется, чтобы она обнаружила твое присутствие. Она вряд ли поймет ситуацию.
        - А ты, значит, понимаешь?
        Я мотаю головой.
        - Какое там понимаю… Все думаю, вот встану утром и посмеюсь - какой нелепый сон приснился.
        Уиллоу смотрит на кровать, затем снова на меня.
        - Я смогу выбраться из тела лишь после того, как она заснет. Не хочу ее пугать.
        - Хорошо. А я пока в кресле посижу.
        - То есть все нормально?
        - Да. Но я хочу поговорить с тобой еще. Может, завтра?
        Она молча кивает. Затем забирается в кровать, укутывается в одеяло и закрывает глаза.
        Я наблюдаю за ней. Проходит полчаса, и тело Лайлы медленно расслабляется.
        Никаких доказательств, что Уиллоу покинула тело, нет, и все же я в этом не сомневаюсь. Пусть неуловимо, однако она изменилась и теперь выглядит мирно спящей. Как та Лайла, которую я уложил в постель немного раньше.
        Окидываю взглядом комнату. Уиллоу вполне еще может видеть меня. И слышать тоже. Я шепотом желаю ей спокойной ночи и ложусь рядом с Лайлой.
        В голове вертится множество вопросов. Вспомнит ли Лайла хоть что-нибудь о сегодняшнем вечере? Значит ли что-нибудь для Уиллоу наше общение? Что будет, когда на следующей неделе мы уедем?
        Наконец я засыпаю, переполненный больше сочувствием, чем виной или страхом.
        Дознание
        С тех пор как я оставил Лайлу одну, прошло уже многим больше двадцати минут. И она напоминает об этом, снова и снова окликая меня по имени.
        Детектив останавливает запись.
        - Кажется, она вас зовет.
        - Я обещал позволить ей спуститься. Чтобы познакомиться с вами.
        - Лайла хочет видеть меня?
        - Да. Вы не против?
        - Вы как-то объяснили ей, с какой целью я здесь?
        - Пока я толком ничего ей не говорил. Она сознает, что с ней происходит что-то странное. Я сказал, вы можете помочь найти причину.
        Детектив кивает.
        - В таком случае ведите ее сюда.
        Я вливаю в себя очередной глоток бурбона и поднимаюсь по лестнице.
        Когда я вхожу в спальню, Лайла пытается дотянуться до узлов. Вот только усилия остаются тщетными, ей до них не достать. Я заранее позаботился об этом, однако ее упорство меня восхищает.
        Услышав, как хлопнула дверь, она резко поворачивается ко мне.
        - И где твои двадцать минут? Уже час прошел!
        - Прости. - Я начинаю развязывать узлы и замечаю, что бинты размотались - настолько отчаянно она рвалась на свободу. Запястья выглядят теперь еще хуже. Уж и не знаю, как удерживать ее, чтобы не причинять боль. Наручников у меня нет; уйти из дому, чтобы купить их, тоже нельзя. - Обещай, что не будешь делать глупостей. Все ножи я спрятал.
        - А про вилки не забыл? Ими тоже можно ранить!
        На этот выпад я не отвечаю. Освободившись от веревок, Лайла говорит:
        - Сначала в туалет.
        Мне приходится сопровождать ее и в ванную - на всякий случай.
        Она уже не так сильно напугана, как раньше. Зато явно больше злится. По движениям видно: даже кран открывает излишне резко.
        - И кто этот парень? - спрашивает она, выходя из ванной.
        - Я нашел его в интернете.
        Она останавливается в дверях.
        - Ты шутишь?
        - А что я должен был делать, Лайла? Звонить в полицию?
        - Значит, чтобы решить нашу проблему, ты притащил сюда какого-то шарлатана из интернета?
        Я беру ее за талию и выпроваживаю из комнаты.
        - Я делаю все, что в моих силах. Хватаюсь за соломинку. Выбора нет.
        Лайла тяжело шагает вниз по ступенькам. Я придерживаю ее сзади - не из опасения, что упадет, а чтобы не сбежала. Я закрыл парадную дверь на несколько дополнительных замков, так что быстро выскочить на улицу не выйдет. Иначе я вообще не позволил бы ей спуститься.
        Она входит на кухню и останавливается. Смотрит на незнакомца, на меня, потом снова на него.
        - Так вы детектив?
        - В некотором роде да. - Он протягивает ей руку. - Ричард.
        - Рэндалл, - поправляю я.
        Он переводит взгляд на свою рубашку.
        - Ах да, Рэндалл. Меня зовут Рэндалл.
        Плохая была идея.
        - Вы даже не знаете свое имя?
        - Мое имя Рэндалл Ричард, - исправляет он свой промах.
        Лайла медленно поворачивает голову ко мне, затем поднимает бровь и снова обращается к детективу:
        - Вы врач?
        - Отчасти и врач.
        Лайла недоверчиво усмехается.
        - В некотором роде детектив. Отчасти врач. Короче, ни рыба ни мясо.
        - Раньше был врачом. А теперь детектив.
        - Охотно верю, - с сарказмом говорит Лайла.
        Детектив придвигает еще один стул и ставит напротив себя.
        - Я лучше постою, - отказывается Лайла и вновь обращается ко мне: - Ты навел справки об этом человеке, прежде чем приглашать его сюда?
        Я качаю головой. Не хочу лгать.
        - Блестяще, - хмыкает Лайла, украдкой подбираясь к выходу из кухни. - Просто великолепно. - Она останавливается и смотрит мне в глаза. Впервые за все время с ненавистью. - Я ухожу. И только попробуй меня не выпустить. Буду кричать, пока кто-нибудь не услышит. Или пока не умру. Мне реально пофигу, что произойдет раньше.
        - Я не единственный, кто не дает тебе сбежать, Лайла.
        Я не двигаюсь с места и молча наблюдаю, как она проносится мимо меня, пересекает вестибюль и направляется к парадной двери. Открывает верхний замок. Потом вдруг замирает и пятится назад.
        Разворачивается. И мне уже ясно: это больше не Лайла. Это Уиллоу.
        - Совсем с катушек слетела, - озабоченно говорит Уиллоу. - Полагаю, нужно ее снова привязать.
        Я киваю, и мы вместе поднимаемся наверх в спальню. Она садится на кровать и выставляет вперед руки. По щеке катится слезинка.
        - Не переживай, - уговариваю я, понимая, что это не поможет. Мы оба переживаем.
        - Ничего не могу поделать. Ужасно, что приходится так поступать. Она считает, что сходит с ума, а ты ее истязаешь.
        Я перебинтовываю ей запястья и вновь привязываю к кровати. Надеюсь, Уиллоу сможет остаться в теле, пока Лайла не заснет.
        - Ты все время присутствовала при моей беседе с детективом?
        - Да, - кивает она. - Однако пока он ничего нам не порекомендовал. И ничего не объяснил.
        - Мы близки к цели. Осталось рассказать ему совсем немного. И тогда он будет точно знать, как помочь тебе. Вот зачем мы должны удерживать Лайлу, пока разговор не закончен. Она может нам понадобиться.
        Уиллоу принимается плакать еще сильнее. Однако не так, как Лайла. Лайла плакала от злости и страха. Уиллоу - от сочувствия к ней.
        Боже, как нам выпутаться из этой паутины?
        Я беру салфетку и вытираю ей слезы.
        - Мы справимся, обещаю. А теперь постарайся, чтобы Лайла заснула.
        Наклоняюсь и целую ее в макушку, затем иду вниз. Возвращаюсь на кухню, чувствуя себя виноватым. Однако теперь моя вина смешана с робкой надеждой. Детектив видел Лайлу. Видел, на что способна Уиллоу. Он явно не удивлен, и это вселяет в меня оптимизм. Возможно, ему уже приходилось сталкиваться с подобными вещами.
        - Скажите, это Уиллоу заставляет вас удерживать Лайлу? - спрашивает он, когда я сажусь на место.
        Я и сам толком не знаю. Уиллоу совершенно ясно дала понять - она не хочет, чтобы мы уезжали. Однако я и сам не особо противился.
        - Не знаю. Мы оба так решили.
        - И почему вы с Уиллоу не позволяете Лайле уйти?
        Я не отвечаю. Ответ заставит меня почувствовать себя монстром.
        Детектив подается вперед и наклоняет голову.
        - Вы любите ее?
        - Конечно. Я привязал ее только для того, чтобы держать под контролем. Ведь если она сбежит…
        - Я спрашиваю не о Лайле.
        До меня начинает доходить, на что он намекает. Я опускаю глаза и изучаю столешницу. Меня бросает в жар, кровь приливает к затылку. Я невольно краснею.
        - Нет. Это совсем другое.
        - Другое? Что именно другое?
        - Это не… не знаю. Уиллоу я сочувствую. Однако люблю Лайлу.
        - Тем не менее вы допустили развитие отношений с Уиллоу. Причем в достаточной степени, чтобы подвергать Лайлу риску. Ради того, чтобы помочь Уиллоу.
        - Вряд ли я подвергаю Лайлу риску.
        - Вы удерживаете ее в доме совершенно точно не для того, чтобы уберечь от опасности.
        - А разве я поступаю так от того, что мало о ней беспокоюсь? - Направление расспросов выводит меня из себя. - И вообще не важно, почему я не хочу ее отпускать. Она слишком много видела. Это само по себе достаточно серьезное основание. - Я вяло отмахиваюсь. - Спросите меня о чем-нибудь другом.
        Он закатывает глаза.
        - Будь по-вашему. Как часто вы с Уиллоу используете тело Лайлы без ее ведома?
        - Не так часто, как вначале.
        - Значит, вначале такое происходило часто?
        - Очень.
        11
        По тому, как человек обычно просыпается по утрам, можно судить, каков он в жизни. До знакомства с Лайлой я был совой. Если требовалось успеть куда-то вовремя, нажимал кнопку будильника раз пять, чтобы еще хоть чуть-чуть поспать. А когда никуда не спешил, дрых до последнего, а затем бревном выкатывался из постели и, пошатываясь, плелся в душ. Стимул к жизни у меня почти отсутствовал.
        А вот после встречи с Лайлой я с самого утра ощущал прилив энергии. Едва открыв глаза, немедленно принимался искать ее. Будильник отключал немедленно - зачем будить мою девушку какому-то прибору? Лучше я поцелую ее в щеку или проведу пальцами по плечу, заставив улыбнуться. Я хотел не только увидеть ее прежде, чем она увидит меня, но и быть тем, кто ее разбудит.
        Сегодня я пробуждаюсь как обычно, однако испытываю совершенно новые чувства - еще толком не проснулся, а кожа уже зудит от предвкушения. Едва продрав глаза, немедленно ищу Лайлу, но не потому, что хочу быть тем, кто ее разбудит. Наоборот, хочу незаметно выскользнуть из постели, закрыться в ванной и просмотреть записи камер видеонаблюдения за вчерашний вечер.
        Я запираю дверь, включаю душ, чтобы заглушить все звуки, затем прислоняюсь к шкафчику и перематываю запись до того момента, когда Уиллоу появилась в кухне и села за стол. Вновь прослушиваю нашу с ней беседу, чтобы убедиться в реальности происшедшего.
        Нет, это был не сон.
        Я закрываю приложение в телефоне и смотрюсь в зеркало. С ума сойти - всего двое суток назад я проснулся, уверенный в незыблемости своего взгляда на мир. Теперь уверенность исчезла, и на смену ей пришли любопытство, эйфория и новое, неодолимое желание узнать об этом мире то, чего я до сих пор не ведал.
        В жизни есть больше, чем доступно глазу, и по сравнению с этим все остальное кажется теперь несущественным. Многие вещи, державшие меня в напряжении, уменьшились в масштабе; я узнал, что существует нечто большее, чем то, во что я позволял себе верить.
        Обычно я ничего не утаивал от Лайлы, однако теперь не уверен, что хочу ей открыться. И все же есть шанс, что, если Лайла узнает правду, ей это поможет. Если она принимала на веру иные, помимо нашего, уровни существования, то, вероятно, случившееся с нами она воспримет легче. Или в какой-то извращенной форме это заинтригует ее так же, как и меня. Ведь мне последние события определенно помогли справиться с пустотой, которую я ощущал в последнее время. Не знаю, что пришло на смену этой пустоте - возможно, обычное любопытство и до хрена новых вопросов. Однако я давно так не радовался наступающему дню.
        Я готов снова говорить с Уиллоу.
        Оглядываю ванную - а не здесь ли она? Наблюдает ли она за нами постоянно? Чем занимается ночами, если спать не в состоянии? Что делает в эту минуту?
        У меня к ней масса вопросов, даже не хочется тратить время на душ. Я выключаю воду и торопливо выхожу из ванной. Лайла спит, лежа на животе.
        Я оставляю ее в постели и иду вниз. Включаю кофемашину и смотрю по сторонам. Возможно, Уиллоу на кухне? Нужно изобрести какой-нибудь способ общения, когда мы не пользуемся телом Лайлы.
        - Ты здесь? - тихонько спрашиваю я. Разговариваю с пустым местом…
        Ответа нет, и я делаю вторую попытку:
        - Уиллоу, ты здесь?
        Из крана начинает капать вода. Я резко оборачиваюсь. Вода уже течет плавной струйкой, которая постепенно становится полноценной струей.
        А затем кран самопроизвольно перекрывается.
        Наверное, мне следовало испугаться, однако я чувствую лишь нетерпение. Мне хочется продолжить разговор с того места, где мы его прервали вчера вечером. Что тут можно придумать? У меня в руках телефон; Уиллоу может использовать мой ноутбук.
        Я беру ноутбук, сажусь за стол и произношу вслух:
        - Не знаю, насколько ты ладишь с техникой; во всяком случае, печатать умеешь. Давай попробуем использовать мессенджер. - Я указываю на экран, предполагая, что Уиллоу где-то рядом. - У меня телефон, у тебя ноутбук.
        Я сдвигаю компьютер влево, ставлю локти на стол и пристально смотрю на клавиатуру. Клавиши начинают стремительно нажиматься одна за другой. Уиллоу печатает быстро, явно занималась этим в прошлой жизни. Вот и зацепка.
        На телефон приходит сообщение:
        С техникой я на «ты».
        Я не могу сдержать улыбку.
        Сюрреалистичная картина! В жизни не мог себе представить ничего подобного. Распланированное будущее - женитьба, дети, музыкальная карьера… все теперь кажется каким-то суррогатом. А вдруг я обладаю подобием шестого чувства? Вдруг у меня особое призвание и судьбой мне предначертано заниматься не только музыкой?
        Клавиши вновь приходят в движение.
        Я имею представление о многих вещах. Знаю, как готовить. Работать на компьютере. Пользоваться мобильником. Но я понятия не имею, откуда мне это известно.
        Я отвечаю ей, не прибегая к телефону. Лайла спит, можно говорить вслух.
        - Полагаю, ты умерла недавно. Если бы это случилось несколько десятков лет назад, ты бы и говорила по-другому, и вела себя иначе.
        Откуда у тебя уверенность, что я раньше была живой? А вдруг я всегда обитала здесь?
        - Может, и так. Может, ты приобретала знания постепенно. Ты вроде говорила, что иногда смотришь телевизор?
        Да.
        - Можно попытаться на основе некоторых известных событий определить временной промежуток.
        А для тебя это важно? Знать, что я была живой?
        - А для тебя разве нет?
        Наверное, не очень. Какой в этом толк?
        - Если ты будешь знать о своей прежней жизни, то, возможно, поймешь, почему застряла здесь.
        Не могу утверждать, что я здесь застряла.
        - Но ты счастлива?
        Нет. Я уже рассказывала, как мне здесь тоскливо. Ваш с Лайлой приезд - самое захватывающее приключение.
        - А вдруг я здесь, чтобы помочь тебе? Ты ведь хочешь, чтобы тебе помогли разобраться?
        Довольно эгоистично с твоей стороны предполагать, что в помощи нуждаюсь именно я. А вдруг это я должна в чем-то помочь тебе?
        Я несколько секунд всматриваюсь в последнюю строку.
        - Никогда не задумывался. - Я наклоняюсь вперед и касаюсь пальцами подбородка. - Может, ты и права. Может, мы обитаем каждый в своей реальности. Но если так, то зачем ты проникаешь в наш мир? Видимо, тебе недостает вещей, которые есть у меня. Еда, вода, сон. В своей реальности ты не в состоянии насытиться, потому что все материальное находится в нашей. И, по-моему, ты по нему скучаешь. А это значит, что в прошлом оно у тебя было.
        Ноутбук сдвигается на несколько дюймов вдоль стола и оказывается прямо передо мной. Я вздрагиваю.
        - Почему ты позволяешь мне спать допоздна?
        Я резко поднимаю глаза. В кухню вплывает Лайла. Она потягивается и подходит к кофемашине.
        - Не так уж и поздно. - Я медленно закрываю крышку ноутбука.
        Лайла наливает себе кофе.
        - Уже одиннадцать.
        - Самое опасное время суток, - подкалываю ее я.
        - Какое? - недоуменно переспрашивает она, держа кружку с кофе обеими руками.
        Я подхожу и целую ее в лоб.
        - Одиннадцать утра - самое опасное время суток.
        Я повторяю один из многих фактов, которыми она любила щеголять.
        - Надо же, как странно, - прищуривается Лайла. - А я бы сказала, что самое опасное время - ночь.
        На мои плечи словно опустили груз. Я уже привык, что слишком многое напоминает мне, как медленно восстанавливается Лайла: наши разговоры, наши общие воспоминания, наши лучшие минуты, проведенные вместе. Словно кто-то взял большие ножницы, откромсал часть ее жизни и разбросал лоскуты по столу.
        Наверное, я порой недооцениваю серьезность ее травмы. Последние полгода я ходил на цыпочках, старался не принимать во внимание очевидные вещи, не хотел, чтобы она ощущала, что лишилась очень многого. Но что, если потворство ее желанию избегать разговоров о том вечере неумышленно навредило ей?
        Душевная травма сродни физической. Причем физическая лечится упражнениями - ты усиленно тренируешься, чтобы вернуть утраченные силы. Мне потребовалось три месяца, чтобы восстановиться после раны в плечо. А вот с травмой Лайлы мы поступаем противоположным образом.
        Мы не даем нагрузку ее мозгу - мы прописали ему постельный режим. Мы избегали боли и не трогали ее ран в надежде, что все заживет само по себе. Однако этого не произошло. Физически она исцелилась, а вот что касается душевных ран…
        - Ты говорил сейчас по телефону? - спрашивает Лайла.
        - Нет. А почему ты спрашиваешь?
        - Я спускалась по лестнице и слышала твой голос.
        - Да-да, это я. Говорил сам с собой. Не по телефону.
        Она принимает мою ложь за чистую монету. Идет к холодильнику, открывает его. Разглядывает полки, но, так ничего и не взяв, снова закрывает.
        - Приготовить тебе завтрак? - спрашиваю я.
        - Больше никаких завтраков, - со стоном отвечает Лайла. - На этой неделе два фунта прибавила.
        - Мы же на отдыхе. Вот наберешь еще фунтов восемь, тогда будем считать, поездка удалась.
        - Какой ты добренький. Еще восемь фунтов, и прощайте, пляжные дни. Особенно без купальников. Я на себя и в зеркало взглянуть не смогу.
        Я подхожу ближе и привлекаю ее к себе. Не нравятся мне подобные причуды. Не нравится, когда всякая ерунда вроде нескольких набранных во время отдыха фунтов заставляет ее нервничать. Я прокручиваю в памяти наши недавние разговоры. Не решила ли Лайла, что меня больше занимает ее тело, чем она сама? Постоянно твержу, как она сексуальна - в позитивном смысле. А вдруг моя зацикленность на внешности заставляет Лайлу придавать слишком большое значение фигуре?
        Я беру в руки ее лицо.
        - Я люблю тебя. И моя любовь не зависит от показаний весов.
        Она улыбается, но глаза остаются грустными.
        - Знаю. Тем более хочу быть здоровой.
        - Отказ от еды здоровья не прибавит.
        - Даже если у нас нет плюшек и пирожных, все равно здесь полно вредной еды.
        - Мы же на отдыхе! А чем еще заниматься на отдыхе, как не поедать вредную пищу, лениться и спать допоздна? - Я целую ее. - Постарайся переключиться в режим отдыха, пока наш отпуск не закончился.
        Она обвивает руками мою талию и прижимается лбом к плечу.
        - Ты прав. Мне нужно расслабиться и наслаждаться жизнью. Всю следующую неделю. - Она поднимает голову. - А знаешь, от чего я бы сейчас не отказалась? От мексиканской кухни. Особенно от тако.
        - Тако? Звучит неплохо.
        - И коктейль «маргарита». У нас неподалеку найдутся тако и «маргарита»?
        На предложение Лайлы куда-нибудь съездить я отвечаю не сразу. Конечно, хотелось бы вытащить ее из дома, и я рад, что она загорелась идеей насчет тако. Однако у меня пятьдесят тысяч вопросов к Уиллоу! А когда я за рулем и слишком занят Лайлой, то тут уж не до вопросов.
        - Ты уверена, что хочешь прокатиться? До ближайшего ресторана миль шестьдесят.
        - Да, - решительно кивает Лайла. - Так и тянет куда-нибудь вырваться. - Она встает на цыпочки и целует меня. - Я пошла в душ.
        Едва она покидает кухню, как я бросаюсь к ноутбуку.
        - Ты еще здесь?
        Я надеюсь получить хоть какой-нибудь ответ.
        Пялюсь на экран, однако ничего не происходит. Терпеливо жду, пока наверху в душе не зашумит вода, и повторяю вопрос.
        - Уиллоу! Ты еще здесь?
        Секунды тянутся мучительно медленно. Затем клавиши нажимаются одна за другой, и я выдыхаю с облегчением.
        Извини. Сейчас я здесь. Ушла, когда Лайла проснулась и спустилась в кухню. Нехорошо подсматривать без разрешения.
        - И куда ты уходишь?
        В Большой Зал.
        - А наверху ты бываешь?
        Иногда. Само собой, когда вы с Лайлой не остаетесь наедине.
        Это не совсем так.
        - А ведь ты была в нашей спальне, проникла в тело Лайлы и встала с постели, чтобы посмотреться в зеркало.
        Я думала, вы оба спите. А вообще я стараюсь не шпионить, когда вы вдвоем. Однако у меня есть слабости… например, когда вы едите, а я чувствую запах пищи.
        - Значит, ты шпионишь за нами по отдельности?
        Шпионить - слишком сильно сказано. Мне просто любопытно. Я одинока. И да, признаюсь - я порой наблюдаю за вашей жизнью. Все равно здесь больше нечего делать.
        - А чем ты будешь заниматься на следующей неделе, когда мы уедем?
        Буду хандрить и опять смотреть на часы, не отрываясь. Может, побью свой восьмидневный рекорд.
        Самоуничижительная шутка. Однако мне не смешно. Сама мысль о том, что она останется здесь совсем одна, заставляет меня ее пожалеть. Как странно - сочувствовать привидению, бесплотному духу.
        Наверное, со мной в детстве случилась какая-то неприятность, и то давнее событие заставляет меня брать на себя вину, даже если я не несу ответственности за произошедшее. Сначала я взял на себя бремя страданий Лайлы, а теперь вот и Уиллоу.
        Может, я обязан купить этот дом? Знаю, Лайла не захочет жить здесь постоянно, но ведь можно приезжать отдохнуть. И Уиллоу не всегда будет одна.
        - Мы ненадолго отъедем. К вечеру вернемся.
        Куда собрались?
        Да, она действительно не присутствовала при нашем с Лайлой разговоре. Вот умора - у привидения есть этические нормы, такие же, как у людей.
        - Лайла хочет полакомиться тако. И само собой, заняться шопингом. Так что мы проведем в городе полдня.
        Тако? Недурно.
        - На твою долю взять?
        Очень мило. Однако ты, кажется, забыл - я не могу есть.
        - Ночью поешь. Когда Лайла заснет.
        На миг клавиши остаются неподвижными, затем она печатает:
        И ты не возражаешь, если я снова воспользуюсь телом Лайлы?
        Наверное, должен возражать, но ведь Лайле этим никак не навредить. И если уж на то пошло, она получит необходимые калории.
        - Ради того, чтобы поесть тако - не возражаю. Тебе с телятиной или с курицей?
        Пусть будет сюрприз.
        Я закрываю ноутбук и вприпрыжку бегу наверх, предвкушая, как проведу целый день с Лайлой. Хотя, кажется, еще больше я предвкушаю, как ночью снова буду говорить с Уиллоу.
        Конечно, я сознаю - с моей стороны имеет место определенная уловка. Только как определить, где провести черту, если отсчет координат ведется в разных мирах?
        12
        В радиусе часа езды от городка Ливан в Канзасе возможностей поесть и пройтись по магазинам оказалось немного, так что мы пересекли границу штата Небраска и наткнулись на город под названием Хейстингс.
        К тому времени я уже умирал с голоду, однако Лайла решила сначала заняться шопингом; мы посетили несколько бутиков и лишь после того отправились в ресторан. Оказалось, Лайла поступила разумно - после четырех коктейлей «маргарита» и всего одной порции тако она едва смогла встать без посторонней помощи.
        Она была слишком пьяна, чтобы задаться вопросом, почему я решил заказать еще несколько тако. Я просто упомянул, что она мало ела за ужином и нужно взять с собой про запас.
        Лайла хихикнула и потянулась через столик, чтобы поцеловать меня, при этом опрокинув стакан с коктейлем. Он упал на пол и разбился. Это настолько смутило ее, что она принялась извиняться перед всем персоналом ресторана, пока официантка убирала осколки. Даже перед самим разбитым стаканом извинилась.
        Обратный путь занял у нас не больше часа, разве что останавливаться пришлось дважды - Лайла бегала в туалет избавляться от «маргариты». Я все время болтал с ней, не давая заснуть. Было еще довольно рано, и я не хотел, чтобы она выспалась в машине, а потом не ложилась допоздна.
        Я чувствовал укор совести за свое желание уложить Лайлу спать пораньше, чтобы Уиллоу смогла взять ее тело.
        Мы вернулись в гостиницу как раз на закате. Лайла захотела остаться на улице и посмотреть заход солнца; этим мы сейчас и заняты. Сидим на травке под ореховым деревом и наблюдаем, как светило опускается за горизонт.
        Процесс идет мучительно медленно.
        Я частенько смотрю на часы, будто куда-то тороплюсь. И хотя я никуда не опаздываю, мне еще никогда так не хотелось, чтобы Лайлу поскорее сморил сон. Увы, она еще пьяна. Смеется надо всем и ни над чем.
        Мне хочется задать Уиллоу много вопросов, и потому меня тянет в дом, однако у Лайлы другие планы.
        Когда последний луч солнца гаснет, она кладет руку мне на грудь, заставляя лечь на спину. Затем наклоняется и находит мои губы, одновременно нащупывая кнопку на джинсах. На ее языке еще сохранился кисловатый привкус лайма.
        Я отвечаю на поцелуй. Ничего не поделать. Я обязан страстно желать Лайлу. Жаждать ощутить вкус ее языка у себя во рту, тепло ее тела в моих ладонях. Страстно желать войти в нее. А я сейчас хочу не этого, меня терзает другая, непреодолимая страсть.
        Не знаю, как разобраться со своими желаниями. Я приехал сюда, чтобы мы с Лайлой вернули утраченное, однако чем дольше мы находимся в этом доме, тем больше отдаляемся друг от друга. Я слишком очарован миром, которому мы не принадлежим, и это начинает каким-то образом оказывать на нас воздействие. Наверное, я поступаю неправильно. Позволять Уиллоу использовать тело Лайлы - извращенная форма обмана. Вот только стоит мне об этом подумать, как я нахожу себе оправдания.
        Лайла запускает руки мне в джинсы и разочарованно выдыхает - я в отличие от нее совсем не готов.
        - С тобой все нормально? - спрашивает она.
        Обычно такого со мной не случается. Если Лайла меня хочет, достаточно поцелуя, и я тут же становлюсь твердым в нужном месте. Но сейчас мои мысли витают где-то далеко. По глазам вижу - Лайла подозревает, что я к ней охладел.
        - Все в порядке. - Я поглаживаю ее щеку и провожу большим пальцем по губам. - Кажется, мне камешек под спину закатился. - Я переворачиваю Лайлу на спину и предлагаю, глядя на нее сверху вниз: - Давай закончим попозже. В нашей постели.
        Она улыбается.
        - Не попозже. Но в постели. - Лайла сталкивает меня с себя, встает и хватается за голову. - Ой, какая я пьяная! - Ее бросает из стороны в сторону, так что приходится поддерживать.
        Я отвожу Лайлу в дом. Надеюсь, в таком состоянии она не захочет продолжения.
        Тут я ошибаюсь.
        Едва переступив порог, она начинает целовать меня, снова запускает руки в джинсы и тянет в Большой Зал.
        - Давай на диван…
        Я медлю. Где сейчас Уиллоу? Довольно странно осознавать, что она может нас видеть.
        Не хочу трахать Лайлу в Большом Зале. Вообще не хочу ее в данный момент. Неловкая ситуация - знать, что мы не одни в доме. Лайла очень громко ведет себя во время секса, когда считает, что поблизости никого нет. И пусть сейчас фактически мы одни, но все равно это не так!
        Тем не менее наша поездка еще не завершилась, и я не смогу избегать секса в оставшиеся дни. Лайла догадается - что-то произошло. И примет это на свой счет. А последнее, чего я хочу - вновь заставить ее почувствовать себя так, как в туалете самолета.
        - Идем наверх. - Я оттаскиваю ее от двери в Большой Зал. Она надувает губы, однако позволяет мне увести себя. На лестнице я ее поддерживаю - вдруг споткнется?
        В спальне я тут же закрываю дверь, уверенный, что Уиллоу осталась внизу. Лайла снимает джинсы и швыряет на кровать. Затем начинает стаскивать через голову футболку, но запутывается в ней и едва не падает. Я помогаю ей освободиться, бросаю футболку на пол. Лайла хихикает.
        А потом я вижу только Лайлу. Она в настроении. Она хохочет. Она пьяна и беспечна. В последнее время Лайла очень редко раскрепощается. Пальцев одной руки хватит, чтобы пересчитать, сколько раз она вот так хохотала после больницы.
        А мне не хватает ее смеха.
        Я целую ее и с облегчением ощущаю, что все мои желания вернулись. Я выбрасываю из головы Уиллоу и сосредотачиваюсь на Лайле - так сильно, как могу. Она срывает с меня рубашку я расстегиваю ее бюстгальтер, хотя мы все еще стоим у кровати. Она прижимается ко мне всем телом; наш поцелуй длится, пока она не теряет равновесие и не валится вправо.
        Лайла не может отдышаться. Я разворачиваю ее и нагибаю над постелью. Хриплые стоны девушки переходят в смех. Боже, как я люблю ее смех! Я не снимаю с Лайлы трусики, просто оттягиваю в сторону и стремительно вхожу в нее. Будто опасаюсь, что желание пройдет, если я не потороплюсь.
        Она стонет. Стонет очень громко, а сегодня мне бы не хотелось этого. Я зажимаю ей рот, продолжая свои движения. Теперь все ее крики приглушает моя ладонь.
        Сам я кончаю без единого звука.
        Затем переворачиваю ее, кладу на спину и раздвигаю ноги, не переставая целовать.
        Я по-прежнему ощущаю присутствие Уиллоу - пусть даже где-то на задворках разума, - и почему-то не хочу, чтобы она нас слышала.
        Наконец я падаю на Лайлу, тяжело дыша. Кончики пальцев Лайлы пробегают по моей спине, но я утыкаюсь лицом в матрас и не открываю глаза.
        Пожалуй, я удовлетворен. Однако даже после всего этого полон нетерпения.
        Хочу спуститься и поговорить с Уиллоу.
        Лайла имеет право знать, что творится у нее за спиной. А мы держим ее в неведении. Она понятия не имеет о присутствии Уиллоу. О том, что Уиллоу по ночам пользуется ее телом. И что я тоже замешан во всем этом.
        И к тому же ничего не предпринимаю, чтобы изменить ситуацию.
        Лайла выбирается из-под меня и бредет в ванную. Я лежу на спине и пялюсь в потолок, прикидывая, скоро ли она уснет. Обычно четырех «маргарит» ей достаточно, чтобы вырубиться пораньше, однако сегодня она встала в одиннадцать…
        Услышав шум воды, я издаю стон. Душ в сочетании с алкоголем взбодрит Лайлу. Буквально вернет к жизни. Сейчас выйдет из ванной и надумает посмотреть разом целый сезон сериала на «Нетфликс». Пройдет не один час, прежде чем она уснет.
        Я влезаю в джинсы, подхожу к комоду и начинаю перебирать прописанные Лайле лекарства, изучая этикетки. Какие таблетки она обычно пьет на ночь от бессонницы?
        Открываю крышку, вытряхиваю на ладонь таблетку снотворного и ставлю пузырек на место.
        Спускаюсь на кухню. Нужно предложить Лайле бокал вина. Вино смешается с «маргаритой», и ее начнет клонить ко сну, а снотворное усилит эффект. Лайла все равно принимает лекарства каждый вечер. Я просто ускорю процесс.
        Кладу таблетку на стол и ложкой разминаю в порошок. Затем высыпаю в бокал и размешиваю до полного растворения. Готово.
        Однако мне не дают выйти из кухни.
        Бокал вырывают из моих рук, он падает на пол и разбивается вдребезги.
        Я смотрю на свою пустую руку, затем на белый кухонный шкаф, заляпанный красным вином.
        Стою как вкопанный, не в состоянии оправиться от шока и досады. Бокал вырвали из моих рук с такой силой, что осколки разлетелись по всей кухне. И этому может быть только одно объяснение.
        Уиллоу поняла, что я затеваю, и пришла в ярость.
        До меня наконец доходит, что я чуть не натворил. Я поднимаю глаза к потолку и закрываю лицо руками.
        О чем я думал?
        Вновь направляюсь к лестнице. Мне неловко перед Уиллоу. Неловко от одной мысли, что я тайно пытался подсыпать Лайле таблетки, чтобы она поскорее заснула.
        Желание пообщаться с Уиллоу немедленно исчезает, уступив место жгучему стыду. Когда я открываю дверь в комнату, Лайла как раз выходит из ванной, завернувшись в полотенце.
        - Брось мне свою футболку.
        Она ловит футболку и надевает через голову, в процессе роняя полотенце. Футболка доходит ей до середины бедер. А ведь она практически утонула в моей одежде! Лайла и так миниатюрная, а теперь у нее явный дефицит веса, потому что она почти ничего не ест. И я едва не напоил ее снотворным вдогонку к алкоголю, не зная, как оно может подействовать. Особенно если Лайла сама примет на ночь свою обычную дозу.
        Я ли это?
        Я обнимаю Лайлу и прижимаю к себе, безмолвно принося извинения за то, что чуть не натворил. Прикрываю глаза и зарываюсь лицом в мокрые кудряшки.
        - Я люблю тебя.
        - Я тоже люблю тебя, - приглушенно мурлычет она.
        Я удерживаю ее несколько минут. Будто это как-то снимет с меня вину!
        Не помогло. Становится только хуже.
        Лайла зевает и отстраняется.
        - Я устала. Наверное, слишком много выпила. Пойду спать.
        - Я тоже.
        Она забирается под одеяло, не снимая мою футболку. Я меняю джинсы на спортивные штаны. Обычно я сплю в боксерах, но вдруг Уиллоу покажется мне ночью? Я должен быть готов.
        Я не чувствовал усталости, когда лег рядом с Лайлой. И по-прежнему не чувствую, хотя прошел целый час. Даже глаз не сомкнул. Смотрю на спящую Лайлу, ожидаю, когда Уиллоу «заступит на вахту». Однако она не торопится.
        Наверное, обижена на меня. Или просто хочет дождаться, пока Лайла заснет покрепче? Я не знаю правил. И не знаю, есть ли там вообще какие-то правила.
        Надо бы объясниться с Уиллоу, однако я не могу это сделать, пока она не возьмет тело Лайлы. И не могу связаться с ней из спальни - нужен ноутбук.
        Я тихонько выскальзываю из постели и спускаюсь в кухню.
        В дверях замираю, шокированный увиденным. Вернее, тем, чего не увидел.
        От недавнего инцидента не осталось и следа. Пролитое вино вытерто, осколки стекла убраны. Будто ничего и не случилось.
        Я подхожу к мусорному ведру и снимаю крышку. Сверху лежат осколки бокала, которыми час назад была усеяна вся кухня.
        Уиллоу навела порядок, пока я находился наверху с Лайлой.
        Я сажусь за стол, однако открывать ноутбук не спешу. Сперва запускаю приложение на телефоне. Прокручиваю назад запись с камеры и вижу, как бокал с вином самопроизвольно вырывается у меня из руки. Включаю ускоренную перемотку. Примерно через десять минут после того, как я покинул кухню, крышка мусорного ведра приподнимается сама по себе.
        Кухня медленно преображается. Магическим образом. Пятна от пролитого вина исчезают. Осколки перемещаются с пола в ведро. И наконец, крышка ведра устанавливается на место. Кухня сияет чистотой.
        Я закрываю приложение и кладу телефон на стол экраном вниз.
        На второй день после приезда сюда я оставил попытки понять происходящее. А теперь? Просмотр видео, на котором привидение убирает кухню, оставил меня совершенно спокойным!
        До чего же я дошел?
        И кто я такой после того, как едва не подсунул Лайле снотворное?
        Может, это дом вносит сумятицу в мои мозги? Разрушает мои моральные устои?
        Даже не знаю, с чего начать разговор с Уиллоу. Я должен извиниться? Не хочу, чтобы она приняла меня за того, кто способен опоить свою девушку, однако… именно это я пытался сделать.
        Зачем вмешалась Уиллоу? Она осудила мою затею? Или после дозы лекарств ей трудно разбудить тело Лайлы? Действовала ли она бескорыстно или, наоборот, из эгоистичных соображений? В самом деле, не мне судить - учитывая, что сам я вел себя как законченный эгоист.
        Наверху открывается дверь нашей комнаты.
        У меня душа уходит в пятки. Резко вскакиваю со стула. Кто бы сейчас ни пришел - Лайла или Уиллоу, - мне будет одинаково стыдно взглянуть в глаза любой из них.
        Я внезапно забываю, как вести себя естественно, куда деть руки.
        Она появляется из-за угла. На ней по-прежнему моя футболка и шорты Лайлы. Я немедленно узнаю Уиллоу - по выражению лица. Она смотрит на меня так, словно сейчас начнет допрашивать.
        - Прости… - выдавливаю я из себя.
        Уиллоу отмахивается и выдвигает стул.
        - Лайла реально пьяна; дай посидеть минутку. - Она роняет голову на руки. - Можешь налить мне стакан воды?
        Я хватаю с полки стакан, наливаю воды, добавляю лед и протягиваю ей. Затем сажусь на место. Она залпом выпивает воду и ставит стакан перед собой. Рассматривает его, держа обеими руками.
        - Что это было?
        - Что именно… это?
        Она медленно переводит взгляд на меня.
        - Какие таблетки ты подмешал ей в вино?
        У меня перекашивается челюсть. Я откидываюсь на спинку стула, сложив руки на груди.
        - Снотворное. Я не… Я никогда так раньше не делал. Просто хотел, чтобы она уснула.
        - Зачем? Чтобы получить возможность поговорить со мной?
        Я киваю.
        - Это опасно, Лидс. Лайла много выпила. А если бы она сама решила принять еще одну таблетку после твоей?
        Я подаюсь вперед и приглаживаю волосы. Затем хватаюсь за затылок и выдыхаю.
        - Знаю. Я совсем не подумал. Наверное, действовал импульсивно.
        - Если желание поговорить со мной заставляет тебя действовать настолько импульсивно, то, может, не стоит продолжать наши беседы?
        При мысли о том, что она положит конец нашему общению, у меня сжимается сердце. Сколько вопросов мы еще не обсудили!
        - Обещаю больше не делать ничего, что может причинить вред Лайле!
        Уиллоу смотрит мне в глаза. Затем кивком дает понять, что увидела в них правду и поверила обещанию.
        - Ладно. - В желудке у нее бурчит. Она наклоняется и прижимает ладонь к животу. - Боже, она хоть что-нибудь ест? Или морит себя голодом?
        - Совсем забыл! Я же купил тебе тако. - Я вскакиваю с места и достаю из холодильника контейнер. Лепешки и начинка разложены отдельно, чтобы легче было разогреть. - Лайла в ресторане съела всего одну штуку. Зато прикончила целых четыре «маргариты». Что будешь пить?
        - Только воду. Более крепкие напитки ее телу сейчас ни к чему.
        Я доливаю Уиллоу воды, разогреваю лепешки и заворачиваю тако. Глаза Уиллоу вспыхивают от радости, когда я ставлю перед ней тарелку. Она хватает лепешку и впивается в нее зубами.
        - Черт возьми, какая вкуснятина, - мычит она с набитым ртом. Забавно. Почему-то даже небольшие отличия между ней и Лайлой, вроде отношения к еде, очень сильно бросаются в глаза. Хотя тело-то одно! - Лайла спрашивала, зачем ты взял еду на вынос?
        - Я объяснил, что на всякий случай, если она не наестся. - Я наклоняю голову, задумавшись над вопросом. - Ты ведь имеешь доступ к воспоминаниям Лайлы, когда находишься в ее теле? Можешь вспомнить наш обед?
        Уиллоу вытирает рот салфеткой и отпивает глоток воды.
        - Вообще-то могу. Однако это требует больших усилий. У нее в голове настоящий хаос. Я стараюсь туда не заглядывать.
        - А как ты это делаешь?
        Уиллоу подается ближе ко мне и понижает голос, словно нас могут подслушать.
        - Как будто книгу читаешь, только написанную очень тяжелым языком. Нельзя усвоить страницу, если не понял отдельных фраз. Нужно сосредоточиться и тщательно проанализировать всю информацию. Свихнуться можно. - Она одним махом допивает воду. - Порой копаться в мозгах у Лайлы - сомнительное развлечение.
        - В смысле?
        Уиллоу пожимает плечами.
        - Я не вкладываю в эти слова никакого негатива. Всем порой приходит в голову такое, чего мы никогда не выскажем вслух. Я стараюсь пореже читать чужие мысли; когда я нахожусь в ее теле, меня занимают совсем другие вещи.
        Ох, как хочется спросить, какие невысказанные мысли посещают Лайлу! Но я молчу. Сегодня, затеяв аферу со снотворным, я в очередной раз пересек красную черту. А сейчас пересекаю снова - позволяю Уиллоу воспользоваться телом Лайлы, чтобы ее накормить.
        - Пойдем поплаваем? - предлагает Уиллоу.
        Вопрос застает меня врасплох.
        - Ты хочешь на улицу? Я считал, что ты не покидаешь дом.
        - Я такого не говорила. Вот за пределы участка я действительно не выходила… Сколько себя помню, всегда мечтала поплавать.
        Не знаю, чего я ожидал сегодня, но уж точно не того, что Уиллоу захочет искупаться. Хотя почему бы и нет? Вода в бассейне подогрета.
        - Ладно, - отвечаю я, обрадованный новым поворотом событий, - поплаваем. - Два тако Уиллоу съела, один оставила на тарелке и отодвинула от себя. Я беру тарелку и вываливаю остатки в мусорное ведро. - Надо взять купальник.
        Я ставлю тарелку на стол, и мы с Уиллоу идем наверх. Открываю третий ящик комода и достаю себе плавки. Лайла взяла с собой два купальника, однако пока в наши пляжные дни так и не надела ни один.
        - Выбирай. Красный или черный?
        - Мне все равно.
        Я протягиваю ей черный - он не настолько откровенный, как красный. Хотя, казалось бы, какая разница - в теле любимой нет ничего, чего бы я раньше не видел или не трогал.
        Однако же разница есть. Уиллоу - не Лайла…
        Она переодевается в ванной, я - в комнате. Она выходит с двумя полотенцами. Я невольно окидываю ее взглядом с ног до головы. Трудно не поразиться тому факту, что тело не ее: носит, как свое, да еще и приспосабливает к себе. Например, походка совсем другая: Уиллоу шагает более широко, плечи отводит назад и даже голову держит иначе.
        Наши глаза встречаются; я кашляю и отвожу взгляд.
        - Готова?
        Я выхожу из спальни и спускаюсь, всю дорогу стараясь избегать зрительного контакта.
        Подойдя к глубокой части бассейна, я сразу ныряю - мне требуется перезагрузка. Из-под воды замечаю, как Уиллоу погружает в воду ступни.
        Она болтает ногами, свесив их с бортика. Я выныриваю на поверхность. Уиллоу сидит примерно в том же месте, где когда-то, в нашу первую встречу, сидел я.
        Тогда я полагал, что самое худшее в жизни - играть на бас-гитаре в ненавистной мне группе.
        С тех пор многое изменилось. Изменился я сам. Такое бывает, когда ты вынужден лишить жизни другого человека.
        Я сделал то, что должен был сделать. Но хотя действия мои были оправданны, я по-прежнему чувствую себя виноватым.
        Я вновь погружаюсь в воду, пожалев, что мысленно вернулся к тому вечеру. Не хочу даже думать о нем. Прямо сейчас я вообще не хочу ни о чем думать. Просто хочу, чтобы Уиллоу насладилась возможностью поплескаться в воде.
        Оттолкнувшись от дна бассейна, я вырываюсь на поверхность. Уиллоу сидит там же и смотрит на воду, омывающую ее лодыжки.
        - Хочешь окунуться?
        - Как-то страшновато. Вдруг я не умею плавать?
        - Есть лишь один способ узнать наверняка. - Я подплываю ближе и протягиваю ей руку. - Давай. Я помогу.
        Помедлив, Уиллоу опирается на мою руку и медленно соскальзывает в воду. Погрузившись до подбородка, вскрикивает и хватается другой рукой за мое плечо. Затем начинает работать ногами, стараясь держаться на плаву, однако по-прежнему боится отпускать меня.
        При этом она улыбается, и я понимаю, что это не страх. Просто новые ощущения. Вот уже и плечо мое бросила.
        - Получается? - спрашиваю я.
        Уиллоу кивает, погружается чуть глубже и случайно набирает в рот воды. Сплевывает и отвечает:
        - Вроде бы.
        Запыхалась, но довольна. Как ребенок, который учится плавать. Я отпускаю ее руку. Поняв, что не тонет, она восклицает:
        - Я плыву!
        Забавно. Уиллоу так гордится собой! Вытянув руки вперед, рассекает воду. Может, умение плавать - природный инстинкт даже для привидений? Она отталкивается от стенки бассейна и по-собачьи доплывает до центра, без моей помощи. Затем поворачивает обратно. Быстро освоилась! Вот и доказательство: когда-то умела плавать.
        - Это как ездить на велосипеде, - говорю я.
        - Не знаю. Я еще никогда этого не делала.
        - Наверняка делала. Просто не помнишь.
        Ее улыбка тут же исчезает. Она держится на одном месте, работая руками и ногами.
        - Ты и вправду считаешь, что я умерла?
        Уиллоу спрашивает как бы в шутку, без явного недовольства.
        - Если теории верны, то, скорее всего, у тебя раньше была нормальная жизнь. Ты ее не помнишь.
        Она отплывает к бортику и опирается на него.
        - Думаешь, я обычное привидение, застрявшее между смертью и загробной жизнью?
        - Я пытаюсь понять, почему ты здесь, и не нахожу другой причины. А сама-то как считаешь?
        - Не знаю. Я никогда и вопросом таким не задавалась, пока ты не явился сюда и не начал меня разгадывать.
        - Значит, лучше бы я вообще не приезжал?
        Вместо ответа она прижимается спиной к бортику, запрокидывает голову и всматривается в звезды.
        - Меня немного пугает сама постановка вопроса. Я никогда не покидала пределов участка, чтобы найти ответы или поискать себе подобных. А вдруг ты прав? Вдруг я застряла между смертью и загробной жизнью? - Уиллоу вновь смотрит мне в глаза, однако на этот раз, когда наши взгляды встречаются, она явно испугана. - Вдруг я найду ответы и все закончится?
        - Что именно закончится?
        - Все. Я сама закончусь. Что, если я найду способ покинуть эту реальность, а потом выяснится, что после нее ничего нет? И я просто… исчезну. Навсегда.
        - Так вот из-за чего ты переживаешь? А ведь сама называла свое существование убогим.
        Она смотрит на меня несколько долгих мгновений, затем произносит:
        - Убогим оно было раньше.
        И погружается в воду.
        Настолько жестокого ответа я не ожидал.
        Уиллоу наконец выныривает - совсем рядом со мной. Она с любопытством рассматривает мое плечо, затем протягивает руку и касается пальцем шрама, полученного полгода назад.
        - Сюда попала пуля?
        - Да.
        Как странно - она трогает шрам. Лайла никогда этого не делала. Всякий раз, когда мы занимаемся любовью, она осторожно проводит рукой вокруг него. Я часто думал: шрам вызывает у нее плохие воспоминания или она опасается причинить мне боль?
        - Кто стрелял в тебя?
        - Сэйбл. Та, которая стреляла в Лайлу. - Я беру ее руку и подношу к шраму на голове Лайлы. - Чувствуешь?
        Уиллоу ощупывает его кончиками пальцев, медленно водит туда-сюда. Затем вновь касается моего плеча.
        - Твоя рана зажила. А ее - нет.
        - Она постоянно ее расковыривает.
        - Почему?
        - Не знаю. Это ты можешь забраться к ней в голову. Вот сама посмотри и скажи мне.
        Она молча вглядывается в меня несколько секунд. Копается в воспоминаниях Лайлы? Мне хочется расспросить, что она там нашла, однако нельзя использовать Уиллоу, чтобы без разрешения залезать в мозги Лайлы. Достаточно уже того, что мы делаем с ее телом.
        Уиллоу отплывает к бортику, опускает подбородок на сложенные руки и окидывает взглядом двор. Я подплываю к ней и устраиваюсь рядом. На меня Уиллоу не смотрит. Уж не знаю, что она обнаружила в голове у Лайлы - и обнаружила ли вообще хоть что-нибудь, - однако ее молчание начинает меня тревожить.
        Наконец Уиллоу подпирает щеку ладонью и поворачивается ко мне.
        - Она влюбилась в тебя именно здесь, в бассейне.
        - Правда?
        Уиллоу кивает.
        - Да, - шепотом отвечает она и отворачивается.
        Я заплываю с другой стороны, чтобы заглянуть ей в лицо. Оказывается, она плачет.
        - Что с тобой?
        Она смущенно улыбается и смахивает слезы.
        - Когда я в теле Лайлы, я чувствую ее настроение. И ей сейчас очень грустно.
        - Ты уверена, что слезы не твои?
        Уиллоу мужественно выдерживает мой взгляд.
        - Я знаю точно.
        Она погружается в воду. Затем выныривает и вытирает лицо, мокрое больше от слез, чем от воды.
        Меня охватывают противоречивые чувства.
        Уиллоу в теле Лайлы; и если сейчас грустно Лайле, то мне хочется утешить именно ее. Прижать к себе, поцеловать, утолить ее боль…
        Однако она не Лайла! И от стремления утешить ее и осознания невозможности этого я ощущаю внутри пустоту. Своего рода тоску. И мне это не нравится. Начинает напрягать.
        - Идем в дом. Нужно еще постирать и высушить купальник, прежде чем лечь спать. Лайла не должна заметить, что его надевали.
        Уиллоу не возражает, хотя, кажется, она еще не наплавалась. Опираясь руками о бортик, она выбирается из воды и, стоя спиной ко мне, заворачивается в полотенце. Затем, не оглядываясь, направляется к дому. Я все еще нахожусь в бассейне, когда она исчезает за дверью.
        Я набираю полные легкие воздуха, погружаюсь на самое дно и задерживаю дыхание, сколько могу.
        Вернувшись в спальню, я вижу Уиллоу в той же самой моей футболке, только без шорт, и невольно задерживаю взгляд на ее бедрах.
        - Шорты я положила в комод, на прежнее место, - говорит Уиллоу. - Не хочу, чтобы Лайла утром задалась вопросом, почему проснулась не в том, в чем легла.
        - Ты права. Где купальник?
        - Повесила его на дверь душевой кабины. - Она показывает в сторону ванной.
        Я было направляюсь туда, но на секунду останавливаюсь. А вдруг Уиллоу еще не готова покинуть тело Лайлы?
        - Хочешь посмотреть телевизор, пока я моюсь?
        Она кивает; я включаю телевизор и бросаю пульт на кровать.
        Душ я принимаю долго - не потому что стараюсь избегать Уиллоу, просто нужно время, чтобы прочистить мозги. Как прикажете общаться с привидением? Инструкций на этот счет не написано, да и людей, которые могут подсказать, что я поступаю безнравственно, поблизости не наблюдается. Спросить тоже некого. Любой врач отправит к психиатру. Любой психиатр признает меня шизофреником. Мама скажет, виной всему пережитый стресс, и будет умолять вернуться домой.
        Лайла, скорее всего, бросит меня, если узнает, что происходило, пока она спала. Еще бы не бросить… Допустим, она сказала бы мне, что позволяет бесплотному существу из другой реальности вселяться в мое тело, чтобы заполнить пустоту в своей жизни… Да я сдал бы ее в психушку, а сам удрал куда подальше.
        А значит, поговорить об этом мне не с кем.
        Однако, если взглянуть с другой стороны, никто не обвинит меня в том, что я поступаю нечестно.
        Время уже за полночь, и запускать полный цикл машинной стирки ради одного купальника совершенно ни к чему. Поэтому я стираю его вручную над раковиной и спускаюсь в прачечную, чтобы бросить в сушилку. По пути поджариваю попкорн в микроволновке.
        Уиллоу сидит в кровати со стаканом воды, наполовину укрытая одеялом. При виде попкорна она оживляется, садится поудобнее и выхватывает миску у меня из рук.
        - Какой фильм смотришь? - спрашиваю я.
        - «Привидение». - Она запихивает в рот пригоршню попкорна. Я удивленно поднимаю бровь, и ее начинает разбирать смех. - Понимаю. Привидение смотрит фильм «Привидение». Умора.
        - Ни разу не видел этот фильм.
        Она делает круглые глаза.
        - Неужели ни разу?
        Я пожимаю плечами и тоже зачерпываю попкорн.
        - Он вышел до моего рождения.
        Может, я нашел зацепку? Если она видела фильм раньше, то как долго она жила в этом доме и в одиночестве смотрела кино?
        - Как думаешь, сколько тебе лет?
        - Не знаю. Я уже говорила. А в чем дело?
        - Ты разговариваешь как молодая девушка. Ты умеешь обращаться с компьютером. Однако ты считаешь ненормальным, что я не видел кино, снятое тридцать лет назад.
        - Не годится твоя зацепка, - смеется Уиллоу. - Посмотреть этот фильм - своего рода ритуал: практически каждый ныне живущий его видел. Кроме тебя. Черт возьми, даже я его видела, хотя я и вовсе не существую!
        - Не говори больше так!
        - Что не говори?
        - Что ты не существуешь. Уже раза три от тебя это слышал.
        - А сам называешь меня мертвой. - Уиллоу отправляет в рот очередную горсть попкорна и откидывается назад, вновь сосредоточившись на фильме. Я тоже начинаю следить за сюжетом, однако ситуация слишком парадоксальна.
        - Как странно…
        - Ты о фильме? Или о том, как странно смотреть фильм «Привидение» вдвоем с привидением?
        - И то и другое.
        Она поднимает бровь.
        - А знаешь, что было бы еще более странным?
        - Что?
        - Допустим, явится еще одно привидение. Представь себе: привидение смотрит, как другое привидение смотрит фильм «Привидение», находясь в чужом теле.
        Я разглядываю ее несколько секунд, затем беру несколько зерен попкорна и бросаю ей в лицо.
        - Ты необыкновенная.
        Попкорн рассыпается по ее футболке, застревает в волосах. Она отлепляет одно зернышко и съедает. Я вновь перевожу взгляд на экран, потому что не в состоянии больше смотреть на Уиллоу - она возбуждает во мне определенного рода желания. Обычно, стоит Лайле сказать что-нибудь в шутку, я смеюсь и целую ее.
        В некоторые моменты я забываю, что Уиллоу - не Лайла. Разве что тело одно.
        Мне категорически нельзя реагировать на нее, как на Лайлу. Однако на уровне инстинкта порой хочется схватить ее за руку или поцеловать. Но затем я вспоминаю - она не та девушка, которую я люблю. И смущаюсь.
        Может, лучше не рисковать? Например, не садиться рядом на постель. В такой ситуации границы опасно размываются…
        Оставив Уиллоу досматривать фильм, я спускаюсь в прачечную. Купальник практически высох; я выставляю таймер еще на пять минут и перебираюсь на кухню. Усевшись за стол, открываю паранормальный форум. Не оставил ли кто-нибудь новые сообщения, которые помогут мне найти ответы насчет Уиллоу?
        Я так и не признался участникам форума, что начал общаться с Уиллоу. И, само собой, не стану делиться с ними тем фактом, что общаемся мы посредством тела Лайлы. Это уж слишком - даже для паранормального форума.
        В правом верхнем углу экрана всплывает уведомление о личном сообщении. Некто с ником UncoverInc пишет мне:
        Вы уже общаетесь со своим привидением?
        Я не отвечаю. Думаю, все равно никто не поверит. Нажимаю «удалить», однако почти сразу раздается сигнал, и в левом углу появляется свежее уведомление. Пользователь тот же самый.
        Жду продолжения. Ваш пост меня заинтриговал.
        Сообщение получено только что! Я навожу курсор на крестик, чтобы свернуть окно, но останавливаюсь. Я присутствую на форуме анонимно, так почему бы и не поговорить с этим парнем? И я отвечаю:
        Скажу одно: я давно уже не скептик.
        Отправляю сообщение и вижу, что он печатает ответ. Я смотрю на экран; наконец в чате появляется текст:
        Так, значит, пообщались?
        Да.
        Вы сейчас находитесь в том самом доме? Или уехали?
        Пока не уехал.
        У вас была какая-то причина остаться? Любой другой в подобной ситуации давно бы уехал.
        По-моему, она не опасна.
        Будем надеяться. Обычно они не представляют опасности.
        Я несколько секунд пялюсь на последнюю фразу. Мой собеседник написал ее не задумываясь. А что, если у него есть опыт в таких вещах? Я решаюсь признаться и печатаю:
        Она ничего не помнит о своей жизни. Не знаю, как помочь ей. Даже не уверен, хочет ли она помощи.
        Привидения не обладают способностью хранить специфические воспоминания. Только чувства. А ее нежелание найти ответы может свидетельствовать о том, что она относительно молодой дух. Негативные последствия ощущаются спустя какое-то время. Обычно чем дольше призраки пребывают в таком состоянии, тем более они готовы к переменам. В этом мире им невесело.
        Я перечитываю сообщение. Хочется верить, что парень в теме. С другой стороны, весьма вероятно, что этот тип сейчас сидит и давится от смеха - какой доверчивый собеседник попался!
        Я бы хотел помочь вашему привидению найти ответы. Это моя работа.
        Я порываюсь ответить, но пальцы зависают над клавиатурой. Как он может помочь, если я не предоставил ему никакой личной информации - где обитает привидение, как найти меня? А сам я не готов сообщить постороннему человеку никаких сведений о себе. Я усвоил жестокий урок: частная жизнь - вещь хрупкая и драгоценная.
        Неожиданно раздается сигнал - сработал таймер. Поспешно закрываю ноутбук, достаю из сушилки купальник Лайлы и возвращаюсь в спальню.
        Уиллоу смотрит на экран, по которому плывут титры; ее глаза полны слез. Даже не взглянула на меня, когда я вошел. Кладу купальник в комод, забираю у нее пустую миску от попкорна и ставлю на столик. Уиллоу наконец замечает меня.
        - Все время забываю, как ужасно закончился фильм.
        - И как?
        - Он разобрался со своими земными делами и отправился в рай.
        Забавно. Выходит, она считает, это плохой конец?
        - Если рай существует, то разве не туда должен стремиться любой призрак?
        Уиллоу гневно машет рукой в сторону телевизора.
        - А как же Молли? Она осталась одна и до конца дней будет знать, что ее муж шатается без дела где-то в вечности, а ей приходится работать, оплачивать счета… и жить.
        Она произносит слово «жить», словно это что-то омерзительное.
        Я сажусь на кровать.
        - Я тебя правильно понял? Ты переживаешь за человека? Не за призрака?
        - Конечно же, за человека! Какая потрясающая концовка, просто офигеть! Призрак стал еще призрачнее! - саркастически восклицает она. - Тьфу! Мы уже в самом начале фильма знаем, что он погиб. А Молли? Она получает доказательства его смерти, а затем получает еще более убедительные доказательства, что он умер окончательно. И где здесь романтика? Ей пришлось оплакивать его дважды! Худшего фильма мне видеть не приходилось!
        - Но ведь ты смотрела этот фильм раньше?
        - Да, только тогда я не обладала живым телом. У меня не было сердца, которое можно разбить, и глаз, из которых могут течь слезы. Раньше я не чувствовала всего этого. Очень печально. - Она падает на постель и обнимает подушку Лайлы.
        Я прицеливаюсь пультом и выключаю телевизор. Комната погружается во мрак. Затем я кладу пульт на столик, ложусь и укрываюсь одеялом. Уиллоу поворачивается лицом ко мне, подложив руку под щеку.
        - Патрик Суэйзи умер? В реальной жизни?
        - Да.
        - Как думаешь, он стал настоящим привидением? Типа меня?
        - Может быть. Ты ведь никогда не покидала территорию гостиницы, откуда тебе знать, что есть за ее пределами? Кто обитает там?
        - Ради Патрика Суэйзи я бы решилась, - усмехается она.
        - А если это то, что тебе нужно? Отправиться в путешествие, на поиски себе подобных?
        - Нет. Кажется, мое предназначение - оставаться здесь.
        - Почему?
        Уиллоу пожимает плечами.
        - Я это чувствую. Всегда чувствовала. Наверняка имеется какая-то причина. Не просто так что-то привело меня в это захолустье.
        - Допустим, ты жила здесь раньше. Или умерла здесь.
        Какое-то время она обдумывает мои слова.
        - Вообще-то не похоже, что это мой дом. Хотя где-то, наверное, есть и мой.
        - Как насчет того, чтобы выяснить, кто ты и откуда?
        Ее брови ползут вверх.
        - Что ты имеешь в виду? Детектива нанять?
        - Почему бы и нет? У меня есть на примете один человек…
        - Ты знаешь такого человека? - Она со смехом закатывает глаза, будто я сморозил несусветную глупость. Однако, честно говоря, для меня больше нет неправдоподобных вещей. Уиллоу зевает, прикрыв рот. - Лайла очень устала. Утром у нее будет голова болеть с похмелья.
        - Мы увидимся завтра вечером? Хочу поговорить с тобой, подумать, как найти ответы.
        Уиллоу поправляет подушку.
        - Лидс, я действительно не нуждаюсь в помощи. Всякий раз, когда ты заводишь подобные разговоры, мне начинает мерещиться доктор Кеворкян[3 - Джек Кеворкян (1928 - 2011) - американский врач по прозвищу Доктор Смерть, выступавший в защиту эвтаназии для неизлечимых больных. Разработал «мерситрон» - аппарат, подающий в кровь больного смертельную дозу препаратов.].
        - Что? - смеюсь я, несколько озадаченный.
        - Поставь себя на мое место. Допустим, я посоветую тебе покинуть твою реальность! Ты все равно что подталкиваешь меня к самоубийству.
        Вот как.
        Я переворачиваюсь на спину и складываю руки на груди.
        - Совсем не подумал, как это выглядит с твоей точки зрения. Прости, не стоило начинать.
        - Ничего. Я не говорю, что в принципе возражаю против поиска ответов. Просто не уверена, что сейчас у меня хватит смелости сделать первый шаг. Я лишь хочу насладиться последней неделей, пока есть возможность общаться с тобой.
        Я не смотрю на Уиллоу, но чувствую на себе ее взгляд. Она наслаждается общением со мной. Нельзя назвать ее реплику неуместной; однако у меня так екнуло в груди, что это уже граничит с неуместностью.
        Я ничего не отвечаю. В те моменты, когда мы молчим, я наиболее остро ощущаю свою вину.
        Все ошибки совершаются, когда мы молчим.
        Я переворачиваюсь на другой бок и закрываю глаза.
        - Спокойной ночи, Уиллоу.
        Дознание
        Детектив останавливает запись.
        Я откидываю голову назад. Куда заведет нас этот разговор? Хочется быть честным с ним, и все же правда, которая вот-вот выплывет наружу, представит меня в неблагоприятном свете.
        Хотя вряд ли меня представит в благоприятном свете хоть что-то из сказанного сегодня…
        - На первом этаже есть туалет? - спрашивает детектив.
        Я указываю в сторону холла.
        - Третья дверь направо.
        Он выходит из зала. Надо бы проверить, как там Лайла, однако вопли сверху больше не доносятся. Я открываю ноутбук, чтобы узнать, где Уиллоу.
        - Ты здесь?
        Переставляю ноутбук на соседний незанятый стул, и она сразу же печатает ответ:
        Да.
        - И что думаешь?
        Я не присутствовала при разговоре. Хотела дождаться, пока Лайла заснет. Поэтому не знаю, что ты ему рассказал. Что он предлагает, тоже.
        - Я рассказал ему почти все. Он пока только слушает.
        Почти все? А о чем умолчал?
        Я роняю голову на руки.
        - Я не рассказал ему всего, что произошло в тот вечер, когда Сэйбл стреляла в нас с Лайлой.
        Лидс…
        - Знаю. Я собираюсь с мыслями. Просто…
        Детектив возвращается, и я прерываюсь на полуслове. Он садится на место, внимательно посмотрев на меня.
        - Вы только что разговаривали с Уиллоу?
        Я киваю.
        - Каким образом?
        - С помощью ноутбука. Я обращаюсь к ней вслух, а она печатает ответы на компьютере.
        Детектив задумчиво смотрит на меня.
        - Потрясающе.
        Я разворачиваю ноутбук экраном к нему.
        - Хотите увидеть, как она это делает?
        Он качает головой.
        - Нет необходимости. Я вам верю. - Он подается вперед и включает запись. - Так что же случилось на следующее утро?
        13
        Я просыпаюсь от запаха яичницы. Лайлы в постели нет. Рядом с ее подушкой рассыпаны зерна попкорна. Я торопливо подбираю их, иду в ванную и стряхиваю в мусорное ведро.
        Почистив зубы, иду вниз, не зная, чего ожидать. Лайла давно уже не готовит; кто орудует на кухне?
        Захожу на кухню. Она в той же самой футболке, в которой Уиллоу вчера легла в постель. Вот только я не уверен, что это Уиллоу.
        Впервые я не могу определить, кто передо мной. Уиллоу проснулась уже как Лайла?
        Украдкой наблюдаю за ней, стоя в дверях. А если Уиллоу прикинулась Лайлой, чтобы разыграть меня?
        От этой мысли сразу становится дурно. Уиллоу защищает Лайлу. Вчера вырвала бокал с вином у меня из рук. Сомневаюсь, что она решится на обман теперь, когда я о ней знаю.
        Она поднимает голову от плиты, и мы смотрим друг другу в глаза. Я мгновенно узнаю Лайлу.
        - Доброе утро, - произносит она хриплым со сна голосом. Веки немного отекли, и вообще она выглядит усталой. Похмелье, ничего не поделать.
        - Доброе утро. - Я подхожу, целую ее в щечку и заглядываю в сковороду.
        - Хочешь? - Лайла указывает вилкой на яичницу-болтунью. - Я читала, что яйца помогают от похмелья.
        - Нет, я в норме.
        Наливаю себе кофе и прислоняюсь к столу, поглядывая на Лайлу. Интересно, помнит ли она хоть что-то из вчерашнего?
        - Ты во сколько встала?
        - В пять. И больше не смогла заснуть. Жуткое похмелье. - Она поворачивается ко мне и спрашивает: - Хочешь, расскажу кое-что странное?
        - Что?
        - Просыпаюсь, а у меня в зубах попкорн застрял.
        У меня по спине пробегают мурашки. Я поспешно отворачиваюсь и добавляю в кофе сливки.
        - Ну да, мы с тобой вчера смотрели кино в постели. Ты была совсем пьяная.
        Лайла через силу смеется, затем прикладывает ладонь ко лбу и морщится.
        - Отпад! Ничего не помню.
        Она горкой накладывает яичницу на тост и садится за стол. Я вглядываюсь в ее глаза. Зрачки темные и расширенные - словно два шарика из темного стекла, окаймленные зеленой радужкой.
        Лайла отделяет вилкой кусочек тоста с яичницей, отправляет в рот и принимается постукивать вилкой по столу. Колено подергивается вверх-вниз, будто состояние похмелья как-то наложилось на внутреннее напряжение и лишняя энергия ищет выход.
        - Сколько кофе ты сегодня выпила?
        Она проглатывает тост и вытирает рот салфеткой.
        - Пять чашек. Думала, поможет.
        Теперь понятно, почему она так себя ведет. Я было снова подумал, это Уиллоу, но нет. Судя по тому, как она ест, это Лайла. Кладет в рот по маленькому кусочку, всегда вилкой. Уиллоу давно бы уже целую тарелку слопала.
        - А может, тебе как-то расслабиться? - предлагаю я. - Устроить очередной пляжный день.
        Она машет рукой в сторону окна.
        - Не выйдет. Непогода.
        Я отдергиваю штору. По небу плывут гряды темно-синих холмов. Открываю приложение в телефоне. Так и есть, в ближайшие два дня обещают дожди. Снова смотрю на Лайлу. Она съела всего половину тоста с яичницей, однако уже отодвинула тарелку и уткнулась в телефон.
        - Тогда чем займешься сегодня?
        - Пора обновить твои аккаунты в соцсетях. После фото в самолете мы ничего не запостили. Давай сделаем сексуальные снимки под дождем. Шикарная обложка для альбома может выйти!
        А вот это уже реальный кошмар. И сейчас Лайла догадается по моему лицу, что я не в настроении позировать.
        - Я понимаю, ты не хочешь думать о работе, однако в доме полно потенциальных декораций для фотосессии. Дай мне всего два часа, и я отстану от тебя до самой среды.
        - Почему до среды?
        - В среду мы уезжаем.
        У Лайлы нежный голос, однако ее слова все равно невольно воспринимаются как жестокие. Пройдет всего несколько дней, и мы оставим Уиллоу одну. А мне очень не хочется уезжать, пока она не будет готова получить ответы. Кроме того, ответы почему-то нужны мне самому. Наверное, я не смогу жить в реальном мире, пока не выясню, что здесь происходит.
        Я сажусь напротив Лайлы.
        - А как ты отнесешься к тому, если мы немного задержимся?
        Ее плечи опускаются.
        - Ты серьезно?
        - Да. У меня много композиций на выходе. Постараюсь закончить альбом, если ты дашь мне немного времени.
        - Ни разу не слышала, чтобы ты играл на рояле.
        - Рояль был не нужен. Я писал тексты.
        Это ложь.
        Она со вздохом кладет телефон на стол.
        - Лидс, не хочу показаться капризной, но здесь ужасно скучно. Я скоро с ума сойду. Меня утомляет тоска. Все время чувствую себя измотанной. Только и делаю, что сплю.
        Понимаю, что в ее состоянии виноват не кто иной, как я. Однако сдаваться не хочу.
        - Предлагаю компромисс.
        Она поднимает бровь.
        - Смотря какой.
        - Я позволю тебе три часа фотографировать меня сколько угодно и в каких угодно позах, а ты даешь мне еще три дня, чтобы поработать над альбомом.
        - Значит, я могу снимать тебя и под дождем?
        Я киваю.
        Лайла пытается выдавить улыбку сквозь похмелье.
        - Договорились. - Она нагибается над столом и целует меня. - Ты не пожалеешь.
        Она ошиблась - я уже сожалею. Со дня нашего приезда в гостиницу я много чего натворил и сожалею почти обо всем.
        И все равно ничего не делаю, чтобы остановиться.
        Прошлой ночью Лайла спала часа четыре от силы. Представления не имею, как она продержалась до восьми вечера с учетом трехчасовой фотосессии, похмелья и строгой диеты. Наконец она рухнула в постель и вырубилась. Сейчас почти десять; никаких признаков присутствия Уиллоу. Пытался спрашивать, здесь ли она. Ответа нет.
        Целый час провел, работая над новым стихотворением. Уж если я намерен и дальше лгать Лайле, что именно музыка удерживает меня в этом доме, надо по крайней мере вышеупомянутой музыкой и заниматься. Две недели назад я начал писать песню под названием «Свободных мест нет» и сегодня довожу текст до ума.
        Бушует гроза с дождем и ураганным ветром. Синоптики изменили прогноз: непогода продолжится целых три дня. Это меня тревожит. «Пляжные дни» успокаивают Лайлу; а вот в каком настроении она будет, если три дня просидит дома?
        - Чем занимаешься?
        Я вскакиваю со стула - так резко, что он отлетает фута на два. В дверях стоит Уиллоу. Хватаюсь за грудь и выдыхаю. Из-за грозы я не услышал, как она спускалась по лестнице.
        Моя реакция ее рассмешила.
        - Ты что, привидение увидел? - говорит она, подмигивая, и сразу направляется к холодильнику. - Лидс, у твоей девушки анорексия. Это серьезно. Я беспокоюсь за нее. - Она достает тарелку с остатками вчерашнего ужина - фаршированный печеный картофель и салат «Цезарь». Лайла ела только салат, картошку я оставил Уиллоу.
        Я сохраняю файл и закрываю ноутбук. Уиллоу ставит тарелку в микроволновку и поворачивается ко мне.
        - Что здесь сегодня творилось? Все это кривлянье и совершенно нетипичные для тебя показные фотки?
        Пока Лайла заставляла меня позировать, я размышлял: где сейчас Уиллоу, видит она нас или нет? И надеялся, что не видит.
        - Ничего особенного. - Мне не хочется обсуждать наше с Лайлой соглашение, особенно один неловкий момент - всякий раз, стоило ей запостить меня с обнаженным торсом, количество загрузок моей музыки увеличивалось в два раза.
        - Ты надумал стать моделью? - игриво спрашивает Уиллоу.
        Лучше бы она забралась Лайле в голову да сама выяснила, чтобы избавить меня от объяснений.
        - Есть такая штука… называется соцсети.
        - Я знаю, что такое соцсети.
        - Ну да, конечно. Так вот, Лайла работает над тем, чтобы монетизировать мою платформу.
        - Значит, ты инфлюенсер?
        Я откидываюсь на спинку стула, окончательно сбитый с толку.
        - Откуда тебе известны такие вещи?
        - Я смотрю телевизор. Я много чего знаю. Ты знаменит?
        - Нет.
        - Но хочешь стать знаменитым?
        Срабатывает таймер микроволновки. Уиллоу выхватывает из нее тарелку и направляется к столу.
        - Лайла надеется, что моя музыкальная карьера пойдет в гору. Я подыгрываю ей. Даю то, чем она может занять себя.
        - А вдруг она права? И ты станешь знаменитым?
        - Этого я и боюсь.
        Уиллоу запихивает в рот ломтик картошки и очерчивает вилкой круг в воздухе.
        - Значит, вот как ты оплачиваешь аренду дома? Зарабатываешь деньги в соцсетях?
        - Нет. Я выложил в интернет всего три песни. А деньги у меня и так есть. Наследство.
        Я ожидаю, что она как-то прокомментирует это, однако Уиллоу просто с любопытством меня разглядывает.
        - Ты прикидываешься, что тебе это не надо, или действительно не хочешь сделать карьеру в музыке?
        - Я на распутье. Люблю писать музыку и хочу, чтобы люди ее слушали, но сомневаюсь, что мне придется по душе все, что этому сопутствует.
        - Внешность у тебя соответствующая.
        - Вот чего я точно не хочу, так это стать знаменитостью благодаря внешности!
        - А вдруг ты переоцениваешь свой талант? Что, если подписчики запали на тебя по причине твоей сексуальности?
        Я смеюсь. Что называется, рубит с плеча!
        - Ты считаешь меня сексуальным?
        Уиллоу закатывает глаза.
        - В зеркало посмотрись! - Она жестом указывает на мой телефон. - Хочу послушать одну твою песню. Которую ты пел для Лайлы в вечер вашего знакомства. По-моему, называется, «Я больше не верю».
        - Ты же вроде не копаешься в ее памяти.
        - Порой трудно избежать соблазна. Это воспоминание у нее в голове на самом почетном месте.
        Оно и мое самое любимое.
        Я открываю приложение и включаю для Уиллоу песню. А сам тем временем утыкаюсь в ноутбук, стараясь игнорировать происходящее. Терпеть не могу слушать собственные песни. Поэтому решаю проверить почту, пока она прослушает все три композиции. Наконец музыка заканчивается, и Уиллоу возвращает мне телефон.
        - У тебя завораживающий голос.
        - «Завораживающий» из уст привидения - это хорошо или плохо?
        - Как хочешь, так и понимай! - Уиллоу в хорошем настроении. Вообще-то она всегда в хорошем настроении, даже когда сердится на меня - за настойчивые попытки выяснить, почему она застряла в этом доме, или за то, что я чуть не подмешал снотворное Лайле. Переход от Лайлы к Уиллоу воспринимается как удар хлыста: Лайла спит на ходу, а Уиллоу - как порыв ветра.
        - А ты ощущаешь тревожность Лайлы, когда находишься в ее теле?
        - В данный момент - нет. Наверное, потому, что она спокойна. Ей сейчас не о чем тревожиться.
        - Но ведь ты чувствуешь, как она любит и грустит. Ты сама мне говорила.
        Уиллоу кивает.
        - Очевидно, ее чувства сильнее беспокойства. Тем более что все ее мысли о тебе.
        Приятно слышать.
        - Она ждет, что я сделаю ей предложение?
        - А ты собираешься?
        - Наверное.
        Уиллоу отпивает глоток воды. Проглатывает. Несколько секунд задумчиво изучает свою тарелку - пытается прощупать мысли Лайлы.
        - Она надеется, что ты сделаешь ей предложение, однако вряд ли ждет его в ближайшее время.
        - Какое кольцо она хочет?
        - Какая разница? Ты его уже купил. И спрятал в обувь, как идиот.
        Она знает об обручальном кольце?
        - Девушки чуют такие вещи лучше всякой ищейки. Перепрячь срочно, а не то она его найдет.
        - Ты видела кольцо? Как полагаешь, ей понравится?
        - Я полагаю, ей понравится любое, какое ты ей вручишь, даже из пластика, - улыбается Уиллоу. - Она любит тебя больше чем… - Она обрывает фразу на полуслове.
        - Больше чем что?
        Уиллоу качает головой. Ее глаза внезапно стали серьезными.
        - Не бери в голову. Мне не следовало говорить. Это нечестно.
        Она приканчивает еду, и я не могу не задуматься: в чем причина внезапной перемены настроения? О чем она умолчала?
        Уиллоу вытирает со стола, направляется к выходу из кухни и оглядывается на меня через плечо.
        - Пойдем, Лидс. Спой для меня.
        Я медлю. Никогда не забуду, как пел для Лайлы тогда, в Большом Зале. Хочу ли я извлечь из памяти и повторить это для другой девушки? Не будет ли это предательством?
        Уиллоу уже ждет меня в Большом Зале. Я тяну еще несколько секунд, однако в конце концов выхожу из кухни. И на входе в зал застываю как вкопанный - Уиллоу подняла крышку рояля, раскинула руки в стороны и легла на живот в такой позе, будто пытается вскарабкаться на рояль. Заметив мое недоумение, она виновато улыбается.
        - Пытаюсь почувствовать звук. Без тела никогда не получалось. Это чудесно.
        Я намерен сохранить в памяти свое выступление в этом зале для Лайлы - и точно так же не могу не спеть сейчас для Уиллоу. Кроме меня, она ни с одним человеком не общалась. Ей ужасно одиноко!
        И я заставляю себя сесть на банкетку.
        - Что ты хотела бы услышать?
        - Спой ту песню, над которой сегодня работал на ноутбуке.
        - Я думал, ты ушла куда-то. Звал тебя, да не дозвался.
        Она отрывает щеку от крышки рояля.
        - Не желала прерывать творческий процесс. И притворилась, будто меня нет.
        Как ни странно, я что-то подобное подозревал. Порой кажется, я могу ощущать ее присутствие, хотя сам точно не скажу, по какой причине - потому что знаю, что она обитает в доме, или потому что в данную минуту она действительно рядом.
        Уиллоу снова ложится щекой на полированное дерево крышки и терпеливо ждет.
        Я смотрю на клавиши, пытаясь вспомнить, с чего начинается песня.
        - Я ее еще не закончил.
        - Спой что есть.
        Я перебираю несколько клавиш и поднимаю взгляд. Она закрыла глаза.
        - Песня называется «Свободных мест нет», - произношу я негромко.
        И пою для нее.
        Пусть был я богат, но в душе был я беден,
        И что меня ждет в этом мире - не ведал.
        Замки отворились, и скрипнули двери,
        И камни, и стрелы в меня полетели.
        Теперь мы с тобою цари без престола.
        Дворец опустел. Мы как будто в неволе.
        «Люблю тебя!..» - эхо металось по залам,
        Лишь стены запомнили, что ты сказала.
        А я так мечтал: время раны залечит.
        Вернемся на старт, и любовь будет вечной.
        И нам никогда не добраться до финиша.
        Но голос все тише, и своды все ниже…
        И руки чисты - а сердце в крови,
        Душа замирает. Летим на огни.
        Но близок рассвет, неоновый свет:
        Свободных мест нет.
        Но близок рассвет, неоновый свет:
        Свободных мест нет.
        Ну вот и все. Я вновь смотрю на Уиллоу. Ее глаза по-прежнему закрыты.
        Она прижимается к роялю, раскинув руки - будто не хочет, чтобы музыка кончалась. Грустная… словно тоскует о чем-то утраченном. Будет ли она скучать по музыке, когда мы уедем? Больше никто не споет для нее. Не с кем поговорить вечерами, не с кем скоротать время… Так и придется ей плавать по дому в бестелесной оболочке.
        Наконец Уиллоу открывает глаза, однако с места не двигается.
        Наши взгляды встречаются. Хочу утешить ее - не потому, что невольно проецирую на Уиллоу фрагменты своих чувств к Лайле, а потому что я хочу утешить именно ее. Уиллоу.
        - Как жаль, что ты одинока, - шепотом произношу я.
        Она улыбается. Улыбка грустная.
        - А ведь эту песню написал ты. Значит, я не более одинока, чем ты.
        Зал медленно погружается в тишину, которая постепенно окутывает и нас.
        - Она любит тебя по-настоящему.
        Почему Уиллоу мне это говорит? Неужели она тоже порой испытывает непреодолимое желание прикоснуться ко мне, поцеловать меня - так же, как я хочу коснуться Лайлы и поцеловать ее? И в эти минуты, находясь в теле Лайлы, она ощущает такую же неловкость, как я?
        - Сегодня ее тело очень устало. Нужно позволить ей выспаться. - Уиллоу отрывается от рояля. - Идем в спальню?
        Я хочу пойти в спальню.
        И потому не могу.
        Проглатываю готовое сорваться с языка «да» и опускаю глаза.
        - Ты первая.
        Я кладу пальцы на клавиши.
        Она внимательно смотрит на меня, но вместо ответа я начинаю вновь играть мелодию той же песни. Она выходит из зала. Услышав, как закрылась дверь спальни, я обрываю музыку и роняю голову на рояль.
        Что я делаю?
        Почему не хочу остановиться?
        14
        Я проснулся с твердым намерением сегодня посвятить себя Лайле. Наверное, чувствовал себя виноватым.
        Уделить ей весь день оказалось нетрудным. Она целый день была у меня под боком, в прямом смысле, - погода не оставила нам другого выбора.
        Сейчас около полуночи, Лайла еще не спит.
        Возможно, чувствует себя не в своей тарелке от одной мысли оказаться в центре торнадо, да еще во время грозы. Я внимательно слежу за прогнозом: синоптики торнадо не обещают, только сильные грозы и ливни. И все же непрекращающиеся удары грома сотрясают дом и держат Лайлу в постоянном напряжении.
        Она устроилась на диване в Большом Зале, положив ступни мне на колени, и перечитывает свои посты в соцсетях. Я пытаюсь дочитать книгу, начатую полгода назад - о телеведущем, который заявлял, будто был шпионом, - однако вместо того тупо пялюсь в экран, не воспринимая ни единого слова, потому что беспрестанно думаю об Уиллоу. Лайла согласилась задержаться здесь еще на несколько дней, но уезжать все равно придется.
        Уиллоу останется одна.
        И просто так к ней в гости не приедешь - гостиница находится у черта на куличках. Дорога займет целый день. Сначала авиаперелет, потом несколько часов за рулем арендованной машины…
        Если я хочу когда-нибудь помочь ей найти ответы, надо принять предложение о покупке дома. Пусть даже Лайла откажется здесь жить. Потому что я буду сожалеть, если его купит кто-то другой. Можно снова открыть гостиницу, нанять управляющего. Тогда появятся постояльцы, и Уиллоу не будет так одинока.
        Я стану собственником, и у меня будет повод периодически сюда наведываться. Посещать Уиллоу, не вызывая подозрений у Лайлы.
        А не будет ли это эмоциональной изменой?
        Уиллоу - привидение. Разве она может встать между мной и Лайлой?
        Однако в некотором смысле она уже встала между нами.
        Мы с Уиллоу начинаем чувствовать себя наедине друг с другом все более комфортно - до такой степени, что я предпочитаю ее общество обществу Лайлы. Гордиться тут нечем: Лайла слишком много для меня значит. Однако я увлечен - и даже одержим - идеей, что наша реальность не единственная из существующих. Причем такое впечатление, что я постепенно отдаляюсь от нашего мира. Меня тянет в мир Уиллоу… а может, ее тянет в мой мир. В любом случае мы принадлежим к разным мирам, но теперь мы нашли способ объединять их, и я перестал интересоваться всем прочим, что меня окружает.
        В этом нет вины Лайлы. Она не допустила ни одной ошибки. Она всего лишь жертва, как и полгода назад, даже если не осознает этого. Единственная ее ошибка - влюбиться в меня.
        Я полагал, что наша поездка поможет ей вновь обрести себя. И, наверное, помогла бы, однако я обнаружил присутствие Уиллоу. И ничего не предпринимаю, напротив, позволяю своей увлеченности привидением - или как еще называть Уиллоу? - вбивать все больший клин между собой и другими сторонами моей жизни.
        А Лайла, похоже, ни о чем не подозревает. Думает, у нас с ней все хорошо, - потому что она не помнит деталей, не помнит, как прекрасно было все у нас до того, как я, по сути, стал ее сиделкой. Я не жалею о своем решении. И все же, несмотря на любовь и заботу, процесс выздоровления зачастую не обходится без негативных последствий - не только для самих больных, но и для их близких.
        - Что читаешь? - спрашивает Лайла.
        Она роняет телефон на грудь. Голова повернута, волосы разметались по подушке. Из одежды на ней только шелковый полупрозрачный топ, не закрывающий пупок, и кремовые трусики из того же комплекта. Я кладу телефон на подлокотник, обхватываю лодыжку Лайлы и медленно передвигаю руку в сторону колена.
        - Пытаюсь закончить ту самую книгу.
        - Какую?
        - О телеведущем, который считает себя наемным убийцей.
        Она встряхивает головой.
        - Не слышала о такой.
        У меня едва не вырывается «я же рассказывал тебе», но тут я вспоминаю - это был наш последний разговор перед нападением. В памяти Лайлы этот день не сохранился. Так же, как и последующая неделя. Ни единого слова из наших разговоров в предшествовавшие выстрелам минуты. Иногда я пробую заполнить пробелы в ее памяти; однако сейчас лучше не надо. Мне дурно от одной мысли, что это может спровоцировать ее тревожность.
        - Ерунда, обычный роман.
        Я ложусь на диван рядом с Лайлой и устраиваюсь поудобнее. Она прижимается ко мне и целует в шею. Меня окутывает аромат ее шампуня - тропические фрукты, манго и банан. Я словно уношусь подальше от штата Канзас, туда, где наверняка хотела бы сейчас оказаться Лайла.
        Что она подумает, узнав о покупке дома?
        Стоит ли мне его покупать?
        Может, лучше собраться и уехать? Я уже не раз пересек черту, и каждая из этих линий может превратиться в высокую стену, через которую нам не перебраться.
        - Лидс!
        Голос Лайлы доносится словно издалека. Он висит в воздухе, пока я пытаюсь понять, хочу ли я вырваться из сна.
        - Лидс, просыпайся!
        Ее ладонь у меня на щеке, и мы лежим все на том же диване, прижавшись друг к другу. Не удивительно, что я заснул - если учесть, сколько времени мы с Уиллоу бодрствуем ночами. Мне удается поспать не больше, чем Лайле.
        Я запускаю пальцы под шелк ее топика и провожу ладонью по спине. В тот же миг она толкает меня в грудь - настолько резко, что сама скатывается с дивана на пол. Я слышу глухой удар и распахиваю глаза. Затем нагибаюсь. Она лежит на спине и смотрит на меня.
        Уиллоу. Не Лайла.
        - Извини. - Я вскакиваю, чтобы помочь ей подняться. - Думал, ты Лайла.
        Встав, она окидывает взглядом одежду, в которой была Лайла - вернее сказать, почти полное отсутствие одежды.
        - Тебе лучше пойти переодеться, - хриплым голосом говорю я. Она бегом бросается наверх.
        Я иду на кухню готовлю нам кофе. Я устал. Уже поздно, и казалось бы, последнее, что мне нужно - это кофе. А вообще последнее, что мне нужно - это предлог сидеть и болтать с девушкой, которая Лайлой не является. Однако когда Уиллоу возвращается, я чувствую облегчение и мгновенно забываю о своих предубеждениях.
        На Уиллоу футболка и пижамные брюки Лайлы. Она принюхивается к кофе.
        - Неплохая идея.
        Я наполняю две чашки, одну из них придвигаю к ней. Мы с Уиллоу стоим за барной стойкой плечом к плечу. Я добавляю себе в кофе сливки, она размешивает сахар.
        - А ты знаешь, что в древней арабской культуре женщина была вправе развестись с мужем, если ему не нравился приготовленный ею кофе?
        Я наклоняюсь над стойкой.
        - Неужели?
        Она кивает и смотрит мне в лицо. Медленно отпивает из своей чашки и произносит:
        - Вычитала в одной из книг. В Большом Зале.
        - И много книг ты там прочла?
        - Все.
        - А какие-нибудь еще интересные факты узнала?
        Она отставляет чашку в сторону и, подтянувшись, садится на столешницу.
        - Самый дорогой в мире кофе производят в Индонезии. А дорогой он потому, что зерна поедают и переваривают в своем кишечнике дикие кошки, и лишь потом из них делают кофе.
        Неожиданно… Я смотрю в свою чашку и корчу рожу.
        - То есть как? Зерна кофе извлекают из кошачьего дерьма?
        Она кивает.
        - И люди платят больше денег, если он произведен из кошачьего дерьма?
        - У богатых свои странности, - смеется Уиллоу. - Вот и ты когда-нибудь станешь таким. Будешь плавать на своей мегаяхте и пить кофе из кошачьего дерьма.
        - Жуть. Надеюсь, со мной подобного не случится.
        Уиллоу упирается руками в столешницу и слегка откидывается назад, при этом качая ногами.
        - Твоя мама… Какая она?
        Я теряю дар речи.
        - Моя мама?
        - Я иногда слышу, как ты разговариваешь с ней по телефону.
        Много раз в течение дня я раздумываю, где находится Уиллоу, когда она не в теле Лайлы. Неужели она повсюду меня сопровождает? Или целый день торчит в Большом Зале? А ходит ли она за Лайлой?
        - Моя мама очень хорошая. Я счастливчик.
        Уиллоу медленно выдыхает, смотрит на свои ноги и прекращает качать ими.
        - Интересно, какой была моя мама.
        Впервые она признает, что могла раньше жить нормальной человеческой жизнью - до того, как оказалась в теперешнем состоянии. Неужели наступил перелом? Неужели она захотела узнать о своем прошлом?
        - Я думаю принять предложение и купить дом.
        Уиллоу оживляется.
        - Купить этот дом? Ты серьезно?
        Я киваю.
        - А Лайла захочет жить здесь?
        - Скорее всего, нет. Однако я могу подать ей это как вложение капитала. И у меня будет повод навещать тебя.
        - Почему ей здесь не нравится? Я просматриваю ее воспоминания об этом месте, и они все замечательные.
        - С тех пор много чего случилось. Не думаю, что ей не нравится конкретно здесь. Просто после выписки из больницы у нее не было возможности обрести постоянное жилье. По-моему, она нигде не почувствует себя дома, пока мы вдвоем не подберем себе что-то подходящее, и сомневаюсь, что ей придется по душе настолько уединенное место.
        - Она ведь раньше жила в Чикаго? И возможно, захочет туда вернуться?
        Уиллоу знает, чего хочет Лайла? И намекает мне?
        - Тебе виднее.
        Уиллоу качает головой.
        - У нее слишком хаотичные мысли.
        - Что значит «хаотичные»?
        - Трудно объяснить. Ты сам говорил, что у нее провалы в памяти. А вот мне кажется, что там всего слишком много, тяжело обработать информацию. Один слой накладывается на другой, и я не в состоянии пробиться через залежи. Да и не мои это мысли, зачем их разгребать? Проще игнорировать.
        - Наверное, ты правильно поступаешь.
        Она горько усмехается.
        - По-моему, мы уже давно перестали различать, что правильно, а что нет.
        Какое-то время мы молчим. Мы оба понимаем, что ведем себя нехорошо, - и каждый из нас надеется, что другой не положит конец этим отношениям. Мы явно наслаждаемся обществом друг друга, иначе не устраивали бы ежевечерние посиделки.
        Уиллоу задумчиво смотрит на меня.
        - Что произошло в тот вечер, когда в вас с Лайлой стреляли?
        Я переминаюсь с ноги на ногу.
        - А не проще ли тебе покопаться у нее в голове? Мне действительно не хочется об этом говорить.
        Уиллоу молчит несколько секунд, затем произносит:
        - Я могла бы… но хочу услышать твою версию.
        Воспоминания не из приятных. Изложив на допросе в полиции каждую деталь, я твердо решил больше на эту тему не распространяться. Однако Уиллоу ждет. Я открываю рот… И тут совсем рядом сверкает молния, и небо раскалывает оглушительный гром. Уиллоу вздрагивает; все погружается во тьму.
        Освещение на кухне вырубилось мгновенно - как и электричество во всем доме.
        Раскаты грома еще не успели смолкнуть, когда Уиллоу вскрикивает:
        - Лидс!
        Она явно напугана.
        Я ощупью нахожу ее, массирую ей плечи и успокаиваю:
        - Все хорошо. Просто вырубился свет. Через пару секунд включится.
        Уиллоу, отшатнувшись, срывающимся голосом выпаливает:
        - Что происходит? Где мы?
        Кухню освещает очередная вспышка молнии. Лицо девушки то высвечивается, то погружается в темноту. В ее глазах застыл ужас. Я тотчас понимаю - это уже не Уиллоу.
        - Лайла?
        - Что, черт возьми, случилось? - восклицает она громче и пятится от меня. Затем хватается за край стола, дико озираясь вокруг. - Почему я на кухне?
        Я торопливо привлекаю ее к себе и кладу руку на затылок.
        - Все хорошо. - Нужно срочно выдумать причину, почему она оказалась на кухне и не помнит, как попала сюда. - Отключилось электричество, и мы внезапно проснулись.
        - А почему я не помню? Как мы попали на кух… - Она внезапно замолкает.
        Затем медленно выдыхает.
        По тому, как она расслабилась в моих руках, я немедленно понимаю, что вернулась Уиллоу.
        - Прости. - Она высвобождается из моих объятий. - Я испугалась молнии и случайно выскользнула из тела… А ведь Лайла завтра вспомнит, как внезапно очнулась на кухне.
        Мне не нравится ее обеспокоенность - так же, как и обеспокоенность Лайлы.
        - Эй! - Я сжимаю ее руку. - Все в порядке. Я скажу ей, что это был кошмар. Или что она ходила во сне.
        Уиллоу кивает, судя по выражению лица, явно не успокоенная.
        - Ладно. - Она закрывает лицо руками. - Боже, я так виновата.
        - Все в порядке, Уиллоу.
        Она снова кивает. Но совершенно очевидно, что я ее не убедил.
        Да и себя самого тоже.
        Дознание
        - Наутро Лайла вспомнила о случившемся?
        - Да. Это было первое, о чем она спросила, когда проснулась. Я соврал ей, что, когда выключился свет, я увел ее, полусонную, на кухню. И тут, мол, ударила молния.
        - Она купилась?
        - Да. Любой человек гораздо охотнее поверит, что он был без сознания или ходил во сне, чем задастся вопросом: а не вселилось ли в него привидение?
        Детектив удовлетворенно кивает.
        - А что было дальше? Уиллоу продолжала использовать тело Лайлы? Даже после конфуза?
        Я вяло киваю. Гордиться тут нечем. Нет достаточно уважительной причины, которая оправдала бы наши действия. И недостаточно уважительной тоже нет.
        - С того дня Лайла стала более подозрительной?
        - Она постоянно чувствовала усталость и сонливость. По ночам ее тело использовала Уиллоу, и утром Лайла просыпалась озадаченной - почему она встает так поздно, хотя ложится так рано? Она списывала все на травму головы.
        - И вы ее не переубеждали?
        Прежде чем ответить, я делаю вдох и затем медленно выдыхаю.
        - Нет. Я согласился с Лайлой и записал ее на прием к неврологу.
        - И что сказал врач?
        - Консультация назначена на следующую неделю.
        - Вы поведете ее в больницу?
        Я качаю головой.
        - Не получится. Лайла никогда не простит мне того, что я натворил в последние дни. - Я наклоняюсь и прижимаю ладони ко лбу. - Ситуация вышла из-под контроля, я не в состоянии с ней справиться.
        - А почему вы не попросили Уиллоу остановиться, когда поняли, что это наносит ущерб Лайле?
        - Я не хотел, чтобы она останавливалась.
        - Потому что пытались помочь Уиллоу?
        Мне хочется сказать «да», но я качаю головой.
        - Скорее потому, что наши вечерние разговоры вошли в привычку. День за днем одно и то же: Лайла засыпает, и Уиллоу овладевает ее телом. Мы смотрим фильмы, я готовлю для Уиллоу. Затем она ложится на диван и читает какую-нибудь книгу, а я работаю над музыкой. У нас не было никакой уважительной причины так проводить время, мы ведь не занялись поисками ответов. Просто наслаждались обществом друг друга.
        Детектив кивает.
        - А как Уиллоу оценивала свое участие в происходящем?
        - Она чувствовала себя ужасно. Как и я.
        - Однако вы продолжали в том же духе?
        Его вопросы меня все больше удручают.
        - Будет ли честным признать, что вы продолжали общаться, так как начали испытывать определенные чувства к Уиллоу?
        Я не в силах произнести «да» и просто киваю.
        15
        Через два дня мы покидаем гостиницу и возвращаемся в Теннесси. Лайла очень рада.
        Чего нельзя сказать обо мне.
        Я сижу на банкетке за роялем, рассеянно перебирая клавиши. Весь день нахожусь в подавленном состоянии - словно ребенок, у которого отобрали любимую игрушку.
        Со вчерашнего вечера мы с Уиллоу почти не разговаривали. Мы смотрели очередной фильм и засиделись допоздна. Я заметил, что в последнее время она выбирает фильмы на схожие темы: привидения, загробная жизнь, другие паранормальные явления. По окончании Уиллоу задает вопросы - будто пытается решить, какая версия этого мира ей больше по душе. Вчера мы посмотрели «Куда приводят мечты». Фильм заставил ее плакать.
        Когда он закончился, она молча лежала на своей стороне постели, печально глядя на меня. Я спросил, что не так, и она ответила:
        - Я не хочу возвращаться.
        - Возвращаться? Куда?
        - В ничто. Мне нравится быть в теле Лайлы. Нравится проводить время с тобой. С каждым разом все труднее уходить в никуда.
        Я не нашел, что ответить, потому что чувствовал то же самое. Просто взял ее за руку и держал, пока мы не заснули.
        Мне становится тяжело смотреть на Уиллоу по ночам, осознавая, что она должна покинуть тело Лайлы и вернуться к своему жалкому существованию в огромном пустом доме. И чем ближе день нашего с Лайлой отъезда, тем сильнее мы с Уиллоу грустим, когда проводим время вместе.
        Я снова и снова нажимаю клавиши нижних тонов, и тут внезапно звучит высокая нота. Сама по себе. Я озираюсь вокруг. Лайла по-прежнему в спальне.
        А значит, Уиллоу пытается привлечь мое внимание.
        Я перехожу в кухню и открываю ноутбук. Уиллоу немедленно начинает печатать:
        Плохие новости.
        - Что такое?
        Лайла только что нашла кольцо.
        Я поднимаю глаза к потолку, где находится спальня.
        - Она роется в моих вещах?
        Да.
        - И что она сделала после того?
        Она ахнула. Затем положила кольцо на место и бросилась писать сообщение Аспен.
        - Черт! - У меня перехватывает дыхание.
        Я не готов к этому. Особенно после того, как две с половиной недели использовал Лайлу таким нечестным образом. Прямо сейчас сделать ей предложение - как минимум непорядочно.
        Я сажусь и закрываю лицо руками. Уиллоу снова печатает:
        Лайла не знает, в какой день ты сделаешь ей предложение. Остается элемент сюрприза. Не стоит огорчаться.
        - Дело не в том. Полагаю, я не готов. А вот Лайла теперь будет думать только о кольце.
        Не готов? Зачем же тогда взял кольцо с собой?
        - Я взял его с собой, потому что наша поездка… - Я откидываюсь на спинку стула. - Поездка должна была нас сблизить. Однако я чувствую, что отдаляюсь от Лайлы. С первого же дня, как мы сюда приехали.
        В этом виновата я?
        - Нет. То, что мы делаем, способствовало тому, но ты не виновата.
        Я не знала причину вашей поездки. Теперь я чувствую себя виноватой, что вмешалась в естественный ход событий. Я могу остановиться. Если ты хочешь провести последние два дня с Лайлой… Я исчезну.
        Мое сердце сжимается. Я не хочу провести последние два дня без Уиллоу.
        - Вот чего я и боюсь.
        Я закрываю ноутбук. Не желаю продолжать разговор. Во всяком случае, посредством ноутбука. Нужно поговорить с Лайлой. Оценить, в каком она настроении. Вдруг она увидела кольцо и растерялась? Может, и она пока не готова? И тогда придется начать давно назревший разговор.
        Я иду наверх и слышу, как шумит душ. Лайла чистит зубы. Она всегда так делает: включает душ, чтобы вода нагрелась, а сама минут десять готовится ко сну - чистит зубы, умывается, выщипывает брови. А потом ей едва хватает горячей воды, чтобы как следует принять душ.
        Увидев меня, она улыбается, выплевывает зубную пасту и полощет рот. Затем подходит ко мне, обвивает руками и прижимается своими губами к моим. Небо и земля - какая она сейчас по сравнению со своей бледной копией, которая весь день бродила по дому. Предстоящая помолвка девушку явно возбудила; более того, снова вдохнула в нее жизнь!
        - Чем занимаешься? - Судя по голосу, уровень счастья выше среднего.
        - Работаю.
        Она проводит ладонями по моей груди.
        - Тебе нужно сделать перерыв. Принять со мной душ.
        Я оборачиваюсь, словно куда-то тороплюсь.
        - Я помылся сегодня утром.
        Снова смотрю на Лайлу. Она закатывает глаза; ладони скользят ниже, к поясу брюк.
        - Хорошо, тогда я приму душ позже. - Она проводит губами по моему подбородку, одновременно забираясь мне в трусы. - После того, как закончу с тобой.
        И прежде чем я успеваю возразить, она прижимает меня к двери ванной и опускается на колени. В последние три дня у нас не было секса. И я не могу придумать достаточно убедительной причины, чтобы отказаться от минета и не задеть при этом ее чувств.
        Она сейчас на подъеме. Полагает, что поездка закончится предложением руки и сердца и всю оставшуюся жизнь мы проведем вместе - я и Лайла.
        Может быть. Я не знаю. Однако Лайла не в той позе, чтобы сейчас с ней беседовать. Она берет меня в рот, хотя я еще недостаточно твердый. Не в состоянии мгновенно возбудиться из-за царящего в голове бардака, я смотрю на Лайлу, но, помимо своей воли, думаю об Уиллоу.
        Порой, глядя на Лайлу, я желаю видеть в ней Уиллоу. За завтраком ловлю себя на том, что намного охотнее поболтал бы с веселой Уиллоу, чем с Лайлой, вечно жалующейся на головную боль. И днем, разговаривая с Уиллоу по компьютеру, я все время желаю - вот она вселится в тело Лайлы, и тогда мы сможем пообщаться лицом к лицу.
        Лайла водит языком вдоль моего члена, а мне бы хотелось, чтобы это делала Уиллоу.
        И от этой мысли я становлюсь твердым.
        Оказывается, легко вообразить, что Лайла - это Уиллоу! Потому что, думая об Уиллоу, я могу представить ее только в образе Лайлы. Я запускаю руку в волосы Лайлы… А что бы я чувствовал, будь сейчас Уиллоу в ее теле? Как Уиллоу работала бы язычком? Точно так же? И издавала бы такие же звуки?
        Она охватывает меня губами и вбирает в себя так глубоко, как может. Я со стоном упираюсь головой в дверь и сжимаю затылок Лайлы. Одной рукой она водит по члену в одном ритме с губами, другая рука взбирается вверх по моему животу. Я хватаю ее ладонь и прижимаю к груди.
        Как целуется Уиллоу? Так же, как Лайла? Чем секс с Уиллоу отличался бы от секса с Лайлой? Уиллоу так же выгибала бы спину, если бы я входил в нее?
        - Стоп. - Я отпускаю ладонь Лайлы и обеими руками обхватываю ее голову. - Я сейчас кончу. - Я всегда предупреждаю ее об этом, и она останавливается, чтобы завершить процесс рукой.
        Она выпускает меня, жадно втягивает в себя воздух и шепчет:
        - Сегодня можешь кончить мне в рот.
        Она снова берет меня в рот. Лайла возбуждена, ее глаза горят. Я понимаю, что таким способом она благодарит меня за еще не сделанное предложение.
        Все, что сейчас происходит, - сплошное недоразумение. Лайла уверена, что доставляет удовольствие своему без пяти минут жениху, а я представляю себе на ее месте привидение, в которое постепенно влюбляюсь.
        Более странного оргазма я еще не испытывал.
        Даже наслаждения не ощущаю.
        Мои ноги дрожат, а Лайла еще держит меня во рту, проглатывая последние капли лжи, которые я ей отдаю. Я молча закрываю глаза и жду, когда она закончит.
        После того как Лайла наконец отпускает меня, я даже не решаюсь посмотреть ей в глаза.
        Думаю только об одном: о словах, которые она произнесла в вечер нашего знакомства - после того как я сказал, что лучшего секса, чем с ней, у меня никогда не было. «Нам всегда так кажется в момент страсти. А потом появляется кто-то другой, и мы забываем, как хорошо было прежде. Цикл повторяется».
        Значит, Лайла была для меня лишь частью бесконечного цикла?
        Я не сомневался, что она - единственная. А теперь чувствую угрызения совести, потому что десять секунд назад понял, что уже перешел к новому витку цикла.
        То есть к Уиллоу.
        Только с Уиллоу я хочу говорить, когда просыпаюсь. Только Уиллоу я хочу видеть, прежде чем уснуть. Только с Уиллоу я хочу проводить целый день.
        Почти во всех ситуациях я предпочту Уиллоу - не Лайлу, как бы ни тяжело и стыдно мне было это принять.
        Я слышу, как вода с шумом льется в раковину, и открываю глаза. Лайла снова чистит зубы. Она полощет рот, затем сплевывает воду в раковину и вытирает рот тыльной стороной ладони, гордо улыбаясь.
        - Я вижу, у тебя слов нет? - весело спрашивает она.
        Я действительно не знаю, что ответить. «Прости меня» тут явно неуместно.
        - Это было… ни с чем не сравнимо. - Я не лгу. «Ни с чем не сравнимо» не всегда означает «хорошо», а лгать Лайле я больше не хочу. С меня хватит.
        Она снова подходит ближе и подтягивает мои спущенные трусы. Затем наклоняется, ласково целует меня и, не отрывая губ от щеки, произносит:
        - Иди, продолжай работать. Вечером отблагодаришь. - Она хихикает, снимает футболку и наконец забирается под душ.
        Который так и оставался включенным все это время.
        Я выхожу из ванной и смотрю на нашу постель. Ту самую, в которой полюбил Лайлу.
        Влюбиться в нее было сродни невесомости; словно легкий бриз прошелестел и наполнил свежестью все тело.
        А вот разлюбить - адски тяжело.
        Я подхожу к кровати и падаю на нее. Не хочу спускаться на первый этаж. Не хочу сегодня видеть Уиллоу. И Лайлу тоже не хочу видеть.
        Хочу спать.
        16
        - Как ты думаешь, почему я способна передвигать предметы?
        Ее голос вырывает меня из когтей сна. Я открываю глаза. Уиллоу лежит на своей стороне кровати лицом ко мне. Не знаю, сколько времени; за окном все еще темно.
        Я тру глаза и хрипло спрашиваю:
        - Ты о чем?
        - Я могу передвигать предметы, когда не нахожусь в теле Лайлы. Воздействовать на них. Однако ты меня при этом не видишь, и я сама себя тоже. Значит, я сделана не из вещества. Бессмыслица какая-то.
        - Может, ты состоишь из энергии? И неким образом преобразуешь ее во что-то такое же осязаемое, как вещество.
        Она со вздохом переворачивается на спину и начинает рассматривать деревянную балку над кроватью.
        - Если бы причина заключалась в этом, я не была бы настолько сильна.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Я способна перемещать и крупные предметы. Я уже пробовала. Как-то в полночь я передвинула всю мебель в Большом Зале.
        - От скуки?
        - Нет. Потому что я ненавидела Уоллеса Биллингса и решила напугать его.
        Я навостряю уши и привстаю, опираясь на локоть.
        - Кто такой Уоллес Биллингс?
        Она прищуривается, глядя на меня с озорной улыбкой.
        - Владелец гостиницы. Именно я заставила его пару месяцев назад выставить дом на продажу.
        Она явно гордится собой, глаза сияют. А я-то голову ломал, почему гостиница продается!
        Уиллоу садится на постели, прикрываясь простыней.
        - Тебе ведь известно, что я не помню, как долго здесь нахожусь?
        Я киваю.
        - Так вот, Уоллес унаследовал гостиницу незадолго до моего появления. Он упоминал об этом в разговорах, которые я подслушала. Раньше собственником была его мать; после ее смерти недвижимость перешла к сыну, и он раздумывал, что с ней делать - продолжать использовать как гостиницу или продать. А спустя некоторое время он решил поселиться здесь с семьей. Я его терпеть не могла. Такая сволочь! Как он относился к людям! К жене, к детям, ко всем, с кем говорил по телефону. Я не знала, сколько мне суждено обитать здесь, однако не могла допустить, чтобы он жил со мной в одном доме.
        - И что ты предприняла? Явилась ему?
        - Нет. - Уиллоу качает головой, затем смотрит вверх и вправо. - Хотя… Пожалуй, то, что я сделала, вполне могло бы сойти за воздействие потусторонних сил. Просто я всерьез не считала себя привидением, и с моей стороны это был всего лишь розыгрыш.
        - Так что ты натворила?
        Уиллоу прижимает подбородок к груди, глядя на меня с некоторым смущением.
        - Не осуждай меня.
        - Не буду.
        - Сперва я просто шалила. То дверь захлопну, то свет выключу. В общем, вела себя как типичное привидение. Забавно было наблюдать, как он пытается найти объяснение моим выходкам. Однажды ночью, твердо решив, что не желаю больше ни дня терпеть его присутствие в доме, я передвинула всю мебель в Большом Зале: диван поставила напротив стеллажей, рояль - в противоположную часть зала. Даже книги переставила на полках.
        - И какой была его реакция на следующий день, когда он все это увидел?
        Уиллоу сжимает губы в струнку и лукаво покачивает головой из стороны в сторону.
        - Понимаешь… дело в том, что… я произвела перестановку в его присутствии.
        Представляю, как себя чувствовал бедняга, когда у него на глазах рояль сам по себе начал передвигаться по комнате!
        - В тот же день он выставил дом на продажу и с тех пор сам сюда ни ногой.
        - Ну ни фига себе, - смеюсь я. - Вот и объяснение, почему с продажей такая спешка.
        Уиллоу с гордой улыбкой откидывается на подушку. Ее веселье заразительно, и я тоже со смехом падаю на постель.
        В этот момент я вспоминаю разные мелочи, случившиеся в день моего приезда. Как Уиллоу спасла кухню от пожара, как она отмыла пол от пролитого вина… Вот тебе и привидение!
        Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть ей в лицо.
        - А почему ты не попыталась явиться мне и пошутить подобным образом?
        Уиллоу перестает улыбаться и серьезно отвечает:
        - Потому. Ты не сволочь. И мне стало жаль тебя.
        - Тебе стало жаль меня? Почему?
        Она пожимает плечами.
        - Ты показался мне грустным.
        Я показался ей грустным? Неужели это правда?
        Я отрываю взгляд от нее и смотрю в потолок.
        - Ты всегда был таким? - спрашивает она.
        - Не вполне понимаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь «грустный». Объясни на примере.
        - Ну вот, например, когда Лайла выходит из комнаты, ты долго и пристально смотришь на дверь. Отсутствующим взглядом. А иногда ты печалишься даже в ее присутствии. Хотя я не знаю. Просто у меня такое ощущение. Может, я ошибаюсь.
        Наверное, не стоило сознаваться, но я качаю головой.
        - Нет, ты не ошибаешься.
        Она вновь садится, придерживая простыню на груди. Я поворачиваю к ней голову.
        - Тебе не доставляет удовольствия быть с ней? - спрашивает она.
        - Раньше - доставляло. Теперь все… усложнилось. - Я понижаю голос. Почему-то мне кажется, признаться будет легче, если я произнесу эти слова тихо. - В наших отношениях много изменилось с того дня, когда произошла трагедия. Мы уже не та счастливая пара. Лайле пришлось многое вынести и физически, и эмоционально. Конечно, я никогда не отрекусь от нее, однако… - Я не знаю, как закончить фразу. Никогда еще не признавался в этом вслух.
        - Однако что?
        Я вздыхаю.
        - Порой задумываюсь: если бы я встретил ее сегодня… такую, как она есть сейчас… полюбил бы я ее так же безоглядно, как полюбил тогда? Не знаю. Порой в глубине души я думаю, что вообще был бы не способен влюбиться в ее теперешнюю версию. И когда мне на ум приходит такое… я чувствую себя полным дерьмом. Потому что именно я - причина трагедии. Я - причина того, что она несчастна. Я не смог защитить ее.
        Уиллоу смотрит на меня с сочувствием и даже почти с раскаянием - будто открыла этот ящик Пандоры помимо своей воли. Она делает вдох и затем молча выдыхает.
        - Надеюсь, все постепенно придет в норму и ваши отношения станут такими же, как вначале. Могу тебя утешить - сейчас ты выглядишь не особо грустным. Не сравнить с тем, что было в день приезда.
        Я подмигиваю ей и признаюсь:
        - В этом заслуга не Лайлы, а твоя.
        Глаза Уиллоу едва заметно вспыхивают - словно она не ожидала услышать такие слова.
        Не стоило мне признаваться - сразу накатило чувство вины. И все же я признался; а признался, потому что это правда. Я с нетерпением жду встреч с Уиллоу; проводить время с Лайлой уже не так интересно.
        Ну и кто я после этого?
        Я сажусь на постели. Провожу ладонями по лицу, взъерошиваю волосы и меняю тему разговора.
        - Ты голодна? Хочешь, я что-нибудь приготовлю?
        Уиллоу смотрит на меня, замерев, будто все еще переваривает мои слова. Затем кивает и грациозно выскальзывает из постели, волоча за собой простыни. Направляется прямо к комоду, достает одну из футболок Лайлы и натягивает ее через голову. На этот раз я не в силах отвести взгляд, и от нее это не укрывается.
        - Ничего нового, все это ты уже видел раньше, - произносит она невозмутимо, выходит из комнаты и спускается по лестнице.
        Выждав несколько минут, я следую за ней, со стыдом осознавая, что обнаженная Уиллоу произвела на меня большее впечатление, чем Лайла, державшая во рту мой член. Хотя, казалось бы, в чем разница? Ведь тело, черт возьми, одно и то же!
        Я приготовил запеченный сыр. Лайла за ужином ограничилась салатом, а Уиллоу пожаловалась, что ее мучает зверский голод; и я сделал ей два сэндвича.
        Я доволен, что Уиллоу берет тело Лайлы, хотя бы ради полноценного питания. Не то чтобы запеченный сыр особо питателен, но для тела Лайлы он полезнее, чем любой низкокалорийный продукт. Лайла уж точно не стала бы есть сыр добровольно.
        Ее одержимость диетами давно меня беспокоила, однако я смотрел на это сквозь пальцы - в последние полгода все мое внимание было сосредоточено на многих других вещах, касающихся Лайлы. Я полагал, что вопрос с питанием решится сам собой.
        Увы, не решился. Тем не менее благодаря Уиллоу проблема беспокоит меня меньше.
        Уиллоу уминает второй сэндвич. С тех пор как я вручил ей тарелку с едой, мы оба не произнесли ни слова. Я сижу за компьютером и изучаю информацию о гостинице на сайте агентства недвижимости, все еще терзаясь сомнениями относительно дома.
        Не хочется оставлять Уиллоу одну, однако Лайла однозначно откажется жить здесь. Попросить Уиллоу уехать вместе с нами - тоже не выход. Нельзя больше позволять ей заимствовать чужое тело. Этот способ общения дорого обходится Лайле.
        Да и мне тоже.
        Остается одно - купить дом. Тогда мы с Лайлой будем сюда приезжать, и несколько раз в год Уиллоу сможет вселяться в тело Лайлы. А тем временем мы продолжим поиски ответов. Конечно, если Уиллоу будет готова.
        И я пишу письмо риелтору, предлагая десять тысяч долларов сверх запрашиваемой цены. А еще уведомляю, что хотел бы продлить аренду дома до полного завершения сделки.
        Не знаю, как Лайла отнесется к тому, что мы здесь задержимся; это ее проблемы, которые на мое решение не повлияют. Я сам сделал выбор и сам готов нести издержки.
        Отправив письмо, я проверяю новые входящие сообщения. Одно из них с неизвестного адреса.
        Лидс, вы давно не появлялись на форуме.
        Приношу извинения, если моя попытка связаться с вами вне форума доставила вам неудобства, однако у меня есть талант отделять зерна от плевел. Я верю вам и выражаю надежду, что и вы, в свою очередь, доверитесь мне.
        Я могу помочь вашему привидению.
        В адресе отправителя я узнаю ник с форума. UncoverInc.
        Как он нашел меня? Я не упоминал свое настоящее имя!
        Перехожу на форум и открываю свой профиль. Неужели ему удалось каким-то образом вытащить информацию из фейсбука? Хотя у меня включен приватный режим… Не успеваю я разлогиниться, как выскакивает сообщение в чате.
        Вы получили мое письмо?
        Я бросаю взгляд через стол на Уиллоу. Она продолжает есть и не обращает на меня внимания. Я немного сдвигаю стул и печатаю ответ.
        Да. Откуда вам известен мой адрес электронной почты?
        Если вы надеетесь сохранить анонимность, никогда не используйте мобильный телефон. Однако же меня не интересует, кто вы, так что у вас нет причин для беспокойства. Меня интересует ваше привидение. Вы что-нибудь узнали о ней?
        Нет.
        Вы сейчас в той же гостинице?
        Я откидываюсь на спинку стула и в замешательстве пялюсь на экран. Ему известно, где мы находимся! Мой пульс начинает зашкаливать. В последний раз, когда кое-кто вычислил, где мы живем, все закончилось очень плохо. Я вскакиваю с места и бегу к парадной двери - убедиться, что она заперта.
        Иду дальше и дважды проверяю сигнализацию. Затем осматриваю другие двери и окна. Дом огромный, окон много; не удивительно, что Уиллоу закончила есть, когда я возвращаюсь на кухню.
        Удивляет меня другое: она смотрит на экран моего ноутбука. И выглядит при этом так, словно я ее предал.
        - Что это значит?
        Она рассержена? Или нет? По ней не скажешь. Я мотаю головой и закрываю ноутбук, однако Уиллоу силой его у меня вырывает.
        - Кто он?
        - Не знаю.
        - А откуда он знает обо мне?
        - Один парень с форума. Я думал, там все анонимно… а он нашел способ со мной связаться.
        Уиллоу встает и начинает мерить кухню шагами.
        - Так вот почему ты был такой дерганый, пока я ела?
        - Я не дерганый.
        - Неправда. Ты кинулся проверять все окна и двери, потому что, кем бы ни был тот парень, он знает, где мы находимся.
        - Не беспокойся. Лишняя предосторожность не помешает.
        Плечи Уиллоу напряжены. Второй раз вижу ее в стрессовом состоянии в теле Лайлы. Она останавливается и спрашивает:
        - Зачем ты общался с ним? Хочешь изгнать меня из этого дома?
        - Нет. Я общался с ним, потому что, когда это началось, я решил, что схожу с ума.
        - А зачем общаешься с ним сейчас?
        - Он сам выходит на связь. Уиллоу, я ничего не скрываю. Он категорично утверждает, что способен помочь тебе. Однако я не принял его предложение, потому что сейчас ты не хочешь найти ответы.
        Она расстроенно выдыхает. Затем идет к морозильнику, открывает его и достает мороженое в двухлитровом ведерке. Втыкает в мороженое ложку и отправляет в рот большую порцию.
        - Мы оба понимаем, что для любого привидения значит «найти ответы», - произносит она, не прекращая уплетать мороженое - мятное с шоколадной крошкой. - Это значит, что моему пребыванию в доме придет конец. Если тот человек прав, он найдет причину, по которой я здесь застряла, и разорвет мою связь с этим домом. И я исчезну навсегда. Ты тоже смотрел фильмы. Патрику Суэйзи пришлось умереть дважды. Дважды!
        - Уиллоу, это всего лишь кино. Снятое в Голливуде людьми, которым платят за их богатое воображение. Мы не знаем, что произойдет в действительности.
        Она снова начинает расхаживать по кухне, прижав к груди ведерко с мороженым и размахивая ложкой.
        - Может, и не знаем. Но таково общепринятое мнение. Возьми сюжет любой истории о призраках: герои стали привидениями, потому что у них в жизни что-то пошло не так. Один совершил ужасный поступок, у второго остались неоконченные дела, третьему нужно заслужить прощение. Или, наоборот, простить… - Она опускается на стул - осторожно, словно вся энергия ушла в гневную отповедь. - А вдруг мне не понравится то, что он выяснит? И не понравится то, что будет дальше? - Она переворачивает ложку, слизывает мороженое и оставляет ложку во рту. А сама наклоняется вперед, сцепив руки за головой и упираясь локтями в стол.
        А ведь я не намеревался ее расстраивать.
        До нашего с Лайлой приезда Уиллоу такие проблемы не волновали. Она даже не считала себя привидением. Просто существовала в своей реальности и была в согласии с миром. А потом появились мы, нарушили границу между двумя реальностями, и ничего хорошего из этого не вышло.
        Лайле тоже плохо из-за постоянной усталости…
        Я стал лжецом.
        - Уиллоу, - тихо говорю я. Она поднимает глаза и вынимает ложку изо рта. - Ты считаешь, мы поступаем неправильно? Когда используем Лайлу?
        - Разумеется. Если у нас есть возможность что-то сделать, мы вовсе не обязательно должны это сделать.
        Она права, я понимаю. И все время понимал. Однако эгоистичная часть меня оправдывала такое поведение. Потому что я убеждал себя, что помогаю Уиллоу.
        А ведь до моего появления Уиллоу совсем не требовалась помощь. Она завладела телом Лайлы лишь потому, что хотела ощутить вкус пищи. И даже после того случая все могло быть хорошо… Но в процесс вмешался я. И увлекся патологически, до такой степени, что подверг риску Лайлу. А может, и Уиллоу тоже.
        Уиллоу ставит ведерко с мороженым обратно в морозильник и категорично заявляет:
        - По-моему, ты устал.
        - Да, верно.
        - Можешь идти в постель. - Она указывает рукой в сторону лестницы. - А я какой-нибудь фильм посмотрю.
        Я не хочу, чтобы она смотрела фильм. И, наверное, больше не хочу, чтобы она использовала тело Лайлы.
        - Лайла тоже устала. Ей нужно поспать.
        Уиллоу застывает на месте. Ясно, что лимит моей безнравственности исчерпан. Она молча и печально смотрит на меня, затем шепчет:
        - Мне вернуть ее тело? Ты этого хочешь?
        Я киваю и отправляюсь наверх, чтобы не видеть выражение лица Уиллоу.
        Она тоже идет к лестнице и появляется в спальне минутой позже, опустив глаза, и, не глядя на меня, ложится на свою половину кровати. По-прежнему в рубашке Лайлы, которую чуть раньше взяла из комода.
        - Когда Лайла ложилась в постель, на ней ничего не было.
        Уиллоу снимает рубашку через голову, вешает на место и возвращается, не стараясь прикрыться. Однако я даже не смотрю на ее тело. Я смотрю на ее лицо, и в лунном свете вижу слезы на глазах.
        Она забирается в постель, ложится спиной ко мне и с головой укрывается одеялом. Она плачет.
        Ненавижу себя за то, что обидел ее. А что было делать? Мы общаемся посредством тела девушки, не имея на то права.
        Дыхание Уиллоу становится прерывистым, словно она изо всех сил старается сдержать рыдания. Меня переполняет желание утешить ее. Ведь не кто иной, как я, стал причиной ее слез. Я придвигаюсь ближе, нахожу ее под одеялом и обнимаю за талию.
        Она хватает мою руку и ободряюще сжимает ее. Так она дает мне знать, что согласна с моим решением. Хотя ей самой от этого не легче.
        Когда Лайла грустит, ее состояние почти всегда поправимо - с помощью тех же самых лекарств, что прописаны ей от недомоганий. А вот к тоске Уиллоу даже не знаешь, как подступиться. Я не в силах исцелить ее от одиночества, на которое она обречена в своей реальности. Нельзя сказать ей «все будет хорошо» - откуда мне это знать?
        - Я хочу, чтобы ты завтра связался с тем человеком, - говорит Уиллоу, - и спросил, действительно ли он мне поможет.
        Я закрываю глаза. Наконец-то она решилась что-то предпринять. Я целую ее в затылок и шепчу:
        - Обязательно.
        - Ты больше не хочешь, чтобы я использовала Лайлу?
        Я медлю с ответом. Невозможно просто сказать «да» или «нет». Конечно же, хочу - потому что мне нравится общаться с Уиллоу. И в то же время не хочу - потому что мы зашли слишком далеко.
        Уиллоу принимает мое молчание в знак подтверждения того, что «не хочу».
        Я зарываюсь лицом в ее волосы, по-прежнему не говоря ни слова. Все, что бы я ни произнес сейчас, станет лишь очередным пунктом в списке моих поступков, которые иначе как предательством в отношении Лайлы не назвать. Например, мое намерение купить дом. Я даже с Уиллоу не поделился.
        - Я принял предложение о покупке дома.
        Уиллоу резко поворачивается, задев грудью мою руку. Я пытаюсь игнорировать это, хотя сейчас мы находимся в более интимной позиции по отношению друг к другу, чем когда-либо. Трудно игнорировать подобные вещи, когда между нами всего пара дюймов, а в заплаканных глазах Уиллоу мелькнул лучик надежды.
        - Правда?
        Я киваю, одновременно убирая руку с ее талии. Затем касаюсь лба девушки и отвожу в сторону упавшую на глаза прядку волос.
        - Да. Я не буду жить здесь постоянно, однако периодически смогу приезжать. Я хочу помочь тебе.
        - А как насчет Лайлы?
        Я пожимаю плечами. Захочет ли она сюда возвращаться?
        Тем не менее я понимаю - мое возвращение принесет только м?ку, если у нас не будет тела Лайлы. Разумеется, общаться мы сможем. Но при этом не сможем посмотреть в глаза друг другу.
        В комнате тихо - настолько тихо, что я слышу, как бьется сердце Уиллоу. В ее взгляде смесь тоски и нетерпения. В моем, наверное, тоже.
        Нет, покупка дома не принесет мне покоя. Расставшись с Уиллоу, я начну думать о ней ежеминутно. И всякий раз, целуя Лайлу, буду представлять на ее месте Уиллоу.
        Смотрю на губы Уиллоу и вспоминаю, как неритмично билось мое сердце, когда я впервые поцеловал Лайлу. Теперь то же самое: короткое «тюк», а затем длинное «БУХ».
        Никогда не думал, что другая девушка всколыхнет меня сильнее, чем Лайла.
        Провожу по подбородку Уиллоу тыльной стороной ладони и запрокидываю ей голову. Она не закрывает глаз. Я медленно наклоняюсь и нахожу ее губы. Мы оба не торопимся; наши губы пока что легко касаются друг друга. Наверное, страшимся - как это отразится на нашем будущем?
        Поцеловав Уиллоу, я пересеку черту. Не заставит ли меня этот поцелуй желать ее еще больше? Настолько, чтобы никогда не уезжать отсюда? Ослабит мою решимость до такой степени, что я буду позволять Уиллоу использовать тело Лайлы всегда, когда она захочет?
        В этот миг мне все равно.
        В этот миг мной руководит одно - мое ненасытное, эгоистичное стремление поцеловать Уиллоу. Пусть даже рухнут основы мироздания - мне наплевать!
        Я провожу ладонью по волосам Уиллоу. Тем временем мой язык проникает к ней в рот. И я целую ее жадно, с небывалой страстью. Я и не догадывался, что во мне тлеет пожар такой силы.
        Уиллоу издает стон и распаляет меня еще больше. Сам не знаю почему, но я целую ее так, словно этот миг у нас вот-вот отберут.
        Уиллоу отвечает тем же - придвигается ближе, перебирает мои волосы. Я чувствую, как ее соски упираются мне в грудь, и тело пронзает острое желание. Я хочу лечь на нее. Хочу войти в нее. Хочу перетрогать губами ее всю. Хочу переслушать все звуки, которые она способна издать, хочу извлекать из нее эти звуки своими руками и своим языком.
        Поцелуй длился всего несколько секунд, однако этого оказалось достаточно, чтобы боль, сжигающая меня изнутри, невероятно усилилась, и продолжать его стало невыносимо.
        Боль разливается по всему телу, но б?льшая ее часть сосредоточена в груди. Мне приходится отпустить Уиллоу и глотнуть воздуха, иначе мое сердце захлебнется от удушья.
        Переворачиваюсь на спину, пытаясь перевести дух. Во всем мире недостаточно воздуха, чтобы облегчить мои страдания.
        Нахожу руку Уиллоу и сжимаю ее. Это все, что я могу сделать. Я не смею поцеловать ее еще раз. Не смею вновь пройти через все это, зная - она не та, которую я буду целовать всю оставшуюся жизнь.
        Не стоило этого делать. Теперь я не хочу уезжать. Единственно важная задача для меня сейчас - обеспечить, чтобы Уиллоу больше ни дня не провела в этом доме одна. Мне крайне необходимо найти ответ - почему Уиллоу застряла в своей реальности. Потому что я отчаянно нуждаюсь в том, чтобы она застряла в моей.
        Поворачиваю голову, чтобы взглянуть на нее… Зря, стало только хуже. Я вижу, что ее сердце разбито. Она подкатывается ближе, тыкается головой мне в шею, обвивается вокруг меня.
        - Всякий раз, когда мне приходится покидать тело Лайлы, я воспринимаю это как наказание. Но все повторяется каждую ночь, снова и снова. Просто пытка.
        Я обнимаю ее, страстно желая избавить от страданий. Однако это не в моих силах.
        17
        Просыпаюсь. Постель пуста. Я касаюсь подушки Лайлы и провожу по ней рукой, словно Уиллоу все еще лежит рядом. А может, она и правда рядом?
        Хочу узнать время, но телефона не нахожу. Ни на полу, ни в постели. Нигде.
        Неужели Лайла взяла?
        Бросаюсь вниз, прыгая через две ступеньки. Зачем Лайла взяла телефон? Страшно подумать, что она может там увидеть - переписку с Уиллоу, приложение для камер видеонаблюдения… На кухне Лайлы нет. Я заглядываю в Большой Зал, в спальни на первом этаже. Затем открываю заднюю дверь. И у бассейна ее нет.
        Распахиваю парадную дверь.
        Лайла сидит на ступеньках веранды, устремив взгляд на подъездную дорожку. В ее руке сигарета.
        - Что ты делаешь?
        Она даже не поворачивается в мою сторону. Неужели что-то разузнала? У меня так много секретов - камеры видеонаблюдения, переписка в ноутбуке, поцелуй прошлой ночью…
        На ватных ногах спускаюсь по ступеням.
        - Я понятия не имел, что ты куришь.
        Она глубоко затягивается.
        - Вообще-то не курю. Но в сумочке всегда ношу заначку - на случай, если разволнуюсь.
        Она оборачивается через плечо и глядит на меня с подозрением.
        - Что случилось? - Я стараюсь говорить твердо.
        Лайла снова отворачивается и произносит бесстрастно:
        - Почему ты не сказал мне о покупке дома?
        Запрокидываю голову и с облегчением выдыхаю. Я уж думал, она нашла записи с камер. Этого я бы точно объяснить не смог. А вот ее реакция на покупку дома вполне ожидаема. Так и думал, что начнет психовать.
        Даже хорошо, что она сама все узнала. Я в любом случае собирался сегодня рассказать ей о своем решении.
        - С чего ты взяла?
        - К нам заезжала риелтор. - Лайла вталкивает сигарету в щель между ступеньками - яростно, словно срывая на ней зло. - Договор в кухне на столе. Она хотела бы забрать его в конце дня.
        Никогда не видел ее такой рассерженной. Говорит рублеными фразами, в глаза мне не смотрит.
        - Я хотел сделать тебе сюрприз.
        - Твой сюрприз, черт возьми, удался. - Она встает, протискивается мимо меня и возвращается в дом.
        Я иду следом, несколько озадаченный степенью ее негодования. Конечно, я не ожидал восторга, однако не ожидал и такого гнева.
        - Лайла! - окликаю я ее с верхней ступеньки лестницы.
        Дверь спальни захлопывается прямо у меня перед носом. Я вхожу и вижу, что Лайла достала из-под кровати пустой чемодан, открыла и бросила на постель.
        - Что тебя так обидело?
        Она вытряхивает содержимое ящиков комода и запихивает в чемодан.
        - Я не желаю жить в глухомани! Мы с тобой пара. Ты должен обсуждать со мной подобные вещи, а не действовать у меня за спиной. - Лайла переходит к шкафу и начинает вытаскивать оттуда свою одежду.
        - Я ничего не скрывал. Я готовил сюрприз. Именно здесь мы полюбили друг друга, и я думал, что этот дом многое для нас значит.
        Ее лицо искажается от злости.
        - Здесь выходила замуж моя сестра. Этот дом больше значит для нее, чем для меня. А я вообще не люблю Канзас. Я давала тебе понять это всеми доступными способами, причем старалась не быть грубой. - Она заталкивает в чемодан блузки прямо с вешалками. - Какую конечную цель ты преследуешь, Лидс? Вынудить меня жить там, где я не хочу? Или надеешься, что я брошу тебя и вернусь в Чикаго?
        Она продолжает сборы, и я не уверен, смогу ли переубедить ее. Нет, Лайлу нельзя отпускать! Особенно после прошедшей ночи, после поцелуя с Уиллоу! Я должен уговорить ее остаться, хотя бы на один день! Дать мне шанс еще раз увидеться с Уиллоу, попрощаться с ней лицом к лицу.
        Если Лайла уедет, я не смогу этого сделать.
        Бросаюсь к шкафу, достаю кроссовки и дрожащими руками вынимаю кольцо.
        - У меня был план.
        Увидев кольцо, она застывает на месте.
        - Я собирался сегодня вечером сделать тебе предложение и рассказать о доме. Я все решил заранее. Не предполагал, что ты преждевременно раскроешь мой секрет.
        Лайла прекращает сборы. Смотрит на коробочку, затем поднимает глаза, все еще полные обиды.
        - Я уже видела кольцо. Ты хоть понимаешь, что наделал? Оставил чек в коробочке!
        Не могу взять в толк, при чем здесь это. Я в любом случае убрал бы чек, прежде чем делать предложение.
        - А при чем здесь чек?
        - Лидс, ты купил кольцо, когда я лежала в больнице. Полгода назад! Значит, ты полгода сомневался, хочешь ли прожить со мной жизнь. - Она застегивает чемодан. - Если намерен оставаться в гостинице, на здоровье. Запрись на ключ и сиди в своем доме. А мне здесь не нравится, и ноги моей здесь не будет. Машину я забираю.
        Черт.
        Черт!
        Если она уедет, я больше не увижу Уиллоу.
        Я проношусь через всю спальню и запираю дверь на ключ. Затем встаю перед Лайлой на колени. Она замирает.
        - Со дня нашей встречи я знал, что хочу жениться на тебе! Я купил кольцо полгода назад и ждал, пока ты поправишься и мы сюда вернемся. Я хотел сделать тебе предложение именно здесь, в доме, где мы познакомились. Я люблю тебя, Лайла, и хочу прожить с тобой всю оставшуюся жизнь. Пожалуйста, не уходи!
        Лайла не двигается и смотрит на кольцо, уже не такая напряженная, как минутой ранее. Не такая рассерженная.
        - Пожалуйста, - умоляю я.
        Она медлит, все еще сомневаясь. Затем опускает чемодан на пол.
        - Ты меня реально озадачил. Хочется тебе верить. Вот только почему-то не верится.
        «Потому что я тебя обманываю», - чуть не произношу я. Тем не менее встаю, беру ее за руку и пристально смотрю в глаза, надеясь выглядеть честным. И мои первые слова действительно искренни:
        - Уже в первую нашу ночь я понял, что хочу на тебе жениться. Еще ни с кем я не ощущал такой тесной связи, как с тобой. - А вот дальше следует ложь: - Я хочу провести с тобой всю жизнь, Лайла. Пожалуйста, выходи за меня.
        Она поверила. По глазам вижу. Все раздражение улетучилось и сменилось облегчением.
        - Так, значит, ты не сомневался в нашей любви?
        Да. Сомневался. Все полгода.
        - Нет. Ни единой секунды!
        Лайла покаянно мотает головой. Из ее правого глаза выкатывается слезинка.
        - Я все испортила. Лидс, прости меня. Я разозлилась и все испортила.
        Я достаю кольцо из коробочки и надеваю на дрожащий пальчик. Она уже ревет в три ручья.
        - Ты ни в чем не виновата. Я должен был лучше все продумать.
        Лайла повисает у меня на шее.
        - Нет, все замечательно. - Она целует меня и отводит голову, чтобы взглянуть на кольцо. - Я согласна! Да, да, да! Я выйду за тебя замуж!
        Да уж, не так я представлял себе предложение руки и сердца.
        Я пытаюсь держаться с достоинством, но чем шире улыбается Лайла, тем поганей у меня на душе.
        Она вновь целует меня. Изо рта пахнет табаком, приходится делать над собой усилие, чтобы не оттолкнуть ее.
        В последний год я совершил немало ужасных ошибок, однако сейчас просто пробил дно. Сделал предложение девушке, хотя больше не уверен, что люблю ее.
        - Нужно позвонить Аспен! - Лайла выбегает из спальни и вприпрыжку несется вниз.
        Я остаюсь в спальне. Стою и мотаю головой.
        Что я наделал?
        За спиной раздается скрип, и нижний ящик комода сам по себе выдвигается.
        Я заглядываю туда. В ящике лежат мой ноутбук и сотовый. Достаю телефон, ввожу код и открываю мессенджер. Одно непрочитанное сообщение от Уиллоу:
        После отъезда риелтора пришлось спрятать твои телефон и ноутбук. Лайла реально взбесилась. Не хочу, чтобы она шпионила.
        Отправлено час назад.
        Я вздыхаю, подхожу к кровати и падаю на нее лицом вниз.
        - Прости. У меня не было выбора.
        В комнате тихо. Я кладу телефон рядом с собой, на случай, если Уиллоу захочет им воспользоваться.
        Она не отвечает.
        Она больше не разговаривает со мной.
        18
        - Ты слишком плохо питаешься.
        Я не хотел, чтобы мое замечание показалось грубым, но так уж вышло. Лайла поднимает глаза от тарелки. Она не ест - скорее делает вид.
        - Достаточно, чтобы набрать три фунта с нашего приезда сюда.
        - Я имею в виду не только последние две недели. Ты вообще съедаешь не более восьмисот калорий в сутки, милая.
        - Мой организм привык к восьмистам калориям и прекрасно функционирует.
        - Это не так. Ты постоянно голодаешь.
        Лайла скептически усмехается.
        - Тебя послушать, так ты знаешь мой организм лучше меня.
        Я огорчил ее. Непреднамеренно - просто сам весь день не в своей тарелке, и Лайле передается мое настроение.
        Уиллоу не общалась со мной с того момента, когда я преподнес обручальное кольцо. Я пытаюсь заговорить с ней всякий раз, как только Лайла покидает комнату. Она не отвечает.
        Сегодня вечером я опять буду считать минуты, пока Лайла не уснет.
        Иду к раковине и споласкиваю свою посуду. Догадываясь, что со мной что-то не так, Лайла встает из-за стола и бочком подбирается ко мне.
        - У тебя все хорошо?
        Ну да, я ведь должен сегодня быть на верху блаженства - только что сделал предложение своей возлюбленной. А мне чертовски трудно даже изобразить улыбку.
        - Ты переживаешь из-за покупки дома? Это действительно так важно для тебя?
        От злости не осталось и следа - только неподдельное любопытство. Грех не воспользоваться хорошим настроением!
        - Здесь я познакомился с тобой, Лайла. Конечно же, важно.
        - Чудесно. - Она улыбается. Однако отсюда не следует, что она рада покупке дома.
        - К тому же это хорошее вложение капитала. - Не факт. Возможно, напротив, потеря денег. - Дом мы купим в Нэшвилле, а сюда будем приезжать периодически, проверять, как идут дела.
        Похоже, Лайла всерьез обдумывает мои слова.
        - То есть мне не нужно жить здесь?
        - Нет. Рассматривай это как загородную недвижимость. Место отдыха. Тем не менее, если я покупаю дом, нам придется остаться еще на неделю, чтобы завершить сделку, уладить формальности, прежде чем вернуться в Теннесси. - Хотя я никогда не покупал недвижимость, уверен, что оформление документов займет не одну неделю. Просто не хочу преждевременно огорчать Лайлу.
        - Целую неделю… - Она со вздохом роняет голову мне на грудь. - Уф, ладно. Я тебе верю.
        - Точно веришь? - Я отступаю на шаг.
        - Почему нет? Дом много значит для тебя, а ты скоро станешь моим мужем. К тому же круто устроить свадьбу там же, где выходила замуж моя сестра.
        Я обнимаю ее и прижимаю к себе. Впервые за последнее время искренне. Я чувствую облегчение: Лайла согласилась остаться еще на неделю, а значит, мы с Уиллоу увидимся вновь.
        Покупка дома даст мне возможность ей помочь.
        Вероятно.
        Потому что после всего, что я натворил сегодня, Уиллоу вполне может не захотеть со мной общаться.
        Сегодня я сделал предложение Лайле и не оставил себе выбора - не мог же я оттолкнуть невесту, когда она вечером выразила желание заняться любовью. Лайла сняла с себя все и заявила - она требует любви и не наденет ничего, кроме обручального кольца.
        Чтобы пройти через это, пришлось снова думать об Уиллоу. Когда все закончилось и Лайла засыпала у меня на груди, я представлял, что нежно поглаживаю по руке Уиллоу.
        Прошло полчаса, мы лежим в той же позе. Я смотрю в потолок и ожидаю Уиллоу. Надеюсь, она появится.
        Я пока не позвонил маме и не сообщил ей, что сделал предложение Лайле. Гордиться тут нечем. И что будет с Лайлой, когда я признаюсь, что больше не люблю ее?
        Она отодвигается от меня и садится на постели.
        Я облегченно вздыхаю - это Уиллоу! Уж было подумал, что рассердил ее и она не захочет снова заменить Лайлу.
        Уиллоу смотрит на кольцо, затем брезгливо снимает его и кладет на прикроватный столик.
        - Мне не нравится, как оно сидит на пальце. - Она прикрывает одеялом обнаженную грудь и высовывает руку, чтобы почесать плечо. Уиллоу - само изящество. Странно - как может одно и то же тело вызывать у меня различную реакцию? Почему сегодняшний секс с Лайлой воспринимался как неприятная обязанность, а один только взгляд Уиллоу - как награда?
        - Она красивее, когда в ее теле ты, - говорю я.
        Уиллоу отвечает, не глядя мне в глаза:
        - Это вовсе не комплимент. Тело-то не мое.
        Она встает, идет в ванную и запирается изнутри. Несколько секунд спустя до меня доносится шум воды.
        Уиллоу знает, что у нас с Лайлой был секс, и хочет смыть его с себя.
        Наверное, она тяжело воспринимает факт моей близости с Лайлой. Но ведь я должен физически быть с ней, иначе больше не видать мне Уиллоу.
        Вот ведь парадокс! Самый худший из всех, что можно вообразить. Я не могу бросить девушку, которую разлюбил, потому что тогда не смогу проводить время с другой девушкой, которую полюбил.
        Приняв душ, Уиллоу возвращается в комнату. Сбрасывает на пол полотенце, которым прикрывалась, надевает футболку и забирается ко мне в постель. Ложится на свою половину кровати, спиной ко мне.
        - Я не хочу жениться на ней, Уиллоу.
        - Тогда не надо было делать предложение, - тут же отвечает она.
        - А что я должен был делать? Позволить ей уйти?
        Уиллоу поворачивается ко мне и садится.
        - Да.
        В ее устах все кажется так просто!
        - Ведь что дальше? Допустим, ты купишь дом. И мы с тобой заведем позорную интрижку… вот только видеться сможем, лишь когда с тобой соизволит приехать сюда Лайла. Мне придется стоять за дверью и слушать, как ты занимаешься с ней сексом, - а потом я получу возможность попользоваться ее телом?
        Я беру руку Уиллоу и прижимаю к себе. Ненавижу, когда в ее голосе такая мука. Она в отчаянии падает в мои объятия.
        - Это несправедливо по отношению ко мне. Ты получаешь в своем мире нас обеих, а я в своем не получаю тебя вообще.
        Я ласково провожу рукой по ее волосам.
        - Я бы поступил иначе… если бы только знал как. Но я больше не люблю Лайлу.
        - Да, верно, - тихо произносит Уиллоу. - Ты в замешательстве. Приехал сюда с любимой девушкой, а тут я начала использовать ее тело и все усложнила.
        - Все было сложно и раньше. Я полагал, что этот дом нас изменит. Привяжет друг к другу. Однако стало еще хуже. Ты сама говорила, я выгляжу грустным, когда Лайла рядом.
        Уиллоу привстает и заглядывает мне в глаза.
        - А если виновата я? Я вторглась в твою жизнь. Не будь меня, ты, вероятно, смог бы наладить отношения с Лайлой.
        Я вздыхаю. Не хочется, чтобы Уиллоу смотрела на меня, когда я произнесу это вслух. Боюсь, она потеряет остатки уважения, которое все еще испытывает ко мне.
        - Уиллоу, ты здесь ни при чем. Я видел Лайлу в самые ужасные моменты ее жизни. По-настоящему ужасные. Сперва я возлагал вину за свои угасающие чувства на то, что мы внезапно поменялись ролями. Мне пришлось ухаживать за Лайлой. Думал, она поправится и все будет по-прежнему. Однако она выздоравливала, а я чувствовал, что постепенно отдаляюсь от нее. И это не ее вина, а моя. - Я выдыхаю и провожу ладонями по лицу сверху вниз. - Во всем виноват я. В том, что мы делаем с Лайлой сейчас. В том, что совершила Сэйбл. В том, что совершил я по отношению к Сэйбл.
        Уиллоу садится на постели, обхватив колени руками. Помолчав, она произносит:
        - Я хочу знать, что случилось в тот вечер.
        - А не проще ли тебе заглянуть в вспоминания Лайлы?
        - Я хочу услышать твою версию.
        - Мне особо нечего рассказывать. Сэйбл ранила Лайлу. Затем меня. И я схватился за пистолет.
        Уиллоу не реагирует вслух, однако ее тело напрягается.
        - Значит… ты застрелил ее? - шепотом спрашивает она.
        Я киваю. Мне самому все случившееся в тот вечер до сих пор кажется нереальным.
        Уиллоу упирается подбородком в колени.
        - Кем была для тебя Сэйбл?
        - Я встречался с ней несколько месяцев. В прошлом году, еще до знакомства с Лайлой.
        - А потом ее бросил? Из-за чего?
        Я проглатываю комок в горле. Уиллоу продолжает сверлить меня взглядом, но я не в силах посмотреть ей в глаза. Кладу локти на колени и пялюсь на свои руки.
        - Сначала я думал, что проведу с этой девушкой одну ночь, и все. Однако она продолжала нарезать круги вокруг меня. Я поначалу был не против, не избегал ее общества. А она без моего ведома выкладывала в Сеть наши с ней фото, называла своим бойфрендом, ходила на все выступления. Гарретт и остальные ребята из группы только посмеивались - я тянул с выяснением отношений, жалел девушку. Наши встречи продолжались на несколько недель дольше, чем следовало бы; я не хотел ее обижать. Однако затем Сэйбл зашла слишком далеко, не оставив мне выбора.
        - Зашла слишком далеко? В каком смысле?
        - Ее злило, что я не признаюсь ей в любви - хотя мы были знакомы всего-то пару недель. Ее злило, что я не выложил в инстаграм ни одного нашего совместного фото. Сэйбл тупо обижалась, когда я говорил, что не считаю наши отношения серьезными, а затем вываливала на меня кучу доводов, доказывающих мою неправоту. Я считал, мы приятно проводим время. Она же фактически готовилась к свадьбе! И когда я наконец порвал с ней, не прекратила мне названивать. Потом заявилась на один из концертов и подняла крик, возмущаясь, почему я не отвечаю на звонки. Гарретт попросил охрану выгнать ее из зала и не пускать на последующие выступления. Я окончательно прекратил с ней общаться. Думал, постепенно угомонится.
        - Вот почему она явилась к тебе домой? Потому что ты решил жить вместе с Лайлой?
        - Честно говоря, не знаю. Ее определенно взбесило мое фото с Лайлой в интернете. До такой степени, что она отыскала Лайлу в соцсетях. Однако в полиции мне сказали, у Сэйбл был целый список диагнозов; причем некоторыми заболеваниями она страдала с детства. Депрессия, булимия, биполярное расстройство… Она не принимала прописанных лекарств ни от одной болезни. Возможно, потому и совершила преступление. Она действительно оказалась чокнутой - в медицинском смысле.
        - Представляю, как все это было ужасно. И для Лайлы, и для тебя.
        - Еще бы, - киваю я.
        - И тем не менее ты считаешь себя виновным? Разве ты поступил неправильно? Люди порой расстаются, это не новость.
        Я пожимаю плечами.
        - Я чувствую себя виновным не за то, что порвал с Сэйбл. А за то, что лишил ее жизни. Ведь можно было держать ее на мушке до приезда полиции. После того, что Сэйбл сотворила с Лайлой, я не контролировал себя… Сэйбл мертва, и я раскаиваюсь в содеянном - с самой первой минуты.
        - Ты поступил так, как большинство людей поступили бы в подобной ситуации, - негромко говорит Уиллоу. - Сэйбл была психопаткой, ты не мог предположить, как далеко все зашло. И не знал, что она организовала твой фан-клуб задолго до вашего знакомства. - Она наклоняется, невольно заставляя меня смотреть ей в глаза. - Она вынудила тебя защищаться, явившись к тебе домой с оружием. Ты ни в чем не виноват.
        Приятно слышать от нее такие слова! И я едва не рассыпаюсь в благодарностях.
        Однако спустя мгновение кровь стынет у меня в жилах… словно крошечные осколки стекла взорвались внутри. Слова, которые только что произнесла Уиллоу, врываются в мозг, отыскивая соответствующую ячейку - и не могут найти ее.
        Эти слова не могли храниться в памяти Лайлы.
        Я не делился с Лайлой подробными сведениями о Сэйбл. Никогда не упоминал о фан-клубе.
        И совершенно точно я никогда не говорил о фан-клубе с Уиллоу.
        Откуда же тогда ей все известно?
        Я переворачиваю девушку на спину, спрыгиваю с кровати и смотрю на нее сверху вниз.
        Она в недоумении распахивает глаза.
        Стиснув зубы, я молча пытаюсь сложить пазл.
        Все просто! Пазл состоит из трех элементов.
        Я.
        Лайла.
        Сэйбл.
        Так вот почему Уиллоу явилась сюда? Потому что она - Сэйбл и хочет завершить начатое при жизни? Иначе для чего ей называться другим именем?
        - Почему ты называешь себя Уиллоу? - спрашиваю я.
        Она потирает ладонями плечи. Вопрос явно заставляет ее нервничать.
        - Ты спросил, как меня зовут. У меня не было имени, и я… придумала его.
        - Ты… придумала себе имя?
        - Да. Я уже говорила тебе - у меня нет никаких воспоминаний. Откуда мне знать, как меня звали? Я ни с кем не общалась до тебя.
        Шестеренки в моей голове начинают вращаться во всех направлениях. Почему я не принял во внимание эту версию? Сэйбл мертва; за ее смерть несу ответственность я.
        И потому она здесь.
        Я принимаюсь расхаживать по комнате.
        - Лидс? - Уиллоу сбрасывает с себя одеяло. - Что-то не так?
        Я останавливаюсь и смотрю ей в лицо. Кажется, из-под меня выдернули опору и я сейчас стремительно полечу вниз.
        - Откуда тебе известно о фан-клубе, который организовала Сэйбл?
        На лице Уиллоу отражаются эмоции, которых я еще не видел в полной мере. Нечто новое: она чувствует вину.
        Впервые со дня приезда в гостиницу я наконец реагирую на происходящее так, как должен был реагировать все это время. Мне становится страшно.
        - Прочь из тела Лайлы!
        - Лидс…
        - Прочь! Из! Тела! Лайлы!
        Уиллоу встает на ноги.
        - Лидс, подожди. Ты не понял. У нее в голове настоящий хаос. Невозможно разобраться. Это не мои воспоминания. Это память Лайлы.
        Она умоляюще смотрит на меня.
        Я чувствую себя полным дураком.
        - Я никогда не говорил Лайле о фан-клубе. В ее памяти этого нет и быть не может. Только в памяти Сэйбл.
        Уиллоу хватается за голову. Словно ищет и никак не может найти объяснений.
        Уиллоу - это Сэйбл, а я, дурак, не понял. Конечно, меня захватили необыкновенные события. Восхитил масштаб приключения, частью которого я стал. Частью чего-то большего, чем я и Лайла. И что в итоге? Я стал частью того, что уничтожило нас.
        Нужно изгнать Уиллоу из Лайлы. И пусть даже Лайла в этот момент не спит. Мне все равно. Пусть она испугается, когда откроет глаза и не вспомнит, как встала с постели. В любом случае сегодня я уеду вместе с Лайлой. Увезу ее как можно дальше от Уиллоу.
        Я достаю чемодан, который Лайла начала паковать днем, и бросаю его на кровать. Затем хватаю второй чемодан. Уиллоу молча наблюдает, как я бегаю по комнате и укладываю вещи.
        Я перемещаюсь в ванную и собираю туалетные принадлежности, потом выскакиваю на лестничную площадку и сталкиваю один чемодан вниз. Пока он прыгает по ступенькам, догоняю его со вторым чемоданом в руках.
        Уиллоу спускается следом за мной, все еще в теле Лайлы.
        Ума не приложу, как я сразу не догадался? Уиллоу появилась здесь не просто так, а по определенной причине. А причина одна: она та девушка, которая в нас стреляла. Причина была у меня перед носом с первого дня приезда в дом - в тот самый дом, который выставили на продажу несколько месяцев назад. Вскоре после того, как сменился собственник.
        Уиллоу заявляла, что не помнит, как давно она обитает в гостинице. Однако я-то помню: она говорила, что появилась здесь незадолго до смены собственника. А значит… что ж, по срокам совпадает: примерно тогда, когда я застрелил Сэйбл.
        Захожу на кухню, беру ключи от машины. Уиллоу стоит в дверях.
        - Мы уезжаем. Верни Лайле ее тело.
        Она качает головой, умоляюще глядя на меня.
        - Пусть в прошлой жизни я была Сэйбл, но не сейчас! Я никогда бы не сделала то, что сделала она! Ни тебе, ни Лайле.
        Я сжимаю ключи в кулаке. Меня охватывает еще больший страх. Раньше, стоило мне попросить Уиллоу покинуть тело Лайлы, она выполняла просьбу.
        А вдруг теперь откажется? Что мне делать?
        - Ты говорила, у Лайлы в голове хаос. Не от того ли, что у тебя есть воспоминания, Лайле не принадлежащие?
        Уиллоу кивает. Ее подбородок дрожит.
        - И много у тебя воспоминаний Сэйбл?
        - Не знаю, - пожимает она плечами. - Я не могу их разделить. Не понимаю, какие чьи. Вот почему я сказала, что у Лайлы в голове хаос. По две версии каждого события.
        - Например?
        Уиллоу приближается ко мне, и я отступаю на шаг. Она страдальчески сдвигает брови и всхлипывает. Затем садится за стол и закрывает рот ладонями, чтобы не разрыдаться.
        Я завожу руку за спину, нащупываю на столе салфетку и подаю Уиллоу. Пусть сначала объяснится. А потом, надеюсь, я уговорю ее позволить мне уехать вместе с Лайлой.
        Я повторяю свой вопрос, на этот раз в более мягкой форме:
        - Версии каких именно событий, Уиллоу?
        Она поднимает глаза и вытирает слезы салфеткой.
        - Вне Лайлы - никаких. А вот стоит взять ее тело… и сразу их очень много.
        Я судорожно выдыхаю и отворачиваюсь. Она все время лгала мне.
        - Ты помнишь вечер, когда нас ранили?
        - Да, - шепотом отвечает она.
        - Помнишь, как стреляла в нас?
        После некоторой заминки она произносит:
        - В теле Лайлы все воспоминания кажутся моими. Они есть. Но точно ли мои - не знаю.
        - У тебя может быть доступ к памяти Сэйбл лишь по одной причине.
        Уиллоу прячет глаза и пристыженно закрывает лицо рукой.
        - Я не знаю… - Она резко встает и с жаром бросается убеждать меня: - Я больше не Сэйбл, Лидс! Даже если раньше и была ею. Я не способна на такой поступок.
        Меня начинает мутить.
        - Верни Лайле ее тело, - умоляю я, понимая, что говорю в пустоту. Сэйбл не позволит нам уехать. Однажды она уже вычислила нас; теперь история повторяется. И я попался. Заглотил наживку и теперь болтаюсь на крючке.
        Уиллоу встряхивает головой и, заливаясь слезами, с горечью произносит:
        - Прости меня…
        И начинает кричать.
        Да так, что у меня кровь стынет в жилах.
        Моментально догадываюсь - Уиллоу покинула тело Лайлы.
        Лайла окидывает взглядом кухню; затем ее колени подгибаются.
        - Что происходит? - прерывистым шепотом спрашивает она. - Лидс, что со мной?
        Я беру ее за руку и тяну за собой.
        - Мы уезжаем. Немедленно.
        Она в истерике отталкивает меня.
        - Мне страшно! Где мои лекарства?
        - Я положил их в чемодан.
        Она останавливается в дверях.
        - В чемодан? Зачем? Где он?
        Я выхожу в холл и хватаю наши вещи.
        - Я отдам тебе лекарства в машине. Нужно срочно ехать. Пошли.
        Лайла не трогается с места.
        - Зачем мы уезжаем? Как я оказалась на первом этаже? - Она разворачивается в сторону лестницы, затем снова в сторону кухни. - Ничего не помню… Что-то не так. Со мной что-то происходит.
        - С тобой все в порядке, Лайла. Мы находимся в гостинице. И нам пора уезжать.
        Наверное, мое лицо слишком серьезно. Лайла наконец соглашается.
        - Хорошо, - нервно произносит она.
        Я открываю дверь и выталкиваю девушку наружу. Затем выставляю за порог чемоданы.
        - Быстрее!
        Нужно торопиться, пока Уиллоу опять не захватила тело.
        На полпути к машине Лайла останавливается.
        - Идем же!
        Она не двигается.
        Я поворачиваюсь. Лайлы больше нет.
        Это снова Уиллоу.
        Я роняю чемоданы и пинаю их ногой. Еще и еще. Уиллоу не даст нам уехать.
        - Лидс, прекрати, - умоляет Уиллоу.
        Как мне вырвать Лайлу из ее хватки?
        Допустим, она вернет тело; но что дальше? Сядем в машину, она увяжется за нами, а я и знать не буду. Черт, я даже не могу позвонить в полицию. Что я им скажу? Меня преследует призрак девушки, которую я убил? Она преследовала меня при жизни и преследует после смерти?
        Ну и вляпался…
        - Выслушай меня, - спокойным голосом произносит Уиллоу. Ее хладнокровие резко контрастирует с истериками Лайлы. - Допустим, в прошлой жизни я была Сэйбл. Но теперь я - Уиллоу. И я никогда не поступила бы так по отношению к тебе и к Лайле. Если хочешь, уезжай. Я не буду препятствовать тебе. Однако…
        Я встряхиваю головой.
        - Слушать тебя не желаю. Я уезжаю.
        Уиллоу поднимает руку.
        - Пожалуйста. Позволь мне сказать. - Она медленно делает два шага вперед. - Если в прошлой жизни я была Сэйбл, значит, я оказалась в этом доме не просто так. Мы с тобой вместе смотрели фильмы. Ты знаешь все теории. Почему Сэйбл застряла здесь? Возможно, она хочет заслужить твое прощение? Или, наоборот, сама хочет простить тебя? Если ты уедешь, мы никогда этого не выясним. И всю оставшуюся жизнь ты будешь знать: привидения существуют и одно из них из-за тебя здесь застряло. Это тебя никогда не отпустит. И я никогда не обрету покоя.
        Я переступаю с ноги на ногу.
        - Я пытался тебе помочь! С первого дня, когда мы начали общаться! Ты сама не решилась искать ответ, Уиллоу! А теперь просишь моей помощи? После того, как я выяснил, что все это время ты мне лгала?
        - Я не лгала. Я просто ничего не знала. Думала, в голове у Лайлы неразбериха. Потому что вне ее тела у меня вообще не было воспоминаний. Я и сейчас ничего не знаю наверняка. Твоя теория вполне разумна… но вдруг она не верна? Кое-что в нее не укладывается.
        Она подступает еще ближе. На этот раз я остаюсь на месте - какая-то часть меня по-прежнему ее жалеет.
        Однако одной жалости недостаточно, чтобы остаться.
        Я указываю на нее пальцем.
        - Помнишь ты или нет, все случилось из-за тебя. Ты виновна в том, что Лайла едва не умерла. И я вовсе не уверен в том, что в конце концов ты ее не убьешь. Убирайся прочь из тела Лайлы!
        Уиллоу по-прежнему спокойна, хотя теперь по ее щекам тихо катятся слезы.
        - Я не знаю, что привело меня сюда, тем не менее я здесь, и я в любом случае не чувствую себя преступницей. Я воспринимаю себя порядочной и честной. Какой бы ни была Сэйбл при жизни, я - не она. Я - это я. Уиллоу. Та самая девушка, вместе с которой ты смотрел кино и делился остатками ужина. Я та девушка, которую ты целовал прошлой ночью. Ты целовал меня! Не Сэйбл. Не Лайлу. Меня, Уиллоу!
        Я стискиваю зубы.
        - Никакой Уиллоу не существует. Ты выдумала это имя.
        Она делает еще шаг ко мне и берет в руки мое лицо. Глаза полны отчаяния.
        - Я существую. Вот же я, стою прямо перед тобой!
        Невозможно смотреть, как она рыдает. Я отворачиваюсь и вытягиваю руки по швам. Опускаю голову… Проходит минута, а Уиллоу по-прежнему стоит передо мной и тихо плачет.
        Что делать? Я бросаю взгляд на подъездную дорожку, в ту сторону, куда должен отправиться. Почему мой внутренний компас влечет меня в противоположном направлении? Почему я заставляю себя уехать? Почему меня так и тянет остаться здесь, хотя именно Уиллоу - причина всех наших бед?
        - Лидс… - наконец произносит она. - Давай… уезжай…
        Уиллоу признала свое поражение.
        - Уезжай. Так больше нельзя. Нельзя так поступать с Лайлой. Уезжай, женись, купи ей другой дом, заведи детей. Стань знаменитым и делай, что хочешь! Будь счастлив. - Она проводит пальцем под глазами, стряхивая слезы. - Я хочу, чтобы ты был счастлив. Обещаю не останавливать тебя. Уезжай с ней, если ты так хочешь.
        Я изучаю девушку несколько секунд, не зная, стоит ли ей верить.
        Почему, черт возьми, я до сих пор чувствую к ней симпатию?
        Я наклоняюсь и хватаю один из чемоданов. Затем второй. Отношу их в машину и укладываю в багажник. Уиллоу стоит у водительской двери.
        Я предусмотрительно останавливаюсь в нескольких шагах от нее.
        - Сделаешь мне одолжение? - спрашивает она. - Напиши тому человеку и попроси приехать сюда в любом случае. Мне нужно понять, что со мной случилось. Теперь я не хочу здесь оставаться.
        Эти слова… и с какой мукой она их произнесла… они падают камнем мне на сердце.
        Теперь я не хочу здесь оставаться.
        Я откашливаюсь.
        - Напишу сегодня же.
        Она еле заметно улыбается. Губы дрожат.
        - Спасибо тебе. - По ее щеке скатывается очередная слезинка. Уиллоу смотрит вправо и вверх. - Надеюсь, у тебя в жизни все будет хорошо.
        И она исчезает.
        Возвращается Лайла. Снова в истерике. Озирается вокруг, недоумевая, как оказалась на улице.
        Я хватаю ее за руку и тащу к пассажирской дверце.
        - Просто садись в машину.
        Я пытаюсь сохранять спокойствие, хотя дается с трудом - Лайла кричит и рыдает. Она напугана, не понимает, что происходит. Я пристегиваю ее ремнем и направляюсь к водительской дверце.
        Берусь за ручку и медлю. Лайла вопит, требуя, чтобы я поторапливался. Мое сердце тяжело колотится в груди. Сколько всего случилось за последний час… Я сам готов кричать - меня словно разрывает на части.
        Вспоминаю тот вечер, когда познакомился с Лайлой, и ее слова… О том, что она верит в существование множества реальностей и что из нашей реальности мы переместимся в следующую и так далее. Она говорила, что мы не помним, как находились в утробе. И возможно, в следующей реальности не вспомним текущую жизнь.
        А если Уиллоу действительно не помнит, что при жизни она была Сэйбл?
        А что, если Уиллоу, кем бы она ни являлась в текущей реальности, отличается от той, кем была в прошлой жизни?
        Она права. Куда бы я отсюда ни уехал, я не прекращу о ней думать. Не прекращу искать ответы.
        Если бы Уиллоу… то есть Сэйбл… не нуждалась в моей помощи, то зачем бы она явилась сюда?
        Она знала - рано или поздно я приеду в этот дом. Возможно, в игру вмешались космические силы. А возможно, ответ прост - Сэйбл хочет заслужить прощение, мое и Лайлы.
        И какой бы ни была причина ее появления, простой или сложной, она больше Лайлы. Больше меня. И намного больше, чем мир, к которому мы принадлежим. А я пытаюсь запихнуть эту причину в крошечный ящик и увезти прочь, словно ничего не случилось.
        Я страстно желаю помочь Уиллоу. Желаю всем сердцем, всей душой. Не могу объяснить почему, однако мне кажется, что сбежать отсюда с перепугу намного хуже, чем остаться и помочь девушке найти ответ. Если причина, по которой она здесь застряла, как-то связана с Лайлой и со мной, то мы, более чем вероятно, ее единственная надежда вырваться.
        - Лидс, - умоляет Лайла, - садись в машину!
        Мне не избавиться от постоянной тяги к этому месту. Кем бы я ни стал и как далеко ни уехал.
        - Уиллоу, - произношу я в никуда, - у меня к тебе вопрос. Вернись в тело Лайлы.
        Лайла продолжает выкрикивать мое имя, умоляя поторопиться.
        Затем умолкает, с внезапным спокойствием отстегивает ремень и открывает дверцу. Из машины выходит Уиллоу и поворачивается ко мне.
        - Ты хоть раз брала мое тело? - спрашиваю я.
        Она качает головой и отвечает немедленно:
        - Нет. Конечно нет.
        Она не лжет - одного взгляда достаточно, чтобы поверить.
        - Ты говорила, что без тела вообще ничего не можешь помнить? Это верно?
        Она кивает.
        - Если я приглашу того человека, тебе понадобится тело. Рассказать ему о своих воспоминаниях.
        Смысл моих слов не сразу отражается у нее на лице. Она прикрывает рот ладонью, затем опускает руку и кладет на сердце.
        - Так ты поможешь мне?
        Я с горечью вздыхаю.
        - Да. Сам не знаю почему. Так что, пожалуйста, не дай мне пожалеть об этом. Пожалуйста!
        Уиллоу категорично встряхивает головой.
        - Не сомневайся. Однако… Лайла не останется здесь добровольно. Особенно после того, что случилось сегодня.
        - Знаю. - Я возвращаюсь к дому.
        Наступил момент, когда я должен принять решение как заботливый друг, как человек. Откуда взялась острая необходимость не дать уехать Лайле? Мое поведение идет вразрез с любой моралью, однако еще никогда я не чувствовал такой убежденности.
        Внутренний голос уверяет: столь тяжело давшееся мне решение в итоге окупит себя.
        Или, возможно, о своем решении я буду сожалеть всю жизнь.
        Дознание
        - Теперь я хотел бы поговорить с Уиллоу, - объявляет детектив. Он не останавливает запись. Просто смотрит на меня и выжидает, пока я встану и пойду наверх развязывать Лайлу.
        Войдя в спальню, сразу понимаю - Уиллоу уже в теле Лайлы.
        - Он заставляет меня нервничать.
        - А по-моему, вполне безобиден.
        Я так же мало знаком с этим человеком, как Уиллоу, и поручиться за него не могу. И все же, что будет в худшем случае? Допустим, он не даст нам ответа. Дела у нас обстоят настолько плохо, что вряд ли можно сделать еще хуже.
        Пока мы спускаемся по лестнице, Уиллоу молчит. Входим на кухню. Детектив сидит, откинувшись на спинку стула, и пристально смотрит на нее. Он наблюдал физическое присутствие Уиллоу всего пару секунд, когда она не дала Лайле открыть парадную дверь. А сейчас разглядывает ее так, словно изучает изнутри. Уиллоу садится напротив него.
        - Выпьешь что-нибудь? - спрашиваю я.
        Она качает головой, не отрывая глаз от детектива.
        Тот кладет руки на стол и начинает постукивать кончиками пальцев по столешнице.
        - Каково ваше первое воспоминание об этом доме?
        Уиллоу едва заметно пожимает плечами.
        - Какого-то определенного первого воспоминания у меня нет.
        - Вам кажется, вы всегда были здесь?
        - Да, - кивает она. - Хотя я, конечно же, понимаю, что это не так. Но я не помню себя в каком-то другом месте. Это важно?
        - Разумеется, важно. Это как рождение. Люди знают, что каждый из них когда-то родился, однако никто этого не помнит. Прямая аналогия.
        При его словах Уиллоу немного расслабляется.
        Детектив подается вперед.
        - Лидс утверждает, что вы помните о своей прошлой жизни.
        - Да, у меня есть воспоминания как Лайлы, так и Сэйбл, но лишь тогда, когда я в теле Лайлы.
        - А когда вы не находитесь в теле?
        - Я помню только то, что со мной было в этом доме.
        Детектив понимающе кивает.
        - Однако у меня есть чувства, - добавляет Уиллоу. - Даже вне тела.
        - И какие же?
        Уиллоу бросает в мою сторону короткий взгляд, затем вновь начинает рассматривать свои руки.
        - Когда Лидс появился здесь… трудно объяснить, я как будто испытала облегчение, увидев его. Словно со мной впервые случилось что-то хорошее.
        - Вы считаете, что испытали облегчение, увидев конкретно его? Или вообще людей? Возможно, вам просто надоело одиночество?
        Уиллоу качает головой.
        - Нет. Я почувствовала облегчение, потому что… я как бы скучала по нему. К Лайле у меня подобных чувств не было. Только к Лидсу.
        - То есть вы ощутили это до того, как впервые оказались в теле Лайлы?
        Уиллоу кивает.
        Я понятия не имел, что она вообще что-то чувствовала, когда мы приехали. Однако это почти ничего не значит. Сэйбл при жизни считала, у нее есть ко мне чувства; допустим, они передались той бесплотной сущности, которой она теперь является. И что с того?
        Уиллоу теребит повязки на запястьях.
        - Как долго вы насильно удерживаете Лайлу?
        - Насильно удерживаете - это слишком категорично сказано, - вмешиваюсь я.
        Теперь он переключается на меня.
        - Предложите другой термин!
        Я пытаюсь придумать что-либо более подходящее и быстро сдаюсь. Он прав. Мы удерживаем Лайлу против ее воли, и более мягкого определения тут не подобрать.
        - Мы привязали ее непосредственно перед тем, как я отправил вам сообщение и попросил о помощи.
        - Вы развязываете веревки, только когда телом овладевает Уиллоу?
        - Да. Хотя вряд ли мы сможем долго так продолжать. За последние дни Лайла спала всего несколько часов.
        - А по ее мнению, что здесь происходит? - Он обращается к Уиллоу. - Лайла уже знает о вас?
        - Лидс пытался объяснить, почему она не может уехать, но это ее не успокоило. Поэтому… мы подумали, что лучше все ей показать.
        Детектив снова поворачивается ко мне.
        - И как же вы решили проблему?
        19
        Я не знаю, как ее теперь называть - Уиллоу или Сэйбл?
        Имя «Сэйбл» звучит для меня как оскорбление. Даже просто услышать его краем уха - все равно что испытать волну негативных эмоций.
        Однако и теперь, когда мне известно все, та Сэйбл, которую я знал, и та Уиллоу, которую я знаю, все еще кажутся мне двумя разными людьми. Может, Уиллоу права и в нашей реальности она просто Уиллоу? А не та, кем была в прошлой жизни?
        Пожалуй, буду по-прежнему называть ее Уиллоу. Потому что не в силах заставить себя обращаться к ней «Сэйбл».
        Когда мы вернулись в дом, я тут же включил ноутбук, открыл форум и отправил сообщение: «Нам нужна ваша помощь».
        Я ничего не добавил. Тот человек и так знает, где мы находимся; если сможет, приедет. А если ему потребуется больше информации, сам спросит. Не хочу доверять Сети слишком много деталей.
        - Она будет биться в истерике, когда проснется, - говорит Уиллоу. - Возможно, тебе стоит принести из машины лекарства.
        - Хорошая идея. - Я возвращаюсь в машину и забираю оба чемодана. Закрывая багажник, окидываю взглядом дом и через эркер на кухне вижу Уиллоу. Она расхаживает взад и вперед, нервно покусывая ноготь большого пальца. Я наблюдаю за ней несколько секунд. Что будет, когда Лайла очнется?
        Как я объясню ей все это?
        Стоит ли сказать правду?
        Вряд ли удастся убедить Лайлу, что вчерашние события ей приснились. Как я объясню свое намерение задержаться в гостинице еще на какое-то время? Придется что-то придумывать. А что еще остается делать? Позвонить знакомым и попросить совета - как лучше удержать свою девушку, чтобы твоя подружка-призрак могла попользоваться ее телом?
        Единственный выход - действовать по обстоятельствам.
        Я заношу в дом чемоданы и включаю систему видеонаблюдения. Уиллоу идет за мной на второй этаж. Мы распаковываем вещи, стараясь разложить их на прежние места. Если придется убеждать Лайлу, что ей все приснилось, нужно в первую очередь создать видимость, будто мы и не собирались уезжать.
        Я иду в ванную и раскладываю по полкам туалетные принадлежности. Вернувшись в комнату, нахожу Уиллоу на кровати. Она сидит, обхватив колени руками и прислонившись спиной к изголовью.
        - Что ты скажешь Лайле, когда она очнется?
        - Пока не знаю.
        Она сжимает губы в струнку. Я сажусь рядом. Уиллоу кладет голову на колени и смотрит на меня. Сейчас она выглядит маленькой и уязвимой.
        Может, я решил остаться и помочь Уиллоу именно потому, что никогда не воспринимал ее как угрозу? Я, и узнав все, не в состоянии ее возненавидеть. Даже не могу заставить себя сожалеть о наших отношениях. Кем бы ни была эта девушка, я с удовольствием проводил с ней время. Она и сейчас притягивает меня.
        Чертовщина какая-то - я по-прежнему жажду видеть Уиллоу в теле Лайлы! И ничего не могу поделать со своими чувствами, как ни стараюсь.
        - Подежурить, когда ты будешь спать? - спрашиваю я.
        - Думаю, не стоит. Тебе тоже нужно отдохнуть.
        - А вдруг она проснется, а я в отключке?
        - Я-то не сплю, в отличие от Лайлы. Когда она проснется, я дам тебе знать. И если потребуется, быстро войду в ее тело. Но только в крайнем случае.
        Мы оба ложимся и укрываемся одеялом.
        Уиллоу выглядит напуганной, и мне хочется обнять ее. Однако теперь между нами пролегла пропасть. И пусть меня по-прежнему непостижимым образом к ней тянет, я уже не могу поцеловать ее, как прошлой ночью.
        Уиллоу закрывает глаза и шепчет:
        - Спокойной ночи, Лидс.
        Я просыпаюсь от того, что меня кто-то яростно трясет, словно я попал в барабан сушилки. Мои глаза никак не хотят открываться, хоть поднимай веки пальцами.
        - Лидс! - Услышав свое имя, я наконец открываю глаза и резко сажусь на постели. Лампа включена; надо мной склонилась Лайла. - Что-то случилось. - Судя по голосу, Лайла в панике.
        Она пытается стащить меня с кровати, однако я не двигаюсь с места. Она наконец отпускает мою руку и кидается к комоду. Достает джинсы и быстро надевает.
        - Со мной что-то не так, Лидс. Мы должны уехать. Я не хочу здесь оставаться.
        - Тебе приснился кошмар, Лайла. - Я стараюсь говорить спокойно. - Вернись в постель.
        Она смотрит на меня так, как будто я ее ударил. Затем торопливо отступает на два шага.
        - Я не сплю! - выкрикивает она и сразу отводит глаза, словно смутившись. - Я не сплю, - повторяет она шепотом.
        Я встаю и тоже подхожу к комоду.
        - Все в порядке, Лайла. Я с тобой.
        Пытаюсь обнять ее, однако она отталкивает меня, тыча в грудь пальцем.
        - Ты знаешь, что не в порядке! Ты сам хотел уехать!
        Она хватается за голову и мечется по комнате, безумным взглядом озираясь вокруг.
        - Что происходит? Я схожу с ума?
        У меня немедленно сводит живот. Однако я не спешу ее разуверить. Пусть лучше считает себя сумасшедшей. Узнать правду будет еще тяжелее.
        Но справедливо ли позволить ей думать, что она потеряла рассудок?
        Несколько долгих, неприятных секунд Лайла сверлит меня взглядом. Словно знает - я скрываю от нее правду. На миг глаза девушки темнеют - она явно задалась вопросом, а на ее ли стороне я? Или уже нет? И, прежде чем я успеваю ответить, она стрелой выскакивает из спальни и устремляется к лестнице.
        Решила сбежать.
        Нет! Нельзя!
        Я обгоняю ее и закрываю собой дверь, раскинув руки.
        - Я не могу тебя отпустить в таком состоянии!
        Ее голова мелко трясется, глаза полны слез и страха. Затем Лайла бросается на кухню; я за ней. Она выхватывает нож из буфета, разворачивается и яростно размахивает им в моем направлении.
        - Дай. Мне. Уехать.
        - Положи нож, - умоляю я.
        - Положу, когда сяду в машину.
        Я качаю головой.
        - Я не могу тебя отпустить.
        - Зачем ты пытаешься меня удержать?! - выкрикивает она и прикрывает рот ладонью, чтобы подавить рыдания. - С нами что-то происходит, Лидс. Или ты сошел с ума, или я. Но причина кроется в этом доме. Мы должны уехать. Пожалуйста!
        Я хватаюсь за голову. Что сказать ей? Как успокоить? Какой повод придумать, чтобы остановить? Нельзя отпускать ее в истерическом состоянии.
        И вдруг меня осеняет.
        - Машина не заводится!
        Лайла с подозрением прищуривает глаза.
        - Я уже пробовал. Аккумулятор накрылся. Я заказал новый. Ждем, пока привезут.
        Она наставляет на меня острие.
        - Ты лжешь!
        - Не лгу.
        - Тогда я сама попробую завести машину.
        Она начинает прорываться к выходу из кухни, но я преграждаю путь.
        И тут до Лайлы реально начинает доходить. До этого момента она была просто озадачена и напугана. А теперь поняла: я не на ее стороне.
        Лайла бросается на меня… и вдруг нож словно сам по себе вырывается из ее руки, летит через всю кухню, ударяется об оконную раму и со стуком падает на пол. Она смотрит то на него, то на меня, выпучив глаза. Я стою в нескольких шагах и никак не смог бы дотянуться.
        Она вскрикивает.
        И тут же умолкает.
        Место Лайлы заняла Уиллоу.
        - Тебе придется запереть ее в спальне, - говорит она.
        Я выхожу из кухни - здесь слишком мало места, чтобы подумать. Принимаюсь расхаживать по холлу, сцепив руки за головой.
        - Она попытается выбраться через окно.
        - Так запри ее в другой спальне.
        - Во всех комнатах имеются окна.
        - А подвал здесь есть?
        - Я не могу так с ней! Никому не понравится сидеть в подвале.
        - Никому не нравится сидеть взаперти. Где бы то ни было.
        Я поворачиваюсь лицом к Уиллоу.
        - А не могла бы ты просто побыть в ее теле, пока тот человек не приедет?
        Она качает головой.
        - Ее тело слишком измучено. Я не могу заставить ее бодрствовать, как бы ни старалась.
        По-моему, еще хуже для Лайлы - то приходить в себя, то отключаться. Это сводит ее с ума. Однако нельзя позволить ей покинуть дом. Она немедленно отправится в полицию.
        Я влип по полной. И обратного пути нет.
        - Тогда я привяжу ее к кровати.
        Уиллоу кивает.
        - Ладно, а что потом? Когда все закончится? Лайла не позволит тебе выйти сухим из воды. Она считает, что ты удерживаешь ее насильно.
        - Я действительно удерживаю ее насильно.
        - Не стоит брать ответственность на себя. Скажи ей, что ты пытался уехать, а я тебя не пускала. Заставь поверить, что ты тоже жертва. Ей важно осознавать, что кто-то на ее стороне.
        - То есть ты хочешь, чтобы я рассказал ей о тебе?
        - Да, - кивает Уиллоу. - Только не все. Минимум информации. Дай Лайле понять - ты не виноват, здесь задействованы некие высшие силы. А мне и в самом деле без разницы, как она относится к моему присутствию в доме. Просто не желаю, чтобы она все повесила на тебя.
        Что ж, может получиться. Надо убедить Лайлу, что ситуация вышла из-под контроля и нас удерживают в доме потусторонние силы. Конечно, это ее не успокоит полностью, ведь подобное трудно воспринять разумом, однако Лайла перестанет винить меня. И это все, на что мне остается надеяться. Иначе я проведу остаток жизни в тюрьме.
        - Идем, поищем веревки.
        20
        Я открываю камеру в телефоне, ставлю его на комод и поворачиваю экран в сторону Уиллоу. Она спокойно сидит на кровати, скрестив ноги и прислонившись спиной к изголовью. Руки девушки привязаны к столбикам кровати.
        Я включаю запись и усаживаюсь рядом с Уиллоу.
        Она явно нервничает, и я обнадеживающе сжимаю ее ладонь. Затем произношу, глядя в камеру:
        - Лайла, то, что я сейчас скажу, прозвучит для тебя странно и пугающе. Однако ты должна меня выслушать. - Я вздыхаю. - В этом доме кое-кто обитает. Существо, которое мы не можем видеть. Оно сильнее, чем ты и я. И пока мы не поможем ему, оно нас не отпустит.
        Я обращаюсь к Уиллоу:
        - Как тебя зовут?
        - Уиллоу.
        - Ты представляешь опасность для Лайлы?
        - Нет.
        - А я представляю опасность для Лайлы?
        - Нет. - Уиллоу качает головой.
        - Кто удерживает Лайлу против ее воли? Я?
        - Нет. Ее удерживаю я. Но лишь на один день. - Она смотрит в камеру. - А потом все закончится, Лайла. Пожалуйста, не сердись на Лидса. Он не в состоянии повлиять на меня.
        - Что произойдет, если Лайла попытается сбежать? - спрашиваю я.
        По-прежнему глядя в камеру, она произносит:
        - Ты не сможешь сбежать, Лайла. Подожди. Постарайся сохранять спокойствие.
        Я встаю и останавливаю запись.
        - Она напугается, когда посмотрит видео, - говорит Уиллоу.
        - Она и так напугана. - Я выключаю свет. Однако комната не погружается в полную темноту - наверное, скоро взойдет солнце. Мы всю ночь провели на ногах. - Постарайся немного поспать. Я поговорю с Лайлой, когда она проснется.
        Уиллоу кивает и кладет голову на руки. От запястий тянутся веревки.
        Она заснула полчаса назад. Я перенес в спальню камеру видеонаблюдения из Большого Зала и теперь смогу присматривать за Лайлой, если придется сойти вниз.
        С того момента, когда Уиллоу заснула, я сижу на стуле у постели, однако даже просто не закрыть глаза - та еще задача. Когда Лайла проснется, я хочу быть рядом. Ведь она будет напугана до ужаса.
        Мои веки смыкаются. И тут телефон издает рингтон - пришло уведомление. Я подскакиваю на стуле и смотрю на Лайлу. К счастью, не проснулась.
        Новое уведомление с паранормального форума. Я лихорадочно провожу пальцами по экрану, чтобы разблокировать телефон и прочитать сообщение.
        Я уже в пути.
        И это все? Он даже ни единого вопроса не задал!.. Я чувствую облегчение, хотя не знаю, чего ожидать. Вернее, кого ожидать и когда.
        Закрываю глаза и прижимаю телефон ко лбу. Даже выдохнуть тяжело - легкие словно залиты бетоном. Наваливается все, что случилось с тех пор, как я вошел в ее жизнь. Каждый грамм, каждое неправильное решение спрессовались в шлакоблок, и этот шлакоблок давит мне на грудь.
        Лайла открывает рот и вскрикивает.
        Она в панике. Вес шлакоблока удваивается.
        Взгляд Лайлы мечется по комнате. Обнаружив себя привязанной к кровати, она вновь вскрикивает и старается вырвать запястья из веревок, однако узлы не поддаются.
        Я поглаживаю рукой ее голову, пытаясь заставить девушку посмотреть на меня, но Лайла уже перешла в режим «бей или беги». Она впивается ногтями в матрас, отодвигаясь от меня. Вот только бежать некуда - веревки не дают.
        - Все хорошо, все в порядке, - ласково шепчу я. - Не бойся.
        Она жадно втягивает в себя воздух и вновь начинает кричать. Каждая слезинка, стекающая по ее щеке, для меня словно нож в сердце. И пусть я больше не испытываю к ней тех чувств, которые испытывал раньше, однако я все еще люблю ее. Как бы ни выглядели мои действия, я не хочу ей навредить.
        Вот ведь горькая ирония: Сэйбл причинила Лайле столько горя и боли, а теперь, ради того, чтобы помочь Сэйбл, Лайла снова вынуждена страдать.
        Уж казалось бы, помогать Сэйбл для меня - последнее дело. Однако я помогаю не Сэйбл! Я помогаю Уиллоу.
        Я забираюсь в постель и обнимаю Лайлу. Сбитая с толку, испуганная, она нуждается в утешении. А может, это я жажду утешить ее?.. Я обвиваю ее руками, а она заходится в истерике. С трудом удерживаю девушку в объятиях. Наконец она, изнемогшая от рыданий и криков, на какое-то время затихает. Теперь с ней можно говорить.
        - Я должен тебе кое-что показать. Тогда ты поймешь, почему привязана к кровати.
        Она не смотрит на меня. Рыдания возобновляются, однако это уже слезы отчаяния - словно я лишился рассудка и она ничего не может поделать. Я подношу телефон ближе. Лайла с презрением отводит глаза.
        Я включаю видео. Лайла не смотрит на экран. Увеличиваю громкость до максимума, чтобы она могла разобрать звук сквозь всхлипывания.
        Лайла разглядывает потолок, пока ее собственный голос не произносит имя Уиллоу. Она переводит взгляд на телефон и с немым ужасом наблюдает на экране сцену, в которой снялась сама.
        Затем начинает кричать. Такого крика я не слышал ни разу в жизни.
        Он разрывает мое сердце пополам.
        21
        Просмотр видео окончательно запутал и перепугал Лайлу. Она стала еще более агрессивной по отношению ко мне. И сейчас, спустя сутки, она продолжает кричать, хотя уже сорвала голос. Каждый час Лайла проходит через полный цикл эмоций: несколько коротких приступов истерики, а затем злобные выпады, которые сменяются изнеможением, когда она ни на что не реагирует.
        Уиллоу периодически берет контроль над телом, чтобы Лайла смогла поесть. Мы не знаем, когда явится мужчина, которого мы ждем. Вчера он сообщил, что уже в пути - только вот откуда он едет? Уже стемнело, а я так и не получил от него новых сообщений. И с каждой минутой я чувствую все больший ужас - потому что это очередная минута издевательств над Лайлой.
        Я часто поднимаюсь в спальню, чтобы побыть с ней, заверить, что все хорошо. С той минуты, как я показал ей видео, она твердит не переставая: «Это не я, это не я, это не я».
        Не хочу мучить ее еще больше и потому не заставляю пересмотреть видео повторно. У меня самого ушло несколько дней, чтобы поверить в существование Уиллоу. Невозможно ожидать от Лайлы, что она немедленно примет это как факт - особенно когда ее насильно привязали к кровати.
        Открываю дверь спальни. Лайла перестает кричать и испуганно следит за мной взглядом. Когда я приближаюсь к кровати, она вздрагивает - словно я собираюсь с ней что-то сделать. Я сажусь на стул и отвожу прядь волос с ее лица.
        - Я пытаюсь помочь тебе.
        Ее глаза опухли от слез.
        - Если так, то давай уедем.
        - Мы уедем.
        - Когда?
        - Уиллоу не хочет нас отпускать, пока я не помогу ей поговорить с одним человеком о ситуации, в которой она оказалась. Надеюсь, сегодня вечером он подъедет.
        - Так, значит, Уиллоу хочет поговорить с ним?
        Я киваю.
        Лайла усмехается - хотя с учетом обстановки смех больше походит на вопль ужаса.
        - Уиллоу, - шепчет она. - В том видео я называла себя Уиллоу. - Она смотрит на меня с прищуром. - Ты накачал меня наркотиками?
        - Нет. Уиллоу - призрак, застрявший в этом доме. Иногда она пользуется твоим телом, чтобы общаться.
        - Призрак, - повторяет она саркастически. Словно у меня помутнение рассудка.
        - Ты же смотрела видео. Ты должна понимать, что нет другого способа объяснить все это.
        - Я посмотрела видео, в котором ты накачал меня наркотиками и заставил говорить ужасные вещи.
        Я со вздохом откидываюсь на спинку стула.
        - Я не хотел так поступать с тобой, - возражаю я. Впрочем, я не уверен, что у меня осталось хоть немного порядочности.
        - Если отпустишь меня, я никому не расскажу. Обещаю. И в полицию не пойду. Все, чего я хочу, - уйти отсюда. И машина мне не нужна, пешком пойду.
        - Я не собираюсь вечно держать тебя привязанной. Как только этот человек приедет и сделает свое дело, я тебя отпущу.
        Лайла с изменившимся лицом смотрит куда-то в сторону.
        По стене пробегает полоска света, и мы оба поворачиваемся к окну. Я подхожу и раздвигаю шторы.
        Из белого пикапа выбирается мужчина. Высокий, но не полный, с кустистой бородой. На голове бейсболка с эмблемой, причем эмблема вроде бы совпадает с логотипом на кузове пикапа. Он снимает бейсболку, бросает на сиденье и приглаживает волосы. Затем поднимает глаза и замечает, что я смотрю на него из окна.
        Кивнув мне, мужчина направляется к парадной двери.
        - Помогите! - выкрикивает Лайла, отчаянно и громко.
        - Тише, пожалуйста! - Я торопливо бросаюсь к кровати и закрываю Лайле рот ладонью. - Чем спокойнее будешь себя вести, тем быстрее он закончит. Обещай мне, что не будешь кричать.
        Она продолжает вопить. Я оглядываю комнату в поисках скотча, который принес вчера в спальню вместе с веревкой. Не хочется делать этого, но придется. Я не смогу вести разговор с детективом на первом этаже дома, если Лайла наверху будет вопить без перерыва. Поэтому отрезаю две полоски скотча и заклеиваю ей рот.
        - Мне очень жаль. - Я беру ее лицо в руки, целую в лоб и выхожу.
        Звонок звенит, едва я успеваю спуститься по лестнице.
        Открываю дверь, не зная, чего ожидать. Мужчине явно под сорок - а может, немного за сорок. На нем спецовка автосервиса «Jiffy Lube», резко пахнущая машинным маслом.
        - Прошу прощения за запах, - говорит мужчина, указывая на себя. - Не удалось найти в городе более подходящего тела.
        Более подходящего… чего?
        Он толкает дверь и протискивается внутрь между мной и косяком. Увидев выражение моего лица, хмыкает:
        - А вы думали, я из ваших? - Он обводит глазами холл и заглядывает в Большой Зал. - Дом что надо. Очень привлекательный.
        Я захлопываю парадную дверь и запираю ее на замок.
        - Значит, вы… из таких, как Уиллоу?
        Мужчина отвечает кивком. Затем поворачивается к лестнице - его внимание привлек шум. Лайла пытается вырваться; изголовье кровати бьется о стену. Приглушенные крики отчетливо слышны даже из холла.
        - Кто там?
        - Моя девушка. Лайла.
        - Почему она так кричит?
        - Мне пришлось привязать ее к кровати.
        Мужчина поднимает бровь.
        - Значит, проблема в вашей девушке?
        Я качаю головой.
        - Нет. Она рассержена на меня, но помогать нужно не ей. Я хочу, чтобы вы помогли Уиллоу.
        - И где же Уиллоу?
        - Здесь. Лайле нужен отдых; не хотелось бы пока ее использовать. Я расскажу вам что смогу, а потом вы зададите Уиллоу конкретные вопросы.
        Мужчина подходит к кухонному столу, кладет на него портфель и открывает. Затем достает кассетный магнитофон.
        Меня не предупредили, что наша история будет записываться…
        Я был вынужден привязать к кровати свою девушку, а единственное, что мне известно об этом человеке - его ник в Сети! UncoverInc. И теперь он собирается делать аудиозапись всего, в чем я сознаюсь?
        - Как мне убедиться, что вам можно доверять? - Я не отрываю взгляд от магнитофона.
        Он поднимает глаза.
        - У вас нет другого выбора, не так ли?
        22
        Я выложил ему все, что мог вспомнить, ни о чем не умолчав - вплоть до той секунды, когда он сел за стол.
        - Больше мне нечего добавить. Что вы нам посоветуете? Как помочь Сэйбл найти успокоение?
        - Кажется, вы уверены, что Сэйбл имеет к этому какое-то отношение, - говорит мне детектив и поворачивается к Уиллоу. - Вы хоть раз вселялись в тело Лидса?
        - Нет. Только в Лайлу.
        - А теперь нужно попытаться. Я бы хотел сравнить ваши воспоминания в обоих случаях.
        Уиллоу настороженно смотрит на меня. Похоже, просьба детектива ее напрягает.
        - Без твоего разрешения я не сделаю этого.
        - Я не возражаю.
        Я действительно не возражаю. Я готов подписаться на что угодно, лишь бы гость помог нам найти выход из ситуации. К тому же, честно говоря, любопытно испытать процесс на себе. Узнать, что чувствует Лайла.
        Уиллоу встает.
        - Прежде чем переместиться в Лидса, мне нужно выйти из Лайлы. Придется опять привязать ее.
        Мы оба нервничаем, поднимаясь наверх - предстоит сделать то, чего мы еще никогда не делали. Даже в мыслях не представляли.
        Уиллоу садится на кровать и смотрит, как я готовлю веревки.
        - Ты уверен, что нам стоило соглашаться?
        - Все нормально, Уиллоу. Мне нечего скрывать. Вдруг поможет?
        Я обматываю веревки вокруг ее запястий и затягиваю узлы.
        - Каким образом?
        Я пожимаю плечами.
        - Понятия не имею. Ведь он не человек. Он такой, как ты. Он знает больше, чем мы с тобой, вместе взятые. Надо ему довериться. У нас нет другого выбора.
        Она делает вдох. И вместе с выдохом покидает тело Лайлы.
        Лайла безвольно падает на подушки.
        - Опять? О нет! - в бессилии стонет она. - Ну сколько еще?
        Она похожа на затравленного зверя. Я заставляю себя отвести взгляд.
        - Не знаю. Прости.
        Я иду к двери. Лайла зовет меня, однако я не могу задерживаться и слушать ее стенания. Я спускаюсь.
        - Где мне сесть?
        Детектив указывает на тот же стул, где я сидел раньше, и протягивает руку.
        - Дайте ваш телефон. Я запишу нашу беседу, когда Уиллоу будет в вашем теле. А вы потом посмотрите видео.
        Я подталкиваю к нему телефон. Он фиксирует его, пользуясь портфелем вместо подставки, затем направляет зрачок камеры на меня и включает запись. Я нервно втягиваю в себя воздух и произношу:
        - Уиллоу, я готов.
        Мои ощущения длятся всего один короткий миг.
        Вжих! Свистящий звук - словно порыв ветра пронесся сквозь голову. Кажется, я и моргнуть не успел. Однако, открыв глаза, понимаю - прошло какое-то время. Потому что я по-прежнему смотрю на телефон, только с начала записи прошло больше трех минут. Словно хирургическая операция: ты находишься в сознании, затем дают наркоз, а когда ты приходишь в себя, то не помнишь, что было в промежутке.
        - Все уже закончилось? - обращаюсь я к детективу.
        Он изучает меня, прищурившись, словно решает сложное алгебраическое уравнение. Затем протягивает руку и останавливает запись.
        Я опираюсь подбородком на сжатые кулаки, ошеломленный обыденностью произошедшего и одновременно его размахом. Ощущения странные, однако не сказать чтобы совершенно непривычные. Вполне можно принять за приступ головокружения.
        А ведь сколько раз подобное проделывала Уиллоу! Представляю, какой ужас испытала Лайла, когда отключилась посреди ужина над полной тарелкой еды, а спустя мгновение проснулась и обнаружила тарелку пустой! Или когда только что была в спальне, а секундой позже очутилась на улице.
        Я провожу ладонями по лицу, охваченный внезапно нахлынувшим чувством вины. Подобные проделки не могли не отразиться на психической устойчивости Лайлы. Я знал, что они воздействует на нее; однако теперь, испытав это на своей шкуре, чувствую себя намного хуже.
        Не говоря уже о том, что я по-прежнему удерживаю ее привязанной к кровати. Просто не верится, что я позволял Уиллоу вытворять такое со своей девушкой.
        - Что сказала Уиллоу? Я хочу посмотреть видео.
        Детектив берет в руки мой телефон, однако, прежде чем передать его мне, спрашивает:
        - У вас есть доступ к медицинской карте Лайлы?
        Конечно, есть - ведь я все время хожу с Лайлой по врачам. А ему-то для чего это понадобилось?
        - Зачем она вам?
        - Я хотел бы взглянуть.
        - Зачем? - повторяю я вопрос.
        - Потому что я хотел бы взглянуть на нее.
        Пока от приглашенного никакого проку. Один вопрос за другим, и ни одного ответа. Я разочарованно вздыхаю, придвигаю к себе ноутбук и залогиниваюсь на сайте. Несколько минут спустя доступ открывается, и я переставляю компьютер ближе к детективу.
        - Вы собираетесь нам хоть что-нибудь объяснить или так и будем весь вечер вести игру в одни ворота?
        Он пристально смотрит на экран.
        - Поменяйте Лайлу на Уиллоу. Я хочу показать видео вам обоим.
        Я с готовностью выскакиваю из-за стола и отправляюсь наверх. Интересно, что же там такое? И зачем ему нужно присутствие Уиллоу в теле Лайлы?
        Я полагал, что с этого момента Уиллоу должна держаться от Лайлы подальше. У привидения больше нет причин использовать ее тело. Мы рассказали детективу все; довольно мучить Лайлу.
        Какая-то часть меня хочет развязать ее и отпустить, чтобы избавить от страданий. Однако в спальне тихо; Уиллоу уже заняла место Лайлы.
        Ну что ж, все к лучшему. Прямо сейчас я не в силах смотреть Лайле в глаза.
        - Мы поступаем с Лайлой непорядочно. - Я ослабляю узлы.
        Уиллоу в ответ только кивает. Освободившись от веревок, она вытирает глаза. Впервые за вечер вижу, как она плачет.
        - Что случилось? Ты что-то узнала?
        - Я не понимаю, что это может означать, - шепчет она срывающимся голосом.
        Затем соскакивает с постели, проносится мимо меня к выходу и торопливо сбегает вниз по лестнице. Я стараюсь не отставать. На кухне Уиллоу выхватывает телефон у детектива и сует мне в руки - словно не в состоянии ждать ни секунды.
        Мои руки так дрожат, что приходится положить телефон на стол.
        Я вижу на экране себя - произношу на камеру «Уиллоу, я готов»… и тут же происходят перемены. Моя поза становится напряженной. Широко открытыми глазами я изучаю свою рубашку. Затем слышится голос детектива:
        - Уиллоу?
        Моя голова приподнимается и опускается в знак согласия.
        Я увеличиваю громкость до максимума, чтобы не упустить ни слова из разговора детектива с находящейся в моей голове Уиллоу.
        - Что вы ощущаете? - спрашивает он.
        - Тревогу.
        - Не беспокойтесь. Мне всего лишь нужно прояснить некоторые моменты. А теперь постарайтесь припомнить события такими, какими их видел Лидс. Вы можете чувствовать его мысли? Его воспоминания?
        Уиллоу кивает.
        - Я попрошу вас вернуться в тот день, когда в вас с Лайлой стреляли. У вас есть доступ к этому воспоминанию?
        - Да.
        - И вы можете взглянуть на тот день с точки зрения Лидса?
        - По-моему, так нельзя, - говорит Уиллоу. - Я не должна использовать его тело. Тут все по-другому. Я хочу использовать только Лайлу.
        - Пожалуйста, я задам вам всего пару вопросов. Что почувствовал Лидс, услышав выстрелы?
        - Он… перепугался.
        - А что чувствовала Сэйбл?
        Уиллоу - то есть как бы я - молчит несколько секунд. Затем произносит:
        - Не знаю. Я не могу отыскать это воспоминание.
        - А какое-то другое, относящееся к этому моменту?
        - Нет. Только то, что помнит Лидс. Я помню, что происходило перед тем, как он услышал выстрелы. Но не во время стрельбы.
        - И что происходило до нападения?
        - Лидс был в спальне вместе с Лайлой, собирал вещи в поездку.
        - А затем? Следующее ваше воспоминание, которое не принадлежит Лидсу?
        - Такого нет. Все последующие воспоминания принадлежат Лидсу.
        - Отлично. Почти закончили. Теперь отправимся еще дальше, в тот день, когда Лидс и Лайла познакомились.
        - Хорошо. Это воспоминание у меня есть.
        - Что почувствовал Лидс, впервые увидев Лайлу?
        Уиллоу делает выдох, затем со смехом отвечает:
        - Он подумал, что я танцую просто ужасно!
        - Ясно. Теперь можете покинуть его.
        На видео я моргаю и вновь устремляю взгляд в камеру. Запись кончается.
        Я блокирую экран и падаю на стул.
        - Всего три вопроса? - Я тычу пальцем в телефон. - И как нам это поможет?
        Детектив опять пристально смотрит на экран моего ноутбука. Уиллоу расхаживает по кухне, покусывая ногти.
        Похоже, вся затея бессмысленна. Я уже готов сдаться и увезти Лайлу отсюда, но тут детектив переводит взгляд на Уиллоу и спрашивает:
        - А почему вы сказали «Лидс подумал, что я танцую просто ужасно»?
        Она поворачивается ко мне.
        - Потому что в данный момент он чувствовал именно это.
        - Однако вы не сказали: «Лайла танцует просто ужасно». Вы произнесли дословно: «Лидс подумал, что я танцую просто ужасно». Вы называли Лайлой себя, когда находились в голове у Лидса.
        - Я… - еле слышно шепчет Уиллоу, - я не знаю. Не могу объяснить.
        - Присядьте. - Детектив указывает на стул.
        Уиллоу садится.
        - Согласно медицинской карте Лайлы, после ранения ей пришлось делать искусственное дыхание. Первый раз в «скорой помощи» и второй раз уже в больнице.
        - Да, верно, - подтверждаю я. - Я уже упоминал, что она целую неделю находилась на грани жизни и смерти.
        - У нее была клиническая смерть?
        Я киваю.
        Детектив внимательно смотрит на меня.
        - Вы сказали, что после нападения Лайла стала другой. Провалы в памяти, изменения личности… Можете назвать еще какие-нибудь отличия между Лайлой теперешней и Лайлой до ранения?
        - Сколько угодно. Она изменилась очень сильно. Практически во всем.
        - А есть ли какие-то черты в Уиллоу, которые напоминают вам о Лайле?
        Я поворачиваюсь к Уиллоу, затем снова к детективу.
        - Разумеется. Когда мы общаемся, она использует тело Лайлы и потому во многом походит на нее.
        Теперь он обращается к Уиллоу:
        - Как вы чувствовали себя в теле Лидса?
        - Странно.
        - А в теле Лайлы? Тоже странно?
        - Да, - кивает она, - только совсем по-другому.
        - А конкретнее?
        - Трудно объяснить. В теле Лидса мне было некомфортно. Я воспринимала его как чужое. Тяжело контролировать, тяжело заглядывать в мысли.
        - А в теле Лайлы вы ощущаете себя иначе?
        - Да.
        - Вам легче овладевать ее телом?
        Уиллоу кивает.
        Детектив подается ближе к ней.
        - Оно кажется вам… привычным?
        Уиллоу на миг встречается со мной взглядом, затем вновь поворачивается к детективу.
        - Да. Вы подобрали точное слово.
        Детектив встряхивает головой. Судя по выражению лица, он явно ошеломлен.
        - Ничего подобного я еще не встречал!
        - Ничего подобного - это чего именно? - переспрашиваю я, сбитый с толку.
        - Ваша ситуация совершенно уникальна.
        - И в чем же?
        - Я знал, что такие вещи возможны в принципе, однако сам никогда с этим не сталкивался.
        Мне что, по капле из него слова вытягивать?
        - Пожалуйста, объясните нам наконец, что происходит!
        - Да. Да, разумеется! - кивает он. Самое эмоциональное его высказывание за вечер. Детектив встает, обходит вокруг стола и, опершись на него, пристально смотрит на нас обоих.
        - Смерть в результате пулевого ранения обычно наступает вследствие значительной кровопотери. Вероятно, Сэйбл умерла через несколько минут после вашего выстрела. В этот же самый временной отрезок и Лайла находилась в состоянии клинической смерти. То есть две души покинули два тела в одно и то же время и в одном помещении. А после того как медики сумели реанимировать Лайлу, душа вернулась в ее тело - вот только, весьма вероятно, не та.
        Я недоверчиво пялюсь на него.
        - Вы меня разыгрываете? Ничего лучшего не могли придумать?
        - Потерпите минуту. - Он кивком показывает на Уиллоу. - В теле Лайлы Уиллоу может помнить события с точки зрения как Сэйбл, так и Лайлы. Однако в вашем теле она смогла вспомнить только события с точки зрения вашей - и Лайлы. Память Сэйбл не переместилась в ваше тело вместе с Уиллоу. - Детектив встает и принимается расхаживать по кухне. - Причина, по которой вашей девушке трудно вспомнить произошедшее с ней, кроется не в амнезии. Дело в том, что воспоминания ей не принадлежат. Ей приходится долго отыскивать их, прежде чем извлечь на свет. Да и на это она способна лишь после подсказки. Вот единственное логическое объяснение казусу: душа, обитающая в теле Лайлы после ранения, - не Лайла.
        Логическое? Он хочет убедить меня, что Лайла в действительности не Лайла? И это называется логическое объяснение?
        Признать, что загробная жизнь существует, для меня уже стало подвигом. Однако принять на веру умозаключения детектива моему воображению не под силу. Это абсурд. Нелепость. Уму непостижимо!
        - Если Сэйбл - это Лайла, то где же тогда Лайла?
        - Перед вами. - Он указывает на Уиллоу.
        Я перевожу взгляд на Уиллоу, крайне озадаченный - а вернее сказать, слишком напуганный, - чтобы признать факты, которые прибывший из потустороннего мира мужчина старается нам разжевать. Я упираюсь локтями в стол и закрываю лицо ладонями, стараясь упорядочить мысли.
        - Как такое возможно? Почему душа Сэйбл предпочла тело Лайлы своему собственному?
        Детектив пожимает плечами.
        - Может, дело не в том, какому телу она в тот момент принадлежала, а какому желала принадлежать? Очевидно, Сэйбл хотела заполучить то, чем обладала Лайла, иначе она не совершила бы преступление. Наши желания порой бывают настолько сильны, что берут верх над судьбой.
        Я сжимаю голову руками в попытках выдавить из глубины мозга остатки рационального мышления. Я должен избавиться от них, если хочу обрести способность принимать на веру подобный абсурд.
        Эту концепцию я не в состоянии постичь немедленно. Однако со дня приезда сюда я кое-что усвоил - чтобы поверить в необъяснимое, нужно сначала привыкнуть к нему.
        Я кладу ладони на стол и откидываюсь на спинку стула.
        - Допустим, вы правы. Тогда Уиллоу должна иметь доступ к воспоминаниям, и не находясь в чьей-либо голове. А ведь она совсем ничего не помнит!
        - После смерти воспоминания быстро стираются, особенно если у тебя нет тела и мозга, к которому они привязаны. Остаются лишь чувства - а их не с чем соотнести. Вот потому мы и говорим о «потерянных душах».
        Уиллоу за все это время не произнесла ни слова. Она только слушает. Что совсем не трудно, потому что детектив продолжает свою лекцию, загружая мне в голову больше информации, чем я в состоянии усвоить.
        - А еще мы называем их «лишние души» или «беженцы». Это души, которые уже не имеют тела, однако души не совсем мертвы, и их нельзя рассматривать как традиционные привидения. Крайне редко обстоятельства складываются так, как в вашем случае, тем не менее подобное в принципе возможно. Две души покидают два тела одновременно и в одной комнате. Реанимировать удается лишь одно тело. И к возвращенному к жизни телу присоединяется не соответствующая ему душа, в то время как настоящей податься некуда, и она в поисках пристанища просто «зависает».
        Уиллоу кладет ладони на стол и решается заговорить, пытливо наклонив голову.
        - Если это верно и я действительно Лайла… то как и почему я оказалась в этом доме и «зависла» здесь?
        - Когда душа покидает тело, однако отказывается перемещаться в новую реальность, она обычно попадает в то место, которое для нее что-то значило при жизни. Сэйбл ничто не связывало с гостиницей. А вот вас связывало с ней очень многое. Вот почему, после того как вашу душу не пустили в свое тело, она вернулась именно сюда. В единственное место, где Лидс мог найти вас.
        Он полагает, душу Лайлы не пустили в свое тело?.. Слишком простое выражение, чтобы объяснить нечто столь грандиозное. Хотя какая разница, простое или сложное? Еще никогда и ни во что я так не жаждал поверить - и в то же время, черт возьми, надеюсь, что он ошибается!
        - Вы заблуждаетесь, - твердо говорю я. - Я бы понял, что мою Лайлу подменили.
        - Вы поняли с самого начала. - Детектив непреклонен. - Вот почему ваша любовь начала сходить на нет, после того как Лайла очнулась в больнице. Потому что это была не та Лайла, с которой вы познакомились и которую полюбили.
        Я отталкиваюсь от стола и принимаюсь ходить по кухне. Мне хочется кого-нибудь пнуть, что-нибудь швырнуть и разбить. С меня хватит! Больше не хочу, чтобы кто-то являлся сюда и дурил мне голову!
        - Чушь какая-то, - бормочу я. - Разве можно вот так просто взять душу и пристроить в другое тело?
        Я не знаю, кого спрашиваю - Уиллоу, детектива, себя самого?
        - Случались и более странные вещи. До приезда сюда вы уверяли, что не верите в призраков. А посмотрите на себя теперь.
        - Призраки - это одно. А то, в чем вы меня убеждаете, - совсем другое. Такое разве что в кино увидишь.
        - Лидс, - произносит Уиллоу. Тихим, спокойным голосом.
        Я поворачиваюсь и смотрю на нее.
        Смотрю по-настоящему.
        Какая-то часть меня хочет верить детективу, потому что лишь так можно объяснить мою загадочную тягу к Уиллоу - даже тогда, когда я считал, что на самом деле она Сэйбл.
        Это объясняет и тот факт, что после ранения Лайла начала казаться совершенно другим человеком.
        Однако если он прав и Уиллоу действительно Лайла, значит…
        Я встряхиваю головой.
        Значит, Лайла мертва.
        Значит, именно Лайла застряла в этом доме.
        Мои колени подкашиваются, и я хватаюсь за край стола. Нужно найти способ опровергнуть эту теорию. Или, наоборот, доказать ее. Сейчас я даже не знаю, чего хочу больше.
        - Мне нужно больше доказательств.
        Детектив жестом призывает меня сесть, и я возвращаюсь на свое место. Отпиваю глоток воды. Сердце вот-вот вырвется из груди.
        - Вы можете в полном масштабе оценить степень потери памяти Лайлы после ранения?
        Я пытаюсь припомнить конкретные факты, но оттолкнуться особо не от чего. Лайла не любила говорить о том вечере; да я и сам намеренно избегал затрагивать скользкую тему - не хотел намекать любимой на ее амнезию.
        - Нет, - качаю я головой. - Никогда не устраивал ей экзамен. Боялся причинить боль. Однако некоторые вещи замечал. Например, в самолете упомянул название гостиницы, а она как будто не поняла, о чем речь, пока я не подсказал.
        - Если Сэйбл завладела телом Лайлы, она должна испытывать затруднения с немедленным доступом к ее памяти. Ведь это чужие воспоминания. Они присутствуют в ее мозгу, однако Сэйбл не так легко до них добраться, потому что в действительности не она их пережила.
        Уиллоу берет слово:
        - Разве Лайла не догадалась бы, что она в действительности Сэйбл? Воспоминания Сэйбл так же присутствуют в ее голове. Очнувшись в больнице, она должна была понять, что находится в чужом теле.
        - Не обязательно, - возражает детектив. - Вы сами сказали, что ее воспоминания в полном беспорядке. Потому что после смерти люди обычно не забирают с собой все черты своей личности.
        Уиллоу пытается переварить услышанное - она явно сбита с толку и, подобно мне, настроена скептически.
        - Возможно, очнувшись в больнице, она ощутила себя в чужом теле и пришла в замешательство. Даже просто взглянуть на свое отражение в зеркале стало для нее шоком. Отсюда, вероятно, тревожность и панические атаки. - Детектив на миг задумывается, постукивая пальцами по столу, и переводит взгляд на Уиллоу. - Если вы действительно Лайла, у вас должны сохраниться воспоминания о том, что известно только вам и Лидсу и к чему Сэйбл не в состоянии получить быстрый доступ. - Он поворачивается ко мне. - Можете сказать, что еще, кроме названия гостиницы, вызвало у Лайлы затруднения?
        Я роюсь в памяти в поисках зацепок, которые списывал на амнезию. Факты более чем полугодичной давности, стершиеся из памяти Лайлы. На ум приходит событие, случившееся совсем недавно.
        - Какое время суток самое опасное?
        - Одиннадцать часов утра, - без запинки выдает Уиллоу.
        Я застываю на месте.
        На прошлой неделе, когда я завел об этом разговор, Лайла выглядела так, словно понятия не имела, о чем речь. Однако же и Уиллоу могла присутствовать на кухне в тот момент, так что это еще не доказательство.
        - Черт! - Я крепко зажмуриваю глаза, пытаясь придумать какое-нибудь другое событие, исчезнувшее из памяти Лайлы. То, что не могла слышать Уиллоу.
        В голове всплывает недавний разговор в Большом Зале. Я сказал о книге, которую читал, однако Лайла не поняла, о чем идет речь. Тогда я поспешил сменить тему и никогда больше не упоминал название книги, так что Уиллоу не могла его знать.
        - Какую… какую книгу я читал в тот вечер, когда собирался уезжать в…
        Уиллоу прерывает меня:
        - «Признания опасного человека». О телеведущем, который утверждал, что был наемным убийцей. - На прошлой неделе Лайла этого вспомнить не смогла! - Ты еще добавил, что читаешь электронные книги, потому что бумажные занимают слишком много места в багаже.
        Я резко поворачиваюсь и смотрю на Уиллоу.
        И все элементы пазла начинают вставать на свои места. Что я должен делать - упасть на пол в агонии или обнять девушку?
        Я не делаю ни того ни другого. У меня остался последний вопрос.
        - Если ты настоящая Лайла… ты должна это знать. - Мой голос дрожит от страха. И от надежды. - Твое первое впечатление обо мне?
        Она судорожно выдыхает.
        - Ты выглядел так, словно умираешь изнутри.
        Я застываю, не в силах пошевелиться. Слишком много сразу навалилось…
        - Черт меня побери!
        Она опускает голову и хватается за лоб.
        - Лидс… Все воспоминания о том, как ты и Лайла познакомились здесь… Поцелуй в бассейне, песня, которую ты исполнял для нее… они мои? Неужели все это мои воспоминания?
        Я не произношу ни слова. Просто наблюдаю, как ее настигает то же самое прозрение, которое только что настигло меня.
        Вспоминаю последние месяцы. Я же понимал, как сильно изменилась Лайла. После ранения она будто стала другим человеком.
        Так оно и было.
        Изменилась ее личность; и мое восприятие ее личности тоже изменилось. Теперь я вижу сходство между Лайлой, очнувшейся в больнице, и Сэйбл, с которой я когда-то встречался. Сэйбл страдала булимией. Лайла после выздоровления помешалась на борьбе с лишним весом. Сэйбл была одержима соцсетями… и мной. Лайла как одержимая занималась монетизацией моей платформы. У Сэйбл имелся целый букет психических расстройств; чем больше времени проходило после ранения, тем больше казалось, что и у Лайлы проявляются симптомы тех же заболеваний. А день нашего приезда в гостиницу? Ведь именно Лайла разбила зеркало. Я не понимал, зачем она так поступила, однако знал точно - это она.
        В больнице очнулась уже не та девушка, которую я полюбил.
        Зато все, что мне нравилось в Лайле, я вновь нашел в Уиллоу. Склад характера, темперамент, остроумие, привычку вставлять в разговор странные и разрозненные факты… Даже то, как она целовалась. Да я сам называл ее извращенной версией википедии!
        У меня в голове что-то щелкает. В памяти всплывает еще один факт.
        - Помнишь ту ночь, когда мы смотрели «Привидение»? Тогда я сказал: «Ты необыкновенная». Но ведь то же самое я сказал тебе в первый день знакомства! Потому что… ты свела меня с ума. Околдовала. А потом я встретил Уиллоу, и было такое впечатление… словно я знал ее раньше…
        Я не заканчиваю фразу. С моей груди будто сняли шлакоблок, который не давал дышать.
        Я вовсе не разлюбил Лайлу - все это время я продолжал любить ее в образе Уиллоу.
        Уиллоу и есть Лайла. Как же я до сих пор не заметил!
        Я беру ее лицо в руки.
        - Это ты! Со дня приезда сюда я начал влюбляться снова. В ту самую девушку, которую полюбил с первого взгляда, когда она танцевала свой невозможный танец на лужайке во дворе.
        Она улыбается. Улыбается своему воспоминанию. Нашему общему воспоминанию, которое не принадлежит Сэйбл.
        По щеке Уиллоу скатывается слезинка. Я вытираю ее и привлекаю девушку к себе. Она обвивает меня руками. До этой минуты я понятия не имел, как мне ее не хватало! Я очень скучал по ней. Скучал по первым двум месяцам, что мы провели вместе. Я скучал по ней с того вечера, когда ее ранили.
        С того вечера я постоянно ощущал пустоту внутри - и винил себя. За то, что чувствовал, будто потерял ее - в то время как она была рядом.
        Теперь чувство вины меня покинуло. Каждый сделанный мной выбор… все то, чем наполняла меня Уиллоу… всему нашлось объяснение, потому что в душе я уже любил ее. Вот почему я ощущал необъяснимую тягу к этому месту. К Уиллоу. Даже когда был уверен, что она - Сэйбл, меня неосознанно тянуло к ней.
        Теперь все встало на свои места.
        Я припадаю к ее губам и целую. Целую свою Лайлу. И когда она отвечает на поцелуй, я чувствую все то же самое, что чувствовал, когда целовал ее раньше. Все, что казалось мне утраченным. Все это здесь. Оно было рядом все время.
        Между поцелуями я снова и снова касаюсь ее лица. Вот почему оно настолько сильно изменялось всякий раз, когда Уиллоу входила в тело Лайлы. Вот почему Уиллоу чувствовала себя в нем так комфортно. Ведь оно всегда принадлежало ей. И никогда не принадлежало Сэйбл. Сэйбл с первого дня никак не могла к нему приспособиться.
        - Вот почему я так оживилась, когда ты приехал сюда, Лидс, - сквозь слезы улыбается Уиллоу. - Я ужасно скучала по тебе, хотя и не помнила. - Она опять целует меня. И я не в силах от нее оторваться.
        Однако что-то нас отвлекает. Хлопнула парадная дверь.
        Я оборачиваюсь через плечо. Детектива в кухне нет.
        Мы оба бросаемся к выходу.
        - Постойте! - кричу я, устремляясь вдогонку. Мужчина тем временем уже забирается в кабину пикапа. - Куда вы?
        - Я вам больше не нужен. Вы нашли ответ.
        Я мотаю головой.
        - Нет. Вы должны все исправить. Сэйбл по-прежнему в чужом теле, а Лайла осталась ни с чем… Поменяйте их!
        Мужчина смотрит на меня с жалостью.
        - Я предоставил вам ответ. Отсюда не всегда следует, что проблема имеет решение.
        Я пытаюсь сохранить спокойствие, хотя за такие слова мне хочется его задушить.
        - Вы шутите? И что нам теперь делать? Ведь можно что-то предпринять!
        Он заводит пикап и хлопает дверцей. Затем опускает стекло и высовывается в окно.
        - На каждое тело может претендовать не более одной души. Конечно, Лайла в состоянии пробираться в свое прежнее тело, однако лишь ненадолго. Это сродни одержимости. Вам никогда не удастся изгнать Сэйбл из тела Лайлы. По крайней мере, до ее смерти. А когда это произойдет, умрут обе. - Он начинает поднимать стекло. Я в ярости бью по нему кулаком. Мужчина вновь опускает стекло. - Послушайте. Мне искренне жаль вас. Но вам придется найти способ как-то жить, пока все трое участников этой драмы не отправятся в лучший мир.
        Я делаю шаг назад.
        - Так вот что вы нам советуете? На всю оставшуюся жизнь привязать Сэйбл к кровати?
        Он пожимает плечами.
        - Сэйбл в некотором роде сама напросилась. - Он включает задний ход. - Может, вам лучше отпустить ее, а самому остаться с призраком Лайлы?
        Совет приводит меня в такую ярость, что я пинаю дверцу пикапа. На ней появляется вмятина. Мне хочется выть.
        Детектив снова опускает стекло, наклоняется и рассматривает вмятину.
        - Не стоит портить машину Рэндалла. Он и так будет немало озадачен, когда проснется на рабочем месте, не помня, где и как провел половину вечерней смены. - Мужчина сдает назад и медленно начинает разворачиваться. - Люди умирают ежесекундно, нужно торопиться на помощь другим. - Он машет мне рукой. - Я на связи. Хотелось бы знать, как вы с Лайлой справляетесь.
        Он выезжает на дорогу.
        Мы молча смотрим вслед.
        Ответы мы получили. Не больше и не меньше.
        Я разочарован и не знаю, что делать. В то же самое время наконец появилась некоторая определенность. Будто прядь волос, душившая мое сердце, наконец распуталась и сердце вновь может биться свободно, как оно билось только в присутствии Лайлы.
        Короткое «тюк» и за ним длинное «БУХ».
        - Лайла! - шепчу я.
        - Да?
        - Ничего. Просто хотел назвать тебя по имени. - Я привлекаю ее к себе и удерживаю несколько секунд. Мы молча стоим перед домом. Я обнимаю не Сэйбл, не Уиллоу и не фальшивую версию Лайлы.
        Я обнимаю мою Лайлу.
        Хотя я не знаю, как удержать ее навечно, прямо сейчас я обнимаю ее. И больше не допущу, чтобы она провела в одиночестве хотя бы одну ночь.
        23
        В последний час обстановка в доме радикально изменилась. Первые десять минут мы целовались, обнимались, наслаждались осознанием того, что наша любовь сумела преодолеть границы между мирами. Теперь мы понимаем, почему душа Лайлы оказалась здесь. Тем не менее ответ на один вопрос вызвал миллион новых вопросов и неожиданную печаль.
        Даже не знаю, как правильно отнестись к тому, что Лайла, по сути, мертва - потому что вот она, рядом со мной. И в то же время ее нет.
        Да, она вернулась ко мне, однако каким страшным способом! И я чувствую себя дальше от нее, чем когда-либо, - хотя мы стоим рядом.
        Я чувствую себя беспомощным.
        Лайла прижимается к моей груди, а я понятия не имею, что делать. Не хочу оставаться лицом к лицу с Сэйбл. Я слишком зол, чтобы это выдержать.
        - Как считаешь, Сэйбл знает? - Лайла на миг отстраняется и заглядывает мне в глаза.
        Я качаю головой.
        - Нет. Полагаю, она озадачена. Она помнит то, чего не может объяснить. То, чего нет в голове, которую она считает своей.
        - Как это, наверное, ужасно для нее! Очнуться в больнице с противоречащими друг другу воспоминаниями. Узнавать Аспен и маму, но не вполне понимать, кто они. А потом услышать, что это ее родные.
        Я беру лицо Лайлы в руки.
        - Не переживай за нее. С нами все было бы в порядке, если бы она не заявилась ко мне с намерением отомстить.
        Лайла кивает.
        - Ты скажешь ей? Что в действительности она Сэйбл?
        - Наверное. Она должна знать, за что ее привязывают к кровати.
        - И когда?
        Я пожимаю плечами.
        - Чем скорее, тем лучше. Тогда, надеюсь, мы быстрее найдем решение.
        - А если она потребует отпустить ее?
        - Потребует. Не сомневаюсь.
        - И ты ее отпустишь?
        - Нет. - Я качаю головой.
        Лайла озабоченно сдвигает брови.
        - Нельзя удерживать ее насильно. Если кто-нибудь узнает, у тебя будут проблемы с законом.
        - В твоем теле она отсюда не уйдет. Не отдам.
        - Попробуй убедить в этом полицию.
        - Так или иначе, она останется здесь, пока мы что-нибудь не придумаем.
        Лайла отстраняется от меня.
        - Ты слышал, что сказал детектив. Проблему не решить.
        - А еще он добавил, что это редкий случай. Может, подобное происходило, просто не настолько часто, чтобы кто-то сумел найти решение. Мы будем настойчивы. Мы справимся, Лайла.
        Я вновь обнимаю ее, надеясь успокоить. Однако от Лайлы не скрыть мое учащенное сердцебиение.
        Я в таком же смятении, как и она. Если не больше.
        - Пора рассказать ей все. Надеюсь, она поймет, что наделала, и прекратит сопротивление. И даже поможет нам.
        Лайла всегда видела в людях только лучшее.
        Проблема одна - достаточно ли у Сэйбл благородства, чтобы захотеть нам помочь. Ведь именно по ее милости мы попали в такую ситуацию.
        - Ладно, - соглашаюсь я. - Только сначала я должен тебя привязать.
        Лайла ложится в постель. Я затягиваю узлы.
        - Сейчас ты в гневе… Не будь пристрастен.
        Я киваю. Но ничего не обещаю.
        В гневе - еще мягко сказано.
        Лайла делает вдох и закрывает глаза. А открывает их уже не Лайла. Я чувствую лишь злость. Не ощущаю угрызений совести, когда она начинает молча плакать, не считаю себя виноватым, когда она умоляет развязать веревки. Просто сажусь на краешек постели и смотрю на нее.
        По крайней мере, на этот раз она не истерит и не вопит. Можно нормально поговорить.
        - Теперь ты отпустишь меня?
        - Сперва я хочу задать тебе один вопрос.
        - А потом отпустишь?
        - Да.
        - Хорошо, - кивает она. - Только, пожалуйста, сначала развяжи. Я много часов провела в одной позе.
        На самом деле всего минуту. Она представления не имеет, что большую часть времени свободно разгуливает по дому.
        - Ответь на вопрос, потом развяжу.
        Она ерзает на постели, чтобы отодвинуться подальше. Потом прижимает к груди колени и нервно смотрит на меня.
        - Ты какой-то сердитый. Почему?
        - Что ты помнишь о том вечере, когда в тебя стреляли?
        - Не люблю говорить об этом. Сам знаешь.
        - Почему не любишь? Потому что твои воспоминания отличаются от моих?
        - Нет. Потому что я совсем ничего не помню.
        - Неправда. Ты помнишь, вот только твои воспоминания слишком противоречивы.
        Она мотает головой.
        - Не хочу об этом говорить.
        Я продолжаю расспросы, не обращая внимания на ее мольбы.
        - Я знаю, что творится у тебя в голове. Амнезия? Как бы не так… Тебе просто сложнее получить доступ к воспоминаниям Лайлы, потому что они перемешаны с другими воспоминаниями. Вот почему… иногда, когда я упоминаю какие-то события, ты не в состоянии немедленно извлечь их из памяти. Тебе нужно найти информацию. Отсеять лишнее.
        Она давится воздухом.
        Я наклоняюсь и смотрю ей прямо в глаза.
        - Никогда не отмечала, что у тебя слишком много воспоминаний? В том числе таких, которые тебе не принадлежат?
        Ее нижняя губа начинает подрагивать.
        - Помнишь, в тот вечер Сэйбл постучала в дверь и ты пошла открывать?
        - Да, - кивает она.
        - А еще ты помнишь, как сама стучала в дверь.
        Ее глаза округляются.
        - Да что ты на меня наговариваешь?
        - Потому что… ты и есть Сэйбл.
        Она несколько долгих минут пристально смотрит на меня.
        - Ты спятил?
        - Ты путаешься в воспоминаниях, потому что присвоила чужое тело.
        В ее взгляде проскальзывает угроза.
        - Лучше отпусти меня по-доброму, Лидс. А не то я устрою так, что ты быстро окажешься за решеткой. Обещаю. Не надейся, что я тебе это прощу.
        - Ты Сэйбл. Признавайся, сама догадывалась?
        - Да пошел ты… - шипит она. - Отпусти!
        - Почему ты ударила кулаком по зеркалу в день нашего приезда? Потому что иногда смотришь на свое отражение, а видишь Сэйбл?
        - Еще бы мне иногда не видеть ее лицо! Она стреляла в меня, Лидс! У меня посттравматическое стрессовое расстройство!
        А ведь не отрицает, что сама разбила зеркало.
        - Нет у тебя посттравматического расстройства. Это твое подлинное воспоминание.
        - Ты псих!
        Я стараюсь сохранить твердость в голосе.
        - Ты стреляла в меня. И в Лайлу. И я знаю, что ты помнишь, как сделала это.
        Она мотает головой.
        - Я стреляла в Лайлу? Да я же сама - Лайла!
        - Ты не Лайла. У тебя всего лишь есть доступ к некоторым ее воспоминаниям. После того как я выстрелил в тебя, ты умерла. А после твоего выстрела умерла Лайла. Но лишь на несколько секунд. Этих секунд тебе хватило, чтобы присвоить чужое тело. А душа Лайлы теперь обитает здесь, в этом доме.
        Она плачет.
        - Ты пугаешь меня! Несешь всякую ерунду. Как тебе могло в голову прийти такое? Я Лайла!
        Я бы перечислил ей весь список доказательств, однако это уж слишком. И я пытаюсь вспомнить вопрос, на который только Лайла может немедленно дать ответ. На один из таких вопросов Лайла уже ответила; у Сэйбл непременно возникнут затруднения со вторым.
        - Какую песню я исполнил для тебя в вечер нашего знакомства?
        - Я… это было давно.
        - Какую песню я тебе пел? Даю три секунды на ответ.
        - «Помни меня»? - Она произносит название песни с вопросительной интонацией.
        - Нет. «Я больше не верю». Лайла знает.
        - Прекрати говорить обо мне в третьем лице! - Она отползает ближе к изголовью, словно пытается удрать.
        Не осуждаю ее за то, что она боится меня. Если бы мне кто-нибудь попробовал объяснить это месяц назад, я не поверил бы. Я стараюсь справиться с ситуацией максимально хладнокровно - ведь она считает меня сумасшедшим.
        - Вряд ли тебе будет легче принять эту ситуацию, чем мне, однако я говорю правду. Конечно, нужны время и доказательства, прежде чем понять, что произошло. Поэтому прости, я не могу сейчас тебя отпустить. Сначала придумаю, как вернуть Лайлу.
        - Я Лайла! - шепчет она, стремясь убедить саму себя.
        Я оглядываюсь через плечо.
        - Лайла, вернись в тело.
        Несколько секунд жду. И все меняется.
        Лайла открывает глаза. Ее ноги расслабляются, хотя выражение лица остается прежним. Будто вот-вот заплачет. То ли потому что не осталось сомнений, что она настоящая Лайла, то ли сочувствует Сэйбл, попавшей в жуткую ситуацию.
        Наклоняюсь и развязываю ее. Освободившись от веревок, она бросается ко мне и обвивает меня руками. И начинает плакать.
        В этот миг все становится реальным. Я узнал, насколько трудно Сэйбл получить доступ к нашим с Лайлой общим воспоминаниям - самым дорогим для Лайлы. И это уничтожило последние крупицы сомнений, все еще разделявшие нас.
        Лайла прижимается ко мне щекой. Ей страшно.
        - Пожалуйста, помоги мне найти обратный путь.
        Я закрываю глаза.
        - Буду бороться, пока мы не найдем решение. Обещаю.
        24
        Я мою Лайле голову. Трагичное повторение нашего первого утра, когда мы вместе принимали душ. Только сейчас мы молчим. Я не задаю ей вопросов, потому что мое стремление найти ответы завело нас в тупик. Не сожалеет ли Лайла, что я вообще приехал? Не явись я сюда, она и не догадывалась бы, чего лишилась, попав в новую реальность.
        Прошлую ночь мы провели без сна. Несколько часов в поисках решения просидели в интернете, перерыли книги в Большом Зале. Два часа назад встало солнце, а мы так ничего и не нашли.
        Начинается новый день. Сейчас мы немного поспим и вновь примемся за поиски.
        Я споласкиваю ей волосы и целую в макушку. Она прислоняется спиной к моей груди, вздыхает и расслабляется. И мы молча стоим под струями горячей воды. Не романтично. И не сексуально.
        Мы охвачены печалью.
        - Ее тело измучено, - произносит Лайла.
        - Не ее, а твое.
        Лайла поворачивается ко мне. Да, она устала - даже глаза ввалились. Лайле нужен сон - однако теперь, когда она знает, что ее место в этом теле, а не в потустороннем мире, ей не нравится идея уходить из него в никуда.
        Я и сам чувствую себя как выжатый лимон.
        Не хочу, чтобы Лайла позволила Сэйбл вернуть контроль над телом, однако этого не избежать. Только так организм может восстановиться.
        - Выпей две таблетки снотворного, - предлагаю я. - Может, она поспит подольше.
        Лайла кивает.
        Мы выходим из душа, и я достаю лекарства. Лайла запивает таблетки водой и забирается в постель. Я опускаю ночные шторы, чтобы солнце не проникало в комнату, и ложусь рядом. На этот раз не медлю и тут же привлекаю Лайлу к себе. Наконец-то я снова чувствую себя нормально, ложась с ней в одну постель.
        Нормально - насколько возможно в нашей ситуации.
        Я все еще ожидаю, что очнусь от кошмара. Последние месяцы хоть не вспоминай - а ведь все признаки были налицо! Какой же я тупица! Или тут сыграла роль моя предубежденность? Никогда не верил ни в духов, ни в привидений. А хотя бы и верил - заметил бы я, что Лайлу подменили?
        Есть ли в нашем мире другие люди, которые, подобно Сэйбл, притворяются, будто страдают от некоей формы амнезии и им трудно разобраться в своих воспоминаниях, а в действительности они просто живут в не принадлежащем им теле? Душа попала в чужое тело и застряла в нем, как в ловушке…
        - Лидс… - шепчет Лайла мое имя. Даже по шепоту понятно, как ей тяжело.
        - Что такое?
        Она утыкается мне в плечо.
        - Я думаю, есть только один способ.
        - Какой?
        Она делает глубокий вдох. И после выдоха произносит:
        - Тебе придется убить меня. А затем вернуть к жизни! - Я зажмуриваюсь. Не желаю принимать ее слова. Не хочу даже слушать, однако Лайла продолжает: - Если я пробуду в состоянии клинической смерти достаточно долго, чтобы душа Сэйбл покинула тело, тогда, возможно, моя душа сумеет завладеть телом, когда ты запустишь мое сердце.
        - Прекрати, - возражаю я. - Слишком рискованно. Если что-то пойдет не так…
        - Невозможно так жить всегда.
        - Мы ведь живем.
        Она смотрит на меня полными слез глазами.
        - Я совершенно измотана. День за днем, больше не могу… А ты? Неужели действительно хочешь всю оставшуюся жизнь продержать девушку в заточении?
        Не хочу. Это мучительно, но еще тяжелее думать о том, что Лайла может умереть.
        - Мне не нравится такое решение.
        - А жить так, как мы живем? Она не спит без лекарств, а я потом страдаю от побочных явлений. Я устала. Ты тоже. Если для меня это единственный способ существования, то лучше вообще не существовать. - Она плачет. Я так мучаюсь! Не могу видеть ее расстроенной… и все же эгоистичная часть меня скорее предпочла бы видеть ее в таком состоянии, чем не видеть вообще.
        - А если мы сделаем попытку и она окажется неудачной? Я никогда себе этого не прощу. Я не смогу без тебя жить, Лайла.
        - Сможешь. Целых семь месяцев прожил.
        Я смотрю ей в глаза.
        - Это была не жизнь, черт возьми!
        Она понимающе прикасается ладонью к моей щеке и целует меня. Ласково и в то же время безутешно. Что мне делать?
        Какая пытка - целовать Лайлу, чувствуя ее страдание и осознавая, что сейчас творится у нее в голове. Она считает, что смерть - единственный выход.
        А я опасаюсь, что смертью все закончится.
        - Давай прекратим.
        - Мы должны что-то предпринять. И поскорее, пока у меня есть силы.
        - Я не соглашусь на такое.
        Лайла проводит пальцами по моей руке. Добирается до ладони и сцепляет свои пальцы с моими.
        - Наш план сработает, Лидс. Если мы все как следует продумаем, сработает.
        - Почему ты так уверена?
        - Потому что, - она касается губами моего подбородка, - я люблю тебя больше, чем Сэйбл. И я не сдамся.
        Хочется верить. А что делать, если ничего не получится? Если я не смогу вернуть ее к жизни? Если тело умрет окончательно, вероятно, вместе с ним умрет и душа.
        И что тогда? Как объяснить ее смерть полиции? Семье Лайлы? Аспен?
        Лайла протягивает руку и разглаживает мои нахмуренные брови.
        - Расслабься. Мы поспим, а потом позаботимся о деталях.
        Я киваю, хотя единственное, чего мне хочется, - отбросить прочь все эти мысли. Думать только о Лайле.
        Нежно прикасаюсь к ее губам; она отвечает мне тем же взглядом, как и в наш первый вечер - когда мы лежали на траве.
        Я провожу пальцами по усеянной веснушками переносице.
        - Почему ты такая красивая?
        Она улыбается воспоминаниям.
        Вот чего мне не хватало. Таких моментов наедине с Лайлой. Невысказанных, о которых помним только мы… взглядов, которыми мы обмениваемся. Связь между нами возникла сразу же после знакомства. Связь настолько сильная, что смогла вновь привести меня к ней, в этот дом. Когда я даже не знал, что ищу ее. Связь, которая удерживала меня здесь, даже когда я был убежден, что Уиллоу на самом деле Сэйбл.
        Лайла вновь целует меня, и наш поцелуй длится настолько долго, что у меня немеют губы.
        Она обвивает меня всем телом. Мы занимаемся любовью. Я не закрываю глаз от изумления - как все изменилось, когда вернулась Лайла! Все как раньше. Пылко, страстно и в полном смысле слова идеально.
        Наконец Лайла затихает в моих руках. И теперь я понимаю, что она права.
        Однажды мы нашли друг друга впервые.
        Затем мы нашли друг друга во второй раз - после ее смерти.
        И я начинаю верить, что нам под силу сделать это в третий раз.
        25
        Последние два дня Лайла провела, детально планируя свою смерть.
        Я провел последние два дня, пытаясь найти другое решение.
        И, как ни прискорбно, не нашел его.
        Лайла слабеет. Чем дольше ей приходится брать верх над Сэйбл, тем меньше времени Сэйбл остается на сон. А когда Лайла дает ей возможность поспать, Сэйбл спит очень мало. Только когда действуют лекарства, да и то недолго.
        Сэйбл не оставляет попыток сбежать, в результате чего ее запястьям достается еще больше. Ссадины слишком заметны. Я все время забинтовываю их, однако очень обеспокоен - сегодня должны заехать Аспен и Чед, а мы с Лайлой не уверены, что нам удастся скрыть раны. Сейчас на Лайле одна из моих рубашек с длинным рукавом - в ее гардеробе не нашлось ничего более подходящего.
        Остается лишь надеяться, что Аспен не заметит бинты.
        Остается лишь надеяться, что Аспен ничего не заметит.
        Лайла устроилась на диване, положив ноги мне на колени. Мы тупо пялимся в телевизор. С улицы доносится шум мотора, к нам сворачивает машина. Телепередача нас не интересует. Мы просто стараемся вести себя естественно - и планируем делать так в ближайшие сутки, пока Аспен и Чед у нас.
        Лайла встает, опускает рукава и, придерживая их большими пальцами рук, направляется к двери. Я следую за ней.
        Когда мы спускаемся в вестибюль, Аспен уже заглядывает внутрь. Я распахиваю дверь и беру у Аспен сумку. Лайла бросается обнимать сестру, едва та переступает порог.
        Проявление чувств застает меня врасплох. Это не похоже на обычное приветствие. Лайла обнимает сестру так крепко, словно потеряла ее и вновь обрела. А ведь так оно и есть. В прошлый приезд сестры Лайла чувствовала себя скованно. Полагала, ее ощущения принадлежат кому-то другому, и, вероятно, не осознавала, что ее тяга к Аспен вполне реальна.
        - Ну, здравствуй, - радуется Аспен, наклоняет голову и с любопытством оглядывает сестру. - Ты какая-то измученная.
        - Пару дней проболела, - отмахивается Лайла. - Теперь уже лучше.
        Она прячет ложь за широкой улыбкой. Чед кивком здоровается со мной и забирает сумку Аспен.
        - Только не говори, что у тебя нет пива. Двенадцать часов за рулем! Без пива я умру.
        Он направляется к лестнице, чтобы отнести вещи в спальню, которую они с Аспен занимали в прошлый приезд, однако Лайла хватает его за руку и увлекает в сторону холла.
        - Мы поселим вас внизу. На втором этаже прорвало трубу.
        Опять ложь. Я не понимаю, с какой целью, тем не менее помогаю Чеду перенести сумки в одну из комнат на первом этаже. Затем мы вчетвером садимся на кухне. Чед озирается в поисках выпивки.
        - Что у нас на ужин? - спрашивает он. - Пахнет приятно.
        Около часа назад мы с Лайлой наспех соорудили запеканку. С учетом обстоятельств готовка показалась нам отдыхом. Нам редко удавалось хоть чем-то порадовать себя. Трудно не позволить жестокой действительности всецело завладеть разумом, трудно даже вспомнить, как мы жили раньше. До Сэйбл.
        - Запеканка в духовке, - говорит Лайла. - Почти готова. - Она поворачивается к сестре. - Как ваша поездка в Колорадо?
        Аспен натянуто улыбается. Они с Чедом обмениваются взглядами.
        - Поездка удалась. Две проколотые шины, разбитая задняя фара, а в довершение ко всему мы застряли в кювете и шесть часов проторчали на дороге.
        - Эти шесть часов мы даром времени не теряли, - встревает Чед, с намеком поднимая бровь.
        Аспен усмехается, не желая развивать тему.
        - Она какая-то другая.
        Аспен подкралась неожиданно. А я-то думал, что один в кухне!
        - Какая? - осторожно переспрашиваю я.
        - Лучше. Я будто заново обрела сестру. Твоя задумка привезти ее сюда удалась. Ей пошло на пользу.
        Я с облегчением выдыхаю.
        - Да. Ей определенно лучше.
        - И все же она усталая. И похудела.
        - На прошлой неделе подхватила инфекцию.
        - Инфекцию? - Аспен удивленно поднимает голову. - А она сказала, что отравилась рыбой.
        Черт!
        Памятка на будущее: уж если врать, то врать одинаково.
        Я киваю.
        - Да. И рыбой тоже. Хреновая неделя выдалась.
        Я хватаю телефон и выхожу на улицу, Аспен следует за мной. Лайла и Чед уже там.
        Лайла сидит за столиком в патио, поближе к нагревательной лампе, которую я включил после ужина. Чед устроился на бортике бассейна, опустив в воду ступни. Вчера, когда мы узнали о приезде гостей, я позаботился о подогреве.
        Я подхожу к Лайле, целую ее в макушку и сажусь рядом. Она берет меня за руку и улыбается.
        Следующие полчаса мы прикидываемся, что у нас все тип-топ. Смеемся шуткам Аспен и Чеда. Пытаемся вести себя непринужденно. Даже строим планы: а не отправиться ли нам в путешествие вчетвером, месяца через два?
        В путешествие, которое может не состояться, если мы не найдем выход из ситуации.
        И тут меня озаряет догадка - вот почему Лайла готова поставить все на кон, чтобы вернуть свою настоящую жизнь: пока она заперта в этом доме и находится во власти Сэйбл, у нее, по сути, нет жизни.
        Нельзя покидать гостиницу, пока Лайла всего лишь временная обладательница своего собственного тела. А кем она будет, если я уговорю ее остаться в теперешнем состоянии? Краткой гостьей в нашем мире… да и то по милости Сэйбл. Мы никогда не сможем уехать. Не сможем отправиться через два месяца в запланированное путешествие с Аспен и Чедом.
        Во что превратится ее жизнь? В сплошное мучение. Словно в тюрьме.
        Просто так встретиться и поболтать с сестрой - и то невозможно. Необходимо тщательно планировать.
        Когда Аспен с Чедом лягут спать, Лайле в любом случае придется подумать, как не спать всю ночь, чтобы не позволить Сэйбл взять контроль над телом. Или мне придется подумать, как заставить Сэйбл молчать, чтобы не услышали гости.
        Может, потому Лайла и поселила Чеда с Аспен на первом этаже. Тогда, если Сэйбл на минуту вернет себе тело, они не успеют услышать производимый ею шум, прежде чем Лайла опять займет ее место.
        - Лайла говорит, что ты все же покупаешь гостиницу? - спрашивает Аспен, глядя мне в глаза. Наверное, я прослушал разговор сестер. Понятия не имею, почему возник такой вопрос.
        - Да. На прошлой неделе подписал договор. Жду, пока оформят бумаги.
        - Надеюсь, ты понимаешь, что теперь от нас не отделаешься? До Уичито не очень далеко, а я скучаю по этому дому. - Она косится на Лайлу и кокетливо добавляет: - И даже по тебе скучаю.
        Лайла улыбается и сжимает руку сестры.
        - Ты не представляешь, как я по тебе скучала! Не могу дождаться, когда жизнь вернется в нормальное русло.
        А ведь Аспен не догадывается, что слова Лайлы имеют двойной смысл.
        Лайла сидит спиной к Чеду и не замечает, как он выходит из воды и направляется к глубокой части бассейна. Отступает футов на десять, снимает рубашку, разбегается и, обхватив руками колени, с воинственным кличем прыгает в бассейн. Раздается громкий всплеск.
        От неожиданности Лайла вздрагивает.
        Я замечаю изменения почти немедленно. Более того - практически точно засекаю момент, когда Лайла выскальзывает из своего тела.
        Сэйбл вырвалась! Я застываю на месте. Непредвиденный резкий звук испугал Лайлу. Как в свое время удар молнии.
        Сэйбл с выпученными глазами озирается по сторонам. Затем внезапно вскакивает, опрокинув стул.
        - Что за?.. - Она смотрит на свои руки, потом на дом у себя за спиной. - Как я оказалась на улице?
        Я поспешно встаю и пытаюсь втиснуться между ней и Аспен. Однако Сэйбл тут же делает шаг назад и выкрикивает:
        - Не смей приближаться ко мне!
        Черт возьми!
        Аспен тоже встает.
        - Лайла, что с тобой?
        Сэйбл продолжает пятиться от меня. Она смотрит на Аспен и тычет в меня пальцем:
        - Он накачивает меня лекарствами! Не дает уехать отсюда!
        Я мотаю головой, готовясь отпираться, однако не успеваю открыть рта, как Сэйбл закатывает рукав и показывает перебинтованное запястье.
        - Он держит меня привязанной к кровати!
        Я бросаюсь к ней, чтобы остановить, но внезапно ее рука повисает вдоль тела, а глаза закрываются. Я хватаю ее за плечи, стараясь оградить от взгляда Аспен. Лайла делает осторожный вдох и как ни в чем не бывало открывает глаза. Однако на ее лице застыл ужас.
        - Что с тобой? - громко повторяет Аспен. В ее голосе слышится паника. - То есть как «накачивает лекарствами»? - Она проталкивается между мной и Лайлой и берет в руки лицо сестры, заставляя ту смотреть на себя, а не на меня.
        Я отступаю. Как теперь Лайла выкрутится из ситуации? Аспен оглядывается через плечо и смотрит на меня как на монстра.
        - Это… просто шутка… - неубедительно мямлит Лайла.
        - Что… что-о?
        Чед шлепает к нам в мокрых джинсах, оставляя за собой лужицы воды.
        - Что случилось?
        Аспен указывает на Лайлу.
        - Она только что сказала, что Лидс накачивает ее лекарствами. И привязывает к кровати.
        - Я пошутила. - Лайла смотрит то на сестру, то на Чеда, пытаясь найти оправдание своей оплошности. Она выдавливает из себя улыбку, однако обстановка продолжает накаляться.
        - Странные у тебя шутки, - хмыкает Чед.
        - По-моему, это не шутка, - говорит Аспен. - Покажи-ка еще раз свои запястья.
        Лайла вырывает у сестры руку, зажимая рукав большим пальцем.
        - Это наша приватная шутка. - Лайла смотрит на меня. - Скажи ей, Лидс.
        Я не знаю, что говорить. Сейчас Аспен не поверит ни единому моему слову. Однако я киваю, придвигаюсь к Лайле и обнимаю ее за талию.
        - Действительно, это наша дурацкая приватная шутка. Она только нам кажется смешной.
        Аспен недоверчиво смотрит на сестру. Затем рассеянно трет рукой лоб, совершенно озадаченная. Мы ее не убедили.
        - Идем в дом, Лайла.
        Лайла смотрит на нее и мотает головой.
        - Аспен, я понимаю, все это странно. Прости меня. Я порой совершаю поступки, которые сама не могу объяснить… Последствия травмы мозга… Я думала, всем будет смешно. А вышло наоборот.
        Аспен изучает ее лицо. Словно ищет знак. Например, безмолвную мольбу о помощи.
        - Ну и ну. Охренеть.
        Она проталкивается между нами и направляется к дому.
        Чед смотрит, как Аспен исчезает за дверьми, допивает пиво и вытирает рот тыльной стороной ладони.
        - Вы, ребята, не от мира сего.
        Он уходит в дом следом за женой.
        Мы с Лайлой остаемся вдвоем. Она закрывает лицо руками.
        - Ужасно. Мы прокололись.
        Я привлекаю ее к себе.
        - Ничего. Им придется поверить.
        Лайла категорично мотает головой.
        - Я видела лицо Аспен. Ты ее не убедил. - Она прижимается к моей груди. - Больше так нельзя, Лидс. Я считаю, пора решаться.
        Я киваю. Сейчас я готов согласиться с чем угодно, лишь бы не волновать Лайлу.
        - Сегодня. Я хочу сделать это сегодня.
        - Пожалуйста, нет!
        - Мы сделаем это сегодня. - Ее голос звучит твердо. Решение обжалованию не подлежит.
        Меня словно опустили на дно бассейна.
        - Как ты это себе практически представляешь? Здесь твоя сестра!
        Лайла отвечает немедленно, словно давно все продумала:
        - Я считаю, проще всего устроить утопление. Нужно точно рассчитать время. Ты убедишься, что мое сердце остановилось, и лишь потом начнешь меня реанимировать.
        Я начинаю расхаживать по дорожке вокруг бассейна.
        - Не знаю, как я справлюсь. Я ничего не умею. Искусственное дыхание, массаж сердца…
        - Аспен - медсестра.
        - Аспен не согласится в этом участвовать.
        Лайла подходит ближе и понижает голос:
        - Мы ее и не спросим. Несчастный случай. Как только мое сердце перестанет биться, ты позовешь ее на помощь. Я проверю, чтобы одно из окон в их спальне осталось открытым, и она непременно услышит. А если не услышит, ты подбежишь к окну и разбудишь ее.
        Вот зачем она поселила гостей на первом этаже.
        - Ты спланировала все заранее?
        - Не осуждай, - твердо говорит Лайла. - Ты не понимаешь, что творится у меня внутри.
        Никогда не видел в ее глазах столько боли.
        Она права. И мне не понять глубину ее страдания. Все, что сейчас в моих силах - это любить Лайлу настолько сильно, чтобы довериться ее интуиции.
        - А вдруг у меня не получится быстро тебя воскресить? Что будет, если «скорая» увезет твое тело раньше, чем ты сумеешь в него вернуться?
        - Ты им не позволишь. Сделай так, чтобы до того меня реанимировала Аспен.
        - Аспен поймет, что делать?
        - Она медсестра и спасает жизни каждый день.
        Не нравится мне все это.
        - Допустим, тело мы оживим. Как мы узнаем, что Сэйбл опять не заняла твое место?
        - Я не позволю ей, Лидс, - произносит Лайла. С такой убежденностью, что я невольно ей верю. И все равно мне страшно. Впервые с того дня, когда я обнаружил, что привидения существуют.
        - Я люблю тебя.
        И она отвечает, уткнувшись мне в грудь, отчего слова выходят приглушенными:
        - И я люблю тебя. Очень сильно. Поэтому наш план сработает.
        26
        Два часа назад мы поднялись к себе в спальню и начали готовиться к утоплению Лайлы.
        Два часа назад мне начало казаться - мой мир вот-вот рухнет.
        Лайла все распланировала. Даже написала инструкцию и теперь заставляет меня ее выучить, будто мы готовимся к какому-нибудь чертову выпускному экзамену в колледже.
        1. Удерживать меня под водой, пока не перестану дышать.
        2. Проверить пульс. Когда пульса не будет, немедленно звони 911.
        3. Разбудить Аспен.
        4. Начать делать искусственное дыхание и массаж сердца.
        5. У тебя есть всего пять минут для спасения моей жизни.
        Я роняю записку на постель. Пять минут. Даже перечитывать страшно.
        - Запомни как следует! - говорит Лайла.
        - Мне и нескольких лет не хватит, чтобы решиться на это.
        Она похлопывает меня по щеке.
        - Понимаю, ты напуган. Я тоже. Но чем дольше мы затягиваем, тем слабее я становлюсь. Нужно поторопиться, пока мы не допустили очередных проколов. Пока у Аспен не появились новые подозрения. - Она забирает у меня бумажку и складывает ее. Затем направляется в ванную и смывает записку в унитаз. На обратном пути хватает мой ноутбук и ставит на кровать. - Я напечатала предсмертную записку. На всякий случай. Не помешает.
        Я закрываю лицо руками.
        - Предсмертную записку? И ты так спокойно об этом говоришь? О том, что намерена совершить самоубийство?
        - Не хочу, чтобы тебя обвинили в моей смерти, если у нас не получится. Я настроила расписание. Письмо уйдет через четыре часа. Ты знаешь логин моего ящика. Если я не справлюсь… пусть оно будет отправлено. А если справлюсь, тогда удали. Иначе его получат все. Ты, Аспен, мама… - Ее голос ровный, почти механический. Лайла полностью отстранилась от того, что нам предстоит.
        Она берет мою руку. Заставляет встать и тянет за собой.
        Несколько последующих минут кажутся мне нереальными. Лайла выводит меня из спальни и увлекает далее - вниз по лестнице, во внутренний двор.
        Она спокойно входит в бассейн. Я словно переношусь назад во времени, в вечер нашего знакомства. Наш первый разговор случился в этом бассейне. И первый поцелуй тоже.
        Неужели и проститься навек нам суждено тоже здесь?
        Мой пульс зашкаливает. Не могу дышать.
        Лайла стоит по центру бассейна, там, где плавала на спине в наш первый вечер. Как ни странно, у нее такое же выражение лица, как тогда. Безмятежное.
        - Лидс, тебе нужно войти в воду со мной.
        Я наконец понимаю, почему она так спокойна - потому что в противном случае я начну ее отговаривать.
        И все же Лайла права. Нам нужно поторопиться. Она постепенно слабеет от недосыпания.
        Скрепя сердце я приближаюсь к бассейну и вхожу в воду. Вода теплая. Вот зачем Лайла еще вчера велела мне включить подогрев - не для того, чтобы просто искупаться.
        Мы смотрим друг на друга. Я делаю шаг вперед.
        Мы встречаемся в центре бассейна. Мне приходится закрыть глаза, потому что я наконец вижу страх на лице Лайлы. Она обвивает руками мою талию и прижимается к груди.
        - Лидс, я понимаю, ты боишься. Но я хочу вернуть свою жизнь. Свое тело. - Ее голос дрожит. - Всякий раз, когда приходится покидать его, у меня сердце разрывается от горя.
        Я целую ее в макушку. Молча. Потому что не могу вымолвить ни слова. От страха перехватило горло.
        - Послушай. - Лайла заставляет меня смотреть ей в глаза. - Сейчас я позволю Сэйбл взять контроль над телом. Для нас лучше, если она испугается, не понимая, что происходит. А я буду в полной боевой готовности.
        Лайла права. Отойдя в сторону, она получит преимущество.
        - Через минуту я выскользну из тела. Сэйбл очнется, обнаружит себя рядом с тобой в бассейне и ударится в панику. Ты начинаешь действовать: увлекаешь ее под воду и держишь, не позволяя вдохнуть. Будет страшно, ты будешь чувствовать себя виноватым… Не отступайся.
        Представляю, что ощутит Сэйбл - ее топят, даже не сказав, за что. Она перепугается, начнет сопротивляться. А мне надо отстраниться от того факта, что, убивая Сэйбл во второй раз, я топлю тело Лайлы.
        - Эй, - сочувственно окликает меня Лайла. Она будто умеет читать мои мысли. Всегда умела. Стоит мне о чем-то подумать, а она уже догадалась, словно ей кто-то на ухо нашептал. - Пойми, ты не лишаешь жизни Сэйбл. Ты спасаешь меня.
        Вот под этим углом мне и нужно взглянуть на ситуацию. Каждый получит по заслугам. И мораль здесь ни при чем.
        - Ты права. Я смогу. Мы сможем.
        - Хорошо. - Она судорожно втягивает в себя воздух; страх не дает дышать полной грудью. - Готов?
        Я упрямо мотаю головой. Разве можно быть готовым к этому? Беру в руки лицо Лайлы. Мы смотрим друг другу в глаза. Она испугана. Губы дрожат. А когда она кладет руки мне на грудь, я замечаю, что дрожат и пальцы.
        Я обязан это сделать, ради нее… Мы соприкасаемся лбами и закрываем глаза. Мы с ней единое целое, и даже смерть не в силах разлучить нас. Если я не справлюсь - если потеряю ее, - петля вокруг моего сердца затянется окончательно и остановит его.
        Я целую Лайлу. Целую крепко. Что, если мне в последний раз выпала возможность целовать ее?
        Я целую Лайлу, пока не ощущаю на губах соленый вкус. Вкус слез, ее и моих.
        Она кладет голову мне на грудь и с горечью вздыхает.
        - Я люблю тебя.
        Я крепко обнимаю ее и прижимаюсь щекой к волосам.
        - Я люблю тебя.
        - Спасибо, что нашел меня, - шепчет Лайла.
        И в следующий миг исчезает.
        Я держу в объятиях Сэйбл. Изменения происходят мгновенно: она резко поднимает голову и отталкивает меня. Глаза широко раскрыты.
        Сэйбл не успевает даже вскрикнуть. Я зажимаю ей рот.
        Возможно, мне придает силы ненависть к ней; возможно, желание вернуть Лайлу больше, чем даже потребность дышать. Так или иначе, я делаю это - начинаю топить Сэйбл. Наматываю ее волосы себе на руку и тяну вниз. Она начинает метаться, вцепляется ногтями мне в грудь и в плечи. Пытается вырваться и глотнуть воздуха, однако даже под поверхностью не перестает кричать, и легкие быстро заполняются водой.
        Поднимаю глаза к небу. Если посмотрю вниз, то я ее отпущу. Видеть лицо Лайлы, продолжать ее топить я не в состоянии. И хотя я знаю, что за внешностью Лайлы скрывается Сэйбл, я боюсь, заглянув ей в глаза, увидеть испуганную до смерти Лайлу.
        Остается ждать, пока она прекратит сопротивление. Считаю про себя. Она затихает лишь на сто восьмидесятой секунде.
        И даже когда я уже думаю, что все кончено, в поисках спасения она вновь впивается в меня ногтями. Хватает мое левое запястье и сжимает его.
        Потом хватка слабеет, еще немного… Все, я больше ничего не чувствую.
        Подводные крики прекратились несколько секунд назад. Волосы проскальзывают сквозь пальцы. Я медленно опускаю взгляд.
        Отвожу от ее лица спутанные волосы. Глаза открыты, смотрят в никуда. Зрачки не реагируют, в них нет жизни.
        Я впадаю в панику.
        Приподнимаю девушку, чтобы голова оказалась над водой. Совершенно очевидно, что Сэйбл уже нет в этом теле. Однако нет и Лайлы.
        Я подхватываю ее под мышки и тащу к лесенке в мелкой части бассейна.
        - Аспен! На помощь!
        Я думал, что вытащу ее быстро, однако задача очень трудная. Ноги волочатся по ступенькам, цепляются за бортик. Наконец!
        Я хватаю телефон и набираю девять-один-один.
        - Аспен! - снова ору я и начинаю делать искусственное дыхание, как показывала Лайла. Боюсь, у меня ничего не получается.
        Телефон лежит рядом, и когда оператор отвечает, я начинаю выкрикивать адрес, не оставляя попыток реанимировать Лайлу.
        Пять минут. У нас всего пять минут.
        - Пять минут, - шепчу я.
        Ее губы синие. Никаких признаков жизни. Мне нужна Аспен. Не знаю, верно ли я все делаю.
        Однако нельзя бросать ее одну.
        - Аспен! - снова зову я, но еще раз выкрикнуть не успеваю - она уже опускается на колени рядом со мной.
        - Прочь отсюда!
        Аспен отталкивает меня. Я падаю на спину и вижу, как она переворачивает сестру на бок, чтобы очистить дыхательные пути; затем вновь кладет ее на спину и начинает массаж сердца.
        Примчавшийся Чед отбирает у меня телефон и начинает разговаривать с оператором. Я обхожу вокруг Аспен и наклоняюсь, чтобы придержать Лайле голову.
        - Не уходи, Лайла, - умоляю я. - Пожалуйста, вернись. Пожалуйста. Я не могу без тебя. Вернись, вернись, вернись.
        Она не возвращается. Лежит такая же безжизненная, какой я вытащил ее из бассейна.
        Я плачу. Аспен тоже.
        Однако она не оставляет попыток спасти Лайлу. Делает все, что может. А вот я бесполезен.
        Кажется, прошло уже больше пяти минут. Черт возьми, кажется, прошла вечность!
        Однажды мне пришла в голову мысль, что цена каждой минуты многократно возрастает, если эту минуту я провожу рядом с Лайлой. Однако никогда еще минуты не стоили так дорого, как сейчас, когда мы пытаемся спасти ее жизнь.
        Аспен уже заходится в истерике, и я начинаю думать, что мы опоздали. Неужели я удерживал ее под водой слишком долго?
        Я убил ее?
        Мое тело плавится и погружается в асфальт. Я стою на локтях и коленях, обхватив руками голову. Никогда еще не испытывал такой сильной физической муки. Как я мог поддаться на уговоры Лайлы? Ведь можно было как-нибудь привыкнуть к такой жизни. Лучше влачить жалкое существование, но с Лайлой, чем существовать совсем без нее.
        - Лайла, - шепотом произношу я ее имя. Слышит ли она меня? Видит ли она все это?
        Доносятся булькающие звуки.
        Аспен тут же поворачивает голову Лайлы в сторону. Из ее рта фонтаном выплескивается вода.
        - Лайла! - кричу я. - Лайла!
        Однако ее глаза закрыты, она ни на что не реагирует.
        - «Скорая» в восьми минутах езды от нас, - сообщает Чед, опуская телефон.
        - Слишком долго. - Аспен продолжает массаж сердца. Лайла снова начинает хрипеть.
        - Лайла, вернись, вернись, - умоляю я.
        Аспен хватает запястье сестры и ищет пульс. Я жду ответа. Все звуки в мире мгновенно отключаются.
        - Пульс есть. Нитевидный.
        У тебя всего пять минут для спасения моей жизни.
        Я беру Лайлу под мышки и начинаю приподнимать.
        - Что ты делаешь? - в панике кричит Аспен.
        - Нужно ехать навстречу «скорой»! - выкрикиваю я. - Давайте!
        Чед помогает мне перенести Лайлу в машину. Мы устраиваем ее на заднее сиденье, Аспен и Чед садятся рядом. Аспен не выпускает руку сестры, контролируя пульс. Я трогаюсь с места и выруливаю с подъездной дорожки.
        - Быстрее! - просит Аспен.
        Быстрее не получится. Педаль газа и так утоплена в пол.
        Через две мили мы встречаемся со «скорой». Увидев дальний свет, когда впереди на холме появляется машина, я начинаю мигать фарами и останавливаюсь посреди шоссе, чтобы не дать медикам проехать мимо.
        Вместе с Аспен и Чедом мы вытаскиваем Лайлу с заднего сиденья. Она по-прежнему не подает признаков жизни.
        Медики кладут Лайлу на каталку и погружают в «скорую». Однако когда я пытаюсь забраться туда следом за ней, Аспен отталкивает меня. Затем протискивается мимо и сама садится в машину. Наши глаза встречаются. Она смотрит на меня как на монстра.
        - Прочь от моей сестры!
        Двери закрываются.
        «Скорая» уносится прочь.
        Я опускаюсь на колени.
        27
        Прошло тридцать восемь минут с тех пор, как я вытащил Лайлу из воды.
        Я меряю шагами приемный покой.
        Чед рядом со мной, висит на телефоне. Наверное, пытается дозвониться до Аспен. С момента приезда в больницу мы ее еще не видели. Чеду пришлось сесть за руль - я был в невменяемом состоянии.
        Никто ничего нам не сообщает.
        Прошло тридцать девять минут.
        Сорок.
        Чед опускает телефон. Я бросаюсь к нему, надеясь услышать вести от Аспен. Но он лишь качает головой.
        - Не отвечает. Наверное, телефон дома оставила.
        Я киваю и вновь принимаюсь ходить. Смотрю себе под ноги - вроде бы ступаю по полу, однако ощущения такие, будто на самом деле я не двигаюсь, а плыву. Словно во сне.
        В кошмарном сне.
        - Как она оказалась в бассейне?
        Я оборачиваюсь на голос. Аспен смотрит на меня с прищуром. Лицо в красных пятнах, на щеках слезы.
        - Лайла жива?
        Аспен качает головой. Мое сердце плавится и сквозь ребра вытекает в грудную клетку.
        - Ничего не знаю. Меня не пустили в палату. Как она оказалась в воде, Лидс?
        Чед обнимает жену за плечи и пытается усадить на стул, однако она вырывает руку и вновь набрасывается на меня.
        - Как, черт возьми, она оказалась в воде?
        Ее выкрики привлекают всеобщее внимание. Она разгневана. Считает меня виновным в случившемся.
        - Понятия не имею, - лгу я.
        Аспен опускает глаза и вдруг застывает с изменившимся лицом: рассматривает мои руки. Теперь и я вижу, что они расцарапаны ногтями до крови. И это свежая кровь.
        Аспен заходится в истерике. Чед удерживает жену и заставляет ее сесть, однако, пока он оттаскивает Аспен от меня, она продолжает вопить мне в лицо:
        - За что? За что ты хотел утопить мою сестру?
        Я ничего не могу сказать и ничего не могу сделать, чтобы разубедить Аспен. Слишком много всего случилось сегодня; она ни за что не поверит в мою невиновность. И если Лайла не вернется, мне конец. Потому что никто не сможет принять такую правду. Месяц назад я и сам ни за что не поверил бы.
        Чед изо всех сил старается успокоить Аспен, однако истерика не прекращается. Я подхожу к ним, становлюсь на колени и говорю - хриплым, но твердым голосом:
        - У Лайлы случился приступ. Прямо в бассейне. Я пытался помочь ей, но не справился. Не смог удержать ее на поверхности. И тогда позвал тебя. Я не топил ее.
        Аспен не верит. По глазам вижу.
        - А почему Лайла днем заявляла, что ты привязываешь ее к кровати? Почему?
        Я открываю рот, однако объяснения придумать не могу и вновь стискиваю зубы.
        - Лидс? - окликает меня чей-то голос.
        Я поднимаюсь с пола и оборачиваюсь. Аспен вскакивает со стула. В дверях стоит врач.
        - Лидс Гэбриел? - повторяет он.
        Я не могу сдержать вздох облегчения - этот человек избавил меня от необходимости объясняться перед Аспен. Однако тут же прихожу в ужас - вдруг он пришел сообщить нам плохие новости? Я делаю шаг вперед.
        - Она жива?
        Врач раскрывает дверь пошире.
        - Она вас зовет.
        Не знаю, откуда у меня взялись силы. От его слов у меня будто выпустили воздух из легких. Лишь каким-то чудом мне удается преодолеть расстояние до двери, а затем и коридор. Я замираю на входе в палату, потому что не знаю, кто меня ожидает. Одного взгляда на девушку недостаточно.
        Лайла?..
        Аспен отталкивает меня, бросается к кровати и со слезами обнимает сестру.
        Однако Лайла не смотрит на Аспен. Она смотрит только на меня.
        Ее лицо безучастно. Я не в состоянии определить, кто передо мной - Лайла или Сэйбл. Хочется верить, что Лайла, потому что… интуиция подсказывает. Но сейчас я слишком напуган, чтобы доверять интуиции.
        Скажи мне хоть что-нибудь!
        - Лайла? - шепотом спрашиваю я.
        Одинокая слезинка выкатывается из ее глаза и сползает по щеке. Она кивает. Едва заметно.
        - Лидс… Знаешь, как ты сейчас выглядишь?
        Я мотаю головой.
        Ее губы чуть растягиваются в улыбке.
        - Как будто умираешь изнутри.
        Других доказательств мне не нужно. Я проталкиваюсь между Аспен и кроватью и бросаюсь к Лайле. Опускаю поручень, забираюсь к ней в постель и стискиваю в объятиях. Лайла припадает ко мне всем телом. Я осыпаю поцелуями ее лицо, руки, волосы… Она плачет и одновременно смеется.
        - Мы сделали это, Лидс!
        Я облегченно вздыхаю и прижимаюсь своей щекой к ее щеке.
        - Мы сделали это, Лайла!
        Вытираю ей слезы.
        - Еще раз! Назови меня по имени еще раз.
        - Лайла, - шепчу я. - Лайла, Лайла, Лайла.
        Она целует меня.
        Меня целует моя Лайла.
        Лайла.
        Эпилог
        Из всего произошедшего мы с Лайлой усвоили лишь одно: мы ничего не знаем об этом мире.
        Человеческая жизнь и все, что за ней следует, - выше нашего понимания. Остается лишь благодарить судьбу за то, что мы не упустили второй шанс быть вместе. И получив этот шанс, мы воспользуемся им так, чтобы не понадобился третий.
        Мы больше не вернулись в гостиницу недалеко от городка Ливан, штат Канзас. Во временное жилье в Теннесси тоже не вернулись. Из больницы мы отправились прямо в аэропорт и взяли билеты на ближайший рейс.
        Так мы и очутились в Монтане.
        Никто из нас не бывал там раньше, и это дает нам ощущение безопасности. Мы остановились в отеле и стали подыскивать себе собственный дом. Причем - непременно новый и пока еще не имеющий своей истории. В таком доме меньше шансов наткнуться на какую-нибудь сущность из иной реальности.
        Дом несколько великоват для нас двоих, однако Лайла, увидев его впервые, ахнула от восхищения, и я сразу решил - берем. Владение расположено на холмистом участке в десять акров земли, а с заднего двора открывается вид на хребет Биртут.
        Дом современный и оригинальный, не похожий ни на один из соседних. Настолько не похожий, что кажется, будто он не вписывается в окружающий ландшафт. Наверное, дом привлек нас с Лайлой именно потому, что мы тоже не вполне вписываемся в этот мир, ибо храним огромную тайну, которую не можем ни с кем разделить.
        Как поведать людям о случившемся с нами? Нас примут за сумасшедших. Лайла не готова рассказать о пережитом даже Аспен. Она опасается, что сестра сочтет травму головы более серьезной, чем мы предполагали первоначально.
        После всего произошедшего Аспен мне не доверяет. А теперь, когда я увез Лайлу в медвежий угол в штате Монтана, ее опасения за сестру лишь усилились. Однако я уверен, что постепенно снова завоюю симпатии Аспен. Лайла - моя родная душа. В любой реальности.
        Последние несколько дней мы с Лайлой занимались переездом в новый дом. Поскольку мы ничего с собой не привезли, переезд в основном заключался в покупке мебели и других необходимых вещей.
        Мы оба вымотались и, когда солнце начало клониться к закату, без сил упали на новые садовые стулья, где и просидели полчаса без движения, слушая музыку через колонку с Алексой.
        Лайла прижимается ко мне, обняв за талию и положив голову на плечо. Я зарылся ей в волосы и перебираю пряди. Начинает играть одна из моих песен.
        Это же плейлист Лайлы!
        Лайла мгновенно оживляется и радостно улыбается мне.
        - Моя любимая!
        Кто бы сомневался! Лайла слушает мои песни настолько часто, что я уже устал от собственного голоса.
        Она встает с места и начинает игриво раскачиваться под музыку. Танцует передо мной, кружась и вскидывая руки в воздух.
        - Алекса, полная громкость!
        Лайла закрывает глаза и продолжает танец. Она не попадает в такт, а движения далеки от изящества.
        Она танцует все так же ужасно. Такой я увидел ее впервые… и это последнее, что я хочу в ней менять.
        Благодарности
        Я испытала большое удовольствие, осваивая новый для себя жанр, хотя несколько раз сама не на шутку пугалась. Спасибо всем вам, кто дал шанс моему эксперименту, учитывая, что я не специалист по паранормальным явлениям. От меня потребовалось отправить в полет свою фантазию - именно то, что я больше всего люблю в творчестве.
        Огромное спасибо моему агенту Джейн Дистел и всей команде агентства Dystel, Goderich & Bourret. Вам пришлось немало потрудиться, чтобы передать книгу в руки читателей. Я очень признательна вам за это.
        Спасибо всей команде издательства Montlake Publishing. О таком издательстве можно только мечтать. Я предвкушаю, как издам вместе с вами еще много книг.
        Я бы хотела также выразить благодарность всем, кто организует работу портала Goodreads. Мы, авторы, очень счастливы иметь платформу, дающую возможность читателям находить и пользоваться книгами. С такими отзывчивыми людьми, как вы, всегда приятно работать.
        Спасибо вам, мои первые читатели: Тасара Ричардсон, Мария Блэлок, Мелинда Найт, Аньянетт Герреро, Ванной Файт, Лин Рейнольдс, Брук Ховард, Карен Лоусон и Сьюзен Россмэн. Вы всегда получаете худшие черновые варианты и всегда просите еще. Я очень признательна вам.
        Моим девочкам, Стефании и Эрике, - без вас я бы не осуществила свою мечту. У нас с вами самая лучшая работа.
        Спасибо всем сотрудникам и волонтерам Bookworm Box и Book Bonanza. Я так благодарна вам за все, что вы делаете, причем безвозмездно.
        Огромное спасибо всем членам моего фан-клуба CoHorts и его замечательным админам Памеле Карион, Челье Лагоски Норткатт, Кристин Филлипс, Лори Дартер, Мерфи Рэй и Стефании Коген.
        Спасибо моей чудесной семье: маме, мужу, сестрам и сыновьям.
        И самое главное: я выражаю благодарность вам, мои читатели, за то, что уделили внимание этой книге. Этот год стал испытанием для всего мира, и поэтому спасибо, что вы продолжаете черпать силы в искусстве и этим оказывать ему поддержку.
        notes
        Примечания
        1
        Тако - мексиканское блюдо. Представляет из себя кукурузную лепешку с завернутой в нее разнообразной начинкой. - Здесь и далее прим. пер.
        2
        «Сайнфелд» - комедийный сериал о злоключениях невротика, в котором комик Джерри Сайнфелд играет самого себя.
        3
        Джек Кеворкян (1928 - 2011) - американский врач по прозвищу Доктор Смерть, выступавший в защиту эвтаназии для неизлечимых больных. Разработал «мерситрон» - аппарат, подающий в кровь больного смертельную дозу препаратов.